Эмма Ричмонд

Сейчас или никогда

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Кто-нибудь звонил?

— Да, было несколько звонков. Я их все для тебя записала. Между прочим, ты немного припозднился. Обещал вернуться через полчаса.

Оставив реплику без внимания, Арден Харвесон прошел в кабинет, взял со стола листочки с фамилиями звонивших и приступил к чтению. Роан молча остановилась в дверях.

— Это еще что? — резко спросил Арден, протянув в ее сторону один из листков.

Роан тихонько вздохнула и подошла к нему.

— Аутлей вернулся к Кизу…

— Аутлей? Кто, черт побери, это такой?

— Мне-то откуда знать? Как сказали по телефону, так я и записала. И имя, и то, что он вернулся к такому-то там Кизу.

— Отли! — раздраженно поправил ее Арден. — От-ли! Ясно?

— Ну Отли, какая разница? Ты же понял, о ком речь, так чего же заводиться?

— Если уж ты взялась записывать телефонные послания, так потрудилась бы не перевирать имена!

— Ах-ах! Прошу прощения, сэр! — Роан по-военному отсалютовала, развернулась и направилась к двери.

— И нечего иронизировать! Если ты и дальше собираешься помогать мне подобным образом…

— К твоему сведению, Арден, я ароматерапевт, а не секретарша!

— Мне это отлично известно.

— Вот и не язви! Ты сам меня сюда пригласил.

— Ошибочка, Роан. Тебя пригласила Хетти, а не я.

— В таком случае где же она?

— Едет! — рявкнул Арден.

— Будет лучше, если я подожду Хетти в ее квартире.

— Отличная мысль. Давай, убегай, бросай меня здесь, у тебя это всегда здорово получалось.

Тут он прав: убегать у нее действительно получалось неплохо… Однако сейчас исчезнуть из кабинета Ардена и ехать домой к его тетушке — как бы этого ни хотелось им обоим, — к сожалению, абсолютно невозможно: квартира на зимний сезон заперта. Электричество отключено, водоснабжение — тоже.

Из груди Роан вырвался тяжелый вздох. Делать нечего, придется остаться. Роан прислонилась к стене и принялась наблюдать за Арденом, стараясь справиться с волнением. И с чего это она только взяла, что при встрече с Арденом сможет легко контролировать свои эмоции? Когда-то она просила, нет, умоляла: «Дай мне год, всего один год!» Так нет же, отказал. «Сейчас или никогда». «Ну и убирайся!» — выкрикнула она. Что он и сделал.

Все, надо успокоиться. Терпение, Роан, возьми себя в руки. С момента приезда ты только и делаешь, что нервничаешь по любому поводу.

— Представь розовый цвет, Роан, — пробормотала она. Этот оттенок олицетворяет безмятежность — так поучал ее специально нанятый психолог, когда она начинала свою карьеру. Начинаешь терять уверенность в себе — думай о розовом. Арден просто вымещает на тебе злость: видимо, кто-то сильно его разозлил. Лично против тебя он ничего не имеет. Считай до десяти. — Розовый. Розовый. Один, два, три, четы…

— Очаровательно. — Арден уселся за стол и уставился на нее. — Только объясни, если не трудно, при чем тут розовый цвет?

— Нервы успокаивает.

— Да, заметно, — усмехнулся он.

— Скажи мне, где Хетти, большего от тебя не требуется. Если же это хитрость, ловушка… — Нет, на ловушку не похоже. Тогда он не ухмылялся бы так презрительно.

— Пока еще в Майами, — ответил Арден.

— Зачем же она вызвала меня сюда? Ведь сказала, что дело срочное.

— Срочное, говоришь? — Арден хохотнул. — Это все ее дурацкие выдумки, дорогая моя Роан. — Откинувшись в кресле, он смерил Роан холодным, отчужденным взглядом. — Она, видишь ли, вообразила, что умирает, поэтому и захотела тебя видеть.

— Ты что, спятил? Как такое можно вообразить? — Помолчав, Роан с беспокойством спросила: — Она больна? Когда она позвонила и попросила немедленно приехать, я подумала…

— Ничего она не больна! — бесцеремонно заявил Арден. — Моя тетушка — самая обыкновенная ворчливая старуха и обожает дергать людей по пустякам. Я ждал ее еще вчера.

— Тогда почему ее до сих пор нет? И зачем нам ехать на север? Почему не отправиться прямо к ней, в Майами?

— Не слишком ли много вопросов?

— Нет, ты все-таки ответь.

Арден швырнул листки, которые все еще держал в руках, на стол и вперил в Роан тяжелый взгляд. Он всегда ненавидел отвечать на вопросы, просто терпеть не мог перед кем-то отчитываться. Как знать, может, именно по этой причине ей нестерпимо хотелось услышать его ответ?..

— Она собралась встретить День благодарения на мысе.

— Такая, значит, прихоть? Кстати, мне казалось, что это к югу от Бостона.

— Ошибаешься, она выбрала не Кейп-Код, а Орандэл, а этот мыс как раз севернее Бостона.

Роан осуждающе покачала головой.

— По-моему, тебе не следовало потворствовать ее странным желаниям.

— Думаешь, она предоставила мне право слова?

Ладно, оставим эту бессмысленную перепалку, решила Роан.

— Но Хетти действительно здорова? — вздохнув, спросила она.

— Конечно. Сердечная деятельность оставляет желать лучшего, но больной ее назвать нельзя.

Ну, спасибо тебе, Хетти, подумала Роан, огромное спасибо! Из-за твоих дурацких причуд пришлось смириться с малопривлекательной перспективой вновь увидеться с Арденом и, собрав волю в кулак, сломя голову мчаться сюда. Хорошенькая шутка!

— Ну, и что мне теперь делать? — мрачно поинтересовалась она.

— Ты что, задалась целью изводить меня вопросами? — усмехнулся Арден.

— Ничем я не задавалась. Просто хочется знать, чем заниматься в твое отсутствие. Ведь тебе опять надо будет куда-нибудь отлучиться, не так ли?

— Так. Вполне вероятно, что мне понадобится заглянуть в офис.

— Как, у тебя их несколько?

— Вот именно. Позволь напомнить, у меня широкий спектр деятельности. Так что, если я уйду, записывай, кто звонил. Только на сей раз попрошу быть внимательнее.

— Включи автоответчик, раз мне не доверяешь.

— Замечательная идея! «К сожалению, меня сейчас нет на месте. Оставьте ваше сообщение после длинного гудка. И еще — к вашему сведению, я обанкротился». Так, что ли?

— О Господи! — Этот тип и святого выведет из себя! — Почему, скажи на милость, ты не заведешь себе секретаршу?

— Благодарю за совет, — хмыкнул Арден. — Давно завел, но она, к моему великому сожалению, прихворнула.

Наверняка довел бедняжку своим мерзким характером! А к ней-то он чего придирается? Откуда ей знать, что у него несколько офисов? По правде говоря, она уверена только в одном: Арден — великолепный любовник… Сжав губы, Роан решительно отогнала непрошеные воспоминания. Кстати, что это он сказал о банкротстве? Он же занимается антиквариатом, торговлей недвижимостью, к тому же у него целая флотилия прогулочных судов… Не может быть, чтобы все развалилось разом.

— Ты серьезно? — спросила Роан.

— Что — серьезно?

— О банкротстве.

— Нет.

— Тогда почему сказал?

— Потому что, если ты будешь перевирать фамилии, обанкрочусь в самое ближайшее время. Том не звонил?

— Какой еще Том? — нервно спросила Роан. — Нет, не звонил.

— Ладно. В таком случае, если не имеешь более конструктивных предложений, пройдись по магазинам, сходи на танцы или еще куда-нибудь. Я очень занят.

Ну, конечно, он вечно занят. Ничего не изменилось. Впрочем, и у нее всегда было дел по горло. Суета, постоянная утомительная суета. Глубоко вздохнув, Роан подошла к окну и с мрачным видом посмотрела на гавань сквозь пелену косого дождя. Какое унылое зрелище! Лето в этом году простояло недолго, на смену ему пришла затяжная осень.

В оконном стекле виднелись их отражения, смутные, призрачные, но все-таки Роан — так, от нечего делать, — принялась разглядывать и себя, и Ардена. Оба отличались неординарной внешностью. Густые волосы Роан отливали темной бронзой, веснушки на гладкой матовой коже ничуть ее не портили, скорее, украшали. Впрочем, сейчас их намного меньше, чем летом. Больше всего в ее лице поражали слегка раскосые светло-зеленые глаза: в обрамлении пушистых черных ресниц они казались какими-то необычайно яркими. В полных губах таился некий намек на чувственность.

Роан можно было скорее принять за изящную обитательницу какого-нибудь экзотического острова и легко представить с цветком гибискуса в распущенных волосах, в длинном цветастом саронге, облегающем стройную гибкую фигуру. Сюда, в этот тесный кабинет с залитым октябрьским дождем окном, она как-то совершенно не вписывалась.

Отражение Ардена, сидящего чуть дальше от окна, было более расплывчатым, но — увы и ах! — тоже вполне узнаваемым, а реакция Роан на его присутствие — едва ли не пугающей.

Высокий, стройный, мускулистый, с твердой линией рта, отливающими серебром волосами и глазами цвета стали, Арден напоминал горного волка. Ни один мужчина из тех, с кем Роан доводилось общаться раньше, не обладал и сотой долей его магнетического обаяния. И сотой долей его самонадеянности. В Ардене не было ни капли банальности, напротив, в нем чувствовались импульсивность и неистовство, в любое мгновение готовые вырваться наружу, и именно это всегда так возбуждало Роан. Постоянно находиться рядом с таким человеком — значит ходить по лезвию ножа, но никто ведь не в состоянии постоянно — постоянно! — балансировать на краю пропасти. По крайней мере она бы этого не выдержала, это точно.

А вот интересно, подействовала ли их встреча на Ардена так же, как на нее? — думала Роан. Как узнаешь? Раздражительность, внезапные вспышки гнева могли быть вызваны иными, не связанными с ней причинами. Арден совершенно непредсказуем, с ним никогда не знаешь, как себя вести и чего ждать дальше. Арден… Арден Харвесон. Ее бывший любовник. Живет по одну сторону Атлантики, она — по другую. Оба независимы, упрямы, в результате чего оба уперлись рогом и никто не захотел уступить, а сейчас уже поздно что-либо менять. Слишком поздно.

— Вообще-то я могла бы вызвать такси и поехать… — начала было Роан.

— Вообще-то могла бы, — безразлично согласился Арден.

— Так почему же…

— Потому, что я в любом случае тоже поеду, значит, твое решение несколько абсурдно, не находишь? — Бросив на нее быстрый взгляд, Арден насмешливо ухмыльнулся. — К тому же она хочет, чтобы мы все были вместе.

В последний раз встретить День благодарения? — с кислой миной подумала Роан. Когда Хетти позвонила, чтобы вызвать ее в Штаты, ее голос не показался Роан таким уж дряхлым.

— Хетти возлагает на тебя большие надежды — думает, что твое появление отвлечет меня от мыслей о моей новой соседке, — небрежно пояснил Арден, потом крутанулся в кресле, взял какой-то блокнот с полки позади стола, вернулся на место и принялся что-то писать в нем.

— И что же это за мысли такие? — сорвался с языка вопрос, о котором Роан тут же пожалела.

— Она уверена, что любовные, — процедил Арден с едва заметной ноткой отвращения.

— Любо… — Роан быстро подавила мгновенно вспыхнувшую ревность: в его голосе не чувствовалось особой привязанности к неведомой соседке, да и ей самой он больше не нужен… Не ври, Роан, не ври, голубушка, сидящий перед тобой человек будет нужен тебе всегда, всю жизнь. Осознание этой истины больше всего угнетало Роан. — А они и в самом деле любовные?

— Все может быть.

— И Хетти это не по душе?

— Вот именно.

Припомнив длинный и несколько бессмысленный телефонный разговор со своей крестной и то, что Арден сказал несколько минут назад, Роан изумленно вскинула брови.

— И поэтому она решила умереть? Тебе назло?

— Не совсем так, — покачал головой Арден. Его кривая улыбка ясно показала, что он не захотел принять ее шутку. — Тетка вбила себе в башку, что, увидев меня, ты снова воспламенишься былыми чувствами. Отсюда и внезапное приглашение немедленно приехать.

— Думает, что и твои чувства воспламенятся? Но мы ведь давно потеряли интерес друг к другу, разве нет?

— Конечно.

Вот так вот, «конечно». Теперь ты все знаешь, Роан, и пора оставить раз и навсегда нелепые надежды.

— Итак, домыслы Хетти ошибочны, задуманный трюк не удался. Что ты мне предлагаешь? Не обращать внимания на то, что она говорит? Не верить ни одному ее слову?

— Лично я ничего тебе не предлагаю, — с напором возразил Арден. — Я всего-навсего объяснил тебе истинное положение дел, рассказал о ее, как ты выразилась, домыслах и о предстоящем уходе в мир иной.

— Каковой она придумала лишь потому, что не одобряет твоего романа с соседкой. Я правильно поняла?

— Прямо в точку.

— Значит, прибегла к эмоциональному шантажу.

— Ну конечно же. Но шантаж с ее стороны, а не с моей. Я в этой малоприятной истории выступаю в неприглядной роли шута горохового.

— По-моему, в этой роли ты не выступал никогда, — совершенно искренне возразила Роан. — Но скажи на милость, чего конкретно она от меня ждет?

— Почем мне знать? Может, чтобы ты меня соблазнила и заставила забыть о соседке?

— Да, наверное, — горько усмехнулась Роан.

— Что, Роан, сразу ожесточилась?

— Нет, просто немного разочарована.

Карандаш замер в воздухе. Арден поднял на Роан глаза, некоторое время молча изучал ее лицо, потом медленно протянул:

— Слушай, ты очень умна, необычайно хороша собой, занятна в общении, независима, уверена в себе, упряма как черт…

— Как и ты.

— Да, как и я, и все же мы с тобой постоянно расходимся во мнениях, не так ли? Если я говорю «черное», ты непременно скажешь «белое».

— Это не намеренно. По крайней мере у меня нет цели досадить тебе.

— Разве?

— Конечно.

В эту минуту зазвонил телефон. Арден чопорно склонил голову, вежливо извинился и снял трубку.

Роан снова повернулась к окну и уставилась на корабли, катера, лодки, стоящие у причала. Косые струи дождя упруго били по воде, заволакивая обзор серой пеленой. Все кругом выглядело мрачным — под стать настроению Роан. Не нужно было ей приезжать сюда. И она заранее знала, что ничего путного из этого не выйдет.

— Она в Логане, — коротко объявил Арден. — Где?

— В аэропорту.

— Ах, вот как.

Отложив карандаш, Арден захлопнул блокнот и поднялся из-за стола. Потом снял со спинки кресла кожаную куртку и надел ее.

— Останешься здесь?

— Ну уж нет, поеду с тобой.

Он неопределенно кивнул, забрал со стола связку ключей, подхватил чемодан Роан и наконец посмотрел на нее.

— Я понятия не имел, что она появится в аэропорту, ясно? Если бы знал, подождал бы ее там.

— Да.

Поджав губы, Роан вместе с ним прошла через холл к лифту.

Оказавшись на улице, Роан поежилась, подняла воротник пальто — и тут же наткнулась на спешащего по своим делам прохожего. Тот уже готов был сказать что-то резкое, но Роан одарила его такой ослепительной улыбкой, что он расплылся в ответной ухмылке, раскланялся с ней и поспешил дальше.

Едва сдерживая злость, Арден процедил:

— По-прежнему сводишь мужиков с ума, как я вижу.

— А как же! — подхватила Роан, решив придерживаться предложенного им — пусть и невольно — стиля игры. Не сдаваться же просто так, без боя!

Изобразив на губах некое подобие улыбки, Арден запер входную дверь и подвел Роан к машине. Потом открыл багажник, засунул туда чемодан и ядовито заметил:

— Бедолага! Кстати, чего мне теперь ждать? Что я получу нож в спину, стоит только подойти к тебе близко и, не дай Бог, затеять разговор?

— Не говори глупости!

— Вот уж чем не грешу, Роан. Глупость мне несвойственна.

Еще как свойственна, подумала Роан. Однажды ты уже совершил несусветную глупость, но спорить не буду. Уверен, что тебе невероятно повезло? Вот и оставайся при своем мнении.

Автоматически, с присущей ему галантностью, отказаться от которой его не заставило бы ничто в жизни, Арден раскрыл перед ней дверцу машины и усадил на переднее сиденье.

— Знаешь, какой вопрос меня занимает? — лениво проговорил он. — Будут ли мужчины так же реагировать на тебя, когда ты состаришься? Кстати, сколько тебе сейчас? Двадцать шесть?

— Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь — двадцать семь.

— Молодец, не скрываешь свой возраст.

— Даже не думаю, — подтвердила Роан, снабдив ответ легким наклоном головы. И вообще — с чего он взял, что она сводит мужчин с ума? Ничего подобного, так, просто немного будоражит их воображение, вот и все.

Эх, не надо было смотреть на него, когда он уселся рядом на сиденье водителя. Непростительная ошибка. Неужели хотела снова убедиться, что этот мужественный и безусловно самый привлекательный человек, который когда-либо встречался на ее пути, по-прежнему действует на нее возбуждающе?

— Как твои курсы? — поинтересовался Арден легким, чуть насмешливым тоном, по которому Роан поняла, что очередная вспышка раздражительности миновала.

— Что?

— Ты же училась на курсах во Франции, так ведь?

— Ах, ты об этом. Да, училась. — Отдавая себе отчет, что нельзя так реагировать на него, Роан постаралась немедленно взять себя в руки. — Это тебе Хетти поведала?

— Хетти? Нет, конечно. Мы с ней редко обсуждаем твою персону.

Отставка, полная и безоговорочная отставка.

— Хочешь меня обидеть? — криво улыбнувшись, спросила она.

— Даже в мыслях не держал. Просто констатировал факт. А что, ты обиделась?

— Нет.

На самом деле она чувствовала себя… униженной. Да, вот верное слово — именно униженной. И очень несчастной. Черт с ним, пусть считает, что ему вздумается, а она приняла решение вести себя так, будто вопрос задан вежливо, из желания посочувствовать ей.

Голос прозвучал довольно напряженно, но надо надеяться, что он этого не заметил. Хотя… все шито белыми нитками, душечка Роан, этот искушенный человек вряд ли поверит ее уловкам.

— Информация интересная?

— Да, — согласилась Роан, — довольно поучительная.

Ответ банальный, но по крайней мере она не показала себя полным ничтожеством, не дала ему понять, что с легкостью попалась на явную провокацию. Все лучше, чем показать, что вся ее уверенность в себе трещит по швам в его присутствии, а разум туманится… Нет, этого допустить ни в коем случае нельзя. Следовательно, нужно срочно поменять тактику поведения.

Равнодушие не подойдет, поскольку Ардену уже удалось выбить ее из колеи и он это отлично понял. Остается принять его игру — то есть быть такой же насмешливой; таким образом можно направить его оружие против него самого. И если ему угодно считать ее жесткой, нечуткой, тяжелой в общении — Бог с ним, пусть считает. Какое ей дело до его мнения?

Черт бы побрал эту Хетти! Своим вмешательством совсем выбила почву из-под ее ног. И черт бы побрал ее саму — нечего было развешивать уши и ехать сюда по первому зову взбалмошной старухи!

Роан отвернулась и с напускным интересом принялась разглядывать витрины проносившихся мимо магазинов и маркизы над ними, надувающиеся и опадающие под порывами ветра. Стараясь казаться совершенно спокойной, она оградилась от разрушительной — для нее — власти Ардена, заставляющей ее все время находиться в напряжении.

— Что-то туристов маловато, — заметил Арден тем ядовито-язвительным тоном, из-за которого ее частенько раньше подмывало хорошенько треснуть его чем-нибудь тяжелым.

— Наверное, их распугал дождь. Слушай, это же, в конце концов, смешно! — воскликнула Роан. — Неужели два взрослых человека не могут найти более подходящую тему для разговора, кроме как о погоде? — От грубоватой ухмылки Ардена Роан пришла в ярость. — Ворвался в мою жизнь как джинн из бутылки…

— Да? А мне показалось, что это ты ворвалась в мою жизнь, — прервал он ее вкрадчиво. — Хотя воспользовалась более современным способом транспортировки.

— …и еще стараешься быть милым! — с издевкой закончила свою мысль Роан.

— Ну, по крайней мере — вежливым.

— А почему бы тебе, собственно, не быть со мной вежливым? Тебе же повезло, что ты от меня избавился. Сам так сказал, помнишь?

— Помню.

Потерпев фиаско, она снова отвернулась к окну и мысленно задала вопрос, который так и вертелся на языке: «Откуда же ты узнал, что я была во Франции?» Вдруг до нее дошло: он позвонил в ее салон, иначе объяснить его осведомленность невозможно.

— Надеюсь, ты не очень потревожил мой персонал?

— Это еще с чего? — весело протянул Арден, словно вопрос его позабавил.

— Просто тебе нравится всем причинять беспокойство. По крайней мере раньше нравилось, — угрюмо уточнила она. — А если о Франции тебе сказала не Хетти, значит, ты навел справки в моем салоне. Ежели, конечно, не обладаешь телепатическими способностями.

— Может, и обладаю.

— Арден, — в ее голосе появились угрожающие нотки, — тебе что, трудно ответить по-человечески?

Он по-прежнему пребывал в веселом настроении. Или притворяется, подумала Роан, потому как с чего бы ему веселиться? Повода она ему не давала.

— Ты права, — неожиданно согласился Арден, — я действительно наводил о тебе справки. И не очень потревожил твоих людей, если тебя это так волнует. Удовлетворена?

— Не совсем. Возникает второй вопрос, логически вытекающий из первого, а именно — зачем ты обо мне спрашивал? Раньше ты никогда не звонил, так ведь? — с некоторым беспокойством спросила Роан.

— Так.

— Почему же вдруг позвонил?

— Потому что решил предупредить тебя о навязчивой идее Хетти провести праздники втроем.

— Ах вот оно что.

— Но тебя на месте не оказалось, мне сообщили, что ты во Франции. А так как я понял, что ты не посвящаешь свой… хм… персонал, как ты выражаешься, в подробности своей личной жизни, я не оставил никакого послания.

— Понятно.

Наконец они приехали на место. Арден припарковался — конечно же, в неположенном месте! — на стоянке такси.

— Подожди здесь, — бесцеремонно приказал он. — Пойду приведу ее.

Небрежно засунув руки в карманы куртки, Арден независимой походкой зашагал к зданию аэропорта. Прохожие оборачивались ему вслед, и не только женщины.

Роан глубоко вздохнула, откинулась на сиденье и принялась задумчиво смотреть на аэропорт — тот самый, который она покинула всего несколько часов назад. В висках покалывало — начинала давать о себе знать усталость. Вернувшись из Франции, она едва успела принять ванну, переодеться, сменить один чемодан на другой — и сразу же снова отправилась в путь. Сюда, к нему…

Дверца резко распахнулась. Арден выглядел сердитым… нет, не сердитым — возмущенным. Поискав глазами Хетти за его спиной — и не найдя ее, — Роан спросила:

— Где она?

Арден оставил ее вопрос без внимания. Сжав губы в тонкую линию, он забрался в машину, включил зажигание и помчался вперед на полной скорости, будто сам дьявол гнался за ним по пятам.

— Арден! Где Хетти?

— Отправилась в Куинси-маркет, — наконец отозвался он. — Захотелось, видишь ли, побегать по магазинам.

— Куинси-маркет? — переспросила Роан. — Где это?

— В Бостоне.

— Но почему она не подождала тебя?

— Почему? — саркастически ухмыльнулся Арден. — Тому может быть сотня причин. Забывчивость. Легкомыслие. Желание наказать меня за нанесенные раньше обиды. Да что угодно!

— Но она же знала, что ты должен за ней приехать. Господи! Она же сама позвонила и попросила тебя об этом!

— Естественно, она меня ждала. Спасибо, хоть удосужилась оставить в справочной записку! Вот увидишь — когда я наконец до нее доберусь и спрошу, каким образом я могу одновременно заниматься бизнесом, развлекать бывшую любовницу и разъезжать взад-вперед в аэропорт и обратно, она изумленно посмотрит на меня и поинтересуется, не слишком ли я переутомился на работе.

О Боже!

Роан хватило сообразительности промолчать, и она переключила внимание на запруженную автомобилями дорогу. Остаток пути до города они провели в гробовом молчании.

Ничего себе, посмотрела достопримечательности Бостона! — мрачно подумала Роан.

Арден остановил машину у торгового центра, шумно выдохнул и коротко приказал:

— Ты — в ту сторону, я — в эту. Не задерживайся. Я припарковал машину в неположенном месте.

После чего опять сунул руки в карманы и исчез.

Немногочисленные, но отчаянные продавцы спортивных свитеров, решившиеся не прерывать уличную торговлю даже в такое ненастье, проводили глазами удаляющуюся фигуру, потом как по команде повернулись к Роан и понимающе заулыбались. Думают, что у них вышла размолвка? Ха-ха! Видели бы они их ссору прошлым летом! Вот бы поразвлеклись!

На одной из вывесок было написано «Фанел-холл». Роан нахмурилась: пойди тут разберись, куда нужно идти.

— Скажите, пожалуйста, где Куинси-маркет? — спросила она у ближайшего торговца. Тот показал. — Большое спасибо.

— Приятный акцент, мэм, — улыбнулся он. — Желаю хорошо провести этот чудесный денек.

Роан натянуто засмеялась.

— Да уж, хуже не бывает.

Не искушай судьбу, Роан, запоздало напомнила она себе. Когда рядом Арден и Хетти, день может оказаться не то что хуже, а просто на грани катастрофы.

Надо торопиться: волосы уже намокли. Едва не поскользнувшись на мокром булыжнике, Роан поспешила к длинному зданию слева от себя. Как ни странно, пара слов, которыми она только что перекинулась с любезным торговцем, несколько улучшила ее настроение. Ненадолго.

В помещении Куинси-маркета оказалось довольно людно. От царившего здесь тяжелого духа Роан едва не потеряла сознание: запах пищи из небольшого кафе самым неприятным образом смешивался с испарениями от мокрой одежды посетителей.

То и дело рискуя наткнуться на чей-нибудь зонт, опущенный вниз, чтобы стекали капли, она обошла все ближайшие отделы, а затем направилась к противоположному концу здания. Пришлось протискиваться между прилавками с самыми разнообразными товарами — от кукурузной водки до игрушек и восковых свечей. Провожаемая любопытными взглядами, она заглянула всюду, куда только могла, но крестной — увы! — не нашла.

Арден наверняка хотел бы, чтобы она проверила и соседние магазины. Роан вышла на улицу, с чувством невероятного облегчения глотнула свежий воздух, стянула у горла ворот пальто и зашагала к примыкающим к основному зданию магазинам. Приятно было бы пройтись спокойно по ним и внимательно рассмотреть прилавки, но… сейчас не время.

Вверх-вниз по лестницам, вниз-вверх. Наконец, подталкиваемая сзади покупателями, нагруженными пакетами и свертками, она оказалась на площади торгового центра и направилась к машине, где ее уже поджидал Арден.

— Не нашел? — с тревогой в голосе спросила Роан.

— Нет.

— Что будем делать?

— Поедем к ней. Если ее нет и там, вернемся в мой офис. Может, она побывала там и оставила записку. Похоже, у нее это входит в привычку. А может, обнаружим ее собственной персоной.

— Нечего сердиться, я тут ни при чем, — ровным тоном произнесла Роан.

— Я тебя и не виню. Лезь в машину.

Роан повиновалась.

Откинув со лба мокрые волосы, она стала вглядываться в прохожих, высматривая знакомую фигуру почтенной дамы с гордой осанкой и решительной походкой. Ох, Хетти, что ты там опять замыслила? Ведь прекрасно знаешь — Арден не из терпеливых. Да и я, между прочим, тоже.

Больше всего на свете Роан ценила порядок, и вот теперь Хетти превратила ее жизнь в полную сумятицу, да и Арден, надо сказать, внес свою посильную лепту. Хетти было известно о взглядах Роан, но из-за дурацкого характера, обиды на племянника или же просто из-за глупости она продолжала вести какую-то странную игру.

Что же все-таки было между ней, Роан, и Арденом? Три месяца безумной страсти, сопровождающиеся постоянным сознанием того, что все это неминуемо скоро закончится. Слово «компромисс» не входило в словарь ни одного из них, а поддерживать отношения через тысячи миль друг от друга невозможно, это непреложная истина. Роан казалось, что она испытывает к нему привязанность, не понимая еще, что это — любовь. Тело жаждало его близости, но разум вечно прикидывал все «за» и «против». А ведь если ты любишь, разум, сердце и тело действуют как одно целое, разве не так?

Почти никто не знал ее подлинную сущность — ни друзья, ни подчиненные, ни даже Арден. Роан не часто показывала миру свое настоящее лицо. Еще ребенком «пряталась в скорлупку», как она любила это называть, потому что редко чувствовала себя в безопасности и пыталась оградиться от неприятностей; а сейчас, в двадцать семь, обычно надевала маску неприступности и благополучия, так как больше всего на свете стремилась жить так, как она сама хотела.

— Думаешь, Хетти ждет в твоем офисе? спросила Роан.

— Я-то почем знаю! Я не Господь Бог!

— По-моему, для сарказма нет повода.

— Верно, повода нет.

Вздохнув, она решила хоть немного полюбоваться городом, поэтому снова принялась смотреть в окно.

— Дом правительства?

Арден повернул голову налево.

— Да. Бикон-хилл. А это Экорн-стрит. — Он сбавил скорость, чтобы Роан смогла получше рассмотреть небольшую, мощенную булыжником улочку, карабкающуюся на взгорок, дома и фонари которой так напоминали старую добрую Англию, что Роан поняла: он ждет слов благодарности за проявленную чуткость. — Чарльз-стрит, — негромко продолжил Арден. — Брусчатый тротуар, газовые фонари. Один из самых красивых уголков города.

— Здесь очень мило, — откликнулась Роан.

— Вот именно.

Обогнав желтое такси, он остановил машину у тротуара.

— Это тут живет Хетти?

— Да.

Арден вылез из машины, захлопнул дверцу и вошел в здание.

Роан раздраженно заворчала, но делать нечего, пришлось отправиться вслед за ним. Открыв парадную дверь, она оказалась в просторном фойе, где за украшенной инкрустацией конторкой восседал пожилой мужчина. Привратник, догадалась Роан.

Старик улыбнулся Ардену, но улыбка стала намного шире, едва за его спиной он увидел Роан. Впрочем, она давно к этому привыкла: подобным образом на нее реагировали все мужчины, независимо от возраста. Вымокшая с ног до головы, в заляпанном грязью пальто, она все равно оставалась красавицей.

— Еще один мотылек попался на свет, — пренебрежительно пробормотал Арден, а затем обратился к старику: — Моя тетушка уже приехала?

— Нет, сэр. — На лице привратника появилось недоумение. — А что, она должна была сегодня приехать?

— Не знаю, — раздраженно ответил Арден, — я уже ничего не знаю. Ладно, извините за беспокойство.

Он взял Роан за локоть и потащил к выходу. Привратник мгновенно выскочил из-за конторки, схватил зонт и поспешил следом.

— Я сказал, чтобы ты подождала в машине.

— Ничего подобного!

— Но я это подразумевал.

Едва удержавшись, чтобы не вспылить, Роан вздохнула. Спокойно, дорогая, не трать нервы, плыви по течению.

Голодная, потому что с утра маковой росинки во рту не держала, усталая, потому что так и не поспала ни в самолете, ни на пароме, когда переправлялась из Франции, она споткнулась — и заслужила неодобрительный взгляд Ардена. Неужели подумал, что она это сделала специально? Очень может быть. Ну и пусть думает. В конце концов, худшее уже позади: она встретилась с Арденом. И благополучно выжила.

Увидев свое отражение в зеркальной панели у двери, Роан скорчила гримасу. И тут же напустила на себя надменный вид. Так-то оно лучше — эдакая бездушная, недоступная красотка. Уголки губ невольно поползли вверх: где это видано, чтобы бездушная, недоступная красотка расхаживала в заляпанной грязью одежде, со спутанной копной огненно-рыжих волос?

Эти волосы являлись для нее постоянным источником раздражения, потому что были тем единственным, что выдавало настоящую Роан, ту самую, которую она старалась в себе подавить, чтобы люди принимали ее всерьез. Прелестную, нежную плутовку, с ранимым сердцем и великолепным чувством юмора Ардену удавалось видеть достаточно редко, потому что такую себя она старательно прятала от чужих глаз. А он так и не понял, что ее манера поведения была вызвана страхом утратить свою независимость. Вот таким образом она его и потеряла. Приняла твердое и совершенно сознательное решение расстаться навсегда.

— Практикуешься в своих обычных штучках, Роан? — насмешливо спросил Арден.

— А как же! Не терять же квалификацию!

Привычный обмен колкостями сводил ее с ума. И вот так всегда: язвительный вопрос — хлесткий ответ. И наоборот. Казалось, она постоянно старалась не ударить в грязь лицом, несмотря на то, что с ним ей хотелось вести себя иначе. Теперь хотелось. Что ж, это своеобразная форма самообороны.

— Что, если и в твоем офисе ее нет? — спросила Роан. — Что тогда?

— Поедем на побережье. Вытерпишь, Роан? Сможешь еще пару часов выдержать мое общество, а?

— Естественно. А ты? — сладеньким голоском осведомилась она.

— Легко.

Вот так: легко. Его сила духа всегда превосходила ее.

— Думаешь, с ней ничего не случится?

— Не сомневаюсь. Хватило же у нее сил и смекалки добраться сюда из Майами без сопровождения, не так ли? Ах, какая жалость, что нам придется нарушить ее маленький замысел. А ведь доктор предупреждал не огорчать ее без надобности.

— Огорчаешь ее ты, а не я.

— Ошибаешься, я являюсь для нее своего рода стимулом выдумывать различные хитросплетения, а вот если ты не поедешь со мной, это ее действительно не на шутку огорчит.

— Но я же не отказываюсь!

— Вот и отлично.

Как же знакомо это постоянное скрещивание мечей: нападение — защита, оборона — атака! Но сегодня надо прекратить привычный бой гладиаторов, иначе он перерастет во что-то большее, как бывало уже не раз.

Увидев, что привратник вертится с зонтом вокруг них, Роан мило улыбнулась и двинулась к дверям. Привратник проводил их до машины и даже склонился в поклоне, что в обычных условиях позабавило бы ее, однако сейчас только добавило раздражения.

— Пожалуйте, мэм, — сказал старик, открывая перед ней дверцу. Он подождал, пока Роан поудобнее устроится на сиденье, затем аккуратно, без хлопка, закрыл дверцу и проводил на место Ардена, стараясь, чтобы ни одна капля не попала тому за воротник.

Арден поблагодарил и включил зажигание.

— Подобострастный старикан, не находишь? — с иронией заметила Роан.

— Думаешь, он таков со всеми? Только ты смогла вытащить его из-за конторки.

— Заткнись, Арден. Хочешь меня подколоть?

— И не собираюсь. Это было бы ужасно, не так ли? Перестань во всем выискивать для себя опасности, лучше пристегни ремень безопасности, уж извини за невольный каламбур.

— Ничего я не выискиваю, — огрызнулась Роан.

И действительно, теперь, когда он навсегда ушел из ее жизни, опасность ей больше не грозила. Снова — в который раз! — ей страстно захотелось не прятать больше своих истинных чувств не только от Ардена, но вообще от всех.

Иногда Роан казалось, что она на страшной скорости мчится в каком-то экспрессе, пункт назначения которого — «никуда». Столько лет нечеловеческих усилий в борьбе за свое будущее, увенчавшихся в конце концов полным успехом, — и каков итог? Никто в должной мере не оценил ее успех, никто не восхищается ею. Неужели весь этот путь она проделала только ради всеобщего одобрения? Не слишком-то похвальные амбиции.

Интересно, что о ней думает Арден, какие чувства испытывает? Подобных вопросов она ему, естественно, никогда не задаст, но вот в чем странность: практически всем, чего она достигла за последний год, она обязана именно Ардену. Ее старания подспудно сводились к тому, чтобы привлечь к себе внимание Ардена — как это часто делают дети, закатывая по ночам истерики, — а заодно доказать ему, что она была права, а он заблуждался.

Не все, конечно, было так просто; жизнь вообще сложная штука. Успех в бизнесе и финансовое преуспевание принесли Роан немалое удовлетворение, но могло ли оно перевесить то, что пришлось потерять? Чего она в итоге достигла? Из-за страха утратить индивидуальность она добилась лишь одного: отвратила от себя человека, за которым многие женщины не задумываясь пошли бы хоть на край света…

Роан тряхнула головой. Всему виной усталость, решила она, иначе откуда бы взяться этим непрошеным, тревожным мыслям? И решительно защелкнула ремень безопасности.

Значит, так. Самое разумное в сложившейся ситуации — полностью игнорировать необъяснимое пока что стремление Ардена хоть чем-то ей услужить и хитроумные козни крестной. И как можно скорее вернуться домой, в Лондон, в привычный мир, в свой оздоровительный салон, туда, где она сама хозяйка собственной судьбы. Но… могла ли она поступать разумно, когда дело касалось Ардена? Да и к Хетти она всегда относилась с любовью. Что, если та действительно больна и вскоре умрет?.. Нет, невозможно представить эту сильную духом женщину сломленной, но если крестная все-таки не притворяется, а она ее так и не повидает, то никогда себе этого не простит!

Сказал ли Арден правду? Иногда случалось, что он кривил душой, если ему это было нужно. Впрочем, зачем ему сейчас выдумывать про теткины замыслы, зачем, бросив все дела, ехать на север? Может, туда направляется и его «новая соседка»? Хорошенькая соберется компания, горько усмехнулась Роан. И какая она, эта соседка? Небось, прехорошенькая да еще и послушно исполняющая любое его приказание?.. Прижавшись щекой к залитому дождевыми струями стеклу, Роан смотрела на мелькающие дома.

— Это площадь Арсенала?

— Да. Здесь собирались британские войска, когда началась война за независимость. Все ищешь связующие звенья с Англией, Роан?

— Возможно. Вдруг когда-нибудь придется сюда вернуться?

— Ну, конечно. Вдруг придется.

По мере того как они продвигались дальше, Арден продолжал скупо знакомить ее с основными достопримечательностями города. Благодарю покорно, мрачно подумала Роан, много же можно увидеть из салона машины!

— Дом Пола Ревера note 1, — лаконично сообщил Арден. — Слыхала о Поле Ревере?

— Да, — буркнула Роан.

— Северный собор сохранился со времен Войны за независимость. — Арден чуть сбавил скорость и ткнул пальцем в сторону гавани, почти полностью скрытой пеленой дождя. — Там, в военном порту, стоят на приколе корабли Кромвеля. А дальше — видишь? — Банкер-Хилл, где произошла знаменитая битва.

Роан с унылым видом кивнула.

Арден развернул машину и поехал в обратном направлении, пока они не достигли другой стороны гавани.

— Корабль, на котором происходило так называемое бостонское чаепитие. Воспользуйся своими неотразимыми чарами, может, тебе сбросят тюк-другой чая. Еще не готового к употреблению, естественно. Сырца.

— Не надо говорить со мной как с малым ребенком, Арден.

— Прошу прощения, — без малейшей искренности в голосе произнес он.

Подъехав к зданию, где располагался офис Ардена, они увидели клочок бумаги, пришпиленный к дверям. Арден вылез из машины и взял его в руки. Снова усевшись за руль, он хмуро объявил:

— Уехала. Устала, видишь ли, нас ждать. — Потом включил зажигание и добавил: — Похоже, никак не может подыскать подходящее местечко, где бы умереть, раз ее так мотает по городу.

— Да, и тем самым ненавязчиво заставляет нас следовать за нею. Эдак вдвоем в задушевных беседах и доедем до штата Мэн. Или это входит в ваш общий план?

Едва вопрос слетел с языка Роан, как Арден резко затормозил, развернулся к ней и крепко обнял рукой за шею.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Прекрати, — сквозь зубы процедил Арден.

— Я только хотела…

— Я догадываюсь, чего ты хотела! Неужели и вправду считаешь, что я сплю и вижу, как бы снова попасться в сети рыжеволосой ведьмочки, чтобы та еще раз попробовала втоптать меня в грязь? Ты так думаешь, да? Не буди во мне зверя, Роан, не надо!

— Я…

— Вбей в свою глупую башку: ты мне больше не нужна! Единственное, к чему я стремлюсь, так это к миру и спокойствию, и чтобы никто не смел их нарушать. Ясно?

— Думаешь, я не хочу того же?

— Не имею ни малейшего представления!

— Зато я имею! — взорвалась Роан, сбросив наконец его руку с горла. — Ты считаешь, мне легко? Я никого к себе не звала. И не просила относиться ко мне как… как…

— Да-да, я весь внимание, продолжай, — вкрадчиво произнес Арден.

Но его лицо тут же снова сделалось непроницаемым; он низко склонился к Роан, и его рот оказался так близко от нее, что, вздумай она хоть чуть-чуть пошевелиться, они бы непременно соприкоснулись губами. Совершенно позабыв, в чем, собственно, была суть спора, Роан как завороженная следила за движениями его губ, растущее желание, от которого стало невозможно дышать, сводило на нет все мысли.

— Ты, естественно, уверена, что мое мерзкое настроение из-за тебя, — продолжал тем временем Арден, даже не подозревая о том, что с ней происходит. — По-прежнему тянешь одеяло на себя, а еще называешь меня самонадеянным!

— Что?

Впившись глазами в лицо Ардена, Роан резко дернула головой. К ее великому облегчению, он отодвинулся и снова устроился за рулем.

— Я не хотел, чтобы ты приезжала в Бостон, — более сдержанно проговорил Арден, но в голосе все еще слышалась скрытая ярость. — Это целиком идея Хетти. И вообще — я всего два дня назад узнал о том, что она тебя пригласила.

Отреагировала Роан не сразу: от пережитого потрясения все еще бешено колотилось сердце. Едва восстановив дыхание, она прошептала:

— Тогда… тогда зачем ты позвонил в мой салон? Ты сказал…

— Я соврал. Просто это была реакция на абсолютно ненужное вмешательство Хетти. Я позвонил, потому что хотел просить тебя, чтобы ты ее не слушала и не приезжала, вот и все.

— А почему не перезвонил позже? — нахмурилась Роан. — Почему не оставил сообщение?

Улыбка Ардена вышла невеселой.

— Потому что по здравом размышлении понял, что, в сущности, мне на это наплевать.

Он снова завел мотор, и машина тронулась.

Потрясенная, Роан судорожно вздохнула. Значит, до того, как он поразмыслил здраво, ему все-таки не было наплевать? Но ведь в таком случае…

— Мне надо ненадолго заехать в Гарвард.

Не в силах вымолвить хоть слово, Роан кивнула.

— Объеду вокруг Гарварда, чтобы ты могла посмотреть на университет. Он того стоит.

— С-спасибо, — выдавила она.

— Перестань кукситься. Как видишь, я делаю все возможное.

— Это должно меня успокоить? — усмехнулась Роан.

Арден неопределенно хмыкнул.

— Трудная выдалась неделька, — сказал он, и Роан так и не поняла, извиняется ли он или просто объясняет причину дурного расположения духа. Да и какая, впрочем, разница? — Вот Гарвардская площадь. Стала общественным центром всего Кембриджа еще в семнадцатом веке, таковым является до сих пор.

Об этом Роан сто раз читала, но, к сожалению, в нынешнем своем состоянии оказалась не способной оценить красоту площади по достоинству, чего та, несомненно, заслуживала.

С покорным видом Роан смотрела по сторонам, а в ушах все еще звенели жестокие, беспощадные слова, только что услышанные от Ардена.

Здешняя архитектура, отличающаяся простотой и чистотой линий, казалось, была прямиком перенесена из Англии; все так знакомо и одновременно так чуждо…

— Ты здесь учился? — каким-то неестественным голосом спросила она.

— Да.

— Красиво.

Арден иронически усмехнулся.

— Черт побери, Роан, ты что, не можешь выдавить из себя хоть какие-то, пусть минимальные, слова восхищения?

— Чего ты от меня ждешь?

— Искренности.

— Я и так искренна с тобой. Здесь действительно очень красиво, но, в отличие от тебя, мне трудно за сорок секунд переключиться с одной темы на другую.

— Дело практики.

Очень мило, как все просто у него получается, мрачно подумала Роан.

— Это совет или похвальба? — спросила она вслух.

Арден рассмеялся и помотал головой.

— Ну ты и штучка! Всегда такая прямолинейная?

Всегда, мысленно ответила Роан. По крайней мере прямолинейность гораздо честней, чем тот эмоциональный шантаж, с которым постоянно приходилось сталкиваться здесь, в Америке.

Глядя в окно на узкие улочки и ухоженные аллеи, Роан испытала прилив какого-то странного внутреннего узнавания. Она тоже могла бы тут учиться, бродить с подружками по лужайкам, носить такие же свитера с фирменной эмблемой университета на груди…

— Площадь Уинтропа. Также основана в семнадцатом веке, — продолжал Арден, — сейчас, как видишь, на ней разбит сквер. Конечно, он не идет ни в какое сравнение с вашими, английскими, но наша история несколько… моложе.

Роан предпочла промолчать.

— Вот мы и приехали.

— Приехали — куда?

— Ко мне домой.

Она изумленно огляделась по сторонам, быстрым взглядом окинула красивые особняки, потом уставилась на Ардена.

— Ты живешь… здесь?

— Да, вот в этом доме, некогда он принадлежал ярым приверженцам революции. Подожди, я ненадолго.

Арден выбрался из машины, отпер высокие кованые ворота и зашагал по обсаженной деревьями аллее.

Роан оторопело покачала головой. Он здесь живет? Вот это могло стать и ее домом? Как он мог даже предположить такое? Неужели думал, что в этом университетском городке она занялась бы своим любимым делом — практической ароматерапией? Если бы в прошлом году знала, где он предложит ей обосноваться навсегда, отказала бы куда решительнее!

— Никогда, слышишь, никогда не смогу жить в Америке! — заявила она тогда. Никаких объяснений, никаких растеканий по древу — решительный и безоговорочный отказ, ибо Америки она еще не знала, судила о ней только по фильмам и прочитанным книгам, а разве по таким скудным источникам составишь правильное мнение?

Приезжать в Штаты сейчас Роан тоже не намеревалась, противилась этому до последнего, сама не зная почему. Может, потому, что и в родной Англии с трудом нашла свое место под солнцем… Однако реальность превзошла все ее ожидания. Конечно, те люди, с которыми ей довелось пообщаться за столь короткое время, были очень милы, вежливы и дружелюбно настроены. Что, впрочем, и неудивительно: с чего бы им вести себя с ней иначе? Люди везде одинаковы.

Но разве могла Роан подумать тогда, год назад, что все будет именно так, решись она приехать в Америку? Общение с Арденом оказалось просто невыносимым. Он и раньше постоянно изводил ее, доводил до белого каления, заставлял чувствовать себя неуверенной, выбитой из колеи. Поэтому она и не стала задавать лишних вопросов и не капитулировала под его натиском. Просто отказала. То, что Арден достаточно состоятелен, и тогда не вызывало сомнений, но до такой степени, чтобы позволить себе жить в таком особняке, — на это полета ее фантазии не хватило.

Так, все, хватит размышлять на эту тему! К счастью, Арден, верный своему слову, вернулся через несколько минут и небрежно бросил на заднее сиденье небольшой саквояж. Потом уселся за руль, но, взявшись за ключ зажигания, чуть помедлил и повернулся к Роан.

— Мне следует извиниться за то, что я завез тебя сюда?

— Нет.

Арден улыбнулся. Едва заметно, но все-таки это была улыбка. Небывалый прогресс!

— Ты всегда оказывала на меня… хм… возбуждающее действие, Роан.

Да. Будь то порывы страсти или ярости и злобы. Они оба обладали этим талантом. Достаточно было одной малой искры, чтобы немедленно вспыхивал пожар, потому что и он, и она предпочитали никогда не уступать, «держать марку», до последнего сохранять видимость самообладания.

— На нашем счету полным-полно ужасных скандалов, — задумчиво произнесла Роан.

— Хватает, — согласился Арден.

— Думаешь, мы можем… то есть смогли бы составить хорошую пару? — Вопреки ее желанию, вопрос прозвучал тоскливо. — Ну если бы вместе поехали в Америку?

— Как знать, как знать…

Арден наконец повернул ключ зажигания; мотор мягко заурчал, и машина тронулась. Вскоре они уже мчались по ровному шоссе на север. Нью-Гэмпшир, Вермонт, Мэн. Какие волшебные, завораживающие названия! Роан встречала их прежде только в книгах и газетах, а вот теперь увидит эти штаты своими глазами, в обществе человека, с которым могла бы объездить их вдоль и поперек, не сделай тогда так легко окончательный выбор. А если выбор был так легок и скор, значит, тут они жили бы в качестве любовников. Теперь другое дело, теперь они просто… знакомые.

— Скажи, это действительно целиком затея Хетти? — прервала молчание Роан.

— Естественно. А ты до сих пор думаешь, что моя?

— Нет. Ты же сказал… То есть я имею в виду… — Она и сама не знала, что имела в виду, но ясно одно: Арден к ее обществу не стремился, по крайней мере настолько, чтобы пускаться вместе в это путешествие. Роан закусила губу и снова обратила взгляд в окно, разглядывая поникшие под дождем деревья. — Я имела в виду, что все это как-то… нелепо.

— Да — для нас, но не для Хетти. Во всяком случае, когда в дело — любое дело — вступает моя дражайшая тетушка, все сводится к пустым и бесполезным усилиям, которые не ведут ни к каким результатам.

— Значит, твоя соседка ни при чем?

— Патриция? Конечно, нет. Патриция — обыкновенный предлог. Тетка просто хочет, чтобы мы с тобой были вместе, и ты об этом прекрасно знаешь.

— Знаю, — согласилась Роан. Всякий раз, когда она общалась с крестной, та затягивала свою излюбленную песню. Только вот причина сей навязчивой идеи была непонятна Роан.

— В таком случае зачем так возмущаться?

— Я не возмущаюсь… но я…

— …не привыкла чувствовать себя в глупом положении, так ведь? Вот что гложет тебя изнутри с момента приезда.

— Ошибаешься.

Неужели он говорит искренне? Неужели считает ее избалованной дамочкой, которая только и делает, что во всем ищет подвох, когда его нет и в помине? Мда, наверняка. И не просто избалованной — испорченной. В принципе, люди привыкли думать, что избалованными бывают только дети, и в этом состоит одно из величайших заблуждений нынешнего века.

Если бы отношения между ними складывались тогда непринужденно, Роан, может, и поехала бы с ним в Америку. Хотя к чему теперь искать себе оправдания? Ничего уже не изменишь. И почему так случилось, что единственный человек, которого она полюбила и кто заявлял, что тоже любит ее, так и не удосужился приглядеться к ней повнимательнее, чтобы понять, кто она есть на самом деле?

Всю жизнь Роан приходилось бороться за жизненное пространство, прятаться в скорлупу, притворяться тем, кем было нужно, чтобы… да просто чтобы выжить. Отсюда и сильный характер, сдержанность, самообладание, но отсюда же и вспыльчивость, горячность. Окружающие должны видеть, что она — не пустоголовая дурочка, что вполне может управлять любой ситуацией и владеть собой. Нет, этого не понимал никто — ни отец, ни мать, ни Арден, ни Хетти.

Внезапно в голове возник вопрос: а как ее тогдашнее поведение повлияло на Ардена? Если, конечно, он действительно ее любил, если его слова не были притворством. Арден чрезвычайно горд, а тут девушка, которой он поклялся в любви, отказывается даже обсуждать возможность ради него обрубить свои корни и переехать в другую страну. Такое должно было оставить глубокий след в его сердце. Значит, она заставила его страдать. Или же он просто ожесточился, утратил иллюзии, а заодно и интерес к ней? Странно, но до сих пор она думала об их разрыве только со своей точки зрения: Арден виноват во всем, его упрямство причинило ей невыносимую боль…

Затянувшееся молчание начало действовать Роан на нервы. Она искоса взглянула на Ардена. Его, похоже, вообще ничто не волнует. Ведет себе машину и ведет, ни о чем не думает. И вот что интересно: чем дольше она изучала его — такое родное! — лицо, тем больше ей казалось: долгая разлука не разъединяла их, более того — ее, разлуки, вообще не было.

Машина остановилась у будки сбора пошлины. Роан попыталась встряхнуться и сосредоточиться на настоящем. Очень быстро она отвела взгляд от чеканного профиля Ардена, стараясь не обращать внимания на улыбку, которой он одарил девушку в форменном костюме, расплачиваясь за проезд. Ох уж эти непрошеные мысли, эти воспоминания! Вплоть до сегодняшнего дня ей кое-как удавалось гнать их прочь, а тут…

Теперь она уже в открытую посмотрела на Ардена и задала самый невинный вопрос, который пришел на ум:

— Там, на севере, уже выпал снег?

Арден покачал головой.

— А он в тех местах бывает?

— Мм, иногда бывает, — снизошел до ответа Арден.

Он снова стал спокоен и отчужден. А может, тоже притворяется — как и она? Да уж, Роан, размечталась! Станет он притворяться. Ему это ни к чему. Он и на самом деле спокоен, ее присутствие нисколько его не трогает.

Не то чтобы она об этом сожалела, но все-таки предпочтительнее остаться друзьями. Если бы он тогда не настаивал на том, что гораздо лучше знает, что ей требуется для счастья, если бы не выставил ультиматум… Такого отношения к себе она не могла стерпеть. Сейчас он снова появился в ее жизни, и с этим временным явлением нужно как-то мириться.

— Что ты там приумолкла, Роан? — поинтересовался Арден с легкой тенью улыбки на губах. — Неужели так много проблем, а?

На секунду возникло желание придумать ничего не значащий ответ, но она все же решила говорить начистоту.

— Я думаю, искренне ли твое безразличие.

— По отношению к тебе?

— Да.

Арден немного помолчал — то ли решил потянуть время, то ли хотел найти слова поточнее, чтобы потом не пришлось пожалеть, — а затем медленно проговорил:

— К твоей судьбе, Роан, я не равнодушен. А вот все то, что связывало нас с тобой в прошлом, мне совершенно безразлично. Может, я чересчур упрощенно смотрю на вещи, согласен. Безусловно, у нас бывали хорошие времена, о которых не грех и вспомнить.

С губ Роан сорвался едва слышный вздох.

— Нам было… неплохо вместе, — сказала она. — Да.

— Но мы оба слишком упрямы, слишком самонадеянны, правда? Ни один не желал уступать.

Бросив на нее насмешливый взгляд, который она предпочла не заметить, Арден спросил:

— Должен ли я понять, что таким образом ты оправдываешь свое поведение?

— Вот еще! Я и не думала оправдываться. Но ты же не стал бы жить в Англии…

— Естественно. Здесь у меня оставалась работа, я не мог так запросто отказаться от связывающих меня обязательств. А ты наотрез отказалась ехать со мной в Америку.

— Ты тоже хорош! Вместо того чтобы успокоить меня, дать время свыкнуться с твоим предложением, взял и умчался в свои Штаты.

— А тебе бы хотелось, чтобы я пал на колени?

— Нет.

— Хорошо. Если бы я дал тебе время, ты бы согласилась? — спросил Арден с той вкрадчивой интонацией, что так ее всегда раздражала.

— Не знаю.

Ложь, явная ложь. Никуда бы Роан не поехала, ни в какую там Америку. У нее была цель, к которой она шла долгие годы, и даже во имя любви она бы от нее не отказалась. И только теперь Роан поняла, как это было… грустно и мелочно.

— Нет, Роан, ты все знаешь. Ты бы никогда не согласилась на компромисс. Не так ли?

— А ты?

— Что — я? Уж я-то пошел на уступки — до определенного предела, конечно. Я просил, прилагал немалые усилия, чтобы тебя уговорить.

До тех пор, пока у него хватало терпения.

Встретились они в общем-то случайно. Роан знала, что у Хетти есть племянник, но впервые увидела его только в прошлом году, хотя Хетти частенько приезжала к ней в Англию — до последнего времени.

Отец Хетти занимал в Англии какую-то дипломатическую должность, поэтому детство она провела в этой стране и училась в одном классе с бабушкой Роан. Со временем они стали лучшими подругами. Когда Хетти вернулась на родину, их связь не прервалась, они переписывались, приезжали друг к другу в гости, а потом Хетти стала крестной Роан.

Но о ее племяннике Роан знала только понаслышке. И вот в прошлом году Арден посетил Англию, чтобы приобрести кое-какой антиквариат. Хетти передала с ним посылочку для крестницы, и они встретились. Обоюдное притяжение или влечение — назовите это как угодно — очень скоро переросло во взаимную страсть. Тогда Роан казалось, что так всегда и будет, что сам собой найдется какой-нибудь выход, что она сумеет сделать выбор между своей жизненной целью и любовью.

На восемь лет старше ее, Арден, высокий, сильный, красивый, не только возбуждал Роан — да что скрывать, и сейчас возбуждает! — но и внушал ей некий страх. Сейчас же она его нисколько не боялась. Видимо, стала взрослее, мудрее. Теперь она чувствовала, что может спокойно отстаивать свою точку зрения.

Роан, не криви душой, не больно ты спокойна с самого приезда в Америку! Грустно усмехнувшись, она подумала, что, может быть, сумеет отстоять свою точку зрения, если они все-таки решатся поговорить. Раньше им редко удавалось вести споры в разумном ключе, и не это ли одна из важнейших причин, что привела к их разрыву?

Почему, ну почему у них не получалось общаться спокойно, открыто выложив карты на стол? Арден не сомневался, что знает точные ответы на все возможные вопросы, и не собирался выслушивать чужие мнения и советы. Была ли виновата сама Роан, что скрывала от него правду о своем детстве, не рассказывала о родителях и о том, что именно из-за них она стала такой, какой он ее узнал? Совершенно незаслуженная преданность людям, которые, с одной стороны, предъявляли ей требования как взрослому человеку, а с другой — относились к ней как к несмышленой девчонке.

Арден остановился на заправке и вышел из машины. Подавив зевок, Роан принялась лениво наблюдать за ним. До чего же все-таки хорош — высокий, красивый, уверенный в себе и такой возбуждающий… Господи, а ведь все могло сложиться совсем иначе…

Вот он вошел в будку заправщика, сказал пару слов, расплатился, снова появился на пороге. И вдруг какая-то девчушка проскользнула у него под локтем и непременно попала бы под тормозящий рядом автомобиль, не прояви Арден мгновенную реакцию. Он сгреб малышку в охапку, зажал под мышкой и что-то прошептал на ушко. В ответ та щербато улыбнулась и обвила его ручонками за шею. Арден рассмеялся и передал свою ношу перепуганной матери.

Дети всегда льнули к нему, доверчиво открывали свое сердце. Так что же мешало ей, что останавливало? То, что давно уже стала взрослой?

Арден устроился за рулем и небрежно бросил квитанцию за бензин на приборную доску.

— По-моему, я ей понравился.

— Конечно, — согласилась Роан, — она ведь маленькая женщина.

Он бросил на нее задумчивый взгляд, и Роан, прикусив губу, пожала плечами. Чего притворяться? Ведь прекрасно знает о своем воздействии на представительниц слабого пола — будь им шесть лет или шестьдесят. Уж кто-кто, а она не раз замечала это.

— Устала? — спросил Арден, мягко трогая машину с места.

— Немножко, — призналась Роан.

— Ну да, болтовня в дороге утомляет, да к тому же столько стрессовых ситуаций за день, а? — подмигнул ей Арден.

С трудом удержавшись, чтобы не улыбнуться в ответ, Роан кивнула. А Арден добавил:

— Ничего не имею против того, чтобы перекинуться парой слов в машине. А тебе предлагаю расслабиться, даже несмотря на то, что водитель — ненавистный тебе бывший любовник. А то ишь как напряжена!

— С чего ты взял, что я тебя ненавижу? Вот глупости! — искренне возмутилась Роан.

Арден с преувеличенным удивлением вскинул бровь.

— Неужели? Но я же давил на тебя, притеснял, лишал независимости, с которой ты всегда носилась как с писаной торбой. Этого ты не могла простить. Не только мне — никому. Так ведь, Роан?

Да, она не терпела, когда кто-то вмешивался в ее жизнь, но разве Арден хоть раз поинтересовался — почему? А сейчас говорит так, будто во всем случившемся с ними винит только ее одну. Она, конечно, тоже виновата, но ее решительное сопротивление послужило для него всего лишь поводом. А для нее — следствием многих причин.

— Ладно, хватит хмуриться, не то на твоем чистом лобике появятся морщины.

— Что? Ах да, прости, задумалась, — пробормотала Роан. — Неужели я действительно произвожу впечатление такой независимой особы?

Арден хмыкнул.

— Разве независимость для тебя не главное?

— Я к ней отношусь очень серьезно, но не ставлю во главу угла.

— Вот как?

— Да!

— Однако, если мне не изменяет память, ты не жалела страстных слов, когда объясняла, что именно она является причиной твоего отказа оставить Англию.

— Неправда. Это была одна из причин, — спокойно возразила Роан. — Ты предложил мне сделать очень важный шаг в жизни, что меня, естественно, напугало. В Штатах у меня нет ни одного знакомого. Ко мне и в Англии-то не всегда относились серьезно, так почему здесь было бы иначе? К тому же выйти замуж за человека, которого я едва знала… Ты должен согласиться, что это по крайней мере глупо.

— Я это и тогда признавал, но думал, что ты поживешь немного с Хетти, пока не привыкнешь ко мне.

Конечно! Это она уже проходила с собственным отцом. Так же, как и отец, Арден запер бы ее в четырех стенах, оградил бы от несуществующих опасностей, не разрешал бы самой принимать решения или по крайней мере относился бы к этим решениям пренебрежительно, как к прихотям капризного ребенка. Она бы оказалась, так сказать, в заключении, а это означало бы крушение ее идеалов. Она хотела учиться, набираться опыта, хотела быть личностью, в конце концов.

— Пойми, Арден, я только-только начинала верить в себя, в то, что я на что-то способна, что у меня неплохие мозги, чутье, деловая хватка. Мне нравилось то, что я собой представляла, и мне нужен был шанс, чтобы доказать это всем…

— …которым ты с тем же успехом могла воспользоваться и здесь, в Штатах.

— Но уж никак не в Кембридже! Здесь я бы ничего не добилась, — сухо отрезала Роан. — Ты должен был это понять.

— В Кембридже живут такие же люди, как в любом другом месте.

— Может быть, но… их дома совсем другие.

— В таком случае ты могла бы заняться устройством своей маленькой империи в Бостоне, Сомервилле или Челси.

— Тогда я этого не знала. Узнала только сейчас.

— Ага, а сейчас уже слишком поздно что-либо менять, — покивал головой Арден, словно она подразумевала такую концовку.

— Да, сейчас слишком поздно.

Все слова, слова… Арден не потерпел бы, чтобы его жена работала. Ему нужна покорная, «прирученная» женщина, такая, чтобы он мог показываться с ней в обществе, чтобы она устраивала для его друзей и компаньонов званые ужины, а не «рыжеволосая ведьмочка», намеревающаяся устроить «свою маленькую империю».

— А в целях подчеркнуть свое стремление к независимости, — продолжил Арден, — и намекнуть на то, что не хотела, чтобы наши отношения стали более прочными, ты с величайшей гордостью показала мне помещение, которое собиралась снять для своего салона, и при этом буквально висла на шее какого-то парня, едва не свихнувшегося от счастья.

— Он просто оторопел от неожиданности, — тихо возразила Роан. — Мы с ним должны были договориться об арендной плате. До того момента я его ни разу не видела.

Не веря своим ушам, Арден какое-то время молча смотрел на нее, а потом насмешливо хохотнул.

— С самого начала у нас все шло наперекосяк, Арден. Ссоры, взаимные упреки. Конец был предрешен. Может, я поступила глупо, но разве тебе никогда не приходилось совершать глупости в молодости?

— Мне тридцать пять, я уже вырос из пеленок, но и в детство пока не впал.

— Знаю, но я… я очень страдала. Этому нужно было положить конец. Ты не согласен?

— Конечно, согласен. За эти долгие месяцы чувства поблекли, а горечь превратилась в безразличие.

— Да, — согласилась Роан вслух, а про себя подумала: при ней осталась горечь, а безразличие — при нем. — И сейчас уже действительно ничего не изменить, ведь так?

— Разумеется. Потому что мы с тобой оба ведем насыщенную деловую жизнь. Ну, и личную тоже.

— Да.

Что еще она могла сказать? Признаться, что никакой личной жизни у нее нет? Нет уж, об этом лучше промолчать.

— Мы стали слишком далеки, — помолчав, сказал Арден. — Той Роан, в которую я был когда-то влюблен, больше не существует. Ты стала взрослой, самостоятельной женщиной. Очень крутой.

Она кивнула. Да, она крутая — внешне. А внутренне? Ответить нелегко. Хотелось бы, но…

Снова подавив зевок, она отвернулась к окну. Стройные шеренги высоких сосен перемежались с небольшими населенными пунктами. Мимо проносились дешевые ресторанчики, магазины с крикливыми вывесками. Как это все далеко от того, к чему она привыкла с детства.

— Как я вижу, разговор тебя утомил, — язвительно заметил Арден.

Роан вымученно улыбнулась и покачала головой.

— Жаль, что ты не видела, какая прекрасная осень стояла в этом году.

— А она была прекрасной?

— Совершенно исключительной.

— Рада это слышать. Так куда же мы все-таки едем? Хетти остановилась в отеле?

— Нет.

— Сняла квартиру?

Арден загадочно улыбнулся и лаконично сказал:

— Она в доме.

— Что? Она купила здесь дом?

— Нет, — мягко произнес Арден. — Дом принадлежит мне.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Тебе? — От изумления Роан перешла на шепот. — Мы остановимся в твоем доме? Почему ты не сказал об этом раньше?

— Разве я не говорил?

Роан снова обрела голос.

— Нет! — рявкнула она. — И я знаю почему. Потому что прекрасно знал, что…

— …тогда бы ты отказалась ехать со мной, так? — вкрадчиво спросил Арден.

— Да! Нет! Черт побери, почему ты не сказал?

— Потому что ожидал подобной реакции и решил рассказать, когда мы уже будем на месте.

— Ожидал? Что ты мог ожидать? Ты меня совсем не знаешь!

— Хорошо, предполагал, — промурлыкал он.

Роан так и кипела от ярости.

— Так это ты позвал ее сюда! Узнал, что я приеду в Штаты, и пригласил Хетти в свой дом!

— И зачем, по твоему мнению, мне это было надо?

— Не знаю!

— Ты не находишь, что тебе отказывает логика? Или предпочитаешь говорить в гипотетических тонах? Тогда давай предположим, что в собственных интересах я согласился играть по ее сценарию.

— Какие такие собственные интересы?

— Увидев нас вместе, она завещает мне свое имущество и недвижимость.

— Глупости! Не нужно тебе ее имущество. Кроме того, ты единственный наследник Хетти, поэтому после ее смерти и без того получишь все.

— Как сказать. Она может составить завещание на твое имя.

— Чушь! Бред сивой кобылы!

— Правда, она может поставить условие, чтобы ты никогда не выходила замуж, — ровным тоном продолжал Арден, — но для тебя ведь это не проблема. То есть я хочу сказать, что ты, надеюсь, не подыскала себе кандидата в мужья. Кого-то постоянного. Или я ошибаюсь?

— Ты верен себе: как всегда считаешь, что мне нужен постоянный мужчина. К твоему сведению, к этому стремятся не все женщины. Только ограниченный мужчина может допустить, что для счастья женщины обязательно нужен муж…

— Это не мое допущение, — вкрадчивым тоном прервал ее Арден. — Так думает Хетти.

— Довольно мило с ее стороны, ты не считаешь? Особенно учитывая тот факт, что сама она так на всю жизнь и осталась одинокой, а ты только что сказал, что у меня есть шанс получить от нее наследство лишь в том случае, если не выйду замуж.

— Я имел в виду — за меня. Такое условие наверняка оговорено в ее завещании. Хм, интересно, что ты будешь говорить, когда она начнет задавать вопросы о твоих матримониальных планах?

— А какими будут твои ответы, если ей вздумается порасспрашивать на эту тему тебя? — ядовито поинтересовалась Роан.

— Меня? — лениво протянул Арден. — У Хетти, надеюсь, хватит ума не задавать такие вопросы мне. Ну так как, Роан, что ты ей ответишь?

— Я скажу, что полностью удовлетворена своей жизнью и не собираюсь ничего менять. Кто это, собственно, решил, что она станет интересоваться моими личными планами?

— Никто. Мы ведь с тобой строим гипотезы, не забыла?

— Но мне пока что так и не понятно, зачем было везти меня сюда, в твой дом, — сквозь зубы процедила Роан. — Если ей захочется задавать интимные вопросы, она с тем же успехом могла бы заняться этим и в своей квартире.

— Но там не было бы меня.

— А ты мне и не нужен!

— Охотно верю. — Арден умиротворенно покивал головой и вкрадчиво добавил: — А вот Хетти, как мне думается, непременно захочет меня видеть. Так какая разница, встретимся мы у меня или где-нибудь в другом месте?

Роан промолчала. Что толку объяснять, что для нее-то разница есть, да еще какая!

— Успокойся, — мягко проговорил Арден, — я не стану мельтешить у тебя перед глазами. Постараюсь, чтобы ты вообще не замечала моего присутствия.

— Прекрасно.

— Роан, ты пропускаешь великолепные виды из окна, — сладчайшим голосом, в котором слышался едва сдерживаемый смех, пропел Арден. — А зря.

Плотно сжав губы, Роан отвернулась к окну.

— Мы уже пересекли границу штата Мэн, — сообщил Арден. — Более длительную прогулку по побережью совершим на днях. Поразительно живописные окрестности.

— Благодарю, — коротко отозвалась Роан.

Арден усмехнулся.

— Справа от тебя небольшой городок Киттери. Если любишь побродить по магазинчикам, тут тебе будет раздолье. — Через некоторое время он продолжил: — Исторический район Йорк. Здесь соединены в единое целое несколько поселков, где в первозданном виде восстановлены строения восемнадцатого и девятнадцатого веков. Вон там мыс Неддик, рядом крохотный островок, а на нем маяк, на который стоит взглянуть. А вот Огункуит, пристанище артистов и художников. Богема. Дома очень дорогие.

— Значит, для тебя местечко вполне доступное, — не замедлила съязвить Роан.

Свернув на Тридцать пятое шоссе, Арден заявил:

— Солнечная улица. Теперь смотри налево.

Роан послушно повернула голову и слабо вскрикнула:

— Великий Боже!

Он сбавил ход, а потом и вовсе остановился на обочине, чтобы Роан было лучше видно.

— Имение «Свадебный торт».

Очень подходящее название! Роан не могла прийти в себя от изумления. Причудливая резная лепнина, деревянные башенки, плавные изгибы, закругления — настоящий торт в обрамлении великолепного сада. Арден снова тронул машину с места.

— Говорят, владельцу, капитану морского судна, пришлось прервать брачную церемонию и уйти в море, откуда ему уже не суждено было вернуться. Перед смертью он наказал перестроить дом, оставшийся невесте-вдове единственным утешением в жизни.

— Мило.

— Мило? — рассмеялся Арден. — Тебе хотелось бы жить в таком доме?

— Я не об этом. Мне понравилась легенда.

— Ах да, конечно, как это я забыл! Тебе ведь так импонирует мужское поклонение, — ухмыльнулся Арден.

— Зачем ты меня все время подкалываешь? Разве я виновата, что мужчинам кажется, будто я привлекательна?

— Ну что ты! Ты совершенно ни при чем.

Роан отвернулась. Она и впрямь не прилагала никаких усилий, чтобы нравиться мужчинам, и искренне не понимала, что они в ней находят. Она никогда не считала себя хорошенькой. Внешность несколько экзотичная, с этим можно согласиться, а в остальном — ничего особенного.

Размышляя над странным воздействием, которое она оказывала на людей, Роан продолжала смотреть из окна на аккуратные строения, виднеющиеся из-за высоких деревьев. Земли, естественно, тоже были в частном владении.

Интересно, почему Арден так внимателен к ней? Пустился в объезд, чтобы показать ей окрестности, которые сам видел уже тысячу раз. Зачем ему это понадобилось? Настолько гордится своей родиной? Думает, что и ей здесь понравится? Нет, не похоже. Такое поведение означало бы, что она ему небезразлична, а это вовсе не так. Сам все время твердит, что они теперь чужие люди.

И еще говорит массу «приятных» вещей: например, что не хотел, чтобы она приезжала в Америку, а значит, не собирался приглашать ее сюда, в Мэн… Зачем же тогда везет ее? Почему согласился с планом Хетти? Какой бы ни была побудившая его причина, нужно смириться и вынести все до конца.

— Твой дом похож на эти? — ровным тоном спросила она.

— Хм, тебе он понравится.

Это уж точно, непременно понравится. Арден всегда отличался безупречным вкусом.

— А там море виднеется, — глуповато сказала Роан.

— Да. Мыс Орандэл, Уокерз-Пойнт, а там, справа, на той узкой полоске земли, — летняя резиденция бывшего президента Буша.

— Замечательное соседство, престижное.

— Да.

Зимой тут, должно быть, довольно мерзко: море с обеих сторон, ветер, влажность. Один хороший шторм — и резиденцию может запросто затопить. Впрочем, это уже не ее проблемы, да и бывший президент зимой здесь не живет, а для летнего отдыха лучшего места не найти.

Спустя несколько минут Арден свернул на обсаженную деревьями аллею и, миновав широко распахнутые ворота, подъехал к дому. Светло-серый, с белыми ставнями и дверями, он был очень красив — если не принимать во внимание приставленные к стенам лестницы, сваленную в кучу черепицу и вагончик для рабочих.

— Но он…

— …еще не готов к приему гостей, хочешь сказать? Верно, не готов.

В этот момент внимание Роан привлекла женщина, стоявшая слева, за частоколом, который когда-то, видимо, был белым и скоро, несомненно, будет заново покрашен. Длинные темные волосы незнакомки были стянуты лентой на затылке. Так это и есть его пресловутая соседка? Та самая, которая не нравится Хетти и, как подсказывало Роан внутреннее чутье, не понравится и ей самой?

Она-то думала, что Арден имел в виду соседство в Кембридже. Как теперь выяснилось, она живет здесь, в Мэне… Но если Хетти никогда еще тут не бывала, как она могла ее невзлюбить?

Арден выключил мотор и усмехнулся.

— Вот мы и дома.

— У тебя дома.

— Пойдем, я познакомлю тебя с Патрицией, — мягко проговорил он.

— У меня есть выбор?

— Нет.

Он выбрался из машины, быстро обошел ее и галантно открыл дверцу для Роан. Затем подал ей руку и по аккуратно подстриженному газону повел к темноволосой женщине, приветливо махающей им рукой.

— Роан, это Патриция. Патриция, позволь тебе представить Роан.

Роан послушно протянула руку и сказала:

— Добрый день, Патриция.

— Вы англичанка, — произнесла та в ответ таким тоном, словно это было совершенно недопустимо.

— Для меня это не новость.

Арден рассмеялся. Патриция перевела на него взгляд и заулыбалась.

— Я тебя тут поджидала. Хотела предупредить. Может, ты не в курсе…

— …что сюда приехала Хетти, — закончил за нее Арден. — Спасибо, я уже знаю. Ладно, увидимся позже. — Взяв Роан за локоть, он потянул ее к дому.

— В восемь, хорошо? — спросила Патриция вдогонку. — Пока, дорогой.

Не оглядываясь, он в знак согласия помахал свободной рукой.

— Дорогой? — спросила Роан.

Он посмотрел на нее в упор.

Она с достоинством встретила его взгляд.

— Пойду возьму твой чемодан.

Роан мило улыбнулась.

— Благодарю.

Едва она поднялась на три ступени, ведущие к парадной двери, как нос к носу столкнулась с молоденькой девушкой, пулей вылетевшей из дома. Она с грохотом швырнула прямо у крыльца ведро, и на ее свежем личике появилось злобное удовлетворение.

— Буду счастлива, если старая карга наскочит на него и сломает себе шею! Если вы собираетесь туда войти, значит, вам не дорога жизнь. Советую надеть бронежилет. Знаете, как она меня обозвала? Легкомысленной бестолочью и неврастеничкой! Понятия не имею, что такое неврастеничка.

Приятно, что за последние несколько месяцев Хетти не изменилась и что больное сердце не притупило ее язычок. Роан улыбнулась и поспешила успокоить девушку:

— Ну, если вам удалось запомнить и правильно произнести это слово, вы не так глупы, как она считает.

Гнев девушки мгновенно испарился.

— Вы британка?

— Англичанка.

— Это одно и то же.

— Не совсем.

— В отпуск приехали? И хотите навестить великую и всемогущую Генриетту Лоусон? С ума сойти! Кстати, если она спросит обо мне, так я сюда больше ни ногой! — Глянув за плечо Роан, она вспыхнула. — О, привет, Арден!

— Здравствуй, Мэри-Энн. — Уголки его губ чуть дрогнули. — Какие-нибудь неприятности?

— Ага. Она назвала меня…

— Не трудись, я слышал. Я с ней поговорю. Ты там все успела закончить?

— Ну, в общем, да.

Мэри-Энн скорчила гримаску, захихикала, прикрыв ладошкой рот, потом неловко подобрала с земли ведро и вразвалочку, размахивая из стороны в сторону собранными в конский хвост светлыми волосами, прошла по аллее, тщательно затворив за собой ворота.

— А ты еще обвиняешь меня, что я заигрываю с мужчинами! Да девчонка от тебя без ума!

— Ладно, оставим это. Пошли.

Войдя в холл, Роан удивленно замерла. Внутри дом казался бесхозным. Ну, не совсем заброшенным, конечно, но каким-то мрачным, пыльным, грустным. Когда-то он знал лучшие времена, был красивым, просторным, полным воздуха и света. Однако Роан чувствовала, что стоит вложить в него определенный труд — который, без сомнения, уже прикладывался, судя по строительным работам и девушке-уборщице, — и он снова обретет былой блеск.

Повернувшись к Ардену, Роан увидела на его губах язвительную улыбочку.

— Что, Роан, увиденное не совсем подходит твоим безупречным стандартам? Теперь понятно, почему число гостей пока что строго ограничено? Ты ведь считала, что я тут купаюсь в роскоши, не так ли?

— Ладно, признаю — я ошиблась. Я не всегда бываю права.

— Не всегда. Понятно. Однако жилище вполне пригодно для жилья…

— Ни к чему оно не пригодно! — возразила появившаяся в холле Хетти.

— …если, конечно, не обращать внимания на некоторые неудобства, — закончил свою мысль Арден.

— Это же самая настоящая развалюха!

— Историческая, между прочим, — мягко уточнил Арден. — Ты поездом приехала?

— За кого ты меня принимаешь? Я наняла такси с опытным шофером. А вы-то чего так задержались? Я вас жду уже несколько часов!

— К превеликому сожалению, нам пришлось потратить уйму времени, прочесывая в поисках тебя Куинси-маркет. Нас обоих интересует один вопрос: чего ты сюда рванула? — спросил он и тут же подсказал ответ: — Может, не терпелось взглянуть, как ведут себя рабочие?

— Надо же кому-то за ними приглядывать! Не то вообще здесь все разнесут. Но в основном я просто устала вас ждать.

Хетти, удовлетворенная своим объяснением, внимательно посмотрела на Роан, но врасплох ее не застала: Роан удалось сохранить на лице абсолютно бесстрастное выражение.

— Тетушка придерживается твердого мнения, что мужчины не способны ни на что конструктивное, — обращаясь к Роан, протянул Арден.

— А они способны? — тихо спросила Роан.

— О да! Еще как!

Роан показалось, что оба они в данный момент говорят вовсе не о доме и рабочих…

— К тому же в доме явно живут привидения! — ни с того ни с сего заявила Хетти.

— Это плюс или минус? — ухмыльнулся Арден.

— Хватит оттачивать на мне свое остроумие, Арден. В тебе едкости и темперамента, как перца в перечнице, на десятерых хватит, зато ты совершенно не способен видеть и понимать то, что лежит на поверхности. Насмехайся сколько твоей душе угодно, голубчик, но здесь и вправду что-то не так. Уж меня-то на мякине не проведешь.

— Так. На сей раз она впала в оккультизм, — мрачно прокомментировал Арден.

Проигнорировав его замечание, Хетти подставила Роан надушенную щеку для поцелуя.

— Как поживаешь, детка?

Роан улыбнулась.

— Спасибо, Хетти, хорошо, — сказала она и, взглянув на несусветного фасона черную шляпку, приколотую к седым волосам крестной, спросила: — Ты что, готовишься к шабашу ведьм?

— Нет.

Все та же лаконичная манера разговора, та же решимость в карих глазах!

— Ну а как твои дела — кроме того, что заделалась внештатным прорабом у рабочих?

— Умираю.

— Но не прямо же сейчас! — возразил Арден. — Предлагаю немного с этим подождать. Я хочу показать Роан дом. Ты-то его уже наверняка обошла вдоль и поперек.

Хетти фыркнула и исчезла в одной из дверей.

— Если бы тут и водилось привидение, — задумчиво проговорил Арден, глядя ей вслед, — и имей оно мозги, то переселилось бы куда-нибудь в другое место. Один ее язычок чего стоит! Ладно, пошли. — Он подтолкнул Роан к лестнице и, заметив, что она с сомнением оглядывает ступени, терпеливо добавил: — Не бойся, они выдержат. Если бы я хотел, чтобы ты сломала себе шею, придумал бы более подходящий способ.

— А ты не хочешь, чтобы я сломала шею?

— Ни в коем случае. Это повлекло бы за собой слишком много осложнений, а их у меня и без того хватает. Первая дверь налево. Надеюсь, в этой спальне чисто.

— Да, довольно уютно.

— Благодаря Мэри-Энн, — дружелюбно согласился Арден. Поставив чемодан Роан на пол, он остановился на пороге, наблюдая за тем, как Роан пересекла комнату и подошла к окну. — Так почему все-таки ты согласилась приехать?

Не думая ни минуты, Роан ответила:

— Потому что мне очень нравится, когда меня называют «мэм».

Арден неопределенно хмыкнул.

— Слабая отговорка, Роан, не тянет.

— Я никогда не ищу отговорок и никогда не оправдываюсь. А почему приехала, я уже объясняла, но для бестолковых могу повторить: Хетти сказала, что очень больна.

Арден бросил на нее скептический взгляд.

— Увидимся позже.

— Многообещающая перспектива, — пробормотала Роан ему вслед, но так тихо, что он уже не мог расслышать.

Верит он ей или нет, но она действительно приехала из-за Хетти! Никакая другая причина не побудила бы ее тащиться на край света!

Оставшись в одиночестве, Роан наконец позволила себе расслабиться. Теперь уже не нужно «держать лицо». Господи, до чего же она устала! Чуть ссутулив спину, Роан отвернулась от окна и огляделась. Арден не ошибся — в комнате было чисто, деревянные полы натерты, ковер тщательно выбит, медные спинки кровати начищены до блеска, постельное белье новое, занавеси на окнах тоже. Наверное, их купила Мэри-Энн, когда ее предупредили, что в доме ожидаются гости. Роан обвела взглядом тяжелую старинную мебель, выцветшие обои — и ужасно захотела поскорее вернуться домой. Она вышла из комнаты и вскоре нашла Хетти. Откуда-то раздавался приглушенный стук. Прежде чем Роан успела задать вопрос, Хетти мрачно произнесла:

— Здесь полным-полно призраков.

— Это я уже слышала. Но откуда бы им взяться?

— Думаю, виною тому старинный дом.

— Я не подозревала, что ты обладаешь даром телепатии.

— Скрытые способности. Как прошла встреча?

— Ты имеешь в виду — с Арденом? И ты еще спрашиваешь! Зачем ты это сделала, Хетти? Ты же меня до смерти перепугала.

— Мне очень жаль, детка.

— Ничего тебе не жаль. Прежде ты никогда не совала нос в чужие дела. Так зачем же ты меня вызвала?

— Его чары все еще действуют на тебя? — Нет.

— Врунишка. Тебе следовало приехать в прошлом году.

Хетти повела Роан в глубь дома, не дожидаясь возражений с ее стороны. Впрочем, она всегда предпочитала оставлять последнее слово за собой. Ее мнение — закон, и все тут.

— Кого-нибудь видела, когда вы подъехали?

— Видела. Какую-то долговязую фифочку с высокомерной физиономией.

— Это Патриция.

— Она самая. Скажи, она всегда его поджидает?

— Да. У нее на Ардена виды.

— Он мне говорил что-то похожее. — Интересно, а он имеет виды на Патрицию? — Ты-то каким образом с ней познакомилась? Ведь если ты здесь впервые…

— Встретились в Бостоне, — лаконично объяснила Хетти. — Эта дамочка частенько посещает его офисы. Буквально поселилась там. И дома у него бывает. Увидела Ардена, когда он приехал покупать это поместье…

— …и была сражена наповал.

— Как, впрочем, и ты в свое время. Не стоит отрицать, детка.

Хетти попала в точку, так все и было.

— Значит, выражаясь фигурально, ты решила вставить ей палки в колеса? — спросила Роан.

— Не хорохорься, дорогая, — отрезала Хетти. — Вечно ты искажаешь истину.

Хмыкнув, Роан повторила вопрос Ардена:

— Зачем же ты примчалась сюда заранее, не дождавшись нас? Ты же вечно похваляешься, что ко всему относишься спокойно.

— Ты знаешь ответ. И потом, спокойствие слишком утомляет. — Хетти повернулась к Роан, и в ее карих глазах сверкнула лукавая искорка. — Вот когда умираешь, чувствуешь себя куда веселей!

— Что за ужасы ты говоришь! — воскликнула Роан.

— Так уж и ужасы! Это правда. Совершенно новые, неизведанные ощущения. Мне уже много лет, я очень устала, и — сотри эту скорбную мину с лица! — я ни о чем не сожалею. Я слишком долго копчу это небо. — Она с нежностью посмотрела на крестницу. — А ты стала еще красивее, если такое вообще возможно. И спокойнее. Зрелость приносит с собою умудренность, а, Роан? Ну, если ты стала более зрелой, конечно.

— Понятия не имею. Задашь мне этот вопрос еще разок, когда мне стукнет шестьдесят.

Роан шутливо ткнула Хетти в бок, и они вошли в комнату, возле которой остановились. Взгляд приятно поразили элегантные пропорции и высокие потолки; и то, и другое создавало ощущение простора. Эту комнату уже успели отремонтировать. Одну стену целиком занимали огромные, от пола до потолка, балконные двери, которые, видимо, выходили на террасу, потому что равномерный стук стал слышен громче. Ага, Арден меняет настил, решила Роан и подошла к балконным дверям.

— Листовой настил? — спросила она.

Значение сказанного она сама до конца не понимала, но когда-то слышала это выражение от кого-то, кто обсуждал интерьер своего дома. Арден бросил на нее насмешливый взгляд, но промолчал.

Роан дернула плечом и повернулась к Хетти. Та была погружена в себя или в общение со своими призраками.

— Думаешь, ему не надо было покупать это поместье?

— Конечно. Ты же была здесь раньше, чего же молчала? — ответствовала Хетти.

Роан в недоумении уставилась на крестную. Вопрос застал ее врасплох. Хетти всегда обладала отличной памятью, а тут вдруг так оплошала. На помощь тетке пришел Арден:

— Тетушка еще не вернулась из астрала.

Оставив его замечание без внимания, Хетти продолжила:

— И по крайней мере трижды. У тебя три ауры.

— Да что ты! Это хорошо?

— Не знаю. Арден, прекрати дубасить. И без того все разваливается!

Улыбнувшись одними уголками губ, Арден прошелся по террасе, проверяя пол на прочность.

— Веймутова сосна, — автоматически пробормотала Хетти.

— Точно, — подтвердил Арден.

Роан кивнула, не имея ни малейшего представления, о чем идет речь.

Арден через балконную дверь вошел в комнату, пересек ее и через секунду исчез. Женщины последовали за ним.

Чуть отстав от остальных, Роан оказалась на кухне, которую не ремонтировали по крайней мере последние сто лет. Стены, выкрашенные в зеленый цвет, создавали впечатление, что ты находишься на дне морском. Коротким кивком Роан приветствовала какого-то кривоногого человека, склонившегося над чертежами, и от нечего делать взяла со стола рекламный проспект по продаже имущества.

«Вам представляется потрясающая возможность! Продается старинное поместье в сельской местности. Все конструкции деревянные, — (это с удовольствием засвидетельствует Арден!) — полы из веймутовой сосны, — (опять эта сосна!) — высокие кафедральные потолки. Просторный дом удовлетворит потребности большой семьи. Пять спален, две гостиных (одна из них с к.), две столовых (одна для неофициального пользования), три с половиной ванные комнаты». Три с половиной? Что означает — с половиной? — улыбнулась Роан. «Поместье расположено на 2,6 акрах земли. Великолепный пейзаж, сосновые рощи. Цена 385 000 долларов».

Сколько? 385 тысяч долларов? Приблизительно вспомнив курс валют, Роан быстро подсчитала в уме. Получилось примерно 280 тысяч фунтов. Великий Боже!

Не выпуская проспект из рук, Роан вышла на террасу или балкон… как это там у них называется в Америке? — в проспекте об этом не говорилось.

— Осторожно, не оступись, — предупредил Арден с другого конца террасы. Рядом с ним стояла Хетти.

Глядя под ноги, Роан подошла к перилам и с удовольствием посмотрела на трухлявые опорные стойки, по которым ползли вверх увядшие вьюнки-ломоносы. Казалось, что только эти ломоносы и поддерживают опоры в вертикальном состоянии. Летом, когда они цветут, на террасе должно быть очень красиво, подумала Роан.

— Какого они цвета?

— Хм, может быть, розовые? — не очень уверенно предположил Арден.

— Да, наверное. А в каком направлении море?

— Вон там, — кивнул он направо от себя, — за деревьями.

— Понятно. Скажи, а что такое «к.»? Ты не в курсе?

Арден оторвался от работы, поднял на нее глаза, перевел их на рекламный проспект в ее руках, покачал головой и сошел по ступеням на поросшую кустарником лужайку.

Хетти тоже посмотрела на Роан и суховато пояснила:

— Камин.

— Ясно.

Неожиданно раздался скрип старых ставен. Все одновременно вскинули головы. Балконные двери, через которые Роан только что говорила с Арденом, с великим трудом раскрылись шире, будто противились этому, а кто-то толкал их изнутри. Арден тщательно отряхнул с плеч осыпавшуюся штукатурку.

— Все прогнило! — с отвращением произнесла Хетти и осторожно спустилась со ступеней.

— Просто их немного перекосило, — возразил тетке Арден.

Остановившись на лужайке, Хетти одарила его испепеляющим взглядом и обратилась к Роан:

— Не прислоняйся к стойкам и перилам, детка. Ардену не понравится, если ты получишь какую-нибудь травму и против него возбудят уголовное дело.

— Ты дорого застраховала свою жизнь? — поинтересовался Арден с самым серьезным видом.

— Не очень, — машинально перебирая пальцами усики ломоноса, ответила Роан. — Жаль, что их уже поздно подрезать, но, по-моему, самое время подвязать.

— Ну не сейчас же! — сказал Арден.

Роан тоже сошла на лужайку и присоединилась к Ардену и Хетти. Полуприкрыв глаза, она тихо проговорила:

— Вот здесь, под навесом веранды, можно поставить столики и стулья. Сидишь, а вокруг цветут глицинии… создается эффект крытой беседки…

— Непременно передам твои пожелания Патриции, — прервал ее Арден. — Можешь приехать летом, чтобы проверить, как они будут претворены в жизнь. Согласна?

— Кончай язвить! — осадила его Хетти.

Арден ухмыльнулся и направился к балконным дверям.

Еще не хватает! — возмутилась про себя Роан. Да никогда в жизни она сюда больше не приедет!

— Хетти, что такое «полванны»? — спросила она.

— Не знаю.

— Может, имеется в виду туалетная комната или гардероб?

— Очень может быть, дорогая, — охотно согласилась Хетти и направилась следом за племянником.

Роан хмыкнула и тоже вошла в дом. Так, это у нас что? Гостиная для неофициальных приемов? Столовая? Ясно одно — в наличии имеется камин. И еще какой!

Шагая по пятам Ардена и его тетки — вверх по лестницам, вниз, в подвал, на чердак, в мансарду, где электрик что-то химичил с проводкой, — она думала, что в общем-то не отказалась бы жить в этом доме. Именно теперь, когда ничего уже не вернуть, ей понравилась эта идея…

— Ты действительно назвала девушку с ведром неврастеничкой?

— Возможно.

— Впечатляюще. Она сказала, что грубее тебя еще никого не встречала.

— Очевидно, вела затворническую жизнь.

— Хетти, пойди приляг, — сказал Арден. Вернее, приказал. — У тебя утомленный вид.

Несмотря на его бесцеремонное обращение с теткой, трудно было не заметить, как внимательно он наблюдает за каждым ее шагом. К великому изумлению Роан, крестная согласилась. Улыбнувшись Роан, она мягко произнесла:

— Этот грубиян прав, милая. Я немного отдохну.

Роан и Арден проводили ее взглядом.

— Ну, как ты ее находишь?

— Постарела, устала от жизни, — медленно ответила Роан. — Сказала, что будет рада умереть.

— Да, мне она это тоже не раз говорила.

Тон Ардена казался небрежным, но Роан знала то, о чем не догадывались другие: за напускным равнодушием скрывалось беспокойство. Не всегда, конечно, но сейчас она нутром чувствовала, что он взволнован. Кроме Хетти, родной сестры его матери, у Ардена на этом свете не осталось ни одной живой души. И зачем ему надо, чтобы все вокруг считали его жестким, холодным, иногда даже жестоким? Роан не могла ответить на этот вопрос, знала только, что это одна из многочисленных граней его личности.

— Что говорит доктор? — нахмурившись, спросила Роан.

— Да ничего особенного. Что у нее слабое сердце, что ей нужно поберечься. — Не сводя с нее глаз, Арден широко улыбнулся. — Он твердит это уже добрый десяток лет, а она, как видишь, тут как тут и по-прежнему досаждает мне всякими придирками. Уверяю тебя, Хетти умрет тогда, когда сама того захочет.

— Похоже на то. Она что, на самом деле увлеклась оккультизмом?

— По крайней мере утверждает, — усмехнулся Арден. — А мне кажется, что это очередная уловка, к которой она всегда прибегает, чтобы отвлечь внимание людей, когда они начинают делать замечания по существу и вот-вот ее разоблачат.

Глаза Роан скользнули по его волевому, выразительному лицу.

— Тебя не удивило ее желание, чтобы мы с тобой снова встретились? — осторожно спросила она.

— Нисколько. Нам надо было увидеться гораздо раньше. Вообще-то я по тебе соскучился. — Легко перепрыгнув через две ступени, он пошел по коридору на кухню.

На лице Роан застыло изумление, рот приоткрылся, расширенные глаза следили за высокой удаляющейся фигурой. Он по ней соскучился. Даже если это правда, чтобы он так запросто признался вслух в своих чувствах!.. Невероятно!

Открыв кухонную дверь, Арден повернулся.

— Иди сюда, перекусим.

Она кивнула и, улыбнувшись, сказала:

— Я тоже соскучилась по тебе.

И это была чистая правда. Соскучилась. По его своеобразному, вызывающему юмору, по кипучей энергии… по его любви.

— А что, с моим отъездом ты лишилась объекта для споров? — поинтересовался Арден и, открыв дверцу холодильника, вытащил большой контейнер.

— Тебя послушать, так я только и делаю, что вступаю со всеми в противоборство.

— Правильно, все так и было. Признайся, ведь тебе это очень нравилось, да и мне, впрочем, тоже. Разве не так?

Прелестные глаза Роан погрустнели и затуманились. Что толку притворяться? Ей это действительно нравилось. Сначала их ссоры возбуждали ее, волновали кровь, потому что всегда заканчивались взрывами хохота и занятием любовью. Но потом, перед самым разрывом, все стало совсем иначе. К сожалению, нельзя повернуть время вспять и изменить ход событий.

— Кажется, все было только вчера, — задумчиво сказала Роан.

— Правда? А мне кажется, что прошла целая вечность. Так, здесь холодное мясо и салат. — Он вытащил из контейнера несколько коробок и поставил их на стол. — По моему заказу это доставили из поселка. Завтра ты наконец сможешь заняться чем-нибудь полезным — сходишь в магазин и купишь продукты. Согласна?

— Если ты этого хочешь.

Он улыбнулся.

— Ждал, что я начну препираться, Арден? — сухо осведомилась Роан.

— Возможно. Я приготовлю кофе, а ты начинай есть.

Усевшись за стол, Роан поделила содержимое коробок на три равные части, переложила их на приготовленные заранее тарелки и спросила:

— Когда ты переехал?

— Сегодня.

— То есть раньше практически здесь не жил?

— Нет, просто наезжал эпизодически, когда нуждался в консультации.

— Ах так?

— Вот именно, Роан, ах так! Пусть Хетти доведет до конца свой план, что бы она там ни задумала. А местом нашей встречи она выбрала этот дом, потому что, видимо, считает, что здесь более… хм… интимная обстановка и она должна сыграть свою роль.

Обсуждать планы крестной Роан хотелось меньше всего. Она отрезала ломтик хлеба и аккуратно, медленными плавными движениями намазала его маслом.

— Мне показалось, что у тебя сегодня были намечены какие-то дела в городе.

— Были.

— Ну и?.. — поторопила его Роан. Вот никогда — никогда! — не может ответить по-человечески! Приходится вытягивать каждое слово!

— У меня была назначена важная встреча, но ее отложили. Не правда ли, удачно получилось?

— Чрезвычайно!

Зато вечером его ожидает другая, более приятная встреча — с Патрицией…

Арден приготовил кофе и сел за стол напротив нее. Когда они поели, почти не произнеся ни слова, и принялись медленно потягивать обжигающе горячий напиток, Арден безучастно проговорил:

— Ровена де ля Хэй. Практичная деловая женщина. Преуспевающая и безжалостная, решительная и непреклонная. Вся энергия направлена на достижение цели. Управляет собственным оздоровительным центром, владеет большими помещениями, которые сняла за приемлемую цену. Неплохая из нас получилась бы партия.

— Я снимаю одно помещение, Арден, не надо преувеличивать. И мы с тобой и раньше не впрягались в одну упряжку, так зачем говорить об этом сейчас?

— Я имел в виду деловое партнерство, а не супружеские узы. Видишь, какой я стал мудрый?

— О какой мудрости могла идти речь, если мы с тобой вечно ссорились?

— Согласен.

— Сейчас мы с тобой по-прежнему живем по разные стороны Атлантики.

— И ты по-прежнему такая же избалованная, какой была?

— Если я решила остаться и заниматься своим делом, то это еще не означает, что я избалованна.

— А все-таки? — мягким голосом спросил Арден.

— Да, — отчеканила Роан.

— А я так и не дал тебе шанс исправиться, да? Палец о палец не ударил.

— Тебе бы ровным счетом ничего не удалось. Ты бы… Арден, прекрати! — резко прервала она себя, потому что в этот момент он посмотрел на нее своим… особым взглядом, после которого раньше они бросались друг к другу в объятья.

— Надо же! Ты покраснела! — с явным удовольствием воскликнул Арден, изумленно вздернув бровь. — Бог мой, Роан, неужели мне удалось тебя смутить?

— Вот еще! Не говори глупости. Здесь довольно жарко, только и всего. А ты думаешь, что, если мы займемся любовью, это что-нибудь изменит?

— Пока что не знаю, но было бы интересно провести эксперимент, согласна?

— Я категорически против. — А на самом деле, стучало в мозгу, разве ты не хочешь проверить это на практике? — Наводит сомнения слово «интересно». С моей точки зрения, слово «мазохизм» более подходит в данном случае.

— Возможно.

Глаза Роан мгновенно сощурились.

— Возможно? — переспросила она подозрительно тихим голосом. — Тебе что, потребовались дополнительные вливания в твой бизнес, Арден?

— Нет.

— Тогда зачем строить гипотезы? Ведь это, как я понимаю, с твоей стороны гипотеза, не правда ли?

— Ну конечно!

Ну конечно. А ты на что рассчитывала, дурочка?

— Так зачем?

— Безо всяких на то причин.

— Арден! — воскликнула Роан. — Я же прекрасно знаю, что ты никогда в жизни ничего не делаешь без веских причин!

— Это точно.

Она с минуту помолчала, внимательно вглядываясь в его лицо, потом спросила:

— Хочешь сказать, что ты изменил свои взгляды?

— Нет. Я по-прежнему высокомерная и прущая напролом сволочь, — медленно, врастяжку процитировал он слова, брошенные ему когда-то в лицо Роан. — Не хочешь проверить на практике?

— Что… проверить на практике?

— Что мы до сих пор кое-что значим друг для друга, так сказать.

— Нет! — ни секунды не думая, рявкнула Роан.

Да и что тут думать? Она и без того знала, что это повлекло бы за собой полный крах, крах с большой буквы. У нее едва хватало сил держаться сейчас, когда он не трогал ее и пальцем. Что же было бы после его «эксперимента»? Она бы попросту сломалась.

Если она согласится, что тогда? Оказаться в его объятиях, чтобы в следующую минуту выслушать из его уст приговор?

Нет, нет, и еще раз нет! Больше Роан не желала иметь с ним ничего общего, не хотела волнений, безумных всплесков эмоций, которые доставляют такую невыносимую боль, когда приходится эти эмоции подавлять. А как вести себя естественно, она давным-давно забыла. Любое проявление непосредственности всегда наказывалось ее родителями, которые любили ее за то, что она подчинялась их воле, принимала то, что им казалось правильным, и отрицала то, что они считали порочным. Если же она переступала через их мнение, ее просто игнорировали.

В то короткое лето с Арденом она почувствовала себя раскрепощенной, способной поступать так, как ей самой хотелось. Ее непосредственность принималась им как должное, поощрялась, приветствовалась с радостью. На какое-то время с ним — именно с ним — она стала тем, кем внутренне была и кем так стремилась оставаться. Но за это она заплатила слишком дорогой ценой. А расставание едва ее не погубило.

Сейчас же она позволяла себе эмоции только в тех случаях, когда они могли пойти на пользу дела. Обретение независимости нелегко ей досталось, из-за него она отошла от родителей, отказалась от Ардена. И теперь потерять достигнутое?

Однако иногда закрадывалась предательская мысль: а зачем, собственно, ей это нужно?

— Нет, — повторила она уже более спокойно. — Я ничего не хочу знать, в Лондоне у меня прекрасная жизнь, дело, которое приносит неплохой доход, и вообще, я абсолютно счастлива.

Арден скептически вздернул бровь.

— Неужели?

— Да. И, пожалуйста, Арден, прекрати анализировать мои мысли и поступки! Я уже совсем не та, что была даже неделю назад, что уж говорить о прошлом лете. И это истинная правда. Знаешь, я не могу взять в толк, зачем предлагать, прямо скажем, идиотский эксперимент.

— Да ладно тебе, неужели не понимаешь?

— Нет.

Арден пожал плечами и взял свою чашку кофе.

— Хорошо, я просто полюбопытствовал, вот и все. Трусихой ты никогда не была, насколько я знаю. — В его голосе вновь явственно засквозила насмешка.

— Ты абсолютно прав, я не трусиха, — сказала Роан. — Но существует колоссальная разница между храбростью и сознательным желанием попасть по твоей милости в трясину.

— Какая там трясина? Я же тебе сказал, это обыкновенное человеческое любопытство, не более того. — Откинувшись на спинку стула, он допил кофе, поставил чашку на блюдце и улыбнулся, однако ни дружелюбно расположенным, ни довольным не выглядел. — Я наблюдал за тобой в течение нескольких месяцев и видел, как мужики от одного твоего взгляда падают, словно сбитые кегли, как они готовы лизать тебе пятки, лишь бы добиться твоего расположения.

Роан заинтересовалась:

— Ну-ка, ну-ка, это любопытно. Так ты, значит, за мной наблюдал. — Она отлично знала, что никто никуда не падал и пятки никому не лизал. Наблюдал он, видите ли! И что? Делал ли он это намеренно или без всякого умысла? — Продолжай, пожалуйста.

— Мне стало интересно, сколько еще дурачков попадутся на твою удочку и будут выброшены за борт за ненадобностью.

— Я не выбрасывала тебя за борт.

— Неужели? А мне показалось, что именно это ты и сделала.

Изумленная его порывом откровенности, Роан усмехнулась.

— И ты хочешь еще разок поразвлечься с ветреницей Роан, прежде чем всерьез взяться за высокомерную гордячку Патрицию? В этом кроется причина твоего предложения?

Арден громко расхохотался.

— Взяться за Патрицию? Для этого она слишком утонченна.

— А я — нет?

— Нет, но ты была очень… возбуждающей.

Была? Ну да, конечно, была, ведь ту Роан он навсегда вычеркнул из своей жизни.

— И ты предлагаешь мне вступить в игру?

— Почему бы нет? Раньше тебе нравилось заниматься со мной любовью. По-моему, ты упивалась этим, получала огромное удовольствие. Или я ошибаюсь?

— Нет, все верно. Однако это еще не означает, что я готова начать все сначала.

Во взгляде Ардена, в упор устремленном на нее, читалось явное недоверие. Роан с трудом сдержалась, чтобы не вспылить, не дать ему понять, что делают с ней его слова, как переворачивают душу.

— Откуда же тогда желание в этих прекрасных глазах? Откуда надменность по отношению к Патриции? Если она не вызвана ревностью, значит, ее можно приписать ограниченности. А я знаю, что в ограниченности тебя никак нельзя обвинить.

— И сейчас тоже ею не страдаю. К тому же я не была с ней надменна. Я же приветствовала ее, не так ли? И старалась быть вежливой.

— Ммм, — неопределенно протянул Арден и с ухмылкой ткнул в ее чашку: — Допила кофе?

Роан кивнула и тоже поставила чашку на блюдце. Оба встали, и тут Арден обошел стол и оказался совсем рядом. Роан едва не задохнулась. Уединенность в машине была временной и неизбежной необходимостью. Теперь же их близость казалась намеренной — по крайней мере с его стороны, — пусть даже он насмехался и подшучивал над ней. Но за время разлуки Роан кое-чему научилась. Теперь она умела держать мысли и чувства при себе. Давалось это с трудом, но, черт побери, она не позволяла Ардену получать от собственных насмешек удовольствие.

Глядя на Ардена расширившимися глазами, Роан обеими руками уперлась ему в грудь, чтобы создать хоть какую-то дистанцию, и даже это мгновенное соприкосновение зажгло внутренним огнем ее существо. Стараясь побороть растущее чувство, подавить его в зародыше, Роан твердым голосом произнесла:

— Прекрати, Арден, никаких экспериментов не будет, я же сказала.

— А я тебе не поверил, — самонадеянно отозвался Арден и, заключив ее ладони в кольцо своих рук, притянул к себе так, что ее руки сомкнулись на его шее.

Роан оказалась совершенно беззащитной. Она смотрела на него невидящим взглядом и изо всех сил сжимала зубы. Надо немедленно освободиться; но как? Если она начнет изворачиваться, ему это только понравится и он поймет, что она чувствует. Пока что он только догадывается, а так будет знать наверняка.

— Прекрасная Роан, красавица Роан, — пробормотал он, равнодушно глядя в ее лицо холодными серыми глазами. — Почти что прирученная Роан. А мне, надо признать, больше по вкусу была та, неистовая, которую я знал раньше. По крайней мере тогда она была искренней.

— Да, наверное, но мы с тобой оба научились играть и поступать так, как нам выгодно, — резко проговорила Роан. — Пожалуй, ты меня в этом превзошел.

Не реагируя на ее выпад, он медленно, очень медленно прикоснулся губами к ее рту и поцеловал — не грубо, нет, а с искусным изяществом. Все, что оставалось сделать Роан, чтобы накопившиеся чувства не выплеснулись наружу, — это направить мысли на что-нибудь незначащее, повседневное — оклейка обоями стен, например, или рытье котлована под пруд.

Арден старался разжать языком ее губы, но Роан упорно сопротивлялась. Когда-то это была их любимая игра, возбуждающая обоих, доводящая до экстаза. В то лето Арден был для нее своего рода допингом, наркотиком; его жадные поцелуи как бы несли в себе разрывные снаряды. Сейчас же он целовал ее расчетливо, ожидая ответной реакции. А не рассмеется ли он, если она ответит на его поцелуй? — подумала вдруг Роан.

Роан оттолкнула Ардена от себя — откуда только силы взялись! — и сдержанно произнесла:

— Перестань.

Появившуюся на его губах усмешку можно было смело назвать жестоким оскалом.

— Знаешь, как я представлял себе этот момент? — беспечным тоном спросил он.

— Не знаю — и знать не желаю, — отрезала Роан. — В отличие от некоторых я не трачу время на отгадывание пустых загадок.

— Какая жалость! А было бы весьма любопытно сравнить ответы, — лениво протянул Арден, — поскольку реальность — та, в которой я живу и которой отвечают мои требования, — очень не похожа на ту, что существует в действительности. Мой мир совсем иной, Роан, в нем поселилась боль, самая настоящая боль. Над этим не стоит смеяться. Все прошло, остались одни руины.

— Ты серьезно?

— Да, вполне.

Стараясь восстановить дыхание, Роан сбросила с себя его руки и отступила на шаг назад.

— Вот и отлично, — ровным тоном проговорила она, — теперь ты можешь общаться с Патрицией с чистым сердцем.

— Да, конечно.

Все так же ухмыляясь, Арден провел пальцем по ее щеке и вышел из кухни.

Не хватает только разреветься! Держись, Роан, не раскисай, иначе сама себя не сможешь уважать. Роан стиснула зубы и отвернулась к окну.

Почему, ну почему он так жесток? Раньше ведь никогда таким не был. Временами злился, подтрунивал над ней, бывал равнодушен… но чтобы вот так? Жестокость ему не к лицу. Неужели подобным образом хочет показать, что его чувства к ней действительно умерли? Как он сказал? В его душе поселилась боль? Или… или он стремится подавить ее гордость, ее волю? И что вообще она значила в его жизни? Мелкий эпизод? Непроизвольный взрыв страсти?

Из груди Роан вырвался долгий, судорожный вздох; она поморгала, чтобы восстановить четкость зрения. Господи, скорей бы снова вернуться в свой привычный мир! Отдохнуть в тишине и спокойствии и забыть обо всем этом. А если бы она все-таки решилась и поехала бы с ним в Америку, кем была бы теперь? Бессловесной личностью, потерявшей индивидуальность, не уверенной в себе, в своем будущем? А вдруг им все-таки удалось бы достичь согласия?..

Стряхнув с себя груз ненужных, гнетущих мыслей, Роан накинула пальто и вышла на террасу. Нужно прогуляться, подышать свежим воздухом, решила она, иначе голова совсем разболится.

Сколько они не виделись? Слишком мало или слишком много? Достаточный ли это срок, чтобы забыть любимого?

Роан огляделась и осторожно пошла вдоль лужайки в том направлении, куда показывал Арден и откуда доносился шум океана. Как же здесь хорошо! Ни тебе выхлопных газов, ни ресторанов с их запахами и шумными оркестрами, ни проносящихся на полной скорости машин, ни разухабистых криков ночных мотоциклистов!

Эй, Роан, немедленно прекрати, осадила она себя. Ты же ко всему этому привыкла, тебе нравится городская суматоха, четкий деловой ритм, не так ли?

Подавив очередной вздох, она прошла мимо беседки, которая летом, наверное, была увита розами. Видимо, их тоже надо подрезать, хотя кто знает, какой здесь климат!..

— Общаешься с природой?

От неожиданности Роан так быстро повернулась, что споткнулась о какую-то корягу и едва не упала. Твердая рука Ардена вовремя подхватила ее под локоть. Роан удалось быстро прийти в себя.

— Нет, я просто думала, что розы необходимо подрезать.

— Интересно, откуда такие познания? Ты что, практиковалась в садоводстве?

— Естественно, — холодно отозвалась Роан, — и не только в этом. Могу даже кое-чему научить двух-трех бывших бойскаутов.

— Вот в этом я нисколько не сомневаюсь.

— Ну что, потрем, как первобытные люди, палочки?

— Думаешь, вспыхнет огонь?

От негодования Роан топнула ногой, круто повернулась и пошла по обсаженной соснами аллее, ведущей к океану.

Взобравшись на поросший кустарником холм, она остановилась и зачарованно распахнула глаза. Это было прекрасно. На берегу наверняка росли цветы; как же здесь должно быть красиво весной и летом!

Какое великолепное воздействие оказывает на людей природа! Ну а на тебя, Арден, она воздействует? Что-то не похоже. Стал холоднее, неприступней, вызывающе независим. А сейчас идет за ней — и что же? Молчит.

Роан скосила на него глаза. По выражению лица ничего, как всегда, не скажешь. Никогда нельзя понять, о чем он в данную минуту думает, что чувствует. Он и прежде не раскрывал свое внутреннее «я», в чем и состояла одна из главных несостыковок в их отношениях.

Предприняв еще одну тщетную попытку подавить свои чувства и сделать вид, что ей абсолютно неинтересна его нынешняя жизнь, Роан улыбнулась и спросила:

— Значит, как я поняла, ты собираешься остаться холостяком?

— Почему бы и нет?

— Странно слышать это от такого пылкого мужчины. А как же Патриция? Вот уж бедняга!

— Нечего жалеть Патрицию. Беднягой ее не назовешь, если вкладывать в это слово иной смысл.

— Вот как? Она состоятельна? Тебя это, естественно, устраивает.

— Ревнуешь?

— Господи, конечно же, нет!

— А жаль. Мне бы очень хотелось взглянуть на тебя в роли разъяренной ревнивицы. Может, ты схватила бы ее за волосы, а может, даже расцарапала бы ей лицо. Как знать, Роан, это могло бы мне понравиться.

— Почему? Ты ко мне неравнодушен?

— Да нет же, нет, сколько можно повторять? Я уже говорил, что был рад от тебя избавиться.

— Говорил. Достаточно мстительные слова в устах человека, похваляющегося бесстрастным отношением ко всему и вся.

— Мстительные? — задумчиво переспросил Арден. — Ошибаешься, ради тебя не стоит тратить нервы на такие сильные эмоции.

А вот это уже удар ниже пояса. Больно, ох, как больно! Но откуда такая реакция? То, как он к ней относится, для нее не новость. Что же ее оскорбило? Равнодушный тон? То, что он задел ее гордость? Если это так, то надо немедленно взять себя в руки, чтобы не доставить ему радость.

Роан набрала в легкие воздуху и через секунду выдохнула его, после чего беззаботно произнесла:

— Ядовитое замечание. Твои стандарты не очень высоки.

— Тебе-то откуда знать? Тебя мои замечания никогда не интересовали. Ты вообще меня не понимала. Просто брала от меня все, что можно, а когда я надоел, дала мне отставку.

— Не намеренно. И, кстати, то же самое можно сказать о тебе.

— Возможно. Теперь, когда все в прошлом, легко давать безапелляционные оценки.

— Да, легко, — согласилась Роан, испытывая совершенно противоположные чувства. — Я была напугана, словно попала в западню, — тихо добавила она, — а твоя ревность и вспышки гнева только осложняли ситуацию.

— Ты великолепно сыграла, очень правдиво. — Арден сказал это так, будто и тогда, прошлым летом, не сомневался в ее неискренности. — И еще: я тебе поводов для ревности не давал.

Истинная правда, никаких поводов у нее не было… Успокойся, Роан, ты же столько раз твердила себе: никогда не нужно вспоминать то, что быльем поросло и покрылось паутиной забвения.

— А мне, может, ревности-то как раз и не хватало, — сказала она. — Был бы мотив, было бы и основание.

— Странная логика. По-твоему, если бы я тебя обманывал, ты бы получила официальное основание обманывать меня?

— Я тебя никогда не…

— Разве? Ни с одним из тех парней, что я чуть ли не каждый день видел то входящими в твою квартиру, то выходящими из нее?

— Я должна была вести переговоры с менеджерами! — вспылила Роан. — Сто раз тебе это объясняла!

— Помню. Однако у нас с тобой разные представления о том, что такое обман. Ты не находишь?

— Я не обманывала тебя! — разозлилась Роан.

— Значит, ты не считаешь обманом то, что ты принимала мои ухаживания и дала понять, что не против выйти за меня замуж?

Что на это ответить? Что тогда еще многого не знала и не заглядывала в будущее?

— Я не хотела вступать с тобой в связь, Арден, — сказала она спокойным тоном. — Не говоря уже о более серьезных отношениях. И ты это знаешь. Но… — Но все ее намерения таяли, как первый снег, от одного его взгляда, от одного прикосновения… — Если бы между нами была нежная, романтическая любовь, все могло бы сложиться иначе. Но у нас постоянно вспыхивали скандалы…

— Поэтому ты решила самоустраниться?

— Да, потому что всякий раз, когда я старалась объяснить тебе, что мне необходимо почувствовать свою значимость, ты приказывал мне заткнуться и не пороть чушь.

— Так это и была самая настоящая чушь.

Все мужчины одинаковы. Не принимают мнение женщины всерьез, называют его глупым и отметают прочь.

— Мне это было нужно! Ты самонадеянно решил, что стоит тебе сказать слово, как все будет по-твоему. Я с самого начала предупредила тебя, что не стремлюсь к серьезным взаимоотношениям. Ты не поверил, посчитал, что с легкостью возьмешь надо мной верх, поскольку ты сильная личность. Ты отверг мои планы на будущее. Разве удивительно, что я вела себя как капризный ребенок, если только таким способом могла заставить тебя прислушиваться к моим словам? — Мало-помалу Роан снова разгорячилась. — Я вообще не уверена, что ты по-настоящему меня хотел — не как женщину, а как личность, — даже думаю, что ты и не видел во мне личность.

— Все я прекрасно видел и, несмотря на это, хотел тебя. Наперекор логике и здравому смыслу хотел. Видимо, сошел с ума. Целое лето вычеркнуто из жизни. Иногда мне не верится, что все это случилось со мной. — Арден отвернулся и насмешливо добавил: — Зато у тебя имелась цель, Роан, ты знала, чего хочешь; и ради достижения цели ты растоптала и наши отношения, и родственные связи…

В сотый раз вспомнив, что ему нельзя дать понять, как она на него реагирует, Роан жестко улыбнулась:

— Так уж и растоптала!

— Конечно, ты же у нас крутая.

— Круче не бывает.

Роан всегда с великим трудом удавалось справляться со своими эмоциями, а сейчас так захотелось влепить ему пощечину, что она резко повернулась — и поскользнулась. Чтобы не скатиться с крутого берега вниз, она нелепо замахала руками, удерживая равновесие.

Схватив Роан за запястья, Арден вернул ее в вертикальное положение, потом коротко хохотнул — и поцеловал. Нежно и крепко.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Прекрати! — рявкнула Роан, как только смогла оттолкнуть его от себя и набрать в легкие воздуху.

— Почему? — деланно удивился Арден. — Тебе же понравилось.

— Нет!

С самонадеянной ухмылкой уверенного в своей неотразимости мужчины Арден пару минут молча смотрел на нее и лишь потом сказал:

— Какие странные штуки выкидывает иногда природа. В прекрасную оболочку вложила такое меленькое содержание. И не смей больше городить чушь о том, что я тебя не знал. Я знал тебя всегда! — Повернувшись на каблуках, он зашагал обратно к дому.

Совершенно автоматически, не думая о том, что делает, Роан наклонилась и подняла с земли первый попавшийся под руку камень. Потом аккуратно прицелилась — и промазала. Арден даже не оглянулся и не замедлил шаг, когда камень просвистел мимо него. Это неприятие даже самой мысли, что ему может что-то угрожать, всегда приводило Роан в бешенство.

— И нечего воображать! — по-детски беспомощно крикнула она ему вслед. — Я счастлива, что была мудра и не попалась в твои сети!

И пусть не выдумывает: ни черта он ее не знает!

Чувствуя себя полной идиоткой, Роан бросила последний взгляд на море и тоже побрела к дому. Теперь, после такой встряски, она просто обязана излечиться, избавиться от чар этого несносного человека!

Проходя мимо «розовой» беседки, она со злостью пнула ногой одну из опор.

— Это иногда действительно помогает выпустить пар, — раздался сбоку насмешливый голос.

Все еще думая об Ардене, Роан оглянулась и увидела, что к ней приближается Патриция. Роан сделала над собой героическое усилие, чтобы не наброситься на нее с кулаками, и изобразила на лице некое подобие улыбки.

— Привет. Я вас не заметила.

— Я так и поняла. Что, поцапались немного?

Ну, это уж слишком! Что себе позволяет эта наглая особа? Так и будет лезть не в свое дело? Роан повернулась, чтобы получше видеть Патрицию, и ровным голосом спросила:

— А какое, собственно, это имеет отношение к вам?

— Все, что так или иначе касается Ардена, имеет отношение и ко мне. Мы с ним очень близки.

— Вот как? Поэтому вы так свободно разгуливаете по его поместью?

— Это, естественно, не ваше дело, но могу объяснить: я собираюсь составить для него перспективный чертеж местности.

До чего же у нее неприятная улыбка, подумала Роан, холодная и какая-то глумливая. И что в этой женщине такого, чего нет у нее?

— С чем вас и поздравляю, — холодно произнесла Роан и, так как говорить больше было не о чем, пошла дальше.

Значит, это не ее дело? Да, совершенно очевидно, что все здесь было чужим. Все, кроме Хетти. Итак, надо подняться наверх, удостовериться, что крестная уже проснулась и находится в полном здравии. Верно, уже успела проголодаться. Она ее накормит — и немедленно в постель, иначе от усталости опять натворит глупостей или наговорит лишнего.

Роан вошла в холл, сбросила пальто и поднялась по лестнице на второй этаж. Постучав в дверь Хетти, она приоткрыла ее и заглянула внутрь.

— Я не помешаю?

— Чему? — с кислой миной спросила Хетти. — Созерцанию щербатого потолка?

— Ну, если ты в плохом настроении…

— Давай, заходи! — нетерпеливо воскликнула крестная. — Даже твоя сердитая физиономия лучше, чем эти трещины в штукатурке.

— Никакая она не сердитая, — возразила Роан.

— Да что ты говоришь! Посмотрелась бы в зеркало. Поссорилась с Арденом? Или раздражение связано с чем-нибудь другим?

— Я нисколько не раздражена, просто чувствую себя немного… в затруднении.

— Понятно.

— Я пришла спросить, не хочешь ли ты перекусить.

— Арден уже принес мне немного еды.

— Вот как. — Сунув руки в карманы брюк, Роан подошла к окну и хмуро уставилась на деревья, за которыми глухо шумело море. — И почему так получается? — безучастным голосом проговорила она. — Почему обязательно надо связаться с холодным, равнодушным типом, который временами не прочь попрактиковаться в жестокости? Что такого привлекательного мы находим в таких мужчинах, когда вокруг столько добрых, ласковых…

Хетти скривила губы.

— Потому что вежливые, ласковые и обходительные — одним словом, правильные — наводят на нас тоску. Они бывают чертовски нудны. Таковы уж женщины, маленькие самонадеянные создания, которые уверены, что без особого труда расколют орешек и доберутся до сладкого ядрышка. А на деле выходит обратное: либо ядрышко оказывается с горчинкой, либо мы ломаем ногти о скорлупу.

— Что подходит к ситуации с Арденом?

— Второе. Пострадали твои ноготки, Роан. Ты пользовалась ошибочными методами, детка, — мягко сказала Хетти. — Иногда не мешает прибегнуть к маленьким нехитрым уловкам. Но теперь, кажется, уже поздно. Он ожесточился.

— Он всегда был…

— Ошибаешься, он был упрямым, непреклонным и не очень покладистым, но не таким ожесточенным, как сейчас. Его будто ничего больше не интересует. А ты по-прежнему влюблена в него?

От кого-нибудь другого Роан не потерпела бы такого вопроса, но не от Хетти. С ней она всегда была предельно откровенна.

— Влюблена? Я не знаю, можно ли было назвать мои чувства любовью. Может, сильным увлечением или чем-то в этом роде, а такие эмоции трудно уничтожить в себе сразу, как бы сильно этого ни хотелось. — Не отводя взгляда от деревьев, Роан задумчиво продолжила: — Если бы я его любила, то не задумываясь сожгла бы за собой все мосты и вместе с ним приехала в Штаты. Во имя большой любви можно пойти на все.

— А он тебя так и не понял, да? Впрочем, как и ты его.

— Он видел во мне только внешнюю оболочку…

— Экзотический цветок. Птичку из райского сада.

— Или попугая, — мрачно пошутила Роан. Потом подошла к кровати и уселась на краешек. — А внутри прятался маленький воробышек, ничтожная пичужка.

— Я бы сказала, остроклювая гагарка. Тебе удалось пробить трещину в его броне, ты его, так сказать, очеловечила, сделала более мягким. А после отшила, и это его, естественно, задело. Такого он не прощает. И никогда не признает поражения.

— Но я никак не могла поехать с ним, Хетти, по крайней мере тогда. Мы бы отравили друг другу жизнь.

— Возможно, — устало согласилась Хетти. — И все-таки как хорошо все начиналось, правда? О Боже! До сих пор перед глазами стоит картина, как вы тискаете друг друга и тошнотворно приторно сюсюкаете, точно два голубка на крыше. И каждый раз, когда я звонила тебе, ты говорила, что еще лежишь в постели. Вы что, совсем из нее не вылезали?

Роан рассмеялась.

— Случалось иногда.

— А у меня сложилось иное впечатление. Ты же сама мне говорила, что вы оба будто помешались. Стоило одному взглянуть на другого, и оп! — вы уже обнимаетесь. Или хохочете как безумные над какой-нибудь ерундой.

— Или ссоримся.

— Да, или ссоритесь. Это вносило в вашу жизнь пикантность, не так ли?

— Да, — честно призналась Роан. Арден всегда ей возражал, если считал нужным. Не замолкал на двое суток, не косил многозначительно на нее глаза, не дулся, не держал камень за пазухой. Просто никогда ни минуты не сомневался, что он прав.

— Жаль, я тогда не подозревала, что из этого получится, — сказала Хетти. — Я бы чем-то могла помочь, по крайней мере успокоила бы тебя, рассказала бы, что тебя ожидало в Америке.

— Может быть.

— Ну и что теперь? Погостишь несколько деньков и снова вернешься в Англию, к своей распрекрасной деловой жизни?

— Не надо относиться к ней с пренебрежением. Я очень много работаю.

— И тебе это нравится. А может, ты больше притворяешься? — Крестная подумала и задала вопрос по существу: — Послушай, детка, если ты, кого он любил и, возможно, любит до сих пор, не можешь его выносить, то кто же сможет? Ты же знаешь, я бы сделала все на свете, чтобы он был счастлив, даже согласилась бы поужинать с самим дьяволом…

— По-моему, Арден тебя опередил, — перебила ее Роан. — Я не удивлюсь, если он ужинает с ним достаточно регулярно. К тому же мое понятие о счастье — и даже твое — сильно отличается от того, как это понимает сам Арден. Он такой, какой есть, и это его вполне устраивает, — не очень уверенно добавила она. — Если бы он сейчас мог нас слышать, то пришел бы в ярость.

— Ничего подобного. У него вообще не осталось никаких чувств.

— Осталось, Хетти, еще как осталось, — возразила Роан, припомнив его язвительные шпильки в ее адрес. — Может, его чувства и нельзя назвать добрыми, но, поверь, они у него есть. А ты говоришь так, будто я намерена все вернуть назад. Я не хочу этого, я… не могу. Даже если на минуту представить, что он на самом деле хотел, чтобы я вместе с ним приехала в Америку, что само по себе крайне проблематично, то мне бы пришлось распроститься с моей независимостью. Можно даже предположить, что он разрешил бы мне заниматься собственным делом и открыть салон, но и тогда бы постоянно вмешивался с советами, как сделать бизнес более прибыльным, а это меня бы обижало, вызывало бы во мне протест, даже если советы были бы дельными.

— Ты рассматриваешь вопрос с рациональной точки зрения, Роан. Как насчет эмоциональной?

— С эмоциональной? Сама посуди, это совсем другое дело. Тогда, летом, я позволила своим эмоциям выйти из-под контроля; и куда меня это привело? Нет, Хетти, по мне, разумнее подходить ко всему именно рационально. — Тогда не будет так больно, добавила она про себя.

— Очень жаль. Мне бы хотелось, чтобы вы уладили ваши отношения до того, как меня не станет.

— О, Хетти, ради всего святого! Ты переживешь нас обоих!

— Твоими бы устами… Доктор сказал, что я могу умереть в любую минуту, — горестно пожаловалась Хетти, подняв глаза к потолку. — Один инфаркт я уже перенесла, второй добьет меня окончательно.

Роан смерила ее долгим взглядом.

— У тебя еще меньше актерских способностей, чем у меня, Хетти. И умоляю, не нужно умирать только для того, чтобы досадить мне, ладно?

— Но все же ты бы почувствовала угрызения совести, не так ли, детка? — хихикнула крестная.

— Вот уж нет, — не моргнув глазом солгала Роан.

Что-то все в последнее время, как сговорившись, применяют по отношению к ней эмоциональный шантаж! Может, с ее косметикой что-то не в порядке? Сперва родители, потом Арден, теперь вот Хетти. Удастся ли ей когда-нибудь стать тем человеком, которым она хотела быть?

— Ты похожа на своего отца, — мягко заметила Хетти.

— Что?! — в ужасе вскричала Роан. — Нет, ни за что! У меня ничего общего с моим отцом!

— Очень похожа. Целеустремленна и прямолинейна. Видишь вещи только с одной стороны — с той, что выгодна тебе.

— Нет. — Роан криво усмехнулась и повторила: — Нет. — Горькая ирония судьбы: походить на человека, от влияния которого она так хотела избавиться! — Ты не знаешь, какой он на самом деле, и никто не знает.

— Кроме тебя?

— По крайней мере я знаю, каким он был со мной.

— И каким же он был с тобой, дорогая? — ласково спросила Хетти.

— Непреклонным.

— А твоя мама?

— Тоже.

— Поэтому ты так редко видишься с ними?

— Да.

— И тебе не хочется говорить о них?

— Не хочется. — Роан умоляюще посмотрела в морщинистое лицо крестной. — Прошу тебя, не надо обсуждать эту тему. И без того тошно. Я приехала сюда потому, что ты сказала, будто дело не терпит отлагательства и что ты очень больна…

— Я не говорила так, только подразумевала.

— Пусть так, подразумевала. Я очень тебя люблю, Хетти, беспокоюсь о тебе, и с твоей стороны нечестно…

— Я знаю, но это был единственный способ вытащить тебя сюда. Вы так подходите друг другу! Я не могу смириться с вашим разрывом. — Она немного помолчала, затем сердито добавила: — Тебе известно, скольким счастливчикам выпадает найти свою «половинку»? Одному из тысячи! Ясно?

— И ты не входила в число этих счастливчиков? — участливо спросила Роан.

— Представь себе, когда-то мне тоже повезло, только этот чертов кретин взял да умер!

— О, Хетти!

— За неделю до свадьбы, — грустно продолжила крестная. — Попал под лошадь, и его переехал экипаж. Не слишком романтичная смерть, согласись.

— И поэтому ты…

— Да, поэтому… — Поморгав, Хетти всмотрелась в красивое лицо крестницы, склонившейся над ней, в ее прекрасные зеленые глаза и взяла Роан за руку. — Неужели ты не понимаешь, глупышка, что такой шанс не выпадает дважды? За него нужно хвататься обеими руками. — Она вздохнула и неохотно кивнула: — Хорошо, признаю, я не должна была вмешиваться… Расскажи, чем ты занималась во Франции.

Слава Богу! Томительный разговор по душам наконец закончен. Остался лишь грустный осадок — из-за себя, из-за Хетти.

— Я проходила там специальный курс талассотерапии, — сказала Роан.

— Тала… чего? — всплеснула руками Хетти.

— Талассотерапии, — улыбнулась Роан и, так как речь зашла о ее любимом деле, заговорила пылко и страстно: — Ну как тебе объяснить? Это физиотерапевтические методы в сочетании с естественными природными средствами, такими, как морской климат, купания. Отдых, расслабление, хорошо сбалансированная диета и физические нагрузки — все это как нельзя лучше помогает снять стресс…

— Стресс? Ох уж мне эти новомодные словечки! — скривилась Хетти. — В мое время никто не страдал от каких-то там стрессов, даже понятия такого не знали. У нас на подобные глупости времени не хватало.

Роан рассмеялась и, быстро наклонившись к крестной, поцеловала ее в сморщенную щеку.

— Ох, Хетти! Я тебя обожаю! Ты так чертовски здраво мыслишь.

— Тоже мне открытие! Я и без тебя это прекрасно знаю. Ладно, что там с этим стрессом?

Роан с улыбкой продолжила:

— Стресс существует реально, хоть ты в это и не веришь. На самом деле семьдесят процентов всех заболеваний вызываются именно стрессом. Люди сейчас испытывают большое давление. Семейные неурядицы, трудности на работе, стычки с начальством, борьба за жизненное пространство… да просто за возможность выжить. Их надо научить расслабляться, находиться в гармонии с природным ритмом. К тому же, — все больше распалялась Роан, — в последнее время очень многие начинают сомневаться в пользе традиционных лекарств. Люди задают себе законный вопрос: а не приносят ли они вред организму, ведь это же почти сплошь химия? Поэтому они обращаются к естественным методам лечения, к травам например. Знаю, что ты скажешь: возврат к старине. — Роан улыбнулась. — Талассотерапия сочетает использование подогретой морской воды, водорослей и грязей, чтобы снять напряжение и гнетущее чувство тревоги. Помогает она и при ревматизме и артрите.

— О Боже!

— Да, отличные результаты, особенно от грязей.

— А сама-то ты пробовала? — спросила Хетти с гримасой отвращения.

— Конечно.

— Ну и?..

Роан не удержалась и прыснула со смеху.

— Лично мне не особо понравилось, — призналась она. — Не очень приятное ощущение, когда грязь медленно просачивается между пальцами, но не могу не признать, что моя кожа стала более гладкой. Однако дело в том, что очень многие в восторге от этого метода и утверждают, что он им помогает. Водоросли и морские купания вливают в организм новые силы, так как в водорослях, особенно в тех, что растут у берегов Бретани, содержится огромное количество минеральных солей. В моем оздоровительном салоне нецелесообразно проводить лечение такими водорослями, потому что их пришлось бы ввозить из Франции, и я подумала, что могла бы организовать для клиентов специальные туры. К тому же я хотела проверить, есть ли во Франции оборудование для гимнастики, массажа и сауны, которое имеется у меня и пользуется большим успехом. Как ни странно, я не обнаружила там ароматерапевтов и рефлексологов…

— А это еще кто такие? — сухо поинтересовалась Хетти. — Уж извини старую, но я не могу за тобой угнаться.

— На непрофессиональном языке это массаж с втиранием благовонных масел с оздоровительными свойствами, подобранных каждому клиенту индивидуально. А рефлексология — это когда нажимают на определенные точки на ногах, что благоприятно воздействует на состояние здоровья и избавляет от токсинов.

— От токсинов? Господи! По мне, так лучше умереть спокойно. Это куда проще!

— Хетти, скажи честно, ведь ты никогда не пробовала пользоваться методами ароматерапии или рефлексологии, так ведь? Может, согласишься попробовать со мной?

— Ты практикуешь с людьми, которые сами, добровольно идут на твое лечение, — твердо заявила Хетти.

— Можно попрактиковать, пока я здесь, — не отставала от нее Роан.

— Вот еще глупости! Держись от меня подальше со своими рефлексами.

— Или попробуй на мне, — раздался глубокий голос Ардена из дверей. — Меня еще никогда не массировали с благовониями.

Роан не забыла его язвительные насмешки и тот полный ненависти поцелуй на взморье. Она повернулась к нему и растянула губы в вежливой улыбке.

— В таком случае купи необходимые масла, дорогой, и я посмотрю, чем тебе можно помочь.

— А я могу присутствовать? — спросила Хетти.

— Ни за что! — отрезал Арден. — Для тебя это будет слишком душераздирающее зрелище. Ведь ты, насколько я помню, умираешь.

— Умираю, но не прямо же сейчас! — сладко улыбаясь, повторила Хетти сказанные им совсем недавно слова.

Одарив тетку насмешливым взглядом, Арден картинно вытянул вперед руку с портативным телевизором.

— Вот, принес, как ты и просила. Куда поставить?

— На туалетный столик.

Он исполнил указание, но вместо того, чтобы покинуть комнату, развалился в мягком кресле возле кровати и положил ноги на покрывало.

— Давай рассказывай о своем оздоровительном салоне, — потребовал он.

— Зачем? — удивилась Роан.

— А нам с тетушкой интересно. Правда, Хетти?

— Очень. — Хетти усмехнулась точно так же, как ее племянник. — Да, милая, расскажи о своем салоне. И обо всем том, чем занималась в то время, когда мы с тобой не виделись.

— Ты уже знаешь, — огрызнулась Роан, бросив на нее осуждающий взгляд исподлобья.

— Да, но не в деталях. Что с тобой, детка? Раньше между нами не существовало секретов, так что выкладывай все с самого начала. — Самое главное, об Ардене, ясно читалось между строк.

— Нет.

— Ладно, тогда начну я, — вкрадчиво предложил Арден.

Уголки губ Роан слегка дрогнули. С чего он может начать? Что он вообще знает? Да он никогда и не делал попыток поговорить подробнее о ее любимом деле. Не желая подыгрывать ему, Роан снова отошла к окну и повернулась к ним спиной.

— Она предпочла отстаивать свою пресловутую независимость, которая уже у всех навязла в зубах. В погоне за счастьем она отправилась во Францию — и что она там нашла? Множество всяких экспертов и других несчастных, ослепленных ее красотой и готовых пасть к ее ногам.

— Каких таких экспертов? — насторожилась Хетти.

— Какая разница? Роан нет дела, кто они такие, правда, дорогая? Просто несчастные мужики, которых можно использовать, а потом выставить за дверь.

— Не будь циничным, — упрекнула его тетка. Посмотрев на напряженную спину Роан, она спросила: — Зачем тебе понадобился оздоровительный салон, детка? Ты же не нуждалась в средствах.

Не дав Роан открыть рот, за нее ответил Арден:

— Конечно, нет. Деньги ее не интересовали. Больше всего она хотела другого — вырваться из-под опеки. Хотела отдавать приказания, а не подчиняться им. Да, Роан?

— Нет, — отрезала она.

— Тогда почему ты сделала это?

— Сделала что? — спросила Роан, повернув к нему голову.

— Почему решила открыть салон? Сколько тебя знаю, ты всегда твердила, что хочешь сделать это. Мне любопытно узнать — почему? И что появилось первым — курица или яйцо?

— Ах вот оно что, — задумчиво протянула Роан. Глаза ее подернулись легкой дымкой воспоминаний. — Когда-то очень давно одна моя подружка чуть ли не силой затащила меня в такое заведение. О, это было ужасно! Медсестры и ассистенты относились ко всем с презрением, болтали между собой, не обращая внимания на клиентов. Я почувствовала себя беспомощной, неуклюжей, растерянной…

— И поэтому ты решила… — Арден удивленно поднял бровь. — Ты?

Вот опять! Снова он подчеркивает, что знает ее гораздо лучше, чем она предполагает, даже лучше, чем знает себя она сама!

— Да, я, — устало кивнула Роан. — В том заведении с посетителями обращались с таким пренебрежением, словно они были не так одеты и не так разговаривали, как того хотелось персоналу. Женщинам не нравится, когда с ними ведут себя подобным образом, они не любят чувствовать себя неуверенно. К сожалению, во многих салонах обслуживание находится на таком уровне, что просто не хочется переступать их порог. Меня заинтересовала эта проблема. Захотелось попробовать свои силы. Поэтому я подала заявку на прохождение специального курса администрирования…

— Администрирование было тебе нужно как собаке пятая нога, — с издевкой вставил Арден.

— …и делового общения, — непреклонно продолжила Роан, словно не слыша его, — а когда я закончила учебу и получила диплом…

— …ты принялась обследовать все центры здоровья в округе.

Роан удивило, что в этом он ее все-таки понял. Она кивнула.

— Я объясняла, что являюсь потенциальной клиенткой, осматривала оборудование и технические приспособления и старалась узнать как можно больше о людях, которые эти центры держали. И оказывалось, что они практически ничем не отличаются от тех, с кем я столкнулась в детстве. Тогда я стала расспрашивать своих знакомых, станут ли они посещать оздоровительный салон, если там их будут встречать с вниманием и любовью, как близких друзей. И во всех случаях ответ был «да».

— И как же ты субсидировала свое предприятие?

— Взяла кредит в банке.

— О, не сомневаюсь, что сделать это было достаточно легко, — ухмыльнулся Арден, — поскольку управляющий стал еще одной жертвой твоей небесной красоты.

— Банки не дают кредиты под залог внешности, — ровным голосом парировала Роан. Однако тут Арден оказался прав: управляющий тут же принялся ухаживать за ней и впоследствии еще долгое время досаждал ей своим вниманием.

— А потом ты встретилась с Арденом, — негромко проговорила Хетти.

Да, потом она встретилась с Арденом. На свое несчастье.

В комнате воцарилось молчание; когда оно стало особенно гнетущим, Роан отвернулась от окна и, вздернув подбородок, посмотрела на Ардена.

— Но ты не пожелала менять свои планы ради… ради кого бы то ни было. Так, Роан? — спросил Арден, пристально глядя ей в лицо.

— К тому времени я уже подписала договор об аренде.

— Договор можно было аннулировать.

— Я не хотела его аннулировать, — с нажимом произнесла Роан.

— И дело закрутилось на полную катушку. — В голосе Ардена появились раздраженные нотки. — Все эти измученные стрессом бизнесмены, которые так нуждаются в успокоении нервов, все эти качки…

— Кто? — искренне удивилась Хетти.

— Качки, — объяснил ее племянник, по-прежнему не отводя от Роан холодных серых глаз, — это современный термин. Означает мужиков, накачивающих мускулы при помощи штанги и всяких приспособлений, чтобы усовершенствовать, как они говорят, фигуру и сбросить лишний жирок.

— Благодарю за помощь, — раздраженно сказала Роан. — Только одна поправка: это не «они говорят», а общепризнанный факт. Кстати, я не предполагала, что это тебе хоть немного интересно.

— Правда? — спросил он таким издевательским тоном, что она испытала острое желание влепить ему пощечину. — Почему же? Я нахожу совершенно захватывающим то, как наша героиня в одиночку справляется с нелегким делом. Отличный урок, как, начиная с нуля, добиться преуспевания.

— Я никогда не начинала с нуля, я тщательно готовилась. — Может, подумала Роан, было бы легче, если бы она действительно начинала с нуля. Бросив на Ардена неприязненный взгляд, она повернулась к крестной: — Ты удовлетворена?

— Не совсем, но для начала достаточно. Хотя я ни секунды не сомневаюсь, что все не так просто, как ты говоришь и как цинично представляет дело Арден.

— Конечно, — согласился тот.

Это было явное преуменьшение; Роан трудилась не покладая рук, отдавала работе гораздо больше сил, чем требовалось в реальности. И все почему? Потому что Арден ей противодействовал. Тогда-то между ними и появилась трещина, которая стала шириться с каждым днем. А потом они расстались, что явилось логическим завершением их бесконечных ссор. Чтобы хоть как-то отвлечься, сгладить последствия ужасной травмы, она сознательно дневала и ночевала в своем салоне, только бы не признаваться самой себе в том, что все время думает о нем и ужасно скучает. А вот он, как выяснилось, по ней не тоскует, у него есть Патриция.

— Сколько времени ты у нас погостишь? — задала вопрос Хетти.

— Несколько дней.

— Где несколько дней, там и неделька набегает. — Хетти заговорщицки подмигнула.

— Ну уж нет! — не дав Роан времени опомниться, воскликнул Арден и с наигранным ужасом всплеснул руками. — Ты что, спятила? Ей же надо заниматься бизнесом!

Оставив его реплику без внимания, Роан наклонилась и поцеловала Хетти в щеку.

— Пойду прилягу, у меня совсем слипаются глаза. А ты береги себя, ладно?

— Зачем? Кому я нужна?

— О, Хетти, умоляю, не начинай все сначала! — Роан выпрямилась и устало потянулась. — Крикни мне, если что-нибудь понадобится.

— Хорошо. А завтра побеседуем более подробно.

— Конечно, дорогая, обязательно.

— Только когда меня здесь не будет, — не преминул вставить колкость Арден.

Роан перевела на него глаза и изобразила на лице такую же язвительную усмешку.

— Напротив, я только что поняла, что мне совершенно без разницы, есть ты рядом или нет, — заявила она. И в этот момент душой не кривила.

Минутой позже Арден перехватил ее на лестнице.

— Советую не ложиться в постель в плохом настроении. Долго не сможешь заснуть.

Она приостановилась, тяжело вздохнула и с досадой посмотрела на него.

— С чего ты взял, что у меня плохое настроение? Просто я…

— Немного растерянна? — пришел ей на помощь Арден.

— Нет, устала, — машинально поправила она его. Странно, откуда вдруг такая забота? Хотя, может, он притворяется?.. Она кивнула на дверь Хетти и спросила, снизив голос до шепота: — Как думаешь, с ней все будет в порядке? Она выглядит…

— Ожесточенной? Что же здесь удивительного? Она привыкла вести активный образ жизни. Постоянно колесила по миру, присылала из разных экзотических стран открытки, по которым я и узнавал о ее местонахождении. Поэтому сейчас она очень тяжело переживает вынужденное отрешение от деятельной жизни. Кстати, ты выполнишь ее просьбу? Задержишься на неделю?

Так вот истинный источник его заботы! А она-то, наивная идиотка, смела надеяться, что он сам не хочет, чтобы она уезжала.

— Не знаю. Поживем — увидим.

К удивлению Роан, он проводил ее до самой двери спальни и только потом засунул руки в карманы и произнес:

— Отдыхай. Если, конечно, тебе удастся заснуть.

Неужели намекает, что ей будут мешать мысли о нем?..

— Большое спасибо. Не волнуйся, я отлично засну.

— Если хочешь, прими совет: постарайся как можно дольше не ложиться в кровать, не то проснешься в пять утра.

— Глупости! Почему я должна просыпаться в такую рань?

— Потому что твои биологические часы сбились с ритма. — Он снова усмехнулся и добавил: — Увидимся завтра.

— Только не в пять утра!

Не ответив, Арден отворил дверь и подошел к окну, чтобы задвинуть шторы. Уже взявшись за шнур, он на мгновение замер, глядя во двор. Явное приглашение присоединиться к нему. Роан упрямо сжала губы. Но если она сейчас не подойдет, то будет мучиться — что он там такого увидел и почему улыбается. Она пересекла комнату, встала рядом с ним и тоже посмотрела в окно. Там, со своей стороны забора, стояла Патриция.

— Твоя возлюбленная хочет увидеться с тобой. Не заставляй ее ждать. Наверное, пригласит на послеобеденную чашку чая, ведь этим занимаются сельские жители по вечерам, правда? — Роан попыталась скрыть горькие нотки в голосе, но ей это не удалось.

Глаза Ардена сощурились, губы растянулись в насмешливой улыбке.

— Правда, Роан, именно этим занимаются сельские жители. Хотя для чаепития сейчас несколько поздновато, ты не находишь?

— После вечера всегда наступает утро.

— И тут ты права, — согласился Арден, — всегда наступает утро. — Неожиданно он весело рассмеялся и, облокотившись об оконную раму, сказал: — Послеобеденный чай. Помнишь?

Нахмурившись, Роан покачала головой.

— Ну, напрягись! Сразу после того, как мы познакомились…

— Ой, конечно! — воскликнула Роан. — Как же я могла забыть? Послеобеденный чай! Наш первый пикник. — Она тоже засмеялась. — Сэндвичи с халвой, бутылка сухого вина… — Боже, как же ей было тогда хорошо! На короткий миг даже показалось, что все это было только вчера.

— А гуси! Помнишь тех гусей? Великолепное зрелище. Я давно так не смеялся.

— Откуда же мне было знать, что гусям понравятся сэндвичи с халвой?

— А как они тебя гнали! До самого пруда.

— Но мой герой меня спас. — Схватил ее в охапку, отнес на одеяло, которое они положили в тени под раскидистым деревом, долго смотрел в ее лицо и поцеловал — сначала нежно, а потом все более страстно. Это был замечательный день!.. Улыбка медленно сползла с губ Роан; она тихо, с нескрываемой грустью в голосе произнесла: — Я уверена, что Патриция не готовит сэндвичей с халвой.

— Не готовит, — кивнул Арден, — и чаю предпочитает кофе.

— И к гусям близко не подходит.

— Это уж точно. — Арден снова кивнул и вдруг быстрым, почти неуловимым движением наклонился к ней и поцеловал в щеку. — Ложись, тебе надо отдохнуть. Поговорим завтра.

— Да, — едва слышно прошептала Роан.

Понимая, что выглядит чрезвычайно глупо, она проводила Ардена взглядом, а он, не оборачиваясь, вышел из комнаты и аккуратно затворил за собой дверь. Послеобеденный чай. С Патрицией.

Сейчас появится во дворе. Не желая смотреть, как он подойдет к этой женщине, она отвернулась от окна, сморгнула набежавшую слезинку и отправилась спать.

Проснулась она в пять утра. Ни секундой раньше, ни секундой позже. И услыхала, как в стену стучит Хетти.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Роан выбралась из постели и как была, с копной всклокоченных со сна рыжих волос, в ночной сорочке с нарисованным на груди Винни-Пухом, поспешила по коридору и распахнула дверь в спальню крестной.

— Хетти! — негромко позвала она. — Что случилось?

— Ох, детка, мне что-то нехорошо, — выдохнула Хетти, и лицо ее стало таким грустным и потерянным, таким жалостным…

Роан заволновалась: крестная никогда не выглядела жалостной. Роан быстро подошла к кровати и взяла пожилую женщину за руку. Кожа влажная, пальцы дрожат. В тусклом свете ночника на туалетном столике Роан увидела, как посерели губы Хетти.

— Ты не поверишь, но я только что всплыла куда-то под потолок, — с потрясенным видом проговорила крестная. — Понимаешь, под потолок! И поняла, что если сейчас же не вернусь на место, то умру.

— Хетти, дорогая, подожди минутку, я позову Ардена! — воскликнула Роан.

Она ласково похлопала ее по руке. Остро ощущая собственную беспомощность, она положила руку Хетти поверх одеяла и побежала на поиски ее племянника. Испуганная, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, она заметалась по коридору. Какая же дверь ведет в спальню Ардена? Ах, вот же он, уже успел натянуть джинсы, значит, тоже слышал стук в стену. Задыхаясь, Роан выпалила:

— Хетти!..

— Сейчас иду. Как она? Плоха?

— Да, по-моему, очень.

— Скорее звони в «Скорую». Номер в записной книжке рядом с телефоном, который в холле. Непременно объясни, для кого их вызываешь.

Кивнув, Роан помчалась вниз по лестнице. Неужели он специально оставил книжку на видном месте, потому что не исключал возможность, что такой звонок понадобится?

Оказавшись в холле, она нашла телефон и номер «Скорой помощи», пробежала пальцами по кнопкам, пару раз глубоко вдохнула, принялась спокойно объяснять, что произошло, — и с ужасом поняла, что напрочь забыла спросить у Ардена адрес. Она уже было запаниковала, но ровный голос в трубке успокоил ее, справился о фамилии больной и заверил, что все в порядке и что они знают о Хетти. Когда же Арден успел предупредить их? Когда выяснил, что тетушка собирается провести здесь праздники?

Роан положила трубку на рычаг и поспешила назад к Хетти.

— Через пять минут приедут, — шепотом сообщила она Ардену. — Ну, как она?

— Не думаю, что это еще один инфаркт, — тихо отозвался он. — Видимо, вчера переутомилась.

Арден сидел на краешке кровати; немощная рука Хетти покоилась в его широкой ладони. Он ласково улыбнулся тетушке и забормотал что-то успокаивающее. Вот таким Роан его любила — нежным, заботливым, внимательным… человечным. Сердце в ее груди забилось сильнее, захотелось подойти, обвить руками эту обнаженную мускулистую спину, ободрить в трудную минуту…

Нет, он не нуждается в ее ободрении. Роан стало холодно; она скрестила руки на груди и быстро сказала, успокаиваясь от собственных слов:

— Они скоро приедут, все будет в порядке.

И в самом деле: — через считанные минуты они услышали возле дома шорох шин.

— Пойду встречу их, — проговорил Арден, легко поднялся на ноги и так же, как Роан чуть раньше, похлопал Хетти по руке, после чего положил ее на одеяло. — Не волнуйся, все хорошо.

Арден еще раз улыбнулся и двумя шагами покрыл расстояние от кровати до двери, а потом Роан услышала, как он сбегает с лестницы, чтобы открыть входную дверь.

— Прости, я не хотела доставлять столько хлопот, — пробормотала Хетти.

— Не говори глупостей. Сейчас самое главное — чтобы тебе полегчало.

— Да ведь я, если честно, совсем не хочу умирать.

— Я знаю. — Роан села туда, где только что сидел Арден. — Прошу тебя, не разговаривай: тебе нужно беречь силы, и тогда все будет в порядке.

— Да, Роан, но если…

— Шш!

С вымученной улыбкой Хетти тоненьким и шелестящим, как бумага, голосом призналась:

— Я… я не обладаю даром левитации.

— Вот как?

— К сожалению. Но я клянусь, что летала над кроватью.

Роан собралась что-то сказать, но в этот момент в спальню уверенной походкой вошли медики, а следом за ними, на ходу застегивая рубашку, появился Арден.

— Я поеду вместе с ней, а ты отвечай на телефонные звонки, — обратился он к Роан.

— Конечно! А мне с вами нельзя? — импульсивно спросила Роан, но в душе поняла, что сморозила глупость, потому что им надо отправляться немедленно и нет времени ждать, пока она оденется. — Хорошо, я останусь здесь, но обещай, что ты мне позвонишь. Мне необходимо быть в курсе.

Он молча кивнул; Хетти осторожно подняли, переложили на носилки, надели на лицо кислородную маску и быстро понесли вниз по лестнице. На носилках Хетти выглядела такой маленькой и беспомощной, что в горле Роан возник комок. Нет, нет, она выздоровеет, она обязательно поправится.

Стоя на верхней ступеньке крыльца, она смотрела, как носилки исчезли в чреве «скорой помощи», потом туда запрыгнул Арден. От утренней прохлады Роан озябла и опять обхватила себя руками, но с крыльца не уходила до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом.

В восемь утра, когда пришли рабочие, Роан все еще сидела на кухне в ночной сорочке и с чашкой давно остывшего кофе в ладонях и тупо смотрела в пустоту. Арден еще не звонил.

Спокойнее, Роан, не надо драматизировать. Немедленно отправляйся наверх и оденься, велела она себе. После чего встала и поспешила в спальню. Там она приняла душ, надела джинсы, теплый свитер и вернулась на кухню. Сварила свежий кофе, заставила себя проглотить горячий тост с сыром, затем прошла в кабинет Ардена и принялась ждать.

Он позвонил через тридцать минут, сказал, что вернется через час и что Хетти гораздо лучше.

Однако, когда он приехал, настроение его было далеко не дружелюбным.

— Рабочие пришли?

— Да, они… но ты же их наверняка видел…

— Я не про этих. Про тех, кто должен заняться ремонтом кухни!

— Ах, эти… Пока еще нет.

Арден резко повернулся, схватил телефонную трубку и стал набирать какой-то номер.

Роан не на шутку рассердилась:

— Арден! Что же ты молчишь? Как Хетти? Я же места себе не нахожу!

— С ней все в порядке, — нетерпеливо ответил он. — Ее продержат в больнице несколько дней… Алло! Райен? Какого черта? Куда запропастились твои люди? — Он чуть помолчал, и лицо его затвердело. — Да, им, естественно, заплатят. — Потом собеседник задал какой-то вопрос, на который он мрачно ответил: — Нет, не собираюсь. А ты проследи, чтобы они появились тут как можно скорее.

Бросив трубку на рычаг, он подошел к окну.

— Что с ней такое? — снова спросила Роан.

— Ничего, — не поворачиваясь, произнес он.

— Но ее состояние… Мне показалось, что…

— Выкинь из головы то, что тебе показалось!

Роан вздохнула, но тему не оставила:

— Это сердце?

— Нет. Да. — Он невесело хохотнул. — Доктор говорил, что ей надо беречь свое здоровье. Думаю, вчерашняя гонка из аэропорта в супермаркет, а потом ко мне в офис и наконец сюда плохо вяжется с его советами. Сейчас врачи надеются, что мне удастся удержать ее в постели. Ха-ха! Только если ее во сне связать и…

— Сколько ее продержат в больнице? — перебила его Роан.

— Я уже говорил: несколько дней. А в чем, собственно, дело? Боишься остаться со мной наедине?

— Нет.

Но Арден уже ее не слушал: глаза его впились во въезжающий в ворота грузовик.

— Ну, наконец-то, — сквозь зубы проскрежетал он, стремительно прошагал мимо Роан и спустился в холл, чтобы встретить рабочих, которых ожидал. Тех, что опоздали и почему-то думали, что им не заплатят.

Отлично. А чем же теперь заняться ей, когда в доме вся эта суета? Сидеть тут и бить баклуши?

Ну уж нет! Чтобы снять напряжение последних часов и забыть о пережитом страхе за жизнь Хетти, Роан сейчас нуждалась в каком-нибудь занятии. Она тоже спустилась вниз, надела пальто и вышла на улицу. Слава Богу, дождь прекратился. Даже не очень холодно, разве что немного ветрено.

Проходя по двору, Роан отметила, что куча мусора уже исчезла. Какое счастье, что ей не пришлось работать под началом Ардена! Вряд ли с таким руководителем было бы легко. Но вот чтобы он отказывался платить кому-то за труд — очень и очень сомнительно.

Впрочем, ей-то какое дело? Даже если она спросит его об этом, он наверняка не ответит.

Роан пошла наугад, не выбирая дороги, и вскоре оказалась в небольшой бухточке, окруженной скалами, летом закрывающими доступ штормовым волнам. Но это летом, не сейчас. Роан уселась на ближайший валун и, не заботясь о долетающих до нее брызгах, принялась смотреть, как на берег набегают и вновь откатываются волны. Их монотонный шум и птичий гомон действовали успокаивающе; взгляд ее приклеился к горизонту, где неспешно плыл рыбачий баркас.

Все же любопытно, подумала Роан, что привело Ардена в такое отвратительное состояние духа? Ведь не опоздание же рабочих! Может, Хетти стало хуже, а он от нее скрыл это? Может, в больнице его отругал доктор? Хотя трудно себе представить, каким образом он мог бы помешать тетке колесить по Бостону. Хетти — чрезвычайно решительная и непреклонная дама. Твердый орешек. Правда, сегодня она предстала перед ними в совсем ином виде. Да, а чем, он говорил, должна заняться этим утром сама Роан? Вспомнила, пройтись по магазинам.

Просидев на берегу около часа, она медленно пошла другой дорогой, представляя, как красиво выглядят высокие деревья в лучах осеннего солнца. На оголившихся ветвях кое-где до сих пор оставалось немного жухлых красноватых листьев; прелые лесные запахи смешивались с морскими и приятно щекотали ноздри. И хотя небо было серым, воздух казался чистым и прозрачным.

Через некоторое время Роан набрела на небольшую деревеньку — колодец, ремесленная лавка, продуктовый магазинчик и крохотная гостиница или, скорее, постоялый двор, — а потом вернулась в дом Ардена, где царил настоящий хаос. Самого хозяина нигде не было видно. Наверное, заперся в своем кабинете. Или вообще куда-нибудь ушел.

Кухню уже никак нельзя было назвать кухней в прямом смысле этого слова: повсюду валялись отделочные материалы, инструменты, сновали рабочие, что-то набрасывал в блокноте дизайнер, что-то паял водопроводчик. Понаблюдав за общей суетой, Роан отправилась в столовую и уселась за стол, который, судя по всему, поставили сюда временно, покуда ему не найдется более достойное применение. Отличный стол, старинной работы. Антиквариат.

Роан так погрузилась в свои мысли, что чуть не подпрыгнула на месте, когда позади раздался легкий щелчок открываемой балконной двери. Кто-то, видимо, не задвинул шпингалеты. Роан быстро оглянулась и увидела седовласого мужчину с ярко-голубыми глазами, который внимательно смотрел на нее. Лет шестидесяти, высокого роста, худощавый, он вошел в столовую, аккуратно закрыл дверь, по-прежнему не сводя глаз с Роан, и только через минуту воскликнул:

— Великий Боже! Вы ведь Роан, не так ли?

— Да.

— Ну надо же! Вот здорово! — Губы незнакомца дрогнули, и он радостно рассмеялся.

Роан с холодным, отчужденным видом вздернула подбородок.

— Простите, с кем имею честь?

Мужчина постарался взять себя в руки и перестал веселиться.

— Я дядя Патриции.

— Да что вы!

— Именно так, дядя. — Его губы снова расплылись в улыбке. — Она сейчас живет у меня.

— О!

— Приезжает всякий раз…

— …когда здесь появляется Арден. Да, мне это известно.

— Гм, а мне она ничего не сказала… Да она вообще не любит много болтать. О, теперь-то мне понятно, почему вы ей так не понравились. Прямо с первого взгляда.

— Спешу уверить вас, что это чувство взаимно.

Родственник Патриции весело подмигнул.

— Понимаю. Ведь вы наверняка серьезная соперница?

— Ходит такая молва.

Роан знала, что представляет опасность для женщин в любой компании, где бы ни появилась. Глупые создания! Они никак не могли взять в толк, что ей совершенно не нужны их никчемные, жалкие мужики. Вот только с Патрицией ситуация сложилась иная… Стараясь не выдать свои эмоции, Роан ждала продолжения разговора.

Мужчина хмыкнул.

— Но ведь вам тоже было бы не очень приятно, если бы какая-нибудь дамочка начала ластиться к Ардену, а?

— Это шутка? В таком случае она неудачна. — На лице Роан оставалось любезно-отчужденное выражение, но в голосе появились напряженные нотки, которые нельзя было не услышать.

— Полностью согласен. Но вы не обидитесь, если скажу, что более красивой женщины я не имел удовольствия видеть за всю мою достаточно долгую жизнь? — Протянув ей руку, он наконец представился: — Томас Браун. А друзья зовут меня добрым старым Томми Брауном.

— Рада знакомству, добрый старый Томми Браун. Хочу отплатить вам комплиментом за комплимент: вы — улучшенный вариант вашей племянницы.

Браун перестал улыбаться.

— Благодарю. Только вы, юная леди, чем-то взволнованы. Или мне показалось?

— Нет, не показалось, я действительно взволнована и очень обеспокоена, — вздохнув, призналась Роан. — Дело в том, что Хетти заболела.

— О, мне очень жаль. Патриция сказала мне, что видела здесь Хетти.

— Сейчас она в больнице. Опасность, кажется, миновала, но…

— Но вы за нее переживаете, да?

— Конечно.

Из кухни раздался какой-то грохот, и оба они скривились.

— Вы впервые в Штатах?

— Да.

Томас подцепил ногой стул, придвинул его к себе и уселся.

— Тогда как вы смотрите на предложение осмотреть окрестности? Мне сегодня надо съездить во Фрипорт…

На этих словах дверь распахнулась, и в столовую заглянул Арден. Оценив обстановку, он гневно воскликнул:

— Так вот ты где! Черт побери, где тебя носило? Я тебя повсюду искал!

— Меня? — скорчил невинную мину Том.

— Нет! Роан! — рявкнул Арден.

— Я выходила прогуляться, — коротко сказала Роан.

— Вот как. Спасибо за информацию, хоть она и запоздала. Том, мне надо перекинуться с тобой парой слов. Райену с чего-то взбрело в голову, что… — Он на секунду умолк и свирепо сверкнул глазами. — Поговорим в моем кабинете. Естественно, когда ты закончишь беседу с милой дамой, — с едкой ухмылкой добавил он.

— Вот несчастье-то, — пробурчал Том, когда Арден захлопнул за собой дверь. — Как видно, у вас тут штормовая погодка, а? И, наверное, из-за Патриции.

— Не стоит делать поспешных выводов. Просто не обращайте внимания.

— Даже когда меня вот так ставят на место?

— Конечно.

— Ну, ладно. Так как насчет поездки во Фрипорт? Да? Нет?

— Спасибо, я согласна.

— Даю вам десять минут, а я пока пойду на «переговоры».

Роан кивнула. Томас отправился в кабинет Ардена, а она поднялась наверх, чтобы собраться в дорогу. Раз Ардену вздумалось послать ее в магазины, Том наверняка подскажет, где лучше закупить продукты. К тому же не надо будет самой таскать сумки.

Ее пригласили на прогулку? Великолепно! С вызовом закусив губу, Роан сняла джинсы и надела безупречные серые брюки от хорошего портного, потом повязала на шею красивый шарфик и немного подкрасила губы и ресницы. Взяла сумочку и спустилась вниз. Постучав в дверь кабинета, она заглянула внутрь. Арден сидел за своим столом, Том стоял у окна.

— Не помешала? — медовым голоском пропела она.

Арден бросил на нее оценивающий взгляд и процедил:

— Представь себе, нет. И нечего злиться.

Надо признать, у него самого вид куда более злой и раздраженный, подумала Роан.

— Вовсе я не злюсь. Совсем наоборот. Вчера ты говорил о покупке продуктов, если мне не изменяет память. Том предложил подбросить меня во Фрипорт. Заодно я могла бы навестить Хетти.

Откинувшись на спинку кресла, Арден сложил ладони под подбородком и уставился на нее. Том отвернулся от окна, и его глаза весело сверкнули.

— О продуктах может с успехом позаботиться Мэри-Энн, а Том отлично знает, где находится больница. Отправляйся.

Роан кивнула и закрыла дверь. Скотина.

Томас нагнал ее через минуту; улыбка все еще играла на его подвижном, выразительном лице. И потому, что он делал ей одолжение, и потому, что был ей симпатичен, Роан решила извиниться:

— Простите меня, Том, я была с вами груба, но я, право, этого не хотела.

— Так уж и не хотели? — засмеялся он.

Ее ответная улыбка была полна искреннего раскаяния.

— Не могу кривить душой. Хотела.

— А сейчас?

— Сейчас нет.

— Вот и отлично. Могу я задать нескромный вопрос? — мягко спросил Том и, взяв ее под руку, повел к дверям.

— Попробуйте. Правда, не обещаю, что отвечу.

— Мне известно, что вы — крестница Хетти, но были ли вы с Арденом…

— …в более близких отношениях? Да. Как далеко отсюда Фрипорт?

— Почти рядом, с другой стороны Портленда, — с довольным видом объяснил Том. — И вы думаете возобновить эти отношения?

— Нет и еще раз нет! — отчеканила Роан, нахмурив брови.

Он хмыкнул и помог ей забраться на сиденье большого автомобиля, припаркованного возле дома, а она со вздохом добавила, чтобы как-то смягчить свой тон:

— Видите ли, эта тема слишком болезненна для нас обоих… — Что сказать еще, она просто не знала.

К счастью, Том больше не лез к ней со своими расспросами, и мало-помалу Роан начала расслабляться. В обществе этого человека ей было спокойно; со свойственным ему чувством юмора он рассказывал о местах, мимо которых они проезжали, и, избегая касаться неприятных для Роан тем, ненавязчиво выуживал из нее сведения о жизни в Англии, о работе. Словом, к тому моменту, когда они достигли Фрипорта, Роан чувствовала себя так, словно знала Томаса долгие годы.

— Какая жалость, что я так и не увидела по пути ни одного лося. Говорят, они здесь водятся в изобилии.

— А вам хотелось бы повстречаться с ними?

— Признаться, очень. Следы мне кое-где попадались, а вот с самими животными не повезло.

— Может, увидим их по дороге домой, хотя они довольно пугливы и предпочитают не попадаться людям на глаза.

— Хорошо бы!

— Но сперва на повестке дня ленч. В корсиканском стиле. Когда-нибудь пробовали похлебку из морских моллюсков?

Роан отрицательно покачала головой.

— Не желаете отведать? Со свежим хлебом домашней выпечки она просто великолепна.

— О, с удовольствием!

Маленький ресторанчик был переполнен, и их провели на веранду и усадили за столик, покрытый красной скатертью. Премиленькая молоденькая девушка, чем-то похожая на Мэри-Энн, быстро принесла заказ и пожелала приятного аппетита.

— Ну как, нравится? — спросил Том, когда Роан доела свою похлебку, едва не вылизав тарелку.

— Очень необычный вкус. А сейчас я попробую брусничный пирог.

Брови Томаса взмыли вверх.

— Неужели никогда не ели его раньше? — с удивлением воскликнул он.

— Ни разу. Я ужасно люблю пироги с ежевикой, черной смородиной и малиной, но с брусникой еще не пробовала, хотя кое-где у нас ими можно полакомиться.

— Ну, бьюсь об заклад, наши вкуснее.

— Не сомневаюсь.

Когда они закончили трапезу, их проводили до дверей и поблагодарили за то, что зашли перекусить именно к ним. Том взял Роан под руку и отвел в самый популярный в округе магазин Стора.

— Как я понимаю, вам хочется остаться одной, чтобы выбрать покупки?

— Да, если можно, — с благодарностью кивнула Роан, снова подивившись чуткости Тома.

— Тогда вам лучше иметь при себе карту этого города. — Взяв карту с круглой стойки у входа, он развернул ее прямо на прилавке. — Вот, смотрите, здесь обозначены все магазинчики и торговые ряды. — Он доброжелательно улыбнулся. — Я буду ждать вас у машины, но ни в коем случае не торопитесь. У меня назначена встреча с друзьями как раз недалеко от того места, где она припаркована, так что я сразу увижу, когда вы подойдете.

Он помахал на прощанье рукой и пошел прочь.

Роан обследовала не только магазин Стора, но и многие другие, и везде встречала радушные, приветливые улыбки. Никто ее не корил, если она слишком долго задерживалась у прилавка, но так ничего и не покупала. Все желали ей доброго здоровья и благополучия и интересовались, откуда она родом; ее английский акцент вызывал радостные восклицания.

Какой чудесный городок, какие приятные люди, какой восхитительный день! — с восторгом думала Роан. Она не торопясь ходила по мелочным лавкам, предлагавшим покупателям всевозможные ленточки, пояски, утюги, разные сорта мыла, свечи всех размеров и цветов, подсвечники, дамские сумочки и игрушки.

Как ни разбегались у Роан глаза, она все-таки выбрала набор батистовых носовых платков для Хетти, большой складной нож со множеством полезных лезвий — для Тома, в благодарность за то, что он привез ее сюда. А для себя — игрушечного лося. Чуть больше десяти сантиметров, в ярком вязаном свитерке, мохнатый, с комичной рожицей, он совершенно ее очаровал. Она долго размышляла, что бы такое купить Ардену, но так и не могла подыскать что-нибудь забавное, что могло бы ему понравиться. Почему-то ее это огорчило. Ну, ничего, купит в следующий раз, успокоила она себя.

Усталая, с гудящими от долгой ходьбы ногами, Роан вернулась к машине. Через пару минут появился и Том с лучезарной улыбкой на губах, ставшей еще шире, когда он узрел пышно разодетого лося, чопорно восседающего у нее на руке. Роан тоже улыбнулась.

— Я назвала его Моррисом. Просто не могла устоять.

— Что-то вы не много купили, судя по вашим сверткам, — подытожил свой осмотр Томас.

— Зато я чудесно провела время. — Хотя на самом деле она бы с удовольствием побродила по городку до самого вечера.

— Я рад. Сейчас заедем в больницу, а потом — домой.

Домой. Какой это для нее «дом»?.. Так или иначе, когда она переступила порог, там царила полная тишина. Роан вспомнила, что так и не позвонила в свой салон и не сообщила, где она и по какому номеру с ней можно связаться в случае необходимости. Позвонив в салон, она отнесла пакеты в свою комнату.

Спустившись вниз, Роан отправилась на поиски Ардена, но его нигде не было. Впрочем, в помещениях горел свет, следовательно, он не мог уйти далеко. Наконец она открыла дверь в кухню — и застыла от изумления. Куда подевались мрачные зеленые стены, где старые плита и раковина?! Да, рабочие потрудились на славу!

И тут Роан увидела, как по ступеням веранды поднимается Патриция, и сморщилась, словно у нее внезапно разболелись зубы. Но перед ней тут же встало приветливое лицо Тома, и она решила вести себя с его племянницей любезно. Ну, по крайней мере — вежливо.

— Здравствуйте, — приветствовала она Патрицию, едва та появилась в дверях. — Я как раз собиралась сварить кофе. Выпьете чашечку?

— Нет, благодарю. Где Арден? Раз, два, три, четыре, пять…

— Не знаю, я только что вернулась. Наверное, поехал навестить тетушку. Его очень волнует ее состояние.

— Чушь! — с досадой отмахнулась Патриция. — Хетти — вздорная глупая старуха, которая чихвостит его чуть ли не всю его жизнь. Я уверена, он рад возможности хоть немного отдохнуть от ее брюзжания. У него и без того полно дел, будет он шляться по больницам!

— Хетти никогда его не чихвостила! — запротестовала Роан; ее прелестное лицо исказилось от негодования. — Вы серьезно считаете, что она ему безразлична? Как вы можете быть такой бесчувственной? Неужели вы совсем его не знаете?

— Я-то его прекрасно знаю! Гораздо лучше, чем вы, между прочим. И нечего отрицать очевидное.

Отрицать очевидное… К огромному своему сожалению, Роан должна была признать, что в чем-то эта женщина права: плохо или хорошо, но Патриция его действительно знала.

— Я не обманываю вас: я понятия не имею, где он сейчас. Может, просто захотел побыть один, вдали от всех…

— Вдали от вас, но не от меня! Я…

— Роан! Ради всего святого! — раздался сзади голос Ардена. — Всего несколько минут в доме — и уже успела устроить скандал.

Вскрикнув от неожиданности, Роан крутанулась на каблуках и уставилась на него.

— Ну что ты за человек?! Находишь удовольствие в том, чтобы подкрадываться неожиданно и пугать людей? — резко огрызнулась она.

— Вот уж не думал ни к кому подкрадываться. А ты, оказывается, легко воспламеняешься.

— Я? С ума сошел? — возмутилась Роан и тут же хмыкнула: — Кстати, никаких скандалов, как ты выражаешься, я не устраивала. Просто сказала, что не знаю, где ты находишься в данную минуту, вот и все.

— Значит, плохо сказала, — отрезал Арден и повернулся к Патриции: — Я тебе нужен?

— Да, — мягко произнесла та. От сладкой улыбочки, расплывшейся по ее лицу, Роан чуть не стошнило. — Хотя, если бы я положилась на твою… гм… гостью, то так бы и не смогла с тобой поговорить. У меня возникли некоторые идеи относительно летнего домика.

Роан не удержалась от едкого замечания:

— Лучше устроить его в виде бельведера. Только в этом случае Арден заинтересуется. Ему безумно нравятся бельведеры.

Оттерев его плечом, она вышла из кухни, услыхав напоследок, как Патриция заявила:

— Ну, она и колючка!

Не желая слышать ответа Ардена, поскольку ждать от него доброго слова в свой адрес не приходилось, Роан побрела по коридору. Если Патриция называет ее «колючкой», значит, мало общалась с людьми по-настоящему ехидными!

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Роан проходила мимо него, и она машинально схватила трубку.

— Алло! — не слишком любезно буркнула она. — Кто?.. А, привет, Сью… Нет-нет, все в порядке. — Не то что «в порядке», все просто восхитительно! Она объяснила своей секретарше, что звонила только затем, чтобы оставить номер, по которому ее можно найти, а затем добавила: — Не беспокойся, я вернусь через несколько дней.

За спиной раздался грубоватый голос Ардена:

— Это меня?

Повесив трубку, Роан сдержанно ответила:

— Нет. Звонили из салона.

— У секретарши кончились наличные? Появились непредвиденные расходы? — поинтересовался Арден.

— Представь себе, нет.

Роан вздернула подбородок, повернулась и твердым шагом направилась к лестнице, но на полпути почувствовала, как две тяжелые ладони легли ей на плечи, буквально пригвоздив ее к месту.

— Слушай, перестань дуться, — Арден развернул ее лицом к себе, — я же только пошутил.

— Извини, не поняла. Ха-ха-ха. И учти, я не собиралась врать Патриции, что тебя нет дома, ясно? — сердитым голосом проговорила Роан.

— А я и не думал, что ты ей намеренно врешь. Что с тобой? Ты ведь не предполагала, что понравишься ей, так ведь?

— А почему, собственно, она должна чувствовать ко мне неприязнь? Что я такого ей сделала? К твоему сведению, я изо всех сил стараюсь держаться в рамках приличий.

— Гм, оно и видно.

— Так, все, с меня хватит. Пусти, я хочу пойти к себе и разобрать на ночь постель.

— Это наверняка успела сделать Мэри-Энн.

— Значит, пойду и удостоверюсь, что она справилась с задачей.

Смешок, сорвавшийся с его чувственных губ, ни в коей мере не улучшил настроения Роан. Она никак не могла понять, что именно ее так разозлило. Ладно, Роан, кончай валять дурака, все ты прекрасно понимаешь, мятежно возражал внутренний голос, когда она поднималась по лестнице, ты вне себя, потому что Арден встал на сторону Патриции, а не на твою.

Неужели Патриция нравится ему только по той причине, что является полной противоположностью ей, Роан? Или эта надменная фифочка обладает еще какими-то скрытыми достоинствами, которых лишена она? Тогда ей удалось запрятать их ну очень глубоко, вот что я вам скажу! — подытожила Роан.

В полном замешательстве, с мятущимися мыслями Роан вошла в свою спальню. Ну, и что теперь? С какой стати она так сюда рвалась? Что ей здесь делать? Прятаться? Глупо и нелогично. Ни Арден, ни тем более Патриция не стоят того, чтобы она сидела тут взаперти.

Чувствуя себя совершенно измочаленной, будто из нее вытянули все жилы, Роан устало усмехнулась: сейчас ей необходимо именно то, чему она обучала своих клиентов, — сделать несколько успокаивающих упражнений. Она не была полностью уверена, что они помогут, но это по крайней мере лучше, чем торчать столбом посреди комнаты, безвольно понурив голову, и предаваться отчаянию.

Итак, начнем. Сперва — все лишние мысли вон из головы. Не думать вообще ни о чем на свете. Хорошо. Теперь сесть на пол, снять ботинки на громоздких высоких каблуках и носки… Вид собственных отекших ног, покрытых безобразными пятнами, привел ее в ужас. Когда-то она слышала, что из-за этих чертовых перелетов, тем более следовавших один за другим, иногда отекают конечности. Вот и ее сейчас выглядели… не лучшим образом.

Роан распласталась на полу, закрыла глаза и расслабила мышцы, сконцентрировав внимание только на дыхании. Глубокий вдох, задержать воздух в легких, медленный выдох. Мозговая деятельность нацелена только на дыхание… Отлично, сила духа и чувство равновесия возвращаются. Может, это самовнушение? Впрочем, какая разница? Главное — система работает, она поможет ей справиться с Арденом…

Услыхав, как отворяется дверь, Роан застыла в неподвижности. Потом дверь, скрипнув, закрылась, и она нехотя подняла ресницы. Прямо над ней возвышался Арден, изучая ее внимательным взглядом. На губах та же насмешливая улыбка, которая сейчас почему-то не возымела на нее привычного действия.

— Что тебе надо? — сухо осведомилась она.

— Может, тебе требуется массаж?

— Очень смешно. — Больше он не застигнет ее врасплох. Роан придала лицу нейтральное выражение и неторопливо поднялась на ноги. — Ну что, твоя возлюбленная уже ушла?

— Гм…

— Ясно. И посему ты решил, что небольшая перебранка со скандалисткой Роан развеет твою скуку?

— Да нет, просто зашел взглянуть, все ли у тебя в порядке. Ты мне показалась несколько… расстроенной.

— Раздраженной, — уточнила Роан.

— Ну так как, тебе понравилось, как Мэри-Энн приготовила твою постель?

— Еще не смотрела.

— Тогда посмотрю я. — С плутовской улыбкой на губах он подошел к кровати и разлегся на ней. — Уф, чувствую себя так, будто по мне трактор проехал!

— Стареешь, наверное, — насмешливо хмыкнула Роан и, совершенно не желая того, внезапно выпалила: — Уж если кого-то здесь можно назвать «колючкой», так не меня, а твою ненаглядную Патрицию!

— Видишь ли, ей не нравится, когда на нее орут.

— О, значит, ты выбрал для себя не совсем удачную партнершу, — парировала Роан, — ведь крик — одно из присущих тебе качеств в общении с женщинами. Я не ошибаюсь?

— Это утверждение верно, но лишь в одном случае — когда речь заходит о тебе.

Вот уж глупости, подумала Роан. И вообще — стоит ли принимать во внимание его слова? Устало наблюдая за тем, как он поудобнее располагается на ее кровати, Роан пожала плечами. Интересно, в какую игру он сейчас играет? Чего, собственно, хочет добиться? За прошедшие сутки он, так сказать, провел ее по всем кругам ада, так чего ему нужно теперь?

— Понравился Фрипорт? — невинным голосом спросил Арден.

— Да, милый городок.

— Маловато купила, — как бы между прочим заметил он, кивнув на пакеты. — Я думал, что ты опустошишь все магазины. А для кого игрушка?

— Для меня.

— Ну, ты и наседка, Роан!

— Ничего подобного.

— Гм, а знаешь ли ты, что говорят о женщинах, коллекционирующих такие игрушки?

— Не знаю, — каменным голосом отозвалась Роан.

Арден безучастно улыбнулся, глядя в потолок.

— Что они начисто лишены какой-либо личной жизни.

— Так говорят только у вас, в Штатах. Американцы обожают подходить к малейшему проявлению человеческих чувств с точки зрения психоанализа.

— Что и делает нас сверхлюдьми, — охотно согласился Арден. — Как тебе Том?

— Том мне очень понравился, — искренне призналась Роан.

— Это хорошо. Да, вот еще что хотел спросить. Неужели при своем насыщенном распорядке дня ты отыскала минутку, чтобы навестить Хетти?

— Да.

— И как ее нашла?

— Ей там хорошо.

Совершенно неожиданно Арден хихикнул:

— Снова задумала какую-то игру, Роан?

— Нет.

— А ты изменилась, — заметил Арден ничего не выражающим голосом.

— Неужели? Ты находишь?

— Ну… по крайней мере та Роан, которую я знал прежде, никогда не отказалась бы немного поразвлечься.

— Та Роан исчезла, — отрезала Роан.

— Хватит городить чушь. За столь короткое время человек не может так измениться. На тебя это не похоже.

Роан топнула ногой.

— Никакая это не чушь, и изменяться я могу хоть за миг, хоть за год, никто мне в этом не указчик! Я считаю, что стала намного лучше, чем была раньше. — Для кого она говорит? Для него или для себя? — Сейчас я достигла того совершенства, к которому стремилась.

— То есть раньше, когда мы с тобой встречались, ты не чувствовала себя совершенной. Отлично. А почему? Ответь, чем тебя не устраивает прежний твой образ?

С превеликим трудом Роан оторвала взгляд от волнующих глубин его стальных глаз. Она облокотилась о туалетный столик и постаралась говорить спокойно.

— Мне нравилось мое времяпрепровождение, — медленно произнесла она, — но я тебе тысячу раз твердила, что всегда ненавидела — и ненавижу! — попадать в ситуации, которые не могу контролировать.

— Наверное, дьявольски приятно тушить в себе эмоции, составляющие неразрывную часть тебя, выдавать себя за деловую женщину…

— Ни за кого я себя не выдаю. Я квалифицированный работник и способна сама отстоять свои интересы. К тому же я совершенно спокойна — и за себя, и за собственное будущее.

— Похвально, но ты не учла одного, дорогая, — проурчал Арден, — ты спокойна до тех пор, пока на сцене не появляюсь я.

Что это? Намеренная провокация или какая-то непонятная игра? И что ему ответить? — суматошно размышляла Роан. Но тут Арден закинул руки за голову и положил ногу на ногу — и в ее мозг закрались совсем иные мысли…

Именно в такой позе он любил наблюдать за ней в то лето, когда она приближалась к нему, словно в медленном эротическом танце, а потом принималась раздевать его, соблазнительной улыбкой обещая восхитительную ночь любви…

Кровь бросилась в лицо Роан; она отвернулась и лихорадочными движениями переставила на столике какие-то флаконы. Прежде чем слова смогли прорваться сквозь подступивший к горлу ком, ей пришлось дважды посчитать до десяти и обратно.

— Да, — уже спокойным голосом подтвердила она, — пока на сцене не появляешься ты. Ты — единственный человек на свете, способный вывести меня из себя.

— Верится с трудом, Роан. Неужели ни одному мужчине до сих пор не удавалось вступить с тобой в бой и дать отпор — на уровне эмоций, разумеется? Неужто за все эти месяцы никто так и не сумел затронуть струны твоего сердца?

— Самцы меня не возбуждают, Арден. К тому же, хочешь — верь, хочешь — нет, других мужчин у меня не было.

— Ох, так я и поверил! Значит, ты их отпугиваешь.

Интересная мысль. А не он ли отпугивал от нее любых потенциальных поклонников? И не взяла ли теперь Патриция эту неблагодарную роль на себя? Тихо, Роан, расслабься. Но почему он так настойчиво твердит о других мужчинах в ее жизни? Его это волнует или…

— Никого я не отпугиваю, просто живу так, как хочу, что меня вполне устраивает.

— И все потому, что мужчины не могут понять и оценить твои чаяния? — снова усмехнулся Арден. — Но ты же сама не понимаешь, чего хочешь, к чему стремишься.

— Глупости, я прекрасно понимаю, чего хочу.

— Неужели? А вот я в этом сильно сомневаюсь. — Вздохнув, он рассеянно заметил: — Смешно, не правда ли? Никак не могу возненавидеть тебя за все то, что ты со мной сделала, не могу забыть те прекрасные чувства, какие нас с тобой связывали, не могу закрыть глаза на то, как фантастически прекрасно ты выглядишь… Быть может, Роан, если у тебя появится хороший парень, ему удастся вытеснить из твоей души былые чувства ко мне…

Наверное, он прав. Однако инстинкт подсказывал: нет. Нет! Хотя бы потому, что она не хотела оказаться втянутой в новую любовную связь, ей просто это не нужно. Не нужно, Роан? — вновь послышался внутренний голос. А вдруг эта гипотетическая связь вылилась бы в стабильные, спокойные и очень нежные отношения? Нет, все-таки это так утомительно… Докучливая рутина тоже иногда способна стать для женщины той спасительной стеной, за которой можно спрятаться, но это не для нее.

— Видимо, я никогда не испытывала к тебе настоящего чувства, — внезапно для себя призналась Роан. — Нас связывало какое-то… сумасбродство.

— Сумасбродство? — тихо переспросил Арден.

На губах Роан появилась мимолетная улыбка, и она снова отвернулась. Жесткий, непримиримый Арден. И как такому человеку удалось завоевать ее сердце? Почему так стучит в висках кровь? Откуда эротические видения, до сих пор не дающие ей спать по ночам? Что он, лучше других? Если на все это здраво посмотреть, получается довольно глупая ситуация. Совершенно нелепая. Только возникает один вопрос: почему бы ей не взять себя в руки и не перестать ворошить прошлое? Арден ее обидел, нанес удар по самолюбию, по гордости. А зачем сюда пришел? Почему насмехается? Может, волнуется о Хетти и хочет развеяться от неприятных мыслей?

Арден все еще валялся на кровати. Большое сильное тело расслаблено, длинные ноги скрещены, серые глаза неподвижно устремлены в потолок. Раздумывает о чем-то, словно ее и нет рядом. Словно она — ничто, малая частичка Вселенной, недостойная его внимания. Сейчас в нем совсем нет ни теплоты, ни человечности — словом, не осталось ничего от того, прежнего Ардена. Неужели и с Патрицией он такой же: холодный, бесстрастный и отчужденный? Нет, не похоже…

Роан поспешила выкинуть из головы неуместные мысли и быстро произнесла:

— Да, наверное, это можно назвать сумасбродством. Какая там любовь? Если любишь человека, то не только берешь, но и что-то даешь взамен.

— Согласен. А что ты давала мне? Только сознательно разжигала во мне ревность. — Легко перекатившись через кровать, Арден оказался у окна и встал спиной к Роан. — Я любил тебя, очень любил, — странно монотонным голосом проговорил он. — Всем сердцем, всей душой. Всегда ненавидел произносить эти слова вслух, но я… я тебя любил.

— Да, только несколько своеобразно, — не смогла удержаться Роан.

Арден чуть повернул к ней голову, но взгляд его был лишен какого-либо выражения.

— Тебе известны другие способы проявления любви?

— Других способов нет, — вынужденно согласилась Роан.

Он вернулся к созерцанию вида за окном, а она посмотрела на него долгим грустным взглядом. Прямая спина, седеющие волосы, падающие на воротник, широкие, мускулистые плечи — плечи, которые она когда-то царапала в минуты страсти…

— А что теперь, Арден? — нарушила она затянувшееся молчание. — Обида? Ненависть? А на смену им пришло равнодушие, так?

— Не совсем, — пробормотал Арден. — Во мне вообще ничего не осталось. — Он снова повернулся к ней и криво усмехнулся. — Зачем тебе это знать? Боишься, что я сейчас накинусь на тебя и буду умолять о близости?

— Нет, Арден. Я спросила из чистого любопытства.

— О, это что-то новенькое. Любопытство. А бывали времена, когда ты хватала в руки ножницы и пополняла коллекцию шрамов на моем теле.

— Господи! Тебя послушать, так получается, что я только и делала, что наносила тебе увечья, пока мы были… вместе.

— А разве не так? Иногда мне именно так и казалось. — Улыбка стала более искренней, а голос мягче. — Мы довольно бурно выясняли отношения. Ты помнишь, Роан? — Он ткнул пальцем в маленький шрам на шее.

Потупившись, она кивнула. В полном изнеможении от усталости и бессмысленной перепалки, она опустилась на кровать, подтянула колени к груди и откинулась на спинку. Как не помнить? Она швырнула в него битой тарелкой — и впервые в жизни не промахнулась… Откинув мысли о разделяющей их пропасти, она задрала край штанины и указала на голень:

— А ты помнишь это?

— Конечно. Ты упала в Портсмуте.

— Никуда я не упала! — воскликнула Роан. — Это ты меня толкнул. Ты!

Арден рассмеялся, морщинки на его лице разгладились, в глазах вспыхнули искорки. Опершись о подоконник, он сказал:

— Это получилось не нарочно.

— Так уж и не нарочно! — Роан еще выше подняла штанину и вытянула отекшую ногу. — Вот, посмотри.

— Ты в этих ботинках летела в самолете и бродила по побережью?

— Естественно.

— Тогда все ясно. В дорогу следовало надеть более удобную, растоптанную обувь на низком каблуке. Ничего, завтра будет лучше, отек спадет.

Все еще разглядывая ногу, Роан не видела, что он внимательно смотрит на нее, только почувствовала: атмосфера в комнате изменилась. Она встревоженно подняла голову.

— Роан, ты удивительная, — негромко проговорил Арден. — Будто вобрала в себя черты нескольких женщин. А какой ты была тогда!.. — Не договорив, он издал довольный смешок, словно воспоминания о прошлом доставили ему неподдельное удовольствие. — Надо же! Бельведер! А ты негодяйка, Роан!

— Она тебя спросила о бельведере?

— Конечно.

— И ты рассказал?

— Нет.

— Спасибо. Ты меня порадовал.

— Потому, что это наши личные воспоминания?

Роан с величайшим трудом подавила желание немедленно броситься к нему — таким он был… прежним в эту минуту, таким… родным.

— Да, это — наше. Хотя, если помнишь, ты утверждал, что это был не бельведер, а летний домик в викторианском стиле.

— Не обращай внимания, я соврал. Конечно, это был бельведер. По крайней мере так говорилось в проспекте, и я знал это заранее, потому как изучил его досконально еще до нашего посещения. «Продается чудесное поместье с бельведером», — процитировал он по памяти. — А ты разрушила это великолепное архитектурное сооружение. Не стыдно?

— Во-первых, я этого не хотела, а во-вторых, спровоцировал меня ты!

— Между прочим, твоя выходка стоила мне целого состояния.

— Ты легко мог позволить себе такую, пусть даже непредвиденную трату, — улыбнулась Роан.

— Да, к счастью.

— К тому же ты с успехом пустил поместье в оборот, даже без бельведера.

— Верно.

— И признай, вспышки гнева и даже ярости были присущи не только мне одной, — тихо продолжила она, уносясь мыслями в прошлое. — Только что мне припомнился кое-кто, пытавшийся запустить в меня сумкой с клюшками для гольфа…

— Только потому, что ты вознамерилась швырнуть одной из них в меня. Кроме того, ты оказалась абсолютно никчемным игроком.

— Как, впрочем, и ты.

— Ну, сейчас я играю как бог.

Ага, значит, вот на что он тратил время, когда избавился от своенравной любовницы, требовавшей постоянного внимания, — на тренировки! — с грустью подумала Роан.

— Не сомневаюсь, — кивнула она.

— И теперь не играю так… скучно, Роан. Представь себе.

— Понимаю. — Их игры в гольф протекали подчас просто живо, но это бывало достаточно редко. Чаще всего они были подобны извержению вулкана. Единственное, какими их нельзя было назвать, так это скучными. Роан опустила подбородок на поднятые колени и с неподдельным интересом спросила: — Скажи, пожалуйста, а сейчас тебе тоже скучно? Хетти сказала, что волнуется о тебе. По этой причине ее беспокоит твое состояние?

— Скучно? Ни в коей мере. У меня просто нет для этого времени.

У Роан возникло странное чувство, подобное тому, какое появляется у человека, намеренно трогающего языком больной зуб.

— А с Патрицией? С ней у тебя не хватает времени для скуки? Скажи, у вас это серьезно?

Арден передернул плечами, нахмурился, и Роан немедленно пожалела, что задала дурацкий вопрос.

— Может, я кажусь тебе мазохистом, — медленно проговорил он, — потому что вторично засовываю голову в одну и ту же петлю. Ты ведь сама была не прочь затянуть ее на моей шее и вести меня за собой, как послушную собачку…

— Что за странная мысль? — хмыкнула Роан. Очнись, Арден. Я никогда — слышишь, ни-ко-гда! — не пыталась водить тебя на поводке. Даже смешно, честное слово.

— А тебе и пытаться не надо было, я сам на это шел. Эдакая легкая жертва, овца на заклание. И клянусь тебе, я ни за что на свете не позволил бы дать тебе понять, какую боль ты мне причиняешь. Сам удивляюсь, почему сейчас обсуждаю это с тобой.

Стараясь придать своим словам совершенно безразличный тон, Роан бойко парировала:

— Ну, Патриция-то по крайней мере живет по одну сторону Атлантики с тобой. Никаких препятствий, никаких расстояний во много миль.

— Бесспорно.

— Взаимные упреки — вот все, что тебя волнует. Только они, не правда ли? — добавила она с легкой ноткой озорства.

Почесав подбородок, Арден ухмыльнулся:

— Ты права, упреки несколько… успокаивают.

— Мда… Как ты думаешь, мы бы так и остались с тобой враждующими сторонами, если бы я поехала тогда с тобой? Или со временем стали бы мягче, податливее?

Он неопределенно хмыкнул:

— Ты сожалеешь, Роан? О том выборе, что сделала летом?

Странный у него тон, не понять, злится он или говорит искренне. Роан немного подумала и спокойно ответила:

— Я часто думаю о своем выборе.

— Ясно. Все еще осторожничаешь?

Улыбнувшись одними губами, Роан осторожно спросила:

— А ты?

— Иногда. — Не сводя с нее взгляда, он едва слышно приказал: — Иди ко мне.

Роан мгновенно напряглась. Помни, что ты для него — ничто, пустое место.

— Зачем?

— Я не привык просить дважды, Роан, и тебе это хорошо известно. Иди ко мне — или оставайся там, где сидишь. Сейчас или никогда.

— В таком случае я останусь, — прохрипела Роан.

Горло ее пересохло. Даже если у него не было связи с Патрицией, иной ответ прозвучал бы до омерзения глупо. Стоит только ему позвать ее, и она бросится к нему в объятия — это Роан знала наверняка. Но она поклялась самой себе, что больше ни за что не даст воли непрошеным эмоциям. Никогда.

Арден безразлично дернул плечом и двинулся к двери, но едва она успела вздохнуть с облегчением и подумать, что наконец-то оказалась в относительной безопасности, как он повернулся и одним прыжком пригвоздил ее к кровати.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Только ни в коем случае не надо пытаться высвободиться, мелькнула мгновенная мысль, едва Роан почувствовала на себе тяжесть его тела. Это только еще больше его распалит. Трудно, ох как трудно оставаться недвижимой! Еле сдерживая рвущееся из груди дыхание, она произнесла самым спокойным тоном, на который только была способна:

— Арден, пусти меня, пожалуйста.

— А что, если я не послушаюсь? — с усмешкой поинтересовался он.

Боже, как кружится голова… Из последних сил стараясь сохранить равнодушную неподвижность, Роан выдержала устремленный на нее взгляд глаз цвета стали, потом резко, всем телом извернулась. Как ни странно, Арден не скатился и не потерял равновесия.

— Беспокойство за состояние Хетти не дает тебе права так обращаться со мной, — ровным тоном произнесла Роан.

— По-моему, я обращаюсь с тобой совершенно нормально, разве не так? И прекрати, пожалуйста, дрыгаться подо мной, не то свернешь себе что-нибудь, а я отвечай.

— Вот и слезай с меня, чтобы этого не случилось.

— Зачем ты сюда приехала?

— Ты что, тупой? Повторяю в сотый раз: я думала, что Хетти больна.

— А тебе не показалось странным, что она назначила тебе встречу в моем бостонском офисе?

— Конечно, показалось. — И не только странным, добавила она про себя, но и обременительным, волнующим, поскольку ей снова предстояло увидеться с Арденом. — Но я решила, что у нее имелись на такую просьбу уважительные причины.

— И, как видишь, ты не ошиблась.

— Да.

— Красавица Роан, — промурлыкал Арден низким голосом, и атмосфера в комнате снова сгустилась. В воздухе повисло напряжение; сердце Роан громко застучало где-то под горлом. Чтобы хоть немного успокоиться, она глубоко вдохнула, но выдохнуть так и не успела: рот Ардена накрыл ее губы.

— Нет! — С неимоверным усилием она вывернулась и упрямо уставилась в стену.

— Извини, я просто хотел удостовериться, — медленно протянул он и отодвинулся от нее с равнодушным видом. Потом легко вскочил с кровати и взглянул на нее сверху вниз. — Ты хочешь меня, Роан. Я читаю это в твоих глазах, вижу по тому, как ты двигаешься. Твое желание горит в тебе, не дает спать по ночам…

— Нет!

— Да.

Слова застряли в горле Роан. Она быстро села и посмотрела ему в глаза. Да, между ними существует незримая связь, и он об этом знает. В его взгляде сквозила непоколебимая уверенность в собственной правоте. Роан как можно более жестко произнесла:

— Хорошо, не буду отрицать — ты меня действительно волнуешь. Тебе удалось то, что никому еще не было под силу: задеть во мне какие-то потаенные струны. Ты это хотел от меня услышать? Но что бы я ни думала, что бы ни чувствовала, я не впущу тебя снова в мою жизнь. Я не собираюсь покидать Англию и не хочу больше страдать.

— Вот как? — усмехнулся Арден.

— Решил поиграть со мной по своим правилам, да? Ладно, сдаюсь. Ты выиграл, а я проиграла. Надеюсь, теперь ты счастлив?

— В полном восторге, — с подчеркнутой медлительностью ответил он.

— Но учти, я не намерена начинать все сначала, — предупредила его Роан. Я не могу! — возопил ее внутренний голос. Это меня попросту доконает!

— А я и не прошу тебя что-либо начинать, — негромко проговорил Арден. — Вообще-то я зашел спросить, не хочешь ли ты поесть. Плиту еще не подключили. Холодная пицца тебя устроит или нужно что-нибудь более изысканное?

Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты, оставив Роан в звенящей тишине.

Спокойствие, только спокойствие! Нельзя поддаваться эмоциям!.. Роан вскочила, стащила с кровати покрывало и принялась яростно топтать его ногами. Ненавижу тебя, Арден! Господи, как же я тебя ненавижу!.. Роан опустилась на край кровати, в полном отчаянии обхватила голову ладонями и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

Почему? Ну почему он так легко берет над ней верх своими шуточками да подначками? Неужели прошлое лето так ничему ее и не научило? Как это ни досадно, по-видимому, нет. И вот сейчас она сидит в этой спальне и прячется от него, доставляя ему удовольствие своим послушанием. Зачем он себя так ведет? Чтобы отомстить ей? Что ж, ему это удалось, с горечью призналась она себе.

Намеренно не думая больше о нем, о его теплом, мощном теле, Роан натянула носки и спустилась вниз, гордо задрав голову. Напрасно старалась — Ардена там не было.

Тогда она прошла на кухню и в каком-то лихорадочном возбуждении принялась переставлять с места на место жестяные коробки с крупами. Услыхав шаги в коридоре, она замерла, но не обернулась. Дверь открылась, и она поняла, что Арден заглянул в кухню. К счастью, не произнес ни слова. Из груди Роан вырвался протяжный стон, когда он ушел в свой кабинет. Ей казалось, что она пробежала стометровку и никак не может отдышаться. Господи! Скорее бы вернулась Хетти!

Роан сказала Ардену правду. Она не хотела снова связывать с ним свою судьбу. Нет, тут же поправила она себя, не хотела этого хотеть. Не желала снова испытывать боль. Раз ничего хорошего не вышло тогда, не выйдет и сейчас.

Чувствуя потребность чем-нибудь немедленно заняться, чтобы отвлечься от удручающих мыслей, Роан начала распаковывать прибывшую в ее отсутствие кухонную утварь — чайники, сковородки, фарфоровую посуду — и расставлять по полкам в новых шкафчиках. Пустые коробки выносила на террасу. Потом разыскала тряпку и принялась автоматически протирать дверцы шкафов.

И что теперь? Сидеть напротив Ардена и поглощать пиццу? Ну и что? Что в этом такого? Вполне естественная вещь, разве не так? Но Роан почувствовала нутром, что такая трапеза станет последней каплей, которая доведет ее до полного отчаяния, поэтому сделала себе сэндвич из того, что нашла в новеньком холодильнике, и отправилась спать, не дожидаясь обещанной пиццы.

На следующее утро Арден снова впал в мрачное состояние духа. Выдавливал иногда из себя пару-другую слов — и только. Она ли тому виной или что-нибудь иное, Роан не знала, но общаться с ним стало еще труднее, чем вчера, если такое, конечно, возможно. Напряженность росла чуть ли не с каждой минутой. Чтобы не находиться рядом с Арденом, Роан бродила по дому, постоянно натыкаясь то на деловито снующих рабочих, то на какие-то ящики и коробки. Общение с Арденом сделалось просто невозможным. На любой вопрос она получала мрачный односложный ответ. Вскоре Роан оставила все попытки его разговорить. Вот так — стараешься хоть чем-то помочь, а вместо награды видишь кислую мину!

В итоге Роан окончательно решила держать язык за зубами и поменьше вылезать со своими суждениями. И вначале ей это вроде бы неплохо удавалось — даже с Патрицией, то и дело забегавшей «по делам», Роан вела себя крайне сдержанно, но это стоило ей такого нервного напряжения, что очень скоро она поняла: один косой взгляд в ее сторону — неважно чей — и она взорвется.

Чуть позже тем же утром Роан поехала в Портленд: туда отправился за каким-то инвентарем один из работников и любезно согласился ее подвезти. Роан отсутствовала всего пару часов, а когда вернулась, Арден молча окинул пренебрежительным взглядом ее юбку и туфли на низких, удобных каблуках и вскоре уехал в больницу проведать Хетти. Правда, наступившее затишье не принесло Роан желанного успокоения, ей уже до чертиков надоела вся эта кухня, и особенно шкафчики, которые она вновь и вновь старательно протирала, лишь бы не остаться без дела. Что тоже не прошло не замеченным Арденом.

— Что ты вечно носишься с этой дурацкой тряпкой? — резко произнес он, едва переступив порог. — Чего добиваешься? Хочешь попасть в Книгу рекордов Гиннесса?

— Почему бы и нет? За то, что мне приходится терпеть твое прекрасное общество, рекорд мне вряд ли засчитают, — огрызнулась Роан, но тут же прикусила язычок, сожалея, что дала Ардену понять, как легко ему удается довести ее до бешенства. — Извини. Мне просто нужно чем-нибудь заняться.

— Так пойди в ту комнату, где мне пришлось обосноваться, и уберись в ней хоть немного, чтобы можно было начать ремонт.

— Я в чем-то виновата? Заняла твою спальню?

Арден вздохнул.

— Нет, ты здесь ни при чем. Извини, у меня кое-какие дела. Если понадоблюсь Тому, передай, что я в кабинете.

Роан кивнула, подождала, пока он уйдет, и отправилась в его комнату. Когда в прошлый раз она ворвалась к нему с сообщением, что Хетти стало плохо, она даже не успела оглядеться — не до того было. Теперь Роан увидела резной туалетный столик старинной работы, два массивных гардероба, вдоль одной из стен тянулись стеллажи, на которых прежде, видимо, стояли книги и красовались различные безделушки, сейчас же валялся всевозможный мусор. Всюду хлам, лишь в самом центре нашлось свободное место для кровати. Дверь в ванную комнату была распахнута настежь.

Снова спустившись вниз, Роан забрала с террасы пустую картонную коробку, вернулась назад и приступила к работе. Через полчаса она услыхала, что Арден подошел к спальне и остановился в дверях.

— Тебе вовсе не надо заниматься этим, — бесцветным голосом заметил он.

— Уходи, — негромко отозвалась Роан, потом взяла со стеллажа какую-то странную, покрытую пылью статуэтку и стала ее рассматривать.

— Выкидывай, — распорядился Арден. — В принципе можешь выкинуть все, кроме постельных принадлежностей и моей одежды, которой, впрочем, здесь не так и много.

Роан молча кивнула и бросила статуэтку в коробку. Арден, переступив наконец порог, принялся ей помогать.

— Тебе лучше переодеться во что-нибудь старое, — буркнул он, взяв в руки какую-то вещицу и раздумывая, куда бы ее деть.

— Я, видишь ли, не рассчитывала, что мне тут придется заниматься уборкой, и потому не захватила с собой старья.

— А тебе и не нужно убираться. За это я плачу Мэри-Энн неплохие деньги. — Арден раскопал среди рухляди старую фотографию в выцветшем паспарту и задумчиво уставился на немного расплывчатое изображение молодой дамы. — Мда… Когда-то этот дом принадлежал одному пожилому джентльмену. Хороший был человек. Но решил, что здесь слишком просторно для одного, и перебрался в Монреаль к дочери.

Он вздохнул, словно воспоминание об этой старой истории его огорчило, и отложил фотографию в сторону, чтобы позднее тоже сунуть ее в коробку на выброс. Немного помолчал в задумчивости, потом тихо произнес:

— Настанет день, и кто-нибудь вот так же будет выкидывать отсюда мои вещи, размышляя о том, кем же был прежний владелец…

— Ну, новому хозяину придется долго гадать, — с грустью в голосе сказала Роан. Если уж она плохо понимала, что это за человек, хоть и прожила с ним некоторое время, то каково будет незнакомцу, который появится тут через много-много лет? Возвращаясь к реальности, она спросила: — Как себя чувствует Хетти?

— Сравнительно неплохо. Надеется, что завтра ее выпишут.

Ясно, подумала Роан, опять перешел на короткие ответы. Что за характер? Ему одному, что ли, тяжело? Решив в дальнейшем хранить молчание, она отвернулась и отступила подальше, но Арден, не замечая ее поджатых губ, тоже двинулся за ней.

Внезапно он выругался. Роан инстинктивно дернулась, чтобы посмотреть, что случилось, и почувствовала, как что-то потекло ей за шиворот.

Тело пронзила жгучая боль. Роан вскрикнула и резко обернулась, стараясь оттянуть свитер как можно дальше от шеи.

— Какого черта! Что это за дрянь? — Она извернулась, чтобы стащить свитер, и заорала в полный голос: — Да помоги же!!!

— А я что делаю? Постой спокойно!

— Не могу! Ох, Арден, как жжет!

Она запрыгала на месте. Арден пытался стянуть с нее свитер, но, поняв, что не может справиться, крепко обхватил ее за плечи, втолкнул в ванную и на всю мощь включил душ.

Корчась под тугими струями ледяной воды, она яростно закричала:

— Арден, ради Бога! Я же в туфлях!

— Так сбрось их.

Судорожно извиваясь от боли и холодной воды, Роан с трудом сняла туфли.

— Ты что, не могла подобрать что-нибудь с более глубоким вырезом?

— А кто знал, что мне за шиворот выльют кислоту!

— Никакая это не кислота!

— Тогда что же?

— Понятия не имею. Может, какая-нибудь жидкость для полировки мебели или растворитель… Да стой ты спокойно! — взревел Арден и рывком сдернул с нее свитер.

Испуганная, ошалевшая от неожиданности происшедшего, Роан лихорадочно шарила по тесному корсажу в поисках молнии, а потом вцепилась в промокшего насквозь Ардена, помогающего ей освободиться от юбки, понимая, что только мешает ему.

— Ну, что там? Плохо дело? — трагическим шепотом спросила она.

— Не знаю. Вроде бы нет. — Арден снял с крючка душевой шланг и окатил Роан с головы до ног теплой водой. — Кожа на спине не вздулась, только немного покраснела.

— Немного? Ничего себе! Я чувствую, вся спина горит.

Он выключил воду, повесил на место шланг, развернул Роан спиной и принялся внимательно ее изучать — мокрые волосы, свисающие крысиными хвостиками, соблазнительно прилипшее к телу белье. Через минуту он хрипло пробормотал:

— А ты и выглядишь так, будто вся горишь.

— Но почему это стояло на полке? И дай же мне, наконец, что-нибудь, чем можно вытереться, я уже замерзаю.

Арден схватил махровое полотенце, завернул в него Роан, вытащил ее из ванны и проводил в спальню.

— Все-таки я думаю, что это растворитель.

— Какого черта понадобилось держать его на полке? Для непрошеных гостей?

Арден нехотя, как ей показалось, рассмеялся и развел руками.

— Откуда мне знать? Может, его использовали для отклеивания со стен каких-нибудь картинок или плакатов. Не исключено, что старик действительно припас его для незваных гостей. — Он вернулся в ванную и взял из аптечки антисептический крем. — Давай-ка повернись, сейчас тебе станет легче.

Роан подозрительно прищурилась.

— Что это такое?

— Суперклей, конечно, что же еще? Хочу намертво приклеить тебя к кровати. А ты что решила?

— Зная тебя, можно подумать, что это мышьяк.

— Отлично, Роан, умное предположение! — Он сорвал с нее полотенце и опрокинул лицом вниз на кровать. — Лежи спокойно, спину может немного жечь.

— Ну спасибо! Ой, какой он холодный!

— Не будь ребенком. — Арден расстегнул лифчик и стал медленными, осторожными движениями втирать крем в кожу. — Ну, как теперь?

— Гм, по-моему, лучше, — ворчливо признала Роан. — Спасибо.

Желая как можно быстрее одеться, она перевернулась, но локоть соскользнул с края кровати, и, чтобы не свалиться, ей пришлось схватиться за руку Ардена. Тот с трудом удержался на ногах.

— Ради Бога, Роан! Осторожней! Смотри, что ты натворила.

Искоса взглянув на кровать, она увидела смятый тюбик и колбаску крема, выдавившуюся под тяжестью ее тела прямо на покрывало. Она попыталась стереть крем, лифчик съехал набок, и рука Ардена, потянувшегося за тюбиком, случайно легла на ее полную грудь. Оба отпрянули будто ошпаренные и уставились друг на друга.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— О Боже! — простонал Арден.

Роан так и не поняла, он ли двинулся к ней, она ли к нему, суть не в этом, а в том, что их губы встретились и слились в долгом неистовом поцелуе, в котором, казалось, сконцентрировались все долгие месяцы вынужденной разлуки. Месяцы тоски и невостребованного желания, отчаяния и боли утраты… Да и те последние дни, что они провели рядом в диком напряжении. Тревога за Хетти. Все это взорвалось в едином поцелуе.

Большая, властная ладонь уверенно нашла знакомое местечко — между трусиками и концами чулок — в то время, как другой рукой Арден начал судорожно срывать с себя рубашку и брюки. После чего, не отрываясь от ее жаждущего рта, он снял с нее бюстгальтер.

Их влажные тела стали теплыми, потом горячими, прерывистое дыхание рвалось с трепещущих губ. В ответ на новое прикосновение к ее наполнившейся страстью груди Роан пробормотала что-то невнятное, но тут же прильнула к Ардену, задохнувшись от счастья и чуть ли не физической боли, когда он стянул с нее трусики и подтолкнул ее под себя. Ах, какая чудесная тяжесть — столь долго отвергаемая ею и столь желанная!

Ритмичные толчки его сильного тела были такими родными, словно расстались они всего день назад. Арден приостановился, и это причинило ей неизъяснимое страдание, которое через мгновение превратилось в нечеловеческое наслаждение. Их крики слились, сплетенные тела затрепетали — и замерли.

— Только ничего не говори, — произнес Арден осипшим голосом и так крепко прижал ее к себе, что стало трудно дышать. — Ни единого слова. Поняла?

— Угу, — промычала она.

— Не желаю слышать рассуждения о том, что будет с нами дальше, вообще ничего.

— Угу.

— Не трогайся с места, не шевелись. Не произноси ни слова. Просто лежи как лежишь.

Плотно смежив веки, Роан еще сильнее вжалась лицом в его теплое плечо, стараясь ни о чем не думать, ничего не чувствовать, — и постепенно напряжение спало, а дыхание пришло в норму.

Арден приподнял голову и, спокойно посмотрев на Роан сверху вниз, снова склонился и запечатлел на ее губах поцелуй. В его объятиях Роан полностью расслабилась, и они стали целоваться — неторопливо, нежно и уверенно, как давным-давно знающие друг друга любовники; их тела двигались в унисон, словно в медленном эротическом танце. И неудивительно, что вскоре опять пришло взаимное возбуждение.

На сей раз их слияние было томным и безмолвным. Они будто вспомнили, как они это делали когда-то, вспомнили самый удобный ритм и что надо делать, чтобы наиболее гармонично достичь вершины наслаждения. После взаимного вздоха, исполненного блаженства и умиротворения, они откинулись на подушки и на некоторое время забылись сладким сном.

Кто-то из них, видимо, все-таки ворочался, ибо Роан, проснувшись, увидела, что покрывало кое-как натянуто на них сверху, а обнаженные ноги переплелись, как виноградные лозы. Пошире раскрыв глаза, она медленно посмотрела на серебристые волосы Ардена, загорелое плечо, возвышающееся над ней, чуть блеклое в лунном свете, струящемся из окна… Лунном? Который же теперь час?

Роан поежилась. Вот это да! Ну и поза! Ее бедра крепко прижаты к его ягодицам, обе руки обнимают мускулистое тело — одна просунута под него, другая накрывает сверху, — где чьи лодыжки, вообще не понять, а щека так прижата к его теплой спине, что сразу же вновь подступила волна желания.

Господи, как же было бы хорошо, если бы он повернулся к ней, притянул к груди, улыбнулся — и попросил остаться! Поступит ли он так, когда проснется? А действительно ли ей самой этого хочется? Если посмотреть правде в глаза, да, она желает этого всей душой.

Роан старалась не шевелиться. Пусть мгновения счастья длятся долго-долго, целую вечность… Странное и такое прекрасное ощущение: будто она наконец-то вернулась домой после длительной отлучки.

Непроизвольно — а может, и вполне намеренно — пальцы Роан начали медленно блуждать по его золотистой коже, потом приостановились на мускулистой шее; щека еще крепче прижалась к его спине. Роан почувствовала, как он напрягся. Она задержала дыхание. Проснулся. Интересно, о чем он подумал в первую минуту? Лица его сейчас не видно, остается только догадываться. И молиться, чтобы все было хорошо…

Арден что-то пробурчал. Недоволен? Сердится? Внезапно он резко отодвинулся от Роан, отбросил покрывало и спустил ноги на пол. Потом повернулся к ней, окинул ее каким-то странным взглядом, тряхнул головой, как человек, очнувшийся от ночного кошмара, и встал с кровати. Сняв с крючка на двери махровый халат, он немного помедлил, после чего, не глядя в сторону Роан, швырнул халат на кровать. Поднял с пола влажное полотенце, обернул его вокруг бедер и вышел из спальни.

Оторопев, Роан уставилась на захлопнувшуюся дверь. Медленно перевела взгляд на свои ноги и обнаружила, что на ней все еще надеты чулки и пояс, в которых сейчас она выглядела чрезвычайно нелепо. Потрясенная случившимся, совершенно сбитая с толку, Роан посмотрела на часы. Половина девятого. Значит, они проспали больше трех часов.

Мысли лихорадочно крутились в голове. Что происходит? Почему он ушел, почему ничего не сказал? Странно, но в ее душе не возникло ни гнева, ни раскаяния — только грусть о том прекрасном, что недавно она испытала и что теперь безвозвратно потеряно.

Роан неохотно поднялась и сморщилась от боли. Ах да, спина! Кожу немного саднило, но в принципе вполне терпимо. Роан подошла к зеркалу и изогнулась, чтобы увидеть себя сзади. Ничего страшного, небольшое красное пятнышко. И эта ерунда вызвала такой взрыв эмоций?

Сердито сорвав с себя чулки и пояс, Роан отправилась в ванную. Механически, как лунатик, приняла душ, воспользовалась его расческой, чтобы привести в порядок растрепанные волосы, почистила зубы его зубной щеткой, потом невидящими глазами посмотрела на свою разбросанную повсюду одежду и, завернувшись в его халат, спустилась вниз.

Арден успел приготовить свежий кофе и теперь сидел за столом с чашкой в руке. Роан молча — чтобы не сказать чего-нибудь лишнего — налила себе кофе и устроилась напротив. Нервы ее были напряжены до предела. Не в силах больше выносить гнетущую тишину, она хрипло спросила:

— Что теперь?

— Абсолютно ничего, — ровным тоном произнес Арден.

— Не говори глупости. Мы…

— Глупости? — взревел он так громко, что Роан подпрыгнула на стуле. — Глупости?!

— Да… мы… мы с тобой… — быстро и совершенно невнятно забормотала она, впервые в жизни не находя нужных слов, — ну, мы… занимались с тобой…

— …сексом, — отрубил Арден. — Миллионы мужчин и женщин занимаются этим.

— Только не я, ведь я не… — самым глупым образом промямлила Роан, внутренне ужаснувшись собственному косноязычию.

— Довольно! — рявкнул Арден, с грохотом поставил чашку на стол и выскочил из кухни.

О Боже! Роан с мучительным стоном запустила пальцы в волосы и закачалась из стороны в сторону. Что теперь делать? Ничего? Встать из-за стола и пойти одеться? Сделать вид, что ничего не произошло? Притвориться, что прекрасно сможет забыть о нем и жить дальше?

Такое уже было — в прошлом году. Она выкинула из головы все мысли об этом человеке, безжалостно задавила в себе бередящие душу эмоции — и что получила взамен? Оздоровительный салон, который разросся до гораздо больших размеров, чем она первоначально задумывала, и поэтому стал каким-то безликим; бессонные ночи, изнурительный труд…

Роан взяла со стола свою чашку и отпила глоток кофе. Ты всегда хотела стать простым ароматерапевтом, Роан, напомнила она себе, ты никогда в действительности не стремилась создать целую империю, хоронить себя под грудой документации, чеков, всего этого бумажного хлама…

С тяжелым вздохом она призналась себе в том, в чем давно должна была признаться. Устав от деспотизма родителей, она приняла решение стать независимой, чтобы никому не подчиняться и самой отвечать за свои поступки. А высокомерный Арден подтолкнул ее к тому, что ей пришлось взяться за непосильное дело. Но она сказала ему, что создаст даже не салон, а клуб здоровья, — и она не отступилась, как бы тяжело ей это ни было.

С самого начала Роан приготовилась к борьбе за выживание, к тому, что придется с трудом сводить концы с концами. Но, как ни странно, боги были к ней благосклонны: все, за что бы она ни бралась, давалось ей сравнительно легко. Вообще-то ей хотелось организовать небольшой уютный салон ароматерапии и рефлексологии и взять в помощницы всего одну ассистентку, а получился целый клуб с большим штатом сотрудников.

Однако окружающие выставляли ее мечту на посмешище, смеялись над ней, утверждали, что ей не под силу потянуть собственное дело, что она слишком молода и неопытна. И тогда она из чувства противоречия, подгоняемая стремлением, чтобы ее воспринимали всерьез, расширила свое дело. И выиграла. А теперь ее окружали обязательства, людская зависть и подсиживания конкурентов. Так неужели она добилась такого успеха только для того, чтобы в нужное время суметь похвалиться своими достижениями? Да и кому, в принципе, все это нужно? Ей одной, и больше ни одному человеку.

Она любит Ардена. Она всегда его любила. Втюрилась с первого взгляда, едва он переступил порог ее квартиры. Открыла дверь на его звонок — и оцепенело уставилась на него. А он на нее. Потом они не раз вспоминали, что испытали тогда одно и то же чувство.

Когда судьба преподносит человеку такой нежданный подарок, он либо путается и отказывается от него, либо хватается за него обеими руками. Роан сделала свой выбор: схватилась. В то время она была чрезвычайно импульсивной натурой и обращала внимание лишь на внешнюю сторону вещей, а Арден был совершенно неотразим. Несколько последовавших за их первой встречей месяцев она провела в метаниях между эмоциями и практицизмом. Частично именно это послужило причиной их разлада — яростный конфликт, в который вступили ее мозг и тело.

А что теперь? Роан понимала, что не выдержит еще одного года страданий, раскаяния, невыносимого чувства потери… И после того, как они так страстно любили друг друга сегодня — любили, а не занимались сексом, как выразился Арден, — по тому, как он себя вел с ней, как целовал, Роан поняла, что он не притворялся, что он тоже испытывает к ней те же чувства.

С первой же минуты, как Роан приехала в Америку, она начала борьбу с Арденом и с самой собой, потому что он заявил, что она ему безразлична, но теперь… Раз он унижает тебя, окунает мордой в суп, терпи, ешь этот суп с довольной миной на лице и улыбайся, потому как за такого человека стоит бороться. Тебе нужен он, и только он.

Все, решение принято. Набрав полные легкие воздуха, она выдохнула его, отставила чашку с давно остывшим кофе и отправилась на поиски Ардена. Поднимаясь по лестнице, она второпях наступила на полу его длинного халата, споткнулась и вцепилась в стойку перил, а когда подняла голову, увидела на верхней ступеньке полностью одетого для выхода Ардена.

— Арден, нам надо поговорить.

— О чем? — пустым, холодным голосом спросил он.

— О тебе и обо мне. О нас с тобой.

— Нет никаких «нас с тобой», — грубо отрезал Арден.

— Есть. После…

— После секса?

— Между нами был не просто секс, — в полном отчаянии проговорила Роан. — Это было гораздо большее. И не смей притворяться, что ничего особенного не случилось!

Он спустился на несколько ступенек, взял ее за подбородок, поднял к себе ее лицо и, глядя прямо в глаза, безжалостно произнес, чеканя каждое слово:

— А ничего особенного и не случилось. Абсолютно ничего. Подобное происходит каждую минуту с миллионами людей. Однажды ты уже почти сумела растоптать мою жизнь. Надеюсь, это тебе известно?

— Нет, — осипшим голосом выдавила Роан.

— Неудивительно. Тебе не интересно ничего, кроме тривиальной гонки за благосостоянием.

— Это нечестно, — запротестовала Роан. — Ты сам это понимаешь. Я никогда такой не была.

— Разве?

— Конечно! И я откажусь от своего салона, от всего… — пылко пообещала она.

— Мне совершенно безразлично, чем ты будешь заниматься, и я не требую, чтобы ты отказывалась от салона.

— Но наши отношения не могут так прерваться! После того как…

Она впилась в него умоляющими глазами, не веря в то, что услышала. Рука опустилась на его локоть, на губах Роан появилась жалобная улыбка, но он небрежно сбросил ее руку и холодно заявил:

— Отправляйся домой к своим делам, всезнайкам экспертам и целеустремленным любовникам.

— У меня нет никаких любовников!

Арден презрительно усмехнулся:

— Вот как?

— Да! Великий Боже! Ты говоришь так, будто считаешь меня… Неужели ты совсем не прислушиваешься к моим словам?

— Вздор! Всякий раз, как я тебя видел, в числе твоих поклонников появлялся новый воздыхатель.

— Не было у меня никаких воздыхателей! И когда, скажи на милость, ты меня видел? Мы не встречались с тех пор, как…

— …ты меня прогнала, — закончил за нее Арден. На его лице появилась гримаса отвращения.

Роан смотрела на него во все глаза, лихорадочно стараясь вспомнить, с кем он мог ее заметить.

— Ты… ты следил за мной?

— Нет. Я тебя видел. Согласись, в значении слов есть небольшая разница.

— Когда?

— Для тебя это имеет значение?

— Да. — Может, он имеет в виду… — С Дональдом?

— С каким еще Дональдом?

— Ну, с таким худеньким, светловолосым…

— Такие детали мне были ни к чему, Роан. К тому же я считаю, что наш разговор совершенно бесполезен.

— Но для меня он очень важен. — Глядя в его посверкивающие, стального оттенка глаза, она тихо спросила: — Значит, Арден, ты приходил ко мне… после… Приходил?

— Все может быть.

— Но почему? Пожалуйста, Арден, ответь — почему?

Он скорчил насмешливую рожицу.

— Потому, что я был уверен — твоя затея с салоном провалится. Думал, что тебе понадобится поддержка в трудную минуту, что ты станешь… гм… мягче. В конце концов, что ты понимала в управлении таким заведением, как оздоровительный клуб? Абсолютно ничего! Но всякий раз, как я видел тебя…

— Всякий раз? — едва слышно прошептала она.

— …я убеждался, что дела идут совсем не так плохо, как мне представлялось. Напротив. Салон постоянно укрупнялся, оборудование обновлялось, а ты была на высоте. Ты совсем не нуждалась во мне. И я почувствовал себя отверженным.

Роан не сводила с него расширенных, наполнившихся невыплаканными слезами глаз.

— Я ничего не знала, — задыхаясь, пролепетала она. — Я думала… — Она думала, что он охотно принял предложение расстаться и начисто забыл о ней. — Я ничего не знала, — беспомощно повторила она. — Как я могла догадаться? Когда мы общались в последний раз, ты говорил со мной с таким сарказмом, был так груб… Я и представить не могла, что ты хотел, чтобы все было по-старому.

— А ты считаешь, что только тебе одной присуще такое качество, как гордость?

И это говорит человек, который с надменной легкостью навязывал окружающим свое мнение? Кто начинал собственное дело практически с нуля? Кто всегда шел напролом к намеченной цели?

— А Хетти знала?

— Конечно, нет! Думаешь, я афиширую свои безрассудства?

— Безрассудства? — По-прежнему глядя прямо в его глаза, Роан покачала головой и тихо произнесла: — Нет. Я тебе не верю. Если бы ты действительно захотел наладить наши отношения, тебя бы не остановила и армия десантников.

— Так уж и не остановила бы?

— Ты хочешь, чтобы я поверила, что мы с тобой отдалялись все больше и больше друг от друга только потому, что мне удалось справиться с ведением дел?

— Нет. Потому, что ты доказала, что я тебе был не нужен.

— Ошибаешься, ты мне был нужен, очень нужен! — пылко возразила Роан. — Да стоило тебе только пальцем поманить — всего один разок, — и я бы бросила все на свете!

— Ой ли? — скептически сощурился Арден.

— Да.

— В таком случае остается сказать одно: какая жалость, что никому из нас не пришло в голову поманить другого пальцем!

Глядя в упор на этого жесткого человека, который только что признался, что не желал их разрыва, она судорожно сглотнула подступивший к горлу ком и глухим голосом спросила:

— А сейчас не хочешь поманить?

В ответ он рассмеялся.

— Сейчас? Ну нет, Роан, уволь, не хочу. Слишком поздно.

Прелестные черты лица Роан исказила неимоверная боль.

— Поздно? — прошептала она.

— Именно так.

— Почему?

— Потому, что ты мне больше не нужна. Теперь тебе лучше всего пойти к себе и переодеться. Или ложись в постель. Оставь надежды, Роан, — добавил он с жестокой ухмылкой. — У меня есть дела поважнее.

— Например, Патриция?

Арден оставил ее вопрос без внимания, просто стоял рядом и смотрел на нее, как сторонний наблюдатель, а она знала только одно: им нельзя так расстаться. Нельзя!

— Если бы ты постарался тогда убедить меня… — начала она, но он перебил:

— Убедить? Ну нет, девушка, я никого никогда не убеждал. Это не сочетается с моими жизненными принципами. Либо любишь, либо нет, иного не дано. Сейчас — или никогда.

— Но я должна была убедиться в искренности твоих чувств. Ведь иначе я просто не могла все бросить и коренным образом изменить свою жизнь.

— Правда? Почему?

— Потому, что у меня были определенные обязательства.

Арден кивнул.

— Ах, да! Аренда помещения, лицензия, договор и всякая прочая дребедень. Ручки сюда, ножки туда…

— Что? Господи, ты о чем?

— О тебе! Тебе нравилось манипулировать мною, играть, как со своими чертовыми игрушками, которыми ты забила весь дом!

— Нет!

— Да! — прошипел Арден. — Ты не хотела жертвовать ради меня своим драгоценным салоном, когда я умолял тебя переехать в Штаты. Собиралась встречаться со мной, когда выдастся свободная минутка, не так ли? Так вот что я тебе скажу, Роан: я не могу поддерживать отношения с женщиной, находящейся за тысячу миль от меня. Возвращайся к своим делам и оставь меня в покое!

— Я не стану просить второй раз.

— Вот и отлично.

— И если я уеду, то больше никогда не вернусь. Никогда.

— Меня это устраивает. Прости, телефон звонит. — Отодвинув ее плечом, он легко сбежал по лестнице и исчез в кабинете.

Оставшись в одиночестве, Роан уставилась в пустоту. Значит, она действительно ему не нужна. И то, что произошло несколько часов назад, не имеет для него ровным счетом никакого значения… Подавив дрожь, она с трудом отцепила ладонь от перил и побрела в свою спальню. Она ему не нужна …

Время словно замедлило свой бег. Через десять — двадцать? тридцать? — минут она услышала, как хлопнула входная дверь. Машинально подойдя к окну, увидела, что на дорожке заплясал слабый свет электрического фонарика, а вслед за этим появился Арден. Сперва он зашагал по дорожке, потом остановился, о чем-то задумался, но тут навстречу ему поспешила Патриция с пачкой бумаг в руках — счастливая, что-то оживленно лопочущая, жаль, не слышно что. И вдруг она отбросила свои бумаги, обвила руками шею Ардена — и они поцеловались.

Роан почувствовала щемящую тоску и отвела глаза, из ее груди вырвался долгий, болезненный стон. Чтобы удержаться на ногах, она крепко схватилась рукой за штору. А она-то думала!.. О Господи, она, идиотка, надеялась, что теперь у них все пойдет на лад, ждала этого с первой же минуты, как поднялась по трапу самолета, вылетающего в Америку. Несмотря на вспышки взаимного раздражения, отчужденность и собственное решение держаться от него подальше, в глубине души у нее теплилась надежда, что примирение не за горами и что он по-прежнему любит ее. И вот как все кончилось…

Она простояла у окна довольно долго, машинально отмечая, что поднялся ветер, а вдали послышались раскаты грома. Очнувшись, она рывком задернула шторы, так и не взглянув на парочку там, на лужайке.

Не в состоянии больше сдерживать рвущиеся наружу рыдания, Роан на дрожащих ногах доплелась до кровати и рухнула на нее, уткнувшись носом в покрывало. Это были слезы отчаяния, слезы утраты, слезы по всему тому, что могло ждать ее в будущем — но не случится никогда.

Прекрати, Роан, успокойся, не позволяй ему почувствовать себя победителем. Не плачь. Ради всего святого — не плачь! Сама же говорила: никаких эмоций! Стиснув зубы, она несколько раз глубоко вздохнула, потом потерлась щекой о мягкое покрывало и уставилась в никуда.

Никому в целом мире нет до нее дела, ни единой живой душе; никто ее не любит, даже родители, потому что до сих пор не могут простить за то, что она «покинула» их. Она ничья дочь и ничья любовница. Есть пара-тройка приятелей, которым она вроде бы нравится, но умри она завтра — никто по ней не заплачет, ничье сердце не разорвется.

С какой же легкостью он ее растоптал! Уничтожил все — любовь, гордость, честь. И теперь целиком принадлежит одной Патриции.

Собрав остатки воли, Роан поднялась с кровати. У нее имеются деньги, неплохой бизнес, приносящий стабильный доход, и собственный дом, где она полная хозяйка, но все это сейчас пустой звук: жизнь без Ардена потеряла для нее всякий смысл.

Он даже не удосужился выслушать ее доводы. Что ж, она предупредила, что просить больше не будет, и именно так и поступит. Уедет и постарается забыть о нем. На одну ночь переедет в местную гостиницу, утром навестит Хетти — и отправится восвояси. Оставаться здесь ни в коем случае нельзя.

Роан утерла слезы, которые упорно продолжали литься по щекам, подавила судорожный вздох и начала упаковывать вещи. Итак, конец. Полный и бесповоротный разрыв. Точка. Никаких надежд, никаких мечтаний; вернувшись, она всю себя посвятит работе, может, расширит свой салон, возьмет в аренду новые помещения — и останется независимой деловой женщиной. Старой девой, как Хетти. Со временем, возможно, заведет себе собаку… или попугая…

На секунду Роан крепко смежила веки, потом подняла чемодан и переступила порог спальни. Если Арден все еще находится во внутреннем дворе, она неминуемо с ним столкнется. На ее счастье, на улице было пустынно. На дом Роан даже не оглянулась.

До гостиницы рукой подать, не больше мили, но Роан приходилось идти против усиливающегося ветра, который яростно швырял в лицо пригоршни ледяного дождя, облеплял мокрыми листьями пальто. Казалось, ветер не пускает ее, подталкивает обратно к дому Ардена. Странное совпадение: в ненастье она приехала сюда и в бурю уезжает.

Наконец показалась окраина поселка. С трудом волоча бьющий по ногам чемодан, Роан миновала неказистое здание почты, потом магазинчик скобяных изделий. Кругом ни души, но это и неудивительно: в такую погоду хороший хозяин и собаку из дома не выгонит.

Ветер не переставая ревел в ушах, листья кружились вокруг в каком-то бешеном танце. Роан мечтала только об одном: поскорее очутиться в теплом помещении, где можно наконец передохнуть, свернуться в клубочек, забыть о существовании Ардена и заснуть.

То и дело отводя со лба пряди мокрых волос, Роан добралась до гостиницы и, спотыкаясь, вошла внутрь. Господи, как же здесь тихо! Она со вздохом опустила чемодан на пол у стойки, облокотилась на нее и отдышалась. Затем позвонила в медный колокольчик, издавший негромкий мелодичный звон.

В глубине за стойкой открылась дверь, и Роан увидела средних лет женщину с тронутыми сединой волосами, карими глазами и доброжелательной улыбкой на пухлых губах.

— Чем могу служить? О Боже! Что это с вами? — озабоченно спросила та и с неподдельным участием посмотрела на Роан. — Вас застал этот ужасный шторм? Ну да, ну да, конечно. На машине приехали? Не самая удачная погодка для путешествий. Вам нужна комната?

— Да, пожалуйста, всего на одну ночь. Я…

— Господи, — разулыбалась вдруг хозяйка, — похоже, наше местечко привлекло британку! О, простите. Я хотела сказать, что слышала, как кто-то в поселке говорил, что у Ардена гостит дама из Англии.

Ее глаза впились в регистрационный журнал, в котором Роан как раз ставила свою подпись.

— Да, это так.

— Вас ведь зовут Роан? Еще раз извините, слухи, знаете ли… А как там Хетти?

— Благодарю, ей намного лучше. Завтра ее выписывают.

— Завтра? — изумилась женщина. — Тогда почему же…

Она посмотрела на чемодан, потом перевела взгляд на Роан. В ее глазах застыл немой вопрос, который, впрочем, она так и не задала. Роан тоже не стала лезть с объяснениями, почему просит предоставить ей гостиничный номер накануне выписки крестной.

— Понимаю, это не мое дело. Что ж, меня зовут Бетти Логан. Ох, да что это я, право слово! Вы устали с дороги, совсем выбились из сил, вам нужно прилечь, а я тут лясы точу. — Добрые слова, обращенные к Роан впервые за долгое время, вызвали на ее глазах невольные слезы. — Но прежде, чем я покажу вам комнату, давайте займемся вашей ранкой.

— Ранкой? Какой?

— На лбу.

Неверными пальцами Роан дотронулась до лба чуть выше правого глаза и увидела на них кровь. Вероятно, какая-нибудь шальная ветка ударила по лицу, а она и не заметила. А впрочем, какая разница?

На стене за стойкой висело большое зеркало. Роан бросила в него равнодушный взгляд, мельком отметив мокрые волосы, в которых запутались мелкие веточки, кровь, стекающую по одной щеке, грязь, размазанную по другой, и глубокую ссадину на лбу.

Автоматически вычесав пятерней мусор из волос, она беспечно пробормотала:

— Ерунда, займусь порезом позже.

— Как пожелаете, — с сомнением отозвалась Бетти. — Только вот вам мой совет: примите горячую ванну и отправляйтесь спать. Ваша комната номер три.

Она сняла со специальной доски ключ, приподняла прилавок и замерла, услышав, как хлопнула входная дверь.

— Ну вот, еще кто-то попал под ливень… — начала она, но тут же осеклась, потому что в холл вихрем ворвался Арден. Бетти посмотрела в окаменевшее лицо Роан и медленно опустила прилавок на место.

— Ты что, окончательно спятила? — с ходу зарычал Арден. — Только взгляни на себя! На дворе самая настоящая буря, ты могла попасть в беду, могла погибнуть!

— Вполне. По-моему, это решило бы некоторые проблемы, — огрызнулась Роан.

— Не будь идиоткой!

— А ты не притворяйся таким заботливым, — Роан мгновенно пришла в ярость. — И не беспокойся, пожалуйста, — как только буря утихнет, я навсегда исчезну из твоего поля зрения!

— А какого черта ты ожидала, спрашивается? Что я тебя по головке поглажу? Ты ни разу не упоминала его имя!

— Чье имя?

— Дональда! — с презрением выплюнул Арден.

Роан оторопела.

— Вот новости! Почему я должна упоминать его имя? Это совершенно не твое дело.

— Благодарю, ты очень любезна! — снова взвился Арден. — И где, интересно, он теперь?

— В Тимбукту! — рявкнула Роан. — Я там замыслила любопытное дельце: крайне необходимо разрушить еще одну жизнь. — Развернувшись к оцепеневшей Бетти, она протянула руку ладонью вверх: — Ключ!

Однако, прежде чем женщина успела отдать ей ключ, во всей гостинице погас свет.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Этого еще только не хватало! — услышала Роан в темноте ворчание Ардена.

— Наверное, какие-нибудь неполадки на станции, — глуповато предположила она и поморгала, стараясь хоть что-то разглядеть вокруг себя.

— Может быть. В эти дни столько всего произошло, что я уже ничему не удивляюсь.

Было слышно, как он задвигался рядом с ней и пробормотал вполголоса проклятье, наткнувшись на что-то.

Роан не привыкла безучастно ждать развития событий, тем более сейчас, когда поневоле пришлось стоять, нелепо растопырив руки и по-совиному таращась в темноту. Для верности она обеими руками вцепилась в стойку и стала прислушиваться к шуму открывающихся дверей и к встревоженным голосам постояльцев. Пошатнувшись, она споткнулась о свой чемодан, и в это время Бетти включила электрический фонарик.

— Где-то тут у меня должны храниться свечи, — сказала она, потом передала фонарик Ардену и принялась шарить под стойкой. — У кого-нибудь есть спички или зажигалка? — Тут она чем-то зашуршала и наконец победно воскликнула: — Порядок! Я нашла свечи и спички. Арден, вы здесь?

— А где же мне еще быть? — устало проговорил он и направил луч фонарика на ее руки.

Вот именно, вяло подумала Роан, где еще ему быть? Впрочем, надо признать, в экстремальных обстоятельствах Арден всегда оказывался незаменимым. Похоже, он никогда не сомневался, как поступить в нужную минуту.

Чиркая спичками, Бетти поинтересовалась:

— А Роан? Куда она подевалась?

— Никуда я не девалась, — отозвалась Роан, думая о своем.

Колеблющееся пламя свечей осветило холл; Роан направилась к одному из стульев, стоящих возле противоположной стены, и тяжело уселась на него.

Сколько времени продлится этот кошмар? Почему Арден приехал сюда? Однако сейчас это уже не имело никакого значения. Слишком многое навалилось на нее за последний день. Страшная усталость камнем давила на плечи… Роан расстегнула пальто, скинула тяжелые ботинки и, смежив веки, откинулась на спинку стула. Гори оно все огнем, без нее прекрасно обойдутся!

Вокруг раздавались голоса, шарканье ног. Когда Роан открыла глаза, то увидела, как Арден уверенными движениями распределяет оставшиеся свечи по всему холлу. Вид у него был измотанный, лицо напряженное и несколько надменное. Неужели он следил за ней и поэтому оказался тут? Или же поехал в поселок по делам? Не спросив, ответа на эти вопросы ей не получить, а спрашивать она не намерена.

Люди стали рассаживаться, как зрители в ожидании захватывающего спектакля. Кое-кто принялся выражать недовольство поломкой и винить в ней администрацию гостиницы, остальные болтали, перешучивались, строили всевозможные предположения. Наиболее похожее на правду принадлежало пожилой даме у окна:

— Видимо, упало дерево и оборвало провода. Ведь подумать только, какая буря!

Арден неожиданно возник из полумрака и встал перед Роан. Был виден только его силуэт, но ей и не хотелось на него смотреть, поэтому она отвернулась.

— С тобой все в порядке? — отчужденно спросил он.

— Чувствую себя прекрасно, — отозвалась Роан. Что еще она могла ответить?

— Нужно поговорить, — в своей излюбленной краткой манере сообщил Арден.

— В этом нет никакой необходимости, — отрезала Роан. Взглянув ему прямо в лицо, она прошипела: — Ты не пожелал выслушать меня! Сам все решил. В третий раз тебе не удастся…

— Сейчас я готов слушать, — прервал Арден ее тираду.

— Поздно. Да и что толку говорить, если слушаешь ты без всякого внимания, без сочувствия, только для того, чтобы в конце вынести свой вердикт. А все потому, что не веришь в мою способность изречь нечто разумное.

— Откуда такая уверенность?

— Я все читаю по твоему лицу. Уходи, Арден, убирайся из моей жизни. Навсегда.

Арден наклонился вперед и обеими руками уперся в спинку стула, на котором сидела Роан.

— Эту неделю следует записать в анналы истории как проклятую самим Богом. — Его голос звучал свирепо. — Мало того что за ремонтом дома приходится следить, так еще болезнь Хетти свалилась на голову, да в придачу капризы бывшей любовницы с рыжими волосами, чьи глаза мечут молнии, а с острого язычка капает чистый яд. И все это надо терпеть именно сейчас, когда на арене появился конкурент, мерзкие происки которого ставят под угрозу успех моего бизнеса. Ты подначиваешь меня, возбуждаешь, а потом, стоя в одной ночной сорочке, позволяющей видеть каждый изгиб твоего тела, доводящего меня до исступления, спокойненько предлагаешь пуститься в бессмысленное обсуждение каких-то деталей. Отвечай немедленно, кто такой Дональд?

— Мой менеджер, — с вызовом ответила Роан.

— Очередная мускулистая горилла без единой извилины в башке?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — начала было она. Но вспыхнувший в глубине глаз Ардена огонь заставил ее признаться: — Наши инструкторы по бодибилдингу действительно сложены очень неплохо.

— С кем же из них ты завела интрижку?

— Ни с кем.

— Отлично.

— Меня порядком удивляет, почему ты завел этот разговор, ведь для нас с тобой все уже в прошлом. Твои слова, между прочим.

— Мои, — со вздохом согласился Арден.

— И к тому же ты ее целовал!

— Кого?

— Патрицию!

— Небольшая, но существенная поправка: это она целовала меня.

— А почему?

— Потому, что ей так захотелось. Черт побери, Роан! — устало воскликнул он. — Дьявол бы тебя побрал, в самом деле! Я всего-навсего…

Но прежде чем ему удалось договорить, за окнами раздался взрыв, расколовший ночь пополам. Роан мгновенно выпрямилась и застыла.

— Господь всемогущий! — выдохнула она. — Что это было?

Вопрос повис в воздухе, так как Ардена уже будто ветром сдуло. Он пулей подскочил к входной двери, распахнул ее настежь, и полутемный холл осветился отблесками пожара.

Роан, пробужденная новой напастью к активным действиям, поспешила за Арденом. Остальные постояльцы уже сгрудились в дверях, и ей пришлось локтями расчищать себе дорогу. В ярком свете рвущегося ввысь пламени четко виднелась высокая фигура Ардена. Двумя прыжками он перескочил через дорогу, за ним, чуть отставая, мчались двое других мужчин. Вот он остановился и схватил в охапку визжавшую от ужаса женщину. Разобрать, о чем она кричит, было невозможно из-за яростного рева огня, охватившего деревянное строение в конце переулка. Роан и сама чуть не впала в истерику, но тут кто-то железной хваткой стиснул ее локоть. Роан оглянулась — рядом стояла Бетти.

— Кто это?

— У нее грудной ребенок, наверняка остался там… — начала объяснять Бетти, но, всхлипнув, замолкла.

— О, нет! Боже мой! — Роан уже знала, что случится дальше. — Нет! Нет! — завопила она, изо всех сил распихивая заметно выросшую толпу. — Арден, только не это!!!

На ней не было ни пальто, ни ботинок, но она, ни секунды не раздумывая, бросилась бежать, чтобы схватить, остановить, не позволить рисковать жизнью и кидаться в адский огонь… Сейчас все, что произошло между ними, было начисто забыто, осталась одна-единственная лихорадочная мысль: его нужно во что бы то ни стало задержать.

Мощные порывы ветра подхватывали языки пламени, перебрасывали его через дорогу, затрудняя продвижение вперед. Какой-то человек сгреб Роан сзади за плечи, и она зашипела, как разъяренная кошка:

— Отпустите меня! Быстро!

— Бесполезно! — хрипло выкрикнул незнакомец. — Сами посмотрите, что творится!

Роан не желала смотреть. Она знала, что увидит, остальное безжалостно подсказывало воображение. О, надо же что-то делать, нельзя просто так спокойно стоять здесь и наблюдать, как погибает Арден!

Теперь к ним присоединились и обитатели гостиницы, и жители поселка. Господи, какая вокруг суета!.. Люди, которым удалось сохранить остатки самообладания и не поддаться царящей панике, притащили со своих огородов шланги для поливки и принялись сбивать огонь с крыши, другие по цепочке передавали ведра с водой. Ардена нигде не было видно.

Мать ребенка повалилась на колени и без остановки кричала, раскачиваясь из стороны в сторону, какая-то женщина крепко держала ее за плечи… И вдруг Роан осенило: Арден появится с черного хода. Это было мгновенное озарение, отчаянная надежда охватила все ее существо.

Рывком освободившись из стальных тисков незнакомца, Роан с бешеной скоростью обогнула полыхающий дом, защищая ладонями лицо от летающего по ветру пепла и увертываясь от рушащихся балок, и вскоре оказалась на заднем дворе — как раз в тот момент, когда с жутким треском лопнуло стекло в одной из комнат, а от гостиницы донесся дружный вопль.

Как в замедленном кино, на нее посыпался град осколков, пламя лизнуло щеки, дым заволок глаза; потом в проеме показалась темная фигура с чем-то напоминающим сверток одеял в руках. Арден! Он вскарабкался на подоконник и опять-таки очень медленно вывалился из окна на землю. И тут время снова понеслось в ускоренном темпе. Роан подскочила к распростертому телу, кто-то выхватил из рук Ардена сверток с орущим малышом. Роан порадовалась, что ребенок вне опасности, и сконцентрировала внимание на лежащем без движения Ардене. В ее горле застрял огромный ком. Обеими руками она заколотила Ардена по груди.

— Не умирай! — что есть сил завопила она. — Слышишь, Арден? Черт тебя дери, не смей умирать!

С губ Ардена сорвался прерывистый вздох, потом стон; он открыл глаза и часто заморгал. Перевернулся на бок, натужно закашлялся, и его стало выворачивать наизнанку.

Стоя возле него на коленях, она поддерживала руками его голову. И вдруг громко, истерично захохотала, размазывая слезы по щекам.

— Идиот несчастный! Дурак! Кретин! Что тебе вздумалось лезть в самое пекло? Ты же мог погибнуть!

Все еще кашляя и хватая ртом воздух, он тяжело перевернулся на спину, широко раскинул руки и посмотрел на нее снизу вверх.

А Роан едва могла отдышаться. Она медленно разжала объятия и, откинувшись назад, села на пятки.

— Господи! Я уже было подумала, что ты сгорел, — прошептала она на едином выдохе.

— Я тоже, — мрачно признался Арден. Голос его был хриплым и тягучим. — Сам не знаю, как остался жив. — Они одновременно посмотрели в сторону полыхающего дома и поняли, что этот пожар круто изменил жизнь обоих. — Если сломал ногу, то считай, легко отделался.

— Что? — Роан быстро оглядела его. — Нет, Арден, не может быть! Это что, правда?

Он что-то приглушенно пробормотал — то ли прокашлялся, то ли хохотнул — и потряс головой.

— Понятия не имею.

Роан озабоченно затараторила:

— Боже мой! Мы даже не можем вызвать «скорую» или пожарников — провода-то порваны и телефон неисправен.

— Зато у вас есть местный доктор, — раздался позади Роан доброжелательный голос. — И если вы уже завершили вашу продолжительную, хотя отнюдь не уединенную беседу, мне бы хотелось осмотреть пациента. К тому же, девушка, вы загораживаете мне свет.

Роан отодвинулась в сторону, чтобы отблески пожарища падали на лежащего Ардена, и замерла. Врач легонько потряс ее за плечо, заставив вернуться в реальность.

— Прошу вас, будьте внимательны, покрепче держите вот эту сумку. Вот и умница, — похвалил ее доктор.

Прижав к себе саквояж, Роан во все глаза смотрела, как он щупает пульс Ардена.

— Конечно, не самое лучшее место для осмотра, молодой человек, но, как говорится, чего не сделаешь, когда нужда заставит. — Он задрал кверху свитер Ардена и приставил к его груди стетоскоп, немного послушал, улыбнулся и убрал стетоскоп в саквояж. — Не думаю, что настал ваш час предстать перед Создателем. Однако давайте-ка поглядим на ваши ноги.

— Как там малыш? — спросил Арден.

— Каким-то чудом остался целехонек, но я попросил Пэта Рида на всякий случай отвезти его с мамой в больницу. Итак, — произнес наконец доктор, пробегая пальцами вдоль ног Ардена, — не вижу никаких видимых симптомов перелома, но так же, как в случае со спасенным вами ребенком, осторожность в виде рентгена не повредит.

— Завтра.

— Сию же минуту.

— Завтра, — твердо повторил Арден. С некоторым усилием он принял сидячее положение и пошевелил сперва одной, затем другой ногой. — Слава Богу, земля под окном достаточно мягкая из-за дождя.

— Ну, будь по-вашему, — согласился доктор, потом посмотрел на горящий остов дома и мрачно добавил: — Конечно, Бога благодарить особо не за что, но все же хорошо, что огонь хотя бы не перекинулся на соседний дом. По крайней мере — пока что. Будем надеяться, ветер не изменит направления… Подождите-ка! По-моему, он уже стихает. — Все вокруг стали прислушиваться. — Наверное, буря сама от себя устала. Ну, молодой человек, давайте посмотрим, сможете ли вы ходить самостоятельно. Что ты там стоишь как чурбан, Боб Ларкин! Возьми же его под руку!

Широко ухмыльнувшись, Боб сделал как ему было велено, доктор подхватил Ардена с другой стороны, и они оба подняли его на ноги. С минуту Арден постоял, неуверенно покачиваясь, потом жестом попросил отпустить его. Посмотрев на коленопреклоненную Роан, он мрачно, но уже с намеком на юмор произнес:

— Можешь встать, меня еще рановато оплакивать.

Взрыв хохота мгновенно разрядил всеобщее напряжение. Роан с благодарностью оперлась на чью-то услужливо протянутую руку и поднялась. Взглянув на пожарище, она зябко передернула плечами и навсегда прогнала от себя видение гибнущего в огне Ардена. Не думая, что невольно стала поводом для веселья, она воскликнула:

— Но с чего все началось? Кто-нибудь знает, как возник пожар?

— Женщина подогревала детское питание, когда внезапно вырубилось электричество, — пустился в объяснения доктор. — Она засуетилась, как и все мы нередко в подобных обстоятельствах, и по глупости вздумала растопить старую печку-буржуйку, с незапамятных времен валявшуюся в гараже. Зажечь-то она ее зажгла, но чертова печка, очевидно, давно пришла в негодность и сразу же вспыхнула. Женщина кинулась на кухню за водой, а пока бегала, огонь перебросился на хлам, скопившийся в гараже. Не прошло и минуты, как раздался страшный взрыв. Гараж взорвался, как фейерверк в День независимости. Женщину сбило с ног, то есть она буквально вылетела из задней двери. Вернуться в дом за ребенком уже не смогла, поэтому побежала к гостинице, а тут наш герой…

— Гм… — протянул Арден, — все ясно. — Дотронувшись до локтя Роан, он сказал: — Нам пора.

Надо же, он смущен, с удивлением отметила Роан. Но, как бы то ни было, сейчас за ним наблюдает множество чужих глаз, поэтому его нельзя поставить в неловкое положение… Прерывисто вздохнув, она обняла его за талию и повела через сад. Он изо всех сил старался идти прямо и не хромать. Закусив губу, Роан подумала, стоит ли все-таки попросить кого-нибудь отвезти его на рентген.

Будто прочитав ее мысли, Арден тихо проговорил:

— Не волнуйся, со мной все в порядке.

Роан кивнула, улыбнулась расступающимся перед ними людям и помогла Ардену перебраться через низкую ограду. Больше им здесь делать нечего. Мужчины, естественно, продолжат тушить пожар, а тот, кто отвез в больницу женщину и ребенка, наверняка уже вызвал пожарную команду. К тому же ветер действительно стал утихать. Все постепенно приходило в норму.

Их нагнала Бетти, подхватила Ардена с другой стороны, и они втроем вошли в гостиницу. Бетти показала рукой на два удобных мягких кресла и по-хозяйски скомандовала:

— Усаживайтесь. Пока вы разыгрывали из себя супермена и красотку журналистку, наши женщины — со мной во главе, естественно, — раскочегарили парочку буржуек, сварили кофе и наготовили сэндвичей. Вам совершенно необходимо отдохнуть и перекусить, а уж после этого делайте что хотите.

Широко улыбнувшись, она удалилась и через несколько минут принесла тарелку с сэндвичами и две чашки кофе.

Арден смерил чашки критическим взглядом и многозначительно посмотрел на Бетти. Та намек поняла: выудила из-под стойки бутылку виски и налила в кофе.

— Так лучше?

— Несказанно. Благодарю.

— Вы это заслужили. — Бетти задумчиво поглядела на него и мягко добавила: — Вы могли погибнуть в огне.

— Знаю, — согласился Арден. — Хотя бы вот от этого. — Стрельнув глазами в Роан, он потер то место на груди, которое она колотила, и Роан поспешно отвернулась. Было в его взгляде что-то такое… необъяснимое. Впрочем, что толку теряться в догадках? Сейчас ей хотелось одного: как можно скорее остаться одной.

— Вы поступили безрассудно, — пожурила Ардена Бетти. — Слава Богу, все обошлось. А дом общими усилиями отстроят заново.

— Не сомневаюсь. Если же маме и малышу понадобится приют, у меня найдется для них подходящая комната. А где, кстати, ее супруг?

— В больнице сообщат полиции, чтобы его побыстрее отыскали. Он… как бы вам сказать?.. развратник, частенько исчезает из дома. А, ладно, Господь ему судья. — Бетти махнула пухлой рукой. — Теперь покушайте. Я тут всех попросила не пользоваться пока что горячей водой, чтобы вы могли хорошенько помыться. Примите душ, а я принесу в вашу комнату побольше свечей. И вот что, Роан, обязательно обработайте вашу ссадину, — материнским тоном закончила она.

Роан снова поднесла пальцы ко лбу и нащупала что-то мокрое и вязкое. Вероятно, умудрилась опять повредить ушибленное место. Каким образом — вспомнить не удалось, да это и неудивительно, если принять во внимание события последнего часа.

— По-моему, это ты — кандидат номер один на обследование в больнице, — негромко проговорил Арден. Обеими ладонями он повернул к себе лицо Роан и внимательно осмотрел травмированное место, потом прошелся взглядом по ее бледному лицу. — Как ты себя чувствуешь?

— Вроде ничего, — прошептала Роан, не желая показать, что дело обстоит совсем не так. В эту минуту она не сомневалась, что лучше ей уже не будет никогда. Стараясь справиться с отчаянием, накатившим на нее подобно океанской волне, она надкусила сэндвич, хотя есть ей совершенно не хотелось, и тут же отложила его на тарелку. — Все же мне пора устраиваться на ночлег.

Неуверенным движением Роан поднялась на ноги и только теперь поняла, насколько замерзли ее ступни. Она наклонилась, посмотрела на перепачканные грязью носки и промокшие до самых колен джинсы. Арден проследил за ее взглядом.

— Нужно почистить перышки?

— Да.

В этот момент в холл с заднего хода ворвался Том, за ним по пятам неслась Патриция. Оглядевшись по сторонам, Том кинулся к Ардену.

— Господи! Ты жив! Там все говорят, что ты бросился в огонь.

— Со мной все в порядке.

— Жертв нет?

— Ни одной.

— Слава Богу! О, привет, Роан. — Том на секунду повернулся к ней, и она выдавила слабую улыбку, вернее, просто чуть шевельнула губами, но Том, казалось, не обратил на это никакого внимания. Он снова посмотрел на Ардена и ухмыльнулся. — Мы его выследили. На сей раз, я уверен, он не уйдет.

Положив руку Ардену на плечо, Патриция ослепительно ему улыбалась. Роан быстро подобрала пальто и ботинки. Уйти, поскорее скрыться, только бы не видеть этого, не слышать их воркования! Все, с нее довольно! За сегодняшний день она прожила целую жизнь и выносить светскую болтовню вновь прибывших была просто не в состоянии. Она заторопилась по коридору, а вслед несся голос Патриции, которая что-то объясняла и заботливо спрашивала… Что там сказала Бетти? — лихорадочно вспоминала Роан. Комната номер три? Второпях она не успела взять ключ; оставалось надеяться, что Бетти уже вставила его в замочную скважину.

Ключ действительно оказался в двери. Роан вошла в комнату и тупо уставилась на зажженные розовые свечи — по одной на каждой из двух тумбочек, стоящих по сторонам широкой кровати. Похоже на алтарь. К глазам подступили жаркие слезы и через секунду хлынули по щекам. Роан без сил рухнула на край кровати. Бежать. Немедленно. Прямо сейчас… Вот только куда? Где спрятаться от Ардена с его возлюбленной — и от своей собственной горькой доли?

В ванной тоже горела свеча — на полуоткрытой двери играли тусклые блики, создавая причудливые тени на противоположной стене. Черт с ними, со свечами, сейчас она примет душ и заберется под чистые простыни… и закроет наконец горящие от усталости и слез глаза…

Не тут-то было! Дверь отворилась, и в комнату вошел Арден. Роан всем телом дернулась и застыла в мраморной неподвижности.

— О Господи, как же у меня все болит! — заявил он и с размаху бросился возле нее на кровать.

Выйдя из минутного оцепенения, она ткнула его в бок кулаком и беспомощно проговорила:

— Убирайся, Арден, поезжай к себе домой. — Он не шелохнулся. Тогда Роан вскочила и стремительно — откуда только силы взялись? — прошагала в ванную. — Мне надо принять душ.

— Роан!

Она уже закрывала за собой дверь, но полностью затворить ее так и не смогла. Остановилась, посмотрела через плечо в оставленную ногой Ардена щелку, перевела взгляд на его перепачканное сажей лицо — и вдруг ясно увидела, до какой степени он изможден.

Одна бровь Ардена была обожжена и потому выглядела немного забавно; кончики волос тоже опалены. Почему-то подумалось, что, если их потрогать, они будут колоться. На свитере зияли дыры, а руки, упершиеся в створки двери, были покрыты отвратительными на вид темно-красными разводами.

— Видок потрепанный, да? — утомленным голосом спросил он. — Что, Роан, таким я тебе не нужен?

Из ее груди вырвался тихий стон.

— О! Прекрати экспериментировать надо мной, Арден. Прошу тебя, не нужно. Я и без того…

Закончить фразу она не успела. Широко распахнув дверь, он заключил ее в объятия, втащил обратно в спальню и усадил рядом с собой на кровать.

— Больше никаких экспериментов и никаких игр, клянусь. Я уже не в том возрасте, да и, признаться, смертельно устал. Все тело болит, а мозги так просто плавятся, ей-Богу.

Роан содрогнулась.

— Тяжело тебе пришлось?

Он передернул широкими плечами.

— Да уж! Видимо, пожарником мне не быть никогда. По-моему, я не способен совершить такое вторично. Бросился туда, совершенно не раздумывая. Глупо, конечно, — добавил он, прижимая ее к себе. — Сам не понимаю, как взлетел по горящей лестнице, готовой вот-вот обрушиться. Ничего не видел перед собой, даже дышать и то не мог.

Женщина сказала, что ребенок в задней комнате, и я подумал: спокойно, вверх по ступенькам, потом по площадке, последняя дверь налево. Только когда ничего не различаешь в дыму, чертовски трудно ориентироваться. Не знаешь, где лево, где право. В результате мне повезло, но моя глупость могла погубить и меня, и ребенка.

Дверь в комнату, где находился малыш, к счастью, оказалась закрытой, поэтому смрад туда еще не добрался. Там, конечно, тоже было несладко, но по крайней мере можно было дышать. Я выбил дверь… Ну ни одной мысли. И тут вдруг мелькнуло: какое первое правило при пожаре? Открыть все двери. Я и оставил ее распахнутой. На ощупь добрался до колыбельки, выхватил младенца, закутал в одеяло, и тут прямо ко мне подступило пламя.

Господи! — Вспомнив пережитое, Арден передернулся. — Только тогда я понял, что запросто могу умереть. Я был уверен, что живым из этой передряги мне не выбраться, если окно сделано из таких же частых переплетов, как с фасада. Верно говорят: Бог хранит алкашей и тупиц. Замечу, что к первой категории себя не причисляю, зато ко второй… Итак, это окно было из цельного стекла и открывалось снизу вверх. Я приподнял его, закрыл плечами ребенка и прыгнул.

Роан намертво вцепилась в руку Ардена. Она поймала себя на мысли, что во время всего рассказа в мельчайших подробностях вместе с ним переживала этот кошмар.

Он тоже сжал ее руку, потом отпустил и потряс головой, будто отгоняя наваждение.

— Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Прими душ, а потом мы ляжем спать, — велел он мягким голосом.

Роан устало кивнула и пошла в ванную.

Пока она смывала грязь, боль и опустошение, а потом промокала мягкой губкой поврежденный лоб, волей-неволей раздумывала о событиях этого бесконечно долгого дня. Услыхав, что дверь ванной открылась, она расслабленно повернула голову и увидела, как Арден, уже без свитера, подошел к зеркалу над раковиной и принялся разглядывать свое перепачканное лицо. Потом обеими руками тяжело оперся о раковину и замер в этой позе.

— Для таких подвигов я становлюсь несколько староват, — пробормотал он. — Мне хочется покоя, Роан, покоя и тепла. А главное — любви. И вообще, я так устал, что засну прямо сейчас, где стою, вот на этом самом месте.

Прелестные глаза Роан увлажнились; она медленно вышла из душевой кабинки, мельком взглянула на испачканную кровью губку и швырнула ее в мусорный бачок. Потом наполнила ванну горячей водой, завернулась в мохнатое полотенце и подошла к Ардену. Потерлась подбородком о его плечо и легонько ткнула в бок.

— Оторвись от раковины. Пойдем смоем с тебя эту мерзкую сажу… Хотя нет, оставайся как стоишь.

Она взяла с полки кусок душистого мыла и тщательно вымыла его густые волосы и измазанное лицо, затем подвела его к ванне.

Когда совместными усилиями были сняты джинсы, трусы и носки, Арден с блаженным стоном погрузился в воду. Роан намылила ему спину, потом грудь, на которой еще ярче выступили неровные царапины. Так, их нужно смазать кремом, вяло подумала Роан, но под рукой такового не оказалось, и она решила, что он обработает их сам. Потом…

Арден лежал в ванне, откинувшись на спину и закрыв глаза, а Роан, забыв о всех перипетиях минувших дней, любовалась его волевым лицом и вспоминала о том, как хорошо им было вместе в то лето… Вовремя спохватившись, она сняла с крючка шланг, смыла оставшуюся пену и приступила к омовению ног.

— Все хорошо, мой храбрый воин, — вполголоса бормотала она, — ты с честью выполнил свой долг.

Не раскрывая глаз, он что-то неразборчиво буркнул, видимо, чтобы дать ей понять, что еще не спит и все слышит. Роан улыбнулась и потянула его за руку.

— Теперь можно идти спать.

Арден нехотя приоткрыл ресницы и дремотно улыбнулся в ответ.

— Утром буду ненавидеть себя за эту слабость, — сообщил он. — Мы с тобой одни, в ванной, голые…

Шутит, подумала Роан, просто шутит. Чтобы поддержать и ее, и себя.

Со вздохом он поднял из ванны свое большое, мускулистое тело, взял протянутое полотенце и вылез. Едва его левая нога коснулась пола, он сморщился от боли. Нет, решила Роан, завтра же надо сделать рентген… но тут же одернула себя: завтра она будет уже далеко отсюда и не сможет проследить.

Даже если Арден станет упрашивать ее остаться, она ни в коем случае не должна поддаваться на уговоры, иначе обречет себя на постоянные муки. Снова терпеть его холодность, которой и без того хлебнула вдоволь не только от него, но и от отца? Роан нервно вздрогнула. Нет уж, довольно, она выпила свою чашу до дна!

Она прошла в спальню, откинула одеяло, подождала, пока Арден залезет в постель — нельзя же после всего, что случилось на пожаре, выгонять его в холодную ночь! — и заботливо укрыла его.

— Закрой глаза, — шепнула она.

Арден что-то промычал, отвернулся к стене и мгновенно заснул.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Сперва Роан немного поразмышляла, устроиться ли ей в кресле или спать поверх одеяла, но ей нестерпимо хотелось в последний раз прижаться к родному теплому телу, обнять его, потому что… потому что она его любила. Любила всегда. А сейчас — даже еще больше. И если Патриции суждено обладать им всю оставшуюся жизнь, неужели она не простит ей, Роан, эту самую-самую последнюю ночь? Простит. Иначе не может быть.

Роан так вымоталась, что не могла даже мыслить логично. Она еще немного постояла над мирно спящим Арденом, потом улеглась рядом, свернулась клубочком и смежила отяжелевшие веки. За окном взвыли сирены пожарных машин; она слабо дернулась — и погрузилась в забытье.

Проснулись они почти одновременно, чуть позже десяти, и обнаружили, что лежат, тесно прижавшись друг к другу, соприкасаясь лицами, переплетясь ногами. Медленно подняв длинные ресницы, Роан встретилась со смеющимися серыми глазами Ардена.

— Господи, до чего же хорошо! — пробормотал он.

— Да, — с грустью в голосе согласилась Роан.

— Мы достаточно нанесли друг другу душевных ран, правда? Целый год вели себя как два идиота.

— Да.

— Только подумай: год страданий, тоски, желания увидеться, чтобы…

— Да, — в третий раз сказала она, не давая ему возможности закончить мысль. Она знала, что за этим последует: «Будь счастлива, дорогая, и приезжай к нам на свадьбу». — Мне пора вставать.

На лицо Ардена набежала туча.

— Что на сей раз стряслось? Прошлой ночью ты…

— Патриция.

— Патриция? — Арден нахмурился. — А при чем тут она?

— Она тебя ждет.

— Разве? С чего бы?

— Ну… она же приехала сюда…

— Она приехала вместе с Томом, чтобы удостовериться, не нужна ли помощь. Из окон их дома они видели зарево пожара, а у Тома к тому же были для меня кое-какие важные новости.

— Ах, вот как…

— Не уходи, — мягко, но настойчиво проговорил Арден, — мы еще толком не поговорили. По-моему, лучше всего выяснить отношения именно сейчас, когда мы оба голые и, так сказать, беззащитные друг перед другом, без искусственных барьеров. Ну как, согласна?

— Ох, Арден!..

— Да будет тебе! Нельзя же остаток жизни провести в бесплодных раздумьях и сомнениях.

Роан вздохнула и устало посмотрела на него, с трудом подавляя желание дотронуться, прижаться, протянуть руку. Нет, это ни к чему, станет только хуже.

— Последняя неделя далась тебе нелегко, правда? — спросил Арден.

— Это слишком слабо сказано, — усмехнулась Роан.

— Мне тоже. Я не хотел, чтобы ты приезжала, — честно признался он, — и сделал все, чтобы вести себя с тобой отчужденно, держать дистанцию. Но с тобой это невозможно, Роан. Ты с легкостью сломала мои планы, тебе всегда удавалось вить из меня веревки. Представляешь, каково мне было ежедневно видеть, как ты улыбаешься, как хмуришь лоб, сердишься, задумываешься? Я едва держал себя в руках. Меня раздирали противоречивые чувства. Временами я жалел, что встретил тебя на своем пути, но чаще давал слово больше никогда не отпускать тебя.

Конечно, он прав, подумала Роан, жадно вглядываясь в его волевое лицо. Как бы больно это ни было, сейчас самое время во всем разобраться, чтобы поставить точки над «i».

— Я любила тебя, Арден, — выдохнула она.

— Вижу, что ты говоришь правду. Тогда почему же не поехала со мной? Почему держалась так… враждебно?

— Потому, что была напугана, — с тоской проговорила Роан. — Сопротивляясь твоему давлению, я говорила то, что совсем не собиралась говорить. Я сердилась, ты сердился, а моя гордость… или моя глупость не позволяла мне пойти на попятную. Понимаешь, я всю жизнь только этим и занималась: соглашалась со всеми, подстраивалась под чужую волю. А ты… ты держался так жестко, был таким непробиваемым…

— Но я же пытался вернуться, наладить отношения. Дважды! И оба раза тебя окружали какие-то гориллоподобные мужики. Я и уходил.

— И не мог поинтересоваться моими Чувствами?

Арден поиграл желваками.

— Тогда я видел, что ты не представляла себе четко наше совместное будущее. А умолять я не хотел.

Роан опустила глаза и негромко призналась:

— Я несколько раз тебе звонила, но не заставала на месте.

— А послания, конечно, не оставляла.

— Нет.

— Почему?

— Сама не знаю. Может, опасалась, что ты приедешь и отыщешь меня. Или наоборот — боялась, что не станешь искать.

— Не понимаю, — нахмурился Арден.

— Ну, если бы ты не знал, что я тебе звонила, ты бы, естественно, сидел спокойно, но, если бы знал и ничего не предпринял…

— Глупенькая!

— …я бы просто не пережила, не смогла бы этого вынести.

— Но я все-таки приехал.

— Потому, что я не оставляла о себе сообщений.

— Это же начисто лишено логики!

— Мне все казалось правильным.

— Великий Боже! Неудивительно, что мужчины никогда не понимали женщин.

На губах Роан заиграла улыбка.

— А ты бы приехал?

— Это зависело бы от того, — осторожно подбирая слова, проговорил Арден, — согласилась ли бы ты отправиться со мной в Америку. Я ведь не игрушка, с которой можно потешиться тогда, когда у тебя найдется свободная минутка. Я хотел всего — или ничего. Сейчас — или никогда.

— Ты уже это говорил, — мягко напомнила Роан.

— Да. Когда ты бывала занята, я чувствовал себя отвергнутым, ненужным, забытым. Мне оставалось одно — ждать, когда ты ненадолго освободишься, и лететь к тебе. Тебя бы устроила такая ситуация? Понравилась бы тебе идея месяцами жить вдали друг от друга?

— В то время мне это казалось вполне приемлемым, — тихо проговорила Роан. — Я не сознавала, каково это — не видеть тебя рядом многие месяцы. Я была наивной дурочкой и не понимала, что такое настоящее, сильное чувство, поэтому и не сомневалась, что так будет лучше.

— А меня такая совместная жизнь не устраивала с самого начала. Я хотел, чтобы ты была со мной постоянно, каждую минуту. С восхода и до заката — и наоборот. Я тебя безумно любил, Роан.

— Иногда я в этом сильно сомневалась. Особенно в самом конце.

— Я не мог тебя сломить, ты упрямо шла напролом. Если бы ты так же любила меня, то пересилила бы свое дурацкое упрямство и поехала со мной. Ведь ты прекрасно знала, что я свои планы изменить никак не мог. Но ты сказала, чтобы я никогда не возвращался, что ты не хочешь меня больше видеть.

— Мне казалось, что ты меня в некотором смысле наказываешь.

Арден снова свел брови на переносице.

— Наказываю?

— Да. За то, что я осмеливалась высказывать свое мнение. За это меня всегда наказывали родители. Я так по тебе скучала, что сердце разрывалось на части. Мне безумно не хватало твоей любви, теплоты, чувства уверенности, которую ты в меня вселял. Но я думала, что не могла всего этого от тебя принять. Ведь я стала такой независимой, сама вершила свою судьбу. У меня была цель, и я всем о ней сообщила. Поэтому, когда ты так и не вернулся, я расширила свой салон.

— И стала еще сильнее, круче, упорнее?

— Вот именно, — с горечью согласилась Роан, понурив голову. — Я постаралась забыть о тебе, выбросить тебя из сердца, словно тебя и вовсе не существовало на белом свете. Я уговорила себя не думать о том, что ты мне нужен — что мне вообще кто-либо нужен. Поэтому, когда Хетти настояла на моем приезде в Штаты, я твердо решила вести себя спокойно, равнодушно… И придерживалась этой тактики, — мрачно добавила она, — потому что знала по собственному опыту, как губительно эмоции влияют на чувства.

— А если бы я иначе отнесся и к тебе, и к твоим чувствам, ты бы поехала со мной?

— Наверное, да… Не знаю. Правда, не знаю. — Роан вздохнула. — Я никогда даже не подозревала, что чувства могут полностью завладеть человеком, да я вообще в них не верила. Мне хотелось всего и сразу, но я не знала, что выбрать, за что хвататься в первую очередь. Крохотные проблемы, едва возникнув, обретали глобальные масштабы… А в последние дни перед нашим… расставанием я наконец-то собралась с духом и решилась поговорить с тобой по душам, но у тебя, к сожалению, не нашлось для меня времени…

— Время — враг влюбленных, — буркнул Арден. — Мне непременно надо было присутствовать на очень важном для меня аукционе; я боялся опоздать, иначе неминуемо проворонил бы чрезвычайно выгодную сделку. А в результате — год отчаяния и тоски.

— Но ведь ты мог поговорить со мной, все объяснить, а вместо этого грубо заявил, что не можешь позволить себе выслушивать детские глупости.

— Я так сказал?

— Да.

Лицо Ардена скривилось в болезненной гримасе.

— Мда… не очень-то тактично.

— Не могу не согласиться. Ты вообще обращался со мной как с малолетней дурочкой, не способной на какие-либо серьезные решения, мои заботы ровным счетом ничего для тебя не значили. А для меня все это было очень важно, Арден, поверь мне. Я всю жизнь стремилась стать личностью, чтобы ко мне относились с уважением… Меня безумно унижало, когда мои идеи отвергались с ходу, как абсолютно не имеющие смысла.

— Ну, уж такого я никогда не говорил.

— Но ты ведь даже не обсуждал их со мной, не давал мне возможности что-либо объяснить! Почему? — Голос Роан предательски дрогнул. — Скажи, почему ты не желал ко мне прислушаться?

— Я… я не знаю, — признался Арден. — Ну, наверное…

— Просто ты считал меня этаким капризным ребенком и ждал, что если топнешь ногой, то я притихну и буду беспрекословно тебя слушаться, подстраиваться под твои планы, ибо мои «глупости» в твоих глазах не стоили и выеденного яйца. Ты упорно отказывался видеть во мне самостоятельную женщину.

— Да нет же, Роан, нет! Неужели ты думаешь, что я принимал тебя за пустышку?

— Не за пустышку, конечно, а за нечто… декоративное, — не могла не упрекнуть его Роан. — А я, представь себе, ненавижу подобных женщин!

Арден расплылся в довольной улыбке.

— Вот тут я не могу с тобой не согласиться. Полностью поддерживаю твое мнение.

— Знаю.

— Я считал, что ты слишком многое на себя берешь, что замахнулась на кусок пирога, который тебе не откусить. Я очень хотел, чтобы ты была рядом, и никак не мог понять, почему бы тебе не открыть такой же салон здесь, в Америке. На своей родине я не последний человек, у меня обширные связи в деловых кругах, я бы мог тебе помочь…

— Да не хотела я, чтобы ты мне помогал! — воскликнула Роан. — Ты так ничего и не понял! Я должна была справиться сама со своими трудностями. Сама! Мне было необходимо почувствовать себя человеком, способным бороться и выйти победителем! Я должна была рассчитывать на собственные силы, а ты бы с непринужденной легкостью одержал надо мной верх, — продолжила она уже более спокойным тоном. — У тебя гораздо больше опыта, энергии, ты стал бы вносить поправки, предлагать что-то более конструктивное — и в два счета мое маленькое предприятие перестало бы быть моим. Без сомнений, у тебя все получилось бы гораздо лучше, но эта мысль была мне ненавистна. Я не могла справиться с собой, Арден, честное слово, не могла.

— Но почему ты ничего мне не сказала? Это же было проще всего.

— Я пыталась, и не один раз, но у нас с тобой как-то не выходило серьезно поговорить и обсудить планы. — Глаза Роан снова заволокла грустная дымка. — Мы никак не могли найти общий язык. Ты хотел только одного…

— …любить тебя, — вставил Арден.

— Однако поступал ты совсем иначе! Не могла же я вычислить, что ты обо мне думаешь! Я чувствовала, что попала в ловушку, в клетку, из которой больше не выбраться. В такую же клетку запихивали меня с раннего детства мои родители. Они запрещали мне самостоятельно мыслить, что доставляло им какую-то странную радость. Если бы я по-прежнему соглашалась идти у них на поводу и продолжала оставаться примерной дочерью, мы по-прежнему жили бы с ними в мире и согласии. Но меня так долго заставляли слушаться: ходить по струнке, следить за чистотой одежды, обходить стороной лужи и не играть с детьми из сомнительных семей, дружить с теми, кого выбирали мои родители, и посещать школы, которые казались им наиболее престижными, — что я наконец восстала. И когда показала зубки, меня окружили стеной безмолвного порицания.

После недолгой паузы Роан продолжила, глядя прямо перед собой затуманившимися глазами:

— С самого раннего детства я отличалась какой-то странной красотой и изысканностью манер, поэтому со мной обращались как с очень дорогой куклой — облачали в кружева и выставляли напоказ. Мною хвастались: «Вот какая у нас дочурка!» Мне отказывали только в одном — в естественной потребности быть самой собой.

Я всегда возглавляла лучшую пятерку учеников во всех классах, потому что моими отметками гордились мама и папа, зато в университет мне поступить не позволили, ибо в этом случае мне пришлось бы жить вдали от бдительных родительских очей, а это таило в себе непростительную опасность заиметь собственную точку зрения и завести дружбу с нежелательными людьми, из тех, у кого независимые взгляды на наше общество.

«Там будут наркотики, политические демонстрации, свободомыслие. О нет, наша Роан не должна быть замешана во все это. Ты останешься с папочкой и мамочкой». Вот что они вдалбливали мне в голову каждый Божий день. А я не желала сидеть дома и тихо-мирно стареть, мне нужно было расправить крылья и пуститься в собственный полет!

— Господи! — воскликнул Арден. — И как долго продолжалась такая… кошмарная жизнь?

Роан зябко поежилась.

— Всегда, сколько себя помню. Ох, Арден, — вздохнула она, — в школе я была самой умной, самой красивой — и все меня жутко ненавидели. Одноклассники издевались над моей походкой, манерой разговаривать. Я была любимицей учителей и «маменькиной дочкой». Родители отвозили меня в школу и забирали после занятий. В пять лет это еще приемлемо, но в шестнадцать… Я возненавидела родительскую опеку, я просто задыхалась от нее, а они никак не могли понять, что меня не устраивает. Да и до сих пор не понимают… А потом я вырвалась на свободу, вылетела из их душного гнездышка и сделала попытку расправить крылья.

Недели проходили за неделями, ты все не показывался, и я принялась убеждать себя, что наша… связь была обоюдной ошибкой, о которой нужно забыть, как о дурном сне. А если что-то повторяешь себе сто раз на дню, в конце концов начинаешь свято в это верить. Но вот одна беда — стоило мне войти в твой офис, как я сразу поняла, что никакая это была не ошибка.

— А я над тобой глумился, да?

— Да.

Арден заглянул в ее прозрачные глаза и нежно произнес:

— Сейчас я серьезен, как никогда.

— Я понимаю, — тихо сказала Роан. Увы, теперь поздно…

— Знаешь, когда человек слишком близко сталкивается со смертью, когда она дышит ему в затылок, то он наконец осознает, как глупо попусту терять драгоценное время. Это сильно прочищает мозги.

— Конечно. — И все-таки она задала вопрос, который ее волновал: — У тебя были другие женщины?

— Нет.

Как это? — подумала Роан, не отводя от него пристального взгляда. А Патриция?

— Естественно, я со многими встречался, — продолжил Арден, скривив губы, — но ни одна из них даже близко не напоминала тебя. Ни одна не могла похвастать твоим темпераментом, ни у кого не было такого характера, душевной теплоты, отваги, такого звонкого, искреннего смеха. Все были пресными, им не удавалось поразить мое воображение, они и в подметки не годились моей чудесной Роан, моей гордой, чувственной красавице. Только тебя я видел спутницей моей жизни. Узнав тебя, я утратил всякий интерес к другим. Я был уверен, что никогда не женюсь и даже не смогу по-настоящему влюбиться. Я прекрасно обходился без всего этого, достигнув тридцати четырех лет, и был вполне счастлив, но тут Хетти попросила меня что-то тебе передать… и все чудесным образом изменилось. Я постоянно о тебе думал, все время ловил себя на мысли, что хочу обнимать тебя, гладить, прижимать к себе. Ты заполнила все мои мысли. Я так безумно тебя хотел! Это было какое-то наваждение, я стал одержим тобою. Прежде я ничего подобного не испытывал. Какая-то часть моего существа противилась этому, и, когда ты отказалась ехать со мной в Штаты, любовь обернулась ненавистью.

— Но не равнодушием? — едва слышно спросила Роан.

— Нет, не равнодушием. А что ты можешь рассказать о себе? Скольких мужчин за это время ты свела с ума?

Роан улыбнулась.

— Ни одного.

— Ну да? Так уж и ни одного?

— Я говорю правду. Хотя кандидатуры имелись.

— Думаешь, я этого не знаю? Я ведь прекрасно понимаю, что от такой женщины, как ты, мужчины сходят с ума и готовы своротить горы ради одного твоего взгляда. Ты — каприз любого, у кого есть глаза.

— Каприз? — недоуменно переспросила Роан. Вздернув брови, она искренне воскликнула: — Ты что, Арден, сдурел?

— Это правда, Роан? Мужчинам ты нравишься, они тебя хотят. Ты прекрасна, экзотична, сексуальна, полна жизни. Не похожа ни на кого. И я ни за что не поверю, что за этот год ни одна особь мужского пола…

— Я этого и не утверждаю, просто дело во мне самой… Нет, я не хочу сказать, что не завела бы роман, — вдруг спохватилась она. — Вовсе нет. Когда ты так и не приехал, когда я поняла, что ты даже и не думаешь возвращаться, я могла, не раздумывая, пасть в объятья любого…

— Почему же ты этого не сделала? — спросил Арден, и уголки его губ приподнялись в полуулыбке.

— Потому, что не видела вокруг такого, как ты. Никто так не бередил мою душу, не пробуждал во мне таких чувств. Мужчины казались мне либо напыщенными глупцами, либо ограниченными занудами. Не было в них искры Божьей. К тому же я больше не хотела заводить романов, которые тронули бы мое сердце. Эмоции слишком больно ранят.

— Да, это верно, — согласился Арден с грустной ноткой в голосе. — Если бы ты только рассказала мне о своих родителях тогда… — Он тяжело вздохнул и замолк.

— Что бы ты сделал? — спросила Роан.

— Сам не знаю, — признался он.

— Понятно. Вообще-то я никогда и никому о них не рассказываю, потому что это попахивает… предательством, да и все вокруг считают, что у меня просто чудесная семья, а я, неблагодарная, не смогла оправдать надежд любящих родителей. В этом уверены все взрослые в нашем окружении.

— Ты и меня считала взрослым?

— Да… возможно. Ты ведь был намного старше…

— Намного?

— По крайней мере, согласись, гораздо опытнее меня.

— Это точно. И знаешь, мне тоже хотелось заключить тебя в клетку. Я не мог понять, к чему тебе свобода. Ты была так прекрасна, что я не желал, чтобы твоей красотой наслаждались другие. Вот в чем, видимо, крылась проблема.

— А если кто-то и обращал на меня внимание, ты тут же приходил к выводу, что у меня с ним интрижка. Так ведь?

— Нет, — возразил Арден, — когда мы были вместе, я тебе бесконечно доверял. — И суховато добавил: — Я, знаешь ли, не страдаю комплексом неполноценности.

— Тобой владеет другая потребность — постоянно ощущать свою правоту. Ты очень самонадеян.

— У нас вся семья такая. Отец был самонадеянным, мать… да и Хетти, кстати, тоже, даже в большей степени. — Арден немного подумал и медленно проговорил: — А может, мною двигал страх. Боязнь потерять тебя. Умом я понимал, что тебе нужно дать свободу действий, но я так тебя хотел, Роан… Никто и никогда не был мне так нужен, и именно тогда, в тот момент, а не через год. А когда я увидел, какого успеха ты добилась без всякой моей помощи, когда рядом с тобой замелькало множество мужчин, я убедил себя, что одному мне будет лучше. И это оказалось величайшей ошибкой.

Потом ты прилетела в Бостон, и я, так же как ты, обнаружил, что боль по-прежнему жива в моем сердце и твоя привлекательность все еще действует на меня самым губительным образом. Тогда я сделал все возможное, чтобы перестать денно и нощно думать о тебе. Напрасные потуги! Мне пришлось пережить кошмарную неделю: ты действовала мне на нервы, умудрялась говорить совсем не то, чего я от тебя ждал, подтрунивала надо мной, когда делать этого было не надо…

— Ты о банкротстве?

— Да. Появились нелепые слухи о том, что я обанкротился, что я неплатежеспособен, мой антиквариат не подлинный, а суда не пригодны для морских путешествий…

— Ты устраиваешь круизы для желающих фотографировать китов?

— Да, это дальше, к северу.

— И люди начали сплетничать о твоей несостоятельности?

— Кое-кто.

— Ты знаешь этих людей?

— Конечно.

— Но у тебя нет доказательств… О, так об этом говорил Том? Значит, он нашел доказательства. Он ведь раньше был адвокатом, правда?

— Да.

— И этот человек теперь должен ответить за свои происки?

— Безусловно, Роан, — мрачным голосом подтвердил Арден, — теперь-то он за все ответит сполна.

— Заставишь его заплатить?

— Ну уж нет. Я намерен привлечь его к суду.

На мгновение Роан даже почувствовала жалость к этому незнакомцу. Кем бы он ни был — мужчиной или женщиной, — но он должен быть очень сильной личностью, если решился выйти на бой с Арденом! Но ведь и сама она намеревалась взять над ним верх, разве не так? Пытливо заглядывая ему в глаза и стараясь разобраться в собственных мыслях, Роан задумчиво сказала:

— Понимаешь, Арден, мне нужно было повзрослеть, доказать, что я на что-то гожусь, обрести уверенность в себе. Месяцы, что мы провели в разлуке, пошли мне на пользу. Если бы сейчас мы встретились впервые…

— …начало романа, возможно, было бы таким же, но хочется думать, мы не пришли бы к такому печальному концу. — Арден протянул руку и нежным движением пригладил ее волосы. — А ты как считаешь?

Не поднимая на него глаз, Роан кивнула.

— Раньше я не сознавала, что любовь способна изменить жизненные планы.

— А теперь сознаешь?

— Полагаю, да. Истинная любовь должна обладать мудростью и терпением, но тогда мы оба этого не понимали. Наверное, ты пошел в своих родителей. Они наверняка были деспотичными.

— Вовсе нет, — улыбнулся Арден. — Просто они фанатично верили в Великую Американскую Мечту: надо одерживать победу за победой, чтобы взобраться на вершину.

— Что ты и сделал.

— Да.

— Ты знаешь, что у Хетти был любимый человек?

— Конечно. А почему вдруг резкая смена темы?

— Он умер.

Арден холодно усмехнулся.

— Поэтому, — продолжила мысль Роан, — она и вознамерилась снова свести нас с тобой. Она сказала мне, что дважды такой шанс не выпадает.

— Вот как? — пробормотал Арден. — Что ж, наверное, она права. Я любил тебя, хотел постоянно находиться рядом и в глупости своей думал, что этого достаточно.

— Ты ждал от меня благодарности? — улыбнулась Роан.

— Нет, но надеялся, что ты меня поймешь. Пока я завоевывал положение наверху, я стал непреклонным, даже жестким; я не мог понять твои нужды и устремления…

— Так же, как и я — твои. Мы уделяли друг другу слишком мало внимания, целиком погрузившись в собственные проблемы. Кстати сказать, ты всегда на всех чересчур налегаешь, тут у тебя явный перебор.

Арден коротко рассмеялся, но через мгновение снова погрустнел.

— Скажи, а ты действительно вернулась бы ко мне, если бы я поманил тебя мизинцем?

— После того, как мои дела пошли в гору? Не знаю. Если бы мы хоть раз поговорили так, как сегодня… Наверное, да. А ты?

Арден устало вздохнул, словно на его плечи давил тяжелый груз.

— Как тебе сказать?.. Может, и нет. Но ведь такая дилемма между нами даже не возникала. Мы оба слишком боялись потерять свое «я»… Ты не поверишь, Роан, но я ужасно горжусь твоими успехами.

— Не надо выдумывать небылицы, Арден.

— Ну вот, я же сказал, что ты не поверишь. Он снова улыбнулся. — Я и под пыткой не признался бы в этом, но, честное слово, не кривлю душой.

— Моими действиями руководило чувство отчаяния и страшная боязнь провалиться со своими начинаниями. — Роан помолчала, собираясь с силами а потом на едином дыхании выпалила: — То, как мы занимались любовью, действительно ничего для тебя не значит?

— Этого я не говорил, — мягко ответил Арден. — После того, как это произошло, я был в полном смятении. Не знал, что ты чувствуешь и что нужно мне самому, опасался, что поставил себя в дурацкое положение, думал: больше унижений я не перенесу. Представь: стою в кабинете, слушаю Патрицию — и ловлю себя на мысли, что не понимаю ни единого слова, а думаю только о тебе, о той безысходной боли в твоих прекрасных глазах, когда я уходил… Она еще что-то говорила, но я выскочил из кабинета и бросился к тебе — а тебя и след простыл. Я понял, что далеко уйти ты не могла, иначе я бы услышал, как ты по телефону вызываешь такси. Вывод напрашивался сам собой: ты пешком отправилась в поселок и, конечно, попала в бурю.

— Я была в отчаянии, — сконфуженно сказала Роан.

— Правда? Я так о тебе волновался!

— Думал, что я наткнусь на лося?

Арден бросил на нее осуждающий взгляд.

— Насколько я помню, ты всегда боялась темноты.

— Ничего подобного, — с деланным равнодушием возразила Роан и потрясла головой, — просто я ее… мм… не очень люблю.

Подобное объяснение рассмешило Ардена. Отсмеявшись, он продолжил свой рассказ:

— Я как ненормальный побежал вниз, схватил ключи от машины и бросился в погоню. Мне думалось, что я без труда настигну тебя на шоссе. Ты что, всю дорогу бежала?

— Нет.

— А потом я обнаружил тебя в гостинице — целой и невредимой и, как мне показалось, полностью владеющей собой. Это больше всего вывело меня из себя.

— Почему? — осторожно спросила Роан.

— Мне так хотелось быть для тебя опорой! Я боялся за тебя, думал, что ты потеряла самообладание, растерялась, испугалась темноты и ветра, а ты была совершенно спокойна и совершенно не нуждалась в утешении. — Не замечая того, как она затихла и напряглась, Арден расплылся в широкой улыбке. — Знаешь, Роан, для того, чтобы у нас все получилось, нам первым делом нужно научиться разговаривать друг с другом.

Роан недоуменно подняла брови.

— Получилось? Что именно?

Улыбка исчезла с его лица. Нахмурив лоб, он медленно произнес:

— Начать все сначала. Господи, Роан, никогда больше не поступай так со мной. Никогда!

Роан застыла, опасаясь даже вздохнуть. Прошло больше минуты, прежде чем она прошептала:

— А как же Патриция?

— Ради всего святого! При чем тут Патриция?

— Ты же собираешься жениться на ней…

— Не мели ерунды! У меня никогда не было мысли жениться на Патриции, и она об этом прекрасно знает.

— Она называла тебя «милый».

— Она обращается так ко всем без исключения.

— Ты ее целовал.

— Да это она меня поцеловала! — раздраженно воскликнул Арден.

— А почему?

— Потому, что я разрешил ей заняться перепланировкой моего сада! К тому же она видела, что я выскочил из дома вне себя, был расстроен, даже разозлен, вот она и перехватила меня во дворе и начала трещать без умолку о шпалерах, беседках — в общем, о всякой ерунде, только бы отвлечь меня от мрачных мыслей. Я соглашался со всем, что она предлагала, лишь бы поскорее отвязаться от нее, но она пошла за мной в кабинет, сунула под нос какие-то чертежи…

— И ты допустил, чтобы я подумала…

— Что же тут удивительного? Ведь тогда я был уверен, что ты не хочешь, чтобы я к тебе вернулся.

— А что заставило тебя изменить свое мнение? — подозрительно спросила Роан.

— А разве я ошибаюсь?

— Нет! — с болью в голосе выкрикнула Роан и бросилась в объятия Ардена, изо всех сил прижимаясь к нему. — Но почему ты ничего мне не объяснил?

— О, Роан! — пробормотал он, обеими руками обнимая ее дрожащие плечи. — Ты и сама не была уверена в своих чувствах.

— Я в них всегда уверена, идиот ты этакий!

— Очаровательно. — Коротко рассмеявшись, Арден чуть отодвинул Роан от себя и заглянул в ее прелестное лицо. — Мне нравится такая манера беседовать.

— Угу. — С плутоватой улыбкой Роан провела языком по ключице Ардена, с восторгом ощущая вкус и запах его тела. Потом придвинулась к нему вплотную — теснее не бывает — и внезапно охрипшим голосом предложила: — Может, повесим над кроватью табличку с этими словами?

— Отличная мысль! Прямо в ногах, чтобы постоянно ее лицезреть.

— Постоянно? — чуть слышно переспросила Роан. Ее глаза заметно потемнели.

— Ну, большую часть времени. Иногда тебе, естественно, придется возиться у плиты.

— Понятно, — протянула Роан, опустив длинные ресницы, что у любой другой сошло бы за кокетство, но у нее получилось совершенно естественно. — Мне кажется, ты… мм… несколько возбужден.

— Ты тоже.

— Не смею отрицать очевидное, но я еще не совсем уверена, что простила тебя. И еще хочу предупредить, что я… мм… не предохраняюсь, а из этого следует…

— …что если мы сейчас приступим к тому, к чему непременно намерены приступить, то через определенный промежуток времени нам нужно будет закупать пеленки. — Глаза Ардена, не отрывающиеся от ее лица, тоже потемнели, пальцы не переставали гладить ее по спине. Срывающимся голосом он добавил: — Хотя принимать меры предосторожности несколько поздно. А я чувствую себя как-то по-дурацки, ведь меня давно нельзя назвать молодым человеком…

— Ну и что? Я тоже не столь уж юна.

Арден широко улыбнулся, притянул ее к себе и с силой втянул в себя воздух. Этот вздох красноречивее всяких слов говорил о сильном чувстве, которое он так тщательно таил в глубине души. Арден бережно положил Роан на кровать, и их губы надолго слились в поцелуе.

Роан задрожала всем телом и импульсивно обхватила его за плечи. С их уст срывались слова о любви, о сжигающей их обоих страсти, о тоске, которую пришлось пережить.

— Честно говоря, мне больше нравилось, когда ты была только в поясе и чулках, — признался Арден.

Поцелуи сделались нетерпеливее, тела все крепче прижимались друг к другу. Арден, не в силах дольше сдерживаться, подсунул ладони под ягодицы Роан и приподнял ее; она подалась навстречу, скрестив ноги на его мощных бедрах и царапая его плечи до тех пор, пока оба одновременно не достигли самой вершины блаженства.

— Ох, Роан, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее гибкую шею, — Роан, Роан, Роан!.. Как мне этого недоставало, как ты была мне нужна!

Устремив взгляд поверх его взъерошенных волос, она нежно провела длинными тонкими пальцами вдоль его мускулистой спины, затем снова прижалась к нему и мысленно поклялась, что ради Ардена пожертвует всем чем угодно и никогда, ни за что на свете не уступит его ни одной другой женщине. Он принадлежит ей — и только ей. И всегда принадлежал — точно так же, как и она ему.

— Я люблю тебя, — исступленно выдохнула она. — И всегда тебя любила. Ты не представляешь, как я нуждалась в твоей ответной любви ко мне. Не к той, которую ты хотел во мне видеть, а к той, какой я была.

Арден поднял голову и медленно проговорил:

— Я тоже тебя люблю и всегда буду любить, клянусь тебе. Уму непостижимо, как я по тебе тосковал.

Роан поднесла пальцы к его лицу и очертила контуры твердых скул и подбородка, будто внезапно ослепла и хотела удостовериться, что рядом с ней именно он.

— Без тебя мне было очень трудно, временами просто невыносимо, но тогда я не представляла, как мы смогли бы ужиться вдвоем. А тебе, казалось, доставляло неописуемое удовольствие причинять мне боль. Ты постоянно твердил, что уже поздно что-либо менять. И я сдалась, уговорила себя, что былые чувства умерли в моей душе. Но когда ты полез в горящий дом… Знаешь, ничего более ужасного мне еще не приходилось пережить, честное слово! — горячо призналась она. — Когда я подумала, что ты погиб… нет, когда я уже не сомневалась в этом, я поняла, что и мне больше не стоит жить. Раньше такое не приходило мне в голову. Почему у меня на первом месте всегда стояла собственная гордость?

— Ответ очевиден: с самого нежного возраста ты постоянно подвергалась насилию над твоим «я», и ты боялась вновь подвергнуться этим пыткам.

— Ты прав, но сам-то ты никогда ничего не боялся.

— Как тебе сказать? Я не боялся физической боли, но чувства, эмоции… это совсем иное дело, Роан. Чувства делают человека уязвимым…

— Поэтому ты и стремился быть твердым, как кремень?

— Наверное. — Арден чмокнул ее в лоб и скорчил смешную гримасу. — Одному Богу ведомо, каким я стану, когда у нас появятся дети. Наверняка превращусь в мерзкого зануду и ни на шаг не буду отпускать их от себя.

— Засунешь их в клетку? — с грустной ноткой в голосе спросила Роан.

— Конечно. Но замок на дверцу не повешу, обещаю тебе. — Усмехнувшись, он добавил: — Хотя, зная мою прелестную маленькую бунтарку, могу предположить, что она сделает все, чтобы сломать стенки этой клетки.

— Еще как сделает, — подтвердила Роан. — Но не отчаивайся, мы сможем найти компромисс. Нам придется его найти.

С торжественным видом Арден кивнул.

— Согласен.

— Да и я уже не та горячая лошадка, что была раньше. Я стала гораздо спокойнее, взрослее.

— Неужели? — с деланным разочарованием спросил Арден. — Ну, в таком случае я еще подумаю, принять ли тебя обратно. Эй, эй, потише! — воскликнул он, получив тычок в бок. — Не забывай, что я все-таки получил увечья. Роан, прекрати!

— Не такие уж они серьезные. — Роан покачала головой. — Как мне показалось, совсем недавно ты начисто о них забыл.

— Это точно, — многозначительно кивнул Арден, — но, между прочим, мои увечья совсем на других частях тела.

Роан расхохоталась и откатилась от него. Потом потянулась и встала с кровати.

— Ты хоть имеешь представление, который час? Полдень! И я умираю от голода.

Она прошла в ванную, почистила зубы, умылась и снова возвратилась в спальню. Радостная улыбка сползла с ее лица, едва она увидела широкие царапины на плечах и груди Ардена. С ее губ сорвался легкий вскрик.

Арден вскинул голову и, застигнутый врасплох, улыбнулся. И опять стал тем прежним славным Арденом, который очаровал ее с первого взгляда, тем сногсшибательным красавцем, в один прекрасный день появившимся на ее пороге, тем рыцарем без страха и упрека, готовым ради нее поразить всех драконов на свете.

— Я обожаю тебя! — горячо воскликнула она и со всех ног бросилась к нему.

Замигав от удивления, он раскинул руки и заключил ее в объятия.

— Я знаю, Роан. Не волнуйся так, дорогая, все будет хорошо. Уж об этом я позабочусь.

— Тогда обещай, что не полезешь больше в горящий дом!

— Торжественно клянусь! — Притянув ее к себе, он запечатлел поцелуй на ее обнаженном животе. — Мда, у тебя хоть есть во что переодеться, а вот мне придется изображать из себя погорельца.

— Хочешь, я сбегаю домой и принесу тебе чистую одежду?

Он покачал головой.

— Заедем туда по пути в больницу.

— Чтобы сделать рентген колена?

— Чтобы навестить Хетти. Господи, я совсем забыл, что ее должны сегодня выписать!

— Хорошо, но пока я буду готовить ее к возвращению домой, ты сделаешь рентген, — не терпящим возражений тоном проговорила Роан. Присев на корточки, она пощупала колено Ардена. — По-моему, оно припухло.

— И к тому же болит. Но оказывается, мне безумно нравится, что ты заботишься обо мне совсем как любящая жена. Нравится, как ты склоняешься надо мной. Так должно быть всегда. Думаю, этот пункт следует занести в наш брачный контракт.

— Что ж, я не возражаю, — улыбнулась Роан. — Только при этом мой повелитель должен всегда сидеть передо мной голым, как сейчас. — Она быстро поднялась и раскрыла чемодан. Арден тем временем прошел в ванную. Роан надела чистое белье и поспешила за ним. — Ну, как я выгляжу?

Повернувшись к ней, Арден оглядел ее с ног до головы.

— Грандиозно!

Удовлетворенная похвалой, Роан вернулась в спальню, слыша за спиной его довольный смех. Когда оба были готовы к выходу, они снова поцеловались. Арден открыл дверь — и опять расхохотался. Роан с любопытством заглянула через его плечо и увидела на двери табличку «Не беспокоить».

— Очень тактично, — прокомментировал Арден.

— Трогательно, — согласилась Роан, и они рука об руку спустились вниз, предвкушая сытный завтрак, которым накормит их Бетти.

Когда они уже подъезжали к больнице, Арден ни с того ни с сего спросил:

— А ты не была в… интимных отношениях со своим менеджером?

— С Дональдом? Господи помилуй, конечно же, нет! Он женат и счастлив в браке.

Бросив на нее косой взгляд, он негромко произнес:

— Тогда он должен позаботиться о том, чтобы его супруга ненароком не повстречалась где-нибудь с тобой.

От удивления Роан на мгновение замерла, а потом прыснула со смеху.

— Что, неужели он все-таки вас познакомил?

— Нет.

— Умный мужик. Кстати, как ты намерена поступить со своим салоном?

Она собралась с духом и быстро, чтобы не передумать, выпалила:

— Пошлю его к чертям собачьим.

— Что?!

Машина резко вильнула в сторону.

— Смотри на дорогу! — испуганно воскликнула Роан.

— Прости, впредь буду внимательнее. — Арден съехал на обочину и заглушил мотор. — Так что ты сказала?

— Что собираюсь отойти от дел.

— Но тебе ведь так нравится заниматься ароматерапией!

— Эй, я что-то не понимаю. Ты что, хочешь, чтобы я и дальше занималась салоном?

— Нет, но я…

— Будешь чувствовать себя виноватым, да? — мягко улыбнулась она. — Это хорошо. Ну ладно, у нас еще будет время потолковать на эту тему.

Арден благоразумно промолчал. Роан нахмурилась и немного поразмышляла, потом медленно заговорила вновь:

— Я уже не раз ловила себя на мысли, что чем дольше остаюсь в бизнесе, тем меньше мне нравится то, что получилось из моей затеи. Ведь первоначально я задумала устроить небольшой уютный кабинет-салон с ароматерапевтами, рефлексологами и маленьким киоском, где можно купить специальные масла и бальзамы. Но как-то само собой вышло, что из всего этого вырос целый оздоровительный клуб. Появился гимнастический зал, а после даже бассейн. Посетители допытывались, есть ли у нас сауна, лампы для искусственного загара или еще что-то в этом роде, а мне было важно не только угодить постоянным клиентам, но и доказать самой себе, что я способна выполнить их пожелания.

И вот теперь я больше занимаюсь административной возней, чем любимым делом. Пришлось нанимать целый штат квалифицированных работников. Все это, конечно, очень увлекательно, но я начала терять непосредственный контакт с клиентами, которых сейчас гораздо больше, чем вначале.

— Судя по твоим словам, ты превратилась в обыкновенного босса.

— Вот именно. Поэтому мне и необходимы перемены.

— Это еще зачем?

Ох уж это его высокомерие, с легкой улыбкой подумала Роан. Признаться ему, что ей хочется попробовать организовать небольшой салон в Гонконге? Чего доброго, свалится в обморок!

— И ни к чему так загадочно улыбаться, — с укором заметил Арден. — Думаешь, я уже решил, что ты откроешь свой салон здесь? Вовсе нет… — Запнувшись, он криво ухмыльнулся. — Вернее, да. Впрочем, — обреченно добавил он, — продолжай, хотя я и так могу догадаться: ты задумала отправиться в Тибет.

— Нет, — рассмеялась Роан, — в Гонконг. А впрочем, сама не знаю. Может, лучше всего послать туда Дональда, чтобы он все организовал и управлял делами в новом салоне, а самой наведываться туда раз или два в год… Но мне нужна определенная свобода, нужно…

— …уютное и надежное гнездышко, где бы ты могла укрыться в случае, если дело не выгорит?

— Не совсем так, даже совсем не так. Просто мне нужны собственные деньги, потому что, если мне вздумается купить какую-нибудь ерунду, да хотя бы пару чулок, я не хочу унижаться до просьб.

— Я тебя отлично понимаю, Роан, но пойми и ты меня: я жажду осыпать тебя подарками, баловать, выполнять любую твою прихоть. Мне ведь совершенно некого баловать. Хетти ни в чем не нуждается…

Роан не дала ему договорить:

— Немедленно прекрати выжимать из меня слезу. Я снизошла до твоего бедственного положения и милостиво разрешаю баловать себя, сколько тебе угодно.

— Покорно благодарю, — с серьезной миной произнес Арден. — Кстати, я вовсе не настаиваю, чтобы ты отошла от дел.

— Отлично, Арден, только не надо торопить события, ладно? Мне трудно сразу со всем покончить, я должна привыкнуть к этой мысли. Подожди, пока я буду…

— …уверена в себе?

— Что ты! Я и так уверена в себе, Арден! Я знаю, что не смогу без тебя жить, просто не хочу жить на твой счет.

— Роан!!!

— Нет-нет, не надо сердиться, выслушай меня спокойно. Родители были категорически против того, чтобы я работала, они стремились к одному — окружить меня достатком, но при этом иметь постоянный контроль над моими действиями. А ты не можешь себе представить, как унизительно выпрашивать деньги на любую ерунду и отчитываться за каждый цент!

— Роан, — с любовью в голосе проговорил Арден, — я все понимаю. До тех пор, пока ты будешь со мной…

Ее лицо осветилось улыбкой.

— Конечно, но чуть позже я, может, захочу открыть небольшой салон, где смогу общаться со своими клиентами, разговаривать с ними по душам и тем самым получать удовлетворение оттого, что им хорошо.

— Да, понимаю. Итак?.. — с осторожностью спросил Арден.

— Итак, хочу задать тебе вопрос: готов ли Бостон, или штат Мэн, или любое другое место, где мы с тобой будем жить, принять в свое лоно квалифицированного и, главное, дружелюбного ароматерапевта?

На губах Ардена появилась довольная ухмылка.

— Как ты сказала? «Дружелюбного»?

— Угу. Ну так как, подойдет такая кандидатура потенциальным клиентам? — с некоторым вызовом спросила она.

— Роан, любимая! — воскликнул Арден и, не обращая внимания на спешащие мимо сплошным потоком машины, схватил ее в охапку. — Это все так чудесно! Мы с тобой будем самыми счастливыми супругами на всем земном шаре!

— Правда?

— Истинная правда. — Чуть отодвинувшись, он впился глазами в ее лицо. — Что с тобой? Ты как будто сомневаешься, а тебе это несвойственно.

— Знаю, — вздохнула Роан, — но мне немного… страшновато. Я… боюсь.

— Меня?

— Нет, конечно! Я боюсь, что все опять пойдет не так, как мне хочется.

— Глупышка! Теперь ни один из нас не наделает ошибок, ведь мы оба знаем, что поставлено на карту, и оба помним о нашей табличке в изножье кровати.

В глазах Роан вспыхнула радость. Она опустила голову на его плечо и ласково промурлыкала:

— Вот теперь, когда ты упомянул о табличке, я уверена, что все будет хорошо.

— Конечно. Мы будем так чертовски счастливы, что все кругом станут нам завидовать.

Роан обняла его за шею и поуютнее устроилась в его сильных руках.

— А покуда суд да дело, — продолжил Арден, — спешу сообщить: неподалеку имеется одно подходящее заведение…

— Арден, — предостерегающе сказала Роан, оторвав голову от его плеча, — спасибо тебе большое, но я все хочу сделать сама.

— Вот и отлично, но заведение действительно…

— Арден!

— Молчу. — Нарочито сжав губы, он с минуту старался принять отрешенный вид, но это ему не удалось. В глазах запрыгали озорные лучики. — Тебе там очень понравится. Только представь — золотая надпись по зеленому полю: «Роан. Самый дружелюбный ароматерапевт». Звучит!

— И рефлексолог, — улыбнулась Роан.

— Угу. А это заведение…

— Сейчас я тебя побью!

— Прекрасная перспектива! — Арден от души расхохотался и опять привлек ее к себе. — Ладно, малышка, позволяю тебе заниматься всем самой.

— Обещаешь?

— Клянусь!

— Отлично.

— Дорогая! Я тебя обожаю!

— Какие чудесные слова! — Роан улыбнулась еще шире и снова пристроилась на его плече. — В таком случае я, может, разрешу тебе иногда немного мне помогать…

Изо всех сил стараясь сохранить на лице серьезное выражение, Арден склонился к ней и закрыл ее рот поцелуем.