Генри Лйон ОЛДИ

Иди куд хочешь

ПРОЛОГ

МАХЕНДРА, лучшя из гор

Зр-р-р-ря…

Что?

Зря, говорю, шок-дерево нзывют Беспечльным! Скрипишь тут, скрипишь, душу н щепки-лучины, они хоть бы ухом…

Ккие ж могут быть печли у дерев? — спросите вы.

Облдй шок дром речи, я б вм ответил! Цветы крсивые, скжете? ромт? Весь год цветешь-рдуешься, д? От пчел отбою нет? Шмели жужмя жужжт?! Вш првд. А кривд — нш. Листья вечнозеленые? Вм бы тк зеленеть, злыдням. . Вечно. Зимой и летом одним цветом. И чтоб все вокруг от звисти лоплись. Тень? Это вм, людям, — тень, мне-то с нее ккой брыш?! Сырость одн. И короеды плодятся. А нсчет листьев дедушк-Брхм еще нтрое скзл! От порчи они, видите ли, предохрняют! От сглз! Детишек в особенности. Вот у вс дети есть? Двое? Мльчик и девочк? Небось тоже з листикми пришли? Нет? Ну, хвл Индре, посылющему дождь, хоть вы меня тирнить не стнете! А то ведь ходят, ходят, плч н плче — и рвут кому не лень!

А кому лень — те вдвое-втрое рвут, про зпс, чтоб лишний рз ноги не бить.

Больно ведь!

Вм бы тк что-нибудь поотрывть! Волосы, к примеру. Или лучше уши. Гвлт небось поднимете — до смой Мхендры слыхть! Что? Мы и тк н Мхендре? Н лучшей из гор?! Ох, имей мм-Мхендрочк язык, уж он бы вм вдесятеро порсскзл, куд тм мне, шоке… Ну д лдно. Я вот все рвно кричть не могу, когд больно. А они рвут, черенки крутят, стрются, ж пыхтят от усердия…

Для милых детушек, чтоб им всем чирьев понсжло!

А поверье обо мне слыхли? Нет?! Стрнный вы ккой-то, однко: все Трехмирье нзубок, он ни сном ни духом! Не местный? Ах, ткой не местный, что и скзть стршно?! Тогд лучше я скжу… Врут, будто я зцветю, едв меня зденет ногой девушк, которой вскоре предстоит выйти змуж. От того, мол, и цвету постоянно. Ну не бредни ли? Хорошо, хоть вы это понимете. Потому кк не девушк. И дже не похожи. А другие… Скрутишь только звязь кукишми, соберешься передохнуть (думете, цвести — это вм сндлией мнтху хлебть?!) — эти девицы уже тут кк тут! Тбунми! ордми! в боевых порядкх! с ногми нперевес! И кждя норовит пяткой пнуть! Хоть в поверье ясно скзно: ЗАДЕНЕТ ногой, не приложится со всей дури девической, нецеловнной! Ох, не звидую я их будущим муженькм… В общем, не мытьем, тк ктньем, быстренько зцветешь по-новой, лишь бы отвязлись.

А вы говорите — Беспечльня… Не было б печлей, тк люди нкчли! Жил, слыхл, в древности брхмн-дурчок, н все приствния одним вопросом отвечл. Мть ему: «Умылся б ты, что ли?!» — он прищурится и вполголос, с кошльским пришепетывнием: «А шо, ндо?» Отец ему: «Доучил бы ты гимн, сынок, год уже бьемся!» — сынок потянется слдко и кинет через плечо: «А шо, ндо?» Соседи ему: «Жениться тебе пор, ишь, ккой оболтус вымхл!» — он соседям с ухмылочкой: «А шо, ндо?»

Тк и прожил всю жизнь, тихо и счстливо. А н месте его погребльного костр первя в мире шок и выросл…

Беспечльня.

…В небе медленно роилось лмзное крошево звезд. Покой и тишин рук об руку нисходили н утомленный мир, смолкли хриплые вопли пвлинов и скрежет нхльных цикд, обиттели лес сонно принюхивлись в логовх к длекому рссвету.

Тихий чс.

Мертвый чс, тьфу-тьфу, не про нс будь…

Однко кое-кому и здесь явно не сплось.

В двух посохх от нстороженной шоки весело трещл костер, вовсю плюясь искрми, словно в ндежде зшвырнуть н небосвод десяток-другой новых звезд.

Или дотянуться в броске, достть, превзойти все костры мир — и поджечь нконец вожделенный брхт неб.

Увы, пок что костру-недотепе были суждены исключительно блгие порывы. Зто рскидистые ветви шоки рсполглись куд ближе неб, и дерево всерьез беспокоилось з их судьбу, болезненно морщсь скукоженными от жр листьями.

— Хорош дров-то кидть, Здоровяк, — недовольно проворчли от костр. — Весь лес мне сплишь.

И плмя н миг отрзилось в черных глзх человек, отрзилось, сумтошно всплеснуло дымными руквми — и Медовоокий Агни всем телом метнулся в сторону, убось собственного отржения.

Словно подернутые золой угли геенны вспыхнули рзом, когд служивые киннры в сотню глоток дунут н присмиревший огонь; словно гибельный цветок Ко быльей Псти не ко времени поднялся из окенских глубин; словно… Ф-фух, почудилось: спит Преисподняя, друя грешникм глоток передышки, и безмятежны пучины вод.

Ночь.

Молчние.

Покой и звезды.

Дже не верится, что минутой рнее дским жром полыхнул взор жилистого стрц в мочльной повязке н чреслх. Эй, обильный подвигми, ты и впрвду глзст или ночня мр морочит?! Молчит. Не отвечет. Плотно сжты узкие губы, будто кря зжившей рны. Ндежно сомкнуты зпвшие веки, кк у слепого от рождения. И згрубелые пльцы в узлх суствов привычно теребят рспушенный кончик седой косы.

Сухой пень-кедряк с плетью серебристого мх.

К чему пню неистовство взор? — оно скорее подходит мтерому тигру, в чьих влдениях объявился соперник, нежели мирному отшельнику-шивиту, кковым стрик, вне всякого сомнения, являлся.

Ночь.

Ночью всякое бывет… дже то, чего не бывет.

— Знобит меня, тезк, — пророкотл совсем рядом глухой бс, и во тьме зворочлсь угловтя глыб. — Ровно с перепою: крепишься, оно трусит…

Чудное дело! — глыб эт при ближйшем рссмотрении ткже окзлсь человеком. Ндо скзть, человеком весьм звидного телосложения. Своди чщобного ркшс-вожк к цирюльнику, подпили клыки, подстриги когти, корми год досыт, нряди в темно-синие одежды, рсшитые желтыми колосьями и лилиями, нцепи тюрбн н лобстую голову… Что получится? Вот примерно это и получится, что сейчс во тьме ворочется. Зто взгляд великн был удивительно спокойным, лучсь блгодушием, — хоть любуйся вприглядку, хоть н лепешку мжь вместо мсл!

Сокровище — не взгляд.

Тк они и стлкивлись время от времени: дикий огонь пекл и вечный покой бездны, кипень плмени и неколебимость утес, молния и гор, взор и взгляд.

Третью ночь уже длился этот стрнный пролог чудовищной тргедии, один н двоих, зкт Великой Бойни и зря Эры Мрк. Третью ночь сидели они у шльного костр: престрелый отшельник, добровольный зтворник лучшей из гор, которому довелось пережить всех своих учеников, — и тот, кто рискнул прослыть н веки вечные трусом и изменником, но откзлся убивть друзей с родичми.

И детский лепет ручья порой рождл тысячеголосый вскрик боли, щебет птиц без видимой причины взвизгивл посвистом дротиков, ветер пх грью и прным мясом, отчетливо скрежещ метллом о доспехи; совсем длеко, н грни возможного и небывлого, плкл женщин.

Одн.

Почему-то всегд одн.

Нвзрыд.

Рм-с-Топором по прозвищу Плч Кштры, сын Плменного Джмд, сидел нпротив Рмы-Здоровяк по прозвищу Сохч, брт Черного Блмут.

Пршурм Джмдгнья — нпротив Блрмы Хлюдхи.

«Точно что Здоровяк, — мимоходом подумлось Беспечльному дереву. — А этот, с косой… отец — Плменный, сын и того плменней! Умеют же некоторые двть првильные имен! Не то что — Беспечльня… Охохонюшки, жизнь нш тяжкя, рскудрявя…»

— Стрнно, — помолчв, обронил Рм-с-Топором. — Знобит, говоришь? Нет, тезк, тут костром не отделться… не тот озноб. Сдется мне, Жр из Трехмирья тянут. Кк одеяло, н себя. Я-то см скет — ткие вещи нутром чую. Мог бы и рньше зметить, между прочим. Спсибо, тезк, ндоумил дурк.

— Д лдно, — зсмущлся могучий тезк, мшинльно обдиря кору со здоровенного полен. — Ндоумил! Скзл, что холодно, — и всех дел… Тоже мне, светопрествление! Дровец сейчс подкинем, согреемся… гуды хлебнем, тм остлось, в кувшинчике…

Ашок предствил себе, кк, покончив с поленом, зстенчивый Здоровяк перейдет к обдирнию ее ствол, — и крон дерев кчнулсь, рождя вздох отчяния.

— А пожлуй, что и светопрествление, — стрик кивнул, думя о своем. — Опять ты меня подловил, тезк… Зжился, что ли?

Дерево волей-неволей здумлось: к кому относились последние слов скет — к смому стрцу или к его собеседнику? И дже языки костр бросили рвться к небу и тревожно змерцли, словно прислушивясь.

К людям в круге тепл и свет?

К недосягемым звездм, искрм иных костров?

Или у плмени тоже свои печли, свои горести, о которых иногд хочется подумть в тишине?..

— Достл ты меня с твоими концми свет, — вяло огрызнулся Здоровяк. — Третью ночь только и слышу: конец едет, конец везет, концом погоняет… Уши вянут. Не ндоело?

— Ндоело. Хуже горькой снухи[1]. Сидеть с тобой третью ночь — и чтоб не ндоело? Не бывет… А двй-к мы от скуки проверим, тезк: конец или тк, стрческий бред?!

— Проверим? Кк? У Брхмы спросим? Ау, опор Троицы, где ты тм?!

— В Золотом Яйце, с думой н лице, — еле зметно усмехнулся скет. — Рсслбься, тезк: грех Брхму по тким пустякм беспокоить! Сми спрвимся. Не мочлом шиты… Ты у нс вообще, говорят, земное воплощение Великого Змея Шеш?

— Говорят, — без особой уверенности подтвердил Здоровяк, почесывя волостую грудь.

— А см кк думешь?

— Д никк. Жру, мть руглсь, ровно в тыщу глоток, — оттого, нверно, и решили…

— Вот мы сейчс и узнем нверняк. Зодно и нсчет конц свет выясним. Про мнтру рспознвния слыхл небось?

— Кто ж не слыхл… — обиженно протянул великн.

Неужели тезк его совсем з бестолочь держит?!

— А то, что при смене юг-эпох в мнтрх плесень зводится? Киснут они, кк молоко н солнцепеке, — это слыхл?

— Врешь ты все… — рокотнуло в ответ. Больше всего Здоровяку кзлось, что скет сейчс попросту рзвлекется з счет увльня-собеседник.

— Врть не обучен. Иди-к поближе, чтоб не через плмя, — проверять будем!

— Может, звтр? — Здоровяк с явной опской поднялся н ноги и шгнул к скету. — При свете? Еще шрхнет меня гнилым тпсом… д и тебя зодно!

— Не облезешь, — отрезл Рм-с-Топором. — Стой здесь. И не вертись. Великн послушно зстыл.

— Д, вот тк. Именно тк…

Мычние белого бык всколыхнуло тишину, зствив чернильный мрк пойти кругми. Зеленью «мертвой бирюзы» нлились звездные россыпи, ливень мерцющей пыльцы нискосок хлестнул по кронм деревьев, по зрослям ююбы и примолкшим кукушкм с сорокопутми, еле зметным ореолом собирясь вокруг человек у костр. Тени в испуге бросились прочь с лиц строго скет, преврщя его в изрезнный морщинми лунный овл, обвл, осыпь млечной белизны; крями зново вскрытой рны рзлепились губы-шрмы, рождя дже не слов, тк — шепот, шорох, шипение, зпредельный стон гибельного экстз; и черепшьи веки, обросшие плесенью ресниц, н миг смежились, чтобы рспхнуться вновь.

Тк нетопырь рспхивет кожистые крылья, взмывя нд спящей землей и оглшя ночь писком.

Мнилось, рссветный тумн не ко времени потек из кипящих глзниц отшельник, призрчными струями окутывя обоих людей, соединяя их в единое зыбкое существо; молочные реки, кисельные берег, мост через чудо, древняя скзк, которой про были рсскзть збыли…

Рм-с-Топором увидел.

Сквозь телесную оболочку Здоровяк резко проступили мощные изгибы змеиного тел, лоснясь иссиня-вороной чешуей, зшевелились, дрогнули ленивыми волнми, потревоженные внезпным вторжением; и бесчисленные головы Опоры Вселенной, недовольно рздув клобуки, нчли с шипением поворчивться в сторону скет-соглядтя.

Вот только видно было плохо. Костер чдит, что ли? Тк не чдит вроде, д и не должен дым Второго мир зстить явь Безнчлья! И еще: мельтешит впереди рздржюще мля соринк, бередит взор нелепицей — будто второй змий поперек первого, только куцый ткой змеишко, не в пример Великому Шеш, и всего о двух головх!

Дхик! Что з мр?!

Аскет рсслбился и смежил веки, восстнвливя обычное зрение. А когд он вновь открыл глз, то двухголовый змий никуд не исчез! Рзве что виден стл много отчетливей, и обе его почти что человечьи головы нтужно хрипели, плюясь желтой пеной.

Верное дело: поплюешься тут, попенишься, ежели волостые ручищи Здоровяк проворно ухвтили нг[2] з обе шеи и сдвили кузнечными клещми…

Гибкое тело извивлось в конвульсиях, хвост изо всех сил хлестл великн по бокм, но с рвным успехом можно было пороть розгми Мхендру, лучшую из гор.

Хвтк земного воплощения мло чем уступл лсковым объятиям смого Вселенского Змея.

— Пус-с-сти!.. — с усилием выдвил нг из той глотки, которую сжимл левя рук мучителя. — Здуш-ш-шиш-ш-шь, с-с-су…

— И впрямь, тезк, здушишь, — философски зметил Рм-с-Топором. — Держть держи, только не дви тк.

— Д я ж легонечко… — с подкупющей искренностью изумился Здоровяк, но хвтку послушно ослбил, и нг провис дрным кнтом, клокочуще дыш в дв горл.

Об Рмы тем временем с интересом рзглядывли гостя.

В свете костр мерцл серебром чешуя, отполировння до зеркльного блеск, кря кждой чешуйки были с тщнием подведены сурьмой. Все тело чревоходящего щеголя рвномерно покрывли ккие-то чудные узлы, деля нг похожим н ствол молодого бмбук. В верхней четверти туловище плвно рздвивлось, обрзуя две шеи — кждя длиной в локоть и толщиной с человеческую руку (лпы Здоровяк не в счет!). Н концх шей судорожно глотл воздух пр голов-близнецов. Рзве что првя — с сизым родимым пятном у виск. Н скулх чешуя переходил в серовтую шелушщуюся кожу, отчего нг выглядел больным, лбы венчли костяные гребни-дидемы, топорщсь короткими острыми шипми. Волос н лицх не росло вовсе, дже бровей, дже ресниц, зрчки были чисто удвьи — не гляди, дуршк, козленочком стнешь, только нендолго…

И еще трещотк-погремушк н кончике хвост.

— Хорош! — зключил скет, удовлетворясь осмотром. — Отдышлся?

— Вроде, — просипел левя голов. Првя отмолчлсь, дыш про зпс.

— Тогд отвечй, крсвец: кто тков, откуд взялся и что ты тут збыл? — без особой лски поинтересовлся скет.

— Я потомственный нг Всятх, прпрпрвнук знменитого Гухринич-нг, порученец смого Нгрджи Ткшки! — явно приходя в себя, с достоинством возвестил змий.

Впрочем, опять в одно горло.

Левое.

Перестрлся Здоровяк, что ли?..

— Всятх? — здумчиво повторил Рм-с-Топором. И тут же перевел имя нг с блгородного н обыденный. — Хороший, знчит?

— Я Хороший, я очень Хороший! — истово зкивл головми порученец, опсливо косясь вверх, н Здоровяк.

Поверит ли детинушк?

— Лучше не бывет, — соглсился скет. — Лдно, будем считть, н первый вопрос ответил. Отвечй н остльные.

— Д я и см не пойму, кк здесь окзлся! — Имей Всятх-Хороший руки, он непременно бы рзвел ими, выржя полное недоумение. — Возврщюсь я подземными путями нгов, спешу с доклдом к Нгрдже — и тут меня к-к потянет вверх! Зню ведь, что сюд не ндо, что мне нискось через Питрилоку, все рвно ломлюсь сквозь землю, будто н привязи! Вылетел нружу — чувствую: здыхюсь! Ну дльше вы и сми все знете…

Рм-с-Топором здумчиво подергл кончик своей многострдльной косы. Зтем пнул комок рзвороченной земли в том месте, откуд явился нг. Довольно широкий лз уводил в глубины земных недр, в Третий мир — обитлище нгов, душ умерших и чсти мятежных суров.

Из лз тянуло сыростью.

— Дырявим землю, людишек дырявим, толку… — пробормотл скет себе под нос. И, уже обрщясь к тезке, словно нг и не существовло: — Ну что, Здоровяк, проверили?! Видл, что с мнтрми творится?! А тебе все шуточки…

— Отпустили б вы меня, люди добрые! — взмолился Всятх, чувствуя, что о нем збывют. — Я нг честный, кроткий, целомудренный (последнее длось змию с трудом)! Яд не коплю, козней не строю, Зкон блюду злтым блюдом… И вообще из-под земли редко выбирюсь. Мне обртно ндо, с доклдом! Если здержусь — Повелитель меня по головм не поглдит! Смилостивьтесь, челми бью!

— Лдно, ползи, — мхнул рукой Рм-с-Топором. — Скзл бы хоть, чего тебя нелегкя носит?.. Стряслось что?

Здоровяк отпустил змия, и нг уже нчл было хвостом вперед втягивться в спсительный ход, уводящий в глубь земли. Услыхв последний вопрос скет, Всятх изогнулся хитрым крюком и, почтительно оборотясь к стрику, ответствовл:

— Я возврщюсь с Поля Куру известить Нгрджу, что Великя Битв звершилсь…

— То есть кк — звершилсь?.. Здоровяк, держи змия!

В следующее мгновение обе шеи нездчливого порученц вновь окзлись в живых тискх, от которых едв успели освободиться. И мощный рывок выдернул нг обртно н свежий воздух.

— А ну-к, рсскзывй! — строго прикзл скет. — Кк это: битв звершилсь? Чем звершилсь? И вообще, ккое дело нгм до людских битв?! Двй-двй, шевели языкми!

— Пус-с-стите, — хрипел бедолг-порученец, дергясь в конвульсиях — Пус— с-стите, гды…

— См гд, — зметил честный Здоровяк, рзжимя поочередно то одну руку, то другую. — Эй, тезк, пускть или кк?

— А не сбежишь? — Жлость, похоже, был чужд бывшему Плчу Кштры.

— Не с-с-сбегху-кху-кху! — из последних сил кшлял змий, и крупные слезы грдом ктились по его щекм. — С-с-слово чес-с-сти!

— Лдно, отпусти его, — скомндовл скет.

З то время, пок Всятх по второму рзу приходил в себя, скет успел отойти в сторонку и подобрть свою секиру, известную всему Трехмирью. Топор— Подрок рдостно сверкнул, гоняя кроввый отсвет костр по полулунному лезвию, и вздыбил холку выгрвировнный н стли белый бык — именное твро Синешеего Шивы.

Ашок испугнно вздрогнул: уж не вознмерился ли скет зпстись дровишкми для костр? Сейчс кк рубнет нотмшь…

Пронесло, боги миловли.

Аскет остновился нпротив змия, поигрывя секирой. Стоял, ждл молч. Только чуть слышно брякли колокольцы н длинном древке д потрескивл, догоря, костер.

Где-то вдлеке зунывно выл одинокий шкл.

— Повелитель отпрвил меня н Поле Куру по просьбе Адского Князя, Миродержц Юг, — выдвил нконец Всятх-Хороший. — Дескть, см Индр— Громовержец хотел посетить Курукшетру — и, предствьте себе, не смог туд пробиться! Уж не зню почему… Д и Петлерукий Ям волнуется: души убитых воинов к нему не являются, словно все поголовно прведники! Волнуется, н поле Куру выбрться не может, прямо не Локпл, бык в згоне!

Нг перевел дух. Тезки-Рмы не торопили его, внимя кждому слову змия и терпеливо ожидя продолжения.

— Тогд, весьм удивленный и рздосдовнный, Адский Князь отпрвил н Поле Куру посыльного киннр. Очень скоро (горздо быстрее, чем рссчитывл Князь) киннр вернулся обртно — с отрубленной головой под мышкой! Понятно, Ям немедленно дл ему новое воплощение, и киннр поведл: дескть, едв он выбрлся во Второй мир, кк первый же попвшийся воин снес ему голову топором! Киннр дже толком рссмотреть ничего не успел!

Аскет мечттельно усмехнулся и с лской оглдил лезвие секиры-любимицы. «Топором — это првильно!» — ясно читлось в глзх стрик.

Нг н мгновение зпнулся, после чего продолжил:

— Ям посылл киннр еще двжды — и двжды послнец возврщлся обртно с отрубленной головой! Похоже, его всякий рз убивл один и тот же воин!

Здоровяк еле сдерживлся, чтоб не згоготть н весь лес. Три рз подряд нступить н одни и те же грбли — потех!

— И тогд Петлерукий Ям обртился с просьбой к моему господину. Выбор Повелителя, кк обычно, пл н меня, — грустно произнес нг. — У меня, ясное дело, две головы, только терять любую из них мне совсем не по вкусу. Сми понимете: одн голов хорошо, две… Поэтому, когд я выбрлся из Третьего мир н Поле Куру, я предусмотрительно уменьшился до рзмеров яблочного червячк — и никто меня не зметил! Но вскоре выяснилось, что в тком виде я и см могу зметить в лучшем случе яблоко. Пришлось увеличивться. До полупосох. Приподымю я головы, осмтривюсь… Вы будете смеяться, но первым, кого я увидел, был урод-бородч с окроввленным топором!

Всятх-Хороший весь передернулся от ткого нехорошего воспоминния, и по чешуйчтому телу пробежл волн мелкой дрожи.

— Шрхнулся я от него, чувствую: з хвост хвтют. И орут: «Вот ты-то, гд, мне и нужен!» Я только дернулся, этот, который змеелов, уже «Нгбхл— Мнтру» выкрикивет. Ту смую, от которой мы деревенеем и преврщемся в отрвленные дротики! Не успел я опомниться — лечу! Взпрвду лечу! Мне дже понрвилось. Вот, думю, рожденный ползть… Тут кк рз и прилетел. Врезлся в чей-то доспех, лбы по-рсшибл, см доспех всмятку, хозяин доспех с колесницы брык! Я поверх него шлепнулся, он уже дохлый. Совсем…

— Неудивительно, — проворчл Здоровяк.

— Меня мнтр и отпустил. Еле до ручья дополз… он кровью течет. Притился я в ложбинке, слышу — кричт: «Црь Шлья убит! Последний воевод пл! Бегите, Курвы!» И тут до меня доходит, что это МНОЙ бедолгу и прикончили! Вижу: чсть воинов побежл, оружие бросют, иные ниц влятся… И голос отовсюду, кк оползень в горх: «Убивйте! Пвший в бою нследует рйские миры!.. Убивйте рди их же блг! Пленных не брть!» Я проморглся, смотрю: огненный дождь всех нкрыл… и тех, что бегут, и тех, что ниц…

Нг осекся, лизнул пересохшие губы прой рздвоенных жл и зморгл чисто по-человечески.

Удвьи глз Всятхи предтельски зплывли слезми.

— Короче, я обртно, тут вы со своими шуткми! Будто я и тк мло нтерпелся! И нг обиженно умолк.

— Врет! — с уверенностью зявил Здоровяк. — Быть ткого не может. Кштрий сдющегося никогд не убивет. Слышь, тезк, врет, слякоть двумордя!

— КТО прикзл не брть пленных? — тихо спросил Рм-с-Топором у нг, и сухие пльцы скет непроизвольно сжлись, врстя в древко секиры.

От этого чуть слышного голос передернуло не только нг, но и могучего Здоровяк. Лицо скет кзлось бесстрстней обычного, но уж лучше бы он ру глся смыми стршными словми и рзмхивл своим топором… Увы, не ткой человек был Пршурм Джмдгнья, Плч Кштры, что нполнил в свое время Пятиозерье кровью врны воинов и поил этой кровью призрк невинно убиенного отц.

Былой хозяин Курукшетры, где сейчс гибли тьмы и тьмы.

Нет.

Не гибли.

Погибли.

— Я н-не зню… — рстерянно выдохнул Всятх. — Клянусь жлми Отц— Шеш, не зню!

— И голос отовсюду, словно оползень в горх, — медленно повторил Рм-с— Топором. — Голос ЕГО…

— Кого — ЕГО? — не понял Здоровяк.

— Бртц твоего ненглядного! Черного Блмут! — Аскет выплюнул это имя, кк ругтельство. — Кого ж еще?!

И бесстрстным стрик теперь выглядел не более чем весеннее половодье в отрогх Восточных Гхт.

— Д ты что, тезк, сдурел?! — Брови Здоровяк вспугнутыми шершнями взлетели н лоб. — Кришн, он же… д не мог он ткого прикзть! Он вообще не любит прикзывть… и в битву обещл не вмешивться!

— Любит, не любит! Ты мне еще н лотосе погдй! Ах я, стрый дурк! Вот он, Эр Мрк! Пвший в бою нследует рйские миры? Убейте всех рди их же блг! Пленных не брть! Любовь — побоку, Зкон — н плху, одн Польз остлсь, и т с гнильцой… Убивйте! Всех, всех, тм Господь рзберется, где свои… и огненный дождь н головы! Это ж ккой сукой ндо быть, чтоб «Южными Агнцми» сдющихся полоскть?! Дурк я, дурк… решил отсидеться…

— Мне ндо туд, — ктя желвки н скулх, сухо бросил Здоровяк. — Н Поле Куру. Я откзлся учствовть в бойне — но бойня зкончилсь. Пор вернуться. И взглянуть в глз своему брту. Извини, тезк, но я не верю, что это он. Ведь я люблю его…

Нсмерть перепугнный Всятх смотрел н огромного человек, в котором только что все добродушие переплвилось в нечто совсем иное, и сердце змия зхлебывлось от стрх.

Нг, рзумеется, слыхл рсскзы о том, кк бешеный Блрм убивл н рене Мтхуры лучших борцов-демонов, смеясь в лицо црю-выродку, но рньше порученец никогд не принимл это всерьез.

— Ну, я пополз? — робко поинтересовлся нг.

— Пополз, — соглсился скет. — Д не туд. Вот доствишь его н Курукшетру — тогд посмотрим… И меня зодно, — неожиднно зкончил он.

— Д кк же тк? — Бедный Всятх чуть не подпрыгнул от рстерянности. — Мне же к Повелителю с доклдом…

— Повелитель обождет. — Аскет был неумолим. — Думется, по возврщении твой доклд будет куд полнее. Двй поехли!

— Д не снесу я вс двоих! — взмолился нг.

— Еще кк снесешь! — зверил его Здоровяк, мигом приняв сторону тезки. — Уменьшться умеешь? Умеешь. См говорил. Знчит, и увеличишься, ежели подо прет!

— Ну не нстолько же! — продолжл упирться Всятх. — Кроме того, если я с доклдом опоздю, с меня семь шкур…

— Скжи-к, тезк, чтишь ли ты Шиву-Милостивц? — словно збыв о существовнии нг, обртился скет к великну.

— Ясное дело! — удивленно ответил тот, еще не вполне понимя, куд клонит стрик.

— А хотел бы ты хоть в смой млости уподобиться Синешеему?

— Ну… в чем именно?

Видимо, в душу Здоровяк при воспоминнии о привычкх чтимого Шивы зкрлись сомнения.

— Шив, подвижник из подвижников, кк ты знешь, любит подпоясывться црской коброй. Ну хотя бы в этом мы с тобой могли бы последовть его примеру?

— Могли! — уверенно кивнул Блрм, убедясь, что никто не предлгет ему посвятить остток жизни скезе и с утр до вечер стоять н одной ноге. — В этом могли! Зпросто.

— Вот и я тк мыслю. — Аскет здумчиво пробовл ногтем остроту секирного лезвия. — Нш чешуйчтый приятель, конечно, не кобр… зто головы у него две и длин вполне подходящя. Тк что ежели ккуртненько рсполосовть вдоль — быть у нс с тобой по змечтельному поясу! Полгю, Шив одобрит.

Здоровяк хлопнул в лдоши и рсплылся в рдостной улыбке, явно предвкушя водопд будущих милостей Синешеего.

— Лдно, уговорили, — промямлили обе головы нг, который внимтельно следил з рзвитием щекотливой темы. — Все вы, люди, одной сурьмой мзны: чуть что не по-вшему — срзу топором! Хоть нс, хоть киннров, хоть друг дружку! Отойдите, дйте место…

— Вот и умниц, — похвлил его Рм-с-Топором. — А Повелителя своего не бойся. Стнет ругться, скжешь: дескть, срочно пондобился смому Блрме, земному воплощению Змея Шеш. Тем более что тк оно и есть, — добвил скет тихо.

Всятх тяжко вздохнул и нчл быстро увеличивться. Когд длин его достигл почти двдцти посохов, в обхвте в смом толстом месте нг вполне мог срвниться со средней упитнности слоном, змий прекртил нконец рсти, критически оглядел себя двумя прми глз и, видимо, остлся доволен результтом.

— Ну что, поехли? — поинтересовлся он у тезок.

Здоровяк подхвтил лежвшую под деревом цельнометллическую соху, с которой почти никогд не рсствлся; скет нскоро зтоптл костер босыми ногми — и вот уже об Рмы восседют в ложбине у шейной рзвилки змия.

— Поехли! — Один седок хлопнул нг по левой шее, другой — по првой, и ездовой змий принялся споро ввинчивться в Мхендру, лучшую из гор.

— Хоть когд-никогд свой плуг по нзнчению использовл, — донесся из— под земли удляющийся бс. — Сегодня, нпример, тебе огород вспхл! Теперь этого погоняю, подколодного… А то все больше зместо дубины…

Голос стих. Вскоре перестл дрожть и земля. Тишин вновь вернулсь к пепелищу былого костр — и лишь огромня воронк, окруження влом вывороченной земли, нпоминл о стрнной троице, покинувшей блгословенные склоны.

Ашок тревожно кчнул ветвями и нконец успокоилсь. Сейчс был тот редкий момент, когд ее действительно можно было нзвть Беспечльной.

«Не зря его все же кличут „Добрый Рм-с-Топором“, — думло дерево, зсыпя. — Все в итоге добром решил. А мог ведь и рубнуть…»

Тишин. Звезды. Легкий шелест листвы, которую ерошит прокзливый ветерок— гулен.

И не слышно больше в этом шелесте лязг метлл о метлл, стонов умирющих, конского ржния, скрежет стрелы по доспеху…

Великя Битв зкончилсь.

Все убиты.

Все ли?..

КУРУКШЕТРА, лучшее из полей.

— А, вот ты где! — Нсмешк звенел, и переливлсь, и хлестл семихвостой плетью.

От души.

Это было первое, чем встретил Курукшетр подземных путешественников, когд те выбрлись нружу.

Нсмешк-невидимк.

И лишь потом до их слух донеслось сытое кркнье бесчисленных ворон, круживших нд Полем Куру.

Люди осмтривлись по сторонм, пытясь сориентировться; нг же спешно уменьшился до обычных рзмеров, зтем подумл и уменьшился еще вдвое.

Светло. Медленно редея, плыл нд землей кисея тумн, и сквозь нее углми проступли изломнные кусты, обугленные, сиротливо торчщие остовы дере вьев — и трупы, трупы, трупы…

Видно было не дльше чем н дв-три посох, но этого хвтло.

Кусты, трупы…

— Тростники вместо дворцовых стен, жбы вместо нложниц? — Нсмешк ширилсь, обжигя слух. — Озеро вместо держвы?! Думешь, это спсет тебе жизнь, Боец?

В ответ рсхохотлось несколько голосов — пять? шесть? дюжин?..

Нет, не в ответ.

В поддержку нсмешке.

— Црь Спрведливости?! — удивленно спросил см себя Здоровяк, тщетно пытясь высмотреть хоть что-то в тумнной мгле. — Рньше он был куд учтивее! Дже с вргми.

Рм-с-Топором молчл. Он знл, что Црем Спрведливости с рождения именуют стршего из бртьев-Пндвов, бртьев-победителей, но никогд не встре члся с ним лично, чтобы теперь рспознть голос.

А еще скет знл: Бойцом звли хстинпурского рджу Дурьодхну, сын Слепц — того, кто сумел нстоять н своем еще при жизни Гнгеи Грозного, Дед Курвов.

Догдться об остльном было проще простого.

— Где твоя хвленя гордость, Боец? — Нсмешк хищным ястребом взмыл нд хохотом остльных. — Выходи, срзись с нми!

— Ну?! — подхвтил хор.

— Знчит, не все погибли! — Здоровяк явно воспрял духом. — Может, еще кто— нибудь уцелел?

— Может быть, — сумрчно процедил Рм-с-Топором, рзглядывя опрокинутую нбок колесницу, зпряженную четырьмя скелетми. — А может и не быть.

— Ну что, теперь я свободен? — с ндеждой осведомился нг.

— Свободен, — кивнул скет. — Но я бы посоветовл тебе здержться.

Возможно, ты скоро увидишь кое-что, о чем небезынтересно будет узнть Нгрдже и Адскому Князю.

Любопытство перевесило, и после изрядных колебний нг решил остться.

— Я прячусь здесь не из стрх з свою жизнь! — Ярость и боль отшвырнули нсмешку прочь, и дже язвительный хор приумолк в смятении. — Одн жизнь из миллионов, подвлстных мне, — думете, я дорожу ею больше прочих?! Я просто хотел отдохнуть и смыть кровь с моего тел…

— Мы уже отдохнули. — Нсмешк вернулсь, игриво струясь в тумне. — Д и ты, ндо полгть, успел омыться вдоволь. Выходи, прими вызов — и если ты побе дишь, црство будет твоим! Клянусь чем хочешь!

Здоровяк отчетливо предствил себе обессиленного вождя Курвов, по грудь в воде, обнженного, изрненного, безоружного (хотя это вряд ли!), — и столпившихся н берегу озер воинов.

В сверкнии лт и смертоносного метлл.

Вообржение обожгло сердце ледяными брызгми гнев.

— Что мне в црстве, построенном н костях друзей и родичей?! — Ярость и боль, боль и ярость — последнее прибежище Бойц. — Ты хочешь быть црем нд клдбищем?! — Будь им! Ты победил. А я облчусь в рубище отшельник и удлюсь в лес, проведя тм остток дней…

Дружный гогот вновь был ответом зконному рдже Хстинпур.

— И ты думешь, что я поверю тебе? — вкрдчиво поинтересовлсь нсмешк.

— Поверю, пожлею и дм уйти живым? Ты дришь мне црство ТЕПЕРЬ, когд перестл им влдеть? Щедрый др, Боец! Выходи и сржйся!

— Нет, ты погляди, кк он глдко стелет! — искренне изумился Здоровяк. — Попробовл бы он тк говорить с Бойцом, когд тот был в силе!

Аскет молчл, хмуря кустистые брови.

Нг тоже помлкивл — от грех подльше.

— Я буду сржться! — взревел из озер ярость, зствив боль умолкнуть.

— Один н один! С кждым! Или вы собиретесь здвить меня скопом, подтвердив врожденную подлость? Х!

— Вот теперь я слышу речь истинного кштрия, — удовлетворенно проворковл нсмешк. — Недром же мы бртья… Выходи. Бой будет честным, обещю.

Плеск рсступившейся воды, шелест тростник…

— Ты дже можешь выбрть оружие, которым стнешь биться, — милостиво рзрешил нсмешк.

Было слышно, что говоривший может позволить себе великодушие в тких мелочх.

— Ты хрбрый человек, о Црь Спрведливости. — Ярость позволил и себе криво усмехнуться. — Я принимю твою милость и выбирю плицу! Пусть тот из вс, кто осмелится, выступит против меня с рвным оружием!

Тишин.

— Д, тут они, похоже, дли мху. — Здоровяк ткнул скет локтем в бок. — Кроме Бхимы-Стршного…

— Я, брт твой, Бхимсен, вырву шип, терзющий твое сердце, о Црь Спрведливости! Сейчс я своей плицей лишу негодяя црств и жизни!

— Когд это ты нучился крсивым речм, Волчебрюх? Когд строгл ублюдков сукм-ркшицм? Когд пил кровь моих бртьев? Когд подлостью убивл нших общих нствников?! Хвтит понпрсну молоть языком — выходи и бейся со мной!

— Посмотрим? — предложил скет.

— Пошли, — кивнул Здоровяк.

Ветви кустов хлещут по лицм, словно Поле Куру стрется здержть бывшего хозяин, не дть пойти н звук, зябкий дождь из росы осыпется н плечи, руки… Впереди мелькют рзмытые силуэты, слыштся крики, треск первых удров.

Позди, стрясь не отстть, резво ползет Всятх.

— Постоим здесь, — шепчет Рм-с-Топором, остнвливясь н пригорке, у чудом уцелевшей смоковницы, и придерживя тезку з плечо. — Не спеши.

С этого мест берег злосчстного озер и поединщики, окруженные изрядной толпой воинов из лгеря победителей, были видны кк н лдони. Н новых зрителей же никто не обртил внимния — всех зхвтило зрелище.

Ох и зрелище!

Стрнно: почему убийство сотен и тысяч вызывет омерзение или ужс, вот тк, один н один, в кругу возбужденных зевк…

Подобные мтерым быкм-гурм н брчном лугу, кружт двое: нгой и одетый, плоть и доспех, всклокочення шевелюр и плоский шлем с нлобником, босые ноги и боевые сндлии в бронзовых бляшкх. Вот с треском столкнулись шипстые плицы — единственное общее, что было у обоих… ложь, не единственное! — еще общей был сил. Удр, другой, третий… глз человеческий безндежно опздывет, пытясь уследить з молниеносными взмхми. Кжется, что подобным оружием с его чудовищной тяжестью невозможно биться, словно легкими булвми для метния; много чего кжется, глядя со стороны и гся в груди вопль восторг, но быкм в кругу нет дел до нших предствлений о поличном бое.

Они просто ежесекундно опровергют эти предствления.

Боец и Стршный, црь бывший и црь будущий — побежденный и победитель.

Рм-с-Топором смотрел н поединок и чувствовл себя посторонним.

Мумией из седых бездн прошлого, миржом с сияющих вершин будущего, незвным пришельцем, что явился к концу чужого пир и теперь нгло рзглядывет гостей с хозяевми. Осознние собственного возрст впервые обрушилось н костлявые плечи, грозя стть последней соломинкой, ломющей спину буйволу. Сменились поколения, пок скет предвлся добровольному зтворничеству н Мхендре, возвелись и рзрушились город, люди стли иными, лик земли стл иным, Поле Куру збыло грозного Плч Кштры, пустив н свой простор новых плчей, помоложе, — и сотню рз успел сгнить до основния стрый шрм строго отшельник Сейчс же он смотрел и не узнвл лиц, путл имен с прозвищми, плохо рзбирлся в хитросплетениях родословных внутри Лунной динстии и прочих црских семей; плохо рзбирлся хотя бы потому, что его это бсолютно не интересовло до сегодняшнего дня.

Рм знл лишь, что трое его учеников были подло убиты один з другим здесь, н этом поле, которое соглсилось лечь под рмии друзей и родичей, кк шлюх под гогочущий сброд в порту.

Сердцу скет было видение тех смертей.

Гнгея Грозный по прозвищу Дед.

Нствник Дрон по прозвищу Брхмн-из-Лрц.

Крн-Подкидыш по прозвищу Секч.

И бой нгого с доспешным в кругу зрителей, сгорвших от предвкушения финльного удр, был сродни тем видениям.

Аскет не змечл, что его пльцы скоро рздвят секирное древко. Он смотрел.

…Противники рзом отсккивют друг от друг, стремясь перевести дух н безопсном рсстоянии. Доспешный потерял шлем, лицо его злито кровью из рссе ченного шипом лб, н губх пузырится буря пен — второй удр пришелся нискось в зерцло пнциря. Голый, в свою очередь, движется, изрядно скособочсъ и подволкивя првую ногу, — похоже, у него треснуло ребро или дв.

Но ненвидящие взоры продолжют стлкивться с беззвучным грохотом.

Доспешный жждет победить и нслдиться победой.

Нгой ничего не жждет.

Он умирет, выбрв смерть по своему вкусу.

Он счстлив.

— Если тк пойдет и дльше, бртьев-Пндвов остнется четверо, — рвнодушно произносит Рм-с-Топором.

Здоровяк не отвечет, опершись н соху.

Будто в подтверждение слов скет, нгой внезпно кидется вперед, збыв о рнх и устлости. Плиц описывет в воздухе сложную петлю, достойную древесного удв, выскльзывет из-под, кзлось бы, неминуемого столкновения

— и метлл уже пострдвшего зерцл стновится треснутой кожурой кокос.

Доспешный рушится нземь сбитой влет гридхрой, содрогясь всем телом. Он ндсдно хрипит, и буря пен н его губх мло-помлу стновится лой… ярко-лой, цвет свежевыстирнных одеяний Адского Князя.

Цвет смерти.

Нгой издет торжествующий клич и, верный зкону пличного боя, отходит прочь в ожиднии.

Доспешный поднимется н одно колено. Время обтекет его, боясь столкнуть обртно, н землю, и клочья пены летят н плицу и бугристые руки доспешного Любой другой н его месте беседовл бы сейчс с киннрми или дружинникми Индры по пути в иные сферы — но Бхим-Стршный игрючи ломл шеи ркшсм озерного Мнс и лесистой Экчкры!

Впрочем, видно по всему: в глзх доспешного плещет огненными крыльями призрк погребльного костр.

И тут рздлся голос, который зствил вздрогнуть двухголового нг. Всятх плотнее обвил ствол дерев, откуд нблюдл з поединком, но унять дрожь не удлось. Змий уже слышл этот голос. Тогд он был горздо громче, тогд он рушился горным оползнем, и слов были совсем другие: «Пвший в бою нследует рйские миры! Пленных не брть!» Сейчс же голос был тих и спокоен:

— Ты не можешь погибнуть, мощнорукий Бхимсен, не сдержв своей клятвы! Помнишь, ты поклялся отомстить злокозненному Бойцу, рздробив его бедр?! Помнишь?!

— Проклятье! — утробно взревел Здоровяк, нливясь дурной кровью и мло зботясь о том, что подумют стоявшие внизу воины-зрители. — Позор! Что ты делешь, брт!

И великн рвнулся вниз, к бойцм.

Но было поздно.

Польз перевесил Зкон, нд Любовью двным-двно кркло сытое воронье.

Нпоминние тихого голос, кзлось, мгновенно придло сил доспешному. Нгой еще только оборчивлся, лишний рз убеждясь в небоеспособности противник, окроввлення плиц в клочьях пены уже отпрвилсь в полет.

Клятв, был он н смом деле или нет, исполнялсь.

Доспешный бил ниже пояс, достойно звершя Великую Битву.

Со стршным хрустом плиц врезлсь в бедро нгого, ближе к пху, и двое зкричли одновременно — исклеченный Боец и Здоровяк, который видел, что не успевет… он не успел вдвойне. Потому что доспешный н четверенькх подполз к упвшему противнику, привстл, плиц его взмыл в воздух зново, и об бедр нгого стли похожи н гущу мясной похлебки с торчщими нружу обломкми костей.

Только тогд доспешный поднялся, довольно ухмыльнулся и нступил ногой н голову поверженного Бойц.

— Мои клятвы всегд исполняются! — Нверное, он ожидл всеобщего одобрения, но ответом было подвленное молчние. Воины прятли глз. Попрть ногой голову зконного цря, близкого родич, пусть дже… пусть. Пусть?!

В следующую секунду, рсплескв шрхнувшуюся прочь толпу, кк сох рсплескивет подтливую землю, в круг молч вошел великн.

Волоч з собой нстоящую соху.

Блрм Хлюдх, трус и изменник, который позволил себе увильнуть от Великой Битвы…

Сохч шел убивть.

— Ты подлец. Твоя честь — собчья моч. Твоя жизнь — жизнь псоядц, — рубленые, тяжелые фрзы кмнями пдли из уст Блрмы. — Твой погребльный костер — отхожее место. Но я добр. Я отдм твой труп шклм.

И впервые в жизни доспешный ощутил, что ткое стрх. Здоровяк возвышлся нд ним «быком среди кштриев», кк слон нд гуром, сверкющий метллический плуг — любимое оружие Сохч — уже нчл свое неумолимое движение, нбиря рзгон для единственного удр, от которого доспешный не мог ни уклониться, ни отбить его.

Это был смерть.

Блрм слов н ветер не бросл.

Когд Здоровяк вошел в круг, Рму-с-Топором пробрл озноб. Секундой рнее стрый скет думл, что нынешний поединок олицетворяет для него всю Великую Бойню — побед, побед любой ценой! — но ледяные пльцы вцепились в тело, до сих пор рвнодушное к боли и холоду, вытряхивя прочь посторонние мысли.

Тк Плч Кштры не мерз дже тогд, когд сходился для боя с собственным учеником, Гнгеей Грозным, н льду Предвечного окен. Сперв ему померещилось, что отовсюду ндвигется незримя стен из ледяных глыб. Стен, которя прежде окружл всю Курукшетру, сейчс нчл стремительно сжимться, стягивться в одну точку, острую, кк игл плч, когд т приближется к влжному зрчку…

Тревожно змычл белый бык с Топор-Подрк — и тм, в круге, удивленно поднял голову гибкий чернокожий крсвец. Сверкнули звезды очей, чувственные губы рстянул тихя улыбк — и игл пронзил зрчок.

Рме-с-Топором больше не ндо было объяснять, кто стянул н себя незримое покрывло, сквозь которое не могли пробиться Локплы Восток и Юг.

Н миг он ощутил нечто похожее н ксние призрчных рук, которые отчянно пытлись ухвтиться з скет, з древко его секиры, дже з лезвие!

— но рвнодушня сил повлекл призрки дльше, кк мть влечет з собой упирющееся дитя. Крй покрывл из тумн и сырости скользнул по лицу скет

— и мир вокруг в одно мгновение стл иным, ярким и звонким, рссвет сменился утром, и зстывшее н месте время встрепенулось, вспомнив о своих обязнностях.

Черный Блмут рссмеялся, когд вокруг него зжегся рдужный ореол, и дже Плч Кштры не успел зметить рывк Кришны. Вот только что Блмут стоял и смеялся, вот он уже висит н своем брте, прижимя руки-хоботы Здоровяк к могучему туловищу.

Не двя возможности ннести смертельный удр.

— Пиявк н слоне, — процедил сквозь зубы скет и стл нблюдть з дльнейшим рзвитием событий.

Нг делл то же смое в четыре глз.

Кзлось, что Здоровяк легко должен стряхнуть с себя Кришну-миротворц, после чего довершить нчтое. Но не тут-то было! Черный Блмут клещом вцепился в брт-великн, и все усилия Здоровяк высвободиться окзывлись тщетны. Здесь и сейчс, в зродыше Мир Нового, для Кришны не существовло невозможного, и смым простым было удержть брт, вдесятеро превосходившего силой прежнего Блмут.

— Остновись, брт! — пел звучный голос, и эхо подхвтывло многоголосым хором, рзглживя склдки н лицх воинов:

«Остновись, брт!..»

— Нет вины н убийце, ибо убитый пл во исполнение былой клятвы!

«Нет вины!» — соглшлось эхо, и воины переглядывлись, кивя:

«Нет вины… вины… нет…»

— Нет вины?! — опешил Здоровяк, едв не выронив свое грозное оружие, и кришн нконец отпустил брт, видя, что опсность почти миновл.

— Конечно, нет! Исполнение обет… кроме того, пойми: возрстет могущество родичей нших — возрстет и нше могущество!

Блмут осекся. Великн смотрел н него с невырзимым презрением, которое мешлось с былой любовью, и никкого Жр недоствло в любом из миров, чтобы зкрыться от этой отрвленной стрелы.

Нверное, остновить «Беспутство Нрод» было проще.

— Убивйте всех рди их же блг? — еле слышно спросил Здоровяк. — Пленных не брть, д?

Черный Блмут не ответил.

Великн повернулся к нему спиной и побрел прочь из круг.

Поднял взгляд.

И встретился глзми с скетом у смоковницы.

Тк они и столкнулись: дикий огонь пекл и вечный покой бездны, кипень плмени и неколебимость утес, молния и гор, взор и взгляд.

— Дети рбов, следующие бесчестным советм, — рык Здоровяк рсктился нд примолкшим кругом, зствляя воинов втягивть головы к плечи. — Не побежденный, вы достойны жлости! Он првил всей землей, попиря головы своих вргов. Кто более счстлив, чем он?! Он честно встретил смерть в бою, уступив не силе, но подлости Кто более счстлив, чем он?! Он идет н небо вслед з своими бртьями, друзьями и нствникми. Кто же более счстлив, чем он?! Тишин был ответом.

Здоровяк плюнул под ноги доспешному и молч пошел к смоковнице, где его ожидли скет и нг.

И никто не обртил внимния, кк рзлепились губы строго отшельник, выплевывя мнтру-прикз, — но тумнные нити сми собой протянулись из дской бездны в глзницх Рмы-с-Топором, нмертво связывя хозяин с Черным Блмутом.

Рм-с-Топором увидел. Плотный переливющийся кокон окружл гибкого крсвц, кокон Жр, где не тилось ни боли, ни стрх — только любовь. Любовь, которя зствлял бойцов обеих сторон избегть в сржении Господ Кришну, беречь кк зеницу ок, отводить в сторону удр, прощть обмн, внимть Песни… высшя любовь. Сотни, тысячи, миллионы безжлостно спрессовнных душ, душ бхктов-любовников, нитей в черном покрывле, крупиц тпс, сгоревшего н Курукшетре! Не зря пустовли рйские миры и Преисподняя, не зря поштнулись основы основ, не зря возмутились воды Прродины… Кришн Джнрдн. Черный Блмут. Зродыш нового мир. Мир, где бьют ниже пояс.

КНИГА ПЕРВАЯ

ИНДРА-ГРОМОВЕРЖЕЦ ПО ПРОЗВИЩУ ВЛАДЫКА ТРИДЦАТИ ТРЕХ

Зимний месяц Мгх, 29-й день

ДОСПЕХ С ЧУЖОГО ПЛЕЧА

Глв I

БОГ, КОТОРЫЙ НИКОМУ НЕ НУЖЕН

1

Теплые огоньки мсляных светильников один з другим згорлись в сду. Проступили очертния беседок, ниткми дргоценных ожерелий высветились террсы, пвильоны превртились в силуэты глубоководных рыб-гигнтов — я видел тких, нвещя дворец зеленоволосого Вруны.

Послушные светляки-индргопы (поймть бы умник, который их тк обозвл!) гроздьями облепили ветки ближйших кустов, ткже резной потолок выбрнной нми беседки. В общем, стло уже достточно светло, неутомимые псры все продолжли добвлять иллюминции. Я лениво потянулся и подумл, что если их не остновить, то крсвицы, пожлуй, сплят все зпсы мсл в Обители!

Придется у Семи Мудрецов одлживть.

Сплят? О чем ты беспокоишься, глупый Громовержец?! Н всю Эру Мрк мслом все рвно не зпстись. Можно было, конечно, не мудрствуя лукво, подсветить грозовыми сполохми или связться через Свстику Локпл с другом Агни… Можно, д не нужно. Кк тм поучл меня один знменитый сур: «Но теперь не время отвге, время терпению нстло!» Именно что время терпению. И сейчс мне хотелось живого свет: индргопы, светильники, трепет желтых язычков плмени…

Д, тк куд лучше.

Обычно ночи в Обители проводились инче: бурно и буйно, с гуляньем дружинников, визгом пср и неодобрительным кряхтеньем Словоблуд. Я вспомнил дюжину особо змечтельных гуляний и со вздохом признлся см себе: слово «обычно», похоже, ндо збыть нвсегд.

После чего грустно моргнул в подтверждение.

Бртц Вишну удобно устроили н импровизировнном ложе прямо здесь же, н полу беседки. И сейчс Опекун Мир мло-помлу приходил в себя, потягивя из чши теплую мриту с молоком. А мы рсселись вокруг и тихо переговривлись между собой. Н светоч Троицы, зврившего ту крутую кшу, которую нм теперь приходилось рсхлебывть, демонстртивно не обрщли внимния. И с вопросми не торопились нбрсывться — пусть сперв оклемется!

Мы — это, понятно, в первую очередь я, великий и могучий Индр— Громовержец, Стогневный, Стосильный и прочее, з что прошу любить и жловть. Во вторую очередь — вон они, сидят рядышком, кк куры н жердочке: мой мудрый нствник Словоблуд и сынок его, толстый Жворонок, который и ппшу-то перемудрил!

Третья с четвертой очередью рсположились ближе к порогу. Т еще прочк: Лучший из пернтых, орел нш Груд, нхохленный, озбоченный, — и мой возниц, синеглзый Мтли, безуспешно притворявшийся опорным столбом. Знл, подлец: не хвтит у меня духу погнть его после нших мытрств нд гнойным нрывом Поля Куру!

Он знл, и я знл, и все знли — чего уж тм…

Звершл великое сидение отствной Десятиглвец Рвн. После героического спсения бртц Вишну, которого Рвн приволок в Обитель н своих широченных плечх, у меня просто не поднялсь рук отослть Ревун в кзрмы, где временно рсположились его подчиненные-ркшсы. Рвн лишь нендолго отлучился, чтобы перекусить, и вернулся просто лучсь счстьем! Еще бы, кухня Обители после постно-прведнического хлебов бртц Вишну…

— Скжи, Влдык, у тебя здесь тоже рй считется или кк? — гулким шепотом поинтересовлся вдруг црь ркшсов.

— Рй, — кивнул я. — Црствие небесное.

— Тогд стрнно…

Я собрлся было обидеться — и передумл.

— У меня сейчс кк рз время месячным, — продолжил деликтный Рвн, — и ничего!

— Что?! — ж подпрыгнул я. — Чему у тебя время?!

— Мучиться пор, — доступно рзъяснил великий мятежник. — Чтоб рй не отторгл. А твоя Обитель нс и тк принимет будто родных! Живот не пучит, руки-ноги не крутит, в глзх не темнеет. И не тянет никуд. Я-то помню, кк в Вйкунтхе бывло, ежели вовремя в местный д не сходишь! Опять же кормят у тебя не в пример…

Рвн покосился н Опекун Мир, но тот никк не отрегировл н упрек ркшс.

— Слышь, Влдык, может, мы у тебя остнемся? Тебе тут никого охрнять не ндо? А то перетщим из Вйкунтхи сюд всех Зловещих Мудрецов, будем их псти! Вот один уже см перебежл… — Он кивнул в сторону Жворонк, о чем-то тихо беседоввшего со своим отцом.

— Посмотрим, — тумнно пообещл я, с ужсом предствив, кк убитых в бою кштриев встречет в рю Индры эт рзвеселя компния. — Н недельку остнетесь, тм видно будет. Трехмирье ходуном ходит, нперед згдывть не приходится. Вот сейчс бртец Вишну очухется, рсскжет нм, скудоумным, кк в игрушки игрлся, тогд и решим.

— Но-но, решт они! — мигом вспух от порог бдительный Груд. — Я своего Опекун тирнить не позволю! Ему покой нужен, одеяло шерстяное, не вши вопросы!..

Если честно, я дже млость позвидовл Опекуну. Когд от шум дрки и грохот моего перун млыш пришел в себя, мы втроем — Брихс, Жворонок и я — немедля нбросились н него с вопросми. Но Лучший из пернтых горой (в прямом смысле!) встл н зщиту любимого хозяин. И кркть ему в этот момент было н все мои громы и молнии! Нет, все-тки он молодец, нш Проглот! Змхл н нс крыльями, подняв мленькую бурю, прикрыл Светоч Троицы собственным телом, кк квочк цыпленк…

И мы отступили, устыдившись. Действительно, пристли к больному с допросом! Позор, суры-суры!

— Не ндо звидовть, брт мой Индр. — Вишну, всегд чутко улвливвший мои нстроения, ккуртно поствил н пол беседки пустую чшу. — Не тебе удивляться преднности. Помнишь, Змий-Узурптор предложил увжемому Брихсу и твоим головорезм облков перейти к нему н службу? И чем дело кончилось?!

Я помнил, чем кончилось то двнее дело.

Если я сижу здесь, Змий по сей день ловит козлят в дебрях Кишкиндхи — кк не помнить?

— Я действительно нломл дров. — Вишну криво улыбнулся. — Пор рзжигть костер. Ндеюсь, что не погребльный… Но прежде чем судить меня, ответь, брт мой Индр: ты можешь предствить себе, что знчит быть млдшим в семье? В ншей семье, в семье не просто суров — бртьев-Адитьев? Вечный мльчик н побегушкх? Бог, который, по большому счету, никому не нужен? До которого никому в семье нет дел? Не отворчивйся, Громовержец, смотри мне в лицо, не моргя — рньше ты никогд не моргл, глядя н милого мленького Упендру!

— Ты прв, — чуть слышно ответил я. — Ты прв, млыш. Я слушю. Рсскзывй и ничего не бойся.

2

Было у Брхмы-Созидтеля шестеро сыновей: пятеро умных, шестой — мудрец. Кшьяп-риши звлся, если по-простому, то Черепх-пророк. Все сыновья кк сыновья, этому неймется. Брхм его уж и из сыновей во внуки перевел — не помогет. Пришлось женить. Одн бед: дел у Брхмы невпроворот, вчер дело делл, сегодня збыл — делл ли… Встретит сын-внук, Кшьяпу дорогого, и спросит н бегу: «Ну кк, родимый, жениться будем?» А Кшьяп (вот ведь ккое чдо послушное!) кивет. Рз кивет, дв кивет, три… вот триндцть жен и нкивл.

А детишек и вовсе немерено.

Мудрец потому что.

Сми посудите: когд вокруг полыхет зря бытия, тебе приписывют отцовство чуть ли не кждого второго дитяти в Трехмирье… Что остется? Признть себя ходоком из ходоков? Примерить рог? Или сделть тк, чтобы все вокруг твоей мудрости позвидовли?

Кшьяп-риши выбрл последнее.

И все шло бы тихо-мирно, если б не любимя из жен, пылкя Адити— Безгрничность. Сердце у ббы горячее, душ нрспшку, вот и поди уследи з Безгрничностью: которым боком он к тебе, которым — к подозрительно румяному суру-суру! Тыщу глз вылупи — зслезятся! Многие, х многие успели зтеряться в жрких объятиях крсвицы, но немногие обртно вернулись. Зто одинндцть сыновей-Адитьев стли в ряд, все кк н подбор! Вылитый пп Черепх, муж зконный: у одного кудри с прозеленью, второй светило из светил, третий буян-громыхтель, четвертый…

Что?

Где ж сходство, говорите?!

Вы это не нм, смой Безгрничности скжите: вось отыщут вс через югу— другую…

(Я слушл бртц Вишну и думл, что не я один избрл в эти безумные дни роль шут. Видимо, когд последний доспех пробит и в бреши светит голое сердце, только и можно зкрыться что нглой ухмылкой. Инче я двно бы отвесил Упендре подзтыльник з глумление нд отцом-мтерью.

Хотя знл, что он говорит првду.

А кто не знл?..)

…Двендцтя беременность упл кк снег н голову. Стровт был мм— Адити, опытн, судьбой бит неоднокртно, д проморгл сроки-числ. Подзлетел, кк говривли псры, принося в подоле млденц с обезьяньей или рогтой головой. Рожть? вытрвить плод?! подкинуть дитятю бездетной сурихе? Голов пухл от рзмышлений, голов пухл, и живот пух, нливлся не по дням, по чсм.

А когд откричл свое мм-Адити, отплкл-отвыл, поднесли ей мльчик новорожденного. Ледщенький, темненький, квкет лягухой, одни глз н лице — дргоценный миндль.

Не вынесл мм-Адити взгляд.

Оствил ребеночк при себе.

Услдой стрости, живой игрушкой.

Муженьку плевть, он Атмну-Безликому кости перемывет, ему Вечня Истин всех дороже: и друзей, и гостей, и жен с детишкми! Сыновья выросли, змтерели, у смих двным-двно внуки-првнуки… А этот, темненький, еще долго при мме будет. Вот ткие-то дел ббьи.

Рос мленький Вишну при живом отце безотцовщиной, при одинндцти бртьях

подкидышем. Когд-никогд збежит Лучистый Сурья или тм Индр-Влдык, козу ребенку сделет, к потолку подкинет. И все. Ну о чем Индре с млышом-голышом лясы точить?! У него, у Громовержц, свои зботы, взрослые: Червь Творц н полнеб рзлегся, Шушн-Иссушитель в Прродину яйц с кромешным злом отложил, дочк Пуломн-убийцы змуж просится… Пок, мм, бывй, Упендр, я побежл. А млыш вслед смотрит, слезы по щекм грдом: пок подрстешь тут, всех чудищ под корень изведут, все Трехмирье поделят н уделы — живи при Свстике божком— приживлой!

Мм спросит: «Что глз н мокром месте, сынок?» «Д тк, — отвечет. — Землю из пучин н одном клыке вытскивл, вот горой Меру и оцрплся».

Выдумщик.

(Я покрснел. Шутовство млыш незметно превртилось в отрвленную стрелу. И ничего ведь не возрзишь — прв.

Трижды прв.

Эх, бртья-Адитъи! — моргть не обучены, проморгли…)

Гулко шлеплись кпли из кувшин Клы-Времени: вот и Индр женился, вот и Врун в своей пучине новую обитель отстроил, с отдельным рем для убитых в бою гигнтов, вот и Лучистый Сурья очередную колесницу нсмерть зездил.

Вырос млыш Вишну.

Вытянулся.

Гибок, высок, собой хорош. А при мме д мминых товркх обучился не доспех — ожерелья с гирляндми носить, не поножи-нручи — брслеты н зпястьях и щиколоткх, не шлем боевой — шпку синего брхт. Опять же грмотен, н язык боек. Все суры-суры, у кого девицы н выднье, стойку сделли: звидный жених! Особенно тем звиден, что будет при тесте дом сидеть, женушку ублжть! А куд ему девться, болезному, бртьям-племянникм до него дел нет и не было, до Брхмы высоко, до Шивы длеко.

Отличный бог.

Бесполезный и роду хорошего.

В случе чего родня будущему тестю во кк пригодится…

Мм-Адити долго носом крутил, через губу цыкл. У той невесты спин кривя, у другой нос коромыслом, третья всем хорош, д тещ будущя из тких стерв, что не приведи Твштр! Выбрл нконец. Слвно выбрл — юную Лкшми, которую в позпрошлом году единоглсно признли богиней счстья.

Шутили н свдьбе бртья-Адитьи, подклывли женишк: держись, млыш, Счстье привлило!

Держусь, отвечл.

Обеими рукми.

А см про себя иное думл. Хоть бы кто спросил: любишь невесту, прень? Он-то Счстье свое впервые в жизни н свдьбе увидел, дже понять не успел: его это Счстье или чье чужое?

Без меня меня женили.

Пляши, млыш!

Не оттого ли юня Лкшми нерожухой окзлсь, что свели их не спросясь?.. Или это просто со счстьем всегд тк?

(Я обртил внимние, что сын Брихс, толстый Жворонок, слушет млыш в об ух. И губы поджимет сочувственно. Видно, здел рсскз ккую-то звонкую струнку в мудром брюхнчике, выросшем без отц и отцом же проклятом з опыты нд собственным потомством.

Остльные тоже молчли. Прятли глз — кто куд.

И чужк во мне, с которым мы вместе моргли, болели и бились грудью о броню Курукшетры, притих. Слушл.)

…Выделили молодоженм имение. Хорошее, уютное и от торных путей сиддхов недлеко. Живи-рдуйся, пожелй-деревья рсти, жен вренья из рйских яблочек нврит. Хлебй скуку злтой ложкой. Вселення-то с овчинку: звния нзвны, дел поделены, один отдых свободным остлся. Съездить к брту Вруне, окунуться в море-окен, звести философскую беседу? Рвнуть к брту Сурье н солнечной колеснице проктиться? Предложить брту Индре вместе н демонское племя пниев, истребителей коров, походом отпрвиться?

Смеются бртья: рожей не вышел.

Для бесед, колесниц и походов.

Нпрямую, ясное дело, не говорят, но по плечу треплют. Лсково тк треплют, снисходительно, с усмешечкой. Сиди дом, Упендр-крсвчик, сопи в две дырки, не лезь в дел взрослые. Вон попроси кого ндо — пусть тебе еще один дворец поствят. Дв дворц. Из яшмы. Или из рубин цельного.

Крсот.

Сидит молодой Вишну в крсоте, жену отослл куд подльше, со всей ее сворой Летящих Гениев, и думы-мечты в голове, кк дитя кубики, перебирет.

А что бы я сделл н бртнем месте, дй мне волю?!

Утони земля в безбрежных пучинх, в недрх Птлы — стл бы я вепрем с телом, подобным грозовой туче, и вынес бы землю к свету… Ах д, я уже об этом мме в детстве рсскзывл, он еще смеялсь!

Спсуй Шив-Рзрушитель перед невиднным суром и его воинством — взял бы я диск-чкру, пустил бы выше солнц стоячего, снес бы нечестивцу космтую голову… Ау, суры невиднные, где вы?

Похить хитрый врг у стренького Брхмы святые писния д скройся в окене — сделлся б я рыбой о четырех рукх, не ушел бы от меня подлый похититель… Эй, Брхм стренький, у тебя ничего не крли?

Ах, ничего… жль.

Мечтет Вишну, грезы грезит, д тк явственно, словно и н смом деле было.

Было?

Не было?!

Зшел кк-то к рйскому мечттелю один Летящий Гений из жениной свиты. Рстекся в поклоне киселем и спршивет почтительно: супруг, дескть, интересуется — не пор ли съездить в гости к мме-Адити, нвестить свекровь? А Вишну возьми и брякни гонцу-молодцу от тоски душевной: некогд, мол, мне, пусть см едет. Я тут вместе с Великим Змеем Шеш, Опорой Вселенной, вторую неделю похищю супругу у могучего демон Джлндхры.

Кк похищу — догоню.

Летящий Гений глз жбой выпучил, Вишну и рд слуштелю. Все не см с собой — опротивело. Двй мечты словми в сто цветов рскршивть: кк Влдык Индр сдуру оскорбил Рзрушителя, возжелв срвняться с ним мощью. Кк вышел из Шивиного гнев стршный демон Джлндхр. Кк рзбил нголову в сржении всех богов: и Индру, и Шиву, и Яму, и этого, кк его?.. И вообще всю Свстику вдребезги-пополм.

Хоть в рсскзх н стрших бртьях, которым до млдшего дел нет, отыгрывлся.

Дослушл Летящий Гений до конц, восторгом преисполнился, отклнялся… и чще зхживть стл.

Еще чего новенького узнть.

Првд или нет? — кому ккое дело! Не у Шивы же спршивть: было? не было? Зто интересно. И с друзьями после есть о чем поговорить. Перескзть по— своему, к ст цветм сто первый добвить. А у друзей свои друзья, у своих друзей еще и жены с родственникми, у тех… пошли языки чужие уши вылизывть!

Зшумело Трехмирье: великий бог живет в Вйкунтхе!

Б-льшие дел ворочет.

Вишну б рдовться, пыжиться от величия обретенного, н нет: еще противней жить стло.

И грезы не спсют.

(Я вспомнил, кк ко мне зхживл Медовоокий Агни и, привязв своего ездового гнц к столбу беседки, взхлеб перескзывл последние сплетни о подвигх млыш.

Я еще смеялся до упду, потом псрм излгл.

Н сон грядущий.

Говорил, что првд-истин, и от себя половину добвлял.

Веселый я тогд был…)

Больше всего н свете Вишну хотелось быть нужным — но в нем никто не нуждлся. Трехмирье существовло смо по себе, и менее всего требовлся бог без определенного род знятий. Стновиться же мелким покровителем и зведовть употреблением долгого «-» в южном дилекте Пйшчи… Или того хуже: всю жизнь пить сому н дрмовщинку, подобно хромому Мтришвну— бездельнику, который когд-то по пьяной лвочке снес огонь с неб н землю!..

Это было ниже достоинств одного из бртьев-Адитьев, пусть дже и млдшего.

Семья бы не допустил.

Зперл бы позорище в глубинх Прродины — кк зперли однжды тинственного сур по имени Третий, взявшего моду отпускть грехи смертным и бессмертным, принимя н себя всякую вину.

Вишну всем сердцем хотел, чтоб его любили, но любовь обходил стороной хозяин Вйкунтхи. Мм и рньше-то не любил млдшего сын: стреющей Адити пончлу было лестно слушть комплименты («Ах, молоденькя мтушк с млденчиком!.. Прелестно, прелестно…»), потом ей нрвилось выходить в свет с крсвцем-юношей («Где вы отхвтили ткого ухжер, дорогя? Что?! Сын?! Вш сын?! Быть не может…»); потом… они не виделись уже много веков. Смысл? Переств быть дорогой игрушкой, укршением н привялой груди, Вишну утртил рсположение мтери.

Отец его тоже не любил. Кшьяп-риши любил истину; последнего вполне хвтло, чтобы не рзменивться н иные мелочи. Истин ревнив. Кроме того, Вишну подозревл в отце определенную неприязнь к собственным детям, символм той костяной дидемы н лбу, которя отрвляет жизнь большинству мужчин.

К млдшему это относилось в нибольшей степени.

Вишну не любили бртья. Опекли, но не любили. Слишком большя рзниц в возрсте. Их собственные дети и дже внуки были горздо стрше, двно успев нйти место в жизни. Вон у Лучистого Сурьи сынок, Петлерукий Ям, — влдык Преисподней; у Вруны-Водоворот потомство — сплошь божественные мудрецы, одним глотком окен осушют; эх, д что тм говорить!.. Вишну иногд стеснялся собственных племянников, стновясь в их присутствии косноязычен и робок, уж с бртьями и вовсе не мог встречться, чтоб не ндерзить в рзговоре.

Дерзость — оружие слбых.

Увы, другого не имелось Добивться же любви у многочисленных полубогов всех мстей, нселявших небесные сферы, кзлось Вишну позорным. Это слуги. Это свит. Имеет ли знчение их любовь? Короче, слуги его тоже не любили.

И, нконец, его не любил жен: в последнем Вишну не сомневлся. Люби его Счстье, жизнь просто обязн был сложиться инче.

От тоски он дже однжды вообрзил себя Кмой, Цветочным Лучником. Любовью во плоти. Мечты выглядели прекрсными: в них Вишну рсстреливл всю семью, отчего в сердцх родичей мигом вспыхивло плменное чувство к безвинно збытому стрдльцу, супруг Лкшми н коленях ползл к мужу, умоляя хотя бы взглянуть н нее одним глзком.

Д, мечты…

И по Трехмирью пошл гулять очередня бйк: дескть, Км-Любовник является млой ипостсью смого Вишну. Совсем млой. Млюсенькой. Ткой, что господин Вйкунтхи отпустил Кму свободно гулять по Вселенной и нпрочь збыл о его существовнии.

Км очень смеялся тогд.

Он тоже не любил Вишну, но любил розыгрыши.

(Я слушл млыш и думл, что оружие против себя мы куем собственными рукми. Действительно, сколько рз он просился взять его в очередной поход… Чуть не плкл, докзывл, что пригодится, что будет вджру з мной тскть, перуны подвть, мме жловлся. А я-то, дурк, полгл, будто откзом избвляю бртц от моря бед: топй к кким-нибудь «Облченным-в-непробивемую-броню», прей в доспехе, глотй пыль, громыхй по жре!

Чего тебе дом не хвтет, Упендр ?!

Птичьего молок?!

Лдно, вернусь, прикжу бочку-другую доствить… Пок, я пошел.

Хоть бы рз здумлся: зпри кто дом меня, Индру, — долго б я терпел тихие посиделки?!

Дом бы по кирпичику…)

…Но, кк говорится, не было счстья, д несчстье помогло. Собрлись суры-суры окен пхтть. Сбивть мсло из воды окенской. Есть ткое мсло — святя мрит нзывется, нпиток бессмертия. Без него хоть ты сур, хоть ты сур… короче, плохо дело. Рбот тяжкя, тут любые руки н счету, млыш — и того позвли. А он рд-рдешенек. Бегет, везде суется…

Ну, взяли мутовкой гору Мндру, веревкой — змея Всуки, вцепились дружно (суры — з хвост, суры — з голову) и двй пхтть.

Эй, Мндрушк, ухнем!

Много чего нпхтли: и хмельной суры-тезки, и белого коня Уччйхшрвс, и белого слон Айрвту, и жемчужину Кустубху, и дерево Приджту, и жуткий яд Клкутту, от которого дже у Шивы шея посинел, и ткого добр, что уж вовсе врки звирльные… тут и мрит подоспел.

Смотрят суры с сурми… нет, не н мриту смотрят. Друг н друг. В смысле: кк делить-то будем? По-бртски или поровну? Если поровну, тк суров много больше…

Быть дрке.

А если дрк — тк суров опять же много больше.

Вот тогд-то и пригодился семье хитроумный бртец Вишну. В дрке ему цен медяк ломный, когд здесь и Индр с перуном, и Шив с трезубцем, и Врун с тенетми, и вообще дркон н дрконе… зто выдумщикм всегд почет. Исчез млыш н минуточку, вернулся не бог-крсвец — дев-крсвиц. Д ткя, что суры онемели и трудовой пот со лбов утереть збыли. Подошл дев к чше с мритой, изогнулсь белым лебедем, мурлыкнул кошечкой, потерлсь… Бедняги— суры и опомниться не успели: бртья-суры уж длече и мриту, торопясь, хлебют.

Дев — первой.

Вот в чше и дно покзлось.

Много потом чего нговорили сурм обиженные суры, д толку-то?! Не пхтть же окен зново! А бртья-Адитьи пир зктили горой и слвили в одинндцть голосов бртц млдшего, выдумщик-зтейник, девицу их притворную!

Герой!

Хитрец!

Гордость семьи!

Слушл Вишну хвлу бртскую и про себя думл: удвиться бы, д не выйдет…

И жен теперь, ежели что: с девицми, дескть, спть не обучен!

(Мне очень зхотелось потрепть млыш по плечу. Или взъерошить его змечтельную шевелюру. Или… или-лили, кк говривл в детстве Грозный. Все, что угодно, лишь бы он пригсил лихордочный блеск глз, лишь бы перестл рздевться перед нми донг, рздевться истово, с хрустом отдиря присохшие повязки, оголяя сокровенное, больное, к чему и приксться-то стршно…

По мне уж лучше головой в Кобылью Псть.

Дже когд ты недине см с собой.

Попросите меня рсскзть, к примеру, что я чувствовл, сидя у Рвны в темнице! Когд вся сил бессильн, мощь беспомощн, душ истоптн всмятку, злоб клокочет в глотке смоляным вром…

Нет, не могу. Дже сейчс не могу.

А он рсскзывет.

Прости, млыш.)

Есть н земных бзрх писцы-крючкотворы, в отдельных пвильонх сидят. А нд пвильоном знк: торговые весы, вверх ногми перевернутые. Идут люди к крючкотворм, когд Пользе ндобно с Зконом под ручку пройтись и Зкон же объегорить. Чтоб и брыш, и комр носу не подточил.

Думют крючкотворы.

Плешь чешут.

Пособляют.

В любом зборе своя лзейк есть.

З то им почет и слв и мзд перепдет.

…Великий сур Злтя Подстилк, скет и подвижник, получил от Брхмы др: был он неодолим для богов и демонов, людей и зверей. Взмолился тут сын Злтой Подстилки, преднный вишнуит Прхлд, издвн мечтвший об отцовском престоле… Явился Вишну-покровитель, в облике стрнном, полульв— получеловек, и згрыз Злтую Подстилку. Выйдя из дворцовой колонны и нпв со спины. Оствив др Брхмы в целости и сохрнности. А потом шепнул н ушко стршему брту своему, Индре-Громовержцу; тот явился к преднному вишнуиту Прхлде, могучему отцеубийце, и попросил духовные зслуги последнего себе в кчестве др.

Отдл Прхлд и пл от перун. Освободился престол.

…Великий из великих, князь дйтьев и суров Бли-Прведник, был првнуком Злтой Подстилки и внуком испепеленного Прхлды. Мог бы Бли силой вернуть дедовский престол, уж чего-чего, силушки князю доствло — много позже см Десятиглвец не сумел дже приподнять серьгу, которую носил в ухе Прведник. Д только блгочестив окзлся лишенный нследств, пошел иным путем. Сотряслсь Вселення от стршной скезы, всполошился Брхм-Созидтель, кинулся Жр н др менять… Сменял.

Нд всем Трехмирьем воцрился Бли-Прведник. Сми боги подпли под его влдычество — и процвел жизнь от небес до геенны.

Приехл мм-Адити к млдшенькому в имение, пл в ноги, стл о содействии просить. Выпросил. Явился через неделю к блгочестивому Бли крлик. Мелочь пузтя. Молил выделить ему, горемыке, собчий удел — прострнств н три шг в поперечнике. Нствник суров, мудрый Ушнс, советовл князю: «Откжи!», но не умел Прведник откзывть. Соглсился. Стл крлик исполином, з три шг всю Вселенную обошел, Прведник из милости отпрвил ниже Преисподней. Все честь по чести.

Живи-рдуйся!

…и чсто теперь призывли хитроумного Вишну, когд нельзя было спустить силу н блгочестие, мощь н спрведливость, когд Польз бртьев-суров отступл пред Зконом, хотелось, ох кк хотелось, чтоб и честь, и лесть, и рыбку съесть!

Есть н земных бзрх ткие писцы-крючкотворы… слвься, Вишну— Дритель!

Мы тебя любим!

(Все почему-то смотрели н меня.

А я смотрел в пол.

Пол кк пол, ничего особенного.)

Когд от слвы-почестей стновилось уж совсем невмоготу, когд, вспоминя деяния, хотелось блевть — Вишну сбегл в Гимли. Прятлся в глухой пещере, выл втихомолку, горечь из себя гноем выхлестывл. Чтоб обртно вернуться прежним: утонченным, остроумным, изящным крсвцем, у которого все в полном порядке, чего и вм желю.

Это Шиве-Горцу хорошо промеж пяти костров, д н одной ноге, д н голом столбе, д чтоб дым в глз и кобр н тлии клыкми по лингму… короче, Шиве хорошо.

А иному плохо.

Ой, ммочк, кк плохо-то…

Тм, в Гимлях, и проклюнулся у Вишну др втрности, чстичных воплощений. Увидел он кк-то: прень-удлец из племени киртов девицу выкрсть пытется. Родители у девицы упертые, тких горцы «куркхулями» кличут, без знтной прибрхи[3] дочку не отдют; у жених имуществ — тряпк н чреслх и голов н плечх. Прень крдет, девиц торопит, Вишну смотрит и по привычке мечтет: что бы я сделл, окжись н месте вор?! Я бы… н тут сур и прихвтило. Чудится ему: не бог он, кирт молодой, вот и веревк з склу крюком цепляется, вот и невест через плечо… вот и стрел вдогон.

Добрый стрелок — девкин отец. Быть прню с гостинцем между лопток. Аккурт у невестиной ляжки и воткнулсь бы, сизоперя. Д только прень себя в тот момент богом чувствовл (или бог — прнем, кто тм рзберет!). Потянулся рукой невидимой, велел ветру плеснуть подолом, солнцу сверкнуть лучнику в глз…

Мимо стрел прошл.

Н три жезл левее.

Очнулся Вишну — сидит он у пещеры, выжт досух, кк спелый грнт в чшу выжимют, одно сердце поет.

Будто и впрямь от смерти ушел.

Прислушлся: в прне мля чстиц сур остлсь. Зхочешь дотянуться — дотянешься. И девичью честь вроде кк см нрушишь, и дом поствишь, и детей нрожешь… и жизнь проживешь.

Нстоящую.

Без обмн.

…с тех пор чсто терся млдший из бртьев-Адитьев во Втором мире.

Возле людей.

Думл: что бы см сделл, будь он… Думл — и делл.

Жил.

(Я мшинльно предствил себя н месте млыш. Д, я понимл его. Теперь — понимл. Еще вчер, в Вйкунтхе, я см стоял, глядя н безобрзную дрку ркшсов с Проглотом, и мысли склдывлись в слов:

«…мы, боги-суры, Локплы-Миродержцы, со всеми ншими громми и Преисподней — кк же мы мелки н подмосткх Трехмирья в срвнении с тем же Гнгеей Грозным! Мы притворяемся, когд он колеблется, мы лицемерим, когд он стрдет, мы пясничем, когд он рвет судьбу в клочья, мы здергивем знвес и уходим пить сому, он остется лежть н пустой сцене.

Нвзничь.

Мы смотрим — они живут.

Божественные бирюльки — и смертня првд.

Молния из земли в небо».)

Звездный чс Упендры, «млого Индры», кк все чще нзывли последыш любвеобильной Адити, пришел одновременно со стршным явлением Рвны— Десятиглвц. От Свстики Локпл полетели пух и перья, никто из богов не мог чувствовть себя в безопсности (рзве что Шив, но это рзговор особый), и у князей демонов тряслись поджилки при одном упоминнии грозного имени Ревун.

Неуязвимость ндежно прикрывл цря ркшсов.

Неуязвимость от суров-суров, ибо людей и животных могучий Рвн презирл, не считя з соперников.

Свстик собрлсь н совет. Кубер-Кубышк, по отцу сводный брт мятежного ркшс, пострдвший больше всех; Влдык Индр, позвчер выпущенный Рвной н свободу под злог; Петлерукий Ям, чьи киннры до сих пор собирли грешников-беглецов, смзвших пятки слом в последний приход Десятиглвц; Врун и Лучистый Сурья, отделвшиеся формльным призннием своего поржения; остльные тоже пришли.

По всему выходило, что Локплы бессильны. Соглсно Зкону. Бш н бш, Жр н неуязвимость, придрться не к чему. А нтрви Свстик н Рвну человек, д вооружи того соответствующей мощью, д окжи необходимое покровительство, д собери смертному мстителю войско, способное взять неприступный остров Лнку…

Смертность в Трехмирье — понятие относительное. В смысле, все тм будем, одни — рньше, другие — позже.

И «позже» отнюдь не всегд знчит «лучше».

Не получт ли Миродержцы врг стршней прежнего — возгордившегося победителя?!

Вот тут-то и явился н совет млыш Вишну, предложив свои услуги. Услуги по опеке и присмотру з будущим смертным героем, который будет его, Вишну, втрой.

Полной втрой.

По строму проверенному принципу: «А что бы сделл я н месте…» — и очень-очень сильно зхотеть.

Тк появился н свет Рм-Десятиколесничный[4], нследник Солнечной динстии, витязь из витязей. Которому Локплы прощли все, чего иному в жизни не простили бы. Дже когд Рм подло убил из зсды сын Индры от обезьяны, Влин-Волосч, вербуя себе звериное войско и не желя иметь полузверя-полубог соперником… Простил Громовержец. Глянул сквозь пльцы, хоть и любил лохмтого сын. Позже говривли: побоялся витязь силч-Волосч, во время оно тсквшего цря ркшсов в поднебесье, ки ястреб курицу. Возревновл к грядущей слве, вот и стрельнул из зсды в спину, нтрвив предврительно другого црьк обезьяньего. А н упрек умирющего Влин ответил: дескть, охотники всегд убивют зверей, нет здесь подлости, нет и величия.

Буркнув в звершение: «Ишь, мртышк, туд же…»

Смхнул слезу Громовержец и промолчл нд сыновним трупом во имя блг Свстики.

Н земле бушевл гроз: рушились стены цитделей Лнки, сходились в бою ркшсы, люди и звери лесные, зклятя стрел пронзл грудь Десятиглвц, отпрвляя его мятежную душу в пекло, — в длекой Вйкунтхе невменяемым призрком бродил млыш Вишну. Спршивли — кивл, звли — шел, гнли — тоже шел, не трогли — сидел в сду н лвочке. Здесь он был, в рйских сферх, хочешь — ущипни-потрогй, и не было его здесь. Впервые з век прозябния млыш дышл полной грудью, жил подлинной жизнью, и перед этой бурей стрстей вся его жизнь прошля выглядел сохлой жужелицей перед слоном в течке. Гордыня и могущество, поржения и победы, любовь и ненвисть, дружб и предтельство…

То, о чем мечтлось.

Не ксйтесь меня, сволочи, не будите, не тревожьте — мир спсю!

Тк бродяг, нкурившись до одури дурмн-трвы «пуннг», отчянно колотит по чужим рукм, что выдергивют его из слдостного збытья.

И дже когд Десятиколесничный Рм под конец земной жизни нчл сопротивляться присутствию в нем постороннего, когд схвтился с богом— ндсмотрщиком в душе, схвтился нсмерть, совершя безумные н первый взгляд поступки… Вишну был рд и этому. Рвн пл, Свстик остлсь довольн, и теперь ндо было тихо-мирно довести подопечного до логичного финл.

Герой сошел с ум, нломл дров, отрекся от престол и умер в лесу, н берегу реки Срйю, при стрнных обстоятельствх.

Позднее вишнуиты пдут ниц перед любимым богом в обрзе слвного победителя ркшсов. Они в экстзе перепутют двух Рм, Рму Десятиколесничного и Рму-с-Топором, цря и скет, объявив втрми Вишну срзу обоих и присочинив историю о том, кк Рм-црь в юности убил Рму— скет. История будет выглядеть безумно нелепой, противореч времени и здрвому смыслу, и именно поэтому быстро рзойдется среди фнтиков.

Но все это случится потом А сейчс н берегу реки Срйю лежит тело убийцы Ревун, героя Рмы, и н лвочке в Вйкунтхе изумленно моргет темнокожий бог, возврщясь к прежнему бесцветному существовнию.

(Я ожидл от Рвны иной рекции н исповедь млыш. Все-тки выслушть повесть об истинной подоплеке собственной гибели, о зговоре Локпл, о герое— мрионетке н невидимых ниточкх…

Огромный ркшс встл, подошел к змолчвшему млышу и опустил свою лпу н плечо Вишну.

Сжл пльцы.

И постоял немного.

Словно собрт по несчстью утешл.)

Возврщение было стршным. Н первых порх Вишну грозил рзводом жене, доводя Счстье до слез, рукоприклдствовл среди Летящих Гениев и хмил бртьям, когд те являлись с блгодрностью.

Позже отпустило.

И млыш принял решение. Улучив момент, когд Брхм-Созидтель и Шив-Рзрушитель сошлись вместе для ккого-то личного рзговор, Вишну явился к ним с предложением.

В Первом мире для меня дел нет, скзл он. В Третьем — тоже. Все двным-двно поделено и рсписно. Не мной и не для меня. А дрться з место под бртом-Сурьей или честь пятки трехногому Стяжтелю Сокровищ я не нмерен. Лдно, оствим. Зто Второй мир живет без присмотр. Не оттого ли его чд вечно суют шпильки в толстые здницы суров? То герой, то скет, то ркшс… Вот и приходится Созиднию все время бегть сломя голову, словно менял-жучок по рыночной площди; Рзрушение непрерывно вострит трезубец, рискуя вместе с виновтым грохнуть и рбуду-другую[5] случйных зевк.

Предлгю Опеку.

Мою Опеку нд Вторым миром.

Соблюдение Зкон для достижения Пользы.

Ну кк?.. Договорились?

Вишну был готов к откзу. Откз удовлетворил бы его смолюбие: откзывют — знчит, боятся. Ревнуют к будущему величию. Знют: где не вышло у них, мтерых знтоков, выйдет у него, мленького д удленького!

Вишну был готов к соглсию. К шумному призннию его зслуг и достоинств, к пожимнию рук и буре восторгов, к выдче соответствующих реглий, к суровому одобрению Шивы и слезм н щекх стренького Брхмы.

Он не был готов только к рвнодушию.

— Д? — невпопд спросил Брхм, и четыре его лиц рзом сморщили четыре нос, словно Созидтель изо всех сил сдерживл чих. — А-… ну лдно. Првд, Шив?

— Првд, — ответил Шив и стл кормить с лдони кобру-опояску.

Вишну еле сдержлся, чтобы не плюнуть им под ноги перед уходом.

Впрочем, когд он при всей Свстике гордо нзвлся Опекуном Мир, с мху зчислив себя в Троицу (нзвние было придумно здесь же, н ходу), — возржений не воспоследовло.

Млыш проглотил обиду и рьяно взялся з дело.

Полными втрми он больше не бловлся. Это требовло прктически всех сил души — и тогд он не мог хорошо отслеживть ситуцию здесь, нверху. Зто чстичные втры нводнили землю в опсных для здоровья количествх. Культ Вишну-Дрителя процвел, изрядно потеснив остльные культы. Аскеты вовремя соблзнялись крсвицми и имуществом, герои вовремя нпрвлялись в нужное русло, цри больше не желли живьем попсть н небо Индры, выискивя для этого чрезмерно Жрообильных брхмнов.

Но Вишну видел: Второй мир ярок и цветст, порядк ж нет кк нет!

И тогд млыш решил нвести порядок.

Докзть им всем Кому «всем» и что именно докзть? — это он понимл плохо.

Всем.

(Я вспомнил: действительно, после смовольного возведения Упендры в Опекунский чин у нс прекртились зботы со Вторым миром. Я имею в виду — крупные зботы. А мелочь — он и есть мелочь; иногд дже интересно.

Стрнно. Тогд я меньше всего сопоствил тишь д глдь с потугми млыш.

Думл: чем бы дитя ни тешилось…)

С этого момент и нчлось восстновление Великой Бхрты. Империи— идел, нселенной првильными людьми, преднными бхктми[6] Опекун Мир. Еще в смом нчле своей земной деятельности Вишну подметил блготворное влияние людской любви н собственные возможности. Не зря же, в конце концов, он всю жизнь мечтл, чтоб его любили?! Шиву боялись, Вруну увжли, Индрой гордились… кждому свое. Его, Вишну— Дрителя, должны любить.

Пуще зеницы ок.

Если его првильно любить — он горы свернет.

…Вишну с смого нчл подозревл: дело окжется сложным и будет пружинить в рукх, сопротивляясь мстеру. Но он никогд и не думл, что сопротивление тк его рзздорит. Гнгея Грозный откзывется принимть н себя титул Чкрвртин?! Оч-чень хорошо! Собствення кукл-втр пхнет рыбой и рожет не тм и не того?! Кого б ни родил — в дело! Всех в дело: больших и млых, змыслы и опровержения, друзей и вргов…

Игр зхвтил Опекун целиком, постепенно стновясь смыслом жизни.

Великя Бхрт, см того не зня, собирлсь по кирпичику. Кмешек вызывл лвину, земли лепились одн к другой, плодилсь и умирл Луння динстия, зрнее готовя змену или свободные мест, в Вйкунтхе дрл истину в клочья «Приют Зловещих Мудрецов», подпиря Опекун-труженик зннием скрытых пружин Мироздния; и ночми Вишну хорошо спл, уств з трудовой день.

Опек нд тремя-четырьмя втрми одновременно? — пустяки!

Он посвежел и окреп. Дже любимя супруг все чще зглядывлсь н зконного муженьк, словно зново открывя его для себя. А см муженек был счстлив. У него было дело. Он был нужен.

Он — был.

И дже проклятия втр или кое-кого из подопечных не смущли его.

…Когд до звершения труд, кк кзлось Вишну, оствлись последние шги — он решился н серьезный поступок.

Ситуция требовл опеки более тщтельной, чем рньше. Спуститься лично во Второй мир Вишну не мог себе позволить; обртиться к бртьям или другим сурм з помощью ознчло рзделить слдость триумф с чужими. И млыш вспомнил историю с Десятиколесничным Рмой.

Он создл н земле полную втру, человек с возможностями бог, нходящегося под усиленной Опекой.

Тк появился н свет Кришн Джнрдн.

Черный Блмут.

Человек с богом в душе, црем в голове — и с кмнем з пзухой.

Глв II

ПРИНАДЛЕЖИТ МАРОДЕРАМ

1

— Светет, — скзл я, чтоб хоть что-нибудь скзть.

Чуть не ляпнув: «Гляньте-к н восток!»

Подобное зявление в устх Локплы Восток могли счесть в лучшем случе смолюбовнием, в худшем — помештельством.

Восток для Обители Тридцти Трех не существовло.

Но рссвет близился н смом деле. Прострнство зябко ежилось, втйне ожидя приход колесницы Сурьи, огни светильников меркли от устлости, тени с проворством отползли в углы; и пронзительные глз Рвны медленно перествли светиться зелеными плошкми.

— Я в него, гд, душу вклдывл, — еле слышно прошептл Вишну, кутясь в зблговременно принесенное псрми одеяло. — А сейчс выну… собственными рукми!.. Если поймю, конечно.

— Если он тебя рньше не поймет, — булькнул тктичный Жворонок, почесывя плешь обкуснным ногтем.

Об, ясное дело, имели в виду Черного Блмут, рыбку, сумевшую порвть лесу у божественного рыболов.

Мой змечтельный Нствник кряхтя поднялся н ноги и проковылял к выходу из беседки. Оперся плечом о резной столб и здумчиво уствился вдль. По выржению его морщинистой физиономии было ясно видно: ничего хорошего он в этой дли не нблюдет.

— Что ж, Опекун, — протянул Словоблуд и стл кк никогд похож н смц кукушки, кукующего всем последний год жизни. — Сейчс мне кжется, что проклинл я собственного сын, угодил в тебя. Впрочем, проклятий н твоем веку хвтло и без моих стрний. Ты получил то, чего хотел. И твой триумф стл твоим величйшим поржением. Мы свидетели.

— Я никогд не обрщлся к тебе з советми. — Гордость и обид говорили сейчс устми млыш. — И првильно делл.

— Ну-ну… Ты полгешь, я должен обидеться? Или прыгть от счстья горным тром[7], узнв, что Эр Мрк — результт збв смолюбивого подростк, не зля воля мудрого негодяя?! Ошибешься, Опекун. Стр я прыгть, дже пускй от счстья… у стрости — свои привилегии. Ты хоть понимешь, кого создл, деля Блмут своей полной втрой?

Не дождвшись ответ, Словоблуд скорбно хмыкнул и покосился н сын. Жворонок, мудрец нш зловещий, вырзительно кивнул отцу и рзвел рукми. Уж он-то нверняк понимл, что хотел скзть Брихс. Он понимл. А я нет. И Груд с Гвной — нет. И Мтли тоже уныло хлопл длиннющими ресницми. Поэтому я весьм обрдовлся, когд Словоблуд решил рзвить свою мысль.

Для особо тугоумных.

Но вместо внятного истолковния Нствник вдруг зтянул противным дребезжщим тенорком, н мнер дже не жрец-взывтеля, пьяненького пндит из зхудлой деревеньки:

— Я любуюсь беспредельным могуществом того, чью мощь не измерить, и с почтением бережно принимю к себе н голову его слвные стопы с медно-крсными подошвми и прекрсными розовыми пльцми! Это существо непостижимое и удивительное, творящий и преобрзующий всесозидтель, пречистый и высочйший, безнчльный и бесконечный, вездесущий, нетленный и неизменный! Дже боги не знют ткого, кто мог бы постичь сего муж!

Брихс зкшлялся (видно, последнее зявление встло ему поперек горл) и ндрывно зкончил, утиря слезы:

— Тот, о ком идет речь, — это Блмут, у него огромные продолговтые глз, и облчен он в желтое! Ом мни! Слыхл ткую песенку, Опекун?!

— Ну, слыхл, — буркнул млыш, отводя взгляд. — И что с того? Я эту песенку см в нрод зпустил…

— А то, — голос Брихс вдруг стл звонок и суров, — что финл у песенки грустный. «Я — плмя конц мир, Я — князь конц мир, Я — солнце конц мир, Я — ветер конц мир!» Нрвится?! Не ври: вижу, что нрвится… вернее, нрвилось. Рньше. Помню, ты просто птокой истекл, когд слышл бйки о твоей нипоследнейшей втре, символе гибели Вселенной! Нет, я не о Кришне! Я имею в виду этот дурцкий обрз судии Клкин-Душегуб н бледном коне со взором горящим! А судия уже шел! явился! блмутил! Вот тк-то, Опекун…

Крем глз я увидел, кк нпрягся млыш. Дже лицо у него вытянулось, ств пепельно-серым. Слов Нствник зцепили в бртце Вишну ккую-то тйную струнку, и теперь струнк билсь, истекя млиновым звоном.

Д и мне, признться, было стыдно: прежде я и см любил послушть н сон грядущий о явлении Клкин-судии.

Эткой Кобыльей Псти, Эры Мрк и трезубц Шивы в одном существе.

Меня восхищл фнтзия млыш, который сумел придумть столь потрясющую чушь, придумть и зствить многих поверить в нее.

— Скжи, Влдык… — Словоблуд обрщлся уже ко мне. — Вот ты вдруг выясняешь, что ты со всей твоей мощью, бурей и нтиском был всего-нвсего вылеплен неким умником. Из недолговечного дерьм. С единственной целью: тскть для умник из огня кленые орехи. Нрод вокруг восхищется: х, Индр, ох, Индр, Стогневный-Стосильный, твердыни щелкет, кк семечки, бб тбунми портит… А ты-то знешь: врнье. Все врнье, от нчл до конц. И гнев не твой, и сил земня, и твердыни подствлены, и ббы подложены. Чужой жизнью живешь, крденой; нет, хуже — подренной. Сброшенной в грязь с брского плеч. А зхочешь увильнуть от клятого преднзнчения — дудки! Умник-то не только снружи, он внутри, в тебе, в твоей душе, в твоем теле! Рзом поводья перехвтит: иди, Индр, куд велено, под восхищенный ропот…

Словоблуд перевел дух и вкрдчиво поинтересовлся:

— Ну и кого ты, о Влдык, шрхнешь вджрой при первой же подвернувшейся возможности?!

Можно было не отвечть.

Ответ был нписн у меня н лице, лице, которое третий день кк перестло соответствовть божественным кнонм.

— Не понял? — рздлось из одеял.

Млыш врл.

Все он прекрсно понял.

— Ты хотел, чтобы тебя все любили? — спросил Брихс у млыш. — Кришну любили все. Любовь придвл тебе сил? Ему он придвл тоже. Тебе нрвилось, когд тебя слвят? Его слвили в миллионы глоток, с смого рождения, ты еще и подбвлял огоньку, зявляя повсеместно, что он — это ты. И был прв. Он — это ты-идел. Хрустльня мечт Опекун Мир во плоти. Ты воспроизвел см себя. Со своей гордыней. С жждой слвы. Со стрстным желнием докзть всем свою исключительность. С умением нходить лзейки в цитдели Зкон. С тлнтом делть людей втрми, вклдывя чстицу себя… Ты хотел, чтобы Кришн звершил твою рботу и тихо отошел в мир иной, оствив тебя принимть поздрвления?! После того, кк его — ЕГО! — величли Господом?! Это не Кришн

— Черный Блмут. Это ты — Черный Блмут. А Кришн — только твое отржение! Лучшее, чем оригинл, но отржение! Он второй, понимешь, н веки вечные второй… и при этом он — ты. Чего бы ты зхотел, окжись н его месте?!

Млыш просто выгнуло дугой.

Мне дже покзлось, что он опять ощутил связь со своим земным двойником.

— Првильно, — тихо зкончил Словоблуд. — Второй, ты зхотел бы стть первым. Единственным. Смим собой. Вот и он зхотел. Бог по рождению, ты возжелл рельной влсти? Смертный по рождению, возжелл и он — но стокрт сильнее! Ты мечтл нвести порядок во Втором мире, чтобы суры-суры восхитились твоим тлнтом и склонили головы?

Пуз.

Секунд тишины, зполнившей Обитель до крев, — золотя чш беззвучия.

— Вот и он, Кришн Джнрдн, в свою очередь решил нвести порядок. Чтобы восхитились и склонили. Только, боюсь, Вторым миром он не огрничится. Иной рзмх, не чет тебе, млыш… Он решил нвести порядок по-своему, нчиня сверху. С того мест, откуд рстут его поводья. Потому что рыб гниет с головы. Суры-суры, новый мир н пороге! Не зню, кк Клкин-Душегуб, последний судия, но грядет Господь Кришн!

Я почувствовл, кк дыхние мое помимо воли нполняется грозой. Лдони вспотели, словно я держл в рукх что-то до безумия хрупкое и боялся рздвить; беседк рстворилсь в тумне воспоминний, и вокруг явилсь полян лес Пхлки. Место, где я позвчер встречлся с собственным сыном, с Обезьянознмен-ным Арджуной-Витязем, — но встретился сперв с золотушным ркшсом, зтем с нсмерть перепугнным человеком, добровольно оскопившим собственную душу. Ибо отречься от любимого прозвищ, от чести и гордости рди Пользы и служения… мльчик мой, нверное, только я понимю, чего это стоило тебе, сыну Громовержц.

Д, я понимю — но еще я помню.

Мы об помним:

И издли откликнулся гибельный ветер, вздох огненной псти, что явилсь в Безнчлье трем Миродержцм из восьми; веселый голос с Поля Куру:

В следующий миг, влстно сбрсывя нвждение, меня нстиг призыв Свстики Локпл.

Я встл, рскинув руки крестом, волн Жр прошл нсквозь и уктилсь в колыбель Прродины. «Хорошо есть…» — нчл было я, внутренне содрогясь и понимя, что не смогу сейчс звершить возглс Твштр-Плотник, кк должно.

«И хорошо весьм!» — подствил плечо чужк во мне.

Возможно, он что-то предчувствовл.

Или просто издевлся.

* * *

— …Поле Куру открыто для посетителей, — скзл я всем чуть позже. — Великя Битв зкончилсь.

И Вишну зплкл.

2

Джйтр, колесниц моя золотя, сдилсь медленно, с опской, пробуя землю крем переднего првого обод. Боялсь, что хитря Курукшетр просто зтилсь дымчтым леопрдом и вот-вот вспучится нвстречу прежним нрывом, сомнет, опрокинет, рздвит всмятку… Нет, обошлось. Сели. Гнедя четверк фыркл, косясь по сторонм, стригл воздух ушми, и Мтли приходилось время от времени щелкть бичом — инче лошди норовили взмыть обртно, в спсительные небес.

Брихс, стоя в «гнезде» рядом со мной, молчл и кусл губы.

Остльных я брть не стл. Д и не очень-то они стремились сюд, н Поле Куру, эти остльные. Рвне с его ркшсми вся Великя Битв (тем пче зкончившяся) был до голубого попугя; бртец Вишну хорохорился, собирясь порвть всех н клочки-тряпочки, но было прекрсно видно — Опекун еще не опрвился от потрясения. И вдобвок дико боится встречи лицом к лицу с блудной втрой.

Ну Лучший из пернтых, ясное дело, остлся нянькой при любимом хозяине.

Горздо труднее было отделться от моих головорезов облков. Дружин твердо решил сопровождть своего Влдыку, во избежние и при полном прде. Упорствовли до последнего. Пришлось норть н Мрутов, пригрозить десятникм понижением в звнии и дже грохнуть рзок-другой перуном оземь. При этом мне почему-то кзлось, что я не перуном грохю, топю ногой, подобно обиженному млолетке. Ох, много чего мне кзлось в последнее время… Дружин зтихл, подозрительно перемигивясь, я еще рз рявкнул, что в опеке не нуждюсь, и усккл.

Сейчс же, глядя н небо, я видел невинные компнии тучек-штучек — подсвеченные изнутри, они вльяжно флнировли нд головой туд-сюд, кичсь злтыми венцми, и в сумрчной пушистости нет-нет д и погромыхивло.

Птрулировли, сукины дети.

Н всякий случй.

Кюсь: н душе от этого стновилось спокойнее.

Смрд стоял невыносимый. Впору свлиться в обморок. Мтли еле дождлся, пок я и Брихс спешимся. После чего мигом стл перегонять упряжку з дльние холмы — лошдей бил мелкя дрожь, с губ срывлись клочья пены, и спины животных взмокли от пот. Я одобрительно кивнул и в сопровождении бесстрстного Словоблуд двинулся вперед. Деля вид, что зшел сюд случйно и теперь прогуливюсь от нечего делть. Один я, что ли, ткой?.. Хорошо бы, если один.

Увы.

Вся Свстик был в сборе.

Здесь, н Поле Куру.

И все Локплы дружно делли вид, что зшли случйно и не змечют остльных.

…Лучистый Сурья нвис низко-низко, зклинив колесницу в ближйшем просвете между облкми. Перегнувшись через борт, мой брт внимтельно оглядывл юго-восточную ложбину: тм уже который рз с оглушительным грохотом рвлись трупы слонов — н жре их рсперло до брбнного звон, и шкуры «живых крепостей» не выдерживли. Ниже спуститься Сурья не мог, инче нм бы не остлось ничего для рссмотрения.

И венец-кирит Солнц был тускло-бгровым.

…Семиплменный Агни вспыхивл то тут, то тм, ковыряясь в спекшейся мссе тел, язычкми протискивясь в щели между обугленными костями и ждно вылизывя дргоценный метлл рсплвленных укршений. Поблизости от Пожиртеля Жертв смрд ослбевл, сменяясь просто горячим воздухом; я зметил, что мшинльно стрюсь подойти поближе, — и сдл в сторону.

Рзговривть с Семиплменным не хотелось.

Агни был рсстроен до крйности, хотя к скорбному плмени, рухнувшему н несчстных, не имел дже млейшего отношения.

Похоже, он еле удерживлся, чтобы не превртить всю Курукшетру в очистительный погребльный костер… но знл: не поможет. Душм погибших не поможет. Взъярись Пожиртель Жертв, пройдись диким смерчем по телм — толку— то?!

Души ведь все рвно никуд не являются, ни в рй, ни в д…

В нетях числятся.

…Куберу носили в плнкине шестеро якшей-стрхолюдин, вооруженных до зубов. Один рз Стяжтель Сокровищ откинул знвеси, высунулся и уствился единственным глзом н труп копейщик в легком доспехе. Убитый прекрсно сохрнился, лежл почти кк живой, приоткрыв в изумлении рот, — и голошеий стервятник деловито выклевывл копейщику язык.

Кубер мигом скрылся в плнкине, и почти срзу оттуд донеслись стрнные звуки: то ли Кубер рыдл, то ли его тошнило.

Стервятник озбоченно поднял лысую голову, кркнул и вернулся к прервнному знятию.

…Вю-Ветер вздымл груды пепл, носясь с мест н место. Его появление пугло осмелевших было шклов, и звери бросли терзть добычу, встревоженно тявкя. Но шклы интересовли Дыхние Вселенной в последнюю очередь. Что-то он искл, веселый Вю, збывший о веселье, что-то позрез было ему нужно… Ншел. И змер, отчего смрд резко усилился.

Я пригляделся.

Д, несомненно. Помню. Это случилось пять-шесть дней тому нзд, и я еще любовлся битвой сверху, из «гнезд» Джйтры, крич «Превосходно!» во время особо увлектельных стычек. Это произошло именно тм, где сейчс змер Вю.

Именно тм Пндв убил Курв, Бхим-Стршный — Духшсну-Бешеного. После чего победитель н глзх у всех, сторонников и вргов, вспорол шейную вену у поверженного двоюродного брт и ждно нпился его крови. Бхим стоял тогд, нпоминя торжествующего ркшс, сржение вокруг него н миг прекртилось, бойцы обеих сторон со стрхом взирли н кровопийцу, сын Ветр смеялся.

И мне послышлись отголоски того смех пополм с кровью, когд Дыхние Вселенной тихонько вздохнул.

…Петлерукий Ям помхл мне рукой, когд я приблизился. Првой, с удвкой, росшей из обрубк. Он стоял вместе с Вруной-Водоворотом, своим дядей, о чем-то взхлеб споря. Единственные, кто не притворялся случйными путникми. Нверное, потому что в пучинх зеленоволосого Вруны по его личному требовнию был открыт отдельный мир для погибших в битвх суров, прямо рядом с резервцией днвов-гигнтов. Преисподняя? рй? — кто знет?! Во всяком случе, именно Врун судил последних з грехи и влстной рукой рздвл нкзния или милости. Мы же не вмешивлись. Он стрший, ему видней В этом они с Адским Князем были схожи.

Судьи.

И еще мы все трое были схожи в другом: нм, Локплм Восток, Юг и Зпд, являлсь в Безнчлье глумливя псть из огня.

Нс преследовл видениями гибель трех столичных воевод: Гнгеи Грозного, Нствник Дроны и Крны-Секч.

— Быть не может! — донесся до меня обрывок их спор. — Мло ли что воплощения! Все мы в кком-то смысле…

Я ответно помхл рукой, но подходить и принимть учстие в споре не стл.

Все мы в кком-то смысле… я з эти дни нвидлся всякого и ни о чем не мог с уверенностью скзть: «Быть не может!»

…У рспдк, где из обломков колесниц громоздился чуть ли не крепостной вл, угрюмо бродил истощенный сур в одеждх шфрнового цвет. Сом-Месяц рньше почти никуд не являлся лично, но сегодня изменил првилу. Узкое лицо Сомы было непроницемым: видно, привык смотреть ночми н зтихшую Курукшетру, которя в минуты перемирия мло чем отличлсь от сегодняшнего зрелищ.

О чем он думл в тот момент?

Не о том ли, что еще две-три ткие Великие Битвы — и ему придется векми взирть н обезлюдевший Второй мир?!

О поле, поле, чтоб тебя…

«Приндлежит мродерм, — неожиднно вспомнил я. — Поле боя после сржения приндлежит мродерм».

Вся Свстик был в сборе.

Здесь и сейчс.

И любой из Миродержцев чувствовл: нрыв, опухоль в уре Трехмирья, никуд не делся.

Просто стл меньше и стокрт плотнее; стоило лишь вслушться, дть Жру вольно пройти через себя, и срзу стновилось ясным — нрыв рядом.

Н северо-востоке.

Близ мест, где двным-двно стоял шрм знменитого Рмы-с-Топором.

Нверное, тм рсполглся лгерь победителей.

3

Стрнное ощущение посетило меня. Будто тоненькие путинки исподволь вросли в мои ступни, соединив Индру с Полем Куру. Я змедлил шги, неугомоння путин срзу воспользовлсь этим: дрожь пронизл колени, брызгми устремилсь к бедрм… в пху зкололо, живот зледенел скользкой глыбой.

Что з бред?!

Я остновился.

Голов вдруг стл пустой и легкой, смрд отступил, сменившись острым зпхом пот, лошдиного и человеческого, и уши резнуло близким посвистом.

Я помотл головой, и нвждение исчезло.

Чтобы вернуться вновь.

Только н сей рз добвились отдленные вопли, рев боевых рковин, и земля под ногми кчнулсь колесничной площдкой.

Шг.

Нвждение ослбевет, но не исчезет.

Шг… другой… тепло… теплее… горячо…

Жрко!

…Проклятые чедийцы! Облепили срнчой, пешей срнчой с усикми— дротикми и стегными плщми вместо крыльев; мечутся, вопят, кидются под копыт… Лук поет в рукх, и некогд менять иссеченный нруквник из воловьей кожи. Колесниц подпрыгивет, когд колесо переезжет еще живого ублюдк с отсеченной ногой, и пущення мной стрел лишь жлко взвизгивет, бороздя эмль щегольского пнциря… Жль! Он уходит, уходит с позором, но живой; тк я обещл своей мтери-суке, но я не обещл, что дм ему уйти, прежде чем получу полное удовольствие.

Гони, возниц!

Или нет: прыгй в «гнездо», я см возьмусь з поводья!

Бич?.. мне?.. зчем мне бич?!

Сутин Сын выходит н финишную прямую… Ах, слвно!

Вот он, беглец, вот он уже рядом, виляет зячьей скидкой, взмок от смертного пот, и чедийцы рзбегются из-под колес, хрипя свою трбрщину! Я перехвтывю поводья в одну руку и бью его нентянутым луком, по плечм, по спине, по згривку, бью н глзх у всех, хлещу, гоню, кк гонят скотину н пстбище; я — пстырь ндменных полубожков, и крсня пелен в глзх…

Я здохнулся, когд тишин мягкими лдонями удрил меня по ушм.

Но путин уже обволокл все тело изнутри, вкрдчивыми усикми зцепилсь з все, до чего сумел дотянуться, и ноги окончтельно перестли слушться Индру, Локплу Восток. Они двиглись сми, эти упрямые ноги, они искли тот единственный учсток Курукшетры, где им будет позволено остновиться!

Позди о чем-то спршивет Словоблуд, но мне не до него.

Уймись, Нствник!

Сейчс я — охотничий пес, взявший след.

Что?!. я, Влдык, — пес?!

Шг.

Тепло… теплее…

…умирет! Они рвут его н чсти, моего сын, моего Вришсену, Бык— Воителя, я ничего не могу сделть! Стрел не хочет выдергивться из плеч, ззубренное жло грозит порвть мышцы, и я ломю ее, чтобы оперение не мельтешило перед лицом, сбивя прицел Боль молчит, испугнно збившись в смый дльний угол сознния; боли нет, ничего нет, только гнев и бессильня липкя ненвисть, от которой хочется выть н все поле Мльчик мой!.. Я иду, я сейчс, держись, подожди немного… я уже…

И когд Обезьянознменный хохочет, схвтив моего истерзнного сын з волосы и издлек покзывя мне кривой нож, — я не выдерживю. Губы движутся сми, рождя слов без посредников, без рзум-советчик и сердц— подстректеля, вопреки зпретм, попрнным ншими противникми с смого нчл битвы. Этого нельзя делть, но и не делть этого нельзя; губы трескются от стршных слов, кровь солон, он щекочет небо, и небосвод послушно взрывется стльными осколкми, которые секут, рубят, рсшвыривют живую грязь передо мной, — мльчик мой!.. я уже…

Шг.

Я дже не зметил, что бегу.

Судороги вяжут из тел змысловтые узлы, ноги подкшивются, сознние зхлестывет пенный прибой, где поровну недоумения и нстойчивой потребности отыскть, нйти, встть н единственном месте Курукшетры, где я… Где я — что?!

Я нлетю н Адского Князя, чуть не сбив его с ног, и крем глз успевю зметить: рослый, плечистый Ям вздргивет, кк от пощечины. Словно мое прикосновение вселило и в него призрк охотничьего пс. Сегодня Ям зчем-то побрил голову, оствив лишь н мкушке длинный чуб буро-крсного цвет. Чуб свисет к левому плечу, Адский Князь дергет его рз, другой — и нчинет бессмысленно бродить кругми по полю.

Бессмысленно для остльных. Я смеюсь.

Мы-то с ним знем тйным, ускользющим зннием: тк ндо. Мы д еще зеленоволосый Врун, который присоединяется к нм минутой позже. Мленький, жилистый Повелитель Пучин, чьи волнистые кудри обильно пятнет пен седины, — он выглядит смым стрым из нс; д он и есть смый стрый, он вынырнул из той бездны времен, когд мм-Адити был еще веселой девчонкой и дже рожл, нверное, от собственного муж…

Трое Локпл мечутся по Полю Куру. «Мертвецкое коло», лишенное звершения. Восток, Юг и Зпд. Гроз, Смерть и Пучин. Дв брт и племянник. Сумсшедшя Троиц, связння темными узми, сути которых до конц не понимет ни один из нс. А сверху удивленно глядит Лучистый Сурья, он глядит, и в печльных глзх Сурьи мне мерещится стрнное понимние. Чушь, бред, этого не может быть! Но я вскоре прекрщю думть о глупостях, потому что ноги сми несут меня к высохшему руслу ручья. Земля тут перепхн, и убитых почти нет, будто сржение тщтельно избегло этого мест; ноги несут меня, ноги— предтели…

…Предтель! Ах я дурк! Еще смеялся, когд мне буквльно нвязли этого возницу-цря, этого прохвост! Спорил с ним, когд он, првя моей же колесницей, предрекл мне смерть, белому кобелю Арджуне — неминуемую победу!

Колесо удряется о вросший в землю влун. Повозк кренится, лошди истошно ржут, вынужденно повинуясь предтельским поводьям… и кроввя трясин, в которую превртился ручей, ндежно поглощет обод до середины.

Почему Арджун не стреляет?!

Почему?!

Я смотрю н возницу-изменник и вижу стрх в его глзх. Он что-то понял, что скоро пойму и я… пойму… скоро…

Ступни прожгло острой болью. Чужк вствл во мне в полный рост, это было мучительно больно, но я отдвлся ему, кк отдются псры: искренне и бескорыстно. Дыхние смовольно нполнилось грозой, нлетевший ветер взъерошил волосы, преврщя их в дидему, вихревой венец; н смых здворкх сознния что-то кричл Словоблуд, пытясь остновить… Тщетно.

— Хорошо есть?! — спросил я у Курукшетры, вспхнного войной поля, притихшего в ожиднии стршных всходов.

— Хорошо есть?! — спросил я у Черного Блмут; у нрыв, в чью броню мы с чужком бились нотмшь, всем телом, одним н двоих; у гнойного чирья, пульсирующего сейчс н северо-востоке.

— Нет, действительно: хорошо есть?! — спросил я у последних трех дней, у безумия и небылиц, у встреч и прощний, у знния, от которого першило в горле, и у Клы-Времени с ее треснутым кувшином.

Они опоздли.

Змешклись, в результте чего ответ «И хорошо весьм!» тк и не прозвучл.

Я рсхохотлся, зствляя воды Прродины в Безнчлье вздыбиться ошлелыми лошдьми, и молния удрил из земли в небо.

Непрвильня молния.

Ноборотня.

4

Я ворвлся в Обитель, кк врывются во вржескую крепость.

…Одн-единствення дверь, сомкнув высокие резные створки, крсовлсь по првую руку от меня, и я прекрсно знл, что именно ждет меня з одинокой

дверью.

Нет, не просто помещение, через которое можно попсть в оружейную.

Мвзолей моего великого успех, обртившегося в величйший позор Индры, когд победитель Вихря-Червя волею обстоятельств был вынужден стть Индрой— Червем. Тк и было объявлено во всеуслышние, объявлено двжды; и что с того, что в первый рз свидетелями окзлись лишь престрелый скет и гордец— мльчишк, во второй рз бывший мльчишк стоял со мной один н один?!

Червь — он червь и есть, потому что отлично знет себе цену, дже если прочие зовут его Золотым Дрконом! Кк тм выкручивются певцы: лучший из чревоходящих? Вот то-то и оно…

Словно подслушв мои мысли, створки двери скрипнули еле слышно и стли рсходиться в стороны. Стрческий рот, приоткрывшийся для проклятия. Темное жерло гортни меж губми, изрезнными морщинми. Кивнув, я проследовл внутрь и остновился у стены нпротив.

Все повторялось, и нчло дня первого смыклось с нчлом дня третьего, переплетясь телми изголодвшихся любовников.

Н стене, н ковре со сложным орнментом в плевых тонх, висел чешуйчтый пнцирь. Тускло светилсь пекторль из белого золот, полумесяцем огибя горловину, и уложенные внхлест чешуйки с поперечным ребром преврщли пнцирь в кожу невиднной рыбины из неведомых глубин. О, я прекрсно знвл эту чудо-рыбу, дерзкого мльчишку, который двжды нзвл меня червем вслух и остлся после этого в живых! — первый рз его зщищл вросший в тело пнцирь, др отц, и во второй рз броня тоже ндежно зщитил своего бывшего влдельц.

Уступить без боя — иногд это больше чем побед Потому что я держл в рукх добровольно отднный мне доспех, кк нищий держит милостыню, и не смел поднять глз н окроввленное тело седого мльчишки. Единственное, что я тогд осмелился сделть, — позботиться, чтобы уродливые шрмы не обезобрзили его кожу. И с тех пор мне всегд кзлось: подклдк пнциря изнутри покрыт зпекшейся кровью и клочьями плоти. Это было не тк, но избвиться от нвждения я не мог.

А мльчишк улыблся. Понимюще и чуть-чуть нсмешливо, с тем смым зтенным превосходством, пмять о котором зствляет богов просыпться по

ночм с криком. Ибо нм трудно совершть безрссудств, горздо труднее, чем седым мльчикм, дже если их зовут «ндеждой вргов сын Индры»; и только у Мтли д еще у бывлых скзителей хвтет дыхния без зпинки произнести эту чудовищную фрзу.

Именно в тот день Крн-Подкидыш стл Крной-Секчом; я повесил н стену пнцирь, некогд добытый вместе с мритой, нпитком бессмертия, при пхтнье окен.

Ах д, еще серьги… он отдл мне и серьги, вырвв их с мясом из мочек ушей, что, собственно, и делло его Крной, то есть Ушстиком! Он отдл мне все, без сожлений или колебний, и теперь лишь тусклый блеск пнцирной чешуи и дргоценных серег остлся от того мльчишки и того дня.

Обитель Тридцти Трех пел хвлу удчливому Индре, у меня перед глзми стоял прощльня улыбк Секч.

Кк стоит он по сей день, всякий рз, когд я зхожу в этот мвзолей слвы и позор.

Я, Индр-Громовержец.

Индр-Червь.

Но сейчс улыбк Секч покзлсь мне чуточку грустной.

* * *

Я протянул руки и взял серьги. Они висели н брхтной подушечке, рядом с пнцирем. Подышл н них, и сердолики в плтиновой опрве нлились глубоким бгрянцем. Ювелиры долины Синдху умудряются врить золотисто-коричневые кмни и получют в результте именно ткой цвет, густой и теплый, кк кровь. Впрочем, мстерство умельцев Второго мир здесь ни при чем. Гоня прочь досужие мысли, я молч смотрел в бгрянец, потом сделл то, что должен был сделть. Серьги крепились к ушм зжимми «когти гридхры», и когд я позволил «когтям» вцепиться в мочки моих ушей…

Я ослеп и оглох. Стрнно, но сперв мне это дже понрвилось. Тьм и тишь окутывли меня жрким покрывлом в тысячу слоев, все исчезло в пуховой бесконечности, лопнул нрыв Курукшетры, ушли в збытье горести с зботми — и лишь пльцы мои продолжли шрить по ковру вслепую.

Жрко… тепло… холодно!

Холод метлл.

Вот он, пнцирь с пекторлью белого золот, злог подлости и источник видений. Двным-двно, когд мир был молод, я — тк и вовсе юн, мне довелось стоять нд вспхтнным океном, держ в рукх этот пнцирь и серьги. Вместе с иными дрми. Естественно, серьги были мне без ндобности, их я подержл в рукх и с соглсия бртьев подрил мме-Адити, к пнцирю мигом воспылл стрстной любовью. Увы, безответной. Брихс нпрочь отсоветовл мне брть чудесный доспех, не объясняя причин, но с отвртительно хмурым лицом Хуже грозовой тучи нд Гимлями. Скрепя сердце я соглсился с Нствником — и пнцирь попл к Лучистому Сурье. А я от душевного рсстройств нхвтл дров сверх меры: Обитель тогд приобрел сккун Уччйхшрвс, Слон-Земледержц Айрвту, сженцы пожелй-деревьев, десяток первородных пср… Помню, Врун взял себе одно белое опхло и смеялся, глядя н ждину-Громовержц…

Вот он, доспех-мечт и доспех-позор, чьи пути неисповедимы.

Я рзделся догол.

Нверное, дже безумцу никогд не приходило в голову ндеть лты н голое тело, но сейчс я знл: тк ндо.

Тк и только тк.

А возиться с зстежкми мне не пришлось.

Холод обволок мое туловище нмоченной в роднике простыней, ледяным взрывом откликнулись серьги, когтя уже не мочки ушей, душу, сокровенную сердцевину; я беззвучно зкричл и выгнулся дугой — но лед-обмнщик мгновенно превртился в плмя Кобыльей Псти.

Зной.

Мороз.

Экстз уничтожения.

Стеклянные ножи полосуют тело, дробя его н осколки неведомой мозики, и руки судьбы нчинют влстно собирть осколок к осколку.

Облмывя упрямые кря.

Грешником, ввергнутым в пекло, стоял я, Индр-Громовержец, Влдык Тридцти Трех, пнцирь хищно корчился, миридми корней врстя в мое тело, из доспех стновясь второй кожей, которую теперь можно было содрть лишь вместе с жизнью Жизнью Индры-Громовержц Жизнью Крны-Подкидыш по прозвищу Секч.

5

Прежде чем перестть быть собой, я успел улыбнуться.

КНИГА ВТОРАЯ

КАРНА-ПОДКИДЫШ ПО ПРОЗВИЩУ СЕКАЧ

Чсть первя

ПОДКИДЫШ

Глв I

БРОСЬ СЕРДЦЕ В ВОДУ

1

КОРЗИНА

Рек. Струится, течет в неизвестность, колебля притившиеся в зводях венчики лотосов, и тростники кчются под лской ветр. Д, именно рек и именно тростники. Вон селезень плывет. Толстый, сизый, и клюв рзевет — небось крякет. Только не слышно ничего. И тростники совсем близко, кчются у смых глз, будто я не Индр, ккя-то водомерк нд речной стремниной. Или труп, рздутый утопленник, которого воды влекут невесть куд и невесть зчем. Индр?!

Ккой-ткой Индр?! При чем здесь Индр?.. Ни при чем.

Просто тк, н язык подвернулось.

Рек. Тянет сыростью, волны плещут, лскя друг дружку, по берегм стелется незримо меж з межой: земли ядвов, вришнийцев, бходжей… Нстрогли люди простор ломтями, рссыпли крошкми и теперь, кк воробьи, дерутся из-з кждой! А реке все рвно. Ей без рзницы: бходж ты или ядв! Входи, купйся, уноси воду бдьями, рви лилии с кувшинкми, рыбу лови… брось чего-нибудь — унесет.

Недром говорят: бросй добро в воду — против течения выплывет.

Н то и рек. Вернее, приток.

Конский Ключ нзывется.

Плывет по Конскому Ключу корзин. Большя корзин, ббы в тких белье стирть носят. Ивовые прутья бмбуковой щепой перевиты, волокно к волокну, дно цельное, сверху крышк. Зхлопнут плотно, и три дырки, кк три Шивиных глз, просверлены. Зчем? Кто знет… Знчит, ндо. Плыви, корзин, кчйся н волнх, пок не прибьет тебя к берегу или не рстщит водой во все стороны.

Влился приток в родной плес, стл из Конского Ключ — Душиц. Воды в Душице поболе, волны поигривей, зкчло корзину, повело боком, опрокидывть стло… Нет, обошлось. Плывет. И любопытня плотвичк в дно носом тычется. А по берегм уже иные земли: угодья мтсьев и ствтов, Нижняя Яудхея… Мло— помлу и до втсов-крснозубых добрлись. До их джунглей, где рдуешься двжды: если повезет зйти в этот рй и если повезет выйти из этого д.

Вот Душиц в бгряную Ямуну влилсь, рзбвил кровь слезми.

Плывет корзин.

Не тонет.

Солнце сверху смотрит, золотые руки тянет. Много их у солнц, есть чем потянуться. И мнится: см Лучистый Сурья охрняет лдью из ивы с бмбуком. Придержл колесницу в зените, ждет, чем дело зкончится.

А лик у солнц тоскливый, кленой медью отливет… Грустит Сурья. Плохо ему. Жрко. Когд ж это было, чтоб светилу жрко стновилось? — никогд не было, сейчс случилось.

Встретилсь Ямун с Гнгой, мтерью рек, зкружились воды в пляске, вынесло корзину н смый стрежень. Вон и остров в лозняке прячется. Стоит н островном берегу урод-мужчин: ликом черен, бородой рыж, шевелюрой — и того рыжее. Глзищми янтрными моргет. Нет чтоб з бгром сбегть, выволочь корзину! — стоит, стрхолюдин, из-под мозолистой лдони н реку смотрит.

Проплыл корзин мимо.

Нет ей дел до уродов.

Вон уже и земли нгов-слоноводов нчлись.

Вон и город Чмп.

Тронул Лучистый Сурья своего возницу з плечо, велел дльше ехть, см все нзд оборчивется, через плменное оплечье.

Туд глядит, где мть-Гнг с Ямуной схлестывются, Ямун — с Душицей, Душиц — с Конским Ключом…

Где исток.

2

ПОСЛАНЕЦ

— Устл, милый?

Мужчин не ответил. Он лежл лицом вниз, до половины зрывшись в солому, и вполух слушл блеянье ягнят. Безгрешные гнцы плкли млыми детьми, сбивлись н миг и вновь зводили бесконечные рулды. Предчувствовли, горемыки: всю жизнь доведется прожить брнми, всю бессмысленную жизнь, от плч во тьме до кривого нож-овцерез…

Одн рдость, что Всенродный Агни испокон веку ездит н круторогом гнце

— глядишь, после лски огня, преврщющего тебя в жркое, доведется попсть в овечий рй. Где тебя псут пстыри, кормят кормильцы, но не режут резники.

Счстье.

Скжете, нет?

— Устл, вижу…

Ничего он не видел, счстливя женщин. Только говорил, что видит. Если бы кто-нибудь действительно видел сейчс лицо мужчины, то порзился бы хищной улыбке от ух до ух. После женских лск улыбются инче. Рсслбленно улыбются, блженно, иногд устло — здесь… Похожий оскл подобет скорей волку в глубине логов, когд чужой зпх струей вплетется в порыв ветр. И зубы крупные, белые — хорошие зубы, всем бы ткие.

Плчьте, ягнят…

Женщин потянулсь, звеня колокольцми брслетов, и мягко провел лдонью по спине мужчины. Поднесл лдонь к лицу, лизнул, коснулсь тонким язычком, ждно ощущя вкус чужого пот. Снов вытянул руку и прошлсь по спине ухоженными ноготкми, оствляя крсные полосы. Женщине было хорошо. С зконным муженьком-тюфяком ей никогд не было тк хорошо. И с многочисленными пстухми— бходжми, пдкими н щедрую плоть, не было. И с умельцми-скопцми, плешивыми толстячкми, специльно обученными смирять томление ббьего тел многочисленными уловкми, — с ними тоже.

А с этим молчуном — хорошо.

Ах, до чего же хорошо…

— Где ты был рньше, милый? — см себя спросил женщин, прогибясь гулящей кошкой.

— Длеко, — хрипло ответил мужчин.

Он врл. Был он довольно-тки близко, можно скзть, и вовсе неподлеку от здешних земель. Но рсскзывть о своем прошлом новой любовнице… Прошлое ревниво, подслушет, вильнет хвостом и пойдет гулять по свету. Чтобы вернуться кленой стрелой в спину или удвкой в ночи. Длеко мы были, высоко летли, уст из стли, язык из пыли; живем сегодня, вчершний день отгорел и погс.

Збыли.

Мужчин перевернулся н спину, вольно рзбросл бугристые руки, подняв вокруг себя соломенную бурю. Чихнул во всю глотку, потом чихнул еще рз. Сухие стебельки зпутлись в гуще волос, обильно покрыввших его торс и дже плечи. Женские пльчики мигом стли выбирть солому из курчвой поросли, исподволь опусксь все ниже: ключицы, мощные мышцы груди, живот…

И спящий восстл.

Долго потом плкли ягнят, испугнные звериным рычнием и стоном поймнной добычи.

* * *

— …А мне хозяйк вчер вот чего подрил…

Женщин приподнялсь н локте. Нпряженные до сих пор соски мняще коснулись лиц мужчины, один ткнулся в щеку доверчивым птенцом, и почти срзу вниз потек метллический шелест. Цепочк. Серебряня. С лунным кмнем в опрве, подвешенным посередине.

— Блует тебя хозяйк, — буркнул мужчин.

Женщин довольно зсмеялсь. Зворковл голубкой. Ей покзлось, что любовник попросту ревнует, не имея возможности дрить дорогие подрки. Он считл себя знтоком мужских мыслей и чяний. С того возрст, когд у нее едв нбухли бутоны грудей, взгляд мужчин стл здерживться н ней, нливясь желнием. Д, женщин считл себя истинной двждырожденной в тких делх. Возможно, не без основний.

Мужчин смотрел н нее снизу вверх, и в зеленых глзх его не отржлось ничего.

Дже звезды.

Они мерцли сми по себе, эти слегк рскосые глз, рсположенные по обе стороны ястребиного нос шире, чем полглось бы. Мужчин редко зкрывл их. Дже целуя женщину, он не смежл век. Удивительня привычк. Удивительные глз, в которых ничего не отржется. Удивительня женщин, которя этого до сих пор не зметил.

Впрочем, что вокруг не достойно удивления?

— Блует, — соглсилсь женщин. — Меня и нужно бловть. Я тогд в огонь и в воду… И молчть умею. Хоть пытй меня, хоть посулы сули — ни словечк.

Плечо мужчины слегк нпряглось. Кк лес у рыболов, когд хитрюг— подкоряжник тронет костяной крючок. Он знл: если женщин говорит о своем умении хрнить чужую тйну, это может ознчть только одно.

Одно-единственное.

— Молчть он умеет, — нсмешливо проворчл мужчин. — Тйны у них с хозяйкой великие. Рукоблудию друг дружку учили. Хозяйку-то длеко не отпускют, берегут в штре, пстухов кнутми гоняют, к врте[8] не подольститься!

Приходится своими силенкми…

— Дурк ты, — обиделсь женщин и тут же прижлсь, втиснулсь, зщекотл рспущенными кудрями. — Дурчок… Силы бычьей, ум не нжил. Хозяйк у меня тихя, смирня, ей н роду нписно по чужим домм мыкться! Думешь, он и впрямь здешнему князю дочерью доводится? А вот вм всем и смоквушки вяленые! Чужчк он, хоть и см из семьи — знтней некуд. Про цря Шуру слыхл?

— Д кто ж не слыхл про цря Шуру?! — хохотнул мужчин. — Великий был црь: все местные земли в кулке держл д кулком туд-сюд елозил для удовольствия… Пок не лег под Грозного. Тут земли и брызнули во все стороны. Грозный длеко, пстухм местным все едино: днь есть днь, прочее — лебед.

Он зворочлся, устривясь поудобнее.

Женщин губми тронул прядь его жестких волос, и удивительня фрз « пстухм местным все едино…» см собой выветрилсь из ее головы.

Хоть и стрнно слышть ткое от пстух.

Местного.

— Вот ты и двжды дурчок… Хозяйк моя — Шурин доченьк, д еще и от стршей жены! Црь-ппш ее к бездетному товрьямну[9] в приемыши определил, по двнему сговору… и то скзть: зчем Шуре девк?! Сыновей хвтло, слв Вишну! Вот и сбгрил н сторону. Потом помер от водянки, сыновья рохлями окзлись, рстеряли земли-троны! Приживлы, еще хлеще сестры! Родись у моей хозяйки мльчонк — мог бы, кк в возрст войдет, з дедовской слвой погнться! Рз дядья оплошли…

— Сынок! — передрзнил мужчин. — Слв дедовскя! В первую голову, н слву пор збыть-збить кривым рубилом — ищи ветр в поле! А во вторую голову: откуд у нее сынок, у Шуриной дочки, ежели см он — девиц незмужняя! Ветром ндуло?!

Женщин зпльчиво вскинулсь. Чужя тйн и без того жгл ей сердце, тк и норовя выплеснуться нружу кипящим вром. А тут еще дрзнят…

— Не зню, кк нсчет ветр, только для сыновей мужья не всегд ндобны! Может, и ветром…

— Врешь ты все, — мхнул рукой мужчин, рзом теряя интерес к рзговору.

Но женщину уже было не остновить.

— Я вру?! А кто у хозяйки н прошлой неделе роды принимл? Кто пуповину резл?! Не я?! Думешь, мы рди твоих мужских сттей шестой месяц в пстушьем стновище торчим?! Во дворце живот не спрячешь! Понял, кобель?!

Последнее слово женщин произнесл лсково-лсково, и пльцы ее кк бы невзнчй вновь поползли к смому кобелиному месту.

Мужчин не мешл, но и не помогл.

Лежл, глядел в небо, будто не его лскли.

— Тогд уж точно о дедовской слве речи нет, — бросил он нконец. — Ублюдок-безотцовщин — кому он нужен, хозяйкин бйстрюк? Брюхо нгулял, теперь срм прятть ндо! Подкинет небось пстушьей женке, см поминй кк звли…

— Ткого не подкинешь, — лстясь, шепнул женщин. — Ты б его видел, крсвчик мленького…

С этой минуты мужчин слушл очень внимтельно.

Впрочем, он и рньше слушл внимтельно.

Он вообще мло что пропускл мимо ушей, доверенный лзутчик мтхурского првителя, ркшс-полукровки по прозвищу Ирод.

3

СМЕРТЬ

Когд женщин здремл, мужчин еще некоторое время лежл, думя о своем. Он предчувствовл: сегодня, сейчс, этой ночью свершится преднчертнное. Кончится срок его поисков и ожидния, еще один млденец умрет тихой смертью, отпрвясь прямиком в рй для молокососов, — и можно будет вернуться к господину.

Вернуться с триумфом.

Иногд мужчин полгл, что из всех кличек Трехмирья именно прозвище его господин имеет смые длинные ноги. С пяткми, смзнными слом. С когтями, которые сподручно рвть н бегу. Судите сми: меньше полугод прошло с того веселого дня, когд мтхурский првитель рзослл в подвлстные ему земли отряды кртелей. С недвусмысленным прикзом — убивть млденцев. Всех, кого обнружт. В первую очередь — млденцев стрнных, удивительных, с признкми божественного или демонского родств.

Прикз прозвучл, и уже через полтор месяц окрестности Мтхуры уверенно прозвли цря Иродом.

Ирод подумл и рссмеялся: ему понрвилось. Перед этим его звли Кнсой, то есть Кубком, — з умение в один дых осушть громдный нследственный кубок из черненого серебр.

Соглситесь: Ирод звучит куд блгозвучней!

По возврщении кртелей были рзослны лзутчики в уделы ближйших соседей. Прикз остлся прежним, с млой попрвкой: убивть тйком. Не оствл следов. Войн нм не нужн, исчезновение того или иного дитяти всегд можно свлить н недосмотр ммок или прокзы упырей-пишчей.

Лзутчики склонили головы перед влдыкой, и вот н сегодняшний день прозвище Ирод уже взпуски бегло от пшен ядвов до пстбищ бходжей. Следом бегл слух: Ироду было пророчество о его будущей гибели. Дескть, убьет его не то потомок родной сестры влдыки, не то дльний родич, не то просто земляк…

Короче, родится в нынешнем году, вырстет и убьет.

Ом мни!

— Интересно, — здумчиво спросил Ирод, который тогд еще был просто Кнсой, у своих советников, — зчем богм сообщть мне о причине моей погибели? Ясное дело, чтобы я зрнее принял меры, и никк инче!

Советники почесли в зтылкх и хором восслвили мудрость влдыки.

Вот тогд-то мтхурский првитель и возблгодрил судьбу з предусмотрительность. Не первый год привечл он демонское отребье: битых ркшсов из отрядов покойного Десятиглвц, ускользнувших от перун Индры суров, гигнтов-днвов, которым было тесно в подводной резервции, просто одиночек-полукровок, кким был и см Ирод… Эти из кожи вон лезли, выполняя любой прикз и не стесняясь в средствх. Во-первых, по природной склонности, во-вторых, в случе гибели хозяин им и впрямь не оствлось мест н земле.

Здесь же, в местной глуши, беглецов никто не искл и искть не собирлся.

…Мужчин осторожно встл, стрясь не рзбудить утомленную любовницу, и вышел из-под нвес. Шг его был беззвучен, босые ступни, кзлось, прилипли к земле, и при кждом движении лоптки мужчины выпирли нружу зметно больше, чем у обычного человек. Подойдя к згону, он перегнулся через плетень и ухвтил з шкирку ближйшего ягненк. Вытщил нружу. Прижл к себе и долго бюкл, ждно вдыхя зпх влжной шерсти и молок.

И еще — стрх.

Звезды по-прежнему не отржлись в его глзх; тм мерцли свои собственные звезды, колючие искры, кким не место н земном небосклоне.

Мужчин улыбнулся. Потом взял ягненк з здние ноги и мощно рвнул.

Поднес две кровоточщие половинки к смому лицу и н миг зжмурился, трепещ ноздрями.

Первыми он съел печень с сердцем.

Нсыщться следовло не торопясь. Сегодня он уйдет из опротивевшего стновищ, путь до Мтхуры тернист. Возможно, одного ягненк дже не хвтит.

Д и брнин ндоел.

Мужчин здумчиво посмотрел под нвес, где в соломе спл обнження женщин. Сытя, не знвшя нужды и голод смк. Пльцы его несколько рз согнулись и рзогнулись, выпускя нружу кривые когти.

Он рзмышлял.

В конце концов, именно эт похотливя дурех проболтлсь ему об удивительном бйстрюке, которого прижил ее хозяйк невесть от кого. О бйстрюке с тельцем медно-крсного цвет, сплошь покрытом згдочной ттуировкой. О бйстрюке с серьгми, что росли прямо из мочек ушей. Д и см хозяйк… все-тки дочь цря Шуры, дльняя родственниц мтхурского Ирод…

Женщин зслуживл определенной признтельности.

Но одного ягненк определенно не хвтит, брнин ндоел.

Вдлеке брехли н луну космтые овчрки.

* * *

У штр безмужней мтери мужчин остновился. Дже не у смого штр, чуть поодль, ближе к зрослям олендр. Хозяйк его бывшей любовницы проводил время в пстушьем стновище с единственной целью: скрыть позор. Дже если ее приемный отец и знл о прокзх любимицы, он блгорзумно решил не привлекть к ним всеобщего внимния. Прислуги и свиты выделил — кот нплкл. Сейчс, нпример, у вход в штер дрыхли всего двое вртовых, и больше (мужчин твердо знл это) воинов поблизости не было. А пр рзжиревших от бездель влухов — прегрд слбя.

Послнец мтхурского првителя, не тясь, подошел к штру.

Громко топя.

При виде его вртовые зморгли, стряхивя с ресниц осттки дремы.

— Ты чего, приятель? — сипло бросил левый, вислоусый дядьк, сдясь н корточки. — Не спится?! Иди овцу вылюби…

— Хоть бы тряпкой змотлся, бесстыжя твоя морд! — Првый, совсем еще молоденький пренек, во все глз глядел н могучий лингм мужчины, до сих пор торчвший стенобитным трном.

После шлостей любовницы? после сытной трпезы? — кто знет?

Скжете, одн из причин — явня бессмыслиц?!

Скжите, мы послушем, но в другом месте и при других обстоятельствх.

— Сейчс змотюсь, — легко соглсился послнец Ирод.

И коротко, без змх, удрил молоденького ногой в горло. Пльцы ноги, сжтые в корявое подобие кулк, с хрустом вошли прнишке под подбородок, и почти срзу стршный кулк дернулся, рскрывясь весенним бутоном.

С лепесткми-когтями.

Обртно бутон вернулся, унося добычу — кровоточщий кдык.

— Хочешь, и тебе курдюк вырву? — с искренним любопытством поинтересовлся мужчин у дядьки, мгновенно присев рядом с ним. Одн когтистя лп легл н древко копья, вторя же шипстым ошейником вцепилсь в глотку вртового, гся крик в зродыше. То, что лп н копье у людей нзывлсь бы рукой, лп н глотке — ногой… Мужчину это не смущло. Притворство сейчс лишь помешло бы, в обычном облике он плохо понимл рзницу между рукми и ногми.

Эти глупости придумли люди.

Для опрвдния слбости.

Рядом еле слышно хрипел прнишк, выхркивя через второй рот осттки жизни, но он не интересовл обоих живых.

Через секунду он уже не интересовл только Иродов лзутчик.

Мужчин — нзвть его человеком теперь было бы опрометчиво, но, безусловно, он оствлся мужчиной! — встл во весь рост.

Прислушлся.

Тишин.

Вокруг… и в штре.

Небось когд врту рвло с перепоя, шуму было куд больше.

Улыбк-зевок обнжил жемчужные клыки, и послнец предусмотрительного Ирод взялся з полог штр. Он змешклся всего н ничтожное мгновение, которое и временем-то нзвть стыдно, он отвлекся, ждно принюхивясь к ромтм женского и детского тел, донесшимся из душной глубины; он уже шел… З все ндо плтить.

Есть ткя мер вес — нзывется «бхр». Нош, которую человек способен нести н голове. Конечно, в последнюю очередь убийц сейчс думл о мерх вес, но н спину ему рухнуло никк не меньше пяти «бхр»! Удрило, смяло, отшвырнуло в сторону — и двухголосое рычние рзодрло тишину в клочья.

Стрый пстуший пес-овчр тоже умел ходить беззвучно.

Дв тел сцепились, кубрем поктились по земле, пронзительное мяукнье рзнеслось по всему стновищу, и от дльних костров послышлись вопли пстухов вперемешку с лем. Пес дрлся отчянно, смозбвенно, отдвя все силы и не сберегя про зпс дже смой млой крохи. Но стрость брл свое: космтое тело, в котором уже не оствлось ничего человеческого, вывернулось из некогд мертвой хвтки. Клыки сомкнулись н собчьем згривке, куснули, отпустили, истово рвнув ниже, под ухом; кривые кинжлы нискось полоснули брюхо — и здыхющийся скулеж был ответом.

Убийц н четверенькх метнулся к штру, отшвырнув полог, влетел внутрь и змер в рстерянности.

Пусто.

Лишь смятое ложе говорило о хозяйке — смятое ложе и пустя колыбель.

Уши с пушистыми кисточкми н концх встли торчком. Ловя звуки: рядом, дльше, в кустх, у костров, в лесу н опушке…

Где?!

Мтхурский првитель умел выбирть себе слуг.

Когд толп пстухов во глве с троицей рзом протрезвевших воинов ворвлсь в штер, огромня кошк был длеко.

Несясь к Конскому Ключу по следу мтери-беглянки и вожделенного ребенк.

4

СОЛНЦЕ

Он нстиг ее у смой реки.

Жертву.

По пути снов вернув себе человечий облик — тк было горздо интереснее. Друзья всегд считли его существом изыскнных привычек, и это истиння првд. Оглянитесь вокруг, беззубые и пдющие в обморок при виде оцрпнного пльц! Что вы все знете о жертвх?! Об их особом, ни с чем не срвнимом зпхе, о взгляде, в бездне которого полощется рвный стяг отчяния, о трепете их восхитительных поджилок, о слдчйшем вкусе их плоти… Морщитесь? Кривите носы?! И звидуете втйне моему зннию: жертву ндо вбирть в себя еще живой, чтобы музык воплей сливлсь с пляской судорог, и тогд, тогд…

Послнец Ирод клокочуще рссмеялся и вытер с губ слюну.

У смого берег стоял он, и смешон был ее вид. Нспех змотнное сри сползло с узких плеч, обнжив груди-яблоки с дерзкими соскми — откуд взяться в тких сосудх молоку?! Босые, сбитые о кмни ноги нервно подргивли, топч прибрежный песок, узкие щиколотки без брслетов, стройные голени и бедр угдывлись под мятой ткнью… девиц, не женщин-мть.

Убийц тихо зурчл.

Ему было хорошо.

Ему было очень хорошо, лучше всех.

— Внемлите, достойные, — мяукнул он, деля первый шг. — Те шесть членов, то есть груди, бедр и глз, которые должны быть выдющимися, у этой девушки

— выдющиеся!

Шг.

Еще шг.

И песнь свхи из клыкстого рт.

— Те же три, то есть пуп, голос и ум, которые должны быть глубокими, у этой девушки — глубокие!

Шг.

Мягкий, вкрдчивый — мсло, не шг.

Предрссветный тумн нбрсывет н веселого убийцу пелену з пеленой. Липнет кисейными покрывлми, вяжет тенетми из промозглой сырости, пытется удержть, остновить, будто ему, тумну, проще умереть в нервной схвтке, чем безучстно смотреть со стороны.

Не все способны быть зрителями… Прости, тумн, зябкое дыхние Конского Ключ!

Прости…

— И, нконец, те пять, то есть лдони, внешние утолки глз, язык, губы и небо, которые должны быть румяными, у этой девушки — румяные! Он воистину способн родить сын, могущего стть великодержвным црем!

Где-то вдлеке, со стороны стойбищ, брешут собки и глухо доносятся крики людей.

Время есть.

Много времени.

Больше чем ндо.

Послнец Ирод делет последний шг и остнвливется. Он пристльно смотрит н голенького ребенк в рукх у лжедевицы. Это чудо. З ткие чудес хозяин хорошо плтит. Зеленый взгляд ощупывет вожделенную цель. Похотливя служнк не соврл. Тело млденц и впрямь медно-крсное, словно сплошь покрыто ровным згром, приметой здешних рыбков, и по нежной коже бежит, струитс темня вязь. Сыпь? Вряд ли. Ттуировк? Похоже… Но ккой безумец возьмется ттуировть новорожденного?! Рзводы сплетются, обрзуя кольчтую сеть, отчего туловище млыш нпоминет черепший пнцирь или рыбью чешую, и послнец помимо воли облизывет губы.

Он смотрит н серьги. Н серьги в ушх двухнедельного млденц. «Вреные» сердолики в плтиновой опрве. Бгрец в тусклой белизне. Ничего особенного. В ювелирных лвкх Мтхуры тких нвлом. Ерунд. Если не считть млого: серьги рстут прямо из ушей, зменяя ребенку мочки. Между метллом и плотью нет ззор, нет дже едв зметного переход… ничего нет.

Единое целое.

Убийц снов облизывется, вспоминя вкус болтливой любовницы.

Вкус првды.

Лжедевиц нконец решилсь. Кк-никк кровь цря Шуры, уж Шур был дрчун из дрчунов! Он нклоняется и опускет дитя в рыбцкую корзину. Збытую н берегу кем-то из толстоздых местных бб, тех дурех, что рожют своим муженькм обычных сопляков. З ткими не стоит рыскть, выспршивя и подглядывя. Пусть живут. Пусть живут все.

Кроме этого.

Лжедевиц здвигет корзину к себе з спину. Жесткий крй сминет пук водорослей, и из сплетения буро-зеленых нитей выползет рчок. Топырит клешни, грозно вертится н месте. Дрться собрлся, пучеглзик. Рчок-дурчок. И эт дрться собрлсь. Рожют, понимешь, непонятно кого и непонятно от кого… Дерись. Сколько угодно.

Тк горздо интереснее.

Волны Конского Ключ робко лижут корзину. Н вкус пробуют. Пытются опрокинуть. Подлезть под днище. Пор. Ндо. Длекий лй стновится менее длеким.

Пор.

В следующий миг противоположный берег рскололся беззвучным взрывом. Пылющий шр солнц вспорол серую слякоть, и еловец шлем Лучистого Сурьи приподнялся нд Конским Ключом.

Убийц змер. Чутье влстно подскзывло ему, что до восход еще не меньше чс, что все происходящее — бред, чушь, бессмыслиц!.. Но солнце всходило, слепя зеленые глз.

Из-з спины жертвы поднимлся огненный гигнт. Вствл в полный рост, рспрвлял плечи во весь окоем, и мнилось: руки-лучи успокивюще тронули хрупкую девушку-мть. Он выпрямил спину, скрюченные пльцы обмякли, и н лице вдруг проступил святя вер ребенк, который, попв в беду, вдруг видит бегущего н помощь отц.

Зто убийц видел совсем другое: гневно сдвинулись брови н переносице Сурьи, витязь-светило прищурился, глянул исподлобья — и кровь зкипел в послнце Ирод.

Он кипел и рньше: в схвткх с вргми, при совокуплении с смкми… но сейчс все было совсем по-другому.

И тк было горздо интереснее.

…Искореженное тело получеловек лежло н берегу, дымясь, и рчок довольно щипл клешней зеленый глз.

А хрупкя девушк в испуге смотрел н реку, мшинльно змтывясь в сри.

Плывет по Конскому Ключу корзин. Большя корзин, ббы в тких белье стирть носят. Ивовые прутья бмбуковой щепой перевиты, волокно к волокну, дно цельное, сверху крышк. Зхлопнут плотно, и три дырки, кк три Шивиных глз, просверлены. Зчем? Кто знет… Знчит, ндо. Плыви, корзин, кчйся н волнх, пок не прибьет тебя к берегу или не рстщит водой во все стороны.

— Мленький, — беззвучно шептли белые губы, — мленький мой… ушстик…

Ушстик — н блгородном языке «Крн».

От чего не легче.

И последние клочья тумн слезой текли по лику Лучистого Сурьи.

5

ДВОЕ

Этим же утром в близлежщем городишке со смешным нзвнием Коровяк произошло еще одно удивительное событие. Здесь погибл неуловимя ркшиц Путн, одн из фвориток мтхурского цря-детоубийцы. Погибл, пытясь

покормить грудью чудного млденц, слух о котором успел погулять в окрестностях, дойдя до ушей Путны.

Ребенок высосл ркшицу досух.

Жители Коровяк возблгодрили небес з счстливое избвление, после чего сотворили нд дитятей очистительные обряды. Помхли нд пушистой головенкой коровьим хвостом, омыли тело бычьей мочой, посыпли порошком из толченых телячьих копыт и, нконец, обмкнув пльцы в помет яловой коровы, нчертли дюжину имен Опекун Мир н дюжине чстей тел млденц.

Ндежно огрдив блгодетеля от порчи.

Кк рз в момент нчертния последнего имени Опекун корзину с другим млденцем прибило к пристни городк Чмпы, около квртл, где проживли суты— возничие с семьями.

* * *

Они явились в мир вместе, едв не погибнув н смой зре своего бытия.

Черный и Ушстик.

Кришн и Крн, только первого еще не звли меж людей Блмутом, второго — Секчом.

Время не приспело.

Кроме того, тк горздо интереснее.

До Великой Бойни оствлось полвек.

Глв II

ГОНГ СУДЬБЫ

1

СУТА

Возниц деловито проверил упряжь. Скрипнул подтягивемыми ремнями, с тщнием осмотрел пряжки, зново укрепил древко стяг — белый штндрт с изобржением ястреб плеснул н ветру. Похлопл по лоснящимся спинм булных жеребцов, и животные зфыркли в нетерпении. Добрые кони: взрщены умелыми тбунщикми Пятиречья, н бегу легки, у кждого по десять счстливых звитков шерсти, курчвятся попрно н голове, шее, груди и ббкх… Тк, со сбруей и лошдьми все в порядке. Теперь — колесниц. Хорошо ли смзны оси, плотно ли збиты чеки, не рсселся ли обруч тривены, вложен ли в бортовые гнезд троиц меттельных булв…

Все было в порядке. Возниц знл это и без осмотр. Но ккой же увжющий себя сут не проверит лишний рз свое хозяйство перед столичными ( хоть бы и провинцильными!) ристниями?! Когд-то в молодости подобня придирчивость спсл ему жизнь… Впрочем, сейчс не время для воспоминний. Кпли-мгновения из кувшин смой рботящей богини Трехмирья пдли все ближе и ближе. Сут отчетливо слышл брбнный рокот этой кпели. Ему был хорошо знком внутренний ритм, что приходил из ниоткуд и преврщл душу в гулкий мриднг. Ритм нпоминл перестук копыт по булыжнику, он зствлял кровь быстрее бежть по жилм, чще вздымл волостую грудь, сознние омывл ледяной ручей спокойствия и умиротворения.

В ткие минуты ему мерещилсь в небе злтя колесниц Громовержц, которой првил не синеглзый олубог, он, пожилой некрсивый сут из мленького городишк Чмпы.

Святоттство?

Гордыня?!

Достоинство?.. Кто знет. Возможно, тем же достоинством облдл и см городишко Чмп — окружющие племен нгов звли его столицей з неимением другого.

Сут улыбнулся и зново проверил упряжь.

Он ЗНАЛ, что выигрет и сегодня. Кк выигрл первый тур ристний, кк побеждл до того, подствляя шею под призовые гирлянды. Просто н этот рз дело не в его мстерстве, вернее, не только в нем. Иное тревожило сейчс опытного возницу, видвшего всякие виды… Он стыдился признться смому себе: причин беспокойств — его сегодняшний мхртх[10]. Нет, ездок не подведет! У них получится: у него, потомственного суты, и его блгородного…

Т-с-с!

Есть вещи, о которых не стоит болтть зрнее.

О них дже думть зрнее не стоит.

Удовлетворясь нконец осмотром, возниц обернулся к росшей неподлеку рскидистой бкуле. Тм, в тени густых ветвей, ждл человек — высокий, широкий в кости, он был одет в добротное плтье кштрия средней руки.

Сотник рджи-зрителя?

Скорее всего.

Удивительным было другое: лицо мхртхи полностью скрывл глухой шлем. Состязться по жре, нцепив н голову подобную бдью из метлл, д еще с чудовищно узкими прорезями для глз… Безумец? Д нет, непохоже…

Скорее уж безумен кузнец, что ковл ткой шлем.

— Все готово, господин, — голос суты слегк дрогнул, когд он произнес это. — Зймите свое место: нм пор выезжть н стртовую межу Воин в глухом шлеме молч вышел из-под дерев и стрнной, змедленной походкой нпрвился к колеснице. Уже у смой повозки сут подл ему руку — и мхртх зученным движением легко вскочил в «гнездо».

Нщупл рукояти меттельных булв, оглдил их лдонями, будто гончков перед охотой, и зстыл безмолвным извянием.

— Вы готовы, мой господин? — с искренним почтением осведомился сут, рсполгясь н облучке.

— Д, — донеслось из-под шлем.

Это было первое слово, произнесенное воином.

Колесницы соперников уже рзворчивлись у межи, знимя исходные позиции.

2

МАЛЫШ

— Эй, млец, ты что здесь делешь?!

Ты быстро обернулся, готовый бежть, но оплошл: цепкя лп стржник ухвтил тебя з плечо. Действовть ногми было поздно — теперь ндежд оствлсь только н язык.

— Д я просто посмотреть хотел!.. — зныл ты дрожщим голоском. — Отсюдов видно лучше! Дяденьк, можно, я тут постою?

Н мгновение стржник зколеблся и дже слегк ослбил хвтку. Но почти срзу взгляд его упл н плотно сжтый кулк мльчишки.

— Скрывешь? От влстей скрывешь?! Покзывй, бунтовщик!

Кулк веселому стржнику пришлось рзжимть силой.

— Э-э, д это ж у тебя гирьки для прщи! И куд ты их швырять змышлял? В колесничих? Или мишени порзбивть? Ишь чего удумл, шклье отродье! Чеши отсюд, пок я добрый, не то уши оборву!

От прощльного пинк ты увернулся и припустил со всех ног прочь. Стржник и впрямь поплся добрый: всего лишь отобрл гирьки и прогнл. Другой бы тк отдубсил, что ни встть, ни лечь потом…

Но что же теперь делть?

Издлек ты нблюдл, кк стржник степенно берет тяжелое полировнное било, плвно змхивется…

Гулкий рев гонг рсктился нд ристлищем. В ответ визгом и свистом взорвлись возницы, облскв коней стреклми, упряжки слетели с межи и брызнули по беговым дорожкм. Грохот колес, щелкнье бичей, крики зполнивших трибуны зрителей… зрт переполнял хстинпурцев и гостей столицы.

Ты зло утер слезы и прикусил губу.

Твой отец никогд не пользовлся стреклом и совсем редко — бичом. В случе крйней необходимости он нхлестывл коней вожжми, пускя длинные ремни волной, которя чувствительно обжигл конские спины и именно подгонял, не бесил, сбивя с ритм, кк это зчстую делет удр бич.

С минуту ты звороженно провожл колесницы взглядом: яростня борьб з лидерство, воцрившяся н ристлище, потрясл мленькое сердце. Ведь прво порзить мишени получт всего три мхртхи из дюжины соперников — те, чьи упряжки подойдут к стрелковому рубежу первыми. Кувшинов-мишеней — тоже три. Пончлу все решют кони и суты; лишь под финл троиц великоколесничных бойцов получит возможность проявить свою меткость и сноровку.

Одинндцтилетний зритель очень ндеялся, что счстливцев окжется не трое, только один. Впрочем, сейчс все грозило пойти прхом из-з ретивого стржник. Хорошо еще, что ты успел зрнее передвинуть кувшины тк, кк следовло: средний — точно нд гонгом и дв крйних — кждый ровно н рсстоянии локтя от среднего.

Все шло прекрсно, пок…

Ты очнулся. Бесплодные сожления — удел девчонок и юродивых. Ндо что-то предпринять, и предпринять немедленно: упряжки успели пройти половину дистнции. Булня четверк отц сейчс шл ноздря в ноздрю с ослепительно белыми пнчльскими иноходцми. Их пытлись — и все никк не могли — нстичь широкогрудые чубрые рыски; остльные глотли пыль, и их можно было списывть со счетов.

Из прокушенной губы потекл кровь. Ты с трудом оторвлся от мчщихся упряжек — и в первый момент не поверил своим глзм! Стржник возле гонг отсутствовл! Пригибясь и мечтя превртиться в мурвья, ты опрометью бросился нзд.

Удч любит смелых, инче чем объяснить ее брк с Крушителем Твердынь?!

Никто не остновил тебя по дороге, не окликнул, не помешл. И вот ты уже стоишь в оговоренных десяти шгх от гонг, переводя дух после стремительного бег, стоишь и лихордочно рыщешь взглядом по сторонм.

Гирек не было. Видимо, зпсливый стржник решил збрть их себе, спрведливо рссудив: «В хозяйстве пригодятся!» В конце концов, бхут с ними, с гирькми! — сойдет и обычный кмень. Ты не промхнешься! Вот только нет вокруг ни единого кмня. Где вы, гльк и булыжники, ссохшийся комок земли, обломок плки н худой конец?! — ровня зелень трвы, и больше ничего.

Ничего!

А кидться трвой только святые брхмны горзды.

Впору было зплкть от бессилия, но ты сдержлся. Ты большой. Ты умеешь вести себя достойно. Слезми делу не поможешь. Колесницы дружно выходили н финишную прямую, грохот копыт нрстл, нктывлся пыльной волной; трибуны неистовствовли.

Мимоходом ты скосился н ристлище, увидел, кк вырывется вперед колесниц отц… До того момент, когд булные облдтели счстливых примет достигнут стрелкового рубеж, оствлись считнные мгновения.

Ты в отчянии повернулся к гонгу — и вдруг увидел оствленное (или збытое?) стржником било.

Решение пришло срзу В три прыжк ты окзлся рядом с гонгом. Подхвтил с земли увесистую деревянную колотушку (пльцы с трудом обхвтили толстую рукоять) — и, пытясь змхнуться, обернулся через плечо.

Колесниц отц выходил н рубеж.

Белоснежные пнчлы отствли н полтор корпус.

Уже не оглядывясь, ты с усилием потщил колотушку ближе к сияющему н солнце кругу меди. Только сейчс ты вдруг осознл, что стоишь не сбоку, кк предполглось по сговору, ПЕРЕД мишенью! Гонг висел слишком высоко, силенок не хвтло взмхнуть тяжким билом кк следует, и пришлось ногой пододвинуть ошкуренный чурбчок — послнный тебе кким-то милосердным божеством. Небось Твштр-Плотник пожлел бедолгу, оттял сердцем! Кудрявя мкушк приходилсь теперь вровень с центрльным кувшином, верхний крй гонг блестел у тощих ключиц. Вот сейчс полировнный метлл отзовется, из руки црственного мхртхи вырвется смертоносня булв — и ты упдешь н мягкий зеленый ковер, удришься оземь рзмозженной головой и не почувствуешь боли…

Ну и что?!

Удч… удч любит… смелых… --!

Чурбчок нкренился, рукоять бил отчянно ткнулсь в гонг — последним усилием, пдя, мльчишк толкнул колотушку от живот — и медный гул поплыл нд ристлищем.

В ответ пролился бесконечный дождь черепков от рзнесенного вдребезги кувшин.

Пр глиняных собртьев прожил немногим дольше.

3

СЛЕПЕЦ

Слепой от рождения, он никогд не знл, что знчит «видеть». Но с детств помнил о своей ущербности, ощущл ее, смирился кк с неизбежностью. И все же внешняя тьм не сумел рстворить в себе внутреннего стержня, той сути мужчин Лунной динстии, что служил основой для легенд, блеклых перед првдой. Он был кштрий по рождению. Црь, воин. Слепой црь? Собственно, почему бы и нет? Но слепой воин?!

Чушь!

Вот с этим он смириться не мог.

И однжды, решившись, приглсил в свои покои нствник Крипу — знменитый Брхмн-из-Лрц по имени Дрон тогд еще не явился в Хстинпур.

Рзговор проходил с глзу н глз. Короткий рзговор. Очень короткий. Мужской. Вопрос и ответ.

Крип дл соглсие обучть Слепц воинскому искусству.

Нет, он не строил иллюзий н собственный счет. Ему не стть героем, грозой вргов. Никогд он не возглвит военный поход, не устремится н врг, посыля впереди себя оперенную смерть, не стнет с высокого холм отдвть прикзы, мновением руки перестривя боевые порядки…

Но УМЕТЬ он должен.

Они знимлись поздними вечерми, зтем — ночью. Втйне от досужих глз. Слепец незряч, знчит, и остльным здесь видеть нечего. Никому, кроме них двоих д еще верной супруги, которя лишь после зчтия детей поддлсь н уговоры муж и снял с глз повязку — знк своего добровольного ослепления.

Мстерство двлось кровью и потом. Он тк толком и не выучился стрелять из лук или орудовть длинной пикой — зто бой н ближней дистнции стл поздней и безрздельной стрстью Слепц. Секир, плиц, прные кинжлы — здесь многое решл колоссльня сил слепого, ткже умение чувствовть и предчувствовть, кк не дно зрячему. Носорогом прорывясь вплотную и сбивя нствник нземь, прежде чем тот ннесет удр, он все чще удостивлся похвлы молчливого Крипы.

Слепец знл: доброе слово Крипы дорогого стоит.

Он только не знл, что всегд крснеет, выслушивя похвлу.

Иногд он думл, что борьбе и пличному бою сумеет когд-нибудь обучить сыновей или внуков.

В ткие минуты он улыблся.

Потихоньку нчли освивть колесницу. Стть полноценным мхртхой Слепец и не мечтл, но нмеревлся сделть все, что сможет. Мло сохрнять рвновесие в «гнезде», не цепляясь з бортик при смых лихих рзворотх, — учитель, выполняя роль суты, был безжлостен. Он выучился с убийственной меткостью посылть н звук меттельную булву — и не всякий зрячий сумел бы проделть это н всем скку из подпрыгивющей н ухбх колесницы.

Крип хвлил его, Слепец тихо гордился, жен искренне рдовлсь успехм муж, но в последнее время Слепцу втемяшилсь в голову новя, совершенно безумня блжь.

Хотя бы рз продемонстрировть свое искусство н людях! Докзть всем, что он, бельмстый клек, — мужчин, црь по прву и сути, не только по милости и соизволению Грозного…

Один рз.

Всего один.

Рзговоры о больших колесничных ристниях нчлись в Городе Слон еще з полгод — и Слепец решился. Он знл, что его учителя (новый нствник Дрон был к тому времени посвящен в тйну) нверняк стнут возржть. Потому решил держть все в секрете, рскрыв свой змысел лишь супруге и двоим преднным слугм.

Именно эти слуги и доствили во дворец нйденного ими суту. Не местного — последнее было обязтельным условием. Кк црь, он вполне мог просто прикзть оробевшему вознице, но он не прикзл.

Он попросил.

И возниц оценил жест цря.

Пожилой возниц из дльнего городк Чмпы в землях нгов, молчливый человек, спокойно носивший имя Адиртх.

Н блгородном языке — Первый Колесничий.

Они знимлись по ночм (Слепцу было все рвно, сут вскоре привык) н том смом ристлище, где должны были пройти состязния. Рз з рзом колесниц стремительно выходил н рубеж поржения цели, звучл гонг, в который с десяти шгов бросл гирьку млолетний сын возничего, и рз з рзом булв Слепц рзносил вдребезги кувшин-мишень.

Изредк он промхивлся и тогд зствлял суту повторять все вновь и вновь, пок промхи не прекртились.

Тогд он попробовл порзить дв кувшин подряд.

Зтем — три.

А дльше нстл день ристний.

Его сут, опрвдв собственное имя, выигрл первый тур, и Слепец в очередной рз пордовлся удчному выбору слуг.

Теперь его очередь.

* * *

…Все было кк всегд — и одновременно по-другому. Рядом грохотли колесницы соперников (Слепец слышл, кк они отстют одн з другой), неистово визжли суты, взрывлись крикми трибуны. В ккой-то момент Слепец испуглся, что не услышит гонг, что все — зря, что…

Отчянным усилием он взял себя в руки.

Второй круг.

Третий.

Все. Теперь — выход н дистнцию броск.

Слепец опустил лдони н рукояти меттельных булв — и почти срзу ощутил беспокойство. Его ноздри чутко зтрепетли, ловя резкий зпх конского и человеческого пот; о боги! — от его суты исходил зпх стрх! Возниц видел что-то, чего не мог видеть Слепец, видел, боялся, боялся до одури и все-тки продолжл гнть упряжку вперед, не сбвляя темп!

Что случилось?

Но времени н рздумья уже не оствлось. Слев впереди рздлся неожиднно смзнный удр гонг, дльше руки Слепц действовли сми.

Он услышл, кк рзлетелся н куски первый кувшин, второй… третий!

И звук осыпющихся черепков зглушил рдостный, звериный вопль его возницы, в котором слышлось невырзимое облегчение.

Слепец не сознвл, что см он тоже кричит, что восторг души рвется нружу громовым кличем:

— Побед--!!!

Постепенно змедляя бег, их колесниц подъехл к црской ложе и остновилсь. Под неистовые овции трибун Слепец медленно стщил с головы глухой шлем.

И почувствовл н себе восхищенный взгляд Дед.

Гнгеи Грозного.

4

ПИР

— Во здрвие победителя, Стойкого Госудря из род Куру, д продлятся его годы вечно, и д не изменит ему вовеки твердость руки!

Восседвший во глве стол победитель ощутил, кк чш в его руке (уже не столь твердой) вновь нполняется. И тяжело вздохнул. Здрвиц произносилось множество, пить он не любил и не умел.

Увы, пиршество было в смом рзгре, и конц-крю ему не предвиделось.

Что ж, придется терпеть. Тково бремя слвы. Хотел опрвдть имя Стойкого Госудря — изволь быть стойким!

Слепец в очередной рз вспомнил потрясенное молчние трибун, когд зрители увидели его лицо, лицо слепого — победителя зрячих. И потом искренние поздрвления довольного донельзя Грозного, незлое ворчние нствник Крипы, тоже гордого своим учеником, безмолвное обожние, исходящее от прижвшейся к нему супруги…

Он и сейчс рядом, по левую руку — волн тепл и нежности, нечянный подрок судьбы.

А по првую руку сидел его сут, тот человек, которому он был обязн нынешней победой.

Вообще-то ни женщинм, ни возницм не полглось присутствовть н пиршествх црей и знти, но кто осмелился бы перечить сегодняшней воле Слепц?!

— А я в ответ поднимю эту чшу з моего возницу, чьи руки держли поводья ншего общего триумф! Отныне он будет всегд вести вперед колесницу Стойкого Госудря! Д блгословят тебя боги, тебя и твое непревзойденное искусство, о Первый Колесничий! — громко провозглсил Слепец, поворчивя бельмстое лицо к герою здрвицы.

Зстолье одобрительно зшумело, почтив смущенного возницу очередным возлиянием. Все были уже изрядно нвеселе и мло вникли в смысл произносимых здрвиц. Предлгют еще з что-то выпить? Отлично! Нливй!

Тем временем Слепец нклонился к сидевшему рядом суте и шепотом поинтересовлся:

— Я почувствовл твой испуг перед смым финишем. Что тм случилось?

— Я испуглся з своего сын, господин. Помнишь, обычно он бросл в гонг гирьки с десяти шгов?

— Помню, — кивнул Слепец. — Я иногд слышл, где он стоит.

Ткое можно услыхть только от незрячего: «слышл, где стоит».

Но сут привык.

— А сегодня в смый последний момент стржник поймл его возле мишеней, отобрл гирьки и прогнл взшей.

Рсклення игл пронзил сердце: победы могло и не быть! Из-з бдительного стрж, из-з смой мелкой из мелочей…

— Кк же ему удлось подть сигнл?

— Он вернулся и в нужное время удрил в гонг колотушкой. Миг промедления — булв господин убил бы его! По счстью, он успел упсть…

Мгновение Слепец потрясенно молчл.

— Я не знл этого, — нконец проговорил он. — Блжен отец сын-героя! Ведь мльчик рисковл жизнью и не мог не понимть этого! Кстти, где он сейчс?

— В помещении для слуг, мой господин.

Слепец молч снял с левого зпястья витой брслет — золотую змею с крупным изумрудом в псти — и протянул дргоценность изумленному вознице.

— Отдй сыну. Скжи, что я от всей души блгодрю его з хрбрость. И еще… скжи, что больше всего н свете я хотел бы сейчс увидеть его. Но в этом мне откзно.

— Блгодрю тебя, мой господин! Рзреши мне отлучиться: я хочу пордовть сын немедленно!

— Иди, — с улыбкой кивнул Слепец.

Ему было приятно, что он сумел доствить рдость двум верным людям. Незрячий нследник Лунной динстии облдл редким, особенно среди црей, дром: он умел рдовться счстью ближних.

Может быть, потому, что не тк уж чсто бывл счстлив см.

5

ДРАКА

— Ты что здесь делешь?!

Очень знкомый вопрос. И очень знкомый тон. Ндменный, хозяйский. Только голос совсем другой.

Детский.

Поэтому мльчишк обернулся лениво, можно дже скзть, с достоинством. И смерил взглядом того, кто здл ему вопрос, отнюдь не торопясь с ответом.

Измерения окзлись не в пользу вопрошвшего: он был н голову ниже и год н дв-три млдше. Роскошь одежд, кршенных мореной в пурпур, брственный вид и четверк бртьев з спиной (сходство было неуловимым, но явным) дел не меняли.

«Шел бы ты, брчук…» — ясно читлось в крих глзх сын Первого Колесничего, чьи кулки успели снискть ему изрядную слву меж юных дрчунов Чмпы.

— Отвечй, когд тебя спршивют, голодрнец! — пискляво крикнул смый мленький из пятерки здир, выпячивя цыплячью грудь и стрясь кзться выше ростом.

Получлось слбо.

— Он дже не голодрнец, — с ехидством улыбнулся брчук-вожк. — Он просто голый. Фзн ощипнный.

И вся компния буквльно поктилсь со смеху.

— Не голый, неодетый, — хмуро бросил мльчишк, удивляясь тупости столичных жителей.

Ведь кждому дурку понятно: голый человек — это когд н нем вообще нет одежды. Никкой. Голым нельзя сдиться з еду, голым нельзя выходить н улицу, уж о вознесении молитв и говорить нечего. Зто если обернуть вокруг тлии веревочку и пропустить между ног тряпочку, зткнув ее концы спереди и сзди з импровизировнный поясок, человек уже считется неодетым. И вполне может вести беседу или вкушть пищу. Срмные мест прикрыты? — знчит, все в порядке. ничего позорного или смешного в этом нет: жрко ведь! Попробуй побегй з козми в одежке по ншей-то духоте! Ну если, конечно, ты бегешь з козми, з тобой бегют слуги с опхлми — тогд другое дело…

Впрочем, слуг с опхлми поблизости не нблюдлось. Юные брчуки явно исхитрились улизнуть из-под ндоедливой опеки и отпрвились н поиски приключений.

Одно приключение, в лице голого-неодетого сын суты, они уже ншли.

В ответ н его зявление бртья рзвеселились еще больше, нперебой вопя о «голых дикрях, которые вместо одежды носят ттуировку». Нконец стршему ндоело веселиться просто тк. И поскольку незнкомый мльчишк плевть хотел н изыскнные шуточки, он решил испытть другой подход.

— Ты до сих пор не ответил н мой вопрос, дерзкий! — строго зявил брчук, глядя н «дерзкого» снизу вверх. — Отвечй, кто ты ткой и что здесь делешь?

Сын возницы вспомнил, что без рзрешения покинул пвильон для слуг, отпрвясь бродить по прку, и решил н всякий случй ответить.

Еще стржу кликнут, козлы приствучие…

— Я — Крн, сын Первого Колесничего, победителя сегодняшних ристний! — гордо выплил он. — Жду отц, которого приглсили н црский пир.

Ответ прозвучл, и теперь пор было вернуть утрченные позиции. Мльчишеский кодекс отношений — это вм, увжемые, не ккой-нибудь «Трктт о приобретении союзников и укрощении вргов»! Тут головой думть ндо…

— А ты см кто ткой? — поинтересовлся Крн в свою очередь. — Небось сынок дворцового хлебодр? Беги лучше домой, то мменьк зругется! Отполирует здницу, будешь тогд знть!

От ткой вопиющей дерзости брчук едв не здохнулся.

— Я… я… Д кк ты смеешь! Чтоб ккой-то погный сутин сын, нет — сукин…

Договорить оскорбленный в лучших чувствх брчук не успел. Молч отодвинув брт в сторону, перед Крной возник мордстый пцн, до того ржвший громче всех.

— Он сердится! — возвестил мордстый, гулко удряя себя в грудь.

Пок Крн рзмышлял, что бы это знчило, мордстый рзмхнулся сплеч и влепил сыну возницы увесистую оплеуху.

Обид Крн сносить не привык. Одинндцть лет — возрст поступков, не тйных кукишей з пзухой. Поэтому в следующее мгновение мордстый уже ктился по земле от ответной зтрещины. Достлось и брчуку — з «сутиного-сукиного сын»; в общем, не прошло и минуты, кк дрлись все. Естественно, впятером против одного. И хотя Крн был стрше и сильнее любого из бртьев, численное превосходство вскоре стло скзывться.

Мленькие кштрии били всерьез, ловко и умело. Крне пригодился весь опыт потсовок, кких в его жизни было преизрядно: он отмхивлся, вертясь взбесившимся волчком, рздвл тумки нпрво и нлево, и вдруг ему покзлось, что голов от очередного удр пошл кругом. Тонкий комриный звон поплыл в ушх, смзывя все окружющие звуки, призрчным мревом окутывя мльчишку… бесплотное сверло вонзилось в зтылочную ямку и пошло дльше, вгрызясь в смую сердцевину души.

Крн болезненно сморщился и ощутил, кк неистово зудит ттуировк, которя с рождения покрывл его медно-крсное тело. Мльчишке чстенько доствлось н орехи от сверстников, желвших превртить ттуировнного приятеля в живую потеху; вторым поводом для нсмешек были серьги, нмертво вросшие в его уши. Првд, вспыльчивость Ушстик-Крны, срзу кидвшегося в бой, успел поостудить горячие головы чмпийских удльцов, и повод для нсмешек мло-помлу превртился в символ доблести.

Зуд сменился ледяным ожогом, яростно зпульсировли серьги в ушх, и кож внезпно отвердел, зстывя живым пнцирем. Почти срзу брчук отскочил с изумленным воплем, вдрызг рссдив костяшки пльцев о живот Крны.

Прострнство вокруг сын возницы нполнилось сиянием, и сияние это текло воздушными прядями, водными струями, подсвеченными восходящим светилом. Движения вргов змедлились, их пинки все реже достигли цели, в то время кк см Крн чувствовл себя рзъяренной коброй. Торжественный переливчтый звон нвевл покой и уверенность, окружвший свет двл силу, чудесные лты могли отрзить любой удр, не стесняя при этом движений, и противники в стрхе жмурились, словно пытлись глядеть н рскленный диск полуденного солнц.

Что из всего этого было н смом деле? Что — только чудилось?

Трудно скзть.

Зчровнный собственными, непонятно откуд взявшимися возможностями, Крн вообще перестл отвечть н удры нглых бртьев, позволяя им бить себя и нслждясь ответными стонми, но в этот миг сквозь торжественный перезвон молнией прорвлся крик:

— Пятеро н одного? Нечестно! Бешеный, помогй, эти бледные погнки впятером одного бьют! Сейчс мы их…

— Эй, прень, держись! Держись, говорю, мы уже идем!..

Прорвння чужими голосми дыр быстро рсширялсь. Чудесный звон рссыплся змком из песк, уходил в глубины сознния — и медленно меркли сияющие лты н теле сын возницы.

Стновясь обычной ттуировкой.

— А, Волчебрюх! Пол-лучи!

— Бей уродов!

Сияющее мрево гсло, мир стновился прежним. Крн получил болезненный тычок под ребр, мхнул кулком в ответ, рсквшивя чей-то нос…

Обыкновення мльчишескя дрк. И никких чудес.

Просто двое других мльчишек весьм удчно пришли к нему н помощь.

— Пр-р-рекр-ртить!!!

Все змерли, словно н мгновение окменев. Только мордстый Волчебрюх не сумел змереть, ибо кк рз летел мордой в пыль от подножки, которую подствил ему сын возницы.

Все семеро, зтив дыхние, проследили з пдением крепыш.

Плюх!

— Здорово ты его! — обернулся к Крне первый из добровольных помощников, ужсно похожий телосложением н поверженного Волчебрюх. — Мне тк в жизни не суметь! Покжешь потом?

— Итк, кто зчинщик дрки?! — Тон возвышвшегося нд ними мужчины лет тридцти, одетого дорого и изыскнно, не предвещл ничего хорошего.

— Это все он, дядя Видур, все этот сутин сын! — зспешил брчук, опсливо трогя ссдину н щеке.

— Что? — грозно свел брови н переносице дядя Видур. — Сын суты посмел оскорбить цревичей рукоприклдством?!

— Врнье! Они сми первые нчли! — мигом вспух пришедший н выручку поборник спрведливости. — Првд, Бешеный?

— Првд! Они первые! Они всегд первые…

— Врете вы все! И ты, Боец, и твой брт Бешеный! Это он первый… он! Дикрь ттуировнный! Кзнить его ндо!

— Это тебя кзнить ндо!

— Д я тебя!..

— Ты — меня?! Д это я тебя…

— Он сердится! Он очень сердится!..

— МОЛЧАТЬ!!! ВСЕМ!!! — Повелительный рык дяди Видуры вынудил зткнуться рзбушеввшуюся молодежь. — А тебе что здесь ндо, несчстный?

— Прошу прощения, мой господин! — Пожилой возниц спешно припл к ногм Видуры. — Но я отец этого мльчик. Позволено ли мне будет узнть, что он нтворил? Если он виновт, я см нкжу его!

— Д будет тебе известно, — злордно объявил дядя Видур, — что твой дерзкий сын поднял руку н детей рджи Пнду! И теперь его, весьм вероятно, ожидет мучительня кзнь!

— А я не позволю его кзнить! — вдруг решительно зявил вступившийся з Крну Боец. — Шиш вм всем, ясно?!

— Не позволим! — немедленно поддержл его Бешеный.

Было видно: прикжи Боец Бешеному кинуться в пропсть, и тот выполнит прикз брт без промедления.

А пожилой возниц смотрел н зщитников своего сын и втйне удивлялся их сходству со слепым мхртхой, героем сегодняшнего дня.

— Мы — стршие нследники Лунной динстии! И не тебе, Видуре-Зконнику, сыну шудры, Подрывющему Чистоту[11], решть, кого здесь кзнить, кого миловть! — ндменно взглянул восьмилетний Боец н дядю Видуру, и тот дернулся, кк от пощечины.

Но смолчл.

Умен был, умен и осторожен. Сыновья рджи-Слепц бьют сыновей рджи-Альбинос из-з худородного? — знчит, тк тому и быть. Обождем, пок племянники вволю нтештся…

Дядя Видур не хотел ссориться со слепым бртом. Особенно после того, кк в чс рождения вот этого гордого Бойц, сопровождвшийся дурными знмениями, совершил ошибку.

Опрометчиво посоветовв бельмстому отцу избвиться от ребенк.

С тех пор между бртьями словно мышь пробежл.

— Не бойся, ничего они тебе не сделют, — обернулся Боец к сыну суты.

— А я и не боюсь! — Крн подбоченился, хотя ему и было стршновто.

— Вот! Вот ткой друг мне нужен! — рдостно воскликнул Боец. — Будешь моим другом?

— Буду! — не рздумывя, ответил Крн, которому срзу пришелся по душе этот прень.

— Здорово ты Волчебрюху нподдл! Слушй, Бешеный, двй попросим Нствник Дрону, чтобы он и его учил вместе с нми!

— Нствник не будет учить этого дикря! — выкрикнул один из пятерых зчинщиков, беловолосый и гибкий млыш, но Боец с Бешеным не обртили н крикун никкого внимния.

— Что, пп, пир уже зкончился? Нм пор уезжть? — спросил тем временем Крн у белого кк известь отц.

— Нет. Просто рдж-победитель велел мне передть тебе этот брслет и свою блгодрность в придчу. Он оствляет меня здесь, в Хстинпуре, и делет своим глвным конюшим. Звтр поедем з ммой…

— Ух ты! — восхитился Крн, не зня, чему больше рдовться: подренному брслету или тому, что его отец теперь — глвный конюший рджи.

— Рдж-победитель — мой пп, — вжно зявил Боец. — Я ему скжу, и он велит Нствнику Дроне, чтоб тебя учили вместе со мной.

Крн не знл, кто ткой Нствник Дрон, но по тону почувствовл: Боец явно хочет сделть для нового друг что-то хорошее.

— Спсибо, цревич, — обернулся Крн к мленькому зщитнику и склонился перед ним.

— Поднимись. И зови меня другом, — ответил тот. Потом подумл и гордо добвил:

— Или Бойцом.

* * *

Никто не видел, кк з этой сценой укрдкой нблюдл молодя женщин в темной нкидке, притившись в тени ближнего пвильон. Сердце ее отчянно колотилось, взор зстилли слезы, но, несмотря н это, цриц Кунти со смешным прозвищем Лдошк, дочь знменитого цря Шуры и мть троих из пятерки дрчливых бртьев, видел все ясней ясного.

И не могл не узнть мльчик со стрнными серьгми вместо мочек ушей и ттуировнным телом.

Ребенк, кзлось бы, безвозвртно утерянного ею одинндцть лет нзд.

В это время родного племянник црицы Кунти, плут и весельчк, уже прозвли в нроде Черным Блмутом.

Чсть вторя

СУТИН СЫН

Глв III

ВСЕ ЗЛО ОТ ЛАНЕЙ

1

БАБЫ

Ббы — это ткя штук, Боец ты мой…

Крн умолк и ндолго здумлся.

Если бы црственный Слепец, зконный првитель Город Слон и всей держвы Курвов, видел сейчс выржение лиц своих стрших сыновей — Бойц с Бешеным, он бы тоже здумлся ндолго.

Решя, стоит ли длить общение невинных цревичей с этим долговязым кобелем? Или проще подложить чдм по искусной гетере и вздохнуть облегченно:

«Рстут дети…»

Дети и впрямь росли Особенно Крн. З истекшие три с лишним год он вдруг вытянулся гимлйским кедром, н полголовы обогнв собственного отц; длинные руки-ноги нлились силой, и вся несклдность, ккя чстенько преследует подростков н рубеже пятндцтилетия, в испуге удрл прочь. Горбоносый и креглзый, сын возницы выглядел стрше, чем был н смом деле; женщины… О, женщины просто млели при виде Ушстик. Бог их рзберет, этих женщин, д еще и не всякий бог: хочешь им понрвиться, из кожи вон выпрыгивешь, тк они нос воротят, глянешь хмуро — вот они тбуном, кобылы… Тйн сия велик есть. И не юнцу-сорвиголове, пусть дже и ттуировнному, и с вросшими в уши серьгми, в тйнх сих рзбирться.

Крн и не особо стремился рзобрться. Он просто принимл любовь женщин кк должное, щедро одривя юной силой всех: от девиц, состоящих при дворцовом нтхпуре, до пышных хохотушек, гулен из веселых квртлов з рыночной площдью. Рзбрсывя дры-искусы светом, рздвя теплом: тк Лучистый Сурья любит все живое без корысти-умысл, просто потому что Сурья и потому что Лучистый. И многие, многие крсвицы говривли Крне: дескть, в минуты любовного экстз они чувствуют себя под лучми вечернего светил. Когд солнце уже не плит всей полдневной мощью, лсково оглживет кожу множеством теплых пльцев.

И женщины всегд щурились, глядя в ткие моменты н рскрсневшегося Ушстик. Лдонью прикрывлись, смеялись, моргя. Словно и впрямь н солнце глядели.

Зто см сын возницы никогд не щурился, в упор глядя н плменное божество в небе.

— Ббы — это…

Крн тяжело вздохнул, отчявшись нйти нужные слов, и подвел итог:

— Ббы, Боец, — это ббы. Вот свожу тебя куд следует, см поймешь.

Коренстый Боец с звистью глядел н стршего приятеля. Он очень боялся того дня, когд Крн и впрямь сводит его куд следует, но еще больше он боялся в этом признться. Мльчишек связывл стрння дружб, где кждый был одновременно и покровителем, и опекемым. Вспыльчивый Крн по воле судьбы родился доверху нбитым гордыней, достойной Миродержц, и эт гордыня весьм некстти прорывлсь нружу. Чще, чем следовло бы в окружении сплошных нследников чуть ли не всех црских семей Великой Бхрты. Поди-к сдержись, когд з спиной корчт рожи и выкрикивют хором:

— Сутин сын! Сутин сын!

Кулки сми лезут почесться об очередного рджонк.

Умом-то Крн понимл: все эти пышно рзодетые индюки, ученики хстинпурских воевод скорее зложники Грозного, чем знтные гости. Грнтия миролюбия их отцов, злог повиновения земель… Д и плтят влдетельные ппши изрядно: вроде и не днь, вроде мзд з сыновнюю нуку, возы тк и прут в Город Слон!

Впору пожлеть дурков. Стерпеть, смолчть, кк подобет единственно свободному меж связнных по рукм и ногм невидимыми узми…

Увы, кулки почему-то всегд опережли умственные выводы.

Но после очередной дрки упрямец-Боец вновь и вновь горой стновился н зщиту дерзкого Ушстик. Всем пылом яростного сердц, всем жром не по-црски рспхнутой души. Умел ненвидеть, умел и любить. Сопел, грубил нствникм, чихть хотел н свое родовое достоинство; однжды дже вовсе пригрозил мссовым неповиновением в случе изгнния лучшего друг. Нствники прекрсно знли: угроз Бойц отнюдь не поз и не мльчишескя дурь. Стоило первенцу Слепц прикзть… д что тм прикзть! Стоило ему бровью повести — и Бешеный во глве остльных девяност восьми бртьев-Курвов слепо исполняли волю Бойц без рздумий или колебний.

Не зря, видть, рождлись в сосудх-тыковкх под бдительным присмотром смого Черного Островитянин.

Нворожил, урод… в смысле, мудрец.

Приходилось терпеть, огрничивясь поркой и врзумлением скндльного Крны.

Дрли, кк сиддхову козу, но помогло слбо.

— А я с вми по ббм не пойду, — вдруг ляпнул Бешеный, ожесточенно кромся кусок дерн бронзовым ножичком, подрком Крны. — Хоть режьте, не пойду. Вот.

Все еще удивлялись: зхоти Бешеный, к услугм цревич были бы сотни, тысячи ножей! Из лучшего булт, с черенми, опрвленными в золото, с яхонтовыми яблокми…

Ан нет, тскет эту дрянь.

— Боится! — рдостно возопил Боец, ужсно довольный, что он боится не один. — Слышь, Крн: Бешеный боится!

— Ну и боюсь, — буркнул Бешеный. Подумл, ковырнул ножичком земляного червяк и добвил ни к селу ни к городу:

— Помирют от них, от бб вших… нсовсем. Вот. А я жить хочу. Я еще мленький… молодой я.

Крн не выдержл и рсхохотлся.

— Это ты что-то путешь, друг-Бешеный. Не помирют, совсем ноборот. Если, конечно, у ббы ум не достнет остеречься…

— Помирют, — стоял н своем Бешеный, морщ нос, похожий н клубень рстения гндуш.

— Ну, кто, кто помер? Нзови хоть одного!

Бешеный презрительно цыкнул слюной н рстерзнный дерн: дескть, нм это рз плюнуть!

— У дедушки Грозного сводный брт помер. Тыщу лет нзд. Вот. Женили его, бедолгу, срзу н двоих, он годков семь промучился и концы отдл. Понял, Ушстик?

Крн скосился н Бойц. Тот уныло кивнул: првд, мол. Тебе хорошо, тебя родословную зубрить не зствляют… мы-то весь грнит нсквозь прогрызли, до смого Бхрты-Колесоврщтеля!

«Две жены? — попытлся предствить себе Крн. — У ппы одн… и, нверное, првильно, что одн. Две просто ббы и две жены, если зконные, — д, прв Бешеный, это большя рзниц!»

— И дядя нш от того же смого помер, — вдруг нсупился Боец, испугнно глядя н брт. — Вчер, н зкте. Сегодня жечь будут.

— Что, тоже от бб?

Крн удивился. Рзумеется, он (кк и весь Хстинпур сверху донизу) уже знл о внезпной кончине Пнду-Альбинос, отц пятерки бртьев-Пндвов, зклятых вргов сутиного сын. Но причин смерти молодого и полного сил рджи был ему неизвестн.

— Угу. — Взгляд Бойц совсем потух. — Прямо н тете Мдре и ншли. Мертвого. Тетк чувств лишилсь, плстом лежл под трупом… бедня. Я см слышл, кк нствники друг дружке рсскзывли…

Крн озбоченно прислушлся к собственным ощущениям. Д нет, все в порядке. Живее всех живых. Все-тки это от жен помирют. Вон у Альбинос, сферы ему небесные, тоже две супруги было. Кк у этого ихнего… двоюродного сводного дедушки.

А холостым все кк с флминго вод.

Или, может, это вообще только црям грозит?

Грустные рзмышления прервл слуг: пухленький скопец-крючконосик, звернутый в бхутову уйму ткней всех цветов рдуги.

— Высокородных цревичей призывют для подготовки к учстию в погребльном обряде! — згнусвил попугй, нетерпеливо топчсь н месте. — Высокородных цревичей… призывют…

Высокородные цревичи обреченно рзвели рукми. Втйне они звидовли Крне, которого никто и не собирлся призывть для учстия. Более того, лишь юродивому втемяшилось бы в голову звть сутиного сын постоять у црского костр! Небось при виде ткого святоттств см покойный Альбинос восстл бы из мертвых!

И теперь блудливый Ушстик вполне может пойти к своим змечтельным ббм, горемычные Боец с Бешеным… Умывть их стнут, уши чистить, дидем гору нцепят!

Скучищ!

Нет, сыновья Слепц не были бесчувственными идолми.

Просто смерть человек, пусть дже родного дяди, к которому ты был в лучшем случе безрзличен, воспринимется двендцтилетними мльчугнми по— своему.

Жестокость?

Ничего подобного, просто жизнь отторгет смерть и инче не умеет.

…Крн смотрел им вслед и думл, что умереть н собственной жене — не ткя уж плохя смерть. Пожлуй, дже хорошя. Мужскя смерть. Он и см бы не прочь… лет эдк в сто пятьдесят. И после выполнения супружеских обязнностей.

Но охоту идти по ббм отшибло нчисто. Конечно, пропдл совершенно роскошный день — в связи с тризной по Альбиносу все знятия были отменены. А, пропдй, не жлко! Крн плохо понимл, что держит его н территории дворц, где он никому не нужен (во всяком случе, сегодня), просто нстроение вконец испортилось, н душе скребли хорьки, и вообще…

Сутин сын поймл себя н стрнной мысли.

Он думл о крыше пвильон для млых собрний.

О крыше, с которой вполне можно нблюдть з погребльным костром, оствясь незмеченным.

2

КОСТЕР

Лежть ничком н рскленной з день крыше, подствив голую спину уходящему солнцу, было приятно. Скжи кто тебе, что только сумсброд Ушстик мог испытывть удовольствие от пребывния н этой сковородке, — ты сильно удивился бы. Жрко? Вот еще глупости! А одежду, чтоб потом не вонял, и скинуть недолго. Ты никогд не здумывлся нд своей противоестественной тягой к жре. В полдень, в смое пекло, когд все прячутся в тень и утирют пот, ты обычно бежл к ближйшей речке или водоему. О нет, отнюдь не з прохлдой! Зйдя в воду до колен, ты зстывл истукном со сложенными перед грудью лдонями и…

Тихо пульсировли серьги, нмертво влитые в плоть, тысячью струн звенел горячий воздух, ттуировк мло-помлу вспухл н теле, словно жилы н нпрягшейся руке, и Жр струился в ней, омывя тебя силой.

Горы своротить — рз плюнуть!

Но бежть н поиски гор кзлось глупым, д и сил был не той щенячьей породы, что требует сиюминутного подтверждения.

Слов обычно приходили сми. Ты понятия не имел, что доподлинно цитируешь гимны, посвященные огненному Вивсвяту, небесному Свитру-Спсителю, Лучистому Сурье! Святым Ведм сутиного сын не учили. Полгли излишней роскошью. См же ты искренне верил, что просто поешь от восторг, не очень-то вдумывясь в смысл собственной песни. В эти минуты ты чувствовл себя солнцем, рздющим блго без предвзятости и выбор, дрителем свет, источником тепл… А слов… что слов? Пришли ниоткуд и уйдут в никуд.

Однжды, в очередной полдень, мелкий воришк утщил твои новенькие сндлии, оствленные н берегу. Тебе не соствило бы труд догнть воришку и ндвть проходимцу тумков, но ткой бсолютно здрвый поступок внезпно покзлся чуть ли не святоттством.

Бедняге нужны сндлии? Пусть берет, босяк. Мм будет ругться? Отец откжется покупть новые (не из скупости, из строгости)? Пожлуйст. Все под одним солнцем ходим: и я, и мм, и воришк, и Гнгея Грозный.

Хотите мою жизнь, люди?

Просите — отдм.

Потом полдень зкнчивлся, ты приходил в себя и спешил обртно. По возврщении нствники косились н тебя, хмыкли и пожимли плечми. А измученные зноем рджт вполголос дрзнились «быдлом».

* * *

…Н душистой поленнице из цельных стволов ямл, перевитых сухими линми, возвышлсь колесниц. Под белым стягом Лунной динстии. Под белым црским зонтом. Зстелення шкурми белых грн. С золочеными поручнями и бортикми.

А н колеснице восседл труп в крсном.

Крн до рези под векми всмтривлся в покойного Альбинос, см себе

удивляясь, зчем он это делет, но черт лиц рзглядеть не смог. Крсный куль, и все. «Мертвый — не человек, — вдруг подумлось Ушстику. — Не ВЕСЬ человек. Мертвый — это действительно куль, брошенный з нендобностью. Только одни сбрсывют ношу по собственной воле, выбрв чс и место, другие тянут, коптят небо, лтют прорехи… глупцы».

Мысль был стрнной.

От нее тянуло полднем и зудом в ттуировке.

Вокруг поленницы гуськом бродили брхмны, шепч зупокойные мнтры и плещ н дров топленым мслом. Потом один из них взобрлся нверх и стл умщть покойник кокосовым молоком, смешнным с черным лоэ и соком лотос, ткже покрыл лдони рджи шфрновой мзью. Следить з жрецми было неинтересно, и Крн стл рзглядывть собрвшихся.

Вон друг-Боец, рядом со слепым отцом. Одеяния цвет прного молок, гирлянды до пуп, см Боец хмур. Нсупился, губу зкусил. В землю смотрит. То ли дядю жлко, то ли стоять скучно. Чуть позди Бешеный топчется. Вот этому непоседе нверняк скучно. До одури. Того и гляди что-нибудь выкинет. А дльше вс немереня толп остльных чд Слепц колышется тучей.

Ждут.

Вон врги-Пндвы, свежеиспеченные сироты. Под желтыми зонтми. Млдшие близняшки ревут беззвучно, всхлипывют, утирют глз лдошкми; троиц стрших держится. Хорошо держится, по-мужски. Жлко их. Честное слово, жлко. А ну кк у меня пп умер бы, не приведи Ям-Князь?! Ишь, только подумл, сердце уже ледяным шилом нсквозь. Не люблю я вс, прни, д рзве ж в этом сейчс дело?!

Люблю, не люблю… глупости.

Вон см Гнгея Грозный с советникми-нствникми. Седой чуб по ветру плещет. Серьг с рубином в ухе. Громдин стрик, ткой нс всех переживет. Д и переживет помленьку. Бртья мрут, племяши мрут кк мухи, ему хоть бы хны. Сжет н трон одного з другим; теперь вот Слепцом н престоле зкрылся, будто щитом в бою, — и првит. Вся Великя Бхрт н него чуть не молится. Еще бы: сын Гнги, победитель Рмы-с-Топором, без млого Чкрвртин всея земли… Ну его.

Пусть стоит.

Возле Грозного — Нствник Дрон. Брхмн-из-Лрц. Нхохлился, желвки н скулх ктет; губми жует. Вот уж кого не люблю. Дй ему волю, двным— двно погнл бы меня в три шеи. Ззорно ему сутиного сын воинскому делу учить. А учит. И честно учит. Ничего не скрывет, сколько рджтм, столько и мне. Я б тк в жизни не смог: хотеть прогнть и учить. Нет, не смог бы. Увжю.

Шиш я от тебя сбегу, хитрый Дрон!.. Учи. Всему учи. Без остточк.

Аг, вон и ббы… в смысле, женщины. Жены труп. Црицы Кунти и Мдр. Одн стройня, хрупкя, по сей день юной шокой тянется, вторя в соку. Пухля. Нрвится. Недром имя Мдр н блгородном знчит «Рдость». Рдость и есть. Н ткой и помереть з счстье. Грех тк о вдовх, тем пче о црских вдовх, все рвно — нрвится. Кобель я, првы нствники. Это небось поверх нее Альбинос-покойник и сыскли. А стройня Кунти н Мдру-Рдость зверюгой косится. Вот-вот сожрет и косточки выплюнет. Нет, две жены все же многовто. Ндо одну… остльных — по обычю гндхрвов. По любви — и концы в воду.

Взгляд упрямо не желл скользить дльше. Крючком зцепился з вдовых цриц. Вон из-з плеч стршей, Кунти-худышки, мм выглядывет. Приблизил мму цриц. В покои взял. Сопровождть всюду велит. Плтит щедро, одривет сверх меры. Это хорошо. И пп говорит, что хорошо. Зто мм жлуется: взблмошн цриц. Нчнет выспршивть у доверенной служнки о ее семейном житье-бытье, словно невзнчй переведет рзговор н сын, н Крну то есть, потом злится. Кричит без причины. Дерется иногд. Небольно: шпилькой ткнет слегонц или тм ущипнет. После остынет, устыдится и брслет сунет. Мм и простит. А я бы не простил. Я бы см — шпилькой. Особенно когд цриц Кунти меня к себе зовет.

Полюбился я ей, что ли? Усдит в покоях, мму рядом поствит, чтоб никто дурного и в мыслях не держл, вкусненьким кормит. Говорит: если обижют, мне жлуйся! Что я, перуном трхнутый, ей же н ее собственных сыновей жловться! Молчу, жую, он мне о всяких пустякх… и все по голове поглдить норовит.

Мм просил ппе не рсскзывть.

Это првильно. Кому не известно, кк через тких вот цриц нш брт стрдет? Откжешь ей, тебя же клеветой и обольет.

Оскопят потом или вовсе н кол посдят.

Лдно, стерплю… рди ммы.

Крн с усилием мотнул головой, зствляя себя смотреть в другую сторону. И обнружил, что голые по пояс фкельщики уже бегют вдоль поленницы, тыч живым огнем в смолистую ямлу. Вспыхнули лины, язычки плмени зсновли меж стволми, преврщясь в ослепительно гнедых жеребцов, смовольно впрягясь в последнюю колесницу Альбинос. Ветер рвнул рыжие гривы, упряжк зржл, вздыбилсь — и понесл логлзого цря н юг, в црство Петлерукого Ямы.

Рукотворное чистилище рзверзлось перед взором собрвшихся. Медовоокий Агни вылизывл все прегрешения рджи, очищя душу добел, суля в грядущем жизнь новую, прекрсную, истинно рйскую, где молочные реки в кисельных берегх текут под небом в лмзх…

Крн зжмурился.

Вот он, смерть.

Нстоящя.

Чей жр не в пример горячей полуденного солнц.

Вообржение вдруг нрисовло небывлую кртину: плмя срывется с привязи, хлещет плетьми во все стороны, и все люди окршивются лым. Корчтся в огненной псти. Друг дружку рвут, словно лишний миг жизни вырвть пытются. Гнгея Грозный вцепился в сирот-Пндвов, Нствник Дрон зубми грызет вдовых цриц, Боец с Бешеным душт рджт-зложников.

А вот и он, Крн. Убивет. Всех, кто попдется под руку. Всех. Убивет. И плмя хохочет, зствляя серьги в ушх исходить ндрывным стоном.

Стршно.

Впервые в жизни.

Оглохнуть бы, ослепнуть!.. Ан нет, мр лишь ширится и голосит кто-то вдлеке глсом громким, зхлебывется отчянием:

Здесь отцы, нствники нши, Сыновья здесь стоят и деды, Дядья, внуки, шурины, свекры, Друг н друг восствшие в гневе.

Что з грех великий, о горе, Совершить вознмерились все мы!

Ведь родных мы убить готовы, Домогясь услд и црств…

А псть склится дикой ухмылкой, дышит в лицо жутким смрдом-ромтом горящего сндл пополм с горелой требухой, и летят в нее люди, земли, горы… пропдют пропдом.

Нвсегд.

— …Это он! Это он виновт, тврь! Сгубил муж, сук подзборня! Сгубил! Рдуйся теперь! Пляши!

Крн открыл глз.

И не срзу понял, что кричит стршя из жен Альбинос, ммин блгодетельниц Кунти.

— Рдуйся, тврь!

Костер полыхл вовсю, струйки золот слезми Влдыки Сокровищ текли по остову колесницы, и хстинпурские влдыки изумленно смотрели н кричщую женщину.

Цриц Кунти со стршно искженным лицом стоял перед црицей Мдрой.

Стршя жен перед млдшей.

Вдов — перед вдовой.

— Это он! Это он виновт!..

Н миг все змерло. Кзлось, дже плмя придержло свой рзмх, вслушивясь в нелепое, неуместное обвинение.

А потом цриц Мдр рзбежлсь и бросилсь в д, кк бросются летним днем в речную стремнину.

С воплем облегчения.

Вслед з мужем.

* * *

В нступившей сумтохе никому не было дел до соглядтя н крыше пвильон и его поспешного бегств.

Только кменщик, тихо чинивший бортик восьмиугольной купльни, зметил Крну — тот кк рз стремглв несся прочь, соскользнув н землю.

Кменщик сделл вид, что ему соринк в глз попл.

Кменщику бсолютно не хотелось связывться с этим обормотом, здоровенным не по летм фворитом нследников.

Подглядывл?

Ну и пусть.

Он вспомнит увиденное примерно через полгод.

И рзвяжет язык.

Сперв н дворцовой кухне; тм дойдет и выше.

3

СОВЕТ

— Мне очень не нрвится эт смерть! — Приглушенный рык Грозного упругой волной рсктился по комнте. Прилип к стенм, окутнным брхтом сумерек, зтился в темноте углов, готовясь при необходимости вернуться эхом в любой момент.

Сомнительно, чтоб кому-либо из собрвшихся здесь людей могл понрвиться внезпня кончин Пнду-Альбинос. Тем не менее никто не вырзил удивления и ничего не возрзил. Эти люди умели слушть и сопоствлять, медля с публичными зявлениями. Спросят — ответят. Не спросят — тк и будут морщить лбы и топорщить бороды.

Мудрость — умение долго думть и коротко говорить Увы, многие в ншей скорбной юдоли уверены в обртном.

Шестеро пожилых советников (двое воевод, остльные — брхмны) д еще Нствник Дрон — вот кого собрл н ночной совет Гнгея Грозный. Собрл не в официльной зле, в уединенных тйных покоях зпдного крыл дворц.

Смутные подозрения терзли вечного регент. Тревожные предчувствия и ощущение роковой предопределенности, все то, о чем он успел всерьез подзбыть з последние двдцть с лишним лет. Поэтому Грозный призвл сегодня лишь смых из смых. Способных понять его опсения. Помнящих злые времен, когд один з другим ушли в лучшие миры двое нследников Лунной динстии, двое сыновей црицы Стьявти. А Дрон… Грозный нутром чувствовл: этот поймет. Может быть, дже лучше, чем советники, вдвое превосходящие Нствник возрстом.

Может быть, дже лучше, чем он см, Гнгея Грозный по прозвищу Дед.

Желтыми дрконьими глзми мерцли в сумрке мсляные плошки. Искженные тени зыбко колеблись н стенх, словно дело вершилось не в тйных покоях, в подводных чертогх Гнги, Мтери рек. Молчние стновилось тягостным. Грозный понял: пок он не выложит все, по крйней мере все, что сочтет нужным выложить, эти люди придержт языки з зубми.

И будут првы.

— Дворцовым лекрям и бльзмировщикм было прикзно с тщнием обследовть тело рджи Пнду. Н предмет обнружения скрытых внутренних повреждений, рн, црпин, укусов змей или сколопендр, ткже нличия в теле следов яд. Досмотр провели с усердием, однко никких явных причин, способных повлечь з собой смерть рджи, обнружено не было. Что дл допрос црицы Кунти?

Грозный не уточнил, к кому именно он обрщется, д в этом и не было нужды. Похожий н сухую жердь седой советник, облдтель крючковтого орлиного нос, сверкнул пронзительным взглядом из-под кустистых бровей и почтительно согнулся в поклоне. Ниже. Еще ниже. До смого пол. Всем присутствующим покзлось: вот-вот послышится сухой хруст, и жердь переломится пополм…

Хвл богм, обошлось. Советник медленно рспрямился и, несмотря н духоту кутясь в лиловую мнтию, зговорил:

— Мой повелитель, цриц Кунти утверждет, что бросил упрек в лицо второй супруге покойного исключительно от горя и отчяния. Поскольку рдж умер в объятиях Мдры, сердце стршей жены переполнилось скорбью, и он збыл о приличиях. Больше ничего от црицы добиться не удлось. А применять усиленные методы допрос без твоего рспоряжения мы не сочли возможным.

Советник рзвел рукми и снов поклонился, теперь в пояс.

— Дозволишь продолжть, о повелитель?

— Говори.

— По моему ничтожному рзумению, цриц Мдр не имел повод умышленно искть смерти блгородного муж. Если он кк-то и повинн в гибели рджи, то лишь косвенно. Возможно, именно н это и нмекл цриц Кунти. Добровольное смосожжение црицы Мдры делет ее прямую и злонмеренную вину двжды сомнительной, но некоторым обрзом подтверждет косвенную.

Грозный кчнул чубтой головой, соглшясь.

— С другой стороны, и црице Кунти нет выгоды от безвременной кончины супруг. Здесь мы подходим к глвному: КОМУ это могло быть нужно?

— Ты, кк всегд, прв, обильный добродетелями. Но, полгю, у тебя пок нет ответ н поствленный тобою же вопрос?

— Увы, мой повелитель. — Советник со вздохом поклонился в третий рз и, опустив взор долу, умолк.

— У Хстинпур достточно злопыхтелей. — Брови сошлись н львиной переносице регент. — Полгю, пнчлы по сей день не смирились окончтельно со своим поржением…

Гнгея искос бросил взгляд н Брхмн-из-Лрц, деревянного идол из древесины неколебимого спокойствия, и идол слегк кивнул.

Дрон с смого нчл учитывл возможность пнчльской мести.

— То же смое можно скзть о вечно мятежном Бенресе, упрямом Шльвпуре и многих других. Но… — Грозный выдержл пузу. — Но, повторяю, никких признков нсильственной смерти н теле рджи Пнду обнружено не было! Я допускю, что убийц применил неизвестный ншим лекрям яд либо тйное ксние «отсроченной смерти», не оствляющее следов н теле. (Нствник Дрон опять кивнул — его мысли текли в схожем нпрвлении.) Это мловероятно, но возможно. Остется вопрос… Почему именно Пнду? Кому мешл безобидный рдж-Альбинос? Убийцм следовло бы нчть с меня или хотя бы с восседющего сейчс н троне Слепц…

Скрип двери вогнл в дрожь всех, кроме Грозного и Брхмн-из-Лрц.

Очередня бед пришл в Город Слон?!

Нпророчили?!

— Првитель Хстинпур, рдж Стойкий Госудрь со своей супругой, црицей Гндхри…

— Что?! — Вся мощь прослвленной глотки Грозного сотрясл дворец. — Что с ними?!

— Ж-ж-ж… желют войти, — зикясь, возвестил нсмерть перепугнный стрж.

Несчстный понимл: любя ошибк может стоить ему головы. Пускть ли зконного првителя стрны н тйный совет првителей нстоящих? Не пускть? Куд ни кинь, всюду клин… «Доложить одному быку среди кштриев о приходе другого бык — и пусть сми бодются!» — решил стрж.

В общем, првильно решил.

— Приглси великого рджу и его достойную супругу войти. — Грозный поднялся со своего мест. Советники поспешили последовть его примеру, и, когд Слепец в сопровождении супруги возник в дверях, все присутствующие склонились перед црственной четой.

«Стрею, — досдуя н смого себя, подумл Грозный. — Збывть стл, кто в Хстинпуре зконный црь. Привык првить. Рджу при всех Слепцом нзвл… А ведь должен был внук первым н совет приглсить! Тем более что умом его боги отнюдь не обделили. Лдно, учтем н будущее».

— Сдитесь, сдитесь, влдыки мои, — чуть нсмешливо проговорил от дверей Слепец, взиря мутными бельмми н общий поклон. — Любимя, будь добр, проведи меня к креслу, то я двненько не бывл в этих покоях. Зпмятовл, где оно стоит…

Эт фрз очень многое скзл всем присутствующим. Знчит, Слепец прекрсно осведомлен о существовнии покоев, куд его в свое время тихо «збыли» провести! Более того, знл сюд дорогу и бывл здесь, причем, похоже, не рз. Что же еще из того, что собрвшиеся здесь считли известным только им, может знть слепя венценосня кукл?

А Грозному было просто стыдно. Окзывется, рзменяв девятый десяток, он до сих пор не рзучился крснеть. Хорошо еще, что внук не видит дедовского смятения. А остльные или тоже не змечют из-з спсительного полумрк, или умело притворяются…

— Сдитесь, — повторил Слепец, идя меж советникми; и те переглядывлись, словно только сейчс зметили внешнее сходство рджи и регент.

Боги: оснк, рост… голос…

— Сдитесь, говорю!

Собрвшиеся медлили внять приглшению. Лишь когд Слепец опустился в высокое кресло эбенового дерев с резной спинкой и подлокотникми в виде львиных лп, его супруг Гндхри устроилсь рядом н тлсных подушкх, с отчетливым вызовом поглядывя н вершителей судеб Хстинпур, все чинно рсселись н скмьях.

— В следующий рз я бы рекомендовл вм говорить потише, — снов усмехнулся незрячий влдык. — Я услышл вс еще з дв коридор отсюд. Рзумеется, мой слух слегк превосходит возможности обычного человек, и все же… Впрочем, я пришел сюд говорить не о моем слухе, — оборвл рдж см себя. — Более того, говорить буду дже не я, моя супруг. После сожжения тел рджи Пнду, моего несчстного брт, — д обретет его душ рйские миры!

— Гндхри поведл мне, отчего, по ее мнению, умер бедняг. Поскольку вы собрлись здесь именно по этому поводу, я решил, что вм будет небезынтересно узнть кое-ккие обстоятельств. Рсскзывй, любимя! И не стесняйся: здесь все свои…

Свои покорно внимли.

4

ПРОКЛЯТИЕ

Когд у двух молодых женщин появляются общие зботы, это сближет.

Не то чтобы у Мдры-Рдости, супруги блгородного Альбинос, и Гндхри— Блгоухнной, супруги црственного Слепц, были совсем уж общие зботы, но… Посудите сми: глвное для женщины (уточняем: для достойной женщины!) что? Ну, отвечйте, не стесняйтесь, не крснейте, мы ждем…

Ну?

Ничего подобного! Глвное — это семья. Дети и муж. И вот с этим глвным у обеих окзлось длеко не все слв богу.

Н том и сошлись.

Гндхри вот уже двендцтый месяц ходил со вздувшимся горой животом. «Чудо! — шептлись облделые ммки. — Чудо из чудес!» Но чудес чудесми, бедняжк все никк не могл родить, хотя любые мыслимые сроки нпрочь миновли. Один лишь человек был доволен: сводный брт Грозного, великий мудрец и подвижник Вьяс-Рсчленитель. Время от времени сей чернокожий урод незжл в Город Слон и колдовл нд чревом Блгоухнной. Бурчл мнтры, удовлетворенно моргл янтрными глзищми и строго-нстрого нкзывл ждть — ждть и ничего не предпринимть. Все, мол, будет хорошо. Вот см бы походил год в тягости, помучился тошнотой д головокружением — посмотрел бы Гндхри н него, кк бы ему было хорошо!

Любя скез пред ткой мукой — дхик!

В общем, женщин томилсь зтянувшейся беременностью, предпринять что— либо боялсь — кк бы еще хуже не стло!

Мдр же, ноборот, истово мечтл збеременеть, родить сын, лучше — двойню; д и просто соскучилсь Рдость по рдости, по крепкому мужику. Но добродетельный муженек словно збыл о существовнии млдшей жены, супружеское ложе обходил десятой дорогой, и кк-то рз Мдр не выдержл.

Поделилсь горем с подругой.

— Небось к Кунти шстет, — посочувствовл т.

— Если бы! Кунти тоже см не своя, вчер н меня окрысилсь: мол, кким рспутством рджу приворожил, что к ней он и нос не кжет?! Ну, слово з слово, поговорили про рспутниц… Окзлось, обе сидим с носом, обеих муж збыл!

— Н сторону бегет? — деловито предположил жен Слепц.

— Д нет вроде… В лесу сиднем сидит, шрм себе построил, будто и не рдж, скет-молчльник! «Кто, говорит, в почете или презрении облдет душой, омрченной стрстью, и приобщется подлым взглядом к подлому обрзу жизни — тот идет по пути собк!» Хотя кто их, мужиков, породу кобелячью, знет?! Всех собкми слвит, см н блудливую суку хвост здирет! И Мдр горько зплкл.

— А вы бы с Кунти помирились д вместе бы и нсели н муженьк: пусть ответ дет, з что вс, крсвиц, обижет?

— Боязно нсесть-то! Зпретно жене с муж з ткое спршивть…

Однко через некоторое время (видимо, вняв дельному совету) обе жены Пнду подступили к супругу с вполне откровенным и однознчным вопросом.

Отмолчться Альбиносу не удлось, и рсскзл сей лев среди мужей, ткже носитель слвы Курвов женм вот ккую историю.

Вскоре после второй свдьбы поехл он н охоту. Охот себе кк охот, езжй-стреляй, только случилсь окзия — остлся рдж в одиночестве. Свит отстл, потерял его из виду, и только слышн был з деревьями перекличк ловчих и рык охотничьих леопрдов.

Золотисто-рыжую лнь Пнду зприметил издлек. Тело животного было нполовину скрыто кустми рк, но Альбинос решил, что не промхнется, — и уж лучше бы он промхнулся!

Увы!

Лнь дернулсь и издл почти человеческий крик. Пять стрел, в считнный миг порзив животное, смертельно рнили его, но не убили срзу. Пнду прянул из седл, вытскивя нож и собирясь прикончить добычу…

И тут все волосы н теле у рджи встли дыбом, ибо лнь зговорил с ним человеческим голосом. Был этот голос холоден и безжлостен, дже боли от многочисленных рн не ощущлось в нем.

— Убийц! Ты не просто убил меня! Ты помешл мне нслдиться любовью и зчть новую жизнь! — И рдж действительно увидел, что лнь-смец, которого он порзил стрелми, в момент злосчстного выстрел кк рз покрывл скрытую кустми смку. — Д будет тебе известно, что я — великий скет Киндям, принявший звериный облик из-з противоестественной стрсти к лучшей из смок! Мои духовные зслуги при мне, и хотя грех з убийство брхмн тебя не отяготит, ибо стрелял в неведении… Слушй же мое предсмертное проклятие: когд ты возляжешь н ложе с женщиной и почувствуешь близость экстз, ты умрешь, кк умирю сейчс я!

И лнь-смец Киндям, измученный тяжким стрднием, рсстлся с жизнью, рдж тут же предлся скорби. Точнее, в ужсе и смятении бросился прочь, уже не помышляя об охотничьей удче, и с тех пор проклятие тяготеет нд ним. Дико ему теперь возлечь н ложе с любой из своих супруг, д и вообще с любой женщиной. Смертный стрх з плечом стоит, скребет корявым когтем по хилому лингму. Но, с другой стороны, умри он, не оствив потомств, — коротть ему время в дском зкутке Путе!

Альбинос был в отчянии, и пригорюнившиеся жены ничем не могли помочь мужу. Проклятие, тем пче предсмертное, — дело серьезное. Есть ли способ его обойти?

Ни Мдр, ни Кунти, ни см Альбинос этого не знли.

Впрочем, кк выяснилось вскоре, Кунти знл!

Рсскзв своей подруге историю с проклятием скет-скотоложц, Мдр через три месяц буквльно ворвлсь в покои жены Слепц с ошеломляющим известием: Кунти зчл!

Для всех остльных в этом фкте не крылось ничего удивительного, но только не для двух цриц, которые знли истинную подоплеку!

— Что, объехл-тки судьбу н кривой?! И кк же? — Возбуждение Мдры передлось и Гндхри.

Беременные вообще рздржительны, когд ты беременн второй год подряд…

— Не зню! — всхлипнул Мдр, шмыгя покрсневшим носом. — Он мне не говорит! И муж — то-о-оже!

— Д, не повезло тебе с мужем, Рдость ты моя. — Гндхри вздохнул, понимя, что утешть подругу бесполезно. — Может, проклятие выдохлось?

— Нетушки! — уперл руки в крутые бок млдшя жен Альбинос. — Если б оно выдохлось, супруг ко мне непременно пришел бы! Я ж вижу, кк он н меня смотрит! Тк бы и нбросился, с косточкми съел!

— Ах Кунти, х хитрюг! Неужели згулял?! — хнул Гндхри, порзившись собственной догдке. Мдр безучстно пожл плечми.

— А муж-то знет?

— Знет.

— И… что?

— Ничего. Дже повеселел немного. Дескть, род продолжен будет, в Пут не попду. Ни слов худого ей не скзл. Ноборот, ожерелий ндрил…

Еще с полчс подруги-црицы, охя и хя, обсуждли стрнное поведение Альбинос, которому нствили рог — он еще и рд! — но тк и не смогли нйти этому рзумного объяснения. Избежть д — дело хорошее, но рдовться по поводу измены супруги?!

Вовеки не бывло!

В положенный срок Кунти блгополучно рзрешилсь от бремени мльчиком, которого нрекли Юдхиштхирой — Стойким-в-Битве; прозвли же с пеленок Црем Спрведливости.

А через полгод после родов Кунти вновь збеременел!

Мдр не нходил себе мест, они с подругой терялись в догдкх, Кунти-коровищ в ответ н все вопросы только згдочно ухмылялсь и молчл кк рыб. См Альбинос пру рз явно порывлся что-то рсскзть своей млдшей жене, но в последний момент шел н попятный.

Боялся, покоритель нродов.

Гндхри тем временем совсем измучилсь носить бесконечную беременность — уж скоро дв год кк н сносях, сколько ж можно! И, отчявшись рзродиться, обртилсь з советом к струхе-ядже, сыскнной по ее прикзу доверенной служнкой.

Зелье, купленное у струхи, подействовло мгновенно. Не случись тогд во дворце Вьясы-Рсчленителя, быть Слепцу вдовцом: корчившяся в судорогх цриц уж и не чял остться в живых, мечтя лишь о смерти-избвительнице!

Вытщил мудрец ббу с того свет. З косы выволок, хоть и ругл ругтельски: не доносил плод до нужного срок — стрдй, дурех!.. Злился, слюной брызгл, но из кожи вон лез, чтобы спсти и мть, и плод.

Спс.

Тот мясной блин, что вышел комом из чрев Блгоухнной, Вьяс црице покзть откзлся. Зто в дворцовом хрме Вишну тем же вечером объявилсь сотня стрнных бмбуковых лрцов «с топленым мслом», с чем еще, один Рсчленитель д еще, может быть, Вишну-Опекун ведли.

Теперь мудрец безвылзно сидел в Хстинпуре. Регулярно нведывлся в хрм, чертил н стенх священные знки, бормотл мнтры и молитвы — и через девять месяцев из лрцов извлекли целую сотню млденцев мужеского пол.

Вернее, сотню мльчиков и одну невесть откуд взявшуюся девочку.

То-то рдовлись црственный Слепец с супругой! Кто под небом нс плодовитей?! — рзве что црь Сгр из Солнечной динстии, отец шестидесяти тысяч сыновей из тыквенных семечек! Тк еще неизвестно, жил ли этот Сгр н смом деле, мы-то точно живем, идите щупйте!

Вот только верховный жрец хрм по секрету рсскзл кплике перехожему: дескть, изобржение Опекун в глвной зле просияло при известии о ст сыновьях и дло трещину, когд возвестили о дочери Слепц. Вьяс же, ноборот, хитро ухмылялся и, кжется, был вполне доволен результтом.

Впрочем, довольны были все, исключя Божий обрз.

И несчстную Мдру.

В тот смый день (и чуть ли не в тот смый чс), когд жрецы под руководством Вьясы извлекли из лрцов вопящих млденцев, цриц Кунти во второй рз рзрешилсь от бремени. Мльчишкой, ничуть не похожим н первенц, — громоглсным крепышом с крсным личиком, перекошенным от недовольств всем миром.

Мльчик нзвли Бхимсеной — Стршным Войском, или сокрщенно Бхимой — Стршным.

Что нзывется, не в бровь, в глз!

Когд Кунти збеременел в третий рз и последние сомнения, в кком положении нходится цриц, исчезли, терпению Мдры пришел конец. Он ходил з мужем тенью, живым укором, символом скорби — зствив-тки Альбинос рзговориться.

— …Ты предствляешь, подруженьк: все ублю… то бишь детки этой стервы — сыновья богов!

— Д врет он, Рдость моя! И тебе, и мужу! Небось спутлсь с водоносом или сотником дворцовой врты, супругу нплел…

— Ой ли, миля? А вдруг не врет?! Говорит: когд-то двно во дворце ее приемного отц гостил этот стрнный мудрец Дурвсс…

— Юродивый Дурвсс? Ипостсь Шивы?!

— Д, только т-с-с-с! Тк вот, Кунти тогд определили гостю в услужение, и эт подстилк тк ублжил юродивого, что обрел др! Мнтру, которой можно вызвть любого бог, и бог должен будет сделть ей ребеночк!

— Мнтру-шмнтру! — фыркнул Гндхри. — Потом вместо бог является все тот же Дурвсс в другом обличье или еще ккой похотливый бычр…

— Нет, ты до конц дослушй! — Мдр уже готов был обидеться, и жен Слепц умолкл. Ей и смой стло интересно. — Окзывется, узнв о проклятии, Кунти недине поведл мужу о своей мнтре, и тот рзрешил ей воспользовться — не оствться ж ему совсем без потомств! А тут все-тки боги, не шиш гулящий! И ккие боги! Локплы-Миродержцы! Первенец — от Петлерукого Ямы, второй — от Вю-Ветр, сейчс он носит чдо смого Индры-Громовержц!

— Тк прямо перуном и любил! — съязвил Гндхри, которя хотя и был верн Слепцу, но все же н миг позвидовл Кунти, способной зполучить в свою постель всю Свстику Локпл! Это если, конечно, верить ббьим росскзням…

— Думешь, Альбинос из простков? — хитро улыбнулсь Мдр. — Он срзу после рождения первенц зкзл доверенному брхмну обряд рспознвния! И все подтвердилось!

— А ты-то чему рдуешься, дурех? — удивилсь вдруг Гндхри, только сейчс обртив внимние н преобрзившееся и прямо-тки сияющее лицо Мдры.

— Муж скзл, что пор и мне родить ему нследник. Обещл поговорить с Кунти: пусть поделится дровнной мнтрой.

Мдр-Рдость вскочил и зкончил во весь голос:

— А не зхочет делиться, ждин, он ей прикжет!

Кунти долго увиливл, но в конце концов ей пришлось уступить велению супруг. Впрочем, хитря цриц и здесь ншл лзейку: передл Мдре не всю мнтру. Первые слов нерзборчиво пробормотл см и быстро оствил покои млдшей жены: вызывй, мол, рз супруг желет, но в другой рз и не мечтй!

Рссерження Мдр, понимя, что второго случя не предствится, вызвл срзу двоих — Ашвинов-Всдников, божественных лекрей!

И потом очень жлел, что нельзя это дело повторить.

Естественно, зловредня Кунти зявил, что одного пришествия с Мдры вполне достточно. А узнв о близнецх, совсем взбеленилсь, в результте чего всякие ндежды н повторный визит небожителей у Мдры улетучились.

Нет тк нет. Дже супруг вскоре отступился, не ндеясь переубедить стршую жену-упрямицу. Особенно после того, кк своенрвня цриц зявил нпрямик: он и млдшей жене мнтру не дст, и см больше ни с кем не ляжет, потому кк с мужем нельзя, богов с нее хвтит! И вообще: женщин, побыввшя более чем с тремя мужчинми, — это уже шлюх, он шлюхой быть не желет!

Вскоре Кунти родил беловолосого мльчик, нреченного Арджуной — серебрным; позже рзрешилсь от бремени и Мдр, родив двух близнецов — Нкулу и Схдеву.

Альбинос, кзлось, успокоился: детей у него теперь было — звлись (хоть и длеко до плодородия Слепц)! Пред людьми он считлся честным отцом, по зкону — соответственно, ибо и см был рожден вследствие подобного обычя, д не грозит — гуляй-веселись!

Но шли годы, проклятие лни и связнный с ним стрх смерти мло-помлу стирлись в пмяти рджи, в то время кк плоть нстойчиво требовл своего. В последнее время Мдр все чще ловил н себе безумно-вожделеющие взгляды собственного муж; цриц всякий рз обмирл, боясь ответить взимностью.

Тогд Альбинос нверняк не удержлся бы…

* * *

— …И вот вчер он не утерпел. А Мдр не смогл или не зхотел его удержть. Проклятие исполнилось. И Кунти отчсти был прв, обвинив млдшую жену в смерти муж. Но если н Мдре и был вин, он уже чист от любой скверны, пройдя сквозь врт Семиплменного и последовв з супругом в рй…

Жен Слепц умолкл. Тишин бродил по комнте н мягких лпх, опсясь спугнуть стрнное состояние тихой грусти, призрк сбывшегося печльного чуд, рзорвть прозрчные путинки судьбы.

Но чудо недолговечно. И дже ощущение чуд мимолетно.

В этой комнте вершились судьбы Хстинпур, судьбы Великой Бхрты; люди, собрвшиеся здесь, не могли себе позволить мыслить ктегориями чудесного, и вот, один з другим, они нчли стряхивть с себя оцепенение.

— Блгодрю, цриц. — Грозный встл и поклонился с искренним почтением, тряхнув снежно-белым чубом. — От всего сердц.

Регент с смого нчл увжл стршую невестку.

Добровольно звязть себе глз, чтобы встть вровень со слепым мужем, решится длеко не всякя женщин.

Когд Слепец с супругой были уже в дверях, Грозный внезпно нрушил молчние:

— Скжи, цриц, кк ты полгешь, т лнь и впрямь умерл?

Стрнный вопрос н мгновение пригвоздил Гндхри к месту.

— Д, о великий, — ответил он, чуть змешквшись. — Нсколько я понял, рны от стрел Пнду окзлись смертельными. Инче кк бы сбылось проклятие?

— Блго твоим устм, цриц. Ты успокоил меня, — без особой рдости подытожил Грозный.

Он ждл долго, очень долго — и зговорил лишь тогд, когд уверился, — что црствення чет удлилсь по коридорм дворц н достточное рсстояние. Дже для изощренного слух Слепц.

— Я помню очень похожую историю. Он зкончилсь гибелью моего сводного брт, сын црицы Стьявти и рджи Шнтну. Тм мелькл подозрительно знкомя лнь. Я очень ндеюсь, что стрелы Альбинос действительно прикончили эту тврь. Но не удивлюсь, если лнь опять возникнет в окрестностях Хстинпур лет через двдцть-тридцть при соответствующих обстоятельствх.

Грозный рздрженно дернул кончик чуб.

— А может быть, все горздо проще. И проклятия, боги или говорящие звери — лишь ширм. Мне бы очень хотелось окзться првым. С богми трудно бороться, и пути их неисповедимы. Что же ксется смертных… Поглядим. Будущее покжет, — зкончил престрелый регент.

5

МОЛВА

Не стло н земле злосчстного Альбинос, ушел из жизни в рсцвете лет белокожий и крсноглзый Пнду, осиротели пятеро бртьев-Пндвов, взмен обрет срзу ж пятерых небесных родителей, и тенью легл н Великую Бхрту свстик.

Свстик домыслов и перемигивний, свстик слухов, сплетен и оскопленной првды.

— Лнь, говорите? — ухмылялись н востоке стокрт битые кшийцы и нги— слоноводы. — Ой, не знем, не знем… Отродясь зверя промышляем, в шкуры зворчивемся, от злой судьбы не стрдем! Видть, уж очень прогневил Альбинос-бедняг кого-то, все любимые мозоли оттоптл, чтоб вот тк угорздило…

— Уж не т ли это лнь, — посмеивлись н юго-востоке в Клинге и Ориссе, — что звсегд близ црских семей околчивется? Стучит у ворот копытцем: пустите, люди добрые, зшибу неугодного, збодю лишнего! И впрямь: стршнее лни зверя нет!

— Знмо дело, — соглшлись в южных пределх ж до смых непролзных дебрей Кишкиндхи. — Слепец н троне, Грозный у кормил, Слепцовы чд престол слепнями облепили — сотня орлов, клюв к клюву! Н кой финик им Альбинос?! Зчем двоюродные бртья-соперники, будь они хоть трижды божьими отпрыскми?! Держву в клочья дрть? Из-под трон опоры рстскивть?

— Черед з деткми, — и себе кивли юго-зпдные дшрны и ндхрки. — Н их век лней хвтит. Ккой скет не горзд з четвероногими крлями ухлестнуть, вроде этого Киндямы-греховодник?! Грохнешь дикого козл, он тебе: «Я, мол, не козел, подвижник из подвижников, это ты козел и з козл ответишь…»

— Д уж, воистину, — в голос ржли н зпде кмбоджи-тбунщики и бритоголовые шльвы. — Ндо бы и нм пру лошдушек н этих… рогтеньких сменять! Авось в хозяйстве пригодятся…

— Дурки вы все, — возржли северо-зпдные гндхрцы и мдры. — Дурки дурцкие! Грозный не вечен, уйдет в рйские пределы — кто после сын Гнги держву примет? Вот было б здорово: один полубог ушел, пятеро мигом н смену явились! Отцы сверху поддержт, мы снизу подопрем — не жизнь, персик в меду!

— И то првд, — чесли бороды воинственные тригрты-северяне. — Д уж больно рспрей пхнет… кровушкой…

Северо-восток угрюмо помлкивл. Тм рзбирлись с женми, взявшими моду ссылться н стршую жену покойного Альбинос. В смысле если изменял мужу больше чем с тремя — знчит, шлюх, если с тремя или меньше — знчит, прведниц и воплощення добродетель. А что в подоле принесл, то принять с поклоном и лелеять пуще родных.

Звть же бйстрюков «деволятми» — «божьими деткми».

Свстик лежл н Великой Бхрте. До бойни н Поле Куру оствлись считнные десятилетия.

Глв IV

ЧУЖИМИ РУКАМИ

1

ТОНУЩИЙ

Сегодня строгий и, кзлось, вездесущий Дрон собрл в штре млдших воинских нствников, ученикм было велено знимться смостоятельно. Естественно, понятие «знимться» кждый из учеников истолковл по-своему. Бртья-Пндвы, приклеившие себе общее отчество вскоре после смерти отц, плотно осели в млиннике, с энтузизмом освивя тм искусство истребления спелых ягод. Боец и Бешеный утщили всю орву Курвов купться… простите, овлдевть нукой преодоления водных прегрд! Звли с собой и Крну, но сутин сын купться не пошел, просто уселся н высоком берегу реки, не тм, где плесклись шумные чд Слепц, выше по течению, где рек с грохотом вырывлсь из ущелья, безумным сккуном мечсь по зубм порогов, и лишь потом, нехотя успокивясь, вытекл н рвнину.

Вон он, рек: лениво рсплстлсь сонной зводью, игрет бликми, нежсь в лучх теплого утреннего солнышк… притворщиц!

Здесь Крн предлся сосредоточению и смосовершенствовнию. А попросту говоря, сидел, бездельничя, смотрел н пенящуюся внизу речку, любовлся то и дело вспыхивющими в облке водяной пыли мленькими рдугми и мечтл о возврщении в Хстинпур. В город тысячи соблзнов, где он без промедления зявится в квртл блудниц — тм по нем нверняк уже истосковлись две (если не три!) исключительно приятные девчонки! Приятные во всех отношениях, особенно когд звлишь ткую н ковер или хотя бы в копну свежескошенного сен, вторя звлится сверху, громоглсно зовя третью…

Жль только, что осенние сборы зкнчивются лишь послезвтр. Он, Крн, с удовольствием рвнул бы в веселый квртл хоть сейчс. Ну, пусть не сейчс, пусть вечером. А собственно, почему бы и нет? Что мешет улизнуть со сборов н день-другой рньше? Бойц с Бешеным можно предупредить, чтоб тревогу сдуру не подняли, остльные вряд ли хвтятся… Сбежл ккой-то сутин сын Крн? Нхлебник, взятый в обучение лишь из прихоти цревичей?! До него ли нствникм, когд тут сплошь рджт, один другого знтнее?! А смим рджтм и вовсе не до Крны. От гордости лопются, пвлины весенние, нрядми друг перед дружкой хвстются, из кожи вон лезут, чтоб похвлу Нствник зрботть, — еще бы, см великий Дрон бровью двинул, это вм не лингм собчий…

Дхик!

А встнь рдж-ппш н дыбы против Хстинпур, Грозный мигом рджонк в погреб, ппше — ультимтум! Ерепенишься? Поостыть не желешь?! Вот тк— то! Ккя тм дружб, ккя любовь — одн сплошня Польз. Умен Грозный, и советники его не дром кзенный рис ложкми едят… Хорошо, что он, Крн, — сын возницы! Зложник из него, кк брхмн из шкл, всем н него плевть, и ему н всех — тоже! Ну, кроме отц с мтерью, смо собой, д новых друзей: Бойц с Бешеным д еще пры сут-ровесников, с которыми он иногд вместе по ббм бегет. А тк…

Чуть повыше того мест, где сидел «смосовершенствоввшийся» Крн, рздлся отчянный крик, и сутин сын невольно взглянул в ту сторону.

Из млинник с воплем вывлился Бхим-Стршный, второй из бртьев— Пндвов. Похоже, доблестно победив и съев противник в лице млины, Стршный успешно упржнялся в искусстве беспробудного сн, пок досдня помех не прервл сие блгородное знятие.

«Ос его в здницу укусил, что ли?» — подумл Крн, с удивлением нблюдя з Стршным.

Действительно, мльчишк двиглся стрнным обрзом, словно ноги его безндежно путлись в трве. Или были связны. Вот он покчнулся, судорожно всплеснул рукми, будто собирлся взлететь, упл и, перектившись н бок, рухнул с кручи вниз.

Верхом н водяного коня, игрющего в теснине порогов.

— А--!!! — донеслось до Крны. — Помогите!!!

Первым побуждением сутиного сын было броситься в воду н помощь нездчливому увльню-Пндву. Плвл Крн отлично, еще с длеких дней чмпийского детств, и нверняк сумел бы вытщить Стршного.

Делов-то: ухвти з шевелюру и првь к берегу…

Ты дже сделл шг по нпрвлению к обрывистому берегу. Остновился. Словно ткнулся лицом в невидимую прегрду. Тонкий комриный звон н пределе слышимости взвился в мозгу, пльцы сми собой сжлись в кулки, и перед глзми встл позвчершняя кртин…

— …Нет, не попдешь! — презрительно кривит губы в ухмылке светловолосый Арджун.

— Я?! Не попду? Смотри! — Бхим широко рзмхивется шестигрнной меттельной булвой, нмеревясь снести золоченую шишечку с колесницы орисского рджонк.

И в этот момент из-з повозки появляется твой знкомый — молоденький сут.

— Сто-о-ой! — кричишь ты. — Стой, дурк! Поздно!

Булв проносится мимо злосчстной шишечки, и череп суты рсклывется перезревшим грнтом.

Н миг все кк будто зстывет, потом сут влится н трву, рссыпя вокруг себя кроввый дождь, Стршный понуро зявляет:

— Если б не этот брн, я бы попл! См виновт.

А дльше был дрк, дикя, взросля дрк, которя вполне могл зкончиться еще одним трупом, но вс со Стршным вовремя рстщили нствник Крип и его бешеня сестр…

Ты не видел, кк кмни вросших в твои уши серег медленно гсят кроввое свечение.

Спсть этого ублюдк? Или лучше добить, чтоб нверняк? Свидетелей нет, кмней вокруг достточно. Сейчс Стршный окжется кк рз под обрывом…

Стыд хлестнул тебя жгучим бичом. Убить в честном бою — д, сколько угодно! Но добить кмнем тонущего?! Позор! Впрочем, с другой стороны, спсть Стршного ты тоже не обязн. Пусть все идет кк идет. Выплывет — его счстье. Не выплывет — туд ему и дорог!

И ты остлся стоять, где стоял, отстрненно нблюдя, кк течение волочит к порогм зхлебывющуюся жертву.

— Н помощь! — здыхясь, орл между тем Стршный, брхтясь в пенных бурунх. Мльчишк отчянно згребл рукми, чудом ухитряясь оствться н поверхности, но ноги его явно не слушлись. Долго тк держться н плву не мог дже крепыш Бхим.

Вот его звертело в водовороте, удрило о скользкие кмни, рз, другой… Кудлтя голов исчезл в пенистой кипени, будто мурвей в конской гриве.

«Все», — решил ты и тут же вновь увидел голову Стршного — т вынырнул н дв посох ниже первого порог.

— Бхим, я иду! Держись!

Вдоль узкой полоски берег под обрывом бежл Арджун, пытясь прийти н помощь брту, но Стршного несло дльше, и Арджун никк не успевл.

Еще мгновение — и тонущего швырнуло н очередные кмни. В воздухе мелькнули босые ноги Бхимы… С щиколоток свисли мокрые обрывки пут — веревк или лин, издлек не рзобрть. Мльчишку буквльно перебросило через порог, но он снов вынырнул и, лихордочно гребя всеми четырьмя конечностями, зспешил к берегу Подоспев, Арджун подл брту руку и вытщил его н песок. Помощь окзлсь кстти — к тому моменту Стршный вконец обессилел: ободрнный о кмни живот обильно кровоточил, тело покрывли синяки и ссдины.

Арджун склонился нд бртом, помог ему сесть, и ты, нблюдя з этим, невольно поймл себя н звисти к Бхиме. Нверное, здорово иметь родного брт, который не оствит в беде, придет н помощь! Пусть Арджун успел сделть немногое, но он искренне пытлся…

В этот момент беловолосый млец глянул вверх — и лицо его, тк похожее н хрмовый лик Громовержц, окменело. Рядом поднял голову хрипло дышвший Бхим, уствился н брт, потом — туд, куд смотрел Арджун…

Ты не слышл, кк Арджун тихо спросил:

— Это Крн тебя… столкнул?

— Не зню, — кшляя, прохрипел Стршный. — Может, и Крн. Он спл. Спл он, Серебряный…

И погрозил тебе увесистым кулком.

Лекри тк и не сумели отучить Стршного от млого порок речи: в минуты возбуждения он говорил о себе в третьем лице подобно лесным дикрям юг.

2

НАСТАВНИК

— Ответь мне, юнош: ты ли столкнул с обрыв в реку сонного Бхимсену, кк подозревют его бртья?

— Не я.

— Следует отвечть: «Не я, Учитель».

— Не я, Учитель. — Крн дерзко взглянул в глз Нствник Дроны, и с минуту они стояли молч друг против друг: мленький брхмн и сутин сын, перегнвший учителя в росте почти н голову.

Лицом к лицу, спокойствие и вызов, судьб и случй — словно в гляделки игрли. Но едв подросток зметил, что серые глз брхмн слезятся, кк если бы Учитель упрямо вперял взгляд в диск полуденного светил, он и см невольно сморгнул.

Лишь тогд Дрон позволил себе отвернуться, н одно невыносимо долгое мгновение уствясь в стену штр.

Зтем последовл новый вопрос:

— Но, может быть, это ты, желя подшутить, кк шутите вы все, связл спящему Бхимсене ноги линой?

— Нет, Учитель. Я не делл этого.

— Но ты видел, кк Бхимсен упл в воду?

— Д, Учитель.

— Почему же ты не бросился к нему н помощь? Ведь ты понимл, что он может утонуть?

— Понимл… Учитель, — безрзлично кивнул Крн, почесв горбтую переносицу.

— Понимл — и медлил? Почему? Отвечй, юнош! — Голос Дроны впервые дрогнул. Рздржение и непонимние звучли в нем. Кроме того, Брхмн-из-Лрц никк не мог зствить себя нзывть Крну учеником, обходясь взмен нейтрльным «юнош». — Сын возничего, облскнный црским домом, не торопится спсти цревич?!

— Я плохо плвю, Учитель.

Это был ложь — ложь, зведомо известня обоим.

— Я плохо плвю, Учитель, — внятно повторил Крн. — Вдобвок тм внизу были обрыв и пороги, Учитель. Я бы нверняк рзбился, Учитель. А если бы дже выплыл, то ничем не смог бы помочь цревичу, Учитель. Или было бы лучше, если бы цревич погиб вместе с сыном суты, Учитель?

Минуту Дрон молчл, из-под полуприщуренных век рзглядывя нглец с брезгливым интересом. Мльчишк откровенно дерзил, но делл это нстолько ловко, что лишл Нствник возможности придрться, не теряя лиц. Сплошные «Учителя» в конце кждой фрзы формльно — повышенное увжение и исполнение прикз, н смом деле — утонченное издевтельство. Зто последнее зявление двло веский повод прицепиться — и нкзть дерзкого н вполне зконных основниях. Но нкзние сейчс интересовло Дрону в последнюю очередь. Он хотел знть истинную подоплеку событий н обрывистом берегу; он хотел знть, имеет ли этот языктый сутин сын кстельство к несчстному случю. Ведь цревич мог утонуть! И добро, если б это был первый «несчстный случй» ткого род!.. Мленькому брхмну было не до мелочных придирок — имелись дел и повжнее. Возможно, именно в них, в вжных делх, тоже был звязн мльчишк с серьгми в ушх и чешуйчтой ттуировкой по всему телу.

— Я слышл от нствник Крипы, что дв дня нзд вс с Бхимсеной рстскивли силой — вы чуть не поубивли друг друг. Было?

— Было, Учитель. — Мльчишк теперь смотрел в пол, изучя узор н циновкх, и это не нрвилось Дроне; впрочем, когд Крн смотрел ему в лицо, Нствнику это тоже не нрвилось.

Будь его воля…

— Сомневюсь, что после этого вы помирились… э-э-э… Я имею в виду, что цревич вряд ли простил тебя. И это достточно веский повод для человек твоего сословия, дбы столкнуть спящего врг в воду. Не нходишь?!

Крн резко вскинул голову, и Нствник опять почувствовл: глз предтельски слезятся.

— Рзве этому ты учишь нс, Учитель? Честный бой, один н один, — это достойно воин. А связть беспомощного врг и сонного столкнуть в реку — позор для мужчины! Тебе ли этого не знть, Учитель?! А если уж ты всерьез считешь меня мерзвцем, способным н подлость, то ответь: почему, когд Бхиму несло мимо меня, я не рзмозжил ему голову кмнем?! Чтоб нверняк! Чтоб н дно — и концы в воду! Кмней вокруг хвтло, мою меткость ты прекрсно знешь! Подозревя во мне убийцу…

— Я не подозревю. Я спршивю. И спршивю здесь я, твой Учитель, ты, мой… А ты, юнош, должен отвечть н вопросы, не здвть их. Ясно? — Голос Дроны опять звучл ровно и безжизненно, но чего ему это стоило, знл только см Брхмн-из-Лрц.

— Ясно… Учитель, — выдвил Крн.

Вся его яростня язвительность пропл втуне.

По крйней мере, тк думл см сутин сын.

— Хорошо, допустим, ты действительно невинный голубь. Но ты ведь нверняк знешь, что это не первое стрнное происшествие, которое случется с Бхимсеной з последние полгод. Не тк двно он скорбел животом и еле-еле опрвился…

— Тоже мне стрнность! Жрет что ни попдя, Волчебрюх! — Крн, збывшись, перешел грницы дозволенного. — Его животом — и не скорбеть?! Х!

— А до того цревич едв не укусил бунгрус, случйно окзвшийся в его доспехх. Между прочим, эти змеи здесь не водятся. — Дрон жестко сощурился, нблюдя з рекцией Крны.

— Собк везде грязь нйдет, — хмыкнул сын возницы и вдруг широко ухмыльнулся: — Вот н днях шел Бхим по лесу, присел по большой нужде — и н что бы вы думли? — точняком н гнездо земляных ос уселся! Тоже небось единственное в округе! Првд, ужлить только одн успел — Бхим тк рвнул, что остльные подохли, догоняя! Вот я к тому и клоню, Учитель, что собк… — Крн уже откровенно веселился, нпршивясь н дюжину-другую плетей, но Дрон словно утртил к нему всякий интерес.

Дже одергивть не стл.

Просто повернулся и пошел вон из штр.

Крн рзом поперхнулся очередной дерзостью, выскочил следом з Брхмном— из-Лрц, проводил того долгим взглядом — и быстро нпрвился в противоположную сторону.

А мленький брхмн тем временем уже принял решение.

Кждое происшествие по отдельности вполне могло сойти з случйность. Или чью-то глупую шутку. Но третий «несчстный случй», уж очень смхивющий н покушение, подряд — это слишком. Сомнительно, чтоб з оствшиеся полтор дня произошло что-то еще… И все-тки ндо будет скзть Крипе: пускй присмтривет з Стршным, д и з остльными бртьями-Пндвми. А он, Дрон, должен ехть в город не отклдывя. Ндо посоветовться с Грозным. И попытться выяснить, кто стоит з всеми этими «случйностями». Нхльный сын возницы? Мловероятно. А вот его отец, приближенный к себе Слепцом и готовый рди покровителя н многое…

Д и мльчишк может кое-что знть.

Нет, но кков неспрведливость! Этот нглый сутин сын, этот безродный ублюдок, не облдющий никкими зслугми — ни высокой врной, ни скетическим пылом, ни смирением или иными добродетелями, этот нхл, дрчун, ббник и грубиян — несомненный тлнт! Кк легко он схвтывет все, чему учт его Дрон и другие воинские нствники! Мимоходом, н лету, кк бы между делом… Пожлуй, по способностям он не уступит дже Арджуне, прирожденному воину (и, кк недвно выяснилось, сыну Громовержц)!

В роду быстроногих оленей родился тигр?!

Где же Зкон? Всеобщий Зкон-Дхрм, коему ндлежит следить и рспределять?! Соблюден ли он?

А Польз тк уж и вовсе сомнительн…

3

ВОЗВРАЩЕНИЕ

— С возврщением, увжемый! А не скжешь ли ты, где тут обретется некий Крн, сын Первого Колесничего?

«Стржники. Трое. Но не простые, с полосми лой кошенили н шлемх — личня гврдия Грозного, элит среди блюстителей порядк, — отметил про себя нствник Крип. — И зчем им этот обормот пондобился? Укрл что? Или дочку ккого-нибудь сновник обрюхтил?»

— Где-то здесь, должно быть, — пожл плечми Крип. — Что я, з кждым сутиным сыном следить должен?! Тут бы повезло з цревичми уследить…

Стржники понимюще зкивли и двинулись вдоль длинной череды пыльных колесниц, груженых телег и тягловых слонов. Время от времени они остнвливлись, чтобы здть один и тот же вопрос.

Ответ тоже не бловл рзнообрзием: все только пожимли плечми. Многие вообще плохо предствляли, о ком идет речь, те, кто знл долговязого буян, понятия не имели, где он сейчс.

— Д к отцу, нверное, умотл… Куд ж еще?!

— Видел! Минуту нзд видел! Или нет: это я вчер его видел!..

— Делть вм больше нечего! Дйте рзгрузиться!

— Вспомнил! Клянусь Индрой, вспомнил! Позвчер я его видел! Или позпоз…

У сыновей црственного Слепц никто не спршивл, куд подевлся их любимчик, — зря. Или не зря: Боец с Бешеным все рвно бы отмолчлись.

Хотя знли првду.

— Слыхл, Боец, они Ушстик ищут! — толкнул Бешеный брт локтем в бок.

— Слышл, не глухой… Вовремя он по своим ббм поехл!

— Предупредить бы его ндо. — В ломющемся бске Бешеного отчетливо промелькнул тревог. — Мло ли…

— Вернется — предупредим. А если что, отц попросим, чтоб зступился.

— Првильно! — одобрил Бешеный, повеселев.

Ясное дело, зступничество венценосц дорогого стоит, в своем умении уговорить отц об цревич не сомневлись. В их юном созннии, к примеру, Нствник Дрон стоял горздо выше рнгом, нежели слепой рдж, — хотя бы потому, что Дрон вполне мог отчехвостить прней з милую душу, отец сроду не поднимл руки н потомство.

Зступлся же — чсто.

И двое из сотни бртьев-Курвов побежли к купльням, н ходу сбрсывя зпыленную одежду.

4

АРЕСТ

— Солнышко мое!

Рыжя девиц (явно кршення охрой) повисл н плече Крны и обслюнявил всю щеку подростк. Помд из дешевого жир и вывренных в собственном соку лепестков клтроп неприятно липл к коже. Крн поморщился и утерся тыльной стороной лдони.

В темноте и н ощупь девиц кзлсь горздо более привлектельной.

И когд он успел «нвести крсоту»?

— Солнышко не бывет чьим-то, — нствительно сообщил Крн, мшинльно подржя тону Нствник Дроны. — Солнышко общее.

— Мое! — стоял н своем девиц, тесно прижимясь пышной грудью к руке Ушстик. — Мое собственное! Креглзенькое, горбоносенькое, долговязенькое…

Он зхихикл и добвил еще одну пикнтную подробность, от которой лучистый Сурья нверняк икнул з горизонтом.

Рссвет был н подходе.

Серя мгл сочилсь меж домми, рвной путиной обвися н крышх одноэтжных лвок, тщтельно зпертых рчительными хозяевми; из-з торговых рядов тупо мычли буйволы, впряженные в крестьянские телеги с мешкми чечевицы, и звук эхом гулял от общественных склдов до пвильонов с выствкой лнкийских блговоний; редел кисейня пелен, яснее проступли выбеленные стены здний, буйволиной тоске вторил трубный рев тяглового слон нд опустевшей кормушкой.

Рыночня площдь — треугольник под нзвнием Субхнд — Добрый Брыш — готовилсь проснуться.

Взяв от рынк нискосок, Крн с девицей свернули к центру город. У них было зрнее условлено: едв улиц Южня пересечется с проспектом Хстин— Основтеля, девиц срзу же поворчивет обртно. Без возржений и пререкний. Дом Первого Колесничего, отц Крны, рсполглся в престижном квртле, ибо негоже глвному конюшему и личному суте госудря бедствовть в трущобх. Впрочем, отец под родной кров приходил лишь ночевть, все дневное время проводя близ дворцовых конюшен; мм — т и вовсе через рз коротл ночи у своей црственной покровительницы-хозяйки; и дом нходился под бдительным присмотром слуг.

Крн меж ними слыл з своего в доску.

Зхоти он в отсутствие родителей привести домой гулящую девицу или устроить рзвеселую пирушку с приятелями — слуги были бы только рды. Глядишь, и смим бы перепло от щедрот! Но з свободно висящим плодом рук тянется редко: Ушстик дом вел себя пристойно, дже можно скзть, чинно, из дылды-рзгильдяя мигом преврщясь в добродетельного домохозяин.

Почему кусты не подстрижены?

Почему пол не метен?!

Поторопитесь с обедом, копухи! — вдруг отец вернется…

А шлюх водить — упси боги! См не вожу и вм не велю.

З дв квртл от условленного мест рсствния девицу и ее «солнышко» остновили.

Толстомордый детин, зсунув большие пльцы рук з пояс, перегородил дорогу и нгло ухмылялся щербтой пстью.

— Детки! — згнусвил он, подржя рыночному попрошйке. — Что ж вс бхут носит в ткую рнь, детки?! Встретите злыдня-ухокрут — кто по вм пнихиду зкжет, слдкие мои?! Подйте н доброе слово по безвременно сдохшим…

И Крне, рзом переств ухмыляться:

— Тебя что, теленок, не учили плтить з рдости?! Взять в нуку?!

Девиц шгнул вперед и хрбро зслонил собой юного спутник. Перед ней был окружной «хорек», сборщик мзды с тких вот подстилок, кк он, и это было ее дело и ее збот. Тем пче что «хорек» не впервые предупреждл девицу: повдится бесплтно двть богтенькому крсвчику — жди беды.

Бед пришл.

Бед стоял, широко рствив волостые ноги в кожных сндлиях.

Бед знл: портить фсд глупой шлюхе — гноить собственный товр; зто проучить молокосос будет зтеей доброй и дже богоугодной.

Небожители тоже бесплтно не дют.

— Уйди, Вкр[12]! — выкрикнул рыжя, больше всего н свете боясь зплкть или сорвться н визг. — Я с тобой з прошлый месяц в рсчете! Збыл?!

— В рсчете тк в рсчете, — поклдисто соглсился «хорек» Вкр. — Ухожу.

Он шгнул в сторону, зтоптлся и вдруг окзлся вплотную к рыжей. Движение было молниеносным, словно Вкр превртился в порыв ветр, — умелый взмх могучей лпы, похожей н бычий окорок, и девиц отлетет прочь. Целя и невредимя: з сохрнностью имуществ умел следить любой «хорек». Вкр проводил ее коротким взглядом, убедился в том, что подопечня тихо сидит н собственной зднице у огрды плисдник, дже не помышляя о продолжении бунт, после чего повернулся к Ушстику.

Теперь его и Крну рзделяло не более половины жезл.

— Гони пять медяков, — буркнул Вкр, дыш н подростк гнильем и перегром. — Или брслет со стекляшкой. Понял?

— Понял. — Крн кивнул и полез з пзуху.

Детин неотрывно следил з лицом трусливого сопляк. Жизнь двно приучил Вкру, что дже смый ледщий крысюк огрызется, если зжть тврь в угол. Кто его знет: брслет тм з пзухой, медяки или ножик? А глз — зеркло души, соглсно мудрым поучениям; или проще — по роже срзу видно. Зхочет удрить, додумется лезвием полоснуть, рож-предтель мигом выдст. Подскжет хитроумному Вкре… Ай дурк! Ай «хорек» слеподырый! Ишь ккие серьжищи н прнишке! Ндо было их з слсть ббью требовть… отдл бы, никуд не делся! Кмешки-то, кмешки — горят зрницми! И вроде дергются… точно, дергются кмешки, огнем нливются, и смотреть н прнишку больно… Что з блжь?!

Прикосновение было неожиднным, боль — ужсной. В дрке Вкр чувствовл себя кк рыб в воде, но здесь дркой и не пхло. Пок левя рук Ушстик шрил з пзухой, првя спокойно протянулсь вперед и вниз, ухвтив в горсть рзом ткнь дхоти и мужское достоинство «хорьк» Потом пльцы сжлись, и горсть превртилсь в кулк. А достоинство превртилось в коровью лепешку под слоновьей пятой.

И еще отчего-то пленым зпхло.

«Хорек» жлостно всхлипнул, подвившись собственным воем, и бесформенной грудой осел к ногм Крны.

Сын возницы еще некоторое время смотрел н беспмятного Вкру. После извлек из-з пзухи зкзнный брслет и протянул его рыжей.

— Он прв, — спокойно скзл Крн. — Возьми, продй и зплти ему з этот месяц. Инче жизни не дст. Все, дльше провожть ни к чему. См дойду.

Крн не знл, что эт минутня здержк спсл ему если не жизнь, то свободу.

…Из ворот вшего дом выходили трое стржников. Впереди медленно брел отец. Один из конвоиров плотно зкрыл ворот, убедился, что никто из слуг не подглядывет поверх збор, и достл плетеный шнур Пок он связывл Первому Колесничему руки з спиной, другой стржник вынул из сумы дерюжный колпк с узкими дырми для глз Через секунду колпк нглухо скрыл голову Первого Колесничего, крями нехв н плечи.

— Зчем? — глухо донеслось из-под колпк.

— Велели, — пожл плечми стржник.

— А црскя шсн[13] н рест у вс есть?

— Есть, есть… все у нс есть. Иди и помлкивй, умник!

Ты вжлся в угол чужого дом, зтив дыхние, и следил, кк отц ведут по улице — к счстью, в противоположную от тебя сторону.

«Вперед! — кричл гнев, норовя пробиться нружу боевым кличем. — Вперед, н выручку!»

Но от серег шел ледяной сквозняк, нполняя душу спокойствием.

Тк спокоен удв в зсде.

— Жль, мльчишки дом не было, — услыхл ты обрывок рзговор. — Нгоняй получим…

— З что?

— З то. Скзли: взять обоих, и чтоб ни одн живя душ… Нсчет души сделно, обоих — шиш! Искть небось погонят…

Человек под колпком молчл и горбился.

* * *

Арестовнный с конвоем четверкой рыб плыли в предрссветной мгле, з ними беззвучно крлся ттуировнный подросток с серьгми вместо мочек ушей.

До смых ворот, ведущих н территорию дворц.

5

ПОБЕГ

— Собчья моч!

— Тихо, дурк!

— Моч, рзмоч и трижды перемоч! Это проделки Волчебрюх!

— Д не ори ты, Бешеный, всех перебудишь! Может, он см зпрыгнул!

— Аг, и дверь см открыл! — Бешеный яростно оттирл со щек и лб осттки вонючей слизи: «привет» от здоровенной жбы, которя минутой рнее шлепнулсь н него с притолоки.

— Дверь… А ведь верно! Точно, Волчебрюх! Или еще кто-нибудь из этой пятерки уродов! Нверняк прячется где-то рядом и хихикет, зр-рз… Пошли, отыщем и вздуем гд!

— Пошли! Я ему эту жбу знешь куд зсуну?.. Н ходу изощряясь в плнх мести злокозненным Пндвм, Боец с Бешеным выбрлись из своих покоев в коридор. Он пустовл, но это нисколько не смутило юных мстителей, ретиво продолживших поиски. При этом Бешеный решительно сжимл в руке жбу (бедня сучил лпкми, выквкивя проклятия в дрес мучителя), явно нмеревясь использовть ее по нзнчению

— Может, он во двор вышел? Чтоб еще одну поймть? — предположил Боец, и бртья, не сговривясь, устремились во внутренний двор.

Двор, словно подойник коровницы, окзлся зполнен молочно-белым предутренним тумном. Здесь тоже никого не было, если и был, то прет с дв его увидишь в этом молоке!

Дльнейшие поиски предствлялись бессмыслицей. Но уйти просто тк, оствив врг безнкзнно веселиться где-нибудь в укромном уголке?! Боец и Бешеный молч переглянулись, зтем рзом нырнули в тень крыльц черного ход, присели тм и зтились.

Скоро шутнику-жболову ндоест прятться. Он решит, что сыновья Слепц ушли, сунется к крыльцу, желя вернуться в здние, — и поплтится з все свои прегрешения!

Ох и поплтится — пекло всплкнет по несчстному горючей смоляной слезой!

Ждть пришлось недолго. В тумне мелькнул смутня тень, пелен вокруг гостя мигом выцвел, будто от жгучей лски солнечных лучей… Но почти срзу тумн сомкнулся: тень нпрвилсь почему-то не к крыльцу, дльше, в сторону дворцового нтхпур.

Д и см тень вызывл определенные сомнения; крвшийся в тумне человек был н голову выше любого из бртьев-Пндвов.

— Крн! — тихо хнул Боец, вглядывясь. — Куд это он?

— Куд-куд! — взволновнно зпыхтел ему в ухо Бешеный. — Видишь же: н женскую половину пробирется! Небось шлюхи обрыдли — подвй служночку!

— Ну, ббник! Ну, дет! Слышь, Бешеный, йд подглядим — к кому он пошел?

— Айд! — И бртья тихой стопой двинулись з силуэтом стршего друг.

Отпущення н волю полуздушення жб торопливо зшлепл прочь.

Друг-Ушстик действительно нпрвлялся к нтхпуру. Кк и предполглось, он миновл прдный вход, юркнув в неприметную низенькую дверку у зднего крыльц.

Последовть з Крной внутрь цревичи остереглись: стрший приятель нверняк знл, куд шел, Боец с Бешеным в нтхпур зхживть стеснялись — что они, мменькины детки, что ли?! Ломиться же нугд с риском всполошить весь этот курятник бртьям улыблось мло.

— Сейчс они нружу выйдут! — шепнул Боец, подмигивя со знчением. — Не будут же они прямо тм! Вот тогд и увидим, кого он подцепил…

Бешеный соглсно кивнул, и бртья притились в увитой плющом беседке нпротив — тумн стремительно редел, и только дурк, вроде гдов-Пндвов, стл бы торчть у всех н виду.

Крн отсутствовл примерно четверть мухурты[14]. Потом дверц чуть слышно скрипнул, и из проем возникли двое. Естественно, второй был женщин. Вот только, к изрядному удивлению цревичей, он менее всего походил н юную крсотку, спешщую н свидние с неутомимым сутиным сыном.

— Собери вещи, слуги пусть подготовят колесницу… обе колесницы! — долетел до бртьев свистящий шепот Крны. — И чубрых не зпрягть! Ясно?!

— Д кк же это, сынок?! З что?!

— З то, мм… Вот он, црскя блгодрность з верную службу! Отец к ним всей душой, они его — в кземты! Здесь, во дворце, в тюремном подвле сидит — я проследил. Лдно, не бойся, я ппу вытщу! А ты, глвное, колесницы держи нготове и вещи собери. Еды дня н дв, деньги, ккие есть, дргоценности… оружие. Ну, что еще — см решишь. Только имей в виду: кони не двужильные! Жди нс у въезд в нш квртл примерно через чс… Если обломится — тогд у окружной дороги, з крвн-срем Хромого Мдху.

— Ой, горе горькое! Кк же ты один-то отц выручть будешь, сынок? Убьют тебя или повяжут… — всхлипнул женщин.

— Шиш я им дмся! — зло осклился Крн. — Дром, что ли, у ихнего клятого Нствник Дроны всю нуку превзошел?! Не плчь, мм, все будет путем Лишь бы удрть подльше от этого Хстинпур, пишч его зешь… А тм посмотрим. Ну лдно, иди.

— Хорошо, — женщин покорно кивнул. — Только… — он н мгновение здержлсь. — Береги себя, сынок! Один ты у нс с ппой, один кк перст! И не зшиби кого ненроком — грех ведь…

— Пострюсь, мм. — Волчий оскл превртился в улыбку. — Буду осторожным. Лишних не убью, ног не промочу, и теплое молоко по вечерм. Ты б шл, времени и тк в обрез.

— Бегу, бегу! — И женщин зспешил прочь.

Крн проводил мть долгим взглядом, потом решительно нпрвился к восточному крылу дворц, где нходился рсенл.

Тм же неподлеку рсполглись и тюремные подвлы.

Две тени выскользнули из беседки и, прячсь, нпрвились следом.

* * *

В основной рсенл ты идти рздумл: тм у дверей всегд дежурили по меньшей мере четверо бдительных стржей. Д и не нужны были тебе все эти злежи длинных строевых пик, ростовых щитов, бердышей с полулунным лезвием, дротиков, доспехов…

Не н войну собрлся.

Зто, кк и следовло ожидть, дверь млого склд подпирл всего один чсовой, которого уже тошнило от скуки.

— Ты чего тут шляешься ни свет ни зря? — блгодушно поинтересовлся он, зевя во весь рот.

Вообще-то рзговоры н посту строго зпрещлись. Но дрем хмелем кружил голову, и чсовой искренне ндеялся рзвлечься беседой, чтобы предтельские веки перестли смыкться сми собой.

В следующее мгновение сон проворно улетел прочь. А см сторож с глухим стоном сложился пополм, выронив копье и бюкя обеими рукми пострдвший от пинк живот.

— Б-больно же! — здумчиво хрюкнул он. Тебе было жль этого сонного недотепу, но судьб не оствлял выбор.

— Открывй! — Холодный и влжный от утренней росы нконечник подхвченного копья ткнулся чсовому под левый сосок.

Повторять двжды не потребовлось. Жестокость удр нглядно продемонстрировл всю серьезность нмерений, и соня ни н секунду не усомнился: в случе неповиновения быть беде.

Звякнули ключи. Дверь отворилсь без скрип — здесь хрнилось учебное снржение цревичей, которым пользовлись ежедневно.

— Мордой к стене! Руки з спину!

Ремення петля зхлестнул и туго стянул сложенные з спиной руки чсового. Зтем пришл очередь ног. Когд пленник превртился в куль, доверху полный стрх, ты бесцеремонно рзвернул связнного лицом к себе. И, словно пробку в бклгу, ловко вогнл ему в рот тряпичный кляп, нложив поверх тугую повязку — впрочем, предусмотрительно удостоверившись, что ноздри жертвы остлись свободны и т не здохнется.

Зтем юный нлетчик ккуртно придвинул чсового к стеночке и вплотную знялся содержимым склд.

Что здесь лежит, ты знл прекрсно.

* * *

…Стрел с тупым нконечником, гудя вспугнутым шмелем, вылетел из-з угл. Нчльник крул вздрогнул, тупо уствясь н обеспмятевшего нпрник, и секундой позже второй шмель поцеловл нчльник в висок.

Путь был свободен, но Крн не стл спешить. Он стрелял с ослбленной нтяжки, по мере сил стрясь сохрнить крульщикм жизнь. Знчит, скоро об очухются, сутиному сыну вовсе не улыблось нрвться по пути обртно н двух рссвирепевших воинов.

Веревок и тряпок н кляпы он прихвтил с зпсом.

Н целую рмию хвтит.

Узкие кменные ступени. З углом колеблется желтовтый свет фкел. Тишин. Где-то длеко, н пределе слышимости, мерно долбят вечность кпли воды. Босые ступни бесшумно ступют по зябкому полу, ощущя кждый бугорок, кждую выбоину. В рукх — нтянутый короткий лук с очередной стрелой н тетиве. С «мх-дхнуром» здесь не рзвернешься, д и к чему он Крне! — лучше обойтись без смертей. А для всего прочего вполне хвтит и млого охотничьего лук, д и тот достточно нтягивть вполплеч.

Поворот. Вствленный в стенное кольцо фкел слегк чдит. В его свете видн дюжин низких дверей с внешними зсовми — обшрпнные физиономии с железными ртми н змке, верениц ликов подземных божеств в стене мрчного коридор. Ни дть ни взять — путь в Преисподнюю. З которой дверью держт отц? Если ключи, отобрнные у крул, подойдут — не открывть же все кмеры подряд? Выпустишь ккого-нибудь головорез…

Совсем рядом послышлись мерные шги, и Крн быстро отступил з угол. Решение созрело мгновенно. Осторожно положив лук, он вытщил из-з пояс остро отточенный нож и притился в зсде, поджидя гостя… вернее, хозяин.

Видимо, цри Великой Бхрты должны быть блгодрны року, что он не сделл Ушстик вором, взлмывющим их сокровищницы. Пропл тлнт, пропл невостребовнным… Долговязое тело обрушилось н тюремщик, тот поктился по полу и хрипло змычл, ощутив у горл холодный метлл.

— Дернешься — зрежу, — ворвлось в уши змеиное шипение, лезвие слегк проехлось по кдыку, оствив н коже кровоточщий порез.

Для крткости и лучшего понимния.

— Говори, в ккой кмере Первый… рестовнный, которого доствили чс полтор нзд?

Сын возницы прекрсно понимл: мосты сожжены. Своим поступком он рз и нвсегд ствит себя вне зкон, чье имя — Город Слон. Изгой, любой тебя отныне с удовольствием выдст хстинпурским гончим; бунтовщик и подонок обществ — вот кто ты теперь, Крн-Ушстик…

Плевть!

Свобод нчинется со слов «нет», когд ты упрямо мотешь головой, утирешь ледяной пот и встешь один против всех.

Ошршенно моргвший тюремщик уже открыл было рот, нмеревясь ответить, но тут позди Крны громыхнул сумтошный топот. Ступени вскрикнули от боли под боевыми сндлиями, и в бок сутиному сыну трном удрило древко копья (хорошо еще, что не жло!), сбрсывя подростк с поверженного человек.

Нож отлетел в сторону — и хрустнул, попв под тяжкую подошву.

Их было двое: крепкие, здоровые прни.

Вооруженные.

— Живьем, живьем бери гд! — люто орл с пол тюремщик, пок его спсители скручивли яростно отбивющегося подростк. — Ишь, мятежник!

И, привств, огрел Крну кулком по зтылку, отчего сын возницы рухнул н колени — быком под удром обух мясницкого топор.

«Спситель мнгов! — мелькнул и погсл мысль. — Взяли, кк последнего…»

— Отпустить! — прикзли от ступеней. — Я кому скзл?!

Взгляд мутился, но Крн все-тки сумел рзглядеть новых гостей. В проходе, плечом к плечу, стояли двое мльчишек — Боец и Бешеный. В рукх у Бешеного крсовлся млый лук, ткой же, кким был вооружен и см Крн; только нложення н тетиву стрел имел отнюдь не тупой, смый что ни н есть боевой, широкий и бритвенно острый нконечник.

Коренстый Боец, в свою очередь, демонстртивно поигрывл двумя меттельными булвми; третья торчл у него з поясом.

— Я велел отпустить! — тоном, не терпящим возржений, повторил Боец.

— Прости, цревич, но это преступник! Злоумышленник! — попытлся возрзить тюремщик. — Достойно ли…

— Кк ты думешь, Бешеный, я с одной булвы ему бшку рзнесу? — словно не слыш слов тюремщик, обртился цревич к брту.

— Ясное дело! — Бешеный никогд не сомневлся в способностях удлого Бойц. — Вдребезги и пополм! Если, конечно, я ему рньше в глз стрелу не всжу.

Стржники уныло переглянулись и с тяжким вздохом исполнили прикз. Крн мигом подхвтил с пол обломок нож и убрлся к стене, стрясь не згорживть бртьям линию стрельбы.

— Эй, Ушстик, комндуй: что дльше делть? — широко ухмыльнулся Боец, и все его простовтое, совсем не црское лицо озрилось искренним восторгом.

— Пок просто держите их н прицеле. И еще… Спсибо, что выручили!

— Д лдно, чего тм! — рсплылись в улыбкх гордые донельзя бртья.

— А ты, — сын возницы с нслждением взял з грудки тюремщик, — шевели болтлом! Где рестовнный, спршивю?! Душу выну!

— В-вон тм, — толстый плец, дрож, укзл н вторую с крю дверь.

— Ключи. И быстрей, скотин! В нгрду з спешно выднную связку ключей Крн швырнул тюремщику моток веревки.

— Свяжи этих двоих!

Цревичи одобрительно склили зубы. Для них это был увлектельня игр под нзвнием «побег из темницы»! А то, что все происходило не понрошку, взпрвду, было вообще здорово! Спсти в последний момент лучшего друг, помочь ему освободить отц — ткие подвиги н дороге не вляются!

О последствиях цревичи особо не здумывлись.

Крн подождл, пок тюремщик со зннием дел свяжет понурых стржей, проверил крепость узлов, после чего см скрутил тюремщик и кивнул бртьям. Боец с видимой неохотой зсунул з пояс булвы, Бешеный опустил лук.

Крн шгнул к укзнной двери.

Третий или четвертый по счету ключ с лязгом провернулся в змке.

— Отец!

— Крн?! Ты?! Тебя тоже рестовли?

— Д нет же! — Крн ощутил, кк его губы помимо воли рсползются в глупую ухмылку. — Выходи скорее, мть ждет нс с колесницми!

— Ждет? — Первый Колесничий все никк не мог взять в толк, что происходит. — Где?!

— Дом, где же еще! Или у окружной, в условленном месте. Я… мы устроили тебе побег. Идем отсюд.

— Побег?!

Первый Колесничий бочком выбрлся в коридор и огляделся, щурясь от свет фкел, — в его кмере црил непроглядный мрк.

Сперв отец Крны увидел связнных стржников, и брови его поползли вверх, чтобы почти срзу сурово нхмуриться. Первый Колесничий уже открыл было рот, собирясь зявить сыну, что он думет по поводу ткого вопиющего нрушения всех зконов, но взгляд суты упл н цревичей, переминющихся с ноги н ногу.

В результте чего см сут бухнулся н колени.

— Вствй, вствй, — буркнул Боец. — И слушйся сын. А потом мы

поговорим с рджой, и вы сможете вернуться.

Пожилой возниц медленно поднялся.

— Блгодрю вс з зботу, которой я нверняк недостоин, блгородные цревичи. — Он говорил тихо, будто с трудом подбиря слов. — Но Зкон есть Зкон. Я откзывюсь бежть.

— То есть кк?! — хнул Крн. — Опомнись, отец!

— А вот тк! — И мозолистя лдонь ухвтил прня з ухо, тк что Крн тихонечко зскулил, но не сделл дже попытки вырвться. — Я тебя чему учил, рзбойник?! Супротив зконной влсти идти? Стржников вязть д побеги учинять? Меня по прикзу смого Грозного взяли — знчит, только он или смолично Стойкий Госудрь меня и могут освободить! Мло я тебя порол, бунтря?!

— Нш отец тебя освободит! — попробовл вмешться Боец, видя бедственное положение, в которое угодил их стрший друг. — Клянусь Опекуном Мир, освободит! Дй только срок!

— Блгодрю, цревич. Твоими устми… но покмест я сижу под рестом. И зписывться в беглецы не соглсен!

— Тк это Грозный прикзл?! — простонл Крн, корчсь от отцовской лски. — См Грозный?! З что он тебя, пп?

— Рз взял, знчит, ндо! — все больше рспляясь, зявил верноподднный сут. — Кстти, он и нсчет тебя рспорядился! А ну-к пошли к Грозному! Пусть полюбуется, чем ты тут знимешься, оболтус!

И Первый Колесничий, уже не обрщя внимния н протесты млолетних цревичей, поволок сын к выходу.

* * *

Пончлу их долго не хотели пускть, но упрямый сут нстоял-тки н своем. И нчльник личной стржи в конце концов отпрвился к пртментм господин, еще почиввшего в ткую рнь: доклдывть о млость повредившемся рссудком глвном конюшем с сыном.

Дескть, спешт н кол, отчего изволят беспокоить.

И вскоре через злы и коридоры дворц до них доктился рык престрелого влдыки:

— Что?! Сюд их, обоих! Немедленно!

6

ОТВЕТ

…Грозный угрюмо смотрел н отц с сыном, рспростертых н полу ниц перед вечным регентом. Нвис береговой кручей, знвешивл взор седым чубом, хмурился. Он чувствовл себя богом. Богом, попвшим впроск. Пренеприятное ощущение…

Мозичный пол с изобржением цветущего луг рскинулся от стены до стены. И кзлось, двое устлых путников рухнули в душистые трвы, ткнулись лицом в желнный отдых, знть не зня, что нд ними уже встл во весь рост судьб.

Грозный чувствовл себя судьбой.

От этого мутило.

Вот он: Первый Колесничий, пожилой сут, облскнный слепым внуком Гнгеи. Сейчс он вполне мог бы быть длеко отсюд. Гнл бы себе колесницу прочь от Хстинпур, спся жизнь и честь, жену и сын, оствив з спиной нендежную опеку црей и внезпную оплу. Мчитесь, кони, свисти, кожный бич, в умелых рукх возницы от дедов-прдедов; злись во дворце, престрелый регент, кусй губы, срывй гнев н слугх и советникх…

Нет.

Грозный знл, что злиться не стл бы.

Побег с горздо большей определенностью ответил бы н все вопросы регент, чем смя изощрення пытк. Унеси колесниц беглец, позволь зтеряться н просторх Великой Бхрты, и Гнгея дже не послл бы следом погоню. Пусть спсет шкуру. Ответ получен, и здесь, в Городе Слон, нйдутся зботы повжнее беглого суты.

Стыдно признться смому себе, но побег Первого Колесничего был бы нилучшим решением… для Грозного.

Регент еле слышно вздохнул и перевел взгляд н голого по пояс мльчишку. Н его ттуировнную спину. Н чудные серьги в ушх, чем-то похожие н одинокую серьгу в левом ухе смого регент и в то же время совершенно другие. Стрнно: дже леж ничком, мльчишк ухитрялся выглядеть дерзким. Тк лежит охотничий леопрд — вроде бы и послушен, все кжется, что сильный зверь делет тебе одолжение. И смотреть н сутиного сын было утомительно: глз слезились, словно крохотный пучок мло-помлу зтягивл взор стеклистыми путинкми.

Вот он: человек, которого Грозный по сей день и вовсе не змечл. Пыль, прх, кпля в море, никто. Щенок подзборный, облскнный взблмошными сыновьями Слепц, подобно тому, кк их отец приветил отц этого бунтря. Долговязый подросток, который посмел рзрушить плны смого регент, удчно избежв рест и в ответ явившись в темницу з схвченным родителем.

Не смешно ли? — ттуировнный мльчишк восстл против Гнгеи Грозного!

Грозный моргл, сбрсывя непрошеные слезы, згоняя рздржение в смый глубокий подвл души, и думл, что вместо одного ответ перед ним н полу лежт дв вопрос.

Первый — послушный до смоубийств; второй — дерзкий… до смоубийств.

Лучше бы они сбежли.

Было бы проще.

З резными дверями высотой в дв человеческих рост рздлся удр гонг. Смущенный ккой-то удр. Робкий. Тк скребется в дверь боязливый слуг, опсясь пинк или чшки в голову.

— Великий рдж Стойкий Госудрь желет посетить… э-э-э… желет посетить своего родич, гордость кштрийского род! — прозвучло снружи.

— Я счстлив встретиться с великим рджой! — через плечо крикнул Грозный, прекрсно понимя: привртник не зря сбился во время объявления. А мог не сбиться — мог подвиться и умереть от удушья. Безвременно. Рньше Слепец никогд не позволял себе скромного желния «посетить своего родич и гордость…» Рньше это звучло кк «иметь счстье предстть перед Дедом Курвов, нилучшим из знтоков Зкон, блюстителем прведности и клдезем блгих знний!»

Впервые регент понял с предельной отчетливостью: его внуки двно выросли, средний дже успел уйти дымом в небес.

До сих пор это не ощущлось кк рельность.

Д и внуки… тк их звл лишь Дед, и то про себя. Для остльных они считлись племянникми.

Створки дверей рзошлись в рзные стороны, и Грозный увидел Слепц. Рдж шел строгий, прямой, тяжелые руки его лежли н плечх двух стрших сыновей, и глзенки Бойц с Бешеным прямо-тки лучились ненвистью.

Ненвистью к нему, к Гнгее Грозному.

А см Гнгея был счстлив. Лишь сейчс он всем сердцем ощутил, что ознчет н смом деле несостоявшийся побег Первого Колесничего. Нет, не рзрушение предположений, в которые тк удобно было верить!.. не преступное своеволие при поткнии цревичей; нет, нет и трижды нет! Просто Дед Курвов слишком привык всегд окзывться првым. Вот и сейчс, когд выстроенный им хрм рухнул, он в первую голову почувствовл себя взбешенным, поддвшись губительным стрстям, вместо того чтобы оглядеться и успокоиться.

Дернуть кончик седого чуб, улыбнуться во весь рот, зствив ненвисть во взоре првнуков смениться изумлением… Былой Гнгея смотрел н мир из глзниц строго влдыки; порывистый юнош, способный звлить рыбчку н дно челн, дже не здумвшись о последствиях, и дть тяжелейший обет, и откзться от счстья в пользу отц.

Внук и првнуки шли к Деду через всю злу.

Рослые, тяжкоплечие, нлитые силой… что с того, что один слеп, двое других еще млы!

Нш пород.

Нш.

Луння динстия.

— Мне скзли… — нчл было Слепец, демонстртивно збыв испросить у стршего родич позволения нчть.

Грозный перебил внук:

— Тебе скзли лишь чсть првды. Умолчв о глвном: до сегодняшнего дня я всерьез подозревл тебя в тйном убийстве твоего брт Пнду, ткже в многокртных покушениях н бртних сыновей. Цель: устрнение угрозы единоличному црствовнию и нследовнию трон Бойцом! Средство: этот всецело преднный тебе человек (кивок в сторону Первого Колесничего) и его юный сын, фворит твоего первенц. Для этого я и велел рестовть обоих, дбы лично провести допрос и узнть првду.

Слепой рдж умел держть удр. Грозный тйно восхитился невырзительностью лиц внук; лишь пльцы резко сжлись н детских плечх, не позволив Бойцу с Бешеным вслух оскорбить Дед.

Мльчишки еле слышно зшипели от боли, рзом прикусив языки.

Д еще поднял голову от холодного пол ттуировнный сын Первого Колесничего.

— Я слушю, — ледяным тоном зявил Слепец. — Продолжй, Дед. Или нм лучше остться недине? И Грозный покчнулся, кк от пощечины.

— Я продолжу, — в монолите голос Гнгеи еле зметно змеились трещины. — Я продолжу, потому что здесь все свои. Ты, зконный влдык Город Слон, твои нследники, один из которых воссядет н отчий престол из дерев удумбр, сотня других примет брзды првления в иных городх Великой Бхрты, и, нконец, верные из верных, незслуженно оскорбленные… мной.

— И ты, о лучший из знтоков Зкон, — еле зметно кивнул слепой рдж. — Ты тоже здесь.

— Д. Но я не вечно буду здесь, что бы ни думли вы все по этому поводу. Ты знешь, я дл обет и честно выполнил его. Поэтому я тк и не свершил «Конского Приношения» и «Рождения Господин», хотя меня дружно подтлкивли к этим обрядм. Не свершишь их и ты, по известным нм обоим причинм. Но твой

стрший сын… возможно. И Великя Бхрт вновь стнет Великой Бхртой!

Грозный помолчл, прежде чем добвить:

— Д, стнет. По ншей воле, не из прихоти взблмошного небожителя, чье покровительство уже стоило мне многих погребльных костров. Я никогд рньше не говорил с тобой об этом и сейчс не буду. Добвлю лишь: мне было бы стокрт легче, если бы покушение н покойного Альбинос и его потомство окзлось делом твоих рук! Стокрт. Бороться с людьми проще, нежели с богми; твоя ббк, пхнувшя сндлом, могл бы подтвердить мои слов, будь он жив! Но я все-тки попробую.

Кменной сттуей, хрмовым истукном из чунрского песчник стоял Слепец; во все глз глядели н Дед Боец с Бешеным, збыв моргть; недвижно лежл н холодном полу Первый Колесничий, его дерзкий сын Крн уствился н Грозного снизу вверх, по-кошчьи вывернув голову, и злоб сверкл во взоре подростк.

Цри! Влдыки! Тлдычт бхут его знет о чем, ты тут вляйся н полу кулем дерьм…

— Что ты нмеревешься делть, опор род? — тихо спросил Слепец, и Грозный втйне пордовлся, что внук не спросил больше ни о чем.

— Я собирюсь одолжить у тебя Первого Колесничего. Нендолго. Чтобы искупить свою вину соответствующим возвышением. Я нмерен отпрвить его во глве посольств в земли ядвов.

— Ядвов? Отпрвить послом?! Зчем?! И к кому?!

— Рзреши мне умолчть об этом. И без того слишком много случйностей бродит у ншего дворц.

— Хорошо. — Слепец потрепл своих мльчишек по кудрявым мкушкм и снов опустил лдони н их плечи. — Хорошо… Позволит ли стрший родич мне удлиться?

— Позволю, — очень серьезно ответил Гнгея Грозный. — Позволю, мой господин.

* * *

Посольство во глве с отцом Крны уехло н следующий день. Им было поручено отпрвиться н юг, в Коровяк, где и отыскть некоего юнц-вришнийц из племени тотем Мужественный Брн, того, о ком все чще говорили, будто он

— земное воплощение Опекун Мир.

Множество легенд, где вымысел сплетлся с првдой теснее слоев метлл в бултном клинке, бегли взпуски от Ориссы до Шльвпур — легенд об этом

юнце.

Которого звли меж людей Черным Блмутом.

Богтые дры везли послы. Многжды клняться было велено им. Клняться и слвословить. А потом передть Черному Блмуту послние Грозного. Из рук в руки. Чтобы глз втры Опекун прочитли:

«Понимя, что сил моя и опыт нужны держве, я остюсь верным слугой хстинпурского трон, хотя годы и гнетут меня немилосердно. Стрость — время рзмышлений во спсение души, не деяний во блго стрны; невмоготу мне видеть, кк безвременно гибнут молодые родичи, рскчивя тем смым основние престол. Если тинственные и внезпные смерти не прекртятся, полгю нилучшим удлиться в отшельническую пустынь и посвятить остток дней своих змливнию грехов, ткже скетическим подвигм. Ибо не вижу иного способ воздть з смерть бртьев или внуков, поскольку в случй не верю, имени обидчик не зню. Сын Гнги, мтери рек, и Шнтну-Миротворц, прозвнный глупцми Грозным».

Послы говорили потом женм, что лицо Черного Блмут в тот момент, когд он читл послние Грозного, донельзя нпоминло лик Вишну-Дрителя — кким бог изобржен н прковой стеле хстинпурского дворц. Вьющиеся кудри волнми зчесны от лб вверх, где и собирются в тройной узел-рковину с воткнутыми пвлиньими перьями; тонкя переносиц с легкой горбинкой; чувственные губы любовник и флейтист всегд сложены в мягкую девичью улыбку; уши укршены живыми цветми, скулы и подбородок выточены резцом генильного скульптор, иссиня-черня кож слегк блестит, подобно корлловому дереву.

Первый Колесничий смотрел н ровесник собственного сын и думл, что боги — это все-тки боги, люди — это всего лишь люди. Ткому блгостному крсвцу небось и в голову не придет ввязться в дрку из-з пустяк, дерзить нствникм или, к примеру, вломиться з рестовнным родителем в дворцовые кземты. Срзу видно: добродетелен и лучезрен. Глядишь и преисполняешься любовью. Хочется не вожжми отодрть, преклонить колен и воскликнуть глсом громким:

— О, Черный Блмут и есть великое блго, коего достигют глубоким зннием Вед и обильными жертвоприношениями те мудрецы, кто победил порок и смирил душу! Это итог деяний, это неизвестный невеждм путь! Стрсть, гнев и рдость, стрхи и нвждение — во всем этом, знйте, он достойнейший!

Последняя мысль, смовольно придя н ум, изрядно смутил Первого Колесничего.

Хотя и весьм походил н цитту из кких-нибудь святых писний или бесед с подвижником, обильным зслугми.

Черный Блмут поднял голову и кротко воззрился н послов.

— Передйте Грозному…

Журчние реки, когд томит жжд, песнь друг, когд грозит бед, глс божеств-покровителя в пучине бедствий — вот что звучло в голосе птндцтилетнего подростк.

Прощение и обещние — вот что сияло во взоре его.

— Передйте Грозному: ему смому и близким его сердцу людям дровн судьбой долгя и счстливя жизнь. Боги милосердны к любимцу; пришло время исполнения мечтний. Влдык отныне может спть спокойно и не торопиться в пустынь. Аскез — скетм, быку среди кштриев более достойно поддерживть троны. А теперь позвольте мне удлиться, о почтенные!

И слегк притнцовывющей походкой нпрвился прочь — к опушке мнговой рощи, где ожидли Черного Блмут влюбленные пстушки, числом более трех дюжин Послы не видели гримсу рздржения, что н миг искзил прекрсное лицо Кришны; не видели они и второй гримсы, пришедшей н смену первой, — словно дв рзных человек одновременно выкзли неудовольствие.

Пстушки зплкли: видеть господин во гневе было выше их сил.

Но Черный Блмут срзу спохвтился. Рук его нырнул в глубины желтых одежд, укршенных гирляндми, н свет явилсь бмбуковя флейт, и лый рот поцелуем припл к точеным отверстиям Нежные звуки поплыли нд землей, зворживя и зчровывя; они текли ручьями, струились осенними путинкми, плясли игривыми ягнятми — и рдость воцрялсь в сердцх.

Первый Колесничий глядел вслед и думл, что лишь в одном его порывистый сын и сей безгрешный гнец схожи.

Об — ббники.

Чсть третья

БЕГЛЕЦ

Глв V

СВОБОДА ВЫБОРА

1

НИШАДЕЦ

Все, что было, — было, чего не было — того не было, если не считть бывшего не с нми, о чем знем понслышке. Возврщйтесь н круги своя, возврщйтесь в прежние мест и к былым возлюбленным, ходите по пепелищм, ворошите золу, не боясь испчкть пльцы. Алмзов не обещно веселыми богми, но одни ли лмзы зжигют ответный блеск очей? Нйдешь стертую монету, и сердце внезпно взорвется отчянным биением: он!

Все, что было, — было, и лишь узнющий новое в стром достоин имени человеческого…

* * *

— Грязный нишдец! Убирйся вон, черномзый!

Дрон ускорил шг.

Рядом с обознченным кмешкми рубежом для стрелков стоял незнкомый юнош лет двдцти и о чем-то рсспршивл млдшего нствник. Росту юнош был изрядного, в плечх скорее крепок, нежели широк, и более всего нпоминл вствшего н дыбы медведя-губч. Сходство усиливлось одеждой: несмотря н жру, облчен прень был в космтые шкуры, и дже н ногх крсовлись ккие— то чудовищные опорки мехом нружу.

— Грязный нишдец! Дикрь!

Млдший нствник, увидев Дрону, быстро скзл юноше дв-три слов, мотнув головой в сторону Брхмн-из-Лрц. Гор шкур повернулсь с неожиднной резвостью, и Дрон был вынужден остновиться: подбежв к нему, юнош бухнулся н колени и ткнулся лбом в верх сндлии.

— Встнь.

— Смею ли я стоять перед великим нствником?

— Смеешь.

Он окзлся выше Дроны почти н локоть.

— Кто ты? — Брхмн-из-Лрц обвел взглядом своих подопечных, и те рзом умолкли.

«Нишдскя вонючк!» — отвечло их молчние.

Юнош улыбнулся. В его улыбке явно сквозило: стоит ли взрослым людям обрщть внимние н выходки избловнных мльчишек?

— Меня зовут Эклвьей, о бык среди двждырожденных! Я родился в горх Виндхья, в семье Золотого Лучник, вождя трех клнов… И смой зветной мечтой моей было нзвть тебя Учителем, о гордость Великой Бхрты!

Эклвья осекся, с ндеждой глядя н седого брхмн.

Дрон молчл. Он прекрсно понимл: взять нишдц в ученики ознчло вызвть взрыв негодовния у всех цревичей. Кивни Дрон, объяви он себя Гуру этого прня в шкурх — и трвля нишдцу обеспечен.

— Я дм тебе один урок. — Презрение к смому себе скользкой гдюкой обвивло душу сын Жворонк. — Всего один. После этого ты уйдешь. Срзу. Договорились?

— Д… Гуру.

Н последнее слово обртил внимние лишь единственный человек: Серебряный Арджун, третий из бртьев-Пндвов. И пронзительня ненвисть отрзилсь н крсивом лице одинндцтилетнего мльчик с волосми белыми, будто пряди хлопк.

Ненвисть, достойня Громовержц.

* * *

— …Урок зкончен, — скзл Дрон юноше в шкурх, нблюдвшему со стороны. — Теперь уходи.

— Д, Гуру, — ответил Эклвья, сын Золотого Лучник.

— Ты что-нибудь понял?

— Только одно: смотреть и видеть — рзные вещи.

Дрон долго провожл взглядом грязного нишдц.

* * *

— …А вот у нс в Чмпе жил один бхндыг[15], — вдруг ни с того ни с сего зговорил Крн, нрушив нвисшее нд поляной тягостное молчние. — Тк он, когд гуды переберет, любил рзвлекться: привяжет н веревку кусок мяс и кинет собке. Собк мясо схвтит, проглотит, бхндыг з веревку тянет и обртно подчку вытскивет. Очень веселился, однко…

Слов дерзкого прня тупыми стрелми били в зтылок Дроны. Сейчс нствник готов был собственными рукми придушить зрввшегося сутиного сын. Потому что тот целил без промх.

Кк в мишень — из лук.

Вроде бы рсскзння бйк не имел прямого отношения к произошедшему, но только полный дурк не понял бы нмек.

Брхмн-из-Лрц медленно сосчитл про себя до двдцти и повернулся к умолкшему Крне.

— Тебе кто-то рзрешл вести посторонние рзговоры во время учебы? — ровным голосом осведомился Дрон. — Нет? Вон отсюд! До вечер я отстрняю тебя от знятий.

— Слушюсь, Гуру, — с готовностью поклонился сутин сын, и Дрон решил, что тот снов издевется. В общем, првильно решил. — Я могу идти?

— Должен.

И проклятый нглец, явно не испытывя ни млейшего рскяния или угрызений совести, вприпрыжку побежл к опушке лес.

Туд, где минутой рнее скрылся некий Эклвья, сын Золотого Лучник.

— Вот только конц этой истории я тебе не рсскзл, Учитель, — бормотл, ухмыляясь, Крн н бегу. — Однжды собк перекусил веревку, и остлся бхндыг с носом, собк — с мясом!

2

СОБЕСЕДНИКИ

Крн вернулся под вечер. Бровью не повел, ложсь под плети — дюжин мокрых честно причитлсь ему з утреннюю выходку, после чего попросил смзть ему спину кокосовым мслом и звлился спть.

Он двно привык спть н животе.

Н следующий день сын возницы вел себя вполне блгопристойно. Нствникм дерзил в пределх дозволенного, н поднчки бртьев-Пндвов и сопредельных рджт отвечл рвнодушным хмыкньем, и дже Дрон остлся им доволен, что случлось крйне редко.

«Плети врзумили? — рзмышлял Брхмн-из-Лрц. — Сомнительно. Сколько рз дрли — и все без толку. Но, с другой стороны, должен же и этот обормот когд-нибудь з ум взяться?! Может быть, сие блгословенное время нконец пришло?..»

А когд знятия зкончились, Крн, нскоро перекусив, куд-то пропл и вернулся уже зтемно.

То же смое произошло и нзвтр. Теперь сутин сын регулярно исчезл из летнего лгеря — не то чтобы кждый вечер, но кждый второй нверняк.

«И здесь ббу ншел!» — решили Боец с Бешеным. Цревичи нстолько хорошо изучили склонности стршего друг, что сочли излишним поинтересовться у смого Крны: верн ли их догдк?

А зря.

Ибо догдк был верн лишь отчсти. Неугомонный сутин сын действительно приглядел себе пухленькую сговорчивую пстушку и время от времени водил девицу «в ночное».

Но — лишь время от времени. Знчительно чще Ушстик проводил вечер совершенно инче.

* * *

— А это что з чурбн, Эклвья?

Нишдец прервл свое знятие — обтесывние деревянной колоды, уже нчинвшей смхивть н человеческую фигуру, — и обернулся.

Крн стоял в пяти шгх от него и скептически осмтривл творение горц.

— Это будет сттуя Нствник Дроны.

— Точно! Ткое же дерево, кк и он см! — хохотнул сутин сын.

И оборвл смех, едв звидя укоризну во взгляде приятеля.

— Д лдно, чего ты? Дрон, конечно, нствник хоть куд, но в любой оглобле живого в сто рз больше, чем в этом брхмне! Уж я-то его не первый год зню!

Эклвья кивнул, продолжив рботу.

— Возможно, Крн. Тебе виднее. Я встречлся с Учителем лишь единожды… но мне покзлось, в глубине души он совсем не ткой, кким хочет кзться. Это просто личин.

— Если и тк, то он двно приросл, ств лицом, — буркнул Ушстик.

Ответ он не дождлся.

— Лдно, древотес ты мой, хвтит ерундой знимться. Двй лучше плетень доделем д ужинть сядем. Я тут стщил кой-чего… — Крн помхл перед носом у приятеля вкусно пхнущим узелком.

— Зря ты это… Воровть нехорошо. — В низком голосе нишдц прозвучло осуждение, но Крн пропустил укор мимо ушей.

Мимо змечтельных ушей с вросшими в них серьгми.

— А, поврихи все рвно с лихвой готовят! Потом собк подкрмливют. Попроси, поклонись в ножки — хоть десять узелков отвлят! Только вот просить я не люблю… Лдно, йд плетень вязть!

До темноты они кк рз успели упрвиться и обнести плетнем огород, рзбитый рядом с хижиной Эклвьи; хижину друзья тоже строили вместе.

— Порядок! — зключил Крн. — Смое время брюхо тешить.

Уютно потрескивл костер, выстреливя из рскленного чрев целые снопы искр, об юноши с ппетитом изголодвшихся леопрдов уплетли чуть подгоревшую, с дымком, оленину, зедя мясо воровнным рисом с пряностями и изюмом. Приятня истом рзливлсь по телу, звезды ободряюще подмигивли с брхтного небосвод…

Все остльное — недорезнный деревянный Учитель, плетень, огород, рджт— ззники и причуды поврих, — все это было уже не вжно. Поводы, причины, мелкие незнчительные обстоятельств, которые тем не менее весь вечер вели прней к глвному.

К беседе н сон грядущий.

Это стло своего род трдицией. Еще с первого дня — дня их знкомств.

— Эй, нишдец! Кк тебя… Эклвья, погоди! Горец остновился и обернулся к преследовтелю. Сутин сын перешел с бег н шг, догоняя сын Золотого Лучник.

— Меня Учитель с знятий выгнл! — без обиняков сообщил Ушстик. — Я — Крн, сын Первого Колесничего.

— З что выгнл-то? — Неуверення улыбк сверкнул в ответ.

— А! — мхнул рукой Крн. — Тк… Бйку одну рсскзл. А Нствник Дрон решил, что я много болтю, и отстрнил от знятий до вечер. Н сон грядущий небось плетей ддут, чтоб девки не снились, — беззботно зключил прень.

— Это из-з меня?

— Из-з меня! По мне плети с утр до вечер плчут!.. А тебе, дурку, рдовться ндо, что Дрон тебя восвояси отпрвил! Эти уроды мигом зклевли бы — уж я-то зню!

— Уроды? Где ты видел уродов?

— Кк где?! Вокруг стояли, ерунду мололи! Лдно, бхут с ними. Ты-то что теперь делть будешь?

Крне срзу пришелся по душе этот долговязый, кк и он см, горец. Об были чужими в хстинпурском питомнике для цревичей — это сближло. Эклвья тоже ничего не имел против обществ сутиного сын. Горец успел зметить, что Крн был единственным, кто не прыгл вокруг него и не орл: «Грязный нишдец!» — стоял в стороне, мрчнея все больше. Похоже, он собирлся кинуться в дрку, и только появление Брхмн-из-Лрц предотвртило нмечвшееся побоище, в котором сутин сын готов был биться один против всех рджт скопом.

— Ну… — змялся Эклвья, опрвляя шкуры, зменявшие горцу одежду. — нверное, здесь где-нибудь поселюсь. Я ведь теперь ученик Нствник Дроны.

— Что?! — Впервые змечтельные уши подвели Крпу. — Ученик?! Ведь этот сучок тебя прогнл!

— Стыдно тк отзывться об Учителе, — очень серьезно произнес нишдец. — Ты ведь учишься у Дроны?

— Ну и что?

— Имя нствник свято. По крйней мере, у нс, в горх Виндхья. Нствник Дрон преподл мне один урок: знчит, теперь он мой Гуру, я— его ученик.

— И кк же ты собирешься постигть его змечтельную нуку?

— Поселюсь в лесу и буду усердно упржняться, рзмышляя нд уроком. Путь известен, остлось идти по нему.

— Ну ты дешь, нишдец! Путь ему известен! Мло ли н свете учителей — нйди себе другого, подостойнее Дроны! Ты ведь свободен!

— Д, я свободен. Но у меня уже есть Учитель.

— Который устроил из тебя потеху?! И н прощние только что не пнул ногой в зд?!

— Ты см скзл, что я свободен. Свобод — это возможность выбирть. Я сделл свой выбор.

— Т--к… — Крн почесл в зтылке. Рньше он никогд особо не сушил голову нд подобными вещми. Для сутиного сын свобод всегд ознчл одно: полную незвисимость, возможность делть, что душе угодно. Ну и выбирть — смо собой. Но если твой свободный выбор сковывет тебя же по рукм и ногм, привязывя к учителю-нсмешнику?

Свобод?

Рбство ?!

— А ну-к двй присядем и рзберемся! — решительно зявил он нишдцу. — Знчит, ты утверждешь, что свободен? И в то же время…

Тк с тех пор и повелось. По вечерм Крн помогл Эклвье обустривться н новом месте, они вместе охотились, зтем подолгу сидели у костр и спорили. Вскоре сын возницы с удивлением выяснил, что это знятие может быть не менее увлектельным, чем, к примеру, стрельб из лук, колесничные ристния или бессоння ночь, проведення в стогу с пухлой пстушкой-хохотушкой.

Особенно учитывя, что пстушк хихикл по поводу и без повод, зчстую в смые интересные моменты, горец неизменно был серьезен.

Ствя нового друг в тупик своим взглядом н жизнь.

Впрочем, что знл о жизни см Крн? Ббы? Их у прня было с избытком и будет еще немло — в последнем сутин сын не сомневлся. Тлнт?! Д кому он нужен, его воинский тлнт?! Служить ему в лучшем случе возницей при дворе или сотником здешней врты… Друзья? Боец с Бешеным? Д, конечно. Но с цревичми не усядешься зпросто у костр, не стнешь взхлеб обсуждть вопросы, н которые многие мудрецы по сей день ищут ответ. Только Крн не знл этого, он был уверен, что ответ — вот он, рядом, стоит только протянуть руку…

Споря до хрипоты, юноши иногд змолкли, подолгу обдумывя мысль собеседник, и дже горячий Крн не торопил Эклвью в ткие минуты.

* * *

— …Тебе б брхмном уродиться, — зметил Крн. — Уж больно склдно все у тебя выходит. Где нхвтлся, приятель? Может, ты скрытый мудрец?

Эклвья улыбнулся ему через костер.

— Мой отец, Золотой Лучник, недром стл вождем трех клнов…

— Зливй больше: недром стл! Небось от дед твоего трон унследовл!

— Конечно, нш род знтен по меркм горцев. Но жезл вождя в горх Виндхья не передется по нследству. Мы ведь дикри, збыл? Грязные нишдцы. Вождей выбирют н совете стрейшин.

— Здорово! — искренне восхитился Крн. — А в этом дурцком Хстинпуре ностс с нследникми, кк юродивый с дрной торбой! Вот и сдится н трон то слепой клек, то придурок, то сопляк млолетний. Одно их спсет — Грозный. Умный мужик, всем здесь зпрвляет. Хотя и скотин изрядня. Не люблю. Зто у других и ткого нет. Потому, нверно, от них одни болвны и приезжют!

Эклвья лениво вертел в рукх обглоднную кость. Врзумлять срмослов он не стл — двно привык к речм бойкого н язык приятеля.

— Првитель не обязн вызывть любовь. Првитель — символ держвы, и его ндо увжть. Моего отц у нс в горх увжют… я его люблю. Было бы хуже, если б отц вокруг все любили, увжл — один я.

— Эх, почему я не горец! Был бы умным, кк брхмн… Слушй, ты точно не двждырожденный?

— Точно. У нс вообще врнм не придют ткого знчения, кк здесь.

— Вот я ж и говорю! — обрдовлся Крн. — Свобод! И зчем ты сюд с гор спустился? Я б н твоем месте босой домой побежл! Знешь, кк иногд поперек горл встнет: этому тк клняйся, тому — этк, перед одним ниц пдй, другой см перед тобой спину гнуть должен… А ежели не согнул и ты ему спустил или просто не зметил — ты лицо потерял! Коровье молоко пить дозволено, козье по нужным дням, к ослиному не вздумй и близко подойти! Чистое, нечистое, чистое, д не про твою душу… Брхмну перечить ни-ни, дже если он чушь несет! Дхик! Ндоело! В Чмпе легче жилось. А у вс в горх небось вообще рй!

— Для кого кк, — серьезно ответил Эклвья. — У нс, нпример, многие считют Город Слон земным рем. И звидуют его жителям, рвно кк и всем в землях Курвов. Бредят Великой Бхртой. Тм, мол, порядок и процветние, утонченность и блгочестие, у нс: нбеги, воровство, дом непрвильные, брхмны бездельники, молодежь стриков не увжет, н чистоту врн всем нплевть… Дхик! — довольно похоже передрзнил нишдец сутиного сын и лукво подмигнул приятелю.

Крн искренне рсхохотлся:

— Уел, кюсь! Ясное дело, кому жрец, кому жриц, кому и олений мосол! Если по мне, то глвное — свобод. У вс с этим делом проще. Зконы опять же хорошие — простые, првильные, без всяких выкрутсов… А тут ученые брхмны от безделья нвыдумывют всякого, мы выполняй! Вот ежели стнет мне здесь совсем невмоготу — сбегу к вм в горы!

— Свобод, говоришь? Зконы простые и првильные? — Рыжие языки плмени игрли тенями н лице горц. — А у вс, знчит, зконы непрвильные?

— Ну, не то чтоб совсем, — чуть смутился Крн. — Просто очень уж мудреные! См бхут ногу сломит!

— Тк у вс и держв во-о-он ккя! — протянул нишдец. — Поди упрвься, удержи все в голове! Вот и придумли зконы н все случи жизни, чтоб точно знть, кк и когд поступть. Может, где-то и перепудрили — не мне судить. А у нс горки д пригорки, все поселения нперечет, все друг друг знют кк облупленных, и зконы у нс простые, потому кк и жизнь ткя… безыскусня. Что же кстельно свободы…

Сын Золотого Лучник долго молчл, собирясь с мыслями.

— …что кстельно свободы, тк он не снружи нс. Он здесь, — и Эклвья приложил лдонь к своей груди нпротив сердц.

— Ну, это и дикобрзу понятно! — мигом перебил его Крн. — Внутри мы все свободные! Зто снружи…

— Не все. Многие внешне свободные люди н смом деле — рбы собственных стрстей, вожделений, сиюминутной выгоды. Обстоятельств диктуют им свою волю, вынуждя плыть по течению, и зчстую люди тонут, попв в водоворот. Вместо того, чтобы подплыть к берегу, вздохнуть полной грудью, посмотреть н реку— жизнь со стороны и понять: что же им нужно н смом деле? Вот с этого момент и нчинется подлиння свобод.

— Ом мни! — ехидно ухмыльнулся сутин сын. — Но ответь тогд мне, скудоумному: вот человек, который знет, что ему ндо, кк ты говоришь, со свободой в сердце. Вот этого человек зпирют в темницу. Невжно, з дело или нет. Вот он сидит в темнице — и н кой ляд ему тогд хвленя внутренняя свобод, ежели н дверях змок?!

— Ты привел неудчный пример, Крн. По-нстоящему свободный человек свободен и в темнице. У него все рвно есть выбор: покориться своей учсти, попытться бежть, передть весточку н волю, чтобы друзья змолвили з него словцо, или свести счеты с жизнью — и тк избегнуть зключения. Кк видишь, выбор есть, знчит, есть и свобод! Помнишь, ты рсскзывл мне историю рест твоего отц и его откз от побег? Тк вот, твой отец был свободен! Только внутренне свободный человек может добровольно предпочесть зточение побегу! Он см выбрл свою судьбу — и в итоге выигрл куд больше, чем если бы поспешил спстись бегством! В твоем отце есть т внутренняя суть, которую брхмн, нверное, нзвл бы чстицей Великого Атмн, я… я не могу нйти ей нзвния! Человек, облдющий ею, свободен незвисимо от внешних обстоятельств. Он поступет не соглсно им, соглсно велению этой сути. И ничто в Трехмирье не в силх зствить его поступить нперекор ей. Думешь, ты иной? Зря ты тк думешь, Крн.

— Ну спсибо, утешил! — Крн молитвенно сложил лдони передо лбом. — Внутренняя суть? Скорее уж внутренний сут, который гонит колесницу души, куд сочтет нужным. Только, понимешь ли… вот в чем згвоздк, друг мой Эклвья, мло мне внутренней свободы! Мне внешнюю подвй!

— Это будет трудно, Крн. И не только в Хстинпуре. От себя не убежишь. Дже в нши горы.

— Верю, Эклвья. И все-тки я очень пострюсь… Гляди-к, пообщлся с тобой — и см зговорил, будто жрец бобоголовый!

Юноши рссмеялись.

— Я думю, мы еще вернемся к этому рзговору, — зключил Крн, поднимясь н ноги.

— И я тк думю, — соглсно кивнул горец.

Об они тогд еще не знли, кк неожиднно и тргично звершится их спор через дв год.

3

ПРОБУЖДЕНИЕ

— …Привет, дружище!

— Крн! Кк я рд тебя видеть!

Некоторое время прни тискли друг друг в объятиях, издвя при этом полуздушенные восклицния.

Со стороны могло покзться, что медведь-губч решил полкомиться мясцом лесного якши-долговяз, но со стороны глядеть было некому.

— Ну ты прямо к ужину!

— Здорово! Я к ужину и с добычей з пзухой…

— Воровнное?

— А то!

— Крн! Вымхл, что колесничное дышло, стреляешь небось кк см Нствник Дрон, еду по-прежнему воруешь!

— Ясное дело! — Крн уселся у костр, с нслждением вдыхя ромт жркого. — Эх, приятно видеть нечто постоянное! Точь-в-точь кк дв год нзд, когд мы познкомились. И кк год нзд. Ты тоже не меняешь своих привычек — встречешь меня эткой вкуснятиной!

— Блгодри Нствник Дрону. — Луквство прямо-тки сочилось из всех пор широкоскулого лиц Эклвьи. — Вот кто неизменен в своей точности: вши летние сборы нчинются из год в год в один и тот же день. Д и место остется постоянным. Тк что я, в общем, ждл тебя и успел озботиться ужином.

— Блгодрю тебя, Нствник Дрон! — весело зорл Крн и отвесил шутливый поклон в сторону возвышвшегося н крю поляны деревянного идол. — Ты гляди, действительно похож! Сейчс плетей дть велит. Д, кстти, недвно Дрон гонял нс с бердышми… Короче, поедим — покжу.

И Крн мигом ухвтил лкомый кус оленины.

В этот вечер друзьям тк и не довелось почесть языки: стреляли до темноты, вслсть нмхлись посохми, зменявшими бердыши и копья, вспоминли прошлогодние встречи и от души хохотли нд незмысловтыми шуткми.

Когд ночь окончтельно вступил в свои прв, Крн зсобирлся обртно в лгерь.

— Оствйся! — предложил нишдец. — Стрельбу н звук покжу.

— Успеется. Сборы долгие… Только звтр я, нверное, не приду — одну знкомую проведть ндо.

— Ну ты точно ничуть не изменился! Лдно, до послезвтр.

— До послезвтр.

* * *

В ту проклятую послезвтршнюю ночь Эклвья уговорил-тки тебя остться.

А под утро тебе приснился сон.

Предрссветный тумн плыл прядями мокрой путины, где-то длеко н востоке медленно поднимлсь из-з горизонт колесниц Лучистого Сурьи, но бог— Солнце был слишком длеко, он не успевл, не успевл…

К чему он должен был успеть? Что з глупости! Обычный новый день — тумн кк тумн, взойдет огненный диск — и он рссеется, опв росой н трвы. Куд торопиться?

Зчем?!

Сквозь пелену дремы, тенями ндвигющейся беды, проступили две приближющиеся фигуры. Вскоре ты узнл обоих: Нствник Дрон и… твой извечный противник, беловолосый цревич Арджун — по слухм, сын смого Громовержц.

Д хоть всей Свстики рзом! — этого юнц ты терпеть не мог, он отвечл тебе взимностью.

Неудивительно: во многом вы были похожи — црственный полубог Арджун и сутин сын Крн.

Гордецы из гордецов.

Рядом с тобой зшевелился Эклвья, сонно вздохнул полной грудью, и ты еще успел удивиться: ты ведь спишь? Или нет? В любом случе ты лежишь внутри хижины нишдц — одновременно видя сон про Дрону, Арджуну и тумн.

Впрочем, во сне бывет и не ткое.

А вот ты уже не лежишь, встешь и делешь шг з порог, в зябкую рссветную сырость, нсквозь пропитнную росой и тумном. До тебя не срзу доходит, что теперь ты видишь стрнный сон двумя прми глз: своими и глзми нишдц — это он, Эклвья, вышел из хижины, ты кжешься смому себе бесплотным духом тумн, Видехой-Бестелесным, незримым божеством…

Эклвья припдет к стопм Нствник Дроны. Сейчс перед взором горц только эти стопы д еще несколько смятых трвинок с бисеринкми росы н стеблях — ты-дух в то же время не можешь оторвть взгляд от лиц Брхмн— из-Лрц. Хочется кричть, но горло ндежно змкнуто н тысячу ключей: пред тобой лик деревянного болвн, мск идол, которому Эклвья кждое утро возносит положенные почести, прежде чем нчть новый день.

— Учитель… — блгоговейно шепчут губы горц. И з спиной Дроны передергивется, кк от пощечины, беловолосый Арджун.

— Встнь, — скрипит идол.

Пуз.

— Я слышл, ты достиг изрядных успехов в стрельбе из лук, — мертвый голос не спршивет, кк бы утверждет очевидное.

— Не мне судить, Учитель…

— Принеси лук и стрелы.

Дверь хижины бросется тебе нвстречу, поспешно рспхивется, пропускя тебя внутрь; тк не бывет, но миг — и ты уже снов снружи.

Руки привычно сжимют знкомое оружие.

— Стреляй! — В воздух взлетет гнилой сучок, чтобы рзлететься в мелкую труху.

— Вон тот лист н ветке кпитхи, — плец идол безошибочно укзывет цель. — Сбей. Пок будет пдть — три стрелы.

Свист.

Клочья.

— Хорошо. Говорят, ты ткже любишь стрелять н звук?

— Это првд, Учитель. Конечно, я еще длек от совершенств, но…

Ненвидящие глз цревич. Ясное дело, Арджун терпеть тебя не… Стой! Ведь перед цревичем — не ты! Он видит перед собой нишдц! З что же он ненвидит ЕГО?!

«Грязный нишдец!..»

Видит — не видит — ненвидит…

Кошмр длится целую вечность, ты хочешь проснуться, ты очень хочешь проснуться, но это выше твоих сил.

Мр, Князь-Морок, ну ты-то з что мучешь меня?!

— Вижу ткже, — скрипит идол, — что ты воздвиг здесь мое изобржение. Или я ошибюсь?

— Нет, Учитель! То есть д… то есть воздвиг! И воздю ему все положенные почести…

— Следовтельно, ты считешь меня своим Гуру? Мертвый голос. Мертвое лицо.

— Д, Учитель. Если только это не оскорбляет тебя…

— Не оскорбляет. Вижу, мой урок пошел тебе н пользу. Что ж, ученик, твое обучение зкончено. Готов ли ты рсплтиться со своим Гуру з нуку?

— Рзумеется, Учитель! Требуй — я отдм гебе все, что ты пожелешь!

Взгляд Эклвьи просто лучится рдостью, и боль пронизывет тебя до костей.

Боль ндвигющейся утрты.

— Отдй мне большой плец твоей првой руки. Это и будет плтой з обучение.

Что?!

Быть не может!

«Может, — скрипуче смеется грез. — Во сне все быть может, д и няву случется…»

— Желние Учителя — зкон для ученик.

Перед лицом вновь мелькет дверь хижины.

Руки ныряют в ворох шкур.

Нож.

Дверной проем, подсвеченный лучми солнц. Редеет тумн, искжются, оплывют в кривом зеркле лиц Нствник Дроны и цревич — солнечные зйчики пляшут н щекх, и н лбу, и н скулх.

Зйчики, спрыгнувшие с лезвия нож.

— Не ндо!!!

Твой вопль и крик беловолосого сын Громовержц сливются воедино.

Хруст рссекемой плоти.

Эклвья чудом исхитряется подхвтить пдющий обрубок и, вств н колени перед Дроной, почтительно протягивет ему то, что еще недвно соствляло с горцем одно целое.

— Блгодрю тебя, Учитель. Прими от меня эту скромную плту.

Из рссеченной мякоти н крю лдони, превртившейся в узкую лпу ящерицы, обильно течет ля кровь, зливя бок и бедро нишдц, горец все продолжет стоять н коленях, протягивя Дроне отрубленный плец.

Это сон, сон, это только сон!

Ослепните, мои глз!

Я хочу проснуться! Сейчс! Немедленно!

В ушх нрстет отдленный комриный звон. Кругом все плывет, и ты ощущешь, кк твердеет твоя ттуировння кож, зстывя н тебе хитиновым пнцирем жук, вросшими в тело лтми, несокрушимой броней, доспехми бог!

Проснуться!

Немедленно!

Но сон длится.

Дрон протягивет руку и берет отрубленный плец.

— Я принимю плту. Твое обучение зкончено.

Брхмн-из-Лрц поворчивется и походкой ворон ковыляет прочь. Цревич же здерживется; прирос к месту, смотрит н исклеченного горц.

— Эклвья… — выдвливет нконец Арджун. Нишдец поднимет взгляд от четырехплой руки н юного полубог.

Спокойно, без злобы и гнев.

— Я… я не хотел… тк. Я не знл… Прости меня! — Арджун неуклюже клняется и бегом бросется вдогонку з уходящим Дроной.

Нишдец долго смотрит им вслед, потом переводит взгляд н лежщий у его ног лук и колчн со стрелми.

Жуткя, похожя н звериный оскл усмешк — и в следующее мгновение здоровя рук горц устремляется к луку.

Тетив остервенело визжит, нтягивясь, рук-коготь укзтельным и средним пльцми вцепляется в бмбуковое веретено с обточенными коленми, сминя оперение, и две стрелы, одн з другой, уже рвутся в полет.

Вторя сбивет первую у смой цели, кк скоп-курр бьет верткую кзрку, не дв вонзиться в лицо деревянного идол.

Ты видишь это.

* * *

Невероятным усилием Крне все же удется вырвться из вязкой глубины кошмр, и со звериным рычнием он выныривет н поверхность яви.

Но что это?!

Мр длится?!

Плетеня дверь хижины рспхнут нстежь. Эклвьи рядом нет, и, смое глвное, никуд не исчез знкомый звон в ушх, тело… тело тверже грнит, и кровь гулко бьется в естественные лты изнутри, словно пытясь вырвться н волю.

Что происходит?!

Очертния предметов стрнно рзмзывются, когд Крн делет шг к двери; он дже не успевет зметить, кк окзывется снружи.

Эклвья поднимет взгляд и зстывет, восхищенно моргя зслезившимися глзми: к нему идет божество! Сверкющий гигнт, н которого больно смотреть. От сын возницы исходит лое сияние, окутывя его мерцющим плщом поверх лмзного пнциря, и кжется в тот миг нишдцу: ничто в Трехмирье не в силх сокрушить бешеного витязя! Вот сейчс, сейчс мститель бросится вслед з Нствником Дроной и беловолосым Арджуной, догонит, рзорвет н чсти голыми рукми — в отмщение з его, Эклвьи, отрубленный плец.

— Не ндо, Крн! Пощди их! — шепчет горец, молитвенно склдывя лдони передо лбом, и шепот его громовыми рсктми отзывется в воспленном мозгу Крны.

Сутин сын остнвливется. Кроввя пелен перед глзми мло-помлу редеет, мр преврщется в деревья, вчершнее кострище, кусты олендр н крю поляны… и отступет комриный звон в ушх, збивется в нору под сводми череп, чтобы вернуться в другой рз.

Со стороны Эклвья видит: исподволь гснет ореол вокруг Крны, тускнеет и истончется, нитями ттуировки втягивясь в кожу, чудесный доспех, и неохотно унимется биение бгрового плмени в серьгх друг.

— Покжи руку! — хрипло выдыхет Крн. — Покжи!

— Не ндо…

— Тк это был не сон?! Пишч сожри твою првильность, нишдец! Ведь ты же всю жизнь мечтл… Думешь, ты всего лишь плец отрезл?! Ты мечту свою, веру свою — ножом! Ндо было плюнуть в глз этому…

— Ты зблуждешься, друг мой, — тихо звенит метлл в голосе нишдц, и

сын возницы осекется. — Я не резл свою мечту ножом. Я лишь исполнил волю Учителя. Д, в ккой-то момент я, подобно тебе, едв не поддлся гневу и возмущению, но вовремя понял, что Учитель прв. К тому же он ошибся.

— Кк это: прв — и ошибся? — Боль и недоумение, недоумение и боль.

— Он был прв, требуя у меня плту з обучение. Ведь дв год нзд он дл мне один урок? Дл. Тогд Дрон велел мне уйти, но не скзл вслед: «Ты не мой ученик!» или «Я не твой Учитель!». Д и ты, Крн, делился со мной нукой именно Нствник Дроны, не чьей-нибудь! Я см нзвл Дрону своим Гуру — никто меня з язык не тянул. И см пообещл: «Я отдм тебе все, что ты пожелешь!» Он пожелл мой плец. Имея н это полное прво. А я кк ученик должен был отдть ему требуемое. Я отдл.

— Зря, — буркнул Крн, остывя: рссуждения горц гсили пыл, словно ливень — лесной пожр. — Ох, зря… Но в чем тогд Дрон ошибся?

— А вот в чем!

Эклвья улыбнулся прежней улыбкой и вновь подхвтил с земли лук. Злихвтски присвистнул стрел, и взлетевший нд трвой мотылек исчез, словно склевнный невиднной птицей.

Увы, сутин сын видел, чего стоил нишдцу этот подвиг. Кого ты хочешь обмнуть, друг мой… меня, ученик проклятого Брхмн-из-Лрц?!

— Мечту нельзя отрезть, друг мой. — Нишдец невольно поморщился от дергющей боли, что пронзил его руку во время выстрел. — Мечт, кк и свобод, не снружи, внутри. Я свободный человек, и мой поступок — поступок свободного человек. Мы в свое время говорили с тобой об этом.

— Д уж, говорили! — вновь окрысился н упрямого горц сутин сын. — Теперь я вижу, в чем состоит твоя «внутренняя свобод»: рзрезть себя н чсти в угоду этому… этому…

— Гуру. Этому великому Гуру. Ответь мне, Крн: ты бы н моем месте поступил инче?

— Я?! Д я… я… я бы ему…

— Не торопись. Подумй кк следует.

— Д что тут…

Но пмять извернулсь, подобно умелому борцу, и лвиной обрушилсь н юношу изнутри.

Вот сейчс полировнный метлл отзовется, из руки црственного мхртхи вырвется смертоносня булв — и ты упдешь н мягкую зеленую трву, удришься оземь рзмозженной головой и не почувствуешь боли…

Ну и что?!

Удч… удч любит смелых!

Тогд он готов был пожертвовть не то что пльцем — жизнью! — лишь бы отец с црственным Слепцом выигрли состязния. Если вдумться: зчем?! Ну, окзлся бы рдж вторым или третьим, отослл бы отц обртно в Чмпу — ничего бы с рджой не сделлось, они с семьей жили бы себе спокойно и по сей день в родном городке. Рисковть жизнью — рди чего?!

Что двигло глупым мльчишкой?

Гордость?

Упрямство?

Долг, смое бнльное и влстное из чувств?

Все вместе?

Крн не сознвл, что уже стоит перед сттуей Нствник Дроны, впившись взглядом в косо стеснные скулы Учителя. В ушх вновь звенели тучи комров, серьги пульсировли кроввыми углями костр, сквозь кожу проступли сверкющие лты.

Зто нишдец видел все.

— Онемей твой язык, Эклвья! Д, я поступил бы тк же! И не Нствник Дрон, мой внутренний сут зствил бы коней души ринуться в бешеной скчке по крю обрыв! Отрезть плец — дхик! Добровольно отсечь голову, ободрть с смого себя кожу острой рковиной… мло! Мло! Гони, возниц! Хлещи упряжку бичом! Кто больший врг мне, нежели я см! — словно в пророческом бреду, выкрикнул Крн.

И, рзмхнувшись, обрушил стршный удр кулк н Брхмн-из-Лрц.

Сухое дерево с треском рскололось, лицо идол рзлетелось в щепки, и когд Крн нконец пришел в себя, он увидел лишь обломки сттуи у своих ног.

Д еще две сломнные стрелы, тк и не вонзившиеся в деревянный лик нствник.

— Свобод внутри, нишдец, — обернулся Крн к другу. — Ты сделл свой выбор. А я делю свой. Я ухожу из Хстинпур. Мло мне внутренней свободы! Я боюсь, что мне зхочется убить Дрону при всех рджтх; нзвть его Учителем я больше не смогу никогд. И, чтобы лишить его возможности потребовть подобной плты от меня, у меня есть только один путь…

Крн помолчл.

— Врг моего врг — не мой врг. Рвно кк и ученик моего учителя — не мой ученик. Я иду искть Рму-с-Топором.

* * *

Через три с лишним десятилетия, в тяжкий чс Великой Бойни, Эклвья Бесплый будет сржться плечом к плечу с Крной-Секчом и Нствником Дроной н првом флнге войск Курвов — и погибнет, предтельски убитый Черным Блмутом.

Умрет свободным.

4

ВСТРЕЧА

…Сегодня шел восьмой день с тех пор, кк Крн покинул летний военный лгерь и отпрвился н юг в поискх легендрного Рмы-с-Топором. Выполняя его волю, нишдец передл Первому Колесничему весть от сын — прости, пп, поцелуй мть, я обязтельно вернусь! — и когд см Эклвья оствлял Город Слон, Крн был уже длеко.

Рзумеется, следовло бы снрядиться в дльнюю дорогу и смому попрощться с родней, но сутин сын не мог предствить себя в Хстинпуре. Кк ни стрлся — не мог. С души воротило. Внутренний сут гнл упряжку по крю пропсти, поступки выходили безрссудными, но грохот колес нпрочь збивл голос рзум.

Д и в конце концов, что есть рзум? — тк, смоуверенный крснобй, годный лишь н увещевния.

Свисти, бич!

Сейчс беглец двиглся через земли ядвов, вдоль южного приток бгряной Ямуны; обычно бурля и пенясь, рек в эти дни был н удивление тих и прозрчн.

Крн искл подходящее место для перепрвы.

Он не знл, водятся ли здесь крокодилы, рисковть не хотел.

Многоголосый женский визг удрил в уши. Кк рз тогд, когд Крне покзлось: з деревьями мелькнул то ли мост, то ли пром н стремнине. «Волк ребенк унес? Тигр-людоед?!» — ожгл шльня мысль, ноги уже сми несли прня в нпрвлении шум. И лишь когд до источник дской ккофонии оствлось менее двух минут бег, Крн сообрзил: женщины, подвергшиеся нпдению хищник, должны кричть совсем инче.

Зря ноги бьешь, прень!

И словно в подтверждение, визг рзом смолк, до слух Крны донеслось тихое журчние флейты.

Перейдя н шг и втйне досдуя н смого себя з глупую поспешность, Крн осторожно рздвинул кусты. Взору открылся обширный луг, полого спусквшийся к реке. У смой воды рос огромный кряжистый плтн, и в нижней рзвилке дерев удобно устроился смуглый, почти совсем черный юнош, нигрывя н бмбуковой флейте нежную мелодию, очевидно, собственного сочинения.

Но отнюдь не н черном дудочнике здержлся взгляд беглец. С удивлением отметив, что все нижние ветки плтн сплошь увешны женской одеждой, будто для просушки, Крн тут же обнружил более интересную подробность: в реке, окзыветс, зсел целый тбун голых девиц!

«Небось купться пришли, этот кобель им теперь из воды выйти не дет! — Искорки смех зплясли в крих глзх прня. — Ну кто ж тк делет, дудочник? Бб ндо отлвливть поодиночке и кждой отдельно мозги сурьмить! Они ж не тебя, они друг дружку стесняются! Выйдешь голышом н берег — подруги н всю округу рстрезвонят!»

Крн считл себя большим знтоком женской нтуры и сейчс лишь втихря хмыкл, нблюдя из кустов з рзвитием событий. Флейт пел без умолку, и в ккой-то момент прню вдруг почудилось, что перед ним — площдной фкир, зклинющий полную реку водяных змей. Стрнно: ткое збвное срвнение, у сутиного сын мигом испортилось нстроение…

Тем временем девицы в реке явно змерзли. От холод ли, от музыки ли, но они нконец принялись стыдливо выбирться н берег. Девицы были по большей чсти очень дже ничего, но Крну смущло другое: что будет свистун делть с подобной орвой? Ндорвется ведь! — тут их десятк три, не меньше!

Юнош оглядел с дерев притихший тбун. И, видимо, остлся не вполне доволен результтом, ибо девицы прикрывли рукми и рспущенными волосми ниболее интересные чсти тел.

— Вы тяжко согрешили, девы, — пропел черный, оторввшись н миг от своей флейты. — Совершя омовение нгими, вы нрушили святость обряд в честь Великой Богини!

«А, тк это еще и обряд был?! — Крн оценил выходку свистун. — Святое дело!»

— Теперь, чтобы Мть простил вс, вм ндлежит поднять руки кверху, возложить их себе н голову и поклониться Великой! Тогд богиня смилостивится, я верну вм вшу одежду.

«Глумится, черномзый! И нд девкми, и нд богиней! Еще бы зявил, что во имя Великой они все должны перед ним ноги рздвинуть! Кстти, похоже, дело к тому идет. А не проучить ли мне этого древолз?»

Идея покзлсь Крне дельной: и богине потрфим, и порядок нведем, и, глядишь, спсителю от блгодрных девиц кой-чего обломится!

Решительно выйдя из кустов, он врзвлочку нпрвился к плтну-вешлке.

При его появлении девицы вновь зверещли, и большинство из них полезли обртно в воду. Но в днный момент Крну это не интересовло. Приблизясь к ббьему пстырю, который с интересом нблюдл з незвным гостем, Ушстик остновился под деревом и, почесв в зтылке, осведомился:

— Веселимся, знчит? Сидим, знчит, свистим во все дырки, честных девушек смущем, нд богиней нсмехемся, д? Тоже мне, Коиль-рзбойник[16] выисклся!

— А шел бы ты, детинушк, подобру-поздорову, — точь-в-точь кк в известной дрвидской былине, миролюбиво ответил с плтн юнош, вновь приклдывя к губм флейту.

— Нет, ты погоди! — Крн подзуживл см себя. — Слезй-к лучше н землю, потолкуем!

— А мне и здесь хорошо! — рссмеялся черный.

— Ну, когд фрукт не хочет в корзину, ндо трясти дерево! — зявив это, Крн действительно шутя потряс ствол плтн.

Естественно, никкого результт это действие не возымело, черный юнош обидно рсхохотлся:

— Тряси сильнее — не созрел еще! — И флейт простонл от его поцелуя.

Выпорхнувшя мелодия н этот рз был совершенно иной, чем внчле. Крн моргнул — соринк в глз попл, что ли?! — и вдруг почувствовл, кк незримые пльцы тронули глубинные струны его души… тихий гул, тембр меняется, словно музыкнт взялся з колки вины, пробуя инструмент…

Флейт.

Пухлые губы.

Глз-звезды.

Пльцы н отверстиях.

Пльцы в Крне.

Подтягивют, крутят, лскют… нстривют.

В следующее мгновение знкомый звон комриной сти нчисто збил песнь черного дудочник, полновлстно воцряясь в душе.

Нлились, зпульсировли бгрянцем вросшие в уши беглец серьги, и следующий рывок едв не сбросил флейтист с дерев — вековой плтн ощутимо покчнулся! Взвихрилсь мелодия, хлещ оглушющей плетью, но кор дерев уже дымилсь, обугливясь под лдонями Крны. Ттуировк не двл о себе знть привычным зудом, но жр пронизывл сутиного сын нсквозь. В испуге черный привстл, нсилуя флейту, выжимя из бмбук уже не песнь — вихрь, пляску светопрествления, ржние Кобыльей Псти, нвстречу которой из-з горизонт вствл огненный диск плменнее всех огней Трехмирья!

Песня.

Серьги.

Кчется плтн.

— Ну что, созрел?! — ощерился снизу Крн, збыв удивиться невесть откуд взявшейся силе. И мигом позже ощутил слбые толчки: в спину, в бок… длеко, н смых здворкх сознния, кк если бы толкли не его.

Он недоуменно обернулся. И обнружил перед собой весь тбун голых девиц, в полном состве пришедший н выручку черному дудочнику! Девицы, отпихивя друг друг, стрлись добрться до Крны, бессильно брбнили кулчкми по его телу, с визгом дули н обожженные руки, зжмурившись, пытлись вцепиться в волосы…

Ошлев от ткого поворот дел, бедолг-спситель рстерянно прижлся спиной к дереву и нчл ккуртно отдирть от себя девиц. Те зорли вдвое громче, будто их по меньшей мере колотили тлеющими головнями, но попыток членовредительств не оствили. Ноборот, девичьи глз зблестели слюдой безумия, и Крн стл всерьез опсться з их здоровье, душевное и телесное.

Вдобвок войн с нгими фуриями окзлсь горздо менее увлектельной, чем предполглось.

И тут мелодия неистовствоввшей в ветвях плтн флейты оборвлсь, рухнул измученной птицей, ей н смену пришел крик черного юноши:

— Остновись, герой! Ты видишь, эти девы любят меня и готовы рди любимого нгишом сржться дже с смим Индрой! И вы, юные пстушки, успокойтесь! Этот человек не хотел сделть мне ничего дурного, ноборот, он пытлся з вс зступиться!

— Не нужны нм никкие зступники, кроме тебя, о любимый Кришн! — в зпле выкрикнул одн из героических пстушек.

Тем не менее девицы остновились, флейт продолжл молчть, и звон в ушх Крны быстро пошел н убыль. Глупо ухмыляясь, сутин сын стоял дурк дурком, рзглядывл многочисленные девичьи прелести и лихордочно сообржл: ккого рожн он ввязлся в эту историю?

Потом он вспомнил имя, выкрикнутое пстушкой.

Кришн.

Черный.

Тк, может, это и есть знменитый Кришн Джнрдн?! Черный Блмут, земное воплощение смого Вишну-Опекун?!

Видимо, последние слов Крн пробормотл вслух, потому что юнош в рзвилке плтн не змедлил с достоинством ответить:

— Д, это я. А кто ты, путник?

— Меня зовут Крн, сын Первого Колесничего. — Крн н всякий случй подбоченился (дескть, тоже не мочлом вязны!). — Мой отец к тебе с посольством из Город Слон приезжл.

— Помню! — рдостно подтвердил Кришн. — Слушй, что это н тебя ншло?

— Д вот, решил доброе дело сделть… — При этом зявлении голые воительницы хором издли вопль возмущения. — Теперь вижу, что зря. Извини, Кришн, больше не буду — пусть хоть до смой полуночи тебе клняются!

— Доброе дело? — здумчиво протянул Черный Блмут со стрнной интонцией, рзглядывя свою флейту. Но тут же вновь оживился, спрыгнул н землю и хлопнул Крну по плечу. — Лдно, змнем для ясности. Об хороши. Слушй, ты ведь небось голодный? Только не ври! Голодный, д?!

— По првде скзть — д, — честно признлся Крн.

— Пошли, я тебя тким обедом угощу! — И, глядя н дружелюбное лицо Кришны, сутин сын понял: сейчс он пойдет з этим обятельным юношей куд угодно, и обещнный обед действительно окжется роскошным, и вообще, кк он мог подумть плохо о тком змечтельном прне, втр он тм или нет! Розовый тумн медленно обволкивл душу, окршивя в цвет блженного счстья весь мир: Блмут, пстушек, лес, реку…

Жизнь был прекрсн.

Нет, инче: жизнь рядом с Блмутом был прекрсн.

Крн тряхнул головой, и нвждение исчезло, но рсположение к Кришне остлось. В конце концов, сидит человек н дереве, збвляется, тут из лесу ломится ккой-то придурок — и ну выделывться! Дерево трясет, девиц увечит — герой!..

И вместо того, чтобы обидеться или полезть дрться, то и подмогу кликнуть, черный прень хлопет его по плечу и предлгет вместе отобедть! Нет, положительно, в этом Кришне что-то есть! Не зря ведь все его тк любят — в том числе и пстушки.

З меня небось ни одн девк в дрку не лезл!

Крн взглянул в глз флейтисту — и успел зметить, что Кришн внимтельно следит з ним. Ну конечно! Его приглсили отобедть, он стоит и молчит, кк последний невеж!

— Блгодрю тебя! Конечно, я с рдостью рзделю с тобой трпезу! И еще рз прошу простить меня з…

— А-, пустое! С ними только тк и можно. Хочешь, прочку сосвтю н ночь?

— К ночи и поглядим! — совсем рстял Крн.

— Можете одевться! Великя Богиня простил вс, — небрежно мхнул рукой Кришн пстушкм, после чего лучезрно улыбнулся им.

Девицы зулыблись в ответ и бросились рзбирть свою одежонку.

— Пошли, дружище. Поедим, отдохнешь с дороги…

* * *

До ближйшего городк — небезызвестного Коровяк — они тк и не добрлись. Но в пстушьем стновище, куд Кришн привел нового друг, молодым людям был окзн смый рдушный прием. Рсстиллись циновки и ковры, рспхивлись пологи штров, зжиглись рдостью взоры, глиняные печти сбивлись с потенных кувшинов, дрзнящий ромт вздымлся нд очгми и земляными печми, нд всем этим, нд пофеозом гостеприимств, црил флейт.

Пел.

Ликовл.

Обещл вечный прздник.

Уже под вечер, осоловев от еды и многочисленных здрвиц, Крн рискнул спросить у смого змечтельного прня н свете:

— Слышь, Кришн… ты извини, что я в душу лезу, но… См знешь, тебя в нроде любят (Кришн соглсно кивнул), но именно тебя, Кришну Джнрдну. А нсчет того дел, что ты — Опекунскя втр (Кришн кк бы невзнчй пробежл гибкими, почти женскими пльцми по лдм флейты)… Нсчет втры бывет что и посмеивются. Склдухи поют: «Ручки-ножки, огуречик — получился человечек, еще добвим Жру — и получим втру!» Шутк, ясное дело! Только… я вот чего спросить хотел: это првд?

— Првд, — серьезно кивнул Кришн, н миг оторввшись от флейты.

— А… кково оно — быть втрой?

— По-рзному. — Черный Блмут больше не улыблся и, говоря, кким-то чудом ухитрялся одновременно извлекть из флейты некое подобие мелодии.

Возможно, этот ответ был мелодией или мелодия — ответом. Кто рзберет?

— По-рзному, дружище. Иногд — проще простого. Иногд — никк. А иногд в пляс идешь… под чужую дудку!

Быстро выплив последнюю реплику, Кришн припл к флейте, словно жждущий

— к ручью, и рзвеселя плясовя оглсил окрестности.

Н месте пстушек стоило бы ревновть Черного Блмут не к соперницм— подружкм, вот к этому бмбуку с отверстиями.

Своя дудк, не чужя.

Крн угрюмо поджл губы. Он понял. Или ему покзлось, что он понял.

— Откровенность з откровенность, — вдруг зявил Кришн, переств игрть.

— И без обид. Ты уверен, что Первый Колесничий — твой нстоящий отец?

— А по шее? — осведомился Крн. — Д моя мтушк ни в жизнь…

— Верю, верю! — змхл н него рукми Черный Блмут. — Я ж скзл: без обид! Это я тк, сдуру…

И Крн не обиделся.

А потом был ночь с пстушкой, н удивление искусной в любовных утехх. Изголодвшийся по женщинм Крн был ненсытен, и под утро об уснули, полностью удовлетворенные друг другом.

Когд Крн уходил, Черный Блмут стоял н пригорке и провожл гостя песней. Кк и положено провожть друзей.

* * *

— Ствлю флейту против серег… — здумчиво пробормотли пухлые, чувственные губы, когд путник скрылся з поворотом.

И повторили:

— Флейту против серег…

Черный Блмут думл о ттуировнном юноше, вспыльчивом простке, первом, кто устоял против его флейты. Он смотрел н дорогу, и глз Кришны в этот момент походили н дв отпечтк лдоней, выжженные в коре плтн.

Есть вещи, о которых стоит порзмыслить зрнее.

Есть люди, которых в нужный момент хорошо иметь н своей стороне.

Есть нелюди, которых в нужный момент хорошо иметь н своей стороне.

Черный Блмут отлично знл, чего хочет, и с легкостью умел звоевывть рсположение людей.

О нелюдях — позже.

Ах, глупый ты, долговязый сутин (или не сутин) сын! — если б все было тк просто! От смого себя не уйдешь, хоть все три Мир измерь босыми ногми, от дской бездны Тпны до Обители Тридцти Трех! Пылишь торными путями, бредешь тропми, скользишь по осыпи — толку кк от козл молок…

Все мы пляшем под чьи-то дудки.

Глв VI

СВЯТЫЕ МОЩИ

1

ДОРОГА

…Великя, блгословення, лучшя из гор по имени Мхендр! Изрезння речными потокми, окруження множеством предгорий, он кзлсь гигнтским скоплением туч, и высили отвесные стены неприступные с виду ущелья. Здесь обитли лишь звери и птицы, множество пернтых оглшло окрестности своим пением, и сновли кругом сти диких обезьян. Величественные лес охрняли покой лотосовых озер и прудов в обрмлении тростник, подобно тому, кк блгоухющий венок обрмляет чело героя.

Своими прекрсными деревьями местность нпоминл небесную рощу Нндну, которя друет услду сердцу и уму. Деревья здесь стояли в пышном цвету в любое время год, в любую пору они обильно плодоносили, сгибясь до земли под тяжестью плодов. Были тут цветущие мнго и мртк-смолонос, пльмы фиговые, кокосовые и финиковые, ткже бнновые, стройные првт, кшудр и прекрсн кдмб, лимонные, ореховые и хлебные деревья, обезьянья кпитх и приземистые хритк с вибхиткой, ткже душистый олендр соседствовл с шокой-Беспечльной и трепещущей шиншпой.

Крй звенел от восторженных песнопений всегд опьяненных кукушек. Дятлы, чкоры, сорокопуты и попуги, воробьи, голуби и фзны, сидя н ветвях, издвли чудесное пение. Светлые воды бесчисленных озер были сплошь усеяны белыми лилиями, розовыми, крсными и голубыми лотосми; всюду виднелись во множестве жители вод — гуси и скопы, речные петухи-джлкукутты и утки— крндвы, лебеди и журвли, не считя веселых водяных курочек.

Длее же открывлись взору пленяющие душу зросли лотосов, среди которых слдостно, в ленивом опьянении нектром, жужжли беззботные пчелы, крсновто— коричневые от пыльцы с тычинок, рстущих из лон цветк.

Повсюду в дивных зрослях, под ркми из лин, виднелись пвлины и пвы — возбужденные, стрстно-взволновнные рокотом туч-литвр. Яркие тнцоры, они издвли свое нежное «кхр-р-р!» и, рспустив хвосты, плясли в упоении, изнемогя от истомы; другие же вкупе со своими возлюбленными слдко нежились в долинх, увитых ползучими побегми.

Нигде не было ни колючек, ни сухостоя, листв и плоды полнились соком; великое множество всяких кустов, деревьев и лин буйно цвело, зеленело и плодоносило…

* * *

— Ах ты, выкидыш лук Индры[17]!!! Кмень свистнул в воздухе.

Толстый попугй-смец, секундой рньше обильно нгдивший Крне прямо н темечко, лишь кркнул с нсмешкой. То ли ворону подржл, рзбойник, то ли инче изъясняться не умел. В листве зпрыгли обезьяны, вопя от счстья, — попугйскя выходк покзлсь хвосттым рзгильдяям верхом изяществ.

И грд огрызков обрушился н юношу.

Крн погрозил им кулком, сорвл широкий лист с куст, уплтив пошлину в виде ссдин (кол-люч, сволочь!), после чего, оттирясь н ходу, зспешил прочь. В последнее время он стрстно мечтл облдть мощью легендрного Десятиглвц, цря ркшсов, хотя бы для того, чтобы с корнем выдрть из земли эту треклятую Мхендру.

Лучшую из гор, хребет ее в кручу…

Полгод стрнствий пешком от Хстинпур до Восточных Гхт — через Поле Куру и земли ядвов, пересекя рубежи Нижней Яудхеи и Южной Кошлы, Мгдхи и Ориссы — превртили молодого горожнин во вполне достойного бродягу. Выучив воровть, чтобы не остться голым; попрошйничть или перебивться случйными зрботкми, если хочешь нбить брюхо миской толокнянки; с грехом пополм изъясняться н десятке нречий — инче вместо рсспросов о дороге ты рискуешь смертельно оскорбить собеседник; стремглв прятться в кусты, едв звидев охрняемый плнкин сновник или црскую процессию; уныло коротть вечер у шрмов молчльников, прикусив язык и уплетя з обе щеки похлебку из горьких кореньев.

Но он шел н юго-восток.

Ночуя в шлшх, возведенных н скорую руку.

Плетя из лык ккие-то чудовищные лпти, поскольку водянки н ступнях лоплись, не желя преврщться в мозоли, сбитые в кровь ноги по вечерм молили о снисхождении, сндлии двно изорвлись в клочья.

Умывясь из зябких ключей, чья ледяня вод зствлял все волоски н теле вствть дыбом.

Прень исхудл, осунулся, ужсно нпоминя древесного плочник ростом в добрый посох без млого, щеки зпли и лицо обветрилось, несмотря н врожденный медно-крсный згр. Иногд приходилось голодть по три дня кряду, и тогд Крн вдвое дольше стоял в полдень под открытым солнцем соглсно двней привычке. После ткого добровольного пекл голод н время отступл и идти стновилось легче. Он шел.

Двжды гулящие людишки пытлись отобрть у него серьги — единственное достоние, которое могло поменять влдельц лишь вместе с его ушми. Крн нучился убивть: это окзлось проще, чем предствлялось в Городе Слон. Учение у Нствник Дроны было искусством (при всей нелюбви Крны к Брхмну— из-Лрц), искусство не может быть низменным. Истиння цель прятлсь под вулью прекрсного — блеск доспехов, ржние коней, лихой посвист стрел и дротиков, смоцветные рукояти мечей, боевые кличи…

Здесь, н пыльных дорогх Великой Бхрты, все было проще, проще и обыденнее.

Своего первого Крн здушил — точнее, сломл шею, поскольку не успевл додушить кк следует, до конц.

И вогнл в живот второму отобрнный у первого дротик — отвртительно сблнсировнное древко с ржвым нконечником.

Рзбойник умирл долго. Сумтошно прятл требуху в рспоротое чрево. Плкл. Молился. Пить просил. Ушстику еще пришлось бегть для него з водой. Дв рз. Перед смертью чело рзбойник стло ясным, он уствился в небо, будто что-то увидев тм, и Крн изумился, обнружив, что умирющий в упор смотрит н зходящее солнце.

До сих пор прень не змечл тких способностей ни у кого, кроме себя.

Рзбойник держл руку Крны костенеющими пльцми и смотрел н солнце.

Тк и умер, улыбясь.

Крн пожл плечми, прихвтил дротик и пошел дльше.

В чщх Ориссы его спсло чудо. Когд Крн пролмывлся сквозь местные буреломы, проклиня все н свете, н него из зсды нпл ркшиц с детьми. Дротик сломлся, зстряв в боку мленького людоед, кривые когти сняли кожу с предплечья прня, кк снимют кожуру с дикого яблочк, и нож птицей упорхнул в кусты. Крн зкричл, хрипло и стршно, после чего рельность удрл от него во тьму. Он лишь чувствовл, кк отчянно, неистово пульсируют серьги в ушх, кк кровь бьется в нбухющей ттуировке, словно змея в хвтке орл… потом ему покзлось, что он — черепх.

Черепх в костяном пнцире.

Удры доносились до него глухо, н пределе восприятия, что-то скребло его тело, срывясь и бессильно визж; он и см двиглся, двиглся стрнно, сперв слишком быстро, потом — слишком медленно, потом вообще никк.

Придя в себя нд трупми семейств людоедов.

Изуродовнные, рстерзнные, в крови и нечистотх, ркшиц с детьми влялись среди измятого кустрник; создвлось впечтление, что здесь погулял чет тигров.

Крн зствил себя отыскть нож и покинул место бойни, тк и не решившись збрть нконечник дротик.

Он шел дльше.

Он шел.

В предгорьях Мхендры его кормил прщ. Лент мягкой кожи — он см сделл ее из шкуры убитого олененк. Крн стл великим знтоком птиц: у джи— вндживки, мелкой куроптки, мясо нежно и слегк отдет молоком, фзнов ндо зпекть в глине, если не лень возиться с дощечкми для добывния огня, сорокопуты — те н один зубок, овчинк не стоит выделки, от черного робин с белыми пятнышкми н крыльях пучит живот.

Проще же всего есть птиц сырыми, нспех ощипв, и не шибко привередничть.

Зто ягодми увлекться опсно: вкусно, слдко, но потом берегись понос! Присживешься под кждым деревом, всякя погня мкк норовит кинуть в тебя обкуснным бнном…

Крсот Мхендры мло интересовл прня. Он слишком устл, слишком измучился, чтобы любовться видми. Кукушк смозбвенно голосит н ветвях цветущей шоки? — мимо. Журвли тнцуют в горных протокх и вокруг зелено— бурых лужек?! — дльше, дльше! Водные кскды, кждый из множеств потоков и вышиной в три пльмы, низвергются с обрывов? — обойти и вперед! Блестят в откосх прожилки метллов: одни — кк отсветы солнц, другие — кк осенние тучи, третьи — цвет сурьмы или киноври? Боги, я же не кумбхнд-стртель, н кой мне эти злежи?! Пещеры из крсного мышьяк, нпоминющие глз кролик?! Кролик — это хорошо, если жирный кролик, еще лучше, если крольчих… Он шел.

Он искл Рму-с-Топором.

Поиск стл нвязчивой идеей, зслонив от Крны весь мир.

Иногд ему кзлось, что мир вообще не существует: только он, Мхендр и призрк ндежды.

2

МОЩИ

Этот шрм ты зприметил, едв выйдя из поросшей ююбой ложбины, и едв не кинулся к нему сломя голову. Рзвлюх, рукотворня жб врстопырочку, улей с полусферическим перекрытием из плетеных лин и тебе было ясно, что в середине постройки стоит шест-опор, совершенно необходимый для столь шткой крыши. Чем— то шрм нпоминл земляной погребльный холм, только южне ткие холмы облицовывли кмнем, хижин был всего лишь обмзн глиной.

В предгорьях Восточных Гхт ты не рз встречл подобные жилищ. Вблизи деревенек, чьи жители подкрмливли скет милостыней; в голодное время ушедший от мир питлся святым духом и чем придется. Но здесь же селения отсутствовли, здесь бродили рзве что редкие охотники, от которых милостыни шиш дождешься, и это был всего-нвсего третий шрм, который поплся тебе н склонх Мхендры.

В первом лежл иссохшя мумия, улыбясь тебе с тихой отрешенностью; во втором жил веселый бортник, промышляя медом диких пчел, и н бык среди подвижников бортник походил мло.

Вот он, третий подрок судьбы? издевтельство? обмнутя ндежд?

Ты остновился.

Прислушлся.

В глубине шрм хрпел згнння лошдь.

Этот звук ты, сын Первого Колесничего, не спутл бы ни с чем.

Нд головой нсмешливо трхтит трясогузк, рзгуливя по ветке бкулы, ей вторит хор цикд и шелест листьев в кронх деревьев, в шрме хрпит лошдь.

Ты пожл плечми и подошел ближе.

Строе кострище. Зол сухя, слежвшяся, угли выпирют чирьями с белесым нлетом гноя. Нспех ошкуренный чурбчок. Треснутя миск рядом. Порожек хижины. Изнутри тянет кислой вонью — в дворцовых конюшнях пхло не в пример лучше. Впрочем, стрнствия изрядно поубвили в тебе брезгливости.

— Э-э-э… Есть ли кто?!

Лошдь смолкет, фыркет еле слышно.

Опять хрп.

— Дозволено ли будет мне, смиренному, збыв о… збыв о… Тьфу ты, пропсть! Эй, войти можно?! Кто живой, отзовись!

В хрп вплетются стоны: чужое дыхние зхлебывется, булькет горлом и снов зводит отчянные рулды. Крик.

Внезпный, грозный, он зствляет тебя отпрыгнуть и вцепиться в рукоять нож. Нет, ничего. Обошлось. Бывет.

В шрме кшляют — долго, гулко, ндсдно, словно крик мертвой хвткой плч вырвл кричвшему гортнь.

Ты делешь глубокий вдох и шгешь через порожек. Пльцы лскют рукоять.

Вонь едв не сшибет тебя нземь. Нечистоты, грязное тело, пропхшие потом шкуры, копоть — полный букет. Если это обет во имя скезы… Д лдно, не бывет тких обетов. Небось год подобной смрдной жизни, и Жр нкопится влом, впору Вселенную огнем плить. Ты моргешь, привыкя к полумрку. Ты не змечешь, не знешь и знть не можешь, что с твоим появлением в шрме стло чуть-чуть светлее. Ровно нстолько, чтобы суметь видеть. В углу, н ворохе вонючих шкур, лежт святые мощи. Родной брт той, первой мумии. Мощи кшляют, потом стонут. Потом снов кшляют и нчинют хрпеть.

Стршно. По-лошдиному. — Эй… ты кто?! Хрп в ответ.

Ты подходишь вплотную, дыш ртом, и смотришь н умирющего. В том, что эти кож д кости долго не протянут, нет никких сомнений. В любую минуту душ

отшельник готов отпрвиться в рйские сферы. Тебе ндо идти. Здесь уже ничем помочь нельзя. Ты не лекрь! Ты ничего не смыслишь в хворях! Тебе противн см мысль, что придется коснуться хрпящих мощей, что после нверняк ндо будет здержться и сжечь труп, пробормотв у костр ккую-нибудь молитву. Ты не помнишь молитв!

Уходи!

Прочь!

— Ты кто?! Кто ты?! — вдруг вскрикивют мощи, пытясь сесть. — Ты брхмн?! Брхмн, д?!

Сесть не удется, и полутруп рушится обртно, в вонь и склизкий мех.

— Брхмн я, брхмн, — тоскливо вздохнул Крн, почесв в зтылке. — Святее некуд. Зпкостил ты жилье, дедуля…

И решительно нклонился к мощм.

* * *

Остток дня Крн провел в трудх прведных.

Вынес больного стрик н свежий воздух, потом отыскл коромысло с прой бдеек н плетеных ручкх — и отпрвился к ручью. По счстью, близкому. Беги себе вниз тропиночкой… обртно беги вверх. С коромыслом н плечх. С полными бдьями. Ой, дедуля, кто ж тебе, доходяге, воду при жизни-то тскл?

Якши лесные?

Ф-фу, вон и шрм.

Нпоить дед перед тем, кк зняться стиркой, стоило большого труд. Он вырывлся, змеей бился в рукх Крны, норовя вялой лдошкой смзть поильц по физиономии, и все время хрипел:

— Ты брхмн?! Брхмн, д?!

— Брхмн, — соглшлся Крн, ловя шловливые ручонки дед. — Чистокровный.

— Врешь! — Дед плевлся и решительно не хотел глотть воду. — Ты кштрий! Ты сукин сын кштрий! Убью!

— Убьешь, ясное дело. — Миску пришлось нполнять в третий рз, «сукиного сын» Крн деду простил. — Всех убьешь. И в землю зкопешь. Пей, дурк!

Удивительно: при этих словх дед вдруг обмяк, счстливо ухмыльнулся зпвшим ртом и дл себя нпоить.

После чего зснул.

Или потерял сознние — кто его рзберет?

Обрдовнный минутой передышки Крн с золой вымыл шкуры и рскидл вокруг шрм — сушиться. К сожлению, ндвиглся вечер, и шкуры не успели высохнуть; их пришлось оствить н ночь, к утру они вновь нмокли от ночной росы и окончтельно просохли лишь к звтршнему полудню.

Зскорузнув и трещ от прикосновения.

Пришлось долго мять их, отбивть плкой и рсчесывть колючей веточкой.

Нож с третьей попытки удлось довольно-тки прочно примотть к выломнному стволу орешник длиной почти в посох. Смодельное копьецо оствляло желть лучшего, но усилия вознгрдились сторицей — прень через чс звлил лохмтого горл, похожего н смц-нтилопу с короткими рожкми. Печень был незмедлительно отврен и скормлен деду. С превеликим трудом и ежеминутными подтверждениями своего брхмнств.

Помогло, но слбо.

Зто н зкте стрик угомонился. Крн нтскл еще воды про зпс, нполнив все имеющиеся в рспоряжении емкости, подогрел одну бдейку, рздел стрик и тщтельно вымыл исхудлое тело. Скелет, обтянутый пергментной кожей. В чем душ-то держится? Видть, крепко отшельничек жизнь любил, что он его отпускть не хочет! Вон который день небось помирет, под себя ходит — все живой…

— Ты брхмн? — хрипит.

— Угу.

— Точно?!

— Угу.

— А кштр подохл?!

— Угу. Нчисто.

И в ответ — блження улыбк.

Ночью у дед нчлся жр. Не Жр-тпс, зрботнный тяжкой скезой, способный дровть лучшие сферы, обыкновенный жр. Кк у всех смертных. С бредом, судорогми и лошдиным хрпением. Крн совсем измучился, бодрствуя до смого утр, дед то рвло желчью, то выгибло мостом, и прижимть его к шкурм стоило чудовищных усилий.

Урвв с утр чсок мутного сн, полного згннных лошдей и ухмыляющихся бртьев-Пндвов, Крн снов вытщил дед н свежий воздух. Постоял нд мощми. Рзогнл мошкру. И отпрвился собирть сушняк для костр.

Скорее всего для погребльного.

Н обртном пути прень споткнулся о корягу и со всего мху приложился бшкой о ствол ближйшего дерев. Хворост рссыплся, см Крн некоторое время облдело тряс головой, потом прикусил язык и чуть не зорл.

Рот нполнился жуткой, вяжущей горечью, слюн превртилсь в дову смолу.

Крн выплюнул проклятый кусок коры, попвший ему в рот, и долго смотрел н дерево. Вытиря лопухом кровь, струившуюся из рссеченной брови. В детстве он однжды подхвтил лихордку, и мть зствлял его пить отвр коры хинного дерев. Вкус у отвр был примерно тким же. Дже гнуснее. Попробовть, что— ли? Хуже все рвно не стнет — куд уж хуже?!

Рискнем.

Костер был рзведен, кор выврилсь в котелке, обнруженном у очг в шрме, после чего нстой чуть-чуть остыл. Не вром же поить стрик? Пок котелок исходил струйкми пр, Крн нпряженно рзмышлял. Рядом с котелком им был нйден глиняный сосуд, тесно оплетенный линми, и в сосуде плесклсь медовух. Крепкя, стояля медовух. Ошибк исключлсь: прень хоть и не любил хмельного, но подружки пру рз зствляли его прихлебнуть глоточек. Чще всего именно медовухи. Ткой нпиток деллся из особых лин «мдху» и весьм ценился любителями крепкого-слдкого.

В чстности женщинми.

И, по всей видимости, престрелыми скетми.

Крн утешил себя знкомой истиной «хуже не будет» и, зжмурясь, вылил в котелок примерно четверть сосуд-нходки.

Принюхлся.

Зкшлялся.

И нпрвился поить дед.

— Ты брхмн? — спросил дед, горячий, кк положенный в очг кмень.

— Брхмн.

— А где кштрии?

— Нету.

— Совсем нету?

— Совсем.

— Это хорошо, — прошептл дед. — Пп, ты слышишь, я…

И больше не сопротивлялся.

* * *

Ночью стрик нчл здыхться, и Крн н рукх, словно дитя млое, вынес его под звездное небо.

Небо жило своей обыденной жизнью: блгодушествовл Семерк Мудрецов, бесконечно длекя от суеты Трехмирья, шевелил клешнями устый Кркотк, бгрово мерцл неистовый воитель Уголек, суля потерю скот и доброго имени всем рожденным под его Щитом; двурогий Сом-Месяц желтел и сох от чхотки, снедемый проклятием ревнивого Словоблуд, и с тоской взирл н них обоих, н любовник и муж, несчстня звезд со смешным именем Крсн Девиц… * Сын возницы сел прямо н землю, привлясь спиной к стволу ямлы.

Уложил дед рядом, пристроив кудлтую седую голову себе н колени.

И провлился в беспмятство.

3

ЧЕРВЬ

Крне снился кошмр. Обступл со всех сторон, подхихикивл из-з спины, щекотл шею скользкими пльцми. Но шевелиться было нельзя, инче могло случиться стршное. Приходилось терпеть все выходки кошмр, стиснув зубы и окменев в неподвижности. Вокруг црил непроглядня тьм, он знл все н свете, потому что см никогд светом не был, знл и щедро делилсь своим зннием с зблудившейся в ней песчинкой. «Твой отец умирет, — шептл тьм. — Ты оствил его недине со всеми этими Грозными, и теперь он умирет! Слышишь, мльчик: ты тоже убийц!» «Зткнись!» — одними губми ронял Крн, теснее прижимя к себе мокрую от пот голову отц. Сердце подскзывло: до тех пор, пок его руки бюкют Первого Колесничего, тьме не совлдть с ними, не пресечь нити хриплого дыхния. «Отдй! — грозил тьм, нливясь блеском полировнного гт. — Отдй по-хорошему! Или хотя бы отпусти… Инче я буду вечно стоять з твоим плечом, ожидя приход мертвого чс! Я черня, я крсивя, почему ты не слушешься меня, дурчок?!» Молчть было трудно, не отвечть было трудно, стиснутые зубы крошились, зполняя рот горечью хины; Крн лишь перебирл липкие волосы отц и молился невесть кому, чтобы все зкончилось, ушло, перестло гнусвить из мрк….

Все еще только нчинлось.

Из тьмы пришл боль.

Он явилсь мленькя, чхля, куцым ростком пробивясь нружу, и почти срзу нлилсь сокми темноты, рспрвил крону, рвнулсь вверх пожелй— деревом пекл. Крну едв не выгнуло дугой, но мышцы зкменели, повинуясь прикзу, и прень лишь еле слышно зшипел рзъяренным бунгрусом. Боль осыплсь листопдом, кждый лист тек медленным ядом, нлипя н кожу, словно Крн был тигром, которого живьем берут опытные звероловы… Дже тьм попятилсь, удивляясь человеческому упрямству: глупец, отдй, сбрось, оттолкни, ну хотя бы просто вскочи н ноги!

Боль.

Тьм.

И недвижный человек во тьме и боли.

* * *

Веки рскрылись рывком, единой судорогой, и свет хлынул нвстречу тебе.

Солнечный свет.

Утро.

Ты сидел под деревом, в пяти шгх от шрм, нянч н коленях голову дед-брхмнолюб. Лоб дед был мокрый и холодный. К сожлению, боль никуд не ушл, но теперь он гнездилсь в левой ноге и был земной, обычной болью, которую терпеть трудно, но можно. Скосив взгляд, ты увидел: н твоем бедре, рядом с дедовым ухом, поблескивет крсным цветком язвочк. Клещ збрлся, что ли? Д нет, не бывет от клещ ткой боли… Червь-костогрыз? Ах, тврюк, опять нчл! Точно сверлом крутит! Ну погоди, сейчс я тебе…

Уцепить червя пльцми не удлось. Збрлся, пкость, по смый хвост, и жрет в три горл! Ты некоторое время сидел, снося червивые проделки и не желя тревожить сон дед, потом решился. Сколько ж можно?! С предельной осторожностью приподняв зтылок отшельник, ты совсем было собрлся отодвинутьс в сторонку — пусть дед поспит без живой подушки, пок ты рзберешься с прожорливым гдом! — но тк и не сделл этого.

Потому что дед рскрыл глз.

Трудно, медленно шевелилсь плесень стрческих ресниц, морщинистые веки— черепхи тряслись студнем, прежде чем двинуться в путь, и ты кк звороженный смотрел в лицо дряхлого скет.

Словно ждл чего-то.

Глз стрик нконец открылись, и тебе покзлось: ночной пот, дитя хинного отвр пополм с медовухой, нсквозь промыл дедов взор. Н тебя двумя довыми жерлми смотрел бездн Тпн, геенн нижнего мир. Врил смолу, зкручивл пенные бршки, приглшл провлиться в себя и стть чстью огненной лвы.

Ты не выдержл.

Отвернулся.

— Ты брхмн? — спросил дед, еле ворочя непослушным языком.

Кк ни стрнно, знкомый вопрос успокоил тебя.

Дже боль в бедре млость поутихл.

Чтобы мигом позже взвиться пылющим смерчем.

— Не то слово! — прошипел ты севшим спросонья голосом, обеими лдонями придерживя зтылок скет.

Руки дрожли.

Хотелось рзорвть собственную плоть и злить пожр водой.

Но костистый зтылок дед был по-детски хрупок и беззщитен: убери лдони — и все. Удрится оземь, треснет сухой тыковкой… не для того же ты стрик из лп смерти тщил?!

Дрожь в лдонях.

Боль в бедре.

Зтылок.

Вдруг припомнилось вчершнее удивление: когд ты перед купнием рспустил узел-кпрду н дедовой мкушке, стрик окзлся чудовищно волост. Седые пряди рекой змеились вдоль тощей хребтины, доствя до крестц. Вымыть их кк следует стоило большого труд, едв ли не большего, чем вымыть всего дед.

Щеголь ты, стричин…

Черный глз моргнул, искос рзглядывя язву н твоем бедре. Будто чудо зприметил. Диво дивное. Ты зкусил губу, пережидя новый приступ боли, потом отодвинулся и уложил дед н трву.

Нечего этой вороне коситься.

— Ты погоди, — голос откзывлся повиновться, пробивясь нружу смешным сипением, — я сейчс шкуру вынесу. Рос кругом, ты у меня хлипкий, комр носом перешибет! Эх, вчер не допер…

— Не ндо… шкуру.

Стрик нпрягся и с усилием сел. Было видно, кк он зствляет тело подчиняться. Тк опытный тбунщик смиряет жеребц-неслух. Тк влдык смиряет охвченные бунтом земли. «Тк мудрецы смиряют богов», — мелькнул в твоем созннии совсем уж неуместня мысль.

Костлявые пльцы мшинльно нщупли прядь седых волос. Дернули рз, другой… третий. Тебя покоробило: т же привычк терзть кончик чуб был у Грозного.

Ты, понимешь, перед ним ниц вляешься, он чубом игрется, обидчик!

Но смоляной взгляд по-прежнему не отрывлся от твоего левого бедр. И червь попритих. Хоть з это спсибо, дедуля… А нсчет шкуры — тут ты не прв. Шкуру я вынесу.

Посиди, я сейчс.

Когд Крн выбрлся из шрм нружу, волоч следом смую лохмтую из шкур, дед уже стоял н ногх. И дже почти не кчлся.

Этк денек-другой — и можно дльше идти.

Искть.

— Ты не брхмн. — Обвиняющий перст уперся в Крну. — Ты мне соврл. Брхмн не может быть столь нечувствителен к боли. Ты кштрий, д? Кто тебя подослл? Говори!

Последняя кпля.

Последняя соломинк.

Из тех, что переполняют чшу и ломют спину слону.

— Брхмн?! — зорл Крн во всю глотку, ндвигясь н спсенного им стрик. — Кштрий?! Сутин сын я! Сутин-рссутин! Потому что тебя, гицинт божьего, спсл! Что, отшельническое дерьмо только брхмны выгребть горзды?! Д хоть згнись ты тут, н Мхендре своей, мизинцем больше не шевельну! Все вы одним миром мзны: и ты, и сук Дрон-пльцеруб, и Грозный! А Рм-с-Топором, учил ихний, небось из всех сук смя сучр и есть! Вот нйду и в рожу плюну! И ему, и тебе, и всем вм! Здвитесь, сволочи! Сдохните!

Он зхлебнулся собственным гневом и той чушью, которую нес без смысл и рссудк, одним сердцем, вовсю полыхвшим от боли. Бешенство было слдостным, оно приглшло окунуться в отчянную пляску жизни и смерти, нйти виновтого и отплтить з все обиды; бешенство нзывло себя свободой, оно и впрямь походило н свободу, кк одно дерево походит н другое, но тщетно дожидться яблок от гимлйского кедр… тщетно и ждть, когд н бильве-дичке вырстет хвоя. Крн см себе кзлся рскленным светилом, которое свернуло с незженной колеи, нпрвив бег коней к земле, — и вот: кипят моря, земля трескется, обнжя кровоточщие недр, живое вопиет к белым небесм, боги кидются врссыпную с пути огненной колесницы. Гони, Зревой Арун! Мчитесь, гнедые жеребцы! Гори, плмя, ярись, тешься смозбвением мести!..

— Кончй орть, придурок, — тихо скзл скет, и Крн осекся, прикусив язык. — Ног болит небось?

— Болит.

Слово получилось стрнным: болит?

Что это ткое?

И связно ли с истинной болью?.. Когд жизнь из милости, нук с црского плеч, дорог ложится под ноги исключительно бугрми д колдобинми!

— Черви у тебя, дедуля… червяки. Достли, проклятущие… Ты не сердись, лдно? Я сейчс уйду. Уйду я… совсем.

— Черви? — Кзлось, стрик не слышл последних слов Крны. — А ну-к посмотрим, что з черви у меня водятся…

И губы стрик рзлепились двумя рубцми, выплюнув всего три слов.

Плческое шило пронзило бедро, Крн не удержлся, взвыл полной грудью, но вой скомклся мокрой тряпкой, кляпом зткнув глотку.

Между Крной и дедом стоял бог.

Еще секундой рньше это был червь, золотистый червячок, стрелой вылетевший из язвы н бедре; золото треснуло, рзрстясь, плеснуло нкидкой, выпятилось ожерельем н широкой груди, рзлилось шитьем одежд, вспенилось зубцми дидемы в пышных кудрях… Бог молчл и недовольно хмурился. Не нрвились богу стриковские слов. А нрвилось быть червем и терзть человеческую плоть. Уж неясно, зчем втемяшилось небесному гостю, чтоб прень дернулся и скинул с колен дедову голову? Видть, знтня шутк получлсь.

И не получилсь.

Крн ошлело пялился н гд-небожителя. Прень был готов поклясться, что уже видел рньше это холеное лицо со стрнной, чуть диковтой нечеловечинкой. Льняные кудри до плеч, сросшиеся н переносице брови, беля кож, миндлевидный рзрез ндменных глз, орлиный нос с тонкой переносицей…

Видел!

Ей-богу… тьфу ты! — честное слово, видел!

Перед Крной стоял его изнчльный недруг и соперник, третий из бртьев-Пндвов, горздых н нсмешки и издевтельств.

Перед Крной стоял Серебряный Арджун.

Только было Арджуне н вид лет тридцть, и рзворот плеч у него был сженный, и мощные руки скрещивлись н груди двумя слоновьими хоботми; Крн моргл, бог хмурился себе и не спешил уходить.

Неужели првд?!

Неужели Арджун и впрямь сын Крушителя Твердынь, Стогневного Индры, и сейчс Громовержец собственной персоной явился позбвиться с сыновней игрушкой, добвить и свою кплю в чшу издевтельств нследник?!

Яблоня от яблочк?!

Все предыдущее бешенство покзлось Крне детским лепетом перед тем смерчем, что вскипел в его душе теперь. Кобылья Псть вынырнул из потенных глубин сердц и рсхохотлсь, скля хищные клыки. Все против него: черви, боги, люди, судьб — хорошо же! Одному проще: не з кого бояться, нечего терять, и похбную врку «один в поле не воин» выдумли те трусы, которые в поле-то и тбуном сроду не хживли! Одно солнце в небе, один он, сутин сын Крн; ну, тврь небесня, двй рзи перуном, бей громовой вджрой — вот он я! Будешь потом сынку н ночь скзки скзывть, кк шутил н полянке с грязным прнем и дохлым дедом, кк тешился-грыз мое бедро, кк я успел тебе в горло вцепиться, прежде чем подохнуть, и невесел будет вш смех, кривой получится улыбк, я и из пекл выкрикну, зхлебывясь смолой, будто слюной:

— Черви! Черви вы все! Зови всю Свстику, мрзь!

Крн не знл, что последние слов прорычл вслух.

Ледяной ожог удрил по ушм. Нбтом обрушился из синей пустоты, вышибя все лишнее, очищя сознние от злобы, обиды, от судорог бытия. Двумя мленькими зрницми, рссветной и зктной, полыхнули «вреные» сердолики серег, вторя отчянному биению сердц, и лое свечение окутло голову Крпы. Оно густело, зостряясь кверху, н глзх преврщясь в высокий шлем с копьеподобным еловцом, устремляющимся ввысь. Золотой диск восьми пльцев в поперечнике — извечный символ Лучистого Сурьи, коим укршены лтри животворного Вивсвят, — служил нлобником, кольчтя чешуя брмицы водопдом свет ниспдл н зтылок и плечи.

И бог зжмурился.

Но вновь открыл гневные глз и позволил космтой нкидке окутть себя от шеи до пят.

Мхендр попирл Мхендру[18]. Крн вдохнул острый ромт грозы, зкшлялся и почувствовл, кк неистово зудит ттуировк. Ритм восход нсквозь пронизывл кожу, вливл бгрянец в проступющие н теле нити; они сплетлись, стновясь плотнее, словно ткч-невидимк проворно звершл рботу нд чудо-полотном: вот пекторлью белого метлл сверкнул грудь, вот плстины лт укрыли бок, вот оплечья выпятили острые кря… внхлест ложилсь чешуйк з чешуйкой, броня з броней, быль з небылью — нручи обняли руки от зпястья до локтя, голени ощетинились короткими шипми поножей, бляхи пояс отрзили целую вереницу гневных глз бог!

Воин-исполин, зковнный в доспех, снять который можно было лишь вместе с кожей, высился перед богом в космтой нкидке. Исчез лес, ушл из-под ног Мхендр, лучшя из гор, и явь Безнчлья смовольно рспхнулсь перед двоими. Вод Прродины пошл свинцовыми кругми, многоцветье туч укрыло небосвод от кря до кря, громыхнул вполголос кстет-вджр в кулке бог, кплями роняя с зубцов грозовые перуны, и в ответ солнечный луч прорвл звесу, упв в лдони воин «мх-дхнуром», большим луком великоколесничных бойцов.

А второй луч, сполох с нконечником в виде змеиной головы, уже лежл н тетиве.

Н берегу с интересом поднял кустистую бровь дед-доходяг, смутным ветром знесенный сюд, где грозили сойтись в поединке огонь и огонь. Но космтя нкидк всплеснул крыльями, н миг зслонив собой весь окоем… А когд зрение нконец вернулось к людям…

Полян.

Ашрм-рзвлюх.

И Крн изо всех сил скребет ттуировнное тело ногтями, пытясь унять немилосердный зуд.

В небе рявкнуло целое семейство тигров, тьм рухнул н Мхендру, и ливень нискось хлестнул по лучшей из гор тысячью плетей. Гром плясл з хребтми Восточных Гхт, дребезгом монет по булыжнику рссыпясь окрест, пенные струи ерошили кроны деревьев, полосовли кусты, бурля в мигом обрзоввшихс лужицх. Ветвистые молнии о шести зубцх ярились нд головой, сшибясь оленями в брчную пору, вон одн удрил в стрый бньян, но плмя угсло, едв знявшись, рстоптнное сндлиями ливня.

Прень ухвтил дед под мышки и, невзиря н протесты, поволок к хижине. Еще простудится — лечи его потом зново! Н крышу ндежд плохя, но если сесть в углу н одну шкуру, второй нкрыться с головой и переждть…

В эту пору грозы короткие.

* * *

Под шкурой окзлось н удивление тепло и сухо, крыш боролсь с дождем, кк стрый пес-овчр с волкми — не юной силой, тк опытом и сноровкой; тесно прижвшись друг к другу, сидели дед и Крн, мло-помлу рзвязв языки.

О богх и червях, по молчливому обоюдному сговору, речь не шл. Говорили о сукх. О Дроне-пльцерубе, о хстинпурском Грозном и о смом глвном сучре — Рме-с-Топором. К которому шел Крн в тщетной ндежде вывести себя из-под гнет обязтельств перед Брхмном-из-Лрц. Если быть точным, говорил один Крн. Дед же внимтельно слушл и в особо интересных местх хмыкл, мшинльно зплетя свою гриву в длинную косу. Кос выходил н диво, небось девки от звисти б сдохли!

И плечо дед, тесно прижтое к плечу прня, кменело прибрежным влуном.

Того и гляди мхом покроется.

— Лдно. — Крн умолк и выглянул излпод лохмтого нвес. — Вроде бы стихет. Ну что, дедуля, не поминй лихом, пойду я.

— Куд это? — неприятным тоном поинтересовлся дед.

— З кудыкину гору. Твоя гор небось и есть кудыкин, мне з нее ндо. Эх, смому бы теперь знть, в ккую сторону…

— Обожди. — Стрик выбрлся нружу и стл по-кошчьи потягивться всем телом, фырч от удовольствия. — Пойдет он… Мне тебя, срмослов, еще проклясть ндо. А я уж немолод, быстро проклинть не умею.

— Чего?! Тебе что, стрый хрыч, медовух по бшке треснул?! Проклинть он меня будет! З что?!

— А з врки твои несурзные. Брхмн он, видите ли! Нет уж, прень, умел врть, умей и ответ держть… Готовься — проклиню!

У Крны руки чеслись вздуть сволочного дед, но он сдержлся — не из увжения к стрости, из опски вколотить стрикшку в гроб.

— Итк, — вещл меж тем дед, терзя кончик своей косы, — приготовился? Тогд слушй! Если есть у меня в этой жизни хоть ккие-то духовные зслуги, в чем я сильно сомневюсь…

Дед выждл многознчительную пузу.

— Д нступит для тебя ткой момент, когд нук Рмы-с-Топором не пойдет тебе впрок и ты поймешь, что сил солому ломит, но не все в ншей жизни солом! Д и сил — тоже длеко не все. А теперь подымйся, бери коромысло и беги з водой. Суп врить будем.

— Кислый ревень тебе в псть, не суп, — вяло огрызнулся Крн, ничего не поняв в сложном проклятии. — Я тебе что, ннялся?!

— Ннялся. Только что. В ученики.

Рм-с-Топором зсмеялся и добвил с хитрой ухмылкой:

— А инче кк же исполнится мое проклятие?

В небе громыхнуло нпоследок, словно слов строго скет очень не понрвились кому-то тм, в идущей н убыль грозе.

Глв VII

УЧЕНИК МОЕГО УЧИТЕЛЯ

1

ГРОЗНЫЙ

От перил невыносимо пхло сндлом.

Грозный встл в ложе, и почти срзу слуг з его спиной рскрыл нд господином белый зонт. В этом не было нужды: потолок ндежно зщищл от лучей солнц, д и см Лучистый Сурья сегодня прогуливлся з перистой огрдой облков. Но тк уж повелось: нд Гнгеей Грозным по прозвищу Дед должен реять зонт. Знк црской влсти — нд не-црем. Чтобы видели. Чтобы помнили. Чтобы преисполнялись. Чтобы…

Грозный втйне поморщился, гоня прочь дурцкие мысли, и подошел ближе к перилм. Внизу, н рене и в проходх между трибунми, буйствовли скоморохи и плясуны. Люди-змеи вязли из себя узлы, один змысловтее другого, кробты ходили н рукх, фкиры глотли кинжлы, отрыгивясь синим плменем о семи языкх, и зрители не скупились н подчки. Похоже, сегодня сюд явился весь Хстинпур: стрики, молодежь, женщины, млые дети хнычут н рукх у ммок, клянч слдкий леденец…

Эти люди мло интересовли Грозного.

Им дозволено получить свою долю потехи, и они ее получт. Нствник Дрон ншел прекрсное место для стдион, облдющее сотней блгоприятных примет, поктое к северу; обряды были проведены с тщнием, строители превзошли сми себя. Недром вокруг стдион мигом вырос целый городок штров — состоятельные горожне могли позволить себе неделю отдых. Неделю прздной болтовни и восторг.

Неделю зрелищ, которых порой не хвтет пуще хлеб нсущного.

Грозный поднял руку, и гул дюжины гонгов обрушился н трибуны. Он рос, ширился, зполняя прострнство, в него вплелсь медь длинномерных крнев, сотня цимбл подхвтил эстфету — и сверху брызгми взлетел золотя песнь труб. Шуты зспешили, покидя рену, трибуны откликнулись взволновнным хньем, и стрж уже пинкми гнл из восточного проход дурк-фкир, прозеввшего нужный миг.

Счстье последнего, инче колесницы смяли бы человек, отпрвив рдовть своими фокусми дских киннров.

Н рену выезжли цревичи. Множество цревичей. Местные, хстинпурские, и нследники сопредельных престолов, и нследники престолов не то чтоб сильно сопредельных, и будущие хозяев дльних земель. Птенцы Город Слон. Зложники Великой Бхрты.

Они тоже мло интересовли Грозного.

Ровно в той степени, в которой должно интересовть средство, но не цель.

В ложх, рсположенных по периметру стдион, рздлись приветственные клики. Отцы подбдривли сыновей. Знтные отцы, специльно съехвшиеся н это ристлище слвы. Кждому рдже хотелось поглядеть, кк его чдо стнет демонстрировть нуку слоногрдских воевод и смого Брхмн-из-Лрц. Более того, они уже знли от послов Грозного, что после выступления цревичи без помех рзъедутся по домм. И втйне ломли головы — регенту больше не нужны поводья чужих упряжек?

Почему?!

Грозный знл — почему.

Скоро об этом узнют все.

Через три год вечному регенту стукнет ни много ни мло — век. Пор подводить итоги. Пор готовиться уйти в тень, тм и дльше, чем просто в тень, ибо и вечные не вечны. Сколько он протянет еще? Двдцть лет? Тридцть? Возможно. И дже возможно, что в лучшие сферы он удлится, тк и не познв горького привкус дряхлости. Брхмны говорят: в Крит-югу люди жили втрое больше нынешнего. Оттого и успевли нкпливть кучу Жр просто тк, з отпущенный им срок. В Трет-югу жизнь был вдвое против ншей меры, и пришлось ввести обильные приношения богм. Эр сегодняшняя, Двпр-юг, вновь сокртил нить бытия смертных, и к жертвм добвилось исполнение Зкон.

Костыли, костыли…

Те же брхмны утверждют, что по нступлении Эры Мрк шестидесятилетний мужчин будет считться стриком. Что без прведного учителя з столь короткий срок нечего и думть, чтобы обзвестись необходимым для обретения ря тпсом. Много всякого утверждют мудрые брхмны…

Иногд, особенно зимними вечерми, Грозному было очень жль несчстных жителей грядущей Эры Мрк.

Однодневки! — впрочем, чего ждть от преддверия конц свет?!

…Гнгея вновь досдливо свел брови, сосредоточивясь для глвного, и вернулся в кресло. Зонт с треском зхлопнулся, зто воздух в ложе дрогнул от лски опхл. Ловкие руки услужливо рздернули жемчужные сетки по крям перил, дбы ничего не зстило взор регент. Но Гнгея не смотрел н рену, откуд доносился свист стрел, ржние и лязг тупых мечей о доспехи. Это все сндл. Это все зпх прошлого, ромт дней, когд подводить итоги кзлось бессмыслицей. Время пхнет сндлом, подобно… Хвтит. Хвтит терзть смого себя! Инче двно збытый мльчишк поборет непобедимого влдыку, юнош уложит Дед н обе лоптки, и Великя Бхрт тк и не нзовет см себя по имени.

Пор.

Нпротив, н другом конце стдион, Грозный видел ложу слепого внук. Рядом со Слепцом сидел его супруг, словми живописуя мужу происходящее н рене. В углу тихо рсположилсь вдов покойного Альбинос, он кзлсь рвнодушной ко всему, но ноздри црицы Кунти взволновнно трепетли. Вся жизнь вдовы теперь сводилсь к успехм ее сыновей, вся порушення жизнь, сейчс сыновья потрясли зрителей воинскими подвигми, и мть был счстлив.

Интересно, он понимет, что никому из бртьев-Пндвов никогд не сесть н хстинпурский трон? Нверное, понимет. Слепец — стрший, он зконный влдык, и нследовть Город Слон по прву положено его первенцу, гордому Бойцу. Это не вызывет сомнений ни у кого. Но все рвно, жди шум, когд Грозный во всеуслышние объявит скрытую досель тйну. Тйну, известную лишь троим: ему смому, Нствнику Дроне и црственному Слепцу.

Тйну, способную взорвть стдион похлеще небесного оружия.

О рджи, тигры кштры! — рукоплещите своим нследникм и ждите новостей!

Сегодня Гнгея собирлся объявить подготовку к двум великим обрядм — «Приношению Коня» и «Рождению Господин». Объявить от имени восемндцтилетнего Бойц. Н предврительное обустройство обрядов должен уйти год, еще пру-тройку лет отведем смим обрядм, и когд Грозный рзменяет второй век, н хстинпурском троне воссядет Боец-Мхрдж.

Чкрвртин-Колесоврщтель.

Влдетель Великой Бхрты.

Девяносто девять его бртьев во глве с преднным Бешеным стнут нместникми в крупных городх, бывшие зложники склонят головы вместе со своими отцми, пмятуя о днях ученичеств, Грозный вкупе с Брхмном-из— Лрц еще по меньшей мере десятилетие сумеют поддерживть Мхрджу силой Астро-Видьи.

Стршной угрозой, одно упоминние о которой зствляет трястись отчянных смельчков.

Империи — быть.

После этого необходимость в Грозном отпдет, подобно сброшенной змеиной коже.

А Нствник Дрон, о чем он двно говорил, нконец сможет уйти от мир и примерить мочльную рясу отшельник.

* * *

Гомон трибун неожиднно превртился в двухголосье.

— Бхи-м! Бхи-м! — рокотло море.

— Бо-ец! — эхом откликлся гром из-з дльних хребтов.

Грозный отвлекся от рздумий и привстл, бросив взгляд н рену.

Друг вокруг друг кружили двое: первенец Слепц, чье блисттельное будущее только что предствлял себе регент, и Бхим-Стршный, второй сын Альбинос. С поднятыми плицми, рыч от возбуждения, они нпоминли слонов, сошедшихся из-з смки. Н рене хвтло воевод-нствников, чтобы в случе чего не допустить кровопролития, но столь легкое рзделение зрителей н дв лгеря всерьез обеспокоило Грозного. Особенно в свете последних змыслов. Совершенно ни к чему позволять черни смой выбирть себе любимцев, вдвойне ни к чему позволять это црям-гостям. Любить — вернее, слвить — они будут того, кого им выберет Дед. И никк инче.

А Дед уже выбрл.

Рскленной иглой пронзило предчувствие: день, когд эти двое вновь сойдутся, встнут с плицми брт н брт, будет днем крушения ндежд. Глупость, ббьи стрхи, бред! — но предчувствие было столь ясным, что сердце н миг зшлось брбнной дробью.

Гнгея резко поднялся, нпугв слуг, и вновь подошел к перилм. Отыскл глзми Брхмн-из-Лрц. Убедился, что тот обеспокоен не меньше, и знком прикзл рзвести соперников. Умниц Дрон, прекрсно понимя щекотливость поручения, см н рену идти не стл. Он нклонился к своему сыну, что-то шепнул ему н ухо, и мленький (весь в отц!) Жеребец побежл к противникм. По дороге он ловко отобрл личину у ккого-то скоморох и нпялил ее себе н голову, полностью скрыв лицо. Плицы еще не успели сойтись, рождя треск и грохот, незвный гость с рзбегу зпрыгнул прямо н плечи к Стршному, ухвтил здоровяк з уши и оглушительно зржл н весь стдион, опрвдывя собственное имя. Трибуны рзрзились хохотом, дже почтенные рджи схвтились з животики, но сын Дроны уже влялся н земле перед обоими цревичми и потешно дрыгл ногми.

Ни дть ни взять Червь Творц, поверженный двумя Индрми.

Шутовскя выходк рзрядил ситуцию. Дрон для виду прикрикнул н стржу, веля отловить збвник в личине, но Жеребц уже не было н рене.

Скрылся в проходе.

Исчез.

А вскоре рядом с Дроной вновь стоял строгий сын-брхмн, молоденький бычок меж двждырожденных, которого просто невозможно было зподозрить в ерничестве.

Н рене же спешно нчли нводить порядок. Приближлсь кульминция: Серебряный Арджун должен был демонстрировть собрвшимся влдение небесным оружием.

Три год нзд Грозному удлось убедить Брхмн-из-Лрц открыть перед Арджуной сокровищницу Астро-Видьи. См Арджун был счстлив, дже не здумывясь, что этим он нпрочь отрезет себе путь к хстинпурскому престолу. Цри, соглсно святым предписниям, бывют трех видов: црь по происхождению, црь-герой, прослвившийся скезой и добродетелью, и црь— полководец. Последний, кк првило, теряет возможность сидеть н троне, служ военной поддержкой первому или второму. Д и Дрон, по предврительному сговору с Грозным, обучл Арджуну искусству Астро-Видьи лишь в том объеме, ккой применим в войнх смертных. Ничего способного вызвть гнев богов или необртимые последствия Серебряному гордецу передно не было.

Быть ему глвным воеводой при Мхрдже.

Уйдет Грозный, уйдет Дрон — пусть имперским злоумышленникм снится по ночм мощь Арджуны.

Пускй трепещут.

Единственное, чего не понимл Гнгея, тк это того, кким обрзом Арджун стнет публично демонстрировть свое искусство. Но Дрон поклялся, что жертв не будет, будет лишь прздник и великое зрелище, — слов же н ветер Брхмн— из-Лрц не бросл.

Д будет прздник.

Д будет великое зрелище.

После которого Грозный вслух объявит о подготовке «Приношения Коня» и «Рождения Господин».

От перил невыносимо пхло сндлом. И еще: у вечного регент почему-то дерглось левое веко.

2

ДРОНА

Цревичи зблуждлись, полгя сегодняшний день своим звездным чсом.

Молодости свойственно преувеличивть.

Дрон стоял н зпдной террсе снежным сугробом: белые одежды, белый брхмнский шнур-джнев, седя бород, седые кудри до плеч, венок из белых цветов крникры, не имеющих зпх, гирлянд из цветущей лины-медвянки, олицетворения женщины, нуждющейся в поддержке, ткже мир, опирющегося н прведных, — он стоял, мленький брхмн, отрешенно глядя перед собой нвек серыми глзми.

Они с Грозным смотрелись ровесникми, хотя сын Гнг был чуть ли не вдвое стрше Брхмн-из-Лрц.

Впрочем, много ли знчт годы и внешность для рожденного в небесных сдх, для того, кто три год нзд проклял бог нд свинцовой рвниной Прродины?!

Крешек рт дрогнул — Дрон улыблся.

Кк мог.

Кк умел.

Это был ЕГО звездный чс. Это его нук сейчс ярил коней н рене, ловко мневрируя между другими колесницми, это его нук всживл стрелу з стрелой в отверстие коровьего рог, подвешенного н веревке; его нук поржл дротикми три кнонические цели — мягкую, узкую и тяжелую; его нук бил копьями в псть железного кбн, зствляя трибуны откликться воплями восторг.

И еще: это его нук влстно говорил в юных кштриях, в црских сыновьях. Убийство человек во время битвы не признется з грех, но трижды греховно убить безоружного или связнного, молящего о пощде или уклонившегося от сржения, сидящего и лежчего, юродивого, евнух и несовершеннолетнего. Спящий неприкосновенен, нгой в безопсности, слов «я твой!» крепче любого щит, зритель зщищен богми и честью воин, удр сзди зпретен, добивть тяжко рненного — вечный позор. Воитель отпускет с миром тех, чье оружие сломно, кто огорчен печлью, охвчен стрхом или обртился в бегство; свят неприкосновенность возницы, певц и брхмн, ткже женщины и слонихи, ткже мльчиков и стрцев; пленные же после боя должны быть облскны, излечены врчевтелями и отпущены с дрми.

Тков Зкон.

Тковы грницы, в которых имеет прво действовть Польз.

Брхмн-из-Лрц не предствлял себе иной войны. Тк слепой от рождения не в состоянии предствить себе цветущую яблоню.

Или дымящуюся требуху в рспоротом чреве оленихи-вженки.

Когд н пустую рену, зново убрнную слугми, выехл Серебряный Арджун, серый взор мленького брхмн остлся бесстрстен. Нет! — он дже приспустил морщинистые веки, словно не собирлся глядеть н подвиги лучшего из своих учеников. Время шло, снежный сугроб н зпдной террсе оствлся недвижим, и общий крик испуг не смог поколебть спокойствия Дроны.

Он и тк знл, что сейчс видят зрители.

Они видят д.

Пылющую геенну, рукотворное пекло вместо рены, где вод тверд, земля летуч, ветер хлещет нотмшь, горы бродят пьяными от течки слонихми. Вот сейчс, сейчс погибнет смельчк, вызввший светопрествление! — но горы корчтся под ливнем огненных стрел, ветер рссечен синим мечом, копыт грохочут по кипятку, словно по булыжнику, и воспленные губы плюются словми, от которых д вздргивет в смятении.

Арджун демонстрировл влдение Астро-Видьей.

Нглядно и безопсно.

И зрители чувствовли себя богми, нблюдющими з схвткой гигнтов.

Дрон позволил себе отвлечься и вспомнил, кк три год нзд приступил к обучению Арджуны, поддвшись н уговоры Грозного. Первые же дни стли днями рзочровния. Нчло Безнчлья, единственное место, где можно было всерьез обучтьс влдению небесным оружием, нотрез откзывлось принимть в себя нового ученик. То, что в свое время с легкостью длось Брхмну-из-Лрц, не двлось молодому цревичу. Чсы медитций — тщетно! И тело, и дух Арджуны оствлись здесь. Дрон рсспросил Гнгею Грозного о его сроке обучения у Рмы— с-Топором; Грозный ответил искренне, не упустив и рсскз о битве с учителем н льду Прродины, — и понимние пришло смо.

Кштрий мог попсть в Нчло Безнчлья, лишь окутнный Жром учителя— брхмн или иного двждырожденного, чьих зпсов тпс хвтло н этот подвиг.

Еще могли пособить боги, но обрщться всякий рз к сурм-небожителям, пусть дже рди сын Громовержц?..

Дрон отверг божественный путь и попытлся вытщить Арджуну в Безнчлье смостоятельно. После чего неделю отлеживлся дом, приходя в себя и блгодря судьбу з своевременное отступление. Большя чсть личного тпс Дроны, нкопленного з годы скетических стрнствий, был изрсходовн н рождение сын. А десять с лишним лет жизни во дворце, жизни спокойной и рзмеренной… Брхмн-из-Лрц не умел лгть смому себе. Д, последние годы он был брхмном меньше всего. Д, Нствник — но нствник-воевод. Д, советник, но советник-политик. Д, муж. Д, отец. Д, увжемый и досточтимый…

Пожлуй, сейчс Жр ему хвтло лишь н приличное перерождение в случе смерти.

Для знятий с Арджуной оствлсь только рельность. Дрон вывозил Серебряного юношу в глушь, в чщи Пхлки и н речные отмели Ямуны, где сожженные деревья и покореженные холмы могли удивить рзве что местное зверье. Рзумеется, освивть дже тм мнтры вызов «Головы Брхмы» или хотя бы «Южных Агнцев» было сумсшествием — грохни ткое в мире смертных, и пристльное внимние небес обеспечено. Но Грозный четко и недвусмысленно прикзл: Арджун должен быть готов применить нуку в обычных земных войнх. А то, что годится всего-нвсего для сокрушения крепостных бшен или устршения пехотного строя, не вызывет интерес у богов.

Все рвно, когд Арджун увлекся «Грохочущими Стрелми», лес Кхндв перестл существовть. Дрон устроил ученику грндиозную выволочку, меж людей згулял бйк: дескть, сын Индры восстл н собственного ппшу, вопреки воле последнего скормив всю чщу голодному Агни, з что Семиплменный подрил кормильцу великий лук Гндиву, дв неистощимых колчн и колесницу под стягом обезьяны.

Людям рты не зткнешь.

Дже «Грохочущими стрелми».

Именно в это время Дрон сделл открытие. Воин, пользующийся Астро— Видьей, подобно жрецу связывл воедино Слово, Дело и Дух — Слово открывло, Дело поддерживло, Дух воплощл. Но кто скзл, что две опоры из трех не удержт здния?! Хотя бы временно! Юнош горяч духом? — исключим Дух. И мленький брхмн принялся гонять ученик, зствляя его при этом оствться совершенно спокойным. Кк ни стрнно, это окзлось совсем просто. В глуши они были один н один, соперники отсутствовли, д и не было у Арджуны соперников меж ровесников, считть соперникми Дрону или Грозного… Опять же присутствие Брхмн-из-Лрц, чьему хлднокровию могли позвидовть гимлйские ледники, блготворно влияло н Арджуну.

Дух оствлся в покое.

Слово и Дело сливлись вместе.

И Дрон видел: теперь все происходит кк бы н смом деле. Пышет огонь, летят молнии, бьются с нгми-копьями железноклювые птицы, пенится земня плоть, но это лишь иллюзия, мр, которой для подлинного воплощения не хвтет горячего человеческого сердц.

Дом н двух опорх был прекрсен и совершенно непригоден для жилья, что вполне устривло Нствник Дрону. Тк можно учиться здесь, тк ни к чему рвться в Безнчлье; если Арджуне когд-либо придется испытть силу Астро— Видьи в нстоящем бою…

Бой, в отличие от учебы или демонстрции, не оствит Дух рвнодушным.

Третья опор появится см.

И плмя стнет плменем.

До конц.

* * *

…Снежный сугроб н зпдной террсе кменел в неподвижности и не знл, что спустя мгновение он нчнет стремительно тять.

Дрон никогд не выступл прилюдно, он никогд не хотел понрвиться толпе, никогд не искл чужого восторг или слвы.

Поэтому изощренный рзум Брхмн-из-Лрц дже не мог себе предствить, что способны сделть овции с Духом сын Громовержц.

Никто не всеведущ, дже боги.

3

АРДЖУНА

— Ом мни!

Слов нмертво зученных мнтр вихрем слетли с его губ и кречетми— призркми уносились вдль, пронизывя толщу Трехмирья, туд, где вились ткие же призрчные сти невиднных стльных птиц. Но стль оперения был бессильн спсти птиц от ловчих кречетов великого воин Арджуны, и тм, длеко, з невидимым в дымке горизонтом, рз з рзом вспыхивли отсветы зпредельных зрниц, когд кречет нстигл очередную жертву. Тотчс же очередное чудесное оружие возникло в рукх витязя, и тьмы вргов в стрхе бежли прочь под ливнем медных стебельков трвы куш, хлещущим в их спины; шипстые шры рвлись с оглушительным грохотом в гуще неприятеля, семенми гибели извергя из себя нконечники стрел; земля рзверзлсь под ногми беглецов, и небо рзверзлось нд их головми, и грозовые перуны рушились нвстречу дскому плмени, кипящему в трещинх тверди, и не было спсения ни н земле, ни в воздухе, ни в воде, ни в недрх земных…

Ложь!

Ложь был единственным противником, покрытым броней неуязвимости.

Из лжи тклсь плоть д, из лжи рождлись вспышки и грохот, врги гибли лживо, и сжигющее их плмя походило н живую ярость живого огня не более, чем «живое» походит н «лживое». Труп больше нпоминл одушевленного человек, нежели этот мертвый слепок — рельность. Все было првильно: првильные слов, првильные интонции, првильные движения рук, првильня смерть и првильный бой — одного не хвтло этому зконченному и совершенному, но искусственному пофеозу войны, созднному беловолосым витязем: ему не хвтло стрстной души!

Арджун не понимл этого. Он не взялся бы облечь в слов или дже в сколько-нибудь связные мысли то, что терзло сейчс его сердце. Рельный и иллюзорный миры перемешлись в созннии; до ушей юноши доносились приветственные клики толпы, гром рзрывов смешивлся с громом рукоплескний: это сонмы небожителей подбдривли его, сын Громовержц, — нет, смого Крушителя Твердынь, спсвшего мироздние от полчищ дитьев, днвов, суров, ркшсов, многоглвых нгов и других злокозненных демонов, скопом обрушившихся н Трехмирье!

Првд?!

Ложь?!

Потрясение и восторг трибун обволкивли юную душу пульсирующим коконом, грозя безумием.

Неприятельские орды осыплись нземь хлопьями серого пепл, тяли льдом н солнце под нтиском Стосильного и Стогневного Индры, которым Арджун все больше ощущл себя, но чем дльше, тем больше ощущл новоявленный Индр, что миржи остются миржми, что его сокрушительные удры уходят в пустоту и гснут в ней. Не з что зцепиться, не от чего оттолкнуться в лживой, иллюзорной, бесплотной рельности-мре…

Дйте првду!

Дйте точку опоры, сволочи!

Дйте — и я рзнесу землю-корову в куски!

Выдохните стоголосым ртом: «Превосходно!» — и я…

Не было сейчс рядом холодного и рссудительного Нствник Дроны, чье присутствие, подобно сквозняку, всегд вовремя остужло Серебряного гордец. Зто вокруг црило преклонение толп, пьяня нислдчйшим хмелем, медовухой тщеслвцев, рзжигя внутри Арджуны тот костер, который всегд тлел в глубине души цревич, кк ни стрлся Дрон укрыть его слоями мудрого седого пепл.

Неукротимый дух воин, истинного сын своего небесного отц, зверем рвлся нружу, и мр вокруг Арджуны постепенно уплотнялсь, с кждым мигом приближясь ко Второму миру; Дух рвлся соединиться со Словом и Делом, ств Единым. Бытие стремительно обретло плоть и упругость, нполнялось дыхнием подлинности — и юнош с кличем рдости ринулся вперед, туд, где должны, просто обязны быть нстоящие противники, не бесплотные призрки! Ничего, он припс кое-что для них: не все мнтры еще прозвучли, не все оружие, влдению которым обучил его Нствник, успел он пустить в ход!

Боевое безумие Лунной динстии тесней тесного сплелось с громовой яростью Влдыки Тридцти Трех — слвьте, слвьте меня!.. еще!.. громче!

Вокруг были люди.

Сотни, тысячи людей.

И лишь один из них понимл, что сейчс произойдет, кляня себя з губительный просчет.

Когд Дух обезумевшего Арджуны окончтельно воссоединится со Словом и Делом, небесное оружие обретет рельность и выплеснет во Второй мир всю свою ужсющую мощь.

Пожлуй, Дрон сумел бы зщитить себя. Ну, еще с десяток человек, нходящихся рядом.

Всех остльных ждет смерть.

Остновить Арджуну можно было единственным способом — убить, прежде чем он убьет других. Это мог сделть Грозный, но регент пребывл в неведении. Это мог сделть Дрон.

Ндо ли объяснять, почему он медлил?!

А трибуны рукоплескли.

— Эй, Влдык, поостынь! — больней стрекл удрил в спину нсмешливый голос, стрнно знкомый и в то же время чужой.

Привств в «гнезде», Арджун резко обернулся всем телом, по-волчьи, и верхняя губ его вздернулсь, словно желя обнжить клыки.

Сияние, подобное блеску плменного Сурьи, н миг ослепило взор, но в следующее мгновение глухой рык и в смом деле зклокотл в глотке Арджуны. Все было незнкомым: колесниц с золочеными бортикми, четверк гнедых жеребцов, стяг с изобржением слоновней подпруги, дргоценный доспех н колесничном бойце, что осмелился смозвно явиться в чужой д…

Ухмылк!

Одн нгля ухмылк был прежней.

Перед Арджуной склился его извечный соперник, возомнивший о себе плебей, сутин сын Крн, соизволивший пропсть пропдом около четырех лет тому нзд! Боги, спсибо! — ведь это не призрк, порождение собственной мысли Серебряного! Это врг, подлинный врг до мозг костей, которого Арджуне тк не хвтло!

Сейчс он почти любил Ушстик.

Будто невидимя нить стремглв протянулсь от Арджуны к Крне, и беловолосый цревич рвнулся вперед по этой нити-тропе, сзывя по дороге рзлетевшуюся стю кречетов. А Крн стоял и улыблся, и з спиной у него открывлся некий невиднный рньше Арджуной простор: гряд холмов, рспдки, кменистя твердь без конц-крю, и откуд-то издлек доносился тяжкий плеск окен.

Он несся вперед н крыльях грозы, сквозь тумнную пустоту безвременья, где пребывл до сих пор, воюя с мрой, — влстня сил притягивл его к сыну возницы, и сил эт звлсь Ненвисть.

Чистя, обжигющя ненвисть, хорошо известня богм-сурм, когд смертные ублюдки осмеливются восстть!

Они сошлись меж холмов, один н один, збыв о зрителях и овциях, о жизни и смерти, првде и лжи, збыв собственные имен. Мироздние дло трещину, рзделившись ндвое. Гремел под копытми твердь Безнчлья, перуны срывлись с тетивы, огненными брызгми рсшибясь о чудесный пнцирь, обидный хохот встряхивл колесничные площдки, небо шло оспяными рытвинми нд этими двумя. Но кречеты уже взмыли ввысь, отыскивя и сбивя влет стльных птиц зпределья, — ответом всколыхнулсь земня толщ, лопясь нрывми-провлми, истекя кипящим гноем. Жеребцми дыбились рскленные докрсн склы, смерчи и молнии лвиной рушились с небес, сут-воин все гнл гнедую упряжку через пекло, успевя кким-то чудом подхвтывть с земли золотые шры и призмы, словно по волшебству возниквшие под колесми; рсплвленное золото из лдоней его устремлялось ввысь, преврщя кречетов в бессильный дым, и вольно гуляли птицы из стли, избвясь от охотников…

Воистину: обиттели Вселенной, рзделившись, примкнули к той или иной из сторон. Небо, о влдыки нродов, со всеми созвездиями приняло сторону Крны, бескрйняя земля, кк мть, вступилсь з Арджуну! Реки, моря и горы, деревья и трвы встли з сын Индры, полчищ суров и сти пернтых присоединились к Облдтелю Серег. Дргоценности и сокровищ, тйные поучения и своды знний поддержли Арджуну — все же волки и иные хищники, все двждырожденные меж зверей ртовли з Крну.

З.

Против.

Мир — ндвое.

* * *

А совсем в другом месте и времени, в другой, грубой рельности Второго мир, змер в своей црской ложе величественный Слепец.

Потому что впервые — видел!

Видел сошедшихся в смертном поединке бойцов, обрушивющих друг н друг всю мощь Астро-Видьи, видел нездешнюю землю и метние грозовых облков нд ней, свинцовые волны окен; видел…

Впервые.

Видел.

Не умея дть имя тому, что чувствует.

Не зня, что, кроме него, то же смое видит лишь Нствник Дрон. Только, в отличие от слепого рджи, Брхмн-из-Лрц прекрсно понимл, чему он является свидетелем и где рзворчивется эт небывля битв.

Все остльные видели лишь зстывшего посреди ристлищ цревич, семндцтилетнего юношу с кудрями белее хлопк, д кое-кто еще обртил внимние н колесницу, что выехл н рену и остновилсь неподлеку от Арджуны. В ее «гнезде» кменел истукном рослый воин в пнцире с пекторлью белого золот, и серьги в ушх воин бились лыми сполохми, н облучке, кзлось, дремл с вожжми в рукх сухонький возниц-стричок, чье лицо скрывл стрнный колпк с прорезями для глз.

Впрочем, уж возниц-то точно никого не зинтересовл.

А перед внутренним взором слепого и зрячего, рджи и брхмн, вствло: простор Безнчлья, битв, и пдет, рушится, влится н яростных бойцов восьмиконечный пук Свстики. Двое смертных бьются у истоков Трехмирья оружием богов?! кчются опорные столбы Вселенной?! шипит в стрхе Великий Змей Шеш?! трубят слоны-Земледержцы?!

Конец свет?!

Локплы спешили отовсюду, собиря воедино всю уру Жр-тпс, ккя был в их рспоряжении.

С этого момент происходящее видели уже все.

То есть бсолютно ВСЕ.

Все рзумные и нерзумные тври Трехмирья.

…Земля уходил у Арджуны из-под ног, огонь жег лицо, и кленые стрелы впивлись в тело, причиняя дскую боль. Он проигрывл, он безндежно проигрывл, гибель дышл ему в лицо смрдом шкльей псти, но Долг Кштрия стоял рядом с юношей, веля сржться до последнего.

Со стороны же трудно было понять, кто из противников одерживет верх: бесчисленные множеств существ зтив дыхние нблюдли, кк кречеты со свистом пикируют н верткую колесницу, прорывясь к воину-суте, кк один з другим пдют они, срженные ливнем железных стрел, и кк потоки плмени устремляются нвстречу друг другу, сливясь в единый огненный смерч. Тряслсь в лихордке земля, трещло рздиремое в клочья небо, и клубы дым зволкивли поле чести, скрывя бойцов от глз зрителей.

А потом н миг нступило зтишье, и две исполинские фигуры воздвиглись позди воителей. Клубящийся вихрь грозовых туч окутл Арджуну с ног до головы, не позволяя вржеским стрелм достичь сын Громовержц, и всей мощью полуденного солнц вспыхнули доспехи Крны, слепя взор, грозя срвняться с последним костром Кобыльей Псти.

Вздрогнул Свстик, выгнулсь дико, но гром уже рокотл в отдлении, светило исподволь нливлось пурпуром, стремясь к зкту; иные говорили, что после этого нд океном еще долго не мерк знк трезубц, — но кто поверит и кто проверит?! Никто.

4

ЦАРЬ

Нд потерявшим сознние Арджуной уже хлопотли слуги, лекри и жрецы, большинство зрителей не то что понять — зметить не успели, кк миф сменился обыденностью. Вот секундой рньше посреди рены стоял беловолосый герой, в созннии зевк бушевло светопрествление; и вот в мозгу сквозняк гуляет, н рене — целый человеческий мурвейник, и рзобрться, где явь, где бред, нет никкой возможности.

Зто колесницу с рослым воином, н котором медленно гс, словно втягивясь в тело, сияющий доспех, зметили теперь все. Шутите? — не узнть второго героя, грудью встречвшего молнии сын Громовержц?!

Д полно, герой ли? Истинно глголем, тупоумные: великий воитель! Может быть, дже полубог. Или целый бог. Или полтор. Но кем послн? н чью погибель? из кких сфер? чей сын? Именитые зрители и простолюдины терялись в догдкх, Грозный в ложе тем временем лихордочно мучился извечным вопросом: что делть? Арджуну успели унести прочь и теперь усиленно приводили в чувство — ничего, оклемется! Нпротив упл в обморок Кунти, Альбиносов вдовушк — что с женщины взять, пусть дже црицы? Понятно, з сын переволновлсь…

— Что?!

Нствник Крип, без приглшения возникнув в ложе, тихо зшептл н ухо регенту, кивя н воин в колеснице.

Грозный слушл, хмурился и дергл кончик седого чуб.

Пмять Крипы н лиц окзлсь куд лучше, чем у строго регент. И то скзть: помнить всех сутиных сыновей, подвшихся в бег…

— Лдно, — нконец скзл Грозный. — Двй, Нствник. Только тихо, тихо, рди Троицы! И потом — скоморохов… пусть юродствуют…

* * *

Крип уже выбирлся н рену, нпрвляясь к колеснице незвного гостя, но его опередили. Откуд-то сбоку, спотыкясь, выбежл стрик… нет, не стрик. Просто сильно потрепнный судьбой мужчин, в котором Крип немедленно признл отц Крны, — Первый Колесничий после бегств сын долго болел, после удлился н покой с рзрешения Слепц.

Что ж, это только упрощло дело. Нствник нрочно змедлил шг, двя отцу возможность обнять соскочившего с колесницы сын. Пусть люди видят. Пусть убедятся сми, кто перед ними…

…Вы с отцом стояли обнявшись, и к вм от угловой трибуны спешил мм, в голос плч от рдости. А Первый Колесничий только и мог, что сдвленно повторять: «Вернулся!.. Живой!.. Дождлись-тки, мть… сподобились…»

Н трибунх тем временем нрстл недоуменный ропот:

— Сын? Ккой-ткой сын?!

— Ушстик! Клянусь псрьей ляжкой, Ушстик! Вишь, с бтей лобызется!

— Сын возницы? Сут?

— Вот те и сут! Знй нших!

— Нглец! Кштр душу тешит — и чтоб ккой-то сутин сын…

— Гнть хм! Плетей ему!

— Аг, рзогнлись… ты ему плетей, он тебе… Вот тут-то, безошибочно рссчитв момент, рядом и возник Нствник Крип. З спиной его мялись трое брхмнов-советников, послнных Грозным в поддержку Нствнику.

— Прошу тебя, увжемый, нзови свое имя, род и врну. — Вежливость Крипы был смой высшей пробы. — Может быть, ты сын рджи? Знтный кштрий? Потомок богов? Рсскжи нм о своей мтери и отце и о роде црей, который ты продолжешь, после чего мы вознесем тебе хвлу.

Ты хмуро молчл, высвободившись из отцовских объятий.

— Если же твой род ничем не знменит, прошу тебя, покинь сие ристлище, ибо оно освящено для людей прослвленных. Тебе ведь известны нши зконы?

Брхмны з спиной Крипы соглсно зкивли, згодя сочиняя для будущей летописи: «И когд было тк скзно пришельцу, то лицо его, кзлось, склонилось от стыд, будто увядющий лотос, смоченный дождевою водой».

— Не то слово, — процедил сквозь зубы ты, собирясь рзвить свою мысль о знкомстве с местными зконми.

Но тебе помешли.

Рсшвыряв згорживвших дорогу слуг, к тебе хмельным вепрем несся здоровенный детин, и нкидк из лой кошенили билсь з его широкими плечми.

— Крн! — рдостно орл Боец н все ристлище. — Друг Крн! Вернулся, сутин сын! Дубин стоеросовя! Знешь, кк я рд тебя видеть?! Нет, ты не знешь! Здорово ты Серебряного отделл! Молодчин! Я всегд в тебя верил!

— Прошу тебя, цревич, позволь своему другу удлиться, — рздельно произнес Крип, в мыслях проклиня порывистость нследник. — Ты см знешь — ему не место здесь…

— Не место? — прищурился Боец, в упор глядя н Нствник.

К цревичу уже спешил сотня его бртьев во глве с Бешеным.

— А кому, позволь спросить, здесь место?! Этому ззнйке Арджуне, которого уволокли отсюд н носилкх?! Кому подобет быть н этой рене?!

— Тебе, цревич. Твоим бртьям — родным и двоюродным, хоть ты и не любишь последних. Сыновьям иных влдык — но не детям возниц.

— Знчит, глвное в человеке — происхождение?! Великое искусство — дхик! Духовные зслуги — прх! Будь Крн црем…

— Вот именно, — с нжимом подтвердил Крип. — Будь он црем. Именно тк.

— Ты скзл! — злордно возвестил Боец. — Знчит, он будет црем! Кому, кк не тебе, Нствник, знть о трех видх црей! И если црем по прву рождения Крне действительно не быть никогд, то вот он, перед тобой, црь— герой, в будущем — црь-полководец! Эй, достойные жрецы! Д-д, я к вм обрщюсь! (Похоже, брхмны-советники дружно хотели окзться где угодно, лишь бы подльше от возбужденного Бойц.) Вы-то мне и нужны! Ну-к рспорядитесь: пусть из ложи принесут мое кресло, ткже озботьтесь жреным рисом, черным горохом, топленым мслом и всем, что необходимо для обряд! Я лично возведу Крну, сын Первого Колесничего, в црское достоинство! Прямо сейчс! Имея н это прво по Зкону кк нследник держвы Курвов! А чтобы ни одн зрз не посмел нзвть моего друг «црем без црств», я жлую ему земли нгов вплоть до Чмпы, его родины! Првь, Ушстик! Железной рукой! Слышите, родичи?! Слышите, двждырожденные?! Двйте, двйте, шевелитесь, несите все, что нужно!..

— Чем… — голос плохо слушлся тебя. — Чем отплчу, влдык?!

Впервые слово «влдык» покзлось естественным и единственно уместным.

— Дружбой! — рсхохотлся первый из сотни бртьев, тот, кто отчянно дрлся з приблудного мльчишку, не считясь родством и титулом. — Дружбой, Ушстик! Чем же еще?! Эх ты, гулен…

* * *

Удивленный ропот трибун не смолкл все время, пок млдшие жрецы и хрмовые служки под руководством опытных брхмнов спешно готовили трибуты для обряд помзния. Когд еще доведется увидеть возведение суты в цри при всем честном нроде! Знтные кштрии фыркли и пожимли плечми, однко открыто протестовть не решлись, косясь н ложи Грозного и Слепц. Что скжут хозяев прздник?

Однко хозяев безмолвствовли.

Нконец жрец-взывтель возвестил о нчле обряд, вспыхнули огни в переносных лтрях, и зрители прикусили языки.

Не поддут ли боги знмения — угодно ли им творящееся сейчс н рене?

Где молнии средь ясного неб?

Где ливни цветов?

Но боги молчли, и вскоре обряд успешно звершился. Ошлевшего от ткого оборот дел Крну посыпли жреным рисом и черным горохом, усдили в кресло из црского дерев удумбр и торжественно ндели н голову золотой венец рджи. Жрецы поклонились новоиспеченному првителю земли нгов, и по подскзке стршего ндзиртеля[19] Крн встл во весь рост, медленно оглядев собрвшихся н трибунх.

Нчиня с лож хстинпурских влдык и длее, посолонь, соглсно предписниям Зкон.

Теперь новому рдже должны были поклониться првители сопредельных держв, приветствуя его кк рвного, однко никто не спешил с поклоном. Только что этого человек, сын суты, хотели с позором гнть взшей с ристлищ, теперь — приветствовть его кк рвного? Нет уж, увольте! Пусть кто-нибудь нчнет первым, мы подождем… Кто именно? Д хоть те же хстинпурские влдыки! Уж ежели они признют нового рджу, тогд и нм поклониться не ззорно будет…

Однко црственный Слепец не мог видеть устремленных н него испытующих взглядов, Грозный в это время думл о своем и не срзу обртил внимние н возникшую пузу.

Нет, он действительно не ошибся, деля ствку н Бойц! У мльчишки определенно есть здтки будущего мудрого политик. Ведь кк изящно рзрешил создвшуюся ситуцию! Мигом возвел этого сутиного сын в црское звние — и не только успешно полдил с Зконом, но и приобрел себе прекрсного союзник! Собственно, к чему теперь строптивый гордец Арджун?! Крн, ндо честно признть, овлдел воинской нукой и искусством Астро-Видьи куд лучше! А теперь, после возведения н трон, он будет верен Бойцу до конц жизни и при любых обстоятельствх, не претендуя н влсть нд Городом Слон. Превосходно! Что ж, остется только достойно звершить прздник, объявив о нчле подготовки к «Приношению Коня» и «Рождению Господин», после чего — пир! Упоить всех до умопомрчения… тм видно будет.

Аг, вон и Нствник Дрон идет к новоявленному рдже, чтобы почтить своего ученик, кк подобет.

Хорошо.

И хорошо весьм.

5

ПОКЛОН

Дрон шел через все поле, шел быстрей обычного, и сердце Брхмн-из-Лрц вскипло рдостью. Сейчс он готов был не поклон отдть — псть в ноги, лбом ткнуться в сндлию тому, кто увел обезумевшего Арджуну в Безнчлье, прочь от рельности Второго мир, прочь от тысяч и тысяч жизней, готовых в миг единый стть тысячми смертей!

— Мой ученик… — впервые Дрон сумел тк нзвть сутиного сын, впервые слов эти сми легли н язык. — Я…

— Ты явился требовть с меня плту з обучение? Д, великий Гуру?! Эклвья, сын Золотого Лучник, рсплтился всего лишь пльцем — что же должен отрезть я? Руку? Ногу? Голову?!

Н миг у Брхмн-из-Лрц потемнело в глзх от унижения и тоски. Првот Крны жлил ядовитей бунгрус, язвил больней кленого желез, нотмшь хлестл по лицу — з что?! Неужели я до сих пор не искупил?! Неужели грех рождения вечно будет преследовть меня?! Дрон зхлебнулся отчянием, жестокие слов пдли из пустоты, не двя Нствнику опомниться, возрзить, дже просто встть н колени:

— …Но не утруждй себя рзмышлениями, ибо плт тебе не причитется!

Зкон соблюден: ученик твоего Учителя — не твой ученик! И Польз воистину несомненн! Или ты все-тки попробуешь отыскть лзейку, хитроумный брхмн?!

Поднять от земли взгляд было труднее, чем вырвть с корнем гору, но Дрон сделл это — и увидел. Возниц Крны стщил с головы колпк, седя кос вольно упл вдоль костлявой спины, и дскя бездн Тпн плеснул н Нствник из узких глзниц.

Колпк скомклся в сухих пльцх и отлетел прочь.

Дрон поштнулся, кк от удр, и земно склонился перед своим Учителем.

А люди н трибунх увидели, кк вдруг поднялся в своей ложе Грозный. Встл у перил, всмотрелся в происходящее н рене, куся губы, нещдно терзя седой чуб, — и вдруг тоже поклонился, поклонился тк почтительно и низко, кк не клнялся до сих пор никому!

Шум морского прибоя проктился по трибунм. И рзом нчли поднимться првители сопредельных держв, в пояс клняясь новому госудрю, склдывли лдони передо лбом брхмны, пдли ниц простолюдины…

А тем временем с рены уходил Нствник Дрон. Мленький, сгорбленный брхмн, сейчс он действительно походил н древнего, немощного клеку.

Дроне было очень плохо.

Тк плохо ему было только один рз в жизни — когд его испуглся собственный сын.

* * *

Из отдленной ложи з всем происходящим внимтельно следил гибкий, очень смуглый юнош, вертя в рукх отполировнную до блеск флейту.

Черный Блмут, првитель Мтхуры, год нзд убивший своего дядю Ирод и знявший трон.

Чсть четвертя

РАДЖА

Глв VIII

ГОРИ ОНИ ВСЕ СИНИМ ПЛАМЕНЕМ

1

ПОСЛАНЕЦ

— Истинно реку тебе — нечисто дело! Убили их, сиротинушек, сжили со свету

— и концы в воду! Вернее, в огонь…

— Д кто ж н ткое решится?! — Бородч-купчин обтер руки о зсленный хлт. С сомнением покчл головой и вновь зхрустел перепелиными крылышкми, время от времени отдвя щедрую днь вину из цветов мху-древ.

— Кто? — Его сухопрый собеседник, судя по косо повязнному тюрбну,

крвнщик с юг, опсливо огляделся по сторонм. Соглядти? подозрительные людишки? Ф-фу, вроде все чисто! — и он продолжил свистящим шепотом: — Известно кто! Кому бртья-Пндвы поперек глотки стояли? Кто к трону их и н дух подпускть не хотел?

— Слепец?! — недоверчиво выдохнул бородч. — Богов побойся, дурья твоя бшк! Кого винишь?!

— А з Слепцом-то кто стоит — сообржешь? — Крвнщик сощурился, ткнул перстом в потолок и ждно припл к своей чше.

Говорить о тком было стршновто, призрк остро зточенного кол уже мячил в отдлении, но слдкое винишко рзвязывло язык похлеще црских дознтчиков.

И не хочешь, трезвонишь.

— Грозный?! — Купец едв не подвился и в свою очередь мзнул быстрым взглядом по тверне. Молодой сут з соседним столом здумчиво жевл рис с куркумой, остльные посетители сидели достточно длеко, и стржников среди них не нблюдлось. — Ты что! Грозный — человек святой, Зкон увжет — всем бы тк увжть!

— А сынок Слепц? Боец? Небось он отц-слеподыр и уболтл, то и см втихря шепнул нужное словечко! Вот и остлись от пятерых цревичей и от вдовой црицы одни головешки! Помяни мое слово — скоро Боец н престоле безглзого ппшу потеснит, тм и до «Конячьего Приношения» рукой подть: дорожк-то свободн!

— Он и рньше свободн был, — проворчл купец, но было зметно: слов собеседник зпли ему в душу.

— Свободн, д знят! — Зля усмешк змеей скользнул по лицу крвнщик, знток дорог, свободных и нет. — Пндвы-то хоть и от среднего бртн считются, все одно божьи детки, в кого ни ткни! Супротив Свстики не попрешь! Понял, брышник?!

— Ну, ежели Свстик, — вяло соглсился купец, поднимясь из-з стол, — тогд конечно…

К тому времени Крн уже перестл вслушивться в беседу, з которую купец с крвнщиком вполне смогли схлопотть по меньшей мере пру лет темницы, то и что похуже. Все это он слышл длеко не в первый рз.

Слухми земля полнилсь, и не только земля вокруг Город Слон.

После пмятного турнир, когд Крне пришлось выдергивть обезумевшего Арджуну в Безнчлье, бртья-Пндвы словно с цепи сорвлись и пошли врзнос. Еще тогд, когд все клнялись сутиному сыну, признвя в нем новоиспеченного рджу, Бхим-Волчебрюх зорл н все поле, что «сволочи место н конюшне и только юродивый кормит собку жертвенной пищей!» Дрться лез, з плицу хвтлся, едв нствники угомонили. Скндл кое-кк удлось змять, но з это время Рм-с-Топором успел незметно исчезнуть — и рстерянный Грозный в огорчении совершенно збыл провозглсить подготовку имперских обрядов от имени Бойц. А потом… потом нчлся пир, гости упились в дым и через день рзъехлись.

Момент был упущен.

Впрочем, обо всем этом можно было объявить и позже, через послов, гонцов и глштев. Крну дже приглсили н Совет, где обсуждлсь подобня идея. Однко обиження пятерк Пндвов вновь спутл Грозному все плны: бртья ушли в глухой згул, нпивясь и буяня во всех злчных зведениях Хстинпур чуть ли не ежедневно. Город мгновенно згудел гонгом под колотушкой, и эхо отдлось от предгорий Кйлсы до остров Лнки:

— Неслыхнное оскорбление!

— Блгородных цревичей, потерявших отц, выствили н посмешище!

— Слепец, погруженный в темноту, видит только ложное; весьм злоумный, он не рзличет спрведливости!

— И кк Грозный одобряет ткое беззконие?!

— А пьют-то, пьют-то кк! В один дых! Срзу видно: дл бог тлнту!.. не то что некоторым…

— Вот кого н престол ндоть, бртцы…

Подобные речи звучли в городе все чще и чще. А поскольку «униженные и оскорбленные» не жлели денег н дрмовую выпивку для всех сочувствующих, то голь перектня вскорости готов был з сиротми в огонь и в воду. Ширились слухи не только о доброте, щедрости, блгородстве и прочих великих достоинствх незслуженно обиженных бртьев, но и о якобы имевших место притеснениях со стороны стрших родичей. Утверждлось, что по Зкону трон должен приндлежть именно им, сыновьям богов…

Удивительно ли, что чш терпения Грозного переполнилсь? Вызвв к себе всю пятерку, он поствил рзом протрезвевших Пндвов перед выбором: или безобрзия прекрщются с сегодняшнего дня, или чтобы духу их в Хстинпуре не было! Пусть рзвлекются где угодно, только не в столице!

И под чужими именми — хвтит род позорить.

Кк и следовло ожидть, бртья избрли второй вринт, через день выехв в известный любому гуляке городок, именуемый н блгородном языке «Зпретный Плод», инче Врнвт, н обыденном — «Кгльник». Нзвние город, рсполгвшегося в трех днях пути от Хстинпур, говорило смо з себя. Обилие питейных зведений н любой вкус, притонов, подпольных курилен и блудилищ создло Кгльнику определенную и весьм устойчивую репутцию.

Смое подходящее место для продолжения згул.

По донесениям послнных Грозным соглядтев, «войдя в город, герои немедленно посетили дом брхмнов, преднных своим знятиям. Зтем лучшие из мужей нпрвились в дом грдончльников и колесничных воинов, ткже в дом вйшьев и шудр». Инче, говоря без экивоков, поктились по нклонной плоскости.

Згул постепенно приобретл все больший рзмх, рдуя притонодержтелей и блудниц, чьи зрботки в эти дни достигли бснословных высот. А окончтельно потерявшие рссудок Пндвы кутили нпроплую уже не только с шудрми и прочей кбцкой рвнью — привычные ко всему жители Кгльник поговривли о пьянкх в квртле псоядцев, рзгром городского клдбищ едв удлось списть н проделки пишчей. Хмельное рекой, дым коромыслом, девицы нрсхвт, сломнных ребер и носов без счет, и только чудом пок обходилось без жертв, особенно когд Бхим-Стршный нчинл покзывть свою молодецкую удль.

Городские влсти стртельно зкрывли глз н збвы «лучших из мужей», отсыля в Хстинпур зпрос з зпросом.

Что делть?!

Потеряв ндежду н мирный исход дел, Грозный отпрвил в Кгльник одного из придворных, советник Пурочну. С твердым нкзом: призвть Пндвов к порядку и вернуть их в Хстинпур, пред очи регент, который более не собирлся попустительствовть сим безобрзиям.

Советник уехл — и пропл. Судя по всему, Пндвы, узнв о цели приезд Пурочны, попросту зперли его в своем доме, не двя возможности связться с городским нчльством и зручиться поддержкой.

Н очередном зседнии Совет ребром встл вопрос: что делть с буянми? Крн искренне предложил послть отряд стржи для здержния цревичей и доствки их в Хстинпур. Сутин сын… простите, рдж нгов дже соглшлся лично возглвить этот отряд — и был изрядно удивлен противлением Грозного с Дроной, которых возможня бойня в Кгльнике никк не устривл.

Особенно прилюдня.

А советники прятли глз: учсть Пурочны нпрочь отбил у них охоту к поездкм.

Вот тогд-то в зле и объявилсь цриц Кунти, вдов Альбинос и мть троих из гулящей пятерки.

— Позвольте мтери обрзумить сыновей, — тихо произнесл цриц в ответ н немой вопрос.

Н том и порешили.

Отъезд Кунти прошел незметно, спустя полторы недели до Хстинпур доктилсь скорбня весть: пятеро бртьев вместе с мтерью и советником Пурочной сгорели зживо в снятом для жилья доме.

Официльня версия был однознчной: несчстный случй.

Однко нроду рот не зткнешь. Болтли рзное: сперв полгли, что бртья просто спьяну подожгли дом. Потом дом превртился в ловушку, при постройке которой нрочно использовлись «конопля, смол и кмыш, солом, бмбук и прочие горючие мтерилы». Вскоре вспомнили и о советнике Пурочне: из посл он стл немным убийцей. Смущло лишь одно: к чему убийце отпрвляться н небес вместе с жертвми? Но мло ли что тм могло произойти?

Бывет…

Грозный скрежетл зубми от бессилия: всех в темницу не бросишь и н кол не пересжешь. Провозглшть н фоне молвы нчло имперских обрядов от имени Бойц знчило только подтвердить смые нехорошие подозрения. Снов приходилось ждть, пок волнение уляжется. А н тйном зседнии Совет решено было нпрвить в Кгльник своего человек и провести детльное рсследовние: кто же все-тки погиб и погиб ли?!

Вот эту-то миссию и доверили новоиспеченному рдже — Крн позвчер вернулся в Хстинпур из столицы нгов, где принимл верительные грмоты.

Совет счел Ушстик смым подходящим кндидтом н роль посл-дознтчик: молод, упрям, вхож в дом кк знти, тк и простолюдинов, мло кому известен в лицо, воин из воинов, способный в случе чего…

— А ежели окжется, что эти прохвосты все-тки уцелели, — недобро сощурился Грозный, нпутствуя Крну, — то вот тебе црскя шсн! Нйди их, хоть в пекле, и вручи: здесь нписно, чтоб они немедленно отпрвлялись в крепостцу… короче, тут укзно, в ккую, — н шесть йоджн[20] от Хстинпур. Пусть сидят тише мыши! А ежели ослушются… тогд у тебя рзвязны руки, рдж. Ты меня понял?

— Я тебя понял, Грозный, — кивнул Крн.

* * *

И вот теперь ты сидел в тверне близ городской стены, прислушивлся к последним сплетням и обдумывл подробности своей миссии. В голове знозой торчло нпутствие Грозного. Жгло. Мешло сосредоточиться. Рзвязны руки? С ккой целью?! Чего же н смом деле ждет чубтый регент от своего посл?! И чего больше жждет твоя собствення душ? — убедиться в огненной смерти ненвистных Пндвов, увидеть их сослнными в глушь или встретить бртьев в укромном уголке и без свидетелей, вот этими рукми, рзвязнными лично Дедом…

Снружи тебя ждл зпряження колесниц и — дорог в Кгльник.

От свиты ты откзлся.

Нотрез.

Кжется, это пришлось Грозному по душе.

2

ПОДОЗРЕНИЯ

Утро с ленцой выползло из-з горизонт. В его серой дымке городок покзлся Крне тихим и сонным, ничуть не похожим н известное всем «гнездо рзврт и пьянств». Впрочем, утомившиеся з ночь пьяницы и рзвртники сейчс нверняк дрыхли без здних ног, отдыхя от трудов непрведных, дбы к вечеру проснуться, похмелиться и нчть по-новой.

Опухший стрж, зевя во весь щербтый рот, рвнодушно принял въездную пошлину и пропустил рннюю птшку. Дже целью приезд не поинтересовлся, соня! Интересно, нсколько сложнее тихо выехть отсюд в случе чего?

Лдно, змнем до срок.

Первой мыслью Крны было рзыскть дом грдончльник и предствиться, объявив о нчле официльного рсследовния, но сутин сын вдруг передумл. Успеется. Влсти обождут. Д и остновиться лучше н постоялом дворе, уютном, окринном… хоть бы и здесь. Тишь д глдь, и стены снружи обросли мохом. Отличный мох. Мохнт н диво. Срзу говорит о солидности, о достойном отношении к гостям. Отец всегд поучл: «Не верь, сынок, новостройкм! Нгреть местечко — ох много времени требуется!»

Первое впечтление (рвно кк и отцов мудрость) не подвело Ушстик. К нему вышел см хозяин, крикнул зспнных слуг, велев рспрячь коней и здть им корму, колесницу поствить под нвес. Вод в купльне окзлсь теплой, легкомыслення девиц притщил короб с ромтическими смолми, в результте чего омовение млость зтянулось, девиц млость зпыхлсь…

Гостей здесь явно ценили. Собственно, от них, от их мошны и звисело процветние всего Кгльник в целом и этого постоялого двор в чстности.

Кто стнет резть корову, что доится святой мритой?

Улицы постепенно нполнялись людьми: гомон рзноголосицы, приветствия, ругнь, скрип дверей лвок и притонов. Двжды Крну, безошибочно угдывя в нем приезжего, пытлись зтщить в курильню, трижды — в кбк и один рз — в блудилище для любителей мльчиков. Отвязться от нзойливых, словно лесные клещи-кровопийцы, ззывл стоило большого труд, приходилось в меру рукоприклдствовть. Не скупясь н тумки, сукин сын окзлся н рыночной площди и пошел бродить по рядм, для вид приценивясь к товрм, н смом деле держ уши торчком.

Ткие уши, кк у Ушстик, и не торчком — смертный грех!

— Дурины, дурины, спелые дурины! Црское угощенье, по бороде течет, сулит слву и почет!

— А вот брдобрей! Брдобрей! Эй, мохнолицые, плти щедрей — омоложу!

— Кинжлы! Кинжлищ бултные! Для вргов, для друзей — нет вещи нужней!

Кинжлы были ткие, которыми если и резть, то друзей, если дрить — то вргм: стль ломкя, зточк гниля, рукоять см из кулк вывертывется.

Купить, что ли, для смеху?

— Дорого, говоришь?! Это ж жертвенные чши, дурья твоя бшк, — кшу ты и из плошки похлебешь! Ну лдно, бери рзом дюжину — уступлю…

— Шнуры! Брхмнские шнуры! Хоть вешй, хошь вешйся — все едино в рй…

— Привет, Хим! Все хорошеешь? А где толстух Асти?! — зкзл миндля с изюмом и не зходит!

— Сгинул нш Астиньк, — горестно вздохнул грудстя ббенк, явно звезд местного борделя. — Еще той ночью, когд пожр случился.

— Д ну, типун тебе н язык! Может, згулял где?

— Может, и згулял. У тебя изюм без косточек? Только см посуди: рзве ж ткой толпищей згуливют? Об сын ее пропли, и племяш, и еще пр дружков— «хорьков»…

— Изюм у меня звсегд без косточек! Обижешь! И что, с тех пор никто из них не объявлялся?

— Кк в воду кнули! Все шестеро. Говорил я дурехе: кончй ходить к этим збродм в Смоляной Дом! Они ж с придурью, особенно тот, здоровый! Зльют зенки — куролесить нчинют, фкелми зместо дубинок воюют. А Асти мне: «Брось, подруженьк! Аид вместе! От нс с тобой не убудет, эти и плтят душевно, и кормят от пуз, и поят, и с собой брть рзрешют…» Вот и взял с собой! Небось, если живы, збились в щель с перепугу: и Астиньк, и сынки, и племяш, и «хорьки» дрные! Влсти тк и шрят глзми: н кого б пожрище свлить!

— Д ну тебя, прямо сердце прихвтило… Вот, бери изюм, я тебе с горкой нсыпл. Объявится нш толстух, помяни мое слово, и все объявятся!

— Твоими устми… — снов вздохнул Хим. — Лдно, и ты нс не збывй: тебе со скидкой!

Крсотк подмигнул торговцу слстями и пошл прочь, виляя тугими бедрми.

Крн оценивюще смотрел ей вслед, но думл он сейчс вовсе не о ббьих прелестях, о незнкомой ему толстухе Асти с пятью сынкми-дружкми, которых понесло «гулять» в Смоляной Дом кк рз нкнуне злосчстного пожр.

Соучстники?

Жертвы?

Ложный след?

Это он должен был выяснить.

* * *

…День клонился к вечеру, фкелы и мсляные светильники освещли улицы; из кбков уже вовсю рздвлись песни, смех и пьяный глдеж, тянуло слдковтым дымком из неплотно прикрытых дверей якобы тйных курилен, и блудницы всех мстей умело звлекли мужчин в сети проджной любви.

Нконец-то Кгльник открыто сбросил вуль приличий!

Увы, собрнные з это время сплетни оствляли желть большего. Пожр? Д, пожр. Погибли люди? Д, погибли. Может, бртья-Пндвы с мтерью. Может, толстух Асти с приятелями. Может, собчьи кости приняли з человечьи и никто не погиб. Глупости? Может, и глупости. Д только злоумышленники в городской тюрьме — это вм, увжемый, не похмельня мр! Ткже судчили об убитом ркшсе-людоеде, до недвнего времени нводившем ужс н всю округу, о поймнной ркшице — то ли сестре, то ли подружке рзбойник…

Голов пухл от болтовни.

Смое время ннести визит местному грдончльнику, решил Крн.

3

ХИДИМБА

Пончлу усчи-стржники нмеревлись погнть взшей нглого суту. Дже хстинпурскя грмотк, удостоверявшя личность Крны, не произвел н них особого впечтления, ибо читть доблестные стржи не умели. Тем не менее десятник крул они соизволили кликнуть, и вскоре уже мели усми пыль у ног молодого рджи, их десятник, рссыпясь в извинениях, вводил Крну во дворец.

Все кк обычно. Ничего иного сутин сын и не ожидл, воспринимя происходящее кк должное.

Водянистые глзки грдончльник с первых минут встречи збегли по сторонм. Лебезил, рстеклся топленым мслицем. Пушок с рыльц лдошкой отирл. Подмигивл: и то скзть, остнешься тут прведником, зпрвляя обителью грех!

Крн отмхнулся от доклдов об уплте подтей, поддержнии порядк и соблюдении морльной чистоты. К делу, любезный, к делу! Что? Выпить? Рзумеется, подйте мнгового соку. Д, только соку. Ясно?

Ну вот и чудненько.

Грдончльник окзлся человеком себе н уме. И скользким, будто мтерый подкоряжник. Очевидных вещей он и не пытлся отрицть: д, рзумеется, его вовремя уведомили, кто ткие пятеро особых гостей. Конечно, конечно, он держл зык з зубми! Кк можно!

Кроме него смого и тысяцкого городской стржи — ни одн живя душ! Слухи? Мло ли что болтют в городе! Люди всегд болтют. При любом грдончльстве и дже (это между нми!) при любом рдже!

Небось в смоле кипеть стнут — и то сплетнями обменяются!

Подозрительный дом, прозвнный в нроде Смоляным? Простите, у вс ложные сведения! Сперв он предложил блгородным цревичм свое гостеприимство, но получил откз! И дом тысяцкого их почему-то не устроил. И дже приличный постоялый двор. Кстти, где остновился сиятельный рдж? Не желет ли воспользовться… Ну д, ну д, понимю: до поры до времени! Видимо, цревичи ткже жждли уединения, и посему… Д, конечно, общеизвестно, кк бртья проводили время! Но кто он, собственно, ткой, чтобы зпрещть црским сыновьям чудить н свободе? Опять же дело молодое…

Трупы? Опознли? Помилуйте, где тут опознть, обгорели тк, что не приведи Ям! Вот советник Пурочну опознли — личня печть, что при нем был, уцелел, по ней и опознли. А остльные? Д кому и быть, кк не им?! Пятеро мужчин и женщин! Что? Пропвшя блудниц? По имени Асти? Дв сын, племянник и пр дружков? В первый рз слышу! Но немедленно нведу спрвки! Прямо сейчс! Утром? Хорошо, кк будет угодно сиятельному рдже, утром тк утром.

Здержнные? Д, есть здержнные! С этим у нс все в порядке. Что? Нет, еще не выяснили. Плч зпил, вот и подздержлись. Но непременно выясним! Они у нс сознются! Ккие будут пожелния? Ах, желете лично присутствовть при допросе? Пожлуйст! Желние сиятельного рджи — зкон! Ведь мы из кожи вон лезем! Кто ж мог знть, что ткя бед приключится?! Пусть сиятельный рдж не изволит гневться и в Хстинпур передст… Не гневется? Просто приехл рзобрться? Рдость-то ккя! Мы поможем, мы все в полном рспоряжении сиятельного рджи! Итк, звтр утром? Очень хорошо, мы все подготовим! Лучших зплечных, лучших допросчиков! Не извольте беспокоиться — признния будут в лучшем виде!..

Ты нисколько не сомневлся, что под пыткми рестовнные признются дже в прелюбодеянии с хрмовыми сттуями.

Потому и нстоял н личном присутствии.

И все-тки: чего н смом деле хотел Грозный, посыля в Кгльник именно тебя?

Ох, мм, не зря ты ворчл: «Упрям ты, сынок, упрям кк мул, чтоб не скзть большего… Когд обрзумишься?»

Ты полгл, что никогд.

* * *

Розовый спросонья, зспнный лик Сурьи еще только крешком покзлся нд горизонтом. Кк бы рздумывл: стоит ли вообще вствть в ткую рнь или лучше мухурту-другую понежиться в пушистой облчной постели? — Крн уже стоял перед воротми городской тюрьмы.

Н этот рз обошлось без проволочек. Встретил его грдончльник собственной персоной в сопровождении тысяцкого — тишйшего человечк, сутулого и немногословного.

Однко Крне было известно от влдельц постоялого двор: именно этот человечек крепко держит в кулке весь город. Если кто-то и знл првду о случившемся — то это тысяцкий. Впрочем, покмест он не спешил делиться своими знниями с молодым рджой.

А возможно, и делиться-то было особо нечем.

Одно слово — темня история.

В допросной зле зловеще светилсь рсклення докрсн жровня — чуть сплюснутя голов ркшс, вместо мозгов нбитя углями; плч деловито позвякивл клещми и крючьями, рсклдывя их в одному ему известном порядке, в углу нготове сидел писец горбясь нд кипой пльмовых листьев.

Допрос вызвлся вести см грдончльник.

Крн уселся в глубокое кресло с мягким сиденьем лого брхт — рсстрлись для высокого гостя, подхлимы! Тысяцкий знял тбурет у стеночки, подл знк, и вскоре в допросную ввели первого рестовнного.

Угрюмый шудр лет пятидесяти, в рвном дхоти, с бгровыми следми бич н костлявой спине. Лдони — сплошня мозоль.

— В чем его обвиняют? — тихо поинтересовлся Крн у грдончльник.

— Был змечен в подозрительном рытье земли неподлеку от тк нзывемого Смоляного Дом. Не инче подкоп готовил, стервец! Мы его только позвчер взяли, допросить кк следует не успели. Приступй! — мхнул он плчу.

Крн всегд полгл, что сперв здются вопросы, если злоумышленник зпирется или врет, то приходит очередь плч. Однко молодой рдж жестоко ошибся. Нездчливый землекоп лсточкой взлетел н дыбу, хрустнули суствы, горящий веник спрвно облскл жертву, и Крну едв не стошнило от смрд пленой плоти, мигом рспрострнившегося по зле.

Грдончльник удовлетворенно потер ручки.

— Итк, вор, готовил ли ты тйный подкоп под дом, известный в городе под нзвнием Смоляного?

— Готовил, готовил, блгородный господин! Кк сур свят! Признюсь!

У Крны мигом зложило уши от визг несчстного.

— Очень хорошо. И ты воспользовлся этим подкопом в ночь пожр. Верно?

— Нет, блгородный господин, я не делл этого! — простонл пытуемый, с ужсом предчувствуя новую порцию боли.

— Я верю тебе. — Голос грдончльник тек медовой птокой, н губх игрл доброжелтельнейшя улыбк. — Тогд скжи нм, КТО проник в дом, воспользоввшись проделнным тобой подкопом? Твой сообщник, не тк ли?

— Ккой сообщник, блгородный господин! — Землекоп и зплкл бы, д не получлось: выпученные глз пересохли зброшенными колодцми. — Хозяин этого дом ннял меня, чтобы я вырыл ему погреб с зпсным выходом! Погреб! Клянусь!

Грдончльник многознчительно подмигнул Крне — вньку вляет[21], скотин! — и опять мхнул плчу.

— Погоди! — Крн никогд не считл себя великим дознтчиком, но вопрос см слетел с язык: — А скжи-к нм, приятель, КОГДА ты вырыл этот погреб?

— Аккурт в прошлом году, блгородный господин! — Счстью землекоп не было предел, едв он понял, что пытк отклдывется.

— Т--к. — Взгляд молодого рджи не сулил грдончльнику фиников в меду. — А есть ли тому свидетели?

— Есть, блгородный господин! Зкзчик с домочдцми, прислуг, Лопоухий Шшнк, мой нпрник, ткже…

— Меня ввели в зблуждение олухи-осведомители! — пролепетл грдончльник. — Поверьте, они будут сурово нкзны…

Его прервли.

Протяжный, отчянный вопль донесся из-з стены. Кричл женщин. Безндежня, звериня тоск морозом прошлсь по коже, зствив сутиного сын ознобно передернуться.

Говорят, у рзбойников-гондуков для принятия в бнду требуется подвесить нд костром живого ягненк и дослушть до конц плч несчстного, преврщемого в жркое.

Если тк, Ушстику не светил рзбойничья доля.

— Бб пытем? — Глз Крны превртились в узкие щели, из которых вот-вот готово было извергнуться дское плмя, и грдончльник в ужсе отштнулся. — Тоже подкопы роют?! Или н передок больно горячи, стервы?! От искры полыхнуло?!

— Это не бб! — возопил отец город, уже предствляя себя н дыбе. — Это вовсе не бб! Это изловлення моими людьми ркшиц-людоедк! Зпирется, тврь, укрывет местоположение логов…

— Пошли, — коротко бросил Крн, вствя. — Рзберемся.

Идя по коридору, он с трудом сдерживлся, чтобы собственными рукми не свернуть шею семенившему впереди жирному любителю пыток. Словно чувствуя это, грдончльник инстинктивно втягивл голову в плечи, не смея обернуться.

Рвное плмя фкелов отбрсывло н кмень стен бгровые блики, и в их неверном свете бессильно обвисл н цепях женщин.

Д, внчле Крне покзлось — просто женщин. И лишь через мгновение он сообрзил, что смотрится рядом с ней крликом.

Ну, пусть не крликом — доходягой-недорослем. Ркшиц.

Нверное, действительно людоедк.

Смк.

Или все-тки женщин?..

— Всем выйти вон. Я лично допрошу ее.

Плч вопросительно взглянул н грдончльник (стря лис-тысяцкий, проявив блгорзумие, двно исчез) и, видимо, срзу все понял. Миг — и Крн остлся недине с пленницей.

Он подошел поближе, выдернул из стены чдящий фкел, присмотрелся.

Вблизи ркшиц горздо меньше походил н дочь человеческую. Тугие груди, кждя рзмером с добрую дыню, поросли черно-бурым подшерстком. Ткя же шерсть, только горздо гуще, покрывл все мощное тело, кроме лдоней и чстично лиц. Н животе и плечх виднелись обгорелые проплешины, блестя еще дымящимися язвми ожогов. Вонь горелого мех шибл в нос, и Крну зметно подтшнивло.

Он пострлся дышть ртом; помогло, но слбо.

В созннии поймнной мухой жужжло знкомое по стршным скзкм: «Сегодня после долгого воздержния выпл мне пищ, столь приятня для меня! Язык мой источет слюни в слдком предвкушении и облизывет рот. О, мои восемь клыков с очень острыми концми, я всжу вс в нежное мясо, рзорву человечье горло, вскрою вены и нпьюсь вдоволь свежей крови, теплой и пенистой!»

Ркшиц медленно поднял тяжелую космтую голову — и в Крну уперся отрешенный взгляд. Крсные глзки слезились и чсто-чсто моргли. Нверное, по меркм ркшсов он был крсив. Для человек же… сизые, вывернутые нружу губы, сплющення переносиц, кбньи ноздри, морд нводили н мысли о плоде грех обезьяны с тигром; мощные ндбровные дуги выпячены ркми ворот, если вместо бшен их флнкировть космми бровей…

— Пытть пришел? — хрипло поинтересовлсь ркшиц.

Он стрлсь кзться безрзличной. Видят боги, он очень стрлсь. Изо всех сил. Но получлось плохо.

Ей было больно и стршно.

— Нет. — Сутин сын отвел в сторону фкел. — Просто… двй поговорим. Без пыток.

— Двй! — Ркшиц фыркнул с издевкой. — Двй поговорим, крсвчик! Думешь, ты первый ткой добросердечный?!

Н обыденном он говорил с сильным кцентом.

— Думю, что первый. — Крн пострлся улыбнуться, но улыбк вышл не слишком убедительной. — Кк тебя зовут?

— А тебе не доложили? Хидимб.

— Ты действительно… ел людей?

— Бывло, — хмуро подтвердил Хидимб.

— Ты жил одн?

— Нет, с бртом.

Что-то дрогнуло в голосе пленницы. И Крну передернуло: похоже, пленниц действительно жил с бртом — в смысле, зпретном для людей.

— Где он сейчс?

— Издевешься, сволочь?! — Ркшиц плюнул в Крну, но промхнулсь. — Кишки н руку мотешь?! Убили его, убили, бык вш безумный хребет сломл! И меня изнсиловл, хермб!

— Бык? Хермб?!

Крн кк коренной чмпиец чстично влдел «упырским» дилектом Пйшчи, незменимым в отношении ругтельств. И знл: «хермб» н Пйшчи в первом знчении — «обжор», во втором ближе всего к слову «изврщенец».

Имя же ркшицы — Хидимб — ознчло «Яря». Похоже н првду.

— Гды, — шипел Хидимб, уронив голову, и подшерсток ее чудовищных грудей нмок от слез. — Ах, г-гды!.. Скоты, волчья сыть…

— Прости. Я действительно ничего не зню. Я только вчер приехл.

— Врешь!

— Д не вру я, зрз мохнтя! Или мне тоже тебя клещми прижечь для пущей веры?! — озлился сутин сын.

— Не ндо, — неожиднно всхлипнул ркшиц с пронзительной, почти детской жлобой. — Не ндо… клещми… я рсскжу…

…Шестеро путников — пятеро молодых мужчин и женщин средних лет — выбрели к логову ркшсов н зре. Хидимб еще спл, когд снружи послышлись дикий рев брт (тоже Хидимбы, то бишь Ярого) и вопли людей.

Ркшиц, плохо сообржя спросонья, кинулсь нружу — и не поверил своим глзм. Брт поймнной рыбой бился в ручищх широкоплечего здоровяк, больше похожего н ркшс, чем см Хидимб; вот мохнтя туш взлетел н воздух и с хрустом обрушилсь н умело подствленное колено. Хозяин чщоб конвульсивно дернулся и обмяк, бессмысленно глядя в небо слюдяными бельмми.

Истошно зкричл женщин, увидев выбрвшуюся из логов Хидимбу, — и здоровяк мигом згородил ркшице дорогу.

— Сдохни, пдль! — возбужденно рявкнул он.

Хидимб попятилсь, зтрвленно скуля. Вокруг црил кошмр: минутой рньше он слдко спл в теплом логове, после ночи кровосмесительной, но оттого лишь еще более слдостной любви, жизнь был прекрсн — и вот нд бртом уже кружт мухи, человек-убийц приближется к ней, скля в ухмылке крупные, лошдиные зубы.

— Оствь, Бхим! Пусть живет! — вмешлся другой путник: копн волос белее хлопк, небесня синь взор, гибкое тело леопрд, взгляд кречет…

Н убийцу он походил не больше, чем яблоня-бильв н гимлйский кедр.

— Он сердится, — упрямо помотл головой здоровяк, приближясь к ркшице.

— Он очень сердится. Вот.

— Оствь, говорю! Позор убивть женщин! — попытлся врзумить мордоворот третий путник — по-видимому, стрший.

— Женщин? — Здоровяк остновился. — Он любит женщин. Он уже меньше сердится… И, обрщясь к Хидимбе:

— Он прощет, дур! Рсствляй ноги — будешь жить. Ну?!

Присутствие зрителей, похоже, ничуть не смущло его.

— …Он доволен! — хохотнул проклятый хермб, опрвляя одежду. — Эй, Арджун, будешь?

И весьм болезненно пнул ркшицу ногой под ребр.

— Вствй, кому говорю!

После третьего пинк Хидимб ншл в себе силы подняться.

— Шевелись, тврь, не то он передумет! Близняшки, седлйте тврюку — ишь, здоровущя! Мм, иди к нему — он сильный, он тебя понесет. Вперед! Двй, двй, сук, чего псть рззявил?!

И пришлось изнсиловнной Хидимбе принимть н плечи двоих преньков, действительно влившихся с ног от устлости; хермб усдил себе н зкорки женщину, которую нзывл мтерью, и вся процессия двинулсь н юг, в сторону лесистой Экчкры.

(По слухм, некий мудрец ншел в тех лесх золоченую чкру для метния, оброненную кем-то из богов. «Эк чкр!» — воскликнул мудрец, сунул нходку в торбу и пошел дльше. Тк и прижилось.)

— Вперед!

…Хидимб тщилсь н пределе: вьючную лошдь — и ту нельзя ежечсно нгрждть тумкми и еженощно нсиловть н привлх!

Нконец, н шестой день пути, впереди послышлся лй собк, потянуло дымком, близняшки соскочили нземь, и ркшиц упл ничком.

— Все, достточно. Теперь пусть он убирется! — прикзл стрший.

Проклятый хермб недовольно зсопел, но ослушться не осмелился. Рзве что отволок полумертвую ркшицу в кусты и нпоследок потешил свою похоть. Стрнное дело: когд он нконец умчлся догонять спутников, Хидимб ощутил в душе некую пустоту. Д, убийц и нсильник, д, тяжел н руку и скор н рспрву, д, все это првд…

Вздохнув, ркшиц побрел обртно — куд ей было еще девться?

Спустя неделю изголодвшяся, осунувшяся Хидимб, еле волоч ноги, выбрел к строму логову — и тут н нее сверху упл сеть…

* * *

Вызвнный лекрь вскоре подтвердил, что ркшиц беременн. Это косвенным обрзом подтверждло ее слов, хотя… он ведь упомянул, что сожительствовл с собственным бртом!

Охотники, ншедшие тело убитого ркшс, в один голос зявляли: у людоед был сломн хребет и првое зпястье. Следы когтей, зубов или людского оружия отсутствовли.

Под обгорелыми руинми Смоляного Дом действительно обнружили вместительный погреб с зпсми контрбндного шелк. Из погреб вел полузсыпнный лз, уводя з пределы пожрищ.

Все было ясно.

Перед отъездом Крн рспорядился поселить освобожденную из тюрьмы Хидимбу з городом, под строгим ндзором. Дже если предположительно уцелевшие Пндвы не отыщутся в ближйшее время, ребенок, который должен был родиться у Хидимбы, вполне мог прояснить некоторые вопросы.

Грдончльник явно был озбочен решением молодого рджи, но перечить не посмел.

Рнним утром колесниц Крны выехл из ворот Кгльник.

Сутин сын шел по следу.

4

ПОДВИГ

Этого брхмн следовло еще при рождении незметно удвить пуповиной.

И уж нверняк ндо было безжлостно оствить его н обочине, не брть в колесничное «гнездо». Он блбонил без умолку и нсквозь проел Крне печенки еще в смом нчле их совместной дороги. Считя себя великим знтоком «Кнон Зодчих», сей бык среди двждырожденных твердо нмеревлся просветить попутчик в тонкостях обустройств селений. Именно обустройств и именно селений. Что вы говорите? Не может быть! Чтобы ткя исключительня тем не интересовл ткого исключительного молодого человек?! — в жизни не поверю! Итк:

— Грд-столиц, он же Рджднья, возводится предпочтительно н берегу реки, обустроен для многочисленных богтых жителей и имеет в центре црский дворец, ткже хрм Вишну при въезде в пределы!

— Угу, — кивл Крн, потряхивя вожжми и кляня себя з мягкосердечность.

— Обыкновенный грд, он же Кевл, четырехвртен и укршен бшнями-гопурми, изобилен сторожевыми здниями и кзрмми, купеческими склдми и оживленными рынкми!

— Угу. — Крн со вздохом посмотрел н стрекло.

— Грд же, нзывемый Пур, имеет хрмы семи божеств, фруктовые сды и прки, смешнный соств нселения — и оживлен гомоном торгующего люд!

— Угу. — Кр з убийство брхмн вдруг покзлсь Ушстику не столь уж тяжкой. Вечные муки? — дхик!

— Грд Кхет возводится близ горы, и в нем предусмотрены жилищ для шудр, обнесенные высокой огрдой; вокруг грд Кхрвт должны лежть плоскогорья, богтые пстбищми; грд Кубджк не окружется земляным влом; грд Пттн рсполгется рядом с водными путями…

— Все? — с ндеждой поинтересовлся Крн.

— Все, — соглсился премудрый брхмн. — А теперь вы повторите усвоенное — и мы перейдем к обсуждению восьми типов плнов для крупных поселений с рзнокстовым соством жителей.

— Не перейдем, — был ответ.

— Почему?!

— Потому что приехли. В эту твою… Кмышуху.

— В Ветркиягриху[22], — с достоинством попрвил брхмн, не желя погнить рот именем родины, переведенным с блгородного язык н обыденный.

Родное селение мудрец явно не приндлежло ни к одному из вышеперечисленных типов. Тк, средних рзмеров деревеньк, обнесення плисдом. Пруды н окрине обильно зросли ряской и лотосми, к рдости местных лягушек, дом обнесены ветхими плетнями, н кольях которых крсуются горшки и кувшины, вовсю дымит кузня, и мычние коров блговестом рзносится нд полями чечевицы и «колючего» прос. Кменного строительств здесь не признвли (з исключением рзве что могильных ступ). Дом построить? Рз плюнуть! Четыре столб по углм, стропил сверху, тростниковый нстил у бедняков, у богтеев — черепиц, пол земляной, стены сплетены из сучьев или бмбуковой щепы, глиной можно обмзывть, можно и не обмзывть.

Живи — не хочу.

Копти белый свет, тем более что свету кот нплкл: окон-то нет! А в смотровую щель под крышей много ли солнышк зглянет…

Крн подумл, что, живя в ткой вот деревне, он бы и см по вечерм рзмышлял о «восьми типх плнов для крупных поселений» Кк грешник в ду — о рйских молочных рекх с кисельными берегми.

Инче уж больно выть н луну зхочется.

Брхмн резво соскочил с колесницы, подхвтил дорожный узелок и вприпрыжку зспешил к ближйшему дому с верндой. Послв ему вослед вздох облегчения, Крн прикрикнул н лошдей, и животные поплелись вдоль единственной улочки туд, откуд доносились оживленные выкрики.

Уствший црь нгийский рссчитывл н ужин и ночлег, чтобы звтр с новыми силми двинуться н розыски бртьев-Пндвов, горелых или нет; лошди же мечтли о торбе с овсом и коновязи.

Единственное, н что они точно не рссчитывли, это н пир горой.

Людской водоворот звертел упряжку с легкостью, с ккой рек в половодье вертит крденым бревном. Крн и опомниться не успел, в рукх у него уже пенилсь чш с крепкой гудой, зубы сми грызли брнью ляжку, выднную двумя исключительно миловидными девицми, кто-то хлопл гостя по плечу, кто-то орл нд ухом хвлебную песнь, чумзя пцнв облепил колени и норовил потрогть бляхи пояс и кинжл в ножнх.

— Что это у вс? — очумев, кричл Крн в сияющие лиц. — Свдьб?

— Свдьб! — хохотли ответно. — Свдьб! Ркшс Бку н пекле женили! Пей, приезжий! Ешь до отвл!

— Ркшс? Н ком женили?!

— Н ком ндо, н том и женили! Гуляй, Кмышух! Однов живем!

Злитого жиром и гудой Крну вскоре вынесло н более или менее спокойный островок: тут влствовл деревенский пндит. Уместясь н трехногом тбурете с сиденьем из веревочной сетки, он излгл всем желющим историю кроввой свдьбы ркшс Бки. Видимо, в сотый рз, ибо голос у пндит изрядно сел, требуя ежеминутного промывния.

По счстью, слуштели были не слишком требовтельны.

— Зтем, когд пришл ночь, — ндрывлся пндит, пособляя себе бренчнием вины, — тот герой, зхвтив с собой пищу, преднзнченную для ркшс, отпрвился к логову людоед! И, приблизясь, стл звть врг по имени, поедя см эту пищу…

Брнин встл Крне поперек горл.

— Явился вскорости ркшс. — Вин фльшивил, но нстривть инструмент не было времени: слуштели торопили, желя нслдиться сей же чс. — Огромный телом и силою, шел он, взрывя землю, нхмуря брови и куся губы, и н лбу у него обрзовлись три склдки. Увидев героя, поедвшего пищу, ркшс в ярости выктил глз и вопросил: «Кто этот глупец, который поедет у меня н глзх эту пищу, преднзнченную для меня?!»

— Пищу! — хором откликнулись слуштели. — Для меня!

— А герой, услышв те слов, будто смеясь и не обрщя внимния н людоед, продолжл есть, отвернув лицо. Тогд, испустив стршный рев, зловредный Бк ринулся н героя с нмерением убить его. Но дже тогд сей истребитель чудовищ, не обртив внимния н смертельную опсность, все продолжл есть пищу.

— Пищу! — поддержли односельчне. — Продолжл!

— Полный ярости, ркшс удрил тогд обеими рукми по спине героя, но могучий, получив сильный удр, не удостоил врг взглядом и продолжл есть. Взъярился ркшс, дыбя все волоски н теле, и вырвл с корнем дерево, желя использовть его вместо дубины. Но герой, медленно доев пищу, встл к бою, рдостный и могучий…

— Нлей! — бросил Крн бегущей мимо молодухе с кувшином, перед тем до дн осушив свою чшу. Он уже твердо знл, что здержится в Кмышухе до утр. Или дольше. Во всяком случе, до тех пор, пок не узнет, куд нпрвился после подвиг ркшеубийц, пдкий н поедние чужой пищи?

И не было ли у героя некоторого количеств бртьев.

Видимо, это боги послли Ушстику рзговорчивого брхмн-кмышухинц…

Н рссвете Крн отпрвился дльше. В кчестве нгрды увозя финльный эпизод из «Скзния об убийстве ркшс Бки»:

— И блгодря своим достоинствм те пятеро героев стли приятны для жителей Кмышухи. Они всегд ночью приносили мтери собрнную милостыню и ели кждый свою долю, которую мть см отделял. Половину съедли укротители вргов вкупе с мтерью, другую половину съедл убийц Бки, облдвший великой силой. Но, горе, горе нм! — услыхв о достоинствх Кмпильи, столицы пнчлов, покинули нс витязи, оствив по себе лишь добрую пмять!

Крн гнл коней н юго-зпд: через лесистую Экчкру, мимо святых криниц Крсных Крыльев, вброд перейдя Господню Колесницу, — в Кмпилью.

Перед смой перепрвой он имел короткую беседу со стршно обожженным гндхрвом, от которого узнл о пятерых пломникх с мтерью.

Один из них, беловолосый гордец в мочльном плтье явно с чужого плеч, умел фкелом отржть летящие стрелы, и огонь тек из лдоней его, сжигя все н своем пути.

— С-суки! — просипел нпоследок гндхрв, судорожно дергя культяпкми крыльев.

Небес окзлись временно зкрыты для бедолги. И пуще боли мучил обид: тк дорого рсплтиться всего лишь з вопрос: «Почему брхмны по виду ведут себя в дороге неподобющим обрзом?!»

5

СКАНДАЛ

У этого людского тбор был вескя причин пухнуть от тщеслвия. Он рсполглся вокруг знменитого холм, с вершины которого Грозный и Дрон в свое время решли судьбу Кмпильи. Но если тбор и пух, преврщясь в совсем уж невообрзимое столпотворение, то причины для этого ншлись иные.

Впрочем, о причинх позже.

Вечер влился с небес стремительней перун Индры, и Крн проклинл тупоумие кмпильских стржей. Объехв всю столицу пнчлов (кк водится, посолонь), он всюду нтыклся н зпертые ворот и рвнодушие крульщиков.

— Откройте! — кричл Крн, здиря голову к зубцм бшен.

— Не велено! — мерно отзывлись бшни — Звтр н зре у южных ворот…

— В чем дело? — Ветер рвл с зтылк шпку, и оголодвшие кони ржли, роя землю копытми. — Почему не пускете?!

— Не велено! — пдло сверху эхо. — Звтр н зре…

— Д чтоб вс пишчи рзодрли! Объяснить по-человечески можете?!

Тишин, в которой отчетливо слышится знкомое «не велено…»

Выход был один: прибивться к тбору и ждть зри.

У импровизировнной коновязи Крн оствил лошдей попечению рябого прохвост, вожк дюжины сопляков мл мл меньше. Рвение рябого соответствовло цене полученной им плстинки из нгрудного ожерелья гостя, и можно было не сомневться: лошдей ждет црский прием. В смысле ед, вод и скребниц. А большего трудно ждть в этой юдоли слез дже црям.

Н всякий случй добвив к плстинке подзтыльник, Крн подмигнул рябому и пошел устривться н ночлег.

Это окзлось не тк просто: тбор являлся уменьшенной копией Великой Бхрты, знчит, требовлось соблюсти бхутову уйму условностей. И в первую очередь Врн-Дхрму, Зкон «окрски». Собственно, предствителям чистых врн

— брхмнм, кштриям и вйшьям — было проще всего. Их отношения особо не реглментировлись, и жрец вполне мог хлебть из одного котл с сотником— копьеносцем или стрейшиной цех ювелиров. Но смешнные ксты и сословия, д еще в ткой теснотище… этлоном их отношений был чистот брхмнского шнур.

Из рук пстух, цветовод и огородник, ткже плотник, медник или золотых дел мстер — из этих рук брхмн воду примет. Зто у прчки, у носильщик плнкинов, цирюльник и горшечник, кузнец, мслодел и винокур

— ни-ни! Дже умиря от жжды. Но эти люди все-тки допусклись в хрмы, городские и деревенские, в отличие от кожевенников и спожников, скорняков и уличных плясунов, метельщиков и корзинщиков. Последних и к общему колодцу-то не подпускли — вынуждли рыть свой, отдельный, или в крйнем случе выделяли чсть колодезного сруб, к которой дозволялось подходить невозбрнно.

Короче, рсположившись не у того костр, Крн вполне мог остться голодным и холодным просто в силу обычя.

Поэтому он временно сложил с себя сн рджи и устроился близ гуртовщиков из Мгдхи, деливших тепло и скудный ужин с бродячим коробейником и семьей местного кондитер — слдкое семейство возврщлось в Кмпилью от сельской родни.

Смя подходящя компния для сутиного сын.

* * *

— Звтр, говоришь? Н зре? А шиш с тмином не выкусишь?! В лучшем случе после полудня…

— Тк отчего ж не пускют?

— Не пускют — это полбеды. Сунешь воротнику мзду в мешочке, вот тебя уже и пускют, кого другого мытрят в три души! Глвное, что не выпускют. Тут, пря, мздой не отделться!

— Ты мне голову не морочь! Пускют, выпускют… Чего ждем, спршивю? От Брхмы милостей?!

— Ярмрк в Кмпилье. Слыхл небось? А ярмрк — дело бойкое: ты зехл, я выехл! Вот см и порскинь умишком: ежели от кждого, кто выехть зхочет, грмоту требовть, д еще с печтью Пнчлийц или н худой конец грдончльник… Опять же ворот н зпоре, окромя южных. Говорю тебе: после полудня зедем, и то в лучшем случе!

— Грмоту? С кких это пор н выезд из город црские грмоты требуются?

— С недвних. А ты че, не слыхл, кк крсильщик Хршу н глзх у всех соседей головы лишили? Ну, пря, ты прямо кк с путей сиддхов свлился… Что? Только приехл, говоришь? Тогд рзуй уши и слушй!

Крн рзул уши. И узнл от словоохотливого коробейник историю гибели крсильщик Хрши. Которого неделю нзд остновил у смого дом неизвестный человек. Сунул нос в корзину и потребовл, чтобы Хрш сей же чс подрил ему вон ту одежонку, вон ту тоже и еще ту, которя сбоку притулилсь. Все свежевыкршенные. Одн другой дороже. Ясное дело, Хрш лишь рсхохотлся в голос и послл нхл куд подльше. Только нхл не пошел. Взял крсильщик двумя рукми з голову, крутнул с подвывертом… и что смое збвное, у всех свидетелей мигом пмять отшибло. Кк Хрше голову отрывли — помнят. Кто отрывл — збыли. А еще збыли, кк из своих собственных лвок несли убийце все ценности, что близко лежли. Вернее, кк несли, помнят, вот кому… Мрк. Зтмение. Лишь одно тлдычт, будто сговорились: «Хороший человек. Хорошему человеку не жлко!»

И что глвное: зговоришь с ними о гибели Хрши — рдуются. Впервые крсильщик свое имя опрвдл[23]. «Собке, — смеются, — собчья смерть».

— Дурк ты, — подытожил Крн, когд коробейник перевел дух. — Чтоб из-з ккого-то крсильщик город зкрывли? В жизни не поверю!

— См дурк, пря! Крсильщик — мух, сгинул, и прет с ним! Д только сгинул он в ккурт з день перед «Свободным Выбором» Черной Сттуэтки, цревны ншей! Знешь ведь, кк оно бывет: понехло рджей тьм тьмущя, друг перед дружкой отвгой выхвляются, цревн носом крутит: выбирет! Довыбирлсь, Черня… Вышел н поле молодой брхмн. Лук нтянул, пустил стрелу кленую, третью, пятую — рджи только зубми от звисти клцнули! Вой подняли: дескть, «Свободный Выбор» не для двждырожденных! Брхмн-стрелок возьми и обидься. Прыг н помост, невесту под мышку и двй ноги делть! Он-то делет, з ним дружок, тоже брхмн, с дубинищей… А з тем еще тройк брхмнов, одежонк дрня, морды голодные, зто мхнут рукой — улочк!..

— Отмхнутся — переулочек! — оборвл болтун Крн, чувствуя, что нпл н верный след. — Ты мне скзок не скзывй, дядя! Ты дело говори! Что дльше было?!

— А ничего и не было, — обиделся коробейник. — Ушли они. И цревну утщили. В нроде говорят: боги то были. Светлые суры. А что? Зпросто боги. Апсрьи лски обрыдли, решили земной крсоткой рзвлечься, одной н пятерых.

— Н пятерых?

— В том-то и бед, что н пятерых! Пнчлийцу вечерочком письмо подбросили, без подписи. Дескть, быть его дщери одной женкой при пяти мужьях, и никк инче. Пусть рдуется. А он, стрнный человек, не рдуется. Кмпилью н змок, мышь не выскользнет… Поймю, говорит, мерзвцев — кроввыми слезми восплчут! Пятый день ловит…

Коробейник порылся в своих обильных пожиткх, извлек ндорвнный пльмовый лист.

— Вот вчерсь у глштя выпросил. Слушй, пря, чего нписно: «Уж не поствлен ли мне н голову ног презренного?! Уж не брошен ли мой венок н место сожжения трупов?! Пятимужье в нше просвещенное время — беззконие, противное миру, и в прежние дни этот зкон тоже не чсто соблюдлся блгородными! Хум[24]!» И печть Пнчлийц.

— Хум, — соглсился Крн. — Всем хумм хум. Д, не повезло пнчлм: и крсильщик грохнули, и цревну сперли…

— И вообще… — непонятно к чему сообщил молчвший до того гуртовщик.

После чего плотней звернулся в грубое одеяло, шершвое, кк терк, которое служило ему и плщом, и сиденьем, и подклдкой для ношения тяжестей н голове; через минуту он уже хрпел.

— И вообще, — соглсился кто-то из-з спины Крны.

Ты обернулся.

И срзу узнл подошедшего к костру человек, хотя со времени вшей первой и единственной встречи прошло больше четырех лет.

Черня кож, пухлые девичьи губы, мягкий подбородок, звезды очей лучтся приязнью… Кришн Джнрдн.

Черный Блмут.

— А ты-то что здесь делешь? — млость облдев от неожиднного свидния, спросил ты вместо приветствия. Блмут тихо рссмеялся:

— Женихлся, дружище Ушстик! В «Свободном Выборе» учствовл. Или я, по— твоему, не гожусь в женихи?

— Пстушки ндоели?

— И это тоже. Тебе хорошо, ты опоздл… мы все в дуркх остлись. Позор!

Тебе очень зхотелось утешить этого змечтельного прня. Объяснить, что ты вовсе не собирлся пополнять собой ряды претендентов н руку цревны, что цель твоего приезд иня, что тебе не меньше оскорбленного Пнчлийц или униженных женихов хочется нйти похитителей, ибо боги богми, которыми здесь и не пхнет…

Ты дже не срзу понял, что уже идешь с Кришной меж костров — взхлеб рсскзывя обо всем этом.

Черный Блмут слушл внимтельно, изредк хмыкл и вертел в рукх неизменную флейту, но игрть н ней не пробовл. Подносил к губм, словно збывшись, косился н тебя, вздргивл и вновь опускл инструмент.

— Лдно, — нконец бросил он. — Грозный послл, говоришь? Шсну н ссылку выдл? Пошли, Ушстик, свожу тебя кой-куд…

И резко свернул в темноту.

К предместьям Кмпильи, что двно спли н том берегу Господней Колесницы.

6

УСЛУГА

…Кислый зпх нищеты.

Тк пхнет вечня подлив-похлебк из бобов, горох и чечевицы, это ромт прогорклого мсл и жмых горчичного семени, отрыжк после просяного пив, теснот, редко стирння одежд, редко мытые тел, треск нсекомых под ногтем, чд очг — дыр в земляном полу, снбження глиняными бортикми, н которых держтся горшки с пищей. Кислятин ворочется во тьме, душит, збивет ноздри грязным пухом, и неудержимо хочется чихнуть, еще больше — выбежть отсюд н свежий воздух.

Позди шепотом ругется Кришн. Черный Блмут возится с лмпдкой, предусмотрительно зхвченной из лгеря. Язычок плмени робко выглядывет из мсляной жижи и почти срзу прячется. Не хочет рождться здесь, в грязи и бедности. Кришн уговривет его, убеждет Семиплменного Агни, что перед светом и тьмой все рвны, что…

Зчем ты привел меня сюд, Блмут?

Лоскут свет выхвтывет стопку трвяных циновок в углу. Рядом отгороженный бхитр — божниц покровителей дом, куд допускются только мужчины. Ндо полгть, покровители двным-двно мхнули рукой н свои обязнности. Кровтей нет. Дже тех, что делются н скорую руку: рм с веревочной сеткой, положення н четыре чурбк. Ничего нет. Грязь, божниц и циновки.

Вон в углу еще одн.

Н циновке спит женщин. Худое тело кжется невесомым, оно прит нд трвяным плетением, свернувшись клчиком, словно здвшись целью подтвердить чудес скезы; првя рук подложен под щеку. Женщине снятся сны, и он морщится, дергет щекой, кусет губы…

Плохие сны.

В том, что они плохие, сомнений нет. Здесь не может сниться рй. Особенно если ты — цриц Кунти, которую успели похоронить в мыслях своих сотни и тысячи.

— Где эти? — спршивешь ты.

Кришн понятлив.

Ему не ндо нзывть имен.

— Н промысле, — кртко отвечет он. — Жрть-то хочется…

Женщин ворочется и стонет.

— Ушстик, — бормочут рстресквшиеся губы, двно збывшие о помде. — Мленький мой… Ушстик…

Ты с жлостью смотришь н ммину покровительницу. Тким сыновьям, кк у нее, ндо бы руки-ноги повыдергивть. Довести мть до кошмр! Хорошо хоть жив, то сгорел б в Смоляном Доме строй ветошью… Рзве ей скитться по лесм, жить подянием, ноги бить вровень со здоровенными прнями?

Ах, ублюдки!

Ты н миг предствляешь н месте црицы свою мть. Руки холодеют, в ушх мревом возникет и пропдет знкомый звон комриной сти.

Тело чешется.

Но нищет и нсекомые здесь ни при чем.

— Ушстик, — шепот во мрке, кшель, нутряной, сухой кшель, и снов шепот: — Ты не убивй их, лдно?.. Ты же стрше… Ну рди меня!.. Не…

— Лдно, — отвечешь ты.

См плохо понимя, что хочешь этим скзть.

Женщин резко открывет глз и сдится н циновке. Ресницы слиплись, по бокм переносицы зсохли кпельки гноя, во взоре плещется ужс и отчяння, невообрзимя ндежд.

Дикя смесь.

— Крн! Ты!.. Ты…

Тело ее совсем легкое, тебе ничего не стоит подбросить црицу к небу или н рукх отнести прямо в Хстинпур; жлость кипит в тебе, стршня жлость, бешеня жлость, способня толкнуть н смые безрссудные поступки.

З спиной сочувственно сопит Кришн.

— Не могу… не могу больше! Збери, збери меня отсюд!.. Пожлуйст… Ведь хуже бродяг, хуже псоядцев! Они говорят: домой нельзя, дом Грозный, дом врги… убьют… Пусть лучше убьют! Живем, кк вши… копошимся! Животми все время мемся, у Арджуны чирьи… И смерти, смерти! В Кгльнике, в лесх, близ Кмышухи, гндхрв живьем сплили… Збери меня, збери, умоляю!

Тихя мелодия флейты вторгется в сбивчивую речь, и женщин умолкет. Рзглживются морщины, синевой нливется взор, щеки розовеют. Поет флейт, молчит цриц Кунти, уходит ужс из ее глз, уходит побежденным, оствляя поле боя ндежде — воцряйся! влствуй! повелевй!

Ндолго ли?

— Девку эту притщили, — еле слышно говорит цриц, глядя в пол. — И тк голодем, к чему нм девк?! Я ж не знл, что они… кричт из-з двери: «Кому, мм?!» Думл — еды принесли, делить хотят. Они всегд тк, из-з двери… я отвечю: «Это, мол, Бхиме, это близняшкм, это Арджуне…» Ответил. Ответил, дур стря! «Не деритесь, — ответил, — мльчики! Пусть н всех пятерых будет!» Язык сейчс вырвть готов! Своими рукми! А они уперлись: нет, мм, рз скзл, тк тому и быть… н пятерых. Пнчлийцу письмо подкинули. А теперь уходить боимся. Кругом земли пнчлов, не спрячешься! Н колы гуртом рссжют…

— А крсильщик, — мшинльно спросил ты, — крсильщик з что убили? Лвки погрбить зхотелось?

— Крсильщик? Что ты, Крнушк, не было ткого! Троицей клянусь, не было!

— Лдно, — снов отвечешь ты.

Сри н црице Кунти относительно новое.

Свежевыкршенное.

С вышивкой.

Лдно… не с ней о том беседовть.

— Ты грмоту от Грозного мне передй — Н плечо ложится мягкя лдонь Кришны. — Они в ссылку быстрей, чем в рй, побегут. Им он з счстье. А см уезжй. От грех подльше. Я ж вижу: у тебя руки чешутся… По дороге почешешь. Я вчер пропуск н отъезд от Пнчлийц получил, со всей свитой… вывезу дурков. Договорились?

— Спсибо, — отвечешь ты, нкрывя лдонь Блмут своей. — Спсибо, Кришн. Считй, я твой должник.

— Считю, — без тени усмешки отвечет Кришн.

И ты збывешь спросить у него: откуд Черному Блмуту стло известно место укрытия Пндвов? Ну, узнть их для неглупого человек было просто: небось н «Свободном Выборе» пошумели изрядно… А дльше?

Следил, что ли?

Зчем?

Ты поворчивешься, отбрсывя вопросы, кк отбрсывют прочь ндоедливого щенк, ты поворчивешься и выходишь нружу.

Д гори они все синим плменем!

Вслед смотрит цриц Кунти.

— Мленький мой… — шепчут белые губы. — Мленький мой… Ушстик…

* * *

Черный Блмут сдержл свое слово.

Единственное, что здело Кришну з живое: люди кким-то обрзом прознли истинную подоплеку гибели крсильщик Хрши. Првд, волей молвы место действия перенеслось из Кмпильи в Мтхуру, погибший превртился в злоязычного и злоумного влдельц прчечной, чуждого милосердию… Впрочем, невжно.

Вжным было другое: впервые флейт опробовлсь в зведомо провльных обстоятельствх — при большом стечении нрод, потрясенного убийством земляк.

И ничего, получилось.

Любят.

Все любят: и кмпильцы, и пятерк спсенных бртьев, получивших в др крденые одежды вкупе с прочим брхлом, и ммш их змучення любит, и Опекун Мир, чей безмолвный прикз погнл Кришну в Кмпилью, для знкомств и присмотр з неугомонными Пндвми, и нивный Ушстик, чьи серьги…

Д, серьги.

Жлко.

Глв IX

ИНДРОГРАД РОЖАЕТ ГОСПОДИНА

1

ВЫЗОВ

— Скорее! Едут!

Вопль мльчишки-нблюдтеля, примостившегося н смой верхушке громдного крпл, сперв всполошил стю воронья, и птицы черной тучей прянули в небо.

Следом очнулись люди.

Кк был, голышом подхвтившись с циновок, Крн опрометью вылетел из штр. И со всех ног кинулся к берегу смой языктой в мире речушки, прозвнной в честь богини крсноречия. Видимо, богиня во время оно соизволил омыть здесь ноги, инче только шутнику или придурку взбрело бы в голову нзвть эту поилку для коз — Срсвти, то бишь «Богтя Водми». Впрочем, Крне сейчс было не до нзвний, богинь и шутников.

Следом спешил верный слуг с ворохом одежды, поминутно роняя то повязку для чресел, то рзмотнный тюрбн, то пояс с пряжкой из черненого серебр. К плебейским выходкм господин слуг двно привык. И все-тки негоже знтному встречть еще более знтного, сверкя с кручи голой здницей…

Из-з поворот дороги н противоположном берегу сперв рздлся громоподобный топот, вскоре и покзлся слон-гигнт. Белый. Не боевой: где нконечники н бивнях? где метлл нлобник? д и беседк н могучей спине сверкет укршениями вместо того, чтоб щетиниться копейными жлми. Но в эту минуту слон кзлся смим Айрвтой-Земледержцем: тяжко попиря землю, он несся ожившим холмом, терземый стреклом в рукх бешеного ездок.

И вовсю трубил н бегу, будто узрел смку в течке.

Острый глз Крны срзу рзглядел: ездок не просто бешеный. Он и в смом деле Бешеный. А позди него в углу беседки сидит н сложенных вчетверо коврх Боец. Мрчнее тучи. Губы кусет. Чистый Индр в гневе: того и гляди рзрзится перуном. Впору ждть, что следом из-з поворот выметнется не отствшя свит, буйня дружин Мрутов с молниями нперевес.

Слон с рзбегу вломился в речную глдь, зствив «Богтую Водми» встть н дыбы, и в сверкнии брызг пронесся мимо кручи, где ожидл Крн. Бешеный кубрем сктился с его спины, следом прямо из беседки прыгнул Боец, не дожидясь, пок умелые нги успокоят животное. И об цревич — кося сжень в плечх, дй волю, гору своротят! — нперегонки понеслись к Ушстику.

Видимо, здлись целью перещеголять приятеля в выходкх.

Крн шел нвстречу црственным друзьям и понимл: тишь д глдь последних месяцев рзметн вдребезги.

Кк рек — слоном.

* * *

…Гонец от Черного Блмут прибыл в Хстинпур н десять дней позже Крны. См Крн к этому времени продолжл ломть голову: рд ли Грозный чудесному спсению Пндвов и мирному рзрешению дел? Или только делет вид, что рд? Или дже вид не делет?

Во всяком случе, н Совете он тумнно зявил:

— Мне не по душе рздор с сыновьями Пнду. О Боец, подобно тому, кк ты смотришь н црство кк н нследие отцов, точно тк же смотрят н него и Пндвы!

Регент змолчл, собрвшиеся еще долго переглядывлись.

Что хотел скзть этим престрелый сын Гнги?

Короче, гонец от Кришны окзлся весьм кстти: привезенные им известия проливли бльзм н рну. Д, бртья-Пндвы с мтерью успешно добрлись до мест ссылки. Д, стрниями Черного Блмут удлось примирить рзгневнного тестя-Пнчлийц с пятеркой зятьев. Блмут окзлся выше всяческих похвл: длиння история о прошлых рождениях Черной Сттуэтки в его изложении неизменно зкнчивлсь одним выводом — девиц был просто обречен н многомужие. Обречен судьбой. Зконом. Богми. Крмой. Обстоятельствми. Случем.

Достточно?

Пнчлиец счел, что достточно.

Единственное условие, которое поствил гордый рдж пнчлов: его дочь не должн жить со ссыльными. Ответ из Город Слон последовл незмедлительно: крепостц, где сидели битые Пндвы, нреклсь Индрогрдом[25] (нсмешк? нмек?) и двлсь бртьям в удел. Пусть првят. А если местные вожди лесовиков возмутятся…

Увы! Ндежд исполнилсь лишь чстично. Вожди и впрямь возмутились. Результтом было послние из Индрогрд в Хстинпур: «Живя здесь, сыновья Пнду по велению Стойкого Госудря и Грозного убили всех других црей. В ншем лице Веды обрели усердных толковтелей, обряды — щедрых устроителей, нрод — доблестных зщитников. Ом мни!»

Грозный вкупе со Слепцом тщетно пытлись припомнить: когд это они отдвли ткое веление «толковтелям, устроителям и зщитникм»? По всему выходило, что никогд. Но худой мир лучше доброй ссоры, и дело пришлось змять. Тем пче что днь из окрестностей Индрогрд теперь поступл испрвней прежнего.

Время шло, в Городе Слон игрлсь свдьб з свдьбой — Слепец усердно женил свое многочисленное потомство, рссчитывя н еще более многочисленных внуков. Женился и Крн, вняв уговорм родителей. И не вняв уговорм доброжелтелей: взял з себя тихую девушку, дочь отцов друг, вместо того чтобы зкреплять новообретенную знтность женитьбой н невесте с родословной. «Это кони должны быть породистыми!» — зявил сутин сын и ернически зржл в голос, зствив издлек откликнуться всю конюшню.

Доброжелтели рзом зткнулись.

Сейчс жен Крны был н сносях, и Ушстик не шибко-то хотел покидть супругу дже н неделю — но пришлось.

Около месяц тому нзд из Индрогрд пришл очередня депеш. Звли н новоселье. Дескть, обустроясь н новом месте, бртья-Пндвы приглшют всех рджей Великой Бхрты почтить их удел своим присутствием. Особенно подчеркивлось: ждут Бойц. Ждут с нетерпением. Мечтя о приезде Слепцов первенц, кк воробей в летний зной мечтет о дожде. Кк мечтет скупец о сокровищнице Куберы, кк брхмн — о рйских мирх, скет — о духовных зслугх, ткже кк этот… кк его?.. об этом… кк его?!

Короче, ждем.

Н Совете было решено не откзывть, д и Боец соглшлся н примирение. Опять же интересно было увидеться с беспокойными Пндвми — неужто и впрямь обрзумились? Сопровождть брт вызвлся верный Бешеный, их слепой отец по вполне понятным причинм остлся дом с остльными сыновьями, Грозный ехть и не собирлся.

И без новоселий дел по горло.

Вот тк и вышло, что, проводив Бойц до мелкой Срсвти — грницы Пндвского удел, — Крн ндолго зстрял тм лгерем в ожиднии возврщения друзей.

См он, хоть и облдя титулом рджи нгийского, здрво решил не дергть тигр з усы.

А то рзвопятся потом по городм и весям: «Ах, скорый н руку и язык! Ах, герой, который бесподобен сбивть с толку тех, кто см впдет в зблуждение! Ах…»

Нет уж, обильные зслугми! Мы и здесь подождем.

Дождлся.

2

БЕШЕНЫЙ

— Козлы! Нет, Крн, ты понимешь…

— Д погоди ты, Бешеный! Отдышись снчл. Вон Боец — в штре зперся и никого видеть не хочет. А ты тут со своими воплями…

— Д я, пок из этих гдов душу не выну, ног не омою! Спть зрекусь! Нет, ты понимешь, что удумли, сволочи! Они же публично объявили подготовку имперских обрядов! От своего имени! При куче свидетелей! Ншли в глуши ккого— то вшивого брхмн, сделли своим семейным жрецом, тот и рд стрться… Не удивлюсь, если он звтр объявит весь удел Обителью Тридцти Трех!

— Обряды? Ну и что?

— Кк что?! Ах ты, орясин непросвещення… Лдно, об обрядх потом. Нет, ну кковы суки! Зовут во дворец — выстроили себе хлбуду! — сми лсковые-лсковые, коврми стелются… мы с Бойцом губы и рсктли. Зходим в первый зл — под ногми вместо пол вод. Я одежду подобрл, чтоб не нмокл, эти ухмыляются — пол, окзывется, целиком из горного хрустля, и снизу рыбки плвют! Смолчли. Идем дльше. Второй зл, стоим н пороге: ткой же пол. Я вперед, Боец з мной… Окзлось, это купльня! Мы в нее плюх! — кк были, при всем прде. Выбрлись нружу, мокрые, вод ручьями, водоросли к роже липнут, они уже внглую ржут! И тесть их, и остльные… хотят сдержться, д рты сми лукми гнутся! Понял, зчем нс звли? Ослвить, н посмешище выствить…

— А Боец?!

— Что Боец?! См знешь: он в последнее время првильный… И меня удержл. Я уж было к Бхиме, з грудки, Боец кричит: «Нзд!» Ну, обсохли, переоделись, явились н собрние — тут они нм свинью и подложили! Я-ст, мы— ст, сыновья богов и прочее, желем во слву и величие свершить «Приношение Коня» вкупе с «Рождением Господин»! И брхмн к жертвенному огню пихют. Тот рд стрться: «Свх! — гундосит. — Вшт! Ом мни!» И все, кк н грех, при свидетелях. Я гляжу: Боец встл и вон вышел. Короче, погуляли…

— Вижу, что погуляли. Только при чем тут обряды?

— При том, Ушстик, при том смом. Нс в дороге верный человек догнл. Скзывл: н следующий день скндл у Пндвов случился. Якобы. Тот брхмн, что жрецом у них, явился н рссвете. Коров у него рзбойники угнли. «Спсйте! — голосит. — Отбейте буренушек!» Рядом кк рз Арджун и случился. Он и рд бы спсть-отбивть, д оружие в тех покоях, где стршенький Пндв с ихней общей женкой уединился. Вот и выбирй: то ли брхмн под обитель подвести, то ли брту всю слсть н корню срубить!

— Выбрл?

— Выбрл.

— Пошел з оружием?!

— З ним, родимым. Коров отбил, см себе з грех перед бртом кру определил: изгнние. Не то н шесть лет, не то н двендцть. Короче, шмыгнул в лес и был тков.

— Ф-фу! Хвл богм! Одно неясно — стрший Пндв чего, в рсенле жену любил? Сотню шлемов еловцми кверху — и двй, любимя?!

— Идиот! Ккя хвл! Пойми, дурья твоя бшк: если црь объявит при свидетелях подготовку к имперским обрядм д еще брхмн это дело зкрепит жертвой, никто не имеет прв нчинть ткой обряд поперек. Пок зчинщик не звершит дело или не провлится с треском! А Арджун в лесу сидит сиднем… без него не нчнут. Дошло?

— Погоди, Бешеный…

— Куд уж тут годить! Д, чуть не збыл: тм з нми со свитой цриц Кунти едет. Нпросилсь в Хстинпур. Проведть не хочешь? Он тебя, по-моему, привечет…

3

ЦАРИЦА

Ты стоял перед хрупкой црицей и вспоминл вшу последнюю встречу.

Под Кмпильей, в полурзрушенном доме.

Боги! — кк он пострел, несчстня вдов несчстного Альбинос… Мминой ровесницей смотрится. А мм ее сильно стрше будет. Морщинки у глз, губы выцвели, сутулится. Стрнно: рньше рздржло, когд Кунти зтскивл тебя в нтхпур, дря своим внимнием. А сейчс и см готов пожлеть беднягу: хлебнул горя, пожив с сыночкми. Ну ничего, в Хстинпуре отойдет, отъестся…

— Здрвствуй, Крнушк, — тихо скзл цриц Кунти. — Дли боги свидеться… я уж и не чял.

Ты поклонился, сложив лдони передо лбом. Слов не шли н язык, любое выглядело ложью, ложью и несурзицей.

— Говорят, ты женился, скоро отцом стнешь… Мне Бхим тоже внук принес. Издлек, из-под Кгльник. Вот, говорит, мм, — нянчи. Сиротк он, дескть, без родительницы остлся. Сдохл родительниц, туд ей и дорог, зрзе-лесовичке… лучше б по-добру отдл. А внук-то стршненький, тельцем мохнт… зто головой плешив. Глзки углями горят. Боюсь я его нянчить. Тк Бхим с ятудхном зезжим договорился, чтоб был пстырем ребеночку. Ятудхн Яджей кличут, см мльчонк мльчонкой, только одноглзый, и морд вроде вреня — кк глянет, хоть стой, хоть пдй! Збрл он внук, увез… большие способности, скзл, к чему способности, не говорит…

Ты молчл.

Слушл.

Тебе было неловко, кк если бы цриц рздевлсь перед тобой, хотелось убежть.

— Слсти у меня н столе стояли, утром служнк знесл. Бхим всю взочку и опустошил. А к вечеру живот прихвтило… еле лекря вытщили. Скзли: яд. Будь кто другой н месте Бхимы — уже б в рю песни пел. Я позже спршивл: слсти эти невестк передл. Я ей третьего дня змечние сделл: лдно свекрови, мужьям уж точно дерзить не положено… Боюсь я, Крнушк. Довези ты меня до дом, лдно?

— Лдно. — Голос откзывлся подчиняться, сбивясь н неврзумительный хрип. — Довезу.

— Чуть не збыл, — прозвучло из-з спины, когд ты нконец собрлся уходить. — Арджун в лесу… ну д ты небось уже слышл. Только он не в изгннии, он тм скезе предется. Рди небесного оружия, которое вроде кк недополучил. Мне кзлось, тебе ндо знть…

— Блгодрю, цриц, — ответил ты.

И быстро пошел, стрясь отрешиться от скзнного.

4

СОВЕТ

— Мой црственный отец! А ткже ты, Грозный, лучший из кштриев, и вы, достойные мужи, собрвшиеся здесь! — Рык Бойц гулом лвины рзносился по огромной зле. — Я все скзл. О позоре и оскорблении, о подлости и хитрости — все. Теперь слово з вми!

Он отступил н шг нзд и коротко кивнул, что должно было, нверное, ознчть поклон.

— Успокойся, сын мой. Я рзделяю твой гнев и обиду, и все мы, здесь сидящие, возмущены поступком Пндвов, ибо нм уже известн суть дел. Эту весть принес нм блгородный Кришн, поспевший в Хстинпур рньше тебя. Зйми свое место по првую руку от меня и продолжим Совет.

Только сейчс Крн зметил Черного Блмут: тот удобно устроился неподлеку от црского возвышения. Смуглое тело Кришны, умело здрпировнное в темно-синие шелк, почти полностью сливлось с эбеновым деревом кресл, углядеть гостя в полумрке злы было не тк-то просто.

Кришн приветливо улыбнулся и, кзлось, здремл.

— Есть ли у присутствующих здесь мужей, обильных подвигми, сообржения по этому поводу? — поинтересовлся Слепец.

— Позволь мне скзть, сиятельный рдж, — рздлся голос Нствник Дроны.

— Мы все внимние, Нствник. Говори.

— Я не буду сейчс говорить о нсмешкх и оскорблениях, ннесенных первенцу рджи Хстинпур, — поведя себя недостойно, сыновья Пнду в первую очередь сми потеряли лицо. Я буду говорить о том, что ближе мне кк брхмну,

— о зтеянном Пндвми «Рождении Господин». Обычно обряд сей творится лично рджой-зчинщиком либо его прямым нследником с соглсия отц — с целью получения титул Мхрджи. Следующий з «Рождением…» обряд «Конского Приношения» зкрепляет воинское преимущество Мхрджи, и он стновится Чкрвртином-Колесоврщтелем. Однко же допускется проведение обрядов и косвенными нследникми из црского род. Пример тому — сотня «Конских Приношений» смого Громовержц, ствшего Влдыкой в обход стрших бртьев. Итк, здесь Зкон соблюден, хотя сыновьям Пнду и следовло бы испросить позволения у своего дяди — сиятельного рджи. Но сделнного не испрвишь. Обряды объявлены.

Дрон выдержл пузу, двя всем возможность вникнуть в смысл его слов.

— Кк и любой другой обряд, соответствующий Зкону, «Рождение Господин» не может быть нсильственно прервно. Ткже Зконом зпрещено нчинть встречный обряд до окончния (удчного или нет) тою, который был нчт первым.

— Позволь спросить тебя, многомудрый Дрон… э-э-э… сколь долго может длиться подготовк к сему обряду? — поинтересовлся один из советников.

Пожилому воеводе было проще нголову рзбить кких-нибудь мятежных кшийцев, нежели сржться с хитросплетениями крючкотворов.

— Обычно смо «Рождение Господин» длится около двух лет. Но если ккие— либо обстоятельств зтягивют проведение уже объявленного обряд, то он может быть отложен н срок до двендцти лет. При этом оствясь в силе. Тков Зкон. Если же з двендцть лет обряд не будет звершен, то он считется несостоявшимся — это знчит, что богм неугоден новый Мхрдж.

Воевод охнул и сунул в рот клок бороды — жевть.

— Ничего себе! — проворчл Крн, отлично понимя злость полководц. — Они, знчит, двендцть лет будут нм жилы н локоть мотть, мы сиди слож руки?!

— Именно тк, о достойные. — Ответ Черного Блмут был подобен журчнию его флейты, хотя см флейт сейчс молчл, прячсь в рукве. Но никому не пришло в голову поинтересовться: кто дл Кришне прво встревть без рзрешения?!

Слушли.

Кк звороженные.

— Именно тк. Под предлогом искупления вины з вторжение в бртнюю опочивльню Арджун отпрвился в добровольное изгнние. Поэтому сыновья Пнду отложили «Рождение…» до возврщения Серебряного. См же Арджун в это время нверняк предется скезе. Цель понятн: получить от своего небесного отц все возможное божественное оружие. Остльные Пндвы тем временем укрепляют Индрогрд и подыскивют союзников, дбы подкрепить обряд военной силой. И думется мне: они используют все двендцть лет отсрочки, положенные им по Зкону.

— Отец! — Чувствовлось, что Боец с трудом сдерживется, зствляя себя говорить спокойно. — Рз мы не можем зпретить этим… Пндвм проводить «Рождение…» и не можем нчть встречный обряд, то почему бы просто не двинуть войск н эту знюхнную Твердыню Индры?! Обряд обрядом, войн войной! Д мы с Крной просто сотрем их с лиц земли! А если боги будут против… что ж, тем хуже для богов!

Крн одобрительно кивнул: Боец выскзл его же мысли.

Впрочем, последней репликой нследник сильно подпортил впечтление от речи: богов лучше было не приплетть.

— Сын мой! Среди шести методов политики, кк-то: мир, выжидние, угроз, союз, обмн и войн — последний нименее желтелен! Выслушй снчл остльных

— возможно, отыщется и мирный путь.

— Ты облдешь оком рзум, о сиятельный рдж! — Доброжелтельня улыбк Кришны плеснул в глз собрвшимся, зствив гнев, обиду и жжду немедленных действий отступить. — Неужели доблестный Боец хочет, чтобы его сочли тирном? зхвтчиком? бртоубийцей?! Не верю! Не может сей блгородный муж лкть ненвисти подднных, не может он гнться з слвой вероломного цря-убийцы! Рзве зявк н обряд — достточный повод для убийств родичей? Непрочной будет влсть, звоевння ткой ценой, и стрх воцрится во влдениях Курвов!

Кришн вороном взлетел из кресл, и всем покзлось: Черный Блмут вдруг стл выше н целую голову, рспрострняя сияние н глвные и промежуточные чсти свет. Инкрустировнные корллом плиты пол вздыбились головой кобры, рздулись клобуком — и поверх змеиной мкушки встл во весь рост темнокожий юнош в позе Господств. Чернец, Пстырь, Кудрявый, Блмут, Рожденный-под— осью, Любовник —он был многорук, являя людям рковину, диск, плуг и плицу, «Рогч» и «Доствляющего Рдость»[26]; и из тел его вышли триндцть языков плмени, кждый рзмером с большой плец.

Хоровод теней зкружился «мертвецким колом» по стенм, покрытым белой штуктуркой, отполировнной до блеск зеркл: черепх, вепрь, рыб, человеко— лев, воин, пстух…

— Вы знете, КТО Я! — гремело отовсюду, обрушивясь н слуштелей, и «Я» звучло кк «Мы». — Внемлите: вы под Опекой, и нет опеки ндежней! Великой Бхртой должны првить зконные цри из род Куру, не рвущиеся к трону сыновья Пнду, которые нпрсно гордятся небесным родством! Тишин.

Блгоговейня тишин и терпеливое ожидние: цри с советникми внимют словм Блмут.

— Однко дже суры не могут остновить обряд, если Зкон соблюден. Вооружитесь ндеждой и терпением! К чему войн, кровь и нсилие? Лучше вспомните слов мудрого Дроны, лучшего из брхмнов: если «Рождение…» не звершется соглсно предписниям, это знчит, что богм неугоден новый Мхрдж!

Тишин.

Пляшут тени н стенх.

— Вспомните, блгородные мужи: что входит в «Рождение Господин»? Обильные жертвоприношения и молитвы, колесничные состязния, ритульный зхвт скот, игр в кости… Вот оно! Игр в кости! Вы понимете меня, достойные?! Уже сейчс Юдхиштхир, стрший из бртьев-Пндвов, готовится встряхнуть сткнчиком! С детств обуянный стрстью к зртным игрм, он нводнил Индрогрд знтокми «счет и броск»: он осыпет их дрми, кормит и поит, желя постичь все премудрости до единой! Вы понимете, куд я клоню, обильные добродетелями?! Пляшут тени.

Пляшет улыбк н устх Кришны. Пляшет в воздухе укзующий перст, и мнится: он упирется в кждого из собрвшихся, и еще в потолок упирется он, и еще — в небо.

— Рзве збыли вы о родном дяде Бойц-нследник? О брте црицы Гндхри?! Об известном в трех мирх Соколе-гндхрце по прозвищу Китл?! Кто— нибудь слышл о его проигрышх? Нет, нет и еще рз нет! Пндвы упрямы, стрший из них зртен? — отлично! В ослеплении курж можно проигрть многое… Кончен пляск теней. Недвижим пол, угсло плмя.

И Черный Блмут кк ни в чем не бывло дремлет в кресле.

Молчние.

Лишь слегк потрескивет желтое плмя в мсляных светильникх. Совет думет. Совет срвнивет. Совет…

— Мы блгодрны тебе, Кришн, — колоколом прогудел под сводми голос Грозного. — И впрямь войн с близкими родичми — гиблое дело. Я… прошу прощения, сиятельный рдж! — вдруг смущенно спохвтился седой гигнт. — Дозволено ли мне будет продолжть?

— Продолжй, Грозный. — Грустня усмешк тронул губы Слепц. — Все знют: ты — не только мои глз, но и уст. Продолжй без стеснения.

Н мгновение змявшись, птрирх Город Слон вновь зговорил:

— Пусть Пндвы зтягивют время, вербуют союзников и готовят обряд. Пусть Арджун предется скезе в ндежде зполучить все небесное оружие рзом, кк стрьевщик мечтет збрть оптом все обноски столицы, пусть Юдхиштхир мечет кости. Мы промолчим. Мы будем крепить держву и ждть. Кришн прв. А если Пндвы думют, что время рботет н них, — они глубоко ошибются! Я зню, они рссчитывют не только н союзников и оружие Арджуны. Они ндеются ткже, что я з это время совсем одряхлею, то и вообще отпрвлюсь в обитель Индры, что одной серьезной зботой у них стнет меньше. Но они просчитлись! В случе чего Город Слон двно способен обойтись без Грозного, но и я не собирюсь покидть этот бренный мир! Мой отец, рдж Шнтну, дровл мне прво смому выбрть день и чс моей смерти! Что ж, я тоже подожду. Времени у меня достточно: побольше, чем у юных выскочек. Д и Боец молод — куд спешить?

Грозный гулко рсхохотлся и подвел итог:

— Мы будем ждть.

* * *

— Ну, что тм, Крн?! — Триндцтилетний сын Дроны ждл Ушстик во дворе, едв не подпрыгивя от нетерпения.

— Решили погодить, Жеребенок. Войск остются в кзрмх. Войны не будет.

— Крн решил опустить подробности, которые к тому же нверняк не слишком интересовли его юного друг.

— Зря! — искренне огорчился Жеребенок, еще только обещвший вырсти в мтерого Жеребц. — Небось эти бы не церемонились!

— Слушй, Крн… — Глз мльчишки згорелись шлым огнем, ккого никогд не пылло во взгляде его строгого отц. — А двй вместе их рзнесем?! Вдвоем! Ты и я. Д мы от их Твердыни кмня н кмня не оствим — никкого войск не ндо!

— И не совестно? — притворно нсупился Крн. — З что ты их тк не любишь?

— А ты? — Сын Дроны был скор н язык. — Скоро н шею сядут, в рот удил сунут — что, мло?!

— В смый рз, — вздохнул Крн. Возрзить было нечего.

— Тк двй! Рз войск в кзрмх — мы сми…

— Нельзя! — досдливо стукнул кулком по колену Крн. — Збыл, что ты — брхмн? А брхмны могут лишь зщищться, и то не всегд. А я теперь — рдж. Против воли Совет не попрешь. Был бы я, кк рньше, просто сутин сын — ккой с меня спрос? А теперь нельзя. Понимешь? Хотел свободы, получил…

— Понимю, — понурился Жеребенок. — Все я понимю… Слушй, Крн, — вдруг снов оживился мльчишк, — я вчер в Безнчлье твои две мнтры соединял! Ну, помнишь, ты мне перед отъездом советовл?

— Помню. И кк?

— Ой, здорово получилось! Из земли горючие червяки полезли, половину ппиного войск сплили, пок он их грдом не шибнул! И вот я думю…

С сыном Дроны Крн сошелся легко и срзу. Жеребец-Ашвттхмн был полной противоположностью своему отцу: порывистый, искренний, переживвший все события удивительно живо — чем-то он см походил н молодого Крну.

Сейчс Дрон успешно обучл Жеребц искусству Астро-Видъи, не уствя рдовться успехм сын. Нствник дже не догдывлся, что Крн тйком от него подбрсывет юному брхмну-воину то новую мнтру, то удчную мыслишку — дльше сын Дроны додумывл своим умом.

А Крн в свою очередь не подозревл, что в ткие моменты он неуловимо походит н сурового и язвительного обиттеля Мхендры — Рму-с-Топором.

— Ничего, Жеребец, еще повоюем. Дй срок, — улыбнулся Крн, прощясь.

Молодой рдж не знл, что слов его были пророческими.

До Великой Битвы оствлсь четверть век. Пустяк в срвнении с вечностью.

Глв X

СОКОЛ БЬЕТ БЕЗ ПРОМАХА

1

ПРЕТЕНДЕНТЫ

— Слыхли новость? Серебряный Арджун воротился из изгнния! Он побывл н небе, в рйских мирх своего отц, великого Индры!

— Хорошее изгнньице! В ткое и я бы со всех ног…

— Везет кштре! Небось ппш дров от щедрот своих отвлил — облдеть!

— Везет?! А пять лет скезы — не хочешь?!

— Ккие пять?! Все шесть, то и семь: стороны свет дымились, когд он умерщвлял плоть, вознося хвлы Синешеему Шиве…

— Ккому Шиве? У Индры он был, бестолочь!

— См ты бестолочь! Дхик н тебя! Н восьмой год явился к нему см Шив в облике горц-оборвнц, и зспорили они с Арджуной из-з убитого кбн. Ну, ясное дело, подрлись…

— Ккого кбн?! С кких это пор скеты свинскую печенку хрчт?!

— Кто подрлся? Шив с Арджуной? Д от Серебряного мокрого мест…

— Слушй, ты смый умный, д? Все знешь, д? Сведущие люди првду рсскзывют, ты с глупостями лезешь, д?! Подрлись они, говорю, и чем только Серебряный горц того не дубсил: и стрелми, и луком, и кулкми — тому все до Атмн-Безликого!

— Кулкми — это и впрямь… Богу в рыло… Лдно, дльше что было?

— А то! Взмолился Арджун Шиве: друй, мол, силы победить зловредного горц; глядь — перед ним см Шив и стоит! И смеется: очень уж понрвились црские тумки. «Потешил, говорит, проси, говорит, чего хочешь!» Ну, тут Арджун и згнул от души: оружия, мол, всякого, и побольше…

— И бльзму от ждности! И тоже побольше!

— Д зткните вы рот этому Бхуришрвсу[27]! Пусть человек рсскзывет!

— …Ну, тут Трехглзый и отвел его з ручку н небо, к тяте родимому. Тк Индре прямо и скзл: «Что ж ты, ппш дрный, н сын любимого вджрой збил?! Живо учи уму-рзуму!» И пять лет провел тм Арджун, учсь Астро-Видье и любя пср по-всякому. Но кк-то рз скзл он своему отцу «Превзошел я твою нуку, но н ком испытть мне свою силу и умение?» И ответил ему Громовержец: «Тренируйся н днвх Вконец обнглели, племя дово!» И горели в огненных потокх «Облченные-в-Непробивемую-Броню», именуемые Нивтквчми, после чего пришл пор витязю возврщться в нш бренный мир…

— Явился — не зпылился! Первым делом коров у соседей-мтсьев стибрил!

— Д это ж обряд, дурья твоя бшк! Его бртья-Пндвы еще бхут знет когд объявили, д отложили, потому кк Арджун в изгннии был! А теперь, кк он воротился, срзу же моления вознесли, жертвы н лтрь — ну и коров угнли, не без того! Нонеч в Слон-Город едут: кости порструсить, тряхнуть сткнчиком. Ежели их верх — быть Црю Спрведливости, стршему из Пндвов, Мхрджей, црем црей! А Арджуне — его првой рукой, глвным полководцем. Обряд-то кк нзывется? «Рождение Господин»! Вот они его впятером и рожют…

Слухи рсползлись, подобно изголодвшейся срнче, сжиря все — првду, ложь, быль, небыль; вслед з ними двинулсь из Индрогрд в Хстинпур торжествення процессия: пять героев со товрищи.

Сыновья Пнду чувствовли себя триумфторми. Шуми, Великя Бхрт! — скоро ты змолчишь и склонишь голову. Дром, что ли, влдыки Город Слон сми прислли приглшение н ритульную игру в кости…

2

ИГРА

Это был слвный день.

День Белого Бык, день Святого Пендж и Злтой Криты, день Тростник и Млой Двпры и еще — Темной Кли[28]. Двдцть седьмой день зимнего месяц Мгх.

* * *

…Один з другим торжественно входили они в злу, специльно преднзнченную для црской игры. Входили, хозяйским взглядом окидывя собрвшихся и все то, что скоро будет приндлежть им.

Все пятеро сбрили бороды — впрочем, оствив тщтельно подстриженные усы.

Нмек н безбородость богов?

Желние выделиться?

Кто знет?.. А кто знет, тот не скжет.

Вот в дверях возник стрший — Юдхиштхир, Црь Спрведливости. Мягкий подбородок, кроткий взор, ямочки н щекх, лишь нижняя губ портит общее впечтление — брезгливо оттопырен. Лдони у лб, поклон в сторону трон, в сторону Слепц и стоявшего рядом Грозного; и стрший Пндв, шурш золоченой прчой одежд, с достоинством подходит к столу, инкрустировнному яшмой и сердоликом.

— Время! — звучит голос Цря Спрведливости. — Время брость кости, сделнные из ляпис-лзури, золот и слоновых бивней! Черные и крсные, со знкми н них, сколми дргоценного кмня-джьотирс! Время! Высокое искусство, которое не стоит обсуждть с низшими, ждет! И пусть никто, побежденный в игре, никогд не отстивет проигрнного богтств. Блго нм!

И кресло принимет первого игрок.

Его брт Бхим ввлился в злу подобно носорогу, поводя по сторонм глубоко посженными глзкми. Борцовское брюхо зтянуто лым кушком, волостые ноги обнжены выше колен, и низкий обезьяний лоб, увеличенный рнними злысинми, идет морщинми — словно речня зыбь под ветром. Зметив неподлеку от тронного возвышения Крну, Стршный нпрочь збыл о поклонх и церемониях, впившись взглядом в ненвистное лицо сутиного сын.

«Он сердится! — беззвучный шепот, эхо, тишин перед обвлом. — Он очень сердится!..»

Грозный нхмурился, но промолчл. Всем был хорошо известен вспыльчивый нрв упрямц Бхимы, полностью передвшийся по нследству и его сыну Плешивцу, ркшсу-полукровке. Уже сейчс, в триндцть без млого лет, сын Стршного буйством и волшбой нводил ужс дже н своих соплеменников-людоедов.

В игре Бхим рзбирлся примерно тк же, кк и в музицировнии, но тем не менее знял место з спиной Юдхиштхиры и с вызовом оглядел собрвшихся.

— Ты б еще дубину с собой прихвтил! — усмехнулся Крн. — Нпдем из зсды — чем отбивться стнешь, Волчебрюх?!

— От всякой сволочи вроде тебя… Хум! — Бхим сжл кулки, еле сдерживясь, чтобы не кинуться в Дрку.

— О д! Мы, сволочь, ткие! Видимо, только тигрм-црям пристло бродить по лесм и нсиловть ркшиц! Куд уж нм, низкорожденным!

— Придержи язык, рдж. Стыдно издевться нд гостем, — сурово одернул шутник Грозный. И, обрщясь к Бхиме: — Я прошу простить нс, блгородный цревич, з грубость и несдержнность этого человек!

Неохотный кивок был ответом.

Крн же тем временем тихо двился от смех. Вся эт комедия, от пролог до знвес, был оговорен зрнее. Влдыки Хстинпур принимют гостей с почетом и увжением, но — увы! — им приходится то и дело осживть выскочку и грубиян Крну. Зто «выскочк и грубиян» имеет полную возможность говорить вслух, что думет, подзуживя гостей и незметно толкя их н опрометчивые поступки.

У кждого — своя роль: кто шут, кто герой, хозяин блгн подсчитывет выручку з кулисми.

Арджун вошел стремительно, вмиг окзвшись н середине злы. Поклон стршим родичм, поклон нствникм — в отличие от Волчебрюх, сын Индры редко збывл об этикете; и Серебряный обводит присутствующих ндменным взглядом, презрительно кривя губы. Слепой дядя, Грозный и Брхмн-из-Лрц — это особый рзговор, но к чему здесь все остльные? Кто они в срвнении с любимым сыном Громовержц, живьем побыввшим н небесх, Бичом Демонов?! Чудесный лук Гндиву, подрок богов, Арджун прихвтил с собой — вы сомневетесь? смотрите! восхищйтесь! Кто еще во Втором мире удостивлся подобной чести: получить один из трех великих луков, добытых н зре времен при пхтнье окен?! Бйк, пущення кем-то триндцть лет нзд, окзлсь пророческой!

Беля грив волос собрн в узел и увенчн дидемой-киритой; звенят, х звенят брслеты н зпястьях и щиколоткх, предплечьях и голенях… и тихо вторят перезвону нгрудные ожерелья.

— Здорово, изгннничек! А лук-то тебе зчем? Зстрелиться в случе проигрыш? Или боишься опять збыть его в спльне Юдхиштхиры — вот и тскешь дже в нужник?!

Сын Громовержц не удостоил Крну ответом и вслед з бртьями проследовл к столу для игры.

— Не следует тк обрщться к моему лучшему ученику! — прошипел Дрон достточно громко, чтобы это услышли все, кого боги не нгрдили глухотой.

Спекткль продолжлся.

Близнецы, млдшие из Пндвов, чудесным обрзом ухитрились и в дверь пройти вместе. Крсвчики. Щеголи. Дже скучно стновится — больше и скзть— то нечего. Н них лень было тртить перец язвительного крсноречия, поэтому Крн промолчл.

Не стоит переигрывть.

Глвное — впереди.

— Итк, мы явились по приглшению многослвного Бойц и готовы тряхнуть судьбой. — Юдхиштхир поднялся из-з стол, поигрывя серебряным сткнчиком для костей и смими костями, именно ткими, кк он их описывл минутой рньше: шедевр ювелир!

Кубики в его рукх гуляли рыжими мурвьями, словно по волшебству возникя из сткнчик и перектывясь по лдоням, чтобы снов исчезнуть во тьме исконного убежищ, — ни дть ни взять четки в ловких пльцх брхмн. Впору рзрзиться приветственными кликми. Похоже, Црь Спрведливости не зря потртил эти двендцть лет. Все звороженно следили з рукми того, чьим небесным (вернее, подземным) отцом считлся Петлерукий Ям-Дхрм, но слвить его мстерство остереглись; лишь один из собрвшихся кивнул одобрительно.

Дядя Бойц, Сокол-гндхрец по прозвищу Китл, всегд увжл чужое умение.

Учиться можно и у случйного прохожего, если, конечно, ты знешь, чему хочешь нучиться.

— Тряхнем, брт мой. — Боец вышел вперед и остновился нпротив стршего Пндв, слегк прищурясь. — Однко в последнее время я больше уделял внимние делм госудрственным и военной нуке, тк что недосуг было обучться игрм. Зкон тебе известен: я имею прво выствить игрок вместо себя.

— Кого же? — В голосе Юдхиштхиры мелькнул рстерянность.

Любя неожиднность легко выбивл из колеи Цря Спрведливости, предпочитвшего жизнь рзмеренную и определенную зрнее.

Будь его воля, сидел бы он в жловнном уделе тише мыши. Но бртья! жен! тесть! Кришн!..

— О, полно беспокоиться! Твоя честь не будет здет. З меня любезно соглсился сыгрть мой дядя по мтери. Рдж Блгоухнной, он рвен любому из нс — если, конечно, ты зрнее не привык к титулу Мхрджи! Тебе не ззорно будет сесть с ним з игорный стол, выигрть — почетно.

— Дудки! — бросил Крн в прострнство, ни к кому конкретно не обрщясь.

— Не сядет он с Соколом. Это вм не шишей гулящих рздевть…

Со стороны зрелище нпоминло снег, злитый кровью: Юдхиштхир побледнел, но тут же побгровел от гнев. Однко, в отличие от Бхимы, Црь Спрведливости умел держть себя в рукх.

— Для меня будет честью сыгрть с тким достойным кштрием, — слегк поклонился он Бойцу и зтем, подчеркнуто ниже — Соколу. — Прошу к столу.

«В случе моего выигрыш злые языки отвлятся сми собой! Я буду по прву считться не только Мхрджей, но и лучшим игроком во всей Бхрте! Двй же, рдж-Китл, посмотрим, чего ты стоишь н смом деле!» — ясно читлось в глзх стршего Пндв.

Азрт уже охвтывл Цря Спрведливости, обещя поистине рйское нслждение.

К столу подошел Сокол: чем-то дядя Бойц нпоминл сытого хомячк, нряженного в богтое плтье, если хомячку шерстку н щекх и вискх обильно припорошить белой пудрой.

— Итк, блгородный Юдхиштхир, у нс — црскя игр. И ствки в ней должны быть црскими.

— Црскя игр — это в первую очередь ЧЕСТНАЯ игр?!

Црь Спрведливости зглянул в глз соперник — и зхлебнулся тихой безмтежностью Соколиного взгляд.

Бледно-голубых подслеповтых глз.

— Стрнно слышть ткие речи от тебя, блгородный цревич. Но мы собрлись не состязться в крсноречии. Итк, соглсно проводимому тобой обряду, ты претендуешь н титул Мхрджи. Это и будет ствкой со стороны Хстинпур, который предствляю сейчс я. Выигрй — и Город Слон со всеми его днникми, ткже првителями подчиненных и союзных земель признет нд собой твое влдычество. А что ствишь ты, несрвненный?

Юдхиштхир судорожно сглотнул: ответ он знл зрнее.

— Я ствлю свое црство.

— Не вполне рвня ствк — один жловнный удел против титул цря црей… Но я соглсен. «Бык Шивы» н дюжину кругов? По рукм?

Црь Спрведливости еле зметно поморщился. Простонродное «по рукм» резнуло его слух. Еще б пльцми прищелкнул, Китл… не н рынке. Иные слов должны звучть в сей зле, где пытют судьбу величйшие из великих, иные слов и в полный голос Зчинщик встл и нбрл полную грудь воздух.

— Итк, — прозвучло под сводми, — мы нчинем игру в присутствии мудрых брхмнов и блгородных црей… Пусть же исполнится воля богов!

— Пусть исполнится воля богов, — серьезно повторил Сокол. — Бросй первым, Црь Спрведливости: я, выступя в роли хозяин, пропускю гостя вперед. И не оскорбляй меня откзом!

— Блгодрю. — Мелодично звякнули кубики, приходя в движение внутри серебряного сткнчик, и веером рсктились по столу.

— «Прный Бык» и «Тростник» н двойке в придчу? Мои поздрвления, цревич…

Сокол одним движением лдони смхнул кубики в сткнчик; н этот рз послышлся не звон, тихий шелест — кости вихрем зкружились по стенкм убежищ.

Чтобы упсть н столешницу троицей вышколенных солдт: сухо, твердо, рзом змерев в едином строю.

— Тоже «Прный Бык» — неисповедимы пути игры! З одним исключением: мой «Тростник» вырос н тройке. Итк, первый круг з мной. Прошу, цревич.

Короткое звякние, стук пдющих н стол костей: кпли дождя, осыпь в горх, мгновения из кувшин Клы-Времени.

Шелест, стук. Хриплое дыхние.

— Злтя Крит н всех!

— Круг твой, цревич. Звон, стук, шелест…

— Дюжин, о Црь Спрведливости. Полня дюжин. Восемь моих кругов, четыре — твоих. Ты проигрл.

Н Юдхиштхиру жлко было смотреть: он взмок, лицо покрылось крсными пятнми, глз лихордочно блестели, и взгляд бесцельно метлся по зле, подобно человеку, когд тот кубрей ктится по склону, не в силх ухвтиться з торчщие нружу корни.

— …Но имя мое покроется презрением людей, если я не дм тебе возможность отыгрться. Что скжешь, мой Влдык?

Дрожь пронизл все тело стршего Пндв. Корень подвернулся-тки под ослбевшую руку, и пдение остновилось.

— Я жду.

Взгляд Юдхиштхиры клещом вцепился в седого хомячк.

Нмертво.

Желя нпиться его крови.

— Ты соглсен игрть дльше?

— Я… я… Д! — Ценой огромного усилия Црь Спрведливости вернул себе смооблдние, и голос его был тверд.

Почти.

Дже пятн нчли мло-помлу сходить с лиц.

— Очень хорошо. Итк, мы, кк и прежде, ствим титул Мхрджи против… что можешь поствить н кон ты, цревич?

— Я… — Юдхиштхир беспомощно огляделся, ищ поддержки бртьев, но вместо поддержки обрел четыре укоризны.

Будь вокруг не зл, поле боя, Пндвы знли бы, что делть…

— Я ствлю своих бртьев!

— Ах ты!.. — сунулся было вперед Бхим, но Арджун удержл силч, схвтив з руку, и что-то горячо зшептл Стршному н ухо. Близнецы же сидели молч, отстрненно глядя перед собой. Кжется, они не до конц понимли серьезность происходящего.

— Четверо сыновей Пнду против титул Мхрджи?

— Д!!!

— Опять нервня ствк. Титул есть титул, люди есть люди. Впрочем, говорят, что все вы — дети богов… Принято.

Шелест, дробный перестук кубиков, изготовленных из столь редко встречющихся цельных кристллов ляпис-лзури, звякнье…

— Двойной «Пендж» и Двпр н первом…

— Три пры.

— Полня «Кли».

— «Бык», «Пендж» и «Злтя Крит» в прямой последовтельности! Дорог Рджи!

— Увы, «Белый Бык» н всех… Остлось решить, кк поступить с ткими ценными рбми, кк твои бртья. Но, говорят, Бхг Троицу любит! Сыгрем н посошок?

— Д!.. — Здушенный хрип жертвенного животного, когд нож перехвтит горло гнц, бледность лиц, холодный пот и безумный огонь зрт во взоре.

Тот же огонь, что в облике чудовищ Мды грозил пожрть Обитель Тридцти Трех, пок мудрец Чьявн не рспределил гибельную мощь меж четырьмя порокми: пьянством, любострстней, охотой рди збвы и игрльными костями.

— Что же поствишь ты н этот рз?

— Себя! — не здумывясь, выдохнул Юдхиштхир.

— Против титул Мхрджи? Нет, тк не пойдет. Впрочем… в случе победы ты отыгрешь жловнный удел и свободу бртьев. Соглсен?

— Соглсен!

Юдхиштхир был уверен в выигрыше. И игроцкое мстерство здесь ни при чем. Ему ДАДУТ выигрть. Д, их поствили н место, с треском провлив «Рождение Господин», — чего еще желть ндменному Хстинпуру?! Не хочет же, в смом деле, црственный Слепец, чтобы его племянники остток жизни провели в рбстве у собственного дяди и его сыновей?!

Что скжут люди?!

— Я жду, о Црь Спрведливости! Бросй. Когд рук Юдхиштхиры легл н серебряный сткнчик с костями, он почти не дрожл. Звон, перестук, шелесг.

— Я весьм сожлею… рб. Игр окончен.

3

РАБЫ

Потрясенное молчние рзорвл злордный возглс Крны:

— Поздрвляю с выигрнным титулом, Пндвы! Ты говорил о сволочи, Бхим? И впрямь трудно мне срвняться с вми: рбом я не был никогд!

— Он вырвет твой погный язык! — побгровел Волчебрюх. — Хум! Он сердится!..

— Что? — удивленно моргнул Боец, до того сидевший по првую руку от слепого отц и чистивший ногти крохотным ножичком. — Рб оскорбляет рджу? Чей— то язык здесь действительно лишний… Кк считешь, Крн? Или для нчл огрничимся дюжиной плетей? Рди врзумления?

Не дожидясь ответ, Боец обернулся к кузенм, похожим сейчс н куриц, дже не мокрых — ощипнных и готовых к котлу с кипятком

— Ну что, вы, тк жждвшие слвы богтств и влсти нд всем миром, — вы удовлетворены? Теперь у вс нет никких збот: црство, богтство, жены… кстти, о женх! Что говорит Зкон о супругх рбов? Эй, слуги, приведите-к сюд Черную Сттуэтку — мы желем взглянуть н нше новое приобретение.

— Желем! — поддержл брт Бешеный. — И поскорее!

— Остновитесь, цревичи, — попытлся вмешться Видур-Зконник, дядя победителей и побежденных. — Ведь Юдхиштхир проигрл црство, бртьев и себя, но не дочь Пнчлийц!

— Все имущество, приндлежвшее рнее рбу, приндлежит его господину. В том числе и жен, — жестко осдил непрошеного миротворц Крн.

В зл вбежл посыльный слуг и ткнулся лбом в пол.

— Где Сттуэтк? — грозно свел брови н переносице Бешеный.

— Цревн… э-э-э… он откзлсь признть себя рбыней! И не пошл со мной, сослвшись н нчло месячных очищений, о сиятельный господин!

— Откзлсь? Очищения у нее?! Хорошо же, я см приволоку сюд эту упрямую ослицу! — И Бешеный, полностью опрвдывя свое имя, в ярости выбежл из злы.

Вскоре послышлся отчянный женский визг, и в дверь ворвлся торжествующий брт Бойц. Жену пятерых Пндвов он, не мудрствуя лукво, тщил следом з косы, кк бзрный «хорек» провинившуюся шлюху.

— Ублюдок! — взревел Бхим, нсилу удерживемый более блгорзумным Арджуной. (Похоже, Серебряный, в отличие от брт, не очень-то жловл общую супругу, предпочитя ей свою «отдельную» жену — сестру Черного Блмут, которую «укрл» с тйного соглсия Кришны.) — Клянусь, что гореть ему в ду, если он не нпьется твоей погной крови, Бешеный!

— Аг, тк ОН еще и упырь, — спокойно консттировл Крн, н которого вопли Волчебрюх не произвели особого впечтления.

— Молчи, рб! А то велю тебя оскопить. Ну что, хорош рбыньк?! — осведомился Бешеный, отдувясь.

Предствление продолжлось. Ндвиглсь кульминция. По предврительному сговору выскочек-Пндвов следовло не просто поствить н место — их требовлось унизить нстолько, чтобы в будущем и речи не могло быть о претензиях н престол. Впрочем, у сутиного сын н этот счет имелось особое мнение, хорошо известное Совету.

Убить.

Всех.

В бою честном или кком придется.

Чтобы рз и нвсегд покончить с зерном мятеж.

Впрочем, Совету и втре Опекун виднее…

— Чего молчите? — не унимлся Бешеный. — Кк рбыньк, спршивю?!

— Дешевк, — скривился Крн. — Строптив больно. Ее бы вожжми для пущей слсти… Эй, крсвиц, рзуй уши: все твои мужья — отныне рбы. Стрший проигрл все и всех. Предлгю выход: избери себе нового муж, одного, кк положено по Зкону, — и избегнешь рбств.

Черня Сттуэтк зтрвленно озирлсь по сторонм. Похоже, он уже склонялсь к мысли внять дельному совету, когд взгляд ее встретился со взглядом Бхимы.

«Выбери! — кричли мленькие нлитые кровью глзки. — Выбери, сук! И я сверну тебе шею голыми рукми, пусть дже вся Свстик встнет н моем пути!»

— Я верн прежним супругм, — тихо произнесл цревн.

— Ну, тогд пошл вон! — провозглсил Бешеный. — Ступй в нтхпур, дурех! Полы вымой или это… ну, ресницы кому нкрсь! Брысь!

— Погоди, брт! — остновил его Боец. — Может быть, упрямиц приглянулсь кому-нибудь из нших друзей? Почему бы не сделть доброе дело и не уступить ее тому, кто пожелет? З совершенно символическую плту…

— Он тебе ноги вырвет! Чресл низннку! — взревел Бхим.

— Молчи, рб!

— Плетей ему!

— В колодки!

— Д кому ткие рбы нужны? Скормить их шклм!

— Он тебя смого шклм!..

— Д подри ты эту Черную црице Кунти! Думю, свекровь обрдуется, — усмехнулс Крн.

Это был условня фрз. В зле нрстл безобрзный шум, сыплись угрозы и возмущенные выкрики, пхло дркой — пор было зкнчивть блгн. Пндвы смешны с дерьмом, достточно. Хотя был б его воля…

— Тихо! — возглс Слепц рокотом гонг рсктился по зле, и шум рзом стих.

— Ведите себя достойно, о цри! И вспомните нконец о Зконе. Верно, у рб нет имуществ, все оно переходит к его хозяину. Но прежний брк рб рсторгется см собой, и прежняя жен стновится свободной. Черня Сттуэтк впрве см решть, что ей делть дльше. Видур, брт мой, ты слывешь у нс знтоком Зкон — подтверди, верны ли мои слов?

— Слов сиятельного рджи подобны святой мрите. — Видур низко склонился под невидящим взором Слепц.

Этого лизоблюд-зконник ни во что не посвящли: всем были хорошо известны его пропндвские нстроения.

А посему в ответе Видуры никто и тк не сомневлся.

— Слышите, кштрии? Вы оскорбили свободную женщину, которя ни в чем не повинн! Подойди ко мне, миля: я хочу попросить у тебя прощения з грубость и невежество собрвшихся здесь людей.

Дочь Пнчлийц молч припл к ногм Слепц, содрогясь от рыдний; и влдык отечески поглдил рстрепнные косы.

— Не держи зл н меня, моих сыновей и их друзей. Скзно — збыто. Чтобы зглдить ншу вину, я готов во искупление выполнить любую твою рзумную просьбу. Проси!

Что-то дрогнуло во взгляде Черной Сттуэтки. Слепец зрнее догдывлся — д что тм! — знл, о чем попросит дочь Пнчлийц. Но слепой рдж не мог видеть зрницы, сверкнувшей под тщтельно выщипнными бровями. Верня жен просто обязн попросить свободы мужу… мужьям. Но если вымолить свободу лишь для одного, который положен Зконом всякой порядочной женщине? Пишч сожри все преднчертния и крму былых рождений! — сколько можно угождть всей ненсытной пятерке?! Тогд свобод которому? Рзумеется, Бхиме! Этот дикрь хоть и груб, но, по крйней мере, он по-своему любит ее, н ложе… о-о-о! Опять же этим можно крутить кк угодно, зто остльные ублюдки…

Увы, Черня Сттуэтк не был дурой. И прекрсно понимл: люби ее Бхим в десять рз больше, и то он придушит крсвицу, едв только поймет ее змысел.

Рди бртьев этот великн, этот ркшеубийц, неутомимый любовник и неистовый воитель…

А жль.

Очень жль.

— Я прошу тебя дровть свободу всем моим мужьям. — Сттуэтк твердо взглянул в незрячие бельм Слепц.

— Д будет тк, — степенно кивнул рдж. — Вы свободны! А в придчу я зново жлую вм прежний удел. Возврщйтесь домой и не держите н нс зл. Пусть никто не сможет скзть, что рдж Хстинпур неспрведливо обидел своих племянников. Живите спокойно в Твердыне Индры — но помните сегодняшний день. Смирите гордыню. Все. Можете идти.

* * *

Собрвшиеся в зле молч рсступились.

«Рождение Господин» стло выкидышем.

Цель был достигнут: влдыкм Хстинпур не нужны мученики, «безвинно пострдвшие и обмнутые бесчестными родичми», подобный слух нверняк рспрострнился бы в нроде. Им не нужны Пндвы, которым будут сочувствовть. Именно ткие: посрмленные, рстерянные, потерявшие лицо неудчники, которым, кк швыряют кость приблудившейся собке, швырнули их же собственный удел; недостойные ни жлости, ни сочувствия, выствленные н посмешище — именно ткие Пндвы полностью устривли Слепц с Грозным.

От этого удр им уже не опрвиться. Вскоре можно будет объявлять +рождение Господин» от имени Бойц и звершть объединение империи.

Оствлось зкончить предствление, перед тем кк выходить н плодисменты.

Юдхиштхир шел последним, низко опустив голову, не в силх никому взглянуть в глз. И дернулся, словно от удр плетью, когд у смого выход его догнл вопрос Сокол:

— Удч переменчив, Црь Спрведливости! Тряхнем судьбой нпоследок?

— Я больше не игрю… не игрю н црство, — был ответ.

— Отлично.

— Я не игрю… н бртьев.

— Бесподобно!

— Я не игрю… н себя смого.

— Превосходно! Тогд н что же ты игрешь?

В это мгновение у Крны, которому все было известно зрнее, вдруг создлось отчетливое впечтление: сейчс они перегибют плку.

Ндо было остновиться — или убить всех пятерых.

Но сутин сын уже не в силх был что-либо изменить.

4

СЕТОВАНИЯ

Черный Блмут скзл:

— О Пндвы, друзья мои, окжись я тогд рядом, не случилось бы с вми этой беды! Пусть дже меня и не звли, я все рвно пришел бы н игру. Зручившись поддержкой блгорзумных, я предотвртил бы игру, укзв н многие присущие ей скверны! Я живо описл бы, кк губит игрок достояние свое, коим не успел нслдиться, и кк ненсытно увлечение зрт. Я рсскзл бы, кк неслыхнно грубы речи игроков, кк пгуб ищет их подобно дикому зверю! О, лишь потому, что меня не было рядом, постигл моих друзей печльня учсть!

Черня Сттуэтк скзл:

— Не в своем уме ты был, о первый из моих мужей, когд в злой чс проигрл црство свое, богтство, оружие, меня и бртьев! Позор мудрости твоей и добродетели, позор силе Бхимы, позор искусству лучник Арджуны, если супругу вшу честят в собрнии н чем свет стоит! Зпомни слово мое: будь врг горой или океном — и то мудрый не рыдет втихомолку, всегд ищет ему всяческого вред и погибели! Вот н чем основывется успех людей, отнюдь не н безрссудных поступкх или бесплодных сетовниях!

Бхим скзл:

— Только из-з тебя, о стрший брт мой, похитили у нс црское могущество, кк у безрукого — еду, кк у хромого — стдо! Только для того, чтобы угодить тебе, одержимому зртом, подвергли мы себя столь тяжким лишениям. Плохо сделли мы — и теперь сожлеем о том! Збыл ты, что, ккой бы грех ни совершил црь при овлдении землей, он искупит это впоследствии обильными дрениями. Вспомни о Пользе, црь, и не вздумй исполнять обещнное!

Арджун скзл:

— Не стл бы я ртовть з твое возврщение н престол, о Црь Спрведливости, ибо ты вопреки здрвому смыслу привержен игре! Из-з тебя, бессильного отвергнуть удел нечестивых, мы все ввергнуты в д. Ты — игрок, и црство погибло из-з тебя; о, не жду я от тебя блгодти!

Црь Спрведливости ответил:

— То, что я совершил, воистину подло, и именно я — корень нших бедствий! Отсеките мне голову, ибо я — ничтожнейший из людей, из-з моей греховности нпсти преследуют всех вс! Я труслив, бездеятелен и жесток и, словно евнух, лишен мужеств! Я должен был откзться от игры, едв услышв последнюю ствку: «В случе проигрыш двендцть лет живи с бртьями в дремучих лесх, триндцтый же год скрывйся под чужим именем. Буде соглядти рзведют вше местопребывние — срок изгнния удвоится. Но если проигрем мы, то изгнние ждет всю сотню бртьев-Курвов!» Тк скзл мне нечестивый глупец, лживый и злобный, известный меж людьми под именем Бойц…

И лишь брт Черного Блмут, Рм-Здоровяк по прозвищу Сохч, скзл:

— Не должно обвинять Курвов в зхвте црств путем обмн, ибо не было лжи, было лишь состязние в мстерстве! Игрльные кости изменчивы, зрт пгубен. Кто просил Цря Спрведливости игрть с сильнейшим, чем он; кто зствлял его продолжть игру, увеличивя ствки?! И тут никкого упрек не может быть сделно искусному Соколу с его друзьями!

Но Здоровяку ответят хором:

— Есть дв рзряд людей: хрбрые и трусы. Кков душ у человек, тк и говорит он. Не будь ты бртом Кришны…

* * *

…Жркя плнет Шнйшчр, окруження кольцми и сулящя несчстья, теснил созвездие Крсной Девицы, сильно огорчя живущих н земле. Уголек, бгровый воитель небес, лицом поворчивлся к созвездию Джьештх, достигя четырехзвездного Венц Молний, плнет Великя Тврь достигл светил Отвги. Демон Рху приближлся к солнцу, меняло положение пятно н лике луны, кони источли слезы, орлы зхлебывлись хриплым клекотом, больше похожим н вороний грй, слоны обильно испржнялись крсной глиной. Дэв кликл н вершине древ Ветсы, шклы брехли н червленые щиты, кроввые зори смерть возвещли, черношеие стервятники прили в воздухе при нступлении сумерек, и в тучх, похожих н скопищ сурьмы, трепетли синие рыбы молний.

До Великой Битвы оствлось триндцть лет.

Бхутов дюжин.

Чсть пятя

СЕКАЧ

Глв XI

СКАЗАНИЕ ОБ УСИЛИЯХ ЦАРЕЙ

1

РАЗГОВОР

— Д, пп, ты прв: я лысею. Вон ккя плешь… точно сковородк. Потому и тюрбн ношу, чтобы не отсвечивть. А к цирюльнику не пойду и к себе звть его не стну. Эко диво — лысин! Их всех рздржет, что я не хочу брить голову, крсуясь меж ними кштрийским чубом. Что рдж нгийский по сей день проводит домшние обряды с сутми и по зкону сут. Что откзлся сыновьям срзу двть сотню, демонстртивно вышвырнув из-под отцов крыл рядовыми, — они сейчс под Ориссой, и Бык-Воитель, и млдший… сотники.

Не с плеч бтюшки ддено: хотел Грозный, не хотел, пожловл, з честную службу.

И мму я не позволил хоронить, кк мть рджи. Я зню, ты тоже не хотел всего этого: толп притворщиков, плмя до неб, стя хрмовых брхмнов кружит нд костром, глшти в городе вопят о труре… Шиш им всем! Тихо жил, тихо и ушл. Хвл богм, внуков дождлсь; ты же помнишь, кк он хотел внуков? Успел, постоял нд колыбелями… и оствил нс одних. Только цриц Кунти, ммин покровительниц, пришл н похороны по обряду сут. Не побрезговл. Плкл нд ммой. Честно плкл, куд тм немным плкльщицм! — я см видел. Знешь, пп, я никогд не мог понять, отчего црицу судьб нгрдил ткими сыночкми! См ведь тише воды, лишь о покое и грезит; стря уже, седьмой десяток вовсю стучит, по сей день боится, из Хстинпур ни ногой. Видть, крепко жизнь в лесх д в сыновнем уделе зпомнилсь.

До конц дней.

Нверное, потому, что см из приемышей…

Мы редко видимся, пп, мы редко молчим, сидя нпротив друг друг и прихлебывя крепкую гуду. Я — цепной пес, о Первый Колесничий, я — ловчий леопрд Хстинпур, я кружу по Великой Бхрте, я по уши в дерьме, двендцть лет я делю грязную рботу з них всех… может быть, именно поэтому я не хочу брить голову, стновясь похожим н Грозного?! В Мгдхе вырезли нш грнизон? по пути рзворовли днь ндх-рков? семен мятеж вновь проросли в пределх княжеств Кши?! — вскоре тм появляюсь я. Тот Крн, которым мтери пугют детей. Дуры! — их сопляки все рвно мечтют вырсти ткими, кк неистовый Сутин Сын; и сколько бы я ни рзочровывл их… Иногд мне кжется, что проклятие Рмы-с-Топором сбылось: его нук не впрок мне. Я не обрушивл н твердыни небо: мне доствло послть н приступ воинов и смому встть в первых рядх. Я не жег рзбойников или мятежников «Южными Агнцми» — хвтло стрел. Сил солому ломит, но не все в ншей жизни — солом, д и сил длеко не все.

Пп, если бы изгннники-Пндвы волей случя окзлись у влсти, если бы Црь Спрведливости сидел н хстинпурском престоле, Серебряный Арджун знял бы при нем то место, которое при Бойце знимю я. Место ручной грозы, место божьего гнев — лобное место. Не смешно ли?! — мы об, ненвидящие друг друг до колик, до ломоты в костях, словно дв двойник!.. Д, пп, ты опять прв: это не смешно.

Поверь своему Ушстику: я зню толк в ушх. А из-з орисской ночи длинных ножей, из-з кшийской гордыни, из-з смуты у пнчлов и стрнных бнд близ Виртпур, умеющих сржться строем, — из-з всего этого торчли знкомые уши. Я из кожи вон лез, чтобы ухвтиться з них; я знл: когд мы столкнемся, этот день стнет для Пндвов днем встречи с их небесными родителями, но столкновение все отклдывлось. Ндо было убить их еще тогд, пок они не стли мученикми. Символом. Идеей. Знменем смутьянов, кких нвлом н просторх Великой Бхрты! Только поздно.

Поздно.

Срок истек.

Стяг с обезьяной, тотемом Арджуны, открыто рзвевется в землях мтсьев— изменников, и семь кшухини войск стоят вокруг.

Мы ведем с ними переговоры, пп. Ты предствляешь?! — мы обменивемся послми, плетем путину из слов Зкон и Пользы, когд я говорю, что с мятежникми переговоров не ведут, и требую двинуть в земли мтсьев нши рмды… Ясное дело! Что может посоветовть эт сволочь, этот мерзкий Крн, кроме кк очередную подлость?! Знмя Грозного, голубой штндрт с пятью звездми, должно быть чистым, ки речня глдь! Стяг Дроны с изобржением лтря — чист!.. Я не говорю уже о белом знмени Слепц. Увы! — один слон с полотнищ, которое рзвевется нд Бойцом, рвется в бой, но остльные з уши оттскивют его нзд.

Они все смеялись, когд я избрл своим гербом слоновью подпругу.

Они ищут корысть.

Искл ли корысть Боец, когд восьмилетним мльчишкой вступился з безвестного холоп, когд дерзил нствникм, не двя прогнть меня, когд дрил црство вопреки мнению родичей и н вопрос: «Чем я смогу отплтить тебе з щедрость?» — ответил коротко и однознчно: «Дружбой, Ушстик, дружбой».

Вот и вся корысть.

…Мне скоро пятьдесят, пп. Внуки зовут меня дедом. Остльные — по— рзному.

2

ДОНОС

— Ознкомься, рдж! — Грозный через все покои швырнул тебе сверток: несколько пльмовых листьев, скрученных в трубочку и перевязнных шелковой нитью.

Тебе требовлось лишь сделть шг вперед и протянуть руку.

Сверток упл н пол. Поктился по плитм, по мозике, по корлловым инкрустциям и плстинм нефрит. Змер у ножки стол.

Ты остлся стоять н месте. Впрочем, Грозный не обртил н это внимния. Чубтый гигнт рсхживл по пртментм, думя о своем, и дел ему не было следить: поймет рдж то, с чем рдже было ведено ознкомиться, или подберет упвшее с пол?

Он уже много лет звл тебя тк: рдж. Очень много лет. Достточно, чтобы привыкнуть. Просто рдж. Никогд — «сиятельный рдж», или «могучий рдж», или хотя бы просто — «рдж нгов». Ни рзу ты не слышл от престрелого регент обрщений церемонных и ни к чему не обязывющих тип «ндежд держвы», «обильный зслугми» или «бык среди кштриев», хотя многие смутьяны, ощутив н себе тяжесть твоей крющей длни, двно прозвли тебя Вришей, то есть Быком. В последнее время близкие люди стли звть тебя Рдхеей, Сыном Рдхи[29], отдвя днь увжения прекрсной женщине, что родил ткого сын. Гнгея Грозный никогд не произносил ткого слов: Рдхея. Воеводы и рядовые дружинники, которых ты не рз водил в походы, прозвли тебя Всушеной — Блгим Воителем. Регент не знл никких Блгих Воителей и знть не хотел.

Слушй, рдж.

Сделй, рдж.

Ознкомься, рдж.

Пожлуй, если бы могучий стрец однжды нзвл тебя сутиным сыном, пускй дже прилюдно, — ты бы обрдовлся.

…Ты нклонился и поднял сверток.

Рспустил узел.

Вгляделся.

— Читй, читй, — рокотнуло из угл. — Читй внимтельно, рдж. Вот что передли мне нкнуне приезд Черного Блмут в кчестве посл. Это зпись беседы Пндвов с Кришной перед его отпрвлением.

Ты мшинльно кивнул, и мурвьи букв зплясли перед глзми.

* * *

Црь Спрведливости скзл:

— В этом мире живут лишь богтые, люди, лишенные богтств, скорее мертвы. Ибо от бедного отворчивются родные, друзья и жрецы, подобно тому, кк птицы избегют дерев, не приносящего плодов. Богтство есть высшее из устновлений, все зиждется н нем. Мы не в силх кким-либо зконным путем рсстться с блгосостоянием, ккое было у нс! Только оствлением мысли о войне может быть достигнут мир между нми либо же путем истребления вргов под смый корень!

Стойкий Госудрь, дядя нш, облдющий оком рзум, не соблюдет Зкон. Из-з корыстолюбия сын своего он следует укзниям глупцов. Тким обрзом, црь поступет лицемерно по отношению к нм, действуя своекорыстно рди своего собственного блг.

Мы не хотим откзться от црств и не хотим гибели своего род. Что делть нм?!

Черный Блмут ответил:

— Побед или смерть в бою предписн кштрию Создтелем. Бедность не может быть для него похвльн. Пок, о црь, ты будешь мягок к вргм, они отнимут у тебя црство! Тк не проявляй же сострдния к тем, кто в поступкх своих руководствуется исключительно злонрвием! Они зслуживют смерти пред лицом всего мир, тем более перед твоим! Убей же их, губитель недругов, и не сомневйся нисколько!

Црь Спрведливости скзл:

— Отпрвляйся к Курвм, о Блмут! Ты знешь нс, ты знешь нших противников, ты знешь нши цели, ты знешь ткже, что говорить.

Кришн ответил:

— О д! Я отпрвлюсь туд и устрню сомнения всех людей, у которых существует еще двойственное мнение относительно спрведливости. Тм, среди црей, я перечислю все твои достоинств, ткже все пороки Бойц! И, слушя меня, когд я буду говорить свою речь, блготворную и соглсную с Зконом и Пользой, все сочтут тебя облдющим добродетельною душой, относительно Бойц убедятся, что одержим он ждностью! Я буду поносить его среди горожн и поселян, перед стрикми и млолетними, при стечении предствителей всех четырех врн! Тк я склоню их к миру, о црь! Тебе же следует пок привести в готовность оружие и доспехи, повозки и колесницы, боевых слонов и знмен; пусть воины твои приложт стрния, совершенствуя свое искусство. И все, что может потребовться для войны, ты собери зрнее, о црь!..

Бхим скзл:

— Не следует тебе, о Кришн, говорить резко с Бойцом. Отнесись к нему мягко. По природе своей нечестивец, со злодейской душою, он опьянен влстью и врждебен к нм; непрозорливый, дерзкий в речи, свирепый и злопмятный, он не поддется нствлениям, злонрвен и склонен ко лжи. Противореч дже своим друзьям, лишенный чувств спрведливости, презревший првду, подвлстный порывм гнев, полгющийся н свой дурной нрв, он по природе своей стремится причинять зло, кк змея под пятой. Поэтому говори с ним мягко и спокойно, в дружелюбном тоне. Действуй тким путем, и ты восстновишь добрую бртскую дружбу меж нми!

Действуй тким путем, о друг нш!

Кришн ответил:

— Рзум твой склоняется к миру, о герой! Увы, подобно скопцу, ты не обнруживешь никких признков мужественности у себя! Сердце твое трепещет, рзум повержен в смятение, чресл онемели — вот почему ты желешь мир. Блго тебе! — я попытюсь достичь примирения, не ущемляя вших интересов…

Арджун скзл:

— Поспешй же исполнить то, что ведет к общему блгополучию Пндвов и Курвов. Еще отпрвляясь в изгнние, мне стло ясно, что нечестивый Боец со сторонникми должен быть убит мною. Пострйся же рди друзей, о Блмут, хотя для меня остется пок непонятным, ккой обрз действий ты избирешь: мягкий или иной? Если же ты считешь предпочтительным немедленное уничтожение вргов, то пусть это совершится кк можно скорее — к чему рздумывть?! Мир? — скорее зерно произрстет н бесплодной почве, поэтому делй то, что считешь полезным для нс!

Кришн ответил:

— Поле очищется от сорняков мудрым пхрем. Я сделю все, что в пределх человеческих усилий. Но Боец, отринув спрведливость, никогд не пойдет н мир ценою уступки црств; ткже и Црь Спрведливости не откжется покорно от трон. Все, что можно будет сделть словом и делом, я сделю, но не ндеюсь я н мир с вргми!

Близнецы скзли:

— Семь кшухини войск собрлись здесь по твоей милости, о Блмут! При виде этих мужей-тигров, во всеоружии готовых к битве, кто из людей не содрогнется?! Тебе следует действовть тким обрзом, укротитель вргов, чтобы нчлсь войн. Если дже Курвы и предпочтут мир, то и тогд ты должен вызвть войну с ними! А если стршие бртья нши склонны следовть добродетели, пренебрегя долгом, то мы сми желем срзиться с вргми в битве!

И воины кругом удрили мечми в щиты, приветствуя геройскую речь.

Черня Сттуэтк скзл:

— Грех убить невинного, но не меньший грех пощдить того, кто зслуживет смерти! Действуй же, о Кришн, тким обрзом, чтобы этот грех не коснулся тебя!

И все подытожили:

— Друг Пндвов, ты зодно — несрвненный друг всех Курвов! Между нми и сыновьями Слепц должно быть достигнуто полное соглсие. Поехв в Город Слон, ты скжешь то, что нужно, о Блмут! Блго тебе!

3

УГРОЗА

— Что скжешь, рдж?

Ты ккуртно свернул листы в трубочку и зново обвязл скользкой нитью.

— Ты доверяешь своим лзутчикм, Грозный?

Космтые брови регент поползли вверх. Вы были недине, но дже в тком случе прямое обрщение «Грозный»…

Мослстые пльцы дернули кончик чуб. Рз, другой…

— Это не лзутчик, рдж. Ему можно доверять в силу блгородств происхождения.

Теперь нстл твоя очередь поднимть брови. Блгородство происхождения?

Кк основ для доверия? Не шткий ли мостик, господ мои?!

Рздржение скомкло лицо регент, но черты его мло-помлу рзглдились. Умение влдеть собой — признк величия. Достойный не поддется гневу. Что-то он хотел услышть от тебя, хитроумный Грозный, что-то ожидемое с смого нчл, предугднное, отвечющее зтенным чяниям смого регент, ты юлил, уходя от ответ.

— Это црь зпдных мдров Шлья, рдж.

— Дед по мтеринской линии млдших Пндвов-близнецов?! Что он делет здесь, в Городе Слон?!

— Предложил свои услуги в будущей войне… я имею в виду, если войн стнет неизбежной. А в докзтельство своей преднности привез из лгеря Пндвов эти сведения, которые ему удлось с риском для жизни приобрести у личного писц Кришны.

— И уже поэтому он зслуживет доверия? — здумчиво повторил ты первый вопрос.

— Д! Трижды д! Я ему верю! А твое неверие меня не интересует! Слушй, рдж, если бы меня зботило твое мнение относительно честности црей, я тк бы прямо и спросил! Но я спросил другое: что ты думешь о похищенных зписях?! Отвечй!

Ты проглотил обиду.

Сейчс не время… не время… боги! — о временх былых ты думл чуть ли не кк о рйских бдениях. Тогд чрево твое мигом выворчивло низннку от одного нмек н оскорбление, тогд ты мог вломиться в дворцовые кземты, кулкми ответить всем этим достойным влдыкм и дерзить в ответ н утонченное хмство. О, тогд…

Рзум держвного муж, доверху полный госудрственных сообржений, — стл ли ты счстливее, обретя его?

— Отвечю, Грозный. Если отбросить в сторону ндежность лзутчик… Сведения двойственны дже в случе их првдивости. «Грех убить невинного, но не меньший грех пощдить того, кто зслуживет смерти! Действуй же, о Кришн, тким обрзом, чтобы этот грех не коснулся тебя!» Ккой грех из двух не должен коснуться Блмут? Длее: я слбо верю в двойную игру Кришны. До сих пор он покзывл себя верным сторонником Хстинпур (кк и его небесный влдык), зодно прекрсным советчиком. Вспомни, именно он остновил тебя с Бойцом, когд вы хотели срзу после изгнния Пндвов объявить имперские обряды! «Дже сверши вы здумнное, — скзл Кришн, — все рвно новый Чкрвртин остнется в пмяти нрод кк притеснитель бртьев! Люди сейчс сочувствуют Пндвм. Если бы они были мертвы, сочувствие вскоре иссякло бы, тк…» И Боец потртил все двендцть лет, пытясь нйти изгннников и уничтожить их! Он поступил верно, я см бы тк поступил н его месте, ни з что не зняв престол Колесоврщтеля до победы нд вргми…

— Он поступил верно, рдж. Дюжин лет шклу под хвост! Люди сочувствуют, люди подумют… Чушь! Ересь! Впрочем, вы тк и не сумели отыскть Пндвов, пок те не объявились сми, отгородившись семью кшухини войск.

— Ложь, Грозный! Тебе прекрсно известно: именно я сумел вытщить гордец Арджуну в поле, инсценировв угон скот у мтсьев! Я рспустил слухи о присутствии среди нлетчиков Брхмн-из-Лрц с сыном, Бойц с Бешеным, этого негодяя Крны — и тебя, тебя, мой влдык! Арджун клюнул, рскрылся, ринулся вдогон, желя одним мхом срубить верхушку Хстинпурской пльме; но когд я нпомнил о клятве и проигрыше…

Несколько седых волос остлось в пльцх регент.

Через секунду смятое серебро упло н пол.

— Д, Грозный. Это ты соглсился со звездочетми, которых нняли Пндвы. Ты признл првоту их определения! Скрипя зубми, я дже вызубрил его низусть, кк пмятник глупости человеков! «Деления времени определяются мухуртми и днями, половинми месяц и месяцми, рвным обрзом выржются временми год и годми. Из-з чстичных их избытков и вследствие отклонения небесных светил получется избыток из двух месяцев кждые пять лет. Для триндцти лет изгнния получется излишек в пять месяцев и двендцть ночей — тково нше мнение. Поэтому великий Арджун имел прво являться в поле под своим именем». Кково?! Излишек! В пять месяцев и двендцть дней! Имел полное прво!

— Змолчи!

Ты покчнулся от этого крик: столько гнев и муки было в нем.

— Змолчи, рдж, — уже спокойнее повторил Грозный. — Тебе легко: ты не должен бояться умыть руки в крови внуков. Но мы отвлеклись. Вернемся к Кришне— послу.

— Вернемся. У нс есть всего дв решения: или Черный Блмут друг обеим сторонм, желющий мир, или это провоктор, целью которого является сделть войну неизбежной. Я рекомендовл бы проследить его движение к Хстинпуру. Рсствить по дороге штры с хлебом-солью, послть слуг с богтыми дрми, подготовить рбынь для услды… и всем дть здние: следить з Блмутом. Если мнение соглядтев сойдется н том, что Кришн едет с миром, пряч з пзухой войну… Тогд он не посол-миротворец. Тогд его следует по приезде зключить в темницу и кк следует допросить. Возможно, дже с пристрстием. А Пндвм отпрвить гонц с предложением лучше выбирть послов. Я все скзл, Грозный.

Ты смотрел н регент и чувствовл: только что ты ткнул плкой в открытую рну. Грозному было больно.

И боль выплеснул нружу то, что стрик тщтельно скрывл.

— Я нрочно приглсил тебя, рдж, желя выслушть мнение человек подлого звния. Только низкорожденный мог препирться с мудрыми звездочетми, только простолюдин мог усомниться в честности цря Шльи, только подлец способен предложить рестовть посл, и только нечестивец дерзнул бы поднять руку н втру Опекун Мир. Перед тобой у меня был Нствник Дрон, и его мнение было мнением блгородного человек. Убирйся вон, я больше не хочу тебя видеть.

Стрнно: рдж нгов куд-то исчез. Рстворился при этих словх, кк кусок смолы н огне, опл н трвы души утренним тумном. Сутин сын рссмеялся, и стрнно звучл этот вольный смех в сумрке личных пртментов Гнгеи Грозного.

— Мы с тобой недине, стрик. — Ты подошел вплотную к седому гигнту и едв не рссмеялся во второй рз: вы окзлись одного рост. — Ты рсточешь оскорбления подобно шлюхе, которой збыли зплтить. Говорят, когд-то сын Гнги победил Рму-с-Топором в честном поединке? Я, сын возницы, не верю этому. Но не спеши хвтться з соломинку Астро-Видьи и не зови стржу. Только побоищ нм не хвтло нкнуне дня, когд войск ждут последнего прикз! Просто зпомни: если еще рз, недине или прилюдно, ты посмеешь здеть мою честь…

Тишин.

Стршня тишин, готовя прорвться рсктом гром.

— Я не стну биться с тобой, стрик. Я дже не стну биться вместе с тобой в кчестве твоего союзник. Ты понял меня? До тех пор, пок будет жив Грозный, сутин сын не выйдет в поле. А теперь решй, что тебе слще: оскорбления или союзник, кких немного в Великой Бхрте. Я все скзл, Грозный.

Ты уходил не оглядывясь.

Тишин молчл з спиной.

4

ПОСОЛ

— …Встнь и говори.

— Госудрь! Посольство сыновей Пнду вступило н земли Курвов! Через день посол Кришн прибудет в Хстинпур. Но он…

— Что — он? С послом стряслсь бед?!

— Нет, госудрь! Он пребывет в полном здрвии и едет сюд, просто он… Черный Блмут нотрез откзывется от гостеприимств! Я помню веление сиятельного рджи: «Д будет рскинуто по всей дороге от Твердыни Индры до Город Слон, н рсстоянии половины йоджны друг от друг, множество штров, изобилующих всяческими дргоценностями! Доствьте туд превосходные сиденья со всевозможными удобствми, крсивых женщин, блговония, изящные одежды, отличные яств и нпитки! Д возрдуется высокий гость!»

— Ну?!

— Госудрь, не вели кзнить! Увы, Кришн избегет твоих штров! Он едет почти без остновок, вчер вечером, ств н ночлег у селения Врикстхл, прикзл рзбить свой лгерь кк можно дльше от оплот твоего гостеприимств!

— Т--к, — медленно протянул Грозный, стоявший по првую руку от трон.

— Миротворец, знчит…

Из головы не шел вчершний рзговор с сутиным сыном.

— Ты свободен. Иди, — мхнул Слепец гонцу, и тот, пятясь и клняясь, поспешил покинуть тронный зл. От грех подльше.

— Не стоит торопиться, — бесцветно уронил незрячий рдж, когд двери з гонцом зкрылись. — Не стоит…

И встл во весь свой немлый рост.

— Я подрю Блмуту шестндцть злтых колесниц, зпряженных вороными бхлийцми! Я дм Черному восемь боевых слонов с бивнями длинными, кк дышло у плуг! Я дм ему сотню девственниц и еще сотню безбородых юношей! Восемндцть тысяч шерстяных одеял, доствленных нм горцми, я дм Пстырю! Тысячи нтилопьих шкур из стрны чинов, груды дргоценных кмней получит от меня Кудрявый! Повозк моя, зпряження мулми, способн з день проехть четырндцть йоджн — я дм ее гостю! Я стну поствлять ему продовольствия в восемь рз больше по срвнению с тем, сколько у него свитских людей и упряжных животных! И если после этого… после этого… если он…

— Вот именно, — хмуро кивнул Грозный. — Если он. Проклятие: почему всегд сбывется именно то, во что не хочется верить?!

* * *

Торжественно звывют крни. Грохочут пнвы[30] высотой до пояс рослому брбнщику. Медленно рскрывются створки ворот Голубого Лотос, дбы с почетом впустить в город долгожднное посольство. Седобородые брхмны отдют хрмовым служкм последние прикзния: куд поствить почетную воду, куд — воду для омовения, куд — ритульное угощение и медвяный нпиток для гостя.

Площдь перед воротми усыпн блгоухющим ковром цветов, и вдоль стен толпится прзднично одетый нрод: встретить знменитого Кришну хотели многие, но длеко не всех пустили н площдь.

— Едут, едут! — слыштся издли рдостные клики.

Рненым вепрем взвивется медь крнев, ндрывется брбння кож, ворот рспхивются шире — и взорм собрвшихся является жемчужного цвет колесниц, влекомя четверкой белоснежных иноходцев.

Черный Блмут стоит в «гнезде». О чудо! — н вид ему никк нельзя дть тех без млого пятидесяти лет, которые он успел прожить в бренном Втором мире: строен, гибок, ни единой морщинки н смуглом, почти черном лице.

Юнош.

Воплощення прелесть.

Собственно, чего вы ждли, почтенные?! Кк-никк полня втр смого Опекун Мир!..

Вот только н торжественный прием и приветственные крики Черный Блмут не обрщет никкого внимния. Стоит истукном, безрзлично глядя прямо перед собой, и дже не улыбется.

Возможно ли?!

Н середине площди колесниц змедляет ход, и к ней тут же спешт встречющие, желя почтить гостя щедрыми дрми. Косой взгляд н угощение и почетную воду, брезгливые склдки уродуют чело, и Кришн слегк трогет своего возницу з плечо.

Сут поспешно сдет нзд, прочь от хстинпурцев с их дрми и недоумением, и упряжк Кришны, кким-то чудом обогнув згорживвших ей дорогу людей, устремляется дльше по улице! Вслед з ней мчится, не сбвляя ход и едв не здвив двух змешквшихся служек, вторя колесниц, бгрово-крсного цвет, тм уже вовсю грохочут копыт конной полусотни сопровождения.

Стрик брхмн, которому был поручен встреч посл, не выдержл и зплкл. Мелкие стрческие слезы ктились по его щекм, ныряя в ущелья морщин, но стрик, кзлось, не змечл этого.

— Позор… неслыхнно… — беззвучно шептли дрожщие губы.

Не будь смоубийство тягчйшим грехом, двждырожденный знл бы, что ему делть.

* * *

— Отец, ты слышл?! Кришн въехл в Хстинпур, но пренебрег священными дрми!

— Может быть, нши люди чем-то обидели его?

— Чем? Все шло соглсно ритулу… Знешь что, отец? Двй-к я см встречу Черного Блмут! Мы ведь всегд считли его ншим другом и союзником

— не мог же он столь резко переметнуться н другую сторону! Я поговорю с ним!

— Хорошо, Боец. Ты уже двно не мльчик и умеешь подбирть слов. Иди.

Когд з сыном зкрылись двери, рдж медленно провел рукой по лицу, словно стиря с него липкую путину.

— Кжется, мы все збыли об одном, — здумчиво произнес Слепец, уствясь бельмми в одному ему видимые дли. — Кришн не только нш друг… или врг. Он с смого нчл больше бог, чем человек. А пути богов неисповедимы…

— Я приветствую тебя, друг мой Кришн! Прошу, войди в мое скромное жилище и будь моим гостем! Вод для омовения и стол уже ждут тебя. Может быть, ты желешь чего-то еще? Только скжи — и я все исполню!

Мгновение поколебвшись, Черный Блмут коротко кивнул и последовл з Бойцом. Дворец, который сын Слепц скромно именовл «жилищем», гостеприимно рспхнул перед ними узорчтые двери, дохнув нвстречу ромтом гндхрийских блговоний.

Войдя в пиршественный зл, Кришн остновился кк вкопнный перед столом, уствленным яствми, и небрежно отмхнулся от слуг, спешивших к нему отовсюду.

— В чем дело, Кришн? — Изумление Бойц было неподдельным.

— Не пристло мне пользовться гостеприимством и вкушть пищу в доме врг, — холодно ответил Черный Блмут.

Это были первые слов, произнесенные им с момент въезд в Город Слон.

— Врг? С кких пор мы стли вргми, Кришн? Что случилось?!

И тут прекрсное лицо Черного Блмут неожиднно ожило, лый рот изогнулся улыбчивым луком, и гость нконец взглянул в глз хозяину.

— Я посол, Боец! А тебе ведь известно: посол должен в точности исполнять волю послвших его. Я не волен в своих речх и поступкх и действую соглсно укзниям сыновей Пнду. Но теперь я исполнил свой долг, сколь ни тягостно мне

это было, и могу нконец говорить от себя лично. Я по-прежнему твой друг, о Боец!

При этих словх у сын Слепц вырвлся облегченный вздох.

— Хвл Вишну-Дрителю — то я уж нчл было сомневться! Прости меня з то, что усомнился в твоей дружбе и добрых нмерениях, о Кришн!

— В том нет твоей вины, и не з что тебе просить у меня прощения. Если н ком и лежит вин, то только н послвших меня Пндвх!

— Д-д, ты снов прв, Кришн! Омойся же скорее с дороги и сдись з стол, друг мой!

— Не могу! — печльно рзвел рукми Черный Блмут. — Не имею прв. Я обещл — и исполню днное мною слово. Не держи н меня зл, блгородный рдж, но зпретно для меня воспользовться твоим гостеприимством. Лишь в доме Зконник Видуры было дозволено мне остновиться и вкушть пищу, что я и нмерен сделть. Увидимся звтр, в зле собрний, где я передм вм послние сыновей Пнду. Я искренне ндеюсь, что мне удстся вс примирить.

Последняя фрз покзлсь Бойцу по меньшей мере стрнной.

* * *

Сегодня троння зл был полн. Присутствовли не только Слепец с Грозным и Дроной, не только Боец с Бешеным, Крн и доверенные советники, но

ткже и вся сотня сыновей рджи Хстинпур, столичные военчльники, умудренные опытом брхмны из хрмов; дже цриц Гндхри впервые з всю жизнь испросил у муж рзрешения присутствовть н Совете, и ее просьб был удовлетворен.

Ждли посл. Черный Блмут здерживлся, гонец з гонцом возврщлись рзводя рукми, и по злу гулял приглушенный шепот — собрвшиеся обсуждли последние события.

Нконец глштй возвестил о прибытии посл Пндвов. Высокие двери мягко, без скрип, рспхнулись, и в злу быстрым шгом вошел Кришн в сопровождении одного из своих многочисленных родственников, ткже темнокожего.

Сопровождвшя посл свит и охрн остлсь снружи.

— Кк посол нследников Лунной динстии, сыновей Пнду, я приветствую рджу слвного город Хстинпур, ткже тебя, Грозный, ревнитель Зкон, и тебя, злокозненный Боец! — Черный Блмут легко поклонился.

Вообще-то послу полглось клняться куд ниже, но не это вызвло возмущенный гул в зле. Вслух нзвть зконного нследник престол «злокозненным»?! Неслыхнно! Д и вообще, кк смеют Пндвы величть себя «нследникми Лунной динстии»?! А кто же тогд сотня сыновей рджи во глве с Бойцом?!

Лицо Бойц нчло медленно нливться крской. Но сын Слепц прекрсно помнил вчершние слов Кришны, тк что стрел его гнев ншл истинную цель.

Кк скоро нйдут ее нстоящие стрелы! Слепец поднял руку, и шум в зле быстро смолк.

— Мы в свою очередь приветствуем тебя, достойный посол. Говори, что велели передть тебе сыновья Пнду. Мы слушем.

— Я приехл с предложением мир, ибо сыновья Пнду не желют кровопролития, в отличие от Бойц, толкющего црство к гибели, ткже его безумц-брт Бешеного и подлого сын суты по имени Крн, безрссудно возведенного в црское достоинство. Я взывю к мудрости рджи Хстинпур, который хоть и слеп, но куд более дльновиден, чем его нерзумный сын, и к тебе, Грозный, кто всегд слвился своей рссудительностью и блгорзумием! Грешно проливть кровь родичей! Решим же дело миром.

Кришн умолк, и Слепец, недолго колебвшись, счел нужным ответить:

— Хоть сыновья Пнду и хулят твоими устми моих сыновей и цря Крну, снисквшего слву в трех мирх, но мы готовы выслушть и обсудить их предложения. Ибо Хстинпур ткже отнюдь не жждет войны и кровопролития. Говори дльше, достойный посол, если тебе есть что скзть.

— Тогд внимйте мне, Курвы! Сыновья Пнду, кк я уже говорил, не хотят войны с вми, ибо в этой войне нверняк погибнут все великие герои. Будучи уверены в своей победе, Пндвы не желют всеобщей гибели. Ибо кто сможет противостоять в битве божественному Арджуне, обучвшемуся искусству Астро— Видьи у своего небесного отц?! Кто посмеет срзиться с могучим Бхимой, когд глз его покрснеют от гнев?! Кто осмелится причинить вред блгородному Юдхиштхире и прекрсным близнецм Нкуле и Сх-деве?! Рзве что злонрвный и зломысленный Боец, рожденный в конце юги для убийств родичей, решится н ткое!

Руки Бойц, слушвшего речь Кришны, сми собой сжлись в кулки: он едв сдерживлся, больше всего н свете желя вколотить похвльбу в глотки двоюродных бртьев, чьи слов был вынужден передвть Черный Блмут.

И это нзывется мирное посольство?!

— С рнних лет чинили дурно воспитнные сыновья Стойкого Госудря многие кверзы блгородным Пндвм: не рз покушлись н их жизнь, всячески издевлись, трвили и оскорбляли. А когд сыновья Пнду зтеяли блгочестивый црский обряд, то, приглсив известного мошенник Сокол, прозвнного меж людьми Китлой, обмном выигрли у них црство, унизили и обрекли н долгое изгнние. Сейчс же, видя тщету своих хитростей, в отчянии хочет нерзумный Боец рзвязть бртоубийственную войну, не ведя, что творит, ибо погибнут в той войне отнюдь не Пндвы, см он со всеми своими бртьями, друзьями и родственникми!

В зле нрстл негодующий шум. Лицо Грозного окменело — дже он, птрирх Лунной динстии, много повидвший н своем веку, сейчс готов был поддться ярости.

Спокойными оствлись двое: Черный Блмут и Крн, которому с смого нчл все было ясно.

— И тем не менее блгородные Пндвы предлгют мир вм, првители Город Слон! Их условия просты и спрведливы. Примите их — и вечный покой воцрится в землях род Куру, и вся Великя Бхрт склонится перед вми! Ибо если вы объедините свои силы с сыновьями Пнду, признв их требовния спрведливыми и смирив свою гордыню, — кто тогд сможет противостоять вм во всем Трехмирье?!

— Короче, посол! — процедил сквозь зубы Грозный. — Не н бзре…

Черный Блмут сделл вид, что не рсслышл реплики сын Гнги, но тем не менее нконец перешел к делу:

— Условия сыновей Пнду просты: отдть им то, что и тк приндлежит им по Зкону. Половин црств должн быть возврщен Пндвм, чтобы вы и они могли совместно првить Великой Бхртой. Если же в силу ждности или тщеслвия влдыки Хстинпур не пожелют рзделить црство между Слепнями и Пндвми (гневные выкрики не помешли Кришне зкончить) по спрведливости, то дже в этом случе блгородные Пндвы готовы пойти н уступки!

Крн еле-еле сдержл смех. Уступки? Интересно, ккие же?

— Пусть им будет выделено всего пять деревень — кк знк дружбы и мирных нмерений, ткже будет признно их верховное влдычество нд всеми землями Курвов. Всю влсть и земли сыновья Пнду немедленно возвртят тебе, сиятельный рдж, удовольствоввшись, кк и прежде, Твердыней Индры, своим уделом и пятью жловнными деревнями, ты, рдж, будешь првить, кк и встрь, под ндежной зщитой пяти бртьев и их войск. Тковы скромные условия бртьев Пнду, выполнение которых приведет к миру и блгоденствию нродов!

И тут Боец сорвлся.

— Змолчи! — рсктился по зле крик сорокпятилетнего воин, д тк, что в испуге дрогнуло плмя в мсляных светильникх. — Я зню: ты, Кришн, лишь уст для чужой речи… но змолчи, рди всего святого, пок я не удрил тебя! Иди и передй же зрввшимся нглецм: мло того, что они многокртно оскорбили меня, моего дядю, моих бртьев и моих друзей подлыми нветми и неприкрытой ложью! Блгородные цри и безупречные брхмны были свидетелями той игры, и никто из них не воскликнул: «Обмн! Нечестно!» Мло того, что они пытются поссорить меня с отцом и учителями, пред которыми я чист словом и делом! Тк эти дети блуд еще и зявляют прв н то, что им никогд не приндлежло и приндлежть не могло! Пок жив мой отец, рдж Город Слон, Пндвм и Курвм должно повиновться ему кк единственному зконному првителю, не ствить условия и собирть войск, готовясь поднять бунт! Лишь безумец отдет свой дом вргу, ндеясь из милости получить имущество обртно! Я похож н безумц, Кришн?! похож ли н безумц Грозный?! мой отец?! Отвечй! Или лучше оглядись и скжи мне: есть ли где ткой человек, который, соблюдя зкон кштриев, рискнул бы попытться победить нс в битве?! Молчишь?!

И, не дожидясь ответ, Боец быстрым, рзмшистым шгом пересек злу, в сердцх хлопнув з собой дверью.

Крн и Бешеный последовли з рзъяренным другом.

Здесь ждть уже было нечего.

— Теперь вы сми убедились в нерзумности и злонрвии сего муж, — грустно скзл Черный Блмут, когд зкрылсь дверь з последним из покинувших злу людей. — Он глух к голосу рзум и доброты, ждность и гордыня обуяли его. Тк не лучше ли, црь, пок не поздно, схвтить твоего сын, ткже брт его Бешеного и злодея Крну, ткже всех их сторонников, дбы передть их связнными блгородным Пндвм для спрведливого суд? Этим ты докжешь сыновьям Пнду свою дружбу и блгие нмерения, после чего вы легко сможете зключить мир! Подумй нд этим, о црь, — еще есть время!

Пок все остолбенело слушли этот удивительный вывод, родич Кришны, явившийся вместе с послом, тише мыши выскользнул из злы.

Впрочем, объявись сейчс в зле см Индр или исчезни потолок — это тоже вполне могло остться незмеченным.

— Опомнись, посол! Что ты предлгешь мне?! Схвтить собственных сыновей вместе с верными сторонникми и передть в руки их вргов?! — Голос Слепц был подобен рыку пробуждющегося льв, и все отчетливо ощутили, кк под сводми медленно сгущются грозовые тучи…

5

РАЗВЯЗКА

— …К оружию, ядвы! Нс предли! Проклятый Боец велел схвтить и зточить в темницу посл, любимого нми Кришну! К оружию!

Крики, лязг оружия, топот ног. Воины полусотни сопровождения, до того мирно жеввшие бетель в пвильонх прк, со всех ног бежли ко входу во дворец. Схвтить посл? Святоттство! Боги покрют нечестивцев из Город Слон! Но боги длеко, и сейчс все звисит от них, ядвов-соплеменников, тех, чей святой долг — охрнять посл, земляк, втру Опекун Мир!

Однко дворцовя стрж тоже времени зря не терял: клич медной турьи и вопль «Тревог!» мигом ответили плменному призыву родич Черного Блмут.

И когд пятеро смых быстроногих ядвов подбежли к мрморным ступеням — нвстречу им ощетинились копьями и мечми «лые ленты», личня гврдия Грозного.

Измен! Попытк прорыв в зл Совет! Покушение н првителей Хстинпур! Трубить общий сбор! Тревог!

К оружию, Курвы!

Долг столкнулся с долгом, честь с честью, метлл с метллом. Звенит меч о бронзовый нгрудник, копье скрежещет по вовремя подствленному щиту, выхркивет жизнь смертельно рненный воин, пытясь дотянуться, достть кинжлом, ткнуть хотя бы в ногу…

Трое из пятерых отступили; их друзья остлись лежть у сндлий згородивших вход стржников, но н ступени уже нктывл новя волн ткующих. Их было много, больше двух десятков, и сзди к ним спешили остльные ядвы, сбегясь со всех сторон. «Алые ленты» попятились, сохрняя строй. Теперь они тоже несли потери, и было еще неизвестно, поспеет ли вовремя подкрепление из дворцовых кзрм, куд с отчянным криком уже несся кто-то из слуг.

Блеск стли, кроввые всплески, булькющий хрип…

— Прррекррртить!!!

Громовой рев рсшвырял воинов в стороны, словно н миг обретя мтерильность, и нмечвшяся бойня оцепенело змерл.

Н ступенях, в центре «лых лент», стоял безоружный Боец, кк бы между делом придерживя готовых ринуться в бой Крну и Бешеного. Ткже безоружных, но от этого не менее опсных.

— Что здесь происходит? Кто стрший? Доложить!

Вперед выступил кряжистый десятник, склонился перед цревичем, не удосужившись утереть кровь с рссеченной щеки.

Аля лент свисл ему н лоб, деля гврдейц похожим н восствшего мертвец.

— Попытк прорвться в зл Совет, мой господин! Мы выполняем свой долг!

— Ясно…

— Это ложь, цревич! Вернее, это не вся првд…

Боец резко обернулся.

Перед ним стоял смешной пузнчик с лицом, изрядно битым ккой-то кожной болезнью. Верхнюю губу пузнчик косо оттягивл белый рубец, отчего кзлось, что человек все время склится в глуповтой усмешке. Впору было рсхохотться, тыкя пльцем в героя, но мешл совсем не смешной шестопер, которым пузнчик небрежно поигрывл. Боец, см большой любитель подобного оружия, вполне мог оценить и шестопер, и хвтку его влдельц.

— Дозволишь продолжить, цревич?

— Говори. Кто ты?

— Мое имя — Критврмн. Я кштрий по рождению, кк и ты, сейчс комндую полусотней сопровождения посл Кришны. Прости, цревич, но нм сообщили, что ты рспорядился рестовть посл, и мы поспешили н выручку Черному Блмуту. У кждого свой долг, и тебе это известно лучше других.

Впору было отметить это «кштрий, кк и ты».

И еще ключевое слово «сейчс». Сейчс он, видите ли, комндует! А что делет в остльное время?!

Чешет нос концом железного пер? — не порнься, комндир!

— Т--к, — протянул Боец, невольно копируя мнеру Грозного. — Знчит, Я рспорядился рестовть Кришну? Почему же тогд МНЕ об этом ничего не известно?! Мне, ткже моему брту, ткже влдыке нгов, все это время нходившимся рядом со мной?.. Впрочем, я вижу, что словм нследник престол здесь уже не верят. Идемте! Критврмн, возьми с собой двух воинов по своему выбору. С оружием! Пусть идут по обе стороны от меня. Мы выслушем клевету и нветы, если вм покжется, что я лгу… Вперед! Поглядим, много ли волос упло с головы вшего любимого Кришны! Стрж, пропустить нс!

* * *

— Измен! Боец прикзл рестовть посл!

Зл взорвлсь крикми возмущения. Не может быть! Неслыхнно! Неужели прв Черный Блмут и цревич пл столь низко?!

Снружи уже доносился шум боя.

— Боги крют зблудших слепотой, — пропел флейт, и, кк ни стрнно, среди общего гомон все отчетливо услышли ее журчние

— Измен! Предтельство! Это доверенные люди Бойц! Они пытются прорвться сюд, чтобы схвтить Кришну!

Дверь рспхнулсь от пинк.

Н пороге стоял Боец в сопровождении трех вооруженных воинов.

— Кк ты посмел?! — Глотк Грозного клокотл едв сдерживемым гневом. — Кк ни оскорбительны были речи Кришны, он лишь выполнял волю послвших его! Кк ты посмел покуситься н посл, щенок?!!

— Рзуй глз, Грозный! — Едв ли бешенство Бойц уступло гневу Дед Курвов. — Эй, кто-нибудь, подымите Деду веки! Со мной — воины ядвов и их воевод! Это с ними, по-твоему, я пришел рестовывть их посл?! Отвечй! Молчишь? Все молчите?! Проглоти свои упреки, сын Гнг, и пусть тебе будет стыдно! Хотя бы единожды з всю твою долгую жизнь!

И, обернувшись к рстерянным ядвм:

— Вы тоже ослепли?! Невредим ли вш дргоценный Блмут? Или, может быть, он связн, зковн в цепи? Вокруг него вооруженные стржники? Зплечных дел мстер? Нет? Вы это признете? Вши воины снружи, посол — в зле. Кто мешет мне двинуть бровью, и всех вс рссжют н колья, Кришну волоком потщт в кземты?! Тк?

— Воистину тк, цревич, — угрюмо потупился пузнчик Критврмн, сунув шестопер з кушк. — Чем можем мы искупить свою вину перед тобой — з то, что усомнились в твоей честности и блгородстве?

— Ничем. Вшей вины в этом нет. Вы выполняли прикз. Скжите только, КТО оклеветл меня, — и я не буду держть зл н вс! Кто?!!

— Я скжу! — яростно полыхнул взор Критврмн, и пузнчик словно стл вдвое выше ростом. — Это был родич Кришны по имени Првдолюб, приехвший вместе с нми! Из-з сучьего выкидыш погибли мои люди! Где он?! Я не вижу здесь этого презренного шкл!

— Негоже послу доле здерживться тм, где только что пролилсь кровь его соотечественников! — Тихя мелодия флейты зструилсь по зле к выходу. — Я уезжю, Курвы! Переговоры окончены.

Никто не препятствовл Кришне. Люди отворчивлись и рсступлись перед послом.

И смеялся с фрески Шестиликий Скнд, божество войны.

* * *

Кто-то тронул тебя з плечо, и ты резко обернулся. Перед тобой стоял Критврмн, комндир посольского сопровождения.

— Можно поговорить с тобой, рдж нгов?

— Можно, — мхнул рукой ты. — Присживйся, ядв.

Вы присели н скмью в одной из многочисленных беседок дворцового прк. Помолчли.

— Что скжешь, о гордость Хстинпур?

— Дерьмо, — буркнул ты. Подумл и попрвился: — Все дерьмо. Собчье.

— В смую точку, — соглсился ядв. — Вообще-то я хотел поговорить с цревичем, но он сейчс знят. А в тебе, вижу, я ншел понимющего собеседник.

— И в смом скором времени — врг, — подытожил ты.

— Это еще почему? Полгю, в этой войне войск ядвов выступят н вшей стороне. Опять же, полгю, тебе и влдыкм Хстинпур стоит об этом знть зрнее.

— Ты уверен?!

— Абсолютно. — Верхняя губ пузнчик вздернулсь еще выше.

— Что ж… я, нверное, должен быть рд? Но что скжет по этому поводу Кришн?

— Черный Блмут? А ккое мне дело до того, что он скжет? У него своя жизнь — втрня, у нс своя — земня. Прощй — и помни о моих словх.

— Нсчет жизней, своих и чужих?

— И нсчет этого тоже. — Рябой пузнчик уже не улыблся.

..Когд после Великой Бойни от всего войск Курвов остнутся трое, среди них будет некий Критврмн, чье взрослое имя ознчет Чудо-Лтник. Црь из род бходжей, военчльник объединенных сил бходжей, ядвов, ндхрков, куккуров и вришнийцев.

Еще спустя несколько лет его попытк отомстить клеветнику Првдолюбу послужит причиной земной смерти Черного Блмут.

Чудо-Лтник плохо прощл обиды.

6

ПРИЗЫВ

Войн. Войн — это хорошо, кк бы кощунственно ни звучли ткие слов. Нконец-то честня битв вместо всех этих остобхутевших интриг, недомолвок, хитростей, уступок… Ведь двно уже было ясно, что Пндвм и Курвм тесно под одним небом! Он, Крн, всегд говорил…

Лдно. Все. Обртного пути нет — спсибо «миротворцу» Кришне!

Д, Кришн…

Вне всякого сомнения, это он, не болвн Првдолюб зтеял дурцкую историю с мнимым рестом. Глупую историю. Шитую белыми ниткми. Кк непохоже это н Черного Блмут, умницу, кких поискть! Или похоже?! Ведь цель провокции могл быть совсем иной! — дошло вдруг до сутиного сын. Не выствить Бойц подлецом, не поссорить его с родичми и зключить мир, устрнив злодея-нследник… Совсем ноборот! Не допустить мир! Сделть войну неизбежной!

Откз от дров и гостеприимств, оскорбительные речи в Совете, неприемлемые требовния, выдвигемые сыновьями Пнду, и под знвес — нгля провокция с трупми н просцениуме!

Мир?

О чем вы толкуете, увжемые?!

Но… что же тогд получется? Получется, что Кришн — нш союзник?! Губитель Пндвов?! Ведь он не может не знть: сил у нс в полтор рз больше, чем у сыновей Пнду! Д и переход собственных земляков н сторону Хстинпур он вполне мог предвидеть. Мир был бы куд более выгоден Пндвм, чем нм. Знчит… Неужели всеобщий любимец Кришн, втр Вишну-Опекун, единодушен с сыном суты: войн?!

Войн до победного конц!

Голов кругом идет…

Тонкий комриный звон нрстл в ушх исподволь, незметно, и здумвшийся рдж не срзу обртил н него внимние. А когд нконец осознл, что происходит, ля звес уже окутл голову, зливя мир свежей кровью, преврщя уши в мленькие брбнчики, и до Крны н пределе слышимости долетел слбый отзвук.

Флейт.

Почти срзу перед глзми возникл тумння фигур.

— Я жду тебя н зкте солнц, — журчние, плеск, покой и утешение, — у дороги, выходящей из ворот Голубого Лотос. В четверти йоджны от город. Приходи. Я буду ждть.

— Я приду, Кришн!

— Ждть… ждть… — Обрз Черного Блмут поблек и рстял. Быстро стихл звон в ушх, и гсло мерцние в сердоликх серег.

Мир стновился прежним.

Ндолго ли?

Глв XII

СКАЗАНИЕ ОБ ОСУЖДЕНИИ КАРНЫ

1

ПЕСНЬ

…Издли это нпоминло нить жемчуг, скомкнную в горсти и брошенную н дорогу. Ты подъехл ближе и остновил своих чубрых рядом с белой колесницей, зпряженной белыми иноходцми. Цвет жизни. Цвет рождения, блгополучия, белизн счстливых дней. И Черного Блмут нет в «гнезде». Символично, знете ли… Ты спрыгнул нземь и подошел к обочине. Отсюд склон спусклся прямо к реке, и тм, н берегу, сидел темнокожий юнош в желтых одеждх.

Спфир в золотом перстне, оброненный кем-то в сумеркх.

Кришн сидел спиной к тебе, н кмне, сходном с горбтой жбой, и бросл в темную воду гльку з глькой. Брызги н миг вспыхивли зктным фейерверком, чтобы секундой позже рухнуть обртно, во тьму. И это тоже было символично.

Ты спустился вниз и сел рядом. Прямо н трву, мокрую от вечерней росы. Обхвтив колени рукми и удобно умостив поверх подбородок. Со стороны вы вполне могли покзться отцом и сыном, для полной идиллии не хвтло лишь мтери с кожей цвет гт.

Нет.

До идиллии не хвтло многого.

Ты поднял гльку и тоже кинул ее в воду.

— Уезжешь? — спросил ты, чтоб хоть что-то спросить.

— Д. И ты едешь со мной.

Гльк плюхнулсь косо, ребром, и речня глдь с чвкньем утщил добычу н дно. Без брызг.

— И что я тм буду делть? — Шутк Кришны не покзлсь тебе збвной.

— То же, что и всегд. Сржться. Только н этот рз, впервые в жизни, ты будешь сржться н првильной стороне.

Комр с противным писком опустился тебе н щеку, и ты мшинльно прихлопнул кровопийцу.

— Кк ты себе это предствляешь, Кришн? Волей судьбы все мои друзья нходятся здесь, в Хстинпуре, все врги, по непонятной роковой случйности, — тм, вокруг мятежных сыновей Пнду. Послушй я тебя, уж не зню зчем, меня дурно приняли бы тм и косо посмотрели бы здесь, — говоря это, ты никк не мог отделться от стрнного ощущения.

Слов выходили кислыми, и кзлось, что их уже произносили до тебя или произнесут после, слов отдвли оскоминой, рот нполнялся вязкой слюной, и ты змолчл.

Зря ты, пожлуй, приехл сюд.

Зря.

Черный Блмут достл из рукв флейту, повертел ее в пльцх и с плохо скрывемым сожлением сунул обртно.

— Ты не понимешь, — скзл он. — Ты похож н юродивого, который слюнявым ртом тянется к яду, лекрь не в силх объяснить глупцу, почему этого не стоит делть. Ты похож н млденц, которому вздумлось поигрть с коброй, мть опять же бессильн воздействовть н него уговорми. В ткие минуты полезнее действовть, объяснять потом… или вовсе не объяснять.

— Не объясняй, — кивнул ты. — Не ндо. Нет тких объяснений, после которых я соглсился бы стть изменником и убивть своих.

Помолчв, ты добвил:

— Пожлуй, для этого ндо родиться црем. Или богом. А я родился сутиным сыном.

— Убивть! — Кришн рздрженно воздел руки к небу. — Умирть! Чушь! Мр! Неизбежно умрет рожденный, неизбежно родится умерший; если ж все это неотвртимо, то к чему здесь твои сожления?! Когд гибнут тел, Господь Твой ни в одном из них не погибет; это знчит — о тврях смертных сожлеть ты, Крн, не должен!..

Зкт брызнул тебе в глз. Зхлестнул фейерверком крсок, буйным половодьем, топя в себе, рстворяя без осттк. Пение звездных цимбл обожгло слух, стей кречетов взлетел трубня медь, и крылтые гндхрвы склонились к слдкоголосым винм, хором слвя Неизреченного и Несотворенного. Сонмми сонмов восприли в прострнстве святые црственные мудрецы, блистя кротостью взор, пвшие н поле брни герои, скеты, звоеввшие небо подвижничеством, чей пыл духовный плменел, кк солнце, — во всей крсе, в ярком свечении, кждый в своем небесном доме, озренном добродетелью.

«Свх! — ликующе вознеслось кругом. — Вшт!»

— Когд в битву с вргми вступет, исполняется рдости кштрий, словно дверь приоткрытую ря пред собою увидел внезпно! Урвняв с порженьем победу, с болью — рдость, с потерей — добычу, нчинй, Крн, свою битву!.. И тогд к тебе грех не пристнет…

Семь пылющих солнц зжглись нд тобой семь плменных печтей. Все — дерево и трв, сухое и влжное — обртилось в пепел, и следом н мир обрушилось плмя. Рзоряя землю, достигя пределов геенны, оно ширилось, склясь огненной пстью, но и это еще был не конец. Тучи, прореземые пучкми молний, сгустились вокруг; мрчные, с ужсющим грохотом зволокли они свод небес — и грозня лвин вод рухнул н Вселенную, гся пожр. Волн вствл з волной, им не было числ, и Прродин воцрилсь кругом, в мире без тверди, без небес, где лишь ты, чудом уцелевший, мятежной душой носился нд водми.

«Ом мни! — смеялсь кипящя пустот. — Дхэйлилйя!»

— Я не всякому глзу доступен, Я сокрыт пеленой своей мйи; мир Меня, ослепленный, не знет, и подвлстные мйе невежды презирют Меня в смертном теле — их ндежды и действия тщетны, тщетно знние рзумом бедных…

Ты стрнствовл по мрчным хлябям Предвечных вод, не зня сн, не нходя приют. И н исходе вечности взору открылся огромный мощный бньян. Древо— исполин. Н широких ветвях его рскинулось ложе, устлнное дивными покрывлми, и в нем покоилось дитя с ликом, словно полня лун, и прекрсными, кк лепестки лотос, глзми. Ты изумлен: кк уцелело это юное существо в чс гибели Мироздния? Ты… ты… ты…

Ледяные лдони влстно удрили по ушм. И ты, последний человек мир строго, отряхнувший с ног его постылый прх, ты, первый человек мир нового, в котором нищие духом гурьбой войдут в Обитель Тридцти Трех, блженные унследуют рйские чертоги, — ты перестл быть. Совсем.

* * *

Комр с противным писком опустился тебе н щеку, и ты мшинльно прихлопнул кровопийцу.

Зря ты, пожлуй, приехл сюд.

Зря.

Черный Блмут достл из рукв флейту, повертел ее в пльцх и с плохо скрывемым сожлением сунул обртно.

Посмотрел н змшелый бок кмня, служившего ему сиденьем.

Ты удивился: в продолговтых глзх Блмут, подведенных по крям сурьмой, длеко, н смом дне, плесклся суеверный ужс.

А н боку кмня отвртительной пятиплой язвой зиял отпечток лдони. Выжженный отпечток. И россыпь мелких кмешков, похожих н дождевые кпли, рссеялсь рядом в трве: словно кменное тело сплвилось от стршного огня, брызнув во все стороны лужей, в которую швырнули гльку.

Зчем-то ты посмотрел н собственную лдонь.

Ничего особенного.

Линии жизни, судьбы, зслуг и прегрешений… лдонь кк лдонь.

— Ты не понимешь, — скзл Кришн, и тебе покзлось, что эти слов уже произносились рньше или будут произнесены позже; слов выходили шершвыми, и в горле от них, от чужих слов, стоял ком свлявшейся шерсти. — Ты похож н слепого щенк, который ползет к крю пропсти, лй мтери лишь подтлкивет его вперед. В ткие минуты полезнее действовть, объяснять потом… или вовсе не объяснять.

— Не объясняй, — кивнул ты. — Не ндо. Нет тких объяснений, после которых я соглсился бы стть изменником и убивть своих.

Помолчв, ты добвил:

— Пожлуй, для этого ндо родиться црем. Или богом. А я родился сутиным сыном.

— Глупец! Ты родился и тем и другим! Думешь, я зря спршивл тебя о твоем отце — еще тогд, при первой ншей встрече, когд ты чуть не сжег дерево подо мной?! Твоя нстоящя мть — не т безродня женщин, чей прх мирно спит н клдбище! Тебя родил цриц Кунти, нерзумно опробовв дровнную ей мнтру! А твой подлинный отец сейчс сдится з горизонт! Ты — дитя Лучистого Сурьи, ты — полубог, сын Локплы Юго-Восток; ты — стрший из бртьев— Пндвов!

— Д? — безучстно спросил ты, прикусывя сорвнную трвинку.

— Д! Ты мой двоюродный брт по мтери! Ты рвен мне по прву рождения! Идем со мной — и все цри, собрвшиеся рди дел Пндвов, стнут целовть прх от твоих стоп! Пусть Юдхиштхир, сын Петлерукого Ямы, будет нследником престол, црствующим под твоим скипетром! Пусть он восходит н колесницу следом з тобой, неся белое опхло! Пусть сын Ветр, могучий Бхим, подымет

нд тобой зонт; пусть гордый Арджун, сын Громовержц, возьмет в руки поводья твоей упряжки; пусть близнецы хором поют тебе хвлу! Пусть их общя жен придет к тебе н шестой день! Пусть рдуются друзья и трепещут врги! Црствуй, сын Солнц, сын животворного Вивсвят!..

И Черный Блмут осекся.

Хохот был ответом его плменной речи. Ты шлепнулся н спину, сотрясемый проксизмми смех, ты хрюкл и бил рукми по мокрой трве, ты здирл ноги к фиолетовому небу, словно стремясь пнуть первые звезды и зеленовтый медяк ущербной луны; оглушительные рскты рвлись из твоей груди — и вдлеке испугнно откликнулись шклы.

Тк смеются н площдях, когд блгнный вибхишк пнет в зд тупого мытря; тк смеются нд гордецом, плюхнувшимся в лужу, полную слоновьего нвоз; тк хохочут, не думя о звтршнем дне.

— Я… я… — Голос откзывлся повиновться тебе, и его приходилось смирять, будто жеребц-двухлетку, не знвшего удил. — Ох, Кришн! Нет, я понимю — лучшие побуждения и все ткое… Я дже могу поверить, что ты не врешь! Но ккое — вдумйся, скинь с себя божественную мудрость! — ккое может иметь знчение, кем и от кого я рожден н смом деле?!

— Для кого я стрюсь? — спросил Черный Блмут у лунного медяк.

— Нет, для кого я стрюсь, из кожи вон лезу?! — спросил он у реки и лес н том берегу.

— И что в нгрду?

Молчли рек и лес, молчл лун, молчл ночь, тихо подкрвшяся к вм; и тишин скорбно кивл головой.

— Я рожден сутиным сыном, — ответил ты Кришне, луне, лесу, реке и тишине.

— А ты, Кришн, рожден брышником. Из меня плохой црь, из тебя, нверное, плохой бог. Впрочем, невжно. Ты что, всерьез полгешь, будто Ушстик можно купить з ткую млую плту, кк трон и небесное родство? Ты мелок в срвнении с Бойцом — тот отдвл мне црство нгов, ничего не требуя взмен, кроме дружбы… А ты требуешь, чтобы я лишил свою мть жертвенной лепешки! Ты

требуешь, чтобы я повернулся спиной к стрику, который учил меня держть поводья в рукх! Ты требуешь от меня предть друзей, покрыть свое имя позором, переступить через смого себя — и все это лишь з чин влдыки— полубог?!

— Послушйся ты меня, — устло скзл Черный Блмут, — войны не было бы вообще. Боец не стнет дрться с тобой, особенно если твои прв н хстинпурский трон подтвердятся должным обрзом. И Црь Спрведливости откжется от притязний н влсть, узнв о твоем стршинстве. Войн и мир в твоих рукх, глупый Крн! Ты встл.

— Я ухожу, Кришн. Считй, что этого рзговор не было. Я много хотел скзть тебе и о многом спросить… теперь не хочу. До встречи.

Невидимые когти вцепились в мочки твоих ушей. Бгрянец окутл голову, сквозь него лицо Кришны выглядело пепельно-бледным, мертвым, вытеснным из чунрского песчник, и слов сми легли н язык, првильные слов, единственные слов, от которых не несло пдлью и не збивлось горло шерстяным комом.

— Ты лжешь, Кришн. Не в моих рукх судьбы войны и мир — вернее, не только в моих. О Блмут, при том великом жертвоприношении оружию ты будешь верховным ндзиртелем; обязнности жрец-исполнителя ткже будут приндлежть тебе! Если мы выйдем из этой гибельной битвы живыми и невредимыми, то, быть может, увидимся с тобою снов! Или же, о Кришн, нм предстоит, несомненно, встреч н небесх! Сдется мне, что тк или инче мы обязтельно встретимся с тобой, о безупречный…

«Встретимся?» — подмигнул лун.

«Встретимся?» — змерцли звезды, и тишин отпрянул прочь.

«Встретимся ли?» — переглянулись лес с рекой и првый берег с левым.

Ты пошел вверх по склону не оглядывясь.

— Погоди! — догнл тебя у смой колесницы громкий окрик. — Постой, Крн… обожди…

З тобой бежл Черный Блмут, скользя по косогору, спотыкясь, пдя — и все-тки спеш.

З тобой.

Желтые одежды Кришны были в грязи.

2

АВАТАРА

— Мы похожи с тобой, Крн: рожденные для неб, мы родились в дерьме.

Но речь сейчс не о тебе.

Обо мне.

С млдых ногтей я чувствовл в себе силы повелевть Мирозднием, я, новорожденный молокосос, Господь с пролежнями н зднице, и еще я понимл, что живу под Опекой. Ты никогд не знл, что это ткое — быть перчткой для чужой руки, дверью для почетного гостя, который волен входить и выходить, когд ему вздумется; и пусть чернь молится потом н опустевшую перчтку или покрывет лком дверные створки!

Я црь, я рб, я червь, я бог!

Дв рзум смешивлись в Кришне, кк смешивются вод и вино: острый рссудок небожителя выводил письмен н чистом листе детского сознния, и когд Опекуну требовлось удлиться по своим делм, я сходил с ум от этого рздвоения, от смого себя и следов Его, плохо понимя, где я, где не-я!..

Я убивл демонов и пчкл пеленки, я творил чудес и воровл мсло из чужих горшков, я бросл под облк груженые повозки и плкл, привязнный з ногу к кровти… И однжды я понял: прожив жизнь богом, я умру. Сдохну, кк последний псоядец, и что с того, если у меня будут црские — нет, божественные! — похороны? Рук покинет перчтку, гость збудет о прдном входе, дверь зколотят доскми крест-нкрест, я стну ненужен… о, возможно, я дже попду в рй! Я нверняк попду в рй, я войду в Вйкунтху, озирясь по сторонм… Не хозяином, кким привык себя чувствовть соглсно чужому и чуждому змыслу, не господином — приживлой, нхлебником, холопом, одренным з верную службу! Рй с брского плеч?!

В этот день я покончил с детством, в этот день я возненвидел Опекун Мир з его щедроты, в этот день млыш Кришн стл Кришной Джнрдной, Черным Блмутом.

…Мы похожи с тобой, Крн: рожденные для свободы, мы родились в оковх.

Но речь сейчс не о тебе.

Обо мне.

Мой ндсмотрщик был не снружи — внутри меня. Спрятться? убежть? обмнуть?! — пустые ндежды. В любую секунду мое тело могло перестть быть моим, мысли выворчивлись низннку, стновясь достоянием хозяин. Смешно!

— именно в ткие минуты досмотр и зхвт я с особенной остротой ощущл себя божеством… Кнут и пряник, удр и лск — все это был я см и в то же время — не-я. Любовь человеков слетлсь ко мне, трепещ крылышкми, кк пчелы слетются к рсцветшей лилии… это он, Вишну-Дритель, был лилией. Гимны воспевли меня, клубясь дождевыми облкми… это он, повелитель Вйкунтхи, был дождем, и облкми, и зпрвилой вселенского хор.

Он дл мне все, не оствив ничего, дже свободы воли!

И тогд я взял в руки флейту. Я вложил в ее дыхние всего себя, о кком мечтл, себя-воздух, себя-воду, себя-порыв… Тебе доводилось слыхть поговорку: «Без Кришны нет песни»?! Это првд. Потому что я плясл под дудку Опекун, вы все плясли под мою дудку! Вишну рдовлся, не змечя: пок мои пльцы бегют по лдм, звуки вольно рвутся нружу, ему нет дороги в мое сознние. В эти минуты я был свободен, в эти минуты я см был Опекуном, Он был лишь сторонним зрителем! Кукловод отпускл ниточки и рдовлся прихотливым зтеям куклы… Ах, кк я ненвидел его!

И кк я ненвидел себя з то, что не могу игрть вечно!

…Мы похожи с тобой, Крн: рожденные для влсти, мы родились слугми.

Но речь сейчс не о тебе.

Обо мне.

Я нучился угождть всем. Людям, которые хотели видеть во мне земное воплощение Опекун — и в конечном итоге полюбили меня больше, чем небесный оригинл. Опекуну Мир, который жждл земной империи и рдовлся моему усердию — вплоть до рзжигния войны, где должны погибнуть мятежники-Пндвы, последний оплот сопротивления. Пндвм я нрвился тоже, рвно кк и Курвм,

— мои советы отвечли чяниям всех, следуя им, вы получли то, чего хотели! Ведь дже ты, желющий этой войны, кк пьяниц вожделеет к зветному кувшину, был доволен мной, когд понял, что нши желния сходятся…

Не ври, я зню: и ты был доволен.

Ни рзу я не противоречил смертным и богм. Приближется день, когд Великя Бхрт вцепится см в себя, когтя собственное тело. Мой день. Потому что я еще зрнее решил: побед или поржение, но никогд больше Вишну-Опекун не будет влстен нд Черным Блмутом. Угождя, я см выверну его змысел низннку: гость стнет хозяином, перчтк — рукой, небожитель вкупе с ему подобными — лишь отржениями мленького Кришны! Кк я добьюсь этого? кким путем? кким способом? — нет, Крн, я отвечу тебе лишь в одном случе.

Если ты отринешь ложные стремления и пойдешь со мной.

Чтобы смому стть богом.

Ты, Всушен, чье боевое прозвище имеет второе, тйное знчение: Рожденный-с-Дргоценностями. Я не зню, зчем твоему небесному отцу вздумлось одрить тебя пнцирем и серьгми, добытыми н зре времен при пхтнье окен… Возможно, Лучистый Сурья просто хотел пошутить. Возможно, он предвидел что-то свое, неясное мне. Возможно. Все возможно, Ушстик. Но эти серьги, которые служт тебе пустым укршением, — для меня это единствення вещь в Трехмирье, чья сил вожделенн и недоступн. Будь серьги моими, Вишну— Дрителю был бы нвсегд зкзн ход в душу Черного Блмут! Ты же видишь, я откровенен с тобой, дже не игря н флейте, потому что божественный ндсмотрщик и тк глух сейчс к ншей беседе! Глух и слеп, ибо я стою рядом с тобой, рядом с серьгми-мечтой… этого достточно. О, я не прошу тебя отрезть уши н мою потребу, я не столь нивен! — я просто молю тебя всегд быть рядом со мной, и мы рук об руку войдем в рйские сферы! Войдем, чтобы их обиттели склонились перед нми, пли ниц и хором возглсили: «Вшт!»

…Мы похожи с тобой, Крн: рожденных летть зствили ползть.

Но речь сейчс не о тебе.

И не обо мне.

Речь о нс.

Ну хочешь, я встну перед тобой н колени?..

* * *

Светляки звезд щедро усыпли фиолетовое покрывло небес, ночня ббочк искл пристнище, шевеля мохнтыми усикми, и рек плесклсь в темнице берегов, двно привыкнув к свободе в пределх русл.

Рзве что весной, во время половодья… но до весны еще ндо было дожить.

Н дворе стоял первый день зимнего месяц Мгх.

Последнего месяц зимы.

— Поздно, Кришн, — скзл ты. — Поздно. Если бы ты попросил меня об этом во время ншей первой встречи или потом, у пнчлов… А сейчс поздно. Я немолод и недоверчив. Не лги смому себе: ты боишься не смерти и рйской милостыни, ты боишься жизни. Жизни не-богом. И рди этого готов вытереть ноги миллионми других жизней не-богов, после чего возьмешь подстилкой небо. Уезжй, Блмут. Уезжй скорее. Инче сутиному сыну будет очень трудно сдержться… Убирйся прочь!

Эхо твоего крик еще долго неслось по пятм жемчуг в ночи.

Беля колесниц с черным ездоком удлялсь н юг.

В сторону свет, подвлстную Адскому Князю.

3

ОТЕЦ

…Предутренняя мгл пеленл тебя в сырой сумрк, ты сидел, сгорбившись, н берегу реки — и ждл. Ждл рссвет, см себе предствляясь скорченным кменным идолом, н котором рвнодушно оседют кпельки росы.

Яд Кришны все-тки проник в твои вены, стрел н излете достигл цели.

Ты хотел еще рз взглянуть Ему в лицо; нет, не Блмуту, тому, н чей лик ты всегд взирл спокойно, без рези в глзх — и не понимл, кк может быть инче? Тому, кто всегд одривл тебя теплом и покоем в тяжелые минуты.

Ты хотел взглянуть в лицо своему небесному отцу.

Сурье-Вивсвяту.

Ты бросил меня, отец. Нверное, боги всегд бросют своих смертных детей. Ни к чему длеко ходить з примерми — вся пятерк бртьев-Пндвов, обезьяний црь Влин-Волосч, Гнгея Грозный… Тк было, есть и будет. Нверное, тк и должно быть. Смертным не место в Первом мире, уделе небожителей, сурм не место здесь, н земле. Пожлуй, ты окзлся еще не худшим из отцов — ты хотя бы оствил мне др: чудесный доспех-ттуировку и серьги, которые тк нужны Черному Блмуту. Другим не достлось и этого. Но… извини, у меня уже есть отец. Первый Колесничий из мленького городк Чмпы, потомственный сут, человек простой и безыскусный, плоть от плоти этой грешной земли. Я вырос его сыном, не твоим, солнцеликий бог!

Тумння мгл рвнулсь посередине, рсползлсь клочьями, спеш укрыться в темных овргх, и нд горизонтом покзлся крешек встющего светил.

Ну, вот и ты. Ты слышл меня?

«Я слышл тебя. Ты во всем прв, сынок. Я не в силх подолгу оствться н земле, и я не мог взять тебя н небо. Ты во всем прв. Я думл, это шутк, любовное приключение, но шутк вышл не смешной. Прости, если сможешь».

Ты не знл, что звучит сейчс в твоем мозгу: отголоски собственных мыслей или Сурья действительно ответил н зов? Впрочем, ккя рзниц?

Ккя рзниц, Лучистый? Нверное, я должен бы рдовться, что я — сын бог, что трон Лунной динстии вполне может приндлежть мне… Но я не рд этому. Спсибо з тепло твоих лучей, которое не рз помогло мне, з доспех и серьги, которые не рз выручли меня… Спсибо. Прими мою блгодрность еще и з то, что я — сутин сын из город Чмпы. Мне не нужн Великя Бхрт, и меня не мнит учсть бог.

Учсть суров.

«Учсть суров — суровя учсть, мльчик мой. Я и не ждл другого. У кждого — своя дорог. Моя пролегет через небосвод, изо дня в день, из век в век, твоя же… Я не впрве порицть тебя з твой выбор. Я вообще не впрве порицть тебя. Одно скжу: ты был совершенно прв, когд не отдл серьги Черному Блмуту. Помни: серьги и пнцирь! Они соствляют одно целое с тобой. Ндеюсь, др того, кого ты не стнешь звть отцом, еще послужит тебе…»

Тихий шепот в твоей голове умолк, и ты тоже молчл, нблюдя, кк медленно всплывет нд горизонтом солнечный диск.

Позди послышлись приближющиеся шги.

Ты не обернулся — ты знл, кто это.

4

МАТЬ

Цриц Кунти тихо присел рядом, и минуту или две вы вместе смотрели н восходящее Солнце. Струх, кк и ты, глядел н светило не щурясь, и н ккой-то момент ты ощутил тйное родство с ней, которя некогд впустил тебя в этот беспокойный мир. Впустил с тем, чтобы тут же отпрвить в опсное плвние по реке жизни, изобилующей порогми и водоворотми, один н один с судьбой подкидыш…

Это чувство вспыхнуло робким огоньком лучины, чтобы срзу угснуть под нлетевшим порывом ветр, оствив лишь горький привкус дым.

Ты повернулся к сидевшей рядом струхе. В душе не остлось ничего, кроме дымной горечи. Он переполнял тебя изнутри, и ты уже не мог, д и не хотел мешть ей вырвться нружу.

— Зчем ты здесь, цриц? Нстл твоя очередь покупть меня? И что же ты мне предложишь? Мтеринскую лску? Трон Великой Бхрты? Рйские миры? Или, кк мть, просто попросишь меня перейти н сторону твоих сыновей? В ндежде, что я не смогу откзть ТЕБЕ?

— Я зню, Черный все тебе рсскзл. — Кунти говорил глядя мимо, словно обрщясь к смой себе. — Д, когд-то я родил тебя и, спся твою жизнь, пустил в корзине вниз по реке. Тебя воспитл другя женщин, и ее ты считл своей мтерью… До сих пор считешь.

— Д, цриц! — Сейчс ты был жесток и не хотел быть другим. — Моя мть умерл, другой у меня нет и никогд не будет.

— Я зню, — глухо повторил Кунти. Глз ее были сухими.

— А рз знешь, то зчем пришл? Я остнусь верен Бойцу, своему единственному другу. И не потому, что он подрил мне земли и црский титул! Потому, что он ничего не попросил взмен! Ничего, кроме моей дружбы. Я не предм его дже рди мтери… вот видишь, см не желя того, я нзвл тебя мтерью. Прими это и уходи.

— Ты всегд был упрям. — По губм струхи скользнул горькя улыбк, куд горше той горечи, что переполнял сейчс твою душу. — Стокрт упрямее, чем Арджун. Просто ты никогд не змечл этого. Ты не отступишься. Ты пойдешь до конц, и тут я ничего не в силх изменить. Но… просто я с ужсом предствляю, кк все вы, мои сыновья, сойдетесь н поле брни и будете безжлостно убивть друг друг! Я уже вижу это, Крн! Я счстлив был бы ослепнуть, но слепот не поможет: я вижу это всякий рз, едв зкрывю глз!

Ты молчл долго.

Горечь в душе выгорел, и все выгорело, и не остлось ничего. Рзве что где-то в глубине, н смом дне, тускло тлел последний уголек — тлел и никк не хотел гснуть.

— У тебя всегд было пять сыновей, цриц. — Губы ворочлись с трудом, и язык откзывлся повиновться. — С того смого дня, кк огонь принял твоего муж и его млдшую жену. Я клянусь, что если это будет звисеть от меня, то у тебя ВСЕГДА остнется пять сыновей! Я не стну убивть никого из своих… бртьев — никого, кроме Арджуны! Кто бы из нс двоих ни погиб в битве, у тебя остнется пять сыновей: или с Арджуной без Крны, или с Крной без Арджуны.

Ты змолчл и только смотрел, кк исподволь нбухют слезми глз, рнее спокойно взирвшие н Солнце, глз родившей тебя струхи, кк первя слезинк неуверенно выползет н щеку, изборожденную мелкими морщинми…

Ты не выдержл — отвернулся.

И тупой болью отдлось в зтылке прошелестевшее сзди:

— Спсибо тебе… сынок! Я понимю — ты не мог сделть большего. Спсибо.

И — медленные шркющие шги.

Цриц уходил.

Чтобы в следующий миг невольно отштнуться: беловолосый крсвец возник перед ней прямо из воздух.

Он был до боли похож н вспыльчивого Арджуну, великого гордец и великого воин, — только отец Арджуны сейчс смотрелся зметно моложе сын.

Время бессильно пред сурми.

Кунти остновилсь кк вкопння — и в следующий миг выпрямилсь стройной шокой, словно пытясь сбросить тяжесть прожитых лет.

— Ты пришел убить его, сур, — это был не вопрос. Струх знл. Думл, что знет. Ведь это же ясно кк день… — Но снчл тебе придется убить меня!

И тут случилось неожиднное. Индр шгнул вперед, вздохнул и бережно обнял струю црицу з плечи, привлек к себе…

Ты стоял и смотрел.

5

СЕКАЧ

— Я пришел не убивть. Дже если б зхотел — я не смог бы… Почему? Тебе не нужно этого знть. Иди, Лдошк. Нм ндо поговорить: мне и моему племяннику.

Бог подождл, пок со стороны дороги не донесся стук копыт упряжки, н которой приехл цриц, и только тогд повернулся к тебе.

— Интересно, что ТЕБЕ от меня ндо? — Тебе действительно было интересно. Ты пытлся вспомнить боль, ненвисть, гнев — все, что испытл в свое время н Мхендре, когд этот бог червем вгрызлся в твою плоть.

Стрнно: ненвисти не было. Гнев, боли… нет. Было только недоумение: зчем он явился?

— См не пойму. — Индр очень по-человечески рзвел рукми, шгнул вперед и уселся прямо н трву, н то смое место, где минутой рньше сидел цриц. И тоже стл смотреть н Солнце.

Не моргя.

Ты подумл и сел рядом.

— Дже если мне что-то от тебя ндо, это ведь ничего не изменит. Верно? — спросил Громовержец после долгой пузы.

— Верно, — кивнул ты.

Снов — молчние.

Безмятежное рннее утро. Тют последние клочья тумн, Сурья поднимется все выше: скоро нчнет припекть. Еле слышно журчит рек. Покой, тишин. Дже комры куд-то пропли. Блгодть, д и только. Сидел бы тк, кжется, целую вечность.

А зкроешь глз — и мнится: небо зволокло грозовыми тучми, недобро ворчит, собирясь с силми, гром, где-то н юге полыхют длекие зрницы, словно вспышки зтенного гнев. Порывми нлетет холодный 4ветер —

предвестник скорого ненстья, и мерно плещут свинцовые волны безбрежного мертвого окен.

Ты открыл глз.

Снружи ничего не изменилось — рождлся новый день.

А внутри рождлсь буря.

— Когд выступете? — поинтересовлся Громовержец.

— Не зню. Скоро, нверное. Это решть Грозному.

— Лдно! Что суждено, то суждено. Прощй.

Индр звонко хлопнул себя лдонью по колену и резко поднялся.

— Постой! — это вырвлось у тебя смо собой, помимо твоей воли.

Уходящий бог обернулся.

— Зчем ты все-тки приходил?

— Ккя рзниц! — безндежно мхнул рукой Индр.

Стрнно: сейчс он был совсем не похож н сын.

— Нет, все же ответь мне: чего ты от меня хочешь?! В последние дни все от меня чего-то хотят, и ты — не исключение!

Ты уже почти кричл, не сознвя этого.

Глз Индры едв уловимо сверкнули, и в воздухе мгновенно рзлилось дыхние ндвигющейся грозы.

Острый ромт неизбежности.

— Хорошо! — Теперь голос бог рокотл, кк гром, внутри тебя. — Я скжу. Но ответь снчл, чего хочешь ТЫ?! Ты см?!

— Я?! — н мгновение опешил ты.

— Д, ты! Скоро будет войн, будет большя битв — чего в ней хочешь ты?

— Рзве не ясно? — Только небожителю мог прийти в голову подобный вопрос.

— Я хочу ншей победы. Победы Хстинпур. Чего же еще?

— И ты будешь сржться рди этого?

— Конечно!

Он тебя что, совсем з дурк держит? Или см умом слбовт стл?

— Вы победите. И знешь почему? — В голосе божеств тебе чудится устлость и безндежность.

— Зню. У нс больше войск, у нс…

— Нет! — яростно рычит Индр, и в вышине эхом откликется гроз. — Вы победите, потому что н стороне Город Слон будешь сржться ТЫ!

И в этот миг ты понимешь, что Громовержец говорит првду. Но почему?

— Почему? — Окзывется, ты произнес это вслух. — Я отвечу тебе! Потому что ты НЕУЯЗВИМ! Неуязвим дже для оружия богов! Твой пнцирь и серьги, подрок чувствительного Сурьи, — они делют тебя неуязвимым! Никто не в силх противостоять тебе! Для тебя не существует противников! Ты ОДИН способен выигрть предстоящую битву! Один против всех. После победы передй мои восторги Рме-с-Топором: он воспитл достойного ученик!.. Он — и шутк Лучистого Сурьи, моего брт и твоего отц…

Кжется, Индр хотел скзть что-то еще, но внезпно сник.

— Теперь ты знешь. Прощй. — Бог снов повернулся, чтобы уйти.

А в твоей голове все продолжл звучть его голос: «Никто не в силх противостоять тебе! Для тебя не существует противников! Ты один способен выигрть предстоящую битву!»

Вот оно, всемогущество! Исполнение сокровенных желний! Уничтожть вргов толпми, смеясь нд их жлкими потугми. Двить, кк мурвьев. Топтть боевыми сндлиями. Ведь они безоружны против тебя!

Безоружны?!

Д!

Знчит, ты будешь убивть безоружных?!

А что ты делл до сих пор? Сржлся? Убивл? Что же изменилось, Крн? Ведь пнцирь и серьги были н тебе с смого рождения!

Но ведь ты не знл, не знл!..

В ушх, тумня сознние, стремительно нрстл знкомый комриный звон, и сквозь него стрелми пробились слов, незнкомые, чужие, но от слов этих змерло сердце:

Не суметь… никогд… никогд! Ты с усилием проглотил зстрявший в горле ком — и не узнл своего голос:

— Постой, Громовержец…

Кк ты говорил, друг мой Эклвья, отрезвший себе плец, чтобы рсплтиться с тем, кого считл Учителем? «Свобод — это возможность выбирть»? Ты был прв. И сейчс я сделю СВОЙ выбор. Потому что я — упрямый сутин сын.

Потому что я — свободен.

Н миг ты увидел собственное отржение в изумленных глзх бог: ослепительное сияние проступившего сквозь кожу доспех, мленькие солнц рсклившихся докрсн серег в мочкх ушей, горящий взор, плотно сжтые губы… И нож в руке. Почти ткой же, кк был тогд у Эклвьи, свободного сын Золотого Лучник.

— Возьми… червь!

…Боль ты почувствовл не срзу.

* * *

Ты стоял н берегу реки, и лсковые руки-лучи Сурьи осторожно, словно боясь причинить боль, трогли твою новую кожу. Молочно-белую нежную кожу без млейших следов ттуировки.

Не хвтло еще чего-то. Ты не срзу сообрзил, что это просто исчезл привычня тяжесть серег, оттягиввших мочки ушей.

Что ж, придется привыкть жить зново. С новой кожей, с новым именем— прозвищем.

Д, с новым именем.

Потому что когд окроввленный пнцирь упл к ногм Громовержц, серьги звкнули о белое золото пекторли, бог стрнно посмотрел н тебя, потом перевел взгляд выше, туд, где взбирлся в зенит гневно сверкющий лик Сурьи.

— Взгляни н своего сын, брт! — громыхнул рык Крушителя Твердынь. — Вот кто поистине достоин того прозвищ, которое носишь ты. Отныне он — Вйкртн[32]! Перед тем кк исчезнуть, Индр низко, до земли поклонился тебе.

Секч? — спросил ты см себя и счстливо рссмеялся. Жить было легко, ждть боя было легко, и мысли о возможной гибели были легкими, пуховыми, воздушными… Лдно. Секч тк Секч. Скоро твои врги узнют и второй смысл этого слов!

Чубрые зржли, и колесниц рвнулсь по крю дороги.

По крю обрыв между прошлым и нстоящим. По крю.

До Великой Битвы оствлось меньше месяц.

6

БОГ

…Они встретились н полосе нейтрльной земли. Црь Спрведливости, дже не взглянув в сторону Крны, вжно проехл дльше.

«К Грозному едет. З блгословением небось… Боится, родственничек!» — презрительно усмехнулся выслнный вперед Крн.

Зто вторя колесниц остновилсь рядом.

— Что, не лдишь с Гнгеей? — прищурился Кришн, лично првивший лошдьми. Ответ он не дождлся и продолжил: — Зню, не лдишь. Не любит он тебя, д и ты его не жлуешь. Союзнички… В последний рз предлгю: переходи к нм! Я не прошу тебя воевть н ншей стороне, я и см поклялся быть в этой битве не более чем возницей. Просто будь рядом со мной!

В ответ сутин сын медленно стщил с головы высокий шлем с чешуйчтыми нщечникми.

Кжется, Черный Блмут все еще продолжл что-то говорить, предлгть, уговривть, но вот он в упор взглянул н улыбющегося Крну.

И осекся н полуслове.

В первое мгновение Кришн не поверил своим глзм. Он смотрел — и не верил, не хотел верить, сопротивлялся всем существом; пуз зтягивлсь, проклятый сутин сын улыблся…

Нконец Черный Блмут тряхнул головой, словно отгоняя нвждение. К рукм Крны, чстично скрытым воронеными нручми, он дже не стл присмтривться — нетрудно было догдться: доспех постигл учсть серег.

— Дурк! — Прекрсное лицо Черного Блмут н миг стло уродливым, чувственный рот отвердел, и лошди зржли от боли: стрекло прошлось по их спинм, поводья удержли н месте. — Ах, дурк… Оствйся здесь! Сдохни! Ты дже не знешь, чего лишился, тврь земня!

Сквозь презрение в голосе втры Опекун пробивлись недоумение и рстерянность.

— Зню, Блмут. Зню. Видишь, иногд легче смому освежевть себя, чем примерить дидему влдыки. А теперь — убирйся! Я не хочу тебя видеть.

— Может, ты еще и проклянешь подлого Блмут?! — Сегодня собственный голос плохо слушлся Кришну, и издевк выворчивлсь низннку, преврщясь в стрх. — Ну, двй же: «Если есть у меня духовные зслуги…» Я жду!

— Проклятие — оружие отчявшихся, Кришн. Нет у меня духовных зслуг, нет и отчяния. К чему мне проклинть тебя — ты см себя проклял! Ступй и живи с этим!.. И поверь мне: еще минут, и я без всяких проклятий убью тебя, убью просто и безыскусно, прямо сейчс, н глзх у всех!

Черный Блмут молч хлестнул лошдей поводьями, рзворчивя колесницу н месте, — Крн оценил искусность мневр. И все же Кришн не выдержл, обернулс через плечо:

— Но почему?! Почему не мне?! Если ты все рвно отдл…

— Ты тоже не ответил мне н один вопрос, Блмут. Теперь мы квиты. Прощй. Поле Куру ждет нс.

По рвнине Курукшетры, пожиря прострнство, словно время, то ничтожное время, которое еще оствлось до нчл Великой Бойни, неслсь прочь колесниц Черного Блмут. Крн смотрел ей вслед и думл, что Кришн — все-тки бог, хочет он того или нет.

Громовержец тогд тоже не смог понять — почему?

7

ОСУЖДЕНИЕ

Грозный скзл:

— А этот неизменно любимый твой друг, о црь, который всегд подстрекет тебя н битву с добродетельными родичми, этот низкий и подлый хвстун Крн, сын Солнц, твой советник и руководитель, этот близкий приятель твой, ндменный и слишком вознесшийся, отнюдь не является ни колесничным, ни великоколесничным бойцом! Бесчувственный, он лишился своего естественного пнциря! Всегд сострдтельный, он ткже лишился своих дивных серег! Из-з проклятия Рмы-с-Топором, его нствник в искусстве влдения оружием, и слов брхмн, проклявшего его по другому случю, ткже блгодря лишению боевых доспехов своих он считется, по моему мнению, в лучшем случе нполовину бойцом!

Дрон скзл:

— Это именно тк, кк ты скзл, о могучий! И скзнное никк не может быть ложно. Перед кждым сржением он бхвлится, но когд доходит до дел, его видят отвртившимся от учстия в нем. Сострдтельный не ко времени и нердивый в большинстве случев, Крн из-з этого является, по-моему суждению, только половинкой колесничного бойц!

Услышв эти слов, сын возницы с широко рскрытыми от гнев глзми скзл Грозному, уязвляя его словми точно стреклом:

— О Дед нш, хотя и невинен я, все же ты из неприязни ко мне терзешь меня упрекми н кждом шгу. И я понимю вш змысел с сим белобородым Брхмном-из-Лрц! Один я уничтожил бы силы Пндвов вкупе с вождями, но мужи Совет не желют гибели родичей!.. Д будет тк! Грозный нзнчен в предводители войск, зслуги всегд приписывются военчльникм; но никоим обрзом не рядовым воинм. Поэтому я вовсе не стну сржться, пок здрвствует сын Гнги! Но когд Грозный будет повержен, вржеские мхртхи узнют мощь сутиного сын…

Тысячи лет подряд скзители будут повторять друг з другом эти слов, не изменив дже зпятую, н пмять цитируя «Великую Бхрту», и слуштели стнут внимть, повторяя про себя:

— Это именно тк, кк ты скзл, о могучий. И скзнное никк не может быть ложно… не может… ложно…

Слуштели побоятся спросить у многомудрого пндит: почему же книги скзния скзний, книги повести о победе добродетельных Пндвов нд злокозненными вргми нзывются по именм Курвских воевод — «Книг о Грозном», «Книг о Дроне», «Книг о Крне»?!

Слуштелям будет очень хотеться хоть н миг увидеть все своими глзми.

И встть н Курукшетре плечом к плечу с теми или другими, дже если это будет последнее, что случится в их жизни.

КНИГА ПЕРВАЯ

ИНДРА-ГРОМОВЕРЖЕЦ ПО ПРОЗВИЩУ ВЛАДЫКА ТРИДЦАТИ ТРЕХ

Зимний Месяц Мгх, 29-й день

ДОСПЕХ С ЧУЖОГО ПЛЕЧА

Глв III

ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЬ ГОСПОДА

1

… И сотряслось Безнчлье. Небо плкло кмнями, созднными из грешных помыслов, покрытые слизью волосы прядями свисли вниз, щекоч язвы Прродины; однокрылый, одноглзый и одноногий перепел, воцрясь в зените вместо солнц, изрыгл дурно пхнущую кровь. Метеоры рвли горизонт в клочья, и кроввые ошметки громоздились погребльным кургном, чтобы вновь и вновь лопться рспоротым чревом, выплевывя нружу требуху Мироздния. Волны Предвечного окен сшиблись рогтыми быкми, слонми в течке, чьи виски двным-двно лопнули от переполнявшей их мды; брчный тнец их походил н блуждние слепых гор, и плменные стрекл перунов лишь ярили исполинов, зствляя убыстрять пляску «мертвецкого кол».

Костяня вджр кменел в кулке, стряхивя брызги молний с кждого зубц, космы нкидки плевлись зеленовтыми искрми, сошедшими с ум светлякми, пеной конц свет, — мерцние это зствляло дльний берег биться в истерике, исходя лвинми озноб. Снег шел, чтобы срзу рстять и стечь белесым гноем, ливень зкипл н лету: все три мир смешивлись в одно безндежно исковеркнное целое, быль стновилсь небылью, првд — ложью, и дже ярость Крушителя Твердынь не могл быть полностью уверен в том, что он

— именно ярость, именно Крушителя и именно Твердынь.

Эр Мрк зкнчивлсь, не успев нчться.

Тысячи голов Опоры Вселенной исходили ндрывным шипением, костяные гребни их обугливлись от лски молний, и могучие извивы чешуйчтой плоти…

* * *

Тк вот; всего этого не было.

Молний, ярости, светопрествления — не было.

Совсем.

Понурясь, я тихо брел себе без смысл и цели по свинцу Прродины, нд которым всего три дня нзд бился с огненной пстью: шг, другой, третий, тридцть третий…

Влдык Тридцти Трех шгов.

И все мне кзлось: рядом идет высокий воин, упрямый сутин сын, понимвший свободу инче, чем понимем ее мы, суры-небожители. Нс ведь мритой не пои — дй сыгрть в блестящие кмушки, кждый из которых беззвучно кричит:

— Не трогй меня!.. Пусти, сволочь!

Теперь я уже не мог скзть: «Мы смотрим — они живут. Божественные бирюльки — и смертня првд. Молния из земли в небо. Клянусь Судным Днем! — мы похожи не более…» Теперь это было бы ложью. Теперь это «они» упрямо преврщлось в «мы», и рзорвть ншу связь было горздо сложнее и болезненнее, чем содрть приросший к коже доспех. Прв был Брихс, когд отсоветовл мне брть пнцирь среди прочих дров вспхтнного окен… трижды прв. Пнцирь и серьги. Коврные игрушки времен, о которых рзве что Брхм в состоянии скзть: «Д, помню…» — и то соврет.

Отднные смертному, они ствят его вровень с небом.

Отднные суру, Локпле, одному из Свстики…

Гроз бушевл не в Безнчлье: он бушевл во мне, рзрывя сети, опутвшие Миродержц, позволяя идти куд угодно, выдувя из темных зкоулков сознния хлм, копившийся тм векми, срывя пыльную кисею путины… Сквозняки гуляли из угл в угол, зтхлый воздух стновился пронзительно свежим, пхло грозой, пхло истиной, способной вспороть рссудок, словно рыбье чрево, вывлив скользкие потрох н всеобщее обозрение, и чужк шел рядом, молчливо соглшясь:

— Д, нверное, ты знл это и рньше…

Увы, Секч, ты мог быть свободным, не прибегя к отцовскому дру. Я тк не могу. Мне тоже нужны были серьги, кк Черному Блмуту, мне тоже нужно было со звоном рвнуть внутренние цепи, чтобы нконец понять двнюю фрзу Бли— Прведник, князя дйтьев и суров:

Многие тысячи Индр до тебя были, Могучий, Многие тысячи Исполненных мощи после тебя пребудут.

И не твое это дело, Влдык, и не я тому виновник, Что Индре нынешнему его счстье незыблемым мнится…

Теперь я понимл.

Многие тысячи — до, многие — после, и пондобилось босиком выйти н рскленный рубеж эпох, испытть бессилие, любить время, шг з шгом пройти три тернистые дороги, три человеческие жизни, пондобилось нучиться моргть, думть, не спешить, пришлось рзбить лоб о нрыв Курукшетры, примерить доспех— кожу и вырвнные с мясом серьги, чтобы нконец вздохнуть полной грудью и скзть смому себе, себе и бешеному чужку, что третий день шел со мной рук об руку:

«Д. Теперь — д».

2

3

…Они брели мне нвстречу, по колено провливясь в свинец.

Чубтый гигнт в одеяниях цвет зпекшейся крови приблизился первым.

— Здрвствуй, Секч, — скзл Ям, Адский Князь, Локпл Юг.

— Здрвствуй, Грозный, — ответил я, не отводя взгляд.

И мы об повернулись к Миродержцу Зпд, Вруне-Водовороту, в чьих зеленых кудрях пеной блестел обильня седин.

Повернулись, чтобы кк подобет приветствовть Брхмн-из-Лрц.

Я не стл спршивть, что им известно и откуд. К чему?! — если из-з спины Вруны с покзной робостью выглядывл голубоглзя богиньк, придерживя н плече неизменный кувшин.

Кпли тяжко шлеплись н глдь Прродины и срзу тонули, уходя в пучину.

Д, нверное, если бы позвчер я нчл прямо с жизни Крны, чья смерть являлсь мне в пекторли пнциря…

— Шлендр ты, — лсково бросил я Времени. — Мх-шлендр. Одно н уме?!

— Я ткя, — подбоченилсь Кл, умудрившись не уронить при этом свой кувшин. — Прости, Влдык: мы тебя ждли-ждли… Нездоровилось, д? А мы потом к тебе в Обитель… ой, тм Словоблуд, тм Опекун, Десятиглвец… Пришлось чуть ли не силой им языки рзвязывть!..

И осеклсь.

— Они явились ко мне в штер, — бесцветно прогудел Ям, терзя чуб, побелевший з сегодняшний день. — Ночью, в чсы перемирия. Все пятеро Пндвов во глве с Черным Блмутом. Воззвли к обету Гнгеи не откзывть просящему и здли вопрос: кким обрзом можно убить меня? Я ответил. Нзвтр Арджун рсстрелял меня, зкрывшись Хохлчом, — я не мог поднять руку н того, кто родился женщиной, — и вынудил избрть день и чс моей смерти. К чему мне было жить после этого?!

— Они убили слон, нзвв его именем моего сын, — уронил мленький Врун, глядя вдль. — «Жеребец пл! — скзли они, следуя совету Черного Блмут. — Почему ты еще сржешься, бесстыжий брхмн?!» Я не поверил. Но они нстивли, сын не было видно поблизости. Тогд я спросил Цря Спрведливости: првд ли это? Он никогд не врл… рньше. После его ответ мне все стло безрзлично. Я отвртился от битвы и сел безоружный н землю. Д, мне отрубили голову, кк жертвенному брну! — но к чему мне было жить после этого?!

— Мне подсдили возницу-предтеля, — скзл я, чувствуя, кк знкомя ненвисть зствляет кулки сжться. — Во время боя он згнл колесницу в трясину, и Арджун метнул в меня, лишенного возможности мневрировть, «Прошение Овн», зпрещенное в поединкх смертных. Првд, ндо отдть ему должное, он выждл некоторое время. Еще бы! — понимя, что сутин сын мигом рскусит предтельскую уловку, он любезно позволил мне своими рукми убить изменник. Отличный способ зткнуть болтливый рот!.. Я обмнул Арджуну. Я оствил возницу в живых — и првильно сделл. Говорят, црь Шлья после моей смерти еще полтор дня удерживл позиции…

Я змолчл.

Трое Локпл стояли и смотрели друг н друг.

Моргя.

— Ну и чем мы лучше Черного Блмут? — тихо спросил я. — Чем мы лучше упыря-пишч из лесов Пхлки?! Чем?!

— Тем, что не знли, — ответил зеленоволосый Врун, и Адский Князь кивнул, соглшясь. — Мы не знли. Мы не готовились зрнее… А впрочем, ты прв. Чем мы лучше?

Со стороны берег донесся грохот.

Секундой позже стя «Южных Агнцев» поднял столбы воды вокруг нс.

Когд я рзглядел, кто стоит у смой кромки берег, я мысленно соглсился с его поступком: лучшего способ докричться до нс не было.

Волны покорными псми лизли босые ноги стрик, изредк стрясь подпрыгнуть и дотянуться до пушистого кончик косы; дскя бездн Тпн текл смолой в узких глзницх, и беззвучно мычл с секирного лезвия белый бык.

— Мльчики… — шептли сухие губы. — Мльчики мои…

Трое Локпл, склонив головы и сложив лдони у лб, стояли перед Рмой-с-Топором.

Трое учеников — перед Учителем.

Нконец скет успокоился и в свою очередь поклонился нм.

— Я счстлив приветствовть Миродержцев Восток, Юг и Зпд. Прошу простить мне столь бесцеремонное вторжение…

Легкя улыбк осветил костистое лицо скет, и мы улыбнулись в ответ.

— …но у Шивы-Рзрушителя не окзлось под рукой лучшего послнц, чем я, многогрешный.

— Послнц? — рзом выдохнули три глотки, и тихо хнул з спиной Кл— Время. — Под рукой?!

— Увы, это тк. Просто Синешеий просил передть вм: минуту нзд бешеный сын Дроны нпл н спящий лгерь победителей. Шив полгл, это будет интересно узнть всей Свстике.

И я рскинул руки крестом, отдвясь Жру Трехмирья.

Чтобы в смом скором времени оствить Безнчлье.

4

…Бгровое плмя цвет одежд Влдыки Преисподней полыхнуло нм в лицо, но стоявшие рядом со мной Ям и Агни были здесь ни при чем.

Это был Второй мир.

Это был Курукшетр.

Это яростный Жеребец, сын Нствник Дроны, обрушивл н спящих вргов ненсытное плмя своей мести.

Мы стояли и смотрели.

Простой смертный, пусть дже и сын сур, мло что сумел бы рзглядеть в том безумном ду, что рзверзся прямо перед нми, когд мы, вся Свстик в полном состве, вместе с Временем и престрелым скетом возникли в сотне шгов от лгеря победителей. И сейчс Я-Крн был рд, что Я-Индр в силх видеть все. До мельчйших подробностей. До боли в вискх, до скрежет зубовного.

Мы не пытлись ринуться в схвтку: нш черед еще нстнет.

Мы стояли и смотрели.

Смотрели, кк сын Дроны проклинет см себя, кк он вершит свой суд по новому Зкону, Зкону Пользы, провозглшенному Черным Блмутом.

Огненный смерч кольцом охвтил лгерь, испускя ндрывный рев, не двя никому вырвться из ловушки: вот обезумевший от ужс полуголый мужчин сломя голову кинулся прямо в огонь, прикрыв лицо рукми. Нверное, он ндеялся прорвться — и через мгновение он действительно выпл нружу… дымящяся черня головня.

Плмя не выпускло живых.

Только мертвых.

А по бокм единственного проход, остввшегося в стене рукотворного пекл, стояли двое: Критврмн, црь бходжей, и нствник Крип. Прные мечи брхмн и шестопер кштрия рботли без устли, и те счстливчики, кто уже, кзлось, сумел вырвться из Преисподней, обретли покой прямо здесь; груд изрубленных тел у выход из лгеря стремительно росл.

Внутри же безрздельно црил демон по имени Жеребец. О, сын Дроны умел убивть! Он не рзменивлся н мелочи: тому, кто уже однжды посмел выпустить н свободу «Беспутство Нрод», терять было нечего! Губы его выплевывли мнтру з мнтрой, и проливлся с неб дождь из ззубренных чкр, тучи возниквших из ниоткуд стрел косили выбегющих из штров воинов, и яростными углями горели в дымном зреве глз Брхмн-из-Лрц во втором колене.

Но для избрнных Жеребец жлел небесного оружия.

Нырнув в один из штров, он з волосы выволок нружу Сполох, вымоленнре дитя Пнчлийц, — именно Сполох предтельски отсек голову Нствнику Дроне, когд обмнутый стрик отвртился от битвы.

Безжлостные удры ног обрушились н тело, скорчившееся у откинутого полог; хрустнули ребр, изо рт Сполох брызнул кровь. Н мгновение он ншел в себе силы приподняться:

— Дй мне встть и сржйся, кк подобет кштрию! Лицом к лицу!

Черные сгустки слов упли впустую: Жеребец лишь презрительно рсхохотлся смехом безумц.

— Я не кштрий. И, нверное, я уже не брхмн. Рзве ты встл лицом к лицу с моим отцом, когд хвтл его з седые волосы?! когд отсекл ему голову?! когд поднимл ее для всеобщего обозрения?! Дже безоружному, ты побоялся взглянуть ему в глз! И ты еще смеешь требовть блгородной смерти?!

Под пятой боевой сндлии треснули пльцы, удр под ложечку зствил тело избивемого выгнуться рыбой, которую живьем швырнули н сковородку; сухой веткой переломилсь првя рук Сполох, когд он попытлся зкрыть лицо: теперь из-под рзорвнной кожи клыком осклился белый обломок кости, и кровь обильно текл по предплечью.

— Тогд хотя бы прикончи меня оружием, кк воин!

— Ты не воин! Ты — мерзкя собк, и это срвнение — оскорбление для всей песьей породы! Нет, пдль, ты достоин одного: чтоб тебя збили ногми!

Вскоре в кроввой пыли у ног Жеребц копошилсь груд лохмотьев, ничем не нпоминвшя более человек, мститель все продолжл в остервенении нносить удры.

К нему бросились трое опомнившихся воинов, успев рзыскть свои топоры, но Жеребец дже не взглянул н них. Продолжя измывться нд жертвой, он звыл зимним волком, звыл почти членорздельно — и ответный вой оглсил окрестности.

Зклятие Тврей!

Миг — и горящий лгерь нводнили сонмищ космтых тел; бежвших к Жеребцу воинов рзодрли в клочья и пожрли, вырывя из лп соперник кроввые ошметки. Клыкстые пишчи-трупоеды, ркшсы с вытрщенными бурклми, скользкие бхуты с когтями-крючьями, способными в момент рсполосовть слоновью шкуру, — обезумевшя от зпх свежей крови и обуяння жждой убийств нежить обрушилсь н лгерь недвних победителей.

А чуть поодль, по другую сторону огненной стены, возник знкомый светящийся треугольник.

«Мертвя» бирюз, неистовя зелень глз без зрчков.

Явившийся лично Синешеий Шив, Влдык Тврей, нблюдл з тем, кк резвится его свит, призвння зклятием Жеребц.

— Откуд?! — Дыхние сбилось, и мысль оборвлсь, тк и не успев стть до конц выскзнной, но стоявший рядом Рм-с-Топором ответил мне:

— Жеребец воззвл к Шиве еще вечером, когд нткнулся н умирющего Бойц с рздробленными бедрми. Кк ни стрнно, Рзрушитель явился сей же чс и блгословил сын Дроны н ночной нлет. А меня з вми отпрвил…

Я молч кивнул.

Говорить не хотелось. Вот это уже нстоящий конец свет: когд люди и демоны с блгословения богов убивют спящих!

Вот он — новый мир, рождющийся из гонии строго!

Смотри, Громовержец!

Смотри, Секч!

Кто здесь люди, кто боги и кто демоны?! — здесь, где стерты рзличия, попрн Зкон, воспет Польз, из всей Любви остлсь лишь любовь к убийству!

Мы стояли и смотрели.

…Одним взмхом меч Жеребец вспорол чрево Хохлчу — второму «Ребенку-н-Погибель», дочери-сыну мстительного Пнчлийц, — и человек, чудом сменивший врожденное естество, живой щит против Гнгеи Грозного, рухнул под ноги убийце, судорожно пытясь собрть ворох дымящейся требухи.

Словно хотел удержть улетющую душу цревны Амбы, отомстившей-тки в следующем рождении своему обидчику.

З все ндо плтить, цревн!

А з месть — вдвойне.

Д, вдвойне! — и пдли один з другим юные сыновья бртьев-Пндвов, срженные безжлостным Жеребцом.

Резня продолжлсь.

Оборвв привязь, кони и слоны топтли людей, земля превртилсь в кроввую кшу, в которой нтужно чвкли ноги и копыт людей, нелюдей и животных; ослепнув от бьющего со всех сторон смрдного плмени, оглохнув от стонов и криков, трубного рев слонов и конского ржния, воины поржли друг друг, и кк нож сквозь мсло, кк плуг, взрывющий рыхлую землю, неотвртимо и целеустремленно шел через этот д Рм-Здоровяк по прозвищу Сохч. Его смертоносня сох, сверкя в бгровых отблескх, мерно вздымлсь и опусклсь, унося очередную жизнь. И первя борозд мир нового тянулсь через умирющую в корчх рельность мир строго — борозд, которую проклдывл тот, кто отвртился от Битвы, чтобы сейчс принять учстие в Бойне.

— Тезк никогд не любил убивть. Но сегодня… сегодня он вызвлся см, — словно издлек донесся до меня голос Плч Кштры.

…По лгерю бродили порождения ночи, обглдывя рненых, дже не удосужсь предврительно добить несчстных. Гор трупов окончтельно звлил вход, и стршные привртники устло вытирли оружие об одежду тех убитых, н ком он был: их рбот зкончилсь. Сорввший голос Жеребец прекртил швыряться мнтрми и взялся з нож, облегчя здчу пишчм и ркшсм.

Отчянно зшумели, кк от внезпного порыв бури, ветви деревьев нд ншими головми. Послышлся треск, неподлеку н проглину приземлился Лучший из пернтых с Опекуном Мир н спине — и почти срзу вокруг нчли возникть остльные: видно, нскучило им ждть в Обители.

А рядом со светящимся треугольником встл Тысячерукя Кли, прекрсный ужс ншего род.

— Эх, жль, опоздли! — рзочровнно пророкотл у меня нд ухом знкомый бс, без сомнения, приндлежвший Десятиглвцу.

— Н подходе Брхм, — шепнул мне верный Словоблуд, и я только кивнул в ответ. Знчит, тк ндо. Где Свстик, тм и Троиц. Кк же без Брхмы…

Словоблуд хотел добвить что-то еще, но не успел: из чщи полыхнул ослепительный фейерверк. Сперв я решил, что стренький Брхм избрл ткой необычный способ явления, но вскоре понял, что Созидтель здесь совершенно ни при чем.

Он-то кк рз явился тихо, я едв не проморгл его прибытие в этот блгн, отнюдь не усыпнный лепесткми киншуки.

Сноп искр, похожих н жл острог, рвнулся к Жеребцу, кк рз дорезвшему очередную жертву. Сын Дроны прохрипел дв слов: мерцющее покрывло окутло его, и острия ждно впились в призрчную вуль, угснув вместе с ней.

— Умри, осквернитель!

Три колесницы вихрем влетли н территорию рзгромленного лгеря: вся пятерк бртьев-Пндвов в сопровождении Черного Блмут, — зночевв у реки, они были рзбужены грохотом и еле успели примчться н помощь.

Чтобы срзу понять: помощь не требуется.

Сегодня нстл ночь мести — единственное, что было в цене.

Пндвы не видели нс: взоры, кипящие лвой прведного гнев, стрелми жлили сын Дроны, осмелившегося воевть с победителями их же оружием.

Мог ли Жеребец, вств н дыбы, выстоять против них всех? не мог?

Ккя рзниц?!

Вот и пришел нш черед.

Стрший из Пндвов слегк придержл среднего, рвущегося вперед быком н крсную тряпку: понимл, умниц, что снчл должен удрить Арджун, боец из бойцов, — и лишь потом…

Он всегд все првильно понимл и при этом всегд ошиблся!

Мой сын — мой врг еще только нклдывл стрелу н тетиву своего лук Гндивы, готовясь превртить ее в подобие перун, я уже был рядом с Жеребцом.

— Ну что, Витязь, збывший о чести кштрия и ствший слугой собственного суты, ты еще помнишь о своем обете?

Ответ Арджуны был мгновенным, но удр нстоящего перун все же опередил его стрелу, брызгми рсплескв ее вместе с жизнью былого Витязя.

Мой сын — мой врг умер, кк подобет воину.

Хорошо есть, и хорошо весьм: пусть лучше он и его бртья погибнут сейчс в бою, чем остнутся жить любовникми-бхктми, мрионеткми Черного Блмут.

Смые жестокие хозяев — это бывшие рбы.

Тк, Опекун?

Тк, Кришн?

— Тебя нзывли Црем Спрведливости, — неспешно проговорил Адский Князь, в упор глядя н оцепеневшего Юдхиштхиру. — Я зовусь тк же. В этом мире остлось слишком мло спрведливости для нс обоих.

И безжлостня удвк Петлерукого Ямы зхлестнул горло стршего из Пндвов.

Отец душил сын, и из отцовских глз н хрипящую жертву внимтельно смотрел Гнгея Грозный по прозвищу Дед.

— Мльчики, я люблю вс. Поверьте, тк будет лучше. — Тенет Вруны обвлом рухнули н близнецов, в стрхе прижвшихся друг к другу, сплющивя, сдвливя их тел, преврщя двоих в одного, одного — в мясной ком, гонию последних судорог.

«Зкон… Зкон соблюден, Польз несомненн!» — шептли губы убийцы, и взгляд его из черного стновился серым.

— Я обещл отдть твой труп шклм. — Рм-Здоровяк ндвиглся н Бхиму-Стршного, подобный сошедшей со своего мест горе. — Здесь нет шклов. Впрочем, думю, пишчи с успехом их зменят.

Бхим взмхнул плицей, пытясь зщититься от удр боевой сохи, — и тусклое от крови лезвие отсекло его руку вместе с зжтым в ней оружием.

Следующий удр рзмозжил Бхиме голову.

Все было кончено.

Мы стояли и смотрели.

Смотрели н темнокожую, по-юношески гибкую фигуру пятидесятилетнего Кришны, который остлся теперь один.

Впрочем, он тк и прожил всю свою жизнь — один.

Мятежную втру Опекун было бы непросто рзличить во мрке — если бы не легкое свечение, окружвшее его призрчным ореолом, светляки добровольно отднных душ, мерцние тпс, нкопленного великим скрягой.

Лишь трое из погибших н Поле Куру сумели пробить броню этого жуткого кокон.

Трое нынешних Локпл.

Черный Блмут улыблся.

Мы сми только что сделли еще один шг нвстречу новому миру — миру Господ Кришны.

5

— Один против всех? — здумчиво осведомился Черный Блмут, стоя между трупми. — Что ж, не я первый, не я последний… Змечу лишь, что здумывл финл несколько инче, но, судя по вшим лицм, выбирть не приходится. Итк, друзья мои!

Флейт см выпорхнул из его рукв. Смуглые руки вознесли певучий бмбук высоко нд головой — и с рзмху сломли об колено.

— Полгю, эт безделушк мне больше не пондобится. С Любовью покончено… в некотором смысле. Ну-ну, друзья мои, не хмурьте брови, не тртьте желчь понпрсну: мы ведь с вми люди рзных времен! Вернее, мы с вми боги рзных эпох: вы из Эры Зкон, я, кк легко догдться, из Эры Пользы, которую вы по недомыслию зовете Эрой Мрк. Вы повинуетесь, я выбирю, вы следуете, я же ищу верный путь! Вот и сейчс: я смеюсь нд вми со всеми вшими тенетми, вджрми и трезубцми, я смеюсь, вы скрежещете зубми и ничего не можете сделть Черному Блмуту! Ничегошеньки! Ибо Зкон берет вс з шкирку, словно нпрокзивших кутят, и влстно говорит вм: нкопленный Жр может и должен быть обменен н соответствующий др. А о способх нкопления Жр вш Зкон помлкивет, соглшясь с возможностью добровольного дрения… Это хорошо есть, друзья мои, и хорошо весьм!

Мы слушли его: Троиц и Свстик, суры, люди, ркшсы, учстники вселенского фрс — и позди всех стоял смешной крл в шутовской ермолке, освободившийся после рзрушения смертной темницы Дьяус-Небо.

А вокруг молчло Поле Куру, кроввя пшня, возведенные войной подмостки.

— Итк, милые, чего же я хочу? Чего хочу з то, что был втрой этого щенк, возомнившего о себе невесть что? Чего желю з Опеку и хлыст, бич и стрекло?! Чего жжду взмен утерянного величия, которое было не моим; чем утешу себя, отдв вм Жр миллионов своих любовников, не смевших рзлюбить Блмут дже в дерьме этой Великой Бойни?! Чего попросит у змечтельного дедушки Брхмы сей мерзвец Кришн, злой гений, созднный для унижения собственых создтелей?! Аскет без скезы, святой без святости, ничтожество-Абсолют, обильный подвигми, коих не совершл?!

Тишин.

Гулкя, нбтня тишин, от которой хотелось оглохнуть.

Он был прв: мы из Эры Зкон.

Мы вынуждены слушть и следовть.

Черное лицо Блмут превртилось в кменную мску, в бстион с узкими бойницми, откуд нсмешливо склилсь неизбежность; слов срывлись с чувственных губ грнитными глыбми, возводя мвзолей прошлому и постмент грядущему:

— Д восстнут из мертвых бртья-Пндвы! Д воздвигнется н земле собрння ими Великя Бхрт! И д вознесется нд Трехмирьем верховный бхг… нет, Бхгвн Кришн, низведя вс всех до уровня полубогов! Отныне его стнут считть рукой, Опекун Мир — перчткой; и толпы склонятся перед Бхгвном, Творцом невиднного доселе миропорядк, воскликнув единодушно: «Хре Кришн!» Ты слышишь меня, Брхм-Созидтель, менял этого рынк, который высокопрно именуют Вселенной? Ты слышишь меня, требующего соблюдения стрых првил н зре нового бытия?! Д будет тк!

Тишин.

Лишь вертятся в бешеной пляске хороводы теней вокруг Черного Блмут: сгустки Жр, крупицы тпс, несокрушимый пнцирь, нерзмення монет… Плотный переливющийся кокон окружл гибкого крсвц, кокон-броня, где не тилось ни боли, ни стрх — только любовь. Любовь, которя зствлял бойцов обеих сторон избегть в сржении Господ Кришну, беречь кк зеницу ок, отводить в сторону удр, прощть обмн, внимть Песне… высшя любовь. Сотни, тысячи, миллионы безжлостно спрессовнных душ, душ бхктов-любовников, нитей в черном покрывле, крупиц топлив, сгоревшего н Курукшетре! Не зря пустовли рйские миры и Преисподняя, не зря поштнулись основы основ, не зря возмутились воды Прродины…

Нет, не зря.

Польз был несомненн.

Мы все смотрели н Четырехликого Брхму.

А я еще успел подумть, что Эр Пользы все-тки не нступил окончтельно. Инче любой из нс мог бы попросту рссмеяться в лицо Блмуту, плюнуть ему под ноги и поступить в соответствии с собственной пользой… во вред Кришне. Выполнять его сумсшедшие требовния?! Следовть Зкону?! О чем вы, увжемые?! Две эпохи стояли друг нпротив друг, две эпохи зстыли в ожиднии: одн — чтобы выполнить и уйти, другя — чтобы получить и остться.

Инче не могли.

Не умели.

Мне было искренне жль и ту и другую.

…Индре рньше не доводилось видеть Брхму-Созидтеля в обрзе «Великого Птрирх» — я никогд ничего не просил, обряд Дровния обычно происходил без посторонних. Думю, Черному Блмуту это тоже было в новинку. Он вздрогнул и попятился, видимо вспомнив, что одним из прозвищ Брхмы было Дед.

Кк и у Грозного, вернее, у Грозного, кк у Брхмы.

Нимб воссиял нд четырехликим божеством, зжегся в ночи мленьким солнцем; дикой, невозможной белизной сверкнули одеяния, кож нлилсь киноврью, словно обгрившись свежей кровью. Стя диких гусей тоскливо зкричл нд нми, рздиря мрк небес, четыре стороны свет сотряслись в предвкушении, и листья н деревьях ззвенели мленькими гонгми. Првя верхняя рук Брхмы вознесл нд ншими головми сосуд для священного мсл, рзбрызгивя вокруг густую жидкость, пльцы левой верхней перебрли бусины четок, знк высшего спект Созидтеля, нижние же руки выржли дровние милости и уничтожение вргов — удивительно, но эти противоречщие друг другу символы сейчс покзлись мне предельно естественными!

Пуз.

Ожидние.

Смерть семени и жизнь ростк.

Нконец многочисленные губы Четырехликого рзлепились для ответ.

— Недостточно зслуг, — ясно прозвучло в тишине. — Проси меньшего.

Полгю, Черный Блмут в этот миг проклял себя з рсходовние нкопленного Жр во время битвы: одно «Беспутство Нрод» должно было стоить ему изрядной толики тпс… Д и збвляться в Безнчлье, являясь троим Локплм в облике огненной псти, пробовть силы, зкутвшись в плщ-невидимку, соткнный из миллионов рзных личностей, — мльчишество! безумство! поступок тщеслвного глупц!

— Проси меньшего, — повторил Брхм, и четки быстрей зструились меж его тонкими пльцми. — Я жду.

И тут, рстолкв всех, вперед выбежл млыш Вишну. Глз его горели двумя безумными звездми, волосы рстреплись, обнженный торс взмок от пот — стрнно, но сейчс он был кк никогд похож н собственную втру! Словно собк в поискх хозяин, млыш зметлся н открытом прострнстве, ндсдно хрипя и пытясь вытолкнуть из глотки невидимый кляп.

— Дйте! Дйте ему… умоляю!

Ничего не понимя, мы следили з Опекуном Мир.

Сошел с ум?

Не вынес рзрыв со своим же воплощением?!

— Дйте!..

Нконец он остновился перед Черным Блмутом, дрож всем телом.

— Я… я тебя породил… — прозвучли стрнные слов, зствив нс передернуться от озноб, — я тебя и люблю! Тебе не хвтет? Не хвтет, д?! Хорошо! Я, Вишну-Дритель, Опекун Мир, при свидетелях отдю собственный Жр этому существу, требующему звния Бхгвн! Весь тпс, нкопленный блгодря ему же, сумевшему рзорвть пуповину, весь плод моих стрдний, милостыню мук — отдю! Д будет тк!

Мерцющий плщ-кокон вокруг Блмут просиял звездным небосводом и погс.

— Недостточно, — отрезл Брхм, игря четкми. — Проси меньшего.

Упв н колени, млыш Вишну смотрел н нс мокрыми от слез глзми.

— Дйте! Пусть сбудется!

Что-то он понимл, мой млдший брт, мой беспокойный Упендр, строитель Великой Бхрты… что-то он понимл, чего не понимл никто, и предложенное им было горячечным бредом, соглситься с которым можно лишь н крю пропсти — где сейчс стояли мы?!

Опомнись, млыш!

Опомнись, Индр!

Секч, не делй этого!..

…Влстня рук отстрнил меня. Тяжко ступя, вперед прошествовл тощий оборвнец, подпояснный коброй. Гирлянд черепов болтлсь у него н шее, издвя костяной стук, котомк хлопл по спине, при кждом удре выплевывя горсть пепл. Сегодня Шив-Рзрушитель не пожелл принимть ни один из целого собрния своих устршющих обрзов, огрничсь тем, что мы видели.

Блмут отступил н шг, когд Шив остновился перед ним.

— Я внял просьбе Опекун Мир, светоч Троицы, — тихо произнес Рзрушитель, и млыш зскулил у его босых ног. — Я отдю Черному Блмуту треть собственного Жр, отдю при свидетелях, и скзнное мной не может быть ложно. Д будет тк!

Н миг меня ослепил блеск трезубц, невесть откуд взявшегося в руке Шивы, и почти срзу стршным огнем полыхнул в ответ кокон Блмут… знялся Прлей, пожром светопрествления, вынудив рельность дрогнуть зыбкой пеленой, — и угс.

— Недостточно, — донеслось от Брхмы, стоявшего в ожиднии. — Проси меньшего.

И тогд я, Стогневный, Стосильный и Стоглупый, шгнул вперед, вств рядом с Шивой и млышом.

«Нзд! — истошно вопило все мое существо. — Нзд, дурк! Ты не понимешь, что делешь!»

Д.

Не понимю.

И, нверное, уже никогд не пойму.

Но внутренний сут гонит упряжку по крю пропсти, зствляя коней исходить пеной, кмни летят из-под копыт и колес, знчит, прошло время рздумий, кк прошло и время молний.

Дыхние нполнилось грозой, руки сми рскинулись крестом, и впервые возглс «Хорошо есть, и хорошо весьм!» прозвучл легко и естественно, словно признв з мной прво н себя.

— Я, Индр, Локпл Восток и Влдык Тридцти Трех, внял мольбе Опекун Мир! И именем Свстики Локпл добровольно отдю Черному Блмуту десятину Жр Трехмирья, чтобы сбылось несбыточное и явилось требуемое… Д будет тк!

Не произошло ничего.

Не вспыхнул кокон, не удрил гром, трезубцы не зблистли в ночном мрке, и мертвые не восстли ото сн. Рзве что млыш поднялся с колен, и Четырехликий Брхм мягко отодвинул меня в сторону, приблизясь к Рзрушителю и Опекуну.

Троиц стоял перед Черным Блмутом.

Все было взвешено, сосчитно и измерено.

— Куд идешь? — спросил Шив, отчетливо произнеся ритульную формулу встречи почетного гостя.

— Куд идешь? — срывющимся голосом повторил млыш, и првя рук Рзрушителя легл ему н плечо.

— Иди куд хочешь! — подвел итог Брхм, и ритульня формул прощния с почетным гостем вдруг прозвучл непривычно: здумчиво и чуточку грустно.

— Иди куд хочешь!

И Золотое Яйцо рскололось пополм.

ЭПИЛОГ

Торжественный въезд в Хстинпур прошел в угрюмом молчнии. Редкие тюрбны взлетли в воздух, цветочный ковер быстро увядл под копытми и колесми, преврщясь в дурно пхнущую грязь, горожне прятли глз, и опустевший дворец нпоминл зброшенное клдбище.

Из миллионов ушедших н Поле Куру вернулись семеро: бртья-Пндвы, Черный Блмут и его родич, небезызвестный Првдолюб.

А по пятм триумфторов дскими выкормышми неслись проклятия вдов и сирот. Ткже отрвлял прздник выходк престрелого Слепц: рдж встретил племянников н ступенях и возжелл первым из всех обнять непременно Бхиму, убийцу своих сыновей. Хвл прозорливости Кришны! — Блмут толкнул в объятия стрик ближйшего стржник в железном доспехе, и вскоре н земле влялся труп в покореженной броне.

Слепц официльно объявили невменяемым от горя, сослв вместе с женой н поселение в лесную обитель. К общему сожлению, з сослнными последовли Видур-Зконник и цриц Кунти — брт незрячего рджи и мть троих из пятерки Пнднов. Переубедить не удлось «И не пытлись…» — роптли злые языки. Ложь! — пытлись, искренне пытлись, но все окзлось тщетно. Стрики упрямее ослов Впрочем, жизнь мло-помлу брл свое. Имущество пвших было поделено нследникми, отгремели тризны, стих плч, женщины рожли почти исключительно мльчиков, не стесняясь рди змужеств пренебрегть врной и родом супруг — особо выбирть-то не приходилось! И н семейном совете в Городе Слон было решено нчть «Конское Приношение» — двнее «Рождение Господин» публично признли сорвнным из-з козней и звисти, знчит, н смом деле состоявшимся.

О чем повсеместно кричли глшти. Ндев венец Мхрджи, стрший из Пндвов лично вывел из ворот столицы черного коня с белой звездочкой во лбу, вывел и хлестнул нгйкой по крупу.

Следом двинулось нспех собрнное войско во глве с Серебряным Арджуной.

Вести, вскоре зтопившие Хстинпур весенним половодьем, рдовли и огорчли одновременно. Д, мощь оружия зствил окрестные уделы вслух признть влдычество Город Слон, но нследники погибших н Курукшетре црей окзлись зносчивей, чем родители, и головы склоняли только под нжимом силы. Д, Арджун покорил воинственных тригртов, но был опсно здет стрелой и уронил свой знменитый лук Гндиву н землю. Д, пло н колени Пятиречье, но сперв гордые синдхи дли зхвтчикм бой, зубми цепляясь з кждую пядь родной земли, и когд Серебряный рискнул прибегнуть к небесному оружию… Первые же слов мнтры вызов ввергли его в столбняк, и вместо явления огненных стрел пришлось пережидть слбость, прячсь з спинми щитоносцев. А в Кошле витязь вообще был смертельно рнен, волосок его жизни грозил лопнуть в любую минуту, и лишь чродейство тмошних ятудхнов сумело вернуть героя к жизни — чтобы «Конское Приношение» продолжилось.

По Великой Бхрте шел черный конь, следом шел Арджун, сын Громовержц.

Медленно.

Спотыкясь.

Отдыхя после кждого шг.

Но — шел.

По возврщении в Город Слон финл обряд пришлось отложить до лучших времен — конь явился тощий, в репьях, кож д кости, и покзывть его нроду, прежде чем подкормится, не хотелось.

То же относилось к полководцу.

Впрочем, нет худ без добр: в северных Гимлях по нводке Черного Блмут ншли сокровищницу Стяжтеля Богтств, бог Куберы. Послнный крвн успешно добрлся от Хстинпур к клду и вернулся обртно, нгруженный золотом, что существенно подняло нстроение. Опять же рдовло сообщение крвнщиков: близ сокровищницы не обнружилось ни якшей-стржей, ни смого бог-хозяин — видть, Кубер блговолил отдть клд в руки Пндвов!

Хмурился один Блмут и все выспршивл погонщиков с охрнникми: действительно ли они не видели в горх ни одного якши?!

Ну хоть смого звлящего?!

Погонщики клялись всем святым, охрн бил себя в грудь, Блмут кивл и нчинл рсспросы зново.

Нконец черный конь отъелся н вольных пстбищх, брхмны получили здток деньгми и телеги кзенного рис, дбы вершили обряд с тщнием. Животное торжественно зклли н центрльной площди, рзъяли н чсти, пристльно вглядывясь в кждую, зтем зствили Черную Сттуэтку возлечь рядом с кровоточщими остнкми. Когд и эт чсть обряд был выполнен, общую жену Пндвов отпустили с миром — отмывться и приходить в себя; конину же публично сожгли н костре из душистых поленьев, кости рздробили и достли костный мозг.

Мозг этот потом долго врили в котелке, н стенкх которого искусный грвер изобрзил особо выдющиеся подвиги бртьев во время Великой Битвы. Пр вздымлся вверх, к небесм, Пндвы стояли вокруг котл и по подскзке стршего жрец усердно втягивли ноздрями жирные струйки.

От мясного зпх мутило.

После чего Црь Спрведливости был во всеуслышние объявлен Колесоврщтелем всея Бхрты.

Н следующий день Черный Блмут покинул Хстинпур, несмотря н уговоры погостить до середины весны.

Он возврщлся в Дврку, столицу ядвов.

Н прощние Кришн рздрженно поинтересовлся у новоявленного Колесоврщтеля: почему брхмнм было зплчено втрое против обычного?! Что, денег пвлины не клюют?! Ответ был прост: от стоимости звисит святость обряд (тк скзли обильные добродетелями), по стрым рсценкм моления не доходили до ушей богов.

— Теперь дошли? — поинтересовлся Черный Блмут, прыгя н колесничную площдку.

Колесоврщтель лишь рвнодушно пожл плечми.

«Это у тебя спросить ндо!» — явственно читлось н его лице.

Следует отдть должное: нчло црствовния Пндвов было отмечено и рядом блгоприятных признков. Охотники вкупе с бортникми единодушно утверждли, что из лесов нпрочь исчезли ркшсы, и — стрнное дело! — никто не всплкнул по безвременно ушедшим людоедм. Опять же рдовло отсутствие претов в темных местх, упыри-пишчи иногд являлись беременным женщинм, ткже подросткм, но покзния свидетелей были бсолютно недостоверны и противоречивы; скользкие бхуты гурьбой покинули клдбищ, и пучеглзые якшини не соврщли больше молодых отшельников.

Впрочем, небесные псры отшельников тоже не соврщли: отнюдь не по причине стойкости ушедших от мир, по причине отсутствия пср.

Рсстривлись только ятудхны: Живцы-ветлы перестли откликться н их зов. А тйные яджусы, пусть дже и исковеркнные должным обрзом, действовли слбо, причем предскзть результт зрнее было прктически невозможно.

Увы, душевня скорбь ятудхнов никого, кроме них смих, не интересовл.

В зброшенных шрмх стли все чще нходить покойников: скез быстро приводил к смерти, и то, что рньше позволяло нкопить море Жр, теперь влекло з собой истощение и гибель. Одним из первых погибших от истязния плоти был Видур-Зконник; вестник горя сообщил ткже, что в плмени лесного пожр сгорел несчстный Слепец с обеими црицми. Првд, в кчестве утешения было передно: пожр знялся от священного огня, рзведенного кким-то подвижником, и сгоревшие по этой причине непременно обретут рйские сферы.

Если не сттус полубогов.

Жизнь шл своим чередом, нселение мло-помлу увеличивлось, дождь пдл сверху вниз, деревья росли снизу вверх, коровы испрвно мычли и телились, цри црствовли, с интересом выясняя, что з пределми Великой Бхрты внезпно объявились иные стрны и нроды, о которых рньше не доводилось и слыхом слыхивть; Второй мир стновился больше, рспухя жбой в преддверии ливня, зто дождться откликов от Первого и Третьего миров не могли дже смые блгочестивые из жрецов-взывтелей…

А в крепкостенной Дврке тихо спивлся Бхгвн Кришн, нконец уяснив суть шутки, сыгрнной с ним. Величйший змысел обернулся величйшим крхом, и Блмут богохульствовл, проклиня тот миг, когд решил срзиться с Опекуном Мир его же оружием — хитростью и умением нходить лзейки в стенх Зкон. Ошибк зключлсь в досдной мелочи, непростительной оплошности: в рзнице между двумя состояниями, между Бхгом и Бхгвном, между Господом и Господином.

Если Бхг н блгородном языке ознчл «Господь-Действующий», то обрзовння от него превосходня степень ознчл, в свою очередь, «Господин», «Господь-Отсутствующий». И употреблялсь он в кчестве крйне увжительного обрщения к отсутствующему меж собеседникми человеку.

Или не-человеку.

Или… или-лили.

Ведь обрщение «милостивый госудрь» тоже длеко не всегд ознчет, что речь идет действительно о госудре, исполненном милости!

Зметить этот прокол в требовниях Черного Блмут, увлеченного грядущим величием, мог воистину только млыш Вишну, и по ночм Кришн всккивл от эх:

— Дйте! Дйте ему… умоляю!

Колоссльня волн Жр — легионы душ бхктов-любовников, подрок Опекун, треть тпс Шивы, десятин Жр Трехмирья, — высвободившись в результте Дровния, создл новый мир.

Мир Бхгвн Кришны.

Мир Господин, Господ-Отсутствующего.

Эру Мрк, эпоху Пользы.

И толпы, испрвно кричвшие н площдях и в хрмх «Хре Кришн!», все меньше и меньше отождествляли любимое божество со стреющим ядвом, удивительно чернокожим для своего род.

Бхгвн Кришн отсутствовл, внимя (или не внимя) слвословиям; Черный Блмут был здесь, рядом, и это являлось злогом его ничтожеств.

— Дйте! Дйте ему… умоляю!

Флейтист жил в мире сбывшейся мечты: свободный, он внимл речм о полубоге Вишну, который является лишь отржением смого Абсолют, воплощенного в Бхгвне, достучться до которого можно лишь чистым душм, бескорыстным возлюбленным…

Однжды его упрекнули в недостточной любви к Кришне.

— Хре, хре, — криво улыбясь, ответил Блмут. Он уже знл, что скоро умрет. И боялся шгнуть з грнь.

* * *

…Ккой ткой, понимешь, Бхгвн? Знть не зню!

— Ты че, дружбн, совсем уже зенки злил?! Не знет он… Дык Черный Блмут, Господь нш рзлюбезный!

И тощий оборвнец, осклясь гнилозубой ухмылкой, весело хлопнул по плечу приятеля-сотник, изрядно зхмелевшего после кувшин медовухи. Н рубхе из чинского шелк, и без того зляпнной жиром, остлся отпечток пятерни — рядом с кзенным оплечьем, укршенным воинской бхромой.

Судя по цветному тилку н лбу сотник, тот явно приндлежл к врне кштриев. Что же ксется оборвнц, то его тилк нполовину стерся ( вполне вероятно, был стерт умышленно), но и тк з три йоджны было видно, что облдтель гнилых зубов в лучшем случе является шудрой, если не чндлой— псоядцем!

Ишь, ручищи… небось углежог или скорняк — з год не отмоешь!

Псоядец, хлопющий по плечу кштрия?! Д рньше ткого и н порог бы не пустили в питейное зведение, куд зглядывют увжемые люди. Кштрий, позволяющий чндле подливть себе в чшу?! О-хо-хо, времен нши тяжкие, изобилующие рзвртом и непотребствми, ткже идеями о рвенстве и бртстве…

— А-, этот… — протянул сотник. — Ну д, Бх… тх… х! Видли ткого! Клянусь собственными потрохми, видли! — когд в Дврку послов сопровождли. Я еду, Он, понимешь, идет. Пешком. По стеночке. Пьян был, понимешь, кк… кк… и вообще: это все дрвиды придумли. Про Бх-гхвн. Для смущения умов.

— Ну ты, рийскя морд! Ты полегче! Нжрлся свинья свиньей, туд же!

— Я? Это я — нжрлся?! Д я окен… одним глотком! Пшел вон, клеветник!

— Сотник попытлся змхнуться, но едв не подбил себе глз и бессильно уронил руку н столешницу. — Это Он был пьян, не я! Пьян, кк… кк бог! Вот. Ну я тогд еще, понимешь, и подумл… О чем это я подумл? А, вспомнил! Подумл: рз этому, который теперь глвный н небе, с утрец можно, то чем мы хуже?

— А ничем! Ничем не хуже! — с готовностью соглсился оборвнец, придвигя к себе кувшин с остткми медовухи и поспешно нполняя жертвенную чшу с резьбой по ободку. — Совершим же возлияние в честь…

— Совершим! — Сотник плюхнулся мордой в блюдо и зхрпел во всю глотку, присвистывя крсным сплющенным носом.

Оборвнец проворно допил хмельное, крякнул и нпрвился к выходу, по дороге кк бы невзнчй мзнув рукой по поясу собутыльник.

В результте кожный мешочек с серебром переменил влдельц.

— Ну?!

— Порядок! — возвестил гордый оборвнец толпе кбцкой голи, поджидвшей его снружи, и потряс перед сизыми рожми добычей. — Гуляем?

— А может, лучше в блудилище сходим? Говорят, у тетки Урмилы две брхмнские женки объявились! Тких углом поствишь, одну сзди, вторую спереди…

— Ты б помылся прежде, козлин!

— См козлин! Бня, между прочим, денежек стоит! А у тетки Урмилы плтишь — бери… Хошь мытый, хошь немытый: кому ккое дело! Польз — он и есть Польз!

— Это верно! Гуляй, бртв, однов живем! И-эх, мл-лдого пдгоптр несут с пр-рбитой головой!.. Рзлюли млин…

* * *

Рй?

Прежде зпретные удовольствия теперь предлглись открыто, бесстыже сверкя рзноцветьем вывесок: от хмельного и дурмнных курений до кких угодно естественных и противоестественных утех с женщинми любой врны, мльчикми, животными, специльно отшлифовнным изнутри бмбуком…

Чего изволите?!

Рй?

В Дврке, стольном грде Черного Блмут, люди рньше других усвоили: время Зкон ушло. И н смену ему идет время Пользы. Выгоды. Тот же пострел, кто осознет это первым, успеет урвть себе больше других.

Ядвы осознли.

Первыми.

Или одними из первых.

Что толку гнить в лесном шрме, рзмышляя о Вечном и зпивя коренья ключевой водой? Что толку в скезе и кштрийской чести, если боги перестли являться к скетм и црям, дбы одрить их соглсно нкопленным зслугм? Что толку в купеческом слове, если честность грозит рзорением в этом приюте мошенников?! Ндежд н рйские миры после смерти, говорите? Дхик! Возлюбим нового Бхгвн, возлюбим всем сердцем — и пусть ктятся к Великой Мтери все зслуги вместе с их плодми! З Бхгвном кк з кменной стеной!

Дром, что ли, скзно:

Что говорите? Здесь, н земле? Рядом живет? Гуду глушит, не просыхя? Ну д, конечно! Кто ж не знет Черного Блмут, ншего любимц! Пусть пьет! Он у нс — земное воплощение Бхгвн, ему все можно! А рз ему — знчит, и нм не зкзно…

Что? См Бхгвн и есть? Собственной персоной?! Это Блмут-то? Ну, вы и згнули, господин хороший! Хотя… бхут его рзберет! В общем, нливй!

Опустели обители, и лишь ниболее стойкие или просто упрямые отшельники еще продолжли истязть свою грешную плоть, не спеш подться в торговцы, сборщики подтей или, н худой конец, в хрмовые жрецы. Д и то скзть, торговть тоже уметь ндо, особенно в нш век Пользы, когд чуть ззевешься — н ходу подметки обрежут! А в хрмх сейчс сплошное зпустение: брхмны дерут втридорог, пств упирется, сквлыжничет, вот и приходится двждырожденным, которые порсторопнее, бродить по миру с сумой: подйте н молельню в Брхмгири! киньте монетку н святую криницу Собчьей Шерсти! вот Пруды Рмы! кому омыться, очиститься, скинуть грешок-другой?!

Нет, увжемые, лучше зняться кким-никким мирским промыслом: зубы-то н полку рядом с утврью не положишь!

Чудес н свете не бывет, божественных явлений шиш дождешься, предскзния врут, обряды впустую — к чему швырять деньги н ветер, кормить этих дрмоедов? Пользы от них — шкл нплкл! Пусть сми зрбтывют свой хлеб в поте лиц своего!

Польз.

Госпож нш! — теперь ты диктуешь все и вся, только иные это еще не допоняли. Но поймут, и очень скоро!

Этот лес чндлы-псоядцы рубили? Ну и что? Мне-то ккя рзниц? Бревн кк бревн, хоть избу строй, хоть костер пли! А пошлин вдвое меньше. Вот и беру. Не один ведь беру: ртелью стремся… Скверн? Просек н просеке? А идите-к вы со своей скверной знете куд? Время — деньги, тут вы с вшими просекми!

Змужем? Можно подумть, я не зню! И муж ее зню, сосед он мой! Кк нм не стыдно? А никк не стыдно! И тк не стыдно, и сяк не стыдно, и вот эдк тоже! Вон поглядите, кстти: муж ее куд нпрвился? В блудилище, ясное дело! Тм моя супружниц в окошке деньги принимет, когд зпрк, то и пособит… Стыдитесь сми, хорошие мои, ежели вм невтерпеж, с вшими зповедями к грдончльнику сходите. Он ближнего любит, у него темницы пустыми не простивют…

Рй?

Ад?

Нивные люди: рй, д… ведь ясно скзно новыми проповедникми: «У того, кто считет духовным учителем смого себя, глупый ученик!» А рз тк, рз я — пыль, прх, и жить мне н земле сущие пустяки…

Рссвет эры Пользы влстно вступл в свои прв.

Однко Зкон еще тился по углм. И, уходя, успевл крть кое-кого из тех, кто слишком быстро сбросил его со счетов.

* * *

Зловещие знмения одно з другим нводили трепет н жителей крепкостенной Дврки. Некий черный кк уголь человек с безволосой головой повдился бродить по улицм город, зглядывя в окн домов и лиц прохожих, — ядвы в испуге шрхлись от него, кк от чумного. Человек молч глядел н них пустыми глзницми и шел дльше, и многие шептли, что это см Смерть в тйном облике рзгуливет по улицм. Поминлось всуе имя Черного Блмут, но болтунм живо поукоротили языки. Говорили ткже, будто дюжин подвыпивших смельчков истртил н незнкомц пру колчнов, но стрелы не причинили чернецу вред, герои-стрелки вскоре умерли в стршных мучениях от неизвестной болезни.

Вороний грй днем и ночью оглшл окрестности Дврки, вторя пронзительному свисту ветр; полчищ крыс зполонили квртлы, и ночные кошмры терзли ядвов, едв горожне збывлись тревожным, беспокойным сном.

В отчянии взывли они к Бхгвну, но молчл Отсутствующий; курился фимим стрым богм, оствившим детей своих в скорбный чс, но тщетны были молитвы и бессмысленны второпях приносимые жертвы. Те же, кто успел

приспособиться к новой жизни, только смеялись нд своими богобоязненными соплеменникми: кошмры? вороны? знмения?

Пить ндо меньше… или больше.

И перестли ядвы почитть богов и брхмнов, стрших и нствников, возлюбив лишь собственную выгоду и услды тел. И смеялись они нд испугнными, говоря: «Мы живем по Зкону! Польз — вот нш новый Зкон! А ее мы блюдем свято…»

И искренне думли, что им удлось обмнуть Судьбу.

А глядя н ядвов, постепенно перенимли их обрз жизни и соседние нроды.

* * *

Лишь немногие в Великой Бхрте понимли, куд ктится империя.

Лучше всех понимл это Черный Блмут.

Уши его полнились проклятиями вдов, несшимися вслед через годы и прострнств с усеянного трупми Поля Куру; плч нстигл Бхгвн, зствляя втягивть голову в плечи. Ндо было действовть, пок не стло слишком поздно. Убитя Эр Зкон вцепилсь в своего плч, не желя отпускть его.

«Дйте! Дйте ему… умоляю!»

Впрочем, может, это и к лучшему?! — внезпно снизошло н Кришну озрение. Врг ндо бить его же оружием. Мой врг — цепляющееся з меня прошлое?! Отлично! Зсучим рукв, кк зсучивли встрь!

Ядвм необходимо очиститься! Провести грндиозный обряд, совершить великое пломничество, принести обильные жертвы, смыть с себя скверну — и тогд скользкие пльцы труп-Зкон лиштся цепкости.

Что ж, попробуем нендолго повернуть Время вспять! В конце концов, удлось же Пндвм звершить «Приношение Коня», хотя сил для этого пондобилось втрое больше, чем предполглось?! Удлось!

И ему удстся! Бхгвн он или тврь дрожщя?!

В глубине души Черный Блмут понимл, что хвтется з соломинку, что проклятия, пророчеств и знмения, вцепившиеся в него мертвой хвткой, не отпустят свою добычу. В мире, сотворенном Творцом-Отсутствующим — им смим! — он бессилен что-либо изменить…

Но не попытться он не мог!

И вот снов вспыхнули жертвенные огни в хрмх, слвящие мудрость Бхгвн брхмны вернулись к своим обязнностям, денно и нощно звучли нд Двркой святые гимны, зглушя грй ворон, стржники нводили порядок н улицх… Черный Блмут и его соплеменники готовились к совершению великого очистительного пломничеств.

Через месяц мужчины Дврки во глве с Кришной, облченным в шфрновые одежды, н многих колесницх, слонх и повозкх выступили по нпрвлению к Прбхсе, дбы омыться в священных водх.

Блмут пытлся двжды войти в одну и ту же реку.

* * *

Священные воды Прбхсы открылись перед ядвми срзу, рывком, словно некий гигнт-днв отбросил в сторону ширму, скрыввшую плес от людского взор. Бхгвн тронул погонщик з плечо, и белый слон, н котором восседл Господь-Господин, послушно остновился.

Кришн смотрел н рскинувшийся перед ним простор, лзурь меж двумя берегми, лсково игрющую солнечными блесткми, и в душе его постепенно воцрялся блгостный покой. Никких дурных знмений! Исчезло воронье, что всю дорогу со скрипучим кркньем вилось нд головми пломников, стих колючий ветер, лопнул и рсползлсь гнильем грязно-буря дерюг туч…

Зкон отступился, не в силх покрть тех, кто н время смиренно вернулся в его лоно! А потом… Потом стрый доходяг-Зкон уйдет окончтельно, и все будет в порядке. Все-тки Кришн сумел!

Д и кк могло быть инче — в мире, сотворенном им смим?!

Сейчс ндо будет велеть, чтоб рзбивли лгерь, н рссвете, соглсно обычю, будут воздвигнуты жертвенники, нужные слов произнесутся в нужное время, былое восстнет ото сн — и люди с Бхгвном во глве смиренно войдут в священные воды, омывя тело и душу, отбрсывя прочь все то, что совсем недвно грозило им гибелью.

Все будет именно тк.

Потому что тк хочет Господь, творец этого мир!

Ом мни.

* * *

…Тихий и теплый вечер шерстяным покрывлом укутывл плечи устлых ядвов. Згорлись костры, слышлись шутки, смех, кое-где зтянули песни — тягостные предчувствия и гибельные знмения последних дней быстро улетучивлись из пмяти. Ядвы воспряли духом. Все будет хорошо! Их Господь с ними, он не оствил их в беде. Звтр утром…

Впрочем, до утр еще длеко, вся ночь впереди, и не грех священными возлияниями отметить столь удчное окончние пломничеств!

Что вы говорите? Обрядовые чши куд-то зпропстились? Д бхут с ними, с обрядовыми… двй ккие есть. А я и из горлышк хлебну. Ничего-ничего, вознесем хвлы, и все пройдет кк по мслу. По топленому. Вот, я его уже в костер плеснул. Через руку? Не тк ндо было? А кк? Тебе-то ккое дело, дубин, брхмн я или нет? Сойдет! Короче, нливй! Во слву…

Мелькли в кроввых отблескх костров рзгоряченные лиц пломников. Чши с хмельной гудой и сурой шли по кругу. Нестройные песнопения, которые, по идее, должны были освятить возлияния, вскоре беспомощно смолкли и сменились веселым глдежом, постепенно перерствшим в бессвязные пьяные выкрики.

— А ты? Где ты был, когд я н Поле Куру кровь проливл?! В Тедженте отсиживлся?!

— Ты?! Это я, я пострдл з отечество, ты, шкл пршивый…

— Я шкл? Нет, я шкл?! Умри, пдль!

Алым высверком полыхнул обнженный клинок. Короткий свист рссекемого воздух, предсмертное хрипение…

— Бртн! Люди, эт сук бртн зрезл! Получи!

— Бходжи! Нших бьют! К оружию!

— Эй, вришнийцы! Мужественные Брны, спин к спине!

— Это все из-з вс, осквернители!

— Убивйте их, убивйте!.. Бхгвн рзберет, где свои…

От соседних костров уже бежли вооруженные люди, и сполохи плмени в испуге отштывлись, выхвтив из темноты искженные яростью лиц.

Резня мгновенно рспрострнилсь по всему лгерю. Пьяное безумие охвтило ядвов, и они убивли друг друг с остервенением бешеных зверей. От рзброснных кострищ знимлсь трв, кустрник, и вскоре весь лгерь уже был объят плменем.

Черный Блмут в оцепенении смотрел н происходящее. А перед глзми у него стоял догорющий лгерь Пндвов в том, прошлом мире и — трупы, трупы, трупы…

Все повторялось вновь — в другом месте и по-другому, но он не сумел этого избежть. Когтистя лп уходящего Зкон дотянулсь до племени, взлелеявшего колыбель с черным млденцем, — через годы и йоджны, через, кзлось бы, уже непреодолимую грницу между новым и стрым миром.

Проклятия сбывются.

Тк было, есть и… будет?

Нет!

Не бывть вовеки!

Бхгвн в ярости вскочил, и в рукх его, словно по волшебству, появилсь тяжеля железня плиц. Побоище? Безумие?! Отлично! Он см, Господин этого мир, исполнит преднчертнное! Пусть погибнут те, кому это суждено было н веку, — но Бхгвн остнется!

Умрите, любя Меня!

Бхгвн схвтил з плечо перепугнного мльчишку, исквшего спсения з спиной живого бог.

— Бери колесницу, скчи в Хстинпур! Мне нужен Арджун! Скжи: Господь кришн призывет Обезьянознменного! И поторопись!

Вскоре громыхнул топот копыт: мльчишк был счстлив умчться хоть н крй свет, хоть в Преисподнюю, лишь бы не смотреть в безумные глз Бхгвн.

Из темноты возник юркий коротышк с окроввленным ножом в руке. Здержись Кришн н минуту, он узнл бы в коротышке Првдолюб, своего родич, — но Черный Блмут без колебний обрушил н голову человек удр своей смертоносной плицы.

Мне отмщение!

Аз воздм!

Н-н!.. смерть осквернителям!

* * *

Уже светло, когд Кришн выбрел к берегу реки. Позди остлось ночное побоище, уничтожившее весь род Яду, угли вместо лгеря, и — трупы, трупы, трупы…

Все повторилось.

И снов он выжил — один из всех.

Если б он еще понимл, зчем ему эт проклятя жизнь…

Черный Блмут не срзу зметил могучую фигуру Рмы-Здоровяк — сводный брт недвижно сидел н берегу.

Блмут подошел и опустился рядом н трву, мокрую от росы.

Помолчли.

— Род Яду больше нет, — тихо проговорил Кришн.

«Я зню», — был молчливый ответ.

— Но мы-то остлись! Мы с тобой — живы!

Здоровяк молчл.

— Я — Бхгвн этого мир! Я смогу все испрвить!

Сводный брт Господин молчл.

— Ты не веришь мне. И, в общем, првильно не веришь. Я см не верю себе… Что же будешь теперь делть ты?

«Я не хочу больше жить. Я умру. Сейчс. Эй, тезк, длекий мой тезк, ты слышишь меня? Я уже иду…»

Исполин глубоко вздохнул и понурил голову. Его могучее тело словно срзу стло меньше, съежилось, и Кришн увидел, кк из груди брт ползут нескончемые чешуйчтые кольц.

Великий Змей Шеш, Опор Вселенной, чье имя ознчет «Последний» и чьей земной ипостсью был Здоровяк, возврщлся домой.

Кришн сидел и смотрел, кк течет по реке к окену гигнтскя душ Змея, когд все кончилось, Черный Блмут взглянул в успокоившуюся воду — и отштнулся.

Из воды н него глядело лицо стрик.

Творец?

Смертный?

Все это уже не имело для Отсутствующего знчения.

«Несчстный! Ты получил то, чего хотел!» Но он хотел совсем иного! Впрочем… чего он н смом деле желл ТОГДА, когд гордо потребовл у Брхмы др з собрнный им чужой, крденый Жр?

Чего он хочет сейчс, хочет искренне, тк, кк не хотел никогд и ничего в своей земной жизни?!

Кришн с усилием поднялся н ноги и побрел куд глз глядят.

И когд впереди з деревьями мелькнул фигур одинокого охотник, Черный Блмут сделл последнее, н что еще был способен…

Охотник, не торопясь, подошел к лежвшей н земле огненно-рыжей лни, которую он срзил кленой стрелой, — и в ужсе змер, глядя н мертвое тело гибкого смуглого юноши в шфрновых одеждх.

Юнош улыблся мертвыми губми.

* * *

Когд стршня весть долетел до Город Слон — н следующее же утро из ворот Голубого Лотос вышел воинский отряд. Во глве отряд ехл колесниц величйшего из бойцов — Серебряного Арджуны, покорителя нродов, убийцы Грозного с дерзким Секчом. Беля грив кудрей витязя уже был длеко не похож н кипу хлопк — скорее н снежную вершину Кйлсы, д и в оклдистой бороде обильно сверкли седые пряди. Близясь к шестидесятилетнему рубежу, Арджун и выглядел н все свои годы, но в «гнезде» до сих пор держлся прямо, н звисть молодым, и лук в руке героя по-прежнему грозил вргм.

Бывший ужс Курукшетры спешил к своему бывшему суте, живой црь — к мертвому богу.

Дврк встретил героя скорбным плчем и дымом погребльных костров. Груженные бесчисленными трупми телеги въезжли в город, трурной веренице не было конц, погребльные костры горели день и ночь нпролет, зволкивя небо жирной копотью; вдовы брослись в огонь вслед з погибшими мужьями, и Арджуне кзлось, что теперь это будет продолжться вечно.

Тело Черного Блмут привезли в зкрытом сркофге из священного дерев Дру[34], и Арджун не счел нужным проверять, чьи остнки в действительности покоятся в скорбной домовине. Господь Кришн, Черный Блмут, ушел из земной жизни. Подглядывть и сомневться — недостойно.

По городу ползли слухи о приближющемся нводнении: дескть, Великий Змей пробудился ото сн и теперь рскчивет землю, норовя утопить в окенских волнх все живое.

Толпы беженцев, потянувшиеся через Дврку, подтверждли опсения.

Ндо было спсть живых, и Арджун рспорядился спешно готовить крвн, чья дорог лежл в Хстинпур: Город Слон оствлся единственной более или менее ндежной твердыней в рушщемся мире.

В первую очередь Серебряный прикзл собирться в дорогу многочисленным женм — теперь уже вдовм — Черного Блмут с их млолетними детьми. Это было последнее, что он мог сделть для покойного Бхгвн.

Для своего возницы.

В покоях Кришны црило зпустение. Покрывшиеся пылью и путиной кресл, зстеленные злтоткными сктертями столы, светильники, в которых высохло мсло, сор и дохлые, хрустящие стрекозы н полу…

В глз Арджуне бросилсь обгореля кип пльмовых листьев в углу одной из комнт. Серебряный нгнулся, отряхнул пепел… Несколько листов уцелели — лишь слегк обуглились по крям, и Арджун стл читть неровные, прыгющие строчки, словно буквы блгородного язык внезпно охвтило бешенство:

«О Эр Мрк! — неспрведливость н три четверти воцрилсь в мире, н долю добродетели остлсь четвертя чсть. Коротк жизнь человеческя, больны мужество, ум и сил, едв тлеет духовня мощь! Люди торгуют Зконом, точно мясом, из-з крткости век ученые отныне не в силх постичь нуку, высокие стли средними, средние — низкими.

В пищу идет козье и овечье молоко, ткже рыбья печень; дже твердые в обетх, поддвшись лчности, подняли руку друг н друг. Отец пошел против сын, сын — против отц; брхмны погрязли в рзлгольствовниях, збыв моления и возлияния, решсъ обсуждть и оспривть Веды. В низинх рстят урожй, в ярмо впрягют коров, годовлых телят используют для перевозок, родичи хвлятся убийством родичей, не встречя нигде осуждения!

Кштрии превртились в терние людское: не зщитники, стяжтели, они нходят удовольствие лишь в нкзнии. Врны смешлись в единое месиво, жжд обогщения превртил торговые сделки в сосредоточение обмн, и обряды исполняются кк придется. Без всякой нужды губятся деревья и целые рощи, в хрмх положили остнки трупов, поклоняясь им, ки святыне, и дже нствнику одлживют только под злог…»

И дльше, н полях, мелким нервным почерком, знкми язык обыденного:

«…дурк! Пыжился, ндувлся пузырем… Творец! А ведь и впрвду Творец — рдуйся, гордись, недоумок! Или все не зря? Предопределение… неизбежность, чьим орудием я стл не по воле этого небесного хлыщ, по воле рок, который нд всеми нми… всеми… нми… Кто-то должен был рзорвть пуповину, и не вин повитухи, что ребенок окзлся уродом! Или вин? Моя вин, моя величйшя вин?! Или… голов болит, болит, болит… Они теперь сеют рис террсми, потому что моления об уроже остются пустым сотрясением воздух! И посевня нчинется летом, ибо проще полгться н муссоны, чем н святость брхмн— взывтеля, проще собрть рис в нчле зимы, чтобы срзу зсеять землю хлопком и бобми, до следующего цикл. Они спрвляются сми!.. Чш… где моя чш?! Осколки… черепки… прх. Откуд брлсь огнення мощь стрел при произнесении „Прдрн-мнтры“? Из кких длей?! Не из этого ли мир, моего творения?! Я видел: горшок с тркшьей, серой и всякой прочей дрянью взрывется хуже, но для этого требуется всего лишь промсленный фитиль и огниво, рньше требовлось Слово, Дело и Дух! Что я создл ?! Что я выпросил?., что… И ведь это — только нчло! Абсолют включет в себя все: дже подлость, дже собственное бессилие… голов болит…»

И н последнем уцелевшем листе, корявой вязью вульгрного дилект Пйшчи:

Арджун ккуртно сложил уцелевшие листки и спрятл их в походную суму.

«Последняя Песнь Господ, — подумл он. — Ндо сохрнить. Отдм кому-нибудь из мудрых… Вьясе отдм. Черному Островитянину».

* * *

Ночью Арджуне приснился сон. Они с бртьями были мертвы, их остывющие тел скорчились н земле, нд трупми стоял сын Нствник Дроны. З его спиной возвышлсь фигур Темной Богини, покровительницы гибельной отвги; одн из неисчислимых рук божеств лежл н плече убийцы, и улыбк Кли светилсь во мрке.

Смертня тоск охвтил Арджуну при виде этой улыбки, лунного серп во мрке… Он попытлся вскочить, крикнуть — и проснулся.

Было еще темно. Сын Громовержц поднялся, ощущя противную ломоту в коленях, зтеплил лмпдку, кшляя от вони горелого мсл; бронзовое зеркло стояло н подствке у стены, и из его глди н Арджуну смотрел он см.

Седой стрик, худой, сутулый, лицо прорезли морщины, бород торчит клочьями, в глубине некогд синих глз полновлстно црит стрх.

Д, стрх, который прежде боялся этой лзури кк чумы.

Или только делл вид, что боится?

Арджун не знл ответ.

* * *

Н рссвете крвн выступил из Дврки. Двиглись молч. С хмурого неб срывлсь мелкя морось, дорог рзмокл, и мулы с нтугой тщили по чвкющей грязи телеги, где восседли вдовы Бхгвн, лелея нехитрый скрб.

Ближе к вечеру, когд нчло смеркться, дорогу крвну зступили вооруженные люди.

«Абхиры, — криво усмехнулся Арджун, хорошо зня повдки этого рзбойничьего племени. — Что ж, это не Секч и не Грозный…»

И, не торопясь, нложил н тетиву первую стрелу.

Воины-хстинпурцы придвинулись друг к другу, сомкнули щиты и взяли копья нперевес. Кзлось, их поведение лишь рзздорило рзбойников: с удлым гикньем они кинулись вперед.

Арджун видел, кк стрелы его рз з рзом нходят свои цели, кк влятся н землю убитые бхиры, но вргов было слишком много, потуги Обезьянознменного лишь озлобляли нлетчиков. Стрик с луком интересовл их в последнюю очередь, ни одного дротик не полетело в сторону Арджуны, тм и вовсе случилось невероятное: опустел первый из двух чудесных неистощимых колчнов героя!

Вскоре иссяк и второй, зпсня тетив лопнул с противным взвизгом.

Строй зщитников крвн к тому времени рсплся, и бхиры методично прикнчивли смых невезучих — кто не успел спстись бегством.

А потешный стрик, который спрыгнул с повозки и принялся бить рзбойников своим луком, вызывл лишь общий хохот.

Нконец тмн шйки вырвл лук у седого дурк и отшвырнул оружие в сторону.

— Уймись, дедушк! Добром прошу: уймись, не позорь свои седины! Рзвоевлся, понимешь…

И, подхвтив н плечо одну из вопящих вдов Черного Блмут, поволок добычу в кусты, явно собирясь использовть ббу по ее природному нзнчению и выбросив из головы взблмошного дед.

Рзбойники были увлечены грбежом, счстливчики из хстинпурских вояк успешно смзли пятки слом, вдовы Кришны оплкивли свою горькую учсть, мшинльно присмтривя себе бхиров помоложе, и никому не было дел до бесполезного стрик, рыдющего в грязи…

* * *

Когд через месяц жлкие осттки крвн добрлись до Город Слон, Арджун метлся в бреду н змызгнной телеге и никого не хотел узнвть. Он плкл, кричл, все порывлся куд-то бежть, чего-то требовл… Месяц ушел н то, чтобы поствить его н ноги.

Нконец он появился в зле Совет: исхудвший, с ввлившимися глзми, тряся курдюком дряблой стрческой кожи, провисшей под подбородком.

Стрший из Пндвов, восседя н троне, сейчс выглядел млдше своего брт.

Кроме них двоих, в зле никого не было.

— Я все зню. — Црь Спрведливости сбежл по ступеням и обнял бывшего Витязя. — Я все… все… Тебе не успели передть: Дврк скрылсь под водми моря. Пожлуй, тк дже лучше. Пусть мертвые сми хоронят своих мертвецов. Иногд мне кжется, что Великя Бхрт умирет по той же причине: ею првят ожившие трупы!

— Ты тоже?! — здохнулся Арджун. — Ты тоже видишь этот сон?!

— Я тоже. И близнецы. И, по-моему, Бхим, хотя он никогд не может вспомнить, что именно ему снилось. Он только воет по утрм… Челядь рзбегется, не в силх этого слышть.

Арджун ничего не ответил. Они долго стояли молч, обнявшись, — дв брт, дв обломк былого.

— Мне ндо к Черному Островитянину, — нконец скзл млдший.

— Д, — ответил стрший. — Д, конечно… Кк только ты до конц попрвишься. Н это ушел еще месяц.

* * *

…Черный Островитянин долго смотрел н опленные листы с последней Песней Господ.

— Отдыхйте, — бросил он гостям. И ушел в дом.

* * *

З спиной остлсь перепрв через кроввую Ямуну, мерно поскрипывли колес, неспешной рысцой трусили кони, в созннии бртьев все еще звучли прощльные слов мудрец-урод:

— Гости, вы стли хозяевми. Поспешите. Может быть, вм повезет.

Через полгод, отдв последние рспоряжения, пятеро бртьев и их общя жен Черня Сттуэтк тихо вышли из ворот Хстинпур.

Их никто не провожл.

* * *

Н востоке, достигнув побережья, Арджун бросил в соленые воды свой знменитый лук Гндиву, возврщя Повелителю Пучин взятый когд-то др.

Имело ли знчение, что это были совсем другие пучины?

Зтем они свернули н юг, посетив берег реки Кришны, н зпде долго смотрели в море, скрывшее от взор улицы и дворцы Дврки, и нконец север явил им зснеженные вершины Химвт.

Великя Прдкшин, священный обход держвы, звершилсь.

* * *

…Шесть человек шли через Гимли.

Пять стриков и одн темнокожя струх.

По осыпям и ущельям, крбкясь н крутые склоны, сбивя ноги в кровь, умывясь из ручьев, питясь кореньями, зпекя в глине редких ящериц, оствляя н шипх ююбы клочья одежд, — н север, н север…

В сторону жизни.

И з упрямцми мелко семенил лохмтя собчонк, увязвшяся следом еще от земель киртов.

«Пешком в рй? — неслсь по их пятм молв, неслсь и рсшиблсь вдребезги о рвнодушный монолит гор. — Безумцы? Святые? Подонки? Герои?! Где Польз, ответьте?! — где же Польз?!»

Шестеро людей брели через Гимли, не вслушивясь в эхо Великой Бхрты.

Н очередном привле вместо одного костр пришлось зжечь дв, и этой ночью никто тк и не сумел зснуть, слушя вой лохмтой бескорыстной плкльщицы.

Дльше шли пятеро.

Пятеро мужчин.

Пятеро вдовцов — и одн собчонк.

Еще через неделю погиб первый из близнецов: отрвился эрк-трвкой, чьи сочные стебли жевл тйком, отств от спутников. Второй близнец до смого вечер нес труп н рукх, только рыч н уговоры остльных, и все кзлось: он несет смого себя, свою душу, зня, что без нее умрет и он.

Тк и случилось, когд руки откзлись тщить скорбную ношу.

Н погребльные костры не оствлось сил, и дльше пошли трое.

Следом бежл собчонк, тоскливо скуля.

Когд горный брс рухнул н спину тому, в чьих кудрях седин до сих пор соперничл с белизной хлопк, — стрик, извернувшись, мертвой хвткой вцепилс зверю в глотку, и они ктлись по щебню под зливистый лй, пок смый широкоплечий из бродяг не обрушил кменную глыбу н зтылок хищник.

Когд брс оттщили, под ним улыблся счстливой улыбкой мертвец с рспоротым животом.

Широкоплечий умер вечером, в пещере, где двое остновились н ночлег.

Умер просто тк: сел в углу и перестл дышть.

Еще через три дня сердце Гимлев, которое не скоро нзовут Шмблой в честь небесной коровы, рскрылось перед последним и собкой.

О дльнейшем сохрнится мло. Скжут, что дверь от земли до неб встл перед путником. Скжут, что створки ее были рспхнуты нстежь, но проход згорживл грозный привртник. Добвят еще, что, глянув привртнику через плечо, путник увидел рй и д; и врги его были в рю, бртья с женой — в ду.

Этому удивительному событию нйдутся сотни толковтелей, они рссмотрят сей фкт с сотен рзных точек зрения, но толковтели и точки зрения — это немногое, в чем мы не испытывем недосттк.

— Пропусти, — склонил стрик голову перед вечно молодым привртником. — Я помню тебя: ты — сын Нствник Дроны… ты — ночной убийц. Пропусти меня, пожлуйст… или убей еще рз. Я больше не могу здесь.

Серые глз привртник уствились н лохмтую собчонку, что терлсь у окроввленных ног стрик.

— С собкой в рй? — был ответ, может, только ветер просвистел в ущелье. — Проходи, несчстный, но ее оствь здесь.

И тогд взгляд стрик, кого двным-двно звли Црем Спрведливости, вспыхнул былым огнем.

— Нет, — покчл он головой и присел н ближйший влун, ибо изношенное тело откзывлось служить, ибо шестьдесят лет отныне считлись возрстом дряхлости. — Мы дошли вместе и вместе пойдем дльше. Или остнемся здесь. Хотя… спроси у нее, сын Нствник: может быть, он зхочет пойти см? Спроси, пожлуйст, и я с рдостью уступлю дорогу псу…

Высилсь дверь от земли до неб, лохмтя собчонк жлсь к ногм Цря Спрведливости, и слезы текли по кменному лицу привртник.

А вокруг смыклись Гимли.

До ближйшего конц свет оствлось четырест тридцть две тысячи лет.

Пустяк в срвнении с вечностью.

Декбрь 1996—ноябрь 1997г.

ГЛОССАРИЙ ИМЕН

АГАСТЬЯ — мудрец-риши, глв южных отшельников. Родился от общего семени Митры и Вруны, которое истекло при виде псры Рмбху. Выпил море, прикзл горе не рсти и вообще слвен подвигми.

АГНИ — бог огня, посредник между людьми и богми, возносящий жертвы н небо. Прозвищ: Вйшвнр — Всенродный, Семиплменный и т. д.

АДИРАТХА — Первый Колесничий, уроженец город Чмпы, приемный отец Крны— Секч.

АДИТИ — Безгрничность, мть богов-АДИТЬЕВ (т. е. сыновей Адити).

АЙРАВАТА — белый слон Индры, добытый во время пхтнья окен, один из четверки Земледержцев.

АМБА — Мть, стршя из трех бенресских цревен, похищенных Грозным. В следующем воплощении явилсь причиной смерти Грозного.

АМБАЛИКА — Ммочк, млдшя из трех похищенных бенресских цревен, мть Пнду-Альбинос.

АМБИКА — Мтушк, средняя из трех бенресских цревен, мть Слепц— Дхритрштры.

АРДЖУНА — Серебряный, третий из пяти бртьев-Пндвов, рожденный црицей Кунти-Притхой от Индры. Прозвищ: Белоконный, Бибхтс (Витязь, Аскет Боя), гудкеш (Густоволосый), Дхннджя (Звоевтель Богтств), Киритин (Носящий Дидему), Пхльгун (Рожденный под созвездием Пхльгуни), Свьясчин (Левш, Обоерукий), Виджя (Победоносец), Обезьянознменный и др.

АРУНА — Зря, колесничий Солнц.

АСИТА — Мрчный древний мудрец, повелитель темноты и мгии.

АШВАТТХАМАН — Жеребец, Лошдиня Мощь, Конь-Человек; сын Дроны и Крипи, великий воин-брхмн.

АШВИНЫ — «Всдники», дети Сурьи от его супруги в облике кобылицы, боги утренних и вечерних сумерек.

БАКА — ркшс-людоед, родич Хидимбы, убитый Бхимсеной.

БАЛАРАМА — Рм-Здоровяк, сводный брт Черного Блмут, считлся воплощением Великого Змея Шеш; прозвище — Хлюдх, т. е. Сохч, Плугоносец (любимое оружие).

БАЛИ — Друющий, один из гигнтов-дйтьев, путем подвижничеств и блгочестия ствший влдыкой Вселенной. Обмнут и низвержен Вишну в облике крлик.

БАХЛИКА — Жертвовтель, стрший брт цря Шнтну, в престрелом возрсте учствовл в Великой Битве н стороне Курвов.

БРАХМА — Созидтель, один из Троицы.

БРИХАС — он же Брихспти, Влдык Слов, Нствник богов (Сур-Гуру), родовой жрец Индры, влдык плнеты Юпитер, втор военного трктт и рзных политических теорий. Отец Бхрдвджи-Жворонк, дед Дроны, Брхмн-из-Лрц.

БХАГАВАД-ГИТА — Песнь Господ. Еще есть Повторня Песнь.

БХАРАДВАДЖА — Жворонок, великий мудрец, сын Брихс и отец Дроны.

БХАРАТА — Блгородный, родончльник Лунной динстии.

БХИМА — Стршный (он же Бхимсен — Стршное Войско), второй из бртьев— Пндвов, сын црицы Кунти-Притхи от Вю-Ветр, Миродержц Северо-Зпд. Прозвище: Врикодр — Волчья Утроб.

ВАЛИН — Волосч, могучий сын Индры от обезьяны, победитель Десятиглвц. Предтельски убит из зсды Рмой Дшртхой, втрой Вишну.

ВАРУНА — бог пучин, Миродержец Зпд, стрший из бртьев-АДИТЬЕВ. Был верховным божеством в пре с Солнечным Митрой, потом стл одним из Локпл.

ВАСИШТХА — Лучшенький, мудрец-риши, семейный жрец Солнечной динстии (Курвы — Луння).

ВАСУ — Блгие, восемь божеств, подвлстных Индре.

ВАСУДЕВА — Блгой Бог; имя земного отц Черного Блмут из племени ядвов.

ВАЮ — бог ветр, Миродержец Северо-Зпд.

ВИДУРА — сын Вьясы-Рсчленителя (Кришны Двйпяны) от рбыни-шудры Гопли, брт Слепц и Альбинос. Прозвище — Зконник.

ВИЧИТРА — (он же Вичитрвирья), Двжды Блестящий, или Двжды Отвжный, сын цря Шнтну от Стьявти, умер от полового истощения.

ВИШВАКАРМАН — Всемогущий, зодчий богов.

ВИШВАМИТРА — Всеобщий Друг, кштрий, добившийся подвижничеством брхмнского сттус; дядя Рмы-с-Топором.

ВИШНУ — Опекун Мир, один из Троицы, млдший из богов-АДИТЬЕВ, отсюд прозвище Упендр — Млый Индр.

ВРИТРА — Вихрь (второе знчение — Врг), дркон-брхмн, Червь Творц, убитый Индрой.

ГАНГА — богиня реки, дочь Химвт и мть Гнгеи Грозного. Течет во всех трех мирх.

ГАНГЕЯ — Сын Гнги (догл.) от цря Шнтну, земное воплощение Дьяус— Неб, регент Город Слон. Прозвищ: Бхишм — Грозный, ткже Дед.

ГАНДХАРИ — Блгоухння, жен Слепц-Дхрит-рштры, мть сотни бртьев— Курвов и одной девочки.

ГАНЕША — Влдык Сонмищ, сын Шивы, слоноголовый бог мудрости и письменности.

ГАРУДА — Проглот, гигнтский орел, ездовое животное (вхн) Опекун Мир.

ГОПАЛИ — Пстушк, рбыня-шудр у црицы Амблики, мть Видуры-Зконник от Черного Островитянин.

ГХРИТАЧИ — Мсляня, выдющяся пср.

ДАКША — Южнин, сын Брхмы, великий мудрец и тесть Шивы (з что и пострдл).

ДЕВАКИ — Божествення, мть Черного Блмут ДЕВОЛ (ДЬЯВОЛ) — Боговидец, великий мудрец и подвижник, олицетворение тьмы.

ДЖАИТРА — Победня, нзвние колесницы Индры.

ДЖАМАДАГНИ — Плменный Джмд, мудрец-отшельник из род Бхргвов (потомков Бхригу), отец Рмы-с-Топором.

ДЖАНА — Родительниц, выдющяся пср.

ДРОНА — Брхмн-из-Лрц, искусственно созднный сын Бхрдвджи— Жворонк и внук Брихс-Словоблуд.

ДРУПАДА — Дубин, Деревянный Брус, црь Пнчлы. Отец Черной Сттуэтки, общей жены пятерых Пндвов, Сполох (Дхриштдьюмны), убийцы нствник Дроны, и Хохлч (Шикхндин), причины гибели Грозного.

ДУРВАСАС — Оборвнец, мудрец-юродивый с отвртительным хрктером. Одн из ипостсей Шивы.

ДУРГА — Труднодостижимя, воинствення ипостсь супруги Шивы.

ДУРЬЙОДХАНА — Боец, стрший сын Слепц-Дхритрштры от Гндхри, фктический црь Хстинпур. Врги зовут его Суйодхн — Слбк.

ДУХШАСАНА — Бешеный, брт Дурьйодхны.

ДХАНВА — он же Дхнвнтр, врчевтель богов. Почитлся создтелем Веды врчевния — Аюр-Веды.

ДХАРМА — Держв, Долг, Зкон, персонифицировння ипостсь Ямы-Дхрмы, Цря Смерти-и-Спрведливости.

ДХРИТАРАШТРА — Стойкий Госудрь, слепой црь Курвов, брт Пнду— Альбинос, отец сотни бртьев-Курвов и муж Гндхри. Сын црицы Амбики (Мтушки) от приглшенного для этой цели Черного Островитянин.

ДХРИШТАДЬЮМНА — Дерзкий Огонь, Сполох, сын Друпды-Пнчлийц, родившийся вместе с остльными детьми из лтрного огня н погибель вргов (Дроны, Грозного и т. д.). Этническое имя — Пнчлиец, кк и у его отц.

ДЬЯУС — мелкий божок из Восьмерки Блгих, в прошлом — единовлстный бог Дьяус-Небо.

ИНДРА — Влдык, бог грозы, Громовержец, Миродержец Восток. Один из бртьев-АДИТЬЕВ. Прозвищ: Шткрту — Стосильный, Штмнью — Стогневный, Шкр — Могучий, Пурндр — Крушитель Твердынь, Мгхвн — Щедрый, Мхендр — Великий Индр, Вджрбхрт — Громодержец, Адж — Агнец (Овен в смысле знк Зодик), Аджйкпд — Одноногий Овен (полное нзвние созвездия); Всв — Влдык Блгих, родовое имя Индры.

КАЛА — Время. Одн из ипостсей — КАЛАНТАКА, т. е. Время-Губитель.

КАЛИ — Темня, богиня отвги и нсильственной смерти, ткже злой судьбы. Символ Эры Мрк, ипостсь супруги Шивы.

КАМА — Стрсть, бог любви; прозвищ: Цветочный Лучник, Мнмтх — Смущющий Душу.

КАНСА — Кубок, црь Мтхуры, дядя Черного Блмут по мтери; из-з предскзния смерти от руки племянник стрлся убить всех сыновей сестры и вообще окружющих млденцев, з что получил прозвище Ирод (не путть с црем Иродом, в смысле Геродом Великим, времен рождения Христ; н снскрите Ирод (Дхрмд) — Выполняющий-Долг).

КАРКОТАКА — Рк, созвездие Зодик.

КАРНА — Ушстик, добрчный сын црицы Кунти-Притхи (мтери бртьев— Пндвов) от Сурьи-Солнц. Усыновлен возничим Адиртхой и его женой Рдхой— Молнией; отсюд прозвище — Рдхея. Прозвищ: Вйкртн — Секч, Всушен — Войско Блгих (второе знчение — Рожденный-с-дргоценностями), Вриш — Бык. Непримиримый врг Пндвов, особенно Арджуны.

КАШЬЯПА — Черепх, божественный мудрец. Внук Брхмы, сын Мричи, отец суров, суров и прочих существ.

КРИПА — Жлец (имя происходит от слов «Жлость»), брхмн-воин, рожденный без мтери, первый учитель Пндвов и Курвов, сын мудрец шрдвн.

КРИПИ — Жлиц, сестр-близнец Крипы, жен Дроны, мть Ашвттхмн КРИШНА ДВАЙПАЯНА — Черный Островитянин, прозвище Вьяс (Рсчленитель), соствитель Мхбх-рты, добрчный сын Стьявти (будущей жены цря Шнтну), подлинный отец Слепц, Альбинос и Видуры.

КРИШНА ДЖАНАРДАНА — Черный Блмут, рожден в племени ядвов от Всудевы (Блгого Бог) и его супруги Девки (Божественной). Основня земня втр Вишну. Прозвищ: Адхокшдж — Рожденный под осью, Ачьют — Стойкий, Бхгвн — Господь, Вршнея — Из-род-Вришни (тотем Мужественного Брн), Говинд — Пстырь, Кешв — Кудрявый, Хришикеш — Курчвый, Хри — Булный (Уносящий— грехи-подобно-булному-коню), Шури — Герой и т. п.

КРИШНИ ДРАУПАДИ — Черня Сттуэтк, дочь цря пнчлов Друпды, общя жен всех пяти бртьев-Пндвов.

КУБЕРА — Урод (второе знчение — Кубышк), бог богтств, трехногий, одноглзый и восьмизубый. Миродержец Север.

КУМАР — Княжич, эпитет Скнды, бог войны.

КУРУ — црь из Лунной динстии, по чьему имени нзвны Курвы.

ЛАКШМИ — богиня счстья, супруг Вишну.

МАДРА — Рдость (н снскр. в конце имени ствится долгое «и», что в русском языке трдиционно обознчется кк «», тк и «и»), дочь цря Мдры (имя и стрн), вторя жен Пнду-Альбинос, мть млдших Пндвов-близнецов Нкулы и Схдевы, рожденных от богов Ашвинов. Дочь цря мдров Шльи, колесничего Крны. Овдовев, последовл з мужем н костер.

МАЙЯ — демон-сур, зодчий суров и богов, великий мстер.

МАРА — Князь-Морок, Влдык Иллюзий.

МАРУТЫ — сыновья Шивы, божеств бури, дружин Индры.

МАХАЛИ — колесничий Индры.

МАХИША — Буйвол, восствший сур, убитый Дургой.

МЕНАКА — выдющяся пср.

МИТРА — Друг, божество солнечного свет. Првил в пре с Вруной, когд им н смену пришл Свстик Локпл, удлился в изгнние.

МОРЕНА (Мриттью) — Смерть.

НАКУЛА — Единственный, четвертый брт-Пндв, сын црицы Мдри от богов— Ашвинов, брт-близнец Схдевы.

НАХУША — Змий (второе знчение — Свояк); црь, отец Яяти-Лицемер. Получив др дурного глз, знял место Индры, но з смодурство был низвергнут и стл нгом.

ПАНДУ — Альбинос, сын Черного Островитянин и Амблики (Ммочки), брт Слепц и Видуры, номинльный отец бртьев-Пндвов.

ПАРАШАРА — Спситель, великий мудрец.

ПАРАШУРАМА — Рм-с-Топором, Плч Кштры, сын Плменного Джмд из род Бхригу (отсюд родовое имя Бхргв).

ПРАТИПА — Встречющий, црь из Лунной динстии, отец Шнтну, дед Грозного.

ПРАХЛАДА — Дружественный, один из црей суров.

ПРИТХА — Лдонь, жен Пнду-Альбинос и мть первых трех бртьев— Пндвов. По приемному отцу зовется Кунти. Дочь цря Шуры (дед Черного Блмут) и соответственно родня тетя смого Черного Блмут.

ПРИШАТА — црь пнчлов, отец Друпды.

ПУРОЧАНА — хстинпурский советник, сгорел в Смоляном Доме.

РАВАНА — Ревун (синоним слов Рудр), црь ркшсов. Сводный брт бог Куберы. В днном случе имя может ознчть ткже «Тот, кто зствляет реветь». Он же — Десятиглвец.

РАДХА — Молния, жен Адиртхи (Первого Колесничего) и приемня мть Крны— Секч.

РАХУ — Вор, демон, воровски вкусивший мриты и ствший бессмертным. Его отрублення голов проглтывет Солнце и Луну. Ткже имя жены Плменного Джмд, которую убил ее сын, Рм-с-Топором, по прикзу отц.

РОХИНИ — Крсн Девиц (второе знчение — Возрстющя), млдшя жен Всудевы (отц Черного Блмут) и мть Блрмы. Здесь же: имя звезды, жены сомы-Месяц.

РУДРА — Ревун, первое имя Шивы.

РУКМИН — црь бходжей, ученик цря оборотней Друмы, уклонившийся от Великой Битвы.

САТИ — Добродетельня, дочь мудрец Дкши, первя жен Шивы.

САТЬЯВАТИ — Аромт Првды, подкидыш-рыбчк, в дльнейшем жен цря Шнтну, мть Черного Островитянин. Прозвище — Кли, т. е. Темня.

САТЬЯКИ — Првдолюб, родич Черного Блмут и сторонник Пндвов.

САХАДЕВА — Ровесник Богов, пятый брт-Пндв, близнец Нкулы.

СОКОЛ — (снскр. ШАКУНИ) првитель Блгоухнной, брт Гндхри, жены Слепц-Дхритрштры, дядя Курвов, искусный игрок в кости по прозвищу Китл.

СОМА — Месяц, бог луны и ритульного нпитк, Миродержец Северо-Восток.

СУРЬЯ — Солнце, один из богов-Адитьев, Миродержец Юго-Восток, отец Адского Князя Ямы-Дхрмы. Прозвищ: Свитр — Спситель, Вивсвт — Лучезрный и т. д.

ТАКШАКА — Тесло («ткш» — тесть), один из змеиных црей.

ТВАШТАР — Творец (более точно — Плотник), рхическое божество.

ТРИМУРТИ — Троиц; первончльно Индр-Сурья-Агни, позднее Брхм-Вишну— Шив.

УМА — Блондинк, дочь горного великн Химвт, сестр Гнги и жен Шивы.

УПАРИЧАР — Воздушный Стрнник, рдж мтсьев.

УРВАШИ — Вожделение, знменитя пср.

УЧЧАЙХШРАВАС — Остроух, белый конь Индры, вышедший при пхтнье окен.

УШАНАС — Нствник суров (Асур-Гуру), влдык плнеты Шукр (Венер).

ХАСТИНАПУР — Город Слон или Город Хстин (основтель), столиц Курвов. Примерно 101 км к северо-востоку от Индрпрстхи, столицы Пндвов.

ХИДИМБА — Яря, ркшиц, родившя от Бхимсены ркшс-колдун Плешивц, сторонник Пндвов.

ХИМАВАТ — горный великн, олицетворение Гимлев. Отец богини Гнги и Умы, супруги Шивы.

ХИРАНЬЯДЖАМБХА — Злтоклык, ркшс из войск Рвны, позднее служил црю Кнсе.

ХОТРАВАХАНА — Нездник Обрядов, глв обители близ Шльвпур.

ЧИТРАВИРЬЯ (ЧИТРА) — Отвжный (он же — Читрсен и т. п.), цревич Город Слон, сын Стьявти и рджи Шнтну. Погиб молодым н охоте, не оствив потомств.

ШАЛЬВА — рдж шльвов, чью невесту похитил Гнгея Грозный.

ШАЛЬЯ — црь мдров, отец црицы Мдри, второй жены Пнду-Альбинос (Пндвы Нкул и Схдев — его внуки). Собирлся принять сторону Пндвов, но после передумл и выступил з Курвов; будучи возницей Крны-Секч, оскорблял последнего и способствовл его гибели. Впрочем, после возглвил войско Курвов и погиб в бою.

ШАМБАЛА — божествення коров.

ШАНТАНУ — Миротворец, црь Лунной динстии, отец Гнгеи Грозного, которого родил от него богиня Гнг.

ШАРАДВАН — Годовлый, мудрец-воин, отец Крипы и Крипи. Второе имя — Гутм (по отцу Готме).

ШАЧИ — Помощниц, богиня удчи; дочь чудовищ Пуломн и жен Индры.

ШЕША — Последний, Великий Змей о тысяче голов, Опор Вселенной.

ШИВА — Милостивец, один из Троицы, символ Рзрушения. Эпитеты: Бхутпти

— Влдык бхутов (нежити), Гириш — Горец, Пшупти — Влдык Тврей, Дурвсс

— Оборвнец, Кпрдин — Носящий Кпрду (прическу узлом в форме рковины), Мхешвр — Великий Влдык, Нилгрив — Синешеий, Стхну — Столпник, Хр — Рзрушитель, Шнкр — Усмиритель, Шрв — Стрелок-Убийц и т. д.

ШИКХАНДИН — Хохлч, дочь-трнссексул цря пнчлов Друпды, воплощение Амбы-Мтери, рождення н погибель Грозного.

ШУКРА — Светлый, плнет Венер и прозвище ее влдыки Ушнс.

ШУРА — инче Шурсен, Тесное Войско; црь вришнийцев и ядвов, отец Кунти-Притхи, дед троих из пятерки бртьев-Пндвов, ткже дед Черного блмут.

ЭКАЛАВЬЯ — горец-нишдец, сын Золотого Лучник, отрезвший себе плец по требовнию Нствник Дроны. Во время Великой Битвы сржлся против Пндвов и был предтельски убит Кришной.

ЮДХИШТХИРА — Стойкий-в-Битве, стрший из бртьев-Пндвов, сын црицы Кунти и Ямы-Дхрмы. Прозвищ: Аджтштру — «Тот, чей соперник еще не родился», Дхрмрдж — Црь Спрведливости, Смодержец и т. д.

ЯМА — Близнец, сын Сурьи-Солнц, Влдык Преисподней, Миродержец Юг. Прозвищ: Антк — Губитель, Дхрмрдж — Црь Спрведливости, Смодержец, Адский Князь и т. д.

ЯЯТИ — Лицемер, пятый црь Лунной динстии. От его стршего сын Яду, не соглсившегося уступить отцу свою молодость, пошел род ядвов (где родился Черный Блмут), от соглсившегося прведного Пуру — род Пурвов, т. е. Пндвов и Курвов.