Алексей Пехов

Спасение Тигры или все-все-все намбер Ту

Глава 1,

в которой мы узнаем новости о старых знакомых.

На далекий и сказочный лес, где живут все-все-все, наступила осень. Осень наступила крайне неожиданно и болезненно, поэтому все-все-все были очень недовольны.

Кролик был крайне недоволен тем, что когда проснулся после празднования Первого сентября, то обнаружил себя валяющемся на сырой и холодной земле. Поэтому теперь Кролик валялся на больничной койке с тяжелой пневмонией, нефритом и простатитом, с которыми он соображал на четверых, пока не получил строгий выговор от главврача лесной клиники и не был переведен в изолятор, где Серую Скотину посадили на кашу и суп. Поэтому Кролика мучила жажда водки и убийства.

Кристофер Робин был очень недоволен рано наступившими холодами, из-за которых у него погибло 20 гектаров отборнейшей колумбийской травки. Поэтому Кристофер Робин собрал чемоданы и уехал к своим дальним родственникам, потому что недовольство Кристофера Робина было ничтожно по сравнению с недовольством колумбийского картеля.

Сова была тоже крайне недовольна, потому что пальма, в которой она жила, сначала сбросила кокосы, затем листья, а теперь намеревалась сбросить ствол и оставить мудрую птицу без крыши над головой.

Серый грустный ишак Иа-Иа был крайне недоволен льющимися с неба дождями, так как из-за них его вечно исчезающий-появляющийся хвост окончательно намок и облез, а вышедший из берегов Вонючий пруд затопил окружающий его чертополох и дом Иа. И хотя Иа перебрался в дом Кролика, постепенно сходя с ума от запаха капусты, но на душе у осла было нехорошо, ведь пруд был токсичным и его лучшие самогонопроизводительные чертополохи мутировали в кактусы.

Крошка Ру был недоволен тем, что Кенга из-за дождей и холода увеличила ему дозу рыбьего жира и послала выкапывать картошку с фазенды уехавшего Кристофера Робина.

Пух был недоволен буквально всем, поэтому ему под лапу старались не попадаться и втайне молились, чтоб косолапая гадина легла побыстрее в спячку.

Конечно же, вы догадались, что самым недовольным был Тигра. Ведь Тигры мастера быть недовольными! Все дело объяснялось тем, что после охоты на Щасвирнуса Тигра так и не смог слезть с самого высокого дерева. Вначале его пытались уговорить, потом, когда уговоры не помогли, стали кидать в Тигру Разными Ненужными, Но Очень Тяжелыми Предметами, которые до Тигры не долетали, а падали на бедный череп серого ослика. Потом на Тигру плюнули и пошли к Кристоферу Робину праздновать окончание охоты на Щасвирнуса, и только добрый Пятачок иногда приносил Тигре еду и читал ему под деревом на ночь сказки (ведь Пятачок выучил азбуку!).

Но если летом Тигра еще кое-как терпел, то осень, с ее жутким холодом и крайне сырым дождем, Тигру стала доставать. И однажды лес огласил тоскливый и безнадежный вой, который издал зажмурившийся и вцепившийся всеми четырьмя лапами и хвостом в ствол дерева Тигра. Чем дальше продвигалась осень, тем дольше и тоскливее становился вой Тигры, и тем злее становились окружающие, и даже добрый и воспитанный Пятачок начинал нервничать и говорить гадости, а на отделение психов, обитающих в больнице Кролика, вопль Тигры произвел возбуждающий эффект, и они теперь каждую ночь подпевали Тигре, будя все отделения своим нестройным, но вдохновенным хором.

Однажды все-все-все снова собрались под деревом, и Пух подал идею его спилить или взорвать динамитом, но тут воспротивился Пятачок, ведь дерево, на которое влез Тигра по совместительству было домиком Пятачка. Поэтому все еще немного постояли под дождем, поглядели на воющего Тигру и, не придя к консенсусу, разошлись по домам.

В желтом осеннем лесу царствовала осень, дождь и тоскливые вопли Тигры, которым позавидовали бы собаки Павлова и Баскервилей.

Глава 2,

в которой к Пятачку стучатся в дверь. 

– А дождь все идет и идет. – сС тоской проговорил Пятачок, прислушиваясь к шуму капель по железному карнизу и грохоту грома. Маленький и умненький хряк сидел на унитазе и с поросячьим восторгом изучал комикс про Супермена. Такое чтиво никак не напрягало, помогало расслабиться и отдохнуть от тяжких будней и лучшего друга – Пуха, который день назад таки улегся в спячку, предварительно залив уши воском и законопатив все щели в берлоге, дабы не слышать тоскливого воя Тигры…

Конечно же, Пятачок пробовал читать и более умные книги, навроде «Войны и мира», но на середине второй страницы кабанчик сдался и ушел читать Бэтмена.

Пятачок уже дошел до самой интересной картинки, когда с улицы, под грохот молний раздался самый тоскливейший вой, который только мог испустить Тигра, а затем раздался стук в дверь.

Стук был не робкий, а настойчивый и громкий. Так раньше стучало НКВД в двери ничего не подозревающих и спящих граждан. Или так стучал волк из сказки про трех поросят, которую так любил рассказывать Пятачку на ночь Пух. Или это стучало стадо страшных Бяк или Бук. Или это был большой и свирепый, сбежавший из зоопарка, Слонопотам. В общем, это был тот посетитель, которому Пятачок ни за какие сокровища мира не открыл бы дверь. Поэтому Пятачок прошептал: «Мама!» – и пулей слетев с унитаза, даже не одев своих розовых штанишек с вышитыми на них ромашками, юркнул в самое безопасное место в своем домике – под кровать.

Если бы кто-нибудь попал в квартиру к Пятачку и заглянул под эту самую кровать, то увидел бы два больших и испуганных глаза, глядящих на него, которые скорее принадлежали бы Слонопотаму или какающей белочке, но никак не маленькому Испуганному Свину.

А стук между тем продолжался, он все больше усиливался, и при каждом ударе Очень Безобидное Существо вздрагивало и покрывалось липким потом. Затем раздался сердитый рев Слонопотама:

– Открой!!!!!!

– И не подумаю! – ответил храбрый свин, и на всякий случай отодвинулся подальше от входной двери запертой на двенадцать замков.

– ОТКРОЙ!!!!!! ПЯТАК ПРОКЛЯТЫЙ!!! ХУЖЕ БУДЕТ!!! – раздался очередной вопль, перешедший в долгий и дробный стук. Дверь начала поддаваться.

– А кто таааам? – голосом матроса Титаника, увидевшего айсберг, спросил Пятачок.

– Дед Пихто! – последовал ответ, а затем снова стук.

– Тут чей-то не то! – подумал умный Пятачок. – Неправда! Ты злобный Слонопотам!

– ОТКРОЙ!!!!!!!!! УБЬЮ! ХОЛОДЕЦ!

«Пожалуй, лучше открыть.» – подумал хряк, выбираясь из-под кровати и на цыпочках подходя к двери.

Дрожащей рукой Пятачок стал открывать замки. Когда последний замок был открыт, дверь распахнулась и с холодным осенним ветром, воем Тигры и звуком грома в домик Пятачка влетел какой-то очень знакомый кулак и вмазался в пятачок Пятачка.

Пятачок отлетел к кровати, но тут же вскочил и удивленно уставился на входящего мокрого и крайне злого гостя.

– ОЙ! ПУХ! А я думал ты уснул! – радостно заголосил Пятачок, не обращая внимания на свой хрюльник, который уже начал опухать. – Это ты?!!!

– Нет! Моя бабушка! – пробурчал Пух. – Закрой дверь, налей выпить.

Тут Пух скептически оглядел Пятачка сверху вниз:

– И надень штаны, маленький извращенец! – закончил мишка.

Глава 3,

в которой рассказывается о плане спасения Тигры.

Расположившись в кресле-качалке Пятачка и потягивая портвейн из горлышка бутылки, Пух грелся у растопленного камина.

«Надо же, какая трусливая свинья! – в который раз подумал Пух. – Я из-за него насквозь промок!»

Пух покосился на свинью, которая в данный момент накладывала на хрюльник спиртовой компресс, и улыбнулся. Но улыбка тут же пропала, когда в дождливой мгле ночи раздался тоскливый вой.

– Послушай, ходячий шашлык! Надо снять эту полосатую скотину, иначе я так никогда не усну!

– Надо-то надо, но как? – прогундосил из-под компресса голос Пятачка.

– Есть у меня идейка. Надо этого гада просто заставить прыгнуть.

– Но Вини! Он же ушибется!

Об этой стороне дела Пух не подумал. Поэтому впал в молчание и сделал нехилый глоток из бутылки.

– Ага! Под деревом надо растянуть что-нибудь, например сеть. По моему так! А где взять это что-нибудь? У Кристофера Робина есть вполне приличная браконьерская сеть. По моему, так! Берем сеть, растягиваем и Тигра прыгает!

– Тигра прыгает?! – фыркнул Пятачок. – Ты уверен, что он прыгнет?

Об этой стороне дела Пух тоже не подумал и сделал еще один большой глоток из бутылки.

– О! Нужно чтобы кто-нибудь влез туда и столкнул эту облезлую кошку! – гордо ответил Пух

– А ведь верно! – воскликнул Пятачок и от возбуждения запрыгал, как Фокс Малдер над инопланетянином. – Ты залезешь и скинешь Тигру, а я растяну сеть и его поймаю!

– Нее. – не согласился Пух. С тех пор, как Пух навестил дерево пчел после того как малость перебрал и решил, что является маленькой черной тучкой, медведь панически боялся высоты. – Лезть должно Очень Маленькое и Легкое, а главное Храброе Существо. И я его знаю, это ты дружище!

– Ккккто? Яяяяя? Правда? – Пятачок никогда не знал, что он является Храбрым Существом. – Нннно я Пу..

– Да ты сам посуди! – перебил его Пух. – Ветки подомной сломаются, а ты легкий. И после спасения тебя ждет слава, почет, уважение, желуди, наконец!

– Желуди?!!! – переспросил Пятачок. Это решило дело.

Пух втайне улыбнулся, он знал, как пронять прожорливую скотину.

– Тем более, сеть должны натягивать как минимум трое. Например, я, Иа и…

– Ру? – Предложило Маленькое, Легкое, Храброе, Ждущее Славы, Почета, Уважения, а Главное, ЖЕЛУДЕЙ Существо.

– Неее! – энергично потряс головой Пух. – У этого динозавра-переростка мозгов не хватит. Придется брать Кролика.

– Кролика? – Пятачок чуть было не проглотил спиртовой компресс. – Так кто же его из больницы отпустит?

– Не волнуйся! – оскалился медведь и потряс наполовину опустевшей бутылкой. – Это мне поможет. Завтра ты дуешь за сеткой, а я собираю Иа и Кролика. А пока спать! Я буду спать на твоей кровати!

– И я тоже! – Радостно воскликнул Пятачок и поднялся с пола.

Пух окинул Пятачка долгим презрительным взглядом.

– Вот еще! Мне и без холодца под боком спать хорошо!

– Но Вини! Куда же мне лечь?

– Ну и наглая же ты свинья, Пятачок! – негодующее воскликнул Пух. – В твоем распоряжении весь пол.

Пятачок только горестно вздохнул.

Глава 4,

в которой рассказывается о том, как Пятак пытался уснуть.

Этим утром Пятачок проснулся рано. Если быть совсем точным, Пятачок вообще не мог уснуть.

Вначале маленький свин ворочался на жестком полу, мечтая, как будет жрать желуди, слушая восхваления всех-всех-всех, но, хорошенько пораскинув свинячьими мозгами, Пятачок понял, что в лучшем случае получит только желуди, а всю славу Пух заберет себе. Поэтому маленький свин, кряхтя, поднялся с пола и быстренько составил контрактное обязательство, в котором всю славу он присуждает себе.

Затем, не подумав, Пятак подошел к кровати с заснувшим медведем и стал тормошить Пуха, подсовывая ему контракт.

Следующий час в домике Пятачка раздавались отчаянные визги испуганного кабанчика и рев разбуженного медведя.

После того как Пух отправился спать, потирая отбитый кулак, Пятачок не мог заснуть из-за болей во всем теле. Пол показался ему еще более жестким, поэтому он пошел на кухню заварить чаю, но опрокинул гору немытой посуды, которая осталась еще с прошлого Нового года, устроив таааакой шум, на который снова проснувшийся Пух ответил отборными, трехэтажными словами, смысл которых сводился к пережравшейся и ВКОНЕЦ обнаглевшей свинье.

Пятачок обалдело сидел на полу кухни и своим еще не оформившемся поросячьим сознанием, как губка, впитывал такие непонятные, но жутко интересные слова.

Уже в третьем часу ночи маленький розовый поросенок ползком пробрался к месту своего лежбища и уже почти заснул, но тоскливый вой, который в этот самый момент испустил проклятый Тигра, прогнал такой долгожданный сон. Со скорбным стоном Пятачок поднялся с пола и решил сходить по-большому, подумать о жизни, но споткнулся об разбросанные по полу нестираные носки спящего медведя и с отчаянным визгом шлепнулся на пол.

Мгновенно последовал грозный рык проснувшегося медведя и по баллистической траектории в ухо Пятачка влетел вонючий валенок Пуха.

Потирая ушибленное ухо, Пятачок решил, что поход по-большому не стоит жизни и по-пластунски направился к своей лежанке. Наконец, к пяти утра, когда даже замерзший Тигра наконец-то заткнулся, сон подкрался к Пятачку и мгновенно отпрянул, так как Пух начал храпеть. Конечно же, Пуху было далеко до высокохудожественного храпа образованного Кролика. Этот храп не способен был сорвать листья с дерева. Он лишь немного сорвал штукатурки с потолка и расколол унитаз Пятачка.

С тяжелым вздохом Пятачок накрыл голову подушкой, но это нисколько его не спасло. Затем маленький хряк попробовал свистеть, но получалось только шипение и пробегавший в это время перед домиком Пятачка Маугли, подумал, что Мудрому Каа на старости лет захотелось молоденькой поросятинки. Поняв, что свистом делу не поможешь, Пятачок стал кидать в храпящего Пуха вначале предметы полегче, но постепенно дело дошло до старого дедушкиного утюга, который, вот незадача, угодил мишке прямо по хоботу.

Раздался рев!

Через несколько минут Пух с отбитыми ногами отправился досматривать сон про много-много сладкого меда, а Пятачок остался лежать на полу, пуская слюну и уставившись в потолок взглядом одуревшего от счастья наркомана.

Наконец в 7 утра сон сжалился над несчастной хрюшкой и пришел к Пятачку, но лишь на пару минут, потому как в 7.02 Пух пинком под ребра разбудил поросенка и вежливо осведомился, как долго наглая свинья собирается дрыхнуть и не принесет ли она Пуху немного кофейка?

Вот так и вышло, что Пятачок практически не спал. Поэтому маленькая свинка дала зарок не оставлять Пуха у себя на ночь ни при каких обстоятельствах. Пожелав Пуху всего хорошего в деле с Кроликом и Иа, Пятачок схватил свой старенький голубенький зонтик, который он слямзил еще в детском саду у воспитательницы и вышел под дождик.

Затем, отойдя от домика несколько метров, Пятачок вспомнил, что забыл попросить Пуха захлопнуть дверь, когда тот будет уходить. Но шлепать обратно по лужам под взглядом висевшего Тигры желания не было никакого, и Пятак, понадеявшись на опилки в голове Пуха, пошел дальше.

Глава 5,

в которой рассказывается о том, как Пятачок встретился со сбежавшим из зоопарка Слонопотамом.

В этот промозглый осенний день моросил мелкий холодный дождик. Любовь собаки Баскервилей – густой английский туман накрывал весь лес сказочной белой шапкой.

Пятачок высморкался в нестиранный носовой платок, который выиграл в покер у Кролика и, протянув руку, двинулся вперед по едва-едва виднеющейся в тумане тропинке. Храбрый свин чувствовал себя как тот ежик из страшного мультфильма про туман. И это ему не нравилось больше всего. Того и гляди чья-то костлявая рука выскочит из этой таинственной мглы и схватит Пятачка за его толстый хрюльник.

Тут поросенок поддался панике и с воплем ,тут же затихшем в тумане, бросился бежать сломя голову. Но далеко убежать маленькой свинке не удалось. Из молочной мглы выплыло дерево и врезалось Пятачку в лоб. Раздалось звонкое БЗАААННННГ!!! И Пятачок отправился в страну снов…

Очнувшись, Пятачок сел под деревом и попытался сфокусировать взгляд, потирая большую шишку на лбу. Взгляд Пятачка ловил две большие серые горы, находящиеся прямо у него под носом. Горы иногда шевелились. Тут, наконец, фокусировка маленьких поросячьих глаз пришла в норму и две большие серые горы превратились в одну не менее большую серую тушу, в которой опешивший Пятачок узнал причину всех своих страхов – СЛОНОПОТАМА!!!

Слонопотам был большой, серый и крайне недружелюбный. У него был большой хобот, бивни, маленькие голодные глазки и огромнейший набор полуметровых зубов, способных перекусить дерево, в которое не далее как пять минут назад вмазался лобешником поросенок.

Пятачок изумленно уставился на Слонопотама. Слонопотам радостно уставился на так кстати свалившийся на него завтрак и плотоядно облизнулся.

«МАМА!» – подумал маленький свин, наблюдая за большим лиловым языком зверя.

«Не поможет!» – подумал Слонопотам, тихонечко подвинувшись к Пятачку.

«Милиция!» – испуганно подумал Пятак, так как его вопль застрял где-то в области пищевода.

«Тем более!» – подумал Слонопотам, мысленно оценивая, с какой стороны приступить к завтраку.

В штанах у маленькой хрюшки стало сыро и тепло. Тут Пятачок понял, что пришла его смерть и в страхе начал действовать. Он сделал то, что могло сделать Очень Маленькое существо.

Он заорал. Да как!!!

Вопль зародился где-то в начале кишечника и походил на тоненький писк возбужденного комара. Он все нарастал и нарастал. И вот уже тоненький писк перешел в громоподобнейший рев, от которого задрожала земля и упало несколько вековых деревьев. От вопля Пятачка Тигра вцепился в дерево и мелко-мелко задрожал, Пух подавился недопитым кофе, а Кролик со страху залез под больничную койку и отказался делать клизму. Чего уж там говорить о Слонопотаме, который никак не ожидал от маленького завтрака такого! Челюсть у Слонопотама упала и больно отдавила ему передние ноги, а глаза выросли до размеров беременной Кенги.

Но Пятачок уже не видел этого, так как бросив на произвол судьбы свой маленький синий зонтик, задал большого стрекача от не оправившегося от изумления Потама.

Минут через пять, обессиленный свин упал в первую попавшуюся лужу и, вывалив язык, попытался отдышаться. Где-то далеко в уже начинающем расходиться тумане раздался разочарованный рев Слонопотама упустившего свой завтрак.

"А может, послать всех к черту вместе с этим противным Тигрой и уехать в отпуск? Туда, где нет этих гадких Слонопотамов! – с тоской подумал Пятачок. Спасение Тигры ему стало сугубо фиолетово. Но перед взором поросячьих глазок предстала рассерженная физиономия Пуха и мысль слинять умерла, едва родившись.

Пятачок встал из такой приятной лужи и зябко ежась под холодным дождиком, продолжил путь к дому Кристофера Робина.

Глава 6,

в которой Пух находит Иа.

После того, как Пятачок вышел за дверь, Пух еще немного повалялся в постели, попивая кофе и прислушиваясь к шуму дождя и вою Тигры. Все складывалось неплохо. Эту трусливую свинью он уговорил, и осталось только отыскать Осла и вытащить Кролика из больницы.

Когда Пух делал очередной глоток горячего и отвратно приготовленного кофе (чего взять от свиньи!), откуда-то из далека раздался страшный рев. Пух подавился кофе и остатки пролил из чашки на постель Пятачка.

– Ух, ты! – злорадно подумал Пух. – Пятачок, наверное, штаны обмочил со страху.

Затем Пух резко вскочил с постели и, подбежав к двери, высунул на улицу голову. Кроме тумана, желтых падающих листьев и больших луж там не было ничего.

– Никого. – облегченно подумал Пух и перевел дух.

На дереве стал тоненько подвывать заткнувшийся было Тигра.

– Ну… не совсем никого. – уже зло подумал Пух, косясь на полосатую кошку, которая с земли казалась меньше блохи, обитающей в шерсти Кролика.

Поход через туман не очень обрадовал плюшевого медвежонка. Но, немного поворчав для приличия и надев галоши и плащ-палатку, Пух вышел под дождь. Он захлопнул дверь домика Пятачка и, шлепая по лужам, направился к кроличьей норе. По имеющейся у него информации, Иа-Иа надо было искать там.

Напевая только что сочиненную ворчалку, речь в которой шла о сером ишаке и его хвосте, Пух почувствовал крайне характерный запах, доводящий в некоторые дни до стойкого желания кого-нибудь замочить – это был запах тухлой квашеной капусты.

– Ага! – многозначительно пробормотал Пух себе под нос. – Ага!

Он немного постоял под дождем, а потом снова произнес:

– Ага!

Какая-то мысль ускользала от Пуха. Медвежонок напряг опилки в голове и подумал: «Запах – это Кролик. Факт! Но… Кролика нет. Он в больнице. Это тоже факт! Тогда кто же воняет? Че-то не то! Че-то не сходится.»

Пух еще неделю проторчал бы под дождем, если бы ему навстречу, продираясь через кусты, не вышел серый и грустный Иа. От Иа жутко пахло тухлой капустой и нафталином.

– Ага! – подумал Пух. Все встало на свои места.

– Доброе утро медвежонок Пух. Если его можно назвать добрым. В чем я лично очень сомневаюсь. – трагическим голосом, более присущим на похоронах богатого дядюшки, поздоровался несчастный ослик.

– Доброе, доброе! Там, где водятся такие муфлоны, как ты, утро всегда доброе. – ответил вежливый мишка, жутко радуясь, что не пришлось переться пять километров до норы Кролика.

Иа посмотрел на Пуха взглядом, которым Ленин смотрел на буржуазию и печально вздохнул, опустив свои длинные уши, по которым стекали капельки дождя. Обычно Иа был ворчлив, грустен и глубоко пессимистичен, но после того как на охоте за Щасвирнусом Иа проглотил свои вставные зубы, он мучался тяжелым запором и стал просто невыносим.

– Послушай Осел, ты Кролика случаем не встречал? Или он еще в больнице? – спросил Пух, потирая за ухом.

– Это какого Кролика? – подозрительно сощурил глаза Иа. – Уж не белого ли?

– Белооого?!! – крайне удивился Пух. – Иа, тебе противопоказан запах капусты и выпивка. В нашем лесу существует только один Кролик. Он серый и вечно пьяный. Припоминаешь?

Тут из соседних кустов выскочил белый кролик в цилиндре и жилете. У кролика были большие часы и красные глаза. Он вел себя как Пятачок, которому кинули в штаны лимонку с вырванной чекой, и она вот-вот грозила взорваться. Кролик озирался по сторонам и шарахался от каждой тени.

– Ах, спасите, помогите! Ой-ей-ей! – вскрикнул он жалостливым голоском и прыгнул в нору скрытую в траве.

Пух сидел на земле с отвисшей челюстью, рискуя устроить себе ее вывих. Тут из кустов выскочила какая-то девчушка в синем сарафане и, пробежав через дорожку, прыгнула в нору за кроликом.

– Мдааааа… – подумал Иа.– Куда катится молодежь? И с кого берет пример? Эта Алиса?.. Грустно.

– Пошли отсюда Иа. – торопливо проговорил Пух, вскакивая на ноги и направляясь по залитой дождем и засыпанной опавшими желтыми листьями тропинке. – Нам тут еще Чеширского кота с Бармаглотом не хватало!

Иа трагически вздохнул, отряхнулся от дождливых капель и потопал по тропинке за скрывшемся в тумане Пухом.

Глава 7,

в которой повествуется о присоединении Кролика.

Кролик стоял у открытого окна своей палаты и тоскливо смотрел на толстенную решетку, не далее как пять минут назад приваренную сварщиком к оконному проему.

«Мдааааа. Убежать тепефь вфяд ли удастся.» – с глубокой тоской подумал Кролик и посмотрел на такую далекую свободу.

В принципе, решетка состояла из толстенных арматурин, которые Кролику перегрызть было, как Пятачку наложить в штаны, но Кролик вполне серьезно опасался, что его застанут за этим занятием и больно настучат по макушке. Поэтому оставалось только вздыхать и потягивать из утки коктейль собственного приготовления, который Кролик создал в приступе глубокой жажды из подручных средств. А именно, смешав касторку, вазелин, нашатырный спирт и немного морфия.

Смесь получилась жуткая и довольно гремучая. Она вполне была способна завалить существо размером побольше, чем Слонопотам, но на Кролика практически не действовала. Вот и теперь, после трех полных уток, Серый стоял на ногах так же крепко, как факел социализма на дороге в светлое будущее. Поэтому Кролику оставалось только вздыхать и с необъяснимой грустью пялиться на желтые деревья и низкие свинцовые тучи, задевающие крышу больницы.

Кролик в очередной раз тоскливо вздохнул, затем икнул и почесал свой облезлый хвост, доведя тем самым до инфаркта несколько поколений блох обитающих в его подшерстке.

Тут внимание Кролика привлекли три фигуры, которые выплыли из белого тумана и направились в сторону Кролика. Кролик сощурил свои подслеповатые глаза и попытался увидеть, кого же это принесла нелегкая? И каким психам не сидится по такой погоде дома? Но фигуры были еще довольно далеко, а свое пенсне, которое все-все-все называли очком, Кролик оставил дома, заныкав его на всякий случай на самое дно бочки с тухлой капустой.

Кролик засунул руку под кровать и достал агромадную морковку, в которую не замедлил вонзить свои кариесные зубы.

Наконец Кролик разглядел типов идущих в его сторону и крайне удивился. Благотворительность, а тем паче посещение больных не входило в достоинства Пуха, Иа и Совы. Кролик чуть было не подавился куском морковки от изумления. Конечно, можно понять чего приперся Пух. Кролик задолжал ему деньжат. Ну, Иа понятно – ему бы только погундосить. Но что здесь делает Сова?!!!

Тут троица подошла к стене больницы и Пух, запрокинув голову (Кролик обитал на втором этаже) произнес:

– Дарова пылесборник! У нас, типа, к тебе дело есть.

– Ну?! – довольно нагло спросил Кролик, чувствуя себя в полной безопасности за стальной решеткой, и откусил нехилый кусок от морковки.

– Ты Тигру знаешь? – спросил Пух, делая вид, что не заметил наглого тона, и расплылся в фальшивой улыбке.

– Ну?! – еще наглее спросил осмелевший Кролик и присел на подоконник.

– Ты нам нужен для его спасения. – ответил Пух, мысленно занося себе в память, что при первом удобном случае нужно вмазать Кролику в солнечное сплетение.

Кролик понял, что он нужен, но решил поломаться для приличия и еще немного позлить мишку.

– Я не могу. – начал ныть серый симулянт. – У меня скоро процедуры.

Пух начал заводиться.

Иа увидел, что дело принимает опасный оборот, и влететь может вполне не Кролику, который за решеткой, а ему и решил действовать быстро.

– Слушай, Кролик, ты водку пьешь? – задал ослик довольно глупый и риторический вопрос.

Кролик молча вцепился двумя лапами в решетку и взглядом странника, который сто лет бродил по пустыне уставился на Иа. Пух увидел, как в глазах алкоголика вспыхнул огонь и с уважением посмотрел на мокрого ослика.

– Ага, мы подумали, а не спасти ли нам Тигру? А потом еще немного подумали и решили отпраздновать его спасение. А какой праздник без тебя? Вот и Сова с нами пошла. Правда, перечница? – спросил Пух, пихая Сову локтем под ребро.

– Ддда! Конечно! – очнулась Сова, которую Пух вытащил под дождь, не дав хорошенько выспаться.

– Ну, раз так, я с вами! – радостно завопил Кролик, раззявил пасть и в один присест перекусил решетку.

Пух как-то раз смотрел у Кристофера Робина передачу про животных, и там говорили, что самые мощные челюсти у гиены.

«Если бы та гиена увидела Кролика, то сразу бы околела от зависти.» – подумал эрудированный мишка.

Тем временем Кролик уже спустился по отвесной стене, представ перед всеми в больничной пижаме и энтузиазмом пойти и спасти Тигру.

Пух оценивающе осмотрел свое войско, пришел к неутешительным выводам, глубоко вздохнул и скомандовал:

– Вперед!

Компания гуськом направилась к домику Пятачка.

Когда в палату Кролика заглянул санитар, он был крайне удивлен его исчезновением, но поиски оказались безрезультатны.

Глава 8,

(предпоследняя),

о том, как опасно маленьким существам бегать по конопляному полю и о победе штыковой лопаты над автоматами Калашникова.

Удовлетворенно хрюкнув, уставший Пятачок прислонился к ограде окружающей домик Кристофера Робина.

Домиком ЭТО можно было назвать с очень большой натяжкой. Скорее это был гибрид дворца и ботанического сада, занимающий добрые 20 гектаров леса. Откуда у Кристофера Робина появились деньги на такую фазенду, интересовались не только все-все-все, но и местная налоговая полиция, которая уже несколько раз посещала лучшего друга Пуха. Но Кристофер Робин каждый раз заводил шарманку о скоропостижно пропавшей старенькой восьмиюродной бабушке, на пенсию которой он и построил себе этот скромный домик, дабы ему никто не мешал заниматься садоводством. От такого наглого вранья налоговая полиция только разводила руками и убиралась восвояси.

Пятачок хотел позвонить, но вспомнил, что Кристофер Робин спешно уехал по Важным делам и глубоко вздохнув, стал протискиваться между фигурными прутьями ограды, не замечая в двух метрах от себя большую дырку в заборе. Пятачок чуть-чуть не застрял между прутьями, но вспомнил, как Пух после того, как застрял после попойки у Кролика, худел целую неделю и, отчаянно завертевшись, пролез на территорию дома.

До возвышающейся пятиэтажной громады надо было еще идти и идти по полю, которое Кристофер Робин засеял непонятной травкой, привезенной ему из Колумбии. Никто не знал, что это такое и, после того как гордый Кристофер Робин засеял поле, все неделю обсуждали, что же это будет? Но когда выросла ничем не примечательная трава, сильно похожая на крапиву, все очень расстроились, а Пух сплюнул и посоветовал Кристоферу Робину посадить в следующий раз ананасы, но тот только загадочно улыбался и молчал.

И вот теперь померзшая трава густо покрывала поле. Кристофер Робин смотал удочки, а около его дома дежурила парочка типов латиноамериканской наружности в черных очках и с АКээМами через плечо. Они старались выглядеть безобидными дятлами, но это у них плохо получалось.

Чуть дальше двух мафиози раздавался стук штыковой лопаты о промерзшую землю и мат Крошки Ру, выкапывающего уже второй центнер картошки с соседнего поля Кристофер Робина.

Рядом с картофельным полем возвышался кирпичный сарай, в котором и лежала цель опасного похода Пятачка. Пятачок шмыгнул носом и нарисовал в голове, как все эти забитые шланги будут стучать себя пяткой в грудь и прославлять его, когда он спасет Тигру. Веселыми прыжками под неперестающим дождем, Пятачок направился через поле с непонятной травой к сараю, оставляя за собой широкую борозду помятой травы.

Пятачок уже почти приблизился к вожделенной цели, когда оглянулся назад и увидел дело копыт своих – половина поля превратилась в помятый газон, как будто по нему устраивали гонки на тракторах. Пятачок пожал плечами, и не обращая внимания, решил идти дальше (он чертовски замерз и хотел к маме).

Зато внимание на наглую свинью обратили два колумбийских бандита, которых босс оставил охранять поле. Щелкнули затворы. Пятачок инстинктивно шлепнулся в лужу и втянул голову в ботинки. Раздались длинные очереди, над головой Пятачка просвистел рой пуль, а затем раздался рассерженный вопль Крошки Ру, которому одна из пуль покарябала ухо.

У мафиози кончились патроны в магазинах, и тут Ру вскочил и метнул свою штыковую лопату. Блеснув в воздухе, грозное оружие пролетело через все картофельное поле и попало одну из мафиози чуть пониже пояса. Тот удивленно всхлипнул, выпучил глаза и упал. Поняв, что остался один, второй бандит бросил автомат и ретировался.

– Пятачок это ты? – крикнул Ру.

– Я! – попытался пропищать поросенок, но рот ему забил большой кусок грязи. Поэтому он просто встал, радостно помахал Ру рукой и направился к сараю.

Сеть лежала на самом видном месте и Пятачок с чувством выполненного долга уже хотел было уйти домой, но путь в одиночестве по лужам и страшному лесу, где его поджидает голодный Слонопотам не очень прельщал маленького труса.

«Вот если бы со мной был Ру. – мечтательно подумал Пятачок и потер хрюльник, размазывая по нему грязь. – К тому же если нарвемся на Слонопотама, тот бросится сперва на Ру, а я, может, и смоюсь.» – расчетливо покумекала подлая свинья.

Пятачок взял сеть и подошел к Ру, теребившему поцарапанное ухо.

– Послушай Ру, – начал Пятак. – Пойдем Тигру спасать.

– Я бы с радостью, Пятачок, но мне еще надо картошки накопать. – развел руками кенгуренок.

– Если пойдешь со мной, Кенга не заставит тебя пить рыбий жир. – пПошел на хитрость хряк.

– О'кей! – радостно завопил Ру и, схватив Пятачка и сетку в охапку, огромными прыжками поскакал снимать Тигру.

Глава 9,

в которой спасают Тигру.

Медвежонок Пух сидел на крылечке домика Пятачка и, подперев подбородок ладонями, смотрел на окружающий пейзаж. Туман рассеялся, кончился дождь. Но из низких темных туч стали падать мелкие снежинки.

– Вот уже и зима. – пробурчал себе под нос рассерженный мишка. – А я все не усну.

Он с ненавистью посмотрел на воющего Тигру.

«Если мы его не снимем, плюну на все, возьму у Совы ружье и пристрелю полосатого нафиг! И плевать на защитников редких видов!» – со злостью подумал Пух.

Близился полдень – самое время подкрепиться. В животе у медведя протестующе заурчало.

– Ну где же этот Пятачок? – в который раз заныл Иа.

Пух бросил на него злобный взгляд, но промолчал. Сова просто хмыкнула – от Пятачка она ничего большего и не ожидала.

Тут из-за деревьев раздался радостный смех довольного Поросенка, а мгновением спустя появился прыгающий Ру, несущий Пятачка на своем загривке.

– Явились! – недовольно пробурчала Сова.

– Интефесно, а у них выпить найдется? – спросил Кролик, теребя нижнюю губу.

Пух с тоской посмотрел на обоих и повернулся к подъехавшему Пятачку.

– Принес? – спросил он у поросенка.

– Ага! – гордо сказал Пятачок, показывая присутствующим сеть.

– Ну, тогда лезь! – произнес Пух и подтолкнул Пятачка к дереву.

Пятачок посмотрел наверх, туда, где завис Тигра и лезть ему как-то расхотелось.

– Граждане! – протестующе возопил поросенок, отчаянно упираясь в землю ногами. – Но почему я? Разве среди нас нет желающих?

Пух понял, что дело принимает серьезный оборот и незаметно от Пятачка махнул рукой.

– Ура храброму и великому Пятачку! Слава! Слава! Слава! – нестройным хором возопили Сова и Иа (Кролик произнес то же самое, но с шепелявыми интонациями).

Пух незаметно перевел дух и вытер со лба выступившую испарину. Все прошло как нельзя лучше. Этой фразе всю троицу он стал учить еще по дороге от больницы и, если Кролик и Иа согласились сказать ее сразу, то Сова ни в какую не хотела прославлять Пятачка. Помогли только радикальные меры принятые Пухом к ее очкам и теперь Сова подслеповато щурилась и что-то зло бормотала себе под клюв.

Услышав такие хвалебные слова, Пятачок возгордился, покраснел и одним прыжком оказался на дереве. Лезть оказалось совсем нетрудно. Первые 10 метров поросенок преодолел спокойно. Следующие 10 он стал взбираться медленнее, так как стал дуть холодный ветер, который грозил снести Пятачка на землю. Где-то на уровне 30 метров Пятачок услышал тоненький писк, который немного походил на голос Кролика.

– Чего это Кролик так пищит? – удивился Пятачок и посмотрел вниз.

ЛУЧШЕ БЫ ОН ЭТОГО НЕ ДЕЛАЛ!

Земля была далеко-далеко внизу, и все-все-все выглядели маааленькими точками.

– Ой! Мамочка! – пискнул испуганный свин, и, зажмурив глаза, вцепился в ствол дерева.

– Тааак! – протянул Пух, задрав голову. – Так я и думал! Теперь и Пятачок завис. Кто полезет?

– Пусть лезет тот, у кого самые длинные уши! – завопил Крошка Ру, возбужденно подпрыгивая на месте.

Кролик был трезв и поэтому среагировал мгновенно. Он схватил себя за кончики ушей и потянул их вниз.

«Кажется, ослу настал капец!» – подумал он.

– Можете считать меня корявым лохом, но я не полезу! Факт! – изрек ослик, зло поглядывая на Кролика и Ру.

Но Пух смотрел только на Сову. Взгляд Пуха был взглядом доброты и бесконечной любви. Под этим нехорошим и несвойственным для Пуха взглядом Сова стала беспокойно топтаться на месте, а затем нахохлилась и стала по размеру чуть поменьше самого маленького Слонопотама.

– А что это ты на меня так смотришь? – подозрительно спросила Сова у Пуха и на всякий случай попятилась.

– Сова, надо. – голосом председателя колхоза, который уговаривает крестьян выйти на уборку урожая, произнес Пух.

– Нно, Ппух! – попыталась протестовать Сова. – Я сегодня плотно позавтракала и тяжела на подъем, к тому же я лет двадцать уже не летала и забыла как это делается. Да и мои очки кое-кто разбил и видимость ниже среднего. Неееее, я твердо не намерена отправляться в полет в такую нелетную погоду.

Говоря это, Сова попыталась отступить, но Кролик, Иа, Ру и Винни Пух встали вокруг нее плотной стеной, и оставался только один путь для бегства – вверх, что сразу бы поставило под сомнение только что сказанные слова Совы о ее неумении летать.

Сова от отчаяния всплеснула крыльями и смирилась с неизбежным.

– Ну, хорошо, хорошо. – крайне раздраженным тоном заявила она. – Будь по-вашему! Но предупреждаю! Если эта свинья будет дергаться, я его сброшу!

Сова отклячила задницу и смущенно попросила у Пуха:

– Э-э-э… Пух, не будешь ты так любезен меня подтолкнуть?

Пух был крайне любезен и отвесил Сове вежливого пинка.

Кролик громко заржал.

Сова завопила от возмущения, пролетела над землей несколько метров, затем расправила крылья и, оглашая лес отборной бранью, стала подниматься к Пятачку. Но из-за отсутствия очков чуть-чуть не вписалась в вираж и на полной крейсерской скорости вмазалась в дерево и упала на землю.

– Подтолкнуть? – вызвался Кролик.

Сова зло зыркнула по сторонам, вскочила на ноги и, замахав крыльями, очутилась в воздухе, подальше от лап Кролика.

– Сова упала, – начал разглагольствовать Иа. – и что из этого следует? И какой из этого можно сделать вывод?

Пуха начало уже доставать это нытье, и он попросил Кролика вмазать Иа по уху, что тот с удовольствием и исполнил.

А между тем, Сова набирала высоту, поднимаясь на восходящих потоках все выше и выше. И вот она уже зависла над дрожащим Пятачком. Затем схватила поросенка за шкирку и, тяжело взмахивая крыльями и пыхтя от натуги, стала поднимать Пятачка к Тигре.

С Пятачка наконец-то сошел паралич и он начал брыкаться.

– Прекрати! – прошипела Сова. – Ты и так тяжел! Я тебя не удержу и сброшу.

Это подействовало, и Пятачок затих, лишь иногда всхлипывая. Вот Сова уже подлетела к ветке, на которой сидел Тигра, и тут весь наихитрейший план дал сбой.

Тигра уже давно наблюдал за непонятной суетой под деревом, и это вселило в него беспокойство. Так беспокойны могут быть только крайне беспокойные Тигры. А когда к нему полез Пятачок, а затем прилетела Сова, беспокойство переросло в страх. И вот, когда Сова с повисшим в ее когтях поросенком тяжело повисла напротив полосатого, Тигра среагировал мгновенно. Он разжал все четыре лапы и прыгнул на махающую крыльями Сову, издав при этом крайне ужасный крик.

Тигра плотно обхватил удивленную Сову лапами и зажмурил глаза.

– Перегрузка! – завопила Сова и вошла в глубокий штопор.

Иа наблюдал, как три точки постепенно увеличиваются в размере.

Метрах в тридцати Сова крикнула:

– Аварийное катапультирование!

И к земле визжащим комком устремился Пятачок. Сова хотела скинуть и Тигру, но тот крепко держался и падение продолжилось.

Над самой землей из Совы раздался рев сбитого Юнкерса и она вместе с Тигрой, вслед за приземлившимся Пятачком, бухнулась на всех-всех-всех. Образовалась большая куча-мала, из которой раздавались стоны раненных, теплые пожелания упавшим и другие матерные слова. Не вопил только Кролик, так как он был очень культурен и без сознания.

Вот так все-все-все попали в больницу, где встретили Новый год, а Пятачку поставили клизму.

Но это – совсем другая история.