Джек Макдевит

Чинди

Посвящаю Сьюзан и Харлану

Автор выражает признательность: Дэвиду Л. Доусону, доктору медицины из НАСА, и Уолтеру Квирли за техническую помощь; Холи Макклу за чинди; Кристоферу Шеллингу за соответствие титулам; Ральфу Вичинансе за то, что всегда оказывался на месте; Саре и Бобу Швагер за их работу над рукописью. Сюзан Эллисон и Джинджер Бьюкенен, всегда указывавшим верный путь, и, как всегда, Морин.

Не пользуйтесь сплавным деревом для добычи огня, потому что чинди может сбросить этот огонь в море и при свете его будет выслеживать вас.

Табу индейцев племени навахо

В ночных лесах,
За краем света,
Деревья вечно зеленеют.

Айви Хамон. Избранные поэмы. 2114

Мы по-прежнему собираемся вокруг костров, рассказывая друг другу различные истории, задаваясь вопросом, а что же происходит там, в темноте. И по-прежнему так и не знаем этого. По-прежнему не можем заглянуть за пределы бледного ореола мерцающего света.

Спенсер Эббот. Передача гармоний. 2201

Рвущиеся из Вавилона и Ура,
Из Афин, Александрии и Рима
Голоса тысяч поколений
Тревожат и
Понуждают нас…

Тайа Косанна. Долгий взгляд. 2044

Пролог

2220, июнь

Я не знаю, кем именно кажусь миру; но сам себе всегда представляюсь всего-навсего маленьким мальчиком, который играет на морском берегу и время от времени развлекается тем, что отыскивает особенно плоскую гальку или особенно красивые раковины, в то время как великий океан истины лежит неоткрытым прямо перед ним — передо мной.

Исаак Ньютон. 1725

Когда «Бенджамин Л. Мартин», или для его капитана и пассажиров просто «Бенни», вошел в учебники истории, он находился на границе исследованной территории, на орбите вокруг нейтронной звезды, значащейся в каталоге под номером VV651107.

Командовал «Бенни» Майкл Ленгли, в прошлом шесть раз женатый, отец троих детей, излечившийся наркоман, некогда студент-теолог, актер-любитель, непрофессиональный музыкант и адвокат, лишенный практики. Порой казалось, что Ленгли «прожил» с полдюжины самых разных жизней, но, разумеется, особой заслуги в этом не было: долгожители, разменявшие вторую, а то и третью сотню лет, давно никого не удивляли.

Находившийся на борту отряд исследователей состоял из одиннадцати ученых разного профиля: физиков, геологов, планетологов, климатологов и специалистов в нескольких более загадочных областях. Подобно всем работникам Академии, они чрезвычайно серьезно относились к своей работе: измеряли, зондировали, регистрировали температуру всех доступных планет, спутников, звезд или пылевых облаков. И, конечно, особенно предпочитали работать с аномалиями (когда удавалось их отыскать). Ленгли понимал, что это безрассудная игра: если бы кто-нибудь из них провел в пограничной зоне столько, сколько провел он, то наверняка все, что они считали странным, замечательным или «ни в какие ворота», произошло бы тысячи раз на протяжении нескольких дюжин световых лет. Вселенная была до бесконечности повторяющейся. И в ней не существовало аномалий.

Взять, к примеру, вот эту нейтронную звезду. Она походила на серый бильярдный шар — или походила бы, если заставить ее светиться. Была лишь несколько километров в поперечнике, по размерам чуть меньше Манхеттена, но массой в несколько раз превосходила Солнце. Имела такую плотность, что искажала пространство и время, отклоняла проходящий мимо свет других звезд, размывая его в гало. И устраивала разрушительные игры с часами и другими системами «Бенни», порой заставляя их «бежать» в обратную сторону. Гравитация на ее поверхности была столь высока, что Ленгли, сумей он приземлиться там, весил бы около восьми миллиардов тонн.

— Обутый или босиком? — спросил он астрофизика, который представил ему расчеты.

Несмотря на столь необычайные параметры объекта, в ближайших его окрестностях существовало по меньшей мере еще с полдюжины подобных. В действительности поблизости «плавало» множество мертвых звезд. Никто не обращал на них внимания, потому что они не производили никакого типичного «шума» и были почти невидимы.

— Что и делает это место интересным, — объяснила ему Ава, — особенно если принять во внимание, что вот эта звезда собирается столкнуться с вон той. — Она постучала пальцем по экрану, но Ленгли все равно не понял, о какой именно звезде речь. — У нее четырнадцать планет, ей около девяти миллиардов лет, но этот монстр собирается все разметать. И, скорее всего, вдобавок разрушит солнце.

Ленгли уже слышал все это несколькими днями ранее. Но знал, что на его веку ничего подобного не случится.

Ава Экарт была одной из немногих на корабле, кто жил, похоже, не только своей профессией. Эта чернокожая женщина, очень привлекательная, педантичная, приятная в общении, любительница танцев, получала удовольствие от бесед о работе, но обладала редкой способностью вести их на языке, понятном непрофессионалу.

— Когда? — спросил Ленгли. — Когда все это должно произойти?

— Примерно в ближайшие семнадцать тысяч лет.

Ну, опять за свое. Нужно набраться терпения .

— А вы не можете ждать?

В ее темных глазах заплясали огоньки.

— Считайте, что угадали, — сказала Ава. И ее внутренний огонь угас. — Главная проблема пребывания здесь в том, что все интересное всегда происходит в жутко неудобном для нас временном масштабе… — Она взяла две кружки.

Может быть, он тоже хочет кофе?

— Нет, — запротестовал он. — Спасибо, но я и так уже целый день только за счет этого сохраняю бодрость.

Ава улыбнулась, налила себе кофе и опустилась в кресло.

— И все-таки, — созналась она, — мне хотелось бы быть здесь, когда это случится. Увидеть нечто такое…

— Через семнадцать тысяч лет? Ну-ну…

— Ну да, ну да. — Она по-прежнему оставалась задумчивой. — Но даже если прожить достаточно долго и дождаться, потребуется еще несколько тысяч лет, чтобы наблюдать за самим процессом. Как минимум.

— Вот почему мы занимаемся моделированием?

— Но это все не то, — заявила Ава. — Это совсем не то, что находиться непосредственно на месте событий. — Она тряхнула головой. — И даже будучи здесь, мы слишком ограничены в своих возможностях. Возьмем для примера звезду. — Она имела в виду небесное тело «одиннадцать ноль семь», по орбите вокруг которого они сейчас вращались. — Мы здесь, но не можем подойти достаточно близко, чтобы как следует рассмотреть ее.

Ленгли указал на крупное изображение на экране.

— Я имею в виду, по-настоящему рассмотреть ее, — продолжила Ава. — Пройтись по поверхности. Заставить ее хоть немного светить.

— Прогуляться по ней.

— Да! — Ава не сумела скрыть воодушевления. Одета она была в зеленые шорты и белый свитер с надписью «Университет Огайо» . — Ведь антигравитацию мы уже смогли освоить. Но здесь требуется улучшенный генератор.

— Очень-очень улучшенный.

Обращаясь с экрана, система ИИ, искусственного интеллекта корабля, обычно использовала изображение Ахава. Как и все подобные системы на исследовательских кораблях, искусственный интеллект откликался на имя Билл .

Непреклонный, будто стальной, взгляд суровых глаз, небольшие бачки и раздуваемый ветром черный рубчатый свитер были слишком хорошо знакомы Ленгли, чтобы тут же привлечь его внимание. Пассажиров при появлении Ахава обычно охватывала тревога. Обладай Билл самосознанием (которого, по заверениям его создателей, был лишен), Ленгли наверняка бы думал, что его забавляют их переживания.

— Капитан, — сказал Билл. — Мы встретились с неожиданно любопытным феноменом .

Это было необычное замечание. Как правило, Билл лишь сбрасывал информацию, не позволяя себе ее тенденциозной «подачи».

— Что это значит, Билл?

— Сейчас все уже закончилось. Однако ранее имели место радиосигналы неприродного происхождения.

— Радиопередача?

— Да. На частоте 8,4 гигагерц .

— Содержание передачи? Кто и откуда вел ее?

Бегающий по сторонам взгляд замер.

— Не могу ответить на эти вопросы, капитан. Я не распознал ни язык, ни систему.

Ленгли и Ава переглянулись. Они были очень далеко от дома. И больше здесь никого не было.

— Сигнал был направленный, — добавил Билл.

— Не рассеянный?

— Нет. Мы прошли через него несколько минут назад .

— А ты сумел разобрать вообще хоть что-то, Билл?

— Нет. Но сигнал был явно искусственного происхождения. Отрицать это было бы неразумно .

Ава не сводила глаз со звездной карты на экране, как будто ожидала увидеть там нечто удивительное.

— Какой, по-твоему, уровень достоверности этого, Билл? — спросила она.

— Девяносто девять и восемь, при стандартных методах оценке .

На одном из вспомогательных экранов побежали строки символов.

— Вот как это выглядит. Я заменил повторяющиеся формы импульсов символами .

Капитан самих форм импульсов не видел, но принял утверждение Билла без возражений.

— Ты хочешь сказать, Билл, что здесь есть другой корабль ?

— Я говорю только, что был сигнал .

— Откуда он шел и куда направлен? — спросила Ава.

— Не могу утверждать точно. Но, похоже, он берет начало около «одиннадцать ноль семь». В районе нейтронной звезды. Предполагаю, на орбите возле нее что-то есть. Мы прошли через сигнал слишком быстро, чтобы запеленговать его .

Ленгли нахмурился, глядя на экран. Он наблюдал за пробегающими символами, пока они не замерли.

— Вот вся передача, — сообщил Билл. — Хотите, чтобы я повторил запись ?

Ленгли взглянул на Аву. Та отрицательно покачала головой.

Ленгли посмотрел на изображение ИИ. Осунувшееся усталое лицо. Мрачная важная персона — тот облик, который Билл принимает, когда что-то случается.

— Билл, мы можем снова отыскать этот сигнал?

ИИ колебался.

— Направленный сигнал?… Если предположить, что он исходит с более низкой орбиты, чем наша, то стоило бы подождать, пока мы вновь не пересечемся .

— Сколько это может занять времени?

— Нет полноты данных .

— Предположи.

— Вероятно, несколько месяцев .

Ленгли просто не верил в происходящее. Только не здесь. Вероятнее всего, это ложный сигнал, пришедший откуда-то еще.

— Можешь ты как-нибудь оценить местоположение источника, Билл?

— Нет, капитан. Для этого необходимо второй раз засечь этот сигнал .

Ленгли пристально посмотрел на Аву.

— Это попросту какой-то сбой. Нечто подобное время от времени случается. Помехи в системе.

— Может быть, — проговорила она.

— Билл, запусти диагностику. Посмотри, нет ли какой-нибудь внутренней неисправности, которую можно было бы принять за радиоперехват.

— Я уже проделал это, капитан. Все системы, похоже, в порядке .

Ава чуть прищурилась, словно внимательно куда-то вглядывалась.

— Давай разберемся с этим с помощью Пита. — Пит Дамон руководил программой исследований и считался лучшим из физиков. В значительной степени — благодаря своей работе ведущим научно-популярных выпусков «Всеобщих новостей», которые сделали очень много для того, чтобы добиться экономической поддержки организаций, подобных Академии, хотя и были причиной зависти многих коллег Пита.

Ленгли слышал голоса за спиной — пассажиры были заняты текущими экспериментами. Хотя возраст объекта «одиннадцать ноль семь» составлял лишь двести миллионов лет, эта нейтронная звезда образовалась более двух миллиардов лет назад. Когда Ава попыталась объяснить, как это возможно, почему у самого «дна» гравитационного поля объекта время идет гораздо медленнее, чем здесь, в менее «сдавленной» части Вселенной, рассудок капитана отказывался даже пытаться осознать эту идею. Разумеется, Ленгли не сомневался, что все это именно так, но попытки задуматься над подобными вопросами вызывали у него головную боль.

Ава включила один из вспомогательных экранов, вызвала Пита и вступила с физиком в торопливый диалог. Посмотрев на свои экраны, Пит нахмурился и покачал головой.

— Такое невозможно, — заявил он.

— Вы полагаете, это следует проигнорировать? — спросила Ава.

Очередной взгляд на экраны. Пара фраз, брошенных в сторону фигур, скрывающихся в темноте. Мелькание пальцев на клавиатуре.

— Нет, — сказал он. — Сейчас я поднимусь .

Захлопали, открываясь и закрываясь, люки кают. Ленгли услышал шаги и возбужденные голоса.

— Похоже, ты расшевелила аборигенов, Ава, — сказал он.

Она выглядела довольной.

— Кто бы сомневался.

На мостике появились несколько человек. Пит. Рик Стокард, канадец. Хэл Паквуд, который впервые отправился в долгий рейс и сводил всех с ума бесконечными разговорами о том, как его восхищает все вокруг. Мириам Кэпп, которая занималась экспериментами, связанными со временем. И еще двое или трое. Все тяжело дышали.

— Где источник сигнала? — Этот вопрос звучал со всех сторон. — Мы действительно что-то слышали?

— Мы все еще принимаем его?

— Господи, Майкл, — воскликнула Тора Кавалла, астрофизик с неутолимым сексуальным аппетитом, — мы уже смогли установить источник? Ты считаешь, там кто-то может быть?

— Да — мы, — сказал Ленгли.

Он обращал мало внимания на Тору. Ее поведение раскалывало экипаж, вдобавок она, похоже, думала, что окружена сплошь идиотами. Такое отношение к окружающим могло остаться незамеченным, скажем, в Калифорнийском технологическом. Но в замкнутой приятельской среде, перемещающейся на скоростях, превышающих скорость света, когда люди месяцами вынуждены жить бок о бок, Тора порождала атмосферу клаустрофобии и подозрительности.

— Разумеется, мы начеку. Но не ждите многого. Мы не имеем представления, где искать этот источник. А никакое сканирование вблизи этой груды железа не внушает доверия. Гравитация безнадежно исказит данные.

— Продолжайте слежение, — произнес Паквуд таким тоном, будто они уже отвечали за это.

— А нет ли других, правдоподобных объяснений? — спросила Тора. Она нахмурила широкие светлые брови. Астрофизик была по-настоящему заинтригована этим событием.

— Никогда нельзя сбрасывать со счетов неисправность оборудования. Но Билл говорит, что все в порядке.

Тора бросила быстрый взгляд на Пита. Ее серые глаза упрашивали его переориентировать работу экспедиции на охоту за этим сигналом.

— Мы никак не можем, — заявил Пит, — запросто отмахнуться от этого, пока не представляем, чем именно вызвана эта передача.

Он был высок, длинноног, внушителен и серьезен. Его плутоватые глаза неизменно внушали мысль о том, что он что-то скрывает. Ленгли подумал: «Пит напоминает очень довольного собой карманника». Но физик всегда держал слово. И ему всегда можно было верить.

— Так что же на самом деле вы получили, Майк? — осведомился он.

— Это был одноразовый перехват. Билл не предоставил нам никаких данных, кроме самого факта.

— Можно прослушать запись? — поинтересовался Паквуд.

— Билл, — приказал Ленгли, — запусти запись. На этот раз со звуком.

Запись длилась около двух секунд: серия коротких резких и высоких звуков и закорючки на экране.

— Мы можем прочитать любые из них? — спросил Пит.

— Нет, — ответил Ленгли. — Нулевой вариант.

Члены исследовательской команды очень серьезно переглянулись друг с другом. Появились еще двое участников.

— Это должно означать, что где-то здесь есть еще один корабль, — сказал Пит. — Или какой-то орбитальный аппарат.

— Но никого из наших здесь нет, — сообщила спокойная, очень молодая женщина-техник, только вошедшая в отсек. Ее звали Ванда. — Я проверила, дважды.

Пит кивнул.

— А что здесь делать еще кому-то? — удивилась Тора.

— Мы же здесь, — возразил Ленгли.

Тора покачала головой.

— Но ведь датчики ничего не уловили?

Ленгли только что проверил панель состояний. Но теперь сделал это еще раз. По-прежнему все спокойно.

— Если бы там что-то было, — заметил Стокард, — я думаю, мы увидели бы это. — Он держался грубовато и напористо. Человек, который в другое время выбрал бы карьеру военного.

— Ну, — сказал Паквуд, — в местах вроде этого условия частенько бывают весьма странными. Пространство свертывается, время внутри и снаружи искажается очень значительно. И по-прежнему…

— А почему бы нам не развернуться и не пройти там вновь? — проговорил Пит. — Поискать тот самый район?

— Невозможно. У нас нет излишков топлива на полный разворот. Если вы хотите возвратиться в ту самую точку, вам придется ждать, пока мы не завершим полный оборот.

— Долго ждать?

— Несколько месяцев.

Все посмотрели на капитана, но он ничем не мог помочь. Ленгли никогда не пытался сделать нечто экстраординарное. Он водил корабли Академии в дальний космос на протяжении почти сорока лет и доподлинно знал о нейтронных звездах одно: никто другой еще ни разу не крутился около них.

С тех самых пор, как исследователи стали совершать дальние путешествия, используя сверхсветовые скорости, они нашли только одну внеземную цивилизацию, если ее так можно назвать. Обитатели планеты Нок прошли путь развития длиной примерно в четырнадцать тысяч лет, но только сейчас оказались на этапе завершения промышленной революции. Для этого, несомненно, было много разного рода причин, и они постоянно вели войны друг с другом.

В ряде других мест обнаружились сплошные руины. Что хочешь, то и делай. Ленгли сам видел около тысячи подобных Земле миров, и среди них не нашлось и тридцати, где существовала бы хоть какая-то жизнь. А две трети найденных форм жизни были одноклеточными.

Нет. Что бы ни перехватил (или думал, что перехватил) Билл, это не могло объясняться присутствием чужого корабля с экипажем пришельцев. Но понять восторг пассажиров было очень легко.

— Какие соображения, капитан? — спросил Пит после долгих колебаний. — Вы можете провести диагностику, чтобы определить истинность перехвата?

— Уже сделано. Билл нигде не обнаружил никаких сбоев.

Но, разумеется, в таком случае работа самого Билла оказывалась под вопросом…

— Хорошо. Что еще мы могли бы сделать?

— Произвести реконфигурацию спутников и перезапустить их, чтобы они вели поиск источника. После этого мы вернемся к выполнению своей миссии. И по ее завершении отправимся домой.

Пита не обрадовала подобная стратегия.

— А что со спутниками?

— Если они что-то найдут, они передадут результаты.

— Вы по-прежнему думаете, что это такой долгий процесс?

— Прошу прощения, Пит, но более легкого способа практически не существует.

— Сколько же потребуется спутников?

Их оставалось только семь. Он собирался пожертвовать несколькими частями программы.

— Чем больше мы их запустим в том направлении, тем больше шансов получить результат.

— Тогда так и сделаем, — сказал Пит. — Запустите их все. Ну, может быть, оставьте парочку.

1

Люди склонны верить, что счастье в равной степени плод таланта, упорного труда и настоящей удачи. Трудно отрицать роль труда и везения. Что же касается таланта, я бы заметил, что это, главным образом, способность правильно выбрать момент, чтобы вмешаться.

Гарун аль Монидес. Размышления. 2116

2224, июнь

Присцилла Хатчинс не относилась к тем женщинам, которые легко увлекались, но во время памятных событий у Протея она была очень близка к тому, чтобы пасть жертвой гибельной страсти к Пастору Броули. Не из-за его приятной наружности, хотя Бог свидетель, он был невероятно обаятелен. И не из-за родства душ. За эти два качества она и любила его. Но если расспросить ее с пристрастием, она бы, вероятно, сказала, что существует еще одна причина — его тактичность.

Разумеется, на самом деле пастором он не был, а, согласно легенде, происходил из старинного рода баптистов-огнепоклонников. Хатч знала его как случайного соседа по столу за обедом и просто как человека, с которым иногда сталкивалась в дверях Академии. Возможно, поэтому более веской причиной был голос среди пустоты космоса и одиночества, которое охватывало ее во время бесконечных полетов на «Сиренити», «Глори Пойнт» и «Фарвей». Броули был из тех редких людей, с которыми можно молчать и тем не менее чувствовать себя уютно.

Главное, он оказался в нужном месте, когда она отчаянно нуждалась в нем. И заметьте, не для того, чтобы спасти ей жизнь. Сама Присцилла в тот момент не подвергалась реальной опасности. Но Пастор снял с нее бремя страшного решения.

Дело было так: Хатч на корабле Академии «Уайлдсайд» выполняла рейс до станции «Ренессанс», находившейся на орбите Протея — гигантского водородного облака, которое в течение миллионов лет сжималось и в конечном счете должно было стать звездой. Его ядро бешено пылало, подверженное огромному сжатию, но вспышка ядерной реакции пока не наблюдалась. Вот почему станция помещалась именно там. Чтобы следить, как любил говорить Лоуренс Даймен, за процессом . Но были и такие, кто, считая станцию «Ренессанс» уязвимой, а процесс непредсказуемым, пытались закрыть ее и отослать назад персонал. Да, это было не то место, куда стремилась бы попасть Хатч.

Внутри облака дул незатихающий ветер. Почти в сутках полета от него Хатч прислушивалась к его вою и попыткам «ухватить» корабль. Она пыталась сосредоточить внимание на легком завтраке из поджаренного хлеба и фруктов, когда заметила первые признаки того, что должно произойти.

— Большой выброс энергии, — сообщил Билл. — Гигантский, — добавил он. — За пределами шкалы .

В отличие от своего «сородича», ИИ корабля «Бенджамин Мартин», здешний Билл был приспособлен к широкому диапазону внешних воздействий и использовал все свои наиболее достоверные ощущения, чтобы порадовать, внушить беспокойство или пригрозить, в зависимости от своего расположения духа. Теоретически, он был запрограммирован на такое «поведение», чтобы обеспечить капитана подлинным «товарищем» на время долгих полетов. Иначе Хатч была бы на корабле одна-одинешенька.

Сейчас Билл походил на любвеобильного дядюшку, который, однако, склонен выпить лишку и придерживается вполне очевидного взгляда на женщин.

— Ты считаешь, мы должны срочно эвакуировать их? — спросила она.

— У меня недостаточно данных, чтобы произвести положительную оценку, — сказал он. — Но думаю, нет. Я хочу сказать, что это небесное тело находится здесь уже давно. Несомненно, оно вряд ли разлетится на куски при нашем появлении .

Подходящая надпись для надгробья, если будет, на что его поставить.

Разумеется, они не могли заметить эти выбросы энергии без сенсорных датчиков. Разве можно было бы разглядеть здесь хоть что-то без датчиков? Светящийся туман, сквозь который двигался «Уайлдсайд», ограничивал зону визуального наблюдения тридцатью километрами.

Это был водород, подсвеченный пламенем ядра. На экранах Присциллы Протей нелегко было бы отличить от настоящей звезды, не будь фонтанов-близнецов, бьющих из его полюсов.

Хатч смотрела на изображение: обширные выплески плазмы, катящиеся сквозь облака, истинный ад, источник куда больших волнений и тревог, чем поведение обычной звезды — возможно потому, что не имел прогнозируемого пика, а, казалось, собирался заполнить собой всю Вселенную.

Когда рассматриваешь это облако со стороны, полюсные фонтаны-выбросы придают ему чрезвычайно элегантный вид, хоть сейчас в Сорбонну, а лучи, образованные не вполне стабильными заряженными частицами, казалось, вырывались из космического маяка, который произвольно менял свое положение на скалистых утесах. Станцию «Ренессанс» разместили на экваториальной орбите этого облака, желая изучить возможное влияние случайного взрыва на электронные устройства.

— Когда ожидается вмешательство в процесс ядерной реакции? — спросила Хатч.

— Вероятно, уж никак не в ближайшее тысячелетие, — сказал Билл.

— Должно быть, эти люди сошли с ума — сидя здесь в таком густом тумане!

— Несомненно, за последние сорок восемь часов условия значительно ухудшились . — Билл с привычным самодовольством бросил в ее сторону снисходительный взгляд и дал справку: — Здесь говорится, что они устроены весьма комфортно. Бассейны, теннисные корты, парки. И даже уединение на морском берегу .

Будь Протей центром Солнечной системы, легкая дымка над его внешним краем наверняка поглотила бы Венеру. Ну, может быть, поглотила — не слишком удачное слово. Скрыла бы от глаз — так, может быть, вернее. В конце концов, когда давление достигнет критического значения, запустится ядерная реакция, и внешняя, водородная, вуаль окажется отброшена, а Протей превратится в звезду класса G, возможно, чуть более массивную, чем Солнце.

— Да разве дело в том, сколько у них там парков, если объект проявляет нестабильность!

ИИ дал Хатч понять, что нисколько не одобряет ее точку зрения.

— Случаи проявления простейшими звездами класса G нестабильности неизвестны. Такой объект подвержен случайным бурям, что мы сейчас и видим. Думаю, ты напрасно беспокоишься .

— Может быть. Но если такая «погода» считается здесь нормальной, мне бы не хотелось оказаться поблизости, когда грянет настоящая буря.

— Мне и самому не хотелось бы. Но если положение начнет меняться, пока мы еще здесь, нужно быть готовыми с достаточной легкостью избежать проблем.

Будем надеяться .

«Такое событие невероятно», — уверял ее офицер-диспетчер. (Он явно злоупотреблял этим словом.) Протей как раз сейчас проходит период «тарахтения» перед заводкой двигателя. Это нормально. И причин для беспокойства нет, Хатчинс. Ты находишься здесь всего лишь как фактор безопасности .

Хатч была на «Сиренити», собиралась встать на ремонт, когда пришел вызов. Лоуренс Даймен, начальник станции «Ренессанс», тот самый Даймен, который всего пару месяцев назад утверждал, что Протей надежен, как Солнце, и настаивал на том, чтобы, вопреки совету нескольких уважаемых людей из Академии, оставить все как есть, теперь требовал подстраховки. Так что давайте пошлем старушку Хатчинс посидеть на вулкане.

И вот она здесь. С инструкциями быть в постоянной готовности, помогать Даймену, а в случае возникновения проблем следить за тем, чтобы спаслись все участники экспедиции. Хотя никаких проблем быть не должно. В смысле, все они специалисты по простейшим звездам и утверждают, что дела идут прекрасно. А страховка нужна лишь на всякий случай.

Она проверила список. Тридцать три члена экипажа станции, личный состав и исследователи-практики, в том числе трое студентов-выпускников.

Соберись они все бежать, на «Уайлдсайде» стало бы тесновато. На корабле было место на тридцать одного человека плюс пилота, но вполне можно раза в два уплотнить отсек-другой, а также были дополнительные койки, которые потребуются при перегрузках.

Это было временное задание — Академия обещала подогнать с Земли «Лакран», который сейчас серьезно ремонтировался, чтобы лучше выдержать здешние условия (фактически оснащался броней), а через несколько недель должен был заменить суденышко Хатч как постоянный эвакуационный корабль.

— Хатч, — сказал Билл. — Входящее сообщение. С «Ренессанса» .

Она уже была на мостике, где проводила большую часть времени, когда летала на почти пустом корабле.

— Переключай их сюда, — приказала она. — Пора бы познакомиться.

Ее ждал приятный сюрприз. Она поймала себя на том, что не отрываясь глазеет на привлекательного молодого техника с каштановыми волосами и блестящими глазами, который во время прямого и обратного прохождения сигнала смотрел на нее с пьянящей улыбкой. На нем были белые облегающие брюки, и Хатч поневоле подавила вздох. Черт возьми. Слишком долго она была одна.

— Привет, «Уайлдсайд», — проговорил техник. — Добро пожаловать на Протей .

— Привет, «Ренессанс». — Она сдержала улыбку. Задержка при обмене сигналами составляла чуть больше минуты.

— С вами хочет поговорить доктор Харпер . — Юноша уступил место высокой смуглой женщине, явно привыкшей давать указания. Хатч узнала Мэри Харпер, которую помнила по видеорепортажам. Говорила Мэри четко, не мямлила и смотрела на Хатч, как на задержавшегося с ленчем посыльного. В течение всей долгой битвы Харпер стояла плечом к плечу с Дайменом, препятствуя закрытию станции.

— Капитан Хатчинс? Мы рады, что вы здесь. Зная, что есть находящийся в готовности корабль, все мы чувствуем себя чуть более уверенно. На всякий случай.

— Рада быть вам полезной, — произнесла Хатч.

Харпер слегка смягчила тон.

— Я понимаю, вас отозвали сюда, когда вы направлялись домой, и просто хочу, чтобы вы знали, как высоко мы ценим то, что вы прибыли сюда по первому требованию. Вероятно, в этом не было особой нужды, но мы подумали, что предусмотрительность не повредит .

— Разумеется.

Харпер начала говорить что-то еще, но передачу оборвала пронесшаяся буря. Билл попробовал переключать каналы и нашел один работающий.

— Когда вас можно ожидать? — спросила Мэри.

— Завтра утром, около шести.

Харпер беспокоилась, но пыталась скрыть это за холодной улыбкой, с которой она ждала, пока ответ Хатч дойдет до нее. Услышав его, она кивнула, и Хатч готова была поклясться, что эта женщина тайком продолжает считать про себя.

— Хорошо, — сказала Мэри с показной веселостью. — Мы вас встретим .

«На этот раз мы высаживаем не так много гостей», — подумала Хатч.

Станция регулярно готовила для «Сиренити» отчеты, содержавшие сведения о температуре на различных уровнях атмосферы, оценку степеней сжатия и плотности облака и множество других подробностей. «Уайлдсайд» дрейфовал в гиперкоммуникационном потоке данных между «Ренессансом» и «Сиренити» и, следовательно, мог в течение нескольких минут принимать эти передачи. Хатч наблюдала за числами, покрывавшими рябью с полдюжины экранов, и за случайными периодами анализа сигнала, который осуществлял ИИ «Ренессанса». И ничего не понимала. Температура ядра и скорость ветра были обычными метеоотчетами. Но, кроме этого, время от времени передавались изображения простейшей звезды, залегающей в самом центре облака.

— Насколько они правы в том, — задала она вопрос Биллу, — что до начала ядерной реакции еще тысяча лет?

— Сейчас они не высказывают такого мнения, — отозвался Билл. — Но, насколько я понимаю, есть вероятность того, что механизм ядерной реакции уже запущен. Собственно, процесс мог начаться около двухсот лет назад .

— А они могут не знать об этом?

— Нет .

— Я всегда считала, что, когда процесс начинается, обычно это сопровождается мощнейшим взрывом.

— Нет. Происходит следующее. Звезда после своего рождения несколько веков будет сжиматься. Она изменит цвет на желтый или белый. И значительно сократится в размерах. Этот процесс не обязательно приводит к взрыву .

— Приятно слышать. Стало быть, эти люди еще не сидят на пороховой бочке.

Изображение дяди Билла улыбнулось. Он был одет в желтую рубашку с расстегнутым воротником, широкие синие брюки и комнатные тапки.

— На пороховой — точно не сидят.

Корабль вышел из потока данных, и сигнал исчез.

Хатч скучала. Прошло около шести дней с тех пор, как она покинула «Сиренити», и она тосковала по обществу. Ей очень редко доводилось путешествовать без пассажиров, и ей это не нравилось. Тогда ей приходилось убеждать Билла, который заранее знал, когда она затоскует, что он ни при чем. Вот и сейчас она произнесла:

— Это не потому, что ты плохой товарищ.

Изображение мигнуло и исчезло, чтобы мгновенно смениться эмблемой «Уайлдсайда»: орел, парящий рядом с полной луной.

— Я знаю . — В голосе Билла звучала обида. — Я понимаю .

Это было сказано только чтобы успокоить ее. Но Хатч вздохнула и уставилась в туман. До нее донеслось легкое пощелкивание, которым, как было заведено, Билл сообщал, что удаляется. Обычно он шел на это ради ее уединения. Но на сей раз причина была иная.

Целый час Хатч пыталась читать, потом посмотрела старую комедию (прислушиваясь к записанному смеху аудитории и эху аплодисментов, разносившимся по кораблю), приготовила выпивку, вспомнила о гимнастике, выполнила упражнения, приняла душ и вернулась на мостик.

Попросила Билла вернуться, и они сыграли пару партий в шахматы.

— А ты знаешь кого-нибудь на «Ренессансе»? — спросил он.

— По-моему, нет.

Несколько имен были ей смутно знакомы, скорее всего, по спискам пассажиров в предыдущих полетах. Большей частью это были астрофизики. Несколько математиков. Пара специалистов по обработке данных. Несколько человек, занимавшихся обслуживанием станции. Шеф. Ей стало интересно, кто тот молодой человек с блестящими глазами.

«Они живут вполне прилично», — подумала она.

Шеф-повар. Врач.

Учитель.

…?

Она остановилась. Учитель ?

— Билл, чего ради там держат еще и учителя?

— Не знаю, Хатч. Странно .

Холодок пополз у нее по спине.

— Соедини меня с «Ренессансом».

Минуту спустя на экране появился тот самый «глазастый» техник. Он вновь включил свое обаяние, но на этот раз Хатч устояла.

— На вашей станции находится Монти Ди Грацио. Он числится учителем. Не могли бы вы объяснить мне, что он преподает?

Техник задумчиво смотрел на нее, ожидая сигнала.

— Что ты задумала? — спросил Билл. Он сидел в кожаном кресле в уставленном книгами кабинете. Она даже слышала потрескивание огня на заднем плане.

Хатч собралась было ответить, но прикусила язык. Мужчина на экране уже выслушал вопрос и смотрел озадаченно.

— Он преподает математику и естественные науки. Почему это вас интересует?

Хатч недовольно хмыкнула, проклиная собственную глупость. Задавай вопрос правильно, кукла .

— У вас есть кто-то, кого нужно учить? Сколько же всего у вас людей?

— Я думаю, что ты, может быть, права, — осторожно заметил Билл.

Она сложила руки и сжалась, как будто хотела превратиться в очень маленькую мишень.

Техник смотрел на нее, наморщив лоб.

— Да. У нас двадцать три человека, нуждающихся в обучении. Всего здесь пятьдесят шесть человек. У Монти пятнадцать учеников .

— Благодарю вас, — сказала Хатч. — Конец связи.

Безобидные черты Билла приобрели жесткое выражение.

— Итак, если эвакуация станет необходимой …

— Нам придется почти половину людей оставить там. — Хатч покачала головой. — Ничего себе арифметика.

— Хатч, что же делать ?

Будь она проклята, если знает.

— Билл, свяжи меня с «Сиренити».

Извержения на Протее становились все более бурными. Хатч наблюдала одно из них — оно, казалось, захватывало миллионы километров, «закипая» за границами облака, прежде чем высвободить свою энергию. — Все готово для связи с «Сиренити», — сообщил Билл.

Она глянула список операторов и увидела, что на дежурстве в момент начала сеанса и еще два с половиной часа после этого будет Сара Смит. Напористая карьеристка с большими амбициями. С ней трудно было сохранять хорошие отношения, но она всегда понимала проблему и всегда серьезно относилась к ней. Именно шеф Сары, Клей Барбер, отправил Хатч на это задание, и именно он предложил ей использовать внезапно ставший непригодным для эвакуации «Уайлдсайд».

Она успокаивала себя. Кипятиться было бы непрофессионально.

Зеленая лампочка на консоли телекамеры замигала.

— Сара. — Хатч смотрела прямо в объектив, старясь говорить как можно спокойнее. — Предполагается, что в случае неожиданных трудностей я должна эвакуировать людей с «Ренессанса». Но, очевидно, кто-то забыл, что у них полно неучтенного народу. На «Уайлдсайде» не хватит места для всех. Не отключайся. Пожалуйста, обсуди это с Клеем. Нам нужен гораздо больший корабль, и немедленно . Я не знаю, собирается Протей взорваться или нет, но если взорвется, при нынешнем положении дел нам придется бросить на произвол судьбы около двадцати человек.

— Молодчина, Хатч, — похвалил Билл. — По-моему, ты взяла исключительно верный тон .

Хатч пропустила обед. Она чувствовала себя изможденной, обеспокоенной и обессиленной. Испуганной. Что она скажет Харпер и Даймену, когда появится на «Ренессансе»? Надеюсь, у вас нет никаких проблем, ребята. Кого вы тут хотите спасать ? Ее мрачное настроение не изменилось, когда начала мигать сигнальная лампа. Пара агрегатов затихла, несколько экранов погасло. Свет потускнел, вентиляторы замерли, и несколько минут на мостике царила полная тишина. Затем все восстановилось.

— Все под контролем, — сообщил Билл.

— Хорошо.

— Мы можем время от времени ожидать подобных обстоятельств .

Системы корабля иногда прекращают работу, чтобы защититься от внешних энергетических ударов.

— Я знаю.

— И еще: мы получили ответ с «Сиренити» .

— Выводи на экран.

Это был Барбер. Грузный, лысеющий, раздражительный, он не любил, чтобы его беспокоили, когда дела шли не так, как следовало. Как-то в приподнятом настроении, что случалось очень редко, он сказал ей, что стал пилотом звездолета, желая произвести впечатление на женщину. Что это не помогло, и дама все равно демонстративно бросила его. Хатч понимала почему.

Он был в своем кабинете.

— Хатч, — произнес он, — мне очень жаль, что так вышло. «Уайлдсайд» был самым большим кораблем, какой нам удалось найти. Они сидят на этой станции уже многие годы. Наверняка с ними ничего не случится и еще за несколько недель. Я понимаю, что «Лакран» должен быть первым по расписанию. У нас здесь есть пара человек, которые какое-то время проработали на «Ренессансе», и они сказали, что эта станция всегда страшно пугает тех, кто попадает туда впервые. Это потому, что приходится лететь через все эти газы. Да и видимость очень плохая .

Я хотел бы попросить тебя вот о чем: когда окажешься на «Ренессансе», старайся действовать по обстоятельствам. Не говори, что «Уайлдсайду» не хватает грузоподъемности. Они не узнают об этом, если ты промолчишь. Я бы выслал второй корабль, но мне кажется, что это излишняя расточительность. Ты, главное, не падай духом .

Я проверю ситуацию с «Лакраном» и предупрежу их, что нас не устраивает нынешнее решение вопроса. А может быть, мне просто удастся поторопить их . — Он провел рукой по редеющим волосам и взглянул с экрана, казалось, прямо на нее. — А пока мне нужно одно: чтобы ты вытащила нас. Хорошо? Я знаю, ты справишься .

Внушительные черты ее собеседника сменило кольцо звезд станции «Сиренити».

— Что это? — пробормотала Хатч. — Это все, что он мог сказать?

— Его отношение могло быть иным, если бы он был здесь и выглянул в окно .

— Чертовски трудно сказать, что было бы.

Билл замолчал и нахмурился, отвлеченный чем-то еще.

— Еще одно входящее сообщение, — сообщил он. — С «Ренессанса» .

Хатч почувствовала, как внутри у нее все ослабло.

На этот раз на связь вышел сам директор станции. Лоуренс Даймен, дважды лауреат премии Банстетлера. Красавец сурового аскетического типа. Подобно большинству тех, кому перевалило за сотню, он выглядел относительно молодым, однако его глаза излучали жесткость и уверенность, которые приходят только с возрастом. Хатч не заметила в нем ни капли дружелюбия или мягкости. Светлые волосы, сжатые челюсти и лицо, которое не назовешь радостным. Тем не менее Лоуренс изобразил улыбку.

— Капитан Хатчинс, я очень рад, что вы так быстро появились здесь .

Он сидел за столом. На перегородке позади него висело несколько декоративных тарелок, размещенных так, чтобы бросаться в глаза. Хатч была не настолько близко, чтобы различить детали, и увеличила изображение: действие, которое могло быть воспринято минимум как вежливость. На одной из тарелок был изображен ни много ни мало герб Соединенного Королевства. Возможно, Даймен посвящен в рыцари?

Лоуренс выпрямился, оглядел свой широкий стол, а затем взглянул на нее. Похоже, ему было не по себе.

— У нас было извержение, — произнес он ровным тоном, подтверждавшим, что говорящего занимают серьезные неприятности. — Протей выбросил мощную вспышку .

Сердце Хатч замерло.

— Я предупреждал, что это может случиться. И требовал, чтобы на станции был готовый к отлету корабль .

Боже. Неужели он говорит именно то, чего она так опасалась?

— Я отдал приказ об эвакуации. Когда завтра вы прибудете сюда, вас будут ждать два специалиста, чтобы дозаправить корабль… — Он помолчал. — Полагаю, это будет необходимо .

— Конечно, идея здравая, — сказала она задумчиво. — Если успеем.

— Хорошо, мы позаботимся об этом. Может, вы способны как-то ускорить процесс?

— Имеете в виду, прибыть к вам поскорее? Нет. Мы в жестких рамках расписания полета.

— Понимаю. Ну, тогда все в порядке. Мы не ожидаем очередной вспышки до девяти тридцати.

Хатч позволила себе несколько секунд паузы.

— Речь идет о полной гибели станции?

Ответная передача заняла несколько минут.

— Да, — проговорил Лоуренс, чуть запнувшись. Ему было трудно держать себя в руках. — Мы не видим способа спасти «Ренессанс». Позвольте мне быть честным. Завтра в это время станция разлетится на куски . — Он приблизил лицо к объективу — казалось, ему хотелось лучше разглядеть Хатч. — Слава богу, капитан, что вы здесь. По крайней мере мы вывезем отсюда людей. Если вы прибудете по расписанию, мы, вероятно, сможем заправить ваш корабль и убраться часа за три до взрыва. Времени у нас должно быть в избытке .

Мы все до единого будем готовы к отлету. Если вам потребуется что-то еще, дайте знать офицеру-оперативнику или мне, и мы проследим, чтобы все было исполнено . — Он встал. Телекамера поворачивалась за ним, пока он обходил стол. — Спасибо, капитан. Не знаю, что бы мы делали, если бы вы не пришли по расписанию .

Вспыхнул индикатор приема. Лоуренс был готов слушать. Хотела ли Хатч что-то сказать?

Двигатели молчали, корабельную тишину нарушали только электронное попискивание приборов на мостике и постоянное гудение воздухопроводов. Хатч хотела признаться, разом выболтать всю правду, сообщить, что на корабле не найдется места для всех. И покончить с этим.

Но она не сделала этого. Ей требовалось подумать.

— Благодарю вас, профессор, — произнесла она. — Увидимся утром.

После этого он исчез, а она осталась с безысходностью глядеть на пустой экран.

— Что ты собираешься делать, Хатч? — спросил Билл.

Она изо всех сил постаралась скрыть гнев:

— Не знаю.

— Вероятнее всего, надо первым делом уведомить Барбера. Хатч, это не твой просчет. Никто не вправе винить тебя .

— А ты не заметил, Билл, что меня просто подставили? Именно мне предстоит сообщить Даймену, что проблема вспышки гораздо сложнее, нежели он себе представляет.

Боже мой, я готова, вернувшись, вцепиться Барберу в глотку .

Нам нужна помощь. Кто еще есть по соседству?

— «Коби» направляется на «Сиренити» для ремонта .

«Коби», корабль-контактер, финансировала Комиссия по исследованиям инопланетной жизни. Обычно «Коби» рыскал в поисках кого-нибудь, с кем можно было бы вступить в контакт. Но за сорок с лишним лет он так никого и не нашел. Зато занимался тем, что учил капитанов кораблей и других заинтересованных лиц, как вести себя, если они и впрямь случайно наткнутся на инопланетян. Хатч тоже прошла такой курс: «Не делайте угрожающих движений. Радушно помигайте огнями. Постоянно все записывайте. И как можно быстрее свяжитесь с ближайшей станцией. Не выдавайте стратегической информации, вроде координат родной планеты. Если придется открыть огонь, быстро удалитесь».

Капитаном «Коби» был Чепел Ризи, придирчивый, нервный, легко возбудимый. Последний, кого хотелось бы отправить на встречу с неожиданно оказавшейся на пути цивилизацией. Но он фанатично относился к своему делу и к тому же имел родственников в высоких кругах.

— Какова вместимость «Коби»?

— Это легкий корабль-яхта. Максимум восемь человек. При крайней необходимости десять . — Билл покачал головой. — А в этом рейсе он имеет максимальную загрузку .

— Кто еще?

— Недалеко «Кондор» .

Корабль Пастора Броули. Это всколыхнуло надежду.

— Где он?

Броули был почти легендарной фигурой. Он спас научную экспедицию, которая плохо просчитала свою орбиту и была притянута нейтронной звездой. Он же, не думая о собственной безопасности, вернул на Землю оставшихся в живых после работ на Антаресе-2 и спас члена экипажа на Бете Пасифика-3, использовав гаечный ключ, чтобы разделаться с одной из прожорливых местных рептилий.

Билл выглядел довольным.

— Он в пределах досягаемости. Если он идет по расписанию, «Кондор» мог бы оказаться здесь к вечеру. А если сделает мощный скачок, то и рано утром .

— У него есть место для людей?

— На борту лишь несколько пассажиров. Так что места там много. Но нужно связаться с ним незамедлительно. Потому что возле нас больше нет никого, кто успел бы прийти на помощь .

Полеты к звездам были скорее искусством, чем наукой. Корабль выходил в обычное пространство вовсе не в строго заданной точке. Он мог появиться достаточно далеко от запланированного места назначения, и погрешность росла вместе с дальностью перелета. Обычно главной опасностью было оказаться внутри целевого объекта. В случае Протея главная опасность возникала и при появлении корабля внутри облака. Даже разреженное, как сейчас, оно обладало достаточной плотностью, чтобы взорвать прибывающий корабль. А это означало, что Пастору придется следовать продиктованным Хатч правилам полета, удерживая свой корабль от столкновения с оболочкой, и только потом совершить короткую «прогулку» к станции. На обратном же пути он будет вынужден соревноваться со вспышкой, разгоняясь до тех пор, пока не сможет совершить скачок в гиперпространство.

У Пастора были непокорные рыжие волосы и голубые глаза, которые, казалось, светились изнутри. Он не был писаным красавцем, в классическом смысле, но отличался добродушно-веселым отношением к людям и готовностью посмеяться над собой, что совершенно пленило Хатч. Годом раньше, когда они встретились на «Сиренити», он заставил ее ощутить, что она — центр мироздания. Хатч никогда не была склонна отдаваться малознакомым мужчинам, но для Броули готова была сделать исключение. Однако вечер покатился совсем в другую сторону, и ей лучше было задуматься о том, как избавиться от соблазна. «В другой раз», — решила она.

Но другого раза не было.

Билл все еще рассуждал о «Кондоре». Корабль был предназначен для проведения биологических исследований. Броули собирал образцы на Голдвуде и доставлял их в центральную лабораторию биосканирования на «Сиренити». Голдвуд был одной из планет, где жизнь еще не прошла стадию простейших.

— Давай переговорим с ними, — предложила Хатч.

Замигали лампочки.

— Канал связи открыт, Хатч. Если «Кондор» идет по расписанию, то время передачи в одну сторону составит час семнадцать минут. Я, кроме того, хочу передать сообщение на «Сиренити», на тот случай, если он отклонился от курса .

Несмотря на всю серьезность положения, Хатч была взбудоражена. Взволнованная школьница. Онемевшая от робости. Мысленно она подтягивала гольфы, старалась выровнять голос и, едва дыша, всматривалась в черную линзу телекамеры.

— Пастор, — начала она, — я получила…

Лампочки снова мигнули и погасли. И больше не зажглись. Когда Билл попытался заговорить с ней, его голос звучал как в замедленном воспроизведении записи. Со всех экранов исчезли картинки, а вентилятор запнулся, выключился и запустился вновь.

Билл безуспешно пытался подобрать слова.

Зажглись аварийные сигналы.

— Что это было? — спросила Хатч. — Что случилось?

Целую минуту Билл восстанавливал голос и предпринимал неудачные попытки заговорить.

— Это был ЭМИ, — наконец сказал ИИ. — Электромагнитный импульс.

— Насколько серьезны повреждения?

— Он оплавил все, что было на корпусе .

Сенсоры. Передатчики и параболические антенны. Средства гиперсвязи. Оптику.

— Ты уверен? Билл, нам нужно связаться с «Кондором». Объяснить им, что случилось.

— Это невозможно, Хатч .

Она уставилась в иллюминатор на вьющуюся дымку.

— Даже не думай, — предостерег Билл.

— И какова же альтернатива?

— Поджариться .

Уровень радиации здесь, гм-м, астрономический .

Пока Хатч не выйдет наружу и не заменит передатчик, никакой надежды предупредить Пастора не было.

— При такой скорости снаружи очень сильный ветер — это если ты хочешь очень хорошо испечься, Хатч. Помни: если с тобой что-то случится, не спасется никто .

— Ты мог бы заменить меня.

— В данный момент я слеп. Я не сумел бы даже отыскать станцию. «Ренессанс» должен известить «Сиренити» о том, что произошло, а Барбер пусть догадается об остальном.

— Они тоже ничем не помогут. Тот же самый ЭМИ…

— У них есть оборудование для таких явлений внешней среды. Есть костюмы для тяжелых условий работы. Они могут отправить наружу людей, не подвергая их жизнь опасности .

— Да. — Она поторопилась с выводами. Ну ладно. Сама она определенно не собиралась никуда выходить.

— После прибытия на станцию ты можешь заняться любыми восстановительными работами. Если не передумаешь.

— К тому времени будет поздно обращаться за помощью к Пастору.

Камин Билла утих.

— Я знаю .

Они вели корабль по заранее строго установленному курсу. Точные данные о направлении и скорости были заложены много часов назад. И теперь требовалось только не проскочить мимо станции, не заметив ее. Но видимость ухудшалась, и утром, к моменту их прибытия, должна была стать еще хуже. Она, вероятно, останется вполне терпимой, но если они чуть ошиблись в расчетах, уповать оставалось только на Бога. — Билл, что если мы загрузим на корабль всех?

— Всех до одного? Пятьдесят шесть человек? Пятьдесят семь, считая тебя? А сколько там взрослых? Сколько детей? Какого они возраста?

— Ну, скажем, сорок взрослых. И что?

Его изображение словно бы постарело.

— Первые несколько часов все будет в порядке. Затем понемногу начнет сказываться теснота. Пассажиры станут реагировать на растущую духоту. А после, скажем, через тринадцать часов, условия ухудшатся очень серьезно .

— Через какое время люди начнут испытывать постоянное неудобство?

— У меня нет на этот счет достаточной информации .

— Подумай.

— Я очень не люблю думать. Особенно над подобными вопросами .

— Неважно. Думай.

— Примерно через пятнадцать часов. Как только это начнется, все очень быстро покатится вниз. — Его взгляд наконец поймал ее взгляд. — Ты сможешь сделать это — загрузить на борт дополнительных людей — если Даймен достаточно сообразителен, чтобы позволить «Сиренити» узнать, что именно здесь произошло, если станция «Сиренити» свяжется с «Кондором» и «Кондор» сумеет отыскать нас достаточно быстро, чтобы снять лишних людей еще в пути .

* * *

Освещение восстановилось, а заодно нормальное энергоснабжение.

Весь вечер Хатч беспокойно бродила по кораблю, читала, наблюдала за моделированием и вела длинную сбивчивую беседу с Биллом. ИИ заметил, что со времени ленча она ничего не ела. Но у Хатч не было аппетита.

Этим же вечером, но позже, Билл возник на мостике — в виртуальном обличье, — в кресле справа от Хатч. Он был одет в прекрасный фиолетовый комбинезон с зеленой отделкой. Нагрудный карман украшала нашивка «Уайлдсайда». Билл очень гордился своей изобретательностью в том, что касалось создания его костюмов. На нашивках всегда значилось его имя, но сами они непременно менялись с каждым новым его обликом. На этой красовался силуэт корабля, перечеркнутый галактическим вихрем.

— Так ты попытаешься забрать всех ?

Пока она отложила решение. Оно подождет до «Ренессанса». До тех пор, пока Хатч не объяснит ситуацию Даймену.

Воздуха на всех не хватит, профессор .

Ошибка не моя. Я не знала этого .

Она сидела, развлекая себя мыслями об убийстве Барбера. Билл поинтересовался, не впала ли она в транс, но Хатч нужна была уверенность, что завтра утром она будет полностью работоспособна.

— Пока не знаю, Билл.

С приближением ночи внутреннее освещение стало меркнуть. Индикационные панели тоже потускнели, создавая иллюзию, что снаружи наступил вечер. Постепенно туман редел, и наконец Хатч смогла видеть снаружи лишь случайные отражения огней кабины.

Обычно ей было очень уютно в салоне «Уайлдсайда», но сегодня корабль казался пустым, темным и безмолвным. В отсеках гуляло эхо; Хатч прислушивалась к воздушным потокам и бормотанию электроники. Каждые пятнадцать минут она усаживалась перед своим дисплеем и проверяла положение «Уайлдсайда».

Между тем Пастор все больше удалялся от них.

Добравшись до «Ренессанса», она могла бы отправить ему вслед сообщение по гиперсвязи. Но тогда было бы слишком поздно.

Она решила, что не оставит никого. Погрузит на борт всех и припустится во всю прыть. Но «Уайлдсайд» не располагал таким запасом энергии, чтобы вырваться из этого гравитационного поля. Ей нужно было выйти по дуге на максимально высокую орбиту и лишь затем совершить прыжок. А значит, вспышка полностью накроет ее, прежде чем она сможет «оторваться». Но это не страшно. Это не проблема. Проблема — воздух.

Единственной надеждой Хатч спасти всех была стыковка с «Кондором». Хатч была не в состоянии сделать это в дальнем космосе; связь отсутствовала, и они не могли отыскать друг друга. Не могли — за такое короткое время. Она должна добраться до ближайшей звезды — за несколько часов, — информировать Пастора, отправиться по назначению и надеяться на лучшее. Явно подходящей была безымянная звезда класса М на расстоянии пяти световых лет. Это составляло приблизительно восемь часов лета. Добавить к этому пару часов, необходимых для того, чтобы миновать вспышку, и все люди погибнут от кислородной недостаточности приблизительно к моменту встречи. Даже если представить себе, что «Кондор» отыщется немедленно, вряд ли Пастор сумеет найти ее за три или четыре следующих часа. Даже наверняка не найдет. А то и проскочит мимо.

— Это не твоя ошибка, — вновь повторил Билл.

— Билл, — фыркнула она, — пошел вон.

Он оставил ее одну среди щелчков, урчания и свистящего шепота, наполнявших пустоту корабля.

Она осталась на мостике заполночь. Примерно в час двигатели с грохотом пробудились к жизни и начали длительный процесс торможения «Уайлдсайда», подготавливая встречу со станцией. Хатч просмотрела архивы и обнаружила старую запись: Даймен, Мэри Харпер и еще кто-то, неизвестный ей, кажется, Мервин Чайлд, спорили о жизнедеятельности станции «Ренессанс» перед комитетом Академии.

— Неужели вы полагаете, — вопрошала Харпер, — что мы потребуем от наших коллег выходить туда или полезем туда сами, если не будем полностью уверены в том, что это безопасно?

Чайлд был худым, седым и усталым. И проявлял нескрываемое презрение к каждому, кто не был с ним согласен. «Слушайте только меня — и все будет хорошо», — предлагал он. Даймен был не намного лучше. «Разумеется, риск существует, — соглашался он с мнением слушателей. — Но мы намерены пойти на этот риск».

Что он сказал ей? Я предупредил их — это неизбежно . Хатч слушала его и его товарищей, весьма решительно уверявших мир, что ничего не произойдет. Черт возьми, они заставили своих подчиненных краснеть.

Когда председатель поблагодарил их за то, что пришли, Чайлд слегка кивнул — так, как делают, когда последний из игроков забирает свои карты. Он знал, что они победят. На «Ренессанс» уже потратили слишком много денег, задействовали слишком много влиятельных людей.

Верно, они вознамерились пойти на возможный риск. И сейчас, когда кризис уже обозначился, отыскали старушку Хатч, чтобы разгребать за ними мусор. Двигай, крошка. Бери ноги в руки. Пошевеливайся.

Без нескольких минут пять она выбралась из кресла, устало доплелась до каюты, приняла душ, почистила зубы и надела свежую форму.

Она проверила пассажирские отсеки, чтобы убедиться: все готово. Нужны были дополнительные спальные места, чтобы разместить всех людей, которые прибудут со станции. Она велела Биллу настроить системы жизнеобеспечения на максимум. Когда с этим было покончено, Хатч вернулась на мостик. Ее оплошность — то, что она не сказала Даймену правды, — тяготила ее и так или иначе в глубине души заставляла Хатч чувствовать себя виновной в катастрофе. Хатч понимала, что это чистое безумие, но не могла отделаться от этих мыслей.

— Мы находимся там, где полагается, — сообщил Билл, прерывая ее внутреннюю борьбу. — Двадцать семь минут до встречи . — Он был в сером пиджаке и подобранных к нему широких брюках. — Было бы куда благоразумнее свернуть здесь работы еще пару лет назад .

— Множество людей связывают со станцией «Ренессанс» свой бизнес и карьеру, — заявила Хатч. — Тем не менее никто так и не понял до конца всех деталей формирования звезды. Проект очень важный. Но Академия отправила туда не тех людей, им не повезло, и, вероятно, было неизбежным, что они оставались там до тех пор, пока на них не рухнула крыша.

Туман светился все ярче. Хатч наблюдала его мерцание на полудюжине экранов, когда ее уединение вдруг нарушил Билл.

— Я настроил канал связи с «Ренессансом».

Слава богу.

— Соедини меня с Дайменом, Билл.

На экране замелькали искаженные изображения.

— Добро пожаловать на «Ренессанс», — произнес незнакомый голос и тут же пропал. Сигнал был очень слабым. У «Уайлдсайда» возникли проблемы с передатчиком. Картинка прояснилась и погасла. Потом опять. Когда в конце концов Билл восстановил ее, Хатч увидела Даймена.

— Доброе утро, профессор.

Он мрачно смотрел на нее.

— Мы очень беспокоились за вас. Я обрадовался, когда узнал, что вы целы. Ну, с прибытием .

Хатч кивнула.

— У нас проблема, — сказала она. — Это приватный канал?

Он сжал челюсти.

— Нет. Но это не имеет значения. Говорите .

— Что-то не в порядке с коммуникацией. Возможности «Уайлдсайда» по размещению людей очень ограниченные. Я никак не предполагала, что у вас здесь столько людей.

— Что? Ради бога, мадам, как такое могло случиться ?

Может быть, дело в том, что никто не мог заподозрить вас в такой тупости, в том, что вы потащите с собой тех, кто полностью зависит от вас . Но она смолчала.

— Корабль рассчитан на перевозку тридцати одного пассажира. Мы…

— Что? — Профессор побагровел, и она подумала, что сейчас он будет на нее кричать. — А что прикажете делать с остальными? — Он утер рот тыльной стороной ладони и огляделся. Казалось, он слушал кого-то. Затем повернулся к ней. — Может, сюда идет другой корабль?

— Может быть, — проговорила Хатч.

— Может быть?

Она посмотрела на него.

— Позвольте задать вопрос. Мы попали под мощный электромагнитный импульс…

— Это был выброс избытка реактивного потока. Такое время от времени случается. Строго говоря, это не ЭМИ. — Он чуть расслабился, как будто разговор на посторонние темы помогал ему отвлечься от решений, которые ему следовало принять.

— Но эффект тот же самый. На корпусе выгорело абсолютно все.

— Да. А чего вы ждали от потока частиц высоких энергий? Так в чем ваш вопрос?

— У вас есть резервная связь? Вы в контакте с «Сиренити»?

— Нет. Снаружи очень жарко. Мы забрали передатчик внутрь, поэтому можем сейчас разговаривать с вами. Это все, что у нас есть .

Хатч сглотнула и постаралась справиться с голосом.

— Тогда там не знают о сложившейся ситуации.

— Они совершенно точно знают, что мы обречены. Мы говорили с ними, когда все это случилось .

— Они знают, что вы нуждаетесь в эвакуации?

— Мы уведомляли их об этом .

Разговор напоминал удаление зуба.

— И пытались обратить на это их внимание, перед тем как пропала связь?

Он старался скрыть раздражение.

— Да .

Хорошо. На «Сиренити» знают, что нужна эвакуация. И что «Уайлдсайд» слишком мал для этой цели. А это должно бы означать — должно означать — что «Кондор» уже в пути.

— Что-нибудь еще, капитан Хатчинс?

Да, было и еще кое-что.

— Перешлите нам все имеющиеся у вас данные по вспышке.

Та приближалась. Большая, раскаленная, собирающаяся оставить от «Ренессанса» лишь воспоминания. Их разделяло 6,6 миллионов километров, и приближалась она со скоростью тридцать семь тысяч километров в минуту. Хатч требовалось иметь в запасе целый час для выхода на орбиту, чтобы удалось набрать нужную скорость движения и выйти на обратный маршрут.

Она была способна это проделать, но времени у них совсем в обрез.

Хатч поблагодарила профессора и объявила конец связи. Несколько минут спустя она заметила в тумане серебристый блеск. Станция.

Станция «Ренессанс» была собрана из трех допотопных сверхсветовых посудин — «Белиза», давнего поисковика Академии; «Накагамы», корабля, который когда-то доставлял людей и припасы для создателей «континентов» на Каракуа; и легендарного «Харбингера», который открыл ноки, единственную известную из существующих внеземных цивилизаций. Долгая борьба за то, чтобы объявить «Харбингер» межпланетным мемориалом, ни к чему не привела, и легендарному судну пришлось окончить свои дни здесь, в этом аду. С кораблей сняли двигатели, значительно укрепили корпуса, усилили системы охлаждения и соединили толстыми трубами-переходами, усеяв бесчисленными датчиками, антеннами, детекторами частиц, сенсорами и другим разнообразным оборудованием.

Гордая надпись «АКАДЕМИЯ НАУК И ТЕХНОЛОГИИ» украшала корпус «Накагамы». А рядом секция «Харбингера» несла на себе эмблему Академии: пергаментный свиток и лампа на фоне голубой Земли, символа Всемирного Совета.

В обычных условиях Хатч передала бы управление кораблем Биллу, который очень любил «причаливать» или по крайней мере так заявлял. Но датчики умерли, и она переключилась на ручное управление.

Самую прочную секцию «Накагамы», который был самым дальним в тройной связке, сделали полой, чтобы создать там сервисный отсек для прибывающих кораблей. Хатч сравняла орбитальное движение и позицию и скользнула по направлению к отсеку. Несколько рядов вспомогательных огней мигали, указывая ей путь; помощь оказывал и посадочный контроллер. Но повреждение систем швартующегося корабля превращало «Уайлдсайд» в примитивную посудину.

— Два градуса по левому борту. Сбросить скорость. Все отлично. Так держать .

— Ты справляешься очень неплохо, — сказал Билл.

Теоретически ИИ не способен выражать сарказм, но здесь он был налицо.

— Спасибо, Билл, — спокойно ответила она.

Хатч аккуратно прошла через «двери» во внутреннюю часть «Накагамы» и осторожно встала в док.

— Дальше ты, Билл, — проговорила она.

ИИ подтвердил получение приказа. Двигатели замерли, потребление энергии сократилось до минимума. Закрученная в спираль труба доступа выдвинулась из дока и соединилась с воздушным шлюзом «Уайлдсайда». Хатч еще раз убедилась, что ее форма выглядит безукоризненно, открыла люк и отправилась на станцию. Даймен уже ждал. Он смотрел мимо Хатч, будто ее не существовало.

— У вас не так много времени, — заметил он.

Ей требовалось заменить выгоревшее оборудование на корпусе.

А ее пассажиры уже собрались. В основном женщины и дети. Все с вещами. У некоторых малышей были игрушки, модели звездных кораблей, мячи и куклы.

В стороне два техника в защитных костюмах спешно тянули по периферии дока трубопровод с горючим.

Хатч посторонилась, давая пассажирам возможность пройти на борт. Остальные, мужья, друзья, вероятно, отцы, а также несколько женщин, растянулись шеренгой по смотровой галерее. Одна из женщин подтолкнула вперед своего ребенка, рыжеволосого мальчика лет шести. Слезы градом катились из ее глаз. Она умоляла Хатч позаботиться о нем и доставить его в Дименну.

— Я не оставлю его здесь, — сказала она в пространство. — Вместо меня можете взять кого хотите.

— Мэнди, — предостерег директор.

— Его зовут Джей, — сказала Мэнди, обращаясь к Хатч. Она крепко обняла мальчика (сцена со слезами повторилась) и ушла, проталкиваясь через толпу тех, кто хотел попасть на борт.

— Мы решили не переполнять корабль, — заявил Даймен. — Некоторые из нас остаются.

— Но это не способ…

Он поднял руку. Решение было принято.

— Ее муж начальник отдела.

В эту минуту Хатч ощутила глубокую ненависть к Барберу — более сильного чувства она в жизни не испытывала. Она желала ему смерти.

— Я найду ей замену, — сухо произнес Даймен. — Как вообще мы собираемся провести эвакуацию? Двадцать пять из нас добровольно остаются здесь. Мы правильно представляем ситуацию? Такое решение дает разумное число людей на борту? Или вы можете взять на пару человек больше, не ставя под угрозу безопасность?

Наступил самый ужасный момент в ее жизни.

— Нельзя поступать таким образом. Мы должны загрузить на борт всех и…

— Мы сами выбрали такой путь.

Разумеется, он прав. Если на борт «Уайлдсайда» поднимутся все, они образуют дополнительную массу, замедлят разгон, израсходуют воздух, подвергнут риску других и в конечном счете, если не случится чудо, должны будут выброситься через воздушный шлюз. Если же они останутся на станции, то по крайней мере будут находиться в точке, известной спасательному судну. Ничтожный шанс, но, может быть, лучший из имеющихся.

— Хатч, — проговорил Билл. — Есть вещи, которыми ты обязательно должна заняться, если мы собираемся в обратный путь .

Мир вокруг нее плыл; Хатч перевела взгляд с Даймена на людей, которые неуверенно пролезали через воздушный шлюз, на детей, постоянно спрашивавших, почему их отцы не идут вместе с ними, на растерянные лица, заполнившие галерею.

— Хатч . — Билл повысил голос. — Для нас главное завершить замену оборудования на корпусе. Осталось очень мало времени .

Она едва слышала его. Даймен стоял перед нею, как судья.

Эту самую минуту Пастор Броули выбрал, чтобы отправиться к ним на помощь. Сигнал с «Кондора» могли услышать еще раньше, будь любой из техников станции на своем посту. Но Билл сам поймал сигнал и немедленно распознал его значение.

— Хатч, — сказал он. — У меня хорошие новости .

2

В ее бессмертном списке есть имена, перед которыми меркнет слава.

Уильям Хэзлитт. Характеристики, XXII. 1823

2224, июнь

Когда Академия объявила, что Клею Барберу присуждена почетная медаль Комитета за действия в чрезвычайной ситуации на станции «Ренессанс», Хатч решила: пора уходить. Она больше двадцати лет перевозила людей и грузы с Земли к самым разным станциям Академии и обратно. Полеты были долгими и скучными. Она целые недели проводила на корабле, обычно без экипажа, под бременем закона, требовавшего свести к минимуму дружеские отношения с пассажирами, вдали от ясного неба, пустынного пляжа и немецких ресторанов. И вовсе не ради выражения признательности и одобрения проделанной работы. Просто чтобы выручать людей из беды.

Другие женщины ее лет давно обзавелись семьями, делали карьеру или по крайней мере имели любовников. Без каких-либо радикальных перемен Хатч не светило ни выйти замуж, ни продвинуться по службе — не было серьезных шансов ни на что, кроме случайных коротких романов. Ведь она никогда не задерживалась на одном месте достаточно долго.

Более того, Академия уже пару раз за последний год использовала ее для затыкания дыр, первый раз на Обреченной, а теперь на станции «Ренессанс». Довольно. Пора уходить. Найти где-нибудь приличную спокойную работу, например, телохранителем или лесным объездчиком. Деньги, полученные после отставки, обеспечат ей безбедное существование и возможность заниматься всем, чем хочется.

Она вернулась на станцию «Сиренити» для заправки и текущего ремонта, затем перевезла часть персонала станции «Ренессанс» на Землю. Этот рейс занял пять недель, и большую часть полетного времени Хатч провела на мостике, строя планы на будущее.

Ее пассажиры много и пространно жаловались на администрацию и на то, как бессмысленно подвергались опасности их жизни. По дороге домой они организовали сплоченную группу — возможно, более сплоченную, чем любые кружки и группы на «Ренессансе», потому что все они вместе прошли через ужасающее испытание. Они играли в бридж, толклись в одном общем отсеке и устраивали пикники на воображаемом пляже. Несмотря на то, что Хатч не исключалась из их общества и в общем-то нравилась им, особенно некоторым мужчинам помоложе, она все равно оставалась вечно посторонней, женщиной, которая, на их взгляд, не знала, что такое риск.

Спустя две недели Хатч пригласили на торжество в честь Барбера, которое должно было состояться 29 сентября, в День основания Академии, в Бримсон-Холле, в Арлингтоне. Она бы с удовольствием пропустила это мероприятие. Но увидела в списке гостей имя Пастора.

Это меняло дело. Не то чтобы Хатч собиралась охотиться за ним, но чем черт не шутит.

Между тем она уже подготовила рапорт об увольнении. Ей полагался очередной тридцатидневный отпуск. Хатч собиралась воспользовалась своим правом получить денежную компенсацию вместо него и сразу же по возвращении домой покончить с работой.

— Ты правда больше не вернешься сюда? — поинтересовался Билл. Сейчас он выбрал облик молодого мужественного красавца. Он одарил Хатч лукавой многообещающей улыбкой.

— У тебя программки слабоваты, Билл, чтобы справиться с этой задачей.

Он рассмеялся. Но в этом звуке была странно серьезная нотка.

— Я буду скучать по тебе, Хатч .

— Я тоже буду скучать по тебе, приятель.

На банкете было весьма широко представлено научное общество. Вдобавок присутствовали, упрямо стараясь попасть в кадр, несколько крупных и целый ряд мелких политиков, а члены нескольких филантропических объединений, с самого начала активно поддерживавших Академию, сидели рядом с председателем за столом для почетных гостей. Эстель Триплит, сыгравшая Джинни Хейзелтайн в прошлогоднем мегахите «Быстрее света», открыла торжество задушевным исполнением «Заплутавшие среди звезд». Подавали цыплят с рисом и зеленым горошком, много фруктов и разнообразные десерты. Как и положено на банкетах, еда была неплохая.

Сильвия Вирджил, руководитель миссиями, вела программу, представляла гостей и выразила особую признательность Мэтью Броули, который, с подачи Барбера, «появился в критический момент», чтобы спасти Даймена и его группу. Пастор вышел вперед, получил почетный знак и сорвал бурю оваций. Он выглядел настоящим героем. Чуть выше среднего роста, он шел как человек, который без колебания сцепился бы с тигром. Однако он улыбался намеренно скромно — мол, мы все герои, а я просто случайно оказался в нужном месте.

Хатч следила за ним, начиная сознавать, что волнуется. Ну и что? Она в своем праве.

Затем Вирджил попросила встать всех, кто был на станции «Ренессанс» в момент катастрофы. Все они сидели почти рядом, в передней половине банкетного зала, на левой стороне. Они поднялись и приветствовали улыбками остальных собравшихся, а телекамеры следили за каждым, и в зале гремели овации. Один из малышей озирался в полнейшем недоумении.

Следующим был представлен сенатор Аллен Назарин, вручавший награду Барберу.

Аллен Назарин отстаивал в Комитете по науке и исследованиям финансирование Академии. Он был одним из самых грузных людей, каких когда-либо доводилось видеть Хатч, но, несмотря на габариты, поднялся с большим изяществом. Поблагодарив за аплодисменты, он прошествовал к кафедре и оглядел столы.

— Леди и джентльмены, — сказал он с видом утонченного бостонского аристократа, — для меня большая честь находиться сегодня вечером среди вас по столь приятному поводу.

Следующие несколько минут он столь же высокопарно говорил об опасностях и невзгодах, подстерегавших исследователей при проведении работ во враждебных человеку условиях дальнего космоса.

— Там наши люди постоянно рискуют жизнью. И если не торопясь пройти по этим зданиям, мы увидим мемориалы тех, кто пожертвовал собой.

К счастью, сегодня у нас не вечер памяти. Без монументов и без надгробий. И этим счастливым обстоятельством мы обязаны рассудительности и проворности одного человека. Все собравшиеся здесь знают, как точно Барбер оценил опасность, когда почти одновременно пропала связь и со станцией «Ренессанс», и с кораблем «Уайлдсайд».

Должно быть, чувства Хатч были слишком заметны: молодой человек справа от нее спросил, все ли у нее в порядке.

— Клей распознал характерные признаки действия ЭМИ, — продолжил Назарин. — И понял: это нарушение связи означает, что условия на Протее резко ухудшились. И предположил, что опасность грозит и станции, и кораблю. Он не знал наверняка, что именно происходило, и мог послать на помощь всего одно судно, «Кондор». Но с каждой минутой промедления расстояние между «Кондором» и людьми на Протее увеличивалось.

В лучших традициях Академии Барбер предположил худшее развитие ситуации и направил «Кондор» к месту катастрофы, сняв его с курса. Этой-то счастливой рассудительности мы и обязаны жизнями мужчин, женщин и детей, которые жили и работали на Протее. — Сенатор повернулся и посмотрел налево. — Доктор Барбер.

Барбер, сидевший за первым столом, поднялся со всей должной пристойностью. Улыбнулся присутствующим. Двинулся вперед.

Назарин наклонился за кафедру и извлек предмет, завернутый в зеленую ткань. Это был медальон.

— Я с огромным удовольствием…

Барбер сиял.

Назарин зачитывал дарственную надпись:

— …за здравый смысл и инициативу, проявленные при спасении пятидесяти шести человек на станции «Ренессанс». Выдан в знак признания заслуг председателем комиссии 29 сентября 2224 года.

Даймен сидел за столом в стороне от Хатч. Он оглянулся на нее через плечо и наклонился к ней.

— Вы наверняка рады, что он там таскал для вас каштаны из огня, Хатчинс.

Барбер высоко поднял награду, чтобы каждый мог ее видеть, пожал руку Назарину и повернулся к аудитории. Он признался, что не сделал ничего такого, чего не сделал бы при сложившихся обстоятельствах любой другой руководитель. Из подобного признания следовал достаточно ясный вывод. Барбер поблагодарил Сару Смит, дежурную, которая обратила его внимание на аномалию. И Пастора (Барбер заменил Мэтью именем, под которым этот человек был известен на самом деле) Броули: узнав об опасности, он без колебаний отправился на помощь. По его просьбе Мэт на секунду привстал под всеобщие аплодисменты. Ах да, и Присцилла Хатчинс, которая помогала эвакуировать часть персонала на корабле «Уайлдсайд», тоже здесь. Хатч поднялась и выслушала жидкие хлопки.

Когда все закончилось, она заметила, что Пастор начал пробираться в ее сторону, и неторопливо пошла к задним дверям, давая ему время. Она разговаривала с кем-то из администрации Академии, когда он наконец догнал ее, улыбнулся и, наклонившись, невинно чмокнул в щеку. — Рад вновь видеть тебя, Хатч, — сказал он.

Поговорить во время акции спасения у них не было никакой возможности. Хатч пришлось менять поврежденную электронику; «Кондор» тем временем ожидал места в доке. Пока она ползала по корпусу, закрепляя новое оборудование, Пастор весь извелся.

— Не хочу торопить тебя, крошка, — говорил он. И добавлял: — Да, никак не удается пораньше выбраться отсюда.

Хатч проделала всю работу ровно за семнадцать минут, а еще через три минуты пожелала Пастору удачи и освободила док.

Она шла, значительно опережая вспышку, и отлично знала, что у «Уайлдсайда» не будет никаких проблем. А вот «Кондору» требовалось стартовать как можно скорее и набрать гораздо большее ускорение. Предстояли гонки по ухабам, сопровождаемые немалым страхом и переживаниями. Но Пастор вывез персонал и одиннадцать дней спустя доставил в целости и сохранности на станцию «Сиренити». К тому времени Хатч уже летела домой.

— Я не знал, что ты будешь здесь, — произнес он. — Мне сообщили, ты на задании.

Хатч кивнула.

— Ничего странного. Они думают, что все всегда на задании.

— А что, Академия действительно раздает награды тем, кто достаточно расторопен, чтобы залатать дыру, которая вообще не должна была образовываться?

Она рассмеялась и отмахнулась от вопроса.

— Я в жизни никого еще не была так рада видеть, Пастор.

Она еще с борта «Уайлдсайда» благодарила его за своевременное появление на станции, а он улыбался, пожимал плечами и признавался, что всегда рад помочь.

— Пожалуй, скажу ему вот что, — заметил Пастор. — Я должен любить всех, кто дает мне шанс завоевать расположение очаровательной женщины. — Он оглядел банкетный зал. — Как насчет того, чтобы вместе выпить за это путешествие?

— Если покажешь свою награду.

Пастор кивнул и развернул сверток. На медальоне был изображен «Кондор» и ставший легендой «Спасательный экспресс», все — из полированного дуба. Хатч ощутила слабый укол зависти.

— «Спасательный экспресс»? — спросила она.

Он откровенно удивился.

— Но это же лучше, чем «Пастор вновь на орбите», что, по слухам, хотели написать сначала.

Они направлялись к дверям, когда Вирджил заметила их, знаком велела им задержаться и подошла.

— Ну. — Она перевела взгляд с Хатч на Пастора. — Так и знала, что застану вас вместе.

Хатч представила директора.

— Мы признательны вам обоим, — сказала Вирджил, пожимая Пастору руку. Она отвела их в сторону. — Там могло случиться непоправимое. Если бы вы двое не вывезли оттуда всех до одного, мы бы только и думали, как противостоять прессе, которая могла бы покончить с нами.

И при этом еще погибли бы люди. Но это пустяки .

У Вирджил были основания их благодарить: ведь директор весьма активно поддерживала решение открыть станцию «Ренессанс».

— Вам очень повезло, — громко заметил Пастор, глядя на нее очень серьезно.

«Какой он красивый в костюме», — подумала Хатч. Синий пиджак, белая рубашка, синий галстук-шарф. И серебряное кольцо с орлом на безымянном пальце левой руки. Его Пастору вручил Всемирный Гуманитарный Комитет — за срочную доставку медикаментов на Каракуа за собственный счет. В целом вид у Пастора был очень щегольской.

Он заметил, как Хатч изучает его. И в выражении его лица что-то едва уловимо изменилось, смягчая черты; взгляд Пастора скользнул по ее обнаженным плечам.

«Да, разумеется», — мысленно согласилась она.

Если Вирджил и подметила что-то из этой контригры, то ничем этого не выдала. Она слыла дамой без сантиментов, и ходил слух, будто Сильвия проложила себе путь в науку с помощью стриптиза. Все средства хороши для достижения цели. Она была бы привлекательна, если бы не чрезмерная резкость. Вирджил всегда говорила командирским тоном, ее взгляд был слишком пронизывающим, и держалась она чересчур самоуверенно. Трижды побывала замужем. С прежними мужьями не контактировала.

— Хатч, — произнесла она, — могу я поговорить с тобой минутку о рапорте?

Об отставке .

— Разумеется, Сильвия.

Хотя мне этого очень не хотелось бы .

— Знаешь, я очень встревожилась, узнав, что ты решила оставить нас.

— Пора, — пожала плечами Хатч.

— Ну, не берусь спорить с тобой относительно твоих ощущений. — Вирджил взглянула на Броули. — Мы теряем превосходного служащего, Пастор.

Тот понимающе кивнул, как будто знал это не хуже прочих.

— Хатч, рискну попросить тебя об одной вещи. Мне хотелось бы убедить тебя выполнить для нас еще одно задание. Очень важное. К тому же на тебя пришел особый запрос.

— На самом деле? От кого?

— Более того, — сказала директор, словно Хатч не задавала вопроса, — мы бы очень хотели удержать тебя в Академии. Я уверена, что смогу предложить тебе перспективное место в наземных службах. Через несколько недель. И буду очень благодарна, если ты примешь это предложение, потому что формально нам следует объявить конкурс на эту должность.

Можно подумать, все соискатели пройдут самый серьезный отбор!

— Мы оставили бы тебя здесь, в Арлингтоне, — добавила Вирджил.

К этому Хатч не была готова. Она ожидала обычной процедуры оформления документов (без каких-либо трудностей) и обычных дежурных фраз: благодарим вас, желаем успехов, напишите нам, когда получите работу.

— Что за задание? — спросила она.

Должность в Академии Вирджил получила менее года назад и, как говорится, времени зря не теряла, занимаясь «расчисткой» старья. На это уходила большая часть энергии администратора. Похоже, еще кто-то утратил директорскую благосклонность.

— А не лучше ли, — проговорила она, — для дальнейшего разговора пойти в мой кабинет?

Хатч явно колебалась. Ей не хотелось уходить от Пастора.

— Втроем, — к его удивлению, добавила Вирджил, мило улыбаясь.

«Что бы про нее ни говорили, — подумала Хатч, — но эта женщина далеко не дура».

Хатч достала накидку, Пастор накинул пальто, и Вирджил повела их в парк. Они шли через мост над освещенным луной прудом. Ночь, облачная и прохладная, сулила дождь. Огни округа Колумбия отбрасывали на северную часть небосклона целое зарево. Плавно опустилось несколько такси, забрать отъезжавших гостей.

— Чудный прием, — сказала Хатч.

— Да, вечер был очень волнующий. — Вирджил незаметно извлекла из резной коробочки таблетку и проглотила ее. Ходили слухи о ее проблемах со здоровьем. — Когда все уладится, я буду выступать за его отставку.

Хатч пришлось повторить про себя это замечание, прежде чем она поняла, что речь о Барбере.

Они остановились на середине моста.

— Я говорю это тебе, Хатч, потому что хочу, чтобы ты поняла, как я ценю твое благоразумие. Я знаю, что ты могла бы сдать всех нас.

Хатч промолчала.

— Ты достаточно умна, чтобы понять: пользы в этом никакой, а вот серьезно навредить можно. У Академии множество политических врагов, которые очень любят использовать подобные инциденты, как доказательство нашей некомпетентности. И, если удастся, устраняют нас от дел.

В пруду что-то плеснулось.

Пастор пытался вникнуть в смысл слов Вирджил.

— И насколько же некомпетентна Академия? Барбер мог угробить там множество людей. Фактически…

— Да и Даймен тоже. — Вирджил, казалось, озябла. В начале вечера было тепло, и на ней был лишь легкий жакет поверх вечернего платья. — Я знаю.

— Именно по этой причине вы хотели поговорить со мной? — спросил Пастор, все еще недоумевая, зачем он здесь.

— Нет. Я хотела лишь воззвать к вашему здравому смыслу. И заверить вас, что разберусь с этой проблемой. Он не вернется на «Сиренити». — Ее слегка знобило. — А у меня есть предложение для вас. Идемте в тепло.

Несколько минут спустя они торопливо вошли в административное здание и поднялись на второй этаж. Им помигивали огни, перед ними распахивались двери. Так они вошли в директорский кабинет. Вирджил достала из шкафа свитер и накинула на плечи. Хатч тоже замерзла? Нет? Очень хорошо.

— Могу я предложить вам выпить? — Вирджил почти без остановки проговорила все, чего требовали приличия, и указала на пару мягких кресел.

Это было просторное роскошное помещение вроде офиса солидной компании. Искусственная кожа. Темные стены. Множество дипломов. Награда за достижения в области линейной математики. Медаль Комитета по развитию науки. Гражданин года штата Мериленд. Мать года Канады. На столе фотографии бывшего мужа и двух дочерей. Фото директора с Оберрайтом, с Симпсоном и Довсом, с президентом Дэшелом Беннером. В общем, на этих стенах было развешано очень много такого, что внушало робость.

Пастор попросил стакан бордо. Хатч выбрала миндальный ликер. Директор наполнила третий стакан бренди и уселась за громадный стол орехового дерева.

Она потягивала бренди и поглядывала то на одного, то на другого, явно наслаждаясь их смущением.

— Полагаю, — сказала она, — вы слышали о миссии «Бенджамина»?

Разумеется, Хатч знала о ней. Но Пастор покачал головой. Нет, он понятия не имел, на что ссылалась директор.

— Это был исследовательский полет к нейтронной звезде, — пояснила Хатч. — Несколько лет назад. Тогда еще прошел слух, что они что-то засекли. Некий вид радиопередачи. Одиннадцать ноль семь, верно? Но они так и не смогли ничего подтвердить.

— Это не слух, — заявила Вирджил. — Они зарегистрировали радиосигнал, вроде бы искусственного происхождения.

— Кто еще был там? — спросил Пастор.

— Вот в этом-то все дело? Там не было никого, даже на значительном удалении. — Она поставила стакан. — Ленгли оставался там в течение шести месяцев. Их капитан. И они больше ни разу не услышали ничего. Даже намека.

Пастор пожал плечами.

— Не такая уж уникальная история. Люди всегда что-то слышат.

— Пастор, они использовали для поиска комплект спутников. А когда вернулись, то оставили спутники на орбитах.

— И один из них, — предположила Хатч, — вновь уловил этот сигнал.

Вирджил развернулась и уставилась за окно на квадратный двор.

— Именно так. Был второй перехват. Мы получили сообщение о нем три недели назад.

— И?…

— Источник находится на орбите вокруг нейтронной звезды.

— Вероятнее всего, местная аномалия, — сказал Пастор. — Нечто, способное существовать вблизи такого «хищника». Кто-нибудь смог прочесть содержание этой передачи?

— Нет. Мы так и не добились успеха в расшифровке и переводе.

Пастора это, похоже, не устроило.

— Длительность перехвата?

— Не очень велика. Как и в первый раз, чуть больше секунды. Волновой поток был очень узким. Спутник просто прошел через него. Это направленный луч.

— Направленный куда?

Она развела руками.

— Направление совпадает с первым перехватом. Но мы так ничего и не знаем об источнике.

— Да, это мало что дает.

Вирджил пожала плечами.

— Луч вроде бы не был направлен на что-то конкретное. Там нет планетных систем, и мы не обнаружили никаких дрейфующих вокруг аномальных объектов.

— Это ничего не значит, — заметил Пастор.

Вирджил остановила на нем взгляд. Но строго деловой.

— Мы просто не можем с уверенностью сказать, что происходит. Вероятно, ничего. Некоторые из наших специалистов не исключают даже временн?е отражение: сигнал, посланный будущей экспедицией. Нечто, внезапно проскочившее через искривление времени.

Хатч понимала, что искажения времени возникают всего на несколько секунд. Даже при самых экстремальных условиях. Но она воздержалась от комментариев. Однако она вполне могла понять, к чему клонит Вирджил. Все казалось довольно простым. Ей сейчас предложат взять на борт несколько исследователей, «повисеть» там, пока они будут прислушиваться, а затем доставить их назад.

Пастор изучал бордо в свете настольной лампы.

— Вы хотите кого-то отправить туда взглянуть.

— Не совсем так. — Вирджил допила бренди, поставила стакан и теперь внимательно разглядывала Хатч.

Люди путешествовали у границ ближайшего к Земле пространства уже более полувека. Они отыскали целый ряд планет, на которых обитали живые существа, несколько погибших цивилизаций и еще открыли Нок.

— Хатч, ты слышала про Общество контактеров?

— Конечно. Сборище настоящих психов, которые жаждут найти внеземные цивилизации.

— Не совсем, — возразила Вирджил. — И я сомневаюсь, что они, гм, психи. Они развивают и отстаивают то, что мы сами еще недостаточно усвоили, на случай неожиданной встречи с иным разумом. Они полагают, что такая встреча — лишь вопрос времени, а мы ведем себя так, будто Галактика только наша. И не могу утверждать, что полностью не согласна с ними.

— Так в чем же дело? Ведь наши люди долго были там, и тот район, кажется, совершенно пуст.

— Ну, — произнесла Вирджил, — это тут ни при чем. Дело в том, что «контактеры» увеличили и без того огромные денежные ассигнования для Академии. Безусловно, они уверены, что мы слабо стараемся узнать, кто еще есть в нашем окружении. Это их Святой Грааль, и они считают его главным смыслом существования Академии. Ничего плохого в этом нет. У нас нет причин лишать их этих иллюзий.

— И их очень заинтересовал перехват сигнала у звезды «одиннадцать ноль семь»? — спросил Пастор.

— Да, заинтересовал. Они уже давно подталкивали нас «заглянуть» туда. А уж теперь, когда этот новый обрывок информации внес свежую струю, было бы глупо ждать, что они отстанут. — Вирджил откинулась в кресле, постукивая кончиками пальцев по крышке стола. — Не думаю, что там что-то есть. По-моему, это невозможно. Даже если «Бенни» действительно перехватил электромагнитный сигнал, то почему эти «сигнальщики» торчат там целых четыре года? А? Понимаете, о чем я? Не представляю, как это можно объяснить, но марсиане тут точно ни при чем. — Вирджил смотрела прямо на нее. — Хатч, ты знаешь, кто такой Джордж Хокельман?

Она не знала.

— Генеральный директор сети ресторанов «Миранда».

— Ого. Этот малый владеет секретом приготовления маисовых лепешек?

— Что-то в этом роде. И к тому же он главный среди тех, кто поддерживает многие инициативы Академии. По сути в конце года он намерен субсидировать корабль .

— Сверхсветовой?

— Да. «Город Мемфис». Как раз сейчас вводится в строй.

— Корабль назван в честь его родного города, — заметила Хатч.

— Верно. И после Нового года он будет наш.

— А почему так нескоро?

— Что-то с налогами. Но дело не в этом. — Вирджил колебалась: ей явно не хотелось что-то рассказывать им. — «Мемфис» полетит к одиннадцать ноль семь.

— На будущий год.

— На будущей неделе .

— Но ты сказала…

— Это временно.

— Понятно.

— Мне бы хотелось, чтобы с этой экспедицией отправилась ты, Хатч.

— Почему я? — осведомилась Присцилла.

— Так хочет Хокельман. — Вирджил приветливо взглянула на Хатч. — Это все отголоски событий на Обреченной. Он считает, что ты лучшая из тех, кто у нас есть. — Она поддела сама себя: — Нельзя сказать, что это не так. Мы хорошо заплатим за этот полет. А когда ты вернешься, тебя наверняка будет поджидать кое-что.

Да, путь до одиннадцать ноль семь не близкий .

— Это долгий рейс.

— Хатч. Мы очень хотим «дружить» с этим парнем. Посмотри на это как на личную просьбу.

— А кто будет руководить научной группой?

— Вот в этом отношении полет несколько необычен. Никакой научной группы не будет. — Вирджил поднялась со своего места, потерла ладони друг о друга и постаралась сделать вид, что все складывается как нельзя лучше. — Основная цель этой миссии — пиар. Ты возьмешь несколько членов Общества контактеров. Включая Хокельмана. Покажешь им то, что они хотят видеть, то есть попросту тяжелую мертвую звезду. Сделаешь круг по орбите, прослушивая радиопередачи, пока твои пассажиры будут скучать, а затем вернешься домой. — Она чуть наклонила голову. — Согласна?

Предложение звучало достаточно безобидно.

— Кто отвечает за этот проект в Академии?

— Начальник отдела кадров.

— Годвин?

— Да. — Вирджил улыбнулась. — Он собирается в отставку.

Хотя, вероятнее всего, пока еще об этом не знает .

Хатч не была уверена, что хочет взяться за эту работу. Но присутствие Броули создавало некий эффект. При Пасторе ей было неловко отказываться от такого предложения. И не потому, что его мнение хоть что-то для нее значило.

— Я подумаю, — пообещала она.

— Хатч, у нас всего несколько дней. Боюсь, мне нужно знать твой ответ уже сегодня вечером. — Вирджил обошла стол и присела на него. — Мне бы действительно хотелось, чтобы за это взялась ты.

Броули старательно смотрел в другую сторону.

— Согласна, — объявила Хатч.

— Вот и хорошо. — Вирджил взяла ручку и что-то записала в блокноте. — Если сможешь забежать завтра в оперативный отдел, узнаешь у них все необходимые подробности. — Она вновь наполнила стакан Хатч и переключила внимание на Пастора. — Я хотела бы предложить кое-что и вам, капитан Броули.

Пастор поднял брови.

— Вы хотите, чтобы я тоже отправился туда?

— Нет.

«Жаль», — подумала Хатч.

Вирджил коснулась стола, и свет погас. В центре комнаты появилось звездное поле.

— Сирийское звездное скопление, — сказала она. — Нейтронная звезда здесь . — Вирджил переместила указатель, чтобы выделить точку. — А вот сигнал.

Курсор мигнул и превратился в линию, которая ползла среди звезд, пока не коснулась одной из них. Та тут же стала ярко-синей.

— Общество считает, что искомый объект может располагаться непосредственно за районом звезды одиннадцать ноль семь. И что передаваемый сигнал фактически является межзвездным. — Она пожала плечами. — Думаю, что это бред, но кто я такая, чтобы высказывать свое несогласие? — Сильвия указала на синюю звезду и принялась что-то искать среди бумаг на столе. — Где-то здесь был записан каталожный номер.

Пастор наблюдал за всем этим с восторженным вниманием.

— Заметьте, что нейтронная звезда, линия передачи и точка «В», звезда-цель, куда предположительно и направлялся сигнал, находятся за пределами «шара», то есть сферы в сто двадцать световых лет, представляющей изученное пространство, которое более или менее центрировано вокруг Арлингтона. Экспедиция на «Бенджамине Мартине» была нашей первой попыткой проникновения в этот район.

Общество хочет послать вторую экспедицию, к точке «В». Они готовы оплатить ее, но хотят, чтобы мы доставили их туда.

— А почему я? — спросил Пастор. — Почему не использовать один из ваших собственных кораблей?

— Эти люди любят комфорт. А «Кондор» чуточку комфортабельнее всех наших судов. — Вирджил перевела взгляд на Хатч. — Ты заметишь, что и «Мемфис» не сравнить с тем, к чему ты привыкла. — Она протянула Пастору контракт. — Мы хотели бы нанять вас и ваш корабль. Приблизительно на четыре месяца.

Он взглянул на документ.

— Позвольте изучить. Вы хотите, чтобы я доставил этих людей в точку «B»… зачем?

— Посмотреть, что там.

— Как далеко эта точка? От нейтронной звезды?

Вирджил включила настольную лампу и уставилась в свои записи.

— Шестнадцать световых лет.

Он заглянул в контракт.

— Мне нужно проверить остальные обязательства, — сказал он. — Я дам ответ завтра утром.

— Ну, как тебе цыпленок? — поинтересовался Пастор, когда они вновь пересекли мост. — Вполне сносный, — ответила Хатч.

Небо покрылось тучами, ветер принес капли дождя. Пастор смотрел на нее все теми же большими голубыми глазами.

— Как насчет сэндвича, прежде чем мы завершим вечер? Хоть какая-то настоящая еда.

Они взяли такси и поехали вдоль Потомака к Хрустальной башне. «Дороговато, — подумала Хатч, — но если Броули хочет порисоваться, я готова поучаствовать в этом».

Они опустились на плоскую крышу и, миновав один этаж, оказались в ресторане «Макси», где устроились в кабине с видом на Мемориал Линкольна и Музей Белого дома, сверкавший за защитными сооружениями. Конститъюшн Айленд казался скоплением светляков, сбившихся в рой среди разошедшегося дождя. Зато здесь весело потрескивал камин, и из акустических систем медленно лилась негромкая музыка. Хатч выскользнула из накидки.

— Как ты думаешь, — произнес Пастор, — стоит туда лететь?

При меняющемся освещении он выглядел великолепно.

Она улыбнулась.

— А почему ты спрашиваешь меня? Это надо понимать так, что ты уже подписался?

— И ничто не мешает мне заключать дополнительные сторонние контракты.

— Итак, ты собираешься принять это предложение.

— Пожалуй, да. Тут пахнет приличными деньгами.

Появился робот, зажег свечи, принял их заказы: сыр и копченая грудинка для Хатч, тушеная говядина для Пастора. И два охлажденных пива.

— У тебя есть опыт общения с этими людьми? Из этого Общества — как их там?

— Контактеров . С двумя из них я знаком. Нормальные ребята. По крайней мере, пока не встретились с инопланетянами.

Появилось пиво. Они чокнулись.

— За прелестнейшую из присутствующих здесь дам, — сказал Броули, притворяясь, что пристально смотрит вокруг и тем подтверждает свое заявление. — Да, сомнений нет.

— Ты просто подлизываешься, Пастор. — Хатч запила свои слова пивом. А затем продолжила: — Как знать? Может быть, там тебя ждут золотые россыпи.

Он поглядывал на нее через край бокала.

— И что же это будет за золото?

— Соседи. Наконец-то. После стольких лет, после множества мертвых планет и всяческих дополнительных подсказок мы все-таки их нашли. Пастор Броули нашел. И — оп-ля — мы вдруг получаем, как это ни удивительно, столь необходимых нам собеседников.

— Тогда выпьем за соседей, — предложил он.

Вскоре принесли еду. Пока робот обслуживал их, Хатч огляделась по сторонам, скользнув взглядом по нескольким дюжинам пар, сидевших в зале, и решила, что Пастор прав: она здесь самая привлекательная женщина.

Он попробовал жаркое, одобрил и поинтересовался, как ее бутерброд.

— Просто восхитительный, — сказала она.

Почти такой же восхитительный, как и собеседник .

Приглушенная музыка стихла, и появились самые настоящие эстрадные исполнители. Они были облачены в развевающиеся восточные одежды и «вооружены» многочисленными струнными инструментами и рожками. Их дирижер, долговязый, обольстительный, черноглазый, приятной наружности, дал знак, и грянула первая песня:

Моя крошка получила билет

На экспресс до Вавилона.

Она мчится сквозь толпы халдеев,

Пролетает мимо сфинкса,

А все потому, что любит,

По-настоящему любит меня,

В экспрессе до Вавилона.

— Опять экспресс, — заметила Хатч. Пастор нахмурился.

— Что это за парни?

Удивляться было нечему. Хатч подозревала, что даже если бы Пастор знал, кто это такие, то все равно продемонстрировал бы неосведомленность. Пастор не рискнул бы показаться ей человеком, проявляющим интерес к поп-культуре. Посему она сделала терпеливое лицо.

— Это Хаммурапи Смит и его «Садовники Семирамиды», — сказала она. — «Вавилон-экспресс» — их визитная карточка.

— Ага, понятно.

Хатч уменьшила громкость, и еще несколько минут они беспечно болтали о том, затянется ли дождь на всю ночь, откуда она родом и как Пастор занялся сверхсветовыми перелетами. В середине ужина он отложил вилку, наклонился вперед и чуть понизил голос:

— А как по-твоему, там действительно могло что-то быть?

— Где-нибудь еще, несомненно. Но чтобы что-то «висело» около нейтронной звезды? Вряд ли.

Они покончили с едой и направились на смотровую площадку. Здесь можно было выпить кофе, и сюда же транслировался концерт из «Макси». Но они не пробыли там и нескольких минут, как кто-то выключил музыку, а в дальнем углу возник какой-то шум.

— Не сейчас, Дэвид, — проговорила женщина тоном, намекавшим, что сейчас было бы самое время. Глаза ее блестели, пышные черные волосы спускались до пояса, и она, похоже, выпила чуток лишнего. Женщина была в чем-то красно-черном, оставляющем пупок открытым. Они с Дэвидом стояли на небольшой эстраде.

«Профессионалы», — решила Хатч.

Дэвид, громадный молодой мачо, был, вероятно, на голову выше Пастора. Золотистые волосы спадали ему на глаза.

— Бет, — сказал он, — я уверен, публике понравится. — Несколько человек зааплодировали.

Она уступила, и Дэвид открыл шкаф, извлек оттуда токет, подобие музыкального инструмента, и включил его. Струны едва слышно загудели, излучая энергию.

Бет явно смирилась. Она сказала: «Хорошо, если тебе непременно это нужно», — и направилась к краю эстрады. Дэвид взял несколько негромких аккордов. Зрителей прибавилось.

— Что бы вы, друзья, хотели услышать? — спросила Бет.

— Как насчет «Ренди Энди»? — послышался женский голос.

Дэвид попробовал взять еще несколько аккордов, произведя взрыв света и звука, и закончил разминку.

— Слишком громко. Сегодня вечером я не в настроении.

— «Мейкон-сити бар», — предложил чей-то баритон.

Бет рассмеялась.

— Отчаянная собралась компания, Дэвид.

Пара воодушевила и взбодрила публику.

Она стояла неприступно

У стойки «Мейкон-сити бара»,

Она украла мое сердце,

И я навеки стал другим,

Навеки стал другим,

С тех пор, как она стояла неприступно

У стойки «Мейкон-сити бара»

Совсем скоро все собравшиеся пели и танцевали. Хатч и Пастор тоже присоединились к ним. Пел Броули страшно фальшиво, но знал об этом и, возможно, старался подчеркнуть это, стремясь произвести впечатление. Хатч рассмеялась, и он усмехнулся. — Мне просто нужно распеться, — сказал он.

Хатч радовало его общество и его объятия. Она давно уже не была близка ни с кем, кто мог вызывать такую чувственную электризацию.

Бет играла; собравшиеся буквально ревели. Они уже спели «Любовница с гор» и «Экспресс», весьма воодушевляющую вещицу о бесшумно скользящих поездах. А еще: «Глубоко в городских подземельях», «Уходит последний мужчина» и «Вверх по дуге».

Бет восседала на помосте рядом с ними, собирая заявки, иногда исполняя песни по собственному выбору. В середине «Гимна миротворца» ей на глаза попался Пастор, и она поманила его к себе. Он взглянул на Хатч, стараясь оценить ее реакцию.

— Иди, — разрешила она, изображая беззаботность. Может быть, Хатч и не была самой красивой женщиной в этой комнате.

Они спели про «Дальновидного Джека», который был «преданным и верным, пока был у меня на глазах». Песня кончилась, и Бет отпустила Пастора. Но, заканчивая вечер «Ацтеками», она не сводила с Пастора глаз, не скрывая своих вполне определенных намерений.

Во время перерыва они решили, что натанцевались. Он проводил Хатч до стоянки такси и смотрел совершенно невинно, когда она предположила, что он одержал очередную победу.

К этому времени дождь заметно разошелся. Они летели почти сквозь ураган. Пастор казался очень задумчивым.

— Хатч, — поинтересовался он, — ты, случайно, завтра не свободна?

— Я лечу в Принстон, Пастор, — ответила она, — повидать маму.

— О-о-хо-хо.

— А почему ты спросил?

— Могли бы вместе пообедать. — Он пожал плечами, будто отбрасывая все проблемы целиком. Неудачная мысль. Следовало бы знать, что ты будешь занята .

— Она ждет меня, Пастор. Мы не виделись уже год. Я действительно не могу отменить эту поездку.

То же ей подсказывало и чутье. Не стоит торопить события. Не стоит, если она действительно заинтересована в нем.

— Хотя вот что я думаю. Я вернусь в пятницу. Может, тогда и встретимся?

— Хорошо, — легко согласился он. — Позвони, когда приедешь.

Такси приземлилось на плоской крыше ее отеля. Пастор попросил подождать, вышел и проводил ее до дверей номера. Хатч открыла дверь и повернулась к нему, не раздумывая, пригласить ли его к себе. Они оба выпили лишнего.

— Спасибо, Пастор, — сказала она. — Вечер был просто чудесный.

— Мне тоже понравилось. — Он наклонился и запечатлел на ее лбу невинный поцелуй, приоткрыв губы и позволив им задержаться ровно настолько, чтобы впитать частицу ее огня.

Этот малый знает, что делает .

Затем, приняв на себя всю тяжесть решения, он отступил.

— Ты удивительная, Хатч, — произнес он. Повернулся и удалился широким шагом.

Продолжая бороться с ощущением, что вела себя словно идиотка, Хатч посмотрела, как он исчез в лифте. Затем медленно закрыла дверь и подошла к окну. Минуту спустя в ночное небо поднялось такси, делая широкий разворот по дуге в сторону Хрустальной башни.

3

Декаданс снискал дурную славу в истории. Однако правда в том, что нет лучшего времени для жизни, чем эпоха упадка. Здоровая пища, как правило, на все согласные женщины, и кто-то другой сражается на всех войнах. И обязательно есть следующее поколение, которому предстоит платить по всем счетам.

Грегори Макаллистер. Странствие по Гоморре. 2214

В самый разгар утра Хатч зарегистрировалась в оперативном отделе и получила необходимые инструкции. Ей сообщили, что количество пассажиров — от шести до восьми. Многие подробности так и не прояснились полностью. В конференц-зале Академии, на шестом этаже «Колеса», намечался брифинг, а отлет ориентировочно назначили на 7 октября.

Еще ей устроили самую настоящую экскурсию по «Городу Мемфис». Корабль оказался меньше, чем большинство транспортных средств Академии. Но его размер в значительной степени определялся уменьшением объема отводимого для силовых установок пространства, благодаря усовершенствованию как двигателей Хейзелтайна, так и термоядерных двигателей, чьи технические параметры обусловливали такой уровень эффективности, какого Хатч никогда не доводилось видеть. Сенсорные матрицы и системы связи отвечали самым современным требованиям — как и системы управления кораблем.

Внутри было просторно (в разумных пределах) и чрезвычайно роскошно. Привычные для Хатч металл и пластик заменили мягкая искусственная кожа, панели из мореного дерева и пышный ковер на полу. Повсюду были драпировки и ширмы. Кают-компания манила разнообразной дорогой мебелью, какую (едва ли) можно было встретить лишь в дорогом клубе. Центр управления кораблем, изобиловавший кнопками и экранами, у всякого вызвал бы желание «инспектировать» любой новый мир. Интерьер скорее напоминал обстановку шикарных домов в элитных районах всех нестоличных городов двадцать первого века. Мостик был мягко освещен, и с помощью трубопроводов там могли распылять целую серию ароматов: лимон, кедр и дюжина других.

Дайте мне немного времени, и я уверена, что привыкну к этому .

А что относительно Билла?

Служащий оперативного отдела сказал, что пакет программ ИИ поставляется вместе с кораблем. Но поскольку «Мемфис» не принадлежит Академии, базовая система ИИ здесь не установлена. Каковы ее предпочтения?

Билл.

Хатч надеялась, что здесь может внезапно появиться Пастор, но, осторожно наведя справки, выяснила, что он явился сюда в девять, вскоре после открытия отдела, получил предназначенную для него информацию и отбыл.

Она ощутила внутреннюю опустошенность и подумала, не перенести ли отлет домой на вторую половину дня. Тогда она могла бы позвонить Пастору и предложить встретиться за ленчем. Лучше бы они договорились вчера, когда для этого были все возможности. Но Хатч отбросила это намерение как неразумное.

Давайте не будем выставлять напоказ свои волнения и страсти .

Она купила себе кое-что из одежды, вернулась в отель, собрала вещи и заказала такси до «Националя».

У матери она была около семи.

Мать Хатч, Тереза Маргарет Хатчинс, жила в Фарлейвилле, северном пригороде Принстона. Когда такси село, она вместе с несколькими друзьями уже поджидала дочь у дома, у основания посадочной площадки. Деревья были украшены узкими лентами, и уже появились соседские дети — взглянуть, что за переполох. Не хватало лишь оркестра из соседней средней школы. Каждый стремился встретить знаменитую дочь Терезы. Это был ритуал, через который Хатч проходила всякий раз, возвращаясь домой. Моя дочь — астронавт .

Такси, доставившее Хатч, приземлилось на площадке. Она расплатилась, вышла, обняла мать, обнялась и обменялась рукопожатием с остальными встречающими. И тут «мамуля» приступила к торжественной части.

— Присцилла была вместе с теми, кто открыл Омега-облака, — пояснила она женщине средних лет, которую, кажется, звали Випи.

И все немедленно отреагировали — так, как обычно бывает при подобных возвращениях на родину.

— Ты должна рассказать нам, как было в прошлом году на Обреченной, дорогая.

— Знаешь моего кузена Джейми? Он работает на космической станции около Каракуа.

— Должно быть, так приятно путешествовать среди звезд!

На самом деле все это было глупо до невозможности. Сейчас, столкнувшись с реальностью, Хатч готова была признаться себе, что проводит жизнь в некоем виртуальном мире. Пляжи на протяжении жизни она посещала в основном электронные. То же относилось и к большинству вечерних прогулок, захватывающих видов с горных вершин, путешествий по идиллическим лесам или странствий по широким проспектам огромных земных городов. Ей приходило на ум, что почти для всех остальных именно это и есть реальная жизнь, но она гнала подобное заблуждение.

Хатч понимала: мать гордится своей дочерью. Но ей это доставляло массу неудобств. Самой Хатч плохо удавалось изображать застенчивость, она чертовски хорошо знала, какова реальная цена ее известности.

Так было до сих пор. Поэтому сейчас Хатч кивнула и, пока они всей толпой направлялись к дому, попыталась определить верную линию поведения. Она признавала, что потерь было немного, что ей всегда сопутствовала удача и что помощь она получала не раз. Наверняка это не противоречило истине.

Тереза приготовила богатый выбор конфет и безалкогольных напитков. Хатч старательно отвечала на вопросы о том, почему она выбрала столь необычную профессию, не собирается ли она в ближайшее время угомониться и осесть дома (она не упоминала о своих планах по поводу отставки), и правда ли то, что люди обычно испытывают болезненные ощущения, когда корабль переходит в другой тип пространства, как там вы его называете? Суперпространство?

— Гиперпространство, — поправила она.

Один из гостей, учитель, спросил, не может ли Хатч, пока она дома, прийти в школу и провести беседу.

— У нас много учеников, которым было бы очень интересно услышать о ваших приключениях.

Хатч согласилась, и они назначили дату и время.

Двое холостяков, профессор истории из Принстона и консультант-экономист, старались устроиться поближе к ней. Оба были красивы — но в расхожем, приземленном понимании. Четкие черты, чистая кожа, гладко зачесанные назад волосы, ровные зубы. «Не возникай, — велела она себе. — Это „мамулина“ работа».

Профессор, казалось, был ошеломлен ее славой и компенсировал это чрезмерной веселостью. Он явно терял нить разговора. Ему очень хотелось познакомиться с Хатч поближе. Может быть, пообедаем вместе? При этом он так нервничал, что Хатч стало его жалко.

— С удовольствием, Гарри, — сказала она, — но я пробуду здесь всего несколько дней.

Консультанта-экономиста звали то ли Рик, то ли Мик, она так и не запомнила точно. Он строго придерживался того невероятно прямолинейного взгляда, что к нравственному падению Северо-Американского Союза привел, несомненно, рост числа людей, при первой же возможности отказывавшихся от заключения браков. Он очень любил напоминать о последних днях Римской империи, намекая, что сам оказался бы надежным и весьма полезным партнером.

Он попросил у Хатч номер телефона, но та мгновенно нашлась, заявив, что очень скоро улетит с Земли. Жаль, конечно… Возможно, в следующий раз все сложится удачнее .

Хатч очень интересовало, чем занят Пастор, а вечер тянулся чрезвычайно медленно. Наконец, когда все закончилось и она обнаружила, что почти девять часов, мать спросила, как на ее взгляд прошел прием, было ли ей весело и что она думает об этих двух мужчинах.

Хатч была единственным ребенком, единственной возможностью ее матери обрести внуков. Все это ложилось на плечи Присциллы тяжелым бременем вины. Но что делать?

— Да, мам, — произнесла она, — очень приятные парни. И тот, и другой.

Тереза уловила в ее тоне облегчение и вздохнула.

— Думаю, мне не следовало в это ввязываться.

Хатч хотела сообщить матери, что предстоящий полет должен стать последним. Но что-то удержало ее. И вместо этого она лишь сказала, что не собирается летать бесконечно.

— Держись, мам, ладно? — добавила она.

Обязательные посещения родственников продолжались все последующие дни. Между визитами Хатч и Тереза бродили по городу, обедали в ресторанах, где Хатч не бывала годами, заглянули в театр (с постоянной труппой и постоянным репертуаром) на постановку «Путь под уклон», сделали множество покупок и сходили на утренний концерт. По привычке Хатч не брала на неофициальные встречи средств связи. На весь свой последний день она отправилась в школу имени Маргарет Ингерсолл, названную в честь первого президента Северо-Американского Союза, и беседовала с полным залом подростков о полетах к звездам. Слушали ее восторженно. Хатч подробно описала, какие возникают ощущения при переходе на низкую орбиту вокруг газового гиганта или при посещении планеты, целой планеты , которая значительно больше Земли и на которой никто не живет. Она показала им изображения колец, лун и туманностей и с восхищением слушала их изумленный гул. А на закуску она приберегла черную дыру.

— Длинная вереница огней, — объясняла она, — этакое алмазное ожерелье, вот что такое разорванная звезда, звезда, опускающаяся в бездонную пропасть.

Они смотрели на световое кольцо, окружавшее дыру, на черный центр, на осколки звезды.

— А куда она девается? — поинтересовалась девушка в самом конце зала.

— Мы даже не знаем, девается ли она куда-то, — сказала Хатч. — Но есть мнение, что это путь в другую вселенную.

— А что думаете вы? — осведомился молодой человек.

— Не знаю, — созналась она. — Может быть, она куда-то уходит. — Тут Хатч понизила голос. — В мир, где молодые люди тратят свободное время на занятия геометрией.

Позже, на выходе, восемнадцатилетний парнишка спросил, занята ли она сегодня вечером.

Но так получилось, что вечер Хатч уже запланировала провести вдвоем с матерью.

Терезу сопровождал театральный актер, элегантный, симпатичный и не лишенный обаяния, исполнитель роли Маритайна, высокомерного фанатичного политика. Пару Хатч составил ее близкий друг, знаменитый Грегори Макаллистер, с которым она участвовала в триумфальной экспедиции на Обреченную. Когда она позвонила, чтобы поздороваться, оказалось, что Макаллистер приглашен читать лекции в Принстоне. Слово за слово — и он оказался на этой вечеринке.

Вернулись за полночь. Тереза была в восторге от Мака и, казалось, подозревала, что Хатч что-то скрывает от нее.

— Поверь, мам, — говорила Хатч, — он очень интересный человек, но никто не захочет держать его под башмаком. Сегодня вечером он был паинькой.

Это замечание озадачило Терезу, но не обескуражила.

Пока они раздевались в прихожей, Хатч заметила, что система связи ритмично мигает.

— Есть сообщения, Джанет?

— Звонил Мэтью Броули, Присцилла. Дважды .

Хатч затаила дыхание. И когда Тереза каким-то странным тоном поинтересовалась, кто такой Мэтью Броули, поняла, что от матери это не ускользнуло.

— Просто приятель, — ответила она.

Тереза кивнула и едва сдержала улыбку.

— Сварю кофе, — проронила она и вышла.

Хатч подумала было, не прослушать ли сообщение у себя в спальне, но решила не делать ничего такого, что могло разжечь любопытство матери и подтолкнуть ее к дальнейшим расспросам.

— Так что там, Джанет?

— Первый звонок поступил в семь пятнадцать. Он оставил номер и попросил тебя перезвонить .

— А второй?

— Я выведу его на экран .

Противоположная стена расплылась, образовав темный фон, и там материализовался Пастор (запись сообщения). Он был в черных спортивных брюках и отвратительной зеленой рубашке, без застежки и с широким вырезом. Он опирался на что-то, может быть, на стол, но этот предмет не попадал в поле сканера и потому не был виден, а Пастор так и стоял перед ней, сгибаясь под неимоверным углом, игнорируя силу тяжести.

— Привет, Хатч, — сказал он. — Я предвкушал, как мы проведем наш выходной, но Вирджил очень торопится с выполнением программы. Сегодня вечером меня отправляют в Атланту, и я пробуду там до завтра, а тогда — сразу на «Колесо». К пятнице мы уже будем в пути.

Я полагаю, это разлучит нас до весны. Но ты в моем списке самых важных дел, и, надеюсь, ты помнишь об этом.

Счастливого полета к тридцать одиннадцать, или как там ее. Я буду по соседству. Дай знать о себе, когда найдется время .

Он улыбнулся и скрылся.

Хатч стояла, глядя на экран.

Проклятье .

4

Время чертит морщины на гладком лице, но настоящему другу оно добавляет лишь свежие оттенки, которые не могут изменить или уменьшить ни тепло, ни холод, ни страдание, ни место, ни судьба.

Джон Лили. Эндимион, III. 1591

В жизни Джорджа Хокельмана обозначился самый многообещающий и неожиданный поворот. Джордж был сыном заурядных обывателей из мемфисского предместья. Его родители были вполне довольны долгими годами праздной жизни. Они коротали время, попивая холодное пиво и воображая себя участниками искусно моделируемых романтических приключений и событий, происходивших в самых отдаленных уголках и в самые бурные времена. Джордж уродился нескладным и неуклюжим, физически и душевно. Он не занимался спортом, с трудом находил приятелей для общения и, став постарше, обнаружил, что большую часть из прожитых им пятнадцати лет потратил, сидя в своей комнате и строя модели звездолетов.

Его школьные дела тоже шли не блестяще. Должно быть, он казался тупицей или кем-то в этом роде, так как учителя явно не ждали от него многого. Следовательно, и успехи его были скромными. Ну что ж, об этом можно было и не жалеть, но Джордж к тому же оказался очень привлекательной мишенью для хулиганов.

Но Джордж продолжал существовать, зачастую прибегая к помощи Германа Калпа, «трудного» мальчишки с Хаст-авеню. Хотя оценки Джорджа в основном оставались посредственными, он проявил склонность к математике, которая годам к двадцати трем вылилась в полную гениальность в области прогнозирования финансовых тенденций. К двадцати четырем Джордж уже выпускал «Мейн-стрит обсервер», инвестиционный информационный бюллетень, который имел такой успех, что относительно Джорджа дважды проводили расследование по подозрению в подтасовке фактов.

К двадцати шести он вошел в Золотую Сотню Нассбаума, группу богатейших предпринимателей Северо-Американского Союза. Шестью годами позже он пришел к заключению, что заработал столько денег, сколько вряд ли сумеет потратить, и, не имея намерения реально использовать свое влияние, начал подыскивать себе подходящее занятие.

Он купил «Мемфисских бунтарей», входящих в Объединенную Лигу, и намеревался перенести мировой чемпионат в свой родной город. Этого так и не случилось, и теперь, двадцать с лишним лет спустя, Джордж считал это своим единственным серьезным поражением.

Он по-прежнему дружил с Германом. Каждый год осенью они отправлялись на охоту, обычно в провинцию Манитоба. Но однажды Герман предложил воспользоваться охотничьим домиком его двоюродного брата. Это было к северу от Монреаля, берег реки Святого Маврикия, живописная местность, где во множестве водились лоси и олени. Домик располагался близ Долбью, легендарного места, где, по слухам, почти полвека назад приземлялся НЛО. Друзья бродили по городку и его окрестностям, заглядывали в музей, беседовали со старожилами и даже предприняли далекое путешествие туда, где, по общим уверениям, и произошло приземление. Они рассматривали поломанные деревья и обожженные камни, могилы трех несчастных охотников, которые вместе с собаками, очевидно совершенно случайно, наткнулись на пришельцев. (От охотников мало что осталось: если верить горожанам, одни обугленные пятна. Джорджа по-настоящему заинтересовало, что же именно там захоронено, но тем не менее он так и не попытался выяснить это.)

Да и был ли НЛО?

Местные жители клялись, что был.

В том месте были найдены различные крупицы доказательств, но вскоре явились военные, собрали все, что только можно, а после полностью отрицали этот факт.

Джордж понимал, что жителям Долбью выгодно придерживаться этой истории. Городок превратился в заметный туристический центр: пять мотелей, музей, театр, занятый бесконечным обновлением спектакля, реконструирующего памятное событие, сувенирные лавки и целая сеть ресторанов, где подавали сэндвичи с названиями вроде «Внеземной», «Укрывательство», «Быстрее света», «Антигравитация». И, казалось, все процветают.

Джордж был скептиком как по воспитанию, так и по склонностям. Однако нечто связанное с феноменом Долбью посеяло в нем потребность верить в истинность этого происшествия. Он, наверное, готов был всю оставшуюся жизнь помнить, как стоял на гребне горы, оглядывая это священное место, прислушиваясь к ветру, шумевшему среди деревьев, и думая: «Да, вполне возможно, что он появился вон оттуда, большой и серо-стальной, пестревший огнями; он приземлился там , переломав вон те деревья». Ведь среди растительности все еще виднелось углубление, имевшее, может быть, добрых тридцать метров в поперечнике.

И он поверил . С тех пор жизнь его изменилась. Не слегка, как бывает, когда вы однажды обнаруживаете, что, несмотря ни на что, вы просто сущий овощ или когда вдруг перестаете носить белые носки. То, что завладело Джорджем, походило на ломающий судьбу наркотик. Эта вера отвергала все религиозные догматы по поводу норм жизни и вовлекала его во что-то новое. Не то чтобы НЛО как таковой подчинил себе все его существо, но с годами Джордж осознал, что именно тогда впервые обратил взор к звездам. Взглянул на них по-настоящему и увидел небо скорее как четырехмерное чудо, а не просто как привычный купол над головой.

Он понимал, что никаких пришельцев на реке Святого Маврикия могло и не быть, но, судя по всему, они должны были прилететь. Наверняка там присутствовал кто-то, о ком местные жители могли говорить, обмениваться мнениями. За кем могли охотиться.

Он даже нанял людей для подробного изучения истории Долбью. Не существовало никаких доказательств, что правительство действительно нашло что-либо на месте происшествия. К тому же Джордж очень хорошо понимал, что, скорее всего, канадские чиновники не смогли бы хранить такой секрет целых пятьдесят лет.

Ведь все еще можно было найти свидетелей, которые клялись, что видели корабль. Однако сообщения современных средств массовой информации были противоречивыми и скептическими. До сих пор, никто так и не показал ни одного изображения НЛО.

Однако три человека погибли. Охотники из Индианы, останавливавшиеся в «Альберт-мотеле». Если их могилы пустовали, значит, они просто исчезли. И с тех пор никто ни разу не слышал о них.

Не менее дюжины горожан показывали репортерам куски обгоревшего металла и утверждали, что это частицы корабля-нарушителя. В первые же двадцать четыре часа появились военные и вскоре убыли, прихватив с собой все доказательства. А если верить заявлениям горожан, и сам корабль.

Вероятно, так все и было.

Джордж стал искать. Специалисты Академии наук и технологии в Арлингтоне уверяли, что в Долбью ничего не случалось. А происшествие с охотниками из Индианы считали чистой выдумкой. Когда исследователи из Академии занялись этим и сообщили, что нет вообще никаких данных о существовании упомянутых охотников, то и их, в свою очередь, обвинили в сокрытии фактов. «Мы сейчас достаточно широко представлены в ближнем космосе, — объясняли ему, подразумевая, что их нога и впрямь уже ступала на сотни планет из ближайших звездных систем. — И нигде не обнаружилось ничего даже отдаленно напоминающего разумных существ».

Но вот спустя десять лет они нашли на Каракуа развалины . А еще менее чем через полгода открыли Нок.

Ноки в ближайшее время никого посещать не собирались. Тамошние жители находились на ранней стадии индустриализации, однако их цивилизация уже не первый раз поднималась до промышленного уровня, и природные ресурсы были уже исчерпаны. Более того, оказалось, что они не сумели уладить свои внутренние проблемы. Ноки существовали в нескольких социальных объединениях различных размеров и форм, придерживаясь соответствующих строгих политических и религиозных взглядов, и, похоже, были начисто лишены дара добиваться компромисса.

Как бы то ни было, а Джорджа захватило Великое Неизвестное. Хокельман стал завсегдатаем Академии. Он организовал Общество друзей Академии и с их помощью пополнял те скудные средства, что поступали от государства и путем частных пожертвований.

Самым главным его стремлением стало желание найти разумного инопланетянина, установить контакт, найти общий язык и сделать все для того, чтобы в один прекрасный день можно было сесть с ним или с ней у пылающего огня и побеседовать о Боге, о Вселенной и о ее возникновении.

Слухи о звезде 1107, о таинственных сигналах в дальнем космосе и о бесплодных попытках проследить их до него дошли еще раньше, чем оттуда вернулся Пит Дамон. Когда он поинтересовался этим в Академии, Сильвия Вирджил заметила, что не видит никаких причин верить в то, что кто-то станет размещать передатчик вблизи нейтронной звезды. Она настаивала, что это бессмысленно. Вторая экспедиция обойдется чересчур дорого, почти определенно не принесет плодов, и единственным ее результатом станут обвинения, что Академия выбрасывает средства на совершенно безумные проекты.

Но кто знает, чего именно требует здравый смысл разумных существ иного вида?

И что думает об этом Дамон?

Пит отклонил предложение воспользоваться для разговора линией связи и настоял на личной встрече. Джордж удивился: уж не боится ли тот, что их подслушают?

Хокельман принял ученого в своем загородном доме, в Брэкен Вели. Они вышли на верхнюю веранду, чтобы полюбоваться закатом, потягивая прохладный лаймовый напиток.

— На самом деле, — пожаловался Пит, — это никого не интересует.

Джордж понял, почему Дамон отказался от услуг связи. Тема была слишком важная, чтобы обсуждать ее походя. Пит хотел высказать мнение обстоятельно, чтобы заставить Джорджа почувствовать всю напряженность ситуации. Был вечер на исходе лета, с грозой и набирающим силу ветром.

— Сильвия думает об этом не иначе, как об аномалии. Или о компьютерном сбое, — сказал Джордж. — И, как я недавно узнал, такого мнения придерживаются все.

— Они не были там.

— Но видели доказательства.

— Джордж, они не хотят нести расходы. И еще беспокоятся о собственной репутации.

Джордж сделал долгий глоток.

— Ты действительно считаешь, что они способны замолчать нечто подобное?

— Нет. Они ничего не скрывают. Но они убедили себя в том, что там ничего нет, поскольку думать иначе рискованно. Они понимают, что если соберут экспедицию, то многие посмеются над ними. Вероятность ничего не найти очень велика. И тогда смех зазвучит громче, политики начнут задавать вопросы, а Совет — искать нового председателя. Это было бы крахом для Сильвии.

— Так что же ты на самом деле думаешь? Есть там что-нибудь?

Пит подался вперед, его брови сошлись на переносице.

— Джордж, она права: это мог быть попросту сбой. Нельзя этого отрицать. Но дело в другом. Там действительно что-то может быть . Вот та возможность, которую следует учитывать.

— Кто-то, с кем можно поговорить?

— Не исключено.

Два дня спустя Джордж встретился с Вирджил. Общество контактеров готово финансировать экспедицию для изучения аномалии и даже заняться снабжением корабля. Фактически оно обеспечило бы исследователей всем необходимым. Взамен им требуется только благословение Академии и пилот.

Для Пита Дамона вечер, проведенный с Джорджем, оказался пиком утомительной борьбы. У научных изысканий больше не было будущего по очень простой причине: непознанным оставалось лишь очень немногое. В общих чертах уже выяснили, как зарождаются и умирают звезды. Установили, как формируются черные дыры и что представляют собой их соседи. Подробно изучили образование Галактики, разобрались в структуре пространства и наконец всего несколькими годами ранее постигли природу гравитации. Квантовые эффекты уже не представлялись загадочными, и с темной материей давно уже все было ясно.

Счастливцы Ньютон, Эйнштейн и Макэлрой жили в эпоху, когда о природе вещей почти ничего не было известно. Но в век Пита Дамона настоящих загадок не осталось. Только творение как таковое и человеческая первооснова. Что положило начало Вселенной? И почему значения многочисленных физических констант, параметры гравитации, сильное взаимодействие и тенденция воды замерзать сверху вниз — почему все это устроено именно таким образом, чтобы оказалось возможным развитие форм жизни? На эти два главных вопроса ответа до сих пор не было, но общее мнение гласило, что наука тут бессильна.

С этим Пит был согласен. Ну так чем оставалось удовлетворять свое честолюбие молодому исследователю?

С Джорджем Хокельманом он познакомился на обеде в Академии за несколько лет до экспедиции к звезде 1107. Обед давали в ознаменование успеха группы археологов, обнаруживших огромное хранилище данных на Бете Пасифика-3, - родине расы, которая покоряла звезды, разбросала следы своего существования по всей Руке Ориона, а затем фактически исчезла, оставив лишь недалеко ушедших от дикарей потомков, не сохранивших никаких воспоминаний о днях былой славы. Джордж, огромный, говорливый, восторженный и, пожалуй, слегка наивный, угощал Пита выпивкой. Он приводил аргументы и настаивал на том, что «они», создатели Монументов, могут все еще обитать где-то среди звезд. К тому же есть свидетельства, что в данном случае имел место исход. Наверное. Впрочем, точно никто не знал.

Когда Джордж предложил ему вступить в Общество контактеров, Пит не согласился. Администрация с большим уважением относилась к членам этой группы, потому что Общество было одним из главных источников финансирования. Но за глаза их, как правило, называли помешанными, чудаками и психами. Все видели в них лишь денежные мешки, ничего не умеющие. Не было никаких гарантий, что чье бы то ни было имя из списка контактеров научное сообщество воспримет более серьезно, чем имя футбольного фаната.

После нескольких стаканов бренди Пит и Джордж Хокельман случайно обнаружили, что они — родственные души. И, естественно, что, вернувшись и столкнувшись с тем, что служащие Академии, занимавшиеся текущей оперативной работой, вежливо улыбаются и говорят: «Передаче есть вполне логичное объяснение, не следует поступать необдуманно, и в дальнейших экспериментах отказано», Пит сразу решил поговорить с Джорджем. И, возможно, тем более естественным было то, что еще до его возвращения Джордж направил в Академию запросы по поводу этих сигналов.

На следующий день после визита в загородный дом Джорджа в Брэкен Вели Пит присутствовал на вечеринке, устроенной исследовательской группой с корабля «Бенни». Происходило это на Манхеттене, в заведении «У Клео». Большинство вернулось к своей прежней работе. Ава возвращалась в Индиану, в Исследовательский центр, Хэл летел в Берлин, Клифф Стокард в Университет Торонто. Майк Ленгли, их капитан, двухнедельный отпуск которого уже заканчивался, ждал нового назначения буквально на днях. Но пока не знал куда. «И его это не заботит», — подумалось Питу. Майк был достаточно способным, но его никогда не интересовало, что лежит за горизонтом. Он был только извозчиком. Доставить людей на «Аутпост» или на «Сиренити», забрать груз с предметами чуждой культуры или образцами пород и все отвезти назад. Пита поразила мысль, что памятники культуры возрастом в миллионы лет под опекой Майка были в полной безопасности. Ему никогда не пришло бы в голову попытаться открыть какой-нибудь контейнер и рассмотреть груз.

Когда же в тот вечер Пит поднял вопрос об аномалии, он встретил пустые безразличные взгляды. Аномалия? Что за аномалия? И только Ленгли, которому было наплевать, кто и что думал, был готов серьезно говорить об этом.

Именно в тот вечер Клифф представил Пита Миранде Колер. Миранда возглавила комплекс лабораторий в Финиксе. Она вся состояла из углов и острых граней — женщина, созданная из кристалла, которой вовсе не шло облегающее черное платье с открытыми плечами.

— Пит, — сказала она ему, когда они умудрились укрыться в уголке, где могли бы побыть одни, — я пришла на этот вечер потому, что знала, что ты здесь.

Он не сумел скрыть удивления.

— Я улетаю, — продолжила Миранда. — Очень далеко. На «Тасман-Шаттл». — Межзвездная лаборатория. Занималась исследованиями, связанными с образованием галактики. Голос Миранды, ее глаза подсказывали, что это очень важное направление, но Пита было не обмануть. В этой области сейчас все сводилось лишь к изучению деталей. Тем не менее он понимающе кивнул и поздравил ее.

— Тебя я хотела видеть, — продолжила она, — вот почему: мы ищем замену. В Финикс. — Она одним глотком покончила с выпивкой. На этом все их запасы иссякли. Она любила ром. — В последние несколько лет мы проделали хорошую работу. В основном в области исследования квантовой энергии. Мне нужна уверенность, что все это не отодвинут на второй план. Не хочу, чтобы наши труды были вытеснены чужими приоритетами.

— Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь порекомендовал тебе? — осведомился Пит.

Она наклонилась к нему и взглянула — как пригвоздила.

— Мне нужен ты , Пит. Ты единственный, в ком они нуждаются.

Нельзя сказать, чтобы Пит не понимал, к чему клонила Миранда. И все-таки удивился, когда она фактически сделала ему предложение. Ведь, в конце концов, они видели друг друга впервые.

— Твой послужной список говорит сам за себя, — заявила Миранда. — Деньги очень хорошие. Ты гарантированно будешь получать в полтора раза больше, чем в Кембридже. Работа многообещающая. К тому же есть ряд существенных преимуществ.

Пит смотрел мимо нее, на Аву и Майка, захваченных беседой, на Мириам, блуждающую среди множества сластей и пытающуюся не объедаться, на Тору Кавалла, которая вернулась домой за назначением на «Аутпост» и теперь отправляется обратно.

Директор в Финиксе. Ответственность за персонал. За распределение средств. За взаимодействие с советом директоров. Настоящая могила . И все же это было продвижение. То, чем он и сам предполагал заняться.

— Могу я позвонить тебе? — спросил он.

Миранда кивнула.

— Конечно. У тебя есть время подумать. — Она улыбнулась, притворяясь, будто поняла, что он не хочет выдать свое волнение.

По дороге домой Пит определился. Он примет предложение. Как не принять? Завтра он позвонит Миранде, даст согласие, а затем объявит об уходе из Кембриджа. Очень жаль, но я получил великолепное предложение, невозможно отказаться . Это наверняка рассердит Кардвелла, начальника отделения, который считал, что Пита переоценивают и что его назначения, вроде полета к звезде 1107, - результат его политических связей. И Вселенную .

Но, тем не менее…

Питу была ненавистна мысль о том, что он потратит остаток жизни на расстановку приоритетов, выбирая между медицинскими и страховыми планами помощи и наблюдая за порядком найма. Ему всегда хотелось жить в двадцать первом столетии, когда все еще могли быть сделаны кое-какие открытия.

Дома он обнаружил, что его ждет послание от Джорджа: «Хочешь вернуться на 1107? »

Аликс Беллинджер с незапамятных времен любила театр. Ее отец преподавал в Высшей театральной школе, и, когда требовалась маленькая девочка для участия в постановке «Борнео-стейшн», ее всегда приглашали. Аликс выходила, произносила единственную фразу: «Мы все еще в Эксетере, папочка?» — и удалялась. Сущие пустяки — но начало было положено, вспыхнул огонь, который с тех самых пор ярко горел. Закончив среднюю школу, Аликс отправилась к Гиллеспи, хорошо занималась и заслужила небольшую роль в «Блюзе красной реки». Это был ее дебют на большой сцене. Лес Ковингтон, уже знаменитый, хотя его карьера только начиналась, воодушевил Аликс, уверяя, что ее ждет блестящее будущее, и в ответ на ее неудачное замечание напомнил ей, что нет маленьких ролей.

Она играла главные роли в «Жаре», «Затерянных в раю» и дюжине подобных спектаклей. Но больше всего запомнилась исполнением роли злодейки Стефании в «Истории любви». Как раз в период подготовки рекламы «Истории» она договорилась встретиться на «Колесе» со своим не хватавшим звезд с неба мужем, Эдвардом Прескоттом.

Рыжик, как его называли в кругу старых друзей, в то время был на пике карьеры. Он стал самым известным исполнителем роли археолога и искателя приключений Джека Хэнкока. А также жертвой нелепого наваждения, что он-то и есть Джек Хэнкок. Поэтому он отправился в далекое путешествие на Пиннакл и сфотографировался там среди настоящих археологов. А когда летел домой, на киностудии решили, что неплохо бы Аликс — в духе ее новейшей киноэпопеи, открывшей мировой сезон, — появиться там и обнять мужа.

Она сделала в общем все, чего от нее могли ждать: изобразила исступленные рыдания, когда корабль «Линда Каллиста» скользнул в док, встретила «Хэнкока» с распростертыми объятиями, бросившись герою на шею, едва он появился из выходного туннеля, и восхищенно стояла рядом с ним, когда он нес всякий вздор о Храме Калу и прочем разном. Ее увлечение Рыжиком в ту пору уже давно шло на убыль, и — совершенно случайно — Аликс заменила его новым, никогда не остывающим.

«Каллиста».

Корабль быстрее света.

Он лежал там, прикрепленный за нос и корму, вытянувшись вдоль дока, напряженный, готовый освободиться и исчезнуть среди звезд. Словно вновь наступил мертвый сезон, а ей опять было шесть лет. Но Аликс еще не приходилось бывать за пределами Земли. Она всегда была наполовину поглощена сиянием собственной славы. Стоя в тот день в доке, Аликс ощущала легкую тошноту, потому что весила всего около тридцати фунтов и еще не привыкла к этому. Телекамеры формировали свои «картинки», а Рыжик обнял ее одной рукой, будто ограждая. Он расправил плечи и сиял своей обычной мальчишеской улыбкой. Аликс скромно поцеловала его в щеку, не сводя глаз с корабля, который лежал, будто маня ее за пределы порта, протянувшегося вдоль всей стены, которая, изгибаясь, в обе стороны уходила куда-то вдаль.

Этот неуклюжий корабль серо-землистого цвета щетинился многочисленными причудливыми антеннами и параболическими тарелками. Он был поделен на сегменты так, что производил впечатление беременного жука. На носовой секции красовалась темно-синяя надпись: «Линда Каллиста», а со стороны мостика лили мягкий рассеянный свет множество огней.

Немного погодя ей удалось заполучить для беседы капитана.

— Куда ходит этот корабль?

Невысокий, чуть полноватый мужчина не отличался особой привлекательностью. И вообще не относился к тому романтическому типу, который в представлении Аликс пилотирует звездные корабли. Она пересмотрела достаточно фильмов, чтобы знать, каким именно должен быть внешний облик звездоплавателей. Черт возьми, она сама несколько лет назад сделала один такой фильм: капитана играл Кармайкл Конн. Ну, конечно, Конн не был образцом романтичности, как она думала теперь. Но внешне подходил к образу. Этот же (хоть его и звали Капитан Трюк, даже это не улучшало образ) больше всего походил на специалиста по страховой статистике.

— В основном мы ходим на Пиннакл, — пояснил Капитан Трюк. — И на станции. А иногда на Каракуа и Бету Пасифика.

— А вы летали куда-нибудь, где до вас еще никто не бывал? — Аликс чувствовала себя ребенком, особенно когда он по-отечески улыбнулся ей.

— Нет, — сказал капитан. — «Каллиста» имеет строго установленное расписание, госпожа Беллинджер. Он не ходит туда, где под рукой еще нет отелей и ресторанов.

Тут Трюк подумал, что все это невероятно забавно. Его лицо расплылось в усмешке и показалось Аликс похожим на зад бульдога, украшенный плюмажем.

* * *

Она вернулась на Землю в шаттле, в шумной компании посторонних, но с этим ничего нельзя было поделать, потому что проклятая штука выполняла рейс примерно раз в час. Но на челноке был бар, и люди со студии постарались найти там местечко для нее и для Рыжика.

Рыжик всю дорогу вел бессмысленные разговоры. Если она и пыталась запомнить что-то из его слов, то это уже давно забылось. Ей теперь хотелось только одного: вернуться, подняться на борт «Каллисты» и направить его к звездам. Но только не в Харвей-Стейкхаус и не в Линн-Уатт. Нет, мадам. Дайте мне волю, простор, освободите меня от узких дорог и пустите туда, где кромешная темнота и может случиться все что угодно, неизвестное и непонятное.

Она упомянула об этом в беседе с Рыжиком, с которым очень редко говорила о чем-нибудь важном. Он в своей досадной манере трепал ее по волосам, точно щенка: «Почему нет, можно, рванем туда, как только позволит график».

Но это не имело никакого значения, потому что за несколько месяцев до этого Рыжик уже «созрел» для замены, и Аликс отделалась от него.

Однако она никуда не полетела. Жизнь обожает постоянно чем-то занимать людей, не давая им покоя. Ее карьера складывалась удачно, она стала режиссером, а когда дела пошли хорошо, открыла собственную студию. Ее компания выпустила несколько очень успешных музыкальных комедий. Аликс получила приглашение поехать со съемочной группой в турне с «живым» шоу. Они отправились в Лондон, Нью-Йорк, Берлин и Торонто. И в некотором смысле «не спешили» домой. Но Аликс так и не смогла расстаться с мыслью о «Каллисте». Иногда корабль возникал перед ее глазами по ночам как последняя сознательная мысль перед сном, а иногда появлялся при тревожном утреннем пробуждении, когда она начинала вспоминать, что следует сделать днем. Звездолет превратился в разновидность сбежавшего любовника.

Но с «Каллистой» были проблемы. Он был посажен на цепь, заперт в сетке расписания, как аэробус, курсирующий по маршруту между театральными районами Черчилля и Лондона. Туда и обратно. Когда Аликс вызывала в воображении громадный корабль, ей становилось ясно, что он не предназначен для полетов между знакомыми уголками вселенной. Такой корабль создан для того, чтобы умчаться в ночь. Увидеть, а что же там. И вернуться. И привезти все с собой.

Что — все?

Что-нибудь. Кое-что .

Новости о заоблачных городах. О поразительном интеллекте. О бесплотных существах.

Часть подобных идей даже нашла отражение в ее шоу. Аликс создала две «межзвездные» фантазии, «Сюда на уикенд» и «Звездный фургон», и обе имели успех. В последней она даже сыграла эпизодическую роль корабельного врача, пытавшегося покончить с чумой, уничтожающей подавление чувств.

Джорджа она встретила на актерской вечеринке в честь премьеры «Сюда на уикенд». Праздновали в Нью-Йорке. Ее директор по спецэффектам и освещению Фредди Чаб, хорошо знавший Джорджа, решил, что тот обязательно должен прийти, и пригласил его на эту гулянку. Веселились в люксе, специально снятом в отеле «Соломон Лофт», всего в двух кварталах от «Эмприс», где шел спектакль.

Джорджу недоставало тонкости, когда требовалось обойти острые углы, но он понравился Алисе, и очень скоро они обнаружили множество общих интересов. Звездные корабли. Загадочные места за пределами исследованного космоса. Голоса, которые звали из гигантского темного и пустынного пространства. Трудность с «Каллистой».

— Что им необходимо, — заметила Аликс, — так это драматург, или хореограф, или кто-то вроде, кто уходил бы в рейс вместе с поисковыми отрядами. То есть кто-то, кто найдет время, пока корабли медленно будут продвигаться сквозь кольцевые системы невиданных миров, оценить их совершенство. Оценить значение происходящего. И найти способ отобразить все это на сцене.

Джордж понимающе кивал, выражая полное согласие.

— Нам требуется кое-что еще, — сказал он. — Необходимо построить флотилию из множества «Каллист». Знаешь, мы очень поверхностно осматриваем планеты.

Джордж был заметной фигурой — в том смысле, что создавал эффект присутствия. Он входил в комнату — и люди сразу обращали на него внимание. Он и сейчас вызывал любопытные взгляды.

— В настоящее время Академия сосредотачивает усилия, — говорил Джордж, — на формировании ландшафта и исследовании развалин на горстке планет. И еще на проведении некоторых астрофизических экспериментов. Но изыскательских, а скорее разведывательных кораблей у них и дюжины не наберется.

Они стояли у окна, глядя на облачное небо. Аликс была стопроцентно уверена во впечатлении, которое производила на мужчин — на всякого мужчину. С самого совершеннолетия она не могла припомнить случая, когда бы терпела неудачу. Она знала это, и ей нравилось верить, что это ее не испортит. Ведь под маской обаяния и силы она оставалась скромной милой девушкой-соседкой. Только чуть красивее и намного умнее.

— Хотелось бы и мне сделать что-нибудь для этого, — сказала она.

Вот так Аликс стала «лицом» Общества контактеров. И вот почему пять лет спустя Джордж пригласил ее в полет на «Мемфисе».

Герман Калп, защитник Джорджа Хокельмана в начальной школе Ричарда Довера, а позже и в Юго-Западной средней, был принят на правительственную службу, вполне пристойную, не слишком обременительную и не слишком оплачиваемую. Однако деньги платили регулярно, и их хватало, чтобы вести комфортное существование. А вот в семье у Германа были проблемы: к тридцати годам он сменил трех жен. Каждая подавала на развод в течение года после свадьбы. С Эммой все было по-другому. Она любила его и не ждала, что он будет не тем, кем он был. Герман знал, что он не самая быстрая лошадь в конюшне. Но Эмма очень много работала, внося свой вклад в общий бюджет, так что они обходились. Она терпела его субботние встречи со старыми друзьями, даже когда он явился домой на следующий день, хромая после футбола. И даже не возражала против его поездки с Джорджем на их ежегодную охоту в Канаду. — Желаю приятно провести время, — сказала Эмма, когда они грузились в транспортный самолет. — Только не подстрелите друг друга.

Он знал, что она искренне боится всякого оружия и не доверяет им. А ему очень хотелось разуверить ее, убедить: они знают, что делают, и в лесу, в обществе друг друга, будут в большей безопасности, чем она дома.

Когда Джордж основал Общество контактеров, то Герман, само собой, стал там привилегированным членом. Честно говоря, Герману не хватало ни воображения, ни наивности, чтобы принимать инопланетян всерьез, и он никогда бы не вступил в подобное объединение по собственному желанию. На его взгляд, Общество ничем не отличалось от тех многочисленных шаек охотников за полтергейстом, которые рыскали вокруг, используя сенсоры при обследовании «домов с привидениями». Но Обществу был нужен администратор, и Джордж доверился Герману.

Приглашение полететь к звезде 1107 Калп воспринял как приглашение на своего рода продолжительную охоту-путешествие.

— Конечно, — ответил он, уверенный, что Эмма не будет возражать.

И она не возразила. Но когда Герман начал осознавать, куда они отправляются и что собираются искать, он почти пожалел, что она не поступила наоборот.

5

Пролететь к Ориону, повернуть на север, к Стрельцу, ненадолго задержаться у Ригеля. Полет к звездам всегда кажется до невозможности романтичным. Реальность же несколько иная. Всякий раз кто-то неделями сидит запертый в тесном вместилище, среди без умолку болтающих незнакомцев, а в конце путешествия оказывается там, где воздух не слишком пригоден для дыхания, а крокодилы откровенно свирепы.

Мелинда Тэм. Жизнь среди дикарей. 2221

Хатч успела на послеобеденный местный рейс из Атланты и появилась на «Колесе» в начале второго ночи — по Гринвичу (стандарт, используемый всеми внеземными кораблями и станциями). Для нее это был ранний вечер.

Она прибрала в своей комнате, приняла душ и переоделась в один из тех костюмов, что купила в округе Колумбия: золотистые брюки, белая блузка с золотистыми отворотами, заколка и шейный платок. Вырез блузки намекал на пышную грудь. Да, здесь требовалось быть очень аккуратной — бюст у нее оставлял желать лучшего, но опыт подсказывал ей, что главное — именно тайна, а не выставленная напоказ плоть.

Именно этот костюм она собиралась надеть для Пастора. Ну, стало быть, в другой раз. Она оглядела себя в зеркале. Улыбнулась. Осталась довольна.

Действительно, очень хороша. Самое малое — конкурентоспособна. Десять минут спустя Хатч уже входила в зал «Марго» на уровне «А».

Поскольку «Колесо» обслуживало полеты во все точки земного шара, то жизнь на станции практически никогда не замирала. Ее службы никогда не прекращали работу, а значительная часть персонала была всегда готова заняться клиентами. Продать сувениры или предложить драгоценности по завышенной цене. Ресторан зала «Марго» никогда не пустовал. Он был разделен на помещение для завтрака, обеденный зал и бар-«пентхаус», который предоставлял развлекательную программу — виртуальную и «живую». Причина такой организации крылась в том, что тем, кто завтракал, не нравилось находиться рядом с теми, кто ночь напролет кутил и веселился.

Она направилась вслед за метрдотелем, но вдруг ее окликнули.

— Капитан Хатчинс?

Небрежно одетый мужчина с кривоватой улыбкой поднялся из-за соседнего стола, где обедал в одиночестве.

— Привет, — сказал он. — Я Герман Калп, один из ваших пассажиров.

Хатч протянула руку.

— Приятно познакомиться, мистер Калп. Как вы узнали меня?

— Вы очень известны, — проговорил он. — Благодаря прошлогодней операции на Обреченной. Вы должны бы раздавать автографы везде, где появляетесь.

Он был бесконечно вежлив, но тем не менее в его манерах сквозила какая-то грубость. Хатч сообразила, что он уверен в том впечатлении, какое производит, и, кажется, слегка перебирает с собственной значимостью. В результате последняя фраза прозвучала, как всегда, неестественно и вяло. Как отрепетированный, но плохо заученный текст.

— Я приятель Джорджа, — сообщил Калп.

Хатч, однако, не слишком вслушивалась в слова своего пассажира.

— Вы из Общества контактеров, мистер Калп? — Она постаралась произнести это без всякого намека на насмешку, которую вызывала у нее эта группа.

Но от него это не ускользнуло. Этот человек был проницательнее, чем казалось.

— Я генеральный секретарь, — ответил он. — И, пожалуйста, зовите меня Герман.

— О! — воскликнула Хатч. — Это должно отнимать у вас все время, Герман.

Он кивнул и бросил взгляд на свободный стул.

— Не присоединитесь ко мне, капитан?

Хатч улыбнулась.

— Спасибо. — Она не любила обедать в одиночестве. И хотя Герман был весьма унылым собеседником. Она присела. Похоже, долгий полет начинался.

— Я пытался отыскать Джорджа, — сказал Герман.

— Я с ним не знакома, — заметила Хатч.

Казалось, это сбило его настрой.

— Так. — Он некоторое время мялся, подыскивая общую тему для разговора. — Мы отправляемся по расписанию?

— По моим сведениям — да.

Подошедший официант принял у нее заказ. Голубой жираф и плавленый сыр.

— Сегодня я видел «Мемфис», — произнес Калп. — Замечательный корабль.

Хатч подметила в его глазах тень неохоты. «Этот малый, — решила она, — вовсе не хочет отправиться в полет».

— Да, верю. Мне сказали, первоклассный.

Неожиданно он взглянул на нее.

— Мы действительно рассчитываем найти там что-то?

— Полагаю, вы знаете об этом гораздо больше, чем я, Герман. Как по-вашему ?

— Может быть, — уклонился он от ответа.

Ого. Да здесь еще и большое волнение .

Он с силой сжал ладони, сложив их вместе. Еще одно отрепетированное движение.

— Могу я задать вопрос? Насколько надежен этот корабль?

— Вполне, — ответила она.

— Я подозреваю, что люди плохо переносят ускорение.

— Иногда. Но не всегда. — Хатч успокаивающе улыбнулась. — Не думаю, что у вас будут какие-нибудь проблемы.

— Это утешает.

Принесли ее заказ.

— Не люблю высоту, — добавил Герман.

Час спустя Хатч столкнулась у плавательного бассейна со вторым пассажиром. — Питер Дамон, — представился он с легким поклоном. — Я был на «Бенни».

Разумеется, она сразу узнала его. Бывший ведущий «Всеобщих новостей». «Встань на вершине холма и взгляни на ночное небо: на самом деле ты заглядываешь в далекое прошлое, в мир, каким он был, когда Афины правили внутренним морем» . О да, она где угодно узнала бы эти темные веселые глаза и ласкающий слух голос. На Питере был синий гостиничный халат, в руках стакан лаймового напитка.

— Как я понимаю, вы наш пилот.

— Вы летите с нами? — Она знала, что он участвовал в первом полете к 1107, но вовсе не ожидала, что он появится и на этот раз.

— Да, — ответил он. — С вами все в порядке? — Он произнес это непринужденно и мягко. Мужчина, источавший очарование.

— Конечно. Я просто задумалась…

Проклятье. Следовало бы взглянуть на список пассажиров, прежде чем приниматься за дела .

— …о том, что у меня могли бы найтись более важные дела, чем охота за тенями? — Прежде чем она ответила, он продолжил: — Именно за этим я охотился всю свою жизнь. И если нас там что-то поджидает, Присцилла, я хочу присутствовать, когда мы отыщем это.

Присцилла . Ну, что ж, он выполнил домашнее задание прилежнее, чем я.

— Друзья называют меня Хатч.

— Я знаю. Хатч.

Ей показалось, что этот человек глотает ее живьем. Боже, мой, надо срочно прийти в себя .

— Рада познакомиться, Питер. — Она пожала ему руку, опустилась в кресло рядом с ним.

— Академия относится к Обществу крайне пренебрежительно, — заметил он. — Их загнали на четырнадцатый этаж. — Туда же, где располагалась бухгалтерия. — Я же действительно надеюсь, что из этой экспедиции что-то выйдет.

— Вы правда думаете, что за всем этим что-то есть?

— Вероятно, нет, — сказал он. — Но мне ужасно хотелось бы увидеть, как кто-то вроде Джорджа становится знаменитым благодаря величайшему открытию в истории человечества, обставив этих ослов. — Его глаза лучились удовольствием. — Если Бог есть, то только так Он может доказать, что у Него есть чувство юмора.

В бассейне не было никого, за исключением мускулистого молодого человека, который неутомимо плавал кругами. Несколько секунд Хатч наблюдала за ним.

— Надеюсь, ваше желание сбудется, — проговорила она.

Он допил то, что было у него в стакане, и поставил его на боковой столик.

— А вы скептик.

— Да.

— И хорошо. Всегда нужен хоть один скептик. Наша проблема всегда была в избытке верящих.

— Верящих во что?

— Во что угодно.

Пловец достиг края бассейна, поднырнув, развернулся и поплыл обратно. Он двигался плавно и уверенно. Проходивший мимо Пита и Хатч служитель принял заказ на выпивку. Появилась молодая пара, огляделась, и, по-видимому, узнала Пита. Пара двинулась в их сторону, не сводя с него глаз, и наконец подошла ближе.

— Вы не Пит Дамон? — спросила женщина. Мужчина, явно озадаченный, стоял чуть поодаль.

— Да, — ответил Пит.

Она улыбнулась, прикусила губу и сказала, что ей очень хотелось бы, чтобы он кое-что ей подписал. Когда они ушли, Хатч поинтересовалась, часто ли случаются подобные вещи.

— Очень часто, — ответил он. — Своего рода бальзам для самолюбия.

— Понимаю. — Поразмыслив, она добавила: — Есть кое-что, что говорят ради веры.

— В себя, Хатч. Но ведь вам уже известно это.

— Что заставляет вас так думать?

— Я кое-что знаю о вас. Именно я затребовал вашего участия в этом полете.

На следующее утро она встала поздно, быстро позавтракала и доложила о себе оперативному дежурному. К тому времени она уже была в курсе, что по дороге должна взять двух пассажиров, художника и распорядителя на похоронах (по должности). И что у нее на борту еще одна знаменитость, Аликс Беллинджер, которая начинала как звезда мюзиклов, а позже скатилась (по мнению Хатч) до роли спасаемых из опасности красоток. Отлет был назначен на 19:30. Ей вручили полетное расписание и основные инструкции. Она уже подписывала их, когда пришло сообщение, что с ней хочет переговорить директор Вирджил. Дежурная, уроженка Америки, не скрывала изумления. Она провела Хатч в соседний кабинет, предложила ей сесть, проинформировала, что директор выйдет на связь немедленно, и вышла, закрыв за собой дверь.

Минуту спустя вспыхнул настенный экран и появилась Вирджил. Она с лучезарной улыбкой пожелала доброго утра.

— Прежде чем ты улетишь, — сказала она, — тебе следует кое-что узнать. Рядом с одиннадцать ноль семь находился «Окснард». Вел внешнее наблюдение. На этом корабле очень хорошее сканирующее оборудование. Вот мы и послали его поближе к звезде, взглянуть, что там .

— И…

— На корабле кое-что слышали. Прошло несколько дней, и теперь я заполучила в свои руки их рассерженного капитана . — Она улыбнулась: «ты же знаешь, как легко эти люди выходят из себя». — Кажется, там что-то есть .

— Это был тот самый сигнал?

— Сигнал того же типа. Но не идентичный предыдущему. Способ передачи и характеристики текста те же. Но они перехватили его из сектора на сто сорок градусов относительно звезды. Он шел из того же источника, что и два первых. И был входящим .

— То есть направлен к одиннадцать ноль семь?

— Да .

— Сто сорок градусов. А не сто восемьдесят?

— Нет. Это не тот случай, когда сигнал прошел едва ли не насквозь, очень близко от звезды .

— Ты уверена? А не могла нейтронная звезда отклонить сигнал? Так бывает, ты знаешь.

— Но не на сорок градусов, Хатч .

— Выходит, там расположена ретрансляционная станция.

— Мы думаем, именно так .

Хатч рассмеялась.

— А сам источник — еще черт знает где.

— Очевидно .

— А нельзя точнее?

— Нет. Угол, под которым пришел сигнал, нам неизвестен. Мы бы хотели, чтобы именно это ты и выяснила .

— Значит, прогулка превращается в очень серьезную операцию. Почему бы вам не отправить туда нормальную экспедицию?

— Я бы не отважилась на это по политическим соображениям — Присцилла, сейчас ты наша экспедиция. Как только что-то выяснишь, сообщи сюда. Немедленно.

— Ладно.

— Там рядом с тобой Пит, так что ты вроде бы не одинока .

— Мы сделаем все, что сможем.

— Хорошо. Я перешлю все подробности Биллу. И еще. Как я понимаю, сегодня днем ты встречаешься с мистером Хокельманом и его группой .

— Верно.

— Очень хорошо. Джордж немного странный. Он не любит шуток по поводу НЛО. Понимаешь, о чем я? — спросила директор.

Ежу понятно .

— Да, Сильвия.

— Я была бы очень благодарна, если… — Вирджил неловко замялась. — Я просто хочу напомнить, что у этой операции есть еще и дипломатическая сторона .

Несколько минут назад Хатч не была уверена, что существует какая-то другая сторона.

— Он пока не знает об этой новой передаче. Надеюсь, ты сообщишь ему. Передай ему весь объем данных. Там нет ничего существенного. Характеристики сигнала те же, что и раньше. Но все равно, передай их ему. Он будет признателен, — попросила Вирджил.

Заигрывание с главой экспедиции .

— Хорошо. С переводом сообщения у нас, ясное дело, по-прежнему ничего?

— Нет. Наши специалисты говорят, текст слишком короткий. Вот еще одна задача, на которую тебе следует обратить там внимание. Постарайся сделать как можно больше записей .

— Я постараюсь.

— Не сомневаюсь. Между прочим, я до сих пор не знаю, что за эксперименты ты проводила около нейтронных звезд. Есть очень точные системы наведения, указывающие, как близко можно подойти к таким звездам .

— Я знаю.

— Билл обеспечит тебя всеми подобными новинками .

— Хорошо.

— Мы укомплектовали тебя посадочным модулем — на всякий случай. Скорее всего, около одиннадцать ноль семь тебе будет от него мало проку.

— Тогда зачем он?

— Сперва я думала, что неприятности во время вашего пребывания около одиннадцать ноль семь весьма маловероятны. И в итоге ты, скорее всего, присоединишься к «Кондору». Капитан Броули получил указание высадить своих людей на найденный объект, если удастся убедиться в его безопасности и если там заметят что-либо интересное. Вообще что-то.

— Ладно.

— Я не хочу, чтобы Джордж и остальные чувствовали себя обманутыми. Так что, не колеблясь, переходи к следующему этапу и присоединяйся к «Кондору». Ты будешь на расстоянии всего нескольких часов от них .

— Сильвия, кто отвечает за операцию?

Вирджил смущенно поежилась.

— Ты капитан корабля .

— Я спрашиваю о другом. У меня на борту владелец корабля.

— Это верно. Технически контракт предусматривает, что ты — пилот и консультант. Но я уверена, что Джордж и его люди во всем будут полагаться на тебя .

Ага, хорошо. Но, с другой стороны, что может случиться? Задача экспедиции кажется предельно простой. Отправиться к 1107, засечь сигналы, записать их, просканировать станцию-ретранслятор и, может быть, присоединиться к Пастору и обозреть пару лунных ландшафтов. Достаточно просто .

— Ладно, — сказала Хатч.

— Превосходно . — Вирджил, таким образом, дала ей оценку, но выглядела теперь совсем неуверенно.

Ну ладно, будем надеяться на лучшее .

— Удачи тебе, Хатч. Увидимся, когда ты вернешься .

Почти всю вторую половину дня Хатч провела в операционном отсеке, прогоняя «Мемфис» через серию виртуальных тестов-маневров, чтобы получить представление о его характеристиках, реакции на управление и, что особенно важно, о возможностях его датчиков и улучшенного оборудования. Академия подготовила ряд сценариев, воспроизводивших условия повышенной гравитации. С несколькими из них Хатч не справилась и дважды «падала» в объятия мертвой звезды. Во всех подобных случаях ее средства управления отключались, вспыхивали все аварийные лампы, и голос Билла спокойно сообщал, что она рассыпалась на части и рассеялась в пространстве. У Хатч были свои сомнения насчет того, что ИИ — всего-навсего имитирующая система. Он был запрограммирован по-разному реагировать на действия различных пилотов в зависимости от психологического уровня каждого из них. Разумеется, Билл никогда не сделал бы ничего такого, что не предусмотрено базовой программой. Но ведь можно сказать нечто подобное и о человеке.

Хатч чувствовала в искусственном интеллекте корабля Академии что-то неподдельно таинственное. Она прекрасно знала, что эта система разработана, чтобы точно обусловить именно такую реакцию, поскольку нередко ИИ оказывался единственным спутником пилота в дальних рейсах. Но все же трудно было избавиться от впечатления, что общаешься с живым человеком.

В любом случае, поднявшись на борт «Мемфиса», она первым делом поздоровалась с ИИ.

— Я очень рад, что ты передумала уходить, Хатч, — произнес он. — Я скучал без тебя .

— Это ненадолго, Билл, — заявила она.

Он оставался с ней, пока она обходила корабль.

— Приятные драпировки, — заметил он. — И ковры не хуже. Знаешь, что это мне напоминает ?

— Понятия не имею.

— «Лос-Анджелес Ридженси» .

Один из роскошных отелей.

— О, это хорошее место, — сказала она. — Но откуда ты знаешь?

— Во мне таятся не исследованные до конца глубины .

На борт все еще грузили запасы пищи, воды и топлива, но операторы заверили Хатч, что все будет на месте за час до отлета.

Она проверила остальные припасы и обнаружила, что отсутствует часть туалетных принадлежностей, главным образом, зубная паста и шампуни. По линиям связи не были закачаны последние шоу и фильмы. Это можно было сделать и в пути, но при этом возрастала нагрузка на линии. Более того, воспроизведение переданных в полете программ всегда отличалось скверным качеством.

Около 15:30 она отправилась в «академический» сектор, знакомиться с группой, представляющей Общество контактеров. Когда она вошла, Герман и Питер уже ждали, разговаривая с Аликс Беллинджер, только что явившейся с лондонских подмостков, где в ее постановке и с ее участием шла «Ухмыляйся и обнажайся».

Аликс была высокая и длинноногая, с царственной осанкой , золотистыми волосами и искрящимися карими глазами. Хатч доставала ей лишь до плеча. Герман, идиотски улыбаясь, представил их друг другу.

— Рада познакомится, капитан. — Аликс протянула руку.

Хатч ответила любезностью на любезность и предложила звать друг друга по имени.

— Полет будет долгий, — добавила она. — Мы отправляемся на самый край исследованного пространства.

— И даже чуть за границу, — проговорил Герман, пытаясь не смотреть на Аликс.

— Хатч, что ты сама думаешь обо всем этом? Мы летим, чтобы найти там что-нибудь? — спросила Аликс.

— Трудно сказать. Там есть сигналы. Значит, должен быть и некий передатчик, как я полагаю.

Пит сиял довольной улыбкой.

— Не нужно беспокоиться о мелочах, — произнес он, обращаясь к Аликс. — Сам полет даст массу незабываемых впечатлений.

Открылась дверь, и к ним присоединился высокий мускулистый мужчина, с виду — прирожденный исполнительный директор.

— О! — воскликнул он, заметив Хатч. — Капитан! Приятно наконец-то встретиться с вами. Я Джордж Хокельман.

Так вот ты каков . Баритон. Статный и крепкий, как дуб. Что-то в нем мгновенно внушало доверие. Хатч обернулась и взглянула на Аликс, которая казалась не только красивой, но и, несомненно, сообразительной. На Пита, который популяризировал чудеса космоса для широкой общественности и многих убедил делать пожертвования Академии. На Джорджа. И даже на Германа, самого земного из всех, с кем ей доводилось летать. Где же те фанатики, которых она ожидала увидеть?

— Однако мы еще не все в сборе, — заметил Герман.

Хокельман кивнул.

— Ник и Тор. Мы подхватим их по пути. — Он выжидательно повернулся к Хатч.

Приглашение на спектакль.

Она позволила себе слегка нахмурить брови.

— Аликс, джентльмены, мы отправляемся менее чем через два часа. У каждого из вас есть своя каюта. Я думаю, вы убедитесь, что благодаря Джорджу условия на «Городе Мемфис» более чем удовлетворительные.

Кивок и похлопывания по плечу.

— В нашем распоряжении отличная еда, хорошо укомплектованный бар, обширная библиотека, различные возможности для отдыха и спортивный зал. Подозреваю, что если вам раньше не доводилось путешествовать за пределами атмосферы, то вы найдете все подогнанным одно к другому более компактно по сравнению с тем, к чему вы привыкли.

Как вам, несомненно, известно, оказавшись в гиперпространстве, мы будем покрывать в день приблизительно по пятнадцать световых лет. Звезда одиннадцать ноль семь удалена от Земли почти на семьсот световых лет, а мы, естественно, должны еще отклониться от курса, чтобы подобрать остальных из нашей группы. Так что мы рассчитываем, что продолжительность полета в одну сторону составит почти семь недель.

Некоторые люди, кстати, очень немногие, испытывают трудности в момент перехода в гиперпространство. Если вы из их числа или подозреваете, что подобное не исключено (а это означает легкое расстройство желудка), если вы склонны к головокружению или обмороку, то у нас есть соответствующие лекарства. Но их следует принимать в различных дозировках, в зависимости от скачка ускорения. — Хатч показала небольшой контейнер с лиафином. — Кого это заинтересовало, подойдите ко мне, когда мы закончим, и мы с вами разберемся.

Она изложила им правила безопасности и объяснила, что будет заранее сообщать о любых маневрах или изменениях ускорения. Кресла и ограничители подвижности, которые могли им потребоваться, были размещены по всему кораблю.

— Поэтому не воспользоваться ими почти невозможно, — сказала она. — Выживших после травм высадим.

— Где? — спросил Герман, широко улыбаясь.

— Я найду место, — ответила Хатч.

Закончив, она передала слово Хокельману, который приветствовал собравшихся и посоветовал им не ожидать слишком многого от этой экспедиции. Перехваченные передачи могли быть обычными помехами. Или одной из местных аномалий. И тому подобным. Но «Окснард»…

— Я имею на это право, Хатч?

Да.

— «Окснард» совсем недавно побывал в этом районе, вблизи одиннадцать ноль семь, и они услышали подобную же передачу. Похоже, там что-то есть. Но все еще нельзя утверждать с уверенностью, что это не упомянутые мной естественные явления. Так что мне хотелось бы, чтобы вы отнеслись к этому сдержанно. Хорошо? Просто наберемся терпения.

Это было все равно что приказать собаке не обращать внимания на непомеченный участок Нью-Йорка.

* * *

Багаж был доставлен на микроавтомобиле. Десять минут спустя Хокельман и его группа один за другим спустились в посадочный туннель, прошли через воздушный шлюз и оказались в главном пассажирском переходе. Хатч уже ожидала их.

Она провела их в кают-компанию, которая к тому же служила главной столовой.

Не торопясь, они прошли по помещениям корабля, не забыв и про спортивный зал, голографический отсек и лабораторию, которую Джордж заранее разрекламировал как центр управления всей экспедицией. Хатч показала им кресла и ограничители подвижности, расположенные в разных местах корабля, продемонстрировала, как ими пользоваться, и объяснила, почему так важно пристегиваться ремнями во время маневров или межпространственных «прыжков».

— Они действительно нужны? — поинтересовался Джордж. — Я никогда не имел дела с большими ускорениями.

— Мы будем в защитной окружающей среде, — пояснила Хатч. — Это та же система, что создает искусственную гравитацию для компенсации воздействий ускорения. Но не всех и не полностью. Те, кто не пристегнется, могут пострадать.

— О-о, кто бы мог подумать.

Хатч провела всех к мостику и объявила, что они будут тут желанными гостями в любое время, когда вздумают забежать и поздороваться, а если ее не окажется на месте, то Билл с радостью побеседует с ними о чем угодно. В этот момент, согласно расписанию, Билл поздоровался с гостями.

Затем Хатч каждому показала отведенную ему каюту.

— Обычно, — проговорила она, — приходится довольно аккуратно расходовать, например, воду, стараясь назначать разное время для душа и тому подобного. Но поскольку в этом полете нас мало, то это не станет проблемой. — Закончив знакомство с кораблем, она поинтересовалась, есть ли у кого вопросы.

— Один, — сказала Аликс. Она как будто бы слегка стеснялась. — Не сомневаюсь, вы в отличной физической форме, но что если…

— …со мной что-то случится?

— Да. Я не считаю, что обязательно что-то произойдет, но просто на всякий случай… как тогда мы вернулись бы назад?

— Билл вполне способен доставить вас домой, — ответила Хатч. — От вас требуется только сообщить ему, что я отошла в лучший мир, и попросить его вернуть вас обратно. — Она улыбнулась и огляделась. — Что-нибудь еще? Если нет, полагаю, пора занять места и стартовать.

6

Любое ожидание — отчасти страдание.

Бенджамин Уинкомб. Мораль и религиозные афоризмы. 1753

Удивительно, но это оказалась самая спокойная и ненавязчивая группа из всех, что Хатч доводилось перевозить. Джордж большую часть времени проводил в кают-компании, сосредоточенно изучая секретные финансовые отчеты.

— Отслеживаю тенденции, — пояснил он Хатч, быстро оживляясь и радуясь возможности поболтать на знакомую тему. — Вот здесь-то и крутятся деньги.

Аликс намечала планы для новой постановки под рабочим названием «Сбрасывай одежду и беги», премьера которой, по ее словам, была намечена на следующую осень. Насколько она была серьезна, Хатч вряд ли могла определить. Аликс и Хатч по очереди становились четвертой участницей игры в бридж — с Германом, Питом и Биллом.

Время от времени они развлекались. Билл включал музыку, и они пели хором, как в программе «Пойте с нами», хотя Хатч чувствовала некую несоразмерность, сравнивая свой голос с красивым контральто Аликс.

— У тебя хороший голос, Хатч, — уверяла Аликс. — Ты наверняка могла бы профессионально петь, если бы захотела.

Хатч на это не купилась.

— Нет, я серьезно. Тебе нужно только чуть-чуть практики. И, разумеется, избавиться от самоограничений.

— Каких?

Легкая задержка дыхания.

— О, дорогая, у тебя их целый воз.

Во время полета Аликс и Герман придерживались строгой программы тренировок. Хатч, которая всегда была очень аккуратна относительно посещения спортивного зала, в этом оказалась куда более небрежной.

Еще они смотрели кино. У них были разные вкусы, но фильмы крутили каждый вечер, и все набивались в голографический отсек, чтобы посмотреть на ночь триллер, кинороман или что-нибудь еще. Они по очереди разыгрывали главные и эпизодические роли. Герману доставляло удовольствие быть Элом Трентом, прославленным детективом Джейсона Кордмана; Джордж в один из памятных вечеров явился Юлием Цезарем; а Хатч, приняв вызов, позволила себе изобразить укрытого за маской супергероя двадцать первого века Венгада . Даже Аликс ввязалась в эту затею и подбавила веселья, одевшись Клеопатрой, под стать Цезарю Джорджа, а позже — Далилой в пару Самсону Германа. (Оба не годились для этих ролей. Герман потому, что просто не был способен продемонстрировать достаточную силу и никто не верил, что он мог бы быть убедительным, удерживая падающий на него храм, а Аликс потому, что не могла утопить в драматизме собственный — неплохой — юмор.)

Герман, разумеется, по-прежнему был увлечен Аликс. Он пытался скрыть это, но, когда она появлялась в отсеке, его голос всякий раз поднимался на пару октаву. Одна из трудностей тесного проживания в условиях межзвездного перелета состояла в том, что ничего нельзя было скрыть. Люди находятся слишком близко, и их чувства становятся чересчур явными.

Хатч много читала. И еще она все больше времени проводила с Джорджем. У него были собраны всевозможные документальные доказательства, подтверждающие убеждение, что на протяжении земной истории имел место целый ряд вторжений инопланетян. Он показал снимки резных изображений, копии ссылок из древних книг и предъявил наблюдения, которые трудно было ставить под сомнение. Однако сложившееся за долгую жизнь мнение побороть очень трудно. И предположение, что на земле бывали гости (пусть Хатч и знала по меньшей мере о двух расах, достигших в древние времена способности совершать межзвездные полеты), все еще казалось нелепым. Но она слушала, заразившись энтузиазмом Джорджа.

Фактически все они искренне верили в возможность контакта, и даже Хатч с Питом стали переживать за своих спутников и поддерживать в них надежду, что экспедиция окажется успешной.

«Мемфис» был в пути почти шесть недель, когда ему пришлось завернуть на «Аутпост», чтобы забрать двух последних пассажиров.

Ник Карментайн начал заниматься исследованиями НЛО как заядлый любитель таинственных историй и сказок. Он был без ума от взбесившихся мумий, вампиров, демонов и похожих на призраков существ, вторгавшихся в дома (про которые тогда уже нельзя было сказать «пустые»), чьи бесплотные голоса разносил ночной ветер. Он начал с По и Лавкрафта и перечитал все, вплоть до Мессингаля и Ди Лилло. И жестоко разочаровался в темном свете луны, неупокоившихся мертвецах и ужасающих тайнах чердака. Но это была его жизнь, и хотя с годами его интересы вышли далеко за рамки этого жанра, он по сути так и не простился с ним. Хотя пытался. В сочетании с профессией директора похоронного бюро это была опасная страсть. Получи его кровожадные вкусы огласку, клиенты разбежались бы. Вот почему Ник и переключился на НЛО: это тоже позволяло реализовать здоровое чувство загадочного, но не было чревато гибелью его профессиональной репутации.

Со временем, охота за ночными визитерами из других миров вытеснила вампиров, и в конечном счете он вступил в Общество контактеров.

Его отец, владелец похоронного бюро, хорошо поставил дело и, рано уйдя на покой, оставил дело Нику. Тот в душе был предпринимателем, и очень скоро «Похоронное бюро Санрайз» в центре Хартфорда превратилось в «Санрайз энтерпрайз, инкорпорейтид». Сеть его отделений, продолжая выполнять обычную работу, начала специализироваться на похоронах по заказу. Если клиент хотел вывести свой прах на орбиту, или развеять где-нибудь на уединенном поле, или опустить на дно далекой лагуны где-нибудь в Микронезии, именно корпорация «Санрайз» бралась за это. Они организовывали транспортировку собравшихся на церемонию, обеспечивали им отдых, адвокатов, помощь. Договаривались о присутствии духовенства или, когда уходили (никогда не говорилось «умирали») атеисты, рекомендовали соответствующие особые церемонии.

Единственная дочь Ника, Лира, полностью разделяла его склонность к экзотике, хотя скептически относилась к увлечению посланцами других цивилизаций. Тем не менее она снискала доброе расположение отца, став специалистом по внеземной археологии.

Ник не бывал за пределами Земли, вернее, за пределами земной орбиты, пока Лиру не направили на Пиннакл, где она занималась раскопками древних, миллионолетних развалин тамошней древней цивилизации. Повинуясь внутреннему капризу, Ник потратил кругленькую сумму на то, чтобы навестить ее. Они вместе бродили среди устремленных ввысь колонн и обрушенных крыш древних городов, и Лира повела отца взглянуть на несколько воссозданных общественных зданий. (Нам пришлось проделать часть работы вслепую, папочка .) Это были прекрасно выполненные строения, в художественном отношении не уступавшие Храму Афины ни на йоту.

Эти стены видели настоящие религиозные обряды инопланетян, и у Ника появилась особенная точка зрения на то, как это должно было происходить на Пиннакле, когда у костров в стойбищах появились первые люди.

Он провел там целый месяц. Лира показала ему керамику, возраст которой, как было установлено, составлял восемьсот тысяч стандартных лет.

— Покрой ее глазурью, — пояснила дочь, — и она будет вечной.

Он знакомился с достижениями реконструкции и восстановления, обширного, захватывавшего большие пространства, хотя у археологов в руках было всего несколько образцов. А еще были древние дороги и порты, сейчас невидимые, но легко прослеживаемые с помощью специального оборудования.

— Вот здесь, — сказала Лира, пока они стояли в центре абсолютно плоской пустыни, которая простиралась во всех направлениях до самого горизонта, — здесь был перекресток дорог, связывавших две могучие империи Команика Третьего.

Нашли еще и постоялый двор для странников, и реку, и, возможно, дорогу к пристани.

— А как они назывались? — спросил Ник. — Эти империи?

Она не знала. Никто не знал.

Всего несколько часов назад пришло сообщение от Хокельмана: «ЕСТЬ ОТЛИЧНЫЙ ШАНС. ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ ТО САМОЕ. ВСТРЕЧАЕМСЯ НА СТАНЦИИ АУТПОСТ».

Разумеется. Найдете меня у Ларри .

«Аутпост», центр обслуживания и снабжения, находился практически на краю исследованной человечеством части космоса. Он располагался сразу позади колец, на Селиваровой Глотке, удаленной на миллиард километров от бело-голубой звезды класса B. Хатч не знала, чего ожидать от пассажира-гробовщика — вероятно, это субъект хмурый и нудный. Ник был среднего роста, гибкий, с темными волосами, ласковыми серыми глазами и простодушной улыбкой. Совсем не тот человек, какого она представляла по опыту посещений похоронных бюро, когда приходилось успокаивать родственников и друзей. Джордж поспешил сойти с корабля и крепко обнять Ника, когда тот появился у основания трапа. Он привел его за собой на корабль, как давно потерянного и вновь обретенного брата. — Хатч, это Ник. Он приводит людей к Богу. — И сам рассмеялся своей шутке. Ник вздохнул.

Они обменялись рукопожатиями, немного поговорили, а затем Хатч поинтересовалась Тором, шестым пассажиром «Мемфиса».

— Он сейчас на «21», — удивился Ник. — Разве вам не сообщили?

— Нет, — ответила она. — Что такое «21»?

— Одна из лун. Предполагалось, что на этой неделе он будет готов лететь, но он увяз в каких-то делах, и… ну… — Он взглянул на Джорджа. — Ты знаешь, как с ним бывает.

Джордж несомненно знал и посмотрел на Хатч так, будто ей следовало предвидеть нечто подобное. Всем известно, что представляет собой Тор.

Хатч вздохнула. Она сразу поняла, что такое Тор.

— Билл? — обратилась она к ИИ.

— В данный момент, эта луна приближается. Если зайти на «21», время отклонения от графика составит чуть больше семнадцати часов .

— Семнадцать часов? — Хатч повернулась к Джорджу. — Я готова задушить этого малого.

— Он понятия не имел, что это займет столько времени, — сказал Джордж. — Если бы Тор знал, на сколько нас задержит, то остался бы здесь. Он художник.

Он произнес это так, будто этим все объяснялось. Хотя Хатч это позабавило: ее Тор тоже был художником. Не из лучших. По крайней мере не успешным. Но речь шла определенно о разных людях. Этого звали Тор Кирби. Того, которого она знала, — Тор Виндерваль . Очень по-разному.

— Хорошо, друзья, — сказала она. — Мы не стартуем ранее трех часов пополудни. Значит, вполне хватит времени осмотреть станцию.

Прошлое Тора Кирби было туманным. В данных, которыми располагала Хатч, отмечалось лишь, что он наследовал судьбу «удачливого водопроводчика». Что он мог делать на станции «Аутпост», оставалось непонятным. Уж не доставили ли сюда и впрямь человека из Северо-Американского Союза, чтобы поддерживать ток воды? Газовый гигант, ставший домом для станции «Аутпост», был единственной планетой этой системы, движущуюся по относительно стабильной орбите. Все остальное представляло собой хаос: орбиты планет разметаны в разные стороны, бывшие луны раскиданы по всей системе. Станция возникла как лагерь экспедиции, пытающейся изучить, что именно здесь произошло, почему все разбросано, а большая планета удержала и кольца, и большое семейство спутников. Теория гласила, что примерно двадцать тысяч лет назад произошла очень близкая встреча с другой звездой. Но доказать это было гораздо труднее, чем полагали авторы. Ник организовал для Джорджа и его группы демонстрацию модели этого события. Эксперты думали, что применительно к модели следует упростить суть, сведя ее к следующим исходным данным: расположение планет (оно повторяло момент прохождения); длительность события (она составляла три года); место, где находился незваный гость. Четыре планеты отбросило вместе, но их обнаружили во время странствия через межзвездную пустоту к тому самому месту, где им и полагалось быть. Остальные мчались вокруг солнца. А вот газовый гигант Глотка не пострадал, потому что во время кульминации события находился дальше всех от солнца. Неспособность исследователей обнаружить другое небесное тело породила подозрение, что на самом деле это была нейтронная звезда или, возможно, даже черная дыра.

Хатч уже видела эту модель и хотела выскользнуть из демонстрационного зала, как вдруг ее устройство связи ожило.

— Капитан Хатчинс? — Голос был женский. — Доктор Могамбо хочет, чтобы вы заглянули к нему в офис, если найдете свободную минуту .

Она очень удивилась: «Могамбо на станции „Аутпост“?»

— Он руководит геометрической группой, — пояснил голос. Хатч не очень поняла, что это значит.

Хатч поднялась на главный уровень и свернула в административный сектор.

— Вторая дверь справа, — подсказал голос. Его обладательница уже поджидала Хатч, когда та вошла. Оливковая кожа, черные волосы, широко открытые влажные глаза. «Преобладание арабской крови», — подумала Хатч.

— Сюда, пожалуйста. — Женщина встала из-за стола и открыла внутреннюю дверь. Могамбо, сидевший в мягком кресле, помахал Хатч в знак приветствия и выключил верхний свет, оставив гореть только маленькую лампу на столе.

Морис Могамбо был дважды удостоен Нобелевской премии. Обе награды принесли ему работы в области архитектуры пространства-времени и энергии вакуума. Хатч в определенный период своей службы фактически была его личным пилотом.

Он был необычайно высок. Еще выше, чем Джордж. Хатч подняла глаза и поздоровалась с узким галстуком доктора, украшенным автографом владельца. Могамбо коротко стриг бороду — очень необычную в век гладкого бритья. Его кожа была образчиком отполированного до блеска черного дерева. У него было тело атлета и длинные пальцы скрипача. Хатч припомнила его интенсивные тренировки и страсть к шахматам.

Все еще улыбаясь, он указал ей предназначенное для нее кресло. Хатч села, ожидая, когда исчезнет личина гения. Могамбо воспринимал окружающий мир как личное игровое поле. Он был человеком выдающимся, великодушным и умел очаровать собеседника, когда хотел. Но Хатч хорошо знала и ту его сторону, где таилась жестокость, и видела, как он крушил работы и карьеры, когда люди не оправдывали его ожиданий. «Нетерпимость к дуракам», — однажды заметил кто-то из его коллег, считавший это комплиментом. Хатч в конце концов пришла к выводу, что Могамбо считает дураками всех, кто лишен его способностей.

— Приятно вновь видеть тебя, Хатч. — Он наполнил два стакана, обошел вокруг стола и протянул один ей. Напиток был безалкогольный, лимон и лайм с легким привкусом имбиря.

— Взаимно, профессор. Прошло столько времени. — Почти восемь лет. Но она не забыла его. — Не знала, что вы здесь.

Они обменялись любезностями. Могамбо, как следовало из его объяснений, провел на станции «Аутпост» уже около двух месяцев. Они отправляли экспедиции в ряд районов, где имелись сверхплотные объекты и производились измерения искажений времени и пространства.

— Создается впечатление, — сказал профессор, — что физические характеристики пространства чрезвычайно разнородны. — Делая это замечание, он прикрыл глаза — возможно, просто рассуждал вслух. — Это вообще не то, чего мы ожидали. — Его улыбка увяла.

Хатч очень хорошо понимала, что Могамбо пригласил ее сюда не обсуждать проблемы физики. Но она приняла условия игры и задала несколько вопросов относительно его исследований, притворяясь, что ответы ей понятны. Рассказала, что полет к Обреченной оказался напряженным и беспокойным, все десять дней она была почти в испуге и никогда больше близко не подойдет ни к чему подобному.

Наконец он резко изменил поведение, вновь наполнил ее стакан и с некоторой бесцеремонностью заметил, что, насколько ему известно, она отправляется к 1107.

— Да, верно.

— Чтобы определить, есть ли там что-нибудь, связанное с передачами, зафиксированными «Бенджамином Мартином».

— Да.

Он оперся локтями о стол, плотно сложил пальцы и наклонился вперед, очень похожий на большую хищную птицу.

— Одиннадцать ноль семь, — повторил он.

Она ждала.

— Так что ты думаешь, Хатч?

— Не знаю, — созналась она. — Если там и было что-то, когда мимо проходил «Бенни», то я очень сомневаюсь, что оно и сейчас там. — Хатч подозревала, что профессору известно о последнем перехвате, но вряд ли он знал, ввели ее в курс дела или нет. А она не собиралась говорить ему ничего лишнего.

Могамбо долгую минуту изучал ее.

— Я тоже так думаю. — Он нахмурил брови.

Хатч показалось, что он сейчас скажет что-то еще, но доктор, видимо, передумал и продолжал поигрывать стаканом.

Хатч оглядела кабинет. На стенах несколько недорогих электронных картинок, пейзажи с садами и сельскими дорогами. Пауза затягивалась, и она решила нажать.

— Подумываете отправиться туда и взглянуть? Мы были бы рады принять вас на борт. — На самом деле ей этого не хотелось. Но Хатч знала, что он не согласится. Так что такое предложение ничем ей не грозило.

— С этим Обществом контактеров? — Могамбо усмехнулся, поглядывая на нее. Летай с ними сколько угодно, но меня ждут более важные дела . — Нет. Я действительно очень занят. — Он показал ровный ряд очень крепких белых зубов. — Предприятие фантастическое, Хатч, но совершенно безнадежное.

Она абсолютно точно знала, к чему он клонит, но не собиралась приходить на помощь.

— Никогда не знаешь, что будет завтра, — заметила она.

Могамбо басисто кашлянул.

— Я хотел бы попросить о любезности.

— Смотря о какой.

— Дайте мне знать, если действительно обнаружите там что-то. Я пробуду здесь еще пару недель.

Было очевидно, чем все это должно закончиться. Да, мы заполучили инопланетный передатчик! Могамбо галопом бы вырвался на сцену и стяжал всю славу. Джордж никогда не узнал бы, откуда свалилась такая неприятность.

— Я вряд ли смогу сделать это, профессор.

Похоже, его это задело.

— Хатч, почему нет?

— Согласно контракту мистер Хокельман контролирует все сообщения. — Это не совсем соответствовало истине, но так вполне могло бы быть. — Я при всем желании не смогу выполнить вашу просьбу.

— Хатч, это для меня очень важно. Послушай, честно говоря, я обязательно полетел бы туда с тобой, если мог. Но это просто невозможно. Я завален работой. И не могу бросить ее. Сама понимаешь. Сколько надо добираться отсюда туда? Неделю?

— Примерно.

Могамбо изобразил страдание.

— Сейчас я просто не властен над ситуацией. — Он коснулся выключателей; вспыхнули верхние лампы, заливая комнату светом. — Но мне это необходимо, Хатч. Я рассматривал бы это как личное одолжение. И по достоинству оценил бы, если бы ты ухитрилась… — Хатч открыла было рот, но он вытянул руку. — Сделай это для меня, а я подумаю, как тебя вознаградить. У меня есть связи. Уверен, что ты не хочешь убить остаток жизни, болтаясь туда-сюда между Солнечной системой и станцией «Аутпост».

Она медленно поднялась и поставила полупустой стакан на край стола.

— Я передам вашу просьбу, профессор. Джордж наверняка пойдет вам навстречу.

Тор знал, что она прилетает. Четыре года назад он провел с Хатч несколько вечеров. Пара походов в театр, пара обедов, как-то вечером — выпивка в ресторане «У Кессиди», на самом верху, откуда видны Потомак и Молл. Прогулка вдоль реки. Поездка на лошадях в субботний полдень через парк Рок-Крик. А потом однажды в среду вечером (был конец ноября) она заявила, что они больше не увидятся. Что как ни жаль — она надеется, что его это не слишком расстроит, — ей вновь придется лететь в какую-то точку вселенной, название которой ему не выговорить, в тот идиотский мир, где полчища ноков истребляли друг друга на войне, которая, вероятно, тянулась вечно.

— Я не часто возвращаюсь в Арлингтон, Тор, — объяснила она.

Он знал, что так будет. Он не представлял подробностей, но что-то в ее поведении все время подсказывало ему, что все это временно, и наступит день, когда он придет сюда в очередной раз уже один . Разумеется, он не сознался ей ни в чем — трудно сказать почему; напуганный тем, что это только оттолкнет ее еще больше? Поэтому он попросил счет, оплатил его, сказал: «Жалко, что все кончилось вот так», и ушел. А она осталась.

В то время его звали Тор Виндерваль — такое имя он получил при рождении и изменил по совету директора Художественной выставки в Джорджтауне. «Виндерваль звучит как-то надуманно, — заметил тот. — И очень трудно запоминается. Не очень подходит для занятий коммерцией».

С тех пор он не видел Хатч.

Он несколько раз порывался отправить ей сообщение. «Хатч, я по-прежнему здесь», или «Хатч, почему бы нам не сделать еще одну попытку, когда ты вернешься?», или «Хатч, Присцилла, я люблю тебя».

Он набирал сообщение за сообщением, но так ни разу и не нажал кнопку передачи. Он несколько раз поднимался на «Колесо», когда знал, что она должна быть там. Два раза он видел ее, запредельно красивую, и его сердце начинало работать, как насос, а горло перехватывало. Тогда Тор понимал, что не в состоянии подойти к ней и будет стоять с глупым видом, убеждая себя, что нет ничего нелепого в том, чтобы просто броситься навстречу друг другу.

Глупый способ для взрослого мужчины проявлять свои чувства. Поступить же по-взрослому означало разыскать Хатч и поговорить с ней, дать ей шанс передумать. Женщины переменчивы. Между прочим, он добился определенного успеха, его работы начали продаваться, а это тоже кое-что да значило.

Однажды он увидел Хатч в ресторане в Джорджтауне. Тор ужинал на противоположном краю зала, и его спутница непрерывно спрашивала, все ли с ним в порядке. Хатч так и не заметила его или притворилась, что не заметила. Когда все закончилось, когда Хатч и ее спутник (непривлекательный и туповатый, на взгляд Тора) поднялись и ушли, Тор остался сидеть, будто приклеившись к месту, едва способный дышать, и что-то у него внутри сломалось.

Кончилось тем, что он ни разу не позвонил ей, ни разу не отправил сообщения и вообще старался ничем не напоминать о себе. Он не хотел превращаться в надоеду, считая, что единственный шанс завоевать Хатч — это сохранять гордость. С другой стороны…

В его карьере наступил резкий перелом, когда он начал заниматься живописью на внеземные темы. В начале он, как отшельник, скрывался в голографической камере и предавался созерцанию видов Харона или кораблей-яхт, проходящих через вселенские просторы и купавшихся в лунном свете.

Некоторые из его работ купили. Не слишком дорого, но все-таки этих денег вполне хватило, чтобы убедить Тора, — он способен стать неплохим художником, и люди будут платить за то, чтобы повесить его работы у себя на стене.

«В работах Кирби виден талант, — заметил кто-то из обозревателей, — но им не хватает глубины . Не хватает чувства . Великое искусство захватывает нас, увлекает; живопись заставляет нас переживать танец миров. Никто так не чувствует круговращение расцвеченного огнями неба, как Кирби».

Это могло означать все что угодно. Однако вскрыло правду: Кирби необходимо отправиться к тем планетарным системам, которые он рисует. Чтобы перенести на холст кольца газового гиганта, необходимо подобраться к ним поближе, увидеть их прямо над головой и позволить этому величию захватить тебя. И он начал искать возможность посетить эти объекты. Это было нестерпимо дорого. Но должно было окупиться.

Разумеется, особых высот он не взял. Он разорился бы лет за тридцать до того, как довести свою затею до конца. Но его работы появились в элитных галереях, а это означало солидные цены. Впервые в жизни к Тору пришел серьезный профессиональный успех. А вместе с ним и деньги.

К тому времени он отвергал все возможности вновь встретиться с Присциллой Хатчинс. По сути это была самая горькая сторона обстоятельств его карьеры: он сменил фамилию, и откуда Хатч было знать, что Тор Кирби и он — одно лицо?

Он не видел способа исправить положение. Пока не прочел статью о Джордже Хокельмане и Обществе контактеров. И о том, в каких масштабах они финансируют Академию. Нанимателя Хатч.

Тор никогда не питал постоянного интереса к окружающему миру. И был в крайне наивен в вопросах, касающихся сомнительной репутации Общества контактеров среди профессионалов, занятых большой и настоящей работой в космосе. Он знал только, что имена их главных «игроков» периодически мелькали среди доступной всем желающим информации из Академии.

Это был его шанс. Он пожертвовал Академии полотно с изображением Храма Ветров на Каракуа, на месте подводных археологических раскопок. Свою лучшую работу, вряд ли способную устареть. Храм, освещенный солнечными лучами, пронзающими толщу моря, аппарат для изучения подводного мира, постепенно опускающийся на дно. Аппарат, сопровождаемый парой местных кимбо (длинных плоских рыб, очертаниями похожих на клин), рыб и еще какого-то существа, напоминающего кальмара, был показан очень наглядно. Картина была продана на аукционе и принесла столько денег, что Тор даже пожалел, что передал ее в дар. Его картина и имя — оба имени — позволили наладить новые академические связи. Но, оценив развитие событий и то, каким щедрым и талантливым он стал, Тор понял: всего этого явно мало, чтобы убедить Хатч позвонить ему.

Несколько дней спустя он поднялся на борт коммерческого транспорта, отправлявшегося на Костлер-Рок, в поразительный мир скал и яростных морей, вращающийся по орбите вокруг газового гиганта. Тор рисовал кольца, изображая их подъем из бушующего моря, когда от Джорджа пришло сообщение: «ОЖИДАЕТСЯ БОЛЬШОЕ ОТКРЫТИЕ».

«Ну и что?» — подумал Тор, а потом услышал примечание: Пилот из Академии .

Едва отваживаясь надеяться, он ответил градом вопросов о длительности экспедиции, о природе сигналов и еще о разных вещах, которые ничуть его не интересовали, — лишь для того, чтобы замаскировать единственный вопрос, только и заботивший его.

— Между прочим, ты случайно не знаешь, кто пилот?

Пять мучительных дней он дожидался ответа.

— Хатчингс .

Джордж чуть-чуть ошибся, но Тор понял, что сорвал банк.

Он попал на транспорт на «Аутпост», прибыл туда какое-то время назад и решил заполнить ожидание работой. Он решил: пусть лучше Хатч застанет его в трудах. Пусть посмотрит, чем он занимается. Газовый гигант рядом со станцией «Аутпост» был огромен — массой он примерно в шесть раз превосходил Юпитер. Он назывался Селиварова Глотка, по имени пилота, который исчез в его облаках лет двадцать назад. У планеты насчитывалось около тридцати лун-спутников, не считая тех, что прятались в изумительно красивой системе колец. Некоторые имели атмосферу, несколько проявляли геологическую активность, на двух были найдены океаны, промерзшие на всю глубину, но ни на одной не было жизни. Двадцать первая представляла собой небольшую глыбу льда и камня размером не более половины Луны.

Большую часть ее поверхности покрывали игольчатые пики, кратеры и разрушенные хребты. Но почти четверть ландшафта занимала громадная «равнина»: здесь миллиарды лет назад изверглась лава, залила обширный район и замерзла.

Не успела Хатч появиться, как с ней тут же заговорил Билл.

— На связи абонент с «Венди Джай», Хатч .

Должно быть, это Курт Эйшнер, старший капитан Академии, воплощение немецкой аккуратности. У него все и всегда разложено по полочкам. Курт был единственным командиром корабля, относительно которого Хатч не сомневалась, что он может разобрать свой корабль на части, а затем вновь собрать его.

Он умел быть и тонким, и мягким, но не с пассажирами. Даже когда он оказывал им услуги связи, он делал это в форме вежливого и тем не менее резкого и грубоватого уведомления. Ребенок доставлен. Мадам, теперь можете сесть.

Ему нравилась Хатч, но, с другой стороны, ему нравились все женщины-пилоты, хотя, насколько ей было известно, сам он не проявлял никакой активности. Она могла только гадать об истинных причинах этого. В молодые годы Курт имел репутацию повесы, но Хатч никогда не замечала никаких признаков этого, хотя как-то непреднамеренно сама спровоцировала его.

Ее самым светлым воспоминанием о Курте Эйшнере был случай на Каракуа, где как-то во временном убежище он приготовил для нее незабываемый обед, состоящий из красной капусты и картофельных клецек. Возможно, благодаря тому пустынному месту, возможно, из-за кулинарных способностей Курта обед, полученный однажды в отсутствие фруктов и тостов после трех дней полного голодания, стал самым памятным в ее жизни.

— Подключай абонента, Билл, — велела она.

Хатч переключила канал связи на свой главный монитор и уселась, откинувшись на спинку кресла. Курт моментально возник на экране. Ему было под семьдесят. О большинстве людей вполне можно сказать, что годы начали накладывать на них свой отпечаток, поскольку даже если тело не состарилось, во взгляде появляется некая твердость, а черты теряют определенную живость. Бытовало мнение, что причина тому одна: людям предначертано жить библейские семьдесят лет и изменить это не в силах ничто. Другие считали, что этого обстоятельства можно избежать, не позволяя привычке сжать вас своей железной хваткой. Однако вполне возможно, что Курт просто не старел душой. Его улыбка заставляла Хатч чувствовать себя маленькой девочкой, и ей льстило его внимание.

— Привет, Хатч. Я только что узнал, что ты на станции «Аутпост». Сколько ты планируешь пробыть там ?

— Уже улетаю. Сразу как подберу пассажира.

Последовало несколько минут паузы, указывающей на то, что их с Куртом разделяет значительное расстояние.

— Очень обидно. Я хотел бы встретиться с тобой .

— Когда ты будешь здесь, Курт?

— Завтра утром. Я так понимаю, на этот раз ты выполняешь частный рейс .

— Более или менее. Это задание Академии, но корабль не наш.

— Общества контактеров? — Он не смог полностью скрыть улыбку.

— Так ты знаешь?

— Конечно. Это не такой уж большой секрет .

Они продолжали болтать, пока не вмешался Билл.

— Сближение максимальное, — сообщил он.

«Мемфис» вышел на орбиту, и Хатч спустила посадочный модуль. Небольшой серый купол стоял на краю «равнины», его огни отважно и жизнерадостно сияли среди бескрайней пустыни. Это была внутренняя сторона луны, откуда открывался захватывающий вид на кольца и спутники. Сама огромная планета была расцвечена зелеными и желтыми полосами. Они оказались в одном из красивейших мест. — Сообщение, — сказал Билл.

Хатч кивнула, и он подключил связь. На этот раз передача была только звуковая.

— Я почти готов, — произнес мужской голос. Он показался Хатч знакомым.

— Я говорю с Тором Кирби? — спросила она.

— Да, именно .

Она уверилась, что знает его.

— Билл, — попросила она, — открой-ка базу данных на пассажиров. Давай посмотрим, нельзя ли найти фотографию этого малого.

— Увеличиваю и передаю .

Появилась картинка. Виндерваль!

Она уставилась на него, явно озадаченная. Почему фамилия другая?

— Тор, это Хатч.

— Кто ?

— Хатч.

Пауза.

— Присцилла Хатчинс? Это действительно вы?

Разговор так и шел без видеосвязи.

— Кто такой Тор Кирби?

— Это я .

— Что случилось с твоей фамилией? И что ты делаешь здесь?

Когда Хатч видела его в последний раз, он работал неполный день рекламистом супермаркета электроники. И пытался рисовать.

— Я поменял ее .

— Зачем?

— Поговорим об этом позже, когда я окажусь на корабле, хорошо? Сейчас я немного занят .

— Тебе нужна помощь?

— Сам справлюсь.

Хатч услышала, как он пошевелился, как щелкнула крышка портативного компьютера, услышала шорох его одежды, а возможно, багажа. Наконец до нее донеслось мягкое шипение поля Фликингера, сформировавшегося, едва Тор активировал свой защитный костюм. В куполе погасли огни, открылся люк, и Кирби вошел во внутреннее пространство. Появилось изображение. Он взглянул на нее и помахал рукой.

Ну кто бы мог подумать? Хатч несколько лет назад попрощалась с ним и испытала настоящее потрясение, когда он покачал головой и заявил: «Жаль, что она так это воспринимаешь». После чего просто исчез из ее жизни. Этот человек отказался от нее очень легко.

Тогда ее гордость была уязвлена, но, пожалуй, оно и к лучшему. А теперь, разумеется, он снова оказался рядом.

Хатч помахала в ответ. Тор был в серой рубашке с вышитым на груди драконом, шортах цвета хаки и теннисных туфлях. Он не менялся.

Тор вел себя с ней до того осторожно, что она испытывала сомнения по поводу его чувств. Однажды снежным вечером в ресторане «Карлайль» на Потомаке (странно, как это она запомнила все мелочи), Хатч пришла к выводу, что он влюблен в нее. Она осознала, что это так, несмотря на все попытки Тора скрыть истину, — и испугалась. Пора уходить. Ее ждал звездный танец. Она успела на грузовой рейс до «Колеса».

И вот теперь он здесь. Тор Виндерваль. Ее Тор.

— Подведи нас поближе, Билл, — приказала Хатч. — Опускай и ставь на землю грузовой воздушный шлюз.

Когда приземлился посадочный модуль, Тор перетаскивал из купола свое оборудование, баллоны с водой и воздухом. Хатч активировала собственный костюм и, испытывая сложные чувства, вышла наружу.

Выглядел Тор хорошо. Он неуверенно улыбнулся ей, и как будто целые годы исчезли, а раскинувшиеся над ними гигантские кольца смело прочь, и Хатч с Тором вновь оказались на берегу Потомака.

— Приятно видеть тебя, Хатч, — сказал он. — Много времени прошло.

Глаза у него были голубые, черные волосы спадали на лоб. Теперь они были чуть длиннее, чем она помнила.

— Мне тоже приятно видеть тебя, Тор, — ответила она. На самом деле что-то изменилось — что-то в его поведении и в глазах. Она обратила внимание, что он идет, не выпуская из рук своих вещей и устремив взгляд в пространство, куда-то между ней и посадочным модулем.

Хатч готовилась оказаться в объятиях. Но Тор лишь коротко коснулся ее и поцеловал в щеку. Поле Фликингера отозвалось на касание его губ вспышкой.

— Никак не ожидал встретить тебя здесь, — проговорил он.

— Что это за смена фамилии, Тор?

— А кто купил бы картины у человека с фамилией Виндерваль?

— Например, я .

Он усмехнулся.

— Всего одну.

Хатч заметила среди его вещей мольберт.

Он проследил за ее взглядом.

— Да, вот почему я здесь, — заметил он. Он взял длинный тубус, открыл его и извлек холст. Затем он развернул его и поднял перед ней. Ему удалось точно изобразить на картине газовый гигант, зависший во всем его великолепии над лунным пейзажем. Небосвод был заполнен кольцами; в ночном небе плыли два спутника-луны, почти полные. На фоне окаймленной лентами планеты Хатч заметила силуэт сверхсветового корабля.

— Красиво, — сказала она. Тор далеко ушел от прежних прилизанных бесплодных пейзажей, которые когда-то показывал ей в Арлингтоне.

— Тебе нравится?

— О да, разумеется, Тор. Но как тебе удалось проделать такую работу? — Она оглянулась и осмотрела безвоздушные скалы. — Ты писал это, сидя внутри?

— Да нет. Я сидел вон там. — Он показал на валун, который мог служить как подставкой, так и местом для сидения.

— И при работе ничего не замерзало?

— Холст изготовлен из специальной ткани. Пастели же сделаны по особому рецепту: используя наименее летучие связующие вещества. — Он взглянул на свою картину, улыбнулся, очевидно, волне довольный, и убрал ее. — Работать здесь пастелью очень хорошо.

— Но зачем?

— Ты это серьезно?

— Конечно. Это же наверняка стоит целого состояния: добраться сюда и нарисовать картину?

— Деньги — не самоцель, Хатч. Больше не самоцель. Ты вообще-то представляешь, сколько это будет стоить, когда я вернусь?

— Ни малейшего понятия.

Он просто кивнул, как бы подтверждая, что сумма за пределами разумного.

— Уму непостижимо, что мы встретились в таком месте. — Он присел, обхватил руками колени. — Ты красива, как и прежде, Хатч.

— Спасибо. Кстати, поздравляю, Тор. Я рада за тебя.

Тор в зареве колец смотрелся довольно эффектно. Он вытащил пульт дистанционного управления, направил его на купол и нажал кнопку. Купол провис, свернулся и уменьшился до размеров обычного рюкзака. Они подхватили его вместе с баллонами воздуха и воды и перенесли в посадочный модуль.

Джордж и остальные уже ждали. Дальше Тору жали руку, смеялись, разливали выпивку, шумно обсуждали тот удивительный для них факт, что Тор и Хатч знакомы, без конца повторяли, как рады вновь видеть его, и наперебой рассказывали, как получилось, что они отправились за главным призом.

Тора просили показать работы, и он показывал, а все охали и ахали. Аликс с восхищением спросила, как он собирается назвать картину.

Этот вопрос ему должна была бы задать Хатч.

— «Ночной перелет», — ответил Тор.

7

…Что-то из удивительной и загадочной вселенной обязательно проявит себя.

М-р Микобер, персонаж романа «Давид Копперфильд». Чарльз Диккенс. 1850

В течение последней недели путешествия Тор не делал никаких попыток восстановить их отношения на прежней основе. Не было ни тайных улыбок, ни намеков, ни уединенных встреч в разных уголках корабля, где ей случалось бывать.

Тем не менее присутствие на борту бывшего «возлюбленного» меняло эмоциональный климат и создавало решительно неловкую ситуацию.

В первые два дня пребывания Тора на борту Хатч проводила с пассажирами куда меньше времени, ограничиваясь почти одним только пребыванием на мостике. Но, поскольку оказалось, что Тор старается не создавать проблем, она постепенно вернулась к обычному режиму.

В последние дни сближения с 1107 она провела достаточно времени в разговорах с Пастором. Ну, может быть, слово разговоры не вполне точно отражало суть их общения. Их разделяло расстояние в два световых часа, приходилось пользоваться гиперсвязью, и беседы состояли из длинных монологов и долгого ожидания и ничуть не напоминали обмен фразами с собеседником, сидящим в той же комнате. Даже имеющие многолетнюю практику всякий раз нервничали при таких переговорах.

Хатч давным-давно научилась понимать все возможные странности и несоответствия в такой беседе. Она умела выделять в разговоре наиболее значимое. То, что выражалось не в словах или их звучании, а скорее во взаимных сиюминутных реакциях людей. Это был и неожиданный блеск понимания в глазах, и поднятая рука — жест, сопровождавший требование дополнительных разъяснений, — и знаки одобрения, испуга или расположения, которые может вызывать определенная фраза. Что толку, например, сказать: «Мне хотелось бы проводить с тобой больше времени», обращаясь к неподвижному изображению, и ждать ответа час с лишним.

Поэтому Хатч не говорила ничего подобного, ничего личного. Ничего, что она не могла бы передать Пастору постепенно, используя его реакции как руководство и к своему поведению, и к ходу беседы. Ей нравился Пастор, нравился больше, чем все прочие, встреченные ею за долгие годы. Хатч наслаждалась, тратя часы на короткие разговоры с ним, когда рассказывала ему о прочитанном и о том, в каком восторге сейчас, когда они так близко подошли к 1107, все пассажиры.

Такое общение поначалу было нечастым, может быть, пара бесед в день, и сосредоточивалось, главным образом, на экспедиции: воодушевление контактеров Пастора было до мелочей схоже с отчаянием ее собственных пассажиров. В группу на «Кондоре» входило десять человек: шестеро мужчин и четыре женщины. Пять работников акционерной компании, один председатель Всемирного продовольственного фонда, два президента университетов. Еще один был известным католическим епископом, который получил признание после того, как затеял полемику с Ватиканом. И еще с ними летел знаменитый комик Гарри Брубейкер.

— Гарри, — сказал Пастор, — заявил, что он всего лишь занимается сбором материала .

Его группа сделала упор на другом. Не имея желания выискивать всякие обломки оборудования, они лелеяли слабую надежду, что планетная система в точке «B» — место обитания вполне развитой цивилизации.

— На самом деле никто не признается, что им это крайне интересно, но все загораются, как только появляются хоть какие-то свидетельства .

Присутствие епископа очень удивило Хатч.

— Он заинтересовался возможностью контакта совсем недавно, — сообщил Пастор. — Но думает, что в конечном счете мы ищем неожиданной встречи, которая призовет все человечество усомниться в существовании Бога. И что мы получим возможность расширить кругозор. И непременно хочет быть участником этого события .

Она видела, как поблескивали его глаза, когда он описывал душевное состояние своих пассажиров.

— Я знаю, что ты думаешь, Хатч, — продолжал Пастор. — Все верно. Меня мало заботит научная сторона этой проблемы, но если мы действительно что-то найдем, не избежать шумихи и рекламы, а это не может повредить независимому подрядчику. Я был бы рад, если бы это произошло .

Между прочим, я хотел тебе кое-что рассказать …

И он пустился описывать двух своих пассажиров, пойманных на месте преступления в одном из складских отсеков.

— Они старались выбираться из кают и возвращаться туда незаметно, так что …

Кто-то из «злоумышленников» случайно включил следящую телекамеру, и картина их совокупления транслировалась на все мониторы корабля.

— Но все кончилось хорошо, — добавил Броули. — Группа в общем-то спокойная, мирная .

Со временем их беседы утрачивали безличность. Одним из особых свойств внешнего огромного пространства, было возникавшее у астронавтов ощущение совместной изоляции во враждебной среде, и иногда это соблазняло ее сказать больше, чем допускало благоразумие.

Ночью, когда Хатч случайно разбудили шаги в коридоре (кто-то шел за полуночной легкой закуской или, может быть, на тайное свидание), она на мгновение позволила себе вообразить, что это шел Пастор — к ней.

Окружение Джорджа широко пользовалось возможностями фильмотеки «Мемфиса». Их очень привлек поставленный на Бродвее около 1947 года «Южный Тихий океан»: Джордж увидел себя Эмилем, Аликс радостно запрыгала, отхватив роль Нелли, а Герман стал Лютером Биллисом. Хатч играла Лайт, красавицу-островитянку.

Они наблюдали за парением воздушных шаров над Альбукерком на знаменитой «шахматной» гонке 2019 года. Прослушали концерт Маровица, и еще один, кажется, «Трэпдорз» (Пит играл на саксофоне, а Аликс исполняла вокальную партию). Они присутствовали вместе с Гейблом и Ли на премьере «Унесенных ветром» в 1939 году.

Посмотрели футбольный матч девятнадцатого столетия, между Испанией и Британией, и поучаствовали в игре «Филлис»[1] — «Кардиналс» 20-х годов.

Последнее предложение исходило от Германа, и ему пришлось объяснять всем правила игры. Начинающим игру, «главным забивающим» у «филадельфийцев» стала Хатч, которая считала, что отлично выглядит в форме. Она начала игру в одиночку, с движения к центру.

Позже она спросила Германа, почему каждый игрок, чтобы ударить по мячу, прокручивает биту три или четыре раза и лишь затем наносит удар.

— Когда ты возле подающего, — объяснил Герман, — удар с одной «раскрутки» считается более легким. И можно действовать гораздо быстрее.

Тор развлекался тем, что делал углем наброски портретов разных участников. Пит с саксофоном, надвисшая над микрофоном Аликс, Герман как моряк времен Второй мировой войны.

Должно быть, он услышал вопрос Хатч, потому что набросал, как она в форме «Филлис», пригнувшись, делает четыре прокрутки перед ударом.

Она пришла в полный восторг и вывесила это произведение искусства на мостике.

Им оставалось три дня полета до 1107, когда Пастор сообщил, что «Кондор» вышел в точку «B» и готовится к обратному «прыжку» в субсветовое пространство. — У нас все волнуются, — говорил он. — Эти ребята действительно готовы высадиться там, Хатч, и я от души надеюсь, что мы обязательно найдем что-то .

— Я тоже надеюсь на это, Пастор.

Утром он передал первый отчет.

— Мы прибыли, но оказались посреди пустыни. И до сих пор пытаемся отыскать в этой системе какие-нибудь планеты. Вряд ли мои пассажиры понимают, как это так: там должна быть целая громадная планета, а мы никак не можем ее отыскать. Я пытаюсь объяснить, что округа тоже огромна, но до них это не доходит .

Ее собственные пассажиры следили за происходящим со смешанными чувствами. Они бы никогда не признались в этом, но им действительно не хотелось, чтобы их соратники добились успеха в точке «B». Если открытие должно было произойти, они бы очень хотели, чтобы это случилось на 1107. В точке «А».

— Сколько времени пройдет, прежде чем они узнают, как выглядит их система? — спросил Джордж.

— Они не получат данных о всей системе, — ответила Хатч. — «Кондор» не предназначен для крупномасштабной картографии и прокладки курса. Их задача — поиск планет в биозоне и попытка пеленгации входного сигнала. Это может занять пару дней. Или больше. Если им не повезет.

Но интерес Джорджа показывал, что в жизни «Мемфиса», едва только другой корабль приступил к активным исследованиям, произошли перемены. Развлекательный круиз был окончен, и с этой минуты каждый ожидал новостей из точки «B».

Сообщения, поступавшие от Пастора, отражали подобное же состояние умов и на «Кондоре». Не то чтобы он заявил об этом прямо, но его голос заметно посерьезнел.

— До сих пор никаких признаков планет, — сказал он. — Солнце класса G. Они должны быть где-то здесь .

Некоторые известия о поисках пришли к вечеру второго дня.

— Мы нашли газовый гигант. Но это не то, что мы ищем .

Этой ночью, когда Хатч отправилась спать, никто не расходился. Но утром по-прежнему не было ничего нового. А затем, когда часть пассажиров завтракала, раздалось:

— Преимущественно сухопутный мир. Облака. Есть океаны. Но никаких электромагнитных излучений .

Отчетливо слышный вздох обежал стол.

— В эфире полнейшая тишина, — сказал Пастор.

* * *

Хатч нравилось на мостике ночной порой, когда пассажиры уже спали, и корабль более или менее отдыхал. Странно, но когда она путешествовала одна, все было не так. Сознание постороннего присутствия вдруг выходило на первый план, как будто вмешивался племенной инстинкт, рождавший особую уверенность, проистекавшую из того факта, что за этими светящимися инструментальными панелями — ее единокровные братья.

В темноте она улыбнулась.

В холодильнике у Хатч хранился приличный запас французского шампанского, предназначенный для торжественного случая, когда (и если) «Мемфис» добьется успеха. В случае же неудачи шампанское тоже могло пригодиться — возможно, чтобы отпраздновать день рождения или завершение Тором очередной серии эскизов. В эту последнюю ночь перед обратным «прыжком» в субсветовое пространство Тор удивил ее, появившись на мостике. Она оказалась с ним один на один впервые, с тех пор как он ступил на борт.

— Очень странно, — произнес Тор, — видеть тебя в роли официального лица.

Хатч попыталась слегка сгладить неловкость.

— Это всего лишь работа.

Он медлил, топчась у люка, не решаясь войти.

— Я провела некоторые исследования в области изобразительного искусства, — объявила Хатч. — Скажу, что ты профессионал.

Он кивнул.

— Спасибо. В общем, да. Сейчас я в состоянии содержать себя.

— Ты добился гораздо большего. Теперь ты ведешь жизнь, о которой мечтал. Многим из нас это не удается.

— Ты тоже добилась этого.

— Не совсем.

— Разве тебе не хотелось пилотировать эти штуки?

— Да. Но это оказалось вовсе не тем, чего я ожидала.

— В каком смысле?

— Тор, это не так упоительно, как кажется.

— Нет, это кажется просто упоительным. — Он огляделся вокруг, желая убедиться, что никто не идет, и понизил голос. — Можно, я скажу тебе кое-что?

Ох-хо-хо .

— Разумеется.

Его взгляд встретился с ее.

— Мне очень жаль, что я потерял тебя.

Хатч смотрела вниз, на консоль, не зная, как ответить.

— Я не собираюсь в очередной раз обсуждать это. И не собираюсь доставлять тебе неудобства своим поведением. Я просто хочу, чтобы ты знала. — Тор пристально посмотрел на нее. — Доброй ночи, Хатч.

Хатч смотрела, как он идет к выходу.

— Тор, — позвала она.

Он обернулся, и она увидела короткую вспышку надежды.

— Я знаю, что тебе очень тяжело. — Хатч хотела добавить, что готова всегда оставаться ему другом, на которого можно положиться, но решила: глупо, и осеклась. — Большое тебе спасибо.

Он кивнул и вышел. А она подумала, что ее последнее замечание было не намного умнее, чем то, которое она «проглотила».

Пастор возник вновь, когда «Мемфис» уже был готов совершить собственный «прыжок». — По-прежнему никаких деталей. Но планета находится точно в середине биозоны этой планетной системы. Мы видим голубое небо. Континенты и океаны. Епископ предложил назвать ее Тихая Гавань. Плохие же новости заключаются в том, что по-прежнему нет никаких признаков электронной активности и телескопические камеры не обнаружили света на темной стороне. Может быть, мы все еще слишком далеко. Но пока планета кажется пустынной .

Картинку на экране сменило изображение звездного поля. Телекамера была нацелена на световое пятнышко. На два световых пятнышка.

— Вот как это выглядит в главный телескоп, — продолжил он. — У нее есть большая луна .

— Ну, — сказал Джордж, — вероятно, он прав. Они все еще очень далеко. Или, вероятно, это не та планета. Разве в этой системе нет других?

Пастор промолчал.

— Я спрошу, когда представится случай, Джордж, — пообещала Хатч. — А пока давайте пристегнемся и посмотрим, что есть у нас .

Она удалилась на мостик. К тому времени, когда она оказалась там, на промежуточной консоли горело шесть зеленых огней. Это означало, что всех пассажиров надежно удерживают ремни безопасности.

И Хатч отправила корабль в субсветовую зону на довольно большом расстоянии от 1107. Аликс и Ник вышли из «прыжка» не в лучшем виде. Аликс не удержала ленч, а Ник страдал от приступа головокружения. Но эти симптомы не были уникальны. Любителей переживать «прыжок» не существовало, возникающие при переходе неприятные ощущения давали самые непредсказуемые побочные последствия, и с этим трудно было что-то поделать. Хатч и сама временами чувствовала недомогание.

— Активируй сенсоры дальнего действия, — велела она Биллу.

Экраны вспыхнули и показали множество звезд, но и только. На самом деле — неожиданно много для окрестностей нейтронной звезды.

— Вокруг лишь темнота, — прозвучал комментарий Германа из общего отсека.

Хатч транслировала результаты работы телескопических камер на большие стенные экраны.

— Насколько мы далеко? — спросил он.

— Мы в пустыне, — ответила Хатч. — В восьмидесяти астрономических единицах от нейтронной звезды.

Аликс поинтересовалась, сколько времени, на ее взгляд, может потребоваться для обнаружения сигнала.

Хатч вывела на экран изображение «Мемфиса» со всеми его наружными антеннами.

— Вот эти штуки могут нам помочь, если удача будет на нашей стороне. Передача ведется очень узким лучом, а мы не можем применить широкое маневрирование, не обрушив параболические антенны. Но у нас есть очень хорошая идея насчет того, где именно следует искать, и это тоже плюс.

— Как же ты определяешь свои координаты? Здесь все с виду одинаковое .

Хатч вывела на экран «картинку» с одного из спутников, оставленных здесь еще «Бенни».

— С помощью вот этого.

Аликс кивнула, но по ее лицу было ясно, что она ничего не поняла.

— Ты так и не сказала мне, сколько на это уйдет времени .

— Если повезет, может, всего пара дней.

— Это по предварительной оценке Академии, — заметил Пит. — Когда я был здесь с «Бенджамином Мартином», сигнал было чрезвычайно трудно, почти невозможно поймать. А вдруг нам не повезет ?

Над корпусом «Мемфиса» разворачивались в пространстве и распускались, подобно цветкам, четыре «тарелки», освобожденные от удерживавших их труб. Их шарнирные соединения медленно вращались, пока антенны не раскрылись полностью и не нацелились в сторону нейтронной звезды. В воображении Хатч «Мемфис» обретал сходство со старым кораблем восемнадцатого столетия, который дерзко поднимал паруса.

— Приближаемся к району поисков, — сообщил Билл.

— Гарантий никаких нет, — заявила Хатч. — Мы — в огромном открытом космосе. И не можем охватить все. Но Джордж молодец — он позаботился о датчиках и об аппаратуре связи. Кроме того, у нас есть несколько спутников, чтобы запустить при необходимости. Они тоже будут помогать нам. И я думаю, что если это здесь, то мы очень быстро найдем его.

Билл чрезвычайно осторожно проделывал все необходимые для расширения фаз поиска маневры. Перемена курса при развернутых антеннах напоминала попытку передвинуть платформу, груженную шарами для боулинга.

Хатч на каждой итерации учитывала обратный ход «тарелок», но Билл запустил моделирование и пришел к заключению, что это приводит к возрастанию нагрузок и износу оборудования.

— Эта система, — объявил ИИ, когда Хатч осталась одна, — требует некоторого усовершенствования .

Еще к ним поступила пара ложных сигналов тревоги. Нейтронная звезда выбросила мощное облако электромагнитного излучения. На «Мемфисе» уже пытались зарегистрировать это как искомые сигналы, когда Билл объявил, что на связи «Кондор».

— Мы нашли еще две планеты, — сообщил Пастор, отвечая на вопрос Джорджа. — Но ни одна из них не расположена в биологической зоне. Обе совсем близко, но не в кассу. Одна из них, несомненно, окажется пустыней, вторая царством льда и камня .

Кстати, разве я не говорил тебе, что луна Тихой Гавани равна почти четверти самой планеты? Мы даже можем различить у нее атмосферу. Она, похоже, тонкая, но все же есть .

Подожди секунду, Хатч . — Он отвернулся полистать что-то рядом с телекамерой и при этом смотрел очень удивленно. Хатч услышала, как он произнес: «Ты уверен?»

Последовало множество кивков, множество разговоров. Пастор взглянул на нее с экрана и сказал:

— Я сейчас вернусь . — После чего она осталась смотреть на его пустое кресло.

Броули отсутствовал очень недолго. Когда он опять занял свое место, его голубые глаза сияли.

— Есть своего рода лунная база, Хатч. Думаю, что мы-таки откопали золото .

Хатч транслировала это сообщение по всему кораблю и несколько минут спустя услышала одобрительные восклицания. Что касается Пастора, то его похлопали по спине и кто-то вложил ему в руку стакан. В воздухе мелькнула скрученная спиралью бумага.

— Я появлюсь, когда мы узнаем больше .

За несколько минут возбуждение переросло в чувство утраты. — Вот куда надо было лететь, — произнес Ник, обращаясь к Хатч. — Мы просчитались.

Они не стали тратить время на выяснение, чья это была ошибка.

— Я думал, что мы сделали оптимальный выбор, — сказал Джордж. — Мы знали, что здесь есть что-то, проявляющее в настоящее время значительную активность. И мне в голову не пришло, что они найдут что-то там. — У него был убитый вид. — Ты прав, — обратился он Герману. — Я проиграл.

Пока они все вместе переживали сразу и радость и печаль, одна из «тарелок» свалилась со своего основания. Хатч взяла ранцевый реактивный двигатель и отправилась заниматься восстановлением, но только приступила к установке «заплат», как Билл сообщил, что «Кондор» опять на связи.

— Открытая передача, — приказала она. Это давало возможность всем пассажирам слышать очередное сообщение.

Пастор не скрывал восторга.

— На планете обнаружена растительность. А еще видны разнообразные структуры. Города. Может быть, каналы. Но никаких признаков чего бы то ни было на орбите. Думаю, на луне есть вода. Но, вероятнее всего, это не живая планета .

Хатч закончила ремонт, спустилась и вошла внутрь. Все ждали ее. С таким видом, будто уже решили: хорошенького понемножку.

— Сколько потребуется времени, чтобы доставить нас туда? — спросил Джордж.

— Несколько часов. Вы хотите сделать именно это?

— Да.

— Вы уверены?

— Разумеется, уверены.

Герман выглядел так, будто всю ночь играл в карты и только что крупно проигрался. Аликс сверлила Хатч взглядом, словно та завела их черт знает куда. Тор уставился куда-то в пространство, как всегда, когда дела шли наперекосяк. Даже Пит, который, может быть, и должен был бы вести себя умнее, хмурился. Только Ник не казался расстроенным. «Но иметь дело с печальными событиями — его профессия», — подумала Хатч.

— Ладно, — сказала она. — Будем готовиться к старту.

Изображение Билла появилось на вспомогательном экране прямо перед ней. Это означало, что он предлагает ей побеседовать с ним без посторонних. Но время было позднее, и Хатч устала.

— Да, Билл, — вздохнула она, — в чем дело?

Сейчас он был в берете и улыбался. Возможно, желая пробить брешь в общем унынии.

— Цель обнаружена, — объявил он.

Джордж вскинул сжатый кулак. Аликс буквально упала в объятия Германа, и Хатч стала свидетелем смены настроений в высшей лиге. Они жали друг другу руки, похлопывали Хатч по спине. Тор даже обнял ее. Позже он подмигнул ей.

— Решил воспользоваться случаем.

Итак, они решили остаться — ведь кто знает, куда это могло завести? — да и потом на Тихой Гавани они могли быть только вторыми, а разве кто-нибудь помнит, кому довелось возглавить вторую экспедицию к Американскому континенту? (Хатч думала, что это наверняка снова был Колумб, но утверждать с уверенностью не могла.) Она вскрыла шампанское, и они выпили за здоровье Билла, который застенчиво улыбнулся, снял берет и скромно заметил, что просто делал свою работу.

Сигнал, казалось, исходил прямо от 1107. — Сколько времени мы его наблюдали? — спросила Хатч.

— Всего пару секунд. Но я знаю теперь, где искать. Мы снова зафиксируем его менее чем через час. Тогда можно будет проследить его до источника. Если хотите .

— Что он представляет собой? — осведомился Джордж. — Это передача?

— Не могу прочесть содержание. Но форма та же, что и при самом первом перехвате .

— А ты смог бы сделать перевод, если бы получил более длинный образец?

— Трудно сказать. Возможно. Вы предполагаете, что в нем есть какой-то смысл ?

— А как же иначе? — удивилась Аликс.

— Это может быть текстовое сообщение, — заметила Хатч. Она отправила Пастору уведомление о происшедшем. И приблизительно в то же время пришла очередная информация с «Кондора».

— Великие новости. Мы засекли сигнал со стороны одиннадцать ноль семь. Он направлен точно на Тихую Гавань .

Он прервал связь, и на экране вновь появился Билл.

— Капитан, они переслали нам весь принятый ими блок данных .

— Да?

— Форма сообщения не идентична. И при появлении в точке «B» сигнал гораздо сильнее, чем должен быть .

— Значит, здесь есть и другие передатчики, — подытожила Хатч.

— Не стану спорить. Наличие ряда передатчиков говорит о том, что они смешивают сигнал от трех источников. Вероятнее всего, все они находятся на орбите вокруг нейтронной звезды .

Это была бессонная ночь. Билл повторно обнаружил сигнал и ориентировал телескопические камеры в сторону его источника. — Ничего видимого, — доложил он.

Хатч развернула «Мемфис», и они подошли к мертвой звезде еще ближе, следуя по направлению передачи. Через двадцать минут после их маневра на экране вновь появился Пастор. Потрясенный.

— Мы на орбите около планеты Тихая Гавань. И у меня плохие новости. Судя по ее виду, мы, похоже, дали ей крайне неудачное имя. Чрезмерно разогрета. Перед нами мертвый мир. Здесь очень высокий уровень радиации. Повсюду одни руины. Полное впечатление, что там, внизу, отгремела ядерная война .

Изображение Пастора мигнуло и сменилось картиной заполненного водой кратера, окруженного развалинами. Земля была черной и серой, лишь местами покрыта редкими бурыми пятнами, возможно, растительностью.

— И так почти повсюду .

Изображения начали быстро меняться. Каменное крошево, горы обломков, громадные дыры, пробитые в земле. Мертвые города. Всюду виднелись разрушенные здания. Чаще всего только стены или фундаменты. А вот одинокий дом.

— Мы не заметили никаких признаков наземных животных, за исключением нескольких длинношеих существ, похожих на жирафов, и птиц. Множества птиц. Однако мы будем продолжать осмотр, хотя никто из нас не надеется найти что-либо. Кто-то проделал ради этого основательную работу .

Том хочет отправить вниз группу высадки, но у нас нет возможности «очистить» после этой акции посадочный модуль, так что я разрешения не даю. И, как следствие, у нас возникли небольшие разногласия. Руководитель экспедиции настаивает на срочной отправке запроса в Академию, требуя, чтобы они взяли ответственность на себя, не обращая на меня внимания. Разумеется, в Академии не пойдут на это. Если кто-нибудь погибнет, то отвечать будет руководящая верхушка, сидящая дома .

База на луне тоже кажется мертвой. Думаю, так и должно быть. В данный момент мы не знаем, какова картина там .

Последовала серия изображений, а затем вновь вернулся Пастор.

— Рады слышать о вашем успехе, — сказал он. — Хотя о чем бы ни говорилось в их передачах, не похоже, чтобы до сих пор кто-то их слушал .

Они сидели притихшие, ошеломленные. Хатч почувствовала, как на мгновение их коснулся охотничий азарт. Затем переключилась на свой канал связи с «Кондором».

— Пастор, у тебя есть хоть какое-то представление о том, как давно все это случилось?

Ответ пришел спустя час с небольшим. — Явно не в ближайшем прошлом, — сообщил Пастор. — Часть развалин уже заросла, но, не спускаясь вниз и не имея образцов, говорить трудно. Ты спрашиваешь, что я думаю? Могу предположить, что с тех пор прошло пятьсот, может быть, шестьсот лет. Но это всего лишь мои соображения .

Нет никаких признаков того, что здесь кто-то выжил. Мы уже искали хоть какие-то признаки, но не заметили ничего движущегося: ни лодок, ни сухопутного транспорта, ничего .

Я, кажется, упоминал про дороги? Это шоссе и автострады, проложенные когда-то, очень давно. Здесь четыре континента, и часть дорог пересекает их от берега до берега. Похоже на устаревшую глобальную транспортную систему. И большинство гаваней явно искусственно улучшены. В них полно утонувших кораблей .

По экрану вновь побежали картины. Корабли сильно напоминали те суда, которые до недавнего времени странствовали по земным морям. «Разумеется, — подумала Хатч, — только такой подход и имеет смысл. Сколько есть других способов построить корабль?»

А вот — сомнений не было — остатки аэропорта. Башня полностью снесена, ангары и терминалы разрушены, взлетные полосы заросли кустарником. Но ошибиться невозможно. Им даже удалось различить на краю взлетного поля обломки нескольких самолетов. Винтовых.

— А вот и лунная база, — сказал Пастор.

На плоской равнине было установлено с полдюжины куполообразных сооружений. Рядом с котловиной, которая когда-то могла быть руслом реки.

— Сегодня, к концу дня, мы собираемся спуститься на луну, посмотреть . — Выражение его лица изменилось. Он поднял взгляд, и Хатч поняла, что внимание Пастора привлекло что-то, появившееся на верхнем экране. На мгновение изображение дернулось, затем вернулось. — Подождите. Мы нашли искусственный спутник .

Он вновь покинул свое место и исчез. Кто-то (скорее всего Герман, показалось ей) заметил, что у них гораздо больше вопросов, чем ответов.

На экране появился Том Айсако, руководитель экспедиции на «Кондоре».

— Мы сейчас на несколько минут прервем передачу. Джордж, очень похоже, что здесь несколько спутников. Они здесь, но мы не можем их наблюдать. Спутники-невидимки .

Джордж стоял с отвисшей челюстью. Для него это было уже слишком. Аликс похлопала его по плечу, напоминая: надо ответить.

— Хорошо, — выдавил он. — Продолжайте держать нас в курсе.

Экран померк, оставив лишь логотип «Кондора».

Незамедлительно вмешался Билл.

— Капитан, ведь это объясняет, почему мы не видим передатчик.

— Системы светомаскировки? — спросил Ник. — Но от кого? Я имею в виду, кто вообще здесь бы их наблюдал? И зачем?

8

Нет ничего столь угнетающего, как неприятная тишина.

Элана Каспии. Воспоминания. 2201

— Хатч, я нашел передатчик .

Она находилась в центре управления экспедицией.

— Где? — спросила она.

Билл изобразил на экране 1107, прочертил орбиту и отметил искомую позицию.

— Кажется, доктор Айсако был прав .

— Отклоняющая свет система?

— Да. Или что-то подобное. И она же маскирует выделяемое тепло .

— И этот источник по-прежнему ведет передачу в направлении все той же цели? То есть точки «B»?

— Сдается, что так .

Последовали новые восторги, объятия и требования очередной порции шампанского. Степенная, уравновешенная группа, которая в первые несколько недель мирно смотрела фильмы и играла в бридж, вдруг стала почти буйной. Хатч уступила, размышляя о том, когда в последний раз ей доводилось встречать людей, так быстро меняющих настроение.

— За Семерку Хокельмана, — провозгласил тост Ник. Джордж предложил выпить «за наших соседей, которых, надеюсь, удастся обнаружить». Герман, особенно обаятельный, поскольку был искренним, предложил тост «за нашего великолепного капитана».

В знак признательности Хатч отвесила легкий поклон. И приказала Биллу продемонстрировать пространственную конфигурацию траектории орбиты и направления передачи сигнала к точке «B».

Огни погасли, и в углу отсека появился маркер, изображавший нейтронную звезду. Передатчик, представленный небольшой антенной, начал двигаться вокруг нее по сжатой орбите. На противоположном краю отсека вспыхнула желтая звезда.

— Точка «B», — пояснил Билл.

Антенна начала поблескивать. Из нее «проросла» линия, которая неторопливо протянулась через все помещение и соединилась со звездой.

— Плоскость орбиты строго перпендикулярна направлению передачи .

— А это очень важно? — спросил Джордж.

— Конечно. У спутников цель всегда в прямой видимости. Билл, а сколько передатчиков мы ожидаем найти там? — ответила Хатч.

— Три. Размещенных на одной орбите и равноотстоящих друг от друга .

Джордж захотел, чтобы им разъяснили и это.

— Передача ведется на очень большое расстояние, — сказала Хатч. — Шестнадцать световых лет. Сигнал при этом подвергается сильной деградации. И одного спутника просто недостаточно. Мы уже знаем, что входной сигнал в точке «B» значительно сильнее, чем тот, который они принимали от единичного источника.

Работают все три передатчика. Если их сигналы надлежащим образом фазированы, то в результате мы, имея маломощные источники, получаем в точке приема значительное увеличение мощности. Как от излучающей антенны с диаметром, равным диаметру орбиты возле планеты. А то, что принимают спутники Академии, и то, что принимаем мы , лишь излучение боковых лепестков. То есть отголосок сигнала.

Им понадобилось два дня, чтобы занять позицию, позволявшую ловить сигнал «второй линии» передачи, найденный именно там, где и предсказывал Билл. Они ожидали этого, так что достигнутый результат никого не удивил. Но сам передатчик по-прежнему оставался невидимым. — Отправь результаты на «Кондор», Билл, — попросила Хатч. — Для нас вопрос заключается вот в чем, — сказала она Джорджу и его команде, — собираемся ли мы подобрать один из передатчиков. Для этого нам придется подойти к этому монстру еще ближе — честно говоря, гораздо ближе, чем я бы предпочла. Но мы это можем .

Все взгляды обратились к Хатч. Аликс выразила свое беспокойство словами:

— Почему «ближе, чем ты бы предпочла»? Там так опасно?

— Нет. Просто потому, что «ближе» означает чрезмерно глубокий гравитационный колодец. Выбираясь из него, нам придется израсходовать много топлива.

— Сколько на это потребовалось бы времени? — поинтересовался Герман.

Хатч переадресовала вопрос Биллу.

— Вся операция полностью, — ответил тот, — заняла бы несколько недель .

— Ты считаешь, мы могли бы взять его на борт? — спросил Джордж.

— Зависит от того, насколько он велик.

— Полагаю, мы рискнем, — заявил Ник. — И если получится найти его, разберем эту штуку на части. Я хочу сказать, что было бы приятно отправиться домой с передатчиком, построенным где-то еще . Вы представляете себе, друзья, его ценность?

Разумеется, они это понимали, и решение было принято.

Через считанные минуты шум двигателей сменил тон, и «Мемфис» плавно скользнул на новый курс.

— Почему применена технология, использующая отклонение света? — удивился Ник. — Зачем в такой пустыне идти на такие трудности?

Тор напустил на себя такой вид, который намекал, что именно эта проблема беспокоит и его.

— Может быть, это стандартное оборудование, — сказал он. — А может, базовая модель.

Герман встал и прислонился к перегородке.

— Зачем вообще понадобилось оставлять здесь что-то? — спросил он. — В смысле — зачем кому бы то ни было интересоваться этой штукой?

— А почему мы заинтересовались ей? — вопросом на вопрос ответил Пит. — Это нейтронная звезда. У нее масса удивительнейших характеристик.

— Но ведь нейтронных звезд множество . Почему именно эта ?

— Надо же исследовать какую-то, — сказал Пит. — Может, выбор пал как раз на эту.

— Или?… — начал Джордж, приглашая его продолжить.

— У этой звезды есть одно уникальное свойство. — Пит повернулся к Хатч. — Нельзя ли нам взглянуть на то, что по левому борту?

Хатч настраивала картинку, пока Пит не получил то, что хотел.

— Видите красную звезду? — Она была тусклой и совершенно обыкновенной. — Я не помню ее номера в каталоге, но это красный гигант, имеющий десять известных планет. А звезда одиннадцать ноль семь движется в его сторону. В конечном счете она устроит во всей системе кучу-малу.

— И когда же это случиться? — поинтересовалась Хатч.

— Через семнадцать тысяч лет, — невозмутимо ответствовал Пит. — Приблизительно.

— Ага, — заметил Герман, — то есть кто-то уже занял место в партере, так?

Билл объявил об очередной передаче с «Кондора» и произвел подключение.

— Леди и джентльмены . — Пастор смотрел на всех с загадочной улыбкой. — Мы нашли спутник. Как я уже говорил, мы ползем рядом с ним и в следующие несколько минут приступим к загрузке его на борт. Я буду держать вас в курсе .

Пастора сменило изображение самого объекта. В этот миг он как раз «плыл» над внешней поверхностью люков грузового отсека «Кондора». Аппарат был ромбической формы, с двумя «тарелками» антенн, раза в четыре превышавших по величине центральную часть. Поверхность и «тарелок», и самого аппарата была изрезана под мириадами странных углов. Вдобавок имелся комплекс маневровых двигателей для корректировки орбиты. Все было защищено напоминающим зеркало покрытием, что делало предмет трудно различимым.

— Обратите внимание, что это скорее технология «невидимости», чем светомаскировки. Плюс хитрый камуфляж. Поверхность полностью покрыта светоприемниками и излучателями. Они установлены так, что свет, падающий на сенсор с одной стороны, воспроизводится дисплейной системой прямо с противоположной. Точность воспроизведения не слишком высокая, но издалека абсолютно незаметно. Пока не окажешься прямо над этим аппаратом, его не видно .

Хатч никогда раньше не встречала ничего подобного.

— Мы проводили эксперименты с похожими агрегатами еще в двадцать первом веке, — сказал Пастор. — Только фотодетекторы были около сантиметра в диаметре, а светодиоды, возможно, раз в десять больше, чем эти .

Хатч спросила об источнике энергии. В ожидании ответа все занялись легкой закуской.

— Мы не в состоянии этого выяснить, Хатч, — сообщил Пастор. — Кажется, этот аппарат вообще их не имеет. Но, с другой стороны, у нас нет экспертов по таким вопросам .

Они ждали, пока Пастор, взяв ранцевый двигатель, демонтировал «тарелки» и доставлял их внутрь. Это должно было позволить спутнику пройти в люк. Управляющий «Кондором» ИИ осторожно изменил ориентацию корабля, выключил искусственную гравитацию и запустил маневровые двигатели. Хатч вместе с пассажирами наблюдала, как спутник медленно «заплыл» в грузовой отсек. Теперь они получали «вид вблизи». Пастор стоял в стороне, а участники «контактной» группы начали снимать зеркальное покрытие и раскладывать найденные «черные ящики», поворотные механизмы и соединительные устройства. На носовой части можно было разглядеть несколько строчек незнакомых символов.

Хатч заметила, что ее пассажиры по-прежнему до слез восхищены тем, что наконец-то прорыв произошел, и в то же время удручены, полагая, что сами оказались участниками неудачного полета.

Каждый из находящихся на «Кондоре» поднял и повернул к телекамере по фрагменту их общего трофея. Гарри Брубейкер, используя и здесь свою знаменитую бесстрастную маску комика, демонстрировал соединительный кабель; Том Айсако показывал «черный ящик», о назначении которого знали, может быть, только небеса; Дж. Дж. Паркер, член правления нескольких торговых компаний, предъявил длинный серебряный стержень.

Епископ держал пару сенсоров, а Джейни Хаскин, королева косметики, представила на общее обозрение сферу размером с баскетбольный мяч, где размещались три телескопические камеры. Она улыбалась, и на ней была карнавальная шляпа. Высокий усмехающийся мужчина, имени которого Хатч не знала, ожидал своей очереди. Вдруг экран погас.

Позади Хатч раздался нетерпеливый шелест.

— Источник временно прервал трансляцию, — сказал Билл.

— Нет, обязательно именно в такой момент! — возмутилась Аликс.

Джордж рассмеялся.

— Они слишком много выпили. И, вероятно, кто-то отправился в…

Изображение вскоре вернулось на экран, но теперь это была сцена паники и смятения: люди спотыкались, наталкивались друг на друга, свет мерцал, кто-то вскрикнул.

Люди на «Мемфисе» притихли, переходя на шепот, и постепенно смолкли. Нарастал испуг.

Затем вновь все исчезло.

— Хатч? — раздался голос Пита, хриплый от волнения. — Что происходит?

— Не знаю.

Экран оставался темным.

— Сигнал отсутствует, — сообщил Билл.

— Прокладывай курс, — приказала Хатч.

9

В мире не наберется и десятка человек, чья смерть испортила бы мне аппетит, но есть один или двое, чья смерть разбила бы мне сердце.

Томас Бебингтон Макоули. Письмо к Анне М. Макоули. 31 июля 1833

На детекторы массы нельзя было полагаться безоговорочно — никакой гарантии, что корабль не подойдет чересчур близко и не «вынырнет», скажем, внутри планеты, они не давали. «Прыжок» обратно в субсветовое пространство всегда был до некоторой степени связан с напряженным ожиданием.

Следовательно, для «прыжков» в глубоком космосе предпочтение отдавали сверхсветовым кораблям и, разумеется, этого требовал закон. Суда, привязанные к Земле, возвращаясь, совершали «прыжки» за пределы орбиты Марса, а затем несколько дней путешествия почти целиком тратили на полет по инерции.

Хатч нужно было прибыть в зону нахождения «Кондора» как можно раньше, а потому не могла позволить себе такую роскошь. Она прочертила около двойной планеты окружность радиусом в полмиллиона километров и дала указание Биллу выйти на эту дугу.

В ее представлении возможность катастрофы была так мала, что она не стала сообщать пассажирам о своих намерениях. Чтобы получить дополнительное ускорение, она использовала нейтронную звезду, и поэтому «Мемфис» прыгнул в гиперпространство через сорок минут после того, как Пастор попросил о помощи.

Все это время «Кондор» молчал.

Когда Хатч отправила сообщение на станцию «Аутпост» и уверила себя, что ближе «Мемфиса» рядом нет никого, она отправилась в свою каюту. Время соответствовало раннему утру. Она сняла комбинезон, легла и выключила свет. Но лежала без сна, уставившись в темноту, где ей виделось лицо Пастора.

Аварии сверхсветовых кораблей были большой редкостью. Несколько случаев отказа двигателей и неисправностей ИИ. Воспомнилось об исчезновении в гиперпространстве корабля «Вентура» на заре эры межзвездных полетов. Катастрофу потерпел «Ганновер», когда его системы предупреждения необъяснимым образом ошиблись, не заметив прямо по курсу астероид. Была еще пара случаев. Но если сравнить число полетов и пройденные расстояния с числом неудач, то вероятность катастрофы оказывалась исчезающей величиной.

С какими бы проблемами ни столкнулся «Кондор», на корабле был исправный посадочный модуль. В нем было бы тесновато, но он позволил бы всем «кондорцам» продержаться ту пару дней, которая была ей необходима, чтобы прибыть на место происшествия.

Они провели в пути всю ночь. В шесть утра на корабле зажегся свет, знаменуя начало нового дня. Все с раннего утра потянулись на завтрак, и при входе каждый спрашивал, не было ли новостей в течение ночи и приходилось ли Хатч сталкиваться с подобным раньше.

Нет, не приходилось. Как раз в ее практике не было случаев исчезновения кораблей, но порой пропадала связь — когда выходило из строя оборудование или когда судно попадало в радиационный «шторм».

— Этот спутник — ловушка, — предположил Ник.

Если судить по лицам, все они так думали. Разумеется, такая возможность приходила в голову и Хатч, но казалась абсолютной бессмыслицей. Ловушка? Зачем?

— По чистейшей злобе, — заявил Джордж. — Мы склонны предполагать, что любой, с кем мы здесь столкнемся, будет вести себя разумно и благородно. Такое представление может быть ошибочным.

Хатч всегда полагала, что для полетов к звездам непременно требуется благоразумие. За пределами планеты не было места варварам. Там не было нужды прибегать к услугам дикарей. Может быть, она ошибалась.

Кроме того, до сих пор материальные свидетельства подкрепляли эту точку зрения. Давно ушедшие в небытие создатели Монументов пытались защитить от гибельных воздействий Омега-облаков по меньшей мере две древние культуры. И еще была раса «ястребов», которая пару тысяч лет назад совершила на Малейве-3 героическую попытку спасения местной цивилизации, обреченной погибнуть в предстоящем столкновении.

Покончив с завтраком, пассажиры «Мемфиса» остались за столом. Обеспокоенные, испуганные, они уже начинали сожалеть о том, что отправились в эту экспедицию, когда Билл сообщил, что станция «Аутпост» отозвалась.

На связи был Джерри Хупер, который возглавлял оперативную часть так давно, что Хатч едва могла вспомнить, с каких именно пор. Он был крайне серьезен, никогда не улыбался и всегда выглядел так, будто никогда в жизни не веселился. Но он был профессионалом высочайшего класса.

— Хатч, — сказал он, — мы тоже потеряли контакт с «Кондором». Они пропустили очередной предусмотренный расписанием сеанс связи. Мы уже собираем спасательный отряд. А пока отправляем Биллу их последние приблизительные координаты. Академия уже поставлена в известность. Пожалуйста, оставайся на связи и будь осторожна, пока мы не определим, что именно случилось .

— Так они тоже ничего не слышали? — поинтересовалась Аликс.

— Очевидно, никак не больше нас.

— А разве система ИИ не могла сама послать сигнал бедствия?

— Если бы, — вздохнула Хатч.

Она всячески пыталась успокоить пассажиров. Какая бы ни возникла проблема, их друзья были там с лучшим из капитанов космических транспортных предприятий. Никого более достойного они бы не нашли. Собственно, все они слышали о Броули. Даже Аликс, которая заявила, что подумывала о том, как бы приспособить отдельные его подвиги к своим шоу.

Хатч отметила, что в уголках глаз Аликс залегли морщинки, и поняла: актриса думает о чем-то другом, очень беспокоящем ее.

— Если бы они пересели в посадочный модуль, — спросила та, — разве не дали бы о себе знать?

— Этот модуль не имеет средств гиперсвязи. Челноки не вырабатывают необходимой для этого энергии.

Пассажиры как будто бы успокоились — по крайней мере, на данный момент.

Все собрались в отсеке управления экспедицией. Молчание «Кондора», о котором никто не хотел говорить, разрасталось, затопляя границы помещение. — Может быть, они все еще там, — наконец, не выдержав, произнес Герман.

— Кто еще там?

— Те, кто построил лунную базу. Кто запустил спутники. Может быть, на «Кондор» напали местные обитатели.

— А у нас есть оружие? — спросила Аликс. — Просто на всякий случай.

— Нет, — сказала Хатч.

— Ничего такого, что стреляет, на тот случай, если нас атакуют? — промолвил Ник. Вид у него был скептический.

Джордж откашлялся.

— Мне никогда не приходило в голову, что нам может понадобиться оружие. И не думаю, что кто-нибудь хоть раз пытался взять оружие на борт. — Он взглянул на Хатч, ища поддержки.

— Здесь никогда не было никого, с кем пришлось бы сражаться, — заявила она.

Герман потягивал вино. Он допил, поставил стакан и посмотрел на нее.

— Может быть, до сих пор, — проронил он.

Есть никто не хотел, так что ужин они пропустили. По просьбе Джорджа Хатч вывела на главный экран вид окружающего корабль пространства. Зрелище было малопривлекательное, потому что снаружи все заполнял медленно плывущий туман. В нем сами корабли казались почти неподвижными, а окружающая темнота неизбежно выглядела зловещей, мрачной и гибельной. Но Хатч выполнила просьбу, и теперь все созерцали зависшую перед ними туманную дымку как будто с борта парусного судна, идущего со скоростью десять узлов. К вечеру контактеров одолел фатализм. К одиннадцати, когда большинство пассажиров начинает расходиться ко сну, они уверились, что надежды больше нет.

И только Ник старался быть оптимистом.

— Все будет хорошо. Я кое-что читал про этого парня, Броули.

Почти в полночь Билл сообщил, что приближается момент «прыжка». Хатч велела всем пристегнуться и отправилась на мостик. Тор пошел за ней, но нерешительно остановился у входа.

— Я подумал, компания тебе не помешает.

Она улыбнулась и махнула рукой, указывая на кресло второго пилота.

Билл начал шестиминутный отсчет времени.

— Решающий момент, — сказала Хатч.

На консоли вспыхнули шесть зеленых огней: пятеро пассажиров и второй пилот пристегнулись.

— Что ты думаешь? — осторожно спросил Тор, как будто она наконец-то освободилась от забот и могла говорить.

— Если они перебрались в посадочный модуль, то все в порядке.

По внутренней связи раздался голос Пита:

— Пожалуйста, ради бога …

Все датчики на индикаторе «прыжка» вспыхнули ярким янтарным светом.

— Три минуты, — сообщил Билл.

Хатч отвела дополнительную энергию с термоядерной установки. Системные индикаторы вспыхнули зеленым. Энергетические уровни Хейзелтайна начали расти. Детектор масс стоял на нуле.

— Я не такой оптимист, — заметил Тор.

Вспыхнул красный огонек. В отсеке управления экспедицией что-то упало.

— Это мой портативный компьютер, — сообщил по внутренней связи Джордж.

— Можешь его закрепить?

— Как раз это я и делаю .

— Давай скорее.

Они продолжали движение вперед.

Красный свет погас. Консоль вновь показывала, что все ремни безопасности в порядке.

Освещение померкло.

Системы навигации в субсветовой зоне, работавшие в экономичном режиме, ожили. Термоядерная установка вышла в режим готовности. Подключились внешние датчики. Защитные поля повысили расход мощности.

В отдалении кто-то произнес:

— Ну, удачи .

И они гладко скользнули в темноту. Замерцали звезды, и слева поднялось сжавшееся солнце. Рядом с Хатч глубоко вздохнул Тор.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Легкое головокружение.

— Так всегда бывает. Закрой глаза и подожди.

— Хорошо.

— И не делай резких движений. — Она уже внимательно осматривала панель на предмет наличия радиосигналов. Если бы Пастор и его люди были в посадочном модуле, они бы вели передачу на радиочастоте.

— Слышно что-нибудь? — осведомился Тор.

— Нет. — Ее настроение упало. — Ни звука. — Уровни Хейзелтайна снизились. — Ладно, друзья, — сказала Хатч. — Можете вставать. В ближайшее время все должно проясниться. — Она налила себе кофе и достала чашку для Тора. — Билл, где мы?

— Как раз выясняю .

— Ты выявил что-нибудь?

— Ответ отрицательный. Датчики ничего не обнаружили .

Скверно . Хатч уставилась на свой кофе и поставила его, так и не попробовав.

Навигация в незнакомой системе при выходе из «прыжка» всегда предполагала сложные расчеты. На расстоянии шестнадцати световых лет разброс между требуемым пунктом назначения и реальной точкой прибытия мог достигать двух астрономических единиц. К этому следовало добавить трудность поиска планет, которые, как правило, были единственными отличными от солнца телами, способными послужить подспорьем в определении точной позиции корабля.

— Я нашел один из газовых гигантов, — сообщил Билл. — Сравниваю с данными, полученными со станции «Аутпост» .

Ну же, поторопись, Билл .

— Хатч, расстояние от солнца почти совпадает. Мы находимся вблизи орбиты Тихой Гавани .

— Отлично! — Тор поднял сжатые кулаки.

— Придержи восторги, — предупредила Хатч. — Это может быть по другую сторону солнца.

— Но на самом деле ты так не думаешь?

— Но это возможно.

Начали поступать вопросы и от пассажиров. Удалось ли уже увидеть «Кондор»? Почему ничего не происходит?

— Идем туда, поговорим с ними, — предложила Хатч.

Как только она вошла в отсек управления, все взгляды обратились к ней — испуганные взгляды.

— Мы, практически, не знаем, где находимся? — спросил Джордж.

— Ориентирование займет еще некоторое время, — ответила Хатч. — Мы делаем все, что можем.

Герман нахмурился.

— А разве нельзя определить, где мы, исходя из расположения звезд?

— Они очень далеко, — пояснила Хатч. — И выглядят почти точно так же из пространства вне этой системы. — Пассажиры смотрели на нее так, будто она завела их на темную проселочную дорогу. — И карты этой системы у нас нет, — добавила она. — Планеты — это как дорожные указатели. Но нужно время, чтобы найти их.

Пит кивнул.

— Вот что я все время пытался втолковать вам, — заметил он. — Мы даже не знаем, где планеты находятся относительно Тихой Гавани. По крайней мере, я полагаю, что не знаем. — Он посмотрел на Хатч.

— Верно, Пит, — подтвердила она. — Мы как раз стараемся установить наше местоположение и выработать курс. Будьте терпеливы.

Ей хотелось бы сказать: «Не беспокойтесь, если они еще живы, мы доберемся до них». Но у нее было мрачное предчувствие, что это уже неважно.

Было уже три часа пополудни, когда Билл объявил, что зафиксировал их положение в пространстве.

— Прошло девять часов, — сообщил он.

Все сенсоры были направлены на Тихую Гавань, «Мемфис» развернулся, лег на новый курс и начал набирать ускорение.

Все провели ночь в гостиной, в противоперегрузочных ложах, пока Билл, не щадя топлива, осуществлял наиболее быстрое сближение с планетой. В полдень они очутились в непосредственной близости от Тихой Гавани, утомленные, вымотанные и потрясенные. Существовала очень слабая надежда, что экипаж «Кондора» с бездействующим радио все еще дрейфует по какой-то орбите, но сейчас уже никто не верил в это. Хатч отправила на «Аутпост» очередное сообщение и вернулась на мостик ждать плохих новостей.

«Мемфис» вышел с темной стороны планеты, рядом с ее непомерно крупной луной, так что первым делом пассажиры увидели серповидные короны солнечного света, а затем и мерцающие атмосферы обеих планет.

— Расширь зону сканирования, Билл, — велела Хатч.

Она не отвергала возможность присутствия где-то рядом враждебных сил. Угроза в этом секторе вселенной была для нее новостью, потому что за минувшие сорок с лишним лет сверхсветовых полетов, ставших реальностью, никто не отмечал случаев противостояния в космосе. Это казалось абсурдом. Но если бы здесь все-таки обнаружилось нечто подобное, единственным средством защиты стало бы бегство, а ей требовался почти час, чтобы набрать ускорение для «прыжка».

— Следи за всем неорбитальным.

— Прошу прощения, я не понял .

— За всем, что движется не по орбите.

— Я понимаю значение этих слов. Но это район планет. Здесь всегда возможно присутствие дрейфующих обломков и тому подобного мусора .

— Черт возьми, Билл. Если ты увидишь, что кто-то идет следом за нами, дай мне знать.

— Извини, Хатч. Я не хотел разозлить тебя .

— Все в порядке, я вовсе не сержусь. Просто смотри в оба… Во все глаза.

— Да, хорошо .

Хатч скорее ощутила, чем увидела, как Билл материализовался рядом с ней. Но он молчал.

— Со мной все нормально, — сказала она. — Извини.

Черт возьми. Извиняться перед набором кибернетических программ .

— И все-таки шанс, что они живы, Хатч, существует .

— Я знаю.

Планета и ее луна увеличивались в размерах, пока не заполнили все экраны.

— Есть несколько искусственных спутников. Без системы невидимости. Предварительное сканирование подсказывает, что они очень примитивны .

— Таким же было и заключение Мэтта. — Хатч пришлось сделать паузу между словами, чтобы голос звучал ровно.

Результаты поисков оказались отрицательными. Ни «Кондора», ни нападавших, ни посадочного модуля с выжившими пассажирами.

— Мне очень жаль. Я постарался сделать все возможное .

— Я знаю, Билл. Спасибо.

— Не переживай .

Хатч кивнула, пытаясь показать, что с ней все в порядке. Но тут по ее щекам покатились слезы.

— С этим уже все равно ничего не поделать .

Человек сказал бы: «Все будет хорошо» .

Она услышала, что в переходе кто-то стоит, и привела себя в порядок. На мостик вошел Тор.

— По-прежнему ничего? — осведомился он.

Не доверяя голосу, Хатч лишь покачала головой.

— А я думал, что найти их будет не трудно.

— Только в том случае, если они не пострадали.

— О-хо-хо. — Он запнулся. — Мне следовало догадаться.

— А что насчет «невидимки»? — спросила Хатч Билла. — Нам известно, где он? Тогда мы смогли бы обнаружить и «Кондор».

— Легкий способ найти его мне неизвестен. Имей в виду, что отыскать такой спутник — очень сложная задача .

— А как же Мэтт нашел его? — не успокаивалась она.

— Это мне неизвестно .

Тор беспокойно переминался с ноги на ногу, не зная, уйти или остаться. Хатч указала ему на кресло. Он послушно сел и вновь уставился на «картину» второго плана.

Минутой позже появился Джордж.

— Никаких сведений пока нет? — спросил он.

— По-прежнему ищем.

Его взгляд задержался на одном из экранов. Туда транслировалось изображение с поверхности планеты: сильно пересеченная местность и неимоверно буйная растительность. Как будто появление Джорджа было своего рода предвестьем, телескопические камеры показали береговую линию и развалины по всем трем сторонам залива.

Затем берег исчез, уступив место открытому водному пространству.

— Хатч… — Голос Билла упал на октаву. — Впереди «мусор» .

Странное спокойствие охватило ее. Будто она покинула собственное тело и наблюдает за происходящим с некоего безопасного расстояния.

— Выведи на экран.

Это были обломки звездолета. Она увидела систему воздухообеспечения и ее блок управления, не слишком отличающийся от того, что на «Мемфисе», у Хатч над головой. Кусок корабля достигал примерно шести метров в длину и был изломан с обоих концов. И подпален.

Джордж спросил, что это такое. Она едва не ответила, что это «Кондор», но сдержалась и объяснила. И добавила, что вероятнее всего произошел взрыв.

Пришли и остальные, понаблюдать за изображением. И Аликс, и Пит, и Ник.

— А вот еще . — Билл показал фрагмент помещения, где размещалась установка Хейзелтайна, и кусок рамы, в которой крепился «прыжковый» двигательный механизм. На них тоже виднелись следы огня.

— И еще .

Хатч смотрела на все это и дрожащим голосом докладывала на «Аутпост», что на месте найдены обломки.

— Подробности будут позже, — проговорила она официальным тоном.

— Это взрыв, — произнес Пит.

Все ждали, что скажет Хатч. Она была специалистом. Но она не могла им дать никакой надежды.

— Да, — буркнула она, — именно так.

Кто-то зашмыгал носом. Затем шумно высморкался.

— Как это могло случиться? — спросил Ник. Он обшаривал взглядом мостик. — Ведь считается, что эти штуки очень надежны, разве не так?

— Надежны, — подтвердила Хатч.

— Часть корпуса .

Это была часть носовой секции. Тогда как установка Хейзелтайна размещалась на корме. Что однозначно свидетельствовало: корабль уничтожен полностью.

Хатч повернулась и взглянула на Ника.

— Насколько мне известно, подобного никогда раньше не случалось.

Но возможность этого нельзя исключить. Группа двигателей, или установка Хейзелтайна, или термоядерная установка могли пойти вразнос, если кто-то допустил оплошность и был невнимательным. Или невезучим.

— Может быть, это был метеор? — заметила Аликс. — Или они столкнулись со спутником.

— Обломки свидетельствуют о внутреннем взрыве, — заметил Билл.

Хатч была согласна.

— Запускай буй, — приказала она.

— Исполняю .

— А что это? — поинтересовалась Аликс.

— Мы поставим радиомаяк. Кто бы ни прибыл сюда проводить исследования, он сможет найти это место.

— Вижу еще кое-что, — сказал Билл. — Уверен, что это органика .

Хатч услышала дружный вопль. Она не сводила глаз с консоли и больше ни на что не реагировала.

— Сейчас мы начнем небольшие маневры, так что вам, друзья, лучше пойти пристегнуться. Билл, подведи нас ближе. — Она встала с кресла.

— Вам нужна помощь? — вызвался Ник.

Самый подходящий человек для такой работы .

— Да, пожалуйста.

Все ждали у открытого воздушного шлюза, пока Билл маневрировал. На фоне испещренного звездами неба плыл предмет, похожий в свете местной луны на призрак. Огни корабля осветили его, и Хатч собрала все свое мужество. Это была конечность . Нога. Отрубленная выше колена, где-то посреди бедра. Обожженная и переломанная. Она была слегка согнута в колене, как будто его обладателя застигли на бегу. Никто не произнес ни слова. Ник вздохнул, но Хатч чувствовала, что он наблюдает за ней .

— С вами все в порядке? — спросил он.

Какое там! Хатч душили слезы, а защитный костюм оставлял очень малый слой воздуха, не позволяя глубоко дышать. Зато избавлял ее от необходимости вытирать глаза.

— Дистанция тридцать метров, — сообщил Билл.

Вполне достаточно, чтобы вернуться.

— Остановись тут.

Они расстелили на палубе одеяло. Хатч взглянула на ногу, бросила взгляд на Тора и задумалась, выдержит ли она. Пастор погиб. Они все погибли. А она должна действовать спокойно и уравновешенно. Сначала работа, плакать можно потом.

Она взяла ранцевый двигатель.

— Куда мы ее денем? — осведомился Ник.

— В холодильный шкаф, — ответила Хатч. — Там. — Она указала в сторону грузового отсека, служившего хранилищем и для их посадочного модуля.

Ник начал что-то говорить и умолк.

— Что? — поторопила она.

— Это не там мы держим продукты?

— Мы все уберем оттуда. Места у нас достаточно. — Хатч вошла в воздушный шлюз. — Вернусь через минуту.

— Желаю удачи. — Ник говорил так, будто ей предстояло опасное мероприятие.

Хатч вышла из корабля и «толкнула» себя в сторону ноги, используя для корректировки курса короткие импульсы маневровых двигателей.

— Будь осторожна, — произнес Ник.

Тихая Гавань, закутанная в белые облака и укрытая обширными голубыми океанами, мерцала внизу, прямо под ней. Даже без телескопических камер Хатч видела, что там нет никаких признаков бойни.

— Это еще одна Земля, — сказала она Нику.

— Хатч, я нашел посадочный модуль «Кондора». Он не поврежден, но тепловое излучение отсутствует .

— Ладно.

Главное, что внутри .

— На нем следы огня. Он явно горел. Сомневаюсь, что внутри него кто-то мог выжить .

— Я поняла. — Она выбросила это известие из головы. Сейчас невозможно было думать об этом.

Нога медленно вращалась, совершая один оборот за другим. Хатч в очередной раз полыхнула двигателем, по инерции достигла «объекта» и взяла его в руки. Затем развернулась так, чтобы два сопла ранцевого двигателя смотрели в противоположную от корабля сторону, и, еще раз полыхнув реактивной струей, вернулась в воздушный шлюз.

Нога на ощупь напоминала кусок льда.

«Мемфис» казался теплым и надежным, как дом в лесу зимней ночью. Из иллюминаторов лился свет, и Хатч заметила, как к одному из них подошла Аликс.

— Хатч, — сообщил Билл, — впереди еще тела .

— Допускаю. — Она взглянула на стоявшего в воздушном шлюзе Ника.

Поговори со мной, Ник. Сделай то, что ты делал всю свою жизнь. Скажи мне, что все в порядке .

Но Ник лишь сказал, что она вернулась слишком быстро. И что ей стоило бы там хоть немного оглядеться. Хатч заглянула ему в глаза и больше не сомневалась: он потрясен до глубины души, как и она. Ник справился с голосом и, когда Хатч окончательно вошла на борт, протянул руку за ногой. Хатч отдала.

— Билл, ты по-прежнему наблюдаешь за возможными необычными передвижениями вокруг нас? — Она знала, что это несомненно так, но вопрос успокоил ее.

— Очень внимательно наблюдаю, но пока ничего нет .

Они вошли внутрь и направились к холодильнику.

— По-твоему на них напали? — спросил Ник.

— Непонятно, откуда здесь могли бы взяться нападавшие, — откликнулась Хатч.

— А Билл доложил, что взрыв произошел внутри .

— Это всего лишь анализ, а не факт .

Они выгрузили продукты и перенесли их в соседний холодильник. Хатч уложила конечность и с облегчением захлопнула дверь.

Это было подобием кошмара. Они курсировали по району, подбирая части тел. Только один труп был найден более или менее неповрежденным — Гарри Брубейкера. Но и в этом случае, опознание должен был проводить адвокат Гарри. Как объяснил Джордж, он вряд ли так просто мог попасть сюда: не захочет надолго покидать семью. Им удалось опознать двух других. Епископа. И Тома Айсако.

Хатч так и не нашла ничего от Пастора.

Когда наконец все завершилось, она отправилась в душ и тщательно отмывалась, но так и не смогла смыть липкие ощущения сегодняшней работы. Не в силах оставаться одна, она переоделась, вернулась на мостик и погрузилась в свое кресло. Постепенно Хатч начала различать тысячи звуков, порожденных работой корабля, шипение воздуха в разводящих каналах, повороты дверей и далекие голоса.

На одном из экранов, как непрошеный гость, появилось изображение Пастора. Это Билл пытался помочь ей.

Пастор выглядел так же, как во время последнего сеанса связи: озабоченный, полный ожидания. «Заметьте, что это скорее технология „невидимости“, чем светомаскировки» .

— Думаешь, на спутнике была бомба? — спросил ИИ.

— У меня нет никаких других объяснений. А у тебя?

— У меня тоже. Однако мысль о том, что кто-то приготовил смертельную ловушку для неведомых существ, мне кажется беспочвенной .

— Билл, местные воевали друг с другом. Может быть, Пастору просто не повезло.

В отсеке управления экспедицией под руководством Джорджа прошла поминальная служба. У каждого на «Кондоре» был по меньшей мере один близкий друг. Лились слезы, голоса звучали неестественно. Затем перешли в кают-компанию, чтобы в последний раз поднять бокалы в память о жертвах и решить, что делать дальше. — Домой, — сказала Аликс.

Пит кивнул.

— Согласен. — Он стоял, сунув руки в карманы комбинезона; взгляд его был полон сожаления. — Экспедиция потерпела неудачу. Мы нашли еще одну жившую среди звезд расу, но все они погибли. Аликс права. Надо заканчивать с этим и возвращаться.

Джордж взглянул туда, где, поставив локти на стол и подперев ладонями голову, сидел Тор.

— Тор?

Он не шелохнулся.

— Мы потеряли множество наших людей. Я думаю, наш долг выяснить, что убило их.

— Да ведь мы безоружны, — напомнила Аликс.

Джордж перевел взгляд на Германа.

Тот сидел тихо, уставившись на свои ладони.

— Мы проделали долгий путь, — произнес он после минутной паузы. — Я согласен с Тором. Давайте хотя бы попытаемся выяснить, что случилось. В противном случае бегство домой будет трусостью.

— Ник?

— Я повидал много смертей. Я бы поскорее выяснил причины.

Джордж завел глаза к потолку. «Бог простит их, ибо не ведают, что творят», — утверждал весь его облик.

— «Кондор» уничтожен, — проговорил он, стараясь быть терпеливым. — Несчастные случаи бывают. — Он взглянул в иллюминатор, на мирное небо. (Там еще виднелись луна и кусочек солнца. На самом деле это было щемяще красиво.) — Я голосую за то, чтобы остаться. Оглянитесь вокруг. — Он сложил руки. — Вот это и привязывает нас. — Он взглянул на Хатч. — Ваш выбор?

— Нет. — Она покачала головой. — Я не вправе. Вы, друзья, должны решить это сами.

— Тогда остаемся, — сказал Пит.

— Ты меняешь мнение? — спросил Джордж.

— Да.

— Почему?

— Потому что, если мы улетим домой, даже не попытавшись ничего сделать, я буду сожалеть об этом. Думаю, все мы будем сожалеть.

— Хорошо. — Джордж откинулся в кресле, чтобы видеть всех. — Тогда решено. Хатч, когда придет вспомогательный корабль?

— Через несколько дней.

— Хорошо. Пока мы дожидаемся его, давайте воспользуемся преимуществами нашего положения. — Их взгляды встретились. — Можем мы спуститься, чтобы осмотреть поверхность?

— Не самая лучшая мысль.

— Почему?

— Внизу очень сильная радиация. Вторгаться в среду такого типа нам запрещают правила Академии. И здравый смысл тоже.

— Почему? Ведь я считал, что спецкостюм замечательно защищает от всякого излучения.

— Верно. Но у нас нет приемлемого способа «вычистить» посадочный модуль после такого путешествия. Если вы всерьез настроены на спуск, то получите разрешение Академии.

— Хатч, я владелец корабля.

— Это не имеет значения. Мне платят они, а не вы. Что делает правила Академии вполне применимыми.

— Тогда давайте запросим разрешение.

— Делайте, что хотите.

— Ответ мы получим только через три или четыре дня, — заметил Пит. — Уйма времени пропадет зря.

Джордж сморщил губы.

— У тебя есть другое предложение?

— На луне есть база. Что нам мешает взглянуть на нее? Увидеть, что она собой представляет. А тогда мы сможем обсудить, стоит ли садиться на планету.

Весь его вид показывал, что не стоит. Но вслух он этого не сказал.

Джордж опять повернулся к Хатч.

— Что ты думаешь об этом?

— Не очень хорошая мысль.

— Почему нет?

— Пока мы не знаем, что случилось на «Кондоре», мы должны проявлять благоразумие и держать всех людей на борту.

Джордж вздохнул.

— Не думал, что вы так осторожны, Хатч. — В его голосе прозвучала нотка разочарования. — Но ведь это замечательная возможность. А если ждать до тех пор, пока мы не убедимся в отсутствии внешней угрозы, можно вообще никогда не спуститься туда.

— Поступайте как знаете, — заявила Хатч. — Но не забывайте, что в любом случае вы каждую спускаемую группу подвергаете риску.

— Ну что ты, Хатч, — сказал Герман. — Вряд ли все так плохо. Ведь здесь погибло столько людей. Наш моральный долг перед ними — хотя бы взглянуть, что там.

Она удалилась в голографическую камеру и провела несколько часов, сидя на скале с видом на очень-очень земной лес, купавшийся в лунном свете. Вдалеке поблескивала молния, и небо становилось свинцовым. Но когда появились тучи, она разогнала их. — Это не твоя вина, Хатч, — произнес Билл.

— Я знаю.

— Тогда почему ты не закроешь камеру и не пойдешь к остальным?

— Когда мы нуждались в нем, Билл, он появился.

— У него был шанс добраться до тебя. У тебя не было шанса добраться до него .

— Я знаю и это.

— Тогда прекрати казнить себя. И отправляйся к пассажирам. Сейчас трудное время, и ты им нужна .

10

Потому что обрели надежную изоляцию во времени, так же как и в пространстве.

Джек Максвелл. Шаги по земле. 2188

Луна вошла во вторую фазу. Ее отделяло от Тихой Гавани четыреста тысяч километров, и формально она была одним из трех естественных спутников. При этом два других выглядели сравнительно ничтожными. Пустынная, обледеневшая, она имела в основном ровную поверхность, более гладкую, чем поверхность земной луны, что вызывало у Пита желание выяснять, не была ли она значительно моложе Тихой Гавани или проявлялась ли там геологическая активность. Или… Он бесконечно развивал эту тему, выдвигая новые гипотезы.

Экваториальный диаметр луны превышал четыре тысячи километров. Треть земного. На планете имелись облака, и Билл заметил снег — по меньшей мере в двух местах.

Хатч опустила «Мемфис» еще ниже, и они прошли над полями нетронутого льда, над редкими кратерами и (вероятно) водными источниками, а затем — внезапно — над цепью необыкновенно высоких гор. Впереди всходила Тихая Гавань.

В солнечном свете укутанная в облака планета казалась серебристо-голубой. Из отсека управления, где собрались Джордж и его люди, до Хатч донеслись возгласы. Прекрасный мир, отравленный до такой степени, что теперь никто не мог здесь обитать.

Солнце зашло, и «Мемфис» скользнул в призрачную ночь, царство сверхъестественных пейзажей, подсвеченных планетой. Появилось изображение Билла.

— Мы прямо над ней, Хатч, — сказал он.

Экраны отобразили цепочку плоскогорий и низких холмов, поднимавшихся из темноты. Билл вывел изображение одного из плоскогорий на экран, произвел увеличение, и то, что получилось, представил на обозрение Хатч. На самом плато она увидела группу сооружений. Примерно шесть куполов разной величины, серых и грязных, почти того же оттенка, что и окружавшие их скалы. Там же была посадочная полоса, укомплектованная пусковой установкой с размещенным на ней космическим летательным аппаратом!

И никаких признаков жизни.

Каждый хотел участвовать в спуске. — Так нельзя, — заявил Джордж. — Необходимо, чтобы кто-то остался здесь. На корабле.

— Почему? — недоумение Аликс казалось искренним. И это после того как несколькими часами ранее она умоляла о возвращении.

— Потому что только так делаются подобные вещи.

В разговор вмешалась Хатч.

— Он прав. Подумайте: здесь, без сомнения, присутствует риск. Любое нахождение людей вне корабля всегда сопряжено с риском. А в данном случае вы отправляетесь в инопланетную среду. Мы не знаем, что может поджидать нас там. Поэтому по меньшей мере один из нас должен оставаться здесь, в стороне от опасной тропы. — Она надеялась умерить их энтузиазм. На ее взгляд, вниз следовало отправить двоих, не более, пока неизвестно наверняка, что там нет никакой опасности.

— Согласен, — произнес Пит. — Лучше всего, чтобы вниз спустились мы с Джорджем — осмотреться. Убедиться, что там все в порядке…

— Пусть будет так, — проговорила Хатч.

Ник прищурился.

— Верно. И вы, парни, будете там первыми. А если вниз пойдем мы с Аликс?

— Эй, — возмутился Герман. — А про меня забыли? Сегодня мы собираемся делать историю. И старина Герман не будет сидеть здесь. — Его черты стали жестче, и Хатч поняла, что он вовсе не шутит.

Тор был еще более прямолинеен и объявил, что тоже не намерен оставаться.

Джордж вздохнул.

— Остается только гордиться собой.

— Итак, что мы делаем? — спросил Ник.

Джордж изучил свою команду, выискивая добровольца, который останется на корабле. Но ни от кого не получил поддержки.

— Выходит, что ты, Хатч, — сказал он.

— Сомнительная мысль. Вам понадобится человек, знакомый с защитными костюмами. На случай возникновения каких-либо проблем.

— В этом хорошо разбирается Тор, — сообщил Герман.

Она выдержала его взгляд и вежливо улыбнулась.

— Не повредит, если нас будет двое.

— Конечно, — поддержал Герман, хотя и не до конца понял мотивы Хатч: она не могла оставаться в безопасности, когда все пассажиры выйдут наружу.

Хатч вздохнула.

— Давайте возложим на Билла обязанность присматривать за всем.

— Вероятно, нужно дождаться восхода солнца, — предположила Аликс.

— До него почти трое суток, — заметил Билл.

Хатч покачала головой.

— Это поздно. А теперь самое лучшее для каждого — хорошенько выспаться. Высадка после завтрака.

Она поговорила несколько минут с Джорджем, предупреждая его о возможных опасностях лунной базы, затем спустилась в док и проверила по списку, чтобы убедиться, все ли готово к высадке. Ей предстояло ознакомить часть группы с обычной программой работы защитных костюмов. Это сулило очередное развлечение. Хатч загрузила пристежные ремни, добавила пару запасных, проверила бортовую кухню и водоснабжение. Затем подсоединила посадочный модуль к трубопроводу и велела Биллу заполнить топливные баки. После этого она забралась внутрь, уселась в кресло пилота, выключила освещение кабины и отсека и начала проверять индикаторы. И внезапно осознала, что она не одна.

Около открытого воздушного шлюза стоял Тор.

— Привет, — поздоровалась Хатч. — Заходи.

Он улыбнулся: ему хотелось что-то сказать, но он не знал, как это сделать.

— Что-то не так? — спросила она.

— Могу я быть откровенным?

— Разумеется.

— «Кондор» доставил тебе много страданий.

— Он доставил их всем.

— Но жизнь-то продолжается. Нас осталось еще много. Я имею в виду, знакомых уже много лет. — Он помрачнел. — Я так понимаю, ты… гм… дружила с этим капитаном? — Он быстро поправился, вспомнив имя: — Броули?

Хатч почувствовала, что вновь начинает терять выдержку. Вот черт возьми!

— Да, — сказала она. — Мы дружили.

Его ладонь коснулась ее руки.

— Мне очень жаль.

Она кивнула.

— Нам всем очень жаль.

— Ты хорошо знала его? Ничего, что я спросил?

Ничего, хотя я бы предпочла возразить .

— Мы близко знакомы несколько лет. А откуда ты узнал про это?

— Джордж рассказал.

— Надо же. Не думала, что кто-то знает об этом.

В его взгляде проступила нежность.

— Все знают.

Он отпустил ее руку, но Хатч не убрала запястье с ручки кресла. У нее было правило касательно отношений с пассажирами. Даже с теми, с кем ее связывало что-то личное. Но в эту минуту ей хотелось быть как можно ближе к Тору. Она проваливалась в темноту и нуждалась хотя бы в чьем-нибудь обществе.

А он, уже стоя в проеме воздушного шлюза, по-прежнему что-то говорил, но только какая-то ее часть прислушивалась к нему. Он объяснял, как уверенно себя чувствует, зная, что она командует «Мемфисом», и как рад, что он здесь, несмотря на все случившееся. Хатч смотрела на него снизу вверх и вдруг к собственному испугу, да, несомненно, и Тора тоже — потянула его вниз, на ручку кресла.

Его руки обняли ее и удержали, мягко покачивая.

Утром группа расположилась вокруг посадочного модуля и слушала: Хатч объясняла и показывала, как действуют защитные костюмы. Это гибкие силовые оболочки, поясняла она, которые сами принимают форму тела и ощущаются скорее как просторная хлопчатобумажная одежда. Исключение составлял эффект жесткой оболочки в области лица, обеспечивающей пространство для дыхания. Пассажиры закрепляли оборудование, активировали поле Фликингера и издавали восхищенные возгласы, наблюдая, как оно вспыхивало, когда свет ламп падал на силовые оболочки под определенным углом. Хатч показала им, как отключать поле, объяснила, что для этого требуется одновременно задействовать обе руки — во избежание случайностей. Она подчеркнула, что поле не создает никакой защиты при падении с высоты, столкновении с острым предметом и попадании лазерного луча.

Когда Хатч сочла инструктаж достаточно полным, они в последний раз проверили свое снаряжение, куда входили скребки, резаки и сотни метров кабеля, загрузились в модуль и стартовали.

Они два раза облетели луну, пока Хатч изучала район повышенной опасности. Ничего не обнаружив, она наконец (при возрастающем энтузиазме пассажиров) начала спуск к поверхности. Они приземлились рядом с серебристо-серыми куполами, по соседству с космическим аппаратом на пусковой установке, который видели днем раньше.

Как и ожидалось, ничего не произошло. Из их приемников не грянул рев заработавшего вовсю радио. Не зажглись прожектора, не откинулись люки и никакие сухопутные транспортные средства с десантом не двинулись по отвердевшему грунту. Космический аппарат оставался все таким же неподвижным и темным. Лишь с неба упало несколько снежинок.

Куполообразные сооружения соединялись обводными трубами, укрытыми песком и сыпучей землей. Хатч заметила радиоантенны, блоки сенсоров и множество панелей солнечных батарей. Полоса была засыпана нанесенным ветрами грунтом.

— Сотни лет, — сказал Пит.

Аликс кивнула.

— Я тоже так думаю.

Хатч же сомневалась. На ее взгляд, любой комплекс казался старым, когда отсутствовали признаки жизни, а ветер безжалостно продувал все вокруг. Она понизила давление и откинула люк, готовая первой прокладывать путь, но тут у всех возникло общее стремление ринуться к выходу из шлюза.

— Спокойней, спокойней, — запротестовала Хатч.

Тор усмехнулся.

— Каждый хочет сделать первый шаг.

— Первый шаг?

— Конечно. Ты же понимаешь. Это новый мир. «Один маленький шаг…»

Джордж полагал, что такую честь следует предоставить Герману. Тот с готовностью принял это и спустился на землю.

— Как замечательно быть здесь, — сказал он.

— Замечательно быть здесь? — ухмыльнулся Ник. — И это лучшее, на что ты способен?

Космический аппарат на взлетной полосе был примитивным подъемным устройством на реактивной тяге. Хатч не обнаружила даже ферромагнетиков — главного признака транспорта второго поколения, как не нашла признаков и антигравитационных технических средств — технологии, освоенной совсем недавно.

Шесть куполов выстроились в ряд по размеру, начиная с того, что вместил бы хоккейное поле и несколько тысяч болельщиков, заканчивая самым маленьким, который был не больше частного коттеджа.

Они спустились и присоединились к Герману. Тор начал прикидывать, откуда наилучший вид, остальные разбрелись в поисках входа.

Хатч и Аликс поднялись к ракете и стали разглядывать ее. Все проржавело. На дюзах наросла куча глинозема.

— Ты права, Аликс, — сказала Хатч. — Этому много лет.

— Столетий?

— Вероятно, да.

Вслед за ними подошел Тор.

— Именно здесь фокальная точка, — заявил он.

— Для картины?

Он кивнул.

— Погибшая империя, — продолжил он. — Писать следует при заходящем солнце.

Аликс оглянулась, чтобы посмотреть, говорит ли он всерьез.

— Самым сложным будет приколотить его в нужном месте гвоздиком, — заметила она.

— О, неплохо бы. Здесь все просто просится под длинные тени.

Герман, возглавлявший поиски входа, нашел люк. Встроенный в стену ближайшего купола, он был на три четверти засыпан грунтом, так что его пришлось откапывать, чтобы получить доступ внутрь.

Хатч спокойно наблюдала, как Герман с Джорджем работали. В разгар раскопок к ним «ворвался» Билл:

— «Аутпост» сообщает, что экспедиция поддержки уже в пути .

— Хорошо.

— Они отправили несколько медиков и исследовательский отряд, чтобы попытаться выяснить, что случилось. До их появления нам советуют не предпринимать никаких действий, которые подвергали бы опасности «Мемфис». Расчетное время прибытия одна неделя .

— Что-нибудь еще?

— Им бы хотелось, чтобы мы записали позиции и вектора любых обломков, которые еще будут попадаться нам. Прилагается набор инструкций, как обращаться с подобными вещественными доказательствами и как их сохранять. Должен добавить следующее: пока не сделаны никакие особые ссылки по поводу обязанностей. Похоже, что там спешат снять с себя всякую юридическую ответственность. Между прочим, нам также дано указание не высаживаться на Тихой Гавани .

Хатч бросила взгляд на планету. Приливные силы выправили вращение луны так, что Тихая Гавань постоянно занимала одну и ту же позицию у них над головой.

Атмосфера была разреженной, и ночь стояла очень тихая. Гравитация составляла около четверти стандартной.

Внутри своих силовых оболочек они были одеты самым обычным, даже небрежным образом, в шорты, или комбинезоны, или в мешковатую одежду свободного покроя, которую обычно надевали для выхода в кают-компанию.

— Трудно привыкнуть, — сказал Ник.

— К чему? — спросила Хатч.

— Люди носят легкие брюки и пуловеры в таких крайне малоприятных условиях. Насколько холодно может быть снаружи?

Хатч была исключением: на ней был жилет.

— Примерно градусов сто ниже нуля.

Он усмехнулся и взглянул на Аликс, поистине великолепную в блузке цвета хаки и шортах.

— Очень свежо, — заметил он.

Они освободили люк, сделанный из металлического сплава и такой широкий, что Хатч едва могла охватить его руками. Справа на стене имелась пластина с обозначениями: несколько строк неразборчивых знаков.

— С эстетикой плоховато, — произнесла Аликс.

— А вот еще кое-что. — Ник опустился на колени, чтобы счистить пыль, и обнаружил покореженную панель. — Замок? Ручка? — спросил он.

— Может быть, — ответил Пит. — Ты попробуй.

Ник неумело поколдовал с панелью и открыл, демонстрируя кнопку-штифт. Он вновь взглянул на Джорджа.

— Продолжай, — разрешил тот.

Ник нажал кнопку.

Ничего не произошло.

Он подергал ее взад и вперед.

— Нет энергии, — объяснила Хатч. — Наверняка должен быть способ открыть люк вручную.

— Я ничего здесь не вижу, — сообщил Пит.

Хатч вытащила из жилета резак.

— Если вы отойдете немного назад, друзья, я посмотрю, нельзя ли что-то сделать.

— Терпеть не могу так поступать, — заявил Джордж, — но не думаю, что есть варианты.

Последовали короткие дебаты, которые закончились так, как, по мнению Хатч, и должны были. Она запитала лазер, нацелила и включила. Тонкий красный луч, вытянулся, как язык, и лизнул люк. Появилась струйка дыма, и металл начал чернеть. Он коробился и поддавался.

— Отойдите еще дальше, — велела она. — Внутри может быть повышенное давление воздуха.

Но ее опасения не оправдались. Она перемещала луч по дуге, пока не прорезала небольшой круг. Закончив, Хатч взяла у Германа гаечный ключ и легко выбила вырезанный кусок.

Джордж поднес к отверстию фонарь.

— Небольшая комната, — сказал он.

— Воздушный шлюз, — предположила Хатч. В нескольких метрах виднелась вторая дверь.

Вдоль стен с обеих сторон тянулись одинаковые металлические конструкции. Они напоминали своего рода поручни. Исключение составляли лишь некоторые — эти, казалось, были декоративными. Но никому и никогда не приходило в голову заниматься украшением воздушных шлюзов.

И еще одна странность: нигде не было видно скамеек.

Хатч вернулась к работе и расширила вырезанное отверстие. Когда она закончила, Джордж первым ступил в открывшееся помещение.

Всю процедуру повторили и у внутренней двери. За ней обнаружилось длинное рабочее пространство, тоже в виде комнаты. Земляне включили фонари и заглянули туда. По всему помещению заплясали тени. Там стояли два стола, достаточно длинных, чтобы за каждым могла сесть дюжина человек, но высоких — Хатч, при ее росте, они доходили почти до груди. На различных стендах вдоль стен и на самих столах были установлены приборы со множеством отходивших от них шнуров и кабелей.

Металлических конструкций, уже знакомых землянам, здесь было еще больше. Некоторые крепились к полу, некоторые к стенам. Это напомнило Хатч «шведскую стенку», какие изредка попадаются в школьных дворах и парках.

Стены и перекрытия, серого цвета и явно водонепроницаемые, похоже, были сделаны из волокнистого пластика. Каменный пол несомненно — из окружающей породы.

Две стены были целиком заставлены электронным оборудованием, похожим на древние вычислительные машины. Все покрывал толстый слой пыли. Когда Хатч смахнула ее, то увидела клавиатуру и уже знакомые символы-паучки. Там были еще многочисленные лимбы, кнопки, индикаторы и экраны. И даже наушники. Маленькие наушники, и тем не менее ни на что более это не было похоже. Назначение множества других приборов Хатч определить не смогла. «Как бы ни выглядели обитатели этого „дома“, — решила она, — они были мельче людей. Несмотря на высоту столов».

Но у них были пальцы. И уши.

Пит нашел радиоустановку: здесь — громкоговоритель, там — переключатель диапазонов, а там выключатель. А вот это , видимо, микрофон.

Хатч пыталась представить себе это помещение, когда в нем кипела деятельность. Что за существа трудились здесь? Как звучали их голоса, когда они подавали команды на приземление, пользуясь вот этой сетью? Перед каждой из установок имелось несколько перекладин «шведской стенки».

Хатч заметила здесь и устройство, выполнявшее, вероятно, функции радарной установки. Экран был разбит, и, разумеется, прочитать надписи на местном языке Хатч не могла. Но она подумала, что вполне сумела бы узнать среди множества узлов и устройств выключатель питания, управление сканированием и селектор диапазонов дальности. В этой установке были даже транзисторы, но все их разъела коррозия.

В воздушном шлюзе не было скамеек, а здесь не было кресел.

— Обезьяны? — предположил Тор.

— Змеи, — откликнулась Аликс, водя лучом фонаря по темным углам комнаты. Ее голос звучал чуть-чуть нервно.

Хатч включила персональный канал связи с ИИ.

— Билл, проверка связи. Мы внутри одного из куполов. Ты слышишь меня?

— Громко и отчетливо, Хатч .

— Никаких происшествий наверху?

— Никаких. Все спокойно .

Хатч прикрепила к жилету телекамеру и теперь передавала на корабль изображение окружающей обстановки, для дальнейшей видеозаписи. Слева от нее Герман подобрал что-то с одной из компьютерных установок и сунул в свой жилет.

Хатч переключилась на один из закрытых личных каналов.

— Герман, — предупредила она, — никаких сувениров.

Он повернулся к ней и, пользуясь тем же каналом, заявил:

— Кому какое дело? Да и кто узнает?

— Герман, — очень спокойно проговорила она, — я буду чрезвычайно признательна, если ты положишь это обратно. Эта вещь бесценна.

Он сделал обиженное лицо.

— Хатч, какая разница?

Она посмотрела ему в глаза.

Он вздохнул, с минуту поколебался и вернул вещицу на место.

— Это неправильное поведение, не надо создавать прецедент, — сказала Хатч и, чтобы снять напряжение, продолжила: — Что это было?

Герман направил лампу-фонарь на этот предмет. Это была керамическая статуэтка. Цветок. Он чем-то напоминал лилию.

Они вместе изучили его, отметив несомненное искусство мастера.

Проход, расположенный напротив воздушного шлюза, вел во внутренние помещения купола. Пит направился туда и исчез.

Люди бывают глупыми или бесстрашными. Предположения высказывались разные. Хатч отправилась за Питом и вернула его.

— Здесь очень опасно бродить одному.

— Я не бродил . Я просто хотел взглянуть, что там.

Все это напоминало присмотр за оравой детей-школьников.

Хатч уже доводилось наблюдать за работой археологов в подобных местах, и ей очень не хотелось, чтобы ее группа туристов вслепую болталась вокруг. «Проблема с дилетантами, — услышала она однажды от Ричарда Вальда, — в том, что они не сознают своего дилетантства. Даже если это не откровенные расхитители, они постоянно все передвигают, ломают, оставляют новую грязь и тем самым создают огромные трудности для тех, кто по кусочкам восстанавливает истинную картину того, что происходило в данном месте». Она знала, в конечном счете ей достанется за то, что она разрешила Джорджу и его группе бродить по этим помещениям. Она уже сейчас слышала: «Ну уж от вас-то, Хатчинс, никто не ожидал…»

— Старайтесь по возможности ничего не трогать, — предупредила она. — Смотрите, но не трогайте.

— Красивые женщины, — улыбнулся Ник, — всю жизнь говорят мне одно и то же.

— Не удивительно, — хмыкнула Аликс.

В этой шутке Хатч услышала нотки гордости. Контактеры зашли необычайно далеко. Они настояли на исследовании, от которого другие бы отказались. И вот теперь действительно нашли кое-что. Нет, вопреки надеждам, не живых развитых инопланетян. Но тем не менее они сделали главное открытие. И заслужили по крайней мере привилегию поближе рассмотреть свою находку и ощутить, что значит быть первыми там, куда когда-то было приковано внимание всего мира.

Хатч собирала соскобы образцов со стен, с полок и с приборов и упаковывала их в контейнеры, которые тщательно маркировала, указывая характер предмета и место его расположения.

В куполе было еще два помещения, и оба содержали различные варианты металлических конструкций. Вдобавок в одном из них был устроен водопровод. Они увидели раковину и кран.

— Умывальная, — сказал Герман.

Аликс озадаченно огляделась.

— А где же туалет?

— Может быть, у них не бывает отходов, — предположил Ник.

Пит рассмеялся.

— Чушь. Все живые существа производят отходы.

— Растения — вряд ли, — заметил Джордж.

Тор на минуту задумался.

— Кислород, — изрек он.

Джордж покачал головой.

— Вы знаете, что я имею в виду.

— Уверен, — объявил Ник, глядя в глубь комнаты, — что вот это и есть ответ на вопрос Аликс. — Он смотрел на металлический резервуар в форме кувшина, лежавший на полу. Резервуар, должно быть, вывалился из своей рамы, укрепленной на стене примерно на уровне глаз. Обследовав раму, они обнаружили за ней трубопровод.

— Кажется, они делали свои делишки каким-то странным образом, — проговорила Аликс. — Тут же надо подняться до середины стены.

— Полагаю, — сказала Хатч, — это снимает вопрос о том, были ли они двуногими.

Все рассмеялись, и Тор заметил, что теперь начинает понимать истинный смысл слова инопланетянин .

Покинув туалет, контактеры столкнулись с необходимостью выбирать между двумя туннелями. Зашел разговор о том, стоит ли разделиться, и вновь Хатч категорически возражала против этого. Никто не спорил, и Джордж повел группу направо. В разреженном воздухе слышался шорох их шагов. Земляне миновали закрытые двери и наконец оказались в большом помещении.

Сверху лился тусклый свет, отблеск Тихой Гавани. Они гуськом вышли на бетонную площадку, которая окружала участок голой земли.

— Теплица, — заметил Пит. Из замерзшего грунта торчало несколько стеблей.

Они перешли в другой купол и увидели клетки .

Ими было заполнено все помещение, разделенное на зоны в зависимости от величины клеток, ни одна из которых не подходила для содержания животного крупнее гончей. Клетки были расставлены на столах, а иногда закреплены на стенах. Их там было не меньше сотни.

— Везде только кости, — слабым голосом произнесла Аликс. Она смотрела на один из вольеров. Кости были серые, высохшие, но не очень большие, и кое-где на них еще сохранились следы того, что когда-то могло быть облекавшей их плотью. Хатч старалась подробно снимать.

Джордж нашел другие подобные же скопления костей. Его вид говорил о том, что он подвергся жестокому испытанию, столкнувшись с дурным вкусом и всяческими нарушениями приличий.

— Что же это за место? — спросил Герман.

— Вероятно, виварий, — ответил Джордж.

Пит покачал головой.

— Я так не думаю.

— А что тогда?

— Столовая.

Джордж вздрогнул.

— Немыслимо.

Аликс пронзительно вскрикнула и отступила в коридор.

Хатч тоже пришла к такому заключению.

— Похоже, будто эти существа любили обедать живцом.

— Отвратительно, — скривился Герман.

Лучи фонарей обшаривали комнату, отбрасывая на стены и потолок силуэты клеток.

— Не знаю, — сказал Пит. — Не уверен, что это сильно отличается от того, что делаем мы.

— Это намного отличается от того, что делаем мы, — настаивал Герман.

— Возможно, мы просто чуть брезгливее, — примирительно произнес Пит.

Они бродили по комнате, вглядываясь в клетки, пока Герман не заявил, что, может быть, они уже вдоволь насмотрелись и можно подумать о возвращении. Ощущение воскресной загородной прогулки испарилось.

— Это и есть проблема взгляда на цивилизации, в корне отличные друг от друга. — Пит вновь вернулся к своей назидательной манере. Он будто опять стоял на макете мостика звездного корабля, который обычно использовал в своих научных выпусках «Всеобщих новостей». — Мы склонны идеализировать представление о том, какими должны быть инопланетяне. Мы предполагаем, что они непременно положили конец войнам, что они обязательно развиты…

С таким творческим подъемом он вещал еще с минуту. Пытаясь успокоить собственное воображение, Хатч уменьшила громкость, но не до конца. Это место было жутким. За многие годы она посетила несколько мест пребывания инопланетян, всякий раз интересуясь прежде всего тем, как выглядели их реальные обитатели. И сейчас впервые радовалась, что не узнала никаких подробностей.

Контактеры поспешили спуститься в подземную зону, где размещались различные баки для хранения жидкостей, двигатели, склады (заполненные истлевшей одеждой, вид которой уже невозможно было установить) и панели управления. Ник споткнулся о гусеницы, но нигде не было видно никаких признаков самого транспортного средства.

Затем они воспользовались наклонным переходом и оказались в большом помещении, которое могло бы служить аудиторией или зрительным залом. Одна стена была полностью отведена под дисплейные системы. Другая — занята рядами полок, заполненных пластиковыми дисками величиной с обеденную тарелку. Все диски были промаркированы.

— Компьютерная память? — поинтересовался Пит, который вошел сюда первым.

Ник только пожал плечами.

— Это не имеет большого значения. Если это место такое старое, каким кажется, то что бы ни было там записано, все уже давным-давно исчезло.

Комнаты и коридоры внутри всего сооружения были снабжены повсеместно встроенными все теми же металлическими конструкциями. Во всех помещениях были высокие потолки. Но в этих размерах и архитектуре чудилось нечто неясно тревожащее, как будто пропорции были неправильными.

— Здесь еще больше таких же дисков, — крикнул Пит откуда-то из коридора. — А еще больше их здесь .

Джордж и остальные не решались пойти туда, возможно, удерживаемые каким-то безотчетным предчувствием. Но Пит продолжал рваться вперед.

— А вот еще. — Он остановился. — Нет, я ошибся. Тут пусто.

— Никаких дисков? — поинтересовался Джордж.

— Ничего, — подтвердил Пит. — Ни столов. Ни шкафов. Ни даже железа .

Это сообщение побудило всех пойти и взглянуть, но они по-прежнему держались все вместе. Стадный инстинкт брал верх.

Комната была совершенно пуста.

— Странно. — Пит присел и начал исследовать пол. — Похоже, эти металлические перекладины здесь все-таки были. Еще видны остатки арматуры.

Одна из стен местами выцвела: подтверждение тому, что когда-то здесь висели полки.

— Ну, — сказал Джордж, — может быть, они готовились к реконструкции, когда война оборвала все это.

Земляне в итоге нашли комнату, полную мумифицированных тварей , существ с явно сегментированным брюхом, множеством конечностей и вытянутым скошенным черепом. Некоторые сидели на металлическом подобии насеста, но большинство размещалось на кольцеобразных и плоских подставках. Несколько тварей свалилось на пол. — С меня хватит. — Аликс бросила короткий взгляд на «содержимое» комнаты и ринулась к выходу в коридор.

Существа в среднем были величиной с гепарда. У них были мощные челюсти, множество зубов, две группы отростков, оканчивавшихся загнутыми когтями, и третья группа с подвижными пальцами. Их черепа по объему коробки, пожалуй, приближались к человеческим. «И, — как с содроганием подумала Хатч, — в этих существах было нечто паукообразное. Как и в их алфавите».

На столе контактеры увидели бокалы и кубки, в тарелках — кости.

Но только один из кубков стоял прямо.

— Как по-вашему, что здесь случилось? — спросил Герман.

Ник подошел и остановился позади Хатч.

— Не возражаете против компании?

Она улыбнулась.

— Думаю, мы все слегка выведены из равновесия.

— Сдается, их здесь девять, — заметил Пит.

— Не хотелось бы встретить кого-то из них в темном переулке.

— Разве они так и не выбрались отсюда?

— Кости в тарелках принадлежат не им.

— Они что-то праздновали.

— Не думаю. Это скорее похоже на прощальную трапезу.

— Да. Должно быть, так.

Группа разбрелась по комнате, разглядывая трупы. Аликс задержалась в дверях, подчеркнуто глядя в неопределенном направлении.

— Я думал, эти купола окажутся очень старыми, — сказал Герман.

— А что заставляет тебя думать иначе? — спросила Хатч.

Он спокойно разглядывал тела.

— Они не распались на составные части, чего следовало бы ожидать, даже если бы смерть настигла их сорок или пятьдесят лет назад.

— Вероятно, это слишком стерильный мир, — предположила Хатч. — Нет организмов, усваивающих останки. Они могут пролежать здесь в таком виде века.

Пит осторожно прошел мимо скелетов, чтобы рассмотреть одиноко стоявший кубок.

— Похоже на монтерские «кошки», чтобы лазить на столбы, — произнес он, жалуя этим существам название, которое они будут носить вечно.

— Ты думаешь, эти кубки здесь не просто так? — поинтересовалась Аликс, выходя из комнаты.

— Конечно, — откликнулся Ник. — Прощальная трапеза, последний глоток вина и смерть. Возможно, они оказались здесь в ловушке, когда началась война. — Он пожал плечами. — Их можно пожалеть.

Джордж покачал головой.

— Ты уж меня извини, Ник, но я не уверен, что могу хоть сколько-нибудь сочувствовать таким созданиям.

Пит по-прежнему брел чуть впереди остальных. Они находились в наиболее удаленной самого большого купола части, когда по каналу связи Хатч услышала голос Пита. — А это что?

Он стоял перед воздушным шлюзом. Оба люка были полностью рассечены. Лежавшая за ними земля в отблесках света Тихой Гавани казалась белой и плоской.

— Это черт знает что такое, Джордж, — продолжал он. — Выглядит так, будто кто-то прошелся по люкам лазером. С внешней стороны .

— Зачем? — спросил Джордж.

Хатч долго смотрела на изуродованный замок, покачала головой и взяла несколько соскобов. Джордж перехватил ее взгляд, молча требуя разумного объяснения.

— Так, на всякий случай, — сказала она.

11

Счастливейшим из смертных можно считать того, кто не потратил ни одной минуты мимолетной жизни на воспоминания о прошлом.

Генри Торо. Прогулки. 1863

Хатч собрала несколько образцов грунта и добавила их к своим соскобам. Кроме того, у нее были и образцы воздуха, взятые с Тихой Гавани с помощью зонда. Она просканировала все это и отправила результаты на станцию «Аутпост».

Исследовательский корабль «Джессика Брендис» появился вполне своевременно, доставив, с надеждой на лучшее, медицинский персонал и группу специалистов-инженеров. Между тем «Мемфис» нашел еще несколько фрагментов тел и точно указал вектора движения большинства крупных обломков.

Хатч с радостью отдала операцию по сбору последствий катастрофы в руки Эдварда Парка, капитана «Брендис».

Им удалось опознать семерых из одиннадцати, бывших на борту «Кондора», в том числе и Пастора. В его случае нашли лишь почерневшую руку, но на безымянном пальце сохранилось кольцо с орлом. Пока Хатч снимала его, внутри у нее все клокотало. Скрывая, как могла, свое горе, она попрощалась с ним, оставив все надежды на то, что он совершит очередное чудо. Затем Хатч упаковала кольцо для передачи ближайшим родственникам.

Когда с этим было покончено, и после того как Парк официально принял руководство, она поборола искушение удалиться в свою каюту и проводила время в отсеке управления или в гостиной, где всегда находился кто-нибудь еще.

Останки экипажа «Кондора» и найденные обломки переместили с «Мемфиса» на «Брендис». Когда эта тягостная операция была закончена, Парк приступил к новым поискам.

Тем временем со станции «Аутпост» поступили результаты сканирования лунной базы.

Там точно определили химический состав различных люков, приборов, стендов и тому подобного. Хатч не заметила в этих данных ничего из ряда вон выходящего. Только вот «возраст» базы был определен в четырнадцать стандартных веков.

От этого у всех округлились глаза. Боже, ее создали во времена Карла Великого, императора Священной Римской империи!

Однако эта датировка совпадала с оценкой возраста по пробам воздуха, определяющей, когда именно имели место ядерные взрывы.

В сообщении содержалось и еще кое-что удивительное: кто бы ни разворотил лазером люки складского помещения, сделано это было приблизительно двенадцать веков назад. Через двести лет после начала войны.

Парк вышел на связь, чтобы сообщить Хатч, что он обнаружил спутник-невидимку, который Пастор поднял на борт корабля перед катастрофой. — Точнее, — поправился он, — несколько его обломков .

— Будь осторожен.

— Мы постараемся .

Хатч поняла: он разделял ее подозрение, что спутник-невидимка каким-то образом связан с разрушением «Кондора».

— Вы сканировали их?

— Собираемся .

— Хорошо. Когда отошлете результаты на «Аутпост», попросите их проверить источник энергии. И еще нам хотелось бы знать «возраст» этого спутника.

Джордж редко появлялся на мостике — только если что-то случалось. Хатч понимала, он любил командовать, а мостик ставил его в невыгодное положение. Но, как бы то ни было, сейчас он неуверенно остановился в дверях. — Не идут у меня из головы эти купола, — заявил он. — Я так и не понял, что же все-таки там произошло.

— Вы имеете в виду случай с «Кондором»?

— И это тоже. Но, главным образом, я не понимаю, кто оказался на луне через двести лет после войны. Там все должны были погибнуть во время военных действий, верно? Я имею в виду, кто же уцелел?

— Не знаю. Но кто-то выжил.

— Да. Кто-то отрезал им путь к лунной базе. — Он прислонился спиной к консоли. — Но кто?

— Понятия не имею, Джордж. И даже не соображу, как это выяснить.

— Я мог бы. — Он оттолкнулся от консоли, пересек мостик и уселся в кресло справа от Хатч. Его взгляд упал на навигационные экраны, отображавшие с различным увеличением картины поверхности. — Думаю, между спутниками-невидимками есть связь. Они — другая часть картинки-загадки, которая никак не складывается. Я хочу сказать, что, возможно, они использовали их для слежки друг за другом. Но зачем тогда размещать их в районе звезды одиннадцать ноль семь?

Хатч не могла ответить и на этот вопрос.

Джордж сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Я хочу знать, каков «возраст» этих спутников.

— Мы узнаем это, когда поступит очередное сообщение со станции «Аутпост». Но могу предположить, что их возраст составляет четырнадцать стандартных веков. Их можно датировать временем начала войны.

— Может быть, — сказал он. — Четырнадцать сотен лет — большой срок.

Верно. Спутник-невидимка у звезды 1107 все еще вел передачу. Очень неплохо для комплекта оборудования, которому сравнялось четырнадцать сотен лет.

— А нельзя взглянуть, нет ли на орбите вокруг Тихой Гавани других спутников-невидимок?

Хатч уже обдумала это и решила, что такая вероятность есть, но не понимала, что можно приобрести, отыскав, скажем, еще один. Честно говоря, будь их там и впрямь несколько, Хатч вряд ли захотела бы приблизиться к ним. Проклятые штуки были очень опасны.

Кажется, Джордж заметил ее беспокойство.

— Мы можем действовать очень осторожно, — заметил он. — Но мы должны взглянуть на них. Ткнуть эту штуку палочкой, если придется.

— Зачем?

— Может быть, веревочка обрывается не здесь.

— Какая еще веревочка ?

— А ты не думала, что аборигены не строили и не запускали эти спутники?

Ценная мысль. Но если не они, то кто ?

— Ты полагаешь, здесь был кто-то еще?

— А разве это не очевидно?

Они предположили, что если бы спутники-невидимки устанавливали для идеального приема, это потребовало бы их размещения на орбите с плоскостью перпендикулярной 1107. — А если так, — сказал Билл, — картина должна быть такая . — Он изобразил вокруг Тихой Гавани орбиту, плоскость которой отклонялась на тридцать семь градусов выше и ниже экватора планеты.

В районе нейтронной звезды удалось проследить сигнал. Здесь же им следовало найти приемную часть этой системы. Для чего нужно подойти ближе и попытаться визуально обнаружить эти спутники. При этом у землян было определенное преимущество — эффективность технологии «невидимости» значительно уступала технологии светомаскировки.

Проблема заключалась в том, чтобы определить высоту орбиты. Где находился спутник-невидимка, когда его перехватил «Кондор»?

Каждому из группы понадобилось почти два дня постоянных наблюдений за экранами, прежде чем Аликс заметила нечто, казавшееся, по ее описанию, «какими-то отражениями».

Хатч тщательнее рассмотрела это и увидела маленький клочок неба, как будто бы чуть более темный, чем окружающее пространство. Более того, две звезды, похоже, были сдублированы. Корабль подошел ближе, и прожектора «Мемфиса» были наведены на эту аномалию. Казалось, лучи искривлялись.

— И что теперь? — спросил Тор. — Если это ловушка, то незачем лезть в нее.

— Давайте кинем туда что-нибудь и посмотрим, что получится. Билл…

— Да, Хатч? — отозвался с самой невинной интонацией.

— Отправь туда что-нибудь, чтобы оно ударилось.

Обычное обличье ИИ тут же появилось на ее экран связи.

— Зонд запущен, — сообщил он.

Зонд представлял собой автономное устройство с набором датчиков и узлов связи, которое обычно сбрасывалось в «тяжелые» атмосферы. Хатч наблюдала за движением зонда, разгоняемого собственными маневровыми двигателями под управлением ИИ.

— Славно, — сказала она.

Билл появился рядом с ней.

— Одна минута .

Компания Джорджа делала ставки на результат. Хатч удивилась: «Что можно подумать о человеческой расе, если ставки — шесть к одному за взрыв?» Она и сама ждала, что рванет.

Зонд вошел в конфликтную зону.

«Брендис» наблюдал за происходящим с безопасного расстояния.

По команде Билла зонд отклонился влево и теперь шел прямо на спутник-невидимку. Он ударил прямо в его неподвижный центр, в середину ромба, и изменил курс.

Ничего не произошло.

Билл развернул зонд, боднул спутник еще пару раз, а затем направил зонд на одну из антенн-«тарелок». В этот момент тот перестал быть полностью управляемым, и удар вышел слишком сильным. «Тарелка» сломалась, мелькнула в зоне видимости и «уплыла», волоча за собой кабель. Кабель, длиной около двадцати метров, натянулся, буксируя «тарелку».

— Довольна? — осведомился Билл.

— Да. Этого достаточно.

— Что теперь? — спросил Парк.

— Взгляну на него поближе, — ответила она. — Слетаю в посадочном модуле.

— Зачем?

Зачем? Хатч толком этого не знала. Она хотела выяснить, что же убило Пастора. Это-то она ему задолжала. Чутье подсказывало ей, что она сумеет сделать это без лишнего риска. Получив предостережение, она была уверена, что могла бы все рассмотреть, не взрывая проклятый спутник.

— Чтобы выяснить, не бомба ли это, — в конце концов отозвалась она.

— Не лучшая мысль, Хатч .

— Знаю. Я осторожно.

Когда она спустилась к модулю, там ее ждал Тор.

— Я с тобой, если не возражаешь.

Она колебалась.

— При условии, что будешь меня слушаться.

— Конечно.

— Без всяких споров.

— Без всяких споров.

— Ладно. Проходи.

Парк все еще пытался отговорить ее.

— То, что взрыв произошел, пока они исследовали эту проклятую штуку, не могло быть совпадением, — настаивал он. (Вывод, не требовавший гениальности.) — Пусть те, кто ставил эту бомбу, выходят и смотрят на нее .

— Для этого потребуется вечность.

И «Брендис» остался безучастным зрителем, а Хатч пустилась в путь на посадочном модуле. Спутник-невидимка плыл все там же, неразличимый, незаметный, но его присутствие выдавали искривление потока света, ощущение движения и сам участок пространства, попеременно становившийся то ярким, то темным без очевидной причины. Это напоминало призрак в тускло освещенной комнате.

Тор смотрел вниз, на атмосферу. Сейчас они пересекали самый большой континент Тихой Гавани, проходя над цепью гор.

Хатч все еще не могла увидеть сам объект и полностью зависела от навигационного сопровождения Билла.

Парк продолжал давать советы:

— Может быть, ты еще передумаешь …

— Теперь поднимайся …

— Не подходи слишком близко …

— Эд, — попросила она, — не мог бы ты на несколько минут заняться чем-нибудь другим?

Она активировала защитный костюм, но когда Тор хотел последовать ее примеру, покачала головой.

— Оставайся здесь. Нет никакой необходимости выходить вдвоем.

Он запротестовал, но стоило ей взглянуть на него, и он сдался.

Хотя спутник и искажал свет звезд, в здешних сумерках эти изменения оказывались почти незаметными. Однако было невозможно не понимать: там что-то есть.

Хатч надела на плечи ранцевый двигатель и шагнула в воздушный шлюз.

— Тогда скажи, что мне делать, — потребовал Тор.

— Просто жди. Если что-то случится, будешь дублером. Спасешь меня. Если не сможешь, уходи. Прикажешь Биллу, чтобы вернул тебя на корабль. Ни при каких обстоятельствах не суйся к спутнику.

Она воспользовалась маневровым двигателем и закружила около объекта, у которого даже на расстоянии нескольких метров не было четкого контура — он походил скорее на вихрящийся водоворот темноты и зеркальных отражений. Хатч не трогала его, пока не закончила полный процесс сканирования. ИИ нашел среди оборудования спутника то устройство, что координировало его свойства невидимости. — Если я отключу его, — сказала Хатч Тору, — мы получим возможность видеть, с чем имеем дело.

— Если ты отключишь его, — ответил Тор, — спутник может взорваться .

— Нет. Не может. — Спутник, который показывал Пастор, был выключен. И он не взорвался.

— Может быть, срабатывает таймер .

Он был прав. А ей все-таки хотелось рискнуть. Выполнив маневр, Хатч приблизилась к спутнику, отыскала переключатель, долю мгновения колебалась, затем передвинула его в противоположное положение. Выключено .

Ничего не произошло.

Она вернулась к посадочному модулю, забралась внутрь, и они удалились от спутника почти на тысячу метров. И стали ждать.

По-прежнему ничего.

Исследователи отвели на ожидание два часа. Время истекло, а спутник остался невредимым. Хатч вернулась к нему.

Она изучила его с помощью сканера, составила его полную схему, взяла новые соскобы и помахала рукой Тору, который с беспокойством наблюдал за ней из кресла пилота. К тому времени она получила множество советов от всех и особенно от Тора. Большая их часть сводилась к следующему: «Ничего не трогай» и «А теперь будь осторожна» .

Закончив, она вернулась в модуль. Они состыковались с «Мемфисом», и Хатч отправила все результаты на «Аутпост».

Размещение объектов было точно таким же, как и на 1107. Хатч, используя координаты найденного спутника-невидимки, вычислила местоположение двух других спутников. Из них один они нашли. Другой, отсутствующий, разумеется, был тем самым спутником, который обнаружил «Кондор». Они поздравляли друг друга с успехом, когда с «Брендис» пришел ответ на запрос.

Это был сюрприз. Спутнику-невидимке, который исследовал экипаж «Кондора» во время трагического инцидента, не было и сотни стандартных лет. А точнее, как считали эксперты, около тридцати.

Полная неожиданность.

В тот же вечер позднее «Брендис» обнаружил секции двигательного отсека. К утру Парк пришел к заключению, что взорвалась двигательная установка. — Мы не знаем почему, — сказал он Хатч, — но, по крайней мере, можем не беспокоиться, что к нам подкрадется какое-то привидение .

— Пожалуй, рада слышать это.

— И кое-что еще: о спутнике, который ты обследовала .

— Что?

— Он активизировался. Телекамеры реагируют на свет. Меняют фокус. Разворачиваются, чтобы «взглянуть» на рассветы и на закаты. Даже внимательно разглядывают нас .

— Они наблюдают за вами?

— Да .

Непонятно .

— И сейчас все еще наблюдают?

— Нет. Мы переместились и находимся позади него. Вряд ли он все еще может нас видеть .

Люди Парка два дня крутились вокруг спутника-невидимки. Аппарат был сложнейшим конгломератом сенсоров, телескопических камер и антенн. У него были и компьютеры, и навигационное оборудование, и маневровые двигатели — все, что позволяло ему подстраивать свое положение. А также радиоприемники и передатчики. Вдобавок ранние анализы показали, что в качестве источника питания он использовал энергию вакуума. Вот взрывного устройства не было. — Неплохо, — заявил один из техников. — Я не уверен, что мы могли бы построить нечто похожее.

— Кое-что не вяжется, — заметил Джордж той же ночью. — Они в состоянии добраться до одиннадцать ноль семь, но не владеют технологией светомаскировки. И линия связи на их лунной базе выглядела очень примитивно.

— Мы тоже демонстрируем разные уровни технологий, — парировал Тор. — У нас на орбите все еще болтаются спутники, запущенные Советами.

— Вот что я хотел бы знать, — сказал Пит. — Тот ли это тип спутника, что вращается по орбите вокруг одиннадцать ноль семь?

Они позволили себе печенье, вино и сыр. Уныние первых дней и последовавшее за этим потрясение, вызванное гибелью «Кондора», отчасти смягчило успешное (то есть нормальное) исследование лунной базы. «Мемфис» обрел свою главную находку. Оставалось несколько вопросов, требовавших ответа, но они не портили общего хорошего настроения. Уже был начат набор в исследовательскую экспедицию, которая в течение нескольких месяцев должна была оказаться здесь. К их торжеству присоединился Парк и некоторые из его людей. Он поздравил «Мемфис» с успехом и сообщил: они сделали все возможное и утром возвращаются на «Аутпост».

Пит почти весь вечер был тихим и молчаливым и с наслаждением уплетал пончики с конфитюром. Он даже перепачкал в сахарной пудре нос, но, казалось, не замечал этого.

— Просто не верю, — неожиданно произнес он. Его глаза отыскали Хатч. — Не может быть, что двигатели случайно взорвались именно в тот момент, когда все начали рассматривать этот спутник.

— А какое еще может быть объяснение? — резонно спросил Ник.

Никто не ответил.

После вечеринки, медленно приближавшейся к несомненному завершению, Парк и его люди вернулись на «Брендис», а Хатч отправилась на мостик. Одним из недостатков длительного пребывания на любом из сверхсветовых кораблей Академии было то, что полностью уединиться здесь можно было только в личной каюте. Здесь не было ни тихих ресторанчиков, ни приспособленных для отдыха верхних площадок, ни садовых скамеек.

Хатч нуждалась в обществе. Считалось, что капитаны должны поддерживать традицию и не крутить романов с пассажирами. Но она чувствовала себя заброшенной и одинокой. Ей хотелось провести где-нибудь вечер с Тором. Не то чтобы она ожидала, что этот давно увядший роман возобновится. Или даже сама хотела бы возобновить его. Но с тех пор, как погиб Пастор, она все сильнее чувствовала необходимость провести с кем-нибудь интимный, а может быть, просто приятельский вечер. Ей нужен был кто-то, с кем можно было поговорить. Кто-то, смотревший на нее со страстью, кто-то, с кем она могла забыть обо всем и делать вид, что прошлой недели не было, не было и не было.

Судьба даровала Хатч лишь несколько часов с Пастором Броули, и тем не менее утрата стала для нее тяжелым ударом. Она начала замечать, что думает о нем в самые странные моменты: во время разговоров с Биллом, на вечеринке (на ней она только что побывала), в часы, которые проводит в спортивном зале. Она вспомнила, как он выглядел в ту дождливую ночь в Арлингтоне.

Грегори Макаллистер где-то написал, что жизнь — это длинная вереница упущенных возможностей. Хатч вспомнила и смотровую площадку, и певичку Бет, и прощальный поцелуй на ночь, и как Пастор ждал такси, и как вернулся туда, откуда они приехали.

К Бет?

Хатч стряхнула воспоминания и очень обрадовалась, что кто-то вошел на мостик. Она заметила, что свет приглушен, и довела яркость до нормы. Это был Ник.

— Прошу прощения. Не помешал? — Он держал в руках бутылку и два стакана.

— Нет, — проговорила она. — Входи.

— Я подумал, что тебе не помешает выпить.

Она предложила ему сесть.

— Кажется, я и так выпила многовато.

Он наполнил стаканы темным вином и протянул один Хатч. Она взяла его, вежливо улыбнулась, глядя на вино, и поставила на консоль.

— С тобой все в порядке? — спросил Ник.

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Здесь было очень тихо. — Он сделал глоток. — Огни притушены. Я просто заметил, что в последнее время ты была сама не своя. Но я могу это понять.

— Со мной все хорошо.

Он кивнул.

— Может быть, пора отправляться домой?

— Это общее мнение?

— Мы говорили об этом. Джордж-то остался бы здесь навсегда, если бы только мог. У него есть несколько головоломок, которые занимают его. И еще он очень хочет спуститься на поверхность.

— Ну, этого он сделать не сможет.

— Я это знаю. Он тоже. И это выводит его из себя. Он считает, что экспедиция Академии, которая через несколько месяцев прибудет сюда, отберет у него Тихую Гавань. Вся эта планета станет игрушкой для кого-то другого.

Вино выглядело прохладным и привлекательным.

— На самом деле мы никогда не получаем того, чего хотим, — сказала Хатч. — Ему повезло. Повезло вам всем. Вы появились здесь и сразу напали на золотую жилу. Нашли место, где существовала цивилизация. Нашли ее развалины. Такое случается примерно раз в двадцать лет. — Она взяла стакан и попробовала вино. — И никто этого у вас не отнимет. Память и о вас, и о «Кондоре» навсегда останется в книгах. Следующая экспедиция?… — Она пожала плечами. — Они придут сюда и будут делать свою работу, но это место всегда будет принадлежать Обществу контактеров.

Некоторое время он сидел молча. Ей нравился Ник. Он был из тех редких людей, в чьем присутствии она чувствовала себя уютно.

— Объясни мне, откуда у директора похоронного бюро, — неожиданно попросила Хатч, — интерес к инопланетянам.

Его лицо просветлело.

— Оттуда же, откуда у всех. В детстве у меня было чересчур развито воображение. Я полагаю, в воде всегда что-то есть. — Ник вгляделся в вино, затем отпил из стакана и остался доволен вкусом. — Практически я всегда был таким. Но с годами мои перспективы изменились.

— В чем?

— Думаю, во многом благодаря Джорджу. Есть ряд вопросов, на которые мне хотелось бы получить ответ.

— Например?

— Существует ли Создатель?

— И ты думаешь получить ответ здесь?

— Нет.

— Тогда я не понимаю

— «Есть ли цель в существовании жизни?» «И есть ли во всем этом смысл?» — Серые глаза Ника встретились с ее взглядом.

Билл, как вечерняя звезда, возник на экране. С каким-то сообщением. То ли не очень срочным, то ли он прорвался на экран просто так, выбившись из графика.

— Мой род занятий весьма специфичен. Мы оказываем услуги, без которых люди не могут обойтись. Но нас никогда не принимают всерьез — разве что, пожалуй, участники похорон. В нас всегда видят каких-то карикатурных персонажей. Предмет насмешек.

Хатч припомнила, как удивилась, в первый раз услышав о профессии Ника.

— Вот почему я до сих пор увлечен инопланетянами. — Он подался вперед, его голос неожиданно обрел силу и значительность. — У меня талант беседовать с людьми в минуты отчаяния. Как у каждого в нашей профессии. Без этого не выжить. Люди переживают тяжелые времена, сталкиваясь со смертью. А я оказываю им добрую услугу, подоспев именно в тот момент, когда вдова или чей-то родич действительно нуждается в участии. — Его взгляд смягчился. — Мне было бы приятно иметь возможность сказать людям, что им не о чем беспокоиться. Что найдется, кто присмотрит за ними.

— Они так или иначе узнаю?т это.

— Но не от меня. — Ник допил вино и поставил стакан. — И хотелось бы верить, что так и есть.

Хатч взглянула на него.

— Ты права, я не найду здесь ответа на свой вопрос. Но при любых обстоятельствах он представляется весьма существенным. Жизнь на Земле поверхностна и неглубока. Здесь же мы приближаемся к ее основам. И если существует Всемогущий, то Он обитает именно здесь. Я почти ощущаю Его присутствие.

— Большая удача, — заметила она.

— Я знаю. Джордж думает, что в конечном счете мы могли бы найти какую-то более «древнюю» расу. Кого-то, кому могли бы задать свой вопрос. Кого-то, кто уже выяснил это.

— И они тоже не будут знать ответа.

— Вероятно, нет. Но шанс есть. И этот шанс как раз то самое, ради чего мы прилетели сюда.

Она протянула руку и коснулась кончиками пальцев его запястья. Ник печально улыбнулся.

Им необходимо было отвлечься, и Хатч переключила внимание на Билла.

— Я помешал ?

— Нет, Билл. — Она вздохнула. — Что у тебя?

— Сообщение со станции «Аутпост» .

— Давай посмотрим, что там.

Это вновь был Джерри Хупер.

— Мы ознакомились со всеми тремя спутниками-невидимками. Это абсолютно идентичные устройства . — Он казался слегка озадаченным. — Первому, который нашла ты, около сотни лет, может больше, может меньше . — Его брови выгнулись, а кончик языка скользнул по уголкам губ. — Что касается остальных, третьего и того, что Пастор поднял на борт, то они появились более двенадцати веков назад .

— То есть перед началом войны, — заметил Ник.

Созданный ими на мостике корабля «теплый уголок» вновь превратился в нечто строгое и официальное. Они пролетали над ночной стороной Тихой Гавани, и Хатч внизу ничего не видела, кроме светящейся атмосферной мглы, тянувшейся вдоль края планеты.

— Разве такое возможно? — спросил он.

12

Пока вы верите какой-то истине, вы верите в себя. Вы слуга. Человек чести.

Макс Штайнер. Субъект мысли и Независимость. 1845

— Хатч .

Она перевернулась и взглянула на часы. Пятнадцать минут четвертого.

— На связи капитан Парк. Он говорит, что это важно .

— Подключи, — сказала она. Билл понял, что в ее спальне работает лишь звуковая связь.

Парк выглядел растерянным.

— Мне очень неприятно беспокоить тебя в такой час. Мы уже готовимся к отлету . — Хатч знала это: они уже попрощались. — Тут кое-что произошло. Правда, я не уверен, имеет ли это какое-то значение или нет. Но подумал, что ты немедленно должна узнать об этом. Просто на всякий случай .

Если он сомневается, важно ли это, значит, это неважно.

— Так в чем дело, Эд? — осведомилась она, позволив себе определенную долю раздражения.

— Спутник, который ты обследовала .

— Да? И что с ним? Он вновь следит за тобой?

— Нет. Но он ведет передачу .

— Ведет передачу? — В этом было что-то невыразимо печальное. Прошло столько лет, а спутник все еще функционировал. Отправлял сигнал в никуда. — Спасибо, Эд.

Парк тряхнул головой.

— Я уже передал Биллу все, что нам удалось получить. Ладно, пока.

Хатч снова уткнулась в подушку, мельком подумав, не разбудить ли Джорджа, — и не потому, что на то была уважительная причина, а просто потому, что ее саму разбудили.

Она скопировала запись беседы и оставила для Джорджа — пусть посмотрит за завтраком.

* * *

Когда Хатч вошла в гостиную, беседа была в самом разгаре.

— Все совсем не так, — говорил Пит. — Сигнал вообще не посылается на поверхность.

Лицо Джорджа расплылось в блаженной улыбке.

— Какое это имеет значение? Они же все погибли, Пит.

Пит коснулся метки на экране, и появилось схематичное изображение Тихой Гавани. Замерцала орбита спутников-невидимок. Затем оттуда потянулась серия векторов, формирующих вторую окружность, почти околополярную.

— Сигнал передается по этому маршруту. Приемник тоже находится где-то на этой, новой, орбите, только мы не знаем его высоты и поэтому не можем точно определить его координаты.

Тор перегнулся в ее сторону.

— Они спорят о входящем сигнале, Хатч. О сигнале от одиннадцать ноль семь.

Пит откусил от тоста и взглянул на нее.

— Я попросил Билла поискать приемник, но он ответил, что ничего найти не удается.

— Опять спутник-невидимка? — высказал предположение Джордж.

Ник прикончил яичницу с беконом и теперь сидел довольный и пил кофе.

— На мой взгляд, — произнес он, — это радиорелейная связь .

— Ну разумеется, — согласился Герман. — Почему это должно так волновать нас?

— Мы ведь говорим не о радиорелейной линии к какому-то местному приемнику, — сказал Джордж. — Мы говорим о другой группе спутников, которые в свою очередь передают сигнал куда-то еще .

Это привлекло внимание Хатч.

Аликс жевала рогалик. Она прекратила и оглядела своих коллег.

— То есть речь, в общем-то, о том, что эти спутники были установлены не местными обитателями, так? Кто-то сбросил их здесь и улетел.

Хатч подозревала, что результаты анализа, определившего «возраст» одного из спутников почти в сотню лет, — просто ошибка. Теперь она отчетливо представила себе то, что должно было бросаться в глаза.

— Кто-то занял место в первом ряду в этом театре войны.

Контактеры отследили передачу и за час установили положение нового спутника-невидимки. В соответствии с соображениями Хатч, они провели поиск в определенных местах орбиты и нашли еще два спутника, расположенных равноудаленно от первого. Это была еще одна антенна размером с планетарную орбиту, как на 1107. И Билл почти тут же сообщил, что она ведет передачу.

— В другой район космоса, — добавил он.

— Билл, а направление передачи сигнала перпендикулярно плоскости орбиты?

— Да .

Аликс и Тор были вместе с Хатч на мостике, когда пришел этот ответ. Аликс сжала кулак и «качнула» его вверх и вниз: они опять засекли межзвездную передачу.

Те, кто был внизу, в отсеке управления, поздравляли друг друга. В очередной раз.

Предположение, что спутники-невидимки установили «монтерские кошки», было ошибочным. Хатч снова уселась в свое кресло. Тихая Гавань не была конечным пунктом для потока данных, бравшего начало в окрестностях 1107. Когда сигнал доходил сюда, его принимала система, образующая гигантскую приемную антенну. Затем он поступал на другую излучающую антенну для дальнейшей передачи в космос. Этот сигнал и «поймал» «Брендис».

Виртуальный Джордж замерцал на экране. Он сиял . Сжимая кулаки, он буквально дрожал от радости.

— Хатч, ты понимаешь, что все это значит? К чему мы подключились?

— Я думаю, мы сорвали банк, Джордж, — сказала она.

— А мы уверены в этом? — спросила Аликс. — Разве сигнал посылается не на их лунную базу?

Джордж едва сдерживался. Но вопрос порождал момент сомнений.

— Нет, — сказала Хатч. — Он наверняка нацелен не на лунную базу.

— Тогда куда же? — осведомился

На верхнем экране появилось изображение Билла. Его светлые волосы были зачесаны назад, а сам он был в пиджаке цвета морской волны, с инициалом «Б», вышитом на накладном кармане.

— Ближайший объект, — сообщил он, — лежащий на пути передачи сигнала, — звезда класса K, номер по каталогу KM 449397. Удаление порядка сорока трех световых лет .

— Слишком далеко, — возразил Джордж.

— Итак, все наши разговоры сводятся к тому, что, кто бы ни разместил здесь спутники, живет он у этой самой звезды класса K, — заявила Аликс.

Тор покачал головой.

— Напомню: такое же предположение мы сделали по поводу Тихой Гавани.

Билл откашлялся. Он еще не закончил.

— Что еще, Билл? — дала ему возможность продолжить Хатч.

— Существует вероятность, что сигнал просто проходит через 97-ю систему. Прямо за ней находится еще один объект .

Джордж вздохнул.

— Что это?

— Звездное скопление Морское .

— И далеко это? — поинтересовалась Аликс.

— Двенадцать тысяч световых лет, — откликнулась Хатч. Билл сдвинул брови почти в одну линию, показывая, что она на пару тысяч ошиблась. Но промолчал.

По внутренней связи донесся голос Ника:

— Они ведь должны находиться в биологической зоне, не так ли? А может этот сигнал преодолеть расстояние в двенадцать тысяч световых лет?

Присутствующие переглянулись, признавшись таким образом, что не разбираются в этом. Даже Билл не отважился что-либо сказать.

— Ну, мы, безусловно, не можем отправиться к Морскому скоплению, — заявила Хатч.

— Сколько потребовалось бы времени? — спросила Аликс.

— Два — два с половиной года.

— Взять с собой запас книг поинтереснее, — встрял Ник.

Хатч с нарастающим беспокойством прислушивалась к затеянному пассажирами громкому обсуждению путешествия в 97-ю систему. Что мы теряем? Всего несколько дней? Кто знает, что там может обнаружиться? Если ничего не найдем, просто повернем назад. Дело нехитрое.

В течение нескольких минут они отбросили всяческие сомнения и были готовы отправиться в путь.

Гибель «Кондора» случилась будто совсем в другой реальности. Проблема заключалась в том, что, несмотря на все, контактеры привыкли к безопасной окружающей среде. Мысли о том, что можно получить «на орехи», они не допускали. Все эти люди вели тихую, спокойную жизнь. А Хатч доводилось видеть, как совершаются фатальные ошибки. Ричард Вальд чересчур задержался на Каракуа. Джордж Хакет недооценил крабов на Бете Пасифика-3. Грегори Макаллистер сейчас на всех углах рассказывал про свое путешествие по Обреченной в посадочном модуле. Тогда она сама многого не сделала, и погибли люди. Сейчас она была куда осторожнее и уже не так уверена, что непременно хочет выяснить, что именно случилось с Пастором. Он погиб, и этого ничто не могло изменить.

— У нас хватит топлива и припасов на этот полет, — заметила Хатч. — Но риск очень велик.

— Какой риск? — снисходительно спросил Джордж.

— Мы до сих пор не знаем, что уничтожило «Кондор».

Но Пит тут же отмахнулся от этого.

— Получается так, что причиной был неисправный двигатель. Насколько я понимаю, «Кондор» не принадлежал Академии.

— Верно, — сказала Хатч.

— Вероятно, он не соответствовал вашим стандартам эксплуатации. Независимый владелец-капитан. Чего тут можно было ожидать?

— Броули был очень квалифицированным профессионалом, — отрезала она.

— Извини. Не хотел тебя обидеть.

— Ну, — проговорил Джордж, — пора принять решение. Думаю, что если сейчас мы развернемся и отправимся домой, то будем жалеть об этом. Всю оставшуюся жизнь .

Они согласно кивнули. Пит и Хатч обменялись рукопожатием, а Тор ослепительно улыбнулся ей.

— Во что бы то ни стало! — воскликнул он.

Хатч спустилась в отсек управления и отвела Джорджа в сторону.

— Мне придется внести в бортовой журнал формальную запись о моем возражении против продолжения полета.

Он откровенно изумился. Наступил момент каждому проявить жизненную зрелость.

— Хатч, — произнес Джордж, — ты должна понимать, что это значит.

— Мне это известно. Меня беспокоит лишь безопасность. И ответственность. Необходимо понимать, что мы гонимся за неизведанным. Мы даже не представляем себе, что именно ищем или каковы могут быть возможности этого неизвестного. Гибель второго корабля дала нам неплохое представление о характере объекта наших поисков.

— Хатч, ты себя не слышишь. Взорвался двигательный отсек. Виноваты не гремлины .

— Что бы там ни было — или не было — прежде чем мы продолжим экспедицию, я составлю официальное заявление, которое нужно будет подписать каждому члену вашей группы. Оно станет доказательством того, что каждый из вас осознает риск и тем не менее намерен продолжать полет. И что Академия и капитан не должны нести за него ответственность.

Джордж слегка побледнел.

— Разумеется. Раз ты настаиваешь. Но на самом деле это не обязательно.

— Мы сделаем это в любом случае. И должна добавить, что если кто-нибудь откажется или заявит, что не хочет продолжения экспедиции, мы никуда не полетим.

— Не дождешься. — Он разозлился и готов был перейти к обороне. — Ты слишком остро реагируешь, Хатч.

* * *

«Мемфис» завершил последний виток по орбите вокруг Тихой Гавани. Все смотрели вниз, на затянутую облаками планету, и Герман задался вопросом, какое имя ей дали ее обитатели.

— Земля, — сказала Аликс.

— Почему ты так думаешь?

— Каким бы в действительности ни было это имя, переводится оно как «Земля». Дом.

«Мемфису», по грубым подсчетам, требовалось около сорока пяти минут, чтобы на ускорении чуть выше 3 g выйти на готовность к «прыжку». В корабле без специальных защитных полей это было бы крайне неприятной процедурой, но та же технология, что обеспечивала искусственную гравитацию на борту, позволяла погасить на 85 процентов воздействие на организм разгона и торможения. Это нормально укладывалось в диапазон переносимых людьми ускорений и даже не вызывало особых неудобств, однако без устройств для фиксации положения пассажиров и экипажа в моменты перепадов ускорений все равно было не обойтись. В такие моменты вряд ли кому-то пришла бы охота выпить одним глотком пиво или одним махом проглотить сэндвич. Следовательно, набор ускорения для «прыжка» всегда намечался на промежуток между приемами пищи, а также не происходил во время сна. И пассажиров заранее предупреждали, что стоит озаботиться посещением туалета. Через несколько минут после того как Хатч объявила, что они готовы к путешествию в 97-ю систему, а значит, вскоре начнется перепад ускорения, на мостике появилась Аликс.

С момента гибели «Кондора» у Джорджа и его людей, казалось, развилось чувство, что не следует оставлять Хатч одну. Поэтому они по очереди составляли ей компанию. Не для соболезнований, не для утешения, а просто для легкой болтовни и «единения душ».

Хатч, человек замкнутый, предпочитала общество Билла, а не тех, кто вел беседу из чувства долга. Но она высоко ценила их усилия и скрывала свои чувства.

Аликс объясняла, что это ее первый полет за пределы Земли.

— Ужасный опыт.

— Ты хорошо скрывала это, — заметила Хатч. Тут она отчасти покривила душой, но такое утверждение казалось очень подходящим для этого разговора.

— Спасибо. Но правда в том, что с тех пор, как мы покинули дом, я в полном оцепенении. На самом деле я не люблю бывать нигде, где нельзя, шагнув за дверь, ступить на землю.

Когда Хатч вежливо рассмеялась, ее собеседница стала настаивать, что по-прежнему вполне серьезна.

— Я хочу умереть в постели, — заявила она с озорной улыбкой. — Лежа.

Как большинство женщин, Хатч никогда не чувствовала себя уютно в присутствии красивой соперницы. Однако ее отношение к Аликс было по-женски мудрым и теплым — может быть, из-за ее хрупкости. Было трудно не любить ее.

— Как ты оказалась в Обществе контактеров? — спросила Хатч. — Ты не того типа, как ни крути.

— О-о? — С губ Аликс сорвался протяжный звук. — А какого же мы типа?

Хатч усмехнулась. Пока она подыскивала невинный ответ, Аликс сказала:

— Берегитесь, на мостике объявился психиатр. — Она медленно прикрыла глаза. — Ну, я думаю, мы представляем в известной степени очень странную компанию, не так ли?

— Ну, гм…

— Поиск маленьких зеленых человечков — не самое странное людское занятие.

— Нет.

— Знаю. Ты ведь и сама занимаешься чем-то подобным.

— Что ты хочешь этим сказать? Я просто развожу людей и продовольствие по исследовательским станциям. Туда-сюда.

— Где эти люди проводят большую часть времени, копаясь в развалинах.

— И?…

— Зачем они это делают? Ради возможности что-то узнать о культуре, которая когда-то существовала там, верно?

— Да, это так. Но ведь это обычное занятие археологов.

— Таким путем формируется наше представление об инопланетянах? Ведь их нет. Они умерли давным-давно.

— За исключением ноков.

— Верно. За исключением этих недоумков. Что касается тех, которые уже исчезли, то нам хотелось бы знать, что они думали об искусстве, устраивали ли игры, каким был их семейный уклад и вообще имели ли они семьи. Мы хотим знать, как они управляли своим обществом, верили ли в сверхъестественное и как относились к творчеству. Существовала ли у них музыка. У этих ноков есть музыка?

— Нет.

— Нет даже барабанов?

— Нет. Нет никакой музыки. Нет барабанов. Нет танцев.

— Нечего удивляться, что они все время воюют.

Женщины дружно рассмеялись. Аликс сменила позу, закинув ногу на ногу.

— Ты, наверное, думаешь, что я просто очередная фанатичка, да?

— Нет, хотя и считаю, что ты несколько необычна.

— Признайся честно, Хатч. Я стала в своем роде помешанной. И я знаю это.

— Я никогда не соглашусь с тем, — заметила Хатч, — что попытка установить контакт с настоящим незаурядным разумным существом бесполезна. Вероятно, во все времена это было бы одним из главных событий. Но такая вероятность очень мала. За много лет мы обследовали все доступные места, а отыскали лишь ноков и различные руины.

— Итак, единственный способ пообщаться с инопланетным разумом — это откапывать по кусочкам то, что от него осталось.

— Я этого не говорила.

— Но подразумевала.

— Нет, — сказала Хатч. — Я говорила, что шанс отыскать живых инопланетян очень мал. Все равно, что в лотерею выиграть. — Она глубоко вздохнула. — Цивилизации, похоже, появляются очень редко. И к тому же они недолговечны.

Аликс кивнула.

— Я знаю. Но ведь мы нашли доказательства существования других подобных нам. Эти создатели Монументов. Эти ястребы. Ведь все они переселились куда-то.

— Возможно. А может быть, создатели Монументов сейчас — всего-навсего кучка дикарей, мечущихся по лесам на Бете Пасифика-3 в поисках пропитания. О людях-ястребах мы просто ничего не знаем.

Доказательства их существования были найдены на Обреченной и возле нее. Но эта раса так и осталась загадкой. Просто мне кажется, что в этих поисках можно провести всю жизнь и так ничего и не найти.

— Но удовольствие, Хатч, заключено именно в поиске.

— Этого я не исключаю.

— А если мы не будем искать, то никогда их и не найдем.

Хатч сомневалась. «Когда мы встретим своих первых „настоящих инопланетян“, — подумала она, — это произойдет случайно. Однажды мы завернем за угол, а они окажутся там, и мы будем пожимать руки или как-то еще приветствовать друг друга, и вот так будет осуществлен первый контакт». Хатч не допускала мысли, что какие-то целенаправленные старания в этой области увенчаются успехом. Такие люди, как Джордж и Аликс, просто состарятся и умрут, преследуя свою мечту, вот что произойдет. Хотя вполне вероятно, что в чьей-нибудь жизни случались и гораздо худшие вещи.

— Вижу, ты не согласна со мной, — произнесла Аликс.

— Это не для меня. Но тебе лучше пристегнуться. Мы готовы к походу.

Аликс расслабилась, нажала кнопку, и ремни безопасности обхватили ее.

— Надеюсь, — сказала Хатч, — ты найдешь то, что ищешь.

Тор по-прежнему любил ее. Хатч с самого начала поняла, что появление Тора в экспедиции, где она была пилотом, не случайно. Но он вел себя прилично и ждал от нее знака, что его внимание было бы желанным и приятным, старательно воздерживаясь от поступков, которые поставили бы ее в неловкое положение. За это она была ему благодарна.

А может быть и нет. При других обстоятельствах, если бы можно было хоть ненадолго уединиться, скрыть личную жизнь от чужих глаз и бывать порознь столько же, сколько вместе, тогда , может быть, она бы и дала ему надежду.

Ей нравилось проводить с ним время. Вспоминая об этих минутах, она задумывалась, не слишком ли поспешно рассталась с ним.

Когда они познакомились несколько лет назад в Арлингтоне, Тор был чудовищно честолюбивым горе-художником, как ей казалось, весьма скромного таланта. Это не был роман в полном смысле. Несколько обедов, два похода в театр — не больше. Он был спокойным и скромным. И нисколько не напоминал энергичных и настойчивых мужчин, прошедших через ее жизнь за последние несколько лет.

В то время она занималась карьерой и была увлечена двумя приятными сильными мужчинами. В одном она разочаровалась, другой погиб. В общем, у нее не осталось на Тора ни страсти, ни времени. Теперь же она задумалась.

Однажды вечером у них состоялся откровенный разговор; Хатч оправдывалась, ссылаясь на обычные причины. Ужасно занята. Плотный график. Постоянные отъезды из города. Знаешь, как это бывает . После этого Тор прислал цветы с открыткой, которую она сохранила. «Люблю тебя», — было написано там. Единственный раз, когда он воспользовался этим словом. И личным местоимением «тебя», что в общем-то сводило на нет всякую сентиментальность. И шансы на успех.

С тех пор Хатч не видела его, пока он не появился на борту корабля.

Разумеется, сейчас он пытался сделать очередной шаг, но выбрал для этого самое неудачное время. Он часто бледнел в ее присутствии, а его голос менял тембр. Но было что-то невыразимо привлекательное в застенчивости Тора и в невозможности в условиях корабля попробовать воспользоваться таким излюбленным развлечением, как обычная прогулка или обед в соседнем бистро. Здесь нельзя было пригласить Хатч куда-то (о чем ему следовало догадаться прежде, чем попал на корабль). Более того, Хатч не могла не сравнивать его с Пастором.

Тор, очевидно, пытался найти способ провести какое-то время с ней наедине, желательно не на мостике (где была неподходящая обстановка). Но реализация принятого решения удивила даже Хатч.

— А нельзя ли, — спросил он, — выйти на корпус корабля? Я имею в виду, это не нарушает никаких инструкций?

— На корпус?

Они коротали время в общем отсеке, в присутствии еще нескольких человек.

— Нет, — сказала Хатч, растягивая слова, — это ничего не нарушает. Но зачем тебе выходить наружу? Ведь там ничего нет.

Ей приходилось и раньше слышать подобный вопрос от безрассудных и склонных к приключениям пассажиров, но еще ни разу во время полета в гиперпространстве.

— Именно это мне всегда и хотелось увидеть, — сознался он.

Тор смотрел ей прямо в глаза, а ей было любопытно, что он там видит.

— Не вижу, почему бы нет, — заявила она, — если ты действительно этого хочешь. Но в таком случае мне придется отправиться с тобой.

Он кивнул, как будто соглашаясь терпеть обузу.

— Мне неприятно доставлять тебе неудобство, Хатч.

Ей пришлось выставить ему высший балл. Казалось, никто из сидевших за столом не осознавал, что происходит нечто необычное.

— Когда ты хотел бы отправиться туда?

Он произнес, скрывая улыбку:

— Сейчас я совершенно свободен. Если только это удобно…

— Ладно, — согласилась она.

Аликс поинтересовалась, не опасно ли это, и Хатч успокоила ее. Затем они с Тором отправились к грузовому воздушному шлюзу.

На художнике были мягкие мокасины, шорты и мягкая синяя рубашка без застежки, свободная в плечах и в груди. Он задержался на минуту, чтобы прихватить мольберт и блокнот.

— Но там почти ничего нет, — заметила Хатч.

Он уже примерял защитный костюм.

— Потому-то это и интересно.

Она протянула Тору пару ботинок-захватов, и он сбросил мокасины. Когда Тор был окончательно готов, Хатч открыла люк, и они вышли через воздушный шлюз на корпус. Мгла окутала их.

Искусственная гравитация корабля исчезла, и Хатч ощутила, как желудок подкатил к горлу.

— Ты сама первый раз выходишь здесь? — спросил Тор, разглядывая окружавший их туман. — Вот в это ?

Он угадал. Хатч никогда раньше не выходила из корабля в «туманный шлейф», обусловленный полетом в гиперпространстве. И не знала никого, кто бы делал это.

— Мы могли бы войти в историю, — сказала она.

Тор прищурился и взглянул куда-то в сторону, через ее плечо.

— Кажется, будто там что-то движется, — поговорил он, показывая. — В той гряде облаков.

— Это всего лишь иллюзия. Именно по этой причине во время таких перелетов мы обычно не включаем обзорные экраны и закрываем иллюминаторы. Людям видится там все что угодно. И это лишает их покоя.

— Я никакого беспокойства не ощущаю. — Он начал устанавливать мольберт: на ножках были магнитные захваты.

Хатч рассматривала окружавший их туман, медленно перемещаясь вдоль корпуса корабля от носа к корме.

— И все это возможно даст тебе — что?…

Он слегка покачивался вперед-назад, делая полутанцевальные движения, пристально разглядывая ее, изучая туманную мглу.

— Тут требуется лишь капля таланта. Этот туман всегда такой? Он всегда такой плотный?

— Да, — сказала Хатч. — Везде одинаковый.

Тор извлек свой особый уголек для рисунков в вакууме и одним движением набросал секцию корпуса корабля. Несколько секунд он изучал Хатч, затем нарисовал ее глаза, контур нижней части овала лица, очертания волос и добавил немного легкой дымки.

— Сделано с большим вкусом, — оценила Хатч. Тор серьезно продвинулся с тех давних дней в Арлингтоне.

Он улыбнулся: да, получилось очень здорово, верно? И продолжил работу, наполняя рисунок деталями. Туман на его наброске «пропитывался влагой», корабль становился более плотным, глаза сияли. Когда работа была закончена, он вывел имя «Тор» и отступил, чтобы взглянуть, не добавить ли еще что-то. Чтобы улучшить перспективу.

Хатч подумала, что он сейчас вырвет лист из альбома и вручит ей. Но Тор просто стоял, любуясь своей работой, а затем достал из жилета чехол и накрыл им рисунок.

— Мы закончили? — спросила она.

— Я думаю, так сойдет. — Он отсоединил мольберт и взглянул в сторону воздушного шлюза.

Разочарованная Хатч колебалась. В эту минуту ей хотелось обнять его. Но Тор отвернулся, и минута ушла.

Свободной рукой он порылся в карманах жилета и достал монету. Древний никелированный доллар. Он посмотрел на Хатч, затем вновь вгляделся в туман, и она поняла, что он сейчас сделает.

— Загадай желание, — сказала она.

Он кивнул.

— Уже загадал. — И высоко подбросил монету в туман.

Хатч проводила ее взглядом, испытывая необъяснимое чувство утраты чего-то.

— Знаешь, Тор, — заметила она, — мы будем двигаться чуть быстрее обычного, когда выйдем из гиперпространства.

Он удивился. Хатч разыгрывает его?

— Нет. Я говорю серьезно.

— Почему?

— Ты когда-нибудь слышал про эффект Гринуотера?

— Нет. Ничего такого никогда не слышал.

— Но ты знаешь, кто такой был Жюль Гринуотер?

— Имел какое-то отношение к путешествиям в трансмерном пространстве.

— Он был одним из пионеров и установил главный принцип таких перемещений: линейная инерция движущегося тела во время гиперполета всегда сохраняется. Какое бы количество движения вы ни сообщили в его процессе, то же количество движения вы получите и при выходе из гиперрежима.

Тор бросил взгляд в сторону исчезнувшей монеты.

— Я не уверен, что хорошо понял.

— Количество движения монеты сохраняется. И преобразуется в дополнительное количество движения «Мемфиса». Так что, вернувшись в субсветовое пространство, корабль будет двигаться быстрее.

— За счет монетки?

— Да.

— Как велик будет этот прирост?

— Сомневаюсь, что имеет смысл это высчитывать.

13

В таком случае, кто охотник, а кто добыча?

Эллай Ресмассен. Большой дозор. 2167

На исходе третьего дня «Мемфис» выскользнул из трансмерных туманов и, двигаясь по инерции, вновь вошел в субсветовое пространство. От желтого местного солнца — маленькой желто-оранжевой звезды — их отделяло приличное расстояние.

Хатч, как положено, доложила об их прибытии, отправив сообщение на станцию «Аутпост». Примерно в то же время она узнала, что в точку «B» отправлена исследовательская яхта «Джон Р. Сентинасио». Там будут регистрировать и записывать все возможное касательно Тихой Гавани, лунной базы и спутников. Когда на «Сентинасио» завершат наблюдения, яхта сможет отправиться вслед за «Мемфисом», если на то будет соответствующая причина.

Закончив дежурство на мостике, Хатч отправилась в отсек управления экспедицией, где Пит пытался в очередной раз объяснить Джорджу и остальным, что планетная система занимает достаточно обширное пространство и для поиска в нем взаимодействующих миров может потребоваться значительное время. По-видимому, все согласились с этим, но все равно казалось, что они по-прежнему считали: Хатч, несомненно, в силах сотворить чудо и здесь. Для чего же тогда все эти сверхтехнологии, верно? Но на таких гигантских пространствах даже планеты не так-то легко отыскать. Так что первый день начал клониться к вечеру, а затем настал следующий, тоже не принесший результатов, и нетерпение ее пассажиров начало возрастать.

Они не знали даже, как выглядит эта система. Прежде здесь никто не бывал. Билл дал оценку биозоны как лежащую в пределах от 75 до 160 миллионов километров. Это пространство и стало зоной их поисков. Первым идентифицированным ими после солнца объектом стала устремившаяся сюда комета с неимоверно длинным хвостом.

Пока длилось ожидание, они играли в шахматы, в бридж и охотились в Затерянном Храме за Короной Мапура. И еще ворчали на Билла, который с легкостью вмешивался во все их занятия.

— А вот с этого момента будет или успех, или промах. Необходимо лишь набраться терпения .

Джордж жаловался на навязчивое добродушие ИИ и интересовался, не может ли Хатч хотя бы чуть-чуть уменьшить его активность.

— Эта проклятая штука болтает черт знает о чем и сводит меня с ума, — сказал он.

Билл, который наверняка подслушивал, никак не отреагировал. Позже, когда Хатч пыталась успокоить и подбодрить его, он объявил, что теперь ему все ясно с людьми. Развивать свою мысль он не стал, а она не стала «нажимать» с расспросами.

— Есть объект, — сообщил он к исходу второй ночи, имея в виду, что обнаружил планету в биозоне. — На внутренней границе зоны .

Контактеры потратили еще полтора дня, выходя на позицию для «перехвата». Тем временем Билл пытался отыскать вторую возможную цель. Но это уже не имело значения: как только «Мемфис» «скользнул вдоль линии» между найденной на внутреннем краю биозоны планетой и точкой «B», динамики радиосвязи ожили.

KM 449397-2 была маленькой планетой, не больше Марса. Но здесь синели обширные океаны, зеленели континенты и полнился кучевыми облаками небосвод. Цветущая планета. Планета, сверкающая в солнечных лучах, как алмаз. Хатч с трудом смогла заставить себя поверить в это. Почти все виденные ею небесные тела были бесплодны. На их поверхность мог поступать солнечный свет, там могли плескаться океаны, но неизбежно оказывалось, что никто не ходит и не ползает по поверхности, никто не населяет водные просторы. Ошеломляющее большинство планет было абсолютно безмолвным и пустым. Однако здесь, уже во второй раз за время экспедиции, земляне сталкивались с жизнью . И не с такой незначительной, что уцелела на планете Тихая Гавань (которую следовало бы назвать Скудная).

Джордж, заложив руки за спину, словно Нельсон на Ниле, сиял, наблюдая изображения на экране.

Билл сообщил о наличии спутника-невидимки.

— Начинаю сканировать пространство в поисках остальных. Полагаю, должны быть еще два .

В самых разных местах поднимались горные цепи. Вдоль побережья внутреннего моря дымились вулканы. Сушу пересекали могучие реки. Были видны и штормы, и грозы, и полярные шапки, а со стороны северного полюса пытались прокладывать путь на юг бури и метели. Были отчетливо видны два купающихся в солнечных лучах континента.

— Тем не менее не похоже, что здесь кто-то живет, — заметил Герман. — Я не вижу никаких признаков городов.

— Мы все еще очень далеко, — сказал Пит.

Час спустя Хатч вывела корабль на низкую орбиту, и он на предельной высоте вошел прямо в «ночную зону».

Куда они попали! Ни одной из многочисленных рек света, которые они надеялись здесь увидеть. Ни Лондона, ни Парижа. Но все же отдельные огни кое-где виднелись. Они были разбросаны по поверхности планеты самым случайным образом. Тусклые и редкие, они подрагивали и мерцали .

Бивачные костры. Может быть, масляные лампы. Факелы. Но совершенно точно никаких движущихся фонарей-прожекторов. Никаких освещенных крыш-ресторанов.

И все же это были огни.

Отряд остался в отсеке управления экспедицией, упиваясь удачей, наслаждаясь теплыми ощущениями успеха. Наконец-то и Хатч забыла про мрачные мысли, которые угнетали ее с момента гибели «Кондора». Она вращалась среди пассажиров, похлопывала их по спине, обменивалась тостами и объятиями и была вполне довольна собой. В какой-то миг она, заметив, что Тор бросает в ее сторону жадные взгляды, подумала: «Вот подходящий момент» и, перехватив инициативу, поцеловала его.

«Мемфис» вернулся в «дневную зону» и летел над континентами и несколькими цепочками островов.

Хатч навела телескопические камеры на поверхность, а Билл выводил результаты обзора на экран. Чаще всего там попадались леса и горные вершины. Вблизи экватора располагались джунгли. К северу на обоих континентах тянулись широкие равнины. На плоских местах виднелись стада животных, а вблизи рек бродили одиночные звери.

— Вот, — сказала Аликс.

Строения! Разглядеть подробности было очень трудно. Казалось, эти постройки сосуществуют с лесами и степями, скорее наполовину скрытые ландшафтом, чем выступая над ним.

— Во весь экран, Билл, — попросила Хатч.

Возник прибрежный город, не похожий ни на что из виденного ею раньше. Он казался хрупким, сотканным из света и хрусталя, и напоминал скопление шахматных фигур, сверкающих в солнечных лучах. Хатч заметила полное отсутствие дорог между отдельными сооружениями. А в заливе не обнаружила ни одного корабля.

Нигде не было видно ни самолетов, ни каких-либо признаков наземного транспорта. Это общество, что бы оно собой ни являло, казалось, не имело доступа к энергии. И осознав это, Хатч поняла, что они попросту вновь оказались в очередной ретрансляционной точке.

Не только поднимавшиеся из леса строения, но сам лес имел утонченный, даже изысканный вид. Здесь не было видно ничего похожего на огромный северный дуб, или на характерный для Нока айкалс , или на твердый, как железо, кормор с Алгола-3. Скорее этот лес походил на творение японских художников: тонкие и нежные, аккуратные и хрупкие растения, наводящие на мысль о духовной составляющей. Здесь зеленел кленовый дворец, широко раскинувшийся у гребня холмов, там виднелась пара наждачного цвета зданий, формой схожих с черепашьими панцирями. Телекамеры засекли жилье, устроенное в скалах: ряд балконов и окон, вырезанных в природном камне и обращенных к обрыву. И еще цепочку поблескивающих стеклом грибовидных сооружений, протянувшихся по обеим сторонам реки.

Это были очень странные строения. Казалось, без альпинистского снаряжения нет никакой возможности проникнуть в скальный город. А через реку не было переброшено ни одного моста, которые обеспечивали бы сообщение между зданиями на ее берегах.

Еще они заметили башню, возносящуюся вверх в удивительной гармонии с окружающей растительностью.

Сначала земляне сомневались. Ведь это могло быть всего лишь причудливое сплетение ветвей, своего рода естественная клетка — правда, очень большая . Некоторое время ее изучали. Билл выделил башню из окружающего, пытаясь «удалить» с экрана заслоняющие ее деревья. Но она будто вросла в лес, и «вынуть» ее было не легче, чем пещеру из склона горы. Билл вращал изображение, показывая башню под разными углами.

Вот скала, а вон там — целый ряд опор. Только казалось, что башня сделана из веток и вьющейся лозы, сросшихся как бы естественным образом: на самом деле это была часть единой искусственной конструкции.

Пока Хатч наблюдала, в нише появилась большая птица, расправила громадные крылья и, подобно огромному лебедю, «катапультировалась» в небо.

— Билл, — произнесла Хатч.

ИИ понял, чего именно она хотела. Он увеличил изображение.

Лебедь был одет! Просторная туника свисала с почти человеческих плеч. Конечности существа могли быть руками и ногами. А еще у него было лицо . Светлая кожа, спадавшие на спину соломенного цвета волосы, или перья. Крылья украшал бело-золотистый узор. Существо спланировало на другой уровень соседнего сооружения, изящно село и исчезло из вида.

Аликс первая сделала очевидное наблюдение.

— Оно похоже на ангела!

Появились еще двое. Взлетев с деревьев, они грациозно кружили друг возле друга в некоем воздушном танце с неясным любовным оттенком.

— Мы добрались до рая, — заметил Герман.

Все смотрели на экран, открыв рот, и кто-то сказал: «Господи помилуй, да это одно из красивейших мест, какие я только видел. Кто бы мог поверить, что такое существует!»

— Скоро мы сможем отправиться туда, вниз? — спросил Джордж.

Хатч, не ожидавшую, что дойдет до такого, вопрос застал врасплох. Она не задумывалась над тем, что произойдет, если они действительно найдут поселение инопланетян. Это казалось ей слишком нелепым.

— Джордж, давай на минуту поднимемся на мостик, — предложила она.

Он нахмурился (Хатч поняла, что он не желает выслушивать советы касательно безопасности), но все-таки последовал за ней. Остальные вернулись к наблюдению за экранами, а Герман проронил:

— Не стоит сильно давить на него, Хатч. У него благие намерения.

Все рассмеялись.

— Это не слишком разумно, — заявила она, когда они остались одни.

— Почему?

— Мы ничего не знаем об этих существах. А у тебя нет необходимости очертя голову бросаться туда.

— Хатч. — Его тон намекал: уймись. — Ведь мы за этим и прилетели. Одиннадцать человек погибли, чтобы проложить нам путь. И ты хочешь, чтобы я помахал местным обитателям ручкой и отправился домой?

— Джордж, не исключено, что они могут оказаться охотниками за головами, — заметила она.

— Хатч, это же ангелы, — примирительно сказал он.

— Мы не знаем, что они такое. Вот моя точка зрения.

— И никогда не узнаем, пока не спустимся и не поздороваемся.

— Джордж…

— Послушай, Хатч, я не люблю поступать подобным образом, но ты — самый большой пессимист из всех, кого я знаю. Имей хоть немного уважения к нам.

— Вас могут убить, — настаивала она.

— Мы намерены использовать предоставленную нам возможность.

Они так и не дошли до мостика, а остановились около голографической камеры. Но здесь они были одни, так что это не имело большого значения.

— Хатч, послушай. Нам всем выпало нечто такое, о чем мы мечтали всю жизнь. И сидеть здесь, разглядывая картинки и сообщая об этом третьим лицам, все равно, что…

— …отступить в решающий момент.

— Верно. Совершенно верно. — Он сжал ладонями виски, помассировал их, но все это время не сводил с нее глаз. — Я рад, что ты понимаешь это.

— А я надеюсь, что ты понимаешь: всякий, кто отправляется вниз, подвергает свою жизнь большой опасности.

Он кивнул.

— Ты в курсе, чем мы занимались всю жизнь? Делали деньги. А как? Аликс ставила стриптиз. Ник занимался похоронами. Пит, конечно же, делал передачи для «Всеобщих новостей». Герман финансово не так преуспел, но это относится и к его жизни в целом. Он каждый день ходит на работу, которую не слишком-то и любит. Ходит только ради денег. Спроси, чего он больше всего боится. Знаешь, что он ответит? Представляешь, что он сказал мне однажды?

Хатч ждала.

— Что к концу жизни обнаружил, что так еще нигде и не побывал. — Джордж не сводил с нее глаз. — Тор — исключение. Он сам превратился в деньги. Знаешь, зачем его понесло на «Аутпост»? Хочет, чтобы его работы были не просто украшением стен богачей.

Хатч считала, что она-то знает, почему Тор оказался на той далекой луне, и не верила, что это как-то связано с «украшением стен». Но возражать пока не стала.

— Джордж, — повторила она, — отправляясь туда, вы все страшно рискуете. Не надо.

— Капитан, я владелец «Мемфиса». И могу отдать любой приказ. Но не стану. Мне бы очень хотелось, чтобы ты попыталась понять, что это значит для нас. Для всех нас. Если даже нам и придется кем-то пожертвовать. — Джордж пожал плечами. — Поговори с любым из тех, кто остался там, и ты услышишь, что это как раз и есть то самое, ради чего мы здесь. Все, что нас действительно занимает.

Она долгую минуту молчала, глядя в пустой проход.

— Остальные чувствуют и рассуждают так же?

— Да.

— Даже Пит?

— Особенно Пит.

Она кивнула.

— Что ты хочешь от меня?

— Разрешение.

— Ты же сам заявил, что оно тебе не нужно.

— Я все равно хочу его получить.

Хатч глубоко вздохнула.

— Черт побери, Джордж, — нет. Приземляться там чрезвычайно опасно. Оставьте это профессионалам.

Он взглянул на нее, разочарованный.

— Полагаю, ты останешься здесь?

— Нет, — сказала она. — Вам нужен хоть какой-то оруженосец.

— Хорошо.

— Хотелось бы, чтобы у нас было ружье.

У Хатч не было законного способа воспрепятствовать им. Если бы она отказалась пилотировать посадочный модуль, они попросили бы Билла спустить их вниз. Она могла дать ему указание не принимать от них распоряжений, но Джордж был владельцем корабля, и официально она не имела права так поступить. Черт возьми, может быть, пассажиры правы. Может быть, я чистой воды перестраховщица. Да, в конце концов, это взрослые люди. Если хотят быть в первых рядах или в центре исторических свершений, кто я такая, чтобы вставать у них на пути?

Хатч отправила официальное сообщение с описанием намерений владельца корабля и добавила свои возражения. Затем отыскала лазерный резак (единственный предмет на «Мемфисе», способный служить оружием) и спустилась в отсек, где размещался шаттл.

Все уже были там, готовые к высадке. Тор — хотите верьте, хотите нет — с мольбертом. Пит и Джордж, занятые каким-то серьезным разговором. Ник — во фраке и «бабочке», будто отправлялся на официальный прием. Герман — в черных башмаках, сжимавший металлический прут (как ей показалось, от его кровати), — вероятно на случай самообороны. И Аликс в комбинезоне, великолепная, под стать «ангелам».

Атмосфера очень напоминала воскресный полдень.

Аликс и Герман казались слегка настороженными. Больше, чем остальные, показалось Хатч.

Она осмотрела их защитные костюмы. На этот раз баллоны с воздухом не требовались. Атмосфера, как объяснила она, богата кислородом.

— У вас есть преобразователи воздуха.

— А могли бы мы выжить там без костюмов?

— Некоторое время да. Но не советую пробовать. — Хатч извлекла преобразователи и показала, как их следует закрепить на жилетах. — Они начнут работать, когда будет активирован костюм. Вам самим ничего не нужно делать.

Контактеры улыбались ей в ответ, как ей показалось, чуть нервно. Они не очень-то уверены насчет этого спуска. Даже Джордж . Но они связали себя обязательствами, так что деваться было некуда, никто не мог сделать ни шагу назад. Хатч открыла люк шаттла, и они забрались внутрь. Когда все заняли свои места, она закрыла люк и активировала канал связи с ИИ.

— Билл.

— Да, Хатч .

— Если через двадцать четыре часа мы не вернемся, и ты не услышишь от меня иного распоряжения, уводи корабль домой . — Она почувствовала, как резко изменилось настроение сидевших вокруг нее. Хорошо. Этого-то она и хотела.

— Да, Хатч. Могу я поинтересоваться, насколько велика опасность?

— Мы не знаем.

— Я бы хотел, — вмешался Джордж, сидевший рядом с ней, — чтобы ты обошлась без этих игр. Мы все достаточно нервничаем.

Да-да.

— И не без причины, Джордж, — напомнила она.

Он с яростью взглянул на нее, но промолчал.

Билл выпустил из отсека воздух, и пусковые люки распахнулись. Панель управления засветилась зеленым, и шаттл медленно покинул корабль.

— Не уверен, что эта мысль верная, — произнес Джордж, — но нет ли у нас возможности поговорить с ними? Так, чтобы они могли слышать нас?

— У каждого в костюме есть рычажок. — Хатч показала. — Он включает индивидуальный динамик.

— Замечательно. — Джордж прихватил с собой пару портативных фонарей, ткани и два электронных устройства. — Сувениры, — пояснил он.

— Собираешься торговать с аборигенами? — спросила Аликс, удивленная перспективой.

— Послушай, — заявил Джордж, — мы ничем не рискуем.

— Хатч .

Она переключила ИИ на громкую связь в кабине.

— Да, Билл?

— Есть еще один спутник-невидимка. В ста двадцати градусах по орбите от первого. Кажется, они расположены здесь так же, как на Тихой Гавани .

Пит наклонился вперед и сделал знак, что тоже хочет перемолвиться с ИИ.

— Давай, — сказала Хатч.

— Билл, а ты занимаешься поисками второй группы?

— Спутников? Да, Джордж. Я сообщу, когда и если обнаружу их .

— Начинает складываться впечатление, — заметил Тор, — что в действительности мы нашли всего лишь назойливых межзвездных «болтунов».

Отряд выбрал место приземления еще до того, как покинуть «Мемфис». Посреди равнины, на противоположных берегах реки, в самом центре острова размером с Великобританию, расположенного в северном полушарии, поднимались две относительно небольшие группы шпилей и минаретов. Река была широкой и спокойной. Ни одна лодка не скользила по ее поверхности. На ней не было ни пристани, ни пляжа, где могли бы собираться пловцы, ни бакенов, ни буев. «Ну, — подумала Хатч, — будь у меня пара гигантских крыльев, я бы, пожалуй, и сама держалась подальше от глубокой воды». Ей было интересно, как местные обитатели принимали душ или ванну.

Солнце уже вставало, когда контактеры спустились к двум селениям-близнецам.

— Вот. — Хатч указала на лучшее с ее точки зрения место посадки.

— Слишком далеко от населенного района, — возразил Ник.

Около шести километров. Она-то предпочла бы двадцать, но понимала, что Джордж этого не поддержит. Тем не менее место было спокойное. Земля ровная, а до лиственных зарослей, островки которых были разбросаны там и сям, далеко, и поэтому никто не смог бы подобраться незаметно.

— Это место подходит, — сказал Джордж. — Есть такое дело.

Шаттл спускался сквозь неплотную дымку сероватых облаков прямо в прозрачный утренний воздух.

Они плавно сели на поверхность.

Теперь Хатч направила телескопические камеры в сторону поселений и вывела изображения на экраны. Казалось, никто не заметил их появления. Местные обитатели спокойно и безмятежно продолжали парить в небе. Другие медлили, присев на открытых портиках и верандах башен. И впрямь полная идиллия.

Ну а чего еще ожидать от ангелов?

Угу.

— Что там, Хатч?

Несомненно, кто-то заметил их приземление. В башнях на всех этажах распахнулись «балконы». На одном из них, через реку от наших путешественников, собралось несколько обитателей. Все выглядели взволнованно.

— Я уверен, что они указывают на нас.

Джордж поднялся и направился к воздушному шлюзу. Бесстрашный Джордж. Вероятно, он чувствует, что должен идти первым.

— Не забудь про костюм, — напомнила Хатч.

— О! — Он застенчиво улыбнулся, повозился с управлением и натянул жилет. Хатч подсоединила ему и остальным воздушные конверторы.

По воздуху уже приближалось несколько ангелов.

— Помните, — сказала Хатч, — оболочка костюма обеспечивает лишь воздух для дыхания и климатический режим. Жесткая оболочка формируется только в зоне лица. В других местах костюм эластичный. А значит, не защищает вас от оружия. Если кто-то бьет вас камнем, вы в полной мере почувствуете этот удар, со всеми последствиями. — Она оглядела собравшихся, желая еще раз убедиться в том, что они поняли ее. — Сейчас я уравняю давление в кабине с наружным и открою люк. На случай срочного возвращения шлюз блокировать не будем.

Полагаю, что все мы должны держаться вместе и не отходить от шаттла больше, чем на пару шагов. Джордж, кто останется дежурить?

Тот посмотрел озадаченно.

— Что ты имеешь в виду?

— Кто-то останется внутри, не подвергая себя возможной опасности. Просто на всякий случай.

Он огляделся в поисках добровольца. Его взгляд остановился на Аликс, но, когда та промолчала, Ник заявил, что готов остаться. Хатч освободила место, и его занял Ник.

— Билл, — произнесла Присцилла, — будешь получать указания от Ника.

— Есть .

Одно из существ очень плавно скользнуло мимо них и мгновение парило, зависнув над шаттлом. Очевидно, это была женская особь. Герман попробовал хорошенько разглядеть ее. Но ему следовало быть проворнее: существо взмыло вверх и унеслось прочь. Хатч подумала, что в этом крылась какая-то угроза. Еще один ангел опустился прямо на землю. Мужская особь. Его большие белые крылья загородили солнце, потом плавно сложились за спиной. Никаких признаков оружия не было.

Пит присоединился к Джорджу, который стоял у люка и ждал, когда Хатч откроет его. Она достала из жилета лазерный резак, показала его Джорджу и многозначительно посмотрела на него. Последний шанс . Джордж отвел глаза.

Она попыталась протиснуться мимо него, но он расправил плечи, перекрывая проход.

— Я думаю, первыми должны выйти мужчины.

Все со смесью восторга и беспокойства наблюдали за странными существами. «Если бы мне удалось продержать их здесь чуточку дольше, — подумала Хатч, — они могли бы передумать и вернуться».

Но у Джорджа лопнуло терпение, или, может быть, ему захотелось быстрее покончить с этим. Хатч открыла люк и выглянула.

— Он прекрасен! — воскликнула Аликс.

Разумеется, он был прекрасен. Его черты, не вполне гуманоидные, но и не вполне птичьи, представляли скорее экзотическую смесь тех и других. Золотистые глаза, темно-желтые перья и мускулистые худые конечности. И неимоверный размах крыльев. В памяти Хатч тут же возникло известное изображение святого Михаила кисти Петраски.

Глаза его были очень широко расставлены, почти по краям черепа. Ангел поглядывал на незваных гостей с любопытством, отыскал Хатч и сосредоточил все внимание на ней. В этом взгляде она читала любознательность и разум. И нечто дикое. Аликс была права: он был прекрасен. Но — как леопард.

Его череп был несколько?же человеческого. Ангел откидывал и поворачивал голову так, как это обычно делают попугаи, пытаясь привлечь внимание. Губы были сложены в полуулыбку, и Хатч показалось, что она уловила блеск клыков. Она подавила неприятный холодок (не делай поспешных выводов ), но нажала кнопку активации лазера и ощутила, как прибор в ее руке ожил.

Сзади донесся голос Аликс:

— Джордж, а мы уверены, что хотим этого?

— Да! Боже мой, детка, ты это серьезно?

Торжественно «приплыл» второй ангел, тоже самец; приземляясь, он едва не пробежал полпути до шаттла. Но остановился и протянул руки, так, как демонстрируют отсутствие оружия. Аликс двинулась вперед и оказалась прямо позади Хатч.

— Он великолепен, — выдохнула она. — Они оба великолепны.

Хатч было интересно, заметила ли Аликс передние резцы.

Несмотря на крылья, ангелы определенно относились к млекопитающим. На них были жилеты, почти не скрывавшие верхнюю часть тела, и рейтузы до колен. Но их нижние конечности заканчивались не стопой, а птичьими когтистыми пальцами.

Все-таки не совсем ангелы.

Хатч смотрела мимо Джорджа, который уже пригнулся, готовый покинуть воздушный шлюз. Земля была покрыта мягкой зеленой травой.

— Я только что заметила одну странность, — сказала Присцилла.

— Что такое? — спросил присоединившийся к ней Пит. В левой руке он держал ожерелье. Подарок.

— Нигде не видно птиц.

Джордж тяжело спустился вниз. Пит и Хатч последовали за ним, обходя его каждый со своей стороны. Гравитация здесь составляла 0,8 g , но после четверти земной силы тяжести, которая поддерживалась во время полета, это была непомерная тяжесть. Джордж улыбнулся и помахал рукой. Мимо пролетела женская особь, круто развернулась и, широко раскинув крылья, устремилась вниз.

— Не думаю, что я тебя понял, — заметил Джордж.

— Где птицы?

Он вздохнул.

— Откуда мне знать? — И обратился к ангелам: — Рад встрече с вами. Привет с Земли.

Мы пришли с миром .

Святой Михаил сделал робкий шаг вперед. Он был лишь чуть выше Хатч и представлял собой необычайно грациозное существо. Ветер шелестел в его крыльях. Он вновь осмотрел ее, встретился с ней глазами, его взгляд скользнул по ее телу и остановился на лазерном резаке.

Губы ангела приоткрылись, и Хатч заметила в его взгляде нотки обвинения, которое тут же утонуло в улыбке. «Если и прочие инопланетяне такие же, как эта компания, — подумала Присцилла, — если они действительно дружелюбны, до межзвездного общения, возможно, не так далеко».

— Кажется, они нисколько не боятся нас, — проговорил Тор по общему каналу.

Билл призвал всех к осторожности.

Джордж прошел вперед, мимо Хатч, и протянул руку. Михаил приподнял крыло и вновь опустил.

У второго ангела было темно-синее оперение и темные глаза, которые можно было бы описать как печальные. Его крылья украшал сложный красно-белый рисунок. Вылитый Гавриил.

Пит протянул браслет. Дешевый, из серебряных пластин. Но если не знать этого…

— Пит, ты слишком далеко отошел от шаттла, — предупредила Хатч.

Герман нерешительно стоял в открытом люке. Затем сошел вниз.

По-прежнему не было видно птиц. Может быть, здесь их вообще не было . Возможно ли такое? На разных планетах, везде, где обитали крупные «сухопутные» животные, они были, существуя в той или иной форме.

Приземлились еще два ангела, женская и мужская особь.

Браслет поблескивал на солнце.

Гавриил переводил взгляд с Пита на браслет, с браслета на Хатч. И вновь на браслет. Хатч показалось, что она уловила презрение.

Ангелы растянулись цепью, сделав по несколько шагов в каждую сторону.

Аликс готовилась спрыгнуть из шлюза. За ней стоял Тор со своим мольбертом.

— Притормози, — сказала ей Хатч по личному каналу.

— Почему?

— Просто притормози.

Гавриил взял браслет. Он повернулся и протянул его одной из женских особей. Та вышла вперед, взяла его и начала разглядывать с недовольным видом. Для чего это?

Несмотря на все — на благородство облика, на то, что она начала развлекаться разного рода похотливыми мыслишками по поводу Михаила и Гавриила, — Хатч знала, абсолютно точно знала : здесь что-то не так. Еще двое появились над рекой, сделали круг над шаттлом и начали снижение. Собиралась солидная толпа.

— Дайте мне такие крылья, — заявила Аликс, — и на ночных улицах ни один мужчина не будет чувствовать себя в безопасности.

«До умиления скромно, — подумала Хатч. — Едва ли ей для этого нужны крылья».

Михаил поднял правую руку, выставив вперед ладонь, и заговорил. Всего несколько слов, произнесенных сочным баритоном. Наверное, она могла бы даже понять эти слова. «Спасибо» или «Приветствуем вас. Добро пожаловать в Рай».

Одна из местных «женщин» двинулась по кругу, стараясь перекрыть подходы к открытому люку.

— Хатч, — обеспокоилась Аликс, — что происходит?

— Пока не знаю. Просто оставайся в шаттле.

Женская особь продвинулась вперед еще на несколько шагов и оказалась почти точно между шаттлом и Питом, который пожимал протянутую Гавриилом руку. Да, старые друзья, радостная встреча. Пит был значительно крупнее ангела.

Должно быть, Герман тоже почувствовал что-то. Он пододвинулся и встал рядом с Хатч.

Ангелы ненавязчиво обступали землян. Хатч заметила, что Пит уже отрезан от воздушного шлюза. Она отступила на шаг, чтобы стоять спиной к шаттлу.

— Осторожнее, Пит, — сказала она.

Он повернулся и даже весело улыбнулся ей. Не беспокойся. Все под контролем. Это друзья . И получил свое.

Улыбка Гавриила стала шире, и Хатч увидела передние клыки. Они впились в горло Пита. Тем временем одна из «женщин» набросилась на него сзади. Михаил же устремился к Джорджу, который по освященной веками традиции авантюристов-любителей застыл на месте. Герман быстро проскользнул мимо Хатч и бросился в бой.

Женская особь, оказавшаяся между Хатч и воздушным шлюзом, продемонстрировала ей целый набор когтей, улыбнулась и полетела в ее сторону. Как только существо бесшумно скользнуло мимо нее, пытаясь добраться до шлюза, Хатч бросилась на землю.

Все произошло с поразительной быстротой. Ангелы действовали слаженно, как по команде, словно птицы, всей стаей покидающие свои места на деревьях. Лазерный резак уже мерцал в руке Хатч, и она направила луч прямо в центр туловища существа, пытавшегося ухватить ее когтями. Оно вскрикнуло и устремилось вниз клубком перьев, ярости и крика.

Хатч увернулась и тут же мельком увидела новые клыки, ударила кулаком вверх и промахнулась. Это был Гавриил. Он рванулся к ней, нанося удары длинными когтистыми лапами. Хатч повезло: когти били по жесткой оболочке, закрывавшей ее лицо, и она по возможности постаралась использовать лазер. Луч зацепил часть крыла, плечо, задел шею нападавшего, и наружу брызнула темная коричневая жидкость. Ангел завопил и подскочил в воздух.

Герман оттолкнул Михаила от Джорджа. Существо развернулось и направилось в его сторону. Хатч всадила лазерный луч в его когтистую ногу, когда Герман уже упал.

Поскольку оружие было только у нее, очень скоро Хатч стала фокусом сражения. Она с поразительной точностью нацеливала лазерный клинок, обнаруживая, к собственному удивлению, что с наслаждением крушит этих сукиных детей. Каждый раз, попадая в цель и прожигая плоть, она испытывала приятное возбуждение, не похожее ни на что пережитое ею раньше. Вокруг стояли визг и крик.

Залитый кровью Джордж едва держался на ногах. Герман получил с дюжину кровоточащих ран. Джордж взглянул на него и взревел от ярости. Все ангелы были меньше его и значительно легче, но бросились за ним, когда он попытался прийти на помощь Герману. Он обрушил на одного из нападавших целую серию яростных ударов. Тот в ответ вгрызся зубами в его руку и повис на ней. Джордж исколотил его до бесчувствия, стряхнул и повернулся, чтобы ринуться за остальными.

И оцепенел. Хатч подскочила к нему и потащила назад.

— Не будь идиотом. Отправляйся к воздушному шлюзу.

Она подтолкнула его к шаттлу и возвратилась, чтобы помочь Герману. Тот все еще лежал, а налетевшие на него существа когтили его, безуспешно пытаясь прорвать поле Фликингера. Хатч отхватила одному из них крыло, и остальные бросились на нее. В ухо ей истошно вопил Ник:

— Они убивают Пита. Боже мой, Хатч, это же дикари!

Да, это были жестокие хищники. Пит пытался отбиться сразу от двоих. Он закричал: они принялись по очереди рвать его. Внутри защитного костюма он обливался кровью, сочившейся из дюжины ран. На миг глаза Пита и Хатч встретились. Это был страшный призрачный миг, миг битвы, который она сумела пережить, но никогда не забыла. Затем, прежде чем Хатч успела добраться до него, Пит упал.

Казалось, небо заполнилось крыльями и когтями. Хатч пыталась пробиться вперед, но что-то схватило ее за плечо, будто провело скребком, а в устройстве связи раздался голос Аликс:

— Не надо, Хатч . — И почти истерически: — Ты не поможешь ему .

Будь ты проклят, Хокельман. Я ведь говорила, что так и будет . Хатч заметила, что Джордж беспрепятственно добежал до воздушного шлюза. Затем существо за ее спиной попыталось ухватить ее за горло. Изо рта ангела закапала слюна. Боже, это был Михаил, который несколько минут назад казался таким красивым и благородным! Хатч развернулась, ударила его основанием ладони и вонзила лазерный клинок ему в плечо. Он вскрикнул и дернулся всем телом, а она упала, перекатилась и хлестнула его лучом по бедру. Он взвыл, бросил в ее сторону оскорбленный взгляд и суматошно забил крыльями.

Пит погиб. Хатч поднялась и навела оружие на то место, где он был тогда, когда Аликс кричала: «Нет, нет, не надо». Один из нападавших попытался вырвать из ее руки резак, и завязалась короткая неистовая борьба: когти вокруг запястья Хатч, когти на ее спине, рука, вцепившаяся в горло. Затем рядом оказался Тор, она вновь обрела свободу и продолжала работать оружием, оглядываясь по сторонам, стараясь не задеть своего спасителя. Вот так, вместе, они пятились к шаттлу.

Часть существ отступила, давая им свободное пространство. Позади них Ник и Аликс затаскивали Джорджа внутрь, подальше от тропы войны.

Один из местных мужчин рванулся к Аликс и ухватил ее за руку. Он яростно бил крыльями, стараясь выдернуть ее из люка. Тор ударил его гаечным ключом. И еще раз. Аликс свалилась на землю. Существо боролось с Тором, когда появилась Хатч. Она забралась на лестницу, опустила резак, уперев его в ногу нападавшего, и срезала у него коготь. Снова раздался крик. Ударили новые фонтаны коричневой крови. Хатч полоснула снова, и существо метнулось прочь. Яростно хлопая крыльями, оно поднялось в небо, где на него напал один из сородичей.

Аликс уже была на ногах и пыталась опять забраться наверх. Тор ухватил ее за запястье и подтолкнул к шлюзу. Хатч буквально ввалилась вслед за ней. Кто-то ухватил ее за руку и затащил в кабину. Она услышала, как закрылся люк.

— Нет, — закричала она. — Герман и Пит еще там.

— Это уже неважно, — послышался дрожащий голос Тора. Им и здесь были слышны удары когтей по корпусу, скрежет по ветровому стеклу в попытках вырвать его. Аликс забрала у Хатч резак и выключила его.

— Билл, — сказал Ник, — стартуем.

Кровь стекала по его лицу и руке.

— Есть, — отозвался Билл.

Шаттл вздрогнул: заработали двигатели. И начал подниматься. Суматоха снаружи стала еще более яростной.

Вернувшись на «Мемфис», они прежде всего позаботились о раненых. У Хатч и Джорджа было множество ран от когтей. Под руководством Билла они наложили пластыри и повязки, приняли транквилизаторы и отправились отлеживаться. Когда они «успокоились», Тор и Ник, несмотря на протесты Аликс, вновь спустили шаттл, с наступлением темноты приземлились и забрали тела. Безжалостно истерзанные, те были оставлены у реки. Окружавшие их поля Фликингера отблескивали в лучах фонарей. Они уже приближались к «Мемфису», когда по связи раздался голос Билла:

— Я не хотел беспокоить капитана Хатчинс. Но думаю, что кому-то все-таки интересно это знать. Я нашел другую цепочку .

Ни Тор, ни Ник не имели никакого представления, о чем речь.

— Что за другая цепочка, Билл?

— Еще три спутника-невидимки. Новая релейная линия. Еще один уходящий в космос сигнал .

14

Страсть заменяет нам трусостью то,

Что раньше вселяло в нас храбрость.

Джон Драйден. Поздняя любовь, II. 1671

— Что ты хочешь от меня услышать? — Джордж буквально швырнул в нее этот вопрос через пространство общего отсека. Раны на его ноге и плечах были «заклеены» и перевязаны.

Хатч промолчала, чтобы не вызвать очередную вспышку негодования, но Джордж мог все прочесть в ее глазах. Саму ее тоже «заклеили». Лодыжка, бедро, талия и шея — все было порвано когтями. Аликс уже давала ей новую порцию транквилизаторов, и Хатч крепко проспала и вторую ночь. Болеутоляющие действовали хорошо, но пострадавшие участки требовалось закрепить, чтобы не мешать заживлению.

Тор тоже был здесь — что-то читал, скромно сидя у консоли. Услышав такое заявление, он повернулся, взглянул на Джорджа, а затем на Хатч.

Все старательно избегали обсуждать решения, приведшие к недавним событиям. Безнадежное положение .

Проклятые дикари .

— Никто не обвиняет тебя, — негромко заметил Тор.

— Она обвиняет.

Хатч лежала на спине, подперев голову подушками.

— Нам незачем здесь оставаться, Джордж, — проговорила она.

— Так что будем делать? — спросил Тор, пытаясь сменить тему разговора.

— Отправляем сообщение, сворачиваем дела и летим домой, — ответила Хатч.

В отсеке воцарилась тишина.

— Нет, мы так не поступим, — спокойно произнес Джордж.

— Ты о чем? Какой смысл и дальше висеть над этой планетой?

— Я не имел в виду «висеть над этой планетой». Мы не узнаем от этих дикарей ничего полезного.

— А разве есть варианты? Отправиться дальше и поговорить с Другими? Узнать у них, что они думают? — Хатч был понятен ход его мыслей. Она повернула голову, насколько позволяли «клей» и повязки, взглянула на него и сказала: — Нет. На этом поставим точку.

— Я нанял тебя на службу, Хатч. И только я буду решать, когда мы поставим точку.

— Напоминаю, что могу в любой момент прикрыть эту экспедицию.

— Знаю. Думаешь, нет? Но ты подписала контракт. Мы заключили соглашение.

— Оно не обязывает меня спокойно смотреть, как ты гробишь себя, и не вмешиваться.

Тор встал между ними и прищурился.

— Хатч, мы хотим продолжить полет. Выяснить, в чем тут дело.

То есть гнаться за очередным уходящим в космос сигналом.

Она прикрыла глаза и представила: приемная антенна величиной с планету образована тремя спутниками — сборщиками информации, поступающей из точки «B». Эта информация, может быть, с какими-то дополнениями, появившимися здесь, в стране ангелов, поступает ко второй, тоже планетарного размера, но уже передающей антенной системе из трех других спутников-невидимок, отсылающей сигнал еще дальше… Куда? Зачем?

— Вдоль границы сферы, — сказал Тор. — Фактически направление передачи меняется. Оно всякий раз смещается под углом, описывая сферу. При этом сохраняется главное направление на станцию «Аутпост».

— Четырнадцать градусов к плоскости Галактики, — прокомментировал Джордж.

— Согласен, но это не направление на ближайший к станции «Аутпост» объект, — поправился Тор. — Хотя достаточно близко.

— Передача направлена на звездное скопление Мендельсон, — объявил Джордж.

— Расстояние до скопления Мендельсон очень велико.

— Мы уверены, что сигнал не идет так далеко, — заметил Тор. — Судя по всему, новый объект — или звезда класса G, удаленная на 156 световых лет, или красный сверхгигант, удаленный на 400 световых лет. Вероятнее всего, сверхгигант. След сигнала проходит в 50 астрономических единицах от звезды класса G.

— Каков бы ни был объект, — хмыкнула Хатч, — это будет славная прогулочка.

— Мы не можем просто так все бросить. Особенно теперь. — Джордж говорил о Пите и Германе.

Тор кивнул и присел на край ее кушетки.

— Мы просто не хотим сдавать позиции. Мы далеко ушли от того открытия, которое побудило нас отправиться в путь. Мы обнаружили здесь наличие ретрансляционной сети. И хотим выяснить, что это значит, Хатч. Так что нам никак нельзя повернуть назад. Мы посовещались и теперь знаем, что ты была права. Мы учимся на своих ошибках. Становимся более осторожными. Используем здравый смысл.

— Намного более осторожными, — вставила Хатч.

Джордж прикрыл глаза.

— Да. Мы все согласны с этим.

— И каждый из вас согласен продолжить полет?

— Мы обсуждали это прошлой ночью. Поворачивать назад никто не хочет.

— Сколько времени займет перелет? — спросил Джордж.

— До ближайшего объекта одиннадцать дней в один конец.

— Не так плохо, — сказал он. — Так почему бы не отправиться туда — просто взглянуть? Посмотреть, что там? Мы будем вести себя так, как предлагает Тор. Мы ничем не рискуем.

Хатч вновь прикрыла глаза и теперь исследовала круглые бусинки света, пробивавшегося сквозь веки и ресницы.

— Перед нами встает проблема снабжения, — сообщила она. — У нас не такие запасы, чтобы продлить путешествие еще на три недели.

— Что нам необходимо? — осведомился Джордж.

— Продукты. Никто не предполагал, что экспедиция так затянется.

— Наверняка тут можно что-то сделать, — заметил Тор. — К нам могли бы выслать грузовой корабль, чтобы мы с ним где-нибудь встретились. Ты только подумай, как это выгодно Академии.

И все вернулось вновь. Хатч никак не могла разобраться в собственных чувствах. Экспедиция, ее роль в ней, потеря двух людей. А впереди — неизвестность. Она не исследователь. Ее основное занятие — перевозка людей и материальных ресурсов. Она всегда с радостью предоставляла другим совать нос в самые темные углы.

Тем не менее она глубоко прониклась чувствами этих людей из Общества контактеров. Они действительно знали что-то очень важное и большое. Ушли далеко за пределы всего того, что до сих пор было найдено сверхсветовыми кораблями. Там, вдали, кто-то был — кто-то, с кем они могли бы поговорить, кто-то, несомненно заинтересованный в нейтронных звездах и живых цивилизациях. Спустя столько долгих лет распахнулась дверь к блестящему открытию. И ей представлялся шанс оказаться на самом пороге… С таким вот совершенно негодным экипажем.

— Есть предложение, — решилась она. — Джордж, почему бы тебе не воспользоваться гиперсвязью и не сообщить директору, с чем мы столкнулись? Если никто не будет возражать, полетим к ближайшему объекту. Звезде класса G. А может, директор согласится отправить со станции «Аутпост» второй корабль. Они могли бы захватить сэндвичи и встретить нас прямо у цели.

— Предположим, там ничего нет, — начал Тор. — И передача направлена в сторону сверхгиганта?

— Нам надо быть готовым и к этому, — ответила Хатч.

— А если они не отправят второй корабль? — засомневался Джордж.

— Обязательно отправят, — усмехнулась Хатч. — Ради такого открытия!.. Когда мы пришлем доклад о том, что нашли, вслед за нами поднимется целая флотилия.

* * *

Телесные раны Джорджа заживали куда быстрее, чем душевные. Он отправил исполняющему обязанности секретаря Общества рапорт о происшествии на планете Рай, вслед за сообщением о смерти их десяти коллег на «Кондоре», и это стоило ему огромных усилий. Докладывать об этом было для Джорджа особенно больно, поскольку он не мог закрыть глаза на то, что несет личную ответственность за смерть двух ближайших друзей.

Казалось, что их потери — прямой результат его непродуманного решения. Да, участники экспедиции понимали опасность и добровольно шли на риск; да, он ни на кого не оказывал давления; да, он сам рисковал не меньше других и по сути стоял на переднем крае.

Тем не менее они погибли. Пит в самом начале неожиданного нападения, Герман — когда кинулся на защиту Джорджа.

Хатч направила необходимые отчеты в Академию и в Транспортный отдел, который должен был надлежащим образом расследовать происшествие. Но Джорджу предстояло нечто еще более трудное: известить вдову Германа, Эмму, и семью Пита, сына и дочь.

Однако таковы были, с его точки зрения, обязанности начальника экспедиции. Хотя о подобной задаче он никогда не думал — пока не оказался перед фактом.

Он всегда верил, что в один прекрасный день удовлетворит свое главное стремление, что добьется и установит контакт. Но вот это произошло — а где же наслаждение, где полное довольство? Пусть контакт установлен с дикарями… (Кто бы мог подумать? ) Нет, из-за этого все было извращено и принесло ему лишь жестокую горечь.

Почему он не послушался?

Хатчинс была права — обидно!

И все-таки, все-таки …

В глубине души Джордж чувствовал, что, окажись он снова в той же ситуации, поступил бы точно так же. Да и мог ли он поступить иначе? Если проявить большую осторожность, укрыться в шаттле и махать ангелам рукой из-за металлической баррикады, с закрытыми и задраенными люками, тебя будут поливать презрением — и объявится кто-нибудь более мужественный и стяжает славу.

Когда-то требовалось встречать опасность лицом к лицу, бросать кости, как жребий, и ждать исхода. Сейчас на их долю выпали крохи тех времен, и если люди погибли, то такова была обычная цена рискованного предприятия. Невозможно делать безопасность важнейшей целью. Кто из перестраховщиков когда-нибудь достигал хоть чего-то?

Но потеря Пита и старинного друга, Германа, до сих пор разрывала ему душу. И в первые дни после страшного события ему не могли помочь даже транквилизаторы.

Джордж передал обеим семьям свои соболезнования. Голос его срывался, он отчаянно старался сохранять спокойствие. Закончив, он улегся на койку и уставился в потолок.

Прежде чем покинуть Рай, они провели теперь уже вторую поминальную службу.

Хатч сделала большие изображения Германа и Пита, и каждый мог почтить их память. Ожидалось, что, как капитан корабля, она выступит с последним словом.

Хатч сказала, что знала погибших относительно недолго, но они были приятными спутниками и честными, добросовестными людьми. Она гордится тем, что путешествовала с ними по неизведанным местам. Пит без колебаний устремился навстречу опасности. Он проторил путь и принял «огонь» на себя.

Герман, не колеблясь, бросился на помощь друзьям и заплатил за это жизнью.

Что тут можно добавить?

Полет к звезде класса G проходил в атмосфере общей подавленности. Путешественники просмотрели несколько фильмов, но и не думали затевать никаких спектаклей. Ник больше не скакал в лиловом тюрбане по пустыне в отчаянной попытке вырвать Аликс и Хатч из безжалостных лап военачальника, которого в былые дни олицетворял Джордж, походивший на типаж бандита с актерской биржи труда. Аликс не выступала в качестве полуголой королевы джунглей, Шамби, преследующей браконьеров и контрабандистов. И Тор перестал заправлять делами кафе «У Рика» в Касабланке. Они играли в бридж, больше беседовали и больше читали. Атмосфера веселья осталась на планете Рай. Тем временем Хатч и Джордж залечивали раны. Вскоре Присцилла с некоторым беспокойством заметила, что их запасы тают. К моменту прибытия к месту назначения остался бы двухнедельный рацион. Но на станции «Аутпост» заверили, что запрос «Мемфиса» был надлежащим образом переправлен в Академию и вспомогательный корабль «Венди Джай» уже в пути.

Через четыре дня пришло паническое сообщение от Вирджил, которая, еще не оправившись после гибели «Кондора», столкнулась с двумя новыми смертями.

— Объедини два подробных отчета, — попросила она Хатч, перечисляя моменты, которые хотела уточнить. — Впредь не предпринимай рискованных действий. Мне все равно, что там еще произойдет, но мы не хотим новых смертей.

Однако директор не сказала ни слова о возвращении экспедиции. «Вероятнее всего, она не чувствовала за собой права сделать это», — решила Хатч.

— Я тоже не хочу, — согласилась Хатч.

Гибель Пита и Германа была ужаснее всего, что ей доводилось видеть. Даже хуже армии крабов на Бете Пасифика-3. Картина бойни впечаталась в ее сознание, и оно вновь и вновь воспроизводило ее, точно закольцованную запись, вызывая ощущение мертвящего отвращения и ужаса. Хатч сомневалась, что чувствовала нечто подобное во время самих событий. Тогда она была слишком занята собственным выживанием, чтобы обращать внимание на свои переживания. Но во время того страшного эпизода она заметила еще кое-что.

— Я испытывала радость, убивая этих сукиных детей, — заявила она. — Я вспарывала их, выпускала им кишки и радовалась каждой такой минуте.

— Я могу это понять, — сказала Аликс.

Хатч только головой покачала.

— Я впервые убивала, глядя в глаза своей жертве, — заметила она.

— Я чувствовала то же самое. А как мне хотелось иметь ружье!..

— Я никогда раньше не знала себя такую.

Аликс, как оказалось, тоже столкнулась с трудностями. Она упомянула о плохих снах: клыки и втягивающиеся когти.

— Я помню только, как обнаружила, что они вдруг появились . — И добавила то, что Хатч запомнила навсегда: — Я как будто открыла, что Вселенная управляется не по тем правилам и законам, по которым она должна бы управляться на наш взгляд. Это все равно как стоять ночью на автобусной остановке и увидеть, что кто-то рядом превращается в оборотня. Эти ангелы были ужасны. Но по-настоящему меня беспокоит другое: сознание того, что подобная тварь может существовать .

В течение следующих нескольких дней Аликс еще раз заглянула к ней, и они вновь беседовали об этом. Хатч больше молчала, стараясь слушать. Временами разговор менял русло. Они говорили о честолюбии, о мужчинах, о нарядах и о том, что может их ждать впереди. Но неизбежно возвращались к ужасным мгновениям высадки.

Постепенно стремление оживлять в памяти страшные события у Хатч пропало. Эмоции, связанные с этим, «переплавились» в своего рода оцепенение. В нечто такое, что Хатч могла упаковать, спрятать в запертый чулан — и забыть.

Они все еще были в двух днях полета от звезды класса G, когда на мостик явился Тор. Ему, похоже, почти нечего было сказать, и он просто расспросил ее о самочувствии. — Все отлично, — заверила его Хатч.

— Мне показалось, у тебя депрессия.

— Думаю, это можно подумать о каждом из нас.

— Туше . — Он вздохнул. — Полет оказался не очень веселым, верно?

— Да уж.

— Я понимаю, что тебе пришлось особенно тяжело.

Она пожала плечами.

— Нам всем пришлось несладко.

— Если я могу что-то сделать…

Она благодарно улыбнулась.

— Спасибо, Тор. Я знаю.

— Ты не стесняйся просить о помощи.

— Не буду.

— Как, по-твоему, что мы найдем?

— Как знать, — сказала Хатч. Ей казалось, что она медленно плывет по бесконечному космосу, кишащему невидимыми спутниками.

Тор долго смотрел на нее.

— Хатч, хотелось бы больше бывать вместе. Как в Арлингтоне.

Того же желала и она. Но это было совсем свежее впечатление, а ей все еще не удавалось полностью подавить обиду, что в свое время он не пытался чуть более настойчиво удержать ее.

— Мне тоже, — произнесла она безразлично. — Мой график работы, как выясняется, никогда не оставлял много свободного времени.

— Я знаю. Я понимаю. — Тор улыбнулся, и Хатч подумала, что сейчас он опять вежливо кивнет, извинится, покинет комнату — и больше никогда не войдет сюда. Или, по крайней мере, не войдет несколько лет, по прошествии которых неожиданно объявится вновь, намекая, что да, он всегда любил ее и хотел бы, чтобы все сложилось иначе. Будь ты проклят, Тор .

— Я просто хотел, чтобы ты знала, — тем временем говорил он, — что я всегда думал о тебе как о женщине особенной, необычайной.

— Это очень приятно — сказала Хатч. — Спасибо. Думаю, ты тоже довольно-таки незаурядный человек.

— Ну… — Он, похоже, растерялся. — Мне пора. — Он невинно поцеловал ее в щеку. — Если только я потребуюсь тебе, Хатч… — Он задержался в переходе и долгую минуту смотрел на нее. Затем ушел.

Хатч открыла ящик консоли, выудила оттуда ручку и запустила через весь отсек.

Точно по расписанию, на расстоянии примерно в 48 астрономических единиц от центрального светила, они «прыгнули» назад в субсветовое пространство, туда, где через планетную систему должен был проходить передаваемый сигнал. Хатч развернула гиперболические антенны и запустила теперь уже знакомый монотонный процесс поиска входящего сообщения. Джордж сожалел, что у них не самые совершенные средства связи, но вроде бы успокоился, когда Хатч объяснила, что он просто зря потратил бы деньги, — «Мемфис» укомплектован по последнему слову техники, но существуют физические ограничения целого ряда процессов вне зависимости от качества оборудования.

Мужчины непроизвольно пытались флиртовать с Аликс. Сейчас привязанность участников экспедиции друг к другу окрепла, перерастая во что-то иное. Но Аликс никогда не теряла головы, что отчетливо чувствовала Хатч, и старалась поддерживать чисто дружеские отношения.

— Мы что-нибудь знаем об этой системе? — спросила она. — Мы когда-нибудь рассматривали ее хотя бы через телескопическую камеру?

— Через телескопическую камеру — может быть, — пожала плечами Хатч. — А что толку? Здесь не проводили никакие надлежащие исследования.

Глаза Аликс заблестели.

— Знаешь, — сказала она, — оказаться первым человеком в чужой солнечной системе — волнующий факт.

— Да, определенно, — согласилась Хатч. — Эта экспедиция и для меня первый подобный опыт.

Вмешался Билл.

— Сообщение от директора .

Хатч кивнула, и на экране появилась Сильвия Вирджил.

— Хатч, — заговорила она, — хочу поздравить тебя с большим достижением. Пойми, я скорблю о потерях. Мы все сожалеем о случившихся несчастьях. Но я хочу напомнить тебе, что ты выполняешь исторический полет. А значит, подробное документирование происходящего очень важно. И помни, безопасность корабля и пассажиров — наша первостепенная задача. Я знаю, ты очень далеко от дома. Но то, за чем мы отправились туда, наша самая большая награда. Тебе будет интересно узнать, что эта сеть (так называют ваше открытие в средствах массовой информации) здесь — сенсация. Мы пошлем новые корабли, чтобы обеспечить вам поддержку. Продолжай сообщать о каждом вашем шаге, а мы будем стараться, чтобы в разных точках маршрута вам была обеспечена помощь .

Мы уже отправили к сверхгиганту корабли «Генри Хант» и «Мелинда Фристоун», имея в виду и вероятность, что BY68681551, — она привела номер звездной системы по каталогу, — не есть истинная точка назначения сигнала. Если окажется именно так, дай мне знать, и мы изменим маршруты судов. Так что, Хатч, не сомневайся — все, что у нас есть в зоне станции «Аутпост», выслано по твоему пути следования .

Вирджил явно беспокоилась, как бы кто не вчинил Академии иск.

— Обнаружен сигнал, — сообщил Билл. — Ты можешь видеть объект?

— Работаю над этим .

За несколько часов Билл отыскал планету, находившуюся на линии передачи сигнала. Это был обледеневший мир, может быть, раза в полтора больше Земли; солнце виднелось на его темном небосклоне всего лишь яркой звездой. Атмосфера планеты морозным покрывалом лежала на ее поверхности. Громадные трещины и изломы (среди них были такие, что легко проглотили бы Швейцарские Альпы) тянулись на север и на юг. — Ничего живого там никогда не было, — заметила Аликс, разглядывая изображение на экранах.

Джордж нахмурился.

— Это нарушает всю картину.

— Картину чего? — осведомился Тор.

— Живых миров. Миров с цивилизацией.

— В окрестностях нейтронной звезды не было никакой цивилизации.

Аликс, которая становилась приверженкой астрономии, оторвалась от созерцания двух сталкивающихся галактик.

— Интересно, — сказала она, — где же все-таки начало этой цепи.

На экране появился Билл.

— Я установил местоположение спутника. Продолжаю поиски .

— Какого же он типа?

— Учти, я не могу видеть собственно спутник, Хатч. Только лишь небольшие искажения пространства. Но до сих пор нет никаких свидетельств, что он чем-то отличается от остальных .

— Но зачем? — спросил Джордж. — Что здесь могло быть такого, чтобы хоть кого-то заинтересовать? — В его голосе звучало нескрываемое разочарование. — Ник, ты не занимался наблюдением за здешними спутниками?

Ник пожал плечами.

— Нет, потому что хотел проследить движение местных ледников.

— Именно поэтому их самих тоже называют инопланетянами, — заявила Аликс. — Их поступки никто не может понять.

Билл воспользовался сенсорами для наблюдения за нижними слоями грунта планеты, но так и не обнаружил никаких необычных геологических формаций и никаких искусственных структур, то есть абсолютно ничего интересного для экспедиции. В том числе и никаких признаков того, что на этой планете случалось хоть что-либо , хоть когда-либо .

У нее было две луны, две глыбы замерзшего камня: захваченные планетой астероиды всего несколько километров в диаметре. Обе уродливо деформированные. Обе двигались по регрессирующей орбите. Они тоже не могли предложить ничего привлекательного.

— Может быть, — предположил Джордж, — это всего лишь передаточная станция. Может быть, мы находимся в предельной зоне досягаемости сигнала, идущего от Рая.

— Могу я предложить вам некоторые результаты наблюдений? — спросил ИИ.

— Продолжай, Билл.

— Уровень мощности сигнала, поступающего от Рая, показывает, что он мог бы пройти значительно дальше этого района. Если бы я строил ретрансляционную станцию, то она размещалась бы не здесь .

— У меня начинает раскалываться голова, — сказал Джордж. — Билл, а здесь нет второй группы спутников-невидимок?

— Я ищу. Здесь нет солнечного света, и поэтому их трудно обнаружить. Но я буду продолжать поиск .

— А что если удалиться от планеты, — предложила Хатч, — и посмотреть, нельзя ли услышать выходной сигнал?

Пока они искали, Билл объявил, что в системе появился второй корабль. — Наши припасы, — обрадовалась Хатч.

Это был «Венди Джай».

Хатч велела Биллу, открыть канал связи.

— Капитан Эйшнер уже на линии. Подключать?

— Да. — Хатч ощутила волнение, которое испытывают люди, когда в дальних краях вдруг объявляются друзья. — Я приму сообщение на мостике.

Курт был в черном комбинезоне с эмблемой «Венди» на плече. Несмотря на то, что службу он нес в основном «запечатанный» в контейнерах климатического контроля, выглядел он так, будто чересчур долго пробыл на солнце. У него было обветренное лицо, длинный нос в шрамах («Дуэль», — однажды пояснил он), глубокие синие глаза, в которых можно было утонуть, и улыбка, которая была и загадочной и циничной, в зависимости от того, с какой стороны глядеть.

— Хатч, — сказал он, — очень похоже, что наконец-то мы может вместе поужинать .

— Я совсем не прочь. Что ты привез?

Минутная задержка сигнала: их все еще разделяло огромное расстояние.

— Все необходимое. А что все-таки ты здесь делаешь ?

Хатч сделала обиженное лицо.

— Разыскиваю гремлинов.

Курт откинулся на спинку кресла и сцепил руки за головой.

— Мне сообщили, что тебя втравили в этакую гонку с преследованием .

— В общем да. Кто-то установил сеть ретрансляционных станций. Здесь наша четвертая остановка.

— Кто-то совсем посторонний?

— Похоже, что так.

Улыбка стала язвительной.

— Так как, с этими психами все в порядке или нет?

— Они не психи, Курт.

— Ясно-ясно. Так ты собираешься лететь? Отсюда — дальше?

— Пока не знаю. Вероятно.

— И далеко?

— А этого я тем более не знаю. — Билл попытался привлечь ее внимание. — Одну секунду, Курт.

— Обнаружен выходной сигнал, — доложил Билл.

— Значит, это релейная станция?

— Ты хочешь знать, имеет ли сигнал такие же характеристики, как и все предыдущие? Да. Но угол его луча составляет 133 градуса .

— Сигнал этой системы странствует по весьма причудливой траектории.

— Да, именно так .

Очередная головоломка. Хатч поблагодарила ИИ, вновь переключилась на Курта и передала ему, что ей сообщил Билл.

— Следы иной цивилизации, — сказала она.

— Полагаю, да. Стало быть, ты летишь дальше?

— Это решаю не я.

— А кто?

— Джордж. Джордж Хокельман.

— О-о . — И через минуту: — Кто это?

— Потом расскажу.

— Я слышал, ты потеряла несколько человек .

— Целый корабль и еще двух своих пассажиров.

— Приношу соболезнования .

— Да. Спасибо. — Она колебалась. — Хочу попросить тебя забрать останки.

— Ради бога . — Он смотрел на нее так, будто ожидал продолжения. Затем спросил: — Так ты решила не давать отбой? Я имею в виду экспедицию .

— Хочешь услышать правду, Курт?

— А разве я когда-то был против?

— Я не хотела бы признаваться в этом Джорджу, но я испытываю что-то вроде восхищения. Более тысячи лет назад кто-то разместил в космосе эти спутники. За исключением, может быть, одного — того, про который Академия сообщила, что его возраст менее сотни лет.

— Это мало меняет дело .

— Все выглядит так, будто этот кто-то создал постоянно действующую систему передачи информации. Я хотела бы увидеть, куда все это ведет. — Она оценила положение «Венди» на навигационном экране. — Когда ты думаешь появиться здесь?

— Завтра ближе к полудню .

— А ты не хотел бы полететь с нами? До следующей остановки?

— Я не думал об этом .

— Ты мог бы отправить «Венди» обратно под управлением ИИ.

— Оно бы неплохо, Хатч . — Курт покачал головой, показывая, что это невозможно ни при каких обстоятельствах. — Но у меня больная лодыжка, которая беспокоит меня, да и вообще, ты же знаешь, как Билл не любит оставаться один. Между прочим …

— Да?

— Мне нужна твоя помощь .

— Безусловно. Что я могу сделать?

— Академия хочет получить образец спутника-невидимки. Они чуть не съели Парка, когда тот сообщил, что у него на борту всего несколько частей этого спутника .

— А разве они запрашивали доставку целого спутника?

— Нет, зато считали, что Парк должен был проявить инициативу. Короче, они хотят, чтобы я заполучил для них этот спутник. Я был бы признателен тебе за любую помощь в этом деле .

Новую планету окрестили Торос и сделали как можно более подробное ее описание. Билл измерил или приблизительно оценил ее плотность, диаметр на экваторе, массу, силу тяжести на поверхности, период вращения и объем. Кроме того, он измерил температуру поверхности в разных точках. Почти везде сто градусов Цельсия ниже нуля. Он зафиксировал значения количественного соотношения метана и водорода, аммиачного и водного льда. Широкоформатные изображения обеих лун Билл передал в отсек управления, и там их тщательно изучали. Но нигде не нашли никаких указаний на то, по какой причине спутники-невидимки присутствовали именно рядом с этой планетой.

Тем временем Хатч решила выбрать один из них для демонтажа.

— Ты уверена, что хочешь сделать это? — спросил Билл.

На экране появился знак опасности.

— Что за сомнения, Билл?

— Каждое изменение в ретрансляционной сети ухудшает качество сигнала. Мы уже удалили один спутник в точке «B». И повредили второй. Теперь мы намерены удалить еще один спутник здесь. Кто бы ни находился на приемном конце этой линии передачи, он может установить факт наших действий .

— Кто бы ни находился на приемном конце, он еще очень долго не узнает об этом.

— Тогда позволь мне сформулировать иначе: разве это действие не имеет морального аспекта?

— Нет здесь никакого морального аспекта. Мы потеряли людей. У нас есть превосходное оправдание для того, чтобы приложить все усилия к расследованию произошедшего. И вообще возраст этих спутников составляет тысячу лет. Или больше.

— Но, по существу, эти спутники, Хатч, — работающие артефакты, то есть творение чьих-то рук. И, надеюсь, ты небудешь возражать, если я подчеркну, что тысяча лет — это лишь относительно долгий срок.

— Вот что я скажу тебе, Билл. Мы «снимем» один спутник для Курта — я должна это сделать, поскольку уже пообещала — и все. После этого мы не тронем ни одного из них. Договорились?

ИИ промолчал.

* * *

Она выбрала, какой спутник забрать, и засиделась до позднего вечера, обсуждая сложившуюся ситуацию с Тором и Ником.

— Я склонен подозревать, — заметил Тор, — что, когда мы поймем, кто на приемном конце этой цепочки, там уже никого не будет.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Хатч.

— А то, что проект, в рамках которого все это было выведено на орбиту, давно забыт. И эти сигналы проносятся мимо нас туда, где они попадают в приемник и накапливаются для того, кому они, практически, уже не нужны. И кого, может быть, уже нет около этого хранилища данных. Я вот о чем: сколько времени вы потратили бы, наблюдая за нейтронной звездой?

Ник согласился.

— Вероятнее всего, они мертвы.

Но ведь ни один из них не был археологом. Как, в сущности, не была таковой и Хатч, хотя и проработала с археологами всю жизнь. Она понимала их почтение к артефактам, к предметам, которые обычно похоронены в земле, но могут оказаться и на орбите. Это понятие расширилось, включив в себя и радиосигналы. Билл был прав: спутники были работающими артефактами, и Хатч не удавалось избавиться от ощущения, что своими действиями она разрушает нечто весьма значительное и ценное.

— По той же причине, — сказала она Тору, — я отправлюсь завтра наружу и доведу это дело до конца. Когда здесь появится Курт, мне хотелось бы, чтобы эта штука уже была выключена и готова к отправке.

— Тебе нужна помощь? — спросил он.

— Да. Если ты свободен.

— Свободен ли я? — Он широко улыбнулся. — Не сомневайся.

Рано утром с еще сонной Хатч вышел на связь Курт.

— Я загрузил шаттл припасами для тебя .

«Мемфис» был слишком мал, чтобы в нем имелся док, поэтому в грузовом отсеке выкроили место для размещения посадочного модуля. Конструкция «Мемфиса» предполагала, что прибывающий корабль, заняв определенную позицию, просто шел бы рядом, переправляя пассажиров непосредственно через главный воздушный шлюз. Однако сейчас предстояло принять груз, и представлялось более рациональным временно «выпустить» посадочный модуль из грузового отсека наружу, освободив место для шаттла с «Венди».

— Насколько сложен захват спутника-невидимки? — спросил Курт.

— Для нас там нет ничего сложного.

— Хорошо. Так мы ужинаем?

— Если ты принесешь sauerbraten.[2]

— Боюсь, sauerbraten я не принесу, Хатч. А как насчет свиной отбивной?

— Это будет чудесно. — Она передала сигнал окончания связи и спустилась в общий отсек, где завтрак был уже в самом разгаре.

— Мы должны решить, двигаемся ли дальше, — говорил Джордж. — Известно ли нам, куда нацелены «здешние» спутники? Где следующая передаточная точка?

Хатч переадресовала этот вопрос Биллу, который появился в углу навигационного экрана.

— Он проходит между двумя газовыми гигантами в этой же системе, а затем отправляется прямиком к GCY-7514 .

— Где это? — спросил Ник.

— Это галактика, — заметила Хатч.

Джордж растерялся.

— Этого не может быть.

— Билл очень аккуратно оперирует данными такого сорта. Он не делает ошибок. — Хатч села, взглянула на Билла. — Ты сказал о паре газовых гигантов. Что ты имел в виду?

— Здесь их два, стиснутых в довольно жестком гравитационном «объятии». Очень необычная конфигурация. Сигнал проходит как раз через эту систему .

Все замолчали.

— Они удивительно прекрасны, на мой взгляд, — добавил он.

— Все следы обрываются, — констатировал Ник. Он выглядел несчастным. Как и все они.

Хатч испытывала странное чувство. Такой итог был бы в общем неудовлетворительным. Но, может быть, именно это и заставило бы контактеров отменить «преследование» и отправиться домой. Ей показалось, что сейчас самое время сменить тему.

— Через несколько часов здесь будет «Венди» с припасами, — сказала она.

Тор кивнул.

— По-видимому, они нам вряд ли понадобятся. Так мне кажется.

— Ты сильно проголодаешься по пути домой. — Она вздохнула. — Жаль. Я понимаю, что для всех нас это разочарование. Но давайте посчитаем, что именно нам удалось сделать. Вы обнаружили последствия ядерной войны. И живую планету, на которой могла бы быть разумная жизнь — а могло бы и не быть. Не так плохо для одной экспедиции. — Она хлопнула Джорджа по плечу.

— А что сообщила Сильвия? — спросил Джордж.

Хатч соорудила себе завтрак и села рядом с ним.

— Получается так, что мы могли бы стать передовым кораблем флотилии , если бы у сети было продолжение. Вирджил не сказала ничего определенного, но готова поспорить, что в Академии очень внимательно изучают входной сигнал к одиннадцать ноль семь. Кто знает, что там на другом конце?

Хатч выбрала ближайший спутник-невидимку, и «Мемфис» направился к нему, пробираясь сквозь тьму. Это был один из трех приемников. Хатч и Тор активировали защитные костюмы, добавили к своему снаряжению ранцевые двигатели и вышли наружу. Это было совсем не то, что на Тихой Гавани, где солнечный свет очень напоминал Землю. Эта планета была темной, холодной и далеко отстояла от своего солнца, которое терялось между звездами. Поверхность Тороса они видели лишь как обширное пятно черноты.

Чтобы отыскать спутник, Билл использовал оборудование ночного видения, а у людей были очки, позволявшие различать очертания спутника.

— Этот идентичен всем остальным, — заметил Тор. — Получается, у них только один тип спутников. Я про то, что здесь функция невидимости совершенно не нужна, потому что видеть все равно некому.

«Мемфис» осветил спутник, как только они покинули воздушный шлюз и, используя маневровые двигатели, преодолели примерно сорок метров, отделявшие их от объекта.

— А кто-нибудь может услышать нас на этой линии? — спросил Тор.

— Да, хотя вряд ли кто-то слушает. Кроме Билла.

— О-о.

Она объяснила ему, как переключиться на личный канал и услышала в наушниках щелчок, а затем его голос:

— Ты слышишь меня?

— Отчетливо и громко.

— Я хочу, чтобы ты знала: я приглашаю тебя пообедать, когда мы вернемся домой.

— Мы обедаем каждый вечер, Тор.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Только ты и я. При свечах и с вином. А потом я исчезну из твоей жизни и не появлюсь, пока ты сама не позовешь меня.

Он был одет в зеленую рубашку без застежки, с изображением Бенджамина Франклина. И его любимого изречения: «На успех обречен только первый». Она улыбнулась, подумав: «Ну, от тебя никак не ожидала. Если на успех обречен только первый, тогда отойди, пока не попал в беду».

— Осторожно, не разбей голову, — сказала она.

— Где?

— Здесь. — Она обхватила невидимую панель, а затем направила на нее фонарь. — Вокруг полно всего, и все это очень трудно разглядеть.

— Спасибо. Так как насчет обеда?

Хатч задержалась у одной из антенн.

— И ты спрашиваешь меня об этом сейчас? А я думала, ты собираешься подождать возвращения домой?

— Ты играешь со мной.

— Извини. Я не то имела в виду. Я с удовольствием пообедаю с тобой, Тор.

— Хорошо. Я доволен, что мы уладили это.

Они забрались на объект и включили все фонари. Отражения были неправильные, беспорядочные, сбивающие, но Хатч смогла различить общую компоновку спутника: одна «тарелка» здесь, другая напротив, центральный узел прямо перед ней. Там , в передней части ромба, должна располагаться панель, дающая доступ к системам управления спутником. «Мемфис» плыл рядом; его огни периодически высвечивали силуэты землян, отбрасывая тени. Открытый грузовой люк был ярко освещен. Хатч отыскала арматурный стержень, расположенный вдоль оси ромба, и использовала его как опору для руки. Внизу все тонуло во тьме.

Они медленно плыли сквозь мрак, и вдруг им показалось, что они совершенно одни. Глаз Тора не было видно, но Хатч и без того сумела ощутить охватившее его напряжение.

— Может быть, ты чувствовала бы себя спокойнее, — спросил он, — если бы я вернулся домой на «Венди»?

— Нет, почему же. Разумеется, нет, Тор. Зачем тебе это?

Он долгую минуту колебался.

— Я думал, тебе тогда стало бы легче.

— Я и так прекрасно себя чувствую. И довольна, что ты рядом.

Ну что за тип!

Он подтянулся вдоль центральной оси, и они оказались лицом к лицу.

— Ты ведь знаешь, почему я появился здесь, — сказал он.

— Из-за меня.

— Ты знала это с самого начала.

— Нет. — Теперь Хатч уже не была уверена, что знала. — Но я рада, что ты появился.

Он кивнул и сжал ее плечо. Тут она вспомнила про спутник и полностью сосредоточилась на нем. Панель находилась точно там, где она и предполагала. Хатч подняла ее и отключила схему. Спутник перешел в режим «видимости».

«Венди» был значительно больше «Мемфиса», его грузовые люки — в два раза шире. И все равно «тарелки» прошли бы в них с большим трудом. Они были смонтированы на опорах, которые следовало срезать как можно ближе к антеннам.

Ей действительно не требовалась помощь Тора. Он был для нее элементом безопасности, поскольку правила запрещали выходить из корабля в одиночку. Но раз уж он все равно присутствовал, Хатч воспользовалась его помощью, чтобы скрепить друг с другом корпус спутника и демонтируемые антенны — не дать им «уплыть» в разные стороны.

— Хатч . — Это был голос Билла. — «Венди» на финишной прямой .

— Сколько ему осталось?

— Пятнадцать минут .

— Ладно. Переключи меня на него. — Она услышала щелчки электронных соединений, затем шорох несущей частоты. — Курт?

— Доброе утро, Присцилла, Билл сказал, ты уже вышла наружу, чтобы «срезать» мой артефакт?

— Когда ты появишься здесь, он будет упакован и готов к отгрузке.

— Хорошо. У меня два отсека заняты грузом для тебя. Если не возражаешь, сначала я переправлю содержимое одного из них. Затем мы сможем загрузить спутник .

— Отлично.

— Я привез достаточно припасов, чтобы ты могла продержаться следующие восемь месяцев. Надеюсь, тебе оплатят эту сверхурочную работу .

Хатч выбрала точку разделения, включила лазер и направила луч на «тарелку».

— О да. Оплатят щедро, как всегда.

15

Я говорил о бедственных событьях,

О страшных случаях в морях и в поле,

О штурмах брешей под нависшей смертью,

О том, как я был дерзко в плен захвачен.

Шекспир. Отелло. 1604

Хатч вместе с Тором обходили грузовой отсек, делая заметки на память. Мясо пойдет сюда, скоропортящиеся грузы — туда, легкие закуски — в верхние шкафы. По общей связи раздался голос Билла:

— Хатч, капитан Эйшнер на подходе .

Они присоединились к остальным и вместе с ними в стороне от грузового отсека ждали, пока Билл поднимет и выведет наружу посадочный модуль, освобождая место для приближавшегося шаттла.

«Венди Джай» медленно плыл на достаточном удалении — серое, угловатое, утилитарное, малопривлекательное с виду сооружение. Особенно бросались в глаза продольные защитные конструкции. Обычный корабль для исследований и наблюдений, напичканный очень чувствительным оборудованием.

Хатч отключила искусственную гравитацию. Ник скорчил гримасу, означавшую, что он не любит «нулевую» тяжесть и все его внутренние органы начали перемещаться с места на место.

— Через секунду это пройдет, — сказала она.

— Хатч, это никогда не проходит за секунду.

Билл «подхватил» приближавшийся шаттл и вывел его на экран.

Привет, Курт .

И, будто прочитав ее мысли, шаттл мигнул своими огнями.

— Я везу для вас сласти, — сказал он. — У тебя действительно всего четыре пассажира?

— Да. А что?

— Тебе отгрузили столько припасов, что хватит до эты Киля .

В следующие несколько минут челнок преодолел последнюю пару километров, опустился в грузовой отсек и встал на опоры. Зажимы надежно зафиксировали шаттл, внешний люк закрылся, гравитация восстановилась. Когда давление вернулось к норме, Курт открыл люк кабины модуля, оглядел док и спустился.

Хатч всех представила. Курт, как оказалось, доставлял Тора на «Аутпост».

— Печально слышать, что Герман оказался среди жертв этого несчастного случая, — добавил он.

— Ты знал Германа? — спросил Тор.

Курт разблокировал грузовой люк и открыл его.

— Я познакомился с ним на приеме в Академии. Он казался очень благоразумным для… — Курт заколебался, неожиданно сообразив, где именно оказался. Для психа из Общества контактеров. Для фанатика . -…Для человека, который уже пропустил семь рюмок, — закончил он. Хатч подумала: «Удачно выкрутился».

Начали разгрузку. Это было легко, особенно при малой гравитации. Когда закончили, взяли центральную секцию спутника вместе с креплением для антенн и поместили в грузовой отсек шаттла. Эти узлы оказались слишком длинными для отведенного им пространства, но Курт придумал оставить люк открытым, и вопрос решился. Остальные части будут доставлены на «Венди» вторым рейсом. Тут Хатч всех поблагодарила и объявила, что все остальное они с Куртом сделают сами. Она имела в виду транспортировку тел.

— Я помогу, — вызвался Тор.

Джордж не скрывал, что благодарен за освобождение от этой части работы.

— Хорошо. Очень хорошо. У меня есть кое-какая работа в отсеке управления. — Это прозвучало отчасти высокопарно, и он, поняв это, слабо улыбнулся и тут же исчез.

Хатч показала дорогу к морозильным камерам. Она открыла их. Курт, взглянув на тела, только покачал головой.

Останки были помещены в пластиковые мешки. Обратный путь был долгим, так что Хатч вновь отключила гравитацию. Тор взял одно тело, Курт — второе. Хатч замыкала шествие. Она еще раньше посвятила капитана «Венди» в подробности нападения и видела, что он удивлен тем, как она могла допустить подобное. Но капитан так и не задал этого вопроса, поэтому и она не старалась ответить на него, а лишь сообщила по личному каналу, что видела все своими глазами.

Они уложили останки в грузовой отсек шаттла, где для этого было оставлено место.

Курт забрался в кресло пилота, а Хатч запрыгнула на пассажирское место.

— Мы скоро вернемся, — сказала она Тору.

— Вам понадобится помощь? — спросил он.

— Сами справимся, — откликнулся Курт.

Тор придерживал люк, не сводя с Хатч пристального взгляда.

— А почему бы мне не отправиться с вами и не помочь?

— Ну, если хочешь…

— Разумеется. — Тор взглянул на Курта. — Ведь мы вернемся, верно?

— Есть еще один груз.

Хатч поднялась с сиденья и спустилась.

— В таком случае я останусь. Похоже, это работа для мужчин. — Она выключила свой защитный костюм и дала Тору в руку ремень безопасности. Но, заметив в его глазах вспышку разочарования, добавила широкую улыбку: — Встретимся примерно через час.

Тор хотел лететь вместе с ней, но не обиделся. Он и так совершил большой прорыв и весело размышлял о том, отправлялся ли кто-нибудь другой за женщиной так далеко, за сотни световых лет. Курт пощелкал переключателями. Грузовой отсек «Мемфиса» автоматически разгерметизировался, и давление в нем начало падать.

— Попал в переплет, а, Тор? — спросил он.

— Да. Можно сказать и так. — Художник откинулся в кресле. Ремни безопасности сомкнулись вокруг него. — Полагаю, ты знаешь подробности?

— Я знаю достаточно.

— Ангелы. Ты бы видел их «женщин». Невероятно!

— Красотки?

— Да. Пока дело не доходит до зубов и когтей.

Поворотный круг, на котором они находились, развернулся на 180 градусов, поместив шаттл носом к пусковому люку. Курт что-то коротко сказал Хатч (что именно, Тор так и не уловил). Внутри шаттла замерцали новые огни. Заработали двигатели.

— Мы просто удивились. — Тор чувствовал неодолимое желание поговорить о случившемся и дивился, не проведет ли в этих разговорах весь остаток жизни. Подлавливая слушателей на вечеринках и сплетничая о «планете ангелов» со случайными незнакомцами. — Откуда мы могли знать?

Курт кивнул.

— Виноват, извини.

— Хатч предупреждала.

Последовал толчок, и шаттл выскользнул из люка. Курт заложил длинный вираж, и Тор повернулся, пристально глядя на «Мемфис». Там, посреди пустоты, был его дом. Затем он поискал глазами другой корабль и заметил его огни. Но не мог определить, как далеко.

— Около двух километров, — сказал Курт. Тор бросил взгляд назад, на части спутника-невидимки, выделявшиеся своей массой в грузовом отсеке. Они очень напоминали мертвую стрекозу.

«Венди» казался просто громадным после плотно скомпонованных уютных помещений «Мемфиса». Он мог вмещать втрое больше пассажиров, имел значительно больше складских помещений, а еще Тор знал, что корабль оборудован целыми зонами, сконструированными так, что их можно было быстро преобразовать в специализированные лаборатории. Оставив в шаттле костюмы и баллоны с воздухом, мужчины вышли. Уже одни только размеры дока изумили Тора. — А почему не воспользовались кораблем поменьше? — спросил он.

— Только у этого еще не было нового расписания полетов, — объяснил Курт. — И он очень маневренный.

По обеим сторонам дока была расставлена еще дюжина контейнеров с маркировкой «Город Мемфис». Тор ждал, пока Курт откроет трюм шаттла.

— Рефрижераторы там, сзади, — указал он.

Курт обнулил гравитацию, так же, как это делала Хатч, и они, подхватив останки, направились по длинному коридору в следующую секцию. Переход, по которому пришлось идти, был темным, лишь на то место, где человек оказывался в данный момент, прямо с верхнего продольного шпангоута подавался свет, перемещаясь вместе с ним.

— Вот сюда, — сказал Курт, открывая люки и пробираясь мимо смутно вырисовывавшихся частей приборов и установок. — Это все лабораторное оборудование, — добавил он. — Там биологическое, здесь атмосферное. Рядом, за соседним люком, астрофизическое. — Он остановился перед скоплением темно-серых контейнеров, нажал на одном из них кнопку и стал наблюдать, как заскользила назад боковая панель. Пахнуло холодным воздухом. — Вот мы и пришли.

Тела уложили внутрь, и Курт, не говоря ни слова, закрыл дверь, вздохнул и отвернулся.

— Пойдем, заберем остатки ваших припасов.

Бифштексы, индейки, фрукты, овощи и десерты размещались в соседних холодильниках. (Разумеется, мясо не было настоящим . Подлинное мясо и шкуры земных животных вышли из моды с полвека назад. Гамбургеры, свиные отбивные, цыплята — все производилось искусственно. Перспектива съесть кусок, скажем, натуральной говядины вызвала бы тошноту у большинства пассажиров Хатч.) Спутники погрузили все на тележку, вернулись к шаттлу и перенесли в его трюм. Затем Курт прошел в соседний грузовой отсек и открыл несколько шкафов, заполненных комплексными обедами, а также рулетами, хлебом, мукой, наборами приправ и прочей снедью.

— Похоже, они считают, что полет затянется, — заметил он.

Когда все поместили в шаттл, Курт восстановил гравитацию и извинился.

— Я должен сделать еще одну вещь. Вернусь через несколько минут.

Во время сближения с «Мемфисом» Курт потратил два часа на особо важное дело. Установленная на «Венди» автоматическая кухня, такая же, как на всех кораблях Академии, предоставляла режим ручного управления каждому, кто хотел отменить стандартное приготовление пищи и сделать что-то особенное. Курт готовил немецкий «мясной хлеб» для обеда с Хатч и ее пассажирами: запек смесь свиного и говяжьего фарша, добавил рубленый лук, яблочное пюре, хлеб, кетчуп, соль и черный перец. Пока Курт летал на «Мемфис», за стряпней следил Билл. Теперь капитан оставил Тора и заторопился на кухню, которая располагалась напротив гостиной.

— Все прекрасно, Курт, — заверил его Билл. — Кажется, ты превосходно выбрал режим и время .

Путь к этому богом забытому месту оказался долгим. Курт ненавидел «орлиные» перелеты — когда на борту нет ни души, кроме него. Он не был заядлым читателем и не испытывал большого наслаждения от просмотра фильмов в одиночку. И когда такое случалось, просто не находил себе места, пытаясь заводить разговоры с ИИ. Теперь он без удовольствия вспоминал о предстоящих десяти днях, когда вновь будет заперт в «одиночке».

Ему очень хотелось бы иметь дочь — такую, как Хатч. Но Марго не хотела детей, и он так давно ушел от нее, что она отказалась возобновлять их отношения. В итоге оказалось, что к лучшему. Но если бы судьба даровала ему ребенка, он вновь выбрал бы Присциллу.

Колбасный хлеб был готов. Курт переложил его на поднос, добавил картофельный салат собственного изготовления, красную капусту и накрыл поднос. Достал торт «Черный лес», осмотрел, сообщил Биллу, что выглядит торт отлично, и осторожно поместил на блюдо.

Он сложил все в коробку, заготовленную на всякий случай, и собрался уходить.

— Спокойной ночи, Билл, — сказал он.

Билл не ответил.

Курт сделал несколько шагов по коридору, и в этот момент корабль вздрогнул. Это не походило на сильный удар или взрыв — на них как будто рухнула стена воды. Пока капитан прислушивался, освещение отключилось. Затем свет вспыхнул вновь, мигнул пару раз и вновь погас. Зажглись аварийные фонари, тусклые и мрачные. Завыла сирена.

Что происходит, черт возьми?

— Билл? Что случилось?

По-прежнему никакого ответа.

Просвет люка, через который он только что вошел, мигал сигнальной лампой. Затем сверху плавно скользнуло полотно крышки и блокировало проход, отрезав Курта от мостика. Из разных частей корабля доносились глухие металлические удары: начали закрываться другие люки.

После ухода Курта Тор выбрался из шаттла и пошел в туалет. Разумеется, тот был и на шаттле, но слишком тесный, и Тор решил поискать «удобства» в одном из грузовых отсеков. Он нашел туалет без всяких затруднений, воспользовался им и начал бесцельно бродить между ящиками и шкафами, дожидаясь возвращения Курта. Открыв один из контейнеров, Тор вздрогнул, обнаружив там окаменелое «лицо» насекомого, уставившееся прямо на него. Круглое, очень большое, с зелеными глазами на стебельках и с обломанными жвалами. Напоминало оно богомола. Бирка указывала, что насекомое найдено в разрушенном храме на Каракуа.

Тор прислушался — не идет ли Курт, ничего не уловил и открыл другой контейнер. Там оказалось несколько обломков, пара сосудов, маленькая статуя и два куска стены с вырезанными на ней иероглифами. Каждый предмет был снабжен указанием места и времени находки.

Тор вернулся, обратил внимание на кубок и водил пальцами по его эмалевой поверхности, как вдруг что-то насторожило его. Корабль неожиданно изменил курс? Началось торможение? Он не знал, что происходит. Ощущение дискомфорта быстро прошло.

Хатч постоянно и загодя предупреждала их, когда планировала тот или иной маневр, и Тор не сомневался: Курт следовал бы тем же правилам. А еще он подумал, не связаться ли с капитаном, но решил не делать этого. Он не хотел, чтобы до Хатч дошел слух о том, что легкая коррекция курса корабля привела в панику ее пассажира. Ха-ха.

Он огляделся по сторонам, отчаянно желая, чтобы Курт наконец-то пришел, и вдруг свет померк. Шум работающих систем жизнеобеспечения, постоянное гудение вентиляторов где-то в переборках между шпангоутами тоже начали стихать и наконец прекратились. Включился целый набор желтых ламп. Вентиляторы заработали было снова и тут же засбоили. Не требовалось быть экспертом, чтобы понять: что-то не так. Он решил, что для него самое лучшее — вернуться в шаттл.

Где-то, пугая и бросая в дрожь, начала завывать сирена. Тор закрыл крышку контейнера. Электронное «бормотание» где-то в верхних переборках изменилось, стало спокойнее. В отсеке установилась тишина. Вентиляторы вновь умолкли. Может быть, и к лучшему. И неожиданно Тор осознал, что уже не стоит на полу. Он парил . Искусственная гравитация отключилась!

Над ним замерцали новые огни. Красные. Он услышал резкий звук, напоминавший движение металла по смазанной поверхности. Через минуту он понял, что это, и осознание этого факта едва не обратило его в панику. Люк закрывался! Перекрывая единственный известный Тору путь к переходу. И к шаттлу.

Он ухватился за ручку шкафа, пытаясь достать ногами пол. Оставив наконец это занятие, Тор «привел себя в движение», оттолкнувшись от скамьи. При нулевой гравитации он чувствовал себя неуверенно и поэтому врезался в верхний шпангоут и отлетел назад. Но в итоге он добрался до люка — и увидел, что тот, разумеется, закрыт.

Однако всегда оставалась панель ручного управления. Во время полетов Тор обращал мало внимания на такие детали, но часто видел подобное в фильмах. Энергия отключалась, но вы открывали эту маленькую дверь, нажимая на ручку. В отсеке было мало света, и пришлось вести поиски на ощупь. В дальнем конце отсека заливалась сирена.

Панель ручного управления оказалась на месте. Тор обращался с ней неумело: сначала надавил сверху — безрезультатно, затем снизу. Наконец она откинулась.

Там действительно была рукоятка .

Тор дернул ее вниз. Рукоятка сдвинулась почти наполовину и застряла. У ее основания замигала очередная красная лампочка. Это его ничуть не обеспокоило, но рукоятка дальше не шла, а люк не сдвинулся с места.

А ведь считается, что ты должна открывать его, зараза .

Наконец сирена умолкла.

Проблема заключалась в том, что при отсутствии гравитации Тор не мог приложить должного усилия. Он толкнул рукоятку вниз, но в результате сам взлетел вверх .

Тор отыскал свое устройство связи.

— Курт, у меня проблемы. Где ты?

Курт забыл закрыть коробку. Крышка слетела с подноса, и еда, которую он так старательно готовил, начала «уплывать» в пространство. «Мясной хлеб» развалился на куски и начал разлетаться. Картофельный салат образовал небольшой холм посреди коридора, примерно на уровне пояса. Над Куртом возникло какое-то движение.

Он взглянул и увидел, что сверху наплывает темнота. Аварийное освещение постепенно тускнело.

Он припомнил фильм, который смотрел несколько лет назад, «Дьявол в облаке пыли»: там один из героев заметил, как белый потолок, затягиваясь влажным туманом, становился красным . И оттуда начинает сочиться кровь.

Пока Курт наблюдал, над его собственной головой расползлось пятно и металл начал шелушиться. Мелкие хлопья медленно плыли вниз, смешиваясь с красной капустой и мясным хлебом.

— Билл! — сказал он. — Ты будешь отвечать?

Но ИИ исчез, был поврежден, мертв — все что угодно. Но ведь наверху не было ничего, что могло бы протечь вниз.

Так что же, черт возьми, случилось?

Что бы это ни было, надо попытаться выйти отсюда .

Курт оттолкнулся, «запустив» себя по коридору к воздушному шлюзу в центральной части корабля. Где-то, каким-то образом корабль получил пробоину. Это мог сделать метеорит. Но Курт наверняка почувствовал бы столкновение. За все эти годы он ни разу не «налетал на камень», но полагал, что об этом невозможно не узнать.

Он открыл панель ручного управления на люке и запустил механизм открывания замков.

Загорелся красный свет. Это означало падение давления воздуха с другой стороны. Может быть, даже до вакуума. Господи . Он уже был готов связаться с Тором, узнать, в порядке ли тот, предупредить его, чтобы оставался в шаттле, закрыл люки и сидел тихо как мышь, но в тот миг, когда Курт включил связь, он увидел, что «потолок» проседает, изгибаясь, как кусок брезента, наполненный водой. Невероятно. Корпуса кораблей не ведут себя подобным образом. С ними такого просто не бывает. Он открыл канал связи и окликнул Тора, точно зная, что должен ему сказать: «Запускай шаттл, переходи на ручное управление, запускай шаттл и удирай без оглядки»… однако переход на ручное управление требовал некоторых действий, достаточно простых, но объяснять их уже не было времени.

— Тор, — вновь позвал он.

Что-то рванулось сквозь «потолок». По телу Курта пробежали мурашки: он уже не сомневался, что оттуда на него взглянет пара дьявольских глаз. Струя холода ударила Курта, подобно стальной стене. Его легкие взорвались, и коридор, воздушный шлюз, устройство связи, Тор и мясной хлеб — все перед ним померкло.

— Хатч! Здесь что-то случилось. Нам нужна помощь. — Тор старался говорить спокойно. Как профессионал. Старался «держать голос», как это обычно делают в фильмах. Он хотел сообщить ей, что, по его мнению, здесь произошло то же, что на «Кондоре», что дело, возможно, идет к взрыву, и было бы очень неплохо, если бы она сумела быстро появиться здесь и забрать их. — Курт только что пытался связаться со мной, но сейчас он уже не отвечает. Он старался сохранять спокойствие, и единственным способом держать себя в руках было не думать о своем положении, забыть, что нельзя открыть люк, что освещение стало тусклым и, вероятно, будет тускнеть и дальше и что капитан, скорее всего, погиб. Тор был напуган, он боялся, что не сумеет выбраться из отсека, что, судя по всему, что-то случилось с Куртом и что, видимо, это же произойдет и с ним . Он думал о том, что, может быть, что-то на корабле пошло вразнос и теперь это нечто крушит все подряд и уже уничтожило энергетическую сеть, а похоже, и капитана. И еще он боялся потому, что знал: Хатч, наверняка заметит его страх.

— Тор . — Ее голос прорвался сквозь красноватые облака, обступавшие его. Слава богу. — Тор, я слышу тебя. Ты можешь сказать что-то еще?

Что еще, черт возьми, я могу сказать?

— Нет. Я заперт здесь, а у них отключается энергия. Вроде, уже отключилась . Мне кажется, все держится на аварийных системах.

— Ладно. Успокойся. Я сейчас попробую вызвать Курта. Выяснить, что стряслось. Как только я сделаю это, дам тебе знать, и тогда мы постараемся тебе помочь .

«Милая, замечательная, — подумал он. — Пожалуйста, поторопись ».

Едва Хатч загрузила вновь полученные продукты в автоматическую кухню, пришло паническое сообщение от Тора. Пока он говорил, она вывела на экран изображение «Венди», нацеливаясь, главным образом, на носовую секцию корабля, на его верхние палубы. При свете ходовых огней казалось, что металл корабля покрыт рябью, как будто по нему прокатилась высокотемпературная волна. Затем огни стали гаснуть, один за другим, начиная с пространства близ носа и продвигаясь назад, пока весь корабль, за исключением кормовой секции, не погрузился в темноту. Когда Тор отключился, она попыталась связаться с Куртом. Безрезультатно — и она обратилась к Биллу.

— Я уже пробовал связаться с ИИ на «Венди», Хатч. Но он до сих пор не отвечает .

— Можешь сказать хоть что-то о том, что там творится?

— Нечто проедает их корпус .

— Ради бога, Билл, какое «нечто»?

— Не знаю. Не могу получить визуальных данных. Но корпус корабля несомненно теряет целостность .

— Где?

— В средней части. Начиная от палубы «A». И, похоже, это распространяется вперед, по направлению к мостику .

— Ты можешь соединиться хоть с какими-то системами на «Венди»? Нам необходимо знать, что же все-таки там творится.

— Невозможно. Интерфейс не функционирует. Что бы там ни происходило, корабль подвергается большой опасности .

— Ладно. — Она вновь вспомнила про груз. — Шаттл уже на борту?

— Пристыкован и готов к вылету .

В этот момент по внутренней связи прорвался Джордж, задыхающийся и встревоженный, что было заметно по его голосу.

— Хатч, я сейчас получил сообщение от Тора. Что, черт возьми, происходит?

— Пока не знаю. Скорее всего, там какая-то авария.

На экране замерцало изображение Билла. Он стоял рядом с шаттлом, явно обеспокоенный.

— Хатч, думаю, нам следует покинуть этот район . — Как будто она могла вот так просто взять и улететь, когда два человека оставались на борту «Венди»! — Я все еще не могу получить полную картину происходящего там, но, что бы это ни было, оно грызет все подряд. Вот что удалось увидеть .

Вспыхнул настенный экран. Пространство над главным воздушным шлюзом казалось сильно перекошенным и искаженным.

Ходовые огни «Мемфиса» периодически освещали это место. Это был второй спутник-невидимка. Несомненно. Но, вероятно, самой «дурной» разновидности.

— Тор, — сказала Хатч, — где ты сейчас?

— В одном из грузовых отсеков. Хатч, корабль взорвется?

— Нет.

— Значит, это не то, что случилось с «Кондором»?

— Нечто вроде. Но не совсем. Похоже, на вас что-то напало. Оно проело корпус, но ближе к мостику, а не к кормовой части, где двигатели.

— Что означает …

— Если пробить отверстие в системе герметизации двигательного отсека, и все рванет. Именно это и случилось с «Кондором».

— Ага .

— Но ты не волнуйся. Оттуда до двигателей далеко.

— Хорошо. Рад слышать .

— А теперь о деле. Ты говорил, что заперт? Ты знаешь, как пользоваться ручным механизмом для открывания люков?

— Да. Открыть панель, потянуть рукоятку вниз. Верно? Но она не работает .

— Иногда следует тянуть вверх. Или на себя. Или…

— Куда ее ни тяни, эта штука не двигается. Ни в какую сторону. Ты не знаешь, что с Куртом?

— Нет. Тор, ты сейчас около люка?

— Да, прямо перед ним .

— На панели горят какие-нибудь огни?

— Красные .

Хатч проглотила ругательство. Остальные собрались вокруг, наблюдая за ней. Ожидая от нее решения всех проблем.

— Ладно. По другую сторону люка уже вакуум. Твой защитный костюм активирован?

— Я не надел его .

— Черт возьми, Тор, где же он? — Но она уже знала ответ.

— В шаттле .

Хатч не сводила глаз с изображения «Венди». Корпус «Венди Джай» походил на мрачное одеяние, истрепанное ветром. Из него вырывались белые струи. Из струй формировались хлопья, и серебристо-белые кристаллы уплывали в пространство.

— Что я, по-твоему, должен сделать, Хатч?

Ты растяпа, дурак набитый. Ты вышел из шаттла без костюма, и тебя запечатало в камере, куда я не могу войти, не убив тебя. А все вокруг твоих ушей растворяется и исчезает .

Молчаливые зрители этой драмы стояли вокруг, дожидаясь ее ответа.

Аварийные огни погасли. Тор оказался в полной темноте. И в полной тишине. Он поднес руку к одному из воздуховодов и обнаружил отсутствие тока воздуха. Вот и конец аварийной системе. Голос Хатч вернулся.

— Тор. В конце грузового отсека, в котором ты находишься, есть люк. Он ведет в гравитационную трубу. — Она говорила неестественно громко.

— Хорошо. Что это за труба?

— Когда она включена, то поддерживает нулевую гравитацию. Правда, сейчас это совершенно неважно .

— Так.

— Посмотри, открыт ли люк .

— Хорошо. Но здесь очень темно. Ничего не видно.

— Подожди минуту .

Пока Хатч не было на связи, Тор попытался принять привычное положение, ногами к полу. Вскоре Хатч вернулась.

— Ладно. Можешь снова найти люк, ведущий в коридор? Тот, который ты не смог открыть?

Тор по-прежнему «плавал» перед ним.

— Да, — ответил он. — Могу.

— Иди к нему. И скажи, когда доберешься.

Он потянулся в сторону люка, пошарил рукой и дотронулся до него.

— Нашел, — сообщил он.

— Хорошо. Я как раз смотрю на схему компоновки «Венди». Слева от тебя, шагах в пяти вдоль верхнего шпангоута, есть два шкафчика с оборудованием .

Сердце Тора забилось сильнее.

— В них есть защитные костюмы?

— Извини, костюмов там нет. Но там должна быть пара универсальных фонарей .

Стены начали сжиматься вокруг Тора. Он изо всех сил старался не показать своего уныния. Старался, чтобы голос звучал спокойно. Он медленно переместился в темноте, ведя пальцами вдоль шпангоута, вдоль развешанных вверху полок и расставленных внизу контейнеров. Тор подтягивал тело вперед, каждые десять секунд обдирая кожу на голенях. Все контейнеры были закрыты. Затем он нащупал шкафчики. Неумело повозившись с дверками, открыл их и начал ощупывать сваленное внутри оборудование.

— Ты знаешь, где именно? — спросил он.

— Здесь не сказано, Тор. Есть только ссылка в общей описи .

Его пальцы перебирали стержни и цилиндры, металлические коробки и мириады самых разных приборов. Он оставил первый шкафчик и перешел ко второму.

— Ну как, удается различить что-нибудь?

— Для этого нужен свет, — заметил он.

Хатч пропустила шутку мимо ушей.

— Мне бы не хотелось торопить тебя, но времени у нас явно маловато .

Да. А то, разумеется, я бы сам и не вспомнил об этом — при молчащих вентиляторах и пустых воздуховодах . Он продолжал ощупывать содержимое шкафчика. Фонари бывают самых разных форм. Он уже готов был спросить, какие могли лежать здесь, как вдруг ухватил один из них. Фонарь для запястья.

— Есть. — Он включил свет.

— Отлично, Тор. Теперь отправляйся в глубь отсека и поверни направо. Примерно в шести метрах от левого шпангоута должен быть люк. Ты видишь его?

Тор привязал фонарь на запястье и «толкнул» себя вперед. Пожалуй, чуть быстрее, чем следовало. Чтобы остановиться, пришлось ухватиться за шкаф, и Тор вывихнул руку и расшиб колено о какое-то сооружение.

— Вот и люк, — радостно сообщил он.

— Хорошо. Ты можешь открыть его?

Он отыскал панель, вспомнил, что открывать ее следует снизу, и вытянул рукоятку. Немного поколебался, а затем…

Толкнул ее вниз.

Вспыхнули красные лампочки. Они светились как дьявольские глазки. Там, за люком, тоже был вакуум. И это означало, что живым его оттуда вызволить невозможно.

— Без толку, — сказал он.

— Красный свет?

— Да. — Полное отчаяние. — Есть другие мысли?

16

Для того чтобы чувствовать себя уверенно, самое главное — всегда быть способным найти туалет, когда он необходим.

Грегори Макаллистер. Дорога под уклон. 2219

Хатч с ужасом наблюдала, как «тает» передняя секция «Венди Джай».

— Что же делать? — настойчиво спросил Джордж.

Они все собрались в доке и беспомощно стояли в тени шаттла: Ник не сводил с экрана широко открытых глаз; бледная Аликс не скрывала отчаяния; Джордж сжимал и разжимал громадные кулаки. Он переводил взгляд с Хатч на свое переговорное устройство, вновь брался за него, пытаясь связаться с Куртом, и его голос наполняло отчаяние.

— В окружающем космосе может быть еще много такого, — произнес Ник. — Дожидается своего часа, чтобы наброситься на нас .

Хатч покачала головой.

— По всей видимости, это лишь единичные случаи.

— Почему ты так думаешь? — недоверчиво спросил Ник. — Откуда, Господи помилуй, тебе это знать?

— Что бы ни напало на «Кондор», оно должно было столкнуться с кораблем. Мы же долго были там после катастрофы, но нас никто не побеспокоил. Отсюда вывод — эти «нападения» всегда носят единичный характер.

— Если это одна и та же разновидность какой-то таинственной твари, — заметил Ник.

«Венди» превратился в фонтанирующую распыляющуюся массу. Его корпус, подобно скоплению мельчайшей пыли, подобно горячим источникам, подобно йелоустонскому Старому служаке, разбрасывал во все стороны брызги и струи, образуя облака мглы и тумана. Эти облака, расширяясь в пространстве, постепенно сглаживались и округлялись. Корабль обволакивала туманная дымка.

Тор вновь появился на связи; его голос звучал напряженно и пронзительно.

— Хатч, так есть у тебя хоть какие-то идеи?

— Мне кажется, я знаю, что «оно» делает, — заявил Ник. — Создает новый спутник-невидимку.

Хатч тоже поняла это. Внутри облака, в слабом неустойчивом свете, она уже видела первые, едва заметные очертания ромбовидного базового узла.

— Билл, — попросила она, — покажи-ка еще разок схему компоновки корабля. Кормовую секцию. Палубу «C». Ту, где Тор.

Схема появилась на экране.

— Хатч… — Аликс переводила взгляд с нее на шаттл.

Летим туда. Нельзя просто стоять здесь и смотреть .

Но пока мы не узнаем, как это лучше всего сделать, лететь туда бесполезно и бессмысленно. Зря потратим время .

Хатч изучала расположение грузовых контейнеров и шкафов на «Венди». Большинство их было встроено прямо в шпангоуты. Невозможно разрезать какой-нибудь из них, не нарушив целостности отсека.

— Идемте, — не выдержал Ник. — Хватит тут стоять. По крайней мере, мы можем вызволить Курта.

Курт мертв. Разве не понятно? У него не было ни единого шанса. Верх корпуса, должно быть, вскрылся прямо у него над головой, и он умер, пожалуй, даже раньше, чем понял, что происходит .

— Становится холодно, — сообщил Тор.

На Джорджа было страшно смотреть.

— Корабль теряет цельность, — сказал он. — Разваливается на части.

— Нанотехнология? — спросила Аликс?

— Да. Должно быть.

Ник взглянул на Хатч.

— От удара по двигателям он взорвется?

— Вероятно.

Джордж с мольбой смотрел на нее.

И тут Хатч поняла: решение есть.

— Туалет! — воскликнула она. Эта изолированная кабина никак не была связана со шпангоутами. С обеих сторон от нее тянулись складские полки.

Все в замешательстве смотрели на нее.

— Хатч, — казалось, голос Тора доносился издалека. — Сирены уже отключились .

— Ник. — Хатч продолжала обдумывать, насколько осуществим ее вариант. И как это можно сделать. — Иди на мостик. Там под главной консолью есть два ящика. В правом была герметизирующая лента. Возьми ее.

Ник хотел спросить зачем, но передумал и торопливо ушел.

Затем она сделала знак Аликс и Джорджу следовать за ней и пояснила:

— Надо подготовить кое-какое оборудование.

Нулевая гравитация и потухшие огни. Вокруг все остывало, еще не сильно, но уже достаточно, чтобы понять, что должно последовать. На корабле царила полная тишина, лишь что-то шелестело в переборках. Словно ветер гнал листы бумаги. Когда Тор поднес к переборке руку, он ощутил слабую вибрацию. — В стенах шум, — сказал он Хатч. Та никак это не прокомментировала. Воображение уже рисовало Тору, как нечто грызет и гложет корабль.

Вплоть до последних двух недель Тор никогда не подвергался достаточно серьезной опасности. Сейчас это случилось с ним уже во второй раз. Охваченный страхом, он не мог избавиться от мысли, что все было бы не так плохо, если бы с перепуга у него не сдали нервы и он не начал звать на помощь. Он попытался вновь связаться с Куртом, но устройство связи капитана не выдавало даже несущей частоты.

— Послушай, Тор . — Это снова была Хатч. — Мы через пару минут заканчиваем и летим к тебе на выручку .

— Как вы собираетесь меня спасать? — с сомнением спросил он: уж не обманывает ли его Хатч, просто чтобы подбодрить. Он вспомнил, как обычно умирали герои фильмов. «Просто помоги мне дотянуться до ружья, Луи. Я буду держать проход». Чего он хотел — может быть, даже больше освобождения, — так это выглядеть молодцом.

— В твоем отсеке есть туалет. Найди его. Когда я скажу, ты отправишься туда. По моему сигналу .

— В туалет?

— Да. Мы постараемся прибыть как можно скорее. Попробуем проникнуть на корабль через аварийный воздушный шлюз и далее по трубе. Я дам тебе знать, когда мы будем готовы начать резать. Когда я предупрежу тебя, отправляйся в туалет .

До Тора дошло.

— Боже мой, — только и сказал он.

— Должно получиться .

— Здесь становится все холоднее.

— Да. Так и должно быть. У тебя есть там какие-нибудь тряпки?

— Не знаю. Об этом я не думал. Мне кажется, что все это хранилище заставлено артефактами. Старые горшки и статуи.

— Хорошо. Тогда до нашего появления тебе лучше снять часть одежды.

Время для шуток сейчас было очень неподходящее, и он промолчал.

Ник уже ждал с герметизирующей лентой, когда Хатч, Джордж и Аликс вернулись в док. Они несли ранцевые двигатели, защитные костюмы, запасные ремни безопасности, баллоны с воздухом, пятидесятиметровый кабель, гаечный ключ и ножницы. Хатч взяла ленту, поблагодарила Ника и взвесила ее в руке. Интересно, есть у кого-нибудь опыт работы с лазерным резаком? Все вежливо улыбались и поглядывали друг на друга.

— Мне нужен доброволец, — сказала Хатч.

Ник переступил с ноги на ногу.

— Это будешь ты. — Хатч показала ему инструмент, включила питание и активировала лазер. Достала маркер, огляделась и нашла пустой шкаф. Затем начертила на одном из его боков линию и сделала разрез точно по ней. — Хочешь попробовать?

Он кивнул.

Она выключила лазер и протянула ему.

Ник неловко взял его.

— Когда горит зеленая лампочка, он готов к работе, — пояснила Хатч.

Зажглась зеленая лампочка, и Ник надавил на спуск. Лазер заработал, появилось тонкое лезвие рубинового света.

— Ты можешь повысить мощность, — Хатч показала, как. (Луч изменил цвет. Стал более ярким.) — Но в меру. — Она вернула начальные установки.

Ник оглядел инструмент и прицелился в изуродованный шкаф.

— Никаких неожиданных движений. Борись с побуждением нажимать. Лазер сам проделает всю работу.

Ник вырезал длинную полосу металла, и Хатч поздравила его с освоением еще одной профессии.

Она сразу объяснила, что собирается сделать, собрала все инструменты и снабдила Ника парой магнитных захватов для обуви.

Каждый активировал свой защитный костюм. Затем они прикрепили баллоны с воздухом, активировали поля и начали дышать автономно. Хатч приступила к процедуре декомпрессии, проверила связь и натянула жилет, который должен был оставаться вне поля Фликингера. Она сунула в него ленту, закрепила на нем гаечный ключ и ножницы, а связку кабеля закинула через плечо. Ранцевый двигатель она бросила на заднее сиденье и взяла второй лазерный резак — для себя.

Еще раз сверившись по памяти с контрольным списком, она взяла запасной защитный костюм и положила на заднее сиденье шаттла.

— Думаю, что готовы, — заявила она.

Ник и Аликс вместе с Хатч заняли свои места в кабине, и она запустила двигатели. Джордж отошел назад, с дороги. Схему компоновки «Венди» Хатч вывела на вспомогательные экраны.

Когда в доке установился вакуум, открылся внешний люк. Вздернутые большие пальцы стали знаком приветствия и поддержки Джорджу. Он ответил тем же, и шаттл нырнул в ночь точно в тот миг, когда одна из носовых секций «Венди», как им показалось, оторвалась, очень напоминая при этом шарик ртути, и медленно уплыла в неизвестность.

Ник издал глухой стон отчаяния.

Хатч двигалась обдуманно и осторожно, по дуге приближаясь к «Венди» с кормы. Ник «рвался» вперед, удерживаемый ремнями безопасности, как будто хотел заставить шаттл лететь быстрее, но не проронил ни слова. В центральной части корабля корпус, казалось, готовился к схваткам, словно женщина на заключительной стадии родов. Из него вырвалось и разлетелось во все стороны облако кристаллических хлопьев.

— Тор, — сказала Хатч, — мы в космосе. Через минуту я буду уже в трубе.

— Хорошо. Делай все как надо. Не спеши .

Правильно понимаешь .

Хатч изучила схему и взглянула на корпус «Венди».

— Там. — Она зафиксировала в уме какую-то точку. Это было место, расположенное как раз под густым сплетением антенн. — Он там . А вот здесь мы проникнем внутрь. Главный палубный люк. — Она выполнила маневр по направлению к сенсорной матрице, заняла позицию в паре метров от корпуса корабля, выровняла курс и скорость и дала указание Биллу удерживать шаттл точно там, где он сейчас. Сбросила давление в кабине и открыла воздушный шлюз.

— Что делать, если «оно» нападет на шаттл? — спросила Аликс.

— Придется его бросить. Ты покинешь корабль, а я подберу тебя. — Хатч повернулась на сиденье, надела на плечи ранцевый двигатель и протянула Аликс ножницы — жестом почти церемониальным. — Начнем, — сказала она. — Береги их.

Хатч проверила, что маркер по-прежнему на месте, и включила наручный фонарь.

— Ладно, Ник. Приступим.

Она прошла через люк, переложила резак в жилет и одним движением «запустила» себя вдоль корпуса корабля.

Ник поколебался, проверил, при нем ли его собственный резак, и выглянул из люка, высматривая Хатч, которая уже «приклеилась» к корпусу «Венди». Он посмотрел на раскинувшуюся под ним обледеневшую планету, на тошнотворное «нечто», быстро и жадно пожирающее корабль.

— Все в порядке, Ник, — приободрила она его. — У тебя получится.

Он нервно рассмеялся.

— Звучит как эпитафия. У Ника могло бы получиться .

В ответ Хатч рассмеялась, а он высунулся из шлюза, очень спортивный в зеленой клетчатой рубашке и белых свободных брюках. Их взгляды встретились, и он осторожно оттолкнулся. «Приземлился» Ник тяжеловато и отскочил, но Хатч поймала его, подтянула обратно и вновь воспользовалась устройством связи.

— Тор, ты на месте?

— Нет. В кино ушел .

Натужный сарказм. Парень не унывает .

— Скажи, когда остановиться, — велела Хатч, замахнулась ключом и ударила по корпусу.

— Вот. Я слышу тебя .

— Это место подходит для резки?

— Еще немного вперед. Метра на два .

Хатч отмерила расстояние и ударила снова.

— Нормально .

Она достала из жилета маркер, отметила крестом выбранную точку и очертила вокруг нее большое пространство: три метра в высоту и два в ширину. И повернулась к Нику.

— Готов?

— Да. — Он передвинул рычажок на своем резаке, и инструмент начал аккумулировать энергию.

— Корпус тройной, — предупредила Хатч. — Чтобы прорезать все три оболочки, не хватит времени. Делаем все, что в наших силах.

— Хорошо.

— Но начинай только по моей команде.

Хатч сжала ему плечо и вернулась к шаттлу. Аликс передала ей дополнительный баллон с воздухом и костюм, которые она связала вместе. Прилаживая эту связку к своему жилету, Хатч вызвала Тора.

— С этого момента оставайся около люка в задней части отсека.

— Хорошо .

— По-прежнему все в порядке?

— Чувствую себя прекрасно. Хоромы сказочные. Мечта!

— Хорошо. Я пошла.

— Лады .

Она кивнула Аликс, проверила, при ней ли резак и фонарь, вновь забросила на плечо связку кабеля, выскользнула наружу и поднялась на корму, к палубному люку.

Он был круглый, и ручное управление им скрывала защитная панель. Хатч подняла ее, повернула блокиратор и потянула наружную крышку люка на себя. Крышка откинулась. Но внутреннюю крышку заело, и Хатч пришлось удалить замковый механизм.

— Я внутри, — передала она через устройство связи.

В приведенной в действие гравитационной трубе поддерживается нулевая сила тяжести, и это обычно используют для перемещения между палубами корабля материалов, оборудования и тому подобного. Разумеется, в сложившихся обстоятельствах питание на трубу не подавалось, но это не имело никакого значения, поскольку искусственная гравитация отсутствовала. Хатч пришлось снять ранцевый двигатель, который она толкнула вперед, за ним последовали дополнительный костюм, кабель и баллоны с воздухом. Затем она забралась внутрь, головой вниз, оттолкнулась и несколько минут спустя оказалась перед закрытым люком. Она стукнула по нему гаечным ключом.

— Он самый, — отозвался Тор.

— Хорошо. Приступаю к резке. Отправляйся в туалет.

— Иду .

— Закрой дверь как можно плотнее.

Тут, пользуясь персональным каналом, в разговор вмешалась Аликс:

— Тебе лучше поторопиться, Хатч. Вся передняя часть корабля полностью разрушается . — Она испустила короткий вздох — «о-о-о-х», — звук испуга, возможно вырвавшийся из глубины души.

— Что еще не так, Аликс? — спросила Хатч.

— Только что… только что одно из облаков выбросило тело Курта .

Хатч подождала, чтобы убедиться, что полностью владеет голосом.

— Он мертв? Ты в состоянии говорить?

— Он недвижим .

— На нем видны баллоны с воздухом?

— Нет. По-моему нет .

— То есть ты не можешь разглядеть ни одного?

— Нет .

Теперь и она что-то ощутила. Вибрация в шпангоутах. Что-то опасное движется в ее сторону. Хатч покрылась гусиной кожей.

Что там задерживает Тора?

Но тут он сам связался с ней:

— Давай, Хатч. Я внутри .

— Хорошо, Тор, — сказала она, — сними одежду и как можно плотнее задрай помещение. У тебя там три слива, три впуска и вентиляция .

— Ты хочешь, чтобы я заткнул своей одеждой эти трубы?

— Да. Постарайся задраиться как можно лучше — и быстро. Как прижата дверь?

— То есть насколько плотно?

— Она похожа на воздухонепроницаемую?

— Внизу есть небольшая щель .

— Заткни ее бумагой. Или чем-нибудь еще, что продержится пару минут.

— Хорошо .

— Это первое. Сделаешь — скажи. Когда дверь будет заблокирована.

Хатч ждала, уставившись на закрытый люк. Она провела контрольную связь с Ником, потом с Аликс. Спросила Джорджа, как дела. Все шло по расписанию.

Вибрации в шпангоутах усилились.

— Поторопись, Тор.

— Делаю все, что могу .

Она втиснула ногу под направляющий поручень, чтобы закрепиться.

— Эта бумага под дверью долго не прослужит .

— И не надо. Так ты готов?

— Теперь готов. Можешь продолжать .

Хатч активировала лазер.

— Ник? — произнесла она.

— Полная готовность, Хатч .

— Приступаем.

Она коснулась красным лучом поверхности возле люка и отделила чертой запирающий механизм. Потом сделала разрез вокруг него, дала металлу остыть и удалила его. Повернула рукоятку и потянула. Люк открылся, и Хатч обдало потоком воздуха.

— Я уже вошла, Тор. — Она пробиралась через внутреннее пространство грузового отсека. Туалет, насколько она знала, находился справа от нее, где-то у задней стены, между двумя рядами складских полок.

Посветив туда фонарем, она постучала.

— Здесь?

— Ты пришла по адресу .

Палуба под ее ногами уже нагревалась. Весь корабль периодически вздрагивал. Хатч направила фонарь влево и осветила передний шпангоут. Тот на глазах становился серым и начинал пузыриться.

Она достала герметизирующую ленту и заклеила одной ее полоской пространство между дверью и корпусом туалета, а другой — между дверью и палубой. Затем с силой прогладила эти куски. И быстро проверила, не пропустила ли что-то, что могло способствовать утечке воздуха.

Грузовой отсек «Мемфиса» оставался открытым, и в нем поддерживали гравитацию, составлявшую четверть от стандартной. Как только обстоятельства потребовали бы, Билл должен был довести ее уровень до нуля. Все освещение было включено. Стыковочный механизм шаттла задвинули в глубь палубы и подняли, чтобы освободить пространство непосредственно за грузовым люком. Джордж связал несколько ремней безопасности, устроив из них единую большую сеть. Затем с помощью кабеля прикрепил четыре ее угла к наиболее подходящим элементам конструкций помещения, какие удалось использовать, разместив, таким образом, сеть в центре отсека. Сеть оставляла желать лучшего, но он полагал, что свою часть работы она выполнит.

Закончив, он измерил ее длину, ширину, высоту над уровнем палубы и определил ее положение относительно грузового люка. Остался доволен и сообщил Хатч, что все готово, а затем выложил на видное место кислородные баллоны и одеяла.

— Когда он окажется внутри, как я закрою люк?

На линии связи резко прозвучал ее голос:

— Велишь Биллу сделать это .

Становилось холодно, а Тор стоял внутри туалета в трусах и в майке. Определенно его спасали — но как-то уж очень унизительно. — Ну, как дела? — спросила Хатч.

Тор заглянул в унитаз. Разумеется, сейчас там было сухо.

— Порядок. — Размотав рулон туалетной бумаги, весь целиком, он скатал ком и затолкал его в слив.

Он затолкал свои брюки в душевой слив и использовал великолепнейшую, с ручной вышивкой, рубашку от «Эскот amp; Меер» вместе с остатками бумажных полотенец для блокировки вентиляции.

— Я больше никогда не смогу их надеть, — сказал он Хатч. Та смеялась, но подробностей выяснять не стала.

— Скажи, когда будешь готов .

Носки пошли на заглушки для двух вентилей-близнецов в раковине. Оставалась проблема: насадка душа и слив в раковине и подводка к унитазу. Три места, а он уже был раздет до нижнего белья.

Разорвать майку пополам — вот и билет на выезд. Тор снял ее и попробовал на разрыв, но ткань не поддавалась. Он тянул майку, крутил, призвал на помощь весь свой адреналин и предпринял новую попытку. Тор наступил на лямку и рванул что было сил, но майка выдержала. Прочный материал.

Отказавшись от этой затеи, он затолкал майку в слив раковины целиком. Трусы продемонстрировали такую же прочность, и он засунул их в подводку к унитазу.

Оставалась насадка душа.

— Тор? Время поджимает .

Он припомнил старую байку о том, как кто-то собственным задом перекрыл утечку воздуха в космическом корабле. Но он подозревал, что наконечник душа быстро станет очень холодным, а ему не хотелось, чтобы его зад отдирали от твердой арматуры хирургическим путем.

Носовой платок!

Он лежал в кармане рубашки, поэтому Тор извлек творение «Эскот amp; Меер» из вентиляции, достал платок и вернул рубашку на место. Затем снял насадку душа и затолкал платок в трубу.

— Порядок, Хатч, — сказал он.

Передние секции корабля пульсировали и коробились. В туманной мгле, затенявшей корпус, Аликс удалось различить начало дуги, напоминавшей уродливое ухо, с силой прорвавшееся из охватившего корабль разрушительного хаоса. При этом образующаяся в центральной части корабля паутина начала обретать очертания. Наметившиеся контуры казались чем-то знакомым, что Аликс уже видела раньше, но она никак не могла вспомнить точно. Зрелище было непристойным и отвратительным. Ее желудок крутило и выворачивало так же, как корабль, и она, отвернувшись, взглянула в другую сторону, туда, где Ник все еще прорезал отверстие в корпусе. Огни шаттла, отраженные туманом, бросали на него блики. Казалось, он попал в ловушку спектрального ритма, то обретая, то вновь теряя собственную плоть синхронно с пляской света и облаков.

— Как идут дела, Ник? — спросила Аликс. Если он не поспешит, металл превратится в туман прямо в лучах его фонаря.

— Почти прорезал.

Аликс вдруг подумала про ИИ на борту «Венди». Он не был одушевленным существом. Она прекрасно знала это. Но тем не менее ей хотелось бы «отключить» его и тем самым избавиться от ощущения, что они бросают там кого-то на произвол судьбы. Она хотела упомянуть об этом в разговоре с Хатч, но той наверняка было не до того, да и это вообще выглядело глупо.

— Так мы все еще не вызволили его?

Голос Джорджа испугал ее. На миг ей показалось, что это Билл, остававшийся на борту «Венди».

— Пока нет, — сказала Аликс. — Еще пару минут. — По крайней мере, она надеялась на это.

Хатч и Тор постоянно обменивались сообщениями.

— Сливные отверстия заделаны .

— Прорезаю полки .

— А что такое там, наверху, — есть на этот счет соображения?

Последнее было адресовано Биллу, который отреагировал немедленно.

— Там только электропроводка.

Хатч с некоторым трудом справилась со стеллажами, отделив, таким образом, боковые стенки туалета от шпангоута. Затем она прорезала палубу: спереди и с боков. Она захватила запасной костюм и баллоны с воздухом на случай, если что-то пойдет не так. Например, если она ошибется, сделает неверный надрез и из отсека начнет утекать воздух, она сорвет дверь и попытается затолкать Тора в костюм. Дело в высшей степени безумное, но все-таки шанс.

Внизу, за пределами туалета, все три сливных отверстия соединялись. Хатч обрезала эту трубу, и из нее выплыл шарик воды. Весь туалет запитывала одна подводящая труба, но ее Хатч оставила до финала операции.

Хатч обкромсала с обеих сторон задний шпангоут, пробила себе проход в шкаф-контейнер, примыкавший к туалету сзади, и снова вспорола палубу и шпангоут.

— Как наши дела, Ник?

— Я прошел приблизительно две трети общей длины. Дай мне еще несколько минут, — ответил он.

Но ближайший к Хатч носовой шпангоут выглядел угрожающе. Он на глазах терял свой серый блеск. И напоминал больного раком.

Хатч обрезала верхнее крепление туалета, а с ним и электропроводку. Теперь вся конструкция удерживалась на одной подводящей трубе. Хатч набросила на кабину петлю из кабеля, захлестнув все четыре стенки, закинула кабель наверх, сделала еще одну точно такую же петлю, охватившую верх и низ, и закрепила кабель, упаковав объемное сооружение, точно рождественский подарок.

— Готовься к путешествию, — предупредила она Тора. — Как только мы закончим с отверстием.

— Отлично .

— Я вернусь через минуту.

— Здесь становится свежо, Хатч .

— Потерпи, чемпион, ладно? — Волоча за собой свободный конец кабеля, Хатч отошла к шпангоуту, за которым с наружной стороны работал Ник. — Ник, стукни по корпусу, слышишь?

Разумеется, в безвоздушном пространстве говорить о звуках не приходилось, но она положила ладони на металл корпуса и легко определила место, где он работал.

— Ладно, теперь все в порядке, — заявила она. — Отойди в сторону.

— Хатч . — Он казался раздосадованным. — Я почти закончил …

— Обсуждать будем позже. Отойди. Я дорежу отсюда. — Она включила лазер и ждала. Когда Ник сказал, что «путь свободен», Хатч начала методично вгрызаться в металл. От высокой температуры он чернел и шипел, расступаясь, и наконец она увидела звезды. Она работала с большим упорством, расширяя отверстие.

У нее за спиной передний шпангоут «потек» в отсек, как густой тяжелый сироп.

Отверстие было невелико, но времени не оставалось. Медленно оползающая черно-серая масса, которая когда-то была сплошной твердой стеной, наплывала на туалет.

— Ник, — позвала она. — Теперь твоя очередь. Расширяй отверстие.

— Эй! Что происходит?

Хатч совсем забыла, что Тор слышал их переговоры.

— Все в порядке, — успокоила его она. У нее постукивали зубы. — Через несколько минут мы вытащим тебя отсюда.

— Я готов, — сказал Тор, — в любой момент, как только вы решите .

Хатч бросила короткий взгляд на медленно ползущий черно-серый прилив, на темный туман, заполнявший отсек через брешь на месте шпангоута, и обрезала подводящую трубу. Лавина воды хлынула в помещение. Освобожденная от гравитации, она рикошетила по всему отсеку.

— Ладно, Тор, поехали.

Она освободила кабину туалета от всего, что еще могло помешать движению, и плавно, без толчков потащила ее к только что проделанному выходному отверстию.

Она все еще видела отдельные вспышки света: Ник работал.

— Отверстие будет тесновато, — заметил он и разразился бранью, заметив приближавшийся «прилив». — Что это?

— Режь! — крикнула она.

Кабина кувыркалась, и Хатч решила подтягивать ее верхней частью вперед. По пути туалет врезался в шпангоуты, шкафы, палубу и даже в потолок, но с этим она ничего не могла поделать. Медлить было нельзя. Тор хотел понять, что происходит, и она объяснила: они выходят наружу, надо торопиться, и он должен собраться с силами и терпеть.

Возможно, отверстие уже было достаточно велико. Возможно. Но Ник закончил работу и убрался с дороги как раз в тот момент, когда Хатч прошла через брешь, таща за собой в кильватере странную упаковку и стараясь точнее направить ее. Прямо перед ней были Аликс и шаттл, развернутый носом в их сторону. Ник как мог быстро двинулся к ней на помощь, но только помешал. Она отвлеклась — вероятно, это не имело бы особого значения, но туалет постоянно кувыркался и где-то на полпути задел шпангоут. Тор добавил собственную порцию проклятий. Хатч изо всех сил тянула кабель, стараясь удержать свой «сверток» от вертикального скачка прямо в густой осадок. Затем Ник схватил эту «тюремную камеру» и, вращая, направлял, пока Хатч не удалось протащить ее в вырезанное отверстие.

На середине пути сооружение застряло.

— Как бы не развалилась, — сказал Ник.

Но беспокоиться теперь было бесполезно. У Хатч даже не было под рукой запасного костюма. Туалет не двигался. Они попробовали протолкнуть его объединенными усилиями, упираясь ногами в корпус, но, видимо, его слишком крепко заклинило.

Хатч уже была готова вновь использовать лазер, когда Аликс жестом велела перебросить ей свободную часть кабеля. Хатч раскрутила его над головой, в духе Дикого Запада, и запустила свечкой в ее сторону. Аликс поймала кабель с первой же попытки и быстро закрепила на держателе передней антенны — согласно плану. Сделав это, она вернулась в шаттл.

— Порядок, — объявила она, — все отходят. Билл, задний ход.

Вспыхнули передние маневровые двигатели, и шаттл начал отходить назад. Кабель расправился. Натянулся. Шаттл встал.

— Мы застряли, — сообщил Билл.

— Прибавь мощности, — велела Хатч.

— Ты уверена?

— Да, Билл. — Она старалась не сорваться. — Делай , как я говорю.

Маневровые двигатели полыхнули вновь. И продолжали сиять. Хатч, припав к корпусу «Венди», едва слышным шепотом повторяла: «Ну давай, давай, давай». Туалет слегка дернулся, и показалось, что он сейчас развалится на части, но вся секция отделилась от корабля и поплыла наружу.

Хатч подхватила Ника и воспользовалась собственным двигателем, чтобы вырваться с распадающегося корабля. Несколько минут спустя из прорезанного ими отверстия хлынул черный мрак.

Тор замерзал. Он плавал в закрытом гробу (он больше не думал о своей камере как о туалете), вцепившись с раковину, стремясь получать меньше ударов. Из внешних переговоров он уловил вполне достаточно, чтобы выпрыгнуть из собственных штанов, если бы на нем были штаны. Он постарался подобрать ноги и свернуться клубком, стараясь таким образом сберечь хоть часть тепла собственного тела. Но хуже всего была нехватка воздуха. Хатч подбадривала его. Теперь они были вне корабля, как сказала она, и все шло хорошо. От Тора требовалось только набраться терпения. Держись . Ее любимая фраза: «Держись».

Он ляпнул в ответ что-то вроде «Держусь», или «Есть такое дело, крошка», или еще что-то глупо-молодецкое. Он не говорил много, потому что не хотел, чтобы Хатч догадалась, как ему страшно.

Тор знал, что происходит, видел «коробку», которую тащили в вакуум, ощущал, как леденеет все кругом, и сомневался, не разорвет ли ее внутреннее давление, выбросив его наружу, где он замерзнет как сосулька, прежде чем ему успеют помочь.

Туалет тянули за верхнюю часть, так что Тор располагался более или менее как на палубе, которой служила боковая панель кабинки, сделанная из твердого пластика, на вид очень напоминавшего дерево. Его фонарь, все еще включенный, время от времени ужасающе высвечивал среди окружающей темноты то головку душа, то ногу Тора, то дверь, которая когда-то вела в просторное, полное артефактов помещение, где можно было свободно дышать.

— Хорошо, теперь наше положение устойчиво. Идем к «Мемфису» .

Идем к «Мемфису» . Он попытался превратить эту фразу в мелодию. В песню. На самом деле такая песня была , только он никак не мог вспомнить слова. Идем, ла-да-да-да, к старому «Мемфису» . Верно, слово старый там точно было.

Он решил, что если выберется из этой коробки, то постарается отобразить все пережитое на холсте. Буксировка туалета через отверстие в корпусе корабля. Да. Он уже очень отчетливо представлял это. Хатч прокладывает путь — ее эльфийские черты смотрятся несомненно сверхъестественно, а защитный костюм создает в свете звезд таинственную ауру.

Воздух был разреженный и спертый и отказывался проходить в легкие. Темнота давила на Тора и начинала прокрадываться в поле его зрения.

— При столкновении должен быть удар . — Голос Хатч звучал где-то безнадежно далеко. — Мы используем шаттл для буксировки .

Фальшивый деревянный пол неожиданно вздыбился и ударил Тора. Дал ему солидный толчок. Это было терпимо. Давайте, да поэнергичней .

Хатч и Ник наблюдали, как шаттл, направляясь к открытому грузовому люку «Мемфиса», уменьшался в размерах. Теперь операцией руководил Билл, и от него требовалось сделать все аккуратно, потому что они хотели мягкого приземления кабины. — Ну, что скажешь? — спросил Ник.

— Он еще дышит, — отозвалась Хатч. — Думаю, у нас получится.

Вдали перед ними сиял огнями «Мемфис». Шаттл уверенно двигался к нему и тащил за собой туалет на длинном фале.

Позади нее очередной кусок «Венди» свернулся и медленно скрылся из вида.

Тор, близкий к обмороку, плыл в темноте. Сознание укрылось в самом дальнем углу его мозга. Фонарь, должно быть, уже погас. Тору тяжело было возвращаться к действительности, вспоминать, где именно он находится. Он громко и тяжело дышал, сердце безудержно колотилось. Не отключайся. Успокойся. Думай о Хатч. О Хатч, плывущей в свете звезд . Он пытался представить ее обнаженной, но картина не складывалась. Тор мертвой хваткой вцепился в раковину. Она была ледяная, металлическая, цилиндрической формы, и он никак не мог понять, почему так важно ее не отпускать. Она была его единственным якорем в этом мире.

Окружающая темнота была почему-то гуще, чем обычно. Она походила на черный занавес, развернувшийся у него перед глазами, обволакивающий его, замуровывающий где-то в уединенной пещере, как будто Тор уже был всего-навсего наблюдателем, бестелесным духом, смутно распознающим далекие голоса, произносившие его имя. Голоса были знакомые, они принадлежали старым друзьям, которых он не видел десятилетиями; его отцу, давно покойному, который погиб четверть века назад от несчастного случая, подумать только, катаясь на лыжах; матери, которая когда-то водила Тора на Пайдемонт-сквер кормить голубей. У него был маленький голубой фургон с надписью на боку «Сэмми Дубер» — именем героя юмористических комиксов. Сэмми с его лисьим носом и воздушным шариком.

Хатч .

Ее сияющие глаза постоянно плыли перед ним. Они смотрели точь-в-точь, как два года назад, в «У Кессиди». Тор помнил, как она поцеловала его, помнил ее губы, мягкие и настойчивые, около своих губ. И ее грудь, прижавшуюся к его груди.

Он любил ее. Он полюбил ее с первой минуты, как только увидел…

Невыразимая печаль охватила Тора. Он умрет здесь, и Хатч так и не узнает о его чувствах. Никогда.

Аликс одна-одинешенка сидела в шаттле и смотрела, как перед ней вырастает «Мемфис». Она пыталась поговорить с Тором, чтобы ободрить его, дать ему знать, что они рядом, и даже слышала что-то в ответ, но не могла разобрать слов. Она страшно переживала за него и хотела сообщить, что, по ее мнению, Тор очень плох, но так и не осмелилась сделать это, поскольку не знала, как переключиться на личный канал Хатч, и боялась, что Тор может ее услышать. Вместо этого она связалась с Джорджем , напомнив ему — совершенно без надобности, — чтобы он был готов. — Вы, главное, доставьте его сюда, — сказал Джордж.

Разумеется, это была целиком задача Билла. ИИ вел шаттл, продвигая его так медленно, что Аликс хотелось прикрикнуть на него, требуя ускорить сближение.

— Аликс . — Голос Билла звучал спокойно, будто ничего необычного не происходило. — Будь готова освободить его .

Она схватила ножницы и прошла через воздушный шлюз, тщательно следуя всем инструкциям Хатч: ни при каких обстоятельствах не терять контакт с корпусом шаттла.

К своему удивлению, Аликс обнаружила, что выйти наружу совсем нетрудно. Когда Хатч впервые изложила свой план, Аликс сильно перепугалась, и Хатч не сводила с нее глаз, пока Ник не убедил ее, что это не опасно и ей это вполне по силам. Аликс понимала, что это придется сделать кому-то из них, или ей, или Джорджу, а Хатч хотела, чтобы Джордж был на приеме, ведь кто-то должен был переворачивать и вскрывать «посылку».

Когда Аликс первый раз выбралась наружу и ждала, пока Хатч перебросит ей кабель, чтобы закрепить его за основание антенны, она удивилась собственному бесстрашию. Страхи в нужный момент отступают, и когда Хатч бросила кабель, Аликс поймала его и мигом привязала, просто как на соревнованиях.

Сейчас она повторила свои действия, забравшись на крышу кабины. «Мемфис» приближался. Аликс опустилась на одно колено и смотрела назад, на туалет. В свете звезд он казался бледно-зеленым.

Звездный сортир .

— Аликс, — произнес Билл. — Когда я скажу …

— Я готова.

Она чувствовала некий спортивный азарт. Раскрыла ножницы, обхватила лезвиями кабель и ждала.

— Давай, — велел Билл.

Аликс надавила на рукоятки. И еще.

Кабель сопротивлялся.

— Ну, готово, Аликс?

Она быстро стала соображать: попытаться развязать узел? Но это заняло бы слишком много времени. Поэтому она собралась с силами и налегла на рукоятки еще раз. Связка разъединилась.

— Готово, — сказала она.

— Хорошо .

Аликс отвязала остатки кабеля и выбросила, очистив шаттл.

— Какая прочная штука.

— Отправляйся внутрь, — велел Билл. — Быстро .

Аликс возмутил приказной тон ИИ, но она понимала необходимость спешки. Она развернулась, торопливо пробралась к люку и залезла на сиденье. Ремни безопасности сомкнулись вокруг нее, воздушный шлюз закрылся, и она услышала шипение входящего воздуха. Затем маневровые двигатели полыхнули, сиденье «врезалось» в нее, и шаттл резко сменил курс.

Аликс попыталась вспомнить, была ли она когда-нибудь настолько горда собой.

Джордж уже ждал «посылку», которая медленно подплывала к нему. Это была совершенно непристойная конструкция, за которой тянулись трубки, кабели и куски полок. К тому же, остатки водяных шаров вырывались из труб, улетая в вечность. Все это вместе медленно закувыркалась, и Джордж усомнился, сможет ли оно пройти в грузовой люк. Билл сосредоточил на странно движущемся объекте все бортовые огни, и шаттла, и «Мемфиса». Джордж отошел в сторону, освобождая путь.

Объект приближался быстрее, чем он ожидал.

Он оглянулся на поднятую сеть собственного изготовления, уверяя себя, что она не подведет.

Он напряг слух и осознал, что вот уже несколько минут из «коробки» не слышно никаких внятных звуков.

Неожиданно тишину разорвал голос Хатч:

— Джордж, ты в готовности?

— В полной боевой, — доложил он. — Оно приближается. Осталось секунд тридцать.

— Ладно. Мы постараемся появиться как можно быстрее .

Аликс наблюдала за приближением туалета, за его медленным вращением вокруг центральных осей. Шаттл развернулся и отправился в обратный путь. Хатч и Ник были далеко, рядом с «Венди». Они перемещались в пространстве, управляя одним из своих ракетных поясов. И вместе представляли достаточно солидную массу, чтобы Джордж мог их видеть. Во всяком случае, видеть их фонари.

— Десять секунд, — сообщил Билл. — Освободить вход .

Чертова идиотская машина. Она думает, что я собираюсь стоять там, изображая мишень для «ящика»?

Джордж прислушался к мягкому гудению своего костюма и ощутил потоки воздуха, шелестевшие вокруг его лица.

— Пять .

В голосе ИИ, дающем точный отсчет, словно был оттенок гордости. Строго в предсказанный момент «посылка» прошла в люк. Она ударилась верхним краем рамы, проплыла по отсеку и врезалась в сеть. Не строго в центр, но вполне близко.

Джордж бросился туда.

— Билл, — крикнул он, — закрой люк и включи жизнеобеспечение.

Он сказал Тору, что тот внутри «Мемфиса», что теперь он в безопасности и через минуту, как только он высвободит туалет из сети, будет воздух. Тор не ответил.

Джордж избавил кабинку от сети и подтолкнул ее, устанавливая на палубе.

— Порядок, Билл, — сказал он. — Поднимай гравитацию.

Возврат силы тяжести не требовал никаких проверок и измерений. По техническим условиям, о которых Джордж слышал, но которых никогда не понимал, она либо включалась, либо выключалась, без каких-либо промежуточных установок. Билл выдал четверть стандартной величины.

Грузовой люк закрылся, в отсек медленно вернулся воздух. Джордж опустился на колени около «ящика», дожидаясь, когда на панели состояний появится зеленый свет.

Позже Тор заявил, что на самом деле не терял сознания. Но хоть бы и так, все равно в течение нескольких последних минут он был близок к обмороку. Однако ему казалось, что все время путешествия он бодрствовал и знал о происходящем достаточно, чтобы представлять себе ход операции, а на вопросы не отвечал лишь по той простой причине, что был достаточно рассудителен и экономил воздух. Он уверял, что понял, когда его «ящик» проплыл через грузовой отсек, и страшно обрадовался, угодив в расставленную Джорджем сеть. Страшно обрадовался. Так он затем описал происходившее с ним. Как бы то ни было, он все-таки распознал встревоженное лицо Джорджа, разглядывавшего его и растиравшего ему запястья, чтобы восстановить кровообращение. Джорджа, который буквально обнимал его, уверяя, что все будет хорошо. Джорджа, который убеждал его, что обо всем позаботится и что был бы признателен, если бы Тор впредь не пугал его подобным образом.

— Теперь он у нас, — сообщил Джордж. — С ним все в порядке . Ник и Хатч входили через главный воздушный шлюз.

— Тор, — сказала Присцилла, — очень здорово, что ты вернулся.

— Не думаю, что он уже способен разговаривать, Хатч. Но он слышит тебя. Кивает. И благодарит .

— Отличный результат, Джордж, — сказала она.

После того как Джордж вывел Тора из дока, Билл вновь понизил давление и вновь открыл отсек. Спасатели избавились от туалета, и Хатч воспользовалась маневровыми двигателями, чтобы забрать Аликс из шаттла.

Шаттл оставили примерно в километре от корабля, поскольку решили понаблюдать за ним некоторое время, прежде чем возвращать на борт. Просто на всякий случай.

Хатч с явной неохотой отказалась от попыток отыскать тело Курта. Его поглотило то, что в конечном счете на их глазах уничтожило «Венди», и эти поиски просто не оправдывали риск, связанный с доставкой тела капитана на борт.

Еще одна утрата.

17

Есть нечто невыразимо величественное в существовании близнецов. Идет ли речь о детях, автомобилях или галактиках. Возможно, это гармония или осознание благорасположения судьбы. Я бы даже осмелился сказать, что это — свидетельство существования порядка, организованности и законов. До тех пор пока в мире существуют близнецы, мы можем спать спокойно.

Марк Томас. Необитаемое место. 2056

Трансформация «Венди» заняла немногим более двух дней. Команда «Мемфиса» наблюдала за происходящим с расстояния свыше двадцати тысяч километров, то есть вполне безопасного.

Корабль таял, распадался на частички железа и огромные клубящиеся облака. По окончании процесса возник новый спутник-невидимка: поблескивавший в свете звезд ромбовидный корпус и параболические «тарелки» антенн, медленно вращавшиеся, как будто проверявшие собственные возможности. Спустя несколько часов после своего появления спутник уже был невидим, а значит, начал функционировать. Вскоре после этого он двинулся на орбиту, где ранее находился экземпляр, демонтированный Тором и Хатч. Антенны спутника были направлены в сторону Рая. Останки корабля наконец взорвались: распад дошел до двигательной установки.

Исчезло из вида и «нечто », пожравшее «Венди».

— Похоже, — сказала Джорджу Хатч, — каждая группа из шести спутников вводится в строй с собственным центром управления, своего рода системой контроля, которая следит за состоянием звена. Если один из спутников выходит из строя, система способна создать ему замену.

Раздумывая об этом, Джордж лишь покачивал головой.

— Чепуха. А если поблизости не окажется корабля, который можно для этого использовать?

— Нам просто не повезло. По чистой случайности в такие моменты рядом со спутниками оказывались наши корабли. Система контроля, должно быть, запрограммирована так, чтобы отыскать в ближнем космосе богатый железом астероид. Возможно, что-нибудь другое, но тоже богатое железом.

Тор после двухдневного отдыха пришел в себя. Его кормили горячим бульоном и обеспечивали покой.

Хатч провела сеансы связи со станцией «Аутпост» и с Академией, сообщив о потере «Венди Джай» и его капитана. Кроме того, она изложила теоретическое предположение относительно системы контроля.

Шаттл как будто бы избежал «заражения», и вскоре после взрыва «Венди» его обследовали и вернули на борт. Но Хатч велела Биллу вести постоянное наблюдение за шаттлом и при первых же признаках чего-либо неблагоприятного «выставить его за дверь».

Тем временем продолжалось обсуждение вопроса: что спутники-невидимки делают возле планеты Торос?

Никаких идей ни у кого не было.

— А вы уверены, — разглагольствовал Джордж, — что ваш уходящий в космос сигнал нацелен именно на эту, как ее там, галактику?

— GCY-7514, — уточнил Билл. — Да, в этом нет никаких сомнений .

Джордж воздел руки:

— Это безумие. Нельзя отправлять сигнал в такую даль.

Хатч задумалась: «А не мог ли тот, кто стоял за созданием этой сети ретрансляторов, добиться определенного прогресса в области передачи информации с использованием сверхсветовых технологий для межгалактической трансляции сигнала?» Она спросила у Билла, был ли передаваемый сигнал достаточно мощным, чтобы «достать» до 7514.

— Он придет туда невероятно ослабленным, — ответил ИИ.

И невероятно «устаревшим». Несомненно, если бы создатели сети располагали сверхсветовыми технологиями, они применили бы некую разновидность гиперсвязи. Применили нечто такое, что намного быстрее прошло бы расстояние в миллионы лет.

— Билл, — попросила Хатч, — не мог бы ты перепроверить, куда направлен выходной сигнал?

Джордж сидел, потряхивая головой.

Этого не может быть. Что-то мы упустили.

Изображение Билла материализовалось в кресле рядом с Джорджем. И взглянуло на него. Взглянуло с беспокойством и смущением.

— Происходит что-то странное, — сообщил Билл.

— Что такое? — сердито осведомился Джордж.

— Сигнал перестал идти в известном нам направлении .

— Ты хочешь сказать, что он больше не нацелен на эту галактику?

— Именно .

Джордж повернулся к Хатч, как будто она могла что-то объяснить.

— Так куда же он направлен, Билл? — поинтересовалась она.

— Кажется, он тянется к двум газовым гигантам. В эту систему. Очевидно, он все время был направлен туда.

Джордж нахмурился. Он все еще мучительно переживал стычку с ангелами, а наложившаяся на это смерть Курта, сказалась на нем тем более тяжело. Он признался Хатч, что устал, что чувствует себя ответственным за смерть многих людей и что его терзает тот факт, что за время путешествия так и не было найдено практически ничего . Энтузиазм, который поддерживал его несколько первых недель, окончательно пропал.

— Я полагаю… — начал Билл.

— …что сигнал отправляли во внешнюю часть системы, — закончила за него Хатч.

— Надо проверить, — сказал Ник.

Тор, несомненно полностью пришедший в себя после своих приключений, сидел за столом с Аликс и пил кофе.

— Во всяком случае, вреда от этого не будет, — заметил он.

— Далеко они? — спросила Хатч. — Эти газовые гиганты?

— Около ста миллионов километров . — Билл вывел изображение на экран, и тут же все дружно ахнули.

Пара покрытых облаками дисков, пара Сатурнов. У каждого кольца. Но была еще третья группа колец, затянутых мглой, с нечетко выраженными границами, колец, окружавших всю систему.

— Они удалены друг от друга приблизительно на три миллиона километров. Расположены очень близко. Особенно для объектов такого размера .

В помещении стало удивительно тихо.

На полпути между двумя планетами, в самом центре масс, плыло облако. Оно было чудовищных размеров, достаточных, чтобы накрыть любой из гигантов. Его прорез?ли стрелы молний. И само оно скорее напоминало третью планету. Широкие ленты облаков опоясывали каждый из этих миров, блекло-серые на одном из них и серебристо-голубые на другом.

— Никогда не видела ничего хоть отдаленно похожего, — нарушила Хатч затянувшееся молчание.

У кого-то в стакане позвякивали кубики льда.

Близнецы были удалены от центрального светила чуть больше чем на триллион километров. Чтобы добраться до них, «Мемфису» предстоял долгий переход, на который с его термоядерными двигателями требовалось около двух недель. Хатч предпочла короткий прыжок в эту зону, который можно было выполнить чрезвычайно точно. В течение часа корабль завершил переход и стремительно вышел на небосвод, представлявший удивительное зрелище. Цепочки светящихся частиц и газов вихрящимся водоворотом прорезали почти целиком опутавшую миры-близнецы ночь. Обе планеты были «сплющены» и деформированы гравитацией. — Диву даешься, как все это не разваливается, — заметил Ник.

Все сидели в кают-компании. Билл включил главный экран, притушил свет и высветил для землян все происходившее в небе, создав впечатление присутствия на открытой веранде, откуда они могли с изумлением разглядывать эту картину.

— Может быть, это и есть причина их появления, — сказала Аликс, понизив голос почти до шепота.

«Мемфис» входил в систему сбоку, так что планеты-близнецы, одна освещенная, другая темная, одна яркая, теплая, пестрая, другая сумеречная, зловещая и унылая, располагались по разные стороны оси равновесия.

— Здесь не так много лун, — сообщил Билл. — В плоскости системы я обнаружил их девять, не считая мелких камешков. Разумеется, при такой планетной системе это не удивительно .

Все луны располагались за внешним кольцом.

— В плоскости системы, — напомнила Хатч.

— Верно. Есть и еще одна, десятая. В необычной позиции . — Билл вывел изображение. Луна вращалась вертикально, под прямым углом к большому кольцу. Некая разновидность полярной орбиты, как и все прочие, располагавшейся вокруг центра масс.

Из центрального облака «выкатывались» длинные завитки. Билл предоставил наблюдателям их изображение с посекундной фиксацией, так что земляне видели все удлинения и сокращения этих завитков, как будто те были живыми и тянулись к планетам, точно щупальца кальмаров, но так и не касались их.

Вертикально обращающаяся луна была большой , почти с Марс величиной, и, похоже, некогда претерпела весьма грубое обращение. У нее была огромная вмятина с одной стороны, как будто от удара чем-то крупным, почти таким же, как она сама. От места удара расходились глубокие трещины. В других местах поверхность была нарушена горными пиками, расселинами и оврагами. Все вместе представляло весьма неприглядный земельный участок.

Билл сообщил, что ее орбита не идеально перпендикулярна и имеет небольшой, в несколько градусов, угол наклона.

Все луны-спутники уже были зафиксированы приливными силами, так что смотрели на планеты всегда одной стороной. На десятой луне вмятина была обращена наружу.

Хатч нахмурилась, глядя на сделанный Биллом набросок системы: вертикальная орбита имела наклон в несколько градусов по отношению к той оси, вокруг которой обращались две планеты.

— Не сказала бы, что это устойчивая орбита, — заметила она.

— Так она и не устойчива, — сказал Тор.

Его комментарий удивил Хатч. Откуда бы ему знать?

— Эту луну в конечном счете либо выдавит, либо втянет в систему. — Тор перехватил обращенный к нему взгляд. — Художникам необходимо знать кое-что и об орбитальной механике, — произнес он с улыбкой довольного кота, только что отведавшего сливок. — Вот вам еще одно большое и важное открытие. Мы сейчас видим настоящую сенсацию.

Джордж пожал плечами.

— Это всего лишь камень.

Тор покачал головой.

— А может, нечто большее. Такое расположение элементов системы… И в таком месте…

— В каком «таком» месте? — спросил Джордж.

— Таком загадочном и таком прекрасном. — Тор смотрел куда-то вдаль. — У меня есть к тебе вопрос, Джордж.

Джордж издал урчание, подобное звуку бегущей по камням воды.

— Ну, спрашивай.

— Посмотри внимательно на эту систему. Множество лун-спутников свободно «плавают» в плоскости колец. Если бы ты собирался жить именно здесь, то где бы тебе захотелось поселиться? Чтобы иметь наилучший обзор? Где, по твоему мнению, разместил бы художник свой мольберт?

— На «вертикальной» луне. Аликс вмешалась в разговор быстрее, чем Джордж успел задуматься над вопросом.

Голубые глаза Тора отыскали Хатч. В последнее время всякий раз, когда они смотрели на нее, ее наполняла уверенность, что в них — послание, возможно, неосознанное.

— Дело в том, — сказал художник, — что луны никогда не занимают подобных орбит естественным путем.

Все тотчас взглянули на изображение. Хатч решила, что, вероятнее всего, Тор ошибается. Орбита была необычной и временной, но такое вполне могло случиться. И доказательство было у них перед глазами.

— Есть здесь какие-нибудь признаки спутников-невидимок? — спросила Аликс.

— Билл ищет, — ответила Хатч. — Он сообщит нам. Придется, как видно, потратить некоторое время и провести здесь исчерпывающий осмотр.

— Ты согласна с Тором? — поинтересовался Джордж.

— Нет. Я не считаю, что это — непреложный факт.

— Думаю, он может быть и прав, — промолвил Джордж. — Такое место… Вертикальная луна. Здесь все возможно.

Кто-то поместил ее здесь. Кто-то, кто хотел иметь хороший обзор .

— Но как бы ценно ни было это место, — заметила Хатч, — вряд ли хоть раз хоть кто-то прошелся по этой орбите сверху донизу.

— Остается только гадать, — продолжил Джордж, — действительно ли такое расположение луны имеет искусственную природу. Неужели это в очередной раз чья-то идея создать сад камней?

При этих словах по спине у Хатч пробежал холодок. Она вновь взглянула на Тора. Тот задумчиво исследовал кофейную чашку.

— Это потребовало бы определенного инженерного мастерства, — заявила Хатч. — Нет, очень трудно поверить, что это объект искусственного происхождения.

— Жаль, — вздохнула Аликс. — Так приятно думать, что существует «нечто», обладающее такой вот разновидностью эстетического чувства.

У Хатч не было ни малейшего желания встречаться с теми, кому по силам сотворить увиденное ей, независимо от того, покровительствуют они искусствам или нет.

Джордж прислушивался к разговору вполуха.

— Знаешь, — проговорил он, — я думаю, мы должны учесть соображения Тора и отправиться туда, взглянуть на эту вертикальную луну.

Внутренняя часть системы засверкала. Светящаяся спираль словно цепью соединила обе группы колец с центральным облаком. Будто скрученное алмазное ожерелье.

* * *

Хатч целый день провела на мостике, отдавая указания Биллу. Получить изображение одного объекта , оценить гравитационные свойства другого , провести сенсорное исследование состояния облаков. Запустить зонды.

И еще к ней вереницей шли посетители. Джордж забежал поздравить ее с отлично выполненной работой и намекнуть, что когда все это закончится и Хатч начнет подумывать о новом деле, то он с удовольствием позаботится об этом, поскольку у него множество друзей.

Хатч посчитала, что это в высшей степени благородно с его стороны, и так ему и сказала.

— Но, вероятнее всего, — добавила она, — после рейса я уйду в отставку. Я собиралась сделать это еще до начала нашего полета. А уж после…

— Как ты можешь, Хатч? Ведь это историческая экспедиция!

Она лишь взглянула на него.

Джордж кивнул.

— Нет, я не упрекаю тебя. Я и сам не уверен, что хотел бы снова пройти через все это.

Ненадолго забежала Аликс, рассказать Хатч о том, что подумывает положить полет «Мемфиса» в основу нового мюзикла.

— Хотя у меня есть некоторые сомнения. Получается ужасно мрачно. — Она казалась искренне расстроенной. — Боюсь, никто на него не пойдет.

Нику хотелось поговорить о разных случаях в похоронном бизнесе. Например, один покойный записал на пленку обращение к собственной вдове — все, что он никогда не посмел бы высказать ей в лицо (и нанял адвоката для гарантии, что Ник не забудет проиграть ей эту запись). На просмотр вместо нее приходит другая женщина. Вдова же на похоронах объявляет собравшимся, что на самом деле это, в общем, хорошо — покойный был ей всего лишь виртуальным мужем.

И наконец Тор.

— Могу я пригласить тебя на минуту в общий отсек? — спросил он. Выглядел он хорошо. На щеки вернулся румянец, а на лицо — улыбка. Но в глазах все еще оставалось что-то тревожное. Он не хотел говорить о своем приключении и особенно о Курте.

— Конечно. — Хатч поднялась и направилась к переходу. — А в чем дело?

— У меня есть для тебя кое-что.

Остальные были уже там — очевидно, ждали. Тор попросил ее сесть и встал у стола, на котором лежали четыре тубуса для холстов.

Хатч оглянулась на остальных, желая понять, знает ли кто-то хоть что-нибудь о происходящем. Но они лишь пожимали плечами.

— Спасибо, что пришли, — сказал Тор. — Вы, друзья, помогли мне в тяжелую минуту, и я хочу поблагодарить всех вас.

Он стоял и слушал набор фраз, который всегда звучит в подобных обстоятельствах. Не за что, Тор. Мы все готовы были оказаться там. Ты сделал бы то же самое .

Он открыл первый тубус и достал оттуда рисунок.

— Джордж, это тебе в знак моей признательности и благодарности. — Тор развернул работу и держал так, чтобы каждый мог видеть. Там был Джордж, героическая фигура в открытом грузовом люке «Мемфиса», позади него сеть и на подходе — кабинка. Тор проставил на холсте имя Джорджа, а в углу подпись и дату.

На другом рисунке Аликс стояла на шаттле, широко расставив ноги, и привязывала кабель к основанию передней антенны, контржурный свет далекого солнца облекал ее светящейся аурой.

На третьем Ник «прилип» к корпусу распадавшегося «Венди Джай» с зажатым в правой руке ярко блестевшим лазерным резаком.

И наконец Хатч.

Она не была уверена, чего ей следовало ожидать.

Неуклюжая фигура внутри отсека? Вырезающая с помощью лазера туалет?

Тор развернул холст, и перед ними вырос небосвод над Торосом. Там сиял всеми своими огнями «Мемфис», плавно скользивший вдоль горизонта. А на фоне мягкого серебристого света звезд и корабля вырисовывалась сама Хатч, спокойно вглядывавшаяся вниз. Лицо и плечи представлены призрачным абрисом. Это была настоящая, великолепная Хатч, воплощение ее собственных представлений. Ее можно было не сразу узнать, но она понимала, что такая, какая есть, она никогда бы не произвела столь сильного впечатления.

— Тор, — сказала она, — картина просто потрясающая. Они все потрясающие.

— Тебе нравится?

— Да. Конечно. — И через минуту: — Спасибо.

Когда несколько минут спустя они остались одни, Тор заметил, что единственная сложность пребывания на борту звездолета — невозможность достать розы.

— Так что это тебе вместо роз.

Он прижался губами к ее губам.

— Тор, — выдохнула она, — это куда приятней, чем розы.

18

Укажите мне в Андах место, надежно удаленное от шумных соседей, от рыбных рынков, от родственников, от толпы и низко летающих самолетов, и я с радостью расстанусь с бессмысленными удовольствиями этого мира.

Эллис Делмар. Жизнь в бесконечном одиночестве. 2087

Хатч размышляла, оставлять ли рисунок на мостике. Пусть на нем была как бы и не она или, наоборот, она — но слишком напоминающая божество. Хатч почти решилась на это, но в последний миг передумала и все-таки повесила рисунок в своей каюте. И любовалась им. Ее образ за короткое время прошел долгий путь от размахивающей бейсбольной битой девчонки-сорванца, одетой в форму игроков «Филлис», до вот этой ловушки на мужчин. «Он попал в яблочко, крошка», — подумала Хатч.

Тем временем они вошли в пределы чрезвычайно странной системы, какой им теперь представлялись Близнецы.

Размеры обоих гигантов почти совпадали. Их экваториальные диаметры составляли, по оценке землян, шестьдесят пять и шестьдесят три тысячи километров. Меньшая по размерам планета, более яркая, выделялась поясами серебристых облаков с голубым и золотистым отливом.

Голубизна была результатом присутствия жидкого метана и кристаллов льда на внешней оболочке атмосферы. Циклонические штормы проникали глубоко внутрь нее, представляясь завитками и водоворотами желтого и красного с золотыми блестками. Это была сверкающая планета.

Ее темный и мрачный гигант-собрат, укутанный в октябрьские тона, также пестрел штормами. Но здесь они, казалось, были более сильными и грозными, чем у его соседа, и накрывали более обширные пространства. Название пришло автоматически: систему окрестили Близнецы; яркую планету — Кобальтовая; темную — Осенняя.

У каждой были собственные кольца. У Кобальтовой — более сложного строения, с вкраплениями мелких лун и перехлестами, с четырьмя овалами Кассини.[3] У Осенней — ярче, золотистого и темно-оранжевого оттенков, и только с двумя овалами Кассини. Невозможно было не обратить внимания на удивительный баланс света и тьмы в построении всей этой системы.

Близнецов разделяло чуть более трех миллионов километров.

Вся эта система планет и колец (плюс центральное облако) была окружена громадным внешним кольцом четко выраженной эллиптической формы, которое напоминало скорее беговую дорожку на стадионе. Оно тоже проявляло все признаки традиционных кольцевых систем: овалы Кассини, связанные луны, эффекты переплетений, но не было очерчено столь четко, как два планетарных кольца. В отличие от резко контрастного вида элементов внутренней системы оно представляло скорее некий тип светящейся петли, постепенно рассеивающейся в ночном мраке.

Спутники-луны были покрыты кратерами, заморожены, безжизненны. Лишены каких бы то ни было признаков атмосферы. Их диаметр менялся в диапазоне от шести тысяч километров у вертикальной луны до двенадцати сотен — у лун-спутников.

Планеты, луны и большое кольцо вращались вокруг центра масс, где формировалось облако и уравновешивалась гравитация двух гигантов. Близнецы походили на стремительные ядра, которые двигались в противоположных направлениях, делая полный оборот за неполные двадцать четыре часа. Оба были в значительной степени сжаты центростремительными силами, и Билл сообщил, что не уверен, достаточно ли долго проводились измерения с точки зрения их точности, но предварительные оценки показывают, что эти планеты сближаются.

— Постепенно, — сказал он. — Система явно нестабильна .

— Они столкнутся? — спросил Джордж, уже потиравший руки в предвкушении такой перспективы.

— Неизбежно .

— Когда?

— Менее чем через миллион лет .

— У нашего ИИ, — заметил Джордж, — очень язвительное чувство юмора.

Центральное облако мерцало из-за постоянного вторжения пыли и частиц, всасываемых из обеих кольцевых систем. Именно эта активность и создавала эффект плетеного ожерелья. Два потока частиц, сталкиваясь внутри облака, взрывались, демонстрируя свои пиротехнические свойства, и светящиеся струи отбрасывало на миллионы километров в ночь, пока в конце концов не утаскивало назад.

Билл продолжал выводить на самые разные дисплеи центра управления и по всему кораблю изображения в реальном времени. Хатч почти все время проводила на мостике. Внизу Джордж и его команда не отрывались от экранов.

Они уже приближались к самой удаленной из лун, когда Билл доложил еще об одном странном свойстве системы.

— Осенняя имеет белую вихревую зону на экваторе .

— Белую зону? — спросила Хатч.

— Штормовую. Но она не похожа на остальные штормовые зоны .

— В каком смысле?

— Она?же. И длиннее. В ней меньшие скорости ветра. Может быть, она на экваторе неспроста .

Со станции «Аутпост» им сообщили, что доклад Хатчинс о гибели «Венди Джай» переправлен в Академию. (Передававший это послание Джерри был строг больше обычного, как будто намекал капитану, что ее отзовут, разденут и публично выпорют.) «Джерри, — подумала Хатч, — тоже мог с восторгом смотреть вперед, в грядущее бюрократическое будущее».

«Мемфис» потратил три дня на исследования. Это было удивительное время. Люди наблюдали за Близнецами под самыми немыслимыми углами. Временами весь небосвод заполнялся светом, сияющими планетами, лунами и кольцами. В другие моменты, когда «Мемфис» находился на ночной стороне планет, невозмутимую тьму неба подсвечивало лишь «ожерелье», мерцающее на фоне окружающих звезд. Билл вывел все это на экран размером со стену в кают-компании, и путешественники, обедая или завтракая на своей виртуальной веранде, любовались искрометным, подвижным световым шоу. Метеоры, бесконечным потоком выбрасываемые из колец за счет гравитационных сдвигов, устремлялись вниз и вспыхивали в верхних слоях атмосфер обеих гигантских планет.

«Если где-то и существует место, — подумала Хатч, — кричащее на весь мир: „Творец есть!“ — вот оно».

К вертикальной луне «Мемфис» приблизился поздним утром в канун Рождества. Луна, величиной с Марс, выглядела неприветливо. У нее не было ни клочка атмосферы, ни следа широких плоских равнин, которые имелись у соседа Земли. Здесь возвышались огромные наплывы каменных пород и зияли обширные ущелья. Кратеры были практически везде. На этой планете теснились игольчатые пики, иззубренные скальные образования и засыпанные каньоны, отвесные утесы и плоскогорья, глубокие борозды и вертикальные срезы пород. Как и другие луны, эта подчинялась приливу, постоянно предъявляя центральному облаку один и тот же бок.

Вертикальная луна находилась практически на краю системы, в 24 миллионах километров от центра масс. Если смотреть с ее самой выгодной точки, то система колец и гигантских планет казалась наклоненной градусов на пятнадцать — для Аликс примерно на ширину от выставленного большого пальца до кончика вытянутого мизинца.

Траектория этой луны обеспечивала уникальную перспективу. Вместо вида за большим кольцом, какой открывался с других спутников, вертикальная луна при движении позволяла охватывать всю систему целиком, сверху и снизу. Так что наблюдателю, находящемуся на правильно выбранной ее стороне, небосвод являл великолепное зрелище. Оттуда было видно все: Близнецов, облако и три группы колец.

Первоначально никто не принял всерьез предположение Тора, что орбита вертикальной луны имеет искусственное происхождение. Но когда они подлетели ближе и осмотрелись, то мысль о том, что это небесное тело передвинули и разместили здесь, показалась не столь невероятной.

«Если бы я могла передвинуть планету, — размышляла Хатч, глядя на пару игольчатых пиков на самом краю горной цепи, — это именно то место, куда я поместила бы ее».

Она была на мостике одна. Вдруг перед ней вспыхнуло изображение Билла. Он сменил рабочий комбинезон, который носил несколько последних дней, на парадный галстук и пиджак и выглядел так, будто собирался на прием к Мейкписам.

— Что?

— Там, внизу, здание .

Шутить изволите . Она взглянула на экраны: да, здание было! Неподдельная радость неожиданно захлестнула Хатч, и она решила, что слишком долго заставляла Джорджа топтаться на месте.

Из цепи горных кряжей поднималась зубчатая гора. Около ее вершины Хатч разглядела широкий выступ. И там, на этом выступе, обосновался дом .

Ну ладно — строение .

Это был пустой в центре, вытянутый вдоль уступа овал. Хатч даже различила окна, но все они были темными. На них не было заметно никаких экранов, которые защищали бы их от вакуума, и это заставляло предположить, что там используются или использовались системы, подобные полям Фликингера.

— Есть хоть какие-то признаки использования энергии, Билл?

— Отсутствуют .

— Стало быть, там никого нет.

— Я бы сказал то же самое .

Бедный Джордж .

— Я бы еще отметил, что строение расположено на экваторе. Это самое удобное место для осмотра и наблюдений . — Билл продемонстрировал ей общую картину из этой точки. Осенняя была на южном небосклоне, Кобальтовая на северном. Облако плыло прямо над головой.

Скальный уступ, вершина горы, возвышался примерно на тысячу метров над стеной дома. Хатч переправила это сообщение Джорджу, а затем спустилась в отсек управления экспедицией, чтобы пообщаться с пассажирами: Билл транслировал им все изображения.

— Ну, как насчет этого? — сказал Тор, когда на экране появилось овальное сооружение. — Что я говорил ?

Контактеры устроили второй круг взаимных поздравлений. «Превратности судьбы, — подумалось Хатч. — У нас либо праздники, либо похороны».

Джордж отвел ее в сторону и поблагодарил.

— Ты удивительно сердечный человечек, Хатчинс. — Он смеялся, он был рад.

— Это все Тор, — заметила она. — Он-то как раз и считал, что вертикальная луна — самый ценный ближайший объект для поиска.

Тем временем «Мемфис» расположился в пространстве под более правильным углом, и теперь телескопические камеры Билла снабжали землян все новыми подробностями.

Здание было двухэтажным. Были хорошо видны входная дверь и множество окон. Архитектура здания была предельно простой, без всяких попыток дополнительно украсить его, если не считать уступов и пилястров. («Кто бы стал строить в таком месте вычурный дом? — спросила Аликс. — Его затмит окружающая обстановка».) В открытой центральной части стояли несколько скамеек. Еще имелся купол — точь-в-точь такой, какие попадаются в загородных домах двадцать первого века, которых так много в Виргинии. Постройка, целиком выполненная из серого камня, несомненно, добытого среди окружающих скал, была до боли красива.

— Странно, — произнес Ник.

— Что именно? — спросил Джордж.

— Антенны. Но я не вижу никаких признаков приемника.

Хатч отправила в Академию сообщение о визуальном контакте, как того требовали инструкции. Ей не хотелось этого делать, так как она заранее знала, что копия уйдет на станцию «Аутпост», к Могамбо. И эта новость заставит его действовать. Жаль, но ничего не поделаешь . Зато Хатч по-настоящему гордилась собой. На протяжении многих десятилетий, с тех пор как человечество освоило полеты на сверхсветовых скоростях, оно предприняло без преувеличения сотни экспедиций с целью найти планету, которая когда-то была — или оставалась — местом обитания разумных существ. «Мемфис» за время своего полета сделал это три раза из трех.

Контактеры заплатили за это кровью, но когда придет время вернуться домой, среди встречающих на «Колесе» наверняка окажется сам президент, чтобы пожать руку Джорджу.

Сомнений быть не могло: дом пустовал. На крыше были смонтированы две большие «тарелки». Концентраторы солнечной энергии, хотя и не направленные на солнце. На самом деле, они вообще никуда не были направлены. Развернутые в разные стороны — одна к большому кольцу, другая просто вниз , в сторону каньона, — они бездействовали.

Пространство в центральной части овала когда-то было внутренним двором. Хатч разглядывала изображения, изучала скамейки, нашла вход в здание — он был украшен куполом.

— Смотрите! — воскликнула Аликс. — Там, слева!

За пределами здания, на выступе .

— Увеличение, Билл, — приказала Хатч. — Левая сторона.

Космический корабль! По всей вероятности. Но с уверенностью утверждать было трудно. Это вполне мог быть ангар-склад с окнами.

— Почему же они оставили здесь свой корабль? — спросил Джордж.

Хатч не знала, но задумалась, действительно ли это место покинуто его обитателями.

Ангар, корабль, шаттл или что-то еще поблескивало в мерцающем свете неправдоподобного небосвода.

— Мы конечно же захотим спуститься и взглянуть поближе, — заявил Джордж.

— Разумеется, — это был Тор. Хатч представила, как он достает мольберт.

— Кто хочет отправиться туда?

Аликс нисколько не удивилась, когда Хатч заговорила об опасности и напомнила, что один раз они уже поступили самонадеянно и из-за этого погибли люди. — Но ведь наверняка там никого нет, — сказал Джордж. — Там же сплошной вакуум.

Возражать против этого было трудно. Ник заметил, что это тот самый случай, как и с лунной базой на Тихой Гавани. Никакой видимой угрозы. Место в высшей степени безопасное.

Так же думала и Аликс. Ей нравилась Хатч, но все-таки она считала капитана чуть-чуть скрытной. И чересчур осторожной. Это была вовсе не та производящая впечатление личность, какую ожидаешь увидеть на мостике сверхскоростного космического корабля. Хатч не ошиблась в отношении ангелов, но сейчас дело наверняка обстояло совсем иначе. Тишина…

Предстоящее мероприятие обсуждали несколько часов. Вопрос состоял не в том, отправятся ли они туда, а скорее кто это будет. Джордж и Хатч — для полной гарантии, что ничего не случится? Джордж, Ник и Тор, поскольку при наличии опасности лучше, если навстречу ей выйдут мужчины? Аликс предлагала себя и Хатч — женщины проворнее и сообразительнее.

Мужчины рассмеялись, приняв ее слова за шутку.

В конце концов, когда стало ясно, что отправиться на поверхность планеты хочется всем, Хатч уступила, и они всей компанией направились к шаттлу и начали спешно активировать защитные костюмы. Включив поле Фликингера, Аликс наслаждалась ощущением нарастания энергии вокруг. Волна, теплая и прозрачная, обнимала ее, как мягкая одежда.

Пока все ждали, когда давление воздуха вне шаттла упадет до нуля, Хатч установила правила «посещения». Никто не отходит в сторону без напарника. Ничего не трогать руками, сначала притрагиваться к предметам специальной тростью. Помнить о гравитации. Она будет низкой, но свалившийся с горы убьется.

— И, пожалуйста, запомните, — добавила она, — там все имеет огромную ценность. Постарайтесь ничего не трогать и, ради бога, ничего не разбить.

Ник вздохнул и пожелал всем счастливого Рождества.

Хатч обратила к нему пронзительный «полицейский» взгляд.

— Я знаю, как все это звучит, Ник. Но я действительно больше никого не хочу потерять. — На панели управления вспыхнули зеленые огни. — Хорошо, Билл, — сказала она ИИ. — Запускай нас по собственному усмотрению.

Шаттл развернулся, люк открылся, и исследователи скользнули в темноту.

Пока Хатч двигалась по одиночной орбите, Аликс разглядывала проплывавшую мимо грубую, неровную поверхность. Она не была темной, как думала Аликс. Скорее наоборот, там царил своего рода «затхлый» полумрак, точно в церкви перед закатом солнца, когда свет поступает только сквозь витражи. Зловещий и влекущий, таинственный и безмолвный… и Аликс задумалась о том, как передать его суть в освещении сцены и в хореографии.

— Не получится, — бросил Ник, и она поняла, что, должно быть, думала вслух. — Для этого понадобится голографическая камера.

Да причем тут камера! Человек всегда помнит , что сидит в голографической камере, а следовательно знает, что он в безопасности и тепле и что происходящее вокруг — всего-навсего изображение. А у Аликс цель была совсем иная. Зрители должны забыть , где они. Их нужно заставить поверить в то, что это настоящие камни и скалы. И шарики-близнецы, и спектральное облако между ними, и кольца — эти великолепные кольца — тоже должны стать реальностью . Аликс еще никогда не видела столько света на небосклоне, света, который не «просачивался» вниз, не озарял безмолвный пейзаж. Он лишь отбрасывал тени, но это были тени Бога. Это мог понять только тот, кто был здесь, действительно был и обозревал их в процессе полета.

Нет. Моделирование и имитация не годились для ее затеи. Аликс бросила быстрый взгляд на Тора. Тот улыбнулся. Он понимал, в чем проблема. В экспрессии. Нужно было ухватить здесь суть — и заставить жить на сцене для зрителя, и именно так, как это может лишь театральная труппа.

Она заметила среди утесов струйку дыма, как будто кто-то развел там костер, и показала Нику.

— Оптический обман? — поинтересовалась она.

— Возможно. А может, вулканическая активность. Не исключено, что старушка Вертикальная с точки зрения геологии все еще жива.

Аликс откинулась на спинку кресла, будто закутываясь в мягкие вибрации двигателей, а сама рисовала в воображении танцоров, выступающих под Близнецами. И начала складывать музыкальную партитуру.

Хатч объявила, что начинается спуск. Аликс вновь выглянула за борт, поискала глазами дом — овал с внутренним двором и куполом, — но увидела только истерзанный ландшафт и свет, как в канун дня всех святых. Тем временем шаттл снижался. Кресло начало «выпадать» из-под Аликс, ремни безопасности стянули плечи и ноги, удерживая ее на месте. Затем она услышала, как Джордж сказал: « Вот оно », — но ей все еще ничего не было видно; должно быть, нужно было подняться и выглянуть сквозь ветровое стекло. (Почему его называют «ветровым», ведь шаттл движется в вакууме?)

За иллюминатором появился сплошной массив камня — угловатый, пустынный, неуклонно поднимающийся. Он был достаточно близко, так что Аликс могла бы, высунув руку из иллюминатора, потрогать. Она даже хотела попросить Хатч быть осмотрительнее, но понимала, как это воспримут, поэтому предпочла промолчать, но не смогла сдержать улыбки, когда Джордж все-таки произнес эти роковые слова.

— Осторожно. Мы идем слишком близко.

Хатч ровным спокойным голосом уверила его, что все в порядке. Джордж умолк, цепенея, и отвернулся, уставившись на скалу. Затем демонстративно «утонул» в своем кресле — съежившись, прикрывая рукой голову.

Хатч рассмеялась, но Аликс затаила дыхание, крепко вцепившись в кресло. Скалы замедлили свое движение вверх, затем почти остановились, и Аликс почувствовала неприятный гул посадочных двигателей. Хатч ненадолго включила их, постепенно заставляя работать вес шаттла, позволяя челноку медленно опускаться и, вероятно, желая убедить себя, что скальный выступ не убежит из-под них раньше, чем они сядут. Она пошла на снижение, и гудение двигателей изменилось, притихло, а затем смолкло.

Аликс освободилась от ремней безопасности и поднялась с кресла, чтобы взглянуть вперед. Дом был перед ними! Здание походило на заброшенный стадион, на железнодорожный терминал, а, может быть, на задний двор галереи магазинов, оказавшийся здесь как часть театральной декорации.

Место, куда отправляется Бог, когда нуждается в передышке .

Путешественники подключили баллоны с воздухом, и Аликс взглянула направо (по правому борту правильнее было бы сказать) и не увидела никакой площадки, куда они бы приземлялись. Вместо этого она заглянула в ущелье глубиной много сотен метров, где все было окутано мраком и где она так и не сумела разглядеть дно.

Хатч стояла в воздушном шлюзе, следя за тем, чтобы никто не спешил на выходе из шаттла.

— Держитесь дальше от края, — предостерегала она каждого, кто спускался по невысокой лестнице-трапу и пересекал голую бесплодную землю.

Коротко обрубленное крыло шаттла едва не касалось вертикальной скалы, застыв на волосок от нее. Хатч взглянула вверх , и у нее захватило дух. Стена камня поднималась на высоту от двух до десяти километров, скрываясь из глаз. Она напомнила Хатч Килиманджаро — вот только на вершине не было снега, лишь гладкий, серый, уходящий в вечность камень.

И небосвод, боже мой, этот небосвод . С одной стороны Осенняя, с другой — Кобальтовая, каждая со своим семейством колец, и между ними огромное облако, похожее на китайский фонарик. И край большого кольца, которое, точно гигантский туманный тракт, прорезало по дуге окружающую тьму.

Несколько минут Хатч пристально вглядывалась. Так, не сговариваясь, сделали все. Но в конце концов не удержались и заговорили. Аликс тихо и осторожно соскользнула на поверхность перед шаттлом, двигаясь за Ником, и столкнулась с ним, когда тот неожиданно остановился. Он рассматривал другой корабль, тот, который они издалека наблюдали на экранах «Мемфиса», безопасный, самый обычный космический корабль. Но теперь, на «крупном плане», он оказался серо-черным и совершенно иным . Что-то особое было в его очертаниях и обводах корпуса, в изгибах, в том, что искусственный свет шаттла тонул в ряду темных иллюминаторов, казалось, бесследно, не позволяя проникнуть в замысел конструктора.

Все было покрыто слоем пыли: корпус, крылья, крыша кабины. Будто корабль провел здесь очень долгое время. Теперь он стал частью пейзажа, сам твердый и неизменный, как каменная стена. Его крылья были длиннее и более закругленными, чем у шаттла.

Ник сделал несколько снимков, а Хатч с любопытством поглядывала на люк. Аликс заметила, что Тор выбирал наилучший угол обзора, и догадалась, что он готов без промедления приняться за новый холст. Сама она рассматривала корабль как театральный реквизит и пыталась представить себе песни, которые могли бы быть написаны по поводу первой встречи с кораблем другой цивилизации — и уже проигрывала про себя одну из таких мелодий. Это был свет звезд в чистом виде. Аликс не была гениальным композитором, и ей очень хотелось, чтобы все это могли увидеть Бен Хав или Эмми Бисел. Самой ей с этим не справиться, но она сможет сделать вот что: усадить их рядом с собой и рассказать, на что все это было похоже.

У корабля был приставной трап с большими толстыми ступенями, массивными, как предплечья Джорджа, и только три из них были разнесены друг от друга достаточно далеко, чтобы это было удобно для людей.

— Ты стоишь слишком близко к краю, — сказал кому-то Ник. — Отойди.

— Как думаешь, сколько времени он простоял здесь? — спросила Хатч.

Аликс пожала плечами. Откуда ей знать? Любое произвольное время. При почти полном отсутствии атмосферы в этом месте собралось достаточно много пыли. Пару лет? Пару тысяч лет?

Все молчали. Ник, стоявший около трапа, нерешительно потянулся и коснулся его, обозначив таким образом исторический момент. Тор взял в руки камешек (как ни странно, выковырял из скалы) и на глазах у Хатч бросил за край ущелья. В Торе было еще так много ребяческого! Хатч и Джордж тем временем пристально вглядывались в эти самые окна, что взирали куда-то мимо них, настороженно всматриваясь в каменный пейзаж, наблюдая за Осенней, которую с одной стороны обрамляла седловидная гора, а с другой — пик, тонкий и длинный, как веретено, выглядевший так, будто мог внезапно обломиться.

Окна располагались на обоих этажах дома (одно было круглым), а вдоль фасада, огибая пилястры и уступы, тянулся настил. Над ним возвышался купол, казавшийся под этим углом обзора больше, чем на экранах корабля. А на уровне первого этажа, прямо перед собой, Хатч увидела входную дверь.

Большую входную дверь.

Она была прозрачной. «Или когда-то была», — подумала Аликс. Теперь дверь покрывал толстый слой пыли. Но когда женщина протерла ее основанием ладони и повернула в ее сторону фонарь, свет проник внутрь. Аликс увидела стулья. И столы, и полки. И картины на стенах. И книги!

— Невероятно, — сказал Джордж. — Невероятно! — Он прижался лицом к стеклу.

Аликс хотела толкнуть дверь, но Джордж никому не собирался позволять рисковать, поэтому мягко отстранил ее с дороги и принял лидерство.

Аликс пришло в голову, что они похожи на группу, отправившуюся на воскресную прогулку. Джордж был в старых джинсах и рубашке, украшенной поперек надписью: «Университет Мичигана», в парусиновых туфлях и потрепанной шляпе, по которой лет сорок назад сходил с ума весь университетский городок.

На Нике — охотничья рубашка со множеством карманов (хотя все они были абсолютно бесполезны, поскольку их закрывало силовое поле) и камуфляжные брюки. У Тора — ярко-синяя спортивная куртка с полицейским значком на левой половине груди и надпечаткой на спине, которая гласила: «Отделение полиции Лос-Анджелеса». Когда Аликс спросила, где он раздобыл это, он объяснил, что его брат там следователь в отделе убийств.

Аликс, гордившаяся своим умением одеться для любого случая, на этот раз поразила всех, подчеркнув свои уникальные черты. Она остановилась на белой блузке с открытым воротом, зеленых широких брюках и белых кроссовках. Кроссовки здесь были не вполне уместны, зато очень хороши для того, чтобы пробираться по камням и гравию. И еще Аликс добавила весьма подходящую к случаю красно-зеленую ленту.

И только Хатч, облаченная в комбинезон с эмблемой «Мемфиса», казалось, нарушала гармонию общего праздничного настроя.

Как корабль и входную дверь, стены и окна в доме укрывал толстый слой пыли, то ли занесенной сюда с горных вершин или с колец, то ли выброшенной при извержениях. Кто знает?

Джордж нерешительно остановился перед дверью, соображая, как открыть ее.

— Может быть, следует постучать, — заметил Ник.

Аликс отошла назад и направила фонарь на окна верхнего этажа. Она не была уверена, но подумала, что они могут быть затянуты шторами. И на настиле, напоминавшем открытую веранду, увидела кресло .

Оно было большим относительно размеров человека, таким, что легко поглотило бы целиком даже объемы Джорджа. Но пропорции его казались вполне правильными. Оно определенно не производило впечатления парадного, а скорее это кресло предназначалось для повседневного использования и было сделано из каких-то стеблей, которые можно было плести и связывать. Может быть, некоего подобия ротанга. Темно-зеленое, почти черное.

— Очень уютное местечко, — сказал Тор.

Оно действительно было таким. И по этой причине казалось еще более чужеродным.

Люди топтались перед входной дверью, пока Джордж искал способ проникнуть внутрь. Наконец он согласился с предложением Ника и постучал. Пыль посыпалась с неровной поверхности и медленно осела на землю.

Странно было стоять вот так, будто они действительно верили, что кто-то или что-то может подойти к двери на их стук. Привет, мы были тут по соседству и подумали, не забежать ли к вам. Как дела?

Джордж постучал снова, на этот раз не скрывая широкой усмешки. Когда так ничего и не произошло, он толкнул дверь плечом.

Ник повернулся к Хатч.

— У тебя есть резак?

— Нет, если только нас не вынудят к этому. Где-то здесь должен быть датчик.

— А значит, потребуется и энергия, — заметил Ник.

— Верно.

— А как насчет верхнего этажа? — спросил Тор.

— Да, это хоть какая-то возможность.

Второй этаж располагался высоко, почти соответствуя третьему этажу в привычном для людей доме. Тор отступил на несколько шагов, собрался и прыгнул. В условиях низкой гравитации он без преувеличений воспарил! И Аликс подумала: «Да! Это выглядело бы очень здорово в музыкальном шоу: мелодия взмывает — и барабанная дробь! Изумительная картина».

По краю настила тянулись перила. Тор ухватился за основание настила, неловко раскачался и «забросил» тело наверх. Не вполне изящно. Вообще не так, как Аликс сделала бы при постановке мюзикла. Но минуту спустя Тор сообщил, что нашел открытое окно.

Он исчез внутри сопровождаемый лавиной советов: быть осторожным, ничего не разбить и смотреть куда идет. Аликс вела отсчет времени, воображая все ужасы, какие только могли случиться с Тором, даже если внутри и не скрывались никаких отвратительные существа , ни ангелы, ни другие кровожадные обитатели, поджидавшие здесь появления первых людей, с тем, чтобы заполучить на обед хотя бы одного из них. Кроме того, там могла попасться не закрепленная лестница, могли прогнить половицы — за столько (кто знает сколько) долгих лет! И вообще, на Тора мог обрушиться весь дом. Или, чего бы они ни думали, внутри все же могло что-то быть, нечто затаившееся, чего он в своем восторге не заметил бы. Или там могло все еще действовать охранное устройство против воров. Нечто такое, что будет гнать Тора по всему дому.

— Ты что смеешься? — спросила Хатч

— Просто подумала: почему бы тому, кто жил в этом доме, не побеспокоится насчет грабителей?

Она увидела свет его фонаря, спускавшийся по лестнице. Затем у входной двери появился и сам Тор.

— Ничего хорошего. Я не могу открыть ее и с этой стороны .

— Да, насчет грабителей ты права, — сказала Хатч, которая медленно продвигалась вдоль фасада, исследуя окна. Она нашла то, которое, должно быть, шаталось, некоторое время неловко возилась с ним и наконец вытащила раму и положила ее на землю.

Один за другим все забрались явно в гостиную . Там стояли кресла (мягкие) и столы, сделанные из чего-то вроде дерева, — вероятно, действительно из дерева. Были там и диван, и шторы, и полки, заставленные книгами! И все раза в полтора больше того, к чему привыкла Аликс.

Над диваном, на стене висела большая картина в раме, но Аликс не смогла разглядеть, что на ней изображено. Тор снял жилет и воспользовался им, чтобы стряхнуть с картины пыль. Различить нарисованное было трудно, но это определенно был пейзаж.

— Нужна будет реставрация, — заметил Ник, улыбкой сопровождая столь сдержанное высказывание.

— Вероятно, это не лучшая мысль, — предостерегла Хатч.

— Я буду осторожен, — отозвался он.

Комната была большая : далеко разнесенные стены, довольно высокий потолок. Аликс пристально разглядывала полки. И шторы. Здесь было даже нечто отдаленно напоминавшее письменный стол. Стены были отделаны мрачными серовато-зелеными панелями, но Аликс решила: невозможно, чтобы обитатели обладали таким отвратительным вкусом; долгие годы сгубили бы любой цвет, выбранный ими когда-то. Тор пытался методично очистить от пыли и другие картины. На одной из них она разглядела лишь водопад и ничего больше, и даже насчет водопада у нее были сомнения. Пока художник продолжал смахивать пыль, Аликс дотронулась пальцами до одной из драпировок — как ей думалось, очень осторожно, — но, оказалось, лишь для того чтобы увидеть, как та рассыпалась в пыль.

— Вот , есть одна! — воскликнул Тор. Он нашел картину, которая еще не окончательно выцвела. Но уже почти. Это был портрет, изображавший смутное подобие человека в сутане с капюшоном, глядевшего прямо на зрителя, — улыбка крокодила и мрачные злобные глаза, полностью передавали характер субъекта, несмотря на очевидный возраст творения.

— Автопортрет, — неловко пошутил Ник. Аликс вздрогнула и заверила себя, что именно состояние этого портрета делает того, кто изображен на нем, столь демоническим. Ему не хватало только косы.

На самом деле почти наверняка картина в гостиной — похоже, что комната служила именно гостиной — была портретом одного из обитателей. Земляне собрались возле нее, и Аликс вдруг обнаружила, что стоит в плотной толпе вместе с остальными.

Всех ошеломило присутствие книг . Толстые, покрытые пылью тома были в основном расставлены по полкам и лишь несколько лежало на столах. Переплеты ссохлись от времени, но когда-то могли быть податливыми и гибкими. Одна книга лежала открытой.

— Великолепно, — сказала Хатч.

В вакууме такие вещи, как книги, могли сохраняться неограниченно долго, если только бумага не содержала собственных кислот. Тем не менее земляне старались держаться на почтительном расстоянии от раскрытого тома, опасаясь, как бы он не рассыпался. Открытые страницы покрывал толстый слой пыли. Хатч попробовала смахнуть ее рукой, но это почти ничего не дало. Аликс и представить не могла, что кто-то сумеет прочесть хоть что-нибудь из написанного на этих страницах.

Местами удавалось различить каракули — на самом деле отпечатанные знаки. И можно было даже разобрать замечание, вероятно, приписанное от руки. (Или это была когтистая лапа? Или щупальце? Или бог знает что?…) Оно было слева от текста посреди страницы и содержало всего несколько символов, может быть, пару слов. «Автора совсем уж занесло, — так Аликс в воображении пыталась примерно истолковать замечание. — Непонятно, к чему это ».

Хатч сфотографировала страницу и хотела перевернуть ее. Но книга была похожа на кусок камня.

— Страницы смерзлись, — заметила она.

Тор потянулся к одному из томов, стоявших на полках. Книга не подалась. Даже не шелохнулась.

А еще в «гостиной» были свечи, вставленные в подсвечники. На одном из приставных столов Ник заметил панель и открыл ее. Открылась она только частично, но под ней обнаружилось множество кнопок и индикатор. Ник взглянул на Аликс и пожал плечами. Звуковая система? Управление климатом? Управление окнами?

Она обратила внимание на лестницу, которой воспользовался Тор. Другая спускалась на нижний уровень.

Все было ужасно знакомо. Это помещение отчасти напоминало «берлогу» ее дяди в Вичита-Фолс, вот только сама комната и мебель в ней были слишком большими. И, разумеется, здесь все насквозь промерзло. Аликс надавила на сиденье одного из кресел. Оно показалось ей достаточно прочным, и у нее возник соблазн забраться на него и почистить, чтобы оно не было таким пыльным. «В ходе спектакля, — решила Аликс, — герои будут уничтожать пыль».

Ковер уже давно потерял и цвет и узоры, которые, возможно, когда-то имел. Теперь он был твердый, промерзший, с торчащим ворсом, ломающимся под ногами.

Во многих местах виднелись разбросанные среди мебели пледы и подушки, а на одно из кресел даже было наброшено стеганое одеяло. Но все это твердостью не уступало обычному камню.

В лучшие времена передняя стена представляла собой великолепное зрелище. Слева в ней виднелась прозрачная дверь. С обеих сторон ее окружали окна. Весь центр стены занимало большое круглое окно, справа помещалось еще одно, длинное, обычной формы. Не вызывало сомнений, что расположение и планировка комнаты были рассчитаны на созерцание «небесного шоу». Аликс вновь взглянула на портрет и задумалась: «Нельзя ли, несмотря на ужасающий облик субъекта, найти сферы взаимопонимания с его хозяином?» А потом вспомнила ангелов.

Кресла стояли под углом друг к другу и, как и следовало ожидать, обеспечивали каждому из сидящих хороший обзор. Твердую, промерзшую ткань украшал рисунок восходящего (или заходящего) солнца.

Земляне нашли в шкафах и в других столах множество встроенного электронного оборудования для управления. Но определить его назначение было нелегко.

Аликс очень интересовало, нет ли где компьютерных записей, дневника или журнала. Когда она высказала свои предположения Нику, тот только покачал головой.

— Если обитатели и вели какой-то журнал регистрации или записи, следует надеяться, что они делали это пером и чернилами.

— Почему?

— Они дольше хранятся.

Комнате не хватало только камина. Земляне рассыпались по дому; все старались говорить тихо, почти шепотом, точно в святилище. Аликс прошла еще по нескольким комнатам и нашла еще две открытые книги. Она взглянула на слои пыли на страницах, вздохнула и прошла мимо.

— Должно быть, здесь было славно, — сказала она Хатч. — Когда работали все системы.

Хатч кивнула.

— Мы отправляемся на поиски инопланетян, а здесь, как из зеркала, на нас смотрят наши собственные лица.

Джордж пребывал в трансе.

— Мы не успели своевременно прибыть сюда и поговорить с ними, но сделали все, что могли. — Он осторожно протянул руку, коснулся лежавшего сверху толстого выцветшего тома и попробовал поднять его, но книга не поддавалась, и тогда, отказавшись от этих попыток, он провел указательным пальцем по обложке. — А вот это — лучший рождественский подарок для нас.

Ник кивнул.

— Только надо сообразить, как их разморозить, — добавил он. — Думаешь, нам удастся сделать это, не повредив их, Джордж? — Это, по крайней мере отчасти, было адресовано Хатч, которая стояла поодаль.

— Наверняка, — отозвалась Хатч. — Хотя я еще никогда не сталкивалась с подобным случаем.

— Но ведь не думаешь же ты, что мы можем попытаться сделать это сами? Может, просто взять несколько книг на «Мемфис» и оставить их на некоторое время при комнатной температуре?

— Не лучшая мысль, Ник.

— Почему?

— Потому что люди, которые придут сюда вслед за нами, захотят узнать, кто здесь жил, как долго и откуда они появились здесь. И еще им понадобятся все, даже мельчайшие, факты, которые они смогут связать друг с другом. Рассматривайте этот дом как место преступления. В данный момент мы уничтожаем отпечатки пальцев.

— Но, честное слово, очень трудно представить, какой именно вред мы можем причинить.

— Ник, — вмешался Джордж, — пусть все остается, как есть.

— Если сейчас поступить как положено, то мы сохраним все, что можно сохранить. — Хатч обвела взглядом ряды книг. — Тогда все это в конечном счете будет изучено. И, может быть, даже переведено в рамках какого-то контекста. А вы получите неограниченные возможности пользоваться этим — какие угодно. С другой стороны…

— Хорошо, — сказал Ник. — Но ведь мне придется ждать долгие годы, чтобы узнать, что там написано. Сама знаешь, сколько времени уйдет на такую работу.

— Итак, что же мы все-таки делаем с книгами? — спросил Тор.

— Оставляем на месте. Для тех, кто будет здесь после нас.

Дом казался вполне безопасным, так что ни Хатч, ни Джордж не возражали против того, чтобы побродить и по более удаленным частям здания. Но только помня об осторожности. Главное, ничего не разбить. Эти стены словно создавали тепло и уют, защищая от безбрежной пустыни одиночества, раскинувшейся вокруг. Аликс испытывала здесь то же, что дома или в церкви, ей казалось, что это своего рода хранящее тепло пристанище, какое было у каждого в его детстве. Может быть, именно эти непомерно большие диваны, столы и полки, заставленные книгами, вызвали к жизни давно забытые воспоминания. Она вновь чувствовала себя маленькой девочкой. Здесь вполне можно было провести канун Рождества.

Коридор, уходивший в заднюю часть дома, вел в столовую. Столы и кресла здесь были тех же пропорций, что и остальная, уже виденная, мебель. Стол был резной. Его боковые панели украшали самая разная растительность и плоды. Тор открыл шкаф, где виднелись стопки тарелок размером с раздаточный поднос. И вилка, которой можно было свалить вола. Там же стояли чашки, кастрюли и ножи.

— Все вымыто и убрано, — заметил он.

Аликс разглядывала огромную кладовую.

— Похоже, они знали, что не вернутся назад.

— Или очень серьезно относились к чистоте и порядку.

Здесь обнаружилась еще одна, уходящая вниз, лестница. Тор посветил на нее фонарем.

— Еда подавалась отсюда.

— Нет ли там ректификатора? — спросила она.

— Упакованный. Но выглядит он обезвоженным.

— Думаю, что так и должно быть.

На втором этаже находились спальни. Аликс и Хатч поднялись наверх, обогнули лестничную площадку и вошли в комнату, расположенную в восточной части здания. И затаили дыхание. В центре комнаты стояла большая кровать. Очень большая кровать. Вполне подходящая для восьми человек. Застеленная — подушки взбиты, одеяло тщательно расправлено. Все было пыльным, побуревшим от времени. Кровать выглядела не то чтобы развалившейся, но скорее провалившейся внутрь. В изголовье с обеих сторон помещались полки. На каждой полке лампа. Пара книг, записная книжка и инструмент для записи. Ручка .

По периметру комнаты, увидела Аликс, стояло несколько шкафов, стол и пара приставных столиков. Дверь вела в ванную и туалет. Здесь же она обнаружила громаднейший, какого никогда не видела, стенной шкаф, но там висело лишь несколько предметов одежды.

Хатч смотрела, но ничего не трогала. Аликс опознала среди висевших вещей халат и брюки. «Причем двух разных размеров», — подумалось ей.

— Подходящее число конечностей, — заметила Хатч.

Была еще одна спальня и еще один стенной шкаф с одеждой.

— Кажется, мы пришли к одинаковым выводам, — сказала Аликс.

— Что ты имеешь в виду?

— Их здесь было двое .

Один большой, один маленький. Мужская и женская особь. У Аликс было превосходное воображение, и она с легкостью представила, каковы были эти одежды в лучшие времена: красные и золотистые халаты, брюки в тон цветущей летней зелени.

Еще они нашли несколько пар обуви. Очень похожей на мокасины. «Скорее всего, тридцатых размеров», — подумала она. И еще — пару шляп. Разумеется, их состояние оставляло желать лучшего, но вполне можно было сказать, что это именно шляпы. Одну из них запросто мог бы носить Робин Гуд. На ней даже было место, куда вставлялось перо.

Аликс почти ожидала, что на верхнем этаже обнаружит еще и останки. И не удивилась бы, появись на лестничной площадке тот, кто еще ни разу не показался здесь.

— Я думаю, Хатч, они где-то тут, — заявила она. — Может быть, наверху, в куполе.

Но, забравшись по винтовой лестнице наверх, в высочайшую точку этого дома, женщины нашли только очередную комнату, напоминавшую уединенный кабинет с окнами, выходящими на все стороны, с креслами, казавшимися очень мягкими, но на самом деле твердыми, как камень, и с новым набором книг.

На нижнем этаже тоже обнаружились новые шкафы и новая одежда.

На связи возник Джордж.

— Хатч, мы хотим на некоторое время устроить здесь свою базу. Это осуществимо? Есть возможность сделать это?

— Конечно. При условии, что ты не откажешься работать из шаттла.

— Я могу предложить куда лучший вариант, — вмешался Тор. — Где-то в хранилище есть компактный купол-палатка. Если бы ты еще раз заправила его воздушные баки, мы могли бы доставить его сюда и установить во дворе .

— Пожалуй, это можно, — сказала Хатч.

— Эй! — раздался голос Ника. — Тут что-то очень странное .

— Где ты, Ник? — спросил Джордж.

— Внизу, в дальней комнате. На это стоит взглянуть .

Аликс оставила Хатч и торопливо спустилась из купола на нижний этаж, прошла в заднюю часть дома и тут же, второй раз за вечер, столкнулась с Ником. Он стоял в дверном проеме.

Комната была совершенно пуста: ни столов, ни кресел, ни штор, ни картин на стенах. И никаких книг. Еще один встроенный шкаф — но тоже пустой.

Прямо за Аликс подошли Тор и Джордж. Минутой позже появилась и Хатч. Все столпились у входа, не решаясь войти.

Ник продолжал водить лучом фонаря по голым стенам. Кое-где они потемнели.

— Здесь когда-то были картины, — заметил он.

Аликс тут же представила себе, какая и где здесь могла стоять мебель. Диван против стены, вот там кресло. Может быть, еще стол. Похоже на своего рода кабинет. На дальней стене — несколько полок.

— Знаете, на что это похоже? — сказал Ник. — На пустую комнату на лунной базе.

19

Дальние края смягчают душу и разжигают страсть к смелым предприятиям.

Джеймс Пикеринг. Глубокое уединение. 2081

Ник нашел могилы.

Может быть, это было чистое везение, а может быть, подсказкой стало то, что в доме все было прибрано так, как делают, покидая город, — вот только никто, похоже, не покидал это место, поскольку шаттл чужаков оставался на скальной площадке. Или, может быть, им руководило чутье директора похоронной конторы. Внутренний двор с участком земли — почвы, на которой, как он подозревал, когда-то что-то росло — мог быть единственным местом для погребения.

Но кто же занимался здесь всем необходимым обслуживанием?

Ник даже улыбнулся, представив себе некоего директора космической похоронной службы, но в отличие от него самого, снабженного куда более мощными маневровыми движителями. Возможно, они понадобились бы ему, чтобы извещать скорбящих родственников и друзей в других частях небосвода, заверяя, что все сделано надлежащим образом. И все необходимые почести оказаны.

Это была своего рода дань. Последняя дань уважения. Ник чувствовал это сердцем, он знал , что это непреложная истина.

Эти люди, кем бы и откуда бы они ни были, никак не обозначили свои могилы. Странно, но как знать, на чем основываются странности чужих культур и обычаев?

Участок земли во внутреннем дворе, приблизительно двадцать на двенадцать метров, окружала дорожка из кирпича. Кирпич . Ника заинтересовало, что за существа так почитали свои традиции, что перевозили кирпич межзвездными рейсами.

Там же стояли две большие серые скамьи; одна из них частично разрушилась. Ник стоял на каменной дорожке между ними, пристально вглядываясь во взрыхленную землю. Прямо туда , в послесвет, который, разумеется, не светился.

— Хоронили недавно, — сообщил он Джорджу.

— Насколько недавно?

— Говоря по совести, мне не хочется делать выводы — это у нас дома изменения происходят довольно быстро…

— Насколько недавно? — повторил свой вопрос Джордж.

— Будь мы на Земле, я бы сказал, что могилам несколько дней.

Джордж опустился на колени, обратив пристальный взгляд к почве. Следы нарушения в ее внешнем слое казались свежими. Это не вызывало сомнений. Он взял горсть земли, потер ее между пальцев и взглянул на небо.

— Они похоронены вместе? — спросил он.

— Не знаю. Возможно.

Дом пустовал долгие годы . Возможно, не одно десятилетие. Это подсказывала лежавшая повсюду толстым слоем пыль.

Джордж поискал глазами Хатч. Но когда минутой позже они с Ником официально объявили о своих намерениях, Хатч сразу огорчила его:

— Едва ли среди инструментов и прочего снаряжения на «Мемфисе» найдется лопата . Да и в любом случае мы не должны откапывать их.

— Почему? Разве это не то, что делают археологи?

— Мы же не археологи, Джордж. И это одна из причин не копать.

Он взглянул в сторону Ника: тот старательно изучал купол. Какая изящная конструкция …

— Ты можешь что-то предложить вместо этого?

— Конечно. Давайте с помощью Билла проведем сенсорное исследование захоронений. Это подскажет нам, что там, внизу. Разумеется, выкопать кости вы не сможете, зато полностью сохраните «кладбище», и Академия будет благодарна вам.

— Хорошо, — согласился он. — Давай так.

Ник оставался рядом, пока она передавала инструкции на «Мемфис». Сейчас корабль находился за горизонтом, так что приходилось ждать. Хатч вернулась в дом, но Ник и Джордж остались около могилы. Джордж рассуждал о том, что могло бы произойти, появись они здесь несколькими днями раньше.

— Насколько вообще возможно, — спросил он, — повстречать еще одну компанию в таком вот месте?

— Кого бы сюда ни занесло, они должны были понять, что здесь кто-то жил. Я хочу сказать, что никто никогда не отправляется в такие места просто так, по чистой случайности.

— Но мы же отправились. — Джордж взглянул на кольца. Стоять здесь и не смотреть на них было тяжелым испытанием.

— Было ли это недавно? — протянул Ник. Он указал фонарем на дорожку и хмыкнул.

— Что-то не так?

— Мы обошли весь дом и двор.

— И что?

— Если захоронения действительно недавние, то в пыли должны были остаться какие-то следы. Отпечатки ног. Вообще следы.

— Да-а. — Джордж огляделся. — О-о-х.

К этому моменту каждый из них несколько раз обошел могилы по кирпичам. Вероятно, если здесь и были чьи-то следы, то теперь они исчезли. Или нет. Джордж увидел царапины и потертости на сломанной скамейке. Часть сиденья была почти свободна от пыли.

— Так что же ты думаешь? — спросил он.

Что-то лежало на этой скамейке достаточно долго? И поэтому она разрушилась? Для Ника это было уж слишком. Он пожал плечами и выбросил скамью из головы.

— Жаль, что мы затоптали эту дорожку, — произнес он. И подумал: «Вот как раз то самое, на чем настаивала Хатч».

Ник взглянул на огни, которые упорно перемещались по дому взад и вперед: один, наверху, кочевал из комнаты в комнату, нерешительно замирая в пустом помещении, остальные собрались в гостиной. Через несколько минут огонек сверху начал спускаться к остальным.

Все они выглядели отчасти растерянными. Ник не знал, почему именно, но догадывался, что у них возникло чувство близости с теми, кто прежде жил в этом доме. Тем не менее тот, кто был изображен на портрете в гостиной, тот, кто имел к ним какое-то отношение, теперь лежал в могиле, похороненный в нескольких метрах под землей.

Ник задумался: «На кого походило то существо, о котором они говорили, сидя в креслах в гостиной и любуясь изумительным небосводом?» Что-то человеческое проглядывало во всем доме, в этом убежище, столь удаленном от повседневной жизни. Ник частенько поговаривал о покупке острова — где-нибудь, предпочтительнее в Северной Атлантике, где океан холодный, а погода суровая. Вот чего он хотел, потому что очень любил камины. Ведь они только тогда и получают признание, когда погода отвратительная. Ну, так вот: этот дом был создан для каминов — если здесь когда-либо был хоть один. Это был в высшей степени понятный ему дом.

Один из огней оторвался от остальных и поплыл в его сторону. Хатч. Спокойная, изящная, всегда чувствующая себя настоящим командиром, несмотря на свой рост .

— Там, внизу, их двое , Ник, — сообщила она.

Хатч взглянула на экран своего портативного компьютера. И перевела взгляд на Джорджа, на Ника, а потом на землю. — Билл сообщает, что они лежат рядом, в двух метрах друг от друга. Обе группы останков мумифицированы. Как и следовало ожидать в этих условиях. — Она убрала компьютер в жилет.

— Рядом друг с другом, — объяснила Хатч. — Но могила не выглядит настолько широкой.

— Размер ямы сверху меньше, — сказала она. — Второе тело вот здесь . Смещено несколько в сторону. Заключает меньшую по размерам группу останков. Вероятно, женскую особь.

Но нигде не было видно никаких знаков. Никаких указателей.

— Их похоронили в разное время, — предположил Ник.

— Билл, — позвала Хатч, — ты еще слушаешь?

— Да .

— Ты можешь сообщить мне что-нибудь еще?

— Похоже, их захоронили в саванах .

— Что-то еще?

— Я бы сказал, что они умерли примерно в одно время, век или эпоху, как угодно .

— Ты мог бы определить возраст останков? Хотя бы грубо? Дать общую оценку?

— Для этого требуется эксгумация и последующий анализ .

Ник заметил, что подобная идея ничуть не увлекла ее. Хотя Джордж был полностью за.

— Извини. Это все, что в моих силах .

— Век, эпоха . Ты имеешь в виду, что останки старые .

— О да, конечно. На этот счет нет никаких сомнений. Хотя насколько старые, я не знаю.

— Теперь позвольте мне убедиться, правильно ли я понимаю ситуацию, — вмешался Ник. — У нас есть две группы останков, причем и те и другие мумифицированы. И к тому же очень давние.

— Это совершенно очевидно, — заявил Джордж.

— Но один из умерших лежит в относительно свежей могиле.

— И это тоже, кажется, справедливо.

В полутьме глаза Хатч были темными и непроницаемыми.

Ник обдумал замечание Джорджа.

— Оба умерли давно. В одну и ту же эпоху. Это нам известно. Но не одновременно.

Джордж кивнул.

— Женская особь, существо меньших размеров, если мы можем сделать такое предположение, умерла первой. Верно? Я хочу сказать, наверное — ведь она похоронена первой.

— Это понятно, — согласился Ник.

— Вероятно, ее похоронило существо мужского пола, ее супруг, — продолжил Джордж, — который умер позже.

— Позже, значительно позже, — произнесла Хатч. — И тогда кто-то еще появился здесь и похоронил его .

Земляне вышли наружу, чтобы внимательно осмотреть инопланетный корабль. Хатч, Ник и Джордж. Но корабль был прочно задраен, и им не удалось проникнуть внутрь через воздушный шлюз. — Думаешь, кто-нибудь будет против того, — спросил Джордж, — чтобы мы «прорезали» себе вход?

Разумеется, он имел в виду Хатч. Но, похоже, она уже сдалась. Или — другая возможность — ей и самой хотелось взглянуть на интерьер корабля. Во всяком случае, она, не говоря ни слова, извлекла лазер, и очень скоро они через проделанное ею в люке отверстие пробрались внутрь…

…прямо в объемную кабину с большими иллюминаторами, огромным «ветровым стеклом» и люком в самой дальней стене. Снаружи все стекла были покрыты пылью, так что «пришельцам» понадобились фонари. Но внутри было чисто. Здесь находились четыре кресла, включая и то, что предназначалось для пилота: два впереди и два сзади. Разумеется, кресла оказались твердыми как камень, но выглядели мягкими и податливыми, какими были когда-то. Позади кресел, вдоль дальней стены, расположились шкафы-хранилища, но Ник так и не сумел открыть ни одного из них. «Долго простояли закрытыми», — предположил он.

Хатч переговаривалась с кем-то по персональному каналу связи, но Ник ничего не слышал. Вероятнее всего, с Биллом. Она пару раз кивнула и встала так, чтобы фотодетектор на ее жилете обеспечивал полный обзор для мониторов на мостике «Мемфиса».

Ник забрался в одно из кресел первого ряда, сидя скорее на нем, чем в нем, как ребенок в кресле для взрослого: прямые ноги вытянуты строго вперед, панель управления безнадежно недосягаема. Хатч закончила разговор и улыбнулась:

— Ведь ты ничего не будешь трогать, Ник?

Он взглянул на консоль, полную кнопок, клавиш и лампочек.

— До некоторых я не дотянулся бы даже тростью. Может быть, ты знаешь, как всем этим пользоваться? Если исходить из того, как оно должно работать.

Она покачала головой.

— Понятия не имею, какой вид источников энергии здесь используется.

— Я не вижу ни штурвала, ни ручки управления, — заметил Джордж.

Хатч кивнула.

— Возможно, кораблем управляет непосредственно ИИ. Или голосовые команды.

— А не слишком медленной была бы такая система?

— Для человека — пожалуй.

Ник не без труда выбрался из кресла — от сиденья до палубы было не близко — и предпринял очередную попытку открыть один из шкафов-хранилищ. На это раз успех сопутствовал ему, и внутри шкафа он нашел саквояж. Этот предмет тоже в свое время мог быть сделан из мягкого податливого материала, из чего-то блестящего и гибкого, как кожа, но не стал исключением и замерз до состояния абсолютно твердого тела. Ник потянул его туда-сюда, но так и не открыл.

— Вероятно, одежда, — с улыбкой сказала Хатч. — Саквояж для короткого путешествия.

— Для короткого путешествия куда? — Ник обратил взор к небосводу.

— Например, в домик на побережье. — Выражение ее лица намекало, что в данном случае уместно любое предположение. Хатч попыталась сдвинуть люк в дальней перегородке. Удивительно, но он открылся, и она протиснулась через него. — А как вам нравится вот это? — поинтересовалась она.

Вновь начались переговоры Хатч с Биллом. Ник заглянул в люк и увидел размещенные на стеллажах полдюжины черных цилиндров, три на одной стене, три на другой. И наборы металлических ящиков разных форм и размеров, соединенных между собой трубопроводами и кабелями.

— Это двигатель? — спросил Джордж у Ника.

Ник пожал плечами.

— Думаю, да.

— И несколько энергетических элементов, — объяснила Хатч.

— Энергия вакуума?

— Этого я не знаю. Эта техника отличается от нашей. По крайней мере, я думаю, что отличается.

— Лучше?

— Не могу сказать. Просто другая .

Джордж проделал обратный путь к сиденью пилота и попытался рассмотреть панель управления.

— Давно он здесь, как ты думаешь?

Это был главный вопрос. Отсутствие на луне атмосферы затрудняло ответ. Корабль мог «припарковаться» здесь всего несколькими неделями ранее. Или сто тысяч лет назад.

— Задачу можно решить. — Хатч забралась на одно из задних сидений и уставилась в боковой иллюминатор. — Наберись терпения. — Она пересекла кабину, высунулась из воздушного шлюза и сделала знак Нику. — Подсади меня.

— Куда ты?

— На крышу.

Она забралась Нику на плечи. Он стоял на краю воздушного шлюза, а Хатч потянулась, нащупала основание антенны и, ухватившись за него, залезла на крышу кабины. Там лежал слой пыли толщиной в несколько сантиметров.

— И что дальше? — Джордж не пытался скрыть своего раздражения.

— Чистим окна. — Хатч сняла жилет и пошла в сторону носа корабля, к «ветровому» стеклу. Оттуда она оглядела ущелье — должно быть, это был самый головокружительный момент. Ник подумал: «Как легко пониженная гравитация создает иллюзию способности летать».

Хатч опустилась на колено и, крепко держась за антенну, чтобы не соскользнуть, начала протирать иллюминаторы. Удалив большую часть пыли, она приложила ладонь к поверхности и стала медленно водить по ней. Та вся была покрыта мелкими впадинами, протравлена, словно гравюра, в тех местах, где в нее погружались зерна пыли.

Затем Хатч спустилась.

— Эту луну постоянно продувает солнечный ветер, — сказала она. — Вероятнее всего, он мало меняется во времени, так что можно считать его постоянной величиной. Это дает определенную погрешность нашим измерениям, но, думаю, мы можем безболезненно пренебречь ею.

— Очень хорошо . — Нику показалось, что он понял, куда она клонит.

— Для анализа нам понадобятся снимки каждого иллюминатора корабля, крупным планом, с малого расстояния. Пока мы будем делать их, я попрошу Билла проанализировать, какие именно солнечные ветры тут существуют. Это даст ему возможность разобраться в таких деталях, как их состав и скорость. А нам — определить быстроту «травления».

— Травления? — спросил Джордж.

— Проникновения мельчайших частиц в поверхность иллюминаторов. Частицы в составе солнечного ветра постоянно бьются о материал иллюминатора. Мы измеряем их, оцениваем их потоки и количество и задаемся вопросом, как долго это происходило. Ответ подскажет нам, сколько времени шаттл находится на этой площадке.

Пока Хатч и Джордж делали снимки, Ник спустился с инопланетного корабля, прошел мимо шаттла «Мемфиса» и отправился на дальний конец скальной площадки, туда, где она сужалась — достаточно для того, чтобы отбить у него охоту идти дальше. Выступ продолжался бесконечно, изгибаясь и исчезая из виду вдали. Ник обернулся и взглянул на дом. Огни в нем горели ровно, не колеблясь. Аликс и Тор поставили свои фонари, и впечатление, что в тонущей во мраке чужой собственности орудуют грабители, сменилось картиной теплого малоосвещенного жилья, которое можно легко найти на любой сельской дороге.

Вот так выглядит канун Рождества в самом дальнем уголке Вселенной.

Через некоторое время он вернулся к своему шаттлу. Тот поджидал их как теленок-переросток: уютный домашний самолет с обрубками крыльев, с нанесенной по трафарету вдоль корпуса надписью: «АКАДЕМИЯ НАУК И ТЕХНОЛОГИИ», хотя он пока еще и не принадлежал Академии. Кто-то разместил в одном из иллюминаторов светящийся венок; он поблескивал там — зеленый, теплый и ужасно знакомый. Ник с некоторых пор недолюбливал праздники, возможно оттого, что уже не верил в Бога так, как в детстве. Или, возможно, в силу своей профессии. Хоронить людей в Рождество всегда было тяжелым испытанием. Наследники вели себя неизбежно более эмоционально, а их печаль была куда более глубока. Остававшиеся в живых члены семей постоянно спрашивали его: «Почему?», а он никогда не мог понять, что они хотят знать: почему любимые люди умирают или почему они умирают на Рождество. Как будто это имело значение!

Но в эту ночь Ник был очень доволен. Он был в восторге. Почти в экстазе. Он был здесь с друзьями и начинал верить, что действительно любит Рождество и любит их . Из всех собравшихся здесь, пожалуй, никто лучше его не знал, что жизнь не вечна. Все те годы, пока Ник опекал мертвых и их опечаленных родных, научили его радоваться каждой минуте. Не упиваться мгновением, пока есть возможность , жадно ловя каждый миг. Это означало кое-что иное. То, что превращало каждый день в средство уплаты долгов, в источник общеполезных плодов. Подвижничество на ниве поддержания жизни. Ник стоял на каменном уступе и искренне наслаждался выпавшим ему случаем, возможности жить и восхищенно дивился далекому уголку, куда его занесло вместе с Джорджем, Аликс и остальными. Он знал, такое Рождество никогда больше не повторится, и это знание делало праздник бесценным.

Ник коснулся скалы, возвышавшейся позади него. Она была такой холодной, что онемели бы пальцы, но этот холод не проникал внутрь его костюма, в котором он продолжал чувствовать себя уютно и тепло. Чудеса техники. Однако Ник помнил: снаружи почти двести градусов ниже нуля. Он задумался над тем, что вряд ли кто-то когда-то вот так же стоял здесь. Истинные обитатели этого уголка, должно быть, заходили сюда, на этот край, лишь по случаю, сторонясь скалы настолько, насколько это было возможно. Для любого существа желание жить в таком месте было вполне обычно. Он даже поискал отпечатки ног, но, разумеется, если здесь и были чьи-то следы, кроме его собственных, их уже давно засыпало.

Свет его фонаря выхватил что-то под шаттлом.

Углубление. Оно тянулось почти на всю длину корабля.

Находясь внутри посадочного следа, оно шло параллельно ему. И было, пожалуй, полуметровой ширины. И совсем недавнего происхождения. Его еще не начало заносить пылью. Ник некоторое время смотрел на это углубление, пытаясь сообразить, что могло его оставить, а затем нагнулся, заглянул дальше под шаттл и увидел второе углубление — полностью идентичное, параллельное, проходящее на несколько метров дальше. Его наполовину скрывал противоположный след.

Ник выпрямился и вернулся к Хатч. Та все еще лазила около ветрового стекла. И была слишком занята, чтобы заметить его.

Инопланетный корабль тоже оставил следы, но они были разнесены гораздо дальше, чем следы под шаттлом, и значительно шире. Что бы ни садилось там, это наверняка был другой корабль.

Похоронная команда .

Все собрались осмотреть найденные Ником следы. Хатч сделала снимки. А Джордж подтвердил наблюдение Ника: — Следы не могут быть очень давними.

Земляне обратили взоры к небосводу. Ник увидел «Мемфис», яркую звезду, медленно плывущую у западного горизонта. Приунывшие, они вернулись в дом.

Пришло время отправляться за куполом-палаткой. Комплект баллонов с воздухом обеспечивал жизнедеятельность в течение шести часов. Аликс, Джордж и Ник дополнительно заправили свои, а Хатч оставила еще три запасные пары. Просто на всякий случай. Затем она вместе с Тором забралась в шаттл, и они вернулись на «Мемфис».

Хатч занялась сканированием данных по ветровому стеклу, чтобы передать их Биллу и загрузить его работой.

Они заправили водой и воздухом соответствующие баки палатки и снесли все в грузовой отсек. Сверх того, они взяли с собой готовую еду, кое-что из закусок и несколько бутылок вина.

Тор, явно довольный собой — со своей куполообразной палаткой он становился центральной фигурой во всех предприятиях Общества, — разглагольствовал о значении их открытия.

— Это будет веселое Рождество на Вертикальной, — сказал он.

Пока они завершали свои дела, Хатч не могла отделаться от ощущения, что они впервые оказались наедине. Но если Тор и собирался воспользоваться этим обстоятельством, он отказался от своих намерений. Раз или два он вполне мог бы перехватить обращенный к нему взгляд, который показался бы ему странным. Но он просто ничего не заметил.

— Хатч, — послышался голос Билла. — Я получил предварительный результат .

— Уже? — Брови Тора поползли вверх. — Ведь он только полчаса назад получил данные для расчетов.

— Он очень быстро работает, — заметила Хатч. — Так что ты там, Билл?

— Ты хочешь услышать подробности или только результат?

— Просто сообщи, сколько времени этот шаттл стоит на этой площадке.

— Цифры весьма неточные, но я бы сказал, что он находится здесь от трех до четырех тысяч лет .

Это был удар. Место никак не выглядело таким старым. Категорически нет.

— Билл, ты уверен?

— Разумеется, нет. Но цифры верные, если интенсивность солнечного ветра здесь соответствует типовой .

На обратном пути Хатч очень тщательно маневрировала, пытаясь избежать посадки на следы третьего корабля. Хотя преуспеть в этом до конца ей не удалось. Но оставались снимки, и земляне могли воссоздать по ним виртуальную картину. Их поджидали Аликс и Джордж. Они заявили Хатч, что по ошибке приняли ее за Санта-Клауса, и добавили еще пару нескладных шуток насчет того, что не уверены, доедут ли его сани в такую даль.

Это напомнило Хатч о том, что у них ни для кого нет подарков. «Наверное, — подумала она, — не наткнись мы на этот дом, это Убежище — а это настоящее убежище, нельзя отрицать, — мы бы просто «плыли» себе в «Мемфисе» и никому бы в голову не пришло вспоминать про подарки. Ну, спели бы несколько песенок о цветах омелы, традиционном рождественском украшении, о колокольчиках на санях, о Рожестве на Луне, подняли бы несколько тостов, и с тем — до свидания. Но здесь, в этом доме, откуда открывался такой удивительный вид, среди такой большой мебели, где все они вновь почувствовали себя детьми… А где мой электрический поезд, папочка? … Хатч так и подмывало броситься раздавать подарки: духи для Аликс, и, может быть, кричащая рубашка — да, красная с золотыми драконами — для Тора, и несколько хороших детективов для Джорджа (большого их любителя)… и что-нибудь личное для Ника. Хатч нравился Ник, и ей хотелось по секрету выразить свое отношение к нему. Но она сомневалась в успехе. Вряд ли личные подарки имели значение здесь, где ближайший торговый ряд находился на расстоянии в пару сотен световых лет, за углом направо…

Палатку установили во внутреннем дворе, в самом дальнем его конце, в стороне от могил. Это было несложно: нажать на «пуск» и смотреть, как купол сам надувается, а затем подсоединить баки с воздухом и с водой, смонтировать элементы питания и активировать. В отличие от защитных костюмов, палатка не могла функционировать за счет одной лишь энергии вакуума, а требовала непосредственного источника питания.

Все вошли внутрь, отключили защитные костюмы и достали закуски и вино. Джордж объявил, что самым уместным в это время года и в начале веселья будет тост за капитана, и все его поддержали. Затем они выпили за Джорджа, их «милейшего предводителя». И за Аликс, «самую красивую женщину всех фильмов-имитаций». И за Ника, «который здесь, чтобы следить за всеми и помогать». (Ник тотчас заверил, что расшибется для них в лепешку.) И за Тора, «нашего собственного Рембрандта». Путешественники исполнили несколько рождественских гимнов, поели, выпили, опять попели — словом, отлично проводили время.

Джордж предложил тост «за нас».

— До конца своих дней человечество будет помнить полет «Мемфиса», — сказал он, поднимая бокал и стараясь ничего не разлить.

— Верно, верно. — Выпили до дна и вновь налили, готовые продолжить.

* * *

Инопланетный корабль совершил свой последний рейс к площадке на скале почти за тысячу лет до Рождества Христова. А что происходило в то время на Земле?

Рим был далекой мечтой.

Египет должен был строить пирамиды, хотя Хатч думала, что к тому времени с этим покончили.

Цивилизация шумеров была уже очень стара, а вот до рождения Гомера оставалось два или три столетия. Афины нельзя было отыскать даже с помощью радара.

Поскольку Убежище было воздвигнуто в неменяющихся условиях, на лишенной атмосферы луне, оно почти не подверглось изменениям. Возможно, случайные выбросы пыли были следствием сотрясений грунта или падения по соседству метеоритов. Небольшое количество частиц доставляло сюда и солнце. По космическим стандартам система, в которой существовала эта луна, была неустойчивой, а платформа, на которой покоился корабль, — нестабильной. Тем не менее он никуда не делся, хотя за этот срок и прошла целая история человечества. Корабль по-прежнему ждал своего пилота, и все это время в гостиной на рабочем столе лежала открытая книга.

Что читал здешний обитатель, когда ему пришлось прерваться и отойти? И что за неожиданное происшествие помешало ему вернуться?

Вечеринка закончилась. Хатч и Аликс вышли и отправились к шаттлу, где провели ночь. Так всем было просторнее и удобнее.

Казалось, Хатч заснула еще до того, как опустилась в кресло. Ее последней осознанной мыслью стало: «Хотя Убежище просуществовало здесь несколько тысячелетий, это Рождество было для него первым».

20

Когда варвар стоит у дверей, когда приближается наводнение, когда кладбище неспокойно, люди всегда ведут себя одинаково. Они борются с этим. Но перед этим разъединяются.

Джеймс Кларк. Разделяй и властвуй. 2202

Утром — разумеется, при том же призрачном свете, что и ночью, — они завтракали в палатке. Там было тесновато для пятерых, но они уместились.

Позже Хатч вновь тщательно обследовала Убежище. Джордж отвел ее в сторону, чтобы сделать снимок, объясняя это тем, что при случае фотографирует всех — просто на память. Посему он ходил за Хатч по пятам, и она позировала: в гостиной, в куполе, на кухне у стола, который поднимался выше ее плеч, и на верхнем этаже, задумчиво глядя во внутренний двор. Она сфотографировалась с Тором и Ником, с Аликс, и, разумеется, они сделали целую серию групповых снимков. Последним стал снимок, где она стояла рядом с Джорджем.

В полдень Хатч вернулась к инопланетному кораблю, чтобы внимательнее осмотреть энергетическую установку, которая (а это было очевидно) имела двойное назначение. В ее центре помещалось устройство, которое, на взгляд Хатч, могло служить термоядерным реактором. Но существовала и дополнительная система, назначение которой Хатч не понимала, заметила только кольца Гимзама, что указывало на использование здесь некоего подобия двигателя Хейзелтайна. Тогда выходило, что это не челнок, а совершенно самостоятельный сверхсветовой корабль. Здравый смысл подсказывал, что двигатель Хейзелтайна, необходимый для осуществления межзвездных перелетов с использованием искривлений пространства, не мог быть меньше определенного размера, и такой модели, которая уместилась бы в габаритах челнока , не бывает. По крайней мере до сих пор сделать такое не удавалось.

Кто-то уже разместил на шкафах с одеждой предупредительные надписи: «ПРОСЬБА РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ». Почерк напоминал каракули Джорджа, и Хатч было приятно видеть, что он всерьез относится к проблеме сохранения обстановки.

Она стояла, глядя на развешанную одежду, и раздумывала о том, почему здесь их было только двое . Неужели великолепие здешнего пейзажа создавало иллюзию, что это действительно убежище, дом для отдыха? Уикенд на берегу? В конце концов, не исключено, что обитатели находились здесь в изгнании, сосланные сюда, как на необитаемый остров, потому что были чьими-то политическими противниками. Или подозрительными лицами иного рода. Может быть, корабль, припаркованный на лужайке перед их домом, вышел из строя. И служил напоминанием о чем-то, потерянном ими навсегда.

В комнату вошел Тор и указал в сторону окна.

— Там кое-что есть, и вы наверняка захотите это увидеть.

В восточной части горизонта поднимались две планеты.

— Это происходит каждую ночь. Я сказал Биллу. И он подтвердил, что, если смотреть отсюда, мы увидим, как они поднимутся еще выше, обернутся друг вокруг друга и встанут по бокам от восходящего солнца.

Восторг, вызванный необычной обстановкой, очень быстро схлынул. Люди не могли прочесть окружавшие их книги, не могли рассмотреть картины, не могли даже посидеть на здешней удивительной мебели. И земляне заговорили о том, что необходимо сделать на следующем этапе. Но тут Билл объявил: со станции «Аутпост» получено сообщение. — От доктора Могамбо, — пояснил он.

Хатч уже догадывалась, о чем могла идти речь. Посторонись-ка, Джордж .

— Хорошо, Билл. Давай посмотрим, как он постоит за себя.

На экране вспыхнула эмблема Академии со значком станции «Аутпост», а следом появился безмятежный Могамбо.

— Хатч . — Он тут же выдал улыбку. Улыбку, которая подсказала ей: он доволен ими, он в полном восторге и, как всегда, своего не упустит. — Вы с Джеральдом проделали замечательную работу .

Джеральд? Он имел в виду Джорджа, прекрасно зная, что тот — руководитель экспедиции. Но подразумевалось, что на самом деле они — мелкие людишки, ничтожества.

— Я известил о последних новостях директора и рекомендовал по достоинству оценить твое участие в экспедиции . — На нем был светло-коричневый пиджак с эмблемой космической экспедиции на левом плече. Хатч не могла отчетливо разглядеть ее. — Порадуйся — тебе больше не придется работать в одиночку . — Могамбо сделал такое движение, будто, приводя себя в порядок, сунул руку в карман пиджака. — Помощь уже в пути .

— Хорошо, — произнесла она, не обращаясь ни к кому конкретно и не скрывая, что ей все равно, кто эта помощь. Лишь бы не он .

— Мы реквизировали «Лонгворт» и рассчитываем прибыть к вам в течение семнадцати дней. Я полагаю, ты проследишь, чтобы до тех пор там ничего не трогали . — «Не сломали. Не свалили. Не хватали», — продолжила Хатч про себя его мысль. — Хатч, я уверен, ты понимаешь, что чем меньше дилетантов крутится около находок такого сорта, тем лучше для всех нас . — Он уже был готов закончить разговор, когда вспомнил что-то еще: — Между прочим, будь в курсе, что пресса и прочие средства информации тоже в пути. Здесь, на станции, как раз оказалась команда от Объединенных Наций, которая делает всякие сериалы. Не знаю уж, о чем. Но когда начнет распространяться волна слухов по поводу Убежища, эти ребята мигом бросят все свои дела. И рванут к вам со всех ног . — Он старался изобразить досаду, но у него плохо получалось. — Полагаю, нам достаточно быть к ним просто терпимыми. И вообще, все отлично, Хатч .

И он исчез с экрана.

Могамбо нужен здесь в последнюю очередь. Где же, в конце концов, археологи?

Во всем этом было нечто комичное. «Лонгворт», громадный грузовой корабль, использовали исключительно для поставок продовольствия и основного оборудования на Каракуа, где непрерывно велись строительные работы. Он был старый, тесный, массивный и, разумеется, без того «богатства» и «роскоши», которые предпочел бы Могамбо.

— Должно быть, это все, чем они располагают, — сказал Тор, читая ее мысли.

— Что мне хотелось бы сделать, — заявил Джордж на третий день их пребывания в Убежище, — так это вновь установить здесь силовое защитное поле. И реанимировать средства жизнеобеспечения. Для нас здесь самое главное вернуть все в исходное состояние. — И как ты планируешь осуществить это? — спросила Хатч.

Его брови поползли вверх.

— Я хотел услышать это от тебя . Ведь ты же можешь , разве не так?

Хатч взглянула на него, как будто он лишился рассудка. Я всего лишь девочка из маленькой деревни .

— Это невозможно, — сказала она. — Даже если бы мы и смогли разобраться в том, как работает это оборудование, то у нас нет никаких оснований считать, что устройства, которым около трех тысячелетий, будут нормально функционировать.

— Весьма прискорбно слышать это, — заметил Джордж. Там, откуда он явился, не было ничего невозможного. Там не существовало такого, как «не в состоянии решить прикладную задачу». Считалось, что это всего лишь вопрос упорства и изобретательности. Джорджу очень нравилась Хатч, однако она очень быстро сдавалась. Но он был уверен, что она никогда бы не повела себя так в мире бизнеса.

Он вышел, повернулся спиной к обрыву и небосводу и принялся изучать длинное овальное здание, его круглое окно, настилы-веранды, параболические антенны, думая о том, что самое большое удовольствие ему доставил бы свет в окнах этого дома. Он хотел получить возможность отключить защитный костюм, пройтись по внутреннему двору, пообедать на кухне, беспрепятственно выспаться в куполе, прожить несколько дней в доме, каким он был прежде . Когда он изложил этот сентиментальный вздор Аликс, та прониклась полным сочувствием, но и она считала, что это невозможно. По крайней мере до тех пор, пока не появится многочисленная помощь.

Но тогда заниматься этим было бы поздно. Все здесь заполнили бы специалисты, а командовал бы ими этот Могамбо, и все шло бы не так, как в старые добрые дни.

— Мы должны сделать это ради тех Существ, которые жили здесь.

Джордж и Хатч гуляли снаружи, потому что только там, где убежище не окружало их своими тенями, он мог особо выделить свою собственную цель. Над их головой ярко, почти рядом, сияли Близнецы и большое кольцо.

— Существа спят в этом дворе, — возразила Хатч, используя то же слово, что и он. — Ты говоришь о большом и очень значительном проекте. Но у нас нет людей, чтобы осуществить его.

Это Джордж понимал. Вероятно, он знал это еще до того, как задал вопрос. Но он надеялся, потому что ему отчаянно хотелось сделать все самому.

Он, человек, который всю жизнь мечтал о контактах с иной цивилизацией, ночевал в гостиной, обставленной инопланетными разумными существами. Но на поверку все оказалось не так, как ему виделось. На полках теснились книги, которые никто не мог прочитать или даже снять оттуда. Стены были увешаны картинами, которые никто не мог рассмотреть. Под дальней лестницей находилась энергетическая установка, никому не понятная. Снаружи, на каменном уступе, стоял челнок, который, возможно, был сверхсветовым кораблем, но никто не мог в этом доподлинно разобраться.

Когда здесь появится Могамбо, все изменится.

Но Могамбо — враг.

— Нет ли закона, — спросил Джордж у Хатч, — который закреплял бы это открытие за нами? Первыми людьми, появившимся в этом районе?

— К сожалению, — ответила она, — есть большой и печальный опыт, полученный на Ноке, Каракуа и Пиннакле. В каждом случае те, кто появлялись там первыми, растаскивали все подряд, как заблагорассудится. А когда прилетали исследователи, первооткрыватели удирали с бесценными находками и в нескольких случаях оказывались настоящими вандалами. Результатом этого стал закон «О защите внеземных археологических изысканий», который и регулирует теперь все подобные случаи. Когда в таких местах появляется Академия, она устанавливает там свою юрисдикцию.

— Так что стоит ему войти…

— …и он будет у себя дома. Да, именно так.

Не то чтобы Джордж требовал признать его первооткрывателем, хотя это было бы приятно — и вполне вероятно. Не то чтобы отказывал Академии в праве заниматься его открытием. Но он хотел провести все исследования сам. Хотел привлечь собственных экспертов, перевести найденные книги, разгадать загадку о том, кто кого похоронил, и выяснить, какую именно технику использовали для жизнеобеспечения этого места. Мечта всей его жизни сбылась, на что он никогда не рассчитывал. И вот теперь Академия собирались отнять у него все это.

— Напрасно мы сообщили им о своей находке. — Джордж перевел на Хатч печальный взгляд. — Ты ни при чем. Но лучше бы нашим капитаном был Пастор Броули. Кто-то, никак не связанный порядками Академии.

— Это не «порядки Академии», — возразила она. В ее глазах вспыхнули искры гнева. — Это закон .

— Ох, Хатч, ради бога, оглядись вокруг. Разве ты не видишь, где находишься? Почему ты думаешь, что здесь можно применить любой составленный людьми закон?

— Если нет, то тогда почему бы не разграбить это место? Забрать отсюда все. Кто вас остановит?

— Достаточно, Хатч.

— Только знайте, что я устала быть виноватой всякий раз, как вы не можете получить то, что хотите. Вы наняли меня и поэтому, может быть, прислушаетесь к моему совету. — Она собиралась сказать намного больше, вспомнить Пита и Германа, но сдержалась. — Я была обязана представить отчет, — добавила Хатч. Они стояли возле купола, наслаждаясь зрелищем Близнецов; их распорядок дня по-прежнему основывался на земных сутках длительностью двадцать четыре часа, не обращая внимания на день или ночь, которых на Вертикальной, вообще-то, и не было. — В отчет должны включаться все сведения о контакте с инопланетянами. Когда контакт имеет место.

Должно быть, Джордж бросил на нее злой взгляд, потому что он как раз думал о том, до чего легко было просто «забыть» об их находке и ничего не сообщать — до удобного случая. А если бы Хатч лишилась лицензии — что с того? Джордж, мягко говоря, не остался бы перед ней в долгу. Но он промолчал, а она, обернувшись, пристально смотрела на него, не говоря ни слова, и наконец произнесла:

— Это не просто административный вопрос, Джордж. Это криминал. Криминал . Это, между прочим, означает, что, если мы еще что-то найдем, я опять доложу об этом.

Он решил попросить Сильвию Вирджил вмешаться. В конце концов, это не выглядело так, будто ему не хватило собственного влияния. Относительно своих действий Хатч объяснила все замечательно, и с ней все было в порядке. Когда Джордж был готов к разговору, Хатч предложила говорить из купола, где он мог бы встать рядом с огромным креслом, спиной к стене, заставленной рядами книг, и в такой обстановке высказать свою просьбу. Джордж объяснил, чего именно хочет. Контактеры были очень осторожны при осмотре убежища, сказал он, и уже начинали понимать окружавший их чужой быт. Они открыли это место, когда никто не хотел заниматься подобными поисками, и заплатили за это кровью . А теперь Академия намерена присвоить эту находку.

Джордж говорил, все больше горячась, но заставляя себя сохранять спокойствие. Пусть видит, что он обижен. И что Академия могла бы заплатить за проложенный к открытию путь. Но пусть не думает, что он превратился в маньяка.

В итоге попросил, чтобы Могамбо был у него в подчинении. И сделал это, на его взгляд, дипломатично.

Хатч предупредила, что пройдет несколько дней, прежде чем можно будет рассчитывать на ответ, но ничего странного в этом нет — они наверняка получат его раньше, чем прибудет «Лонгворт». Из этого Джордж понял только, что она не думает, что его просьбу удовлетворят. Но Хатч ничего не сказала, лишь выразила надежду, что он в лучшем положении, чем она. А еще у Джорджа сложилось впечатление, что сама Хатч не слишком высокого мнения о Могамбо.

* * *

Одну ночь Хатч все-таки провела в палатке с Ником, Джорджем и Аликс. (Тор то ли в поисках вдохновения, то ли демонстрируя свою независимость, остался в шаттле.) И этого ей хватило. Ее никогда не привлекали коллективные ночевки, а эта компания была просто неугомонной. Их всех зациклило на важности всего происходящего сейчас здесь для истории, а Джордж потакал им, занося в свой портативный компьютер все подряд, как будто кто-то через тысячу лет стал бы интересоваться тем, что Ник спал неважно, а первой проснулась Аликс.

По сути, они так ни разу и не воспользовались Убежищем по-настоящему. (К тому времени его название уже писали с большой буквы.) Понизив голос, контактеры говорили о том, сколько времени потратят на книги, когда те переведут. Хатч подумала: «Итог был бы невероятный. Окажись эти тома монографиями по небесной механике или философскими трактатами о душе, они бы разобрались с ними очень быстро». Когда они стояли в полутемной гостиной, Ник заметил:

— Сейчас они напоминают женщин. — Речь шла о книгах. — Они загадочны, внешне привлекательны, и мы не можем даже коснуться их. Но однажды их выставят на всеобщее обозрение, где каждый сможет видеть все… — Он пожал плечами. Замолчал. Понял, что ступил на минное поле.

Хатч кивнула, но сделала непроницаемое лицо.

— Мужчины совсем не такие.

— Нет, мы не такие. Мы не полагаемся на загадку.

— Тем лучше, — сказала она.

«Аутпост» направил в прессу ряд новых сообщений по поводу открытий, связанных с Тихой Гаванью, Раем и Убежищем. Они получили их с комментариями Вирджил, что за ними наблюдает весь мир. Может быть, но, судя по всему, совсем по иным причинам. Люди были потрясены ядерным опустошением на Тихой Гавани и гибелью Пита и Германа в инциденте, который приобрел известность как «встреча с ангелами-убийцами». Хатч подозревала, что для большей части публики, обслуживаемой прессой Объединенных Наций, самым интригующим в Убежище стало присутствие тел в могиле на внутреннем дворе.

Ко времени передачи журналисты не знали об Убежище почти ничего, кроме одного: оно существовало. Но они умудрились акцентировать внимание на том, что опасность (не исключая возможности встречи с новыми «свободно разгуливающими» толпами кровожадных инопланетян) остается реальной. После чего вновь переключились на обычные перестрелки на Ближнем Востоке, серийного убийцу в графстве Дербишир, мятеж в Индонезии и корпоративные споры относительно того, что реально дают новейшие процедуры долголетия.

В одной из передач Вирджил давала интервью Брейс Кампаник из «Ворлдвайд». Она выразила тревогу по поводу потерь, понесенных экспедицией, но убедила всех, что попытки проникнуть в неведомое всегда связаны с опасностью. Однако «далеко идущие открытия „Мемфиса“ наконец-то помогут нам получить представление о том, как выглядят наши соседи».

В целом она справилась со своей задачей хорошо. Она неизменно скатывалась в напыщенность и свое обычное многословие, но на сей раз нашла правильный тон, подтвердила репутацию Академии (явно не блестящую) и выразила надежду, что мистер Хокельман и его доблестный экипаж скоро целыми и невредимыми вернутся домой.

Они отсняли камерами и создали виртуальную модель Убежища, и теперь Хатч имела возможность воссоздать его на «Мемфисе», чтобы, отключив защитные костюмы и пользуясь голографической камерой, проводить там время. Билл даже произвел полную реконструкцию дома, с тем, чтобы вернуть ему видимую новизну, и несколько ужал его в размерах, так что теперь земляне могли видеть окружающее таким, каким его видели обитатели дома. Но это было чисто моделирование. Джордж и его окружение предпочитали явь: палатку, соседство с могилами и книги. Всегда книги. И ожидание. Они уповали на их содержание, на мудрость передовой расы, ее историю, этику, суждения о Боге и Сотворении мира, и заходили так далеко, что порой Хатч казалось: им грозит разочарование, когда перевод этих книг будет действительно завершен. Хатч пришло в голову, что если бы эта библиотека и все связанные с ней труды пошли прахом, это можно было бы посчитать благом. Например, гибель при вулканическом извержении. Пока ученые и поэты занимались бы домыслами по поводу потерянного, вспыхнули бы дискуссии, писались бы многочисленные поэмы. Ник однажды заметил, что люди никогда не выглядят хорошо на собственных похоронах, и не потому что мертвы, а потому что на них падает много света, создавая чрезмерную гласность.

— Человеку всегда требуется тень, — сказал он. — Небольшие, может быть, надуманные секреты.

Ответ Вирджил на обращение Джорджа пришел вскоре после полудня, в канун Нового года. Хатч была на корабле, когда Билл спросил, не хочет ли она взглянуть на это сообщение, прежде чем транслировать его в Убежище.

— Это чужая корреспонденция, — напомнила она.

— Но, возможно, ты все равно захочешь взглянуть .

— Нет, отправь ее по назначению.

Пять минут спустя Джордж вышел на связь, оскорбленный в лучших чувствах.

— Ты видела это?

— Нет. Но, полагаю, она отклонила твое предложение.

— Хуже, Хатч . — Он выглядел так, словно был готов совершить убийство. — Она говорит, что велела Могамбо переместить Убежище в Виргинию .

— Всю обстановку? — спросила Хатч. — Книги? Что?

— Все. Все целиком. Баба спятила .

Хатч не нашлась, что ответить. Но ей были понятны мотивы такого решения. Здесь, за миллионы световых лет от Арлингтона, место для работ было явно неподходящим. Кроме того, если бы все это оставили здесь в первозданном виде, то пришлось бы искать средства защитить этот дом от вандалов и браконьеров. А на Земле все это стало бы вполне пристойной достопримечательностью.

Сейчас, рассуждая об этом таким образом, она гадала: неужели директор поступает неправильно? Почему бы не сделать все это доступным публике? Академия получает 51 процент своего бюджета из федеральных налогов. Хатч осенило: ведь налогоплательщики имеют право знать, на что потрачены их деньги. Но она видела, что Джордж не настроен обсуждать сложившееся положение.

— Я не позволю . — Пустые слова, и они оба это знали. — Хатч . — Он взглянул на нее, как будто она могла каким-то образом вмешаться в происходящее. Заставить Сильвию Вирджил понять его. «Прогнать» Могамбо. — Это безобразие .

— Археологи всегда были расхитителями гробниц, — негромко заметила Хатч. — И остаются ими. — Она едва не сказала «остаемся». Ведь она и сама участвовала в этом, помогая разбираться с многочисленными артефактами. Но она была всего лишь расхитительницей — дилетантом .

Хатч представила себе Убежище со всеми его непримечательными верандами и подслеповатыми окнами — вот они близоруко глядят на Потомак. А вот орды школьников проходят через этот дом, теперь окруженный продавцами, норовящими всучить вам пирожки и бумажных змеев. И рядом — магазин сувениров. А посетители говорят друг другу: «Построено настоящими инопланетянами». Они бы наслаждались газировкой и попкорном, воображая, будто им хорошо знакомы те чувства, что Джордж пережил во время приземления.

Джордж был прав. Как правы были все те, кто бежал с кувшинами, ножами, чашами и медальонами прочь из Шумера, Египта и Мексики, а позже с Каракуа, Пиннакла и Беты Пасифика-3. Она не могла отрицать свое участие в работе, выполнять которую помогала все эти годы. Но все же…

Без игольчатых пиков, без Близнецов и без большого кольца (а они не могли доставить в Арлингтон ничего из перечисленного) чем было бы это Убежище?

Группа вернулась на «Мемфис» в канун Нового года. Сбежала от творческой деятельности на поверхности. К тому времени уже всем хотелось или покинуть палатку, или, наоборот, перестать спать в шаттле. Так что они вернулись и устроили очередную вечеринку. Существовали определенные сомнения в уместности этих празднований после гибели Курта. Но Хатч уверила их, что Курт предпочел бы, чтобы они продолжали жить и развлекаться, — и не солгала. Более того, это веселье сближало и сплачивало; оно было своего рода способом отгородиться от странных особенностей окружающей их среды. Поэтому они выпили первый стакан за погибшего капитана, второй — за других погибших товарищей и с головой ушли во взаимное общение.

— Предполагается, что именно так и действует археологическая наука, — заявила Хатч, обращаясь к Нику чуть позже тем же вечером. На ней была карнавальная шляпка, и она выпила, пожалуй, уже немного больше, чем следовало. Для капитанов кораблей не существовало особых правил относительно «нормы», кроме общего положения: капитан должен быть в состоянии безотлагательно приступить к выполнению своих обязанностей. Соответственно, Хатч держалась в рамках, и чашка кофе с парой таблеток вполне могли полностью привести ее в чувство. Билл помогал ей соблюдать меру и не пытался прилюдно указывать ей на ошибки, если считал, что она получала удовольствие, переходя определенные границы.

Разумеется, в полночь все поцеловались. Джордж слегка сопротивлялся, когда Хатч предложила ему поцеловать ее, но все-таки выдавил улыбку и подарил целомудренный легкий поцелуй в край губ. Бедный Джордж. Такого затравленного человека Хатч в жизни не видела. Даже здесь, в разгар успеха, способного обессмертить его имя, он не мог развеяться. Когда он начал отстраняться, Хатч наплевала на все собственные запреты, сграбастала его, заглянула ему прямо в глаза, наградила долгим смачным поцелуем и счастливо рассмеялась, глядя на него. Джордж попытался высвободиться, но она повисла на нем.

— Счастливого Нового года, Джордж, — сказала она. Со всех сторон раздались аплодисменты. Да, долгий путь пришлось пройти, чтобы рухнула стена, стоявшая между ними.

Даже Тор, который, по своему обыкновению, выдерживал дистанцию, в конце вечера приблизился к ней и отвел в сторону.

— Следующий Новый год, Хатч, я хочу встретить с тобой . Несмотря ни на что.

А почему бы и нет?

— Свидание назначено, — согласилась она.

* * *

— С Новым годом, Хатч .

Билл напугал ее. Обычно, когда она бывала одна в своей каюте, а ИИ хотел поговорить с ней, сначала всегда раздавалось вежливое покашливание или осторожное поскребывание с экрана. Но на сей раз голос прозвучал прямо в комнате, рядом с ней: привет, мадам, как дела, вокруг все спокойно.

— И тебя с Новым годом, Билл.

— Приятная вечеринка .

— Да. — Она только что закончила приводить себя в порядок и, выйдя из душа, одевалась через голову. — Все в порядке?

— Кажется, мы столкнулись с очередной аномалией. По крайней мере, я так думаю .

Это заинтересовало ее.

— С чем именно?

— Я не собирался пугать тебя .

— Все нормально. Что за аномалия?

— Белое пятно .

— Белое пятно? — Хатч уже забыла про него. — Циклонический шторм на Кобальтовой?

— На Осенней. На экваторе. Я наблюдал за ним несколько дней .

— А почему оно аномалия?

— По одной причине. Оно не находится в атмосфере .

— Нет? А где же оно?

— На орбите .

— Помнится, ты говорил, что это снежная буря.

— Да, так и есть .

— Не может быть.

— Это было описание явления в доступных мне терминах .

Хатч устала. Она была готова объявить экспедицию успешной и отправляться домой.

— Что еще?

— Осенняя находится прямо на линии передачи .

— Сигнала с Тороса?

— Именно так .

Хатч взбивала подушки. Она бросила их, повернулась и подождала, пока включится настенный экран. Тот засветился, и оттуда на нее взглянул Билл. Он был в черном рабочем халате с эмблемой корабля на нагрудном кармане.

— Этот сигнал прослеживается до Осенней?

— Да .

— И ты полагаешь, что вокруг Осенней есть еще одна группа спутников-невидимок?

— Нет. Здесь было бы очень трудно найти для них стабильную орбиту. Если бы пришлось запускать спутники в эту систему, то лучше всего было разместить их снаружи большого кольца .

— И что же дальше? Куда направлен этот сигнал?

Билл улыбнулся, глядя на нее.

— Не имею представления .

Утром земляне единодушно решили, что отправятся взглянуть на это белое пятно. Они вернулись к Убежищу и фактически разобрали свой лагерь, убрали палатку-купол и попытались оставить все в том же виде, в каком обнаружили.

21

Если проследить за происходящим в мире, разве не становится абсолютно ясно, что судьба очень мало заботится о благоразумии или о безрассудстве, а лишь превращает одно в другое с восторгом своенравия?

Тацит. Анналы, III. 110

— Что это такое, если быть точным, Билл? — Собравшись в отсеке управления экспедицией, контактеры рассматривали плывущий над атмосферой Осенней белый диск.

Голос Билла выдавал смущение:

— Спектроскопический анализ указывает на то, что это кристаллы льда, обогащенные аммиаком. И множеством других газов .

— Билл, — сказала Хатч, — я имела в виду, на что оно похоже?

— Это снежная буря, — ответил ИИ.

Хорошо. Возьмем это за основу .

— Билл, а вообще могло бы произойти нечто подобное…

— Уже происходит …

— А не должно оно быть желтым?

— Я бы ожидал, что да .

— А почему желтым? — осведомился Джордж.

— Потому что здесь полно сульфидов и тому подобной всякой всячины. Но самое главное…

— …что все думали обнаружить этот «шторм» внутри атмосферы. Не хватает только метеоролога, чтобы выяснить, что это такое.

— Так что же, — спросил Тор, — вызвало снежную бурю в открытом космосе? Разве такое возможно? Билл?

— Теперь вполне очевидно, что подобное явление нельзя считать невозможным .

— Очень уклончивый ответ. Оно может иметь естественное происхождение?

— Я более склоняюсь к тому, что нет .

Людей все еще отделяло от этого белого пятна несколько тысяч километров. Никто не спрашивал мнения Хатч; решение возникло у всех одновременно. Она, разумеется, тоже согласилась бы с ним. Как раз такие вещи нравились людям из Академии. Тем более, что ситуация казалась достаточно безопасной.

Она даже поймала себя на том, что заразилась общим воодушевлением. Сейчас все они напоминали детей. Джордж, переживший разочарование рождественским утром, теперь находил под елкой игрушки, одну за другой. Аликс, всегда пытавшаяся загнать космос в рамки сцены, заявила, что можно устроить во время спектакля снежную бурю с подсветкой, позволяя таким образом зрителю заглянуть внутрь и прочувствовать странное и неведомое , ведь эта буря очень и очень непростая. Тор уже вынашивал планы выйти на корпус корабля и зарисовать это явление, а Ник потратил массу времени, вводя в свой портативный компьютер философские наблюдения.

— Когда мы вернемся домой, это будет бестселлер, — заявил он. — «Записные книжки Николаса Карментайна». Мне нравится, как это звучит.

— Что ты пишешь? — спросила Хатч.

— Мемуары. Черт возьми, Хатч, по возвращении мы все станем известными людьми. Разве ты не думала об этом? Мы нашли все, что надеялись найти. И даже больше.

— Ну, — сказал Тор, — почти все.

Общий энтузиазм захватил даже Билла.

— Это наверняка искусственное образование, — сообщил он, обращаясь к Хатч.

Возмущение, чем бы оно ни было на деле, простиралось в ширину на тысячи километров. Оно выбрасывало во все стороны снежные струи и стремительные потоки. Длинные и узкие, как серпантин, вихрящиеся ленты огибали почти половину планеты. Центральное тело шторма представляло собой огромный шар, закручиваемый ветрами, несущими снег и капли жидкого газа. Ветры дули со скоростью почти 80 километров в час, при порывах достигавшей 130. И это было относительно спокойное состояние шторма, сосредоточенного на экваторе газового гиганта.

На вкус кофе был густой, теплый и бодрящий. В детстве Хатч ездила в лагерь, и ребята, собираясь у ночного костра, рассказывали друг другу неправдоподобные истории о призраках. С тех пор она запомнила, что запах кофе (пить который ей не разрешалось) всегда улучшал ее самочувствие и делал окружающий мир более цельным и однородным. Нечто подобное происходило и сейчас. Вернулось даже приятное предчувствие того, что в темных лесах, окружавших это облако, что-то скрывалось.

Она подвела «Мемфис» достаточно близко, так что при желании они могли бы «дотянуться» и набрать бадью снега. Шторм уходил вниз, в атмосферу, но огромная центральная часть его была свободна от верхнего слоя облаков по крайней мере на сотню тысяч метров. За краем гигантской планеты даже была видна Кобальтовая, отсвечивавшая синим и золотым в лучах дальнего солнца.

— Странности продолжаются, — сообщил Билл. — Я наблюдаю нечто подобное затянутому взрыву. Снег вырывается из атмосферы вверх. Подобием фонтана .

— Как такое возможно? — осведомилась Хатч.

— Не знаю. Но это происходит .

— А почему мы не входим в самый шторм? — поинтересовался Джордж. — Может быть, тогда удалось бы выяснить, в чем дело?

Такое соображение явно встревожило его коллег. Тор нахмурился, давая Хатч понять, что, по его мнению, это не лучшая мысль.

— На самом деле, — заметила Хатч, — у нас могла бы появиться такая возможность. Но попозже. Прежде чем мы туда ринемся, следует собрать еще некоторое количество данных о местных условиях.

Билл оценил диаметр штормового пятна приблизительно в четыре тысячи километров.

— Что бы ни вызвало бурю, — сказал Тор, — это ненадолго. Туда уже начинает доходить солнечный свет.

— И что же, по-твоему, значит «ненадолго»? — Билл постарался убрать из голоса издевку, но Хатч-то знала, что она там есть.

— Ох, да не знаю. Ну… несколько дней. Верно, Хатч?

— Откуда мне знать, Тор. По моим наблюдениям, он держится здесь уже более недели.

— Я нашел кое-что еще, — объявил Билл. Один из экранов вспыхнул: к шторму приближалась небольшая луна. — Похоже она — на той же самой орбите .

Это был плоский камень, скала. В основном поверхность камня была гладкой, с несколькими цепочками выступов, напоминавших невысокие холмы.

— Уверен, что этот спутник войдет в бурю, — продолжал Билл. — Минут через пятнадцать .

Хатч проголодалась. Она взяла порцию блинчиков и присоединилась к Аликс, которая только что занялась яичницей с тостами. Аликс спросила, действительно ли, на ее взгляд, эта снежная буря как-то связана с Убежищем.

— Не могу представить, — ответил Ник, — что такое возможно.

Астероиды в космосе бывают самых различных форм. И вытянутые, и сплющенные, и даже раздробленные на мелкие кусочки. Тот, что виднелся на экране, был плоским, но не совсем, как морской скат, и, кроме того, симметричным. Симметрия его не казалась совершенной , но возникало впечатление, что обе стороны этого объекта имеют одинаковую массу.

— Билл, — попросила Хатч, — сообщи-ка, пожалуйста, его размеры.

— Почти 16,6 километров в длину, а максимальная ширина составляет около 5,1 километра .

— Не так много для луны, — заметил Джордж.

— Тут нас поджидает сюрприз, — продолжил Билл. Он ждал. Ник, без преувеличения открыв рот, медленно поднялся со стула.

— Что? В чем дело? — похолодела Аликс.

Ник ткнул указательным пальцем в сторону спутника-астероида. В сторону его задней оконечности.

— Смотрите.

Вот это да !

Объект имел дюзы.

* * *

Джордж вскочил. Все повскакивали с мест. Ник тряс руку Хатч, поздравляя.

Инопланетный корабль. Первый в истории.

— Зафиксируй время, Билл, — велела Хатч, увлекаемая общим ликованием в объятия Джорджа. Джорджа, олицетворявшего все человечество. — Запиши все и сделай пометку для архива.

— Да, Хатч. Мои поздравления, мистер Хокельман .

— Спасибо. — Джордж откровенно сиял.

Они увеличили изображение астероида. На нем обнаружились антенны. И сенсоры.

— Некоторые «тарелки» нацелены на Торос, — сказал Билл.

Хатч приказала ИИ приблизиться к кораблю, меняя угол, с тем чтобы контактеры могли рассмотреть его сверху, снизу, с боков, спереди и с тыла.

Его дюзы были просто огромны . Но это было вполне объяснимо: двигателям приходилось «толкать» огромную массу.

Корабль на глазах у землян продолжал двигаться в сторону снежной бури. Мощного вихря, сразу прозванного ими «Большая Глотка». Зачем? Тор взглянул на Хатч, ища ответа.

— Билл, — спросила она, — он перемещается за счет мощности двигателя?

На экране возникли благообразные черты Билла.

— Да, Хатч, — ответил он, — они только что провели небольшую коррекцию курса. Не думаю, что это просто выброшенная за ненадобностью вещь .

— Они сторонятся шторма? — осведомилась она.

— Нет. Кажется, они направляются прямо к нему .

Откуда-то из-под нижней поверхности корабля появилось странное облако, состоящее из мелких объектов, чем-то похожее на рой насекомых. Туча этой мелочи понеслась вперед, прямо к снежному клубку.

Билл «поймал» один из них и дал полное увеличение. Объект напоминал пару цилиндров, соединенных подобием колосниковой решетки. У него имелась платформа для двигателя и компрессорные трубки. Кроме того, там были сенсоры, антенны и черные ящики. Никаких иллюминаторов, ничего, что напоминало бы пассажирскую кабину. И никакого места, которое можно было счесть кабиной пилота.

В тот же миг, двигаясь на значительном расстоянии впереди астероида, эти объекты врезались прямо в Большую Глотку.

— Я наблюдаю за всеми ними, — сказал Билл.

— Что они делают?

— Замедляют движение .

На астероиде что-то происходило. На глазах у Хатч он «отрастил» крылья . На верхней и нижней поверхностях скалы возникли серовато-черные отростки. Корабль приобрел сходство с уродливой летучей мышью . Тем временем он приближался к Большой Глотке, пробиваясь сквозь шлейф вихрящегося снега, который вырывался из тыльной части бурлящего штормового клубка.

— Что это за штуки? — заинтересовался Тор. — Что вообще происходит?

— Он заправляется топливом, — сказала Хатч.

— Ты серьезно?

— Мы тоже могли бы. Скорее всего.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я думаю, эти летящие перед кораблем объекты просто «черпаки». У нас тоже есть нечто подобное. Если мы начинаем ощущать нехватку топлива, мы можем спуститься в атмосферу одного из этих гигантов и наполнить баки. — Хатч повернулась к Биллу. — Мы «поймали» что-то еще?

— Есть небольшая утечка электронного излучения, — отозвался ИИ.

— Это случаем не их приветственное обращение к нам?

— Нет. Они вообще никак не реагируют на нас .

— Но они должны бы уже нас видеть, — заметил Джордж. — Билл, не мог бы ты открыть канал, чтобы я связался с ними?

— Ты хочешь установить мультиканальную связь, Джордж?

Джордж взглянул на Хатч.

— Хочу?

— Да, — кивнула она.

Тор широко улыбнулся.

— И что же ты им скажешь?

— Просто поздороваюсь.

Астероид осторожно входил в шторм.

— Можно приступать, — сообщил Билл.

— Приветствую вас, — объявил Джордж. — Мы пришли к вам с миром от всего рода человеческого.

— Фу, как примитивно, — усмехнулся Ник.

Джордж покраснел.

— Ну а чего ты хочешь от короткого заявления? Я не готов к длинным речам.

— Поздно, — съязвил Ник. — Теперь эту фразу будут цитировать во всех школах Вселенной на протяжении всех грядущих веков.

Джордж обратился к изображению ИИ на экране.

— Они отвечают, Билл?

— Нет. Никакого ответа .

Астероид все дальше уходил в снежную бурю, и постепенно падала четкость изображения.

Билл начал обратный отсчет времени, и точно по графику объект вышел из шторма в сопровождении облака шаттлов. Крылья были убраны, шаттлы «пойманы» и поглощены основным корпусом. Затем объект запустил вспомогательные боковые двигатели, чтобы скорректировать свою орбиту, и продолжил путь. — Он постоянно поддерживает такой курс, чтобы проходить через шторм на каждом следующем витке орбиты, — пояснил Билл.

Джордж вновь вышел на связь и повторил попытку.

— Приветствую тех, кто сейчас на борту. — Он улыбнулся, взглянув на Аликс. — Мы, те, кто находится здесь, рядом с вами, пришли с миром. Пожалуйста, дайте световой сигнал или помашите крыльями, или сделайте что-то еще, если слышите нас.

Из динамиков струилась мертвая тишина.

— Я уверен, ребята, что вы все время встречаетесь здесь с друзьями, — добавил Джордж.

— И что теперь? — пожал плечами Тор.

Аликс подцепила пару кусочков подрумяненного тоста.

— Это чинди, — сказала она.

Черт возьми, что еще за чинди ?

— Это слово из языка индейцев навахо. Ночной дух.

— Опасный? — спросил Ник.

— Все духи опасны, — ответил Тор. Он пристально посмотрел на Аликс, которая собиралась намазать тосты клубничным джемом. — А что тебя связывает с навахо?

— Дедушка. — Она невинно улыбнулась. — Он утверждает, что именно поэтому у меня такая приятная внешность.

— Но ведь ты блондинка?

— Речь о внешности, а не о цвете волос.

— Итак, что же он собирается делать сейчас? — осведомился Джордж, утомленный разговорами о дедушках из племени навахо и об оттенках волос.

— Я бы предположила, — откликнулась Хатч, — что он сделает виток по орбите и вновь войдет в Большую Глотку.

— А разве первого раза было недостаточно?

— Именно. Судя по их размерам, это, по-моему, должно занять еще некоторое время.

— А как же все-таки он функционирует? — спросила Аликс.

Как это происходило на практике, Хатч не знала.

— Они каким-то образом управляют выбросом в тропосферу огромных масс аммиачного льда. То есть создают эту Большую Глотку.

— А разве аммиак — топливо? — удивилась Аликс.

— В той или иной степени. Вероятнее всего, они «разбивают» его на водород и азот. Выпускают азот за борт, а водород сжижают и хранят. Вот это, собственно, и есть топливо. И, может быть, еще и реактивная масса.

— Тем не менее звучит это неубедительно, — произнес Тор. — Как можно заставить атмосферу выбрасывать за собственные пределы такую массу аммиака?

— Не знаю, — призналась Хатч. — Нельзя, наблюдая за штормом со стороны, понять, как они делают это.

— По крайней мере, это уж точно не простая оболочка, — заявил Джордж.

— А ты беспокоился, что может оказаться и так?

— Честно говоря, да.

Хатч покачала головой.

— Я бы удивилась, если этот корабль оказался бы пустой коробкой.

— Почему?

— Могила. Могила во дворе Убежища. Та, свежая. И следы. Те, кто на корабле, вполне вероятно, и оставили их.

— И похоронили обитателей.

— И похоронили одного из обитателей. — Она взглянула в сторону Близнецов. — Да. Я хочу сказать, что здесь трудно жаловаться на перенаселенность. Они могли — а может, и не могли — быть связаны с теми, кто строил Убежище. Ведь это было так давно. Возможно, эти ребята просто пролетали по соседству и увидели его. Так же, как и мы.

— Очень странное совпадение, — заметила Аликс.

— Почему?

— За последние три тысячи лет сюда наведывались только дважды — и при этом с интервалом в несколько дней.

Объект на экранах постепенно вырастал. Билл открыл стенные панели в отсеке управления, и земляне могли непосредственно обозреть весь корабль, дивясь его грандиозным размерам. Как только «Мемфис» приблизился к нему, перспектива исчезла, а с ней и возможность видеть корабль целиком. Теперь земляне почти в упор рассматривали нечто похожее на каменную колонну, которая простиралась во всех направлениях. Она была иссечена, разбита и покрыта снегом. По поверхности разбегались гребни и изломы, а случайные воронки и впадины перемежались с группами антенн, сенсоров и другого электронного оборудования, назначения большей части которого Хатч не понимала. «Мемфис» двигался медленнее, чем этот объект; люди рассматривали чужака, пока он проходил под ними, отмечая, как каменная поверхность постепенно теряет свою неоднородную структуру, становясь гладкой, уступая место металлу, вздыбившемуся над ней. Этот бугор превращался в холм, тот обретал плавную форму, становясь одним из двух цилиндров-близнецов, серых, холодных, изрытых оспинами. Затем цилиндры продвинулись вперед, и наблюдатели увидели, что их четыре, по два на одной оси, а потом они стали трубами, массивными реактивными двигателями на корме корабля.

— Большой, — отметил Тор.

— Так что бы ты хотел предпринять? — спросила Хатч у Джорджа.

— А что ты порекомендуешь?

— Попытаться вступить в разговор с ними, расслабиться и понаблюдать.

— А если они вздумают улететь отсюда, — сказал Ник, — мы можем отправиться вслед за ними?

— Все зависит от их технической оснащенности. Двигатели Хейзелтайна — пока единственное средство совершить прыжок. Если это так и если подобная техника у них есть, тогда да, мы просто определим, куда они направляются, и присоединимся к ним прямо там.

— Мы сможем определить, к какой звезде они полетят?

— Для этого надо всего лишь проследить дальше направление их движения. А затем просто соединяем две точки и получаем курс. Да, это не должно стать проблемой.

Земляне перешли на параллельную орбиту, двигаясь чуть позади и сохраняя разумную дистанцию. Но никаких признаков того, что астероид, этот чинди , осведомлен об их присутствии, не было.

Джордж, однако, проявлял все большую настойчивость.

— Не понимаю, почему они не отвечают, — сказал он. Вдруг его посетила неожиданная мысль: — Когда мы ожидаем Могамбо?

— Почти через девять дней. А что?

— Если кому-нибудь доведется пожать руки этим тварям, то мне бы хотелось, чтобы это были мы . — Он сжал кулак и приложил к губам. — Как насчет того, чтобы помигать огнями?

— Можно. Что ты предпочитаешь? Три коротких, три длинных?

— Неплохо.

Хатч проделала это вручную, поравнявшись с чинди и используя передние навигационные прожектора.

Три коротких.

Три длинных.

И снова.

Чинди скользил сквозь ночь. Теперь люди были на темной стороне Осенней, вдали от снежной бури. Далеко внизу, в атмосфере планеты, громоздились безбрежные небоскребы кучевых облаков. Полыхали могучие стрелы молний, некоторые такие длинные, что, казалось, их можно обернуть вокруг Земли.

— Попробуй еще раз, — попросил Джордж.

Она перепоручила это Биллу, который мигал и передними, и кормовыми огнями, а также верхними и нижними.

— Может быть, они никак не увидят нас.

— Но это невозможно, Джордж.

— Тогда почему они не отвечают? Ведь это должно быть одинаково важно, и для нас, и для них.

— Не знаю, — сказала она. — Будь осторожен в предположениях.

— Мы по-прежнему ничего не слышим по радио, верно?

— Нет.

Контактеры не сдавались. Они миновали «остаток» ночи, пересекли терминатор и вошли в рассвет. Здесь они наблюдали восход Кобальтовой. Чинди летел, пересекая величайшее зрелище мира.

Тем временем земляне увеличили изображение. Корабль казался простой скалой с огромными дюзами. И множеством сенсоров. Но там виднелось и кое-что еще.

Тор ткнул пальцем в какую-то точку между двух низких гребней. Включили максимальное увеличение, и Аликс сказала, что это напоминает ей антенну.

— Я думаю, — возразила Хатч, — это люк.

Люди продолжали собирать данные о чинди . «Мемфис», насчитывавший шестьдесят два метра от носа до кормы, был бы едва виден возле инопланетного корабля, поскольку составлял менее одного процента его длины. Билл формировал изображения, а вся команда «Мемфиса» часами разглядывала их. При этом в эфир бесконечно передавалось приветствие Джорджа. Земляне обнаружили на корабле и другие люки, поперечник которых колебался от двух до двадцати с лишним метров. Люки были все того же цвета окружавшего их камня.

— Хатч, — Билл понизил голос до предела, что у него отражало высшую степень озабоченности. — Там произвели запуск. Нечто покинуло корабль и вышло на орбиту .

— Выведи на экран.

Объект напоминал бутылку, развернутую горлышком вперед. Корпус его был гладким.

— По конструкции он отличается от объектов, виденных нами ранее .

Хатч разглядела дюзы.

— Насколько он велик?

— Почти такой же длины, как наш шаттл. Может быть, на пару метров короче. Диаметр самой широкой части около трех метров .

— Хорошо, Билл. Дай мне знать, если что-то изменится.

Некоторое время спустя ИИ вернулся с новым сообщением.

— Хатч, я уверен, что разобрался, как они формируют Большую Глотку .

О физике и метеорологии Хатч, как и присутствовавшая на борту группа, имела весьма общее представление. Но она хорошо понимала, что Билл имел некоторые основания так говорить.

— Объясни, — попросила она.

— Такому большому кораблю, как чинди , требуются громадный запас топлива. Если бы он использовал «черпаки» того же типа, что у нас, ему пришлось бы годами оставаться на орбите, чтобы собрать достаточное количество водорода, или же заходить в атмосферу и курсировать в ее верхних слоях.

Тогда потребовался бы конструкторский компромисс для уменьшения трения среды, и, кроме того, ему пришлось бы тратить значительную часть полученного топлива на преодоление гравитационного барьера .

— Итак, в чем же решение?

Теперь Билл возник в кресле напротив Хатч, одетый в мягкую белую рубашку с отложным воротником и темно-зеленые брюки. Он закинул ногу на ногу.

— Решение — отцеживатель .

— Отцеживатель?

Большая Глотка продолжала мерцать на орбите. Люди рассматривали шторм со стороны, наблюдая за струей, выбрасываемой из его нижней части, и за тем, как снежная буря бурлила и кипела, напоминая вулкан или гигантское грибовидное облако взрыва, поднимавшееся над облаками и распространявшееся во все стороны. Внутри этой связанной с атмосферой струи появилась какая-то мерцающая линия, тянувшаяся к центру штормового облака.

— Вот это — труба, — сказал Билл. — Мне удалось определить, что она тянется вниз от Большой Глотки почти на триста километров.

В глубине тропосферы эта мерцающая линия, эта труба, трансформировалась в некую разновидность воронки, напоминавшей смерч. Только он был перевернут и расширялся на входе в атмосферу. Смерч поднимался и втягивал в себя ветры, которые гнали его то в одну, то в другую сторону. Но несмотря на это, он удерживался на месте и погружался в лежащие под ним пласты атмосферы, перемещаясь с той же скоростью, что и Большая Глотка.

— Он движется со скоростью около 1400 километров в час, — сообщил Билл.

— И вот такая штука создает этот шторм?

— Думаю, да. Похоже, они делают вот что: перемещают газ из тропосферы за гравитационный барьер. Идея состоит как будто бы в том, чтобы создать на орбите хранилище водорода, с которым мог бы состыковаться корабль . — Билл откровенно был доволен собой. — Они делают это, отцеживая газ с низших уровней. И, пожалуйста, не нужно скепсиса. Инженерная часть этого проекта должна быть на самом деле простой. Требуется только опустить гибкий беспилотный шаттл, изготовленный, скажем, из легкого пластика, вниз, к переходному слою между тропосферой и стратосферой. Между прочим, в районе экватора. Это должно быть сделано обязательно на экваторе .

— Хорошо. И что потом?

— Мы помещаем в беспилотный шаттл эффективный термоядерный реактор. Приблизительно сотней километров ниже переходного слоя температура среды составляет почти сто градусов по шкале Кельвина, давление — около одной атмосферы, агрегатное состояние смеси — преимущественно ледяные кристаллы аммиака. Беспилотный шаттл «ввинчивается» в уже виденный нами огромный сужающийся к концу раструб .

— Он не должен быть тяжелым? За счет чего он держится?

— Легкие материалы, Хатч. И, если необходимо, несколько баллонов с воздухом. Реактор запускается. Он захватывает и нагревает все, что находится вокруг него. Все образование плывет над планетой, словно поплавок, подгоняемый ветром, со скоростью 1400 километров в час. Динамика та же, что и у рыбацкого поплавка, покачивающегося на поверхности воды .

На экране появилась схема.

— Реактор располагается внутри воронки, у ее горла. Он нагревает находящуюся вокруг атмосферную смесь, и замерзший аммиак и газ устремляются вверх по трубе и выбрасываются в пространство. Вот вам и снежная буря. Заправочная станция .

Когда чинди заполнит баки, отцеживатель прекращает работу, складывается и, как я подозреваю, возвращается на борт.

Все слушали Билла, не перебивая.

— Мне кажется, — заметил Джордж, — что было бы проще построить корабль меньших размеров. Нечто не столь массивное.

— Это было бы проще, — сказал Тор. — Но наверняка они неспроста захотели построить большой корабль.

Чинди завершил второй виток и готовился к встрече с Большой Глоткой. «Мемфис» следовал за ним, сохраняя дистанцию в тысячу километров. Билл все еще транслировал приветствие Джорджа, как тот вдруг заявил Хатч, что прекращает передачу. Казалось, он был оскорблен. — Исполняй, Билл, — вздохнула Хатч. Она была на мостике одна.

— Хорошо, Хатч. Очень похоже, что там второй запуск. Да, так и есть . — Билл вывел изображение на экран. — Очередная «бутылка». А первую убрали с орбиты .

— Ты можешь определить, Билл, куда она направляется?

— Нет. Пока она разгоняется. Движется с ускорением семь «же» и собирается прибавить .

— Но не к нам?

— Нет. Никак не в нашу сторону .

— Вот и славно, — успокоилась Хатч. — Джордж, мы могли бы и сами воспользоваться этим топливом. Мы как-то говорили о том, чтобы пройти сквозь эту бурю. Думаю, сейчас подходящий момент?

Он кивнул.

— Может быть, это привлечет их внимание.

— Сомневаюсь.

Тор и Ник оба явно насторожились.

— Ты действительно думаешь, что у нас получится? — спросил Ник.

— Это будет несложно. Он уже несколько дней обшаривает верхние слои атмосферы. Нет, с нами должно быть все хорошо. Они же прошли.

— Но они значительно больше нас.

— Мы не будем спешить.

Но, кажется, даже Билл был охвачен сомнениями. Когда Хатч поднялась на мостик и ИИ получил возможность говорить с ней без посторонних, он осведомился, уверена ли она в том, что это хорошая идея.

— Да, Билл, вполне. Выставляй «черпаки» и убирай внутрь все, кроме сенсоров.

— Этот чинди только что снова вошел в шторм.

— Хорошо.

По ее каналу связи пришел вызов. Аликс, которая была вместе со всеми в отсеке управления экспедицией.

— У нас только что потухли все экраны, — сообщила она.

— Аликс, это потому, что для прохождения через Большую Глотку мы отключили все телекамеры.

— Разве это так необходимо? — проревел Джордж.

— Это мера предосторожности.

— Давай используем такой шанс. Нам хотелось бы видеть это .

— Ладно, — согласилась Хатч. — Но учтите: как только мы войдем туда, видимость станет очень ограниченной.

Билл снова привел в действие две телекамеры, по одной с каждого борта. Хатч вывела изображение в отсек управления и на экраны над своей головой.

— Спасибо, — сказала Аликс.

— Пожалуйста. — Хатч велела пассажирам активировать ремни безопасности. — Билл, а что с теми двумя «бутылками»?

— Первая продолжает лететь прежним курсом, Хатч. Она все еще набирает ускорение. Не могу определить никакого вероятного места ее назначения. Вторая только что запустила двигатели и, кажется, собирается покинуть орбиту. Фактически она сейчас уже делает это .

— И куда же она?

— Видимо, никуда. Общее направление ее полета — примерно к Андромеде .

Хатч взглянула на бурлящую атмосферу и некоторое время наблюдала за тем, как расширяется Большая Глотка по мере приближения к ней. Чинди исчез из вида. Свет далекого солнца, два газовых гиганта и многочисленные кольца — все двигалось и смещалось, образуя зловещий размытый пейзаж. Он напоминал ей холмистую местность на севере Каракуа или Канадские равнины, где часами можно видеть лишь сплошной снег, несущийся на вас.

— «Черпаки» развернуты, — сообщил Билл. — Все системы подключены. Мы готовы к забору топлива .

Разумеется, это не была обычная снежная буря. Это был шторм с массой жидкого газа и талого снега, с водяным льдом и каплями дождя.

— Сбавь до шторма плюс четыре ноль, — велела она. То есть установи скорость, равную скорости шторма, плюс еще сорок километров в час.

Хатч подслушала восторги Аликс по поводу того, что шторм просто прекрасен. Аликс была права.

«Мемфис» находился почти у самой вершины Большой Глотки, намереваясь пересечь только узкую часть и через два часа выйти наружу с полными баками. Если бы Хатч решилась пройти через самую середину этой орбитальной заправочной станции, снижая скорость ради полной безопасности, чинди зашел бы на следующий круг, прежде чем она освободила бы пространство заправки, и врезался бы ей в корму.

Поэтому она выбрала ту часть штормового клубка, которая казалась относительно спокойной и безветренной, и дала указание Биллу направиться туда.

Свет почти померк. Он стал «серым». В «Мемфис» ударил порыв ветра, и вдруг по корпусу загрохотал заряд града.

— Невероятно, — произнес Билл. — Никогда не думал, что увижу нечто подобное .

Видимость упала до нескольких метров. Мокрые хлопья медленно растекались по иллюминаторам и двум телекамерами. Наблюдение затруднялось.

— Нужны «дворники», — сказала Хатч ИИ.

Ветры то били корабль со всех сторон, то стихали. Временами все около «Мемфиса» замирало, и земляне видели лишь белую завесу тумана. Над ними неслись вихри снега, комки полузамерзшего аммиака шлепались на корпус. Огни звездолета плясали на неясных туманных тенях, высвечивая иллюзорные ночные существа.

«Мемфис» мог заправиться за один проход. Максимум за два. Но чинди требовалось куда больше времени. Нужны были огромная мощность и куда более высокая реактивная масса, чтобы привести в движение эту глыбу. Скорее всего, на то, чтобы заполнить баки, у него ушло бы около двух недель. Хатч заинтересовалась, давно ли этот корабль находится здесь.

— Итак, у нас все замечательно, — объявил Билл. — Баки должны заполниться строго в расчетное время .

Когда заправка была закончена, Хатч повела «Мемфис» вверх, и они вышли из Большой Глотки. Билл сообщил, что чинди остается на орбите. В течение нескольких следующих часов, земляне вновь поднялись над ним и заняли позицию на некотором удалении. Джорджа крайне заинтересовало, что стал бы делать чинди , если бы «Мемфис» завис у него на пути.

Хатч распознала идею «бежать впереди паровоза», едва услышав одну из вариаций на тему.

— Это исключено, — отрезала она.

— Хатч, а нельзя сделать это как-нибудь так, чтобы избежать большого риска? Просто идти на постоянно работающих двигателях. И сохранять достаточно безопасную дистанцию.

— Нет, Джордж. Идея никуда не годится.

— Да в чем же риск?

— Прежде всего, они уже продемонстрировали, что не хотят замечать нас. В какой-то момент они начнут наращивать ускорение. И тогда не стоит оказываться у них на пути.

Он опустился в кресло.

— Тор, а что ты думаешь на этот счет? Ты не прочь «пробежать» перед их носом?

— Голосований не будет, — предостерегла Хатч.

— Я согласен с Хатч, — ответил Тор.

Джордж перешел на наставительный тон.

— Хатч, не хочу принуждать тебя делать то, чего ты не хочешь, но вынужден напомнить…

— Это твой корабль, Джордж, но за его безопасность отвечаю я .

— Я могу освободить тебя от этого. И тогда тебе не о чем будет беспокоиться.

Хатч покачала головой.

— Ты не можешь сделать это в процессе полета, если у тебя нет квалифицированной замены.

— Кто сказал?

— Таковы правила.

— Что за правила?

— Нормы и инструкции для владельцев кораблей .

— Я не очень понимаю, к чему это меня обязывает.

— Это обязывает меня . — Хатч присела рядом с ним. — Послушай, Джордж, я понимаю, как ты переживаешь. И знаю, как тебе хочется установить контакт с теми, кто находится в этом корабле. Но мне кажется, что в данном случае лучше подождать.

— И что ты предлагаешь?

— В данный момент есть только два выхода. Наблюдать и ждать, или…

— Или?…

— Лететь домой.

Он пристально смотрел ей в глаза.

— Об этом речи нет.

— Согласна. Так что давайте выждем.

— Понимаете, — присоединился к разговору Ник, — возможно, причина, по которой нам не отвечают, в том, что там просто никого нет.

— Это как? — воскликнул Джордж.

— Автоматизированный корабль, — пояснила Хатч.

— Что?

— Возможно, он автоматизирован и управляется с помощью ИИ.

— Но ведь наверняка даже ИИ должен отреагировать.

— Смотря как составлена программа. Не забывайте, что на самом деле ИИ не есть интеллект в полном смысле. — Ей показалось, что она услышала, как где-то в глубине корабля вздохнул Билл.

Джордж покачал головой, переживая жестокое потрясение мирового масштаба. Почти уничтоженный, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Тор негромко произнес:

— Может быть, самое время сделать решительный шаг.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Аликс.

— Подойти и постучать в их дверь.

Джордж, не открывая глаз, серьезно кивнул. Да. Это уже план действий .

— Возражаю, — сказала Хатч. Ей бы очень хотелось, чтобы Тор промолчал. — Это чрезвычайно опасно. Ведь мы ничего не знаем о том, что там. Скорее всего, «оно» связано с гибелью двух кораблей.

— Нет, — отрезал Джордж. — Это не так. Те нападения совершили роботы. А это совсем другое дело. У нас есть шанс внимательнее взглянуть на этот корабль . Вы заметили хоть какие-то признаки оружия?

Аликс покачала головой.

— Я думаю, Хатч права. И считаю, что нам не следует спешить.

— Вы ставите на карту свои жизни, — заметила Хатч.

— Но ведь это никак не угрожает кораблю. Мне кажется, мы можем считать этот риск самым допустимым из всех возможных. — Джордж посмотрел на Ника и Тора. — Я прав?

Он был прав .

— Именно ради этого мы прибыли сюда, — заявил Тор. — И если надо подняться и позвонить к ним, я говорю: давайте так и сделаем. Аликс, если хочешь, можешь остаться здесь вместе с Хатч.

— Тор, напрасно вы это.

Хатч заметила в лице художника что-то, граничащее с разочарованием. И обидой.

Ник продолжал изучать внутренность кофейной чашки. Наконец он поднял глаза.

— Хатч, можно спросить?

— Конечно. — Она растерялась.

— Почему наш «Мемфис» не вооружен? Почему среди сверхсветовых кораблей нет ни одного оснащенного оружием? Их уже больше двадцати. И все беззащитны. Почему?

— Потому что еще не было случая, чтобы пришлось в кого-то стрелять. Потому что угрозы никогда не существовало.

На лице Ника засияла успокаивающая улыбка директора похоронного бюро: «Он почил сладким сном. Все будет расчудесно».

— А может, еще и потому, что мы уверены: тот, кто достаточно развит, чтобы освоить межзвездные перелеты, не может оказаться враждебно настроенным? Я слышал нечто подобное от тебя.

— Да, верно, — сказала Хатч. — Таковы наши предположения. Но это вовсе не означает, что нужно рисковать жизнью.

— А кроме того, ты считаешь, что эти существа вернулись сюда, нашли тело второго обитателя и предали его земле. Ничего угрожающего я в этом не вижу.

— Но это всего лишь догадки, Ник. Реальность же такова, что мы попросту ничего не знаем. Даже если они не настроены враждебно, представь, что случится, если чинди попросту сорвется с места, пока ты будешь названивать у дверей?

Ник нахмурился.

— Не знаю. Что случится? Полагаю, ничего хорошего.

— Так что привет, — ухмыльнулась Хатч.

22

Так путник, чей пустынный путь

Ведет в опасный мрак,

Раз обернется и потом

Спешит, ускорив шаг,

Назад не глядя, чтоб не знать,

Далек иль близок враг.

Сэмюэл Т. Кольридж. Сказание о Старом Мореходе (пер. В. Левика), VI. 1798

Тор никогда не думал о себе как о выдающемся храбреце. Ни в прямом смысле, ни в каком-либо еще. Он использовал любую возможность избежать неприятностей, ничуть не тяготел к противоборству и покорно покидал Хатч, когда та выпроваживала его. Поэтому он очень удивился, услышав собственный голос. Он, Тор, принял в этом споре сторону Джорджа! Верно. Давайте отправимся туда. Я с тобой, Джордж. Как можно быть такой трусливой, Хатч?

Совершенно не в его характере. И он ужаснулся, когда Хатч сдалась.

— Ладно, — сказала она. — Поступайте, как знаете. И если в итоге вы будете убиты, я уверена, эта гибель потрясет всех. — Она взглянула прямо на Тора, и он понял, что она имела в виду.

Но причина, по которой он примкнул к Джорджу, возможно, была иной. Может быть, он считал, что Хатч перестанет уважать его, если он откажется. А если честно, еще он страшился мысли, что их компания вернется назад, поджав хвост. Это определенно положило бы конец его отношениям с Хатч. «Но, — уговаривал себя Тор, — дело вовсе не в том, что я стремлюсь на передний план. Джордж посвятил поискам инопланетян всю жизнь. Он отличный малый и заслужил свой шанс. А если бы я не вылез с этим предложением, Хатч продолжала бы упираться, и Джордж, помня о прошлых пагубных ошибках, непременно сдал бы позиции».

Так что теперь Тор стоял рядом с шаттлом, слушал, как Хатч излагала основные правила, и собирался делать нечто такое, чего на самом деле никак не хотел.

А как обстояли дела с оружием? У них было три лазерных резака. Остальное сводилось к ассортименту ножей и вилок. — Мы не нуждаемся в них, — упорствовал Джордж.

Аликс с долей презрения проронила:

— Однажды ты уже говорил нечто подобное.

— Ну вот еще, Аликс. Эти люди летят на звездном корабле . Неужели ты действительно думаешь, что они поведут себя как дикари?

— Однако, — сказал Тор, — неплохая мысль — быть готовыми ко всему. Просто на всякий случай.

Джордж взглянул на Хатч. Та пожала плечами.

— Решать тебе.

— Хорошо, — произнес он. Хатч передала ему два резака, оставив один для себя. — Так ты идешь? — осведомился Джордж.

— У меня нет выбора.

— Я не хочу, чтобы ты делала что-то против своей воли.

Ну, это уже издевательство .

— Будет лучше, если я пойду.

Джордж вздохнул с облегчением, а Хатч подумала: «Стоял бы он на своем, предоставленный самому себе?»

— Когда мы увидим их, — попросил он, — следуйте моему примеру.

Ник и Тор кивнули. Джордж улыбнулся. Все складывается хорошо. На меня можно положиться . И, как всегда, в его манере держаться было что-то внушающее уважение. Все обязательно будет в порядке, пока Хокельман руководит операцией.

— О чем еще нам следовало бы подумать? — задался он вопросом.

— Чинди могут сойти с орбиты, — заметила Хатч. — Вместе с нами.

— И как велик этот риск?

— Я бы сказала, весьма существенный. Но если они решат покинуть это место, мы должны заметить какие-то признаки подготовки к отлету. Чинди , вероятно, постараются забрать все, что создает снежную бурю. Хотя мы можем узнать об этом слишком поздно, чтобы успеть принять меры.

— А как насчет момента запуска двигателей? — поинтересовался Ник. — Мне кажется, это самый легкий способ узнать…

— Двигатели уже запущены, — перебила его Хатч. — Они работают с момента нашего появления здесь. Просто не генерируют сильной тяги. Когда, по моим представлениям, «астероид» будет готов уйти отсюда, произойдет резкий энергетический выброс во внешнее пространство. Его-то мы и увидим.

— А мы действительно сможем это заметить? — спросил Тор.

— Разумеется. Билл тут же зарегистрирует его. Если это произойдет, если мы услышим предупреждение Билла, прорываемся к шаттлу. Понятно? — Она не сводила глаз с Джорджа.

Он кивнул. Они все кивнули.

— Чем бы мы ни были заняты, сразу уходим.

— А ты уверена насчет выброса? — осведомился Джордж. — В конце концов, ведь это инопланетный корабль.

— Двигатель есть двигатель. Я не вижу там ничего, что подразумевало бы более передовую технику. Впрочем, не замечаю нигде и намеков на обводы Хейзелтайна.

— Вероятно, их техника скрыта где-то в «рельефе» поверхности, — сказал Тор.

— А при чем тут эти оболочки? — не понял Ник.

— У них могло бы быть кое-что и получше, вот и все. Но сейчас переживать из-за этого бессмысленно.

— А что за обводы Хейзелтайна? — Аликс стояла возле дока, не заходя внутрь.

— Они фокусируют энергию, вырабатываемую «прыжковыми» двигателями, и делают возможным сверхдальний перелет. Эти устройства расположены вдоль корпуса «Мемфиса».

Все пристегнули снаряжение, поддерживавшее работу их защитных костюмов, и закрепили баллоны с воздухом. Хатч провела короткую проверку готовности. Удовлетворенная, она открыла люк шаттла, и они забрались внутрь.

Мужчины не сумели уговорить Аликс отправиться к чинди , постучать в дверь и посмотреть, «что» ее откроет. Она, со своей стороны, радовалась, что ее эта вылазка обошла стороной, и страшно жалела, что капитан все-таки присоединилась к этому десанту. Ей не нравилось оставаться одной. Троих самцов подгонял тестостерон — и, похоже, их ничему не научила ни гибель коллег с «Кондора», ни смерть от рук дикарей с планеты Рай. Ни, коли на то пошло, потеря капитана «Венди Джай». Они только и говорили о том, что во имя этих жертв должны идти на прорыв. Но, как говорится, хорошенького понемножку. Контактеры открыли чинди и Убежище, и одно это уже привело их на порог славы. В желающих продолжить их дело недостатка не будет. С точки зрения Аликс — все и так прекрасно. Пусть кто-нибудь другой стучит в эту дверь.

Однако более досадным было то, что она точно знала, как они думали о ней. Но, в конце концов, я женщина! Будь тише воды, ниже травы, и предоставь мужчинам испытывать судьбу . Не желая выставлять ее на линию огня, они сделали исключение для Хатч. Ведь Хатч — капитан. Но и в этом случае они считали, что той не хватало смелости. Хотя приняли ее весьма охотно, потому что при ней чувствовали себя спокойнее. А если кое-что не стыковалось, это их не смущало.

Проклятье .

Аликс была готова рисковать жизнью — но только по серьезной причине, если ставки оправданы. В данном же случае, на ее взгляд, затеяли очередную глупость. Она принимала доводы обеих сторон. И знала, что Джордж многого ожидал от нее и хотел, чтобы она отправилась на это рискованное предприятие, оказывая ему поддержку. Но жить было так приятно, а упорное молчание чинди таило угрозу. На «астероиде» никто не ждет нас с хлебом-солью и собранием общественности .

Научные достижения — это славно, особенно такие крупные. Но Аликс вовсе не горела желанием принести себя в жертву — на алтарь, например, знаний. После обеда, когда «десант» уже был готов спуститься в грузовой отсек, она сочла своим долгом отвести Хатч в сторону и сказать ей: «Ты абсолютно права, а если Джордж и остальные хотят впустую жертвовать жизнью, это их выбор. Но не давай втянуть себя в подобную глупость».

В ответ Хатч лишь коротко улыбнулась. Эта деланная улыбка служила лишь маской, скрывавшей ее истинные чувства. Затем Аликс посмотрела, как вся четверка направилась вниз, и попросила Билла вновь помигать огнями и еще раз передать приветствие Джорджа. Билл выполнил все операции, но чинди хранил мучительное равнодушие.

— Хатч, — призналась Аликс по своему личному каналу, — мне не хотелось бы показаться паникером, но…

— Не беспокойся . — Они уже рассаживались в шаттле — три скаута и мамочка, вынужденная сопровождать их — и ждали, когда упадет давление в отсеке. — Если что-то случится, Билл доставит тебя домой .

— А как он узнает об этом?

— Просто прикажи ему. Он будет воспринимать твои команды .

Тут ей пришло в голову, что Хатч очень откровенна в своих суждениях.

— Если окажешься внутри, — попросила Аликс, — оставь там телекамеру, чтобы я могла видеть, что происходит.

— Договорились. И еще. Послушай, Аликс. Тебе вообще-то не стоит ни о чем беспокоиться.

Ну да. Разумеется. Мы каждый день проделываем нечто подобное .

Хейвуд Батлер, король ужасов, по достоинству оценил бы подобную ситуацию. Аликс вдруг спохватилась, что мысленно составляет для него концепцию полного сценария. Героиню оставляют, а «десант» уходит вперед. Но там все они исчезают, а назад возвращается нечто иное.

По спине Аликс пробежал холодок.

* * *

Под ними медленно проплывал лунный пейзаж.

Хатч рассчитала, что встреча с чинди должна произойти в миг, когда тот выйдет из снежной бури. Земляне уже рассмотрели на нем все возможные входы и выходы, но те были наглухо задраены, и не было видно ничего, имеющего отношение к взлетам и посадкам, за исключением пары люков. Хатч подвела шаттл достаточно близко к наружному корпусу инопланетного корабля и коротко коснулась поверхности, чтобы понять реагирует ли он на это вмешательство. Она даже переключала бортовые огни и на английском языке запрашивала разрешение на посадку.

— Не очень-то по-дружески, — проворчал Джордж.

— Уж не передумал ли ты «навестить» этих парней? — спросила Хатч.

Что ж, разум всегда приноравливается к обстоятельствам. Джордж и его коллеги без труда могли придумать семь или восемь причин продолжить начатое, она же чувствовала, что каждый участник в отдельности на самом деле этого не хотел. Но общий настрой группы брал верх.

Посему в итоге Хатч вернулась в район надстройки (второй палубы), намереваясь использовать в качестве начальной посадочной точки небольшой люк между двумя невысокими гребнями. Это был произвольный выбор, а может, она облюбовала это место потому, что оно находилось на значительном удалении от тех зон, откуда происходили запуски. В наиболее «спокойном» районе.

— Я буду предельно осторожна, — пообещала она. — Если эти существа зашевелятся после того, как мы выйдем на поверхность их корабля, немедленно возвращайтесь назад. Бегом. У меня нет никаких гарантий, что нам удастся дождаться кого-то. А теперь ответьте на мой вопрос. Что мы собираемся делать после того, как «постучим», но к «двери» так никто и не подойдет?

«Это, — подумалось Хатч, — наиболее вероятный исход». У Джорджа вид был такой, будто он очень долго раздумывал над этим (что, несомненно, соответствовало действительности).

— Если они не ответят, то вывод очевиден.

— А именно?

— Дома никого нет.

— Понятно. — Хатч прищурилась. — Итак, мы собираемся… — Она умолкла, приглашая Джорджа продолжить.

— …посмотреть, не удастся ли нам самим открыть этот люк.

— Ладно. А что будет, если нет возможности открыть люк вручную?

— Хатч, мы не можем вот так просто бросить этот корабль. Так или иначе, мы должны войти в него.

— То есть?…

— …если мы должны войти в него, то придется прорезать «дверь».

— Прорезать «дверь».

— Да.

— Но это представляет угрозу для его обитателей.

— Наверняка это можно сделать каким-то безопасным способом.

— Не так-то это просто, — сказала Хатч.

— Ну, давай надеяться, что до плохого дело не дойдет. Так что, действуем?

Выбранный люк находился на ровном пространстве, ограниченном двумя гребнями, которые сходились под углом. Вершина угла смотрела в сторону носа. Между этими гребнями и располагалась площадка, вполне подходящая для посадки шаттла. Примерно в пятидесяти метрах за ней гребни соединялись.

— Хатч . — Это был Билл. — Тебя отслеживает один из их сенсоров. Корабль знает о твоем прибытии .

Джордж так и не оправился после смерти Германа. Воспоминания об этих страшных мгновениях на планете, названной ими Раем, словно нож застряли в его сердце. Он никак не мог забыть, как преображались эти существа. Как менялся их благообразный облик. Как кроткие глаза становились демоническими. Дружелюбная улыбка — жадной. Они набросились на Джорджа, и Герман пришел на помощь, как всегда, но пал под напором лап и когтей. Одна из тварей вонзила зубы Герману в шею, и тот бросил на друга короткий взгляд, взывая о помощи, но Джордж в это время сам боролся с окружавшим его кошмаром. Хатч почти убедила его, что экспедиция, несмотря на потери, была успешной. Но сейчас, когда они собирались садиться на чинди , Джордж понял: это ложь, иллюзия, обман, намеренная подтасовка. Что в конечном итоге они нашли? Брошенную лунную базу рядом с опустошенной планетой, кучку примитивных дикарей и пустой дом.

Серый унылый пейзаж разрастался. Показалось предположительное место посадки. И люк.

Вот это был настоящий трофей. Герман точно не захотел бы, чтобы Джордж сидел на «Мемфисе» и ждал, пока Могамбо явится и постучит в эту дверь. А ведь он так и сделал бы. Вступил бы в контакт с теми, кто внутри, и они завели бы разговор о науке и Боге, об истоках Вселенной и о будущих отношениях между двумя расами. И мир забыл бы и про Тихую Гавань, цивилизация которой оказалась мертворожденной, и про ангелов-убийц, и про Убежище. А Герман и Джордж превратились бы всего лишь в сноску на странице огромного тома реальной истории.

Нет. Вот его шанс — его и Германа. И каждого, кто верил ему. Джордж представлял себя рядом с пилотом инопланетного корабля: почему-то они сидели у сверкающего огня и поглощали пиво и пиццу.

Ему подумалось: «Если бы это было возможно — если бы я мог провести с ним хотя бы час, — мне было бы наплевать, пусть эта проклятая тварь даже выбросит меня за борт. Действительно наплевать».

С близкого расстояния было трудно понять, как можно пропустить тот очевидный факт, что чинди представляет собой профилированную скалу. А никак не объект природного происхождения. Никто не пытался придать ему естественный вид, хотя здесь явно не работали по лекалу. Этот корабль могли бы создать Ле Торн или Паскуарелле. Это был скорее предмет искусства, нежели плод инженерной мысли. И в конструкции его было нечто невообразимо печальное.

Джордж не пытался поделиться своими впечатлениями с сидевшими рядом с ним в кабине: никто из них просто не понял бы его. Ник и Хатч были хорошими людьми, но, по существу, слишком поверхностными и не способными ухватить поэзию момента. А Тор, который мог бы постичь суть и значение архитектуры чинди , был, вероятно, чересчур увлечен капитаном.

Они пересекли терминатор, и чинди вырвался в слепящий солнечный свет. Хатч повозилась с управлением, и шаттл подошел еще ближе.

Они зависли над плоским участком поверхности корабля, серым, ровным и непривлекательным, если бы не серебристая монета, поблескивавшая у одного его края, — люк, дверь в будущее. Джордж привычным движением проверил ремни безопасности, как будто был ветераном прыжков.

— Не забывайте, — предупредила Хатч, — здесь не будет никакой гравитации. Держитесь вместе и не делайте резких движений.

Джордж взял гаечный ключ, прихваченный с собой, и взглянул на него. Исторический ключ. Может быть однажды он окажется в Смитсоновском институте — после того как Джордж ударит им по люку.

Чинди целиком заполнил иллюминаторы, и у Джорджа застучало в ушах.

Легкий толчок, и шаттл «приземлился». Хатч переключила управление. Зажегся свет, гудение электроники сменило тон, и в кабине начался сброс давления. — Добро пожаловать на чинди, — сказал Тор.

Джордж поднялся с места и встал около воздушного шлюза. Хатч оглядела скальный ландшафт, как будто желая убедиться, что нигде не видно приближающихся к ним дикарей. Контактеры соединились общим тросом: Джордж — впереди, Хатч — замыкающей.

— Ты выучил роль? — спросил Ник у Джорджа.

— Что ты имеешь в виду?

— Твое заявление для истории.

— Это же не планета, Ник. Это всего лишь голая выдолбленная скала.

— Я все-таки считаю, что ты должен что-то сказать. Что-нибудь чуть-чуть более восторженное, чем за все последнее время.

— Хорошо, — согласился он. — Скажу.

Давление воздуха приближалось к нулю; щелкнул, открываясь, наружный люк, и Джордж выглянул, осматривая камни. Корпус инопланетного корабля . Маленькую планету. Он «выплыл» из шаттла, ухватился за трап и опустился вниз. В люке появился Ник.

Ноги Джорджа коснулись «земли». Но ему приходилось прилагать усилия, чтобы удерживаться внизу.

— Ну, — произнес он, — вот мы и здесь.

Ник пристально взглянул на него.

— На чем?

— Это и предстоит выяснить.

Ник начал удаляться в сторону. Шаттл чуть сдвинулся, поднимаясь над поверхностью корабля. Затем включились маневровые двигатели, и он развернулся.

— Все на выход, — велела Хатч. — Пошли.

Ник и Тор последовали вниз, за Джорджем. Затем выбралась и пристегнувшая маневровые двигатели Хатч, грациозно опустившись на «скалу». Джордж заметил, что пыль при этом не поднялась. Они стояли на абсолютно голом камне.

Хатч что-то говорила по своему каналу связи, должно быть, с Биллом. Шаттл взлетел и застыл метрах в шести над поверхностью корабля.

— Просто на тот случай, если это сооружение попытается покинуть орбиту, — объяснила Хатч. — Если он вам срочно понадобится, нужно просто сообщить об этом Биллу.

Над землянами, словно гигантская луна, плыла Кобальтовая. Солнце, почему-то казавшееся здесь более ярким, чем из Убежища, только что вспыхнуло над горизонтом. Осенняя была где-то под ними, невидимая, но выдававшая свое присутствие свечением, которое озаряло все стороны горизонта. Сам же горизонт был невозможно близко: короткая прогулка — и ныряй в бесконечность. Джорджу сразу стало трудно дышать и захотелось прижаться спиной к стене.

Ник наблюдал за ним со странным выражением.

— С тобой все хорошо? — спросил он.

Джордж не думал, что его чувства так заметны.

— Да, Ник, — отозвался он, стараясь владеть голосом. — Все в порядке.

Прямо впереди был люк. Всего в дюжине шагов.

Если здесь и была хоть какая-то гравитация, Джордж почти не ощущал ее воздействия. На нем были стандартные башмаки с захватами, но, стоило ему сделать очередной шаг, его всякий раз так и тянуло подпрыгнуть и плыть по инерции. Тем не менее он справился с этим, а следом за ним подтянулись и остальные: Ник, отстававший всего на пару шагов, затем Тор, который постоянно оглядывался по сторонам, по-видимому, пытаясь «впитать» все окружающее, и Хатч, одетая в синюю с белой полоской капитанскую форму с эмблемой «Мемфиса» слева на груди. Строго официальная.

«Неплохо смотрится, — решил он. — Не без причуд, но, скорее всего, это попросту результат головокружения от иллюзии власти. Разумеется, не так красива, как Аликс. Сравниться с Аликс не может никто. Но все же по-настоящему привлекательна».

Сбоку от группы помещалась параболическая антенна на шестиметровой опоре. Сама конструкция был очень практична: простая металлическая скорлупа, поднятая на вертикальной оси. Метра четыре в диаметре. Была ли именно она направлена на Торос? Джордж потрогал один из опорных стержней и ощутил биение энергии.

На поверхности корабля не было ни гравия, ни обломков камней, ни валунов. Возможно, потому что гравитация слишком слабая. Хотя, казалось бы, здесь должно было происходить некоторое аккумулирование «мусора».

— Ведь мы на корпусе корабля, — пояснила Хатч. — Когда он разгоняется, то все, что не закреплено, просто «сыплется» в пространство.

Люк неподвижно маячил впереди. Джорджу показалось, что он уловил отдаленную пульсацию двигателей. Он прижал ладони к камню, стремясь обнаружить признаки вибрации. Но сказать что-то определенное было довольно трудно.

Хатч вновь вела с кем-то переговоры. Может быть, на этот раз с Аликс. Но вероятнее, с Биллом. «Мемфис» виднелся над самым краем палубного возвышения, справа от него. Джордж сделал неверное движение ногами и взмыл в пространство. Ник подтянул его обратно.

— Тпру, Джордж.

* * *

Люк был круглый, серый и гладкий, ровно вмонтированный в камень. Гребни проходили метрах в пятидесяти от него с обеих сторон, и люк находился почти точно между ними. Трудно было отказаться от мысли, что его намеренно разместили внутри указателя «Вход для посетителей».

Сердце Джорджа безудержно колотилось. люди подходили к люку с разных сторон. Джордж слева, Хатч справа. Наконец Джордж встал на него — на то самое место, которое с таким усердием разыскивал целую жизнь.

Он бросился на колени и вновь «поплыл», но добрый старина Ник не дремал и, положив руку на плечо Джорджа, удержал его.

Не было видно никаких средств, которые бы обеспечивали относительно простой доступ внутрь. Ни ручек, ни рычагов, ни вмонтированных в камень панелей. Люк представлял собой круглую и плоскую металлическую плиту величиной с крышку канализационного колодца, сантиметров на десять выступавшую над поверхностью. Джордж ощупывал и обшаривал его край, пытаясь поднять.

Люк не поддавался.

— Но ведь должен же быть способ открыть его, — подал голос Тор.

— Может быть, устройство дистанционного типа. — Хатч бросила взгляд на Джорджа. Твой ход, большой босс. Это твой шанс.

На ее лице вспыхнула озорная улыбка, подсказавшая ему: все в порядке, пришло время заканчивать разговоры и делать решительный шаг. Из глубин своего снаряжения он извлек ключ. Близился миг славы. И Джордж дважды легонько ударил по люку. Разумеется, звука он не услышал, но сотрясение от удара передалось его руке.

Земляне отошли на несколько шагов.

Никто так и не произнес ни слова. По личному каналу связи Джордж услышал щелчок, а затем только дыхание. Как будто кто-то собирался что-то сказать, но раздумал.

Тени землян, образуемые солнцем, Кобальтовой и множеством колец, разбегались в разных направлениях, принимая самые разные размеры.

Джордж предпринял очередную попытку.

— Привет, — произнес он. «Бум». — Есть кто-нибудь дома? — «Звяк». Плоская сторона ключа производила значительные вибрации. Джордж представил себе звук, который разносился по огромному кораблю.

Все ждали. Джордж отчетливо осознавал, что Билл слушает их на «Мемфисе», а Аликс — на мостике.

Теперь все сгрудились вокруг Джорджа. Переглядывались. Пристально смотрели на люк.

Ах, эти восхитительные кольца Осенней. Отсюда, под таким малым углом, они напоминали обоюдоострые осколки света, разрезавшие вершину небосвода. А за ними, изгибаясь, уходило в бесконечность узкое туманное облако — внешнее кольцо.

— Прошло достаточно времени, — заметил Тор. — Не думаю, что там кто-то есть.

— Потерпи, — отозвался Ник. — Это очень большой корабль. Возможно, им требуется пройти несколько километров, чтобы открыть нам.

Хатч промолчала. В постоянно смещающемся неустойчивом свете она выглядела сногсшибательно. Маленькая красавица в высотном поясе, с лазером в руках, готовая защитить весь мир от всего, что бы ни ожидало их за этой «дверью». И что бы еще Тор ни думал о ней, он знал: если вдруг грянет беда — хорошо, когда рядом эта славная женщина.

— Что-то случилось? — донесся до них голос Аликс.

— Нет, — ответил Джордж. Разумеется, она наблюдала все происходящее на экранах, куда поступали все изображения от телекамер, закрепленных у каждого на жилете. Но Аликс ничего не узнала бы, если бы у них под ногами возникли вибрации или появились признаки какой-либо активности внизу.

Джорджа внутри его силового поля уже пробирал холодок.

— Кажется, они не очень-то нуждаются в компании, — сказал наконец Ник. — Вероятно, они слишком развиты, чтобы их можно было чем-то обеспокоить.

Хатч покачала головой.

— Сомневаюсь. Взгляни на их технику. Они все еще отбрасывают назад частицы материи, чтобы получить поступательное движение вперед.

— Как и мы.

— Но мы не остановимся на этом навсегда. Есть другие идеи, и сейчас они уже лежат на чертежных досках. — Ее взгляд переместился в пространство между ним и люком. — Может быть, они не слишком жалуют незнакомцев?

Джордж уточнил время, но не сумел вспомнить, когда они прибыли. Пять минут назад? Двадцать?

— Я думаю, мы ждем уже достаточно долго, — заметил он.

Тор и Ник согласились с ним.

Хатч перевела на него все тот же глубокий строгий взгляд.

— Ты уверен, что хочешь этого?

— Надо.

— Ты собираешься сделать отверстие в корпусе, который, возможно, герметизирован и находится под давлением. Ты можешь кого-нибудь убить.

Она имела в виду «кого-нибудь внутри». Джордж старался не думать о подобной возможности.

— Я не вижу другого выхода.

Тор чувствовал себя неуютно.

— Сомнительное начало дипломатических отношений. Возможно, лучше отступить.

Джордж покачал головой.

— Нельзя . Не сейчас.

Разумеется, ведь если бы в ближайшем к ним отсеке корабля кто-то был, он дал бы о себе знать. Верно?

— Давайте продолжать. Можно резак?

Хатч колебалась.

— Я сама, — наконец решила она. — Всем держаться в стороне.

Джордж жестом велел остальным отойти, но сам остался рядом с Хатч. Он не мог допустить, чтобы она взяла весь риск на себя.

Она включила резак.

Металл казался старым . Потемневший, шероховатый, почти того же оттенка, что и камень, в который он был вделан. Под лучом резака он задымился и посыпался хлопьями. Хатч сделала луч-лезвие как можно более тонким и сфокусировала его практически в одной точке. Просто чтобы первым делом «пробить» небольшое отверстие и определить, нет ли воздушного давления изнутри.

Все вновь умолкли. Красный мерцающий свет лазера отражался в силовых полях.

— Хатч, — донесся из темноты голос Билла. — Извини, что отвлекаю, но на орбите — очередная «бутылка». Она приближается со стороны кормы объекта .

— Это не одна из тех двух, что мы уже видели?

— Нет. Образцы ее электронного излучения совсем иные .

— Она приближается к нам?

— Нет. Если она не изменит курс, то пройдет прямо под чинди . Кажется, я действительно вижу открытый для нее отсек.

— Хорошо. Спасибо, Билл. Дай знать, если что-то изменится.

— Нам бы следовало высадиться на другой стороне этой «скалы», — заметил Тор. Они с Джорджем начали обсуждать возможность возвращения на шаттл и облета корабля. Тем временем Хатч пробилась сквозь металл и не обнаружила признаков воздушного давления на той стороне. — Там вакуум, — сказала она.

Все недоуменно хлопали глазами.

— Как это? — спросил Джордж.

Хатч взглянула на него так, будто произнесла: «Ты знаешь ровно столько, сколько я». И принялась за длинный горизонтальный надрез.

— Устраивайтесь поудобнее, джентльмены. Операция займет несколько минут.

— Хатч, а как ты относишься к тому, чтобы отправиться на другую сторону, где открыт отсек? — осведомился Тор. — Здесь как раз собираются принять на борт «бутылку». Может, и мы могли бы попытаться войти вместе с ней.

— Я считаю путь, который мы уже выбрали, более безопасным.

— Почему?

— Вряд ли кому-то из нас хочется испытывать судьбу и попасть в работающие механизмы. Давайте потерпим.

Она услышала чей-то вздох, но никто не стал спорить. И почти сразу вопрос был снят, когда Билл сообщил, что чинди забрал «бутылку» и закрыл отсек.

Хатч вырезала кусок металлической поверхности, достаточно большой, чтобы в дыру мог пролезть Джордж, и ударила по нему. После некоторого сопротивления вырезанный металл вывалился. Внизу было темно. Интрига же заключалась в том, что кусок упал .

— Внутри есть гравитация, — сказала Хатч.

Ник опустил в отверстие фонарь. Это был воздушный шлюз, хотя его внутренний люк и оказался открыт. И через этот люк лестница уходила во внутренний переход-коридор.

Аликс с ужасом наблюдала, как Джордж исчезает внутри корпуса корабля. На его жилете была телекамера, но вокруг царила темнота, а от его фонаря было мало толка. Джордж стоял на лестнице, а пол виднелся внизу, метрах в шести. Аликс знала, знала абсолютно точно, что все это кончится очень плохо. Она, в общем, уважала Хатч, по крайней мере, до этого последнего часа. Но смотреть, как она стоит там дура дурой, а Джордж колотит по люку — это буквально приводило Аликс в отчаяние. Она не сомневалась, что этот люк вот-вот откроется и какое-то ужасающее существо утащит всех внутрь. Но она удержалась от того, чтобы воспользоваться линией связи и высказать им все, что думает. Она попыталась утешиться, представляя хореографию этой сцены, как часто делала во время этого полета.

Как много таких фильмов-симуляций. Как часто в последние четыреста лет, и в книгах, и в театре, люди «осуществляли» пресловутый контакт, и всякий раз лишь для того, чтобы объявить инопланетян либо носителями высшего разума, либо (чаще всего) существами, заинтересованными в людях как в легкой закуске. Культура человечества была пропитана подобными посылками-близнецами, и было очень нелегко избавиться от заблуждения, что одно из этих положений непременно должно соответствовать истине.

Хатч, я искренне не хочу, чтобы вы делали это .

Аликс наблюдала, как они спускаются через внутренний люк. Как входят в переход-коридор. Неосвещенный, он тянулся в обе стороны и выглядел самым обычным туннелем с высеченными в камне стенами, в которых виднелись двери. Казалось, что они сделаны из металла. Каждая была снабжена укрепленным на высоте головы кольцом: то ли ручкой, то ли декоративным украшением (трудно сказать, какого назначения).

— Куда идем? — спросил Тор.

Аликс видела, что Джордж колеблется, пытаясь найти решение. Видимо, он мысленно подбросил монету и повернул направо, в сторону кормовой секции корабля. Остальные цепочкой потянулись за ним. Изображение стало размытым.

— Потеря видеосигнала, Хатч, — сообщила Аликс.

— А как со звуком?

— Есть помехи. Все остальное в норме.

— Хорошо. Мы далеко не пойдем. Я дам тебе знать, если мы найдем что-нибудь интересное .

— Надеюсь, что не найдете.

Ближайшая дверь была слева, шагах в пятнадцати от землян.

— …вроде бы герметические… — возник голос Хатч среди помех.

— Хатч, не слышу, я потеряла тебя.

— … громко и отчетливо …

— Повтори, Хатч. Я не расслышала.

Хатч вернулась к лестнице.

— Твой сигнал прерывается, — сказала она. — Наберись терпения и жди. Мы только осмотримся .

Гравитация составляла почти половину от стандартной. Коридор был достаточно широк для десятка человек, идущих плечом к плечу, и даже встав на плечи Джорджу, Тор не дотянулся бы до потолка. Структура покрытия стен очень напоминала песчаник.

Земляне остановились перед первой дверью. Она была грубо обработана, но установлена в раме и казалась герметической. Тор толкнул кольцо, затем потянул на себя. Оно не шелохнулось, и ничего не произошло.

— А почему ты считаешь, что там, внутри, тоже вакуум? — спросил Джордж. — Они что, все умерли?

Первым об этом задумался Тор. Он задался вопросом, все ли секции чинди покинуты их обитателями.

— Я не думаю, что это обязательно так, — отозвалась Хатч. — Ведь это очень большой корабль. Чтобы содержать его целиком в тепле и герметичным, потребовалось бы огромное количество энергии.

Разумеется, секция, где находились земляне, была способна поддерживать жизнедеятельность. Наличие воздушного шлюза на входе и дверь перед ними подтверждали это.

Но отсюда вытекал вопрос: почему чинди такой большой? Что это вообще за сооружение?

Чинди .

Это имя дала кораблю Аликс. Призрачный дух. Используя подобный термин, вообще странно было думать о столь огромном объекте. Внутри чинди легко уместился бы целый Сиэтл.

Здесь во всех линиях проступало что-то античное. Во внешнем облике корабля не было ни украшений, ни возвышающегося мостика или стреловидных кормовых секций, ни чего-либо иного, что привлекало бы внимание. Это был образец простоты и совершенства. Тор понимал, что какой-нибудь находчивый предприниматель наверняка превратил бы его в предмет торговли и что в конечном счете чинди появился бы и на хрустале, и на графинах, и на кубках.

Ник указал на раму. В камне была небольшая овальная кнопка. Люди переглянулись, и Джордж коснулся ее, надавил , ударил по ней основанием ладони.

Что-то щелкнуло. Джордж толкнул кольцо, и дверь распахнулась.

Тор был готов отскочить назад. Глупо — ведь они были в вакууме. Никто не мог там прятаться. Он бросил взгляд на Хатч, очень красивую в свете фонарей. Она, вероятно, бессознательно, вновь вытащила резак и держала его в правой руке.

Они заглянули внутрь, и их фонари высветили большое пустое помещение. Стены, изгибаясь, «сворачивались» в потолок, тоже чуть вогнутый.

— Мы потеряли связь с Аликс, — сказала Хатч. — Здесь наблюдается эффект очень быстрого затухания сигнала.

Тор попытался поговорить с Биллом, но услышал лишь треск статических разрядов.

Джордж стоял, оглядывая комнату.

— Да, интересного здесь мало.

Хатч ухватила Тора за руку.

— Выключить свет. Быстро.

Фонари тут же погасли.

— В чем дело? — спросил Тор.

— Кто-то идет, — ответила она.

23

Среди руин давно отшедших дней…

Бродил я…

Перси Биши Шелли. Возмущение ислама (пер. К. Бальмонта). II

— Как сюда может кто-то идти? — осведомился Тор. — Ведь мы в вакууме.

— Тем не менее нечто идет, — откликнулась Хатч и добавила, обращаясь к Джорджу: — Не расхотелось сказать «привет»?

Тот промолчал. Сердце самой Хатч неудержимо билось. Она уже почувствовала сотрясение пола. Там, в коридоре, что-то было . Пальцы Хатч впились в резак, и она безотчетно прижалась к стене.

— Что ты собираешься делать? — спросил Джордж. Хотя он говорил по личному каналу и никто не мог его подслушать, он все равно перешел на шепот.

Вопрос был очень хороший и своевременный. Хатч удивилась, почему так неожиданно оказалась в ответе за происходящее.

— Посмотрим, — отозвалась она.

Люди заняли позиции по обеим сторонам от двери. Постепенно коридор начал озаряться светом.

— Всем держаться подальше, — приказала Хатч, тоже переходя на шепот.

Вибрации прекратились.

В помещение проник луч фонаря. Он прошелся по комнате, описав дугу.

Первый контакт между развитой цивилизацией и группой бесстрашных исследователей .

Ей было слышно лишь их дыхание.

— Может быть, — начал Джордж, — стоит…

— Нет, — перебила Хатч. — Оставайся на месте.

Луч сжался в узкий пучок и замерцал, затем оставил их в абсолютной темноте.

Дверь закрылась, свет пропал.

— Это был наш шанс, — заявил Джордж.

Хатч прижала ладони к стене. Нечто продолжало двигаться, явно удаляясь от них.

Вспыхнул фонарь Джорджа. Хокельман стоял перед дверью, отыскивая способ открыть ее.

— Если потребуется, можно «прожечь» дорогу прямо сквозь нее, — заметила Хатч. — Но я думаю, что нужно просто оставаться на месте, хотя бы еще несколько минут. Дай «им» время успокоиться и уйти.

— А затем, — сказал Тор, — хорошо бы и у нас появилась потребность добраться до шаттла и удрать.

Ник молчал. Хатч подозревала, что он согласен. Но тут она услышала, как Джордж глубоко вздохнул, и поняла, что происходит.

— Хатч может отправить тебя обратно, Тор, если ты хочешь уйти.

Тор даже не шевельнулся.

— Я думаю, — произнес он, — что, возможно, нам всем следует вернуться.

Джордж же явно горел праведным гневом. Джордж, прятавшийся вместе с ними, пока нечто с порога заглядывало в комнату.

— Мы пока еще ничего не увидели, — напомнил он. — И что же? Возвратимся и расскажем всем, как побывали внутри инопланетного корабля и осмотрели там пустую комнату?

Хатч нашла управление дверью (очередную овальную кнопку) и открыла ее, одновременно гася фонарь. Разговор смолк в тот самый миг, когда она вышла в коридор.

— Я не вижу никого из наших посетителей, — сказала она.

— Я предлагаю компромисс, — продолжил Джордж. — Давайте пойдем так, как шли, и попробуем еще немного обследовать коридор. Если ничего не найдем — вернемся.

Хатч улыбнулась в темноте. Джордж был по-настоящему напуган, не меньше остальных.

Выйдя в коридор, все присоединились к ней.

— Ваш выход. — Хатч дождалась, чтобы Джордж возглавил шествие.

Люди открыли еще несколько дверей и вновь обнаружили за ними пустые комнаты, но Джордж спешил вперед: еще несколько шагов, осмотреть хотя бы еще одну комнату. Хатч сохраняла спокойствие, предоставив Тору и Нику выражать неудовольствие. Они тоже были не вполне убеждены в необходимости всего этого.

В шестой комнате обнаружился «оборотень». Он стоял там в темноте, и луч фонаря Джорджа или чьего-то еще скользнул прямо по нему. Тор услышал, как кто-то едва ли не взвыл, и они тут же все — каждый сам по себе, — бросились обратно по той же дороге, которой шли сюда. И успели отбежать по коридору на приличное расстояние, прежде чем сообразили, что их никто не преследует. Тор долго оглядывался и только потом остановился.

Коридор был пуст.

Дверь оставалась открытой. Он водил по ней лучом своего фонаря и ждал.

Остальные преодолели очередные десять или пятнадцать метров, прежде чем достаточно сбавили темп, чтобы оглянуться.

— Где он? — спросил Ник.

— Не думаю, что он настоящий, — сказала Хатч, сдерживая подступающий смех.

— А почему же ты бежала?

— Рефлекс.

Тор вернулся к дверному проему. Он нацелил луч своего фонаря прямо туда, наблюдая, как сжимается световой круг по мере его движения вперед. Остальные ждали на почтительном расстоянии. Тор перегнулся за порог и заглянул внутрь.

«Оборотень» не сдвинулся.

Линия связи была полна голосов.

— Что там, Тор?

— Что происходит?

— Он живой?

— Нет, — ответил Тор. — Это всего лишь истукан.

Он был в полтора раза выше Тора. Его красные глаза, длинные вертикальные кусочки холодной ярости, вспыхивали, когда на них падал свет. Морда скорее напоминала ящеричную, чем лисью. Но ее покрывал мех.

Он стоял прямо, глядя через всю комнату со злобной сообразительностью, холодная ухмылка не скрывала клыков.

Следом за Тором подтянулись остальные, но никто не проронил ни слова.

— Похоже, деревянный истукан, — заметил Тор мимоходом, воспользовавшись минутой.

— Хорошенький песик, — прошептала Хатч.

Тор продвинулся в глубь комнаты, быстро обшаривая пространство лучом фонаря, чтобы убедиться в отсутствии новых сюрпризов, и уставился на экспонат.

«Оборотень» располагался позади стола.

Стол был сделан из камня. Шесть резных ножек оканчивались когтистыми лапами. По периметру были высечены виноградные листья и лоза. На столешнице рядом лежали тарелка, кубок и кинжал.

Джордж (может быть, пока неуверенно, но тем не менее) вышел вперед. Хатч убрала резак, а Тор только теперь понял, что начисто запамятовал: резак есть и у него. И мог бы очень пригодиться, окажись это существо живым .

Стоявший перед Тором экспонат не походил ни на одно виденное им ранее существо. Он был поджарым, мускулистым, морда выражала чистую злобу. Уплощенный череп покрывал треугольник черного меха, широкий сзади и сужающийся впереди почти до остроты шипа. Радужные оболочки глаз были красными, а зрачки белыми.

Всего этого хватило бы, чтобы огорчить Тора. Но на чудище были белый смокинг, ворсистая синяя рубашка и плотные серые брюки. Одежда, которая задевала какие-то тайные струны души и заставляла Тора думать о нем как об оборотне .

В отличие от остальных это помещение не было высечено в камне. Стены, казавшиеся деревянными, были частично завешаны полотнами и декорированы барабанами, флейтами, струнными инструментами. А еще множеством копий, трезубцев, кинжалов, ремней, тарелок, ожерелий и масок. Все размерами соответствовало главному экспонату.

Тарелки были расписаны орнаментом из цветов.

— Просто прелесть, — заметила Хатч.

Стол был покрыт красной тканью.

Хатч минуту или две стояла, изучая стол, затем перегнулась через него и коснулась «оборотня». И осторожно потянула его за брюки.

— Они из ткани, — сообщила она.

Джордж осматривал комнату.

— Было страшновато, — сознался он, пробуя рассмеяться, что на поверку обернулось странным кудахтаньем.

Хатч вытянула штанину «оборотня» в сторону, чтобы все увидели: брюки настоящие. Затем обследовала одну руку. Когти .

— Как бритва, — сообщила она. — Думаю, здесь в темноте лучше не спотыкаться.

— Что это за место? — поинтересовался Ник.

Кубок и тарелка, стоявшие на столе, были керамическими. Кинжал — вроде бы из металла. Некоторые предметы были снабжены серебряными рукоятками, все — достаточно большие. Они прекрасно подошли бы к руке «оборотня».

Джордж приблизился к нему и остановился, будто загипнотизированный.

— Ведь не думаешь же ты, что вот так они и выглядят, а?

— Вероятно, — откликнулся Ник.

— О Господи.

Хатч направила луч фонаря на потолок. Он тоже был из дерева. Там виднелись поперечные балки, и он был гораздо ниже, чем потолки в других помещениях.

— Может быть, это храм, — предположила она. — Хотя я и не могу представить, что бы ему делать в такой дальней секции корабля. Здесь его посещали бы не часто.

— А как быть с тем, что выглядят они вот так? — спросил Джордж, чьи иллюзии относительно инопланетян грозили рассеяться.

— Если это храм, — сказала Хатч, — тогда это — Бог. Большинство разумных существ думают о себе как о созданиях, созданных по божьему образу и подобию.

— Ох-х. — Джордж не мог оторваться от возвышавшейся перед ним фигуры.

Тор невольно восхищался человеком, который по-настоящему охваченный ужасом, тем не менее отказывался отступить перед своими страхами. Наоборот, он развернулся и начал медленно обходить комнату, желая убедиться, что получил полное представление обо всем.

— Надо бы захватить с собой кое-что из обстановки.

Тор коснулся кубка и с огромным удивлением обнаружил, что тот не шелохнулся.

— Кубок прикреплен к столу, — заметил он.

Хатч потрогала тарелку. Та тоже была надежно зафиксирована. И даже красная ткань на поверку оказалась обманкой, жесткой и неподатливой, как кусок картона.

Развешанные высоко на стене предметы были почти недосягаемы. Только Джордж сумел коснуться нескольких масок и предметов оружия. Они также были закреплены.

— По-моему, ничего удивительного, — проговорила Хатч. — Я как-то забыла, где мы. Но ведь корабль должен маневрировать, не устраивая внутри себя ералаш.

Контактеры вернулись в коридор. Джордж свернул налево, направляясь в глубину корабля. «Упорный, — хмыкнул про себя Тор. — И не думает поворачивать назад». Хотя сам Тор предпочел бы вернуться в шаттл.

— Опять, — произнес он.

Они остановились перед очередной дверью.

В комнате царил полный разгром. Мебель разбита и переломана; в одной половине помещения стены облиты водой, в другой — обожжены. Огромный котел свален в очаг. В комнате было с дюжину окон, за которыми (когда земляне навели на них лучи своих фонарей) маячил лес , темные деревья с костлявыми ветками-пальцами, тянущиеся к паре лун, и огромные зловещие цветы, закрывшие на ночь венчики и отдыхающие на красноватых кустах с листьями, напоминавшими лезвие косы.

Разумеется, это была иллюзия, но выглядела она очень жизненно.

Окна были разбиты. Но осколки напоминали пластик. Они казались опасными, но вряд ли могли порезать.

Дверь в дальнем конце комнаты вела в лес. Возле нее была свалена большая часть мебели. Стол, деревянные стулья.

А самое странное…

— Это не настоящая дверь, — заявил Джордж, подергав. — Это часть стены.

— Все выглядит так, — сказал Тор, — словно здесь велось сражение.

Люди были захвачены поисками. Большинство комнат пустовало. Но в одной, когда они вошли, горел свет. Он исходил от небольшого канделябра, стоявшего посреди пространства, уставленного роскошными креслами. Компанию им составлял мягкий, обтянутый тканью диван. Здесь же была дровяная печь, к тому же, как будто бы действующая. Хотя внутри поля защитного костюма невозможно ощутить незначительные изменения температуры снаружи, Тор заметил появившийся в печи мерцающий свет и предположил, что печь топится уже давно.

В разных местах комнаты разместились несколько приставных столиков с очень изящной тонкой резьбой. Еще там было четыре электрические лампы с розовыми и синими абажурами. Джордж заметил у каждой выключатели и, щелкнув одним из них, с восторгом обнаружил, что загорелся свет.

У стены расположился стол. Кругом были расставлены скамеечки для ног и висели плотные темно-синие шторы. Все вещи здесь были на треть меньше удобной для людей величины. Несмотря на это, комната казалась чрезвычайно уютной.

Здесь тоже не обошлось без подвохов. За шторами не оказалось окон, а сами шторы, несмотря на свой вид, жесткие, были прочно закреплены на местах.

Стол у стены был снабжен громкоговорителем и голосовым указателем, и Тор предположил, что при необходимости он мог заменять записную книжку.

На одном краю стола лежал свернутый в трубку журнал, на другом стояли часы. Часы (по крайней мере, то, что казалось ими) с виду были старинными, с шестнадцатью символами, оттиснутыми на круглой передней поверхности. Две стрелки указывали время: без трех минут четырнадцать (по его представлениям). Или без десяти минут полночь, в зависимости от того, какую из стрелок считать часовой.

Оказалось, что журнал можно полистать, и внутри обнаружилось много любопытного. Печатные знаки были с плавными обводами, обтекаемые, будто разлитые. Джордж стоял, листая журнал, не в силах оторваться, и только бормотал:

— Боже мой, если бы только мы могли все это прочитать… Тор, как по-твоему, о чем тут может говориться?

Там же землянам попалась фотография в рамке, изображавшая существо, похожее на бульдога со светящимися глазами, одетого в жилет. Видны были только плечи и голова да еще часть шестипалой руки.

Еще по столу было разбросано несколько ручек. Но ни ручки, ни записные книжки, ни часы нельзя было сдвинуть с места.

На полу, сбоку от стола, стоял планетный глобус. Тор вглядывался в незнакомые континенты, цепочки островов и полярные шапки, спускающиеся до умеренных широт.

— Это напоминает коллекцию, подобранную ради забавы, — сказал Ник. — В смысле — все эти три комнаты вызывают именно такое ощущение.

— Ради забавы? — спросил Джордж. — Чьей?

— Для развлечения всех тех, кто собирает эти вещи. Думаю, этот корабль странствует по разным местам и собирает фрагменты цивилизаций. Это странствующий музей.

Тор мгновенно развил идею.

— Ты предполагаешь, что это своего рода археологическая экспедиция?

— Возможно, даже больше. Но, разумеется, при этом они могли бы делать и ту работу, которой вот уже половину последнего столетия занимается Академия.

— Значит, ты не считаешь, что здешний экипаж может действительно походить на «оборотня»?

— Возможно, мы поторопились с выводами, — заметила Хатч. — Надеюсь, что так.

Джордж заметно успокоился.

— Хорошо. Это значительно упрощает дело.

Тор тоже почувствовал облегчение. Если это археологи, они обязательно должны быть настроены ко всему дружественно. Верно? Да кто и когда слышал о враждебно настроенных археологах?

— Может быть, пора наконец поискать их, — заявил он.

Прежде чем покинуть комнату, он вернулся и взглянул на часы. Они показывали двенадцать с минутами.

Перед Ником мелькали огни фонарей. Экспедиция превратилась в увеселительную прогулку, и все благодаря убежденности, что они оказались среди друзей и коллег. Только Хатч, казалось, оставалась настороженной, но это, по представлению Ника, было свойством ее натуры. Она несла небольшой рюкзак для образцов, и все периодически останавливались, чтобы капитан могла снять очередной соскоб с камня или с металла дверей.

По обеим сторонам коридора через каждые тридцать (или около того) метров по-прежнему попадались двери. Если эта секция была типична для интерьера чинди , то (подсчитал Ник) такие коридоры, заполненные хранилищами для экспонатов, тянулись на многие тысячи километров. Оценивая значение увиденного, он позволил себе отстать на несколько шагов. Все выглядело так, будто этот корабль был огромным хранилищем информации, артефактов, репродукций, а возможно, и истории цивилизаций, о чьем существовании до сих пор не знали. Людям были известны лишь несколько цивилизаций и рас: ноки, создатели Монументов, загадочные строители храмов на Пиннакле, исчезнувшие обитатели Малейвы-3 и загадочные «ястребы», известные только в связи с их деятельностью на Обреченной. Здесь же, на этом корабле, хранилась целая энциклопедия.

Возможно, иллюзию по поводу ограниченного числа существующих цивилизаций породили те обстоятельства, что люди, научившись быстро перемещаться среди звезд, так же быстро открыли тот факт, что другие планеты часто лишены жизни, а те немногие, что породили живых существ, так и не стали творцами разумных форм бытия.

Но при этом мы упорно забываем о том, как велик Млечный Путь .

Фонари остановились. Впереди было пересечение коридоров.

— В какую сторону? — спросил Тор, который шел первым.

— В принципе, все равно.

К тому времени земляне миновали изрядное число дверей, иногда заглядывая за них — чтобы увидеть беспорядочную свалку, или в высшей степени необычные лаборатории, или картины несомненно жестоких конфликтов, или палубу корабля в открытом море. Но в основном они просто шли, восторгаясь окружающим.

— Идемте направо.

Коридоры и двери были всегда одинаковые.

— Не сказать, — заметил Ник, — что у местных обитателей богатое воображение.

С Тором чуть не случилась истерика. Остальные тоже рассмеялись, и Ник в конце концов присоединился к их веселью.

— Однако есть ли здесь хоть что-то, что относится к экипажу чинди? Что мы можем сказать о них?

Он переживал из-за того, что все это время Аликс оставалась без связи с ними. Должно быть, она очень беспокоилась.

— Не отставай, Ник. — Это был голос Хатч.

Он оглядывался по сторонам, следя за фонарями остальных и светя своим в глубь каждого из трех коридоров в попытке ощутить безграничность этих сооружений. Но ему следовало бы лучше смотреть вниз — пол внезапно ушел у него из-под ног. Ник, потеряв равновесие, зашатался и замахал руками. Луч его фонаря упал вниз и затерялся в залегающей там темноте. Сердце Ника замерло, и он рухнул.

Его крик эхом разнесся по линии связи, и Хатч, мгновенно развернувшись, пошла назад. То же самое сделали все остальные, двигаясь очень быстро благодаря низкой гравитации. Джордж наскочил на Тора, и они оба упали. Хатч продолжала идти назад, не видя никаких признаков Ника, но постоянно прислушиваясь к его затухающему сигналу. И тут она совершила ошибку — не успела вовремя заметить что-то похожее на шахту. Она сделала единственное, что могла: в последний момент замедлила шаг, запустила ранцевый двигатель и прыгнула над бездной.

Это было рискованно. Но луч фонаря на миг выхватил мелькнувший на другой стороне пол, а маневровые двигатели обеспечили некоторый подъем, и в итоге Хатч, плавно проплыв над провалом, для экономии времени просто упала на пол и, еще катясь по полу, предупредила Тора и Джорджа:

— Большая яма. Берегитесь!

Хатч с трудом подобралась к краю отверстия и заглянула внутрь. Свет фонаря терялся, растворяясь в темноте. Крик Ника эхом возвращался к ней по линии связи.

На противоположной стороне показался Тор. Ширина отверстия составляла порядка двадцати метров.

— Глубоко? — спросил он, как только опустился на колени и посмотрел вниз.

— Дно разглядеть невозможно.

Я ведь говорила вам, парни. Я умоляла: предоставьте всю работу специалистам.

Но Хатч промолчала. Глаза ее были крепко зажмурены от бессилия и гнева.

К Тору торопливо приблизился Джордж.

— Что случилось?

Но он уже понял. Понял, едва услышал предупреждение Хатч, понял, когда увидел разверзнувшуюся перед ним шахту. Отверстие было огромным. За каким чертом здесь устроили нечто подобное? Он опустился рядом с Тором и начал вглядываться вниз. — Помоги нам Господи, — только и сказал он.

Ник кричал. Как долго он будет лететь, прежде чем достигнет дна?

На самом деле ситуация прояснялась.

— Ник, — окликнул его Джордж, — где ты?

— Не знаю . — Голос сначала был протяжным, теперь переходил в контральто.

В шахте появился свет. Он вспыхнул на большой глубине и постепенно разгорался.

— Падаю, — сообщил Ник.

Еще ярче.

— Помогите .

— Хатч, — произнес Джордж, — что происходит?

Ответа он так и не получил. Холодок пробежал по его спине, пока он с суеверным страхом следил за идущим из глубин светом. Бог помог — это Ник, поднимался из шахты, Ник возвращался к ним. Но свет, а с ним и Ник постепенно сбавляли скорость. Двигались еле-еле. Затем Ник оказался в нескольких метрах от поверхности, медленно затормозил и, как показалось, просто завис, продолжая смотреть на товарищей. Лучи их фонарей выхватили из темноты его лицо, превратившееся в маску ужаса. Но дотянуться до Ника они не могли, а он начал медленно падать обратно.

Его крики ворвались в наушники Джорджа.

Шахта была громадной. Настоящий каньон . (Как можно было не заметить его, даже в темноте?) Хатч находилась метрах в двадцати от мужчин, на дальней стороне. Ширина отверстия почти равнялась ширине коридора: справа от Джорджа оно подходило вплотную к стене, а слева оставляло ободок около двух метров шириной.

Джордж смотрел на Хатч через эту бездну и соображал, как ей удалось оказаться там. Глаза Хатч широко открытые, напоминали круглые блюдца, а лицо было белым. Затем — невероятно! — не говоря ни слова, она подошла к краю и шагнула в пустоту.

24

Пока безрассудства не становятся разрушительными, мир гораздо лучше с ними, чем без них.

Джордж Сэвил (маркиз Галифакс). Политика, мораль и прочие рассуждения. 1690

Аликс совершила ошибку. Она поняла это в тот миг, когда увидела, как Джордж и остальные исчезают в люке, спускаясь внутрь чинди . Она точно не знала, что это за ошибка, но была уверена: ей не хочется оставаться одной на «Мемфисе», когда люди, с которыми она так сблизилась за несколько последних недель, вот так просто исчезают из вида.

А вдруг там что-то случилось? Если они не вернутся — а мрачная громада чинди ошеломляла, приводила в ужас, походила именно на то место, откуда, как водится, уже не возвращаются, — то в какой момент следует приказать Биллу, чтобы тот доставил ее домой?

Спустя шесть часов после того, как у них кончится запас воздуха .

Когда их голоса начали затихать и исчез даже сигнал несущей частоты, она восприняла это как предостережение, как знак того, что наступает критический момент. Аликс не была суеверна и не верила в подобные вещи, и все же такой поворот пугал ее. Она оказалась в фильме-имитации ужасов и в одиночестве ожидала, что вот-вот музыка грянет громче, ритм убыстрится, партитура усложнится, как бывало всякий раз, когда все вокруг обволакивала тень.

Она поднялась на мостик и села в кресло Хатч. От этого ей начало казаться, что теперь она в силах управлять событиями. Билл постоянно держал на экране изображение злосчастного люка, и Аликс следила за ним, ожидая, что из небольшого отверстия, которое прорезала группа, вот-вот кто-то выскочит.

Она полагала, что они пробудут внизу всего несколько минут, проведут быстрый осмотр, которого будет вполне довольно для того, чтобы сказать: «Мы сделали этот шаг!» — и вернуться. Но ей следовало бы понять, что Джорджа так просто не уведешь. Он боялся не меньше, чем она и, будь он один, близко не подошел бы к этому монстру. Но он связал себя обязательствами… Может быть, «мемфисцы» не воспринимали это так серьезно, как следовало бы, но именно в этом состояло его мужество. Но Тор всегда поддерживал его — и даже Ник, который, как ей казалось, должен был бы быть умнее.

Вылазка на борт чинди была глупой и бессмысленной. Охарактеризовать это предприятие иначе было невозможно.

На протяжении многих лет проводились исследования, результаты которых подтверждали следующий тезис: группы, состоящие исключительно из женщин, как правило, принимают разумные решения. Группы, составленные исключительно из мужчин, показывают менее удачные результаты. Но хуже всего обстоят дела у смешанных групп. В присутствии женщин победу одерживает тестостерон, и мужчины идут на больший риск, чем в противном случае. Соответственно, женщины в смешанных группах склонны возвращаться к прежней роли, становясь более пассивными, и соглашаются с любым неправильным решением, исходящим от мужчин.

Однажды Аликс принимала участие в эксперименте по выживанию: несколько пятерок испытуемых (с различным сочетанием участников и участниц) высадили в джунглях, когда их самолет — точнее, модель-симулятор, — совершил вынужденную посадку. И хотя здравый смысл велел участникам оставаться около самолета, смешанная группа неизбежно выбрала дорогу в дикие заросли, где и стала добычей тигров.

Замените трех мужчин, отправившихся на чинди , тремя женщинами, и — Аликс не сомневалась в этом — они терпеливо дождались бы прилета Могамбо и предоставили ему взять на себя весь риск. А если бы это позволило ему претендовать на признание определенных заслуг — ничего страшного. Славы, по ее убеждению, здесь было больше, чем достаточно, и вполне хватило бы на каждого.

Конечно, она могла бы попросить Билла вернуть шаттл на «Мемфис», а после — воспользоваться им и полететь на чинди , где, опустившись на колени у входного люка (но не спускаясь в него), попытаться вызвать товарищей по радиосвязи.

Однако при этом всегда существовала вероятность, что в любой момент перед ними встанет необходимость спасаться бегством. И если это случится, когда шаттл будет в грузовом отсеке «Мемфиса»…

Так что ей оставалось лишь ждать. И спрашивать Билла, что, на его взгляд, могло случиться с остальными. В отличие от Хатч Аликс была готова безоговорочно принять то заблуждение, что на «астероиде», среди множества транзисторов и переключателей действительно кто-то был. Но Билл, разумеется, знал столько же, сколько она сама. И признавался, что был бы последним, кто попытался бы строить догадки. Или, если честно, последним, кто видел какой-то смысл в том, чтобы делать предположения.

Шаттл «плавал» рядом с входным люком. Он выглядел брошенным и несчастным. Впереди, внизу, ближе к тому месту, где размещаются треки (сейчас убранные), мерцал свет. В кабине тоже виднелось тусклое зеленоватое свечение, вероятно, идущее от включенных приборов. Воздушный шлюз оставался открытым. На этот счет никто не проронил ни слова, но было очевидно, что это обеспечивает быстрое отступление.

Аликс задумалась, нет ли на чинди оружия.

— Сколько времени прошло с тех пор, как они спустились? — спросила она у Билла.

— Двадцать семь минут .

Она сварила кофе и поставила чашку рядом с собой на кронштейн. Сделала глоток, а потом забыла про нее.

Если бы Хатч колебалась, задумалась хоть на минуту, она ни за что не сделала бы ничего подобного. Это попросту ужасало. Но мгновение ускользнуло, благоприятный момент был упущен, и времени у нее, собственно, не оставалось. Надо было решиться — или забыть о Нике навсегда. И она прыгнула в темноту, стремительно погружаясь в недра чинди .

Хатч старалась держаться центра шахты, подальше от стен, которые проносились мимо в колеблющемся свете ее фонаря.

По линии связи она слышала отчаянные вопли Ника. И безумные голоса Тора и Джорджа, что-то кричавших ей.

Кричавших ей вслед .

Она падала. Стены, неровные, грязные, покрытые трещинами, расплывались, приобретая неясные очертания. Только не задеть их . Мимо мелькали новые и новые коридоры-переходы. Луч фонаря вонзался в них, и раз или два Хатч показалось, что она видела огни, явно чужие.

Она боролась с подступавшей волной паники.

Держись.

— Ник.

Он пытался что-то сказать.

— Ник, держи фонарь включенным.

Было только одно объяснение повторному появлению Ника у верхнего края шахты. Это и впрямь была гравитационная труба, подобная той, по которой она спускалась на «Венди». Подобные трубы, когда к ним подведена энергия, компенсируют внутри себя искусственную гравитацию. Их обычно используют для перемещения грузов и людей с палубы на палубу при нулевой силе тяжести. Но чинди не «Венди Джай», он значительно больше, и именно по этой причине Ник «вернулся». Труба проходила через весь корабль целиком, от верха до низа — вот только дна, в прямом смысле, здесь не было.

На кораблях Академии гравитационные генераторы, как правило, размещались на самой нижней палубе. Но чинди был слишком велик. Если Хатч не ошиблась, существовала палуба, проходящая по центру корабля. И гравитация генерировалась в обоих направлениях от этой палубы. Поэтому, встав от нее с любой стороны, вы все равно могли взглянуть наверх. Чинди не имел палуб без поля гравитации. Все его палубы располагались над полем.

Ник прошел «сквозь» центральную палубу, постепенно теряя момент инерции, достиг конца своей траектории и «упал назад». Он стал своего рода игрушкой-раскидайчиком, чертиком на ниточке.

— Я сейчас позади тебя, — сообщила Хатч.

— … случилось со мной? — Она не узнала его голос.

Хатч ощутила неожиданный подъем и падение, как когда маневр шаттла завершал истинный мастер. Сила тяготения сначала давила на нее с боков, затем отпустила. Движение Хатч вниз начало замедляться — она ползла вверх .

— Я с тобой, Ник. Я на подходе.

Хатч миновала центральную палубу и начала подъем по шахте, гася момент инерции. Она двигалась вверх ногами, и инстинкты понуждали ее к попыткам перевернуться. Тело требовало изменить положение.

Но нет .

За несколько минут Ник достигнет высшей точки своей траектории и начнет падать обратно. Ей следовало разминуться с ним без столкновения.

— Ник. Закрой глаза.

— Что? Где… это ты, Хатч?

— Закрой глаза.

— Зачем?

— Закрывай! Быстрее! — Если бы он увидел ее приближение, то, возможно, попытался бы «уступить дорогу». А этого она как раз и не хотела.

— Закрыл, — наконец отозвался Ник.

— Хорошо. — Где-то над собой она видела свет его фонаря. В темноте. Свет набирал яркость.

Казалось, он был прямо над ней.

Хатч ждала его приближения. Сознавая, что это всего лишь обман зрения. Они оба, насколько она понимала, все еще были на восходящей траектории. Но она перемещалась значительно быстрее, чем Ник.

Мгновение они еще двигались вперед.

Затем далекий свет его фонаря неожиданно стал ярче. Ник перешел в «падение».

— Спокойно, Ник.

Сближение шло очень быстро. Видимость была отвратительная. Но Хатч бросила короткий взгляд на стены, которые уже «замедляли движение», так что вновь стали заметны и грязь, и трещины. Затем она включила ранцевый двигатель, взяв курс под углом, но Ник уже прошел мимо!

Стена стремительно приближалась, и Хатч вновь врубила двигатель, чтобы увернуться.

— Ник, — сказала она, — теперь можешь смотреть.

Она достигла высшей точки собственной траектории и начала падать. По-прежнему головой вниз. Теоретически Хатч следовало бы ненадолго запустить двигатель, чтобы увеличить ускорение, но она один раз уже ощутила ужасающую скорость и не могла совладать с нервами.

Стены вновь начали расплываться.

Хатч быстро подсчитала, восемьсот метров от верха до низа, и почти все это расстояние прорезано отдельными палубами и отсеками. Если, скажем, палубы разнесены метров на пять, то получается 160 этажей.

Мир снова перевернулся, и она ощутила очередной прилив жизненных сил. Она вновь почувствовала сжатие, а за ним «освобождение», ощущение столь мимолетное, что она поняла: так случается всякий раз при прохождении нулевого уровня гравитации.

Но сейчас ее развернуло правым боком вверх. Подъем уже начинал замедляться.

— Ник. — Она запустила маневровый двигатель. Коротко полыхнуло. И она еще немного продвинулась.

— Помоги мне, Хатч .

— Иду. — Несчастный сукин сын даже не знает, что с ним случилось. — Ник, я сзади. Приближаюсь очень быстро. И собираюсь «затормозить» прямо перед тобой.

— Хорошо . — Голос был хриплый.

— Постарайся ухватиться за меня, когда я буду проходить мимо. И держись покрепче.

Она следила за светом его фонаря. Иногда ей был виден сам фонарь, иногда лишь свет, пляшущий по стенам шахты.

— Джордж.

— Хатч, что, черт возьми, происходит?

— Посвети мне. Нужно видеть, где вы.

Вспыхнули новые лучи. Высоко . Значит, наверх — туда.

— Только не светите прямо в шахту.

— Хатч… — Голос Тора звучал взволнованно.

— Не сейчас. — Приближаясь к Нику, она вырубила маневровые двигатели. Мимо мелькали длинные темные переходы-коридоры, которые выхватывал из тьмы ее фонарь, но движение замедлялось, скорее напоминая фильм-симулятор, в котором накал страстей угасал.

В пространстве над Ником был виден свет фонаря Джорджа, надвигавшийся на нее слишком быстро. Разгон, который Хатч обеспечила себе, расплющил бы ее о потолок. Но вряд ли. Чуть-чуть не добравшись до Ника, она перекувырнулась, подняв вверх ноги и маневровые двигатели. Она проскочила мимо и теперь располагалась к Нику лицом, стараясь направлять ранцевые двигатели не в его сторону. Разумеется, она вновь висела вниз головой.

Пытаясь удержать Хатч, Ник вцепился в ремни ее снаряжения. Лицо его было серым, глаза округлились, а радужки напоминали мрамор. Когда луч света изменил направление, Хатч перестала видеть Ника, но он продолжал держаться за нее. Мертвой хваткой.

Одной рукой Хатч обняла его, шепча ему, чтобы он не отпускал ее, и вновь включила маневровые двигатели. Всего на мгновение, всего на одну вспышку, а затем еще на одну, чтобы набрать чуть больший момент инерции.

В наушниках бурлила какофония голосов. Но Хатч было некогда слушать. Коридоры, проносившиеся мимо, теперь были почти различимы.

Ей требовалось место для «приземления».

Невозможно было увидеть, что вверху. И неизвестно, далеко ли до «крыши». Но Хатч вот-вот могла вновь перейти в падение.

Выбирай аэродром, крошка .

Она извернулась, чтобы нацелить двигатели горизонтально, прямо в коридор. И еще крепче обняла Ника.

Только бы не врезаться в стену .

Как только движение Хатч вверх начало замедляться, перед ней распахнулись коридоры. Она отмечала фонарем каждый из них, старательно отсчитывая: вот, вот, вот , пытаясь уловить ритм.

Жми на кнопку .

Маневровые двигатели дернули их и швырнули прямо в туннель. Они врезались во что-то наверху и некоторое время продолжали нестись вперед. Потом упали. На пол. Подскочили. Фонари вспыхнули и погасли. Затем все кончилось, и земляне растянулись на полу: клубок рук, ног и баллонов с воздухом.

Хатч поднялась на четвереньки. Одна нога у Ника была как-то странно вывернута.

— Как ты? — спросила Хатч.

Он попробовал улыбнуться.

— Небольшая травма.

Как ни трудно было в это поверить, но с момента прыжка Хатч вниз прошла всего минута.

— Хатч, что случилось? — Джордж наклонился и заглянул в шахту. Пока он вглядывался в темноту, его начало подташнивать. — С тобой все в порядке? — Да . — В ее голосе одновременно звучало и облегчение, и ликование, и испуг, и экстаз. — Мы слегка ушиблись, но живы .

— Где вы?

— Немного ниже вас. Подожди …

В темноте появился луч света и заплясал на стене шахты.

— Вижу.

Оказалось, что их разделяет целых три уровня. Скажем, пятнадцать, а то и двадцать метров.

Раздался голос Ника:

— Что, черт возьми, это было?

— «Бездонная яма», — сказала Хатч. И объяснила: что-то связанное с искусственной гравитацией, создаваемой в двух направлениях от центра корабля. — Там можно падать целую вечность, — продолжила она, — вперед, назад. Вверх, вниз .

— Мы так беспокоились о тебе, — произнес Тор, изрядно уменьшая пафос всей экспедиции.

— Кажется, Ник сломал ногу .

— Могло быть хуже. Тяжелый перелом?

— Через кожу не определить, — ответила она, а затем, видимо обращаясь к Нику, добавила: — Все будет хорошо .

— Там действительно можно падать целую вечность? — напряженно спросил Ник.

— Пока тебя не размажет по стенам.

— Какая прелесть.

— Хатч, у тебя хватит подъемной силы, чтобы подняться оттуда?

— Нет .

— Тогда мы пошарим вокруг, — предложил Джордж. — Должна же где-то быть лестница.

— Думаю, один лестничный марш мы только что опробовали .

— Тогда что же нам делать?

— Отправляйтесь к шаттлу. Там есть кабель-трос. Много кабеля .

— Хорошо.

— Ты знаешь, где аптечка и остальное медоборудование?

— В одном из шкафов.

— В дальнем правом, если стоять лицом к корме. Там есть разборные носилки. Захватите их с собой .

— Уже иду.

— Держитесь вместе .

— Но кто-то должен остаться здесь?

— Зачем?

— С вами.

— Мы никуда не собираемся .

Да уж . Джордж оторвался от края и встал. Тор уже был на ногах и шел обратно.

Они торопливо преодолели коридор, почти бегом миновав двери, и добрались до лестницы, которая поднималась к небольшой нише в потолке, к выходному люку. Джордж был оживлен и даже улучил минуту, чтобы взглянуть вверх, на звезды. И на арки колец.

Они выбрались на поверхность корабля. Шаттл «плавал» всего в нескольких метрах над ними.

— Билл, — сказал Джордж по линии дальней связи. — Нам нужно попасть в шаттл.

— Что случилось? — Это был голос Аликс. Он уже почти забыл про нее.

— Ник свалился в «бездонную яму», — ответил он. А затем очень быстро объяснил, где они были и что видели.

— С ним все в порядке?

— Да. Он здоров. Только, я полагаю, некоторое время будет хромать.

Шаттл снизился, и люки открылись.

Они вернулись с носилками, тросом-кабелем, а заодно — с обезболивающим, которым обычно пользовалась Хатч. Тор привязал кабель к кольцу на одной из дверей, и они подняли на верхний уровень сначала Ника, а затем и Хатч. Затем Ника погрузили на носилки. Он все еще был бледен, но как будто бы постепенно приходил в себя. — Я думал, что уже умер, — сказал он. — Я вот о чем: когда так долго падаешь, то уже не ждешь, что когда-нибудь снова будешь ходить.

Джордж велел ему лежать тихо. Вместе с Тором они подняли его и начали продвигаться к выходу. Где-то почти у самой лестницы Хатч сделала им знак остановиться, опустить носилки и погасить фонари.

— В чем дело? — прошептал Джордж.

— К нам что-то приближается, — ответила она.

Он обернулся, но ничего не увидел.

Хатч указала вперед.

— С другой стороны.

Джордж увидел, что темнота перед ними рассеивалась, редела. Откуда-то приближался свет. Явно из бокового коридора. Видимо, там было очередное пересечение.

— Мы могли бы обогнать их, — заметил Джордж.

Рука Хатч опустилась на его плечо.

— Ты хотел поздороваться с ними, Джордж. Это твой шанс.

Свет появился на полу метрах в пятидесяти впереди землян. Джордж смотрел, как круглый желтый фонарь скользнул в пересечение коридоров. Он был прикреплен к чему-то, напоминавшему движущуюся платформу. Джордж отпрянул, готовый слиться со стеной.

— Никому не двигаться, — приказала Хатч.

Он разглядел единственное переднее колесо и еще что-то, волнообразно двигавшееся поверх света. «Щупальца», — подумалось ему, и он похолодел.

— Что случилось? — спросил Ник. Хатч опустилась на колени рядом с ним, стараясь успокоить.

Движущееся сооружение остановилось посреди коридора, и фонарь медленно развернулся к землянам, ослепляя их.

То, что они увидели, напоминало кальмара на мотоцикле.

Хатч вытащила резак.

Джордж щурился на яркий свет. Сооружение медленно развернулось и продолжило свой путь, теперь прямо в их сторону.

Торжественная минута все-таки наступила.

Собрав все свое мужество, Джордж вышел вперед. В его ушах звенел голос Хатч, предупреждавшей: все делать как можно медленнее. Никаких резких и неожиданных движений.

Он одной рукой прикрыл глаза, а вторую поднял.

— Приветствую вас, — произнес он, довольно-таки бессмысленно: если эта движущаяся платформа не принимала его частоту, то никак не могла его услышать. Тем не менее он продолжал: — Мы пролетали неподалеку и заметили ваш корабль.

У платформы было три колеса, одно впереди, два сзади, и пара щупалец, вмонтированных там, где полагалось быть рулевым рычагам управления. Фонарь-фара тоже, казалось, крепился к щупальцу. Пройдя пару метров, платформа остановилась передней частью к ним.

Джордж не двигался с места.

Одно из щупалец коснулось его. Ему показалось, что оно гладкое, лоснящееся, но сегментированное. Щупальце очень плавно, петлей, обхватило его руку. Джордж хотел выдернуть ее, но ощутил сопротивление. Он услышал, как Ник что-то сказал. Ник уже сидел на носилках, наблюдая за происходящим.

Щупальце заканчивалось небольшим прямоугольным разъемом с тремя гибкими контактами.

— Мы друзья, — выдавил Джордж, ощущая, что теряет дар речи.

Интересно, записывает ли кто-нибудь все это для потомков?

Кто-то позади него, очевидно, пораженный той же мыслью, рассмеялся. И в этот миг напряжение как рукой сняло.

— Мы старались не причинять вам вреда.

Щупальце выпустило его руку и выполнило серию изящных поворотов и воздушных петель.

— Ник свалился в одно из ваших отверстий. Но, к счастью, не пострадал.

Вам бы надо как-то пометить их .

Оба гибких отростка втянулись в «рулевую колонку». Фонарь развернулся в другую сторону, устройство тронулось и покатило дальше, мимо них. Джордж заметил ряд черных ящиков, установленных в задней части платформы. В средней ее секции находилось нечто, напоминавшее по форме разновидность седла. На тот случай, если кто-то захочет прокатиться?

Платформа подъехала к пересечению коридоров и свернула направо.

— Итак, что теперь? — Аликс взглянула на Джорджа, а Джордж — на изображение чинди , по-прежнему плавно скользившего над клубящимися облаками. Все находились в отсеке управления экспедицией.

— Вернемся туда и повторим попытку, — ответил Джордж.

Тор и Ник переглянулись. Ник ходил с костылем. Его нога была так плотно перевязана, что он не мог ею пошевелить.

— Он прав, — заявил Тор. — Мы все делаем совершенно правильно. Наши предположения на тот счет, что представляет собой чинди, вполне верны и, вероятно, по этой причине его обитатели не могут питать враждебных намерений.

— Оказывается, мы их вовсе не интересуем, — добавила Хатч.

— Если это научно-исследовательский корабль, — сказал Ник, — то почему?

Ответа никто не знал.

— Хатч еще раньше предполагала, что он автоматизирован, — заметил Тор. — Может быть, на нем просто никого нет.

Джордж жевал кусок ананаса.

— В это трудно поверить.

— Если это своего рода экспедиция — длительная, очень дальняя, — пояснила Хатч, — что с самого начала казалось весьма вероятным, и управление осуществляет искусственный интеллект и целая армия роботов, то, возможно, это единственный способ выполнить поставленную задачу. — Она обвела всех взглядом и добавила: — С возвращением туда сложность в том, что мы все еще не можем просчитать, когда этот корабль сорвется с места. Если это произойдет, когда на борту будут люди, мы можем потерять их.

— На такой риск с этого момента мы готовы пойти, — заявил Ник.

Джордж покачал головой.

— Нет, только не ты, Ник.

— Что это значит — «не ты»? Я вполне могу передвигаться.

— Я вообще не считаю, что кому-то из вас нужно возвращаться туда, — вмешалась Хатч. — Незачем лезть на рожон. — Но она видела: все они настроены идти. Все выглядело так, будто главная опасность миновала. Больше нечего бояться наличия там людоедов. — Я поддерживаю Джорджа. — Хатч посмотрела на Ника. — Если чинди придет в движение, нам придется в спешном порядке выводить всех оттуда. И если среди них будешь ты, шансы на спасение значительно уменьшатся.

Ник в свою очередь пристально посмотрел на нее. Но он понимал: Хатч права. И сердиться на нее ему было трудно. Поэтому он затих и молча сидел с несчастным видом.

Джордж, безусловно, пытался оценить риск.

— Было бы намного проще, если бы мы знали, долго ли они пробудут на орбите. Хатч, ты уверена, что нет никакого способа это узнать?

— Нет. Нам даже неизвестна емкость их топливных баков. Или как долго они ведут заправку.

— Послушайте, — сказал Тор, — предположим, чинди покинет орбиту с кем-то из нас на борту. Что мы предпримем в таком случае? Ты как-то сказала, что мы могли бы последовать за ним, так?

— Я говорила, возможно .

— Хорошо. Итак, шанс есть. Насколько ты уверена в этом?

— Зависит от используемой им техники. Если они осуществляют процесс движения иначе, чем мы, то могут возникнуть проблемы.

— Но если они используют технику Хейзелтайна или аналогичную и их корабль тоже выполняет «прыжки», ты могла бы добраться до места его назначения и подобрала бы нас там. Если ничего худшего не случится.

— Пожалуй. Вероятно, мы без труда определим точку назначения. Но если «прыжок» окажется затяжным, воздух у вас может закончиться раньше, чем вы попадете туда. Если же «прыжок» короткий, мы все-таки должны бы отыскать вас в пределах солнечной системы. В этом случае препятствий быть не должно.

— Воздуха в баллонах, — напомнила Аликс, — хватает на шесть часов. То есть вообще никакого запаса.

— Я знаю, — откликнулся Джордж. — Но запастись все-таки можно, и основательно.

— Вот и я подумал, — поддержал его Тор. — Возможность через каждые несколько часов получать извне свежую пару баллонов с воздухом значительно облегчила бы нам жизнь.

— И, — сказала Аликс, обращаясь к Джорджу, — ты предлагаешь…

Джордж вскинул руки, будто обнародовал перед паствой откровение по поводу Божественной истины.

— Портативная палатка Тора.

— Именно ее я и имел в виду. — Тор сиял. — Мы установим ее там в качестве базы. И получим возможность значительно углубиться в пространство корабля. А еще мы сможем перемещать ее с места на место при передвижении в этом пространстве.

Голос Хатч прозвучал неожиданно громко:

— Тор, у этой палатки ограниченные возможности.

— Как это? Она восстанавливает воздух. И может функционировать вечно. Во всяком случае, если не перегружать ее людьми.

— Она требует источников питания.

— Одного, на несколько дней. У меня их два. Каждый обеспечивает шесть дней работы. Когда один отработает, я поставлю его на перезарядку.

— Ну, — добавила Аликс, — а еще можно установить на корпусе корабля передатчик. Тогда, если корабль покинет орбиту, можно будет определить его координаты.

— Именно так мы и сделаем, — резюмировал Тор.

— Подождите. — Перед Хатч стоял стакан с соком лайма и тарелка с едой, к которой она так и не притронулась. — Вы исходите из того, что чинди «прыгнет» в сторону одной из ближайших систем. Но, предположим, этот корабль направится к туманности Кибела. Ведь тогда нам понадобится восемнадцать дней, чтобы отыскать вас. Как минимум! Случись нечто подобное, и вы погибли.

Джордж покачал головой. Для беспокойства не было никаких причин.

— Если судить по расположению спутников-невидимок, все рейсы были более-менее «местными».

— А ускорение? — спросила Аликс. — Вы не получите увечий, если корабль неожиданно начнет покидать орбиту?

— Вот об этом я не подумал, — признался Тор. — Ускорение. Если корабль стартует, то люди внутри могут погибнуть.

— На этот счет можете не беспокоиться, — сказала Хатч. — У них есть искусственная гравитация, а значит, по всей вероятности, есть и некая разновидность демпфирующего поля.

— Что это такое? — спросила Аликс.

— Оно есть и у нас. Это поле смягчает инерцию при рывках. Во всяком случае, значительную ее часть. Оно удерживает вас от неожиданных толчков, когда мы разгоняемся или забираем круто вправо. Но, между прочим, это не означает, что, если корабль, где вы находитесь, начинает движение, не следует прижаться спиной к стене или к чему-то еще, понятно?

— Хатч? — На сей раз это был голос Билла.

Все повернулись к настенному экрану, но изображение там так и не появилось.

— Да, Билл.

— «Повреждение» на внешнем люке чинди самоликвидируется. — Замерцала картинка. — Оно постепенно «заделывается» .

— Вновь нанотехнологии, — заметил Тор.

Аликс, судя по всему, будто пыталась собраться с мыслями.

— Хатч, — заявила она, — теперь мы все знаем, каков риск. Но, думаю, мы уже достаточно сказали о том, что готовы на это пойти. Так почему бы нам сейчас не продолжить и не выяснить, каков будет наш следующий шаг?

Это неожиданно удивило Джорджа.

— Вот уж не думал, что ты захочешь хоть как-то соприкоснуться с чинди .

Она слегка покраснела.

— Я просто не хочу сидеть сложа руки, пока вы, парни, рискуете жизнью.

— Послушайте, — предложил Тор. — Давайте отправимся туда на сорок восемь часов. Затем мы все уйдем оттуда и поставим на этом точку.

— Несмотря ни на что? — спросила Хатч.

— Несмотря ни на что. — Он улыбнулся. — Если только к тому времени не установим контакт с экипажем и не будем вынуждены принять приглашение на обед.

— Сорок восемь часов. — Хатч протянула ему резак. — На случай, если вы попадете в неприятную ситуацию… а корабль стартует… я должна быть на «Мемфисе».

— Хорошо.

— Но я не хочу оставаться в неведении относительно того, что происходит на чинди . Поэтому мы воспользуемся идеей Аликс и установим на входном люке передатчик. У нас будет дополнительная релейная станция. Это значительно улучшит нашу связь.

Аликс проверила свой фал. Она находилась в связке между Тором и Джорджем. Они уже спустились на твердую каменистую оболочку чинди и поглядывали на Хатч, которая наблюдала за ними через ветровое стекло. Открылся грузовой люк, и земляне извлекли из шаттла портативную палатку-купол, баллоны с воздухом, два источника питания и несколько дневных рационов пищи и воды. Закончив, они помахали Хатч. Та помахала в ответ, пожелала удачи, и шаттл оторвался от поверхности корабля. Аликс наблюдала, как он развернулся и двинулся к «Мемфису», который казался теперь очень маленьким и очень далеким.

Отправляясь в эту экспедицию, Аликс и не предполагала, что результат действительно может оказаться таким. Контактеры представляли собой скорее общественную организацию. Она отправляла своих людей туда, где порой обнаруживали какие-то артефакты, но каждый при этом понимал, что это игра, своего рода фантазия, которую они могли себе позволить. Полет на «Мемфисе» увел Аликс за пределы Земли, но она по-прежнему думала о нем, как о прогулке с приятными людьми, как о перемене в монотонном, размеренном течении жизни, как о каникулах в обществе старых друзей. Однако здесь она очутилась на корпусе инопланетного корабля. И испугалась. Но в то же время Аликс чувствовала такое волнение, какого не испытывала ни разу за последние десять лет.

Она не была в восторге от идеи Тора устроить там базу. Ей вполне хватило бы того, чтобы подойти поближе и сунуть голову внутрь, ровно настолько, чтобы потом можно было говорить: «Я была там». Была в составе группы, которая высаживалась на борт чинди . Переносила передатчик. Она понимала, по возвращении домой это было бы очень ценно для рекламы. Но, что куда более важно, она знала, как это изменило бы ее мнение о себе самой.

Тор тащил портативную палатку, Джордж — баллоны со сжатым воздухом и несколько контейнеров с водой, а Аликс несла продукты. И хотя на поверхности корабля гравитация отсутствовала, упаковки казались неудобными, и в какой-то миг Аликс ослабила хватку — а потом долго смотрела, как пакет с замороженными сэндвичами медленно уплывает от нее.

Джордж вел их по неровной поверхности (по реголиту, как бы кто ни называл каменистую оболочку звездного корабля). Она прошли между двух гребней, ограждавших с двух сторон неглубокую впадину, и остановились перед люком. Как и предупреждал Билл, тот оказался наглухо заделанным.

Никаких признаков того, что днем раньше здесь прорезали отверстие.

Джордж вручил Тору резак, и художник, не торопясь, сотворил новую дыру. Он поднял вырезанный кусок и отбросил в сторону, отправляя в долгое плавание. Пока все ждали, чтобы остыл раскалившийся камень, Аликс достала из жилета передатчик и закрепила его в стороне от люка.

— Старайся, чтобы было как можно меньше углов и поворотов, — велела ей Хатч по связи из шаттла. — Они ослабляют сигнал .

— Хорошо.

— И еще. Если корабль придет в движение, то внутри чрезмерное ускорение может и не возникнуть. Но это проявится снаружи, на корпусе, где не будет стат-поля .

— Не будет чего? — переспросил Джордж.

— Стат-поля. Антиинерционного. Это поле, которое удерживает тебя от толчков и падений, когда корабль покидает орбиту. Я пытаюсь объяснить, что если чинди стартует, то при умеренных скоростях внутри все может оставаться по-прежнему, однако если ты попытаешься выйти на корпус через отверстие в люке, тебе может оторвать голову. Понятно?

— Вполне.

— Так что если что-то такое начнется, не пытайтесь выходить наружу, пока я не дам добро. Это понятно всем?

Им всем было понятно. Аликс начала задумываться о том, не совершила ли она очередную ошибку.

— Удачи, — сказала Хатч.

25

За золотом, наваленным горой,

Раскинулась вселенская река,

Что затопила города на берегах,

Усеяв дно костями…

Ахмед Килбран. Ритуалы странствия. 2188

Тор шел первым, наслаждаясь неожиданно крепкими объятиями, в которых гравитация сдавила его, едва он спустился по лестнице и оказался внизу. На самом деле это был потенциально опасный момент, ведь гравитационное поле «утекало» из корабля через удаленную ими часть люка. И неосторожный «посетитель», не готовый ощутить отличную от нулевой силу тяжести уже в люке, мог бы, к своему удивлению, пережить вслед за этим продолжительное падение до самого пола.

Аликс, предупрежденная на этот счет, очень осторожно поставила ногу на верхнюю ступень лестницы. Джордж остался на корпусе и передавал вниз оборудование, продукты, канистры с водой. Затем он повернулся, помахал рукой далекому «Мемфису» и скрылся в туннеле.

Контактеры не могли перенести все снаряжение за один раз — пришлось оставить кое-что в коридоре под входным люком. Потом двинулись в путь.

Тор показал Аликс «оборотня». Хотя о нем все было известно заранее, сердце у нее зачастило.

— Выглядит сообразительным, — отметил он.

Наслушавшись подобных рассказов, Аликс ожидала ужасающего зрелища. Вместо этого она обнаружила перед собой всего-навсего хищника в вечернем костюме. Она даже хихикнула, чем очень расстроила Тора.

— Извини, — произнесла Аликс. — Никак не могу удержаться. Хотя костюмчик весьма недурен.

Тор пояснил, что они наткнулись на него, ни о чем не подозревая, и что, неожиданно наталкиваясь на такое в темноте, пугаешься, поскольку просто не понимаешь, с чем имеешь дело.

— Я наверняка знаю, о чем ты, — выразила свое понимание Аликс.

Друзья провели ее по другим представлявшим интерес комнатам и наконец подошли к гравитационной трубе, «Атлантическому океану», как обозначил Джордж это место на карте, которую составлял все последнее время. Кабель, с помощью которого они вытянули Ника и Хатч, все еще болтался в яме.

— Она действительно прыгнула туда? — спросила Аликс.

Тор кивнул.

Аликс приблизилась и заглянула внутрь.

— Этой женщине цены нет. — Она улыбнулась Джорджу. — Вот так взять — и прыгнуть туда… — Заговорив о капитане, она захотела проверить линию связи. — Хатч, ты там? Слышишь меня?

— Громко и отчетливо, Аликс .

— Хорошо. Мы сейчас возле «ямы». В какую сторону пойдем, Джордж?

— Направо, — ответил он.

Она передала и эту информацию. Но прежде чем они покинули это место, Аликс достала из жилета носовой платок, развернула его и подбросила над ямой. Не встретив сопротивления воздуха, даже при небольшой гравитации он камнем упал вниз.

— Что ты делаешь? — задал вопрос Джордж.

— Хочу видеть, как это работает. — Она засекла время.

Тор усмехнулся, а Джордж, казалось, пришел в замешательство.

— Мы должны относиться к чинди с определенным уважением. — Он с явным неодобрением поглядывал в шахту. — А это граничит с вандализмом.

Процесс занял минуту четыре секунды. Платок появился на поверхности и вновь упал в темноту.

— Невероятно, — только и сказала Аликс.

Земляне отправились на незнакомую территорию, преодолевая соблазн начать открывать попадающиеся на пути двери, прежде чем отойдут достаточно далеко, чтобы устроить свою базу. Они собирались сделать это — как и решили — в одном из пустых помещений, в стороне от маршрутов «патрулей», контролирующих коридоры. Сигнал начинал затухать, и Аликс, налаживая связь, установила второй из четырех ретрансляторов, которые захватила с собой.

Контактеров отделяло от входного люка около километра, когда они остановились, заглянули в пустую комнату и избрали ее местом для своей базы, заняв пространство под стеной, чтобы их не сразу могли заметить, если бы кто-то случайно заглянул в дверь. Тор отстегнул защелки и развернул сверток. Мужчины подсоединили баллоны со сжатым воздухом, а Аликс отошла в сторону, пока палатка обретала форму.

Земляне подключили средства жизнеобеспечения, установили источник питания, разложили в специальном отделении припасы и включили свет.

— Красота, — сказала Аликс. И в самом деле, палатка выглядела очень заманчиво. Еще они активировали термостат для поддержания комнатной температуры. Заработал нагреватель, подавая внутрь теплый воздух.

Аликс знала: до сих пор все факты указывали на то, что, кто бы ни управлял этим кораблем, он был склонен не замечать «пришельцев» у себя на борту. И все равно она чувствовала себя в большей безопасности внутри этого переносного купола — не потому, что он мог предотвратить какую-то серьезную угрозу, просто это была часть знакомого ей мира.

Закончив обустройство, люди выключили свет (не было смысла попусту тратить энергию) и вернулись к выходному люку — забрать упаковки с продуктами и водой, матрацы и остальное, остававшееся там. По дороге они подождали, когда «Атлантический океан» выбросит носовой платок, и несколько секунд спустя он появился перед ними.

Общая беседа состояла, в основном, из одних и тех же перечисляемых снова и снова наблюдений: какой пустынный корабль, какой он большой — и где-то обязательно должна быть рубка. Капитанский мостик. Командный центр. Аликс задумалась над тем, как много должно потребоваться энергии, чтобы привести чинди в движение, поднять его с орбиты или остановить сразу после старта. При случае, ей было бы интересно взглянуть на его двигатели, но, вероятно, на их поиски могло уйти несколько недель.

Все вернулись в палатку, плотно закрыли «дверь» и отключили костюмы. Затем разложили продукты, заправили водой дозатор и «оживили» туалет.

Когда все хозяйственные работы завершились, Аликс поднялась, расправила плечи и сказала:

— Ну, что ж, джентльмены, приступим к исследованиям.

Ее кажущееся бесстрашие удивило мужчин, но прежде всего — ее саму.

Джордж пытался составить систематическую карту. Входной люк вел прямо на Главную улицу. Параллельные Главной коридоры-переходы следовало называть в алфавитном порядке. Поэтому тот, где находились они, обозначили «Александр». Следующий стал бы «Барбарой». Дальний конец Главной упирался в «Аргентину». В одну сторону — имена, в другую — географические названия. Поперечные коридоры надлежало пронумеровать в направлении от люка; коридоры, ведущие вперед, к носовой части корабля, были помечены «улица», те, что шли к корме, — «авеню». Так, «Атлантический океан» располагался на пересечении Первой и Главной улиц. Комнаты были пронумерованы согласно коридорам, где находились. Так, «оборотень» занимал апартаменты под индексом «Главная-6». Таким образом, номера комнат не совпадали с номерами коридоров.

Значительная часть помещений из тех, что они просмотрели в этот первый день, пустовала. Но не все. В комнате «Александр-17» разместилось нечто вроде химической лаборатории, только столы были низковаты и совершенно отсутствовали стулья или скамьи. «Барбара-11» оказалась примитивным арсеналом с развешанными повсюду луками, копьями и шкурами животных. «Чарли-5» выглядел залом ожидания с рядами длинных скамеек, окном для выдачи билетов и фотографией в рамке существа, больше всего смахивавшего на кузнечика в шляпе.

«Моисея-23» занимала трехмерная геометрическая конструкция, представлявшая керамический монолит, покрытый загадочными знаками и заполнявший все пространство комнаты.

«Британия-2» предложила их вниманию своего рода партию в шахматы. Там были несколько составленных вместе стульев, стол, где, собственно, и шла игра на доске в восемьдесят одну клетку, а рядом валялось с полдюжины пивных кружек. Фигуры (одни из них стояли на доске, другие лежали рядом) ничуть не походили на так хорошо знакомых королей и слонов.

Были помещения абсолютно загадочные — например, с какими-то предметами совершенно невообразимого назначения, размещенными в категорически недоступном для понимания порядке. Комнаты, заполненные электронным оборудованием, и комнаты с чисто механическими аппаратами, которые можно было принять и за насосы, и за нагревательные системы или системы для подачи воды. Общая особенность большинства собранных здесь экспонатов заключалась в их весьма значительном возрасте. Все почти без исключения предметы казались нерабочими и только случайно уцелевшими. Но если так, то сейчас о них, похоже, очень хорошо заботились, как будто все они были заморожены на время и хранились здесь в ожидании каких-то неведомых зрителей.

Билл завершил качественный анализ соскобов с металла и камней, которые Хатч собрала на чинди , и она отправила эти данные в Академию для последующего изучения. Ник большую часть времени провел на мостике вместе с ней. Он признался, что когда закончилось последнее приключение, он понял, что теперь ни за какие коврижки не согласится снова расстаться с твердой «землей» под ногами.

— Не думаю, что когда-нибудь захочу еще раз отправиться в полет, — сказал он.

Хатч думала о том же. После того как экспедиция вернется, Присцилла собиралась подыскать славную тихую квартирку и провести остаток жизни рядом с ветром, солнцем и дождем.

С корабля «Лонгворт», на котором летел Могамбо, пришло сообщение, где говорилось «о предстоящем прибытии», до которого на самом деле оставалось дней семь, а то и больше, и где «Мемфису» предписывалось держаться подальше от всяких связанных с инопланетянами «мест», пока на сцене не появятся доктор и его «свита». Ну, с этим требованием Могамбо уже опоздал на пару дней. Общение осуществлялось с девяностоминутной задержкой получения ответа, так что Хатч не могла участвовать в прямом диалоге. Иногда и межзвездные расстояния бывают полезны.

Во втором сообщении, поступившем несколькими часами позже, требовали объяснений по поводу ее молчания, и там же запрашивали подробный отчет по поводу Убежища. Пользуясь формальным языком сообщений, Хатч ответила, что передала запрос руководителю экспедиции — и сделала это.

— Хатч, сколько он знает? — спросил Джордж.

— Относительно чинди?

— Да .

— Знает, что он здесь.

— Но не представляет, что именно мы нашли?

— Нет, он вообще не в курсе, что мы побывали на борту.

— Хорошо. Пусть все так и остается .

— Разумеется. Но почему? Ведь к тому времени, как он появится здесь, ты уже вернешься оттуда.

— Хатч, ты определенно не понимаешь, как делаются такие дела. Стоит ему услышать, что мы проникли внутрь этой штуки, и он начнет делать заявления. Устраивать переворот .

— Но ведь его здесь еще нет.

— И не надо. Он — главный игрок. А кто я такой? Малый, который сколотил на фондовом рынке кое-какие деньги . — Джордж на минуту отвлекся, переговариваясь с кем-то еще. Затем вернулся на линию. — Я понимаю, что это паранойя, но сделай это для меня, ладно? Не говори ему ничего .

«Ладно. Он прав», — решила Хатч. Она чувствовала то же самое, хотя и не думала, что замолчать их подвиги удастся. Но инстинктивно придерживала текущее описание событий на чинди , информацию, которую должна была бы передать обычным порядком. Возможно, было действительно важно, кому будет принадлежать заслуга этого открытия, потому что здесь погибли и Герман, и Пит, и Пастор, и множество других. Вот почему люди продолжали бы помнить об этом, уже позабыв и про Колумба, и про Армстронга, и про Пирса.

— Я скажу тебе, чего бы я хотел, — продолжил Джордж. — Я бы хотел, чтобы мы могли пробыть здесь столько времени, сколько возможно, но за час до прибытия Могамбо чинди снялся бы с орбиты. Лучше всего — в тот самый момент, когда он подлетал бы сюда.

— Так поговори с их капитаном. Может быть, тебе удастся это устроить.

— Мы как раз работаем над этим. Между прочим, нашли кое-что интересное .

— Что именно?

— Небольшой вроде бы амфитеатр. С электроникой. Кресла как раз подходящего для нас размера. Ну, может быть, чуть-чуть меньше. В помещении есть энергоснабжение. Нам кажется, что если мы узнаем, как включить питание, то, пожалуй, получим кое-какие ответы. Тор как раз сейчас занят этим .

— Тор? Что Тор знает об этом?

— Столько же, сколько каждый из нас .

— Если у вас что-то получится, — сказала Хатч, — обязательно запишите . Сигнал при передаче не так силен, чтобы мне удалось что-то сделать с ним при приеме.

На самом деле выглядел амфитеатр очень просто. Двенадцать стульев, расставленных в два ряда с проходом посредине. Ручка одного из кресел в первом ряду открывалась вверх, а внутри пряталась чувствительная к прикосновениям панель, типа тачпада, пара нажимных кнопок и красный полупрозрачный круг, который, по мысли Тора, мог быть световым индикатором. — И что ты думаешь? — спросил Джордж.

— Он подключен к источнику энергии, — ответил Тор. — Приложи сюда руку и почувствуешь.

Джордж коснулся диска и кивнул.

— Тогда давай опробуем эту систему, хорошо?

Они заняли три места в первом ряду слева, причем Тор сел рядом с проходом. Когда Аликс и Джордж дали ему понять, что готовы к «премьере», он выбрал самую большую кнопку — черный квадрат — и нажал. В комнату ворвался воздух. Непригодный для дыхания — в нем было относительно мало кислорода, — но все равно воздух.

Тогда Тор попробовал нажать меньшую кнопку — круглую, ярко-зеленую. Она вспыхнула. Уровень потребляемой мощности заметно возрос. В помещении зажглись огни, а затем медленно потускнели, создавая полумрак. Комната начала расплываться и блекнуть, становясь словно бы прозрачной, постепенно превращаясь в поле звезд и колец. Не сходя с мест, земляне отправились в плавание сквозь ночь!

— Тор. — Голос Аликс был едва слышен, и она протянула руку и коснулась художника. В представленной здесь технологии показа не было ничего экстраординарного , чего они не видели бы раньше. Однако их присутствие на борту чинди сразу возродило к жизни нечто тревожное, ничем не объяснимое беспокойство.

— Я здесь, Аликс.

— Что происходит?

— Идет представление. Чувствуй себя как дома.

Протяженная дуга планетарного диска, изгибаясь, уходила куда-то к звездам. Она бело-золотисто поблескивала, пока где-то далеко в ночи на нее не легла тень. Тор повернулся на стуле, пытаясь отыскать ее источник, и увидел позади себя громаду газового гиганта, не имевшего никакого отношения к Близнецам. Небосводы Близнецов были темными, беспокойными, насыщенными вихревыми ветрами, тяжелыми серыми облаками и электрическими бурями.

— Смотрите, — сказал Джордж и указал направо.

Там плыла небольшая луна, маленький спутник. Судить о ее размерах было довольно трудно, потому что сравнивать было не с чем. Но, вероятно, луна имела всего несколько сотен метров в длину. Это было небесное тело в виде гантели, сдавленное посередине и уродливо раздутое с обоих концов. В первый миг Тор не понял, почему Джордж заинтересовался именно этой луной. Затем он все-таки разглядел позади этого причудливого спутника корабль . Гладкий, блестящий, экзотический — одним словом, другой . Из единственного ряда его иллюминаторов наружу пробивался свет, а внутри было заметно какое-то движение! Казалось, корабль следовал за маленькой луной.

— Что это такое? — спросила Аликс.

— Не знаю, — нетерпеливо прошептал Джордж. — Посмотрим.

Корабль приближался. Когда он оказался в пределах нескольких метров, открылся люк. Появилась фигура, резко выделявшаяся на фоне внутреннего освещения. Стоявший в люке был одет в скафандр.

Луна «кувыркалась», но корабль разворачивался так, что прежний ракурс сохранялся.

Фигура «катапультировалась» из воздушного шлюза. За ней тянулся фал. Пользуясь индивидуальным реактивным двигателем, только более громоздким и неуклюжим, чем тот, к какому привык Тор, фигура приближалась к камню-спутнику, имевшему столь причудливую форму. Затем замедлила ход и остановилась. Появилась вторая фигура — с предметом, по виду напоминавшим жезл. Сверху он заканчивался сферой размером с баскетбольный мяч, на которой что-то крепилось. Как показалось Тору, изображение птицы.

— Что это? — снова спросила Аликс.

Тор попытался надавить на сенсорную панель и с радостью обнаружил, что теперь может отчасти управлять окружавшей его «стихией». Он мог приблизить и луну, и корабль, мог менять углы обзора, мог «все» отодвигать и наблюдать за происходящим «издалека». Он мог даже «облететь» район событий, чтобы осмотреть ближайшие окрестности. В свое поле зрения он мог поместить четыре луны-спутника, все в своей второй четверти. На одном из них, исключительно ярком, виднелись океаны, континенты, реки и кучевые облака. На его небосводе царило яркое солнце.

— Можно покрупнее? — попросил Джордж. — Приятно было бы не упустить подробности.

Тор, насколько мог, увеличил обе фигуры. Они были в шлемах, оба — гуманоиды. Но сверх того он не получил никаких сведений об особенностях этих существ.

Развернулся второй фал, и покоритель пространства, по-прежнему несущий жезл, присоединился к первому.

— Что же они делают? — не унималась Аликс.

Тор был сбит с толку. Он не видел ничего необычного в этой маленькой луне. Скафандры же напомнили ему те, что использовали люди на заре лунных экспедиций. Они были большие, неуклюжие, с громадными ботинками и набором разнообразных инструментов на поясе. На рукавах были вышиты какие-то символы.

— Изображение на сфере, — сказал Джордж, — напоминает мне ястреба.

В общем и целом . Тору показалось, что оно не очень похоже на ястреба, но это безусловно что-то птицеподобное и, бесспорно, хищное.

Теперь обе фигуры методично продвигались к луне, пользуясь ранцевыми двигателями. Они вращались, пытаясь держать ноги «вниз», чтобы приземлиться на поверхность. Со стороны казалось, что они стараются делать все так, чтобы коснуться луны одномоментно. В таком случае, это им не вполне удалось.

Тот, что нес жезл, приземлился на секунду или две позже партнера. На обоих наверняка была некая разновидность обуви с захватами, потому что, коснувшись поверхности, они встали. Еще одна заминка — может быть, на минуту — и, стоя лицом друг к другу, они включили закрепленные на рукавах фонари. Затем установили противоположный птице конец жезла на опорной плите. Уложили плиту на каменистую поверхность луны, опустились на колени, сели и достали несколько шипов, напоминавших по форме костыльный гвоздь.

— Это же сигнальный знак, — заметила Аликс.

Астронавты вбили шипы и потянули за жезл. Тот держался прочно.

— Зачем, черт возьми? — удивился Тор. — Ведь это же просто большой камень.

— Может быть, там происходило сражение, — предположила Аликс.

Джордж нахмурился.

— Вряд ли.

Одна из фигур тем временем встала около жезла, а другая подняла какой-то прибор, предварительно отстегнув его от пояса, и направила на своего коллегу.

— Фотоаппарат! — прошептала Аликс. — Он фотографирует.

Гуманоиды снимали. Друг друга. Жезл. Камень. Иногда они поднимали прибор и наводили его на звезды.

Затем они убрали его и пошли по луне. Один присел, достал резец и отколол кусок камня. Затем отстегнул от пояса сумку, положил туда камень, закрыл ее и пристегнул на место.

Когда свет падал на фронтальные стекла их шлемов, Тор не видел ничего, кроме отражения в них источника света, иногда — солнца, иногда колец, иногда соседней луны или одного из их собственных фонарей.

Тор перешел на ближний обзор, чтобы лучше рассмотреть жезл. Ястреб сидел на небольшом глобусе. Его крылья были наполовину сложены, перья хвоста раздвинуты, а короткий загнутый клюв полураскрыт. Все внимательно изучив, Тор вновь начал «отъезжать».

— Подожди! — встрепенулась Аликс.

Он дал задний ход и вновь попытался приблизиться, нажимая на сенсорную панель влево, вправо, вверх и вниз. Кольца, луны и звезды вихрем закружились вокруг них. Темный гигант двинулся вниз и медленно уплыл назад. Вот проклятая система . Но постепенно Тор разобрался, как все это работает. Он нашел луну и сосредоточил внимание на вершине жезла. На глобусе.

— Теперь хорошо, — произнесла Аликс. — Как насчет этого?

— Насчет чего? — спросил Джордж.

— Взгляни на сферу, — посоветовала она.

Тор не увидел ничего особенного. Она была золотая, с выступающими участками неправильной формы.

— Можешь еще разок показать нам большую луну? — попросила Аликс. — Ту, с атмосферой?

Пытаясь вспомнить, где же это, Тор некоторое время вращал небосвод. Потом дал максимальное увеличение.

— Смотрите, — сказала Аликс.

Большая часть суши на луне была зеленой .

— Это живой мир, — заметил Джордж.

И очень похожий на Землю, как и все живые миры. Синие океаны и большие континенты. Снежные шапки на полюсах. Горные вершины и обширные леса. Большие реки и внутренние моря. Но, глядя на это, Тор все еще не понимал, что имела в виду Аликс.

— Форма континентов, — подсказала она.

На той стороне их было два, и, кажется, проглядывал третий, частично уходящий за горизонт, на другую сторону.

— Что? — спросил он.

— Она повторяется на той сфере. Парни в космосе — с этой планеты.

— Установили штандарт, — наконец сообразил он.

— Согласна.

— Первое приземление на другом мире?

— Я бы не удивилась.

Голубая планета сияла в лучах яркого солнца.

— Знаете, — промолвил Джордж, — я, кажется, начинаю понимать, что такое на самом деле этот чинди .

Стоило нажать черную кнопку, ту самую, квадратную, и картина изменилась. Земляне пустились в путешествие по пустыне к развалинам крепости, под проносящимися в небе лунами. Их стулья неслись над песками, проходили сквозь стены («Осторожнее», — шептала Аликс, а Тор закрывал глаза) и плыли над вымощенным булыжником парадным плацем, заполненным змеевидными существами в военных шлемах, несущими щиты и развевающиеся флаги. Их обдувал горячий ветер, а в безоблачной выси стояло жгучее солнце. Существа занимались синхронной отработкой элементов боевой подготовки: удар, защита, наступление и отход. Это вызывало воспоминания о старомодной армейской муштре, только «змеи» справлялись с задачей более слаженно и гораздо быстрее, чем могли бы справиться люди. Тор сначала забыл включить телекамеру. Но теперь сделал это и старался записать как можно больше. Не так качественно, как в режиме прямой записи, но наверняка сносно. — Ведь это почти готовый балет, — заявила Аликс. — Дело только за музыкой.

Но музыки не было.

— Нажми кнопку еще раз, — попросил Джордж, явно стремясь избавиться от «змей».

Тор задумался, не начал ли его сосед подозревать, что задушевная беседа у камина возможна лишь с гуманоидом. Но подчинился, и крепость растворилась. На смену ей явилась сильно пересеченная холмистая местность. Земляне оглядывали раскинувшуюся под ними широкую реку, и Тор увидел на горизонте остроконечные шпили. И вспышки света на небосводе. Взрывы.

Кто-то подвергся нападению .

— А не мог бы ты перенести нас прямо туда? — спросил Джордж, имея в виду эти самые шпили.

Оставалось лишь следовать изгибам реки. Люди миновали идиллическую сельскую местность и увидели в полях великое множество человекоподобных существ (у которых были слишком длинные руки, слишком широкие ладони, и сами они были слишком худые и рослые, как будто кто-то вывел целое поколение баскетболистов). Шпили вырастали, серебристые и багровые в лучах послеполуденного солнца. Высокие и тонкие, они соединялись между собой мостами и подвесными линиями. Кругом поблескивали пруды и фонтаны.

Когда земляне оказались еще ближе, стало ясно, что взрывы на самом деле — фейерверк. Теперь до них доносилась даже своего рода музыка. Сплошной сумбур и какофония. Музыка была духовая. «Флейты, — подумалось ему. — И что-то еще… волынки?»

И барабаны! Тут уж не было никакой ошибки. Где-то, пока скрытая из вида, была целая армия барабанов. Или их запись транслировали через усилители — но грохот шел откуда-то со стороны.

А город был наполнен пением. Голоса поднимались отовсюду, смешиваясь с флейтами и волынками, а в небо взлетали новые фейерверки. Сквозь ночь неслись не затихающие возгласы одобрения и веселья. Бесконечные колонны жителей маршировали по раскинувшимся наверху внутренним дворам, аллеям и широким, поднятым на высоту крыш переходам.

— Кажется, они что-то празднуют, — сказал Джордж, немного успокаиваясь.

Аликс сжала запястье Тора.

— Не знаю только, что, — прошептала она.

Некоторое время спустя Тор вновь нажал на кнопку, и они продолжили «путешествие». Мимо рисунка из кубов и сфер — стеклянной мозаики над занесенным снегом обрывом, очевидно, заброшенной. А оттуда прямо к освещенному факелами городу мраморных колонн и величественных общественных зданий, ожидающему, когда море, подобно рассвету, коснется его.

Люди видели сражения. Целые орды существ всевозможных обличий, существ с множеством конечностей, существ, скользящих над землей, существ со сверкающими глазами, существ, вступающих друг с другом в кровавую беспощадную битву. Они сражались, вооруженные копьями и щитами, катапультами и оружием, изрыгавшим полыхающий свет. Они нападали друг на друга с многочисленных морских судов и с сухопутных платформ, запряженных самыми разными видами зверей. Дважды Тор замечал грибовидные облака.

Флотилия воздушных кораблей, мчавшаяся — Господи помилуй! — на всех парусах , появилась из облаков и обрушила огонь (скорее всего, горящую нефть) на город, раскинувшийся на самих вершинах гряды холмов. Оттуда поднялись корабли поменьше — дать отпор нападавшим. Аппараты с обеих сторон взрывались и падали, а их экипажи выбрасывались за борт без всяких парашютов.

— Достаточно, — сказал Джордж. — Выключай. Давай посмотрим что-нибудь еще.

Тор надавил на кнопку.

Земляне вновь оказались в космосе и медленно плыли по соседству с бесконечным сверкающим краем солнечного диска, наблюдая за бьющими в небо огненными фонтанами. Солнечные приливы то усиливались, то ослабевали. Когда поверхность солнца начала расширяться, Тор догадался, что запись попросту ускорена. Но точно этого не знал. Сколько времени понадобилось бы звезде для превращения в новую? За считанные минуты слепящая гладь начала «разбухать», как перед родами. И взорвалась. Огромный шар буквально разлетелся на куски.

В этот миг увеличение переключилось само, и земляне оказались вдали от непосредственных эффектов катастрофы: теперь солнце казалось болезненно-бледным, а небосвод полыхал. Неожиданно в комнате стало темно.

Тор понял, что все, увиденное ими, — результат работы спутников-невидимок, записи, сделанные на орбитах разных планет и переданные дальше через системы, окружающие другие миры.

— Космические ищейки-журналюги, — изрек Ник, наблюдавший за ними с «Мемфиса».

Аликс включила прикрепленный к запястью фонарь.

— Невероятно! Мы исследуем рукав галактики и находим кучку развалин и еще ноков, а эти «люди» отыскали столько!.. Джордж, нам необходимо выяснить, как оно работает, и скопировать запись.

— Или удрать, прихватив все с собой, — подсказал Ник.

Тор почувствовал, как стул под ним качнулся.

Он взглянул на Аликс.

— Что это? — удивилась она.

Джордж глубоко вздохнул.

Комната опять затряслась, будто охваченная спазмами. Как будто в глубинах корабля что-то происходило.

— Там что-то происходит, Хатч . С нижней стороны чинди появилось растущее облако странных объектов. Билл «зацепил» один из них и вывел на экран. Объект походил на мешок или тюк . И был, в общем, бесформенным — более или менее округленным, один конец немного шире другого. И никаких видимых средств для поступательного движения.

— Куда они?

Внизу верхний слой атмосферы Осенней был абсолютно спокоен.

— Не имею представления. В данный момент все они летят в разных направлениях. Я прослежу за ними и сообщу, когда получу какие-то данные .

По связи до нее донесся голос Джорджа. Слабый и далекий.

— Может, они готовятся уйти с орбиты? — спросил он.

— Я так не думаю, — сказала Хатч. — Пока что они выпустили груду мешков .

— Пожалуйста, повтори еще .

— Мешки . Тюки. Упаковки.

— С чем?

— Этого я не знаю. Может быть, вам лучше уйти оттуда, просто на всякий случай.

— Давай не будем поднимать панику, — отозвался он. — Мы только-только обосновались тут. Следи за происходящим. И дай нам знать, если выяснишь что-нибудь еще .

— Хатч . — От возбуждения Сильвия едва могла говорить. — Тебе будет интересно узнать, что Академия сделала настоящее открытие. Теперь мы можем читать сообщения в звездной сети. Мы получаем картины ранее неизвестных инопланетных цивилизаций. Мы смогли посмотреть на черную дыру, «катящуюся» через фотосферу звезды Мендел 771, и группу искусственных пузырьковых структур, вращающихся по орбите вокруг Шолы. Честное слово, это невероятно . — Она отбросила лезущие в глаза волосы и, буквально сияя , добавила: — Мы раскрыли тайну Грааля . Метафора казалась весьма странной, но вряд ли это имело значение.

— Ты раскрыла ее, — продолжила Сильвия. — Ты и Общество контактеров. Кто бы мог подумать? Передай мои поздравления Джорджу .

Аликс улыбнулась Джорджу. Он словно читал ее мысли. Мы пробыли внутри корабля от силы десять часов — и при первом же намеке на его активность зададим стрекача, как кролики? Ну, нет, Хатч, отставить панику. Не отрывай нас от дела. Мы только-только начали … Несмотря на это, земляне все-таки покинули комнату с видеозаписями и поспешили по Барбара-стрит к своему переносному дому. Один из роботов равнодушно проехал мимо них — так, будто их вовсе не было. Тору стало интересно, куда он направляется.

У себя «под куполом» они перезарядили баллоны с воздухом, по очереди воспользовались туалетом и приготовились ждать очередных признаков подготовки чинди к отлету. Хатч думала, что корабль тряхнуло в связи с чем-то еще, с какими-то запусками… что ж, ей виднее. Она-то уж никак не окажется в затруднительном положении, если эта проклятая штука тронется с места. В общем, контактеры были готовы покинуть борт по первому же сигналу.

Через некоторое время они решили, что, по всей видимости, дела по-прежнему идут нормально, а потому отчасти успокоились и принялись за обед.

Тор уже привык на «Мемфисе» к двадцатичетырехчасовому циклу, где огни гасились «ночью» и зажигались «утром». На чинди , разумеется, постоянно было темно. Свет, горевший в их палатке, слабо озарял пространство комнаты, но там по-прежнему царил унылый мрак. Казалось, люди — в каком-то далеком, заброшенном уголке, обители призраков. Тор гадал: удалось бы ему ухватить и передать это настроение на холсте или нет.

Вечером все вновь отправились бродить по коридорам. Разумеется, по-прежнему то и дело натыкаясь на пустые комнаты, но все чаще и чаще землянам попадались «выставки» объектов, которые они узнавали без труда: оружие и мебель, гобелены и музыкальные инструменты, электронное оборудование и постельные принадлежности. Две комнаты содержали библиотеки: одна — собрание рукописей в свитках, другая — дешевые книги с бурыми страницами, жесткими от холода.

Иногда они видели черепки и поваленные столы, обрывки одежды, тщательно хранимые в витринах, которые не позволяли зрителю подойти слишком близко. Сберегаемые с большой любовью , совершенно очевидно. В других случаях артефакты были абсолютно новыми, будто только что полученными из магазина и выставленными на обозрение.

Одна из экспозиций абсолютно непостижимых предметов, которые могли быть набором геометрических головоломок, была огорожена великолепными красновато-коричневыми портьерами, которые могли бы появиться здесь прямо из стильной земной гостиной.

Иногда среди экспонатов попадались фигуры, представлявшие, по всей видимости, тех, в чьем мире были собраны те или иные артефакты, — длинная череда бесчисленных форм и типов млекопитающих, птиц, рептилий и многих других видов, которые невозможно было классифицировать. Их облик очень часто подразумевал нечто вроде безмятежного спокойствия, и в нем проступала некоторая родственность землянам. Существо с черепом и зубами крокодила, казалось, обладало ясностью ума Сократа. Другие были просто величественны, однако большинство выглядело ужасающе. Наибольшее беспокойство у Тора вызывало омерзительная тварь с темными глазами, «поселившаяся» в комнате, задуманной как гостиная и находившейся как раз напротив библиотеки дешевых изданий.

У исследователей возникли споры по поводу дальнейших действий. Слишком многое нужно было посмотреть за слишком короткое время. Джордж считал ограничение в сорок восемь часов, которое они сами установили, нереальным. С его точки зрения, их долгом было обследовать это место как можно тщательнее. В конце концов, ведь никто не знал, собирается ли на самом ли деле чинди покинуть орбиту.

— Он заправляется, — сказала Аликс. — А значит, наше пребывание здесь не бесконечно.

Тор согласился.

— Знай я, что есть такая возможность, — заявил он, — я бы предложил сорвать их отлет. Удержать корабль от «побега» в неизвестность. Меня попросту бесит мысль о том, что чинди вот-вот ускользнет от нас.

— Но ведь он никуда не денется, — успокоила его Аликс. — Хатч говорит, что мы можем последовать за ним. И не похоже, что он собирается туда, куда нам не попасть.

К тому времени все уже утомились. Земляне бодрствовали более тридцати часов подряд и еще целую ночь. На «Мемфисе» было «позднее утро». Тор предложил сделать перерыв на несколько часов, вернуться в палатку и поспать.

— Идите, ребята, вдвоем, — проговорил Джордж. — Я, в общем-то, пока не устал.

— Нет, — возразила Аликс. — Отдых нужен нам всем. Когда устаешь, становишься невнимательным и неосторожным.

* * *

После второй бессонной ночи, Хатч поднялась на мостик, где Билл все еще отслеживал «мешки». Разумеется, не все, поскольку они продолжали «выбрасываться» и их было гораздо больше, чем могли засечь сенсоры. Но около дюжины вполне можно было держать под наблюдением, и эта дюжина уже добиралась до внутреннего кольца.

— Один из них, — объявил Билл, — готов к «удару». — Он вывел на экран изображение, где было хорошо видно скопление камней (в структуре кольца) и «мешок». — А вот мишень другого, — добавил ИИ. Он подсветил для Хатч объект, походящий на картофелину. — Тут преобладают железо и лед. Длина большей оси приблизительно тридцать метров. Ширина, возможно, вдвое меньше .

«Мешок» плавно скользнул в сторону обледенелого валуна, зацепил, пролетая мимо, и «забрызгал» его, оставив на поверхности булыжника серовато-белое пятно.

Хатч налила себе кофе.

— Этот камень очень скоро исчезнет, — сказал Билл. — Ты хотела бы последовать за ним?

— А как другие «мешки»?

— Очередной «удар» будет нанесен в ближайшие шесть минут .

— Хорошо, Билл. Давай просто подождем и последим. Я хочу держаться как можно ближе к чинди .

Ник на костылях забрел на мостик. Казалось, он чувствовал себя значительно лучше. Болеутоляющие привели его в необычно веселое настроение, так что он даже шутил насчет своей профессии. («Поговорите с нами, и вам никогда не придется говорить с кем-то еще. Хатч, ты вполне можешь положиться на нас — ведь мы будем с тобой до гробовой доски».)

Ей же отчаянно хотелось одного: чтобы их «десант» покинул чинди . Профессиональные исследователи были бы готовы к такого рода риску, то была их работа. Джордж, Тор и Аликс производили впечатление наивных простаков.

— От них ничего не слышно, — пожаловалась она Нику.

Он улыбнулся, как будто у него была готова очередная шутка «от директора похоронного бюро». Но передумал.

Согласно расписанию, Джордж должен был вернуться на «Мемфис» через несколько часов, но Хатч знала, что этого не будет. Невозможно было не заметить энтузиазма в голосах «десантников», когда те рассказывали о чудесах, найденных на чинди . И когда от них пришел вызов, она не сомневалась, о чем пойдет речь.

— На линии Джордж, — сообщил Билл.

Даже Ник догадался.

— Хатч, — с энтузиазмом начал Джордж. — Мы продолжаем находить здесь массу интересного . — Он перешел к описанию мертвого города посреди равнины. — Мы не знаем, что именно там произошло. Широкие проспекты, огромные зеленые парки, аллеи. И даже район театров. Я бы сказал, что город покинули незадолго до съемки. Мы догадываемся, что объяснение есть где-то среди записей, но не знаем, как получить к ним доступ… — Пауза. «Виноватая пауза», — подумалось ей. — Мы пытаемся выяснить, как все это работает. И еще нам хотелось бы снять со всего этого копии, если получится …

— Ты выбиваешься из графика и опаздываешь, — заметила Хатч.

— Да. Но послушай, я как раз хотел перемолвиться с тобой об этом. Мы обсуждали ситуацию и вспомнили, как ты говорила, что прежде, чем этот корабль соберется покинуть орбиту, должны появиться некоторые предупреждающие признаки. Я хочу сказать, что перед стартом они должны бы «прогреть» двигатели. Верно? И есть еще «воронка», с помощью которой они добывают ледяные кристаллы. Ведь они наверняка захотят забрать ее с собой, — продолжал разглагольствовать Джордж.

Все та же песня. Отнюдь не новая .

— Мы только хотим, чтобы ты продолжала присматривать за нами. Если заметишь, как что-то происходит — что-то подтверждающее его готовность к отлету, — дай нам знать. Мы уже определили, что сумеем добраться до люка в худшем случае часа за полтора .

Хатч взглянула на Ника. Тот смотрел в сторону.

— По-твоему, «воронка» — объект многоразового использования?

— Да. И вообще, мы не собираемся «застревать» здесь надолго. Хатч, я знаю, как ты переживаешь, но… этот корабль. Мы не можем просто так уйти отсюда .

Ощущение надвигающейся беды сгустилось.

— Черт возьми, Джордж, вы собираетесь торчать там до последней минуты, угадала? А затем я должна явиться и спасти вас.

— Хатч, извини, что заставляю тебя так волноваться. Но послушай, ведь на самом деле в запасе еще должно быть время. Как только появятся малейшие признаки того, что чинди готов к отлету, мы немедленно снимаемся с места.

— Да. Замечательно. Первым признаком, вероятнее всего, станет изменение скорости. Они начинают либо с разгона, либо с торможения. Стоит этому начаться, и все. Финиш.

— Но есть и другая возможность. О ней мы еще не говорили .

— Что же это?

— Они знают, что мы на борту. Неужели они действительно покинут орбиту, пока мы здесь? Ведь создается впечатление, что чинди создан специально для посетителей.

— Я думаю, это лишь видимость, Джордж. Если бы он был создан для посетителей, там было бы чуток теплее, ты не находишь?

— Хатч . — В его голосе звучала неподдельная боль. — Пожалуйста, попытайся понять …

— Как себя чувствуют остальные?

Возникла пауза. Затем на связь вышел Тор:

— Хатч, он прав. Здесь просто слишком много всего .

И даже Аликс:

— Место кажется абсолютно безопасным. Думаю, с нами все будет в порядке.

— Делайте, что хотите. — Хатч отключила связь и взглянула на рисунок с игроками из Филадельфии. На свое изображение, где она, готовая к развороту и удару, прислонила к колену бейсбольную биту. «Идиот», — подумала она, не вполне понимая, кого именно имеет в виду.

26

Ни облаков вверху, ни земли внизу…

Вот она, вселенная неба и снега.

Джон Гринлиф Уиттер. Занесенные снегом. 1866

Ник и Хатч завтракали, когда на экране возник Билл.

— У меня есть для тебя кое-что интересное, — сказал он. На экране появилось изображение одной из «бутылок». За тем исключением, что она явно была еще не закончена. — Вот «это» около тридцати часов назад было обыкновенным камешком .

— «Мешки».

— Совершенно верно .

— Использование нанотехнологии.

— Да .

— Итак, чинди производит «бутылки». Зачем?

— А вот другая . — Эта сформировалась полностью. Пока Хатч наблюдала, «бутылка» запустила двигатели и начала разгон.

— Куда она направляется, Билл?

Люди ждали, пока ИИ производил дополнительные измерения. Наконец он объявил:

— Назад, к чинди .

К середине дня она появилась около корабля. Люки открылись, и «бутылка» исчезла внутри. Спустя короткое время приблизилась другая, затем третья.

Хатч сообщила Джорджу о том, что три бутылки вернулись на корабль. Он ответил, что не наблюдает никаких признаков активности чинди .

Когда оставшиеся на борту садились обедать (курица, горошек, ананас), чинди произвел запуск «бутылки». А затем, в очень короткой последовательности, еще двух.

— Это те самые? — спросила Хатч у Билла.

— Невозможно дать ответ с уверенностью. Но интервалы между запусками совпадают с интервалами «посадок». Создается впечатление, что «бутылки» поступают на борт, обрабатываются там определенным образом, возможно, совершенствуются, а затем сбрасываются наружу .

— Для чего? Что они делают?

— Да. Вот это действительно законный вопрос, не так ли?

— А не скажешь, куда они направляются?

— Пока они даже не поднимаются с орбиты. Когда они сделают это, я попытаюсь оценить их курс .

Билл был верен своему слову. Он «вернулся» поздним вечером. За это время была принята на борт, а после запущена, новая партия «бутылок». Интервалы были прежние — два часа семнадцать минут в каждом случае. Первая тройка покинула орбиту и разлетелась в три разные стороны. Куда? По замечанию Билла, в неизвестность.

— Большинство остается приблизительно в плоскости солнечной системы, — сообщил он. — Но, кажется, до сих пор никакого определенного места назначения у них нет .

— Ты прослеживал их внутри солнечной системы.

— Разумеется .

— А что на внешней стороне?

— В этом нет никакого смысла, Хатч. Эти объекты до того малы, что вряд ли могут обладать качествами сверхсветовых кораблей .

— Шаттл в Убежище вполне мог быть сверхсветовым.

— Шаттл в Убежище гораздо больше. И вообще — я в этом сомневаюсь .

— И все же, пожалуйста, сделай такое допущение и проверь межзвездные направления.

— Именно этим я сейчас и занят .

— И что ты обнаружил?

— Сходные промахи .

— Что?

— Сходные промахи. Все три «бутылки» как будто бы держат курс к ближайшим звездам. Но в каждом случае цель выбрана «неточно». Они собираются «промахнуться». С очень маленьким отклонением, но обязательно промахнутся .

— Ты хочешь сказать, что они собираются на «задворки» системы?

— Да. С отклонением в несколько сотен астрономических единиц .

* * *

Чинди запустил новые «бутылки», и через несколько дней они удалились за пределы чувствительности сенсоров. Тем временем на «Мемфис» от исследователей с борта чинди шел непрерывный поток информации. Перед Хатч и Ником сменялись изображения сверкающих башен и удивительной каменной резьбы, экзотических гаваней и мертвых городов, жилищ, примостившихся на вершинах скал и раскинувшихся на великолепных морских побережьях. Они увидели полузатопленный храм и обелиск, упрямо охранявший пустынные развалины.

Изредка появлялось кое-что, представлявшее скорее научный интерес: объект величиной с планету, который выглядел, по мнению Билла, наподобие элементарной частицы; звезда, поглощаемая черной дырой; пульсар, бешено вращающийся вокруг собственной оси — порядка тридцати оборотов в секунду.

Но гораздо большее число записей, хранившихся на чинди , касалось различных цивилизаций, и основная их часть оказалась погибшими. Это было столь обычно, что землянам очень легко удалось бы вообразить: они следят за археологической экспедицией, которая случайно забрела не туда. Согласно широко распространенному мнению, бытовавшему на их родной планете, цивилизации, технологические или нет, имели относительно короткий период жизни. Этот взгляд возник на основании того факта, что из пяти известных за пределами Земли цивилизаций (не считая человеческой) четыре просуществовали, как удалось установить, менее 10 000 лет. А пятая проявляла все признаки самоуничтожения в недалеком будущем.

Аликс заметила, что если бы удалось найти способ определить принцип распространения звездной сети, своего рода центром которой, как представлялось, был чинди , то в конце концов появилась бы возможность провести вполне обоснованную оценку количества «живых» цивилизаций, существующих в тот или иной момент времени.

Билл сообщил о входном запросе с «Лонгворта».

Большой грузовой корабль на время передачи (около восемнадцати минут) в одну сторону был для всех «закрыт». По этой причине связь в режиме диалога следовало вести в расчете на получение ответа с задержкой во времени, в лучшем случае получасовой. Это обстоятельство требовало очень плотной «упаковки» высказываемых соображений, и при этом следовало избегать перегрузки диалога явно пустыми фразами.

Большинство сотрудников Академии, которых Хатч доводилось перевозить по рукаву галактики, были профессионалами, специалистами и, как правило, гораздо больше интересовались своими исследованиями, чем обхаживанием собственного самолюбия. Опыт научил ее, что те, кто настаивает на том, чтобы другие признавали их выдающиеся способности, обычно ничем не блистают. Они неминуемо или становились неудачниками, или демонстрировали заурядность.

Морис Могамбо был исключением. В его случае самолюбие и талант казались монументальными. И хотя его главной сферой была физика, за ним закреплялась и репутация ведущего теоретика в области эволюции цивилизаций. Однажды Хатч слушала его дискуссию о воздействии лунных систем на культурное и интеллектуальное развитие. Могамбо подкреплял свои утверждения множеством необыкновенных и неоспоримых доводов. Он завоевал аудиторию и в итоге сорвал бурные аплодисменты. Позже она узнала, что именно так он подрабатывал, учась в университете, — как комик в местном ночном клубе.

Хотя при личном общении, один на один, он бывал весьма надоедливым и скучным. Он скорее читал лекцию, нежели вел беседу. И всегда ожидал должного к себе уважения. И непременно создавал впечатление, что вещает с недосягаемой вершины, а всем до единого полагалось слушать его с чрезвычайным вниманием. Пару раз он случайно оказывался в списке пассажиров Хатч, и, когда путешественники заводили пустые разговоры, коротая время до дома, Могамбо очень быстро и с радостью сходился с ними.

Теперь он глядел на нее с экрана, мило улыбаясь.

— Хатч, расскажи мне об этом внеземном корабле. И об Убежище. Что происходит? Как обстоят дела?

Она быстро переговорила с Джорджем и объяснила ему, что не может ни с того ни с сего отказаться от сотрудничества. Джордж громогласно ворчал и в результате дал благословение.

Хатч предоставила Могамбо изображения и Убежища, и чинди . Но решила не вдаваться в подробности насчет того, что именно они нашли внутри корабля-гиганта.

— Множество коридоров и комнат. Чаще всего пустых. Масса автоматизированного оборудования. И, похоже, здесь существует небольшая выставка артефактов.

В таких тяжелых условиях ведения беседы следовало говорить максимально информативно, тем более что одна из сторон была очень заинтересована в этом. Могамбо, вероятно, переживал из-за того, что Хатч вынуждала его задавать обычные вопросы, вместо того чтобы сообщать все новые и новые подробности.

В ожидании очередного неприятного ответа она отправилась за сэндвичем.

— Артефакты? Какого рода артефакты? Что вы нашли в Убежище? И зачем, ради бога, вас понесло на борт корабля? Ведь ты отлично знаешь… Она объяснила, но лишь в общих чертах.

— Мы будем там через пару дней. Я намерен высадить группы исследователей в оба места. Я дам тебе знать, как только мы войдем в пределы системы. Мне понадобится твое содействие . — Могамбо привязался к деталям. Он запросил карту Убежища, нужный курс и координаты инопланетного корабля и поставил Хатч в известность, что ей следует немедленно убрать оттуда своих людей. — Прежде чем они сломают что-либо .

— У меня нет на это полномочий, сэр.

— Разве ты больше ничего не собиралась сказать? — спросил Ник, который все время сорокапятиминутной передачи посмеивался и хихикал, дожидаясь возможности подать эту единственную реплику. — Разве он не в курсе?

— Не стоит травмировать его лишним напоминанием, Ник.

Когда Могамбо появился вновь, продолжая беседу, начавшуюся вскоре после полудня, как раз перед ленчем, он не скрывал сильной досады.

— Пожалуйста, прими следующие меры. В законе «О защите внеземных археологических изысканий» существует положение, совершенно точно определяющее сложившуюся ситуацию . — Он скользнул взглядом в сторону. — Раздел 437а. Воспользуйся им. И, пожалуйста, убери оттуда этих дилетантов .

Хатч обдумывала предстоящий выбор.

— Скажи, пусть проваливает, — предложил Ник.

— Легко сказать. — Нарушение закона стоило бы ей выплат на момент отставки. — Билл, — попросила она, — давай взглянем на этот закон.

— Мне кажется, я уже нашел то, что тебе нужно, — произнес ИИ, демонстрируя ей раздел 11, параграф 6.

Хатч надавила клавишу ПЕРЕДАЧА.

— Доктор, существует очевидная возможность того, что указанный артефакт покинет этот сектор до вашего появления. Раздел одиннадцать разрешает… — и тут она блеснула памятью, сверяясь с рабочим экраном, — «…неподготовленным группам проводить осмотр в том случае, когда неминуема угроза разрушения или утраты артефакта, например вследствие затопления водой, и когда в непосредственной близости нет профессионального персонала». У нас здесь не потоп и не пожар, но смысл происходящего предельно ясен. — Хатч поколебалась, стараясь изобразить глубокомысленное воодушевление. — Я могу гарантировать вам, что Джордж Хокельман и его люди будут очень аккуратны. Между прочим, я с самого начала рекомендовала им покинуть чинди , поскольку не могу поручиться за то, что в случае, если корабль начнет подготовку к старту, сумею вернуть их, прежде чем чинди улетит. Или, если на то пошло, после того. Даю те же рекомендации и вам. Высадка на борт корабля, по моему мнению, не только опасна, но и безрассудна.

Ник ободряюще кивал.

— Ну ты даешь, Хатч, — сказал он, когда она умолкла.

Хатч взглянула на него с молчаливым удивлением.

— Как твоя нога?

— В порядке.

— Не болит?

— Нет — с тех пор, как я принимаю твои таблетки. Ты неплохой доктор.

— Спасибо.

— Хатч, но ты же знаешь, что как только он окажется здесь, он отправится прямо на чинди .

— Ну, может быть, нам повезет и эта штука заберет его куда-нибудь на Плеяды.

Группа во главе с Джорджем перенесла свою базу еще дальше в глубь корабля, и ретрансляторов уже не хватало, чтобы обеспечивать связь с «Мемфисом». В результате, вместо того чтобы слушать разговоры, доходящие к ним по линии связи, Хатч и Ник повторили опыт Аликс, то есть подолгу сидели в тишине, ожидая, когда контактеры вернутся в палатку за едой, или за баллонами с воздухом, или просто поспать. Только тогда экипаж «Мемфиса» имел возможность убедиться, что у группы все в порядке. В середине одного из таких долгих периодов молчания тишину нарушил Билл. — Запущены последние несколько «бутылок», — сообщил он.

— И что? — спросил Ник.

Перед Хатч стояла тарелка с фруктами. И немного темного вина. Она сделала глоток.

— Когда несколько дней назад чинди «выбрасывал за борт» носителей нанотехнологий, я их пересчитали. Их было ровно 147. Последний из них произвел свою «бутылку», вернулся…

— …И та только что была запущена.

— Да .

— И что? Что это означает? Ты думаешь, корабль готовится к отлету?

— Не знаю. Просто мне казалось, что такая информация не помешала бы.

Когда пару часов спустя возобновилась связь с Джорджем, Хатч передала ему и эти сведения.

— Хорошо, — сказал он. — Считай, что мы предупреждены .

— У тебя очень усталый голос.

На самом деле голос был пропитан испугом. Паникой и страхом.

— Мы только что наблюдали массовое убийство в храме, — отозвался Джордж. — Похоже на некий эквивалент человеческого жертвоприношения .

Хатч задумчиво вглядывалась в небо. Прошло четырнадцать часов с тех пор, как была запущена последняя «бутылка». Оба Близнеца отчетливо виднелись на небосводе. Большая Глотка раскинулась вдоль терминатора и теперь формировала собственное белое туманное кольцо. «Мемфис» двигался по более высокой орбите, возвышаясь над чинди , держась у него «в тылу». Впереди, в двух часах хода, находился основной массив снежной бури. Ник вел себя необычно тихо и сдержанно, и Хатч не могла избавиться от ощущения надвигавшегося несчастья. Ее внутреннее чутье не было безупречно, потому что она всегда ожидала беды. Это было одно из качеств, сделавших ее хорошим пилотом, но оно же порой ставило под сомнение ее способность к здравым суждениям.

— Хатч . — Голос Билла только добавил ей уныния. — Взгляни-ка на это . — Он вывел на экран «воронку», тот самый длинный «хвост» Большой Глотки, который уходил далеко в атмосферу. — Она поднимается .

Ох-хо-хо .

— Ты уверен?

— Абсолютно. Я думаю, это не заметно, если просто наблюдать. Но это происходит. «Воронка» каким-то образом втягивается внутрь себя самой .

— Сколько остается времени до завершения этого процесса?

— Не знаю .

— Предположи, Билл.

— Часа два, может быть, чуть больше .

— Как раз почти столько, сколько чинди осталось пройти до этого места.

— Да. Кажется, так .

Хатч вновь вышла на связь.

— Джордж.

В ответ — тишина: группа находилась вне зоны действия ретрансляторов. Но когда Джордж появился в зоне радиосвязи, к Хатч донеслись обрывки разговора на повышенных тонах. Похоже, троица о чем-то спорила.

— Да? — раздраженно произнес Джордж.

— Джордж, кажется, они готовятся к отлету.

— Когда? Откуда ты знаешь?

— «Воронка» поднимается. Они заберут ее на борт при следующем проходе через шторм.

— Хорошо, Хатч. Спасибо. Сколько у нас времени?

— Полтора часа. В лучшем случае. Мы хотим забрать вас раньше, чем корабль войдет в Большую Глотку.

— Хорошо. Мы отправляемся .

Джордж предполагал, что их отделяет от выхода около четырех километров. Довольно много — особенно для него. Но он был уверен, что справится. Первые несколько дней они постоянно обсуждали, нельзя ли расширить поиски и перейти от методичного обследования пространства корабля — по принципу «от комнаты к комнате» — к «походу» в его носовую часть, чтобы посмотреть, сохраняется ли и там общая система планировки, и, возможно, отыскать палубу управления кораблем. Они даже подумывали о том, чтобы спуститься на нижние уровни. И Джордж был рад, что до этого так и не дошло.

Итак, они с максимальной возможной скоростью продвигались по многочисленным коридорам. Джордж шел медленно, и без него остальные могли бы значительно сократить время перехода, но группа продолжала держаться вместе. Нет причин для паники. До выходного люка они доберутся с большим запасом времени.

— В любом случае, — сказал Джордж, — чинди не покинет орбиту сразу, как выйдет из Большой Глотки.

И словно участники какой-то комедии, где оптимистические замечания вызывают неминуемую ярость богов, все трое тут же упали, потеряв равновесие. Джордж сильно ударился головой о стену и свалился в общую кучу.

— Они тормозят, — дошел до них неизвестно откуда голос Хатч.

Аликс поднялась с пола — только для того, чтобы снова упасть. Она взглянула на него.

— Джордж, с тобой все в порядке?

— Да. — Все прекрасно. Небольшой синяк, но все остальное цело. Интересно, насколько безопасно сейчас встать на ноги? Тор осторожно поднялся, помог встать Аликс, а затем протянул руку Джорджу. — Все-таки лучше идти, — заметил он.

— Но почему они тормозят? — спросил Джордж.

— Вероятнее всего, собираются забрать на борт «воронку», — ответила Хатч.

— А они не свалятся с орбиты?

— Если снижение скорости чересчур затянется, — подключился к разговору Билл. — Но не в данном случае. Они только немного потеряют высоту .

Джордж вновь был на ногах. Проклятье . Корабль так долго вел себя спокойно, что они сочли это само собой разумеющимся. Новый толчок швырнул их вперед.

— Сколько еще это будет продолжаться? — осведомился Джордж.

— Я бы сказала, что пару часов. Пока вы не нырнете в Большую Глотку. Вы все целы?

— Мы в отличной форме. — Он начал подниматься, стараясь немного наклоняться вперед. — Хотя если такое будет продолжаться, путь до люка может оказаться неблизким. — Он прислушивался, дожидаясь ответа. — Хатч?

— Хатч? — позвал Тор. — Ты слышишь нас?

Молчание.

— Кажется, я могу объяснить, в чем проблема, Хатч, — произнес Билл. — Они опять восстановили входной люк. В результате сигнал отрезало от ретранслятора . Хатч, усевшись в шаттл, готовилась к запуску.

— Рада, что тем все и ограничилось.

Ник, остававшийся на мостике, издавал звуки беспокойства.

Спланированная эвакуация, которая казалась делом заурядным, поскольку соответствующее предупреждение было передано заранее, начинала обрастать проблемами. Возможно, чинди будет сбрасывать скорость, пока не войдет в Большую Глотку. А это означало, что Хатч не сможет посадить шаттл на его поверхность. И только внутри снежной бури можно было ожидать, что корабль уравняет свою скорость со скоростью «воронки» в атмосфере (около 1400 километров в час). В это время тормозящий момент должен был прекратить действовать, появилась бы возможность попасть на борт. Но Хатч пришлось бы работать в ядре урагана. И даже если бы чинди уменьшил скорость, все равно пришлось бы иметь дело с чудовищными ветрами.

Забрав на борт все оборудование «воронки», чинди вновь начал бы разгоняться, восстанавливая орбитальную скорость. А потом… нетрудно угадать что

— Билл, — сказала Хатч, — каков диапазон ветров внутри Большой Глотки для объекта, движущегося с той же скоростью, что и «воронка»?

— Хатч, в некоторых областях скорость ветра составляет всего несколько километров в час. Но существует широкий диапазон колебания скоростей, хотя их максимум не превосходит силы стандартного урагана .

Ну, хоть одна утешительная новость .

— Ты не можешь лететь туда, пока они внутри снежной бури, — заявил Ник.

Билл поддержал его:

— Подожди, пока они выйдут оттуда. Тогда и забирай .

Хатч сидела, глазея на грузовой отсек. Что она сказала Джорджу? Мы хотим забрать вас раньше, чем корабль погрузится в Большую Глотку . Но это говорилось до того, как начался процесс торможения. А если они попытаются выйти на корпус корабля сейчас, кто-нибудь может погибнуть.

Сигнальные лампы показали, что декомпрессия отсека закончена. Открылись люки.

— Они готовы к выходу наверх, — ответила она Нику. — Лучше я рискну, пока корабль внутри бури, чем буду ждать, пока эта чертова скала снимется с места вместе с ними. — Хатч глубоко вздохнула. — Билл, проложи мне курс к чинди .

* * *

Чинди скользил сквозь ночь, обрамленный широкой дугой колец Осенней. Шаттл снизился и занял позицию над кораблем-гигантом, почти повиснув у него на корме.

— Чинди продолжает торможение, Хатч. При текущей скорости он достигнет «воронки» через час шестнадцать минут.

Главный риск состоял в том, что Джордж, Тор и Аликс доберутся до выходного люка, прорежут его и попытаются выйти. Всякий высунувший голову в момент, когда чинди производит торможение, оказался бы серьезно покалечен.

Она не знала точно, что именно могла бы предпринять в таком случае, но, по крайней мере, она была бы рядом. Чтобы хотя бы подобрать тело.

Проклятье . Хатч в очередной раз пообещала себе, что это, безусловно, ее последний полет. Когда все это кончится, она найдет где-нибудь спокойный офис… да хоть место швейцара у парадного подъезда.

Несмотря на то, что «воронка» больше не поддерживала «жизнедеятельность» Большой Глотки, шторм не думал стихать. Хатч наблюдала, как чинди время от времени выбрасывая пламя из передних маневровых двигателей, снижал скорость, уравнивая ее со скоростью «воронки». Она представила, как внутри группа «десанта» пытается преодолеть длинные коридоры, периодически валясь с ног под действием ускорений. К несчастью, в запуске тормозящих моментов не было никакого ритма, как не было никаких признаков, которые могли бы подсказать «десанту», что близится очередной толчок.

Билл держал на ее экране изображение «воронки». Та продолжала подниматься через тропосферу, складываясь, как длинный гибкий телескоп. Она постепенно обретала устойчивость и жесткость и больше не казалось, что она готова оторваться под ударами шторма.

— Сила ветра у верхнего края «воронки» где-то в районе ста пятидесяти, — сообщил Билл.

Хатч не отставала от чинди , стараясь держаться так, чтобы видеть выходной люк.

«Не спеши, — мысленно говорила она Джорджу. — Не рвись наверх. Еще не время».

Впереди неумолимо разверзалась Большая Глотка, являя клубок белых ревущих ветров, снега и ледяной крупы. Он рос, пока изгиб кольца Осенней окончательно не исчез за ним, и шторм не закрыл собой весь небосвод, надвигаясь широким серым фронтом, словно снежная буря из Северной Дакоты накрывала Гудзонов залив.

Чинди вновь полыхнул маневровыми двигателями, и Хатч пронеслась в опасной близости от его гранитных равнин, прежде чем выправила движение собственными ракетными двигателями.

Билл на экране, казалось, следил за этой демонстрацией, не скрывая беспокойства.

— До Большой Глотки один час четыре минуты, — сказал он.

В коридорах не наблюдалось ни поручней, ни чего-либо другого, за что можно было ухватиться, и Джордж очень страдал оттого, что буквально каждые несколько минут приходилось падать. Он не мог понять, почему чинди не тормозил медленно и плавно, вместо того чтобы чуть ли не ежеминутно включать маневровые двигатели. Хатч считала, что люди защищены от опасного воздействия тормозных маневров демпфирующим эффектом. Ему не хотелось даже думать, как туго им пришлось бы, будь оно не так.

— Я вот о чем, — сказал Тор, — не надо ли забрать палатку?

— Нет. Черт с ней. — Палатка оставалась неподалеку. Но теперь им не хотелось тащить на себе оборудование. — Я подарю тебе новую, когда вернемся домой, — пообещал Джордж.

Он боялся — с тех самых пор, как ступил на борт чинди . Перспектива застрять где-то на этом напоминающем катакомбы корабле, возможно, без надежды на спасение, огорчала его гораздо сильнее, чем он показывал. Или даже позволял себе думать.

Хатч была права. Безопасность — вот о чем следовало печься в первую очередь. Остаться живым. Ведь если кто-то погибает, то все прочее уже бессмысленно.

Однако правда заключалась в том, что прежде Джорджу ни разу не приходилось признаваться себе: я смертен. Он никогда не болел, никогда не попадал в несчастные случаи, и не рисковал жизнью по собственной воле. Он был не из тех идиотов, что считают потрясающей забавой соединиться альпинистскими тросами и прыгнуть всей толпой вниз с эстакады. И потому смерть всегда казалась ему ужасно далекой. Чем-то таким, что происходило с другими.

Но коридоры чинди тянулись бесконечно. А контактеры, не останавливаясь, шли по ним. Джордж и Тор периодически сверялись с картой. Да, вот комната с домом, поднимавшимся до макушек деревьев, а вот здесь музей. Все точно. Я уверен, что это Дания-стрит … (При строительстве дома 16 нашли группу археологов, исследовавших древнее захоронение и погибших под завалом. Из этого сделали экспозицию внутри экспозиции. Археологов извлекли из-под развалин и поместили под стекло…) Потом земляне торопливо прошли мимо «арсенала» и группы машин для изготовления изделий из кожи.

Время от времени один из них натыкался на стену, или спотыкался, или ему требовалась минута-другая, чтобы сориентироваться. Фонарь на запястье Аликс погас, и все тут же забеспокоились, как бы не иссякли и запасы энергии в их защитных костюмах. О таких случаях было известно. Поэтому люди остановились и ждали, переводя дух и обдумывая, что можно предпринять, если вдруг замерцают их сигнальные лампы-индикаторы. Но этого не случилось, и они двинулись дальше.

Раз или два земляне заблудились. Куда идти: налево, направо, прямо? Мнения разошлись, возник спор, карта Джорджа оказалась для ориентирования почти бесполезной. Но в итоге они справились с этим и торопливо продолжили путь.

Джордж по-прежнему следил за резервом времени, отметив, как он сократился до часа, а затем и до сорока минут.

Когда запас времени уменьшился до получаса, все в очередной раз свалились на пол, а Джордж при падении тяжело ударился подбородком о пол. При этом он прикусил язык и не сумел подняться без посторонней помощи.

— Ты в порядке? — спросила Аликс, внимательно глядя на него.

Он любил Аликс. Разумеется, ее любил весь мир, но это была придуманная любовь. А он был из числа относительно немногих, кто действительно знал ее.

Он погладил ее по голове — жест, вызвавший скорее неодобрение.

В продолжение своего перехода беглецы не заметили привычных перемещений роботов. И расценили это как очередное доказательство того, что чинди готовился покинуть орбиту.

Они прошли мимо «Атлантического океана».

— Интересно, — сказала Аликс, — мой платок по-прежнему ныряет?

Тут их опять бросило на пол. Хотя на сей раз все было иначе. Не просто неожиданный рывок, а скорее долгое, непрерывное давление. Подняться на ноги оказалось гораздо труднее, даже с посторонней помощью, и Джорджу пришлось сильно наклониться вперед, чтобы удержать равновесие. Это напоминало подъем по крутому склону.

Условия практически не изменились, когда они наконец добрались до выходного люка. Джордж прислонился к лестнице, обрадованный, что хотя бы здесь есть за что ухватиться. Аликс со вздохом облегчения тоже вцепилась в нее.

Десять минут отделяли их от Большой Глотки. Джордж взглянул наверх, на выходной люк, крепко сидящий на своем месте, закрывая воздушный шлюз. Металл поблескивал в свете электрического фонаря, демонстрируя полное отсутствие каких-либо признаков того, что совсем недавно его дважды взрезали и дважды восстановили.

— Так вот что произошло со связью, — проворчал Джордж. — Тор, может быть, нам следует выйти прямо сейчас и больше не ждать?

Аликс кивала головой: «Да. Не будем терять времени».

Тор заколебался, затем сунул руку в жилет и достал резак.

* * *

Если бы Тор действовал в одиночку, предоставленный самому себе, он осознал бы, что не следует трогать люк во время маневрирования корабля. Но он отбросил все сомнения и взамен вооружился убеждением, что им следует выйти наверх раньше, чем чинди погрузится в Большую Глотку. Все очень просто. Наверху не могло быть слишком плохо. И вообще, он знал, что где-то поблизости ждет Хатч с шаттлом, и надо дать ей шанс забрать их на борт.

Он взобрался по лестнице к люку, запустил резак и коснулся лучом металла… А вдруг придет миг, когда у экипажа чинди лопнет терпение, оттого что какие-то люди то и дело вскрывают их люк?…

Металл почернел и начал отделяться заметными хлопьями. Пока Тор резал, он думал о Хатч, которая в очередной раз спешила освобождать его из «заточения». И пообещал себе, что, когда они окажутся на «Мемфисе», когда со всей этой бестолковой суетой будет покончено и они не найдут на площади в несколько сотен квадратных метров ровным счетом ничего, когда Хатч получит возможность расстаться с ним по собственному выбору — вот тогда он ей скажет. Скажет ей все. Что в ее присутствии чувствовал себя сопляком. Что его голос был готов в любую минуту сорваться. Что порой он просыпался по ночам, выныривая из снов, целиком заполненных только ею, и падал духом, обнаружив, что все это всегда только сны.

Глупо. Глупо так увлечься одной женщиной .

Он закончил резку, выключил лазер, потянулся и толкнул вверх отделенный кусок металла. Тот подался и тотчас сорвался с его руки, которая тяжело ударилась о край люка. Тор вскрикнул и свалился с лестницы.

Он рухнул прямо на Джорджа и Аликс, которые хоть и пытались поймать его, но не удержались на ногах, и тоже упали на пол.

Джордж ругался.

— Что случилось?

Рука Тора была в ссадинах, но он надеялся, что перелома нет.

— Должно быть, рука вышла за границы демпфирующего поля, — сказал он, пытаясь согнуть ее. — Удар вполне приличный.

Затем он заметил, что Аликс прикусила губу и держится за лодыжку.

— Что с тобой? — спросил он.

— Наверное, вывих.

Зато теперь люк был открыт настежь. В отверстие, проделанном Тором, поблескивали звезды. Но спустя несколько минут их стало не видно. Теперь в коридор задувал ветер, и на землян посыпались снежные хлопья.

Чинди очень плавно углублялся в шторм. «Абсолютно без всякой качки и рывков», — подумала Хатч. Корабль был очень массивен. Теперь до нее вновь пробивался сигнал от Джорджа.

— Хатч, ты там? Ты меня слышишь?

— Я здесь. Что там у вас?

— Люк открыт. Но снаружи — чертов снегопад .

— Я знаю. Оставайтесь внутри. Подожди, у меня на связи другая линия. Билл?

— Хатч, чинди только что выключил маневровые двигатели. Текущая скорость позволит ему сблизиться с головной частью «воронки». То есть с тем самым агрегатом, который, собственно, эту «воронку» и создает.

— Никаких новых толчков?

— Видимо, одного толчка все-таки не избежать, но очень легкого .

— Ладно. Джордж, ты еще на связи?

— Да, мы здесь .

— Все трое?

— Да .

— Как на твой взгляд, в таких условиях можно поднять вас на борт?

— Тут настоящая метель. Если ты хороший пилот…

— Билл, можешь ли ты считать данные о силе ветра над поверхностью чинди?

— От сорока до шестидесяти, с порывами до ста. Вихревые ветры типа торнадо .

— Ладно. Пришло время проверить, на что мы способны. Джордж, я буду у вас через несколько минут. Будьте готовы к подъему. Но до моей команды оставайтесь внутри.

Хатч повезло: ее шаттл в действительности был посадочным модулем, а не чисто челноком. Челноки, более приземистые и угловатые, не были приспособлены для полетов в атмосфере. В этом плане посадочные модули имели б?льшую управляемость.

Как только чинди вошел в шторм, Хатч снизилась, находясь достаточно далеко от кормы корабля. Модуль следовал в двадцати километрах от него, когда налетела снежная буря. Небосвод потемнел, и огромные мягкие хлопья залепили все стекла, затрудняя обзор. Но ветер тем не менее дул умеренный, не такой свирепый, как она ожидала, и ей подумалось, что, может быть, полет будет удачным.

— Будь осторожна, — предупредил Билл. — Ветер усиливается по мере твоего продвижения. Он в целом стал слабее, но около горла «воронки» по-прежнему близок к ураганному .

Судя по экранам, «воронка» свернулась в узкое кольцо, как только чинди приблизился к ней. Носовые маневровые двигатели корабля-гиганта вновь полыхнули, на этот раз очень коротко.

— Вот оно, — произнес Билл. — Сейчас чинди заберет головную часть «воронки» на борт.

Шаттл поднялся под неожиданно резким порывом ветра. Талый снег забрызгал ветровое стекло.

— С нижней стороны на чинди открываются большие люки, — сообщил Билл. Он попытался дать Хатч полное изображение. Было трудно с полной определенностью разобрать, что именно происходило, но два объекта, чинди и головная часть «воронки», кажется, начинали сливаться.

Билл начал объявлять расстояние между объектами. Двенадцать тысяч метров… Восемь…

Поднимался ветер.

* * *

Вокруг выла буря. Кусочки льда налетали на модуль, барабанили по корпусу, щелкали по боковым стеклам. Хатч активизировала свой костюм и уменьшила давление воздуха в кабине, чтобы предотвратить возможное нарушение герметичности. Она убрала антенны, телескопические камеры и все остальное, что могла спрятать под «крышу», оставив только сенсоры. И только те, без которых не могла обойтись. К счастью, она все еще была достаточно близко от «Мемфиса», так что у нее оставалась связь, хотя и неважного качества. Один из четырех сенсоров отвалился, и четкость изображения на экранах упала.

— Может быть, тебе стоит отойти и подождать, пока он не выйдет из бури с другой стороны, — сказал Ник. — Если ты попытаешься забрать их на борт среди бурана, то можешь убить их .

Она все-таки надеялась, что непосредственно над чинди ветры будут менее сильными. Корабль-гигант находился между ней и горлом «воронки», и Хатч считала, что это своего рода защита. Может быть, и так, но снаружи по-прежнему было слишком ветрено.

— Хатч, похоже, операция вступает в заключительную стадию. Кольцо, видимо, закреплено . — Он имел в виду «воронку», которая «скаталась», как воротник. — И, кажется, двигатели наращивают мощность. Вероятно, отлет неизбежен .

— Принято, — отозвалась она.

— Чинди начнет разгон, возможно, не выходя из шторма.

— Слышу. — Хатч старалась говорить ровным голосом и была очень довольна собой, когда Ник заявил, что она ведет себя смелее, чем следует.

Но как раз к ней-то это не относилось. Хатч плыла по течению в море опасений и страхов, но Джордж не оставлял ей никакого выбора. Ее начинали возмущать люди, которые корчили из себя героев и шли на риск, в конечном счете вынуждая ее рисковать жизнью.

Чутье подсказывало ей, что Билл прав и чинди собирается выйти из шторма, уже набрав ускорение и продолжая наращивать его. Она слишком много лет была пилотом. Она знала, как функционируют и управляются корабли, и пусть корабль был совершенно незнакомым, он все равно подчиняется законам физики и здравого смысла. Поскольку с чинди не запускали в космос и не принимали на борт никаких объектов, ни «мешков», ни «бутылок», значит, эта часть миссии, в чем бы она ни состояла, завершилась.

Корабль был чрезвычайно массивен . Разгоняться только после выхода из шторма, чтобы затем вновь задержаться все на прежней орбите, когда чинди , по-видимому, закончил здесь все работы, — напрасная трата топлива. Поэтому Хатч собиралась снять товарищей с корабля сейчас — или пришлось бы ждать, пока чинди не прибудет в какой-то новый пункт назначения.

Будь ты проклят, Тор. Джордж не уперся бы, не скажи ты свое веское слово в этом споре .

Что-то громыхнуло по корпусу. Огни замерцали и погасли.

— Повреждения в приемо-передающей станции левого борта, — прошептал автономный бортовой Билл. — Переключаемся на вспомогательную .

Подача энергии вернулась к норме.

— Нейтрализуем остальные повреждения, — сообщил ИИ. — Меняем направление потока данных. Необходимо провести замену .

Что-то опять ударило их, и шаттл встряхнуло.

Раздался голос Ника:

— Похоже, мы не все хорошо спланировали .

— Пожалуй, это более или менее верное замечание.

Хатч вновь нашла чинди . По-прежнему в нескольких километрах впереди.

Ветер стих, а затем набросился на нее с обновленной яростью. Он норовил запрокинуть шаттл, но Хатч неторопливо пробиралась через шторм. Вентиляторы то вырубались, то запускались снова. Экран общего обзора мерцал. Она слышала, как Ник что-то говорил, но была так занята управлением шаттла, что почти не обращала внимания на его слова.

— Целостность корпуса по-прежнему обеспечивается, — сообщил бортовой Билл.

Хатч полностью контролировала шаттл.

— Хатч, пусть он уходит . — Ник пытался заставить ее вернуться, используя жесткий, «мужской» тон.

Грохот ударов по корпусу нарастал. Еще один из сенсоров Хатч приказал долго жить. Изображение чинди поблекло до спектральных очертаний.

Двигатель правого борта начал перегреваться.

Хатч включила ходовые огни. Шторм продолжал колотить и встряхивать ее. Шаттл падал и поднимался, талый снег обволакивал все вокруг. Ник наконец умолк.

Затем ветер неожиданно ослаб, и Хатч обнаружила, что вполне может управлять шаттлом. А внизу ее прожекторы отражались от огромного тусклого массива чинди .

Контактеры отошли от выходного люка на несколько шагов. Снаружи завывал шторм, и внутрь корабля набивался снег. — Не так плохо, как нам казалось, — сказал Тор.

Аликс попыталась рассмеяться. Она прислонилась к шпангоуту, осторожно приподняв над полом левую ногу.

— Хатч, — спросил Тор, — так ты можешь нас забрать?

— Будьте на виду. Я в трех минутах хода от вас .

— Хорошо. Мы готовы.

— Мы собираемся вытащить вас быстро. Какая у вас «погода»?

— Небольшой снежок.

— Нет времени, Тор. Какая у вас погода?

Опомнившись, он отчеканил:

— Снежная буря.

— Ветер?

Тор поднялся по лестнице и высунул руку наружу.

— Около сорока. Может быть, чуть больше.

— Хорошо. Я захожу с кормы . — Пауза. — Но я даже не пытаюсь сесть .

— Ладно.

— Выходите по одному. Я постараюсь опуститься как можно ближе к поверхности .

— Мы будем ждать.

— Воздушный шлюз будет открыт. Вы должны забраться туда при первой же возможности. И будьте осторожны. Помните, вам предстоит переход в среду с нулевой гравитацией. Двигаясь, не отрывайтесь от корпуса корабля и старайтесь, чтобы вас не снесло ветром. Иначе я могу не отыскать вас.

— Ладно.

— При сорока метрах в секунду у меня могут появиться проблемы с управлением .

— Мы это знаем. Хатч, ты хоть представляешь, когда эта штука двинется отсюда?

— Возможно, в ближайшее время. Просто продержитесь еще несколько минут .

— Мы сделаем все, что в наших силах. — Тор взглянул вниз, на Джорджа и Аликс.

— Иди первым, — распорядился Джордж. — Поможешь Аликс.

— Мне не нужна помощь, — заявила она.

Тор кивнул.

— Вы оба не в лучшей форме. Джордж, выходи первым.

Уже несколько минут назад земляне заметили вибрацию корпуса, и она становилась все более явственной. Тот спустился с лестницы и освободил путь наверх.

— Все будет отлично, — подбодрил он Джорджа. — Если все-таки кого-то снесет ветром, все время оставайтесь на связи и говорите не переставая, пока мы не найдем вас.

Джордж кивнул и начал подъем. Когда он добрался до самого верха, Аликс поставила ногу на нижнюю ступеньку и сжала руку Тора.

— Счастливо, — сказала она.

Тор поцеловал ее. Силовые поля костюмов вспыхнули.

Джордж высунул голову наружу и быстро убрал ее назад.

— Снаружи слегка задувает.

— Ты видел Хатч?

— Нет. — Джордж выглянул еще раз. — Нет. Ничего. Пусто. — Он старался говорить очень громко. — Но ведь я не могу видеть дальше нескольких метров.

— Ладно. Держись как можно ниже, пока не заметишь ее.

* * *

Ветер был сильный, но еще далеко не ураган. То ли отвесная масса чинди обеспечивала некоторую защиту, то ли шторм ослабевал.

Хатч задействовала телескопические камеры и вывела на экран собственную карту-схему поверхности корабля, отметила на ней расположение люка, произвела считывание изображения той же части корабля с помощью сенсоров и «наложила» его на карту-схему.

Шаттл находился вот здесь , а выходной люк там , приблизительно в километре от нее, с отклонением в тридцать градусов по курсу.

Она начала торможение.

Ветер подхватил шаттл и швырнул вниз. Прямо на корпус чинди . Изо всех сил стараясь удержать управление, Хатч услышала, как Ник или кто-то из тех, кто был на чинди — понять, кто именно, было невозможно, — читал молитву. Со всех сторон раздавались аварийные сигналы, а ИИ что-то невнятно бормотал.

Хатч запустила маневровые двигатели, пытаясь вырваться из объятий ветра, но зацепила поверхность корабля и услышала, как, по всей вероятности , сломалось шасси. Толчок заставил ее лязгнуть зубами, а затем она вновь взмыла вверх, переворачиваясь и кружась: один из маневровых двигателей вышел из строя.

Это был третий по левому борту. Хатч заглушила его, велела автономному Биллу убрать его на оставшееся время из системы, выровняла шаттл и, все еще раскачиваясь, легла на прежний курс.

— Со мной все в порядке, — сообщила она Джорджу. — Буду через две минуты.

Под ней перекатывалась клубящаяся снежная поверхность. Но Хатч старалась держаться поближе к ней. У корпуса корабля снег и ветер были потише. В кабине постепенно восстанавливалось спокойствие. Правда, отдельные порывы ветра по-прежнему раскачивали шаттл, а в наушниках стоял треск статики.

Хатч открыла внутренний люк воздушного шлюза и теперь обдумывала: должна ли она освободиться от ремней безопасности, удерживавших ее в кресле? Нет. Лучше не надо. Если вдруг, в самый неподходящий момент, ее швырнет куда-то неожиданный толчок, то все может обернуться общей катастрофой. Правда заключалась в том, что вообще-то Хатч просто не могла никому оказать помощь. Старушка Хатч была по горло занята тем, чтобы спасательный шаттл не унесло в неизвестность.

Минута. Она открыла внешний люк. Снег и ледяная крупа ворвались внутрь шаттла.

— Я вижу тебя, — сказал Джордж.

Ей бы хотелось «помахать крыльями» в знак поддержки и надежды. Но только не в такую погоду.

Впереди показался свет. Она смотрела вниз, на маленький световой круг и на пару длинных гребней, убегавших от него вдаль, к самому носу корабля.

— Ага. Я тебя тоже вижу. — Хатч притормозила. Шаттл снизился; напор ветра стал еще жестче. — Поторапливайтесь, ребята. Люки открыты, но мне нельзя отвлечься от своих дел. Вы должны помочь себе сами.

Хатч старалась удерживать шаттл так, чтобы приблизиться к выходному люку со стороны кормы чинди , на высоте около двух метров от поверхности корпуса. Опуститься ниже ей не позволяли средства управления.

Люк неподвижно замер перед нею. Из него кто-то вылез и неловко ступил на заснеженную поверхность. Джордж . Несомненно, самый крупный из троицы. Оказавшись снаружи, он наклонился, помогая подняться еще кому-то.

Аликс .

Ветер в очередной раз стих. Превосходно . Аликс хромала. Держась за Джорджа, она, прежде чем доверить тяжесть своего тела снабженной захватами обуви, ногой расчистила от снега пятачок.

Давай, давай, Аликс .

Она заковыляла к шаттлу. Джордж следовал за ней по пятам, готовый прийти на помощь.

В люке появился Тор.

— Подвернула ногу, — сообщил он.

Но Аликс была уже рядом с шаттлом и готовилась запрыгнуть в него. Ничего сложного в условиях нулевой гравитации.

Хатч заметила, что с общей панорамой происходит что-то неладное. Снежный пейзаж начал понемногу смещаться.

В наушники ворвался голос Тора:

— Куда ты отходишь, Хатч?

— Это не я. Чинди разгоняется.

Она не отважилась уравнять приращение скорости корабля — этого просто нельзя было сделать, пока Аликс и Джордж пытаются запрыгнуть на борт. Она услышала, как Джордж коротко чертыхнулся и упал в сторону. Должно быть, оступился. Он неловко приземлился и подскочил над поверхностью, отчаянно пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Его немедленно начало уносить в сторону. Покрытая снегом скальная поверхность все быстрее убегала вперед, увлекая с собой и Тора, оставляя Джорджа где-то позади. Тор выпрыгнул из люка и начал карабкаться в его сторону, делая отчаянные попытки подхватить товарища, но шансов на это у него явно не было.

— Я на месте, — сказала Аликс.

Тор, упустив Джорджа, вцепился в выходной люк. Корабль тем временем продолжал разгоняться.

Хатч смотрела, как заснеженная поверхность проносится перед ней, видела очертания наметенных ветром низких сугробов, все быстрее и быстрее мелькающих мимо. Джордж и шаттл — оба были в полете.

Все произошло слишком быстро. Всего минуту назад Джордж помогал Аликс выбраться из люка, и все шло точно по плану, когда они направились в сторону шаттла, а тот, зависший почти у самой поверхности, заметаемый снегом, который затенял его огни, выглядел так уютно и заманчиво. Джорджу даже удалось разглядеть в кабине Хатч, ее лицо, бледное в отблеске зеленых огоньков на панели управления. Джордж сделал всего несколько шагов, и вдруг земля у него под ногами дрогнула, и он упал вперед, в сторону шаттла. Но земля продолжала движение, увлекая его назад. Он не понимал, что происходит, за исключением одного: он неуклонно удалялся от шаттла, как будто Хатч сдавала назад. Но он знал, что она не делала этого.

Джордж хотел побежать, но скала под его ногами перемещалась слишком быстро. Аликс прыгнула в сторону трапа шаттла, взлетела выше, чем ожидала, и врезалась в его край, но успела ухватиться за одну из ступенек. Она висела на ней, а Тор пытался прийти на помощь Джорджу, но так и не смог ничего сделать ни для него, ни для себя. Джордж оторвался от поверхности и теперь летел, а камень под ним двигалась все быстрее, набирая скорость и смазываясь. На горизонте, в стороне кормы чинди , появилась цепочка «холмов», именно там, где помещались гигантские двигатели, которые вот-вот врубятся на полную. В эти последние минуты Джордж думал о том, какая о нем останется память, сожалел о незавершенных делах, а больше всего о том, что Убежище пустовало, а чинди так и остался безгласным.

Никого нет дома.

Он парил невысоко, и «холмы» неслись прямо на него.

Хатч практически ничего не могла предпринять. Она велела Аликс держаться и лезть наверх. Тора она потеряла, но крикнула ему по связи: «Ради бога, скорее забирайся в люк и спускайся». Ветры, разбуженные полетом чинди , вернулись. Хатч выровняла шаттл и увидела, как за поручни воздушного шлюза ухватилась рука. На запястье отчетливо выступали напрягшиеся мышцы.

— Хатч? — Это был голос Ника. — Что происходит?

Она хотела отстегнуть ремни, оставить управление, подойти к воздушному шлюзу и втащить Аликс внутрь, но вновь налетел ветер и молотом обрушился на шаттл, так что она не осмелилась покинуть свое место.

— Хатч! — Теперь это был Тор. — Со мной все в порядке. Вернулся вниз .

Аликс подтянулась и забралась в воздушный шлюз. Вокруг завывал ветер, снег врывался в кабину. Хатч следила за Аликс и, как только та оказалась внутри, закрыла люк.

— Я подобрала Аликс, — сказала она.

27

Те, кто превозносит радости и пользу одиночества, никогда не были одиноки. Никто не способен составить компанию самому себе.

Грегори Макаллистер. Девственный снег. Воспоминания. 2221

Теперь, застрахованный от ускоряющих воздействий, Тор стоял у основания лестницы, прижавшись головой к одной из ступенек. И тем не менее продолжал держаться за нее.

Он видел уплывавшего над заснеженной поверхностью Джорджа. Видел отчаянный страх, исказивший его лицо, сократившиеся в точки зрачки, сжатый в тонкую линию рот: Джордж знал , что все вышло не так.

Вне пределов досягаемости. Он был вне пределов досягаемости Тора и быстро удалялся, как сбегающая луна.

— Он мертв . — Голос Хатч звучал зло и осуждающе.

— Понаблюдай за ним. Не беспокойся обо мне. Просто понаблюдай.

— Я видела, как он умер, Тор .

Нет, невозможно. Только не Джордж, который с самого первого дня был олицетворением жизни. Сжимая ступеньку лестницы, Тор думал об одном: «Выбросить все из головы. Будь все проклято». Постепенно он начал осознавать, что давление на его руку растет. А ощущение, что окружающий мир перекосился и накренился, вовсе не психическая аберрация, как он предположил вначале. Главная улица в самом деле наклонилась вниз , по направлению к Первой. По направлению к «Атлантическому океану».

— Это ускорение, — объяснила Хатч.

Оно нарастало, и художник забеспокоился: сработает ли демпфирующее поле. Если чинди еще увеличит ускорение, то он, Тор, неминуемо окажется в опасности.

— А ты не можешь «снять» меня отсюда?

— Нет. Не могу, пока чинди не наберет свою крейсерскую скорость .

Обретенная им ранее уверенность теперь не казалась такой твердой.

— И когда же, по-твоему, этого ждать?

— Узнать это невозможно .

— Ну, по крайней мере, известно, что этот склон приведет к палатке.

— Тор, — сказала Хатч. — С тобой все в порядке?

— Думаю, да. Так ты уверена, что он мертв? Ведь там очень плохая видимость.

— Да, я уверена .

— Но ты подобрала Аликс?

— Она на борту .

Тор выключил фонарь и стоял в темноте, вцепившись в лестницу. Крен, как ему показалось, несколько стабилизировался, рывки прекратились, и он решил, что угол наклона достаточно невелик и можно добрести до палатки, чтобы незамедлительно пополнить запас воздуха.

Некоторое время спустя снегопад, проникавший к нему через люк, прекратился, и снова появились звезды. Три ярчайшие, образующие треугольник звезды, ослепительно белые, неподвижно застыли в центре прорезанного им отверстия. Несмотря на действие ускоряющих сил, их неподвижность создавала иллюзию, что Тор остается на месте, что он никуда не летит и что Хатч запросто могла бы в свободное от работы время заскочить сюда и подобрать его.

— Тор, как у тебя с воздухом? — Ее голос звучал где-то совсем рядом. Он походил на шепот и почему-то казался полным страсти, как это требовало его воображение. Ему представлялись ее мягкая кожа, ее губы, ее прозрачные синие глаза — эти картины постоянно кружили в его сознании. Невероятно: в огромном, темном внутреннем пространстве чинди , уносясь бог знает куда, Тор представлял, что она рядом — нежная, податливая, ободряющая.

Такая, какой он никогда ее не знал.

На самом деле его запас воздуха таял. В баллоне его было на шесть часов, и Тор пользовался им уже достаточно долго. Но ему не хотелось уходить от вскрытого люка. Не хотелось возвращаться в глубины чинди .

— Хатч, так, значит, нет никакой возможности подобрать меня после того, как мы выберемся из Большой Глотки, а?

— Никакой. Даже думать нечего. Никакой, пока корабль набирает ускорение .

— И ты не можешь уравнять с ним свою скорость?

— Ты не выберешься из люка живым .

Снаружи, за выходным отверстием, темное небо выглядело мирным и безмятежным. С трудом верилось, что он не сумеет выйти туда. Тор достал из жилета гаечный ключ, поднялся по лестнице к открытому люку и подбросил ключ в середине отверстия. Тот с силой ударился о внешний край люка и буквально исчез за его пределами.

— Думаю, ты права, — сказал он.

— Значит, ты собираешься назад, в палатку?

Он взглянул на тьму, затопившую протяженность коридора.

— Да.

— Тебе ведь это по силам, верно? Хватит воздуха?

— Вполне. — Он вновь включил фонарь. Путь до палатки был неблизкий. Идти надо было по направлению к корме, теперь под своего рода уклон. Тор спустился с лестницы и сделал несколько пробных шагов, изо всех сил сопротивляясь ускоряющей силе, которая норовила «скатить» его под горку. Благодаря невысокому уровню гравитации идти как-то удавалось. Тор был более подвижен, чем в подобных обстоятельствах дома. Но в том и таилась опасность.

Зато время у него было.

— Я вернусь за тобой, Тор. Как только он перейдет на крейсерскую скорость .

Если он перейдет на крейсерскую скорость. Тору казалось, что он слышал эхо в этих широких коридорах, и он подумал: «А не лучше ли, пополнив запас воздуха в баллонах, отправиться на поиски пилота , найти на этом монстре мостик и представиться. Привет. Меня зовут Тор Виндерваль. Кажется, я попал в переплет — оказался в весьма затруднительном положении, оставшись на вашем корабле. Простите великодушно. Как вы думаете, вы не могли бы вернуть меня назад? Или, может быть, высадить где-нибудь в подходящем месте? »

Тор прислушивался к постепенно замиравшей беседе между Хатч и Ником, переживавшим, пока Хатч боролась со штормом, прислушивался к отчетам о повреждениях и поломках, о потерянных сенсорах и неисправности двигателя, вызванной перегревом. Он осознал всю тщетность поисков Джорджа и невозможность для Хатч видеть дальше нескольких метров перед собой из-за вихрящейся ярости Большой Глотки. Весьма безобидное имя для бурана таких масштабов. Тор уже словно бы слышал лязг и скрежет, когда он налетает на каменную глыбу.

Он зашагал по Главной, переходя от двери к двери. С благодарностью думая о тех кольцах, что были на них и позволяли ему хоть за что-то держаться.

Минул почти час с четвертью, прежде чем он доковылял до комнаты с палаткой. Она съехала в левую половину и лежала, прижатая к стене.

Тор торопливо забрался в палатку через воздушный шлюз и с облегчением увидел, что она по-прежнему обеспечивается энергией. Все, что не было закреплено, сбилось грудой у стены — стулья, стол, продукты, оборудование для записи. Он выключил свой костюм и глубоко вздохнул. Затем включил осветительные фонари, слегка убавил яркость и опустился на пол.

Все было безнадежно и бессмысленно. Ветер улегся, да и шторм присмирел, но жидкий газ и снег продолжали нестись по орбите, которую все еще занимал чинди . Никаких признаков Джорджа не было. Как, по сути, не было никакого простого способа найти его. Небо было заполнено талым снегом. «Мемфис» задействовал все свои сенсоры и телескопические камеры, но ошеломленная Хатч увидела, что количество зарегистрированных визуальных контактов начало исчисляться миллионами. Тем не менее она продолжала наблюдение. Хоть она и заявила Тору, что уверена: спасти Джорджа уже не удастся, но оставалась на месте, пока не прошло достаточно времени после того, как должны были иссякнуть его запасы воздуха.

Все это время Аликс молча сидела рядом с ней. Последние события и болеутоляющие лишили ее обычной живости.

— Прекращайте поиск, — в конце концов велела Хатч Биллу и Нику. — Я возвращаюсь.

Изображение Ника распалось на фрагменты, затем сформировалось вновь и опять рассыпалось. Вполне приличные средства трансляции на шаттле теперь подлежали ремонту.

— Мне очень жаль, Хатч, — сказал Ник после долгих колебаний.

— Я понимаю. Нам всем жаль.

«Сколько раз я уже говорила это? Ведь откровенная глупость, — подумалось ей, — вечна». Хатч знала, по возвращении на Землю ученые обязательно заявят, что сведения, извлеченные из глубин чинди , бесценны и вполне стоили нескольких жизней, если те были отданы за них. У нее в ушах уже звучал радостный голос Сильвии Вирджил, изрекающий: «Погибли ради науки» — или иную сходную банальность. Вирджил всегда была смелой и красноречивой перед лицом чужих трагедий.

Так стоила ли овчинка выделки?

Потери продолжали расти.

«Хватит, — пообещала Хатч себе. — Хватит. Достаточно».

— Билл, — попросила она, — активируй передачу телеметрического сигнала. — Хатч имела в виду сигнал слежения за траекторией чинди .

— Уже сделано, — отозвался Билл. — Сигнал громкий и отчетливый .

Аликс коснулась ее руки:

— С тобой все в порядке, Хатч?

Да, она чувствовала себя превосходно.

— Ты собираешься «снять» его?

— Да. Так или иначе.

Билл опять занял экран.

— Могамбо вновь на связи. Хочет переговорить с Тором .

— Скажи ему, что связь очень плохая.

— Хатч, ты серьезно?

— Какова задержка на линии? Прямой и обратный ход сигнала.

— Около десяти минут .

— Хорошо. Тогда переключи его на меня.

— Прежде чем я сделаю это …

— Да?

— Чинди только что покинул орбиту. Нам нужно немедленно узнать, куда он направляется.

Аристократизм черт Могамбо был хорошо заметен на ее экране несмотря на помехи приема, а Хатч и впрямь показалось, что картинка значительно улучшилась. Нет преград этому парню . — Хатчинс, каково положение группы на чинди ? Что происходит?

— Корабль покидает этот район. Мы пытались эвакуировать группу, но потеряли Джорджа. В данный момент один человек у меня на борту, и еще один терпит бедствие.

Она откинулась в кресле, дожидаясь ответного сигнала. Аликс пристально вглядывалась в экран.

— Очень впечатляющий субъект, — заметила она.

Во время короткого затишья в буре она увидела звезды. И почти мельком Кобальтовую. Затем вернулся Могамбо.

— Я очень огорчен известием о Джордже. Но нужно продолжать слежение за объектом. Для нас чрезвычайно важно не потерять связь с Этим Кораблем . — Он выделил интонацией последние два слова. — Если он сбежит от нас, это будет катастрофой .

«И даже не упомянул, — подумала Хатч, — что Тор застрял на борту этого чертового корабля».

— Мой капитан информировал меня, что, если корабль совершит «прыжок», есть возможность последовать за ним . — Изображение сорвалось и вновь восстановилось, но радиосвязь шла без перебоев. — Ты действительно в состоянии сделать это?

Шаттл вырвался из Большой Глотки. Хатч внимательно осмотрела небосвод в поисках чинди . Он теперь казался всего лишь быстро меркнущей звездой.

— Вероятно, — ответила Хатч. — У нас должна быть такая возможность — определить, куда именно он «прыгнет». К тому же мы установили на его корпусе передатчик, с тем чтобы иметь возможность следить за ним.

Она включила режим «ПЕРЕДАЧА» и взглянула на Аликс.

— Ну, что скажешь? — спросила она.

— О нем? — Аликс изучала застывшую на экране картинку. — Очень важный.

— Да, он такой.

— Я бы не хотела надолго оказаться в ограниченном помещении вместе с ним. Хотя, по-моему, с Джорджем никто не сравнится.

— Я сожалею, — произнесла Хатч.

— Я понимаю. Я видела, что произошло. Ты сделала все, что могла. — Аликс одолевала дремота, и Хатч была вынуждена внимательно прислушиваться к ее затухающей речи. — Сколько времени потребуется, чтобы «снять» Тора?

— Не знаю.

— Снабжение палатки воздухом зависит от источников питания. Или источника, не знаю, как правильно. — Аликс выглядела обеспокоенной. — У него есть запасной. Я не в курсе, насколько ограничен срок его действия…

— Около шести дней на каждый, — осторожно заметила Хатч.

Аликс кивнула.

— Я посплю. Если можно…

И она заснула.

Могамбо вернулся на линию.

— Ты как-то неуверенно высказалась насчет преследования чинди . Какова вероятность снова найти его?

Откуда ей было знать?

— Сейчас у нас еще недостаточно информации, профессор. Мы сможем «засечь» место его назначения, как только он «прыгнет».

Когда Могамбо в очередной раз появился на экране, лицо его было мрачным.

— Хатч, я надеюсь, ты понимаешь, каковы здесь ставки. Нельзя упустить этот артефакт. Я предполагаю, что у нас все еще существует связь с… гм… как его там? Кемби? Художник? В любом случае, я хотел бы связаться с ним .

— Его зовут Тор Кирби, — ответила Хатч. — А можно узнать, зачем?

В ожидании ответа она переключилась на канал связи с Тором.

— Как дела?

— Нормально. Я вернулся в палатку .

Она едва слышала его.

— Все в порядке? Есть что-то, кроме обычных проблем?

— Все в полном порядке. У меня есть пища, вода и воздух .

— А с энергией все в порядке?

— Еще день до переключения источников . — Он на какое-то время пропал. — Фактически двадцать два часа .

Что означало в целом примерно неделю до полной потери энергии.

Хатч выставила индикатор времени, чтобы отслеживать и это событие.

— Хорошо. Мы следим за чинди . Как только мы выясним, что собирается делать корабль, я вновь свяжусь с тобой. А пока с тобой хочет поговорить профессор Могамбо.

— В самом деле? Зачем?

— Не представляю. Не спеши соглашаться что-то для него делать.

Беседа с десятиминутными перерывами между репликами тянется долго. Хатч подозревала, что Могамбо хотел, чтобы Тор потратил максимум оставшегося времени на исследования и передачу отчетов. Пока не будет спасен. Или пока не закончится воздух. Хатч приближалась к «Мемфису». Ник вновь вернулся на связь в попытках подбодрить ее, а затем в углу навигационного экрана появился Билл.

— Он все еще разгоняется, — сообщил ИИ.

Хатч очень хотелось знать, сколько времени нужно чинди для выхода на прыжок. «Мемфису» требовалось около сорока минут, чтобы термоядерные двигатели подняли мощность в системе Хейзелтайна. Но чинди? С такой массой? Кто знает? У него это могло занять и пару дней.

— Так мы все-таки знаем или нет, куда он направляется, Билл?

— Думаю, здесь тебя ожидает удача. Похоже, что пункт прибытия — местная звезда. RK 335197 .

— Слава богу. Мы можем использовать излом траектории.

— Хотя он все-таки целит в «захолустье». С отклонением двадцать семь астрономических единиц от самого светила, — добавил ИИ.

Странно .

— А ты уверен, что чинди идет туда? А не к другой, более удаленной звезде?

— Хатч, но по направлению вектора его движения больше ничего нет. Если только он не собирается покинуть галактику .

— И как далеко эта 97-я?

— Близко. Порядка сорока двух световых лет . — Три дня ходу.

— Хорошо, — сказала она. — Как только я вернусь, мы поднимемся вслед за ним. Может быть, нам еще больше повезет, и окажется, что он отправился в другой сектор этой же системы. Ты не рассматривал такую возможность?

— Разумеется . — В голосе Билла звучала легкая обида. — Если он направляется к местному «объекту», то понятия не имею, что бы это могло быть .

Перед шаттлом открылся люк дока, и Хатч скользнула внутрь. Затем, пользуясь преимуществом низкой гравитации, перенесла Аликс в ее каюту и уложила в постель.

Как только Хатч вернулась на мостик, они пустились вдогонку за чинди .

— Он хочет, чтобы я нашел способ вывести корабль из строя, — сообщил Тор. Ник давился от смеха.

— Это как же? — спросила Хатч.

— Нашел помещение с двигательной установкой. И повредил ее с помощью лазера .

Сигнал был очень слабый. Чинди уходил от них все дальше.

— А ты знаешь, где этот отсек?

— Если бы! По-моему Могамбо просто не представляет, как огромен этот корабль. Мне, пожалуй, понадобился бы автобус, чтобы доехать до двигателей .

— Разве он не понимает, что ты можешь в конце концов взорвать корабль?

— Он не понимает, что попытка перерезать несколько проводов или что-нибудь в этом роде, грозит серьезной опасностью .

— Он думает, он все знает.

— Я пытался объяснить ему, что корабль слишком велик, чтобы найти там нечто подобное. Если бы даже я знал, где искать .

— И он сказал?…

— Что мой долг — постараться. Сказал, что двигатели очень большие и что находятся они на корме — вряд ли можно их с чем-то перепутать. Хатч …

— Все в порядке. Я переговорю с ним.

— Во всяком случае я определенно не собираюсь резать провода на этом корабле .

— Умница, Тор.

— Так есть хоть какая-то мысль насчет того, куда меня увозят?

— В общем да. Если чинди идет туда, куда мы думаем, то это около трех дней полета. Когда он прибудет туда, мы будем неподалеку и вытащим тебя.

— Хорошо. Я рассчитываю на тебя, — произнес Тор.

И все-таки, почему чинди так далеко отклоняется от курса? На двадцать семь астрономических единиц от солнца. Это два расстояния между Плутоном и Землей. Даже больше .

— Хатч, кажется, я вычислил точку его прыжка, исходя из его примерного соответствия архитектуре Хейзелтайна и с поправкой на массу . — Время? — спросила она.

— Восемь часов семнадцать минут от текущего момента .

— Ладно, Билл. Спасибо.

— Может быть, ты хочешь скоординировать наш переход и их?

Она уже думала об этом и решила, что терять нечего.

— Да. Конечно. Хочется поскорее покончить с этим.

— Очень хорошо.

— Поддерживай теперь крейсерскую скорость.

Это грозило существенным проигрышем чинди в ускорении, но тут уж ничего нельзя было поделать. Такое положение вполне устраивало бы Хатч до тех пор, пока удавалось бы держать чинди в зоне действия сенсоров. Она подала знак Нику.

— Принимай управление.

— Я? А что мне делать, если вдруг что-то случится?

— Обратись к Биллу.

Она отправилась вниз, в свою каюту, подготовить для Академии сообщение о смерти Джорджа.

Тор сидел в палатке, воздерживаясь от искушения в очередной раз поговорить с «Мемфисом». Ему очень хотелось услышать человеческий голос, но если бы он вышел на связь, ответила бы Хатч. Ему же хотелось показать ей, что он молодец, что он продержится здесь без посторонней помощи и что окружающая его почти безбрежная пустота никоим образом не действует на него. Он оставил включенным только один фонарь. До этого он уже пытался сидеть в темноте, просто ради экономии энергии, и понял, что свихнется, если не будет видеть хоть что-то. Так он коротал время, по-прежнему пытаясь примириться с гибелью Джорджа, когда связь неожиданно ожила.

— Ну, как ты там? — Голос Хатч звучал бодро и вселял надежду. Почти. Актриса из нее была плохая.

— Хорошо. Не могу жаловаться на здешние условия.

За окнами его «кельи», разумеется, стояла кромешная тьма. Невообразимо густая.

— Я все время вспоминаю Джорджа.

— Я тоже . — Голос Хатч сорвался. Она помолчала. — Надеюсь, он думал о том, что погибает не зря .

Тору поневоле стало горько. Она упрекала его. Но он постарался не обращать внимания.

— Если бы он не спустился на чинди , а остался на «Мемфисе», Хатч, он до конца жизни жалел бы об этом. — Тор поискал, что еще сказать, поколебался и продолжил: — Он умер, делая то, что хотел. Наверное, большего и желать нельзя.

— Надеюсь. Но хочу напомнить: очень многие гибнут, именно совершая то, к чему стремятся .

— Хатч, я очень переживаю. За него. За тебя. За всех нас.

— Я знаю, — ее голос смягчился.

— Единственное, о чем я не жалею, так это о том, что отправился в эту экспедицию. Несмотря ни на что, я рад, что оказался здесь.

— Жизненный опыт .

— Да. И еще было приятно снова увидеть тебя.

— Спасибо, Тор .

Ей тяжело давался спокойный и непринужденный тон. Ведь, в конце концов, Патриция Хатчинс не была «крутой».

— Хотя я мечтаю о том, что все могло бы сложиться иначе.

— Я тоже. Ну, мне пора. Есть кое-какие дела .

— Ладно.

— Как только корабль «прыгнет», ты окажешься в гиперпространстве без малого на три дня. Если предположить, что на чинди используется такая же техника. Тебе все это знакомо .

— Да. Я знаю.

— При этом перемещаться по кораблю будет легче, поскольку «прыжки» не связаны с ускорением. Но когда вы окажетесь на месте назначения, приготовься к целому ряду маневров .

— Хорошо.

— Я не смогу связаться с тобой, пока ты будешь в мешке .

— В мешке?

— В гиперпространстве . — Пульс у Хатч оставался ровным. — После того как вы выйдете из него, возможно, потребуется время на то, чтобы отыскать вас .

— Понял.

— Может, дня два. Может, чуть больше. Солнечные системы, знаешь ли, обычно очень велики .

— Не торопись. Я никуда не уйду.

— Ты лапочка, Тор . — И она отключилась.

Лапочка . Кажется, это самое большее, на что он мог рассчитывать.

* * *

Тор пополнил запас воздуха в баллонах и отправился на прогулку, наклоняясь вперед, чтобы противодействовать ускорению. Он знал общие правила и практику функционирования сверхсветовых кораблей. Примерно минут сорок они разгонялись, ускоряясь, затем включалась другая группа двигателей. И всякий раз это можно было заметить: эти двигатели издавали особый ноющий звук, разносившийся по всему пространству корабля. А это «сооружение» разгонялось уже битых три часа. Почему чинди до сих пор не прыгнул?

Тор шел по коридору, в котором еще не бывал, но тем не менее он не собирался давать ему название. Он заглянул в несколько пустых комнат и, открыв очередную, опять оказался «внутри» голографической панорамы. Он стоял на узкой полоске залитого ярким солнечным светом берега, омываемого прибоем. Но все вокруг было заморожено. В отличие от уже виденных им картин, эта рождала впечатление покоя и безмолвия. С каждой стороны стояло по шесть стульев для зрителей, и Тор опустился на один из них.

На песке сидело смутно напоминавшее гуманоида существо. Насколько мог видеть художник, никакой одежды на нем не было, но в длинных бронзовых пальцах с тремя суставами оно держало открытую книгу. Глаза у существа были золотыми; казалось, оно полностью поглощено книгой. Возможно, оно только-только начало уяснять из нее что-то . Какой-то наиболее яркий момент.

Слева от Тора поднимались горные вершины и большое строение с башнями и узкими мостиками, сплошь увешанное флагами. Оно очень напоминало достопримечательности, которые осматриваешь, выехав с детьми на курорт. Вдали, у горизонта, проходил корабль непонятной конструкции.

Тор не имел ни малейшего представления, что за полезную информацию несет эта картина. Но продолжал созерцать ее, довольный тем, что оказался в столь мирном окружении. Когда он закрыл глаза, ему почудились звуки прибоя.

28

Если б желания помчали меня по Земле,

То сегодня бы я поскакал, распустивши поводья,

Я б приветствовал каждое дерево взмахом руки,

Я б напился из каждой реки и купался бы

в каждом заливе.

Ральф Уолдо Эмерсон. 1855

— Тор?

Хатч следила за консолью, ожидая, что Билл усилит сигнал.

— Извини, — сказал он. — Но мощности явно недостаточно .

Она кивнула и откинулась в кресле.

— Хотя Тор вероятно все еще слышит тебя .

— Тор, — проговорила она, — мы больше не слышим тебя. Расстояние слишком велико. — Чинди плавно скользил по верхнему экрану: сплюснутый астероид с длинным огненным шлейфом. — Скоро ты тоже потеряешь наш сигнал, если уже не потерял. Главное, продержись несколько дней. Мы пройдем на ту сторону как можно быстрее.

— Эта штука действительно может долго гнать галопом. И по-прежнему остается лидером, — заметил Билл.

Даже несмотря на то, что вобрала в себя такую массу .

— Есть изменения траектории?

— Нет. Несомненно, он направляется к 97-ой .

Звезда RK335197 представляла собой белую звезду класса F, величиной с Процион (звезду в созвездии Малого Пса). В ее районе еще никто не бывал. Известно было только о наличии у нее планетной системы, в которую входили по меньшей мере два газовых гиганта, причем один из них по массе почти в тридцать раз превосходил Юпитер. Ни в каких архивных документах не было их фотографий. Если смотреть со стороны Близнецов, это была обычная звезда, почти незаметная на местном сверкающем небосклоне.

— Хатч, чинди формирует перед собой гравитационное поле .

— Может быть, это и объясняет, каким образом такая масса осуществляет поступательное движение без сжигания чрезмерного количества топлива.

— Да. Он «падает ».

— Какова сила этого поля?

— Я бы оценил его как 0,7 от земного стандарта.

— Это весьма немало. — Подобные эксперименты проводились и землянами. Но в итоге было принято другое решение. Обычные термоядерные двигатели разгоняли корабль до энергетического уровня, обеспечивающего условия для «прыжка».

Хатч осталась на мостике наблюдать, как увеличивается расстояние между «Мемфисом» и чинди . Аликс все еще спала под действием препаратов, Ник оставался на связи, поддерживая диалог за обе стороны своим обычным уверенным тоном. Рядом с Ником всегда знаешь, что все будет в полном порядке.

— Чинди выходит на скорость «прыжка», — объявил Билл.

— Ладно.

— Шесть минут .

Вычисления и оценки, основанные на определенных допущениях, оказались достаточно точными.

— Свой «прыжок» мы выполним через девятнадцать минут .

Хатч подключилась к каналу связи и сообщила Тору расписание движения в надежде на то, что он услышит. Ей очень хотелось получить от него ответ, чтобы точно знать: все идет хорошо. Просто чтобы услышать его голос, понять, что он хоть каким-то образом закрепился и не стукнется головой, когда чинди будет «падать в мешок».

Билл представил Хатч свои соображения о том, как выглядят миры, окружавшие звезду, коротко называемую 97-ой. В сравнении с одним из ее сверхгигантов Юпитер казался маленьким стеклянным шариком рядом с шаром для боулинга.

Другая картина изображала орбиту этого шара для боулинга, представлявшую собой сильно отклоняющийся от нормы эллипс, который проходил через внешний слой атмосферы солнца.

— В конечном счете, — сказал Билл, — этот гигант упадет на звезду .

Это были обнадеживающие новости. Все указывало на причину интереса чинди к этому сектору и, казалось, подтверждало его вероятное место назначения.

— Сколько будет длиться это в конечном счете? — спросила она.

— Для расчета не хватает точных наблюдений, Хатч, но лучшие прикидки дают от 17 до 20 миллионов лет .

— Ого.

— Ну, тогда наверняка так оно и случится, — усмехнулся Ник, заметив, как она изменилась в лице.

— Фактор ошибок около пяти процентов .

— Спасибо, Билл.

— Вполне обычная работа, Хатч. Рад помочь .

Ник выжидательно подался вперед.

— Одна минута, — сообщил Билл.

Мощные маневровые двигатели продолжали изрыгать пламя. Хатч подумала о Торе, одиноком и брошенном где-то там, внутри этой мчавшейся массы. Хатч не умела обижаться надолго. А приди ей в голову, что Тор просто струсил и позволил Джорджу и Аликс выйти перед ним, она бы наверняка подумала о нем очень плохо.

Хатч ждала, что с минуты на минуту чинди исчезнет в струях света. Но этого все не происходило.

— Тому может быть сколько угодно причин, — сказал Билл. — Такая огромная масса. Иная архитектура двигателей. А возможно, и сама система «прыжка», отличная от системы Хейзелтайна .

Корабль продолжал набирать ускорение.

— По-твоему, он заправляется на каждой остановке? — спросил Ник.

Этого Хатч не знала. Она впервые имела дело с чем-то столь массивным.

— Надеюсь, эта штука останется там на достаточно долгое время, чтобы мы могли перехватить ее, когда она доберется до системы 97-ой звезды, — заметил Ник.

Билл вернулся на экран.

— Он все еще разгоняется. Все с тем же темпом. У «Мемфиса» прыжок занимает двенадцать минут. Продолжаем?

— Да. — Поступить иначе означало попусту затратить топливо, и, кроме того, это вынудило бы Хатч затормозить процесс разгона. — Мы встретимся с ним в районе 97-ой.

— Может быть, здесь даже приложима теорема Уилбура .

— Которая гласит?…

— Для массы, превышающей приблизительно двести тысяч тонн, мощность, требуемая для силовой установки Хейзелтайна, катастрофически возрастает. Не нужно доказывать, что масса астероида лежит за этими пределами. И еще я бы добавил, что эту теорему так и не доказали, и очень многие даже ставили ее под сомнение .

— Что она значила бы на практике?

— Чинди потребовалось бы значительно больше входной мощности, чем нам, значительно больше, чем следовало бы из соотношения наших размеров. Если хочешь, могу посчитать.

— Будь добр.

Хатч отправила очередное послание Тору: «Отменяю последнее сообщение. Время „прыжка“ для чинди остается неизвестным. Мы думаем, что прыжок может серьезно затянуться из-за чрезмерной массы. Причин для беспокойства нет».

— Хатч, пришел запрос с «Лонгворта». Профессор Могамбо .

Но это был не Могамбо. Появилась его светловолосая помощница.

— Одну минуту, капитан, — сказала она. (Заминка длилась недолго.) — Я дам ему знать, что вы на линии .

Ник рассмеялся.

— Он напоминает тебе, кто здесь главный.

Когда-то Хатч не терпела подобных игр. Но было это давным-давно. Она с удивлением раздумывала о том, как ее характеризует то, что она научилась быть столь терпимой к довольно широкой гамме оттенков высокомерия и надменности.

Блондинка удалилась, а Хатч осталась разглядывать станцию связи. В конце концов появился Могамбо, очевидно, все еще в процессе разговора с кем-то, не видным Хатч. Он поднял руку, призывая ее потерпеть. Беседа тем временем продолжалась. Наконец Могамбо повернулся к ней и включил звук.

— Извини, Хатч. У нас небольшая заминка . — Он взглянул на нее сверху вниз, с экрана над ее головой. Хатч переключила профессора на вспомогательный навигационный экран справа от себя. — Артефакт все еще функционирует?

— Вас интересует, не сунул ли еще Тор гаечный ключ в двигатели чинди?

После задержки:

— Ну, не совсем так. Но мне хочется, чтобы он проявил некоторую изобретательность. Уверен, я, оказавшись там, нашел бы способ сунуть палку в колеса .

Или взорвать .

— Не вполне целесообразный выбор, доктор.

Могамбо кивнул.

— Возможно, ты права, Хатч. Трудно представить, что следует делать в таких обстоятельствах, верно? — Он пристально вглядывался в нее с экрана. — Я понимаю, ты очень озабочена положением своего пассажира. Надеюсь, мы успешно снимем его. Но если мы потеряем этот артефакт… — Он прикрыл глаза, и Хатч едва не вздрогнула, увидев слезу, выкатившуюся из левого глаза Могамбо. Он попытался украдкой смахнуть ее, но понял, что попался. — Спасибо, Хатч. Я знаю, ты сделаешь все возможное .

— Хатч, — вмешался Билл, — две минуты до прыжка. Чинди набрал скорость в одну сотую скорости света.

— Хорошего мало, — заявила Хатч.

Ник вскинул руки. Тпру! Не стоит волноваться. Все идет хорошо .

— Почему? — спросил он.

— Сейчас он движется быстрее, чем нам по силам.

— Что ты хочешь этим сказать? Ведь мы можем пройти расстояние от Земли до альфы Центавра за двадцать минут.

— То другое дело. И вообще, Ник, мы летим не очень быстро. Мы прыгаем в туннель в одном месте и выпрыгиваем в другом. Но когда дело касается полетов в обычном пространстве, мы не столь резвы.

— Ты имеешь в виду, что если мы выйдем на максимальную скорость, то не сможем догнать его?

— Угадал.

— Значит, даже если чинди перейдет сейчас на крейсерскую скорость, нам не снять оттуда Тора?

— Верно.

— Хатч, — произнес Билл, — если теорема Уилбура справедлива и я достаточно точно рассчитал массу чинди , то для прыжка ему потребуется скорость 0,02773 c .

Это означало дальнейшее ускорение. До скорости, почти в три раза больше его теперешней.

— Хорошо, Билл, — поблагодарила Хатч.

Ник нахмурился. Искренняя убежденность первых часов улетучилась.

— Я полагаю, очень многое говорит в пользу этого Уилбура.

Они дотянули до тридцати секунд. Хатч вновь связалась с Тором.

— Мы почти готовы к «прыжку», Тор. Судя по всему, может пройти еще примерно один день, прежде чем чинди последует за нами. Уловил? Еще примерно день. Корабль очень массивен. И управляется несколько иначе, чем наш. От тебя требуется одно: стойко перенести эту задержку. Кстати, ты вновь не будешь слышать нас, пока не окажешься на той стороне. А мы будем ждать тебя.

Тор получил это сообщение, когда собирался спать. И встревожился — ведь оно означало, что его попробуют вытащить из этой могилы по крайней мере на день позже. Переносная палатка каким-то странным образом изменилась. Дело было не просто в том, что Тор остался в ней один; Джордж погиб, а Аликс покинула корабль. Нет, ее внутреннее пространство словно бы уменьшилось, а сама она стала становилась более суровой. Если прежде в ней царили шум и веселье, то теперь казалось, что каждый производимый звук может привлечь нежелательное внимание. Коридоры и бесконечные ряды комнат окружали Тора со всех сторон (когда он отваживался думать об этом, его воображение не «спускалось» ниже, чем на сто уровней), ошеломляя своей полной пустотой. Он больше не думал о них как о Главной улице, Барбара-стрит, Третьей или Одиннадцатой. Они вновь стали чужими — немое темное безлюдье. И еще одинаковыми. Тора вдруг поразило, что единственным характерным и приметным объектом, открытым во всем этом комплексе (который казался бесконечным, пока они бродили по нему), был «Атлантический океан».

Хотя Тор испытывал затруднение, оказавшись в подобной среде, где к тому же отсутствовало чередование дня и ночи, поддерживать устоявшийся режим ему помогал собственный организм. В эту первую ночь художник прикрепил свою временную постель к тыльной «стене» палатки, устроился, и, выключив свет, смотрел вверх, в темноту. Ему казалось, что в окружавшем его огромном пространстве все было неподвижно.

Позже он проснулся от какого-то беспокойства.

Он включил фонарь и некоторое время лежал при слабом свете, пытаясь сообразить, что же привлекло его внимание. Никакого шума. Никакого движения в темной комнате, служившей границами внешнего мира для его палатки. А все, что составляло ее внутренний мир, оставалось на местах, там, где он разложил все это. Сигнальные лампочки, определявшие состояние палатки и ее агрегатов, бодро светились, показывая, что все функционирует именно так, как надо.

Должно быть, виновата была игра его воображения.

Тор повернулся и приложил ладонь сначала к стенке палатки, затем к полу. Вибрации, до сих пор почти постоянные, прекратились. Наконец-то двигатели были выключены, и чинди перешел на крейсерскую скорость.

Крейсерская скорость? Но ведь система Хейзелтайна всегда запитана от основных двигателей. Их нельзя отключать перед «прыжком». Что происходит?

Он задействовал свой канал связи. Хатч на линии отсутствовала, но, возможно, был шанс, что где-то по соседству уже появился Могамбо.

— «Лонгворт», — сказал Тор, — где вы там?

В ответ накатила тишина.

— Кто-нибудь?…

Тор достал альбом для зарисовок и устроился с ним за порогом комнаты. И в конце концов постарался уловить сущность сложившейся ситуации. Камень и металл дверей. Ощущение абсолютного небытия за растушеванными, размытыми границами света. Словно коридор вел в царство полного забвения. «Да», — подумал он, «схватывая» на листе тени.

И невообразимая масса, скрепляющая темноту .

И призрак Джорджа, навечно запертый здесь .

Тор прислушался, воображая, что вот-вот услышит далекие шаги.

Он работал, пока не проголодался. Затем отправился в палатку и как следует подкрепился бутербродами с цыпленком и пончиками.

Прежде чем вернуться к работе, он заменил в палатке источник питания.

Перелет к звезде RK335197 продолжался немногим более трех дней. Это было исключительно спокойное время. Теперь на мостик стала захаживать и Аликс. И он превратился в место, где вся троица постоянно проводила время — с перерывами на обед. Отсек управления экспедицией теперь пустовал, превратившись в обитель эха и теней. Игры кончились — как кончились и фильмы-симуляторы. У всех пропал аппетит, и даже Нику с трудом удавалось казаться бодрым и веселым. Не потому, что они так переживали за Тора (ведь все понимали, что чинди появится в известной точке более или менее по расписанию, и особых сложностей со спасением быть не должно), но гибель Джорджа буквально разбила им сердце. В прежние времена Хатч обвинила бы во всех катастрофах только себя. Но постепенно она усвоила, что всегда существуют пределы ее возможностей. И если ее не хотели слушать…

По-прежнему казалось, что она должна была занять более жесткую позицию — может быть, даже разоблачить ухищрения Джорджа, целью которых было перехватить командование «Мемфисом».

Экспедиция потеряла «Кондор» — Пастора с его пассажирами, потеряли Курта — вместе с «Венди», Пита и Германа — на планете, названной ими Рай, и на чинди — Джорджа. Оправданно ли было это?

Для тех, кто пишет книги по истории, и, возможно, для большинства покорителей космоса ответ был бы один: да . Открытия, ставшие результатом упомянутых событий, принесут неоценимую пользу. Человечество больше никогда не будет смотреть на звезды так, как смотрело на них до сих пор. Но сама Хатч с радостью отдала бы все найденное, плотно запечатала и отправила бы плыть своей дорогой, если бы это могло вернуть и Пастора, и Джорджа, и всех остальных.

Долгими ночами она бродила по «Мемфису», меряя неслышными шагами коридор от своей каюты до мостика, где, тактично блюдя тишину, нес вахту Билл.

Остальные тоже были предоставлены самим себе. Порой она слышала их в предрассветные часы, когда Ник искал уголок для чтения, не такой тесный, как его каюта, или, может быть, не такой одинокий, где был шанс встретить хоть кого-то еще. И когда Аликс неосторожно вскрикивала в столь ранний час.

Могамбо был на грани срыва. «Лонгворт» еще только приближался к Близнецам, а «лис», как доктор называл про себя огромный инопланетный корабль, ускользнул прямо из-под носа. Он сказал Хатч, что подумывает изменить курс и лететь прямо к 97-ой, но ему очень хотелось увидеть Убежище — уж оно-то никуда не собиралось исчезать. Он дал Хатч указание доложить о местонахождении объекта, как только оно будет установлено, чтобы он мог немедленно прибыть туда. — Но больше никого не пускай на борт, — сурово приказал он. — Спасай своего человека, и побыстрей убирайтесь оттуда. Это слишком ценный объект, чтобы позволить людям бесконтрольно болтаться там .

А еще Хатч получила длинное сообщение от Сильвии Вирджил: та поздравляла ее с многочисленными открытиями и призывала беречь пассажиров. («Оставшихся пассажиров», — подумала Хатч.)

— Их не следует использовать на опасных работах по фактическому сбору материала. Хватит потерь. Особенно после всего, что произошло. Люди подумают, что мы не в состоянии позаботиться о своих клиентах .

Сильвия напомнила, что Могамбо сразу по прибытии примет руководство операцией. И что Хатч должна сделать все возможное, чтобы помогать ему. Закончила Вирджил заверениями, что когда все закончится, то о Хатч точно не забудут.

Но вот что больше всего обеспокоило Хатч.

Вирджил сообщила ей — почти между прочим, — что их открытия стали мировой сенсацией. Хатч прислали записи ряда круглых столов, выпусков новостей и обсуждений открытий и их последствий. Директор отослала даже перехваченный пакет данных из сети чинди (так теперь средства массовой информации именовали межпланетную радиорелейную линию связи, выстроенную на спутниках-невидимках). Возникло мнение, что наблюдаемые события происходили века назад, несмотря на то, что передаются в «живом эфире». «Всех нас, — сказала Вирджил, — ошеломили виды безымянного места, где стоял незабываемо прекрасный хрустальный город, сверкающий в солнечных лучах, город в скалах, выходящих к туманному морю». Известный аналитик Крейтон Уолфорд заявила, что человечество после нескольких неудачных попыток наконец-то должно отказаться от своего эксцентричного заявления, что оно — пуп мироздания. Тирас Флеминг предполагал, что земляне нашли бы внутри чинди технические чудеса в полном смысле слова. (Этот термин, казалось, вызывал у всех и каждого ощущение погружения в сверхъестественное.) «Было вполне вероятно, — подумала Хатч, — что любая живая цивилизация, с которой мы могли столкнуться, оказалось бы значительно старше нас, возможно, на миллионы лет. Технология чинди , согласно «Нью-Йорк таймс», годится для любых цивилизаций. Спустя несколько лет, в течение которых она распространится у нас, мы просто не узнаем родную цивилизацию».

«Кассел Репорт» поместил полученные из внутренних источников следующие сведения: на борту чинди так никого и не нашли, но экспедиция фактически выяснила, как работают его двигатели, и уже ведет гигантский корабль на орбиту Земли. Никто не хотел верить официальным опровержениям. И сама Вирджил относилась с подозрением.

— В этой истории ничего подобного нет? Тогда пришлите, пожалуйста, доказательства .

Прошел слух, что на борту чинди было найдено нечто ужасающее и что в ближайшее время туда отправляется вторая экспедиция, укомплектованная исключительно военными, чтобы обстрелять инопланетный корабль ядерными ракетами.

Некоторые политики обещали, что чинди не разрешат находиться вблизи Земли. Другие уверяли, что нет никаких причин для беспокойства.

В одном очерке даже говорилось, что экипаж чинди был найден — он погиб от загадочной смертельной болезни. И что гигантский корабль вместе с экспедицией Джорджа Хокельмана стоят в карантине.

Вирджил, помимо прочего, напомнила Хатч, что со станции «Аутпост» вылетела и, возможно, уже появилась в районе Близнецов группа журналистов. Хатч должна обязательно подготовить своих людей к интервью.

Было еще множество личных посланий, которые она должным образом разобрала. В том числе несколько сообщений для Джорджа.

Тору пришло четырнадцать писем. Никакой «макулатурной почты». Межзвездные сообщения обходились слишком дорого. Обычно это была личная или научная «корреспонденция». Хатч переслала письма на его почтовый ящик, где им предстояло дожидаться возвращения адресата.

Аликс получила приглашение приехать на встречу с одной парижской рабочей группой — чего сделать она в любом случае никак бы не смогла. Гонорар сулили весьма щедрый, и съемка обещала быть продуманной и полезной, но она подошла к этому философски.

— Я жива, — сказала она. — И если наша экспедиция больше ничего не откроет, она и так уже открыла для меня большие перспективы.

Для Хатч было всего несколько сообщений. В одном говорилось, что собрана комиссия по поводу гибели корабля «Венди Джай». Такова была обычная практика, и Хатч не удивилась. Если капитан Хатчинс вернется, они бы хотели, чтобы она дала показания.

Мать Хатч где-то вычитала, что их экспедиция потерпела катастрофу, и советовала ей быть осторожнее. Двое давних приятелей воспользовались случаем, чтобы поздравить ее и пожелать удачи. «Омега Стайлинг» («Последний крик моды») предлагала очень выгодный контракт на использование ее имени, а еще некто, писавший книгу о чинди , хотел, и как можно раньше, взять у нее интервью. Он тоже был на пути к Близнецам, хотя и не сообщал, как и когда объявится там.

«Мемфис» появился в системе 97-ой звезды на третий день после «прыжка». Индикатор времени Тора показывал, что у него остается четыре дня и двадцать два часа. Первым делом Хатч спросила Билла, не зарегистрировал ли он каких-либо случайных сигналов. Было маловероятно, что чинди сумеет обойти их здесь и сейчас, поскольку теория утверждала, что все перемещающиеся сквозь гиперпространство средства движутся с тем же соотношением скоростей, что и в стандартной непрерывной пространственно-временной среде. Но теория теорией, а если чинди и впрямь обладал передовой технологией, кто знает, что он мог бы сделать?

Во всяком случае, Билл дал вполне предсказуемый ответ:

— От нашего наружного передатчика мы ничего не получали . — Он вновь появился, глядя с явным напряжением. — А вот сейчас принимаем сообщение от терпящих бедствие .

У Ника округлись глаза.

— Кажется, Биллу требуется лечение.

Люди находились за сотню световых лет от исследованного космоса. В зоне, где никто никогда еще не бывал.

— Билл, как ты узнал, что это передача от терпящих бедствие? — спросила Хатч.

ИИ возник на экране на противоположной стороне комнаты в одном из своих виртуальных обличий: широкие белые брюки, темно-синяя рубашка с якорем на нагрудном кармане.

— Сообщение передается на английском языке, — пояснил он.

29

Господи помилуй, каким маленьким вы выглядите. Так будем выглядеть мы все… и короли, и кайзеры… раздетые перед последним странствием.

Чарльз Лэм. Во мрак Эллистона. 1831

Морис Могамбо вышел из спускаемого модуля, сделал несколько шагов и остановился, пристально разглядывая Убежище. Овальное окно придавало строению «удивленный» вид.

Как здорово видеть тебя, Морис. Как приятно, что ты зашел. Ведь гости у нас бывают не так часто.

Да, действительно, следует признать, что первая побывавшая здесь группа не ошиблась. Я создано как настоящее убежище для двух замечательных существ. Они работали здесь, занимались наукой и жили своей жизнью, не отвлекаясь на те формальности и шаблоны, с которыми вынужден постоянно иметь дело ты. Никакой бюрократии, никаких конкурирующих специалистов, никакой мелкой зависти или подозрений. Сократ был бы здесь как дома.

Сопровождавшая доктора группа рассыпалась вдоль скального выступа. Некоторые из прибывших уже окружили стоявший здесь инопланетный корабль. Мартинсон даже поднялся по трапу и сунул голову внутрь. Шози пристально вглядывался за край обрыва. Хокинс, опустившись на колени, откалывал образцы камня. Альварес производил съемку, фиксируя каждый этап осмотра.

Могамбо неожиданно вспомнил, что рядом с ним стоит Чардин. Но тот, хорошо понимая, что сейчас не время для праздных разговоров, предпочитал держаться в нескольких шагах позади, позволяя Могамбо насладиться моментом.

Разумеется, это был звездный час в его жизни, и без того богатой открытиями и победами. Жаль только, что он не был здесь первым. (Тут Могамбо почувствовал легкие уколы совести, понимая, что низко раздумывать о первенстве в месте, которое казалось почти священным.)

Он уже собирался войти внутрь, когда его вызвал капитан «Лонгворта», Джон Юркевич.

— Морис, — сказал он, — мы завершили обследование остальных лун .

Могамбо подавил досаду, которую чувствовал всякий раз, когда его беспокоили. Затем ему пришлось вторично выслушать объяснение капитана, чтобы добраться до сути. Проклятье . Ведь он заранее знал, каким будет результат, но хотел увериться.

— А нет ли там чего-нибудь просто интересного?

— Нет, профессор. Ничего .

— Что относительно «Мемфиса»? Что-нибудь слышно от Хатчинс?

— «Мемфис» должен сейчас появиться в районе 97-ой. Но мы до сих пор ничего не получили от них. Хотите, чтобы я связался ними?

— Нет. Сейчас, Джон, мы заняты здесь по горло. Я уверен, что они дадут нам знать, когда у них появится что сообщить.

Могамбо вновь перенес внимание на инопланетную постройку. «Ничего прекраснее, — подумалось ему, — я в жизни не видел».

На английском языке?… — Да. Они обозначают себя «Вентура» SL002. Сообщение только голосовое .

— «Вентура»? — глаза у Ника округлились. — Это уж не…

Билл включил звук.

— ПОЖАЛУЙСТА. ПОМОГИТЕ. ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ РАЙОН SEPC 6A1193KKM.

— Регистрационный номер верный, — сообщил ИИ. — Существует только один корабль с таким названием .

— А что значит SEPC и все остальное?

— Это обозначение 97-ой по звездному каталогу Пендела-Корбина, которым пользовались в то время, когда пропал «Вентура» .

Странный холод сковал сердце Хатч. «Вентура» был вторым кораблем, приспособленным для сверхсветовых полетов. После того как сорок два года назад «Терра» совершила свое историческое путешествие к альфе Центавра, «Вентура» с экипажем из четырех человек, группой ученых и сенатором от Северо-Американского союза предпринял полет на Вольф 359. И с тех пор о нем ничего не было слышно. Поиски в районе Вольф 359 не выявили никаких доказательств, что он вообще появлялся там, и его исчезновение стало одной из долгоживущих загадок века. Общий опыт подсказывал, что его полет — по нынешним стандартам организованный просто примитивно — потерпел неудачу сразу после «прыжка в мешок» и что корабль пропал еще в гиперпространстве. В результате опыта с «Вентурой» была проведена модификация двигателей Хейзелтайна. Теперь, если ошибка была неминуема, система немедленно возвращала корабль в обычное пространство. Такого рода неуправляемые и непредсказуемые прыжки происходили несколько раз и стали причиной нескольких катастроф. Но после пропажи «Вентуры» ни с одним кораблем ничего подобного больше не случалось.

— Местоположение? — спросила она.

— Достаточно далеко, по другую сторону солнца . — Билл дал картинку. — Вот солнечная орбита, — добавил он. — Но они значительно ближе к солнцу, чем мы .

Аликс, которая в процессе этого обсуждения сидела молча, наклонилась и положила руку на плечо Хатч.

— Хорошие новости, — сказала она.

— Надо полагать.

— А может быть иначе?

— Аликс, как, по-твоему, почему чинди так сильно отклонился от курса на 97-ю? Какова главная цель его полета сюда? Что, у них такая плохая система навигации? Ему потребуются месяцы, чтобы добраться отсюда до «Вентуры», если он не сделает очередной прыжок.

Билл казался очень задумчивым.

— Хатч, может быть, масса делает чинди более уязвимыми, чем мы, если он появляется в точке, уже занятой другим твердым объектом. Что если наличие небольшого астероида в районе их выхода из «прыжка» способно дестабилизировать весь корабль .

— Ты действительно так думаешь?

— Трудно сказать. Но такая вероятность есть. И это очень хорошо объясняет его намерение прийти именно сюда, вместо того чтобы попасть во внутреннюю систему, — ответил ИИ.

Но тогда надо сделать второй «прыжок», чтобы все совпадало во времени. Означает ли это, что у чинди есть некая передовая техника, позволяющая быстро просканировать пространство, убедиться, что все безопасно, и только тогда переместиться ближе?

— Вот что странно, — заметила Аликс. — Куда бы чинди ни отправлялся, всякий раз там отыскивается нечто необычное и примечательное.

Ник рассмеялся.

— Типичные археологи. Им было наплевать на нас, когда мы открыто явились к ним со словами приветствий. Их единственный интерес…

— …мертвые, — закончила Аликс.

— Билл, мы делаем следующий «прыжок». Подойдем как можно ближе, а затем возьмем курс на «Вентуру». Оставь здесь зонд для гиперсвязи, чтобы он известил нас, когда появится чинди, — попросила Хатч.

Каждый школьник знал, как выглядит «Вентура». Маленький «толстый» корабль, который, казалось, был смонтирован из ракетных камер трубчатой формы. Вся конструкция включала восемь таких элементов. Спускаемые модули располагались на обоих лонжеронах. В те времена наличие дополнительного спускаемого модуля считалось первой и необходимой мерой безопасности. На корабле не было иллюминаторов обзора. Тогда еще не были созданы те прозрачные материалы, которые отвечали бы по своим качествам всем рискам и опасностям межзвездных путешествий. Корпус корабля украшала эмблема — флаг Мирового Сообщества. И, разумеется, там же стоял вошедший в историю регистрационный номер: «SL002». Вторая модель корабля этого класса, то есть сверхсветового.

Что же он делал здесь?

Он находился на околосолнечной орбите, приблизительно в 180 миллионах километров от солнца. Бортовые огни были погашены, но антенна медленно вращалась.

— Сорок лет, — сказал Ник. — Еще лет тридцать или около того, и их сигнал бедствия достигнет станции «Аутпост».

— Поднимемся на борт? — спросила Аликс.

Хатч прикрыла глаза. Опять за свое .

— У нас еще есть время, — продолжила Аликс. — Нам больше нечего делать до тех пор, пока здесь не появится чинди .

— Нет, — произнесла после долгих колебаний Хатч. — Оставим их в покое.

— Зато чинди их не оставит, — заметил Ник. — Они высадят группу, проведут съемку и сбегут, прихватив кое-какие артефакты. Вот.

«Точь-в-точь как мы», — подумала Хатч.

«Древний» корабль занял с полдюжины экранов. Хатч пристально вглядывалась в него, в его серый корпус, после стольких лет сохранивший полировку, в медленно вращающуюся антенну, в однотипные спасательные модули. Она видела макет этого корабля на выставке в Смитсонианском институте, когда ей было всего десять лет. Он вызывал у нее озноб тогда, вызвал и сейчас.

— Кто хочет пойти со мной? — спросила она.

Нику отправиться на подобную прогулку не позволяла нога. Честно говоря, он ничуть не волновался, имея законное основание остаться «дома». Аликс изображала добровольца, но, казалось, это была скорее показная храбрость, нежели энтузиазм. Они учились.

— Хатч . — Билл снова отвлек ее. — Там есть и еще кое-что .

Появился чинди? Когда бы Хатч ни собралась что-то сделать, ей всегда приходилось спешить.

Но это был не чинди . Вспыхнул навигационный экран, и она увидела одну из «бутылок ».

— Она на той же орбите, что и «Вентура».

— Эта штука просто-напросто зонд, — сказал Ник. — Вот как чинди узнает о том, какая система представляет интерес для посещений.

— Билл, — спросила Хатч, — те «бутылки», что чинди запустил при нас… хоть у одной из них траектория полета вела в эту систему?

— К 97-ой? Нет, Хатч. Ни одна из них не была направлена по вектору, который мог бы привести сюда. Если только она где-то не поменяла курс. Ведь я отслеживал их на короткой дистанции. Но пока я наблюдал, ни одна из них не совершала «прыжка» .

Аликс нахмурилась.

— Странно.

— А может, и нет, — заметила Хатч. — Эту наверняка отправили раньше той группы, что видели мы. Те бутылки не успели бы добраться сюда и сообщить о результатах наблюдений. Чинди знал свой маршрут еще до того, как запустил очередную партию зондов. Я думаю, его расписание выстроено заранее. Может быть, он даже знает, где сделает три, а то и четыре следующие остановки. К тому времени, как он вновь будет готов лететь, он, может быть, получит результаты от группы, отправленной на наших глазах.

Это как будто бы подтверждало их раннее предположение, что чинди в состоянии создавать крайне компактные сверхсветовые двигатели.

Аликс покачала головой.

— Все это для меня слишком сложно.

— Ты думаешь, — заметил Ник, — что чинди периодически запускает рой зондов? Они осматривают, скажем, пару тысяч систем и отправляют назад результаты. И все, что кажется интересным, заслуживает посещения чинди .

— Именно так я и думаю, — заявила Хатч. — Они «наносят визит», и если место приемлемое, устанавливают спутники постоянного наблюдения.

— Спутники-невидимки. Которые к тому же функционируют как радиорелейная линия связи. Понимаете, фактически мы имеем дело с межзвездной коммуникационной сетью. — Ник сложил ладони и опустил на них подбородок. — Кто эти «люди»? Кто делает все это?

— Кто-то, склонный к драматическим постановкам, — откликнулась Аликс. — Я вот о чем: эти «парни» не просто записывают все подряд. Мне кажется, они отыскивают именно «драматический» материал. Войны, религиозные торжества, приземления на луне, потерянные звездолеты. Может быть, даже романтические эпизоды. — Ее глаза блестели. — Похоже, кто-то очень хочет, чтобы ничто не пропадало бесследно.

— Я думаю, их работа заключается вот в чем, — сказала Хатч. — Чинди появляется, выполняет все намеченное, собирает артефакты и все, что можно.

— Но кто делает это? — спросил Ник. — Ведь на том корабле мы не видели ни единого признака жизни.

— Он наверняка автоматизирован. Это очень долгосрочная экспедиция. На века, если верить данным о возрасте спутников у Тихой Гавани. Так что они должны были отправить на чинди только машины.

— Интересно, — произнес Билл, — есть ли у них еще подобные штуки. Я имею в виду, сколько там этих чинди ?

«Вентура» покинул Землю 6 мая 2182 года, через тринадцать недель после того, как «Терра» на двигателях Хейзелтайна выполнила свой героический рейс к альфе Центавра. То были бурные дни. Совершенно неожиданно, в общем-то ни с того ни с сего (ведь на самом деле почти никто не ожидал, что система полетов на скоростях выше скорости света вообще заработает), дальний космос распахнул свои двери, и корабли получили возможность добираться до Барнарда за полдня, до Сириуса за двадцать часов, до Альдебарана менее чем за неделю, а до далекого Антареса за неполный месяц. Так что знаменитое замечание вице-президента Северо-Американского Союза («скоро мы начнем доставлять туристов на другую сторону галактики») имело под собой все основания. Он, похоже, и не подозревал, что на такое путешествие, пусть и с использованием техники Хейзелтайна, потребовалось бы более пятидесяти лет. В одну сторону. Капитаном «Вентуры» был Джошуа Холлин, ветеран космических полетов, который вместе с экипажем «Копья» выполнил первый пилотируемый человеком полет на Сатурн. Его команда состояла из штурмана, инженера и врача.

Список пассажиров включал целую международную группу физиков, планетологов, метеорологов — и даже специалиста по контактам. И, разумеется, сенатора Кесвелл. Этих людей отбирали не по их академическим дипломам или заслугам, как отбирали бы теперь. Скорее, выбор падал на тех, кто был готов пройти серьезную физическую подготовку и мог переносить нагрузки. Даже в то время рациональный подход к подбору группы учитывался в последнюю очередь. Такое отношение было наследием более раннего периода, когда даже сам выход на орбиту мог вызвать в организме человека среднего возраста, если тот пренебрегал базовой физподготовкой, серьезные повреждения.

Билл воспроизвел их фотографии и биографии. Все они были относительно молоды. (Они ушли в рейс в эпоху до прорывов в области омолаживающей терапии.) Девять мужчин, шесть женщин. В том числе пара молодоженов. Очевидно, все были в полном восторге от такой удачи.

Спустя три часа семнадцать минут после старта с земной орбиты они совершили «прыжок» и растворились в истории. У них было оборудование для связи со скоростью выше скорости света, но его невозможно было использовать во время полета в гиперпространстве. Так что никто не ожидал от них сообщений прежде, чем корабль появится в районе Вольф 359.

Полет должен был длиться двенадцать часов. Сообщение, подтверждающее его прибытие к месту назначения, должно было поступить еще через сорок семь минут. Ранним утром 7 мая руководители полета пришли в полное замешательство. С рассветом они уже понимали, что дела идут не совсем так, как следовало бы.

Спустя четырнадцать недель был поспешно снаряжен и запущен третий корабль, «Эксетер». Но ни этот, ни несколько других последовавших за ним не смогли найти свидетельств, что «Вентура» хотя бы появлялся в районе места назначения.

Билл вывел на экран схемы компоновки «Вентуры». Они не были достаточно полными, а Хатч слабо разбиралась в этой технике. Впрочем, все, что ей было нужно, — принести на борт пару дисков, записанных совместимо с их операционной системой, чтобы запустить свои программы.

— Мне очень жаль, — сказал ей Билл, — но мы не способны сделать такие диски .

— Дай знать, — попросила Хатч уже с порога, — когда появится чинди .

— Я не только продолжаю прислушиваться к телеметрическому передатчику, — сообщил Билл, — но к тому же активировал прощупывание широкого диапазона частот. Так что мы получим множество предупреждений .

— Хорошо.

План спасения был довольно прост. Чтобы начать обследование «Вентуры», чинди обязательно выберет параллельную орбиту. И вот тогда «Мемфис» запустит шаттл и подберет Тора. Очень просто.

Сразу после этого Хатч с удовольствием отдала бы Могамбо и чинди , и Убежище, и «Вентуру», и все что угодно — и отправилась бы восвояси. Очень славно чувствовать, что почти все позади.

Они с Аликс облачились в костюмы и обувь с захватами, проверили снаряжение и поднялись в шаттл. Там Хатч еще раз сверилась с контрольным списком и убедилась, что они полностью готовы к вылету. Люки открылись, вспыхнули бортовые огни, и шаттл выскользнул в ночь.

«Вентура» все еще сохранял герметичность. Аликс наблюдала, как Хатч потянула на себя панель рядом с воздушным шлюзом и вручную открыла его. Через шлюз женщины прошли во внутреннее пространство корабля. — Здесь очень плохой воздух, Аликс, — сказала Хатч, предупреждая, чтобы та не отключала костюм.

Аликс уже знакомилась с планировкой корабля и размещением оборудования. Она уже поняла, что воздушный шлюз выходит прямо в общий отсек, достаточно большое помещение, где могли собраться все участники экспедиции. Еще на корабле должны быть столовая, конференц-каюта и гостиная.

Когда люк открылся, в темноте внутренних помещений возникло движение. От неожиданности Аликс так и подскочила и, буквально оторвавшись от палубы, врезалась головой в шпангоут. Хатч, испуганная не меньше, упала назад, в шлюз.

Когда луч ее фонаря высветил причину переполоха, на Аликс накатила вторая волна паники. Она лицом к лицу столкнулась с трупом.

Он плавал по помещению, и, очевидно, отозвался на воздушные потоки, возникшие при открытии люков. Он весь ссохся, черты за столь долгое время исказились, и Аликс не могла определить, мужчина перед ней или женщина. Хатч указала на второй труп, находившийся в углу. Аликс поборола неожиданный порыв исторгнуть из желудка завтрак. Вообще говоря, еще до прибытия сюда ей было понятно, что на космическом корабле — трупы, но она не предполагала, что они, против ожиданий, будут свободно летать, а не лежать.

Она попыталась сосредоточиться на деталях. Имена. Вспомни их имена . Оба тела были в комбинезонах, именные метки были отчетливо видны. «Саперстейн». И «Шиви». Аликс сверилась с имевшимся у нее списком. Физик из Бремерхевена и биолог из Марселя. Мужчина и женщина. Двадцать пять и двадцать шесть лет на момент смерти.

— Что же здесь случилось? — спросила Хатч. Ее голос звучал чуть звонче обычного.

Там были еще трупы. Три на кухне, три в грузовом отсеке и несколько в жилых помещениях.

Аликс тоже было любопытно знать, что же их убило.

Или просто закончился воздух?

Хатч, как оказалось, была озабочена тем, каков будет следующий шаг, а Аликс продолжала держаться рядом с ней. Ее лодыжка все еще давала себя знать, когда Аликс, увлекшись каким-то делом, забывала щадить ногу. По общей связи раздался голос Ника, довольно бойко интересовавшегося, что им уже удалось обнаружить.

Хатч рассказала.

— Должно быть, причина — серьезное механическое повреждение, — добавила она.

Аликс по-прежнему раздумывала, но о вещах несколько иных. О Нике, оставшемся на «Мемфисе». О реакции зрителей на заключительный акт премьеры «Улыбайся и обнажайся». О бутафоре, который оказался ее самым пылким, за многие годы, любовником.

— С тобой все в порядке? — осведомилась Хатч.

— Все хорошо. — Аликс вдруг осознала, что по-прежнему стоит, сложив на груди руки, будто собираясь что-то отогнать. — Только место жутковатое. Но со мной все в порядке.

— Может быть, хочешь вернуться?

— Нет. До тех пор, пока ты здесь, я не уйду.

Хатч указала на люк у них над головой.

— Он ведет на мостик.

— Ты первая. — Аликс старалась казаться беззаботной. Хатч освободилась от обуви с захватами и плавно поднялась, открыла после коротких усилий люк и исчезла в нем.

— Здесь нет никакой лестницы, — заметила Аликс.

На корабле отсутствовала искусственная гравитация.

Наверху обнаружились еще четыре трупа. Аликс вообразила, что вполне может вдохнуть их запах, и старательно выбросила это из головы. Хатч пробиралась между мертвыми и склонилась над консолью управления. Она коснулась клавиатуры, и Аликс очень удивилась, когда замерцал целый ряд лампочек.

— Какие-то остатки энергии еще сохранились, — сказала Хатч. — Во всяком случае, пока «Вентура» остается на месте.

— Не знаешь, что тут случилось?

— Понятия не имею.

— А если спросить ИИ?

Руки Хатч вновь запорхали по клавиатуре, но вроде бы ничего нового не произошло.

— Он фактически уже не существует. — Вспыхнула зеленая лампочка. — Зато у нас есть бортовой журнал.

— Ты можешь просмотреть его?

— Не знаю. Ведь здесь не хватает мощности даже для того, чтобы вывести записи на экран. — Хатч оглядела консоль, отыскала небольшую секцию для хранения носителей информации и извлекла оттуда два диска.

— Ничего подобного я еще не встречала, — заявила Аликс.

— Билл считает, что на корабле вряд ли остались записи каких-либо данных, но попытка не пытка. — Хатч поискала дисковод и вставила в щель один из носителей.

Загорелись новые лампочки. Тогда Хатч достала портативный источник питания, предусмотрительно захваченный с «Мемфиса», и подключила его. Система щелкнула, немного пошумела и смолкла.

Хатч перезапустила ее и повторила попытку.

Несколько заходов — и у Хатч сделался довольный вид.

— Ты скопировала журнал? — обрадовалась Аликс.

— Да. Думаю, успешно. — Хатч извлекла диск и положила в карман. — Давай попытаемся провести диагностику.

Она выдернула разъем источника питания, сдвинула в сторону мешавший ей труп, скользнула в кресло перед устройством, которое больше всего напоминало капитанскую консоль, и пристегнулась, чтобы не подняться вверх и не поплыть. После этого она подключила свой источник питания.

— А мы сумеем прочитать журнал, когда вернемся на «Мемфис»? — поинтересовалась Аликс.

— Вероятно, мы сможем хоть что-то узнать и на скорую руку. — Хатч поискала инструментальную панель, нашла ее и вставила второй диск.

— Ты не могла получить ту же самую информацию с другой позиции? — спросила Аликс.

— Если бы знала, что делаю. — Хатч щелкала переключателями, нажимала на сенсорные панели, и наконец консоль ожила. Хатч пристально изучала ее, разговаривала с ней, включала тумблеры и нажимала клавиши. (Ожил дисплей компьютера. Начался парад символов и изображений.) — Двигатели ни при чем, — сказала она наконец. — Они в полном порядке. Обе группы.

Этот мостик вызывал клаустрофобию. Полное отсутствие обзорных иллюминаторов, не позволявшее видеть внешний мир, вкупе с темнотой, и присутствие атрибутов , которые вряд ли можно было назвать телами, вызывали у Аликс теснение в груди. Когда комната закружилась, Аликс ухватилась за спинку кресла Хатч.

— И топливо ни при чем. И реактор.

Аликс старалась сосредоточиться на нормальном дыхании. Она чуть понизила температуру внутри своего костюма и почувствовала себя лучше, когда ее начал обдувать прохладный воздух. В поисках, что именно вызывает у нее беспокойство, она посветила фонарем в глубь мостика. Там темнел открытый люк, и она припомнила из схемы корабля, что дальше размещался еще ряд жилых помещений, а в конце — общий отсек. Не отпуская кресла Хатч, она навела фонарь на люк и увидела новое движение теней.

— И целостность корпуса не нарушена. — В голосе Хатч звучало замешательство.

— Но ведь что-то же случилось, — произнесла Аликс, словно желая, чтобы до Хатч наконец дошло, что именно надо узнать, и тогда она тут же дала бы ответ.

Пилот оцепенела.

— А вот этого я вообще не понимаю.

Интонация у нее была тревожная.

— В чем дело? — спросила Аликс.

— Гиперсвязь подтверждает исправное состояние.

Через минуту Аликс поняла. Гиперсвязь — это средство коммуникации, обеспечивающее передачу сигнала со скоростью выше скорости света. И если она была исправна, а «Вентуру» после «прыжка» выбросило сюда, то людям оставалось только обратиться за помощью.

— Но они так и не воспользовались этой возможностью, да?

— Нет. Предпочли радиосвязь.

Экипаж должен был знать, что радиосигнал о помощи мог в течение всей их жизни так и не достигнуть цели.

— Чушь какая-то, — фыркнула Аликс.

Хатч уже перешла к новой стадии диагностики. Ярко вспыхнула красная лампочка.

— Сейчас ничего не получится, — объяснила Хатч. — На корабле недостаточно энергии, чтобы устройство действовало, но сорок лет назад эта связь работала бы . Почему они не воспользовались ею?

Она методично обошла «Вентуру», снимая все окружающее. Аликс продолжала обдумывать свое домашнее задание, которое дала себе сама, старательно скармливая все, что видит и что ощущает, памяти, с расчетом однажды в той или иной форме передать это широкой аудитории. У нее даже было готово название: «У нас все под контролем».

— А не следует забрать отсюда тела? — с неохотой спросила она. — Прежде чем сюда явится чинди?

Хатч кивнула.

Женщины вывезли девятнадцать трупов, три раза загрузив полный шаттл, и уложили их в холодильную камеру грузового отсека. От Ника помощи было мало, но Аликс приняла участие во всех трех транспортировках, сидя рядом с пилотом очень тихо. Билл отключил на «Мемфисе» искусственную гравитацию, и им удалось без труда перенести упакованные в мешки останки. Хатч, как казалось, достаточно спокойно восприняла эту операцию, хотя потом в ее взгляде появилось нечто странноватое.

Она на некоторое время спустилась вниз, оставив Ника и Аликс завтракать. Но у Аликс начисто пропал аппетит, и она удовольствовалась стаканом апельсинового сока, в то время как Ник, разделываясь с парой сэндвичей с жареной говядиной, рассуждал о том, что наконец-то пассажиры и экипаж «Вентуры» обрели достойное место.

— Как ужасно, — сказал он, — когда люди умирают вдали от торных дорог и их семьи остаются в неведении относительно того, что произошло. Погребальная церемония, несущая утешение, — это очень важно, когда закрывается книга жизни. Оно дает оставшимся в живых любимым и родственникам покойного шанс продолжить полноценную жизнь. — Он взглянул на Аликс, и она слабо улыбнулась в ответ. Ему, известному директору похоронной компании, как он сам себя называл. — Даже сейчас, спустя столько лет, это возвращение останков очень поможет членам их семей. — Он обратил к ней печальный, но пристальный взгляд. — Знаешь, чем является для каждой из известных нам развитых рас участие, устройство поминальных служб и организация похорон? Не считая создания религии и семьи, прощальная церемония, как мне кажется, является единственным универсальным общественным феноменом.

Вернулась Хатч, широко улыбаясь и держа в руках стандартный диск.

— Думаю, мы готовы, — сказала она.

Все прошли в отсек, о котором теперь никто и не вспоминал, как о месте управления экспедицией, и Хатч поместила диск в считывающее устройство. Вспыхнули два экрана, и на одном из них перед Аликс возникли портреты и биографические данные экипажа, на другом — дата старта, список пассажиров, обеспечение экспедиции и отчеты о состоянии систем корабля. Все было датировано 6 мая 2182 года.

Отлет с космической станции «Либерти» (функции которой давно уже перешли к другой, известной теперь как «Колесо») должен был состояться позже, тем же утром, — и состоялся, после виртуального выступления самодеятельного оркестра средней школы в Пибоди, штат Небраска, после множества речей, после благодарности Эдит Кесвелл, «первому сенатору, отправляющемуся к звездам». Капитан Холлин заметил по этому поводу: «Не хватало только фейерверка».

Хатч быстро «промотала» вперед почти всю церемонию. Сенатор Кесвелл (темноволосая, с огнем энтузиазма в глазах, зажженным предстоящим приключением) поднялась на борт. Последние рукопожатия, оркестр грянул симфонию «Юпитер» — и корабль «Вентура» покинул станцию.

Несколько часов спустя корабль плавно перешел в гиперпространство. (При этом лишь некоторые пожаловались на расстройство желудка.) Заработали смонтированные на корпусе корабля фотодетекторы, и пассажиры вместе с экипажем впервые получили возможность заглянуть внутрь «мешка», увидеть тот заполнявший гиперпространство туман, через который предстояло пройти их кораблю на пути к звезде Вольф 359.

Через шесть часов после вхождения в гиперпространство, на полпути к месту назначения, состояние больных ухудшилось. Затем болезнь распространилась и на других. Капитан записал имена заболевших в медицинский журнал и отметил, что им было назначено лечение.

Это была последняя запись на диске.

— Да, пользы от этого немного, — сказал Ник.

Аликс уставилась на диск, который Хатч извлекла из устройства.

— Ты уверена, что это все?

— Все, что выдал нам компьютер.

Ник покачал головой.

— Похоже на пищевое отравление. Или что-то оказалось в воде.

Хатч убрала диск.

— Может быть, что-нибудь удастся найти среди других записей, — произнесла она, продолжая хмуриться.

— Что-то не так, Хатч? — спросила Аликс.

— Мы здесь уже около тридцати часов.

Остальные мигом поняли.

Так где же чинди ?

Могамбо тихо стоял над двумя могилами. Чего бы я только не отдал, чтобы познакомиться с вами. Получить возможность побеседовать. Едва ли вас заменит библиотека . Внутри здания его люди занимались анализом и пытались понять язык, на котором были написаны книги. Об их присутствии Могамбо время от времени напоминал свет, проникавший во внутренний двор. Но коллеги были второстепенным явлением, всего лишь тенями у границ видимости, изображениями, которые невозможно постичь.

В основном, это были хорошие люди, но сплошь обыватели. Ходж даже был готов раскопать могилы. Доктор понимал, что в конце концов к этому все и придет. Но только не сейчас. Не сейчас, пока он здесь.

Он долгие часы просто бродил по Убежищу, впитывая его атмосферу, простаивая на куполе, пока две огромные планеты величественно двигались друг возле друга, постепенно меняясь местами, а их кольца то словно наклонялись к нему, то отдалялись, по мере того как Вертикальная перемещалась по своей орбите. Было трудно не заметить здесь руку Творца. Могамбо не был простаком и, разумеется, знал, что Вселенная — это машина и все… ну, почти все… можно объяснить наличием гравитации и водорода, малых и больших сил. И все же…

Где-то у запястья возникла легкая вибрация. Входной сигнал от капитана.

— Да, Джон? В чем дело?

— Профессор, мы только что получили запрос с «Мемфиса». Они хотят, чтобы мы проверили, находится ли чинди все еще на своем курсе .

— Ты хочешь сказать, они думают, что он до сих пор не «прыгнул»?

— Они не знают. Из сообщения ясно одно: в районе 97-ой звезды он так и не появлялся .

— Да что же это, Джон? Он так до сих пор и не вышел в гиперпространство? Я понимаю так, Джон, что мы просто не в курсе.

— Нет, сэр. Находясь здесь, мы не можем этого знать. Слишком далеко. Разрешите сделать вылет и взглянуть на него?

— Сколько времени тебе потребуется?

— Всего несколько часов .

— Да, — разрешил доктор. — Давай.

Как и Хатч, Могамбо не нашел способа посмотреть в книги. Он ходил по Убежищу, касался открытых томов, гладил пальцем корешки томов на полках. Эти часы были наполнены смесью удовольствия, страстного желания и жадной тоски, совершенно непохожей на то, что он испытывал при исследованиях раньше на протяжении долгой и богатой событиями жизни. Его помощники уже строили планы, определяя, как лучше всего переместить строение — целиком, со всем содержимым — в Арлингтон. Могамбо осудил эту идею и уже отправил сообщение Сильвии, доказывая ошибочность этого плана. Пока он сам не появился здесь, на месте событий, он не осознавал, что Убежище и все его окружение настолько ценны, что просто невозможно перемещать все это в Виргинию, что вся сущность его — здесь , и здесь его следует оставить. А если кто-то из-за неудобств откажется от путешествия сюда, черт с ними.

Казалось, Юркевич отправился совсем недавно, а он уже вновь появился на связи.

— Он все еще там, — доложил он.

— И все еще не «прыгнул»?

— Нет .

— Тогда я вообще ничего не понимаю. Ты сообщил об этом Хатчинс?

— Да, сэр. Несколько минут назад .

— Что же он делает? Этот чинди?

— То-то и удивительно. Он уже набрал четверть скорости света. А это, кажется, невозможно .

— Я бы определенно решил, что нет. И он больше не ускоряется?

— Нет. Идет в крейсерском режиме .

Могамбо вздохнул. Четверть от скорости света. И еще крейсерский режим. Что бы это могло значить, по мнению Юркевича? Как они могли так ошибаться (что наиболее вероятно)?

— Вам нехорошо, профессор ?

— Нет, — сказал он. — Я превосходно себя чувствую. — Могамбо подозревал, что никогда в жизни не ступит на борт этого самого чинди .

Отправив на «Лонгворт» сообщение с просьбой провести сенсорный поиск в широком диапазоне, Хатч несколько успокоилась и почувствовала, что в силах ждать хоть весь долгий, нагонявший уныние вечер. Чинди должен появиться. «Бутылка»-спутник, его предвестница, уже прибыла на место. Здесь же был и «Вентура». Куда же еще ему деваться? Если чинди передвигался с помощью техники, аналогичной технике Хейзелтайна, он должен был бы совершить переход в гиперпространство в разумное время после достижения необходимой для «прыжка» скорости. Какова бы она ни была для корабля такой массы. Понятие «разумное время» определялось возможностью корабля жечь топливо для поддержания ускорения, когда разгон был ему больше не нужен.

Ник заснул в кресле. Аликс читала, когда Билл известил Хатч, что пришло сообщение с «Лонгворта».

— От капитана Юркевича .

— Аликс, не дыши, — сказала она. — Посмотрим, что хорошего нам скажет капитан.

Юркевич, крупный румяный мужчина, был слегка грубоват по сравнению с большинством капитанов сверхсветовых кораблей. Он летал уже давно и служил в Академии еще во время их первого путешествия на Пиннакл.

— Хатч, — сообщил он, — этот корабль все еще там. Его еле засекли наши сенсоры самого дальнего диапазона. Но он все еще там . — Лицо его выражало и облегчение и беспокойство. — Слава богу, мы не потеряли его совсем .

Он на расстоянии 323 астрономических единиц от Близнецов. Движется со скоростью 0,26 световой. Повторяю, 0,26 «це». В крейсерском режиме. Вряд ли он сейчас будет прыгать, если даже захочет .

В крейсерском режиме. То есть больше не наращивает ускорение.

Когда передача закончилась и на экране вновь возникла эмблема «Мемфиса», Аликс не сводила глаз с Хатч.

— Насколько это плохо? — осторожно произнесла она.

Мы упустили очевидное. Боже мой. Скорость в четверть световой! Тора можно считать мертвецом. Как мы могли не подумать о такой возможности?

— Он идет не сюда? — спросила Аликс.

— Сюда, — отозвалась Хатч. (Ник шевельнулся, но так и не проснулся.) — Только придет заметно позже, чем мы думали.

— Насколько позже?

— Точно не знаю. Примерно на пару столетий.

30

Один, один, всегда один,

Один и день и ночь!

И Бог не внял моим мольбам,

Не захотел помочь!

Сэмюэл Т. Кольридж. Сказание о Старом Мореходе (пер. В. Левика). IV. 1798

Состояние Тора ухудшалось, меняясь от простой нервозности к тревоге и полному отчаянию.

Следует отдать ему должное: он боялся не только за себя, его охватила мрачная уверенность в том, что нечто ужасное произошло с «Мемфисом». Возможно, им встретилось очередное устройство из разряда тех «пожирателей кораблей», что напали на «Венди». Или, может быть, они так и не сумели выбраться из Большой Глотки. Во всяком случае, существовала очевидная вероятность того, что все они были мертвы.

И Хатч погибла вместе с ними. Чем же еще можно было объяснить их молчание?

Дни шли, а чинди спокойно плыл среди звезд, где любой, случайно оказавшийся по соседству, мог бы с легкостью подобрать Тора. Но никто так и не появился.

Теперь, когда корабль «остановился» (или как будто остановился), художник вполне мог выходить наружу и нередко делал это. Он бродил по голой скале, отыскивая среди звезд движущиеся огни, и частенько вел разговоры с собственной линией связи о том, почему же все-таки ему так и не ответили — хоть кто-то, хоть откуда-нибудь . Даже если дела на «Мемфисе» шли не блестяще, где-то рядом с ними был Могамбо. Который знал, что Тора нужно выручать.

Ел он досыта. Продуктов хватало, и не было смысла вводить ограничения. Источник питания должен был продержаться всего несколько дней. Если он выйдет из строя раньше, чем Хатч или кто-то другой снимут Тора с чинди , система жизнеобеспечения прекратит работу. И тогда в его баллонах останется воздуха всего на шесть часов.

Продукты, приготовленные для сотрудников Академии, были вовсе не так уж плохи по сравнению с армейским сухим пайком, так что Тор наслаждался и бифштексами, и колбасным хлебом, и цыплятами. У него было в достатке разного сорта сэндвичей и вина, которое он пил часто и помногу.

Несколько раз он брался за дневник с твердым намерением оставить после себя записи для тех, кто в конце концов появится здесь, — кем бы они ни были. Долгие ночи без шанса на спасение, без всякого разумного объяснения, почему это спасение так и не пришло, изматывали, отнимая силы. Он начал склоняться к мысли, что скорее всего ему придется умереть здесь. И пора примириться с Создателем.

Итак, он писал. И еще рисовал.

Записи, просматриваемые каждое утро (а Тор настойчиво добивался строгого соблюдения формы ежедневного дневника в этом вневременном месте), неизменно оказывались злыми и горькими. Они никак не отвечали тому состоянию (или настроению), которое он хотел передать. Но притворяться бодрым и веселым было чрезвычайно трудно.

В рисунках, как он считал, ему все-таки удалось ухватить и передать эти призрачные комнаты и пустые дверные проемы. Даже «оборотню» он постарался добавить каплю гуманности и внести долю сострадания в битву воздушных кораблей.

Если бы случилось худшее, если бы «Мемфис» действительно погиб, все равно Могамбо и «Лонгворт» знали о его затруднительном и столь неопределенном положении. Как он слышал в последний раз, Могамбо приближался к Близнецам. То есть входил в пределы диапазона связи.

Тор взглянул в сторону передатчика-ретранслятора и пожалел, что совсем не разбирался в электронике. Этот прибор был вполне способен отправлять сигнал на большие расстояния. Но сначала чинди должен завершить «прыжок», чтобы можно было расчехлить передатчик (или здесь следовало применить какой-то иной, более правильный, термин?). Прибор не будет вести передачу, пока корабль не окажется в месте назначения.

Но, может быть, Могамбо считал, что Хатч уже сняла Тора. Кто знает? Наверняка никто ему ничего не сообщил.

И Тор ждал, надеясь услышать по связи Хатч. Услышать кого-нибудь. Все равно кого .

Он где-то прочитал, что банки и церкви, управления корпораций и другие публичные места строились грандиозно, с массивными колоннами и сводчатыми потолками, чтобы вызывать у человека ощущение ничтожности. Нельзя было не испытывать униженности и рабской почтительности, поднимаясь по широким каменным ступеням Объединенной транспортной корпорации в Лондоне. Бесконечные коридоры чинди создавали подобный эффект. Попавший сюда человек не имел значения ни для самого корабля, ни для его создателей, ни для экипажа, как и для всей экспедиции. Подобно раскинувшейся вокруг Вселенной, корабль не обращал на Тора никакого внимания. Художник даже мог разыграть роль вандала, если бы захотел, и причинить кораблю хоть какой-то ущерб, хоть какой-то вред. Но это был бы пустяк, которого никто бы не заметил, и такое вот полнейшее безразличие корабля подавляло Тора.

Он бы с радостью спал среди звезд, будь это возможно. Но шестичасовой запас воздуха держал его, как на якоре, рядом с их старой базой.

Поэтому в конце концов ему пришло в голову, что обретаться за несколько километров от входного люка — не самая подходящая мысль. Тор выпустил воздух из палатки и переместил ее на Главную улицу, устроив в дальнем конце коридора, почти под самым выходом. Ему пришлось сделать несколько ходок, чтобы перенести продукты и оборудование, баллоны с воздухом и канистры с водой, но когда все было закончено, он смотрел на плоды своих трудов очень довольный. Ему нравился выходной люк. И не только потому, что возле него он при необходимости получал лучший шанс выбраться наверх, но и потому, что ему лучше спалось, когда он знал: путь наверх рядом, в двух шагах.

31

Я люблю тебя любовью,

Которую я, видимо, утратила

Вместе с потерянными святыми…

Я люблю тебя всю жизнь,

Затаив дыханье,

Смеясь и плача!..

И если Богу так угодно,

Я буду любить тебя

После смерти еще больше.

Элизабет Баррет Браунинг. Сонеты с португальского. 1847

«Мемфис» разгонялся для «прыжка».

— Мы ошиблись, — сказала Хатч, — предположив, что раз он путешествует между звезд, то непременно осуществляет это на скоростях выше скорости света.

— Пусть, — произнесла Аликс. — Итак, он оказался медлительнее, чем мы думали. В чем проблема? Я считала, нам нужно одно: чтобы чинди перешел на крейсерскую скорость. Он и перешел. Почему же, в таком случае, мы не можем вернуться и снять Тора? Что изменилось?

Ник переводил взгляд с Хатч на Аликс.

— Когда он разгонялся, — пояснила Хатч, — мы предполагали, что это продлится несколько часов. Может быть, немного больше. Но он разгонялся несколько дней. Сейчас он перешел на крейсерский режим полета, но движется так быстро, что мы не можем «поймать» его, как не можем ни переправить кого-то на его борт, ни снять оттуда.

Аликс злилась; она была в отчаянии, чувствовала себя обманутой. Кто-то, не спросясь, раз — и нарушил правила.

— Как такое возможно? — спрашивала она. — Если его скорость ниже скорости света, то почему мы не можем «поймать» его? Ведь по сравнению с нами он просто еле ковыляет. Верно? В чем я не права?

Хатч покачала головой.

— Аликс, мы можем только добраться из одного места в другое гораздо быстрее, чем чинди . Но это вовсе не значит, что мы вообще быстрее его. В обыденном смысле этого слова — нет, не быстрее.

Ник кивал, будто уже понял, в чем дело.

— А разве мы не можем появиться прямо возле него?

— Легко. Но это нам ничего не даст. Мы только помашем ему ручкой, когда он будет пролетать мимо.

Хатч взглянула на Ника, и между ними проскочила искра взаимопонимания. К великой досаде Аликс. В эту напряженную минуту эта парочка говорила друг с другом и старалась быть как можно мягче с ней — а она не могла воспринять то, что им давно было понятно, и была не очень-то в силах спокойно перенести такого рода новость.

— Мы исходили из неверного предположения. Нам следовало бы сообразить, что у этой «штуки» нет технической базы для полетов со скоростью выше скорости света, — попыталась внести ясность.

— И каким же образом мы должны были догадаться? — негромко спросила Аликс.

— Приглядевшись к его силовой установке. Если бы только мы как следует подумали, то наверняка пришли к выводу, что для сверхсветового корабля нет никакой пользы создавать перед собой гравитационную яму. Это все рано, что приладить весла к реактивному катеру.

Аликс почувствовала, что мир вокруг нее рушится. Тор совсем рядом, но мы не в силах добраться до него. Разве такое возможно? Она пристально вглядывалась в очертания «Вентуры», который медленно дрейфовал в нескольких сотнях метров от них. В лучах солнца поблескивала полировка.

— Полагаю, это вполне объясняет отклонение курса чинди от 97-ой звезды, — сказал Ник.

Казалось, силы Хатч на исходе. Она выглядела очень утомленной. Даже опустошенной.

— Скорее всего, ты прав, Ник, — произнесла она после долгой заминки, как будто всерьез обдумывала его короткое замечание. — Его курс проложен к точке, куда 97-я попадет через пару сотен лет.

— Итак, что мы теперь будем делать? — осведомилась Аликс.

Нога Ника возвышалась перед ним, опертая на подушку. Он попытался передвинуть ее, чтобы сесть удобнее.

— Должен же быть какой-то способ выручить Тора! — заявил он.

— А как насчет «Лонгворта»? Может быть, он достаточно быстрый?

— Нет. Ведь мы говорим о скоростях в четверть скорости света. У нас нет ничего даже близкого к этому.

Аликс отказывалась воспринимать услышанное.

— Почему? — допытывалась она. — Что ограничивает нашу скорость? И как быстро мы можем идти?

— Мы можем добиться скорости около трех процентов от световой. Или чуть более высокой, если понадобится.

— А что мешает нам поднять ее? Я хочу сказать, что для этого всего лишь нужно в течение нескольких дней поддерживать ускорение. Как чинди . Я права?

— Мы должны делать это постепенно, иначе просто выгорят двигатели. Но проблема в том, что мы сожжем все топливо задолго до того, как достигнем скорости, хоть сколько-нибудь близкой к искомой. Вот это и ограничивает нас скоростью в три процента световой.

Аликс с горечью подумала: «В таком случае, пусть чинди хотя бы не уходит из поля зрения. Если бы он «повисел» там достаточно долго, то им наверняка удалось бы построить специальный корабль, чтобы «поймать» его».

— Пожалуй, у меня есть идея, — произнес Ник. — Может, воспользоваться взаимной поддержкой кораблей?

— Как ты это представляешь?

— Наши корабли могут заправлять друг друга в полете?

— Если потребуется, да.

— Хорошо. Предположим, мы с «Лонгвортом» вместе вернемся на Осеннюю и заполним там баки. Затем мы «прыгнем» так, чтобы обогнать эту «штуку». Разгонимся до максимально возможной скорости. Просто, когда наши баки наполовину опустеют, «Лонгворт» отдаст нам свои запасы топлива. Это, как я понимаю, вызовет у них потерю мощности, но зато мы сможем продолжать движение. Как, по-твоему, есть шанс?

Хатч покачала головой.

— Да, они смогут заполнить наши баки. Так что нам станет достижима скорость в шесть процентов световой, — сказала она. — Всего лишь четверть их скорости.

Хатч заставила себя успокоиться. Расслабиться. Вряд ли она сможет помочь Тору, если ударится в панику. Она еще раз обдумала возможность воспользоваться взаимной поддержкой. Согласно имеющимся сведениям, скоро прибудет еще один корабль Академии, а также вот-вот появится репортерский корабль «Всеобщих новостей». Но даже при наличии четырех заправлявших друг друга звездолетов им не удастся хоть сколько-нибудь значительно приблизиться к своей цели. Понадобилась бы целая флотилия , чтобы догнать корабль, идущий с такой скоростью, как чинди .

Тору оставалось три дня и шесть часов. «Мемфису» же б?льшая часть этого времени понадобится только для того, чтобы вновь вернуться к Близнецам.

Другая возможность заключалась в попытке проникнуть в интеллектуальный центр управления чинди , каков бы он ни был, и заручиться его помощью. Но даже если бы это и удалось, пришлось бы решать задачу языкового барьера, чтобы разъяснить, какая возникла проблема. А на это просто не было времени.

Думай, Хатчинс .

В первую очередь — самое важное. Есть ли способ связаться с ними?

Чинди должен знать, что Тор у них на борту. Ведь местные роботы видели его. А если им известно, что он в беде, может ли этот корабль оказать ему хоть какую-то поддержку?

Хатч связалась с Биллом.

— Переведи нас вновь на курс, которым идет чинди . Я хочу, когда мы окажемся там, опережать его на два часа.

— А что потом ?

— По меньшей мере, мы получим шанс переговорить с Тором. А тем временем, может быть, и придумаем что-то.

— Хатч… — ИИ замолчал, не сказав больше ничего из того, что хотел. — До прыжка осталось семнадцать минут .

Она с сомнением покачивала головой. Вести переговоры с чинди — это лишь делать вид, что не отказываешься от намеченного. Только миротворческие войска традиционно упорствуют в том, что у всякой проблемы есть решение. Замечательный лозунг. Нежизненный, но благозвучный.

— Хатч, тебе следует знать, что мы «прыгнем» как раз в местное облако Оорта .

— Хорошо. Пусть так. Чем бы оно ни оказалось.

— Камни там встречаются очень редко. Серьезной опасности нет, — успокоил ее Билл.

Как воспроизвести сигнал бедствия, который чинди мог бы опознать?

Хатч запрокинула голову и прикрыла глаза в ожидании легкой дезориентации, сопровождающей «прыжок».

Хатч переговорила с Могамбо, но тот только заметил, что Тора они потеряли и чем скорее все свыкнутся с этим фактом, тем лучше для всех. А вообще, он был полон сожалений. Сообщение, поступившее на второй день от Вирджил — о том, что спасение Тора очень важно и Хатч должна постараться сделать это, ибо только она в силах его спасти, — просто возмутило Хатч. Директор вообще-то понимает, какие трудности у нас возникли?

Хатч ловила себя на том, что очень хочет, чтобы все поскорее закончилось.

Но тем не менее она не сдавалась, упорно работая в направлении, дававшем, как казалось, призрачную надежду.

— На борту чинди мы сделали множество записей, — сказала она в полдень Аликс и Нику. — Давайте попробуем отыскать хотя бы одну, где присутствует сигнал бедствия.

Спутники просмотрели записи военных столкновений.

— Организация массовых избиений, — заметил Ник, — кажется главной заботой любой развитой расы.

В конце концов они нашли терпящий катастрофу дирижабль.

Он падал ночью в штормовое море. Определить размеры дирижабля было невозможно — не с чем сравнить. Ветер нещадно трепал его, стены дождя теснили к разгневанному океану. В гондоле ярко горел свет, и земляне видели внутри движение.

— Билл, эта запись содержит сигнал бедствия? — спросила Хатч.

— Да, содержит .

Он транслировал им этот сигнал по звуковому каналу. Не голос, скорее простые последовательности звуков, напоминавших позывные первых спутников Земли. Два длинных, один короткий.

И повтор.

И снова повтор. Затем к сигналу добавилась какая-то передача. Возможно, перечисление координат.

После чего все вновь вернулось к исходному сигналу. Короткий. Два длинных. Короткий.

— Билл? — сказала Хатч.

— Безусловно, этот сигнал очень несложно воспроизвести .

— Мы хотели добавить к нему изображение Тора.

— А чинди в состоянии принять видеосигнал? — поинтересовался Ник. — Это не усложнит дело?

— Нет, — ответила Хатч. — Не усложнит. Оборудование для приема видеоизображений очень несложно. Мы пошлем им картинку. Это, может быть, единственный способ заставить их понять проблему.

Ночью Хатч наконец-то спала относительно спокойно. Она не особенно задумывалась об имевшихся у них шансах, зато хоть что-то делала.

Стало известно, что в районе Убежища появился «Маккарвер», информационный корабль «Всеобщих новостей»: репортеры были заняты съемками и взяли интервью у Могамбо. Одну из таких сетевых программ переслал капитан Юркевич. Собеседником Могамбо был Генри Клеймор, один из столпов «Санди сайенс ньюс». Могамбо был в светлой рубашке цвета хаки и шортах — своего рода обязательной рабочей форме физика, переквалифицировавшегося в археолога. Костюм дополняла мятая шляпа, щегольски сдвинутая на один глаз. Дивная картина.

Он очень благородно отдал дань уважения Джорджу и «Мемфису», появившимся здесь первыми. Но по его мнению, которое он как будто бы не высказывал прямо, любой другой мог очень многое испортить, соприкасаясь с таким важным открытием.

Он ни в чем не ошибся, не допустил никаких неточностей, но ловко все запутал, и общий смысл сводился к тому, что дилетанты одержали победу и даже заслужили некоторое уважение, но теперь пришло время более серьезно оценить значение Убежища. И чтобы сделать это — профессор ясно дал это понять — требовался такой человек, как Могамбо.

Для Джорджа, присутствуй он здесь, это стало бы ударом.

На борту «Мемфиса» всех снедали тревога и беспокойство. Но положение Хатч усугублялось личными обстоятельствами . Она пыталась отвлечься — игрой в шахматы или компьютерными головоломками, даже обжорством. В последний вечер, когда все развлечения были исчерпаны, Аликс предложила воспользоваться голографической камерой и побывать, скажем, в берлинском кабаре или повторить приключения Джека Хэнкока. Но Хатч отказалась. В первый из вечеров «прыжка» она воспользовалась системой виртуальной реальности, чтобы посетить концерт Моцарта, надеясь отвлечься. Но результатом стали два часа слез. Однако после того как Аликс и Ник отправились отдыхать, Хатч передумала и вновь воспользовалась виртуальной реальностью, чтобы на этот раз наведаться на корпус «Мемфиса». Во время гиперполета.

После задержки, вызванной поиском значительно удаленного блока данных, голографическая камера надлежащим образом воспроизвела обшивку корабля. И медленно движущийся мимо светящийся туман. Хатч устроилась рядом с главной сенсорной матрицей и подправила в настройке кое-что, чему внутренне сопротивлялась и от чего воздерживалась: заставила систему воссоздать образ Тора. «Разрешить» ему появиться около самого носа корабля и очень медленно приблизиться к ней. Она хотела, чтобы он был одет точно как в тот раз, когда они были там вместе, но для этого ей пришлось дать компьютеру описание:

— Желтая рубашка с открытым воротом. Белые брюки. Ботинки с захватами, синего цвета.

И он появился, погруженный в тень, пока не вполне реальный. Ждал, когда программа активирует его.

— Улыбка не совсем та, — заметила Хатч.

Улыбка изменилась. Исчезло некоторое напряжение. И глаза покинул налет пустоты.

— Вот так лучше, — похвалила она.

Хатч подалась вперед, обхватив руками колени. Тор стоял, пристально глядя в туман мимо ее плеча.

— Как ты? — спросила она, запуская программу.

— Хорошо. — Он присел рядом с ней. — Жду тебя.

— Я знаю. Мы делаем все, что можем.

— Хотя картинка не ахти, верно?

— Верно. Мне трудно говорить это, но я не очень-то уверена в успехе нашего плана.

— То же самое мог бы сказать и я. Я читаю это в твоих глазах.

— Извини.

— Да ладно. Я сам нарвался.

— Да, сам. Но послушай, держись, сколько можешь. Хорошо? Не сдавайся.

— Ты это всерьез?

— Разумеется.

«Так врать виртуальному образу, — подумала Хатч, когда огни погасли. — Как трогательно — и так жалко».

Хатч получила очередное сообщение от Сильвии Вирджил, которая на сей раз казалась обеспокоенной. Вирджил остро отреагировала на новости о том, что чинди так и не «прыгнул» и теперь возникли серьезные сомнения в успехе акции спасения. — В этой экспедиции у нас слишком много потерь, Хатч . — Ее голос напрягся до срыва. — Меня не интересует, что ты сделаешь — но вытащи его оттуда. Любой ценой .

Утром спутники они на скорую руку позавтракали и приготовились ждать, когда пройдут оставшиеся до выхода из «прыжка» полчаса. Сигнал бедствия после ночного сна казался, как и большинство негодных идей, еще менее перспективным. Но пока он оставался, как говорится, единственной стрелой в колчане. На верхнем экране открылось «окно» с надписью: «НА СВЯЗИ СИЛЬВИЯ ВИРДЖИЛ». Даже Билл становился нелюдимым и замкнутым.

— Выводи на экран, Билл, — велела Хатч.

На этот раз директор расположилась за своим столом. И казалась куда более опустошенной, чем несколько часов назад. Хатч пришло в голову, что случай с чинди вызвал всеобщий скандал. Бедная женщина считала, что отправила несколько человек в благотворительную поездку на каникулы. И посмотрите, чем это обернулось.

— Хатч, — сказала она, — я отослала личное сообщение Могамбо, но подумала, что тебе это тоже будет интересно: мы нашли на околоземной орбите спутники-невидимки. Есть основания полагать, что они находятся там значительное время. Могу сообщить, что мы многому научились благодаря полученному опыту и приняли при их исследовании все необходимые меры предосторожности. А еще я желаю тебе всяческой удачи в попытках выручить Кирби .

Вместе с этим сообщением пришел очередной «пакет» почты.

Билл некоторое время ожидал в повисшей тишине, и только потом спросил, не хочет ли Хатч просмотреть ее.

— Распредели сам, как сможешь, — попросила она. — А мою пока попридержи.

Аликс получила предложения, связанные с ее приключениями. Ее впечатления требовались издателям, два ведущих композитора желали писать музыку к кинофильмам и песни, сам Пол Вачан добивался прав на постановку музыкальной версии (и предлагал ей прямое руководство проектом), и по меньшей мере три литературных негра были готовы проделать всю черновую работу.

— Должна сказать, — заявила она Хатч, — если удастся пережить это приключение, награда будет вполне достойной.

А еще несколько минут спустя они завершили прыжок.

* * *

На навигационной консоли замерцал указатель.

— Что это? — спросил Ник.

— Комета, — ответила Хатч. — Точнее, было бы кометой, если бы вырвалось и подошло ближе к солнцу.

— Это часть облака Оорта, — предположил он.

— Более или менее. Фактически мы ушли на самую периферию. Траектория чинди уводит далее из этого облака. — Хатч нахмурилась, взглянув на экран Билла. Тот был пуст. — Билл, где мы? Покажи.

— Как раз работаю над этим .

— Ладно, — произнесла она. — Не вижу никаких причин медлить. Начинай отправку сообщения.

Ладонь Аликс коснулась руки Хатч и с надеждой сжала ее. Панель состояний замерцала, показывая, что передача началась. Короткий сигнал, два длинных, короткий. И изображение Тора. Снова и снова. Они будут продолжать передачу, пока остается хоть капля надежды.

— Я не могу уточнить наше положение, — заявил Билл, — пока мы не обнаружим чинди . Однако похоже, что мы очень близки к вектору его движения .

— Ладно. — Не зная, чем еще заняться, Хатч уселась в свое кресло и беспомощно взглянула на Аликс.

— Ты можешь только то, что можешь, — сказала та.

Ник спросил, не хочет ли кто кофе. Никто не хотел, и он налил только себе.

— В такие моменты, — заметила Аликс, — лучшее, на что я способна, — это ляпнуть что-нибудь банальное. Но ведь всем понятно, о чем я.

— В такие моменты, — добавил Ник, — люди всегда пользуются банальностями. Именно в них мы и нуждаемся. Это поддерживает знакомый порядок и придает стабильность миру.

Хатч улыбнулась.

— Так вот чему учат в колледже для управляющих похоронными бюро?

— Это попросту первое правило бизнеса, Хатч. И что бы еще ни случилось, мы пройдем через это. Пройдем — и жизнь будет идти своим чередом.

Хатч встретила его взгляд. Он действительно имел в виду то, что сказал. Все развивалось в нужную сторону.

Ник, угадав, о чем она думает, отчасти успокоился.

— Понятно, почему он так любит тебя, Хатч, — произнес он.

Это прозвучало как гром с ясного неба.

— Я не думаю… — сказала Хатч. — Он не влюблен… Я имею в виду, у нас нет никаких отношений…

— Это было ясно с того момента, как он ступил на борт. Думаешь, мы все здесь слепые?

— Нет. Нет. Этого я не думаю.

Она отвернулась, не выдержав взгляда его голубых глаз. Уставилась на навигационный экран. Там появился очередной камень. Перевела взгляд на рисунок «игрока» из «Филлис». На кофе-машину.

— Может быть, я выпью чашечку.

— Чинди пройдет мимо через час сорок семь минут. Плюс-минус пять процентов. Хатч глубоко вздохнула.

— Хорошо. Билл, открой канал для связи с Тором.

Аликс и Ник не проронили ни слова. Но она все могла прочесть по их лицам. Что же ты скажешь ему?

Об этом у нее не было ни малейшего представления. Сам Тор пока не должен был бы ответить. Он все еще находился очень далеко от них. Но услышать ее он вполне мог.

По своему обыкновению, Билл сообщил ей, что канал открыт. На этот раз зеленая лампочка мерцала ровно, без всяких срывов.

— Тор, — проговорила Хатч, — не знаю, слышишь ли ты меня. Я хочу, чтобы ты знал: мы не отступились.

На мостике время замедлило бег. Поскрипывало чье-то кресло. Писки и «чириканье» электронных устройств, разносившиеся по всему кораблю, стали еще слышнее, а воздух казался теплым, плотным и тяжелым.

— Но на данный момент обстановка не самая лучшая… — Хатч изложила суть, объяснив ему, что чинди никогда не перейдет к «прыжку», его скорость ниже скорости света и он вообще движется до того быстро, что им невозможно поравняться с ним и снять Тора. Корабль должен очень заметно сбросить скорость, чтобы его удалось подкараулить. Она добавила, что предпринята новая попытка установить контакт с кем-то или чем-то, что управляло чинди . И что есть мысль, как это осуществить. План долгосрочный, но экипаж «Мемфиса» не собирался отказываться от него.

— …Я не хочу давать несбыточную надежду, — закончила Хатч.

На навигационном экране открылось «окно»: ПРИМЕРНОЕ РАССТОЯНИЕ ДО ЧИНДИ СОСТАВЛЯЕТ 3,6 АСТРОНОМИЧЕСКОЙ ЕДИНИЦЫ .

И ниже: ЧИНДИ ДВИЖЕТСЯ СО СКОРОСТЬЮ 0,26 C, КАК В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ЗАФИКСИРОВАЛ «ЛОНГВОРТ» .

— Эта передача дойдет до тебя через полчаса, не раньше. Мимо нас ты пройдешь чуть позже. Примерно через час двенадцать минут от момента получения этого сообщения. Тор… — Голос Хатч сорвался, и она замолчала.

ОБЪЕКТЫ В ОБЛАКЕ ООРТА — ПРЕИМУЩЕСТВЕННО КАМНИ И ЛЕД. НЕМНОГО ЖЕЛЕЗА .

Нарисованный «игрок» из «Филлис» улыбался Хатч. Что, мир и впрямь такой светлый?

— Тор, мы просим экипаж чинди о помощи. Просим этих самых инопланетян. — Она откинулась на спинку кресла, взгляд ее мимо шпангоутов уходил в темноту. — Извини, Тор. Хотелось бы сделать больше, чем в наших силах.

Поговорить со мной тебе не удастся. Ты будешь в доступной для связи зоне всего мгновение. Мы подсчитали, что ты пройдешь мимо нас со скоростью семьдесят пять тысяч километров в секунду. — Хатч подумала, не попытаться ли смягчить момент, подыскав какие-нибудь хорошие добрые слова. Но ничего лучше не нашла.

— Билл, — спросила она, — мы все еще передаем блок данных для чинди?

— Да, Хатч .

— И его курс и скорость по-прежнему не изменились?

— Да, Хатч.

— Этим путем ничего невозможно добиться, — заявила она Аликс и Нику.

Аликс кивнула. Ник плотно сжал челюсти.

Хатч, по-прежнему держа канал открытым, продолжала говорить с Тором о сближении кораблей. Когда чинди оказался на расстоянии примерно двухсот миллионов километров, она спустилась на грузовую палубу, достала из хранилища телескоп и активировала защитный костюм.

— Тор, когда будешь проходить мимо нас, я буду снаружи, — пообещала она.

— Хатч . — Голос Билла казался несчастным. — Там опасно. Если чинди подбирает каждый свободный камень …

— Билл?

— Да, Хатч?

— Я буду снаружи. И не свалюсь.

Она натянула обувь с захватами, подхватила баллоны с воздухом и активировала костюм. Все это время она продолжала говорить с Тором. Ее тон становился все более резким, голос громким, и она с усилием гасила случайные приступы ярости. Во всем виновата ты, куколка .

— Хатч, — сообщил Билл, — дистанция составляет сорок миллионов километров. Сенсоры уже достают его. Он пройдет мимо нас через восемь минут .

Она перешла в воздушный шлюз, закрыла люк и сбросила давление.

— Хатч, я не хочу, чтобы ты делала это .

— Не беспокойся, Билл.

И голос Аликс:

— Будь осторожна, Хатч .

— Буду. Билл, открывай люк.

Когда она коснулась нажимной сенсорной панели, система не отреагировала. Теперь же крышка ушла по дуге вверх. Хатч вышла наружу и принялась вглядываться в звезды. Разумеется, Близнецов уже не было видно. Даже их солнце затерялось где-то далеко-далеко.

Она спокойно стояла там некоторое время, пока Билл не прервал течение ее мыслей.

— Хатч, расстояние до чинди 4,1 миллиона километров. Пятьдесят секунд полета .

Она установила хронометр, вмонтированный в рукав.

— Где он пройдет?

— Приблизительно в трехстах километрах по левому борту .

— Передавай «картинки», когда он будет проходить мимо.

— Они будут недостаточно отчетливыми. Он движется слишком быстро .

— Сделай лучшее из возможного. — Хатч перешла к сенсорному блоку левого борта, где Тор бросил в ночное пространство монету. Ей казалось, что небосвод готов раздавить ее.

— В двух градусах от прямой линии нашего движения за кормой видна конфигурация из четырех звезд. Вторая звезда, класса B, — солнце системы Близнецов. Чинди придет прямо оттуда. Может быть, чуть ближе к дальнему борту, когда ты будешь смотреть на нее.

— Хорошо. Спасибо. — Она подняла телескоп.

— Но вообще-то не рассчитывай что-то увидеть .

— Я понимаю.

— Я хочу сказать, что, даже, будь мы в сотне метров от них, ты все равно ничего не увидела бы .

— Прекрати, Билл.

— Прекращу. Но, надеюсь, ты не поймаешь «пулю», пока будешь там. Иначе меня замучают отчетами .

Хатч (ее ноги «приросли» к корпусу корабля) держалась за антенну и напряженно вглядывалась в сторону четырех звезд.

— Я снаружи, Тор, — негромко произнесла она. — Сейчас ты всего в четырех секундах полета от меня. Хотелось бы, чтобы ты смог поговорить со мной. Мне хочется облегчить тебе эту задачу.

Телескопические камеры последовательно пытались настраиваться на картинки. Звезды пересекла легкая тень. Но это не был чинди . Тень двигалась слишком медленно, и Хатч даже не разглядывала ее, а просто почувствовала ее движение. Это был один из объектов облака Оорта. Возможно, просто пылевое облачко.

— Я люблю тебя, Тор, — сказала она. И вообразила, что слышит на линии связи далекий шепот. Затем все стихло, а она по-прежнему продолжала вглядываться в звезды.

32

Если слушать внимательно, то можно услышать Бетельгейзе.

Строка из песни «Гиперлюбовь», сочинение и исполнение Пенелопы Пропп.

Пора покинуть пост.

Хатч прошла по корпусу и вновь забралась в воздушный шлюз. Ник поинтересовался, все ли у нее в порядке, а на выходе из грузового отсека, у пандуса, ее поджидала Аликс.

Совершенно случайно оказалось, что Тор стоял на том же месте, где сейчас побывала она, когда подбросил доллар, отправляя его в иную Вселенную.

Она вспомнила про монету и про матрицу телескопических камер, разворачивающихся в попытках найти чинди и затененный объект, движущийся по соседству. И про рисунок, где она предстала молодой богиней, пристально разглядывавшей Торос.

И, разумеется, на этом бейсбольном поле рядом всегда присутствовала Хатчинс. Игрок «Филлис». Или просто «Филли».[4] (Значит, вот как говорили об этом рисунке? Стало быть, это просто более взрослая версия разбитной, шустрой девчонки?) Куда более реалистическая версия ее самой. Куда более близкая к настоящей Хатчинс. К Хатчинс, которая с недоуменной улыбкой решала, что, собственно, ей делать с этими четырьмя битами. Нет, скорее, уверенно владела ими. Защищалась. Умела держаться за жизнь так, как она это делала всегда, когда становилось жарко.

Ник ободряюще взглянул на Хатч, когда они с Аликс одна за другой появились на мостике. Мы пройдем через это . Стараясь показать, что вполне владеет собой, Хатч сразу обратилась к Биллу:

— Мы уже засекли чинди?

— Изображение как раз поступает на экран .

Картинка была расплывчатой.

— Надо подстроить .

Чинди начал обретать формы. Он показался Хатч слишком вытянутым, более длинным и более гладким, чем запомнился.

— Его управляющая структура никак не отреагировала, — добавил ИИ неизвестно зачем.

— Хорошо, Билл.

— Но я должен обратить твое внимание на кое-что еще . — Он увеличил изображение, фокусируя его вокруг выходного люка.

Там виднелась фигура. Смазанная — но безусловно это был Тор! Он стоял, подняв руки.

Он махал.

Он давал ей знать, что получил ее сообщение.

Кто-то сжал ее плечо. Хатч, борясь с подступающими слезами, опустилась в кресло. На этой картинке невозможно было разглядеть лицо, невозможно даже понять, мужчина ли перед ними. Но она узнала желтую рубашку без застежки и неказистые коричневые брюки.

Индикатор времени Тора показывал, что оставалось семнадцать минут работы палатки и еще шесть часов работы баллонов с воздухом.

Мысленно Хатч вернулась к Тору, подбрасывающему доллар над корпусом корабля, к бейсбольному полю и кое-чему еще. К предмету, который проплыл мимо, пока она была снаружи.

— Это просто камень, — пояснил Билл, когда она сказала ему об этом.

Комета, ожидавшая рождения.

Помаши сразу четырьмя битами, тогда одна покажется куда более легкой .

Боже мой. Вот где был выход. Но времени явно не хватало.

— Что-то не так, Хатч? — Ник протянул ей стакан воды. Неужели я выгляжу такой разбитой?

Вода… Гринуотер.

Линейная инерция движущегося тела сохраняется во время гиперполета .

И еще беседа с Тором.

— Количество движения монеты сохраняется. И преобразуется в дополнительное количество движения «Мемфиса». Так что, вернувшись в субсветовое пространство, корабль будет двигаться быстрее.

— За счет монетки?

— Да.

— Как велик будет этот прирост?

Она вытерла глаза и вновь взглянула на часы. Источник питания вот-вот должен был «умереть». Воздух у Тора оставался только в баллонах. Она прикинула, что потребуется сделать. И что для этого нужно. На все, в лучшем случае, понадобилось бы полдня. Никак не меньше. И сократить это время было просто невозможно.

Хатч поставила себя на место Тора: вот она несется сквозь ночь, ожидая, что в любую секунду у нее закончится воздух. Она вряд ли вынесла бы такое. Вероятнее всего, отключила бы костюм. И покончила бы с этим.

— А ведь могло бы получиться, — прошептала она, обращаясь к Биллу. Ее голос дрожал.

— Получиться что? — мягко спросил он.

Она не ответила, но Билл знал, о чем речь. Он появился рядом с ней, одетый в темный пиджак и галстук.

— Использовать принцип Гринуотера, — объявила она.

Он пристально смотрел на нее.

— Но сначала мне нужно это хорошо обдумать. — Мостик казался сумрачным и туманным. — Шести часов мало.

— А что такое принцип Гринуотера? — вежливо поинтересовался Ник.

Но Билл все мялся, казалось, что-то скрывая.

— Что? — спросила она. — Что еще ты не сообщил мне?

— У него больше шести часов .

— Что ты хочешь этим сказать?

Конечно, он ошибался. Хатч была уверена в этом. Ведь она сама делала все вычисления. И сама выставила индикатор времени.

— Хатч, ведь чинди движется со скоростью, равной четверти скорости света. Подумай об этом .

Ник, глядя на нее со странным выражением, попросил объяснить, в чем дело.

Теория относительности! Что касается путешествий в космосе, сверхсветовые корабли перемещаются достаточно медленно. А Хатч, как правило, никогда не пыталась учитывать теорию относительности.

— Да, — промолвила она. Время на чинди тянулось чуточку медленнее. — Я никогда не думала…

— Все верно, Хатч .

— И какой же у нас резерв?

— Замедление времени для их скорости составляет около трех процентов, — ответил ИИ.

Сорок пять минут в день. Три дня на разгон. Допустим, можно накинуть по двадцать минут на каждый. Он находится там…

— Получается еще около четырех часов, Хатч .

— И ты все время знал.

— Да .

— И не собирался говорить мне.

— Я не видел никаких причин. Это лишь вызвало бы дополнительную боль .

— Хорошо. Прикинь, может ли получиться вот что…

— Продолжай .

Сверхсветовые корабли могли разгоняться до 0,027 c, что составляло около одной десятой скорости, потребной для того, чтобы поравняться с чинди .

— Если мы возьмем камень, раз в десять превышающий нашу массу, мог бы «Лонгворт» разогнать его до половины нашей максимальной скорости?

— Да. Почему бы и нет. Но только не в строгих временных рамках .

— Ему может потребоваться больше десяти часов?

— Да .

— Насколько больше?

— Далеко за пределами допустимого. Тор погибнет прежде, чем мы сумеем оказаться там .

— А что ты можешь сказать про корабль репортеров, этот «Маккарвер»? На нем всего лишь горстка людей, верно?

— По списку на борту пять человек плюс капитан .

— А какова их масса по сравнению с нашей?

— Сорок три процента, — быстро подсчитал ИИ.

Ладно. Похоже, шанс все-таки есть.

— Может ли «Лонгворт» разогнать камень массой в десять раз больше их массы до половины максимальной? За десять часов?

— Да .

— Хорошо. Теперь прибавь к камню массу «Маккарвера». В этом случае?…

Она увидела, как в глазах Билла забрезжило понимание. Еще одна хитрость, на которые он был мастак.

— По-моему, получается восемь часов пятнадцать минут, погрешность — около шести процентов .

— Пожалуйста, — попросила Аликс, — кто-нибудь, объясните мне, о чем речь?

— О спасении, дорогая, — ответила Хатч. — Билл, нам нужно открыть канал для связи. Срочно.

— С кем?

— С Тором.

— Уже открыт .

Появился проблеск надежды, но она размышляла еще минуту, прежде чем решилась хоть что-то произнести. Главное, не забивать ему голову никакими подробностями .

— Тор, — сказала она, — у нас родилась одна идея, которая, несмотря ни на что, может оказаться вполне толковой. Она гораздо лучше предыдущей. Держись.

Хатч вела переговоры с капитанами «Лонгворта» и «Маккарвера», Юркевичем и Бронштейном. Ни один из них не мог объяснить, почему ее идея казалась неосуществимой, но, когда она закончила объяснения, Бронштейн определенно казался расстроенным. — А что будет с нами, когда все это закончится? — спросил он. — Мы окажемся в свободном дрейфе, без всякой, насколько я вижу, возможности вернуться в свой порт .

— Никто никого не собирается оставлять в свободном дрейфе. Как только я узнаю о вашем намерении помочь, я доложу об этом Академии. И дам им знать, что нам понадобится для этой операции.

Бронштейн был маленьким упрямым человеком, который никогда не улыбался.

— Черт возьми, Хатч, — произнес он, — идея сумасшедшая, и в ней можно увязнуть на долгие недели. Поэтому прежде всего я хотел бы доверху заполнить баки .

То есть набрать некоторое количество водорода на одном из Близнецов.

— Нет времени, — возразила Хатч. — В каком состоянии ваши запасы топлива сейчас?

— Около восьмидесяти процентов .

— Этого хватит. А как обстоят дела у вас, Джон?

— Немного меньше. Семьдесят три. Должно бы хватить. Хотя, вероятнее всего, в итоге нас тоже ждет свободный дрейф .

Бронштейн походил на человека, к которому залезли в карман.

— Будь все это проклято, Хатч. Из-за этого парня мы огребем кучу неприятностей. Как, прежде всего, он оказался там, черт возьми?

— Тебе не нужно знать этого, Юрий. А сейчас давай полностью сосредоточим внимание на том, как вытащить его оттуда. Нам придется сделать это при драматических обстоятельствах. Вы оба станете героями.

Взгляд Юркевича стал жестким.

— Да. Не сомневаюсь.

— Для нас это всего лишь игра, — заметил Бронштейн. — Репортерский корабль «Всеобщих новостей» в роли спасителя .

— Меня беспокоит другое, — сказал Юркевич. — Ни один из наших двигателей не рассчитан на тот уровень перегрузок, которым мы собираемся их подвергнуть. А что если они взорвутся?

— Обсуждение закончено, — отрезала Хатч. — Академия возьмет на себя ответственность за любые последствия.

— Даже будь это, — поинтересовался он, — расходы на погребение?

Хатч боролась с искушением заметить, что у нее на борту «Мемфиса» как раз есть такой специалист. Юркевич скептически поглядывал на нее. Как и Мэт Броули, он был независимым капитаном и нанялся на работу только потому, что всегда оказывался под рукой в нужное время, в нужном месте.

— У тебя есть право говорить от имени Академии? — прямо спросил он.

Есть ли у меня право? Вероятнее всего, нет .

— Разумеется, — ответила она. — Я представлю бумаги, если хотите.

Он обдумал ее слова.

— Да. Это было бы неплохо .

— Тем временем нужно составить план мероприятий. Нет нужды напоминать вам, джентльмены, что время очень важно.

Бронштейн сообщил ей, что уже прогревает двигатели.

— Давайте лучше подумаем, — произнес Юркевич, — о возможных сложностях. Профессор Могамбо и его люди сейчас находятся в Убежище. Я не могу бросить их там .

— Возьми его с собой, — предложила Хатч.

— Ты его там не видела! Не думаю, что он так просто захочет улететь оттуда .

— Скажи ему, что у него будет шанс увидеть чинди в непосредственной близости. Другого такого шанса может не быть.

— У меня есть вероятный кандидат, — сообщил Билл. — Он не идеален. Его масса чуть больше, чем хотелось бы, но и то преимущество, что он неподалеку . — Значит, мы сможем заставить его работать?

— Может быть .

— Может быть? Почему может быть? В чем загвоздка?

— Теоретически, все должно получиться. Но я вовсе не уверен, что эта теория когда-то проверялась .

Но проблема заключалась в другом.

— Что еще?

— У меня нет никакой возможности произвести точное измерение массы камня. Эти данные нужны для того, чтобы вычислить скорость, с которой мы должны войти в «мешок», и время, которое мы проведем там. Эти факторы определят скорость корабля при возвращении в субсветовое пространство .

— А не мог бы ты сделать эту оценку по расходу топлива, чтобы ускорить камень?

— Да. Но следует помнить, что в операции участвуют три корабля, а этот метод даже в случае одного не вполне точен. Малейшие неточности могут вылиться в то, что достигнутая нами скорость приведет к серьезным последствиям .

— Хорошо. Мы просто будем делать все возможное. Отправь все необходимые координаты другим кораблям, и стартуем. — Она включила внутреннюю связь и известила своих пассажиров о том, что полет начинается. — Один час двенадцать минут до места назначения.

Хатч отправила в Академию, непосредственно Вирджил, послание с подробным описанием того, что собирается предпринять, и с объяснением положения, в котором окажутся корабли по завершении операции.

— Нам потребуется серьезная помощь, и как можно быстрее. — Хатч уточнила, каким именно методом следует воспользоваться Академии для возвращения и кораблей, и людей. Сильвия была явно не в восторге, но потеря очередного члена Общества контактеров нравилась ей еще меньше.

Затем Хатч понадобился трос. На сверхсветовых кораблях всегда имелось значительное количество запасных тросов, которые использовались в основном для закрепления в полете припасов и прочих грузов. Однако часть запасов «Мемфиса» перешла на чинди . А вот на «Лонгворте» их было немало.

— Эта конструкция должна быть достаточно прочной? — поинтересовалась Хатч у Билла.

— Я дам тебе чертеж этой «паутины», — сказал он. — Если ты все соединишь надлежащим образом, то она должна получиться довольно надежной. Мы сможем разогнать этот камень в необходимых пределах .

ИИ представил подробное изображение астероида. Он был длинный, уродливый, с утолщением на одном конце — настоящая собачья кость. Поверхность камня покрывали неровности, трещины, выступающие кромки и выбоины от ударов.

«Собачья кость» была меньше «Мемфиса», но в пять раз превосходила его по массе. Камень медленно кувыркался, двигаясь вокруг центрального светила, совершая оборот по орбите примерно за пятьдесят тысяч лет.

Люди спустились в грузовой отсек, разложили увеличенные чертежи Билла, выбрали тросы и начали их соединять. Когда работа была в самом разгаре, на связь вышел Могамбо, желавший переговорить непосредственно с ней. По очень важному вопросу. Она одна?

Хатч удалилась в рабочий отсек.

— Я с восхищением услышал, что ты придумала способ спасти вашего человека, — начал Могамбо. — Прелестно. И очень оригинально .

— Благодарю вас.

— Мне следовало самому додуматься до такого, — произнес он.

Уверена, что додумались бы, профессор .

— Чем я могу помочь, сэр?

— Я хочу отправиться на борт этого чинди .

— Уверена, что со временем это тоже будет возможно.

— Нет, я не это имею в виду, Хатч .

— Не очень хорошая мысль, профессор.

— Хатч, я уже перебираюсь на «Маккарвер». Договорился с капитаном Бронштейном. Когда снимешь своего человека, высади на борт меня и небольшую группу моих людей .

— Но профессор…

— Только не говори, что это опасно и ты не можешь этого сделать. Чинди уже лег на курс и теперь движется с постоянной скоростью, которую будет поддерживать в течение двух следующих столетий. И по-прежнему будет идти на крейсерской скорости, когда я уйду в отставку. И когда ты уйдешь в отставку. Даже твои внуки смогут отправиться сюда и навестить его. Так что нет никаких причин отказывать мне.

— А почему вы просите меня? Ведь я буду на борту «Маккарвера» только пассажиром.

— Капитан Бронштейн отказывается сделать это. Говорит, у него нет на это права. Толкует о каких-то правилах безопасности .

— И вы думаете, я смогу разубедить его?

— Я знаю, что сможешь. Ты понимаешь всю важность этой экспедиции, и у тебя инструкции Академии помогать мне всеми возможными способами. Это необходимо, Хатч. Пожалуйста, поговори со своим коллегой-капитаном и объясни ему, что нам необходимо высадиться там . — Могамбо посмотрел на нее. С отчаянием. — Пожалуйста, Хатч. Ведь у тебя есть указания помогать. И сейчас мне необходима твоя помощь .

— Но время моего пребывания там очень ограничено. И когда я скажу вам: «Возвращайтесь», вы должны будете вернуться. Договорились?

— Да, разумеется, — поспешно согласился он.

Где-то я уже видела этот спектакль .

— И никто не будет нести ответственности за несчастный случай?

— Нет. Уверяю тебя, из-за меня не возникнет никаких проблем .

— Мне необходимо получить все это в письменном изложении.

33

О, моя крошка уже идет, чтобы снять меня

С Вавилон-экспресса…

Хаммурапи Смит. «Вавилон-экспресс». 2221

— Тор .

Хатч заговорила с ним прямо из пустоты. Голос звучал очень странно, но принадлежал ей.

— Тор, не знаю, слышишь ли ты меня. Я хочу, чтобы ты знал: мы не отказались от своих планов .

Не отказались? С чего бы это им отказываться? Чинди дрейфовал — если, разумеется, вообще дрейфовал, — тихо. Он казался неподвижным, «прикованным» к застывшему «заднику», на котором сверкали неподвижные звезды. Даже ребенок сумел бы пролететь рядом и забрать Тора. Что же происходит?

— Хатч, — прошептал он в микрофон, как будто кто-то мог подслушать его, — где ты? Где ты была?

И голос вновь появился:

— Положение скверное .

У них проблема с «Мемфисом». То, чего Тор все время опасался, правда. Он звал Хатч, умоляя ответить, объяснить, в чем дело.

— Чинди так и не прыгнул.

Он это знал. Ну и что?

— … Ниже скорости света… — Голос Хатч доносился откуда-то издалека. Прием был не очень хорошим.

— Хатч. Где ты, черт возьми?

— … Движется слишком быстро …

А затем все пропало. Не стало даже характерного шума в эфире.

Большую часть времени Тор провел на наружной поверхности корпуса. Полет длился почти целую неделю, но он так и не смог понять, почему его оставили здесь? Ведь даже если «Мемфис» и получил механические повреждения, то поблизости был еще и «Лонгворт». Так где же они все?

Что бы там ни случилось, по интонации Хатч Тор понял — и понял с ужасающей ясностью, — ему не выжить. И времени у него остается не больше одного дня. Если уж в голосе Хатч звучит нечто такое, значит, дело действительно безнадежное.

Затем она появилась вновь.

— … приблизительно с полчаса ты не будешь нас слышать. А немного позже пройдешь мимо нас. Примерно через час двадцать после этой передачи. Тор …

Ну, слава Богу. Его снимут в течение ближайших двух часов. Его ждали там, впереди. От радости Тор выбросил вверх сжатый кулак. Два часа — это хорошо. Это он может пережить. Да, разумеется, может. Он даже рассмеялся своей маленькой шуточке.

— Спасибо, Хатч.

— Тор, мы просим экипаж чинди о помощи. Просим этих инопланетян .

«Инопланетян?» — удивился Тор.

— Хатч, ты слышишь меня? — Черт возьми, но ведь здесь нет инопланетян. — Хатч? Где ты? Пожалуйста, ответь, черт возьми.

— Извини, Тор. Хотелось бы, чтобы мы могли сделать больше .

Это уже теряло всякий смысл.

— Хатч, здесь нет ничего живого, кроме меня.

— У тебя не будет возможности говорить со мной. Ты пробудешь в зоне связи всего мгновение. Мы подсчитали, что ты пройдешь мимо нас со скоростью семьдесят пять тысяч километров в секунду .

Нет, это неправда . Это не могло быть правдой. Звезды над Тором были неподвижны — и чинди тоже.

— Это ошибка, — сказал он. — Я лежу в дрейфе. Я вообще не двигаюсь.

Он ждал, а потом окликнул ее. Встал и взглянул на звезды.

— Происходит нечто совсем другое. Хатч…

* * *

Она продолжала говорить с ним, объясняя, что они в силах сделать, объясняя, что очень сожалеет о происходящем и что она обязательно предпримет что-нибудь, чтобы снять его… Передачу периодически прерывали помехи. Их приветствовала Бетельгейзе.

Тор вышагивал по корпусу чинди , странствуя между «холмов» и бесплодных «равнин». Он припомнил: когда-то давно Хатч заметила, что археологи, откапывая древние строения и извлекая оттуда то, что еще можно извлечь, всегда заканчивали раскопки одним и тем же заявлением: «Какую интересную историю они могли бы поведать, если бы умели говорить!»

Им нравилось думать, что они в силах заставить заговорить древние храмы. Что им слышны «рассказы» и резцов, и инструментов, и керамики, и давно погибшей орбитальной станции возле Беты Пасифика. Но, по словам Хатч, археологи отлично знали, что это очень «скупые» беседы. Ведь даже имена королей обречены забвению.

Но вот взгляд чинди , как ему казалось, проникал повсюду. И его «голос» говорил с каждым, кто умел найти способ попасть к нему на борт. Неужели такова и была цель? Неужели эта «скала» действительно драгоценный дар для любого, кто в состоянии найти ее? Или она так и останется потерянной?

Он израсходовал почти весь воздух и потому решил отправиться к выходному люку, заглянул вниз и обрадовался, увидев, что его палатка по-прежнему на месте. Всякий раз он возвращался к ней, затаив дыхание, осознавая, что всегда есть шанс, что в его отсутствие роботы смахнули ее куда подальше. Бригада для уборки помещений — это же так понятно. Никак не может позволить, чтобы кругом валялся мусор .

Он экспериментировал, оставляя в разных коридорах смятые листы бумаги. Они неизменно исчезали, через день или позже. Но роботы никогда не трогали его палатку.

Кто-то знал . Может быть, он просто не понимал, как ему помочь.

Тор спустился по лестнице. Как раз приближался один из роботов. И этой движущейся платформе пришлось изменить маршрут, прижаться к стене, чтобы миновать палатку.

Тор сделал шаг, заступил роботу дорогу, и тот остановился. Черные диски, которые, по всей вероятности, служили ему глазами, уставились на землянина.

— Привет, — сказал Тор. — Отвези меня к твоему капитану.

Робот ждал.

— Ты меня понимаешь? Я «застрял»… «влип»… я в затруднительном положении. Мне нужна помощь.

Робот пытался объехать его, но Тор держался прямо перед ним.

— У вас, парни, действительно немалый интерес ко всему незаурядному. Но вот мы явились сюда, к вам, а вы даже не заметили этого. Почему?

Это были роботы-смотрители, роботы-сторожа. Несколько дней назад Тор забрался на одну из таких платформ и ехал на ней, пока она не свернула в одну из комнат. Робот запустил программу, заключавшуюся в демонстрации чудовищного зрелища: раскинувшийся на морском побережье выстроенный из мрамора город внезапно разрушало облако . «Одно из Омега-облаков, — подумалось ему, — тех самых бесструктурных материальных масс, что волнами распространяются от центра Галактики примерно каждые восемь тысяч лет, чтобы разрушать геометрически правильные тела. Одна из величайших загадок современности».

Изображения были нечеткими. Робот произвел все необходимые настройки и удалился. При этом он так и не обратил никакого внимания на Тора.

Много времени Тор уделял и своему дневнику, записывая впечатления от увиденного в «выставочных павильонах» и от времяпрепровождения на корпусе (с тех пор, как «Мемфис» был для него потерян, ему расхотелось описывать сами «выставки»). Но когда он перечитал свои заметки и обнаружил, что они чересчур сентиментальны, ему пришлось вносить исправления. В итоге он переписал все. Ведь, в конце концов, он знал: кто-то сюда придет. И каждое из оставленных им последних слов, станет частью легенды о чинди . Поэтому он старался оставаться сухим, холодным и насмешливо удивленным. Он представлял себе, как люди в Смитсонианском институте разглядывают экспонаты в выставочных залах. И как в конечном счете перед ними предстают «Размышления Тора Виндерваля».

Да, сухого, холодного, замкнутого. Того самого типа, которого всем хотелось узнать.

Он проследил, как робот укатил в глубину коридора и исчез за углом, и подумал: «Все было бы великолепно, если бы тот сейчас прикатил прямо на мостик и, вызвав капитана, доложил: „Сэр, Тор ожидает у выходного люка. Ему требуется пара канистр с кислородом. Вполне достаточно, чтобы дождаться, пока придет „Мемфис“ и заберет его“. А потом, вернувшись, произнес: „Для нас ваше присутствие на борту большая честь, мистер Виндерваль. Заходите еще, когда будете по соседству“.

Тор забрался в палатку и наполнил баллоны воздухом. Сигнальная лампа едва светилась. Тор стоял перед компрессором, чувствуя себя потерянным и одиноким, проникаясь жалостью к себе. Затем он оставил агрегат и вновь вышел наружу, ожидая прохождения «Мемфиса». Хатч тоже находилась снаружи, на корпусе своего корабля. Она дважды повторила Тору, что будет там. Он еще раз проверил время. Оставалось всего несколько минут. Разумеется, возможности узнать, когда именно она собиралась появиться там, не было. Обычно когда люди говорят: «Мы будем там-то через полтора часа», подразумевается определенная погрешность.

— Хатч, — сказал он, активируя канал связи, — я хотел бы провести остаток жизни рядом с тобой. — И усмехнулся. По всему выходило, что так оно и случится.

Ровный хор шумов вселенной стал ему ответом. Если слушать внимательно , как говорилось в старинной песне, можно услышать Бетельгейзе .

— Я все еще здесь, Тор .

И снова он поразился, какой близкой казалась Хатч, как будто стояла позади него или за ближайшим гребнем.

— Хатч, ты все-таки меня слышишь? Ответь, если да.

— Сейчас ты всего в нескольких секундах полета от нас. Я хочу, чтобы ты поговорил со мной, — сказала она.

А я что делаю?

Гребни по обе стороны от внешнего люка были невысокими. Едва заметными волнами на обширной поверхности камня. Но он все-таки выбрал точку, которая казалась самой высокой, хотя и без того мог свободно видеть все вокруг. Он подошел, покачал головой и забрался на самый верх. «Мемфис» должен появиться строго впереди. Где-то за передней кромкой чинди . За тем местом, где смыкались гребни. Где-то .

Он терпеливо ждал, прикрывая глаза от несуществующего слепящего света. С одной стороны возникло какое-то движение. Но это было всего лишь облачко пыли. Микрометеорит.

И затем:

— Я люблю тебя, Тор .

Что ж, это последнее было, в общем-то, неплохой новостью.

Едва различимое изменение в передаче и в ее голосе подсказало ему, что тот искажен эффектом Доплера. — Прощай, Присцилла, — сказал Тор.

Он выпрямился во весь рост, отчаянно желая, чтобы заблудившийся камень попал прямо в него, освободив от необходимости самому принимать подобное решение. Помог бы покончить со всем этим.

Хатч была права. Ничто внутри чинди не стоило его жизни. Может быть, умереть и стоило, но лишь в каком-то смутном философском смысле. И только ради чьего-то спасения. Когда Пит, и Герман, и остальные погибали, их поступки казались смелыми, достойными, уравнивая высокую жертву с высокой целью. С попыткой открыть окно, чтобы различные расы наконец-то смогли бы узнать своих ближайших соседей.

Но присутствие на «Мемфисе» Присциллы Хатчинс подчеркивало, почему гораздо лучше оставаться в живых .

Тор вновь спустился и отправился попрощаться с «оборотнем». Коридоры, которые когда-то казались такими широкими и просторными, теперь были ему тесны. «Оборотень» поджидал его в темноте. Еще одно существо, увезенное так далеко от дома.

Тор стоял и смотрел на него при свете фонаря, прикрепленного к запястью. То, что Хатч говорила о скорости чинди , начинало обретать смысл, и он почувствовал себя еще более одиноко. Пока Тор стоял и разглядывал изваяние, он понял, почему чинди так и не «прыгнул» и почему он перемещался с высокой скоростью. И еще Тор начал сознавать, каким по-настоящему старым должен быть этот корабль.

Когда земляне впервые обнаружили его, Джордж надеялся, что им удастся вовлечь его экипаж в диалог. Привет, мы явились с Земли. А вы откуда, друзья?

— Как поживаешь, волчара?

Этот экспонат, скорее всего, был воплощением чьей-то идеи, зародившейся неизвестно где, образа правителя Вселенной. Тор обозревал изваяние в течение нескольких минут. А ведь «оборотень» выглядел вполне рассудительным и практичным. И, в определенном смысле, спокойным и невозмутимым. Пожалуй даже, в нем было своего рода величие.

Если в Его облике что-то и преобладало, то только направленность на изображение интеллекта , анатомия была вторичной.

— Я никогда не верил в Тебя, — сказал Тор. — И по-прежнему не верю. — Выключил свет. — Прощай, любезнейший «оборотень». Я долго не приду сюда.

Но по-прежнему казалось, что глаза этого создания видны даже в темноте.

Тор попятился к двери.

— Хотя я был бы очень благодарен, если бы ты придумал способ помочь мне.

Тор наполнил баллоны воздухом, вероятно в последний раз, и поставил их в стороне. Источник питания уже почти полностью разрядился. Лучшим в данных обстоятельствах, при желании еще потянуть время, было оставаться в палатке до тех пор, пока не погаснет свет. Разумеется, все, что можно было выключить внутри нее, он выключил. Но на самом деле Тору следует сидеть в ней до тех пор, пока система жизнеобеспечения не откажет окончательно и не начнет портиться воздух. И только тогда можно будет перейти на баллоны. Вот, собственно, что необходимо сделать. Возможно, гораздо легче было бы разом покончить со всем этим. Но Тор не верил, что сумеет заставить себя отключить костюм.

Все-таки он был относительно молод и все еще очень любил солнечный свет. Его воображение нарисовало картину внезапного появления «Мемфиса», который обнаруживает лишь его труп. Тор представил, как Хатч в отчаянии и слезах, безутешно прижимает его к груди. Сожалея об упущенном времени, они, возможно, обрели бы новую близость.

Странно. Эта мысль принесла некоторое удовлетворение.

Хатч продолжала говорить с ним. Ее голос доходил к Тору через ретранслятор. Тор понимал, как ей тяжело. Но ей было бы столь же трудно и в том случае, если на его месте оказался бы просто посторонний. Наблюдать чужую смерть всегда нелегко.

Ну, что бы здесь ни случилось, он не собирался рвать легкие. Вам не найти Виндерваля выдернувшим разъем. Нет, мадам.

— Тор . — Это снова был ее голос. Теперь значительно более далекий. — У нас есть идея, которая должна сработать. Она гораздо лучше, чем предыдущая. Держись .

Очередная идея . Он понадеялся, что они не собираются воскресить главного инженера чинди .

Спустя десять минут система жизнеобеспечения прекратила функционировать. Вентиляторы встали. Гудение в стенках палатки прекратилось. Тор включил лампу-фонарь и удивился, что та все еще функционировала. Свет был тусклым, но лампа работала. Экономить не было никакого смысла. Он оставил ее включенной и тихо сидел, пока воздух в палатке не стал непомерно тяжелым и не напомнил ему о недавних приключениях в туалете. Тогда он натянул костюм, присоединил баллоны с воздухом и активировал силовое поле.

Выключив лампу-фонарь, Тор выбрался наружу через выходной люк.

34

В сердце каждой истинной женщины живет искра неземного огня: он дремлет, неподвижный, в ярком свете благоденствия, но вспыхивает и сияет в мрачный час превратностей судьбы.

Вашингтон Ирвинг. Блокнот. 1820

В то самое время, когда в портативной палатке Тора отключилась энергия, «Маккарвер» и «Лонгворт» сообщили, что они уже в пути, с запасом тросов и соединителей. Билл включил постоянную радиопередачу, так что им было совсем несложно отыскать «Мемфис» после того, как они вышли из «мешка».

Все происходящее становилось для Аликс до невозможности восхитительным. Когда Хатч, извинившись, решила отправиться наружу, чтобы начать готовить к операции Собачью Кость, Аликс вызвалась сопровождать ее.

— Ты уверена? — спросила Хатч, после того как Ник перечислил целый ряд возможных опасностей.

Уверена?! Аликс начинала чувствовать себя ветераном. Она уверенным шагом спустилась в грузовой отсек, без посторонней помощи надела защитный костюм, подключила баллоны с воздухом и активировала поле Фликингера. Хатч пристегнула портативную двигательную установку и подхватила три связки тросов — все, что у них было в наличии. Связав две из них вместе, третью она передала Аликс, которая перекинула связку через плечо. Женщины прошли в воздушный шлюз (Аликс все еще прихрамывала, но сейчас было не до мелких травм) и взглянули на Собачью Кость: та плыла достаточно близко, казалось, ее можно коснуться рукой. Камень был просто громадный . Валун больше, чем три четверти их корабля.

— Невероятно! — воскликнула Аликс. — И мы собираемся разогнать вот это до нескольких тысяч километров в секунду?

— Надеюсь, что это удастся, — сказала Хатч. — Но у нас будет помощь.

Хотя валун выглядел слишком массивным, для того чтобы свободно передвигаться по нему, он был чересчур мал. Совсем не то, что на лунной базе в системе 1107. Или даже на чинди . Аликс пришло в голову, что она ввязалась в куда более пугающее предприятие, чем все предыдущие. Но оказалось, что сейчас она боится меньше, чем ожидала. Наоборот, ей даже пришлось по возможности умерить свой восторг. (Неужели она действительно горела воодушевлением, поставив себя под такой удар?) А если повезет, то Билл мог бы сделать серию снимков, которые стали бы популярными по всему миру. АЛИКС БЕЛЛИНДЖЕР, БЕССТРАШНЫЙ СПАСАТЕЛЬ.

Прекрасно .

Хатч легко оттолкнулась от люка, пересекла пустоту, мягко опустилась на Собачью Кость, повернулась и помахала рукой. Вот так, в два счета. Она вполне могла иметь большой успех как танцовщица.

Аликс помахала в ответ и последовала за ней. Гравитация тут же исчезла, и женщина обнаружила, что перелетела к астероиду так легко, будто была рождена для этого. На всякий случай она все же была привязана к Хатч, которая при ее появлении улыбнулась и похлопала ее по плечу: отличное шоу, ничего не скажешь. От ее похвал Аликс просияла.

Билл отслеживал перевороты и вращения астероида с такой точностью, что казалось, будто «Мемфис» лишь медленно плывет по небосклону. Это хорошо помогало справляться с тошнотой и головокружением.

Хотя звезды все-таки вращались слишком быстро. И еще: горизонт исчез. Аликс словно стояла на скале, а вокруг, куда ни глянь, простиралась бездонная пропасть. Звезды, цепляясь друг за друга, взмывали по кругу вверх с одной стороны и медленно плыли вниз с другой.

— Не смотри на них, — предупредила Хатч. — Старайся смотреть в землю.

В такую, какая есть .

Спасатели прошли по астероиду, осматривая поле будущей деятельности. Хатч нашла, что искала: относительно гладкое пространство почти на середине длинной оси.

— Здесь мы разместим «Маккарвер», — решила она. Затем они обернули вокруг объекта все три куска троса, буквально пройдя по поверхности камня метр за метром. Аликс предпочла бы предоставить Хатч самой обойти камень, но они были в одной связке, и ей пришлось отправиться следом.

Они подтянули трос, чтобы закрепить его. Хатч начала осматривать камень и, гримасничая, постукивая пальцем, приговаривала:

— Да, именно здесь. Я думаю, получится.

Еще Хатч потратила уйму времени на беседу с Тором. Она подробно описала ему, что они собираются предпринять, и заверила, что стремятся сделать все как можно быстрее. Она сообщила ему расписание, ободряя его и уверяя, что сейчас ситуация обнадеживает. Временами она переключала связь на Аликс, для которой было привычным делом болтать в эфире с аудиторией, понятия не имея, слышит ли ее кто-нибудь. И она старалась.

— Как замечательно будет вернуть тебя, Тор, — сказала Аликс. И продолжила: — Хатч уверена, что мы сможем успешно провести эту операцию. — И еще: — Мы планируем вечеринку в твою честь.

Продюсер Генри Клеймора, некто по имени Истер, вышел на связь в самый разгар их деятельности, когда подсоединяли дополнительный трос к основной связке. Он был в восторге оттого, что в этой экспедиции ему удалось отыскать Аликс. Не согласится ли она на интервью?

Разумеется, согласится . Клеймор был очень популярной фигурой с огромной аудиторией. Аликс следила за тем, как он давал свои комментарии: Клеймор на Ближнем Востоке, Клеймор об укреплении веры в условиях фактов расширения «механизации» Вселенной, Клеймор о прекращении проекта «Мафусаил», сулившего тысячелетний жизненный цикл.

С профессиональной точки зрения он был скучноват и довольно консервативен, и поэтому Аликс предпочла бы дать интервью человеку, более близкому по духу молодому поколению. Но, как говорится, находясь в захолустье, пользуйся тем, что есть.

Приблизительно через девять часов женщины закончили все, что было в их силах, и теперь бездельничали, поджидая остальные корабли.

— Так вот, значит, как выглядит комета, — сказала Аликс, притопнув по промерзшей поверхности. — Это вовсе не похоже на часть облака Оорта. Я, кроме этого камня, больше вообще ничего здесь не вижу.

— И не увидела бы и в нашем родном облаке Оорта, — ответила Хатч. — Эти камни обычно рассеяны на очень обширном пространстве.

Осколку, на котором они стояли, вероятнее всего, было несколько миллиардов лет, и он остался после формирования планетной системы.

— Нам повезло, — заметила Хатч. — Эта «штучка» оказалась у нас под боком. Как раз там, где требовалось.

— А у нас дома оно далеко простирается?

— Ты имеешь в виду облако Оорта? Примерно на один световой год от Солнца.

— А это?

— На расстоянии всего нескольких световых дней . — Хатч продолжала следить за часами.

— Интересно, почему это происходит? — спросила Аликс.

Хатч пожала плечами. Она не была знакома с деталями.

— Облака Оорта формируются на самых разных расстояниях от солнца. Создается впечатление, что этот процесс зависит от числа, размера и расположения планет, а также от солнечных масс.

— А теперь давай кое-что уточним, — попросила Аликс. — Когда придет время, кто будет перерезать трос на «Мемфисе»?

— Надеюсь, на одном из кораблей найдется квалифицированный доброволец.

Самой, Хатч, разумеется, полагалось быть на борту «Маккарвера». И еще требовались три человека для такой же работы на «Лонгворте».

— Ты действительно надеешься найти там кого-то?

— Вероятнее всего.

— А как насчет меня?

— У тебя нет опыта работы в открытом космосе.

— Извини, Присцилла , а сейчас мы, по-твоему, где? И куда мы то и дело выходили за несколько прошедших недель?

— Я помню, что ты выходила в космос, Аликс. Но ты по-прежнему новичок в этом деле. А мне бы хотелось использовать более опытных людей.

— Послушай. Я вполне могу сделать это. Ведь это не так уж сложно. И вообще, ведь ты сама признаешь, что, возможно, больше никого не найдется.

— Я понимаю. Я сама собиралась просить тебя. — Хатч уставилась на ледяную поверхность.

— Ведь нужно всего-навсего перерезать трос, верно? Я уже знаю, где надо резать. И управлять лазером, мне кажется, совсем несложно. Что еще от меня требуется?

— Ты должна уметь управлять ранцевым двигателем.

— Зачем?

— На случай, если свалишься.

— Так научи меня.

— Сейчас?

— А что еще ты собираешься делать в оставшуюся пару часов? — Аликс попыталась заглянуть в ее синие глаза. — Послушай, ведь я часть всего этого. Как и ты. Я хочу помочь. Я готова помочь — и могу!

Хатч обратила к ней сияющий взгляд.

— Спасибо, Аликс.

Они коротко обнялись. Уголком глаза Аликс уловила какую-то слабую вспышку — что-то блеснуло, но тут же исчезло, как только она попыталась приглядеться. «Игра звездного света и проносящегося льда», — подумалось ей.

— «Лонгворт» только что завершил «прыжок» в наш район, — сообщил Билл. — Расчетное время прибытия пятьдесят шесть минут .

«Лонгворт» был огромен. Он еще больше подчеркивал скромные размеры «Мемфиса» и Собачьей Кости. Оказалось, что они получили столь же огромное подспорье. С полдюжины добровольцев — некоторые из них знакомились с техникой защитных костюмов, а некоторые, очевидно, освоили их — вышли наружу и помогли закрепить камень на буксире сразу у двух кораблей. Они же доставили существенное количество тросов. Люди в шортах и рубашках с эмблемами и девизами университетов, роя?сь как пчелы, заполонили лед, натягивали тросы, закрепляли связки и таким образом опутывали камень сетью. К сожалению, у них не было устройств дистанционного управления, которые бы позволили в нужный момент отделить кабели от кораблей. Это предстояло сделать вручную.

Могамбо очень удивил Хатч именно тем, что сам отыскал ее и представил двум людям, которых хотел взять с собой на «Маккарвер». Он пытался держаться очень дружелюбно, но это стоило ему больших усилий. Профессору так отчаянно хотелось попасть на борт чинди , что Хатч заподозрила: если их попытка окажется тщетной и его планы потерпят неудачу, Могамбо хватит удар.

Два помощника, физик и инженер, мужчина и женщина, оба достаточно взрослые, чтобы не загореться идеей влезть на борт чинди . Они поздравили ее со столь оригинальным «изобретением», и тем самым завоевали ее симпатии. Хатч знала, что в этих делах новичок. А кто в этой области не новичок? Она посоветовала им держаться от чинди подальше, но они, похоже, пропустили это мимо ушей.

Могамбо спросил, удалось ли ей договориться о его переходе на борт «Маккарвера».

— Бронштейн ведет себя как упрямый осел. Он не понимает, насколько это важно.

Хатч попросту было не до того.

У нее не было контактов с капитаном «Маккарвера». Но обычно пилоты помогают друг другу.

— Я была немного занята, профессор. Позвольте посмотреть, что можно сделать.

— А ты не забудешь?

Она слабо кивнула.

— Сделаю все, что могу.

«Маккарвер» доложил о подходе. Он только что появился на дальнем краю этого вектора, но уже держал курс к ним и собирался прибыть через пару часов.

Хатч руководила окончательным формированием «паутины» и старалась придерживаться конструкции силовой оплетки астероида, разработанной Биллом. Но попадались проблемные участки, и особенно — группа каменных гребней вблизи того места, которое постепенно становилось «кормой» Собачьей Кости. Эти заостренные пики могли перетереть поперечную обвязку, так что «строителям» приходилось «тупить» их лазером. В итоге от этого пришлось отказаться: на обработку камней уходило много времени и требовались большие переделки всей конструкции. Когда работа была закончена (к общему полному удовлетворению) и «паутина» оказалась достаточно прочной, добровольцы протянули буксирные тросы к «Лонгворту» и закрепили их под нижней частью его фюзеляжа. Билл развернул «Мемфис» вдоль длинной оси и подогнал его как можно ближе к противоположной стороне астероида. В обоих направлениях были переброшены, а затем закреплены и натянуты тросы. Теперь астероид удерживала между двух кораблей связка тросов длиной около шестидесяти метров.

А затем последовал томительный час — ждали «Маккарвер». Невыносимо долго. Казалось, этот час тянулся целую вечность.

Если все задуманное осуществится, спасатели отправятся в погоню за чинди . И вот тогда время полетит стрелой.

Хатч воспользовалась преимуществами этой вынужденной задержки, чтобы переговорить с Бронштейном.

— Я не люблю его, — сказал тот. У него был акцент, который она не смогла распознать. Скорее, восточно-европейский.

— Окажите мне любезность, — настаивала Хатч, включая прежнее обаяние.

Она стояла под корпусом «Лонгворта». Корабль казался неуклюжим и громоздким, длинным и очень массивным, беспорядочным скоплением прямоугольных секций самых разных размеров, состыкованных друг с другом словно детская головоломка. Единственной уступкой эстетике была симметрия.

Бронштейн пристально смотрел на нее, и Хатч поняла, что он ищет компромисс.

— А если с кем-нибудь из них что-то случится?

— Вы не будете нести никакой ответственности. У меня есть письменное соглашение.

После долгой паузы:

— Хорошо, я сделаю это для тебя .

— Спасибо, капитан. — Она сменила тон. Да, старые друзья, только между нами . — Были какие-то проблемы?

— Он «забыл» попросить об одолжении. Начал распоряжаться: он-де должен быть у меня на борту, а я должен сделать то-то и то-то .

— Да, я понимаю. Ладно. Я заставлю его обратиться к вам еще раз.

— Тогда все в порядке. Хочешь, приходи вместе с ним .

Она переговорила и с Тором — сообщила, что операция идет по плану, и заверила: все складывается очень хорошо.

— Мы на подходе, — сказала она. — Главное, не рыпайся.

Не рыпайся . Хатч пожалела об этом замечании едва ли не раньше, чем оно слетело у нее с языка. Но сделанного не воротишь.

— Они уже здесь, — сообщила Хатч Тору, увидев двигавшиеся по небосводу огни. «Маккарвер», или «Мак», был чуть больше яхты. — Хорошо, — произнес кто-то. — Давайте заворачивать.

«Мак» произвел торможение маневровыми двигателями, выравнивая скорость относительно других кораблей, и медленно опустился между ними, заняв свое место возле астероида. В отличие от них, он коснулся камня корпусом.

«Маккарвер» был вдвое меньше «Мемфиса». А Собачья Кость — значительно крупнее его .

Рабочая бригада закрепляла его с помощью тросов.

Главный люк корабля открылся как раз когда Хатч и Юркевич занимались окончательной проверкой «паутины». Появился Бронштейн, помахал им и спустился на поверхность.

— Извините за опоздание, — сказал он.

Хатч пожала ему руку и поблагодарила за содействие и помощь. Тем временем вокруг корабля журналистов затянули последние тросы, и он был прочно закреплен на астероиде.

Появился Могамбо в сопровождении помощников. Он объявил Бронштейну, что очень рад вновь видеть его (похоже, профессор слегка поумнел), и представил своих коллег, Тери Ханката с космической станции у планеты Каракуа и Антонио Сильвестри, который руководил инспекционной группой, пытавшейся выяснить, почему процесс формирования грунта на этой планете почти не дал результата. У них были пристегнуты ранцевые двигатели и имелось другое снаряжение, которое они с разрешения Бронштейна разместили на «Маккарвере».

Они принесли с собой палатку, значительно больше той, что у Тора, которую собирались использовать, разбив лагерь на чинди . Кроме того, Могамбо сделал все возможное, чтобы убедить всех и каждого.

— Я понимаю, это большое неудобство, — проговорил он. — Но мы хотим заглянуть туда лишь на минутку.

— Надеюсь, что так, — буркнул Бронштейн. — Вам известно, что мы должны некоторое время двигаться «привязанными» к этой штуке. И в это время мне будет все равно, где вы — рядом со мной или там. Но я надеюсь, что когда соберусь уходить, вы немедленно вернетесь. Без малейшей задержки.

— Да, разумеется.

— Я не могу позволить себе роскошь, поджидать вас в сторонке. И если, когда я буду готов к вылету, вас не окажется на борту, это будет сайонара .

Могамбо не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне, и изо всех сил старался сохранить дружескую обстановку.

Хатч и всех остальных собравшихся представили Генри Клеймору — важничающему самодовольному типу, обладающему особым навязчивым обаянием и никогда не пытающемуся его хотя бы временно «выключить». Темные волосы, темные глаза и голос, который, казалось, придавал особый смысл каждой детали бытия. Он вел себя очень отстраненно и тщательно старался выглядеть не озабоченным. «Все эти черты, — подумалось Хатч, — были, к тому же, усилены курсом омоложения, устранявшим внешние последствия возраста, но не делавшим человека юным». Клеймор походил на одного из тех неудачников, которые никогда не были молоды. Хатч никак не могла представить его веселым.

«Маккарвер» лежал в плоскости Собачьей Кости. Его прикрепили стальным канатом за центральный форштевень и за корпус.

Хатч хотела помочь с укладкой тросов, но оказалось, что рабочая бригада уже заканчивает.

— В сторонку, мадам, — сказал ей один из добровольцев.

И все завершилось — быстрее, чем она могла ожидать.

Хатч попрощалась с Аликс и Ником.

— Было очень приятно. Увидимся у себя. — Она предложила им кого-нибудь с другого корабля на случай, если понадобится помощь. Они отказались, и Хатч напомнила, что, возможно, им придется отсиживаться на «Мемфисе» неопределенно долгое время. Аликс заявила, что с ними все будет в порядке и они сумеют позаботиться о себе. Ник выглядел радостным и счастливым. Так привязался к Аликс? Парень мог здорово увлечься.

Рабочая бригада известила, что все готово к отлету, и Бронштейн, не тратя лишнего времени, предупредил всех, что отправляется и в течение двух часов будет находиться в режиме «полный вперед» (он имел в виду, что его будут разгонять).

— Поехали, — сказал он.

Как только добровольцы разошлись по кораблям (все, кроме одного, на «Лонгворт»), Бронштейн пригласил Хатч на мостик. Они ждали еще несколько напряженных минут, обмениваясь замечаниями о том, как бы им не хотелось вновь пройти через нечто подобное. Наконец ИИ сообщил о готовности к отлету. Капитан предупредил пассажиров, наклонился и пожал руку Хатч.

— Удачи.

На «Мемфисе» и «Лонгворте» заработали двигатели. Корабли пришли в движение.

Два сверхсветовых корабля с большой осторожностью «стянули» с орбиты Собачью Кость, развернулись в сторону чинди и начали разгон. Хотя Билл и предсказывал, что тросы обязательно будут испытывать большие напряжения, но все равно было неприятно видеть, как сплетенная из них сеть между камнем и кораблями начала растягиваться. Билл транслировал на «Маккарвер» все сколько-нибудь значительные данные. Хатч особенно переживала по поводу температуры двигателей. Силовая установка была рассчитана максимум на час непрерывной работы, чего — при нормальных условиях — было более чем достаточно, чтобы снабжать соответствующей энергией двигатели, работающие на «прыжок». Но в теперешнем чрезвычайном режиме из-за висевшей на буксире дополнительной нагрузки им, чтобы добиться поставленной цели, требовалось более двух часов непрерывного ускоренного движения.

Бронштейн налил кофе, и теперь они сидели, обсуждая и отслеживая приращение скорости, не забывая поглядывать на часы. Временами Хатч связывалась с Тором и с «Мемфисом» — с Аликс и Ником. И, разумеется, с Биллом.

Они набрали уже 0,005 c. Половину процента от скорости света. Намеченная же скорость составляла 0,26 c.

— Я поверю в это, только когда увижу, — сказал Бронштейн.

Юркевич доложил, что на «Лонгворте» все в порядке.

— Правда, топлива сожгли больше, чем я предполагал. Но мы уже кое-что подрегулировали .

Позже, в виртуальной реальности, рядом с ней возник Клеймор.

— Хатч, я собираюсь сделать передачу с твоим участием. Но сначала я хотел бы узнать кое-что о твоей жизни. Это не ты оказалась в прошлом году на Обреченной? Когда спасали Грегори Макаллистера?

Дело обстояло не совсем так, но уточнения его не интересовали. Он расспрашивал Хатч, где она росла, как стала пилотом. Почему она стала пилотом, есть ли у нее дети и чем она занимается в свободное время. И что связывает ее с тем малым, который застрял в ржавой инопланетной посудине? С этим, как его там… Тором?

— Он просто пассажир, — ответила Хатч.

— Просто пассажир? — Клеймор смотрел подозрительно и разочарованно. — Ничего личного?

— Он пассажир . Ведь я в ответе за всех своих пассажиров.

Хатч отвечала на его вопросы сколько могла и наконец попросила извинить ее:

— Мне нужно переговорить с ним по эфиру.

— С кем?

— С Тором.

Клеймор явно удивился.

— У тебя есть с ним связь? Как же я не догадался… Ну, неважно. А я могу поговорить с ним?

— Он не сможет вам ответить.

— Почему?

— Он очень далеко отсюда. Передатчик на чинди недостаточно мощный, чтобы работать на таких расстояниях.

— А откуда тогда известно, что этот малый слушает? И откуда нам знать, что он еще жив?

— Мы знаем, что несколько часов назад он был в порядке.

— Как же вы узнали это?

Она показала ему изображение. Тор стоял на самом верху гребня, подняв вверх руки. И махал. Люк был открыт.

— Великолепно. Вот это и есть внешняя поверхность чинди ? Да, разумеется, это так… — Клеймор замялся, — … так эффектно. Отличный материал .

Бронштейн взглянул в ее сторону.

— Проходим 0,008 c, — сообщил он.

— Восемь тысячных от скорости света? Разве это так существенно, Хатч?

— Это чуть меньше одного процента. Но мне никогда еще не доводилось летать так быстро.

— Хатч, — сказал Билл, — у нас перегревается двигатель номер два . До «прыжка» все еще оставалось около пятидесяти минут.

— Я знаю, — отозвалась Хатч. — Мы наблюдали это еще на борту.

При такой длительной работе двигателя некоторое повышение температуры было неизбежно. Менее чем через шесть минут та же картина сложилась и на «Лонгворте». Но при этом на кораблях существовала целая система мер, которые можно было принять. Можно было модифицировать хладагент, или адаптировать топливную смесь, или пригасить некоторые процедуры. При необходимости двигатель можно даже выключить на несколько минут, но именно сейчас нельзя было прерывать его работу.

Хатч посовещалась с Биллом и предложила ряд изменений. Температура стабилизировалась.

На связь несколько раз выходил Могамбо — скорее всего, чтобы лишний раз успокоить себя. Все ли идет по расписанию? Держат ли режим двигатели? Есть ли вообще хоть какие-то доказательства присутствия на чинди живых существ? Насколько далеко и глубоко им удалось проникнуть в пространство корабля? Видели ли они хоть какой-нибудь признак наличия там чисто служебных мест или помещений?

К ним на мостик поднялся Антонио Сильвестри, который перешел на борт вместе с Могамбо.

— Вы так и не припомнили меня, верно? — спросил он.

Низкорослый, не выше Хатч. Оливковая кожа, черные волосы, темные глаза. Достаточно красивый, с почти женственными чертами.

Она где-то видела его, но, увы, не могла вспомнить.

— Зовите меня Тони, — обезоруживающе сказал он. — Однажды, несколько лет назад, вы перевозили меня со станции на Пиннакл. — Сильвестри говорил по-английски с легким итальянским акцентом. — Рейс был короткий, двухдневный, и я, в общем-то, не ожидал, что вы меня запомните. Но я запомнил вас . — Его глаза вспыхнули. — Я понимаю, как вы переживаете за своего пассажира, мистера Кирби. Он ведь художник, да? — Хатч кивнула. — Когда я узнал… я пересмотрел его работы. — Сильвестри улыбнулся. — Этого человек стоит спасти. И если я могу чем-то помочь, пожалуйста, без колебаний обращайтесь ко мне.

Еще несколько минут Хатч провела с Тери Ханкатой, второй сопровождающей Могамбо. Она куда больше походила на своего босса: внешне вежлива, но очень честолюбива, как показалось Хатч, и отчаянно хотела попасть на борт чинди .

— Тридцать девять минут до системного прыжка, — сообщил местный ИИ, который отзывался на имя Дженнифер и в отличие от Билла вел себя строго и по-деловому. — Две минуты до старта . Бронштейн кивнул и известил пассажиров.

— Не то чтобы это действительно имело значение, — добавил он. — Не думаю, что вы заметите хоть какую-то разницу.

Капитан передал весь объем операций Дженнифер (а вовсе не Дженни — это Хатч усвоила, попытавшись использовать уменьшительное имя). ИИ отсчитывал последнюю минуту в десятисекундных интервалах. А затем, в самом конце, приращение стало секундным, что было достаточно драматично. Потом, секунда в секунду, включились двигатели яхты. «Маккарвер» поднялся, насколько позволяли крепящие к астероиду тросы. Он не мог создать большую тягу, но усилия, которые он прикладывал, уменьшали нагрузку на остальные корабли. Увеличение температуры в их двигателях, достигавшее аварийных значений, сменилось частичным спадом. Очередной же подъем происходил значительно медленнее.

— Жрем топливо со страшной силой, — сообщил им с «Лонгворта» Юркевич.

— Нам предстоит делать это ближайшие полчаса, — откликнулась Хатч.

Между тем, они приближались к 0,018 c и тщательно проверяли все показания, чтобы определить, какой именно скорости достигли.

— А все-таки мы сделали это, утащили сукина сына за собой. — Бронштейн ткнул большим пальцем в сторону Собачьей Кости.

На линии вновь появился Клеймор. На этот раз без изображения.

— Хатч? Ты занята? Можно оторвать тебя на минуту?

— Да, мистер Клеймор? Чем я могу помочь?

— Хатч, ты правда собираешься выйти наружу, когда два больших корабля будут отцеплены?

— Нет, — ответила она, тут же сообразив, к чему он клонит, — я никуда отсюда не тронусь.

— Я слышал другое. — Он был явно разочарован. И перенес свое внимание на Бронштейна. — Юрий?

— Да, сэр?

— Можете организовать мне выход наружу во время операции? Хочу сделать несколько снимков крупным планом?

— Не очень хорошая мысль, мистер Клеймор.

— Почему? — Он слегка повысил голос.

— Мы должны закончить операцию в возможно более короткое время.

— Я могу выйти и войти всего за пару минут.

— Сэр, но мы все еще ускоряемся. Вас просто сорвет с корпуса и уничтожит. И вообще, это плохо скажется на вашем пищеварении.

— Ох-хо .

— Все совсем не так, как в прошлый раз.

Бронштейн не объяснил, к чему относился «прошлый раз» , но Хатч поняла, что журналисту позволили прогуляться где-то в защитном костюме.

— Проклятье, — сказал Клеймор. — Здесь разворачиваются чертовски интересные события, а мы упускаем нужные снимки .

— Мы получим снимки прямо с телескопических камер.

— Я уже наблюдал за их работой. Качество низковато .

— Не имеет значения, когда нет физической возможности.

— Брони, ведь ваши люди собираются наружу, чтобы перерезать тросы. Значит, должно быть возможно и это.

Он был прав. В течение пары минут двигатели будут выключены. Но бригада собиралась работать очень быстро, там не будет времени для «фотографий». Но, конечно, если журналисты упустят свое «окно» — все будет кончено.

— Я не буду никому мешать . — Казалось, Клеймор вновь обращался к Хатч.

Бронштейн бросил на нее быстрый взгляд. Его глаза говорили, что ход за ней.

— Он твой босс? — спросила она.

То-то и оно .

Она вернулась к журналисту.

— Мистер Клеймор, капитан абсолютно прав. Если вы выйдете туда — мы потеряем вас. Но если вы настаиваете, знайте: вам придется вернуться по моему первому слову…

— О, да. Нет проблем .

— Вы умеете пользоваться защитным костюмом?

— Разумеется .

— Юрий считает, что я должна взять вас с собой наружу, так что вы еще успеете.

— Спасибо и вам, Юрий .

Температура двигателей на «Лонгворте» вновь начала расти, но Юркевич заверил, что все будет в порядке, он продержит их в нужном режиме столько, сколько нужно. Однако Хатч должна знать, что как только все это закончится, ему понадобятся новые двигатели.

Билл доложил о небольшом перегреве, который, впрочем, поддавался регулированию.

— Хотя при этом мы и израсходовали почти все запасы топлива. Мы используем его на полную катушку .

И на «Лонгворте», и на «Мемфисе» в систему двигательных установок были встроены средства аварийной защиты, которые отключали двигатели, если условия их эксплуатации становились недопустимыми. Фактически защита на «Лонгворте» должна была сработать уже давно, если только Юркевич не вырубил ее. Соответствующая система на «Мемфисе» не позволяла произвести ее блокировку. Но рабочие режимы двигателей здесь были не столь жесткими.

Бронштейн протянул ей сэндвич.

— Отвлекись, — сказал он. Хатч даже не заметила, откуда перед ними появилась еда.

— Выходим в режим «прыжка», — сообщила Дженнифер. — Восемь минут до отключения двигателей .

Ни у «Лонгворта», ни у «Мемфиса» после этого не останется топлива, достаточного для того, чтобы уменьшить скорость до разумной. «Когда разгон закончится, — подумалось Хатч, — спасать потребуется их всех ».

Сэндвич был с жареной говядиной. Она медленно жевали, пытаясь сосредоточиться на этом. Пытаясь улучшить настроение.

Для Аликс наступил пресловутый миг славы. Она отстегнула ремни безопасности и встала с кресла. То же самое должны были сделать сейчас на «Лонгворте» люди Юркевича. Твердым шагом она направилась в грузовой отсек, на ходу активируя защитный костюм, подключила баллоны с воздухом и взяла лазерный резак. Затем пристегнула ранцевый двигатель.

— Три минуты, — объявил Билл. — Напоминаю еще раз: резку наружных тросов нужно провести максимально быстро . — ИИ транслировал указания на все три корабля.

Аликс открыла воздушный шлюз. Маршрут был знакомый: она однажды уже выходила на корпус.

Она вошла внутрь, прислонилась к шпангоуту, чтобы удержать равновесие в условиях постоянного ускорения. Закрыла внутренний люк и сбросила давление.

Хатч прямо с «Маккарвера» провела короткую проверку. Все ли готовы на «Лонгворте»? Да, все были на местах. Трем добровольцам предстояло перерезать восемь тросов, два из них — малодоступные, то есть находящиеся на значительном расстоянии от воздушных шлюзов, о чем Аликс приходилось беспокоиться меньше всего.

Двигатели на «Маке» тоже раскалились. Маленькой яхте, хоть и с посторонней помощью, пришлось слишком долго тащить чересчур большую массу. Бронштейн заметил взгляд Хатч, брошенный на дисплей с данными, и покачал головой. Мы слегка перегрелись, словно сообщал он, но на самом деле все в порядке.

— Аликс готова?

— Да, готова .

— Тридцать секунд, — сказал Билл.

Аликс открыла наружный люк, но по-прежнему держалась поодаль от него. Корабль все еще двигался в режиме ускорения, и она то и дело теряла равновесие; только то, что она прижималась к дальнему шпангоуту, не давало ей выпасть наружу.

Билл вел обратный отсчет последних десяти секунд. Когда время вышло, на всех трех кораблях отключили двигатели. Сила, прижимавшая Аликс к шпангоуту, исчезла. Аликс оторвалась от стены, обрела равновесие и вышла из люка. В тот же миг три человека покинули «Лонгворт». Она видела проблески их фонарей, когда они передвигались вдоль корпуса.

«Мемфис» соединяли с астероидом тросы, закрепленные в трех местах. В кормовой части — на швартовочном механизме, в центральной части — на грузовом подъемнике и в носовой части — на добавочном многоцелевом стыковочном узле. Первой целью Аликс был швартовочный механизм. Она передвигалась по корпусу очень быстро, борясь с искушением воспользоваться ранцевым двигателем, хотя ей очень хотелось этого. Но она вместе с Хатч уже работала вне корабля и знала, что торопиться не стоит. А если она начнет «полеты» и затянет операцию, это может обойтись непомерно дорого.

Аликс в рекордное время добралась до швартовочного механизма, активировала резак и принялась за работу.

Вся сцена была словно выгравирована на фоне звездного неба: и огромный грузовой корабль, и средних размеров «Мемфис», и миниатюрная яхта, и свободная часть поверхности астероида, и красные клинки лазеров. Звезды, с головокружительной скоростью мчавшиеся по небосводу, когда Аликс с Хатч несколько часов назад впервые ступили на Собачью Кость, теперь застыли, словно став на якорь.

Трос щелкнул, разделившись на две части, и один его конец, хлестнувший пустоту, едва не захватил ее руку.

Женский голос, принадлежавший, вероятно, кому-то из людей с «Лонгворта», предупредил Аликс, что тросы под нагрузкой и могут повести себя непредсказуемо.

— Следи за ними, когда они начнут разделяться .

Она уже почти выучилась этому — весьма опасным способом.

Ощущая прилив адреналина, Аликс направилась вперед, к грузовому механизму, где ее ждала вторая фаза работы. Она опережала расписание приблизительно на минуту. Люди на «Лонгворте» громко переговаривались, обсуждая инструкции, и нередко чертыхались.

Трос был закручен вокруг самого основания грузового подъемника, и Аликс не вполне понимала, как его срезать, не пробив отверстие в корпусе корабля. Вот к чему приводит спешка . Она продвинулась как можно дальше вдоль натянутого троса и наконец оказалась в пустоте. Держась за трос одной рукой, чтобы не свалиться в пространство, другой рукой она орудовала лазером. Кто-то спросил Аликс, понимает ли она, что делает, но ей некогда было отвечать.

Юркевич предупредил по общей связи своих людей, что им следует поторопиться.

Стальной канат почернел. Аликс старалась удерживать луч строго на тросе и следила, как тот разделялся.

И вот отрезанные концы троса уже свободно парили в пространстве, а Аликс, державшаяся за один из них, беспомощно болталась там же. Она не успевала вернуться на корпус корабля, подтягиваясь на руках вдоль свободно болтавшегося конца троса. Вот чертовщина . Настал тот самый миг, которого она так ждала: она запустила ранцевый двигатель и почти мгновенно развернула его, вспомнив, как это делала Хатч. И сразу «гладко» проплыла назад, ухватилась за грузовой подъемник, свалилась рядом с ним на металлическую поверхность и быстро поползла вперед. Слава богу, она успевала.

— Аликс, — сказал Билл. — Две минуты .

— Почти готова.

Она торопливо добралась до стыковочного узла, который размещался точно над мостиком. Подошла к нему, выбрала оптимальный угол, запустила резак и закончила работу.

Когда Аликс переместилась вперед, к носовой части корабля, она выпала из зоны обзора телекамеры и Хатч потеряла ее из вида. Со смесью гордости и беспокойства она смотрела, как Аликс воспользовалась ранцевым двигателем и «уплыла» с экрана. Но на линии связи не было криков, не было никаких истерических «Боже-мой-я-плыву-по-течению-что-же-мне-теперь-делать». Значит, на самом деле с Аликс все было в порядке. Хатч не решалась первой заговорить с ней — не хотела отвлекать, не хотела показывать, что в чем-то не доверяет.

Затем послышался голос Аликс, ровный, спокойный, взвешенный:

— «Мемфис» свободен.

— Аликс, ты превращаешься в легенду, — заявила Хатч.

— Я уже легенда, капитан, — отозвалась она.

Бронштейн прижимал наушники.

— Что задерживает «Лонгворт»? — спросил он.

— Через минуту будем готовы . — Голос Юркевича звучал спокойно и невозмутимо.

— Дженнифер, готовь перезапуск, — велел Бронштейн.

Хатч открыла канал связи с Биллом.

— Я хочу, чтобы ты прекратил общее управление через тридцать секунд после того, как освободится «Лонгворт». Управление возьмет на себя Дженнифер. — Она вновь переключилась на Аликс. — Молодец. Когда вернемся, представим тебя к награде.

— Не стоит об этом, дорогая .

— А теперь отправляйся внутрь.

— Да, мамочка .

Женщина была легкомысленна и грубовата.

— «Лонгворт» свободен, — сообщил Юркевич.

На верхнем экране появилось изображение Билла.

— Всем мои поздравления. Текущая скорость составляет 0,02633 от скорости света .

Хатч ощутила прилив бурной радости. Это значение лежало за нижним пределом параметров, которые они рассчитывали получить в этой точке.

— Передаю управление «Маккарверу», — объявил Билл.

Дженнифер подтвердила.

Бронштейн казался довольным.

— Запускай двигатели, — приказал он.

«Лонгворт» и «Мемфис», освободившись от астероида, уплыли в стороны.

Теперь вся ответственность ложилась на «Мак». «На маленький корабль, способный на великие дела», — подумала Хатч. Двигатели заработали, и «Маккарвер» начал разгон, подтягивая за собой Собачью Кость.

«Мемфис» развернулся вокруг своей оси, направил дюзы в сторону от «Лонгворта», яхты и астероида, запустил двигатели и очень осторожно начал отходить. Он удалился на безопасное расстояние, и аналогичный маневр проделал «Лонгворт». На обоих кораблях оставалось так мало топлива, что теперь они будут вынуждены идти все тем же маршрутом с почти той же скоростью, пока кто-то им не поможет.

— Желаю удачи, — сказала Аликс, уже находившаяся внутри, в полной безопасности.

— Две минуты до «прыжка», — сообщила Дженнифер. — Все идет по расписанию .

Температура двигателей на «Маке» вновь поднялась.

Хатч связалась с каютой Клеймора.

— Вы готовы, мистер Клеймор? — спросила она.

— О да. Разумеется, готов .

— У нас будет всего несколько минут. Встречаемся в грузовом отсеке.

— Уже иду .

— Будьте осторожны. Мы все еще набираем ускорение. — Возможно, она принимала желаемое за действительное. Астероид был массивный, и приборы, сконструированные для совершенно иных ситуаций, выдавали показания, ставящие в тупик. Повсюду мерцали красные лампы.

Бронштейн, растянув губы, оскалился, обнажив множество удивительно белых зубов, и цедил через них воздух, как это делают при виде грозящей кому-то опасности. Над его головой размещался экран состояний двигателей.

— Будь добр, выключи, — попросил он. — Даже если это понадобится всего на пару минут.

— Кажется, все идет хорошо, Юрий, — сказала Хатч.

Он кивнул. Чертовски верно .

Хатч поднялась с кресла, прошла по шикарно оборудованному коридору. Да, «Всеобщие новости» очень хорошо устраивали своих журналистов. Затем Хатч спустилась на нижнюю палубу, где Клеймор уже торопливо надевал защитный костюм. На жилете у него была закреплена телекамера.

Он как будто бы хорошо знал, что делать, и Хатч занялась собственным снаряжением.

— Хатч, — окликнул ее Клеймор, — я вам очень благодарен.

— Всегда к вашим услугам, мистер Клеймор.

— Друзья зовут меня Генри .

— Генри, — еще раз предупредила она его, — будьте осторожны, когда окажетесь там. Все произойдет очень быстро. Нацелились, сняли и бегом назад.

— Я понимаю.

Хатч пристегнула ранцевый двигатель и закрепила резак.

Голос Бронштейна предупредил:

— Одна минута .

Хатч услышала, как капитан заглушил термоядерные двигатели. Их ровный шум сменил непривычный — и неритмичный — гул двигателей Хейзелтайна. Она присела на палубу, знаком велела Клеймору последовать ее примеру и стала ждать, когда желудок подскажет ей, что они совершили «прыжок».

35

Двигаться следует неожиданно и быстро…

Не предупреждай,

Не трать время попусту.

В пути только скорость

Имеет значение,

Только это по-настоящему важно.

«Странники», «Скорость», впервые исполнено в 2221 г.

В голосе Хатч звучало возбуждение:

— Мы на подходе .

Тор сидел снаружи, под открытым небом. «Да, — подумал он, — идите, идите ко мне. Я здесь».

Хатч оставалась на связи.

— Все идет по расписанию. Пожалуй, у нас получится .

И чуть позднее:

— Тор, мы только что прошли уровень одной сотой световой. Это очень мало по сравнению со скоростью чинди , но, думаю, «Маккарвер» поставил рекорд .

Его глаза медленно закрывались. Единственным звуком в окружающем мире, кроме голоса Хатч, было его собственное дыхание.

— Все по-прежнему идет без отклонений. На большом корабле, на «Лонгворте», отмечен перегрев двигателей, но нельзя сказать, что это неожиданность. На самом деле с нашей точки зрения это самая меньшая неприятность из того, что могло произойти. Вряд ли это станет проблемой .

Тора на миг охватила беспечность. Он стоял около того самого возвышения, на которое выбирался, когда чинди проходил мимо «Мемфиса» — когда нет гравитации, то неважно, стоите вы или сидите, — и рисовал: шаттл спешит к нему на выручку, и оттуда выходит Хатч, торопясь поскорее обнять его. Дав волю привычке, Тор уселся на склоне этого возвышения, нарушив контакт между корпусом корабля и захватами на обуви. И ужаснулся, осознав, что парит в пространстве.

— Аликс говорит, не нужно попусту беспокоиться .

Он сумел коснуться «земли», но ему не за что было ухватиться. Он добился лишь того, что поднялся еще выше.

Спокойно .

Спасла его наклонная часть каменного возвышения. Раньше чем оказаться на недосягаемом расстоянии от корпуса, Тор вспомнил, что каменный склон теперь позади него, и, выбросив вперед ногу, фактически прижался спиной к наклонной скале.

И та остановила его.

Все это длилось, вероятно, не более трех секунд, но Тора пронизала дрожь. Если я когда-нибудь попаду домой, я постараюсь провести остаток дней, прячась под шезлонгом на террасе . Эта мысль даже развеселила его, вызвав улыбку.

— Когда мы подойдем ближе, — продолжала Хатч, — я дам тебе знать. Лучше всего, жди снаружи. Там мы сможем забрать тебя без лишней траты времени… Ну, это ты знаешь, Тор. Нет необходимости повторяться… Я полагаю, что просто беседую с тобой.

Он никогда не пытался произносить монологи. Должно быть, Хатч это тоже давалось с трудом. Черт возьми, ведь она даже не уверена, что он слышит ее. Он задумался: «Может, она возмущена и сердита из-за бремени, которое я взвалил на нее? А когда все закончится — неважно, выживу я или нет, — будет ли она вспоминать, сколько ей приходилось „висеть“ на линии, разговаривая, пытаясь отвлечь и развеселить идиота, который отказался последовать ее совету. Как же ей не злиться?»

— Готовимся к запуску двигателей на «Маккарвере».

Тор почувствовал психологическую потребность прилечь. Немного успокоиться. Ему казалось, что он уже не помнит, когда последний раз спал. Но, с другой стороны, не хотелось тратить на сон возможно последние часы своей жизни.

Он взглянул в сторону выходного люка.

Может быть, всего несколько минут? …

— Порядок, Тор. Мы запустились. Пока все идет как надо .

Он вновь спустился на лестницу, радуясь мягкому давлению гравитационного поля чинди . Затем добрался до коридора, растянулся позади палатки и прикрыл глаза.

«Маккарвер» и Собачья Кость «гладко» вошли в трансмерное пространство. Хатч проверила ранцевый двигатель, открыла воздушный шлюз и произвела короткий обзор. Внизу, всего в нескольких метрах под ней, лежала казавшаяся громадной каменная глыба. Словно булыжник, привязанный к лапе большого голубя, плыл сквозь туман. — Генри… — позвала Хатч.

Тот кивнул.

— В полной готовности.

— Что бы вы ни делали, ради бога не теряйте контакта с корпусом. Лишнего времени, чтобы ловить вас, у нас не намечается.

— Не беспокойтесь, Хатч. — Клеймор и впрямь держался уверенно, будто точно знал, что собирается делать.

Ранцевый двигатель был строго аварийным элементом снаряжения, запасным вариантом, с точки зрения безопасности. Хатч ступила на корпус и ровным шагом направилась к носу корабля. Впереди Собачья Кость крепилась у швартовочного узла, а в кормовой части трос был захлестнут петлей прямо за корпус корабля.

В течение нескольких минут, после того как были обрезаны тросы, соединявшие камень с «Лонгвортом» и «Мемфисом», он совершил заметный самостоятельный сдвиг. Однако сейчас и «Мак», и скала перемещались вместе, с одной и той же установившейся скоростью.

Хатч, появившись в районе швартовочного узла, ухватилась за силовую стойку и за трос, включила резак.

— Три минуты, Хатч, — сказал Бронштейн.

— А почему время так критично? — поинтересовался Клеймор.

— Оно определяет точку, где мы окажемся, когда выйдем на другой стороне. — В субсветовом пространстве.

Трос разделился, и Хатч удалила остатки: отбросила обрезки в сторону и убедилась, что корабль в этом месте абсолютно свободен.

— Я думал, что эти… эти «прыжки»… штука весьма неточная.

— Только не на столь малых расстояниях. — Хатч повернулась и тем же ровным шагом направилась к кормовой секции корабля, ориентируясь на тарелку сенсорной антенны. — Такой перелет требует почти абсолютной точности. Задержка даже в несколько секунд может непоправимо лишить нас шанса на успех. — Ей стало ясно, что Клеймор следует за ней, записывая каждое ее движение. Для «Новостей последнего часа».

— Две минуты .

Она воспользовалась антенной, чтобы остановиться, опустилась к основанию опоры, активировала лазер и направила его на связку. Как и в других местах, та была тройной. С запозданием Хатч сообразила, что следовало бы разработать другой план и взять себе в помощники кого-нибудь другого. Клеймор слишком зажимался и напрягался.

— Как вы это назовете? — спросила она Клеймора.

— Что?

— То, что снимаете. Репортаж о спасении.

— Только не поймите меня неправильно, — сказал он. — Если все закончится успешно, это будет «Погоня за чинди».

Одна часть связки отделилась. Туман несся вдоль поверхности камня, почти прямо под Хатч.

— А если нас постигнет неудача? — спросила она.

— Все будет иначе. Хотя никто не знает, какое название я хотел бы использовать, но оно должно будет стать другим.

— Одна минута. Хатч, заканчивай и отправляйся внутрь. Остальным приготовиться к прыжку .

Она все еще продолжала резать.

— Подожди немного, Юрий.

— Лучше брось все это, Хатч. Ступай в грузовой шлюз .

Запоздалый совет. Если сейчас уйти, капитан повредит двигатели. Может даже взорваться корабль.

Отделился второй трос.

— Хатч, ради бога .

Вступил Клеймор:

— Хатч, оставь.

Оставь — и они потащат камень за собой, а даже если он и отвалится, будет множество жертв. В любом случае Тор погибнет.

— Хатч .

— Подожди минуту, Юрий.

— Уходи, брось все .

Хатч обливалась потом. Господи, помоги . У нее был бы выход, если бы удалось закрепиться за что-нибудь на корпусе. Она выключила лазер.

— Вот и хорошо, — произнес Бронштейн, по-видимому, наблюдавший за ней с помощью одной из телекамер на корпусе. — Теперь мы ведем себя сознательно .

Хатч убрала резак, прикрепив его к поясу рядом с остальным снаряжением.

— Попозже мы что-нибудь придумаем .

Но, разумеется, он понимал, что им ничего не придумать.

Она порылась среди снаряжения и отыскала тумблер отключения защитного костюма. Затем взялась другой рукой за пояс, после чего щелкнула тумблером. Костюм отключился, окружающий мир тут же стал ледяным, а все чувства «поплыли».

Хатч с усилием рванула пояс и захлестнула его вокруг одной из стоек крепления сенсоров. Затем отпустила и вновь активировала костюм. Вокруг нее восстановилось поле.

— Что ты делаешь?

Она включила резак и вернулась к работе. Клеймор по-прежнему наблюдал за ней.

— Генри, — спокойно сказала она, — уходите.

Клеймор не был глупцом. Он мигом оказался в воздушном шлюзе.

— Ради бога, Хатч… — Капитан почти рычал.

Направив лазер на оставшийся трос, Хатч наблюдала, как луч начинает проедать его. Дженнифер прекратила суровые предупреждения и начала обратный отсчет. Видимо, пытаясь напугать ее. Что за тип ИИ способен прибегать к такой тактике? Корпус под тросом начинал подпаливаться. Хорошего мало .

— Пятнадцать секунд, — сообщил ИИ.

Клеймор высунулся из воздушного шлюза, наблюдая за ней.

— Уходи, Генри, — крикнула она. — И закрывай люк.

— Только вместе с тобой.

Этот идиот даже не пошевелился. И по-прежнему наводил на нее телекамеру.

— Внутрь! Или ты и твоя «Погоня за чинди» навсегда останетесь здесь.

Хатч услышала переговоры Клеймора с Бронштейном: капитан приказывал прекратить и воздержаться. С божьей помощью ей удалось понять, что он имел в виду. Затем — наконец убедившись, что выбора нет — Клеймор исчез, и люк закрылся.

Трос разделился. Поскольку астероид и корабль двигались с одинаковой скоростью, Собачья Кость никуда не упала и свободные части стальных канатов оставались на тех самых местах, где были. Ей следовало отбросить их в стороны.

Хатч накрутила пояс на руку.

— Ты свободен, Юрий, — сказала она. — Отправляйся.

Бронштейн задержал руку над кнопкой, давая ей несколько дополнительных секунд. Но с точки зрения безопасности это был предел.

— Держись, — произнес он.

Двигатели Хейзелтайна затихли, и корпус под Хатч подался вверх. Выбрали необходимый угол; включились управляющие реактивные двигатели. Яхта оторвалась от Собачьей Кости. Камень начал обволакиваться туманом.

Хатч наблюдала, как он исчезал. Появились первые признаки близкого перехода.

— Держись, Хатч. Держись .

На сверхсветовом корабле переход в субсветовое пространство сказывается на людях легким ощущением дискомфорта — или не сказывается вовсе. Кое-кого подташнивает, у них слегка кружится голова, им не по себе и даже может вырвать. Вот почему пассажиров перед «прыжком» всегда предупреждают: ешьте поменьше или вообще откажитесь от еды. Теория утверждает, что демпфирующее поле, которое защищает от инерционных воздействий, вдобавок ограничивает и физические воздействия. Насколько было известно Хатч, это положение никто никогда не проверял, и, соответственно, она понятия не имела, чего следует ожидать от прогулки по корпусу «Маккарвера» при входе яхты в субсветовое пространство. Будь у нее время, она бы продернула пояс через ремни безопасности, имевшиеся на рукавах, чтобы точно знать: она не упадет. Но не успела — и даже была не вполне уверена, где именно находятся ее пояс, рука или ремень безопасности. Ее разум удалился в темную пещеру, а вокруг несся сплошной вихрящийся поток.

Где-то в подсознании Хатч за что-то держалась. И сдаваться было нельзя. Держаться. Не отпускать.

Подступила тошнота. Плохо. Костюм не предусматривал возможность очистить желудок.

Однажды, когда Хатч было лет семь, она качалась на качелях, подвешенных на дереве. Ради эксперимента она встала рядом с качелями и начала закручивать веревки все туже и туже, пока они не стянулись до предела. Тогда она уселась на них, поджала ноги и стала вращаться, все быстрее, быстрее — и наконец мир завертелся вокруг нее, небо оказалось под ногами, и Хатч свалилась на землю.

Примерно это же происходило сейчас. Пещера вращалась, Хатч улавливала вспышки света, но перед глазами все плыло: лица, облака, отрезки металлического корпуса; далекие голоса говорили с ней или о ней — или просто, о погоде. Кто знает?

Время перехода при нормальных обстоятельствах обычно равно шести секундам. Но головокружение не прекращалось, и в конце концов Хатч убедилась, что и пояс, и она сама каким-то образом скользнули в один из кругов ада.

Ее вырвало. Ничего нельзя было поделать. Теплая клейкая жидкость перекачивалась из носа в горло и обратно. Хатч задыхалась. Ей было трудно дышать.

У границ сознания заклубилась темнота.

Неожиданный взрыв жуткого холода. Как будто костюм выключился. Как, черт возьми? …

Это была последняя мысль Хатч, прежде чем ее унесло в непроглядную ночь.

* * *

Вообще-то Клеймор любил героев. Они всегда давали хороший материал для репортажей и обычно весьма скромно держались во время интервью — в отличие, скажем, от политиков, которые упорно старались перехватить инициативу в беседе. Но с героями всегда возникали сложности: они стремились вовлечь в свои подвиги других, и чаще всего тех, кто никак не был к этому склонен. Следовательно, если какое-то бросающее вызов смерти деяние и должно было иметь место, то лучшей мыслью неизменно оказывалась следующая: появление журналиста на месте событий должно состояться после того, как все — успешно или неуспешно — завершилось.

Поняв, что именно задумала Хатчинс, Клеймор попытался уговорить Бронштейна отменить «прыжок». Но он вмешался слишком поздно, слишком долго колебался. Корабль мог выскользнуть из этого призрачного места в любую минуту, и Клеймор нисколько не сомневался, что он прихватит с собой и его.

При наличии времени Генри лично втащил бы эту чертову дуру внутрь. Но его хватало только на то, чтобы шепотом попрощаться, закрыть люк, радуясь, что оказался внутри, и погрузиться в раздумья над тем, что такая замечательная женщина погибла зря. Он сидел на скамье, прижимаясь всем телом к шпангоуту, и пытался справиться с коротким головокружением, которое всегда охватывало его во время «прыжков».

Он научился, чтобы переносить их как можно легче, устраиваться спиной к движению, и закрывать глаза. Сейчас он тоже так сделал. И понял, что все закончилось (как всегда), когда головокружение вдруг пропало, словно кто-то повернул выключатель. А затем начал прислушиваться к тому, как Бронштейн отчаянно вызывает Хатч по линии связи.

Клеймор вновь открыл люк и с восхищением увидел, что Хатч все еще там. Его телекамера была включена, и он вел сейчас съемку, но Хатч — ошибиться было невозможно — оторвало от опоры, и теперь она медленно плыла, удаляясь от яхты. Бортовые огни высвечивали ее беспорядочные движения. Ее руки и ноги дергались и выворачивались, и Клеймор, охваченный ужасом, отчетливо увидел, что именно случилось. Хатч вырвало, узкая прослойка воздуха, которую костюм формировал перед ее лицом, засорилась, и теперь ей грозило задохнуться в собственной рвоте.

Попытки Хатч сопротивляться стали еще более бурными. Если честно, ее уже унесло достаточно далеко от корабля. Может быть, метров на десять.

— Генри . — Это был голос Бронштейна. — Ты можешь дотянуться до нее?

Клеймор задержался у люка. «В общем-то нет, — подумал он. — И только не я. Она уже отправилась черт знает куда. Сбилась с курса, как говорят у них в командных кругах».

— Генри?

Если Клеймор и питал к чему-то склонность, так это к минимальным рискам. Вернуться невредимым — вот что стало его девизом после работы в самых разных мировых горячих точках и за пределами их. Но иногда, если судьба не оставляла выбора, он рисковал. Он вместе с миротворцами участвовал в спасении Гватемалы, однажды даже упал в море на летательном аппарате и в свое время сталкивался лицом к лицу и с озверевшей толпой, и с преступными главами государств.

Он прикинул угол и траекторию, поразмышлял о том, что будет, если он промахнется, и прыгнул в сторону Хатч. Но его адреналин уже взялся за дело, и он вложил в свой прыжок слишком много энергии. Клеймор летел быстрее, чем рассчитывал, и теперь опасался, что минует намеченную точку встречи раньше, чем Хатч появится там.

— Генри! — В голосе Бронштейна слышался испуг. — Только не это. Я имел в виду — брось связку .

Сделать можно было очень многое, но, очевидно, капитан не видел того, что видел Клеймор.

Сопротивление Хатч ослабевало. Он собирался проплыть прямо перед ней, но ее пояс болтался далеко впереди нее, и Клеймор сумел схватить его, пролетая мимо. Это помогло ему подтащить Хатч к себе.

Он поздравил себя и на короткий миг, глядя в просвет между собственными, потерявшими опору и беспомощно болтавшимися ногами, уловил краем глаза очертания «Маккарвера». Корабль казался очень далеким.

Он развернул Хатч, чтобы добраться до ее правой руки, отыскал на рукаве красную пластину, затем, внутри жилета — тумблер срочного отключения и убрал поле.

Поле Фликингера обладает свойством отражать. Свет бортовых огней корабля окутывал Хатч светящейся аурой. Теперь эта светящаяся оболочка замерцала, и наружу вырвались и уплыли вдаль рвотные массы и несколько замерзших хлопьев кислорода. Клеймор наблюдал за ее спазмами и кашлем. В следующий раз, красотка, не пытайся все делать сама .

Вакуум помог. Воздух, вырвавшийся из легких Хатч, унес с собой и рвоту. Клеймор высвободил свой жилет, наскоро вытер Хатч лицо и активировал костюм. Она несколько раз кашлянула, но вскоре он с облегчением вздохнул, увидев, что она вновь начала дышать.

— Что случилось? — набросился на него Бронштейн.

— Ее вырвало, — ответил Клеймор.

Хатч сопротивлялась.

— Успокойся, милая, — сказал он. — Все хорошо.

Она хотела заговорить, но, похоже, не могла произнести ни слова. Клеймор улыбнулся. Она совсем не походила на ту прирученную шаровую молнию, которая поднималась на борт.

— Да успокойся. Мы по-прежнему снаружи, но с тобой все в порядке.

Хатч взглянула на него и моментально оцепенела. Глаза ее были налиты кровью, и она все еще жадно глотала воздух. Хатч попыталась потереть руками лицо и с удивлением обнаружила поле Фликингера.

— Защитный костюм, — произнесла она.

— Да.

Глаза ее медленно закрывались.

— Как наши дела? — спросила Хатч.

Этот вопрос озадачил его. Потом он понял, что она спрашивает капитана корабля.

— Пока не знаю. Не могу ничего сказать, пока мы не найдем чинди . Мы провели в «мешке» немного больше времени, чем предполагалось .

Хатчинс кивнула с таким видом, будто пыталась усвоить услышанное. Неожиданно она перевела взгляд на Клеймора.

— Генри. Благодарю вас.

— Всегда к вашим услугам. Обычно я коротаю время именно так — выручаю из беды хорошеньких женщин.

Хатч издала булькающий звук, который, должно быть, означал попытку рассмеяться. Или, может быть, ей все еще хотелось откашляться. Клеймор опустил руку на ее плечо.

— Юрий, нам удалось набрать необходимую скорость? — поинтересовался он.

— Этот же вопрос только что задала Хатч. Не знаю .

— А почему не знаешь?

— Здесь ее нечем измерить. Дай мне немного времени .

Шаттл автоматически отсоединился и уже разворачивался их сторону.

— Он не потребуется, — заявила Хатч. — Это займет слишком много времени.

— Ты уверена?

— Да. — Она подняла глаза на Клеймора. Некоторое время они просто «плыли по течению», и Клеймор смотрел, как уменьшается в размерах «Маккарвер». Затем Хатч велела ему собраться, подразумевая, что нужно следить за ногами в момент посадки, и запустила ранцевый двигатель. Процесс длился не более секунды, но Клеймора здорово встряхнуло. Он ощутил гораздо более сильный толчок, чем ожидал. Но главное, теперь они направлялись обратно к воздушному шлюзу.

Для Бронштейна это был поистине безумный эксперимент. Его втянули в затею, подвергавшую явному риску его яхту. И он не знал, сохранил бы он свое место, получи корабль повреждения. Двигатели стоили весьма недешево. Теперь же он оказался на волосок от возможности потерять одного из своих пассажиров, а затем увидел, как блистательная звезда «прайм-тайм» выпрыгивает из воздушного шлюза. Юрий пилотировал сверхсветовые корабли более двадцати лет, сначала для «Лай-Тек», затем для «Космик», и наконец теперь для «Всеобщих новостей». За последние десять минут перед глазами капитана промелькнул весь его жизненный путь.

Он не преступал закона. Фактически отказ помочь Хатч вернуть ее потерянного пассажира мог бы поставить его под угрозу судебного преследования. В то же время он мог попасть в серьезный переплет, подвергая опасности свой корабль. Закон, когда он применялся вне Земли, сбивал с толку, а иногда и просто сам себе противоречил. (Всегда есть сторонники той точки зрения, что в юриспруденции это не новость).

Тем не менее он попытался сохранять спокойствие, когда Клеймор сообщил, что они с Хатч вернулись на борт. Он запустил запись их прохождения через воздушный шлюз и заметил, что Хатч потрепало. Синяки и лопнувшие кровеносные сосуды были явственно видны. Разумеется — ведь она дважды глотнула вакуум.

— Мы нашли чинди, — объявила Дженнифер.

Он сделал глубокий вдох.

— Положение?

Капитан вывел картинку на большой экран. Они находились позади чинди , как и предполагалось.

И двигались со скоростью, чуть превышавшей 0,26 c!

Невероятно . Хатч была права, и они сработали точно. Почти во всех отношениях. Но «Мак» пробыл в «мешке» чуть дольше, чем требовалось. Корабль подошел ближе, чем задумывалось, и ему предстояло гасить б?льшую скорость, чем планировалось.

ИИ уже начал разворачивать «Маккарвер», направляя его маневровые двигатели вперед.

— Мы нагоним его через двадцать шесть минут, Юрий. Но нам потребуется двадцать две минуты работы ракетного двигателя на то, чтобы обойти его и начать выравнивать скорость, — сообщила Дженнифер.

Двадцать две минуты? И это при уже раскалившихся двигателях? По плану требовалось семь или восемь.

— Хатч, — сказал Бронштейн, — у нас проблема.

Новость капитана в целом была ободряющей. Принцип Гринуотера сработал , и теперь у спасателей появился вполне приличный шанс. Хатч все еще не отошла от шока и злилась. Вернувшись на яхту, она первым делом прополоскала рот и вычистила зубы. Она делала это спешно, расходуя много воды, пока корабль маневрировал, чтобы занять позицию для торможения. Он остановился, возобновил движение и перестроился.

Хатч достала из шкафа чистую куртку и сразу поспешила на мостик, добравшись туда до того, как двигатели заработали.

Клеймор — в нем все выдавало героя — был уже там. Казалось, его голос стал чуть ниже. Он наслаждался своим звездным часом, и Хатч заметила, что он тайком просматривал на корабельном экране все видеозаписи, связанные с их высадкой. Некоторая их часть без сомнения войдет в репортаж «Всеобщих новостей».

Юрий пожал ей руку и поздравил, но сам был подавлен. На консоли рядом с навигационным экраном непрерывно мигали лампочки аварийного состояния двигателей.

Она сидела в кресле с правой стороны.

— Юрий, ты можешь начать передачу на чинди? — спросила она. — Хочу поговорить с Тором.

Они были все еще очень далеко.

— Разве он может ответить с такого расстояния? — удивился Бронштейн.

— Нет. Но я могу говорить с ним .

— Пожалуйста, Хатч. Ты на связи.

— Тор, — произнесла она, — ты слышишь меня? Мы менее чем в получасе полета. — Она поглядела на часы. С ним должно быть все в порядке еще около часа .

Хатч болтала на отвлеченные темы, стараясь быть бодрой и жизнерадостной, рассказывала, что «прыжок» прошел удачно, что им удалось сбросить массу, но сохранить скорость и вырваться из гиперпространства. И что они приближаются. Фактически почти там. Мы, наверное, больше не будем странствовать и теряться в недрах инопланетных артефактов? Особенно тех, которые снабжены огромными дюзами двигателей реактивного движения.

— Примерно через пятнадцать минут, — сообщила Хатч, — мы войдем в зону действия твоего передатчика. Будь готов поговорить с нами.

Клеймор одобрительно кивнул.

— Если я когда-нибудь окажусь в беде, надеюсь, что спасательную партию будешь возглавлять ты.

Хатч улыбнулась с надлежащей скромностью.

— Я отвечаю за него.

— Только в разумных пределах. — Он склонил голову, оценивая ее. — Разве раньше кто-нибудь пытался сделать это? Остаться снаружи во время «прыжка»?

Бронштейн обернулся, глядя через плечо.

— Больше таких сумасшедших нет.

— А я не сделал никаких снимков.

— Наверняка сделали, — возразила Хатч.

— Но только не твоих во время прыжка. — Клеймор прищурил глаза. — Понимаешь, могу поспорить, что если мы проверим все телекамеры на корпусе, то наверняка кое-что найдем.

— Генри, — сказала Хатч, — вы спасли мою шкуру, и я не хочу, чтобы вы считали меня неблагодарной…

— Но?…

— Но вы, вероятно, правы, видеозапись, где меня вырвало, и всего остального наверняка существует .

— Это мощный материал, Хатч. Никто и не ожидал, что ты будешь поддерживать благопристойность в таких обстоятельствах.

— Я не о благопристойности . А о том, как я выглядела. Я не хочу, чтобы мир увидел меня такой, и я бы оценила по достоинству… — Она умолкла, прислушиваясь. Сила тяжести исчезла.

— Что-то не так? — спросил Клеймор.

Ответили оба:

— Двигатели отключились.

— Автоматическое отключение . — Это был голос Дженнифер. — Для предотвращения повреждений .

— Долго они будут выключены? — осведомилась Хатч.

— Минимум двадцать минут, — сообщил Бронштейн.

— Слишком долго. А нельзя устранить блокировку?

— Наша ситуация не относится к штатным, Хатч.

— А кого это волнует? Мы можем все объяснить потом.

— Это волнует Дженнифер. Она не позволит.

— Черт возьми, Юрий. Отключи ее .

— На это уйдет значительное время.

Клеймор переводил взгляд с одного на другого.

— Что это означает? — спросил он.

— Это означает, — сказала Хатч, — что мы пройдем мимо чинди на всех парусах и с развевающимися флагами.

36

Важно знать, когда остановиться.

Пьер Шино. Руководство для диктаторов. 2188

Небосвод не изменился. Звезды не двигались и не вращались, как, кажется, они делают, если смотреть на них в Айове. Все стояло точно на прежнем месте. Застыло. Ничего не поднималось, ничего не опускалось. Время просто остановилось.

Только индикатор запаса кислорода стоял на отметке пятьдесят минут.

Поторопись, Хатч .

Может быть, когда-нибудь, спустя годы, кто-то наконец найдет мое убежище. Интересно, что они подумают. Примут это за выставку, устроенную в одном из коридоров? Или, что тоже вероятно, роботы при очередной уборке помещений просто выбросят все это на свалку. Или убежище поместят в отдельную комнату, завершив экспозицию изображением хозяина? Умеют ли они распознавать тот факт, что экспонат явился к ним на борт по собственной воле?

Однако Тор вновь вернулся к мыслям о том, как лучше подвести черту, когда настанет срок. Его страшила перспектива попросту задохнуться.

Он мог бы отключить костюм, но сомневался, что результат будет сильно отличаться от исходного варианта. Он вспомнил фотографии женщины, чей костюм оказался неисправен. Это был единственный известный случай такого рода, и не вызывало сомнений, что умерла она в страшных муках.

Тор сжал в руках резак. Если дело дойдет до этого — вот лучший выход.

Художник выбросил все это из головы и дал мыслям иное направление. Он вспоминал старых друзей, утраченную любовь, озеро Мичиган, куда ездил отдыхать с родителями, профессора философии, который советовал ему посвятить свою жизнь служению чему-либо.

Профессор, Гарри Аксельрод, беспокойный человечек, говорил с восточно-европейским акцентом и плохо владел английским. Никто не принимал его всерьез. Перед занятиями студенты делали ставки на то, сколько раз он воспользуется своей излюбленной фразой «суть в том…»

Однако в эти долгие часы на чинди в голове у Тора вертелся основной посыл Аксельрода. Жизнь коротка. Даже при лечении и специальной профилактике нечего сомневаться — и две сотни лет чрезвычайно короткий срок по большому счету. У вас есть возможность всего несколько раз увидеть на небе комету (он имел в виду Галлея), и только. Используйте свою жизнь, выберите то, что вам по душе, и добивайтесь поставленной цели. Ведь иначе, когда придет время умирать, вы обнаружите, что не жили.

Тор не жил. Он много работал, много учился, сделал хорошую карьеру. До этого позорного приключения с чинди он никогда не ценил время. У него не было детей. И именно однообразная, небогатая событиями жизнь привела его в конце концов сюда. Возможно, это и было настоящей причиной того, что он оказался в Обществе контактеров — в надежде, что здесь, рядом со знаменательными и важными событиями, сумеет добиться тех или иных достижений. Собственно, все, о чем он мечтал, так или иначе сбылось. И даже превзошло его чаяния. Тихая Гавань, ангелы и Убежище. И чинди , который наверняка войдет в историю, как крупнейшее научное открытие вечности . Однако за всем этим проглядывала пустота.

Он любил двух женщин и потерял обеих, потому что с готовностью принимал их равнодушие и просто позволил им уйти.

Но, может быть, одну ему удастся вернуть.

Ее голос заставил Тора вздрогнуть.

— Тор, ты слышишь меня? Мы менее чем в получасе полета .

— Приходи за мной, Хатч. Я все еще здесь. Ты не…

— Сейчас больше не о чем беспокоиться .

— …потратишь время попусту. Как будет хорошо…

— В данный момент мы как раз идем на перехват чинди . Принцип Гринуотера оказался вполне работоспособным .

— …вновь увидеть тебя.

— Мы позади тебя и очень быстро приближаемся, — обнадежила она его.

Ну, слава богу .

— Я очень надеюсь, что нам не придется странствовать в поисках тебя по огромному артефакту, к тому же снабженному мощными двигателями, — на всякий случай сказала она.

Нет, мадам. Будьте уверены .

— Через пятнадцать минут мы войдем в зону действия твоего передатчика. Будь готов поговорить с нами .

— Что ты делаешь, Хатч? Она уже была на ногах и направлялась к двери.

— Собираюсь за ним.

— Как?

— Хочу использовать шаттл.

— Не получится. У него недостаточно мощности для такого маневра. — Капитан говорил о топливе. — Ты справлялась у Дженнифер?

— Вообще-то я не обязана это делать. Но да, я спросила. Юрий, мы достаточно близко . Дженнифер не может знать точно, что в баках у шаттла. К тому же в том, что я собираюсь сделать, нет ничего опасного.

— Даже будь бак полон, этого все равно не хватило бы для необходимого торможения.

Хатч уже вышла. Стоять и спорить было пустой тратой времени. Она стремительно прошла по центральному коридору, по пандусу, ведущему на нижнюю палубу, схватила костюм и быстро надела его. Она застегивала пояс и собиралась взяться за ранцевый двигатель и спаренные баллоны с воздухом, когда появился Клеймор.

— Я с тобой.

— Нельзя. Лучше помоги. — Хатч нагрузила его двумя ранцевыми двигателями и сама подхватила еще пару. Обычно на кораблях типа «Маккарвера» их было максимум два, но Могамбо и его люди принесли с собой еще несколько.

Клеймор взял двигатели, другой рукой протянул Хатч баллоны с воздухом, затем взял свой костюм и последовал за Хатч к воздушному шлюзу (из-за размеров «Маккарвера» его шаттл крепился к корпусу).

— Почему?

— Извините, Генри. У вас очень солидный вес. Мне предстоит произвести маневр торможения, и чем больше будет масса, тем труднее будет его выполнить.

— О… продолжай, Хатчинс…

— Это основные принципы физики. — Она забрала у него снаряжение, поблагодарила и затащила все в воздушный шлюз. — Мы сделаем грандиозное интервью, когда я вернусь. А сейчас мне пора.

Он смотрел с досадой, испуганно и разочарованно. Но держал себя в руках.

— Ловлю тебя на слове.

Казалось, прошла вечность, прежде чем открылся наружный люк. Когда он достаточно отъехал, Хатч нырнула в зазор и направилась к шаттлу.

— Удачи, — пожелал по связи Клеймор.

Хатч открыла люк и забралась в шаттл. Сложила снаряжение, а ИИ освободил летательный аппарат от захватов. Она запустила двигатели и ждала, когда загорится зеленая лампочка.

— Дженнифер, предположим, что топлива вполне достаточно. Задай мне необходимый курс, — попросила Хатч.

Дженнифер выполнила задачу. Лететь следовало строго вперед, по курсу корабля. Хатч ввела данные в бортовой навигационный компьютер.

— Ты, конечно, понимаешь, — сказала Дженнифер, — что двигатели должны работать, пока не кончится топливо?

— Да, понимаю.

Двигатели коротко полыхнули, и шаттл сорвался с корпуса яхты.

— Топливо закончится через десять или двенадцать минут .

— Хорошо. Предположим, что этого достаточно для торможения. А сколько до чинди?

— Двадцать одна минута .

— Хатч . — Это вновь был Бронштейн. — Мы видим его через телескопические камеры . — Он транслировал ей изображение. Оно было увеличено, и Дженнифер добавила яркости. Хатч поискала там Тора, надеясь, что он стоит на поверхности, но общая картина была недостаточно четкой.

Шаттлы не несут больших запасов топлива. Они не имеют возможности летать в атмосфере, и, как правило, используются исключительно для перелетов между кораблями или кораблями и станциями. Следовательно, им просто не нужны большие запасы топлива. Пилот или ИИ задает курс, использует реактивную двигательную установку, чтобы создать толчок в нужном направлении, а дальше полет свободный. Хатч же, наоборот, использовала двигатели, чтобы создать тормозящее усилие, а это требовало их постоянной работы и стремительного расхода топлива. Она открыла канал связи с чинди и затаила дыхание.

— Тор, ты слышишь меня?

— Хатч? Ты где-то здесь? — Его голос звучал напряженно, испуганно и облегченно.

— Я в шаттле. Приближаюсь со стороны кормы, на высоте нескольких градусов по правому борту.

— Ну, слава богу, Хатч. У меня почти кончается воздух .

— Я знаю. Держись изо всех сил. У нас есть проблемы.

— Да. У меня тоже сложилось такое впечатление . — Она услышала глубокий вздох. — А почему ты на шаттле? Где же корабль?

— Отказали двигатели.

— Ты шутишь?

— Все в порядке, — успокоила Хатч. — Шаттл работает прекрасно.

— Хорошо. Хатч, ты не представляешь, как я рад, что ты здесь .

— Думаю, что представляю…

— Израсходована четверть топлива, — сообщила Дженнифер.

В идеальном случае (если бы была возможность продолжать торможение при набранной к этому моменту скорости), Хатч могла бы значительно замедлить движение, сравняться со скоростью чинди , «свободно парить» рядом с выходным люком и без труда подхватить Тора.

Вот и все .

Все — вот только она останется без топлива гораздо раньше, чем сумеет проделать это — и шаттл просто пронесется мимо.

— Тор, — спросила она, — сколько воздуха у тебя осталось?

— На двадцать минут. Может быть, чуть больше .

Впереди Хатч уже различала чинди .

— Юрий, есть визуальный контакт.

— Принимаем .

— Ты видишь его?

— Да .

— Можешь разглядеть Тора?

Заминка.

— Да. Он снаружи, около выходного люка .

— Хорошо, Юрий. Есть шанс.

— Какой, Хатч? — Он говорил так, будто опасался, что она может врезаться в эту «скалу».

— Дженнифер, если мы будем действовать по выбранному плану и выйдем на цель в расчетное время, с какой скоростью, по оптимальной оценке резервов топлива, мы пройдем мимо чинди?

— Приблизительно семьдесят километров в час .

«Звучит ободряюще», — подумала Присцилла.

— У тебя приблизительно семь минут до выключения двигателей .

Хатч оглянулась на лежавшие сзади ранцевые двигатели.

— Дженнифер, давай попытаемся решить задачу по-иному. Посчитай-ка мне кое-что. — Она объяснила свою мысль.

— Ничего не выйдет, — ответила ИИ. — Ранцевые двигатели имеют очень малый запас топлива. Это дает тебе всего восемь минут, потом заглохнут и они. И этого все равно недостаточно. Ты все равно будешь идти на пятидесяти с лишним .

— Да, это не совсем то, что нужно, — согласилась Хатч.

— Ты истратить весь запас на торможение — и полетишь дальше .

— Если бы только был способ передать ему баллоны…

— Баллоны, как часть содержимого шаттла, будут двигаться с той же скоростью. Наверняка нет смысла браться за это .

Об этом она и не думала.

— Хатч, — с восторгом заговорил Тор, — я уже вижу твои огни .

— Теперь остается совсем немногое, — сказала Хатч. Ее лоб взмок, и пришлось вытереть пот с глаз. Она сделала глоток воды, все еще пытаясь избавиться от привкуса рвоты в горле, и активировала свой костюм. — Дженнифер, сбрось давление в кабине.

— Выполняю . — ИИ замялся, и Хатч показалось, что она услышала вздох.

Чинди все еще был плохо виден — всего лишь тень, скользящая среди звезд.

— Топлива осталась одна восьмая, — сообщила Дженнифер. — До чинди 380 километров. Конечная скорость 2420 километров в час . — Скорость относительно чинди .

Хатч передала управление ИИ.

— Мне кажется, следует отменить эту операцию, — сказал Бронштейн.

Хатч думала о том, как управиться с четырьмя ранцевыми двигателями.

— Ты прав, Юрий, — откликнулась она.

— Я знаю, что ты все равно поступишь по-своему. Советую просто для архива .

Она не могла ничего предпринять, пока действует ускорение. Но это длилось недолго: замигала лампа, предупреждающая, что топливо заканчивается.

— Хатч, мы действительно в состоянии проделать это? — В голосе Тора звучало беспокойство.

Она убрала локатор с консоли и прикрепила его к ремням на своем костюме.

— Да, мы прекрасно справимся. Но послушай: сейчас ты увидишь, что шаттл проплывет мимо тебя без остановки. Не волнуйся. Меня в нем не будет.

— Не будет? А где же ты будешь? Что вообще происходит?

— Расстояние 360, — сообщила Дженнифер.

— Я подлечу на ранцевых двигателях.

— Хатч, почему? …

— Потом объясню. Все идет хорошо, Тор.

Огромная масса чинди начинала закрывать звезды. Теперь Хатч могла разглядеть и его дюзы.

Сейчас лампочка горела красным, а двигатели просто отключились. Последний рубеж. Хатч открыла внутренний люк.

— Расстояние 340 .

— Хорошо. — Действие ускорения прекратилось. Хатч перебралась на заднее сиденье, где было более просторно, закрепила на плечах ранцевый двигатель. При стандартной силе тяжести он весил девять килограмм.

Второй двигатель она закрепила на животе, с удивлением отметив, что он очень удачно подошел и если даже загорелся бы, то не причинил бы вреда никаким жизненно важным органам. При условии, что она не будет находиться в движении чересчур долго.

Затем Хатч пятиметровым тросом связала оставшиеся два двигателя и перекинула свободный конец петлей через плечо.

Она направилась к люку, чувствуя себя тягачом. Хотя здесь была нулевая гравитация, управляться с двигателями было очень неудобно. Хатч выбралась через люк и прыгнула в ночь.

Огромная темная масса чинди вырастала прямо впереди. Его дюзы, четыре тусклых отражающих кольца, смотрели прямо в сторону Хатч. Она активировала локатор, настроенный на радиосигнал Тора и позволявший ей двигаться прямо к нему. Она также регулировала свое положение в пространстве (более или менее) посредством форсунок двух ранцевых двигателей, чтобы нацелиться ногами на чинди . Довольная тем, что легла на нужный курс, Хатч одновременно нажала на зеленые кнопки. Запустились реактивные двигатели, и что-то мягко толкнуло ее назад. Шаттл начал уходить вперед. Двигатель с ее живота попытался съехать в сторону, но Хатч быстро схватила его и удержала на месте.

— Получилось, — сказала она Бронштейну.

— Хатч, напомни, чтобы я не брал тебя с собой в следующий раз .

— В лучших традициях службы, — парировала она.

— Верно. Убедись, не врежешься ли ты в зад этой штуке .

— Я уже торможу.

— Будем надеяться. Ты захватила дополнительный ранцевый двигатель?

— Разумеется.

— По нашим прикидкам получается, что даже если ты используешь оба двигателя, то в лучшем случае выйдешь на люк все еще с приличной скоростью .

— Паршиво.

— Да, совсем паршиво. Хатч, похоже, ничего не выйдет. Если попытаешься сесть на такой скорости, тебя отбросит до самой Веги .

Часть этого разговора, должно быть, просочилась в канал Тора.

— Хатч, что ты делаешь? — настойчиво спрашивал он.

Она и сама точно не знала.

37

Доктор Ливингстон, я полагаю…

Генри Стэнли. 1871

Тор слушал ее объяснения с нарастающим ужасом. Сближение происходило слишком быстро. Никаких иных способов торможения не было. И неизвестно, чем еще можно было бы воспользоваться.

— Я мог бы взорвать одну из дюз .

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Я пошутил .

Тор стоял рядом с выходным люком. Все вокруг казалось абсолютно спокойным. Тихая-тихая звездная ночь.

— Я ничего не могу придумать, — продолжила Хатч.

— Все еще сбрасываешь скорость?

— Да. Использую для этого два ранцевых двигателя. У меня есть еще два, про запас. Но вряд ли хватит и их .

Стараясь увидеть Хатч, Тор взирал на плоскую поверхность между гребнями, выступающие вдалеке полукруги сопел реактивных двигателей. Огни шаттла становились все ярче, но, разумеется, вряд ли можно было разглядеть ее где-то там, среди них.

— У тебя достаточно воздуха?

— Да, конечно .

— Ты так уверена.

— А ты хочешь, чтобы я вернулась?

Оба рассмеялись, и в этот момент внутри у Тора словно рухнула какая-то стена и он понял: «Все кончено». И когда он осознал это, когда убедил себя, что ему не суждено остаться в живых, он вновь рассмеялся.

— Я помашу тебе, когда будешь пролетать мимо.

Хатч промолчала.

— Какова будет твоя скорость, когда ты окажешься здесь?

— Около тридцати метров в секунду .

— И ты появишься?…

— Через тринадцать минут с учетом погрешности вычислений, — сообщила Хатч.

Тридцать метров в секунду. Не чрезмерно быстро . В душе у Тора вспыхнула искра надежды, но он тут же пожалел об этом. Покорность судьбе казалась более предпочтительной.

— Может быть, все-таки можно что-то сделать, — сказал он.

— Как?

— Ты набьешь несколько шишек.

— Каким образом? Что ты задумал?

— Потерпи несколько секунд.

Тор нырнул в выходной люк, включил фонарь и бегом бросился на угол Главной и Первой улиц.

— Что? — добивалась ответа Хатч.

— Все объясню через минуту. Дай сначала убедиться, возможно ли это. — Тор миновал «оборотня», впервые ощутив, что не хватает воздуха. Остановился он рядом с «Атлантическим океаном». Трос болтался на прежнем месте, спускаясь на нижние палубы чинди .

Тор принялся вытягивать его. Троса оказалось значительно больше, чем ему помнилось, но это было хорошо .

— Не хочу торопить тебя, Тор, но ты можешь что-то сделать, то следует поспешить .

— Постарайся пролететь как можно ниже. Я брошу тебе веревочку. — Он вновь услышал смех Хатч. Но сейчас от этого у него по спине пробежал холодок. — Я не шучу.

— Хорошо, давай, — сказала она. — Все равно не могу предложить ничего лучше .

Трос был длинный, казалось, ему не было конца. И очень прочный. Тор старательно собирал его петлями на плече, вытягивая из «бездонного» отверстия, но его было слишком много, чтобы намотать более или менее ровно. Казалось, эта работа займет целую вечность.

— Тор, а что это за веревочка?

— Сеть. Приблизительно шесть метров в поперечнике. Как раз там, где я буду стоять.

— Сеть, сделанная из чего?

— Из троса.

Он не стал ждать, пока появится конец, решил: «Черт с ним» и отправился назад, к выходу, пытаясь бежать и волоча за собой остаток троса. Он преодолел лестницу, выбрался через люк и уложил трос на поверхность «скалы».

— Я израсходовала первый ранцевый двигателей, — сообщила Хатч. — Перехожу на резервный .

Тянувшийся за Тором кусок троса начал запутываться.

Тор все еще вытягивал его наверх, когда мимо проскользнул шаттл, метрах в двухстах сбоку от него. Здесь, в неподвижном мире Тора, не было никаких направлений, ни востока, ни запада. «Правый борт», — подумалось ему. Значит, шаттл шел с правой стороны. Пока Тор наблюдал, немногочисленные огни шаттла угасли вдали.

Выше голову, не падай духом. Время еще есть. (А не проще было бы смириться?)

Стараясь изо всех сил, Тор разложил трос и сделал вертикальную петлю, около шести метров в диаметре. Он завязал трос узлом, затем проложил несколько поперечных связок, скрепил их между собой и с петлей и в результате получил некое подобие сети. Работать с ней было трудно — ее все время сносило в сторону.

Когда Тора устроила проделанная работа, он вытянул из выходного люка остатки троса, приблизительно метров двадцать, и обвязался им вокруг пояса.

Сеть? С чем-то похожим ей уже приходилось сталкиваться. Много лет назад на далекой Обреченной ей довелось пилотировать неисправный шаттл, нацеливая его в сеть. Пара использованных ею и выброшенных двигателей теперь плыла впереди нее.

— Ты должна находиться на малой высоте, — сказал Тор. — Всего в нескольких метрах над поверхностью .

— Ладно.

— Мое творение местами запуталось, но с этим я уже ничего не могу поделать. Просто постарайся попасть в нее. Если сможешь .

— Ладно. — Хатч пронеслась над дюзами на корме чинди ; перед ней замелькал скальный ландшафт. Она сбрасывала скорость, но недостаточно быстро.

— На другом конце сети буду я .

— А почему бы просто не закрепить ее за что-то? И дать мне попробовать приземлиться?

— Тогда ты набьешь кучу шишек. Делай, как придумал я .

— Мне не очень нравится твой вариант.

— Теперь это не имеет значения .

Перед Хатч открылся равнинный пейзаж. Она отметила в его правой части несколько низких холмов, в итоге переходящих в один из гребней, которые с двух сторон охватывали выходной люк.

Второй такой же гребень появился чуть позже.

— Когда столкнешься с сетью, оторвешь меня от поверхности, — произнес Тор.

Да, верно. В общем, все к тому и идет . Но пока она продолжала замедляться.

— При удачной «посадке» нас обоих отбросит в пространство, но мы при этом почти не пострадаем.

— Как у тебя с воздухом?

— Его достаточно, если ты не пролетишь мимо .

Хатч все еще двигалась вперед ногами. Но если ей предстояло «хватать» сеть, то следовало развернуться. Чтобы видеть, куда летишь. Она отключила оба двигателя.

— … должна дать тебе три или четыре секунды, прежде чем в игру вступят тросы .

Хатч отчаянно пыталась освободиться от двигателя, пристроенного на животе.

Под ней пронесся последний ряд холмов, и она оказалась над обширным пространством гладкого камня. А впереди, приблизительно в четырехстах метрах, она увидела Тора. Увидела сеть. До отчаяния маленькую, бесформенную, хрупкую паутину, плавающую над ним.

Хатч отшвырнула двигатель, назад и вниз. Это развернуло ее вокруг центра масс и постепенно перевело в положение лицом вперед.

— Постарайся успокоиться, — произнес художник.

Да. Умная мысль. Смышленый малый этот Тор .

Два гребня теперь сходились под углом, обходя с двух сторон точку, в которой располагался выходной люк. Сбоку от него стоял Тор. Попытайся ухватиться за сеть . Смешно и нелепо.

Сорок секунд.

Сеть приближалась, но все-таки недостаточно. На самом деле это была вовсе не сеть, просто несколько тонких тросов, перехлестнутых друг с другом, спутанных между собой. Как только Хатч помчалась над молчаливым пейзажем, Тор попытался поднять свое сооружение повыше и раскинуть его как можно шире.

Дальше поверхность была абсолютно голой почти до той точки, где сходились гребни.

Волны серого камня уходили назад. Хатч частично сбивалась с курса, и поэтому ей время от времени приходилось включать двигатель, используя его для корректировки полета.

— Хатч . — Голос Бронштейна теперь доносился издалека.

— Работаю, — сказала она.

Тор опустился на одно колено, следя за ее приближением и пытаясь направлять ее. Хатч продолжала сближение со скальной поверхностью. Стараясь не отклоняться от курса. Стараясь держаться как можно ниже.

Тор сел. Оторвал ноги от камня.

Последовал еще один короткий толчок от ранцевого двигателя.

С точки зрения Тора, творилось нечто ужасающее. Головой вперед, едва не касаясь земли, Хатч неслась над горизонтом, подобно метеору. Воздух становился тяжелым и плотным, но все еще годился для дыхания. Тор взглянул на Хатч, на окружавший его камень. Казалось, все должно произойти, как при замедленной съемке. Безрассудный план. Ведь я могу убить ее .

Было бы чистым везением попасть в неподвижный центр сети, а Хатч уже успела заметить, что отклонилась в сторону. Но она уже облюбовала подходящую часть сети: ячейку, которая достаточно свободно парила на краю общей путаницы тросов. Хатч прошла последние тридцать метров, сосредоточившись на цели и закрыв сознание для всего остального. Пожалуй, за исключением одного: она вполне осознавала присутствие Тора, сидевшего на корточках внизу, под ней, с лицом, застывшим от ужаса. Хатч ухватилась за трос. И полетела дальше. Трос потянулся следом. Она вцепилась в него и попыталась захлестнуть петлей за руку.

Это длилось дольше, чем она думала, но в конце концов связка натянулась. И рванула ее за плечо. Впереди начался небольшой скальный подъем, Хатч потеряла высоту и врезалась в камень. Другим плечом. В одно мгновение мир провалился в темноту. Воздух вырвался из легких — а может быть, это лопнули кислородные баллоны. Хатч не знала. Она отскочила от поверхности и увидела над собой Тора. Они вместе поднялись; внизу, под ними, неслись каменные холмы.

Весь ее бок ошпарила резкая боль, но Хатч стараясь не обращать на это внимания, окликнула Тора:

— С тобой все в порядке?

Она все-таки услышала его, услышала нечто , но очень неотчетливое. Перед глазами все расплывалось.

Проклятье . Она вновь теряла сознание.

Неожиданный рывок вверх сломал Тору два ребра. Зато он очутился над поверхностью — и теперь болтался вверх-вниз. Вырванный с поверхности корабля, Тор потерял следы Хатч, но затем вновь обнаружил ее внизу. Они продолжали кружить друг возле друга. «Как Близнецы», — подумалось ему. Было непохоже, что Хатч в сознании, но она по-прежнему не отпускала трос, и Тор понял, что ему следует дотянуться до нее, пока она не оказалась вне досягаемости.

Он начал очень осторожно подтягивать ее к себе. В этот момент оба они парили над неровным краем скалы, которым заканчивалась носовая часть чинди . Хатч была бледна, изо рта у нее сочилась кровь, но она как будто бы дышала.

Когда Тор прикоснулся к ней, ее веки дрогнули и приоткрылись. Хатч улыбнулась, но сквозь окутавший и его разум туман Тор видел только, что она пострадала от ударов.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Да.

Она не произнесла обычное «ладно». А тем временем Тору становилось все труднее дышать.

— Воздух, — сказал он.

Хатч, поглядев на него испуганно, озадаченно и как будто бы виновато, указала на свои баллоны.

— Помоги.

Тор отсоединил баллон от ее снаряжения, затем повернулся так, чтобы Хатч могла снять его собственный, теперь бесполезный, и подключил разъем от ее баллона. Освежающий, прохладный воздух ворвался к нему.

— Ах! — воскликнул он. — Простые вещи мы считаем само собой разумеющимися. — И добавил: — Спасибо, Хатч.

Она сжала его руку и с трудом подавила крик боли, но тут же попыталась уверить его, что нисколько не пострадала, практически нисколько, ну, может быть, чуть-чуть помяла ребра. У нее и раньше случались также неприятности.

— А как ты?

— Думаю, у меня та же проблема. — Он с большой осторожностью воспользовался резаком, чтобы обрезать лишний трос, который плавал рядом с ними, как щупальце.

Вдруг он осознал, что Бронштейн вызывает их с «Маккарвера».

— Никакого ЧП, все в порядке, — откликнулся Тор. — Но нас нужно подобрать.

38

Бог Сил! Нас не покинь! — внемли,

Дабы забыть мы не смогли!

Редьярд Киплинг. Отпустительная молитва (пер. О. Юрьева). 1897

Медицинское обследование показало, что у Хатч было вывихнуто плечо, треснули ребра, сломана ключица, порвано несколько связок, и что вся она — сплошной синяк. У Тора было еще больше треснутых ребер, раздроблено колено и имелись множественные разрывы тканей. Несмотря на полученные травмы, оба пребывали в отличном расположении духа, пока действовало болеутоляющее.

Хатч проспала шестнадцать часов. Проснувшись, она обнаружила в памяти лишь обрывки двух предыдущих дней.

— Если учесть, через что ты прошла, — заявила Дженнифер, — я не удивлена .

Впечатление было очень странное: вначале Хатч припомнила только, как делилась с Тором баллоном воздуха, но никак не могла понять, почему. Затем в памяти восстановились все трюки с ранцевыми двигателями. Потом — весь остальной полет над каменным пейзажем чинди. (Да и был ли этот чинди ?) Память Хатч продолжала возвращаться туда, где гигантский звездолет вырывался из снежной бури к облаку Оорта.

У нее прорезался зверский аппетит. Ее кормили фруктами и яйцами и уверяли, что Тор чувствует себя прекрасно, но в данный момент недоступен. Однако она не осталась без посетителей.

Могамбо был одет в серо-синий комбинезон с эмблемой «Маккарвера». И полностью готов к работе.

— Ты устроила там настоящее шоу, — сказал он. — Мои поздравления. — Но в глубине серых глаз пряталась тьма.

— Что-то не так, доктор? — спросила Хатч.

— Да нет, ничего.

Но что-то было, и он давал ей это понять.

— Ранцевые двигатели, — поняла она.

— Да, верно. — Он разрывался между великодушием и хмуростью.

— Используйте шаттл. — Сейчас его усиленно разыскивали. — Кстати, один двигатель я вернула. Он немного помят, но я уверена, что мы сможем восстановить его.

— Бронштейн говорит, это не так просто. Он не уверен, что вообще захочет высаживать нас на чинди .

— Ох. — Она все еще туго соображала. — Я думала, мы уже решили эту проблему.

— Он говорит, что готов пролететь рядом, но высаживать нас на чинди не будет.

— Я понимаю.

— Он говорит, что не сделает этого без твоей санкции.

— Хорошо. — Хатч сохраняла невозмутимое выражение. — Я могу понять его нежелание.

— Но ведь это не опасно.

— Где-то я это уже слышала.

Могамбо откинулся на спинку кресла и понизил голос:

— Как твоя рука?

— Плечо, — поправила она. — Нормально.

— Хорошо. Мы очень беспокоились за тебя.

— Профессор, вы видели, через что мы только что прошли.

— О да, конечно.

— Вы понимаете, что я очень не хотела бы повторения чего-либо подобного.

Позади Могамбо показался Тор на костылях.

— Как тут наша пациентка? — поинтересовался он.

— Хорошо, Тор. Спасибо.

— А как вы, доктор? — спросил он. — Я слышал, вы собираетесь на чинди .

— Мы еще прорабатываем план, — ответил доктор, в упор глядя на Хатч.

Тор самодовольно ухмыльнулся, и на миг у него сделался такой вид, будто он собирался сказать еще что-то, но передумал.

— Я подумаю, что можно будет сделать, — пообещала Хатч.

Тор кивнул, полагая, что она делает единственно правильную вещь.

— Благодарю, Присцилла, — произнес он. — Я твой должник.

Вечером она дала обещанное Клеймору интервью. К смятению Хатч, он воспользовался телескопическими камерами «Маккарвера», чтобы получить съемки полета над чинди и ее в высшей степени неуклюжего аварийного приземления. Бух. Хлоп. Хрясь. — Надеюсь, вы не собираетесь использовать их, — запротестовала она.

— Хатч, да они прекрасны. Как и ты .

— Я здесь похожа на раненого пеликана.

— Ты здесь невероятна и поразительна. А знаешь, что будет, когда люди увидят эти кадры? Они поймут, что ты действительно невероятно смелая молодая женщина. Совершенно бесстрашная.

— Совершенно безмозглая, — проворчала она.

— Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Тебя полюбит весь мир. — Клеймор показал на микрофон, закрепленный на его лацкане. — Можем начинать?

Она кивнула.

Они сидели в студии виртуальной реальности, где было воссоздано пересечение Главной и Первой улиц на чинди . Сидели в мягких креслах у самого края «Атлантического океана», размещенные так, что зрители могли видеть за ними расходившиеся в разные стороны темные коридоры.

— Мы с Присциллой Хатчинс находимся здесь, — сказал Клеймор, — откуда открывается отличный вид на интерьер инопланетного звездолета. Этот корабль называют чинди , и должен заметить, что вы видите здесь лишь очень малую его часть. Но прежде чем мы перейдем к этому… — Он наклонился вперед, чуть наморщив лоб. — Присцилла, все называют тебя Хатч, верно?

— Да, Генри.

Он улыбнулся в объектив телекамеры.

— Сегодня утром Хатч совершила невероятный подвиг, спасая одного из своих пассажиров.

Несмотря на ее опасения, интервью прошло удачно. Клеймор задавал обычные вопросы.

Боялась ли она? До ужаса .

Приходило ли ей в голову, что она не справится? Эта затея с самого начала казалась очень рискованной .

Побывала ли она сама внутри чинди?

Что же этот чинди представляет собой?

Клеймор демонстрировал видеозаписи, и среди прочего — как Хатч, выделывая кульбиты, пересекает небосвод. Картина казалась ужасающе опасной: словно обезумевшая женщина несется вперед ногами к обломку астероида. Хатч пыталась объяснить, что физика процесса не позволяла ей скользить по небосводу, выбросив вперед руки, чего можно было ожидать от того, кто хотел выглядеть хотя бы чуть изящнее. Но Клеймор лишь приятно улыбался и повторял кадры в замедленном темпе.

Согласно сценарию, там же появился Тор, делая вид, что случайно оказался рядом, и объяснил, как вышло, что он оказался «пленником» на чинди .

— Думал ли ты, что тебя обязательно спасут?

— Я знал, что если там Хатч, они сделают все, что будет в их силах.

Спустя час после того, как с интервью было покончено, яхта «поймала» свой беглый шаттл. Бронштейн подобрал его и сообщил Хатч, что летательный аппарат совершенно не пострадал, добавил, что полностью заправил его баки, и поинтересовался, что, на ее взгляд, следует делать с Могамбо.

— Ты просто хочешь ему напакостить, — уличила его она.

— Его не так уж легко любить, Хатч. Но ты, конечно, была бы в восторге, если бы в виде очередного одолжения тебе навязали его общество.

— Когда он хочет отправиться?

— Утром.

— Что ж, — сказала она, — с моей стороны возражений нет. Только заставь его подписать бумагу, что, если вновь случится подобная чертовщина, он будет рассчитывать только на себя.

* * *

Как оказалось, Могамбо и его людям пришлось заниматься исследованиями на чинди почти три месяца: именно столько времени понадобилось, чтобы ожидаемая спасательная экспедиция смогла развить надлежащую скорость.

Это значительно превышало тот срок, который, как предполагалось, «Маккарвер» должен был провести в полном бездействии, предоставленный самому себе. Имея на борту больше людей, чем предусмотрено штатным расписанием, капитан был вынужден вдвое сократить рацион: припасы начали подходить к концу.

Академия срочно разработала топливные контейнеры и платформы, способные разгоняться до скоростей в четверть скорости света. Платформы состояли всего лишь из контейнеров с горючим и систем Хейзелтайна для создания поступательного движения. Но сначала их отправляли в район Близнецов, где имелось множество сорвавшихся с колец камней подходящей массы, годных на роль того элемента, что сейчас стали называть «объектом Гринуотера». Щадя поврежденные двигатели, «Маккарвер», чтобы понизить скорость до стандартной, нуждался в тринадцати переходных фазах. К тому времени оперативная флотилия Академии уже восстановила нормальный скоростной режим на «Мемфисе» и «Лонгворте».

Методика ввода «объектов Гринуотера» в гиперпространство для повышения скорости не предусматривала соответствующего простого способа ее гашения. Выход из режима высокого ускорения пожирал огромное количество времени и ресурсов.

По мере того как приближалась пора покинуть чинди , Могамбо все активнее сопротивлялся этому, несмотря на то, что Сильвия Вирджил заверила его: через некоторое время Академия вернется к этому артефакту, более подготовленной для более объемных и исчерпывающих исследований. Поскольку запас воды и еды у команды Могамбо был достаточный, то Хатч подозревала, что доктор будет настаивать на продолжении исследований.

Свое нежелание покидать этот корабль, он отчасти объяснял убежденностью в том, что затраты на возвращение будут непомерно велики. К тому же он считал, что такое положение сохранится до тех пор, пока не будут разработаны корабли, способные самостоятельно развивать необходимую скорость. Более того, намерениям Академии инвестировать в эти работы определенные суммы помешал бы тот факт, что наиболее ценные образцы из сокровищ чинди уже были получены. Безусловно, в один прекрасный день Академия или какое-то иное агентство вернулись бы туда, но тогда Могамбо стал бы для них нежелательным участником. Вот потому-то в шаттле, когда Хатч в последний раз отправилась забирать с чинди Могамбо и его коллег, произошла весьма бурная сцена. К тому времени они установили рядом с выходным люком металлическую пластину, сообщавшую всем и каждому, что в такой-то день такого-то года Общей Эры чинди посетил Морис Могамбо, и так далее, и тому подобное.

На борт шаттла загрузили тонну образцов. И как только отправились в обратный путь, Могамбо произнес короткую речь (при этом, к удивлению Хатч, его глаза повлажнели). Он торжественно пожал руки Тери и Антонио, поздравил их с завершением работы и нашел время поблагодарить Хатч.

— Я понимаю, что тебе на меня, в общем, плевать, — сказал он, удивив Хатч, поскольку, которая полагала, что ей удавалось очень хорошо скрывать свои чувства, — но тем не менее никогда не забуду все, что ты сделала. Если я могу чем-то отблагодарить тебя — проси, не стесняйся.

Итак, они, каждый по-своему, попрощались с чинди , поднялись на борт «Мака», и Бронштейн отправился в долгий путь домой, используя топливо спасательной экспедиции, для того чтобы начать возврат к стандартным скоростям. Спасательная платформа с запасами топлива следовала рядом.

Чинди быстро вырвался вперед и исчез. Хатч предположила, что когда в двадцать пятом столетии он появится на траверзе «Вентуры», кто-то опять явится туда поздороваться.

Бронштейн переслал ей сообщение, предназначенное для Могамбо, но с пометкой «информационный экземпляр Хатч». Оно было от Вирджил. — Хочу удивить тебя, Морис, — сказала она.

«Мак» в третьей фазе торможения, в очередной раз заправился от одного из контейнеров платформы.

— Ты должен помнить, что в свое время мы нашли у себя на околоземной орбите группу спутников-невидимок. Теперь уже нет сомнений, что они куда древнее, чем мы предполагали . — Она помолчала, давая время осознать значение этого факта. — Так вот, они свернули часть работ. Мы достаточно близко их обследовали. Они устроены так, что прекращают передачу сигналов, если выбранная в качестве их цели планета достигает уровня развития, при котором их присутствие в конце концов будет обнаружено. Но они активируются вновь, если местная оболочка из радиоволн исчезает. Другими словами, если что-то случится с цивилизацией, они вновь начнут вести за ней наблюдение .

Они, конечно же, — часть сети, которую вы наблюдали. Это, между прочим, более разветвленная и более сложная сеть, чем мы думали. Мы еще не начали составлять и наносить на карту ее конфигурацию. Возраст чинди может составлять четверть миллиона лет.

В пакете приложений есть блок информации, который, по-нашему мнению, вам будет особенно интересно посмотреть. Мы перехватили ее в системе Мендел, в одиннадцати сотнях световых лет от Земли и почти в трех тысячах световых лет от сети .

— Могамбо уже видел это? — спросила Хатч у Бронштейна.

— Несколько минут назад. Он ожидает нас в голографической камере.

Они все собрались там. Тор жевал сэндвич, кто-то из людей Могамбо принес новый преобразователь-модулятор. Великан был так взволнован, что не сразу нашел себе кресло. Когда все были готовы, Бронштейн велел Дженнифер начинать.

Освещение чуть померкло. Перед ними появилась пустыня, опаленная полуденным солнцем. Кругом было безбрежное море песка. Хатч прищурила и заслонила глаза от неожиданно яркого сияния.

Затем все пришло в движение. Лежащая внизу пустыня начала расти, и Хатч смущенно поежилась, вспомнив свой отчаянный полет над чинди . Возникло несколько холмов, волнами промелькнувших внизу и тут же исчезнувших. С правой стороны она заметила новое движение.

Существо, напоминавшее верблюда.

Это действительно был верблюд!

Все всмотрелись и увидели новых животных. Затем вдали появились серовато-белые крапинки, которые быстро росли, превращаясь в лошадей, несущих одетых в белое всадников. И бесконечные шеренги пеших людей. Лучники. Казалось, их были тысячи.

— Напоминает армию фараона, — заметил кто-то из людей Могамбо, вовсе не собираясь шутить.

Войска, выстроенные против всадников, были даже более мощной силой — с боевыми колесницами, с еще б?льшим числом верховых, и ордами пехоты. Конница была одета в красное и белое, но никак не в цвета, которые где-то упоминал Байрон.

— Это Земля, вне всяких сомнений, — сказал Могамбо. — Вы понимаете, что это означает? Ведь это видеосъемка.

— И мы можем установить дату? — поинтересовался Тор.

Бронштейн переадресовал вопрос Дженнифер.

— Расшифровка подсказывает, что это начало двенадцатого столетия до нашей эры .

— Армагеддон? — спросил Клеймор.

Хатч пожала плечами.

— Не знаю. Мне кажется, могло быть сколько угодно тысяч самых разных сражений.

Противоборствующие силы выстроились, готовые двинуться друг на друга.

— Можно пропустить это, если вы предпочитаете не следить за этой бойней, — предложила Дженнифер.

— Нет! — Могамбо помахал Бронштейну. — Оставим. Скажи ей «нет».

Наблюдение велось из тыла меньшей армии. Дженнифер так настроила изображение, что зрители теперь находились метрах в сорока над пустыней. Обе стороны делали ложные выпады и наносили удары копьями; пехота, лязгая оружием, сталкивалась друг с другом. Наконец левое крыло более крупных сил плавно развернулось вперед. С большой неохотой Хатч вытерпела все это — атаки колесниц, потоки стрел, сражения между отрядами копьеносцев. Кровь и пыль, корчащиеся тела заполнили все, и хотя ей хотелось уйти от всего этого, она не могла оторваться от зрелища.

Она точно не знала, сколько продолжалось сражение… резня казалась бесконечной… но победа переходила из рук в руки. В итоге красные силы (ассирийцы?) удержали позиции и не сдались, но бойня была настолько всеобщей, что трудно было определить, за кем осталась победа.

Умирающие были повсюду. Среди них ходили люди с ножами, добивая всех подряд, будто все это были враги.

Наконец изображение исчезло.

Все продолжали сидеть, не шевелясь. Увиденное не походило на эпопеи, представляемые в виртуальной реальности, с героическим финалом и общей гармонией. Впервые в жизни Хатч видела что-то подобное. И дивилась, как ее собственная раса жестока. И глупа.

Тор сидел рядом и осторожно выяснял, не хочет ли она уйти.

Система активировалась вновь, и наблюдающие оказались над пустыней, в другое время. Они быстро двигались над барханами, которые уступили место пальмам и кустарникам. Вдалеке тускло просвечивали очертания береговой линии. Зрители пронеслись над табунами лошадей и других животных, которых Хатч не удалось узнать. Дромадеры или что-то подобное.

Появился обнесенный стеной город и начал расширяться, занимая весь план. Оказавшись достаточно близко, так что можно было различить отдельных людей и навьюченных животных, Хатч оценила его размеры. Перед ней скорее была крепость, нежели город, — крепость, окруженная тройными стенами, причем каждая была выше следующей, внутренней. Над стенами через короткие промежутки поднимались башни. В целом сооружение было ошеломляющее; оно полностью окружало город, и лишь по диагонали оставался проход для реки.

— Евфрат, — сказала Дженнифер.

Если дальняя часть города, которую Хатч не могла разглядеть, была столь же протяженной, то длина стен должна составлять от восемнадцати до двадцати километров. На верху самой внутренней стены была устроена дорога, и, пока Хатч наблюдала, там легко разминулись две встречные колесницы (каждая — запряженная парой лошадей).

Зрители скользили над крепостными валами и смотрели вниз на потрясающую каменную фигуру льва. Он стоял, расставив лапы, над лежащим человеком, который правой рукой ухватил его за бок, а левой за челюсть.

На главных улицах было не протолкнуться, так же переполнены и лавки. Хатч стало интересно, что за звуки издавал этот город: слышались ли здесь на многочисленных базарах голоса рожков и флейт или только крики бранящихся и громкие возгласы продавцов. Ей очень хотелось хотя бы ненадолго спуститься вниз и походить по этим улицам.

Наблюдатели покинули торговую часть и промчались над скоплением общественных зданий (возможно, мелькнули один или два дворца и храм). Здесь били фонтаны, брызгая прямо на смеющихся детей, и по ветру развевались флаги. Кругом пестрело множество цветов. Сады и прогулочные дорожки были заполнены людьми.

Слева от Хатч поднималась круглая башня приблизительно в двенадцать этажей, по внешней стене которой шел винтовой подъем.

— Где мы? — прошептал кто-то из собравшихся.

Никто не откликнулся, и Хатч ответила:

— Это Вавилон.

Сидевший справа от нее Тор наклонился к Клеймору.

— Жить прямо в Башне, — сказал он. — Но она слишком низкая, если кому-то взбредет в голову воспользоваться ею, чтобы добраться до Небес.

«Оказывается, — подумала Хатч, — ничто не может кануть в вечность».

Эпилог

2228, апрель

Что касается дат, то прошло ровно три года после описанных событий, а исследователи так и не вернулись на чинди . Документы и факты, собранные экспедицией Могамбо, содержали огромное количество сведений, которые только сейчас начали по-настоящему разрабатывать аналитики. Тем временем было запланировано создание корабля, способного развивать скорости, сравнимые со скоростями этого артефакта. Но прогресс в этом направлении тормозили, как всегда, трудности финансирования.

Оставался и еще один вопрос, возникший в самом начале и требовавший ответа. Почему спутники размещались именно на орбите звезды VV651107, той самой нейтронной звезды, где и было сделано первоначальное открытие? Казалось, там ни для кого не могло быть ничего интересного. Однако на удивление огромный возраст чинди в корне изменил существовавшие на этот счет взгляды. Преобладающая теория основывалась на том, что в основе этого проекта лежало намерение вести наблюдение за состоянием и эффектом воздействия мертвой звезды, когда она столкнется с системой KM447139 в начале двадцатого тысячелетия и разрушит ее.

Доказательством этого может служить Тихая Гавань, чью цивилизацию разрушила ядерная война. Эта война разразилась в исходе одиннадцатого века по земному летоисчислению, приблизительно во времена Первого крестового похода. Была составлена приемлемая и довольно подробная история приведших к катастрофе событий и их последствий. Разрушение основных форм жизни было полным, вся планета получила смертельную дозу радиации, и за два года там погибло все живое. Уцелели лишь некоторые виды растительности, несколько видов травоядных животных и несколько тысяч птиц. И, разумеется, тучи насекомых.

Что касается системы KM449397, где экспедиция «Мемфиса» высадилась на планету, названную ею Рай, то никаких новых попыток установления контактов с ее обитателями не предпринимали. За ними велось наблюдение с орбиты и с Земли с помощью отклоняющих свет устройств. Аборигены производили впечатление в общем мирного, дружелюбного общества. Были замечены случайные межрасовые случаи насилия, но они были достаточно редки, чтобы только ими объяснять серьезный факт нападения на людей с «Мемфиса» при отсутствии всякой провокации с их стороны.

Ответы могут крыться в их религиозных верованиях, допускающих существование демонов и злобных лесных эльфов, которых легко опознать по отсутствию крыльев. Всемогущий, тот самый, на небесах, не желает терпеть присутствие подобных тварей и по этой причине отказывает им в способности летать.

Существует еще несколько иных объяснений, подробно изложенных в замечательном труде Мишеля Мишо «Реки Рая».

Личности обитателей Убежища до сих пор остаются загадкой. В могиле на внутреннем дворе было обнаружено два тела. Они относились к одной расе и представляли мужскую и женскую особь. Реконструкция образов с помощью ДНК дала изображения этих существ.

Даты смерти точно установить не удалось, но совершенно ясно, что это произошло никак не позже конца третьего столетия. Женская особь, очевидно, была похоронена сразу. Погребение же мужской особи состоялось незадолго до прибытия «Мемфиса». Есть некоторые сомнения в том, что в нем принимал участие чинди . Что касается того, как или почему, то на этот счет имеются лишь предположения и домыслы. В любом случае известно, что представители чинди там побывали, поскольку Морис Могамбо во время своего пребывания на артефакте обнаружил и собрал отдельные предметы, взятые из Убежища.

Были ли они одной расы?

Техника, найденная в Убежище, была более совершенна, чем техника на чинди , но это само по себе не исключает того, что у них могло быть общее начало. Это сейчас просто неизвестно. Если бы существовала возможность перевести книги, обнаруженные в Убежище, то ответ на этот вопрос не вызвал бы затруднений.

Книги из библиотеки серьезно пострадали, когда корабль, доставлявший их на орбиту, попал в поле электромагнитных разрядов, одновременно действовавших с обоих Близнецов. Двигатель вдруг заглох, и он разбился. При взрыве погибла б?льшая часть книг.

Тем не менее отдельные фрагменты сохранились и были переведены. Они имели философскую направленность. Так, например, одна из книг, получившая широкую известность, содержала дискуссию по поводу того, должна ли истина считаться величиной, заслуживающей отдельного исследования, в противовес системе искусственных верований. При этом безотносительно к их пригодности в качестве точных отражений реального мира. По нашим представлениям, они могли бы включать аллегории и мифы, обязанные своим происхождением общечеловеческим ценностям, группу религиозных догм или рассказы о благородных поступках, приписываемых Вашингтону или Периклу.

Технические достижения, использованные в различных системах жизнеобеспечения Убежища, явственно указывают на их превосходство над земными возможностями.

Остается только сожалеть, что «Мемфис» не оказался там раньше и не получил шанс наблюдать действия чинди в Убежище. Очередная возможность наблюдать чинди «за работой» появится в 2439 году, когда он окажется вблизи «Вентуры». То соображение, что звездный корабль следует оставить на месте, чтобы наблюдать за происходящим, встретило в некоторых кругах шумный протест. Противники этой идеи доказывали, что «Вентура» — святое и инопланетянам нечего там делать. В качестве компромисса разрабатывается план восстановления и возвращения корабля с заменой его дубликатом, который мог бы исследовать чинди .

По иронии судьбы, те же люди, которые отстаивали неприкосновенность «Вентуры», нисколько не возражали, когда спустя два года Убежище было разобрано и переправлено кораблями в Виргинию, где оно дожидается на складе подходящего места для восстановления. В своем прошлогоднем гневном интервью Морис Могамбо доказывал, что на берегах Потомака нет подходящего места , как нет его и в штате Виргиния да и ни в какой другой части страны. Кроме одного.

Между прочим, исследование причин катастрофы экспедиции показало, что «Вентура» потерпел неудачу из-за примитивной ошибки в настройке системы жизнеобеспечения. Вскоре после его прыжка в гиперпространство эта система замкнулась и начала производить вредную для дыхания смесь газов. Экипаж страдал от недостатка кислорода, что очень быстро привело к разрушению мозга. ИИ в тот ранний период еще не работал с достаточной гибкостью и не имел поддержки соответствующих современных систем. Искусственный интеллект «Вентуры» не обслуживал корабль на современном уровне и по этой же причине не мог вернуть его домой.

Семья Джорджа Хокельмана успешно оспорила завещание, по которому «Мемфис» отходил в ведение Академии. Теперь это рабочий корабль компании «Одинокая звезда», который выполняет рейсы, связанные с внеземными геологическими изысканиями.

Хатч после долгих колебаний заняла административную должность в Академии и теперь руководит транспортными операциями. Незадолго до настоящей публикации, она купила шале в Канадских Альпах. Она берет уроки катания на горных лыжах у Тора, который заверил целую группу нервных доброжелателей, что знает, что делает.

Серия из восьми рисунков Тора под общим названием «Зарисовки с чинди» были выставлены в нескольких крупных городах Европы, Америки, Малайзии и Китая. Похоже, он теперь неплохо продается.

Технические средства, снятые с корабля в Убежище, до сих пор приводят многих в изумление, но, кажется, открывают дорогу к технологическому скачку, который позволит осуществить долгожданную «метеорологическую» экспедицию по изучению природы Омега-облаков и изысканию способов их нейтрализации.