Star Wars

New Jedi Order

Edge of Victory

Book 1

Conquest

by Greg Keyes

Звездные войны

Новый Орден Джедай 9

На грани победы

Книга 1

Завоевание

автор : Грег Киз

Действующие лица:

Вуа Рапуунг; "отверженный" (муж., йуужань-вонг)

Вэлин Хорн; ученик-джедай (муж., чел.)

Джейна Соло; рыцарь-джедай (жен., чел.)

Джейсен Соло; рыцарь-джедай (муж., чел.)

Икрит; мастер-джедай (муж. неизв. расы)[1]

Имсэтад; капитан из "Бригады мира" (муж., чел)

Йал Фаат; формовщик в ранге мастера (муж., йуужань-вонг)

Кам Солусар; мастер-джедай (муж., чел.)

Люк Скайуокер; мастер-джедай (муж., чел.)

Мара Джейд Скайуокер; рыцарь-джедай (жен., чел.)

Межань Кваад; формовщица в ранге мастера (жен., йуужань-вонг)

Нен Йим; формовщица в ранге адепта (жен., йуужань-вонг)

Рэмис Вен; пилот из "Бригады мира" (муж., чел)

Санна; ученица-джедай (мелодианка)

Тахири Вейла; ученица-джедай (жен., чел.)

Тионна; рыцарь-джедай (жен., чел.)

Тэлон Каррд; независимый информационный посредник (муж., чел.)

Шада Д'укал; деловой партнер Тэлона Каррда (жен., чел.)

Ууну; "отверженная" (жен., йуужань-вонг)

Цаак Вуту; командир (муж., йууужань-вонг)

Энакин Соло; рыцарь-джедай (муж., чел.)

ПРОЛОГ

Дорск 82 нырнул за каменные ступени набережной, едва успев уклониться от бластерного луча с того берега.

– Бегом на мой корабль, – сказал он своим подопечным. – Они нас опять нашли. “Нашли” – не то слово. По насыпи двигалась толпа из примерно пятидесяти аквалишей, толкавших друг друга и хрипло вопивших. Большинство имело при себе самодельное оружие – дубинки, ножи, камни – но некоторые несли электропики и по крайней мере у одного был бластер, о чем свидетельствовала дымящаяся отметина на набережной.

– Присоединяйтесь к нам, мастер Дорск, – обратился сзади протокольный дроид 3Д-4.

Дорск мотнул безволосой головой, покрытой желтыми и зелеными пятнами:

– Скоро. Я должен задержать их на дамбе, чтобы дать всем время погрузиться на борт.

– Вы не сможете удержать их, сэр.

– Думаю, что смогу. Кроме того, я должен попытаться с ними поговорить. Это же бессмыслица.

– Они сошли с ума, – сказал дроид. – Они уничтожают дроидов по всему городу!

– Они не сошли с ума, – заявил Дорск. – Они просто напуганы. Йуужань-вонги уже на Андо, и они вполне могут завоевать и эту планету.

– Но зачем уничтожать дроидов, мастер Дорск?

– Потому что йуужань-вонги ненавидят машины, – ответил клон кхоммита. – Они считают их мерзостью.

– Как такое может быть? Как они могут в такое верить?

– Не знаю, – отвечал Дорск. – Но это факт. Иди, пожалуйста. Помогай остальным загружаться на борт. Мой пилот уже в кабине с полетными инструкциями, так что, даже если со мной что-то случится, с вами все будет в порядке.

Дроид все еще колебался.

– Почему вы нам помогаете, сэр?

– Потому что я джедай, и я это могу. Вы не заслуживаете уничтожения.

– Так же, как и вы, сэр.

– Спасибо. Я не собираюсь дать себя уничтожить.

Он снова поднял голову, когда дроид наконец последовал за своими лязгающими и жужжащими товарищами в ожидавший корабль.

Толпа добралась до старинной каменной дамбы, связывавшей город-атолл Имтитилл с покинутой рыболовной платформой, за которую сейчас вцепился Дорск. Похоже, все они шли пешком, и это означало, что все, что он должен делать – не дать им пересечь дамбу.

Одним прыжком Дорск швырнул свое худощавое тело на дамбу, оставив укрытие за лестницей, спускающейся к рыболовной платформе. С мечом на боку он смотрел на приближающуюся толпу. “Я джедай, – сказал он себе. – Джедай не знает страха.” Почти неожиданно для себя он обнаружил, что действительно не чувствует страха. Обучение у мастера Скайуокера подтачивались приступами паники. Дорск был восемдесят вторым клоном первого кхоммита, носившего это имя. Он вырос в мире, вполне довольном своим своеобразным совершенством, и это не подготовило его ни к опасностям, ни к страху, ни даже к неожиданностям. Бывали моменты, когда он думал, что никогда не будет столь же храбрым, как другие ученикы-джедаи, или что не дорастет до уровня своего знаменитого предшественника, Дорска 81.

Но, вглядываясь в большие, темные глаза толпы, которая подтягивалась ближе, он не чувствовал ничего, кроме легкой досады, что их довели до этого. Долно быть, они ужасно боялисья йуужань-вонгов.

Уничтожение дроидов началось с малого, но за пару дней превратилось во всепланетную эпидемию. Правительство Андо – так казалось – не одобряло и не осуждало этот вандализм, при условии, чтобы никто из не-дроидов не был убит или ранен во время беспорядков. При отсутствии помощи от полиции Дорск 82 был единственным шансом для дроидов, и он не собирался их подводить. Он уже подвел слишком многих.

Он включил меч, и его сияние озарило все вокруг. Заходящее солнце рассыпало в океан сверкающие пятна оранжевого огня и подсвечивало высокие нагромождения облаков на горизонте, превращая их в огненные замки. Еще выше небо вылиняло в окаймленный золотом нефрит и аквамарин и дальше в тусклую ночь. Один за другим зажигались огни цилиндрических белых башен Имтитилла, а еще дальше огни рыболовных платформ, плавающих в глубинах, украшали океан одинокими созвездиями.

На планете Дорска не бывало таких первобытных зрелищ. Погода на Кхомме была такой же предсказуемой и однородной, как и его обитатели. Вероятно, он, Дорск 82, был единственным представителем всего своего вида, кто мог оценить это небо и одетые в железо морские волны.

Соленый воздух обдувал его. Дорск поднял голову. Впервые за много лет он очувствовал, что наконец делает то, о чем всегда мечтал.

Один из аквалишей шагнул вперед. Он был меньше других, клыки его были изрезаны в местном стиле. Он был одет в пятнистый комбинезон буксирного рабочего.

– Шевелись, джедай, – скомандовал он. – Эти дроиды – не твоя забота.

– Эти дроиды находятся под моей защитой, – спокойно ответил Дорск.

– Они не твои, чтобы ты их защищал, джедай, – выкрикнул аквалиш. – Если их хозяева не возражают, тебе нечего сказать по этому поводу.

– Вынужден не согласиться, – ответил Дорск. – И я взываю к вашему здравому смыслу. Уничтожение дроидов не умиротворит йуужань-вонгов. Их невозможно умиротворить.

– Это наше дело, – крикнул самоназначенный представитель группы. – Это не твоя планета, джедай. Это наша планета. Разве ты не слышал? Йуужань-вонги только что взяли Дуро.

– Я не слышал, – отвечал Дорск. – И это здесь ни при чем. Возвращайтесь мирно по домам. Я не хочу причинять вред никому из вас. Я забираю этих дроидов с собой. Вы их больше не увидите на Андо. Я клянусь.

В этот момент он увидел, как поднялось дуло бластера – его держал аквалиш глубоко в толпе. Дорск схватил бластер Силой и перенес по воздуху к себе. Оружие улеглось в его левую руку.

– Пожалуйста, – сказал он.

Долгое время ни одна сторона не двигалась. Дорск чувствовал, что они колеблются, но аквалиши были весьма упрямы и вспыльчивы. Легче было остановить уже вспыхнувшую новую звезду, чем утихомирить целую толпу аквалишей.

Внезапно он услышал шум и увидел приближающийся спидер службы безопасности. Дорск отступил назад и позволил спидеру сесть между собой и толпой. Он не ослабил бдительности, даже когда из машины вывалились восемь солдат-аквалишей в ярко-желтой броне и начали оттеснять толпу.

Офицер шагнул вперед.

– Что здесь происходит? – спросил он.

Дорск слегка кивнул головой:

– Эти граждане вознамерились уничтожить группу дроидов. Я их защищаю.

– Вижу, – сказал офицер. – Это твой корабль?

– Да.

– На борту есть еще джедаи?

– Нет.

– Очень хорошо. – Офицер сказал что-то в маленький комлинк, слишком тихо, чтобы Дорск услышал, но клон внезапно почувствовал, что должно произойти.

– Нет! – крикнул он, крутнулся на пятках и побежал к кораблю, но в тот же миг туда ударило несколько вспышек света, слишком ярких для глаз. Колонна белого пламени взметнулась в небо, унося с собой фрагменты и ионы того, что когда-то было кораблем Дорска, его пилотом Ххеном и тридцатью восемью дроидами.

Дорск все еще смотрел, беззвучно шевеля губами, на бессмысленное уничтожение, когда его настиг удар оглушающей дубинки.

Он упал, бросив такой же непонимающий взгляд на тех, кто на него напал. Офицер, с которым он только что разговаривал, стоял над ним, сжимая дубинку.

– Ни с места, джедай, и останешься в живых.

– Что? Почему?…

– Наверное, ты не слышал. Йуужань-вонги предложили мир. Они ограничатся завоеванием Дуро и оставят Андо в покое при условии, что мы выдадим им вас, джедаев. Они заберут вас мертвыми, но охотнее примут вас живыми.

Дорск 82 призвал Силу, смыл прочь боль и оцепенение от удара и встал.

– Брось свой меч, джедай, – приказал офицер.

Дорск выпрямился и посмотрел в дула бластеров. Бросил на землю тот, который отобрал у толпы. Повесил световой меч на пояс.

– Я не буду драться с вами, – сказал он.

– Хорошо. Тогда, будь любезен, отдай свое оружие.

– Йуужань-вонги не сдержат своего слова. Их единственное желание – чтобы вы вместо них избавили их от злейших врагов. Когда джедаев не станет, они придут за вами. Предавая меня, вы предаете сами себя.

– Мы воспользуемся этим шансом, – сказал офицер.

– Я ухожу отсюда, – сказал Дорск, слегка шевельнув рукой. – Вы не будете меня останавливать.

– Да, – сказал офицер. – Я не буду тебя останавливать.

– И остальные тоже.

Дорск 82 шагнул вперед. Один из солдат, обладавший более сильной волей, чем остальные, дрожащей рукой поднял бластер.

– Не надо, – попросил Дорск. Он протянул руку.

Выстрел из бластера оцарапал Дорску ладонь, и он отступил назад, но это стряхнуло с остальных полицейских внушение, которое он вложил в их головы. Следующий выстрел прожег дыру в его бедре. Дорск упал на колени.

– Стоп, – сказал офицер. – Больше никаких джедайских трюков.

Дорск мучительно поднялся на ноги. Сделал еще шаг вперед. “Я джедай. Джедай не знает страха”.

Сумерки осветились бластерным огнем.

***

“Помогите…” Автоматический сигнал был слабым, но различимым.

– Мы нашли их, – сказал Улдир. – А что я тебе говорил?

Дэколдер, его второй пилот, похлопал его по спине:

– Я не сомневался в этом, дружище. Ты лучший пилот-спасатель в подразделении.

– У меня хорошая интуиция, вот и все, – ответил Улдир. – Посмотри, можешь ли ты связаться с ними.

– Ясное дело, – Дэколдер активировал комм-блок. – "Гордость Телы” – поврежденному судну. Поврежденное судно, вы слышите меня?

Ответом был шум статики… Впрочем, нет. Модулированный шум статики.

– Они пытаются отвечать, – сказал Улдир. – Должно быть, их комм-блок поврежден. Может, когда подойдем поближе… Э, а вот и они.

Сенсоры дальнего действия показали заглохший в космосе корабль размером со средний транспортник. Похоже, это была “Победоносная Рука” – развлекательный корабль, сделавший прыжок из Кореллианского сектора и пропавший где-то в пути. Гиперпрыжок “Руки” проходил угрожающе близко от Оброа-скаи, которая теперь была в пространстве йуужань-вонгов. Не продвигаясь открыто к другим планетам после падения Дуро, йуужань-вонги устанавливали вблизи своего пространства довинов-тральщиков и выдергивали из гиперпространства корабли, достаточно сильные или беззаботные, чтобы приближатся к их несколько размытым границам. Большинство из них так и не были найдены, но “Победоносной Руке” удалось отправить искаженное сообщение, гласившее, что их поймали на Перлемианском торговом пути недалеко от Меридианского сектора. Все равно там оставалось много места, но поисково-спасательная работа была занятием Улдира в течение последних шести лет. В своем зрелом возрасте двадцати двух лет он был одним из лучших пилотов в корпусе.

– Прямо по курсу, – сказал Дэколдер. – Поздравляю еще раз.

– Спасибо, Док.

Дэколдер был немного старше Улдира, его волосы преждевременно поседели и исчезали со лба так быстро, что Улдир чуть ли не мог видеть, кок он становиться розовым. Он не был великим пилотом, но был достаточно компетентным, и Улдир любил его.

– Скажи, Улдир, – начал Дэколдер любознательным тоном, – Я никогда не спрашивал тебя… когда пришли вонги, почему ты не попросил, чтобы тебя перевели в военное подразделение? При твоей манере летать ты был бы асом.

– Слишком горячо для меня, – ответил Улдир.

– Горящая сажа. Работа спасателя вдвое опаснее при огне в десять раз сильнее. Я слыхал, во время падения Дуро ты подобрал троих сбитых пилотов под огнем четырех кораллов-прыгунов и без всякого прикрытия.

– Мне здорово повезло, – возразил Улдир.

– Ты не уверен, что это не что-то другое?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я слышал, что ты посещал скайуокерову академию джедаев.

На это Улдир мог только улыбнуться:

– Посещал – это не то слово. Я побывал там, ненадолго стал причиной систематических проблем, и оказалось, что я вообще в джедаи не гожусь. Хотя… может ты и прав. Наверное, я подумал, что если я не могу быть джедаем, то я могу, по крайней мере, им подражать. Поисково-спасательная работа казалась лучшим вариантом. И мы нужны во время войны почти так же, как и пилоты.

– И не нужно убивать.

Улдир пожал плечами:

– Вроде правильно. Когда это ты начал столько обо мне думать, Док? – Он включил усиление на видеоэкране.

– Посмотри сюда, – сказал Улдир, когда покинутый корабль появился на экране. – Он не выглядит так уж плохо. Может, даже без жертв обошлось.

– Остается только надеятся, – сказал Дэколдер.

– Видишь что-нибудь еще?

– Ничегошеньки, – ответил Дэколдер.

– Это хорошо. Мы за пределами пространства йуужань-вонгов, но не слишком далеко. Даже при всем том ремонте, который я проделал на этой крошке, как-то неохота налететь на один из их тральщиков.

– Я заметил, что ты выудил еще двадцать процентов из инерционных поглотителей. Хорошая работа.

– Это показывает, что ты можешь сделать, когда у тебя нет личной жизни, а только работа, – ответил Улдир. Он слегка подправил курс. – Похоже, они хромают, но системы жизнеобеспечения вроде в порядке.

– Да.

Улдир искоса глянул на своего второго пилота. Док выглядел немного нервным, что было странно. Не то чтобы у него были самые прочные нервы в подразделении, но трусом он не был. Может, это из-за того, что они так долго были без поддержки. Война заставила всех истощить свои ресурсы.

– Улдир, – вдруг сказал Дэколдер.

– Ага?

– Как по-твоему, мы сможем их победить? Вонгов?

– Дурацкий вопрос, – ответил Улдир. – Конечно, сможем. Они просто первыми напали на нас, вот и все. Вот увидишь. Когда армия начнет действовать дружно и подключит джедаев, йуужань-вонги очень скоро побегут.

Какое-то мгновение Дэколдер молча смотрел на растущий корабль.

– Я не думаю, что мы можем разбить их, – тихо сказал он. – Я вообще не думаю, что мы должны с ними драться.

– Что ты имеешь в виду?

– Послушай, они с самого начала и по сей день надирают нам задницы. Стоит им сделать еще один бросок, и они мигом возьмут Корускант.

– Звучит довольно пораженчески.

– Довольно реалистично.

– Ну и что? – спросил Улдир немного раздраженно. – По-твоему, мы должны сдаться?

– Нет, этого тоже не нужно делать. Послушай, вонгов не так уж много. Они сейчас сказали себе: “У нас уже есть столько планет, сколько нам нужно”. Они не cдвинулись с места после взятия Дуро, и они не станут…

Консоль отвлекла внимание Улдира, и он не слышал остального, что говорил Дэколдер.

– Держи эти мысли при себе, – бросил он. – И вызови этот корабль.

– Зачем?

– Потому что он только прикидывается мертвым, вот зачем. Все его системы только что включились, и он пытается задействовать притягивающий луч.

Он начал маневр уклонения.

– Позволь ему захватить нас, Улдир, – сказал Дэколдер. – Не заставляй меня использовать это.

К изумлению Улдира, “это” оказалось бластером, который второй пилот навел на его голову.

– Док? Что ты делаешь?

– Извини, дружище. Ты мне нравишся, правда. Ненавижу это, как кислоту пить, но это надо сделать.

– Что надо сделать?

– Мастер войны йуужань-вонгов был очень своеобразен. Он хочет всех джедаев.

– Док, ты дурень, я не джедай.

– Есть список, Улдир, и ты тоже в нем.

– Список? Какой список? Чей список? Точно не йуужань-вонговский, потому что они никак не могут знать, кто посещал Академию, а кто нет.

– Это правда. Некоторые из нас занимают высокие посты.

Глаза Улдира сузились.

– Из нас? Ты что, в «Бригаде мира», Док?

– Да.

– Ко всем… – Улдир остановился. – И этот корабль. Он должен доставить меня к йуужань-вонгам, так, что ли?

– Это не моя идея, дружище. Я только следую приказам. Будь паинькой – останови корабль и позволь им зацепить нас своим захватом.

– Я не джедай, – повторил Улдир.

– Да? Я всегда думал, что твоя интуиция малость слишком хороша. Как будто ты видишь события до того, как они случаются.

– Действительно. Как это, ты имеешь в виду?

– В любом случае это не имеет значения. Что может иметь значение, если они думают, что ты джедай? И держу пари, ты знаешь вещи, которые их интересуют.

– Не делай этого, Док, прошу тебя. Ты же знаешь, что йуужань-вонги делают со своими жертвами. Как ты можешь даже думать о сделке с ними? Они разрушили Итор, разрази тебя космос!

– Согласно версии, которую я слышал, за это несет ответственность джедай по имени Корран Хорн.

– Бантово пойло.

Дэколдер вздохнул.

– Я считаю до трех, Улдир.

– Не надо, Док.

– Раз.

– Я не пойду к ним.

– Два.

– Пожалуйста.

– Тр…

Он не договорил. К тому моменту, когда он дошел до конца слова, Дэколдер был в вакууме, на расстоянии двадцати метров и продолжая ускоряться. Улдир захлопнул крышку кабины, у него стреляло ушах и щипало лицо от короткого соприкосновения с пустотой. Он поглядел на уносящееся назад противоперегрузочное кресло.

– Извини, Док, – сказал он. – Ты не оставил мне большого выбора. Хорошо, наверное, что я так и не сказал тебе обо всем, чему я научился.

Он включил ускорение, быстро удаляясь от яхты. Когда они преодолели свою инерцию и начали приближаться, Улдир прыгнул на световую скорость и был таков.

Куда – он не знал. Если он переживет гиперпространственный прыжок, будет ли он в безопасности?

И если он в опасности, то как насчет других джедаев? Его друзей из академии?

Он не мог спрятаться от этого. Мастер Скайуокер должен знать, что происходит. Можно будет подумать о себе после того, как это будет сделано.

***

Суилжа Фенн пыталась устоять на ногах. Такое обычное дело – стоять ровно. Редко кто даже задумывался об этом. Но долгое преследование на Куджикоре, обильная потеря крови и грязная, тесная камера на корабле «Бригады мира» превратили даже такую простую вещь в пытку. Она потянулась к Силе за энергией и беспомощно всплеснула своими лекку.

Головорезы из «Бригады мира» выгрузили ее, связанную и наполовину бесчувственную, на какой-то безымянной луне, и дали деру. Немногим позже показались йуужань-вонги. Они разрезали ее путы и заменили их на живую желееобразную субстанцию, и все время шипели на нее на своем языке, состовшем, казалось, из одних ругательств.

После этого ее долго везли куда-то в темноте, и вот наконец она здесь, едва способная стоять на ногах, в просторной камере, которую, казалось, вырезали в куске мяса. И воняло здесь похоже.

Суилжа искоса взглянула на кого-то, кто приближался из мрака и тени дальнего конца комнаты.

– Собиратели лайлекова навоза, чего вы от меня хотите? – зарычала она, моментально позабыв о джедайской выдержке.

Эта ошибка стоила ей удара в лицо, свалившего ее с ног.

Когда она поднялась, он стоял над ней.

Йуужань-вонги любили калечить себя. Им нравились порезанные лица и татуировки, отрубленные пальцы рук и ног. Казалось, чем выше поднимались они в иерархии, тем меньше от них оставалось. Или, по крайней мере, от того, с чего они начинали, потому что они также любили имплантаты.

Йуужань-вонг, стоявший над ней, должно быть, поднялся в иерархии высоко, поскольку он выглядел так, будто упал в резервуар с виброножами. Чешуя цвета засохшей крови покрывала большую часть его тела, и что-то вроде плаща свисало с его плеч. Плащ медленно колыхался.

И, как и других йуужань-вонгов, его как бы не было. Будь он тви’леком, человеком или родианцем, она могла бы остановить его сердце с помощью Силы или сломать его шею о потолок. Темная это сторона или нет, она бы сделала это и навсегда избавила бы от него галактику.

Суилжа попробовала предпринять следующую наилучшую вещь – броситься на него и выцарапать ему глаза.

Вонг был всего в метре от нее; конечно, она могла забрать с собой только одну из этих гравиевых личинок.

К сожалению, следующая лучшая вещь была экспоненциально менее эффективна, чем лучшая. Тот самый охранник, который ударил ее мгновением раньше, бросился на нее быстрее молнии, схватил ее за один лекку и отдернул назад. Он поставил тви’лекку перед монстром.

– Я знаю тебя, – сказала Суилжа, сплевывая зубы и кровь. – Ты тот, кто послал за нашими головами – Цавонг Ла.

– Я мастер войны Цавонг Ла, – подтвердил монстр.

Она плюнула в него. Слюна попала ему в ладонь, но он проигнорировал плевок, отказав ей даже в минимальной победе – ввести его в раздражение.

– Я поздравляю тебя, ты доказала, что достойна почетного жертвоприношения,- сказал Цавонг Ла. – Ты куда более заслуживаешь этой чести, чем те трусливые ничтожества, которые доставили тебя к нам. Они просто умрут, когда придет их время. Мы не станем насмехаться над богами, предлагая их в жертву. – Внезапно он показал больше внутри своего рта, чем Суилжа когда-либо хотела видеть. Это мог быть оскал или ухмылка.

– Если ты знаешь, кто я, – сказал Цавонг Ла, – то ты знаешь, что мне нужно. Ты знаешь, кто мне нужен.

– Понятия не имею, чего тебе там нужно. Судя по тому, что я о вас знаю, от этого, наверное, даже хатту станет дурно.

Цавонг Ла облизнул губы и слегка повернул голову. Его глаза впились в нее.

– Помоги мне найти Джейсена Соло, – сказал он. – С твоей помощью я найду его.

– Съешь пуудуу.

Цавонг Ла ощерил зубы в улыбке.

– Не моя работа – убеждать тебя, – сказал он. – У меня есть для этого специалисты. И если тебя все же не удасться убедить, есть другие, много других. Однажды ты примешь правду – или умрешь.

С этими словами он, казалось, забыл о ее существовании. В его глазах исчезли все признаки того, что он видит ее или когда-нибудь видел, и он медленно пошел прочь.

– Ты ошибаешся! – закричала Суилжа, когда ее поволокли из камеры. – Сила сильнее тебя! Джедаи будут твоей погибелью, Цавонг Ла!

Но мастер войны не обернулся. Он даже не споткнулся.

Час спустя даже Суилжа не верила в свои смелые слова. Она даже не помнила их. Ничего не осталось для нее, кроме боли, и, наконец, даже ее.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРАКСЕУМ

ГЛАВА 1

Люк Скайуокер стоял твердо и прямо перед собранием джедаев, лицо его было невозмутимо и крепче дюрастали. Положение его плеч, его точные движения, вес и тембр каждого произнесенного слова – все убеждало в том, что он уверен в себе и все контролирует.

Но Энакин Соло знал, что это неправда. Гнев и страх наполняли зал, словно давление в сотню атмосфер, и под этим весом что-то в мастере Скайуокере согнулось. Это ощущалось как крушение надежд. Энакин подумал, что это худшее, что он когда-либо чувствовал, а за свои шестнадцать лет он чувствовал кое-что очень плохое.

Ощущение было недолгим. Ничего не сломалось, только согнулось и в любом случае было выпрямлено, и мастер Скайуокер снова был так же силен и уверен в Силе, как и казалось. Энакин не думал, что кто-то еще заметил это.

Но он – заметил. Незыблимое поколебалось. Это было что-то, чего Энакину никогда не забыть, еще одна из множества вещей, которые казались ему вечными, внезапно исчезла, еще один спидер уехал у него из-под ног, оставив его лежать на заднице, недоумевая, что же произошло. Неужели он до сих пор не научился?

Он заставил себя сосредоточить свои голубые, как лед, глаза на мастере Скайуокере, на этом близком, загрубевшем от возраста и шрамов лице. За его спиной, за огромным транспаристиловым окном, протекал нескончаемый день и жизнь Корусканта.

На фоне этих циклопических зданий и движущихся световых дорожек мастер Скайуокер казался каким-то хрупким или смущенным.

Энакин отогнал свои черные мысли, сконцентрировавшись на дядиных словах.

– Кип, – говорил мастер Скайуокер, – Я понимаю, твои чувства.

Кип Дюррон был честнее мастера Скайуокера – в некотором смысле. Гнев в его сердце не был чужим выражению на его лице. Если бы джедаи были планетой, мастер Скайуокер стоял бы на одном полюсе, излучая спокойствие. Кип Дюррон стоял бы на другом со стиснутыми в ярости кулаками.

Где-то возле экватора планету начинало разрывать на куски.

Кип сделал шаг вперед, запустив руку в свои черные волосы, сквозь которые пробивалось серебро.

– Мастер Скайуокер, – сказал он, – Я полагаю, вы не знаете, что я чувствую. Если бы это было так, я бы почувствовал это в Силе. Мы бы все почувствовали. Вместо этого вы прячете свои чувства от нас.

– Я не говорил, что чувствую то же, что и ты, – мягко сказал Люк, – Только что понимаю.

– А, – кивнул Кип, поднимая один палец и тыкая им в Скайуокера, будто внезапно осознав его точку зрения. – Вы имеете в виду, что понимаете умом, а не своим сердцем! Джедаев, которых вы тренируете и вдохновляете, ловят и убивают по всей галактике, а вы “понимаете”, словно решаете уравнение? И ваша кровь не закипает, чтобы что-то с этим делать?

– Конечно, я хочу что-то с этим делать, – сказал Люк. – Вот потому я и созвал это собрание. Но гнев – это не ответ. Нападение – это не ответ, и опеределенно не возмездие. Мы – джедаи. Мы защищаем, мы поддерживаем.

– Защищаем кого? Поддерживаем что? Защищаем тех существ, которых вы спасли от зверств Палпатина? Поддерживаем Новую Республику и ее добрых людей? Заслоняем тех, за кого мы все проливали кровь, снова и снова, во имя мира и еще большего добра? Этих самых трусливых тварей, которые теперь поносят нас, насмехаются над нами и приносят нас в жертву своим новым йуужань-вонгским хозяевам? Никто не желает нашей помощи. Они хотят, чтобы мы были мертвы и забыты. Я говорю – пора нам защищать самих себя. Джедаи ради джедаев!

В зале раздались аплодисменты – не оглушительные, но и не скромные.

Энакин вынужден был признать, что в словах Кипа был определенный смысл. Кому мог теперь доверять джедай? Казалось, только другому джедаю.

– Что ты хочешь, чтобы мы делали, Кип? – снисходительно спросил Люк.

– Я сказал вам. Защищайте самих себя. Боритесь со злом в любом его обличьи. И мы не должны допустить, чтобы война пришла к нам, захватила нас в наших домах, во сне, вместе с нашими детьми. Мы выйдем и найдем врага. Нападение на зло есть защита.

– Иными словами, ты хочешь, чтобы все мы подражали тому, что делаешь ты и твоя Дюжина.

– Я бы сказал, что это мы подражаем вам, мастер Скайокер – когда вы боролись с Империей.

Люк вздохнул:

– Я был тогда молод, – пояснил он. – Я многого не понимал. Агрессия – это путь темной стороны.

Кип потер свою челюсть, затем коротко улыбнулся:

– И кто может знать это лучше, мастер Скайуокер, чем тот, кто сам побывал на темной стороне?

– Совершенно верно, – ответил Люк. – Я пал, поэтому я знаю, каково это. Как и ты, Кип. Мы оба, каждый по-своему, считали себя достаточно мудрыми и достаточно ловкими, чтобы пройти по лазерному лучу и не обжечься. Мы оба ошибались.

– И все же мы вернулись.

– Еле-еле. Благодаря огромной любви и помощи друзей.

– Допускаю. Но были еще другие. Кам Солусар, например, не следует забывать и вашего собственного отца…

– О чем ты говоришь, Кип? Что вернуться с темной стороны легко, и это оправдывает риск?

Кип пожал плечами:

– Я говорю, что граница между тьмой и светом не столь резка, как вы пытаетесь представить, и определенно она проходит не там, где вы хотите ее расположить. – он сплел пальцы под подбородком, затем в раздумье помахал ими в воздухе. – Мастер Скайуокер, если кто-то нападет на меня со световым мечом, могу ли я защититься своим собственным клинком, чтобы он не снес мне голову? Не будет ли это слишком агрессивно?

– Конечно, можешь.

– А после того, как я отобью удар, могу ли я атаковать? Могу ли я ответить ударом на удар? Если нет, зачем тогда нас, джедаев, обучают фехтованию на световых мечах? Почему мы не учимся только обороняться и отступать, пока враг не загонит нас в угол и наши руки не устанут, пока, наконец, удар не проскользнет сквозь нашу защиту? Мастер Скайуокер, иногда единственная защита – это атака. Вы знаете это, так же, как и все.

– Это правда, Кип. Я знаю.

– Но вы отказываетесь от боя, мастер Скайуокер. Вы блокируете, отражаете, но никогда не наносите ответный удар. В то же время клинков, направленных против вас – множество. И вы начинаете проигрывать, мастер Скайуокер. Один упущенный момент! И вот Дешара’кор мертва. Еще один промах в вашей обороне, и Корран Хорн оклеветан как губитель Итора и вынужден уйти в изгнание. Еще пропущенная атака – и Вурт Скиддер отправляется туда, где Дешара’кор. И вот теперь шквал разрушения, словно миллион клинков, направлен на вас, и дальше гибнут Дорск 82, Сеййерин Итокло и Суилжа Фенн, и кто может сосчитать тех, о ком мы еще не знаем или кто умрет завтра? Когда вы атакуете, мастер Скайуокер?

– Это нелепо! – прозвенел женский голос в метре от уха Энакина. Это была его сестра Джейна, ее лицо раскраснелось от негодования. – Может быть, ты не слышал всех новостей, резвясь и играя в героев со своей эскадрильей, Кип. Может, ты почувствовал себя таким важным, что решил, что твой путь – единственно правильный. Пока ты героически летал, паля из своих пушек, мастер Скайуокер действительно тяжело трудился, чтобы уберечь все от развала.

– Да, и посмотрите, как это у него получилось, – сказал Кип. – Дуро, например. Сколько джедаев там было? Пять? Шесть? И все же ни один из вас – включая мастера Скайуокера – не почуял измены, пока не стало слишком поздно. Почему Сила не вела вас? – он сделал паузу и для выразительности ударил кулаком в ладонь. – Потому что вы действовали как няньки, а не как воины-джедаи! Я слышал, что один из вас даже отказался от использования Силы. – Он многозначительно посмотрел на близнеца Джейны, сидевшего с каменным лицом в середине зала.

– Оставь Джейсена в покое, – зарычала Джейна.

– По крайней мере, твой брат был честен в своем отказе использовать свою мощь, – заявил Кип. – Неправ, но честен, и в конце концов, когда ему пришлось использовать ее, он сделал это. Остальным в этом зале нет извинения за их нерешительность. Если спасение галактики от йуужань-вонгов – не достаточно хороший повод пустить в ход нашу истинную мощь, пусть этим поводом будет самосохранение!

– Джедаи ради джедаев! – крикнула Окта Рэмис, все еще охваченная новым горем утраты Дешара’кор.

– Я пытаюсь уберечь и галактику, и нас самих,- сказал Люк. – Если мы выиграем битву против йуужань-вонгов ценой использования мощи темной стороны, это не будет победа.

Кип повернул глаза и скрестил руки:

– Я знал, что прийти сюда будет ошибкой, – сказал он. – Каждая секунда, которую я теряю, разговаривая с вами – это торпеда, которую я мог бы выпустить в йуужань-вонгов.

– Если ты знал это, зачем ты пришел?

– Потому что я думал, что теперь даже вы должны видеть рисунок на хаджском ковре, мастер Скайуокер. После месяцев, когда вы не делали ничего, наблюдая, как тают наши ряды, слушая ложь о джедаях, циркулирующую от Края до Центра, я подумал, что теперь, наконец, вы решили, что пора действовать. Я пришел, мастер Скайуокер, чтобы услышать, как вы скажете: “Хватит!”, что вы поведете объединенных джедаев на борьбу за правое дело. Вместо этого я вижу все ту же нерешительность, от которой я давно устал.

– Наоборот, Кип. Я созвал это собрание, чтобы принять некоторые реальные решения о том, как нам преодолеть этот кризис.

– Это не кризис, – прошипел Кип. – Это резня. И я уже знаю, что делать. Я уже делаю.

– Люди напуганы, Кип. Они живут в кошмаре, совсем как мы. Они просто хотят проснуться.

– Да. И в надежде на пробуждение они скармливают чудовищам из своих снов все, чего те ни потребуют. Дроидов. Города. Планеты. Беженцев. Теперь джедаев. Отказываясь действовать против этого вероломства, мастер Скайуокер, вы подходите угрожающе близко к потворствованию ему.

– Бантов корм, – бросил Джейсен, прервав, наконец, свое молчание. – Мастер Скайуокер не любезничает с ними. И никто из нас. Но та неприкрытая агрессия, которой ты потворствуешь, она…

– Эффективна? – ухмыльнулся Кип.

– Разве? – усомнился Джейсен. – Чего ты и твоя эскадрилья реально добились? Разграбили несколько йуужань-вонгских кораблей с припасами? В то же время мы спасли сотни тысяч…

– Спасли для чего? Чтобы они могли убегать от планеты к планете, пока уходить не станет некуда? Джейсен Соло, отказавшийся от Силы, ты поучаешь меня, что эффективно, а что нет?

– Что не есть эффективно – вот о чем здесь дискуссия, – прервал Люк. – Нам нужно спокойствие. Нам нужно подумать разумно.

– Я вовсе не думаю, что это то, что нам нужно, – бросил Кип. – Посмотрите, куда привела нас ваша “разумная” политика. Мы одни, разве вы не видите? Все отвернулись от нас.

– Ты преувеличиваешь.

Энакин перевел взгляд на нового оратора – Силгал. Рыбья голова Мон Каламари покачивалась, когда ее выпуклые глаза обежали зал.

– У нас все еще много союзников, – сказала Силгал, – В сенате и среди народов Новой Республики.

– Если под союзниками ты имеешь в виду людей, а не те отбросы, которые фактически желают сдать нас, то да, – сказал Кип. – Но подождите немного. Еще больше джедаев будут убиты или взяты в плен. Оставайтесь здесь, медитируйте и дожидайтесь. Я не буду. Я знаю, что такое бой и где он идет.

С этими словами он повернулся на каблуках и пошел прочь из зала.

– Нет! – прошептала Джейна Энакину. – Если Кип уйдет, он заберет с собой слишком многих.

– И что? – сказал Энакин. – Ты уверена, что он неправ?

– Конечно,я… – она запнулась, сделала паузу и начала снова. – Никому из нас не поможет, если среди джедаев произойдет раскол. Мы должны помочь дяде Люку. Идем.

Джейна следом за Кипом вышла из зала. Спустя секунду или две за ней последовал Энакин. Позади них снова началась дискуссия, в куда более сдержанных выражениях.

Кип обернулся, когда они приблизились:

– Энакин, Джейна. Чего вы хотите?

– Привести тебя к какому-то здравому смыслу, – сказала Джейна.

– У меня куча здравого смысла. – отрезал Кип. – Вы двое должны бы знать это лучше. Когда кто-то из вас уклонялся от боя? Это не похоже на вас – сидеть здесь, в то время как другие сражаются.

– Я не сидела, – вспыхнула Джейна. – Ни Энакин, ни дядя Люк, ни…

– Избавь меня, Джейна, я питаю величайшее уважение к мастеру Скайуокеру. Но он неправ. Я могу видеть йуужань-вонгов в Силе не больше, чем он, но мне этого не нужно, чтобы знать, что они – зло. Чтобы знать, что они должны быть остановлены.

– Разве ты не слышал, что только что говорил дядя Люк?

– Слышал. Он не сказал ничего из того, что меня интересовало, и не собирался.- Кип покачал головой. – Ваш дядя изменился. Что-то происходит с мастерами-джедаями, когда они становятся старше в Силе. Что-то, что не произойдет со мной. Они становятся настолько озабоченными светом и тьмой, что не могут действовать, а лишь поддаются агрессии. Как Оби-Ван Кеноби – вместо того, чтобы действовать самому, он позволил убить себя, ушел в Силу, чтобы потом Люк взял на себя весь моральный риск.

– Дядя Люк рассказывает это по-другому.

– Ваш дядя слишком близок к этому. И теперь он сам превращается в Кеноби.

– Что ты говоришь, конкретно? – сказала Джейна. – Что дядя Люк – трус?

Кип пожал плечами и на мгновение улыбнулся:

– Когда речь идет о его жизни – нет. Но когда речь идет о Силе… – он сделал жест тыльной стороной руки. – Спроси своего брата Джейсена – сдается мне, что он из-за этого начал рано седеть. Вокруг него вся галактика разваливается на куски, а он трясется над философскими теориями.

– Он использовал Силу, тем не менее, как ты заметил, – парировала Джейна.

– Чтобы спасти жизнь своей матери, как я слышал, и с тех пор почти не использовал. Как долго она пробыла в резервуаре с бактой?

– Но он спас ее, и меня тоже.

– Конечно. Но призвал бы он Силу, чтобы спасти нескольких дуро, которых он не знает? Судя по тому, что он имел достаточно возможностей, чтобы сделать это раньше, очевидно, что ответ будет – “нет”. Так что не какая-то универсальная забота о сохранении жизни или что-то в этом роде заставила его сломать запрет, который он сам на себя наложил, не так ли?

– Да, – пробормотал Энакин.

– Энакин! – резко сказала Джейна.

– Это правда, – ответил Энакин. – Я рад, что он сделал это, и рад, что он покалечил мастера войны, даже несмотря на то, что тот послал за головами всех джедаев, но Кип прав. Если бы вас с мамой там не было…

– У Джейсена тогда было трудное время, – сказала Джейна.

– Как будто у остальных нас не трудное, – возразил Энакин.

– Мне надо идти, – сказал им Кип. – Если кто-либо из вас захочет летать со мной, найдите меня. Кроме того, я искренне надеюсь, что мастер Скайуокер одумается. Я просто не могу ждать. Да пребудет с вами Сила.

Трое Соло смотрели ему вслед.

– К сожалению, я более чем наполовину уверена, что он прав, – прошептала Джейна. – Я чувствую, будто каким-то образом предаю дядю Люка.

Энакин кивнул:

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Но Кип прав, по крайней мере в одном. Что бы мы не делали, мы должны заботиться о самих себе.

– Джедаи ради джедаев? – фыркнула Джейна. – Дядя Люк знает это. Я не знаю, куда он отослал маму, папу, Трипио и Р2, но создается что-то вроде сети, которая поможет джедаям бежать до того, как их выдадут йуужань-вонгам.

Энакин покачал головой:

– Хорошо, но это то, что Кип имел в виду как чисто защиту. Мы никогда не выиграем эту войну, если будем только реагировать. Мы должны упреждать. Нам нужна разведка. Мы должны знать, кто из джедаев в опасности до того, как они придут за нами.

– Как мы можем это знать?

– Подумай логически. Любая планета, уже занятая йуужань-вонгами, очевидно, опасна. Планеты вблизи оккупированного пространства – следующие по степени опасности, потому что они в достаточно отчаянном положении, чтобы пойти на сделку.

– Мастер войны сказал, что пощадит остальную часть галактики, но только если ему выдадут им всех нас. Это еще больше распространяет отчаяние, по крайней мере среди обывателей, достаточно недалеких, чтобы поверить ему. Мы видели на Дуро, что значат обещания йуужань-вонгов. Не сотрудничайте с ними – и они выкосят вас. Если вы сотрудничаете с ними, они выкосят вас, смеясь над тем, какие вы глупые.

Энакин пожал плечами:

– Видимо, множество людей скорее поверят йуужань-вонговской лжи, чем воспользуются своим шансом. Вопрос в том…

– Вопрос в том, что вы двое делаете здесь, вместо того, чтобы сидеть на собрании? – спросил Джейсен Соло из конца коридора.

– Мы пытались уговорить Кипа остаться, – сказал Энакин старшему брату.

– Легче уговорить сирингану[2] залезть в ящик.

– Точно, – сказала Джейна, – Но мы должны были попытаться. Думаю, теперь нам надо вернуться…

– Не беспокойся. Через пять минут после того, как Кип вышел, дядя Люк закрыл совещание. Слишком много тревоги и замешательства.

– Дела идут нехорошо, – сказала Джейна.

– Да. Слишком много людей думают, что Кип прав.

– А что ты думаешь? – спросил Энакин.

– Он неправ, – сказал Джейсен без колебаний. – Отвечать неприкрытой агрессией на неприкрытую агрессию – это не может быть решением.

– Не может? Если бы ты не принял это конкретное решение, сейчас ты, мама и Джейна были бы мертвы. Разве вселенная стала бы от этого лучше?

– Энакин, я не испытываю гордости от… – начал Джейсен.

Джейна оборвала его:

– Вы двое, не начинайте снова. Когда ты присоединился к нам, Энакин и я говорили о кое-чем конструктивном. Давайте не опускаться до ссоры, как другие. Мы же дети одних родителей, в конце концов. Если мы не можем обсудить это, не уходя в сторону, как мы можем ожидать, что кто-то еще поймет?

Джейсен задержал свой взгляд на Энакине еще на несколько мгновений, ожидая, кто отведет глаза первым.

Оказалось, он сам.

– Что вы обсуждали? – спросил Джейсен уже мягче.

Джейна облегченно вздохнула.

– Как вычислить, где самые горячие точки, в которых джедаи находятся под самой непосредственной угрозой, – сказала она.

Джейсен скривился, как будто отведав хаттовой закуски:

– Благодаря «Бригаде мира» это открытый вопрос. Они не связаны интересами отдельной системы. Они будут охотиться на нас от Края до Центра, раз они думают, что это умиротворит йуужань-вонгов.

– «Бригада мира» не может быть везде одновременно. Они не могут бросаться на каждый слух о джедаях.

– У «Бригады мира» множество союзников и хорошая разведка, – возразил Джейсен. – Судя по тому, чего они уже добились, у них должно быть более чем несколько агентов – может, даже в Сенате. Им не нужно гоняться за слухами. Чаще они этим и не занимаются, и поэтому я могу сказать, что на их счету нет и половины тех поимок, которыми они похваляются. Они просто торговцы живым товаром, которые передают джедаев йуужань-вонгам.

– У меня все еще нехорошие ощущения относительно сенатора с Куата, Вики Шеш, – пробормотала Джейна.

– Мой вопрос вот в чем, – сказал Энакин. – Трудно сказать, какой джедай следующий в их списке. Но если бы они могли провести оптовую сделку, разве бы они не ухватились за это?

Глаза сестры расширились:

– Ты думаешь, они двинут на нас, пока мы здесь собрались?

Энакин отрицательно повел подбородком:

– Пока все не так плохо, да и кто захочет встретиться со всеми самыми могучими джедаями в галактике одновременно? Это было бы сумасшествием – нас они будут ловить по одному. Но…

– Праксеум! – прервал Джейсен.

– Да, – согласился Энакин. – Академия джедаев!

– Но они же всего лишь дети! – сказала Джейна.

– Ты когда-нибудь замечала, чтобы это имело какое-то значение для йуужань-вонгов или «Бригады мира»? – спросил Джейсен. – Кроме того, Энакину только шестнадцать, а он убил в бою больше йуужань-вонгов, чем кто-либо из нас. Йуужань-вонги знают это.

– А как насчет миража, который джедаи поддерживают вокруг Явина 4? Он должен отваживать непрошенных гостей.

– Но не теперь, когда почти все рыцари-джедаи разъехались, – сказал Энакин. – Они или полетели на Корускант на эту встречу, или уехали, чтобы попытаться помочь пропавшим товарищам. Последнее, что я слышал – остались только ученикы, Кам и Тионна, может быть, еще Стрин и мастер Икрит. Их сил явно недостаточно. Куда ушел дядя Люк? Нам надо поговорить с ним об этом, прямо сейчас. Может быть, уже поздно.

– Это хорошее предложение, Энакин, – признал Джейсен.

– Спасибо.

***

О чем Энакин не сказал брату и сестре – о том, как он проснулся среди ночи,с колотящимся сердцем, охваченный безумянным ужасом. И, хотя он и не мог вспомнить сон, который разбудил его, одно видение оставалось с ним: светлые волосы и зеленые глаза Тахири, его лучшего друга.

Тахири была в Академии.

ГЛАВА 2

Люк Скайуокер опустился в кресло в своем кабинете, провел рукой по бровям и уставился в ночь, или в то, что заменяло ее на Корусканте – сотни оттенков ночного свечения, мерцающие трассы аэрокаров и транспортов, сияющие гирлянды, устремленные к невидимым звездам. Сколько тысячелетий прошло с тех пор, как кто-либо видел звезду в ночном небе этого города-мира?

На Татуине звезды были настойчивыми, они сверкали, обещая надежду пареньку, который хотел от жизни больше, чем быть сборщиком влаги. Они были всем, и стремление к ним стало началом всего, чего Люк добился. Сейчас, в центре галактики, за спасение которой он столько боролся, он не мог даже видеть их.

Что-то вплыло в Силе, чьи-то ожидающие объятия. Ожидающие разрешения.

– Заходи, Мара, – сказал он, вставая.

– Сиди, – ответила жена. – Я присоединюсь к тебе.

Она села в соседнее кресло и взяла его за руку. Он почувствовал, как она придвинулась ближе, поймал себя на том, что отодвигается от нее.

– Эй, Скайуокер, – сказала она. – Я же вроде не пришла требовать с тебя плату.

– Это утешает.

– Да? – Она повысила голос. – Не думай, что мне это не приходило в голову. Как, например, когда я не смогла удержать завтрак, или когда у меня одно из этих двадцатиминутных сверхсветовых турне по каждому из ощущений, которое у меня когда-то было, плюс еще по нескольким, о которых я и не думала, что они существуют – и потом опять с начала. Когда мои лодыжки начнут раздуваться, как у гаморреанского хряка, и я начну превращаться в хатта, я бы посоветовала всем ответственным за это сторожить свои задницы.

– Эй, подожди минутку. Я не припоминаю, чтобы мы с тобой сговаривались. Я был так же удивлен, как и ты. Кроме того, это твой последний план убить меня привел ко всем этим вещам, включая беременность. Продолжай в том же духе, и мы скоро опередим Хана и Лею.

Мара хихикнула.

– Дорогой, – сказала она лицемерным тоном. – Я люблю тебя, ты моя жизнь и мой свет. Если ты сделаешь со мной такое еще раз, я сожгу тебя на месте.

Она нежно сжала его руку.

– Как я и говорил, – сказал Люк. – Чем я могу тебе угодить, дорогая?

– Расскажи мне, что не так.

Он пожал плечами и снова повернулся к городскому пейзажу.

– Джедаи, конечно. Мы разваливаемся на части. Сначала галактика поворачивается против нас, потом мы поворачиваемся друг против друга.

– Очень плохо, что я не позаботилась о Кипе много лет назад, – сказала Мара.

– Даже не шути на эту тему. И это не Кипа ошибка, а, в конечном счете, моя… Ты когда-то объясняла мне это, помнишь?

– Я помню, что поправляла тебя по нескольким вещам. Это не значит, что Кип сейчас был прав.

– Да, он неправ. Но когда дети заблуждаются, не говорит ли это кое-чего о родителях?

– Хороший момент, чтобы сказать мне, что ты собираешься стать паршивым отцом. Или, может, ты не думаешь, что я буду хорошей матерью?

Она говорила в шутку, но он почувствовал внезапную волну страха, депрессии и гнева, исходящую от его жены.

– Мара, – сказал он. – Это была просто метафора.

– Я знаю. Ничего. Продолжай.

– Это не ничего.

– Это ничего. Гормоны. Перемена настроения. Очень раздражает, связано с химией, и вообще не твоя забота, Скайуокер. Продолжай, о чем говорил. Без родительских метафор.

– Хорошо. Я имею в виду вот что: мои уроки не были ни достаточно долгими, ни достаточно строгими, ни достаточно исчерпывающими, раз другие смотрят на Кипа в поисках ответов.

– Нас предают и убивают, – сказала Мара. – Кип дал им насчет этого ответ. А ты не дал.

– Погоди. Теперь ты соглашаешся с Кипом?

– Я соглашаюсь, что мы не можем просто сидеть и ждать. Знаю, что ты тоже не хочешь, но ты не выражаешь это достаточно хорошо. Кип дал джедаям видение, настолько же ясное и простое, насколько ошибочное. Все, что мы сделали – это дали им неясные заверения и запреты. Мы должны сказать им, что делать, а не чего не делать.

– Мы?

– Конечно, мы, Скайуокер. Ты и я. Куда ты, туда и я.

Она снова легонько прикоснулась к нему в Силе, и Люк на мгновение вздрогнул Это было приятное ощущение, тепло рядом с холодным и колючим гнездом его сомнений и боли. Как он посмел усомниться? Как он мог позволить еще кому-то увидеть это, когда это могло означать конец всего?

Прикосновение ослабло, как будто отступая, он раслабился, и оно вернулось, еще более вкрадчивое и более сильнее… Он сдался, открываясь ей, и они слились в ярком потоке. Он обнял ее и позволил ей отогнать его худшие сомнения своими руками и внутренним сиянием.

– Я люблю тебя, Мара, – сказал он какое-то время спустя.

– Я тоже люблю тебя, – ответила она.

– Тяжело смотреть, как все разваливается.

– Ничего не разваливается, Люк. Ты должен верить.

– Я должен быть сильным с ними. Я должен быть примером. Но сегодня…

– Да, я видела. У тебя был момент слабости. Думаю, я единственная, кто заметила.

– Нет. Энакин заметил тоже. Это расстроило его, очень сильно.

– Ты беспокоишься об Энакине? – спросила она, уловив подтекст его слов. – Он боготворит тебя. Если есть кто-то, кем он всегда хотел быть, то это ты. Он никогда не примет сторону Кипа.

– Не это меня беспокоит. Он больше похож на Кипа, чем думает, но он не видит этого. Он через слишком многое прошел, Мара, и он слишком юн, чтобы легко перенести все то, с чем ему пришлось иметь дело. Он все еще несет на себе вину за смерть Чубакки, и в глубине души какая-то часть его все еще думает, что Хан тоже обвиняет его. Он видел смерть Дешара’кор. Он винит себя в уничтожении хэйпанского флота при Фондоре. Он носит в себе всю эту боль, однажды она выльется нечно такое, справится с чем у него не хватит опыта. Горе и вина – всего в микроне от гнева и ненависти. И он все еще беспечен, все еще считает себя бессертным, несмотря на все смерти, которые он видел.

– Вот почему он расстроился из-за твоей сегодняшней слабости, – предположила Мара. – Он думал, что ты тоже бессмертен.

– Он верил в это. Но теперь он знает, что если можно потерять Чуи, то можно потерять кого угодно. От этого ему отнюдь не полегчало. Он теряет веру во все, на что он полагался всю жизнь.

– У меня не было полностью нормального детства, – сказала Мара, – но разве это не происходит в определенный момент с большинством детей?

– Да. Но большенство детей не являются учениками-джедаями. Большинство детей не столь могучи в Силе, как Энакин, или столь склонны к ее использованию. Ты знаешь, что когда он был мальчиком, он однажды убил гигантскую змею, остановив ее сердце при помощи Силы?

Мара прищурилась:

– Нет.

– Да. Он защищал себя и своих друзей. Вероятно, это казалось ему единственым, что можно было сделать в тот момент.

– Энакин – прагматичный парень.

– Вот в этом-то и проблема, – вздохнул Люк. – Он вырос джедаем. Использовать Силу для него – все равно что дышать, и для Энакина в ней нет ничего мистического. Это инструмент, с помощью которого он может делать то и это.

– Джейсен, с другой стороны…

– Джейсен старше, но вырос он подобно Энакину. Это две разные реакции на одинаковую ситуацию. Что у них общего – это то, что ни один из них не думает, что я действительно все делаю правильно. И, что еще хуже, я думаю, что по крайней мере один из них прав. Я видел… – он запнулся.

– Что? – мягко подтолкнула Мара..

– Не знаю. Я видел будущее. Несколько будущих. Как бы не закончилось это дело с йуужань-вонгами, закончу его не я, и не Кип, и никто из старших джедаев. Это будет кто-то новый.

– Энакин?

– Не знаю. Я боюсь даже говорить об этом. Каждое слово все размывает, посылает волны Силы всем, кто его слышит, меняет вещи. Я начинаю понимать, что чувствовали Бен и Йода. Наблюдая, пытаясь направлять, надеясь, что я не ошибаюсь, что я вижу ясно, что есть такая вещь, как мудрость, и я просто не дурачу сам себя.

Она мягко засмеялась и поцеловала его в щеку.

– Ты слишком много волнуешься.

– Иногда я думаю, что волнуюсь недостаточно.

– Волнуешься? – сказала Мара мягко. Она взяла его руку и положила ее себе на живот.

– Ты хочешь поволноваться? Слушай.

Она еще раз обняла его в Силе, и еще раз они слились друг с другом и с третьей жизнью в комнате – с той, что росла в чреве Мары.

Осторожно, нерешительно Люк потянулся к своему сыну.

Сердце билось в прекрасном простом ритме, и вокруг него плыло что-то вроде мелодии, знание одновременно чуждое и знакомое, чувства, подобные осязанию, обонянию и зрению, но совсем непохожее, вселенная без света, но со всем теплом и безопасностью мира.

– Изумительно. – пробормотал он, – что ты можешь дать ему все это. Что ты можешь быть этим для него.

– Это гнетет меня, – сказала Мара. – Это причиняет беспокойство. Что, если я делаю ошибку? Что, если болезнь вернется? И, хуже всего… – она остановилась, и он ждал, зная, что она в конце концов дойдет и до этого. – Это легко, в некотором смысле. Чтобы защищать его сейчас, все, что я должна делать – это защищать себя, а это я делала всю жизнь… Сейчас моя жизнь – это и его жизнь. Но когда он родится, уже так не будет. Вот сторона, которая меня беспокоит.

Люк обнял жену одной рукой и прижал к себе.

– Все будет хорошо, – сказал он. – Я обещаю тебе.

– Ты можешь обещать это не больше, чем держать молодых джедаев внутри себя или уберегать их от опасности. Здесь то же самое. Те же страхи, Люк.

– Конечно, – ответил он. – Конечно, да.

Они сидели и смотрели на небо Корусканта и больше не разговаривали, пока к их двери кто-то не подошел.

– Вспомните о них, и они придут, – пробормотал Люк. – Это дети Соло.

– Я могу отослать их.

– Нет. Им нужно поговорить со мной. – он повысил голос. – Войдите.

Он встал и жег свет. Вошли Энакин, Джейна и Джейсен.

– Простите, что мы ушли с собрания, – сказала Джейна.

– Я знал, что вы делаете, и благодарю вас за попытку. Кип… Кип должен пока идти своим путем. Но вы пришли не из-за этого, не так ли?

– Нет, – сказал Джейсен. – Мы беспокоимся за академию джедаев.

– Точно, – вставил Энакин. – Мне показалось, что если бы я был в «Бригаде мира» и хотел захватить кучу джедаев сразу…

– Ты бы отправился на Явин 4. Хорошая мысль.

Энакин заметно сник:

– Вы уже об этом подумали.

Люк кивнул:

– Не расстраивайся. Мы всего несколько дней назад получили достаточно докладов, чтобы выявить тенденцию и осознать, насколько серьезно было обещание мастера войны. Пытаясь управиться со всеми локальными пожарами, пытаясь найти поддержку правительства, чтобы положить этому конец или хотя бы снизить темпы, я не заметил, что в системе уже не хватает взрослых джедаев, чтобы поддерживать мираж, который мы там проецируем.

– Что же нам делать? – спросил Джейсен.

– Я попросил правительство Новой Республики прислать корабль, чтобы эвакуировать их, но власти еле шевелятся. Это может продолжаться неделями.

– Мы не можем столько ждать! – сказала Джейна.

– Не можем, – согласился Люк. – Я пытаюсь найти Бустера Террика. Я думаю, что лучше всего на данный момент было бы не просто эвакуировать академию, а держать детей на борту, на “Вольном торговце”. Если мы просто перевезем их на другую планету, это на самом деле не решит проблему.

– Итак, они с Бустером? – спросил Энакин.

– К сожалению, я не могу его найти. Я все еще работаю над этим.

– Тэлон Каррд, – тихо сказала Мара мягко.

– Отлично, – сказал Люк. – Ты знаешь, где его найти?

– А как ты думаешь? – сказала Мара, ухмыляясь.

– Но что, если «Бригада мира» уже на Явине 4 или на пути туда? – спросил Энакин.

– Это лучшее, что мы можем сделать в данный момент, – сказал ему Люк. – Кроме того, опасность гипотетическая. «Бригада мира» может даже не знать о Явине 4. А даже если знает, там Кам, Тионна и мастер Икрит. Они не полностью беззащитны.

– Это не самый охраняемый секрет в галактике, – сказал Джейсен. – И если миража больше нет, что сможет Кам сделать против военного корабля? Отпустите нас.

– Об этом не может быть и речи, – ответил Люк. – Все вы нужны мне здесь, и при объявленной цене за ваши головы – особенно за твою голову, Джейсен – слишком опасно отпускать вас одних. Ваши родители никогда не простят мне, если я отправлю вас на это дело в их отсутствие.

– Тогда спроси у них, – сказала Джейна.

– Не могу. Они сейчас недоступны для контакта и не будут доступны еще некоторое время.

– Можем мы хотя бы проверить, как там праксеум? – настаивала Джейна. – Мы могли бы просто спятаться на краю системы, пока не появится Каррд, проследить, как идут дела, и прибежать сюда с докладом, если дело плохо.

Люк покачал головой:

– Я знаю, что все вы беспокоитесь, особенно ты, Джейна. Но твои глаза еще не достаточно восстановились…

– Может, и не достаточно для спеца из Разбойной эскадрильи, – запротестовала Джейна, – но я могу видеть достаточно, чтобы вести машину.

– Даже если твои глаза полностью восстановились, – продолжал Люк, – я все равно не думаю, что посылать кого-то из вас на Явин 4 – самый продуктивный курс. Есть важная работа здесь. Не говорили ли вы только что то же самое Кипу, а, Джейна, Джейсен?

– Да, дядя Люк, – сказал Джейсен. – Говорили.

– Энакин? Ты сказал не слишком много.

Энакин пожал плечами:

– Здесь нечего особо говорить, не так ли?

Люк уловил какую-то легкую опасность, но это быстро прошло.

– Я рад, что вы трое думаете о ситуации. Мы согласны, что академия – одна из наиболее уязвимых точек. Помогите мне найти остальные. Не воображайте ни на секунду, будто я подумал обо всем, поскольку ясно, что это не так. И не забывайте, завтра утром совещание продолжится.

Все трое поклонились и вышли.

Когда они ушли, Мара хмыкнула:

– Они могут быть правы.

Люк снова вздохнул:

– Может быть. Но у меня такое чувство, что всякий, кто отправится на Явин 4, должен прийти с силой, иначе ему не уйти оттуда. Я научился доверять подобным ощущениям.

– Тогда тебе следовало сказать им это, – сказала Мара.

Люк саркастически усмехнулся:

– Тогда они отправились бы туда, чтобы проверить это.

Мара взяла его за руку.

– Никакого отдыха. Я свяжусь с Каррдом. – она снова потрогала свой живот. – А ты, Скайуокер, тем временем найди мне чего-нибудь поесть. Что-нибудь большое и все еще кровоточащее.

***

Энакин проверил индикаторы систем.

– Как наше состояние, Пятак? – тихонько спросил он, изучая дисплей вывода, расположенный в кабине.

– СИСТЕМЫ В ПРЕДЕЛАХ ДОПУСТИМЫХ ЗНАЧЕНИЙ, – заверил модуль R7.

– Хорошо. Тогда подожди, пока я получу разрешение. Тем временем рассчитай первый прыжок из серии, которая доставит нас в систему Явина.

Это потребовало определенного мошенничества, включая подделку кода, позволявшего ему вылететь без проверки, которая могла бы насторожить дядю Люка или еще кого-то, кто попытался бы его остановить.

Потому что дядя Люк ошибался – на этот раз. Энакин чувствовал это в самом центре своего существа. Ученики были в серьезной опасности; Тэлону Каррду не успеть туда вовремя. Уже могло быть поздно.

Странно, что дядя Люк упорно продолжал считать Энакина ребенком.

Энакин убивал йуужань-вонгов. Он видел, как умирают его друзья, и был виновником смерти других. Он нес ответственность за уничтожение бесчисленных кораблей и живых существ, из которых состояли их экипажи, и все это раздирало едва зажившие раны.

Для взрослых это было белым пятном в его жизни, непонятным и запретным.

Они не понимали, кем он был на самом деле – видели только то, кем он казался. Даже его мама и дядя Люк, которые пользовались помощью Силы.

Тетя Мара, вероятно, понимала, – она тоже никогда по-настоящему не была ребенком, – но даже она была в ослеплении из-за своих отношений с дядей Люком; ей приходилось учитывать его чувства в той же мере, что и свои собственные.

Ну, теперь-то они разозлятся. Энакин мог бы объяснить дяде Люку свои ощущения в Силе, но это бы лишь предупредило учителя его намерениях. Даже если бы дядю Люка удалось убедить послать кого-нибудь немедленно, это был бы кто-то другой, кто-то постарше. Но Энакин знал, что это должен быть он, это он должен отправиться туда. Если он не сделает этого, его лучший друг обречен на долю куда худшую, чем смерть.

Это было единственное в его жизни, в чем он был сейчас уверен.

– Взлет разрешен, – сообщил портовый контроль.

– Врубай питание, Пятак, – буркнул Энакин. – Нам кое-куда нужно.

ГЛАВА 3

Когда звезды рванулись обратно в нормальное состояние, Энакин положил свой XJ-»крестокрыл» в ленивый дрейф и обесточил все, кроме сенсоров и систем минимального жизнеобеспечения. В обычных условиях он не был бы столь осторожен; в конце концов, нужно следить за появлением гиперпространственной ряби от входящего в систему «крестокрыла», чтобы обнаружить его. Но он нутром чуял, что вполне мог найтись кто-то, кто бы этим и занимался.

Вращение и рысканье, которые он придал «крестокрылу», не были случайными, но рассчитаны были так, чтобы дать приборам полный отчет об окружающем пространстве в как можно меньшее время. Пока сенсоры делали свое дело, Энакин потянулся наружу с помощью чувства, которому доверял больше всего – Силы.

Планета Явин заполняла большую часть поля зрения, ее обширные оранжевые океаны газа кипели, образуя фрактальные, изменчивые рисунки. Этим знакомым ликом были отмечены дни и ночи большей части его детства. Праксеум – академия джедаев дяди Люка – располагался на Явине 4, луне газового гиганта. Энакин вспомнил, как глядел на Явин в ночном небе, рассматривал исполинскую планету, грезя о том, что могло там быть, бросая свою растущую Силу на ее исследование.

Он обнаружил тогда облака метана и аммиаака, более глубокие, чем океаны; водород, настолько сжатый давлением, что превратился в металл; жизнь, раздавленную до толщины бумаги, но все же благоденствующую, циклоны тяжелее свинца, но более быстрые, чем ветры в любом из миров, населенных людьми. И кристаллы, сверкающие самоцветы, подхваченные этими титаническими ветрами, кружились в древнем танце, ловя свет, проникающий из верхних, более тонких слоев атмосферы, и замыкая его в своих молекулах.

Ничего этого он, конечно, глазами не видел – ночами, с помощью Силы он ощущал это и, роясь в библиотеке, постепенно постигал.

В своем воображении Энакин видел и другое. Обломки Звезды Смерти, которая нашла свой конец в этом самом небе, истолченные в мономолекулярную фольгу яростным давлением и гравитацией. Более древние вещи – реликвии ситов и других общин, еще более далеких в пространстве и времени. Если планета Явин поглощала какую-то тайну, она уже не отдавала ее обратно. Судя по тем секретам, которыее были обнаружены в системе Явина – и по “Взрывателю солнц”, который Кипу Дюррону удалось однажды вытащить из чрева оранжевого гиганта – так было лучше.

Рядом с широким краем Явина мерцала яркая желтоватая звезда – Явин-8, одна из трех лун в системе, благословенных жизнью. У Энакина была там подруга, уроженка этого мира, которая немного позанималась в академии и вернулась домой. Он чувствовал ее – очень отчетливо. Возле самого края находился Явин 4, где были другие его друзья. В некотором смысле вся система была для Энакина вроде знакомой комнаты, в которую он мог войти и тут же заметить, что что-то не на месте.

И кое-что ощущалось очень не на месте.

С помощью Силы Энакин чувствовал других кандидатов в джедаи, ибо все они были в ней очень сильны. Он чувствовал Кама Солусара, его жену Тионну и древнего Икрита – не учеников, но полноценных джедаев. Они были видны словно сквозь облако, что означало, что они по крайней мере пытаются поддерживать мираж, скрывающий Явин 4 от постороннего взгляда.

Но даже через все это ярко сияло одно присутствие, еще более яркое благодаря знакомству и дружбе. Тахири.

Она тоже чувствовала его, и, хотя он не мог слышать те слова, которые она, наверное, пыталась посылать, но ощущал что-то вроде ритма, как будто кто-то говорил быстро, возбужденно, не переводя дыхания.

Один уголок рта Энакина пополз вверх. Да, это была Тахири, все правильно.

То, что ощущалось не так, было чуть ближе и намного слабее. Не йуужань-вонги, поскольку их нельзя было чувствовать с помощью Силы, но кто-то, кому не следовало здесь находиться. Кто-то слегка смущенный, но быстро обретающий уверенность.

– Держись, Пятак, – сказал Энакин своему астромеху. – Будь готов быстро удирать или сражаться. Может, это Тэлон Каррд и его люди прибыли с опережением графика, но я бы скорее сыграл против Лэндо Калриссиана в сабакк, чем рассчитывал на это.

– ТАК ТОЧНО, – мигнул дисплей.

Они появились в зоне досягаемости сенсоров, и компьютер нарисовал силуэт увеличенного изображения.

– Не так уж плохо, – пробормотал Энакин. – Один кореллианский легкий транспорт. Может, это из группы Каррда.

А может, и нет. А еще здесь могла быть сотня йуужань-вонгских кораблей, по другую сторону от газового гиганта или Явина 4, невидимых в Силе и скрытых от сенсоров. В любом случае ожидание не было выходом. Энакин добавил энергии, откорректировал свое падение и включил ионные двигатели.

Он активировал систему связи и вызвал незнакомый корабль:

– Транспорт, назовите себя.

Несколько мгновений ничего не происходило, затем радио протрещало:

– Кто это?

– Меня зовут Энакин Соло. Что вы делаете в системе Явина?

– Мы добытчики самоцветов.

– В самом деле? Где же ваш траулер?

Снова пауза, и слова, в которых сквозил гнев:

– Теперь мы видим луну. Мы так и знали, что она здесь. Ваше джедайское колдовство подвело вас.

– ТРАНСПОРТ ВКЛЮЧАЕТ СИСТЕМЫ ВООРУЖЕНИЯ, – заметил Пятак. Энакин мрачно кивнул, когда чужой корабль развернулся в его сторону.

– Предупреждаю единственный раз, – сказал Энакин. – Оставайтесь на месте.

Вместо ответа последовал выстрел из лазерной батареи, но на таком расстоянии джедай легко увернулся, словно отражая бластерный выстрел световым мечом.

– Ну и ну, – пробормотал Энакин. – Думаю, этим все сказано.

Он развернул крылья в боевой режим.

– Пятак, выдай мне обходное приближение шесть, но я хочу иметь ручное управление на случай чего.

– ПРИНЯТО.

Он начал падение в сторону Явина 4 и транспорта на полной тяге, крутясь и кувыркаясь на ходу и, почувствовав цель достаточно отчетливо в Силе, вспорол пустоту ночи рубиново-красным пламенем. Транспорт ответил огнем и начал собственный маневр уклонения, но это было все равно как если бы банта пыталась улизнуть от слепня.

Впрочем, у них были хорошие щиты. Когда Энакин завершил первый заход, его противник был в основном невредим. Что еще интереснее, четыре вспышки голубого пламени – и приборы подтвердили, что транспорт только что выпустил в него протонные торпеды. Энакин готовился к развороту на следующий заход; вместо этого он продолжил падение на луну.

– Четыре протонные торпеды. Эти ребята и вправду нас не любят, Пятак.

– ТРАНСПОРТ ВЕДЕТ СЕБЯ ВРАЖДЕБНО, – подтвердил Пятак. Энакин вздохнул. Пятак был более совершенным астромехом, чем Р2-Д2, но ему иногда не хватало индивидуальности дядиного дроида. Наверно, надо будет что-нибудь с этим сделать.

Два лазерных выстрела один за другим быстро ударили по его щитам, но те сделали свое дело. Протонные торпеды приближались, когда Энакина встретило сопротивление атмосферы. Он нырнул вниз, и корабль слегка завибрировал. Нос и крылья раскалились от трения о верхние слои атмосферы. Если бы он не рассчитал время правильно, то врезался бы в джунгли, до которых оставались считанные километры.

Когда передовая торпеда была почти у цели, Энакин отрубил двигатели и рванул нос вверх. Атмосфера, хоть и тонкая, все же смогла дать XJ-»крестокрылу» хорошего пинка, швырнув его прочь от луны. Сервомоторы взвыли, и где-то что-то испуганно взвизгнуло. Используя инерцию атмосферного толчка, Энакин повернул еще выше – из-за растущей перегрузки кровь отлила у него от головы – и затем снова врубил двигатели.

Торпеды преуспели меньше. Конечно, они попытались повернуть за ним. Двум это не удалось, и они продолжили падать на луну. Две другие помчались далеко в стороны от курса Энакина и уже не могли догнать его раньше, чем у них кончится топливо.

– Хорошая попытка, – мрачно сказал Энакин. Теперь он поднимался вверх, уже достаточно уйдя от гравитации, и его лазеры работали в равномерном ритме. Он получил еще один удар от более мощного вражеского орудия, и на мгновение огни в кабине померкли. Затем они снова вспыхнули – Пятак восстановил питание – и Энакин долбанул по транспорту. Щиты не выдержали, и он поджарил их главный генератор.

Вися у них на хвосте, он расстрелял лазерные турели, торпедные аппараты и двигатели.

Затем он снова попробовал радио.

– Теперь поговорим? – спросил Энакин.

– Почему бы и нет? – отвечал голос на другом конце. – Ты все еще можешь сдаться, если захочешь.

– Что за… – начал Энакин, но Пятак прервал его:

– ЗАФИКСИРОВАН ГИПЕРПРОСТРАНСТВЕННЫЙ СКАЧОК. ПРИБЫЛИ 12 СУДОВ, РАССТОЯНИЕ 100 000 КИЛОМЕТРОВ.

– Ситов рожон! – проворчал Энакин, беря пеленг своими сенсорами.

Это не были корабли йуужань-вонгов – он увидел это сразу. Просто сборище «трезубцев», транспортов и корветов.

Они вызывали его. Энакинн включил связь.

– Неопознанное судно, это «Бригада мира», – протрещал голос. – Оставайтесь на месте и сдавайтесь, и вам не причинят вреда.

Они были слишком далеко, чтобы достать его. Это ненадолго. Энакин вернул крылья в исходное состояние, развернулся, дал газу и помчался к далекому зеленому буйству Явина 4.

***

Энакин выпрыгнул из кабины “крестокрыла” в безмолвную полутьму. Далекая черта неясного света обозначала вход, через который он влетел в место, бывшее когда-то частью древнего храмового комплекса массасси, намного позже – центральным ангаром флота повстанцев, а теперь почти не использовалось, поскольку большинство кораблей, приземлявшихся в академии, садилось снаружи.

Энакин зашаркал своими летными ботинками по древнему каменному покрытию, и звуки шагов раздавались, словно тихое биение громадных крыльев. Он вдыхал запахи камня и смазки и более слабый мускусный аромат джунглей.

Из темноты кое-кто следил за ним.

– Кто это? – спросил голос, и слова заполнили пространство.

– Это я, Кам. Энакин.

Что-то тускло блеснуло, зажегся ряд световых панелей. В десяти метрах стоял Кам Солусар и вешал световой меч обратно на пояс – Я и думал, что это похоже на тебя, – сказал Кам. – Но здесь на орбите уже несколько стандартных суток находится незнакомый корабль. Мы пытались сбить их с толку.

– «Бригада мира», – объяснил Энакин. – И у этого корабля появились друзья, около двенадцати. И они больше не сбиты с толку.

Говоря это, он приблизился к Каму, и вдруг его бывший учитель шагнул вперед, сжав его руку:

– Я рад видеть тебя, Энакин. А ты? Ты что, один?

Энакин кивнул:

– Тэлон Каррд уже на пути сюда со своей флотилией. Он должен эвакуировать вас и учеников. Я думаю, дядя Люк не ожидал, что бригадники появятся так скоро.

Глаза Кама сузились:

– Но ты ожидал, не так ли? Ты прилетел сюда без разрешения.

– Фактически я прилетел вопреки приказу, – поправил Энакин. – Теперь это неважно. Безопасность учеников – вот что важно.

– Конечно, – согласился Кам. – Через сколько времени бригадники могут приземлиться?

– Через сколько часов? Скоро.

– А Каррд?

– Он может быть через несколько дней.

Кам поморщился:

– Мы не сможем столько продержаться.

– Должны. Мы здесь все джедаи.

Кам фыркнул:

– Ты должен знать предел своих возможностей. Я свой предел знаю. Мы можем биться очень хорошо, но мы потеряем детей. Я должен думать в первую очередь о них.

Они уже подходили к турболифту, когда его дверь с шипением открылась и извергла какое-то белокуро-оранжевое пятно. Пятно шлепнуло Энакина где-то на уровне груди, и внезапно он почувствовал сильные руки, сдавившие его в неистовых объятиях. Сияющие зеленые глаза сверкали всего в нескольких сантиметрах от его глаз.

Лицо Энакина обдало жаром.

– Привет, Тахири, – сказал он.

Она отшагнула назад:

– Привет, ты, великий герой-со-звезд, который слишком велик, чтобы поддерживать контакт со своей лучшей подругой.

– Я… -…был занят. Да-да. Я все знаю – ну, не все, потому что новости к нам сюда приходят с опозданием, но я слышала о Дуро, и о Балансире, и…

Внезапно Тахири остановилась, то ли увидев что-то на его лице, то ли почувствовав с помощью Силы. Балансирная Станция была чувствительной темой.

– В любом случае, – продолжала она, – ты даже не представляешь, как без тебя скучно. Все ученики разъехались, остались только эти дети.

Тахири шагнула в сторону, и Эанкин впервые смог как следует разглядеть ее.

То, что она увидела в его глазах, заставило ее оборвать на полуслове.

– Что такое? – спросила она. – Ты на что смотришь?

– Я… – теперь было такое ощущение, словно лицо обожгло из бластера. – Ты выглядишь… по-другому.

– Может, старше? Мне теперь четырнадцать. С прошлой недели.

– С днем рожденья.

– Ты должен был вспомнить об этом, но все равно спасибо. Глупый.

Внезапно Энакин понял, что не может смотреть ей в глаза. Он опустил взгляд.

– Я вижу, ты… э… все еще ходишь босиком.

– А чего ты ожидал? Ненавижу обувь. Я ношу ее только при необходимости. Обувь изобрели ситы, чтобы причинять нашим нежным пальчикам боль и страдание, я в этом уверена. Ты что, думал, что я начну уродовать свои ноги только и-за того, что выросла на сантиметр или два?

Она подозрительно посмотрела на Кама:

– А вообще, что он здесь делает? Я ведь знаю, он прилетел не для того, чтобы повидаться со мной.

Энакин вздрогнул от обиды, которая звучала в ее словах.

– Энакин прилетел, чтобы предупредить нас о беде, – ответил Кам. – Вообще-то ты бы пристала к нему попозже.

– Действительно? Беда?

– Да, – сказал Энакин.

Тахири уперлась руками в бока.

– Ладно, почему ты этого не сказал? Что происходит?

– Нам нужно поговорить с Тионной и Икритом, – ответил ей Кам, заходя в турболифт.

– Прямо сейчас, – добавил Энакин, следуя за ним.

– Но что происходит? – закричала Тахири, когда они вдруг повернулись к ней спинами.

– Я объясню на ходу, – пообещал Энакин.

– Хорошо. – Она нырнула в лифт как раз перед тем, как дверь закрылась.

– Мастер войны йуужань-вонгов, по сути, назначил цену за наши головы, – сказал Энакин. – За все наши головы, всех джедаев. Он объявил, что если то, что осталось от Новой Республики, выдаст ему всех джедаев – и в первую очередь Джейсена – он больше не будет захватывать планеты.

– Похоже на вранье, дружище, – сказала Тахири.

– Не важно. Ему верят. Например, те, что в кораблях, которые летят сюда.

– Они хотят нас схватить и отдать йуужань-вонгам? Пусть попробуют!

– Не беспокойся, они попробуют.

Дверь открылась и они вышли на втором уровне. Кам пошел по главному коридору, а потом через серию переходов, которые Энакину были хорошо знакомы, хотя все они казались почему-то более узкими, чем когда он последний раз здесь был. Храм массасси, в котором размещалась академия, когда-то казался невероятно огромным. Теперь он казался просто большим.

Они дошли до центральной площадки, и двадцать самых разных лиц повернулись в их сторону. Люди, ботаны, тви'леки, вуки – здесь было представлено более дюжины видов. Все были очень юными, кроме одной – Тионны, жены Кама, изящной женщины с серебристыми волосами и жемчужными глазами. Ее брови поднялись от удивления, губы раскрылись от радости.

– Энакин! – сказала она.

– Тионна, – мягко, но настойчиво произнес Кам. – Нам надо поговорить.

– Энакин! – Санна[3], тринадцатилетняя девочка с каштановыми волосами и желтыми глазами, махнула ему рукой. Еще более юный Вэлин Хорн тоже помахал, но молча.

– Он занят! – сказала Тахири. Но когда Энакин отправился говорить с Камом и Тионной, Тахири пошла следом.

– Тахири… – начал Кам.

– О, нет, – сказала она. – Вы не оставите меня в стороне.

– Я и не собираюсь, – мягко сказал Кам. – Я хотел попросить тебя найти мастера Икрита и ждать нас в конференц-зале.

– Ох. Ладно.

Она помчалась по коридору, только босые пятки засверкали.

***

Не прошло и пяти минут, как Тахири вернулась в сопровождении Икрита. Старый мастер-джедай вступил в комнату на всех четырех, его длинные свисающие уши волочились по земле. Обычно ясные глаза кушибана показались Энакину несколько унылыми, и он почувствовал необъяснимую боль.

– Мастер Икрит.

– Юный Энакин, рад тебя видеть, – ответил Икрит. – Хоть ты и принес плохие вести.

– Да.

Энакин еще раз прошелся по деталям, специально для Тионны и Икрита.

– Они хотят забрать детей? – пробормотала Тионна более печально, чем всегда.

– «Бригада мира»? Безусловно. Тионна, для джедаев настали плохие времена.

– Я понимаю, – сказала она, сцепив пальцы. – Нет, не понимаю. Неужели галактика сошла с ума?

– Да, – мягко сказал Кам. – Это старое безумие – война.

– И у тебя нет ни одного корабля?

– Да. Стрин уехал с Пекхумом на грузовике.

– Куда?

– На Кореллию. Он должен скоро вернуться. Хотя теперь, наверное, нет.

– Тогда мы должны спрятать их здесь, – сказал Энакин.

– Где?

– Ниже по реке! В пещере под дворцом Вуламандры, – предложила Тахири. – В пещере мастера Икрита.

Энакин приподнял брови:

– Хорошая идея. Их действительно трудно будет там найти, особенно если бригадники начнут поиски не сразу.

– Что ты имеешь в виду? – внезапно насторожившись, сказал Кам. – Зачем им откладывать поиски?

– Я останусь здесь, – сказал Энакин, – И буду создавать видимость, что мы все еще в храме и пытаемся сопротивляться. Они потеряют время на перестрелку, а вы с Тионной меж тем отведете детей в безопасное место.

– Ты упустил одну маленькую деталь, – сказала Тахири. – Как насчет тебя самого? Ты-то как спасешься?

– Я спрячу свой «крестокрыл». Я знаю хорошее место. Я сумею проскользнуть мимо них. После этого я буду играть с ними в прятки, пока не появится Тэлон Каррд. Как только он разделается с «Бригадой мира», я отведу его к вам.

– Ты все продумал, – сказала Тионна.

– По дороге сюда, – признался Энакин. – Это лучший способ.

– Он прав, – сказал Кам.

– Кам… – начала Тионна.

– Он прав, – продолжал Кам, – За тем исключением, что здесь останется не он – это сделаю я.

– Я лучший пилот, чем вы, – тупо сказал Энакин. – Тут только я могу справиться справится.

– Энакин прав, – произнес Икрит своим скрипучим голосом. – Это часть его предназначения. И моего.

– Мастер Икрит…

– Вы скажете, что я не воин. Может, это и правда – много времени прошло с тех пор, как я держал в руках световой меч, и даже тогда я предпочитал не его. Но здесь не световой мечи достигнет цели, не оружие. Не все применения Силы агрессивны.

Энакин сжал губы, но не мог заставить себя возразить древнему мастеру.

Кам пожевал губу.

– Очень хорошо, – сказал он. – Мне это не нравится, но спорить некогда. Тахири, идем. Поможешь нам с Тионной усадить учеников в лодки.

– Хорошо, – сказала Тахири. – Но я остаюсь с Энакином.

– Нет, – сказал Энакин.

– Да! – возразила Тахири. – Я торчу в этом болоте, в то время как ты сражаешься с йуужань-вонгами. Я устала от этого! Я готова что-то делать!

– Ты слишком молода для этого, – сказала Тионна.

– Энакин всего на два года старше меня! На Сернпидале ему было пятнадцать!

– Было, – сказал Энакин, – И я убил Чубакку. Тахири, пожалуйста, иди с Камом.

Ее глаза расширились от такого предательства.

– Ты не хочешь, чтобы я была с тобой! После всего, что мы… ты считаешь меня ребенком, так же как и они! “Нет, – подумал Энакин. – Я просто не хочу, чтобы и тебя убили тоже.” – Пойдем, Тахири, – мягко сказала Тахири. – Нельзя терять времени.

– Прекрасно. Просто прекрасно, – сказала она и, не глядя на Энакина, бросилась прочь из комнаты.

Кам положил руку Энакину на плечо:

– Ей здесь было тяжело без тебя.

Энакин кивнул.

– Так или иначе, – резко сказал он, – я лучше займусь делом.

– Будь осторожен, Энакин. Тебе не нужно выигрывать для нас много времени. Когда нужно будет уходить, уходи. Ты нужен нам живой.

– Я не собираюсь умирать, – заверил его Энакин.

– Большинство людей тоже не собирается. Это происходит в любом случае. Доверяй Силе, слушайся Икрита. И да пребудет с тобой Сила.

ГЛАВА 4

– Она сожжет тебя, Энакин, – мрачно произнес Икрит своим приятным скрипучим голосом.

Энакин оторвался от своей работы и поднял глаза на интерком. Он и старый джедай находились в месте, которое было когда-то командным центром, в те времена, когда Великий Храм был повстанческой базой. Большей части военного оборудования уже не было, но кое-что осталось – различные системы связи, включая интерком, который передавал информацию по всему храму и его окрестностям.

– Учитель?

– Твоя злость. Ты превратил себя в сосуд, в котором держишь ее, но однажды сам тигель расплавится от жара. Тогда ты сгоришь, и вместе с тобой сгорят другие. Много других, может статься.

Энакин вставил чип с модифицированными данными на место и выпрямился.

– Это йуужань-вонги сделали меня злым, учитель. Они уничтожают все, что я знаю, все, что я люблю.

– Нет. Ты заводишь сам себя. Люди умирают; ты зол оттого, что не можешь спасти их.

– Вы имеете в виду Чубакку.

– И других. Их смерть отпечаталась в твоей душе.

– Да. Чубакка умер из-за меня. Множество народа умерло из-за меня.

– Смерть приходит, чтобы призвать нас к себе, – отвечал Икрит. – Нельзя надолго удержать воду в ладонях. Она вытекает, уходит туда, куда ей положено. В землю и в небо. В ионы, а затем в космос, где рождаются звезды.

Энакин горестно сжал губы:

– Это поэтично, мастер Икрит, но это не ответ. Моим дедом был Дарт Вейдер, а он убил миллиарды людей. Но он сделал это за десятилетия пребывания на темной стороне. Мне всего шестнадцать лет, а посмотрите, что я уже наделал. Дарт Вейдер мог бы гордиться мной.

Икрит устремил на него взгляд своих ясных голубых глаз.

– Тебе делает честь, что ты принимаешь эти смерти близко к сердцу, что ты скорбишь о них. Но ты не убивал никого из них умышленно. Ты не хотел, чтобы они умерли, так что пусть это уйдет в прошлое.

– Да, – сказал Энакин. – Но на Балансире я жаждал смерти йуужань-вонгов. Я хотел убить их всех до последнего. Если бы мой брат не остановил меня, я бы так и сделал. Я думаю – и часто – что надо было так и сделать.

– Твой брат не остановил тебя.

– Вы не были там, мастер Икрит. Я бы сделал это.

– Я был там, Энакин. Неважно, каким образом, но был. Энакин, ты должен позволить своему гневу уйти. Гневные шаги прокладывают прямую дорогу на темную сторону. Легко ступить на этот путь, тяжело его избежать.

Энакин повернулся к панели дистанционного управления энергогенератора и пощелкал тумблерами.

– Должно работать, – пробормотал он. – Жаль, нет времени сходить к самому генератору.

– Энакин. – В голосе учителя звучали командные нотки.

Энакин не отрывал взгляда от работы.

– Вы знаете, мастер Икрит, – сказал он. – Мне раньше каждую ночь снилось, что я перешел на темную сторону, оправдал свое имя, стал тем, кем был мой дед. Теперь это кажется мне глупым. Сила не делает человека добрым или злым. Это инструмент, вроде светового меча. Не беспокойтесь за меня.

– Послушай меня, юный Соло, – сказал Икрит. – Я никогда не говорил, что Сила приведет тебя на путь зла. Я предупреждал тебя, что это могут сделать твои чувства.

– Чувства – это тоже инструмент, если не позволять им управлять собой, – сказал Энакин.

Икрит тихо засмеялся:

– А как ты узнаешь, что чувства управляют тобой? Что твою руку направляет гнев или что вина удерживает ее?

Энакин вздохнул.

– Извините, мастер Икрит, но у нас нет времени для дискуссий. Бригадники могут быть здесь с минуты на минуту.

– Сейчас идеальное время для этого, – ответил Икрит. – Может быть, единственно возможное время.

– Что вы имеете в виду?

Икрит закрыл глаза, очень медленно, и сделал долгий свистящий выдох.

– Я живу уже много столетий, Энакин. Я пришел сюда, на Явин 4, чтобы освободить души заточенных детей массасси, или по крайней мере так мне казалось. Теперь я думаю, что была другая причина, еще более великая.

– Учитель, что это значит?

– Задача, что привела меня сюда, оказалось мне не по силам. Она была не по силам никому из взрослых джедаев. Ты и Тахири – единственные, кто смогли выполнить ее.

– Благодаря вашей помощи и советам. Без вас мы никогда бы не смогли освободить их.

Икрит взъерошил свою шерсть.

– Со мной или без меня, вы бы все равно сделали это, – проворчал он. – Вот почему я сказал, что меня привела сюда другая причина, и я проспал долгие века, дожидаясь иного дела.

– Какая причина?

– Чтобы увидеть, как что-то новое рождается в тебе и в Тахири. И чтобы оказать вам ту малую помощь, которую я могу вам дать, чтобы увидеть, как это новое рождается на свет.

У Энакина по спине пробежали мурашки. Он не мог сказать, почему, но слова Икрита поразили его в самое сердце.

Икрит подошел к окну.

– Они уже здесь, – сказал он.

Энакин бросился туда. Повсюду садились корабли «Бригады мира».

– Я не готов! – сказал Энакин.

– Ты готов, – ответил Икрит.

– Не так, как хотелось бы. Еще десять минут не помешали бы. Я бы включил автоматическую систему защиты энергогенератора.

– Расскажи мне, что ты успел сделать.

– Ну, я установил энергетический щит, но не очень мощный и только над зданием. Небольшой удар снесет его.

Энакин включил интерком. Вокруг зазвучали слабые голоса и шум движения.

– Это создаст впечатление, будто нас здесь немерено.

– А это… – он подошел к тому, что когда-то было локальной контрольной панелью сенсоров. – Я использую старую сенсорную матрицу для создания иллюзии небольших отдельных движений в храме.

– Суета, – сказал Икрит. – Как будто мы бегаем туда-сюда.

– Точно. Они, конечно ничего не увидят, если подойдут поближе, но приборы сообщат им, что мы все на месте.

– Они увидят, – сказал Икрит. – Идем.

***

Великий Храм представлял собой зиккурат с тремя гигантскими ступенями. Старый командный центр находился на втором уровне. Древняя структура имела пять проемов, которые вели на плоскую мощеную поверхность, что была крышей самого нижнего уровня. Энакин и Икрит дошли до одного из них, выходившего на посадочную площадку, и быстро осмотрелись.

За туманным, искажающим энергетическим щитом Энакин увидел пять кораблей, севших на посадочной площадке. Два из них уже извергали из себя вооруженных солдат «Бригады мира».

– Надеюсь, они идут ради этого, – сказал Энакин. – Надеюсь, они поверят. Если они начнут искать Кама, Тионну и детей сейчас, они могут их найти.

– Они поверят, – заверил его Икрит. – Они поверят, что дети здесь, потому что они хотят этого и потому, что они слабы. Не беспокойся, Энакин. Как я сказал, может, я и не воин, но Сила не слаба со мной.

– Простите, мастер Икрит, – сказал Энакин. – Мне не следовало сомневаться в вас.

– Тогда не подвергай сомнению мои слова. Проверяй свои чувства, каждый день. Сторожи их бдительно. Худшие чудовища – не те, что снаружи.

После этого мастер закрыл глаза и что-то тихонько забормотал себе под нос. Энакин почувствовал возмущение в Силе, когда воля Икрита коснулась существ внизу, чтобы возбудить их доверчивость выше нормы.

Энакин поднял дистанционный комм-блок и включил наружные громкоговорители.

– Вы нарушили границы территории академии джедаев, – сказал он. – Прошу вас немедленно удалиться.

При звуке его усиленного голоса некоторые часть бригадников нырнула в укрытие. Спустя какое-то мгновение загрохотали наружные громкоговорители одного из кораблей.

– Эй вы, в храме, – сказал голос. – Говорит лейтенант Кот Мурно из «Бригады мира». Мы уполномочены принять управление этим объектом.

– Уполномочены кем?

– Альянсом Двенадцати.

– Никогда не слышал о таком, – отозвался Энакин. – Кем бы они ни были, у них нет никакой юрисдикции над этой системой.

– Теперь есть, – ответил Мурно. – Мы – их уполномоченные представители. Сдавайтесь, и вам не причинят зла.

– В самом деле? Вы не думаете, что йуужань-вонги причинят зло детям, которых вы пришли похитить?

На этот раз Мурно ответил после некоторой паузы.

– Такова цена мира, – сказал он. – Я сожалею об этом, но таковы обстоятельства. По сравнению с тем, что могут йуужань-вонги сделать со всеми обитаемыми мирами в этой галактике, о горстке джедаев нечего особо и говорить. Вы навлекли на нас это несчастье. Теперь вы должны заплатить.

– Вы возлагаете вину за нашествие йуужань-вонгов на джедаев? – недоверчиво спросил Энакин.

– Джедаи раздували эту войну на каждом этапе, надеясь использовать ее как средство для утверждения собственного могущества. Ваши планы насчет владычества над галактикой были давно известны. На этот раз ваша тактика обернулась против вас самих.

– Никогда не слыхивал, чтобы кто-то нарыгал такое корыто банта пуудуу, – сказал Энакин. – Вы трусы и предатели. Вы хотите нас? Идите и возьмите нас.

Он выстрелил из бластера в узкое окно и пригнулся, когда ответный огонь разнес древний камень. Корпускулярные щиты вроде того, который он соорудил, не могли остановить взрывы энергии. Плотный воздух джунглей наполнился свистом и воем бластеров, когда огонь распространился на другие участки храмового комплекса.

– В кого они там стреляют? – вслух поинтересовался Энакин.

– В духов бреда и безумия, – ответил ему Икрит.

– Они не обращают внимания, что никто не стреляет в ответ?

– Пока нет. Они думают, что видят выстрелы из энергетического оружия.

– Как долго вы можете поддерживать эту иллюзию?

– Дольше, если случайно какой-нибудь выстрел окажется реальным.

– Понял, – сказал Энакин, прислонившись к дверной раме. Тщательно прицелившись, используя Силу, он выбил бластерное ружье из рук человека в капюшоне. Он продолжал в том же духе около двадцати минут, тщательно выбирая цели. Каждый второй выстрел был словно тяжесть, сброшенная с плеч; каждое движение стрелки хронометра уводило Тахири и остальных все дальше от опасности.

– Они нашли генератор, – пробормотал Икрит. – Твой щит скоро рухнет.

– Все в порядке, – сказал Энакин. – Мы почти сделали свое дело. Даже если он рухнет, они будут подходить с опаской. У нас будет куча времени, чтобы добраться до ангара и вывести оттуда мой «крестокрыл». После этого все, что нам нужно – это пробиться через их маленькую блокаду.

Он обратил внимание, что три из пяти кораблей приземлились перед закрытыми дверями ангара. Ничего удивительного, но вот чего они не знали – это что одна из ионных пушек, прикрывавших ангар, была все еще в рабочем состоянии… и имела автономный запас питания, достаточный для выстрела или даже двух.

Энакин высунулся наружу, чтобы пальнуть на прощанье.

Бластерный луч, направленный в кого-то из бригадников, ожег ему плечо. Энакин резко повернул голову.

– Это стреляли сверху!

– Да, – сказал Икрит. – Разве ты не заметил? Разве ты не знал, что они последуют за нами?

– Заметил кого? – И вдруг он понял. Там была Тахири, Тахири и еще двое. Все джедаи.

– Хаттова слизь! – выругался Энакин. – Прямо то, что нужно!

Он повернулся к мастеру Икриту:

– В «крестокрыле» не хватит места для нас всех. Ждите меня в нижнем гроте. Я придумаю что-нибудь на ходу.

Сказав это, он помчался по коридору, с бластером в одной руке и с мечом в другой.

***

Он нашел их в столовой – Тахири, Вэлина Хорна и Санну. Они забаррикадировали внешнюю дверь столами и имели на троих два бластера – еще вопрос, где они их взяли. Когда Энакин вошел, Тахири махнула ему ружьем.

– Что вы делаете? – рявкнул Энакин.

– Помогаем тебе, – ухмыльнулась Тахири.

– Как вы…

– Кам думал, что мы на лодке Тионны, а Тионна думала, что мы на его. Просто, всего лишь маленький планчик.

– Но Вэлин? Вэлину всего одиннадцать!

– Двенадцать! – сказал Вэлин очень серьезно. – Я могу помочь.

– Это безумие.

– А ты сам хорош, Энакин, – в сердцах бросила Тахири. – Ты покинул Корускант без разрешения, так ведь? Ты собираешься делать все, а мы будем только убегать и не делать ничего? Я так не думаю, мой лучший друг.

– Да? Ладно, мой план был – свалить на «крестокрыле». Теперь для этого слишком много народа. Что нам великолепная Тахири посоветует, а?

– Ой, – ее зеленые глаза стали круглыми. – Я не подумала об этом.

– Ну да, я так и знал.

Внезапно пол завибрировал, словно корпус хэйпанской лютни.

– Что это? – спросила Санна.

Вэлин, выглянув в окно, ответил:

– Щит рухнул. Теперь они стреляют по дверям. И еще несколько человек поднимаются по лестнице.

– Все, времени больше нет, – сказал Энакин. – Придется думать на ходу. Я сказал Икриту, чтобы ждал нас в гроте.

– Но мы же будем заблокированы под землей!

– У меня не было достаточно времени, чтобы все сопоставить, Тахири.

– Ты имеешь в виду, что в твои планы входит больше, чем прятаться в гроте?

Энакин сделал глубокий выдох.

– Конечно. Мы захватим корабль «Бригады мира».

Тахири улыбнулась.

– А там было не так уж и тяжело, да?

Они как раз добрались до турболифта, когда в конце коридора, выходящего на внешнюю лестницу, появилась группа бригадников.

– Эй! Стоять! – заорал один из них.

Два бластерных луча просвистели через закрывающиеся двери. Энакин выдохнул воздух, когда лифт поехал вниз, потом втянул его обратно.

– Он остановится, – сказал Энакин. – На втором уровне.

– Заблокируй его.

– Не могу, – сказал Энакин, активируя световой меч. – Дверь откроется на несколько секунд. Если они там…

Дверь открылась перед дулами шести бластеров. Энакин не раздумывал. Он еще раньше ударил по кнопке "вниз" – и теперь прыгнул в гущу врагов, блокировав своим оружием первые два бластерных выстрела и послав их обратно в толпу. Он рассек надвое бластерное ружье и крутнулся на месте. Зовя на помощь, бригадники отступили, пытаясь определить расстояние, где они могли бы применить свое оружие. Двое зашли с оглушающими дубинками. Энакин отпрыгнул и снова развернулся, разоружив одного ударом, отрубившим несколько пальцев, а другого – разрезав дубинку пополам. Затем он почувствовал приближение еще одного удара, и он был недостаточно быстр, чтобы уклониться.

Приземлившись, он понял, что смотрит на другой световой меч, с ярко-голубым клинком. За ним, сжимая его в руках и свирепо ухмыляясь, стояла Тахири. Она только что рассекла электропику, чуть не проткнувшую его.

Энакин не дал удивлению сбить себя с толку. Турболифт с Санной и Вэлином давно уехал. “Найдите мастера Икрита”, – послал он вслед юным ученикам, надеясь, что если они не разберут слов, то, по крайней мере поймут смысл.

Затем он расправил плечи и повернулся к бригадникам, которые осторожно перегруппировывались на расстоянии около двух метров.

– У вас нет шансов, – сказал им Энакин. – Я стараюсь не причинять вам вреда. Это закончится на следующем, кто поднимет на меня оружие.

– Они не смогут справятся со всеми нами, – сказала женщина, стоявшая впереди. У нее было морщинистое коричневое лицо с темными глазами.

– Конечно, сможем, – сказал Энакин.

– Со всеми? – ухмыльнулась она. Позади нее послышался шум, который мог означать только подкрепление.

Энакин ударил женщину – сильно, телекинетическим тычком, который швырнул ее вместе с товарищами на землю. Затем он повернулся и быстро сделал четыре разреза, открывших в шахте турболифта зияющую дыру.

– Идем, – сказал он Тахири. – Говоришь, готова ко всему? Прыгай.

Тахири кивнула и без малейшего колебания прыгнула в шахту. Энакин последовал за ней, над головой засверкали выстрелы. Вместе они бросились во тьму.

ГЛАВА 5

Энакин прикоснулся к Тахири с помощью Силы и на мгновение ощутил стену – столь же прочную, как камень храма. Тогда она потянулась навстречу, и они обнялись так, словно никогда не были раздельно, так крепко, что это почти испугало его. Они падали, как будто в акробатическом танце, Энакин использовал Силу, чтобы замедлять падение Тахири, а она – чтобы замедлять его падение, и так они вращались вокруг невидимой оси, будто двое детей, которые, взявшись за руки и отклонившись назад, кружатся на месте. Если один отпустит руки, другой, потеряв равновесие, полетит вверх тормашками.

Старая игра, которую они изобрели давным-давно.

Энакинн заметил, что вместе с ними падала еще и парочка гранат. Он отправил их со обратно – вверх по шахте и через дыру, которую проделал.

Два юных джедая легко, словно перышки, приземлились на крышу турболифта.

– Вау! – сказала Тахири. – Как давно мы такого не делали. Это было ужасно. А как ты расправился с гранатами – просто супер!

– Я…

Внезапно кабина лифта снова пришла в движение.

В отчаянии Энакин стал рубить энергосоединения и сверхпроводящие контура на стенах. Лифт вздрогнул и остановился. Тем временем Тахири разрезала крышу самой кабины и отпрыгнула назад – на случай, если их встретят бластерным огнем.

Но внутри никого не было.

– Я не чувствую в лифте никого, – сказала Тахири.

– Да. Я отправил его вниз на уровень третьего ангара под храмом. Думаю, Вэлин и Санна вышли, а потом кто-то вызвал его наверх – вероятно, кто-то на первом уровне. Судя по нашему падению, мы должны быть где-то между…

Взрыв шестью метрами выше прервал его, снеся внешние двери лифта.

– Вон где первый уровень, прямо там, – сказал Энакин. – Пошли!

Он прыгнул в кабину. С помощью светового меча он прорезал и кабину и стену за ней, открыв выход в подземный ангар, который не использовался со времен битвы против первой Звезды Смерти.

– Отражай их выстрелы, – сказал Энакин Тахири.

Пока Тахири отражала сыпавшиеся дождем выстрелы, Энакин перерубил безотказные магнитные крепления, удерживавшие турболифт на месте. Затем он отключил свое оружие.

– Теперь вырубай меч!

– Но…

– Быстро!

Она подчинилась, распластавшись вдоль стены лифта, поскольку через дыру над ними изливался бластерный огонь. Еще одна граната полетела в лифт.

– Туда. Брось ее в них обратно, – подсказал Энакин.

Граната со свистом понеслась обратно в дыру.

– Почему ты сам этого не сделал? – спросила Тахири.

– Потому что я держу кабину лифта.

Сверху раздался взрыв гранаты, и Энакин отдал кабину гравитации.

Она рухнула вниз, словно камень.

– Не забудь выпрыгнуть, перед тем как мы ударимся о дно, – стиснув зубы, сказал Энакин. Лифт мчался вниз мимо уровней ангаров и пещер массасси, которые лежали под храмом.

– Кое-кто валял дурака на лекциях по физике, – сказала Тахири.

– Не отвлекайся. Следи за крышей.

И затем они прыгнули, оттолкнувшись от пола с помощью Силы, вверх через неровную дыру, в шахту турболифта. Внизу под ними кабина ударилась о дно с оглушительным звоном. Снова они буксировали друг друга вниз по шахте, но на этот раз кабина не была полностью горизонтальной. Она снесла самые нижние двери с петель, и через них можно было пройти.

Повстанческий Альянс превратил квадратные километры пещер массасси в ангары, но под ними лежали камеры и пещеры, более или менее нетронутые. Турболифт ходил лишь до того уровня, до которого Альянс использовал пещеры. Дальше находились лестницы, извилистые коридоры и потайные камеры.

– Сперва они будут искать нас там, – сказал Энакин. – Они решат, что мы прошли в тот ангар, где я проделал дыру в стене. Пока они додумаются заглянуть сюда… хотя подожди. – Он активировал наручный коммуникатор.

– Пятак!

– ТАК ТОЧНО, – пробежал ответ Пятака по маленькому дисплею.

– Нужно, чтобы ты вывел «крестокрыл» из ангара. Уходи от всех преследователей, пока я не вызову тебя снова. Понял?

– ТАК ТОЧНО.

– Удачи, Пятак, – прошептал Энакин.

***

После долгого спуска Энакин остановился перед белой стеной.

– Помнишь ее?

– Разве на Дагобахе грязь по шею? – Тахири толкнула участок стены, и та повернулась. Они вошли в дверь и закрыли ее за собой. Энакин пошарил по каменной стене и извлек одну из двух ламп, которые обычно были здесь спрятаны.

– Мастер Икрит уже побывал здесь, – пробормотал он. – С Вэлином и Санной.

– Да. Я чувствую их.

– Ты держалась… мм… хорошо, – признал Энакин. – Где ты достала световой меч?

– Энакин Соло, ты не думаешь, что я могу сама сделать световой меч?

– Я не говорил этого. Я просто подумал…

– Точно. Ты не думал, и до сих пор не думаешь, и тебе лучше констатировать это, прежде чем ты скажешь то-нибудь еще. А теперь пошли, найдем мастера Икрита.

Их привел бы на место едкий серный запах тухлых яиц, если бы этого не сделали воспоминания. Икрит, Вэлин и Санна сидели вокруг подземного горячего источника, рядом с колонной света, падавшего с высоты в несколько сотен метров или больше, где какая-то давно ушедшая сила, естественная или искусственная, пробила мягкий камень.

– Я никогда не видела это место при дневном свете, – прошептала Тахири.

Когда они были маленькими, они приходили сюда с Камом и Тионной, чтобы поплавать в теплой воде и переключиться в Силе с внутреннего мира на внешний, чтобы созерцать звезды вверху и человеческую сущность внутри себя. Это было место, которое знали все ученики, но о котором никогда никому не рассказывали.

– Хорошо, что вы пришли, – вздохнул Икрит.

– Вы знали, что мы прийдем – сказал Энакин.

– Да. Но все равно это хорошо.

– Что мы будем делать теперь? – спросил Вэлин. Он пытался выглядеть храбрым, но Энакин чувствовал его страх.

– Теперь? Вы, ребята, будете ждать здесь. Это достаточно безопасно. Я собираюсь вылезти наверх…

Тахири пихнула Энакина локтем в бок.

– Я имел в виду, – поправился он, – Тахири и я полезем наверх, пока светло. Там мы спрячемся до наступления темноты и укр… э-э… конфискуем один из их кораблей, достаточно большой для всех нас.

– И достаточно маленький, чтобы привести его сюда, – добавила Тахири.

– Точно. Там есть легкий транспорт, который, я думаю,нам подойдет.

– Ты помнишь путь наверх? – спросила Тахири.

– Вы двое делали это раньше? – спросил Икрит. – Вылезали отсюда на поверхность?

– Эм-м.., да, – ответил Энакин. – Один раз, когда нам было скучно.

– Я думал, что вы всегда под моим присмотром, – сказал Икрит. – Старею, должно быть.

Мастер-джедай как-то вдруг стал казаться старше, более старым, чем Энакин когда-либо видел его. И его голос тоже постарел.

– Вы не больны, мастер Икрит?

– Болен? Нет. Печален.

– Печальны из-за чего?

Икрит встопорщил свою шерсть.

– Она не к месту, моя печаль. Она ничто. Идите, добейтесь успеха, как всегда. Запомните… – Икрит остановился и затем продолжал более решительно, голосом, который вдруг заставил Энакина снова почувствовать себя одиннадцатилетним. – Запомните. Вы вдвоем – нечто большее, чем сумма ваших частей. Вместе вы можете… – он снова остановился. – Нет. Достаточно. Я сказал достаточно. Вместе – вот что важно. А теперь идите.

***

К ночи они добрались до поверхности и нашли убежище в маленькой пещере под самым краем колодца. Там было тесно, но заметить пещеру можно было, лишь зависнув прямо перед ней. Они сидели плечом к плечу, глубоко дыша и растирая мускулы.

– Ты думал, что я все испорчу, – сказала вдруг Тахири.

– С чего ты взяла?

– До сих пор не было времени поговорить об этом.

– Ладно, прекрати. Разговаривать сейчас – не самая умная вещь.

– Мы почувствуем их с помощью Силы задолго до того, как они услышат нас.

– Если только с ними нет йуужань-вонгов. Их нельзя почувствовать с помощью Силы.

– В самом деле? Это правда?

– Да.

– Итак?

– Что итак?

Тахири легонько ударила его кулаком в плечо:

– Итак, ты думал, что я все испорчу. Что из-за меня нас всех схватят.

– Я этого не говорил.

– Нет, конечно, нет. Не хотел расстраивать крошку Тахири.

– Тахири, сейчас ты ведешь себя как ребенок.

– Нет. Я веду себя как кто-то, чей лучший друг совершенно забыл о ее существовании.

– Это нелепо.

– Разве? Когда ты уехал из академии с Марой, ты разве подумал хотя бы о том, чтобы попрощаться? И с тех пор послал ли ты мне хоть одно письмо, или связался с помощью Силы? И сегодня, когда мы танцевали наш старый падающий танец – тебе это не доставляло удовольствия. Мне почти что приходилось тормозить саму себя!

– Это ты сопротивлялась, – сказал Энакин. – Мы падали как камни, и ты сопротивлялась мне.

– Это был ты, большой глупый гундарк.

– Бред. Ты… – но вдруг вся сцена вновь всплыла в его сознании. Может, это был и он. Когда они с Тахири работали вместе, временами было трудно сказать, где чьи ощущения.

– Видишь? – холодно сказала Тахири.

На какое-то мгновение Энакин замолк. Тахири, что удивительно, тоже.

– Я скучал по тебе, – произнес наконец Энакин. – Никто не знает меня лучше… – он запнулся.

– Точно, – сказала Тахири. – Никто не знает тебя лучше, чем я, а ты не хочешь, чтобы вообще кто-то знал. Ты хочешь держать все в себе, где никто не может ни к чему прикоснуться. Чубакка… в прошлый раз, когда ты был здесь, ты не хотел о нем говорить. Теперь ты делаешь вид, что это в прошлом. И это дело с Балансиром…

– Ты права, – сказал Энакин. – Я не хочу об этом говорить. Тем более сейчас.

Плечи Тахири начали вздрагивать, совсем чуть-чуть, и Энакин увидел, что она плачет.

– Ну, Тахири, – сказал он.

– Кто мы с тобой, Энакин? Год назад ты был моим лучшим другом на свете.

– Мы и сейчас лучшие друзья, – заверил он ее.

– В таком случае твое обращение с остальными друзьями, должно быть, омерзительно.

– Да, – признал Энакин. Практически бездумно он взял ее за руку. Несколько секунд она не отвечала. Ее пальцы в его руке были холодными и неподвижными, и внезапно он понял, что совершил какую-то ошибку. Затем она сжала его руку в ответ, и, словно ураган, его затопили волны тепла. Все еще всхлипывая, она положила голову ему на плечо, и вновь их окутала тишина. Но на этот раз это была более легкая тишина. Не радостная или хотя бы спокойная, но более легкая.

Вскоре ее дыхание стало ровным, и Энакин понял, что она спит.

В слабом свете газового гиганта он все же мог различить ее черты, столь близкие, но и немного чужие. Казалось, изнутри девичьего лица, которое было ему так хорошо знакомо, пробивается что-то другое, словно растущие горы, приведенные в движение внутренним теплом планеты. Что-то такое, что нельзя остановить, при всем желании.

От этого Энакину хотелось одновременно остаться и бежать прочь, и неожиданно для себя он понял, что чувствует это уже давно.

В детстве они были лучшими друзьями. Но никто из них больше не был ребенком, это точно.

От веса Тахири рука его онемела, но он не мог заставить себя пошевелиться, боясь разбудить ее.

***

Энакин разбудил Тахири за час до захода оранжевой планеты. Солнце еще не встало.

– Пора, – сказал он.

– Хорошо, – буркнула Тахири. – А то здесь тесновато, что ли.

Она села на корточки.

– Остальные в порядке?

– Я никого не слышал и не чувствовал. Ты готова?

– Готова как ракета на старте, мальчик-герой.

Они осторожно выбрались из колодца и углубились в джунгли. Пряный запах иссеченных синелистных кустов свидетельствовал о тщательных поисках, которые велись в этом месте, но сейчас здесь было тихо. Энакин и Тахири без происшествий добрались до места посадки кораблей.

– Мне нравится вон тот, – прошептал Энакин, показывая на легкий транспорт, стоявший немного в стороне от прочих. – Не думаю, что у меня будут проблемы с управлением, и мы сможем спустить его в колодец.

– Ты у нас капитан, Капитан.

Энакин еще внимательнее присмотрелся к кораблю и стал красться через посадочную площадку. В нескольких сотнях метров охранник взглянул в их сторону, но потребовалось лишь легкое внушение, чтобы превратить Энакина и Тахири в тень и отсвет планеты.

Перед кораблем они также обнаружили охранника, сидевшего на открытом люке. Он быстро вскочил на ноги, как только они увидели его.

– Ты нужен по ту сторону храма, – сказал ему Энакин, легонько шевельнув рукой.

Какое-то мгновение парень колебался, почесывая подбородок.

– Я нужен в другом месте, – согласился он. – Я пошел, значит.

– До свиданья, – сказал Энакин, когда человек пошел прочь, ускоряя шаг.

– Что за…? – из-за угла показалось лицо молодого человека. У него был такой вид, словно он только что проснулся. При виде Энакина и Тахири глаза парня расширились, и он потянулся за бластером. Когда с шипением зажегся световой меч Энакина, он остановился – вероятно потому, что пылающее фиолетовое острие было всего в нескольких сантиметрах от его серых глаз.

– Спокойно, – сказал Энакин.

– Эй, – сказал парень. – Я всегда спокоен. Спроси любого. Не мог бы ты… э-э… держать эту хрень чуть подальше от моего лица?

– У тебя здесь где-то есть наручники?

– Может быть.

Энакин пожал плечами:

– Я могу обрубить тебе руки с более или менее схожим эффектом.

– Вон там, в шкафчике, – сказал парень, махнув рукой.

– Возьми, Тахири. Как тебя зовут?

– Рэмис. Рэмис Вен.

– Ты пилот этой посудины?

– Точно.

– Есть какие-нибудь сюрпризы, о которых я должен узнать, прежде чем лететь?

Вен вздрогнул, когда Тахири заломила ему руки за спину и защелкнула на них наручники.

– Нет, не припомню, – сказал он.

– Хорошо. Тем не менее я оставляю тебя на борту. Если что-то придет в голову, дай мне знать.

Энакин выключил световой меч, подошел к приборам управления и принялся их осматривать. Они не слишком отличались от тех, что были на отцовском ”Тысячелетнем Соколе”.

Вен прочистил глотку:

– Только что вспомнил. Перед тем как заводить репульсорные двигатели, ты должен ввести код допуска.

– В самом деле? Или что случится?

– Кабина как бы окажется под напряжением.

– Я рад, что ты вспомнил об этом, – сухо сказал Энакин. – Код, пожалуйста?

Вен назвал код, и Энакин ввел его. Затем юный джедай снова повернулся к своему пленнику.

– Позволь мне кое-что тебе объяснить, – сказал он. – Меня зовут Энакин Соло, это моя подруга Тахири Вейла. Мы рыцари-джедаи, одни из тех, кого вы хотите сдать йуужань-вонгам. Если ты соврешь нам, мы узнаем об этом. Если ты попытаешься скрыть что-то от нас, мы обнаружим это. Единственный неопределенный фактор – это величина повреждений, которые нам для этого придется тебе нанести.

Вен фыркнул:

– Они были правы. Вы, джедаи, и ваши высокие идеалы – всего лишь дымовая завеса.

Энакин бросил на него испепеляющий взгляд.

– В следующий раз, когда я буду ловить детей для йуужань-вонгских жертвоприношений, я обязательно поговорю с тобой “высокие идеалы”. До того, если тебе нечего сказать полезного, держи свой мусорный отсек на замке.

Он снова вернулся к приборам.

– Держись, Тахири. Может немного потрясти, пока я не приноровлюсь. И следи за Веном. Если почувствуешь в нем хоть какое-то раскаяние, дай знать.

– Слушаюсь, сэр, капитан Соло.

Энакин завел репульсорные двигатели, и корабль начал подниматься. Прежде чем люк закрылся, он услышал, как снаружи кто-то закричал.

– Вызови мастера Икрита, – сказал Энакин Тахири. – Извести его с помощью Силы, что мы приближаемся. “И что будет нелегко”, мысленно закончил он.

ГЛАВА 6

Тэлон Каррд сомкнул руки под своей бородкой и изучил бледно-голубыми глазами сцену на обзорном экране командной палубы “Дикого Каррда”.

– Ну, Шада, – сказал он красивой женщине, сидевшей справа от него. – Кажется, наша работа нянек становится немного более… интересной, чем предполагалось.

– Пожалуй, да, – ответила Шада Д’укал. – Сенсорный экран показывает по меньшей мере семь кораблей на орбите Явина 4 и еще шесть на его поверхности.

– Я думаю, никакие это не йуужань-вонги.

– Да. Разношерстная компания, но я склоняюсь к тому, что это «Бригада мира».

– Азартные игры – глупое занятие, – сказал Каррд. – Я хочу знать наверняка. И я хочу знать, чем они заняты. – Он провел пальцем по подлокотнику. – Я знал, что мы должны были изыскать способ отправиться пораньше. Скайуокер был прав.

Он вздохнул и наклонился вперед, изучая дальномерные сенсоры.

– Там на поверхности что-то вроде перестрелки, да, Х'сиши?

– Похоже на то, – мяукнула тогорианка.

– Солусар? – задумался Каррд. – Может быть. Как скоро мы там будем?

– У них над нами большое численное превосходство, – заметила Шада. – Надо дождаться остальных наших кораблей, прежде чем что-то делать.

– Мы, безусловно, можем вызвать их, но мы не можем ждать. Там внизу кто-то сражается за свою жизнь, скорее всего – кто-то из тех, кого я обещал Скайуокеру защитить. Более того, сам факт, что корабли все еще на поверхности, говорит о том, что они еще не закончили то, зачем явились. То есть джедайский молодняк еще не у них. Если мы дождемся, что они заберут их с собой в космос, спасение детей будет куда более трудным.

– Я понимаю, – сказала Шада. – Но оно станет еще труднее, если нас собьют.

Каррд улыбнулся:

– Шада, ну когда ты научишься доверять моим инстинктам? Разве тебя хоть раз убили по моей вине?

– Что ж, не придерешься.

Каррд показал пальцем на Явин 4, в этот момент его темный диск вырисовывался на фоне более крупного оранжевого лика газовой планеты.

– Итак, я хочу быть там, немедленно. Данкин, поддерживай полную маскировку, но дай мне знать, как только они нас заметят.

– Конечно, сэр.

Это случилось через час, когда они чуть ли не сели на один из кораблей, находившихся на орбите.

– Они вызывают нас, сэр, – сказал Данкин. – И заряжают орудия.

– Включай.

Мгновение спустя на коммуникационном голо-экране появился мужчина с крупными чертами лица и тонкими седеющими волосами.

– Транспорт, назовите себя, – потребовал он, четко выговаривая каждый слог.

– Мое имя, сэр, Тэлон Каррд. Возможно, вы слыхали обо мне.

Человек настороженно прищурился:

– Да, я слыхал о вас, капитан Каррд. Так подкрадываться невежливо. И опасно.

– И так же невежливо, когда вам представляются, а вы нет, – отвечал Каррд.

На лице этого субъекта промелькнуло раздражение.

– Не испытывайте меня, капитан Каррд. Можете называть меня капитан Имсэтад. Чего вы хотите?

Каррд послал ему вымученную улыбку:

– Я собирался задать вам тот же вопрос.

– Я вас не понимаю, – сказал Имсэтад.

– Похоже, у вас определенные проблемы. Я предлагаю вам свою помощь.

– Мы не нуждаемся в помощи, уверяю вас. И скажем прямо, капитан Каррд, я вам не доверяю. Я помню вас как контрабандиста, пирата и изменника Империи.

– Тогда вы, наверно, также помните, что стало с теми, кто относился ко мне неуважительно, – холодно сказал Каррд. – Но поскольку мы говорим напрямую – возможно, это и к лучшему, так как вы, кажется, недостаточно воспитаны для более цивилизованного общения – так вот, я, несомненно, прибыл сюда с той же целью, что и вы – собрать коллекцию юных джедаев.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

Каррд наклонился к экрану, глаза его угрожающе вспыхнули:

– Вы врете, капитан, причем неумело. Я не вижу причины нам с вами играть в игры.

– Я полагаю, вы заметили, что вас слишком мало?

– Я полагаю, вы заметили, что я смог, скажем так, попасть к вам на прием без доклада. Вы что, действительно думаете, что у меня всего один корабль?

Имсэтад уставился на него и быстро отключил видеоизображение. Каррд терпеливо ждал. Через несколько секунд картинка вернулась.

– Это не ваше дело, – сказал бригадник.

– Прибыль – всегда мое дело.

– Здесь нет прибыли, а если бы и была, вы прилетели слишком поздно.

– О, я так не думаю. Почему ваши корабли все еще на поверхности? Почему то, что показывают мои сенсоры, похоже на затянувшуюся поисковую деятельность? Вы позволили добыче проскользнуть у вас между пальцами, капитан. – Каррд улыбнулся и откинулся в кресле. – Подумайте над моим предложением. Взамен я прошу немного, и мне будет неприятно, если вы отвергнете мою любезность.

– Звучит как угроза.

Каррд развел руками.

– Думайте что вам угодно. Будем обсуждать этот вопрос дальше или нет?

– Вы говорите, что просите немного. Чего конкретно?

– Пару хороших слов в уши йуужань-вонгам. Официального представления. Видите ли, капитан, на несколько лет я вынужден был оставить избранную мною профессию. Но сейчас наступили очень интересные времена, как раз те времена, когда бизнесмены моего типа процветают, если вы понимаете, что я имею в виду. Я бы хотел вернуться к активной деятельности.

– Продолжайте.

Каррд задумчиво пригладил усы.

– Йуужань-вонги обещали мир, если им доставят джедаев. Я бы хотел выторговать пропуск через пространство йуужань-вонгов, когда будут установлены границы.

– Какой прок им разрешать контрабандисту использовать свое пространство?

– Может, им что-то нужно. Я могу это достать. Если нет, я не стану им мешать; вся моя деятельность будет направлена на разрозненные остатки Новой Республики. Но эти остатки иногда разделены системами, которые оккупированы йуужань-вонгами. Стоимость их обхода была бы, откровенно говоря, запредельно высокой.

Имсэтад кивнул, и на его лице промелкнуло отвращение.

– Понятно. Вы осознаете, что ничего этого я обещать не могу?

– Я просил только, чтобы вы упомянули о моем участии в этом деле. Это вы можете обещать.

– Могу, – признал Имсэтад. – Что конкретно вы можете мне предложить?

– Сенсоры получше, чем ваши – для начала. Детальные сведения о Явине 4, которых, я уверен, у вас нет. Команду, которая очень, очень хороша в поисковой работе. Определенные специальные средства против джедаев… и средства для их поиска.

Имсэтад застыл, его голос упал до шепота:

– Я был с Трауном на Вейланде. У вас остались…?

– А, так вы знаете, что я имею в виду.

– Я знаю, что вы предали его.

Каррд закатил глаза.

– Как это надоело. Очень хорошо, капитан, если мои услуги вам не нужны, найдутся другие, которые заинтересуются.

– Подождите! – Имсэтад пожевал губу. – Я должен посоветоваться со своими офицерами.

– Даю вам несколько минут, – сказал Каррд, поднимая палец. – Но не ждите, когда мне надоест.

Он прервал передачу.

ГЛАВА 7

– Хаттова слизь! – раздраженно бросил Рэмис Вен, когда транспорт царапнул о стенку колодца. – Аккуратнее с моим кораблем!

– Рычаги управления ходят слишком свободно, – пожаловался Энакин.

– Нет, это ты летаешь, как тви'лек, начиненный спайсом, – буркнул Вен.

– Тихо, – сказала Тахири, – или мы тебе еще и рот заткнем.

Они царапнули о камень, и Вен снова взвыл. Колодец оказался более тесным, чем думал Энакин.

Тем не менее вскоре они сели в покрытую паром воду подземного бассейна. Энакин опустил посадочный трап, и через несколько мгновений Икрит и двое детей-джедаев были на борту.

– Всем пристегнуться, – сказал им Энакин. Он включил двигатили и дал задний ход.

В следующее мгновение весь корабль содрогнулся и их уши заполнил скрежет металла.

– Посадочный трап, ты, пустоголовый! – взвизгнул Вен. – Ты не поднял трап!

Энакин запоздало щелкнул тумблером, но единственным результатом был лязгающий шум.

– Великолепно, – проворчал он.

– Энакин, – сказала Тахири, – Я думаю, у нас могут быть проблемы.

– Мы сделаем это даже с опущенным трапом. Что с ним делать, придумаем позже.

– Я не это имела ввиду. – Она показала вверх через стекло кабины.

Свет утреннего солнца заслоняло что-то темное.

– Ситово семя. Они расположили над дырой один из грузовиков.

– Продолжай, – пробормотал мастер Икрит.

– Но…

– Продолжай. – Миниатюрный учитель сгорбился на полу, его глаза были закрыты, а голос превратился в умиротворяющее мурлыкание. Энакин почувствовал мощное возмущение в Силе.

– Вы бы пристегнулись, учитель.

– Нет времени.

Энакин кивнул:

– Как скажете, мастер Икрит.

Он прибавил скорость. Гремя, высекая искры и сотрясаясь, они неслись прямо в брюхо своего врага.

– Он отталкивает его, – сказала Тахири в благоговейном восторге. – Мастер Икрит отталкивает грузовик!

И в самом деле, когда они вылетели наружу, грузовик уже не сидел прямо над отверстием, а висел метрах в восьмидесяти над землей. Его двигатели извергали пламя, толкая его вниз, но корабль не двигался с места. Энакин огляделся. Остальные корабли и пешие люди приближались со всех сторон, кроме одной, так что он рванулся к зазору сквозь жестокий заградительный огонь.

– Мой корабль! – взвыл Вен, когда палубу дико затрясло. Не моргнув глазом, Энакин повел корабль через огненную бурю бурю. В тот же момент приблизились еще два корабля, замкнувшие ловушку.

– Помогите мастеру Икриту, – сказал Энакин юным кандидатам в джедаи. – Оттолкните грузовик еще дальше.

– Мастера Икрита нет, Энакин, – сказал Вэлин. – Он выпрыгнул через люк.

– Он что?

– Вон он! – взвизгнула Тахири, показывая вперед.

Там в самом деле был Икрит, шагавший по направлению к кораблям блокады – корвету и легкому грузовику. При его приближении они разошлись в стороны, как будто раздвинутые двумя гигантскими ладонями.

– Не могу поверить, – сказал Энакин. Но все же он дал полный вперед, в направлении спасительной бреши, которую создал для них мастер-джедай.

В воздухе со свистом проносились бластерные разряды и лазерные лучи, но все выстрелы, которые могли бы поразить мастера Икрита или корабль, отклонялись в сторону, проходя на какие-то сантиметры мимо, и маленький джедай невозмутимо продолжал свое шествие.

Они уже практически вырвались на свободу и теперь пролетали над Икритом.

– Он долго так не продержится, – сказал Энакин. – Тахири, используй Силу. Подхвати его, когда будем пролетать мимо.

– Конечно, – ответила Тахири. Но ее уверенность прозвучала фальшиво; Энакин уловил в ее голосе дрожь.

В этот момент первый выстрел проскользнул сквозь защиту и поразил мастера Икрита. Энакин почувствовал это в Силе как вспышку ясности. Ни боли, ни страха, ни сожаления, лишь… понимание.

Еще два выстрела один за другим поразили мастера Икрита, и снова огонь обрушился на судно. Горестно всхлипнув, Энакин бросил корабль сквозь брешь и вошел в штопор. В тот же миг, нечленораздельно рыча, Тахири выпрыгнула в открытый люк с пылающим мечом в руке и побежала к поверженному мастеру.

– Нет! – заорал Энакин. Он развернул передние орудия – единственные, которые были под его прямым управлением – и стал палить по кораблям, внезапно загородившим пространство между ним и Тахири. Те открыли ответный огонь. Энакин поймал взгляд Тахири; держа в руках тело Икрита, она зигзагами мчалась к нему. Глупо, но Энакин не мог отвести взгляд от ее босых ног, белевших на фоне коричневой земли.

Под огнем транспорт на полпути развернуло, и все огни на корабле погасли. С проклятиями Энакин стал делать яростные попытки восстановить питание, и вскоре свет зажегся снова. Но щитов не было.

– Вэлин, Санна, кто-нибудь! – закричал он. – За турель! Живо!

Он сделал единственное, что можно было сделать. В любой момент их могли поджарить. Если он хотел сохранить хоть какой-то шанс вернуть Тахири на борт, ему нужно было все продумать.

Развернувшись и запустив двигатели, он прыжком поднялся над остальными кораблями, обстреливая их на ходу. Это занятие полностью поглотило его, ощущения обострились до предела, позволяя Энакину уклоняться от лазерных лучей еще до того, как они вылетали из пушек, находить самые слабые места и направлять туда собственные выстрелы. Грузовик плясал и кувыркался над вражескими кораблями.

Те догоняли. Энакин боролся за высоту, сознавая, что Тахири все дальше и дальше от него – там, внизу. Он все еще чувствовал ее. Она была все еще жива.

А мастер Икрит – нет. Энакин ощущал, как уходит жизнь из старого джедая, чувствовал, как она проплывает мимо него, словно сладкий ветерок. “Я горжусь тобой, Энакин, – казалось, говорил учитель. – Помни, вместе вы сильнее, чем сумма ваших частей. Я люблю тебя. Прощай”.

Энакин стиснул зубы при очередном ударе. Он с трудом сдерживал слезы. “Плакать будешь потом, Энакин, – подумал он. – Сейчас тебе нужно хорошо видеть”.

Один из двигателей забарахлил. Ему не добиться своего, не здесь, не сейчас. С проклятием, граничившим с рыданием, он сделал кувырок, проскользнул между двумя кораблями, которые в следующее мгновение столкнулись, и направил грузовик в верхние слои атмосферы.

Аура Тахири внизу таяла.

Как Чуи. Совсем как Чуи.

Рывком он развернул корабль, направил его в сторону ближайшего преследователя – корвета – и дал полный вперед.

– Что за… – выдохнул Вен. – Ты нас всех убьешь!

Энакин выстрелил. Вражеский корабль висел спокойно, спокойно…

Энакин отклонился вверх – совсем чуть-чуть – и оттолкнулся от верхней части корвета, словно камешек, прыгающий по воде. Послышался пронзительный скрежет металла, и их отбросило вверх.

Сила противодействия швырнула корвет вниз – недалеко, но достаточно, чтобы он врезался носом в Великий Храм. Его двигатели вспыхнули огненным цветком.

В следующий миг заговорил башенный турболазер – это Санна взяла на себя управление орудием. Энакин набирал высоту, сражаясь за дистанцию, хотя каждый оставленный позади метр отрывал частичку его сердца.

– Я вернусь, Тахири, – сказал он. – Обещаю. Я вернусь.

***

Кам Солусар судорожно вздохнул и прислонился к сырой каменной стене пещеры. Рядом Тионна сдержала горестный вскрик. Некоторые дети, более чувствительные, заплакали – вероятно, даже не зная, из-за чего.

Кам потянулся сквозь темноту, нашел Тионну и обнял ее. Он чувствовал запах соли и следы слез на ее щеках.

Тионна воспринимала все так глубоко, так сильно. Она не боялась боли, которую могла причинить такая открытость. Это была одна из черт, за которую Кам любил ее. В то время как он закрывался от вселенной панцирем, она впускала ее в себя, возвращая обратно в улучшенном виде. Ее раны исцелятся, и снова зазвучит песня. Другие считали ее слабой, поскольку ее возможности в Силе были не столь уж велики.

Но Кам знал, что это не так. В конечном счете, она была сильнее его.

– Мастер Икрит, – прошептала Тионна.

– Знаю, – ответил Кам, гладя ее серебристые волосы. – Он еще тогда знал это.

Они стояли так несколько бесценных секунд, черпая друг у друга силу и утешение. Первой отстранилась Тионна.

– Мы нужны детям, – сказала она. – Мы единственное, что у них осталось.

– Нет, – прошептал в ответ Кам. – Есть еще Энакин.

ГЛАВА 8

Тэлон Каррд был заложником, но предполагалось, что он этого не знает. Имсэтад, должно быть, считал себя очень хитрым и ловким, уговорив Каррда присоединиться к поисковой партии на поверхности луны; к тому же его стараниями на четыре каррдовых бойца приходилось двадцать его собственных.

Каррд был совсем не прочь позволить ему наслаждаться этой иллюзией предусмотрительности.

– Мы уже здесь искали, – сказал своим визгливым голоском Мейбер Йефф, командир сегмента «Бригады мира» в отряде, и махнул рукой на длинный ряд обвитых лианами руин.

– Я не сомневаюсь, – ответил Каррд. – Но не с ворнскрами.

Йефф повернул свое бледное лицо с крючковатым носом и с подозрением посмотрел на длинноногих зверей, неуклюже ковылявших во главе группы.

– Откуда вы знаете, что они не чуют всего лишь вомп-песчанок или что-то вроде того? – спросил он.

– Если бы они могли это делать, они были бы действительно бесценны, – отвечал Каррд. – Поскольку на Явине 4 нету вомп-песчанок, то нужны гиперволновые носы, чтобы унюхать их на Татуине.

– Вы знаете, что я имею в виду.

– Ворнскры чувствуют Силу и в особенности тех существ, которые используют Силу. Они весьма полезны для охоты на джедаев – Да? А где можно их раздобыть? Они бы очень пригодились в нашей работе.

– Увы, мои ворнскры – единственные ручные во всей галактике. Вам бы не захотелось встретиться с диким ворнскром, уверяю вас.

– И все же. Нам нужно выследить еще множество этих джедаев, и при всех преимуществах, которые дает им их колдовство – если эти твари способны на то, что вы говорите…

– Наблюдайте, – сказал Каррд. Звери насторожились и напряженно засопели. Они бросились в извилистый коридор.

– Но мы уже там смотрели, – повторил Йефф.

– Сколько джедаев, по вашим оценкам, там прячется? По моим данным – по меньшей мере двое взрослых и где-то около тридцати детей. Вы что, думаете, что сможете их увидеть, если они этого не хотят? Или что сможете потом вспомнить их, даже если увидите?

– Они в самом деле на это способны?

– Они в самом деле на это способны.

– Это то, о чем говорил капитан Имсэтад. Он также сказал, что у вас есть какое-то средство против этого.

Каррд тонко улыбнулся:

– Да, это так. Есть одно существо с той же планеты, что и ворнскры. Оно создает пузырь, отражающий Силу.

– Так вот что у вашей хорошенькой леди в занавешенной клетке.

Краем глаза Каррд заметил, как угрожающе нахмурились брови Шады, но она продолжала играть свою роль.

– Совершенно верно. Моя дорогая Слина такая же нежная, как и они. Она понимает, что им нужно.

– Да, – Йефф бросил на “Слину” еще один плотоядный взгляд. – Можно посмотреть?

– Солнечный свет им вреден, и они легко возбудимы. Если хотите, я покажу их вам после охоты. А сейчас даю вам совет: пусть ваши люди держат оружие наготове. С детьми не будет особых проблем, но взрослые могут оказаться весьма опасны, даже без своих джедайских способностей.

Они последовали за ворнскрами в руины, через извилистые галереи, пропахшие ароматом синелистного кустарника, похожим на запах раздавленного спайса, и грубым, червивым зловонием гниющего дерева. Поначалу света было мало, но достаточно, он падал через щели в стене и крыше и разбивался на осколки, рассеиваясь в дыму, листьях и волокнистой мхообразной подстилке. Но по мере того, как они следовали за ворнскрами, становилось все темнее, и наконец они добрались до входа в лестничный колодец, который отвесно опускался внутрь скальной породы.

Каррд вытащил бластер и кивнул Шаде, которая шла справа. Почти у всех оружие было уже в руках.

– После вас, – предложил Каррд.

– Звери ваши, – сказал ему Йефф. – Идите вперед.

– Как вам угодно.

Тоннель вел их вниз через столетия, запечатленны в камне, там и сям изрезанном непонятными рисунками и надписями. В конце концов он вывел их в большую пещеру. Ворнскры остановились, рыча и фыркая во тьме.

– Сидеть, – скомандовал Каррд; волосы у него на затылке встали дыбом. Видел ли он только что какое-то движение, часть лица, или он просто обманывает себя? От ответа зависела его жизнь.

Он снова взглянул на ворнскров, в ту сторону, куда были направлены их глаза. Похоже, сюда кто-то шел, и звери его почуяли. Уже очень близко.

– Где они? Я никого не вижу. – Йефф посветил вокруг своем фонарем.

– Да, – сказал Каррд. – И я тоже.

Он поднял бластер и оглушил бригадника.

Каррд сумел пришибить еще одного, прежде чем началась стрельба в ответ, и нырнул за камни. Члены отряда Хэлм и Ферсон, ждавшие его сигнала, сделали то же самое. Шада превратилась в размытый волчок, крутящийся в толпе врагов. Жаль, что Йефф был уже оглушен, иначе он бы сейчас совершенно по-новому оценил "хорошенькую леди".

Когда они разрешили ему взять с собой лишь трех человек из его команды, они совершенно не знали, кто такая Шада. Да и как они могли знать? Теперь было поздно.

Воздух насытился энергией, и пещера сверкала огнями.

По подсчетам Каррда, теперь было четыре к пятнадцати.

Он услышал вскрик Хэлма и с сожалением скорректировал свои силы до трех. Он достал еще один бластер и выпрыгнул, паля из обоих стволов, в поисках лучшего убежища.

– Ну же, ну же, – закричал он. – Я знаю, что вы здесь! Чисто как на свадьбе Люка и Мары!

Рядом с его рукой просвистел выстрел, и Каррд споткнулся о неровный пол. “Я становлюсь слишком стар для этого”, подумал он, заваливаясь на спину. Без укрытия он не протянет и нескольких секунд, хотя этого и могло хватить, чтобы застрелить еще парочку. Пожалуй, Шада все же сумела бы убить их всех, но при этом в галактике станет одним Тэлоном Каррдом меньше, что было бы ужасной трагедией.

Экс-контрабандист мрачно поднял свои бластеры и навел их поверх ног. Дула полыхнули огнем.

И вдруг над его головой возник светящийся энергетический посох, выписывающий в воздухе сложные иероглифы. Бластерные выстрелы, которые должны были закончить славную карьеру Тэлона Каррда, разлетелись в разные стороны.

Каррд подмигнул человеку, стоявшему над ним:

– Рад вас видеть, Солусар. Что вас так задержало?

Он снова открыл огонь по бригадникам, одновременно взбираясь на ноги.

Теперь его прикрытием был Солусар, отражавший направленный на них огонь с жутковатой уверенностью джедая.

В другом конце комнаты вспыхнул еще один световой меч. Должно быть, Тионна.

Теперь на стороне Каррда насчитывалось пять человек против примерно десяти.

Когда солдат «Бригады мира» осталось трое, они бросились обратно в коридор.

– Нельзя дать им уйти, – сказал Каррд.

– Они не уйдут, – пообещала темная фигура за его спиной. После этого она исчезла.

И тут где-то сзади в пещере Каррд услышал детские голоса.

***

Через несколько минут Кам Солусар вернулся. Каррд сделал строгое лицо и пригладил волосы в тусклом свете лампы. Солусар подошел к Каррду и какое-то время изучал его.

– Ваше счастье, что я не зарубил вас на месте, – сказал джедай. – Привести этих типов туда, где дети. Использовать против нас своих ворнскров. Что, если бы они напали на учеников?

Каррд вздернул голову:

– Мои зверики очень хорошо выдрессированы. Они нападают только по моей команде. Послушайте, Солусар. Мне надо было вас найти. Я не мог этого сделать без вмешательства этих придурков, а когда я нашел вас, надо было от них избавиться. Они думали, что у меня с собой исаламири, что ваши джедайские способности блокированы.

– Но у вас ее нет.

– Это пустая клетка.

– Значит, вы их одурачили, не зная, здесь мы или нет.

– Я знаю своих звериков. Я был уверен, что вы здесь, и не хотел выводить вас из строя, что случилось бы, если б я действительно принес с собой исаламири.

– Это было довольно рискованно.

– Я сказал Люку Скайуокеру, что заберу учеников с Явина 4. Если нужно рисковать, чтобы сдержать слово, это меня устраивает.

Солусар нетерпеливо кивнул:

– Понятно. Но как мне знать, что вы говорите правду? Я знаю вас, да, и до сих пор вы были на нашей стороне. Но сейчас множество народа присоединяется к «Бригаде мира», а вам уже доводилось менять форму, Каррд.

– Как и вам. Что, у вас когда-нибудь возникало желание снова надеть старую форму?

Глаза Солусара сузились. Джедай отрывисто кивнул:

– Я вам верю. Что дальше?

– Дальше я предлагаю убраться отсюда, пока они не прислали подкреплений.

К несчастью, капитан Имсэтад недооценил Каррд не так сильно, как можно было ожидать. Когда они добрались до поверхности, лес кишел бригадниками.

– Великолепно, – проворчал Кам Солусар, уклоняясь от бластерного выстрела, прожегшего первоклассную дыру в ближайшем камне. – По крайней мере, до этого мы были в убежище.

Каррд расправил свой костюм и бросил небрежный взгляд на часы.

– Солусар, я оскорблен. Вы мне нисколько не доверяете?

– Доверие – это слепая вера, не знающая сомнений. О чем вы думаете?

– Я думаю, что на вашем месте заткнул бы уши.

Он повысил голос:

– Тионна, дети. Заткните уши.

– Что… – начал Солусар, но его голос был заглушен звуком, похожим на хлопок в ладоши размером со Звезду Смерти каждая.

Каррд ухмыльнулся от жестокого удовольствия, когда от огня турболазеров вспыхнули окрестные джунгли. Хорошо иметь команду, которой можно доверять. Он вышел из укрытия и, тщательно целясь и отстреливая оставшихся солдат «Бригады мира», которые все не могли прийти в себя, потрусил туда, где садился “Дикий Каррд”. Когда был опущен посадочный трап, Кам Солусар и Тионна завели детей на борт, меж тем как Каррд и его люди прикрывали их огнем. Через несколько минут все были внутри.

Каррд вошел последним, и как только его ноги ступили на палубу, модифицированный кореллианский транспорт сделал пируэт и рванулся в небо. Через закрывающийся люк Каррд увидел, что за ними уже увязалось несколько вражеских кораблей.

Он знал, что будет нелегко. Он почти не мог поверить, что они сделали это.

Конечно, он бы никогда не сказал этого вслух.

Напевая себе под нос, он энергичным, но горделивым шагом направился на мостик своего корабля.

Когда он добрался туда, небо уже напоминало темный синяк, черневший с каждой секундой.

– Ну, джентльсущества, – сказал Каррд, заняв свое место. – Какова ситуация?

От сенсорной станции на него бросила встревоженный взгляд Х'сиши:

– Мы малость поколошматили наших сторожей на орбите, но они все еще летают. А теперь придется разбираться еще и с теми, с земли.

– Хорошо. Разберитесь с ними.

– Да, сэр.

Корабль содрогнулся, взвыли инерционные поглотители.

– Опар, – крикнул Каррд одному из своих охранников. – Проследи, чтобы все дети пристегнули ремни. Я хочу, чтобы ни один волос не упал с их маленьких джедайских головок.

– Слушаюсь, сэр, – сказал Опар и поспешно вышел.

– Итак, – Каррд изучил схему. – Они думают, что заперли нас, да?

– За тем исключением, что мы можем прыгнуть на сверхсветовую.

– Рядом с Явином? – Каррд задумался. – Нет, не сегодня. Я думаю, мы лучше пролезем сквозь прутья клетки. – Он ткнул пальцем в консоль. – Здесь.

– Это их самый тяжеловооруженный корабль, – заметила Шада.

– Когда на тебя бросается свора ворнскров, всегда бей самого большого и противного прямо в зубы. Это наверняка отвлечет внимание остальных.

– Я думаю, мы уже отвлекли их внимание.

– Не бывает слишком много хорошего вина, красивых женщин и внимания, – сказал Каррд. – Вперед, на полной скорости.

– Мы не собьем их щиты до того, как долетим до них, – сказала Шада.

– Да, не собьем. Но мы определенно посмотрим, кто моргнет первым. – Он на мгновение задумался. – Передай мне управление.

– Помнится, ты говорил, что азартные игры – занятие для глупцов, – заметила Шада. Фрегат вырастал на экранах.

– В самом деле, говорил, – ответил Каррд. – Но я не играю. По моему знаку выпускай протонные торпеды. Не наводи их – просто сбрось.

– Как угодно, сэр, – ответил канонир несколько озадаченно.

– Они пытаются поймать нас в захват, – сказала Шада.

– Да. Пусть поймают.

– Что?

– Убери щиты.

На этот раз поглотители не смогли впитать всю силу удара; палубу словно вспучило у них под ногами, когда притягивающий луч захватил их, погасив движение вперед.

– Торпеды. Давай, – сказал Каррд.

– Торпеды выпущены, – Шада подняла взгляд. – Притягивающий луч захватил их.

– Хорошо. Активируй их и верни обратно щиты.

– Сэр, они открыли огонь по торпедам.

– Они выключили притягивающий луч?

– Нет, сэр.

– Подрывай торпеды.

Когда экран залило белым, он снова включил двигатели.

ГЛАВА 9

Энакин боролся с гравитацией. Верхушки деревьев трещали. Жалобы Вена превратились в непрерывный стон. У Вэлина, пристегнутого к креслу второго пилота, был очень нездоровый вид. Санна продолжала стрелять из турболазера; в ней Энакин чувствовал одновременно отчаяние и гнев. Тахири была и ее подругой тоже.

Все еще была ее подругой. Тахири была жива. Энакин ощущал это так же однозначно, как свою кожу.

Транспорт пропахал сквозь линию деревьев дымящуюся полосу длиной в километр, прежде чем Энакин увидел что-то похожее на открытое пространство. Он нырнул вниз, перегрузив сверх нормы инерционные поглотители, и врезался в стену лиан и побочной поросли – плотную, но не обладавшую большой массой. Если бы он ударился о дерево…

Он решил не думать об этом. Вместо этого он выпустил торпеду и повернул в обратную сторону, продвигаясь на репульсорах дальше в более открытую часть леса, смещаясь по направлению к верхушкам деревьев и прячась под пологом леса.

Торпеда сработала, накрыв сотню квадратных метров леса угольно-черным шлейфом.

– Ну же, налетайте, стервятники, – пробормотал Энакин.

– Врежь им, – донесся тихий голос Санны.

– Нет, – отвечал Энакин. – Подожди.

За дымовой завесой показался преследователь – челнок класса “Часовой”.

– Они думают, что мы разбились – сказал Вэлин.

– Да, – ответил Энакин, снова заводя двигатели.

Когда он выскочил из-за деревьев, модифицированный челнок попытался отвернуть, но было поздно. Энакин выпустил последнюю протонную торпеду, и корабль «Бригады мира» огненным шаром рухнул в уже горящие джунгли.

– Энакин! – взвизгнула Санна.

Он инстинктивно рванул корабль вверх, но еще раньше полуживой транспорт прошило множество выстрелов.

– Вот ты где, – проворчал Энакин. – Теперь мой ход.

Из трех кораблей, гнавшихся за ним пол-луны, оставался только этот – «трезубец». На беду, в то время как конфискованный Энакином транспорт грозил вот-вот рухнуть сам по себе, быстрый маленький истребитель был цел и невредим.

– Тебе надо попасть в него всего раз, Санна, – сказал Энакин. – Ну, может, пару раз.

– Я не могу прицелиться, – крикнула она в ответ.

Кораблик сделал заход, и в воздухе вдруг резко запахло озоном и испарившимся металлом. Транспорт тряхнуло.

– Дай я стрельну! – потребовал Вен.

– Чего?

– Слушай, мне неохота умирать. Это мой корабль, мои пушки. Я знаю их лучше, чем эта малявка. Она же никогда не имела дела с орудиями, это так же ясно…йии! – Вен побледнел, когда Энакин развернул неуклюжий корабль и закрутил бочку.

– Ты думаешь, я тебе поверю?

– Используй свои пуудуувые джедайские способности. Ты что, не понимаешь, что я говорю серьезно?!

К своему удивлению, Энакин действительно не ощутил в парне никакого подвоха.

– Ты хочешь сбить своих же друзей?

– Никакие они мне не друзья.

И снова, никакого подвоха.

Энакин принял решение.

– Вэлин, развяжи его. Отведи его к орудию. Вен, я обещаю тебе, если это трюк – не важно, что случится, но ты об этом пожалеешь.

– Пожалею больше, чем сейчас? Сомневаюсь.

Энакин опять снизился, пытаясь выиграть еще несколько секунд. Работал только один двигатель. Одно попадание, и он вырубится тоже.

– Я на месте, – доложил Вен с турели. – Мне нужно немного высоты, больше ничего.

– На, – сказал Энакин. Он снова начал подниматься. «Трезубец» не упустил такую возможность – он тут же набросился и в клочья порвал то, что оставалось от двигателя. Тот чихнул и замолк, и на мгновение показалось, что транспорт висит подвешенный в сотне метров над лесом. В этот миг орудие Вена прочертило в небе красные линии, прошившие «трезубец». Тот бешено закувыркался, потеряв управление. Затем транспорт стал падать, Энакин врубил репульсоры, и визг рвущевося металла оглушил его.

Энакин очнулся с привкусом крови на губах. Он не знал, сколько он был в отключке – несколько секунд или несколько дней, и взгляд на приборы управления ничего не дал. Сквозь транспаристаль кабины была видна только раздавленная растительность.

– Санна! Вэлин!

– С ними все в порядке, – послышался сзади голос Рэмиса Вена. – Слегка ушиблись, но для такой передряги они легко отделались.

Энакин повернулся и обнаружил, что смотрит прямо в дуло бластера. Он моргнул, затем посмотрел в холодные серые глаза молодого человека.

– Ты хочешь опустить его, правда? – сказал Энакин, сопроводив слова волной Силы.

– Ну… – Вен задумался.

– Ты опустишь его, – приказал Энакин.

– Конечно, – ответил Вен. – Я опущу его.

– Вот и славно. – Энакин отстегнул ремни безопасности. Потом забрал бластер и повесил себе на пояс.

– Мофф раздери! – выругался Вен. – Вы, джедаи – колдуны.

– Заруби себе это на носу, – предупредил его Энакин, занявшись Санной.

Санна была без сознания, но дышала ровно. Вэлин уже пришел в себя, однако рядом с ним корпус смяло так, что ремень Санны оказался зажат. Энакину пришлось разрубить все это световым мечом. Юная мелодианка тихо застонала.

– Вен, вынеси Санну наружу, – сказал Энакин парню из «Бригады мира». – В корабле все еще могут быть всякие сюрпризы.

– Мой корабль, – сказал Вен. – Не могу поверить, что ты сделал с моим кораблем.

– Это сделали твои дружки, – отвечал Энакин. – Те самые дружки, которые только что убили мастера-джедая и забрали в плен мою подругу. Не надейся, что я буду проливать слезы над твоей судьбой.

– Во-первых, – сказал Вен, – они не мои дружки. Я ввязался в это дело исключительно ради денег, и я думал, что речь идет о взрослых джедаях, а не о маленьких детях. Во-вторых – я не надеюсь, что ты зарыдаешь, но как ты без моего корабля думаешь выбраться из этой глухомани?

Энакин не ответил Вену, вместо этого он принялся осматривать Вэлина.

– Как дела? – спросил он. – Идти сможешь?

– Я в порядке, – отвечал Вэлин.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты прогулялся окрест и нашел для нас убежище среди деревьев. Будь осторожен – джунгли вовсе не безопасны, хотя авария наверняка распугала здесь все живое.

Затем Энакин осмотрел Санну. Та была вся в синяках, но как будто ничего более серьезного с ней не случилось.

– Забери Санну, – повторил джедай, обращаясь к Вену. – Я буду идти сзади.

Перед тем, как выйти, Энакин достал наручники.

***

– Это нечестно, – запротестовал Вен. – Ты только что тут распространялся о том, как опасны джунгли, и ты не только не даешь мне оружия, но еще и связал мне руки. Что, если кто-то захочет мной пообедать?

– Надо быть пожирателем падали, чтобы переварить такого, как ты, – отозвался Энакин.

– Очень смешно. Я помог тебе.

– Ты что, действительно думаешь, что я скажу тебе “спасибо”? – фыркнул Энакин. – Ты спасал свою шкуру, не более того. А теперь тихо.

– С ней все будет хорошо? – спросил Вэлин, не отрывая глаз от Санны.

– Думаю, да. – Энакин положил руку мелодийской девочке на лоб и легонько коснулся ее с помощью Силы, вливая в нее энергию и осторожно приводя в сознание.

С еле слышным вздохом Санна открыла глаза, удивленно взглянула на Энакина и испуганно вздрогнула.

– Тахири! – выдохнула она.

– Ш-ш – сказал Энакин. – Мы разбились. Ты малость ударилась. Как себя чувствуешь?

– Как будто пурелла впрыснула в меня яд и повесила в своей сети. Вэлин в порядке?

– Я здесь, – отозвался Вэлин.

– Мы все в порядке, – заверил ее Энакин.

В желтых глазах девочки показались слезы.

– Нет, не все. Мастер Икрит и Тахири…

– Мастер Икрит пожертвовал собой ради нас, – проговорил Энакин сквозь комок в горле. – Он бы не хотел, чтобы мы горевали. Теперь он пребывает в Силе. Тахири…

– Она тоже умерла, да? – спросил Вэлин.

– Нет, – Энакин покачал головой. – Я слышу ее голос в Силе. “Зовущий меня”, добавил он мысленно. Он чувствовал ее страх, в изобилии перемешанный с яростью. Нельзя было сказать, что она в непосредственной опасности.

Энакин повернулся к Вену. Тот сидел в нескольких метрах, и его руки были прикованы к молодому дереву массасси.

– Что они с ней сделают, Вен? Куда вы должны были доставить захваченных детей?

– Я же сказал тебе – я не знал, что нашей целью были дети, – угрюмо сказал Вен. – И я не знаю, куда мы должны были их доставить.

– Но вы собирались передать их йуужань-вонгам.

Вен изучал листья у себя над головой.

– Да, – сказал он наконец.

– Где? Где было назначено рандеву?

– Не знаю.

– Врешь.

– Послушай…

– Я могу заставить тебя говорить, – предупредил Энакин. – Тебе это не понравиться.

Ему вдруг подумалось, что Джейсен не одобрил бы такое запугивание, так же как и дядя Люк. Но в тот момент Энакина это не заботило.

Вен заерзал, но не сказал ничего. Тогда Энакин вскочил на ноги и шагнул к нему.

– Уймись! Да подожди ты секундочку, джедай! Не надо поджаривать мне мозги. Я не знаю слишком много, но могу рассказать кое-что из того, что я подслушал. Кое-что вообще не предназначенное для моих ушей.

Энакин сделал еще шаг и присел на корточки, так что его прозрачно-голубые глаза оказались в нескольких миллиметрах о темно-серых глаз Вена.

– Ну? – приглашающе сказал он.

– Мне не полагается это знать, но… йуужань-вонги еще раньше планировали занять эту несчастную дыру. «Бригада мира» решила их опередить, захватить вас до их прибытия.

– Зачем, чтобы избавить их от хлопот?

– Вот именно. Типа, сделать им подарок. Эти ребята из «Бригады мира», они настроены серьезно. Они действительно считают, что вся галактика обречена, если мы не дадим вонгам все, что они хотят, а затем все остальное.

– Почему ты говоришь “эти ребята из «Бригады мира»”, как будто ты сам не один из них?

– Они наняли меня в качестве пилота. Вот и все.

Энакин нахмурился, но решил не акцентировать на этом внимание.

– Что бригадники будут делать теперь, когда они запороли работу?

– С чего ты взял, что они запороли работу? Они догадались, что остальных детей ты где-то спрятал. У них с собой очень классные следопыты и поисковое оборудование.

– Они никого не найдут, – сказал Энакин. – Что они будут делать? Йуужань-вонги могут предположить, что “Бригада” на самом деле прилетела сюда, чтобы спрятать детей. Самое меньшее они расстроятся из-за того, что вы оказались настолько глупыми, что позволили тридцати джедаям проскользнуть у вас между пальцами и сумели поймать лишь одного.

Вен задумался.

– Они могут бросить все и удрать. Они могут попробовать выкрутиться, представив своего единственного пленника. Я недостаточно их знаю, чтобы сказать определенно.

– Энакин, – тихо сказала Санна. – Вы с Тахири спасли мой народ. Я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось. Не могу.

– Почему ты раньше об этом не подумала? – рявкнул Энакин. – Вы трое должны были уехать с Камом и Тионной. Вы решили, что это такая игра? Это не игра.

– Энакин! – глаза Санны расширились еще больше, затем она опустила взгляд.

– Ты прав, – прошептала она. – Это наша вина. Моя вина. Я должна была рассказать обо всем Каму, и ничего этого не случилось бы. Мастер Икрит был бы жив. – По ее лицу полились слезы. На секунду Энакин обрадовался, что она плачет, и почувствовал удовольствие от того, что она наконец поняла, какая она дура. В этом он был с ней согласен.

Стиснув зубы, он быстро встал и скрылся за деревьями.

Энакин зашел недалеко и прислонился к стволу гигантского дерева, глубоко дыша и собираясь с мыслями. Когда он решил, что готов, он вернулся обратно на поляну, где сидела Санна, все еще плача. Вэлин тоже утирал слезы.

– Я был неправ, – спокойно сказал Энакин. – Никто из вас не виноват, вы лишь пытались помочь. Винить нужно «Бригаду мира». Йуужань-вонгов нужно винить. А вас, ребята – нет. Чувство вины нам сейчас не поможет. На этой планете еще множество кораблей. Судя по всему, они нас крепко заперли, так что мы должны приготовиться. Если нет, мы должны придумать, как заставить этот корабль летать снова.

Рэмис Вен горько рассмеялся.

– У нас есть части от трех кораблей, – невозмутимо продолжал Энакин. – Попробуем из них что-нибудь соорудить. Кроме того, помощь уже в пути, и, быть может, все, что нам нужно – это немного продержаться. Вэлин, я поручаю тебе провести инвентаризацию всей еды и лекарств, которые у нас есть. Вен, расскажешь ему, где что искать на твоем корабле – повторяю, все что есть. Санна, я даю тебе бластер. Я хочу, чтобы ты следила за лагерем, пока я буду обследовать другие места крушения. Если что-то услышишь – я имею в виду что-то в небе, – оба прячьтесь и сидите в укрытии. Понятно?

– Да, – отвечала Санна. Вэлин послушно кивнул.

– Хорошо. И игнорируйте все, что говорит Вен. Не трогайте его путы и вообще не приближайтесь к нему. Я скоро вернусь.

ГЛАВА 10

Каррд не потерял сознания, но время таинственным образом растянулось, а ремень безопасности пытался разрезать его пополам. Корабль бешено вращался, питание появлялось и пропадало, наконец исчезнув совсем еще до того, как включились системы аварийного энергоснабжения. Заработал инерционный компенсатор и вновь появилась гравитация, но экран по-прежнему показывал какую-то муть.

– Докладывайте! – коротко бросил Каррд. – Что происходит?

Х'сиши неохотно подняла голову.

– Фрегату нанесен минимальный ущерб – сказала она. – Мы получили хорошего пинка и теперь немного хромаем.

– По крайней мере, хромаем прочь от них, – сказал Каррд. – Курс на край системы.

– Ядро гиперпривода повреждено едва ли не сильнее всего, – заметил Данкин. – Я не думаю, что мы сможем сделать прыжок.

– Ну, в любом случае мы не можем прыгать отсюда, из норы, которую вырыл для себя Явин.

– Большие корабли мы все еще можем обгонять, по крайней мере какое-то время. Фрегат, в конце концов, нас поймает, но он далеко, ему потребуется, по меньшей мере, час, чтобы нас догнать. Еще есть парочка «трезубецев», которые очень скоро начнут нас беспокоить.

– Удачи им, – пробормотал Каррд.

– У нас появилось слабых мест на корпусе, – заметила Шада.

– Поэтому мы отгоним их прочь, дорогая моя Шада, – ответил Каррд.

– А наши щиты…

– Продержатся достаточно долго.

– Достаточно долго для чего? – сказала Шада. – Без гиперпривода…

Вдруг Х'сиши издала воющий рык.

– Что такое, Х'сиши?

– Вот, кое-что получше, чем работающий гиперпривод, капитан, – сказала тогорианка.

– И что же именно?

Казалось, зубастая ухмылка разделила ее голову надвое.

– Остальные наши корабли, сэр.

– Ты спрашивала, чего я жду, Шада? Никогда не сомневайся в том, что боги благоволят мне. Далеко они?

– Умм… урр. – Х'сиши внезапно посерьезнела. – Будут самое меньшее два часа, сэр.

– Ладно, – весело сказал Каррд. – Тогда я жду предложений насчет того, как растянуть… – сейчас сколько, восемь минут? – в нужные нам два часа.

Внезапно по корпусу что-то загрохотало.

– Нас атакуют «трезубцы», сэр, – доложил Данкин.

– Ну, так не заставляйте их ждать. Покажите им, что у беспомощного старого транспорта кое-что для них припасено. Шада, остаешься старшей на мостике.

– Вы покидаете нас в разгар битвы?

– Она не будет долгой. Когда тот большой корабль догонит нас, вызовите меня. Мне надо поговорить с Солусаром.

***

Четыре часа спустя на экране Каррда появился усталый Имсэтад.

– Вы дурак, Каррд, – заявил он.

– А кто тогда вы, капитан? – отвечал Каррд. – В любом случае наши позиции теперь поменялись. У меня теперь огневой мощи заметно больше, чем у вашей маленькой флотилии.

– И тем не менее, как вы когда-то сказали мне, вы все еще здесь, а это значит, что вы еще не закончили свое дело, – сказал Имсэтад. – Чего вы хотите?

– По моим подсчетам, не хватает еще четверых юных джедаев. Вы ничего не можете об этом сказать, не так ли?

– В самом деле, не могу.

Каррд встал и сомкнул руки за спиной.

– Бывают моменты, когда я становлюсь очень серьезным, капитан Имсэтад. Сейчас один из них. Я дал слово вырвать учеников и их учителей из лап таких мерзавцев, как вы, и доставить их в безопасное место, и я намерен сделать это. Не часть из них, а всех.

– Вы ставите под угрозу нашу работу, – сказал Имсэтад. – Йуужань-вонги не остановятся, пока не получат всех джедаев. Если мы сделаем эту работу за них, продемонстрируем добрую волю…

Каррд оборвал его язвительным смешком:

– Йуужань-вонги решили устроить священную войну и завоевали половину нашей галактики. Каким образом это обязывает вас демонстрировать им свою добрую волю?

– Послушайте, Каррд. Я был на Дантуине, вместе с армией. Я видел, на что онги способны. Мы не сможем их остановить. Не сможем. Это простое самосохранение. Кроме того, они не действовали неспровоцированно. Это джедаи начали войну, и именно джедаи продолжают ее раздувать.

Каррд вздохнул и вернулся на свое место. Он постучал пальцем по подлокотнику:

– Я не знаю, действительно ли вы верите в эту чепуху, да меня это и не заботит. Но это хорошо, что вы вспомнили о самосохранении, потому что вы сейчас переживаете в этом отношении кризис.

Имсэтад вызывающе задрал подбородок.

– Если вы считаете, что ваши пропавшие джедаи у меня, вы не станете уничтожать мои корабли.

Каррд сделал жест, и в поле зрения шагнул Солусар.

– Позвольте вам представить. Это Кам Солусар, oдин из учителей в академии джедаев, чье расписание вы так грубо прервали. Он джедай, а они могут чувствовать друг друга. Вы знаете об этом?

Взгляд Имсэтада заметался между двумя фигурами.

– Я слышал о чем-то подобном.

– Никого из детей на вашем корабле нет, капитан, – сказал Солусар. Казалось, что он видит собеседника насквозь. – Ничто не мешает нам сжечь вас.

Имсэтад моргнул, раз и другой.

– Все, что я делаю, я делаю ради блага галактики, – произнес он.

– Да, вы уже это говорили, – сказал Каррд. – Что до меня, то я думаю, что вы могли бы лучше послужить галактике в качестве звездной пыли.

Имсэтад потер лоб.

– Чего вы хотите? – устало спросил он.

– Я хочу, чтобы вы посадили все свои корабли, чтобы я мог их обыскать.

Бригадник пожал плечами:

– У меня нет детей, которых вы ищете. Можете обыскать мои корабли. Дайте мне восемь часов, чтобы посадить их все.

– Я даю вам пять.

Каррд подал знак, и соединение прервалось.

– Он что-то скрывает, – сказал Солусар. – Не могу понять, что именно.

– Он не считает себя побежденным?

– Нет, вот что странно. От него исходит ощущение крайней неудачи. Но он что-то крутит насчет Энакина и остальных.

– Вы действительно думаете, что они живы?

– Энакин жив – по крайней мере, я в этом я уверен. И Тахири. А если живы они, то Санна и Вэлин, должно быть, тоже. В конце концов, бригадники явились сюда не для того, чтобы убить их, а чтобы захватить.

Каррд задумчиво кивнул.

– Пусть сюда подойдет “Расклад Идиота”. Это корвет, и его капитан – один из лучших. Я хочу, чтобы эти дети, что у нас на борту, были в безопасности доставлены на Корускант.

– Отличная идея, хотя на Корусканте они тоже недолго будут в безопасности.

– Нет. У Люка Скайуокера были другие планы на этот счет.

– Я останусь здесь, пока мы не найдем остальных, – сказал Солусар.

– Я так себе и представлял. А Тионна?

– Детям нужен один из нас.

– Очень хорошо. Я сейчас же организую пересадку.

Солусар кивнул и протянул ему руку:

– Я так и не поблагодарил вас. Рад, что я вас тогда не убил.

Каррд криво усмехнулся и пожал предложенную руку.

– Идеальный подарок в идеальный момент – вот что вы такое, Солусар.

– Ситово семя, – зарычала Шада на другой стороне мостика.

– Что? Что такое?

– Каррд, если ты собираешься вывозить этих детей из системы, я советую поторопиться.

– Что? Еще «Бригада мира»? – Каррд бросился к дальномерным сенсорам. Приближались какие-то пятнышки – причем в большом количестве.

– Х'сиши, что это такое?

Специалист по тактике мрачно взглянула на него.

– Йуужань-вонги, сэр, множество йуужань-вонгов. По меньшей мере, два аналога больших военных кораблей и куча суденышек поменьше.

Каррд обхватил руками спинку кресла, пока не побелели костяшки палцев; ругаясь про себя, он старался сохранить спокойное выражение лица.

– Как далеко?

– Не больше чем в часе от нас, сэр.

– Значит, достаточно далеко, чтобы успеть отправить “Расклад Идиота”. Пусть улетает немедленно, и пусть с ними отправляется “Отречение”.

– А как насчет нас? – спросила Шада.

– Мы не можем драться с ними лоб в лоб, – сказал Каррд.

– Энакин и остальные все еще там, – проронил Солусар. – Если вы думаете бросить их…

Каррд жестом оборвал его:

– Ни о чем подобном я не думаю. Если мы покинем эту систему, они закроют ее так, что сюда сможет пробиться только флот Новой Республики. Наша тактика не измениться. Но нам нужны подкрепления. Шада, я хочу, чтобы ты отправилась на “Раскладе Идиота”. И вернись обратно, чего бы это ни стоило.

– Ты сумасшедший, если думаешь, что я брошу тебя здесь.

– С нами все будет в порядке. Система большая, а боевые ресурсы у нас есть. Если йуужань-вонги решили захватить Явин 4, мы можем доставить им очень много хлопот. Пора бы уже тебе знать, Шада, что я ни в чем так не хорош, как в выживании. А теперь иди. У нас нет времени на споры.

– Я вернусь, – пообещала Шада.

– Конечно, вернешься. Я буду тебя ждать. А теперь за дело.

ГЛАВА 11

Энакин смотрел на далекие точки, с гудением носившиеся вокруг места аварии. Они ошивались здесь уже несколько часов, но в последние несколько минут начали одна за другой исчезать. В животе что-то сжалось. Будь у него один из этих флайеров, он бы мог вернуться в Храм и разыскать Тахири.

И что? Оставить Вэлина и Санну с Веном и полным небом флиттеров? Тащить их за собой на еще одну воздушную битву, а затем на спасательную операцию?

Нет. Пусть даже не надеются.

Дерево вдруг затряслось. Рука Энакина непроизвольно потянулась к световому мечу. Но тут же он почувствовал, что это Вэлин, карабкающийся наверх.

Малыш добрался до него и устроился в развилке между двумя ветвями. Похоже, последние флиттеры как раз собирались улетать.

– Тебе надо было оставаться в пещере, – сказал Энакин Вэлину.

– Может быть, – отвечал Вэлин. – Но я не остался.

Он кивнул в сторону удалявшихся кораблей:

– Я думал, они будут искать дольше.

Энакин покачал головой.

– Они занимались этим два дня, это больше, чем я думал. Они охотятся за более ценным призом – за остальными учениками. У них же лимит времени, забыл? К тому моменту, когда появятся йуужань-вонги, они должны будут или поймать кого-нибудь, или сделать ноги. Последнее, чего бы хотелось «Бригаде мира» – это чтобы вонги узнали, что они испортили их главную жилу. – Он показал рукой вниз. – Но ты все же возвращайся в пещеру. Они могут еще сделать последний заход.

– Энакин, почему йуужань-вонги так хотят нас поймать?

Энакин вздохнул.

– Я точно не знаю. В основном потому, что они нас ненавидят. Тот факт, что они, по-видимому, не существуют в Силе, обрывает связь в оба конца. Мы не можем чувствовать их или непосредственно влиять на них, но мы умеем делать всякие штучки, которые им непонятны. И мы те, кто вредит им больше всего. Я думаю, их терпение иссякло, когда Джейсен унизил их мастера войны.

– Но эти, которые были с Веном – они не йуужань-вонги.

– Нет, они еще хуже. Они думают, что если отдадут нас йуужань-вонгам, те прекратят свое завоевание и удовлетворятся уже захваченными планетами.

– Они действительно так сделают?

Энакин фыркнул:

– Сенатор Элегос А'Кла добровольно сдался им. Он надеялся, что сможет понять их, создать узы доверия, чтобы хоть как-нибудь начать процесс отыскания мирного решения.

– Они убили его, – тихо сказал Вэлин. – Я слышал об этом.

– И прислали нам его отполированные кости.

– Но потом мой папа убил того йуужань-вонга, что убил Элегоса.

Энакин заколебался. Он не подумал о том, куда может привести его пример.

– Да, – коротко сказал он.

– А теперь все ненавидят моего папу, а не йуужань-вонгов.

Энакин покачал головой:

– Нет, это не так. Просто… это политика, Вэлин.

– А что это значит?

– Не знаю. Я ненавижу политику. Спроси у моего брата, когда его увидишь, или у моей мамы.

– Но…

– Я хочу сказать, – прервал его Энакин, – что твой отец, Корран Хорн – хороший человек, и это знает каждый, кто хоть немного соображает. Проблема в том, что многие вообще ничего не соображают, а еще многие – лгуны.

– Ты имеешь в виду, что они говорят, будто мой папа негодяй, даже если сами так не думают?

– Ты все понял правильно, малыш.

– Я не малыш.

Энакин взглянул на его решительное юное лицо и вдруг увидел то, что Кам, Тионна, дядя Люк, тетя Мара – все взрослые, которых он знал – должно быть, видели на его собственной физиономии.

– Может, и нет, – отвечал Энакин. – Но вот к чему я вел минуту назад. Йуужань-вонги никогда не демонстрировали ни малейшей склонности держать свое слово. Я даже не уверен, знают ли они, что врать нехорошо. И Элегос – да, это была достойная попытка, честь ему и слава. Но йуужань-вонгам нужны наши миры и мы сами в качестве рабов. Они считают, что машины – мерзость, и не успокоятся, пока полностью их не уничтожат. Единственный способ избежать драки с ними – это сдаться с потрохами, и пусть они делают с нами, что хотят. Это единственное условие мира, которое они признают. «Бригада мира» думает, что может организовать какое-то посредничество. Элегос был храбр, благороден – и он ошибался. Это стоило ему жизни, но это была его жизнь, и он мог ею распоряжаться. “Бригада мира” – это трусы и глупцы, и они хотят распоряжаться нашими жизнями. Наши жизни им не принадлежат, и они не имеют права ими распоряжться.

Вэлин кивнул и слегка улыбнулся:

– Ты говоришь больше, чем обычно. Тахири как-то сказала, что, в конце концов заразит тебя своей болтливостью.

Энакин подумал, что Вэлин прав. Пару лет назад он и не думал, что когда-то будет вещать с важным видом – ну, может, разве в спорах с братом и сестрой или с Тахири. В этом деле он был не силен, не любил его и избегал как кобальтовой руды. Отец однажды пошутил, что легче отбуксировать нейтронную звезду на лендспидере, чем вытянуть из него два слова.

Но, казалось, окружающие все больше и больше ждали от него чего-то подобного. Кое-что из содеянного Энакином сделалось известным, и он имел основание полагать, что заслужил кое-какую славу. Что само по себе было не так уж плохо, и, хотя он никогда не сказал бы этого вслух, ему это вроде как даже нравилось. Это позволяло ему думать, что он тоже может быть героем, как дядя Люк, когда тот был молод и боролся с Империей – хотя Энакин и знал, что на самом деле это не так.

И вдруг с горечью он понял, что его грызет.

– Почему вы с Санной и Тахири пошли мне помогать, Вэлин? Почему не уехали с Камом и Тионной?

Вэлин посмотрел на него своими бесхитростными глазами:

– Мы хотели быть такими как ты, Энакин. Все мы. А ты… ты никогда не бежал от драки.

Губы Энакина сжались, в глазах защипало. Все встало на свои места.

Он солгал, сказав Санне и Вэлину, что во всем виноваты йуужань-вонги и «Бригада мира». Как и гибель Чуи, как и Балансир, это был его провал, личный провал Энакина Соло.

Но на этот раз он все исправит. Неизвестно, как, но исправит.

***

– Не похоже, чтобы они много чего забрали, – заметила Санна, когда они продрались сквозь обломки транспорта. После аварии прошло уже четыре дня, и день с тех пор как они в последний раз видели флиттеры.

– А что они могли взять? – спросил Вэлин. – Здесь не так уж много и осталось.

– Нет, – сказал Энакин. – Здесь много чего есть. Просто понадобится очень много времени, чтобы все это оприходовать.

– А ты, конечно, сумеешь все починить? – презрительно усмехнулся Вен со своего места, где он сидел, сложив связанные руки на коленях.

– Я могу его починить, – отвечал Энакин. – Гиперпривод рабочий.

– Великолепно. Мы просто прыгнем на сверхсветовую прямо отсюда. По крайней мере, никто не должен будет беспокоиться о захоронении наших бренных останков. И мы, естественно, уже не будем беспокоиться о вонгах.

– Если Энакин говорит, что может его починить, значит, он может его починить, – вскипел Вэлин.

– Заткнись, вонючий хаттёныш, – буркнул Вен. – Может, я и военнопленный, но я не обязан целый день слушивать, как ты тут умничаешь. Я… Эй! Ой!

Вен вдруг принялся неистово чесать свои ноги, потом бросился на землю и стал по ней кататься.

Энакин выпрямился.

– Не подходите к нему. Это трюк!

– Трюк? – завопил Вен. – Меня едят живьем!

Тогда-то Энакин и заметил, что Вэлин смеется. И Санна тоже, но она закрывалась ладошкой.

– Вэлин, твоя работа?

– Он это заслужил.

– Прекрати. Сейчас же. Немедленно.

– Я только…

– Сейчас же.

– Да, сэр, – сказал Вэлин. В его голосе не было и тени сарказма.

Энакин склонился над Веном. От лица и рук пилота отделялось скопище многосегментных червей около сантиметра длиной, оставлявших за собой багровые следы. Вен яростно сбрасывал их с себя, но когда Энакин шагнул к нему, чтобы помочь, он судорожно дернулся в сторону, раздраженно шипя.

Избавившись, наконец, от червей, Вен повернулся к Вэлину. Его грудь бурно вздымалась.

– Это ты сделал, так ведь? С помощью какой-то джедайской магии. – он взгромоздился на ноги. – Чтоб вы достались вонгам. Все до единого.

– Да? – начал Вэлин. – Ладно…

– Вэлин! – сказал Энакин немного резко. – Молчи и слушай. Ты прекрасно все понимаешь. Я знаю, что ты прекрасно все понимаешь, потому что у нас были одни и те же учителя.

Он повернулся к Санне:

– А ты смеялась. Ты думаешь, что это забавно – использовать Силу, чтобы мучить беззащитного пленника по той единственной причине, что он сказал, кто ты такая?

Санна покраснела.

– Нет, – сказала она.

– Вэлин?

– Нет, – сказал мальчик. – Думаю, нет.

– Бывает так, что нужно использовать Силу для самообороны, Вэлин, и бывает так, что оборона означает атаку. И если бы мне пришлось выжать Вену мозги, как тряпку, чтобы узнать все, что нужно для спасения Тахири, то я бы, наверно, так и сделал. Но мучить просто чтобы мучить – никогда.

Вэлин кивнул и сел. К удивлению Энакина, вид у него был не столько сердитый, сколько задумчивый. По сути, Вэлин вдруг показался ему удивительно похожим на своего отца, Коррана. Это было настолько ярко и правдоподобно, что Энакин даже задумался: что это – видение повзрослевшего Вэлина или просто поразительное сходство?

Он прочистил горло.

– Давайте примемся за работу, а? Двигатели не в настолько плохом состоянии, как могло быть. Я думаю, с теми частями, которые мы сняли с других кораблей, мы сможем заставить его кое-как двигаться, а все, что нам нужно – это добраться до орбиты. Как минимум мы можем хотя бы починить комм-блок.

На самом деле у Энакина были на этот счет некоторые сомнения, но это хоть как-то их займет, пока он будет думать, как попасть на ту сторону луны и спасти Тахири. Если они будут заняты – меньше будут волноваться. Между тем пора бы уже и Тэлону Каррду появиться…

И Тахири – она все еще была здесь, и он был абсолютно уверен, что она до сих пор на Явине 4, а не на орбите.

Тем не менее, это угнетало его. Ему приходилось делать над собой титанические усилия, чтобы не отправится туда пешком, хотя умом он понимал: понадобятся месяцы, чтобы пересечь дикие джунгли, отделяющие место крушения от Великого Храма. Наверно, он нуждался в работе не меньше, чем Вэлин и Санна.

Вздохнув, Энакин отправился посмотреть, как себя чувствуют энергосоединения.

Вдруг что-то пискнуло и засвистело. Рука Энакина уже сжимала световой меч, когда до него дошло, что звуки исходят из наручного коммуникатора.

Его вызывали.

Какое-то мгновение он пялился на коммуникатор. Это могла быть какая-то уловка со стороны «Бригады мира», попытка определить его местоположение. Но это мог быть и Тэлон Каррд, пытающийся разыскать их.

Энакин неохотно послал подтверждение, и по экрану побежали слова:

– ОТ ПОГОНИ УШЕЛ. «КРЕСТОКРЫЛ» СИЛЬНО ПОВРЕЖДЕН. ОЖИДАЮ ДАЛЬНЕЙШИХ ИНСТРУКЦИЙ.

– Пятак!

– ТАК ТОЧНО.

– Пятак, зафиксируй этот сигнал и двигай сюда. Ты где?

– В 252.6 КИЛОМЕТРАХ ОТ ТВОЕГО НАСТОЯЩЕГО МЕСТОПОЛОЖЕНИЯ.

– Великолепно. Сколько тебе нужно времени, чтобы добраться к нам? – 20 СТАНДАРТНЫХ ЧАСОВ.

– Что? Почему?

– РАБОТАЕТ ТОЛЬКО РЕПУЛЬСОРНЫЙ ДВИЖИТЕЛЬ. КОРАБЛЬ СИЛЬНО ПОВРЕЖДЕН.

– Но сам-то ты в порядке?

– В РАБОЧЕМ СОСТОЯНИИ.

– Хорошо. Счастливой дороги, Пятак. Лети к нам так быстро, как только сможешь. Ты нам нужен.

– ТАК ТОЧНО, ЭНАКИН.

– Энакин? – Энакин невольно улыбнулся. Астромеху давно не вытирали память, и в нем начала развиваться кое-какая индивидуальность. Самостоятельный полет на X5-»крестокрыле» – задача, на которую Пятак изначально не был рассчитан – должно быть, тоже этому поспособствовал. Но на самом деле Энакин никак не мог поверить, что маленький дроид действительно это сделал. Он рассчитывал принести корабль и Пятака в жертву, устроив отвлекающий маневр. Раз так не случилось, это давало новый неожиданный шанс. Теперь у Энакина было не только больше деталей, но еще и дроид-астромех, который поможет в ремонте.

Не то чтобы дела пошли на поправку, подумал Энакин, но, может, теперь не придется постоянно смотреть под ноги.

ГЛАВА 12

Тьма окутала Энакина своим плащом и шептала ему на ухо, словно мать. Она обещала ему лицо из дюрастали и феррокритовое сердце. Она сулила ему энергию сверхновых и непоколебимую волю распоряжаться ею.

Юный Соло уже бывал здесь, и не раз. Это был его самый давний сон, который пришел к нему впервые, наверное, в тот момент, когда клон Императора Палпатина прикоснулся к нему в материнской утробе. А когда он узнал о своем тезке, о своем деде Вейдере, сны сделались еще сильнее, еще подробнее. Энакину виделось будущее, в котором он был взрослым, а его голубые глаза – серыми, как стальная обшивка. Он видел себя в маске Дарта Вейдера – возродившимся рыцарем Тьмы.

Некоторый покой в его сны возвратился в пещере на Дагоба, в той самой пещере, в которой дядя Люк встретился со своей собственной тьмой и не выдержал испытания. Но вместе с покоем не пришло забвение, и здесь, на этой луне, в которую Темная сторона въелась так же глубоко, как и в самих ситов, сны особенно тревожили юного джедая.

Но вот рухнула плотина, что сдерживала темные воды, столь холодные и чужие. От их удара татуировка на груди Энакина перестала трепыхаться, как будто его сердце сдавил невидимый кулак.

Раздался тихий смех, знакомый и одновременно чужой; тон и тембр были непохожие, но модуляции голоса были так же узнаваемы, как и отцовская речь. Женский смех, гортанный и издевательский. Волосы на затылке Энакина встали дыбом.

Он повернулся и увидел ее.

У нее были золотистые волосы, цвета корускантского заката или разверзшейся геенны огненной. Один ее глаз был нефритовый, другой – цвета обсидиана. Сотня надрезов превратила ее губы в бахрому, а от ее лба к подбородку спускался белый шрам. Панцирь из какого-то хитинового материала, разрисованный черными и серыми полосами, тесно облегал ее тело – очень взрослое, очень человеческое тело, хотя пластины и сочленения панциря были как у насекомого. Из ее плеч и локтей торчали наросты и шипы.

Она улыбнулась Энакину своими рассеченными губами и подняла что-то вроде жезла, который гнулся в ее руках, словно тряпичная кукла. Вдруг из одного конца этой штуки вырвался свет и обрел форму сияющего голубого клинка. Ее обволакивала темная сторона – призывная, манящая; и вдруг Энакин почувствовал к ней жуткое влечение. Каждая частичка его жаждала ее. Ничего подобного он никогда прежде не испытывал.

Она улыбнулась еще шире и снова засмеялась, и Энакин вдруг понял, что она смотрит вовсе не на него, а на кого-то вне его поля зрения.

– Последняя из твоего рода, – произнесла женщина; из-за того, что сделали с ее ртом, голос ее был похож на шелест. – Последняя из моего рода.

Она подняла клинок, и тут Энакин узнал ее.

– Тахири! – закричал он. Она остановилась, как будто услышала что-то вдалеке. Затем она шагнула вперед, взмахнув своим оружием, и Энакину сдавило горло от вида ее глаз, в которых смешались ликование и отчаяние, радость и боль.

..Он проснулся, все еще задыхаясь. Чья-то сильная ладонь зажала ему рот. Энакинн задергался, но хватка была уверенной и сильной. Он попытался схватить своего врага за ноги, но не сумел. “Спокойно. Ничего страшного, – подумал он. – Возьми себя в руки, Энакин. Ты сегодня на страже. Там, в пещере, ничего даже не услышат, если ты умрешь”.

С помощью Силы он отбросил руку со своего рта, и от его толчка неизвестный полетел на землю. Энакин вскочил на ноги, зажег световой меч. В резком свете клинка стало видно бородатое лицо, бластер… Энакин прыгнул на врага.

– Погоди! Джедай! Я…Я друг.

– Да? Тогда какого ты на меня напал?

– Я не знал… не… – прохрипел неизвестный. Голос его был сдавленный и слабый, как будто он редко им пользовался. – Корл я. Я дружил с джедаями. Я не знал, кто ты такой.

– Корл? Мои брат и сестра знали одного Корла. Он заставил их под дулом бластера чинить свой корабль.

– Джейсен и Джейна, – сказал старик. – Корл также спас их из Академии Теней.

– Ты бывший пилот ДИ-истребителя, который застрял здесь, когда уничтожили Звезду Смерти. Ты улетел…

– И вернулся. Я улетел врагом твоих брата с сестрой, а вернулся их другом. Ты в самом деле их брат? – старик прищурился. – Я теперь плохо вижу.

– Что ты здесь делаешь?

– Увидел, как поцапались несколько кораблей. Мне показалось, что один из них упал, и я пошел посмотреть. – Корл пожал плечами. – Прошло семь дней, и вот я здесь.

– Итак, это ты. – Энакин старался вспомнить все, что знал об этом седом старике. Джейсен и Джейна нашли его разбитый ДИ-истребитель и принялись его чинить, не подозревая, что рядом ошивается его пилот, который прятался в джунглях и не знал, что война окончена. Корл заставил их закончить ремонт и улетел, оставив их умирать, однако позже помог им сбежать из Академии Теней. Насколько Энакин помнил, Корл так и остался на Явине 4, но детали были ему неизвестны. Он знал, что Джейсен и Джейна считали его своим другом, а дядя Люк согласился не трогать старика.

Корл показал рукой на световой меч:

– Убери от меня эту штуку, а?

– О, да. Конечно.

– Так с кем ты дрался?

– С «Бригадой мира».

– С кем?

– Э… Давно ты слышал новости, Корл?

– Не знаю. Старина Пекхум оставил для меня кое-какие припасы – наверно, два или три года назад. Я сказал ему, чтоб не возвращался.

– Ох. Ладно, придется тебе кое-что объяснить. Много чего придется объяснить.

– А это объяснит новые корабли, что я видел? Странные такие корабли?

Энакин почувствовал, как ему сдавило грудь.

– Какие корабли?

– Они похожи на… на какие-то плоды. Уродливые.

– О, нет, – прошептал Энакин. – Ладно, я тебе все расскажу так быстро, как только смогу, а потом… – он вспомнил свое видение – будущую Тахири, темную джедай с йуужань-вонгскими шрамами и имплантатами. – А потом мне нужно будет кое-что сделать, чего бы это не потребовало.

***

– Мне надо с тобой поговорить, Вен. – сказал Энакин, усаживаясь перед молодым человеком.

– Ну, так говори… Эй, а кто этот старикан?

– Отшельник, в некотором роде. Я поручаю тебя ему.

– Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросил Вен.

Энакин сделал глубокий вдох и начал:

– Ну ладно. Дело вот в чем, Вен. Мне нужна твоя помощь.

– Я уже давно тебе об этом говорю.

– И ты оказался прав.

– Да? Ну что ж, прекрасно. До сих пор ты обращался со мной как с хаттовой слизью. Почему я должен что-то для тебя делать?

– Йуужань-вонги здесь.

Вен вдруг весь обратился в слух. На его лице страх не отразился, но Энакин чувствовал его.

– Корл видел их корабли.

– Они нас найдут, – уныло сказал Вен.

– С чего ты взял? Они нас не ищут. Разве что те, из «Бригады мира», расскажут им, что мы разбились – но я не думаю, что они это сделают. Это только продемонстрирует их некомпетентность, верно? Поэтому йуужань-вонги нас обнаружат, только если на нас случайно наткнется какой-нибудь патруль, а вероятность этого… -…Зависит от числа их патрульных кораблей, – прервал Вен. – Ты не знаешь первого, а значит, не знаешь и второго.

– Это правда. Дело вот в чем… Я еду за своей подругой, которая осталась в храме. Прямо сейчас. Я хочу, чтобы вы с Корлом увезли Санну и Вэлина с этой луны.

– Чего? У тебя что, горячка?

– Ты ведь сможешь закончить ремонт своего корабля?

Вен продолжал пялиться на него, как на сумасшедшего.

– Нет. Субсветовой двигатель…

– Почти исправен. Я покажу тебе.

– Это невозможно.

– Нет. Тебе все же понадобятся кое-какие детали, но Корл знает, где их можно достать. И у тебя будет Пятак. Я заложил в него все нужные программы.

– Почему я должен опять в это ввязываться? Что-то я не догоняю.

– Потому что это единственный шанс для тебя самого. Ты думаешь, когда йуужань-вонги найдут тебя, они будут тебя приветствовать как союзника? Я очень в этом сомневаюсь. Ты говоришь, что присоединился к «Бригаде мира» исключительно ради денег, ты говоришь, что в действительности не разделяешь их мотивов – ну так я ловлю тебя на слове. Увези этих детей в безопасное место, и я гарантирую, что ты останешься в выигрыше.

– Как ты можешь знать, что я не полечу прямиком к вонгам и не отдам им Вэлина и Санну?

– На то есть несколько причин. Первая состоит в том, что Корл проделает в тебе огромную дыру, если ты попытаешься это сделать. Я не вполне доверяю этому человеку. Он оставался стойким приверженцем Империи целых двадцать лет после смерти Императора. Но это свидетельствует о том, что он никогда не выдаст людей йуужань-вонгам – и тебе тоже не позволит этого сделать. Он может при первой же возможности сбежать в остатки Империи, но, как по мне, это все равно на много парсек лучше, чем оставаться здесь.

– Во-вторых, я думаю, ты сделаешь все, чтобы получить шанс убраться отсюда с целой шкурой – и ты достаточно умен, чтобы не играть с добротой йуужань-вонгов. В-третьих… – он наклонился вперед. – В-третьих, если ты причинишь зло Вэлину или Санне, лучше молись, чтобы я был мертв. Потому что если я уцелею, я найду тебя, по-любому. Клянусь.

– Успокойся, джедай, я сделаю, что ты хочешь. В любом случае это лучше, чем торчать в джунглях, дожидаясь смерти от укуса ящерицы. Но я хочу, чтобы ты перестал мне угрожать. Меня это уже достало.

– Я сказал, что хотел, и повторять не буду.

Энакин позвал:

– Корл! Подойди сюда, пожалуйста.

Старый пилот подошел, волоча ноги, и снова принялся тщательно рассматривать Вена. Он присел, отчего его суставы громко скрипнули, и ткнул пальцем Вену в лицо.

– Я тебя знаю, – буркнул он.

– Ты спятил, – сказал Вен. – Я тебя раньше никогда не видел.

– О, нет. Даже если бы ты увидел кого-то похожего на старого Корла, ты бы не узнал его. У тебя нет базы данных. Зато старый Корл видел сотни таких как ты. С тобой у Корла не будет никаких проблем. Ты будешь делать то, что он скажет.

– Да, конечно, – сказал Вен. – Только… не подходи ко мне, ладно? Или хотя бы прими ванну. От тебя несет, как от подмышек вуки.

Корл отрывисто хохотнул, уперся руками в бедра и с трудом поднялся в полный рост. Он взглянул Энакину в лицо.

– Так ты уверен? – спросил он.

– Я должен это сделать, – сказал Энакин. – Сила велит мне это сделать.

– Сила. Хе. А сможет ли эта Сила перенести тебя на ту сторону луны меньше, чем за год? Потому что как раз столько времени тебе понадобиться, чтобы дойти туда пешком, если только тебя не сожрут жуки-пираньи и если ты не загнешся от лихорадки. Ты можешь с таким же успехом дождаться, когда мы отремонтируем корабль.

– Мне не придется идти пешком, – сказал Энакин. – Репульсорная система на «трезубце» оказалась пригодной к использованию. Я тут соорудил одну штуковину, которая может сойти за спидер.

– Уже?

– Несколько дней назад. Но пока не было тебя, я никак не мог заставить себя отправиться туда. Я не мог взять Вэлина и Санну с собой, и не мог оставить их здесь. “Но сейчас мне было два знака, – закончил он про себя. – Корл и мой сон”. Энакин чувствовал, что если он уйдет сейчас – это будет правильно. Он чувствовал, что если он этого не сделает – это будет ужасной ошибкой. Он чувствовал… В его сознании промелькнуло лицо Чубакки, каким он видел его в последний раз, и образ Тахири, одинокой, окруженной врагами Тахири. Тахири, выросшей, одетой в йуужань-вонгский панцирь и повелевающей темной стороной Силы.

Это был риск, на который он обязан был пойти.

– Пойду расскажу все Вэлину и Санне, – сказал Энакин. – Я ухожу на рассвете.

ГЛАВА 13

Командир Цаак Вуту направил свои матовые глаза на дрожащего человека, сдерживая ту часть себя, которая желала прекратить убогое существование этого жалкого создания.

Негодная тварь.

– Ты Имсэтад? – спросил командир.

– Да, сэр.

– Возьми себя в руки, – зарычал Вуту. – В плаче йуужань-вонгского младенца в яслях больше свирепости, чем в твоем хныканье.

Произнеся это, командир йуужань-вонгов любовно сделал свистящий вдох через глубокие отверстия в форме шевронов, прорезанные в его щеках. Он заложил руки за спину, от чего вцепившийся в его плечи плащ раскрылся, показывая всю славу татуировок и ритуальных ожогов, украшавших его торс. Он молча воздал хвалу Йун-Йуужаню за то, что тот не обрек его на долю одного из этих льстивых, бесчестных безбожников.

– Да, сэр, – отвечал Имсэтад чуть более твердым голосом.

– Ты объяснил моим подчиненным, что ты наш союзник. Один из… – Он нахмурился, стараясь вспомнить название группы на общегале. – Брригады Миира?

Тизовирм в ухе перевел второе слово как "добровольное и полное подчинение завоевателю со стороны подчинившегося." – Да, сэр.

– Интересно, чем ты это докажешь, – сказал Цаак Вуту. – По нашей информации, эта луна была домом для многих молодых джиидаев. Меж тем я не нашел никого. Это странно, и я подозреваю, что виной всему ты.

– Нет! – сказал Имсэтад. – Мы прибыли сюда, чтобы честно выполнить условия мира, которые предложил ваш мастер войны Цавонг Ла.

– И позорно провалились. Где джиидаи?

Имсэтад заколебался.

– Мы захватили одного. Остальных увез Каррд.

– Это командир флотилии, которая сбежала при нашем появлении?

– Он самый. Он нас надул…

– Меня не интересуют подробности вашего провала. Два корабля этого Каррда совершили прыжок в гиперпространство. Я предполагаю, что на этих кораблях была та добыча, которая проскользнула у тебя меж пальцами.

– Простите, командир, но, если бы не я и моя команда, у вас бы не было вообще ни одного джедая. Каррд забрал бы их всех еще до вашего повления.

– Может, да, а может, и нет. Но скажи мне – почему он до сих пор в этой системе?

Имсэтад нахмурился.

– Он все еще здесь?

– Да. Он отступил к краю системы, но не ушел. Я не жалуюсь, потому что это обеспечит мне и моим воинам боевую практику, тогда как я опасался, что мы будем сидеть здесь без дела. Но я желаю знать его мотивы. Я не могу представить, чтобы он остался здесь ради одного незрелого джиидая.

Командир наклонился, снизив голос до шепота:

– Чего еще ты мне не сказал?

Человек прочистил горло.

– На… Я думаю, что на этой луне осталось еще несколько джедаев. По-моему, один из них – Энакин Соло.

– Соло?

– Брат Джейсена Соло, которого Цавонг Ла так жаждет заполучить.

– Интересно… если это правда.

– Я рад предложить вам мои корабли и команду, чтобы помочь найти его и всех остальных, кто может оставаться на Явине 4.

Цаак Вуту злобно уставился на жалкое существо.

– Ты уже достаточно помог нам. Что до твоих кораблей, то они – мерзость и будут уничтожены.

– Но на чем… как мы вернемся домой?

Цаак Вуту позволил себе зловещую улыбку.

– В самом деле, как, Имсэтад? – сказал он. – В самом деле, как?

– Сейчас, погодите… – начал Имсэтад, но Цаак Вуту оборвал его взглядом.

– Я хочу посмотреть на захваченного джиидая, – сказал он человеку. – Отведешь меня, сейчас же.

– Я ничего подобного не сделаю, пока вы не…

Цаак Вуту определенным образом кивнул головой, и Имсэтад вдруг удивленно уставился на головку амфижезла, торчащую из его живота. Он вопросительно взглянул на Цаака Вуту, затем из его рта хлынула кровь, и он умер. Во Лиан, помощник Цаака Вуту, выдернул свой амфижезл, который он всадил бригаднику в спину.

Цаак Вуту жестом подозвал человека, стоявшего за спиной Имсэтада.

– Ты. Отведешь меня посмотреть на джиидая.

– К-конечно, – заикаясь, промолвило существо. – Все, что пожелаете.

Цаак Вуту кивнул и встал. Прежде чем выйти из комнаты, он повернулся к Во Лиану:

– Присмотри за высадкой и обеспечь безопасность пространства вокруг этой луны. Я хочу, чтобы в следующем цикле на земле уже был дамютек. Я не дам формовщикам ни одного повода для жалоб.

Во Лиан ударил кулаками по противоположным плечам.

– Белек тиу, – сказал он. – Будет исполнено, командир.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

“ОТВЕРЖЕННЫЕ” И ФОРМОВЩИКИ

ГЛАВА 14

Борск Фей’лиа, глава Новой Республики, изобразил на своем лице сочувствие, которое показалось Люку настолько же фальшивым, насколько хорошо отрепетированным. Слова ботана были под стать его личине.

– Мне очень жаль, – заявил Фей’лиа, в упор глядя на Люка своими немигающими фиолетовыми глазами. – Я ничем не могу вам помочь, мастер Скайуокер.

Люк поборол желание заорать на него. Сконцентрировавшись, он вернул себе спокойствие, к которому так часто призывал своих учеников.

– Я прошу вас еще раз все взвесить, президент Фей’лиа. На карту поставлены жизни детей.

Боль от утраты мастера Икрита была еще свежей.

Ботан кивнул:

– Для меня это очень печально, мастер Скайуокер. Однако, в то время как вы заботитесь о жизнях четырех – или сколько там – джедаев, я должен думать о гораздо большем количестве разумных существ. Я должен принимать в расчет те жизни, которые мы потеряем при попытке отвоевания системы Явина – системы, не обладающей ни тактическими, ни стратегическими достоинствами. Я должен, наконец, учитывать, что такая акция фактически поставит крест на мире с йуужань-вонгами, а возобновление военных действий будет стоить еще больших жертв.

– Они же сами нарушили перемирие, – ответил Люк, все еще пытаясь сохранять спокойный тон. – Они обещали больше не занимать наши миры, если им выдадут джедаев, чего, похоже, жаждет вся галактика. Тем не менее они захватили Явин 4.

– Разумеется, ни я, ни сенат не давали добро на так называемую зачистку от джедаев.

– Так называемую?! – Люк вложил в одно слово все негодование, которое вызвало в нем заявление Фей’лиа.

– Что до Явина 4, – ровным голосом продолжал президент, – то он не является одним из “наших миров”, если вы, используя местоимение множественного числа, имеете в виду Новую Республику. Явин 4 – это ваш частный проект, мастер Скайуокер. Вы, джедаи, ясно дали понять, что не связываете себя законами и постановлениями сената. Вы по своей прихоти затеваете сражения и провоцируете ненужные споры. И теперь, после того, как вы с презрением отвергли наши пожелания, вам вдруг захотелось нашей помощи? Не кажется ли вам, что это похоже на лицемерие?

– Господин президент, не будем пока говорить о том, что вы принимаете действия нескольких джедаев за политику нашего Ордена в целом. Сейчас речь идет о детях. Они ничего не сделали, и они не должны страдать за чужие ошибки.

– Но вы просите меня подвергнуть опасности жизни миллионов, а может, и миллиардов, из-за этих самых ошибок. Ваших ошибок. Спросите сами себя.

– Это самое… – взорвалась Джейна Соло. Люк был удивлен, что она молчала так долго.

– Тихо, Джейна, – сказал он.

– Но он же выкручивается…

– Дитя, в тебе весь огонь твоей матери и ни капли ее здравомыслия, – произнес Фей’лиа. – Слушайся своего учителя.

– Нет нужды оскорблять мою племянницу, – сказал Люк. – Один из пропавших – ее брат.

– Не Энакин ли это Соло, который подделал разрешение на вылет, чтобы тайно покинуть Корускант?

– Энакин малость… слишком энергичен.

– Он ослушался вашего приказа?

– Да, президент Фей’лиа, ослушался, но он был убежден, что ученикам в праксеуме грозит опасность. И он оказался прав.

– Однако это еще один пример того, о чем я говорю. Юный Соло улетел вопреки приказу, нарушив по ходу несколько правил, и без чьего-либо разрешения. В этом поступке, насколько я могу судить, выразилась сущность того, во что превратились джедаи.

– Но сейчас я пришел к вам, руководитель Фей’лиа.

– Да. Сейчас, когда вам самому уже не справиться с проблемой. И я заметил, что вы пришли сюда не сразу. По меньшей мере вы побывали сначала у генерала Антиллеса – и, я подозреваю, у других. И все они направили вас ко мне.

– Я выяснял, что можно сделать, – сказал Люк, – а не просил помощи.

– Как дипломатично. А какова во всем этом роль вашей сестры? Кажется, она и ее муж также исчезли.

– Они здесь ни при чем, – сказал Люк.

– Ой ли? А не заняты ли они какой-нибудь незаконной тайной деятельностью? Не являются ли они частью маленького правительства, которое вы пытаетесь организовать на стороне, как будто законно избранные официальные лица Новой Республики некомпетентны для своей работы?

– Мы следуем нашим полномочиям джедаев, руководитель Фей’лиа. Мы защищаем. Мы служим. Мне очень жаль, если эти цели несовместимы с вашими.

– Высокомерие, – сказал Фей’лиа. – Абсолютное высокомерие. И вы еще удивляетесь, что вас не любят.

Люк чувствовал, что страсти накаляются, и знал, что отчасти по его вине. Возможно, одной из причин была ярость, которую излучала Джейна, но сам глава джедаев опасно приблизился к тому, чтобы потерять голову.

Он сложил ладони вместе.

– Президент Фей’лиа, если вы не допускаете возможность военной операции, подумайте хотя бы о дипломатическом решении.

Ботан откинулся в кресле.

– Мы уже уделили внимание данному вопросу. Переговоры начались и ведутся.

– Ведуться с кем?

– С йуужань-вонгами, конечно. Ситуация на Явине создала значительную напряженность.

– Что? Вы знали?

– Йуужань-вонги заверили нас, что окупация ими системы временна. Они пришли туда в поисках сырья, а не пленников. Им ничего не было известно о вашем джедайском праксеуме.

Люк устремил взгляд на главу государства.

– Я еще раз спрашиваю, – тихо сказал он. – Вы знали, что йуужань-вонги направляются к Явину, и не сочли нужным меня предупредить?

– Не говорите чепухи, – фыркнул Фей’лиа. – Вы что, думаете, я бы сумел это скрыть от ваших джедайских шпионов? Нет. Йуужань-вонги мирно вошли в систему Явина. Там в это время происходило что-то вроде драки между контрабандистами, эта драка продолжалась и после их появления, и часть этих контрабандистов осталась и теперь мешает вододобывающей деятельности йуужань-вонгов на Строикетси[4]. Потребовались значительные дипломатические усилия, чтобы убедить их в том, что эти преступники не имеют ничего общего с Новой Республикой. – Ботан вздернул подбородок. – Вы ведь ничего не знаете об этих пиратах, не так ли, мастер Скайуокер? Ведь это не еще один пример несанкционированной деятельности джедаев?

Глаза Люка сузились.

– Вы продали моих джедаев. Я этого не забуду. Никогда.

– Вот как. Вместо того чтобы, ответить на мой вопрос, вы мне угрожаете. – Фей’лиа развел руками. – Вы отняли у меня достаточно времени, Скайуокер. С вашего позволения, я оставляю вас со своим предупреждением. Я официально предупреждаю вас, что доступ в систему Явина для вас и ваших учеников воспрещен. Если силы, находящиеся там, каким-то образом связаны с вами, вы отзовете их. Ни при каких обстоятельствах вы не должны отправляться туда сами или посылать туда ваших джедаев. Если вы сделаете хоть маленьшее движение в ту сторону, вы будете помещены под арест. Вы уже и так, – излишне говорить, наверное, – находитесь под пристальным наблюдением. Вам все ясно?

– О да, очень ясно, – отвечал Люк. – Множество вещей вдруг прояснилось.

Он почувствовал, как мозг Фей’лиа закрылся на вакуумный замок. Аудиенция была окончена. Он повернулся к выходу – и остановился, увидев, что Джейна не сдвинулась с места; она стояла неподвижно, и слезы ярости текли по ее лицу.

– Президент Фей’лиа, – сказала Джейна еле слышно. – То, что вы сделали, недостойно разумного существа. Надеюсь, когда-нибудь вы почувствуете зловоние вашего сердца и задохнетесь.

Фей’лиа смерил ее взглядом.

– Ты очень молода, – сказал он. – Когда ты сделаешь хоть часть того, что совершил я для народа этой галактики, приходи снова, и мы продолжим разговор.

***

– В его точке зрения есть определенный смысл, – сказал позднее Джейсен, когда Люк и Джейна возвратились в квартиру мастера-джедая. Люк как раз закончил пересказывать содержание своего разговора с главой государства Шаде Д’укал, Тионне, Маре и Джейсену.

– Как ты можешь такое говорить! – раздраженно бросила Джейна. – Речь идет об Энакине. О праксеуме!

– Незачем напоминать мне о моем брате, – молвил Джейсен. – Но Фей’лиа говорит дело, неужели ты не видишь? Нельзя сказать, что мы вели себя непредвзято.

– К ситам непредвзятость! – заявила Джейна. – Фей’лиа не непредвзятый.

– Да. Но его заботы отличаются от наших.

– Ага. Он больше заботится о вонгах, чем о своих согражданах.

– Это не так, – мягко сказал Люк. – Честно говоря, я и не думал, что он пошлет корабли в систему Явина. Но я должен был попросить, и в результате мы кое-что узнали.

– Точно. И в первую очередь – что вонгов туда направил Фей’лиа.

– В этом я очень сильно сомневаюсь, – сказал Люк. – Я думаю, все произошло именно так, как он описал. Когда йуужань-вонги появились в системе Явина, они обнаружили там Каррда, занятого сражением с бригадниками, и когда они оккупировали систему, Каррд взялся за них. Тогда они связались с Новой Республикой. И Фей’лиа прав – я должен был давным-давно понять, что к этому идет. Система Явина была под угрозой уже несколько месяцев. Мы полагались на концентрированные усилия джедаев, которые там находились, и думали, что академия в безопасности.

– Замечательно, Люк, – сказала Мара. – Да-да, возьми всю вину на себя.

Люк поднял брови, удивленный нотками раздражения, прозвучавшими в ее голосе.

– Я не пытаюсь найти виновных, Мара.

– Тогда оставь свои извинения для Фей’лиа и сената. Что нам теперь делать?

– То же, что делает Энакин, – сказала Джейна. – Пока мы тут сидим, Тэлон Каррд сражается, сдерживая врага, в надежде на помощь, которая так и не придет. Он будет оставаться там, пока они не расстреляют все его корабли, один за другим. Так, Шада?

– Так.

Люк устремил на племянницу свой взгляд.

– Я понимаю твое беспокойство, Джейна, но чем один «крестокрыл» поможет Каррду и Энакину?

– Хотя бы тем, что он будет там, а не здесь. И мы можем связаться с мамой и папой, пусть они прилетят на “Тысячелетнем Соколе".

– Во-первых, с Ханом и Леей все еще нет контакта. Но главное – ты слышала, что сказал Фей’лиа?

– О, пожалуйста, пусть они только попробуют нас арестовать, – проворчала Мара.

– Вы думаете, меня сильно волнует, что сказал этот грязный ботан? – снова вмешалась Джейна. – Дядя Люк, мы не можем сидеть сложа руки.

Люк накрыл своей рукой руку Мары.

– Послушайте меня, все вы. Меня не тревожит арест как таковой, и я думаю, вы все это знаете. Но сейчас дела приняли неблагоприятный оборот для джедаев. Если у нас еще остались друзья на высоких постах, мы не можем позволить себе их растерять. Нас и так уже считают разбойниками. Нельзя допустить, чтобы нас объявили врагами государства.

– Если они настолько глупы, пусть их, – огрызнулась Джейна. – Они безнадежны.

– Да-да, – саркастически произнес Джейсен. – Это как раз то, что нам сейчас нужно, Джейна – гражданская война в Новой Республике, как будто войны с йуужань-вонгами недостаточно. И вообще, дядя Люк прав. Я не думаю, что наше с тобой участие сильно поможет, учитывая положение дел, которое описала Шада.

– Так что же делать? – спросила Шада. – Каррд один не справится.

– Что, если добавить в уравнение звездный разрушитель? – сказал Люк.

Шада на миг задумалась, затем слегка кивнула головой:

– Если к йуужань-вонгам не придет подкрепление – может быть.

– Террик, – сказала Мара.

– Террик, – подтвердил Люк.

– Мне казалось, вы говорили, что не можете его найти – сказал Джейсен.

– Да, но у меня есть кое-какие идеи о том, где искать. Все, что мне нужно – это чтобы кто-нибудь отправился за ним.

Джейна уставилась на него. Джейсен кивнул.

– Да, – сказал он.

– Нет, погоди, – сказала Джейна. – Ты хочешь, чтобы мы гонялись пол-галактики за звездным разрушителем, который мы можем так и не найти…

– Джейна, – прервал ее Джейсен. – Ты думаешь, что Энакин мертв?

Она слегка заколебалась.

– Нет. Я знаю, что нет.

– Правильно. Я тоже не думаю, что он мертв. Я даже не думаю, что они его поймали. Энакин знает Явин 4 так же, как и мы, а может, и лучше. Йуужань-вонги не знают его вообще. Если они не схватили его сразу, как только высадились, они смогут его найти только чудом.

– Если только он не бросился в атаку на их корабли, размахивая мечом… это было бы как раз в стиле Энакина, – сказала Джейна.

– Он упрямый, – сказал Джейсен, – но не дурак. Он знает, что помощь уже в пути. Возможно, он знает, что Каррд уже прилетел. Проблема в том, что ни он не может добраться до Каррда, ни Каррд до него, потому что между ними йуужань-вонги. Дядя Люк прав – пара «крестокрылов» и даже “Сокол” не смогут серьезно повлиять на ситуацию. А “Вольный торговец” – сможет.

Ноздри Джейны раздувались.

– Дядя Люк, вы ведь не пытаетесь просто отослать нас куда подальше?

Люк покачал головой.

– Каким курсом ты до этого дошла? Нет. Джейсен изложил ситуацию совершенно точно. Позвольте мне добавить тот факт, что, поскольку Вэлин – внук Бустера Террика, Бустер будет более чем рад помочь.

– Но Террик не связан напрямую с джедаями.

– О чем вы говорите? – вмешалась Мара. – Корран Хорн – отец Вэлина. Если я не ошибаюсь, Корран нынче рассекает с Бустером.

– После Итора Корран отдалился от нас, – ответил Люк. – Фей’лиа, может, что-то и подозревает, но он не сможет ничего доказать. Это напомнило мне… Шада прибыла сюда, никому не сообщив, что большинство юных джедаев с ней. Если вдруг выяснится, что они на Корусканте, у нас, Фей’лиа поймет, что за Каррдом стоим мы. Может быть, я смогу удержать ситуацию под контролем, а может и нет. Но, в любом случае, здесь они не будут в безопасности. Когда вы отправитесь разыскивать Террика, я хочу, чтобы вы забрали малышей с собой.

– На чем, на «крестокрылах»?

– У нас есть корабли Шады… – начал Джейсен.

– О, нет, – сказала Шада. – Эти корабли не мои, они принадлежат Каррду, и они ему нужны. Я возвращаюсь в систему Явина, причем скоро, независимо от того, что вы здесь решите.

– Мы возьмем “Тень Джейд”, – сказала Мара. – Я могу кое-что переставить и освободить немного места. Детишкам там будет все же немного тесновато, но моего корабля хватит.

– Нам с тобой нельзя покидать Корускант, – резко сказал Люк.

Глаза Мары вспыхнули:

– Скайуокер, если ты о моем “деликатном положении”, можешь засунуть…

– Нет, Мара. Нам нельзя навлекать на себя подозрения. Фей’лиа за нами следит. Будет достаточно трудно отправить Джейсена и Джейну, не вызвав расспросов, но это можно сделать.

Казалось, Мара катает ответ на языке. “Я не желаю играть в эти игры!” – мысленно бросила она Люку в лицо. “Я тоже”, отвечал Люк.

На несколько мгновений в комнате воцарилось молчание, и в это время Люк обнаружил, что все присутствующие смотрят на них. Их рты были, что удивительно, закрыты, но в Силе каждый имел такой вид, будто у него упала челюсть. “Ошемлены, но не все”, вдруг понял Люк.

Как обычно, первой нарушила тишину Джейна:

– Мара? Ты…

– Умница, детка, – сказала Мара, слегка прищурившись.

– Джейсен?

Джейсен, казалось, старался разглядеть на полу отдельные атомы. Его лицо покраснело.

– Ты знал, – обвиняющим тоном заявила Мара.

– Я… э… не специально, – промямлил Джейсен. – Но когда я снова начал использовать Силу на Дуро… – он беспомощно огляделся в поисках поддержки.

– В любом случае мы собирались вам скоро сообщить, – сказал Люк.

– Это же замечательно! – закричала Джейна. – Мара, поздравляю. – ее брови чуть сдвинулись. – Мне казалось… Я имею в виду, я не думала…

– Что? – сказала Мара, устремив на девушку острый взгляд. – Не думала что?

– О, я… ничего, – ответила Джейна, и ее лицо приобрело такой же оттенок, как у брата.

– Просто это удивительно, – сказал вместо нее Джейсен. – Ты была так долго больна.

Мара кивнула.

– Да. Что ж, иногда вселенная преподносит нам сюрпризы. И иногда – в редких случаях – в хорошем смысле.

– В самом лучшем смысле, – пробормотала Джейна. – Поздравляю. Вас обоих.

– Спасибо, – сказал Люк. – “Тётя Джейна”. Мне нравится, как это звучит.

– Мне тоже, – отвечала Мара, и ее губы дернулись в улыбке. – Но это никак не решает нашу насущную проблему. Итак, тётя Джейна, почему бы тебе не взять “Тень Джейд” и не отправиться на поиски Бустера, прямо сейчас?

Глаза Джейны округлились.

– Ты предлагаешь мне свой корабль?

– Я одалживаю его тебе для доброго дела. Только не разбей его, поняла?

– Поняла, – ответила Джейна. – Но если мы не найдем Бустера в течение стандартной недели…

– Мы найдем его, – прервал Джейсен.

– Так или иначе, – предупредила Джейна, – вы не удержите меня от полета на Явин 4. Даже если мне придется лететь туда на грависанях.

ГЛАВА 15

Энакин мчался над волнами и вихрями, бурями и ураганами безбрежного моря зеленых облаков. Иллюзия стала почти совершенной, когда солнце покраснело, потускнело и спряталось за горизонт, словно ядерный гриб при замедленном обратном воспроизведении. Настоящие облака были похожи на оранжево-коричневые кружева, и газовый гигант тоже как раз опускался за горизонт. Наступала редкая настоящая ночь, первая за три стандартных дня, прошедших с тех пор, как он покинул место крушения.

Но зеленые облака были только иллюзией, причем смертельно опасной. На самом деле они были верхушками деревьев, и если бы Энакин на такой скорости прошел через них, то не отделался бы ощущением легкой влажности и незначительной турбулентности, как при пролете сквозь облако; он бы вдребезги разбил о них свой самодельный спидер, а может, и собственные кости.

Поэтому он закрыл глаза и положился на Силу, выверяя высоту по ощущениям жизни внизу.

Летать снова было настолько здорово, что временами Энакин едва не забывал, что он делает и куда направляется. Он постоянно тянулся к рычагу акселератора, чтобы разогнаться по-настоящему, чтобы ветер хлестал в лицо и дух захватывало от скорости.

Но “спидер” и так шел на полной; из него просто нельзя было выжать больше. Энакин провозился с ним, сколько смог, но никакие ухищрения не могли превратить снятый с “ашки” репульсор, приваренный к неуклюжим распоркам шасси, в легкокрылую птицу ветров. Над этой несуразной, похожей на клетку конструкцией возвышалось кресло пилота от «крестокрыла», а впереди было ровно четыре ручки управления – питание, рычаг газа, рычаг набора высоты, соединенный с репульсором, и рукоятка, позволявшая перемещать большой алюминиевый руль, расположенный сзади. Не самый послушный аппарат, на котором Энакин когда-либо летал, а его максимальная скорость составляла жалкие девяносто кликов. И все же на этой штуке можно добраться до места быстрее, чем маршируя на своих двух или дожидаясь окончания ремонта транспорта.

Ещу глубже погрузившись в Силу, Энакин снова коснулся Тахири. Она была в каком-то темном месте, и он чувствовал боль – по крайней мере, эхо боли. Где именно, он не мог определить. “Энакин”.

Он вздрогнул. Имя прозвучало, словно х’кигский[5] колокол, не оставив никаких сомнений.

– Я иду, Тахири, – прошептал юный джедай. “Энакин…” Но смысл слов растворился в эмоциях. Страх, горе, надежда.

Энакин безмолвно потянулся к подруге, чтобы на расстоянии сжать ее руку, и вместо этого оказался в крепких объятиях. “Я найду тебя, – мысленно передал он. – Ты только держись”. “Нет!” Энакин не мог сказать, было ли это предупреждение, чтобы он уходил, или реакция на лезвие боли, которое внезапно обрушилось между ними, отрезав Тахири от него. И снова он остался наедине с верхушками деревьев.

Энакин снова стал искать Тахири, но не обнаружил ничего, даже слабого присутствия.

– С тобой все в порядке, Тахири, – пробормотал он. – Я знаю, что все в порядке.

Зато он уловил присутствие кое-кого другого. Оно было похоже на слабую звезду, на самую слабую звезду в небе.

– Джейна, – сказал Энакин. – Привет, Джейна.

Но он не знал, почувствовала ли она его тоже.

***

Проходили дни, расплывчатые и монотонные. Лес сменился узкими саваннами и поблескивающими пространствами болот, а затем океаном, мерцавшим полированной медью в свете Явина и расплавленным золотом в солнечных лучах. Энакин видел следы-клинья медленно ползущих чудовищ, чьих имн он не знал и которых он различал только как тени в глубине.

Он летел днем и ночью, дремая лишь урывками и черпая энергию в Силе. На десятый день он доел свой паек, но даже двумя днями позже не ощущал голода. Перед его глазами сиял знакомый образ. Человеческая фигура, облеченная в свет.

Вода была ему нужна, и он останавливался, чтобы очистить ее, когда тело требовало пить. Но большую часть времени он летел. Повсюду вокруг кипела жизнь, в которой Энакин затерялся. Мысленно он искал Тахири, пытаясь понять, что с ней случилось, вселить в нее надежду.

Явин закрыл солнце и скатился с неба, снова наступила полная темнота. Энакин уже изрядно вымотался и подумывал о коротком отдыхе, когда вдруг услыхал странный шум. Сперва он решил, что это ему померещилось, поскольку в Силе ничего не чувствовалось, но шум становился все громче. Джедай открыл глаза и осторожно повернулся посмотреть, что это такое.

Рядом с ним, метрах в пятидесяти, двигалось что-то большое и темное. И это “что-то” не ощущалось в Силе.

– Ах ты, ситово семя, – выдохнул Энакин. Он замер, следя за незнакомой штуковиной. Та летела строго параллельно его курсу, что не могло быть случайностью.

Неизвестный предмет был не столь велика как коралл-прыгун, но и ненамного меньше. Аналог спидера? Нечто лучше приспособленное для полетов в атмосфере, чем те корабли, которые он до сих пор видел? Энакитн не мог различить силуэт, было только поверхностное ощущение размера. И здесь, опять же, он мог ошибаться. “Они думают, что я их еще не заметил, или гадают, кто я такой?” Энакин получил ответ на свой вопрос через несколько мгновений, когда корабль слегка изменил курс и их траектории начали сближаться.

– Плохо, – пробормотал Энакин.

Он повернул рычаг высоты на две трети от себя и нырнул вниз, туда, где заметил маленький просвет в верхушках деревьев. Спидер задел одним краем за ветку и потерял управление; поскольку на нем не было гироскопа, который бы выровнял крен, Энакина швырнуло к земле. В отчаянии он развернул аппарат с помощью Силы, подбросив его обратно вверх. Не мудрствуя лукаво, он применил грубую силу – за что его обычно ругал старший брат. "Сила – это тебе не горелка для сваривания обшивки", – сказал бы Джейсен.

Конечно, без этого “макропаяльника” Энакин лежал бы сейчас на земле с переломанными костями. Сила ведь годилась для всего, не так ли?

Стабилизировав полет где-то на уровне среднего яруса, Энакин оказался в еще более полной темноте – сюда не проникал даже свет звезд. Он чуть сбросил скорость; руль был слишком грубым, чтобы летать на полной тяге между огромными деревьями. Джедай позволил Силе направлять свои руки, сжимающие руль, и стал всматриваться во тьму, пытаясь как-то обнаружить преследователя.

Но и на этот раз его предупредили уши. Сзади что-то с шумом пронеслось сквозь кроны деревьеы, и волосы на затылке Энакина встали дыбом. С чем он встретился? С живым кораблем? Со зверем?

Он рухнул вниз, заложил резкий поворот и промчался между двумя стволами, задев один из них. На мгновение ему показалось, что трюк сработал, но тут источник шума повернул следом за ним. “Интересно, как оно видит? – подумал Энакин. – Улавливает инфракрасные лучи?” Судя по тому, что йуужань-вонги использовали исключительно живую “технику”, скорее, оно чуяло его запах. В любом случае оно определенно висело у него на хвосте. И оно было быстрее его, хотя из-за своего большего размера хуже маневрировало среди деревьев.

Энакин уже думал, что почти ушел, когда рядом с его ухом что-то просвистело – не ветка и вообще не предмет, видимый в Силе. В отчаянии он удвоил усилия. Он выписывал немыслимые фигуры, проходя так близко рядом с деревьями, насколько хватало смелости, и по возможности проскальзывая в самые узкие места.

Рассекая листья, мимо проносились какие-то черные штуковины, и вдруг что-то крепко вцепилось в спидер, намертво остановив его в воздухе.

Энакин, впрочем, не остановился. Инерция движения, похищенного у его летательного аппарата, со всей силой швырнула его в ночь, словно ракету из плоти и костей.

Он подогнул ноги и повернулся вдоль оси, замедлив свое падение с помощью Силы, и свалился на ветку, которая была в обхвате толще его самого.

Джедай обернулся и увидел перед собой дыру в ночи.

Из непонятной штуки выхлестнулось тонкое щупальце и обвило его запястье, до боли сдавив его. С хриплым воплем Энакин включил световой меч и ударил, как раз когда жгут начал затягиваться еще туже, таща его к себе. Невероятно, но жгут – он был не толще большого пальца – не поддался первому удару, хотя второй все же рассек его.

В этот момент Энакина сдернуло с ветки, и он снова полетел вниз.

Закрыв глаза, он подкорректировал свое падение и упал на другую ветку, которую использовал в качестве трамплина, чтобы перелететь на следующую невидимую “посадочную площадку”. Но туда джедай и не добрался. Еще один жгут поймал его в воздухе. Энакину удалось вывернуться и обрубить его, но тут же к нему устремился следующий. Он сумел отсечь и его, но при этом заметил, что отрубленные куски не опадают, а продолжают держать его. Если это будет продолжаться…

Теперь Энакин совершенно четко знал, что надо делать. Когда его ноги коснулись следующей ветки, он прыгнул вверх и в сторону. Кожей он почувствовал дуновение воздуха: совсем рядом прошло несколько жгутов. Энакин нацелился с помощью Силы прямо в брешь.

Проблема была в том, что он не чувствовал впереди место посадки. Он приземлился на крышку “аппарата”, но поверхность была неровная, и он поскользнулся, подпрыгнул на его огузке и съехал вниз. Падая, он ухватился за выступающую часть и на короткий миг ощутил странную потерю ориентации, как будто внутреннее ухо вдруг сообщило ему, что “низ” находится в двух разных направлениях. Словно он стоял на разделительной линии между двумя разными центрами притяжения.

Энакин вдруг понял, что это должно означать. Он не знал, что за штука ему встретилась, но, подобно другим кораблям йуужань-вонгов, она приводилась в движение довином-тягуном – существом, которое каким-то образом генерировало гравитационную аномалию. Он оказался рядом с двигателем корабля.

Флайер сделал резкий рывок и перевернулся. Энакин не удержался, но теперь у него был ориентир в виде источника гравитации. Возможно, йуужань-вонги со своим зверьем и не существовали в Силе, но гравитация существовала.

Падая, Энакин швырнул вверх световой меч, направив его с помощью Силы. Клинок вошел прямо в сердце гравитационной аномалии, и вниз посыпались искры. Пролетая сквозь первый слой листьев, Энакин увидел, как световой меч вспыхнул ярко-фиолетовым пламенем.

Сосредоточив свое внимание на оружии, Энакин налетел на ветку и рухнул вниз, как тряпичная кукла. Пытаясь сконцентрироваться вопреки боли, он ударился о землю, оттолкнулся от нее, оттолкнулся… …пока она не оттолкнула его в ответ. У Энакина перехватило дыхание, и он сложился пополпм, задыхаясь и ловя ртом воздух…

***

Когда взошло солнце, Энакин увидел, что его тело почти полностью покрыто сине-черными пятнами; однако он был жив. В тусклом свете зари он осторожно вылез из своего укрытия в дупле большого дерева и огляделся.

Йуужань-вонгский флайер лежал на земле, где-то в восьмидесяти метрах от него. Он показался Энакину похожим на какое-то приплюснутое, крылатое морское существо, хотя на вид был выращен из того же материала, что и кораллы-прыгуны. Корабль врезался в дерево. Кабина представляла собой прозрачный пузырь, выпиравший из его макушки. Пилот внутри нее был мертв.

Энакин отметил, что пилот сидел поблизости от довина-тягуна. Довин грубо напоминал виденные им раньше более крупные экземпляры, только в нем была огромная кровоточащая рана. Световой меч валялся неподалеку. Когда Энакин поднял его и попробовал включить, страхи его подтвердились – ничего не произошло.

– Супер, – пробормотал он вслух. – Вообще без оружия. Супер.

Он нашел обломки своего спидера, все еще опутанные жгутом, змеившимся от йуужань-вонгского корабля. Не требовалось длительного осмотра, чтобы понять: на этот раз ему не удастся собрать из них ничего.

Дальше ему придется идти пешком.

ГЛАВА 16

Нен Йим смотрела, как корабли-дамютеки садятся среди чужих деревьев, и изо всех сил старалась скрыть свое ликование. Проявление эмоций, особенно таких детских, не поощрялось. Формовщик был осмотрителен; формовщик обладал аналитическим умом. Формовщику не пристало таращить глаза с изумлением и восторгом и, забывшись, теребить свой парик.

Так что Нен Йим ничего подобного не делала. Но, великие боги, ей казалось, что она ведет себя совершенно неподобающим образом. Настоящая планета! Пусть формально луна, но все равно мир, неведомый мир! От незнакомых запахов, непредсказуемого движения воздуха, невообразимо странной гравитации, которая была совершенно неправильной, ее разум гудел. Но настоящая причина волнения была внутри нее. Подобно толстотрубчатому дамютеку, она была семенем, обретшим подходящую почву, чтобы прорасти в ней.

Почва. Нен Йим наклонилась и зачерпнула горсть жирной черной грязи. Ее запах был ни на что не похож – ну, немного напоминал аромат сточного канала под бассейнами, где разводили мернипов, или дыхание мау луура большого корабля-мира. Последний с помощью своей обширной капиллярной сети собирал отходы и разлагал их на питательные вещества, металлы и воздух. В детстве Нен Йим любила стоять там, где выдыхал мау луур; до сих пор это был единственный ветер, который она знала.

– Первый раз в настоящем мире, адепт?

Нен Йим обернулась, ожидая увидеть одного из своих приятелей-адептов, но тут же почтительно сложила щупальца парика, увидев, что это вовсе не жалкий ученик, а ее новая наставница – Межань Кваад.

Наставница дождалась, когда она закончит укладывать щупальца, и знаком разрешила ей повернуться.

– Можешь поднять глаза, адепт.

– Да, мастер Межань.

Межань Кваад была женщиной, приближавшейся к последней черте молодости. Не будь она формовщицей, она могла бы уже выносить ребенка, но это, конечно, была одна из разновидностей формовки, запретных для мастеров их касты. Она была худощава, но, несмотря на свой высокий статус, до сих пор обладала формами зрелой женщины. Широкое скуластое лицо Межань украшали ритуальные шрамы ее домена, а ее правая рука была рукой мастера с пальцами для боя. Прочие ее преобразования, в соответствии с эстетикой формовщиков, были более сдержанными. Знаки ее жертвоприношений не были внешними, как к тому стремились члены других каст. На ней был облегающий тело узит мастера, его крошечные реснички переливались неуловимыми оттенками, вылавливая из атмосферы чужие микроорганизмы и поедая их.

– И ответь на мой вопрос, – продолжала наставница.

– Да, мастер. Я никогда не была ни на одной планете за пределами нашего корабля-мира.

– И каковы твои впечатления?

– Наши корабли-миры строились на века, а может, и на тысячелетия. Йун-Йуужань создал планеты и луны на миллионы и миллиарды циклов. Ресурсы выходят наружу из недр луны медленно, при тектонических процессах, или с участием живых существ, приспособившихся к их нехватке. – Нен Йим снова посмотрела на грязь под ногами. – Но у меня такое чувство, что я стою на каком-то странном, невообразимом богатстве! А живые существа! Они отличаются от наших, они разнообразны, и ни одно из них не создано, чтобы служить нам!

Главная формовщица прищурилась.

– Они созданы, чтобы служить нам, – негромко сказала она. – Такова воля богов, чтобы жизнь служила нам. Тебя этому учили.

– Конечно, мастер, – сказала Нен Йим. – Я лишь имела в виду, что мы еще не преобразили их. Но мы это сделаем.

– Да, сделаем, – согласилась Межань Кваад. – Я подчеркиваю: именно мы. Ты знаешь, почему ты стала адептом, Нен Йим? Ты знаешь, почему ты здесь, а не занята устранением мутаций в метаноулавливающих рекам-фортепах разлагающегося мау луура?

– Нет, мастер.

– Потому что я видела твою работу в эндокринной галерее “летающего мира” “Баану Кор’н”.

Нен Йим потупилась и придала парику форму смущения.

– Я лишь сделала то, что нужно было сделать, – сказала она.

– Ты все сделала оптимально. Многие ограничились бы разложением тии, но ты пошла дальше. Ты применила протокол Вал Эг, хотя он никогда не использовался в эндокринной галерее.

– Я подумала, что это улучшит проницаемость внешних осмотических мембран…

– Да. Традиция и соблюдение правил имеют абсолютное значение в нашей работе, но все же чрезмерное увлечение ими может привести к ограниченности мышления. Мне нужны находчивые адепты, которые сумеют использовать священные, неизменные знания по-новому. Ты понимаешь?

– Надеюсь, мастер, – осторожно ответила Нен Йим. В горле возник маленький комочек страха. Что, если мастер знает?

Но она не могла знать. Если бы она знала, что Нен Йим погрязла в ереси, она никогда бы не стала повышать ее в должности ее. Разве что она сама…

Нет. Только не мастер Межань. Это невозможно.

– Не надейся, – сказала наставница. – Знай, и пойдешь далеко. Видишь? Как ты сказала, по прошествии многих поколений мы держим сегодня на кончиках пальцев целую новую галактику, полную жизни. Настало время продемонстрировать, для чего нас предназначил Йун-Йуужань.

Нен Йим рассеянно кивнула, снова засмотревшись на дамютеки. Они уже проклевывались сквозь защитные оболочки и начинали расширяться, чтобы вырасти в высокоспециализированные поселения формовщиков.

– Идем, адепт, – сказала мастер. – Пришло тебе время получить руку.

– Так скоро? – удивилась Нен Йим.

– Наша работа начнется завтра. У нас есть один из джиидаев, ты знаешь. Всего один, но должно быть больше. Сам верховный владыка Шимрра внимательно следит за тем, что мы делаем здесь. Мы его не разочаруем.

***

Нен Йим ступила из церемониальной купели и закуталась в плотный узит. При ее прикосновении одеяние туго обвилось вокруг ее стана, и она ощутила покалывание, когда его усики вошли в ее поры. Это был не узит для всей кожи, а укороченное одеяние, оставлявшее руки и большую часть ног открытыми. Нен Йим пригладила назад короткие черные волосы и протянула перед собой правую руку, глядя на нее словно в первый раз, а не в последний. Затем она проследовала за служителем, который отвел себя в темный грот Йун-Не'Шель, где ожидала наставница.

В гроте пахло рапой и маслом. Пещера была тесной и влажной и слегка реагировала на прикосновения. Грот был дальним родственником йаммоска; все, что посетитель чувствовал, находясь в этой камере, усиливалось и возвращалось к нему обратно.

Так и теперь, от собственного рвения и от трепета кровь стучала у Нен Йим в жилах. Она встала на колени перед пастью грота – дырой величиной с кулак, окруженной массивным кольцом мускулов. Без колебаний и дрожи она сунула руку в отверстие.

Какое-то время ничего не происходило. Затем из трубок выскользнули зубы – восемь резцов – и впились в ее запястье.

На челе выступили капли пота. Она подчинилась боли. С неторопливостью ледника зубы погрузились в мягкую ткань и заскрежетали о кость. Губы время от времени смыкались, чтобы слизать кровь. Грот послал ей обратно усиленную боль, и ее дыхание прервалось. Нен Йим потеряла чувство времени; каждое нервное окончание в ее теле было обнажено, как будто усики ее одеяния превратились в терзающие иглы.

Но наконец зубы сомкнулись в центре ее запястья; она почувствовала, как они клацнули. Нен Йим сделала долгий успокаивающий вдох-выдох, чтобы приготовиться к тому, что будет дальше.

Это случилось быстро. Внезапно пасть повернулась на девяносто градусов. Рука Нен Йим дернулась следом всего на градус или два, и затем ее кисть оторвалась, оставив кровавую рану. Нен Йим подняла культю вверх и уставилась на нее в тупом удивлении. Она почти не осознавала, что служитель обнял ее за плечи и ведет к темному бассейну в центре грота.

– Я могу это сделать, – прошептала Нен Йим. Она встала на колени у края бассейна, голову мотало из стороны в сторону. В воде плавали темные тени – пятиногие существа, жадно бросившиеся на запах ее крови. Она опустила кровоточащую культю в воду.

Нен Йим думала, что ее тело никогда не испытает большей боли, чем та, что уже была. Она ошибалась. Боли в руке не было вовсе, а был мощный спазм, выгнувший ее тело дугой и заставивший ее корчиться на полу. Она не видела тварь, вцепившуюся в ее запястье. В какой-то ужасный момент она даже не хотела, чтобы это случилось. В голове взорвалась яркая вспышка света, и дальше она не помнила ничего.

Она очнулась, и из глаз полились слезы стыда. Словно сквозь туман Нен Йим увидела стоящую над ней наставницу.

– В первый раз еще никто не выдерживал этого без кратковременного обморока, – сказала она. – В данном случае в этом никакого позора. Если ты когда-нибудь получишь руку мастера, все будет по-другому. Но ты будешь готова.

Рука. Нен Йим поднесла ее к глазам.

Она все еще усаживалась на свое место; густой зеленый секрет обозначал границу между кистью и ее запястьем. Рука имела четыре узких пальца и один большой палец, все они торчали из тонкого, но гибкого щитка, служившего теперь тыльной стороной ладони. Пальцы и ладонь покрывали тысячи крохотных сенсорных узелков. Два самых удаленных от большого пальцев заканчивались маленькими щипчиками. Ближайший к большому палец имел тонкий, острый выдвижной коготь.

Нен Йим попробовала пошевелить пальцами; ничего не вышло.

– Понадобиться несколько дней, чтобы срослись нервные окончания, и потом еще некоторое время, чтобы твой мозг привык к сделанной модернизации, – сказала наставница. – Радуйся, Нен Йим – теперь ты воистину адепт. Ты поможешь мне формировать джиидай и принесешь славу нашей касте, нашему домену и народу йуужань-вонгов.

ГЛАВА 17

Энакин залез еще глубже под корни болотного дерева. Погрузившись в воду по самый рот, он вглядывался сквозь переплетенные ветви в обманчивое небо.

Поначалу он думал, что ошибся, что шум наверху – это плод его воображения, но потом над зловонным подковообразным озером, где он скрывался, прошла какая-то тень – слишком большая, чтобы принадлежать любой из местноых птиц.

Рука потянулась к бесполезному мечу – и упала.

Уже три дня Энакину удавалось скрываться от йуужань-вонгских “спидеров”. Ему помогало знание всех звуков покрытой джунглями луны. Раздраженные крики вуламандр вдалеке или шум крыльев стаи мелких ястребков стали его лучшими друзьями, предупреждавшими его о приближавщихся флайерах за много километров, задолго до того, как они проходили у него над головой. Однако по мере приближения к академии поисковые спидеры стали появляться с большей регулярностью. Энакин догадывался, что это были уже не случайные полеты – скорее они свидетельствовали о разворачивании сети поисков, и эта сеть раскручивалась от места, где лежал флайер, который он сбил световым мечом.

Ну, в следующий раз он будет осторожнее. Рубить довина-тягуна было не лучшим решением. Судя по всему, клинок прошел очень близко к тому органу животного, который искривлял тяготение; кристал в рукояти слегка деформировался и затем был расплавлен энергией, которую фокусировал. Это была одновременно и хорошая новость, и плохая; фокусирующие кристаллы раньше находили на Явине 4, в старых храмах массасси, и их можно было использовать в световых мечах. К сожалению, в последнее время храмы массасси были в дефиците.

Вздохнув, Энакин снова сжал в руках самодельную палицу, которую ему удалось вырезать ножом. Он сильно сомневался, что палица будет чем-то полезна против йуужань-вонгского панцыря, но это было все же лучше, чем ничего. Накануне этим Энакин пробежал через заросли взрывчатых грибов-гранат – местного растения, которое, будучи высушено, взрывалось с приличным грохотом. Но сейчас этих гранат не было под рукой. Прежде чем спрятаться, Энакин сложил их в сухом месте.

Так он и сидел, ожидая возвращения тени и стараясь не думать о том, что будет, когда он наконец доберется до Тахири и ее похитителей. Сколько йуужань-вонгов на луне? Почему они все еще здесь?

Хорошие вопросы, и все они станут чисто академическими, если по пути Энакин Соло будет убит или захвачен в плен.

Конечно, он сможет получить все свои ответы достаточно скоро. По его подсчетам, он был всего в двадцати километрах от академии.

Энакин так увлекся наблюдением за небом, что лишь в последний момент заметил приближавщуюся по воде пенистую дорожку.

Даже тогда он сначала подумал, что это большая рыба-ползун[6], одно из безобидных ракообразных, служивших ему едой с тех пор, как он оказался на земле. Энакин уловил отблеск света от ее пестрого панциря.

Но рыбы-ползуны были всего-то с метр длиной, а длина этого существа, как он вдруг понял, была порядка трех метров.

Энакин быстро опустил в воду заостренный конец своей палицы, и тут же что-то сильно рвануло ее у него из рук. Голова вынырнула опять – кошмарная образина с челюстями и кривыми щупальцами, тянущимися к нему. На мгновение страх и шок парализовали Энакина, затем он схватил эту массу с помощью Силы и отшвырнул прочь. Когда ее бросило назад и вверх, ему удалось хорошо ее рассмотреть: она была плоская, широкая, многосегментная и с тысячами ножек.

Непонятная штуковина шлепнулась вниз, сделала круг и снова устремилась к Энакину. Тот быстренько вылез из воды.

Сзади кто-то закричал на непонятном языке. Энакин обернулся и увидел йуужань-вонгский корабль с открытой стенкой. Оттуда как раз собирался выпрыгнуть йуужань-вонгский воин.

Воин помедлил секунду и шагнул обратно в корабль. Когда корабль поднялся в воздух, Энакин коротко выругался и побежал, остановившись только, чтобы подобрать свой рюкзак.

***

Флайер следовал над ним, держась на расстоянии. Адреналин гудел у Энакина в крови, но его разум был на удивление спокоен. Он бежал зигзагами через заросли, высматривая пещеру, руины храма, любое место, которое скрыло бы его от наблюдателя. Усталость исчезала, словно мертвые клетки в бакта-камере, и Сила плыла сквозь него, как река – дикая, почти пугающая своей стремительной, радостной мощью.

Он впал в состояние, какого прежде никогда не достигал – состояние полной осведомленности обо всем вокруг. Явин 4 был таким живым! И в этой матрице живой, пульсирующей Силы флайеры казались пузырями пустоты. Джедаи научились обнаруживать йуужань-вонгов, не обнаруживая их, но всегда перед этим нужно было о них знать. Нужно было посмотреть на предполагаемого йуужань-вонга, и если не чувствовалось ничего, значит, это он и был.

Но здесь все было по-другому. Йуужань-вонги вокруг были словно неожиданные промежутки между словами в тексте. Это было хрупкое ощущение; вероятно, Энакин никогда не достиг бы его специально, и оно могло исчезнуть, если бы он стал слишком много об этом думать.

Но в тот момент он особо не раздумывал. Он знал наперед, где его подстерегает первый йуужань-вонг. Воин выскочил из-за дерева, держа перед собой длинный, змееобразный жезл. На двух его пальцах не хватало суставов, а ухо было изрезано в бахрому. На тулове воина джедай увидел обычный вондун-крабовый панцирь, а на его роже – довольную ухмылку.

Энакин ухватился за ветку громадного дерева, уже трухлявого и больного, и обрушил его на воина с силой, большей, чем сила тяжести. Йуужань-вонг был быстр и почти увернулся, но “почти” оказалось недостаточно, потому что половина метрической тонны древесины вдавила его в землю. Энакин не знал, что стало с воином – был ли он мертв, жив, ранен или просто отделался легким испугом. Не оглядываясь, он побежал еще быстрее, уходя от пузырей пустоты, которые сползались на периферии его расширенного восприятия, стягивая вокруг него широкое кольцо.

Следующий йуужань-вонг застал его врасплох, выдвинув свой амфижезл поперек тропы, и Энакин схлопотал удар ниже колен. На голенях вздулась огненная полоса, но джедай окунулся в лесную жизнь, прыгнул вверх и приземлился на три метра дальше. Йуужань-вонг уже ждал его там, он втянул свое оружие, но был готов снова нанести удар. Энакин повернулся к нему лицом и стал отступать, уходя от атаки. В конце концов воин хлестнул своим оружием, повернув запястье со странным щелчком. Ни гибкий, ни жесткий, амфижезл обвился вокруг плеча Энакина, ядовитые клыки нацелились в определенную точку в нижней части спины.

Энакин не пытался парировать удар – амфижезл только обовьется вокруг палки и все равно найдет свою цель. Вместо этого он прыгнул вперед и влево от воина, так быстро сократив дистанцию, что амфижезл больно стукнул его по плечу. Все же голова слегка цапнула его, но в тот же миг Энакин резко пригнулся, направив кончик своего оружия воину в подмышку. При помощи Силы он оттолкнулся вместе с палицей от земли, и сила удара швырнула воина на три метра вверх, почти вертикально.

И снова Энакин не стал не дожидаться результатов. Поспешно открыв рюкзак, он метнул несколько высушенных грибов[7], собранных накануне. Он не дал им упасть, а мягко поднял их с помощью Силы и разбросал вокруг себя. Два взорвалось, потому что он сжал их Силой слишком крепко, и потом он снова оказался в зоне, в которой было все, кроме йуужань-вонгов.

Следом за тем на Энакина напали двое воинов, но он лишь чуть-чуть притормозил. Каждый получил по взрывчатому грибу. Один из йуужань-вонгов ухитрился блокировать шарик своим амфижезлом, но взрыв нарушил его концентрацию, и следующая граната угодила ему в голову. Его приятелю тоже досталось, и он хрипло завопил от ярости.

Кольцо сжималось, но выход все же был. Энакин чувствовал зазор в их охотничьей цепи. Он рванулся вперед, послав вслед за оставшимися грибами настоящее облако из камней и сучьев. Он был словно холодный ураганный ветер, что проносится мимо деревьев.

Затем он вдруг почувствовал тупой удар в левое плечо и споткнулся. Ноги отказались ему служить, и джедай грянулся оземь, недоумевая, что же случилось. Лес гремел взрывами его гранат-грибов, рвавшихся при ударе о землю.

Энакин попытался сесть и вдруг увидел кровь, забрызгавшую сухие листья и рукав его летного комбинезона.

Из зарослей вышел йуужань-вонг, в руках у него было что-то вроде карабина – трубка, расширявшаяся в некий приклад или магазин.

Энакин со стоном поднялся на ноги. Вся левая сторона как-то странно онемела. Он ощупал спину и обнаружил отверстие, пробитое в плече. В отверстии сидело что-то твердое. Он вытащил его наружу.

Это оказалась масса раздавленного хитина.

Ноги угрожали подогнуться опять. Йуужань-вонг приближался, держа его на прицеле. Энакину было слышно, как со всех сторон подбираються остальные враги.

Как ни странно, он не чувствовал ни страха, ни гнева. Он не чувствовал практически ничего, только Силу.

И знакомое присутствие, совсем рядом. На самом деле даже не одно, а несметное множество их.

– В эту игру можно играть вдвоем, – прошептал Энакин.

Он бросил оружие и поднял руки вверх.

– Хороший прием, – сказал он йуужань-вонгу. – Ты выстрелил мне в спину жуком. Храбрец, однако.

Боковым зрением он теперь видел троих или четверых врагов.

Энакин не ожидал, что воин ответит, но тот ответил – на общегале:

– Я полевой командир Синан Мат. Я салютую твоей отваге, джиидаи. Я вынужден отказать тебе в возможности принять смерть в бою. За это я извиняюсь. “Чуть ближе, – подумал Энакин. – Если только они не собираются меня убить…” – Сразишься со мной, Синан Мат? Только ты и я?

– Таково и мое желание. Но это невозможно. Я должен доставить тебя к формовщикам живьем.

– Мне очень жаль это слышать. И… ладно, я бы чувствовал себя из-за этого нехорошо, если бы ты не выстрелил мне в спину, но… прости меня.

Мат нахмурился и потрогал свое ухо.

– Тизовирм не знает такого слова – “прости”. Что…

И тут его глаза полезли на лоб.

Лес распевал песнь смерти.

Жуки-пираньи тучей упали на йуужань-вонгов. Синан Мат уронил оружие и ухватился за лицо, разрываемое на куски жестокими челюстями.

Жуки-пираньи не пощадили и остальных йуужань-вонгов, и хор боли и ярости вторил скрипучему пению насекомых.

Энакин подобрал свою палку и поплелся прочь, зная, что ноги не унесут его далеко. Ему нужно было найти место, чтобы спрятаться.

Через десять минут он тяжело привалился к дереву. Вдалеке прожорливые жуки-пираньи заканчивали свое пиршество, и теперь, наконец, Энакин почувствовал, что его контроль над Силой ускользает. Плечо, в конце концов, поняло, что с ним сделали, и боль была словно горящая жидкость, капавшая ему на ребра и вытекавшая из груди и из виска. Каждый шаг вызывал новую волну слабости и тошноты.

Энакин попытался сделать еще шаг и понял, что не может. Вздохнув, он опустился на мох. Немного отдохнуть, и потом…

Сверху упала чья-то тень. Энакин поднял глаза и увидел двух пялившихся на него йуужань-вонгов – очевидно, они были не из того отряда, который он только что уничтожил.

Он призвал всю свою энергию, пытаясь опять найти жуков-пираний, но они были далеко и заняты обжорством, их было непросто привлечь к новой пище.

Из леса за спинами двух первых воинов показался третий. Этот выглядел иначе – он был изуродован, как и другие раньше виденные Энакином йуужань-вонги, но как-то очень уж гротескно. В отличие от двух других, этот воин ничего в руках не держал.

Пришелец что-то рявкнул на своем языке, и остальные повернулись к нему.

Дальше Энакин стал подозревать, что он таки задремал и все это ему сниться. Два первых воина что-то процедили в ответ. Энакин раньше слышал этот тон – когда йуужань-вонги говорили о машинах и других вещах, которые они считали мерзостью. Это был тон полнейшего презрения.

На миг показалось, будто пришелец съежился под этой бранью, но затем он усмехнулся, язвительно и недобро. После этого он врезал одному из воинов по шее ребром затянутой в перчатку ладони. Другой воин издал хриплый возмущенный крик, опустил амфижезл и бросился на забияку. Безоружный воин перехватил его амфижезл, взвился в воздух и ударил воина, державшего оружие, обеими ногами в лицо.

Первый воин уже поднимался на ноги, держась за горло. Безоружный схватил его за волосы, запустил прямые пальцы глубоко ему в глаза и поднял его над землей, держа за глазницы. Воин замер неподвижно и, когда пришелец отпустил его, рухнул на землю, дергаясь в конвульсиях.

Воин, получивший удар в лицо, не вставал. Энакин подозревал, что у него сломана шея. Безоружный йуужань-вонг был единственным, кто стоял на ногах. Он присел на корточки возле Энакина и уставился на него своими глазами, похожими на заросшие водорослями пруды.

Он казался… больным. Йуужань-вонги демонстрировали свое положение в обществе путем нанесения шрамов и жертвования частей тела, но этот словно был образцом того, что бывает, когда это делается до ужаса неправильно. Его волосы свисали мокрыми лохмами, а лицо и шея были покрыты струпьями и открытыми ранами. Шрамы йуужань-вонга были распухшими и нездоровыми. Из его плеч и локтей торчали острые наросты – похоже, это были мертвые или умирающие имплантаты. От воина несло гнилью.

Йуужань-вонг разглядывал Энакина довольно долго, затем поднялся, подошел к одному из тел и засунул пальцы ему в ухо. Он вытащил оттуда какого-то червяка и вставил его себе в ухо – или, точнее, в гноящуюся дыру, бывшую когда-то ухом. Воин содрогнулся, и тело его выгнулось, как будто от сильной боли.

Из отверстия показалась тонкая струйка крови.

Воин опять вернулся к Энакину и протянул ему руку:

– Я Вуа Рапуунг, джиидай. Ты пойдешь со мной. Я помогу тебе.

ГЛАВА 18

Юная джиидай упала, ее тело охватили судороги. Виварий наполнился сдавленными криками.

– Интересно, – сказала Межань Кваад, наблюдая за реакцией. – Видишь ли ты, адепт Йим, что…

– А вот я не вижу, что вас заинтересовало, мастер Межань Кваад, – произнес голос за спиной.

Нен Йим обернулась и тут же приняла почтительную позу. В виварий только что вошел еще один мастер – настолько старый, что знаки его домена совершенно стерлись. Волосы его превратились в тонкую, похожую на облачко массу, а обе руки были руками мастера. Оба его глаза были заменены желтыми маа'итами. Сопровождал его адепт-помощник.

– Мастер Йал Фаат, – сказала Межань Кваад. – Как приятно вас видеть, Старейший.

– Отвечайте мне, Межань Кваад. Что вас так заинтересовало в агонии этого существа? Она неверная и потому неспособна принимать боль. В этом нет ничего удивительного и ничего интересного.

– Это интересно, потому что скат-раздражитель, причиняющий ей боль, настроен делать это избирательно, – ответила Межань Кваад. – Один нервный пучок за раз. То, что мы только что видели – это рефлекс, который у йуужань-вонгов не встречается. Мы можем теперь с уверенностью составить карту фрагмента человеческой нервной системы, аналога которому в нашей нет.

– А это еще с какой целью? – спросил Йал Фаат.

– Мы не можем формировать то, чего не знаем, – ответила Межань Кваад. – Этот вид для нас нов.

– Это искажение протокола, – сказал старый мастер. – Как может быть открыто что-то такое, что уже не кодифицировано?

– Но, мастер, – сказала Нен Йим, почтительно вытянувшись. – Конечно, у новых видов… – она умолкла, когда мастер метнул в нее взгляд своих маа'итов.

– Неужели все ваши адепты столь дерзки? – сухо спросил Йал Фаат.

– Надеюсь, что нет, – холодно сказала Межань Кваад.

Йал Фаат снова повернулся к Нен Йим. Щупальца его парика колыхнулись, приняв бледно-голубой оттенок.

– Адепт, если информацию не удается найти в архивах и священной памяти, как должен поступить формовщик?

Страх ударил Нен Йим по нервам. "Что он там видит своими странными глазами?" Маа'иты позволяли наблюдать недоступные области спектра, а также микромир, но могли ли они проникнуть еще глубже, в скопище грехов под ее черепом? В знак глубокочайшего почтения она стянула щупальца своего парика в шар.

– Мы ходатайствуем перед Верховным владыкой, мастер, чтобы он вопросил богов.

– Верно. Нет никаких новых видов, адепт. Все живые существа происходят из крови, плоти и кости Йун-Йуужаня. Он знает их всех. Знание не может быть создано; это ересь. Если боги не даровали нам знание, они сделали это по весомой причине, и искать это знание самим – значит пытаться украсть его у них.

– Да, мастер Йал Фаат.

– Я подозреваю, что это не твоя ошибка, адепт. Это твоя наставница использует ската-раздражителя таким образом. Ты подвержена ее влиянию.

Межань Кваад мягко улыбнулась:

– Протокол Цонг определяет использование раздражителя именно таким образом.

– Я знаю об этом. Но вы искажаете цель этого протокола. Возможно, не до степени полного нарушения. И тем не менее – кто знает, что бы я увидел, если бы зашел чуть позже?

– Вы меня в чем-то обвиняете, мастер? – кротко спросила Межань Кваад. – Если нет, можно было бы подумать, что вы просто завидуете, что повелитель Шимрра возвысил домен Кваад, даровав ему честь этой формовки.

– Я ни в чем вас не обвиняю и ничему не завидую. Но в последние годы всплыли опасные ереси, и большинство из них – в домене Кваад.

– Меня никогда не обвиняли в ереси, и никого из моих подчиненных тоже, – сказала Межань Кваад. – Если вы попытаетесь искупать меня в грязных испражнениях клеветы в жалкой попытке вернуть благоволение повелителя Шимрры к вашему домену, вы убедитесь, что я могу быть самым неутомимым врагом.

Старый формовщик чопорно выпрямился.

– Я не клевещу. Но я наблюдаю, Межань Кваад. Будьте уверены, я наблюдаю. И сейчас…

Он вдруг замолчал и пошатнулся. Помощник подхватил его. Нен Йим все еще недоумевала, что происходит, когда внезапно почувствовала, как что-то сдавило все ее тело, словно она оказалась глубоко под водой. Легкие работали, втягивая сиропообразный воздух, в голове шумело.

Сквозь сине-черные всполохи она увидела, что Межань Кваад и помощник Йала Фаата тоже задыхаются.

Боль быстро нарастала. Скоро лопнут глазные яблоки, затем сердце…

Пытаясь успокоится, Нен Йим обвела помутившимся взглядом комнату.

Юная джиидай стояла у стенки вивария, прижав ладони к прозрачной мембране. Ее зеленые глаза сверкали, зубы были ощерены в гримасе ярости. Нен Йим прочла в ее взгляде смерть, и вдруг она поняла.

Пошатываясь, она подошла к мастеру. Межань Кваад лежала на полу. Ол-виллип, контролировавший раздражителя, выпал у нее из рук. Нен Йим подняла его и прикоснулась к различным участкам живтоного, ко всем одновременно.

Джиидай взвизгнула и замолотила кулаками по мембране. На короткий миг давление возросло еще больше, сжав формовщицу так сильно, что она вообще не могла дышать. Затем, еще более неожиданно, чем появилось, жуткое давление ослабло, и легкие Нен Йим судорожно вдохнули долгожданный воздух.

Джиидай корчилась на полу камеры. Нен Йим стояла и смотрела на нее. Начиналась реакция.

На плечо Нен Йим легла восьмипалая рука.

– Адепт, – сказала наставница сдавленным голосом. – Ол-виллип, пожалуйста. Пока экземпляр не умер.

Нен Йим молча кивнула и вручила Межань Кваад организм. Межань Кваад настраивала его до тех пор, пока джиидай не перестала дергаться и не потеряла сознание.

– Ты хорошо сориентировалась, адепт, – сказала Межань Кваад.

– Что случилось? Скажите мне, – нетерпеливо потребовал Йал Фаат.

– Это сделала джиидай, – ответила Межань Кваад. – Вы, конечно, слыхали об их способностях.

– Не оскорбляйте меня. Конечно, я знаком со всей информацией, касающейся джиидаев. Они могут перемещать предметы, связываться друг с другом, как виллипы, даже влиять на мозги более слабых существ. Но до сих пор не было ни одного свидетельства того, что они могут воздействовать на йуужань-вонгов. Это факт доказывает обратное.

– Я прошу у мастера позволения сказать, – сказала Нен Йим.

Ял Фаат смерил ее неодобрительным взглядом:

– Говори.

– Джиидай не воздействовала на нас – точнее, не напрямую. Она воздействовала на молекулы атмосферы, сжимая ее.

– Она пыталась раздавить нас нашим собственным воздухом?

– И ей бы это удалось, если бы не мой адепт, – заметила Межань Кваад.

– Поразительно. И эти способности – они не порождаются никакими имплантатами?

– Она не имеет имплантатов, ни биологических, ни… – голос наставницы упал до шепота, -…механических. Судя по ранее проведенному допросу, она считает, что манипулирует определенным видом энергии, которая вырабатывается жизнью.

– Нелепо, – сказал Йал Фаат. – Если такая энергия существует, почему тогда боги отказали в ней йуужань-вонгам?

Межань Кваад плотоядно ухмыльнулась.

– Боги не отказали нам, они просто отложили ее на время. И вот теперь они послали ее нам.

Формовщица подошла к мембране вивария и вскрыла ее щелчком четвертого пальца. Затем опустилась на колени рядом с лежавшей в беспамятстве джиидай и погладила ее по щеке.

– Она молода, ее тело и разум еще поддаются формированию. Скоро воины доставят нам еще таких, как она.

Межань Кваад встала, еще немного посмотрела на подопытное существо, потом отошла назад и снова запечатала мембрану.

Старый мастер пожал плечами:

– Ради вящей славы формовщиков и народа йуужань-вонгов я желаю вам успеха. – В его голосе прозвучало сомнение.

– Вы можете приходить и наблюдать, когда пожелаете, – сказала Межань Кваад. Нен Йим показалось, что ее наставница дразнит Йала Фаата.

Но через щупальца прически старого мастера прошла волна отрицания:

– Кроме всего прочего, я пришел, чтобы проститься. Новый проект ожидает меня -формовка, что покончит с этими опасными джиидаями навсегда.

Межань Кваад слегка выпрямилась.

– О? – вежливо сказала она.

– Поистине. На допросе неверные, что служат нам, признались, что они были обмануты теми, кто в настоящее время создает неприятности нашим кораблям в космосе. Из этой информации возник интереснейший вопрос, это касается определенного зверя, который может чуять этих джиидаев и охотиться на них.

– Неверные знают, где можно найти этих зверей?

– Нет, – сказал Йал Фаат. – По крайней мере, те, что на этой луне. Но у нас есть источники в их сенате, и один из них сумел разыскать и предоставить нам информацию. Как выяснилось, эти звери живут на планете, которой уже владеет наш повелитель Шимрра -неверные называют ее Миркр. Мне предстоит заняться формовкой этих зверей.

– Интересно, насчет этих зверей, если только это правда, – признала Межань Кваад. – Ради вящей славы народа йуужань-вонгов я желаю вам удачи. Также я желаю вам успешно выбраться из этой системы. Похоже, неверным удалось перекрыть всякое сообщение.

– Во мне нет страха, – ответил престарелый мастер. – Если Йун-Йуужань захочет взять мою жизнь, она и так принадлежит ему. Но я подозреваю, что у него есть еще для меня много работы.

***

– Капитан, один из йуужань-вонгских кораблей сошел с орбиты, – сказала Х'сиши. – У него солидный эскорт.

Каррд пригладил усы.

– Позовите сюда Солусара. Пока сокращайте дистанцию, и пусть “Эфирный Путь” и “Расклад Идиота” организуют заградительный огонь. Будем удерживать этот корабль в тени массы газового гиганта столько, сколько сможем.

– Да, сэр, – отозвался пилот Данкин.

– И позовите сюда Солусара, – повторил Каррд. – Он нам пригодится.

– Я уже здесь, капитан Каррд.

И действительно, Солусар уже стоял у него за спиной.

– А, отлично. Йуужань-вонги пытаются протолкнуть корабль через наш защитный строй, предположительно с целью покинуть систему. Вопрос вот какой: могу ли я их пропустить?

– До сих пор вы не пропускали никого, – заметил Солусар.

– Это так. Но никто из них еще не прорывался с такими силами. Если мы вступим в сражение, я потеряю корабли – больше, чем мы можем себе позволить. Будь я уверен, что помощь уже в пути, я бы рискнул. А так мне надо знать: есть ли на этом корабле джедаи?

На мгновение Каррд увидел в глазах Солусара проблеск чего-то похожего на страх.

– Я не могу сказать с уверенностью, – сухо сказал джедай.

– Почему?

– Я не чувствую йуужань-вонгов с помощью Силы. Для меня их корабли все равно что безжизненные астероиды.

– В таком случае, думаю, дети должны весьма ярко выделяться на этом фоне.

– Должны, но этого нет. Не будь это так важно, я бы сказал, что ни на одном из этих кораблей нет ни одного не-йуужань-вонга. Но это важно. Если я ошибусь, если мы позволим их увезти – тогда мы будем сражаться здесь ни за что.

– Как вы можете ошибиться? Я не понимаю.

– Йуужань-вонги не просто не существуют в Силе – они заставляют меня усомниться в моих ощущениях. Они делают все пространство… темным, что ли. Я не могу это объяснить лучше.

Каррд снова посмотрел на экран. Йуужань-вонги выпустили истребители.

– Я не могу больше ждать, Солусар. Я должен принять решение. Забудьте о кораблях; попытайтесь найти их на луне. Если они все еще там, значит, они не могут быть на этом корабле.

– Я попытаюсь, – сказал джедай. Он закрыл глаза.

Каррд смотрел на стремительно приближавшиеся вражеские истребители. До сих пор ему удавалось проводить операции типа “ударь-и-беги” с минимальным риском для своих экипажей. Он неплохо пользовался минами, астероидами и прочим классическим оружием внутрисистемной партизанской войны.

Но если придется останавливать этот корабль, он вынужден будет ввязаться в настоящее сражение типа “стой-на-месте-и-раздолбай-их” – сражение, которое он сможет выиграть… расплатившись, как за целую войну.

Может, это им и было нужно. Инстинкты уверенно говорили Каррду, что это какая-то приманка, а вовсе не то, за что он сражается. Солусар, похоже, был того же мнения.

Но раз они могли ошибаться…

– Первая волна истребителей атакует через тридцать секунд, – сказала Х'сиши без всякого выражения.

– Всем приготовиться.

Хорошая команда. Они умрут за него, если он попросит.

– Тахири, – выдохнул Солусар. Его лицо усеивали капельки пота.

– Что такое?

– Тахири. И Вэлин. Санна. Энакин. Они все внизу. – Его голос упал до страдальческого шепота. – Тахири пытают.

– Но они внизу.

– Да. Я в этом уверен.

– Спасибо, джедай Солусар. Данкин, прекратить атаку. Мы пропускаем его. Открыть минимальный огонь для прикрытия, и передайте на остальные корабли, пусть заводят двигатели. Мы будем биться в другой раз, господа – когда это будет действительно необходимо. – Каррд сделал глубокий вдох, пытаясь сбросить напряжение, что накопилось в шее и плечах. – И будем надеяться, что детишки Соло разыщут этого бродягу Террика, прежде чем нам придется вступить в драку. После этого я определенно займусь поисками своего собственного звездного разрушителя.

ГЛАВА 19

Энакин выгнулся дугой, стараясь не кричать; неизвестно, что йуужань-вонг вложил в его рану, но оно вызвало жуткую вспышку боли во всем теле.

– Ты ненавидишь боль, – сказал Вуа Рапуунг с нескрываемым отвращением.

Энакин не мог и не стал отрицать. Он просто стиснул зубы и дождался, пока боль не прошла. Он знал, что йуужань-вонги поклонялись боли в себе и в других. Это был один из отличительных догматов их нездоровой религии.

– Чем в меня попали? – вместо ответа спросил Энакин.

– Нанг халом, – буркнул воин. – Жуком-пулей.

– Он ядовитый?

– Нет.

Они сидели в сырой пещере за водопадом. Стены ее были покрыты плесенью и мхом. Очевидно, йуужань-вонг прятался в пещере день или два, потому что здесь было много его вещей, включая пластырь, который он только что приложил к плечу Энакина. Воин оторвал его от бледно-зеленого, имевшего грубо прямоугольную форму блока толщиной в несколько сантиметров. Блок состоял из множества тонких слоев и напоминал склеенные флимсипластовые листы. Рапуунг отделил один такой кусок кожи и накрыл им рану Энакина. Как и все используемое йуужань-вонгами, лист был живой. Энакин чувствовал, как он извивается, забираясь в рану. Ему пришло в голову, что воин хочет отравить его чем-то еще более ужасным.

Но если бы Вуа Рапуунг хотел его убить, он мог сделать это в любой момент. В конце концов, ему не составило труда справиться с двумя йуужань-вонгскими воинами, а у Энакина сейчас не хватило бы сил даже на то, чтобы побороть маленького эвочёнка.

– Ты спас мне жизнь, – неохотно сказал Энакин.

– Жизнь – ничто, – произнес Вуа Рапуунг.

– Да? Тогда чего было напрягаться?

Темные глаза Вуа Рапуунга угрюмо блеснули:

– Ты, джиидай. Ты пробиваешься к посёлку формовщиков. Зачем?

– Моя подруга в плену у твоих сородичей. Я намерен ее вызволить.

– А, женщина-джиидай. Ты хочешь спасти ее жизнь. Как жалко. Какая жалкая цель.

– Да? Ладно, я не просил тебя о помощи, ты сам ее предложил. Так что объяснись или убей меня. У меня нет лишнего времени.

– Чтобы отомстить, – прорычал Вуа Рапуунг. Глаза его превратились в щелочки. – Отомстить и доказать, что боги…

Глаза его вдруг сурово сверкнули.

– Я ничего не обязан тебе говорить, человек. Я ничего не обязан тебе объяснять, незаконное отродье машин. – Последнее слово он выплюнул, точно яд, который вдруг обнаружил у себя во рту.

– Тебе надо знать лишь вот что, – продолжал Рапуунг. – Я буду стоять рядом с тобой или у тебя за спиной. Твои враги – мои враги. Мы будем убивать вместе, принимать боль вместе и вместе примем смерть, если такова воля Йун-Йуужаня.

– Ты поможешь мне спасти Тахири, – недоверчиво произнес Энакин.

– Это глупая цель, но если мы найдем ее, это будет на руку и мне.

Энакин вглядывался в эти глаза, похожие на черные бриллианты, и пытался понять. Он не мог прочесть в этих глазах ничего. Совершенно. Йуужань-вонг скорее был похож не на человека, а на голограмму, на образ, на видение. Разве может такое существо иметь чувства, которые можно было бы понять? Как можно надеяться постичь столь чуждое существо, невидимое в Силе?

– Я не понимаю, – сказал Энакин. – Что тебе сделали твои сородичи? Почему ты их так ненавидишь?

Вуа Рапуунг грубо ударил его и вскочил на ноги. Грудь его вздымалась.

– Не издевайся надо мной! – завизжал он. – У тебя есть глаза! Ты видишь сам! Не издевайся надо мной! Это не боги сделали со мной такое, не боги!

Когда йуужань-вонг снова пошел на него, Энакин поднял с помощью Силы большой камень и швырнул его в грудь воина. Это застало Рапуунга совершенно врасплох, и он отлетел к стенке пещеры. Воин осел на землю с несколько удивленным видом.

Энакин снова поднял камень и занес его над головой Рапуунга.

Йуужань-вонг посмотрел на камень и вдруг отрывисто закашлялся, словно в приступе дагобахской болотной простуды.

Только через пол-минуты Энакин понял, что он смеется.

Успокоившись, Вуа Рапуунг устремил на юного джедая любопытный взгляд:

– Я видел, что ты сделал с охотниками, но испытать это на себе… – Его лицо снова посуровело. – Скажи мне правду, как воин воину, если можешь. В касте воинов ходят слухи. Говорят, что ваши джиидайские способности порождаются машинными имплантатами. Это правда? Неужели ваш народ настолько слаб?

Энакин вернул ему вызывающий взгляд:

– Наши способности не порождаются машинами. Некоторые из твоих сородичей должны бы это знать, потому что у них было достаточно возможностей вскрывать тела наших. Твои слухи врут.

– Да? Значит, у предводителя джиидаев нет машинной руки?

– У мастера Скайуокера? Есть, но… – Энакин запнулся. – Откуда ты это знаешь?

– Мы слышим много историй от перебежчиков и шпионов. Значит, это правда. Глава джиидаев – частично машина. – Наверное, лицо Рапуунга могло бы выразить большее отвращение, лишь будучи изменено хирургически.

– Одно к другому не имеет никакого отношения. Мастер Люк лишился руки в великой битве. Ему заменили ее. Но его способности, как и мои, порождаются Силой.

– У тебя есть имплантаты, как у твоего предводителя?

– Нет.

– Ты получишь их, когда тебя повысят в звании?

Энакин коротко засмеялся:

– Нет.

Вуа Рапуунг кивнул:

– Тогда будет, как я сказал. Мы будем сражаться вместе.

– Но только если ты больше не будешь сбиваться с курса, как минуту назад, – ответил Энакин. – Может, я и ранен, но, как ты видел, я не беспомощен.

– Вижу, – проворчал Рапуунг. – Но не провоцируй меня. Я этого не люблю.

– Ты тоже имей это в виду, приятель. Итак. Ты говоришь, что мы будем сражаться вместе, но не хочешь сказать мне, почему. Можешь тогда хотя бы сказать, как?

– Формовщики вырастили на этой луне пять дамютеков. Именно там держат твою подругу-джиидаи.

Энакин решил пока отложить точное определение дамютека.

– Для чего? Что они с ней будут делать?

Снова в глазах Рапуунга мелькнуло желание убить, но на этот раз он сдержал себя.

– Кто может знать намерения формовщика? – сказал он тихо. – Но не сомневайся: они будут формировать.

– Я не понимаю. Что такое формовщик?

– Твое невежество… – Рапуунг остановился, медленно закрыл глаза, открыл, закрыл и начал снова:

– Формовщики – это каста. Каста, ближайшая к великому богу Йун-Йуужаню, который вылепил Вселенную из своего тела. Они – те, кто знает пути жизни, кто приспосабливает ее к нашим потребностям.

– Биоинженеры? Ученые?

Рапуунг секунду пялился на джедая.

– Тизовирм, который переводит для меня, не знает значения этих слов. Я подозреваю, что они непристойные.

– Не обращай внимания. Был когда-то один джедай, его звали Мико Реглиа. Твои сородичи пытались сломать его волю с помощью йаммоска. Они пытались сделать то же самое с другим джедаем по имени Вурт Скиддер. Ты думаешь, они будут делать то же самое с Тахири?

– Меня не волнует, что они сделают с твоей джиидай. Но то, что ты описал… – Рапуунг скривился. – Я когда-то знал формовщицу, которая говорила о чем-то подобном – о воинах, которые думали, будто они могут выполнять работу формовщиков, как ты сказал. Но ломка – это не формовка. Это детская пародия. Пойми, формовщики делают наши корабли-миры. Они делают йаммосков. Они не будут пытаться сломать твою джиидай – они ее переделают.

По спине Энакина пробежал холодок. Он вспомнил привидевшуюся ему взрослую Тахири.

Он знал, во что они ее превратят. И они добьются успеха, если его постигнет неудача.

Предложение Рапуунга могло быть жестоким обманом, частью долговременного плана; но Энакин все равно пошел бы на этот риск. Без Силы, что вела бы его, он никогда не будет знать с уверенностью, что йуужань-вонг не говорит правду. Сейчас было не до раздумий. Любой курс, который приведет его к Тахири, стоило прокладывать, даже если нужно доверить некоторые расчеты подозрительному постороннему.

– Ладно, – сказал Энакин. – Вернемся к предыдущему вектору. Ты что-то говорил о дамютеках…

– Священные пределы, в которых живут и работают формовщики.

– Сколько их там? Сколько формовщиков?

– Точно не знаю. Около двенадцати, если учитывать инициатов.

– И это все? Это все вонги в этом мире?

Рапуунг буркнул что-то невразумительное. Он не выглядел настолько разгневанным, как при неподдельном потрясении.

– Не… Никогда нас так не называй, – прошипел он. – Как ты можешь быть таким невеждой? Или ты хотел нанести оскорбление?

– На этот раз нет, – сказал Энакин.

– Использовать одно лишь слово “вонг” без приставки – это оскорбление. Тем самым подразумевается, что лицо, о котором идет речь, не имеет покровительства богов и семьи и родства с ними.

– Извини.

Вместо ответа Рапуунг стал всматриваться в лес.

– Нам надо идти, – сказал он. – Я скрыл наш запах от охотников, но они нас отыщут довольно скоро, если мы здесь задержимся.

– Согласен, – сказал Энакин. – Но сначала – сколько всего йуужань-вонгов на этой луне, как ты думаешь?

Вуа Рапуунг на миг задумался.

– С тысячу, наверное. Остальные в космосе.

– И мы будем пробиваться через всю эту толпу?

– Разве не это был твой план? – спросил Рапуунг. – Разве число врагов что-то для тебя значит?

Энакин покачал головой:

– Только в смысле тактики. Тахири там. Я найду ее и заберу оттуда, независимо от того, сколько йуужань-вонгов мне придется положить по пути.

– Очень хорошо. Ты уже можешь идти?

– Я могу идти. Скоро я смогу бежать. Наверное, будет больно, но идти я смогу.

– Жизнь есть страдание, – изрек Вуа Рапуунг. – Мы идем.

ГЛАВА 20

Вуа Рапуунг скрежетнул зубами.

– Нет, невежда! – рявкнул он. – Не туда!

Энакин не обернулся, его блуждающий взгляд был направлен вдаль, за шелестящие деревья массасси – он высматривая тени, что двигались против ветра.

Они стояли на разделе горной гряды; один каменный хребет змеился вниз и влево от Энакина, другой шел вверх и вправо. Энакин вознамерился лезть дальше по крутой тропе.

– Почему? – спросил он. – Ведь поисковые аппараты вон там. – Он показал рукой на низину за левым отрогом.

– Они не “аппараты”, – прошипел Рапуунг.

– Ты знаешь, о чем я.

– Откуда ты знаешь, что они там, если ты не чувствуешь йуужань-вонгов и жизнь, сформированную для нас?

– Потому что я чувствую все, что для этого леса родное, – ответил Энакин. – Каждую птичку-пушинку[8] и каждого ранйипа[9], каждого стинтарила[10] и вуламандру[11]. И те существа, что в той стороне – они чем-то взбудоражены. Я улавливаю вспышки паники.

– Вот как? И сколько флайеров? Пять, да?

Энакин сконцентрировался.

– Думаю, да.

– Значит, они разделятся по схеме лав пек. Сначала в низине, потом по дугам, сходящимся к вершине. Если они обнаружат нас, то слетятся сюда и выпустят жуков-прядильщиков.

– Что такое жуки-прядильщики?

– Если мы не дадим себя запереть на этом холме, ты не узнаешь. Это не воздушный бой, джиидай. Если ты не собираешься окопаться на этой горе и драться со всеми воинами на луне, высота тебе ни к чему.

– Я хочу посмотреть сверху.

– Зачем?

– Затем, что из-за тебя мы заблудились, вот зачем. Ты не больше знаешь, где база во… йуужань-вонгов, чем майнок умеет играть в сабакк.

– Я могу найти дамютек формовщиков. Но если мы будем ломиться туда напрямую, то нас схватят.

– Я знаю эту луну, – сказал Энакин. – А ты – нет. – Он умолк и с подозрением уставился на воина. – А вообще, как ты меня нашел?

– Я следовал за поисковыми партиями, неверный. Ты ведь пер напролом, так? Да. Не будь меня, тебя уже схватили бы раз десять.

– Не будь тебя, я бы уже был на базе формовщиков.

– Да. Я это и сказал, – молвил Рапуунг. Он закрыл глаза, словно к чему-то прислушиваясь. – Что теперь тебе говорят твои джиидайские ощущения?

Энакин свел брови, концентрируясь.

– Я думаю, они разделились, – нехотя сказал он.

– Я их слышу, – сказал Вуа Рапуунг. – Не так, как раньше. Когда-то мои уши были… – он легонько прикоснулся к гноящейся ране у себя на голове, зарычал и уронил руку.

– Мы идем вниз, – сказал йуужань-вонг.

– Я иду наверх, – отозвался Энакин и начал подниматься по тропе. Он шел, не оборачиваясь, но где-то шаге на тридцатом послышалось нечто похожее на йуужань-вонгское проклятие и звуки шагов, догоняющие его.

***

– Ну и ну, – выдохнул Энакин. На глаза его навернулись слезы.

Юный джедай стоял на вершине горы, откуда было видно знакомый изгиб реки Унн. Он видел эту местность с воздуха, наверное, раз пятьдесят, и знал ее не хуже, чем другие места.

Вот только теперь все переменилось. Великий Храм – простоявший неисчислимые тысячи лет, видевший, как пришли и ушли те, что его построили, видевший джедаев темных и светлых, и уничтожение Звезды Смерти – исчез бесследно.

На его месте у реки стояло пять объемистых строений в форме многолучевых звезд. Стены их были толстыми, высотой примерно в два этажа; вероятно, в них располагались комнаты. Внутренние дворики были без крыш. Два из этих строений, похоже, были заполнены водой, третий – бледно-желтой жидкостью, на воду не похожей. В центральном пространстве четвертого виднелись какие-то сооружения – купола и многогранники различных форм, все того же цвета, что и большое строение. Пятый заполняли кораллы-прыгуны и более крупные космические корабли. Множество кораблей…

По-видимому, для связи между строениями от реки были проведены каналы.

– Мы должны спуститься, прежде чем они нас почуют, – настойчиво повторил Вуа Рапуунг.

– Я думал, та дрянь, которой ты нас натер, задурит нюхачей, или как их там.

– Она собьет их с толку. Это даст нам время спрятаться. Здесь прятаться негде, и они нас увидят. Тогда их уже ничем не задуришь. “Обычно для этого используются джедаи”, подумал Энакин. Но он мог затуманить разум йуужань-вонга не более, чем сплясать на поверхности черной дыры.

– Здесь можно укрыться, – сказал он. Холм порос кустарником и был лишен шатра высоких деревьев, что росли почти на всей поверхности суши, но заросли были в основном выше человеческого роста.

– Не от тепловых сенсоров, – возразил Рапуунг. – Не от жуков-прядильщиков. Здесь нет воды.

Энакин задумчиво кивнул, но на самом деле он продолжал изучать базу формовщиков, почти не обращая внимания на стоявшего за спиной йуужань-вонга.

– В стороне от больших строений – все эти маленькие строеньица, их как будто кто-то бросил на землю, и они проросли – что это такое? Похоже на какие-то трущобы.

– Я не знаю такого слова – трусчоп. Там живут рабочие, рабы и «отверженные».

– Вспомогательная колония. Они делают черную работу.

– Если тизовирм переводит правильно, то да.

– Рабочие и рабы – это мне понятно. Кто такие «отверженные»?

– «Отверженные» прокляты богами, – сказал Рапуунг. – Они работают как рабы. Они не достойны упоминания.

– Прокляты каким образом?

– Если я говорю, что они не достойны упоминания, что в моих словах тебе непонятно?

– Хорошо, – вздохнул Энакин. – Будь по-твоему.

– Если по-моему, то мы должны уйти с этой вершины, спускаясь по спирали в ту сторону, где заходит газовый гигант. И быстро.

– Это неверное направление! Нам осталось всего несколько километров!

– Весь лес оцеплен, – сказал Рапуунг. – Река тоже. Остается лишь один способ, и я его знаю.

– Ну, так поделись, – сказал Энакин. – Уверяю тебя… – он вдруг замолчал.

– Слушай.

Рапуунг кивнул:

– Я их слышу. Они разворачиваются в лав пек. Я свалял дурака, поверив тебе. Ты думаешь не головой, а чем-то другим.

Его изрезанные, покрытые язвами губы презрительно сжались.

– Нас еще не схватили. В их поисковой схеме есть какое-нибудь слабое место?

– Нет.

– Так мы сделаем его. Эти флайеры, что они используют…

– Цик ваи.

– Точно. Они того же типа, что мы видели раньнше?

– Да.

– Они летают только в атмосфере, да?

Рапуунг подозрительно посмотрел на него:

– Откуда ты знаешь?

– У них, кажется, сбоку что-то вроде воздухозаборных клапанов – жабры, что ли.

– Верно.

– Тогда пошли, – сказал Энакин и начал спускаться с холма. Рапуунг последовал за ним, впервые без возражений.

Сегодня Энакин чувствовал себя заметно лучше. Лечебные и расслабляющие упражнения унесли почти всю его усталость, а искуственная кожа Вуа Рапуунга – или что это было – казалось, сделала свое дело на его плече. Джедай мчался с холма вниз серией длинных горизонтальных прыжков, помогая себе Силой. Рапуунг не отставал – без труда, практически беззвучно пробиваясь зигзагами сквозь густой подлесок. От одного взгляда на него у Энакина буквально вставали дыбом волосы на затылке. Трудно было поверить, что такое смертоносное существо может быть разумным.

Большинство деревьев исчезло – несомненно, они сгорели в одной из битв, происходивших на лесной луне с тех пор, как Повстанческий Альянс сосредоточил здесь свои силы перед сражением с первой Звездой Смерти. То, что осталось, представляло собой кустарник высотой по пояс. Еще ниже опять начинались деревья – зеленое ожерелье вокруг холма, и Энакин вдруг понял, чего опасался Рапуунг. Там полыхал пожар. Вся живность, которую застал огонь, скорее всего, погибла. Если эти жуки-прядильщики были чем-то вроде огня…

Он с неохотой признал, что Рапуунг был прав. Энакин думал чересчур на пилотский манер, где высота значила все. Но сейчас он не был пилотом – он был дичью.

Впрочем, опасной дичью – диким рикритом[12], вовсе не ручным, напомнил он себе, когда подлетел первый цик ваи.

Энакин не колебался; он знал, что нужно делать. Расширив радиус воздействия до десяти метров, он поднял в воздух все, что устилало землю – листья, ветки, камни – закрутил их, как циклон, и швырнул в воздухозаборную щель на боку флайера.

– Дурак! – закричал Рапуунг. – Это и был твой план?

Цик ваи бросился вниз, и в их сторону потянулись щупальцеобразные канаты. Энакин увернулся, не прекращая обстрела. Флайер приближался как ни в чем ни бывало, спускаясь все ниже. Одно щупальце схватило Рапуунга. Воин прыгнул, ухватился руками за верхнюю часть щупальца и полез по нему; на его изрубцованном лице застыло угрюмое выражение. Поняв идею, Энакин попытался сделать то же самое, но без помощи Силы, которая позволила бы ему сориентироваться, дала бы возможность не только видеть щупальца, но и чувствовать их – он промахнулся.

Вдруг флайер издал какой-то странный вой, и его гибкие крылья судорожно затрепыхались. Щупальце, державшее Рапуунга, отпустило его, и воин мгновенно спрыгнул на землю. Флайер, сотрясаясь, висел над ними.

– Бегом! – крикнул Рапуунг. – Он быстро прочистит легкие. Эти цик ваи были сформированы не дебильными детьми, как ты, кажется, подумал.

Энакин примерился к его шагу.

– А где остальные флайеры?

– Теперь они знают, где мы. Они рассеют в низине жуков-прядильщиков, как я тебе говорил.

– Ты так и не сказал мне, что эти твари делают.

– Они протягивают нити от дерева к дереву, от куста к кусту. Они идут волнами, догоняющими одна другую – первая волна начинает прясть, а следующие служат для пополнения начальной ткани. Они передвигаются очень быстро.

– Ого, плохо дело.

Тут ему пришла в голову новая мысль.

– Когда они схватили тебя, ты полез на флайер. Ты думал его захватить?

– Нет. Я думал погибнуть со славой, а не с позором. Голыми руками кабину не открыть.

– Но если как-то подняться над сетью…

– Часть жуков протянет свои нити в воздух и переплетет их у нас над головами. Если бы мы могли взлететь в тот самый миг, то спаслись бы.

Энакин остановился.

– Тогда зачем бежать? Куда ни пойди, все равно мы только приближаемся к сети.

– Правильно. И если мы пойдем наверх, это лишь отсрочит столкновение с ней. У тебя есть твой джиидайский меч-что-горит? Он мог бы разрезать нити.

– Нет.

Энакин посмотрел вниз. Деревья начинались где-то в сотне метров, но с высоты холма было видно, что их колышущиеся верхушки тянуться до горизонта, качаясь на переменчивом ветру.

За исключением одной полосы, где они не шевелились вообще. Проследив взглядом за полосой, Энакин увидел, что она загибается вокруг холма.

– Вот оно что, – пробормотал он. – Их держит сеть.

– Да. Нити очень крепкие, сеть хорошая.

Прямо на глазах у Энакина еще несколько деревьев замерли на месте, и полоса сделалась шире.

– Эти жуки-прядильщики, они будут нас есть?

– Они прилепятся к нашим телам и начнут плести нити, используя для этого наши клетки. Это будет не смертельно.

– Да. Потому что этого не будет.

Энакин остановился, встал на колени и снял свой рюкзак. Немного покопавшись, он нашел, что искал – пять фосфорных зарядов.

– Это что, оружие? Машины?

– Обычно нет, – сказал Энакин. – Не смотри прямо на них.

Он зажег один заряд, затем, используя Силу, бросил его по длинной дуге вниз. Зажег другой и тоже метнул вниз, но чуть в другом направлении.

– Я не понимаю, – сказал Рапуунг. – Как свет остановит жуков-прядильщиков?

– Свет не остановит. А огонь – да. Жуки не смогут цепляться за деревья, если деревьев не будет.

Он зажег еще один заряд. Когда он отвел назад руку, чтобы швырнуть его, Вуа Рапуунг нанес ему удар левой прямо в лицо.

Ноздри Энакина заполнил металлический запах крови, и он грохнулся на землю, не успев даже смягчить удар. Рапуунг бросился на него, рыча, как зверь, и сдавил пальцами его горло. От йуужань-вонга шел тошнотворно-кислый запах.

Перед глазами Энакина плавали разноцветные пятна. И он сделал единственное, что мог. С помощью Силы он поднял камень и стукнул взбесившегося воина точно промеж глаз. Голова Рапуунга дернулась назад, и его руки убрались с шеи. Энакин врезал ему в челюсть – так сильно, что аж заныли костяшки. Йуужань-вонг отлетел в сторону, но, когда Энакин взобрался на ноги, Рапуунг уже стоял в боевой стойке.

– Ситово семя! – процедил Энакин. – Ты что творишь?!

– Воспламенение! – проревел йуужань-вонг. – Первая мерзость – это использование огня из машины!

– Чего?

– Это запрещено, ты, вонючий безбожник! Ты что, не понимаешь, что ты наделал?

– Ты сдурел! – крикнул в ответ Энакин, растирая разбитые костяшки и жадно втягивая воздух через ноющее горло. Было такое чувство, что пальцы раздробило на кусочки. – Ты только что просил меня использовать мой световой меч! Ты что, думаешь, это не машина?

На лице Рапуунга промелькнуло что-то похожее на ужас.

– Я… да, я готовился к этому. Но огонь, первый из всех грехов…

– Погоди, – прервал его Энакин. – Ты говоришь ерунду. Йуужань-вонги раньше использовали против нас огнедышащих тварей.

– Живые существа, вырабатывающие огонь – это совершенно другое дело! – закричал Рапуунг. – Как ты только можешь себе вообразить, будто это то же самое, что ты только что сделал? Это все равно что сказать, будто рука йуужань-вонгского воина и металлическая хваталка, одна из ваших рукотворных мерзостей – одно и то же, потому что обе могут держать амфижезл.

Энакин сделал глубокий вдох.

– Послушай, – сказал он. – Я не пытаюсь понять вашу религию. Я этого даже не хочу. Но ты решил сражаться вместе с неверным против собственного народа, так? Ты очень даже хотел, чтобы я использовал мой мерзкий световой меч. Так что примирись с этим или ступай своей дорогой. Если только ты не знаешь какого-нибудь другого способа выбраться отсюда.

– Нет, – признал Рапуунг. – Но это был просто шок… – Он уронил голову. – Ты действительно не понимаешь. Боги не возненавидели меня. Я знаю, что это так. Я могу это доказать. Но если я замараю себя этим грехом, у них будет причина меня ненавидеть! Ах, до чего я докатился?

Ветер изменил направление, и от аромата горящих синих листьев, похожего на запах обугленного перца, у Энакина запершило в горле. Последний заряд улетел всего на три метра, и теперь джунгли с наветренной стороны весело полыхали. Стоял сухой сезон, а в сухой сезон джунгли горели очень хорошо.

– Соображай скорее, Вуа Рапуунг, пока первая мерзость не съела тебя живьем.

Йуужань-вонг довольно долго стоял, повесив голову. Когда он, наконец, поднял глаза, в них светились огоньки ярости. Энакин напрягся, снова приготовившись к драке.

– Это она довела меня до этого, – сказал воин. – Пусть все грехи лягут на нее. Я оставляю это на суд богов.

– Значит ли это, что мы можем идти? – спросил Энакин, глядя, как пламя движется в их сторону. Ниже по холму поднимался густой дым, обозначая места, где упали другие заряды.

– Да. Идем. Мы и дальше принимаем боль вместе, джиидай.

Огонь погнал их на другую сторону холма и вверх; похоже, ветер решил дуть в эту сторону долго. Дым клубился и полз по земле.

Джунгли быстро охватывал огонь.

– Мое мнение о тебе как о стратеге повышается, – сказал Рапуунг. – Огонь ведет нас прямо на ту сторону сети. У нас появился выбор: или нас сожжет первая мерзость, или мы сгорим после того, как будем пойманы.

– Ветер переменился. Мой план был – следовать за огнем, идти по золе. Там, где пройдет огонь, сеть распадется, и мы будем свободны.

– Тогда, возможно, боги все-таки сказали свое слово, – молвил Рапуунг.

Он сильно закашлялся – дым стал уже таким густым, что Энакин теперь видел только пятна перед глазами. Он вспомнил, что люди, которые погибли от огня, умирали еще до того, как пламя настигало их.

– Пригнись, – сказал джедай. – Дым поднимается вверх.

– Ползти. Пресмыкаться, словно цо'асу.

– Если хочешь жить, то да.

– Я не боюсь смерти, – задыхаясь, проговорил Рапуунг. – Но смерть не должна помешать моей мести. Я… – его снова сотряс мучительный кашель, он упал, поднялся на четвереньки – и рухнул опять.

– Вставай! – затряс его Энакин.

Рапуунг вздрогнул, но не сдвинулся с места.

Сквозь дым блеснул желтый язык пламени и потянулся к ним.

ГЛАВА 21

Все вокруг окрасилось в бледно-золотистые цвета. Энакин опустился на колени рядом с Вуа Рапуунгом. Воздух пробивался в легкие, будто сквозь острые осколки; голова гудела, словно колокол.

Он прижался к земле, ловя ртом более свежий, более прохладный воздух, но его не было – наверное, путешествовал инкогнито. Чтобы найти что-то годное для дыхания, надо было поискать наверху. Конечно, дыма там, должно быть, тоже порядочно, но попытка не пытка.

Энакин потянулся наверх, сделал затяжку. Образовалась труба, через которую воздух сверху начал всасываться прямо на них с йуужань-вонгом. Дышать сразу стало легче.

Огню это тоже пришлось по вкусу. Поросль взорвалась, как петарда. Энакин тут же почувствовал жар – и он знал, что этот жар за считанные секунды обуглит и сожжет его плоть. Раньше он никогда не пробовал преобразовывать энергию, но Корран Хорн это умел. От успеха зависели их жизни. Энакин снова открылся Силе, сконцентрировался и начал впитывать жар окружавшего их огня.

Как долго это продолжалось, Энакин не знал. Он соскользнул в какое-то состояние, похожее на фугу[13], каждый его вдох вытягивал жизнь из неба, а при каждом выдохе жар уходил в кору Явина 4. Наконец он моргнул и увидел, что все закончилось, что огонь прошел над ними и он стоит на угольях.

Вуа Рапуунг продолжал лежать без движения. Энакин встряхнул его. Кто бы мог подумать, что придется высматривать признаки жизни у йуужань-вонга?

Что там у них внутри – сердце, как у людей, линейный насос или что-то еще более чудное?

Он сильно ударил Рапуунга по щеке, и мгновенно воин открыл глаза.

– Ты в порядке? – спросил Энакин.

– Скажи, что ты не один из богов, – пробормотал Рапуунг. – Если ты бог, значит, смерть принесет одни страдания.

– Ладно, всегда пожалуйста, – отвечал Энакин. – Ты можешь идти? Нам нужно уходить, пока они не догадались заглянуть сюда.

– Дым и жар собьют их со следа, – сказал Рапуунг.

Он сел и осмотрелся вокруг.

– Огонь… Он прошел над нами.

– Прошел.

– И мы живы.

– Живы, – заверил его Энакин.

– Это твоя работа? Еще какое-то джиидайское колдовство?

– Вроде того.

– Значит, ты спас мне жизнь. Как скверно. Какое невезение.

– Да ладно, не стоит благодарности, – сказал Энакин. – Не за что, правда. – Он протянул Рапуунгу руку. Воин долго пялился на нее, как на экскременты нерфа, потом ухватился за ладонь Энакина и встал на ноги.

– Пошли, – сказал Энакин. – Теперь нам остается только идти вслед за огнем.

***

Под прикрытием дымовой завесы они пролезли через то, что осталось от сети жуков-прядильщиков. Нити не сгорели, они поблескивали на фоне угольев, покрывая дымящиеся стволы деревьев серебристой тканью. Один раз, когда Энакин запутался в нитях, они слегка порезали ему сапог. Сами нити при этом остались целыми. Джедай не пытался разорвать их пальцами, а осторожно распутал сеть. После этого он стал ступать осторожнее.

Огонь выжег сеть до самого края. Впереди туда-сюда носились флайеры. Один полетел назад, далеко слева от них.

Путники свернули направо и, наконец, перешли с пожарища в несгоревший, не опутанный сетями лес. Хотя они не сбавляли шаг еще целых два часа, Энакин вдруг почувствовал себя в большей безопасности, окруженный пульсацией лесной жизни.

Но лес, как открытая рана, пульсировал болью.

Только теперь до Энакина дошло, что он натворил. Чтобы спасти себя, он сжег бесчисленные квадратные километры леса. Он как гибнут животные, но лишь периферийно чувствовал; теперь же его собственная боль достигла вершины. Страдание леса будто ударило его с размаху по лицу. Он был стаей стинтарилов, сгрудившихся на верхушке дерева, а пламя уже лизало ствол, и их шерстка уже начинала тлеть. Он был большой, безвредной самкой ранйипа, слишком медлительной, чтобы убежать от огня, и пытающейся увести своих телят в безопасное место, не зная, где оно. Он был обуглившейся плотью и сожженными легкими. Он умирал и был мертв.

– Ты был прав, – сказал он позже Рапуунгу, когда они перестали обрызгивать себя водой, вымыв пепел из глаз, ноздрей и ушей.

– В чем, неверный?

– Насчет того, как я использовал огонь. Это было неправильно.

Йуужань-вонг прищурился.

– Объясни.

– Я убил невинную живность, чтобы спасти нас.

Рапуунг грубо захохотал:

– Пустяки. Убивать и умирать – это пустяки; так устроена вселенная, это часть принятия боли. Содеянное тобой неправильно потому, что это мерзость, а не потому, что ты кого-то убил. Не обманывай сам себя. Я вижу теперь, насколько ты полон решимости спасти свою подругу-джиидай. Если ты сможешь добраться до нее, лишь заполнив трупами пропасть, ты сделаешь это.

– Нет, – сказал Энакин. – Не сделаю.

– Цель, к которой так слабо стремятся – не цель вообще.

Энакин вдохнул.

– Мы спасем ее. Но я не хочу никого убивать.

– Тогда воины убьют тебя.

– Воины бывают разные, – сказал Энакин. – Я буду защищаться с крайней жестокостью. Но лес нечего мне не сделал и не заслужил такой судьбы.

– Ты несешь чушь, – сказал Рапуунг. – Мы убиваем тех, кого должны убивать.

– А я говорю – нет.

– Конечно. По твоей милости я уже замарал себя первой мерзостью ради достижения твоих целей, так ты еще хочешь, чтобы я разделял твою детскую боязнь убийства? Всякой жизни приходит конец, джиидай.

Энакин это понимал. Выходит, йуужань-вонги считали небиологическую технологию настолько же неправильной, насколько философия джедаев считала неправильными массовые убийства. Умом он полагал, что понял это, но глубоко этот вопрос его никогда не трогал. Лишь теперь, когда они оба согласились, что произошло что-то ужасное – но по совершенно разным причинам – Энакин начал видеть в этой философии какой-то смысл.

Если бы только он чувствовал Рапуунга с помощью Силы! Если бы только он мог сказать, на светлой стороне йуужань-вонг или на темной!

Да и вообще, уместен ли такой вопрос без Силы? Неужели джедаи так зависели от ощущений, которые давала им Сила, что без них они превращались в моральных калек?

Пока джедай искал ответ, Рапуунг не сводил с него пронзительного взгляда. Вдруг он отвернулся и стал смотреть куда-то вбок.

– Ты несешь чушь, – сказал Вуа Рапуунг. – Но… Я сознаю, что ты спас мне жизнь. Когда моя месть свершится, это будет благодаря тебе.

– Ты тоже спас меня пару раз, – отвечал Энакин. – Мы еще даже не в расчете.

– Не в чем? Что это за слово?

– Неважно. Вуа Рапуунг, что это за месть, которой ты добиваешься? Что с тобой такое сделали, что из-за этого ты повернулся против своих?

Взгляд Рапуунга посуровел.

– Ты и вправду не знаешь? Ты действительно не видишь? Посмотри на меня!

– Я вижу, что твои рубцы гноятся. Твои имплантаты, кажется, умерли или умирают. Но у меня нет ни малейшего понятия, что все это значит.

– Это не твое дело, – сказал Рапуунг. – Не нарывайся, неверный.

– Хорошо. Тогда расскажи мне свой план. Как ты собираешься привести меня к Тахири?

– Иди за мной, и увидишь, – ответил Рапуунг.

***

Они прижались к земле среди путаницы корней у края воды, рядом с притоком великой реки.

– Мы теперь еще дальше от базы формовщиков, чем вчера, – пожаловался Энакин.

– Да, но теперь мы в нужном месте, – сказал Рапуунг.

– В нужном месте для чего?

– Жди. Смотри.

Энакин хотел возразить, но не сумел сформулировать ответ. Не из-за этого ли его обвиняли в косноязычии? Рапуунг был скуп на слова, как ботанский агент. Шесть дней они бежали и сражались вместе, а Энакин до сих пор ничего не знал о воине, кроме того, что тот был на кого-то страшно зол. Может, даже свихнулся из-за этого. Он упоминал какую-то "ее" и, кажется, имел навязчивую идею о своей полноценности перед богами.

Хотя, возможно, все йуужань-вонги были такими. Вроде бы Энакин не слишком много с ними болтал. Может, Рапуунг был как раз нормален – на их манер. Может, он держал свои мотивы и планы в секрете, потому что именно так и поступали йуужань-вонги.

А может, он боялся – боялся, что, если Энакин узнает о том, что он сделал, или выяснит, как пробраться на базу формовщиков, то убьет его или бросит.

Он украдкой взглянул на эту свирепую плосконосую физиономию и мысленно возразил сам себе. Невозможно было представить, чтобы Вуа Рапуунг чего-то боялся. Наверное, лучше сказать – он был осторожен.

Так что Энакин стал молча ждать, и постепенно спокойное течение реки загипнотизировало его. Он осторожно потянулся к окружающей его жизни и снова почувствовал тень боли и смерти, которым он был причиной. “Мне очень жаль”, сказал он лесу.

Как близко он подошел к темной стороне? Что, если Рапуунг прав?

Энакин доказывал Джейсену, что Сила – это всего лишь инструмент, сам по себе ни добрый, ни злой, но который можно использовать, как и любой инструмент, для добрых или злых целей. Неужели зло – это всего лишь сделать что-то, не подумав? Он решил, что да. Корран Хорн как-то сказал ему, что себялюбие – это зло, а верность кому-то – добро. В этом свете, если он погубил кого-то ради собственного спасения, то это было зло, независимо от того, что он тогда просто не думал о последствиях своих действий. Но ведь он сражался не только за свою жизнь, не так ли? На кону стояла жизнь Тахири. Может, даже больше, чем ее жизнь, потому что если Тахири из его сна станет реальностью, это будет означать смерть огромного количества людей.

Если честно, то Энакин был вынужден признать, что об этих последствиях он тоже не задумывался. Ему нужно было решить проблему, и он решил ее, словно какое-нибудь математическое уравнение или проблему с мотиватором гиперпривода своего «крестокрыла». Он просто не подумал о неприятностях, к которым может привести его решение, и это было весьма типично для него в последнее время.

Мара Джейд обратила внимание на эту его черту давным-давно, еще когда они стояли лагерем на Дантуине. Видимо, он ничему не научился. Может, пора начинать учиться?

Эта мысль вернула его опять к Вуа Рапуунгу. Тот, по его собственному признанию, отправился мстить; если Энакину что-то и вбили в голову его учителя, то как раз то, что месть – это темная сторона. Если он будет и дальше действовать совместно с Рапуунгом, не станет ли он соучастником этой мести? Какой трагедии он поможет разыграться, сотрудничая с полубезумным йуужань-вонгом?

Вдруг лесную живность что-то всполошило. Тысячи голосов слегка изменились – животные почуяли и услышали нечто незнакомое, нечто выходящее за рамки их ограниченного словаря хищника и жертвы, голода и опасности.

По реке приближалось нечто новое для Явина 4.

– Ты кого-то ждешь? – спросил Энакин.

– Да.

Энакин не стал уточнять – кого. Он устал задавать вопросы, которые оставались без ответа. Вместо этого он напряг чувства и принялся наблюдать.

Вскоре на реке показался какой-то предмет, плывущий против течения.

Сперва Энакин подумал, что это лодка, но затем вспомнил, что если это йуужань-вонгская лодка, то она должна быть органического происхождения. Изучая ее, он обнаружил несколько деталей, подтвердивших его догадку.

Основная видимая часть представляла собой широкий плоский колпак, выступавший из воды и обрамленный щитками и пластинками. То, что двигало эту штуку вперед, находилось под водой; неизвестно, что это было, но лодка плыла. Время от времени перед колпаком что-то выныривало из воды – наверное, верхняя часть головы. Если это и была голова, то большая, примерно такой же ширины, как и раковина, чешуйчатая и серо-оливкового цвета.

Сверху сидел дядька, которого Энакин не чувствовал в Силе, но чем ближе он подплывал, тем меньше казался похожим на йуужань-вонга. Джедай не сразу понял, откуда такое впечатление: у дядьки был все тот же характерный резко скошенный лоб, а ноздри сидели практически горизонтально, в точности как у прочих виденных Энакином представителей этой расы.

Но у него не было рубцов. Ни единого. Энакин не нашел даже татуировки, а ему была видна большая часть дядькиного тела – тот носил лишь что-то вроде набедренной повязки.

Время от времени йуужань-вонг притрагивался к чему-то на поверхности щитка, и живая лодка чуть меняла курс.

– Не показывайся, – сказал Рапуунг и встал.

– Ке'у! – окликнул он.

Сквозь переплетение корней Энакин увидел, как лодочник удивленно вздернул голову. Он произнес несколько слов, которых Энакин не понял, и Вуа Рапуунг ответил в том же духе. Суденышко стало поворачивать в их сторону. Энакин зарылся еще глубже.

Два йуужань-вонга продолжали переговариваться. Лодка подплывала все ближе к берегу.

Чтобы успокоится, Энакин сделал несколько глубоких вдохов. Он только что думал об осторожности Вуа Рапуунга; настало время подумать о собственной осторожности. Когда йуужань-вонг перестанет в нем нуждаться? Сейчас? Когда они доберутся до базы формовщиков? Когда он свершит свою месть? Это могло случиться когда угодно. Энакин вспомнил то, что сказал Вэлину о йуужань-вонгах и их обещаниях. Можно ли верить, что Рапуунг свое сдержит?

Вдруг Энакин обратил внимание, что те двое перестали разговаривать. Он уже думал выглянуть наружу, когда услышал громкий всплеск.

– Теперь можешь выйти из укрытия, неверный, – сказал Рапуунг на общегале.

Энакин осторожно вылез из-под корней. Рапуунг стоял на лодке. Один.

– Куда он делся? – спросил Энакин.

Рапуунг показал на воду по другую сторону лодки:

– В реку.

– Ты его бросил в реку? Он утонет?

– Нет. Он уже мертв.

– Ты убил его?

– Сломанная шея убила его. Залезай на вангаак, и мы отправляемся.

Энакин какое-то время стоял, пытаясь обуздать свой гнев.

– Зачем ты убил его?

– Потому что оставлять его в живых было непозволительным риском.

Энакина чуть не вырвало. Все же он взобрался на суденышко, стараясь не смотреть на плавающий рядом труп.

Итак, уже одно ни в чем не повинное, безоружное разумное существо погибло из-за того, что Энакин спас жизнь Рапуунгу. Сколько их будет еще?

Рапуунг принялся манипулировать набором шишкообразных выростов на щитке. Энакин предположил, что это нервные узлы или что-то в этом роде.

– Кто это был? – спросил он, когда лодка лениво повернула вниз по течению.

– «Отверженный». Ненужный субъект.

– Ненужных не бывает, – сказал Энакин, пытаясь говорить спокойно.

Рапуунг засмеялся:

– Боги прокляли его от самого рождения. Каждый его вдох был взят взаймы.

– Но ты знал его.

– Да.

Они все так же неторопливо плыли по реке.

– Откуда ты его знал? – настаивал Энакин. – Что он здесь делал?

– Тралил реку. Это был его обычный маршрут. Раньше он был моим.

– Ты рыболов? – недоверчиво спросил Энакин.

– Среди прочего. Зачем столько вопросов?

– Я просто пытаюсь понять то, что произошло.

Воин что-то буркнул и замолчал минут на пять. Затем, с большой неохотой, он повернулся к Энакину:

– Чтобы разыскать тебя, я должен был исчезнуть, и я сымитировал свою смерть в этой воде. Я сделал так, чтобы они подумали, будто меня сожрал какой-то водяной зверь. Они отдали мой маршрут Ке'у. Я вернусь и расскажу историю о том, как я спасся и блуждал в этом чужом мире, пока не набрел на вангаак без лодочника. Я не знаю, что случилось с Ке'у. Может, его убили джиидаи, может, он попался в зубы той же водяной зверюге, что и я.

– О. И охрана на реке нас пропустит. Но почему они должны поверить твоей истории?

– Им будет все равно. Это был «отверженный». До его смерти никому не будет дела. Даже если они заподозрят, что я зачем-то убил его, никто меня не станет спрашивать.

– А как ты объяснишь меня?

Рапуунг гадко ухмыльнулся:

– Никак. Они тебя не увидят.

ГЛАВА 22

Нен Йим нашла свою наставницу занятой созерцанием глубин водосборника – бассейна, служившего одновременно сердцем, легкими и печенью дамютека. По поверхности воды шла легкая рябь – какая-то местная съедобная рыба исследовала темные просторы. В водосборнике стоял слабый запах серы, йода и чего-то маслянисто-горелого, похожего на паленый волос.

Щупальца парика мастера Межань Кваад были сплетены в рисунок глубокой медитации, так что Нен Йим остановилась позади нее, ожидая, когда ей уделят внимание.

В водосборник шлепнулась какая-то капля, прямо под ноги наставнице. Затем еще одна, и еще.

Когда Межань Кваад наконец обернулась, Нен Йим увидела, что это кровь, капающая из ее ноздрей.

– Приветствую, адепт, – сказала наставница. – Ты искала меня или водосборник?

– Вас, мастер. Но если хотите, мы можем поговорить в другое время, когда…

– Лучшего времени не будет, пока не завершится мой цикл жертвоприношения и не будет удалена моя опухоль Ваа. Ты получила первый имплантат вчера, верно?

– Да, мастер. Я до сих пор не чувствую его.

– Носи на здоровье. Это одно из древнейших таинств. – Межань Кваад вздернула голову и посмотрела Нен Йим в лицо. – Ты хочешь знать, что это такое – опухоль Ваа?

– Мне достаточно знать, что боги желают этого жертвоприношения от членов нашей касты, – почтительно ответила Нен Йим.

– Однажды ступив на путь адепта, ты приобщилась к таинству, – словно во сне, промолвила Межань Кваад. – Как воины придают себе внешний вид Йун-Йаммки, так же и мы приобретаем внутренние качества Йун-Не'Шель, той-что-формирует. Опухоль Ваа – ее древнейший дар нам. Чтобы создать ее, Йун-Не'Шель вырвала фрагмент своего собственного мозга. По мере роста она моделирует наши клетки, меняет само наше мышление, возносит нас ближе к разуму и сущности Йун-Не'Шель.

Она вздохнула.

– Это путешествие исполнено страдания. Оно исполнено славы. И, к сожалению, мы должны вернуться из него, вырезав ее дар из наших тел. Но, хотя мы и возвращаемся к подобию нашего прежнего облика, каждый раз, когда мы служим сосудами этой боли и славы, мы меняемся навсегда. Часть этого остается с нами. До тех пор, пока… – слова застряли у нее в горле.

– Ты сама это увидишь, – сказала, в конце концов, Межань Кваад. – А теперь – что ты хотела мне сказать?

Нен Йим огляделась, чтобы удостоверится, что их никто не слышит.

– Здесь вполне безопасно, адепт, – успокоила ее наставница. – Говори свободно.

– Кажется, я закончила карту нервной системы и структуры мозга джиидай.

– Это хорошая новость. Весьма похвально. И что ты будешь делать дальше?

– Это зависит от того, какие результаты мы хотим получить. Если мы хотим добиться ее повиновения, тогда следует использовать имплантаты-ограничители.

– Зачем тогда мы составляли карту ее нервной системы?

Нен Йим почувствовала, как зашевелились щупальца на ее голове, и попыталась успокоить живой парик.

– Не знаю, мастер. Таково было ваше распоряжение.

Межань Кваад наклонила голову и еле заметно улыбнулась:

– Я не пытаюсь обмануть тебя, адепт. Я избрала тебя по нескольким весьма специфическим соображениям. О некоторых из них я тебе говорила; об остальных я умолчала, но подозреваю, что ты достаточно умна, чтобы догадаться. Предположим на миг, что руководящих протоколов нет. Что ты будешь делать при отсутствии инструкций? Гипотетически.

– Гипотетически, – повторила Нен Йим. У нее было такое чувство, словно она балансирует над пищеварительными ворсинками мау луура. Ей даже почудился резкий запах кислоты. Если она ответит правдиво, ее могут уличить в ереси. Если ее догадка относительно наставницы окажется неверной, это будет ее последний разговор в качестве формовщицы и один из последних в ее жизни.

Но поддаваться страху было нельзя.

– Я модифицировала бы ската-раздражителя в соответствии с нашими представлениями о ее нервной системе, это дало бы нам очень хороший контроль.

– Зачем?

На этот раз Нен Йим не колебалась. К чему бы этот разговор ни привел, колебаться было поздно.

– Несмотря на проверенность протокола, которому мы следуем, все, что мы сейчас имеем – лишь эмпирические догадки о том, как функционирует ее нервная система. Все, что мы сделали – это отобразили неизвестное на известное. Но “известное” – это нормы, которые годятся для йуужань-вонгов, а не для людей, меж тем мы уже знаем, что у нее отсутствуют аналоги некоторых из наших структур, а конфигурация других не соответствует нашей.

– То есть ты утверждаешь, что древний протокол бесполезен?

– Нет, мастер Межань Кваад. Я бы сказала, что он может служить отправной точкой. Протокол содержит некоторые начальные сведения о работе мозга джиидай. Я предлагаю проверить эти сведения.

– Иными словами, ты ставишь под сомнение протоколы, данные нам богами.

– Да, мастер.

– Ты осознаешь, что это ересь первого порядка?

– Осознаю.

Глаза Межань Кваад стали похожи на нефтяные озера, сделавшись совершенно непроницаемыми. Долгое время она смотрела в глаза Нен Йим, а та смотрела в глаза ей – спокойно, не отводя взгляда.

– Я искала такую ученицу, как ты, – сказала наконец главная формовщица. – Я просила богов, чтобы они послали мне тебя. Если ты не та, кем кажешься, прощенья тебе не будет. Предав меня, ты ничего не выиграешь, это я тебе обещаю.

Тогда Нен Йим решилась. Мысль о том, что наставница может бояться ее, никогда не приходила ей в голову.

– Я ваша ученица, – сказала Нен Йим. – Я не предам вас. Я вложила свою жизнь и свое положение в ваши тринадцать пальцев.

– Они в хорошем месте, адепт, – мягко сказала Межань Кваад. – Делай то, что сейчас предложила. Не говори об этом ни с кем. Если наши результаты понравятся нашим вождям – уверяю тебя, они не станут присматриваться к нашим методам. Но мы должны быть осмотрительны. Каждый шаг мы должны делать с осторожностью. – Она еще раз посмотрела в бассейн и дотронулась до своей головы.

– Когда боль опухоли Ваа достигает пика, становятся видны цвета, не виданные никогда прежде, появляются мысли удивительные и грандиозные… Впрочем, ты увидишь. Иногда мне почти стыдно, что придется ее удалить, хочется отступить перед этим последним шагом. Хотелось бы знать, когда это случится со мной. – Она послала Нен Йим редкую искреннюю улыбку. – Однажды боги повелят это. До того я должна сделать для них много работы.

Она охватила плечо Нен Йим четырьмя тонкими пальчиками.

– Пойдем посмотрим на твою юную джиидай?

***

Джиидай смотрела, как они идут к ней. Лишь ее зеленые глаза двигались, следя за ними; она была похожа на зверя, готового впиться в нежное горло другого.

– Я бы советовала тебе не нападать на нас с помощью джиидайских трюков, – сказала ей Межань Кваад. – Раздражителю приказано причинить тебе сильные муки, если с нами что-нибудь случится. Хотя со временем ты придешь к пониманию боли, но сейчас ты, кажется, ее не любишь, и она нарушает твою концентрацию. Мы можем сделать с тобой и худшие вещи.

Глаза джиидай расширились:

– Я вас понимаю, – сказала она и запнулась, растерявшись еще больше. – Я говорю не на общегале. Это…

– Да, теперь ты говоришь на нашем языке, – произнесла главная формовщица. – Если ты намерена стать одной из нас, ты должна разговаривать на священном языке.

– Стать одной из вас? – джиидай презрительно засмеялась. – Спасибо, я с куда большей охотой стану хаттовой слизью.

– Это оттого, что ты воспринимаешь себя как неверную, – рассудительно сказала Межань Кваад. – Ты не понимаешь нас, а для нас многое непонятно в тебе и в других джиидаях. Но со временем мы поймем тебя, а ты поймешь нас. Ты станешь соединительной тканью между йуужань-вонгами и джиидаями, будешь учить тех и других. Благодаря тебе станет возможным понимание обоих путей.

– Это и есть то, чего вы от меня хотите?

– Ты есть путь к миру, – убедительно произнесла Межань Кваад.

– Мое похищение не принесет вам мира! – закричала джиидай.

– Мы не похищали тебя, – сказала Межань Кваад. – Мы спасли тебя от прочих неверных, помнишь?

– Вы скользкие твари, – заявила джиидай. – Они схватили меня лишь для того, чтобы отдать вам.

Парик наставницы перестроился в выражение легкого гнева.

– Память – наиболее податливая вещь, – сказала Межань Кваад. – Она имеет в основном химическую природу. Например, ты теперь знаешь наш язык. Но ты не учила его.

– Вы вложили его в мой мозг, – сказала джиидай.

– Да. Знание слов, грамматики и синтаксиса. Все это введено в твой мозг.

– Значит, вы внушаете воспоминания. Большое дело. Мы, джедаи, тоже это умеем.

– Конечно. Я не сомневаюсь, что с помощью ваших джиидайских способностей можно сбить с толку кого-то столь юного, как ты. Сколько из твоих воспоминаний настоящие? Сколько сфабрикованные? Откуда ты знаешь, где настоящие, а какие ложные?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду вот что. Сейчас ты думаешь, что ты… как это, Тахир'аи?

– Меня зовут Тахири.

– Да. Тахири, юная кандидатка в джиидаи, воспитанная чуждым ей племенем…

– Песчаными Людьми.

– Верно. Но довольно скоро ты вспомнишь. После того, как мы демонтируем ложную память и уберем отвратительные изменения, сделанные с твоим телом, ты вспомнишь, кто ты такая.

– О чем вы говорите? – взорвалась джиидай.

– Ты Риина из домена Кваад. Ты одна из нас. И всегда была.

– Нет! Я знаю, кто были мои родители!

– Ты знаешь ту ложь, которую тебе сказали, память, которую в тебя вложили. Не бойся. Мы вернем тебя обратно.

Межань Кваад сделала знак. Нен Йим поклонилась и следом за ней вышла из комнаты. Джиидай зарыдала, и это был первый признак настоящего отчаяния, который Нен Йим увидела за время ее пребывания здесь.

– Не стоит откладывать до завтра, – сказала Межань Кваад. – Делай свои модификации и начинай испытания. Скоро мы должны увидеть результат.

ГЛАВА 23

Энакин ехал во чреве рыбы.

В буквальном смысле. И там воняло. Йуужань-вонгский органический эквивалент дыхательного аппарата – гнуллит – ничего не делал, чтобы смягчить гнусную смесь запахов речной рыбы-ползуна, угря-силмана, гниющих водорослей и густой слизи, покрывавшей внутренности вангаака подобно желе. Сам же дыхательный аппарат медленным и непрерывным своим подергиванием упрямо напоминал Энакину, что у него на лице сидит живое существо, засунувшее свои отростки в его горло и нос.

Утешало только то, что он полтора дня ничего не ел.

Поначалу ехалось не так уж плохо. Существо-тральщик занималось ловлей, плывя с раскрытым ртом, расширявшимся в сплюснутую воронку десятиметровой ширины. Вода процеживалась через фильтрующие мембраны в заду вангаака, создавая под водой что-то вроде бриза. Сейчас, когда брюхо было набито, губы плотно сомкнулись, и поток воды сократился до минимума, необходимого для сохранения живым улова, что кишел вокруг Энакина.

Юный Соло вспомнил историю первой встречи своих мамы и папы на Звезде Смерти – историю, которую слышал много-много раз. Через несколько секунд после того, как они впервые увидели друг друга, им пришлось удирать от штурмовиков в мусоросборник. "Что за невообразимый аромат ты открыла!" – саркастически сказал отец своей будущей жене. Он тогда был не особо в восторге от нее. “Я нашел лучший запах, чем ты, мама”, подумал Энакин.

Мысль о Рапуунге, наслаждающемся наверху теплым ветерком Явина 4 и, без сомнения, испытывающем удовольствие от дискомфорта, в котором оказался его союзник-неверный, ничем не улучшила настроение Энакина. Будь у него работающий световой меч, он бы давно прорубил себе выход из вангаака, даже если бы потом пришлось сражаться с сотней йуужань-вонгских воинов. Иногда смерть могла показаться просто приятной.

Он тут же отругал себя за эту мысль. Кое-кто в галактике пережил такие страдания, по сравнению с которыми его собственные невзгоды были словно день в садах Итора.

Ну, когда на Иторе еще были сады.

И все же Энакин был более чем готов выйти наружу. Он убивал время, заводя знакомства со своими соседями по чреву и осторожно убеждая самых активных, что его не надо кусать. Потом он попытался расслабится и забыть о своем теле и о неприятных сенсорных данных, которые оно получало. Нашел Тахири – страдающую, но живую. Энакину показалось, что он на короткий миг нашел Джейну и снова потерял ее. Время растянулось и перестало иметь значение…

Какое-то странное движение встряхнуло его. Он что, задремал? Трудно было сказать.

Движение повторилось – резкое сокращение мышц, протолкнувшее водных обитателей мимо Энакина.

Следующая судорога швырнула его вперед, понесла к свету в потоке жижи и рыбы и выбросила в новый водоем. Что-то сильное схватило его за руку, выдернуло из воды, и джедай уставился мутным взором в лицо Вуа Рапуунга.

Воин поставил его на ноги и отсоединил гнуллит. Энакин закашлялся, отхаркивая воду, и несколько раз глубоко, с наслаждением, сделал вдох-выдох. Он посмотрел на Рапуунга.

– Рыба отрыгнула меня, – сказал он.

Вуа Рапуунг вздернул голову:

– Это очевидно. Зачем ты мне это говоришь?

– Не обращай внимания. Где мы?

Вангаак выпустил свою добычу в узкую часть клинообразного бассейна. Широкая часть клина, до которой было около двадцати метров, переходила в еще более обширный водоем. Энакин и Рапуунг стояли на причале, окруженном слегка неровными коралловыми стенами шести метров высотой. Примерно через каждые шесть метров на стенах виднелись какие-то овоиды – по-видимому, двери – выделявшиеся на фоне коралла благодаря своему более темному оттенку. По-видимому, вангаак проник в этот комплекс через один из каналов, выходивших в острие клина. Энакин увидел солнечный свет и колышущие деревья массасси вдалеке.

А еще он увидел небо над головой.

– Я понял, – сказал Энакин. – Мы в одном из… как ты их назвал?

– Дамютеков.

– Точно. Они похожи по форме на звезды. Мы в конце одного из лучей. Это одно из строений, наполненных водой.

– В каждом дамютеке есть водосборник. Над некоторыми из них есть крыша, так что пространство можно использовать для других целей.

Энакин показал рукой на канал:

– Мы приплыли оттуда. Он выходит в реку, так я понял?

– Опять верно.

– Тогда почему вода в канале течет в реку, а не наоборот?

– Зачем задавать столько ненужных вопросов? Водосборник наполняется снизу. Его корневые трубки добывают воду и минералы. Стоки сбрасываются в реку. И довольно об этом.

– Ты прав, – согласился Энакин. – Находим Тахири и валим отсюда.

Рапуунг пристально посмотрел на него.

– Это не так просто. Сначала мы должны изменить твой внешний вид. Человек без ограничителя, разгуливающий на свободе? Потом мы должны выяснить, где держат твою джиидай.

– Я могу ее найти.

– Я об этом подозревал, я слышал что-то подобное о джиидаях. Вы можете чуять друг друга на расстоянии, да?

– Что-то вроде того.

– Значит, ты будешь моим охотничим аспеком. Но это еще не все. Даже если мы узнаем, где она…

– Мы должны будем наметить курс. Я понял. Ты разузнаешь план этого городка. А твоя месть? Как насчет нее?

– Когда мы найдем другую джиидай, мы найдем и мою месть.

Холодок в голосе Рапуунга всколыхнул смутные опасения в глубине сознания Энакина.

– Твоя месть – она ведь не против Тахири? – спросил он. – Если да, скажи мне сейчас.

Рапуунг продемонстрировал зубы в зловещей усмешке:

– Если бы я хотел отомстить твоей джиидай, достаточно было бы оставить ее формовщикам. Ничего не может быть хуже, чем оказаться под пальцами Межань Кваад.

– Межань Кваад?

– Не повторяй это имя! – зарычал Рапуунг.

– Но ты только что назвал его!

– Если ты еще раз его повторишь, я убью тебя.

Энакин выпрямился.

– Рискни, – тихо сказал он.

Мускулы Рапуунга напряглись, искалеченные губы задергались. Он снова стал похож скорее на опасное, ядовитое животное, чем на разумное существо. Затем воин с шумом выдохнул воздух:

– Здесь я знаю, что нам лучше всего делать. Ты должен научиться меня слушаться. Как бы ты без меня проник внутрь периметра базы? Но дальше будет еще опаснее. Ты должен примириться с моими командами. Более того, чем дольше мы будем спорить, тем больше вероятность, что нас накроют здесь и сейчас. Наше счастье, что сюда еще никто не заглянул. Ты прошел через ноздри этого зверя, но без меня ты не выживешь, чтобы спасти ее, пока ее сердце бьется. “Возможно, он прав, – подумал Энакин. – Самолюбие – не черта джедая”. Рапуунг своими словами колол его самолюбие, а он извивался, как лекку тви’лека. Ему даже показалось, что он слышит укоризненные голоса Джейсена и дяди Люка.

– Извиняюсь, – сказал Энакин. – Ты прав. Что мы будем делать дальше?

Рапуунг коротко кивнул:

– Дальше мы сделаем из тебя раба.

***

Энакин думал, что уже прошел через некоторые неприятности, но он оказался абсолютно не готов к этому новому испытанию. Он должен был позволить Вуа Рапуунгу имплантатировать ему коралловый нарост. Имплантат выглядел в точности как те противные, покрытые язвами наросты, которые джедай видел на бессчетном количестве йуужань-вонгских рабов. Он видел и чувствовал, как из-за этой заразы разумные существа теряли рассудок, истончались и исчезали в Силе, становясь бессмысленными марионетками йуужань-вонгов.

– Он не настоящий, – сказал Вуа Рапуунг, – Но ты должен вести себя так, будто он настоящий. Ты должен выполнять определенные команды. “Откуда ты знаешь, что это не обман? – кричал Энакину его здравый смысл. – Откуда ты знаешь, что все это от начала до конца не было единым планом, заставившим тебя примаршировать на базу формовщиков и добровольно сдаться с потрохами?” У него опять возникло ощущение, будто глаза его ослепли, язык отрезан, а нервы пальцев онемели. Не было абсолютно никакого способа узнать, о чем думает Вуа Рапуунг.

Но почему-то было непохоже, что изуродованный воин таким образом доигрывает искусно составленную шараду.

– Значит, я должен вести себя как бессмысленный болван?

– Нет. Мы уже не прививаем эту форму ограничителя большинству рабочих невольников. Выяснилось, что он слишком изнуряет их. Какая польза от раба, который умирает или становится слабоумным? Имплантат всего лишь гарантирует, что тебя можно при необходимости приструнить. Если почувствуешь зуд, симулируй боль и паралич. Если будет действительно больно, симулируй смерть.

– Понял.

Так что Энакин позволил йуужань-вонгскому воину воткнуть эту штуку в свое тело, стараясь не морщиться, когда она укоренялась. Он сконцентрировался на распознании первого же признака – любого признака – того, что его воля ушла от него.

Когда Рапуунг закончил свое дело, Энакин чувствовал себя изнасилованным, как будто его тело превратилось во что-то омерзительное, но все же чувствовал, что контролирует себя. Пока что.

– Где можно спрятать мой световой меч? – спросил Энакин. Рапуунг еще в джунглях заставил его выбросить одежду и снаряжение. Сломанное оружие было единственным имуществом, которое у него осталось.

– Он неисправен.

– Я знаю. Где можно его спрятать?

Рапуунг на миг заколебался.

– Здесь, – сказал он. – В дальнем углу водосборника. Его никто не заметит в органическом материале дна.

Энакин с неохотой последовал совету Рапуунга. Было больно смотреть, как световой меч, который он сделал своими руками, погружается в воду. Но с мечом его бы сразу схватили, и все.

***

Через несколько минут Энакин оказался в окружении йуужань-вонгов – их здесь были сотни. Они с Рапуунгом покинули большое строение через тот самый проход, через который туда заплыла живая лодка, и пошли вдоль набережной, проложенной параллельно каналу. Последний, как заметил Энакин, изгибался в сторону реки.

Между рекой и комплексами-дамютеками располагались трущобы – те самые, которые Энакин видел с горной гряды. В отличие от аккуратных строений, жилища эти были разбросаны как попало – группа органических куполов и полых цилиндров, испещренных отверстиями. В большей части домиков на вид едва хватало места, чтобы спать, и Энакин не видел, чтобы много народа входило или выходило оттуда. Большинство здешних йуужань-вонгов внешне походили на рыбака, убитого Рапуунгом. У них было мало шрамов или не было совсем. Некоторые отличались уродливыми и гноящимися рубцами, как у Вуа Рапуунга, и на всех были такие же набедренные повязки, что носил Рапуунг, а теперь надел и Энакин.

Конечно, это была никакая не повязка, а что-то живое. Если оторвать ее от бедер, она потихоньку прикрекрялась обратно.

Кроме того, в ухе у Энакина был спрятан тизовирм, и речь окружающих долетала до него, как короткие проблески. Но почти никто не разговаривал. Все молча шли по своим делам, изредка вступая в зрительный контакт.

Энакин также обратил внимание, что он здесь не единственный человек. Людей было тоже изрядное количество, на теле каждого виднелся коралловый имплантат-ограничитель. Выражение их лиц было ему хорошо знакомо; оно колебалось от полной безысходности до простой жалости к себе. Время от времени Энакин замечал у кого-то в глазах огоньки, означавшие, что он или она все еще надеется на спасение. Как и йуужань-вонги, никто не удостоил его более чем коротким взглядом.

– Ты! – закричал голос сзади. Рапуунг обернулся, а Энакин сделал то же самое медленно и неуклюже, стараясь сохранять на лице такое же выражение, как у виденных им людей.

Окликнувший их йуужань-вонг оказался воином – первым воином, которого Энакин здесь увидел. Сохранять спокойствие стоило больших усилий: до сих пор стоять так близко к воину означало биться с ним насмерть. Смертельных поединков в жизни Энакина было более чем достаточно.

Воин вздрогнул, увиде лицо Рапуунга, и на миг показалось, что он сейчас поклонится. Затем его глаза превратились в обсидиан.

– Это ты. Мне сказали у ворот, что ты вернулся.

– Я вернулся, – подтвердил Рапуунг.

– Многие думали, что ты бежал от своего позора. Многие были рады, что больше не придется на тебя смотреть.

– Боги знают, что позора нет на мне, – ответил Рапуунг.

– Твоя плоть говорит об обратном, – возразил воин.

– Что ж, значит, это так, – сказал Рапуунг. – У тебя есть для меня распоряжения?

– Нет. Какое задание тебе дал твой исполнитель?

– Я как раз иду к нему за распоряжениями.

– График траления уже составлен на четыре дня вперед. Ты мог бы провести это время в жертвоприношениях и покаянии, умоляя Йун-Шуно о заступничестве. Можно вложить слово в ухо твоего исполнителя.

– Это очень великодушно с твоей стороны, Хал Рапуунг. Но мне не нужно покровительство.

– Дать время на молитву – это не покровительство, даже от богов, – отвечал Хал Рапуунг. – Ступай.

Он развернулся и сделал несколько шагов, потом вдруг остановился:

– Раб. Почему он тебя сопровождает?

– Я нашел его бродящим бесцельно. Я веду его к своему исполнителю, чтобы тот дал ему задание.

– Бесцельно, говоришь? Ты же знаешь, что в диких джунглях скрываются несколько джиидаев.

– Этот был здесь еще до того, как я потерялся. Он всегда был рассеянным.

Хал Рапуунг поднял голову.

– Так ли это? – Его голос упал до шепота. – Я слышал рассказ – слух, по сути – что одна из этих джиидаев вовсе не джиидай, а йуужань-вонг, каким-то образом одураченная их колдовством.

– Я ничего не знаю об этих слухах.

– Да. Они появились лишь недавно. – Воин сплюнул. – Иди к своему исполнителю.

– Иду, – сказал Вуа Рапуунг.

***

– Вуа Рапуунг, ты – «отверженный», – выпалил Энакин, как только воин оказался за пределами слышимости. Он держал при этом голову опущенной и старался не слишком шевелить губами.

Рапуунг быстро огляделся, схватил Энакина за руку и швырнул его в ближайшее строеньице. Внутри было уютно, но стоял какой-то кислый запах, как от немытого ботана.

– Я тебе говорил, чтобы ты придержал язык? – рявкнул Рапуунг.

– Ты должен был мне сказать, – ответил Энакин. – Если хочешь, чтобы я молчал, сделай так, чтобы я не удивлялся каждые десять секунд.

Рапуунг несколько раз сжал и разжал кулаки. Он скрежетнул зубами:

– Я должен играть роль «отверженного». Но я не «отверженный».

– Прежде всего, что такое «отверженный»? Только не говори мне это свое: “Они не достойны упоминания, этот корм для бант”.

– Они не… – начал Рапуунг и остановился. Закрыл глаза. – «Отверженные» прокляты богами. Их тела не способны правильно рубцеваться. Их раны плохо заживают. Полезные и почетные имплантаты, по которым различаются касты и которые отличают нас друг от друга, отвергаются их хилыми телами. Они бесполезны.

– Твои рубцы. Твои раны. Твои имплантаты сгнили.

– Я был великим воином, – сказал Рапуунг. – Командиром. Никто не сомневался в моей компетентности. А потом однажды мое тело предало меня. – Он принялся расхаживать взад-вперед, ударяя ладонями по кораллу и царапая их. – Но это сделали не боги. Я знаю, кто это сделал. Знаю, зачем. И она поплатиться.

– Женщина, чье имя ты мне запретил называть?

– Да.

– И она – та, кого ты хочешь убить?

– Убить? – глаза Рапуунга округлились, затем он сплюнул. – Неверный. Ты думаешь, что смерть, которая приходит ко всем – сама по себе наказание. Моя месть будет – заставить ее признаться в содеянном, чтобы все узнали, что Вуа Рапуунг никогда не был отвержен! Чтобы йуужань-вонги узнали о ее преступлении. Моя месть будет состоять в том, что я буду знать, что когда она умрет – как бы она не умерла – она умрет в бесславии. Но убить ее? Я не дам ей этой чести.

– О, – сказал Энакин. Обо всем этом он мог бы догадаться. Несмотря на всю скрытность Рапуунга, Энакин думал, что, по крайней мере, знает, что йуужань-вонг понимает под местью. Две короткие фразы уничтожили эти предположения, и все, что он знал о Рапуунге, разлетелось на куски.

– Пока достаточно моей крови в твоих ушах? – спросил Рапуунг низким, холодным голосом.

– Еще один вопрос. Воин, которого мы только что встретили. Часть твоего имени такая же, как у него.

– Как и должно быть. Он мой родич по яслям.

– Твой брат?

Рапуунг слегка наклонил голову в знак подтверждения.

– Мы сейчас пойдем к исполнителю. Я предположу, что ты раньше работал на расчистке полей для выращивания светляков. Эти рабы живут дольше всех. Мы встретимся, когда мне удастся это организовать, не навлекая подозрений. Играй свою роль. Не фальшивь. Используй свои способности, чтобы найти место, где держат другую джиидай. Мы увидимся снова где-то через семь дней. До того мы не обменяемся ни единым словом. Наблюдай за другими рабами. Разговаривай как они или вообще не разговаривай. А теперь идем.

Йуужань-вонг выглянул наружу, после чего вышел из домика, волоча Энакина за руку. Похоже, никто ничего не заметил. Вместе они направились к самому большому зданию, незаметные среди прочих рабов и «отверженных».

По крайней мере, Энакин на это надеялся.

ГЛАВА 24

Острая боль пронзила череп Энакина с такой силой, что ноги его подогнулись. Он упал на колени на черный лесной грунт, ощупывая голову в поисках раны. Было такое ощущение, будто лоб разрублен от челки до переносицы. Кровь щипала глаза и переполняла нос.

Но, когда Энакин поднес руки к глазам, ладони были чистые. Обветренные, покрытые волдырями, натертые – несколько дней он выдергивал из земли грубые сорняки – но не окровавленные.

Энакин опять осторожно потргал голову. Боль продолжала пульсировать, но теперь он почувствовал под пальцами неповрежденную плоть.

– Ты! Раб! – сообщил тизовирм в ухе, несомненно, переведя грубую ругань кого-то из охранников. Коралловый отросток слегка уколол Энакина в шею, и он понял, что ему приказано лечь. Он повалился на землю, как бревно, и стал судорожно дергаться. Это было несложно… при той боли, что уже гнездилась в его голове.

Когда Энакин решил, что уже достаточно отыграл свою роль, он встал на колени и вновь принялся за работу. Хватаясь за стебли обветреннымим, ободранными руками, он выдергивал траву с корнем.

Йуужань-вонги не желали видеть у себя никаких машин, даже таких простых, как мотыга. Кроме рабов, у них были биотические методы расчистки полей, но они, похоже, решили сперва извести всю свою рабсилу.

Взяться за стебель, расшатать его, вытянуть из земли. В десятимиллиардный раз.

Боль все еще гудела в черепе, понемногу отступая. Энакин начал различать детали в хаотических сполохах.

Это было не его лицо, не его кровь, не его боль. На самом деле резанули Тахири. Она была вся в шрамах, как йуужань-вонг.

Это было уже слишком. После ее захвата Энакин периодически улавливал ее боль. Иногда это было словно зуд, иногда – как горящий метанол, вылитый на нервы. Но на этот раз было что-то настоящее, глубокое. Энакин ощущал ее дыхание и ее соленые слезы. Он как будто снова держал ее за руку, как в тот последний момент мира и покоя, которым они наслаждались вместе.

Вот только она была вся в крови, а он здесь занимался вырыванием сорняков. Если бы меч был исправен…

Но это уже проблема, верно? Или одна из них. И до встречи с Рапуунгом оставалось еще несколько дней.

– Раб! – амфижезл легонько хлестнул Энакина по спине, и ему пришлось собрать все свое самообладание – так хотелось прыгнуть на охранника, отобрать у него амфижезл и поубивать всех йуужань-вонгов в поле зрения. “Что они с тобой делают, Тахири?” Но Энакин сдержался и встал в смиренную позу, руки по швам.

– Иди с этой “отверженной”, – сказал охранник.

Энакин повернулся к означенной особе – молодой женщине без видимых шрамов. Она выглядела совершенно уставшей, но в глазах ее была заметна определенная живость, которая отсутствовала у многих «отверженных».

– Идите на третье поле светляков, что ближе всего к периметру. Покажешь ему, как собирать урожай.

– Чтобы выполнить норму, мне нужно больше, чем один худосочный раб, – сказала женщина.

– Ты считаешь, что твоя работа – спорить со мной? – рявкнул воин.

– Нет, – ответила “отверженная”. – Я думала, назначать рабочих – это работа префекта.

– Префект сегодня занят. Или ты предпочитаешь выполнять норму одна?

Еще миг женщина продолжала вызывающе смотреть на воина, потом неохотно склонила голову:

– Нет. Зачем ты так со мной поступаешь?

– Я обращаюсь с тобой так же, как со всеми.

Женщина нахмурилась, но ничего не ответила. Вместо этого она сделала знак Энакину:

– Пошли, раб. Нам далеко идти.

Энакин пошел за женщиной, пытаясь восстановить контакт с Тахири. Она была по-прежнему жива – это он мог сказать с уверенностью – но теперь она была дальше, чем звезды.

Как будто она умышленно блокировала контакт.

– Как тебя зовут, раб? – спросила женщина. Это оказалось так неожиданно, что Энакин споткнулся.

– А?

– Я прошу прощения, но с чего это йуужань-вонгу захотелось пачкать свои уши именем раба?

– С чего это раб вообразил, будто дерзость может остаться безнаказанной? – ответила женщина.

– Меня зовут Бейл Ларс, – сказал Энакин.

– Что с тобой, Бейл Ларс? Я видела, ты чуть не упал. И этот грязный Вази тоже видел. Потому-то он и послал тебя со мной, чтобы я не смогла выполнить свою норму.

– У него на тебя зуб, что ли?

– Пуул. У него на меня кое-что другое, но он не дождется.

– Правда? А я подумал… – тут до Энакина дошло, что он ляпнул, и он не закончил фразу.

Но женщина сделала это за него:

– Что ты подумал? Что я не откажу воину?

– Нет, вовсе не это, – сказал Энакин. – Я полагал… я думал, что для них, для остальных йуужань-вонгов, я имею в виду… ну, что вы, «отверженные», не должны быть для них желанными.

– Мы не являемся желанными для нормальных, даже друг для друга. Но Вази ненормальный. Он любит слабых. Он может приказать «отверженному» сделать то, чего полноценный никогда не станет делать, и не захочет делать, и не захочет, чтобы это было сделано.

– Но он приказал тебе, и ты не подчинилась?

– Он знает, что если он прикажет мне, я заставлю его убить меня. Поэтому он не стал мне приказывать. Он хочет, чтобы я сама пришла к нему. – Женщина замолчала и сердито опустила взгляд. – И вообще, это не твое дело. Не забывай: что я для них – то же самое ты для меня. Однажды Йун-Шуно дарует мне избавление, и мое тело примет шрамы и имплантаты. Я стану полноценной, а ты навсегда останешься никем.

– Ты действительно в это веришь? – спросил Энакин. – Мне кажется, что нет.

Женщина ударила его, довольно сильно. Когда он никак не отреагировал на боль, она задумчиво кивнула головой:

– Крепче, чем я думала. Может, мы и сумеем выполнить мою норму, – сказала женщина. – Если ты мне поможешь, я найду для тебя какую-нибудь награду.

– Я сделаю это исключительно для того, чтобы расстроить Вази, – ответил Энакин. – Хотя я могу и передумать, если ты будешь меня бить.

– Ты говоришь непристойности и не ждешь за это наказания?

– Я не знал, что это непристойности.

– Я слыхала, что вы, рабы – неверные, но даже неверные должны знать богов и их истины.

– Я думал, именно незнание и делает меня неверным, – сказал Энакин.

– Пожалуй. Это глупо, и я раньше никогда не разговаривала с неверными, как сейчас… – Женщина замялась. – Это… интересно. Возможно, мы сможем скоротать время, пока будем работать. Ты можешь рассказать мне о своей планете. Но придержи язык: может, я и “отверженная”, но я не опустилась.

– Идет, – сказал Энакин. – Ты скажешь мне, как тебя зовут?

– Меня зовут Ууну. – Она показала рукой на низкую коралловую стену. – Мы уже возле самого поля светляков. Они прямо за стеной.

– Что такое светляк?

– Еще момент, и ты увидишь. Вернее, услышишь.

– Услышу?

Но в тот же миг он действительно услышал слабое гудение, похожее на голоса мелких животных. И оно определенно не было связано с Силой: отсутствовало знакомое ощущение глубины. Скорее это было похоже на голоса из комлинка, иплантированного в голову.

Они обогнули стену. За ней обнаружилось поле, распаханное концентрическими кольцеобразными гребнями. На гребнях с интервалом где-то в метр росли растения, напоминавшие пучки коротких толстых зеленых мечей. Из центрального куста росло два, три или четыре коротких стебля, и на конце каждого стебля было что-то наподобие мохнатого кроваво-красного цветка. Цветки были размером с кулак, и именно от них, по-видимому, шел телепатический шепот.

– Что это такое?

– Приступай к работе. Я расскажу о них позже, когда увижу, что мы приближаемся к нашей норме.

– Что я должен делать?

– Ты будешь идти за мной. Я буду обрывать ворсинки с цветков – вот так.

Она принялась чуть ли не ласково срывать красные нитевидные лепестки, пока не осталась одна лишь желтоватая луковица.

– Таким образом я их настраиваю. Как только это сделано, ты должен будешь сорвать его. Это сложнее. Вот, держи, пожалуйста. – Она достала из кармана своего одеяния что-то кривое и черное.

– Надень это на большой палец.

Энакин посмотрел на “это”. Оно напоминало шпору длиной около восьми сантиметров. На вид инструмент был очень острым. Внутри он оказался полым, и, когда Энакин сунул туда палец, то сразу вздрогнул, почувствовав, как множество зубчиков впилось в тело.

– Она живая, – пробормотал он.

– Конечно, живая. Кто же станет пользоваться мертвой… – Ууну нахмурилась. – Я разве не сказала тебе не говорить такого?

– Я не сказал ничего дурного, – возразил Энакин.

– Нет, ты подумал об этом и заставил мой мозг делать грязную работу. Прекрати это.

Энакин поднес к глазам палец с насаженной на него шпорой.

– Не задирай нос, – сказала Ууну. – Это не настоящий имплантат. Даже я могу носить такой некоторое время, пока не начнется реакция. Это всего лишь временная насадка. Если же тебе в голову взбредет какая-то мысль, неподобающая рабу… – она вдруг на удивление сильно схватила его за запястье и ударила ладонью по острому острию шпоры.

Шпора тут же обвисла.

– Ты можешь зарезать ею другого раба, – тихо сказала Ууну. – Я слышала, такое делается для развлечения охраны. Но йуужань-вонга ты таким инструментом не зарежешь.

– Для этого нужно ключевое слово.

– Хорошо. Ты учишься. Итак, ты берешь свою шпору и протыкаешь сверху оболочку светляка. Приступай.

Энакин присел возле растения и надавил острием на желтую луковицу. Она треснула, и изнутри потекла похожая на молоко жидкость.

– Теперь обрезай стенки. Это будет тяжело.

Это действительно оказалось тяжело. Скорлупа была очень крепкой. Отрезав три стороны, Энакин снял кожуру. Все это время он непрерывно слышал телепатический голос существа – тихое попискивание, чем-то отличавшееся от голосов соседей, вероятно, из-за “настройки”, сделанной Ууну.

Внутри его ждал большой сюрприз. Энакин вырезал какую-то непонятную штуку и замер в восхищении, держа ее на ладони.

Она была похожа на какой-то драгоценный камень.

– Что это? – снова спросил джедай.

– Потом. Сейчас за работу. Ты будешь вырезать их медленнее, чем я буду их настраивать. Тебе придется работать в темпе, чтобы не отставать от меня. Обычно за настройщиком идут два или три лущителя. Когда ты войдешь в ритм и я увижу, что ты не отстаешь, тогда попробуем поговорить. Но не раньше.

В тот день поговорить не удалось. Когда Энакин наконец поймал ритм работы, Ууну была далеко впереди. Светляки отвлекали его. Они щекотали его разум, а он мог прикасаться к ним, но не с помощью Силы, не в обычном смысле. Энакин слышал, что у Вурта Скиддера были похожие ощущения при контакте с йуужань-вонгским йаммоском – существом, координировавшим действия армий йуужань-вонгов. Йаммоски вступали в телепатический контакт со своими дочерними кораблями и с их экипажами. Они защищали их, словно собственное потомство, минимизируя своими командами потери в сражении. Скиддер, по-видимому, установил какую-то метасвязь между Силой и телепатией йаммоска – по крайней мере, это следовало из рассказов его уцелевших спутников.

Были ли эти светляки родственниками йаммосков? Ууну что-то с ними делала; они менялись, когда она ощипывала их, отдалялись от Энакина. Она привязывала их к себе? Может ли Энакин привязать к себе светляка? Если бы это удалось, то он, возможно, понял бы их назначение. Были ли они тем, чем казались, или нет? Конечно, они не могли быть в точности тем, чего ему хотелось, потому что они были живыми, но все же!

Он не отдавал себе отчета, сколько веры потерял, пока она не начала понемногу возвращаться.

***

Энакин ночевал в казарме для рабов – стелющемся по земле здании с низкой крышей и четырьмя спальными площадками, устланными губчатой, похожей на мох растительностью. Всего в здании размещалось восемнадцать рабов, спавших вповалку, словно стинтарилы. Было практически невозможно лежать, никого при этом не касаясь.

К облегчению Энакина, не все невольники были из «Бригады мира». На поверку оказалось, что большинство бригадников в системе были действительно захвачены в плен, но потом большую часть их принесли в жертву йуужань-вонгским богам. Рабы, с которыми Энакин делил жилище, были родом из разных точек на пути завоевания и представляли собой что-то вроде ядра популяции рабов, из которого были удалены всякие бунтовщики и горячие головы. Ни у кого из них не было рабских имплантатов старого типа, которые Энакин видел на Дантуине.

– Они вживляют их в основном тем, кого посылают в бой, – сказал тви'лек по имени Пой, когда Энакин спросил об этом. – Дело вот в чем: если они приделывают тебе эту дрянь, она лишает тебя рассудка. Делает тебя тупым. Формовщикам не нужны тупые рабы, которые забывают распоряжения. А воинам нужно только бластерное мясо, так что для них это, по сути, не имеет значения. – Его лекку печально дернулись. – Но если ты будешь работать плохо или сделаешь какую-то глупость, они приспособят тебе эту штуку и пошлют на фронт.

Самым удобным в рабах для Энакина было то, что он чувствовал их в Силе; впрочем, надеяться на какую-то помощь с их стороны он не мог. Зато наличествовал огромный потенциал для предательства, дай он им хоть намек насчет того, кто он и что он такое. Энакин объявил, что его захватили на Дуро, и намекнул самым любопытным, что знать детали им ни к чему.

***

На следующее утро Ууну забрала его еще затемно. Энакин спал урывками – всю ночь он пытался найти в Силе Тахири. Она по-прежнему была наглухо закрыта и труднодосягаема, но Энакин был совершенно уверен, что знает, в каком она дамютеке.

Его немного шатало, но все же он примерился к шагу “отверженной”,.

– Вот, – сказала Ууну немного сердито, сжимая что-то в руке.

– Что?

– Смотри, неверный.

На ее ладони появился сгусток свечения, быстро превратившшегося в довольно сильный огонь. Свет все усиливался, и Энакин увидел, что это кристалл-светляк – такой же, как те, что они вчера собирали. Кристал разгорался все ярче, пока не стало больно глазам, а потом так же постепенно погас.

– Ты контролируешь его яркость своим разумом, – догадался Энакин.

Ууну кивнула:

– Да. Мы используем их как переносные источники света. Их можно также конфигурировать как светочувствительные биоэлементы для управления различными суперорганизмами, особенно космоплавательного типа.

Она прикрыла кристаллический организм рукой.

– Идем.

– Но он по-прежнему живой, да? – спросил Энакин, когда они снова двинулись в путь.

– Да, конечно.

– Чем он питается?

– Вещество светляка – в основном кремний и металлы, добытые из почвы. Они могут поглощать газ, если он есть, но основная пища светляков – биоэлектрические поля окружающих их живых существ. – Она умолкла, пристально глядя на джедая. – Что за выражение у тебя на лице?

Энакин вдруг понял, что ухмыляется от уха до уха.

– Ничего, – сказал он. – Просто это изумительно, по-моему.

– Как и все дары богов, – ответила Ууну. Все же Энакину показалось, что в ее голосе он услышал подозрительные нотки.

Они работали шесть часов без остановки, но теперь Энакин чувствовал ритм. Он сказал Ууну, что был в экипаже грузовика, и описал Корускант и Кореллию. Это вызвало у нее предельное отвращение, поскольку было невозможно говорить о столь высокотехнологичных мирах, не упоминая постоянно о разных “мерзостях”. Тогда Энакин сменил тему и заговорил об утраченном Иторе и луне Эндор, которые были менее чувствительным предметом для разговора.

После шести часов работы они сделали короткий перерыв, чтобы выпить воды и поесть кашеобразной субстанции, которую нужно было высасывать из какой-то штуковины. Энакин знал, что это организм, но предпочитал думать о нем как о теплой, объемной сумке с едой.

– Трудно представить себе все эти миры, каждый из которых такой же, как этот, а то и больше, – сказала Ууну между глотками. – Я выросла на одном из самых бедных “летяющих миров”. Там было очень мало места, мы жили в большой тесноте. А здесь нет ничего, кроме пространства.

– В галактике очень много необитаемых миров, – подтвердил Энакин. – Новая Республика с радостью предоставила бы вам жилище.

На лице Ууну появилось озадаченное выражение, к которому Энакин уже привык за время их разговоров.

– Почему йуужань-вонги должны просить о том, что боги нам приказали взять себе? Почему мы должны терпеть мерзости в галактике, в которой должны закончиться наши скитания, как постановил Йун-Йуужань?

– Откуда ты знаешь, что боги так постановили, Ууну? – спросил Энакин, стараясь избегать резких выражений.

Она сжала губы.

– Твой язык доведет тебя до смерти, Бейл Ларс. Я-то поняла, что ты скорее невежда, чем глупец, но другие не будут так терпеливы.

– Я просто хочу понять. Насколько я знаю, йуужань-вонги провели в космосе сотни лет, если не тысячи. Почему сейчас, почему наша галактика? Как боги объявили о своей воле?

Ууну слегка нахмурилась, но на этот раз не стала ругать Энакина.

– Знамений было много, – сказала она. – “Летающие миры” стали умирать, и начались большие беспорядки. Каста поднялась против касты, и домен встал на домен. То было время испытания, и многие думали, что боги покинули нас. Потом повелителю Шимрре было видение – новый дом, галактика, развращенная ересью, очищение. Жрецы первыми признали его видение правдой, потом формовщики, потом воины. Время испытания сменилось временем завоевания.

Она смерила его взглядом.

– Это все. Так все должно быть. Больше об этом не спрашивай, ибо здесь больше нечего сказать. Жители этой галактики примут волю богов или умрут.

Энакин кивнул:

– А «отверженные»? О них ты не упомянула. Какова их роль во всем этом?

Ее взгляд снова унесся вдаль.

– У нас свои пророчества. В этой галактике Йун-Шуно обещала нам избавление.

– В какой форме?

Ууну не ответила. Она продолжала смотреть на горизонт.

– Смотри, какой он огромный, – сказала она. – Все тянется и тянется.

Энакин подумал, что разговор окончен, но после долгой паузы Ууну вдруг посмотрела ему в глаза и не отвела взгляд. Ее голос упал почти до предела слышимости.

– Бейл Ларс, – сказала она. – Ты джиидай?

ГЛАВА 25

– Чего? – Энакин разбрызгал вокруг себя желтоватую пасту, которую с трудом запихивал в себя.

– Ты джиидай? – повторила Ууну. – Вопрос несложный.

– Да с чего ты взяла? – сказал Энакин. – Будь я джедаем, я бы дал себя схватить?

– У формовщиков есть одна пленная джиидай. По слухам, на этой луне есть и другие. А ты – никто не помнит, чтобы тебя привезли сюда. Кроме того, ты ведешь себя как-то не по-рабски. Ты какой-то… несогбенный, – она бросила на него изучающий взгляд. – А еще молва говорит, что иногда джиидаи позволяют себя схватить.

– Ну, я никому не позволял меня хватать, – заявил Энакин. Он решил, что это не будет ложью, поскольку его вовсе не схватили.

Он не дастся и сейчас. Он наедине с Ууну, а она не воин. Энакин приготовился, стараясь дышать ровно. Ему не хотелось причинять боль Ууну. Она относилась к нему более по-человечески, чем следовало; не ахти какое одолжение, но Энакин не мог этого не оценить.

Тут он заметил выражение, застывшее в ее глазах.

– Ты хотела бы, чтобы я оказался джедаем, да? Я тебя разочаровал.

Ууну вздохнула и вновь устремила взгляд вдаль.

– Если бы ты был джиидаем, ты бы сразу напал на меня, – сказала она.

– Ты в этом уверена, и тем не менее спросила? Зачем так рисковать?

– Нет никакого риска. Здесь поблизости спрятаны воины. Я высказала им свои подозрения.

Она скривилась от досады.

У Энакина встали дыбом волосы. Где они, эти охранники? Он не видел никого.

– Если ты сдашь им джедая, это освободит тебя от статуса “отверженной”?

– Само по себе – нет, – сказала Ууну немного тоскливо. – Лишь боги могут изменить мое состояние. Но я бы хотела встретить одного из этих джиидаев. И обнаружение джиидаи дало бы Йун-Шуно сильный аргумент, чтобы заступиться за меня.

– Ты уже раньше упоминала ее. Это твоя начальница?

– Это богиня, неверный. Богиня «отверженных». Единственная, кто может сделать меня истинным йуужань-вонгом.

– О.

– Возвращайся к работе.

Они опять занялись каждый своим делом – она ощипывала цветки, а он вырезал светляков.

– А как становятся «отверженными»? – спросил Энакин.

– Еще один бестактный вопрос, – сказала Ууну, но теперь уже легким тоном, хоть и скрываюшим упрек. – Некоторые из нас такими рождаются. Других проклинают боги за грехи и проступки.

– Я слыхал, некоторые «отверженные» считают, что они не заслуживают такого статуса, – произнес Энакин как можно более небрежно.

Ууну хрипло рассмеялась.

– Заслуживают? Что значит “заслуживают”? Мы просто такие, и все. – Она опять повернулась к Энакину, и в ее глазах вдруг появилось понимающее выражение. – А, ты говоришь о Вуа Рапуунге, который привел тебя к префекту расчистки полей?

– Должно быть, так его зовут. Я не уверен. Но он что-то такое бормотал. Не мне – он как будто меня и не замечал вовсе.

– Он сумасшедший, Вуа Рапуунг, – сказала Ууну. – Когда-то он был великим воином. Теперь он никто. Он не может этого вынести, потому и выдумывает всякие байки. Возможно, он даже верит в них.

– Байки?

– Он утверждает, что одна формовщица заразила его чем-то таким, что породило знаки Позора, назло ему.

– Зачем? – спросил Энакин.

– Потому что она любила его, – сказала Ууну, – а он оттолкнул ее.

– Любила? – Почему-то Энакину никогда не приходило в голову, что йуужань-вонги могут влюбляться.

– Да. Но его история невозможна.

– Как так?

– Опять невежество! Потому что боги, которые управляют такими вещами – Любовники Йун-Тксиин и Йун-К'аа – никогда не станут сплетать нити страсти между воином и формовщицей. Йун-Йуужань навечно покарал божественную двойню за их собственные проступки; они не осмелятся еще раз вызвать его гнев. Это невозможно, так что бред Рапуунга – всего лишь плод его больного воображения. Он просто проклят, как и все остальные. В последнее время он стал еще более странным. Я думаю, надзиратели скоро уничтожат его, если уже не уничтожили.

– Уничтожат его?

– «Отверженные» должны показывать свою полезность и смирение. Мы делаем работу, которой ни один полноценный йуужань-вонг не станет пачкать руки. Если мы не будем этого делать, нас не стоит кормить.

Она вздернула голову:

– Ты беспокоишься о Вуа Рапуунге?

– Я беспокоюсь о всех живых существах, – ответил Энакин.

– А теперь ты опять говоришь как джиидай, – сказала Ууну. “Откуда ты столько знаешь о философии джедаев?” – удивился Энакин. Откуда “отверженная” смогла добыть такую информацию? Почему ее это интересует?

– Скажи мне, – продолжала Ууну. – Станет ли джиидай беспокоиться о судьбе «отверженного»? Беспокоится так же, как о представителе высшей касты?

– Да. Я знаю джедаев. Они защищают все живое.

– Но не йуужань-вонгов. Джиидаи убивают йуужань-вонгов.

– Лишь по необходимости, – отвечал Энакин. – Джедаи не любят убивать.

– Значит, они не воины?

– Не совсем, насколько я знаю. Они защитники.

– Защитники. И они защищают всех подряд?

– Всех, кого могут.

Она опять засмеялась, немного натянуто:

– Занятная ложь. Такая ложь дает надежду тем, кто ее не заслуживает. Вредная, разрушительная ложь. Некоторые «отверженные» даже…

Она вдруг оборвала, на этот раз сердито:

– Как это ты заставил меня такое говорить, неверный? Работай и не разговаривай. Не задавай мне больше никаких вопросов.

***

Той ночью Энакин осторожно выбрался из казармы для рабов. Это не составило особого труда. Для большинства рабов бежать из самого лагеря было невозможно. Если им хотелось тратить впустую драгоценные часы сна, которые им выделялись, йуужань-вонги этому не препятствовали.

Пробраться на поля оказалось сложнее, но Энакин отлично умел скрываться. Через несколько минут он сидел на поле светляков, освещенном тусклым оранжевым светом газового гиганта. Растения тихо шелестели, словно темные кроны деревьев, колыхаемые ночным ветерком. За периметром лагеря, на том берегу, слабо ощущалась жизнь джунглей. Где-то внутри лагеря, на ложе боли и страдания, он почувствовал затухающее прикосновение Тахири.

Энакин разыскал последний сорванный светляк и присел возле первого из предназначенных для завтрашней уборки. Он поглядел на слабо светящийся стебель. Затем, едва осмеливаясь дышать, он протянул руку к набухшему цветку и начал обрывать его – точно так, как это сотни раз делала Ууну у него на глазах.

Лепестки, мягкие как шелк, легко опадали под его пальцами, и Энакин чувствовал слабое соприкосновение, словно через руку шел электрический ток. Это не было ни приятно, ни неприятно, а скорее напоминало первый вкус настолько экзотической пищи, что язык был неспособен ее оценить.

По мере обрывания ощущение становилось глубже, и в конце концов Энакин стал чувствовать не только свои пальцы, ощипывающие цветок, но и сам ощипываемый цветок. В этот момент он был светляком и не толко чувствовал, как он пробуждается, но и пробуждался сам.

Энакин продолжал работу, пока слабое гудение у него в голове не стало громче и явственнее, чем импульсы всех остальных растений, а от цветка не осталась одна гладкая скорлупа; затем моргнул и тщательно осмотрелся, нет ли поблизости какого движения. Здесь, в лагере, он был практически слеп и глух. Он даже не мог использовать лесную живность, чтобы фиксировать приближение опасности. Оставалось только полагаться на глаза и уши; если ничего не видно и не слышно, значит, ничего и нет.

Но на этот раз его глаза не увидели никаких ползущих теней, а уши не зарегистрировали ни малейшего шороха. Тогда Энакин проколол скорлупу шпорой и начал разрезать ее, пока не добрался до самоцвета. Он крепко сжал его в пальцах, и камень почти самопроизвольно вспыхнул мягким свечением.

– Есть! – прошептал Энакин.

Приказав камню погаснуть, он торжествующе стиснул кулак.

После этого нужно было возвращаться обратно через поля и мимо домов. Ночью в поселке не стояла тишина; проходя мимо святилища Йун-Шуно, Энакин услышал жалобы и причитания. Шепот долетал и из других дверей, и время от времени в темноте раздавались шаги – кому-то не спалось.

Энакин продолжал идти, пока не добрался до звездообразного строения, в котором он несколько дней назад выбрался из живой лодки. Он проскользнул внутрь.

Бассейн был освещен мягким фосфоресцирующим светом, не проникавшим глубоко. Энакин потянулся вперед с помощью Силы, отчаянно надеясь, что световой меч все еще там, где он положил его несколько дней назад.

Вода была темной. Он чувствовал ее в Силе, но как бы через облако. Рыбы-ползуны и их водные сородичи тоже воспринимались, но опять же как-то размыто. Пока джедай вникал в картину жизни, течений и энергии в сердце дамютека формовщиков, прошло больше времени, чем следовало. Но в конце концов Энакин нашел его – образ дрожал в сознании, как мираж, но он был там. Течение отнесло световой меч к стене постройки, к барьеру, который преграждал рыбе выход из бассейна. Энакин напряг волю, и световой меч вздрогнул, сдвинулся с места, вспорол поверхность воды и лег ему в руку.

– Кто здесь? – спросил чей-то голос из тени, окружавшей бассейн. Энакин быстро сделал шаг назад и скрылся в темном дальнем углу постройки; сердце его билось со скоростью света.

– Прошу прощения, – просипел он, мысленно благодаря тизовирм в ухе и стараясь придать своему голосу как можно больше сходства с голосом йуужань-вонга. – Я никто. Я «отверженный».

Фигура в темноте шевельнулась, и Энакин смог лучше разглядеть ее силуэт. У нее была какая-то странная голова, над которой что-то непрерывно извивалось, как змеиное гнездо. Ничего подобного он раньше у йуужань-вонгов не видел.

– Это здание формовщиков, – произнес женский голос. – Тебе здесь нечего делать, «отверженный».

– Я прошу прощения, о великая, – сказал Энакин. – Я только хотел… я надеялся, что воды священного бассейна вдохновят меня на молитву, которая убедит Йун-Шуно заступиться за меня.

Повисла пауза.

– Я должна сообщить о тебе, ты знаешь. Сюда разрешается заходить лишь «отверженным» с феромоном пропуска. Я…

Энакин услышал короткий болезненный вздох.

– Что-то случилось, о великая?

– Нет, – сказала она сдавленным голосом. – Это лишь мое страдание. Я пришла сюда, чтобы созерцать его. Уходи, «отверженный». Я не стану прерывать ради тебя свою медитацию. Уйди, оставь меня в покое, и считай, что тебе повезло.

– Спасибо, великая формовщица. Как прикажете.

И с этими словами он ретировался. По лбу его струился пот, а ноги слегка дрожали, но внутри все ликовало и сверкало, как сверхновая. Теперь у него было то, что он хотел.

Сверхновая чуть померкла, когда Энакин вышел из дамютека и зашагал обратно в деревню «отверженных». Ему нужно было больше, чем светляк и световой меч.

Нужно было еще время и уединение, но даже снисходительная Ууну вряд ли позволит ему это. Но, с другой стороны, Энакин не мог больше ждать Вуа Рапуунга. Ууну подозревала его. Хал Рапуунг высказал такое же подозрение, еще в тот первый день на базе.

А Вуа Рапуунг мог быть уже мертв.

Значит, надо где-то спрятаться. Но где?

Задумавшись, он внезапно въехал головой в чей-то живот. Йуужань-вонг выругался, и сильная рука вцепилась Энакину в волосы. От неожиданности Энакин выронил и световой меч, и светляка, вспыхнувшего ярким сиянием.

В его свете на Энакина уставилось изуродованная физиономия.

– Вуа Рапуунг! – выдохнул Энакин.

– Да, – зарычал “отверженный”. – Заглуши этого светляка.

– Сначала отпусти меня.

Йуужань-вонг послушался, и Энакин опустился на одно колено, чтобы подобрать свои предметы. “Тихо”, – передал он светляку, мысленно изобразив темноту. Свет побледнел и пропал.

– Что ты с ним собираешься делать? – проворчал Рапуунг.

– Не обращай внимания. Я рад тебя видеть. Я слыхал…

– Меня пытались убить, – коротко сказал Рапуунг. – Надо действовать немедленно. Сегодня или никогда.

– Мы не можем! – сказал Энакин. – Я должен еще кое-что сделать.

– Невозможно.

– Нет, послушай. Ты говорил, одна из причин, зачем я тебе нужен – это мой световой меч. Правильно?

– Он бы очень пригодился, – с неохотой пробурчал Рапуунг. – Я не уверен, как мы без него справимся с порталами и с охраной. – Йуужань-вонг вздернул голову. – Ты солгал мне? У тебя есть оружие?

– Оно не работает. Но я могу его починить. Я могу его починить с помощью этого светляка.

– Так сделай это, и поторопись.

– Даже если поторопиться, это займет день-два.

– Опять же, невозможно. Мы не можем здесь прятаться два дня, а если мы выйдем за периметр, мы никогда сюда не вернемся.

– Мне нужно два дня, – упрямо сказал Энакин.

– Завтра они обнаружат, что я живой, – сказал Рапуунг. – Разве что у тебя припасено какое-нибудь колдовство джиидаев, которое сделает нас невидимыми…

– Нет, – сказал Энакин. – Но послушай. Храм, что был здесь – такой, из камня… Как его разрушили?

– Что? На него был посажен дамютек. Его вещество было растворено и пошло на питание коралла.

– А они заполнили пещеры, что были под храмом?

– Пещеры?

– Да, – напряженно повторил Энакин. – Если они просто сравняли храм с землей с помощью одного из этих дамютеков, то пещеры под храмом могли сохраниться. Ты вроде говорил, что дамютеки пускают корни – или как они называются – чтобы добывать воду и минералы?

Рапуунг выругался.

– Конечно, – сказал он. – Если там внизу действительно есть достаточно большие пещеры, и если боги с нами… Но, конечно, они с нами. Я Вуа Рапуунг!

Последние слова он произнес, точно мантру, и Энакина опять охватили мрачные предчувствия: ему вспомнилось мнение Ууну о Рапуунге. Если и вправду было официальное покушение на его жизнь, он мог превратиться из закороченной обмотки трансформатора в оплавленную массу проводов.

Ну и что с того? Безумный или нет, Рапуунг оставался единственным его союзником. Сейчас выбирать не приходилось.

Рапуунг продолжал разговаривать как будто сам с собой:

– Они подумают, что мы опять убежали в джунгли. Она будет искать нас там, но никогда – в самих корнях своей твердыни. Прямо у нее под ногами. Но нам понадобятся гнуллиты.

– Но ты сможешь их достать? – спросил Энакин.

– Я смогу их достать. Но это рискованно, – предупредил его Рапуунг. – Если кто-то заметит, что мы залезаем в корни, нас там запечатают и оставят умирать очень долгой и постыдной смертью.

– Более постыдной, чем умирать «отверженным»? – отпарировал Энакин. – А кроме того, мне никогда не приходило в голову, что риск может тебя обеспокоить.

Он не мог видеть выражение лица Рапуунга, но мог представить себе его злобный взгляд.

– Хорошо, что ты никогда об этом не думал, – ответил Рапуунг. – Очень хорошо. Будет, как я сказал. Жди здесь.

И он ушел, оставив только свой гнилостный запах и тень своего гнева.

Энакин опять остался один.

ГЛАВА 26

– Адепт Нен Йим?

Нен Йим оглядела темный лабораторный грот в поисках того, кто произнес ее имя, и обнаружила молодого мужчину, на лбу которого виднелись знаки домена Кел – одного из малых второстепенных доменов формовщиков. Рук формовщика у него не было, что ставило его ниже ее в табели о рангах.

– Ты знаешь мое имя, инициат, – сказала она, демонстрируя легкое раздражение. – И владеешь моим вниманием.

В голове пульсировала и изредка остро вспыхивала боль растущей опухоли Ваа, но Нен Йим была согласна принять этот нарастающий дискомфорт. Он не повлияет ни на ее работу, ни на этот разговор.

Щупальцы парика мужчины была закручена узлом в знак уважения, но в глазах его читалась какая-то раздражающая самоуверенность, если не вызов.

– Меня зовут Цун, – сказал он. – Я назначен мастером Межань Кваад помогать тебе сегодня в твоей славной работе.

Нен Йим скептически сплела щупальца.

– Наставница не говорила ни о каких ассистентах, – заметила она. – Она должна была сама встретиться со мной.

Деланно-непринужденный ответ Цуна был опять на грани нахальства:

– Мастер Межань послала меня, адепт, чтобы обьяснить, что она сегодня будет медитировать, а не работать. Ее опухоль Ваа должна быть удалена в следующем цикле, и она хочет посвятить эти последние периоды созерцанию своей боли.

– Я поняла. Считай, что твое сообщение доставлено. Но откуда мне знать, что это ее распоряжение?

В глазах Цуна вспыхнули озорные огоньки.

– Должен сказать, – промурлыкал он, – что это честь для меня. Я очень хотел с тобой встретиться, адепт Нен Йим.

Его слова произвели странный эффект. Нен Йим почувствовала, как ее шею охватывает тепло. Не было ли это еще каким-то побочным эффектом опухоли Ваа? Она приказала парику не шевелиться.

– О? – произнесла она.

– Да. Я когда-то жил в одной комнате с вашим другом. С Йакуном.

На этот раз, чтобы скрыть эмоции, Нен Йим пришлось скрутить щупальца в жгут. Опасна и болезненна была эта история и слова, которые в ней упоминались.

– Йакун? – сказала она, как бы вспоминая, что где-то слышала это имя. – Он был инициатом из домена Кваад на “Баану Коре”?

Цун кивнул:

– Да. Он как-то представил меня тебе, когда вы вместе работали в прудах по разведению мернипов.

– Это было до его ереси, – сказала Нен Йим.

– Да, – подтвердил Цун. – До того, как его забрали.

– Значит, нечего о нем говорить, – ответила Нен Йим. – Ибо он был еретик, и вспоминать его не должно. Я прощаю тебе твои слова. На этот раз.

Цун преклонил колени.

– Я хорошо его знал, адепт Нен Йим, в дни после твоего назначения на другой “летающий мир”. Он часто говорил о тебе. Часто говорил, что хотел бы получить от тебя весточку. Особенно перед самым концом.

Язык и щупальца Нен Йим оставались неподвижными, как безжизненный камень, но она вспомнила. Вспомнила, как услышала новость об обвинении Йакуна и принесении его в жертву. Вспомнила запретные мгновения наедине с ним и свои напрасные мольбы Йун-Тксиину и Йун-К'аа защитить его.

О том, как она старалась вообще не думать о нем.

Должно быть, Цун понял ее душевное состояние, или же парик выдал ее, но сквозь новую вспышку боли, застлавшую взор, она увидела, что он все знает.

– Я не хотел тебя расстраивать, – сказал он. – Просто мастер Межань Кваад попросила меня сказать тебе, что я знал его, что он был моим лучшим другом.

Боль отпустила так же внезапно, как и пришла. “Его прислала Межань Кваад, – подумала Нен Йим, и тревога ее отступила. – Таким образом она передает, что я должна ему доверять. Йакун был еретиком. Моя наставница – еретичка. И Цун тоже.” – Инициат Цун, – строго промолвила она. – Я же сказала, что мы не должны говорить об этой личности. Я все поняла. А теперь давай я покажу тебе нашу работу.

Глаза джиидай были расфокусированы; в ее взгляде больше не горела ярость хищного зверя. Теперь она проводила долгие часы, уставившись в ничто, и на лице ее застыло недоуменное выражение.

– Она выглядит оглушенной, – заметил Цун.

Нен Йим знаком приказала виварию сделаться непроницаемым для звука.

– Она слышит нас, и она знает язык богов. Даже в таком состоянии она может запомнить все, что мы говорим. Или ничего.

– Она под наркотиком?

– Нет. Мы переделываем ее память.

– А, – понимающе сказал Цун. – Протокол Ка.

– Нет, – поправила Нен Йим. – Не совсем. Этот протокол оказался недейственным на ее человеческом мозге.

– Как такое может быть?

– Это простой биотический протокол, по которому в мозг йуужань-вонга вводятся пучки нейронов памяти. Но мозг джиидай слишком отличается от нашего.

– И тем не менее вы переделываете ее память.

– По кусочку за раз. Скоро мы сможем делать это более эффективно.

– Вы молились о ниспослании нового протокола? – лукаво спросил Цун.

– Нет, – ответила Нен Йим. – Мы двигались в двух направлениях. Мы составили и откорректировали карту ее нервной системы. Мы идентифицировали ее сети памяти и теперь при помощи ската-раздражителя препятствовуем их использованию.

– Ты имеешь в виду, что старые воспоминания вызывают боль?

– Да. Доступ к долговременной памяти исторгает болевую жертву. Чем более связные воспоминания она пытается свести в осознанную мысль, тем сильнее ее страдания.

– Почему бы просто не стереть центры памяти и не записать все заново?

– Потому что она сохраняет знания о своих джиидайских способностях. Однажды – после того, как мы сформируем ее – мы захотим, чтобы она вспомнила, как ими пользоваться.

Цун изучающе оглядел джиидай.

– Я вижу, вы вырезали у нее на лбу знак домена Кваад.

– Со временем мы сделаем больше. Мы переделаем ее лицо, в первую очередь этот ее странный нос. Но это внешнее. Смотри внимательно.

Нен Йим присела у мембраны вивария, вновь открыла ее для звука и окликнула джиидай.

– Как тебя зовут? – спросила она.

Джиидай не отреагировала. Вздохнув, Нен Йим стимулировала скатом-раздражителем малый центр боли и корковый нерв.

То, от чего юная джиидай всего несколько циклов назад завизжала бы от боли, теперь лишь заставило ее сверкнуть глазами и нахмуриться.

– Да, адепт? – сказала джиидай, словно бы неохотно пробудившись ото сна.

– Как тебя зовут? – спросила Нен Йим.

– Меня?

– Да.

– Меня зовут… – джиидай нахмурилась, потом вдруг закатила глаза и схватилась за голову.

– Меня зовут… – она стиснула зубы, лицо ее побелело. Затем, как будто от внезапного озарения, лицо джиидай прояснилось.

– Меня зовут Риина Кваад, – сказала она.

– Очень хорошо, Риина, – похвалила ее Нен Йим. – Ты выучила. А сегодня ты выучишь еще больше.

– Теперь я вижу, – сказал Цун. – Вы фильтруете ее мысли. Неправильные ответы вызывают боль. А правильные не вызывают.

– Нет, – ответила Нен Йим. – Это было имя из имплантатированной памяти.

– Но ты только что сказала, что протокол Ка не действует.

– Да. Но мы можем вырастить подобие Ка-клеток, используя ее собственные, человеческие мозговые клетки.

Инициат смотрел на нее с искренним восхищением.

– Значит, это правда, – прошептал он. – Вы здесь воплощаете нашу мечту о сверхпротоколе, о методах отыскания новых знаний без обращения к богам.

Нен Йим почувствовала, что его восторг передался и ей, но, тем не менее, сплела щупальца в форму мягкого предостережения.

– Здесь, в палатах мастера, о таких вещах можно говорить без опаски, – предупредила она. – Но за стенами этой комнаты будь осторожен.

– Да, конечно. Я знаю, что бывает с еретиками, так же как и ты. Но что я должен делать? Приказывай мне, адепт Нен Йим. Сделай меня частью этого! “Он совсем как Йакун”, подумала Нен Йим. Как она сразу не заметила страсти в его глазах? Как будто ее любимый возродился. “Займись непосредственно делом”, посоветовала она сама себе.

– Модифицированные клетки памяти слабы, – сказала она Цуну. – Большая их часть отторгается в течение нескольких часов, и их приходиться пересаживать заново. Моя задача – понять, почему; причина здесь не биохимическая, насколько я понимаю – это сложно обьяснить, возможно, это связано с ее джиидайскими способностями. Твоя задача, инициат Цун – выращивать для нее память. Мы сейчас работаем над переносом полного набора фальшивой памяти, разработанной по Ка-протоколу, на ее эквивалент для человеческих клеток. Если это удасться, мы сможем копировать их столько, сколько будет нужно. Когда я найду способ вводить ей имплантатированную память навсегда, мы получим полный набор для пересадки. А пока мы модифицируем клетки, вводим их и смотрим, сколько они живут. По ходу дела мы можем наткнуться на биологическое решение, в самом худшем случае – узнаем больше о том, как работает ее память.

– Слушаю и повинуюсь, – с энтузиазмом сказал Цун. – Но если нет руководящего протокола…

– Я покажу. Испытания были весьма тщательными, потребовалось обширное тестирование…

– Тестирование, – выдохнул Цун. – Я никогда не слышал, чтобы это слово произносили вслух в таком контексте.

– Ты слушаешь, инициат, или собираешься комментировать каждое мое слово? – сделала замечание Нен Йим, стараясь придать своему голосу строгость.

– Извини, адепт, – сказал он. – Я весь внимание.

– Хорошо. Я говорила, инициат, что разработать процесс было нелегко, но результирующий протокол прост и так же легок в использовании, как и любой из дарованных богами. Если ты пройдешь сюда, я обьясню тебе его.

Цун поклонился колени и стал напряженно следить, но больше не прерывал ее, за исключением необходимых вопросов.

***

Риина в замешательстве смотрела на двух йуужань-вонгов, занятых своим делом. Кто они такие? Почему она здесь?

Рваная реальность. Она очнулась, вся дрожа, мысли проносились рассерженными роями, не желая связываться одна с другой. Она вспомнила, как женщина спросила ее имя, и она ответила: "Риина". От этого не было больно.

Но почему-то это было неправильно.

Она знала, что некоторые вещи, видимые краем глаза, нельзя разглядеть, если смотреть в упор. Ее настоящее имя было таким же – оно ускользало от взгляда. Когда она пыталась смотреть на него в упор, оно кусало ее горячими острыми зубами.

Это относилось и ко множеству других вещей. Лицо, что появлялось во тьме ее сознания, голос, иногда звеневший в ее голове, и постоянно пытавшиеся всплыть воспоминания о том, как она здесь очутилась – все это были непостоянные следы на песке, все они вели к боли.

Но она не могла сдаться. Она не должна быть здесь.

Или должна? Замелькали другие цвето-звуковые образы: мир, свернутый изнутри, в котором не было неба, а лишь земля, что загибалась вверх и смыкалась сама с собой. Ясельная мать со скошенным лбом и почти безносым лицом. Дразнящий сладкий запах воскуряемого омипала во время ритуала наименования. Пряный, чуть гнилостный вкус вон'у – редкого угощения, которое ей дал отец-именователь.

Они назвали ее Рииной. Рииной Кваад.

Ей казалось, что ее несет ласковый поток воды, а вокруг звучат утешающие голоса. Она коснулась лба и нащупала знаки своего домена, и даже свежая боль от них казалась по-своему хорошей. “Тахири!” Снова этот голос. Воспоминания о прошлом разбились, как кристалл, и осколки впились в ее мозг. Вспыхнули другие образы, имена. Одно имя. “Энакин.” Поток превратился в бурлящую реку, ее затягивало под воду, и Энакин был там вместе с ней. Она ухватилась за этот образ, несмотря на пароксизмы боли, сотрясавшие ее тело.

Это было настоящее. “Это было! Мы были детьми, в академии, и мы бежали за мечтой, которая свела нас вместе…” Тахири вскрикнула, подпрыгнула и бросилась на барьер, отделявший ее от йуужань-вонгов. Она потянулась наружу с помощью Силы, пытаясь задушить их, но их почему-то не было. За их испуганными лицами не было ничего реального.

– Меня зовут Тахири! – закричала она. – Я джедай! Тахири!

Затем приливная волна ослепляющей боли поползла по всем ее нервам, словно многоножка с огненными лапками, и она потеряла сознание.

– Что она сказала? – спросил Цун.

– Это общегал, язык неверных, – пояснила Нен Йим.

– Ей позволен доступ к этой информации?

– Нет. Она все еще сопротивляется. Мы обнаружили, что она каким-то образом переключается на нервные кластеры, которые мы не отметили. Однако скат-раздражитель продвигается по этим резервным путям и тоже стимулирует их. Скоро для нее не останется ни входов, ни выходов из этих кластеров, кроме как через боль. Но к тому времени это не будет иметь значения – она уже не будет неверной и с радостью примет вызов.

– Спасибо за разъяснения, – сказал Цун.

Нен Йим ответила ему взмахом щупальцев и вернулась к работе.

ГЛАВА 27

Корень дамютека представлял собой полую трубу; когда Энакин и Вуа Рапуунг влезли в нее, она оказалась где-то с метр в поперечнике. Тесно, но без клаустрофобии.

Почувствовав их присутствие, труба сжалась, охватив очертания их тел с настойчивой силой. Энакину пришлось выставить перед собой руки и спускаться на кончиках пальцев.

Ему казалось, что он вот-вот задохнется. Повернуть назад он не мог, потому что следом лез Вуа Рапуунг. Вдобавок приходилось двигаться против вялого, но неослабевающего течения. Когда давление становилось слишком сильным, Энакин складывал свое тело в позу эмбриона, что забирало практически все силы. Когда он высвобождал свое тело и распрямлялся, всего через несколько секунд стены корня стягивались и опять охватывали его. Процесс напоминал карабканье по пищеводу змеи, занятой глотанием. Единственной проблемой с этой аналогией было то, что будь оно так, Энакин был бы уверен, что увидит свет в конце слизистого туннеля. Здесь же он полз в темноту, а может, и в небытие. Что, если корень выходит в закрытый водоносный горизонт? Как долго будет работать дыхательный аппарат, сидящий в его горле? Вероятно, пока Энакин не умрет с голоду.

"Если мне удасться выбраться с Явина 4, – пообещал он себе, – я как-нибудь слетаю на дядину планету Татуин или еще в какое-нибудь сухое место." Воды и прочих жидкостей этого путешествия ему хватило бы на десятилетия.

Борясь с приступами паники, Энакин продвигался вниз.

Минуты складывались в часы.

Он думал о солнце, ветре и неограниченном пространстве.

Он думал о Тахири. Правильно ли он делает, что пытается восстановить световой меч? Не рискнуть ли отбить Тахири без меча? Отчетливые прежние контакты в Силе свелись к редким прикосновениям, наиболее ощутимым в моменты ее страданий. У Энакина было твердое ощущение, что Тахири избегает контакта, отталкивает его.

Несмотря на это, в его сознании вырисовалось изображение ее темницы – маленькой комнатушки, отделенной от более просторного помещения тонкой, но несокрушимой мембраной. Ее тюремщиками были такие же йуужань-вонги, как и та женщина, которую Энакин видел у водосборника – с волосами, похожими на щупальца. Рядом виднелось еще несколько таких же клетушек, но они были пустые и темные – по-видимому, ждали других юных пленников-джедаев.

Кроме того, Энакин был уверен, что Тахири в большом замешательстве. Она не только не отвечала на его прикосновения – иногда она даже не узнавала их.

"Если бы, – подумал джедай, – если бы можно было спасти ее без светового меча…" Но это было невозможно. Так считал даже безрассудно-дерзкий Вуа Рапуунг, иначе они ни за что не стали бы протискиваться сквозь эту километровую кишку.

Тахири продержится еще пару дней. Должна продержаться. А он проползет через что угодно, чтобы спасти ее.

Мускулы дрожали, даже когда Энакин подпитывал их Силой, но джедай продолжал спускаться.

***

Наконец он оказался в полости – достаточно большой, чтобы там можно было свободно плавать, не задевая стенок. Он молча отпраздновал это событие, принявшись растягивать и сгибать руки, хлопать ими и махать ногами. Ничего более приятного он в тот момент не мог себе представить. С минуту Энакин не думал ни о чем, кроме этого бесхитростного удовольствия, но затем тьма, таившаяся в его сознании, напомнила ему, что, если пещера никуда не ведет, придеться лезть обратно наверх по той же ситовой штуке. Он достал светляка и велел ему ожить.

Показался Рапуунг, он плавал рядом и был похож на водную рептилию. За его головой Энакин увидел выходное отверстие трубы, пробитое в каменном своде, который изгибался вокруг них, образуя пещеру неопределенной величины. Энакин нашел направление силы тяжести и полез по склону вверх, держась одной рукой за его поверхность. Одновременно он тянулся наружу с помощью Силы, чувствуя, как вода медленно долбит камень, и находя скрытые резонаторы – полости, где царил воздух.

***

Энакин думал, что выбраться из трубы было счастьем. Но залезть на сырой камень, сорвать с себя гнуллит – это было безгранично приятнее. Он сидел на суше, мокрый и задыхающийся, а за его спиной вылезал из воды Вуа Рапуунг.

– Надеюсь, дело того стоит, – проворчал Рапуунг.

– Так и будет.

– Лечи свое оружие, и хорош прятаться в этой дыре.

– Сейчас приступаю, – сказал Энакин. – Но сначала, Вуа Рапуунг, расскажи мне кое о чем. Ты действительно считаешь, что знаки твоего позора – дело рук формовщицы? Что она сделала это, потому что ты отверг ее любовь?

– С кем ты разговаривал?

– Так говорят другие «отверженные». Они видели меня с тобой.

Лицо Рапуунга перекосилось, как будто он проглотил самую противную вещь в мире, но воин утвердительно дернул головой.

– Наша любовь была запрещена. Мы оба знали это. Сначала никого из нас это не волновало. Мы надеялись, что Йун-Тксиин и Йун-К'аа сжалятся над нами, пренебрегут гневом Йун-Йуужаня и дадут нам особое разрешение. Не знаю, какие глупости ты слышал, но раньше такие случаи бывали. – Его губы скривились. – С нами этого не произошло. Мы ошибались.

– И ты порвал с ней.

– Да. Любовь – это безумие. Когда рассудок начал возвращаться ко мне, я понял, что не могу нарушить волю богов. Я сказал ей об этом.

– И ей это не понравилось.

Рапуунг фыркнул.

– Она стала богохульствовать. Сказала, что никаких богов нет, что вера в них – это предрассудки и что мы вольны делать все, что захотим, пока мы сильны. – Воин отвел глаза. – Несмотря на ее ересь, я никому не собирался говорить о ее словах. Она не поверила. Она боялась, что я донесу на нее или что однажды наши запретные встречи привлекут внимание ее начальства. Она честолюбива, Межань Кваад. И злокозненна. Она сделала так, чтобы я выглядел как «отверженный», потому что знала, что тогда никто не поверит моим словам: все, что я скажу, будет принято за бред лунатика.

– Почему она просто не убила тебя? – спросил Энакин. – Почему не подсунула тебе какой-нибудь яд или смертельную заразу?

– Она слишком жестока для этого, – прорычал Рапуунг. – Она ни за что не даст мне освобождение в смерти, если может меня вместо этого унизить.

Его взгляд упал на светляка.

– Что еще говорили «отверженные»? Они назвали меня безумцем, да?

– Собственно говоря, да.

– Я не безумец.

Энакин тщательно продумал свой ответ.

– Мне это безразлично, – сказал он. – И твоя месть меня заботит не больше, чем тебя заботит Тахири. Но я должен знать, как далеко ты способен зайти. Ты говоришь, что примирился с тем, что я буду пользоваться световым мечом.

– Я сказал это.

– Я собираюсь починить его, как я тебе говорил. Чего я не упомянул – я собираюсь починить его, используя вот это.

Он продемонстрировал светляка.

Глаза йуужань-вонга вылезли из орбит:

– Ты хочешь привить живого слугу к своей машине?

– Световой меч – это не совсем машина.

– Он неживой.

– В определенном смысле – живой, – сказал Энакин.

– В определенном смысле экскременты – то же самое, что еда. На молекулярном уровне – может быть. Говори внятно.

– Чтоб было внятно, я должен рассказать тебе о Силе, а ты должен выслушать.

– Сила – это то, чем вы, джиидаи, убиваете, – сказал Рапуунг.

– Сила – это нечто гораздо болшее.

– Почему ты хочешь мне это объяснить?

– Потому что, когда я буду действовать световым мечом, я не хочу никаких сюрпризов, как тогда, когда я зажег огонь. Я хочу покончить с этим здесь и сейчас.

– Очень хорошо. Объясни мне вашу ересь.

– Ты видел, как я использую Силу. Ты должен признать, что она реальна.

– Я видел. Это могли быть трюки. Говори дальше.

– Сила порождается жизнью. Она связывает все на свете. Она во всем – в воде, в камне, в деревьях. Я – рыцарь-джедай. Мы рождаемся с предрасположенностью к Силе, со способностью чувствовать ее, направлять ее – охранять ее равновесие.

– Равновесие?

Энакин заколебался. Как объяснить слепому, что такое зрение?

– Сила – это свет и жизнь, но это также и тьма. И то, и другое необходимо, но их нужно держать в равновесии. В гармонии.

– Оставим в стороне глупость самой идеи, – сказал Рапуунг. – Ты говоришь, что вы, рыцари-джиидаи, поддерживаете это “равновесие”. Каким образом? Спасая своих товарищей? Убивая йуужань-вонгов? Что, борьба с моим народом приносит баланс в эту "Силу"? Как это может быть, если ты сам признаешь, что мы в ней не существуем? Ты можешь двигать камни, но не можешь двигать меня.

– В чем-то ты прав, – согласился Энакин.

– Очень хорошо. Если ваше суеверие заставляет вас добиваться равновесия этой таинственной энергии, при чем здесь тогда йуужань-вонги? Каное вам до нас дело?

– Вы вторглись в нашу галактику, убиваете нас, отнимаете наши миры. И ты не ждешь от нас отпора?

– Я жду, что воины будут сражаться, принимать боль и смерть, петь окровавленными ртами песнь всеобщего убийства. Так поступают йуужань-вонги, и мы поступаем так, чтобы принести не равновесие, но истину. То, что ты рассказал – это вздор. Скажи мне: йуужань-вонги – часть этой “темной стороны”, о которой ты говоришь?

Энакин посмотрел ему в глаза.

– Думаю, да.

– Это тебе говорит твоя магическая Сила?

– Нет. Потому что…

– Потому что мы в ней не существуем. Ни она не является частью нас, ни мы – частью ее. Опять же: почему ты считаешь нас частью этой вашей вашей “темной стороны”?

– Я сужу по вашим поступкам, – сказал Энакин.

– Поступкам? Мы убиваем в бою – вы убиваете в бою. Мы убиваем скрытно – вы убиваете скрытно. Ты сражаешься за свой народ – я сражаюсь за свой.

– Это наша галактика!

– Боги отдали ее нам. Они приказали нам принести вам истину. Эта твоя Сила – она для низших существ, не знающих богов.

– Я не могу с этим согласиться, – сказал Энакин.

– Но при этом хочешь, чтобы я поверил в то, чего я не могу ни видеть, ни обонять? Просто потому, что ты говоришь, будто оно существует? Ты веруешь в богов?

Энакин помедлил и начал заново.

– Ты видел, как я использовал Силу.

– Я видел поразительные вещи. Я не видел, чтобы ты сделал что-то такое, чего мы, йуужань-вонги, не могли бы повторить. Наши довины-тягуны могут перемещать планеты. Наши йаммоски и даже этот жалкий светляк, что у тебя в руке, могут общаться, передавая мысли. Я признаю то, что вижу – что ты обладаешь способностями, которых у меня нет. Мне нет нужды верить в ваши предрассудки относительно происхождения этих способностей.

– Ну и не надо, – раздраженно сказал Энакин.

– А какое отношение все это имеет к сооружению твоего мерзкого оружия?

– Световой меч – это не просто оружие. Каждый джедай конструирует свой собственный меч. Части его связываются воедино Силой и волей джедая, и образуется нечто большее, чем сумма своих составляющих. Он оживает в Силе.

– Он состоит из неживых частей. Он не может быть живым.

– Все живые существа состоят из неживых частей, если посмотреть при достаточном приближении, – заметил Энакин. – Нет ничего совершенно неживого. Как я сказал, Сила везде. В моем мече будет что-то от меня, и что-то от этого светляка – во мне.

Вуа Рапуунг задумчиво кивнул головой:

– Теперь я начинаю видеть корни вашей поганой ереси. Вы пользуетесь мерзостями, потому что каким-то образом считаете их живыми?

Энакин резко поднялся на ноги.

– Я объяснил, что я собираюсь делать. Ты будешь мне препятствовать? Нападешь на меня, когда я подниму световой меч против твоих сородичей?

Вуа Рапуунг уставился на него в тусклом свете светляка. Было слышно, как он скрежещет зубами.

– Боги привели меня к тебе, – промолвил наконец воин. – Не Йун-Шуно, многоглазая матерь плакс, но сам Йун-Йуужань. Он сказал мне в видении, что неверный джиидай с клинком из света приведет меня к мести и оправданию. Вот почему я последовал за тобой сюда, хотя мои инстинкты кричали против этого. Вот почему я не убил тебя, когда ты применил первую мерзость. Все, что ты говоришь – для меня ложь. Доказательства, которыми ты убеждаешь меня примириться с твоим оружием, – это вздор. Но Йун-Йуужань говорил со мной.

– Значит, ты согласен с тем, что я рассказал тебе о Силе?

– Конечно, нет. Как я сказал, я признаю то, что мне сообщают мои органы чувств, и мне не нужна вера в ваши бессмысленные обоснования. Твое оружие может быть угодно богам; твоя ересь – нет. Делай свой меч.

Сказав это, Рапуунг шагнул в темноту.

– И ты говоришь, что мои слова – вздор, – вздохнул Энакин.

***

Энакина охватила досада, но он переборол ее.

Он чувствовал светляка – не в Силе, не так, как остальные детали меча. Все было на месте, все было подогнано и готово работать. Но то, что он сказал Рапуунгу, было правдой; миг, когда световой меч действительно становился оружием джедая, наступал тогда, когда через него протекали первые амперы тока, когда каждый кусочек его становился частью другого и частью джедая, создавшего оружие.

Но светляк сопротивлялся этому. Ну, не то чтобы сопротивлялся, но и в схеме работать не хотел.

А время шло, и каждый миг приближал Тахири к чему-то ужасному. “Сконцентрируйся, – подумал Энакин. – Не пытайся – делай”.

Но кто делает, тот ошибается, и где-то была ошибка. Слова мастера Йоды, вся его философия, требовали присутствия Силы во всем.

Но в йуужань-вонгах Силы не было. Ее не было в их биоустройствах. С ними можно было сражаться лишь опосредованно, с помощью того, что ощущалось в Силе.

Тут ему будто вкатили оплеуху – тот, кто ударил, замахивался очень долго.

Мастер Йода ошибался.

Джедаи ошибались, а Вуа Рапуунг был прав. Если джедаев не интересовало ничего, кроме равновесия Силы, тогда драться с йуужань-вонгами было ни к чему. О да, он может спасти Тахири; в конце концов, не дать ей стать темным джедаем – это было в сердцевине всей философии. Но действия йуужань-вонгов, пускай злые и нехорошие… нужно ли препятствовать этим действиям и самим йуужань-вонгам, если они никак не отражаются в Силе?

Конечно, чужаки убивали жителей галактики, и это порождало возмущения в Силе. Но нарушало ли это равновесие? Йуужань-вонги не собирали вокруг себя темную энергию. Если кто этим и рисковал, то как раз джедаи – такие, как Кип или сам Энакин. Похоже, борьба против йуужань-вонгов грозила больше разбалансировать Силу, чем любые действия самих йуужань-вонгов.

Да, в этом был определенный смысл. Почти то же самое сказали бы Джейсен и дядя Люк. Однако все это основывалось на аксиоме, что Сила присутствует везде.

Но на самом деле было не так. И несмотря на то, что реальность бросала факты им в лицо, никто из джедаев не нашел в себе мужества бросить вызов этой новой реальности. Вместо этого они вели себя как испорченные дети, жаловались, что йуужань-вонги играют нечестно и нарушают их черно-белые правила. Потому-то Кип и отправился их убивать – чтобы избавиться от проблемы путем ее уничтожения. Джейсен отступил в нерешительности. Возможно, он был прав.

Нет. Йуужань-вонги не имели права уничтожать целые планеты. Они не имели права обращать в рабство жителей галактики. Эти действия были плохими, неправильными, и с ними нужно было бороться. Если Сила не вела этим путем, а лишь била тревогу о великой опасности темной стороны – тогда, возможно, Энакин служил не Силе. Точнее, он служил чему-то более фундаментальному, чем Сила; Сила была проявлением этого, эманацией – инструментом. Не боги Рапуунга и вообще не божество, а некая фундаментальная истина, встроенная во вселенную на субатомном уровне. В этой галактике слугой такой истины была Сила. Там, откуда были родом йуужань-вонги, должно было существовать какое-то другое проявление. Но свет оставался светом, а тьма – тьмой. И, что бы не случилось с йуужань-вонгами, они давным-давно повернулись к темной стороне. Если бы Империя Палпатина победила и отправила завоевательную экспедицию в другую галактику – в галактику, где Сила неизвестна, – какое понятие имели бы тамошние жители о светлой стороне Силы? Знали бы они, что Империя – лишь отклонение от того, что должно быть? Нет. Точно так же Энакин не знал – не мог знать – от какого проявления света отвернулись йуужань-вонги. Но они отвернулись.

Может, это был результат полного обращения целого народа к темной стороне. А может, Сила просто отвергла их, или они ее.

Это не значило, что все они злодеи, так же как не были злодеями все те, кто служил Империи. Но отсюда следовал вывод, что с йуужань-вонгами нужно бороться. Без гнева и ненависти – да. Но они должны быть остановлены, и Энакин Соло не мог закрыть на это глаза.

С нахлынувшей вдруг уверенностью он схватил Силой детали светового меча и прижал их покрепче друг к другу.

Итак, он должен косвенным образом работать с йуужань-вонгами и их вещами. Хорошо. Но за кажущейся разобщенностью должно быть единство.

И тут его озарило. Связующим звеном между мечом и светляком был Энакин Соло. Перемена должна была произойти в нем.

Энергия выплеснулась и загудела, пещера отозвалась щипящим эхом, и где-то зарычал Вуа Рапуунг.

Энакин взглянул на лиловое сияние светового меча и почувствовал, как ухмылка делит его лицо пополам.

– Я снова джедай, – тихо сказал он.

Возможно, джедай совершенно нового вида.

***

– Два цикла уже прошли, – пробурчал Вуа Рапуунг через несколько секунд. В лиловом свете его черты его лица казались глубоко запавшими. – Кажется, твое мерзкое оружие работает. Теперь уже можно не прятаться? Можем мы наконец встретиться с нашими врагами?

– Ты встретишься с ними, – сказал Энакин. – Я намерен с ними расправиться. Твоим формовщикам нужны джедаи? Один уже идет.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЗАВОЕВАНИЕ

ГЛАВА 28

Когда Нен Йим вошла в лабораторию, Межань Кваад закрутила щупальца своего парика, приветствуя ее.

– Опиши свои успехи, адепт, – сказала наставница. Слова ее звучали отрывисто, а положение щупалец свидетельствовало о раздражении.

– Мы добились неплохих успехов за время вашего отсутствия, наставница, – осторожно произнесла Нен Йим. – Я думаю, что при минимальной генетической корректировке имплантаты памяти станут постоянными. Она сопротивляется уже меньше, чем когда вы последний раз были здесь.

– Да, – ответила Межань Кваад, в гневе подергивая щупальцами. – Пропущены ценные дни. – она повернулась к Нен Йим. – Но, по крайней мере, здесь была ты, мой адепт, способная продолжать работу.

Нен Йим смотрела, как Межань Кваад направляется к виварию. Большую часть времени взгляд джиидай по-прежнему оставался пустым, но теперь время от времени Нен Йим казалось, что она видит за этим чужими зелеными глазами проблески сознания. Сознания скорее йуужань-вонгского, чем человеческого.

– Ты можешь сказать мне, как тебя зовут? – спросила у джиидай Межань Кваад.

На этот раз лишь легкая нерешительность.

– Риина, – сказала джиидай. – Меня зовут Риина.

– Очень хорошо, Риина. Нен Йим объяснила, что с тобой сделали?

– Немного.

– Расскажи мне, что ты помнишь.

– Когда я была маленькой, неверные захватили меня на краю своей галактики. Они сделали так, чтобы я выглядела как одна из них, и с помощью джиидайского колдовства ввели мне фальшивую память.

– Как ты считаешь, это правда?

– Не всегда. Иногда мне кажется, что я… – Она вздохнула и стиснула руки. -…Кто-то еще.

– Неверные сделали превосходную обработку. Перед тем, как мы спасли тебя, они пытались стереть твое сознание. Ты сильно пострадала.

– Я это чувствую, – ответила джиидай.

– Мне нужно кое-что знать, – продолжала Межань Кваад. – Ты родилась с определенными способностями. Тебе лгали об этих способностях, но мы займемся и этим. Чего я боюсь, Риина – что из-за полученных травм эти способности могли пострадать.

– Я не могу даже думать о них, – сказала джиидай. Капельки влаги показались в уголках ее глаз и побежали вниз по лицу.

– Я помогу тебе, – ответила формовщица. Она жестом велела виварию стать звуконепроницаемым и сказала Нен Йим:

– Заглуши ската-раздражителя.

Нен Йим вздрогнула:

– Мастер, мудро ли это? У нее все еще бывают моменты, когда она заявляет о своем настоящем “я”. Мы закрыли большинство этих нервных путей, но если убрать угрозу боли…

– Новая память уже пересажена, не так ли? Кажется, она работает весьма неплохо. Новая память будет держать ее под контролем. Это не займет много времени.

– Это собьет ее с толку, – возразила Нен Йим, – и отбросит нас назад.

– Кто здесь мастер, адепт? – резко спросила Межань Кваад. – Ты что, всерьез сомневаешься в моем опыте?

Нен Йим быстро преклонила колени:

– Я заслуживаю презрения, наставница. Конечно,я сделаю, как вы велите. Я просто хотела высказать свои опасения.

– Они учтены. А теперь заглуши раздражителя.

Нен Йим повиновалась, и Межань Кваад снова сделала мембрану проницаемой для звука. Она достала из кармана своего узита небольшой камень и положила его на полу комнаты.

– Раньше ты могла своей волей поднять камень вроде этого, – сказала она джиидай. – Я хочу посмотреть, как ты делаешь это.

– Я должна буду обратиться к ложной памяти, – простонала джиидай. – Это больно.

– Мы принимаем боль, – сказала Межань Кваад. – Твое сопротивление боли – это человеческая слабость, которую тебе внушили. Делай, что я говорю.

– Да, мастер, – ответила джиидай. Она устремила взгляд на камешек и закрыла глаза. В первый момент она скривилась, но затем лицо ее разгладилось, и камень взмыл над полом, как будто поднятый невидимой рукой.

Межань Кваад издала короткий победный смешок.

– Нен Йим, – приказала она, – обозначь мозговые зоны, проявляющие наибольшую активность.

– Да, мастер.

– Риина, теперь можешь опустить камень.

Камень послушно опустился на пол.

– Это было не больно, – сказала джиидай. – Я думала, будет больно.

– Вот видишь? Твое выздоровление идет хорошо. Скоро ты вспомнишь все о своей жизни среди йуужань-вонгов.

– Я бы хотела… – задумчиво протянула джиидаи.

– Что?

– Мне кажется, будто я – это две половинки двух разных людей, склеенные вместе, – сказала девушка. – Я бы хотела снова стать единой.

– Ты станешь единой, – пообещала Межань Кваад. – Прежде чем ты узнаешь об этом, ты станешь единой. А теперь, если можешь, подними этот камень еще раз, пожалуйста.

***

– Ясно, что эти способности не локализованы в едином мозговом центре, так же как они не порождаются отдельным органом, – сказала позднее Межань Кваад, когда они просматривали результаты своих экспериментов. – Ее джиидайские способности каким-то образом распределены в ее нервной сети, они не локализованы. Команды поступают, очевидно, вот из этой доли в передней части мозга, которая также отвечает за большинство ее осознанных мыслей. Но еще есть заметная активность в заднем мозгу.

– Возможно, контроль обеспечивает модифицированная мышечная система, – предположила Нен Йим.

– Я не вижу никаких признаков того, что эта юная особа была как-то модифицирована, и вообще неверные демонстрируют лишь зачаточное знание биологии.

– Я имела в виду – модифицированной путем отбора от поколения к поколению.

– Генетический отбор? Интересно. Мы знаем из наших источников среди неверных, что эта “Сила” в некоторых семьях проявляется сильнее, чем в других, и что джиидаи часто вступают в браки с джиидаями. – Межань Кваад расстроенно сплела щупальца. – Нам нужны еще джиидаи, нужен более крупный экземпляр. Некомпетентность воинов…

Она вздрогнула и схватилась за голову своей восьмипалой рукой.

– Пора. Я должна удалить свою опухоль Ваа. Снова проклятая задержка!

Нен Йим озадаченно посмотрела на наставницу:

– Я думала, вы как раз этим и были заняты – удаляли опухоль Ваа.

Глаза Межань Кваад превратились в щелочки.

– Что? С чего ты это взяла?

– Вас не было два цикла, мастер.

– Действительно, я была занята бессмыссленными политическими процедурами вместе с мастером Йалом Фаатом. Он позвал меня через виллип на официальное собрание мастеров по вопросу назначенияя ответственных на новый "летающий мир". Меня заставили присоединиться к их ритуальному уединению, и это в такое неподходящее время.

– Но ассистент, которого вы прислали, ничего об этом не говорил. Он сказал, что вы заняты удалением опухоли Ваа.

Это произвело на Межань Кваад поразительный эффект. Щупальца ее обвисли, а голос стал холоднее, чем жидкий азот:

– Какой ассистент?

– Цун.

– Я не знаю никого с таким именем, – сказала Межань Кваад.

– Но он сказал мне, что его прислали вы.

– И что я занята удалением опухоль Ваа?

– Да. Но он кое-что знал обо мне. О том, чем мы заняты.

Межань Кваад опустилась на коврик и почесала голову.

– Нет, – вздохнула она. – Он догадался, что мы впали в ересь, а ты подтвердила это. Собрание было уловкой, рассчитанной на то, чтобы отвлечь меня. Теперь, благодаря тебе, Йал Фаат имеет доказательства.

– Нет!

– О, боюсь, что да, – прогремел голос из дверей. Нен Йим обернулась и увидела командира Цаака Вуту, стоящего в дверях впереди своей личной стражи.

Межань Кваад встала в полный рост.

– Это дамютек формовщиков. Я не давала вам разрешения входить.

– Мне оно не нужно, – отвечал командир. – Я имею полномочия от мастера Йала Фаата. Я также боюсь, что мне придется арестовать вас обеих и обыскать ваши комнаты на предмет доказательств.

– Доказательств чего? Предъявите обвинения! – раздраженно сказала Межань Кваад. – Не оскорбляйте нас арестом без основания!

– Обвинение в ереси, конечно, – ответил Цаак Вуту. – Обвинение, которое быстро подтвердится доказательствами. Я в этом уверен.

ГЛАВА 29

Подниматься обратно по корню оказалось куда легче, чем спускаться; течение теперь было на их стороне. Впрочем, от этого путешествие не стало ни на микрон приятнее.

В оранжевом свете Явина они всплыли в водосборнике.

По пути наверх Энакин сделал интересное открытие.

Вуа Рапуунг теперь “существовал”.

Не в Силе, не с той четкостью, которую давала Сила, но, тем не менее, он ощущался – тень ярости, которую светляк отбрасывал на разум Энакина.

Но это было еще не все. Энакин слышал вокруг себя беспорядочный, как бы фоновый гул сотен йуужань-вонгов. Шум появлялся и пропадал, как испорченная передача, но он, несомненн,о присутствовал.

Это не было Силой, но это было что-то, и теперь Энакин имел возможность посмотреть на дела йуужань-вонгов другими глазами. Его взгляд был прикован к деталям окрестных живых структур, которые он раньше не рассмотрел или не удосужился рассмотреть.

В сопровождении Рапуунга Энакин вступил в полумрак.

– Твоя джиидай все еще в этом дамютеке? – спросил Рапуунг.

Энакин сконцентрировался. Тахири была на месте, но с каждым днем она становилась более… размытой, трудноуловимой. Сейчас он вообще еле ее слышал.

– Она там же, где была, – ответил Энакин. – Она там. – Он показал рукой.

Рапуунг скорчил гримасу.

– Это не центральные лаборатории формовочного комплекса.

– Я чувствую ее именно там.

Рапуунг почесал свой плоский нос.

– В этом есть смысл. Там ее жилище, ее личные покои. Если она работает с джиидай у себя и не хочет, чтобы эта работа привлекала внимание, она может держать ее там.

– Зачем это ей? – спросил Энакин.

– Не знаю. Я не понимаю методов формовщиков. Притом она всегда была скрытной в своих делах. Она всегда была нервной. – Его голос чуточку потеплел. – Всегда делала то, чего не следует.

– Например, завела интрижку с тобой.

Ноздри Рапуунга сжались так, что нос почти закрылся, но он лишь раз дернул головой:

– Да. Больше об этом не говори. Идем, неверный.

– Веди. Я знаю направление, но не дорогу.

Без лишних слов Рапуунг зашагал вперед. Перед ним открылось отверстие в стене.

Формовочный комплекс представлял собой восьмиконечную звезду с бассейном в центре. Коридор, в который они вступили, проходил по одному из лучей. Внутри комплекс был освещен фосфоресценцией разбросанных там и сям светляков, оживавших, когда мимо проходил Рапуунг. Слабый запах морских водорослей и ящериц наполнял коридоры, изгибавшиеся часто и с дикой асимметрией. Бассейн не был перекрестком; эту роль выплняло кольцо связующих коридоров, соединявших лучи звезды.

Энакин напрягся, когда им встретились первые йуужань-вонги. Те стояли группой, что-то обсуждая – он не смог вполне уловить, что именно. Увидав Рапуунга и Энакина, йуужань-вонги перестали разговаривать и уставились на них, но никто не промолвил ни слова.

– Это проще, чем я думал, – сказал Энакин, когда они миновали группу.

Рапуунг крякнул:

– Я убил бы их, если бы думал, что это поможет, но они послали сигнал в тот же миг, как увидели нас.

– Ты о чем?

– «Отверженный» и раб в формовочном комплексе? Неправдоподобно.

– Но они не…

– Закричали? Убежали? Может, они и формовщики, но они йуужань-вонги. Если мы пришли их убить, они умрут. Они это знают.

– И чего нам теперь ждать?

Но отвечать Рапуунгу не пришлось. Стены, пол и потолок коридора впереди них вдруг сомкнулись.

– Опаньки, – только и смог произнести Энакин. Быстро оглянувшись назад, он увидел ту же картину.

– У нас несколько секунд, – сказал Рапуунг. – Не дыши.

Энакин кивнул и зажег световой меч. Яростное лиловое сияние осветило туман, клубы которого выползали из стен коридора. Энакин подошел к барьеру и нанес по нему несколько размашистых ударов.

Это не был вондуун-крабовый панцирь. При первом же ударе ткань расползлась. За пару секунд Энакин вырезал дыру достаточной величины, чтобы вылезти наружу.

Дальше коридор продолжался еще четыре метра и выходил в другой пузырь. Эта секция уже была заполнена туманом.

Энакин прорубился и через нее, но его легкие уже начали болеть, а перед глазами мелькали черные точки; поэтому, вместо того чтобы атаковать неизбежный барьер, который сомкнулся следом за вторым, он разрезал стену справа от себя.

Они с Рапуунгом вывалилась в большую комнату, где при их появлении два пораженных йуужань-вонга оторвались от исследования чего-то похожего на переплетенный пучок лиан толщиной с бедро Энакина. Энакин не мог сказать, животное это или растение, да его это и не интересовало.

– Куда теперь? – спросил Энакин.

Рапуунг указал пальцем на двух формовщиков:

– Один из вас. Отвести меня в личную лабораторию мастера Межань Кваад.

Тот, что пониже, нахмурился:

– Ты «отверженный»!

Рапуунг сделал два широких шага и нанес ему мощный удар в грудь. Формовщик взмыл в воздух и шмякнулся о стену. Он сполз на пол, и изо рта его хлынула кровь.

– Ты, – сказал Рапуунг второму формовщику. – Веди нас к Межань Кваад.

Формовщик поглядел на своего бездыханного товарища.

– Идите за мной, – сказал он.

– Могут ли они заполнить эту комнату газом? – спросил у Рапуунга Энакин.

– Конечно. Но мы ушли из коридора, в котором, как они думают, мы находимся. Теперь, чтобы нас найти, им нужно будет связаться с мозгом дамютека. Это займет некоторое время. К тому моменту здесь уже будут воины.

– Интересно, почему здесь совсем нет охраны?

– Это здание формовщиков. Воины могут входить сюда только по приглашению, и то лишь в случае опасности. Обычно в охране нет потребности. Прошли столетия с тех пор, как кто-то вторгался в дамютек формовщиков. Кто на это решится, кроме неверного?

– Вуа Рапуунг, наверное, – ответил Энакин.

Формовщик провел их через серию крутых поворотов и длинный, прямой коридор, который упирался в одну из мембран, служивших дверями.

– Там, – сказал их пленник, – находятся личные комнаты мастера. Но порог не откроется ни перед кем из нас.

– Вот поэтому я и взял с собой джиидаи, – ответил ему Рапуунг. Энакин включил меч и разрезал дверь. При этом он чуть не рассек надвое воина, стоявшего с той стороны. Воин удивленно моргнул и вскинул амфижезл в атакующую позицию.

Рапуунг метнулся мимо Энакина, поднырнул под оружием воина и ударил его в подбородок полуразрушенным когтем, торчащим из локтя. От удара о челюсть имплантат смялся и отлетел прочь. Рапуунг, казалось, едва это заметил, все его внимание было сосредоточено на воинах, которых было полно в комнате.

Энакин прыгнул следом и лезвием меча отбил удар, предназначавшийся Рапуунгу. Увидев новую опасность, напавший на Рапуунга воин крутанул амфижезлом, сделал его гибким и коварно хлестнул по горлу Энакина. Энакин парировал быстрым круговым движением, от чего гибкий амфижезл обвился вокруг меча, и в прыжке нанес удар. Йуужань-вонг блокировал свободной рукой, но часть энергии удара достигла цели.

Энакин вырубил меч, сократил дистанцию, сунул эмиттер клинка воину в подмышку и снова включил меч.

Воин судорожно дернулся и рухнул вниз, исторгнув облако пара.

Энакин почувствовал удар сзади и без раздумий нырнул, закрылся сзади и ощутил резкий тычок амфижезла. Он упал, схватил невидимого врага за ногу и кувырком откатился от третьего.

Лишь обезопасив свою спину и приготовившись драться с двумя врагами, джедай понял, что произошло. Он почувствовал йуужань-вонгов у себя за спиной. Не так отчетливо, как с помощью Силы, но этого хватило, чтобы спасти ему жизнь.

Йуужань-вонги приближались с некоторой опаской, и Энакин успел заметить, что Вуа Рапуунг свалил второго воина и возится с еще тремя.

Этим как будто исчерпывалось число воинов в комнате, хотя через большой проход с другой стороны могли ворваться другие.

Одна проблема за раз.

Один йуужань-вонг рубанул Энакина по левой ноге, в то время как другой хлестнул по правому плечу. Энакин подпрыгнул над нижним ударом и отбил мечом полужесткий амфижезл, бивший сверху. Его меч ударил йуужань-вонгу по пальцам, и два из них отлетели. Энакин сделал выпад, целясь второму воину в глаз. Тот отдернул голову назад и вскинул амфижезл, чтобы парировать удар. Энакин отскочил, уходя от ответного выпада, и его удар пришелся в точности туда, где у человека ключица. Вондуун-крабовый панцирь покоробился, но не треснул, однако удар был сильный. Йуужань-вонг и так уже потерял равновесие, уклоняясь от укола в глаз. Он неуклюже грянулся оземь.

За эти две или три секунды другой противник Энакина взмахнул своим амфижезлом таким образом, что тот обвился и вокруг головы Энакина, и вокруг его клинка, выставленного во внутреннюю защиту плеча. Лишь отключив меч, сумел Энакин избежать смерти от собственного оружия, но ничто не могло помешать амфижезлу сдавить его шею подобно гарроте. Энакин рефлекторно потянулся к горлу, выронив оружие. Издав торжествующий рык, йуужань-вонгский воин повернулся спиной, явно намереваясь швырнуть Энакина через плечо и по ходу сломать ему шею. Энакин позволил воину провести бросок и упал на пол лицом к нему; шея осталась невредимой.

Правда, он не мог вдохнуть ни глоточка воздуха. Чуть ли не с презрением воин оторвал его от пола, по-прежнему сжимая обеими руками концы амфижезла.

Йуужань-вонг не видел, как за его спиной в воздух поднялся световой меч – он заметил его, лишь когда лиловый клинок вышел из его шеи. Воин отпустил Энакина.

К несчастью, амфижезл продолжал заниматься удушением Энакина, а второй враг уже взгромоздился на ноги. Джедай сумел поймать меч в руку и успел блокировать десяток ударов, прежде чем почувствовал, что его легкие сейчас лопнут. Кровь молила о кислороде, а ноги как будто одеревенели.

Он попятился атаки и рухнул, как тряпичная кукла; за время короткой паузы, когда враг решил, что он действительно умирает, Энакин превратил свое падение в кувырок, прокатился мимо йуужань-вонга и обрубил ему обе ноги выше колена.

Затем Энакин увидел пустоту.

***

– Долго я был в отключке? – спросил он у Вуа Рапуунга. Йуужань-вонг отшвырнул в сторону амфижезл, который был обмотан вокруг шеи Энакина.

– Всего несколько мгновений.

Энакин поднялся на ноги.

– Еще есть воины?

– Способных сражаться нет. В этой комнате больше никого. Поблизости могут быть другие.

Энакин осторожно помассировал шею.

– Кажется, ты говорил, что здесь не должно быть воинов.

– Я ошибся. Но они здесь, должно быть, с какой-то целью.

– Может, они знали, что мы идем сюда?

– Возможно. Я так не думаю. Это личный отряд командира.

– Замечательно. Тогда нам лучше поторопиться.

– Наш проводник сбежал, но он нам больше не нужен. Думаю, мы уже близко.

Энакин обвел взглядом павших воинов.

– Не то чтоб он тебе был сильно нужен, – сказал он, – но почему бы тебе не взять один из этих амфижезлов?

– Я дал обет богам, – отвечал Рапуунг. – До тех пор, пока я не буду оправдан перед моим народом, я не подниму оружие воина.

– О. В этом есть смысл. – Энакин сделал несколько шагов и помахал руками, чтобы убедиться, что все работает.

– Мне не нравится, что здесь воины, – сказал Рапуунг.

– Да и я тоже не в восторге.

– Это не то, что я имел в виду. Если они здесь без разрешения формовщиков – значит, они пришли арестовать формовщиков или что-то у них изъять.

– Они могут это сделать?

Вуа Рапуунг хрипло рассмеялся:

– Ты слишком мало о нас знаешь, неверный, и слишком мало знаешь о Межань Кваад.

– Но что… – начал Энакин, и тут до него дошло.

– Тахири!

– Идем, – сказал Вуа Рапуунг. – Время еще есть.

– Вот это место, – заявил Энакин. – Они держали ее здесь.

Его взгляд ошалело заметался по комнате. Помещение напоминало не столько лабораторию, сколько вивисекторий, каждая стена ее была покрыта внутренними органами – вот только некоторые из них пульсировали и мяукали, чего отделенные части тела не делают. Обычно. Четвертая часть комнаты была отгорожена прозрачной мембраной.

– Она была здесь, – уточнил Энакин.

– Конечно.

– Куда они могли уйти?

– Я не вижу больше никаких выходов, – ответил Рапуунг.

– Ладно, тогда… – но тут, как и в прошлый раз, Энакин почувствовал что-то за спиной. Еще одна секция стены сделалась прозрачной и проходимой. Через нее изливался поток йуужань-вонгских воинов. За их спинами Энакин заметил желтое пятно волос Тахири.

– Тахири! – закричал он и бросился на колонну врагов.

ГЛАВА 30

Вуа Рапуунг ревел, Энакин сражался в угрюмом молчании. Их первый натиск занес их в гущу воинов, но, в отличие от группы, которую они перед этим одолели, эти не были рассеяны по комнате и не подготовлены к бою. Шестеро воинов быстро оттеснили Энакина и его товарища обратно в первый виварий. Остальные шесть – один из них был покрыт рубцами значительно сильнее остальных… вероятно, командир – увели Тахири и с ней как будто бы двух формовщиц в ту дверь, через которую прошли Энакин и Рапуунг.

– Нет! – заорал Энакин. Он попытался перепрыгнуть через воинов, преградивших ему путь, но один из них зацепил его амфижезлом за лодыжку и, используя инерцию прыжка, швырнул его на пол. Энакин смягчил падение с помощью Силы, но враг все еще стоял между ним и дверью, а нога оставалась в захвате. То есть так было, пока Рапуунг не заехал сородичу по затылку с такой силой, что у того повылетали зубы. Рапуунг встал рядом с Энакином, и некоторое время на них никто не нападал. Воины просто стояли, настороженно смотря на «отверженного» и на Энакина.

– Вуа Рапуунг, – зарычал наконец один из них. – Что ты здесь делаешь с этим неверным? Ты должен сидеть в деревне «отверженных», трудясь над своим искуплением.

– Мне нечего искупать, – сказал Рапуунг. – Меня оклеветали. Вы все это знаете.

– Мы знаем твои жалобы.

– Ты, Толок Наап. Ты сражался бок о бок со мной всего несколько десятков циклов назад. Ты веришь, что я проклят богами?

Названный воин шевельнул ноздрями, но ничего не ответил. Однако тот, кто заговорил первым, сердито произнес:

– Кем бы ты ни был, проклят ты или нет, ты явно сошел с ума. Ты сражаешься вместе с неверным против своих!

– Я добиваюсь отмщения, – сказал Рапуунг. – Межань Кваад. Куда она пошла?

– Главную формовщицу взяли, чтобы судить. Обвинение в ереси.

– Ее увозят из системы?

– Не знаю.

– Я не позволю ее забрать, пока она не признается, что оклеветала меня. Каждый, кто встанет на моем пути, покинет этот мир на крыльях крови!

– Мы остановим тебя, – сказал Толок Наап. – Но мы будем сражаться с тобой как с воином, которым ты когда-то был. – Он швырнул Рапуунгу свой амфижезл. – Возьми. Не заставляй нас убивать безоружного.

– До сих пор я торжествовал без оружия, – заявил Рапуунг. – Если бы боги возненавидели меня, разве было бы так?

– У тебя этот джиидай вместо амфижезла, – оскалился один из воинов. – Отложи его в сторону, и мы положим свое оружие. Тогда мы поглядим, как боги тебя любят.

Взбешенный Рапуунг повернулся к Энакину:

– Отойди, джиидай.

– Рапуунг, у меня нет времени на игры. Тахири…

– С объектом моего отмщения. Если мы упустим одну, мы упустим и другую. Я управлюсь быстро.

Энакин пристально посмотрел на Рапуунга и коротко кивнул. Он отступил назад и выключил свое оружие.

Восемдесят секунд спустя, перешагнув через трупы, Энакин искоса взглянул на Рапуунга.

– Для чего я тебе вообще нужен? – спросил он. – Я начинаю забывать.

Они бежали рысью по коридору, бросая взгляды вправо-влево – опасались нападения из боковых проходов.

– Когда мы найдем Межань Кваад, – сказал Рапуунг, – ты должен будешь отгонять смерть от моей спины, пока я не заставлю ее говорить. Вот зачем ты мне нужен.

– Это я могу.

– Поклянись. Поклянись этой своей Силой, в которую ты веруешь. Отгоняй смерть от моей спины, пока Межань Кваад не заговорит – не меньше времени и не больше.

– Клянусь, – отвечал Энакин. – Если до этого дойдет, то так и будет. Как скоро подойдут подкрепления?

– Скоро.

– Ладно. Значит, мы все делаем неправильно. Мы сейчас направляемся прямо в ловушку, которую они планируют.

– И мы пройдем по их телам.

– Ни один из нас не сделан из нейтрония, – заметил Энакин.

– Я больше не стану прятаться.

– Я не имел в виду – прятаться, – сказал Энакин. – Просто маленькая смена тактики.

– Объясни.

Вместо ответа Энакин поднял световой меч и прорезал дыру в низком потолке.

– Тебя подсадить? – спросил он.

***

Спустя несколько мгновений с крыши звездообразного комплекса Энакин и Вуа Рапуунг смотрели, как воины занимают позиции у выходов и входов первого этажа. Явин наполовину закатился, и сейчас было темнее, чем когда они всплыли в водосборнике, но Энакин знал, что скоро взойдет солнце.

– Они быстро обнаружат, куда мы ушли, – сказал Рапуунг.

– Знаю. Мне не нужно много времени.

Энакин еще раз потянулся наружу с помощью Силы, пытаясь найти Тахири. Она была рядом, но ее присутствие оставалось прерывистым, трудноосязаемым. “Тахири. Услышь меня. Я должен тебя найти.” Ее ответом был отказ. “Тахири. Ты знаешь меня. Ты мой лучший друг. Пожалуйста.” На этот раз он уловил слабое замешательство и что-то вроде шага в его сторону. На миг перед его глазами появилось изображение кораллов-прыгунов и более крупных йуужань-вонгских кораблей, названий которых он не знал.

– Ситово семя! – воскликнул Энакин. – Они сейчас сядут на корабль!

Рапуунг издал низкое горловое рычание.

– Нет, не сядут, – сказал он. – Сюда.

Они спрыгнули на землю между двумя лучами, достаточно далеко от любого входа, и проскользнули мимо наименее охраняемого выхода; похоже, их никто не заметил. Еще сотня метров – и они у корабельного комплекса.

Как и его собрат, этот дамютек представлял собой распластанную звезду с входами и выходами на кончиках лучей. Но, в отличие от первого, этот имел крышу, его накрыли какой-то штуковиной, чтобы создать пространство для стоянки йуужань-вонгских кораблей. Тахири и группа сопровождавших ее воинов поднимались по трапу – или языку, или чем бы это ни было – одного из наиболее крупных кораблей. Около пятидесяти других йуужань-вонгов занимались разными делами в самом здании. Большинство из них выглядели как «отверженные», хотя имелось и несколько надзирателей. Со сдавленным воплем Энакин рванулся вперед, Рапуунг безмолвной тенью последовал за ним.

Когда до корабля оставалось двадцать метров, раздался крик. Три воина, охранявшие трап, опустились на одно колено и метнули жуков-пули. Время замедлилось. Энакин зажег меч и приготовился отразить снаряды.

Все три шмякнулись о яркий клинок и разлетелись по расходящимся дугам, точно угольки. Ни один из них не задел Энакина, но Рапуунг зарычал.

Впрочем, он не остановился. Как грозовой фронт, они смяли троих стражников и бросились наверх по посадочному трапу навстречу еще одному граду жуков-пуль.

На этот раз Энакин не был так удачлив. Одна из штуковин прошла сквозь его бедро, и он упал на одно колено, блокируя еще две, которые намеревались вскрыть его грудь неприятным манером. Рапуунг взвыл, согнулся пополам и брякнулся о трап с глухим, смачным звуком.

Энакин с трудом поднялся на ноги.

– Стой, джиидай, – произнес холодный голос.

Это был командир. Он стоял возле Тахири, накинув свой амфижезл ей на шею. Его оставшиеся три воина столпились впереди.

– Тахири! – сказал Энакин.

– Это не мое имя, – ответила Тахири. – Я Риина Кваад.

– Ты Тахири, мой лучший друг, – сказал Энакин. – Что бы с тобой ни сделали, я знаю, что ты помнишь меня.

– Ты, должно быть, часть той лжи, которую ей внушили неверные, – сказала одна из формовщиц – та, что постарше. – Но не более того.

– Хватит! – бросил командир. – Это ни к чему. Ты, джиидай. Если ты пришел спасти ее, то ты потерпел неудачу. Я убью ее на месте, если ты сделаешь еще шаг.

– Это и есть хваленая храбрость йуужань-вонгов? – спросил Энакин. – Прикрываешься заложницей?

– Ты не понял. Я знаю, кто ты. Ты Энакин Соло, брат Джейсена Соло, которого так желает заполучить мастер войны Цавонг Ла. Я хочу, чтобы ты сдался. Я хочу взять тебя живым. Если ты не подчинишься моему желанию – если ты сделаешь хотя бы шаг – тогда женщина умрет. После этого я обездвижу тебя, если смогу. Поскольку последний вариант может привести к твоей случайной смерти, я предпочитаю первый.

– Я займу ее место, – сказал Энакин. – По собственной воле. Но ты должен ее отпустить.

– Как нелепо, – заявил командир. – Ничего подобного я не сделаю. От твоего решения зависит, будет ли она жить или умрет, ничего больше. Она наша.

– Джиидай, – каркнул Вуа Рапуунг, с трудом поднимаясь на ноги. – Помни свою клятву!

Энакин с ужасом увидел, что Рапуунг зажимает одной рукой зияющую рану на животе.

Что делать? Командир убьет Тахири. Энакин был в этом уверен, и в своем нынешнем состоянии он никак не мог этому помешать. Но если он сдастся, то подведет Вуа Рапуунга.

Но Рапуунг, похоже, был при смерти. Какая теперь будет кому польза от восстановления его чести?

Энакин положил руку на плечо Рапуунгу.

– Я помню свою клятву, – сказал он. – Которая из них?

– Женщина с рукой о восьми пальцах.

Энакин опять повернулся к командиру:

– Ладно, но только одно условие, если хочешь получить меня живым. Это не будет стоить тебе ничего.

– Сомневаюсь. Говори.

– Прикажи мастеру по имени Межань Кваад рассказать правду.

– О чем?

– Пусть ответит на вопрос, который ей задаст Вуа Рапуунг.

– Я не вижу никакого “Вуа Рапуунга”, – жестко сказал командир. – Лишь «отверженного», который не знает своего места.

– Отвержен вовсе не я, – ответил Рапуунг. – Делай, что говорит неверный, и узнаешь правду.

– Нет смысла выслушивать всякие бредовые выдумки, – заявила Межань Кваад. – Он сражается на стороне неверного джиидая. Что еще тут говорить?

Позади них площадка постепенно заполнялась воинами и зеваками. Снизу кто-то закричал:

– Ты боишься правды, Межань Кваад? Если он сумасшедший, то приказ говорить ничем тебе не повредит!

Энакин посмотрел через плечо и увидел воина, остановившего их в первый день – то был Хал Рапуунг, брат Вуа.

Его слова были встречены общим ропотом одобрения.

– Сколько из вас сражалось вместе с ним? – продолжал Хал.- Кто когда сомневался в отваге Вуа Рапуунга? Кто когда сомневался в том, что боги любят его?

– Однако Межань Кваад права, – сухо сказал командир. – Из его поведения само собой понятно, что он сумасшедший. – он бросил взгляд на формовщицу. – Тем не менее, уличив Межань Кваад в одной измене – в ереси – я не вижу причин сомневаться, что она способна на другие.

Он повернулся к мастеру-формовщице:

– Мастер Межань Кваад, я приказываю вам отвечать правдиво на любые вопросы, которые задаст «отверженный», некогда известный в домене Рапуунг. Вашу правдивость обеспечит на ваша честь, “слушающий правду”, которому я поручил допрашивать вас по другому делу.

– Я не пойду на такое унижение, – заявила Межань Кваад.

– Вы не имеете права отказаться, а если попытаетесь, ваш домен заплатит полную цену. Отвечайте на его вопросы, и покончим с этим.

Глаза Межань Кваад странно блеснули, она вздернула голову и посмотрела на Вуа Рапуунга, презрительно оскалив зубы:

– Задавай свои вопросы, «отверженный».

– У меня всего один вопрос, – сказал Вуа Рапуунг. – Межань Кваад. Правда ли, что ты намеренно лишила меня моих имплантатов, разрушила мои шрамы, придала мне облик «отверженного»? Это сделала со мной ты или боги?

Межань Кваад оглядела его с неразборчивым выражением на лице и задрала голову еще выше.

– Нет никаких богов, – сказала она. – В это жалкое существо, которым ты являешься, тебя превратила я.

Толпа взорвалась неистовым ревом.

Межань Кваад растопырила свои восемь пальцев, как бы подавая знак. Быстрее, чем мог уследить глаз, эти пальцы удлиннились, превратившись в копья. Прежде чем командир успел моргнуть, один из пальцев вонзился в его глаз и вышел из задней части черепа. Все остальные воины свалились без звука, убитые таким же образом. Энакин дернулся было вперед, но одно движение ладони формовщицы – и палец-копье пронзил его предплечье и обвился вокруг него. Мучительная боль сдавила каждый мускул его тела, и световой меч с грохотом покатился вниз по трапу. Вуа Рапуунг, застигнутый в прыжке, рухнул с такой же раной в ноге. С недоумевающим видом он шлепнулся лицом вниз рядом с Энакином, хлопая глазами. На губах его выступила кровь.

– Джиидай… – прохрипел Рапуунг, но его слова утонули в приступе кашля.

Боль Энакина ослабла, но он обнаружил, что может двигать разве что глазами. Он увидел, что Межань Кваад держит в другой руке что-то вроде ореха.

– Это хуун, – возвестила формовщица. – Он выпускает нервный токсин, способный убить всех и каждого из вас. У меня иммунитет на его действие. Ваша смерть будет бесполезной; она не пойдет на благо йуужань-вонгам. Командир Вуту и эти воины – вот кто настоящие предатели. Я Межань Кваад, и я отвечаю только перед верховным владыкой Шимррой. Когда он услышит об этих событиях, он все расставит на свои места. А пока, чтобы защитить, себя я забираю этот корабль. Я не хочу причинять вред моим братьям йуужань-вонгам. Я это сделаю, только если меня вынудят.

Толпа, ведомая Халом Рапуунгам, двинулась было по трапу вверх. Теперь она остановилась.

Межань Кваад повернулась к ассистентке:

– Нен Йим, тащи этих двоих на борт, – она показала на Энакина и слабеющего Вуа Рапуунга.

Младшая формовщица нерешительно шагнула к Энакину. Она остановилась, увидев всплывающий позади него световой меч.

Межань Кваад тоже увидела его. Она послала приступ боли, прошедший через тело Энакина и разбивший его мысли на ураган импульсов.

Однако световой меч продолжал двигаться. Межань Кваад удвоила мучения Энакина.

Тахири схватила плывущий по воздуху меч и зажгла его. Послышалось характерное гудение Выражение лица Межань Кваад замерло посредине между замешательством и внезапным, роковым осознанием, что оружием управлял вовсе не Энакин.

Затем Тахири обезглавила ее.

Какое-то мгновение Тахири стояла, смотря на дело рук своих, и улыбалась. Словно зарница, в сознании Энакина вспыхнуло его видение – повзрослевшая Тахири, окутанная темной Силой, ее безжалостный, холодный смех.

– Тахири! – сумел произнести он.

Она взглянула на него и сделала нерешительный шаг в его сторону, потом еще один. Уронила острие меча, и теперь клинок почти касался щеки Энакина.

– Мой друг, – сказала она низким и каким-то не своим голосом. – Мой лучший друг. Ты покинул меня…

С ее глазами было что-то не так. Они были того же цвета, что и всегда, но раньше они были теплыми, полными смеха. Теперь они были хлористо-ледяными.

– Я пытался тебя найти, – ответил Энакин. – Все это время…

– Ты ненастоящий, – сказала Тахири. – И все это ненастоящее. Ты – обман.

Энакин выдержал ее взгляд и увидел в нем уныние и замешательство. Он чувствовал ее смятение.

– Это не обман, Тахири. Ты – мой лучший друг. Я люблю тебя.

Меч отсек прядь его волос, но Энакин не шелохнулся.

– Я люблю тебя, – повторил он. Семена его видения начали пускать корни.

Тахири закрыла глаза. Когда она опять открыла их, это были те зеленые глаза, которые он знал – или почти те.

– Энакин? Это правда ты…? – она посмотрела вокруг, словно впервые увидела толпу. – Нет, мне это не нравится, – заявила Тахири.

Энакин знал, что она имеет в виду. Когда Межань Кваад упала, толпа воинов подошла поближе. Вооруженные до зубов, они стояли всего в нескольких метрах и смотрели на странное зрелище.

Они недолго будут просто смотреть.

– Нужно убираться отсюда, – сказал Энакин.

– И это и есть твой план? – спросила Тахири голосом, похожим на свой прежний.

– Эй, я делаю все, что могу. Я задержу их, а ты беги в корабль.

– Нет. Я не боюсь смерти, Энакин. После того, что со мной сделали… Давай заберем с собой в могилу столько врагов, сколько сможем.

Она подняла световой меч. В ее глаза начал возвращаться холод.

– Можно, я заберу его обратно? – мягко спросил Энакин.

Казалось, что Тахири скажет “нет”, но она пожала плечами и отдала ему оружие.

– Конечно. Это твой меч. Я свой потеряла.

Энакин взял оружие. Он встал, пошатываясь, и повернулся лицом к воинам.

ГЛАВА 31

Хал Рапуунг поднял свой амфижезл и встал в позицию:

– Джиидай, ты показал себя великим воином. Для меня будет честью убить тебя.

– Нет, – скрежетнул голос у Энакина за спиной.

Невероятно, но Вуа Рапуунг поднялся на ноги. Он взял амфижезл у одного из мертвых стражников.

– Нет. Пока я жив, никто из вас не будет биться с джиидаями.

– Вуа Рапуунг, – сказал ему брат. – Все мы слышали слова Межань Кваад. Ты больше не «отверженный».

– Я никогда не был «отверженным». Но теперь ты знаешь, что тебе противостоит воин.

– Вуа Рапуунг, нет, – сказал Энакин. – Это дело для тебя окончено.

Рапуунг обернулся к нему.

– Я скоро умру, – отвечал он. – В моих силах дать вам лишь маленький шанс. Воспользуйтесь им.

Он снова повернулся к толпе.

– Салют джиидаям! – закричал Рапуунг. – Кровавый салют!

С этими словами он прыгнул на первую шеренгу воинов, размахивая амфижезлом. Первый его удар достался брату, и тот свалился его на землю – без сознания, но живой. Остальных Рапуунг атаковал с куда более смертоносной точностью.

– Энакин? – спросила Тахири.

– В корабль! – крикнул он. Если она будет в безопасности, может быть, он сможет вернуться за Рапуунгом.

Нет. Его первая забота – Тахири. Если он попытается помочь Рапуунгу, они все умрут.

– А ты знаешь, как им управлять? – спросила Тахири.

– Мы будем думать об этом, когда сообразим, как поднять посадочный трап.

Они нырнули в люк и бросились отчаянно разыскивать какую-нибудь систему управления.

– Что мы ищем? – спросила Тахири.

– Нарост, гладкое место – нервный кластер. Я не знаю.

– Я не вижу ничего похожего! Это безнадежно! – закричала Тахири.

Энакин ощупывал губчатые стенки корабля. Тахири была права. Если они не могут даже втянуть трап, какие у них шансы поднять эту дурацкую штуку в воздух?

Скорее всего, близкие к нулю, попытаться стоило. Он не для того зашел так далеко, чтобы потерпеть поражение в самом конце.

Энакин видел, как умер Вуа Рапуунг. Окруженный горой трупов, зажавшей его ноги, тот был вынужден сражаться на месте. Амфижезл ударил Рапуунга сверху в шею и чуть-чуть вышел из спины. Прежде чем упасть, Рапуунг молниеносно, как бластерный разряд, опустил амфижезл и раздробил череп тому, кто его ранил. Воины обступили его, нанося удары амфижезлами, и затем устремились вверх по трапу.

– Ситово семя! – зарычал Энакин и стал в дверях с пылающим мечом, полный решимости умереть хотя бы так, как Рапуунг.

– О! – воскликнула Тахири. – Ции дау пунси!

Тизовирм перевел это как “Рот, закройся!” Язык втянулся внутрь прямо из-под ног у атакующих воинов, после чего люк захлопнулся.

– Наверное, просто надо знать, как с ним разговаривать, – сказала Тахири. Она пыталась говорить легко, но это была едва ли не пародия на прежнюю ее. Сама Тахири тоже это понимала. На ее глаза навернулись слезы.

– Они что-то вложили в мою голову, Энакин. Я больше не знаю, что настоящее, а что нет.

Он дотронулся до ее плеча.

– Я настоящий. И я намерен забрать тебя отсюда. Поверь мне.

Она вдруг обняла его, а его руки даже без его команды обвили ее. По сравнению с ним она казалась теплой, маленькой и милой.

Затем раненая нога отказалась держать Энакина.

***

Они отрезали часть одежды Тахири, чтобы сделать жгут. Живая материя сработала даже лучше, чем ожидалось, так как от шока, произведенного ее отделением, она сжалась – вероятно, умирая. Энакин пожалел, что у него нет рапуунговых заживляющих заплаток. Может, они найдут их в корабле.

Они нашли пульт управления, как раз когда корабль содрогнулся от сильнейшего удара.

– Немного же им времени понадобилось, – буркнул Энакин. – Странно, что они просто не открыли люк.

– Я его запечатала, – сказала Тахири. – Он не послушается никого снаружи.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю. То есть у них, конечно, есть кто-то, кто сможет открыть люк, но не раньше, чем мы взлетим.

– При условии, что мы сможем взлететь, – сказал Энакин, разглядывая пульт с растущим чувством безнадежности. Он узнал виллип и противоперегрузочное кресло – и все. Из “консоли” торчало множество разнообразных предметов не совсем правильной геометрической формы, а также заплатки различного цвета и текстуры. Все это ничего не говорило Энакину. Не было видно ни надписей, ни цифр, ни датчиков, ни табло. Вдобавок стены были непрозрачными. Нельзя было увидеть даже, чем там заняты йуужань-вонги, хотя и так было понятно, что они притащили что-то вроде большой пушки или взрывчатку.

Корабль содрогнулся опять, и несколько заплаток вспыхнуло тусклым свечением, которое, вероятно, указывало на то или иное повреждение.

– О’кей, – сказал Энакин. – Может быть, я умею летать не на всем.

Тахири достала из-под сиденья нечто похожее на мешок. Тонкий тросик соединял его с консолью.

– Надень это на голову, – предложила она.

– Правильно! – сказал Энакин, припоминая. – Дядя Люк как-то пробовал надеть такой же. Это что-то вроде прямого интерфейса с мозгом.

Он с сомнением посмотрел на штуковину, затем надел ее. Сразу же стал слышен далекий голос, бормочущий что-то непонятное.

– Тизовирм не переводит, – сказал Энакин. – Наверное, шлем его как-то обходит.

Он попробовал несколько мысленных команд. Безрезультатно.

– Плохо, – пробормотал он. – Должно быть, это как светляк. Без настройки наш мозг не может напрямую взаимодействовать с технологией вонгов.

– Йуужань-вонгов, – рассеянно поправила Тахири.

– Точно. Может, это просто языковой барьер. Может… Тахири, попробуй-ка ты.

– Я? Я же не пилот.

– Я знаю. Все равно, попробуй.

Тахири пожала плечами и надела мешочек себе на голову.

Он стал извиваться и сжиматься, устраиваясь поудобнее.

– О! – сказала Тахири. – Подожди.

Стены сделались прозрачными, и в тот же миг корабль содрогнулся от еще одного удара.

Теперь Энакин видел, что было этому причиной; другой корабль, тоже стоявший на земле, стрелял по ним из одного из своих плазменных орудий. Йуужань-вонги расчистили для стрельбы прямую линию. Энакин решил, что они, видимо, рассчитывали пробить корпус – кожу? – без серьезного ущерба для корабля.

– О’кей, – пробормотала Тахири, поглаживая пальчиками различные нервные узлы. – Посмотрим, что… Йау!

Корабль подпрыгнул, как флик[14] над горячей сковородкой. У Энакина перехватило дыХание, и он издал радостный вопль, хлопнув Тахири по спине.

– Мы сделали это! – закричал он. – Рвем отсюда когти.

– Куда?

– Куда-нибудь! Просто убираемся отсюда!

– Ты капитан, – ответила Тахири. Дамютек внизу превратился в далекое пятнышко.

– Неплохо, – сказал Энакин. – А теперь, если ты разберешься, как работает оружие…

Тахири вдруг завизжала и сдернула с себя капюшон.

– Что такое? – спросил Энакин.

– Это в моей голове! Приказывает мне вернуться! Еще секунда, и оно бы подчинило меня себе!

– Нехорошо, – сказал Энакин, смотря, как земля несется вверх. Ему подумалось, что за последнее время он насмотрелся на эту картину даже более чем достаточно. Гравитацию слишком перехвалили.

***

Когда они нашли люк и вылезли наружу, Энакин услыхал гудение – приближался другой йуужань-вонгский корабль.

– Тахири, – сказал он. – Беги. Я со своей ногой только задерживаю тебя.

– Нет, – просто ответила Тахири.

– Пожалуйста. Я прошел весь этот путь, чтобы спасти тебя. Я не хочу, чтобы все это оказалось зря.

Тахири погладила его по щеке.

– Это было не зря, – сказала она.

– Ты знаешь, о чем я.

– Я знаю, что мы всегда во всем были вместе. Я знаю, что если это конец, то я не хочу встретить его ни с кем другим. Я знаю, что мы еще можем заставить их пожалеть, что связались с нами.

Она взяла его за руку.

Энакин стиснул ее ладонь.

– Хорошо, – уступил он. – Вместе.

Кораблю не потребовалось много времени, чтобы найти их; они улетели от реки не больше чем на километр. Это был не аналог спидера, а скорее что-то похожее на корвет.

Тахири испытующе прикоснулась к Энакину в Силе, и впервые он по-настоящему почувствовал, что с ней сделали – боль и смятение, отвратительное, кошмарное чувство нереальности. Он послал ей свое сочувствие и свою и силу, и связь окрепла. И когда она сильнее сжала его пальцы, когда он наконец сломал последний барьер, отделявший его от нее – разделявший их – в тот момент Сила понеслась сквозь него подобно урагану.

Тахири засмеялась. Это не был детский смех. “Вместе вы сильнее, чем сумма ваших частей”, сказал Икрит. “Вместе”.

Они вырвали с корнем тысячелетнее дерево массасси и швырнули его вертикально вверх. В момент столкновения с йуужань-вонгским кораблем оно летело со скоростью спидера. Дерево ударило прямо в довина-тягуна и разлетелось в щепки, равзернув корабль на девяносто градусов. Еще одно дерево выскочило из земли, и еще, и еще. Корабль завертелся на месте, стреляя по деревьям сгустками огненной плазмы и совершенно не понимая, что происходит. Одно из деревьев протаранило орудийную структуру, и половину корабля охватило пламя.

Теоретически джедаи могут использовать Силу без напряжения, не уставая. На практике редко когда было так.

Энакин и Тахири вышли за пределы своих возможностей, и теперь их силы быстро убывали.

Корабль вилял, из его разрушенного орудия вытекал жидкий огонь, но он не улетал, а там, откуда он прилетел, было еще множество других.

Тем не менее Энакин сжал руку Тахири.

– Вместе, – сказал он.

Воздух над ними взвигнул и полыхнул огнем, и резкие линии красного света разрезали йуужань-вонгский корабль, словно какой-нибудь корнеплод. Вслед за тем ослепительно яркий шар огня ударил в уже кровоточащую рану, и труп йуужань-вонгского корабля врезался в землю.

Энакин смотрел вверх, разинув рот.

С неба спускался другой корабль – корабль, сделанный не из живого коралла, а из металла и керамики.

Это был потрепанный транспорт Рэмиса Вена – самая прекрасная вещь, которую Энакин видел в своей жизни.

Корабль опустился на репульсорах, люк распахнулся.

Оттуда высунулась голова Корла.

– Чего вы ждете? – закричал старик. – Поднимайтесь на борт.

ГЛАВА 32

Тэлон Каррд следил взглядом хищника за точкой, ползущей по экрану дальномерного сканнера. Тем не менее он был полностью в курсе, что пришел Кам Солусар и безмолвно встал у него за спиной.

– Что это? – спросил джедай.

– Дальномерные сенсоры говорят, что какой-то транспорт только что вышел за пределы атмосферы Явина 4, – отвечал Каррд.

– Несколько мгновений назад я почувствовал невероятное возмущение в Силе, – сказал Солусар. – Я уверен, что к этому причастен Энакин, и Тахири, думаю, тоже.

– Вы их чувствуете сейчас? Они на этом транспорте?

– Должно быть, они там… я думаю, – ответил Солусар.

Каррд покачал головой:

– Недостаточно хорошо. Если я так глубоко залезу на территорию йуужань-вонгов, все шансы на то, что ни один корабль из моего флота не вернется. Мне надо знать. Что, если это всего лишь какие-то бригадники, который прятались на той стороне Явина?

– Это Энакин, – отвечал Солусар.

Каррд расслабил плечи.

– Хорошо. Это уже лучше, раз вы говорите с уверенностью, – сказал он. – Ладно.

Он повернулся к команде:

– Кажется, это то, чего мы ждали, народ. Наша миссия изменилась. До сих пор мы просто старались уцелеть и лишь отстреливали тех, кто отбился от стада. По моим представлениям, йуужань-вонги использовали нас, чтобы практиковаться в стрельбе и чтобы изживать дураков из своего генофонда.

– Но они будут вести себя по-другому, если мы двинемся на перехват вон того корабля. По всей вероятности, они обрушат на нас все, что у них есть, а мы будем в идеальной позиции для получения тумаков. Можно забыть о подкреплениях из Новой Республики; мы предоставлены сами себе. Если у кого-то есть сомнения насчет такого образа действий, я хочу услышать их сейчас.

В наступившей тишине он обвел взглядом мостик и экраны с изображениями капитанов других кораблей.

– Разве мы когда-нибудь не были с тобой, капитан? – спросила Шада с “Расклада Идиота”.

Замечание Шады было встречено хором одобрительных возгласов.

Грудь Каррда сжалась от гордости.

– Отлично, народ, – сказал он. – За дело.

***

Когда Энакин поднялся на борт транспорта, его приветствовала серия гудков и свистов.

– Привет, Пятак, – сказал он. – Я тоже рад тебя видеть.

– А ну, за работу, маленький ленивый дроид, – бросил через плечо Вен с пилотского сиденья. – А ты, летчик-ас, займись-ка орудием. Посмотрим, удастся ли нам стряхнуть эту толпу.

– Я бы лучше себя чувствовал за штурвалом, – сказал Энакин, смотря, как Явин 4 тает справа по борту.

– После того, что ты сделал с кораблем в прошлый раз? – фыркнул Вен. – Нет, спасибо. Ни за какие пироги.

– Корабль твой, – сказал Энакин.

– А чей же еще?

Энакин взглянул через его плечо на экран.

– Хороший отрыв, – заметил он.

– Да. Эти вонгские корабли выбираются из атмосферы дольше, чем мы. Правда, в космосе они нас догонят.

– Какой план?

– Лететь быстро-быстро, пока не свалим отсюда.

– И все?

– Эй, я импровизирую. Ты что, собираешься жаловаться, что я спас твою задницу?

– Нет, – сказал Энакин. Я думал, не сказать ли тебе “спасибо”. Теперь я не так уверен.

– Перестань, а то я сейчас зарыдаю. Если у тебя есть идеи, я хочу послушать.

Энакин посмотрел на звездную россыпь. Он был слаб, очень слаб, но все же ему казалось, что он что-то чувствует.

– Мне нужны дальномерные сенсоры, – сказал Энакин.

– Извини, ничего не могу сделать. Мы как раз над ними работали, когда наша страшненькая парочка сказала, типа они “чувствуют”, что тебе нужна помощь. Мы прервали ремонт и полетели как есть.

– Санна, Вэлин, – сказал Энакин, махнув рукой вперед. – Сосредоточьтесь. Вы что-нибудь чувствуете в той стороне?

– Конечно, – через минуту сказал Вэлин. – Где-то там Кам Солусар.

– Да, – подтвердила Санна. – Я тоже его чувствую.

– Я слишком слаб, чтобы говорить уверенно, и Тахири тоже. Скажите Вену, где.

Вэлин какое-то время изучал пространство, затем показал рукой куда-то на девяносто градусов вправо:

– Это там.

– Там? – спросил Вен. – Имеется в виду, что нужно лететь туда?

– У нас есть гиперпривод? – спросил Энакин.

– Нет.

– Тогда я предлагаю тебе ввести курс, который показывает Вэлин. В противном случае мы закончим свои дни в качестве звездной пыли.

– Лучше уж так, чем снова попасть в плен, – сказала Тахири.

– Ну, хорошо, – согласился Вен. – Маленькие-страшненькие сегодня пока не ошибались.

Энакин вознамерился было занять кресло второго пилота, но Вен выставил руку.

– Это место Корла, – сказал он.

– Я уступаю его, – заявил Корл. – Все Соло, которых я знал, были лучшими пилотами, чем я.

– Не глупи, – ответил Энакин. – Даже будь это правдой, все равно для пилотирования ты в лучшей форме, чем я. Извини, что посягнул. Кажется, из вас двоих получилась хорошая команда.

Двое мужчин переглянулись.

– Корл открыл мне определенный… взгляд на вещи, – сказал Вен.

– Чаще посредством сапога, чем без него, – ответил старик. Впрочем, он тоже улыбался.

– Ну, – смутившись сказал Энакин. – Спасибо вам обоим. Вы прилетели за Тахири и за мной, хотя могли просто смыться.

– Ты смеешься? Чтоб маленькие-страшненькие сожгли мне мозги? – отозвался Вен.

– В любом случае, – напомнил Корл, – мы еще не в безопасности. Дважды меня сбивали на Явине 4. Когда доходит до сваливания из этой системы, моя удача куда-то пропадает.

– Это правда, – ответил Энакин. – Но сейчас мы намного ближе к этому, чем тогда.

– Между прочим, где-то через полчаса у нас стрелка с вонгами, – сказал Вен.

– Они что, так быстро нагоняют?

– Нет. Это те, что уже в космосе.

– Я сяду за турель, – сказал Энакин.

– Правильно. По крайней мере, приведи им пару аргументов, – откомментировал Вен.

***

– Йуужань-вонги напали на транспорт, сэр, – доложила Х'сиши. – Он получил несколько попаданий, но продолжает двигаться прямо к нам.

– Когда он сблизится с нами? – спросил Каррд.

– Если лететь прямым курсом, то меньше, чем через двадцать минут. Но в этом случае мы станем отличными мишенями для кораблей блокады, которую они разворачивают.

– Да, но если лететь в обход, мы никак не доберемся до них раньше, чем этот аналог разрушителя. Данкин, вводи прямой курс, и пусть “Расклад Идиота”, “Отречение” и “Эфирный Путь” сопровождают нас.

– Сэр, едва ли это наши самые тяжеловооруженные корабли.

– Но они единственные, кто может за нами угнаться, не так ли? Сохраняй направление.

– Хорошо, сэр. Мы войдем в их зону поражения через десять минут. Если только у них нет ничего такого, о чем мы не знаем, а это можно полагать почти как данность, когда имеешь дело с вонгами.

***

Энакин смотрел, как третий коралл-прыгун заваливается в штопор слева по борту. Он не уничтожил его – первые два выстрела засосала гравитационная аномалия, которую вырабатывал довин-тягун, а третий лишь легонько царапнул – но теперь у кораблика не хватало скорости, чтобы преследовать транспорт. Прыгуны были чем-то большим, чем досадная помеха, но, по сути, большим ненамного.

Беспокоил его аналог разрушителя, заходящий справа сверху, а также то, что за ним было мало что видно. Они знали только, что между ними и Тэлоном Каррдом может находиться целый флот. Если Каррд вообще здесь. Энакин вновь попытался нащупать знакомое присутствие Кама Солусара, и в какое-то мгновение ему показалось, что он нашел его. Но Кам мог быть в той стороне на расстоянии многих световых лет – или они выдавали желаемое за действительное. Энакин не был уверен.

А был он уверен в том, что очень скоро разрушитель настигнет их. Оставалось надеяться, что у Вена есть на этот случай несколько фокусов в рукаве.

***

– Прямое попадание в “Расклад Идиота”, сэр, – доложила Х'сиши.

– Шада, ты там? – спросил Каррд через интерком.

– Я здесь, босс. Они нас пощекотали, но мы в состоянии следовать за вами.

– Еще одно такое попадание, и ты превратишься в ионы, – возразил Каррд. – Выходи из боя. Ты сделала достаточно.

– Извини, босс, не слышу. Что-то с комм-блоком. Держись, босс, мы сейчас догоним.

Свет на “Диком Каррде” вдруг потускнел и снова вспыхнул, отдаленная вибрация сотрясла корпус. Два оставшиеся корабля эскорта не могли отразить все, что в них летело; “Отречение” запылало при первом же обмене ударами – вероятно, с концами.

Хорошая команда. Он будет скорбеть о них позже, когда будет время.

Каррд увидел, как “Расклад Идиота” получил свой последний удар, прямо в двигатели. Из корабля хлынулиь струи плазмы, а на разрушенной кормовой секции заплясали атомные дьяволы.

– Уходи оттуда, Шада! – закричал Каррд в интерком.

Никакого ответа. – “Расклад Идиота” не отстает от разрушителя, сэр, – сообщила Х'сиши. – Я не понимаю. У них нет двигателей, а реактор разогревается до критической мощности!

Каррд моргнул.

– Шада! – зарычал он и резко повернулся к Данкину:

– Изменить курс на два градуса вправо и усилить защиту.

– Что она делает, сэр?

– Она поймала их в луч захвата. Должно быть, она переключила на него всю энергию. Всю!

Спустя мгновение “Расклад Идиота” исчез в шаре чистого белого света, забрав с собой большую часть йуужань-вонгского разрушителя.

– Шада, – снова пробормотал Каррд, чувствуя себя очень уставшим. За эти годы он потерял друзей больше, чем врагов. Сам он встречался со смертью столько раз, что не питал никаких иллюзий; однажды игра сложится неудачно, и он умрет. Но почему-то, из всех людей, которых он знал, ему казалось, что именно Шада переживет его.

– Один разрушитель долой, – буркнул он сквозь зубы. – Остался еще один.

– Мы только что потеряли “Эфирный Путь”, сэр, – сказала Х'сиши.

– Уничтожен?

– Нет. Вышла из строя энергосистема.

– Значит, остались только мы.

– Да.

– Против всего этого.

– Если вы не намерены ждать остальных, сэр, я… Сэр, сзади!

Каррд посмотрел на корабль, появившийся на экране; только физическая закалка не позволила его сердцу выпрыгнуть через горло.

Корабль, возникший почти над их головами, был звездным разрушителем типа “император”.

Красным звездным разрушителем типа “император”.

– Сообщение, сэр, – сказал Данкин.

– Давай.

На экране появилось лицо бородатого дядьки.

– Ну, Каррд, – прорычал он. – Думаю, я вытащу тебя из этой передряги. Я надеюсь, у тебя есть что-нибудь стоящее, чтобы со мной расплатиться?

– Бустер Террик!

– И никто иной.

– Я уверен, что смогу что-то откопать на моих складах.

– Забудь. Где мой внук?

– Мы думаем, что он на том транспорте, который собирается проглотить большой йуужань-вонгский корабль.

– Это все, что я хотел узнать. Увидимся на той стороне, Каррд.

– На той стороне чего?

– Туманности, которую я сейчас создам.

Экран стал темным.

– Отлично, народ, – сказал Каррд. – Теперь у нас новая игра. Сыграем же как следует!

***

Энакин вел непрерывную стрельбу из турболазера, и от его огня из аналога разрушителя извергались потоки расплавленного коралла-йорика. Казалось, корабль этого даже не замечает, даже на таком крайне близком расстоянии, которое теперь было между ними – всего несколько десятков метров до поверхности.

Энакин был вынужден признать, что Вен неплохо справляется со своей работой. Транспорт летел, падал вниз, увиливая от больших орудий, исполнял сложный спиральный танец вокруг осей корабля, избегая гравитационных обьятий довина-тягуна. Хотя они почти миновали большой корабль, их удача могла измениться. Один хороший удар из одого из этих больших плазменных орудий – и им конец.

– Эй, там, внимание, – протрещал в динамиках голос Вена. – Они выпускают кораллов-прыгунов.

Энакин видел и сам. Йуужань-вонги не размещали свои истребители в боксах, а приклепляли их по всей внешней поверхности корабля. Энакин уже пришиб несколько довольно вялых прыгунов. Теперь они отделялись целыми роями.

– Тебе придется их отогнать, Соло, – сказал Вен с нотками паники в голосе. – Если я попытаюсь убежать от них, мы очень классно подставимся разрушителю.

– Понял, – отозвался Энакин. Больше времени на разговоры не было; он полностью сконцентрировался на скачущих органических формах вражеских кораблей. Считать их было некогда.

Они приблизились, и Энакин начал их отстреливать. Он поймал ритм – раз-два-три, первый выстрел нагружает работой гравитационную аномалию, второй – как раз рядом с черной дырой. Она дергается на перехват, и Энакин стреляет еще больше мимо цели, но по другую сторону.

Иногда черной дыре удавалось заглотить все три выстрела, но чаще когерентный свет вспыхивал как раз на таком расстоянии от сингулярности, что просто огибал ее. Подобрав нужную синхронность, Энакин научился направлять этот искривленный третий выстрел как раз туда, куда хотел.

Но всех уничтожить он не мог. Транспорт брыкался и жаловался на повреждения, которые причиняла ему горящая плазма. Игнорируя тряску, Энакин сражался в угрюмом молчании. Вен тоже безмолвствовал – лишь изредка от него доносилось проклятие. Сейчас им всем было не до разговоров.

Вражеский выстрел прошел сквозь заградительный огонь и скользнул по кокпиту, оставив пылающую полосу на транспаристиле. Энакин оглянулся в поисках неприятеля, но тот уже исчез. Тогда он развернулся назад, поймал в прицел одного из прыгунов, пересекавших его поле зрения, и огрел его как следует. Кораблик закувыркался, затем выровнял курс и устремился… …прямо на них. Энакин продолжал невозмутимо стрелять, смотря, как он приближается. Сингулярность проглотила первый выстрел, второй прошел мимо. Третий луч ударил прямо в центр. Прыгун испарился в яркой вспышке, но его обломки продолжали лететь, и на кокпит обрушились сотни метеорных осколков.

Повсюду зазмеились тончайшие трещинки. “Еще одно попадание, и я дышу вакуумом”, подумал Энакин.

Но он, естественно, не мог покинуть башню. Энакин убедился, что шлюз за его спиной загерметизирован и отрезает его от остального корабля. Не было нужды забирать с собой всех остальных.

Он подбил еще двух прыгунов, но затем три других построились клином и устремились на него. Энакин сделал глубокий, успокаивающий вдох и открыл огонь, зная, что со всеми ему не справиться.

По сути, он успел сделать всего два выстрела, прежде чем поврежденный лазер перегрелся и временно отключился. Энакин бесстрастно смотрел на приближавшихся прыгунов. Он потянулся с помощью Силы, пытаясь найти какие-нибудь обломки и швырнуть в них.

Он еще подумал, на что похожи его ощущения, когда кровь его забурлила.

Он почувствовал их в Силе в тот самый миг, когда кораллы-прыгуны исчезли в ослепительно-белой дымке, а мимо расширяющегося облака газов и расплавленного коралла проскочили два «крестокрыла». Интерком затрещал:

– Дать руку, братишка?

– Джейна!

– Ты втянул нас в переплет, Энакин, – отозвался мужской голос.

– Джейсен! Откуда… Как…

– Обьяснения потом, – сказала Джейна. – Кто ведет этот драндулет?

– Я, – вмешался Вен.

– Кыш отсюда, быстро, – сказала Джейна. – Мы отгоним этих щенков. Корран Хорн тоже здесь. Мне почти жаль вонгов.

– Но если я отверну назад…

– Поверь мне, – сказала Джейна. – Ты будешь рад, что оказался далеко.

Тут Энакин облегченно вздохнул – турболазер снова заработал.

– Мы удерем через задний ход, – сказал он брату и сестре. – Вам нужно просто расчистить путь. Вен, лучше делай, что они хотят.

– Как скажешь, – саркастически произнес Вен. В следующий миг он изумленно присвистнул. Энакин не понимал, почему, пока они не оказались по ту сторону от “Вольного торговца”. К тому времени йуужань-вонгский корабль полыхал, как новорожденная звезда.

Энакин смотрел на это зрелище через транспаристил и улыбался так широко, что мог бы при желании проглотить лунный серп.

***

Каррд вовсе не улыбался один стандартный день спустя, когда йуужань-вонгские корабли наконец собрались в кучу и прыгнули в гиперпространство. Он смотрел на дрейфующие обломки кораблей – йуужань-вонгских и своих – и угрюмо подсчитывал свои потери.

Да, он становится слишком стар для такого сумасбродства.

– Капитан. Сообщение для вас, сэр, – сказала Х'сиши.

Каррд решил было проигнорировать вызов, но в данной ситуации – так скоро после битвы – это могло быть что-нибудь критически важное.

– Давай, Х’сиши, – сказал он.

Через несколько секунд на экране появилось худощавое лицо человека средних лет.

– Корран Хорн, – сказал Каррд. – Рад вас видеть. Я полагаю, вы были на звездном разрушителе вашего тестя?

– Был, когда Джейсен и Джейна нас нашли. Вчера я был в одном из «крестокрылов». Я… – лицо Хорна на миг подернулось судорогой, но потом снова приобрело нейтральное выражение. – Каррд, я хочу поблагодарить вас за то, что вы спасли моего сына и других детей. Я знаю, чего это вам стоило. “Нет, не знаешь”, подумал Каррд.

– Всегда рад помочь, – ответил он Хорну. – Когда я даю обещания, я делаю все, чтобы их сдержать.

– В этом мы с вами сходимся, – отозвался Хорн. – И я тоже плачу долги. Я в очень большом долгу перед вами.

Каррд ответил на это проявление чувств кивком головы:

– Я рад, что с вашим сыном все в порядке. Чем еще могу служить? Извините мою немногословность, но я сейчас не особо в настроении для разговоров.

– Еще секунда, и я оставлю вас. Это даже не может претендовать на оплату, но у меня для вас кое-что есть.

– И что же это? – “Кто”, я бы сказал.

Хорн отодвинулся, и вместо него появилась лукавая физиономия Шады Д’укал.

– Шада!

– Привет, Каррд, – сказала Шада. – Ты ведь не думал, что я настолько глупа, что осталась на горящем корабле? Как только мы поймали их в захват, мы смылись на спасательных капсулах. Хорн пролетал мимо на своем «крестокрыле», он как раз закручивал медленную спираль в направлении газового гиганта.

Она искоса посмотрела на экран.

– Эй, босс, что у тебя с глазами?

– Ветер откуда-то выдувает пыль, – сказал Каррд, силясь сморгнуть подозрительную влагу. – Тащи сюда свою задницу, и мы обсудим, сколько времени тебе потребуется, чтобы выплатить мне за “Расклад Идиота”.

Шада закатила глаза:

– До скорого, босс.

Тогда, несмотря на свои потери, Тэлон Каррд позволил себе маленькую, спокойную улыбку.

Почему бы и нет? Они победили.

ЭПИЛОГ

– Мы даже не надеялись отыскать Бустера, – призналась Джейна, набив рот едой. – Я была готова угнать “Тень Джейд” и лететь прямо на Явин. Когда Бустер не хочет, чтобы его нашли, он может действительно исчезнуть.

– Чем он занимался? – спросил Энакин.

– Перегонял оружие для хаттского подполья, – ответила Джейна. – Я просто спросила себя: “Куда бы отправился Бустер, если бы захотел помочь в войне и одновременно получить доход, не испытывая при этом угрызений совести?” – Ты смеешься?

– Нам также не помешало, что при нем оказался Корран Хорн, – сказал Джейсен. – Мы нашли его следы в Силе.

– Однако.

– Джейсен скромничает, – сказала Джейна. – Он провел кучу времени в глубокой медитации, пытаясь найти Коррана. Это не было случайностью.

– Весьма впечатляет, – признал Энакин.

– Спасибо, Энакин, – проговорил Джейсен, как будто это действительно его удивило. Он наморщил лоб, отчего на миг стал сильно похож на отца. – Ты-то в порядке?

Энакин кивнул:

– В общем, да. То есть, я имею в виду, нога еще побаливает, даже с бактовым пластырем, но вообще я думаю, что все хорошо. Даже более чем хорошо.

– Ты о чем? – спросил Джейсен с некоторым подозрением.

Какое-то время Энакин задумчиво жевал.

– До сих пор, – сказал он, я думал о йуужань-вонгах не иначе как о врагах.

– Они и есть враги, – возразила Джейна.

– Да, – ответил Энакин. – Так же, как были врагами имперцы. Но, кроме Палпатина, мама, папа и дядя Люк могли – по крайней мере, теоретически – думать о людях, с которыми они воевали, как о возможных друзьях. По сути, именно так дядя Люк уничтожил Императора, верно? Он смог представить себе Дарта Вейдера своим отцом, своим другом. Йуужань-вонги – ну, если честно, я даже не хочу думать о них таким образом.

– С ними это нелегко, – сказала Джейна. – Посмотри, что случилось с Элегосом, когда он попытался их понять.

– Значит, ты думаешь, что добился успеха там, где Элегос потерпел неудачу? – спросил Джейсен.

– Понимаю ли я их? Нет, не вполне. Но я получил более глубокое представление, чем я имел раньше. Теперь я могу думать о них как о разумных существах, вот в чем разница.

Джейсен кивнул:

– Ты прав, конечно. Значит ли это, что ты решил больше с ними не сражаться? Ты намерен работать для достижения мира?

Энакин заморгал.

– Ты что, смеешься? Мы должны сражаться с ними, Джейсен. Я доложен с ними сражаться. Просто я теперь лучше знаю, как.

Джейсен нахмурился.

– Ты уверен, что извлек правильный урок из всего этого? – спросил он.

– Не обижайся, Джейсен, но я не стану раздумывать о том, какой урок мог бы получить кто-то другой на моем месте. Потому что, откровенно говоря, будь на моем месте кто-то другой, я не думаю, что он бы выжил и смог извлечь хоть какой-нибудь урок.

– Надо сказать Бустеру, что придется эвакуировать корабль, – сказала Джейна. – Голова Энакина разбухает такими темпами, что вот-вот расколет корпус.

– Верьте или нет, – отвечал Энакин, – но то, что я сказал, я сказал без гордыни. Я просто констатирую факт.

– Гордыня весьма коварна, – предупредил Джейсен. – Она отлично маскируется. Надеюсь, у тебя будет об этом долгий разговор с дядей Люком. Если, конечно, ты не думаешь, что даже ему нечему учить тебя.

– Не приписывай мне лишних слов, Джейсен, – сказал Энакин.

– А ты не забыл, кто вытащил твою задницу из огня в самом конце? – спросила Джейна.

По лицу Энакина поползла улыбка.

– Но я же не это имел в виду, вы что, не понимаете? Я говорил, что никто бы там не уцелел, кроме меня. Потому что больше ни у кого в галактике нет таких брата и сестры, как у меня.

Стараясь не смеяться, при виде их разинутых ртов, он забрал свой поднос.

– А теперь извините, – сказал он. – Мне нужно кое-кого навестить.

***

Дверь каюты Тахири была приоткрыта. Сквозь щель Энакин увидел, что она лежит на койке, задрав босые ноги вверх по стене. Взгляд ее был прикован к транспаристиловому окну и далекой звездной россыпи ядра галактики.

Энакин постучал о дверной косяк.

– Привет, – сказал он.

– Привет. Заходи, если хочешь.

– Зайду.

Энакин присел на край ее койки.

– Ты не пришла обедать, – сказал он. – Я подумал – надо тебе что-нибудь принести.

Он поставил на койку контейнер с едой.

– Это приготовил Корран. Кажется, он в последнее время увлекся стряпней.

– Спасибо, – сказала Тахири. Она повернула голову, и он впервые встретился с ней взглядом.

– Что с ней стало? – спросила она. – С базой формовщиков?

– Ты уверена, что хочешь это знать? Каждый раз, когда кто-нибудь заговаривает на эту тему…

– Тогда я не была готова об этом говорить. А сейчас готова.

– Ладно. В общем, Бустер спалил ее в хлам. Каррд и его люди эвакуировали рабов. Мы собираемся скоро где-нибудь их высадить. Конечно, йуужань-вонги вернутся, мы ведь оставили систему совершенно беззащитной, но тут уж мы ничего не можем поделать.

– Да, – сказала Тахири. – Ничего. Думаю, это конец академии.

– Ты что? Академия никогда не была каким-то определенным местом. Это понятие, идея. Мы просто приделали ей двигатели. Бустер намерен разрешить детишкам из академии остаться на “Вольном торговце”. Он будет делать случайные прыжки по галактике, пока не удасться разместить их в каком-нибудь безопасном месте.

– Безопасном? – прошипела Тахири. – Разве где-нибудь может быть безопасно? Разве что-нибудь может быть…

Слова будто застряли у нее в горле, и она опять повернулась к звездам.

– Тахири, я знаю, что ты чувствуешь, – сказал Энакин.

Она закрыла глаза, и две слезинки побежали по ее щекам.

– Если кто-то и знает, то только ты, – сказала она мгновение спустя.

– То, что с тобой сделали – это ужасно, я знаю, и…

– Что со мной сделали? Энакин, я отрубила Межань Кваад голову!

– Тебе пришлось это сделать.

– Я хотела этого. Я жаждала этого. Я наслаждалась этим.

– Она пытала тебя. Она хотела уничтожить саму твою сущность. Ты не должна винить себя за момент гнева.

– Я думаю, что она действительно уничтожила мою сущность, – сказала Тахири. – Когда я убила ее, меня самой тоже не стало.

– Нет, – заявил Энакин. – Это неправда. Я-то должен знать, как по-твоему? Лучшее, что в тебе было – оно осталось, Тахири.

Он протянул руку. Долгое время она висела в воздухе, потом Тахири, не глядя, взяла ее.

– Это была моя ошибка, – сказала она. – Из-за меня умер мастер Икрит. Люди Каррда погибли из-за меня.

– Ага, как раз в этом я куда как хорош, – ответил Энакин. – Винить себя за все на свете. Могу тебя научить, как это делаеться правильно. Вообще, если как следует подумать, то готов поклясться, что мы изыщем способ обвинить тебя сразу во всем, начиная с того, что йуужань-вонги нашли эту галактику.- Он вздернул голову. – Нет, кажется, я знаю, на кого возложить эту вину. Мы можем обвинить вместо тебя Палпатина, вот. Как тебе?

Тахири неодобрительно посмотрела на него.

– Когда это ты стал таким болтуном? – спросила она.

– Не знаю. С каких пор ты стала выцеживать из себя по слову за раз, как будто три или четыре разрывают тебе рот?

Уголки ее губ дернулись вверх в полуулыбке.

– Заткнись, а? Так ты мне больше нравишься.

– Мне тоже.

Какое-то время они молча смотрели на звезды.

– И куда ты теперь? – спросила Тахири, когда пауза слишком затянулась. – Дальше воевать с йуужань-вонгами?

– В свое время.

– Я хочу с тобой.

– Потому я и говорю – в свое время. Я пока останусь здесь. Пока ты не поправишься. Пока я не поправлюсь. После этого, если ты захочешь лететь со мной, мы улетим. Вместе.

Она не ответила, но впервые с того времени, как они покинули Явин, он почувствовал в ней что-то вроде надежды.

***

– Адепт Нен Йим. Шаг вперед.

Нен Йим поклонила и встала перед мастером войны Цавонгом Ла.

– Сперва я хочу услышать твой отчет о падении базы формовщиков. После этого у меня будут другие вопросы.

– Да, мастер войны. По вашему приказу.

– Приказ дан. Говори.

– О битве в космосе я не знаю ничего, мастер войны. Многие из наших кораблей умерли на земле или прорываясь через атмосферу. После этого дамютеки были атакованы сверху и повреждены так, что исцелить их было уже невозможно.

– Все это известно. Продолжай.

– Затем бомбардировка прекратилась, и неверные предприняли высадку. Сперва мы не понимали, зачем. Более продолжительная бомбардировка уничтожила бы всех нас без риска для неверных. А так некоторые из них были убиты нашими уцелевшими воинами.

– Ты не знаешь этих неверных как следует, формовщица. Их привязанность к своим сородичам толкает их на бессмыссленные действия.

– Согласна, мастер войны. Теперь я понимаю, что они намеревались забрать рабов.

– А где в это время была ты?

– Я пряталась среди «отверженных», мастер войны. Я решила, что они будут брать пленников среди полноценных.

– Трусливый поступок, формовщица.

– Я прошу вашего снисхождения, мастер войны, но у меня были на то причины, помимо сохранения моей жизни.

– Объясни их. Говори кратко.

– Моя наставница, Межань Кваад, погибла от руки джиидай, которую мы формировали.

– Вы плохо формировали эту джиидай, я полагаю.

– Как раз наоборот, мастер войны: еще несколько циклов, и она была бы нашей. Если бы не вмешательство другого джиидая.

– Да, – зарычал мастер войны. – Другого. Соло. Еще один Соло.

Он в ярости шагнул прочь, затем повернул назад.

– Мастер Йал Фаат не согласен с тобой, адепт. Он заявляет, что твоя наставница замышляла ересь и что все полученные вами результаты запятнаны безбожием.

– Мастер Йал Фаат – уважаемый формовщик. Такой же была и Межань Кваад. Она так и не успела ответить на эти обвинения, а я не могу говорить за нее. Но вот что я вам скажу, мастер войны. То, что мы узнали о джиидаях – очень важно. Это знание представляет ценность для йуужань-вонгов. Записи в дамютеке были уничтожены, а моя наставница мертва. Лишь я могу все вспомнить. Потому я и укрылась среди «отверженных» – чтобы сохранить информацию.

– Ты поступила так без причины. Неверные не брали пленных.

– Да, мастер войны. Но тогда я этого не знала.

– Согласен. Они странное племя. Они не держат рабов и не приносят жертвы. Они не ценят пленников. Они не воюют ради них. Они считают их обузой или разменной монетой для возвращения своих бесполезных сородичей. Уродливое и безбожное сборище видов.

– Если мне позволено спросить ваше мнение, мастер войны, – почему они тогда не убили нас, когда получили, что хотели? Трупы – не обуза.

– Они слабы. Они не понимают жизни и смерти.

Взмахом ладони мастер войны отмел в сторону весь этот разговор и опять уставился на Нен Йим.

– Здесь грубо напартачили и формовщики, и воины, – сказал он. – Если бы Цаак Вуту не был мертв, я убил бы его сам. И тебя тоже следовало бы принести в жертву.

– Если смерть – мой удел, мастер войны, если таково желание богов, я прийму это. Но повторяю – то, что мы здесь узнали о джиидаях, не должно умереть со мной. Дайте мне, по крайней мере, возможность записать то, что я знаю, в касе корабля-мира.

Суровый взгляд мастера войны не изменился.

– Ты получишь такую возможность. Она дается тебе. Не трать ее безрассудно, как твоя наставница.

– А если поймают еще джиидаев? Будет ли продолжена наша робота по их формовке?

– Ваш домен провалил задание. Он не получит второго шанса с джиидаями. Работу над этой проблемой продолжит домен Фаат. “Значит, она никогда не будет решена”, подумала Нен Йим. Конечно, она не осмелилась сказать это мастеру войны.

– А домен Кваад? – спросила она. – “Летающие миры” болеют. Их нужно обслуживать.

Нен Йим церемонно кивнула, но в животе у нее заныло. Опять “летающие миры”, замкнутые небеса и гниющие мау лууры, и мастера, настолько погрязшие в старине, что они скорее позволят йуужань-вонгам умереть, чем задумаются о переменах.

Что ж, да будет так. Но в своем сердце Нен Йим продолжала считать Межань Кваад своей наставницей. Неизвестно, как, но Нен Йим продолжит работу, которую они начали. Она слишком важна.

И если Нен Йим должна умереть за это, она умрет. Но великая ересь будет жить.

– Я подчиняюсь вашей воле, мастер войны, – солгала Нен Йим.

– Еще одно, прежде чем ты умрешь, – сказал Цавонг Ла. – Ты провела некоторое время среди «отверженных», прежде чем прибыли реоккупационные силы. Слыхала ли ты о новой их ереси, о той, что касается джиидаев?

– Слыхала, мастер войны.

– Объясни мне ее.

– Существует определенное преклонение перед джиидаями, мастер войны. Многие считают, что Вуа Рапуунга избавил от статуса «отверженного» джиидай Соло. Многие считают, что для их собственного избавления надлежит молиться не Йун-Шуно, а джиидаям.

– Ты можешь назвать тех, кто поддерживает эту ересь?

– Лишь нескольких, мастер войны.

– Назови их. Эта ересь умрет на этой луне. Даже если каждого их этих «отверженных» придется умертвить в великом жертвопреношении, эта ересь здесь и прекратиться.

Нен Йим утвердительно кивнула, но в душе она знала правду.

Репрессии всегда были излюбленной пищей ереси.