Энтони Армстронг
Чудесное приключение мистера Корпусти
Мой рассказ - чистая правда, но, к сожалению, я ничем не могу это подтвердить. Я упустил свой шанс, и теперь уже слишком поздно. К тому же история эта такова, что ей вряд ли поверят даже такие доверчивые простаки, которые под честное слово готовы отдать первому встречному свой кошелек и которых лично мне не посчастливилось встретить на жизненном пути.
Потому что, во-первых, от мистера Корпусти можно ожидать чего угодно, только не этого. Возьмите наугад с десяток человек и попросите ответить на вопрос - кто лучше всего подходит, скажем, для проверки крепости льда на Круглом пруду? - и выбор будет единодушен - ведите Корпусти! А половина еще посоветует отрядить за ним грузовик помощнее. Или спросите, кому доверить испытание нового моста Ватерлоо, - результат будет тем же, при условии, что судьба моста всем им абсолютно безразлична. Зато если бы вы спросили этих людей, кто, на их взгляд, способен летать по воздуху, и сами предложили бы кандидатуру Корпусти, то вскоре заметили бы, как они собираются кучками, опасливо косятся в вашу сторону и вертят пальцем у виска.
Потому что своим телосложением Корпусти походил на одну из гималайских гор, причем на заплывшую жиром гору. Кроме того, он не всегда твердо держался на ногах, а его бордовое лицо выдавало пристрастие к портвейну. Еще он страдал одышкой, пыхтел так, будто только что наелся до отвала (обычно так оно и было). С первого взгляда Корпусти производил такое впечатление: самонадеянность в голосе и талия в три обхвата. Со второго - становилось ясно, что талия еще необъятнее, чем показалось сначала. Короче говоря, про такого точно не скажешь «легкий на подъем». Однако разгадка крылась в его самоуверенном, безапелляционном тоне.
Видите ли, мистер Корпусти обладал волевой натурой. Он был женат на тщедушнейшей и скромнейшей особе; он единолично заправлял большой компанией; он был богатеньким дядюшкой, перед которым пресмыкалось с полдюжины забитых племянников; он прослушал несколько учебных курсов: «Воспитание силы воли», «Характер» и «Сначала докажи себе». Корпусти настолько уверовал в силу воли, что искренне считал, будто вещи таковы потому, что он так сказал, и это единственное объяснение, которое я могу предложить, почему эта история случилась именно с ним.
Мой двоюродный брат Кларенс присутствовал при первом опыте - в воскресенье после обеда в саду дома Корпусти в Хэмпстеде. Как рассказывал Кларенс, речь зашла о больных ногах Корпусти (бедняжкам можно только посочувствовать - заболеешь от такой нагрузки!), и Кларенс в шутку заметил:
- Странно, что вы не вылечите их силой воли.
Корпусти, мучительно пытавшийся справиться с послеобеденной воскресной сонливостью и двумя порциями ростбифа с йоркширским пудингом, слегка встрепенулся и сказал, что не согласен, и только потом попросил Кларенса повторить. Кларенс повторил, и Корпусти неожиданно признал, что уже пытался, но это слишком большое усилие даже для его воли.
Миссис Корпусти подняла глаза от своего вязания и подтвердила:
- Да, дорогой.
Кларенс, почуяв, что напал на перспективную тему, невозмутимо продолжал:
- Скажите, а вы не пытались зайти с другой стороны - например, заставить себя похудеть?
Мистер Корпусти подлил себе еще портвейна из графина на садовом столике и авторитетно пророкотал о том, что индийские факиры, управляя силой воли, редкой для европейцев, способны увеличивать свой вес до нескольких тонн или же уменьшать его до такой степени, что даже ребенок может поднять их одной левой. И добавил: люди, наделенные силой воли, вполне могут развить в себе такую же способность. И снова погрузился в дремоту. Миссис Корпусти поддакнула:
- Да, дорогой.
Представив себе малыша, который одной левой держит Корпусти и размахивает им, как флагом, Кларенс не выдержал и расхохотался, потревожив сон хозяина. Пытаясь объяснить свое веселье, он пробормотал что-то об опасности переусердствовать - а то как бы ветром не сдуло.
- Хотя так недолго и летать научиться, - добавил он с притворной серьезностью.
- Можно, - подтвердил Корпусти так же серьезно.
- Не сомневаюсь, дорогой, ты бы смог, если бы захотел, - подтвердила миссис Корпусти, почувствовав необходимость поддержать мужа, и Кларенс снова засмеялся.
Корпусти выпрямился в кресле и стал похож на горный утес.
- Послушайте-ка! - сказал он сердито. - Да вы смеетесь надо мной!
- Нет, нет, - заверил его Кларенс.
- Все подвластно человеку с характером незаурядной силы, если он умеет концентрировать всю свою волю на чем-то одном. Самое главное - полностью сосредоточиться.
Корпусти налил себе еще портвейна, и Кларенс, взглянув на него, тихо заметил:
- Вера и гору сдвинет.
Какое-то мгновение мистер Корпусти буравил гостя сердитым взглядом, а потом тяжело поднялся. Выпитый портвейн и подначки Кларенса привели его в настроение решительное и боевое.
- Я утверждаю, - взревел он, уставившись помутневшими от ярости и портвейна глазами на Кларенса, - что если бы я смог собрать всю силу воли в кулак и как следует сосредоточиться, то немедленно поднялся бы в воздух.
Миссис Корпусти глянула поверх своего вязания и подтвердила, как если бы ее супруг лишь отметил, что нынче дни становятся короче:
- Ну конечно, дорогой.
Кларенс, почуяв отличнейшую возможность поиздеваться, добавил:
- Несомненно поднялись бы.
- Ну так вот, - начал Корпусти, зажмурив глаза и сморщившись, тем самым демонстрируя твердую решимость, - Я СОБИРАЮСЬ ПОДНЯТЬСЯ В ВОЗДУХ НА ПОЛМЕТРА.
- Давай, дорогой, - поддержала его жена, накидывая петлю на спицу, а затем неожиданно ойкнула: мистер Корпусти сначала как будто вырос на глазах, а в следующую секунду миссис Корпусти и Кларенс поняли, что его ноги, совершенно очевидно, больше не касаются земли.
По-прежнему не открывая глаз, мистер Корпусти медленно, плавно поднялся над газоном сантиметров на сорок под ошарашенными взглядами его жены и Кларенса, которые сидели раскрыв рты от удивления. Кларенс рассказывал мне, что его первая мысль была: не может быть, он просто спит, - а потом он решил, что, возможно, всему виной солнце. И обед.
Наконец, с трудом цедя слова сквозь сжатые зубы, но тоном чрезвычайно удовлетворенным, Корпусти произнес:
- Ну вот!
А миссис Корпусти воскликнула со слезами в голосе:
- Генри, что ты делаешь?
При этих словах мучительное сомнение исказило лицо Корпусти, и в следующую секунду он уже сидел на траве, морщась от боли. Кларенс помог ему подняться. На газоне, в том месте, где зад Корпусти совершил аварийное приземление, осталась внушительная вмятина.
- Зачем ты так сказала? - завопил Корпусти, как только пришел в себя. - Из-за тебя я подумал, что у меня ничего не получается.
- Прости, дорогой, - почти прорыдала его кроткая жена. - Я просто удивилась на какую-то долю секунды. Как глупо с моей стороны!
- Я же сказал, что могу подняться в воздух, - ворчал Корпусти, - и поднимался, пока ты не посеяла во мне…
- Да… вы действительно… поднялись, - изумленно признал Кларенс.
- Это было совсем не трудно, - заявил Корпусти, к которому вернулось привычное самодовольство. - Всего лишь сила воли. Вы тоже смогли бы.
Миссис Корпусти решила даже не пытаться, а Кларенс признался мне, что, к своему стыду, попробовал. Безрезультатно, конечно же. Он ни секунды не верил в успех, и это, естественно, все испортило. У него не было самонадеянности Корпусти и его непоколебимой уверенности в своей всегдашней правоте. Не было у него и зрительской поддержки миссис Корпусти, не менее важной для успеха предприятия. Совсем наоборот, по тому, как эта дама подсчитывала петли, он чувствовал, что она специально ни на йоту не хочет в него поверить.
Вскоре мой брат откланялся, а вечером того же дня я впервые услышал об этой истории.
Естественно, сначала я списал все на жару, но в конце концов не выдержал и в присутствии Кларенса позвонил Корпусти.
- Да, - ответила миссис Корпусти с горделивой скромностью новоявленной верховной жрицы, допущенной к таинствам, - это чистая правда. Он сумел повторить это, на сей раз лежа. Лег на кровать, чтобы не расшибиться. Но кровать-то теперь…
Корпусти не дал ей договорить. По голосу было слышно, что он доволен и горд собой как никогда.
- А, это вы? Значит, Кларенс сообщил вам о моем маленьком открытии? Странно, мне раньше никогда и в голову не приходило проверить, на что я способен. Приходите завтра утром, я вам покажу. На службу не пойду, побуду денек-другой дома, нужно поэкспериментировать. Никому больше не рассказывайте. Пусть все остается в секрете, пока я сам все не исследую. Думаю, тут и финансовые возможности имеются…
Неожиданно Корпусти повесил трубку. Он уже вел себя как феодальный князек, прекращающий аудиенцию с двумя недостойными внимания вассалами.
Следующим утром нас встретила в холле миссис Корпусти, уже вполне освоившаяся с ролью верховной жрицы.
- Мистер Корпусти в кабинете, - сообщила она с благоговением. Она разве что не называла мужа «Учитель». - Он медитирует и собирается с силами. Для него это такая нагрузка!
Под влиянием наших разговоров и свойственного личности Корпусти магнетизма к тому моменту, когда мы собрались в саду, я уже почти поверил в невероятное и видел, что у Кларенса, которому еще раньше был продемонстрирован чудесный опыт, вообще нет ни тени сомнения.
Через пять минут я оказался совершенно сбит с толку. Потому что мистер Корпусти, зажмурив глаза и всем своим видом выражая сильнейшее напряжение, и правда приподнялся сантиметров на тридцать и, как огромный воздушный шар, медленно полетел по саду. Вероятно, сначала ему приходилось непросто, но казалось, по мере того как росла наша вера в него, полет дается ему все легче и легче. И никакого обмана: мы проводили тростью и вокруг Корпусти, и под ним - он совершенно не касался земли. Мы оба окончательно убедились в его возможностях, а миссис Корпусти никогда в них и не сомневалась. Законы притяжения, по-видимому, отошли в прошлое. Если вера способна поднять в воздух Корпусти, то сдвинуть с места хоть все Альпы целиком - пара пустяков.
- Чудесно! Чудесно! - восторгались мы. - А можете ли вы управлять своим полетом?
- Да, - ответил мистер Корпусти, не открывая глаз, - нужно только захотеть. Смотрите! Сейчас поверну налево.
Он повернул, врезался в ограду и отскочил от нее, как футбольный мяч. Нимало не смутившись, Корпусти повернул направо и двинулся вдоль клумбы дельфиниумов, круша их на своем пути.
- Поднимись повыше, дорогой! - крикнула миссис Корпусти с несокрушимой верой в способности своего божества. - Ты ломаешь цветы.
Она говорила так, как будто речь шла о простой просьбе не ходить по траве, а не о том, чтобы взмыть в воздух метра на полтора, не меньше.
Мистер Корпусти поднялся выше. И вдруг заорал:
- Скорее! Ловите меня! Сейчас упаду!
Мы ринулись к нему, и, слава богу, у меня хватило ума особенно не спешить, так что ловить пришлось в основном Кларенсу. А поймать Корпусти - дело не из легких.
- Ох, тяжело, - пропыхтел Корпусти, когда мы извлекли Кларенса из клумбы.
Кларенс, понятное дело, был с ним согласен.
- Вам надо еще потренироваться, - сказал я взволнованно.
- Да, только вот загвоздка: я пока вынужден закрывать глаза, чтобы сосредоточиться, и поэтому не вижу, куда лечу. А я не хочу ненароком залететь в сад к Маллинсам и выдать свой секрет раньше времени.
Мы решили проблему с помощью веревки, закрепив один конец на Корпусти, а другой на дереве, сами же уселись внизу и с пылом принялись обсуждать все случившееся, пока Корпусти, подобно привязному аэростату, то и дело взмывал в воздух, совершая небольшие тренировочные полеты. Миссис Корпусти, которая теперь воспринимала необыкновенное достижение мужа как нечто само собой разумеющееся, спокойно продолжала вязать и только иногда вставляла:
- Не задень герань, дорогой! Не залетай слишком высоко, Генри! Соседи увидят!
К обеду Корпусти научился довольно прилично летать, не закрывая глаз. Для этого, как он нам потом объяснил, необходимо сосредоточиться на самой идее полета и двигать руками, как будто плаваешь. Приземления его, однако, оставляли желать лучшего. Очень скоро сад выглядел так, как будто пара эскадрилий британских ВВС совершила здесь вынужденную посадку.
Мы с Кларенсом остались на обед и за бутылкой шампанского, откупоренного в честь великого события, учредили, пока неофициально, компанию по эксплуатации Корпусти. Кларенс выдвигал всевозможные предложения: от продажи нашего подопечного Министерству обороны до его участия в цирковом турне, но в результате пришел к выводу, что единственно разумный вид деятельности - это публичные выступления. Но прежде надо найти авторитетного свидетеля, который бы выступил гарантом достоверности.
- Да, - согласился Корпусти, - и лучше бы какого-нибудь завзятого скептика. Таких, которые верят во все подряд, нам не нужно.
И он играючи, приподнялся сантиметров на десять над сиденьем стула, но мы попросили его больше так не делать: в одиннадцать утра - ладно, но после праздничного обеда уже чересчур.
Посовещавшись, мы остановились на кандидатуре сэра Джеймса Блейкера, который был хорошо известен своим неверием в то, что нельзя потрогать, увидеть или услышать, да и почти во все, что можно. Если бы нам удалось привлечь его на нашу сторону, то убедить остальных - дело плевое.
Мы отправились к сэру Блейкеру и в конце концов уговорили его (хотя настроен он был крайне скептически) прийти через четыре дня в сад Корпусти на демонстрацию полета. В оставшееся время Корпусти должен был практиковаться, и принялся он за тренировки с таким рвением, что к третьему дню уже скользил по воздуху в манере, средней между Питером Пеном и цеппелином.
Накануне встречи мы собрались за ужином в доме Корпусти, чтобы выпить за успех «Птицелюди лимитед». На наше счастье, миссис Корпусти уехала на несколько дней - весьма кстати, потому что ужинали мы довольно основательно. В частности, предвкушая завтрашний триумф, Корпусти выставил на стол несколько бутылок «Шато Лафет» и две бутылки портвейна «Доуз'04». Выпил он почти все сам, но не преднамеренно - просто за ним невозможно было угнаться.
Именно «Доуз» и был виноват в дальнейшем. Портвейн и новое ощущение всесилия вскружили голову Корпусти, и его понесло. Мы особенно не возражали до тех пор, пока он не принялся говорить о том, чтобы выйти на улицу и продемонстрировать миру свои способности, - и тут мы испугались.
- Подождите до завтра, - обеспокоено предложили мы с Кларенсом.
- Не нужно откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, - ответил Корпусти с видом человека, открывшего тайну мироздания. - Покажем прямо сейчас. Ну-ка!
И он взмыл вверх в середине комнаты. Он даже не изменил положения - так и полетел сидя, поэтому эффект был комический.
- Спускайтесь, - крикнул Кларенс.
- Не-а, - ответил Корпусти, как расшалившийся ребенок.
С победным выражением лица он поднялся еще выше, стукнулся головой о потолок, забыл о своей силе воли и с грохотом рухнул на стол.
Мы вытащили его из-под обломков, а он ворчал:
- Как я упал! Как я неудачно упал!
Он все еще причитал, когда в комнату вошел испуганный слуга.
Хозяин велел ему идти спать и не беспокоиться. А у нас уже появилось неприятное предчувствие, что мы еще хлебнем горя с Корпусти.
- Вы сами виноваты, - строго заметил я, как только слуга, с неуверенной улыбкой на лице, вышел из комнаты.
- Ничуточки-нисколечки! Наверное, поскользнулся! - объявил Корпусти, и не успели мы его остановить, как он упрямо устремился к потолку - поискать банановую кожуру, которую, как он подозревал, кто-то легкомысленно там оставил.
Мы зацепили его ручкой зонтика, стащили вниз и какое-то время держали, пока он не пообещал вести себя хорошо.
Минут десять он не шевелился, но падение, по-видимому, серьезно спутало его представления о законах притяжения, потому что как только салфетка соскользнула у него с коленей, он в мгновение ока взлетел к потолку, чтобы ее подхватить, и самым непостижимым образом запутался в электрическом шнуре. В конце концов мы его высвободили, но это было нелегко - все равно как отцепить от липучки злую навозную муху, и вдобавок мы не до такой степени уверовали в силу воли Корпусти, чтобы спокойно находиться прямо под ним. Потому-то Кларенс и послал меня вниз за веревкой. Мы поняли, что серьезно рискуем лишиться Корпусти либо выдать нашу тайну.
Я уже шел обратно, когда услышал звон стекла и чей-то крик. Я кинулся на помощь и застал Кларенса возле входной двери.
- Быстрее, быстрее! Он сбежал!
- Каким образом?
- Вылетел наружу, пока я запирал дверь в столовую. Я считал, что окно закрыто, а он, наверное, решил, что открыто. В общем, он улетел. Нужно немедленно его поймать… А, вон он!
Мы ринулись из дома вниз по ступенькам к тому месту, где в воздухе кружила огромная фигура неясных очертаний. Оттуда раздался счастливый возглас:
- Щас я всем покажу!
- Спускайтесь, Корпусти! Старый вы дурак! - разозлился Кларенс.
Слава богу, в такой поздний час на тихой улочке никого не было.
Корпусти, плывя брассом, спустился ровно настолько, чтобы мы не могли до него дотянуться, и спросил:
- Зачем?
- Вы раскроете нашу тайну.
- Не-а. Тут никого нет. Нужно тренироваться! Смотрите-ка! Я все могу.
Не торопясь, он поднялся на один уровень с крышами домов. На этой высоте Корпусти, похоже, заметил что-то интересное за незадернутым окном спальни. Он перекатился в сидячее положение, как дельфин, и стал с увлечением следить за происходящим, при этом физиономия у него была, словно у юнца в партере варьете.
- Вот старый дурак! - Кларенс чуть ли не захлебывался от ярости. - Сейчас заварит кашу, если не образумится.
Корпусти посмотрел вниз и, совершенно не задумываясь ни о приличиях, ни об экстраординарности ситуации, начал восторженно жестикулировать, призывая нас подняться к нему и тоже насладиться зрелищем.
- Святые угодники! - воскликнул Кларенс. - Брось в него кирпичом.
С третьего раза мы попали ему куда-то в посадочную область, и он с воплем помчался вдоль улицы. К счастью, летел он так высоко, что снизу его было почти не видно.
Мы побежали за ним и на углу встретили первого прохожего. Как на грех, он оказался полицейским.
- Так, так! Что тут происходит? - поинтересовался он подозрительно и, заметив, что мы без шляп и без сил, зато у одного из нас в руке веревка, добавил: - Куда направляемся?
- Прогуляться, - ответил я невинно.
- Вот оно что! Значит, живете тут поблизости?
- Неподалеку, - начал Кларенс, но тут раздался голос с небес:
- Здрасьте всем!
Констебль быстро оглянулся. Потом посмотрел в один конец улицы, в другой. Затем грозно глянул в сторону ближайшего сада. И наконец, уставился на нас еще более подозрительно.
Благодарение Господу, нам хватило выдержки не поднять глаз кверху, а там, метрах в двух над констеблем, как небольшой цеппелин, завис Корпусти в непринужденной позе возлежащего за трапезой римлянина.
На какое-то мгновение полицейский растерялся, но потом вытащил блокнот. Когда он начал перелистывать страницы, Корпусти весело расхохотался. Констебль замер и буквально просверлил нас взглядом.
- Я вас предупреждаю, - произнес он.
- Послушайте, - принялся объяснять Кларенс, - мы ничего такого не делаем. Просто гуляем. Мы…
К несчастью, в этот момент Корпусти решил сменить положение и подобно Юпитеру, сошедшему на Данаю золотым дождем, осыпал изумленного полицейского целым градом монеток, вывалившихся из его карманов.
Если бы монеты вручили надлежащим образом, то эффект, возможно, был бы положительным. Но деньги, посыпавшиеся, словно манна небесная, за шиворот вместо подставленной ладони, нельзя истолковать иначе как попытку дачи взятки должностному лицу.
- Ваше имя и адрес, будьте любезны, - рявкнул констебль, и с замиранием сердца мы услышали приближающийся топот еще одного полицейского.
Должен признать, что Корпусти, несмотря на весь свой эгоизм, выручил нас. Мы увидели, как он поднялся повыше - для лучшего разгона, так сказать, а потом в положении сидя рухнул прямо вниз на голову блюстителя закона, надвинув ему каску до самых усов. Мы тут же дали деру, пока констебль, ничего не видя из-под крепко нахлобученного головного убора, беспорядочно махал кулаками, а его товарищ спешил ему на помощь. Мистер Корпусти, как разрезвившийся терьер, весело скакал над нашими головами и давал ободряющие советы касательно расположения, передвижения и настроения наших врагов.
От второго полицейского, впрочем, нам далеко уйти все равно не удалось бы, поэтому незаметно вернуться в дом не представлялось возможным.
Однако наше воздушное сопровождение блестяще справилось и с этой задачей. Корпусти развернулся и полетел прямо на преследователя, как раз на уровне его лица. Это было слишком даже для доблестной лондонской полиции. Пронзительным голосом констебль воззвал к Провидению, пригнулся, сел на землю, уцепился за фонарный столб и закрыл глаза рукой.
Корпусти, очень довольный собой, нагнал нас у двери, не спеша подплыв на боку, и мы благополучно вошли в дом. Он сказал, что устал и летать больше не будет, но рисковать не стоило. Мы уложили его в постель, привязали, а сами провели ночь в гостевой спальне.
Мы не развязывали Корпусти до тех пор, пока на следующее утро не вернулась его жена, но и потом не спускали с него глаз вплоть до трех часов, когда явился сэр Джеймс Блейкер. Должен признать, выглядел Корпусти весьма плачевно. Ночные полеты страшно изматывают.
Сэр Джеймс слушал нас со скептической улыбкой. Мне казалось, нет на свете человека, который труднее поддается убеждению. Он излучал недоверие. Когда мы закончили, он только и произнес:
- Ну что ж, джентльмены, лучше один раз увидеть…
Теперь настала очередь Корпусти. Он собрался с силами и попытался взлететь. Сначала мы думали, что у него ничего не получится из-за откровенного недоверия, исходящего от сэра Джеймса, поэтому отчаянно желали ему успеха, пока наконец он не начал подниматься. Однако, едва Корпусти оторвался от земли на какие-то незаметные глазу пару сантиметров, сэр Джеймс нетерпеливо отрезал:
- Я знал, что все это ерунда. Человек не может летать с помощью одного только усилия воли.
В ту же секунду Корпусти покачнулся и опустился на землю.
- Но послушайте, - закричали мы, - он ведь только что висел в воздухе.
- Чепуха, - ответил сэр Джеймс.
Корпусти закрыл глаза, и мы прямо-таки физически ощущали, как он старается. Но ничего не вышло. Скептицизм сэра Джеймса оказался сильнее.
Естественно, наша затея с треском провалилась, и сэр Джеймс был очень недоволен и выговаривал нам, пока с Корпусти не случилось что-то вроде припадка по причине, как злорадно объявил сэр Джеймс, чрезмерного увлечения портвейном. С тем он и ушел, саркастично поблагодарив нас за интересное утро.
Больше Корпусти не летал. Способность подниматься в воздух зависела от его собственной непоколебимой веры в успех, а сэр Джеймс впервые заставил в этом усомниться. Корпусти не мог забыть, как однажды потерпел фиаско, и потому его вера уже не была абсолютной.
А мы теперь никогда не сможем заставить кого бы то ни было поверить в то, что видели собственными глазами. Иногда нам кажется, разыщи мы тех двух полицейских… но порой возникает ощущение, что те и сами не прочь были бы нас разыскать.