ЧУВСТВО ДОЛГА

Человек сказал Вселенной: – Я существую! – Однако, – сказала

Вселенная, – этот факт не порождает во мне чувство долга.

Стивен Крейн

Глава 1

Пот покрыл тело Брайана, стекая в набедренную повязку – его

единственную одежду. Легкая фехтовальная рапира в руке теперь

казалась ему тяжелой, как свинцовый брусок. Его истощенные

мускулы, в течении месяца испытывающие постоянное напряжение,

начинали болеть. Однако все это было неважно. Порез на груди,

все еще сочившийся кровью, боль в перенапряженных глазах, даже

арена с тысячами зрителей – все это было несущественно. Лишь

одно существо затмевало собой все во вселенной: острие

сверкающей стали, постоянно угрожающее ему и отводящее его

оружие. Он чувствовал дрожание этого острия, понимая, куда и

когда оно двигается, и сам делал соответствующее движение. И

когда оно атаковало, он всякий раз парировал его удар. Внезапное

движение. Он мгновенно среагировал, но его лезвие встретило

воздух. В следующий миг он почувствовал острый укол в грудь.

Удар! Заполнивший весь мир голос проревел это слово сквозь

миллионы громкоговорителей, и в ответ волной обрушились

аплодисменты зрителей.

– ОДНА МИНУТА! – произнес тот же голос, и загудел отсчет

времени. Брайан немедленно расслабился. Минута – не очень

большой срок, поэтому его тело должно использовать каждое

мгновение. Мерное гудение счетчика заставило расслабиться каждый

мускул тела. Лишь сердце и легкие по-прежнему в энергичном

ритме. Он закрыл глаза и почувствовал, как его подхватили руки

секундантов и отнесли к скамье. Пока они массировали его

инертное тело и обмывали рану, Брайан перенес всё свое внимание

внутрь. Он впал в полузабытье, скользя по грани сознания.

Выплыло раздражающее воспоминание прошлой ночи, и он вновь и

вновь проворачивал его в своем мозгу, рассматривая со всех

сторон происшедшее. Это событие было абсолютной неожиданностью.

Участники «Двадцатых» нуждались в полном покое, поэтому ночи в

спальнях были спокойны и тихи как смерть. В течение первых

нескольких дней это правило соблюдалось, конечно, не очень

строго. Люди были слишком взвинчены и возбуждены для того, чтобы

легко засыпать. Но по мере того, как состязания продолжались, и

ряды участников редели, практически сразу после наступления

темноты воцарялась полная тишина. Особенно в эту последнюю ночь,

когда остались занятыми только две маленькие спальни, а тысячи

остальных были пустыми и темными. Гневные слова вырвали Брайана

из глубокого сна. Они произносились шепотом, но достаточно ясно

– за тонкой металлической дверью разговаривали двое. Кто-то

назвал его имя.

– …Брайан Бренд. Конечно, нет. Кто вам сказал? Он допустил

большую ошибку, и у вас будут большие неприятности…

– Не будьте идиотом! – произнес другой, резкий привыкший

отдавать команды. – Я здесь потому, что дело чрезвычайной

важности, и Бренд – единственный человек, которого мне

необходимо срочно видеть! Пустите!

– Двадцатые…

– К черту ваши проклятые игры! У меня важное дело, иначе ноги бы

моей не было тут.

Второй ничего не ответил. Это, по-видимому, был дежурный, но

Брайан чувствовал его возрастающий гнев. Он, очевидно, извлек

пистолет, потому что второй быстро бросил:

– Уберите его. Не будьте дураком!

– Вон! – был единственный ответ.

Наступила тишина и, все еще удивленный, он вновь уснул.

– Десять секунд…

Голос смел воспоминания, и Брайан почувствовал, как в его тело

возвращается напряженность. И в этот миг он с огорчением понял,

что полностью истощен. Месяц постоянного физического и

умственного труда давали знать о себе. Трудно было стоять на

ногах, но тем не менее сейчас было совершенно необходимо собрать

в кулак все свои силы и мобилизовать свое искусство, чтобы

выиграть удар.

– Какой счет? – тяжело переводя дыхание, спросил он у

секунданта.

– 4-4. Все, что тебе нужно для победы – один удар.

– Но ведь и ему тоже необходимо это же, – прошептал Брайан,

открывая глаза, чтобы взглянуть на жилистое тело человека на

противоположном конце ковра.

Слабому противнику вообще невозможно добраться до финала

«Двадцатых», а этот, Ирсли, был одним из сильнейших. Рыжеволосый

гигант с совершенно неистощимым запасом сил и искусства. Итак,

последний раунд фехтовального боя. Один удар – и ты

Победитель… Брайан закрыл глаза и понял, что момент, которого

он так надеялся избежать, наступил. Каждый участник «Двадцатых»

располагал каким-то своим особым приемом. У него их было

несколько, и до сих пор они ему помогали. Он был сравнительно

сильным шахматистом, но всегда выигрывал благодаря использованию

необычных ходов.., то было не просто случайностью, а результатом

многолетней работы. У него были постоянные связи с торговыми

агентами на других планетах. Ему доставали старые книги – чем

старее, тем лучше. Он изучил и запомнил тысячи этих старых

шахматных партий. Это было разрешено. Было разрешено все, что не

связано с наркотиками и механическими приспособлениями.

Самогипноз считался также допустимым оружием. Брайану

потребовалось более двух лет напряженной работы, чтобы нащупать

источник скрытой силы организма. Хотя это явление и было

неоднократно описано в книгах, повторить его казалось совершенно

невозможно. Кроме того, такое напряжение сил организма могло

привести к смертельной травме, как будто смерть и предельное

напряжение неразрывно связаны. Берсеркеры продолжали сражаться

несмотря на смертельные раны. Люди с пулями в сердце или в

голове, уже в состоянии клинической смерти, продолжали

сопротивляться. И сама смерть казалась неразрывно связанной с

источником этой силы. Но был и другой тип использования скрытых

сил организма – гипнотическая жестокость. Сила, которая

заставляет человека в трансе держать тело прямо, без поддержки,

за исключением двух точек – головы и ног. В сознании это

физически невозможно. Работая в этом направлении, Брайан овладел

самогипнозом, позволяющем черпать силу, которая и составляет

различие между жизнью и смертью. Это тоже могло убить – истощить

тело до такой степени, что потом восстановление невозможно.

Работая в этом направлении, Брайан овладел самогипнозом. Смерть

от истощения была вполне обычным явлением в таких случаях, в

каком он сейчас находился. Участники «Двадцатых» умирали и

раньше, а смерть в финале предпочтительнее поражения. Глубоко

дыша, Брайан сосредоточенно произносил фразы самогипноза,

приводившие в действие этот процесс. Усталость постепенно

спадала, так же, как и чувство жары, холода и боли. Он видел и

слышал с обостренной чувствительностью. С каждой секундой он

черпал все новые и новые силы из резервуара своей жизни,

совершенно истощая тело. Когда прозвучал гонг, он резко выхватил

рапиру из рук секунданта и бросился вперед. Противник еле успел

схватить оружие и отразить нападение. Сила его натиска была так

велика, что защитные щитки рапир столкнулись, а их тела

переплелись. Сначала Ирол был удивлен столь яростной атакой,

потом он улыбнулся, видимо, решив, что это – последняя вспышка

энергии, ведь сейчас они оба были близки к истощению. И когда их

разъединили, он не стал пытаться атаковать, предоставляя Брайану

возможность истощить свои последние силы перед своей

непреодолимой защитой, и тем самым ускорить свой конец. Но

Брайан не уставал. Наоборот, он еще более усилил натиск. На лице

противника улыбку сменило выражение ужаса, когда тот осознал

свою ошибку. Теперь от Ирола исходила волна отчаяния. Брайан

чувствовал ее и понял, что пятый удар за ним. Выпад. Еще выпад –

и каждый раз парирующая его удары рапира двигается все медленнее

и медленнее. Мощный удар, отводящий ее в сторону. Нырок под

рапиру противника, и в следующий миг кончик рапиры Брайана

касается груди Ирола в районе сердца. В следующее мгновение

подобно горному обвалу Брайана оглушил шквал аплодисментов и

криков приветствия, но Брайан лишь смутно ощутил его. Ирол

выронил рапиру и старался пожать руку Брайану, но его ноги

внезапно подогнулись. Брайан подхватил своего противника и

потащил к бегущим секундантам. Ирол потерял сознание, а Брайан

чувствовал себя так, словно он пробирается сквозь густой туман.

Он стал медленно опускаться на колени. Нет, теперь он уже не

опускается, а падает, едва осознавая, что для него наступил тот

желанный миг, когда он может позволить себе упасть и потерять

сознание.

Глава 2

Айджел дал докторам всего один день, после чего самолично явился

в госпиталь. Брайан не умер, несмотря на то, что еще ночью его

жизнь была под сомнением. Теперь же он был вне опасности, и это

было все, что о нем хотел узнать Айджел. Он с рычанием

прокладывал себе путь к палате нового Победителя, встретив

наиболее ожесточенное сопротивление у самой двери.

– Вы не имеете права, мистер Айджел! – закричал доктор на него.

– И если вы будете рваться силой, мне придется разбить вам

голову.

Айджел только начал объяснять доктору, насколько малы его шансы

осуществить свое намерение, как Брайан прервал их обоих. Он

узнал голос ночного гостя.

– Впустите его, доктор. Я очень хочу сейчас увидеть человека,

считающего, что есть нечто более важное на свете, чем

«Двадцатые».

Пока доктор стоял в нерешительности, Айджел быстро миновал его и

захлопнул дверь прямо перед его носом. Он посмотрел на лежащего

в постели Победителя. К рукам Брайана были прикреплены

капельницы. Глаза его смотрели из глубоких впадин, зрачки были

окружены сетью красных жилок. Молчаливая борьба, которую он вел

со смертью, оставила следы. Его квадратная выступающая челюсть

теперь казалась костью, обтянутой кожей, так же, как и длинный

нос, и выступающие скулы. Они резко очерчивали лицо, обтянутое

сероватой кожей. Лишь ежик коротко стриженных волос оставался

неизменным. Брайан был похож на человека, перенесшего длительную

тяжелую болезнь.

– Вы выглядите, как уже много дней постившийся грешник, –

заметил Айджел. – Поздравляю вас с победой.

– А вы вовсе не похожи на победителя, – парировал Брайан.

Но Айджел не обратил внимания на эти слова, вызванные утомлением

и раздражением. Тем не менее, это было правдой, ибо Победитель

Айджел мало походил на Победителя и даже на анварианта. Рост и

фигура у него были в порядке, но, увы, все обросло жиром –

круглые мягкие ткани покрывали тело и образовывали валики на шее

и под глазами. На Анваре не бывает толстых людей, и было просто

невероятно, что такой толстяк смог стать Победителем. Если под

жиром у него и были мускулы, то их не было видно. Лишь глаза

выдавали его огромную внутреннюю силу. Брайан отвел взгляд, так

как понял, что оскорбил человека без всякой причины. Но он был

слишком слаб, чтобы извиняться. Вновь взглянув на Айджела, он

почувствовал, что того в данный момент занимает нечто такое

важное, что он сам, его уколы, даже «Двадцатые», не более

интересны, чем пыль, плавающая в воздухе. Брайан знал, что

таковы причуды большого ума, и постарался выбросить это из

головы. Два человека глядели друг на друга, ощущая общее

настроение. За Айджелом беззвучно открылась дверь, и он

повернулся с грацией, доступной лишь спортсмену. В дверях

показался доктор и два человека в мундирах. В следующий момент

тело Айджела ударилось о них, скорость и сила его толчка

отбросила их в виде клубка тел, рук и ног, после чего Айджел

снова закрыл дверь и защелкнул замок.

– Мне нужно поговорить с вами по секрету, – он наклонился и

включил коммутатор.

– Ну давайте, если я только смогу.

– Лежите и слушайте. Думаю, у нас есть около пяти минут, потом

они выломают дверь. Так что не будем больше терять времени. Вы

отправитесь со мной на другую планету? Есть задание, которое

нужно выполнить: это моя работа, но я нуждаюсь в помощи. Вы –

единственный, кто мне может помочь. Теперь вы можете или

отказаться, или согласиться, – добавил он прежде, чем Брайан

ответил.

– Конечно, я отказываюсь, – ответил он, и тут же почувствовал

себя одураченным, как будто Айджел вложил эти слова ему в рот. –

Анвар – моя планета, зачем же мне покидать ее? Здесь моя жизнь и

моя работа. Ко всему прочему я должен еще добавить, что только

что выиграл «Двадцатые». У меня есть определенные обязанности.

– Ерунда. Я тоже Победитель и тем не менее, я, как видишь,

улетел. Я понимаю, что ты просто-напросто хочешь немного

насладиться успехом, который тебе достался с таким трудом, ведь

за пределами Анвара никто не знает, что значит Победитель.

Конечно, уважения будет меньше. Вы сейчас стоите перед лицом

огромной Вселенной, и я не осуждаю тебя за то, что ты слегка

испуган.

В этот момент кто-то громко заколотил в дверь.

– У меня нет сил рассердиться, и я не могу восхищаться всякими

идеалами, которые позволяют вам оскорблять человека, слишком

слабого для защиты.

– Что ж, прошу прощения, – сказал Айджел без тени извинения в

голосе. – Но ведь есть чувства, более важные, чем наши

оскорбления. У нас очень мало времени, поэтому я попытаюсь вам

сейчас объяснить только свою основную мысль.

– Насколько я понимаю, эта ваша мысль должна убедить меня

покинуть с вами родную планету?

– Нет. У меня нет намерения сразу же убедить вас таким образом.

Но вы должны внимательно обдумать то, что я скажу вам, и тогда,

я надеюсь, многие ваши иллюзии рухнут. Подобно всем жителям

Анвара вы верите в гуманизм, занимаетесь наукой и увлекаетесь

«Двадцатыми». Вы принимаете этот образ жизни без тени сомнения.

Вы ни разу не подумали о прошлом, о тех бессловесных миллиардах,

которые жили ужасно, пока человечество медленно создавало те

условия, в которых вы сейчас живете. Думали ли вы когда-нибудь

обо всех этих людях, которые страдали и умирали в нищете и

суеверии, пока цивилизация взбиралась вверх?

– Конечно, я не задумывался о них. Да и зачем? Я ведь все равно

никак не смогу изменить прошлое.

– Зато вы можете изменить будущее! В этом состоит ваш священный

долг перед страдавшими предками, которые подарили вам

сегодняшний день. А если гуманизм для вас не просто слово, то и

вы должны сознавать в себе чувство долга. Не хотите ли вы сейчас

оплатить часть своего долга тем, кто сегодня страдает и живет в

таких тяжелых условиях, как и наши далекие предки?

Стук в дверь стал громче. Этот факт, а также обилие лекарств,

которыми накормили Брайана, затруднили его мысли.

– Абстрактно, я, конечно, согласен с вами. Но вы же знаете, что

я ничего не могу сделать, пока не буду вовлечен эмоционально.

Логическое решение не имеет смысла, пока оно не подкреплено

личностными взаимоотношениями.

– Тогда мы подошли к сути дела, – мягко сказал Айджел.

Он прижался спиной к двери, принимая на себя удары, наносимые по

ней каким-то тяжелым предметом.

– Я должен торопиться. У меня, к сожалению, не остается времени

на подробности, но я заверяю вас честным словом Победителя, что

для вас лично это важнейшее дело. Только для вас. Если вы

поможете мне, то мы спасем семь миллионов человеческих жизней.

Таковы факты.

Замок разлетелся, и дверь, наконец, начала срываться. Айджел,

собрав все свои последние силы, навалился на нее и закрыл вновь.

– Вот вопрос, над которым я прошу вас подумать. Почему в

галактике, полной войн и ненависти, полной страданий, люди на

Анваре все свое существование строят в зависимости от сложной

системы игр?

Глава 3

Больше держать дверь было невозможно, Айджел и не пытался. Он

отступил в сторону, и в тот же миг в комнату ворвались два

человека. Не сказав ни слова, Айджел спокойно вышел, пока они

осматривались.

– Что случилось? Что он здесь делал? – спросил доктор, испуганно

глядя на пациента.

Затем он беглым взглядом обвел датчики – все в норме. Пациент

лежал спокойно. В течение оставшейся части дня у Брайана было о

чем подумать. Это было очень трудно – осмыслить все, сказанное

Айджелом. Усталость и действие лекарств смягчали его

соприкосновение с действительностью. Мысли вяло шевелились в

мозгу. Что же все-таки имел в виду Айджел? Что это за ерунда

насчет Анвара? Анвар таков, поскольку он таков… И какая

разница, стал он таким естественным путем или нет? У планеты

очень простая история. С самого начала на ней не было ничего,

что могло бы представлять коммерческий интерес. Она была в

стороне от торговых путей, не было запасов полезных ископаемых,

которые было бы выгодно разрабатывать и транспортировать на

огромные расстояния в другие населенные миры. Охота на зимних

животных была выгодна, но недостаточна для открытого постоянного

рынка. Поэтому долгое время вообще не делалось никаких попыток

колонизировать эту планету. В конце концов она оказалась

заселенной во многом случайно. Несколько научных групп

организовали здесь обсерваторию и исследовательские станции для

наблюдений за необычным анварским годом. Длительное пребывание в

обсерватории заставило многих ученых перевезти на эту планету

семьи, и население планеты медленно, но верно постепенно начало

увеличиваться. К нему добавилось также некоторое число охотников

на пушного зверя. Таким было ее начало. Об этих днях почти не

сохранилось записей, а первые шесть веков анварской истории

основаны скорее на домыслах, чем на фактах. Перерыв случился в

конце этого периода, и в охватившем всю галактику разрушении

Анвар начал обособленную борьбу за жизнь. Распад земной империи

явился более чем концом периода. Обсерватория и наблюдательные

станции обнаружили, что представляют более уже не существующие

институты. У охотников более не было рынка сбыта. У Анвара

больше не было собственных космических кораблей. Но лишения и

разрушения Перерыва не затронули Анвар – планета сама способна

была удовлетворить свои нужды. Когда люди планеты свыклись с

мыслью, что она теперь самостоятельный мир, а не собрание

временных постояльцев с различным подданством, жизнь пошла

незаметно. Она была нелегкой – жить на Анваре всегда было тяжело

– но без различий на поверхности. Мысли и привычки людей,

однако, претерпевали значительную трансформацию. Было сделано

много попыток установить стабильную структуру общества и

стабильные общественные отношения. И опять же, к сожалению,

сохранилось очень мало записей об этом периоде. Известно, лишь,

что кульминацией этих поисков стали «Двадцатые». Чтобы понять,

что такое «Двадцатые», нужно знать необычную орбиту Анвара

вокруг Солнца. В системе были также и другие планеты, и их

орбиты расположены, можно сказать, в плоскости эклиптики. Анвар

же, очевидно, планета-бродяга, а возможно она была когда-то

захвачена у другой звезды. Большую часть своего

семисотвосьмидесятидневного года она находится далеко от звезды

и летит по вытянутой орбите кометного типа. Когда она

приближается к Солнцу, долгую зиму сменяет короткое жаркое лето,

длительностью около восьмидесяти дней. Эта резкая смена времен

года вызвала адаптацию местных форм жизни. Зиму большая часть

животных проводит в спячке, растительные виды зимуют в виде спор

и семян. Некоторые теплокровные травоядные остаются активными в

покрытых снегом тропиках и составляют добычу для защищенных от

холодов местных хищников. Но, несмотря на ужасный холод, зима –

это сезон мира по сравнению с летом. Лето – это время бешенного

роста. Растения пробуждаются к жизни с силой, которая разрушает

скалы. Они растут настолько быстро, что их рост заметен на глаз.

Снежный покров тает, и поля за день превращаются в джунгли. Все

растет, цветет и активно размножается. Растения карабкаются друг

на друга, сражаются за жизненную энергию солнца. В этот короткий

сезон каждый ест и каждого едят. Ибо когда выпадает первый снег,

наступает зима, занимающая девять десятых года. Чтобы выжить,

люди тоже должны были приспособиться к анварскому циклу. Нужно

было готовить большие запасы пищи на долгую зиму. Поколение за

поколением адаптировалось, пока эта безумная смена времен года

не перестала им казаться чем-то сверхъестественным. Первая

оттепель почти не существующей весны вызывала глубокие изменения

метаболизма человека. Исчезали слои подкожного жира и

пробуждались к жизни потовые железы. Остальные изменения были

менее заметны, чем температурные приспособления, но тоже очень

важны. Видоизменялся центр сна в мозгу. Теперь становилось

достаточно проспать короткий промежуток времени за трое-четверо

суток. Жизнь требовала лихорадочного темпа, чтобы можно было

существовать в такой окружающей обстановке. Ко времени

наступления первых морозов быстрорастущие хлеба уже собирались и

мясо законсервировано в специальных хранилищах. Огромная

адаптационная способность сделала человека частью местной

экологии и тем самым гарантировала долгую жизнь. Физическое

выживание было гарантировано. Но как насчет умственного?

Примитивные эскимосы на Земле имели возможность впадать в

полубессознательное состояние, почти в спячку… Может быть

цивилизованный человек и способен на это, но лишь на короткое

время земной зимы. Проводить так зиму, которая намного длиннее

земного года, невозможно. Когда удовлетворены физические нужды,

главным врагом каждого анварца становится скука. Исключение

составляют лишь охотники, но даже и они не могут заниматься

своим делом всю зиму. Одни нашли выход из такого положения в

пьянстве, другие – в ярости. Алкоголизм и убийства – двойной

ужас зимних сезонов, возникший после Перерыва. Конец этому был

положен «Двадцатыми». Когда они прочно вошли в жизнь, лето стало

восприниматься лишь как перерыв между играми. «Двадцатые» были

не просто соревнованиями – они стали образом жизни, который

удовлетворял всем формам физической и умственной

соревновательной потребности планеты. Это было десятиборье,

поднятое на высший уровень, где соревнования по шахматам и

поэтической композиции занимали равное место и время с такими

видами спорта, как прыжки с трамплина и стрельбе из лука. Каждый

год устраивались два всепланетных розыгрыша: один – среди

мужчин, другой – среди женщин. Это не могло быть дискриминацией,

а просто отражало реальные факты. Половые различия мешают

справедливому соревнованию, например, женщина не может выиграть

большой шахматный турнир, и это обстоятельство было осознано и

учтено. В соревнованиях мог принимать участие любой. Никаких

преимуществ и ограничений. Когда выигрывал лучший, он был

действительно лучшим. Сложная серия соревнований и розыгрышей

держала всех в постоянном напряжении всю зиму. Но все это было

лишь вступлением к финальной части соревнований, которая

занимала месяц, и где выявлялся единственный победитель.

Победивший в финале получал титул Победителя. Этим титулом можно

было гордиться. Брайан повернулся в кровати и посмотрел в окно.

Он – Победитель Анвара. Теперь его имя попадет в книги по

Истории, он станет одним из героев планеты. Теперь школьники

будут учить о нем, как когда-то учил он сам о Победителях

прошлого. Они будут мечтать о такой же победе, готовясь к ней

ежедневно. Быть Победителем – величайшая честь для жителя

Анвара! Снаружи полуденное солнце слабо светило в небе.

Бесконечные ледяные поля поглощали лунный свет, возвращая его

холодным и резким отражением. Только одна фигура перемещалась на

лыжах, все остальное было неподвижно. Бесконечная усталость

обрушилась на Брайана, и тут же все изменилось, словно он

посмотрел в зеркало с обратной стороны. Неожиданно он с ужасной

ясностью понял, что быть Победителем не значит ровным счетом

ничего… Это все равно, что быть лучшей блохой среди остальных

блох, ползающих по одному пню. Что же все-таки такое Анвар?

Закованная в лед планета, населенная несколькими миллионами

человеческих блох, неизвестная в остальных частях Галактики.

Здесь было ровным счетом не за что бороться. Войны,

последовавшие за Перерывом, не затронули ее. Анварцы всегда

гордились этим, как будто то, что никто не обращает на вас

внимание, может быть источником гордости. Остальные человеческие

миры росли, боролись, побеждали, терпели поражение, менялись.

Лишь Анвар вел неизменную жизнь, повторяющуюся с неизменностью

заезженной пластинки. Глаза Брайана увлажнились, он заморгал.

Слезы… Сознание этого невероятного факта изгнало

сентиментальность из его мозга и сменило ее страхом. Неужели его

мозг все-таки повредился от напряжений последней схватки? Это не

его мысли. Жалость к самому себе никогда бы не смогла сделать

его победителем – так почему же он испытывает ее теперь? Анвар –

его вселенная, как он может так думать о ней? Что случилось с

ним, что внушило ему эти мысли? Подумав, он немедленно нашел

ответ: Победитель Айджел. Толстый человек с таким сравнительно

странным заявлением и не менее странными вопросами к нему. Не

волшебник ли он? Не дьявол ли он из «Фауста»? Нет, это чепуха.

Но он что-то сделал. Возможно, он зародил сомнения, когда

сопротивление Брайана было слабым. Брайан не понимал, на чем

основаны его сомнения. Но он твердо понимал, что их причина

кроется в Айджеле. Он нажал на кнопку выключателя коммутатора.

На экране появилась дежурная сестра.

– Человек, который был здесь сегодня, – начал Брайан, –

Победитель Айджел. Вы не знаете, где он сейчас находится? Я

должен с ним связаться…

Почему-то сказанное нарушило ее профессиональное спокойствие.

Она быстро начала извиняться, экран погас. Когда он засветился

снова, ее место занял человек в мундире.

– Вы спрашивали о Победителе Айджеле. Мы задержали его в

госпитале из-за бесчестного поступка – вторжения в вашу комнату.

– Я не собирался предъявлять ему обвинение! Не попросите ли вы

его заглянуть ко мне?

– Мне очень жалко, господин Победитель, но… доктор оставил

специальное распоряжение, чтобы вы не…

– Доктор не имеет никакого права вмешиваться в мою личную жизнь.

Я не заразный больной, я вообще не больной, а только лишь сильно

истощен. Я хочу его видеть.

Охранник вздохнул и ответил:

– Он сейчас будет у вас.

– Что вы со мной сделали? – воскликнул Брайан, когда они

остались наедине с Айджелом. – Надеюсь, вы не будете отрицать,

что засунули мне в голову чужие мысли? Расскажите, как вам

удалось сделать это? Я должен знать.

– Нет, не буду. Ибо в этом и заключается моя мысль – заложить в

вашу голову «чужие» мысли.

– Но я должен обязательно это узнать!

– Хорошо, я расскажу вам, но вы должны узнать также и множество

других вещей, прежде, чем решите покинуть Анвар. Вы должны не

только услышать, но и поверить. Главное, ключ ко всему – это

истинная сущность вещей жизни здесь, на Анваре. Как, по-вашему,

возникли «Двадцатые»?

– Я не думаю, я знаю это. Это есть в исторических записях.

Основателем игр был Джирольди, впервые соревнования состоялись в

триста семьдесят восьмом году. С тех пор «Двадцатые» проводятся

ежегодно. Сначала их проводили лишь на отдельных территориях, но

вскоре они стали всепланетными.

– Верно, но вот ты описываешь, что произошло, а я спрашиваю, как

были организована «Двадцатые»? Как, по-твоему, мог

один-единственный человек превратить планету, населенную

полубезумными охотниками и пьянчужками-фермерами в исправно

действующую социальную машину, вся жизнь которой вращается

вокруг «Двадцатых»? Неужели тебе никогда не приходило в голову,

что это всего просто-напросто не могло быть?

– Но ведь это же было! Вы не можете отрицать этот факт! И нет

ничего искусственного в «Двадцатых». Они – логический выход для

жизни на планете, подобной нашей.

В ответ Айджел иронически хмыкнул:

– Ну что ж, это очень логично. Но часто ли логика имеет

какое-нибудь отношение к деятельности социальных групп и

правительства? Вы не задумывались над этим? Поставьте себя хоть

на мгновение на место Джирольди, представьте себе, что вы

каким-то образом додумались до идеи «Двадцатых», и вам

необходимо довести ее до сведения остальных и убедить их в своей

правоте. Вы идете к ближайшему вшивому, раздраженному,

полупьяному охотнику и все четко и ясно излагаете ему. Как

программа его любимых видов состязания – поэзия, шахматы,

стрельба из лука – изменит его жизнь и сделает ее более

добродетельной и интересной. Так вот, как только вы сделаете

это, мой вам совет – быстрее уносить ноги.

Даже Брайан улыбнулся абсурдности этого предложения. Конечно же,

так не могло быть. Однако это случилось, и все это должно было

иметь под собой какое-то простое объяснение.

– Это можно обсуждать хоть целый день и не додуматься до истины,

пока…

Он остановился и посмотрел на коммутатор. Экран светился, хотя

изображения не было. Айджел протянул руку и отсоединил провод.

– Ваш доктор проявляет слишком большое любопытство. Это не его

дело, а ваше, и вы должны понять, что жизнь, которую вы ведете и

вели до сих пор, есть результат сложной искусственной

конструкции, разработанной экспертами-социологами и

осуществленной усилиями полевых агентов.

– Чепуха! Общественная жизнь никак не может быть изменена таким

образом, без кровопролития и ярости.

– Нет, не чепуха. Просто вы начитались слишком много земной

классики, вам все еще кажется, что мы по-прежнему живем в век

суеверий. Что же, возвращайтесь к своим книгам. В то же самое

время демократия и самоуправление развивались в бывших колониях,

таких, как Индия и Африка, где единственным видом вражды была

вражда между местными религиозными группами. Изменения – кровь

человечества. Все, что мы привыкли считать нормальным, когда-то

было слишком новаторским. И одним из наиболее древних новшеств

была попытка организовать общество так, чтобы все его члены были

счастливы. Сначала было много неудачных попыток приучить

население к политическому климату, который для него необычен.

Анвар – пример того, что может дать разумно проведенная

операция. Однако с тех пор многое изменилось. Мы поняли, что чем

больше мы знаем, тем еще больше нам необходимо узнать. Мы уже

пытаемся приводить цивилизации к тому, что считаем

благотворительной целью. Слишком много таких целей, и с нашей

ограниченной точки зрения трудно сказать, какая из них

предпочтительнее. Все, что мы делаем теперь – это стараемся

защитить растущие культуры и дать толчок для развития

окостеневших, чтобы таким образом отвратить смерть. Когда работа

проводилась здесь, на Анваре, теория еще не продвинулась так

далеко. И не была еще разработана система управления, применимая

к культурам типа один-пять. Техника заключается в создании

искусственной культуры в наиболее благоприятном направлении, и

внесении ее элементов в жизнь планеты.

– Но как это делается? Как это проводилось здесь?

– О, мы делаем успехи: вы уже спрашиваете «как». Операция

проводилась здесь слишком большим количеством агентов и стоила

немало денег. Раздувались представления о личной чести, затем

вводились дуэли – и все это привело к повышенному интересу к

индивидуальным схваткам. Вот когда все это закрепилось, что

специальные соревнования будут интересной дуэлью. Призвать

интеллектуальные виды было несколько труднее, но не невозможно.

Детали неважны – сейчас мы обсуждаем конечный продукт. А это и

есть вы – поэтому-то вы мне и нужны.

– Но почему именно я? Может быть, потому, что выиграл

«Двадцатые»? Что-то не верится. Говоря объективно, между мной и

десятком других Победителей нет практической разницы. Почему же

вы не попросите любого другого из них? Ведь, вроде бы, они

смогли бы выполнить ваше задание так же, как и я.

– Нет, не могли бы. Позже я скажу вам, почему вы – единственный

человек, которого я могу использовать. Но время уходит, а мне

необходимо убедить вас кое в чем еще. В нашем распоряжении всего

три часа. За это время мне необходимо убедить вас добровольно

присоединиться к нам.

– Да, это будет трудная задача. Вам следует начать объяснения,

что это за таинственное «мы».

– Основание Культурных Взаимоотношений. Неправительственная

организация, действующая тайно, существующая для поддержания

мира и обеспечения благосостояния независимых планет… так,

чтобы процветала добрая воля.

– Звучит, как цитата. И невозможно экспромтом произнести это.

– Это и есть цитата из устава нашей организации. Все это,

конечно, хорошо в общем, но в данный момент я имею в виду

конкретное дело. И именно вас. Вы – продукт высокоразвитого

общества. Ваши индивидуальные способности объясняются тем, что

вы выросли в мире с таким маленьким населением, что даже

отдаленная форма правительственного контроля не нужна. Анварское

образование превосходно, а подготовка и участие в «Двадцатых»

дали вам такое образование, равного которому нет во всей

Галактике. И будет очень обидно, если вы теперь забудете все

свои знания и умения, и проведете оставшуюся жизнь на одной из

ферм в деревне.

– Вы не очень высоко меня оцениваете. Я собираюсь учиться…

– Забудьте Анвар! – Айджел хлопнул рукой по столу. – Этот мир

будет по-прежнему благополучно вращаться как с вами, так и без

вас. Вы должны забыть о нем, понять всю его сравнительную

незначительность в масштабах Галактики, подумать о множестве

других миров, в которых страдают миллиарды людей. Вы должны

приложить все свои силы на то, чтобы помочь нам.

– Но что я могу сделать как личность? Давно канули в прошлое те

времена, когда один выдающийся человек – Александр или Цезарь –

мог по своей прихоти менять историю человечества.

– Это все верно, и в то же время не содержит в себе ни капли

истины. Существуют люди, которые оказались в центре борьбы,

действуя, как катализатор, который помогает прохождению реакции.

Вы – один из таких людей, но я должен быть честным и сказать,

что не могу доказать все вышесказанное. Поэтому, чтобы не

тратить больше времени на бесконечные обсуждения, я взываю к

вашему чувству долга.

– Вы говорите «чувство долга», но перед кем?

– Перед человечеством, конечно, перед теми миллиардами

мертвецов, которые крутили машину, пока вам не досталась ваша

удобная и счастливая жизнь, которой вы сейчас наслаждаетесь. То,

что они дали вам, вы должны передать другим. Это краеугольный

камень гуманистической морали.

– Согласен, это хороший аргумент в долгом споре. Но, тем не

менее, он все-таки не соблазняет меня покинуть кровать.

– О, это уже частичный успех! Вы согласились с главным доводом.

Теперь я обращаюсь лично к вам. Вот утверждение, которое я хочу

вам сказать: "Существует планета с населением в восемь миллионов

человек. Если мне не удастся предотвратить катастрофу, все

население обречено на гибель. Таким образом, моя задача состоит

в том, чтобы предотвратить разрушение. И я туда отправляюсь. Но,

к сожалению, один я не в силах все сделать, поэтому мне

необходимы вы, причем никто другой для этой миссии не подходит.

Только вы один!

– У вас осталось мало времени для убеждений. Позвольте мне

помочь вам. Итак, все перечисленные вами факты, надеюсь,

являются истинными. Я верю, что это не выдумка и, если вам дать

время, вы сможете доказать мне истинность сказанных вами слов.

Ну а теперь давайте вернемся ко мне. На основании каких фактов

вы пришли к выводу, что я – единственный человек во всей

Галактике, который может вам помочь?

– Я могу это доказать, только обратив ваше внимание на присущую

одному вам способность, наличие которой я у вас определил.

– Способность? Насколько мне известно, я ничем не отличаюсь от

других жителей моей планеты.

– Вы глубоко заблеждаетесь, ибо мне точно известно, что вы –

воплощенное доказательство эволюции. У вас редкие способности

вчувствования и проникновения. На Анваре прошло всего два

поколения с тех пор, как проявились эти способности, и я следил

за теми, кто был ими наделен.

– Но что это такое – ВЧУВСТВОВАНИЕ? И если вы определили у меня

эту способность, то какие факты из моей жизни свидетельствуют о

ее наличии?

– Я могу определить ее наличие у человека, потому что сам

обладаю этим качеством – другого способа нет. А вот как оно

действует… вспомните, как вы ощутили необычные мысли об

Анваре, ваши слова подтверждают пример демонстрации у вас этой

способности, и еще должно пройти немало времени, прежде чем вы

сумеете в полной мере овладеть этой способностью, но она – ваша

прирожденная черта. Это – мысленное прикосновение в чувства или,

если так можно выразиться, в душу человека. Это не мыслительный

процесс, его можно скорее охарактеризовать, как проникновение в

эмоции, чувства, отношения. Вы не в силах солгать

натренированному вчувствователю.

Ваш поразительный талант даже оказал вам неоценимую услугу в

«Двадцатых». Вы на протяжении всего боя чувствовали намерение

противника до того, как он начинал действовать. Я вижу, что вы

согласны со мной, хотя пока ни о чем не спрашивали.

– Но откуда вам это стало известно?

Никто не мог узнать от него такие сведения, это было его главной

тайной, приносящей ему успех.

– Только догадка, – улыбнулся Айджел. – Но вспомните, ведь я

тоже выиграл «Двадцатые», и в то время я так же, как и вы, не

знал о вчуствовании. Вдобавок к обычной тренировке это дает

удивительное преимущество. Это возвращает меня к доказательству,

о котором вы говорили минуту назад. Вы сказали, что будете

убеждены, если я докажу вам, что вы и есть та самая единственная

личность, которая мне может помочь. Я верю в то, что я не

ошибся, и не могу вам солгать. Можно в чем-то солгать на словах,

убедить в ложной вере, но солгать себе в чувствах невозможно. И

поэтому никак нельзя солгать вчувствователю. Хотите узнать, что

я сейчас чувствую? Нет, пожалуй, тут «узнать» – плохое слово.

Ваш лексикон, скорее, еще не имеет подходящего обозначения для

этого. Лучше, наверное, будет выразиться так, хотите

объединиться со мной в чувствах? Разделить мои чувства и

воспоминания?

Брайан хотел было что-то возразить, но было уже поздно. Дверь

его чувств была широко открыта, и чувства Айджела заметили это.

– Дис, – громко произнес Айджел, – подумай, восемь миллионов

жизней, водородные бомбы… Брайан Бренд…

Это были ключевые слова, приметы, ассоциации. Каждое слово

передавало Брайану эмоции собеседника.

Да, здесь невозможно было солгать. И в этом Айджел был прав. Это

было вещество, сырой материал, из которого изготовлялись

чувства.

ДИС… ДИС… ДИС… этот мир, эта планета… это слово гремит,

как гром… гром… гром… гром… окружает и пустыня

планеты… планеты смерти… планеты смерти… там жизнь есть

смерть и смерть гораздо лучше смерти. СМЕРТЬ… СМЕРТЬ…

Восемь миллионов обгоревших трупов… они навсегда очернят твои

сны… навсегда… ВОДОРОДНЫЕ БОМБЫ…

Идут, чтобы убить их… если ты, Айджел, их не остановишь…

остановишь… ТЫ – АЙДЖЕЛ… ТЫ… ТЫ… остановишь смерть…

смерть… смерть… ты не можешь это сделать один… тебе

необходима поддержка Брайана Бренда…

… БРАЙАН БРЕНД …

Он один во всей Галактике может помочь тебе в этом деле…

Когда поток эмоций прекратился, Брайан осознал, что лежит,

откинувшись на подушку, влажный от пота, истощенный восприятием

волны чувств. Айджел сидел, закрыв руками лицо. Когда он поднял

голову, Брайан увидел темные круги вокруг его глаз.

– СМЕРТЬ… – прошептал Брайан. – Это ужасное чувство смерти.

Нет, здесь не просто смерть людей Диса… Это что-то гораздо

более личное.

– Это я, – ответил Айджел, и за этими простыми словами в мозгу у

Брайана всплыло воспоминание той ночи, когда он впервые осознал

свою способность. – Моя собственная смерть… Она уже близка.

Это ужасная цена, которой приходится расплачиваться за свою

способность… предчувствие будущего – неотъемлемая часть

вчувствования. Это часть всего неизвестного феномена пси,

который, по-видимому, подчинен времени… Смерть так ужасна, что

бросает свое отражение назад во времени. Чем ближе она, тем

яснее ощущаю ее приближение. Конечно, это не дает мне знание

точной даты, а лишь грубая датировка во времени. И в этом весь

ужас. Я знаю, что умру вскоре после прибытия на Дис и задолго до

того, как будет закончена работа. Я понимаю, что эта работа

непременно должна быть сделана. И я знаю лишь одного человека,

который, возможно, завершит начатое мною дело… Теперь вы

согласны? Вы пойдете со мной?

– Да-да, конечно. Я пойду с вами.

Глава 4

– Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь был так сердит, как

доктор, – сказал Брайан.

– Его нельзя в этом винить, – Айджел наклонился к приборным

щиткам и вел разговор с корабельным мозгом. Он быстро нажал на

ключ и прочел на экране ответ.

– Вы лишили его возможности прославиться. Вряд ли ему еще раз в

жизни представится возможность вернуть здоровье Победителю.

– Да, действительно, теперь уже вряд ли. Но как вам удалось

убедить его? Как он поверил в то, что вы и корабль сумеете

позаботиться обо мне не хуже персонала госпиталя?

– Я и не убеждал его в этом. Но и у меня, и у Основания

Культурных Взаимоотношений есть влиятельные друзья на Анваре.

Могу признать, что я даже немного пережал, – он наклонился и

прочитал ленту указателя курсов. – У вас есть немного времени в

запасе, но предпочитаю лучше подождать на другом конце пути. Мы

стартуем, как только я закреплю вас в стасис-поле.

Стасис-поле не оставляет следа в теле или мозгу. В нем нет ни

веса, ни давления, ни боле – нет вообще никаких ощущений. Когда

Брайан пришел в себя, Айджел отстегнул ремни с ловкостью,

которая достигается многолетней тренировкой. В корабле ничего не

изменилось, но за иллюминатором теперь можно было наблюдать

красную пустоту, характерную для движения в режиме прыжка.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Айджел.

Очевидно, корабль интересовало то же самое. Из прибора,

установленного возле генератора стасис-поля, выскочил датчик,

который сразу же прикрепился к руке Брайана. Доктор на Анваре

оснастил медицинские секции на корабле подробными инструкциями.

Быстрое обследование и снятие дюжины показаний метаболизма

Брайана свидетельствовали о том, что состояние пациента в норме.

Очевидно все шло очень хорошо, потому что единственной реакцией

корабля была инъекция витаминов и глюкозы.

– Не могу сказать, что чувствую себя очень хорошо, – проговорил

Брайан, облокачиваясь на подушку, – но с каждым днем я ощущаю

постоянный прогресс.

– Надеюсь, что так. До прибытия на Дис в твоем распоряжении еще

около двух недель. Будешь ли ты в форме к тому времени?

– Никаких обещаний. Однако, мне кажется, что времени достаточно.

Завтра начну заниматься легкими упражнениями, надеюсь, что это

скоро меня укрепит. А теперь, расскажи мне о Дисе и о том, что

нам предстоит там сделать.

– Не хочу давать объяснения дважды. Поэтому вынужден предложить

вам пока умерить свое любопытство. Вскоре мы встретимся с другим

кораблем и возьмем к себе на борт еще одного человека. Таким

образом, наш отряд будет состоять из трех человек: я, ты и

экзобиолог. Как только он окажется на борту, я подробно расскажу

вам обоим. Тебе я бы посоветовал сейчас сунуть голову в

лингвистический ящик и начать изучение дисанского языка. К

моменту прибытия тебе надо будет владеть им в совершенстве.

С автогипнозом, способствующим запоминанию, Брайан без труда

овладел грамматикой и словарем дисанского языка. Значительно

труднее было с произношением. Он постоянно глотал окончания.

Язык был богат звуками, произносимыми на выдохе с гутуральными

согласными. Айджел уходил в другую часть корабля, когда Брайан

использовал звуковое зеркало и анализатор звуков, стараясь

усвоить это ужастное произношение. Их корабль продолжал

двигаться в режиме прыжка по расчетному курсу. Он обогревал свой

хрупкий людской груз, кормил его и поставлял свежий воздух. Ему

было приказано заботиться о здоровье Брайана, что он и делал,

выполняя инструкции и отмечая постоянный прогресс. Другая часть

корабельного мозга постоянно тщательно отсчитывала микросекунды,

и когда наступил расчетный момент, включили реле. Вспыхнула

лампа и мягко, но настойчиво, загудел зуммер.

Айджел зевнул, отложил в сторону бумаги, которые читал, и прошел

в контрольную рубку. Он вздрогнул, когда проходил мимо каюты,

где Брайан прослушивал записи своего дисанского.

– Выключите этого умирающего бронтозавра и привяжитесь. Мы

подошли к точке оптимальной вероятности и вскоре вернемся в

обычное пространство.

Брайан и Айджел были привязаны, когда внезапно режим прыжка

прервался, и их выбросило в нормальное пространство и время. Они

не отвязывались, а просто сидели и смотрели на необычный рисунок

созвездий.

Звезда примерно пятой величины была их единственным соседом в

этом отдаленном участке Вселенной. Они ждали, пока компьютеры

определят положение и произведут необходимые вычисления для

определения места нахождения.

Зазвенел предупредительный звонок – на короткое время снова

включился режим прыжка, но тут же выключился. Таким образом оба

эти действия показались людям одновременными. Это повторилось

еще два раза пока корабельный мозг не был удовлетворен.

Наконец загорелась надпись: «Двигатели включены». Где-то

поблизости затормозил другой корабль. Айджел отвязал ремни,

потянулся и принялся за приготовление еды. Он рассчитал момент

прибытия с большой точностью. Вскоре им удалось связаться с

другим кораблем.

Корабль Айджела немедленно подал условный сигнал. Вместо ответа

пассажирский корабль оставил в пространстве десятифунтовое яйцо

из металла. Как только это произошло, встречный корабль перешел

в режим прыжка и исчез. Айджел принял сигналы с яйца и подверг

их тщательному пересмотру.

Были учтены угол, сила, эффект Доплера, рассчитано время и точка

встречи. Вскоре показалось сверкающее яйцо, потом оно исчезло из

сектора обзора главного экрана, так как корабль повернулся к

нему своим входным люком. Щелкнули магнитные захваты. Яйцо было

втянуто.

– Спуститесь и выпустите доктора, – сказал Брайану Айджел. – На

всякий случай я останусь у приборов.

– Что я должен делать?

– Надеть скафандр и открыть внешний люк яйца. Оно сделано из

металлической фольги, поэтому не советую вам затрудняться

поисками выхода. Проделайте дыру инструментом, который лежит в

этом ящике. Когда доктор Моррис будет на борту, выбросите эту

штуку. Только захватите с собой передатчик и локатор – они могут

вам пригодится.

Брайан тщательно закрыл входной люк. Потом стал тщательно и

осторожно прорезывать тонкую фольгу. В следующий миг доктор

Моррис вылетел из яйца, отбросив Брайана в сторону.

– В чем дело? – спросил он.

В скафандре доктора не было радио, и он не мог говорить. Но

гневно затряс кулаками. Лицевая пластина шлема была

непрозрачной, поэтому нельзя было рассмотреть выражение его

лица, которым сопровождался этот жест. Брайан пожал плечами и

повернулся, чтобы выбросить оболочку и вновь закрыть входной

люк. Когда давление стало нормальным, он сбросил свой шлем и

жестом предложил доктору сделать то же самое.

– Вы все – свора грязных лживых собак! – услышал он, как только

снял шлем с головы доктора.

Брайан оторопел. У доктора Морриса оказались длинные черные

волосы, большие глаза и рот прекрасной формы, искривленный в

данный момент гневом. Доктор Моррис оказался женщиной.

– Значит, это вы и есть та грязная свинья, которая ответственна

за эту жестокость? – зловеще крикнула Брайану Леа Моррис.

– В контрольной рубке, – быстро ответил Брайан, – сейчас

находится человек по имени Айджел. В нем вы найдете достаточно

веса для полного объема своей ненависти. Вы это сразу же

поймете, а я готов присоединиться к вам…

Последние слова Брайан бросил вдогонку, так как она уже вылетела

из помещения. Брайан поторопился вслед за ней, не желая

пропускать интересного события, нарушившего монотонность их

путешествия.

– Это же самое настоящее похищение! Солгать и действовать

вопреки моему желанию! Ни один суд во всей Галактике не сможет

дать вам достойное наказание, и я буду только визжать от

радости, когда вашу толстую рожу упрячут в одиночку!

– Идиоты! – выдохнул Айджел, когда она ворвалась в контрольную

рубку, игнорируя с холодной невозмутимостью ее восклицания. –

Кого они к нам прислали! Я делал запрос на

высококвалифицированного экзобиолога для работы в трудных

условиях, достаточно молодого и крепкого для работы в полевых

условиях. А эти кретины из отдела новобранцев прислали сюда

самую вшивую фитюльку, которая растает под первым же дождем!

– Не бойтесь! Не растаю! – самолюбие доктора Моррис тут же взяло

вверх над злостью. – Женская выносливость везде хорошо известна,

а у меня данные гораздо лучше, чем у обыкновенной средней

женщины. Но это не имеет никакого отношения к тому, что я

говорила. – Отпарировав выпады в ее адрес, она без передышки

вернулась к началу. – Меня наняли для работы в университете на

планете Моллер. Я подписала соответствующий контракт. Затем этот

дурак-агент сообщил, что контракт изменен – смотри параграф сто

восемьдесят девять, пункт «11», и тому подобную чепуху, в общем,

в конце концов он заявил, что меня передадут для другой работы.

Он затолкал меня в этот проклятый мяч без всяких извинений, и

меня вышвырнули за борт. Если это не нарушение

неприкосновенности личности…

– Ясно! – оборвал ее излияния Айджел. – Брайан, нам придется

прокладывать новый курс. Разыщите ближайшую населенную планету и

направляйтесь к ней. Там мы высадим эту истеричку и подберем

себе какого-нибудь стоящего парня. Хотя мы и направляемся к

самой интересной для экзобиолога планете, но для нашей работы

нам необходим человек, который умеет четко и правильно выполнять

любые приказы и распоряжения и не падает в обморок от избытка

жары.

В первое мгновение Брайан растерялся: до сих пор всю

навигационную работу выполнял Айджел, таким образом Брайан

просто не знал, каким образом все это делается.

– О, нет, – вновь переменив позу, заявила Леа. – Так легко вам

от меня не удастся избавиться! Я, между прочим, заняла первое

место на курсе, хотя большинство из пятисот выпускников были

мужчинами. Это заявление – «Вселенная для мужчин» – везде

выставляется как правило лишь только потому, что так утверждают

мужчины. Итак, как называется эта ваша райская планета, к

которой мы направляемся?

– Дис. Я расскажу вам о ней, как только мы выйдем на курс, – он

повернулся к приборам.

Леа тем временем выскользнула из скафандра и направилась в

отведенную ей каюту наводить на себе блеск.

Только тут Брайан, придя в себя от удивления происшедшим,

заметил, что у него уже, возможно, довольно давно открыт рот, и

поспешил принять серьезное выражение лица.

– Это, по-вашему, называется прикладной психологией? – Как можно

серьезнее спросил он.

– Не совсем так, – ответил Айджел, – подумайте сами, она все

равно должна была выполнять работу, поскольку подписала

контракт, даже если и не удосужилась ознакомиться со всеми его

условиями. Просто-напросто ей необходимо было на ком-то

израсходовать свой гнев. Я лишь ускорил этот процесс, натолкнув

ее на мысль о ненавистном для нее мужском превосходстве. По

опыту знаю, что большинство женщин, занимающихся мужской

работой, очень болезненно реагируют в подобных случаях: ибо им

слишком часто влетало по голове.

Айджел не спеша ввел в машину курсовую ленту и нахмурился.

Постояв молча несколько минут, он добавил:

– Но в том, что я ей сказал, есть большая доля правды.

Действительно, мне необходим молодой, выносливый и

высококвалифицированный экзобиолог из добровольцев. Но я никак

не думал, что мне направят женщину, а сейчас уже слишком поздно

отправлять ее обратно… Дис – не место для женщин.

– Почему? – спросил Брайан.

В этот момент дверь в рубку открылась и вошла Леа.

– Ну, вот все и в сборе, Садитесь. Сейчас, пожалуй, самое время

ответить на твой вопрос.

Глава 5

– Дис, – Айджел взглянул в толстую папку, – является третьей

планетной системой Эпсилон Эриадна. Четвертая – Ниджорж,

запомните, потому что это будет в дальнейшем очень важно. Для

того, чтобы посетить Дис, необходима очень веская причина, зато

не требуется никаких объяснений, когда улетаешь с планеты.

Слишком жарко и слишком сухо – температура там очень редко

падает ниже ста градусов по Фаренгейту, так что вся планета –

обожженная скала и горячий песок. Вода встречается там в

основном в виде соленых, химически насыщенных болот, и ее нельзя

пить без предварительной очистки. Все эти факты и многие другие

собраны в этом досье и позже вам будет представлена возможность

их изучить. Сейчас же я хочу только убедить вас в том, что эта

планета – самое отвратительное и негостеприимное место во всей

вселенной. То же самое относится и к ее обитателям… Вот так

выглядят дисанцы…

Леа посмотрела на изображение на экране. Ее поразили не

физические отличия; как опытный биолог, специализирующийся на

изучении чужих форм жизни, она видела много странного. Нет, ее

поразило другое: поза человека, выражение лица, оскал зубов.

– Он смотрит так, словно хочет убить фотографа, – прошептала

она.

– Он именно так и поступил после того, как был сделан снимок.

Как и все дисанцы, он полон презрения и ненависти к чужеземцам,

но не без причины. Его планета была заселена случайно, во время

перерыва. Я не уверен в деталях, но общая картина ясна.

Очевидно, здесь была разработка полезных ископаемых – планета

богата минералами и добывать их очень легко. Но воду там можно

получать только путем очистки, и раньше большую часть ее

приходилось импортировать. Во время перерыва Дис, как и многие

другие, была забыта. То, что произошло с его населением, может

послужить гимном к адаптационным способностям человека.

Индивидуумы обычно умирали в страшных страданиях, но в целом

раса выжила. Они сильно изменились, но остались

человекоподобными. Когда вода и пища исчезли, а изношенные

механизмы перестали действовать, люди делали героические усилия,

чтобы выжить. Они не могли это сделать механически, но к тому

времени, когда сломалась последняя машина, уже достаточное

количество людей приспособилось к окружающим условиям.

Их потомки по-прежнему населяют планету, полностью

приспособившись к окружающей среде. Температура их тела около

ста тридцати градусов по Фаренгейту. Их глотка снабжена особыми

тканями, запасающими воду. Есть и менее значительные изменения,

направленные на то, чтобы приспособиться к условиям планеты. Я

не знаю деталей, но в докладе есть восторги автора по поводу

симбиотических отношений. И доклады утверждают, что человек

впервые стал активным компонентом комплексоэкологической

системы, а не гостем.

– Удивительно! – воскликнула Леа.

– Неужели? – нахмурился Айджел. – Может быть, с

абстрактно-научной точки зрения. Если вы будете делать заметки,

возможно, в свое время вы напишите об этом книгу. Это уже по

другой части. Я уверен, что все эти морфологические изменения и

отталкивающие интимности восхитят вас, доктор Моррис. Но когда

вы будете определять группы крови и восхищаться показаниями

ваших термометров, не забудьте уделить должное внимание

дисанцам. Мы должны выяснить, что именно делает их такими, иначе

нам придется стать свидетелями гибели этого необычного мира.

– То есть как это?! – возмутилась Леа. – Вы хотите уничтожить

их? Уничтожить эти удивительные геопатические ресурсы? Почему?

– Потому, что они невероятно невыносимы, вот почему! В руки этих

горячих голов попало несколько примитивных кобальтовых бомб. Они

хотят подпалить им фитили и швырнуть их на Ниджорд, своего

соседа. Ничто не может их убедить, они требуют безоговорочной

капитуляции. Это невозможно по многим причинам, главным образом

потому, что ниджорцы хотят сохранить эту планету для себя. Они

пытались найти компромисное решение, но у них из этого ничего не

получилось. Дисанцами владеет идея расового истребления. Флот

Ниджорда висит над Дисом. Утвержден уже срок использования

кобальтовых бомб. Но у ниджорцев достаточно водородных бомб,

чтобы уничтожить всю планету в атомном пламени. И мы должны это

остановить.

Айджел замолчал. Брайан взглянул на экран, стараясь составить

представление о изображенном на экране человеке. Голые

ороговевшие ноги, единственная одежда – клок материи вокруг

бедер. Через плечо свисает что-то, похожее на зеленую лозу.

Из-за пояса торчит несколько странных предметов, сделанных из

металла, камня и кожи. Единственной вещью был нож с необычным

рисунком. Какие-то петли, колокольчики и изогнутые комки

переплетались в бессмысленном рисунке, возможно все это имело

религиозное значение. Но выглядел нож так, как если бы им часто

пользовались, и Брайан почувствовал беспокойство. Если им

пользовались, то для чего?

– Не могу поверить, – наконец заключил он. – Если не считать

нескольких металлических предметов, этот низколобый кажется

вышедшим прямо из каменного века. Не понимаю, какие существа

могут настолько угрожать нашей планете?

– Ниджорцы верят в это, и этого для меня достаточно, – сказал

Айджел. – Они заплатили большие деньги нашему Основанию

Культурных Взаимоотношений, чтобы мы попытались предотвратить

войну. Поскольку они являются нашими нанимателями, то мы обязаны

выполнить их просьбу.

Брайан проигнорировал эту ложь, решив, что она предназначена для

Леа. Но в уме он отметил, чтобы расспросить потом Айджела о

реальной ситуации.

– Вот доклад техников, – Айджел бросил их на стол.

– У Диса есть кобальтовые бомбы, но главная угроза не в них. У

них есть также установка режима «прыжок», которая может

доставить эти бомбы на Ниджорд. Дисанцы сказали, что когда они

сделают это…

– И когда же срок? – спросила Леа.

– Через восемь дней, если ситуация не изменилась с тех пор, и

если Ниджорцы еще не смели жизнь с лица Диса. Уверяю вас, они

ничего не хотят им делать плохого, они очень мирные люди. Но они

вынуждены будут сбросить бомбы, потому что хотят выжить.

– Что же должна буду делать я? – спросила Леа, перелистывая

страницы доклада. – Такую комбинацию редко встретишь даже на

Земле. Вы сухопары, как недокормленный цыпленок, достаточно

молоды и выживите, если мы за вами достаточно присмотрим, так я

понимаю вашу позицию в отношении Диса. Но ведь я экзобиолог с

уклоном в антропологию. Какую помощь я смогу вам оказать?

– Моя вера в наших поставщиков новобранцев восстановлена, – он

прервал ее протест поднятой рукой. – А теперь хватит болтовни.

На нее у нас нет больше времени. Ниджорцы потеряли около

тридцати агентов, пытаясь обнаружить бомбы. Наша организация

лишилась шести агентов, включая моего предшественника на посту

руководителя операции. Он был хорошим человеком, но, по-моему,

пошел по неверному пути. Я считаю, что это не физическая, а

культурная проблема.

– Надо изучить, как все развивалось, – сказала Леа,

нахмурившись. – Все, что до сих пор говорилось, статично.

– Это проблема очень древняя – происхождение. Как Ньютон и

яблоко, упавшее на него. Леви и гитерезис в искаженном виде. Все

когда-то имело начало. Если мы установим причину, по которой эти

люди так склонны отправиться в ад, может быть, нам тогда удастся

устранить ее. Я не собираюсь прекращать поиски бомб и установки

режима «прыжок». Мы должны рассмотреть и использовать все, что

может предотвратить самоубийство планеты.

– Вы умнее, чем кажитесь на первый взгляд, – заметила Леа,

собирая листки докладов и вставая. – Можете на меня

рассчитывать. Теперь я все это изучу в постели, если кто-нибудь

из вас укажет мне комнату с прочным замком. Не надо звать меня.

Я позову сама, когда захочу есть.

Брайан не был уверен в том, шутит она или говорит серьезно,

поэтому промолчал. Он проводил ее до пустой каюты. После того,

как она вошла и закрыла за собой дверь, он направился на поиски

Айджела. Тот находился в камбузе, добавляя к своему весу

солидную порцию холодца, заполнявшего огромную супницу.

– Как вам кажется, не слишком ли она мала для прирожденной

землянки; ее макушка ниже моего подбородка.

– Это вполне возможно, ибо Земля – резервуар устаревших генов.

Слабые спиныобразные аппендициты, плохие глаза. Если бы у них не

было университетов, мы не обращали бы на них внимание.

– Зачем вы ей солгали насчет Основания Культурных

Взаимоотношений?

– Потому, что это тайна – надеюсь это, по-вашему, достаточная

причина? – Айджел выскребал последние кусочки студня из

супницы. – Лучше съешь чего-нибудь. Восстанавливай силы.

Основание должно сохраниться в тайне, если только оно хочет

чего-нибудь добиться. Если ей суждено вернуться домой, будет

лучше, если ей не будет известно о том, на кого она

действительно работала. Если же она присоединится к нам, потом

можно будет все рассказать. Но я сомневаюсь, чтобы она одобрила

то, что я собираюсь предпринять. В частности, если мы не сумеем

предотвратить войну, я сам сброшу на Дис несколько водородных

бомб.

– Я не могу в это поверить!

– Вы все правильно расслышали, и не надо таращить на меня глаза.

В качестве последнего метода я сам сброшу эти бомбы, но не дам

это сделать Ниджорду. Это может спасти их.

– Спасти? Но ведь они же все подвергнуться радиации и умрут! –

воскликнул Брайан.

– Не дисанцев. Я хочу спасти ниджорцев. Перестаньте сжимать ваши

кулаки, лучше сядьте и возьмите кусочек этого торта, он

прекрасен. Ниджорцы – единственные, кого надо принимать в

расчет. Их планета благословенна по игре случая. Когда Дис был

отрезан от остальных планет, его обитатели превратились в банду

ползающих по болоту убийц. На Ниджоре произошло противоположное.

Там можно спокойно жить, срывая фрукты с деревьев. Население

планеты было небольшим, образованным и интеллигентным. Вместо

того, чтобы заниматься бездельем и деградировать, они обосновали

жизнеспособное и развивающееся общество. Не машинное – когда их

вновь открыли, они даже не использовали колеса. Они стали чем-то

вроде специалистов по культуре, глубоко проникнув в сферу

взаимопонимания людей – сферу, в которой еще никогда не

удавалось преуспеть машинным цивилизациям. Конечно, они были

просто благодатной находкой для нашего Основания Культурных

Взаимоотношений, и мы много проработали с ними. Непротивление –

характерная черта этих людей. И если для того, чтобы выжить

самим, им придется уничтожить Дис, тогда их философия рухнет.

Физически, они по-прежнему будут продолжать жить, но тогда на

всей их планете воцарит волчий закон. Они будут грозить своим

конкурентам войнами и бомбами.

– Так значит, у них сейчас рай.

– Не кощунствуйте. Это просто иной мир людей с их любовью и

ненавистью. Они научились жить вместе без ярости и злобы. И,

возможно, в будущем именно они укажут путь всему человечеству.

Они стоят того, чтобы о них позаботиться. Теперь отправляйтесь к

себе, учите дисанский и знакомьтесь с докладами. Все это вам

надо усвоить до приземления.

Глава 6

– НАЗОВИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, СЕБЯ.

Спокойствие слов, доносившихся из громкоговорителя, не

соответствовала картине на экране. Космический корабль,

пересекший их орбиту над Дисом, недавно был торговцем. Беглый

осмотр сразу же обнаружил приделанную к корпусу орудийную башню.

Черное жерло орудия глядело точно на них. Айджел включил

компьютер.

– Это Айджел. Рисунок сетчатки глаза 490-ВИ-67, одновременно это

и пароль прохода через вашу эскадру. Вы хотите проверить

рисунок?

– В этом нет необходимости, спасибо. И если вы включите запись,

я передам для вас сообщение, полученное от Прима – 1.

– Записываю, – передал Айджел.

Несколько минут молчания.

– Проклятие! Опять неприятности, и всего четыре дня до взрыва!

Прима-1 – это наш штаб на Дисе. Наш корабль имеет груз для

маскировки, поэтому мы можем приземлиться прямо в порту. Может

быть, план изменен, и это мне не нравится.

Что-то скрывалось за словами Айджела и, помимо своего желания

Брайан проник в его мысли. Неприятности ожидали их на планете

внизу. Когда появилась лента записи, Айджел наклонился над ней,

перечитывая каждое слово по мере его появления на ленте. Когда

запись кончилась, он только фыркнул и отправился в камбуз. Тогда

Брайан подобрал ленту и прочитал ее:

"Айджел! Айджел! Айджел! Приземление в космопорте опасно! Ночная

посадка предпочтительнее, координаты 46 092 МН 76. Немедленно

отправьте корабль. Вас встретит Рион. Конец! Конец! Конец!"

Посадка в темноте была безопаснее. Приборы осуществят

необходимые маневры, а у дисанцев не было, по-видимому,

аппаратуры обнаружения.

Альтиметр остановился на нуле, и мягкий толчок был единственным

свидетелем конца посадки на планету. Все огни были выключены,

слабо светились лишь циферблаты приборов. А инфракрасный экран

ничего не отражал. Он был полон серовато-белого свечения – песок

и камень были еще нагреты. На экране ничего не двигалось.

– Мы прибыли первыми, – сказал Айджел, затемняя иллюминаторы и

включая в кабине свет.

Они смотрели друг на друга, их лица блестели от пота.

– Зачем вы держите на корабле такую температуру? – спросила Леа,

вытирая лоб носовым платком.

Без верхней одежды она казалась Брайану еще тоньше. Но тонкое

платье, едва доходящее до колен, не могло скрыть многое. Она

казалась маленькой, но женственной. Груди ее были полны, но

высоки, тонкая талия контрастировала с округлостью бедер.

– Должна ли я повернуться, чтобы вы смогли осмотреть меня со

спины? – спросила она Брайана.

Пятидневный опыт научил его, что такие замечания лучше оставлять

без ответа. Будет только хуже, если он попытается сказать что-то

разумное.

– На Дисе еще жарче, чем здесь, – сказал он. – Повысив

температуру внутри, мы, таким образом, избежали шока при выходе.

– Я прекрасно знаю теорию, но это не мешает мне потеть.

– Лучшее, что вы сейчас можете делать – это потеть, – заметил

Айджел.

Он выглядел как сверкающий шар в шортах. Прикончив бутылку пива,

он взял из холодильника другую.

– Лучше попейте пива.

– Нет, спасибо. Боюсь, что последние ткани растают, и мои почки

выплывут наружу. На Земле мы никогда…

– Вынесите багаж доктора Моррис, – прервал ее Айджел. –

Приближается Рион. Вот его сигнал. Я отошлю корабль обратно, как

только мы покинем его, чтобы никто из туземцев не смог заверить

его.

Когда он отворил люк, волна воздуха ударила их снаружи, как жар

из печки. Воздух был сухим и горячим, как жар пламени. Брайан

услышал в темноте крик Леа. Он помог ей спуститься. Все еще не

остывший песок обжигал ноги даже сквозь обувь. Айджел вышел

последним, неся прибор вызова корабля. Как только они отошли, он

нажал кнопку, и корабль бесшумно скользнул вверх. Света звезд

было достаточно, чтобы разглядеть вокруг песчаное море. На одной

из дюн показалось темное очертание песчаного кара, который с

гудением направлялся к ним.

Айджел вышел вперед – и тут все произошло. Он упал в синем

облаке огня, его кожа почернела. Второй порыв пламени обрушился

на кар, оттуда донесся крик. Брайан упал в тот момент, когда

взрыв еще не погас. Пакеты, ящики сразу же полетели в сторону,

он бросился на песок, увлекая за собой Леа. Он надеялся, что у

нее хватит ума лежать неподвижно.

Электрическое пламя вновь вспыхнуло, охватив узлы, которые он

успел отшвырнуть в сторону. На этот раз он уже ждал выстрела и

плотнее прижался к земле. Бросив быстрый взгляд в сторону кара,

он точно определил, откуда стреляло ружье. Собственный пистолет

был у него уже в руке. Когда Айджел протянул ему оружие, он без

вопросов прикрепил его к поясу, не подозревая о том, что оно

может понадобиться ему так скоро.

Держа пистолет обеими руками, он тщательно навел его на то

место, откуда стреляли. Взрыв разрывной пули потряс воздух.

Заряд нашел цель, в свете разрыва Брайан увидел, как кто-то

беззвучно дернулся и скатился с гребня дюны.

В следующую минуту какая-то тяжесть обрушилась ему на спину, и

огненная линия опоясала ему горло. Обычно он сражался спокойно,

но ведь то были соревнования. Но Айджел, его друг, товарищ умер

всего несколько секунд назад, и Брайан почувствовал, как его

охватывают ярость и боль. Есть много опасных шуток, таких, как

курение возле горючего или сование пальцев в электрическую

розетку. Но напасть на победителя «Двадцатых» гораздо опаснее. С

Брайаном схватывались два человека, но для него это не имело

значения. Первый умер сразу, как только стальные когти

Победителя нашли его шею и одним толчком перерезали его главные

кровяные каналы. Второй успел вскрикнуть, но умер очень быстро,

когда эти руки сжали его гортань.

Согнувшись, чуть ли не на четвереньках, Брайан быстро обежал

вокруг, держа пистолет наготове. Но других не было. Лишь когда

он наткнулся на мягкое тело Леа, гнев покинул его. Внезапно он

ощутил боль и усталость, пот ручьями лился по его телу, а

дыхание с хрипом вырывалось у него из горла. Сунув пистолет в

кобуру, он ощупал череп Леа и обнаружил ссадину на виске. Ее

грудь регулярно подымалась и опускалась. Видимо, она ударилась

головой, когда он толкнул ее. И это, несомненно, спасло ей

жизнь. Сев рядом, он расслабился и успокоил свое дыхание. Стало

лучше, если не считать боли в горле. Его пальцы нащупали тонкий

шнурок на шее с утолщением на конце. И с другого конца,

свисающего с плеча, тоже было утолщение, а вокруг шеи была

полоска боли. Он снял с себя шнурок и осмотрел его. Это была

прочная тонкая ткань, похожая на гибкую проволоку. Обвив шею,

она разрезала кожу и впивалась в мясо. Ее остановило напряжение

его мышц. Презрительно усмехнувшись, Брайан отшвырнул шнурок во

тьму, откуда он появился.

Несмотря на понимание бесполезности своего поступка, он

склонился над телом Айджела. Одного взгляда было вполне

достаточно.

Леа застонала. Брайан быстро кинулся к кару. Переступив через

тело у двери, он заглянул внутрь. Водитель тоже был мертв,

убитый, видимо, таким же страшным шнурком, который чуть было не

перерезал горло Брайану. Он осторожно положил убитого на песок и

закрыл его полные ужаса глаза. Взяв фляжку, он вернулся к Леа.

– Голова, я разбила голову, – хрипло прошептала она.

– Нет, это всего лишь ушиб. Выпейте немного воды, и вам скоро

станет лучше. Держитесь спокойно, все кончено. Вы можете

отдохнуть.

– Айджел мертв! – внезапно вспомнив, закричала она. – Они убили

его! Что же произошло?

Она напряглась, пытаясь встать, и он осторожно поддержал ее.

– Я все расскажу вам. Вы только не вставайте. Была засада. Они

убили Риона и водителя кара, так же как и Айджела. Их было трое,

все они теперь мертвы. Не думаю, чтобы поблизости могли

находиться другие, но если появятся, я услышу. Сейчас мы

подождем несколько минут, пока вам станет лучше, и поедем в

каре.

– Верните корабль! – в ее голосе послышались истерические нотки.

– Мы не можем остаться здесь одни. Мы не знаем, куда идти и что

делать. Теперь Айджел мертв и все пропало. Мы должны улететь.

Есть вещи, которые звучат сурово, независимо от тона, которым

они произносятся, и это была одна из них:

– Мне очень жаль, Леа, но я вынужден огорчить тебя, теперь

корабль для нас недосягаем. Айджел убит из ионного ружья и

прибор сгорел. Все, что мы теперь можем сделать – это взять кар

и попытаться добраться до города. Ничего другого нам не

остается.

Она поднялась на ноги, ни слова не говоря, и они пошли к кару.

Красноватая луна, взошедшая над дюнами, была единственным

источником света, освещающим им путь. В ее свете Брайан увидел

темную линию, проходившую поперек задней стенки кара, и

остановился. Ничего не понимая, Леа спросила его о причине

внезапной остановки.

Раскрытый двигатель машины мог означать только одно, и когда

Брайан заглянул внутрь, он уже не сомневался в том, что увидит.

Нападающие оказались проворными и сообразительными. В отпущенное

им короткое время они успели не только убрать водителя и

попытаться расправиться с Брайаном, но и разрушить машину.

Красноватый отражался в разбитых деталях.

– Да-а, – мрачно подытожил Брайан, но, вспомнив о своей

спутнице, постарался скрыть свою озабоченность:

– Думаю, что нам придется идти пешком. Это место находится

примерно в ста пятидесяти километрах от города Хоувсад, куда нам

нам надо добраться. Мне кажется, мы сможем…

– Мы пойдем на смерть! – волна истерики все больше и больше

овладевала Леа. – Вся планета – это смертельная западня! Ничего

мне не надо, давай пойдем обратно на корабль!!!

Брайан не старался утешить ее. Он понимал, что это одно из

последствий удара. Вместо утешения он посадил ее на сидение кара

и заставил отдохнуть, а сам тем временем стал готовиться к

долгому походу.

Итак, вначале одежда. С каждой минутой воздух становился все

холоднее и холоднее, по мере того, как рассеивалось дневное

тепло. Леа начала дрожать, и он достал несколько вещей из ее

собственного саквояжа и заставил надеть поверх платья.

Отыскать удалось немного. Фляжку, медицинскую сумку, найденную

на сидении, Брайан аккуратно положил рядом с разбитой машиной.

Не было ни карты, ни радио. Направление в этой, лишенной

каких-либо примет, пустыне определялось, по всей видимости, по

компасу. Кар был оборудован электрическим гирокомпасом, но

теперь, когда машина была разбита, тот стал абсолютно

бесполезным.

Припомнив карту планеты, Брайан прикинул, в каком направлении

должен находиться город. Увидев, что следы от кара идут по

идеальной прямой, он предположил, что кар вышел прямо из города,

исходя из знания места восхода красной луны, он пришел к выводу,

что направление следов кара и предполагаемое направление в город

совпадают. Таким образом им удалось найти дорогу по следам.

А между тем время шло. Ему хотелось похоронить Айджела и людей

из кара, оказавшихся жертвами нападения из засады, но ночные

часы были слишком дороги. Единственное, что он мог сделать – это

положить три трупа в кар, чтобы уберечь их от дисанских

хищников. Он запер дверь кабины и отбросил ключ как можно дальше

в темноту. Леа спала, и он осторожно разбудил ее.

– Идем. Нам сейчас придется немножко прогуляться.

Глава 7

В прохладном воздухе, ощущая слежавшийся песок под ногами, идти

было нетрудно. Но все портила Леа. Шок, казалось, на время,

приглушил ее разум, оставив лишь тот участок, который

контролировал речь. Бредя в полубессознательном состоянии, она

выдавала свои страхи и опасения, которые было бы лучше оставить

при себе. Она шептала о том, что они никогда не найдут дорогу,

им никогда не добраться до города и они умрут от жары, жажды и

ночного холода. К этим опасениям примешивались страхи прошлого,

погруженные в океан ее подсознания. Кое-что из ее бреда Брайан

понял, хотя и старался ее не слушать. Это были страхи потерять

доверие, не занять хорошего места, остаться позади, затеряться

среди безымянных орд, борющихся за жизнь в перенаселенных

городах-государствах на Земле. Страхи женщины в мире мужчин.

Было и другое, чего она опасалась, но для человека с Анвара это

не имело смысла.

Брайан остановился и взял ее на руки. Со вздохом она приникла к

его широкой груди и немедленно уснула. Даже с Леа на руках идти

стало гораздо легче. И он продолжал идти своим привычным широким

шагом, чтобы как можно лучше использовать эти наиболее

благоприятные часы.

Иногда на участках гравия или скал он терял следы гусениц кара,

и приходилось тратить время на их поиски. Внимательно следя за

движением звезд, он определил направление на географический

север. У Диса не было своей полярной звезды, однако, созвездие,

похожее на квадрат, медленно поворачивалось вокруг невидимой

точки полюса. Им нужно было идти на запад, поэтому он все время

заботился, чтобы это созвездие находилось у него над правым

плечом. Когда руки начали уставать, он бережно положил Леа на

песок. Она не проснулась. Полежав немного, прежде чем снова

поднять ее и двинуться дальше, он поразился одиночеству пустыни.

Его дыхание образовывало туманное облачко на фоне звезд – все

остальное было тишиной и тьмой.

Как далеко он сейчас находился от своего дома и своей планеты?

Даже созвездия ночного неба здесь были другими. Он привык к

уединению, но здесь было одиночество, которое проникало в самые

глубины существа, глубоко скрытые инстинкты. И дрожь, которая не

была следствием ночного холода, пробежала по его спине, он

ощутил корни своих волос.

Пора было идти. Он отбросил сомнения и тщательно укутал Леа в

свою куртку. Если подвесить ее к спине, идти будет гораздо

легче. Гравий сменился пологими песчаными дюнами, которые,

казалось, тянулись в бесконечность. Началось мучительное

карабканье на вершину очередной дюны, а затем спуск во тьму к

подножию следующей. При первых проблесках рассвета, с ощущением,

что грудь его разрывается, он остановился, чтобы проверить

направление, по которому нужно идти. Одним глотком воды он

прополоскал рот и сел на песок рядом со спящей Леа. Золотые

пальцы света бродили по небу, сметая звезды. Это было

величественно, и Брайан замер от восхищения. Это нужно было

запомнить на всю жизнь, а он верил, что выживет.

Лучше всего подойдет четверостишье. Достаточно короткое, чтобы

запомнить, не требующее большого искусства, чтобы вложить в него

все. Он прославил четверостишье в «Двадцатых». Это будет

особенным. Его учитель поэзии, Тэйнд, был бы им доволен.

– Что это вы бормочите? – проснувшись пробормотала Леа, глядя на

его орлиный профиль, чернеющий на фоне красного утреннего неба.

– Стихотворение. Тсс… Минуточку.

После напряжения и опасности ночи это было для Леа слишком. Она

засмеялась, и стала смеяться еще сильнее, увидев, что он

нахмурился. Взошедшее солнце осветило горизонт. Стало теплее.

– Брайан, – воскликнула Леа. – У вас на горле рана! Вы истечете

кровью!

– Нет, – спокойно ответил он, слегка дотронувшись до

кровоточащего пореза, шедшего вокруг шеи. – Это рана

поверхностная.

Внезапно им овладела депрессия, когда он вспомнил битву и смерть

прошлой ночи. Леа не видела его лица: она рылась в медицинской

сумке. Ему пришлось пустить в ход пальцы, чтобы массажем лица

убрать с него гримасу боли, искривившую рот. Как легко он

убивал! Трех человек. Как близко к поверхности даже у

цивилизованного человека зхвериные инстинкты! В бесчисленных

схватках он неоднократно принимался проводить этот прием, не

думая об убийстве противника. Эти схватки были частью

«Двадцатых». Но когда друг был убит, он сам стал убийцей. Он

верил в святость жизни до первого испытания, когда он убивал без

колебаний. Вся ирония заключалась в том, что даже сейчас он не

чувствовал за собой ни капли вины. Да, он испытал шок, но не

больше.

– Поднимите подбородок, – голос Леа вывел его из оцепенения,

девушка размахивала антисептическим средством, найденным в

сумке.

Он послушался, и жидкость холодным обжигающим потоком полилась

ему на шею. Антибиотики были бы лучше, так как рана почти

затянулась, но он решил промолчать. Он нанес немного антибиотика

на ее ушиб, и она, взвизгнув, отшатнулась. Потом они проглотили

по таблетке.

– Солнце уже начинает жечь, – сказала Леа, сбрасывая с себя

верхнюю одежду. – Нам надо побыстрее найти салун с кондиционером

или хотя бы холодную пещеру, где можно было бы провести день.

– Что-то не думаю, чтобы она могла здесь где-нибудь быть. Тут

кругом только песок. Нужно идти…

– Незачем мне читать лекцию, я сама прекрасно знаю, что нужно

идти. Вы серьезны, как земной банк. Расслабьтесь. Сосчитайте до

десяти тысяч и начните снова, – Леа говорила и говорила, пытаясь

выложить наружу весь свой истерический припадок, таившийся в

мозгу.

– У нас нет времени, мы должны идти, – Брайан с трудом поднялся

на ноги, предварительно связав всю поклажу в узел.

Взглянув на западную часть горизонта, он не обнаружил никаких

ориентиров, только одни дюны. Он помог Леа подняться на ноги.

– Подождите секундочку, куда мы идем?

– В этом направлении. Я надеюсь найти какие-нибудь ориентиры, но

их нет. Придется ориентироваться по солнцу. Если нам не удастся

дойти до ночи, то звезды лучше укажут нам направление.

– И все это на голодный желудок? Как насчет завтрака? Я голодна

и хочу пить.

– Еды нет. Воды тоже мало, и она нам потребуется попозже. – Он

потряс фляжкой. Когда он ее нашел, она была наполовину пуста.

– А мне она нужна сейчас. У меня рот, как невычищенная

пепельница. Я суха, как бумага…

– Один глоток, – сказал он после некоторого колебания. – Это

все, что у нас есть.

Леа проглотила воду с закрытыми глазами. Брайан уложил фляжку в

узел, даже не притронувшись к воде. Когда они взобрались на

гребень первой дюны, то оба были покрыты потом.

Пустыня была безжизненна: только они одни упорно двигались под

безжалостным солнцем. Тени падали перед ними, и по мере того,

как тени укорачивались, жара усиливалась. Она сделалась такой,

что Леа даже представить себе не могла, что такое возможно.

Одежда ее пропиталась потом, ручейки текли в глаза, мешая

смотреть. И шла она, полузакрыв глаза, опираясь на Брайана,

который невозмутимо продолжал идти, не взирая на жару и прочие

неудобства.

– Сомневаюсь, можно ли есть эти штуки, может быть в них есть

вода? – голос Брайана был хриплым.

Леа замигала и посмотрела на кожистые предметы на вершине дюны.

Трудно сказать, растения ли это, или животные. Они были размером

с человеческую голову, сморщенные, обтянутые серой кожей и

усеянные толстыми шипами. Он толкнул его носком ботинка, и они

увидели буроватое круглое дно, похожее на корнеплод. Предмет

покатился вниз, потом остановился, углубившись в песок. В момент

удара что-то острое высунулось из него, ударило в ботинок

Брайана и снова убралось. На прочном пластике ботинка осталась

царапина, покрытая пятнами зеленоватой жидкости.

– Должно быть яд, – Брайан провел носком по песку. – Нам не

следует здесь задерживаться без основательной причины.

Незадолго до полудня Леа упала. Она хотела подняться, но тело не

повиновалось ей. Тонкие подошвы ботинок больше не защищали ее от

раскаленного песка, ноги болели. Жар, поднимающийся от горячей

земли, усиливал боль. Воздух, который она лихорадочно вдыхала,

вливался, как раскаленный металл, иссушая и обжигая. Каждый удар

сердца гнал кровь к голове, пока ей не начало казаться, что у

нее раскалывается череп. Она почти разделась, несмотря на то,

что Брайан предупреждал ее об ожогах. Но спасения от нестерпимой

жары все равно не было. Хотя горячий песок жег ей колени и руки,

она все равно была не в силах встать. Ее сил хватило на то,

чтобы лишь не упасть совсем. Глаза ее закрылись, и перед ними

поплыли бесконечные круги. Брайан, тоже полузакрыв глаза,

увидел, как она падает. Он поднял ее и понес, как в предыдущую

ночь.

Кожа ее приобрела розовый цвет. Платье было разорвано, и одна

грудь, выставленная наружу, поднималась и опускалась в такт

дыханию. Вытерев пот с руки, он дотронулся до ее кожи и ощутил

зловещую горячую сухость. Все симптомы теплового удара: сухая

обожженная кожа, неровное дыхание. Тело ее совсем перестало

бороться с жарой, и его температура быстро поднималась. Он влил

часть оставшейся воды ей в рот, и она судорожно проглотила. Ее

тонкая разорванная одежда служила ей плохой защитой от палящего

солнца. Он мог лишь продолжать нести ее на руках.

Наконец, на горизонте показался обломок скалы, дающий крошечную

тень. Собрав все силы, он направился туда.

Песок здесь, защищенный от прямых солнечных лучей, казался по

контрасту холодным. И когда он положил Леа на песок, она открыла

глаза. Она хотела извиниться за свою слабость, но ссохшееся

горло было не в состоянии произнести ни слова.

Ей казалось, что он раскачивается над ней взад-вперед, как

дерево под напором ветра. Но постепенно взгляд и мысли ее

прояснились, и она увидела, что он и в самом деле качается.

Внезапно она поняла, насколько зависит от его силы и

выносливости, и теперь эта сила подходит к концу. Мускулы его

раздувались и опадали. Он пытался сохранить равновесие. Жилы на

шее вздулись, рот был открыт, и этот беззвучный крик был для Леа

страшнее самого неистового вопля. Затем его глаза закатились, и

она увидела лишь белые глазные яблоки. В следующий миг он упал

навзничь, как подрубленное дерево.

Обморок или смерть – она не могла определить. Шатаясь она

поднялась, но не смогла перетащить его тяжелое тело в тень.

Брайан лежал на спине под лучами безжалостного солнца и

покрывался потом. Увидев это, Леа поняла, что он еще жив. Но что

с ним? Она лихорадочно рылась в памяти, вспоминая все, чему ее

учили в области медицины, но так и не смогла определить

происходящего. На каждом квадратном сантиметре его тела потовые

железы работали с невероятной активностью. Из каждой поры

катились капли маслянистой жидкости, значительно больше

обыкновенного пота.

Взглянув на его руку, Леа в испуге крикнула: каждый волосок на

нем стоял дыбом, он раскачивался и жил своей самостоятельной

жизнью. Леа могла только смотреть и думать, не сошла ли она с

ума перед смертью.

Лающий кашель нарушил ритм его дыхания. Когда кашель

прекратился, дыхание стало легче. Брайан открыл глаза. Пот все

еще покрывал его. Отдельные капли соединились, образовывая

ручейки, которые стекали с его тела.

– Я не хотел вас пугать, – сказал он. – Все произошло внезапно.

Это результат сильной встряски после болезни всего организма.

Хотите воды, еще немного осталось?

– Что случилось? Когда вы упали, то так выглядели…

– Два глотка, не больше, – он поднес фляжку ко рту. – Всего лишь

летнее изменение. С нами на Анваре это происходит ежегодно, но,

конечно, не так интенсивно. Зимой наши тела запасают слой жира

под кожей – как изоляцию от холода, а потовыделение почти

полностью прекращается. Есть и другие изменения. Но когда

становится тепло, процесс начинает идти в обратном направлении.

Жир устраняется, начинают работать потовые железы, чтобы

подготовить тело к двум месяцам тяжелой работы, жары и

отсутствия сна. Наверное, внешняя жара ускорила во мне этот

процесс.

– Вы хотите сказать, что адаптировались к ужасным условиям этой

планеты?

– Почти, только здесь, пожалуй, все равно жарковато. Вскоре мне

понадобится много воды, и мы не сможем оставаться здесь.

Выдержите ли вы солнце, если я понесу вас?

– Не знаю, но и здесь мне не лучше. – Ее голова кружилась, и

говорила она с трудом. – Все же идем.

Как только они вышли из тени, солнце снова обрушилось на нее

горячей волной боли. Она почувствовала, что теряет сознание.

Брайан подхватил ее на руки и двинулся вперед. Через несколько

шагов он почувствовал, как его тянет к себе песок. Он знал, что

дошел до предела своих сил. Он пошел медленнее, и каждая

следующая дюна теперь казалась ему выше и круче предыдущей.

Местами из песка торчали обломки скал, которые ему приходилось

обходить.

У основания одного из обломков он увидел узловатый кустарник. Он

прошел было мимо, но потом остановился, пытаясь понять, что же

привлекло его внимание. Что это было? Какое-то отличие. Что-то

темное, чего он не замечал раньше. Повернуть назад было почти

поражением. Он стоял, беспомощно мигая и глядя на растение.

Несколько ветвей кустарника были обрублены у самого песка.

Именно обрублены – острым лезвием – ножом или топором.

Обрубленные кусты были давно уже мертвы и высохли, но в нем

вспыхнула слабая надежда. Это было первым доказательством, что

на этой сожженой планете живут люди. И если кто-то обрубил эти

растения, значит, они были чем-то полезны. Может быть, это пища,

а может быть – питье. При мысли об этом его руки задрожали, он

тяжело опустил Леа в тень скалы. Она не шевелилась.

Его нож был острым, но силы ушли из рук. Тяжело дыша пересохшим

горлом, он пилил крепкий ствол. Подняв отрезанную часть, он

увидел тонкую струйку жидкости в срезе. Он подставил горсть и

наполнил ее жидкостью. Она была прохладной и быстро испарялась.

Конечно же, это была вода.

Уже начав было пить, он остановился, а потом коснулся ее

кончиком языка. Сначала ничего – потом – режущая боль.

Растение должно было как-то использоваться. Должен был

существовать способ очистки сока, его нейтрализации. Но Брайан –

чужак на этой планете, он умрет намного раньше, чем узнает, как

это делается.

Ослабленный приступом рвоты, все еще переворачивающим его

внутренности, он пытался не думать, насколько близок к концу.

Взвалить девушку на спину казалось невозможным, и какое-то время

он боролся с искушением оставить ее. Но, даже обдумывая это, он

заставил себя поднять Леа и двинуться вперед. Каждый шаг

требовал от него неимоверных усилий, он шел по собственным

следам. Теряя сознание от боли, он вскарабкался на вершину дюны

и посмотрел на дисанца, стоящего в нескольких футах от него.

Оба были одинаково удивлены встречей. Какое-то мгновение они оба

глядели друг на друга и не двигались. Наконец, Брайан уронил

девушку и вынул из кобуры пистолет. Дисанец в свою очередь

достал из-за пояса трубку и поднес ее ко рту.

Айджел научил Брайана вчувствованию, и теперь он решил

попробовать. Он почувствовал страх и ненависть дисанца. Но над

всем этим преобладало желание не стрелять на этот раз, а

посоветоваться. Он должен действовать немедленно, чтобы избежать

трагической развязки. Резким движением он отбросил пистолет в

сторону, но в то же мгновение пожалел об этом: он рисковал

жизнью, рассчитывая на способность, в которой сам не был уверен.

Когда пистолет коснулся песка, дисанец продолжал держать трубку

у рта. Он оставался в такой позе некоторое время, не двигаясь и

размышляя. Наконец, он оценил поступок Брайана и спрятал трубку

за пояс.

– У тебя есть вода? – спросил Брайан, и гутарные звуки дисанской

речи ранили его горло.

– У меня есть вода, – дисанец по-прежнему оставался неподвижным.

– Кто вы? Что вы здесь делаете?

– Мы с другой планеты. У нас был… несчастный случай. Мы хотим

добраться до города. Вода…

Дисанец бросил взгляд на потерявшую сознание девушку и принял

решение. Через плечо у него висел зеленый предмет, который

Брайан подметил еще на изображении в корабле. Дисанец снял его с

плеча, и предмет зашевелился в его руках. Он был живой – зеленая

плеть метра три длиной, как обрубленная часть лозы, лишенная

листьев. Один ее конец заканчивался образованием, похожим на

лепесток. Быстрым движением руки он выдернул крючок, лоза

дернулась и обвилась вокруг руки дисанца. Он вытащил что-то

маленькое и черное и бросил его на землю, потом протянул

извивающуюся зеленую плеть Брайану.

– Поднеси конец ко рту и пей.

Леа больше нуждалась в воде, но он отпил первым, не доверяя

этому живому источнику. Отверстие под извивающимся лепестком

было наполнено жидкостью соломенного цвета, появившейся из

тканей. Он поднес ее ко рту и отпил. Вода была горячей и пахла

болотом. Внезапная резкая боль вокруг рта заставила его

отдернуть эту штуку… Тонкие сверкающие белые крючки,

выступающие из лепестков, теперь окрасились его кровью. Брайан

гневно обернулся к дисанцу, но замолчал, увидев его лицо. Его

рот был окружен множеством мелких шрамов.

– ВЕДА не любит отдавать воду, но всегда отдает.

Брайан еще раз отпил, потом поднес воду ко рту Леа. Она

застонала, не приходя в себя, ее губы рефлекторно протянулись к

спасительной жидкости. Когда она напилась, Брайан осторожно

вытащил колючки из ее тела и вновь отпил сам. Дисанец присел на

корточки и смотрел на них без выражения. Брайан вернул ему воду,

затем закрыл Леа одеждой, чтобы та была в тени.

Он сел в той же позе, что и дисанец, и внимательно посмотрел на

него. Сидя на корточках неподвижно, дисанец, казалось,

наслаждался отдыхом под палящим солнцем. На его обнаженной

коричневой коже не было и следов пота. Единственной одеждой на

нем была набедренная повязка. А веда вновь свисала с его плеча,

и она все еще недовольно ворочалась. Вокруг его талии размещался

знакомый набор кожаных, каменных и металлических предметов,

которые Брайан видел на изображении. Назначение двух из них

стало для Брайана ясным – трубка, своеобразное ружье, и

специальный крючок, чтобы открывать веду. Он решил, что

остальные предметы тоже имеют какое-нибудь практическое

применение. В таком случае их хозяина нельзя считать грубым

дикарем.

– Меня зовут Брайан, а тебя?

– Тебе незачем знать мое имя, зачем вы здесь? Чтобы убивать мой

народ?

Брайан отогнал воспоминания. Ожидающее выражение в глазах

туземца заставило его сказать правду:

– Я здесь для того, чтобы остановить убийство ваших людей. Я

верю в конец войны.

– Докажи.

– Доставь меня к Основанию Культурных Взаимоотношений в городе,

и я докажу тебе.

Впервые в лице дисанца появилось выражение происходившей в нем

внутренней борьбы с самим собой. Он нахмурился, что-то

пробормотал про себя. Наконец, приняв решение, он встал.

– Идем со мной. Я доведу вас до Хоузстада. Но сначала ответь

мне: вы с Ниджорда?

– Нет.

Дисанец хмыкнул и повернулся. Брайан поднял Леа на плечи и пошел

за ним. Они шли около двух часов, пока туземец не указал им на

скалу вблизи.

– Ждите здесь. За вами придут, – он подождал, пока Брайан уложил

девушку в тень, и нерешительно сказал:

– Меня зовут… Ульв, – и исчез.

Брайан устроил Леа как можно удобнее, но если ей вскоре не будет

оказана медицинская помощь, она умрет. Обезвоживание организма и

шок прикончат ее.

Незадолго до захода солнца он услышал гул кара, доносившийся с

запада.

Глава 8

С каждой секундой гул становился громче. Гусеницы взревели,

когда кар повернул и обогнул скалу, очевидно, разыскивая их. он

остановился перед ними в облаке пыли, и водитель распахнул

дверцу:

– Забирайтесь и побыстрее! Вы напустите нам жары, – он

приготовился захлопнуть дверцу и раздраженно смотрел на них.

Не обращая внимания на нервное состояние водителя, Брайан

осторожно уложил Леа на заднее сидение и только после этого

прикрыл дверцу. Кар плавно двинулся вперед, волна холодного

воздуха ударила из включенного на полную мощность кондиционера.

В машине было не холодно, но, по крайней мере, градусов на сорок

ниже, чем снаружи. Брайан прикрыл Леа одеждой, чтобы защитить ее

от дополнительного шока. Водитель, согнувшись над рулем, вел кар

на полной скорости, не сказав им ни слова с того момента, как

они тронулись. Брайан посмотрел на второго человека, вышедшего

из машинного отделения в задней части кара. Он был худой и

седовласый, и направлял на него пистолет.

– Кто вы? – спросил он без тени тепла в голосе.

Это было странное приветствие, но Брайан уже давно начал

понимать, что Дис – вообще странная планета. Седовласый

раздраженно жевал губу, видя, что Брайан сидит спокойно и

молчит.

Брайан не хотел, чтобы тот нажал на спуск, и поэтому, помолчав,

спокойно заговорил:

– Меня зовут Брайан. Мы высадились с корабля две ночи назад. И

шли по пустыне. А теперь не вздумайте стрелять, когда я вам

скажу: и Рион, и Айджел мертвы…

Пистолет в руке человека дрогнул, глаза расширились. Водитель

бросил испуганный взгляд через плечо и снова повернулся к рулю.

Испытание, придуманное самим Брайаном, подействовало. Даже если

эти люди не из Основания, то о нем все же знают. Но спокойнее

было все же думать, что эти люди из ОКВ.

– Когда их застрелили, нам с девушкой удалось спастись. Мы

пытались добраться до города и вступить с вами в контакт. Вы

ведь из ОКВ, не так ли?

– Да, да, конечно, – ответил человек, опуская пистолет.

Некоторое время он молча глядел в пространство пустым взглядом,

нервно покусывая губу, затем, опомнившись и испугавшись

собственной небрежности, он снова поднял пистолет.

– Если вы Бренд, то должны кое-что знать, – порывшись свободной

рукой в нагрудном кармане, он извлек желтый листок, и, шевеля

губами, прочитал запись. – Теперь ответьте мне, каковы последние

три испытания в… – тут он снова заглянул в листок, – … в "

Двадцатых"?

– Финальный шахматный турнир, стрельба из положения лежа и

фехтование. Ну и что?

Человек усмехнулся и удовлетворенно сунул листок в карман, а

пистолет в кобуру.

– Я – Фоссел, – сказал он и протянул руку Брайану. – Это

последняя воля и завещание Айджела, переданные нам с блокирующей

ниджорской эскадры. Он предчувствовал, что идет на смерть,

предчувствия его не обманули. Он передал свою должность вам.

Теперь вы – руководитель операции. Я был заместителем Мерва,

пока его не убили. Потом я был заместителем Айджела, а теперь,

по-видимому, буду вашим заместителем. По крайней мере, до

завтра, пока мы не упакуем все вещи и не уберемся с этой

проклятой планеты.

– Почему завтра, ведь до истечения срока есть еще три дня, и у

нас есть возможность выполнить свою работу.

Фоссел тяжело опустился на сидение, услышав сказанное, вновь

вскочил и схватился за рукоять, чтобы сохранить равновесие в

раскачивающемся каре.

– Три недели, три дня, три минуты – какая разница? – с каждым

словом его голос поднимался все выше, затем он сделал видимое

усилие, чтобы овладеть собой, и продолжил: – Послушайте. Вы же

ничего об этом не знаете. Вы только что прибыли, и в этом ваше

счастье. А я уже давно тут, и насмотрелся всяких гадких

поступков, которые совершили здешние туземцы. И вынужден

стараться быть с ними вежливым, когда они убивают моих друзей, а

эти ниджорцы тем временем ждут у себя, положив палец на

спусковой крючок бомбосбрасывателя. Один из них, слишком

задумавшись о своем доме и об этих кобальтовых бомбах, нажмет на

кнопку раньше срока.

– Садитесь, Фоссел. Садитесь и отдохните, – в голосе Брайана

слышалась симпатия, но вместе с тем это был и приказ.

Фоссел покачался еще секунду, потом упал на сидение. Он

отвернулся к окну и закрыл глаза, его губы дрожали. Он слишком

долго находился в напряжении.

Тяжелое настроение висело в воздухе.

Когда они прибыли к зданию ОКВ, это было настроение отчаяния и

поражения. Доктор был единственным человеком, не разделявшим

этого настроения. Он торопливо утащил Леа в клинику. Очевидно, у

него было достаточно пациентов, и он был слишком занят, чтобы

отчаиваться. У остальных безошибочно определялось чувство

депрессии. С того момента, как они проехали через автоматическую

дверь гаража, Брайана охватила всеобщая атмосфера поражения. Она

была вездесуща, и ее трудно было не заметить.

Поев, он вместе с Фосселом отправился в кабинет Айджела. Через

прозрачную стену он видел, как упаковывались записи. Фоссел

теперь казался менее взвинченным – он уже не был руководителем.

Брайан же отбросил всякое намерение рассказать, что он новичок в

Основании. Ему понадобилось использовать всю свою власть,

поскольку его, несомненно, возненавидят за это, и за то, что он

собирается сделать.

– Лучше запишите, Фоссел, и распорядитесь напечатать. Печатное

слово имеет большой вес. Итак: "Все приготовления к эвакуации с

этой минуты прекращаются. Мы остаемся здесь до тех пор, пока нам

это разрешают ниджорцы. Если операция не удастся, мы улетим, как

только наступит для этого время. С собой возьмем при этом только

личные вещи, все остальное останется здесь". Возможно, вы не

понимаете, что мы здесь для того, чтобы спасти планету, а не

писать бесполезные бумаги. – Краем глаза он увидел, как вспыхнул

от гнева Фоссел. – Как только отпечатаете все это, принесите

мне, а так же доклады, на которых основан проект. Пока все.

Фоссел вышел, и минуту спустя Брайан уловил гневные возгласы

упаковщиков. Повернувшись к ним спиной, он не спеша принялся

открывать один за другим ящики стола. Верхний ящик был пуст,

если не считать запечатанного письма. Оно было адресовано

Айджелу. Брайан задумчиво посмотрел на него и вскрыл.

"Айджел! Я получил официальную бумагу с соглашением на замену и

чувствую большое удовлетворение. У вас богатый опыт на этой

проклятой планете, и я чувствую, что вы вполне справитесь с

помощью моих записей. Я специализировался как исследователь в

течение последних двадцати лет, и единственной причиной, почему

ниджорцы попросили меня стать руководителем операции, были мои

исследовательские способности и опыт. Я – ученый, а не чиновник

– никто не будет это отрицать.

У вас будут неприятности с экипажем, вы должны понимать, что все

они – принудительные добровольцы. Часть из них религиозна,

другие оказались тут случайно. Катастрофа обрушилась так

внезапно, что никто не ожидал. Я боюсь, что мы слишком мало или

даже вообще ничего не сделали, чтобы остановить ее. Мы не

добились ни малейшего успеха во взаимоотношениях с туземцами.

Это ужастно! Они не укладываются ни в какие дистрибуции Пайсона,

учитывающие дюжины различных фактов. Экстраполяция Паретто тоже

не действует. Нашим полевым агентам не удается даже поговорить с

туземцами, а двое из них при подобных попытках были убиты.

Правящий класс для нас недостижим, а остальные держат рот на

замке и уходят.

Я попытаюсь поговорить с Лиг-магом и, возможно, это имеет смысл.

Если я вернусь обратно, этого письма вы не получите. А если нет

– прощайте, Айджел. Постарайтесь выполнить эту работу лучше чем

я.

Астон Мерв. П.С.: Проблема с экипажем. Считайте, что они

спасатели, но все без исключения ненавидят дисанцев. Боюсь, что

и я тоже" .

Брайан подчеркнул важные места в письме. Придется выяснить, что

такое экстраполяция Паретто, не раскрывая своего невежества.

Экипаж исчезнет через пять минут, если только они поймут, что он

– новичок. Диструбация Пайсона имела не больший смысл. Она

использовалась в физике как неизменная вероятность событий,

происходящих в любое время. Как, например, период полураспада

радиоактивных веществ. Из контекстов, в которых использовал его

Мерв, явствовало, что ученые нашли такие же неизменные явления в

общественной жизни. Во всяком случае, на других планетах.

Казалось, на Дисе не действуют никакие законы. Айджел соглашался

с этим, а смерть Мерва служила этому доказательством. Брайан

попытался предположить, кто такой этот Лиг-магт, который,

по-видимому, убил Мерва.

Лягушачий кашель нарушил сосредоточенность Брайана, и он понял,

что Фоссел уже несколько минут стоит перед его столом. Он поднял

голову и смахнул испарину с лица.

– Кажется, ваш кондиционер не в порядке, – сказал Фоссел. –

Прислать механика?

– Нет, машина исправна, это я приспосабливаюсь к Дису. Чего вы

хотели, Фоссел?

Помошник бросил на него сомневающийся взгляд, не пытаясь скрыть

этого, и положил на стол несколько папок.

– Вот доклады, в них все, что нам известно о дисанцах. Не очень

много, но учитывая анти социальные отношения на этой планете,

большего добиться просто невозможно, – тут его внезапно осенила

новая мысль, его глаза сузились. – Наш экипаж удивляется по

поводу туземца, который обратился к нам. Как вам удалось

уговорить его помочь вам? Нам никак не удается даже поговорить с

ними, а вы только приземлились, и уже заставили одного работать

на себя. Вы не можете запретить людям думать об этом, вы – чужак

и вновь прибывший. В конце концов это выглядит немного

странно…

Он остановился посредине предложения, так как Брайан оглянулся

на него с холодной яростью.

– Не могу приказать людям не думать об этом, не приказать не

говорить. Наша работа состоит как раз в том, чтобы вступить в

контакт с дисанцами и не допустить самоубийственной войны. Я

сделал больше за один день, чем вы за все это время. Мне удалось

это сделать потому, что я больше подхожу для этой работы, чем вы

все вместе взятые. Это единственное объяснение, которое я могу

вам дать. Вы свободны.

Белый от гнева, Фоссел вернулся обратно – рассказать о том,

какой грубый рабовладелец новый директор. Они все будут его

ненавидеть, но к этому он и стремился. Он не мог выдать себя. И,

возможно, это новое чувство развеет атмосферу раздражения,

подтолкнет их к новым действиям, а сделать хуже того, что они

уже сделали, невозможно.

Он взял на себя огромную ответственность. Впервые со времени

вступления на эту варварскую планету у Брайана появилась

возможность остановиться и подумать. Он взял на себя слишком

много. Он ничего не знал об этом мире и о силах, которые

участвовали в конфликте. И вот теперь он сидит, претендуя на

руководство организацией, о существовании которой он впервые

услышал всего несколько недель назад. Это была пугающая

ситуация, не следует ли ему отказаться?

Был лишь один возможный ответ – нет. Пока он не найдет

кого-нибудь, кто сможет выполнить работу лучше него, он

останется наиболее подходящим человеком для этой работы. То же

самое утверждал и Айджел. Брайан чувствовал уверенность Айджела,

что он, Брайан – единственный человек, который сможет добиться

успеха в этих условиях. Пусть все идет как идет. Пусть этот

приступ малодушия лучше останется при нем. Кроме всего прочего в

нем говорило еще и чувство патриотизма. Айджел был анварцем и

Победителем. Возможно, это всего лишь провинциальное чувство в

огромной деревне – Анвар слишком далек отсюда, но честь очень

важна для человека, оставшегося наедине с собой. Айджел верил в

него, и он обязан оправдать это доверие.

Приняв решение, он почувствовал облегчение. На столе перед ним

стоял интерком. Брайан нажал на кнопку с надписью «Фоссел».

– Да? – даже через интерком в голосе Фоссела звучала холодная

ненависть.

– Кто такой Лиг-магт? И вернулся ли прежний директор после

встречи с ним?

– Магт – это титул, примерно соответствующий титулу дворянина

или лорда. Лиг-магт – местный руководитель дворян. У него

каменная крепость в городе. Он, кажется, является главой группы

магтов, которые подготовили эту идиотскую войну. Что же касается

вашего второго вопроса, то не могу ответить ни да, ни нет. Мы

нашли голову директора Мерва на следующий день у входа. Вся кожа

с нее была снята. Мы узнали кто это, потому что доктор обнаружил

во рту мост, который он же ставил. Понятно?

Вся попытка самоконтроля закончилась провалом, и Фоссел

последнее слово уже выкрикнул. Они все здесь на грани

сумасшествия, если Фоссел таков. Брайан быстро ответил:

– Это все, Фоссел. Скажите доктору, что я хочу поговорить с ним,

как только освобожусь…

Он прервал связь и открыл первую папку. К тому времени, как на

интеркоме загорелся вызов доктора, он успел, не вдаваясь в

детали, посмотреть все папки. Надев теплую одежду, он прошел

через двор. Несколько рабочих повернулись к нему во враждебном

молчании.

У доктора Стайна была розовая сверкающая лысина, голова

возвышалась над большой черной головой. Брайану он сразу

понравился. Нужно иметь твердый характер, чтобы сохранить в

таком климате бороду.

– Как себя чувствует ваш новый пациент, доктор? – спросил

Брайан.

Стайн захватил толстыми пальцами бороду.

– Диагноз – тепловой обморок. Прогноз – полное выздоровление.

Состояние – слабость, учитывая обезвоживание организма и ожоги.

Я обработал ожоги и сделал вливание. Она едва избежала теплового

удара. Сейчас я дам ей успокаивающее.

– Завтра утром мне необходима ее помощь. Она сможет? Может

стимуляторы или наркотики?..

– Сможет, но мне это не нравится. Последствия…

– Нужно попытаться. Через семьдесят часов вся эта планета будет

уничтожена. Чтобы предотвратить это, я готов пожертвовать собой

и всеми вами. Вы согласны?

Доктор порылся в бороде и внимательно посмотрел на Брайана.

– Согласен! – Со вздохом облегчения произнес он. И после минуты

молчания добавил, – Какое удовольствие увидеть человека, не

впавшего в отчаяние. Я с вами.

– Отлично, тогда вы сможете мне помочь прямо сейчас. Я

просмотрел список персонала и обнаружил, что среди двадцати

восьми человек, работающих здесь, нет ни одного ученого, кроме

вас.

– Банда нажимателей кнопок, к полевой работе никто из них не

пригоден.

– Тогда я завишу от ваших советов. Это не стандартная операция,

и обычная техника здесь теряет смысл. Даже деструкция Пайсона и

экстраполяция Паретто здесь непригодны.

Стайн кивнул в знак согласия, и Брайан слегка успокоился. Он

попытался оживить свои знания в социологии, но напрасно.

– Чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что это

чисто физическая проблема, что-то связанное с экзотическим

приспособлением дисанцев к адскому окружению. Может ли это

каким-то образом быть связанным с их стремлением швырнуть бомбы?

– Может ли? Может ли? – доктор быстро расхаживал по комнате,

сцепив пальцы рук за спиной. – Вы чертовски правы, может быть.

Кто-то наконец додумался, что пора перестать рассчитывать на

машины и сидеть у экрана в ожидании ответа. Знаете ли вы, как

существуют дисанцы? Наши дураки считают это отвратительным, я же

считаю это великолепным. Они нашли способ соединиться в симбиозе

с видами этой планеты. Даже в паразитических отношениях.

Отвращение – чувство тех, кто никогда не испытывал жажды.

Стайн открыл дверь фармахимического помещения.

– Этот разговор о жажде совсем иссушил меня, – точным изящным

движением он налил спирт в колбу, разбавил водой и добавил

каких-то кристаллов из бутылочки. Наполнил два стакана и протянул

один Брайану. На вкус оказалось очень неплохо.

– Что вы имеете в виду, когда говорите о паразитизме, доктор?

Разве все мы не являемся паразитами, в некоторой степени, на

других жизненных видах? Мясо животных, растения и так далее?

– Нет, нет, вы не поняли меня. Я говорил о паразитизме в самом

точном значении этого слова. Вы должны понять, что для биолога

нет реальной разницы между паразитизмом, симбиозом, мутуадизмом,

комманоализмом, бионтергазией…

– Стоп-стоп! Дело в том, что для меня все сказанные вами слова

лишены значения, Если все это делает планету такой, то я понимаю

чувства экипажа.

– Это просто другой способ обозначения. Посмотрите. В местных

озерах живет ракообразное, очень похожее на обычного краба. У

него большие клешни, которыми он держит анемоны – морские

животные со щупальцами, неспособные к самостоятельному

передвижению. Ракообразные размахивают этими анемонами, и те

собирают пищу, слишком большие куски идут ракообразному. Это

биогтергазия. Два существа живут и действуют совместно, однако,

каждое из них способно к самостоятельному существованию. Но у

того же самого ракообразного есть паразит – деградирующие формы

улитки, живущие под его раковиной, утратившие способность

ходить. Настоящий паразит, получающий пищу от своего хозяина,

ничего не давая взамен. В кишках этой улитки живет простейшее,

питающееся уже переваренной пищей. Однако, этот маленький

организм не паразит, как вы можете подумать с первого раза, но

симбиот. Он берет от улитки пищу, и в то же время выделения его

тела помогают улитке ее переваривать. Вы разобрались в этой

картине? Все формы жизни находятся в сложной взаимосвязи.

Брайан сосредоточенно кивнул, потягивая напиток.

– Сейчас это приобретает определенный смысл. Симбиоз, паразитизм

и прочее – это лишь разные способы совместной жизни. И

существуют такие взаимоотношения, которые трудно определить.

– Совершенно верно. Существование на этой планете настолько

затруднено, что конкурирующие формы вымерли. Есть лишь несколько

видов, охотящихся на других. Кооперация и взаимосвязь жизненных

форм помогла им выиграть битву за жизнь. Я сознательно говорю

«жизненные формы». Местные существа – нечто среднее между

растениями и животными, наподобие наших лишайников. У дисанцев

есть существо, которое они называют веда. В путешествиях оно

дает им воду. От животных у него рудиментарные способности

двигаться, но оно использует фотосинтез и запасает воду как

растение. Когда дисанцы пьют, это существо получает от них

кровь, и вместе с ней и необходимые элементы.

– Знаю, – устало произнес Брайан. – Я пил из одной. Видите

шрамы. Я, кажется, начинаю понимать, как удалось дисанцам

вписаться в этот мир. Это должно было привести к значительным

изменениям. Но сказались ли эти изменения на их социальной

организации?

– Вполне возможно, но, может быть, я высказываю слишком много

предположений. Вероятно, исследователи скажут вам больше, в

конце концов, это их дело.

Брайан изучил доклады о социальной организации дисанцев, и не

нашел там ничего имеющего смысл. Это была мешанина непонятных

символов и диаграмм.

– Продолжайте, пожалуйста, доктор. Доклады социологов

бесполезны. Они не заметили какого-то важного фактора. Вы же –

единственный из всех, с кем я говорил до сих пор, кто дает

разумные ответы на мои вопросы.

– Ладно. Я считаю, что тут вообще нет общества, а всего лишь

группа разобщенных индивидуумов. Каждый сам по себе получает

питание от других жизненных форм планеты. Если у них и есть

общество, то оно организовано на других началах и ориентировано

на другие формы жизни, а не на другие человеческие существа.

Может, в этом есть смысл. Их общество отлично от человеческого.

Во взаимоотношениях друг с другом они совершенно обособлены.

– А как насчет магтов, этих представителей высших классов,

которые сооружают замки и являются причиной всех беспокойств?

– Этому у меня нет объяснения, – согласился с Брайаном доктор. –

В моей теории есть слабые пункты, и это – один из них. Магты –

исключение, которое я не могу объяснить. Они полностью

отличаются от остальных дисанцев. Они кровожадны, не подчиняются

разумным аргументам, вместо мира стремятся к межпланетной войне.

И они не правители, во всяком случае, не в нашем смысле. Они

сохраняют власть, поскольку никто больше не хочет ее. Они дают

инопланетянам контракты на шахты, потому что у других дисанцев

вообще нет представления о собственности. Конечно, может быть, я

и ошибаюсь. Но мне кажется, если вы поймете «почему?» они так

отличаются от остальных, вам удастся найти ключ ко всем

трудностям.

Впервые с момента прибытия на планету Брайан почувствовал прилив

энтузиазма. И предчувствие, что существует все-таки приемлемое

решение этой смертельной проблемы. Он осушил свой стакан и

встал.

– Я надеюсь, что рано утром ваша новая пациентка будет на ногах,

доктор. Вы должны быть так же заинтересованы в разговоре с ней,

как и я. Если то, что вы говорили мне – правда, то именно она

способна найти ключ. Она – профессор Леа Моррис, и у нее

глубокие познания в экзобиологии и антропологии.

– Чудесно! Я буду заботиться о ее голове не только потому, что

она хорошенькая, но и из-за ее содержимого. Хотя мы и на грани

атомного уничтожения, у меня появилось странное чувство

оптимизма – это впервые с того момента, как я высадился на эту

планету.

Глава 9

Охранник у входа в здание ОКВ подпрыгнул от ужасного грома и

схватился за оружие. Но тут же глуповато отдернул руку, поняв,

что это было всего лишь чихание, хотя и чихание Гаргантюа. Вошел

Брайан, фыркая и кутаясь в свой плащ.

– Я ухожу, чтобы не схватить воспаление легких, – бросил он.

Охранник отсалютовал, тщательно осмотрел экраны ближнего входа,

погасил свет и открыл ворота. Брайан выскользнул, и тяжелая

дверь захлопнулась за ним. Улица была еще тепла от дневного

жара, он счастливо вздохнул и распахнул плащ.

Это была отчасти рекогносцировка, а отчасти попытка согреться. В

здании ему нечего было делать – экипаж давно удалился. Брайан

поспал полчаса и теперь чувствовал себя отдохнувшим и готовым к

работе. Все доклады, в которых ему удалось разобраться, были

перечитаны и заучены наизусть. Теперь, когда остальные спали, он

решил получше познакомиться с главным городом Диса. Идя по

темным улицам, он начал понимать, насколько чужд дисанский образ

жизни всему, что он знал.

Название города, Хоувстад, буквально переводилось как "главное

место". И это было все. Лишь присутствие инопланетян делало его

городом. Здания казались покинутыми, нося названия горнорудных,

торговых и транспортных компаний. Ни одно из них не было занято

теперь, но в некоторых все же горело освещение, включаемое

автоматами, другие были темны как и строения дисанцев. Их было

немного, этих местных сооружений, и они казались чужими среди

собранных из готовых деталей зданий пришельцев. Брайан осмотрел

одно из зданий с тускло светящейся надписью:

«ВЕГАНСКАЯ СТАЛЕПЛАВИЛЬНАЯ КОМПАНИЯ, Лимитед».

Оно состояло из одной большой комнаты, размещенной прямо на

песке. Окон не было, и все здание, казалось, было построено из

какого-то дерева, скрепленного окаменевшим цементом. Дверь была

открыта. Он уже хотел войти, как вдруг ощутил, что кто-то здесь

за ним следит. Это был очень слабый звук, быстро затерявшийся в

ночи. В обычном состоянии Брайан и не заметил бы его, но сегодня

ночью он слушал всем телом. Кто-то шел за ним, скрываясь в тени.

Брайан начал красться назад вдоль стены, медленно приближаясь к

источнику звука.

Маловероятно, чтобы это был кто-то другой, нежели дисанец.

И тут он внезапно вспомнил об отрубленной голове Морва,

найденной у входной двери. Айджел помог ему развить его

способность вчувствования, и сейчас он попытался ее применить. В

темноте это было трудной работой – он ни в чем не был уверен.

Уловил ли он что-нибудь, или это ему показалось? Почему в этом

было что-то знакомое? Внезапная мысль пришла ему в голову.

– Ульв, – очень спокойно сказал он, – это я, Брайан.

– Знаю, – послышался голос из темноты, – не разговаривай. Иди в

том же направлении, в котором шел до сих пор.

Спрашивать ни о чем не следовало. И Брайан стал делать так, как

его просили. Здания попадались все реже, и вскоре он по

скрипящему песку понял, что опять находится в пустыне. Возможно

это ловушка, так как его собеседник говорил шепотом – он же мог

не использовать этот шанс. Темная тень появилась из тьмы почти

рядом с ним, и горячая ладонь слегка коснулась его руки.

– Я пойду вперед. Иди за мной.

Слова были громче, и на этот раз Брайан узнал голос. Не ожидая

ответа, Ульв повернулся, и его смутные очертания исчезли во

тьме. Он быстро пошел за ним, и они почти рядом пересекли

несколько песчаных холмов.

Песок сменился более прочной почвой, пересеченной оврагами. Они

пошли по одному, все более углубляющемуся оврагу. Когда они

повернули с тропы в ущелье, Брайан увидел впереди слабый желтый

свет, просачивающийся сквозь отверстие в твердой темной стене.

Ульв опустился на четвереньки и исчез в этом отверстии, задевая

за края плечами. Брайан последовал за ним, стараясь не обращать

внимания на растущее напряжение, которое он ощущал. В такой

позе, с опущенной головой, он был чрезвычайно уязвим, но

все-таки он решил, что лучше побороть в себе это чувство

опасности. Тоннель был коротким и выводил в большое помещение.

Внезапно топот ног прозвучал в тот момент, когда его мозг ощутил

волну ненависти.

Ему надо было всего несколько секунд, чтобы выбраться из

тоннеля, повернуться и выхватить пистолет. Но этих нескольких

секунд вполне хватит туземцам для расправы с ним. Подняв голову,

он увидел над собой дисанца с занесенным топором из камня,

готового в любую минуту разбить ему голову.

Ульв перехватил руку дисанца и молча боролся с ним. Ни один из

них не сказал ни слова, единственным звуком был скрип песка под

ногами. Брайан отодвинулся от борющихся и направил пистолет на

незнакомца. Тот взглянул на него горящими от ненависти глазами и

уронил топор, понял, что нападение не удалось.

– Зачем ты привел его сюда?! – крикнул он Ульву. – Почему ты не

убил его?

– Он здесь, и мы можем выслушать его, Гебк. Это тот самый, о

котором я говорил тебе. Я нашел его в пустыне.

– Мы выслушаем, что он скажет, а потом убьем его, – ответил Гебк

с невеселой улыбкой.

Замечание было сделано вполне серьезно, но Брайан понял, что

непосредственной опасности нет. Он спрятал пистолет и впервые

получил возможность осмотреться вокруг.

Помещение было куполообразным. В нем все еще сохранялся дневной

жар. Ульв снял кусок ткани, в которую кутался от холода,

оставшись в одной набедренной повязке с многочисленными

предметами. Он пробормотал что-то невразумительное, и когда

получил ответ, Брайан впервые заметил женщину и девочку.

Они сидели у дальней стены на корточках, по бокам кучи каких-то

растений. Обе были нагими, лишь длинные волосы, падая на плечи,

слегка прикрывали тела. Девочка была точной копией матери.

Опустив стебель, который она жевала, женщина поплелась к

маленькому костру, освещающему комнату. На окне стоял глиняный

горшок. Женщина положила в него пищи в три чашки. Пища ужастно

пахла, и Брайан старался глотать ее сразу, не жуя и не нюхая. Он

ел при помощи пальцев, как и остальные мужчины, и не говорил ни

слова во время еды. Неясно было, являлась пища ритуалом или

привычкой. Но она дала ему возможность поближе познакомиться с

жизнью дисанцев.

Пещера, очевидно, была искусственной. В твердой глине стен

отчетливо были видны следы инструментов, кроме части,

противоположной выходу. Она была покрыта сетью корней,

поднимающихся с пола и исчезающих в потолке. В этом, возможно, и

крылась причина существования пещеры. Тонкие корни были

заботливо сплетены вместе и образовывали наверху единый корень

толщиной с мужскую руку.

С него свисали четыре веды, туда же Ульв, садясь, повесил и

свою. Ее зубы, очевидно, впились в корень: она висела без

поддержки – еще одно звено жизненного цикла дисанцев. Похоже,

что тут был источник воды для веды, которую затем она передавала

людям. Брайан почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд,

поднял голову и улыбнулся девочке. Но она не улыбнулась ему в

ответ, и не изменила несвойственного детям выражения лица. Ее

руки и челюсти безостановочно двигались. Она молча брала стебли,

которые давала ей мать, разделяла их каким-то инструментом, а

частично зубами. Работа была трудной, каждый стебель очищался

долгое время. В конце концов извивающийся стебель был очищен.

Девочка немедленно его проглатывала и брала следующий.

Ульв переставил свою глиняную чашку и рыгнул.

– Я привел тебя в город, как и обещал. А выполнил ли ты свое

обещание?

– А что он обещал? – поинтересовался Гебк.

– Что остановит войну. Ты остановил ее?

– Я пытался, но это не легко. Мне нужна помощь. Ведь это ваши

жизни нуждаются в спасении, ваши и ваших семей. Если вы не

поможете мне…

– В чем правда? – прервал его Ульв. – Все, что я слышу,

различно, и невозможно сказать, где же правда. Мы издавна

поступали так, как говорили магты. Мы приносили им пищу, а они

давали нам металл и воду. Они говорили, что пока мы будем так

делать, они не станут нас убивать. Они живут неправильно, но я

получил от них бронзу для инструментов. Они обещали отобрать для

нас землю у небесных людей и это хорошо.

– Всегда было известно, что небесные люди – зло, а убивать их –

добро, – подтвердил Гебк.

Брайан взглянул на двух дисанцев, излучавших ненависть.

– Тогда почему, Ульв, ты не убил меня? В первый раз, в пустыне,

и сегодня, когда ты остановил Гебка?

– Я мог бы убить тебя, но есть вещи более важные. В чем правда?

Можем ли мы верить в то, во что всегда верили? Или мы должны

слушаться этого? – он протянул Брайану маленький кусочек

пластика, не более ладони.

В углу оболочки была кнопка, а в оболочку был вделан простой

рисунок.

Брайан поднес его к свету и увидел изображение человеческой

руки, двумя пальцами поворачивающей кнопку. Эта была миниатюрная

запись: механической энергии от поворота было достаточно для

воспроизведения. Пластинка начинала вибрировать как

громкоговоритель. Хотя голос был тихий, но слова были вполне

различимы. Это был призыв к дисанцам не слушать магтов. Голос

объяснял, что магты начинают войну, которая может иметь только

один исход – уничтожение Диса. Только если магтов низвергнут, а

их оружие обнаружат – остается надежда.

– Это слова правды? – спросил Ульв.

– Возможно, они и правдивы, – добавил Гебк. – Но мы все равно им

ничего не можем сделать. Когда эта говорящая пластина упала с

неба, мы с братом нашли ее. Брат пошел к магтам и рассказал им.

Они убили его. Они убьют и нас, если узнают, что мы слушаем эти

слова.

– А слова говорят, что мы умрем, если будем слушать магтов! –

хрипло выкрикнул Ульв, в его голосе звучал не гнев, а отчаяние,

вызванное бессилием разобраться в противоречивых суждениях.

– Эти слова правдивы, – сказал Брайан. – Есть вещи, которые вы

можете сделать, чтобы остановить войну, не принося вреда ни

себе, ни магтам…

Брайан лихорадочно искал возможность привлечь их на свою

сторону.

– Скажи нам, – согласился Ульв.

– Войны не будет, если удастся встретиться с магтами и убедить

их. Вы должны объяснить мне, как можно поговорить с ними, как вы

сами их понимаете…

– Никто не может разговаривать с магтами, – прервала его

женщина. – Если ты скажешь что-нибудь не согласное с ними, они

убьют тебя, как убили брата Гебка. Их очень легко понять. Они

таковы, и не меняются.

Она положила стебель, который размягчила, в рот девушки. В губах

ее от такой работы образовался желобок, передние зубы были

стерты до основания.

– Мор права, – сказал Ульв. – Ты не можешь говорить с магтами.

Что еще можно сделать?

Брайан взглянул на двух мужчин, с которыми разговаривал, и

переменил тему. При этом пальцы его рук непроизвольно коснулись

пистолета.

– У магтов есть бомбы, которыми они хотят уничтожить города

Ниджора – это другая планета. Если бы я смог найти эти бомбы, я

смог бы убрать их, и тогда войны не будет.

– Ты хочешь, чтобы мы помогли дьяволам в борьбе против наших

собственных людей! – привстав, закричал Гебк.

Ульв заставил его сесть, но когда заговорил сам, в голосе его не

было прежнего тепла.

– Ты просишь слишком много. А теперь уходи.

– Но вы поможете мне? Поможете остановить войну?

Брайан чувствовал, что уже зашел слишком далеко, но он уже не

мог остановиться. Гнев мог заставить их забыть, почему он здесь.

– Ты просишь слишком много, – повторил Ульв. – Уходи. Мы

поговорим об этом после.

– Но когда я увижу тебя снова? Как мне связаться с тобой?

– Мы сами разыщем тебя, если захотим поговорить. – Это было все,

что сказал Ульв. Если они решат, что он лжет, они больше никогда

не встретятся с ним, и с этим он ничего не мог сделать.

– Я уже все обдумал, – произнес Гебк, вставая и натягивая на

себя одежду так, чтобы она закрывала его плечи. – Ты лжешь, и

все твои рассказы о небесных людях – ложь. Если я увижу тебя

вновь, я убью тебя… – он протиснулся в тоннель и исчез.

Больше говорить было не о чем. Брайан тоже двинулся в тоннель,

внимательно проверяя, действительно ли ушел Гебк, а Ульв

проводил его до места, откуда был виден Хоувстад. Во время пути

обратно он не проронил ни слова, а потом так же молча исчез в

темноте.

В холодном ночном воздухе Брайан дрожал и плотнее кутался в

одежду. Расстроенный, он двинулся по улицам города. Уже

начинался рассвет, когда он достиг здания ОКВ. У ворот стоял

новый охранник. Ни угрозы, ни уговоры не смогли убедить его

открыть их, пока не спустился Фоссел, зевая и моргая ото сна. Он

начал извиняться, но Брайан прервал его, приказав ему одеваться

и приниматься за работу. Почувствовав прилив бодрости, Брайан

поторопился к себе в кабинет и выругался: кондиционер успел

выхолодить всю его комнату. Когда вошел Фоссел, он все еще зевал

в кулак, очевидно, он был человеком, лучше работающим вечером,

чем утром.

– Пока вы не упали, лучше сходите и приготовьте кофе. Две чашки.

Я тоже выпью.

– В этом нет необходимости, – ответил Фоссел, распрямляясь. – Я

отдам распоряжение, если вы хотите.

Он сказал это самым ледяным тоном, каким только владел в это

утро. В своем энтузиазме Брайан совсем забыл о кампании

ненависти, которую он развязал против себя.

– Приведите себя в порядок, – коротко бросил он, снова входя в

роль. – Но когда вы снова зевнете, в вашем личном деле появится

отрицательная запись. Если вам ясно, то можете коротко

рассказать о ваших взаимоотношениях с дисанцами. Как они

воспринимают вас?

Фоссел сдержал зевок.

– Я думаю, что они смотрят на людей из ОКВ, как на простаков.

Они ненавидят всех чужеземцев – поколениями передавались

воспоминания о том, как их бросали на произвол судьбы. Согласно

их прямолинейной логике, мы тоже должны ненавидеть их и убивать.

Однако мы остаемся. И даем им пищу, воду, медикаменты и другие

необходимые изделия. Из-за этого они не трогают нас. Полагаю,

что они считают нас слабоумными и, пока мы не причиняем им

неприятности, они оставляют нас в покое, – он героически боролся

с собой, удерживая зевок, поэтому Брайан отвернулся, чтобы дать

ему возможность зевнуть спокойно.

– А как насчет ниджорцев? Что они знают о нашей работе? – Брайан

глядел в окно на пыльные здания, окрашенные в пурпур солнечными

лучами.

– Ниджорд – коллективная планета, на всех уровнях ее люди

пользуются полной осведомленностью. И они помогают нам, чем

могут.

– Что же, пришло время попросить их о большем. Могу ли я

связаться с командующим их флотом?

– У меня есть прямая связь с ним. Я сейчас свяжусь, – Фоссел

склонился над столом и набрал условный номер на циферблате.

Экран засветился.

– Это все, Фоссел. Наш разговор будет секретным. Как зовут их

командира?

– Профессор Крафт, он физик. У них вообще нет военных, а он у

них возглавляет создание бомб и энергетического оружия. И до сих

пор возглавляет военные действия. – Выйдя за дверь, Фоссел

чудовищно зевнул.

Профессор был очень стар, седовлас, с сетью морщин вокруг глаз и

рта. Его изображение на экране мерцало, но затем прояснилось.

– Вы, должно быть, Брайан Бренд. Я должен сказать вам, что мы

все сожалеем о нашем друге Айджеле, и о двух других. Они

погибли, помогая нам. Я не сомневаюсь в том, что вы были

счастливы, имея таких друзей.

– Ну… да, конечно, – Брайан собирал свои разбежавшиеся мысли.

Потребовалось некоторое усилие, чтобы вспомнить первую стычку,

ведь теперь его беспокоила угроза гибели всей планеты. – Вы

очень добры, если говорите так, но мне хотелось бы от вас

кое-что узнать.

– Все, что угодно. Мы в вашем распоряжении. Но, прежде, чем мы

начнем, я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы согласились

помогать нам. Даже если мы будем вынуждены сбросить бомбы, мы

никогда не забудем, что ваша организация сделала для

предотвращения разрушения.

Вначале Брайан решил, что Крафт неискренен, но потом понял

неосновательность своего подозрения. Полнота гуманизма этого

человека была очевидна и убедительна.

В его мозгу пронеслась мысль, что у него теперь есть достаточная

причина добиваться окончания войны без уничтожения одной из

сторон. Он очень хотел бы посетить Ниджорд и посмотреть, каковы

эти люди дома.

Профессор ждал терпеливо и молча, пока Брайан собирался с

мыслями для ответа.

– Я все еще надеюсь, что это можно будет остановить вовремя. Но

вот о чем бы я хотел поговорить с вами. Я хочу увидеться с

Лиг-магтом, и думаю, что будет лучше, если я получу для этого

законный повод. У вас есть связь с ним?

– Нет, в сущности, связи нет. Когда все это началось, я послал

ему передатчик, чтобы мы могли разговаривать друг с другом

непосредственно. Единственное условие, которое он поставил –

безоговорочная капитуляция. Это был ультиматум от имени всех

магтов. Сейчас его передатчик в порядке, но он сказал, что

желает получить только ответ.

– Мало шансов, что он получит его, – задумчиво сказал Брайан.

– Шансы есть, вернее были. Я надеюсь, вы понимаете. Принять

решение бомбить Дис нам было нелегко. Многие, включая меня

самого, голосовали за капитуляцию. Мы потерпели поражение лишь

незначительным числом голосов.

Брайан некоторое время пытался понять этот философский взгляд на

жизнь.

– Есть ли еще ваши люди на планете? И есть ли еще у вас войска,

которые я мог бы призвать на помощь? Конечно, вероятность этого

мала, но если я сумею узнать, где находятся бомбы или прыжковая

установка, тогда неожиданное нападение может решить все.

– В Хоувсаде сейчас у нас нет ни одного человека – все, кто

были, эвакуированы или убиты. Но на планете есть отряды коммандос

– они остались на случай обеспечения посадки, если удастся найти

оружие. Мы также отправили техников на поиск оружия. Но до сих

пор его не удалось найти, и большинство из них были убиты после

приземления. – Крафт немного поколебался. – Есть еще одна

группа, о которой вы должны знать – вам необходимо знать все

факторы. В пустыне, вблизи города, есть еще люди. Мы официально

не разрешили им этого, хотя у них имеется сильная поддержка со

стороны общественности. В большинстве своем это молодые люди,

действующие как разбойники, убивающие и разрушающие с меньшим

угрызением совести. Они пытаются отыскать оружие, применяя силу.

Это б ыла лучшая из всех новостей.

Брайан овладел собой и сказал спокойным голосом: – Я не знаю,

насколько я могу рассчитывать на совместные с вами действия, но,

может быть, вы мне скажите, как можно с ними установить связь?

Крафт слегка улыбнулся. – Я дам вам частоту, на которой вы

можете связаться с ними по радио. Они называют себя "Ниджорская

армия". Говоря с ними, не сделаете ничего плохого. Ибо дела и

так достаточно плохи, и еще более ухудшить их трудно. Один из

наших техников обнаружил в планетной коре следы прыжковой

установки. Дисанцы, очевидно, испытывают свою установку, и

быстрее, чем ожидали. Условный срок придвинут на один день.

Боюсь, что в вашем распоряжении осталось не более двух дней, –

его глаза расширились в выражении сочувствия. – Мне очень жаль.

Я знаю, что это сделает вашу работу еще более трудной.

Брайан не хотел думать о потере еще одного дня из своего и так

ограниченного срока. – Вы сообщили об этом дисанцам?

– Нет. Еще не успел – решение было принято всего за несколько

минут до вашего вызова. Сейчас его передадут по радио Лиг-магту.

– Можете ли вы отменить сообщение и позволить мне лично повидать

его?

– Могу конечно. – Крафт на мгновение задумался. – Но это,

несомненно, означает для вас смерть от рук этих людей, ибо они

не колеблясь убивают наших агентов и всех, кто нам сочувствует.

Поэтому я предпочитаю послать это сообщение по радио. – если вы

сделаете это, то помешаете моим планам. Может быть, даже вообще

разрушите их под предлогом спасения моей жизни. Разве я не волен

распоряжаться своей жизнью?

Впервые с начала разговора профессор Крафт почувствовал себя

неудобно. – Мне жаль, очень жаль. Я утратил способность

рассуждать, погрузившись в эти ужасные дела. Конечно, вы можете

поступать как хотите – я никогда не думал удерживать вас… Мы

все желаем вам удачи. Конец связи.

– Конец связи, – повторил Брайан и экран потемнел. – Фоссел, –

крикнул он в интерком.– Дайте мне лучший, наиболее испытанный

песчаный кар, водителя, знающего местность, и двух человек,

умеющих держать в руках оружие и знающих, что такое приказ.

Наконец-то мы приступаем к активным действиям.

Глава 10

– Это самоубийство, – пробормотал более высокий охранник.

– Мое, а не ваше, поэтому можете не беспокоиться, – огрызнулся

Брайан. – Ваша задача – помнить приказ и беспрекословно

подчиняться ему. А теперь повторите приказ.

Охранник с безмолвным вызовом отвел взгляд и без выражения

произнес:

– Мы остаемся здесь, в каре, и держим мотор включенным, пока вы

будете в этом каменном столбе. Мы никого не подпускаем к кару.

Мы не выходим из кара независимо от того, что бы не услышали, и

ни на что не обращаем внимания, но ждем вас здесь. Если вы

вызываете нас по радио, то мы выходим наружу и обстреливаем

замок. Но это лишь в самом крайнем случае.

– Как бы нам не пришлось использовать этот крайний случай, –

сказал другой охранник, осматривая тяжелый зеленоватый металл

своего оружия.

– Повторяю, в самом крайнем случае, – гневно сказал Брайан. –

Если хоть один пистолет выстрелит без моего разрешения, вы за

это ответите своими шеями. Я хочу, чтобы вы ясно поняли: вы

находитесь здесь для охраны тыла и как прикрытие. Это моя

операция, и только моя, пока я вас не позову, понятно?

Он подождал, пока они не кивнули головами, затем проверил обойму

своего пистолета – она была полной. Глупо, придется все равно

идти безоружным. Один пистолет не спасет его. Он отбросил его в

сторону. Радиоприемник, прикрепленный к воротнику, работал и

давал достаточный сигнал, который вполне мог пробиться через

каменные стены. Он снял плащ, распахнул дверь и вступил в

опаляющую ярость дисанского полудня. Тишина пустыни прерывалась

лишь гудением мотора за его спиной. Расстилаясь по всем сторонам

до самого горизонта, лежали пески. Крепость была рядом –

одинокий массивный столб из черной скалы.

Брайан подошел ближе, следя за малейшим движением на стенах.

Ничто не двигалось. Громоздкое сооружение, окруженное неровными

стенами, хранило угрюмое и угрожающее молчание. Брайан покрылся

потом, и не только от жары. Он обошел вокруг крепости в поисках

входа. На уровне земли такого не было. Каменный склон одной из

стен мог служить единственным входом в нее. Тропка, шедшая по

нему, указывала, что так оно и есть. Брайан уныло посмотрел на

крутой склон, затем сложил руки у рта и громко прокричал:

– Я иду. Ваше радио не работает! Я несу послание от ниджорцев,

которое вы ждете.

Это было подобием правды, правдой без подробностей. Ответа не

последовало – лишь шелест переносимого ветром песка и гудение

кара. Брайан начал взбираться. Скала под ногами крошилась, и ему

приходилось внимательно смотреть куда ставить ногу. В то же

время он боролся с желанием посмотреть вперед и вверх, ожидая,

что вот-вот оттуда что-нибудь упадет ему на голову. Но ничего не

происходило.

Когда он достиг верха стены, пот ручьями лил по его телу, он

тяжело дышал. Все еще никого не было видно. он стоял на стене,

окружающей здание. стена не окружала какой-то внутренний двор,

она была внешней стеной строения. От нее начиналась

куполообразная крыша. Через неравные промежутки были видны

черные отверстия, ведущие вниз. Когда Брайан посмотрел туда, он

ничего не увидел. Бросив последний взгляд на кар, который со

стены был похож на жука, Брайан пригнулся и направился в

ближайшую дверь. По-прежнему никого не было видно. Помещение, в

которую он попал, напоминало комнату из видений сумасшедшего:

оно было в высоту больше, чем в ширину, неправильной формы,

более похожее на коридор, чем на комнату. Пол его наклонялся в

одну сторону, там начинался спуск со стены. А в другом конце

было видно темное отверстие. Свет пробивался сквозь щели в

толстой стене. Все было сделано из той же прочной скалы. Брайан

миновал отверстие. Пройдя несколько полутемных коридоров и

поворотов, он увидел впереди более сильный свет и направился

туда. В многочисленных комнатах, которые он миновал, была пища,

металлические изделия, даже предметы обычного дисанского

обихода. Не было лишь людей. Свет впереди становился все сильнее

и сильнее. Последний коридор продолжал расширяться, пока не

привел его в большое центральное помещение.

Это было сердце чужого строения. Все комнаты, коридоры,

помещения существовали лишь как подступы к этому гигантскому

залу. Его стены были грубо обработаны, зал был круглый и сужался

вверху. Это был усеченный конус, но без потолка: горячий синий

диск неба бросал свет на ползала.

На полу стояла группа людей. Они смотрели на него. Краем глаза и

уголком сознания он отметил, что в комнате были бочки, ящики и

какие-то механизмы, передатчики, различные тюки и связки,

которые на первый взгляд не имели никакого смысла. Но

разглядывать их не было времени. Все его внимание

сконцентрировалось на закутанных в плащи людях.

Он нашел врага. Все, что с ним происходило на Дисе до сих пор,

было подготовкой к этому моменту. Нападение, бегство, жар от

солнца и песка – все это закалило и подготовило его, но само по

себе это ничего не значило. Главное начиналось лишь теперь.

Но всего этого в сознании не было. Рефлексы бойца согнули его

плечи, сдвинули вперед руки, пока он медленно шел, готовый в

любой момент отпрыгнуть в произвольном направлении. Однако в

этом пока не было необходимости.

Пока опасность не была физической. Попытавшись проникнуть в

сознание этих людей, он остановился пораженный. Что это? Никто

из них не двинулся, не произнес ни звука. Откуда он знает, что

это люди? Они так закутаны, что видны лишь глаза. Но он

чувствовал их мозг, несмотря на плотную одежду и молчание, он

знал, что в нем. Их глаза были лишены выражения и неподвижны,

они были похожи на глаза змей, караулящих жертву. С тем же

отсутствием выражения и сострадания они смотрели бы на жизнь,

рвущееся тело, смерть.

Все это он ощутил в один миг, вслух же не было сказано ни слова.

За время одного шага он понял, перед кем стоит. В этом не было

сомнения. От группы исходила ледяная неэмоциональная волна.

Брайан попытался использовать вчувствование. Он попытался понять

их интересы, желания, страхи, ту волну малых чувств, которая

сопровождает все мысли и действия. Вчувствователь всегда ощущает

этот постоянный фон человека, независимо от того, хочет он этого

или нет. Это похоже на то, что видит человек, глядя на раскрытые

перед ним книги. Он видит буквы, слова, абзацы, даже не

собираясь вдаваться в их значение. Но что может видеть человек,

если у книг чистые страницы? Книги есть, но в них нет слов. Он

переворачивает одну страницу за другой в тщетных поисках

хоть одной единственной запятой. Но ее нет.

Точно также чисты были магты, без каких-либо чувств. Была лишь

базисная волна нервных импульсов – автоматическое приспособление

нервов, сосудов и мускулов, которые сохраняют органы живыми. И

ничего больше.

Брайан попытался ухватить хоть какое-то чувство, но хватать было

нечего. Либо эти люди были полностью лишены чувств, либо были

способны их экранировать. Очень мало времени потребовалось для

того, чтобы придти к такому выводу. Группа людей все еще

продолжала глядеть на него неподвижно и молча. Они ждали, но их

ожидание было полностью лишено даже намека на интерес. Он пришел

к ним, и они молчали, ожидая, когда он объявит им причину. Любые

слова с их стороны были лишними, поэтому они просто ждали.

Ответственность была на нем.

– Я пришел поговорить с Лиг-магтом. Кто он? – Брайану не

понравился слабый звук собственного голоса в огромном зале.

Один из людей сделал слабое движение, привлекая к себе внимание.

Остальные остались неподвижны, молча ожидая дальнейших событий.

– У меня есть для вас важное сообщение, – Брайан медленно

произносил слова в молчании зала и пустоте своих мыслей. Сейчас

надо действовать безошибочно, но как узнать, что может быть

ошибкой? – Я из Основания Культурных Взаимоотношений, о котором

вы, несомненно, знаете. Я говорил с людьми Ниджорда. У них для

вас сообщение.

Молчание продолжалось. Брайан не хотел продолжать монолог. Для

дальнейших действий ему нужны были факты. Молчание этих людей

ничего ему не давало. Напряжение нарастало. Наконец Лиг-магт

выговорил:

– Ниджорцы сдаются.

Это было невероятно чуждое предположение. Брайан никогда не

сознавал, как много в речи значат эмоции. Если такое предложение

человек произносит с чувством, с положительной эмоцией,

возможно, с энтузиазмом, оно означало бы: "Успех! Враг

сдается!". Но этого не было. С восходящей интонацией в конце это

был бы вопрос: «Они сдаются?». Но это не было и вопросом.

Предложение, в целом не содержало ничего, кроме составляющих его

слов. Было лишь одно сообщение, которое они были готовы получить

от ниджорцев. Брайан произнесет это сообщение, и если оно

окажется не тем, что их интересовало, он им больше не нужен. Это

был жизненно важный факт. Если он их не интересует, значит он не

представляет для них никакой ценности. Поскольку он пришел от

врага, то он и сам является их врагом.

Поэтому он будет убит. Поскольку это было для него важно, Брайан

медлил с ответом, обдумывая эту мысль дальше. Она была логична,

и теперь все зависело от его логики. Он должен был говорить с

роботами или чуждыми созданиями – все человеческие ответы были

получены.

– Вы не можете выиграть эту войну, если попытаетесь это сделать,

то лишь ускорите свою смерть, – он говорил это как можно

убедительнее, понимая в то же время, что напрасно старается.

В ответ ни один из этих людей не шевельнулся.

– Ниджорцы знают, что у вас есть кобальтовые бомбы, и они

засекли вашу прыжковую установку. Они придвинули крайний срок на

один день. Так что осталось всего полтора дня, потом на вашу

планету упадут бомбы, и вы все погибнете. Понимаете ли вы, что

это значит?

– Это сообщение? – спросил Лиг-магт.

– Да.

Два обстоятельства спасли ему жизнь. Он ожидал, что что-нибудь

подобное произойдет, когда он передаст сообщение, хотя и не был

уверен. Но это ожидание заставило его держаться настороже. Это в

соединении с рефлексами Победителя «Двадцатых» и помогло ему

выжить.

От ледяной неподвижности Лиг-магт мгновенно перешел к атаке.

Прыгая вперед, он на лету извлек из-под одежды изогнутый

обоюдоострый нож. Этот нож пронзил место, где мгновение назад

находилось тело Брайана. Напрягать мускулы и отскакивать времени

не было, он лишь успел упасть на пол. Лиг-магт кинулся за ним,

поворачивая в то же время к нему нож. Но Брайан своей ногой

зацепил ногу противника и дернул…

Они одновременно вскочили на ноги, меряя друг друга враждебными

взглядами. Брайан держал руки перед собой, как поступает

безоружный человек, защищаясь от вооруженного. Он был готов

отбить нападение с любого направления.

Дисанец перебросил нож с одной руки в другую и внезапно нанес

удар Брайану в область живота. Лишь крайним напряжением сил

Брайану удалось отбить эту атаку. Лиг-магт сражался с

необыкновенной яростью. Каждое его движение несло в себе

смертельную опасность. Брайан понимал, что если он будет

продолжать только защищаться – схватка закончится однозначно.

Человек с ножом победит. И он изменил тактику.

Он прыгнул под удар, схватив руку с ножом. В следующий миг он

почувствовал резкую боль, но пересилил ее и продолжал сжимать

пальцы. Ему больше ничего не оставалось делать. Теперь все

решало не искусство борьбы, а сила, добытая упражнениями. Всю

свою силу Брайан сосредоточит на сжимающей руке, ибо в ней он

держал всю свою жизнь, отводя в сторону нож, который мог ее

оборвать. Он как мог старался защитить свое лицо, хотя когти

противника рвали его тело, по лицу и рукам стекала ручьями

кровь. Но теперь это не имело значения. Вся его жизнь зависела

от правой руки.

Наконец ему удалось сжать и вторую руку. Захваты позволили ему

держать руку противника неподвижно. Теперь они оба стояли нога к

ноге, их лица разделяло лишь несколько дюймов. Во время борьбы

покрывало упало с дисанца, и теперь его пустые враждебные глаза

смотрели в упор на Брайана. Ни следа эмоций не было в резких

чертах лица. От угла его рта шел большой сморщенный шрам,

который создавал впечатление гримасы. Но это была ложь: на его

лице не было никакого выражения, даже тогда, когда боль

становилась сильнее.

Брайан побеждал, но никто из зрителей не вмешивался, и победа

была за ним. Его больший вес и сила одолевали. Дисанец должен

был выпустить нож, когда его рука была прижата к плечу. Однако

он не сделал этого. С внезапным ужасом Брайан понял, что он не

сделает этого никогда.

Ужасная отвратительная дрожь прошла по телу дисанца, его рука

бессильно повисла, вялая и безжизненная. И вновь никакого

выражения не появилось на его лице.

Пальцы парализованной руки Лиг-магта все еще продолжали сжимать

оружие. Теперь противник старался высвободить вторую руку и

перехватить в нее нож, готовый продолжать войну одноруким.

Ударом ноги Брайан высвободил нож и отшвырнул его в сторону. В

ответ Лиг-магт сжал здоровую руку в кулак и ударил Брайана в

пах. Он продолжал схватку, как будто ничего не случилось.

Тогда Брайан отступил от него и крикнул:

– Прекратите! Вы все равно не сможете победить. Это просто

невозможно!..

Он обратился к остальным, которые смотрели на неравную схватку с

лишенной выражения неподвижностью. Никто ему не ответил. С

ужасным чувством он понял, что у него остался последний выход,

и что для этого необходимо сделать. Он понял, что Лиг-магт не

заботится о своей жизни, так же, как он не заботится о жизни

всей планеты. Он будет упорно продолжать нападать, что бы с ним

ни сделали.

Перед Брайаном мелькнуло безумное видение дисанца с

переломанными руками и ногами, продолжающего бороться. Он готов

был ползти, катиться, рвать зубами, которые оставались его

единственным оружием.

Была лишь только одна возможность прекратить это. Брайан никогда

раньше не применял этого приема на человеке. Упражняясь, он

ломал тяжелые доски, перебивая их короткими и точными ударами.

Его рука резко двинулась вперед, всю силу и энергию тела Брайан

в этот раз сосредоточил в ее ребре… В этот момент Лиг-магт,

реагируя на ложный выпад, отвел руку от тела. Одежда противника

была тонкой, и сквозь нее Брайан хорошо видел очертания живота и

его грудной клетки. На фоне ребер и мышц отчетливо выделялся

главный нервный узел.

Это был смертельный удар каратэ. Рука Брайана глубоко

погрузилась в тело противника. Это было убийство. Убийство не по

случайности и не в припадке гнева. Оно произошло потому, что это

был единственно возможный конец битвы.

Как подмятая башня дисанец сложился пополам и рухнул.

Истекая кровью, истощенный битвой, Брайан стоял над телом

Лиг-магта и смотрел на мертвого противника.

Смерть заполнила комнату.

Глава 11

Брайан глядел на молчаливых дисанцев, и его мысли текли по

замкнутому кругу. Это всего лишь небольшая отсрочка, после нее

магты кроваво и быстро опомнятся и отомстят.

Он почувствовал мимолетное сожаление, что не принес с собой

пистолет, потом оставил эту мысль. Для сожаления не было

времени, что ему делать теперь? Молчаливые зрители не

предприняли попыток немедленного нападения, и Брайан понял, что

они не уверены в том, что он убил Лиг-магта. Только он сам знал

смертельный исход своего удара. Возможно, их назначение даст ему

небольшой выигрыш во времени.

– Лиг-магт без сознания, но вскоре придет в себя, – как можно

спокойнее и громче произнес он, указывая на распростертое тело.

Когда их глаза автоматически повернулись вслед за пальцами, он

начал медленно двигаться к выходу.

– Я не хотел этого, он вынудил меня! Он не послушал моих

объяснений! А теперь я хочу показать вам кое-что еще, нечто

такое, чего нет больше смысла скрывать! – он говорил первые

пришедшие в голову слова, стараясь как можно дальше отвлекать их

внимание.

Он успел пройти уже весь зал, стерев на ходу пот и кровь с лица

и поправив одежду. Все это время он говорил, медленно

направляясь к выходу. Он был уже у цели, когда дисанцы

опомнились.

Один магт тронул тело, и прозвучало одно единственное слово:

– Мертв!

Брайан не стал дожидаться дальнейшего развертывания событий. При

первых же звуках он нырнул головой вперед в убежище выхода.

Рядом с ним в стену ударилось несколько ножей, мельком он

заметил, как один из магтов подносил к губам духовое ружье, но

тут изгиб стены скрыл их от него. Он бросился по тускло

освещенной лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

Безмолвная смертоносная толпа преследовала его. Он не мог

остановить их. Не существовало никакой приемлемой хитрости,

которую он смог бы использовать, и ему оставалось только изо

всех сил бежать по тому пути, по которому он пришел. Достаточно

споткнуться – и конец.

Впереди показалась какая-то женщина. Если бы не она, он

наверняка был бы убит. Но она допустила ошибку – выбежала на

середину прохода с ножом в руке и ждала, готовая ударить его.

Брайан легко увернулся от удара. Повернувшись, он схватил ее за

запастье и потянул в сторону. Падая, женщина вскрикнула – это

был первый человеческий звук, услышанный в этом муравейнике

Брайаном. Преследователи были совсем рядом, и он изо всех сил

швырнул в них женщину. Они упали и покатились вниз клубком, и

Брайан использовал выигранные драгоценные секунды для того,

чтобы достигнуть верха здания. Вероятно существовали и другие

входы и выходы, ибо между Брайаном и подходом к спуску оказался

один из магтов, вооруженный и готовый убить его, если он

приблизится.

Недолго думая, Брайан включил передатчик и закричал:

– Тревога! Вы можете!…

Охранники в каре, очевидно, ждали его слов. Прежде, чем он

кончил говорить, послышался щелчок выстрела, дисанец повернулся

и упал, его плечо окрасилось кровью. Брайан перепрыгнул через

него и начал спускаться.

– Следующий я, не стреляйте! – крикнул он.

Очевидно, оба охранника уже нацелили на это место свои

телескопические прицелы. Они пропустили Брайана, а потом

обрушили шквал полуавтоматического огня, который отбивал осколки

скалы, разлетавшиеся с шумом в разные стороны.

Брайан не смотрел туда: он сосредоточил все свое внимание на

том, чтобы как можно скорее спуститься. Он слышал сквозь шум

выстрелов звуки мотора кара. Хорошо пристрелявшись охранники

перешли на автоматический огонь и закрыли всю вершину здания

смертоносными пулями.

– Прекратите огонь! – крикнул им Брайан, достигая конца спуска.

Водитель хорошо знал свое дело, он двинул кар и приблизился к

основанию стены одновременно с Брайаном. Тот прыгнул к дверце.

Приказов не требовалось. Он упал на сидение, кар развернулся в

облаке пыли и песка на третьей скорости и двинулся к городу.

Высокий охранник извлек из одежды Брайана деревянную стрелу и

выбросил ее за дверь.

– Я знал, что эта штука вас не задела, иначе вы были бы уже

мертвы. Они отравляют свои стрелы для духового ружья ядом,

который убивает в течении двадцати секунд. Вы счастливо

отделались.

Счастливо отделался! Только теперь Брайан начал понимать,

насколько ему повезло, что он вообще остался в живых. И с

информацией. Теперь, когда он больше знал о магтах, он задрожал,

вспомнив как один, безоружный отправился в башню. Искусство

помогло ему выжить, но счастья было больше, чем умения.

Любопытство привело его туда. А дерзость и скорость помогли ему

благополучно уйти оттуда.

Он был утомлен, избит и окровавлен, но необыкновенно счастлив.

Сведения о магтах удачно складывались в теорию, которая могла

оказаться объяснением расового самоубийства. Чтобы окончательно

оформить эту теорию, требовалось лишь немного времени.

Боль пронзила его руку, он подпрыгнул, и мысль оказалась

разорванной в клочья. Охранник распечатал пакет скорой помощи и

обработал руку антисептиком. Ножевая рана была длинной, но не

глубокой. Он терпел пока накладывали повязку, затем быстро

скользнул в свое пальто. Кондиционер напряженно работал, понижая

температуру в каре.

Никто не пытался их преследовать. Когда черная башня скрылась за

горизонтом, охранники расслабились, почистили оружие и стали

сравнивать результаты стрельбы. И вся их вражда к Брайану

прошла, они теперь улыбались ему. Он дал им возможность ответить

на удар выстрелом впервые со времени их прибытия на планету.

Вылазка не была безуспешной, в этом Брайан не сомневался. И в

его голове складывалась теория. Она была радикальной и

необычной, но, казалось, удовлетворяла все факты. Он

рассматривал ее со всех сторон, и если находил в ней

какие-нибудь пробелы, то после нескольких минут обдумывания их

удавалось объяснить. Все, в чем она нуждалась, было либо ее

подтверждением, либо опровержением. И лишь один человек на Дисе

мог это квалифицированно определить.

Леа работала в лаборатории. Когда он вошел, она сидела,

склонившись над окулярами микроскопа. Что-то маленькое,

бесформенное и дрожащее лежало на ее предметном стекле. Она

подняла голову, заслышав шаги, и тепло улыбнулась, узнав его.

Пережитые за последние сутки усталость и боль изменили ее лицо:

кожа, потемневшая от загара, потрескалась и шелушилась.

– Я, наверное, ужасно выгляжу, – сказала она, прижимая ладони к

вискам. – Похожа на хорошо измасленный и слегка поджаренный

кусок говядины…

Она внезапно отняла руки от висков и взяла его за руку. Ее

ладони были теплыми и слегка влажными.

– Спасибо, Брайан…

Больше она ничего не сказала. Ее общество на Земле было

высоко цивилизованным и усложненным, способным обсудить любую

проблему без смущения и эмоций. Это хорошо при многих

обстоятельствах, но создает затруднения, когда нужно

поблагодарить человека, спасшего тебе жизнь. Когда вы пытаетесь

выразить это, получается нечто, похожее на монолог из

исторической пьесы. Однако не было сомнений в том, что она

чувствовала. Глаза ее были темными и огромными: зрачки расширены

от действия лекарств, которые она приняла. Они не лгали, не

лгали и чувства, которые он ощущал. Он не ответил, только

немного задержал ее руку в своей.

– Как вы себя чувствуете? – он ощущал угрызения совести,

вспомнив, что именно по его приказу она встала с постели и

принялась за работу.

– Должна была бы чувствовать ужасно, – ответила она, слабо

кивнув головой, – но сейчас я как будто летаю по воздуху. Я так

напичкана лекарствами, что не чувствую даже своего веса. У меня

атрофированы нервные окончания, я как будто ступаю по надувным

баллонам. Спасибо вам, что вы извлекли меня из этого ужастного

госпиталя и разрешили работать.

Брайан ответил, что уже сожалеет об этом.

– Не жалейте! У меня ничего не болит. Честно. Временами только

немного кружится голова, больше ничего. А здесь работа, ради

которой я прилетела… Я не могу вам даже сказать, как интересно

то, что я наблюдаю. Ради этого стоило печься на солнце и

париться в масле. – Она наклонилась к микроскопу и подкрутила

объектив. – Бедный Айджел был прав, говоря, что для экзобиолога

эта планета поразительно интересна. Вот, например, эта

водоросль, похожая на земную одостоманию, у нее паразитические

изменения настолько глубоки…

– Я кое-что вспомнил, – прервал ее восторженную лекцию Брайан,

лишь половину из которой ему удалось понять. – Разве Айджел не

выражал надежду, что вы будете изучать и туземцев, а не только

их окружение? Сейчас главная проблема заключается в дисанцах, а

не в местной дикой жизни.

– Но я изучаю их. Они выработали необычайно развитые формы

коммоксаливизма. Они так тесно связаны с другими жизненными

формами, что их можно изучать только вместе с окружающей их

жизнью и средствами приспособления, то есть, во взаимосвязи с

окружением. Сомневаюсь, чтобы они претерпели большие физические

изменения, чем эти водоросли, но, конечно, у них должны

произойти значительные психические сдвиги, которые неожиданно

проявляют себя. Один из этих сдвигов может служить объяснением

их стремления к самоубийству.

– Возможно это правда, но я так не думаю. Этим утром я

предпринял небольшую экспедицию и кое-что обнаружил.

Впервые Леа обратила внимание на его синяки. Ее затуманенный

наркотиками мозг мог следовать лишь одной линии, и поэтому она

не сразу заметила его повязку и следы драки.

– Я наносил визит, – предупредил он готовый сорваться с ее губ

вопрос. – За всю суматоху ответственны одни магты, я и хотел

поглядеть на них поближе, прежде, чем принять решение. Это было

не слишком приятно, но я нашел то, что искал. Они со всех сторон

отличны от нормальных дисанцев. Я сравнивал их. Я говорил с

Ульвом – туземцем, который спас нас в пустыне, и понимал его. Он

конечно во многих отношениях не такой как мы, да он и не может

быть таким, живя в этой печке, и все же он несомненно человек.

Он дал нам воды, когда мы в ней нуждались, а потом оказал нам

помощь. Магты – высший класс Диса – противоположны ему. Самая

хладнокровная и безжалостная банда убийц, каких только можно

себе представить. Встретив меня, они пытались безо всяких причин

убить. Их одежда, привычки, утварь, оружие – все в них отлично

от нормальных дисанцев. Еще более важным является то, что магты

холодны и бесчеловечны, как рептилии. У них нет эмоций: нет

любви, нет гнева, нет страха – вообще ничего нет. Каждый из них

– просто холодная сумма реакций и жизненных процессов, безо

всяких эмоций.

– Вы не преувеличиваете? В конце концов вы не можете быть

уверенным. Возможно скрытность эмоций достигается тренировкой.

Ведь каждый может научиться скрывать свои эмоции.

– Я согласен. Каждый, но не магт. Я не могу сейчас вдаваться в

подробности, так что вам придется принять мои слова на веру.

Даже перед смертью они не испытывают ни страха, ни ненависти.

Это конечно звучит невероятно, но это правда.

Леа попыталась прояснить свой затуманенный мозг.

– Я какая-то тупая сегодня. Вы должны меня извинить. Ведь если у

правителей нет эмоциональных реакций, это может объяснить их

самоубийственную позицию. Но объяснения, подобные этому,

поднимают больше вопросов, чем разрешают. Человек вообще без

эмоций жить не может.

– Верно. ЧЕЛОВЕК не может. Я считаю, что эти патриархи Диса

вообще не люди, они – чуждые создания, роботы или андроиды –

все, что угодно, только не люди. Я думаю, что они маскируются и

смешиваются с обществом обыкновенных людей.

Сперва Леа улыбнулась, но настроение ее изменилось, когда она

увидела его лицо.

– Вы это серьезно?

– Никогда не был серьезнее. Понимаю, это звучит так, словно я

перенапряг сегодня утром свой мозг. Но это единственное

объяснение, которому удовлетворяют все факты. Взгляните сами…

Прежде всего необходимо объяснить одну способность: абсолютное

равнодушие магтов к смерти – их собственной или кого угодно.

Нормально ли это для человека?

– Нет, но я могу найти множество примеров и объяснений, который

возникают прежде, чем предположения о чуждой форме жизни. Это

может быть результатом многочисленных мутаций или наследственной

болезни, которая оказала влияние на мозг.

– Но разве само по себе это не абсурд? Анти выживание? Люди,

которые умирают до наступления половой зрелости и не видят

различия в том – жить или умереть. Но есть и другие объяснения,

подходящие к данным обстоятельствам. Как насчет полного

отсутствия у них эмоций? А их манера одеваться, а их

таинственность? Обычный дисанец носит лишь набедренную повязку,

а магты закутаны в плащи с головы до ног. Они остаются в черных

замках и никогда не выходят поодиночке. Их мертвецы недоступны

для осмотра и изучения. Во всех случаях они поступают как особая

раса, и я думаю, что оно так и есть.

– Допустим на минуточку, что такое невероятное предположение

справедливо, но тогда возникает вопрос: как они оказались здесь,

и почему о них до сих пор никто ничего не знает?

– Это легко объяснить. На этой планете не сохранилось никаких

письменных записей. После перерыва, когда горстка выживших

пыталась наладить здесь свое существование, чужие приземлились и

смешались с ними. Всякие различия были уничтожены. Когда

население начало расти, захватчики поняли, что смогут сохранить

за собой контроль, оставшись обособленными, и при этом их

отличие не будет заметным.

– По почему это беспокоит их? Если все они так равнодушны к

собственной смерти, у них не должно быть предубеждения против

кого-то и по поводу общественного мнения или запаха чужих тел.

Зачем им понадобился такой сложный камуфляж? И если они все же

прибыли с другой планеты, то что тогда привело их сюда, что

заставило их остаться здесь?

– Сдаюсь. Действительно, у меня нет ответов на половину

поставленных сейчас вопросов. Я просто стараюсь сейчас создать

теорию, которая бы удовлетворяла всем фактам. А факты просты.

Магты настолько нечеловечны, что вполне могут преследовать меня

в ночных кошмарах – если только я буду спать в эти дни. Мы

нуждаемся в большей очевидности.

– Тогда действуйте. Я не призываю вас к убийству, но вы можете

достать захороненного. Дайте мне скальпель и одного из ваших

друзей, распростертого на столе, и я быстро скажу вам, человек

он или нет, – она снова вернулась к своему микроскопу и припала

к окулярам.

Эта была единственная возможность разрубить гордиев узел, когда

до начала военных действий оставалось всего лишь тридцать шесть

часов, чья-то индивидуальная смерть не имеет значения. Он должен

отыскать мертвого магта, а если это окажется невозможным –

придется убить кого-нибудь. Для спасения планеты он был готов

пойти и на это.

Он стоял рядом с Леа, задумчиво разглядывая ее. Ее шея,

прикрытая вьющимися локонами, была повернута к нему. С

легкостью, которая возможно только в мыслях, он перешел от

смерти к жизни и захотел приласкать ее.

Засунув руки поглубже в карманы, он быстро направился к двери.

– Скоро вы сможете отдохнуть. Не сомневайтесь, эти жучки не

дадут вам никакого ответа на происходящее. Попробую достать для

вас более интересный образец.

– Ответ может быть везде. Я буду ждать вас здесь, пока вы не

вернетесь, – сказала она, не отрываясь от микроскопа.

Под самой крышей находилась хорошо оборудованная комната связи.

Брайан мельком видел ее, когда осматривал строение. Дежурный

оператор неподвижно сидел, надев наушники. Разутые ноги он

положил на стол и молча жевал сэндвичи, которые держал в

свободной руке. Но едва заметив Брайана, он развернул бурную

деятельность.

– Оставайтесь в прежней позе. Это меня не волнует. Но если вы

из-за своей суетливости сломаете аппаратуру, можете считать себя

приговоренным к смерти. Посмотрите, можно ли настроить

передатчик на эту частоту? – он написал на листке число и

показал оператору.

Это была частота, которую ему сообщили накануне, для связи с

нелегальными террористами – ниджорской армией.

Оператор настроил аппаратуру и протянул микрофон Брайану,

который, отхлебнув из стакана немного воды, поднес его к губам.

– Говорит Брайан, директор Организации Культурных

Взаимоотношений. Отзовитесь, пожалуйста. – Брайан повторял эти

слова не менее десяти минут, прежде чем, наконец, получил ответ.

– Что вы хотите?

– У меня для вас крайне важное сообщение, и я сейчас остро

нуждаюсь в вашей помощи. Хотите ли вы получить по радио

дополнительную информацию?

– Нет. Ждите, мы встретимся с вами после наступления темноты.

Передатчик замолчал.

До начала войны осталось всего тридцать пять часов, и все, что

оставалось сделать Брайану в такой напряженной ситуации – это

ждать.

Глава 12

У себя на столе Брайан обнаружил две аккуратные стопки бумаг.

Садясь и принимаясь рассматривать их, он осознал арктическую

холодность воздуха в кабинете. Холод шел из кондиционера,

закрытого стальными приваренными пластинами. Доступа к

регуляторам не было. Кто-то неплохо пошутил над ним. Брайан

принялся бить по одной из пластин, и бил до тех пор, пока она не

поддалась и не согнулась. Внимательно изучив внутренности

устройства, он отсоединил один провод – и был вознагражден

запахом дыма. Кондиционер застонал и отключился.

На пороге стоял Фоссел с грудой бумаг в руках и с выражением

безграничного удивления на лице.

– Что в этой папке? – спросил у него Брайан.

Фоссел постарался справиться со своим лицом и положил их на

стол, добавив их к прежним.

– Здесь доклады всех секций, о которых вы спрашивали. Подробные

наблюдения, выводы, предположения.

– А в другой?..

– Межпланетная корреспонденция, комиссионные фактуры, реквизиты,

– отвечал он, подравнивая груду папок. – Ежедневные рапорты,

журнал госпиталя.

Его голос замер, когда Брайан сдвинул груду на край стола и

скинул его в корзину для бумаг.

– Иными словами, насколько мне ясно, – бюрократизм. Что ж,

теперь, я надеюсь, с этим покончено.

Один за другим доклады наблюдателей последовали друг за другом.

Это продолжалось до тех пор, пока стол не очистился. Ничего.

Именно этого он и ожидал. Но все же имелся незначительный шанс,

что доклад какого-нибудь специалиста даст ему новый толчок. Нет,

все они были слишком узкими специалистами.

Небо за окном потемнело. Охраннику у входа было приказано

впустить любого, кто будет спрашивать директора. Делать было

нечего, пока ниджорская армия не свяжется с Брайаном. Время

тянулось медленно, и Брайан ничего не мог изменить. С каждой

прошедшей минутой в нем вырастало раздражение. В конце концов,

может быть Леа отыскала еще что-нибудь конструктивное, что ему

следует посмотреть.

С чувством приятного предвкушения он открыл дверь в лабораторию.

Та поддалась с трудом. Микроскоп был зачехлен, Леа не было.

«Наверное, она обедает или находится в госпитале», – подумал

Брайан. Госпиталь был этажом ниже, и он сначала отправился туда.

– Конечно же она здесь, – сказал доктор. – Где еще может быть

девушка в ее состоянии? Она достаточно поработала сегодня.

Завтра последний день срока, и если вы хотите, чтобы у нее была

возможность поработать до последней минуты, лучше пусть она

поспит ночью. Пусть отдохнет весь экипаж, сегодня я весь день

раздавал транквилизаторы. Теперь они буквально падают с ног.

– Да, весь мир падает с ног. Как состояние Леа?

– С учетом того, что она перенесла, – отличное. Взгляните сами,

если моего слова недостаточно. У меня здесь есть другие

пациенты.

– Это беспокоит вас, доктор?

– Конечно. Я также могу испытывать страх, как и все остальные.

Мы сидим на тикающей бомбе, и мне это не нравится. Я буду делать

свою работу, пока мне ясно, что это необходимо. Но я буду

чертовски рад, когда, наконец, нас вывезут отсюда. Единственная

шкура, о которой я могу думать эмоционально – это моя

собственная. И, если хотите знать, сейчас все члены экипажа

испытывают то же самое. Надо смотреть в глаза очевидности.

– Я так и поступаю, – сказал Брайан вслед уходящему доктору.

Комната Леа освещалась лишь дисанской луной, пробивавшей своими

лучами неплотно занавешенное окно. Он осторожно вошел и

притворил за собой дверь. Тихо ступая, он приблизился к кровати.

Леа спала, ее дыхание было ровным и спокойным… Ночной сон

сейчас для нее лучше любых лекарств.

Он должен был уйти, но вместо этого сел в кресло, стоящее рядом

с кроватью. Охранники знали, где он находится, так что он мог

спокойно посидеть здесь, рядом с Леа. Это было украденное

мгновение покоя в мире, стоящем на краю гибели. Он был

благодарен судьбе за него. Все в лунном свете выглядело менее

резким, и он почувствовал, как с него начало спадать напряжение

последних дней.

Лицо Леа в лучах дисанской луны было молодым и прекрасным, оно

резко контрастировало с этим жестоким миром. Ее руки лежали

поверх одеяла и, повинуясь внезапному порыву, Брайан взял их в

свои.

Глядя через окно на пустынную местность, он позволил спокойствию

войти в себя, и заставил свою память на мгновение забыть, что

через сутки все живое будет стерто с лица этой планеты. Позже,

вновь взглянув на Леа, он увидел, что ее глаза открыты, хотя она

по-прежнему лежала неподвижно.

Давно ли она проснулась? Он убрал руки, почувствовав внезапную

вину.

– Хозяин проверяет готовы ли его рабы к завтрашнему труду?

Такого рода замечания она делала и на корабле, но на этот раз

оно прозвучало совсем не язвительно. она улыбалась. Но даже

сейчас Брайан хорошо помнил ее высказывание насчет деревенских

манер и деревенщины. Здесь он может быть директором, но на

древней Земле он будет лишь глазеющим деревенским чурбаном.

– Как вы себя чувствуете? – понимая и ненавидя тривиальность

своих слов, произнес он.

– Ужасно. наверное, к утру я умру. Дайте мне, пожалуйста, яблоко

вон из той вазы, а то у меня во рту вкус поношенного ботинка.

Хорошо, что здесь есть свежие фрукты. Это, вероятно, подарок

чернорабочим от улыбающихся межпланетных убийц с Ниджорда. Она

взяла протянутое яблоко и откусила кусочек.

– Вы никогда не испытывали желания побывать на Земле?

Ее вопрос был слишком близок к его мысли о подоплеке всех

событий. Однако связи не могло быть.

– Никогда. Несколько месяцев назад я и не собирался покидать

Анвар. «Двадцатые» у меня дома – настолко значительное событие,

что пока вы участвуете в нем, вы забываете обо всем остальном.

– Только избавьте меня, пожалуйста, от этих «двадцатых».

Послушать вас и Айджела, так больше нет ничего стоящего, и я уже

узнала о них гораздо больше, чем хотела. А вот как насчет самого

Анвара? Там у вас есть большие города, как на Земле?

– Ничего подобного. Для своих размеров Анвар имеет очень

небольшое население. У нас вообще нет городов. Самые большие

скопления жителей – вокруг школ или обрабатывающих фабрик.

– А там есть экзобиологи? – спросила Леа с вечно присущим

женщинам даром делать любую проблему личной.

– Наверное в университетах, хотя точно не знаю. У нас нет

городов, ни больших, ни маленьких. Наша жизнь организована

иначе. Основными нашими общественными единицами является семья и

круг друзей. Друзья важнее, так как семья обычно распадается,

когда дети еще сравнительно малы. Что-то заложено в нас, я

думаю, все мы предпочитаем одиночество. Вы могли бы назвать это

наследственностью.

– Интересно, – сказала она, откусывая еще кусок яблока. – Если

так будет продолжаться и дальше, вы вообще останетесь без

населения. Ведь для продолжения рода нужна некоторая близость.

– Конечно, у нас есть определенные формы, так сказать, контроля

за взаимоотношениями. У аварцев очень сильно развито чувство

личной ответственности перед обществом, и это решает проблему.

Если бы мы не имели серьезного взгляда на эти вещи, наш образ

жизни был бы невозможен… Индивидуумы сходятся по желанию или

по случаю, и эта близость создает нужные нам отношения.

– Вы обижаете меня, – возразила Леа. – Или я еще под властью

наркотиков, или вы не в состоянии выговорить нужное слово.

Знаете, у меня все время такое впечатление, что вы что-то не

договариваете. Ради бога, будьте определенны. Возьмите этих двух

конкретных индивидуумов и расскажите, что с ними происходит.

Брайан глубоко вздохнул.

– Ну, возьмите человека, только что окончившего школу или

институт, ну вроде меня. Поскольку мне нравятся разные

путешествия, я живу в большом доме моей семьи и путешествую. Дом

находится у самых гор. Летом я присматриваю за стадом, а вся

зима принадлежит мне. Я катаюсь на лыжах, готовлюсь к

«Двадцатым». Иногда отправляюсь в гости. Иногда навещают меня –

дома на Анваре далеки на Анваре и сильно разбросаны по планете.

Мы никогда не запираем их. Вы принимаете посетителей или сами

приходите в любой дом без всяких приглашений. Кто бы не

пришел… мужчина… женщина… несколько человек или кто-то

один.

– Какая должно быть скучная жизнь у одинокой девушки на вашей

планете. Ей, вероятно, приходится все время сидеть одной дома.

– Если только она сама хочет этого. Она может идти куда угодно,

и везде будет радушно принята, как и любой другой на ее месте.

Мне кажется такого обычая нет больше нигде во всей Галактике.

Его вероятно высмеяли бы на Земле, но чистая дружба между

мужчиной и женщиной – очень распространенное явление у нас.

– Это звучит невероятно скучно. Если вы все так холодны, то

откуда же появляются дети?

Брайан почувствовал, как у него покраснели уши. Да не дразнит ли

она его?

– Оттуда же, откуда и в любом другом месте. Но у нас это не

просто инстинкт, как у кроликов, живущих под одним деревом. У

нас женщина всегда выбирает того, за кого хочет замуж.

– Ваши женщины интересуются только браком?

– Браком и… всем остальным. Но это личное дело девушки. У нас

на Анваре специфическая проблема. Вероятно она возникает на

любой другой планете, где человек адаптируется к местным

условиям. Не все браки дают полноценное потомство, очень велик

процент выкидышей. Много рождений происходит от искусственного

осеменения. Если вы не можете иметь ребенка обычным путем – это

не является катастрофой. Но большинство девушек желает иметь

ребенка именно от своего мужа. И существует только один способ

проверить это…

Глаза Леа расширились.

– Вы хотите сказать, что ваши девушки определяют, может ли

мужчина стать отцом их ребенка до брака?

– Да, конечно. Иначе уже много веков назад Анвар лишился бы

всего населения. Поэтому на нашей планете выбор принадлежит

женщине. Если мужчина интересует ее, она говорит ему об этом.

Если нет, то мужчина никогда не сделает ей предложения. Я знаю,

это отличается от обычаев других планет, но именно таковы

взаимоотношения между людьми у нас на Анваре. Нас такое

положение вполне устраивает.

– На Земле все наоборот, – сказала Леа, выбрасывая сердцевину

яблока и облизывая кончики пальцев. И я думаю, что вы, анварцы,

восприняли бы Землю как рассадник сексуальности. У нас полная

противоположность вашей системы. У нас слишком много людей.

Контроль за рождаемостью был установлен слишком поздно, и ему

все сопротивляются. На Земле все еще слишком много людей,

которые исповедуют архаичные религии. Земля перенаселена.

Мужчины, женщины, дети – кипящая толпа, куда ни взгляни. И все

они кажутся вовлеченными в великую игру любви. Мужчины всегда

агрессивны, не физически, во всяком случае не часто, а женщины

согласны воспринять самую оскорбительную лесть. Например, вы

всегда чувствуете чье-то горячее дыхание на своей шее. У девушки

всегда должны быть острые когти.

– Что должно быть?

– Это просто такое выражение, Брайан. Оно означает, что девушка

все время должна быть настороже, если хочет, чтобы ее не унесло

наводнение.

– Звучит… – Брайан подумал, какое бы слово здесь более всего

подошло, но ничего лучшего не нашел, – отвратительно…

– С вашей точки зрения, вероятно, да. Боюсь, что мы настолько

привыкли к этому, что стали воспринимать это как норму. Говоря

социологически…

Тут она вдруг замолчала и пристально посмотрела на него. Глаза

ее расширились, и она с трудом сдержала возглас.

– Я – дура! Ведь вы говорили не вообще! Вы имели в виду меня!

– Пожалуйста, Леа, вы не должны…

– Но я поняла, – она засмеялась. – В то время, как я считала вас

враждебным и довольно хладнокровным, попросту говоря, куском

льда, вы на самом деле были очень добры. Но действовали в старом

добром анварском стиле, ожидая знака от меня. Мы бы и дальше

продолжали играть по разным правилам, если бы у вас не оказалось

здравого смысла, и вы бы не решили сопоставить правила. А я то

считала вас законченным замороженным инопланетным холостяком.

Она подняла руку и провела по его волосам, ей уже давно ужасно

хотелось сделать это.

– Я был вынужден, – проговорил он, пытаясь не поддаваться легким

прикосновениям ее пальцев. – Хотя я давно думал о вас, я не мог

ничем вас оскорбить. Я не знал обычаев вашей планеты.

– Что ж, теперь вы их знаете, – мягко сказала она. – Мужчина

наступает. Теперь мне кажется, что ваш обычай лучше. Но я все же

мало знаю о нем. Должны ли я говорить вам, Брайан, что вы мне

очень нравитесь? Вы – самый настоящий мужчина, и я таких нигде

не встречала. Сейчас не время и не место говорить о браке, но я

хотела бы…

Руки Брайана обхватили ее, не дав договорить, он прижал ее к

себе. Их губы соединились в темноте.

– Легче, – прошептала она. – Мне больно…

Глава 13

– Он не хочет входить в дверь, сэр. Только стучит и говорит:

«Передайте сэру Бренду, что я здесь».

– Хорошо, – на этот раз Брайан положил в карман пистолет и

запасную обойму. – Я сейчас ухожу и вернусь на рассвете, пусть

один из каров будет наготове к моему возвращению.

На улице было темнее, чем он ожидал. Он нахмурился и сжал

рукоять пистолета. Кто-то разбил по соседству все фонари, но

света звезд было вполне достаточно, чтобы разглядеть темный

корпус песчаного кара.

– Брайан Бренд? – послышалось из кара. – Садитесь.

Мотор взревел, как только он захлопнул дверцу. Без света кар

пробрался по городу и вышел в пустыню. Здесь скорость кара

увеличилась, но водитель по-прежнему не зажигал фар, каким-то

чудом разбирая дорогу. Поверхность поднималась, и когда они

достигли вершины, водитель выключил мотор. Ни водитель, ни

Брайан с момента отправления не произнесли ни слова.

Щелкнул выключатель, и зажегся свет. Впервые Брайан смог

рассмотреть ястребиный профиль попутчика. Когда тот пошевелился,

Брайан увидел, что тот мал ростом. Случайность или мутация

изогнули его спинной хребет, соорудив таким образом большой

горб. Брайан впервые видел такую фигуру. Он удивился, каких

усилий должно было стоить медицине сохранение этой жизни. Это

могло объяснить горечь и боль в голове собеседника.

– Позаботились ли эти мудрецы с Ниджора сообщить вам, что они на

день приблизили крайний срок? Этот мир идет прямиком к своему

концу.

– Да, я знаю. Поэтому-то я и обратился к вашей группе за

помощью. Время бежит слишком быстро.

Человек не ответил, а лишь что-то пробормотал и обратил внимание

на экран радара, проверяя на всех частотах, не преследуют ли их.

– Куда мы едем?

– В пустыню, в штаб армии. Вся эта штука может запросто взлететь

на воздух через день, так что я думаю, могу сказать вам, что

здесь наш единственный лагерь. Все наши люди и оружие

сосредоточены тут. И Хис тоже здесь, это руководитель. Завтра

все это погибнет вместе с этой проклятой планетой. Какое у вас

дело к нам?

– Об этом я буду говорить с Хисом.

– Как хотите, – удовлетворенный проверкой, он снова включил

мотор, и кар двинулся дальше по пустыне. – Но мы – армия

добровольцев, и у нас нет секретов друг от друга. Только от

дураков, которые хотят уничтожить этот мир.

В его словах была горечь, которую он даже не пытался скрыть.

– Они вынесли решение, обязывающее их совершить всепланетное

убийство.

– Я слышал, что они о вас не лучшего мнения, они называют вас

армией террористов.

– А это так и есть. Ибо мы – армия и ведем войну. Идеалисты дома

поймут необходимость этого лишь тогда, когда уже будет поздно.

Если бы они поддержали нас с самого начала, мы успели бы вскрыть

каждый черный замок и обыскать каждый закоулок, пока бы не

обнаружили их бомбы. Как же! Ведь для них это означает

насилие и смерть!.. А теперь они вынуждены уничтожить всех.

Он уставился на приборы, и Брайан заметил напряженность его

позы.

– Однако не все еще потеряно. У нас еще целый день, и мне

кажется, что я нашел способ остановить войну без того, чтобы

сбрасывать бомбы.

– Вы возглавляете ОКВ, не так ли? Что вы сможете сделать, когда

начнут падать эти бомбы?

– Ничего, но я надеюсь, что мне удастся предотвратить это, не

беспокойтесь. Мой уровень раздражимости очень высок.

Водитель хмыкнул и ничего не сказал. Кар съезжал по покрытому

обломками скалы склону.

– Чего вы хотите? – наконец спросил он.

– Мы хотим осмотреть одного из магтов… Живого или мертвого –

не имеет значения. Вам никогда не приходилось захватывать их?

– Нет, мы всегда сражаемся с ними только в их домах. Они

забирают всех своих убитых и раненых. А что вы собираетесь с ним

делать? Мертвец не сможет вам рассказать ни о бомбах, ни о

прыжковой установке.

– Не вижу необходимости рассказывать это вам, если вы – не

руководитель. Но ведь вы – Хис?

Водитель издал гневный звук и молча продолжал вести машину.

Наконец он спросил:

– Почему вы так думаете?

– Назовем это предчувствием. С одной стороны вам не часто

приходится управлять каром. Конечно, может быть, ваша армия

состоит только из генералов, но мне что-то в это не верится. Я

также знаю, что время дорого для всех нас. Эта долгая поездка

была бы и для вас напрасной тратой времени, как и сидеть где-то

в пустыне и ждать моего приезда. А вот лично доставить меня, вы

бы могли по дороге присмотреться ко мне и составить свое мнение

о моей персоне. У вас уже должно сложиться решение, будете ли вы

помогать мне, или нет. Я прав?

– Да… я – Хис. Но вы не ответили на мой вопрос. Что вы хотите

делать с телом?

– Мы вскроем его и хорошенько изучим. У меня есть сомнения

насчет того, что магты являются людьми. Они живут среди людей,

выдают себя за них, но они – не люди.

– Вы хотите сказать, что они – тайные пришельцы?

– Возможно. Изучение тела должно показать это.

– Вы или глупы, или некомпетентны. Ваш мозг испекся от жары

Диса. Я не участвую в этом абсурде.

– Но вы должны. Я же не должен объяснять вам, почему я так

считаю. Через день этот мир погибнет, и вы не в силах остановить

этого. У меня есть идея, которая может оказаться верной, а вы не

можете упустить свой единственный шанс, если вы искренни. Либо

вы – убийца, с удовольствием убивающий Дис, либо вы честно

хотите остановить войну. Кто вы?

– Вы получите тело. Я не согласен с вами, но не вижу вреда в

том, что будет убит лишний магт. Мы можем включить эту операцию

в наш план. Это последняя ночь, и я разошлю всех в рейды. Мы

ворвемся в максимальное число домов магтов до рассвета.

Существует слабая надежда, что мы найдем бомбы. Конечно это все

равно, что стрелять в темноту, но больше нам ничего не остается.

Мой отряд ждет меня, и вы можете присоединиться к нам. Остальные

уже ушли. Мы хотим проверить небольшую крепость. Мы уже побывали

там и захватили много оружия. Возможно они настолько глупы, что

решат, что мы туда больше не сунемся. Иногда мне кажется, что у

магтов полностью отсутствует сила воображения.

– Вы даже представить себе не можете, насколько вы правы.

Кар медленно приближался к отвесной скале, вертикально

поднимавшейся от песка. Теперь они двигались по скалистой

поверхности, не оставляя следов. На приборной доске вспыхнула

лампочка, и Хис немедленно остановился и выключил мотор. Они

выбрались наружу, дрожа от холода, и они с трудом передвигались

среди нагроможденных осколков.

Внезапный свет заставил Брайана замигать и прикрыть глаза рукой.

Рядом с ним на земле тихонько гудел поглотитель энергии,

создающий защиту от любых видов излучения. Он накрывал своим

полем большое пространство вокруг скалы, казавшейся снаружи

абсолютно черной. В этом убежище под нависшей скалой стояли три

открытых кара. Они были огромны и снабжены хорошим оружием. На

них сидели люди, разговаривали и чистили оружие. При их

появлении все вскочили.

– Грузитесь! – приказал Хис. – Мы начинаем выполнение ранее

намеченного плана. Позовите сюда Талта, – в разговоре со своими

людьми голос Хиса немного смягчился.

Высокие солдаты-ниджорцы были готовы выполнить любой приказ

командира. Они двигались вокруг его изогнутой фигуры,

большинство из них было вдвое выше его, но и они подчинялись ему

без колебаний. Ибо они были телом армии, а он – ее мозгом.

Плотный коренастый солдат подошел к Хису и приветствовал его

взмахом руки. Он был весь увешан сумками и какими-то

электронными инструментами. Карманы его оттопыривались от

маленьких приспособлений и запасных частей.

– Это Талт, – сказал Брайану Хис. – Он о вас позаботится. Талт –

мой личный техник. Он учувствует во всех наших операциях со

своими измерительными приборами и исследует внутренности

дисанских крепостей. До сих пор ему так и не удалось обнаружить

следов прыжковой установки или радиоактивности, которая

свидетельствовала бы о наличии ядерных зарядов. Пока что он

бесполезен, как и вы. Я думаю, что вдвоем вы сможете помочь друг

другу. Возьмите кар, на котором мы приехали.

Широкое лицо Талта расплылось в лягушачьей улыбке, его голос был

хриплым и грубым.

– Ждать. Нужно ждать. Однажды эти стрелки оживут, и все

неприятности кончатся. Что я должен делать с этим незнакомцем?

– Снабди его трупом одного из магтов. Будь вместе с ним везде и

возвращайся сюда. – Однажды эти стрелки оживут… Бедняга! Ведь

это же последний день!

Он отвернулся и шагнул к людям в карах.

– Он мне нравится, – сказал Талт, прилаживая последние части

своего аппарата. – Он – великий человек, Хис, но без моей помощи

ему все равно ничего не найти. Дайте мне этот прибор.

Брайан помог технику погрузить все его оборудование в кар. Когда

остальные кары стали один за другим исчезать в темноте, Талт

направил машину вслед за ними. Они медленно скользили единой

линией между скал, пока не выбрались к пустыне песчаных дюн.

Здесь они перестроились в широкую цепь и двинулись к цели. Талт

что-то бормотал про себя, управляя каром. Внезапно он замолчал и

посмотрел на Брайана.

– Что вы хотите от Диса?

– Теория, – ответил выведенный из оцепенения Брайан.

Он решил немного подремать на своем сидении, используя

возможность для отдыха перед атакой.

– Вы и Хис, – удовлетворенно заметил Талт, – идеалисты, вы

хотите остановить войну, которую сами не начинали. Они никогда

не слушали Хиса. Он с самого начала предупреждал их, чем это

может кончиться, и оказался прав. Они же считали, что его идеи

настолько же уродливы, как и он сам. Он сделал себя военным

авторитетом. Военный специалист на Ниджоре! Ха! Это же все

равно, что быть специалистом по льду в аду! Но он все знает о

войне, хотя ему никогда не дадут использовать эти знания

полностью. И вместо него назначили командиром дедушку Крафта.

– Но ведь Хис командует армией?

– Это добровольцы, их слишком мало и у них слишком мало денег.

Мы чертовски поздно начали действовать, и нас слишком мало! Мы

должны сделать все, что в наших силах, и тем не менее я понимаю,

что все равно это добром не кончится. А нас за это на родине

называют мясниками, – в его голосе послышалась горечь. Он с

трудом попытался скрыть обуревавшие его чувства. – Они дома

думают, что нам нравится убивать, они считают нас сумасшедшими.

Они не понимают, что мы делаем единственную вещь, которая может

помочь нам.

Замолчав, он нажал на тормоз и остановил машину. Линия каров

остановилась. Впереди, едва виднеясь среди дюн, выделялась

вершина на темной башне.

– Мы двинемся отсюда, у нас есть еще время.

Сначала они шли, потом ползли, когда их больше не скрывали дюны.

Впереди них двигались темные фигуры. Добравшись до выщербленной

черной стены, они стали взбираться вверх по склону, и там дальше

на стену.

– Веревочные подъемники, – прошептал ему Талт. – Забрасывают

вверх крюк, снабженный быстросхватывающим клеем. Затем

поднимаются с помощью портативного моторчика. Это изобрел Хис.

– Мы с вами пойдем тем же путем?

– Нет, мы не будем взбираться. Мы пробьем скалу. Я знаю план

этой крепости, – говоря это, он тщательно измерял расстояние

вокруг основания крепости. – Здесь.

В этот момент крик разрезал ночную тишину. Вершина крепости

магтов озарилась пламенем. Вверху загремели автоматы. Что-то

упало в ночную темноту и тяжело ударилось о землю рядом с ними.

– Атака началась! – крикнул Талт. – Сейчас пойдем и мы, пока все

заняты наверху.

Он вытащил какой-то плоский предмет и прижал его к стене. Тот

остался висеть на ней. Талт что-то повернул в нем и приказал

Брайану лечь.

– Направленный взрыв. Должен действовать только в одном

направлении, но никогда нельзя быть уверенным в этом.

Земля под ними подпрыгнула, гигантский кулак ударил в стену.

Когда рассеялось облако пыли и дыма, они увидели круглое

отверстие в стене – тоннель, пробитый взрывом. Талт осветил

через отверстие внутреннее помещение.

– Ничего опасного. Идемте, пока здесь никто не появился

проверить, что происходит.

Пол внутри был покрыт обломками, и они с трудом пробирались

вперед. Талт указывал дорогу вниз по изогнутой, с острыми

углами, лестнице.

– Подземные помещения в стене. Они всегда прячут там свои

запасы.

Дымящийся черный шар вылетел из отверстия туннеля и упал у их

ног. Талт раскрыл рот, но Брайан уже успел прыгнуть вперед. Он

пнул шар ногой и тот улетел обратно в коридор. Талт упал рядом с

Брайаном – и перед ними взвилось оранжевое пламя взрыва. Осколки

ударили в потолок и стены вокруг них.

– Гранаты! – крикнул Талт. – Они до сих пор использовали их

только раз. У них не может быть много. Надо предупредить Хиса, –

он прижал ларингофон и что-то быстро заговорил.

Внизу что-то зашевелилось, и Брайан, осознав, что это происходит

в туннеле, обрушил туда поток огня.

– Наверху неудача. Нам нужно срочно уходить. Вы идите первым, я

вас прикрою.

– Я пришел сюда за магтом, и без него не уйду.

– Вы сошли с ума! Если вы останетесь, то погибнете!

Говоря это, Талт уже пробирался к выходу. Он повернулся спиной к

Брайану, когда тот выстрелил. Магты появились молча, как тени

смерти. Они нападали беззвучно, подбегая с ничего не выражающими

лицами. Двое умерли сразу. Третий беспомощно упал у ног

Брайана…

Он был ранен, но еще жив. Оставляя за собой кровавую полосу, он

полз к нему, подняв нож. Брайан не двигался. Сколько человек он

может убить? Или это не человек? Его мозг и тело восстали против

убийства, он сам хотел умереть, чтобы не убивать снова. Но пули

Талта прошили тело магта, и тот упал.

– Вот вам труп – теперь быстрее!

Вдвоем они протащили тело магта сквозь отверстие, все время

чувствуя за спиной смерть. Но других нападений не последовало,

кроме взрыва гранаты, да и тот произошел слишком далеко, чтобы

причинить им смерть или ранения… Один из тяжеловооруженных

каров кружил вокруг крепости, держа под обстрелом ее вершину.

Отбив нападение, атакующие взбирались на этот кар. Талт и Брайан

потащили к нему тело магта. Талт посмотрел через плечо и побежал

быстрее.

– Они преследуют нас! Впервые после рейда нас преследуют!

– Им наверное известно, что мы захватили тело, – сказал Брайан.

– Оставьте его, слишком тяжело тащить…

– Я скорее оставлю вас! – резко бросил Брайан. – Давайте я

понесу его один, – он отобрал тело у несопротивлявшегося Талта и

взвалил его к себе на плечи. – Прикройте меня своим оружием!

Талт обрушил ливень снарядов на бежавшие за ними темные фигуры.

Водитель кара, по-видимому, заметив выстрелы, поскольку

послышался скрежет гусениц, и кар направился к ним. Он

затормозил в облаке пыли, и оттуда потянулись руки, готовые

перехватить тело. Но Брайан сказал, чтобы взяли только тело, а

вскарабкался сам. Гусеницы заскрипели, и они направились в

темноту, прочь от крепости.

– Вы знаете, что это была всего лишь шутка, когда я предлагал

вам оставить тело, – заговорил Талт. – Надеюсь, вы верите мне?

– Нет, – Брайан уложил труп магта на сидение, – я подумал, что

вы говорите серьезно.

– Ах, – запротестовал Талт, – вы такой же плохой как и Хис. Вы

слишком серьезно все воспринимаете.

Неожиданно Брайан осознал, что весь покрыт кровью, его одежда

стала мокрой. И при этой мысли его желудок перевернулся, и он

вынужден был перегнуться через борт кара.

Такое убийство было слишком личным. Одно дело – говорить о теле

абстрактно, но убить человека, потом нести его тело и

чувствовать, как его кровь струится по тебе – это несомненно

другое. Но магты почему-то не были людьми, и Брайан знал это, но

эта мысль не успокаивала его. Когда они достигли остальных

каров, поджидавших их в отдалении, весь отряд двинулся в

пустыню.

– Все направляются в разные стороны, – сказал Талт, – так что им

не удастся выследить нашу базу.

Он взглянул на листок бумаги и прикрепил его рядом с компасом,

включив мотор.

– Мы сделаем большой крюк по пустыне и въедем в город с другой

стороны. Здесь у меня курс. Там я выгружу вас и вернусь в

лагерь. Вы не сердитесь на меня за то, что я сказал.

Брайан не ответил, он лишь пристально смотрел в стекло.

– Что случилось? – спросил Талт. – Разве вы никогда не видели,

как происходит рассвет?

– Но не рассвет последнего дня мира.

– Перестаньте. Я знаю то, что они идут навстречу гибели. Но я

могу сказать, что сделал все возможное, чтобы предупредить это.

Как вы думаете, что они будут испытывать дома, на Ниджоре,

завтра?

– Может быть, мы еще сумеем остановить все это, – произнес

Брайан, пытаясь стряхнуть с себя мрачное настроение.

Единственным ответом Талта был бессловесный звук неуверенности.

К тому времени, когда они завершили петлю по пустыне, солнце уже

высоко поднялось в небе. Начиналась дневная жара. Их курс

пролегал через гряду низких пологих холмов, поэтому скорость

упала почти до нуля. Они покатили вновь, а Талт, истекая потом и

проклятиями, колдовал над приборами. Наконец они выбрались на

твердый песок и направились к городу.

Увидев Хоувстад, Брайан ощутил приступ страха. Откуда-то из

города поднимался черный столб дыма. Горело, возможно, одно из

покинутых зданий. Но чем ближе они подъезжали, тем больше

увеличивалось его напряжение. Брайан не осмеливался высказать

свою мысль вслух, это вместо него сделал Талт.

– Что-то горит. Похоже, это в районе, где находится ваше здание.

В городе они заметили первые признаки разрушения: обломки камня

на улицах, запах дыма. Все больше и больше людей двигалось в том

же направлении, что и они. Обычно пустынные улицы города сегодня

были заполнены людьми. Дисанцы, отличимые по обнаженным спинам,

смешивались с немногочисленными инопланетянами. Брайан

удостоверился, что тело магта надежно упаковано в брезент, и они

принялись медленно пробираться сквозь толпу.

– Мне не нравится это оживление, – сказал Талт, рассматривая

людей в толпе. – Если бы сегодняшний день не был последний, я бы

повернул назад. Они знают наши кары – мы слишком часто совершали

рейды.

Завернув за угол, он резко затормозил. Здание впереди было

разрушено. Теперь оно представляло собой лишь груду обугленных

камней. Они еле дымились, и тонкие языки пламени поднимались из

руин. С грохотом обвалилась часть стены.

– Это же ваше здание, здание Основания Культурных

Взаимоотношений! – крикнул Талт. – Они успели раньше нас, по

всей вероятности используя радио для созыва всех отрядов. Здесь

они применили какую-то взрывчатку.

Брайан неподвижно замер, не сводя глаз с черных руин. Теперь вся

надежда умерла. Дис умер. В руинах были погребены тела тех, кто

верил и помогал ему… Леа… Прекрасная и дорогая Леа мертва…

Доктор Стайн, его пациенты… Фоссел и персонал организации…

все…

Он задержал их на этой планете – и вот они мертвы!

Убийцы!

Глава 14

Жизнь была кончена. В мозгу Брайана не оставалось ничего, кроме

отчаяния и боли от происшедшей невозвратной потери. Если бы его

мозг владел телом, он несомненно бы умер, так как у него не было

никакого желания жить, но, не подозревая об этом, сердце

продолжало биться, а легкие своими регулярными движениями

втягивали в грудь воздух со смертельным запахом дыма. Его тело

продолжало автоматически поддерживать ненужную ему теперь жизнь.

– Что вы будете теперь делать? – спросил Талт.

Даже он был потрясен этим зрелищем. Брайан, когда до него дошло

значение вопроса, лишь покачал головой. Что он может делать? Что

вообще теперь можно сделать?

– Иди со мной, – произнес чей-то голос из открытого окна кара,

стоявшего сзади.

Говоривший уже скрылся в толпе прежде, чем они повернулись.

Брайан успел заметить туземца на краю толпы. Это был Ульв.

– Поверни-ка кар вон туда, – он схватил Талта за руку и показал

направление, – делай это немедленно и не привлекай внимания.

На мгновение у него появилась надежда. Но уже в следующий миг он

подумал: "Какая может быть надежда? Здание разрушено, люди

погибли. Нужно смотреть в лицо действительности" .

– Куда мы едем? – поинтересовался Талт, – Кто говорил с нами?

– Туземец, вон тот, впереди. Он спас мне жизнь в пустыне. Я

думаю, он на нашей стороне, хотя он и настоящий дисанец. Он, тем

не менее, понимает факты, которые не может понять ни один магт.

Он знает, что произойдет с этой планетой, – Брайан говорил так

много только для того, чтобы наполнить свой мозг словами, не

оставив место для надежды.

Ульв медленно и естественно шел по улице, не оглядываясь. Они

двигались за ним в отдалении, не теряя его из виду. Все меньше

людей попадалось среди покинутых зданий. Ульв исчез в одном из

них.

«ТРЕСТ ЛЕГКИХ МЕТАЛЛОВ, Лимитед».

Такая надпись висела над входом.

– Не останавливайтесь здесь, – сказал Брайан, – обогните угол.

Там я выйду.

С легкость, которую он уже давно не ощущал, Брайан выбрался из

кара. Нигде никого не было видно. Медленно возвращаясь обратно

за угол, он оглядел прилегающие улицы. Ни души, только жара,

молчание, пустота…

В дверях склада появилась какая-то фигура, махнувшая рукой.

Брайан показал Талту жестом, куда надо двигаться и прыгнул в

кар.

– В эту открытую дверь! Быстро! Пока нас никто не видел! – Кар

по пандусу въехал в помещение, двери которого за ними закрылись.

– Ульв! Что это! Где ты? – позвал Брайан, щурясь в темноте

помещения. Рядом с ним появилась фигура.

– Я здесь.

– Разве ты…

– Я слышал о рейде. Магты созвали всех нас, чтобы мы перенесли

взрывчатку. Я пошел со всеми. Я не мог их остановить, и у меня

не было времени предупредить тех, в здании.

– Значит все они мертвы?

– Да, за одним исключением. Я знал, что могу спасти одного, но я

не знал, кого. Поэтому я взял с собой женщину, которая была с

тобой в пустыне. Сейчас она здесь, она ранена, но не сильно.

Виноватое облегчение заполнило Брайана. Он не обрадовался,

слишком свежа была память о смерти людей Основания. Но в то же

время он был счастлив.

– Покажи мне ее, – внезапно его поразил страх, что это может

быть ошибкой. Возможно Ульв спас другую женщину.

Ульв провел его через пустой пролет склада. Брайан шел рядом с

ним, борясь с искушением побежать. Но все же, когда он увидел,

что Ульв направляется к конторке у задней стены, он не выдержал

и побежал.

Леа без сознания лежала на диване. Пот покрывал ее лицо, она

стонала, не открывая глаз.

– Я дал ей совер, затем укутал в тряпки, чтобы никто не видел, –

сказал Ульв.

Через открытую дверь конторки заглянул Талт.

– Совер – это наркотик, который они извлекают из одного

растения, – пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Брайана.

– Мы производили с ним опыты. В небольшой дозе он лишает

сознания, в большой смертелен. В каре у меня есть антидот,

подождите, я принесу его.

Брайан сел рядом с Леа и стер с ее лица пот и грязь. Тени под ее

глазами сделались сильнее, а тонкое лицо эльфа казалось еще

тоньше. Но она была жива – и это было главное.

Напряжение частично оставило Брайана, он снова обрел способность

думать. Он все еще должен был выполнять свои обязанности. После

происшедшего Леа должна была находиться в госпитальной постели,

но это сейчас невозможно. Тем не менее, он должен поставить ее

на ноги и заставить работать: ответ должен быть найден, ибо

сейчас каждая секунда уносила с собой частицу жизни планеты.

– Через минуту все будет готово, – сказал Талт, внося тяжелый

медицинский ящик.

Он внимательно посмотрел на выходящего из комнаты Ульва.

Хис должен узнать об этом перебежчике. Его можно использовать

как шпиона или для получения информации, хотя пожалуй сейчас уже

поздно, ведь скоро здесь начнется ад, – он набрал номер на

циферблате, а затем извлек из ящика шприц-пистолет.

– Закатайте ей рукав, мы сейчас вернем ее к жизни, – он прижал

стерилизованный ствол к коже и нажал на спуск. Раздался короткий

щелчок.

– Подействует быстро? – спросил Брайан.

– Через несколько минут. Пусть полежит.

В дверях показался Ульв.

– Убийца!

В руках он держал духовое ружье, поднимая его ко рту.

– Он был в каре и видел тело! – крикнул Талт, хватаясь за

пистолет.

Брайан прыгнул между ними, подняв руки.

– Остановитесь! Не нужно больше убивать никого! – крикнул он

дисанцу.

Потом показал кулак Талту.

– Только попробуй выстрелить, и я сломаю тебе шею. Здесь

командую я.

Он повернулся к Ульву, который поднес ружье к губам, но все еще

колебался. Это был добрый знак.

– Ты видел тело в каре, Ульв. Ты должен был видеть, что это

магт. Я убил его, и готов убить еще десять, сто магтов – лишь бы

только удалось спасти планету. Я убил его в честной схватке и

хочу осмотреть тело. В этих магтах есть что-то очень странное,

ты сам знаешь об этом. Если мне удастся разобраться в том, что

это может быть, то мне удастся остановить войну и не бомбить

Ниджорд.

Ульв все еще был рассержен, но слегка опустил ружье.

– Я хочу, чтобы здесь не было чужеземцев. Я хотел бы, чтобы

никто из вас сюда никогда не приходил. Все было хорошо, пока вы

не появились здесь. Магты были сильнее и они убивали, но они и

помогали. Теперь они хотят воевать вашим же оружием, поэтому вы

хотите, чтобы я помог вам.

– Нет, не нам, а себе самому! Возврата назад нет. Может быть для

Диса и было бы лучше не вступать в контакты с инопланетянами, а

может и нет. Но в любом случае об этом нужно забыть. К лучшему

или худшему, но так или иначе мы связаны с остальной частью

галактики. Вы должны решать свои проблемы, и я здесь для того,

чтобы помочь вам.

Секунды шли, а Ульв продолжал неподвижно стоять, и на его лице

было написано колебание. Может ли убийство остановить смерть?

Может ли он помочь своим людям, помогая чужеземцам сейчас? Его

мир изменился, и это ему не нравилось. Приходилось прилагать

усилия, чтобы тоже измениться. Внезапно он сунул духовое ружье в

петлю, повернулся и направился к стене.

– Это слишком для моих нервов, – сказал Талт, убирая пистолет в

кобуру. – Вы не представляете себе, как я буду счастлив убраться

отсюда, когда все это кончится. Даже если планета взорвется –

меня это не касается. Я кончил, – и он направился к кару,

внимательно следя за Ульвом, сидевшим на корточках у стены.

Брайан повернулся к Леа, которая открыла глаза и смотрела в

потолок. Он подошел к ней.

– Бежали, – ее голос был пуст и невыразителен, и это поражало

сильнее, чем все остальное. – Они бежали мимо моей открытой

двери, и я видела как они убили доктора Стейна. Они зарезали его

словно животное и разрубили на части. Потом в комнату вошел еще

один, и я больше ничего не помню, – она медленно подняла голову

и посмотрела на Брайана. – Что случилось? Почему я здесь?

– Они… они мертвы. Мертвы все. После рейда дисанцы взорвали

здание. Ты одна осталась в живых. В вашу комнату вошел Ульв, тот

самый дисанец, которого мы встретили в пустыне. Он унес тебя

оттуда и спрятал здесь.

– Когда мы улетаем? – спросила она тем же пустым голосом,

поворачиваясь лицом к стене. – Когда мы покинем эту планету?

– Сегодня последний день. Крайний срок в полночь. Когда мы будем

готовы Крафт вышлет за нами корабль. Но мы еще должны сделать

свое дело. Я принес тело магта. Мы должны осмотреть его и

выяснить, что в магтах…

– Ничего нельзя сделать, теперь ничего, только улететь отсюда, –

ее голос был монотонен. – Все, что мог сделать человек, я

сделала. Пожалуйста, вызови корабль. Я хочу немедленно улететь.

Брайан беспомощно закусил губу. Ничто не могло вывести ее из

шока. Слишком уж сильным было потрясение. Слишком много ужаса

она увидела за последнее время. Он взял ее за подбородок и

повернул к себе. Она не сопротивлялась, но ее глаза были полны

слез.

– Отвези меня домой, Брайан, пожалуйста, отвези меня домой.

Он смог только убрать с ее лица волосы и заставить себя

улыбнуться. Время летело все быстрее и быстрее, и он не знал,

что делать. Было необходимо как можно быстрее произвести

обследование, но он не мог заставить ее сделать это. Он поискал

глазами медицинский ящик, но он не нашел его, видимо Талт унес

его обратно в кар. В нем может быть что-нибудь интересное,

какой-нибудь транквилизатор. Талт тем временем разложил на

походном столе инструменты и при помощи линзы изучал ленту

записи, когда Брайан влез в кар. Он нервно подпрыгнул и сунул

ленту за спину, но потом успокоился, увидев кто вошел.

– Я думал, что это ваш туземец. Возможно, вы ему верите, но я

никак не могу себя заставить. Я не могу даже использовать радио.

А мне надо доложить Хису о случившимся.

– Что доложить? О чем вы?

Талт протянул ему ленту и лупу.

– Взгляните, – это лента записей моего счетчика излучения.

Красные вертикальные линии проведены с пятиминутными

интервалами, черная горизонтальная линия показывает уровень

радиации. Вот здесь, когда линия начинает подниматься вверх, в

этот момент мы начали атаку.

– А что это за пик посередине?

– Он точно совпадает с нашим посещением дома ужасов. Когда мы

проходили через отверстие в стене – некоторые из этих скал имеют

высокий уровень естественной радиации. Но…

– Вы хотите сказать… – Брайан с трудом удержался от волны

внезапно нахлынувшей надежды.

– Не знаю, я не уверен точно. Мне надо сопоставить эту запись с

другими на базе. Возможно, что это, как я уже говорил, камни

крепости, или у них там спрятаны инструменты с фосфоресцирующими

указателями, а может быть одна из тактических атомных бомб,

которые они иногда использовали против нас. Кто-то поставил им

несколько таких бомб.

– Или кобальтовые бомбы?

– Может быть, – Талт быстро упаковал инструменты. – Бомба с

плохой защитой или старая может дать такой след. Немного радона

просачивается наружу.

– Но почему вы не вызовите Хиса по радио и не сообщите ему?

– Я не хочу, чтобы радиопосты дедушки Крафта узнали об этом. Это

наше дело – в случае, если я прав. А мне надо проверить свои

старые записи, чтобы быть уверенным. И я устал из-за этого

рейда, у меня начали болеть виски. Давайте-ка сгрузим ваш труп,

– он помог Брайану выгрузить громоздкий неуклюжий сверток, потом

скользнул на сидение водителя.

– Подождите. Есть ли у вас что-нибудь в медицинском ящике для

Леа? У нее нервный шок. Не истерический. Это как будто уход от

действительности. Она ничего не слушает, ничего не хочет делать.

Она просто лежит и ничего не говорит, кроме как просит отвезти

ее домой.

– Где-то была доза, – Талт снова раскрыл свой медицинский ящик.

– Синдром убийства – так это называют наши медики. Он затронул

много наших парней. Если вас вырастили в атмосфере ненависти к

убийству, вам будет трудно, когда придется убивать. Парни сходят

с ума, теряют сознание… Поэтому медики и изготовили это

лекарство. Не знаю, правда, как оно действует, вероятно, это

смесь транквилизаторов с наркотиками. Но оно действует только на

память о недавних событиях, на десять-двенадцать часов. Вы не

можете болеть из-за того, чего просто не помните. – Он вынул

запечатанный пакет. – Инструкция внутри. Желаю удачи!

– Удачи! – ответил Брайан и пожал руку технику. – Дайте мне

знать, если это действительно следы бомб.

Он осмотрел улицу, чтобы убедиться, что там никого нет, а затем

зажал кнопку двери. Дверь раздвинулась, кар скользнул в темноту

и исчез. Рокот его мотора замер в отдалении. Брайан закрыл дверь

и вернулся к Леа. Ульв по-прежнему сидел у стены на корточках.

В пакете был одноразовый шприц. Леа не протестовала, когда он

разорвал оболочку и прижал иглу к руке. Она вздохнула и закрыла

глаза. Увидев, что она заснула, он втащил тело магта. Вдоль

одной из стен тянулся верстак, и Брайан положил труп на него. он

разрезал брезент, и на него глянули невидящие глаза. при помощи

ножа Брайан снял с тела пропитанную кровью одежду. Под одеждой,

вокруг пояса он обнаружил обычный набор дисанских предметов. В

любом случае это могло означать только одно. Человек он или нет,

но он жил на Дисе. Брайан отбросил их в одну сторону с одеждой,

теперь перед ним лежало голое тело.

Во всех физических деталях это было тело обыкновенного дисанца.

С каждым новым открытием теория Брайана становилась все более

нелепой. Если магты не чужеземцы, то как тогда можно объяснить

полное отсутствие у них эмоций? Какая-то мутация? Он не знал,

возможно ли это вообще. В мертвом человеке, лежавшем перед ним,

непременно должно быть что-то чужое. Сейчас будущее этого мира

зависело от слабой надежды. Если и ленты Талта не укажут пути к

бомбам, то никакой надежды не останется.

Леа все еще спала, когда он посмотрел на нее вновь. невозможно

было сказать, долго ли продлится это состояние комы. Вероятно,

он смог бы разбудить ее, но ему не хотелось делать это слишком

рано. Тем не менее трудно сдержать свое нетерпение, хотя он и

знал, что для того, чтобы лекарство подействовало, необходимо

определенное время. Еще раз обдумав сложившееся положение, он

решил дать ей еще один час, а потом попытаться разбудить ее. Это

будет в полдень – за двенадцать часов до уничтожения планеты.

Теперь ему необходимо связаться с профессором Крафтом. Может

конечно это пораженчество, но он хотел быть уверенным в том, что

им удастся унести ноги отсюда до провала миссии. радиосвязь

осуществлялась через ретранслятор в здании Основания, и если

ретранслятор поврежден, то контакт не состоится. Это надо

проверить сейчас же, потом будет слишком поздно.

Брайан включил свой передатчик и послал вызов. Ответ был получен

немедленно.

– Это связист флота. Не выключайтесь, командир Крафт ждет вашего

вызова и будет лично говорить с вами…

– Кто говорит? – голос Крафта прервал связиста. Старик говорил

очень взволнованно. – Это кто-нибудь из основания?

– Говорит Бренд. Со мной Леа Моррис.

– Больше никого? Выжил ли кто-нибудь из экипажа после нападения?

– Остальные погибли… С утратой здания и всех инструментов в

нем. И я не могу связаться с кораблем на орбите. Сможете ли вы в

случае необходимости забрать нас отсюда?

– Укажите место. Корабль вылетает немедленно.

– Но сейчас он мне пока не нужен. Не надо посылать его, пока я

не вызову сам. Если есть возможность предотвратить разрушение,

то я найду ее. Итак, я остаюсь здесь до самой последней минуты,

если это потребуется.

Крафт молчал. В наушниках слышался треск разрядов и шумное

дыхание. Наконец Крафт сказал:

– Это ваше окончательное решение? Корабль будет ждать, но почему

бы вам сейчас не отправить мисс Моррис?

– Нет она мне потребуется здесь. Мы ищем…

– Разве в такой ситуации есть надежда найти ответ, который

разрешит эту проблему и предотвратит разрушение планеты? – его

голос был полон отчаяния, и Брайан пока что был не в силах

помочь ему.

– Если я сумею, вы узнаете. Иначе будет конец. Все, конец

передачи, – и он отключил рацию.

Леа продолжала спокойно спать. До установленного им срока

оставалось еще много времени. Как его использовать? Ей

необходимы инструменты для осмотра трупа, а здесь ничего нет.

Может быть что-нибудь удастся найти в руинах здания Основания?

Вообще-то обязательно надо осмотреть развалины повнимательнее.

Там могли быть и другие выжившие. Он отыщет их. Ульв по-прежнему

сидел на корточках у стены. Он гневно взглянул на Брайана, но

ничего не сказал.

– Ты можешь помочь мне снова? Оставайся и присмотри за девушкой,

пока меня не будет. Я вернусь в полдень. – Ульв продолжал

молчать. Тогда Брайан добавил: – Я все еще ищу возможность

спасти Дис.

– Иди, я посмотрю за ней, – с яростью произнес Ульв. – Я не

знаю, верить ли тебе. Но, возможно, ты прав. Иди. С ней ничего

не случится.

Брайан выскользнул на пустынную улицу и почти бегом направился к

руинам, которые раньше были зданием Основания. Он пошел окружным

путем, опасаясь слежки со стороны магтов. Свернув за угол, он

заметил кар, показавшийся ему знакомым. Поставив ногу на

гусеницу, он подтянулся и заглянул в окно. Прямо на него

смотрело улыбающееся лицо Талта. Но это была улыбка смерти. Губы

были раздвинуты, обнажая зеленоватые зубы, глаза вытаращены, и в

них застыло страдание. Тонкая маленькая деревянная стрела

торчала из шеи.

Глава 15

Брайан мгновенно спрыгнул с кара и плашмя упал в песчаную пыль

улицы. Ожидаемая им стрела так и не свистнула, улица продолжала

молчать. Убийцы Талта, давно покончив со своим делом, спокойно

удалились. Быстро передвигаясь и на всякий случай используя кар

в качестве прикрытия, Брайан открыл дверь и скользнул в него.

Внутри хорошо поработали: все приборы были приведены в полную

непригодность, пол покрыт осколками оборудования, обрывки лент и

детали механизмов валялись вместе. Машина была уничтожена как и

ее водитель.

Восстановить происшедшее было легко. Кар могли заметить, когда

он въехал в город. Возможно те же магты, которые уничтожили

здание Основания, сделали и это, но они не видели, куда он

направлялся, иначе Брайан тоже был бы уже мертв. Но им удалось

обнаружить кар, когда Талт пытался покинуть город, и остановили

его наиболее эффективным способом – стрелой через открытое окно

в шею ничего не подозревающего водителя.

Талт мертв! Ужасное впечатление от смерти этого человека

заставило Брайана забыть о ее последствиях. Только теперь он

начал их понимать. Талт не передал ниджорской армии сообщения о

своем открытии. Он побоялся использовать радио, хотел лично все

рассказать Хису и показать ему ленту записи, но теперь она

изорвана и смешана с другими. Человек, который мог бы

проанализировать ее – мертв.

Брайан посмотрел на искалеченные внутренности радиоприемника и

повернулся к двери. Быстро открыв ее, он выскочил из кара. Его

жизнь, а теперь и жизнь всего Диса, зависела от того, не замечен

ли он. Прежде всего необходимо связаться с Хисом и передать ему

информацию. Пока это не сделано, он – единственный человек на

Дисе, знающий какая предположительно из крепостей магтов

содержит смертоносные бомбы.

Отойдя подальше от кара, вытирая со лба пот, он пошел медленнее.

Его не заметили и не преследовали. Здешние улицы не были знакомы

ему, но он заметил направление по солнцу и направился к

разрушенному зданию. И теперь на улицах появилось много

туземцев, некоторые бросали на него яростные взгляды. Своей

способностью вчувствовать Брайан ощутил их гнев и ненависть. Эти

люди излучали смерть, и он каждый раз, когда проходил мимо них,

нащупывал в кармане рукоятку пистолета. К тому времени, когда он

добрался до развалин, пот ручьями тек по его телу.

Рядом со зданием возвышался корпус космической шлюпки. Два

человека, вышедшие из открытого люка, стояли на краю выжженного

пространства. Башмаки Брайана гулко стучали по обломкам. Люди

быстро повернулись к нему, подняв свои ионные ружья, но увидев

одежду инопланетянина – расслабились.

– Кровавые дикари, – сказал один из них.

Это был человек с тяжелой планеты: почти квадратная колонна

мускулов, голова едва достигала груди Брайана. На задвинутой

задвинутой назад шапке виднелось символическое изображение

принадлежности к команде, обслуживающей корабельный компьютер.

– Их нельзя осуждать, я думаю, – возразил второй со знаком

отличия администрации корабля. Черты его лица были другими, но

тело такое же компактное и плотное. Издали они были похожи как

близнецы, вероятно, они были с одной планеты. – Ведь их мир в

полночь будет уничтожен. Надеюсь, к тому времени мы уже будем в

прыжковом режиме. Я уже видел гибель Зетрады и больше не хочу

таких зрелищ.

Человек из компьютерной команды внимательно посмотрел на

Брайана, повернувшись к нему всем телом.

– Вам нужно эвакуироваться? Мы тут – последний корабль и

поднимемся как только груз будет на борту. Если хотите – можете

лететь вместе с нами.

Величайшим усилием воли Брайан подавил в себе уныние, охватившее

его при виде развалин.

– Нет, спасибо, в этом нет необходимости. У меня есть связь с

блокирующим флотом, меня заберут до полуночи.

– Вы с Ниджорда? – поинтересовался администратор.

– Нет, но у меня есть одно дело, – Брайан увидел, что они

внимательно смотрят на него в ожидании разъяснений. – Мне

казалось, что я найду способ остановить войну. Но… Я не уверен

теперь.

Он не собирался быть таким откровенным с этими космонавтами, но

слова сами возникали в мозгу.

Администратор хотел что-то сказать, но товарищ остановил его

толкнув локтем.

– Мы скоро стартуем. Мне не нравится, как эти дисанцы на вас

смотрят. Капитан велел узнать, что тут загорелось и немедленно

возвращаться. Не упустите свой корабль, – он пошел к шлюпке, но

потом обернулся. – Мы ничем не можем помочь вам?

Сочувствием не поможешь. Брайан постарался освободить свой мозг

от влияния посторонних эмоций и подумать обо всем как следует.

– Вы можете помочь мне. Мне необходим скальпель или какой-нибудь

похожий хирургический инструмент.

«Это понадобится Леа» – подумал он. Потом он вспомнил о

недоставленном сообщении Талта.

– У вас есть портативная рация? Я могу заплатить.

Его собеседник на минуту исчез в шлюпке и вернулся с небольшим

пакетом.

– Здесь скальпель и магнитный пинцет – это все, что я смог найти

в медицинской сумке. Надеюсь они исправны, – он еще раз скрылся

в люке и вернулся с ящиком, в котором лежал небольшой

передатчик. – Возьмите, у него достаточная мощность на длинных

волнах.

Он поднял руку, когда Брайан протянул ему деньги.

– Это мой вклад. Если вы можете спасти планету, я могу отдать

вам все, что есть в шлюпке, и ее тоже. Я скажу капитану, что мы

потеряли передатчик в стычке с туземцами. А разве это не так? –

он толкнул товарища локтем в грудь. И, если бы на месте того был

человек послабее, он был бы проткнут насквозь. – Желаю вам

удачи.

Они были уже в шлюпке, и Брайан отошел подальше, чтобы его не

задело огнем при старте.

Чувство долга – космонавты тоже знали его. Сознание этого

немного подняло дух Брайана, когда он осматривал руины в поисках

чего-нибудь полезного. Он узнал в развалинах место лаборатории.

С трудом пробираясь через груды камня, он нашел один ящик, чудом

избежавший разрушения. В нем оказался бинокулярный микроскоп.

Его правая трубка была изогнута, и линзы треснули. Но левая,

казалось, была вполне исправной. Он прихватил его вместе с

ящиком.

Уже почти полдень. Эти несколько инструментов можно будет

использовать для вскрытия. Подозрительно поглядывая на встречных

дисанцев, он направился к складу. Ему снова пришлось проделать

долгий обходной путь, чтобы скрыть цель назначения. Лишь

убедившись, что за ним никто не следит, он проскользнул в

здание, закрыв за собой дверь. Когда он вошел, его встретили

испуганные глаза Леа.

– Дружеская улыбка среди людоедов, – пошутила она. – Что

случилось? С тех пор, как я проснулась, этот каменный идол, –

она указала на Ульва, – не сказал ни слова.

– Что самое последнее ты запомнила? – осторожно спросил Брайан.

Он не хотел говорить слишком много, опасаясь вызвать у нее шок.

Ульв проявил незаурядную сообразительность, не разговаривая с

ней.

– Если хочешь знать, я помню многое, Брайан. Я не хотела бы

вдаваться в детали, и также лучше не посвящать туземцев. Но я

помню даже, как уснула после того, как вы ушли. Но больше

ничего. Странно. Я уснула в госпитале, а проснулась на этом

диване и чувствовала себя ужасно. А он сидел здесь и хмуро

смотрел на меня. Не расскажите ли вы мне, что произошло?

Лучше для нее было бы узнать часть правды, оставив детали на

потом.

– Магты напали на здание ОКВ. Они теперь озлоблены на всех

чужеземцев. Вы все еще находитесь под действием снотворного, а

Ульв помог мне перенести тебя сюда.

– Ой, я слышала, что сегодня последний день?! – в ее голосе

слышался ужас. – Пока я играю в спящую красавицу – мир идет к

концу! Кто-нибудь ранен при нападении или убит?

– Было несколько пострадавших и много неприятностей, – он не

хотел развивать эту тему и, подойдя к трупу, убрал покрывало. –

Вот это сейчас важнее. Это один из магтов. У меня есть

скальпель. Вы можете его сейчас вскрыть.

– Что случилось с людьми в здании? – инъекция заставила ее

забыть о трагедии, но подсознательное впечатление от пережитого

ужаса было все еще свежо в ее мозгу. – Я чувствую себя такой

усталой. Пожалуйста, расскажите мне, что случилось. Я вижу – вы

что-то скрываете.

Брайан сел рядом с ней и взял ее руки в свои. Он не удивлялся

тому, как они холодны. Глядя ей в глаза, он попытался передать

ей часть своей силы.

– Это не просто. Вы были потрясены, и поэтому чувствуете себя

плохо. Не задавайте вопросов, тут мы ничего не можем сделать. Но

мы можем кое-что узнать о магтах. Ты осмотришь труп?

Она попыталась что-то ответить, но потом отказалась от своего

намерения – закрыла глаза, и Брайан почувствовал, как по ее телу

пробежала дрожь.

– Произошло что-то ужасное. Я это знаю. Наверное, вы правы,

лучше не задавать вопросов. Помоги мне, дорогой. Ноги не держат

меня, – повиснув на нем так, что он почти нес ее, они подошли к

трупу. Посмотрев на него, она вздрогнула. – Это не естественная

смерть. Тебе не нужно на это смотреть, – обратилась она к

дисанцу, внимательно следящему за ее движениями. Ее дисанский

был ужасен. – Если не хочешь – не смотри.

– Я хочу, – Ульв не отводил глаз от тела. – Я никогда раньше не

видел магтов мертвыми и без одежды, как обычного человека.

– Найдите мне немного воды, Брайан. И положите под тело брезент.

Эти тряпки слишком грязные.

Напившись, она, казалось, стала сильнее и смогла стоять не

держать за стол обеими руками. Приставив острие скальпеля к

груди магта, она сделала длинный разрез. Большая, через все тело

рана казалась раскрытым ртом. Ульв вздрогнул, но не отвел глаза.

Одно за другим она извлекала внутренности. Только раз она

бросила быстрый взгляд на Брайана, но потом снова вернулась к

работе. Молчание продолжалось до тех пор, пока Брайан не прервал

его.

– Вы поняли что-нибудь?

Его слова порвали тонкую ниточку ее силы, она подошла к дивану и

беспомощно повалилась на него. Ее окровавленные руки свисали по

сторонам, создавая ужасный контраст с бледным лицом.

– Мне очень жаль, Брайан, но нет ничего, совсем ничего. Есть

небольшие отклонения, изменения, которые я раньше не встречала,

например, очень развиты легкие. Но такие изменения вполне могли

быть обусловлены адаптацией. Он – человек измененный и

адаптированный, но он – человек как вы или я.

– Как вы можете быть уверенной в этом? Вы же не осмотрели его

полностью! Так действуйте. Другие органы – мозг,

микроскопические исследования. Вот! – он протянул ей микроскоп.

Она уронила голову на руки и заплакала.

– Оставьте меня! Я устала, больна и по горло сыта этой планетой!

Пусть она умирает, мне нет до нее дела! Ваша теория неверна и

бесполезна! Признайте же это! И позвольте мне смыть с рук грязь!

Брайан стоял над ней, задержав дыхание. Он не осмеливался думать

об этом. Неужели он ошибся? Нужно продолжать. Глядя на ее

беззащитную спину, едва прикрытую тонкой одеждой, он

почувствовал жалость, которой нельзя поддаваться. Эта хрупкая

испуганная женщина была его единственным резервом. Она должна

работать – он должен заставить ее. Айджел умел добиваться этого,

он использовал свои качества, чтобы Брайан смог проникнуть своими

чувствами в его и поверить им. Теперь он должен сделать то же

самое с Леа. У него был небольшой опыт в этом искусстве, но не

такой, чтобы владеть им профессионально. Тем не менее

попробовать было необходимо. Сила – вот в чем Леа сейчас

нуждается. Но вслух он просто сказал:

– Вы можете сделать это. У вас достаточно воли и сил, чтобы

закончить, – его мозг кричал, заставляя ее повиноваться и взять

у него силы, так как ее собственные были на исходе. Только тогда

она приподняла свое лицо, и он увидел ее сухие глаза, стало

ясно, что все удалось. – Вы будете продолжать?

Леа кивнула и стала на ноги. Она пошатывалась как лунатик,

идущий по невидимой проволоке. Сила, поддерживающая ее, не была

ее силой, и ситуация напоминала ему последний бой «Двадцатых»,

когда он испытал то же самое состояние убивающей активности. Она

открыла ящик с микроскопом, предварительно вытерев руки об

одежду, потом сказала:

– Все предметные стекла здесь разбиты.

– Сейчас, – он направился к стеклянной перегородке.

На полу лежало множество осколков битого стекла. Он подобрал и

обработал их так, чтобы они могли служить предметными стеклами.

Леа взяла их, не сказав ни слова… Взяв на стекло каплю крови

магта, она наклонилась над окуляром. Ее руки дрожали, когда она

начала регулировать резкость, чтобы осмотреть образец при малом

увеличении. Брайан стоял у нее за спиной со сжатыми кулаками, с

трудом сдерживая волнение.

– Что вы видите? – не выдержал он.

– Фагоциты… лейкоциты… все кажется нормальным! – ее голос

был тусклым, глаза застилала усталость, когда она подняла

голову.

Гнев поднимался в Брайане. Даже перед лицом очевидности он

отказывался верить. Он резко оттолкнул Леа и принялся сам

настраивать микроскоп.

– Если вы ничего не видите – попробуйте большее увеличение. Это

здесь, я знаю. Я дам вам образец ткани, – он повернулся к

вскрытому трупу.

Он видел, как вздрогнули ее плечи, и как задрожали пальцы, когда

она регулировала увеличение. Он ощутил исходящую от нее волну

эмоций.

– Что это? – спросил он, как будто она что-то сказала вслух.

– Что-то есть в лейкоцитах. Это не обычная структура, но она мне

знакома. Я видела нечто подобное, но где, не помню, – она

отвернулась от микроскопа и в задумчивости прижала кулак ко лбу.

– Я уверена в том, что уже где-то видела это.

Брайан посмотрел в микроскоп и увидел в центре его поля зрения

смутные очертания. Когда он подкрутил ручку настройки,

изображение стало резче – это было медузообразное образование

одноклеточного лейкоцита. Для его нетренированного взгляда в нем

не было ничего необычного, поскольку ему не было даже известно,

что является нормальным.

– Вы видите сферические зеленые зерна, что сгруппировались

вместе? – но прежде, чем Брайан ответил, она вскрикнула:

– Я вспомнила! – усталость на миг слетела с нее от возбуждения.

– «Икеза пурхаза» – вот как его зовут, во всяком случае очень

похоже. Это маленькое чешуйчатое насекомое. У него имеются точно

такие же образования в клетках.

– Но что это значит? И какое отношение это может иметь к Дису?

– Не знаю, но очень похоже. И я никогда не видела ничего

похожего в клетках человека. Это кокки. Эти зеленые частицы

образуют грибок, живущий внутри насекомого. Не паразит, а

настоящий симбиоз! – она широко раскрыла глаза, когда до нее

дошло значение собственного слова.

Симбиоз! А ведь Дис стал таким миром, где симбиоз и парасимбиоз

развились больше, чем на любой другой планете. Мысли Леа

ухватились за этот факт. Брайан почувствовал ее

сосредоточенность и поглощенность проблемой. Он старался не

мешать ей. Руки ее были сжаты, глаза смотрели в стену, мозг

напряженно работал.

Брайан и Ульв смотрели на нее, ожидая выводов. Наконец обрывки

сложились в единое целое. Леа разжала руки и разгладила одежду,

потом мигнула и повернулась к Брайану:

– Здесь есть ручные инструменты?

Слова были такими неожиданными, что он вначале даже не мог

ответить. Прежде, чем он собрался что-то произнести, она

заговорила снова:

– Нет, не ручные, так будет слишком долго. Мне необходима пила.

Это было бы лучше всего, – она повернулась к микроскопу.

Брайан не пытался ни о чем спрашивать. Ульв по-прежнему смотрел

на тело магта, ничего не понимая из разговора. В поисках

инструмента Брайан отправился в грузовой пролет, но и там ничего

не осталось, поэтому он поднялся по лестнице на второй этаж.

Здесь коридор проходил через множество комнат, но все двери были

закрыты, за исключением одной с обнадеживающей надписью:

«Инструментальная кладовая» .

Он нажал плечом на металлическую дверь, но она поддалась лишь на

миллиметр. Отступив в сторону, чтобы поискать другие пути, и

посмотрел на часы. Два часа дня! Через десять часов начнется

бомбардировка Диса! Нужно спешить, но нельзя шуметь – нельзя

привлекать внимания с улицы. Он быстро снял рубашку и обернул ею

ствол пистолета. Единственный выстрел прозвучал глухо. Замок

разлетелся на части, и дверь распахнулась. Когда он вернулся,

Леа по-прежнему стояла у тела. Он дал ей маленькую пилу с

вращающимися лезвиями.

– Это подойдет? Действует от батарей, они заряжены.

– Отлично. Сейчас вы оба поможете мне, – она перешла на

дисанский, – Ульв, отыщи место, откуда можно осматривать улицу,

будучи незамеченным. Дай мне знать, если она пуста. Боюсь, что

пила производит слишком много шума.

Ульв кивнул и вышел в пролет. Там он забрался на груду пустых

упаковочных ящиков к маленькому окну. Он внимательно осмотрел

улицу и махнул рукой.

– Брайан, станьте со стороны, противоположной от меня и держите

подбородок трупа. И держите крепко, чтобы голова не крутилась,

когда я стану пилить. Конечно, это неприятная работа. Мне жаль,

но самое простое, что здесь можно предпринять – это перепилить

кость.

Пила врезалась в кость черепа. Вскоре Ульв махнул им, привыкая к

тишине, и снова взобрался к окну. Они с нетерпением ждали, когда

он даст им знак о возможности продолжать работу. Наконец Ульв

махнул рукой. Пила заработала вновь и срезала верхнюю часть

черепа.

– Готово, – произнесла Леа, выпуская пилу из рук.

Прежде чем продолжить работу, она помассировала онемевшие

пальцы. Потом она сняла кость и обнажила мозг.

– Вы были правы, Брайан. Вот вам чужак!

Глава 16

Ульв присоединился к Брайану и Леа, глядевшим на обнаженный мозг

магта. Странность была настолько очевидной, что ее заметил даже

он.

– Я видел мертвых животных и мертвых людей, но такого мне видеть

еще не приходилось.

– Что это? – спросил Брайан.

– Захватчик, чужак, которого вы искали.

Мозг магта занимал только две трети черепной коробки вместо

того, чтобы занимать ее полностью. Он делил ее с аморфной

зеленой массой. Она была похожа на мозг, но имела утолщения и

узелки. Леа при помощи скальпеля отделила эту массу.

– Она напоминает мне нечто виденное на Земле. Зеленая мушка и ее

необычный орган, называемый «псевдова». И теперь, видя это

существо в черепе магта, я могу провести параллель. Зеленая

мушка тоже имеет большой зеленый орган, но он расположен не в

черепе, а в теле. Его сущность уже много лет интересует

биологов. Для объяснения его уже было выдвинуто несколько

сложных теорий. Наконец кто-то догадался расчленить их и изучать

отдельно. и «псевдова» оказалась живым растением, которое

помогало пищеварению мушки. Оно производило энзимы, без которых

мушка не могла усваивать сахар, получаемый из цветочного

нектара.

– Это не необычно, – сказал Брайан. – Термиты, да и сами люди

знают несколько существ, пищеварению которых помогает флора. В

чем же отличие зеленой мушки?

– Главным образом в воспроизведении… Все остальные растения

кишечной флоры попадают в организм хозяина как чужаки, им

разрешено оставаться только до тех пор, пока они там полезны. А

у зеленой мушки с растением постоянный симбиотический союз – он

необходим для существования обоих. Споры растения находятся во

многих частях тела мушки, но всегда в половых клетках. И каждое

яйцо, развивающееся во взрослое насекомое, обязательно заражено

этим растением.

– Вы думаете, что эти зеленые шарики в крови магтов – явление

того же типа?

– Я уверена в этом. Это должен быть тот же самый процесс. И

каждый молодой магт заражен ими от рождения. Пока растет

ребенок, растет и симбионт. Вероятно, растет даже быстрее,

поскольку это простейший организм. Думаю, он хорошо закрепляется

в мозгу за первые шесть месяцев жизни ребенка.

– Но почему? Что он делает?

– Я могу только высказать предположение, но все детали с

очевидностью указывают на его функцию. Я уверена, что симбионт

сам по себе – не единый организм. Это амальгама из животных и

растений, подобная большинству жизненных форм на Дисе. Эта штука

слишком сложна, чтобы развиться после появления человека на этой

планете. Магты, вероятно, заразились симбиотической инфекцией,

съев какое-нибудь животное из местных. Симбиоз развился и

расцвел в новом окружении, хорошо защищенный черепной коробкой в

долгоживущем хозяине. В обмен на пищу, кислород и удобства этот

симбионт производит очевидно гормоны и энзимы, которые помогали

магтам выжить. Возможно, некоторые из них способствовали

пищеварению, так что магты могли есть любое местное растение или

живой организм, который им попадал в руки. Симбионт может очищать

их кровь от токсинов – здесь так много ядовитых форм жизни.

Короче говоря, благодаря этому жизненному симбиозу магты стали

господствующей жизненной силой на планете. Они заплатили за это

высшую цену, но симбиоз помог им выжить. Вы заметили, что мозг

магтов по своим размерам не уступает мозгу обыкновенного

человека?

– Но он должен быть меньше, иначе как же в черепе произрастает

симбиоз? – возразил Брайан.

– Мозг-то обычного размера, но часть его поглощена симбионтом.

– Лобные доли, – проговорил Брайан, внезапно понимая. – Это

адское растение совершило фронтальную лоботомию.

– Оно сделало больше, – сказала Леа, отделяя внешнюю оболочку

серого вещества скальпелем и обнажая под ней зеленую субстанцию.

– Его щупальца пронизывают весь мозг, не затрагивая только

мозжечка. В основном затронуты высшие человеческие функции

мозга. Разрушение лобных долей лишило магтов способности к

проявлению эмоций и абстрактному мышлению. Вероятно они без

этого лучше выживали. Могло быть много ужасных ошибок, прежде

чем было достигнуто равновесие. Конечный продукт этого процесса

– симбиоз человека-животного-растения, наилучшим образом

приспособлен к жизни в этом ужасном мире. Отсутствие эмоций

означает отсутствие сложности или желаний, которые могли бы

помешать чистому выживанию.

– Остальные дисанцы, например, Ульв, сумели выжить не

превращаясь в такое создание. Почему же у магтов возникла

необходимость заходить так далеко?

– В эволюции нет ничего необходимого. Возможно множество

вариантов, и все лучшие из них имеют право на продолжение. Вы

можете возразить, что люди типа Ульва все же выжили, но магты

выжили эффектнее. Если бы не был своевременно установлен контакт

с другими планетами, то вполне возможно, что магты остались бы

единственными разумными обитателями здесь. Но теперь у них такой

возможности нет. Поэтому они, похоже, решили уничтожить обе расы

своей самоубийственной угрозой.

– Но все это не имеет смысла. Магты выжили и взобрались на самый

верх эволюции. Однако они ведь склонны к самоубийству. Так

почему же они уцелели до сих пор?

– Индивидуально они агрессивны до самоубийства. Со своим

отсутствием эмоций они нападают на кого угодно. К счастью, на

этой планете нет крупных хищников. Итак, хотя они и умирали как

индивидуумы, общая безжалостность гарантировала им выживание как

группы. Но теперь они оказались перед проблемой, которая слишком

сложна для их дегенерирующего мозга. Их личная политика стала

всепланетной политикой, а это очень опасно. Они похожи на людей

с ножами, которые убили всех людей, вооруженных камнями. Но

теперь перед ними люди с пистолетами, но они продолжают

нападать, и будут это делать до тех пор, пока их не перебьют

всех до одного. Это прекрасный пример высшей справедливости

эволюции. Люди, зараженные дисанской формой жизни, были

господствующими существами на этой планете. Существо в голове

магта было истинным симбионтом, давая что-то и получая что-то,

создавая настоящий симбиоз, члены которого вместе сильнее, чем

по отдельности. Теперь положение изменилось. Мозг магта не

способен воспринять идею смерти всей планеты, всей расы в

ситуации, где он должен сделать это, иначе раса погибнет.

Поэтому существо в его мозгу больше не симбионт, а паразит.

– И как паразит оно должно быть уничтожено! – воскликнул Брайан.

– Мы больше не воюем с тенями. Мы нашли врага – и это вовсе не

магты. Это разновидность процветающего солитера, слишком глупого

для того, чтобы понять, что он просто-напросто убивает себя. И

вообще есть ли у него мозг и может ли он думать?

– Сомневаюсь, – ответила Леа. – Мозг для него абсолютно

бесполезен. Если бы он был у них, они бы уже давно исчезли.

Симбионты или паразиты, которые живут внутри другого организма,

деградируют до абсолютного минимума функций…

– Что это такое? – внезапно спросил Ульв, указывая на мозгового

симбионта. Он слышал весь их возбужденный разговор, но не понял

ни слова.

– Объясните ему, Леа, – Брайан вдруг увидел, насколько она

истощена. – И сядьте, вам необходимо хоть немного отдохнуть. Я

же попытаюсь… – взглянув на часы, он остановился.

Было уже шестнадцать часов, меньше восьми часов оставалось до

всеобщей гибели. Что он скажет, что он сможет сделать? Энтузиазм

быстро схлынул, когда он понял, что решена только часть

проблемы. Бомбы упадут точно по расписанию, если ниджорцы не

поймут точного значения его открытия. Да даже если они и поймут,

какое это будет для них иметь значение? Угроза со стороны

кобальтовых бомб остается.

С этой мыслью пришли виноватое сознание того, что он совершенно

забыл о смерти Талта. До связи с ниджорским флотом он должен

рассказать Хису обо всем, что произошло с Талтом и его каром, а

также о следах радиоактивности. Сейчас невозможно исследовать

эти записи, но Хис мог бы повторить рейд и проверить подозрения.

Это не займет много времени, а уже потом он сумеет связаться с

профессором Крафтом. Тщательно настроив передатчик на волну

повстанческой армии, он вызвал Хиса. Ответа не было, только

статические атмосферные разряды.

Возможно, его передатчик неисправен. Он быстро сменил частоту,

настроившись на свои личные позывные, потом свистнул в микрофон.

Ответный сигнал был так силен, что у него заболели уши. Он

попробовал еще раз вызвать Хиса, и на этот раз получил ответ.

– Говорит Брайан Бренд. Вы меня слышите? Я хочу поговорить с

вами.

К его удивлению ответил профессор Крафт:

– Мне очень жаль, Брайан, но говорить с Хисом теперь невозможно.

Мы прослушивали его частоты и поэтому приняли ваш вызов. Хис и

его армия эвакуированы полчаса тому назад, теперь они на пути к

Ниджорду. Вы готовы? Вскоре всякая посадка станет опасной. Даже

сейчас мне придется вызывать добровольцев, чтобы забрать вас с

планеты.

Хис и его армия улетели! Брайан пытался освоиться с этой мыслью.

Он вновь обрел равновесие, когда полностью осознал, что говорит

с профессором Крафтом.

– Если они улетели… что ж, с этим я ничего не могу поделать. Я

собирался вызвать и вас, слушайте и постарайтесь понять. Вы

должны отменить бомбардировку. Я нашел, что вызывает такое

изменение в магтах. И если исправить это, то мы сможем повлиять

на них.

– Это можно исправить до полуночи? – тут же прервал его Крафт.

Голос его звучал гневно: даже святые устают.

– Нет, конечно, нет, – Брайан нахмурился, понимая, что разговор

сложился неудачно, но не зная, как можно улучшить положение. –

Но это не займет много времени. У меня здесь доказательство,

которое убедит вас в том, что я говорю вам правду.

– Я верю вам и так, Брайан, – гнев исчез из голоса Крафта,

остались лишь отчаяние и усталость. – Согласен, что вы правы.

Немного раньше я признал, что Хис был прав в оценке ситуации и в

своем плане решения проблемы Диса. Мы допустили множество ошибок

и потеряли время. Боюсь, что теперь это единственный факт,

который имеет значение. Бомбы упадут ровно в полночь, но и тогда

может оказаться слишком поздно. На пути с Ниджора находился

корабль с заменой для меня. Я превысил власть, отодвинув срок на

один день по сравнению с тем, что мне рекомендовали техники.

Теперь я понимаю, что поставил на карту жизнь собственного мира

в тщетной надежде спасти Дис. Он не может быть спасен. Он уже

мертв. И я не хочу больше ничего о нем слышать.

– Но вы должны…

– Я должен уничтожить эту планету, вот что я должен сделать. Все

инопланетчики, кроме вашего отряда, уже улетели. Я посылаю за

вами корабль. Как только он взлетит, я сброшу первую бомбу. А

теперь сообщите мне ваши координаты.

– Не угрожайте мне, Крафт! – в припадке гнева Брайан погрозил

радио кулаком. – Вы – убийца и разрушитель целого мира. Не

пытайтесь выдавать себя за кого-нибудь другого. Я знаю, как

предотвратить это убийство. Я знаю, где кобальтовые бомбы. Они в

крепости магтов, на которую Хис напал прошлой ночью. Захватите

их, и вам не придется сбрасывать ваши.

– Мне жаль, Брайан. Я ценю ваши старания, но в то же время

понимаю всю их тщетность. Я не обвиняю вас во лжи, но понимаете

ли вы, как непрочна ваша уверенность с высоты моего положения?

Сначала – драматическое открытие причины непримиримости со

стороны магтов. Потом, когда это не подействовало, вы вдруг

вспомнили, что знаете, где находятся бомбы – самый главный

секрет магтов.

– Я не уверен полностью, но очень велика вероятность того, что я

прав. Записи Талта свидетельствуют, что в крепости магтов есть

какой-то источник радиации. Но Талт мертв, и его приборы

разбиты. Разве вы не можете… – он замолчал, понимая, как

неубедительно звучат его слова. Это поражение.

Радио молчало. Крафт ждал продолжения. Когда Брайан начал

говорить, то голос его был уже лишен всякой надежды.

– Посылайте ваш корабль, – устало произнес он. – Мы находимся в

здании, которое раньше принадлежало тресту легких металлов. Это

довольно-таки большой склад. Я не знаю его адрес, но я уверен,

что кто-нибудь из вас сумеет его отыскать. Мы ждем вас. Вы

победили, Крафт.

Он выключил радиопередатчик.

Глава 17

– Вы и в самом деле сдаетесь? – спросила Леа.

Он понимал, что она давно уже прекратила свой разговор с Ульвом

и слушала его беседу с Крафтом. В ответ Брайан лишь пожал

плечами и постарался изложить свои чувства.

– Мы старались и добились успеха. Но что мы можем сделать, если

они не хотят нас слушать? Что может сделать один человек против

целого флота, вооруженного водородными бомбами?

Как бы в ответ на его слова голос дисанца нарушил тишину

комнаты:

– Убей врага! Убей умердвика!

Он выкрикнул последнее слово, и его рука потянулась к поясу.

Одним быстрым движением он извлек духовое ружье и поднес его к

губам. Тонкая стрела вонзилась в существо, вселившееся в мозг

магта. Это действие имело символическое значение для объявления

войны.

– Ульв понял его значение лучше, чем можно было ожидать, –

сказала Леа. – И он знает о симбиозе столько, что мог бы

работать лектором в земном университете. Он знает, что такое

симбионт, и что он делает. У них даже слово есть для этого.

Жизненная форма, с которой можно жить и кооперировать, зовется

мердвиком. Он понимает также, что жизненные формы могут меняться

– быть в разное время мердвиком или умердвиком. Он понял, что

мозговой симбионт – умердвик, и готов убить его. Так же станут

поступать и остальные дисанцы, если мы им покажем и объясним

это.

– Вы уверены? – спросил Брайан, невольно заинтересовавшись.

– Несомненно. У них свое отношение к проблеме выживания, вы

должны понять это. Не такое, как у магтов, но аналогичное по

результатам. Они будут уничтожать мозговых симбиотов, даже если

для этого потребуется перебить всех магтов, в которых те живут.

– В таком случае, мы не можем улететь, – он вдруг понял, что ему

нужно делать. – Сейчас прилетит корабль. Вы улетите на нем и

прихватите с собой тело магта. Я останусь.

– Что вы собираетесь делать?

– Бороться с магтами. Мое присутствие на планете будет означать,

что Крафт не сбросит бомбы до полуночи. Иначе он станет и моим

убийцей. Сомневаюсь, что после этого срока мое присутствие здесь

остановит его, но до – несомненно.

– Но ведь это же самоубийство. Вы же сами говорили, что один

человек не сможет остановить бомбы. Что случится с вами в

полночь?

– Я буду мертв, и все-таки я не могу улететь. Во всяком случае

не сейчас. Я должен исполнить свой долг до последней

возможности. Мы с Ульвом пойдем в крепость магтов и попытаемся

отыскать там бомбы. Он будет сражаться на нашей стороне. Может

быть, он даже знает что-нибудь об этих бомбах, но просто не

хотел говорить мне об этом раньше. Мы можем получить помощь от

этих людей. Кто-нибудь из них наверняка знает, где они

находятся. Ведь они – туземцы.

Леа начала что-то говорить, но он прервал ее.

– У вас тоже большая работа. Покажите им магта, объясните Крафту

значение мозгового симбионта, ставшего паразитом. Постарайтесь

поговорить с ним о последнем рейде Хиса и убедить его отложить

бомбардировку. Я возьму с собой передатчик и сообщу, если

что-нибудь узнаю. Это наша последняя надежда, но мы должны пойти

на это, потому что если мы ничего не сделаем – Дис погибнет.

Леа пыталась спорить с ним, но он ее не слушал. Он лишь

поцеловал ее с легкостью, которой на самом деле не испытывал, и

постарался уверить ее, что все будет в порядке. В глубине души

они понимали, что это не так, но оба промолчали.

Внезапный гром потряс небо – прямо на улицу садился корабль. Как

только он приземлился, из него показались члены экипажа с

оружием наготове. После короткого спора они взяли труп. Леа села

в корабль, и он взлетел. Брайан смотрел ему вслед до тех пор,

пока он не превратился в точку и не исчез. Он попытался отогнать

чувство, что в последний раз видит их всех.

– Пошли отсюда быстрее, – сказал он Ульву, пряча при этом радио,

– прежде, чем кто-нибудь появится посмотреть, что за корабль

приземлился здесь.

– Что ты хочешь делать? – спросил Ульв.

– Что мы можем сделать за несколько оставшихся часов? – он

указал на солнце, склонившееся к горизонту. – Пойдем к крепости

магтов, на которую мы напали прошлой ночью. Это лучший шанс. Там

могут быть бомбы… Если тебе неизвестно точно, где они.

Ульв отрицательно покачал головой.

– Я не знаю, но кто-нибудь из наших может знать. Мы можем

поймать магта и убить его, тогда все увидят умердвика. Тогда они

расскажут все, что знают.

– Так вначале в крепость за бомбами или за магтом? Какой путь

короче?

Ульв задумчиво нахмурился.

– Если ты можешь вести кар чужеземцев, то я знаю, где он стоит.

Никто из наших не знает, как они сделаны и что ими движет.

– Я могу управлять им, идем.

На этот раз им повезло. Первый же кар, найденный нами, был с

ключом. Он работал на батареях, и они были заряжены. Более того,

он был легче, чем атомный, и развивал хорошую скорость на улицах

и в пустыне. Перед ними в красном ореоле садилось солнце. Было

уже шесть часов вечера. К тому времени, когда они добрались до

крепости, было уже семь. Брайан чувствовал, как напряглись его

нервы…

Хотя это и выглядело самоубийством, вторжение в крепость магтов

вызвало у него облегчение. Это было движение и действие, на

какое-то время он забыл о висящих над головой бомбах. Они

использовали главный вход. Ульв шел впереди. Никого не было

видно. Оказавшись внутри, они двинулись в подземное помещение,

где была замечена радиоактивность. Постепенно они начали

понимать, что крепость покинута.

– Все ушли, – Ульв принюхался к воздуху комнаты. – Здесь было

много магтов, но теперь все ушли.

– Часто они покидают свои крепости?

– Никогда. Я даже не слышал об этом раньше. Не могу найти

причины, почему они это сделали.

– А я могу. Они покидают дом, когда берут с собой что-то

достаточно важное. Бомбы. Если бомбы были спрятаны здесь, то они

могли перепрятать их, потому что… – внезапная догадка осенили

его. – Или они могли перевезти их, потому что пора

подготавливать установку! Пошли отсюда, и как можно скорее.

– Сюда проходит свежий воздух снаружи. Он как-то проникает сюда.

Этого не может быть, потому что так низко в домах магтов нет

входа.

– Мы проделали один прошлой ночью, может быть это он и есть.

Можешь найти его?

Когда они завернули за угол коридора, впереди блеснул лунный

свет: через отверстие в стене были видны звезды.

– Отверстие сейчас больше, чем было, – сказал Брайан. – Похоже,

что магты расчистили его, – он выглянул наружу и заметил следы

на песке. – Итак, они выносили что-то тяжелое снизу и грузили

его на что-то, оставившее эти следы.

Выбравшись через отверстие, они побежали к своему кару. Брайан

резко развернул его и повел по следу. Здесь они разглядели следы

гусениц каров, полуприкрытые тонкими нетронутыми следами колес.

Он выключил свет и заставил себя вести кар медленнее и

осторожнее. Быстрый взгляд на часы указал ему, что им оставалось

всего четыре часа. Лунный свет был достаточно ярок, чтобы

следовать в нужном направлении. Управляя одной рукой, Брайан

включил передатчик, постоянно настроенный на волну Крафта. Когда

оператор ответил на его вызов, Брайан сообщил ему, что они

обнаружили, и о сделанных выводах.

– Немедленно передайте это сообщение командиру. Я не могу ждать

разговора с ним. Я еду по следу, – он выключил передатчик и

нажал на акселератор.

Кар двинулся по следам магтов, догадка оказалась правильной.

Незадолго до девяти местность перешла в гряду холмов, впереди

виднелась темная масса гор, понимавшихся в верх и закрывавших

звезды.

– Останови кар здесь, – сказал Ульв. – Те пещеры начинаются

недалеко отсюда. Тут уже могут караулить магты, поэтому надо

идти тихо.

Брайан шел по глубокому следу в песке, неся рацию. Ульв с другой

стороны, скрываясь от возможных караульных. Но вокруг никого не

было. В половине десятого Брайан понял, что они слишком рано

покинули кар. Следы шли все дальше и дальше и казалось не имели

конца. Ульв указал ему на несколько пещер, но следы туда не

сворачивали. Время стремительно летело, а кошмарное блуждание во

тьме все продолжалось.

– Впереди еще пещеры, – сказал Ульв, – тебе надо идти потише.

Они поднялись на вершину холма, как делали это уже много раз, и

взглянули на темную лощину внизу. Песок покрывал поверхность

равнины. Садящаяся луна наклонными лучами освещала следы,

которые пересекали долину и исчезали в темном отверстии пещеры

на противоположной ее стороне.

Спрятавшись за холмом, Брайан включил передатчик. Ульв стоял

рядом, осматривая подступы к пещере.

– Важное сообщение, – прошептал Брайан в микрофон. – Запишите,

пожалуйста, – он повторял эти слова в течении тридцати секунд,

глядя на часы, чтобы быть уверенным, что время верное, так как

секунды ожидания растягивались в его представлении в минуты.

Затем, как можно более четко, не повышая голоса, он рассказал о

том, что обнаружил пещеру.

– …Бомбы могут быть здесь. Мы идем внутрь. Свой передатчик я

оставляю здесь ВКЛЮЧЕННЫМ, чтобы вы могли запеленговать его.

Другой передатчик, более мощный, я беру с собой. Если мы не

сможем вернуться к выходу, то я буду передавать из пещеры, хотя,

возможно, сигнал не пройдет сквозь скалы, но я попытаюсь. Конец

передачи. Отвечать не надо: наушников у меня нет, а динамик

звучит слишком громко. Прощай, Леа, – добавил он, переключив

рацию на постоянную передачу.

Они обошли скальное основание холма. Молчаливо скользя в тени,

пробрались ко входу в пещеру. Впереди было тихо. Брайан взглянул

на часы – и прилив отчаяния усилился: десять тридцать.

Последнее их убежище было в пяти метрах от входа в пещеру.

Впереди было тихо. Брайан вновь взглянул на часы. Они начали

подниматься, чтобы преодолеть последний участок, когда Ульв

потянул Брайана вниз. Он указал на свой нос, потом на пещеру: он

уловил запах магтов. На входе Брайан разглядел темные фигуры.

Ульв действовал стремительно: резким движением поднес трубку ко

рту – магт упал без звука. Прежде, чем тело ударилось о землю,

Ульв подскочил к нему и подхватил его. Послышался лишь легкий

шелест шагов по земле, затем вновь наступила тишина. Брайан

подошел с оружием наготове, не зная, что ожидает его. Ульв

прошептал в темноте:

– Их было двое. Можно идти дальше.

Отыскивать путь в темноте пещеры было безумством. Было темно, а

они не решались включать фонари. На каменном полу уже не было

следов, по которым можно было бы определить дорогу. Без

чувствительного обоняния Ульва они несомненно бы заблудились.

Пещера разветвлялась, и Брайан вскоре утратил всякое

представление о направлении. Идти было невозможно, приходилось

действовать на ощупь. Вскоре их пальцы, шарившие по стенам,

окрасились кровью. Ульв шел по запаху магтов, и если запах

становился слабее, значит они шли не по тому коридору.

Приходилось возвращаться назад и двигаться в новом направлении.

Но еще более мучительно было ощущение стремительного бега

времени. Было уже без четверти двенадцать.

– Впереди свет, – прошептал Ульв.

Брайан вздохнул с облегчением. Они двигались медленно и молча,

пока не остановились, незаметные в тени, глядя на куполообразное

помещение, освещенное висящими на стене лампами.

– Что это? – Ульв после кромешной темноты мигал от яркого света.

Брайан еле сдержал в себе желание закричать от радости.

– Ящик с металлическими решетками – установка прыжкового режима,

рядом – бомбы… Мы нашли!

Первым его побуждение было послать сообщение по радио, которое

должно было остановить бомбардировку планеты. Но неубедительное

сообщение будет хуже молчания. Он должен подробно описать все,

что видит, чтобы ниджорцы поверили ему. Это должно

соответствовать тем сведениям, которые они имеют об установке

магтов.

Очевидно, что установка наспех переделана из корабельного

пускового генератора. Генератор тоже был здесь. От него шли

провода к грубо сооруженной клетке из металлических полос,

выкованных вручную. Среди этого оборудования работали три

техника. Брайан удивился тому, что магтам удалось найти таких

любителей войны, которые помогли бы им швырнуть эти бомбы. Потом

он разглядел цепи вокруг их шеи и кровавые раны на спине, но все

же он не почувствовал к ним жалости, – они, очевидно, за плату

согласились уничтожить чужую планету, иначе они просто не

работали бы здесь. Лишь осознав самоубийственность этого шага,

они запротестовали.

– Без тринадцати двенадцать!

Прижимая радио к груди, Брайан встал. Теперь он мог разглядеть

бомбы. Их было двенадцать. Заостренные, с носом, похожим на нос

космического корабля, каждая возвышалась на два метра. Очевидно,

это были соединенные боеголовки ракет. Основание одной из них

было повернуто к Брайану, и он мог видеть шест защитных

распорок, которые использовались для крепления бомб к носителю.

В плоском дне бомбы было круглое смотровое отверстие. По такому

описанию ниджорцы должны понять, что он видит именно кобальтовые

бомбы. Брайан отсчитал пятьдесят шагов обратно по коридору и

остановился. Теперь он был достаточно далеко, чтобы магты его не

услышали, а поворот коридора не позволял его видеть. Он включил

передатчик и произвел настройку. Все правильно. Потом он

медленно и ясно описал все, что видел. Он заставил себя говорить

без эмоций, перечисляя факты и тщательно избегая выражать

собственное мнение.

Он закончил за шесть минут до полуночи, и, нажав на кнопку, ждал

ответа, но его не было.

Значение этого молчания немедленно проникло в его усталый мозг.

Не было атмосферных разрядов, не было шума статического

электричества, даже когда он повернул до отказа регулятор

громкости. Скальная масса действовала как экран, поглощая сигнал

передатчика даже максимальной мощности. Его не услышали.

Ниджорцам не известно, что кобальтовые бомбы обнаружены.

Бомбардировка начнется в запланированное время. Сейчас отворятся

люки бомбовых отсеков, и водородные бомбы повиснут, удерживаемые

лишь соединительными скобами, потом последует сигнал, и скобы

разъединятся.

– Убийцы! – закричал Брайан в микрофон. – Вы не хотели слушать

меня и Хиса, вы не хотели ничего кроме полного уничтожения. Вы

взрываете целую планету, когда в этом нет необходимости! Было

множество путей предотвратить это, и вы не использовали ни

одного из них, а теперь слишком поздно. Вы уничтожите Дис, и

это, в свою очередь, уничтожает Ниджорд. Это говорил Айджел,

теперь это говорю я. Проклятые неудачники в галактике, полной

неудачников!

Он поднял над головой передатчик и с силой обрушил его на пол.

Потом побежал к Ульву, стараясь изгнать из головы мысли о своем

поражении. Дисанцам оставалось жить не более двух минут.

– Меня не услышали! – сказал он. – Радио под землей не работает.

– Значит, бомбы упадут? – спросил у него Ульв, глядя ему в

глаза.

– Если не случится что-то, чего мы не знаем, то бомбы упадут.

После этого они ни о чем не говорили, им ничего не оставалось,

как молча сидеть и ждать. Техники в пещере прекратили работу.

Они что-то крикнули друг другу и попытались заговорить с

магтами. Бесчувственные, захваченные паразитами мозги магтов не

видели причин для прекращения работы. На отказ техников работать

они ответили побоями. Несмотря на удары те не повиновались, и

лишь с ужасом глядели на стрелки ручных часов, неумолимо

приближавшихся к двенадцати. Даже магты смутно ощущали значение

происходящего. Они тоже остановились и ждали.

Часовая стрелка на часах Брайана коснулась двенадцати, затем

минутная. Секундная сокращала расстояние, через десять секунд

все стрелки соединились, затем секундная двинулась дальше.

Чувство облегчения, испытанное Брайаном, мгновенно рассеялось от

сознания, что они находятся глубоко под землей. Звук и

сейсмические волны распространяются медленно, а пламя атомного

взрыва отсюда не видно. Если бомбы упали в двенадцать, то здесь

об этом еще не известно.

Отдаленный грохот заполнил помещение. Через мгновение земля у

них под ногами вздрогнула, свет в помещении замигал. Через

секунду с потолка посыпались камни. Ульв повернулся к нему, но

Брайан отвел взгляд. Он не мог смотреть в обвиняющие глаза

дисанца. Один из техников с криком побежал. Магт сбил его с ног

и продолжал молча бить. Видя это, двое других продолжили работу.

Даже если вся жизнь на планете уничтожена, для магтов это не

имело значения. Они будут по-прежнему стараться выполнить

задуманное. Принявшиеся за работу техники перешли от оцепенения

к ярости. Правда и неправда были забыты. Они умрут – невидимая

смерть от радиации уже зполнили пещеру – но отомстить они

сумеют. Они завершали работу с рвением и точностью, которых им

не хватало вначале.

– Что делают эти чужеземцы? – спросил Ульв.

Брайан опомнился от своего ступора и посмотрел в каверну. Люди

при помощи тележки подвозили одну из боеголовок к прыжковой

установке.

– Они хотят бомбить Ниджорд, как Ниджорд бомбит Дис. Эта машина

должна особым образом сбросить бомбу на другую планету.

– Ты хочешь остановить их? – спросил Ульв. В руках он сжимал

свою смертоносную трубку. В этот момент лицо его ничего не

выражало.

Брайан чуть не улыбнулся неестественности ситуации. Несмотря на

все его попытки Ниджорд все-таки сбросил бомбы и этим действием

уничтожил и свою планету тоже. Брайан мог бы остановить ответную

бомбардировку, но должен ли он делать это? Или он должен

следовать древнему кровавому правилу: око за око, зуб за зуб.

Ему не нужно буквально ничего делать. Подготовка будет

завершена, а его смерть и смерть остальных дисанцев будет

отомщена. Для чего Ульв приготовил свое духовое ружье? Чтобы

убить Брайана, когда он попытается помешать бомбардировке? Или

он ошибается в намерениях дисанца?

– Ты хочешь остановить их? – спросил он.

Как велико может быть у человека чувство долга! Пещерный житель

ощутил его впервые по отношению к товарищу, затем к семье. Оно

росло, пока люди боролись и умирали за абстрактные идеи городов

и наций. Затем – за всю планету. Неужели пришло время осознать,

что долг – это большее, что он включает в себя все человечество,

даже более того – жизнь во всех ее видах?

Брайан стал свидетелем этой идеи не на словах, а в

действительности. Задав себе этот вопрос, он дал единственный

ответ. Он извлек пистолет, все еще не зная, каким будет ответ

Ульва.

– Ниджорд – мердвик, – сказал Ульв, поднимая духовое ружье и

пуская стрелу в каверну.

Она попала в одного из техников. Тот вскрикнул и упал на пол.

Выстрелы Брайана привели в негодность контрольный щит, уничтожив

нависшую над Ниджордом опасность.

Ульв сказал: «мердвик». Это жизненная форма, которая

объединяется с другими и помогает им. Она может убить для

самозащиты, но по природе она не убийца и не разрушитель. Ульв

понял необходимость защиты жизни. Он ухватил суть идеи и

игнорировал словесные тонкости и усложнения. Он убивал магтов,

своих соплеменников, так как они были умердвиками – против

жизни, и спасал врагов, так как они – мердвики. И с пониманием

этого пришло болезненное сознание, что планета и люди,

произведшие эту идею на практике, будут мертвы.

В каверне магты увидели крушение своих планов. Они поняли,

откуда летят пули и молча устремились на своих врагов, обрушив

на них концентрированную волну бесчувственной ярости. Брайан и

Ульв оборонялись. Осознание того, что он обречен, не примирило

Брайана со смертью от руки магтов. Для Ульва принять решение

было намного легче – он убивал умердвиков. Верящий в жизнь, он

уничтожал антижизнь. Отстреливаясь, они отступали во тьму. Магты

со светильниками и ионными ружьями преследовали их. Зная пещеры

лучше, им удалось окружить их. Брайан увидел впереди свет и

остановил Ульва.

– Они знают пещерные туннели. Если мы попытаемся бежать, они

быстро застрелят нас. Нужно найти место, подходящее для обороны.

– Немного дальше есть небольшая пещера с одним выходом, и выход

узок, – сказал Ульв.

– Идем!

Они молча побежали во тьме, и скоро добрались до места

назначения незамеченными. Шум, произведенный ими, затерялся в

шуме от преследователей, заполнявшем соседние пещеры. Оказавшись

внутри прикрытия, они ожидали надвигающегося конца.

Показался быстро бегущий магт с фонарем, который освещал все

укромные места. Когда луч осветил их, Брайан выстрелил.

Прежде, чем из тьмы показались другие магты, привлеченные

звуками выстрела, Брайан подбежал к трупу, схватил еще горевший

фонарь и, укрепив его так, чтобы он освещал туннель, вернулся к

Ульву. Ждать пришлось недолго, вскоре появились два магта, и

смерть поразила их почти одновременно. За ними показались

остальные. Брайан гадал, когда они вспомнят о гранатах и швырнут

одну из них в убежище.

Где-то вдалеке раздался какой-то рокот, потом резкий звук

выстрела и взрыв. Прижавшись к скале, они недоумевали, почему не

начинается атака. Потом показался один из магтов, но пораженный

Брайан не выстрелил.

Магт отступал, стреляя в другую сторону. У Ульва сомнений не

было, но его стрела не могла пробить толстую одежду магта. Но

вторая стрела попала в руку магта, и тот умер.

– Не стреляйте! – послышался голос из тоннеля, и в облаке пыли и

дыма, освещенный светом фонаря, появился человек.

Брайан успел схватить Ульва за руку. Это был ниджорец. Понять

значение этого факта было невозможно. Брайан слышал, как упали

бомбы, но ниджорский солдат был здесь. Эти два факта не

совмещались.

– Не отпускайте его руку, – солдат со страхом глядел на духовое

ружье Ульва. – Я знаю, на что способны эти стрелы, – он извлек

из кармана микрофон и что-то сказал в него.

Множество солдат заполнили пещеру, за ними вошел профессор

Крафт. В пыльном военном мундире он выглядел странно. Со вздохом

облегчения он передал пистолет, выглядевший уж совсем неуместно

в его руках, ближайшему солдату и быстро приблизился к Брайану,

взяв его за руку:

– Я испытываю огромное удовольствие от личной встречи с вами и

вашим другом Ульвом.

– Не объясните ли вы мне, что все это значит, – тупо произнес

Брайан. Им владело странное чувство, что все это происходит во

сне.

– Мы всегда будем помнить человека, спасшего нас от самих себя,

– сказал Крафт, скорее как профессор, чем как командир.

– Ему нужны факты, а не речи, дед, – вмешался подошедший Хис.

Искривленная фигура вождя ниджорской армии протиснулась сквозь

толпу более высоких людей, и он встал рядом с Крафтом.

– Короче говоря, Брайан, ваш план удался. Крафт передал мне ваше

сообщение – я тут же вернулся и встретился с ним на корабле. Мне

жаль Талта, но он нашел то, что мы искали. Я не мог игнорировать

доклад о радиоактивности. Одновременно со мной прибыла девушка с

трупом магта, и мы все внимательно осмотрели зеленые лишайники у

него в мозгу. Ее объяснения придали этому смысл. Мы уже

приземлились, когда получили ваше сообщение о том, что

содержалось в крепости магтов. После этого оставалось только

идти по следу и по сигналам оставленного вами передатчика.

– Но взрывы в полночь? – прервал его Брайан. – Я их слышал!

Мы так и думали, – засмеялся Хис. – Мы предположили, что магты

вооружены, а пещера усиленно охраняется, поэтому в полночь мы

бросили несколько химических бомб у входа в пещеру. Таким

образом мы уничтожили охрану около входа, не разрушая сводов.

Магты, опасаясь заражения радиацией, отступили. Мы спокойно

проникли в их пещеру и захватили всех их врасплох. Тем не менее,

пришлось произвести чистку – убить всех, кто не сдался в плен.

– Один из этих предателей техников был еще жив, – добавил Крафт.

– Он рассказал, как вы вдвоем разбили прыжковую установку.

Никто из ниджорцев, даже циник Хис, ничего не добавил к этим

словам, но Брайан ощущал их чувства: теплоту, облегчение,

счастье. Это ощущение он никогда не забудет.

– Больше нет войны, – объявил Брайан Ульву, зная, что тот ничего

не понял из разговора. И вдруг он понял, что в этом разговоре

есть пробел. – Но вы же приземлились до того, как получили мое

сообщение из крепости. Значит, вы приземлились, несмотря на то,

что знали, что магты сбросят на Ниджорд бомбы.

– Конечно, – сказал Крафт, удивленный напоминанием Брайана. –

Что же мы могли поделать, ведь магты – больные.

Хис громко рассмеялся, увидев, как оторопел Брайан.

– Вы начинаете понимать психологию Ниджора. Когда дело касается

войны и убийства, моя планета никогда не соглашается с разумными

доводами. Война так чужда нашей философии, что ее вряд ли поймут

правильно. Плохо быть вегетарианцем в галактике хищников. Мы

станем легкой добычей для первого же, вцепившегося нам в спину.

Любая другая планета давно бы уже сбросила бомбы на магтов. Мы

же чуть не погубили оба мира. Ваши мозговые паразиты сдвинули

нас с края пропасти.

– Не понимаю, – выдавил из себя Брайан.

– Вопрос определения. До вашего появления мы никогда не имели

дел с магтами на Дисе. Они действительно были для нас чужими.

Все, чем они занимались – не имело смысла – и все, что делали

мы, не давало ни малейшего эффекта. Но вы обнаружили, что они

больны, а тут мы уже знаем, как действовать. Мы вновь

объединились, моя мятежная армия влилась в ниджорские силы по

временному соглашению. Доктора и медицинские сестры уже в пути.

Вся планета теперь усиленно трудится.

– Поскольку магты больные? – переспросил Брайан.

– Вот именно, – ответил профессор Крафт. – В конце концов, мы –

цивилизованные люди. Не думаете ли вы, что мы будем воевать с

больными соседями?

– Ну… конечно, не будете, – сказал Брайан, тяжело садясь.

Он улыбнулся и посмотрел на Ульва, для которого все эти

разговоры были сплошной околесицей.

– Хис, – сказал Брайан, – переведите все на дисанский и

объясните, пожалуйста, Ульву. Я не осмеливаюсь.

Глава 18

Дис превратился в сверкающий золотой шар, похожий на школьный

глобус. Вид из космоса был великолепен. Ни одно облако не

закрывало его поверхности, и с такого расстояния планета

казалась теплой и привлекательной среди холодной тьмы. Брайан,

дрожа от холода в своем теплом пальто, искренне хотел очутиться

там. Он думал, скоро ли его организм решит включиться в другой

режим, и надеялся, что переход не будет таким внезапным и

драматическим, как он произошел на Дисе.

Легкое, как сновидение, в пространстве рядом с планетой возникло

отражение Леа. Она стояла за ним, и только теплое дыхание и

отражение в иллюминаторе выдавало ее присутствие. Он быстро

обернулся и взял ее руки в свои.

– Ты выглядишь значительно лучше.

– Надеюсь, – она бессознательным движением руки отбросила волосы

назад. – Я ничего не делала, только лежала в госпитале, пока вы

весело проводили последнюю неделю. Вам ведь пришлось облететь

всю планету стреляя в магтов.

– Мы всего лишь усыпляли их. Ниджарцы никого на самом деле не

могут убить, даже если им самим угрожает смертельная опасность.

Им пришлось к тому же сдерживать дисанцев во главе в Ульвом – те

с радостью убивали магтов как умердвиков.

– Что они собираются делать с этими безумными магтами?

– Они еще сами не знают. Вначале они хотят посмотреть, что будет

с магтом, если удалить или уничтожить его мозгового паразита. С

детьми значительно проще. Если заметить болезнь вовремя,

паразита можно уничтожить раньше, чем он причинит значительный

вред.

Леа осторожно прижалась к нему.

– Я еще слаба. Давай посидим.

Напротив иллюминатора стоял диван, с него они могли по-прежнему

видеть Дис.

– Мне нравится мысль о магте, лишенного мозгового симбионта, –

сказала Леа. – Если его организм и вынесет шок, мне кажется, что

не останется ничего другого, кроме безмозглого тела. Я не хочу

быть свидетелем этой серии экспериментов. Надеюсь, что ноджорцы

найдут более гуманное решение.

– Я в этом уверен.

– Ну а как насчет нас? – спросила она смущенно, прильнув к нему.

– Должна сказать, что у тебя самая высокая температура из всех,

к кому я притрагивалась. Это действует возбуждающе.

Брайан смутился. Он не мог забыть ужасов прошлого, заменяя их

сегодняшним удовольствием.

– Да, что же насчет нас? – повторил он.

– Той ночью в госпитале, – она улыбнулась, – ты так смущался.

Мне помнится, ты там что-то говорил и делал. Я спрашиваю тебя,

как анварская девушка. Что мы будем делать? Поженимся?

Было необыкновенно приятно держать в руках ее стройное тело и

чувствовать, как ее волосы касаются его щеки. Они оба

чувствовали это, и от этого его слова звучали еще более

беспомощно.

– Леа, дорогая! Ты знаешь, что ты для меня значишь. Но ты должна

понять, что мы не можем пожениться.

Ее тело напряглось, Она рывком отодвинулась.

– Эй ты, большой, жирный, эгоистичный кусок мяса! Что ты этим

хочешь сказать?

– Леа, подожди! Ты лучше подумай, чем так говорить. То, что я

сказал, не имеет никакого отношения к моим чувствам к тебе. Но

брак означает детей, а ты биолог, и знаешь, что земные гены…

– Глупая деревенщина! – закричала она, царапаясь. Он не

отодвигался и не пытался остановить ее. – Я ожидала от тебя

большего с твоими претензиями на понимание! Но все, о чем вы

можете думать – это ужасные небылицы о генах земли. Ты такой же,

как и остальные фанатики с провинциальных планет. Я знаю, как вы

все смотрите на наш маленький рост, наши аллергии, гемофилию и

другие слабости, которые сохраняются в нас поколениями. Вы

ненавидите…

– Но я хотел сказать вовсе не это. Ваши гены гораздо прочнее –

это мои принесут смерть потомству. Мой ребенок при естественном

рождении убьет и себя, и мать, если доживет до срока. Ты забыла,

что ты – подлинный человек, а я – недавняя мутация.

Леа застыла от его слов. Это была правда, о которой она не

задумывалась.

– Земля – это дом, это планета, на которой выросло человечество.

За последние несколько тысяч лет в генах землян могли появиться

какие-то слабости, но это ничего по сравнению с сотнями

миллионов лет, которые потребовались для развития человечества.

Сколько новорожденных на Земле доживают до года?

– Ну… почти все. Какая-то доля процента умирает, и я не могу

точно сказать сколько.

– Земля – это дом, – мягко повторил он, – когда люди покидают

дом, они могут приспособиться к разным планетам, но за это надо

дорого платить, и самая ужасная цена – мертвые дети. Успешная

мутация живет – неудачная умирает, естественный отбор действует

жестоко. Я и моя сестра – это удача эволюции, но у моей матери

было еще шесть детей, которые умерли младенцами, и еще несколько

не успели родиться. Ты ведь знаешь об этом, Леа?

– Знаю, знаю, – она плакала прикрываясь руками. Он держал ее, и

она не вырывалась. – Я знаю это, как биолог, но я устала быть

только биологом, и я думала о тебе как женщина. Я нуждаюсь в

тебе, Брайан. Ты очень нужен мне, потому что я люблю тебя, – она

вытерла глаза. – Ты отправляешься домой? Назад на Анвар? Когда?

– Я не могу ждать слишком долго, – сказал он с несчастным видом.

– помимо своих личных желаний я чувствую себя частью Анвара.

Когда вспоминаешь о том количестве людей, которые страдали и

умирали ради того, чтобы я мог сидеть здесь… это пугает. Я

понимаю, что в этом нет логики, но я чувствую себя в долгу перед

ними. Все, что я делаю и буду делать в ближайшее время, не так

важно, как возвращение на Анвар.

– Я хотела бы поехать с тобой, – это был вопрос, а не

утверждение.

– Нет, ты не можешь. На Анваре ты просто не выживешь.

Леа молча смотрела через иллюминатор на Дис сухими глазами.

– В глубине души я всегда знала, что этим кончится. Если ты

думаешь, что сказанное тобой в новинку для меня, то ты

ошибаешься. Я завидую твоей будущей жене и детям, но не слишком.

Я очень рано привыкла к мысли, что на Земле нет ни одного

мужчины, за которого я бы вышла замуж. У меня тоже были детские

мечты о герое космоса, и мне кажется, что я приписала тебе его

черты, не сознавая этого. Я люблю свою работу больше банального

замужества и, вероятно, закончу, как суровая целомудренная

старая дева с большим количеством знаний и титулов, чем сама

смогла бы запомнить.

Глядя в иллюминатор, они заметили, что Дис сдвигается в сторону.

Их корабль поворачивал, направляясь к Ниджорду. Оставляя Дис,

они оставляли еще что-то, что их объединяло. Они оба были

чужеземцами в этом чужом мире. На короткое время их жизни

пересеклись, и вот это время подошло к концу.

– Вы не выглядите счастливыми, – сказал Хис, входя в каюту.

– Упадите мертвым и сделайте меня более счастливой! – горько

выпалила Леа.

Хис игнорировал ее кислый тон. Он сел на диван рядом с ними.

Перестав командовать ниджорской армией, он стал добродушнее.

– Продолжите работать для ОКВ, Брайан? – спросил он. – Вы

человек такого сорта, какой нам нужен.

Глаза Брайана расширились, когда до него дошел смысл сказанного.

– Так вы из ОКВ?

– Полевой агент на Ниджорде. Не думаете же вы, что нас

представляют только беспомощные чиновники типа Фоссела и Мерва?

Такие лишь ведут документацию и выполняют роль прикрытия для

нашей организации. Ниджорд – отличная планета, но мягкие

направляющие руки нужны и там. Нужно помочь им найти свое место

в Галактике до того, как они распылятся.

– Что это за грязная игра, Хис? – спросила Леа, нахмурившись. –

Я услышала достаточно, чтобы понять – ОКВ играет не совсем ту

роль, о которой мне говорили. Вы – эгоманьяки, жаждущие власти

или еще кто-то?

– Это было бы первое обвинение, которое нам можно было бы

предъявить, если бы о нашей деятельности стало широко известно,

– заметил Хис, поэтому мы и действуем более или менее тайно.

Лучшее, чем можно опровергнуть все эти обвинения, это подсчет

денег. Как, по-вашему, откуда у нас деньги на такие операции? –

он улыбнулся. – Позднее вы посмотрите документы, и ваши сомнения

рассеются. Правда состоит в том, что наши фонды составляются из

абсолютно добровольных пожертвований тех планет, которым мы уже

помогли. Даже крохотная часть всепланетного дохода составляет

огромную сумму – соберите этот доход с нескольких планет, и у

вас достаточно денег, чтобы помогать другим. На каждой планете

есть люди, которые знают о нас и помогают нам.

– Почему вы рассказываете мне эти секретные вещи? – спросила

Леа.

– Разве это не очевидно? Мы хотим, чтобы вы продолжили работать

на нас. Можете назвать любое жалование, у нас достаточно

средств.

Хис взглянул на обоих и добавил сокрушительный аргумент:

– Я надеюсь, что Брайан тоже будет работать с нами. Он –

отличный агент, мы нуждаемся в таких, но их очень трудно найти.

– Покажите, где расписаться, – в голосе Леа снова была жизнь.

– Я не хотел бы называть это шантажом, – улыбнулся Брайан. – Но

вижу, что вы отлично изучили психологию и можете двигать людьми,

как шахматными фигурами. Но на этот раз вам не нужно прилагать

слишком много усилий.

– Вы подпишите? – спросил Хис.

– Я должен вернуться на Анвар, но я не тороплюсь.

– А Земля и так перенаселена, – поддержала его Леа.