Глава 1

Я стоял в унылой очереди налогоплательщиков, зажав в потной руке заполненные декларации и деньги. Наличные деньги, старомодные зеленые бумажки. Местная традиция, которая моими стараниями дорого обойдется здешним жителям. Я ожесточенно чесался, пытаясь унять страшный зуд под накладной бородой. Стоявший впереди мужчина отошел, и я оказался перед окошком. Палец прихватило клеем; пришлось потрудиться, чтобы оторвать именно его, а не бороду.

– Давайте, давайте, и побыстрее, – нетерпеливо протянула руку кассирша – стареющая дама с унылым лицом.

– Ну уж нет, – возразил я, отбросил прочь свои бумаги и выставил свой огромный 0,75 калибра безотказный пистолет. – Это вы давайте. Гоните денежки, которые вытянули из этих тихих олухов.

Я зловеще улыбнулся, чтобы показать, что это не шутки. Улыбочка вышла что надо: мои зубы были выкрашены в кроваво-красный цвет. Это помогло ей принять верное решение. Она подавилась собственным визгом и принялась выгребать кассу. Деньги я рассовал по карманам пальто.

– Что вы делаете? – ужаснулся стоящий за мной человек, выпучив глаза.

– Денежки загребаю. – Я бросил ему пачку банкнот. – Отчего бы и вам не взять немножко?

Он машинально поймал ее и уставился на деньги. Тут сработала сигнализация, и двери с треском захлопнулись. Кассирша умудрилась-таки нажать кнопку.

– Везет вам, – порадовался я, – однако не следует отвлекаться по мелочам, когда деньги выдаешь.

Она вскрикнула и стала было оседать, однако взмах пистолета и кровавая улыбка вернули ее к жизни, и денежки потекли опять. Вокруг заметались люди, энергичные охранники высматривали зачинщика беспорядка; пришлось нажать на кнопку радиореле. По банку прокатилась серия оглушительных взрывов: во всех урнах бахнули газовые бомбы, заранее мною разложенные. Клиенты дружно завизжали. Пришлось ненадолго прервать возню с деньгами, чтобы надеть очки. И рот пришлось закрыть – дышать надо носом: в ноздрях установлены фильтры.

Это было потрясающее зрелище. Слепящий газ практически мгновенно парализует зрительный нерв, на некоторое время, разумеется. Через пятнадцать секунд в банке ослепли все.

Кроме вашего покорного слуги – Джеймса Боливара ди Гриза, человека выдающихся и разнообразных талантов. Весело похмыкивая закрытым ртом, я сгреб оставшиеся деньги. Из-под конторки доносилось хныканье моей «благодетельницы». Вокруг царила страшная неразбериха, люди размахивали руками, падали. Удивительное ощущение – словно ты один зрячий в мире слепых. Снаружи уже собралась толпа. Удивленные зрители облепили окна и двери, наблюдая разыгравшуюся драму.

Я сделал ручкой и улыбнулся – толпа отхлынула от дверей. Оставалось прострелить замок, да так, чтобы никого не задеть. Дверь распахнулась. Прежде чем выйти на улицу, я заложил в уши затычки и бросил на тротуар визжалку.

Как только она заработала, все кинулись прочь. Вы бы тоже побежали, услышав эту штуку. Визжалка издает жуткие звуки, по мощности равные грохоту землетрясения. В слышимом диапазоне – словно нож по стеклу, а ультразвуки порождают панику и ощущение неминуемой смерти. Совершенно безвредно, но эффективно. По опустевшей улице я подошел к подъехавшей машине. Голова слегка гудела от ультразвука, просочившегося сквозь затычки. Я плюхнулся на сиденье и с удовольствием расслабился. Анжелина погнала машину по улице.

– Все прошло гладко? – не отрывая глаз от дороги, спросила она и лихо свернула за угол.

Вдали завыли сирены.

– Гладко и мягко, как касторка под хорошее пирожное…

– Твои сравнения оставляют желать лучшего.

– Извини. Что-то желудок с утра расстроился. Зато теперь денег в карманах – девать некуда.

– Вот здорово! – От радости ее носик очаровательно сморщился.

Бесподобная улыбка. Мне страшно захотелось ее поцеловать, но пришлось сдержаться, чтобы не отвлекать от дороги. Я бросил в рот жевательную резинку – очистить зубы – и принялся снимать грим.

Машину тоже надо было преобразить. Анжелина свернула в тихий переулок, где не было ни души, припарковалась и нажала на кнопку.

О, техника может творить чудеса! Номерной знак перевернулся, но это так просто, что и говорить не стоит. Как только брызнули тонкие струйки каталитической жидкости, Анжелина включила дворники. Голубая краска превратилась в красную. А верх машины стал прозрачным – теперь мы сможем наслаждаться окружающими видами. Бесследно растворились и исчезли накладки под хромированный металл – от этого изменился тип машины. Когда процесс закончился, Анжелина медленно тронула автомобиль в ту сторону, откуда мы примчались. Ее рыжий парик и мои гримировальные принадлежности исчезли в бардачке. Мне пришлось подержать руль, пока она надевала огромные солнечные очки.

– Куда едем?

Навстречу, визжа сиренами, пролетели несколько полицейских машин.

– Я думаю, к морю. Солнце, воздух, пляж и все такое. Полезно и приятно.

– Чересчур полезно, ты не находишь? – Она с довольной улыбкой похлопала себя по округлившемуся животу. – Шесть месяцев, седьмой пошел, куда уж мне резвиться. Кстати… – Она метнула на меня быстрый взгляд и опять сосредоточилась на дороге. – Ты обещал, что у меня будет медовый месяц, как у всякой порядочной жены.

– Любовь моя, – проникновенно начал я, взяв ее руку, – при первой же возможности. Честной женщины мне из тебя не сделать – учитывая склад твоего ума, – но обещаю на тебе жениться и надеть роскошное…

– Ворованное!

– …кольцо на этот нежный пальчик. Это я обещаю. Но как только мы попытаемся зарегистрировать свой брак, как только наши данные попадут в компьютер – игра кончена. Наш отпуск тоже.

– А ты будешь повязан на всю жизнь. Лучше уж я тебя сейчас охомутаю, а то потом с таким животом мне будет не с руки за тобой гоняться. Сейчас мы пообедаем на побережье и целый день будем наслаждаться свободой. А утром, сразу после завтрака, поженимся. Обещаешь мне это?

– Есть только одна проблема…

– Обещай, Скользкий Джим, я тебя знаю!

– Слово даю, вот только…

Она резко затормозила. Мне в лицо уставился мой собственный безотказный 0,75-го калибра пистолет. Он, оказывается, очень большой. Анжелина держала палец на спусковом крючке.

– Обещай, скользкий, шустрый, изолгавшийся пройдоха, а не то я разнесу тебе башку.

– Дорогая, ты ведь меня любишь!

– Конечно, люблю. Но если ты не станешь моим, то лучше уж тебе быть мертвым. Ну?

– Утром мы поженимся.

– До чего трудно убедить некоторых мужчин, – прошептала она, прижимаясь ко мне и засовывая пистолет обратно в мой карман.

Потом так страстно поцеловала меня, что я на секунду преисполнился оптимизма насчет завтрашнего дня.

Глава 2

– Куда собрался, Скользкий Джим? – Анжелина выглядывала из окна нашей комнаты.

Я замер у калитки.

– Хочу окунуться, любовь моя. – Я беззаботно открыл калитку.

Бахнул выстрел, разнесший калитку в щепки.

– Распахни-ка халат, – попросила она ласково и дунула в дуло пистолета.

Пожав плечами, я распахнул халат, из-под которого торчали голые ноги. На мне, конечно, была одежда, просто брюки были закатаны до колен, а туфли лежали в карманах. Анжелина понимающе кивнула.

– Поднимайся наверх. Никуда ты не пойдешь.

– Конечно, не пойду. – От злости меня прямо в жар бросило. – Боюсь, ты неправильно меня поняла. Не такой я человек. Захотелось, понимаешь, пройтись по магазинам… и…

– Поднимайся.

Я потащился наверх. Божье наказание – это сказано про мою Анжелину. Медики из Специального Корпуса сумели избавить ее от наклонности к убийству, распутать узлы в подсознании. Казалось, им удалось подготовить ее к новой, счастливой жизни. Но легкая встряска – и Анжелина стала прежней. Тяжко вздыхая, я взбирался по лестнице на негнущихся ногах.

И ощутил себя подлым негодяем, когда увидел, что она плачет.

– Джим, ты меня не любишь!

Классический прием, старый как мир, но безотказный.

– Люблю, – искренне возразил я. – Но это просто… рефлекс. Или что-то в этом роде. Я люблю тебя, но брак мне кажется чем-то вроде тюрьмы.

– Брак – это настоящая свобода, а никакая не тюрьма. – Она легкими прикосновениями поправила макияж, подвергнувшийся разрушительному воздействию слез.

Только сейчас я заметил на ней белое платье и белоснежные кружева в волосах.

– Это как в холодную воду окунуться. – Она успокаивающе потрепала меня по щеке. – Если это делать быстро, то холода не чувствуешь. Приведи в порядок брюки и не забудь надеть туфли.

Что я и сделал, а когда выпрямился, то увидел, что дверь в соседнюю комнату открыта и там уже стоят Вершитель Браков и два свидетеля. Как только грянули мощные аккорды органной музыки, Анжелина мягко взяла меня под руку. И настойчиво потянула вперед. Я на секунду замер – и шагнул навстречу неизвестности. Орган промычал последние ноты, морока рассеялась. Когда Анжелина подняла лицо для поцелуя, то я с трудом подавил стон.

Среди множества бутылок, стоявших в баре, мои пальцы безошибочно нащупали пузатую бутылку. «Пот Сирианской Пантеры» – этот могучий напиток был запрещен на большинстве цивилизованных планет за производимый им мощный эффект. Большая рюмка подействовала почти сразу, я прямо ощутил ее сокрушительное воздействие. Поэтому не мешкая налил вторую.

Видимо, я долго так сидел, погруженный в хаотические мысли, потому что Анжелина – моя навеки Анжелина (тяжелый вздох) – появилась передо мной переодетая в свободные брюки и свитер, с уложенными чемоданами. И выхватила стакан из моей руки.

– Будет развлекаться, – беззлобно сказала она. – Вечером попразднуем, а сейчас ехать надо. Брачная запись в любой момент может попасть в компьютерную сеть. Как только мелькнут наши имена – поднимется суета, как в день получки. Последние два месяца полиция вешает все преступления на нас – так что они тут же кинутся по нашим следам.

– Помолчи. – Я, пошатываясь, встал. – Это и так ясно. Выводи машину и поехали.

Я хотел помочь ей вынести вещи, но пока сформулировал свое предложение, она уже спустилась по лестнице. Делать нечего – поплелся к выходу. Машина нетерпеливо рычала, через открытую дверцу было видно, как Анжелина столь же нетерпеливо притопывает ногой. Как и все машины в Камате, эта приводилась в движение паровым двигателем, который топился при помощи хитрого приспособления, загружавшего в топку торфяные брикеты. На то, чтобы поднять пар, обычно уходило не менее получаса. Все это промелькнуло у меня в голове, как только я уселся в машину. Значит, Анжелина все продумала заранее. Мой посильный и единственный вклад в общее дело состоял в том, что я напился, – так себе помощь.

– Отрезвляющие пилюли у тебя есть? – Голос мой звучал хрипловато.

Я еще не кончил говорить, а пилюля уже была на ладони. Маленькая такая, розовая, украшенная черным черепом со скрещенными костями. Это изобретение какого-то сумасшедшего химика работало словно некий метаболический пылесос. Через несколько секунд после растворения в желудке вещество попадало в систему кровообращения и удаляло не только алкоголь, но и все его побочные продукты. Несчастную жертву оставалось только пожалеть – трезвел человек практически мгновенно.

– Без воды я проглотить это не смогу, – промямлил я, тупо уставившись на пластиковую чашку в ее руке. Отступать было некуда. С дрожью я бросил смертоносную пилюлю в рот и осушил чашку.

Это только так говорят, что все происходит почти мгновенно, – в реальном времени, видимо, так оно и есть. Субъективно это длится часы. Представьте, что вам в глотку вставили пожарный шланг и включили воду. Кажется, что изо всех отверстий тела, включая поры, начинают бить очищающие струи, – и вы промыты начисто.

– У-ух, – слабо выдохнул я, выпрямился и промокнул платком лоб.

– Надеюсь, тебе полегчало?

Анжелина выехала на кольцевую развязку, бросила быстрый взгляд на карту и свернула на нужную дорогу.

– Все уже подняты по тревоге, включая армию и флот. Я подслушала радиопереговоры.

– Оторваться сможем?

– Сомневаюсь – если только тебя не осенит гениальная идея. Они уже сомкнули кольцо и теперь потихоньку сжимают его. Прикрывают даже с воздуха.

Я еще не успел оправиться после героического приема таблетки. Мой взбудораженный мозг, видимо, пока соединялся с голосовыми связками напрямую, без всякого участия рассудка.

– Отличное начало семейной жизни. Теперь понятно, почему я избегал женитьбы все эти годы.

Машина слетела с дороги прямо на лужок под синими деревьями. Анжелина выскочила, хлопнула дверью и уже доставала чемодан. Я и опомниться не успел. Попытался покаяться.

– Я осел…

– Тем более глупо было за тебя выходить! – Голос ледяной, ровный, глаза сухие. – Я тебя надула и заставила жениться только потому, что мне показалось, что и ты этого хочешь. Но, видимо, я ошиблась, поэтому лучше исправить ошибку в самом начале. Извини, Джим. Ты изменил всю мою жизнь, а мне хотелось преобразить твою. Мне было хорошо с тобой. Спасибо и до свидания!

К концу этой небольшой речи мой мозг обрел обычную форму. Я выскочил из машины и взял ее за руки.

– Анжелина, то, что ты сейчас услышишь, я говорю в первый и последний раз в жизни. Постарайся понять и запомнить то, что я тебе скажу. Когда-то я был первым мошенником во всей Вселенной, но затем был вынужден поступить в Специальный Корпус и заняться ловлей преступников. Вот и тебя взял. Ты ведь была не просто мошенница, а безжалостная убийца с садистскими наклонностями. – Тут я крепче сжал ее руки, почувствовав, как она напряглась. – Ты должна знать это, потому что так оно и было. Но теперь все изменилось. Переменилась и ты, хоть и не без помощи врачей. Я люблю тебя такую. Но хочу напомнить, что любил тебя и прежде, и это объясняет многое. И если я иногда взбрыкиваю и бранюсь по утрам – не придавай этому значения. Договорились?

Договорились. Она уронила чемодан прямо мне на ногу – я и вздрогнуть не посмел, – кинулась мне на шею, осыпала поцелуями и повалила в высокую траву. Я отвечал ей горячей взаимностью. Наверное, это эффект медового месяца. Отлично…

Когда парочка махоциклов, подвывая, остановилась у нашей машины, мы замерли. Эти машины использовались только в полиции, потому что могли развить скорость куда большую, чем паровички на торфе. Это были трехколесные экипажи с большим тяжелым маховиком между задними колесами. Ночью маховик раскручивают до максимальной скорости, и в течение дня он снабжает электроэнергией приводные электромоторы колес. Просто и эффективно, вот только несколько опасно.

– Поддер, это та самая машина! – Полицейский старался перекричать вой маховика.

– Надо доложить. Они не могли далеко уйти. Теперь-то мы их точно возьмем!

Ничто меня так не бесит, как наглая самоуверенность мелких служак. Уже взяли, во дают! Один из них высунулся из-за машины и уставился на наше уютное гнездышко. Он все еще таращился, когда я ухватил его за шею и вытащил на траву. Было интересно наблюдать, как потихоньку вываливается его язык, наливается кровью лицо, закатываются глаза – но Анжелина все испортила. Она содрала шлем с головы полицейского, потом резко, но аккуратно ударила в висок каблуком туфли. Бедолага потерял сознание.

– А меня-то обвинял, – прошептала моя суженая. – Сам ты садист.

– Я доложил, все оповещены. Теперь им никуда не деться… – с энтузиазмом начал было оставшийся служака и уставился на дуло служебного пистолета своего приятеля. Анжелина вынула из сумочки капсулу снотворного и раздавила у него под носом.

– Что дальше, босс? – спросила она, с улыбкой поглядывая на две фигуры в черных мундирах, лежавшие рядышком на травке.

– Я вот что думаю. – Пришлось потеребить подбородок и нахмурить брови, чтобы выглядеть соответственно. – Наш беззаботный отпуск длится уже более четырех месяцев, но все хорошо, что хорошо кончается. Конечно, продлить его в наших силах. Но это было бы по меньшей мере неразумно – на нас могут обидеться. Кроме того, – хоть мне и нравится твоя фигура – сейчас ты не в лучшей форме для всякой беготни, погони и прочей суеты. Может, нам лучше вернуться на службу?

– Я ждала, что ты предложишь именно это. Ограбление банка и утренняя слабость как-то не вяжутся. Наверное, вернуться будет лучше всего.

– К тому же все нам будут рады. Поскольку в отпуске нам было отказано, мы просто вынуждены были угнать этот почтовый корабль.

– Не говоря уж о том, что деньги на расходы пришлось воровать, – ведь со счета мы ничего снять не могли.

– Правильно. За мной, вернемся с шиком!

Мы сняли с полицейских мундиры и бережно уложили спящих на заднее сиденье машины. У одного из них нижнее белье было розовое в горошек, а у второго – более практичного черного цвета, но отделанное кружевами. У меня даже зародились определенные сомнения по части морального облика полиции на Камате, хотя вполне возможно, что здесь это обычное дело. И все-таки я был рад уехать. В мундирах, шлемах и очках мы безмятежно катили себе по дороге на махоциклах, приветствуя несущиеся навстречу машины и броневики. Не дожидаясь, когда поднимется переполох, я затормозил посреди дороги и остановил один из броневиков. Анжелина проехала чуть дальше, не желая никого шокировать видом беременного полицейского.

– Мы их засекли! – рявкнул я. – Вырубите приемник – у них есть радиоперехватчик. Следуйте за мной.

– Показывай дорогу! – встрепенулся водитель, его напарник радостно кивнул.

Видимо, они уже видели впереди славу и блеск медалей. Я поехал к лесному озеру по заброшенной дороге. Тут на берегу стоял ветхий сарай с пристанью.

Я махнул рукой и остановился. Потом побежал к машине, заговорщицки приложив к губам палец. Водитель опустил стекло и нетерпеливо высунулся наружу.

– Дышите глубже, – посоветовал я, забросив в кабину газовую гранату.

Клубы газа, судорожные вздохи – и две фигуры лежат на травке.

– Хочешь взглянуть, какое у них белье? – ехидно поинтересовалась Анжелина.

– Отнюдь. Мои заблуждения мне дороже, даже если они беспочвенны.

Махоциклы быстро прокатились по причалу и свалились в воду, подняв тучу брызг и пара. Кабина броневика проветрилась. Мы погрузились и поехали. Анжелина с аппетитом уплетала найденный в кабине бутерброд. Избегая главных дорог, мы направились в город, чтобы попасть в главное управление полиции. Я хотел повидаться кое с кем.

Подземный гараж управления был пуст, мы на лифте поднялись в здание. Безлюдно было и на этажах, кроме штабного помещения. Анжелина осталась ждать меня в пустом кабинете. Она развлекалась, вскрывая секретные файлы.

Опустив очки на нос, я вошел в обшарпанное пыльное помещение.

Никто даже не обернулся в мою сторону. Человек, который был мне нужен, прохаживался, посасывая потухшую трубку. Я шагнул вперед и отдал честь.

– Сэр, там кто-то вас спрашивает.

– Что? Что такое? – встревожился он.

Харольд Петерс Инскипп, директор и мозг Специального Корпуса, был сегодня явно не в духе.

Выйдя за дверь, я снял очки.

– Мы готовы вернуться, сэр, – отрапортовал я, – но только если вы сможете по-тихому вытащить нас с этой планеты. Не хочется связываться с местной полицией.

Инскипп так сжал челюсти, что перекусил мундштук трубки. Отплевываясь на ходу, он последовал за мной в кабинет, где нас поджидала Анжелина.

Глава 3

– Гр-р-р-рм! – зарычал Инскипп, потрясая бумагами, которые трещали, как кастаньеты.

– Очень выразительно, – одобрительно заметил я, доставая из кармана сигару. – Однако маловато информации. Нельзя ли немного подробнее? – И аккуратно отрезал кончик сигары, без единой трещинки. Идеально.

– Да вы отдаете себе отчет, во что обошлись ваши игры? Во сколько миллионов? Экономика Каматы…

– Ничуть не пострадала. Правительство возместит убытки всем потерпевшим и вычтет эту сумму из ежегодного взноса в бюджет Специального Корпуса. У которого и так денег больше чем нужно. Кроме того, здесь есть свои выгоды. Интригующее развлечение для населения, повышение газетных тиражей, хорошая тренировка для засидевшихся полицейских – это отдельная история, – полевые учения, доставившие массу удовольствия всем участникам. Вместо того чтобы попусту сердиться, власти могли бы заплатить нам за это волнующее представление.

Я раскурил сигару и выпустил колечко ароматного дыма.

– Перестань умничать, мошенник. Если мы передадим тебя и твою молодую жену властям Каматы, то вам и через шестьсот лет из тюрьмы не выбраться.

– Это невозможно, Инскипп, сами вы мошенник. У вас не хватает полевых агентов. Мы вам нужны больше, чем вы нам. Давайте прекратим пустую болтовню и перейдем наконец к делу. Я уже понес наказание. – Я оторвал от мундира пуговицу и бросил ему. – Сорвите все мои награды и лишите звания. Полностью признаю свою вину. Давайте дальше.

Он напоследок рыкнул, бросил бумаги в урну и вытащил большую красную папку. Она угрожающе загудела у него в руках. Устройство безопасности опознало отпечаток большого пальца и отключилось. Папка раскрылась.

– Это очень важное, сверхсекретное задание.

– Разве я когда-нибудь получал другие?

– К тому же чрезвычайно опасное.

– Вы просто втайне завидуете моей красоте и желаете сжить меня со свету. Не томите, Инскипп. Хватит играть, рассказывайте по существу. Мы с Анжелиной в любом случае справимся лучше, чем ваши престарелые, дряхлые агенты.

– Эта работа для тебя одного. Анжелина несколько…

Лицо его стало пунцовым, и он уткнулся в бумаги.

– О-го-го! – завопил я. – Грозный, бесстрашный Инскипп, глава тайных галактических сил. Не может произнести слово «беременна»! А «крошка»? Нет, а «секс»? Ладно, быстро скажите три раза вслух «секс, секс, секс» – это вам поможет.

– Заткнись, ди Гриз, – проворчал он. – Хоть женился, и то ладно, видно, в тебе осталась капля порядочности. Анжелина останется! Эта работа для одного, и ты отправишься один. Но учти, она может остаться вдовой.

– Ей черное не к лицу, и только потому вы этого не дождетесь. Рассказывайте.

– Для начала кое-что посмотрим.

Он вынул из папки кассету и опустил в прорезь стола. Сверху опустился экран, свет погас. Начался фильм.

Съемка велась ручной камерой, цвет иногда пропадал, выглядело все очень непрофессионально. Но это был лучший любительский фильм из всех, что я видел, – материал был хорош. И, несомненно, подлинный.

Кто-то с кем-то воевал. Был погожий день, в голубом небе висели белые облачка. И черные клубы разрывов зенитных снарядов. Но огонь был не очень плотным, он не мог остановить лавину военных транспортников, которые быстро снижались и заходили на посадку. Это был средних размеров космопорт, неподалеку стояло несколько грузовых кораблей. Низко над землей промчался летательный аппарат, взметнулись бомбовые разрывы – видимо, над укреплениями защитников. До меня вдруг дошла вся невероятность происходящего.

– Но ведь это космические корабли! – ахнул я. – И транспортники тоже космические. Что за ослы затеяли межпланетную войну? Неужели они надеются победить? И какое отношение все это имеет ко мне?

Фильм закончился, вспыхнул свет. Инскипп разглядывал свои сложенные на столе руки.

– К вашему сведению, господин Всезнайка, это вторжение завершилось успешно – как и несколько других. Этот фильм был снят контрабандистом, одним из наших постоянных осведомителей. У него хороший скоростной корабль, и только поэтому ему удалось ускользнуть.

Это меня сразило. Я сделал глубокую затяжку и попытался вспомнить все, что знал о межпланетных войнах. Собственно, вспоминать-то особо было нечего. Потому что это была полная бессмыслица. Может быть, иногда в Галактике местные условия и складываются удачно: ну, скажем, есть звездная система с двумя обитаемыми планетами. Если одна из них отсталая, а другая технически развита – то первую можно захватить. Но только при условии, что нет серьезного сопротивления. Расстояние делает войну невыгодной. Приходится выводить в космос целую армию с оружием, боеприпасами, да еще и с запасом питания – а это огромный расход энергии, стоимость транспортировки просто колоссальная. А если захватчики встретят решительное сопротивление, то вторжение теряет всякий смысл. И это в пределах одной системы, где планеты по галактическим меркам практически соприкасаются. Войну между планетами из разных звездных систем невозможно себе даже представить.

Но нет ничего невозможного, если люди берутся за дело всерьез, как мы только что видели. Такие вещи, как насилие, война, кровопролитие, до сих пор остаются привлекательными для темных сил человечества, несмотря на многовековой мир. Тревожные мысли охватили меня.

– Вы хотите сказать, что произошло успешное вторжение?

– И не одно.

При этих словах на лице Инскиппа появилась нехорошая ухмылка.

– А вы лично и Лига в целом желаете это прекратить?

– В точности так, Джим.

– И столь важное задание доверяете такому шалопаю, как я?

Он вынул из моих пальцев окурок сигары, кинул его в пепельницу – и торжественно пожал мне руку.

– Это дело как раз для тебя. Иди и возвращайся с победой.

Я выдернул руку из предательского пожатия, вытер пальцы о штаны и снова взял свой окурок.

– Сдается мне, что мои похороны будут самыми пышными за всю историю Корпуса. Может быть, позволите узнать некоторые подробности, или предлагается путешествие на грузовом корабле с завязанными глазами, да еще в одну сторону?

– Терпение, мой мальчик, терпение. Ситуация выглядит следующим образом. В средствах массовой информации об этом ничего не сообщалось по политическим соображениям. На захваченных планетах к тому же очень строгая цензура. Как нам удалось узнать – между прочим, человек заплатил жизнью за эту информацию, – ответственность падет на Клианду, это третья планета в системе Эпсилон Инди. В этой системе всего около сорока планет, но только три из них пригодны для жизни. Несколько лет назад Клианда захватила две соседние планеты, но нам тогда показалось, что тревожиться еще рано. Однако с тех пор аппетиты клиандцев выросли, а это уже настораживает. До сих пор межзвездные войны считались невозможными, но Клианда уже захватила пять планет в ближайших системах и, похоже, не собирается останавливаться. Непонятно, как это им удалось, но это факт. У нас есть агенты на захваченных планетах, но узнать удалось очень немного. Было принято решение на самом высоком уровне – поверь мне, ты бы встал и отдал честь, если бы услышал имена этих людей, – внедрить человека на Клианду, который смог бы разобраться на месте и тем самым помог бы разрубить сей гордиев узел.

– Если отбросить все ваши сложные и путаные метафоры, то и полному дураку ясно, что это просто самоубийство. Вместо этого мы могли бы…

– Нет, Скользкий Джим, ты полетишь. Отвертеться тебе не удастся.

Однако я попытался отвертеться. Но ничто не помогло. Мне вручили копии всех отчетов, ментаграмму языка и ключ от патрульного корабля, на котором и предстояло лететь. Домой я вернулся в мрачнейшем настроении. Анжелине, видимо, надоело причесываться и красить ногти, и она развлекалась метанием ножа в цель. Получалось у нее отлично. Даже из-под руки она могла попасть в любую из мишеней по выбору.

– Надо бы сделать мишень в виде Инскиппа, – буркнул я. – Это будет намного интереснее, да и куда приятнее.

– Неужели этот гадкий старикашка посылает моего ненаглядного на задание?

– Этот старый, вонючий козел хочет моей смерти. Задание настолько секретное, что я никому не имею права о нем рассказывать, даже тебе. Поэтому – вот бумаги и читай сама.

Пока она читала, я зарядил ментаграмму в ментограф. Эта штука запишет клиандский язык прямо мне под корку мозга, без мучительного и долгого учебного процесса. Первый сеанс займет около получаса, затем потребуется еще дюжина сеансов покороче, для закрепления материала. После чего я смогу говорить на языке вполне свободно, правда, схлопочу приступ жуткой головной боли в результате электронного вмешательства в мозг. Одно хорошо: когда прибор работает, сознание полностью отключается, что мне сейчас и нужно.

Последовал миг забытья, и вот Анжелина уже осторожно снимает шлемофон с моей головы и протягивает таблетку. Пришлось полежать немного с закрытыми глазами, пока не утихла боль. Мягкие губы коснулись моего лица.

– Они хотят избавиться от тебя, но ты не сдавайся. Ты обязательно победишь и когда-нибудь займешь кресло Инскиппа.

– Со щитом иль на щите, так, что ли? Победа или смерть? А обо мне ты подумала?

– Постоянно думаю, но такова уж нелегкая женская доля. Я не хочу мешать твоей карьере.

– Спасибо, что объяснила, а то я и не знал бы, что делаю карьеру.

– …и сделаю все, чтобы тебе помочь.

– Ты не сможешь полететь со мной по причине, которая уже вполне очевидна.

– Знаю, но мысленно я буду всегда с тобою. А как ты собираешься попасть на эту планету?

– Сяду на свой юркий патрульный кораблик, быстро подлечу и, прикрываясь радарным экраном, войду в атмосферу.

– И разлетишься на отдельные атомы. Почитай отчет того парня, что выбрался оттуда последним, и придумай что-нибудь получше.

Прочитал. Кошмар. Бросил отчет в кучу бумаг.

Все понятно. Эта планета целиком милитаризована. Похоже, там даже домашняя живность скачет в мундирчиках. Вламываться туда подобным образом – значит начинать игру по их правилам, да еще на их поле. К чему они не привыкли – так это к мягкому и хитрому подходу, к изысканному мошенничеству и искусному обману. Другими словами: пролезай, втирайся, делай свое дело и поскорей смывайся.

– Не нравится мне все это, – нахмурилась моя любимая. – Будь осторожен, Джим, береги себя. Мне сейчас вредно волноваться.

– Единственное, о чем тебе стоит волноваться, так это о судьбе той жалкой планетки, когда на нее обрушится Скользкий Джим.

Я чмокнул ее в щеку и вышел, гордо подняв голову и расправив плечи.

Ах, если бы в душе была хотя бы десятая доля этой наигранной уверенности! Дело предстояло – хуже некуда.

Глава 4

Я тщательно продумал все приготовления к этой сложной операции. Не раз мне приходилось с каменным лицом выслушивать стенания Инскиппа по поводу дороговизны мероприятия. Но в конце концов не ему, а мне придется лезть в петлю. Хотелось подстраховаться от любых неожиданностей, чтобы надежно обеспечить себе физическое выживание. Но даже самые сложные дела когда-нибудь кончаются. Вот наконец продуманы последние детали, сделаны последние распоряжения. И овца отправилась на бойню.

Б-е-е-е. Я сидел в баре межпланетного корабля «Каннетава» с бокалом в руке, катая в пальцах потухшую сигару, и чувствовал себя совсем голым. Посадка на Клианде была объявлена через час. Я был абсолютно голым, в переносном смысле, конечно. Потребовалось огромное напряжение воли, чтобы дисциплинированно оставить все запрещенные вещи. Никаких мини-бомб, газовых капсул, микропил, подслушивающих устройств. Ничего. Даже любимая отмычка извлечена из-под ногтя большого пальца. Даже…

Тут я скрипнул зубами и осмотрелся. Посетители бара самозабвенно напивались, на меня никто не обращал внимания. Я вытащил из кармана бумажник и ковырнул один из швов. И натурально, обмер. Ах память, память… Она не только позволяет запомнить, но и помогает забыть. Мое подсознание отчаянно сопротивлялось. Только разум мог согласиться с такой дикостью, как высадка на Клианду безо всяких привычных приспособлений. Я отработанным жестом сжал бумажник. В руку скользнула миниатюрная, удивительно прочная отмычка. Настоящее произведение искусства. Я даже хлебнул за ее здоровье, на прощание. И по пути в каюту выбросил ее в урну. Она отправится обратно, а я сойду на эту исключительно негостеприимную планету.

В каждом отчете отмечалось, что на Клианде самая свирепая таможня во всей Галактике. Контрабанда там попросту исключена. Не стоит и пытаться. Я просто должен быть тем, за кого себя выдаю. Торгашом, представителем компании «Фразолетто-Мучо Лтд», поставлявшей оружие. Эта компания действительно существует, и я действительно ее представитель, тут не подкопаешься. Пусть попробуют.

Они, конечно, попробовали. Посадка на Клианду ничем не отличалась от посадки в тюрьму. Как только группа пассажиров сошла с трапа, всех сразу загнали в зловещую серую комнату. Под жесткими взглядами вооруженных до зубов охранников мы сбились в жалкую кучку. Наш багаж свалили рядом. Пока «Каннетава» не взлетела, ничего не происходило. Затем нас стали вызывать по одному.

Можно было немного понаблюдать, и я с радостью воспользовался этой возможностью. Важные военные, не обращая на нас ровно никакого внимания, слонялись туда-сюда, грохоча тяжелыми ботинками и побрякивая оружием. Мундиры были все одного цвета, на первый взгляд, совсем не военного – смесь алого с темно-красным. Но я быстро понял, что это цвета крови, венозной и артериальной. Они вызывали навязчивое отвращение. Все охранники были здоровяки с огромными челюстями и маленькими поросячьими глазками. Они носили шлемы из фибростали с черными козырьками и прозрачными забралами. Каждый был вооружен универсальной винтовкой системы «гаусс» – жуткое оружие. Эти винтовки снабжены электробатареями огромной емкости. При нажатии на спусковой крючок в канале ствола создается сильное магнитное поле, которое разгоняет заряд не хуже любого патрона взрывного действия. У такой винтовки есть несколько преимуществ: высокий темп стрельбы, возможность стрелять практически бесшумно и любым типом зарядов – от отравленных игл до разрывных пуль. Это оружие часто упоминается в отчетах Корпуса, но до сих пор его никто не видел. Я сразу прикинул, как рассеять эту тайну.

– Пас Ратунков, – выкрикнул чей-то голос.

Вздрогнув, я вспомнил, что это мой псевдоним. И неуверенно взмахнул рукой, когда охранник направился в нашу сторону. Видимо, они специально ставят на ботинки железные подковки, так сказать, для усиления эффекта. Мне захотелось заиметь парочку таких башмаков. Клианда начинала мне нравиться.

– Вы Пас Ратунков?

– Это есть я, к вашим услугам. – Я тщательно коверкал местный язык на иностранный манер.

– Возьмите багаж и следуйте за мной.

Он тут же развернулся, но я отважился его окликнуть:

– Извините, сэр, но мне не унести все сразу.

Презрительно окатив меня ледяным взглядом, он ткнул винтовкой в дальний угол тюремного покоя.

– Тележка там.

Пришлось тащиться за тележкой. Это была замызганная платформа на маленьких колесиках, снабженная электроприводом. Я быстро погрузил вещи и отыскал взглядом своего проводника. Тот уже стоял у распахнутой двери, положив палец на спусковой крючок. Электромотор взвыл на предельных оборотах, и я галопом поскакал вслед за тележкой.

Досмотр начался.

Это теперь легко говорить. Все равно что сказать: «Я бросил атомную бомбу и пошел дальше». Впервые в жизни меня подвергали такому тщательному обыску. Приятно было сознавать, что свою отмычку я нашел первым.

В белой комнате с белыми стенами было десять человек. Шестеро занялись моим багажом, а четверо – непосредственно моей персоной. Для начала меня раздели и загнали во флюороскоп. С увеличительным устройством. Через несколько секунд состоялось совещание над снимками моих зубных пломб. Было решено, что одна из них необычайно велика и форма у нее несколько странная. Невесть откуда явилось жуткое зубоврачебное кресло. Операция началась немедленно. Зуб временно залепили цементом – надо отдать им должное, – пока пломбу исследовали на спектроскопе. Когда выяснилось, что пломба сработана из обычного сплава, они ничуть не расстроились. Досмотр продолжался.

Пока мое тело подвергалось изучающему массажу, один из инквизиторов приволок ворох бумаг. В основном это были псиграммы, полученные в ответ на запросы местных властей. Они связались с моими работодателями, Фразолетто-Мучо, и выяснили все о моей работе. На все вопросы я ответил в основном правильно, только пару раз пискнул невпопад, когда исследователи добрались до чувствительных частей тела. Все шло хорошо, наконец мое досье было закрыто.

Во время всей этой катавасии я краем глаза наблюдал за своими чемоданами. Они пострадали еще больше. Каждый из них раскрыли, вещи вывалили на белоснежные столы. Затем чемоданы разобрали на части. На мелкие части. Швы распороли, замки разобрали, ручки сняли. Потом обломки запаковали в пластиковые мешки и сдали в хранилище. Очевидно, для более детального исследования. Одежда удостоилась лишь беглого осмотра. Вскоре выяснилось почему. Потому что больше я ее не увижу до самого отъезда.

– Вам выдадут клиандскую одежду, – объяснил один из инквизиторов. – Носить ее – одно удовольствие.

В этом я сильно усомнился, но счел за благо промолчать.

– Это религиозный символ? – спросил другой, держа в руках фотокарточку.

– Это портрет моей жены.

– Разрешается иметь только религиозные символы.

– Она у меня сущий ангел.

Это их убедило, с великой неохотой карточку вернули. Разумеется, не оригинал – это было бы слишком опасно. Мне выдали фотокопию. Анжелина на копии выглядела куда более сердитой, а может, мне просто показалось.

– Все личные вещи, включая документы, будут вам выданы перед отъездом, – холодно проинформировали меня. – На Клианде вы обязаны носить местную одежду и соблюдать здешние законы. Вот ваши личные вещи.

Из всего багажа мне были выданы только три предмета первой необходимости.

– Это ваше удостоверение.

Я радостно схватил его, словно некое свидетельство реальности собственного существования, да и совсем голым стоять было холодновато.

– А что в этом ящике? – скрипучим голосом спросил инспектор. Все бросили работу и плотным кольцом окружили подозрительный ящик. Выражение лиц означало, что мне уже вынесен смертный приговор вне зависимости от ответа. Я слегка отпрянул, в испуге закатив глаза.

– Господа, я не сделал ничего плохого… – вырвалось у меня.

– Что это?

– Оружие…

Послышались негромкие возгласы, один из инспекторов даже завертелся, будто ища винтовку, чтобы прикончить меня на месте.

Я испуганно забормотал:

– Но, господа, вы должны меня понять. Я прибыл на эту планету по делам. Наша фирма «Фразолетто-Мучо Лтд» – старейший и широко известный производитель военной электроники. Это образцы нашей продукции. Некоторые из них очень хрупкие. Открывать разрешается только в присутствии специалистов.

– Я специалист по оружию! – Один из них шагнул вперед. Я его еще раньше приметил благодаря лысой голове и жуткому шраму, пересекавшему один глаз.

– Рад с вами познакомиться, сэр. Меня зовут Пас Ратунков. – Мое имя не произвело на него ровно никакого впечатления, а своего он не назвал. – Если мне вернут ключи, буду рад ознакомить вас с содержимым.

Прежде чем позволить мне приступить к показу, они приволокли камеру, чтобы заснять всю процедуру. Я открыл замок и откинул крышку ящика. Специалист по оружию уставился на образцы, разложенные по отделениям. Я пустился в объяснения:

– Наша фирма является разработчиком и единственным производителем блоков памяти для дистанционных взрывателей. Это самая компактная и универсальная модель на сегодняшний день. – С помощью пинцета я извлек взрыватель размером с булавочную головку. – Это модель для использования в стрелковом оружии. Выстрел активизирует взрыватель, который детонирует, когда снаряд попадает в цель. А вот это взрыватель для тяжелых орудий и ракет. – Все придвинулись, снедаемые любопытством, когда я вынул пластинку Мем-4 и принялся расписывать достоинства взрывателя. – Очень прочная конструкция, способная выдерживать невероятное давление, тысячекратные перегрузки, взрывы. Его можно настроить на цель определенного типа и запрограммировать на определенное время срабатывания с момента выстрела. Взрыватель к тому же снабжен системой распознавания, что исключает взрыв вблизи своих объектов. Уникальная модель.

Я положил взрыватель на место и захлопнул крышку ящика. По рядам зрителей прокатился вздох восхищения. Вот такие вещи они любят по-настоящему. Специалист по оружию уважительно приподнял ящик.

– Для демонстрации вам его выдадут.

Досмотр шел к концу. Больше ничего интересного не предвиделось. Ребята безо всякого интереса выдавливали из тюбиков зубную пасту и выковыривали из баночек крем. Вконец утомившись, они свалили мои вещи в кучу, затем кинули мне новую одежду.

– На одевание четыре с половиной минуты, – объяснил инспектор. – Возьмите эти сумки.

Одежду никак нельзя было назвать стильной. Серого, немаркого цвета белье было сшито из материала, на ощупь напоминавшего смесь дерюги с наждачной бумагой. Я вздохнул и начал одеваться. Верхняя одежда представляла собой цельный комбинезон с желтыми и черными поперечными полосами. В нем я стал похож на гигантскую осу. Что ж, если на Клианде это считается хорошим тоном, то ничего не поделаешь. Да и выбора нет. Я схватил выданные мне сумки, при этом тонкие ручки пребольно впились в ладони, и потащился к выходу.

– Машина там. – Стоявший на выходе охранник указал на беспилотный экипаж с куполообразной крышей, находившийся в огромном ангаре, выкрашенном все в тот же серый цвет. При моем приближении дверца машины распахнулась.

– С удовольствием воспользуюсь машиной, – дружелюбно кивнул я, – знать бы еще, куда ехать.

– Машина знает. Садитесь.

Не самый блестящий собеседник в этой Галактике. Я забросил внутрь сумки и уселся. Дверь автоматически захлопнулась, на панели робошофера вспыхнули огоньки. Машина тронулась, впереди распахнулись тяжелые ворота. Потом еще одни и еще. И все толстые да крепкие, как в банке. Наконец мы выбрались на открытое пространство. Я зажмурился от солнечного света. Затем принялся с интересом осматривать окрестности.

Клианда, если судить по этому городу, – мир модернизированный, механизированный и очень занятой. Дороги были забиты машинами и грузовиками, которые, видимо, управлялись роботами – уж больно равномерно и с четкими интервалами они двигались. Тротуары тянулись вдоль дороги и над ней. Мелькали вывески, витрины, мундиры. Мундиры! Одним этим словом невозможно описать сверкающее многоцветное великолепие. Все были наряжены в мундиры разнообразных фасонов и расцветок. Что, видимо, обозначало принадлежность к различным ведомствам и службам. И никто не был одет в черное с желтым. Еще одна непредвиденная проблема, но я лишь пожал плечами. Утопающему дождик не помеха. Да, дело будет нелегким, от начала до конца.

Машина выскочила из общего потока, нырнула в туннель и остановилась у богато украшенной двери. Над входом большими золотыми буквами было начертано: «Злато-Злато», что можно приблизительно перевести с клиандского как «роскошный». Приятная неожиданность. Увешанный лентами и значками швейцар рванулся было к двери, но, разглядев мое одеяние, презрительно скривил губы, отпустил ручку двери и отправился восвояси. Вместо него появился субъект в темно-сером костюме. На плечах у него были серебряные знаки отличия в виде скрещенных кинжала и топора, а вместо пуговиц – серебряные черепа. Не очень располагающая внешность.

– Паков, – буркнул жутковатый тип. – Я ваш телохранитель.

Я выбрался из машины и, подхватив – самолично, прошу заметить – сумки, потащился за этим сторожевым псом в холл, как выяснилось, отеля. Мое удостоверение было принято исключительно нелюбезно, однако комнату мне все-таки отвели. Коридорный мальчишка с кислой миной проводил меня. Видимо, у меня был статус условно уважаемого торгового представителя инопланетной компании. Не скажу, что мне это сильно понравилось. Осиные цвета моего наряда выдавали чужака, следовательно, и обходиться со мной будут как с чужаком.

Апартаменты были роскошны: пуховой мягкости кровать, насекомых до черта. Я имею в виду «жучков» для подслушивания и подсматривания. Они были везде. Каждая вторая ручка на мебели – микрофон, лампы слегка поворачивались, отслеживая мое перемещение. Когда я отправился бриться, через полупрозрачное зеркало в ванной на меня уставился телеглаз; даже на рабочем конце зубной щетки был встроен телеобъектив – видимо, чтобы раскрыть неведомые тайны, скрытые в дуплах коренных зубов. Очень умно!

Это им так казалось. А меня очень развеселило. Я от души рассмеялся, притворившись, что кашляю, чтобы не дразнить попусту своего телохранителя. Который неотвязно таскался за мной по всему номеру. Похоже, спать он будет на полу у моей кровати.

Все это бесполезно. Как писали древние, свобода смеется над тюремщиками. Джим ди Гриз обычно тоже. Потому что он страшно много знает – извините за нескромность – о подсматривании и подслушивании. Это был тяжелый случай. Положим, установлено страшное количество «жучков». А что делать со всей этой информацией? Компьютерный анализ для подсматривания не годится, а это означает, что нужно привлечь множество людей. Но всему есть предел, иначе число персонала будет увеличиваться в геометрической прогрессии. Потребуются наблюдатели за наблюдающими и т. д. Вне всякого сомнения, за мной будет следить огромный штат, это участь иностранцев. Соответствующим образом будут оборудованы машина, обычные маршруты передвижения, а не только мое жилище.

Но весь город «жучками» не обвешаешь, да это и бессмысленно. Мне придется играть свою роль, пока не появится возможность вырваться за пределы просматриваемых зон. Пока не появится план бесследного исчезновения. Шанс у меня будет только один, который должен сработать безукоризненно, иначе одной дохлой крысой в мире станет больше.

Паков следил за каждым моим шагом. Последнее, что я видел перед сном, и первое, на что натыкался взгляд поутру, – это маленькие острые глазки. Меня это устраивало. С Паковым придется распрощаться в первую очередь, а пока его присутствие успокаивающим образом действовало на моих наблюдателей. Пусть себе спокойно спят. Я тоже выглядел спокойным – но только выглядел. А на самом деле внимательно изучал город, пытаясь отыскать крысиную лазейку.

И на третий день нашел. Это был один из многих вариантов и, как скоро подтвердилось, – самый лучший. Был разработан соответствующий план, и в назначенный вечер, довольный, я завалился спать. Улыбку, конечно, заметили в инфракрасном диапазоне – но что может рассказать улыбка?

Четвертый день начался, как обычно, с завтрака в номере.

– Что-то аппетит сегодня разгулялся, – порадовал я хмурого Пакова. – Видимо, сказывается благотворная атмосфера вашей прекрасной планеты. Придется взять добавку.

И взял. Съел еще один завтрак. Когда выпадет случай поесть, я не знал и решил заправиться впрок.

Все шло как обычно. В назначенный час мы вышли из отеля, сели в поджидавшую нас машину. Она двинулась по заложенному в бортовой компьютер маршруту – на военный полигон, где я демонстрировал эффективность взрывателей Фразолетто-Мучо. Уже было разворочено немало мишеней, а сегодня предстояло взорвать очередную партию. Это было страшно увлекательно.

Мы промчались по автостраде, затем свернули на боковую улицу. Движение здесь было слабое – как обычно, – пешеходов не было совсем. Мелькали перекрестки, а внутри у меня все сильнее затягивался знакомый тугой узел. Ну, все или ничего – пора, Скользкий Джим.

– Апчхи! – довольно натурально чихнул я и полез в карман за носовым платком.

Паков насторожился. Он всегда был начеку.

– Пыль проклятая, черт ее подери, – пожаловался я, – взгляните, это случайно не генерал Трогбар?

Натаскан Паков был отменно. Взгляд его оторвался лишь на секунду. Но мне большего и не требовалось. В платок был завернут увесистый столбик монет. Единственное оружие, которым мне удалось обзавестись под неусыпным надзором властей. Я изготовил его ночью, под простыней. Как только Паков отвел глаза, сверток врезался ему в висок. Он с тихим стоном обмяк.

Стон еще звучал, а я уже давил на кнопку аварийной остановки. Сработали тормоза, мотор затих, и машина остановилась. В двенадцати шагах от намеченной точки. Точно в яблочко. Выскочив из машины, я рванул что было сил.

Потому что, как только я обезвредил Пакова и нажал аварийную кнопку, на пульте слежения вспыхнул сигнал тревоги – салон машины был напичкан микрообъективами. Команда преследователей стартовала одновременно со мной. В запасе у меня были считаные секунды, самое большее – минута.

Хватит ли времени?

Пригнув голову, я на полной скорости нырнул в служебный проезд. Он тянулся позади зданий и выходил на соседнюю улицу. Роботы загружали в контейнеры мусор, не обращая на меня никакого внимания. Это были простые машины типа М, запрограммированные на самую примитивную работу.

Другое дело погонщик. Это был человек с электрохлыстом для управления роботами. Хлыст щелкнул и обвился вокруг меня, в бок кольнул электрический разряд.

Глава 5

Довольно неприятно, мягко говоря, но я укол едва ощутил. Напряжение было небольшое, как раз такое, чтобы управлять роботами, а не разрушать блоки памяти. Я ухватился за хлыст и резко дернул.

В полном соответствии с планом. Каждый день, проезжая мимо, я видел погонщика и его стадо на одном и том же месте. Что-что, а порядок на Клианде в чести. Погонщик, детина с толстой шеей и зверской физиономией, просто обязан был кинуться на бежавшего чужака – и он не обманул моих надежд.

Когда я рванул хлыст на себя, погонщик потерял равновесие и сделал шаг вперед, разинув рот. Пришлось треснуть ему по отвисшей челюсти. Рот захлопнулся.

Верзила зарычал, тряхнул головой и, вытянув руки, бросился на меня.

А вот так мы не договаривались, это не по плану. Он должен был тут же рухнуть и дать мне возможность осуществить задуманное до подхода главных сил. Откуда мне было знать, что у него не только интеллект как у булыжника, но и прочность черепа соответствующая? Меня прошиб пот, и я едва успел увернуться. Его руки схватили воздух. Уходило время, которого и так не было. Надо обезвредить этого медведя, и как можно быстрее.

И я его обезвредил. Не очень изящно, зато надежно. Сделал боковую подсечку и вспрыгнул ему на спину, чтобы ускорить падение. Потом схватил за голову и трахнул о мостовую. Целых три раза – опасаясь, правда, что дорожное покрытие треснет раньше, чем эта башка, – только после этого он хрюкнул и затих.

Вдали завыла сирена. Я вспотел еще разок. Роботы продолжали грузить мусор, не обращая внимания на людские проблемы.

На погонщике была форма очень символичного грязно-зеленого цвета. Комбинезон застегивался одной-единственной застежкой-молнией. Я расстегнул ее и раздел неподвижное грузное тело. А сирены выли все ближе и ближе. А тут пришлось еще стаскивать ботинки, чтобы снять штаны. Операция довольно утомительная, а главное – очень не ко времени.

Эхо сирены отразилось от стен проезда, взвизгнули тормоза.

В страшной спешке я натянул комбинезон поверх осиного костюма и наглухо застегнул молнию. Послышался топот бегущих ног. Схватив хлыст, я полоснул ближайшего робота.

– Погрузи тело в контейнер! – приказал я и отступил назад, следя, как он грузит бывшего хозяина.

Как только его ноги исчезли в баке, появился первый солдат в красном мундире.

– Чужак! – завопил я, указывая хлыстом вдоль проезда. – Он туда побежал. Очень быстро. Я не смог его догнать.

Солдаты побежали тоже очень быстро. И это хорошо, потому что ботинки погонщика валялись у всех на виду. Я швырнул их в контейнер вслед за хозяином. Потом принялся охаживать хлыстом шестерых роботов.

– Переходим на следующий участок! – приказал я в надежде на то, что они запрограммированы на дежурный обход.

Так оно и было. Грузовой робот двинулся вперед, остальные гуськом потянулись за ним. Я с хлыстом в руке замыкал колонну. Наша маленькая процессия вышла на улицу, забитую солдатами и полицейскими. Вокруг сновали машины, водители орали на нас. Колонна роботов пробивалась через эту толчею на другую сторону улицы, мне ничего не оставалось, как поспешить за ними с застывшей улыбкой. Давать новые команды было боязно – чего доброго эта механическая команда устроит сидячую забастовку прямо на проезжей части. Мы миновали машину, из которой вытаскивали ослабевшего Пакова. Пришлось отвернуться от него. На легкий холодок в спине я старался внимания не обращать. Если он узнает меня…

Казалось, прошло два дня, прежде чем первый робот скрылся в переулке и я оказался в относительно безопасном месте. Несмотря на прохладную погоду, пот лил с меня градом. Роботы приступили к работе, а я привалился к стене, чтобы хоть немного перевести дух. На злополучной улице машин становилось все больше. Да, кругом действительно были всерьез озабочены моей судьбой. Над головой прогрохотало звено самолетов.

Что дальше? Хороший вопрос. Очень скоро, как только след чужака будет утерян, кто-нибудь обязательно вспомнит о единственном свидетеле его побега. И они непременно захотят потолковать с погонщиком роботов. Пока этого не произошло, мне следует где-нибудь спрятаться – но где? В средствах я был сильно ограничен: команда роботов-мусорщиков, электрохлыст и два мундира – один под другим, – каждый из которых делает меня весьма заметной персоной. Электрохлыст годился лишь на то, чтобы погонять роботов, не та сила тока, чтоб использовать его в качестве оружия. Что же делать?

Внезапно рядом послышался скрежет, я отпрыгнул в сторону. Ржавая дверь скользнула вверх, и на улицу выглянул толстый человек в белом колпаке.

– Слободан, я приготовил для тебя бочку, – крикнул он и удивленно воззрился на меня. – Да ты не Слободан…

– Точно. Я не Слободан. Его здесь нет. Он в больнице. Грыжу удаляет.

Неужели это счастливый случай? Говорил я быстро, а думал еще быстрее. На соседней улице суеты было хоть отбавляй, однако сюда, в служебный проезд, пока никто не заглядывал. Я стегнул ближайшего робота хлыстом.

– Следуй за этим человеком, – приказал я и махнул рукой в нужном направлении. Белый колпак скрылся, робот последовал за ним, а мне оставалось пойти следом.

Прямо на кухню. Очевидно, это ресторан – кухня была огромна. Кроме нас, тут никого не было.

– Когда вы открываетесь? – поинтересовался я. – Аппетит от работы разыгрался.

– Только вечером. Эй! Скажи этому роботу, чтобы отстал от меня. Пусть лучше заберет помои.

Повар метался по кухне, а робот преданно топал по пятам. Прекрасная пара.

– Робот! – Я щелкнул хлыстиком. – Хватит тебе бегать за этим человеком. Возьми его за руки, чтобы не дергался.

Электронные рефлексы робота сработали гораздо быстрее, чем реакция повара. Стальные руки сомкнулись. Повар жалобно раскрыл рот – пришлось закрыть его колпаком. Он сердито замычал и принялся жевать кляп. И жевал все время, пока я привязывал его к стулу. Кляп пришлось тоже обвязать. Никто пока не появлялся – вот ведь повезло!

– Вон отсюда! – Я щелкнул по металлической спине и отослал робота прочь.

Роботы вкалывали, а я беззаботно полеживал, пока не пришло время давать новые указания.

– Возвращайтесь. На то же самое место, откуда утром пришли. Вперед!

Они четко, по-военному, развернулись и потопали восвояси. Слава богу, хоть в другую сторону от улицы, на которой мы недавно были. Я вернулся на кухню. Опасаться пока нечего. Рано или поздно меня, конечно, вычислят через мусорщика, но где я покинул команду роботов – этого так сразу не узнать. Все складывалось просто прекрасно.

Связанный повар ухитрился повалить стул и теперь полз к выходу, извиваясь всем телом.

– Нехорошо, – пожурил его я, снимая со стены самый большой тесак.

Он испуганно замер, вытаращив глаза. Положив тесак и хлыст на видное место, я огляделся. Надо отдышаться и немного подумать. Хватит метаться и импровизировать. Внезапно издалека донеслись стук в дверь и резкий звонок. Пришлось опять взяться за тесак. Похоже, вся операция пройдет под лозунгом: «Выдумывай и пробуй!»

– В чем дело? – поинтересовался я у повара, вынув на секунду кляп.

– Это у главного входа. Кто-то пришел, – хрипло выдохнул он, не отрывая глаз от занесенного над его головой тесака.

Я вставил кляп на место, прокрался к двери и чуть-чуть приоткрыл ее. Там был пустой и темный обеденный зал. Со стороны главного входа доносились звон и стук. Из ресторана на шум никто не явился, видимо, никого тут не было, кроме нас с поваром.

– Чего надо? – попытался я изобразить манеру повара обращаться с людьми.

– Служба ремонта холодильников. Вы нас вызывали. В чем дело? Какие проблемы?

– Большие! – Сердце мое радостно екнуло. – Захватите инструменты.

Механик приволок огромный ящик. Я впустил его, аккуратно закрыл дверь, а потом плашмя съездил ему тесаком по голове. Он немедленно свалился. Мундир у него был темно-зеленый, это немного лучше, чем наряд осы или мусорщика, да и выбора нет. Я быстро раздел его, а потом привязал к стулу напротив повара. Они затеяли молчаливый разговор взглядами. Впервые преследователи отстали от меня на целый корпус. Если повезет, то обоих пленников обнаружат не раньше чем через несколько часов, и только потом полиция выйдет на мой след. Я напялил зеленую униформу, приготовил несколько бутербродов, захватив ящик с инструментами, отдал честь обоим пленникам и покинул ресторан через главный вход. Там стоял большой моторобот и тихонько гудел. В руках у него был еще один ящик с инструментами. На его железной груди, как и у меня, красовался знак фирмы.

– Прокатимся с комфортом, – порадовался я. – Держи. – И едва успел отдернуть руку, когда его рука ухватилась за ящик.

В поездках по городу я часто встречал таких мотороботов, однако вблизи их видеть не приходилось. На спине у него было что-то вроде сиденья для оператора, но как туда взобраться – решительно неясно. Может, он должен встать на колени, или где-то есть ступенька, или еще как? По улице проносились машины и роботы, быстрым шагом приближался отряд солдат. Меня опять прошиб пот.

– Я хочу есть, и немедленно.

Ничего не произошло. Солдаты подошли еще ближе. Робот возвышался недвижный как статуя. От него помощи не дождешься. Что-то надо делать. Я одной ногой уперся в выступ на его бедре, ухватился за сигнальный фонарь и вскарабкался в седло. Внутри загудели моторчики – робот приспосабливался к моему весу. Мимо протопали солдаты. Не обращая на меня внимания.

Сиденье было удобное, обзор прекрасный. Моя голова возвышалась над землей метра на три. Вот только непонятно, что делать дальше. Хотя если смотаться отсюда, то наверняка появятся какие-то варианты. На голове робота находился небольшой пульт управления. Я нажал кнопку с надписью «Марш». Робот задрожал и принялся маршировать на месте. Для начала неплохо. Довольно быстро обнаружилась кнопка «Вперед». Мы тронулись вперед легкой рысью. Вскоре вся полицейская кутерьма осталась далеко позади.

Нужен план. Мой механический скакун мчался через центр города, а я предавался размышлениям. Опять я один против целого мира. Очень поэтично, но нелегко. Утешает только то, что мне уже приходилось бывать в такой ситуации, а мир Клианды такого еще не видел. Вся система безопасности свидетельствовала о том, что иностранцев здесь бывает мало, а те, что появляются, находятся под строгим надзором. Вероятно, власти еще ни разу никого не упускали, и мой побег – это большая неприятность. Полетят головы. Прекрасно. Лишь бы не моя. В каком-то смысле даже есть некоторое преимущество. Властям обо мне ничего не известно, кроме легенды прикрытия. Если удастся раствориться в этом жутком мире, то обнаружить меня будет невозможно. До тех пор пока я буду лежать на дне. Активную деятельность придется ненадолго отложить. Сейчас надо спасать свою бесценную шкуру, а уж потом можно подумать о будущем.

Впереди показался выезд из города. И многочисленная охрана, которая внимательно обыскивала и осматривала всех выезжающих. Легкого нажатия на кнопку «Влево» было достаточно, чтобы мой скакун устремился в боковую улочку, унося меня от опасности. Город я покину, как только захочу. Просто еще время не пришло.

К полудню мои познания о городе расширились, равно как и мозоли на заднице. Робот двигался все медленнее, очевидно, он нуждался в подзарядке.

Я бы тоже не отказался подзаправиться бутербродами из инструментального ящика. Нам обоим необходим отдых. Не исключено, что моих пленников уже обнаружили и охота идет по новому следу. По пустынным боковым улочкам я пробрался в район заводов, чтобы отыскать укромное местечко. Тут было несколько заброшенных заводов и складов, которые вполне подошли бы для моих целей.

Так оно и было. На окнах висела паутина, петли ворот покрыты ржавчиной. Вокруг никого, а замок такой, что можно открыть пальцем в полной темноте. Вскоре дверь распахнулась. Так и есть – ни души. Мы скользнули внутрь, засов с легким щелчком встал на место. В дальнем углу двора покоился огромный древний механизм, словно заброшенный в джунглях идол. Валявшиеся у его подножия листы картона напоминали жертвенные подношения. Прекрасно. Перекусив, я успокоился. Осмотрел здание и отыскал пустую комнату без окон. Притащил туда фонарик, карандаш и чистый лист жертвенного картона. Пора предпринять следующий шаг.

Зажав в руке карандаш я уставился на освещенный чистый лист картона и заговорил вслух:

– Слушай внимательно. Память начинает работать. Отсчет начнется с десяти. Моя усталость будет нарастать, и на счет «ноль» я усну. Ключевое слово для памяти – Занаду![1] Десять, – бодро произнес я. – Девять… – Напала зевота.

На счет «пять» глаза сомкнулись. Не помню, дошел ли я до нуля.

Глава 6

Когда я проснулся, пальцы мои не гнулись, руку свело, глаза жгло нестерпимо. Большой лист картона был сплошь покрыт сложной, запутанной схемой. Подсознание – это отличное место, где можно прятать самые разные вещи. Я не только получил схему, но и понял, как ею пользоваться. План был потрясающе прост. Я даже позавидовал разработчику. Потребуется немного времени и куча электроники. Ее предстоит украсть. Я потянулся, размял онемевшие мускулы. День выдался тяжелый, а гипнотический транс – это вам не обычный сон. Завтра будет полегче, да и погоня немного поутихнет.

Следующие два дня были заполнены хлопотами. Стальная Крыса обрела нору, теперь нужно поработать. Город жил своей обычной жизнью. Поиски наверняка шли не ослабевая, но где-то вдали от моего убежища. Я паял, клепал, беззаботно воровал еду и необходимые предметы. Похоже, на Клианде преступности практически не было, как не было и никаких предосторожностей против воровства, которым я занимался довольно активно. Либо преступники были уничтожены как класс, либо они правят этой планетой. Последнее очень похоже на правду. Период моего уединения скоро подойдет к концу. Придется выйти из укрытия и заняться активным шпионажем, то есть своей непосредственной работой.

Удрать из города оказалось намного легче, чем я думал. Ненавязчиво отираясь у ворот, я выяснил, что проверкой занимаются военные, и занимаются с присущими им простотой и прямодушием. Обмен четкими приветствиями, проверка бумаг, беглый осмотр, шлепок печати – и проваливай. Надеюсь, что у меня тоже не будет особых трудностей. Пришлось захватить военный грузовик, чтобы придать операции военный вид. Это было вечером. Я поставил робота на дороге. Грузовик с визгом затормозил. Из окна, осыпая меня проклятиями, высунулся водитель. Многие ругательства я слышал впервые и постарался их запомнить на будущее. К счастью, он оказался один.

– Тебя тем же самым и по тому же месту, – огрызнулся я. – Нехорошо так со штатскими разговаривать. Положение чрезвычайное.

– Какое положение? – спросил он подозрительно.

– Чрезвычайное! – с воодушевлением ответил я.

Он сразу обмяк, как только игла впилась ему в шею. Не зря же я сделал набег на склад медицинских препаратов. Я отодвинул его в сторону, загнал робота в кузов и понесся к своему убежищу за вещами. Мои пожитки прекрасно разместились среди ящиков с провизией, банок с ваксой и прочими военными припасами. Переодевшись в красный солдатский мундир, я уложил воина спать в своей зеленой униформе, сердечно распрощался с роботом – единственным своим приятелем на этой недружелюбной планете. Он в ответ промолчал, но я на него не в обиде. Поехали.

Военные с обычной для них сдержанностью приняли мои бумаги, проверили, отметили, и вот она – свобода. Я весело помчался навстречу ночи и второй фазе своего плана. Чтобы запутать следы, пришлось долго петлять, менять машины. Потом был длинный перегон через центральную пустыню к намеченной цели. Это была огромная скала, одиноко торчавшая среди песчаного моря. Формой она сильно напоминала горшок и по-клиандски называлась Лунак. Что на местном языке означает «горшок». Судите сами о богатстве воображения местных жителей. Машина скрылась под маскировочной сеткой. Мне пришлось потратить целых семь дней, чтобы сделать все необходимое. Своими руками, правда, не без помощи землеройного робота, я выстроил ни много ни мало – полностью автономное подземное убежище в ста метрах от Горшка.

На этом подготовка к третьей части операции была закончена. Она начнется этой ночью. Мой маленький самодельный радиопередатчик был настроен и готов к работе. Его антенна указывала точно в зенит. Ровно в полночь я отправил в космос узкий направленный радиосигнал. Передатчик работал только тридцать секунд.

Вот и все. Кости брошены, следующий ход теперь за ними. Они – это отдел Специального Корпуса, который готовил эту часть операции. Надеюсь, что подготовились они на совесть, но это выяснится только вечером следующего дня. Если все правильно (на слове «если» я закусил губу), то они – и только они – примут мой сигнал. Очень узкий и очень направленный. Такой сигнал невозможно засечь. Клиандцы ничего не должны узнать. В движение придут огромные силы. Мощные компьютеры сделают расчеты, полыхнут пламенем дюзы гигантских ракет. Выбранный метеорит придет в движение. Далеко в космосе, вне радиуса действия локаторов Клианды. Он двинется сюда, точно нацеленный на одинокую скалу под названием Горшок. Ждать его придется целый день и еще ночь.

Чтобы не трепать нервы томительным ожиданием, я устроил себе маленький праздник. С хорошей едой, если консервированную пищу можно назвать хорошей, и доброй выпивкой – тут выбор был побольше. Обед с вином, затем крепкие напитки. На десерт я выкурил сигару и посмотрел на портативном проекторе пару непристойных фильмов из армейской фильмотеки, довольно крутых. Для солдат. Но сейчас в пустыне они смотрелись вполне прилично. А потом меня сморил сон.

Так прошла ночь, затем день, и снова наступила ночь. Как только стемнело, я выбрался наружу и принялся рассматривать через бинокль черное небо. Квадрат за квадратом. Ничего. До условленного часа было еще далеко, а я уже сгорал от нетерпения. Теперь весь план представлялся мне совершенно абсурдным. Вдобавок ко всему я чувствовал себя совершенно одиноким и заброшенным на чужой планете, за многие световые годы от цивилизации. Очень неприятное ощущение. Пришлось хорошенько хлебнуть из фляжки.

Если все идет нормально, то сейчас огромный каменный монолит несется к Клианде, курсом на столкновение. Когда его засекут локаторы системы обороны, то примут за обычный космический мусор. Он войдет в атмосферу и вспыхнет. Это исключит всякие подозрения, если они возникнут. Ни одно живое существо не в состоянии вынести такого сочетания перегрузки и температуры. Траекторию падения проследить будет практически невозможно из-за большого количества сопутствующих обломков. Метеорит пронзит атмосферу и с сокрушительным ударом врежется в землю. Расследование будет неспешным, и до прибытия исследовательской партии много чего должно произойти. Я надеюсь. Это все выглядит очень неплохо в теории, а на практике представляется полным сумасшествием.

Ровно в полночь на небе вспыхнула звезда. Я со вздохом облегчения отложил в сторону фляжку. Все шло точно по расписанию. Звезда загоралась все ярче, еще ярче и еще. И летела прямо на меня. Расчеты делали первоклассные астрономы и компьютеры, это было известно – но не до такой же степени! Может, эта штука рухнет прямо мне на голову?

Не прямо. Метеорит слегка отклонился в сторону. Послышался жуткий рев, будто вскипел огромный чайник. Как только горящий болид скрылся за Горшком, раздался раскатистый взрыв, пламя на миг осветило окрестности. Я не мешкая вскочил в машину. Вперед!

Фары выхватили из темноты свежую воронку, над которой висели тучи дыма и пыли. На дне ее дымился обломок метеорита. Точно в десятку! Я отогнал машину за ближайший пригорок и нажал на кнопку передатчика. Раздался второй взрыв, куда более слабый. Над головой просвистели осколки. При помощи зарядов метеорит был расколот надвое. Амортизирующая жидкость, предохранявшая груз, быстро впиталась в землю.

Тут послышался быстро нараставший рев реактивных двигателей. Пришлось потушить фары. Черные треугольники мелькнули над головой и заложили вираж. Тут уж я в полной мере оценил как степень подозрительности клиандцев, так и четкость работы радарно-компьютерной службы. Времени оказалось не так уж много. Стараясь не обращать внимания на жар, исходящий от метеорита, я спрыгнул в кратер.

Оборудование, запакованное в плоские контейнеры, было цело. При тусклом свете звезд я перетащил их в машину. Над головой кружили самолеты, пытаясь обнаружить точное место падения болида. Не много же они могли рассмотреть на такой скорости, да еще ночью. Наверняка уже выслан менее скоростной самолет. Специально оборудованный для поисковых работ. При этой мысли у меня в голове раздался шум воображаемых пропеллеров. Это меня подстегнуло. Тяжело отдуваясь, я загрузил в машину последний ящик, дождался, когда самолеты проскочат мимо, и поехал к своей норе. Ехать пришлось на максимальной скорости, объезжая ямы и валуны, подпрыгивая на ухабах. Самолеты легли на обратный курс, пришлось остановиться и ждать, пока они опять пролетят, стараясь самому себе казаться меньше малого. Еще один бросок – и я у входа в убежище. Как только первые контейнеры скрылись под землей, послышался шум двигателей. Вдали блеснули огни фар. Я как попало побросал контейнеры вниз и уже собрался нырнуть вслед за ними, но тут над головой мелькнули огромные крылья и меня накрыл слепящий свет.

В глазах еще плясали блики, но я на ощупь включил зажигание, передачу и выскочил из рванувшейся вперед машины. Опять накатила волна света, я как подкошенный рухнул на бок и замер.

Свет проникал даже сквозь закрытые веки. Мне показалось, что прошла вечность, а не несколько секунд. Я кубарем скатился вниз, в кровь побив колени об острые углы контейнеров. Потом, словно крот, в кромешной тьме толкал и пихал ящики сквозь тесный ход. Сверху доносился рев самолетов, затем послышалась стрельба, загремели взрывы.

– Отлично, – выдохнул я. – Оружие делается для того, чтобы из него стрелять, вот они и стреляют. Я так и думал, что эти ребята любят пострелять, и рад, что не ошибся.

Громкий взрыв возвестил, что моей машине пришел конец. Лучше и быть не может. Я на ощупь отыскал передатчик и не спеша взобрался по лестнице.

Удобно расположившись на верхушке лестницы, упершись локтями в землю, я наблюдал за представлением. В небе выли реактивные самолеты, трещали пропеллеры. Гремели разрывы бомб, посвистывали пули. Красиво горела моя машина, выбрасывая языки пламени каждый раз, когда в нее попадал шальной снаряд или пуля. Треск выстрелов и грохот разрывов понемногу стихали. Чтобы оживить бой, я нажал на кнопку передатчика.

С вершины Горшка ударили скорострельные орудия, время от времени взлетали ракеты. Каждый второй снаряд был трассирующим, так что шоу удалось на славу. Самолеты перестроились и снова бросились в атаку. Вершина Горшка и земля вокруг него потонули в пламени. Для этой шутки я использовал исключительно клиандское оружие. Было забавно наблюдать, как армия воюет, по сути дела, сама с собой. Метрах в тридцати от меня взорвалась бомба, за шиворот посыпался песок. Эта часть спектакля подошла к концу. Пора играть финал.

Я торопливо полез назад в нору, обрушивая за собой тучи песка, втащил лестницу и провода. Песок, вынутый при строительстве, удерживался над входом при помощи досок, и, когда я их выбил, он обвалился вниз с неожиданной скоростью. Я едва успел закрыть дверь. Потом сосчитал до десяти, чтобы обвал наглухо запечатал входную шахту, и нажал на кнопку.

Ничего не произошло.

А это была важная часть всей операции. Пока наверху рвутся бомбы и содрогается земля, лишнего взрыва никто не заметит. Того самого взрыва, который должен уничтожить все следы моей деятельности. Если заряд сейчас не взорвется, то найти меня и выкурить из норы будет очень и очень просто…

Тут меня осенило – нельзя быть таким глупым. Это очевидно – сигнал моего маломощного передатчика не может пробиться сквозь толщу песка. Я включил фонарь и сразу увидел торчавший из стены провод, на нем даже бирка висела с номером 2. Если бы не спешка проклятая…

Но спешить все-таки надо. Грохот наверху затихал. Видимо, автоматический противник на вершине Горшка был окончательно и полностью разбит. Если мой маскирующий взрыв не грянет прямо сейчас, то позже он будет выглядеть, мягко говоря, подозрительно. Я прикрутил провод номер 1 к антенне и опять нажал на кнопку. Повисла мертвая тишина.

Пока не грохнуло прямо над головой. Взрыв, казалось, перетряхнул все мои кости. Бетонная пещера загудела, как барабан, с потолка посыпались осколки и пыль. Теперь я в безопасности. Как таракан за печкой. Включив свет, я осмотрел убежище, в котором мне предстояло прожить пару недель. Автономный энергоблок, пища, вода, регенератор атмосферы – все, что нужно человеку для жизни. Кристаллические схемы, приборы, прибывшие в метеорите. Надо немного поработать, чтобы привести в порядок свою экипировку, и я буду готов сразиться с целым миром. Тем временем пустыню тщательно прочешут, погоня утихнет. Никогда им не додуматься до того, чтобы копнуть у себя под носом, никогда! С довольной улыбкой я откупорил бутылку за свое здоровье.

Глава 7

Уже не вор и не беглец. На тринадцатый день я открыл дверь и снова выбрался на поверхность. Этот символический акт означал окончание моего затворничества и начало новой жизни на Клианде. Имея всевозможные удостоверения и разнообразные мундиры, было легко играть любые роли в этом жутком обществе. Я старался держаться поближе к военным и копил силы для главной атаки.

Чтобы подготовить ее, мне понадобилось вылететь в Досадинглуп, небольшой провинциальный городок, расположенный по соседству с военной базой Глупост. Насколько мне было известно, там же находился главный космопорт, откуда стартовали межпланетные экспедиции. Вот почему я отирался около стойки регистрации мест – хотелось узнать, кто и где будет сидеть. В результате мое место оказалось рядом с очень интересной персоной.

Интересной только для меня, позвольте уточнить. С точки зрения любого нормального человека пилот-майор был не очень привлекателен. У него была огромная, зловеще выдающаяся вперед челюсть, а ямочка на подбородке казалась трещиной. Из-под мощных обезьяньих надбровных дуг подозрительно смотрели черные глазки, огромные ноздри заросли шерстью. Но меня не это волновало. Я рассматривал черную форму Космической Армады, многочисленные награды за отличную службу, значок старшего пилота в форме ракеты с крылышками. Такой-то мне и нужен.

– Добрый вечер, сэр, очень рад. – Я опустился в соседнее кресло. – Приятно путешествовать с хорошим попутчиком.

В ответ он навел на меня свой нос-двустволку и презрительно фыркнул, что означало конец приятного разговора. Улыбнувшись, я пристегнул ремень. Самолет рванулся в ночное небо, тело мягко вжалось в кресло. На крейсерской скорости крылья почти полностью спрятались в фюзеляж. Я достал фляжку и две рюмки.

– Осмелюсь предложить вам, пилот-майор, выпить немного в знак признательности за вашу многотрудную службу во славу нашей Клианды.

На этот раз он не фыркнул, а нечистым ногтем ковырнул в зубах и вытащил на свет божий остаток обеда. Внимательное изучение показало, что остаток слишком велик, чтобы им бросаться, и майор с удовольствием его проглотил. Да, у простого человека и удовольствия нехитрые. Я предложил ему кое-что получше.

– Ничего стоящего крепкому парню тут не подадут. А это – нарколет. – Я причмокнул от удовольствия.

Он в упор глянул на меня, и его губы сложились в непривычную для них улыбку.

– Хлебну, пожалуй, – произнес он грубым голосом.

Еще бы, маленькая фляжка такого напитка обошлась бы ему в месячное жалованье. Нарколет – самый дивный напиток из всех известных человечеству, изготавливается из редкого растения на маленькой планетке где-то на окраине Галактики, в очень ограниченном количестве. Успокаивающий, нежный, обворожительный, пьянящий, бодрящий, возбуждающий, стимулирующий. Он вобрал в себя лучшие качества всех напитков, к тому же не дает никаких побочных эффектов и не вызывает никакого похмелья. Майор взял предложенную рюмку, втянул аромат устрашающими ноздрями и проглотил напиток одним духом.

– Недурно, – похвалил он.

В ответ на столь простодушный комплимент я улыбнулся и назвал свое новое имя. Он немного подумал и довольно быстро сообразил, что от него ждут того же.

– Пилот-майор Васька Хулья.

– Очень приятно, сэр, очень приятно. За ваше здоровье я выпью прямо из горлышка, рюмки для такого случая слишком малы.

Наш остроносый самолет еще не успел добраться до звукового барьера, а я уже почти полюбил майора. Это была здоровая, цельная человеческая глыба, без единой трещинки сомнения, без малой оспинки неудовлетворенности. Как паук не может быть плохим пауком, а пиявка не может быть плохой пиявкой, так и майор был совершеннейшим ублюдком. Дух его взыграл, язык развязался, и пилот-майора понесло.

– На двоих у нас было двенадцать бутылок, пачка забитых косяков, нормально на пару дней, мы сняли двух телок, одну про запас, ну так, на всякий случай, и давай их…

Или о представителях иных миров:

– Просто животные. С ними приличному человеку путаться никак нельзя. Конечно, Клианда – это центр по-настоящему разумной жизни во всей Вселенной, единственная цивилизованная планета…

И так далее, и в том же духе. Мне оставалось только кивать головой, изображая восхищенное внимание. Великолепный экземпляр, как я уже отметил. Сильно он меня порадовал, когда сообщил, что его только что перевели на базу Глупост после переподготовки. Это было его первое назначение на такую крупную базу после долгих лет службы на передовой. Да, судьба играет человеком.

Надо было решаться на очень рискованный шаг – но упускать такой шанс нельзя. После долгих недель изучения общественного устройства Клианды я знал этот мир в совершенстве. Так мне казалось. Пришло время проверить свои познания на практике. Большей частью я вращался на задворках светского общества, а не среди военной элиты, а военные здесь – высшая каста. Они правили этим миром, и не только этим. Вопреки всем законам логики, истории и мирового порядка. Надо собраться с силами и преодолеть последнюю преграду.

Я поступлю в армию. В чине пилот-майора. Самолет зашел на посадку, и я приступил к активным действиям.

– Васька, а тебе что, сразу надо прибыть на базу? – После крепкого мы перешли на «ты».

Он отрицательно мотнул головой.

– Завтра явлюсь.

– Отлично. Не собираешься же ты провести последний вечер в холодной постели офицерской гостиницы?

Я принялся описывать все прелести теплой постельки. Упомянул и хорошую еду, и добрую выпивку, так, на всякий случай. Фляжка поднялась еще раз, и мой друг с энтузиазмом одобрил мой план.

Мы получили багаж и не мешкая отправились на роботакси в «Досадинглуп Роботник». Сеть таких отелей, полностью роботизированных, механизированных и компьютеризированных, покрывала всю планету. Люди из обслуживающего персонала появлялись там лишь изредка, чтобы проверить автоматику и забрать выручку из кассовых аппаратов. Мне довольно часто приходилось пользоваться отелями такого типа, по вполне понятным причинам, но людей встречать не приходилось. Случалось иногда сталкиваться только с другими постояльцами. Гостиницы «Роботник» – это настоящие островки уединения в океане всеобщего любопытства. Там, конечно, были свои неудобства, но я научился их не замечать. Вот в «Роботник» мы и отправились.

Когда мы подошли к двери, она гостеприимно распахнулась. Навстречу нам из ниши выкатился робот и запел:

Мы известны в целом мире.

Добро пожаловать в «Досадинглуп Роботник»!

О багаже я позабочусь.

Прикажите – все исполню!

Все это было исполнено мягким контральто в сопровождении оркестра духовых инструментов. «Дежурное блюдо» всех «Роботник»-отелей. Я это просто ненавидел. Поэтому пнул робота, чтобы не путался под ногами, и показал на роботакси:

– Багаж там. Пять мест. Тащи.

Тот откатился к машине, засунул внутрь цепкие манипуляторы. А мы вошли в холл.

– Разве у нас не четыре места? – Васька задумчиво нахмурил бровь.

– Ты прав. Наверное, я ошибся. – Но робот уже тащил наши четыре чемодана плюс заднее сиденье, выдранное с мясом из салона такси. – Теперь уже пять.

– Добрый вечер… джентльмены. – Робот-портье слегка запнулся, считая нас и определяя наш пол. – Чем могу служить?

– Нам нужен самый лучший номер. – Я назвал вымышленное имя и адрес, опуская банкноты по 100 богинье в прорезь конторки.

В «Роботнике» было принято платить вперед, сдача выдавалась при отъезде. Коридорный робот, вооружившись ключом, проводил нас до номера, распахнул дверь, и вновь грянула торжественная музыка, словно возглашая второе пришествие.

– Спасибо и проваливай!

Я нажал кнопку на его груди с надписью «Чаевые». Два богинье автоматически были поставлены мне в счет.

– Закажи еду и выпивку, – предложил я пилот-майору, показав на меню, висевшее на стене. – Все, что пожелаешь, но бифштексы и шампанское – обязательно.

Ваське эта идея понравилась. Пока я разбирал чемоданы, он хлопотливо нажимал на кнопки. С помощью наручного детектора мне удалось выяснить, что в номере стоит только один оптико-акустический «жучок», в том же самом месте, что и в других отелях. Издержки стандартизации. Перед тем как открыть чемодан, я заслонил его креслом.

Дверца буфета распахнулась – прибыло шампанское и охлажденные фужеры. Васька с упоением жал на кнопки. Мой кредит, высвеченный на табло большими цифрами, стремительно таял. Чтобы отвлечь его от этого занятия, я выстрелил пробкой в стену прямо над его головой и наполнил бокалы.

– Выпьем за Космическую Армаду! – Я протянул ему бокал, незаметно бросив туда зеленую пилюлю.

– За Космическую Армаду!

Он разом осушил бокал и затянул воинственную песню о сверкающих ружьях, бравых солдатах, пылающем солнце. Мне она не понравилась с первых слов. А ведь придется выучить.

– Ты выглядишь усталым, – оборвал я его. – Не хочешь ли поспать?

– Поспать?.. – Голова его сонно качнулась.

– Мне кажется, тебе вздремнуть не помешает.

– Вздремнуть…

Бокал выпал из его рук на ковер. Васька с трудом поднялся, дотащился до ближайшей кровати и обессиленно рухнул.

– Да ты совсем замотался. Спи спокойно, к обеду я тебя разбужу.

Гипнопилюля сделала свое дело. Васька послушно закрыл глаза и сразу захрапел. Если нас кто-то и подслушивал, то ничего подозрительного не услышал. Подали роскошный обед – его хватило бы на целый взвод. Старина Васька моих денег не пожалел. Я слегка перекусил перед работой. Потом открыл чемодан, приготовил необходимые инструменты и материалы.

Первым делом обезболивающая инъекция, чтобы «заморозить» лицо. Как только препарат подействовал, я усадил храпящего пилот-майора лицом к свету. Это будет совсем не трудно. Сложение у нас примерно одинаковое, а полное сходство и не требуется. Лишь бы было похоже на карточку в его удостоверении. На плохоньком фото был изображен некто, более напоминавший обритую наголо обезьяну, чем нормального человека. С подбородком пришлось повозиться изрядно. Обильные инъекции желеобразного пластика придали ему героические Васькины пропорции. Пока пластик не затвердел, я вылепил мелкие детали и занялся бровями. Немного пластика, и искусственные черные волосы обеспечили желаемое сходство. Контактные линзы изменили цвет глаз, а распорные кольца увеличили ноздри. Оставалось только перенести отпечатки пальцев на слой прозрачного пластика, покрывающего мои подушечки. Но это уж совсем чепуха.

Пока я подгонял по фигуре парадный Васькин мундир, Васька успел перекусить. А потом заснул опять, но на этот раз в другой комнате, чтобы не храпеть у меня над ухом.

Я выпил и тоже завалился спать. Завтра будет тяжелый день – предстоит вживаться в новый образ. Начнется служба в Космической Армаде.

Если повезет, то я раскрою тайну выдающихся военных успехов Клианды.

Глава 8

– Извините, сэр, но я не могу вас пропустить, – произнес охранник.

Ворота были стальные, тяжелые. По верху высокой каменной стены тянулись ряды колючей проволоки.

– Что значит не могу? Мне приказано явиться на Глупост! – заорал я. – Давай жми на кнопку или что там у тебя и открывай ворота.

– Я не могу их открыть, сэр, база закрыта изнутри, здесь просто наружный караульный пост.

– Позови своего командира.

– Я уже здесь, – раздался голос рядом. – В чем дело?

Я обернулся и впился глазами в лейтенантский значок, а офицер в свою очередь уставился на мой знак пилот-майора. Этот раунд остался за мной. Он отвел меня в караульное помещение, где принялся названивать по видеофону. Наконец с экрана на меня сурово глянул полковник со стальными глазами.

– Пилот-майор, база закрыта, – отчеканил он.

– Но у меня приказ, сэр.

– Вы обязаны были явиться вчера, а не сегодня.

– Извините, сэр, тут, видимо, какая-то ошибка. У меня в приказе указано сегодняшнее число.

Я достал бумаги и сразу увидел, что явиться надо было действительно вчера. Здорово меня Васька подставил. Полковник зловеще улыбнулся, как удав лягушке.

– Если бы ошибка была в бумагах, пилот-майор, то исправить ее было бы проще простого. Но поскольку ошибка лежит на вашей совести, лейтенант, то это сильно меняет дело. Ступайте на пропускной пункт.

Экран погас. Ухмыляющийся лейтенант выдал мне новенький комплект лейтенантских значков. Пришлось своими руками понизить себя в чине. Надеюсь, в Космической Армаде повышение получить так же просто. Постовой проводил меня к другой двери. Проверка бумаг и отпечатков пальцев заняла всего несколько минут. Наконец распахнулась последняя дверь, и я оказался на базе Глупост.

Появилась машина, солдат погрузил в нее мои чемоданы. Мы поехали к офицерским казармам, где мне отвели комнату. Всю дорогу я глазел по сторонам. Но ничего интересного не увидел. Кто видел хоть одну военную базу в своей жизни – тот видел все базы. Здания, палатки, марширующие солдаты, машины – всегда одного цвета и везде одинаковы. Однако мне нужно узнать кое-что поважнее. Солдат доставил мои чемоданы в комнату, откозырял и исчез. Тут со второй кровати раздался хриплый голос:

– У вас случайно выпить не найдется?

Присмотревшись, я разглядел в куче одеял тощего субъекта в темных очках. Видимо, эта фраза отняла последние его силы. Он застонал и дохнул перегаром.

– Случайно найдется. – Я открыл окно. – Меня зовут Васька. Что вы предпочитаете?

– Остров.

Напиток с таким названием был мне неизвестен. Может быть, так зовут моего соседа. Я вытащил из своих запасов бутылку самого крепкого и налил полстакана. Он схватил его трясущимися пальцами и, весь дрожа, выпил. После этого ему полегчало настолько, что он даже смог сесть и протянуть стакан за следующей порцией.

– Вылетаем через два дня, – поведал сосед, осторожно принюхиваясь к напитку. – Это случайно не растворитель?

– Нет. Запах сделан специально для военной полиции. Куда летим?

– Шутить с утра изволите? Всем известно, что никто и никогда не знает – куда. Вы случайно не из службы безопасности?

Он заговорщицки подмигнул. С вопросами мне надо бы пока повременить. Я с улыбкой налил и себе.

– Шутка и вправду неудачная. По правде сказать, я и сам неважно себя чувствую. С утра проснулся пилот-майором…

– И уже лейтенант. Быстро получил – легко потерял.

– Не так-то легко даются звания.

– Извините. Просто болтаю. Сам я вечный лейтенант, и другие ощущения мне неведомы. Будьте любезны, плесните еще чуток, а? Тогда я смогу одеться и мы пойдем в клуб и выпьем по-человечески. Нам предстоят жуткие сухие недели без единой капли, до самого возвращения.

Час от часу не легче. Стало быть, перед боем клиандские воины укрепляют свой дух простой водицей? Что же делать? Сделав приличный глоток, я погрузился в мрачные размышления.

Настоящий Васька Хулья будет обнаружен очень скоро. Как это предотвратить – ведь база закрыта?

Следующий глоток попал мне не в то горло. Я закашлялся. Остров участливо хлопнул меня по спине.

– Нет, это все-таки растворитель, – мрачно пошутил он, натягивая мундир.

В офицерский клуб я отправился в мрачнейшем настроении. Остров отнес мою неразговорчивость на счет недавнего понижения в чине и не приставал. Что же делать? Надо бы выпить. Сейчас полдень, а бежать с базы лучше поздно вечером. Всему свое время. А сейчас надо хорошенько выпить с новыми товарищами по оружию да заодно заняться сбором информации. Для этого, собственно, я здесь и нахожусь. Перед уходом я сунул в карман пачку проалка. Если принимать по пилюле каждые два часа, то алкоголь полностью нейтрализуется, правда, появится жуткая изжога, но что делать? Буду пить и слушать. Первую таблетку я принял уже в дверях клуба.

Это было очень нелегко. Надо учесть, что пить мне пришлось непрерывно, да еще и других угощать, оставаясь при этом трезвым. Время перевалило за полдень, в клуб тянулись томимые благородной жаждой офицеры. У нашего гостеприимного стола собралось не меньше дюжины бойцов. Все охотно пили, но интересного рассказывали мало.

– Пейте, ребята, пейте, – щедро угощал я, – там ведь этого не будет.

Разговоров, понятное дело, было много. Я кое-что узнал о боевых кораблях. Офицеры громко хвастались атаками, бомбардировками и славными боевыми победами. Единственное, что удалось выудить из этой болтовни, так это полный список побед. Мне было известно, что на Клианде сильная армия, но, глядя на это сборище пьяниц, невозможно было поверить, что она так сильна. Однако это факт. После бесконечных хвастливых историй о сокрушительных победах я начинал во все верить. Ребята здесь – настоящие орлы, а Космическая Армада – непобедима. Это было невыносимо. Орлы валились под стол, но их места занимали другие. Павших уносила прислуга. Я заметил, что остался последним из самых стойких, и решил оставить стол традиционным способом. Закрыв глаза, я откинулся на спинку стула в надежде, что этого будет вполне достаточно. Падать на грязный, заплеванный пол страшно не хотелось. В конце концов они заметили, что я отключился. Сильные руки ухватили меня под мышки, потащили и свалили на что-то.

Когда шаги прислуги затихли, я приоткрыл глаза. Вдоль стен полутемной комнаты стояли койки. Рядом безмятежно похрапывал Остров, трогательно сложив губы наподобие буквы О. Остальные были заняты тем же. Я натянул перчатки и никем не замеченный вышел на улицу через заднюю дверь. Уже почти стемнело. Пора выбираться с базы, только не ясно, каким образом.

Ворота исключались. Стальные, закрытые на все засовы, с полным комплектом охраны. Пришлось пройти мимо. Вдоль стены через каждые сто шагов стояли часовые, а электронные устройства и того чаще. Темнота сгустилась, за стеной зажглись прожекторы. Их свет заиграл на колючках проволоки, протянутой сверху. Все это надежно предотвращало любое проникновение извне, равно как и побег изнутри. Я медленно шел, стараясь перебороть надвигающуюся депрессию. Миновал небольшой аэродром с двумя взлетными полосами и несколькими ангарами. Тут же стояли самолеты. Мне страстно захотелось угнать один из них, но – взлететь-то не проблема, вопрос, где садиться. Мне нужно попасть в город, а не к черту на кулички. Высокий металлический забор отделял аэропорт от космопорта. Можно запросто туда пробраться – однако что это даст? Вдали высилась все та же стена. Вспыхнули посадочные огни, воздух разорвал страшный рев. Обернувшись, я угрюмо наблюдал, как на посадку заходит штурмовик. Очень похожий на те, что бомбили мои позиции в битве при Горшке. Он коснулся полосы, завизжали тормоза, турбины взревели в тормозном режиме – а я уже мчался назад, обгоняя свои мысли.

Безумие? Возможно. Но я давно привык полагаться на интуицию и отточенные рефлексы в своей работе. В нелегкой работе мошенника и вора. Ноги несли меня вперед, а в голове уже сложился четкий план. Стало понятно – это ТО, ТО, что надо. Быстро, красиво, четко и рискованно. Я на бегу достал из кармана накладные усы и прилепил их.

Самолет уже заруливал на стоянку, я едва успевал. К штурмовику подкатила машина, прибежали механики. Один из них приставил к фюзеляжу легкий трап. Фонарь кабины раскрылся, словно пасть аллигатора. Я поднажал, догоняя пилота, который направился к машине. Когда я подбежал, тот уже сидел внутри. Здоровенный такой детина в тяжелом летном костюме с золотыми майорскими значками в петлицах.

– Извините, сэр, – выдохнул я, – но командующий приказал, чтобы вы срочно доставили ему пакет.

– Что за чертовщина? – зарычал он.

Выглядел майор усталым. Я мигом забрался на заднее сиденье.

– Вы что же, ничего не знаете?! О боже! Водитель! Гоните, и побыстрей!

Водитель, как ему и положено, погнал. Я вытащил трубку из кармана и поднес ее к губам, тихонько позвав:

– Майор…

Недовольно ворча, он повернул голову. Я дунул.

Майор удивленно хрюкнул, дотронувшись рукой до иголки, вонзившейся в его щеку, – и резко повалился вперед. Пришлось его подхватить.

– Водитель – стой! С майором что-то.

Водитель, человек явно без большого воображения, бросил быстрый взгляд и нажал на тормоз. Как только мы остановились, он тоже получил наркоиглу и вслед за майором погрузился в сон. Я уложил их рядышком на землю, снял с майора летный костюм и шлем. Затем натянул костюм поверх мундира, застегнул шлем и опустил на глаза защитные очки. Вся операция заняла не больше минуты. Оставив парочку досыпать, я погнал машину обратно к самолету. Пока все идет хорошо, но основные трудности впереди. У стоянки самолетов я лихо затормозил.

– Внимание! – заорал я, подбегая к трапу. – Срочно подготовить самолет к взлету!

Вместо того чтобы отсоединять провода и шланги, механики обалдело уставились на меня. Пришлось дать доброго пинка самому ближнему из них. Тот сразу все понял. Остальные тоже взялись за дело. Все, кроме седого сержанта с очень подозрительной миной. Он подошел поближе и смерил меня подозрительным взглядом.

– Это персональный самолет майора Лопта, сэр. Вы случаем не ошиблись?

– Что за дурацкие вопросы? Давно не служили рядовым?!

Он на секунду задумался, затем без лишних слов удалился прочь. А я направился к самолету. Взобравшись по трапу, я увидел, что он сидит в машине и возится с передатчиком. Это была моя ошибка. Радио надо было вывести из строя. Как только я занес ногу в кабину, он бросил микрофон и заорал:

– Задержать его! Приказа на вылет не было!

Механик, державший трап, ухватил меня за ногу, пришлось ударить его в грудь. Усевшись в кресло, я отправил трап вслед за ним.

Ситуация быстро развивалась в нежелательном направлении. Я думал, что у меня будет больше времени, чтобы ознакомиться с системой управления. Летный стаж у меня был порядочный, но в кабине клиандского самолета мне сидеть еще не доводилось. Поэтому я не только не знал, где находится стартер, но даже освещение приборной доски смог включить далеко не сразу. А когда наконец включил, трап опять со стуком уперся в борт самолета. Мне всегда не нравились старые сержанты, военная косточка, основа армии, пропади они пропадом! Пришлось терять время – расстегивать костюм, лезть в карман.

Несколько гранат с веселящим и сонным газом на время вывели механиков из игры. Кто-то сразу заснул, кто-то принялся истерически хохотать. Но сержант держался на безопасном расстоянии и опять что-то кричал в микрофон. Ну наконец! Я нажал небольшую черную ручку с надписью: PALJENJE. И сразу ожили, заревели двигатели. Пуля пробила открытый фонарь прямо над головой. Пригнувшись, я нажал на газ и заметил, что сержант тщательно прицеливается. Самолет медленно двинулся вперед.

Винтовка плюнула огнем, и пуля с треском зарылась в спинку кресла. Иногда мне везет, ничего не скажешь. Я развернул самолет хвостом к стрелку и пустил ему в лицо добрую струю реактивного выхлопа. Самолет задрожал и рванулся вперед. В воздух взметнулся заправочный шланг, разбрызгивая топливо во все стороны. Его так и не успели отсоединить. Одному богу известно, где находилась кнопка управления заправочным клапаном, а искать времени не было. Логика подсказывала, что насосы закачивают топливо гораздо быстрее, чем оно выливается самотеком, – но логика утешает далеко не всегда. Мысленно я уже увидел, как самолет замирает на взлетной полосе, а вокруг медленно сжимается вражеское кольцо. В висках бешено застучала кровь.

Мой приятель сержант, видимо, много успел наболтать по радио. Когда я вырулил на полосу, то увидел, что тягачи успели ее заблокировать. Сзади выползало нечто напоминающее бронемашину. Сбросив скорость почти до нуля, я принялся изучать приборы.

И никак не мог найти того, что нужно! Но тут заметил сбоку еще одну группу переключателей. В тусклом свете разобрать надписи было совсем не просто. ISBACIVANJE. Вот она!

Когда я поднял глаза, первый тягач был прямо перед носом. Люди разбегались во все стороны. Нашаривая ногой педаль тормоза, я круто переложил руль. Нажал на правый тормоз и заложил резкий разворот. При этом снес примерно полметра крыла о кабину тягача. Блеснула вспышка выстрела. Но самолет уже развернулся. Я нажал на газ и на полной скорости рванул в противоположную сторону.

Посадочные огни мелькали все быстрее и быстрее, пока не слились в непрерывную полосу. Одной рукой я держал штурвал, а другой пристегивал ремни. Одной застежки не хватало. Уже приближался конец полосы, когда меня вдруг осенило, что я попросту сижу на ней. Пристегнул ее, схватил штурвал обеими руками и съехал с полосы.

Нужную скорость самолет, конечно, не набрал. Когда я взял штурвал на себя, даже нос не оторвался. Самолет запрыгал по кочкам к той самой стене, на которую я весь вечер любовался.

Все быстрее и быстрее, навстречу неизбежному столкновению.

Глава 9

Всегда важно рассчитать время. Чуть раньше и чуть позже, чем надо, – равно губительно. Когда стена нависла над самолетом так, что уже можно было разглядеть швы между блоками, – только тогда я нажал кнопку катапульты.

Бам! Все произошло очень быстро – но вовремя. Фонарь кабины исчез, отстреленный пиропатронами. Кресло так рвануло вверх, что мой бедный позвоночник, казалось, укоротился наполовину. Словно в замедленном кино, за одну бесконечную долю секунды я вылетел из самолета. И прямо перед собой увидел каменную стену. Поднялся над ней и взмыл в черное небо.

В высшей точке траектории за спиной раздался резкий хлопок. Вверх взметнулся белый султан парашюта. Я падал прямо на крыши домов.

Парашют раскрылся, и меня резко тряхнуло, а еще через несколько мгновений кресло ударилось о землю. Мягкая ткань медленно осела, накрыв меня легкими складками.

Должен с сожалением отметить, что я на миг растерялся. События разворачивались слишком стремительно, а последний эпизод меня просто ошеломил. Мотая головой, я отчаянно хватал ртом воздух, пока наконец не пришел в себя и не догадался отстегнуть ремни. Потом ползком выбрался из-под парашюта.

С противоположной стороны улицы на меня глазели мужчина и женщина. Больше никого не было видно. Только сзади, за высокой черной стеной, языки пламени лизали темное небо, вверх вздымались клубы дыма, слышались глухие взрывы. Прекрасно.

– Идут испытания, – пояснил я зрителям и скрылся за углом.

В темном подъезде я снял летный костюм. Шлем аккуратно положил сверху. И неторопливой походкой направился в «Роботник».

– Прекрасно исполнено, Джим, – похвалил я сам себя и хлопнул по плечу – себя же.

И тут же понял, что придется вернуться на базу еще до рассвета, но до поры отогнал эту мысль. В первую очередь то, что в первую очередь. Надо надежно нейтрализовать настоящего Ваську Хулья, чтобы полностью принять его образ.

Когда я вошел в номер, мой приятель беспокойно ворочался на койке, мотая головой из стороны в сторону и пытаясь вырваться из ослабевших объятий гипнотического транса. Да еще и робот-уборщик добавлял суеты. Он уже пропылесосил комнату и теперь пытался заправить койку, на которой маялся Васька. Ногой я двинул ему по кнопке «Зайди позже», затем заказал обед на две персоны. Чтобы дать передышку Васькиному подсознанию, пришлось ему внушить, что он не ел два дня и что это лучший обед в его жизни. Сопя, рыча и чавкая, он набросился на еду. Я тоже немного перекусил и, чтобы привести мысли в порядок, заказал себе крепенького.

Что же делать с моим приятелем, который столь безмятежно поглощает пищу? Сам факт его существования есть постоянная угроза моей безопасности. В этой жизни есть место только для одного Васьки Хулья. Убить его? Это проще простого. Потом разрезать на части и сжечь в печи. И останется от него лишь горстка безымянного праха. Сильное искушение, тем более что за свою недолгую, но неправильную жизнь он сгубил немало безвинных душ. Это будет справедливое возмездие. Искушение, конечно, сильное, но не до такой же степени! Хладнокровное убийство для меня не выход. Убивать мне приходилось, но только для самозащиты. Надо признаться, что я глубоко почитаю жизнь в любых ее формах. Теперь, когда мы знаем, что выше неба есть только небо, всякие представления о загробной жизни безвозвратно осели в книгах по истории, равно как и странные, полузабытые религиозные идеи. Исчезли и рай и ад. Мы встали перед необходимостью устраивать рай и ад здесь и сейчас и сильно в этом преуспели при помощи метатехнологии и прикладных наук. Теперь жизнь в цивилизованном мире несравненно лучше, чем в мрачную эпоху религиозных предрассудков.

Но вместе с улучшением жизни пришло ясное понимание того, что здесь и сейчас – это все, что мы имеем. Каждый из нас лишь на краткий миг получает в дар яркую искру сознания посреди жуткой тьмы вечности, и каждый должен распорядиться этим мигом сам. Это означает, что необходимо глубоко и свято чтить жизнь любого существа и что самым тяжким преступлением является уничтожение любой жизни. Но клиандцам такой образ мысли совершенно чужд. Вот почему мне доставляло огромное наслаждение вставлять палки в колеса их нехитрого военного механизма. Что я с удовольствием и делал. Вот почему я не могу разложить негодяя Ваську на молекулы, хотя это был бы самый простой выход. Опуститься до этого означало бы уподобиться клиандцам и принять за истину варварское рассуждение, что цель оправдывает средства. Я вздохнул, отхлебнул из стакана, и все мечты о печке вылетели у меня из головы.

Но что же делать? Хорошо бы посадить его на цепь в глубокой пещере с запасами еды, но для этого как минимум нужна пещера. Не годится. Было бы времени побольше, можно было бы изменить его внешность и память и месяцев на шесть упрятать в тюрьму или психушку. Но на такую сложную затею времени совсем нет. Времени в обрез, до утра – в противном случае придется отказаться от мысли использовать Васькин образ. На базе, наверное, уже вовсю идет перекличка, надо бы подумать, как туда вернуться, а не ломать голову над судьбой этого негодяя. Тут я заметил, что его живот раздулся до опасных размеров, и быстренько укоротил ему аппетит. Васька сытно рыгнул, отвалившись на спинку кресла. С тихим шорохом в стене открылась панель. Из ниши выкатился робот-уборщик.

– Можно сделать у вас уборку? – вопросил он.

Я в двух словах объяснил ему, что он может сделать, но таких команд в его программе не было. Он растерянно жужжал и щелкал, пока не получил долгожданное разрешение. Я угрюмо наблюдал, как он суетился, заправлял кровати, – и тут в кромешной тьме забрезжил проблеск идеи.

Васька безо всяких проблем прожил в «Роботнике» целый день. А сколько, в принципе, он может здесь прожить? Теоретически – бесконечно, если положить на его счет достаточно денег. Но без дополнительного внушения он через день-два выйдет из гипнотического транса. Или не выйдет? Прежде чем делать окончательные выводы, надо побывать в центральном пункте управления отелем. Идея может оказаться правильной.

Внушив Ваське, что перед ним самое восхитительное зрелище в его жизни, я усадил его смотреть историко-космическую оперу по стереовизору. Затем нагрузился инструментами и отправился. В стенах, конечно, есть служебные ходы для роботов, но они узкие, темные и пыльные. Это на крайний случай. Несмотря на то что отель полностью механизирован, построили его все-таки люди, и они же его должны ремонтировать при необходимости. Замаскированная дверь сравнительно быстро отыскалась в коридоре недалеко от холла. Она была выкрашена в цвет стены, видимо, для того, чтобы создать впечатление, что «Роботник» роботизирован целиком. Убедившись в отсутствии сигнализации, я вскрыл дверь. Замок был прост, как фермерская шутка. Никем не замеченный, я быстро проскользнул внутрь.

Видимо, таракан внутри радиоприемника чувствует себя точно так же. Кругом торчали разные электронные устройства, кабели и провода висели, словно электроспагетти. В компьютерах шуршали бобины с лентами, щелкали реле, трещали приводы. Я осторожно пробирался вперед, обходя всевозможные люки, внимательно глядя по сторонам, пока наконец не попал в центральный пункт управления. Перед пультом стояло кресло, в которое я и уселся. Внимательно изучил ручки да кнопки и сразу приступил к работе.

В первую очередь – электронные «жучки» в Васькином номере. Совсем не нужно, чтобы его видели и слышали. Нужную сеть найти было нетрудно, тут же был и контрольный монитор. Для проверки я его включил. Ясное дело, просматривался каждый номер. Там происходило немало интересного, но лично я предпочитаю участие зрелищу, к тому же я человек женатый. Да и времени нет. Все цепи прослушивания соединялись в толстый кабель, который сквозь стену уходил, видимо, в полицейский участок или специальное бюро. Это навело меня на мысль. Жаль, нет времени на установку устройства подачи ложного сигнала. Придется импровизировать. Я просто отключил Васькин номер, а вместо него включил в сеть другой. Схема была построена так, что номера можно было просматривать только поочередно. Поэтому невелик был шанс, что кто-то заметит, что из двух номеров идет одинаковый сигнал. Один из десяти тысяч. К тому же половина номеров пустовала, что сильно повышало шансы на успех.

Теперь Ваську никто не увидит и не услышит. Номер и услуги я могу оплатить хоть на год вперед, деньги есть.

Остается только придумать, как его задержать в номере на достаточно долгий срок. Но эту проблему – воображение у меня богатое – я решил довольно быстро. Вмонтировал в цепь Васькиного номера маленький магнитофон с таймером и спрятал его среди многочисленных электронных устройств. Затем поспешил в номер, чтобы проверить дело рук своих.

Васька взволнованно следил за битвой могучих космических крейсеров. Сверкали лазерные пушки, гремели взрывы, и тут раздался записанный на пленку голос. Мой голос.

– Васька, слушай внимательно. У тебя был тяжелый день, ты хочешь спать. Ты зеваешь. Выключай свет и ложись. Спи спокойно, утро вечера мудренее.

Но это была ложь. Для Васьки утро не будет мудренее вечера. Это каждый раз будет одно и то же утро. Мой голос убаюкает его и загонит в еще более глубокий транс. Он начисто забудет прошедший день и проснется в последнее утро своего отпуска. Проснется с легким похмельем, захочет отдохнуть. Полежит, почитает, немного поест, посмотрит стереовизор и пойдет спать. Как говорится, в свое удовольствие. И так каждый день, пока не сломается магнитофон.

План был прост и эффективен. Половину оставшихся денег я потратил на оплату счета вперед, так что кредит вышел вполне приличный, затем с чувством огромного удовлетворения вывесил за дверью табличку: «Не беспокоить».

Наконец-то с Васькой улажено. Ощутив приближение депрессии, я включил свет, чтобы отыскать бутылку с напитком, вселяющим мужество и бодрость.

Как же все-таки проникнуть на базу? Там, вероятно, удвоили охрану и утроили бдительность.

Мозг окружала стена тяжелой депрессии, стена не хуже настоящей. Той самой, которую я совсем недавно перепрыгнул, с немалым, правда, шумом. Теперь хорошо бы вернуться, да так, чтобы этого никто не заметил. Хоть под стеной пролезай. Но это исключено – за пару часов туннель незаметно не выроешь. Угнать самолет? Прыгнуть с парашютом? Еще в воздухе пристрелят. Самое поганое дело возвращаться на базу именно сейчас. Когда выставлена усиленная охрана и повсюду рыскают солдаты. И тут я понял, что и как надо делать. Основной принцип дзюдо гласит: используй силу противника против него самого, на его же погибель. Но вот как это реализовать?

Ответ пришел быстро. Вот что значит правильно сформулировать задачу! Я быстро запихнул в чемодан все необходимое, прихватил и взрывное устройство. Теперь можно заняться маскировкой. Ничего сложного не потребуется, так, лицо прикрыть. Боже, до чего приходится опускаться! Мундир исчез под длинным пальто, фуражку сменила широкополая шляпа, лицо скрыла моя старая, добрая, седая длинная борода. Вот я и готов. Тут я глубоко вздохнул, опрокинул маленькую на посошок и зашагал прочь от отеля. Отойдя на приличное расстояние, остановил роботакси, бросил чемодан на сиденье.

– База Глупост, главный вход, – приказал я, и такси рванулось вперед.

Глупо? Возможно. Но это единственный путь. В груди у меня испуганной бабочкой трепетал страх. Оно и понятно: впереди показалась толпа угрюмых, вооруженных до зубов охранников.

Занимался рассвет.

– База закрыта! – заорал подбежавший лейтенант, рывком распахнув дверь машины. – Что вам тут надо?!

– База? – проскрипел я в ответ, скверно изобразив старческий фальцет. – Разве это не центр оздоровления морковным соком? Видимо, такси ошиблось…

Лейтенант негодующе фыркнул, отвернулся – а я кинул парочку газовых гранат между его ног. И сразу еще пяток. Как только первые две взорвались, я опустил из-под шляпы на лицо противогазовую маску.

Что тут началось! Гранаты были заряжены отличной смесью: ослепляющий и веселящий газы плюс камуфляжный дым. Ослепшие, весело кашляющие люди смешались, послышались первые выстрелы. Я пробрался сквозь толпу суетящихся солдат прямо к воротам. Опустил чемодан на землю, открыл крышку. Донышки кумулятивных мин были прикрыты специальным составом, который намертво прилипал к стальным листам. В ворота ударила пуля и рикошетом прошила полу моего пальто. Я упал на землю, вытащил еще две гранаты и, не оглядываясь, швырнул их назад. Повалил дым. В полной темноте присоединил к головкам мин провод дистанционного взрывателя.

Время летело слишком быстро. За воротами меня уже наверняка ждали. Но отступать поздно, да и некуда. Я подобрал чемодан, потихоньку отошел в сторону и нажал на кнопку.

В темноте грохнул взрыв, тяжело ухнуло железо. Надеюсь, дыра получилась подходящая.

Спотыкаясь в темноте, я пробирался к воротам сквозь этот хаос.

Глава 10

Дыра получилась что надо. Клубы дыма медленно распространялись по ту сторону ворот. Войска были тут как тут: по железным листам щелкали пули, иногда проскакивая в брешь. Сзади донесся крик раненого. Суматоха усиливалась. Я принялся швырять в дыру гранату за гранатой, стараясь не попасть под пули. Когда дым сгустился, быстро нырнул в пролом.

Шум на базе стоял невероятный. Выли сирены, трещали выстрелы, вопили люди – ад кромешный. Чтобы расширить зону действия, мне пришлось бросать гранаты во все стороны, как можно дальше. Оставшиеся я на всякий случай рассовал по карманам, еще пригодятся. Включил на чемодане устройство самоуничтожения и отбросил его в сторону – он взорвался ровно через пять секунд. Держась за стену, в полной темноте я побрел в сторону караулки. Еще до того как все началось, я заметил там несколько машин. Остается надеяться, что хоть одна из них еще стоит там. Когда дым поредел, я рванул со всех ног. Кто-то налетел на меня и с воплем рухнул. Однако я удержался на ногах. И тут же зацепился за бордюр и упал, перекувырнулся, вскочил и продолжал бежать. Лишившись, однако, шляпы. Звук мотора стал громче. Сквозь дымовую завесу показались очертания фургона. Он как раз трогался с места. Я не мешкая швырнул еще четыре гранаты. Как только взметнулись черные султаны разрывов, водитель резко затормозил. Я рывком распахнул дверь кабины. Водитель был в белом поварском наряде и колпаке. Я резко дернул его на себя и ударил в челюсть. Забрался на сиденье и рванул машину вперед. Дым рассеялся. Занимался день.

– Отлично исполнено, – похвалил я сам себя и, чтобы не привлекать внимания, снизил скорость. Навстречу в колонну по два бежали солдаты. Пригнувшись, я принялся сдирать бороду. Пора опять становиться Васькой.

Неожиданный удар опрокинул меня на бок. Я чуть было не выпустил из рук баранку. Фургон вильнул и полетел прямо на солдат, те разбежались кто куда. Краем глаза я успел заметить, что сзади что-то блеснуло. Второй удар пришелся в плечо. Из окошка кузова торчала рука, сжимавшая увесистый котелок. Я резко нажал на газ, рука исчезла. В суете мне и в голову не пришло, что в кузове могут оказаться люди.

Прямо перед носом машины по стене распластался насмерть перепуганный офицер. Навалившись всем телом на баранку, я с трудом вывернул, чудом избежав столкновения. Несколько долгих мгновений мы смотрели друг на друга. Он наверняка успел разглядеть меня и теперь сможет точно описать мои приметы по рации. Может, оно и к лучшему. Время, казалось, ускорило свой бег. Когда снова появилась рука, я рубанул по ней ребром ладони и выбил котелок. Поднял его с пола и вернул обратно, но на этот раз с гранатой внутри. Надеюсь, это хоть немного успокоит хозяина. Следующий поворот пришлось пройти на полной скорости. Я выровнял вихляющий фургон и потрогал растущую шишку. Впереди показались бронемашины. Нажав на тормоз, я свернул в ближайший переулок. Пора избавляться от фургона.

Но что дальше? Находиться на улице небезопасно – можно навлечь на себя ненужные подозрения, а до офицерской казармы еще довольно далеко. Зато клуб совсем рядом. Но можно ли туда проехать? Вдруг там все еще спят мои вчерашние собутыльники? Такой шанс упускать нельзя. Если мне удастся пробраться на свою койку, то я буду вне всяких подозрений.

Клуб действительно оказался рядом. Я свернул в узкий переулок, остановил фургон и дальше отправился бегом. Срывая на ходу бороду, маску, пальто. Последнюю гранату я засунул в карман мундира, нахлобучил фуражку и свернул за угол. Из казармы по тревоге выбегали солдаты, но на меня никто не обратил внимания. Один поворот, другой, вот и клуб. Парадный вход был на замке, но задняя дверь наверняка открыта.

За углом послышались голоса.

– Это все?

– Не совсем, сэр. Двоих никак не разбудить, а один не хочет вставать.

– Я с ним сам поговорю.

Я быстро выглянул из-за угла. Похоже, опоздал. Офицер уже вошел в клуб, а на улице суетились солдаты, загружая хмельное офицерство в стоявший рядом фургон. Один из офицеров сидел на земле, обхватив руками голову, вяло отбиваясь от солдат, пытавшихся увлечь его в машину. Другой потихоньку блевал на стенку.

Шевели мозгами, ди Гриз, время не ждет. Я зажал в кулаке последнюю гранату и вышел из-за угла. Убедившись, что в мою сторону никто не смотрит, швырнул ее в сторону грузовика.

Она рванула, выбросив клубы дыма. Солдаты испуганно заверещали. Все глазели на взрыв. Всего восемь быстрых шагов – и я оказался у сидевшего на земле офицера, который, ни на что не отвлекаясь, тихонько постанывал. Сочувственно бормоча, я помог ему встать на ноги.

Тут на помощь нам пришли солдаты и потащили нас обоих в машину. Я споткнулся, но не упал – солдатские руки бережно подхватили меня. Все в порядке, оставалось сыграть только последний акт. Повар из фургона, конечно же, доложит о том, что героически треснул шпиона котелком по голове. Надо полагать, все головы будут проверены на предмет обнаружения ран. От шишки избавиться мне не удастся, но вот замаскировать ее можно. Это будет больно, но ничего не поделаешь.

Солдаты подсадили меня наверх. Как только они отпустили руки, я рухнул вниз и пребольно треснулся головой о землю.

Удар получился несколько сильнее, чем мне того хотелось, на голову словно расплавленного свинца плеснули. Я потерял сознание.

А когда очнулся, то уже сидел, по лицу стекала кровь. Тут же появился солдат с перевязочным пакетом. После перевязки меня осторожно погрузили в кузов. Чувствовал я себя очень скверно, и это было хорошо. Меня окликнул знакомый голос:

– Васька…

Это был мой сосед Остров, весь помятый и несчастный.

– У тебя выпить нету? – задал он свой утренний вопрос.

Выпивки не было. Пришлось ему удовольствоваться моей сочувствующей улыбкой.

Когда после недолгой поездки наш пьяный экипаж разгрузился, послышались негодующие крики – офицеры увидели, что их привезли не домой, а во двор административного корпуса. Хоть для меня это и не было полной неожиданностью, но пришлось немного поорать за компанию. Ясное дело; прошлой ночью кто-то сбежал с базы, а утром, наоборот, – кто-то на базу проник. Теперь всех будут пересчитывать по головам, пока отсутствующий или лишний человек не будет обнаружен. Нас по одному стали вызывать на проверку. Ожидание несколько затянулось, офицеры то и дело бегали в сортир. Сбегал туда и я. Для того чтобы вымыть руки, а заодно натереть глаза мылом. Оно жутко щипало, но я мужественно терпел несколько секунд, прежде чем промыть глаза водой. В зеркале отразились два горящих угля. Отлично.

Наконец я предстал перед усталым дежурным. Он бегло проверил документы и отметил мою фамилию галочкой. Все надеялись, что нас скоро отпустят. В ожидании многие уснули прямо на скамейках. Я тоже решил вздремнуть. Ночь выдалась тяжелая, а безмятежный сон в стане врага – лучшая маскировка для агента.

Меня разбудила внезапная тишина. Засыпал я под гул голосов, шарканье ног, стрекотанье конторских машин. Теперь все звуки потонули в бездонной тишине. Издалека донесся звук шагов, он становился все громче и громче. Шаги медленно приближались. Прямо ко мне и – слава богу – мимо. Глаз я не открывал, старался дышать ровно. И только когда шаги удалились, осмелился немного приоткрыть веки.

Поразительная все-таки тишина. Я увидел чью-то спину в сером мундире и фуражку того же цвета. Такой формы мне еще встречать не приходилось. Интересно, что происходит? Я, зевая, выпрямился, поскреб под повязкой голову. Человек тем временем дошел до конца комнаты, обернулся и окинул нас тяжелым взглядом. Спереди он оказался столь же безликим, как и сзади. Жидковатые светлые волосы, полный подбородок, незапоминающееся, гладко выбритое лицо. Он заговорил тоном строгого школьного учителя. Офицеры хранили гробовое молчание.

– Господа офицеры, вероятно, вы, а точнее, самые трезвые из вас слышали взрыв и заметили клубы дыма неподалеку от грузовика. Этот взрыв устроил человек, который проник на территорию базы и который находится среди нас. Мы практически ничего о нем не знаем, но есть подозрение, что это инопланетный шпион…

Это утверждение вызвало удивленный ропот. Человек в сером выдержал паузу.

– Предпринимаются энергичные усилия по его задержанию. Поскольку вы волею случая оказались здесь, я побеседую с каждым из вас в отдельности и выясню, что вы можете сообщить в помощь следствию. Может, мне посчастливится обнаружить среди вас… того самого шпиона.

Последняя фраза повисла в невыносимой тишине. Закончив психологическую подготовку, серый человек скрылся в кабинете и стал по очереди вызывать офицеров. Я сильно порадовался, что мне в голову пришла удачная мысль упасть с грузовика.

Похоже, меня не случайно вызвали третьим. Почему? Может, я фигурой походил на бежавшего шпиона – Паса Ратункова? Или повязка? И, может, мое опоздание на Глупост? Какое-то основание для подозрений наверняка есть. Я вошел в кабинет и отдал честь. Человек в сером молча указал на стул.

– Подержите в руке эту вещицу, пока мы будем разговаривать, – звучным голосом произнес он, передавая мне серебристый полиграф-передатчик размером с яйцо.

Настоящий Васька никогда бы не догадался, что это такое, поэтому и я не подал виду. Просто глянул с интересом – будто не подозревая о том, что эта штука передает сигналы на детектор лжи, стоявший на столе, – и сжал в ладони. В голове у меня роились совсем не спокойные мысли.

Я пропал! Он вычислил меня! Он прекрасно знает, кто я на самом деле, и просто играет со мной!

Человек пристально вгляделся в мои покрасневшие глаза и презрительно скривил губы.

– По вам видно, что ночью вы повеселились на славу, лейтенант Хулья, – ровным голосом произнес он, устремив взгляд на шкалу детектора лжи.

– Так точно, сэр, понимаете… опрокинули с ребятами по паре рюмок напоследок.

Это я произнес вслух.

Про себя же вопил что было мочи.

Они пристрелят меня сразу, прямо в сердце! Я даже мысленно представил, как из дырявого моего сердца кровь толчками выплескивается на пыльный пол.

– Я вижу, вас недавно понизили в звании. Где вы храните шпионские принадлежности? Отвечайте, Пас Ратунков!

Как я устал… в гамаке бы сейчас покачаться,– думал я.

– Принадлежности, сэр?

Я мигнул распухшими веками и потянулся, чтобы почесать голову, но, коснувшись повязки, передумал.

Его глаза впились в меня. Серые такие глаза, почти под цвет формы. В спокойном взгляде читались сила и уверенность.

– Где это вы голову поранили? Странно, по описанию у шпиона точно такая же рана.

– Упал, сэр. С грузовика. Кто-то меня толкнул. Спасибо, солдаты перевязали. Вот! Можете сами у них спросить…

– Уже спросили. Напился как свинья, упал. Уронил честь и достоинство офицера. Идите и приведите себя в порядок, смотреть противно. Следующего позовите.

Я с трудом поднялся, стараясь не смотреть в холодные серые глаза, и поплелся прочь. Якобы забыв про зажатый в руке серебристый аппарат. Потом, спохватившись, вернулся и положил его на стол. Человек в сером даже не поднял головы от своих бумаг. Сквозь жидкие волосы на голове виднелся тонкий шрам. Я вышел.

Чтобы надуть полиграф, необходимо долго и упорно тренироваться. В свое время я такую тренировку прошел. Правда, необходимы некоторые дополнительные условия. А они сегодня были налицо. Допрос проводился без всяких предварительных тестов. Поэтому я в самом начале искусно разыграл панику – еще до того, как были заданы настоящие вопросы. Детектор все добросовестно записал. Всю мою дутую паническую реакцию. Я боялся. Действительно боялся этого человека, боялся детектора, всего боялся. Но когда он задал настоящий вопрос, на раскрытие шпиона, я уже был к этому готов и постарался максимально расслабиться. Детектор и это записал. Для обычного человека такой вопрос не имел никакого смысла, потому что предназначался исключительно для шпиона. Как только человек в сером увидел мою реакцию, то сразу прекратил допрос. Работы у него и так было невпроворот.

Когда я вернулся, Остров сидел, вытянувшись в струнку. От страха глаза его были как блюдца. Трезвый как стеклышко.

– Чего он от тебя хотел? – испуганным шепотом спросил он.

– Понятия не имею. Спрашивал что-то, спрашивал, я даже и не понял о чем, а потом отстал.

– Хоть бы меня не потянули.

– А кто он такой?

– Ты что, не знаешь? – Изумлению Острова не было предела.

Я устало пожал плечами, чтобы скрыть неловкость.

– Ты же знаешь, я здесь недавно…

– Все знают, кто такой Край.

– Так это он? – притворно изумился я, пытаясь изобразить испуг.

Мне это, похоже, удалось – Остров быстро и нервно оглянулся по сторонам. Чтобы прервать этот тяжелый и непонятный для меня разговор, я встал и кинулся в сортир. Сами понимаете, шутка ли – с самим Краем говорил.

А и вправду интересно, что это за Край такой?

Глава 11

Погрузка всем принесла облегчение: лучше уж добрая лихая война, чем подозрения и ползучие страхи, захлестнувшие Глупост в последние дни. Бесконечные допросы, проверки, а по ночам зловещий грохот сапог марширующего патруля. Я был бы по-настоящему горд, что учинил такой переполох, если бы сам не оказался жертвой режима. Машина уже слишком раскрутилась, менять планы было поздно, поэтому все шло по заранее утвержденному расписанию. Все бары закрылись на двое суток до наступления дня В, чтобы воины успели протрезветь. Несколько упрямцев, включая и меня с Островом, конечно, имели кое-что про черный день, но вскоре истощились и эти запасы. Наши чемоданы были отправлены на склад, для временного хранения. Взамен мы получили стандартные вещкомплекты военного образца. У меня была небольшая баночка порошкового алкоголя, замаскированная под зубной порошок, так, на всякий случай. Такой случай возникал всякий раз при одной только мысли о предстоящих сухих неделях. В общем, мы с Островом прикончили и этот порошок за сутки до наступления дня В. Наконец после очередной полночной переклички нас построили и повели на стартовую площадку. Черные ряды громадных кораблей в ожидании старта высились за воротами. Нас опять вызывали по одному и рассылали по местам.

Мне сначала это показалось страшно глупым – так начинать вторжение. Никаких тебе планов, никаких карт, ни учений, ни маневров – совсем ничего. Но потом до меня дошло – ведь это идеальный способ сохранить секретность операции. Пилоты все опытные. Войска рвутся в бой. Боеприпасы получены. Где-то наверху, в секретных сейфах, лежат готовые планы, маршрутные карты и ленты. Нам их не покажут, пока не выйдем в подпространство, а там связь с внешним миром принципиально невозможна.

Я с особенным удовольствием узнал, что назначен старшим пилотом на транспортный корабль, и надеялся с честью исполнить свой долг. Видимо, меня не случайно поселили вместе с Островом, потому что он появился в рубке буквально через несколько минут после меня и сообщил, что назначен вторым пилотом.

– Прекрасно, – обрадовался я. – Сколько ты налетал на таком типе кораблей?

Он виновато сообщил, что очень немного, но я ободряюще похлопал его по плечу.

– Тебе повезло. Старина Васька не такой, как другие, у меня нет большого самолюбия. Для старого собутыльника мне ничего не жаль. Я, пожалуй, доверю тебе взлет, а если все пойдет нормально, то и посадку доверю. А теперь подай мне бортовое расписание.

Остров так расчувствовался, что в знак благодарности вытащил наливную ручку, заправленную чистым 200-процентным спиртом, и мы с удовольствием выпили. С чувством огромного удовлетворения и с обожженными глотками мы наблюдали за погрузкой войск. Спустя несколько минут в рубке появился седой бородатый полковник в полевой форме.

– Пассажирам вход воспрещен, – грозно рявкнул я.

– Заткнитесь, лейтенант. Я принес пленки с записью курса.

– Так давайте их.

– Или вы с ума сошли, или просто шутки у вас дурацкие. Да я вас под расстрел отдам!

– Извините, полковник, я сейчас плохо соображаю. Не выспался, знаете ли.

– Вижу. – Он слегка смягчился. – Некоторые послабления необходимы. Я так думаю. Но все уже позади. Слава Клианде!

– Слава Клианде! – дружно рявкнули мы в ответ.

Да, последние два дня были не из легких. Полковник озабоченно взглянул на часы.

– Время. Включить систему управления! – приказал он.

Я сделал знак Острову, он быстро нажал нужную кнопку. На экране появилась надпись: ЖДИТЕ. Мы подождали. Экран мигнул, и выскочила следующая команда: ЗАДАЙТЕ КУРС. Полковник вынул из сумки кассету с лентой. Нам пришлось расписаться в том, что кассету мы получили целой, в упаковке и с печатью. Остров вставил ее в бортовой компьютер. Покончив с делами, полковник удовлетворенно хмыкнул и вышел. Напоследок рявкнул вместо прощания:

– И смотрите у меня, если на старте перегрузка дойдет до 10g – отдам под трибунал.

– Пошел к черту, – дерзко парировал я, когда дверь за ним закрылась. Но даже эта жалкая выходка сильно подняла мой авторитет в глазах Острова.

Бестолковая спешка и томительное ожидание – вещи вполне обычные в любой армии. Теперь пришла очередь ожидания.

Наконец проверка готовности закончилась, и мы увидели, как корабли один за другим уходят ввысь. Транспортники всегда стартуют последними. И вот на экране вспыхнула зеленая надпись: СТАРТ. Мы отправились в путь. К безымянной планете, у неизвестной звезды – вот и все, что нам было известно. Компьютер сам считывал курс с ленты, информировать нас у него приказа не было.

Вся операция была тщательно засекречена, вплоть до момента высадки. Кораблем правил компьютер, выпивки не было никакой, мороженые продукты надоели до тошноты. Выяснилось, что в долгом путешествии, да еще без живительного алкоголя, Остров попутчик никудышный. О чем бы ни заходил разговор, заканчивался он неизменно рассказами о его школьных проделках. Спал я хорошо, особенно под эти россказни, но Острова это нисколько не смущало. Чтобы держать его в форме, я часто устраивал ему проверки по технике пилотирования, заодно и сам прилично освоил управление кораблем.

Управление было полностью автоматизировано. Экипаж состоял из меня да Острова. Дверь в пассажирский отсек была закрыта. Ключ хранился у нашего приятеля полковника. Он заглянул к нам пару раз за все время, чем не сильно нас порадовал. На седьмой день он встал у меня за спиной, чтобы посмотреть, как мы будем выходить из подпространства.

– Получите, прочитайте и распишитесь.

Мы молча подчинились. Исполнив формальности, он вскрыл пакет. Мы увидели надпись: ВТОРЖЕНИЕ. Похоже, наступают горячие деньки. Инструкции были достаточно просты: мне предписывалось переключить управление на флагманский корабль. С одной стороны обзорного экрана светило желтоватое солнце, с другой – голубой сферой нависала планета. Полковник жадно уставился на планету, словно хотел тут же откусить от нее кусок. Дальнейший ход событий сомнений не вызывал.

Вторжение началось. Большая часть флота шла впереди нас. Корабли были скрыты космической тьмой, только изредка россыпью звезд вспыхивали дюзы, когда менялся курс. Транспортный отряд двигался плотной группой, повинуясь командам флагмана. Изображение планеты наползало на экран. Она выглядела вполне мирно, хотя, по моим расчетам, передовой отряд уже начал штурм.

Предстоящее вторжение меня не радовало – радоваться надвигающейся войне может только сумасшедший, но я надеялся найти ответ на вопрос, ради которого оказался здесь.

До сих пор я был убежден, что межпланетные войны невозможны, однако сейчас сам участвовал в одной из них. Словно посетитель зоопарка, который разглядывает диковинного зверя и приговаривает: «Таких зверей не бывает».

Межпланетные войны принципиально невозможны.

Но войска наступали, могучая армада сокрушала мои убеждения. Безымянная планета приближалась, заполняя собой экран. Уже были заметны первые признаки войны – крохотные вспышки света на фоне ночного полушария. Мои худшие подозрения полностью подтвердились. Остров тоже заметил вспышки и азартно потряс кулаком.

– Всыпьте им как следует, ребята! – заорал он.

– Заткнись! Твое дело за приборами следить! – рявкнул я, охваченный внезапным приступом ненависти. И тут же раскаялся.

Остров просто продукт системы. Если родители свиньи – то дети у них поросята. А Остров с малых лет воспитывался в военном училище и, как ни странно, вспоминал об этом с удовольствием, хотя все истории, которыми он меня потчевал в дороге, носили явно садистский характер. Лишних вопросов он себе не задавал и свято верил в то, что клиандцы – богоизбранный народ, призванный нести свет цивилизации отсталым мирам. Удивительные вещи можно вбить человеку в голову, если колотить по ней с малолетства.

Нам разрешили взять управление на себя. Каждый транспортник должен был сесть в указанной ему точке. Настраивая радио, я мысленно проклинал маниакальную тягу клиандцев к секретности. Надо посадить набитый солдатами корабль – и неизвестно куда! Ясное дело, что на эту планету – этот факт они засекретить не могли, – но на какой континент? У какого города? Известно было только одно – корабли разведки установили радиомаяки. Мне сообщили частоту и позывные, и, как только они прозвучат, – надо заходить на посадку. Еще было известно, что точка посадки – космопорт. Вместе с последними инструкциями я получил большие, четкие снимки – клиандские шпионы работали четко – космопорта, сделанные с воздуха и с земли. Место посадки было обозначено красным крестом. Прекрасно.

– Есть сигнал!

Он звучал часто и громко: да-да-ди-да.

– Всем пристегнуться – посадка, – объявил я и ввел данные в компьютер.

Он мгновенно рассчитал траекторию приземления. Низко загудел ходовой генератор.

– Предупреди полковника и держи с ним постоянную связь до самой посадки.

Сквозь утренний туман мы падали навстречу своей судьбе. Бортовой компьютер, следуя за указующим лучом радиомаяка, вел корабль по плавной дугообразной траектории. Первые признаки сопротивления я заметил, когда мы пробили слой облаков и показалась поверхность планеты. Вокруг корабля показались черные султанчики разрывов.

– Они стреляют?! – поразился Остров.

– А ты что думал? На то и война.

Я очень удивился, что опытный офицер испугался жиденького огня. Затем отключил компьютерное управление и выключил ходовой генератор. Мы вошли в режим свободного падения. Теперь разрывы появлялись сзади и выше корабля: изменение скорости сбило прицел орудий.

Когда внизу показался космопорт, я включил маневровые двигатели, чтобы откорректировать курс. Мы быстро падали. Компьютер обсчитывал данные высотомера и высвечивал на экране красные сигналы тревоги. Я поспешно ввел программу посадки в режиме свободного падения с перегрузкой в 10g на нулевой отметке. Теперь корабль быстро проскочит зону обстрела: посадка пройдет на максимальной скорости, а торможение займет минимум времени.

Двигатели включились на высоте в три корпуса корабля от поверхности. Перегрузка вдавила нас в кресла. Я с трудом улыбнулся, представив на секунду перекошенную физиономию полковника. Компьютер отлично закончил посадку, двигатели отключились, как только опоры коснулись земли. Когда рев двигателей стих, я нажал кнопку выгрузки. С грохотом откинулись пандусы.

– Ну, теперь наше дело сторона, – сказал я, потянувшись всем телом.

Потом мы с Островом стояли и глазели через иллюминатор на высадку нашего воинства. И что самое удивительное – высадка проходила без всяких потерь с нашей стороны. Неподалеку виднелись воронки, на бреющем полете кружили штурмовики. Трудно было поверить, что сопротивление подавлено так быстро. Должно быть, на этой планете нет приличной армии. Только так и можно объяснить успешное наступление клиандцев: они захватывают планеты, которые не в состоянии обороняться. Это стоит проверить. После того как войска выгрузились, появился полковник на командирской машине. Надеюсь, он не сильно пострадал от перегрузок.

– Хорошо бы выпивки достать, – произнес Остров, облизывая пересохшие губы.

– Ты останешься здесь. Присмотришь за кораблем и подежуришь на связи, – распорядился я, пристегивая кобуру.

– Все старшие пилоты одинаковы, – заныл он.

Похоже, на этот раз я попал в точку.

– Звание обязывает. Придет день, и ты тоже станешь первым. Я скоро вернусь.

– Выпивка обычно бывает в баре космопорта, – крикнул он вслед.

– Не учи ученого, – усмехнулся я, – а то я без тебя не знаю, где искать.

После посадки все внутренние двери открывались автоматически. Я по трапу спустился в пассажирский отсек и выбрался наружу. Свежий утренний ветер нес с собою запах пыли и взрывчатки. Дары клиандской цивилизации.

Вдалеке слышались выстрелы, с ревом пролетел самолет, но в остальном все было спокойно. Наступление прокатилось через космопорт, оставив после себя островок тишины. Вокруг не было видно ни души.

Я прошел таможенную зону и, повинуясь безошибочному инстинкту, быстро отыскал бар. Для начала выпил бутылку пива, а потом антареанского ладевандета. На стойке бара дружелюбно поблескивали ряды бутылок. Тут были и старые знакомые, и новые друзья. Я отобрал неплохую коллекцию. Хорошо бы найти какой-нибудь ящик или сумку – я открыл стенной шкаф и увидел там юношу, который с ужасом смотрел на меня.

– Не убивайте меня! – выкрикнул он на эсперанто.

Поскольку на эсперанто я говорил свободно, то сразу ответил на понятном ему языке.

– Мы принесли свободу на вашу планету, тебе нечего бояться. – Я хотел подстраховаться на тот случай, если об этом разговоре станет известно моему командованию. – Как тебя зовут?

– Пир.

– А как называется эта планета?

Не очень подходящий вопрос для офицера оккупационной армии, но парень был слишком напуган, чтобы удивляться.

– Бурада.

– Прекрасно. Приятно услышать правдивый ответ. Расскажи-ка мне что-нибудь о Бураде.

Парень несколько растерялся. Видимо, такого вопроса он не ожидал. Он на минуту замешкался, потом выбрался из шкафа, пошарил внутри и молча протянул мне рекламный буклет. На объемной картинке был изображен океанский берег с пальмами. От прикосновения моей руки картинка ожила: волны бесшумно обрушивались на золотой пляж, деревья раскачивались в упругих струях свежего бриза. Плывущие по небу облака превратились в буквы. «ПРЕКРАСНАЯ БУРАДА – ЭТО БЕСКОНЕЧНЫЙ ПРАЗДНИК», – прочитал я.

– Так, болтаем с врагом и мародерствуем, – раздался противный, до боли знакомый голос.

Я медленно обернулся и увидел своего недавнего приятеля – полковник стоял в дверях, поигрывая винтовкой. На его лице блуждала, что называется, зловещая улыбка.

– И посадка на 10g, – добавил он, припомнив свою тайную обиду. – Это, конечно, не повод для расстрела, но первых двух причин вполне достаточно.

Глава 12

Пир с воплем отпрянул к стене. Слов полковника он не понял, но быстро сообразил, что к чему. Заметив, что мои руки скрыты стойкой бара, я холодно улыбнулся. Обернулся к парню и жестом указал ему на дальний угол комнаты. Он послушно бросился туда. Во время этого отвлекающего маневра я спрятал буклет в карман и вытащил из кобуры пистолет. Когда я поднял глаза, полковник уже медленно поднимал винтовку.

– Вы ошиблись, – возразил я, – и тем самым нанесли оскорбление офицеру, который еще недавно носил звание пилот-майора. Я захватил бар по военным соображениям, чтобы солдаты чего доброго не перепились. Да еще и пленника взял. Вот что здесь происходит, полковник, и нечего на меня бочку катить.

Он все-таки поднял винтовку.

– Мне поверят на слово, что я пристрелил тебя, пытаясь прекратить мародерство, да еще при попытке оказать сопротивление.

– Меня пристрелить не так уж просто, – процедил я сквозь зубы, положил ствол пистолета на стойку бара и прицелился точнехонько в полковничий лоб. – Стреляю я неплохо, и пули у меня разрывные. Так что обещаю снести сразу полголовы.

Такого решительного отпора от простого пилота он никак не ожидал и на секунду растерялся. Пир вскрикнул, послышался глухой удар. Похоже, он упал в обморок, но проверять было некогда. Неприятная сцена затянулась. Трудно сказать, чем бы все закончилось, если бы не появился солдат с полевым передатчиком. Полковник схватил микрофон и принялся командовать, а я запихнул за пояс пару бутылок и нырнул в служебную дверь, перешагнув по дороге через Пира, который все еще не пришел в себя. Полковник даже не заметил моего исчезновения. Я спокойно добрался до корабля и послал бутылки в служебном лифте наверх, Острову.

– Можешь выпить без меня, но только одну, – приказал я ему по бортовой связи. В ответ раздался счастливый вопль.

Теперь я был свободен. Не худо было бы воспользоваться таким случаем. Пока идет штурм, мне не мешает осмотреться. Конечно, можно нарваться на шальную пулю, но это, как говорится, издержки профессии. Как только штурм окончится, всякие передвижения будут строго ограничены. К тому же нет гарантии, что меня не отошлют обратно на Клианду. Буклет лежал в кармане мундира. Под воздействием тепла картинки ожили. Картинок было много, а карты и схемы практически отсутствовали. Это было настоящее чудо рекламного искусства: живые картинки звучали, издавали пленительные запахи неведомых цветов.

Была там и карта города, но слишком схематичная. Из нее удалось узнать, что космопорт называется Сукук и расположен он неподалеку от Сукук-сити. Я выбросил буклет и отправился на разведку.

Жуткое зрелище. Да, не скоро на солнечных пляжах Бурады снова появятся туристы. Проходя по разрушенным улицам, мимо почерневших от огня зданий, я размышлял, кому и зачем это нужно.

Война – занятие, безусловно, бессмысленное, но сейчас она казалась попросту отвратительной. Точнее сказать, ужасной: я увидел первые трупы. Послышалось шарканье ног – впереди показалась колонна пленных под охраной клиандских вояк. Раненых среди пленных было довольно много, но только некоторые из них были перевязаны. Проходивший мимо сержант отдал мне честь, вскинув руку в победном жесте. Я с трудом улыбнулся в ответ. Надо разыскать кого-нибудь из местных жителей, кто пока еще жив и на свободе, и попытаться хоть что-нибудь выяснить.

Но они нашли меня сами. Я свернул в боковую улочку с трудным названием Матбаацилик-сасуртмек. На улице с таким названием трудно ожидать чего-нибудь хорошего. Мои предчувствия полностью подтвердились. И довольно быстро. За следующим углом я увидел молодую женщину, которая целилась в меня из огромного охотничьего ружья. Она не успела и рта раскрыть, как мои руки уже взметнулись вверх.

– Руки вверх или я стреляю!

– Уже вверху – разве не видно? Да здравствует Бурада! Ура-ура…

– Кончай шутить, солдафон вонючий, а то я тебя пристрелю.

– Поверьте, я на вашей стороне и искренне желаю мира Бураде и благополучия ее гражданам. Без различия пола и возраста.

Она презрительно фыркнула и указала ружьем на темную дверь. Даже в гневе она была прекрасна: пылающие глаза, разрумянившиеся щеки. Черные волосы волной спадали на ее плечи. Несмотря на то что на ней был зеленый мундир и высокие армейские ботинки – она была очень женственна: никакая форма не могла скрыть такую роскошную фигуру. Я покорно направился к двери, как и было приказано. Она ловко вытащила мой пистолет. Я мог бы легко отнять оба ствола, но сдержался. В роли хозяйки положения она будет более разговорчива. Мы поднялись в полутемную комнату с небольшим окном. Здесь на столе лежала вторая девушка в форме. Глаза ее были закрыты, одна штанина отрезана начисто. На голой ноге виднелась неумело наложенная повязка. Кровь пропитала ее и растекалась лужей по столу.

– У тебя есть аптечка? – спросила моя конвоирша.

– Есть. – Я отстегнул аптечку от пояса. – Но сомневаюсь, что это ей поможет. Надо сделать переливание – она потеряла слишком много крови.

– Где? В лазарете оккупантов?

– Хотя бы. – Я проверил пульс, снял бинты, обработал рану антисептиками и наложил тугую повязку. – Пульс очень слабый. Не знаю, выживет ли она.

– Если не выживет – отвечать будешь ты! – В глазах девушки стояли слезы, а ружье упрямо смотрело мне в живот.

– Я сделал все, что мог, разве ты не видишь? Меня зовут Васька.

– Тазе, – машинально ответила она, – до переворота – гвардии сержант.

– До переворота? – растерялся я. – Ты имеешь в виду вторжение нашей армии?

– Да нет. Что-то я разболталась, пора тебя пристрелить…

– Не надо. Погоди стрелять. Ты что, не веришь, что я на вашей стороне?

– Нет.

– Уверяю тебя – я агент и работаю против Клианды. Для того и внедрился в Космическую Армаду!

– Чтобы спасти свою шкуру, ты наплетешь что угодно.

– И тем не менее это правда.

Я понял, что на слово мне не поверят.

– Тазе… – слабо простонала девушка на столе, мы разом обернулись. – Тазе… – простонала она еще раз, и голова ее откинулась.

Я понял, что погибну тоже. Тазе вскинула винтовку, костяшки ее пальцев побелели. Действовать надо было быстро. Я нырнул под винтовку и подкатился к девушке. Бабахнул выстрел, но меня не задело. Я перехватил винтовку за ствол и ударил ребром ладони по руке. Потом провел еще несколько приемов, которые обычно к женщинам не применяют, но ситуация была исключительная. Я отобрал винтовку и пистолет. Тазе лежала у стены и рыдала, ведь я едва не сломал ей руку.

– Послушай, извини, – примиряюще сказал я, – мне больше ничего не оставалось делать. Ты ж меня чуть не пристрелила.

Я разрядил винтовку, проверил затвор.

– То, что я тебе сказал, – правда. Я хочу вам помочь. Но сначала вы должны помочь мне.

Она растерялась, но слушала внимательно. Только изумленно заморгала, когда получила обратно винтовку и патроны.

– Будет лучше, если ты пока не будешь ее заряжать. А теперь постарайся мне поверить. Некую организацию очень беспокоят военные планы Клианды. А именно – захват чужих планет. Бурада – шестая в этом списке, и, судя по всему, оккупация закончится успешно.

– Но зачем они воюют?

Она явно заинтересовалась, можно было продолжать.

– Не столь важно – почему, по крайней мере сейчас. Агрессия свойственна некоторым общественным формациям. Меня скорее интересует вопрос – как? Как им удалось захватить планету, несмотря на то что здесь есть система обороны?

– Во всем виноват Консолослук, – с жаром ответила она, потрясая ружьем. – Я не хочу сказать, что Женская партия не делает ошибок, но по крайней мере они не такие глупые.

– Объясни, будь так любезна. Боюсь, что я тебя не вполне понимаю.

– Я тебе и объясняю. Мужики! – Она сплюнула, в глазах вспыхнула ярость. – Женская партия несколько веков подряд благополучно правила планетой. Мы процветали, успешно развивали туризм, все были довольны. Конечно, мужчины получали право голоса на несколько лет позже, чем женщины, и не могли иметь престижную работу. Ну так что? На других планетах женщины поставлены в такие же и даже худшие условия. Но они бунтов не устраивают. Люди из партии Консолослук шныряли повсюду и распространяли лживые слухи. Права мужчин, дискриминация и все такое. Взбудоражили людей, получили несколько мест в парламенте, взбаламутили всю страну. Потом устроили однодневную революцию и захватили власть. Понадавали глупых обещаний. Очень им хотелось поиграть в государственных деятелей. Ничего себе деятели! Никакого понятия ни об управлении, ни об обороне. Когда еще и ваши высадились, то большинство из так называемых мужчин просто сбежали. Сдались без всякой борьбы, как трусы. Я, например, сдаваться не собираюсь.

– А может, они вынуждены были сдаться?

– Нет, они просто слабаки.

Я лихорадочно обдумывал услышанное. Неясные подозрения сменились предчувствием разгадки. Отдельные сведения стали складываться в моем сознании в единое целое, но радоваться было преждевременно. Идея еще не вполне оформилась, но если все сойдется – то все получится!

Я смогу выяснить, как клиандцам удается покорять другие планеты. План был прост, как все гениальное.

– Мне понадобится твоя помощь, – сказал я Тазе. – Мне надо кое-что разузнать, поэтому я пока останусь в Космической Армаде. Но Бураду я покидать не намерен. Клиандцы еще слабы здесь, здесь они и будут разбиты. Ты когда-нибудь слышала о Специальном Корпусе?

– Нет.

– Сейчас услышишь. В общем, эта организация собирается оказать вам помощь. Они, конечно, засекли старт флота с Клианды и наверняка проследили за ним. Так все и планировалось. Сейчас на орбите Бурады, наверное, уже летает спутник связи. Он передаст наше сообщение прямо в Корпус, и сюда придет помощь. Ты можешь найти передатчик средней мощности?

– Да, но зачем? Почему я должна тебе верить? Может быть, ты лжешь.

– Может быть, но ты не имеешь права упускать такой шанс. – Я лихорадочно нацарапал записку. – Мне надо спешить. Я должен вернуться на корабль, пока меня не хватились. Сообщение ты передашь на этой вот частоте. Это очень просто. К тому же ты ничем не рискуешь, но можешь спасти свою планету.

Она с сомнением посмотрела на бумажку.

– Трудно поверить, что ты агент и хочешь нам помочь.

– Можете не сомневаться, он действительно агент, даю честное слово, – раздался голос за моей спиной. Я медленно обернулся, и сердце у меня замерло.

В дверях стоял Край, весь в сером. И еще двое, тоже в серой форме, стояли рядом, направив на меня ружья. Край выставил свой палец, словно пистолет.

– Мы давно за тобой следили, все ждали удобного случая, чтобы получить максимум информации. Теперь пришло время приступать к операции по уничтожению этого вашего Специального Корпуса.

Глава 13

– Похоже, становится модным входить без стука. Ха, ха, ха… – надсадно пошутил я, хотя мне было совсем не до шуток.

Край холодно улыбнулся.

– Вы имеете в виду полковника? Да, это я его приставил присматривать за вами. Может, хватит ломать комедию, Пас Ратунков или как там вас…

– Васька Хулья, лейтенант Космической Армады, если угодно.

– Пилот-майор Хулья был обнаружен в отеле «Досадинглуп Роботник». Так мы вышли на ваш след. Ваш замечательный план мог бы сработать, если бы не перегорела сеть оптической слежки. Монтер обнаружил Ваську, а когда выяснилось, что он путается в датах, то об этом доложили мне… А вот это я заберу.

Край выдернул записку из онемевших пальцев Тазе. Он чувствовал себя очень уверенно. Я схватился за грудь, закатил глаза и покачнулся.

– Это слишком… – забормотал я. – Что-то с сердцем… не стреляйте… это конец.

Край и его парни холодно взирали на мое представление. Они и пальцем не шевельнули, когда я вскрикнул, весь изогнулся и выпал из окна.

Трюк был исполнен прекрасно. В туче брызг битого стекла я вылетел в окно, приземлился на плечо, сделал кувырок и вскочил на ноги, готовый бежать.

И увидел перед собой винтовку. Неулыбчивый человек в сером держал меня на прицеле. Он спокойно молчал, не торопясь начинать разговор, да и я не сразу нашелся что сказать. Из разбитого окна послышался холодный голос Края:

– Девушку отправим в лагерь для военнопленных, а шпиона заберем с собой. Глаз с него не спускать, вы видели, на что он способен.

Нехорошо, мрачно подумал я. Очень нехорошо. Так удачно внедрился, узнал все, что нужно, а информацию передать не сумел, что лишает ее всякого смысла. Хуже того. Край может использовать ее в своих грязных целях. В таком мрачном настроении меня и затолкнули в машину. Бежать было решительно невозможно: люди в сером ни на секунду не опускали винтовок.

Поездка была короткой и на редкость неприятной. Похоже, что трофейный грузовик, на котором мы ехали, на Бураде использовали для перевозки мусора или даже чего-нибудь похуже. Но жуткий запах беспокоил как будто только меня. Серые парни этой вони не чувствовали и не сводили с меня глаз. Машина шла плавно и бесшумно. Двигатель работал на газе. Газогенератор вырабатывал электроэнергию, которая приводила в движение ходовые электродвигатели, расположенные в каждом колесе. Я лихорадочно строил планы: выпрыгнуть из кузова на ходу; порвать питающий кабель, проходивший по полу. Но все они казались нехороши, так мы и доехали безо всяких осложнений. Под дулами ружей меня проводили в здание командного пункта, отвели в пустую комнату и приказали раздеться. Затем с помощью портативного флюороскопа тщательно и бесцеремонно обследовали, извлекая из укромных уголков моего тела все микроприборы и микроприспособления, и только после этого выдали новую одежду.

Костюм был необычный. Цельный, сплошной комбинезон из мягкого эластичного пластика, который одновременно защищал и согревал тело. Идеальная тюремная роба – пластик был совершенно прозрачным. Такая одежда производила настолько сильный психологический эффект, что я поневоле проникся уважением к людям в сером. Вся процедура прошла в полной тишине, несмотря на мои попытки завязать разговор. Мой наряд венчал металлический ошейник. Он тонким шнуром соединялся с небольшой коробочкой, которую держал один из серых парней. Все это выглядело довольно неприятно. Мои подозрения подтвердились довольно быстро. Все вышли, и мы остались вдвоем с парнем, что держал пульт.

– Я могу сделать вот так, – произнес он бесцветным, как и его форма, голосом и нажал на кнопку.

То, что я испытал, было очень неожиданно и очень больно. Свет невиданной силы ослепил меня. В ушах, казалось, загремел гром. Кожа горела огнем, словно облитая кислотой.

Когда зрение и слух вернулись, я лежал на полу. Чуть саднила разбитая голова. Лежать было так хорошо. Коробочка, видимо, генерировала нейротоки определенной частоты. Нет нужды пытать тело, можно просто подавать болевые импульсы непосредственно в нервную систему.

– Встать! – приказал мучитель, и я быстро повиновался.

– Приказывайте все, что вам угодно и когда только заблагорассудится. Вы хотели, чтобы я все понял, так вот – я все понял и готов повиноваться. Честное слово, я буду хорошо себя вести.

Пока, во всяком случае. Пока не найду лазейки из этой западни. Я покорно поплелся в другую комнату, где меня поджидал Край за огромным металлическим столом. Комната была очень пыльная. От мебели и картин остались только светлые пятна на стенах. Единственным предметом, не считая стола, был большой сверкающий крюк, вделанный в потолок. Неудивительно, что кольцо, болтавшееся на конце пульта, точно наделось на крюк. Я стоял перед своими тюремщиками, посаженный на цепь.

Край смерил меня изучающим взглядом. Это удалось ему без особого труда – ведь мой костюм был совершенно прозрачным. Меня это мало смущало – к наготе я относился совершенно равнодушно. Куда более неприятным был его холодный, бездушный взгляд. Выражаясь возвышенно, в данный момент я был в полной его власти. Неизвестно, что за пакость он задумал. Надо попытаться хоть что-нибудь выяснить.

– Что вы хотите узнать? – поинтересовался я.

– Совсем немного, но об этом позже.

– А почему не сейчас? Принимая во внимание современную технику гипноза, обработку наркотиками, добрые старые пытки – вроде вашего нейроустройства, – утаить что-либо от добросовестного следователя практически невозможно. Поэтому спрашивайте – а я буду отвечать.

И с превеликим удовольствием поведаю то немногое, что мне известно о Специальном Корпусе. Расположение баз хранилось в секрете даже от нас, агентов, на случай вроде этого.

Я очень удивился, когда он отрицательно покачал головой.

– Рассказывать ты будешь позже. Сначала я хочу убедить тебя в серьезности моих намерений. Прежде всего я задам тебе несколько вопросов, а потом завербую. И ты будешь на нас работать. Совершенно добровольно. И чтобы ты поверил мне, начну с того, что тебя не убьют. Сильные люди смело встречают смерть. Для них это самый простой выход. У тебя не будет такого выхода.

От таких речей мне всегда становилось скучно. Я ожидал обычного интенсивного допроса, но у него были более обширные планы. Пришлось оставить шутливый тон и говорить начистоту.

– Увольте. Я ненавижу вас и вашу организацию, не разделяю ваши цели и не намерен менять свои взгляды. Даже если я соглашусь работать на вас, вы никогда не сможете полностью мне доверять – давайте не будем обманывать друг друга с самого начала.

– Напротив, – произнес он и нажал кнопку на столе. Коробочка наверху загудела, наматываясь на шнур. Чтобы не задохнуться, мне пришлось встать на цыпочки. Ошейник пребольно впился в горло. – Скоро ты сам будешь меня умолять, чтобы тебе позволили сотрудничать с нами, и будешь плакать от отчаяния, когда я тебе откажу. Пока наконец твое заветное желание не исполнится. Это будет самый счастливый день в твоей жизни. А сейчас я продемонстрирую очень простое, но эффективное средство убеждения.

Ноги мои дрожали от усталости, но, чтобы не задохнуться, мне приходилось стоять на пальцах. Край поднялся, обошел меня сзади – потом вдруг схватил мои руки и прижал к краю стола. Из стола выскочили браслеты и намертво зажали мои кисти. Точнее говоря, предплечья, сами кисти как раз остались свободными. Мне оставалось только шевелить пальцами. Передо мной появился Край. Он нагнулся и вынул что-то из ящика стола.

Это был топор. Металлический топор с длинной ручкой – такими в древности валили деревья. Край обеими руками ухватился за ручку и занес топор над головой.

– Что вы делаете? Остановитесь! – завопил я, уставившись на топор и извиваясь. Он с силой ударил.

Возможно, я закричал, и даже наверняка. Слишком уж сильна была боль.

Жутко было видеть свою отрубленную правую кисть, неподвижно лежавшую на крышке стола, на бившую из разорванных сосудов кровь. Топор опять взметнулся вверх. На этот раз я точно закричал и вопил до тех пор, пока он не опустился и не отхватил левую кисть. Кровь залила весь стол и медленно стекала на пол.

Сквозь боль и ужас, охватившие меня, я ясно видел лицо Края. Он улыбался. Впервые улыбался.

Тут я потерял сознание. А может, умер, не знаю. Весь мир провалился в черный колодец. Осталась только боль, но и она вскоре исчезла.

…Я открыл глаза и понял, что лежу на полу. Одному богу известно, сколько прошло времени. Мысли путались в голове. Пришлось напрячь память, чтобы вспомнить недавние события. Вдруг ясно вспомнились отрубленные руки. Я резко сел и нервно потер ладони. Кисти были в полном порядке. Что происходит?

– Встать! – раздался голос Края.

Тут я понял, что сижу около стола, ошейник был по-прежнему на шее, и от него к потолку тянулся шнур. Я поднялся и посмотрел на стол. Крови не было.

– Готов поклясться… – начал было я и осекся, увидев на крышке стола две глубокие царапины, оставленные топором. Поднял руки и уставился на запястья.

Красные рубцы опоясывали мои руки, по краям шли точки от снятых швов. Но кисти были в полном порядке. Что же все-таки произошло?

– Теперь ты понимаешь, что я имел в виду? – бесцветным голосом произнес Край.

– Что вы сделали со мной? Не могли же вы сначала отрубить мне руки, а потом пришить их обратно?! Невозможно так быстро… – Тут я понял, что совсем запутался, и умолк.

– Ты не веришь, что это было на самом деле? Мне что, повторить?

– Нет! – я почти выкрикнул, испуганно шарахнувшись от стола.

Край довольно кивнул.

– Итак, обучение началось. Ты утратил чувство реальности. Ты не знаешь, что произошло, – но не хочешь, чтобы это повторилось. Все идет нормально. В конце концов ты полностью утратишь связь с прежней реальностью, со своей прежней личностью. Когда это произойдет, ты станешь одним из нас. И только после этого мы займемся Специальным Корпусом. Ты не просто все расскажешь, но и примешь самое активное участие в разработке плана по его уничтожению.

– Ничего у вас не выйдет, – убежденно возразил я, хотя в душе такой уверенности не было. – Я ведь не единственный. Корпус активно работает против вас. Ваш крах – это только вопрос времени.

– Совсем наоборот, – возразил Край, сцепил руки и опустил их на стол перед собой, совсем как школьный учитель. – Мы уже давно следим за деятельностью Корпуса, и до сих пор нам удавалось держаться чуть впереди. Для того чтобы получить необходимую информацию, нам пришлось захватить и подвергнуть пыткам нескольких агентов Корпуса. Так мы узнали, что готовится операция, которую возглавит полевой агент. В данном случае – ты. После этого нам оставалось только ждать. И как только ты появился, мы тебя взяли. Все очень просто. А теперь с твоей помощью мы разгромим Корпус.

Он почти убедил меня. Предложенный им план выглядел вполне разумным, но я сразу отогнал эту предательскую мысль. Хватит с ним соглашаться, надо атаковать, это всегда лучше, чем защищаться.

– Грандиозный замысел. Надеюсь, вы сумеете проглотить такой огромный кусок, не подавившись. А вы не забыли, что Лигу поддерживают сотни планет? Вы отдаете себе отчет в том, что они могут с вами сделать?

– Сотни планет вместе – это только теоретически, на практике – это сотни отдельно взятых планет. Мы будем захватывать их одну за другой, по очереди, и рано или поздно они покорятся. Остановить нас невозможно. Наступление развивается по нарастающей. По мере расширения империи скорость наступления будет увеличиваться.

– Но у всякой скорости есть свой естественный предел, – вставил я, пытаясь взять ироническую ноту. – Ваша тактика мне понятна. Вы нападаете только на те планеты, которые в данный момент не способны оказать сопротивление. Не так ли?

– Совершенно верно.

Он согласно кивнул, и я продолжил:

– Вы выбираете планету, среди населения которой существует определенный слой диссидентов. Недовольные, как известно, были даже в раю, так что с диссидентами у вас проблем нет. Здесь, на Бураде, это были мужчины из партии Консолослук. Они жаждали прийти к власти. Вы дали им все необходимое. Ваши подпольные резиденты снабдили их деньгами, оружием, помогли организовать пропаганду, то есть подготовили переворот – и переворот свершился. Вы ничего взамен не просили, прекрасно понимая, что в случае оккупации сопротивление будет чисто символическим. Ваши агенты проследили за тем, чтобы армия сложила оружие в самом начале войны. Сражение было выиграно задолго до начала! Неудивительно, что ваши вояки не привыкли к поражениям.

– Ты очень наблюдателен, именно так мы и действуем. Твой анализ проницателен и точен, в смысле описания нашей тактики.

– Как видите, я вас раскусил, – радостно брякнул я.

– Совсем наоборот. Это мы тебя раскусили. Ты единственный, кто смог понять нашу тактику, но рассказать об этом никому уже не сможешь.

– Ну, это еще неизвестно, – храбрился я.

– Тебе, может быть, и неизвестно, зато нам известно точно. Мы перехватили твое сообщение, стало быть, отправлено оно не будет. Пока в Корпусе будут дожидаться твоего рапорта, время будет упущено. Они просто не успеют ничего предпринять, потому что мы приступим ко второму этапу операции. У нас много союзников. Ведь на оккупированных планетах теперь у власти дружественные нам правительства. Мы в состоянии собрать огромную армию. Разумеется, из наемников. Они составят ударные части… Многие из них, конечно, погибнут, но мы будем побеждать всегда – за счет огромного резерва живой силы. Интересный план, не так ли?

– Ничего у вас не выйдет! – воскликнул я, пытаясь заглушить гадкое чувство обреченности. – Рано или поздно, но Корпус разобьет вас!

Интересно, каким образом, если единственный агент в стане врага уже схвачен? Себя-то я убедил в неминуемой победе светлых сил, но на противника сил уже не осталось.

Край поднялся из-за стола и направился ко мне.

– Что же, пора приступать к обучению.

Не могу передать тот ужас, который охватил меня при этих словах.

Глава 14

Меня отвели в камеру. Это была пустая, без единого окна комната, из мебели – только параша в углу. В потолке торчал крюк, к которому человек в сером прикрепил шнур от моего ошейника.

– Вряд ли я помру от голода, – сказал я, – потому что раньше подохну от жажды.

Он ничего не ответил и ушел, но вскоре вернулся с пластиковой бутылью воды и стандартным пайком клиандской армии. Еда не самая роскошная, но все лучше, чем ничего, жить можно.

Все время, пока я ел и пил, последняя мысль вертелась у меня в голове. Жить можно. Как бы там ни было, меня не убьют. Я им нужен, действительно нужен. Они понимают, что Специальный Корпус уже наступает им на пятки. Им придется приложить все силы, чтобы его остановить. Край наполовину убедил меня. Ничего не скажешь – убеждать он умеет. Я глянул на свои руки и содрогнулся. Да уж, убедил. Но зачем ему это нужно?

Затем, что я не просто пешка в его игре. Я могу переломить ход событий в любую сторону. Сейчас Клианда успешно расширяет свои владения – но все может рухнуть. Если Специальный Корпус получит мою информацию, то сможет нейтрализовать агентов Клианды и предотвратить оккупацию других планет. Возможно, клиандская армия будет разбита здесь, на Бураде. Даже если я перейду на сторону противника, Корпус им все равно не одолеть. Хотя это сильно осложнит ситуацию, потому что операция Края вступит во вторую стадию.

Но это означает, что серые люди допустили ошибку. Им следовало убить меня сразу, как только стало ясно, кто я такой. Конечно, если при помощи пыток им удастся меня сломить, то в их руках я буду представлять серьезную угрозу. Но тут есть одно «но». Они упустили из виду важный факт: пока я жив, я буду представлять собой смертельную угрозу для Клианды.

Они допустили ошибку. Ухватившись за эту мысль, я пережевывал ее так же тщательно, как свой паек. Конечно, я у них в плену. В плену? Ха! В плену только мое тело. А ум – конечно, нет. Посредством нейропыток и бесед они чуть было не подчинили себе мой интеллект. При одном только воспоминании об учиненной казни мой желудок спазматически сжало, и я потерял всякий аппетит. Надо выбросить эти мысли из головы. Мне же будет лучше.

Хотя нет: помнить об этом надо и думать надо. Но совсем не так, как им этого хочется. Это был трюк, не что иное, как трюк. Так это и следует понимать. Дожевывая остатки малоаппетитного обеда, я усиленно себя убеждал. Послушай, ди Гриз, ты достаточно много знаешь о законах реальности, чтобы безошибочно определить чужое вмешательство. Ты ведь и сам постоянно изменяешь реальность к своей собственной выгоде и к неудовольствию окружающих. А вот теперь и с тобой сыграли такую же штуку. Кровь хлещет из отрубленных кистей! Спокойно, спокойно. Воспоминаниями займешься позже. Сейчас надо заняться вещами вполне реальными.

Реальность. Никакими самыми расчудесными лекарствами отрубленные руки не залечишь ни за два часа, ни за два дня.

Где-то на подсознательном уровне я чувствовал, что между пыткой и выздоровлением прошло совсем немного времени. У каждого из нас в глубине мозга есть часы, которые постоянно отсчитывают суточные ритмы, не останавливаясь ни на секунду. Эти-то часы мне и подсказывали, что с момента моего ареста прошло совсем немного времени. Но что реально могло подтвердить это ощущение? Я провел рукой по лицу, затем по волосам. Щетина есть, но не очень длинная, волосы в полном порядке. Но меня запросто могли постричь-побрить, нет, тут не зацепишься.

А ногти? Я всегда их подстригаю коротко, а коротко подстриженные ногти особых примет не имеют. Хотя погоди, подумай. Ну же, вспоминай. Ведь что-то было. Что-то незначительное, мелкое. Да! Во время посадки, в суете, я сломал ноготь на левом мизинце. Нет, не торопись смотреть, постарайся вспомнить точно. Сломался ноготь… не отвлекайся… совсем маленький кусочек. Воспоминание не очень приятное, но что поделаешь. Я оторвал надломленный кусочек, появилась крохотная капелька крови. Потом в суете все это забылось.

Я осторожно поднял левую руку и поднес к глазам. Так, мизинец, ноготь – и крохотная ранка.

Попался Край, старый ты плут!

Судя по ранке, я торчу здесь день или два, никак не дольше. Красные шрамы на руках – ну и что, шрамы как шрамы. Сделать такие – пара пустяков. А как же пытка? Край просто вмешался в мое сознание, возможно, при помощи гипноза, но это неважно.

Край и его команда совсем не такие умные, как кажется. Они наверняка проделывали такие штуки и раньше и, видимо, полностью убедили себя в безотказности этого метода. Возможно, точно так же они вербовали агентов на других планетах для подготовки вторжения. Вполне возможно. Но Край и его головорезы привыкли работать с обычными людьми, у которых практически отсутствует воображение, которые привыкли считать свое убогое существование истинной реальностью. Такие люди обычно считают, что их мир – единственно реальный мир, а город, в котором они живут, – лучший город в этом мире. Если выдернуть их из привычной обстановки и слегка нажать на мозги – то серое вещество сразу из ушей полезет. Такие слизняки – легкая добыча для серых.

Но только не благородный, гордый, гибкий, бесчестный и переменчивый Джим ди Гриз Скользкий. Человек с тысячью лиц, знаток многих культур, квалифицированный лингвист. И они хотели сломать мою реальность? Просто смешно. Ха-ха.

Но я не просто хохотал – я скакал и прыгал. Носился и радостно вопил: «Ура! Победа!» Однако из-за шнура с ошейником бегать можно было только кругами. Пришлось разнообразить удовольствие и поиграть в гигантские шаги. Шнур был настолько тонок, что висеть на нем было практически невозможно. Но можно сделать петлю – качайся себе на здоровье. Такую петлю я и сделал. Ухватился за нее, оттолкнулся ногой и полетел. Потом оттолкнулся сильнее – взлетел еще выше. Отличное развлечение. Тут рука моя соскользнула, петля развернулась.

На этом все могло и закончиться – мое тело всем своим весом обрушилось на металлический ошейник. Именно так производится казнь через повешение. Человек погибает не от удушья, а от разрыва ствола спинного мозга, когда тело, так сказать, вздергивают.

Все это мгновенно пронеслось в моем мозгу, пока я пытался ухватиться за шнур и смягчить рывок. Слава богу, удар ошейника пришелся спереди шеи, не сбоку, а то вполне мог раздаться резкий хруст – и конец. Было очень больно, перед глазами все кружилось. Облегченное «уф!» получилось довольно сиплым, потому что горло перехватило.

Я присел, отхлебнул воды и почувствовал себя несколько лучше – и только теперь удивился, что никто не пришел взглянуть на мое бесчинство. Камера наверняка прослушивается и просматривается, но, может быть, акробатика их не интересует? А может быть, все настолько заняты войной, что присматривать за мной некому? Если это в самом деле так, то грех не использовать такую возможность.

Из пустых пакетов и смятой бутылки получилась прекрасная подкладка для рук. Затем я свернул двойную петлю рядом с ошейником, крепко ухватился за нее, подпрыгнул что было сил и всем весом обрушился на шнур.

А заодно и на собственные руки. На десятом прыжке уже казалось, что руки выскакивают из суставов, чего нельзя было сказать о моей привязи. Задумано неплохо. Пульт, шнур, кольцо, крюк – деталей достаточно много, и поломка любой из них могла принести мне свободу. Но, похоже, мой скелет развалится еще быстрее. Я отдышался, стер со лба пот и предпринял тринадцатую попытку.

Счастливая чертова дюжина! Что-то щелкнуло, и металлическая коробка пульта больно треснула меня по голове.

Я был свободен. Надолго ли – не ясно, возможно, всего на несколько секунд. Теперь надо встать. Беги – билась в голове мысль, – беги отсюда, пока за тобой не пришли. Но сначала надо повредить пульт, потому что эта штука может управляться дистанционно, по радио. Я внимательно осмотрел пульт и заметил, что лопнуло кольцо, за которое он подвешивался на крюк. На пульте было с полсотни красных кнопок. Одна только мысль о том, чтобы нажать одну из них, повергла меня в дрожь. Сверху были две кнопки побольше: красная и черная. Красная была нажата. Логически рассуждая, теперь надо нажать на черную, чтобы пульт отключился. Но воспоминание о боли мешало логически мыслить. Собравшись с духом, я нажал на черную кнопку.

Ничего не случилось. Это я почувствовал. Немного осмелев, нажал одну маленькую кнопку, потом другую. Опять ничего. Пульт превратился в безжизненный кусок металла. Надеюсь, что навсегда. Я намотал на руку шнур. Потом подошел к двери – не заперто. Либо охрана плохая, либо она слишком доверяет нейроприборам. Слегка приоткрыв дверь, я приник к щели. По коридору к моей камере шли два человека в сером. Они тащили жуткий на вид аппарат. Деталей мне разглядеть не удалось, но общее впечатление было не из приятных. Я бесшумно закрыл дверь. Новый этап в программе укрощения ди Гриза? Ручка двери повернулась, подтверждая мое предположение.

Мне хотелось преподнести сюрприз этой парочке, но не сразу, не с порога же. Спрятавшись за дверью, я дождался, пока они управятся с громоздким пыточным аппаратом. Когда, кряхтя и ухая, они ввалились в камеру, я выскочил из-за двери, размахивая пультом.

Один из них как раз нагнулся, внимательно изучая прищемленную ногу, ему-то и досталось пультом по голове в первую очередь. Второй тем временем попытался вытащить пистолет, но мое колено врезалось ему пониже живота, и он рухнул, не успев довести дело до конца. Я вынул пистолет из ослабевшей руки.

Большую часть времени, которое мне пришлось провести в этом здании, я был в сознании, и мне казалось, что я точно помню, где выход. Главный вход находится этажом ниже, но там охрана. Пистолет был заряжен. Тип патронов проверять было некогда – наверняка что-нибудь убойное. Меня это вполне устраивает. Я намотал на руку шнур, глубоко вздохнул – и нырнул за дверь.

Коридор был пуст – хорошее начало. Никого так и не встретив, я рысью добежал до лестницы и запрыгал вниз через две ступеньки. Ниже должен быть первый этаж – меня содержали на втором. Но память меня подвела, на деле все оказалось совсем не так. Лестница опускалась гораздо ниже следующего этажа. Когда этот факт наконец дошел до моего сознания, я остановился как вкопанный и осторожно глянул вниз.

Там было, по меньшей мере, еще восемь этажей.

В висках застучали маленькие молоточки. Опасения, что мое сознание засорено иллюзиями и ложными воспоминаниями, вполне подтвердились. Где правда, а где вымысел? Меня пронзила жуткая мысль, что все события попросту внушаются мне, чтобы доказать невозможность побега. Что, если я так и буду спускаться вниз по бесконечной лестнице, а потом вдруг очнусь в камере, прицепленный к крюку? Если все обстоит именно так, то тут уж ничего не поделаешь. Надо действовать, несмотря ни на что, а там видно будет. Если здание реально, то лестница обязательно куда-нибудь да выведет. Вот и надо посмотреть – куда.

Четырьмя этажами ниже, когда от быстрого кружения по лестнице уже слегка помутилось в голове, я встретил первого человека. Человека в сером с винтовкой. Я ожидал этой встречи, а он – нет, и мой выстрел прозвучал раньше.

Отличный выстрел. Пистолет, оказывается, был заряжен разрывными пулями. Сраженный выстрелом, серый отлетел к стене и затих. Не дожидаясь, пока стихнет эхо выстрелов и осядет пыль, я бросился вниз по лестнице, невзирая на риск. Ждать было еще рискованнее.

Лестница закончилась в полуподвальном этаже. Я с разбегу врезался в стену. Сверху доносился грохот башмаков, раздавались крики. Взяв пистолет на изготовку, я открыл дверь и шагнул в темноту.

Сначала меня охватила полная растерянность, но потом глаза привыкли к темноте, и я увидел вдалеке слабый свет. Шершавые стены и пыль указывали на то, что это именно подвал. И прекрасно, этажом выше меня наверняка ожидал слишком теплый прием. Если удастся выбраться отсюда, то не все еще потеряно. Спотыкаясь о какой-то хлам, я пробирался к свету. Невидимая полоса препятствий кончилась, но радости от этого было мало… Я увидел окно. Очень маленькое, все в пыли и дохлых мухах, да еще и под самым потолком. К тому же с прочной решеткой.

В темноте послышался топот ног, потом глухие удары. Посыпались проклятия. Что делать?

Понятно – что. Выбираться. Я шагнул назад, прикрыл лицо и выстрелами разнес решетку. А заодно и кусок стены вокруг окна. На это ушли последние патроны. Я выбросил ненужный больше пистолет и по куче щебня выбрался наружу.

И помчался вперед. Кто-то окликнул меня, но отвечать было некогда. Я летел из последних сил. Сбежать – несложно, сложнее – остаться на свободе. Босой, в костюме из прозрачного пластика, с ошейником, я представлял собой довольно необычное, если не сказать незабываемое, зрелище. Надо спрятаться, зарыться где-нибудь, избавиться от ошейника, переодеться. Отдохнуть тоже не мешает.

На полной скорости я завернул за угол и налетел на человека. Мы оба рухнули. Я в полном изнеможении перекатился на спину, пытаясь отдышаться. И только теперь разглядел лицо товарища по несчастью. И не поверил своим глазам.

– Остров, – выдохнул я, – дружище! Помоги, я попал в переделку. Видишь, как местные…

Тут Остров, человек вообще-то очень мягкий, превратился в сущего зверя. Лицо его исказилось, глаза выпучились – прямо ужас. Он навалился на меня и прижал к земле.

– Какие еще местные? – прохрипел старина Остров. – Тебя ищет Край. Ты преступник.

Глава 15

Я попробовал сопротивляться, но без особого успеха. Слишком устал. Мне, правда, удалось разок треснуть Острова по голове железной коробкой пульта. Его глаза закатились, однако хватки он не ослабил, пока не подоспел небольшой отряд людей в сером. Они оторвали Острова от меня и прикладами подняли меня на ноги. Поднимался я медленно. Преодолевая усталость и жуткое отчаяние. Да и спешить было некуда.

Их было шестеро плюс страшно сконфуженный Остров.

– Понимаешь, меня все время Край допрашивал. Он сказал, что Васька в розыске…

Он замолк, серые не обращали на него никакого внимания. Я – другое дело.

– Ты что, хочешь, чтобы я тебе спасибо сказал? Подонок. Друзей закладываешь?

Тут мои слова перешли в хрип, потому что один из серых сильно дернул за ошейник. Один из этих пяти. Я в растерянности заморгал глазами – готов поклясться, их только что было шесть.

Пока я соображал, что к чему, на шее одного из них сомкнулась пара чьих-то рук. Его рот в удушье раскрылся, глаза выпучились. Мне стоило больших усилий, чтобы самому не вытаращиться от изумления. Мгновение – и номер пятый исчез из поля зрения. Чтобы отвлечь на себя внимание остальных, я отчаянно забился и даже исхитрился лягнуть Острова в коленную чашечку, чтобы и ему было чем заняться.

– Зачем ты меня бьешь? – жалобно заныл он.

Я улыбнулся в ответ, заметив, что настал черед номера четвертого.

Было что-то удивительное в этом бесшумно-эффектном исчезновении врагов. Это мне напомнило об одном охотнике, с которым я охотился уж и не помню на какой планете. Большой был профессионал. Дождавшись стаи птиц, он сначала подстреливал последнюю. Потом опять последнюю и опять. Так ему удавалось подстрелить пять-шесть птиц, не спугнув всей стаи. Здесь применялся тот же принцип, причем не менее профессионально.

Но люди – не птицы. Номер четвертый забился и все испортил. Оставшиеся переполошились. Я подождал, пока они повернут свои головы, чтобы выяснить, что происходит, и врезал ближайшему из серых ребром ладони по шее. Усталость ослабила удар, пришлось добавить ему еще немного, чтобы успокоить. Пока я управлялся, вокруг раздавались глухие удары и сдавленные крики.

А когда наконец выпрямился, то увидел, что все серые, включая и Острова, лежат без чувств, а мои спасители укладывают последнего. Это был здоровый мужик, он держался хорошо, но не долго, класс не тот. Что самое интересное, уложили его две женщины в цветастых бурадских платьях и туфлях на высоком каблуке. В одной из них я узнал сержанта Тазе. Что-то начало проясняться. Вторая женщина была поменьше ростом, хрупкого сложения, с хорошо знакомой мне фигурой и лицом, которое забыть невозможно. Это была… моя жена.

– Ну-ну. – Анжелина успокаивающе потрепала меня по щеке, одновременно целуя в другую. – Надеюсь, ты сможешь немного пробежаться, а то вон еще головорезы подтягиваются.

Тут же, словно в подтверждение ее слов, свистнула шальная пуля.

– Бежим… – прохрипел я и неуверенно заковылял, не вполне понимая, что происходит.

Хоть хватило ума не задавать лишних вопросов. Тазе обхватила меня рукой и потащила вперед. Анжелина отхватила ножом шнур. Мы мчались вперед весьма живописной группой: я в прозрачном костюме и две девушки в скромных платьях, вот только некому было на нас полюбоваться.

– Давай-давай, пошевеливайся!

Тазе затащила меня за угол. Сзади послышались выстрелы. Я из последних сил переставлял ноги, тупо соображая, сколько смогу еще протянуть.

Тазе, видимо, знала, что делает. Она снова повернула и почти заволокла меня по ступеням в дом. Она закрыла дверь на засов, и мы двинулись по коридорам в глубь здания, в то крыло, где окна выходили во двор. Тут было довольно высоко. Тазе, словно кошка, мягко спрыгнула первой и помогла спуститься мне, Анжелина придерживала меня сверху. Было довольно странно ощущать себя игрушкой в женских руках. Тазе побежала вперед и распахнула большие ворота. Там стояла клиандская военная машина с генеральским флажком на антенне.

– Это уже лучше, – обрадовался я, еле переставляя бесчувственные ноги.

– Вы двое садитесь назад, – приказала Тазе, надевая каску и армейскую куртку.

Я даже и спрашивать не стал о судьбе прежнего владельца автомобиля. Забрался назад и прижался к Анжелине. Когда машина тронулась, я почувствовал себя в безопасности. И прежде чем задавать вопросы, позволил себе наконец поцеловать жену.

– А фигура у тебя стала получше, – отдышавшись, заметил я.

– Ты, верно, рад будешь услышать, что стал папашей. У нас близнецы. Мальчики. Страшные обжоры, все в папу. Я назвала их в твою честь: Джеймс и Боливар.

– Как тебе угодно, дорогая. Кстати, не расскажешь ли, как ты здесь оказалась?

– Я оказалась здесь, чтобы позаботиться о тебе.

– Это понятно. – Я кивнул, даже не пытаясь вникать в женскую логику. – Абсолютно ясно. Последний раз я тебя видел, когда ты несла свой живот в больницу.

– Роды прошли прекрасно, я тебе уже говорила, ты что, не слушаешь? Потом я узнала, что клиандцы собираются захватить эту планету и ты, возможно, примешь участие в походе.

– Тебе что, Инскипп рассказал?

– Конечно, нет! – Она негодующе фыркнула. – Я вскрыла секретные файлы его компьютера и все узнала. Он, конечно, крепко осерчал, но удержать меня не смог. И был прав, что не стал мне мешать. Даже обещал присмотреть за малышами. Мы вышли на орбиту, приняли твое сообщение, и я сразу отправилась сюда, вот и все. Не понимаю, как ты позволил так с собой обращаться?

– В твоем рассказе мне не все ясно, – настаивал я. – Например: какое такое сообщение?

– Мое сообщение, – пояснила Тазе, которая слушала наш разговор. – Ты, верно, забыл, что я гвардии сержант. Мне удалось прочитать твою записку перед тем, как у меня ее забрали. И, уж конечно, я успела запомнить текст и радиочастоты. Эти свиньи запихнули меня в лагерь для гражданских военнопленных, но я сбежала в ту же ночь.

Тазе рассказывала совершенно спокойно, хотя, если вспомнить недавние события, – чего ей волноваться?

– Как только сообщение было получено, я отправилась сюда в разведывательной шлюпке. – Рассказывая, Анжелина не переставала орудовать отмычкой. – Пришлось пробиваться с боем. Для покорителей Галактики эти ребята слишком посредственные пилоты. Здесь я встретила Тазе. – Тут Анжелина понизила голос и зашептала мне на ухо: – Как близко ты успел с ней познакомиться?

При этом она потянула за ошейник.

– Да мы виделись всего-то один раз, – прохрипел я. – К тому же она не в моем вкусе.

– Не ври, ди Гриз, тебе всегда нравились такие фигуристые девчонки.

Я растерянно заморгал и постарался вернуть разговор в прежнее русло:

– А как вы меня разыскали? Как вам это удалось?

– Довольно просто. – Ошейник наконец щелкнул и раскрылся. Я с облегчением потер занемевшую шею. – Серые занимают одно-единственное здание, мы долго за ним наблюдали, чтобы выяснить, как туда легче проникнуть. Только солдаты сильно мешали – все время к нам приставали. Зато мы получили от них всю необходимую информацию. И эту машину, кстати, тоже.

Я на мгновение представил себе, как эти в полном смысле слова сногсшибательные красотки расправляются со своими ухажерами. За судьбу водителя и его друзей можно было уже не волноваться.

– А теперь расскажи нам, что с тобой приключилось, – попросила Анжелина, устраиваясь поудобнее в предвкушении занимательной истории. – До смерти интересно узнать, что это за штука была у тебя на шее и чего ради ты разгуливаешь в таком до неприличия прозрачном наряде?

И я начал свое повествование, которое женщины без конца перебивали охами и ахами. А слушая эпизод с ампутацией рук, они просто окаменели от ужаса. Тазе даже машину остановила, чтобы поближе взглянуть на шрамы. Остаток истории они дослушали с остановившимися глазами. Мне даже жалко стало тех ребят в серых мундирах, которым еще суждено попасть этим дамам в руки. Когда я добрался до конца своего рассказа, мы как раз приехали. Распахнулись большие ворота и, пропустив нас внутрь, сразу захлопнулись. Тут было полно симпатичных девушек с оружием. Я даже поразился, что партия мужчин вообще могла сопротивляться такому правительству. Тут, вероятно, надо благодарить Клианду. Что касается всяких армий и правительств, то тут я радикальный анархист и твердо убежден – чем меньше этого добра, тем лучше. Но если без них никак не обойтись, то уж лучше пусть будут такие симпатяшки. Но тут я понял, что мои мысли опять утрачивают реальность, и решительно тряхнул головой. Меня проводили в комнату, где стояла армейская кровать. Я рухнул на нее как подкошенный.

– Одежду, – попросил я, – и что-нибудь выпить, все равно, в какой последовательности.

И стыдливо прикрылся одеялом, чтобы не смущать попусту этих амазонок. Кроме того – рядом была моя жена. Она прекрасно понимала, что значит «выпить», и решительно отвергла стакан с водой, который одна из дам попыталась было мне вручить, и вытащила маленькую фляжку со спиртным. Напиток приятно обжег глотку; в голове, казалось, заплясали язычки пламени.

– Боюсь, мои мысли… мое восприятие реальности несколько нарушено, – признался я и, взглянув на Анжелину, понял, что она уже это заметила. – Они что-то со мной сделали. Надеюсь, это скоро пройдет.

– Ух, доберусь я до них, – процедила сквозь зубы Анжелина под одобрительный шепот присутствующих.

Я на мгновение устало прикрыл глаза, а когда открыл, в комнате уже никого, кроме Анжелины, не было. Горел мягкий свет, за окном было темно. Словно вырезали кусок фильма. Как это ни противно, но надо признать, что Край умеет вправлять мозги.

– Есть хочется, – сказал я Анжелине.

Она присела на кровати и взяла меня за руку.

– Ты много говорил во сне. Рассказывал какие-то жуткие вещи.

– Теперь мне намного лучше. Когда вернемся на базу, медики вычистят из мозгов всю эту гадость. А сейчас есть более важные вещи. Необходимо организовать мощное сопротивление, пока клиандцы не спохватились. И еще…

– Нет.

– Что значит «нет»?

Мне показалось, что я пропустил часть разговора. Неужели опять последствия обработки мозгов или это просто женская логика?

– Я повторяю: нет. Это уже не наша забота. Пока ты спал, я послала Инскиппу подробный доклад о планах клиандцев, об их тактике, о намерении разбить Корпус – обо всем, что ты успел рассказать.

– Надеюсь, ты не забыла упомянуть источник? – нахмурившись, поинтересовался я.

Она потрепала меня по руке.

– Конечно, нет, милый. Это целиком твоя заслуга, я и не думала присваивать ее.

Я сразу устыдился своих слов и извинился. Она в ответ тоже извинилась за то, что не учла состояния моего ума, мы выпили, и все уладилось. Я опять заговорил о делах.

– Значит, ты передала отчет. И что потом?

– Потом он попал на передающий корабль, а оттуда, по псисвязи, на стол Инскиппа. Он прислал ответ: «Отчет получен, благодарю за службу, немедленно возвращайтесь». Как видишь, нам приказано вернуться.

Я презрительно фыркнул и сделал глоток.

– Ты думаешь, я тут же улечу?

– Но ты нездоров. Тебе нужен хороший уход. Задание ты выполнил…

– Я тебя не о том спрашиваю. Как ты думаешь, я могу сейчас вернуться?

Анжелина попыталась рассердиться, но притворяться она умела плохо и обреченно пожала плечами.

– Конечно, нет. Не такой ты человек. Сначала мы должны разбить врага, освободить Бураду и покончить с агрессором.

– Не все сразу, но в общих чертах верно. Необходимо создать движение сопротивления, с нашей помощью Тазе с этим прекрасно справится. Но есть более важная задача. Мы должны взять в плен Края или одного из его серых ребят.

– Отличная идея! А то они возомнили себя великими специалистами по части пыток. Надо преподать им небольшой урок. Мне помнится, как…

– Анжелина! Я вовсе не это имел в виду. В тебе заговорили старые привычки.

– Полная чушь! Признаюсь, я использовала пару старых приемчиков, но исключительно из добрых побуждений. Это меня полностью оправдывает.

– Конечно, так оно и есть, но тем не менее… Я ведь не о том веду речь. Одного из этих серых необходимо подвергнуть тщательному лабораторному обследованию. Когда ты сегодня с ними схватилась, ты не заметила ничего странного?

– Ничего особенного. Да и не до того было. Ну разве что одеты они слишком легко и какие-то холодные на ощупь.

– Верно. А еще они никогда не смеются, не проявляют вообще никаких эмоций. Разговаривают только в случае крайней необходимости. У них много всяких интересных особенностей.

– Дорогой, ты хочешь сказать, что это роботы? Или какие-нибудь зомби? Такие вещи встречаются только в детских книгах.

– Смейся, смейся. Конечно, не роботы, для этого они слишком одушевленные. Мне лично кажется, что это не гуманоиды, а враждебная нам форма жизни.

– А мне кажется, что тебе пора вздремнуть. Свет я погашу.

– Перестань острить! Черт тебя возьми! Это вовсе не плод больного воображения. Этот вопрос меня мучает с тех пор, как я впервые увидел Края. Это же так очевидно. Клиандские солдаты смертельно боятся Края и его подручных. Они даже избегают говорить о нем. Люди в сером тщательно изолированы от клиандского общества и во всем отличаются от клиандцев. Как будто это совсем другие люди. Мне думается, что когда-то серые обследовали населенные людьми планеты и обнаружили, что Клианда больше других подходит для их целей. Строго иерархическое, милитаризованное общество, все члены которого носят форму. Чтобы захватить власть, надо просто внедриться на высший уровень. Похоже, им это удалось. Они не занимают постов ни в каких общественных институтах, вообще никаких постов, столь дорогих сердцу любого военного, и тем не менее правят этим миром.

– Но…

– Погоди. Ты еще не веришь, но уже начинаешь сомневаться. Так ты поможешь мне добыть экземпляр для обследования?

– Помогу ли я? – Она, как девчонка, захлопала в ладоши. – Да я сгораю от нетерпения. Правда, я могу его немного помять, но ведь главное, чтоб он хоть немного шевелился?

Прежде чем я успел что-либо ответить, в комнату вернулась Тазе с охапкой одежды.

– Быстро одевайся, – приказала она. – Это самые большие ботинки, которые нам удалось найти. Надеюсь, они тебе подойдут.

– А что за спешка? – удивился я.

– Есть причины. Вокруг здания стоят войска и тяжелые орудия. Мы в окружении.

Глава 16

Ботинки были и малы, и тесны, но я натянул их не мешкая.

– Нас выследили? – спросил я Тазе.

– Нет, конечно, нет. Я в этом деле не новичок. Машину мы сразу перегнали в другое место.

С трудом ворочая мозгами, я сражался со вторым ботинком. Тут раздался сигнал видеофона – все замерли, глядя на аппарат, как на ядовитую змею. После второго сигнала вспыхнул маленький экран, и оттуда глянуло бесстрастное лицо Края.

– Вам уже известно, что здание окружено, – спокойно произнес он. – Сопротивление бесполезно, ди Гриз. Если вы сдадитесь, никто из ваших друзей не пострадает…

Мой ботинок врезался в экран, изображение вспыхнуло и погасло. Я схватил аппарат и грохнул его о стенку. Меня прошиб холодный пот. То, что любой видеофон можно включить с центральной станции, было мне прекрасно известно, однако это был тот случай, когда знания утешают мало.

– Без паники! – крикнул я, обращаясь больше к самому себе, потому что Анжелина и Тазе были абсолютно спокойны.

Я скакал по всей комнате на одной ноге, пытаясь натянуть ботинок. Наконец я налетел на кровать и сел. Тяжело дыша, я загибал пальцы.

– Забудем на время об этом звонке и попытаемся осмыслить, что же происходит. Первое: хвоста за нами не было. Второе: машину сразу отогнали, значит, это тоже отпадает. Третье: Край знает, что я здесь, следовательно, они вшили в мое тело радиопередатчик. Как только мы выберемся отсюда, потребуется рентгеноскоп и услуги хирурга.

– Мне кажется, что все гораздо проще, – заявила Анжелина.

– Будь добра, объясни. Если ты соображаешь лучше, чем я, – в настоящий момент это не комплимент – то поделись.

– Пульт нейроаппарата. Ты говорил, что он может включаться дистанционно, по радио.

– Конечно! Радиопередатчик может быть составной частью пульта. Тазе, аппарат еще здесь?

– Да, внизу. Мы подумали, что он может еще пригодиться.

– Вот и пригодился. Когда мы уйдем, пульт останется здесь. Пусть себе думают, что мы находимся в здании. Если только удастся выбраться, второй раз они так легко меня не найдут. Тазе, расскажи вкратце, что это за здание и как нам отсюда выйти?

– Это завод, его бывшая хозяйка сейчас в нашем отряде. Выбраться отсюда невозможно, нам остается только сражаться до последней капли крови. Но мы дорого продадим наши жизни! Мы возьмем с собой в могилу много этих грязных сволочей!

– Отлично, отлично. Мы отдадим жизнь, когда это потребуется. Но ди Гриз сможет отыскать путь к спасению там, где другие впадают в отчаяние. Хозяйка фабрики здесь? Прекрасно, быстро позови ее сюда.

Тазе бегом отправилась исполнять приказ, а я повернулся к жене.

– Я полагаю, дежурный комплект снаряжения у тебя с собой? Типа того, что был у нас во время медового месяца.

– Конечно: бомбы, гранаты, взрывчатка, газовые заряды.

– Молодец, девочка. С такой женой я чувствую себя в полной безопасности.

Вбежала Тазе в сопровождении еще одной амазонки. Та была немного постарше, с благородной проседью в волосах, но так же полногруда, с обольстительной фигурой зрелой женщины… Я перехватил холодный взгляд Анжелины и попытался сконцентрироваться на более неотложных делах.

– Я Джеймс ди Гриз, межзвездный агент и шпион.

– Гвардеец Файда Фиртина, – рявкнула амазонка и, щелкнув каблуками, отдала честь.

– Отлично, Файда, рад с вами познакомиться. Вольно. Насколько мне известно, вы владелица этого здания.

– Так точно. Объединение по производству робутлеров «Фиртина Лтд». Продукция высшего качества.

– Чего?

– Робутлеров.

– Не сочтите меня назойливым, но что такое робутлеры?

– Прекрасный аппарат, необходимый в каждом приличном доме. Программнообучаемый говорящий робот со специальными функциями. Дворецкий, слуга и незаменимый помощник, который, собственно, и делает дом домом, снимает с плеч хозяйки тяжелый груз повседневных забот…

Дальше пошли сплошные цитаты из рекламного проспекта, но я уже не слушал. В голове начал было складываться план – но ход мыслей был прерван звуками стрельбы.

– Они предприняли пробную вылазку, – доложила Тазе, приложив ухо к передатчику, – но понесли потери и отступили.

– Продолжайте их сдерживать. Пока есть надежда взять меня живым, тяжелые орудия они в ход пускать не будут. – Я подозвал хозяйку фабрики, которой, похоже, не терпелось продолжить рекламную кампанию. – Файда, нарисуйте план первого этажа здания и прилегающих территорий.

Рисовала она быстро и аккуратно – сказывалась военная выучка, – точно отмечая окна, двери и прилегающие улицы.

– Как выглядят ваши робутлеры? – спросил я.

– Размерами и фигурой они напоминают человека, это самая оптимальная форма для домашней обстановки. К тому же…

– Прекрасно. А сколько есть готовых, прошедших испытания, с заряженными батареями?

Она задумчиво нахмурилась.

– Надо бы проверить по бумагам, но примерно сто пятьдесят – двести штук.

– Отлично, больше нам и не нужно. Вы не разоритесь, если они будут уничтожены во имя освобождения Бурады? Надеюсь, ваша страховка покроет убытки.

– Каждый робутлер фирмы «Фиртина» с радостью бы отдал за это свою жизнь, будь он наделен эмоциями. Но они принципиально не способны к насилию и не могут управляться с оружием.

– От них этого и не потребуется. Это наша проблема. Отряд робутлеров будет прикрывать наш отход. А теперь, девушки, подойдите поближе, и я изложу вам свой план.

Наконец-то мозги старого ди Гриза заработали как надо. Казалось, стрельба удесятерила мои силы, встряхнула душу. Приготовления заняли несколько минут, и спустя полчаса наши войска были готовы к атаке.

– Все поняли задачу? – спросил я роботов, заполнивших весь нижний коридор.

– Да, сэр. Поняли, сэр. Спасибо, сэр, – очень вежливо ответили они.

– Тогда приготовьтесь. Это самое важное дело в вашей электронной жизни. Вы выступите по моему приказу и будете действовать, как я вам велю.

– Хорошо, сэр. Спасибо, сэр.

В основном отряде прикрытия роботов было больше сотни. Они стояли четкими рядами, тихо жужжа. Первые шеренги были наряжены в форму, которую удалось отыскать, остальные – кто в фуражке, кто в куртке, а некоторые даже в штанах. Большую часть одежды пожертвовали девушки, что для меня было вовсе не утешительно, учитывая мое семейное положение в настоящий момент. Вокруг было слишком много загорелых тел, чтобы нормальный мужчина мог остаться равнодушным. Было даже приятно немного побыть среди роботов. У них были ладные, крепкие фигуры. Каждый держал в руках обрезок трубы или кусок пластика, напоминавший ружье. Будем надеяться, что в суматохе они вполне сойдут за людей. Взглянув на часы, я поднес ко рту передатчик:

– Всем внимание. Готовность пятнадцать секунд. Приготовить бомбы. К окнам не подходить. Так, пригнулись, подошли… выдернуть предохранители… ОГОНЬ!

Девушки дружно метнули бомбы с верхних этажей, на улице послышались глухие разрывы. В основном это были дымовые бомбы с примесью слезоточивого и усыпляющего газа. Я выждал пять секунд, чтобы дымовая завеса стала плотной, и только после этого распахнул ворота. Когда створки открылись, в помещение повалили клубы дыма.

– Смелей, ребята, вперед! – крикнул я.

Роботы как один подняли левую ногу, и отряд устремился вперед.

– Спасибо, сэр, – выпевали их металлические глотки, когда ряд за рядом они проходили мимо меня.

Из верхних окон грянули выстрелы, снизу раздался ответный огонь. Все шло по плану. Прошло пятнадцать секунд, пора начинать вторую атаку.

– Внимание всем оставшимся робутлерам! ВПЕРЕД! – крикнул я по радио.

По этому приказу изо всех дверей и выходов здания в клубах дыма повалили робутлеры. У меня не было ни времени, ни оборудования, чтобы организовать радиоперехват переговоров противника, но и так легко было представить, что сейчас происходило. Надеюсь, что происходило.

Здание было окружено войсками неприятеля. В ярком полуденном свете нашу крепость можно было рассмотреть до мельчайших деталей. И вдруг все переменилось: дым, газ, крики со всех сторон. Так и есть – штурм! В дыму замелькали фигуры, надо стрелять. Бах! Бах! Смерть бурадским боевикам! Но эти прямо как из железа – по ним стреляют, а им хоть бы что. Началась паника. Пронесся слух, что атака предпринята сразу по нескольким направлениям. Какая из них настоящая, а какая – только прикрытие? Куда перебрасывать войска? Куда двигать подкрепление?

По моим прикидкам, паника должна была достигнуть пика через минуту. Потом дым рассеется, вместо трупов будут обнаружены разбитые роботы, и все станет ясно. Нам надо успеть выбраться до этого. После бомбовой атаки отряд Тазе быстро занял исходную позицию. Одна минута – это совсем немного времени для того, чтобы спуститься с верхних этажей вниз. Однако большая часть отряда была уже на месте. Тазе пересчитывала свое воинство.

– Все в сборе, – объявила она, поставив последнюю отметку в списке.

– Выступаем через пять секунд. – Я взглянул на часы и поднял руку. – Пошли! Анжелина, приготовь гранаты!

Небольшая дверь пожарного выхода распахнулась. Анжелина метнула в дым несколько гранат, чтобы усилить завесу. Разговоры смолкли, в наступившей тишине ясно слышались выстрелы и крики. Среди этого шума мне послышалось: «Спасибо, сэр». Файда пошла первой, мы потянулись следом, положив руки на плечи друг другу. Я шел в середине цепи, следом за Анжелиной, держась за ее плечо. Думаю, это вышло случайно, не стала бы она специально лишать меня удовольствия подержаться за обнаженное плечо одной из бурадских красавиц. Двигаться в полной темноте было несколько неприятно, в основном из-за визга невидимых пуль, я надеюсь, шальных. Улица была очень узкая, с обеих ее концов стояли клиандские посты. Если бы они знали, что тут происходит, то немедленно открыли бы перекрестный огонь. Но в данный момент они занимались робутлерами. Нам надо было тихо пройти метров двадцать и добраться до жилого дома на противоположной стороне улицы. Если все пройдет нормально, то мы сможем пробраться дальше, на торговую площадь. Там мы разделимся и скроемся в лабиринте улочек и переулков, растворимся среди пешеходов, прежде чем обнаружится наше исчезновение. Надеюсь, все так и будет.

По шагам получалось, что я уже почти у цели. Значит, половина наших уже в безопасности. И тут совсем рядом внезапно раздался голос:

– Это ты, Зобно? Что там сержант говорил насчет роботов? Это точно роботы?

Наша цепочка замерла. Голос был мужской, говорил мужчина по-клиандски.

– Роботы? Какие еще роботы? – отозвался я, снял со своего плеча чью-то руку и положил ее на плечо Анжелины. – Вперед, – шепнул я ей на ухо.

Вышел из цепочки и, громко топая ботинками, пошел на голос.

– Да, он точно говорил про роботов, – сказал голос.

Цепочка за моей спиной с тихим шорохом пришла в движение. Я громко закашлялся, продвигаясь в сторону невидимого противника, выставив перед собой руки, чтобы при случае немедленно вступить в борьбу.

Все бы ничего, но вдоль улицы подул ветерок. В лицо повеяло свежестью, в дыму показался просвет. Я уставился на клиандского солдата в полной боевой выкладке, с винтовкой наперевес. На его лице застыло удивление. Понятно отчего. Вместо своего приятеля он увидел незнакомого субъекта. Небритого, с дрожащими пальцами и покрасневшими глазами, в шароварах и женских ботинках. Он прямо рот разинул.

Это оцепенение длилось ровно столько, чтобы я успел его достать. Пришлось схватить за горло – чтоб он не закричал, и за винтовку – чтоб он, чего доброго, меня не подстрелил. Так мы молча боролись, пока нас снова не накрыл дым. Мой противник не стрелял, не кричал, но и не сдавался. Он был крепок и мускулист, но, к счастью, не слишком сообразителен. Ухватившись за винтовку обеими руками, он пытался вырвать ее у меня. Когда наконец до него дошло, что можно управиться и одной рукой, а другой мне хорошенько врезать, я сделал подсечку и свалился на него сверху. Падая, он умудрился пару раз весьма чувствительно заехать мне в живот. Когда мы упали, я вышиб из него весь дух.

Я присел на бесчувственное тело, чтобы унять головокружение и боль в животе, но тут рядом раздался еще один голос:

– Что за шум? Кто здесь?

Я глубоко вздохнул и постарался ответить как можно увереннее:

– Это я, – отличный ответ, на все случаи жизни, – оступился и упал. Палец вывихнул…

– Не ной, медаль получишь. А теперь заткнись.

Я заткнулся, взял винтовку, поднялся – и понял, что потерял всякую ориентацию в непроницаемом дыму.

Очень неприятное ощущение. Дым уже понемногу рассеивался, а я не имел ни малейшего понятия, куда двигаться. Ошибка в направлении может стоить жизни.

Меня охватила паника! Правда, только на одно мгновение. В тяжелой ситуации я всегда разрешаю себе немного попаниковать. Это улучшает кровообращение, стимулирует работу сердца, повышает адреналин и проч., то, что и требуется в такой ситуации. Но паниковать пришлось недолго. Время поджимало. После того как улеглись эмоции, захлопнулся рот и пропали мурашки на спине – заработал логический аппарат.

ПЕРВОЕ: Я не один. Беглецы уже скрылись в здании и теперь находятся в безопасности, но Анжелина не могла меня бросить. Она ждет меня снаружи, у спасительной двери, это ясно как день!

ВТОРОЕ: Она не потеряла ориентации, а я потерял. Значит, она найдет меня сама.

– Этот палец убьет меня, сержант, – заныл я и присвистнул якобы от боли. Один короткий свист, один длинный. По коду, который Анжелина прекрасно знала, это означало букву «а». О том, что мне нужна помощь, она и сама догадается.

– Прекратить свист и разговоры! – зарычал в ответ голос. – Ты кто такой?

Порывшись в памяти, я вспомнил имя, которое совсем недавно слышал.

– Это я, сержант, Зобно. Этот палец…

– Какой еще Зобно?! – вдруг возник еще один голос. – Зобно это я!

– Нет, я! – заорал я. – Кто это там вякает?

– А ну-ка оба сюда – быстро! – приказал сержант. – Через пять секунд стреляю!

Зобно затопал в темноте, а я – наоборот – безмолвно замер на месте, предчувствуя, как пули вопьются в мое тело, но тут кто-то дернул меня за рукав.

– Анжелина? – вздрогнув, прошептал я, в ответ она молча обняла меня. Я было потянулся к ней, но она уже тащила меня за руку. Сзади послышались голоса, потом бухнула винтовка, посыпались команды.

Я споткнулся о невидимую ступеньку, и проворные руки втащили меня в дверь.

Глава 17

ПРОВЕРКА… проверка…

Слова с трудом пробивались сквозь хриплое рычание нападавших на меня плюшевых мишек. Я мог бы их победить даже несмотря на то, что леденцовые палочки, которыми я орудовал, словно мечами, все время ломались. Но даже и без палочек, если ударить мишку, он сразу валится – удар не держит. Я бы справился с ними, если бы не эти чертовы деревянные солдатики. Из них вышел бы отличный костер, и я уже нашаривал спички, когда один из них вонзил мне в руку штык игрушечной винтовки. От резкой боли я заморгал, открыл глаза и увидел бородатое лицо доктора Мутфака, который внимательно смотрел на меня.

– Тревога, ах, как это не вовремя! Я сделал вам инъекцию, чтобы нейтрализовать действие гипнонаркотика. – Он выдернул иглу, и я невольно потер руку. – Очень, очень не вовремя.

– Это не моя вина, – пробормотал я в полусне, мне все же хотелось сначала покончить с мишками.

– Лечение идет прекрасно, но его нельзя прерывать. Я погрузил вас в прошлое, в детство – да! – это было интересное, если не сказать пугающее, детство! Вы должны позволить мне описать этот случай. Обычно плюшевый мишка символизирует тепло и уют, но ваше изломанное подсознание трансформировало этот образ во…

– Извините, доктор, но об этом позже, – пришла мне на помощь Анжелина.

Прямо золотая богиня, она появилась с балкона, где принимала солнечную ванну. Детали ее купальника по размерам не превосходили крыла небольшой бабочки.

Я сел и замотал головой, пытаясь разогнать наркотический туман. Мы были в красивой, роскошно обставленной комнате, с окном во всю стену, на самом верхнем этаже отеля «Ринга Балиги». Отель по праву считался одним из лучших на Бураде. Он располагался посреди лагуны, добраться сюда можно было либо по воде, либо по воздуху. В этом и состояло его главное преимущество – обо всех непрошеных гостях нас могли предупредить заранее. Вот и сейчас пришло предупреждение – система работала идеально. На время лечебных сеансов я всегда надевал плавки, на всякий случай, ну вроде сегодняшнего. Взявшись за руки, мы с Анжелиной побежали к лифту. На посадочной площадке послышался шум моторов. Едва мы ухватились за поручни, кабина скоростного лифта провалилась вниз.

– Сил-то у тебя хватит? – спросила Анжелина.

– Немного голова кружится, но это пройдет. Как ты думаешь, он хороший психиатр?

– Говорят, что лучший на планете. Если кто-то и может обнаружить все ловушки, которые поставил Край, то только он.

– Он мог бы работать чуточку быстрей. Мы уже три дня копаемся в моем детстве.

– Ты, должно быть, был жутким ребенком. Я узнала такие вещи…

Прежде чем я успел придумать достойный ответ, лифт остановился на уровне моря. Из закрытой купальни ступени вели прямо в океан. Здесь нас поджидал служитель. Мы быстро надели аппараты для подводного плавания и нырнули. Опустились на дно и поплыли дальше, пробираясь между рифами. Здесь нас никто не найдет. Я включил сонар.

– Обычная проверка, – сообщил оператор. – Если они двинутся на нижний уровень, я дам знать.

Мы с Анжелиной погрузились достаточно глубоко. Вокруг сновали разноцветные рыбки, колыхались водоросли. Теплая прозрачная вода привела меня в чувство, голова стала легкой и ясной. Мы добрались до грота, окруженного кораллами, и опустились на песчаное дно. Это место мы отыскали во время наших первых погружений. Я обнял Анжелину. Она прижалась ко мне, и наши маски соприкоснулись. Теперь можно поговорить.

– Что новенького было слышно про Края, пока доктор копался в моих мозгах?

– Они переехали. Видимо, вторжение прошло нормально, и теперь клиандские войска готовятся к оккупации. Они захватили огромное административное здание, Октагон. Оно называется так потому, что по форме представляет собой восьмигранник. Похоже, там теперь главный административный центр – вокруг все время суетятся люди в сером. Видимо, там они и обосновались.

– Интересно, почему же они переехали?

– Тебя, наверное, испугались.

Я фыркнул, хотя в маске это было нелегко.

– Все шутишь, однако в твоих словах правды больше, чем ты думаешь. Конечно, надо прекратить всю операцию клиандцев в целом, но сейчас следует особо заняться людьми в сером и для начала захватить хотя бы одного из них. Для этого мне необходимо проникнуть в здание.

– Ничего подобного.

Она ущипнула меня за бок. Я попытался было стряхнуть ее руку, но под водой это не так-то просто оказалось сделать. Пришлось щипнуть ее в ответ. Понятное дело, она оказалась более уязвимой. Некоторое время мы беззаботно резвились, пока я не вспомнил, с чего началась эта возня, и твердо вернулся к прерванному разговору.

– Почему бы мне не попробовать? Хорошенько замаскируюсь, по-клиандски я говорю прилично, систему знаю изнутри…

– А они прилично знают тебя. За входом следят камеры, напрямую соединенные с компьютером. Тебя можно опознать по фигуре, по голосу, по весу, по рисунку сетчатки, по походке. Все это изменить невозможно, и ты это прекрасно знаешь. Тебя возьмут прямо на входе.

– К сожалению, ты права, – пробормотал я. – Может, у тебя есть другой план?

– Есть. Я тоже говорю по-клиандски, и моих данных у них нет. К тому же на этой планете я единственный агент со стажем, кроме тебя, конечно.

– Нет.

– Почему же сразу нет? – Она нахмурилась и снова ущипнула меня. – Ты мой муж, но не хозяин – понятно? Работаю я не хуже, а иногда и лучше тебя, а дело надо делать. Умерь, пожалуйста, свое самомнение.

Конечно, она была права, но признаваться в этом не хотелось.

– Я же о тебе беспокоюсь.

Она тут же растаяла – всякая женщина любит знаки внимания – и благодарно приникла ко мне.

– Джим, ты все-таки любишь меня, хотя и странною любовью. Все будет в порядке, вот увидишь. У клиандцев служат женщины, во вспомогательных частях – хотя я не представляю себе, как они носят эту жуткую форму. Мы захватим одну из них, я возьму ее форму и документы, пройду в здание, отыщу Края…

– А ты не наделаешь глупостей?

– Ну что ты! В одиночку мне не управиться, я только все испорчу. Это будет разведка. Я все осмотрю, сделаю подробный план, выясню систему охраны и вернусь.

– Великолепно. – Я почувствовал прилив сил, все мои опасения исчезли. – Это совершенно необходимо для того, чтобы подготовить успешное похищение. Мы неожиданно ворвемся, схватим Края – и быстро назад.

Пискнул сонар, я включил связь.

– Они ушли. Можете возвращаться.

Взявшись за руки, мы не спеша поплыли обратно, наслаждаясь прогулкой. На берегу нас поджидал доктор Мутфак.

– Прекрасно. Сейчас мы продолжим сеанс. Надо до конца разобраться с плюшевыми мишками и двигаться дальше.

Он нетерпеливо притопывал ногой, пока мы с Анжелиной обнимались и целовались. Чтобы избавить Анжелину от ненужных переживаний, я быстро вернулся в комнату и предоставил себя в распоряжение доктора. Ни к чему ей лишний раз волноваться перед такой сложной операцией. Махнув мне на прощание, она отправилась одеваться. Я успел помахать в ответ, пока доктор Мутфак не всадил иглу. В этой душе нет места чувствам.

Похоже, лечение и в самом деле продвигалось успешно. Когда я опять проснулся, плюшевых мишек и след простыл. Вспоминались взрывавшиеся космические корабли, яркие вспышки света. За окном догорал закат. Доктор Мутфак собирал инструменты.

– Все прекрасно, – произнес он. – Лечение продвигается как нельзя лучше.

– Вам удалось обнаружить следы вмешательства Края?

– Следы?! – Его ноздри гневно раздулись, он нервно затеребил бороду. – Да у меня такое впечатление, что он ботинки вытирал о ваши мозги! Мясники они, настоящие мясники! Одно утешает – такие следы трудно не заметить. Изъяты целые куски памяти, а на участки искусственной амнезии наложены ложные воспоминания. Эти воспоминания, несомненно, представляют клинический интерес. Хотел бы я узнать, как они это делают. Из ваших слов явствует, что все было сделано быстро, но на удивление совершенно, вплоть до мельчайших деталей и ощущений.

– За это я ручаюсь.

– Я думаю, что вы даже не в состоянии отличить ложные воспоминания от истинных, вот в чем сила такого вмешательства в память. К настоящему времени я сумел удалить наиболее важные из них, которые причиняли вам наибольшее беспокойство, остальными займемся попозже. А сейчас взгляните на свои руки и расскажите мне, что это за красные полосы.

– Полосы как полосы, – ответил я. Потом почему-то вспомнилась камера, мелькнуло смутное воспоминание об отрубленных руках, не знаю почему. Обычные красные полосы. – Ложная память?

– Да, самый отвратительный ее фрагмент. Но об этом я расскажу в следующий раз. Сейчас вам необходимо отдохнуть.

– Отличная мысль, но сначала мне хотелось бы перекусить…

Вдруг распахнулась дверь, и в комнату влетела Тазе. Лицо ее было ужасно. У меня в груди шевельнулся страх. Я сел, наблюдая, как она возится с телевизором. Клиандцы организовали пропагандистскую программу, которую, впрочем, никто не смотрел.

Вспыхнул экран, и я увидел лицо Края. Он заговорил, едва сдерживая улыбку, если по отношению к нему так вообще можно было выразиться.

– Это запись, ее повторяют все время, – пояснила девушка.

– …и мы хотим, чтобы он это знал. Некоторые из вас знают человека по имени Джеймс ди Гриз. Свяжитесь с ним. Пусть он посмотрит эту передачу. Это сообщение специально для вас, ди Гриз. Мы хотим, чтобы вы вернулись. Анжелина в наших руках. Она цела и невредима – пока, – и до утра ей не причинят никакого вреда. Ди Гриз, я предлагаю вам связаться со мной и договориться о встрече. Пока, Джим.

Глава 18

В такие моменты мне всегда хотелось побыть одному. Тазе сразу все поняла и ушла, как только я показал на выход. Однако доктор попытался завязать разговор, пришлось взять его за шиворот и выбросить за дверь, которую Тазе услужливо приоткрыла. Потом я что было сил грохнул по телевизору. Акт бессмысленного разрушения принес мне некоторое облегчение. Я даже смог налить себе порцию крепкого. Со стаканом в руке я тяжело опустился в кресло, невидящим взглядом уставился в усыпанное звездами небо и принялся разрабатывать план. Это будет непросто – до утра оставалось совсем немного времени.

Смутная мысль, не дававшая мне покоя, оформилась в ясное решение. Придется мне вернуться и опять надеть ошейник – тут уж ничего не поделаешь. Что и говорить, о том времени у меня остались не самые лучшие воспоминания. При этой мысли мозг содрогнулся в черепной коробке. Моему серому веществу так сильно досталось в последнее время, что напрягать его совсем не хотелось. Но деваться было некуда. Ошейника не избежать в любом случае, стало быть, надо его как-то нейтрализовать. Это будет очень не просто. Я тщательно взвесил все возможности и, когда план был готов, вызвал Тазе, чтобы ввести ее в курс дела.

– Это невозможно! – воскликнула она, выслушав меня. Готов поклясться, что в огромных прекрасных ее глазах стояли слезы. – Предать себя в руки этих негодяев. Ради женщины. Ах, если бы мужчины на этой планете были хоть немного похожи на тебя! Невероятно…

Подавив искушение насладиться теплым чудом женского сочувствия, я принялся копаться в сумках с оружием.

При виде гранат мисс Тазе мгновенно исчезла, а сержант Тазе проявила живейший интерес.

– Это для второй части операции, – пояснил я. – Первая часть состоит в том, чтобы проникнуть в здание и освободить Анжелину. Этим я займусь сам. Надеюсь, что попутно мне удастся захватить одного из серых, но если нет – придется отложить это на время. Вторая часть операции состоит в том, чтобы выйти из Октагона. Тут потребуется ваша помощь. Мне нужен план здания, кроме того, хотелось бы поговорить с человеком, который знает его изнутри, желательно с бывшим охранником – так легче определить наиболее слабые точки. Вы сможете это устроить?

– Конечно, – бросила Тазе через плечо, направляясь к двери. Надежная девушка эта Тазе.

До рассвета оставалось два часа. Подготовка к первой части операции была закончена, а вот отход подготовить оказалось не так просто. Для нашего небольшого отряда Октагон был неприступной крепостью. Отсутствие летательных аппаратов и тяжелой техники дела тоже не упрощало. И сводило практически к нулю возможность отступления как по земле, так и по воздуху. Наконец отыскали и приволокли дрожащего техника из обслуживающего персонала здания. Он водил по схеме трясущимися пальцами.

– Туннель для кабеля, сэр, проходит под улицей, затем под стенами и выходит в полуподвал, сектор семнадцать. Это довольно большой туннель, там проложены силовые и телефонные линии.

– Он наверняка прослушивается и просматривается, – заметил я, – но это легко исправить. А теперь, уважаемые дамы, записывайте, повторять я не буду. Порядок операции следующий…

Все приготовления закончились за двадцать минут до рассвета. Первые группы отправились на исходные позиции, а я по видеофону связался с Краем. Соединили нас сразу. Я заговорил, не давая ему рта раскрыть.

– Я хочу поговорить с Анжелиной, и немедленно, хочу удостовериться, что с ней ничего не случилось.

Он, похоже, ждал этого, поэтому спорить не стал. Анжелина вошла в кадр. Я сразу заметил ненавистный ошейник со шнуром.

– У тебя все в порядке?

– Все нормально. Если можно себя нормально чувствовать в одной комнате с этим уродом, – спокойно ответила она.

– Они ничего с тобой не сделали?

– Ничего. Вот только ошейник надели и прикрепили к потолку, наверное, чтобы не сбежала. Но ты можешь себе представить, как этот негодяй угрожал мне. И что у него за мозги такие…

Тут она замерла, глаза ее закатились. Видимо, Край применил нейроудар. Недолго он проживет, если я доберусь до него. На экране опять появилось его лицо. Мне стоило больших усилий просто молча смотреть.

– Ты немедленно придешь, ди Гриз, и сдашься. У тебя осталось несколько минут. Ты знаешь, что может случиться с твоей женой. Если ты сдашься, мы ее немедленно освободим.

– А где гарантии, что вы сдержите слово?

– Никаких гарантий. Но у тебя все равно нет выбора, не так ли?

– Я приду, – пообещал я как можно более спокойно и отключил видеофон, но успел услышать, как Анжелина вскрикнула: «Нет!»

– Одежда высохла? – спросил я, снимая башмаки и рубашку.

– Почти, – ответила Тазе.

Вместе с еще одной девушкой они просушивали клиандский мундир, выбранный мною для проведения операции. Перед просушиванием его вымочили в химической ванне.

– Ладно, и так сойдет. Ждать больше некогда.

Оставалось несколько сырых пятен, но это не имело большого значения. Мы вышли на причал, у которого нас поджидал катер. На другом берегу стояла машина. На заднем сиденье с черным саквояжем на коленях сидел доктор Мутфак и что-то бормотал.

– Не нравится мне все это, – пожаловался он. – Это грубое нарушение медицинской этики.

– Война, доктор, – это нарушение всех моральных и этических законов, и с этим ужасом необходимо бороться любыми доступными средствами. Извольте выполнять, что вам приказано.

– Я все сделаю, можете не беспокоиться. Но имеет право человек обсудить этическую сторону вопроса?

– Обсуждайте на здоровье. Только шприц не забудьте наполнить.

Мы припарковались на темной улочке неподалеку от Октагона.

– Катализатор! – приказал я. – Только не пролейте. Наносите под мышками, там никто не заметит.

Я поднял руки и почувствовал, как брызнула теплая жидкость, затем быстро опустил их и зажал мокрую ткань. Выбрался из машины и сунул руку в окно, где в нее вонзилась игла. Ну вот и все. Когда я сворачивал за угол, машина уже исчезла.

Впереди на фоне светлеющего неба горой высился Октагон. Мы едва успели вовремя. Впереди был нужный мне подъезд, там поджидали два человека в сером. У обоих на поясе висели пистолеты. Выглядели они очень внушительно. Я молча подошел. Один из них защелкнул наручник на моем запястье, и меня повели внутрь, мимо безмолвных охранников. На лестнице я споткнулся и после этого стал переставлять ноги намного осторожнее. Видимо, подействовал укол. Разговаривать с конвоирами было не о чем, да и они по обыкновению были не очень разговорчивы. Они просто вели меня туда, куда им было приказано. Доставили в нужную комнату, вытащили пистолеты и сняли наручники.

– Снять одежду, – приказал один из них.

Я с трудом сдержал улыбку. У стены стоял флюороскоп и прочее оборудование. Процедура осталась прежней, эти парни привычек не меняют. Неужели они не понимают, что пристрастие к порядку их когда-нибудь погубит? Похоже, не понимают. Я сбросил одежду и отдал себя на растерзание.

Естественно, они ничего не нашли, потому что искать было нечего. Была одна вещица, но я был уверен, что им ее никогда не найти, – и они ее не нашли. Парни неспешно продолжали обыск, а я хотел только одного – чтобы все побыстрее кончилось. От укола голова слегка кружилась. Ощущение было такое, словно меня укутали ватным одеялом. Похоже, эффект от инъекции достиг пика и скоро пойдет на спад. Я должен управиться с делами, пока действие укола существенно не ослабло, иначе все пойдет насмарку.

– Одевайтесь, – с каменным лицом произнес конвоир, протягивая уже знакомые мне прозрачные шаровары.

Я нагнулся, чтобы скрыть улыбку. Получилось-таки! Они спокойно ждали, пока я возился с застежками. Пальцы слушались плохо. Когда на шее защелкнулся ошейник, я вздохнул от облегчения. Мы приближались к цели, почти не отклоняясь от графика. Один из конвоиров взял пульт и повел меня. Пришлось внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. К тому же такая демонстрация покорности была как нельзя кстати. Мы шли широкими коридорами, мимо лестницы. Я отсчитывал в уме шаги, чтобы запомнить расположение и оценить расстояние.

Наконец мы вошли в кабинет Края. Он ждал за столом, недвижный и бесстрастный, как паук в центре паутины. Анжелина сидела напротив, ее пульт был подвешен к потолку.

– Ты в порядке? – спросил я, едва переступив порог.

– Конечно, в порядке. Тебе не стоило приходить.

Немного успокоившись, я повернулся к Краю, заметив, что охранник закрывает дверь.

– Но теперь-то вы ее отпустите? – спросил я.

– Разумеется, нет. Это было бы глупо. – Его лицо даже не дрогнуло.

– Я так и думал. Расскажите, как вам удалось ее схватить?

– У тебя в памяти был четкий образ твой жены. Когда мы узнали, что тебе помогли бежать две женщины, то сразу поняли, что одна из них – Анжелина. Компьютер опознал ее, как только она вошла в здание.

– С нашей стороны было глупо так рисковать, – произнес я, повернувшись к Анжелине и разглядывая охранника.

Он собирался подвесить мой пульт на крюк в потолке. Если он сделает это – мы пропали.

Мне оставалось только броситься на него.

– Держи его! – заорал Край.

Охранник поднял глаза и принялся быстро нажимать на пульте кнопки.

Делать вид, что все в порядке, не было никаких сил. От боли выворачивало желудок, мышцы жгутом скрутила судорога. Я рухнул прямо у ног охранника, не достав до него самую малость. Инъекция блокировала боль, но не полностью. Некоторые рецепторы не потеряли чувствительности. На глаза навернулись слезы, все было как в тумане. Перед лицом появилась нога в ботинке, да что толку?

И тут показалась рука, охранник собирался меня поднять. Безымянным пальцем я царапнул кожу на тыльной стороне его ладони.

Он сразу вздрогнул, медленно согнулся и рухнул рядом со мной, выронив при этом пульт. Который упал достаточно близко, чтобы я смог нажать нужную кнопку.

Боль мгновенно отступила. Но оставался еще Край. Я с трудом поднялся, разгибая непослушные ноги.

Ситуация в считаные секунды кардинально изменилась. Анжелина лежала на столе, ухватившись за ошейник и извиваясь от боли. Край, стоя на коленях позади стола, доставал пистолет. Он уже поднимал его, когда я прыгнул. Слишком поздно, мне уже не достать его. Сейчас он меня пристрелит.

И тут грохнул отдаленный взрыв. Пол дрогнул, с потолка посыпалась известка, свет замигал. В отличие от меня Край этого не ожидал, его реакция на мгновение задержалась. Я успел-таки перелететь через стол и ногтем царапнуть его.

Он выстрелил, но пуля впилась в стену, потому что на спуск он нажал уже без сознания, падая на пол.

Анжелина атаковала одновременно со мной. Подтянувшись на шнуре, она ударом ноги свалила Края. Но он отомстил, воспользовавшись радиоуправлением, и только после этого вытащил пистолет. Этот акт садизма, можно сказать, и погубил его – я успел до него добраться. Но Анжелина дорого за это заплатила.

Когда я взобрался на стол, то не мог спокойно смотреть на ее тело. Перед креслом Края было множество разных кнопок и тумблеров, но разбираться было некогда. Я просто сдернул с крюка пульт и отключил его. Анжелина открыла глаза. Не двигаясь, она следила за тем, как я обшаривал ящики стола.

– Ты, милый, просто гений, – слабым голосом сказала она.

Я наконец нашел ключ и нагнулся, чтобы открыть ошейник.

– Как тебе это удалось?

– Я просто перехитрил их, вот и все. Они не смогли найти никакого оружия в моей одежде, потому что она сама была оружием. Ткань была пропитана тантуралином, который легко превращается в сильную взрывчатку. Под мышки я нанес катализатор – но тепло моего тела блокировало реакцию. Пока мундир был на мне – все было в порядке, но, как только меня раздели – я это предвидел, – катализатор начал охлаждаться, температура упала до критического уровня…

– Бах, и все взорвалось. Ты гений! – Она приподнялась, обняла меня и поцеловала.

Ошейник наконец раскрылся. Однако я быстро взял себя в руки и мягко отстранился. Анжелина неуверенно села и, взяв ключ, занялась моим ошейником.

– Я полагаю, что ты так же просто объяснишь, как тебе удалось убить этих подонков?

– Никто их не убивал, они просто без сознания. Я заточил один ноготь, чтобы легче было поранить кожу, и смазал его калланитом.

– Понятно! Невооруженным глазом его не увидеть, тут нужен хороший спектрометр, а чтобы жертва потеряла сознание, калланита нужно ничтожно мало. А что же дальше?

– Надо бы сделать один звонок, на тот случай, если снаружи взрыв не был услышан. Чтобы не сорвалась вторая часть операции. Хотя у них есть приборы…

Не успел я закончить, как погас свет. Мы оказались в полной темноте – окон в комнате не было. Я растерялся, утратив визуальную связь с реальностью.

– Анжелина! – крикнул я срывающимся голосом. – Я накачался наркотиками до бровей, чтобы блокировать болевые ощущения. У меня полностью отключилось осязание. В темноте я могу только слышать. Помоги мне.

– Говори, что делать.

– Отыщи Края. Надо прихватить его с собой.

Она отволокла тело из-за стола, и, судя по звуку, не очень нежно. Затем помогла мне взвалить его на плечи.

– Теперь иди вперед и показывай мне дорогу. Я в темноте ориентироваться не могу. Пересечешь коридор, а потом вдоль стены налево. Примерно через сорок пять метров будет лестница. По лестнице вниз, до конца.

Анжелина взяла меня за руку, и мы тронулись. Я пару раз ударился о стену, но, ясное дело, нечувствительно. В коридоре идти было легче – под рукой была стена. Вдали послышались отчаянные крики. Моя самовзрывающаяся одежда наделала много шума, короткое замыкание тоже случилось очень кстати. Все шло как нельзя лучше, но тут тускло загорелось аварийное освещение.

Мы испуганно замерли, моргая от неожиданности. Ощущение было такое, словно мы оказались на залитых светом подмостках. Кроме нас в коридоре было еще человек шесть.

Но до нас и дела никому не было, у всех было полно своих забот. Мимо промчался толстый офицер, он ничего и никого не видел, насмерть перепуганный взрывами и темнотой.

– Быстро на лестницу, – скомандовал я и помчался вперед так быстро, как только позволяла моя ноша.

Миг удачи обычно краток. Аварийные лампы потускнели, готовые погаснуть в любое мгновение. Навстречу шел солдат, и ему хватило времени, чтобы нас рассмотреть. Он понял, что происходит что-то неладное, поднял винтовку и приказал нам остановиться.

У Анжелины в руке был пистолет Края, и она выстрелила первой. Солдат согнулся пополам, а мы уже были на лестнице – тут свет погас окончательно.

Спускаться было трудно, несмотря на то что я уже почти пришел в чувство. Но Края я все-таки уронил, и мы изрядно повеселились, немного прокатив его по ступенькам. Потом я налетел на Анжелину, и мы чуть было сами не свалились вниз. Дальше пошли осторожнее. Этажом ниже послышался голос:

– Стойте. Мы сейчас вам поможем.

Голос был женский, язык не клиандский – иначе Анжелина просто разнесла бы лестницу в прах. Мы стояли и ждали. Потом чьи-то руки коснулись моего лица и надели мне на нос тяжелые очки. Очки были инфракрасные, а у девушки в руке был инфракрасный излучатель. Я опять мог видеть, причем изображение было очень контрастным. Теперь мы спускались почти бегом, а девушка что-то говорила в передатчик. Внизу нас дожидалась Тазе.

– Мы выслали людей вверх по всем лестницам встречать вас. Они сейчас подойдут. Нам сюда.

Наконец-то Края сняли с моего плеча. Ни боли, ни усталости я не чувствовал, но по тому, как дрожали мускулы, понимал, что настоящая боль еще впереди. Мы рысью влетели в раскрытый зев туннеля.

– Вперед! – приказала Тазе. – Там нас ждут машины.

Глава 19

Каждое движение вырывало стон из моей груди. Может, это выглядело несколько театрально, зато в Анжелине пробудились материнские чувства. Она суетилась, как курица над яйцом. Подсовывала мне под голову подушки, подносила напитки, фрукты резала на кусочки и клала прямо в рот. Я надеялся, что материнские хлопоты помогут ей забыть жуткие события вчерашнего дня. Во всяком случае, пока она ничего не говорила. В раскрытое окно веял теплый, ласковый ветер, над морем голубело небо.

– Потери были? – спросил я. – Все утро хотел поинтересоваться, да голова, видно, не в порядке.

– Ничего серьезного. Только ожоги и царапины да несколько легких ран в группе прикрытия. В целом все прошло по плану. Как только раздался взрыв, девушки закоротили силовые и телефонные сети Октагона. Потом прошли через туннель и вывели из строя аварийный электрогенератор. Остальное ты видел. Потерял сознание ты только в машине.

– Я бы с радостью и раньше его потерял, но мне не хотелось, чтобы меня тащили эти амазонки. Они не очень бережно обращаются с мужчинами. Надеюсь, теперь меня произведут в почетные девушки.

– Ну это еще неизвестно. Звонил доктор Мутфак, сказал, что Край скоро заговорит.

– Пойдем к нему. Я так долго ждал этого разговора!

Выбравшись из постели, я почувствовал себя старше на тысячу лет, казалось, что даже мышцы скрипят. На мне был купальный костюм, на Анжелине тоже. В отеле «Ринга Балиги» свободный стиль был делом обычным. К тому же мы в любой момент должны быть готовы к погружению, если, неровен час, явится военный патруль. Тут я призадумался.

– А что, если нагрянет клиандский патруль? Вы подумали, как спрятать Края?

– Это ты точно сказал – спрятать. Поскольку он без сознания, его можно просто положить в холодильник, да хорошо бы там и оставить.

– С местью подождем, сейчас необходимо получить информацию. Интересно, что доктору удалось вытянуть из этого нечеловека?

– Никакой он не нечеловек, – вскипел доктор Мутфак. Пока я спал, он упорно работал в мини-лаборатории при гостиничной больнице. – Я готов поставить на кон свою репутацию!

– Насколько я понимаю, ваша репутация имеет вес только в области нейроаналитики, – возразил я. – Вы уверены…

– Я не потерплю оскорблений! – заверещал доктор, встав на цыпочки. При этом ему удалось достать мне до плеча. – К оскорблениям со стороны женщин я уже привык, но не намерен терпеть то же самое от инопланетянина. Даже на той занюханной планете, где вы родились, должно быть известно, что всякое медицинское образование предполагает изучение фундаментальных основ биологии и психологии. Так уж получилось, что цитология – это мое хобби. Я могу показать вам такие клетки, что вы остолбенеете от удивления, так что я знаю, что говорю. У этого субъекта клетки вполне человеческие, значит, он человек. Нормальный гомо сапиенс.

– Но ведь есть существенные признаки: низкая температура тела, отсутствие эмоций и прочее.

– Все в пределах обычных вариаций. Приспособляемость людей очень высока, каждая конкретная среда обитания требует своей формы адаптации. В литературе встречаются куда более интересные случаи, чем этот индивидуум.

– А это случаем не робот? – спросила Анжелина чересчур невинно и отскочила, когда я кинулся к ней. Похоже, моя теория рухнула.

– Когда с ним можно будет поговорить? – спросил я.

– Скоро, скоро.

– Позвольте полюбопытствовать, как вам удалось заставить его отвечать вам?

– Хороший вопрос.

Мутфак задумчиво перебирал седую бороду, размышляя над тем, как бы получше объяснить святые тайны медицины такому профану, как я.

– Поскольку этот человек несет персональную ответственность за злостное вмешательство в ваш мозг, я не считаю себя обязанным придерживаться обычных эстетических норм, принятых между врачом и пациентом. К тому же именно этот человек руководил вторжением на мою родную планету.

– Вы делаете успехи, доктор.

– Я целенаправленно изменил его мыслительные процессы с учетом наших интересов. Нелегко было решиться на такое, ведь по отношению к вам был совершен аналогичный акт морального насилия, но я решил принять на себя всю ответственность. То, что он попал сюда в бессознательном состоянии, значительно упростило задачу. Я внедрил ложные воспоминания и подверг регрессии центр эмоций, реорганизовал участки памяти – в общем, сделал то, чего буду ужасно стыдиться всю оставшуюся жизнь.

Казалось, еще немного – и Мутфак расплачется. Я ободряюще похлопал его по плечу.

– Идет война, доктор, и сейчас вы солдат. Своими делами вы приближаете победу. И вы достойны всяческого уважения.

– Все равно это будет мучить меня всегда.

Он встряхнулся и снова превратился в ученого сухаря.

– Через несколько минут я выведу пациента из глубокого транса. Он проснется, но его сознание останется пассивным. Его эмоциональные реакции будут как у двухлетнего ребенка. Помните об этом. Не провоцируйте ненависть и не настаивайте на своих вопросах. Он сам захочет вам помочь, но и ему информация дается не всегда легко. Будьте осторожны, лучше задайте иной вопрос, но ни в коем случае не давите на него. Вы готовы?

– Думаю, готов.

Трудно было вообразить Края беспомощным двухлетним малышом.

Вслед за доктором мы с Анжелиной проследовали в палату. Когда мы вошли, нам навстречу поднялся ассистент доктора. Мутфак поправил лампу так, чтобы мы оставались в тени, а свет падал только на лицо Края, и только потом сделал укол.

– Это подействует быстро, – сказал он.

Край лежал, закрыв глаза, его лицо было неподвижно. Голову скрывала повязка, из-под которой к многочисленным аппаратам тянулись провода.

– Просыпайся, Край, просыпайся, – позвал доктор.

Лицо Края ожило: щеки дрогнули, глаза медленно раскрылись. Печать полного покоя лежала на его лице, губы изогнулись в застенчивой улыбке.

– Как тебя зовут?

– Край.

Его хриплый голос звучал совсем по-детски, без тени враждебности.

– Откуда ты прилетел?

Он нахмурился, заморгал и пробормотал что-то нечленораздельное. Анжелина нагнулась и потрепала его по руке, пытаясь успокоить.

– Не спеши, успокойся. Ты ведь прилетел сюда с Клианды?

– Да, – улыбнувшись, кивнул он.

– А теперь вспомни, у тебя ведь хорошая память – ты родился на Клианде?

– Н-нет, кажется. Я там долго жил, но родился не там. Я дома родился.

– Дом – это другая планета?

– Да.

– Расскажи, как там, у тебя дома?

– Холодно.

Его голос стал холодным, как само это слово, совсем как у взрослого Края. Лицо его постоянно менялось, отражая быструю смену чувств.

– Всегда холодно. Ничего не растет, нет ничего зеленого, только холод. Там надо любить холод, а я не любил, хотя жилось мне хорошо. Есть теплые миры; многие из нас, кто не любил холод, переселились туда. Но таких, вообще, очень мало. Мы не часто встречаемся, да и зачем? Я думаю, что мы друг друга не любим. Нельзя же любить снег, или лед, или холод. На снегу ничего не живет, и мы рыбачим. Только в море есть жизнь. Я однажды сунул туда руку. Я бы там не смог жить. А они живут, и мы их едим. Но есть теплые миры.

– Как Клианда? – мягко спросил я, подражая Анжелине.

Он улыбнулся.

– Как Клианда. Всегда тепло, даже жарко, очень жарко, но мне это не мешает. Странно, что на земле живут всякие существа, вместе с людьми. Много зелени.

– Как называется твой дом, холодная планета? – прошептал я.

– Называется… называется… название…

Все произошло почти мгновенно. Край забился в постели, лицо его задергалось, глаза уставились в одну точку. Доктор Мутфак закричал на него, приказывая забыть вопрос, лежать спокойно и пытаясь всадить иглу в дрожавшую руку. Но было поздно. Реакция вышла из-под контроля. Я клянусь, что в последнее мгновение Край полностью пришел в себя и в глазах его вспыхнула вполне осознанная ненависть.

Но только на мгновение. Секундой позже он выгнулся дугой, рухнул на кровать и затих без движения.

– Умер, – произнес Мутфак, уставившись на приборы.

– Ну хоть не зря. – Анжелина подошла к окну и распахнула шторы. – Не плохо бы искупаться, как ты думаешь, дорогой? А потом поразмыслим, как достать для доктора еще одного серого. Теперь мы знаем, каких вопросов надо избегать, и следующий протянет подольше.

Тут доктор взвился.

– Нет, второй раз я не смогу. Мы его убили, я убил. В его сознание был внедрен приказ: умереть, но местонахождения и названия планеты не открывать. Такое, в принципе, возможно, вы сами видели. Еще раз я на это не пойду.

– Мы по-разному воспитаны, доктор, – ровным голосом возразила Анжелина. – Для меня нет большой разницы – убит Край в бою или умер на допросе. Вы знаете, что это за человек и что он совершил.

Я молчал, потому что понимал их обоих. Анжелине Галактика представлялась джунглями, где выживает сильнейший. А доктор воспитывался в условиях матриархата, в стабильном, миролюбивом обществе, основанном на гуманистических принципах. И каждый по-своему был прав. Забавное существо – человек.

– Вы пока отдохните, доктор, – посоветовал я, – таблеточку примите. Вы уже сутки не спали, а это вредно. Завтра будем думать, а сейчас надо отдохнуть.

Я взял Анжелину за руку и вывел ее из комнаты. Маленький, печальный человечек сидел, уставившись глазами в пол.

– Ты не очень расстроился из-за Края, милый?

Анжелина продемонстрировала хмурую мину номер два. Это означало, что если я хочу нарваться на неприятности, то неприятности у меня будут.

– Я?! Нисколько, дорогая. Край основательно попортил мне мозги и то же самое пытался проделать с тобой. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что мы не успели вытянуть из него побольше информации.

– Следующий расскажет больше. По крайней мере, мы узнали, что твоя гипотеза верна. Может быть, это и чужая форма жизни, но происхождение у них точно не клиандское. Если мы сумеем вышвырнуть их отсюда, то вторжения и войны прекратятся.

– Легко сказать, да трудно сделать. Давай-ка искупаемся, а потом выпьем и подумаем.

Купание улучшило мое состояние, разыгрался жуткий аппетит. Я включил сонар и заказал бифштекс с пивом прямо в купальню. Это на время заглушило голод, ровно настолько, чтобы добраться до номера и заказать приличный обед.

Обед вышел ничего себе – в семь перемен. Сначала огненный бурадский суп, потом рыба, за ней мясо и так далее. Анжелина слегка перекусила и, прихлебывая вино, поджидала, пока я расправлюсь с едой. Насытившись, я со вздохом откинулся на спинку кресла.

– Вот что я надумал, – устало произнес я.

– Не морочь мне голову. Мне показалось, что ты ел, как акула.

– Не остри, пожалуйста. Чтобы хорошо работать, надо хорошенько есть. Клианда – вот наша главная проблема. Точнее, люди в сером, которые подчинили себе экономику планеты. Готов поспорить – если их выдворить оттуда, то клиандцы сразу потеряют всякий интерес к межзвездным войнам.

– Проще некуда. Планомерный отстрел. Край говорил, что их не так уж много. Надо с ними покончить. Я с удовольствием поучаствую в таком мероприятии.

– Только не ты. Моя жена никогда не будет наемным убийцей. И потом, это не так просто – как с технической, так и с моральной стороны дела. Люди в сером умеют постоять за себя. А то, что цель оправдывает средства, – это положение обанкротилось так давно, что не стоит и вспоминать. Ты сама видела, что случилось с доктором Мутфаком, когда во имя благой цели он поступился моральными ценностями. Конечно, мы с тобой слеплены из другого теста, но массовое убийство – это совсем другое дело.

Анжелина побледнела, и я тут же раскаялся в своих словах и взял ее за руку.

– Я совсем не то хотел сказать. Мы же не о прошлом говорим.

– Это понятно, просто вдруг вспомнилось кое-что не совсем приятное. Давай не будет говорить об убийствах. Что еще можно предпринять?

– Много чего, я думаю. Надо только правильно поставить вопрос. Наверняка существует способ развалить клиандскую империю.

Анжелина поднесла к губам бокал. На ее лбу обозначилась морщинка, когда она задумчиво нахмурила брови.

– А если организовать восстания на захваченных планетах? – произнесла она. – Если клиандцы займутся усмирением уже захваченных планет, то захват новых станет просто невозможен.

– Это уже ближе к истине, но не совсем верно. Движения сопротивления проблемы не решат, это видно на примере Бурады. Ты же слышала, что рассказывала Тазе, – сопротивление стихает в результате ответных действий клиандцев. Если убивают одного из них, они расстреливают двадцать обитателей Бурады. Местные жители в течение многих поколений жили в мире, они не способны вести партизанскую войну. Я сомневаюсь, что клиандцы применяли бы столь жестокие меры, если бы их не принуждали к тому люди в сером, а именно они и отдают приказы. Солдаты просто выполняют их, в этом и сила клиандской армии. Мы не сможем остановить клиандцев, поднимая в тылу восстания. А вот насчет захваченных планет ты права. Экономика Клианды построена на войне. Империя существует, пока она расширяется, в противном случае она просто умрет. Только своими силами Клианда не сможет построить и содержать военный космический флот, тут она напрямую зависит от захваченных планет. Эти планеты полностью подчинены Клианде и поставляют все необходимое для ведения войны. В результате нашествие все ширится, и ничто не может его остановить.

– Ах, если бы это нашествие было похоже на какую-нибудь форму жизни, что-нибудь вроде гадкой зеленой поросли! Тогда можно было бы оборвать побеги, вырвать ее с корнем. – Анжелина разломила булочку, чтобы проиллюстрировать свою мысль, а потом укусила ее. И собралась было заговорить опять, но я поднял руку.

– Постой. Не говори ничего. Я думаю. Что-то крутится в голове – сейчас, сейчас…

Я забегал по комнате, прикидывая и так и этак; что-то взвешивал, что-то сравнивал, что-то прибавлял, а кое-что, наоборот, выбрасывал и зачеркивал – будто решал сложную математическую задачу. Наконец все стало на свои места, все стало ясно и понятно. Я схватил стакан, рухнул в кресло и громко объявил:

– Я гений!

– Знаю. Поэтому я за тебя и вышла. Внешне ты не очень привлекателен.

– Ты скоро пожалеешь о своих словах, женщина. А сейчас выпьем за мой план и за победу!

Мы чокнулись и выпили.

– А что за план? – спросила Анжелина.

– Этого я пока рассказать не могу. И не потому, что ты будешь смеяться, а потому, что еще не проработаны все детали и он не закончен. Но первая часть операции ясна и должна начаться немедленно, если не раньше. Как ты думаешь, серые уже объявили, что Край похищен?

– Сомневаюсь. Переговоры клиандцев прослушиваются постоянно, но ничего подобного мы не слышали. Это не та новость, о которой они будут трубить на весь мир.

– Я тоже так думаю. Прибавь к этому исключительный эгоизм и свойственное им глубокое равнодушие друг к другу. Я собираюсь сыграть на том, что никто не знает о похищении Края.

– Каким образом?

– Доставай принадлежности и инструменты для пластического грима. Я намерен посетить военную базу в облике Края. У меня там дело.

Анжелина стала было протестовать, но я поднял палец, и она умолкла. Совсем как я, когда она отправлялась в Октагон. Возражать было бессмысленно, и она это понимала.

Поэтому молча отправилась за инструментами.

Глава 20

Мне была необходима клиандская машина. Достать ее было несложно. Надо просто взять у врага. Я был не очень доволен своим гримом, поэтому решил заняться делом, когда стемнеет, чтобы несходство с оригиналом не слишком бросалось в глаза. Нарядившись в мундир Края, я прихватил свой кейс и вместе с Гамалем направился к Октагону. Гамаль раньше служил полицейским во вспомогательных частях, для мужчины это редкость, потому что на Бураде полиция как правило состояла из женщин. Я предпочел бы взять с собой одну из девушек – они более уверены в себе, но в клиандских регулярных войсках женщин не было. Гамаль нервничал, глаза у него бегали. Мне это не нравилось, но делать было нечего.

– Ты понял свою задачу? – спросил я, затолкнув его в темный подъезд.

– Да, сэр, так точно, сэр.

Зубы у него стучат, что ли? Пес его знает. Я вытащил тюбик, который доктор Мутфак дал мне на всякий случай.

– Возьми две таблетки, разжуй и проглоти. Плясать не будешь, но нервничать перестанешь.

– Я не…

– Ты да. Бери и глотай.

Так он и сделал, а я быстрыми шагами направился к Октагону, стараясь держаться в тени. Прежде чем приступить к операции, осторожно выглянул из-за угла. Несмотря на поздний час, движение около здания было довольно оживленным, но ничего интересного для себя я не заметил. Наконец подъехала небольшая машина, из которой вышли два офицера. Машина сразу тронулась с места и поехала в мою сторону. Я вышел на дорогу и поднял руку. Завизжали тормоза, машина остановилась, едва не коснувшись меня бампером. Водитель перепугался не на шутку. Тем лучше.

– Вы что, всегда так ездите?

– Нет, сэр, но…

– Не надо оправдываться, меня это не интересует. – Я взобрался на сиденье рядом с ним. – Поехали, дорогу я покажу.

Под холодным, немигающим взглядом Края он увял, как подснежник в метель. Как только мы удалились от здания, я приказал ему остановиться и раздавил у него под носом капсулу со снотворным. Отдохнуть всегда полезно. А потом поехал туда, где меня поджидал Гамаль. Он уже взломал дверь склада, туда мы втащили спящего солдата. Клиандец будет спать до утра. Пока Гамаль переодевался, я подложил шоферу под голову стопку бумаги.

– Ты сможешь управлять машиной? – спросил я Гамаля.

– Смогу. Это наша машина. Они просто перекрасили ее.

– Вот так, значит, отбиваются трофеи. Сейчас отвезешь меня в космопорт. В воротах притормози, но совсем не останавливайся. И прошу тебя, не бойся, держись смелей. Когда блефуешь, это важно. Будь мужчиной!

– Я и есть мужчина, – заныл он, – но это женское дело. И зачем я только согласился?

– Заткнись и трогай. Прими-ка лучше еще пару таблеток.

Вдали показался космопорт, но меня беспокоил только мой водитель. Я по опыту знал, как все боялись Края. Может, этим объяснялся и панический страх Гамаля? Я вздохнул. Предполагалось, что Края знали все, – мне предстояло проверить это на практике. Когда мы подъехали, охрана вытянулась в струнку. Сержант начал было что-то говорить, но я оборвал его:

– К телефону не подходить. Мне кое-кого необходимо тут проверить, и я не хочу, чтобы об этом узнали заранее. Надеюсь, вы понимаете, что с вами будет, если вы нарушите приказ.

Последние слова пришлось прокричать: Гамаль от страха не слишком тормозил. Но, похоже, они все поняли правильно. Я успел заметить, что к телефону никто не подошел. Первый шаг сделан.

– Я больше не могу! – зарыдал вдруг Гамаль и развернул машину обратно к воротам. – Хочу домой. Я никогда не хотел служить в полиции, меня мама заставила. Она воспитывала меня как девчонку, а я хотел быть домохозяином, как мой отец.

Ворота быстро приближались. Я выругался, достал капсулу снотворного, раздавил у него под носом и только потом перехватил руль. Пришлось одной рукой крутить баранку, а другой держать Гамаля. Мы лихо развернулись и снова умчались в темноту. Интересно, что при этом подумали охранники?

Я успел заехать за какой-то ангар, прежде чем машина заглохла. В кузове лежали какие-то коробки и армейские одеяла. Я выбросил все, кроме одеял, которыми укрыл Гамаля, свернувшегося на полу калачиком. Вообще-то, надо бы его пристрелить или, на худой конец, выбросить. Но, в конце концов, он же не виноват, что вырос при матриархате. Пока никто в машину не заглядывал, беспокоиться особо не о чем, вряд ли следовало ожидать повышенного интереса к машине Края. Я подъехал к ближайшему кораблю и остановился неподалеку от трапа. Пора приступать ко второй части операции.

– Вам известно, кто я? – холодно поинтересовался я у караульного.

– Так точно, сэр! – Он вытянулся в струнку, глядя прямо перед собой.

– Пригласите главного инженера на палубу А.

– Его нет на борту, сэр.

– Я отмечу это нарушение режима, так ему и передайте. Позовите заместителя.

Часовой бросился к телефону, а я не спеша прошел внутрь. На палубе А меня поджидал инженер в замасленном комбинезоне. Он нервно протирал руки ветошью.

– Извините, сэр, мы ремонтируем генератор… – Он осекся под моим холодным взглядом.

– То, что у вас неполадки, мне хорошо известно, поэтому я пришел. Пройдемте в машинное отделение.

Он поспешил вперед, чтобы показать дорогу. Все оказалось намного проще, чем мне представлялось. Когда мы вошли, из недр разобранного генератора на меня взглянули три побледневших механика.

– Отошлите их! – приказал я. Повторять мне не пришлось.

Наклонившись к разобранному генератору, я с умным видом покачал головой. Затем обошел машинное отделение, постукивая по приборам и заглядывая в смотровые глазки. Инженер все время почтительно держался сзади. Мы подошли к главному генератору. Я уставился на табличку, покрытую непонятными закорючками, потом обернулся к инженеру.

– А почему у вас установлена именно эта модель?

Нет такого инженера, который не любил бы поговорить о своих машинах. Этот не был исключением.

– К сожалению, это устаревшая модель, сэр, мы не успели сделать замену.

– Дайте мне технический паспорт.

Как только он вышел, я сжал ручку кейса и микробомба скользнула мне в ладонь. Оставалось только установить взрыватель на сорок минут и прилепить бомбу под станину главного генератора – там ее никто не заметит. Когда вернулся инженер с техническим паспортом, я рассматривал какой-то механизм. Затем, к великой радости инженера, я бегло пролистал документ и пару раз одобрительно хмыкнул. Все прошло настолько гладко, что мне даже стало немного стыдно.

– Поскорее заканчивайте, – ляпнул я, не уточняя, что именно, но получил в ответ самые горячие заверения, что будет закончено абсолютно все.

Я собирался повторить этот маневр и на следующем корабле. Что-то знакомое почудилось мне в его очертаниях, когда я припарковался рядом. Тут по трапу сошел Остров и увидел меня.

Меня эта неожиданная встреча ошеломила не меньше, чем Острова. Правда, он при этом побледнел и выпучил глаза, а я уставился на него холодным взглядом Края. А ну как он меня узнает? Ведь когда я был Васькой Хулья, то делил с ним комнату, пьянствовал, управлял этим кораблем, наконец. Слов нет, лицо Края – маскировка, конечно, хорошая, но выдержит ли она испытующий взгляд старого приятеля?

– Ну, – просипел я, заметив, что Остров не в силах ни говорить, ни шевелиться.

– Извините, сэр, вы меня напугали. Поймите меня правильно, сэр, я не ожидал вас здесь увидеть. – Он даже вспотел от волнения, но я молчал. – Что у вас с голосом, сэр? – наконец выдавил он. – Приболели?

Ну конечно, приболел. Я прекрасно понимал, что мне не удастся подделаться под голос Края настолько, чтобы провести человека, который совсем недавно его слышал, как, например, Остров. Но мне прекрасно было известно, что все охрипшие голоса похожи друг на друга. Но эту тему обсуждать с Островом не стоило.

– Контузия, – прохрипел я. – Надо ведь кому-то и воевать.

– Да, конечно, сэр, я понимаю.

Мне надоело смотреть, как он неловко переминался с ноги на ногу, и я двинулся дальше. Но тут он окликнул меня. Пришлось скроить недовольную мину и обернуться.

– Извините, что я вас задерживаю, сэр, но я хотел узнать про Ваську Хулья.

– Это не его имя. Он шпион. Вы что же, хотите восстановить отношения с вражеским агентом, так прикажете вас понимать?

Остров вспыхнул, но не унимался.

– Нет, конечно, сэр, он же шпион. Но мы были когда-то приятелями. Я просто спросил…

– Вопросы задавать – это мое дело, ваше дело – водить корабли.

Закончив разговор, я направился внутрь корабля. То, что Остров не оробел перед Краем, меня, честно сказать, удивило. Под личиной алкоголика скрывалась недюжинная личность.

Вторую бомбу удалось поставить так же легко, как и первую. Работа спорилась. Мне удалось поставить семь бомб, прежде чем взорвалась самая первая. Сигнал тревоги застал меня в машинном отделении девятого по счету корабля.

– В чем дело? – спросил я, прислушиваясь к вою сирен.

– Понятия не имею, – ответил пожилой инженер и снова повернулся к машинам. – Вот трубы у нас плохие, второсортные, а хороших не достать…

– Я вам не снабженец! – вконец потеряв терпение, гаркнул я. – Пойдите и выясните, в чем там дело!

Как только он вышел, я установил взрыватель на три минуты и поставил бомбу.

– Ну, что там такое? – спросил я, встретив инженера на трапе.

– Взрыв на корабле, в машинном отделении.

– Где?! Надо выяснить!

Эту фразу я прокричал взволнованно и быстро. Теперь бомбы рвались одна за другой. Сейчас поднимется паника. Тут-то мне самое время улизнуть с базы. Потому что они быстро поймут, что на всех кораблях взрывы произошли в одном и том же месте – в машинном отделении; то есть именно там, где совсем недавно побывал Край – вот что самое удивительное. Заподозрят его, конечно, не сразу, но поговорить со мной многие захотят немедленно. Надо уносить ноги. Стараясь не привлекать внимания, я быстро зашагал к своей машине.

И увидел там двоих из военной полиции. Они держали под руки полусонного Гамаля.

– Это ваша машина, сэр? – спросил один из них.

– Конечно. А в чем дело?

– Мы заметили в кузове этого типа. Он что-то бормотал, и мы сначала подумали, что он пьян. А когда прислушались, то поняли, что говорит-то он не по-нашему. Очень похоже на местный язык. Вы его знаете?

Я не колебался ни секунды. Война есть война, а на войне солдаты иногда гибнут.

– Никогда не видел.

Гамаль услышал мой голос и поднял голову. Нервы у него были ни к черту, а вот здоровьем бог не обидел, даже газ ему оказался нипочем. Он уцепился за меня и заорал:

– Спасите меня, они меня убьют, вытащите меня отсюда, я сюда по ошибке попал…

– Что он говорит? – спросил полицейский.

– Понятия не имею – мне сдается, что это один из диверсантов.

Время шло. Когда они вспомнят про Края?

– Посадите его в машину, вы поедете со мной. Я заставлю его говорить по-человечески.

Пока они возились, я завел двигатель и рванул. Они даже сесть не успели и повалились в кузове. Нисколько не скрываясь, я поехал к воротам.

На дороге стоял офицер. Он высоко поднял руку, приказывая остановиться. Пришлось в последнюю секунду затормозить.

– Выезд запрещен. База закрыта.

Лицо у него было решительное, злое, взгляд колючий, как и у меня.

– Я проеду, а вы придержите свои приказы для других.

– Мне приказано никого не выпускать. Никого.

– Я задержал диверсанта и везу его в Октагон на допрос. Ваше рвение похвально, капитан, но приказы здесь отдаю я.

– Я не могу вас пропустить.

Одно из двух – или он непроходимо туп, или уже получил приказ меня задержать. Разбираться было некогда. Я увидел, что один из охранников говорил по телефону, и это мне не понравилось. Пришлось вытащить пистолет.

– Отойдите, или я вас пристрелю, – спокойно потребовал я.

Он потянулся за винтовкой – и замер, в его глазах мелькнул страх. Очень неохотно капитан шагнул в сторону – я нажал на газ. Из караулки выскочил солдат. Он показывал на машину и что-то кричал. Но что именно – мне не удалось расслышать. Мне оглядываться было некогда – а вот полицейские, те наверняка оглянулись. Я увидел в зеркало, как они переговариваются, неровен час, еще пистолеты достанут. Рисковать нельзя. Свернув за угол, я бросил в кузов гранату, затем остановил машину, чтобы выгрузить спящих красавцев.

Гамаль теперь крепко спал, везет же людям! Я громко зевнул и погнал машину.

Глава 21

– Рассказывай, ди Гриз, и постарайся ничего не пропускать.

Инскипп был в своем обычном настроении – рычал, фыркал, метался по кают-компании.

– Сначала скажите, как там мои детишки, сынки мои как? Ведь я еще их не видел, как они там?

– В самом деле, как дети? – поддержала меня Анжелина, удобно откинувшись в кресле.

Инскипп заворчал, но деваться ему было некуда.

– Прекрасно. Толстеют. Такие обжоры – все в папу. Скоро сам увидишь. Ну хватит об этом. Мне пришлось лететь черт знает за сколько световых лет, потому что операция застряла на месте. И что я вижу? Мои агенты покинули планету и спокойненько поджидают меня на орбите! Хотя упомянутая планета стонет под железной пятой Клианды. Объяснитесь.

– Мы победили.

– Это не шутки, ди Гриз. Я могу вас расстрелять.

– Вы меня не тронете. Слишком много в меня вложили. Я серьезно говорю. Мы победили. Стонущая под железной пятой Бурада пока об этом не знает. И клиандцы пока не знают. Это известно только нескольким посвященным – то есть нам.

– Но не мне. Давай выкладывай, и побыстрее.

– Позвольте сначала небольшое представление. Анжелина, радость моя, игрушка у тебя с собой?

Она, не вставая, открыла ящик и протянула мне Штучку. Штучка была гладкая, черная, размером с кулак. С каждого конца у нее было по нескольку небольших отверстий, а на одном конце поблескивали крохотные линзы. Я показал Штучку Инскиппу. Он с подозрением посмотрел на нее.

– Знаете, что это такое?

– Нет. И, сказать по правде, знать не хочу.

– Это памятник на будущей могиле милитаристских устремлений Клианды. Какого типа ваш корабль?

– Легкий штурмовик класса «Гнэшер». А к чему все это?

– Терпение – и вы поймете, что к чему.

Анжелина подала мне пульт управления. Я насадил Штучку на торчавшую из него антенну. Затем набрал на пульте код штурмовика класса «Гнэшер» и вынес Штучку в коридор, поближе к главному шлюзу. Анжелина тащила следом упирающегося Инскиппа.

– Представьте себе, – сказал я, – что наш корабль находится на земле и шлюз открыт. Любой шлюз рано или поздно открывается, а Штучка только этого и ждет. Как ждет этого и оператор, находящийся на расстоянии до трех километров от корабля. Как только шлюз открывается, он запускает Штучку. Она влетает в люк и…

Я нажал кнопку ПУСК, и Штучка стартовала. Посвистывая крохотными дюзами, она устремилась вперед, словно странный колибри, вниз по коридору, по направлению к корме.

– За ней! – крикнул я и побежал.

Мы догнали ее двумя палубами ниже, где путь ей преградила закрытая дверь, – но преградила лишь на время. Термический резак быстро прожег отверстие, и Штучка полетела дальше. Когда мы добежали до машинного отделения, она уже до половины прогрызла толстую дверь. Внутрь мы ворвались все вместе. Штучка с неуловимой быстротой облетела помещение кругом и резко нырнула прямо под главный генератор, где взорвалась, выпустив облачко черного дыма.

– Это безобидный дымовой заряд, – пояснил я. – В случае боевых действий аппарат снабжается зарядом взрывчатки, достаточным для того, чтобы вывести из строя главный генератор, но не причинять излишних разрушений. Очень гуманное оружие.

– Да ты рехнулся, ди Гриз.

– Не я. А не в меру развоевавшиеся клиандцы вместе с серыми парнями. Пойдемте выпьем, и я расскажу, как можно побыстрее с ними покончить.

Уютно устроившись в кресле и как следует промочив горло, я пустился в объяснения:

– Я лично вывел из строя главные генераторы на девяти клиандских кораблях, чтобы убедиться в том, что для такой операции нет никаких технических препятствий. Корабли клиандцев похожи на любые другие корабли, разве что они в большей степени стандартизованы, что сильно облегчает нашу задачу. Штучка создана именно для таких операций. Оператор занимает наблюдательный пост неподалеку от космопорта и следит за клиандскими кораблями с помощью бинокля. Когда на выбранном корабле открывается шлюз, Штучка стартует. Оператор только задает цель и определяет момент пуска. Дальше Штучка управляется микрокомпьютером, в память которого заложены данные о конструкции кораблей различных типов. Она проникает в машинное отделение и взрывает главный генератор. Тут-то клиандцам и конец.

– Генератору конец, – съязвил Инскипп, – но они его заменят – и порядок.

– Не порядок. Генератор заменить не так-то просто. Их выпускают всего несколько заводов в Галактике. Большинство планет просто покупает их у производителей. Я думаю, что на Клианде есть только один завод, но его легко обнаружить и уничтожить прямо из космоса.

– Но у них наверняка есть резервные склады.

– Резерв не безграничен, склады опустеют очень быстро. Кроме того, мы внедрим агентов на все захваченные клиандцами планеты и уничтожим генераторы на всех существующих на данное время кораблях: грузовых, транспортных, военных. Получить генераторы на других планетах они не смогут, – для этого Корпус введет эмбарго на всех дружественных нам планетах. Империя неминуемо рухнет.

– Это почему?

– Шевелите мозгами, Инскипп, если они у вас еще не совсем усохли. Анжелина открыла мне глаза. Империя клиандцев, чтобы выжить, должна непрерывно расширяться. Для того чтобы продолжать войну, им не хватит ресурсов собственной планеты. Поэтому они вынуждены захватывать все новые и новые. Но теперь это станет невозможно. Да, у них есть и планеты, и ресурсы – но что толку, если отсутствует транспорт? Наступление провалится из-за отсутствия кораблей и превратится в отступление. В конце концов им придется убраться на Клианду. Любая планета может выжить, опираясь исключительно на собственные ресурсы. А империя – нет. В течение года Клианда превратится в обычную захолустную планету, по которой будут разгуливать безработные парни в военной форме. Все встанет на свои места, возобновится нормальная торговля. Самое большее – через год. Ну, что скажете?

– Я думаю, что все так и будет и что я не зря на тебя рассчитывал.

Он расплылся в улыбке, я подмигнул Анжелине, и мы дружно выпили.

Глава 22

Мы уже стояли в шлюзе, готовые сойти с корабля, когда появился посыльный и вручил мне псиграмму. Анжелина бросила на нее сердитый взгляд.

– Если Инскипп опять хочет поломать наш отпуск, то лучше порви…

– Не волнуйся, – успокоил я ее, – нашему отпуску ничто не угрожает. Это от Тазе…

– Если эта грудастая девка не прекратит тебя преследовать, то у нее будут неприятности.

– Успокойся, дорогая. Это официальное сообщение. Результаты первых выборов после освобождения. Партия Консолослук получила отставку, девушки опять у власти. Тазе теперь занимает пост военного министра. Я думаю, что теперь эту планету будет нелегко завоевать. Тут еще сообщается, что мы награждены орденами Голубых гор первой степени. Официальная церемония вручения состоится при первом же нашем визите на Бураду.

– Но не думай, что ты полетишь туда один, Скользкий Джим.

Я тяжело вздохнул. Тут массивный люк откинулся, и вместе с порывом ветра в него ворвались бодрые звуки военного марша. В чистом голубом небе бежали белые облачка, коптер волочил огромный транспарант с надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!»

– Очень мило, – заметил я.

– Гыр-гыр, – отозвался Боливар, а может быть, Джеймс. Различить их было очень трудно, а мое предложение – нарисовать одному на лбу букву «Б», а другому «Д» – Анжелина категорически отвергла. По крайней мере, на время. Склонившись над робоколяской, она поправляла одеяльца и всячески хлопотала над крохами. Но только мне было известно, что за поясом у нее пистолет, а в пеленках припрятан нож. Моя Анжелина настоящая тигрица-мать – когти у нее всегда наготове. Горе тому, кто осмелится поднять руку на детей ди Гриза!

– Это лучше, чем обычный дребезжащий эскалатор, – заметил я, указывая на платформу снаружи.

Украшенная флагами, до блеска надраенная платформа превратилась в роскошный пассажирский лифт. На ней свободно разместились все пассажиры вместе с оркестром. Который весело наяривал разудалый марш. Мы ступили на платформу, робоколяска выкатилась следом. Джеймс – или Боливар? – попытался было вылезти наружу, но мягкое щупальце уложило его на подушки.

– Выглядит совсем неплохо, – сказала Анжелина. – Не понимаю, чем ты недоволен.

– В прошлый раз прием был не столь радушен. А как тебе это нравится? – Я указал на ряды заброшенных, покрытых потеками ржавчины кораблей.

– Очень мило, – даже не оглянувшись, похвалила она, поправляя на малютке одеяло.

Как и все молодые папаши, я немного ревновал ее к детям и уже мечтал отправиться на новое совместное задание, чтобы хоть на время оказаться в центре ее внимания. Брачные узы меня уже не тяготили совершенно, более того, я, как добрый конь, полюбил свою узду.

– А это не опасно? – спросила Анжелина, когда мы ступили на землю и почетный караул бодро отдал честь. Тут было не меньше тысячи солдат, и у каждого – винтовка.

– Все оружие выведено из строя по условиям договора.

– А доверять им можно?

– Конечно. Что-что, а приказы выполнять они умеют.

Продвигаясь между застывшими рядами нарядных солдат, мы направились к зданию космопорта.

– Я сейчас тебе покажу, – произнес я и подвел ее к ближайшему солдату.

Это был настоящий вояка – высокий, подтянутый, со стальным взглядом и мужественным лицом.

– Напра-во! – рявкнул я командирским голосом.

Он быстро и четко исполнил приказ. Седой, заслуженный ветеран.

– Проверка… Открыть затвор!

Он опустил винтовку, открыл затвор и протянул мне оружие. Я взял винтовку и заглянул в казенник. Чисто. Потом поднял ствол вверх и увидел только черноту.

– Ствол чем-то забит.

– Так точно, сэр, приказ.

– Что там?

– Свинец, сэр. Сам заливал.

– Прекрасная винтовка. Держите, рядовой! – Я бросил винтовку, и он ловко поймал ее на лету. Что-то в нем привлекло мое внимание. – Мы не знакомы, рядовой?

– Возможно, сэр. Я служил на многих планетах. У меня был чин полковника.

В его глазах мелькнул какой-то блеск и тут же пропал. Конечно. Я не узнал его без бороды. Это был тот самый полковник, которого Край приставил ко мне и который пытался меня пристрелить после высадки на Бураду.

– Я его знаю. Когда-то у него был высокий чин, – сказал я Анжелине, когда мы отошли.

– Теперь у военных с работой трудно. Он, должно быть, рад, что есть хоть такая служба. Просто удивительно, как все переменилось.

– Но у них не было выбора. Когда империя рухнула, им пришлось вернуться на Клианду, и сразу выяснилось, что минеральные и энергетические ресурсы практически исчерпаны за годы правления военных. Надо было либо поднимать сельское хозяйство – либо голодать. Но похоже, что с этой проблемой они справились. Люди в сером покинули планету. Отправились искать приключений в других краях. Когда-нибудь мы обнаружим их.

– Страшные люди. Вот где пригодилась бы хорошая бомба.

– Полегче при детях. – Я похлопал ее по плечу. – Не заставляй их думать плохо о собственной матери.

– Они все прекрасно понимают. Не нравятся мне эти бывшие вояки.

– И не надо. У нас здесь достаточно агентов, чтобы полностью контролировать ситуацию. Так что все в порядке.

Анжелина недоверчиво фыркнула.

– Интересно, какой умник выдумал это турне?

– Я. Каюсь, виноват. И не смотри так на меня. Туризм даст им рабочие места и принесет деньги. К тому же эта сфера бизнеса не требует материальных ресурсов. Горные лыжи, купание… К тому же планета вызывает жгучий интерес у туристов из когда-то покоренных миров. Вот увидишь, клиандцы в этой области преуспеют.

Толпа носильщиков расхватала наш багаж. Да, многое здесь переменилось. Люди, несомненно, изменились в лучшую сторону. Не думаю, чтобы они были воинственными изначально, от природы. Как и в старые времена, я предпочел остановиться в отеле «Злато-Злато», он оставался лучшим в городе. Манеры швейцара сильно улучшились с тех пор, а портье даже склонился в приветливом поклоне.

– Добро пожаловать на Клианду, господин генерал, госпожа ди Гриз. Надеюсь, вам у нас понравится.

Титул всегда облегчает жизнь путешественника, особенно на этой планете. Я окинул взглядом холл и уставился на портье.

– Остров! Ты ли это?! – воскликнул я.

Он поклонился.

– Да, я Остров, к вашим услугам, сэр. Боюсь, однако, что вы меня знаете лучше, чем я вас.

– Извини. Конечно, не мог же ты узнать меня с этим лицом. Последний раз я с тобой разговаривал под видом Края, а еще раньше ты знал меня как Ваську Хулья.

– Васька – неужели? Да, похож, и голос тот же. – Его голос неожиданно дрогнул. – Надеюсь, ты меня простишь за нашу последнюю встречу? Я тогда очень переживал, что помог Краю схватить тебя, и был рад, когда узнал, что тебе удалось бежать. Я знал, что ты шпион, но…

– Ни слова больше. Все давно в прошлом. Я предпочитаю вспоминать о тебе как о выдающемся собутыльнике.

– Очень благородно с твоей стороны. Позволь мне пожать твою руку.

Пожав ему руку, я с любопытством посмотрел на него.

– Ты изменился, но тебе это к лицу. Потолстел, завел манеры.

– Спасибо, Васька. Пить я бросил, сижу на диете. Слава богу, что не надо больше летать на этих жутких кораблях. Наша семья всегда служила при гостиницах. Традиция своего рода. Приятно было вновь заняться привычным делом. И место неплохое, как видишь. Хорошего портье сейчас найти трудно. Распишись вот тут. – Он продолжал, понизив голос: – Ты меня прости, но я должен тебя предупредить. Не оборачивайся. У нас давно живет один человек, по-моему, он из команды Края. Весь персонал мне задергал. Я никак не мог понять, что ему тут надо. Похоже, он здесь по твою душу. Надеюсь, ты вооружен. Он сейчас подходит сзади, чуть справа, пиджак цвета сливы и шляпа в желтую полоску.

Я был в отпуске – и без оружия. Впервые за долгое время – последний раз в жизни. Тут я вспомнил об Анжелине – она как раз наклонилась над робоколяской.

– Не хотелось бы отвлекать тебя, дорогая, – с улыбкой произнес я, чувствуя, как мурашки побежали по телу, – но сзади сейчас подходит человек в фиолетовом пиджаке, это убийца. Займись им, пожалуйста, но, если можно, – сделай так, чтобы он остался в живых.

– Очень милая просьба! – Улыбнувшись, она похлопала по куче пеленок.

Я отошел к конторке, поглядывая на нее. Очаровательно улыбаясь, она беззаботно поправляла волосы. И теряла время. Я уже было хотел раскрыть рот и подать голос – но тут ее рука дернулась вниз. За моей спиной послышался сдавленный стон. Я резко обернулся.

Все было кончено. Фиолетовый пиджак потерял свою полосатую шляпу. Он судорожно сжимал правую руку, в которой торчал нож, – пистолет валялся на полу. Рядом появилась Анжелина, резко ударила его по шее и мягко опустила бесчувственное тело на пол.

– Ничего себе отпуск, – фыркнула она, но я знал, что приключение ей понравилось.

– Ну, дорогая, тебе за это медаль дадут. Корпус займется этим парнем, и мы наконец узнаем, где находится их планета.

Я обернулся к Острову.

– Огромное спасибо, ты спас мне жизнь.

– Не за что, сэр. Заботиться о клиентах – наш долг. Разрешите, я провожу вас в номер?

– Конечно, и не забудь про выпивку. Не составишь ли нам компанию?

– Ладно, в последний раз, коль такой случай. Должен заметить, вы счастливый человек – у вас прекрасная жена, она так о вас заботится.

– Я как-нибудь расскажу, как мы с ней познакомились.

Я с нежностью посмотрел, как Анжелина вытирает нож о рубашку бесчувственного парня и прячет в пеленки. Да, когда дети подрастут, им будет с кого брать пример.

Каждый мальчишка мог бы мечтать о такой матери.