Дуглас Адамс. Молодой Зафод Действует Наверняка

Young Zaphod Plays It Safe, A Short Story By Douglas Adams

Перевод с английского на русский by Redd-Ratt

Огромный летающий корабль несся по поверхности удивительно красивого моря. С раннего утра он двигался по все увеличивающейся дуге и, наконец, привлек внимание островитян, миролюбивого местного населения любящего морепродукты, которые собрались на пляже и, жмурясь от солнца, пытались разглядеть что же там такое.

Любой знающий человек, многое повидавший на своем веку, несомненно отметил бы, что корабль выглядит в точности как летающий шкаф для документов - большой и недавно взломанный шкаф для документов, лежащий на спине, с ящиками, парящими над ним.

Островитяне, обладавшие другим жизненным опытом, вместо этого были поражены тем, насколько этот аппарат был не похож на омара.

Они оживленно обсуждали полное отсутствие у него клешней, его жесткую негнущуюся спину, и тот факт, что оставаться на суше вызывало у него неимоверные трудности. Последнее казалось им особенно забавным. Они постоянно подпрыгивали на месте, чтобы показать глупому созданию, что для них самих оставаться на суше было самым простым делом на свете.

Но вскоре это развлечение им наскучило. В конце концов, поскольку им было совершенно ясно, что эта штука не была омаром, и поскольку их мир был в изобилии полон штук, которые были омарами (с полдесятка которых аппетитно вышагивали по берегу по направлению к ним), они решили не терять больше время на эту штуку, а немедленно прерваться на обед из омаров.

В этот самый момент аппарат внезапно застыл в воздухе, перевернулся и очертя голову кинулся в океан, подняв огромный фонтан брызг, отчего островитяне с воплями кинулись по деревьям.

Когда же через несколько минут они осторожно выглянули оттуда, то не увидели ничего, кроме гладкого, расходящегося кругами шрама на воде, и лопающихся пузырьков воздуха.

«Странно, – решили они между собой, набивая рты лучшими в Западной Галактике омарами, – такое случается уже второй раз за год».

Аппарат, не бывший омаром, опустился прямиком на глубину двухсот футов и завис в тяжелой синеве посреди колыхающихся водных масс. Высоко над ним, где вода была волшебно прозрачна, мелькнула стайка сверкающих рыбок. Внизу, куда с трудом проникал свет, цвет воды переходил в темно- и первобытно-синий.

На такой глубине солнечный свет был едва различим. Большое, блестящее млекопитающие лениво проплыло мимо корабля, осматривая его без особого интереса, как-будто оно ожидало увидеть здесь что-то подобное, и заскользило вверх навстречу колеблющемуся свету.

Аппарат задержался на минуту-другую, снимая показания приборов, а затем спустился еще на сто футов. На такой глубине становилось серьезно темно. Через мгновение свет внутри аппарата погас, и в ту секунду, что прошла до момента, когда носовые прожекторы внезапно разрезали темноту, свет продолжал исходить только от расплывчато светившейся розовым надписи на борту: «Корпорация Библброкса – спасение и всякое прочее безумство».

Прожекторы переключились вниз, высветив огромный косяк серебристых рыб, отшатнувшихся в безмолвной панике.

На полутемном капитанском мостике, вытянувшимся в широкую дугу вдоль корабельного тупого носа, четыре головы собрались вокруг компьютерного дисплея, который анализировал очень, очень нечеткие и неустойчивые сигналы, шедшие из глубины морского дна.

“Это он,”- наконец сказал обладатель одной из голов.

“Можем ли мы быть полностью в этом уверены?”- спросил обладатель другой головы.

“На все сто”,- ответил обладатель первой головы.

“Вы на сто процентов уверены, что останки разбившегося корабля, лежащие на дне этого океана - это корабль, который, по вашим стопроцентным заверениям, стопроцентно никогда не разбивался?”- спросил владелец двух оставшихся голов. “Эй”, - он поднял две из трех своих рук, “Я просто спросил.”

Два сотрудника из Управления по Безопасности и Страхования Граждан ответили ему ледяным взглядом, но человек со странным, или даже скорее с четным количеством голов, не заметил этого. Он уселся обратно в кресло пилота, открыл пару банок пива - одну для себя и вторую тоже для себя - закинул ноги на пульт и сказал “Эй, малышка” через ультра-стекло проплывающей мимо рыбе.

“Мистер Библброкс…,” - начал низким голосом невысокий и менее обнадеживающий из двух чиновников.

“Да?” - спросил Зафод, смяв внезапно опустевшие банки и бросив их вниз по некоторым из особо чувствительных приборов, “Вы готовы нырнуть? Поехали!”

“Мистер Библброкс, давайте все-таки уточним одну вещь…”

“Давайте уточним,” - сказал Зафод, “для начала: почему бы вам не сказать мне что действительно находиться на том корабле?”

“Мы же говорили вам,” - ответил чиновник. “Побочные продукты.”

Зафод обменялся усталыми взглядами с самим собой.

– Побочные продукты, – сказал он. – Побочные продукты чего?

– Процессов, – ответил чиновник.

– Каких процессов?

– Процессов, которые полностью безопасны.

“Святая Заркана Вустра!” воскликнули обе головы Зафода хором, “настолько безопасны, что вам пришлось построить заркенный корабль-крепость, чтобы отвезти побочные продукты к ближайшей черной дыре и сбросить их туда! Только этого не произошло, потому что пилот сделал крюк - правильно? - чтобы собрать немного омаров…? Отлично, парень крут, но… Я имею в виду, это сумасшедшее время, это основной обед, это табуретка, приближающаяся к критической массе, это… это… полное отсутствие словарного запаса! “

“Заткнись!” заорала правая голова на левую, “мы загибаемся!”

Зэйфод крепко сжал оставшуюся банку пива, отчего ему стало поспокойнее.

“Послушайте, парни,” продолжил он через секунду, успокоившись и подумав. Чиновники молчали. Разговоры на этом уровне были не тем,к чему они стремились. “Я только хотел узнать,” настаивал Зафод, “во что вы меня втягиваете.”

Он ткнул пальцем в монитор, по которому бежали, подпрыгивая, показания приборов. Для него они не имели никакого смысла, но то, как они выглядели, ему совсем не нравилось. Там были сплошные закорючки с кучей длинных чисел и прочей ерунды.

– Может, корабль грозит развалиться, а? – заорал Зэйфод. – Его трюм полон эпсилонических излучающих аористовых стержней или чего-то такого, что изжарит прошлое в этом секторе космоса на хрен знает сколько лет назад, и он разваливается. Дело в этом? Мы спускаемся, чтобы обнаружить это? Получается, я покину место крушения с еще большим количеством голов?

– Он не мог потерпеть крушение, – настойчиво повторил чиновник. – Корабль гарантировано точно полностью безопасен. Он не может развалиться.

– Почему же вы так жаждете его осмотреть?

– Нам нравится осматривать все, что полностью безопасно.

– Мяаааууу!

– Мистер Библброкс, – терпеливо сказал чиновник, – позвольте напомнить, что вы взялись за эту работу.

– Да, а может мне внезапно не захочется ее выполнять. Я что, похож на человека совершенно без моральных этих самых, как они называются, эти моральные штуки?

– Принципов?

– Принципов, спасибо, совсем? Ну?

Двое чиновников спокойно ждали. Чтобы было легче коротать время, они иногда покашливали. Зэйфод вздохнул с выражением «куда катится этот мир», снимая с себя всякую ответственность, и крутанулся в кресле.

– Корабль? – позвал он.

– Ага? – откликнулся корабль.

– Делай как я.

Корабль поразмыслил над этим несколько милисекунд и, проверив и перепроверив изоляцию всех своих усиленных переборок, начал медленно и неумолимо опускаться на огромную глубину в рассеяном свете прожекторов.

Пятьсот футов.

Тысяча.

Две тысячи.

Здесь, под давлением почти семьдесят атмосфер, в ледяных глубинах, куда не проникает свет, природа хранит плоды своего самого больного воображения. В выбеленном прожекторами пространстве замаячила пара ночных кошмаров длиной около фута. Они зевнули и снова растворились в черноте.

Две с половиной тысячи футов.

На размытой границе света от корабельных прожекторов порхнуло несколько постыдных тайн с глазами на стебельках.

Топография приближающегося издали морского дна постепенно прорисовывалась на дисплеях компьютера с большей и большей четкостью, пока наконец не стал различим контур, выделяющийся на фоне окружения. Он был похож на огромную скособоченную цилиндрическую крепость, примерно посередине обшитую тяжелыми ультра-пластинами и поэтому резко расширявшуюся. Пластины прикрывали место нахождения важнейших отсеков хранения, и по замыслу создателей должны были сделать корабль самым надежным и неприступным из всех, что когда-либо были построены. Перед сдачей конструкцию этой части корабля плющили, таранили, взрывали и подвергали всем видам воздействия, которые она могла выдержать по замыслу строителей, чтобы продемонстрировать, что она сможет их выдержать.

Напряженная тишина в кабине ощутимо сгустилась, когда стало ясно, что именно эта часть была довольно аккуратно разломана надвое.

– На самом деле, он полностью безопасен, – пискнул один из чиновников. – Он построен таким образом, что даже если терпит крушение, то трюмы не разгерметизируются.

Три тысячи восемьсот двадцать пять футов.

Четыре умных скафандра марки «Глубоковод» плавно выдвинулись из открытого люка спасательного аппарата и побрели в потоке света корабельных прожекторов в направлении исполинского силуэта, мрачно выделявшегося на фоне морской ночи. Они передвигались с какой-то неуклюжей грацией, легчайшие, но отягощенные нелегким морским бременем.

Правая голова Зэйфода вперилась в нависшую сверху черную необъятность, и его разум зашелся в безмолвном вопле ужаса. Он глянул налево и с облегчением увидел, что другая голова была беспечно поглощена просмотром трансляции Брокианского ультра-крикета на экране шлема. Слева, слегка позади него, шли двое чиновников из Администрации по обеспечению безопасности и общественного доверия, а слегка впереди справа шагал порожний скафандр, таща инструменты и проверяя дорогу.

Они минули огромный разлом в выгнутом дугой космическом корабле «Бункер-на-миллиард-лет», обшарив его лучами фонарей. Промеж порванных и скрученных перегородок в два фута толщиной маячили искореженные механизмы. Теперь это место облюбовала для проживания семья огромных прозрачных угрей.

Порожний скафандр прошествовал вперед вдоль гигантского мрачного фюзеляжа, проверяя шлюзы. Дверь третьего по счету шлюза со скрежетом поддалась. Они столпились внутри и подождали несколько длинных минут, пока насосы боролись с ужасным давлением, вызванным океаном, постепенно замещая его таким же ужасным давлением воздуха и инертных газов. Наконец внутренняя дверь отъехала в сторону, допустив их в темный зал ожидания корабля «Бункер-на-миллиард-лет».

Им надлежало миновать еще несколько высокопрочных дверей марки «Титанохват», каждую из которых чиновники открывали с помощью набора кварковых ключей. Скоро они оказались так глубоко внутри силовых защитных полей, что сигнал с трансляции ультра-крикета начал прерываться, и Зэйфоду пришлось переключиться на одну из рок-видеостанций, потому что не было такого места, куда бы те не проникли.

Распахнув последнюю дверь, они очутились в большом зале, напоминавшем склеп. Зэйфод посветил на противоположную стену, и луч фонаря упал прямо на чье-то вопящее лицо с дикими глазами.

Зэйфод тоже завопил в уменьшенную квинту, уронил фонарь и тяжело плюхнулся на пол, а точнее на тело, лежавшее там, не будучи потревоженным, примерно шесть месяцев, которое отреагировало на севшего Зэйфода взрывом неистовой силы. Зэйфод задумался, что предпринять по этому поводу, и после короткого, но жаркого спора с самим собой решил, что самое то было бы потерять сознание.

Очнувшись через несколько минут, он притворился, что не знает ни кто он, ни где он, ни как туда попал, но не смог никого в этом убедить. Тогда он притворился, что память внезапно вернулась к нему со всей силой, и что шок заставил его снова потерять сознание, но против своего желания был поднят на ноги порожним скафандром – к которому он начинал испытывать серьезную неприязнь – и вынужден был примириться с окружающей действительностью.

Действительность была тускло и небрежно освещена и неприятна во многих отношениях, самым очевидным из которых был калейдоскоп из внутренностей почившего корабельного штурмана на полу, стенах и потолке, и в особенности на нижней половине его, Зэйфода, скафандра. Это произвело такой поразительно мерзкий эффект, что нам не следует на нем останавливаться в нашем повествовании – разве что отметить походя, что из-за этого Зэйфода вырвало прямо внутрь скафандра, который он поэтому, после соответствующей манипуляции со шлемом, снял и заменил на порожний. К сожалению, смрад от разлитого по кораблю зловония, дополненный видом его собственного скафандра, непринужденно разгуливающего в драпировке из гниющих внутренностей, послужил причиной того, что Зэйфода вырвало также во второй скафандр, и с этой неприятностью им со скафандром уже пришлось смириться.

Вот. Теперь все. С мерзостью покончено.

По крайней мере, с конкретно этой мерзостью.

Хозяин вопящего лица уже чуток успокоился и бессвязно пускал пузыри в большом резервуаре, заполненном желтой жидкостью – резервуаре для спасения в чрезвычайных ситуациях.

– Это было безумием, – лепетал он, – безумием! Я говорил ему, что мы сможем попробовать омаров на обратном пути, но он был помешан. Одержим! Вы когда-нибудь так себя вели из-за омаров? Я так нет! Как еда, они слишком резиновые и утомительные, и вовсе не такие вкусные, ну, я хочу сказать, правда же? Мне бесконечно больше нравятся гребешки. О Заркуон, я сказал это!

Зэйфод уставился на это необыкновенное явление, мечущееся в своем резервуаре. Человек был подключен ко всевозможым трубкам жизнеобеспечения, и его бульканье, раздававшееся из динамиков, безумным эхом разносилось по кораблю, возвращаясь из затерянных в глубине коридоров навязчивыми отголосками.

– Вот в чем я ошибся, – голосил сумасшедший, – я действительно сказал, что предпочитаю гребешки, а он ответил, что это потому, что я не пробовал настоящего омара, каких едят там, откуда произошли его предки, то есть отсюда, и он это докажет. Он сказал, что это не проблема, что здешние омары стоят целого путешествия, не говоря уже о маленьком отклонении от курса, и поклялся, что сможет справиться с кораблем в атмосфере, но это было сумасшествием, сумасшествием! – выкрикнул он и замер, вращая глазами, как будто это слово ему о чем-то смутно напомнило. – Корабль сразу вышел из-под контроля! Не могу поверить, что все это было сделано только ради того, чтобы убедиться в чьей-то правоте по поводу омаров, которых и правда слишком перехваливают, простите, что я столько говорю об омарах, я постараюсь поскорее перестать, но я столько о них думал все месяцы, что нахожусь в этом резервуаре, можете себе представить, что это такое – застрять на корабле на долгие месяцы с одними и теми же парнями, питаясь хреновой едой, и вдобавок один из них только и говорит, что об омарах, а потом провести шесть месяцев, одиноко болтаясь в резервуаре и размышляя об этом. Обещаю, что постараюсь заткнуться и не говорить об омарах, правда постараюсь. Омары, омары, омары – хватит! Мне кажется, я единственный выживший. Я единственный, кому удалось добраться до спасательного резервуара прежде, чем мы затонули. Я послал сигнал «СОС», а потом мы врезались. Это караул, да? Полный караул, а все потому что парню нравились омары. Насколько понятно я излагаю? Мне правда сложно об этом судить.

Он умоляюще вытаращился на них, и его разум, похоже, плавно опускался на землю, как падающий лист. Он моргнул и странно посмотрел на них, как мартышка всматривается в странную рыбу. Он с любопытством поскреб сморщенными пальцами о стеклянную стенку резервуара. Струйки упругие желтых пузырьков слетали с его губ и носа, ненадолго застревали в копне волос и устремлялись наверх.

– О Заркуон, о небеса, – жалобно забормотал он себе под нос, – меня нашли. Я спасен…

– Ну, – бодро сказал один из чиновников, – по крайней мере, вас нашли. – Он подошел к главному серверу в центре зала и принялся бегло проверять основные системы мониторинга корабля на предмет сообщений о повреждениях.

– Камеры хранения аористовых стержней не повреждены, – сказал он.

– Святые собачьи угодники, – прорычал Зэйфод, – на борту таки есть аористовые стержни!..

Аористовые стержни – устройства, которые использовались в одном из ныне счастливо заброшенных процессов производства энергии. Когда погоня за новыми источниками энергии достигла пика неистовства, один смышленый парнишка внезапно обнаружил место, где доступная энергия никогда не использовалась полностью – в прошлом. Затем, в результате присущего таким озарениям прилива крови к голове, он в тот же вечер изобрел способ ее извлечения, и в течение года громадные участки прошлого выжимались до капли энергии, оставляя их влачить существование. Те, кто утверждал, что не стоит трогать прошлое грязными руками, обвинялись в пристрастии к чрезмерно дорогой форме сентиментальности. Прошлое было очень дешевым, изобильным и чистым источником энергии, и в любой момент можно было создать несколько «заповедников прошлого», если кто-нибудь захотел бы платить за их содержание, а что касается утверждения, что высасывание энегрии из прошлого обедняло настоящее… ну, может так и было, немножко, но эффект нельзя было оценить, и его надо было бы соизмерить со всем остальным.

Только тогда, когда стало понятно, что настоящее действительно обедняется, и что причиной этому служит эгоистичное грабительское поведение расточительных идиотов в будущем, занятых в точности тем же самым, тогда все поняли, что все до единого аористовые стержни, вместе с ужасным секретом их изготовления, должны быть полностью и навсегда уничтожены. Все утверждали, что это делается во благо их дедов и внуков, но, конечно же, это делалось во благо внуков их дедов и дедов их внуков.

Чиновник из Администрации по обеспечению безопасности и общественного доверия пренебрежительно пожал плечами.

– Они в полной безопасности, – повторил он. Он глянул на Зэйфода и внезапно сказал с не характерной для него откровенностью, – на борту есть кое-что похуже. По крайней мере, – добавил он, барабаня пальцами по одному из мониторов, – надеюсь, оно на борту.

Второй чиновник резко попытался его осадить.

– Какого черта ты несешь? – выпалил он. Первый снова пожал плечами.

– Это неважно, – сказал он. – Он может говорить что захочет. Никто ему не поверит. Мы ведь поэтому и решили использовать его, а не действовать официально, так ведь? Чем более ужасную историю он расскажет, тем больше он будет похож на какого-то авантюриста-неформала, который все выдумал. Он даже может сказать, что мы сказали это, и будет выглядеть параноиком. – Чиновник мило улыбнулся Зэйфоду, клокотавшему от гнева внутри скафандра, заполненного содержимым его желудка. – Можете нас сопровождать, если хотите, – добавил он.

– Видите? – провозгласил чиновник, изучая ультра-титановые внешние пломбы отсека с аористовыми стержнями. – Полная надежность, полная безопасность.

Он сказал то же самое, проходя мимо отсека с химическим оружием, мощным настолько, что одной чайной ложки хватило бы, чтобы смертельно заразить целую планету.

Он сказал то же самое, проходя мимо отсека с зета-активными веществами, мощными настолько, что одной чайной ложки хватило бы, чтобы взорвать целую планету.

Он сказал то же самое, проходя мимо отсека с тета-активными веществами, мощными настолько, что одной чайной ложки хватило бы, чтобы облучить целую планету.

– Как хорошо, что я не планета, – пробормотал Зэйфод.

– Вам бы не пришлось волноваться, – заверил чиновник из Администрации по обеспечению безопасности и общественного доверия, – планетам ничего не угрожает. При условии, – добавил он, и остановился. Они приближались к отсеку, ближайшему к тому месту, где корабль «Бункер-на-миллиард-лет» был разломан. Коридор в этом месте был скручен и покорежен, а пол был влажным и местами липким.

– Да ну… – протянул он. – Совсем-совсем да ну.

– Что в этом отсеке? – потребовал Зэйфод.

– Побочные продукты, – поспешил спрятаться обратно в свою раковину чиновник.

– Побочные продукты… – настойчиво и тихо сказал Зэйфод, – чего?

Ни один из чиновников не ответил. Вместо этого они очень внимательно изучили дверь отсека и обнаружили, что печати были срезаны теми же силами, что искорежили весь коридор. Один из них слегка коснулся двери. Та распахнулась от прикосновения. Внутри царила темнота, в глубине которой маячила пара тусклых желтых огней.

– Чего? – просипел Зэйфод.

Шедший впереди чиновник повернулся ко второму.

– Тут есть спасательная камера, которую должен был использовать экипаж, чтобы покинуть корабль прямо перед столкновением с черной дырой, – сказал он. – Полагаю, было бы неплохо убедиться, что она все еще на месте. – Второй чиновник кивнул и исчез, не произнеся ни слова.

Первый чиновник молча поманил Зэйфода пальцем. Большие тусклые желтые огни светились примерно в двадцати футах от них.

– Причина, – начал он тихо, – по которой все остальное на корабле, я повторяю, безопасно – в том, что никто еще не рехнулся настолько, чтобы это использовать. Никто. По крайней мере, никто настолько рехнувшийся к этому никогда не подберется. Настолько рехнувшийся или опасный человек вызывает массу подозрений. Люди, возможно, тупы, но не настолько.

– Побочные продукты, – снова просипел Зэйфод (ему приходилось сипеть, чтобы не было слышно, как дрожит его голос), – чего.

– Эм, разработанных людей.

– Что?

– Сирианская кибернетическая корпорация получила огромный исследовательский грант на разработку и создание синтетических личностей под заказ. Результаты оказались одинаково плачевными. Все эти «люди» и «личности» оказались сплавами характеристик, которые попросту не уживались между собой в естественно существующих формах жизни. Большинство из них были лишь бедными жалкими неудачниками, но некоторые были очень-очень опасны. Опасны, потому что они не вызывали подозрения других людей. Они могли проходить жизненные ситуации так, как привидения проходят сквозь стены, поскольку никто не замечал опасности.

– Самыми опасными из всех были три одинаковых человека – их поместили в этот отсек, чтобы стереть из Вселенной вместе с кораблем. Они не злые – по правде говоря, они довольно простые и милые ребята. Но они являются самыми опасными из когда-либо живших существ, потому что нет ничего, что они не сделают, если им это позволить, и не будет ничего такого, что им недозволено…

Зэйфод поглядел на тусклые желтые огни, на два тусклых желтых огня. Когда его глаза привыкли к свету, он увидел, что два огня осветили третью секцию, которая была взломана. На полу слабо поблескивали мокрые липкие следы. Зэйфод с чиновником осторожно подошли к огням. В этот момент слова второго чиновника громом прозвучали в шлемофоне.

– Камера изчезла, – сухо сказал он.

– Проследить! – рявкнул спутник Зэйфода. – Определить точно, куда она направилась. Мы должны знать, куда она направилась!

Зэйфод отодвинул в сторону большую дверь из матового стекла. За ней находился резервуар, наполненный плотной желтой жидкостью, в которой болтался человек, добродушно выглядевший человек с приятным постоянно смеющимся лицом, испещренным морщинками. Он болтался там, казалось, вполне удовлетворенно, улыбаясь своим мыслям.

В шлемофон внезапно ворвалось еще одно сухое сообщение. Планету, в направлении которой направилась спасательная камера, уже удалось установить. Она находилась в Галактическом секторе ZZ9 множественное Z альфа.

Добродушно выглядевший человек в резервуаре, похоже, тихонько бубнил что-то себе под нос, как если бы второй пилот находился рядом. Крохотные желтые пузырьки воздуха обрамляли его губы. Зэйфод обнаружил небольшой динамик рядом с резервуаром и включил его. Он услышал, как человек лопочет что-то про сияющий город на холме.

Он также услышал, как чиновник из Администрации по обеспечению безопасности и общественного доверия отдает распоряжения, чтобы в отношении планеты в секторе ZZ9 множественное Z альфа была обеспечена «полная безопасность».

Переведено на сайте www.notabenoid.com

http://notabenoid.com/book/13504/44069