Гбриэль Грси Мркес

Смый крсивый утопленник в мире

Первые из детей, увидевшие, кк по морю приближется к берегу что-то темное и непонятное, вообрзили, что это вржеский корбль. Потом, не видя ни мчт, ни флгов, подумли, что это кит. Но когд неизвестный предмет выбросило н песок и они очистили его от опутывющих водорослей, от щуплец медуз, от рыбьей чешуи и от обломков корблекрушений, которые он н себе нес, вот тогд они поняли, что это утопленник. Они игрли с ним уже целый день, зкпывя его в песок и откпывя снов, когд кто-то из взрослых случйно их увидел и всполошил все селение. Мужчины, которые отнесли утопленник в ближйший дом, зметили, что он тяжелее, чем все мертвецы, которых они видели, почти ткой же тяжелый, кк лошдь, и подумли, что, быть может, море носило его слишком долго и кости нпитлись водой. Когд его опустили н пол, то увидели, что он горздо больше любого их них, больше нстолько, что едв поместился в доме, но подумли, что, быть может, некоторым утопленникм свойственно продолжть рсти и после смерти. От него исходил зпх моря, и из-з того что тело облекл пнцирь из ркушек и тины, лишь очертния позволили предположить, что это труп человек.

Достточно окзлось очистить ему лицо, чтобы увидеть: он не из их селения. В селении у них было от силы дв десятк сколоченных из досок лчуг, около кждой дворик — голые кмни, н которых не росло ни цветк, — и рссыпны эти домишки были н оконечности пустынного мыс. Оттого что земли было очень мло, мтерей ни н миг не оствлял стрх, что ветер может унести их детей; и тех немногих мертвых, которых приносили годы, приходилось сбрсывть с прибрежных крутых скл. Но море было спокойное и щедрое, все мужчины селения вмещлись в семь лодок, тк что, когд нходили утопленник, любому достточно было посмотреть н остльных, и он срзу знл, все ли тут.

В этот вечер в море не вышел никто. Пок мужчины выясняли, не ищут ли кого в соседних селениях, женщины взяли н себя зботу об утопленнике. Пучкми испнского дрок они стерли тину, выбрли из волос осттки водорослей и скребкми, которыми очищют рыбу от чешуи, содрли с него ркушки. Деля это, они зметили, что морские рстения н нем из дльних окенов и глубоких вод, его одежд рзорвн в клочья, словно он плыл через лбиринты корллов. Они зметили ткже, что смерть он переносит с гордым достоинством — н лице его не было выржения одиночеств, — свойственного утонувшим в море, но не было в нем и оттлкивющего выржения муки, нписнного н лицх тех, кто утонул в реке. Но только когд очистили его совсем, они поняли, ккой он был, и от этого у них перехвтило дыхние. Он был смый высокий, смый сильный, смого лучшего сложения и смый мужественный человек, ккого они видели з свою жизнь, и дже теперь, уже мертвый, когд они впервые н него смотрели, он не уклдывлся в их вообржении.

Для него не ншлось в селении ни кровти, н которой бы он уместился, ни стол, который мог бы его выдержть. Ему не подходили ни прздничные штны смых высоких мужчин селения, ни воскресные рубшки смых тучных, ни бшмки того, кто прочнее других стоял н земле. Зчровнные его крсотой и непомерной величиной, женщины, чтобы он мог пребывть в смерти с подобющим видом, решили сшить ему штны из большого куск косого прус, рубшку — из голлндского полотн, из которого шьют рубшки невестм. Женщины шили, усевшись в кружок, поглядывя после кждого стежк н мертвое тело, и им кзлось что еще никогд ветер не дул тк упорно н никогд еще Крибское море не волновлось тк, кк в эту ночь; и у них было чувство, что все это кк-то связно с мертвым. Они думли, что если бы этот великолепный мужчин жил у них в селении, двери у него в доме были бы смые широкие, потолок смый высокий, пол смый прочный, рм кровти был бы из больших шпнгоутов н железных болтх, его жен был бы смя счстливя. Они думли: влсть, которой бы он облдл, был бы тк велик, что, позови он любую рыбу, он тут же прыгнул бы к нему из моря, и в рботу он вклдывл бы столько стрнья, что из безводных кмней двориков збили бы родники и он сумел бы зсеять цветми прибрежные крутые склы. Втйне женщины срвнивли его со своими мужьями и думли, что тем з всю жизнь не сделть того, что он смог бы сделть з одну ночь, и кончили тем, что в душе отреклись от своих мужей кк от смых ничтожных и жлких существ н свете. Тк они блуждли по лбиринтм своей фнтзии, когд смя стря из них, которя, будучи смой строй, смотрел н утопленник не столько с чувством, сколько с сочувствием, скзл, вздохнув:

— По его лицу видно, что его зовут Эстебн.

Это был првд. Большинству окзлось достточно взглянуть н него снов, чтобы понять: другого имени у него быть не может. Смые упрямые из женщин, которые были ткже и смые молодые, вообрзили, что, если одеть мертвого, обуть в лкировнные туфли и положить среди цветов, вид у него стнет ткой, кк будто его зовут Лутро. Но это было лишь их вообржение. Полотн не хвтило, плохо скроенные и еще хуже сшитые штны окзлись ему узки, от рубшки, повинуясь тинственной силе, исходившей из его груди, снов и снов отлетли пуговицы. После полуночи звывние ветр стло тоньше, море впло в сонное оцепенение нступившего для среды. Тишин положил конец последним сомнениям: бесспорно, он Эстебн. Женщины, которые одевли его, причесывли, брили его и стригли ему ногти, не могли подвить в себе чувств жлости, кк только убедились, что ему придется лежть н полу. Именно тогд они поняли, ккое это, должно быть, несчстье, когд твое тело нстолько велико, что мешет тебе дже после смерти. Они предствили себе, кк при жизни он был обречен входить в дверь боком, больно стукться головой о притолоку, в гостях стоять, не зня, что делть со своими нежными и розовыми, кк лсты морской коровы, рукми, в то время кк хозяйк дом ищет смый прочный стул и, мертвя от стрх, сдитесь сюд, Эстебн, будьте тк любезны, он, прислонившись к стене, улыбясь, не беспокойтесь, сеньор, мне удобно, с пяток будто содрли кожу, и по спине жр» от бесконечных повторений кждый рз, когд он в гостях, не беспокойтесь, сеньор, мне удобно, только бы избежть срм, когд под тобой ломется стул; тк никогд, быть может, и не узнл, что те, кто говорили, не уходи, Эстебн. подожди хоть кофе, потом шептли, нконец-то ушел, глупый верзил, кк хорошо, нконец-то ушел, крсивый дурк. Вот что думли женщины, глядя н мертвое тело нездолго до рссвет. Позднее, когд, чтобы его не тревожил свет, ему нкрыли лицо плтком, они увидели его тким мертвым нвсегд, тким беззщитным, тким похожим н их мужей, что сердц у них открылись и дли выход слезм. Первый зрыдл одн из смых молодых. Остльные, словно зржя друг друг, тоже перешли от вздохов к плчу, и чем больше рыдли они, тем больше плкть им хотелось, потому что все явственней утопленик стновился для них Эстебном; и нконец от обилия их слез он стл смым беспомощным человеком н свете, смым кротким и смым услужливым, бедняжк Эстебн. И потому, когд мужчины вернулись и принесли весть о том, что и в соседних селениях утопленник не знют, женщины почувствовли, кк в их слезх проглянул рдость.

— Блгодрение Господу, — облегченно вздохнули они, — он нш!

Мужчины решили, что все эти слезы и вздохи лишь женское ломнье. Уствшие от ночных мучительных выяснений, они хотели только одного: прежде чем их остновит яростное солнце этого безветренного, иссушенного дня, рз и нвсегд избвиться от нежелнного гостя. Из обломков бизней и фок-мчт, скрепив их, чтобы выдержли вес тел, пок его будут нести к обрыву, эзелыофтми, они соорудили носилки. Чтобы дурные течения не вынесли его, кк это не рз бывло с другими телми, снов н берег, они решили привязть к его щиколоткм якорь торгового корбля — тогд утопленник легко, опустится в смые глубины моря, туд, где рыбы слепы, водолзы умирют от одиночеств. Но чем больше спешили мужчины, тем больше поводов зтянуть время нходили женщины. Они носились кк перепугнные куры, хвтли из лрцов морские мулеты, и одни хотели ндеть н утопленник лдонки попутного ветр и мешли здесь, другие ндевли ему н руку брслет верного курс и мешли тут, и под конец уже: убирйся отсюд, женщин, не мешй, не видишь рзве — из-з тебя я чуть не упл н покойник, в душе у мужчин зшевелились подозрения, и они нчли ворчть, к чему это, столько побрякушек с большого лтря для ккого-то чужк, ведь сколько ни будь н нем золоченых и других побрякушек, все рвно кулы его сжуют, но женщины по-прежнему продолжли рыться в своих дешевых реликвиях, приносили их и уносили, нлетли друг н друг; между тем из их вздохов стновилось ясно то, чего не объясняли прямо их слезы, и нконец терпение мужчин лопнуло, с ккой стти столько возни из-з мертвец, выкинутого морем, неизвестного утопленник, груды холодного мяс. Одн из женщин, уязвлення тким безрзличием, снял с лиц утопленник плток, и тогд дыхние перехвтило и у мужчин.

Д, это, конечно, был Эстебн. Не ндо было повторять еще рз, чтобы все это поняли. Если бы перед ними окзлся сэр Уолтер Рэли, то н них, быть может, и произвели бы впечтление его кцент гринго, попугй-гукмйо у него н плече, ркебуз, чтобы убивть кнниблов, но другого ткого, кк Эстебн, н свете больше быть не может, и вот он лежит перед ними, вытянувшись, кк рыб сбло, рзутый, в штнх недоношенного ребенк и с твердыми кк кмень ногтями, которые можно резть рзве что ножом. Достточно было убрть плток с его лиц, чтобы увидеть: ему стыдно, он не виновт, что он ткой большой, не виновт, что ткой тяжелый и крсивый, и, знй он, что все тк произойдет, ншел другое, более приличное место, где утонуть, серьезно, я бы см привязл к своей шее якорь глеон и шгнул со склы, кк человек, которому тут не понрвилось, и не докучли бы вм теперь этим, кк вы его нзывете, мертвецом дня среды, не рздржл бы никого этой мерзкой грудой холодного мяс, у которой со мной нет ничего общего. В том, ккой он, было столько првды, что дже смых подозрительных из мужчин, тех, кому опостылели трудные ночи моря, ибо их стршил мысль о том, что женм нскучит мечтть о них и они нчнут мечтть об утопленникх, дже этих и других, более твердых, пронизл трепет от искренности Эстебн.

Вот тк и случилось, что ему устроили смые великолепные похороны, ккие только мыслимы для бездомного утопленник. Несколько женщин, отпрвившись з цветми в соседние селения, вернулись оттуд с женщинми, не поверившими в то, что им рсскзывли, и эти, когд увидели мертвого собственными глзми, пошли принести еще цветов и, возврщясь, привели с собою новых женщин, и, нконец, цветов и людей скопилось столько, что почти невозможно стло пройти. В последний чс у них зщемило сердце оттого, что они возврщют его морю сиротой, и из лучших людей селения ему выбрли отц и мть, другие стли ему бртьями, дядьями, двоюродными бртьями, и кончилось тем, что блгодря ему все жители селения между собой породнились. Ккие-то моряки, услышв издлек их плч, усомнились, првильным ли курсом они плывут, и известно, что один из них, вспомнив древние скзки о сиренх, велел привязть себя к грот-мтче. Споря между собой о чести нести его н плечх к обрыву, жители селения впервые поняли, кк безрдостны их улицы, безводны кмни их двориков, узки их мечты рядом с великолепием и крсотой утопленник. Они сбросили его с обрыв, тк и не привязв якоря, чтобы он мог вернуться когд зхочет, и зтили дыхние н тот вырвнный из столетий миг, который предшествовл пдению тел в бездну. Им дже не нужно было теперь смотреть друг н друг, чтобы понять: они уже не все тут и никогд все не будут. Но они знли ткже, что отныне все будет по-другому двери их домов стнут шире, потолки выше, полы прочнее, чтобы воспоминние об Эстебне могло ходить повсюду, не удряясь головой о притолоку, и в будущем никто бы не посмел шептть, глупый верзил умер, ккя жлость, крсивый дурк умер, потому что они, чтобы увековечить пмять об Эстебне, выкрсят фсды своих домов в веселые цвет и костьми лягут, добьются, чтобы из безводных кмней збили родники, и посеют цветы н крутых склонх прибрежных скл, и н рссветх грядущих лет пссжиры огромных судов будут просыпться, здыхясь от ромт сдов в открытом море, и кпитн спустится со шкнцев в своей прдной форме с боевыми медлями н груди, со своей стролябией и своей Полярной звездой и, покзывя н мыс, горой из роз поднявшийся н горизонте Крибского моря, скжет н четырндцти языкх, смотрите, вон тм, где ветер теперь теперь тк кроток, что уклдывется спть под кровтями, где солнце светит тк ярко, что подсолнечники не знют, в ккую сторону повернуться, тм, д, тм нходится селение Эстебн.