Александр Бушков

Сталин. Ледяной трон

(Красный монарх — 2)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Есть в Грузии древняя и красивая легенда о Царе Орлов. Зовут его Орби, и живет он где-то высоко в горах, над закутанными вечным туманом перевалами, на неприступных вершинах, одетых белоснежными вечными снегами, куда никогда не добирались даже привычные к высотам люди. Мало кто его видел, а те, что имели такое несчастье, назад не возвращались — исполинский орел Орби кротостью нрава не отличается, и он настолько велик, что одним ударом когтей пронзает коня вместе с всадником, смахивая их в пропасть с узкой горной тропы.

Говорят еще знающие люди, что там, среди вечных снегов, в загадочной вышине, среди вечной тишины, стоит его ледяной трон — сверкающий под солнцем в ясные дни, нереально прозрачный, из чистейшего льда, не загрязненного пылью низин. В старые времена находились самонадеянные князья, изображавшие ледяной трон Царя Орлов на своих фамильных знаменах. Счастья, удачи, благополучия и покоя никому из них это не принесло, давным-давно исчезла память и о них, и о их гербах.

Грузин Сталин не мог не слышать в детстве этой легенды. Но в юные годы он, конечно же, и подумать не мог, что когда-нибудь сам станет властителем на ледяном троне.

Вот именно. Престолом красного монарха стал тот самый Ледяной Трон из старинных горских легенд. Какая страна, какое время — таков и трон. Тот трон, на который взошел Сталин через два десятка лет после революции, возможно, в чьих-то глазах был красивым, манящим, удобным, но в том-то и жестокая правда жизни, что он был ледяным. Он распространял пронзительный холод смертельный для слабого. Впрочем, и для сильного тоже. И этого никогда не понимали те, кто пытался троном Сталина завладеть Ледяной блеск, сияние солнца, игра радужных огней на прозрачных гранях завораживали и манили настолько, что претенденты не чувствовали смертного холода, а когда они спохватывались, становилось слишком поздно.

Сам Сталин, у меня нет ни малейших сомнений, с самого начала ощущал исходящий от трона пронзительный холод. И знал, что Ледяной Трон убивает.

Но у него не было ни выхода, ни выбора. С пути, по которому он шел, нельзя была свернуть. И остановиться нельзя было. И повернуть назад.

Как уже не раз говорилось, ошибкой было бы свести все к примитивной «жажде власти». Все гораздо сложнее. Сплошь и рядом человек стремится к абсолютной власти не ради нее самой, не ради золотых орденов с тарелку размером, пышных титулов и согнувшихся в земных поклонах тысячных толп. Нравится это кому-то или нет, но существуют и другие мотивы.

Как это было в случае Сталина. Лично для меня не подлежит сомнению, что он, как один из вождей революции, сменившей самым решительным образом систему, строй, уклад жизни, чувствовал нешуточную ответственность за судьбу корабля, на мостике которого оказался. И вдобавок не без оснований полагал, что именно он, а не кто-то другой, сможет наладить дело, проложить курс, достичь цели. В этом и разгадка, в этом причина. А все остальное — не более, чем следствие. Все великие свершения — а они были! — все ужасные преступления — от них никуда не деться! — все они проистекают из того простого факта, что Сталин чувствовал себя ответственным за страну и был уверен, что сможет держать штурвал на правильном курсе.

Многие этой простой истины не осознают до сих пор, но моя книга не для них…

Глава первая

ОЧИЩЕНИЕ ПЛАМЕНЕМ

1. Самая первая оттепель

К сожалению, когда речь заходит о Сталину очень и очень многие не дают себе груза подумать, осмыслил, собственным разумением и личность вождя, и то чертовски непростое время, копт он жил я работал. Массовое сознание сворачивает на гораздо более простой, во крайне неподходящий путь: механически повторять готовые, примитивные штампы, вброшенные в широкое обращение XX съездом и лично Хрущевым. Между прочим, по бедности фантазии и обшей убогости интеллекта «дорогой Никита Сергеевич» практически не придумал ничего своего — он попросту воспользовался опять-таки готовыми клише, которые запустили не кто иной, как Троцкий с Геббельсом (что будет убедительно доказано чуть позже)…

Вот, например, молчаливо подразумевается, что Сталин в течение своей отнюдь не короткой жизни совершенно не менялся. Не менялись его характер, отношение к людям, взгляды на мир, события, теории. А меж тем это глубоко неправильно.

Так попросту не бывает. Любой человек, если только он не законченный дебил, с годами постепенно, понемногу меняет убеждения, характер, взгляды, привычки — потому что взрослеет, усложняется, набирается житейского опыта, потому что в его сознание непрерывно поступает поток свежей информации, потому что с ним происходит разнообразнейшие события, опять-таки вынуждающие человека меняться…

Это ведь азы психологии, не правда ли?

Но в случае со Сталиным об этих азах как-то забывают. В полную силу работают штампы и клише. А потом сплошь и рядом появляются статьи и книги, авторы которых свято верят. Будто Сталин еще году в семнадцатом поставил себе задачу «добиться необъятной власти», а вся его дальнейшая жизнь и поступки были, мол, лишь осуществлением этого патологического стремления к трону…

И это глубоко неправильно. Хотя бы потому, что совершенно не учитывается время. К примеру, декабрь семнадцатого, июнь восемнадцатого и, скажем, март девятнадцатого — это три совершенно разных исторических период отличающихся друг от друга, как небо от земли. Во времена, подобные нашей революции и Гражданской воине, ситуация меняется столь же быстро, как картинка в калейдоскопе — и новое уже совершенно к похоже на прежнее, прошлый опыт (всего лишь опыт прошлой недели) уже решительно не годится, впереди полнейшая неизвестность, и нужно срочно импровизировать…

В первом томе я, смею думать, наглядно и убедительно доказал на конкретных примерах, что Сталин всегда, с самого начала, был приверженцем умеренности. Что на всяком критическом переломе ситуации или просто при необходимости решить какую-то насущную проблему он был автором самого умеренного решения, самого мягкого.

Но Сталин менялся. Жизнь заставляла. Думается мне, можно довольно уверенно проследить ту цепочку событий и фактов, что поневоле прибавляла в его характере подозрительности, твердости, недоверия, жесткости… жестокости, назовем уж вещи своими именами. Многие ключевые эпизоды прослеживаются четко и недвусмысленно…

Начнем с того, что большевики, но моему глубокому убеждению (и при отсутствии к ним всякой симпатии), все же были носителями не в пример большей доброты, нежели, скажем, представители кое-каких братских революционных партии. Постараюсь прояснить свою мысль.

Нелепо утверждать, что большевики не практиковали террора. Ого, и еще как практиковали! Но принципиальное отличие в том, что для большевиков он был побочным видом деятельности, если можно так выразиться. Потому что идейную основу большевиков составляло стремление донести до народных масс теорию. Вооружить массы этой теорией, чтобы они сознательно сделали выбор в пользу переустройства общества по их, большевистскому, пути.

Меж тем для тех же эсеров или анархистов-максималистов террор был самоцелью. Теорией они себя особо не утруждали, бросив все силы на стрельбу и взрывы. Большевистские боевики, сплошь и рядом решавшие мелкие, прикладные задачи, не шли ни в какое сравнение с Боевой Организацией эсеров...

Глубинная суть большевиков — «распропагандировать и убедить». Глубинная суть эсеров и подобных им — «стреляй по всему, что движется». Отрицать это невозможно.

И только впоследствии, когда пришлось импровизировать, когда возникли новые, никакой теорией не предусмотренные ситуации, когда началась не укладывавшаяся в рамки прежних теоретических дискуссии борьба, большевики — и Сталин с ними вместе — озлились. В таком повороте событий нет ничего непонятного, необычного. И нового тоже нет. В точности так обстояло во Франции: начиналось малой кровью и цветами, а кончилось разгулом гильотины. В точности так обстояло и с российскими народовольцами, спервоначалу искренне полагавшими, что достаточно свергнуть самодержца и провозгласить все и всяческие свободы, чтобы миллионные народные массы автоматически превратились в исполненных чистой любви «братьев». Об этой невинной вере прямо-таки открытым текстом повествуют подробнейшие мемуары лидеров «Народной воли» (того же Морозова). И лишь потом, когда теория оказалась решительно несовместима с жизнью, как-то незаметно, сами собой всплыли мысли о динамите, кинжалах и револьверной пальбе…

Глупо отрицать, что поначалу взявшие власть большевики отпускали под честное слово своих противников вроде генерала Краснова…

Итак, что же вынуждало Сталина озлиться?

Первым толчком, без сомнения, был суд над Романом Малиновским, многолетним агентом охранного отделения. У людей идейных, убежденных (а Сталин таковым, безусловно, являлся) это должно было вызвать нешуточный шок, психологический удар, надлом: не рядовой функционер, а один из старых партийных товарищей, член ЦК, близкий к Ленину, оказался примитивным стукачом.

И вдобавок не единственным из видных...

Потом события середины двадцатых годов: смерть Ленина, за которой последовала ожесточенная грызня в верхах, борьба за лидерство в партии, за титул вождя и наследника. Для идейного человека это опять-таки шок: когда былые сподвижники, вроде бы накрепко спаянные единством убеждений и целей, схватываются насмерть, словно откопавшие золотой клад флибустьеры...

В конце двадцатых — начале тридцатых эта борьба еще более обострилась. Как ни убаюкивай себя воспоминаниями о былом единстве, об общих идеалах, жизнь наглядно демонстрирует: верить нельзя никому. Сталин полагал, что Бухарин — его искренний друг, не способный на подлость, а «друг» тем временем с поднятым воротником проскальзывал к противникам Сталина и на равных обсуждал с ними, как бы свергнуть Кобу к чертовой матери. И даже жена Наденька, самый близкий человек, качнулась к противникам...

Что, подобные поганые сюрпризы не сделают человека жестче и подозрительнее? Ну-ну.

А еще позже, когда хлынула информация о заговорах в высшем руководстве партии, армии, госаппарата...

Одним словом, изначально Сталин вовсе не был свирепым. Жизнь заставила...

И все же он до некоторого момента еще пытался оставаться умеренным, не жестоким. Давно известно, что в середине тридцатых, уже подвергаясь прессовке, Бухарин (вместе с молодой же ной!) был послан ЦК в Европу; чтобы приобрести там архив Карла Маркса. С некоторых пор я не могу отделаться от убеждения, что Сталин таким образом выталкивая неверного друга «Бухарчика» из страны. Что это был недвусмысленный намек: ну что ты тянешь, придурок! Жена при тебе, ты на свободе! Не вздумай возвращаться!

Но если это и был намек, Бухарин его не понял...

Еще в тридцать шестом году, когда уже давным-давно бушевали открытые схватки с партийной оппозицией, когда к Сталину стеклось достаточно информации о заговорах, он, тем не менее, старательно готовил оттепель.

Да, именно так. Оттепель. Первую. Принято считать с легкой руки Эренбурга, что оттепель впервые наступила после смерти Сталина. Простите, вздор. Самая первая оттепель — это тридцать шестой год, сталинская Конституция, сталинский проект всеобщих, равных и тайных выборов.

Напомню, как обстояли дела. Сначала был принят целый комплекс мер по восстановлению законности и искоренению перегибов последних лет. Не кто иной, как Андрей Януарьевнч Вышинский, новый прокурор СССР, совершенно несправедливо признанный «палачом», эту кампанию начал. Сначала были пересмотрены дела многих социально чуждых элементов, высланных из Ленинграда после убийства Кирова, — и немало людей реабилитировано.

Потом Вышинский пробил в Политбюро (несомненно, с подачи Сталина) так называемое постановление о снятии судимости с колхозников, репрессированных по печально известному закону «о трех колосках». В течение семи месяцев почти восемьсот тысяч человек в одночасье лишились судимости и были восстановлены в правах. Вслед за тем из разряда «лишенцев» вывели казачество.

Сегодня нам трудно представить, что означало тогда для человека находиться в категории «лишенца». «Лишенец» — это не просто индивидуум, лишенный права голосовать на выборах. Это — бедолага третьего, четвертого сорта: и сам бесправен, и дети бесправны, не то что в институт поступить, а и приличную работу получить невозможно...

И вот их реабилитировали — сотни тысяч людей. Отныне они становились полноправными гражданами. Это что — не оттепель? Но Вышинский не останавливался. Летом 1936-го Политбюро утвердило проект его постановления «О порядке производства арестов», Теперь по всем без исключения делам сотрудники НКВД могли производить аресты исключительно с согласия прокурора. А на арест того или иного специалиста требовалась еще и санкция соответствующего наркома. По сравнению с прежней феноменальной легкостью, с какой «органы» гребли практически любого, на кого упал их зоркий взгляд, это был гигантский шаг вперед.

Вообще Вышинский — еще одна самым бесцеремонным образом ошельмованная фигура. Разбуди ночью любого и напомни эту фамилию — «я почти каждый, не задумываясь, воскликнет:

— Ну как же, помню! Тот, что говорил, будто признание — царица доказательств!

Так вот, ничего подобного. Не угодно ли прочесть подлинные слова Вышинского, найденные Е. Прудниковой?

«В достаточно уже отдаленные времена, в эпоху господства в процессе теории так называемых законных (формальных) доказательств, переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой, являвшейся и те времена чуть ли не единственным процессуальным доказательством, во всяком случае, считавшейся наиболее серьезным доказательством, „царицей доказательств“… Этот принцип совершенно неприемлем для советского права и судебной практики".

Как видим, Вышинский писал и говорил совершенно противоположное тому, что ему стали приписывать! Между прочим, а точности так обстояло дело и со «всем известным» высказыванием Ленина о том, что якобы «каждая кухарка способна управлять государством». На деле же Ленин попросту призывал создать такие условия воспитания и образования, при которых каждая кухарка сможет квалифицированно принимать участие в делах государственного управления! Существенная разница, не правда ли?!

Итак, сотни тысяч людей в 1936 г, стали полноправными гражданами, избавленными от прежних ограничений. А Сталин шел дальше. Возможно, кому-то это покажется диким, невероятным, но в том же году он подготовил проект выборов, по которому в каждом избирательном бюллетене значились бы несколько кандидатов, выдвигаемых не только партийными ячейками, но и общественными организациями, собраниями беспартийных!

Образец такого бюллетеня в Приложении, Он обнаружен в архивах доктором исторических наук Ю. Н, Жуковым пару лет назад — и до сих пор не высказано внятных сомнений в подлинности документа. Три кандидата — из них райкомом выдвинут только один. Голосование — тайное, избирателю предоставляется полная возможность вычеркнуть тех, кто ему неугоден.

Если это не демократические выборы, то объясните мне, что же тогда демократией считать?!

Состоявшийся в феврале 1937-го Пленум ЦК ВКП(б) прямо нацеливал партийную верхушку на новые времена. А. А. Жданов в своем обширном докладе высказался совершенно недвусмысленно:

«Новая избирательная система... даст мощный толчок к улучшению работы советских органов, ликвидации бюрократических органов, ликвидации бюрократических недостатков и извращений в работе наших советских организаций. А эти недостатки, как вы знаете, очень существенны. Наши партийные органы должны быть готовы к избирательной борьбе...»

И далее он говорил, что выборы эти будут серьезной, нешуточной проверкой советских работников, потому что тайное голосование дает широкие возможности отвести нежелательных и неугодных массам кандидатов; что партийные органы обязаны отличать подобную критику от враждебной деятельности, что к беспартийным кандидатам следует относиться со всей поддержкой и вниманием, потому что их, деликатно говоря, в несколько раз больше, чем партийцев.

В докладе Жданова во всеуслышание были озвучены термины «внутрипартийный демократизм», «демократический централизм», «демократические выборы». И были выдвинуты требования: запретить «выдвигать» кандидатов без выборов, запретить на партийных собраниях голосовать «списком», обеспечить «неограниченное право отвода членами партии выдвигаемых кандидатур и неограниченное право критики этих кандидатур». Последняя фраза целиком относилась к выборам сугубо партийных органов, где давным-давно не было ни тени демократизма. Но, как мы видим, и всеобщие выборы в советские органы не забыты. Сталин и его люди требуют демократии!

И как же на доклад Жданова реагируют партийные вельможи, собравшиеся на пленуме» первые секретари обкомов, крайкомов, ЦК национальных компартий?

А они протекают все это мимо ушей! Потому что подобные новшества отнюдь не по вкусу той самой «старой ленинской гвардии», которая еще не уничтожена Сталиным, а как раз и восседает на пленуме во всем величии и блеске... Потому что хваленая «ленинская гвардия» — скопище мелких сатрапчиков. Категорически не приемлющих и подобный разгул демократии, и вообще необходимость соблюдать какие бы то ни было законы. Они привыкли жить в своих вотчинах мелкими царьками, единолично распоряжаться жизнью и смертью Двадцать лет глава советской юстиции товарищ Крыленко, палач, расстрельщик, буквально в истерике бьется, стоит ему услышать о каких-то там писаных законах. Остальные — не лучше... 

Прения по докладу Жданова были практически сорваны. Несмотря на прямые призывы Сталина серьезно и подробно обсудить реформы, старая гвардия с параноидальным упорством сворачивает на более приятные и понятные темы: террор, террор, террор! Какие, к чертовой матери, реформы?! Есть более насущные задачи: бей затаившегося врага, жги, лови, выявляй! Наркомы, первые секретари — все талдычат о том же: как они азартно и масштабно выявляют врагов народа, как намерены поднять эту кампанию до космических высот...

Сталин теряет терпение. При появлении на трибуне очередного оратора, не дожидаясь, когда тот откроет рот, иронически бросает:

— Всех врагов выявили или еще остались?

Оратор (первый секретарь Свердловского обкома Кабаков, еще одна будущая «безвинная жертва сталинского террора») пропускает иронию мимо ушей и привычно трещит о том, что избирательная активность масс, чтоб вы знали, как раз «сплошь и рядом используется враждебными элементами для контрреволюционной работы».

Они неизлечимы! Они просто не умеют иначе! Им не нужны ни реформы, ни тайное голосование, ни несколько кандидатов в бюллетене. Они с пеной у рта отстаивают прежнюю систему, где нет никакой демократии, а есть лишь «боярская волюшка»...

На трибуне — Молотов. Он говорит дельные, толковые вещи: нужно выявлять действительных врагов и вредителей (а они, как мы убедились, существуют реально! — А. Б.), а не поливать грязью всех без исключения «капитанов производства»; нужно научиться, наконец, отличать виновных от невиновных, нужно реформировать раздутый бюрократический аппарат; нужно оценивать людей по их деловым качествам и не ставить в строку прошлые ошибки...

А бояре — все о том же: искать и ловить врагов со всем пылом! Искоренять глубже, сажать больше!

Для разнообразия они увлеченно и громогласно начинают топить друг друга: Кудрявцев — Постышева, Андреев — Шеболдаева, Полонский — Шверника, Хрущев — Яковлева. Молотов, не выдержав, открытым текстом говорит:

— В ряде случаев, слушая выступающих ораторов, можно было прийти к выводу, что наши резолюции и наши доклады прошли мимо ушей выступающих...

В яблочко! Не просто прошли — просвистели... Большинство собравшихся в зале не умеют ни работать, ни реформировать. Зато они прекрасно умеют ловить и выявлять врагов, они обожают это занятие и жизни без него не мыслят.

Короче говоря, не «тиран Сталин», а именно «старая партийная гвардия», правившая бал на февральском пленуме, похоронила все попытки демократической оттепели. О бюллетенях с несколькими кандидатами речь уже не шла: планы реформ были немилосердно кастрированы и свелись исключительно к тому, что кандидатов на выборах будут выдвигать «совместно» коммунисты с беспартийными. И в каждом бюллетене отныне будет по одному единственному кандидату — ради отпора проискам. А в придачу — очередное многословное словоблудие о необходимости выявлять массы засевших врагов...

Конец недолгой оттепели. Сталин так и не продавил свой блок реформ.

Правда, на пленуме он сказал примечательные слова: — Партийные организации будут освобождены от хозяйственной работы, хотя произойдет это далеко не сразу. Для этого необходимо время. Надо укомплектовать органы сельского хозяйства, дать туда лучших людей. Промышленность, она крепче построена и ее органы не дадут вам подменить их. И это очень хорошо. Надо усвоить метод большевистского руководства советскими, хозяйственными органами: не подменять их, не обезличивать, а помогать им, укреплять их и руководить через них, а не помимо них.

Тогда партийная верхушка, несомненно, восприняла это как проходные, дежурные декларации, нечто вроде обязательных заклинаний. И совершенно зря. Впоследствии мы еще не раз вернемся к этим сталинским словам. Потому что это была продуманная и жесткая программа, начавшая претворяться в жизнь уже довольно скоро...

2. Голоса былые

А в это время уже во всю шли аресты...

Давно и отнюдь не мною, таким умным, подмечено: Россия единственная страна, где показаниям подследственных не верят вовсе. На XX съезде Хрущев высочайше повелел считать все обвинения «ложными», все показания «выбитыми», все признания «вынужденными» и не имеющими ничего общего с реальностью.

Отныне полагалось верить, что «ленинская гвардия»» во-первых, вовсе не имела своего мнения, воли, стремлений и желаний, слепо повинуясь указаниям Сталина на манер дрессированной морской свинки; во-вторых, они никогда в жизни не предпринимали никаких действий против руководства страны и Сталина, в частности, против сложившегося порядка управления...

Позвольте не поверить. В первую очередь оттого, что речь, как уже неоднократно подчеркивалось и повторялось, идет не о мелких, примитивных людишках, а о личностях — ярких, крупных, самобытных, своевольных, привыкших казнить и миловать, самовластно повелевать миллионами людей. Такие люди просто-напросто не стали бы изображать дрессированных собачек перед Сталиным — которого считали всего-навсего «первым среди равных». Здесь в полной мере действовала та же логика, что в былые времена двигала средневековыми баронами: в замке у себя каждый вельможа — король, а если его величество вздумает очень уж своевольничать, его и придушить не грех...

По какому-то неисповедимому выверту ума и логики помянутых баронов-заговорщиков мы вовсе не считаем безвинными жертвами, а вот красным вельможам отчего-то отказываем в уме, решимости и воле...

В этом мире нет ничего нового. Перед нами — классический, прискучивший уже Европе из-за своей обыденности очередной заговор титулованной знати против энергичного короля...

Они не были безвинными. Они действовали!

Этот вывод напрашивается сам собой, стоит нам сделать одно-единственное допущение: признать имеющиеся в следственных делах показания (или какую-то их часть, по крайней мере) не «выбитой ложью» не «говором следователей», а отражением реальных заговоров...

В феврале 1936 г. начальник секретно-политического отдела НКВД Молчанов докладывал Ягоде: «Новые материалы следствия обнаруживают тенденцию троцкистов к воссозданию подпольной организации по принципу цепочной связи небольшими группами». Это предназначалось не для нацеленной на широкие массы пропаганды, а под грифом «совершенно секретно» ложилось на стол считанным людям. Правда, при этом и Ягода, и Молчанов по уши бултыхались в другом заговоре, чисто энкаведешном, но это уже детали...

Противники Сталина действовали! И это были не приготовишки — достаточно упомянуть, что сеть троцкистов в стране ставил не кто иной, как старый большевик Иван Никитич Смирнов, ас и волчара тайной войны еще во времена Гражданской, человек, успешно готовивший и претворявший в жизнь многочисленные восстания в колчаковском тылу, создавший на занятой белогвардейцами территории обширнейшую и надежную разведсеть. Теперь он с прежним профессионализмом и мастерством создавал антисталинское подполье. В конце концов, был арестован и осужден. Соблазнительно было бы объявить и его показания «выбитыми». Чему мешают два серьезнейших обстоятельства. Во-первых, из сохранившегося за рубежом архива Троцкого недвусмысленно явствует, что Смирнов все же был душой троцкистского подполья и положил немало трудов на это предприятие. А во-вторых, не кто иной, как супруга Смирнова — Сафонова уже после XX съезда написала Хрущеву обширное письмо, в котором признавалась: значительная часть того, в чем обвинялись ее муж и его соратники, не выдумана следователями, а действительно имела место. И, наконец, в 1933 г., когда Смирнов давал в НКВД свои обширные показания, видных оппозиционеров еще и пальцем не трогали...

Ох уж эти показания... Как уже говорилось в первом томе, Сталину о том, что Ягода готовил заговор на пару с Томским, сообщила жена Томского после его самоубийства — согласно оставленному мужем письму. Никто ее не арестовывал, не «выбивал» фальшивок.

Пятаков на допросах признавался, что Троцкий ориентировал своих сторонников в СССР на поражение страны в грядущей войне — поскольку военное поражение создаст в армии и в стране необходимые условия для возвращения Троцкого к власти.

Объясните мне, что здесь необычного?! Это — прямое повторение семнадцатого года, когда Ленин с тем же Троцким готовили военное поражение царизма для того, чтобы прийти к власти. Только и всего...

Ничего необычного нет и в показаниях жены маршала Егорова на Тухачевского. Не угодно ли? 

«Тухачевский — аристократ голубой крови, всегда весел, всегда в кругу дам, он объединял военную группу, шел, не сгибаясь, прямо к цели, не скрывая своей неприязни к руководству. Вся эта публика непризнанных талантов тянулась кверху, не разбирая путей и средств, все было пущено в ход — и лесть, и двуличие, и ничем не прикрытое подхалимство, но их честолюбивые замашки кем-то были распознаны, их не упекали, сдерживали, отбрасывали назад, они негодовали, и вот эта-то озлобленность просачивалась здесь, в салонах, в кругу своих. Все это было видно невооруженным глазом...»

А здесь что необычного? Обратите внимание: речь идет вовсе не о том, что Тухачевский с компанией «продавали секреты абверу». Перед нами — точный, психологически достоверный портрет кучки карьеристов, недовольных своим положением и ради собственного благополучия готовых пойти на путч. Впервые в истории человечества, да?

Житие Тухачевского мы подробнейшим образом рассмотрим позже. А пока — рассказ Егоровой уже о собственном муже: «...двуличие, двойственная жизнь, которую вели Егоров и лица, наиболее близкие к нему. Внешне они показывали себя как командиры Красной Армии, на деле же они были махровые белогвардейцы. Они шли с Красной Армией до поры до времени, но душа их была по ту сторону окопов, в стане врагов... Я спрашивала Александра Ильича, почему он при всей его показной близости к Сталину и пребывании в коммунистической партии ведет себя как антисоветский человек. Егоров сказал тогда, что он и его друзья остаются офицерами, значит, людьми, которые с Советской властью примириться не могут...»

Вот тут бы и воспылать яростью благородной, вскипающей, как волна, на следователей-костоломов, вынудивших бедную женщину подписать бредовые вымыслы. Одно мешает: воспоминания о событиях, за полторы сотни лет до того имевших место на другом конце Европы, во Франции. Жили-были там несколько молодых офицеров, бурно и преданно служивших революции. Произносили на митингах самые что ни на есть революционные речи касаемо равенства, братства и свободы, рубали врагов революции во главе полков и дивизий... а потом как-то так незаметно обернулось, что эти молодые люди извели под корень все и всяческие революционные порядки, и один из них, по имени Наполеон Бонапарт, стал императором, а прочие — маршалами, герцогами и князьями. Вот так-то...

Любвеобильная богемная звездочка, знаменитая Лиля Брик, одно время бывшая супружницей знаменитого Примакова, оставила примечательные воспоминания...

«Весь тридцать шестой год я прожила в Ленинграде. И все это время я, чем дальше, тем больше, замечала, что по вечерам к Примакову приходили военные, запирались в его кабинете и сидели допоздна. Может быть, они действительно хотели свалить тирана? Ужасно то, что я одно время верила, что заговор действительно был, что была какая-то высокая интрига и Виталий к этому причастен. Ведь я постоянно слышала: „Этот безграмотный Ворошилов“ или „этот дурак Буденный“ ничего не понимает. До меня доходили разговоры о Сталине и Кирове, о том, насколько Киров выше, и я подумала, вдруг и вправду что-то затевается, но в разговор не вмешалась». 

Ну, о «безграмотном» Ворошилове — чуточку погодя. А пока...

Воспоминания Лили Брик удивительным образом перекликаются с одним любопытнейшим эпизодом, происходившим на суде над Тухачевским и его соратниками. Председатель суда Ульрих задал означенному Примакову такой вопрос: «На какие силы вы рассчитывали? Ведь за вами танковая бригада не пошла. Вы завербовали только командира бригады?»

Примаков промолчал...

Вопрос любопытнейший! Все его содержание, все его построение, формулировка свидетельствуют о том, что Примаковым было предпринято некое действие — правда, закончившееся неудачно.

Ведь если говорится: за вами танковая бригада не пошла, то объяснение у этой фразы одно и двойных толкований не допускает. Речь может идти исключительно о том, что Примаков все же пытался поднять на какие-то акции танковую бригаду, но танкисты его не поддержали. Один-единственный человек, командир бригады, оказался как-то замешан. Другого толкования тут попросту нет...

Между прочим, еще за год до этого агент НКВД Зайончковская, дочь бывшего царского генерала, сообщала по начальству, что, по добытым ею сведениям начальник мотомеханизированных частей РККА Халепский создает в подчиненных ему войсках «группировку линии Тухачевского»...

Инициаторы «дворцового переворота», намеревавшиеся занять Кремль и арестовать Сталина, видный партиец Енукидзе и комендант Кремля Петерсон сразу же после своего ареста дали совершенно одинаковые показания следователям — Енукидзе в Харькове, а Петерсон — в Киеве. Причем они выкладывали секретнейшую информацию о расположении помещений в Кремле, существующей там системе охраны! Подобная информация и тогда, и теперь является одной из строжайше охраняемых государственных тайн. Поэтому никак нельзя допустить, что киевский и харьковский следователи «обменивались» показаниями: речь шла о секретах, каких простым следователям знать не полагалось вовсе, они вообще не должны были выйти за пределы Кремля!

Уже неоднократно упоминавшийся Буланов, один из близких к Ягоде людей, на допросе рассказал о шефе следующее:

«Он увлекался Гитлером, говорил, что его книга „Моя борьба“ действительно стоящая... Он подчеркивал, что Гитлер из унтер-офицеров выбрался в такие люди... Он говорил, что Бухарин будет у него не хуже Геббельса... Он, председатель Совнаркома, при таком секретаре, типа Геббельса, и при совершенно послушном ему ЦК будет управлять так, как захочет...»

Снова ничего необычного. Никаких признаков болезненной фантазии «следователей-костоломов». Циничные рассуждения очередного бонапартика, намеренного устроить переворот не оттого, что ему за это посулила мешок денег иностранная разведка, а для того, чтобы стать реальным хозяином и пожить всласть без оглядки на коммунистические догмы...

Что симптоматично — первый допрос Ягоды касался вовсе не заговора, а деятельности директора кооператива НКВД Лурье, который, как выяснилось, во время частых загранкомандировок вывозил из СССР и продавал кому-то немалое количество бриллиантов. Я, заматерелый циник, полагаю, что он старался для Ягоды. Люди романтичные вправе думать иначе...

На следствии Бухарин подробно рассказал, что по инициативе Троцкого «подпольщики» разработали тот самый, уже упоминавшийся план поражения СССР в войне. Троцкий предлагал после поражения отдать Германии Украину, Японии — Дальний Восток, а вот потом, «укрепившись»... вызвать в Германии революцию и «вернуть все с прибытком».

Повторяю снова и снова: это всего-навсего повторение Брестского мира, задуманное теми же людьми!

А впрочем, хитроумный Бухарин рассчитывал одним выстрелом убить целую кучу зайцев. Немцев он с самого начала намеревался кинуть: «Мы рассчитывали, что немцев надуем, и это требование (о передаче Украины. — А. Б.) не выполним». Кроме того, он собирался после поражения предать суду и расстрелять кучу военных, чтобы «решить проблему бонапартизма».

Ох, не так уж и прост был Николай Иванович... Несомненно, он и его группа всерьез опасались своих сообщников-военных, справедливо подозревая, что в случае успеха переворота располагающие реальной силой товарищи генералы, вроде Тухачевского и Примакова, могут задать резонный вопрос: а на кой им черт теперь эта кучка штатских болтунов?! А посему генералов следовало как раз и выставить главными виновниками замышлявшегося поражения и быстренько прислонить к стенке... По собственному, уже упоминавшемуся выражению Коли Балаболкина: «В революции первым тот побеждает, кто другому череп проломит».

(Пикантности ради, чтобы показать всю фантасмагоричность тогдашней жизни, стоит упомянуть, что в 1930 г. была раскрыта крестьянская организация «Правый оппортунизм», которая вела агитацию от имени... Лжебухарина! Ну разумеется, в смутные времена никак не обойтись без самозванцев, это не только отечественная тенденция...)

Сплошь и рядом при аресте всплывали старые грешки. После ареста Павла Дыбенко его обвиняли еще и в том, что он, будучи завербован Охранным отделением в 1915 г., выдавал жандармам большевиков. Разумеется, это могло оказаться и выдумкой следователей, но все же не стоит с порога отметать такой вариант, объявляя его заведомой чушью. После всего, что нам уже известно об агентуре жандармерии в рядах всех и всяческих революционных течений, это было бы, по меньшей мере, неосмотрительно...

Особенно если вспомнить, какие грешки числились, например, на совести высокопоставленного военного генерала Тодорского. В 1918 году, командуя 5-м Сибирским корпусом, он сдался в плен немцам и был ими назначен начальником гарнизона Кременца. В качестве такового издавал грозные приказы, в которых угрожал расстрелом за небрежное выполнение немецких оккупационных указов. Один из «реабилитаторов», не моргнув глазом, пишет, что впоследствии Тодорский этих приказов «стыдился». Краснел, надо полагать, как гимназистка. В самом деле, пустячок — всего-то пойти на службу к оккупантам и служить им в качестве чего-то вроде полицая... Милые шалости!

Разумеется, эти темные пятна из биографии Тодорского еще не означают, что он готов был впоследствии автоматически примкнуть к любому заговору против Сталина. Но кое о чем они все же говорят — в первую очередь о том, что взрослый человек, офицер был достаточно неустойчив, чтобы спокойно пойти на полицейскую службу к недавнему противнику. В то время как, напомню, другие организовывали отпор этим самым тевтонским оккупантам и вели против них партизанскую (пока что) войну. Есть кое-какие основания называть Тодорского классическим попутчиком: по причине жизненных обстоятельств такие могут и служить какое-то время определенной силе... но где гарантия, что при перемене ситуации они вновь не проявят те же самые душевные шатания!

Вот еще одна интересная биография. Александр Георгиевич Лигнау бывший генерал-майор царской армии. В 1918 г. служил заместителем военного министра в марионеточном правительстве гетмана Скоропадского на Украине. С июля 1919-го по январь 1920 г. — у Колчака, начальником снабжения 1-й Сибирской армии. В обоих местах оказался не случайно, а в силу убеждений, как сам показывал: «После Октябрьского переворота, считая большевистский резким для себя неприемлемым, я демобилизовал дивизию и, оставаясь верным своим монархическим убеждениям, перешел в правительство гетмана Скоропадского на должность помощника военного министра, т. к. на Украине в то время монархические тенденции выявились наиболее ярко. После падения Скоропадского я вел работу у Колчака, видя в его стремлениях будущее осуществление монархического принципа».

Каким-то чудом обернулось так, что Лигнау после разгрома Колчака всплыл в Красной Армии, в качестве преподавателя военно-учебных заведений. Механизм этой метаморфозы убежденного монархиста мне решительно непонятен, а дополнительной информации отыскать не удалось. Зато известно, что в 1921 г. наш герой списался со своим бывшим сослуживцем, который стал генералом в армии независимой Латвии, с просьбой оказать протекцию и помочь в эту армию поступить (совершенно непонятно, как это сочеталось бы с теми самыми монархическими убеждениями), I Латышский генерал, в общем, был не против, но в Латвию Лигнау не перебрался по чисто бытовым причинам: жена не захотела с ним туда ехать. Скрепя сердцем, остался в СССР и продолжал преподавать. В 1931 г. был впервые арестован за соучастие в подпольной офицерской организации, отсидел несколько лет, вернулся на военно-преподавательскую работу, в 1937 г. его подмели окончательно...

Допустим, он и в самом деле не был ничьим шпионом, как твердил на следствии. Но все же, положа руку на сердце: вам не кажется, что человек с такой вот биографией попросту ненадежен! И в то непростое время нельзя было позволить себе роскошь держать в рядах РККА столь мутного субъекта? Поскольку от ненадежных и мутных следовало решительно избавляться — пусть даже обвинениями в шпионаже, нисколько не соответствующими истине...

Это еще один аспект проблемы, который мы упускаем из виду; в преддверии большой войны шла чистка. Избавлялись от зыбких, подозрительных, ненадежных. Избавлялись методами, которые нам сегодня справедливо кажутся неприемлемыми, несправедливыми и чрезмерно жестокими, но у каждого времени свои критерии и методы...

Вот, к примеру, насквозь культурная и демократическая Франция. Во времена Первой мировой войны там, зачищая Париж, без суда и следствия арестовали несколько сот уголовников — всех, кто по делам оперативного учета проходил как злостный рецидивист. Отвезли в один из фортов, согнали в ров и выставили пулеметы... В сегодняшней Франции невозможна даже бледная тень подобной чистки, но тогда было другое время, требовавшее других подходов и решений. И подобных примеров множество — устанешь перечислять.

Повторяю, «выбиванием» сплошь и рядом ничего не объяснить. Ягода, как уже говорилось, признал свое участие в подготовке заговора и совершенные по его приказу политические убийства, но обвинения в работе на иностранные разведки категорически отметал. Неужели не хватило мастерства у пресловутых «костоломов»? Плохо верится...

Та же картина — с генералом Свечиным. Арестованный в начале 1931 г. по так называемому «делу генштабистов», Свечин признал себя виновным, «участником офицерской антисоветской организации». И давал такие показания: «Основная цель этой организации — объединение и сплочение посредством пропаганды бывшего офицерства, которое могло бы в критические моменты послужить своей Родине... В нашей организации я играл только роль одного из идеологов и никакой практической работы не вел, за исключением агитационной работы... В моей научной, литературной деятельности я проводил свои политические взгляды, находившиеся в части оппозиции и противоречившие установкам компартии и Коммунистического Интернационала...»

Между прочим, реалистично и вполне жизненно. Правда, любой находящийся еще под впечатлением XX съезда и перестроенных обличений Сталина, может тут же воскликнуть: «Ну так его же наверняка били!»

В 1931 г. вообще-то еще не били... Ладно. Допустим, били. Но как тогда прикажете объяснить тот факт, что Свечин, в 1937 г. обвинявшийся «в участии в офицерско-монархической организации и военно-фашистском заговоре», на сей раз не признал ничего из предъявленных обвинений?! Как этакий пассаж прикажете понимать? В тридцать первом признал все, в тридцать седьмом — ничего. Плохо били? Хуже, чем шесть лет назад? Или пора все же окончательно отбросить эту замшелую выдумку, будто все признания проистекали исключительно от битья? Пожалуй.

А что же представляла собой упоминавшаяся «организация генштабистов», по делу которой Свечина арестовали в первый раз? Вовсе не измышление следователей. Несколько лет устраивались конспиративные вечера, куда товарищи офицеры РККА (они же все поголовно офицеры былой императорской армии) сходились сугубо в штатском, с Георгиями на груди.

Хорошо, предположим, там не плелось никаких заговоров, там никто не обсуждал какие бы то ни было силовые акции... но все равно, выглядят ли полностью надежными с точки зрения Советской власти участники подобных чаепитий? И надежны ли они на деле? Есть нешуточные подозрения, что в случае каких-либо военных неурядиц, политических сложностей они — таки могут взбрыкнуть и повести себя совершенно не так, как вроде бы подобает красным командирам...

Вот вам и очищение! Сплошь и рядом сопровождавшееся предъявлением насквозь фальшивых обвинений — потому что настоящих причин никак нельзя было назвать вслух... «Друг наполовину — всегда наполовину враг» — как справедливо выражался герой одной талантливой книги. 1937 год — это еще и избавление от «друзей наполовину», от попутчиков, колеблющихся, ненадежных...»

Крайне интересны слова, оставшиеся в показаниях Зюзь-Яковенко: «После ареста Гарькавого Гамарник и Левичев ругали Гарькавого за то, что он ВСЕХ ВЫДАЕТ»...

Я не зря выделил последние слова крупным шрифтом. Очень уж примечательный оборот речи: не «клевещет» Гарькавый, не «оговаривает», не «врет», а выдает! Выдать можно только то, что существует в реальности... Нет?

Еще к вопросу о «выбивании показаний». Доставленный во внутреннюю тюрьму НКВД 25 мая, уже назавтра Тухачевский признал наличие в РККА заговора и то, что во главе стоит именно он. На первом же допросе! И тут же, как говорится, не отходя от кассы, Тухачевский аккуратнейшим, каллиграфическим почерком дал показания на ста сорока трех страницах... А заодно написал так называемый «план поражения», согласно которому он и его сообщники намеревались действовать в случае нападения Германии, чтобы устроить тот самый замышлявшийся Троцким военный крах — «Брест-2».

Желающие могут прочитать этот план в «Приложении» — и пораскинуть собственным умом, мог ли его составить не разбиравшийся в военной стратегии следователь НКВД...

Давно уже отдельные то ли циники, то ли обладающие логическим мышлением исследователи упорно твердят, что причина столь быстрых признаний совершенно в другом. Что подследственные так быстро кололись не в результате зверских пыток, применение которых к тому же сплошь и рядом сомнительно, а по причине гораздо более прозаической: перед ними просто-напросто любезно выложили кучу подробнейших показаний их сообщников, после чего запираться стало глупо и смешно. Вот и пришлось выворачиваться до донышка...

Кстати, именно так произошло в свое время в Японии с «великим разведчиком» Рихардом Зорге. Коего абсолютно не пытали, а все применение физической силы ограничилось, очень возможно, парочкой затрещин. Поначалу Зорге пытался вилять и юлить — мол, я не я, и рация не моя. Однако хитрые японцы с непроницаемыми восточными лицами не за палачом послали, а предъявили Зорге подробные, обстоятельные, обширные показания двух его ближайших сотрудников, к тому времени выложивших абсолютно все, что знали (а знали они немало). Прочитав все это, Зорге понял, что влип по полной — и заговорил без всякого битья...

Многозначительное совпадение... Особенно если добавить, что в конце двадцатых — начале тридцатых куда-то бесследно пропали три тысячи досье германской военной разведки, копившиеся со времен Первой мировой. Бывший глава означенной разведслужбы знаменитый Вальтер Николаи хранил свои бумажные сокровища в имении близкого друга в Восточной Пруссии. А когда решил надежности ради перевезти это богатство в Берлин, помянутые три тысячи досье (а в каждом, определенно, не одна сотня страниц!) как раз и испарились по дороге...

Считается, что украл их некий профессор Боллюс для бельгийской разведки. Однако историк А. Б. Мартиросян, описавший эту историю, справедливо замечает, что размах тут присутствует отнюдь не бельгийский...

Другая история, вроде бы не связанная с пропажей архивов. В апреле 1941 г. сотрудники Особого отдела советской военно-морской базы на острове Ханко обнаружили, что к финской разведке давно уже уходят секретные сведения о данной базе, и не только о ней, причем по характеру передаваемой информации можно было сделать вывод, что враг засел где-то рядом...

Стали копать. И довольно быстро выяснили, что скромный сотрудник финчасти сектора береговой обороны по фамилии Биркачев давненько уже проявляет излишний интерес к секретным документам, касающимся вовсе не бухгалтерских дебетов-кредитов, а как раз сведений о личном составе базы и оборонительных сооружениях. Потом означенный Биркачев уехал в отпуск в Москву, где посетил нескольких своих знакомых, вместе с которыми был в плену у немцев еще в Первую мировую. А вернувшись на базу, стал собирать информацию вовсе уж неосмотрительно, даже нахально... Ну, повязали. И выяснилось, что финансист был завербован немцами тогда же, в Первую мировую, в лагере военнопленных. Завербован, как водится у всякой приличной разведки, впрок.

А через двадцать лет его нашли заинтересованные лица (в разведке, надобно знать, ни одно обязательство о сотрудничестве не пропадает и за двадцать лет) и предложили выполнять то, что обещал когда-то...

Кто-нибудь полагает, что он был один такой?!

Если те три тысячи папок все же попали в руки не к бельгийской разведке (довольно некошерная фирма, знаете ли, не из могучих, уж безусловно), а как раз к советской, то там наверняка нашлось немало интересного про «старых большевиков» и «красных генералов», из которых разнообразнейшие шашни как с немцами, так и с прочими зарубежниками, крутил каждый второй, не считая каждого первого, то ключ, быть может, еще и в этом. Кое-кому из арестованных в тридцать седьмом могли, не утруждаясь пошлым битьем, подсунуть под нос столь убойные материалы, что запираться после этого было попросту нелепо.

Публика, знаете ли, была специфическая, колоритная публика. Чего стоит один Дыбенко, командарм. Тот самый, что, уже пребывая в данном немаленьком чине, клянчил у американских военных представителей, с которыми имел дела по службе, пособие для своей обитающей в Америке сестры.

Так что отвлечемся ненадолго от пересудов о том, били ли в НКВД по благородной физиономии того или иного «безвинно пострадавшего деятеля», а присмотримся попристальнее к ним самим. А собственно, что они собой представляли как в деловом, так и в моральном, в чисто человеческом плане? Чего они стоили как люди и специалисты?

Только нос сперва зажмите, душевно рекомендую...

3. Богдыхан с берегов Амура

Василий Константинович Блюхер, Маршал Советского Союза, обладатель кучи орденов, командующий Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией. Выражаясь проще — наместник Москвы на Амуре, генерал-губернатор, ежели по царским меркам, а то и выше. Человек, в чьи обязанности входило создать на Дальнем Востоке неприступный бастион — потому что по ту сторону границы не мирные кочевники со своими овечками шастали и не тихонькие китайцы женьшень искали по таежным дебрям. По ту сторону границы давненько уж расположилась японская Квантунская армия, захватившая часть Китая и особо не скрывавшая, что намерена прогуляться, если очень не повезет, хотя бы до Байкала, ну, а при благоприятном раскладе — то и до Урала, чтобы уж не мелочиться...

Любому ясно, что на данном посту от Блюхера требуется проявить максимум распорядительности, военного таланта и прилежания.

Ага, дождетесь! Не таков был наш герой, дальневосточный царек. Хер, понимаете ли, блю...

Начнем с того, что Дальний Восток, как выяснилось к ошеломлению Москвы, к обороне был не готов совершенно. Товарищ Блюхер, регулярно уходя в неслабые запои — ну, месячишко там, два, но не более, за долгие годы совершенно не озаботился проложить вдоль границы сносную дорогу, по которой в случае надобности могли бы передвигаться войска и техника. Дорога была одна-единственная — железная. Которую японцы при военной необходимости могли без малейших усилий перерезать местах в двадцати. (Впрочем, достаточно было самурайской диверсионной группе рвануть один-единственный мост или туннель, чтобы парализованной оказалась вся железка.) А других дорог не было. Случись что — и войска заперты в военных городках, маневрировать не то что танками, а пехотой силами свыше взвода, решительно невозможно.

Только срочно прибывший «сталинский сатрап» генерал Апанасенко пожарными мерами выправил положение. Подробно эту историю, опираясь на свидетельства непосредственных очевидцев, описал В. Суворов в «Очищении», так что не буду повторяться...

Приведу лучше не менее любопытные воспоминания бывшего командира полка и дивизии на Дальнем Востоке Н. М. Чистякова.

В 1937 г. он, будучи майором, был назначен командиром 105-й стрелковой дивизии ОКДВА. И вот что он застал, прибыв к новому месту службы...

«Поехал я в штаб 105-й дивизии принимать дела. Деревня, где расположился штаб, стояла на голом месте у реки... размещены полки были плохо. Некоторые подразделения не имели даже землянок, бойцы и командиры жили в „лисьих норах“...»

Каково?! Дивизия — в чистом поле. Не только бойцы, но и командиры обосновались в кое-как вырытых ямках. Землянка — недостижимая роскошь.

И это не единственная дивизия, вынужденная обитать в столь скотских условиях. В других обстояло не лучше. Жилья нет, продуктов нет, полноценного медицинского обслуживания нет. Не вылезавший из запоев Блюхер неспособен организовать что бы то ни было. Выставлять «крайними» командиров дивизий, безусловно, не стоит. Своя доля вины на них лежит, но испокон веков в подобных случаях главная тяжесть ответственности — на главнокомандующем, который просто обязан знать, что его бойцы и командиры обитают в норах, как суслики...

А ведь Блюхер был прекрасно осведомлен о том, как обстоят дела на другой стороне границы! В своем выступлении на XVII съезде партии (1934 г.) он подробно рассказывал, что на своей стороне японцы за два года проложили около тысячи километров железнодорожных путей, 2200 километров грунтовых дорог — и все они либо идут параллельно границе, либо подходят к пограничным пунктам в тех местах, что наиболее удобны для стратегического развертывания войск при наступлении. И про 50 японских аэродромов поминал. Из чего делал совершенно правильный вывод, что все это предназначено не для обороны от СССР, а для агрессии.

Что же в противовес этому делал сам Блюхер? А — ни черта! Грунтовых дорог у него не было вообще, бойцы по-сусличьи обитали в норах. На том же съезде, перечислив все сделанное японцами, товарищ маршал предается ужасающему словоблудию в лучших партийных традициях: «Граница на замке, армия начеку, личный состав ОКДВА осознает меру ответственности колхозное крестьянство воодушевлено, партийное руководство на, высоте и все, естественно, преданы товарищу Сталину». Можете сами проверить по стенограмме съезда. Одно высокопарное словоблудие. А в заключение маршал провозгласил: если все же грянут «боевые события на Дальнем Востоке», то его войска «ответят таким ударом, от которого затрещат, а кое-где и рухнут устои капитализма».

Аплодисменты были бурными и продолжительными, в стенограмме отмечены и крики «Ура!»

Вот только через четыре года японцы все же схлестнулись с Красной Армией возле озера Хасан (1938 г.) — и никакие устои капитализма не только не рухнули, но и не затрещали. Зато в одночасье затрещала по всем швам профессиональная репутация маршала Блюхера, и остались от нее одни лохмотья...

Не буду голословным. Обильно и подробно процитирую документы того времени.

Из приказа Ворошилова по итогам боевых действий:

«Виновниками в этих крупнейших недочетах и в понесенных нами в сравнительно небольшом столкновении чрезмерных потерях являются командиры, комиссары и начальники всех степеней Дальневосточного краснознаменного фронта и, в первую очередь, командующий Дальневосточным краснознаменным фронтом маршал Блюхер... тов. Блюхер систематически, из года в год, прикрывал свою заведомо плохую работу и бездеятельность донесениями об успехах, росте боевой подготовки фронта и общем благополучии его состояния... утверждал, что войска фронта хорошо подготовлены и во всех отношениях боеспособны... под флагом особой бдительности он оставил, вопреки указаниям Главного военного совета и наркома, незамещенными сотни должностей начальников частей и соединений, лишая таким образом войсковые части руководителей, оставляя штабы без работников неспособными к выполнению своих задач...»

«Безграмотным» был Ворошилов или нет, но его приказ полностью соответствовал реальному положению дел. Многочисленные участники боев на озере Хасан дружно вспоминали потом, что никакой боевой подготовки, в сущности, не велось. Воинскими частями во время боев попросту не умели мало-мальски толково управлять, подразделения действовали без всякой координации, сплошь и рядом стреляли по своим танкам, рациями пользоваться не умели, возложив все надежды на связь по проводам, да и переговоры вели без кодировки, открытым текстом. Дошло до того, что бойцы попросту не могли воспользоваться ручными гранатами, поскольку не умели их бросать, им никто так и не показал, как выдергивать чеку... Ничего удивительного, что японские потери по убитым были меньше на треть, а по раненым — вообще втрое!

Вот мнение о Блюхере настоящего военного профессионала, маршала Корнева, когда-то служившего под началом амурского богдыханчика: «Блюхер был к тридцать седьмому году человеком с прошлым, но без будущего, человеком, который по уровню своих знаний, представлений недалеко ушел от Гражданской войны и принадлежал к той категории, которую представляли собой к началу войны Ворошилов, Буденный и некоторые другие бывшие конармейцы, жившие несовременными, прошлыми взглядами. Представить себе, что Блюхер справился бы в современной войне с фронтом, невозможно.... во всяком случае, такую небольшую операцию, как хасанские события, Блюхер провалил. А кроме того, последнее время он вообще был в тяжелом моральном состоянии, сильно пил, опустился...»

Гораздо лучше у Блюхера получилась роль судьи. Именно он был в составе трибунала, в июне 1937 г. приговорившего к смертной казни Тухачевского, Уборевича и прочих «великих стратегов». Иные исследователи с нежной, как цветок, душой до сих пор нет-нет, да и напишут, что Блюхер-де судил и казнил, терзаемый нешуточными душевными муками, даже слезу украдкой смахивал...

Верится во все это плохо. Совершенно не верится. Известный нам «облико морале» Блюхера — алкоголика, бездельника, очковтирателя, развращенного властью провинциального сатрапчика, как-то плохо сочетается с благородными трепетаниями чистой души... Что ему Тухачевский, с которым Блюхер никогда и не приятельствовал? А что до Уборевича, то его-то Блюхер как раз имел серьезные основания не любить. Потому что именно Уборевич, так уж расклад выпал, отобрал у Блюхера лавры освободителя Владивостока, славу триумфального завершения Гражданской войны на Дальнем Востоке, о котором потом пели: — ...и на Тихом океане свой закончили поход! Вышло так, что Блюхер в двадцать втором году втянулся в долгую и унылую склоку с другими высокопоставленными командирами красных. Сняв Блюхера, Москва заменила его Уборевичем (опять-таки, вопреки национал-патриотическим бредням, никаким не евреем, а чистокровным белорусом по фамилии Уборевич-Губаревич). Он и вступил в оставленный белыми и японцами Владивосток, он и получил в советской пропаганде всю славу триумфатора.

Люди вроде Блюхера таких вещей не забывают, так что есть основания подозревать: уж Уборевича-то амурский царек отправлял на расстрел без потаенных слезинок, росинками трепетавших на краю шитой золотом маршальской петлицы...

А там подобрали и самого Блюхера. До суда и приговора он не дожил, скоропостижно скончался в камере. Наверняка от нещадного мордобития — это как раз тот случай, когда прямо таки невозможно отрицать, что арестованного лупили, как Сидорову козу.

Правда, и вокруг смерти Блюхера наворочено немало лжи. Есть «достоверные показания», что его безжалостно колошматили резиновым дубьем Берия на пару с кем-то из братьев Кобуловых. Однако ни одного из Кобуловых во время следствия по делу Блюхера в Москве не было вообще. Старший, Богдан, служил замнаркома внутренних дел в Грузии, младший, Амаяк, — в такой же должности, только на Украине. А это уже заставляет заподозрить, что и об участии Берии присочинили в угоду Хрущеву. В конце-то концов, хватало сержантов...

Перед смертью Блюхер успел все же признаться, что был связан с правыми и участвовал в подготовке военного переворота (но, обратите внимание, о шпионаже в пользу какой бы то ни было иностранной державы речи не шло!)

Как легко догадаться, после XX съезда эти признания автоматически были объявлены выбитыми, а маршал Блюхер — невинным страдальцем. Вот только существует убойнейшее свидетельство в пользу версии следствия...

«Группа изменников находилась в штабе Дальневосточной армии и включала таких близких Блюхеру людей, как Ян Покус, Гулин, Васнецов, Кропачев и др. Они пытались вовлечь Блюхера в политически опасные разговоры. Блюхер без нашего разрешения показывал им признания арестованных заговорщиков. После своего ареста Гулин говорил мне, что после отзыва Покуса в Москву Блюхер, выпивая вместе с ним, Гулиным, ругал НКВД за проводимые аресты, а также ругал Ворошилова, Лазаря Кагановича и др. Блюхер признался Гулину, что до устранения Рыкова он был связан с ним и часто получал от того письма, что „правые хотят видеть его, Блюхера, во главе Красной Армии“. Я считаю, что это довольно показательный факт для выяснения истинных чувств Блюхера... Вообще, Блюхер очень любит власть.

Его не удовлетворяет уже та роль, которую он играет на Дальнем Востоке, он хочет большего. Он считает себя выше Ворошилова. Политически сомнительно, что он удовлетворен общей ситуацией, хотя весьма осторожен. В армии он более популярен, чем Ворошилов. Блюхеру не нравятся военные комиссары и военные советы, которые ограничивают его право отдавать приказы».

Уж эти свидетельства, судари мои, ни одна живая душа не сможет объявить «выбитыми»! Потому что их автор не подвергался допросам в «застенках НКВД» ни часа, ни минуты. Он к тому времени пребывал уже вне пределов досягаемости НКВД и свои показания не советским следователям хрипел сквозь выбитые зубы, а под чашечку кофе и хорошую сигаретку диктовал японской стенографистке...

Я цитировал свидетельства Генриха Самойловича Люшкова, бывшего начальника УНКВД Дальневосточного края — того самого, что в июне тридцать восьмого бежал в Маньчжурию, к японцам. Потом он долго работал на разведку Страны Восходящего Солнца, а в сорок пятом то ли был японцами шлепнут, то ли все же ухитрился сбежать и раствориться в безвестности...

Вот такие дела. Показания Люшкова были захвачены в сорок пятом в Маньчжурии советскими спецами вместе с прочими богатейшими архивами Квантунской армии — японцы не успели ни переправить секретные бумаги на свой остров, ни уничтожить.

Как вам показания? Так был военный заговор или нет?! В любом случае Блюхер был ярким представителем того слоя, той «касты проклятой», по выражению Сталина, от которой следовало избавиться независимо от степени виновности каждого. Зажравшиеся и распустившиеся до предела царьки амурские и сибирские, киевские, татарские и крымские, они уже давным-давно не умели и не могли нормально работать — зато амбициями были переполнены по самую маковку. И, несомненно, послужили бы первоклассным горючим материалом в случае каких бы то ни было внутриполитических трений, обострения обстановки, смуты. Все они поголовно были недовольны то своим положением, то присмотром за ними комиссаров, то и попросту полагали чванливо, что сумеют держаться за штурвал не хуже Сталина.

Примерно так же обстояло дело лет четыреста назад у Ивана Грозного со своими боярами и у Людовика Тринадцатого со своими буйными графами и герцогами. Ситуация просто-напросто в который раз привела к той точке, где компромисс между королем (как бы он ни звался) и его зажравшимися баронами (как бы они ни звались) был уже попросту невозможен. И пролилась кровь. Алая...

4. Зовите его демоном

Происхождение будущего красного маршала Михаила Николаевича Тухачевского не лишено некоторой грустной курьезности.

Его мать — из самого что ни на есть простого крестьянского рода. Зато по отцу происхождение таково, что у людей романтичных дух захватывает... Согласно официально признанной родословной, род Тухачевских происходит от некоего «князя Индриса», который «вышел» из Священной Римской империи и поступил на службу к великому князю киевскому Мстиславу Владимировичу в 1251 г. Означенный Индрис, согласно фамильным преданиям, пребывал в родстве с графами Фландрии, а также королевскими домами Франции и Англии — Капетингами и Плантагенетами. Юный Миша таковой родословной весьма гордился...

Вообще-то «граф Индрис», хотя и официально признанный геральдической коллегией Российской империи, остается фигурой насквозь легендарной, проще говоря — баснословной. Но тут уж нет вины ни самого Михаила, ни его предков: дворянские родословные (и не только в России — в любой стране!) прямо-таки пестрят подобными сказочными предками, чью реальность, конечно же, заинтересованные лица всегда отстаивали с пеной у рта — приятно и престижно происходить от этаких персонажей, пусть даже в их реальности есть нешуточные сомнения.

«Граф Индрис» нас более интересовать не должен. Наша задача — вдумчиво и подробно проследить жизненный путь Михаила Тухачевского. А предприятие это увлекательное и обещает массу любопытных открытий...

Офицером он, по воспоминаниям родных, мечтал стать с детства. Близкие прозвали его Бонапартом, к чему были все основания: имелось определенное внешнее сходство, о чем Мишель прекрасно знал и, по воспоминаниям друзей, «снимался в позах Наполеона, усваивал себе надменное выражение лица».

В этой связи полезно будет вспомнить предшественников...

По воспоминаниям священника Мысловского, навещавшего в Петропавловской крепости арестованных декабристов, на Наполеона крайне походил и Пестель: «Сие-то самое сходство с великим человеком, всеми знавшими Пестеля единогласно утвержденное, было причиною всех сумасбродств и самых преступлений». И то же самое, кстати, имело место в случае С. Муравьева-Апостола: «...имел к тому же необычайное сходство с Наполеоном, что, наверное, немало разыгрывало его воображение».

Нам известно достаточно, чтобы утверждать со всей определенностью: сходство с Наполеоном «разыгрывало воображение» и кадета Тухачевского...

Проучившись год в 1-м Московском императрицы Екатерины II кадетском корпусе, наш герой поступил в Александровское военное училище в Москве — не самое престижное, но и не самое захудалое.

Два года его учебы там описаны довольно подробно. Начальство дисциплинированного службиста отличало, вскоре назначив фельдфебелем роты. А вот соученики относились без всякой симпатии, не говоря уж о дружеских чувствах...

Юного фельдфебеля не любили и боялись. По воспоминаниям юнкера другого училища (а значит, беспристрастного свидетеля, не имевшего личных счетов с Тухачевским), наш службист с подчиненным ему младшим курсом «обращался совершенно деспотически, он наказывал самой высшей мерой взыскания за малейший проступок новичков, только что вступивших в службу и еще не свыкшихся с создавшейся служебной обстановкой».

Карьера фельдфебеля — сплошная полоса инцидентов, скандалов, к тому же с самыми трагическими последствиями. По инициативе Тухачевского за жалобы на его излишнюю придирчивость переведен в другое училище юнкер Немчинов и вовсе отчислен юнкер Маслов. С ними обошлось. А вот три других юнкера — Красовский, Яновский и Авдеев — трудами Тухачевского переведенные в самый низший разряд по поведению, покончили с собой...

Одним словом, в училище царила натуральнейшая дедовщина, которую отчего то упорно полагают принадлежностью исключительно армейского советского времени. Ничего подобного — достаточно почитать воспоминания, в том числе и воспитанников элитнейших военных училищ Российской империи. И спичками длину огромного зала измеряли по приказу «дедушки», и ночью в туалет «дедушку» на себе возили...

Самоубийства эти едва не вызвали строжайшее служебное расследование, но училищное начальство замяло скандал в точности так, как впоследствии скрывали «неуставные отношения» в армии уже советской. Бездушный держиморда-фельдфебедь, как это частенько случается, начальство вполне устраивал, и отцы-командиры его старательно покрывали...

Выпущенный из училища и имевший право, как отличник, выбрать себе полк, подпоручик Тухачевский предпочел лейб-гвардии Семеновский. С ним и ушел на Первую мировую младшим офицером 7-й роты 2-го батальона.

Воевал, надо отдать ему должное, храбро. Правда, как раз к его шестимесячному пребыванию на позициях Первой мировой относится некое, деликатно выразимся, недоразумение — одно из тех что впоследствии будут копиться и копиться... После революции бравый семеновед Тухачевский многим рассказывал, что за эти полгода был удостоен шести боевых орденов. Вот только сохранившиеся в целости архивы Семеновского полка свидетельствуют только о двух — Анна четвертой степени, знаменитая «клюква» и Владимир четвертой степени с мечами. Последний орден, кстати, Тухачевского огорчил — он-то мечтал о Георгии...

Итак, Тухачевский воевал на Первой мировой всего шесть месяцев — в первый ее период, когда еще не были выбиты старые кадровые армии, когда война велась по правилам и ухваткам девятнадцатого века, когда у воюющих сторон еще не было ни танков, ни газов, а прочая военная техника, от аэропланов до раций, от ручных пулеметов до бронеавтомобилей еще не развернулась во всем своем масштабе. Это необходимо учитывать, когда мы будем сталкиваться с мнением о Тухачевском как о вояке с «огромным» опытом Первой мировой. Весь его опыт, повторяю, относится к начальному периоду войны. Потом она стала другой, все изменилось — вооружение; тактика, методы боя. В этой войне Тухачевский уже не мог участвовать по весьма прозаической причине — в феврале пятнадцатого он угодил в германский плен.

Это событие опять-таки, как выражался дед Щукарь, «покрыто мраком неизвестности». Ночью немцы окружили позиции 7-й роты и уничтожили ее почти полностью. Ротный командир капитан Веселаго (старый вояка, участвовавший добровольцем еще в русско-японской), дрался ожесточенно и был убит. Позже, когда русские вновь отбили захваченные германцами окопы, на теле капитана насчитали не менее двадцати штыковых и огнестрельных ран — и опознали его только по Георгиевскому кресту... Тухачевский же угодил в плен целехоньким. Как деликатно упоминают иные его биографы, «не использовав всех возможностей к сопротивлению».

Что за этой формулировкой кроется, Бог весть...

О пребывании и высказываниях Тухачевского в плену мы знаем довольно много — благодаря его товарищу по заключению, французскому офицеру Ферваку, впоследствии выпустившему книгу воспоминаний.

Интереснейшее чтение!

Тухачевский о русской монархии: «Наш император — недалекий человек... И многим офицерам надоел нынешний режим... однако и конституционный режим на западный манер был бы концом России. России нужна твердая, сильная власть».

Тухачевский о будущем России: «Нам нужны отчаянная богатырская сила, восточная хитрость и варварское дыхание Петра Великого. Поэтому к нам более всего подходит одеяние диктатуры». Тухачевский о марксизме (он приятельствовал в юности со старым большевиком Кулябко и кое-какое представление о «единственно верном учении» имел): «Задача России сейчас должна заключаться в том, чтобы ликвидировать все: отжившее искусство, устаревшие идеи, всю эту старую культуру... При помощи марксистских формул ведь можно поднять весь мир!.. С красным знаменем, а не с крестом, мы пойдем в Византию! Мы выметем прах европейской цивилизации, запорошившей Россию, мы встряхнем ее, как пыльный коврик, а потом мы встряхнем весь мир!»

Очень уж соблазнительно для почитателей Тухачевского объявить все эти цитаты выдумкой Фервака: как-никак, тот впоследствии служил во французской контрразведке и любви к Советам не питал. Но в том-то и пикантность, что эти прилежно записанные французом излияния Тухачевского как две капли воды похожи на его будущие приказы во время польской кампании. Тот же лексикон, те же мысли и идеи: «Через труп белой Польши — к мировому пожару!» Совпадения слишком многозначительны, чтобы считать мемуары Фервака выдумкой...

Французских офицеров излияния русского товарища по несчастью как-то не впечатлили. Они даже насмешливо переделали его фамилию в Тушатусский — от французского «туш-а-ту», «демонстрировать поверхностные знания». Следует признать, что галлы своего солагерника крупно недооценили...

С пятой попытки Тухачевскому все же удалось бежать из плена и добраться до Швейцарии. Здесь снова начинаются откровенные непонятки. В Швейцарии Тухачевский отчего-то прохлаждался чуть ли не месяц — швейцарскую границу он перешел 18 сентября 1917 г., а к русскому военному агенту в Париже графу Игнатьеву прибыл только 12 октября. Хотя этот путь — из Швейцарии в Париж — должен был занять максимум неделю: между обеими странами существовало регулярное железнодорожное сообщение, поезда ходили исправно, вояж предстоял самый что ни на есть обыденный...

Загадка этого месяца, проведенного в Швейцарии в полном бездействии, так никогда и не получила сколько-нибудь внятного объяснения. Сплошные непонятности. Если Мишель так рвался на родину, что предпринял пять побегов, то как же объяснить подобное сидение? К тому же Тухачевский отчего-то не обратился к военному агенту России в Швейцарии генерал-майору Голованю — а лишь месяц спустя объявился в Париже...

Предельно темная история, одним словом. Настолько, что А. Мартиросян, к примеру, упорно считает, что именно тогда-то у Тухачевского и завязались шашни как с германской разведкой, так и с обосновавшимися в Швейцарии большевиками, коих там было предостаточно.

Доказательств этой версии нет. Однако последующие события прекрасно известны: Тухачевский добирается до Москвы и делает феерическую даже по тем фантазийным временам карьеру: в начале марта он попадает в столицу, а уже 5 апреля принят в большевистскую партию! Тут же получает немаленькую должность: военком Московского района Западной завесы («завесами» тогда именовались прообразы будущих фронтов. — А. Б.) Там он не то что воюет, а комиссарит. Именно так. В качестве комиссара присматривает за военным руководителем района, бывшим генералом Байовым. А еще через месяц назначается командующим одной из армий, действующих против восставших чехословаков. Как вам взлет?! Как вам скоропалительная карьера рядового поручика? Даже для тех времен чересчур уж фантастично...

Можно говорить со всей уверенностью, что никаких таких большевистских убеждений у Тухачевского быть не могло: откуда им взяться, черт побери? Гораздо более вероятно и жизненно другое предположение: имитатор Бонапарта, холодный карьерист, безжалостный терминатор еще в юнкерские времена, он прекрасно знал историю Французской революции. И на примере своего кумира мог понять без особого труда, какие шансы открываются в подобное смутное время перед человеком энергичным, честолюбивым и беззастенчивым в средствах.

Все, что мы знаем о его жизни, убеждениях и высказываниях в тот период, работает исключительно на эту версию: поклонник Наполеона, Ницше и Гамсуна с их культом сверхчеловека, усмотрел в неразберихе и всеобщей ломке свой шанс — и, не колеблясь, прыгнул в седло. Не веря ни в Бога, ни в черта.

Впрочем, насчет черта — не будем торопиться... В черта Тухачевский как раз верил... Тот же Фервак вспоминал, как однажды застал Тухачевского трудолюбиво мастерившим какого-то «страшного идола». Тухачевский объяснил, что это у него — Перун, бог войны и смерти. И закатил целую речь о том, что христианство, по его мнению, славянам решительно не подходит, но и марксизм в качестве новой религии не годится. А посему следует возвратиться к язычеству...

Эпатаж, средство скоротать скуку? Как знать... Позже, уже в Советской России бывшие семеновцы вспоминали, что Тухачевский привез из плена каких-то «маленьких деревянных идольчиков» и частенько произносил перед ними какие-то «молебствия». А вскоре подал в Совнарком докладную записку о том, чтобы окончательно искоренить христианство и объявить язычество официальной религией РСФСР. Шутил, якобы. Вот только шуточки эти чересчур многочисленны и бьют в одну цель: еще в детстве Тухачевский и его братья назвали трех домашних котов «Отец», «Сын» и «Дух Святой» и изводили француженку-гувернантку воплями вроде: «Куда запропастился этот чертов Дух Святой»? А будучи командующим Западным фронтом, Тухачевский (снова шутки ради?) назвал свою собаку Христосик.

Вообще-то у верующих людей такие «шутки» носят совсем другое название...

Именно тогда Сталин и назвал Тухачевского «демоном Гражданской войны». Учитывая семинарское образование Сталина, над этим стоит задуматься...

Несколько мнений о Тухачевском, в основном людей, знавших его не понаслышке, а общавшихся лично.

Известный русский философ И. Ильин: «Тухачевский — очень честолюбив, фаталистичен, молчалив; кажется, не умен; может стать центром заговора; вряд ли справится».

Князь Ф. Касаткин-Ростовский, сам с Тухачевским не знакомый, но общавшийся с его однополчанами: «Человек бесконечно самовлюбленный, не считающийся ни с чем, чтобы только дойти до своей цели, достигнуть славы и власти, не считаясь с тем, через чьи трупы она его приведет, не заботясь ни о ком, кроме себя... типичный авантюрист».

Это — середина двадцатых, пишут эмигранты. А вот что говорил один из «красных военспецов», служивший с Тухачевским на Западном фронте: «Умный, энергичный, твердый, но подлый до последней степени — ничего святого, кроме своей непосредственной выгоды; какими средствами достигается — безразлично». Осень 1914 г. Отец одного из сослуживцев будущего маршала, посетивший фронт: «Ни во что не верит, нет ему ничего дорогого из того, что нам дорого; ум есть, отвага, но и ум, и отвага могут быть нынче направлены на одно, завтра же — на другое, если нет под ними оснований достаточно твердых; какой-то он... гладиатор! Вот именно, да, гладиаторы, при цезарях, в языческом Риме могли быть такие. Ему бы арену да солнце и публику, побольше ее опьяняющих рукоплесканий. Тогда есть резон побеждать или гибнуть со славой. А ради чего побеждать или гибнуть за что — это дело десятое».

Через четырнадцать лет, в 1928 г., чуть ли не то же самое напишет полковник рейхсвера фон Миттельбергер: «Это один из выдающихся талантов Красной Армии, однако известно, что он является коммунистом исключительно по соображениям карьеры. Он может переходить с одной стороны на другую, если это будет отвечать его интересам. Здесь (в руководстве СССР. — А. Б.) отдают себе отчет в том, что у него хватит мужества, способности и решимости рискнуть и разорвать с коммунизмом, если в перспективе последующих событий ему это кажется целесообразным».

Полковник рейхсвера Мильчински (1931 г.): «Чрезвычайно тщеславный и высокомерный позер, человек, на которого ни в коем случае нельзя было положиться».

Генерал Власов (тот самый): «Он хотя и имел большое влияние в армии, но не пользовался ни всеобщим доверием, ни любовью; одни командиры ему завидовали, другие его боялись, и все вместе его не любили, как заносчивого царского гвардейца, смотревшего на всех свысока».

В 1918 г. бывший сослуживец Тухачевского и по Семеновскому полку, и по Красной Армии Б. Энгельгардт перешел к белым и передавал Деникину следующие высказывания Тухачевского: «Мы убежденные монархисты, но не восстанем и не будем восставать против Советской власти потому, что, раз она держится, значит, народ еще недостаточно хочет царя. Социалистов, кричащих об Учредительном собрании, мы ненавидим не меньше, чем их ненавидят большевики. Мы не можем их бить самостоятельно, мы будем их уничтожать, помогая большевикам. А там, если судьбе будет угодно, мы и с большевиками рассчитаемся».

Достаточно, я думаю. Кое-какое представление о нашем гладиаторе читатель уже получил. Самые разные люди — штатские белоэмигранты, офицеры белые и красные, предатель Власов, француз Фервак и офицеры рейхсвера — все рисуют фигуру, мягко выражаясь, страшненькую. Воспоминания Энгельгардта вроде бы противоречат общей картине, но, если подумать, не особенно. В конце концов те «монархические убеждения», которые Тухачевский декларировал перед старым сослуживцем, свободно могли означать не верность Романовым, а потаенное стремление повторить карьеру Бонапарта полностью... Циничнее выражаясь — себя, любимого, двинуть в красные цари; Вполне естественный поступок для человека с подобными взглядами и психологией...

Перейдем теперь к карьере Тухачевского на Гражданской войне. При ближайшем рассмотрении очень быстро рассыпается миф о «молодом таланте», «великом стратеге». Так, Тухачевский числится «победителем Колчака». Именно что числится. Во-первых колчаковские тылы буквально развалились под ударами многотысячных партизанских армий (воевавших отнюдь не за красных, а просто против адмирала). Во-вторых, в тех же тылах старательно и мастерски подготовил многочисленные восстания и мятежи упоминавшийся уже Смирнов, ас нелегальной работы. В-третьих, что наиболее существенно, у Колчака на командных должностях была катастрофическая нехватка генералов и старших офицеров с боевым опытом — полками, было дело, командовали недавние поручики. А в наступавших на Колчака красных армиях несла службу целая плеяда высококлассных специалистов бывшей императорской армии: генералы Самойло, Лебедев и Бонч-Бруевич, полковники Каменев и Вацетис. Именно они и разрабатывали стратегические планы — при том, что начальником штаба Колчака оказался генерал военного времени Лебедев, Февральскую революцию встретивший всего лишь капитаном....

Так что разбил Колчака не Тухачевский. Тухачевский, главным образом, издавал многословные, исполненные самой что ни на есть правильной идеологии приказы да посылал Ленину пафосные телеграммы... Даже Троцкий, последовательный покровитель Тухачевского, в 1937 г. признал: «Ему не хватало способности оценить военную обстановку со всех сторон. В его стратегии всегда был явственный элемент авантюризма».

Тогда же, на колчаковском фронте, Тухачевский был и крепко бит. Он настаивал на одном варианте наступления. Командующий Восточным фронтом, бывший царский генерал Ольдерроге, предлагал другой. Тухачевский скрепя сердце его план принял, но выполнял, видимо, спустя рукава — потому что Сибирский казачий корпус довольно быстро разбил наступающие красные части погнал их назад к реке Тобол. Спас положение умелым маневрированием войск как раз Ольдерроге. За что Тухачевский его отблагодарил душевно: в 1935 г., когда тот был уже арестован, Гладиатор разразился разгромной статьей в «Красной звезде»: «Трудно понять, где выискивал Троцкий таких людей. Человек никому не известный, в лучшем случае бездарный, Ольдерроге сделал все от него зависящее, чтобы наше неотступное преследование Колчака сорвалось». И политический донос сделал красный маршал, и от былого покровителя Троцкого отмежевался...

Чуть погодя Тухачевский, командуя Западным фронтом, позорнейшим образом провалил наступление на Варшаву и был поляками бит. Несколько лет назад были под одной обложкой изданы воспоминания двух «дуэлянтов» — Тухачевского и Пилсудского. Чтение занимательнейшее...

По объяснениям Тухачевского, он проиграл кампанию оттого, что зловредные поляки... начали наступление первыми. Так и написано. Если бы поляки дали Тухачевскому время подготовиться и ударить первым, он бы их непременно разбил. Но поляки, по врожденному своему коварству, такой возможности не дали. Играли неправильно...

Тухачевский: «Уже 5 недель продолжалось наше безостановочное наступление, 5 недель мы стремились найти живую силу врага, для того, чтобы в решительном ударе окончательно уничтожить его живую силу. 5 недель белополяки неизменно уклонялись от решительного наступления, в силу расстройства своей армии, и лишь только вышли на Вислу, подкрепленные новыми формированиями, рискнули на это дело. Заранее мы не знали, где встретим главное сопротивление противника — на Висле или за Вислой. Но мы знали одно, что где-нибудь мы его главные силы непременно найдем и разгромим...»

Такие вот откровения. Дело даже не в том, что поляки все же разгромили Тухачевского, а не он их. Обратите внимание: командующий фронтом Тухачевский пять недель маневрирует вверенными ему войсками, представления не имея, где находятся главные силы противника! Он что, не в силах наладить нормальную войсковую разведку? Похоже, так и обстоит, Хотя Польша — страна небольшая, и за пять недель конные разведчики могли бы раз десять пересечь ее вдоль-поперек...

«Полякам повезло», сокрушается Тухачевский, потому что командующий 4-й красной армией «потерял связь со штабом фронта». Но несколькими абзацами ранее он сам объясняет, что полякам вовсе не «повезло» — «они немногочисленными отрядами внезапным ударом нарушили связь»...

Польская 5-я армия «совершенно безнаказанно» теснит красных, хотя на фланге у нее и в тылу находятся четыре стрелковых и две кавалерийских дивизии Западного фронта. Но они... стоят, не получая приказов от командующего, как признавался сам Тухачевский. Отчего он так и не отдал приказа атаковать, будущий маршал никогда не смог объяснить внятно...

Должно быть, не хватило времени на этакие пустяки — Тухачевский тогда издавал пафосные приказы насчет мирового пожара и грядущего краха Европы под клинками его конников...

«Если бы мы только вырвали из рук польской буржуазии ее буржуазную шляхетскую армию, то революция рабочего класса в Польше стала бы свершившимся фактом».

Эти писания Тухачевского — чистейшей воды бред. «Рабочий класс», как и «трудовое крестьянство», в это время как раз и вливались массами в ряды «буржуазной шляхетской армии». Что тогда же отметил в «Правде» проницательный Сталин, в отличие от Тухачевского, сразу понявший, что советско-польская война приняла не классовый, а национальный характер...

Ну, а потом поляки нажали, и разбитые дивизии Тухачевского покатились назад. Сам командующий фронтом сидел в безопасном удалении от своих войск, в глубоком тылу, армиями руководил исключительно по телеграфу, и, едва польская кавалерия нарушила проводную связь, всякое управление войсками было потеряно...

Правда, в утешение себе Тухачевский, неведомо с какого перепугу, назвал бездарно проигранную им кампанию «блестящей операцией». И свалил вину за провал на Сталина с Егоровым — якобы его блестящее наступление провалилось исключительно оттого, что две вышеупомянутых военных бездарности не перебросили вовремя от Львова свою конницу. Правда, при любом раскладе кавалерия Буденного ни за что не успела бы под Варшаву, лишь загнала бы коней. А сам Тухачевский не озаботился в свое время подготовить резервы...

Зато он прекрасно умел сваливать свои промахи на других. Что в данном случае помогло мало. Настоящие военные специалисты уже тогда прекрасно понимали, кто провалил польский поход. Один из них, не стесняясь в выражениях, во время одной из дискуссий 1930 г. крикнул Тухачевскому:

— Вас за двадцатый год вешать надо!

И все же за Тухачевским числится одна успешно выигранная кампания. Правда, проведенная не против белых генералов и не против внешнего супостата. Гладиатор самым блестящим образом подавил тамбовский мятеж, так называемую «антоновщину». Вот в боях против кое-как вооруженных крестьян он и впрямь показал себя героем: на пару с Антоновым-Овсеенко (еще одной «безвинной жертвой сталинизма») расстреливал заложников, целыми деревнями загонял в концлагеря, боевыми отравляющими газами душил засевших в лесах...

Именно в этой карательной операции браво воевал в красных рядах еще один будущий маршал — Георгий Жуков. 

С той же бестрепетностью и мастерством Тухачевский чуть позже залил кровью соотечественников мятежный Кронштадт. Такие операции ему всегда удавались без сучка, без задоринки.

Одним словом, после Гражданской наш сомнительный герой уже блистал в ореоле незаслуженной славы. И его ожидал еще один нешуточный карьерный взлет.

Бывшего командира взвода с двухклассным военным образованием вдруг назначают в 1921 г. ...начальником Академии Генерального штаба РККА! Сместив ради этого бывшего генерала Снесарева, автора множества серьезных книг по стратегии и тактике. И гадиатор восседал в этом престижнейшем кресле целых девять лет. О его «успехах» на столь славном поприще догадаться легко — успехов как-то не случилось... Зато уральский город Миасс с 1923 по 1926 гг. именовался Тухачевск...

В 1925 г. Тухачевский едва не втравил Советскую Россию в новую войну с Польшей. Витийствовал с высоких трибун, уверяя: Красная Армия окрепла настолько, что способна «повалить» капиталистические страны, а посему следует нанести по Польше немедленный удар, для чего Советская Белоруссия должна незамедлительно объявить войну Варшаве, а уж Тухачевский доделает остальное... Горькая правда в том, что Красная Армия в то время, как честно признавалось в секретном докладе, была практически небоеспособной. Москва Тухачевского кое-как урезонила, и войны (в которой на стороне Польши готовились выступить Румыния, Финляндия при поддержке Англии), удалось избежать...

Примерно в те времена, в 1926 г., ОГПУ как раз и начинает приглядывать за Тухачевским. И моментально выясняется немало интересного. Тухачевский вхож в теплую компанию бывших царских гвардейцев, группирующихся вокруг Зайончковского и Какурина. Большинство из этих «краскомов» в свое время активнейшим образом воевали против большевиков (но потом как-то перековались). В начале тридцатых многих из них арестуют. Именно тогда и всплывут данные о заговорах — точней, не о конкретных планах, но об опасных разговорах и вовсе не советском образе мыслей...

Немало «перековавшихся» тогда посадили. Тухачевский оказался в стороне. И занялся со всем усердием техническим переоснащением Красной Армии — за что его до сих пор восхваляют как «поборника военно-технического прогресса», противопоставляя «безграмотному» Ворошилову.

Ну что же, если мы подробнейшим образом изучим, как Тухачевский внедрял «прогрессивные технические новинки», то очень быстро обнаружим такое, отчего волосы встанут дыбом даже у Фантомаса...

Иные авторы легенды о «великом стратеге» Тухачевском старательно уверяют, что гениальный маршал еще в двадцатых годах с нечеловеческой прозорливостью предвидел грядущее нападение Германии на СССР и исходящую от нее нешуточную опасность.

Вот реальность. В 1928 г. Тухачевский с тремя соавторами выпустил предназначенную для высшего руководства (и оттого изданную тиражом лишь в 200 экземпляров) книгу «Будущая война». Откуда же он усматривал угрозу?

Первый вариант: «Нападение на наши западные границы вооруженных сил наших западных соседей, при поддержке материально-техническими средствами со стороны Англии и Франции (и их союзников) и при обеспеченном нейтралитете Германии».

Второй вариант: «Нападение на наши западные границы вооруженных сил западных сопредельных стран, поддержанных частично вооруженными силами Англии, Франции или других крупных империалистических государств».

Третий вариант: «Нападение на наши западные, южные и восточные границы вооруженных сил широкого империалистического блока: Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, Румынии, Англии (через территории Турции, Персии и Афганистана), реакционных китайских милитаристов (в первую очередь Чжан Цзолина) и Японии».

Что называется — пальцем в небо! А ведь это были не абстрактные теоретизирования — это считалось серьезным, ответственным прогнозом, на основании которого политическое руководство планировало долгосрочную стратегию! Единственное, что хоть как-то с превеликой натяжкой можно отнести в разряд «прогнозов» — случившиеся через год мелкие бои на советско-китайской границе... И не более того.

История о том, как Тухачевский предлагал создать армаду из сотни тысяч танков, не понимая последствий, подробно описана В. Суворовым, и я не буду на ней останавливаться.

Зато стоит подробно рассмотреть многолетнее баловство Тухачевского с разнообразнейшей военной экзотикой...

Для начала немалые денежки были отпущены на совершенно фантастическую установку некоего Баранова, которая, по замыслу автора, с помощью сверхмощных магнитов должна была отклонять в сторону вражеские снаряды. Дурная фантастика кончилась пшиком.

Как и возня с «лучами смерти» будущего академика Иоффе, якобы способными бесшумно и надежно укладывать живую силу врага целыми полками... 

Параллельно Тухачевский пригрел знаменитого изобретателя Бекаури. Вообще-то, исторической точности ради необходимо сказать, что одно изобретение этого конструктора и впрямь оказалось очень удачным и использовалось Красной армией с успехом — мины, взрывавшиеся с большого расстояния по кодовому радиосигналу.

Но в том-то и беда, что пользу принесло одно-единственное детище Бекаури. К сожалению, у него в заначке имелась еще целая куча фантастических проектов: управляемые по радио бомбардировщики и танки, торпеды и торпедные катера, а также вовсе уж монструозные штуки вроде мотоброневагона «Ураган», который, по замыслу творца, должен был, управляемый на расстоянии, ворваться в расположение врага и как выпустить огромное облако отравляющих газов! А «телебронемотодрезина» по имени «Смерч» поддержала бы его огнеметами...

Не все из этого перечня — военная фантастика. Другое дело, что время для радиоуправляемых самолетов и танков еще не настало. Но на подобные игрушки были истрачены многие миллионы, построено множество опытных образцов — которые с завидным постоянством терпели аварии, выходили из строя. Зато Бекаури был награжден всеми существовавшими тогда орденами и катался, как сыр в масле.

На Западе тоже занимались подобными прожектами — но с превеликой осторожностью и максимальной экономией средств. Бекаури же при покровительстве Тухачевского доил казну совершенно невероятным образом. Кончилось все тем, что в тридцать восьмом он был, наконец, арестован, на следствии признался, что занимался очковтирательством, и получил вышку. Авторы «лучей смерти» и «магнитоуловителей снарядов» отделались легким испугом видимо, оттого, что нанесли казне не в пример меньший ущерб...

А Тухачевский, еще будучи в силе, вновь обращает свой благосклонный взгляд на танки. У него, изволите ли видеть, родилась очередная новаторская и прогрессивная идея: боевые машины «двойного применения».

Излагая популярно: нужно заранее навешивать броню на мирные гражданские трактора, чтобы потом, в случае войны, быстренько их мобилизовать, вооружить пулеметами и послать в бой. Чтобы кто-нибудь не заподозрил меня в голословной клевете на «великого стратега», процитирую его самого: «Необходимо иметь в виду, что в танковом вопросе у нас до сего времени подходят очень консервативно к конструкции танка, требуя, чтобы все танки были специального военного образца (наверняка этакую дурость сморозил бездарный Ворошилов? — А. Б.)... нам нужно стремиться к тому, чтобы специально военные танки составляли бы от общего числа около одной трети, для выполнения специальных задач, борьбы с противотанковой артиллерией и пр. Остальные танки, идущие обычно во 2-м и 3-м эшелонах, могут быть несколько меньшей быстроходности, большего габарита и пр. А это означает, что такой танк может быть бронированным трактором, точно так же мы имеем бронированные автомобили, поезда». Мыслитель!!! Одна неувязка: бронеавтомобили и бронепоезда изначально приспособлены исключительно для войны. А куда прикажете девать «громадные массы» бронированных тракторов? И в самом деле, отдать пока что колхозникам пахать поля? Так это ж дикий перерасход горючего! Держать «трактора второго эшелона» на военных складах? «Громадные массы»? Бред какой-то...

Техника двойного назначения — это любимый заскок товарища Тухачевского. Тяжелые транспортные самолеты он предлагал в мирное время использовать для перевозки гражданских грузов и почты. А вот что писал по поводу этих прожектов человек насквозь практический, один из руководителей Северного края С. Бергавинов. Отчего-то его ничуть не обрадовало планов громадье, и в 1930 г. он сообщал Ворошилову: «Тов. Тухачевский заманчиво нас дразнит, он прислал нам оставленный им сверхграндиозный план развития гражданской авиации на Севере (в 1931 г. — 151 самолет, в 1932 г. — 934 самолета, в 1933 — 929). Итого 1384 плюс 2 дирижабля. Конечно, такое шибко преувеличенное количество мы и не освоим да и достать их неоткуда и незачем. Зная, что хотя это и гражданская авиация, но летает она под Вами, мы слезно просим Вас хотя бы один самолет для края в непосредственное наше распоряжение дать».

Иными словами, планы великолепные. Потрясающие планы. Дух захватывает. Но нам бы, не дожидаясь претворения в жизнь этих утопий, хотя бы один-единственный самолетик, слезно просим, товарищ нарком обороны...

Короче говоря, у всех прожектов Тухачевского был единственный главный недостаток: они не имели ни малейшего отношения к реальности...

Что принесли Красной Армии эксперименты Тухачевского в области артиллерии?

Только череду провалов и упущений. Тухачевский был категорически против принятия на вооружение знаменитой 76-мм пушки Грабина (которая не только прекрасно показала себя в Великой Отечественной, но и в наши дни до сих пор кое-где еще неплохо постреливает в региональных военных конфликтах). У маршала были другие игрушки — очередные мертворожденные прожекты, отнявшие массу сил, денег и времени...

В этом предприятии заместителю наркома обороны по вооружениям Тухачевскому старательно ассистировал Павлуновский, ведавший закупками вооружения для РККА — неведомо как попавший на эту чисто военную должность профессиональный чекист, бывший начальник охраны Троцкого. Эта сладкая парочка наработала так, что последствия потом давали о себе знать годы спустя...

Сначала они, словно юная гимназистка бравым гусаром, увлеклись «динамореактивными орудиями» изобретателя Курчевского. «Динамореактивное орудие» — это та пушка, что мы сегодня называем безоткатной. Объясню упрощенно. Обычная пушка — стальная труба, закрытая с одной стороны. Когда снаряд вылетает, силой отдачи ствол отбрасывает назад, это и называется «откат». Безоткатная пушка имеет ствол, открытый с обеих сторон. Дальнейшее, думаю, ясно из самого ее названия...

Вообще-то безоткатная пушка — система вполне жизнеспособная и полезная. Но, подчеркну особо, служит для решения исключительно узких, ограниченных задач. Поскольку кучность боя у нее гораздо ниже, чем у обычного орудия — как и скорострельность. Безоткатки используются, например, воздушно-десантными частями, а в некоторых случаях — противотанковыми подразделениями. Из-за того, что при выстреле сзади вырывается внушительный сноп раскаленных газов, безоткатка решительно не годится для танков, казематных орудий, зенитных пушек и не сможет выступать в роли дивизионки, движущейся в боевых порядках атакующей пехоты. Короче говоря, у нее в военном деле есть свой, невеликий сектор...

Однако Тухачевский с Павлуновским, сторонники прогресса, возмечтали перевооружить динамореактивными орудиями всю артиллерию Красной Армии, да вдобавок авиации и военно-морского флота! Возражения специалистов, вроде того же Грабина, Тухачевский пропускал мимо ушей.

Получив столь высокое покровительство, Курчевский (однажды уже отмотавший срок за разбазаривание государственных средств) воспрянул и развернулся на полную. Он запустил в работу чертову уйму разнообразнейших проектов — пехотные пушки, орудия, устанавливавшиеся на броневиках, на самолетах, на боевых кораблях и даже торпедных катерах. Эксперименты продолжались семь лет, а число образцов исчислялось уже сотнями.

Самое смешное во всей этой истории (если только тут есть хоть что-то смешное) — это «ценные указания» Тухачевского, данные еще в самом начале работ. Тухачевскому все было по нраву, одно не нравилось — та самая струя раскаленных газов, бьющая из ствола сзади. И он на полном серьезе пишет директиву: «Доработать ДРП с тем, чтобы уничтожить демаскирующее действие газовой струи». По смыслу это ничем не отличается от пожелания сделать так, чтобы танк, скажем, Т-34 ехал совершенно молча, не издавая ни малейшего жужжания. Реактивная струя — неотъемлемая принадлежность безоткатной пушки. Но наш «гений» этого не понимал нисколечко...

Подробно описывать эту историю нет смысла. Перейду сразу к результатам. 

Результаты оказались насквозь печальными. На испытания пальба из монстров Курчевского калечила танкетки и самолеты, гибли люди, разрушались сами орудия. Понемногу становилось ясно то, что профессионалам вроде Грабина было видно с самого начала: орудие Курчевского, будучи установленным на корабле, при стрельбе разнесет корпус и надстройки оказавшись на танке сопровождения, реактивной струёй сожжет свою же пехоту, противотанкового ружья из него не вышло на броневике его использовать невозможно, как и на самолете. К 1941 г. даже те немногочисленные образцы «пушек Курчевского», что каким-то чудом все же попали в войска, были сняты с вооружения...

Но невозможно сейчас подсчитать, сколько труда пропало впустую, сколько было потрачено денег зря, сколько реальных образцов оружия ждало своей очереди, пока два «великих стратега» забавлялись пустышками...

Попутно Тухачевский совершенно угробил зенитную артиллерию. Она ему была не нужна. «Великий стратег» дал очередное «историческое указание», согласно которому с авиацией противника должны были бороться... дивизионные пушки! Никак для этого не приспособленные, потому что создавались совсем для другой задачи — для поддержки пехоты, для стрельбы по живой силе, технике и укреплениям противника...

Это был очередной бзик Тухачевского — «универсальное орудие», которое с равным успехом работало бы и против наземных целей, и против воздушных. Подобного так никогда и не появилось ни в одной стране мира. Эксперименты, правда, проводили многие армии — но именно эксперименты, в ограниченных масштабах, не приносящие ущерба обычным родам войск.

Гигантомания Тухачевского и здесь не подвела, проявившись полной мере— Были изданы строжайшие приказы: обычные зенитные автоматические пушки — не разрабатывать! На то, что в это области делают немцы, внимания не обращать! Другие страны не пример! Все силы, все деньги, все рабочее время — на разработку универсального орудия!

В итоге — тот же печальный финал. Универсальное орудие не создано, огромные деньги потрачены впустую, как и труд рабочих с инженерами, противовоздушные средства Красной Армии представлены исключительно счетверенными Максимами на тачанках. Только после расстрела Тухачевского и его гоп-компании в лице Павлуновского и Курчевского в пожарном порядке стали оснащать армию нормальными зенитными орудиями. Ракетное оружие? Увы, тот же бардак...

В 1928 г. по инициативе Тухачевского была создана занимавшаяся реактивными снарядами Газодинамическая лаборатория. Во главе ее стояли «гениальные конструкторы» Клейменов и Лангемак. Лаборатория с годами превращается в огромное предприятие, государство финансирует ее щедрее некуда. Время течет, течет, годы бегут, бегут... И что же?

А— ни черта! Нет, все вроде бы идет, как по маслу — работа кипит, постоянно проводятся полигонные испытания, бесконечно проходят доработку многочисленные «перспективные образцы»... Полная видимость дела. А дела-то и нет! Потому что бесчисленные испытания, доработки и усовершенствования так и не приблизили ни на шаг к результату — хотя бы одному-единственному образцу, который можно, наконец, принять на вооружение. И таким макаром — девять долгих лет!

А меж тем агент советской разведки Вилли Леман, тот самый знаменитый «Брайтенбах», уже передал своим кураторам данные немецких успешных испытаниях реактивных снарядов. Однако на работу «птенцов Тухачевского» это нисколечко не повлияло. Вновь и вновь идут бесконечные испытания, доводки, усовершенствования. Вот вроде бы замаячил на горизонте перспективный образец... нет, будет сложным в производстве. Второй тоже вроде чего, но нужно усовершенствовать (опять!) стабилизаторы...

Третий себя показал и вовсе прекрасно — на Украине. А вот на подмосковных полигонах летает гораздо хуже. Климат, оказывается, виноват. Нужно менять диаметр сопел. А значит, снова... Догадались? Правильно, усовершенствования, доработки и прочая рационализация...

Девять лет тянется эта комедия! С грехом пополам смогли вооружить ракетами истребители — но толку от этих ракет мало (опять-таки не пришло еще их время), точность попадания мизерная, куча других недостатков. А ракет для сухопутных войск, главного театра военных действий, как не было, так и нет...

Но вот грянул тридцать седьмой. Расстреляли и «великого стратега» Тухачевского, и «гениальных конструкторов» Лангемака с Клейменовым. Что же, идея боевых ракет для Красной Армии окончательно похоронена?

Наоборот!

Этот вопрос берет в свои руки безграмотный, невежественный противник прогресса, лошадник Ворошилов...

И дело рвет вперед невероятными темпами!

У Ворошилова нет «гениальных конструкторов». У него нашлись лишь толковые специалисты. И, тем не менее, в 1939 г. неведомо откуда (точнее говоря, трудами Реактивного НИИ) появляется 132-мм осколочно-фугасный реактивный снаряд «М-13» — он и станет основным снарядом советской реактивной артиллерии в Отечественной войне.

Фантастика какая-то. Нет более ни великих стратегов, ни гениальных конструкторов, ни прочих светочей военно-технического прогресса — один тупой Ворошилов и при нем невидные инженеришки...

Но снаряд есть! Готовый к выпуску массовой серией!

В феврале 1939-го заканчиваются испытания смонтированной на автомобиле пусковой установки. По ряду серьезных причин она не годится в производство.

Ворошилов издает очередной безграмотный приказ — и всего через шесть месяцев не только разработан, но и принят для полигонных испытаний новый образец. Это и есть «БМ-13», более известный нам как «Катюша».

Но драгоценное время упущено. Немцы, начавшие работы гораздо позже советских конструкторов, к 22 июня 1941 г. уже располагают приличным количеством шестиствольных пусковых установок, которые и грянут по нашим в первое утро Отечественной. До сих пор кое-где в нашей литературе эти установки стыдливо именуют «шестиствольными минометами» — но это именно пусковые установки. Те самые, что появились в Красной Армии лишь после того, как прислонили к стенке «великого стратега» и кучу стратегов помельче. О том, как рванула вперед советская военно-техническая мысль после того, как армия освободилась от Тухачевского и его банды, можно написать толстенную книгу, а впрочем, уже появилось несколько пусть не особо толстых, но толковых и показывающих истинное лицо Красного Гладиатора...

А ведь был еще и Уборевич! Гладкая, лощеная гнида, очередной «великий военачальник», который оставил Красную Армию без автоматов.

Эта поганая история в специальной литературе описана подробно, но массовый читатель с ней, увы, не знаком. Ну что ж, постараемся восполнить пробелы...

Еще летом 1930 г. комиссия под высоким предводительством Уборевича рассматривала четыре образца автомата — Токарева под патрон для «нагана», Токарева, Дегтярева и Коровина под маузеровский патрон 9Ч25.

Ни один из этих образцов не был принят на вооружение. В качестве основания для отказа комиссия Уборевича выдвинула два серьезнейших, по ее мнению, возражения.

Во-первых, представленные образцы имеют чересчур высокий темп стрельбы — 1000 выстрелов в минуту.

Во-вторых, на дистанциях 200-300 метров невозможно вести прицельный огонь.

За одно это заключение Уборевича следовало расстрелять, не дожидаясь «великого террора»...

Сначала — о втором пункте. Автомат под пистолетный патрон изначально не предназначен для прицельной стрельбы на дистанции порядка двухсот метров, не говоря уже о трехстах! Реальная дистанция для эффективного поражения живой цели — 60, максимум 100 метров...

Теперь о темпе стрельбы. Тысяча выстрелов в минуту Уборевича категорически не устраивала, и он приказал добиваться вполовину меньшей — 500 выстрелов. Как у немцев и англичан. Стремиться к идеалу, иначе говоря.

А что у других?

Когда советские войска с трехлинейными винтовками наперевес вошли в Финляндию в тридцать девятом году, по ним ударили финские автоматы «Суоми» с темпом стрельбы тысяча выстрелов в минуту! Финны не стали гнаться за германско-английским идеалом. Они поставили перед собой другую, более практическую задачу — насытить армию автоматами. Пусть несовершенными, с более высоким темпом стрельбы.

И советскому командованию пришлось посылать по стране самолеты, по штучке собирать с погранзастав те жалкие сотни автоматов, которые успели произвести, чтобы хоть как-то компенсировать отставание от финнов... Благодарите Уборевича!

Между прочим, японцы тоже не гнались за идеалом. Они всю Вторую мировую провоевали с неплохим автоматом «100», чей темп стрельбы опять-таки примерно равен был тысяче выстрелов в минуту. И неплохо воевали, проиграв по причинам, не имеющим ничего общего с темпом стрельбы автоматов.

Между прочим, основной наш автомат Великой Отечественной, знаменитый ППШ, имел темп стрельбы девятьсот выстрелов в минуту. А ППС к «идеалу» опять-таки не приблизился — темп у него был семьсот...

Вот так-то. Понятно теперь, почему я употребляю в адрес Уборевича не самые пристойные слова?

Потому что ситуация не допускает хваленого плюрализма мнений. Уборевич, сука гладкая, в погоне за идеалом оставил без автоматов Красную Армию вообще и моего отца персонально — и мои отец передергивал затвор винтовки, пока на него перли веселые сверхчеловеки с трещотками...

Плюрализма тут, повторяю, нема. Поведение Уборевича можно объяснить исключительно с помощью двух версии. Всего только двух. Либо он был невеждой, занимавшим столь высокий военный пост не по праву, либо материалы следственных дел НКВД не лгут, военный заговор действительно существовал, и те, кто был в него вовлечен, подрывали боеспособность Красной Армии так, как там, в тех делах, написано. При любом из двух объяснений Уборевича, так или иначе, следовало расстрелять без колебаний и церемоний.

Совершенно неважно, в силу каких побуждений он оставил РККА без автоматов. Главное — он это сделал.

Напоследок — кусочек сухой статистики, совсем крохотный.

Производство автоматов в СССР:

1939 г. — 1700 шт.

1940 г. — 81 118 шт.

Достаточно было перестрелять «великих стратегов» и «гениальных полководцев»...

Да, кстати, о стратегии. Нужно все же вернуться к Тухачевскому. Его, как-никак, там и сям именуют великим стратегом, чье изъятие из обращения нанесло армии прямо-таки непоправимый ущерб.

Беда только, что с примерами слабовато. Точнее говоря, убедительных примеров нет совсем. А те, что есть, рисуют совершенно иной образ.

Тухачевский, действительно, был творцом новой стратегии — тут апологеты правы. Называлась она «классовая стратегия». И заключалась в следующем: Красная Армия — армия нового типа, поскольку она классово однородна. Вооруженные силы «потенциального противника» имеют смешанный классовый состав и потому неоднородны. Красная Армия поэтому обязана первой нанести могучий удар по какой-нибудь капиталистической державе — и, повинуясь классовой солидарности, в ней тут же восстанет рабочий класс и сметет буржуазию. Отсюда следует, что задача Красной Армии не столько победить военной силой военную силу противника, сколько вызвать восстание революционного пролетариата в его тылу.

Вот это и есть новая стратегия Тухачевского, изложенная предельно кратко. Из нее закономерно вытекала и любимая им теория блицкрига. Из нее вытекали и пренебрежение к проблемам обороны, и страсть к легким быстроходным танкам, парашютистам и армадам бомбардировщиков без истребительного прикрытия.

Этот бред так никогда и не сработал, потому что не имела никакого отношения к реальности, а была сочинена поручиком с начальным военным образованием, обученным зато втыкать куда надо и не надо звонкие лозунги касаемо мировой революции и классовой борьбы.

В двадцатом году в Польше Тухачевский отрабатывал именно этот вариант — войска наносят сокрушительный удар без всяких стратегических резервов...

Между прочим, он и это не сам придумал, а всего-навсего спер у немецкого военного теоретика Шлиффена. Знаменитый «план Шлиффена» — это как раз один могучий таранный удар без всяких стратегических резервов. Показавший, кстати, в Первой мировой войне полную свою непригодность, поскольку, будучи претворен в жизнь, успеха не достиг, и война затянулась на четыре года.

Но не это самое пикантное. Дело еще и в том, что «план Шлиффена» — не порождение XX века, а взятые почти без изменений прусские методы ведения боя времен... франко-прусской войны! Таким образом, «новая стратегия» Тухачевского — это сочетание прусских методов 1871 г. и звонких большевистских лозунгов. И не более того. Прямо скажем, не Бог весть какое сокровище военно-теоретической мысли...

Тот, кто мне не поверит, волен взять изданный в хрущевские времена двухтомник сочинений Тухачевского и прочитать вдумчиво. Лично мне достаточно одной-единственной цитаты из Тухачевского, из его «классического» труда «Новые вопросы войны», увидевшего свет в 1932 г.:

«В войне империалистов против СССР рабочие капиталистических стран, ведущие борьбу за превращение войны империалистической в войну гражданскую, будут создавать свои Красные Армии подобно тому, как это делали польские рабочие в 1920 г. (в каких глюках это ему привиделось?! — А. Б.) и будут вступать в ряды нашей Красной Армии в целях поддержать и обеспечить ее Победу как над собственной буржуазией, так и над буржуазией всего мира».

Ну как в воду глядел! Кстати, именно благодаря таким вот бредовым писаниям иные оптимисты у нас в сорок первом на полном серьезе ждали, что «немецкий пролетариат» вот-вот повернет штыки против Гитлера. А кое-кто, судя по сохранившимся донесениям политруков и НКВД, даже стрелять отказывался по «германскому пролетарию в фашистской форме». Долго действующей оказалась отрава...

Полагаю, с «великим стратегом» все ясно? Без недомолвок?

Настоящие, серьезные, талантливые военные теоретики в Красной Армии, конечно же, имелись. Например, автор множества фундаментальных трудов Свечин. Вот только травил его товарищ Тухачевский с необъяснимыми порой злобой и упорством, травил так, швыряясь смертельными политическими обвинениями, что даже теперь холодок по коже пробирает. И не успокоился, пока Свечин в 1931 г. не оказался в лагере (откуда его, кстати, через год вытащил не кто иной, как Ворошилов). А причина в том, что Свечин открыто и гласно высказывался о «полководческих талантах» Тухачевского так, как они и заслуживали, то есть напрочь отрицал таковые...

И напоследок — еще несколько мелких штрихов к портрету «красного Бонапартика». Так, мозаика...

В 1936 г., критически разбирая итоги больших маневров Московского военного округа, Тухачевский отмечает массу недостатков: управление войсками плохое, взаимодействие наземных сил с авиацией не отработано, плохо работает связь, слабо работают штабы, и так далее, список велик. Один маленький штришок: а куда же смотрит заместитель наркома обороны товарищ... Тухачевский? Уж если у него под боком, в элитном Московском военном округе царит такой бардак, то что же в провинции?

Вспоминает Александр Бармин (друг, между прочим, Тухачевского):

«Во время беседы зазвонил телефон. Маршал спокойно взял трубку, но вдруг неожиданно вскочил на ноги и заговорил совсем другим голосом:

— Доброе утро, Климентий Ефремович... Так точно, как вы скажете, Климентий Ефремович... Будет выполнено, Климентий Ефремович...»

Лебезит перед начальством, ладно. Но еще и вскакивать, навытяжку становиться, хотя начальство и не видит?! Характерец..

А вот отношение Тухачевского к военным тайнам. Работал в свое время в Москве, заведующим кафедрой в одном из институтов, некий Томаш Домбаль, член ЦК компартии Польши, шапочно знакомый с Тухачевским. Вот что сам Тухачевский рассказал (уже на следствии) об одном из разговоров с Домбалем:

«В разговорах с ним я рассказывал об организации дивизии, об основах современного боя, о методах нашей тактической подготовки, а также, говоря об условиях войны между нами и Польшей, указал на то, что мы должны были, в силу запаздывания в развертывании, сосредоточить на границах с Польшей крупные силы, которые я Домбалю и перечислил (! — А. Б.) Помимо того, я рассказывал Домбалю о различиях между кадровыми и территориальными войсками, как в отношении организации, так и в отношении прохождения службы и обучения...»

Когда происходили эти милые посиделки, Тухачевский был начальником штаба РККА.

Почему вообще в следственном деле всплыла эта тема? Дело в том, что Домбаля к тому времени уже арестовали по обвинению в шпионаже — вот Тухачевский и оправдывается: вовсе он не передавал Домбалю шпионских сведений, сидели себе, болтали, благо он Домбаля знал как члена ЦК...

Чего здесь больше — наивности или дурости? Хорошо, предположим, что Домбаль — честнейший человек и никакой не шпион. Но все равно, будь он хоть трижды член трех братских ЦК, какое право имеет начальник штаба РККА так откровенничать с посторонним, штатским, случайным знакомым?! Добрая половина из того, что он Домбалю выболтал, в любом государстве, независимо от времени и образа правления, представляет собой военную и государственную тайну!

Что ж, в завершение — как по-вашему мог этот человек все же задумать и возглавить военный заговор, имевший целью вывести его в полновластные диктаторы? Я не навязываю своего мнения, думайте сами...

Напоследок коснусь еще одного устоявшегося мифа: о якобы «залитых кровью» письменных показаниях Тухачевского.

Очередная брехня. Несколько пятен засохшей крови и в самом деле имеются, но не на собственноручных показаниях Тухачевского, а на третьем экземпляре их машинописной копии, неведомо у кого побывавшем в руках.

Да, я и запамятовал! Маршал Тухачевский еще самолично изготовлял скрипки и дрессировал мышей, а потому, ясное дело, никак не мог быть душой военного заговора...

5. Ежов и его рукавицы

Проясню свою позицию предельно четко: я вовсе не утверждаю, что «заговор военных» непременно был. Просто-напросто законы детективного жанра имеют свою твердую специфику (а поскольку я в этом жанре создал пару десятков романов, разошедшихся немалыми тиражами, то позвольте уж скромненько считать себя в некотором роде экспертом).

В общем, когда в библиотеке английского имения обнаруживается бездыханный труп мертвого человека, на котором что-то подозрительно много следов от пуль для простого самоубийства, то прибывший на место инспектор в первый момент, пока не собрал достаточно данных, с ходу начинает подозревать всех находившихся в то время в доме. Это даже не закон жанра, а закон природы, если хотите...

Существуют две версии тогдашних событий: что заговор все же был и что его не было. Я придерживаюсь одной из них, первой, вот и все. И в соответствии с этим строю свою книгу...

Впрочем, по моему глубокому убеждению, абсолютно неправильно употреблять слово «заговор» в единственном числе. Заговоров наверняка было несколько. Пока останутся засекреченными следственные дела и оперативные материалы тех времен, мы не можем ничего утверждать точно, но никто еще не отменял ни метода, именуемого «качать на косвенных», ни права исследователя им пользоваться...

Итак, что мы можем получить, качая на косвенных?

Заговоров было несколько. Вполне возможно, иные из них пересекались, переплетались, имели касания. Любой из заговоров представлял собой не прямолинейное намерение «захватить власть», а сложную интригу, поскольку иные из сообщников имели общие цели лишь до поры, а далее их интересы решительным образом расходились, и они заранее просчитывали, как бы друг друга перехитрить, переиграть, обставить. Сплошь и рядом с заговорами именно так и бывает.

Вот, скажем, Ягода. Из всего, что нам уже известно, следует: товарищу просто-напросто надоело быть пусть и высокопоставленным, но наемным служащим у государства, и он мечтал превратиться в легального вельможу. А посему он, даже блокируясь с троцкистами (а как с ними не блокироваться? У них сильное подполье по всей стране, кое-кто до сих пор на серьезных постах, на них можно опереться при захвате власти) просто обязан был заранее просчитать свой вариант развития событий. Грубо говоря, путч он устраивал для себя, любимого, а не для Троцкого. Зачем ему Троцкий, твердо намеренный все же замутить мировую революцию? Вряд ли Ягоде хотелось бросить к чертовой матери налаженную небедную жизнь и сутки напролет рулить мировой революцией. Ему именно хотелось жить тихо, уютно, и сытно...

Примерно те же мотивы непременно должны были всплыть в размышлениях Тухачевского. Зачем ему таскать каштаны из огня для Троцкого? Максимум, что могло его ожидать при восхождении на кремлевский Ледяной Трон Троцкого — пост наркома обороны. Велика ли карьера — от заместителя до наркома? А посему, мог себе сказать товарищ Тухачевский, с Троцким мы будем сотрудничать до определенного момента — ну, а потом придется Льву Давидовичу отравиться колбасой... Это азбука заговоров и переворотов...

Помимо, так сказать, лабораторно чистых заговорщиков, в стране имелась масса совершенно ненадежного народа — на высоких постах, при власти. Уже в конце столетия Молотов, рассказывая о тридцать седьмом годе, привел вполне логичное и убедительное объяснение действий Сталина: «Ведь даже среди большевиков были и есть такие, которые хороши и преданны, пока все хорошо, когда стране и партии не грозит опасность. Но если начнется что-нибудь, они дрогнут, переметнутся... Вряд ли эти люди были шпионами, но с разведками связаны были, а самое главное, что в решающий момент на них надежды не было».

Внятно, логично, убедительно! Это была не только борьба с реальными заговорами, но еще и чистка — от ненадежных, от сомнительных, от зажравшихся и распустившихся провинциальных баронов...

Еще до начала Большого Террора в Политбюро поступил доклад Маленкова — о том, что в стране скопилось огромное количество партаппаратчиков, потерявших тепленькие места в результате проверок, чисток партии, реорганизаций. Они озлоблены и могут послужить горючим материалом в случае любых сотрясений.

Вообще в стране приключались самые неприятные сюрпризы. Еще в 1934 г., к примеру, начальник штаба артиллерийского дивизиона Нехаев, неведомо каким путем проникнув в расположение элитной Московской Пролетарской стрелковой дивизии, открытым текстом призвал личный состав разобрать винтовки и выступить под его руководством свергать Советскую власть — как «жидовскую». Слушатели, правда, оказались на высоте — быстренько Нехаева скрутили и отволокли в особый отдел. Но таких Нехаевых на необъятных просторах хватало — и многие не горлопанили, а сидели тихо, дожидаясь часа...

Словом, к началу 1937 г. было известно достаточно, чтобы Стадии осознал: над страной поднялась огромная и мрачная тень военного переворота, распространяющая морозный смертный холод. 

Молотов уверял, что в Кремле знали уже и день, и час. И, как только грянет, трудно предсказать, во что это выльется, учитывая наличие огромного количества колеблющихся, ненадежных, обиженных и недовольных...

Уже был арестован Ягода — у которого при обыске, помимо того самого резинового фаллоса, выгребли кучу всяких интересных вещей вроде девятнадцати револьверов, одиннадцати порнографических фильмов, коллекции порнографических снимков (почти четыре тысячи). На освободившийся пост срочно требовался надежнейший товарищ, который сможет быстро и хватко произвести обезвреживание.

Товарищ такой нашелся. Будем знакомиться: Николай Иванович Ежов, новоиспеченный Генеральный комиссар государственной безопасности. Допрежь того — секретарь ЦК. Профессиональный партаппаратчик с огромным стажем и незаконченным начальным образованием, работник исполнительный, аккуратнейший, толковый — загляденье! Правда, потаенный педераст — отчего молодая супруга Евгения регулярно обнаруживается то в постели Исаака Бабеля, то в гостиничном номере Михаила Шолохова (где их активное общение моментально зафиксировано подслушкой НКВД и добросовестно описано суконным языком в рапорте).

И Ежов засучил рукава и надел свои знаменитые «ежовые рукавицы», изображенные на тогдашних плакатах — шипастые, жуткие, любую гидру так зажмут, что не вывернется...

И начался Большой Террор! Хватали маршалов и наркомов, генералов и секретарей обкомов, всякой твари по семь пар... На допросах они рассказывали массу интересного — и о заговоре, и о многом другом...

Удары сплошь и рядом сыпались вслепую. Били по площадям — потому что уже казалось, что верить нельзя никому, измена может обнаружиться повсюду.

Сталин осатанел!

Именно это выражение употребляли впоследствии и Катанович, и Молотов. Сталин осатанел от вскрывавшейся повсюду измены и лжи — время и обстановка были таковы, что понять его можно. «Я видел и знал нескольких разных Сталиных», — скажет потом престарелый Каганович. Вот то-то и оно...

В армии вновь возрождается забытый было институт комиссаров — чтобы присматривали за командирами. Теперь ни один командир, начиная от полка и выше, не может принимать решение в одиночку. Если заговора не было — это нововведение выглядит бессмысленным, нелепым, ненужным. Если военный заговор был — это естественная и необходимая мера, чтобы не вынырнули новые Нехаевы и Тухачевские.

Берут не только военных и партийцев. Берут людей творческих. Подгребли Исаака Бабеля, конармейца и чекиста в прошлом — не за вольнодумство, а за шашни с окружением Ежова. Впрочем, это случится чуть погодя...

Берут Михаила Кольцова — опять-таки не за вольнодумство. В материалах дела лежат сигналы о том, что во время испанской командировки Кольцов, известный давними симпатиями к Троцкому, вступил в непозволительные контакты с испанской троцкистской организацией ПОУМ. Сигналы исходят от человека не мелкого и осведомленного — генерального комиссара испанских интербригад Андре Марта. На XX съезде их высочайше повелено будет считать ложью. Как знать...

И вот здесь стоит вернуться к той самой «папке Орлова», о которой шел разговор в первом томе. О материалах, якобы доказывающих работу Сталина на охранное отделение.

Нелишним будет предположить, что эта папка все же существовала в действительности. Вот только материалы были не подлинниками, а искусно сфабрикованными фальшивками. Нельзя исключать, что эту папку и в самом деле намеревались господа заговорщики предъявить на высоком партийном пленуме и потребовать отставки, а то и ареста Сталина. Подобные приемчики в мировой истории нередки. Когда германские генералы еще до войны готовили очередные заговоры против Гитлера, они тоже что-то такое фабриковали...

Большой Террор бушевал над страной, как смерч!

Вот только, я вас умоляю, не нужно рассматривать его с тех точек зрения, которые навязали во времена хрущевской «оттепели» недалекие борзописцы: якобы олицетворением зла был один-единственный человек, Сталин, зверь и параноик, что это он, злодей, рассылал из Кремля людоедские приказы, а партия, армия, народ, оцепенев в смертном ужасе, как завороженные удавом кролики, эти приказы скрепя сердце исполняли, в глубине души содрогаясь от омерзения и неприятия...

Все было гораздо сложнее и непригляднее!

Партийная верхушка как раз и состояла из людей, заляпанных кровью по самые уши, давным-давно, еще с семнадцатого, привыкших цедить кровь алую без малейшего внутреннего сопротивления. Они сами были людоедами, превосходящими Сталина на пару порядков!

Первую крупную чистку в армии, еще в 1931 г., устроил товарищ Гамарник — сотни командиров с малейшим пятнышком в анкете были уволены, арестованы, выброшены.

Еще в 1921 г. будущие «сталинские безвинные жертвы» Артузов и Уншлихт теми же методами чистили Балтийский флот от подозрительных, по их мнению, военспецов — снова аресты, высылки, репрессии по спискам, выбивание признаний в шпионаже и пособничестве белогвардейцам...

Еще в 1918 г. по сфабрикованному обвинению Троцкий и его команда арестовали и расстреляли адмирала Щастного — как раз по той методике, что будет применена в 1937-м...

Еще в Гражданскую товарищ Смилга пытался по вымышленным насквозь обвинениям расстрелять легендарного командира Думенко (к слову, Думенко, как мог, защищал Сталин, но — не смог).

Тот же Смилга чуть позже подвел под расстрел знаменитого Миронова, который был не по нраву Троцкому.

Подобные примеры можно приводить до бесконечности. Все «безвинные жертвы Сталина» были в крови по уши — и в 1937 г. они с превеликим усердием изничтожали друг друга !

Не Сталин, а Роберт Индрикович Эйхе предложил создать органы внесудебной расправы, знаменитые «тройки», состоявшие из первого секретаря, местного прокурора и главы НКВД (города, области, края, республики). Ну, а в том, что год спустя именно такая тройка прислонила к стене товарища Эйхе, нет, по моему глубокому убеждению, ничего, кроме грустной справедливости...

Партийная верхушка прямо-таки с упоением включилась в резню!

Июнь 1937-го, Узбекистан. Первый секретарь ЦК тамошней компартии Икрамов просит Москву немедленно снять с должности председателя Совнаркома республики Файзуллу Ходжаева как врага и контрреволюционера — и приводит столь длинный список обвинений, что после этого Ходжаев и дня не может задержаться на свободе.

И сняли Ходжаева, и арестовали — а парой месяцев позже исключили из партии и арестовали самого Икрамова. Оба они проходили по одному делу, оба были расстреляны в одной партии приговоренных.

Омск. Первый секретарь обкома Булатов радостно рапортует, что в результате его ударной работы сняты и исключены из партии враги народа, маскировавшиеся под ответственных партийных работников. Чуть позже по тем же самым обвинениям повяжут товарища Булатова: коридоры кончаются стенкой...

Первый секретарь ЦК компартии Казахстана Мирзоян просит Москву снять с должности председателя тамошнего ЦИК товарища Кулумбетова. Сняли, арестовали, расстреляли. А через годик пустили по тому же маршруту и Мирзояна.

В Туркмении первый секретарь Анна-Мухамедов снял с работы, исключил из партии и передал НКВД трех высокопоставленных партийных и советских работников, о чем с гордостью отрапортовал. Финал, по-моему, уже угадывается? Верно. И трех месяцев не прошло, как Анна-Мухамедова...

На Украине товарищ Косиор искореняет врагов народа, снимая с должностей, исключая из партии старых друзей. Потом пришел товарищ Постышев и взялся за Косиора, а там другие взялись за Постышева...

В Белоруссии громит партийные и советские кадры товарищ Шарангович с командою, отыскивая повсюду врагов, вредителей и левых уклонистов. Чуть погодя...

Ну, полагаю, достаточно. Везде одна и та же картина: кружат в жутком хороводе «старые большевики», увлеченно, искренне ставя к стенке былых сподвижников и сами попадая в тот же острозубый механизм.

Подавляющее большинство их нисколько не сомневалось в правильности происходящего — и готово было широко во всем этом участвовать. Сбой происходил исключительно, когда в жернова попадали сами верные ленинцы.

Характернейший пример образа мыслей, мотивов и побуждений — подробные, обстоятельные мемуары Евгении Гинзбург, прогремевший некогда «Крутой маршрут». Там все это описано подробно, с той простотой, что хуже воровства. Евгения ничуть не сомневается, что действия Политбюро и НКВД правильны. Она просто-напросто рвется доказать, что сама абсолютно невиновна (не понимая, что попала в «процент»). И если бы ее тогда выпустили, она участвовала бы в Большом Терроре со всем пылом и усердием — совершенно искренне, заметьте, без малейшей примеси шкурных мотивов! Некоторых, кстати, выпускали. И они потом включались в процесс. Опять-таки совершенно искренне веря, что в их случае партии достало мудрости разобраться, а вот остальные — закоренелые враги. Таков уж был менталитет этой публики, и ничего тут не попишешь...

Это была не молчаливая покорность не рассуждающей массы исходящим с самого верха людоедским директивам, а чуть ли не всеобщее соучастие. По разным оценкам, от шестидесяти до семидесяти процентов военных были арестованы в результате доносов и сигналов, исходивших из их же собственной среды. Как и в случае с партийцами, армия была драконом, поражающим собственный хвост...

В научном мире — то же самое. Шафаревич вспоминает, что одного из создателей советской математической школы Лузина травили политическими обвинениями не безграмотные следователи и бдительные институтские вахтеры, а «самые блестящие советские математики». Ученым кротость духа мало свойственна, по совести-то говоря. Тот еще народец. Чуточку отвлекшись от темы, можно вспомнить, что милейший и гуманнейший академик Сахаров еще в начале шестидесятых заявился к контр-адмиралу Фомину, ответственному за ядерные боеприпасы советского ВМФ, с гениальной, по его мнению, идеей: создать водородную бомбу в 100 мегатонн, заделать ее в торпеду и ка-ак шарахнуть по Соединенным Штатам! Академик захлебывался от восторга:

— Все восточное побережье США сразу исчезнет с лица земли со всеми своими городами и миллионами жителей!

И отвисла, по воспоминаниям свидетелей, челюсть у контр-адмирала, и молчал он долго, ошарашенно, а потом заорал:

—Да вы, ученые, совсем озверели! Мы, моряки, привыкли бороться с врагом в открытом бою, а не уничтожать мирное население!

Сам Сахаров вспоминал: «Я устыдился и ни с кем более не обсуждал своего проекта...»

Дело не в личности Сахарова, а в общем настрое мыслей ученых. Западные высоколобые творцы атомной бомбы тоже, помнится, видели в трагедии Хиросимы лишь «великолепную физику».

Короче говоря, партийцы, военные, ученые, писатели и все прочие, вплоть до знатных кролиководов и комсомольцев, с упоением жрали друг друга. Кто искренне верил, что обязан истребить врагов, кто сводил счеты...

Вот только не надо мне чирикать про исконно российский менталитет и нашу звериную натуру, воспитанную вековой отсталостью!

В любой западной стране, цивилизованной, законопослушной, гуманной и сытой существует в той же науке борьба кланов и авторитетов. Правда, проходит она без особых последствий для участников, поскольку дискуссии чисто теоретические и приносят проигравшей стороне лишь моральный ущерб.

А вот теперь проведем умозрительный эксперимент. Пусть отныне мистер Титькинс, уважаемый профессор Кембриджа, твердо знает: если он настрочит в Скотланд-Ярд донос на своего вечного врага и оппонента, профессора Оксфорда мистера Попкинса, что Попкинс питает антибританские настроения, с ирландскими экстремистами связан, а под кроватью припас топор, которым вполне может стукнуть по голове королеву во время ее грядущего визита... Если Титысинс твердо знает, что в результате этого доноса вражина Попкинс непременно будет заарестован...

Настучит или нет? Думаете, нет?

Безусловно, кто-то воздержался бы от этакой гнуси. А кто-то и нет...

У нас перед глазами блестящий пример: Третий Рейх. Благонравные интеллектуалы и интеллигенты взапуски друг на друга стучали в гестапо, и политические обвинения шили бестрепетно, и высоко несли знамя «арийской физики», противопоставленной «физике жидовской»...

А если кому-то пример Германии покажется не вполне корректным, давайте вспомним о Соединенных Штатах Америки и незабвенном сенаторе Маккарти с его «комиссиями по расследованию антиамериканской деятельности». Эх, как развернулись тогда иные отдельно взятые мастера культуры! И доносы друг на друга строчили, подписанные и анонимные, и заседали в означенных комиссиях, прорабатывая «ненадежных» и «сомнительных» коллег по ремеслу в добротном стиле сталинских «троек»... Великий комик Чарли Чаплин, кстати, вынужден был бежать из Америки после того, как за него подобная комиссия принялась всерьез: красный мол, агитатор, да еще и педофил!

В США не расстреливали, правда. Но иные «враги народа» все же оказались в тюрьме, а многим сломали жизнь, выбросили из профессии, в нищету окунули, до самоубийства довели... И никакого Сталина поблизости! Старейшая демократия благоухает!

А теперь — о статистике. До сих пор встречаются утверждения об «обезглавленной» армии, прямо-таки обезлюдевшей. Фантастические, дикие, ни с чем не сообразные цифры оглоушивают по мозгам впечатлительного читателя...

Увы, увы... Статистика, несмотря на многочисленные анекдоты, все же наука точная. В 1937 г., при численности офицерского корпуса 144 300 человек, были репрессированы и числились исключенными из состава армии 11 034 человека — около восьми процентов! В 1938 г. из 179 000 командиров и генералов репрессированы и не восстановлены в правах 6742 человека — три с небольшим процента! А ведь надо учитывать еще, что «репрессалии» частенько не касались политики: иные товарищи командиры были из армии вышвырнуты за растраты, пьянство, те или иные упущения по службе. Вы что, всерьез полагаете, что при Сталине интенданты не хапали казенного имущества, а бравые вояки не палили по пьянке из личного оружия где-нибудь на танцульках? Девочек не насиловали? Морды «шпакам» не били? Ого! В старых архивах такие художества помянуты, каких ни в одной армии мира не спустят...

И еще. Маленький нюанс. РККА по сравнению с европейскими армиями была перегружена офицерским составом. Примерно девять процентов от общей численности. В Германии, кстати, — всего четыре процента, во Франции — четыре с половиной, в Британии — шесть. Так что в некоторых случаях шло примитивнейшее сокращение раздутых штатов.

А ведь существовали еще «тройки» по чисто уголовным делам! Которые без суда и следствия, по оперативным материалам, рассматривали примерно треть всех уголовных дел. Гребли рецидивистов и «лиц, связанных с преступной средой» (скупщиков краденого, держателей притонов и тому подобный элемент). И, знаете ли, система эта нанесла изрядный удар организованной преступности и порядок навела...

Ну, а для тех, кто полагает, будто 1937 год являл собою сплошное беззаконие — несколько примечательных фактов...

Московский городской суд. Некую Матрену Кулькову соседи обвинили в контрреволюционной агитации, написали, куда следует. Однако судья Рожнов быстро установил, что главная «свидетельница» хотела таким незамысловатым образом захапать Матренину комнатушку. И оправдал Матрену вчистую.

Тот же суд, парой месяцев спустя. Судья Иванов оправдывает неких Синева и Молоткова, которых следствие пыталось подвести под 58-ю за то, что не подписались на заем.

А вот уже — тридцать девятый. Инженер Стрельцов, повздорив с руководителями своего ведомства, накатал заяву в Прокуратуру СССР, обвинил аж тринадцать своих начальников во вредительстве, требовал срочно осудить, как врагов народа. И что же, примчались за ними набитые костоломами «воронки»?

Ага! «Воронок» прикатил за самим Стрельцовым. И вкатили болезному два года за ложные доносы. Кому-нибудь его жалко? И ведь нельзя исключать, что после XX съезда означенный инженер не шлялся по реабилитационным комиссиям и не объявлял себя безвинной жертвой бериевщины...

Самые любопытные метаморфозы происходили в те времена даже с заключенными. Кинорежиссер Георгий Данелия вспоминает про своего дядю Сандро: судили этого дядю и отправили на Беломорканал — вот только после отбытия срока не только орденом наградили, а забрали к себе уже в другом качестве, и долго потом дядя Сандро трудился в системе ГУЛАГа, до начальника лагеря дорос... Интересно, дядя Сандро — палач или жертва? С маху можно ответить?

Большой Террор (что многими, в том числе и за границей, отмечалось) имел еще и такой поразительный эффект: в СССР были почти начисто вырублены те кадры, что могли впоследствии создать серьезную пятую колонну. Многие остались, конечно, и всплыли потом в облике бургомистров, полицаев и старост, но основной контингент потенциальных предателей был ликвидирован.

Франция, к примеру, подобной чистки у себя не провела. Результат? Страна рухнула в одночасье. И отнюдь не потому только, что армия сражалась бездарно и вяло (хотя и это нельзя сбрасывать со счетов). Во Франции практически безнаказанно действовала чертова туча «оборотней». Вроде бывшего коммунистического лидера Дорио, после оккупации объявившегося в эсэсовской форме, вроде социалиста Дэа, ставшего одним из главных прогитлеровских деятелей. Вот что писал видный французский журналист Анри Симон: «Саботаж был не только делом рук гитлеровских агентов. В нем участвовала большая часть делового мира, а также высокопоставленные лица из числа гражданских и военных властей... Франция не была побеждена Гитлером. Она была разрушена изнутри „пятой колонной“, обладавшей самыми влиятельными связями в правительстве, в деловых кругах, в государственном аппарате и в армии».

А от себя рекомендую еще книгу А. Верта «Франция, 1940-1950». Там это описано не менее подробно...

Наших потенциальных предателей придушили в тридцать седьмом! Кое-кто, правда, уцелел — но об этом позже...

Мы же вернемся к Ежову. Деятельность которого с определенного момента стала не просто вызывать опасения — дело принимало крайне опасный оборот...

Власть, как давно подмечено, развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно. Сталин этой опасности избежал — ну, так то ж Сталин... Ежов сломался!

Не выдержал испытания абсолютной властью и полнейшей вседозволенностью. Тут примешивались еще и те качества характера, о которых поминал как-то прекрасно его знавший партиец Москвин («Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять, а быть уверенным — он все сделает. У Ежова есть только один, правда, существенный, недостаток: он не умеет останавливаться. Ежов — не останавливается. Иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить...»)

А если следить некогда? И некому?

Ежова несло!

Террор все более приобретал черты не разумной акции, а слепой вакханалии. Чекисты остервенело гнали показатели. Они так привыкли. Так было проще и приятнее — да и выгода налицо... Вся несправедливость, все выбитые ложные признания, все договоры и неправедно пролитая кровь — это как раз вина не Сталина и его команды, а Ежова и доставшегося ему механизма. Сталину нужно было выявить и обезвредить реальных заговорщиков. К сожалению, в какой-то момент стало ясно, что всемогущий НКВД свернул категорически не туда.

Уже заведено дело на Молотова. Уже выбивают показания на Ворошилова. Уже пьяный Ежов на одном из ведомственных банкетов открытым текстом выдает: начальник областного НКВД должен царем и богом встать над местными партийцами и советскими работниками, потому что нет в стране другой власти, кроме НКВД!

А за спиной крошки-наркома одобрительно покачивают головами энергичные, сильные, кровавые волчары вроде Михаила Фриновского, Евдокимова, Дагина. Люди, не верящие ни в Бога, ни в черта, привычные к крови и вовсе не имеющие ничего против идеи стать единственной властью в стране. А собственно, зачем им теперь Сталин? Политбюро? И прочие Верховные Советы?

Тайная полиция, почуяв волюшку, готова сделать последний, логически вытекающий из всего предыдущего шаг. Зная этих людей, можно не сомневаться, что готовились они всерьез...

Над тем временем — непроницаемый мрак. Мы, быть может, никогда не узнаем подробностей — разве что все же сохранилось что-то в архивах. Молотов, и Каганович, порой хоть чуточку да откровенничавшие с журналистами и писателями, касаемо победы над Ежовым хранят совершеннейшее молчание. Хотя сомнению не подлежит: была предпринята некая акция...

В той ситуации одних бюрократических методов определенно не хватило бы для устранения очередной угрозы. Мало было просто подмахнуть приказ о снятии наркома Ежова, верхушки НКВД и назначении на эти места новых людей. Не тот расклад. Заговор НКВД, несомненно, существовал — и эти люди ни за что не позволили бы сожрать их просто так, посредством бюрократической процедуры, росчерка на бумаге...

Если о планах Ежова и его сообщников наверняка хранят память хоть какие-то бумаги в секретных архивах, то о той самой акции Сталина, которая просто обязана была быть, мы не узнаем уже ничего и никогда. Сталин в подобных случаях обходился без клочка бумаги.

Времени уже нет! Нет! Два начальника областных управлений НКВД, из Ярославля и Казахстана, обратились к Сталину с письмами, в которых сообщают, что Ежов откровенно намекал в беседах с ними на предстоящие аресты высшего руководства в канун Великого Октября...

И в НКВД появляется новый первый заместитель наркома — Лаврентий Павлович Берия, бывший первый секретарь ЦК компартии Грузии, бывший чекист, талантливый управленец, никоим образом не партийный пустомеля, человек дела. Ежова давят медленно — Берия потихоньку забирает в свои руки управление наркоматом государственной безопасности, не спеша расставляет на ключевых постах верных людей, таких же молодых, энергичных, умных, деловых, ничуть не похожих на прежних зажравшихся баронов. Идет новое поколение — те, кто никогда уже не будут строить из себя капризных красных вельмож.

Черт побери, какие они все молодые! Редко-редко кому за сорок: Мильштейн, Меркулов, Павел Мешик (этому — двадцать девять!), Богдан и Амаяк Кобуловы, Влодзимирский...

И они крушат ежовцев. В пух и прах. Внесудебные «тройки» ликвидированы. Массовые аресты и высылки запрещены. Прокуратура проверяет обоснованность уже случившихся арестов. Две трети руководящих работников НКВД убраны. Из тюрем и лагерей возвращаются оклеветанные. Органы в узде...

Вот теперь только и можно говорить, что Сталин полностью контролирует партию, армию, госаппарат, страну.

Вот теперь он и в самом деле садится на Ледяной Трон. Весной тридцать девятого...

Увы, и сейчас, когда эти строки пишутся, попытки представить Тухачевского и его компанию в образе безвинных ягнят не просто предпринимаются вновь и вновь (свобода слова, что поделать), но обставляются такими, с позволения сказать, «аргументами», что диву даешься...

Вот, скажем, набравший размах буквально в последний год последовательный и заядлый «реабилитатор» Н. Черушев. Мимо его трудов праведных пройти просто невозможно — потому что он разработал целую систему «реабилитанса», стройную и громоздкую заслуживающую самой вдумчивой критики...

Беда даже не в том, что означенный Черушев, как сплошь и рядом у «реабилитаторов» водится, привычно занимается прямыми подтасовками. Приводит, скажем, известное выступление Сталин на заседании Военного совета: «Хорошо, если бы товарищи взялись и наметили в каждой определенной организации двух своих заместителей и начали выращивать их как по политической части, так и по командной части».

И патетически восклицает: «Какой цинизм! Советовать командиру или политработнику готовить себе замену в ожидании ареста!»

Позвольте, а при чем тут арест?! Стенограмма этого совещания давным-давно опубликована полностью. И в ней черным по белому написано, что заместителей следует «выращивать» для того, чтобы они заменили командиров, когда те пойдут на повышение! Армия резко увеличивается, возникает множество новых полков и дивизий, эскадрилий и кораблей, возникает множество вакансий! Об этом и речь.

Далее Черушев с детским простодушием изумляется предположению, будто на СССР в союзе с Германией и Японией могла напасть Польша. Вариант этот кажется г-ну Черушеву совершенно диким и несуразным...

Тут и опровергать нечего. Читатели этой книги, думается мне, уже узнали достаточно о предвоенных шашнях Польши с Германией и Японией. Не один год существовала вполне реальная угроза, что Польша нападет на нас как раз в союзе с означенными державами, что польские военные и не скрывали вовсе. Это потом ситуация резко изменилась.

Итак, «весомые аргументы» Черушева в пользу небытия военного заговора:

«Отсутствие достаточно четко выраженной организационной структурны и программных документов». (И далее многословно вспоминается, что вот у декабристов-де все это было...)

Что тут скажешь? Нелепо сравнивать заговор начала девятнадцатого века и почти середины двадцатого. Толковому заговору подобная бюрократия только вредит и ставит под угрозу планируемый успех.

«Не имеется ни одного письменного списка заговорщической организации, ни одного письма о делах заговора, ни одного перехваченного курьера или связного с секретной запиской, с прокламациями или обращением к народу. Как не было ни одной подпольной типографии или радиопередатчика».

Список членов заговорщической организации?! Да его, батенька, и у декабристов не было! Нужно быть вовсе уж совершеннейшим идиотом, чтобы подобные списки составлять. Между прочим, у заговора военных 1944 г. против Гитлера точно так же не было ни списка членов, ни секретных записок, ни перехваченных курьеров, ни прокламаций, ни даже «обращения к народу». И типографии подпольной не было. И радиопередатчика. Но заговор тем не менее существовал, мало того, однажды все же грянул...

Отсутствие обличительных материалов: «письма и телеграммы, дневниковые записи, образцы холодного и огнестрельного оружия, жалобы и заявления соседей, сослуживцев, подчиненных».

Это и вовсе ни в какие ворота не лезет! Какие такие «соседи» могли быть у жившего всю жизнь в барских особняках маршала Тухачевского? Или Уборевич обитал в коммунальной квартире, куда заговорщики сходились и орали так, что их могла подслушать любая тетя Маня?!

Какие такие телеграммы? «Москва Гамарнику тчк Завтра мочим Сталина зпт присоединяйся зпт наши соберутся у Примакова тчк Миша». Так, что ли? Что за неведомые «образцы холодного и огнестрельного оружия»? Зачем прятать под кроватью припасенную для Сталина блескучую шашку, если заговор затеян людьми, в распоряжении которых — полки, эскадрильи и танковые батальоны?

«Ни одна из жен арестованных командиров не показала против мужа. А это значит, что они ничего не знали о „преступной деятельности“ своих мужей. Не знали потому, что такой деятельности просто не было».

Ну, во-первых, жены все же давали интересные показания — хотя бы супруга маршала Егорова. А во-вторых... Как это себе Черушев представляет? Приличный заговорщик просто обязан делиться с женой планами и задумками?

Представляете? Приходит это домой маршал Тухачевский:

— Как дела, пупсик? — интересуется верная жена. — Что нового?

— Сталина вот на той неделе свергаем, — рассеянно отвечает маршал, уплетая пельмешки. — Кремль займем танками. Узел связи захватит Дима Шмидт, он парень толковый, справится. Ворошилова повяжет Уншлихт с адъютантами, ну, и вообще...

— Котик! — в совершеннейшем восторге вопит супруга. — Ты же у меня прямо Бонапарт! Что в фас, что в профиль! А Молотов как?

— А Молотова Якир повяжет прямо в Совнаркоме, — солидно отвечает «котик». — Силами второго полка Московской Пролетарской стрелковой...

Тут ноги у женушки от восторга подкашиваются, и она, восхищенно визжа, отдается своему Бонапарту прямо на кухонном столе. А за пару кварталов от них Уборевич, собрав домашних на веранде, проникновенно повествует жене, детям, теще и племяннице, как он будет захватывать Генштаб и какими силами. А в Барвихе, на даче, Ян Борисович Гамарник вдохновенно чертит химическим карандашом прямо по белоснежной скатерти — это он любимой супруге план захвата ближней сталинской дачи объясняет во всех подробностях... Картина маслом!

А Черушев увлеченно дуркует: «Не было системы связи, явок, паролей, кодов, системы собственной безопасности и прочих атрибутов подпольной заговорщической деятельности».

Чушь это, а не атрибуты. Ни один серьезный заговорщик в такие «атрибуты» играться не станет...

«Так называемые „заговорщики“, в том числе освобожденные накануне Великой Отечественной войны, в один голос заявляют: никакого заговора в Красной Армии не было».

А что, могло быть иначе? Освободили перед Великой Отечественной кого-то из реальных заговорщиков — ну так вот ему свезло. Идет он, не медля, прямо на Лубянку и говорит Берии:

— Лаврентий Палыч, а зря ты меня выпустил! Заговор-то был!

Между прочим, троцкизм не был реабилитирован и на XX съезде. В хрущевские времена объявили безвинными, белыми и пушистыми исключительно Тухачевского с компанией и часть партийцев. Троцкизм по-прежнему оставался восьмым смертным грехом. В этих условиях тем, кто схватил срок за участие в ориентированном на Троцкого подполье, оставалось одно: невинно тараща глазенки, поддакивать Никите: не было заговора, не было, не было! Параноик Сталин, мол...

В общем, хотел бы я быть начальником тайной полиции в том государстве, где заговор возглавлял бы г-н Черушев. Уж он-то наверняка действовал бы в полном соответствии с вышеописанными им самим «системами». Для начала составил бы точный «Список членов заговора» с кличками, кодами. Потом развел бы полпуда бумаг: явки, пароли, секретная переписка... Потом разослал бы тридцать пять тысяч одних курьеров. Потом начал бы складывать в подвале тюки «прокламаций», заводить тайные типографии и подпольные радиостанции, сочинять «обращения к народу», складировать «образцы холодного и огнестрельного оружия», вести протоколы каждого тайного заседания с резолюциями и результатами поименного голосования. А попутно во всех деталях расписывал бы планы грядущего путча законной жене и всем трем любовницам.

То-то удовольствие было бы ловить такого! Палец о палец не ударив, ни малейших усилий не потратив! Этакий заговор очень быстро провалился бы сам собою — только складывай в мешок «путчистов» да получай ордена с парадными аксельбантами...

Между прочим, декабристы оттого и провалились, что составляли пухлые конституции и прочие меморандумы, курьеров гоняли по самым пустяковым поводам, «обращений к народу» сочинили ворох, а планы взятия власти обсуждали с таким шумством и многолюдством, что подслушать их мог любой дворник. А потому еще до 14 декабря правительство знало о них едва ли не все.

Но, кстати, у декабристов не было ни единого склада с прокламациями, ни единой явки, никаких кодов и образцов оружия. Осмелится ли на этом основании г-н Черушев утверждать, что их заговор вымышлен царской тайной полицией? Ведь по его же логике так и выходит...

Ладно, посмеялись, а теперь давай похмуримся. То есть, вернемся к серьезным темам.

Любопытно бы знать, что говорили, что писали о «мнимом» заговоре Тухачевского за границей? Небось, высмеивали параноика Сталина?

Держите карман шире! Все обстояло как раз наоборот. Вот что писал о заговорщиках не самый глупый на свете писатель Л. Фейхтвангер: «Большинство этих обвиняемых были в первую очередь конспираторами, революционерами: всю свою жизнь они были страстными бунтовщиками и сторонниками переворота — в этом было их призвание... Они были в некоторой степени разжалованными... Но „никто не может быть опасней офицера, с которого сорвали погоны“, говорит Радек, которому это должно быть хорошо известно».

А я вам что доказываю?! Вообще, рекомендую книгу Фейхтвангера «Москва. 1937» для вдумчивого прочтения. Она того стоит.

Президент Чехословакии Бенеш понимал события тоже совершенно правильно: «...в этих процессах, особенно в процессе Тухачевского, дело шло вовсе не о шпионах и диверсиях, а о прямой и ясной заговорщической деятельности с целью ниспровержения существующего строя. Он убежден, что Тухачевский, Якир и Путна (Бенеш все время почему-то называл только этих трех военачальников) не являлись шпионами, но что они являлись заговорщиками, он в том не сомневался» (доклад советского посла в Праге Александровского о беседе с Бенешем).

А дело все в том, что Бенеш к тому времени уже получил через своих разведчиков и дипломатов достаточно информации о реальности заговора. Те же самые сведения были и у французской разведки, у польской, у английской. В 1936 г. премьер-министр Франции Леон Блюм даже отказался подписать соглашение о военном союзе с СССР, поскольку по его данным (внимание!) «руководители советского Генштаба поддерживают подозрительные связи с Германией». Это он Уборевича имел в виду! Были некие шашни Уборевича с высшими чинами вермахта, которые крайне злили Гитлера, а Сталину дали материал для размышлений.

Вообще, по выражению историка А. Колпакиди, «вся Европа жужжала о грядущем перевороте, о малопонятных связях Красной Армии и рейхсвера». Конкретных примеров множество...

Американский посол в Москве Джозеф Дэвис: «Значительная часть всего мира считала тогда, что знаменитые процессы изменников и чистки 1935-1938 гг. являются возмутительными примерами варварства, неблагодарности и проявления истерии. Однако в настоящее время стало очевидно, что они свидетельствовали о поразительной дальновидности Сталина и его близких соратников... Сталин и его соратники убрали предательские элементы».

Через несколько дней после нападения Гитлера на СССР Дэвиса спросили:

— А что вы скажете относительно членов пятой колонны в России?

Дэвис спокойно ответил:

— У них таких нет, они их расстреляли...

Дэвис о процессе Пятакова и Радека:

«Порядок процесса разительно отличается от того, что принят в Америке, однако, учитывая то, что природа людей одинакова повсюду, и опираясь на собственный адвокатский опыт (! — А. Б.), можно сделать вывод, что обвиняемые говорят правду, признавая свою вину в совершении тяжких преступлений».

До сих пор, правда, можно услышать или прочитать, будто признания обвиняемых на этом самом процессе были вырваны если не пытками, то «гипнозом» или «химическими препаратами». А знаете, кто первым запустил эту мульку?

Герр Иозеф Геббельс, рейхсминистр пропаганды Третьего Рейха!

Вот записи из его дневника:

«26 января 1937 г. Обвиняемые сознаются во всем. Им дали какой-то тайный яд. Или они в гипнозе, иначе это просто невозможно понять...

27 января 1937 г. В России продолжается показательный процесс... там царит безумие. Они воздействуют на обвиняемых ядом или гипнозом.

10 июля 1937 г. Сталин психически болен, иначе невозможно объяснить его кровавый режим... (чья бы корова мычала! — А. Б.) 22 декабря 1937 г. Сталин и (пропуск в тексте) больны. Сумасшедший!»

И пошла писать губерния. Подчеркиваю: здесь, в дневниках Геббельса, и берет начало теория «сталинского безумия», которую впоследствии затрепали от неумеренного употребления. «Тайные яды» придумал Геббельс. И «гипноз» придумал Геббельс. А ведь даже Троцкий, самый лютый и последовательный ненавистник Сталина, написал о нем немало поношений и глупостей, но вот о «безумии» Сталина, я специально изучал, ни разу не упомянул ни словечком. Потому что, будучи сам во многом таким же знатоком политической интриги, сторонником самых жестких методов в политической борьбе, прекрасно понимал, что «безумием» происходящее не объяснить. Но кто бы втолковал это придурку-хромоножке в ранге рейхсминистра...

Что характерно, в сорок пятом они запели совершенно другие песни — и Геббельс, и сам Гитлер. Понадобилось четыре года, в течение которых господа генералы обрушивали на Гитлера потоки лжи и своевольничали самым фантастическим образом, чтобы он понял, что к чему. И взвыл, как кот, которому в дверях прищемили хвост: боже, как прав был Сталин! Как мудро он поступил, устроив генералам хорошую баню! Вот бы и нам...

Но было поздно. По Берлину уже лупила советская артиллерия. И начал Адольф Алоизович, не прополовший вовремя свою генеральскую вольницу, с тягостным вздохом примащивать к виску пистолетик...

Жесткие варианты решения тех или иных политических проблем, вообще сложных вопросов — принадлежность не одной лишь советской системы.

Американцы, как известно, в 1942 г. отправили в концлагерь примерно 112 тысяч своих граждан японского происхождения.

Большинство из них, кстати, родились уже в Америке и в Японии не бывали отроду. Их тогда же обвиняли в том, что они отравляют фрукты и овощи, строят клумбы так, что те указывают на ближайшие аэродромы, подают сигналы японским подводным лодкам и стреляют в спину американским солдатам. Все эти люди просидели за колючкой до конца войны. Ни одно из обвинений не подтвердилось. Никто и не думает оправдываться, просто (внимание!) говорят, что такое уж тогда было время, тяжелое и сложное, требовавшее суровых решений...

Англичане в свое время точно так же загнали за колючку всех своих числившихся на учете нацистов — не за какие-то реальные дела, а за убеждения. В том числе тяжелобольных и даже психически ненормальных. Англия тогда, кстати, еще не находилась в состоянии войны с Германией. Тогда же одному благонамеренному обывателю, сдуру заявившему на улице, что «у Великобритании нет шансов победить в этой войне», влепили месяц тюрьмы, чтобы впредь не умничал. А некоей леди, неосмотрительно брякнувшей, что Гитлер «хороший правитель, лучше, чем Черчилль», совершенно по-советски навесили пятерик. Не пять месяцев, а пять лет.

В апреле сорок пятого американцы вошли в Дахау, где обнаружили на путях полсотни вагонов, набитых трупами заключенных. Недолго думая, поставили к стенке 346 тамошних охранников и перестреляли всех (и правильно!)

Есть еще, если кто не знает, «пропавший миллион». Имеется в виду миллион немецких военнопленных, неведомо куда сгинувших после войны. Поначалу, как водится, грешили на Советы, но впоследствии выяснилось, что этот миллион человек отдал Богу Душу из-за жестокого обращения в американских, английских и французских лагерях для пленных.

В общем, в тяжелые, критические моменты истории все без исключения страны, даже самые раздемократические, без малейших колебаний практикуют предельно жесткие методы решения проблем насущных. Вот только по какому-то двойному стандарту Запад всегда остается белым и пушистым, а мы с вами — варварами и дикарями...

Вот многозначительный пример, на первый взгляд, к теме нашего повествования не имеющий отношения. Вышла недавно в русском переводе книжка некоего немца о своих соотечественниках, взятых в плен и интернированных в СССР. Помимо прочего, наш колбасник проливает горючие слезы над печальной судьбой двадцатилетнего жителя Вены Герберта Киллиана, которому сталинские палачи дали три года колымских лагерей за «незначительный проступок»: он всего лишь... ударил «советского ребенка, жившего в оккупационной зоне Австрии».

Всего лишь... Я человек спокойный, но тут меня замутило от омерзения к неведомому мне автору сей книжонки. И сразу задал себе два вопроса. Первый: что сделали бы немцы с двадцатилетним советским парнем, который где-нибудь в оккупированном Киеве ударил немецкого ребенка? Второй: что присудила бы австрийская Фемида сегодняшнему молодому австрийцу, который на прошлой неделе в Вене ударил бы ребенка? Неужели напоили бы пивком с соленой рыбкой? Ох уж эти мне двойные стандарты...

И в завершение, чтобы закрыть тему — выдержки из книги довольно заметного немецкого историка Пауля Карелла, он же Шмидт (между прочим, участника Второй мировой). Означенный Карелл отчего-то не верит ни в сталинскую паранойю, ни в яды, ни в гипнотизм. А пишет нечто совершенно иное: «В марте 1937 г. схватка между тайными агентами Тухачевского и Сталина приобрела особенно драматичный характер. На 1 мая 1937 г. был назначен переворот против Сталина, главным образом потому, что первомайские парады позволяют передвигать существенные контингенты войск в Москву, не вызвав подозрений. То ли по воле случая, то ли вследствие коварства Сталина, но произошла отсрочка планов. В Кремле было объявлено, что маршал Тухачевский возглавит советскую делегацию, отправляющуюся в Лондон для участия в церемонии коронации короля Георга VI 12 мая 1937 г. Тухачевский успокоился. Он отложил переворот на три недели. Это было его роковой ошибкой».

В тот Первомай, кстати, Ворошилов появился на трибуне Мавзолея с револьвером в кобуре, чего за ним не замечалось ни прежде, ни потом. И многие, в том числе иностранцы, вспоминали, что этот Первомай отмечен был какой-то напряженной обстановкой крайней нервозности, ходили слухи, что вот-вот на Мавзолее раздастся взрыв. Члены Политбюро «нервно ухмылялись, неловко переминались с ноги на ногу».

Лишь выражение лица Сталина было «и снисходительным, и скучающе-непроницаемым».

Что ж, Сталин умел встречать опасность грудью и эмоциям поддавался крайне редко...

6. Человек с ледорубом, но не альпинист...

Чуть позже, когда Сталин навел порядок в стране, пришло время вдумчиво и обстоятельно заняться окопавшимся в жарких экзотических краях товарищем Троцким...

Эта история, как водится, тоже окутана скопищем самых глупых и примитивных мифов. До сих пор любят поминать, что советская разведка-де подмогнула умереть в парижской клинике Льву Седову, Троцкому-младшему.

Чушь фантастическая! Дело в том, что один из ближайших друзей Льва-младшего, которому Седов верил, как себе и с кем откровенничал до предела, был вовсе не беззаветным другом, а сотрудником советской разведки. И Лубянка, таким образом, вовсю качала важнейшую и секретнейшую информацию, которой Троцкий-папа делился с Троцким-чадом. Ликвидировать своими руками такой канал было бы несказанным идиотизмом, для любой спецслужбы, а сталинская разведка состояло из кого угодно, только не из бездарностей и не из дураков. Она просто обязана была пылинки сдувать с младшего Троцкого, убирать с дороги банановые шкурки, чтобы не поскользнулся ненароком, девок, с которыми Лева хороводился, заранее проверять на триппер... Так что Седов наверняка скончался от совершенно естественных причин, и чекисты тут ни при чем — они-то, ручаться можно, переживали эту смерть столь же тяжко, как Троцкий-папа...

А вот за папу с некоторых пор сталинские соколы взялись всерьез, чтобы, как глаголили российские старообрядцы, «записать его в книгу животну будущего века». Проще говоря, поступил четкий и недвусмысленный приказ: Троцкого ликвидировать!

Причины тут, кончено, отнюдь не те, про которые нам с умным видом блеяли иные перестроенные публицисты. По их лапотному мнению, Сталин-де, дурак и посредственность, был, изволите ли видеть, настолько обозлен печатными выпадами против него язвительного, огромного, блистательного Троцкого, что в конце концов и приказал «писаку» пристукнуть.

Подобные примитивные объяснения годятся лишь для «мыльных опер». Прошу не забывать, что в долголетнем поединке Сталин — Троцкий победившей стороной был как раз Сталин: он стер соперника в порошок, выкинул его из страны, ликвидировал все устроенные троцкистами заговоры. В этих условиях пресловутые печатные нападки человека сильного и умного не особенно волнуют...

Суть не в писаниях Троцкого, а в его деятельности. Вот тут он был опасен, и всерьез!

Во-первых, Троцкий давно и успешно водил шашни с немцами. Еще в двадцатом году уже знакомый нам Энвер-паша сообщал из Москвы своему приятелю фон Секту, что в СССР существует вокруг Троцкого влиятельная группировка германофильского направления, выступающая за самое тесное сотрудничество с Германией и готовая даже признать восточные границы Германии по состоянию на 1914 г.

Сотрудничество немцев с этой группировкой благополучно продолжалось и позже. Все отношения Радека с германской элитой, все тренировочные центры рейхсвера на территории СССР — как раз в рамках этого сердечного согласия. Как уже говорилось, пятая графа немцам сплошь и рядом нисколечко не мешала дружить с Троцким и Радеком — в большой политике серьезные люди внимания на такие пустяки не обращают. Такова жизнь. Если требуют интересы дела, любой чопорный джентльмен разденется догола, напялит юбочку из пальмовых листьев, вденет кольцо в нос и будет плясать с папуасами у костра и лопать с ними жареных ящериц — если у этих папуасов есть что-то позарез ему необходимое, типа золотых месторождений на их земле или бухты, подходящей для военно-морской базы.

Вот с нацистами Троцкий и его люди общались без особой теплоты — но не со всеми и не со всякими. Нацисты, знаете ли, тоже не являли собою некую монолитную массу, спаянную полным единомыслием. В третьей главе мы подробно рассмотрим иные загогулины нацистско-троцкистских амуров...

Троцкий действовал! Оказавшись за границей, он, почти не промедлив, стал сколачивать из своих сторонников так называемый «Четвертый Интернационал» — из коего, как старый и прожженный политикан, планировал создать полновесную оппозицию сталинскому интернационалу. Уже в 1930 г. в Париже собрались сторонники Троцкого из США, Франции, Германии, Бельгии, Чехословакии, Испании, Венгрии... Формировался блок!

Там же, в Париже, через три года собралась та же публика, на сей раз уже из 11 стран. К тому времени документы «оппозиции Троцкого» издавались на 15 языках, на нее работали 32 печатных издания в 16 странах.

А в СССР, напоминаю, вовсю действовало неслабое троцкистское подполье, состоявшее не из прекраснодушных болтунов, а большей частью из людей решительных, с большим опытом по части пролитья кровушки...

Лев готовился к прыжку! IV Интернационал в конце концов был создан, и троцкисты во всех странах, где только имели возможность, начали всерьез пакостить сталинистам. Какие, к черту, «язвительные печатные выпады»! На Сталина перла немалая сила.

Это ярче всего проявилось во время испанской войны. Чуть погодя я расскажу о том, что крутили там троцкисты и в чем это выражалось. А пока что — о Троцком, который выломился уже за всякие рамки...

Он начал закладывать людей Сталина! Согласно не так давно рассекреченным документам американского госдепартамента, 13 июля 1940 г. Троцкий лично передал сотруднику американского консульства в Мехико список мексиканских изданий, политических деятелей, профсоюзных активистов и государственных служащих, связанных с компартией сталинской ориентации, а также список известных Троцкому советских агентов в Мексике.

Всего пять дней спустя секретарь Троцкого передает в консульство новую записку, в которой подробно освещается деятельность в Мексике нью-йоркского резидента НКВД Энрике Мартинеса Рики. Троцкий готовит еще один список советских агентов, действующих в Мексике, США и Франции (который янки получили уже после его смерти).

Вот в этом и причина, а не в язвительных статейках! За подобные фокусы любая разведка мочит трепача, не раздумывая...

И за Троцкого взялись всерьез. Поначалу оплошали. Покушение было поручено подготовить известному художнику Сикейросу, по совместительству — заядлому марксисту-сталинцу.

Сикейрос дело провалил, устроив комедию в лучшем стиле голливудских вестернов. Во главе немаленькой компании горячих мексиканских парней он ворвался на виллу Троцкого, и эта братия от дурного усердия начала поливать из автоматов куда попало: раззудись, плечо, размахнись, рука!

Без толку перевели несколько сотен патронов, а они, между прочим, денег стоят. Коварный Троцкий, пока эта компания высаживала двери, применил не самую изощренную военную хитрость — нырнул под кровать и затаился там, как мышка.

Для горячих мексиканских парней эта головоломка оказалась не по мозгам. Не усмотрев Троцкого в спальне, они решили, что его там и нету — и, расстреляв все патроны, растворились в романтическом ночном мраке. Вылезший из-под кровати Троцкий, надо думать, посмеялся вволю...

Тогда Сталин вызвал профессионального разведчика Наума Эйтингона и поставил задачу перед ним. Эйтингон красками не малевал, но дело свое знал...

Вскоре к Троцкому пришел в гости приятный молодой человек и, переминаясь от смущения, положил на стол стопочку исписанной бумаги: он, дескать, начинающий троцкист и принес на суровый суд своего кумира первые публицистические опыты...

Польщенный Троцкий взялся читать бумаги. Тогда приятный молодой человек выхватил из-под пиджака альпинистский ледоруб и жахнул Льва Давидовича по темечку — отчего тот вскоре и преставился. Молодой человек охотно признал себя убивцем-одиночкой — но, отбывши двадцатилетний срок в мексиканской тюрьме, объявился в СССР, где ему за что-то вручили звезду Героя Советского Союза...

И не стало Льва Давидовича Троцкого — блестящего писателя и одного из творцов великой (без дураков!) революции, отличного оратора, организатора Красной Армии. Человека, способного горы сворачивать в экстремальной обстановке, но оказавшегося неспособным добиваться своих целей в более-менее спокойной жизни, постепенно проигравшего все и вся, потерявшего свое мастерски изничтоженное Сталиным воинство, загнанного на другую сторону глобуса и погибшего там нелепо не от пули из вороненого маузера, не от злодейского стилета, а от удара по башке мирным альпинистским приспособлением.

Так пусть же Красная сжимает властно

свой штык мозолистой рукой!

С отрядом флотским

товарищ Троцкий

нас поведет в последний бой!

А все-таки талантливая песня, что ни говорите! До души пробирает, признаюсь без малейшей иронии. Троцкий... Ну что же, и это все о нем.

Перейдем к Испании, как и было обещано. Почему Сталин проиграл испанскую кампанию, становится ясно из следственного дела Михаила Кольцова, еще одной «безвинной жертвы». Дело как выясняется, вовсе не в том, что испанская троцкистская организация ПОУМ (не менее сорока тысяч вооруженных до ушей головорезов) пакостила республиканскому правительству, как только могла, устраивая в тылу мятежи и путчи. Все гораздо сложнее...

Вот что на следствии поведал Кольцов о тайной организации в которой состоял...

«Летом 1935 г. в Париже полпред Потемкин В. П. в разговоре по поводу конгресса писателей завел речь о том, что-де в Москве делаются всякого рода вещи и принимаются решения, за которые потом приходится испытывать смущение перед цивилизованной Европой — особенно, например, ему, как образованному человеку, дипломату и профессору. Что тем, „кому дорого достоинство России“ надо препятствовать разного рода „левацким“ поступкам со стороны правительства, хотя бы это даже грозило неприятностями. Он заявил далее, что мне, как литератору, следует помочь группе работников Наркоминдела, перебросившим мост между СССР и Европой... в дальнейшем он принялся резко критиковать правительство за отдельные перегибы и строгости... заявляя, что вообще методы и характер управления у нас отсталые, некультурные и еще не соответствуют демократической эпохе».

«Группа работников Наркоминдела», о которой говорил Потемкин, состояла из Литвинова, Сурица, Майского, Штейна, Уманского. К ней примыкали военные: Штерн и Павлов, литераторы Эренбург и Виктор Кин. Кольцов продолжал:

«В отношении международной политики Потемкин считал, что СССР необходимо поддерживать тесную связь с Германией и Италией, ибо это „в интересах России“. Он подчеркивал свои близко-дружественные отношения с Муссолини, которого хвалил, как великого государственного деятеля. Он указал, что Литвинов, Майский, Суриц — точно такого же мнения, но что эти связи встречают противодействие со стороны Москвы. Тем не менее, он поддерживает связи с итальянскими фашистскими кругами на свой страх и риск через Кина».

А теперь — самое интересное!

«Он... указал, что на троцкистов и бухаринцев рассчитывать не приходится, ибо все эти люди конченные и связь с ними гибельна, но что в стране имеются новые кадры недовольных и жаждущих контактов с Западной Европой молодых интеллигентов, и что мне, как журналисту, должно быть лучше их видно. Он указал также, что готовящаяся новая конституция в корне изменит обстановку политической борьбы, очень многое упростит и легализует, так что будет гораздо безопаснее добиваться поставленных целей, используя для давления на правительство парламентские формы. Наркомы и целые составы правительств будут, сказал он, ниспровергаться и предлагаться с парламентской трибуны. С этой трибуны надо будет добиваться настоящей свободы печати в буржуазном смысле слова, отмены монополии внешней торговли, восстановления концессии, отмены религиозных преследований — того, чего требуют иностранные державы для дружного сожительства с СССР и в чем он, Литвинов, с ним согласен».

Интересно, верно? Цимес в том, что эти показания Кольцова года два как опубликованы! Но, как водится, тут же объявлены «выбитыми», продиктованными следователями НКВД.

Позвольте не согласиться! Сложновато, пожалуй, для следователя НКВД с двумя классами образования. Речь ведь, особо подчеркиваю, идет не о примитивной работе за деньги на иностранную разведку! Просто-напросто некоторое количество дипломатов, военных, литераторов и политиков выработало свой план дальнейшего развития страны, то самое «сползание к нормальной буржуазной демократии», избрало свою ориентацию на определенные иностранные державы. Что же здесь необычного, положа руку на сердце? Подобное в мировой истории встречается сплошь и рядом: в руководстве некой страны складываются несколько группировок с разными взглядами на внешнеполитическую ориентацию и внутренние перемены. Реалистично и жизненно до скуки. Благо народ подобрался отнюдь не из «старых большевиков — Майский был в свое время министром самарского правительства при Комуче, Кольцов, прежде чем осесть у большевиков, в киевских антисоветских газетах немало статеек опубликовал, отнюдь не марксизмом проникнутых, да и с прочими примерно так же обстоит — обратите внимание, от старых партийцев, троцкистов и бухаринцев, эта группа как раз дистанцируется! Так что — ничего необычного. Цели и задачи Кольцов формулирует вполне реалистично:

«Нас объединяла общность политических взглядов, которые заключались в том, что связь с Германией нужно сохранить и укрепить, а внутренний режим в СССР изменять в сторону капиталистического развития, внедрения буржуазно-демократических форм управления, привлечения иностранных капиталов и прихода к власти правых».

То есть — примерно то, что и было проделано в 1991 г. в нашем богоспасаемом Отечестве...

(Вообще-то в деле Кольцова содержатся и признания совершенно другого рода — о том, что он и вся его компания были платными агентами империалистических разведок. Вот это, как раз, вне всякого сомнения, выбито. Вот это ритуально-штампованное обвинение «для порядка». Зато все остальное, рубите мне голову, — отражение реальности...)

«Группа Литвинова», как показывает далее Кольцов, крайне отрицательно относилась к вмешательству Советского Союза в испанские дела — с ее точки зрения, это опять-таки портило репутацию СССР за границей, давая повод вновь заявлять, что в СССР «управляет не правительство, а Коминтерн». «Испанскую операцию» литвиновцы, таким образом, считали сугубо коминтерновским делом, неприемлемым для их собственных планов.

И они начали вредить!. Благо имели к тому массу возможностей: генералы Павлов и Штерн были в Испании военными советниками, а Кольцов — чекистско-политическим резидентом, и многие из коллег-советников были в деле. Тем более, что в испанском руководстве царил бардак, интриги, подсиживания и склоки.

Подчеркиваю: вредили они не оттого, что были наняты иностранной разведкой! Исключительно потому, что считали испанскую кампанию неправильной, вредной как раз для интересов той новой страны, которую рассчитывали построить. Опять-таки в истории человечества подобное — отнюдь не уникум какой-то. Гитлеровские бонзы в схожих ситуациях циничнейшим образом саботировали те планы своего фюрера, которые их по каким-то причинам не устраивали, — и ничего, прокатывало как по маслу. Детали несущественны. Тем более, что порой можно даже не творить какое-то конкретное активное вредительство, а просто-напросто сидеть сложа руки. Не сделать чего-то — это сплошь и рядом еще эффективнее, нежели акции...

Вот, скажем, в феврале 1937-го генерал Павлов вместе с группой испанских командиров закатил долгую попойку. Бытовуха, верно? Но в результате в нужный момент республиканские танки не приняли участия в бою на том участке фронта, где их присутствие было жизненно необходимо — и оказались утраченными важные стратегические позиции, захваченные франкистами.

Или, допустим, «литвиновец» Серебренников, работавший в военном комиссариате Испанской республики, вместо конкретных дел мастерски раздувал тамошний бюрократизм и канцелярщину, со всем пылом участвовал во внутренних склоках — и как-то так вышло, что работа означенного комиссариата оказалась совершенно парализованной.

Работник Особого отдела Болотин, даже не особенно и конспирируясь, хвастает коллегам, что шлепнул одного испанского командира, который чем-то не угодил Павлову.

А тот же Кольцов на встречах с испанской интеллигенцией требует полного и повсеместного уничтожения церквей и ликвидации всех священников — что, мягко скажем, ожесточает простых испанцев, в массе своей верующих.

И война в Испании была проиграна. Кольцова, правда, повязали — но генералы Павлов и Штерн пока что оставались при немалых ромбах и высоких постах. И поработали там на славу Отечества, ох, как поработали...

Именно генерал Павлов, начальник Главного автобронетанкового управления, расформировал перед войной механизированные корпуса.. Он же всячески тормозил внедрение Т-34, мотивируя это тем, что танк должен быть в первую очередь быстроходным, а сильная броня и тяжелая пушка ему ни к чему. (И щелкали немцы эти быстроходные танки с тоненькой, как бумажка, броней, как семечки, и горели они, как спички...). Потеряв надежду пробиться сквозь заслон военных, главный конструктор «тридцатьчетверки» угнал танк с полигона, доехал на нем своим ходом до Москвы и сумел пробиться к Сталину и Ворошилову. Те оценили машину и дали «добро» на производство. Впоследствии, как известно, Т-34 был признан лучшим танком Второй мирровой войны...

Вернемся к троцкистам. Что характерно, их карали за реальные дела, а не за убеждения. Парочка многозначительных примеров. В начале тридцатых годов одним из видных деятелей троцкистского подполья на Украине был Эммануил Казакевич — будущий автор великолепных повестей «Звезда» и «Двое в степи» (и автор гораздо менее талантливых пухлых, нудных романов). В свое время от троцкизма он отошел всерьез, и его так никто никогда и не тронул, войну он закончил помощником начальника армейской разведки, а после войны до самой смерти пребывал среди самых благополучных, обласканных властью литераторов. Точно так же искренне порвавший с троцкизмом поэт Иосиф Уткин репрессиям не подвергался никогда. И подобных примеров много.

В том, что троцкисты были злом насквозь реальным, убеждает приказ по МВД 1947 г., который предписывал вести чекистскую работу «по выявлению оставшихся на воле троцкистов». Слишком глубоко закопались иные кроты. Настолько, что один из них был возле Сталина до самой смерти вождя...

Но об этом — отдельный разговор. А мы поговорим о другом — о самой страшной войне в истории человечества. О расхожих мифах, до сих пор сопровождающих историю Великой Отечественной войны. О мрачных, до конца непроясненных загадках, ее сопровождавших...

Глава вторая

ТАЙНЫ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ

1. Кони и моторы

Давным-давно «всем известно», что Тухачевский и его сподвижники были певцами технического прогресса, зато Ворошилов и группировавшиеся вокруг него столь же тупые и невежественные лошадники технический прогресс отрицали вообще, с идиотским упорством делая ставку на архаическую конницу.

Как на самом деле обстояло с Тухачевским и его приближенными, мы уже рассмотрели подробно. Теперь самое время столь же пристально и обстоятельно изучить реальную, а не мифическую деятельность Ворошилова на посту наркома обороны.

Я уже рассказал, что в действительности именно трудами Ворошилова РККА получила, наконец, на вооружение реактивные установки залпового огня, в просторечии «Катюши», которых, несмотря на всю имитацию бурной деятельности, так и не смогли создать ни «великий стратег» Тухачевский, ни его «гениальные конструкторы». Теперь посмотрим, как на самом деле Ворошилов относился к техническому прогрессу, что собою представляла в реальности та самая многократно осмеянная и руганная красная кавалерия.

Январь 1931-го. Цитата из выступления: «Война в нынешних условиях требует огромного количества машин, причем машин различного назначения, разных названий и огромной технической сложности. Война механизируется, индустриализируется...»

Тухачевский, конечно? Да нет, знаете ли. Ворошилов...

Александр Бармин, в свое время занимавшийся поставками советской военной техники иностранным державам: «...Я получил от Тухачевского свою объемистую записку с многочисленными пометками на полях. Посвящена она была сугубо техническим аспектам поставки танков Турции. Оказалось, что заметки, замечания, рекомендации и указания по каждому параграфу были сделаны рукой Ворошилова!»

Игра приобретает интерес... Реальный Ворошилов что-то не особенно и похож на того придурка, каким его выставляют...

Буденный, кстати, тоже. В своем выступлении на XVI съезде партии (1930 г.) он говорит совершенно толковые вещи: трудами отдельных идиотов в стране уничтожается конское поголовье, а этого делать нельзя, потому что тракторов еще очень мало, и лошадь великолепно дополняет тракторный парк. Более того, «не везде рельеф нашей страны приспособлен исключительно для трактора... у нас есть такие районы, в которых тракторная и лошадиная обработка могут комбинироваться».

Что здесь невежественного, глупого, отсталого? Вполне здравые рассуждения.

Да, Буденный говорит, что «оборона страны без лошади немыслима». Но на дворе, не забывайте, тридцатый год! В европейских армиях танки исчисляются десятками, и не более того. А потенциальный противник — Польша и Германия — самой природой приспособлены для успешных действий конницы: местность равнинная, сплошного позиционного фронта в те годы ожидать не приходится.

А дальше... Слушайте Буденного: «В современной войне, при наличии мотора в воздухе, а на земле — броневых сил, конница, опираясь на этот мотор, приобретает невиданную пробивную силу».

Всем понятно? Ни Буденный, ни Ворошилов никогда и не предлагали «заменить» конницей танки и броневики. Они, наоборот, опираются на мотор, а конница, по их разумению, должна завершать успех, достигнутый моторизованными силами. Согласитесь, это несколько отличается от той чуши, которую нам вдалбливали касаемо этих двух военачальников. Весьма даже отличается...

А вот что гласит Полевой устав 1936 г.: «Сила современного огня часто требует от конницы ведения пешего боя. Конница поэтому должна быть готова к действиям в пешем строю».

Полевой устав 1939 г. эти положения лишь развивает: «Наиболее целесообразно использование кавалерийских соединений совместно с танковыми соединениями, моторизованной пехотой и авиацией — впереди фронта (в случае отсутствия соприкосновения с противником), на заходящем фланге, в развитии прорыва в тылу противника, в рейдах и преследованиях. Кавалерийские подразделения способны закрепить свой успех и удержать местность. Однако при первой возможности их нужно освобождать от выполнения этой задачи, чтобы сохранить их для маневра. Действия кавалерийского соединения должны быть во всех случаях надежно прикрыты с воздуха».

Вам не кажется, что, словно дурной сон, на глазах улетучивается шизофреническая картинка придурковатых усачей, с клинками наголо скачущих навстречу артиллерийскому и пулеметному огню? А теперь давайте-ка посмотрим, чем была вооружена стандартная кавалерийская дивизия Красной Армии.

В составе каждой дивизии — четыре кавалерийских полка. А также!

Конно-артиллерийский дивизион (восемь 76-мм и восемь 122-мм орудий).

Танковый полк (64 танка БТ).

Зенитный дивизион (восемь 76-мм орудий и две батареи зенитных пулеметов, то есть шесть счетверенных «Максимов»)

Впечатления? Подождите, хорошие мои! Все вышеперечисленное — дивизионное вооружение. А в каждом из четырех кавалерийских полков имеется еще:

Пулеметный эскадрон (шестнадцать «Максимов» и четыре 82-м миномета).

Полковая артиллерия (четыре 76-мм и четыре 45-мм орудия).

Зенитная батарея (три 37-мм орудия и три счетверенных «Максима»).

Как вам списочек? Это не прожекты — это перечисление штатного вооружения, имевшегося в каждой кавалерийской дивизии.

Такие дела. То, что существовало в реальности, нисколько не соответствует байкам о лихих придурках, с посвистом атаковавших танки в конном строю. В Красной Армии была конница — но совсем не такая, как нам ее описывали.

И воевать она должна была в пешем строю — как, замечу, в Отечественную и воевала. Танки идут в прорыв, артиллерия подавляет цели противника, зенитки прикрывают с воздуха, своя авиация бомбит вражеские позиции — и лишь потом успех закрепляют пешие солдаты в кубанках набекрень. А лошади оставлены коноводам на безопасном отдалении от места боя...

Между прочим, точно так же воевали и немцы, у которых за время войны кавалерийские части не только не исчезли, а, наоборот, их численность увеличилась в несколько раз по сравнению с 1939 г. Танки, артиллерия и авиация прогрызают оборону противника, а следом идут эсэсовские автоматчики из дивизий «Флориан Гейер», или «Марии-Терезии», или какой-то другой из примерно двух десятков кавалерийских...

Впрочем, возможны и действия в конном строю — там, где для этого есть условия. Например, при атаке на застигнутого врасплох противника, не располагающего пулеметами или артиллерией, не говоря уж о танках. Тут нам предстоит перенестись западнее — чтобы расчихвостить еще один миф: о польских уланах, якобы «скакавших на танки в конном строю».

И этого никогда не было!

Немецкая брехня.

Потому что польская кавалерия представляла собой опять-таки не просто орду усачей с одними лишь шаблюками.

Возьмем Десятую кавалерийскую бригаду. В ее составе были 10-й конно-стрелковый и 24-й уланский полк. А еще — танковые подразделения, броневики, противотанковая и зенитная артиллерия, саперные батальоны и эскадрилья штурмовиков огневой поддержки. Однако при описании боевых действий сплошь и рядом упоминалась просто «десятая кавалерийская бригада». Трудно ли решить, что это — сплошь усачи на коняшках?

В районе Мокра уланский полк польской Волынской кавалерийской бригады отразил удар 4-й танковой дивизии вермахта. На конях с пиками наперевес? Ничего подобного. Ведь не «отражал», а «отразил»! Это артиллерия означенного полка подбила 12 немецких танков...

Кто же первым запустил бодягу про идиотов-поляков, с пиками наперевес и саблями наголо кидавшихся в конном строю на немецкие танки?

А Уильям Ширер, известный американский журналист и историк Второй мировой, черным по белому написал во «Взлете и падении III рейха»: «На одном участке, когда танки неслись на восток через Польский коридор, они были контратакованы Поморской кавалерийской бригадой, и взору автора этих строк, посетившего несколько дней спустя участок, где разворачивалась контратака, предстала отвратительная картина кровавой мясорубки. Для скоротечной польской кампании это было символично. Лошади против танков! Длинные пики кавалеристов против длинных стволов танковых пушек!»

Ну, начнем с того, что стволы пушек тогдашних немецких танков были довольно-таки кургузенькими, малого калибра... Но не в том суть. Ширер не видел боя своими глазами. А там все было наоборот.

Уланский маневренный отряд под командованием полковника Маштелажа натолкнулся не на танки, а на расположившийся отдыхать в чистом поле, неподалеку от леса, немецкий пехотный батальон. И потому полковник без колебаний велел трубачу дать сигнал к атаке. Кавалеристы с клинками наголо кинулись на застигнутую врасплох пехоту...

И отвели душу! Можете себе представить: это жуткое зрелище когда всадники с тяжелыми, наточенными клинками гоняют по полю пеших.

Вот только в том лесу, оказалось, расположились немецкие бронемашины и расчет с орудием. Они и открыли огонь по уланам, увлекшимся рубкой ополоумевших тевтонов. И положили более двадцати человек, прежде чем кавалериста отступили.

Так было. А потом через несколько дней немцы любезно привезли на это поле, покрытое трупами людей и лошадей, нейтрального американского писаку {своих убитых, разрубленных от плеча до жопы, они наверняка давным-давно убрали). И с честными глазами объяснили ему: мол, на этой именно полянке тупые славянские недочеловеки кинулись на танки в конном строю. Американец так и записал. А чуть погодя шустрые ребята из ведомства Геббельса смастрячили якобы документальные кадры конных польских атак на танки — вот только мундиры на этих «кавалеристах» были отнюдь не кавалерийские, собранные с бору по сосенке. А еще позже про глупых поляков, дубасивших саблями по крупповской броне, написал в мемуарах генерал Гудериан — с тех пор и пошло-поехало...

Как я уже писал в одной из своих книг (опираясь на достовернейшие источники), единственная страна, бездарно погубившая свою конницу, раздавленную танками и забросанную бомбами с пикировщиков, — Франция. Но об этом как-то запамятовали. «Весь мир знает», что на танки в конном строю скакали как раз придурковатые польские уланы и дебильные красные кавалеристы. Хотя в реальности все обстояло совсем не так...

А что до некоторого консерватизма, то это явление знакомо всем армиям мира. Куда ни ткни, отыщешь гораздо более выразительные примеры. Еще императорский генерал Драгомиров (к слову, не самый глупый генерал русской армии) категорически выступал против введения в русской армии пулеметов — очень уж много патронов потребляют, нерационально...

Вот только не надо видеть в этом нечто специфически российское. Английские адмиралы в свое время так яростно и страстно сопротивлялись принятию на вооружение подводных лодок, как не всякая благонравная девица сопротивляется пьяному гусарскому вахмистру, вознамерившемуся в темном переулке нарушить ее добродетель. Очень уж несерьезными игрушками виделись господам адмиралам эти «ныряющие банки». То ли дело привычный броненосец: здоровущий, черт, впечатляет! И пушки такие, что в дуло башку засунуть можно! Понадобился печальный опыт Первой мировой, когда одна-единственная германская «ныряющая банка» в четверть часа отправила на дно три британских крейсера.

В 1911 г. в военное министерство Австро-Венгерской империи представил свой проект танка поручик Бурштын (вероятнее всего, замечу в скобках, поляк. «Бурштын» по-польски — «янтарь»). На его проекте чья-то недрогнувшая рука начертала: «Человек сошел с ума». Трудно сказать, о чем дальше думали австро-венгерские генералы, но танки в их армии так и не появились на всем протяжении Первой мировой.

Хваленые германские генералы тоже, следует уточнить, были не такими уж светочами военно-технического прогресса, какими их пытаются представить в противовес «безграмотному Ворошилову и его лошадникам». Тухачевский, вернувшись из командировки в Германию, несмотря на все свое германофильство, написал отчет отнюдь не хвалебный: «Руководящий состав рейхсвера мыслит себе войну примерно в формах последнего маневренного периода империалистической войны. Он не способен представить себе новые формы боя, вытекающие из нового вооружения: авиации, танков, автоматической винтовки и пр... Хаммерштейн мне прямо заявил, что он не признает механизированных соединений, а допускает лишь частичную моторизацию. Да и к этой последней он относится подозрительно. Не признает он и автоматической винтовки. Таких же взглядов придерживается и большинство руководящих генералов и офицеров рейхсвера... Над всеми этими генералами довлеет опыт империалистической войны и слава былой организации и тактики германской армии».

Вот здесь Тухачевский оказался кругом прав. Поскольку его наблюдения блестяще подтвердились во время французской кампании вермахта. Давно и подробно описано, как генерал Гудериан мастерски оперировал танковыми «клиньями». Значительно реже упоминается, что своими дерзкими рейдами он нарушал прямы приказы вышестоящих командиров, как раз и требовавших от молодого танкиста воевать помедленнее, потихонечку, полегонечку как деды-прадеды воевали... В конце концов дошло до того что старые пердуны в генеральских погонах издали приказ о немедленном аресте Гудериана за злостное неисполнение приказов начальства. Но тут выяснилось, что Гудериан, собственно говоря своими «новомодными» ударами уже практически сокрушил французов, и Берлин от этого в восторге. Ну, тут уж арестовывать стало как-то неудобно, и приказ потихоньку порвали... А вы говорите, Ворошилов...

2. Рамзай в последний раз предупреждает...

Еще один устойчивый миф, призванный доказать тупость и маниакальную подозрительность Сталина, — миф о бесценных «предупреждениях», которые присылала из-за рубежа разведка. Сталину якобы называли точные сроки германского нападения, а он в силу врожденного идиотизма не верил.

Ну, что тут скажешь? Еще несколько лет назад, во время «круглого стола» в редакции газеты «Красная звезда» полковник Службы внешней разведки В. Карпов окончательно и бесповоротно расставил все точки над «i» касаемо «радиограмм Рихарда Зорге, сообщавших точную дату немецкого вторжениям Дословно: „К сожалению, это фальшивка, появившаяся в хрущевские времена“. Во времена, добавлю от себя, богатейшие на фальшивки.

А вот реальные радиограммы Рихарда Зорге, поступившие в Москву.

30 мая 1941 г.: «Берлин информировал Отта (германского посла в Японии. — А. Б.), что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня». «Точная» дата, ничего не скажешь...

1 июня 1941 г.: «Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолль привез с собой из Берлина, откуда он выехал 3 мая».

Еще точнее, прямо-таки в яблочко...

15 июня 1941 г.: «Германский курьер сказал военному атташе, что он убежден, что война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня».

Что делали бы вы на месте Стадиона, получая подобные депеши? То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет... А если добавить к этому еще и более раннее «предупреждение» Зорге от 19 мая 1941 г.: «Новые германские представители, прибывшие сюда из Берлина, заявляют, что война между Германией и СССР может начаться в конце мая, так как они получили приказ вернуться в Берлин к этому времени».

Есть еще несколько радиограмм Зорге с вовсе уж туманными «сроками»: «Время окончания сева в СССР»... «В случае, если СССР начнет развивать активность против интересов Германии». Тут уж открывается широкое поле для безудержного полета фантазии. И кто-то еще упрекает Сталина, что он не верил этому потоку сознания?!

Поклонники «Рамзая», даже признавая скрепя сердце, что на основании подобных «предупреждений» и в самом деле нельзя принимать какие бы то ни было военные решения, все же цепляются за последнюю линию укреплений: да, соглашаются они, насчет Германии Рамзай маленько того... пальцем в небо... Зато он силен в другом: четко и недвусмысленно предупредил, что Япония воевать против СССР ни за что не будет!

Увы, и в этом случае Зорге отправил в Москву сущую лавину радиограмм, противоречивших одна другой...

11 августа 1941 г.: «Прошу вас быть тщательно бдительными, потому что японцы начнут войну без каких-либо объявлений в период между первой и последней неделей августа месяца».

12 августа 1941 г.: «Военный атташе германского посольства в Токио совершил поездку в Корею и Маньчжурию и сказал мне, что шесть дивизий прибыли в Корею для возможного наступления на Владивосток... Подготовка к операции закончится между 20-м числом и концом августа месяца, но ВАТ лично телеграфирвал в в Берлин что решение о выступлении японцев еще не принято...»

14 сентября 1941 г.: «Источник Инвест выехал в Маньчжурию. Он сказал, что японское правительство решило не выступать против СССР в текущем году...»

И так далее... Подобный разнобой в любом разведцентре вызовет вполне понятное недоверие к отправителю.

Сталина, кстати, порой упрекают еще и в том, что «он не выручил Зорге». Мол, можно было как-то обменять...

Но и здесь есть свои серьезнейшие нюансы. Во-первых, нет ни единого достоверного свидетельства о том, что кто-то из руководства разведки Сталину такое предлагал, а ходатайствовать о «вытаскивании» провалившегося как раз — обязанность шефов спецслужб. Ни один глава государства не станет самостоятельно, по своему почину, озабочиваться таким мероприятием — разве что это его личный агент. Но личным агентом Сталина Зорге, безусловно, не был (а кто был, нам неизвестно, хотя таковые просто обязаны были существовать).

Во-вторых, Зорге «запел». То есть, признал свою принадлежность к советской разведке — и отнюдь не в результате вдумчивого битья. Его вообще пальцем не тронули. Курировавший следствие японский прокурор Сикава утверждал: «Для получения признания насилия к Зорге не применяли. Ему были предъявлены вещественные доказательства и потребовали их объяснения. Таким образом, в конце первой недели он признался...»

Один из асов тайной войны Павел Судоплатов оценивал ситуацию так: «Зорге НАРУШИЛ ПРАВИЛА, он начал давать показания, рассказывать о своей работе на СССР».

Вот именно. Разведка, знаете ли, не кружок филателистов и не игра в «Зарницу». Правильный шпион просто обязан, несмотря на железнейшие улики и самые изобличительные показания, включать дурку и твердить, как попугай: трагическое совпадение, интриги-провокации! Рацию подкинули, «сообщников» вижу впервые в жизни, почерк подделали, и вообще у меня белая горячка! Профессия такая, что поделать...

Два самых знаменитых, наверное, провала советских разведчиков: Маневича — «Этьена» в Италии до войны и Рудольфа Абеля в Штатах, имели совершенно другое течение. Маневича засадили как шпиона «неустановленного государства», и не более того. Советской разведке попросту не удалось его вытащить, а вот Абеля (как и Молодого-Лонсдейла), в конце концов выдернули. Абель как раз и «включал дурку», несмотря на улики и словоохотливого свидетеля...

Вообще с Зорге кое-что до конца не ясно. Есть версия, что он работал не только на СССР. Авторы ее в обоснование своего мнения приводят следующие доказательства: к смертной казни в Японии приговаривали только разоблаченных разведчиков тех стран, что находились с Японией в состоянии войны, а все прочие отделывались лишением свободы. После войны офицеры американских оккупационных войск зачем-то старательно искали могилу Зорге — с какой такой лирики им стараться ради советского агента?

У меня по недостатку компетентности нет своего отношения к этой версии. Она просто существует, вот и все...

Что касается европейских источников, то и здесь царил тот самый «поток сознания» — девятый вал донесений, где назывались самые разные сроки.

29 декабря 1940 г. советский военный атташе в Берлине генерал-майор Тупиков доложил: «Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 г.»

Начальник Разведуправления докладывал Сталину 20 марта 1941 г.: Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая.

И подобных рапортов — ворох...

Словом, донесений было столько, что в той тяжелейшей, головоломной ситуации из длиннющего перечня «совершенно достоверных дат» Сталин так и не смог выбрать одну, реальную. В конце концов он не был Господом Богом...

А вот провокации имел все основания опасаться. До сих пор принято иронизировать над абсолютно здравым и логичным указанием Сталина «не поддаваться на провокации». Как будто провокация не является обычной принадлежностью военно-политических игрищ большого масштаба. И вовсе уж идиотскими выглядят упреки в том, что ни Сталин, ни Генштаб не поверили «ефрейтору-перебежчику». А почему они должны были верить? Вот уж ценнейший источник — цельный ефрейтор! Немцы в свое время (как это случилось в Бельгии) не то что ефрейтора, а самого настоящего майора послали дезинформации ради с полной сумкой «совершенно достоверных» планов... С тех самых пор, как существует шпионаж, существуют и подставы...

А главное — та самая концентрация войск на советской границе все же, по большому счету, могла оказаться провокацией немецких генералов. В особенности если учесть, что в последнее время все более доказательно пишут о том, что заговор Тухачевского был двойным — генералы на той и другой стороне договаривались сообща прижать каждый свое политическое руководство, чтобы потом, объединившись, показать Европе кузькину мать. Альянс на принципах кастовости — предположение не столь уж невероятное. В своевольстве своих маршалов Сталин имел случай убедиться. А немецкие генералы были не лучше. Напоминаю: к 1941 г. они успели составить два или три заговора с целью ареста или ликвидации Гитлера в случае неблагоприятного для Германии оборота дел. Эти планы так никогда и не были претворены в жизнь, но они всерьез разрабатывались — и Сталин, скорее всего, о них знал. А хорошая, качественная провокация сродни произведению искусства. Вот, скажем, убийство сербскими террористами австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда, послужившее формальным поводом для Первой мировой. Девяносто лет минуло, а полной ясности нет. То есть, достоверно известно, что сербская разведка этих самых террористов подготовила, вооружила и благословила но в то же время Франц-Фердинанд всерьез мешал и кое-каким влиятельным венгерским кругам в Вене (поскольку собирался превратить «двойственную» монархию в «тройственную», из Австро-Венгрии — в Австро-Венгро-Славию), и «ястребам» в российской генеральном штабе...

Короче говоря, Сталин промахнулся. Но я и не утверждал никогда, что считаю его непогрешимым сверхчеловеком, принимавшим только правильные решения и предвидевшим все на свете...

А может, он сам хотел ударить по вермахту? Первым?

3. Призрачная «Гроза»

Речь, как явствует из заглавия, пойдет о трудах Виктора Суворова — тех из них, что посвящены зловещему сталинскому плану «Гроза», массированному удару по Европе с полным и окончательным захватом оной.

Увы, увы... Суворов со своим «Ледоколом» красиво смотрелся поначалу. Пока у него не было серьезных оппонентов: сварливая ругань в адрес «предателя» и «супостата» положения не меняла (Суворов и в самом деле предатель, но не в его личности дело), а критики вроде Г. Городецкого сами недалеко ушли от объекта хулы...

Положение изменилось, когда вышли несколько объемистых, аргументированных книг, кропотливо и методично поверивших суворовскую «гармонию» сухой «алгеброй» (А. Исаев, А. Помогайбо, А. Лоханин и М. Нуждин). Не стоит их пересказывать, достаточно просто констатировать факт: после этих книг к версии Суворова серьезно относиться нельзя. «Нэ так все это было, — как выразился по другому, правда, поводу, товарищ Сталин. — Савсэм не так...»

Практически единственное реальное доказательство якобы планировавшегося Сталиным блицкрига, пресловутые «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза» — в принципе, никакое не доказательство. Дело даже не в том, что это — всего лишь написанный кем-то (предположительно, А. М. Василевским) от руки текст, не носящий абсолютно никаких признаков официального документа, одобренного кем бы то ни было.

Нюанс совершенно в другом. Любое государство, хоть что-то собой представляющее в военном отношении, загодя разрабатывает планы войны с соседями. Вовсе не потому, что твердо намерено эту войну развязать. Просто-напросто на всякий случай. Мало ли что в хозяйстве понадобится. Мало ли как обернется ситуация. Мало ли кем окажется сегодняшний добрый сосед или союзник...

У Польши, например, к 1939 г. были проработанные планы и войны с СССР, и занятия Литвы, и даже военных действий против Германии (что, в общем, не выглядело вовсе уж фантасмагорич-ной утопией: от польских границ до Берлина было всего 150 км, а германская армия тогда особым мастерством похвастать не могла, не наработала еще должного опыта). А у Англии и Франции, кстати, имелись планы бомбежки нефтепромыслов в Баку и действий «ограниченных контингентов» обеих стран на стороне Финляндии против СССР.

Директор Национального архивного центра Администрации США Дж. Тэйлор, придя в 1945 г. работать в этот самый архив, был нешуточно удивлен, обнаружив, что «США имели планы войны практически со всеми странами мира. Каждый план имел свой цвет. Черный для Германии, красный для Великобритании, белый для Кубы... Никто не думал в тот момент, что Соединенные Штаты могли начать войну против Великобритании, но у Пентагона имелся хорошо разработанный план такой войны».

Такие вот пикантности. Особенно умиляет наличие в этом списке Великобритании, родной матушки Соединенных Штатов — хотя последний раз США и Британия воевали аж в 1813 г. Кстати, в свое время де Голль во Франции делал практически то же самое, провозгласив принцип «обороны по всем азимутам», а потому французские ядерные ракеты были нацелены как на советские военно-стратегические объекты, так и на итальянские, английские, испанские... Это называется — «предусмотрительность», а не «агрессивные планы». А потому лично я, например, уверен, что где-то в особо засекреченных недрах военных архивов который десяток лет пылится подробнейший план военных действий против Турции. Никаких конкретных сведений у меня нет. Просто такой план обязан был существовать, детально проработанный еще году в сороковом. Потому что в сороковом ни одна живая душа не могла предсказать, останется Турция нейтральной, выступит на стороне англичан или сольется в боевом братстве с вермахтом.

А в общем, все суворовское многотомье на тему «Ледокола» и «Грозы», словно куриное яйцо — кирпичом, побивается одним-единственным фактом.

Одной-единственной строчкой: «Весной 1941 г. на аэродромах военно-воздушных сил Красной Армии было развернуто строительство бетонных взлетно-посадочных полос».

Все, тушите свет! Этой фразы достаточно. Взлетно-посадочные полосы бетонируют для того, чтобы не зависеть от капризов неблагоустроенной природы. Чтобы самолеты могли взлетать без помех даже тогда, когда земля раскиснет после осенних затяжных ливней. Раз полосы бетонировали — значит, советские ВВС намеревались на этих аэродромах оставаться, как минимум, до зимы сорок первого. Значит, никакого наступления на Германию летней порой не планировалось — какое же наступление без авиации?

Вот так один-единственный факт изничтожает напрочь все пухлые суворовские тома.

Попутно следует отмести и еще одно притянутое за уши обвинение в адрес Сталина — что он, якобы, «вооружал Гитлера». Речь идет о тех самых военных школах на территории СССР, где тренировались немецкие танкисты, летчики, военные химики.

Школы эти существовали аж десять лет. Но при чем тут, простите, помощь Гитлеру?

Ю. Дьяков и Т. Бушуева назвали свою книгу об этих школах, нарушая все законы логики: «Фашистский меч ковался в СССР. Красная армия и рейхсвер. Тайное сотрудничество. 1922-1933».

Какой такой фашистский меч на означенном временном промежутке?! В 1922 г. партия Гитлера была, конечно, немного посильнее, чем армия Монако, но правящей не являлась. Власть она взяла аккурат в 1933 г. — и после этого Сталин военное сотрудничество быстренько свернул. Благо и начинал его не он, а Троцкий со своими германофилами — Тухачевским, Уборевичем...

Но это цветочки по сравнению с тем, что по своему милому обыкновению ухитрился отмочить упрямо именующий себя «выпускником МГУ» Л. Млечин...

«Когда немецкие танкисты и летчики летом 1941-го обрушились на Красную Армию, отступающие советские командиры не подозревали, что оружие, которым немцы воевали против России, создавали для немцев сами русские».

Интересно, в канцелярии МГУ не пропадали чистые, незаполненные бланки дипломов?

Трудно сходу найти цензурные слова, чтобы прокомментировать столь сенсационное заявление. Это какое же такое оружие, с которым вермахт попер на Россию, по недомыслию сделали сами русские?! Автоматы «МП-40»? Грузовики «Опель-блитц»? Бронетранспортеры «Ганомаг»? Танки? Пикировщики «Штука», истребители «Мессершмидт» и бомбардировщики «Юнкерс»? Пистолеты «Вальтер» и «Парабеллум»? Карабины «Маузер»? Бред потрясающий! Немцы испытывали и обкатывали на территории СССР исключительно все, что придумали и произвели сами!

Кстати, если вновь обратиться к любезной моему сердцу статистике, окажется, что за эти годы на территории СССР было подготовлено всего три процента от общего числа немецких танкистов. Три процента летчиков. И всего-то 280 пехотных офицеров из многотысячного кадрового корпуса. А известные немецкие военачальники вроде Гудериана, Моделя, Браухича, Кейтеля и Манштейна, не для «обучения» к нам приезжали — либо были наблюдателями на маневрах, либо испектировали те самые учебные объекты.

Исторической точности ради: «фашистский меч» прямо-таки стахановскими темпами ковался, помимо СССР, еще в доброй полудюжине европейских государств. Наибольший вклад в это увлекательное предприятие внесли как раз не фашистская Италия и не хортистская Венгрия, а добрые старые нейтралы — Швеция со Швейцарией. В Швеции, подальше от наблюдателей Антанты, обосновались немецкие конструкторы танков и совместно с гостеприимными хозяевами мастерили перспективные образцы. Там же, на заводах «Бофорс», шведы приютили и немецких пушкарей. Специалисты «Фоккера» невозбранно проектировали свои самолеты в Голландии, а Швейцария, как миленькая, поставляла вермахту (уже позже) 88-мм зенитные орудия — кошмар любого танка Второй мировой. Швеция, кстати, чуть ли не до капитуляции Германии снабжала последнюю высококачественной рудой и прочими стратегическими материалами, а наши подводники лишь поскрипывали в бессильной злости зубами, глядя, как все это добро плывет в рейх на «нейтральных» шведских кораблях, которые топить никто не имел права.

В общем, вокруг наковальни «фашистского меча» кузнецов толпилось столько, что не сразу и протолкнешься. А посему тем зарубежным крикунам, кто начнет обвинять в сотрудничестве с немцами исключительно Советский Союз, следует отвечать словами дона Руматы: не воротите рыло, ваши собственные предки были не лучше...

4. Нежная невинность по имени Польша

Если уж речь зашла о мифах Второй мировой, никак нельзя обойти один из главных: о злодейски растерзанной Сталиным мирной, душевной, невинной, беленькой и пушистенькой Польше. Давным-давно уже впечатана в умы достойная голливудского ужастика жуткая картина: вдрызг пьяный, зверообразный советский политрук с ножом в зубах прижал в темном переулке непорочную паненку в белоснежном платье, хрупкую, как цветик лилейный, враз сомлевшую от страха.

Увы, при ближайшем рассмотрении оказывается, что и с непорочностью у паненки обстоит не лучшим образом, и мордашка у нее отнюдь не гимназическая, и табачищем со спиртом от нее шибает не слабее, чем от политрука, а под подолом мастерски припрятаны пистолетик с кастетиком, которыми паненка весьма даже умеет пользоваться...

Вообще-то поляков я люблю. Чисто этнографически, как большой ценитель антиквариата и поклонник старых романтических времен — за экзотические кунтуши, за холодное обаяние костелов, за красоту женщин и неповторимый изгиб сабель-карабел. Отличный человек — поляк. В отдельности, каждый сам по себе. Но когда они все вместе, собравшись, образуют государство под названием «Польша», возникают совсем иные чувства.

Второго такого государства на свете не было! Монархия, где короля выбирали — и достаточно было одному голопузому шляхтичу пискнуть против, чтобы дело расстраивалось. Питомник дичайших амбиций, не подкрепленных реальными возможностями сюрреалистическая земля, где «пан шляхтич», по внешнему виду неотличимый от крепостных «хлопов», точно так же пахал землицу на ледащей лошадке, но, чтобы обозначить свое высокое звание, вешал на бок вырезанное из жести подобие сабли (на настоящую денег не было). Государство, в котором, как нигде более, чуть ли не все мало-мальски заметные свершения обеспечивали инородцы — в то время как титульная нация прожигала жизнь в пошлом винопитии и безделье...

Дело все в том, что моя «польская» кровь на самом деле — литовская. Под словом «Литва» я, понятное дело, имею в виду не нынешнюю крошку-державу, где «коренными» считаются люди с оскорбляющими музыкальный слух фамилиями вроде Бурокаравичюс, а Великое Княжество Литовское, Русское и Жемойтское, славянскую страну, до определенного времени сплошь православную. Страну, которая в соединении с Польшей и образовала Речь Посполитую.

Этой страны давно уже нет. Но когда-то она существовала во всем своем блеске и величии. И слово «литвин» как раз и означает того окатоличившегося впоследствии славянина, который приложил немало трудов, чтобы процветал его беспутный двоюродный братец по имени «лях». Литвин и волок на себе объединенную державу.

Собственно говоря, история Польши на протяжении семисот лет служит лишь подтверждением нехитрого тезиса: жизнь в Польше идет нормально и кое-какие успехи достигаются исключительно в том случае, если державой правят инородцы.

Едва только было покончено с классической феодальной раздробленностью и из полунезависимых уделов образовалась единая монархия, ляхи с трона исчезли надолго. В 1380 г. основателями правившей без малого триста лет династии Ягеллонов стала семейная пара без капелюшечки польской крови в жилах: король Владислав Ягелло, на три четверти русский, а на оставшуюся четвертушку жемайт, королева Ядвига — венгерская принцесса. При правлении Ягеллонов Польша, в общем, ничем особенно не отличалась ни в лучшую, ни в худшую сторону от прочих европейских монархий. Но в 1572 г. династия естественным образом пресеклась, не дотянув восьми лет до солидного юбилея, и вот тут-то началась печальная двухсотлетняя комедия с «электоральными» (т. е. выборными) королями на троне.

Первым сомнительной чести открыть этот список удостоился французский принц Генрих Валуа. Не великого ума был юноша, но, прибыв на рабочее место, очень быстро раскусил, что за шатия-братия досталась ему в качестве подданных — и при первой же возможности, вытерпев на троне неполный год, украдкой сбежал домой. Случай, по-моему, уникальный: нет ничего обычного в том, что люди бегут из лагерей и тюрем, но вот чтобы монарх сорвался в побег со своего золотого трона...

Но процедура катилась по накатанной. Зрелище было, чего уж там, шизофреническое: республика («Речь посполитая» — буквальный перевод с латинского «республика», т. е. «общее дело») с выборным королем, начисто лишенным права влиять на государственные дела, не говоря уж о том, чтобы «повелевать».

Дворянство, по сути своей — не более чем передовой отряд государства, обязанный служить как на бранном поле, так и на гражданке. За что и обладает немалыми привилегиями. Поскольку человеческая природа везде одинакова, во всех без исключения странах, где только дворянство имелось, оно пыталось устроить дело так, чтобы служить поменьше, а получать побольше. Но, опять-таки во всех странах, благородное сословие со временем отучали бунтовать и непокорствовать и худо-бедно заставляли служить государству.

Во всех, за исключением Польши, где очень быстро было сформулировано правило, в переводе звучащее предельно просто: «шляхтич в своем огороде всегда равен воеводе». Польское дворянство — это уникальнейшее сочетание ненасытной жажды вольностей, благ и привилегий с полнейшим нежеланием взвалить на себя хоть какие-то обязанности.

В семнадцатом веке только двух польских королей можно назвать настоящими серьезными властителями, добившимися немалых успехов. Первый, Стефан Баторий — на самом деле мадьярский магнат Штефан Батори. Второй, Ян Собесский, знаменит еще более — поскольку именно он в 1682 г. с войском, состоявшим в значительной части из славян, разбил турок под Веной, навсегда остановив их экспансию в Европу (нужно отметить, что славяне эти были представлены в основном не поляками, а литвинами, украинскими казаками и чехами).

Но именно то, что Собесский добился столь нешуточных успехов, заставляет подозревать его в литовском или русском происхождении. Я пока что не предпринимал генеалогических изысканий, но ничуть не удивлюсь, если они подтвердят первоначальную версию.

В течение того же семнадцатого века прослеживается четкая закономерность. Видный военачальник — либо литвин вроде Любомирского, либо русский вроде Иеремии Вишневецкого (потомок православного украинского рода, принявший католичество только в девятнадцать лет). Видный «цивильный» деятель — опять-таки не из ляхов, а либо литвин Потоцкий, либо русский Адам Кисель...

Чистокровные ляхи в это время обычно либо поднимают мятеж против королевской власти (каковое право им предоставлено законом), либо друг с другом воюют, либо посылают гайдуков выпороть какого-нибудь коронного судью, чтобы не докучал благородным панам нытьем насчет того, что законы вообще-то для всех без исключения писаны. Между прочим, согласно тем же писаным законам, любой благородный шляхтич, когда ему надоест воеводствовать у себя в огороде, имеет право, словно король, посылать собственное посольство к любому европейскому двору (правда трудно было бы обязать иностранных монархов относиться всерьез к подобным посольствам, так что случаев применения этого права на практике что-то не отмечено...).

Восемнадцатый век — то же шутовство. Саксонский курфюрст Август Сильный ввел два неглупых установления — во-первых, канцлером назначил опять-таки инородца, хитрющего и умного саксонца Брюля, во-вторых, всю сознательную жизнь проходил в шестерках у Петра I, благодаря чему провел на троне, с небольшими перерывами, тридцать шесть лет и мог без помех претворять в жизнь заветную мечту. Была у него такая мечта — переспать со всеми красотками королевства. Нереальная, конечно, но Август усердно к ней стремился, не покладая... гм, рук. И стал безусловным чемпионом среди коронованных особ Европы по количеству внебрачных детей — историки их насчитали не менее трехсот.

А перерывы в восседании Августа на троне проистекали оттого, что буйное панство то и дело провозглашало своего короля, Станислава Лещинского. И два монарха весело гонялись друг за другом по прекрасной Польше во главе вооруженных ватаг, выметавших подчистую всю домашнюю живность в округе и задиравших подолы девкам. Петр I со Стасиком Лещинским так и не справился, но суровая Анна Иоанновна приказала своим генералам выгнать лишнего короля из Польши к чертовой матери, что они и выполнили без особых сантиментов.

Потом на троне восседали опять-таки совершенно бесцветные личности. Еще позже на престоле объявился чистокровный поляк Станислав Понятовский, окончательно разваливший все, что не успели до него. Тут только до шляхты дошло, что страну, собственно, полагается спасать. Группа заговорщиков перехватила королевскую карету, его величеству набили морду (в прямом смысле), объявили низложенным и устроили превеликое шумство: ввели конституцию, затараторили о свободах для прочих сословий...

Увы, к тому времени Россия, Пруссия и Австрия, успевшие провести два раздела Польши (после чего от нее осталось сущее непотребство), решили, что такой географический курьез, как независимая Польша, следует отменить вообще. И отменили. Какое-то время бушевало национально-освободительное восстание — возглавлявшееся, как легко догадаться, не поляком, а литвином Тадеушем Костюшко. Отбушевало. Понятие «Польша» на сто двадцать лет исчезло с географических карт.

Поляки, разумеется, пару раз поднимались на бунты — уже в течение девятнадцатого столетия. Не какой-то злой колонизатор, а идеолог польского Просвещения, философ, историк и писатель Гуго Коллонтай (чистокровнейший литвин, пся крев!) говорил не без иронии: «Воевать поляки не умеют. Но бунтовать!»

С бунтами, правда, царское правительство справилось особо циничным образом. Оба раза, и в 1831-м, и в 1863-м. Соль в том, что основную ударную силу составляла опять-таки благородная шляхта. Так вот, зловредные москали просто-напросто наделили крестьян панской землей и вывели из крепостного состояния — после чего «хлопы» (не только украинские и белорусские, но и польские) принялись мятежников ловить, вязать и в таком виде предъявлять по начальству.

И всегда, везде, куда ни плюнь, попадешь в инородца. Великий «польский» поэт Адам Мицкевич, между прочим, был литвин (что с гордостью подчеркивал)...

Есть такая историческая трилогия Генрика Сенкевича — «Огнем и мечом», «Потоп», «Пан Володыевский». Трудно объяснить иностранцу, с каким почитанием и трепетом к ней относятся в Польше. Идет сразу после Библии, одним словом. В обиходе именуется она попросту Трилогия (без всяких кавычек), каждый грамотный поляк и без объяснений понимает, о чем идет речь. Восемьдесят лет уже поколения польских школьников проходят ее так, как у нас, скажем, «Войну и мир», сочинения пишут, абзацы наизусть зубрят: «Вот уже по всей Речи Посполитой народ седлал коней, а шведский король все не мог уйти из Пруссии...»

Эта действительно увлекательная трилогия повествует о славных польских витязях семнадцатого столетия, живота своего не щадивших в битвах со шведами, татарами и Хмельницким. И описания ожесточенных схваток там наличествуют, и романтическая любовь, и приключения спаянных крепкой мужской дружбой героев благородных шляхтичей...

Вот только среди этих блистательных витязей, олицетворения польского рыцарства... нет поляков! Понимаете? Нету!

Честь Польши защищают одни инородцы: литовские чудо-богатыри Кмициц и Подбипятка, «русская шляхта», как они сами себя именуют, славный пан Володыевский сотоварищи (окатоличенные украинские дворяне). Этнический поляк среди них только один, пан Заглоба, но это второстепенный персонаж, откровенно комический герой, славный в основном пьянством и совершенно мюнхаузеновским враньем...

Десять лет прошло, а у меня до сих пор стоят перед глазами ошарашенные лица моих добрых знакомых, польских писателей, с которыми я однажды поделился этим литературоведческим открытием. Будь панство при саблях, не уйти бы мне невредимым — рубанули бы сгоряча. А потом, после того, как вслед за мной перечисляли героев и загибали пальцы, пришлось моим польским друзьям признать: и в самом деле, они как-то совершенно не замечали, что витязи Сенкевича — сплошь инородцы... Уда-ар!

Ситуация будет понятнее, если уточнить, что великий польский писатель Генрик Сенкевич польской кровью совершенно не обременен. Мать у него литвинка, а отец — из татар, в старые времена осевших в Польше. А впрочем, краса и гордость польской литературы минувшего столетия Станислав Лем — опять-таки не лях, а еврей из украинского Львова.

Но вернемся из времен полузабытых и легендарных в начало двадцатого столетия...

В полном соответствии с базисной теорией, создателем польского государства стал не поляк, а литовский шляхтич Пилсудский. Он это государство создал, он выиграл войну с Советской Россией — и скромненько отошел в сторону. Вот тогда независимые поляки и развернулись вовсю...

Бардак, как водится, настал такой, что хоть святых вон выноси. Сто двенадцать партий бузят в парламенте, экстремист застрелил насмерть законно избранного президента, коррупция фантастическая... Пришлось Пилсудскому свистнуть в два пальца старым сподвижникам и разогнать всю эту шоблу, установив некое подобие порядка.

Лучше всего характеризуют довоенную Польшу строки самого Пилсудского: «...Я же постоянно вынужден был следить за тем, чтобы не произошло предательство. Такая угроза существовала и в Генеральном штабе, и среди генералов, и в Сейме, и в Министерстве иностранных дел... Я победил вопреки полякам — с такими полячишками я вынужден был постоянно бороться. ...Правительству я доверять не мог, потому что оно крало еще беззастенчивее. У меня не было никакого доверия к Сейму и правительству. ...В Генеральном штабе каждый иностранец мог читать все, что хотел, военные тайны проникали к немцам и большевикам. Никаких секретов, по существу, не было. В Верховном командовании творились огромные злоупотребления. Вероятно, и многие депутаты Сейма были в них замешаны: не одно депутатское состояние было сколочено в результате злоупотреблений в военном хозяйстве, особенно грязным было дело о разворованных трофеях, взятых у немцев. ... Я одерживал победы тогда, когда бросал к черту другие дела, брался за главное — командование и побеждал. Победы одерживались с помощью моего кнута».

И после войны Пилсудский выражался о своих подданных ничуть не мягче. «Я выдумал много красивых слов и определении, которые будут жить и после моей смерти и которые заносят польский народ в разряд идиотов». Адъютант маршала услышал от него однажды: «Дурость, абсолютная дурость. Где это видано — руководить таким народом, двадцать лет мучиться с вами». А премьер-министр вспоминал потом, что за два года до смерти у сидевшего со «страдальческим и усталым лицом» Пилсудского вырвалось: «Ах, уж эти мои генералы, что они сделают с Польшей после моей смерти?» И добавил о генералах нечто такое, что Анджеевич, сам признавался, в жизни никому не мог повторить.

Вообще, бессмысленно искать как в событиях того же 1920 г., так и во всей многовековой истории польско-русских конфликтов правых и виноватых. Как бессмысленно пытаться установить, кто первым кинул каменюку, положив начало англо-шотландским войнам — британец или скотт. Как невозможно уже установить виноватых в многосотлетней франко-испанской грызне. У меня есть сильные подозрения, что в подобных ситуациях попросту нет правых и виноватых. У обеих сторон рыльце в пушку, по самые уши... Новорожденная Польша, между прочим, едва оформившись в нечто официальное, браво отхватила у пребывавшей в совершеннейшем раздрызге бывшей российской империи немалые куски территории, населенной вовсе не этническими поляками, а украинцами с белорусами. А уж потом на Варшаву двинулась конница Буденного.

В межвоенное двадцатилетие, как я уже писал в первом томе, в игре азартно участвовали двое. ГПУ посылало в Польшу «партизан» вроде Ваупшасова и Хмары, а поляки, со своей стороны, отправляли на территорию СССР бандюков вроде Палияд и Булак-Балаховича. Потому что такая уж у Польши была национальная мечта: создать великую державу от Балтийского моря до Черного. И к середине тридцатых польские военные теоретики эти планы подробно расписывали в капитальных трудах.

Некоторые отечественные авторы именуют Пилсудского «германофилом», что истине нисколько не соответствует. Просто-напросто маршал, как де Голль впоследствии, проводил политику «равноудаленности» — старался держаться подальше и от Германии, и от Советского Союза. А вот взявшие штурвал после его смерти господа генералы подобной осторожностью похвастаться не могли. Пилсудский, как к нему ни относись, был фигурой крупной (и Геббельс в своих дневниках отзывался о нем с почтительным уважением, называя «великим человеком», и Сталин, когда Пилсудский умер, объявил в СССР траур). А преемники его, вроде Бека и маршала Рыдз-Смиглы, оказались личностями мелкими.

И принялись недвусмысленно флиртовать с Германией — авось удастся что-нибудь урвать и для себя в надвигающемся европейском хаосе. Германский министр иностранных дел Риббентроп в своем личном дневнике, для посторонних глаз не предназначенном, записал после бесед с Беком: «Г-н Бек не скрывает, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю». А ведь добиться этого Польша могла исключительно в случае войны с СССР — не рассчитывали же в Варшаве всерьез, что Москва им вдруг возьмет да и подарит Украину?!

В 1938 г., когда Германия отхватила у Чехословакии Судетскую область, Польша с превеликим удовольствием заняла чехословацкий Тешинский край (правда, точности ради, следует упомянуть, что этот район чехи самочинно захапали еще в 1918 г., до подписания Версальского договора и официального кромсания Германии державами Антанты — просто-напросто у чехов оказалась под ружьем парочка боеготовных полков, а помешать им в тогдашней неразберихе было некому...)

Одним словом, в 1939 г. советские войска вступили не на территорию прославленной многовековым нейтралитетом страны, а воспользовались случаем, чтобы посчитаться со своим старым и заклятым соперником. Согласитесь, есть некоторая разница. Точно так же в наши смутные времена польские «хоругви» как-то ненароком обосновались в Москве, откуда их пришлось долго и старательно вышибать. В поступке Сталина нет ничего подлого или демонического. Старый, как мир, политико-хозяйственный цинизм — когда у соседа дела особенно хреновы, его не грешно немного пощипать...

Особо следует подчеркнуть, что Красная Армия, собственно говоря, вступала на территории, где никакой законной власти не имелось. К 17 сентября польское правительство уже благополучно драпануло в Румынию, куда слинял и главнокомандующий польской армией маршал Рыдз-Смиглы.

Армия, конечно, еще дралась. Польско-германская война, продолжавшаяся неполный месяц, — это как раз печальное сочетание самого беззаветного героизма рядовых и офицеров в невысоких чинах и генеральской трусости и тупости. Именно эти расшитые галунами красавцы не сумели вовремя мобилизовать армию и наладить толковую оборону. Примеров этому столько, что приводить их ради экономии места не стоит. Сошлюсь лишь на одно свидетельство очевидца. Станислав Лем, призванный в свое время в армию, вспоминал: «За три года военной подготовки нам ни разу не говорили о том, что существует что-либо похожее на танки. Как будто их не было... Все это выглядело — теперь я это вижу — так, словно нас готовили на случай войны вроде франко-прусской 1870 г.».

А ведь польская армия первой (о чем редко вспоминают) приняла на вооружение танки с дизельными двигателями! И выпускала бомбардировщики с истребителями собственного производства — что опять-таки не каждому государству доступно.

Конструкторы были способными, солдаты — отважными... но на самом верху сидели бездари, чванливые болваны, знавшие толк лишь в сладких фантазиях о «великой Польше от моря до моря». Они и прогадили все, деликатно выражаясь.

Да, еще один немаловажный штришок. В сентябре 1939 г., называя вещи своими именами, Красная Армия вошла в колониальную страну. Роль колоний выполняли западноукраинские и западнобелорусские земли, к населению которых ляхи относились примерно так, как бельгийцы к конголезским неграм или англичане к индусам. Что вызывало многочисленные восстания и мятежи, отнюдь не советской разведкой инспирированные. Тот же Лем, наблюдатель внимательный, отмечал «жуткую нищету» гуцулов. При всем моем неприязненном отношении к молодчикам пана Бандеры следует признать, что в основе развернутого им против Варшавы террора — не только немецкие денежки и усилия абвера, но и в первую очередь деятельность самих поляков, восстановивших против себя население восточных областей давно и прочно. Так что наши войска там встречали с искренней радостью, а пленные польские офицеры требовали усиленной охраны, боясь проходить мимо толпы украинцев, которые могли и порвать, как тряпку, за все прошлое...

Вот многозначительный пример: 19 сентября моторизованная группа комбрига Розанова, продвигаясь по территории Польши, «столкнулась с польским отрядом (около 200 человек), подавлявшим антипольское выступление местного населения (белорусов. — А. Б.). В этом карательном рейде были убиты 17 местных жителей, из них 2 подростка 13 и 16 лет».

Как видим, польские жолнежи не Родину защищают на фронте а с привычной сноровкой палят по своим «неграм». Итог? Мотогруппа развернулась и атаковала карателей на всем ходу. Лично мне упрекать их как-то не хочется — опять-таки оттого, что среди тех белорусов, по которым весело палили «чортовы ляхи», могли быть и мои дальние родственники.

В качестве сталинского зверства в свое время поминался варварский расстрел советскими солдатами польского генерала Олшины-Вильчинского. Однако на самом деле все обстояло несколько иначе...

22 сентября советские танкисты под командованием майора Чувакина схлестнулись с польскими солдатами под командованием означенного генерала. Экипаж одного из подожженных поляками танков (три человека) выбрался из горящей машины благополучно и сдался в плен. Поляки их расстреляли. Всех трех.

Знаменитая Женевская конвенция именует подобные штучки военными преступлениями. И совершенно не имеет значения, вторглись красные танкисты в Польшу с объявлением войны или без такового. Принцип незыблем: во время боев между вооруженными силами двух государств пленных военнослужащих расстреливать запрещено. После Нюрнберга немало бравых немецких вояк отправилось на виселицу как раз за подобные прегрешения.

Ну вот, а чуть позже подчиненные Чувакина как раз и захватили автомашину, на которой драпал в Литву означенный генерал, прихватив адъютанта, супружницу и кучу барахла. Шофера, супружницу и барахло отправили восвояси, а вот генерала с адъютантом шлепнули в полном соответствии с Женевской конвенцией — как лицо, всецело ответственное за преступные действия своих подчиненных.

Ну, и в завершение стоит непременно напомнить, что СССР занял в 1939 г. не «исконно польские» земли, а именно ту часть Западной Украины и Западной Белоруссии, которую еще в том самом бурном двадцатом не кто иной, как Антанта, признала частью Советской России. И наши танки остановились примерно на той линии, что опять-таки определяла в двадцатом Антанта. Многозначительное уточнение, верно?

Пилсудский был политиком жестким, излишней добротой не страдал и Россию, прямо скажем, недолюбливал (а почему, кстати, он был обязан ее любить?!), но он отличался сугубым реализмом и дури в его характере не было. А вот его незадачливые наследнички как раз и отличались крайней степенью дури (что Пилсудский, как нам уже известно, давно видел). И вполне могли бы сказать, чуточку перефразируя известное сталинское высказывание: «Пилсудский нам оставил нормальное государство, а мы его просрали». Увы, у них и на это не хватило мозгов. А литовцев на сей раз поблизости не оказалось...

Вообще о состоянии польского ума дает прекрасное представление цитата из тамошней газеты «АБЦ»: «Польша является подлинным другом и защитником балтийских государств от притязаний Запада и Востока... Политическая миссия Польши — защита слабых государств от агрессоров. Это вытекает не из каких-то мистических общенародных побуждений, а из роли польского государства как фактора равновесия в Средней и Восточной Европе». Это было написано всего за два месяца до того, как «фактор равновесия» в очередной раз исчез с географической карты.

И, разумеется, невозможно обойти молчанием Катынь. Где сталинские палачи якобы самым злодейским образом перестреляли десять тысяч польских офицеров — почему-то исключительно из немецких пистолетов, а не из привычных наганов, как будто с нечеловеческой прозорливостью предвидели, что через год эти места захватят немцы и нужно заранее позаботиться о заметании следов.

Как и в случае с суворовской «теорией ледокола», миф об изничтожении поляков расстрельщиками из НКВД процветал, пока игра шла в одни ворота, и перестроечные горлопаны с неснятыми диагнозами попросту не имели ни оппонентов, ни толковых возражений. Когда появились оппоненты и возражения, дело поплохело буквально на глазах.

Я имею в виду прежде всего Ю. Мухина с его объемной и логически непротиворечивой книгой «Антироссийская подлость», после которой старую версию может защищать разве что Новодворская со всем пылом нерастраченной невинности.

Ну да, я прекрасно знаю, что многие Мухина не любят. Неправильный человек, неуживчивый. К тому же порой увлекается тем самым поиском жидомасонов под кроватью.

Но это еще не повод охаивать все, что Мухин делает. Его война с рогатыми и хвостатыми сионистами — одна тема, а исследование катынского расстрела — совершенно другая. До сих пор, насколько мне известно, никто еще внятно и логически убедительно не опроверг ни одно из мухинских положений, ни один приводимый им факт. Наоборот. Один, но крайне многозначительный пример. Поначалу орали, что поляков-де приговорило к расстрелу Особое совещание НКВД. Но тут объявился зловредный Мухин и с документами в руках доказал, что помянутое Особое совещание имело право приговаривать исключительно к тюремной и лагерной отсидке, и то на срок не свыше восьми лет. Пришлось срочно выдумывать некую «специальную тройку НКВД», документальные следы которой не обнаружены до сих пор.

Не любят вспоминать «обличители» и о пенсионере Супруненко — который уже в преклонных годах, будучи старым и дряхлым, тем не менее сохранил ясность ума и немалое чувство юмора. Это была песня... «Перестроечные комиссары», нагрянувшие к бывшему ответственному сотруднику НКВД Супруненко, потребовали от него подробных показаний о том, как он, злыдень, в своем управлении расстреливал поляков. Старичок не подвел: выдал леденящую душу историю с точным описанием интерьеров своего управления и немалым количеством жертв. И вскорости помер — без сомнения, напоследок злорадно ухмыляясь. «Комиссары» его показания раззвонили на всю страну, а потом кинулись с телекамерами в сохранившееся здание означенного управления, чтобы снять убойной силы документальный фильм...

Тут-то и грянул вселенский конфуз. Всем пришлось наглядно, своими глазами убедиться, что в этом здании просто технически невозможно было расстреливать по триста человек за ночь, как о том с непроницаемым лицом вещал Супруненко. И отродясь там не было этой самой двери, через которую «выволакивали казненных», и красный уголок не способен вместить триста трупов. Тут-то и поняли «обличители», как мастерски их кинул престарелый энкаведешник — но он уже пребывал там, откуда его не способны достать никакие перестройщики...

А посему гораздо больше прав на существование имеет другая версия — что польские офицеры при наступлении немцев сами отказались эвакуироваться по той самой дури, полагая, что тевтоны, освободив их из советского узилища, накормят пряниками и напоят старкой. Вот только у немцев были чуточку другие планы...

Есть еще книга французского исследователя Алена Деко (с которой Мухин, как я убедился, к сожалению, не знаком, а зря). За двадцать лет до Мухина Деко столь же логично и убедительно доказал, что катынский расстрел — дело рук немцев. Он отыскал следы конкретной воинской части, которая и осуществляла расстрелы. Он отыскал очевидцев, видевших, как немцы впоследствии возили на грузовиках полусгнившие трупы к тому месту, где с такой помпой обнаружили потом «следы советских зверств». Он отыскал даже неопровержимые свидетельства, что кое-кто из числившихся расстрелянными польских офицеров впоследствии обнаружился живехоньким и здоровехоньким. Книга Деко давным-давно издана в России и раритетом не является...

Катынский расстрел, между прочим — вполне в русле немецкой политики по обезглавливанию польского народа, которую гитлеровцы не особенно и скрывали. Сразу после оккупации Польши они начали массовые расстрелы всех, кто подходил под определение «национальная элита» — военных, ученых, просто людей интеллигентных профессий. Задача была простая и людоедская:: превратить «славянских недочеловеков» в тупое быдло лишенное образованного слоя. Когда гитлеровцы летом сорок первого заняли Львов, там были убиты десятки не успевших эвакуироваться представителей польской интеллектуальной элиты — сплошь и рядом люди с европейскими именами. Проделано это было, правда, руками бандеровцев из батальона «Нахтигаль». А культурные тевтоны потом с притворной скорбью разводили руками: сами они мол, ничего подобного не хотели, но кто же уследит за зверообразными хохлами...

Советские «соответствующие органы», наоборот, сплошь и рядом проявляли неприкрытый гуманизм. Вот, скажем, «дело Окулицкого». Бригадный генерал Леопольд Окулицкий после поражения Польши организовал вооруженное подполье, которое боролось на два фронта — как с немцами, так и с Советами. В январе 1941 г. НКВД отловил его во Львове. Но отчего-то не расстрелял — наоборот, в августе того же года выпустил, чтобы он принял участие в формировании польской армии генерала Андерса. С означенной армией Окулицкий, ее начальник штаба, и убыл благополучно на Ближний Восток.

А вообще-то... Ладно, предположим на миг, что в Катыни и в самом деле потрудились наши. Даже при этом раскладе, нравится кому-то это или нет, подобные действия были бы не более чем чуточку запоздалым ответом на события двадцатого года. Дело в том, что поляки до сих пор не могут внятно объяснить: куда подевались шестьдесят тысяч советских военнопленных, захваченных в двадцатом и так никогда более не объявившихся среди живых...

Ясно, куда. Сохранилось достаточно свидетельств о том, как поступали с пленными господа в конфедератках. Санинструктор-шу насиловали скопом. Артистку военного театра подвесили за ноги к потолку и били плетью. Пленному красноармейцу распороли живот и зашили внутрь живого кота — посмотреть, «кто раньше сдохнет».

Так что претензии — штука обоюдная, господа мои... И напоследок — еще об одном «сталинском проступке», по поводу которого до сих пор из Польши доносится возмущенное фырканье. Сталин, злодей вселенский, виноват еще и в том, что не помог в 1944 г. организаторам Варшавского восстания, не послал на помощь войска, спокойно смотрел, как немцы с помощью артиллерии и авиации стирают город с лица земли.

Вот тут уже польская дурная наивность взмывает до космических высот...

А почему Сталин должен был помогать руководителям Варшавского восстания? Которое, уточню, было затеяно исключительно для того, чтобы под носом у Сталина захватить Варшаву раньше него и передать ее под юрисдикцию эмигрантского лондонского правительства.

Чуточку повернем ситуацию. Представим, что летом сорок четвертого, когда союзные войска высадились в Нормандии и продвигаются к Парижу, там вдруг вспыхивает восстание, организованное ориентирующимися на Москву французскими коммунистами. И целей своих коммунисты ничуть не скрывают: провозгласить Париж столицей Французской Советской Республики, просталинской Коммуны, с самого начала нацеленной на противостояние как Вашингтону с Лондоном, так и эмигрантскому правительству генерала де Голля.

Как по-вашему, стали бы в этих условиях хоть чем-то помогать Парижскому восстанию и Рузвельт, и Черчилль, и де Голль? Да черта лысого! Наоборот, приостановили бы войска и подождали, пока немцы покончат с этакими вот бунтарями. Но то, что у поляков именуется логикой, делает другие выводы: Сталин плох еще и потому, что Ничем не помог субъектам, пытавшимся у него под носом передать Варшаву его политическим противникам. Похоже, они всерьез считают Сталина идиотом, клоуны...

5. Добрая старая Англия

В книгах Суворова есть еще одна поганая подоплека: доказать, будто виновником Второй мировой являлся исключительно Сталин, а вот благородные европейские демократии, наоборот, изо всех своих скудных силенок пытались Гитлера остановить.

Дело, как легко догадаться, обстояло с точностью до наоборот. Именно добрая старая Англия и несет на себе основной груз вины за многолетнюю бойню под названием «Вторая мировая». Как давно подмечено (и признано самими британцами), у Англии нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов — одни постоянные интересы. Которые, в частности, заключаются еще и в том, чтобы ни в коем случае не допускать появления в Европе какой бы то ни было силы, способной всерьез противостоять Англии. А потому англичане не одну сотню лет мастерски и умело стравливали европейские государства, зорко следя, чтобы те истощали друг друга, насколько возможно. Так было еще в Семилетнюю войну, когда не в последнюю очередь благодаря английским интригам схлестнулись Россия и Пруссия, попросту не имевшие противоречий, которые следовало бы разрешать военным путем. Так было и в первую мировую: и Германия, и Австро-Венгрия (о том сохранилось достаточно свидетельств) не перли бы так на рожон, знай они точно, что Англия непременно примет участие в войне. Однако Лондон вилял, крутил, с невинным видом уверял, что останется нейтральным при любом обороте событий — и ободренные тевтоны с австрияками браво двинули войска через границы. После чего в Лондоне сбросили маску и принялись орать на весь мир, что кровожадных гуннов следует немедленно остановить, что Англия с самого начала это провозглашала. И начали воевать по полной программе...

И Англия, и Франция имели полную возможность прямо-таки прихлопнуть Гитлера, когда он был слаб и убог. Однако обе державы в самонадеянности своей полагали, что Адольф Алоизович попрет в первую очередь против Советского Союза — следовательно, бить его по темечку не следует, наоборот, нужно рейхсканцлеру пособлять.

Они и пособляли, как могли. Начиная с истории с Рейнской областью. Эта территория, в свое время отторгнутая от побежденной Германии, находилась под управлением союзных держав. В качестве первой пробы мускулов Гитлер вознамерился ввести туда войска — еще не грозные «панцердивизии» вермахта, а слабенькие батальоны полудохлого рейхсвера. Своего рода разведка боем. Предприятие выглядело безнадежным настолько, что германские генералы всерьез договаривались арестовать любимого фюрера, если Англия с Францией нахмурятся. Сам Гитлер дал войскам директиву: немедленно отступать, если только навстречу выйдет один-единственный английский капрал или французский фельдфебель и, грозно насупившись, рявкнет: «Брысь отсюда, мать вашу!»

Однако западные державы это проглотили и смирнехонько очистили Рейнскую область, Герр Гитлер, хитро щурясь, сделал выводы, как любой неглупый человек на его месте. И потихоньку принялся изничтожать те статьи Версальских соглашений, что превращали армию Германии в нечто опереточное.

Англия с Францией безмолвствовали, как народ в известной трагедии. Историки всего мира до сих пор честно признаются, что не в силах дать убедительное объяснение поступку англичан, подписавших с Гитлером соглашение, по которому Германия вправе была отныне иметь подводных лодок столько же, сколько Великобритания. Я тоже не в силах. С позиций здравого рассудка поведению англичан объяснения нет — особенно если вспомнить, как лихо в Первую мировую германские субмарины терроризировали Британские острова.

Потом Гитлер, воссоединяя братские германский и австрийский народы, присоединил к рейху независимую допрежь Австрию. По-немецки это называлось красиво — «аншлюс». Англия с Францией одобрительно промолчали. Гитлер уже понимал, что их можно гнуть через колено...

И потребовал от Чехословакии передать ему Судетскую область — изрядный кусок страны с могучими укреплениями и прочим добром. Англия и Франция, вызвав чехословацких руководителей в Мюнхен, принялись выкручивать им руки, объясняя, что воевать с милейшим человеком Гитлером ни за что не станут, а потому панове чехи обязаны немецкий ультиматум принять. Чехам пришлось капитулировать. Английский премьер-министр Чемберлен, вернувшись из Мюнхена в Лондон, громогласно заявил, придурок, встречающим: «Я привез мир для целого поколения!» Того самого поколения, которому совсем скоро пришлось шесть лет бить вшей в окопах, Уинстон Черчилль, надо отдать ему должное, настойчиво протестовая против такой политики, но джентльмены вроде Чемберлена, взирая со снисходительной улыбкой на буяна, покачивали головами: молод наш Уинни, горяч, высокой политики не понимает...

Французы тем временем увлеченно разрабатывали план войны против Советского Союза — авиация в союзе с английской громит бакинские нефтепромыслы, танки и пехота вторгаются с территории Турции и Финляндии.

Захватив Францию, немцы быстренько отыскали целый чемодан этих планов — и немедленно их опубликовали, цинично посмеиваясь в кулак. Для Франции, как в том анекдоте, получилось как-то неудобно...

Ну, а потом Англия и Франция преспокойно оставили Польшу один на один с вермахтом. А когда одному из высокопоставленных британских деятелей генералы предложили малость побомбить германские леса и заводы, тот, выпучив глаза, словно кот, который гадит на солому (по выражению бравого солдата Швейка), воскликнул прямо-таки в ужасе: «Господа, вы мне предлагаете уничтожать чужую частную собственность?!» Ручаться можно, его даже в дурдом не отправили: ни тогда, ни потом, когда немецкая авиация спалила в Англии чертову уйму частной собственности и поубивала массу народу...

А когда СССР предложил Англии и Франции заключить реальный союзный договор, они прислали в Москву каких-то старых пердунов, военных пенсионеров, которые не имели права ничего подписывать.

Вот и пришлось Сталину заключать с Германией договор о ненападении...

6. Самая короткая ночь, самый длинный день...

Вопреки распространенному убеждению, советские генералы отнюдь не были тупыми солдафонами. Порой они отличались прямо-таки изощренной фантазией и раскованностью ума.

Взять хотя бы случившуюся еще до Большого Террора историю, когда знаменитый комкор Кутяков предложил Сталину гениальный, с его точки зрения, план ликвидации белой эмиграции (1933 г.). Пройти мимо этой истории никак нельзя (очень уж наглядно иллюстрирует умственные способности «гениальных жертв сталинизма»), а потому, не размениваясь на собственные комментарии и оценки, попросту приведу оба документа, письмо Кутякова и ответ Сталина, благо они короткие, но любопытнейшие.

Вдохновенно пишет Кутяков:

«Дорогой тов. Сталин!

Не моего ума дело, но эта мысль меня беспокоит много времени. Я считаю, что белогвардейцев, живущих заграницей, нужно всех амнистировать.

Мы теперь настолько сильны, что нам их бояться нечего.

Разрешите им жить в Дальне-Восточном крае.

Этим мероприятием, мне кажется, мы достигнем:

1) Дезорганизуем все белое движение, которое стремится с оружием в руках завоевать себе отечество, т.е. возвратиться в Россию.

2) Оставим всех генералов и вождей без солдат.

3) Заселим Дальне-Восточный край.

4) Заставим — да они сами с охотой, чтобы искупить прошлые преступления, будут зверски драться с японцами.

5) Нам легче и дешевле обойдется их перевоспитать в советском и колхозном духе — в Сибири, чем во время войны драться с ними.

В общем, если бы нам удалось молодых здоровых 100 тысяч перетянуть в Сибирь, этим самым мы окончательно убили бы всякое желание остальных мечтать с оружием в руках завоевывать себе Родину, т.к. без оружия мы даем им право честно трудиться и жить в Сов. России.

Кроме того, японцам это было бы неприятно.

Конечно, тогда нужно организовать в Сибири сильное Г.П.У.

Хорошо было бы это провести XVII съездом партии.

Тов. Сталин, Вы любимый и мудрый вождь нашей партии. Может быть я написал глупость. Прости, что беспокою.

Ответ Сталина:

«И все же я не согласен с Вами, что „белогвардейцев, живущих за границей, нужно все же амнистировать“. Единой и сплошной белогвардейско-эмигрантской массы нет в природе, Милюков, Струве, Керенский, Дан, Гучков, Рябушинский и тому подобное — тоже белогвардейцы. Вы, кончено, согласны, что их не стоит амнистировать. Генералов, вождей всяких и руководящих людей из офицеров, как правильно говорите, тоже, конечно, не следует амнистировать. Не стоит также амнистировать белогвардейцев, несущих службу в полиции, охранки, контрразведки, диверсии и шпионажа у японцев в Маньчжурии, у поляков и финнов на нашей западной границе. Это — люди отпетые. Есть еще одна группа эмигрантов — русские специалисты, инженеры, техники (по промышленности), уже устроившиеся на службе в Германии, во Франции, в Америке, в Балканских государствах. Мы их приглашали в СССР. Но они не хотят возвращаться к нам и не интересуются вопросом об амнистии. Эти люди, видимо, потеряли чувство Родины.

Вот Вам картина.

Остается рядовая и средняя масса эмигрантов, боровшаяся в свое время против нас в армиях Деникина, Врангеля, Краснова, а ныне работой добывающая себе кусок хлеба во Франции — в городах, в Балканских странах и Бразилии — на полях. Часть этих людей (не все!) не прочь бы, пожалуй, вернуться в СССР. Но они уже не вояки, они воевать не хотят, и если вернутся в СССР, то не для того, чтобы проливать кровь на Дальнем Востоке. Конечно, все бывает на свете, и вполне возможно, что часть из этой группы охотно поедет на Дальвост. Я знаю, например, что в Синьцзяне имеется 2000 белогвардейцев, которые ведут себя не плохо и которых мы, вполне возможно, амнистируем не в далеком будущем — все равно — согласятся они пойти на Дальвост или нет. Но такие вещи надо делать не через трибуну XVII съезда партии, в порядке амнифестации, а без шума, в порядке тщательного отбора и кропотливой работы по проверке людей. Предлагаемая Вами манифестация (XVII съезд партии и пр.) нецелесообразна и опасна. Во-первых, овчинка не стоит выделки (соберем 5-10 тысяч людей, а это — мелочь) Во-вторых, такая манифестация может быть понята, как призыв СовСоввласти к белым придти на помощь, т. е. проявление слабости, что нежелательно для нас. В-третьих, могут подумать, что мы твердо решили воевать с японцами и открыто собираем для этого армию, несмотря ни на что, несмотря на то, что не исчерпаны еще все средства мирного разрешения конфликта, несмотря на то, что японцы, быть может, пошли бы под конец на уступки. Выходит, что мы выглядели бы, как зачинщики войны — не японцы, а мы! Понятно, что нельзя нам лезть в эту штуку, которая, как видите, очень похожа на ловушку...»

Читателю предоставляется самому оценить уровень интеллекта двух дискутирующих сторон.

Я лишь добавлю от себя, что Кутяков не унялся. Ему определенно хотелось быть не просто военным, а мыслителем. С идеей амнистии белогвардейцев он еще несколько лет носился, как дурень с писаной торбой, выдвигая столь же авантюрные прожекты, сочинял брошюрки касаемо советско-польской войны. Его «теоретические» поползновения встречали без всякого энтузиазма да вдобавок прежестоко обидели, не назначив командующим тем округом, который он желал возглавлять. И рассердился товарищ Кутяков, видный мыслитель, и пошел к Тухачевскому в известное предприятие. Ну, шлепнули...

Но особенно пышным цветом фантазия иных генералов расцвела после XX съезда, когда, получив недвусмысленную отмашку от Хрущева, лампасники принялись сочинять всевозможные небылицы о покойном Верховном Главнокомандующем. Тон задавал чурбан номер один Советской Армии Георгий Жуков, а вслед за «сказками дедушки Жоры» и чины поменьше вносили свой вклад в дурную легенду. Сталин, по их уверениям, руководил военными операциями по глобусу, в армейских делах не разбирался вовсе. А главное, стал единственным виновником разгрома Красной Армии в июне сорок первого — поскольку парализовал всякую деятельность высших командиров тем, что строго-настрого запретил ориентировать войска на оборону и приводить их в боевую готовность. По-настоящему талантливые полководцы, вроде Рокоссовского, от этого баснотворчества брезгливо уклонялись, а вот бездарную мелкоту несло...

Давайте посмотрим, как обстояло дела в июне сорок первого — согласно не басням» а точным и подробным свидетельствам.

То, что Сталин, согласно укоренившемуся давно и прочно мифу, запугал своих генералов настолько, что они оцепенели, будто кролик перед удавом, и боялись отдать войскам приказ хотя бы поглядывать по сторонам, истине нисколько не соответствует. В действительности все происходило как раз наоборот.

Вот, скажем, нарком Военно-морского флота Кузнецов. Отчего-то грозные сталинские приказы о полнейшей неподвижности до него, полное впечатление, не дошли — и он задолго до рокового часа как раз и приказал своим морякам бдить недреманно и быть готовым к любым поганым сюрпризам. И, как только в три часа утра самого длинного дня года немецкие самолеты пересекли советские границы, уже парой минут позже дружно загрохотала вся зенитная артиллерия Балтийского и Черноморского флотов.

Ни один советский военный корабль не был немцами потоплен, потому что никого не удалось застать врасплох. Зато флотские комендоры отправили на дно не один самолет с черными крестами на крыльях. Между прочим, знаменитые бомбежки Берлина летом сорок первого провели как раз не армейская, а флотская авиация...

Печальная истина в другом: сухопутчики оказались настолько бездарными и тупыми, что едва не просрали все дело.

Еще в начале пятидесятых Генштаб Советской Армии, по каким-то своим надобностям, провел широкомасштабный опрос оставшихся в живых генералов, в июне сорок первого как раз и начинавших воевать у западных границ СССР: когда они получили приказ на приведение войск в готовность для отражения возможного немецкого удара? Когда вывели свои войска на рубежи обороны?

И что же выяснилось?

Генерал Полубояров (командовавший автобронетанковыми частями Прибалтийского военного округа): командование подчиненных ему механизированных частей получило директиву о приведении соединений в боевую готовность шестнадцатого июня!

Генерал Собенников (бывший командующий 8-й армией): ему приказали развернуть части для обороны девятнадцатого!

Генералу Шумилову, бывшему командиру корпуса той самой 8-й армии, велели занимать оборону даже раньше — восемнадцатого!

Генералу Пуркаеву (в 1941-м — начальник штаба Киевского военного округа) военный совет округа разрешил, согласно предложению самого Пуркаева, разворачивать для обороны стрелковые дивизии еще четырнадцатого!

Генерал Баграмян вспоминал, что войска того же округа, точнее, их оперативные резервы, начали развертывание еще за пять дней до войны. Для обороны, обороны, обороны!

Таких свидетельств много. Во-первых, еще за неделю до войны войскам приказали разворачиваться, занимать позиции, выводить технику, окапываться. Во-вторых, их тогда же ориентировали не на «внезапный удар», а на оборону!

Что же случилось? А случилось то, что иные военачальники вели себя то ли как тупицы, то ли как предатели. Западный военный округ (бывший Белорусский) под командованием уже знакомого нам генерала Павлова (того, что в Испании саботировал то, ради чего его туда послали), просто-напросто не выполнил директивы Генерального штаба о развертывании войск и подготовке их к обороне. Павлов вовсе не был «парализован страхом» и требованиями «не поддаваться на провокации». Недвусмысленный, ясный приказ вышестоящих инстанций разворачивать войска для обороны был. А Павлов его не выполнил!

Когда после сокрушительного разгрома Западного военного округа Павлова повязали вместе с его непосредственными подчиненными, на следствии выяснилась масса любопытнейших вещей — в довесок к тому материалу, что лежал на Павлове еще со времен Испании.

Павлов признался, что в свое время вел с Уборевичем и Мерецковым весьма примечательные разговоры: «Уборевич и Meрецков всему командному составу прививали германофильские настроения, говорили, что нам надо быть в союзе с Германией, так как германскую армию они очень высоко ценят... Мерецков всегда внушал мне, что Германия в ближайшее время воевать с Советским Союзом не будет, что она глубоко завязла в своих военных делах на западном фронте и в Африке...»

Потом Мерецков выражался еще откровеннее: мол, в случае нападения германской армии на СССР ни ему, ни Павлову, «хуже не будет».

Можно, кончено, привычно прокричать, что показания эти «выбитые». Но, во-первых, речь опять-таки (в который уж раз!) идет не о шпионстве за деньги, а о прогерманской ориентации. О германофильстве, которое от шпионажа весьма существенно отличается. А во-вторых, отчего же Павлов еще до ареста вел себя, как предатель?

Поначалу он ныл, что в полном соответствии с директивами Генштаба еще пятнадцатого приказал вывести войска из Бреста на позиции, но не проконтролировал исполнение своего приказа, и командующий 4-й армией Коробков его не выполнил. В результате чего подчиненные Павлову две стрелковых дивизии и одна танковая понесли такие потери, что «более, по сути дела, как соединения не существовали».

Однако помянутый Коробков, мгновенно сообразив, что из него делают крайнего, в голос от этой сомнительной чести отказался. Со всем пылом. Он заявил, что приказа, о котором говорит Павлов, тот не давал вообще! Начальник связи округа генерал Григорьев эти показания Коробкова тут же подтвердил, рассказав, что Павлов и его начштаба Климовских даже после телеграммы начальника Генштаба так и не предприняли каких бы то ни было действий по развертыванию войск. Григорьев деликатно назвал этот поступок «благодушием».

Хорошие мои, когда командующий военным округом откровенно саботирует приказы Генштаба, это именуется изменой! И показания предателя с генеральскими звездами после его действий уже не выглядят «выбитыми»!

А если добавить, что Павлов, как опять-таки деликатно выражается историк, «не угадал» направления главного танкового удара немцев, оборачивается и вовсе недвусмысленно. Не угадал, бедняжка. Раскинул на кофейной гуще, но не угадал — и прикрыл противотанковой бригадой лидское направление. А немецкие танки ударили не по Лиде — по Минску... Точно так же Павлов угробил конно-механизированную группу Болдина, бросив ее на Гродно, где советские войска были встречены не танками, как рассчитывал Павлов, а пехотой и разгромлены...

Героическая оборона Брестской крепости известна всем. Гораздо менее известно, почему в крепости, как в ловушке, оказалось заперто немало войск и техники. Именно потому, что Павлов, получивший приказ вывести войска, его не выполнил. И крепость стала западней. Все погибшие там советские солдаты — на совести Павлова.

В общем, из всех тогдашних фронтов Западный под командованием Павлова оказался самым бездарно управляемым. Именно на том направлении немцы достигли наибольших успехов и вышли на оперативный простор. Хотя Белоруссию сам Бог создал как идеальный плацдарм для обороны — леса, реки, болота...

Павлова с его компанией прислонили к стенке, но это уже мало что могло спасти.

Да, вот что еще... Нужно раскрошить в пыль еще один укоренившийся миф: якобы все беды и поражения начального периода войны произошли оттого, что войсками, за отсутствием вырезанных в роковом 1937-м талантливых маршалов и генералов, командовали скороспелые выдвиженцы из низов. Что якобы «полками командовали лейтенанты».

Посмотрим, как обстояли дела на Северо-Западном направлении. Кто там у нас командует Северо-Западным фронтом, созданным на основе Прибалтийского военного округа? Поди, свежевыпеченный из майоров невежа со сверкающими свежим военторговским блеском генеральскими звездами, полученными по счастливому случаю? Вчерашний капитан, выдвинувшийся благодаря доносам?

А вот и не угадали! Фронтом командует генерал Федор Исидорович Кузнецов, кадровый, из ранешних, не затронутый репрессиями! Тот самый, что много-много лет преподавал тактику, и не в захолустном пехотном училище ускоренного выпуска, а в престижнейшей Военной академии имени М. В. Фрунзе. Штаб у него состоит опять-таки не из скороспелых выдвиженцев, а из преподавателей той же академии и Академии Генштаба. Почти поголовно — старые военные деятели, те самые «птенцы Тухачевского», «соколы Уборевича»!

И эти кадровые (слово это отчего-то положено произносить с почтительным придыханием) почти моментально все просрали... Простите на грубом слове, но именно так и обстояло. Очень быстро Северо-Западный фронт был немцами разгромлен. Как ни пытался выправить положение срочно отправленный туда генерал с прогремевшей впоследствии фамилией Ватутин — поздно было, поздно...

Будем и дальше верить сказочкам о «скороспелых командирах полков» и «истребленных кадровых военачальниках»? «Кадровые» как раз и стали виновниками разгрома.

Что характерно, многократно руганные и охаянные Буденный с Ворошиловым проявили себя в июньских боях совершенно иначе!

Пусть и не военными гениями, но как раз на тех направлениях, которыми командовали Ворошилов (Северо-Западное) и Буденный (Юго-Западное) вермахту так ни разу и не удалось устроить ни одного «котла». В противоположность тому, что творилось на других фронтах. Ворошилов и Буденный отступали, конечно, огрызаясь, насколько могли, но ни одной дивизии из тех, которыми командовали эти два «невежды» и «лошадника», немцам так и не удалось окружить. У нас как-то не принято вспоминать, что деятельность Ворошилова тем летом довольно высоко оценивал человек заинтересованный и сведущий — начальник штаба вермахта генерал Гальдер (которого, легко догадаться, исторические решения XX съезда ни к чему не обязывали, а от Хрущева с Жуковым он тем более не зависел и мог писать правду...)

Иными словами, генералы свалили на Сталина собственные ошибки и бездарное руководство войсками — благо это было выгодно со всех точек зрения и прямо поощрялось как партийным, так и военным руководством.

Странно вели себя иные лампасники, предельно странно! До войны — да и в ходе ее — отчего-то упрямо не принимали на вооружение перспективные образцы оружия. 57-мм противотанковую пушку тормозили не Сталин с Куликом, а деятели из Главного артиллерийского управления РККА: мол, чересчур мощная, и подходящих целей для нее нет. Рации с советских истребителей за год до войны сняли и свалили на склады не по воле Сталина, а приказом Смушкевича и Рычагова, очередных «безвинных жертв». О всех странностях, связанных с Мерецковым, — чуть погодя. Поговорим о тех, кто сражался храбро, но был забыт опять-таки из-за политической конъюнктуры...

Поскольку после смерти Сталина был убит Берия, которого отныне повелено было считать олицетворением мирового зла, поскольку застрелился его зам по войскам генерал Масленников (герой обороны Кавказа), заодно в массовое сознание успешно воткнули очередную ложь — якобы войска НКВД занимались исключительно охраной лагерей, а в свободное время в составе заградотрядов расстреливали безвинных армейцев и выискивали по войскам мнимых шпионов.

На деле войска НКВД воевали. И воевали выше всяких похвал.

Уже в июле оборона Москвы была поручена не армейцу, а генералу войск НКВД — пограничнику Богданову. Из шести армий его фронта четырьмя командовали генералы НКВД, и неплохо, знаете ли, командовали, поскольку враг в столицу так и не вошел.

Первые гвардейские дивизии Красной Армии — это четыре дивизии войск НКВД!

Кавказ от немцев отстояла опять-таки не армия, а войска НКВД под командованием Масленникова.

И наконец, среди козлов в генеральских званиях, пошедших на службу Власову, не было старших командиров НКВД, Представители всех прочих родов войск наличествовали, а вот генералов НКВД в РОА не было. Кроме одного — единственного урода, о котором — позже.

Вот» кстати, о заградительных отрядах, опять-таки демонизированных до высшей степени ужаса и омерзения...

Их существование было оправдано жесткими законами войны. Нельзя иначе, когда предатели вроде Павлова разваливают все, до чего смогут дотянуться, «кадровые» бегут, как бараны, срывая офицерские петлицы и выбрасывая партбилеты, а на фронте немало еще клинических идиотов, которые отказываются стрелять в немецких «братьев по классу» (были такие, были, документов сохранилось достаточно!). Вообще, заградотряды придумал даже не Троцкий в восемнадцатом году, а французские генералы несколькими годами ранее. Столкнувшись с расплодившимися беглецами и паникерами, французы не стали чирикать о правах человека и прочей лирике, а выставили в заслон сенегальцев с пулеметами. И, знаете ли, подействовало...

Штрафные батальоны, опять-таки — придумка не Сталина, а Гитлера. Вот строки из знаменитого приказа номер 227 от 28 июля 1942 г.: «После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и, приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасных участках фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплин ну, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель — покорить чужую страну, а наши войска, имеющие возвышенную цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражения.

Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу?

Я думаю, что следует».

После этого приказа и появились штрафники... Вернемся к заградотрядам. Наша старая знакомая, беспристрастная дама по имени Суровая Статистика и здесь не подкачала — вопреки мифам о поголовном расстреле или, как минимум, заключении в лагерь бедолаг, попавших в лапы «заградителям» или СМЕРШу, процент расстрелянных, в общем, ничтожен и вполне согласуется с суровыми реалиями войны.

Что до СМЕРШа, якобы безбожно терроризировавшего армию в поисках мнимых шпионов — у нас сплошь и рядом не отдают себе отчета, что в начале войны превеликое множество людей с превеликой охотой сами объявляли себя немецкими шпионами, прямо-таки из кожи вон лезли, чтобы их признали именно шпионами.

И ничего необычного в этом нет. Потому что так поступали дезертиры.

Дезертиров тогда либо без всяких церемоний шлепали перед строем (на что имел право практически каждый командир), либо, что случалось гораздо чаще, отправляли в особые штрафбаты, исключительно для дезертиров и самострелов, так сказать, штрафбат внутри штрафбата.

А вот разоблаченного немецкого шпиона полагалось отправлять в тыл, в распоряжение уже не военных, а контрразведки, и вдумчиво, по всем правилам разрабатывать. Шпиону как раз расстрел почти не грозил. Лагерный срок — да. Немаленький да. Но срок, а не передовая или расстрел у первой подходящей березки.

Дальше объяснять? Подумайте сами» что выгоднее трусу и шкурнику — лежать с полученной за дезертирство пулей в башке, оказаться в штрафбате, в самом пекле, или вместо этого отправляться в лагерь?

Вот то-то и оно... И наверху эти нюансы вскоре просекли. Слишком часто мне приходилось слышать от ветеранов СМЕРШа, вообще от военных, что существовал некий приказ Берии, датированный то ли летом, то ли осенью сорок первого. Его содержание все, не сговариваясь, пересказывают одинаково: в связи с большим количеством лиц, прикрывающих свое дезертирство вымыслами о якобы вербовке их немцами, чисто словесные заявления в расчет не принимать. В разработку брать только тех, кто сможет дать какие-то реальные доказательства вербовки, поддающиеся проверке. Всех прочих, не мудрствуя, считать дезертирами и поступать соответственно...

Это похоже на Берию, реалиста и прагматика. И я не удивлюсь, если однажды окажется, что этот приказ существует.

К вопросу о пленных, якобы после своего возвращения в разлюбезное Отечество опять-таки поголовно отправляемых за колючую проволоку.

Очередная чушь. Статистика публиковалась столько раз, и она настолько противоречит мифам, что я и не буду в сотый раз приводить сухие цифры. Я вместо этого возьму под критическую лупу снятый во время «угара перестройки» фильм «Холодное лето 53-го».

Тогда он, как говорится, проканал. Сегодня, увы, к нему следует относиться так, как он того заслуживает — как к брехне чистейшей воды. Актеры великолепные, но...

Во-первых, бериевская амнистия просто-напросто не предусматривала освобождения столь явных и закоренелых рецидивистов, какие в фильме показаны. Во-вторых, что гораздо существеннее, главный положительный герой фильма, капитан Лузгин, прототипов в реальной жизни иметь попросту не мог.

Если кто помнит, в фильме вся вина означенного капитана состояла в том, что он где-то в Австрии угодил к немцам в плен и, проведя там всего несколько часов, бежал — но зловещие сталинские сатрапы за эти несколько часов влепили ему восемь лет колымских лагерей.

Я не стану тратить эмоции и матерные слова, характеризуя этот бред так, как он того заслуживает. Я просто расскажу историю не киношного, а всамделишного пленного советского офицера, отсидевшего в немецком «шталаге» не пару часов, а два года.

Итак, С. П. Лисин, капитан 3-го ранга, командир подводной лодки Балтийского флота «С-7». Во время очередного боевого похода «С-7» была торпедирована финской субмариной, и несколько членов экипажа вместе с командиром (они во время взрыва стояли на мостике и потому уцелели) попали в плен. Немцы их забрали у финнов и отвезли в Германию. Потом Лисина перевезли обратно в Финляндию, а после выхода ее из войны, вместе с другими пленными, передали Советскому Союзу. В плену, как я уже говорил, Лисин пробыл два года...

И что же, расстреляли? Посадили? Да ничего подобного! Разумеется, последовала проверка. Выяснилось, что в плену Лисин вел себя достойно — на допросах молчал, несколько раз пытался бежать, отказался даже работать в руднике.

Лисину (которого, кстати, на время проверки вовсе даже не сажали под арест) вручили звезду Героя Советского Союза и орден Ленина. К высокому званию он был представлен еще до плена — и, что интересно, представление утвердили уже тогда, когда Лисин пребывал в плену (о чем он узнал от сбитого советского летчика, узнавшего Лисина по фотографии в газете)! А потом он был назначен командиром дивизиона подводных лодок Тихоокеанского флота. И долго еще оставался на флоте на строевых и преподавательских должностях.

Вот это — реальная судьба. Не содержащая, кстати, ничего уникального. Подобных случаев — множество...

Я уже собрался перейти от наших военнопленных к другой теме, но тут подвернулся очередной пухлый опус Леонида Млечина. На сей paз выпускник главного вуза страны, рассказав о трагической судьбе Якова Джугашвили, по своему обыкновению начал дурковать: «Отец мог спасти сына, обменяв на пленных немцев, и в этом не было бы ничего дурного. Но не захотел. Мало кто думал о том, что в этом человеке умерли даже отцовские чувства. Похоже, своего первенца он просто не любил».

Господи ты Боже мой... Ну что тут скажешь? Сталин — это Сталин, а Млечин — это Млечин, и пишется «Млечин»...

В обмене Якова Джугашвили на пленных немцев не было ничего дурного?! Мать вашу, да через пять минут после удачно проведенного обмена вся немахонькая машина германской пропаганды загрохотала бы по полной! Легко представить, какие листовки запорхали бы над советскими окопами. «Ага! — злорадно орали бы немецкие пропагандисты. — Своего сыночка ваш вождь выручил, порадел родному человечку, а вот ваши детки, братья и папаши так и будут томиться за проволокой!»

Что-то в этом роде непременно было бы пущено в ход. Ущерб, который понесла бы репутация руководителя страны, количественному измерению не поддается. Сталин не мог этого не понимать. И не могло у него быть в этот миг никаких таких «отцовских чувств», не имел Иосиф Виссарионович на них права...

А я возвращаюсь к тому, о чем и хотел говорить, — к «Справке», направленной в вышестоящие инстанции начальником Ленинградского областного управления НКВД Кубаткиным 1 ноября 1942 г. Прекрасная иллюстрация к разговору на тему о якобы мифичности «внутреннего врага».

О том, что крымские татары, чеченцы и калмыки создали немало, деликатно выражаясь, «отрядов», постреливавших в тылу Советских войск, мы уже наслышаны. А не угодно ли знать, сколько оружия и боеприпасов подчиненные Кубаткина выгребли у преступного элемента, дезертиров и лиц без документов в Ленинграде за прошедшее с начала войны время? Извольте...

Пулеметов ...3

Автоматов ...10

Винтовок боевых ...1113

Револьверов и пистолетов ...631

Ручных гранат... 820

Патронов винтовочных и револьверных ...69 000.

Как вам арсенальчик в одном, отдельно взятом городе? Поневоле приходишь к выводу, что «тыл» и «фронт» в той войне были понятиями относительными.

А попутно, кстати, у воров и спекулянтов, главным образом работников торговых и снабженческих организаций, изъято в общей сложности десять с лишним миллионов рублей советскими деньгами, 41 215 золотых часов, 69 килограммов золота в слитках и изделиях, 563 килограмма серебра, 1295 золотых часов, 1537 бриллиантов, 483 тонны продуктов.

Чует мое сердце, что кое-кто из отсидевших по этим делам, подсуетившись, ухитрился потом объявить себя «безвинной жертвой сталинских репрессий». При Хрущеве свободно прокатывало...

И еще один интересный факт. В марте 1943 г., во время осмотра истребителя, на котором летал офицер по имени Василий Иосифович Сталин, обнаружено, что в соединение рулевой тяги воткнуто шило, заклинивавшее управление самолетом.

А теперь присмотримся пристальнее к одному из генералов Красной Армии, однажды оказавшемуся в плену. Звали этого генерала Андрей Андреевич Власов. Здесь вроде бы все на виду, но история Власова и его банды полна темных и загадочных мест...

7. Красные на Адолъфгитлерштрассе

Общепринятая версия возникновения власовского движения незатейлива и проста, как рельс. Генерал Власов, до определенного момента — обладатель стандартной биографии советского военачальника, попав в плен, по слабости характера, малодушию и отсутствию твердого нравственного стержня дрогнул, переродился и ради спасения собственной шкуры принялся сотрудничать с гитлеровцами. Равным образом и его ближайшие сподвижники (если только эта публика заслуживает столь благородного определения) были мелкими шкурниками, предателями в душе, людишками слабыми и ничтожными.

Одним словом, все вроде бы понятно. Однако...

Эта версия совершенно не учитывает всех довоенных сложностей советского бытия. Конечно, малодушие. Конечно, отсутствие стержня... И все же с определенного момента я всерьез задумался: почему же все-таки люди, десятилетиями воспитывавшиеся временем и страной, участники Гражданской, обладатели классических биографий стопроцентных красных, так легко переметнулись к гитлеровцам?

А если вспомнить о взаимовыгодных шашнях Радека с одним из крыльев нацизма, о заговорах Тухачевского и иже с ним, сплошь и рядом носивших «двойной» характер — военные и политики двух стран плетут козни каждый против своего высшего руководства... Если вспомнить о таком понятии, как «каста проклятая»... Иные из власовцев — люди сильные, смелые, среди них есть даже несколько Героев Советского Союза.

А если они, вопреки расхожему мнению, вовсе не к каким-то абстрактным «гитлеровцам» переходили? Если перед нами нечто чуточку иное — очередное проявление того самого кастового братства?

Многое становится на свои места и предстает в совершенно ином свете, стоит только допустить, что Власов и его люди — не выявленные вовремя, недостреленные, ускользнувшие от НКВД остатки заговора Тухачевского и парочки других заговоров. Неправдоподобно? Ну, не скажите...

Между прочим, у Власова были предшественники. Столь же заслуженные советские генералы, очень быстро закрутившие с немцами в плену весьма любопытные военно-полевые романы... Еще в декабре сорок первого попавшие в плен генералы Потапов и Понеделин недвусмысленно заявляли, что на определенных условиях готовы вместе с немцами бороться против «сталинской тирании». После войны документы об этом попали в Москву — и Понеделина поставили к стенке.

Генерал-лейтенанту Лукину повезло больше. Вернувшись после войны из плена, он особенных неприятностей не имел и благополучно отошел в мир иной в 1970 г. признанным героем Великой Отечественной и стойким советским человеком, не сломавшимся в нацистских лагерях. Вот только 14 лет спустя немецкий историк Хоффман выпустил книгу «История власовской армии» — и там обильно цитировал стенограммы бесед Лукина с немецкими функционерами. Стенограммы были таковы, что, попади они в свое время в руки НКВД, Лукина шлепнули бы без промедления, да и в более либеральные времена он имел бы массу вполне заслуженных неприятностей.

Оказалось, что «стойкий» Лукин еще до Власова предлагал немцам создать некое русское правительство, которое на немецкой стороне боролось бы против «сталинской системы»! Причем не от себя лично он выступал, не от одной своей поганой персоны, а представлял целую группу пленных советских генералов. Тогда «высокие договаривающиеся стороны» так и не нашли общий язык — чересчур уж много Лукин от немцев требовал за союзничество, и они решили, что овчинка выделки не стоит, вернули генерала за колючку и более к его услугам не прибегали. Ну, а потом появился Власов... В скобочках — сын небедного деревенского хозяина, активного эсера, прослуживший много лет в Ленинградском военном округе, признанной кузнице троцкистско-тухачевских военных кадров...

И компания у него подобралась примечательная. Почти сплошь — выпускники Академии им. Фрунзе и Академии Генштаба. Полковник Азберг, служивший в Белоруссии (Уборевич!) и в Ленинграде закончивший при Тухачевском высшие курсы по разведслужбе. Генерал-майор Благовещенский (в Красной Армии с1918 г., в партии — с 1921-го). Полковник Боярский (Баерский), которого практически все источники именуют адъютантом Тухачевского в польскую кампанию. Полковник Буняченко (в Красной Армии — с 1918-го, в партии — с 1919-го). Генерал-майор Жиленков, член Московского городского комитета ВКП(б). Генерал-майор Закутный — столь же увесистый военный и партийный стаж. Генерал-майор Малышкин — та же картина. Полковники Mеандров и Мальцев, участники Гражданской. Генерал-майор Трухин... кого ни возьми в Красной Армии с момента ее основания я партийный стаж не менее четверти века. Что любопытно, все, кто пишет о власовцах, отчего-то не приводят подробного послужного списка всех этих деятелей, ограничиваясь парочкой дат — я партии с такого-то года, в армии — с такого-то. А меж тем, есть у меня стойкое предчувствие — полный послужной список позволил бы узнать немало интересного: под чьим началом служили, кто продвигал, с кем дружили... Кстати, кое-кто из этой компании в свое время привлекался по делам о заговорах, но ухитрился высклизнуть.

Тут самое время вспомнить и о Каминском, хотя он, строго говоря, к власовцам отношения не имеет. Был до войны в СССР такой инженер, Бронислав Каминский. Во времена Большого Террора его привлекали, но он сумел убедить следователей, что является честным советским спецом и патриотом. Выпустили. А во время войны этот честный советский инженер быстренько организовал отряд полицаев, разросшийся ни много ни мало в бригаду СС, получил от немцев чин эсэсовского генерала, подавлял со своей бандой Варшавское восстание, где раскрутил такое мародерство, такую резню, что сами немцы его благолепия ради прикончили, свалив все на партизан. Какой нужно быть сволочью и палачом, чтобы немцы ради чистоты имиджа сами тишком убрали человека в чине генерала СС, — можно догадаться. И ведь кто-то его выпустил перед войной! Руки бы тому следователю пообрывать посмертно...

Вернемся к Власову. Точнее, к одному из его ближайших сообщников. Знакомьтесь — Мелетий Александрович Зыков, человек-загадка. Иногда мне приходит в голову, что справедливее будет назвать его самой загадочной фигурой Второй мировой войны.

Судите сами. То ли Федорович, то ли Александрович, то ли Ев-лампиевич. По девичьей фамилии то ли Вольпе, то ли Мосевич. Комиссар в Гражданскую. Работал с Бухариным в «Известиях». Зять не пережившего Великую Чистку наркома Бубнова. Отсидел пару лет в Магадане, выпущен и отправлен на фронт, где стал политруком батальона. Сдался немцам в плен в Ростовской области.

Для точности: еврей, обрезанный по всем правилам иудаизма, как его характеризуют, «человек с классической семитской внешностью». Мало того, в течение своего вольного житья в Берлине два года в полный голос толковал всем и каждому, что он — марксист и коммунист до мозга костей, ненавидящий Сталина за тот «еврейский погром», который он учинил в партии, правительстве и органах.

Вот это так сюрреализм! Как уцелел в прифронтовой полосе еврей и комиссар — хотя вермахтовцы, согласно недвусмысленному приказу, стреляли на месте комиссаров независимо от национальности? Хорошо, предположим, выдал себя за грузина или айсора — подобные случаи бывали. Комиссарские звезды с рукавов спорол, гимнастерку выкинул. Однако решение, мягко говоря, оригинальное: обосноваться ради борьбы с антисемитом Сталиным не где-нибудь, а в нацистском Берлине...

Два года по Берлину, как ни в чем не бывало, болтается мало того, что еврей, это бы еще полбеды, — субъект, громогласно именующий себя коммунистом. И никто его не трогает!

А меж тем из-под борзого пера Зыкова то и дело выходят программные манифесты Власова, где иные абзацы кажутся нахально списанными с творческого наследия Троцкого и Бухарина.

Мелетий Зыков бесследно исчез летом сорок четвертого, после знаменитого покушения на Гитлера. Исчез, опять-таки, при загадочных до предела обстоятельствах. В деревеньку под Берлином, где он обретался с секретарем Ножиным, приехали на машине два немца, состоялся, по свидетельству очевидцев, некий разговор на повышенных тонах, все четверо сели в машину — и Зыков словно растворился в воздухе...

Положено считать, что его, наконец-то, похитили и потихоньку пристукнули опамятовавшиеся гестаповцы, только теперь разобравшиеся, что разгуливающий по Берлину еврей и коммунист — это, вообще-то, чертовски некошерно... Увы, обоснование этой версии зиждется исключительно на том, что оба приехавших немца были одеты в черные кожаные плащи. А значит, гестаповцы, тут и голову ломать нечего.

Обоснование исключительно дохлое. Черные кожаные плащи в тогдашней Германии свободно продавались в магазинах, и бой гражданский, у кого хватит денег, мог такой плащ купить щеголять в нем...

Между прочим, когда узнавшие о пропаже Зыкова власовцы подняли тревогу, помогал искать пропавшего не кто-нибудь, а корешок Власова, штандартенфюрер СС Д'Алкен, персона в Третьем рейхе немаленькая: главный редактор центрального органа СС газеты «Черный корпус», член Имперского сената культуры. Однако и он, напрягши все свои связи, загадку не распутал — гестаповцы отпирались и твердили, что Зыкова похитили советские агенты, а сотрудники СД молча разводили руками...

Так и пропал Зыков, оставив после себя только многочисленные, противоречащие друг другу пересуды. Одни твердили, что его убрали немцы (но архивы гестапо погибли в разбомбленной штаб-квартире), другие называли Зыкова агентом НКВД, третьи уверяли, что он дернул в Югославию, к четникам Драже Михайловича, с которыми вроде бы имел контакты... Тупик. Стена. Мрак. Быть может, кто-нибудь и согласится с моим мнением, что Мелетий Зыков — самая темная фигура Второй мировой?

Вернемся к Власову — точнее, к его немецким друзьям. С кем наш «вождь» корешился, говоря вульгарно?

С прелюбопытнейшим народом! Только что помянутый штандартенфюрер Д'Алкен — лишь один из внушительного списка крайне примечательных фигур.

Вербовавший Власова абверовец Винфрид Штрик-Штрик-фельд — это, граждане, поэма в прозе! Родился на территорий Российской империи, в 1915 г. ушел вольноопределяющимся в армию — естественно, российскую императорскую. Был произведен в офицеры. Воевал отлично, удостоен нескольких боевых орденов. После революции участвовал в походе Юденича на Петроград. Уехал в Ригу, откуда только в сороковом перебрался в фатерланд, где через год, как специалист по России, был зачислен в абвер.

Другими словами, «немецкий» отрезок его биографии — с гулькин нос. Зато «российский»...

Примерно такой же жизненный путь у Сергея Фрелиха (представитель СД при Власове) и Стена Стеенбьерга — прибалтийские немцы, бывшие россияне, только орденов поменьше, чем у Штрика, и биография не такая боевая...

Интересная компания сколотилась? А если мы положим перед собой список друзей Власова в германском военно-политическом истеблишменте и список заговорщиков против Гитлера, то пойдут сплошные совпадения: фон Штауффенберг (имевший, кстати, отношение к «восточным батальонам»), фон дер Шуленбург, генерал фон Тресков, барон, полковник Генерального штаба Фрайтаг-Лорингофен... После 20 июля 1944 г., когда провалился путч, Власов быстренько отмежевался от них от всех, но прежде-то он с ними разве что нательными крестами не менялся.

Никто еще не рассматривал вдумчиво поведение власовских частей в тот самый день, 20 июля 1944 г. А стоило бы. Смотришь, и выплывет нечто интересное...

Есть еще комбриг Богданов, единственный генерал НКВД, сотрудничавший с немцами. Фигура, опять-таки, загадочная до предела. К РОА он прибился только в октябре сорок третьего, а до того занимался у немцев серьезными делами: был начальником учебной части «Высшей русско-немецкой школы специалистов», готовившей работников службы тыла вермахта, стал заместителем начальника управления организации ТОДТ при группе армий Центр. Имел звание генерал-майора РОА — с правом ношения германских знаков различия, соответствующих таковому званию. Основал собственную «Русскую трудовую национальную партию» и разрабатывал для немцев планы организации восстаний в лагерях ГУЛАГа...

По одним данным, немцы его в 1943 г. за что-то арестовали. По другим, это произошло только весной сорок пятого. Интересно, что в Южном Тироле Богданова держали вместе с участниками заговора 20 июля, офицерами вермахта.

Далее — опять-таки загадка. «Какие-то немецкие солдаты разоружили эсэсовцев и освободили арестованных». Вот так вот проходили немецкие солдаты мимо арестного дома и по какому-то неисповедимому движению души взяли да и освободили из эсэсовских лап бедных узников. Более насущных дел не было у отступавших в беспорядке немецких солдат в апреле сорок пятого? Откуда они вообще знали, кто в теремочке под замком сидит? Темная история.

И ведь этим она не ограничивается! По другим источникам, Богданов еще в 1943 г. установил контакт с советской госбезопасностью, поручившей ему физически уничтожить либо дискредитировать Власова. И снова разнобой: по одним данным, Богданов оказался у американцев, которые его выдали СССР, по другим — был связан с чешскими партизанами, которых информировал о передвижении частей РОА и в мае сорок пятого не к янкесам дернул, а скрывался у тех самых партизан, откуда и попал в тюрьму на Лубянке. Сам черт не разберется, где тут правда, а где — домыслы и деза! Вот только всю власовскую верхушку повесили в августе 1946-го, а Богданова держали под стражей еще три с половиной года (определенно ради долгих и вдумчивых допросов) и расстреляли только в апреле пятидесятого...

Что именно скачала советская госбезопасность, допрашивая власовцев и Бессонова? Неизвестно до сих пор. Но именно после казни власовцев и появился тот самый приказ по МВД, ориентировавший органы на продолжение борьбы с троцкистами как вполне реальным и плотским злом. Какие сюрпризы нас еще ожидают в пыльной тишине архивов? Подозреваю, увлекательные...

Одним словом, власовская одиссея больше всего смахивает не на копошенье примитивных мелких предателей, а на те самые кастовые шашни «социально близких» военных и политиканов двух стран, объединившихся между собой с далеко идущими целями. Тут небесполезно будет вспомнить, что свои мемуары Штрик-Штрикфельдт назвал бесхитростно: «Против Сталина и Гитлера»...

Не будем забывать, что «сердечное согласие», царившее меж иными экс-советскими персонами и иными германскими бонзами, отнюдь не укладывается в примитивное клише о «кучке изменников». Все сложнее...

Наверняка вплоть до сорок пятого вовсю работали и давали о себе знать там и сям отголоски того самого «двойного заговора», задуманного еще Тухачевским с Уборевичем. Отрешившись от гладких штампов, мы столкнемся с самыми сложными и любопытными переплетениями.

Ошибкой было бы представлять германский истеблишмент — да и нацистскую партию — в виде некоего монолита, объединенного единомыслием оловянных солдатиков. Все сложнее...

Начнем с того, что менталитет русского и германца, вопреки опять-таки иным устоявшимся клише, гораздо ближе, чем то принято думать.

Знаете ли вы, как погиб германский подводник, знаменитый капитан первого ранга Лют, начальник Морской школы (Военно-морской академии)? Бьюсь об заклад, вы не знаете, как погиб капитан цур зее Лют... Шел он себе к контрольно-пропускному пункту, ничего скверного не подозревая, а часовой, сопливый первогодок, совершенно в традиции советского разгильдяйства, взял да и бабахнул из винтовочки — то ли пароля не расслышал, то ли еще что. И убил Люта до смерти.

Вот вам еще многозначительный примерчик — из области торговли. Нас приучили считать, будто нет на свете другого такого законопослушного народа, испытывающего прямо-таки мистический трепет перед официальными параграфами, как немцы. Мол, ежели есть параграф, то немец умрет, однако ж его не нарушит.

А черта лысого не хотите?!

В 1939 году — и не в глухой провинции, а в Берлине — полицейское управление установило предельные цены на кое-какие импортные фрукты и овощи. О том, что потом случилось, рассказывает газета «Франкфуртер цайтунг» от 11 января того же года: «Наиболее же хитрые коммерсанты надписывали цены на обеих сторонах ценников, указывая на одной стороне предписанную цену, а на другой — собственную, завышенную. При проверке они, конечно же, поворачивали ценники нужной стороной...»

Каково? А ведь это не азербайджанцы, не русские. И уж точно не евреи — иначе газета не преминула бы завопить что-нибудь вроде «коварные жидомасоны подрывают экономику рейха». Судя по всему, торговцы были чистокровными тевтонами. Как вам сходство менталитета?

А вот примеры посерьезнее — касающиеся все той же темы кастовости. Штрик и Фрелих — это еще семечки. Альфред Розенберг, один из видных теоретиков Третьего рейха — немец только наполовину (эстонец по мамаше), образование получил в Риге и Москве. В свое время его не взяли в дравшийся с большевиками в Прибалтике немецкий Железный корпус фон дер Гольца как русского!

Роланд Фрейслер, председатель нацистской Народной судебной палаты, в русский плен угодил в 1915 г. Ненароком увлекся марксизмом — настолько, что после революции не в фатерланд поспешил, а вступил в РКП(б), воевал в Гражданскую комиссаром интербригады, позже, по некоторым данным, работал в ЧК. Только в 1920 г. вернулся в Германию и двинул по юридической части. Есть откуда взяться кастовости, приводящей к противоестественному вроде бы единению экс-генералов Красной Армии, беглых бухаринцев, титулованных офицеров вермахта и даже функционеров НСДАП. Тем более, что означенная НСДАП была опять-таки не похожа на однородный монолит без капли разномыслия... Существовало в данной партии как «правое» крыло, так и «левое». Это не значит, что кто-то из них «лучше». Оба хуже. И те, и другие — сволочь первостатейная. Но все же меж ними существовали серьезные разногласия касаемо тех или иных целей, приводившие к схватке не на жизнь, а на смерть...

«Правое» крыло представлял Гитлер и его «ближние бояре». «Левое» — глава штурмовиков Эрнст Рем и партийные боссы вроде Вальтера Стеннеса и брательников Штрассеров, Отто и Грегора. Разница была весьма существенная. Рем, скажем, как когда-то большевики в семнадцатом, всерьез собирался разогнать вермахт к чертовой бабушке и заменить его «вооруженным народом». А Грегор Штрассер ничего не имел против массированного ограбления евреев — но предлагал не останавливаться на полпути, национализировать всю промышленность, все банки, все поместья, в том числе и собственность германского императорского дома.

И хлестались они всерьез! В тридцатом году, когда Гитлер не включил Стеннеса в список кандидатов в депутаты Рейхстага, тот не за шнапсом обиды изливал, а поднял своих штурмовиков и захватил задние СА в Берлине. При этом был взят в плен гаулейтер Берлина Геббельс, которому пару раз дали по шее и посадили в чулан за неимением настоящей камеры. Стеннеса с компанией не без труда вышибла из занятого здания берлинская полиция. На чем он не успокоился — в следующем году, по тому же рецепту, его орелики захватили уже штаб-квартиру НСДАП и редакцию газеты «Ангриф». Чуть позже Стеннес организовал открыто антигитлеровский «Национал-социалистический революционный союз» и стал издавать газету соответствующего направления.

Брательники Штрассеры не отставали — Грегор, фактически будучи вторым лицом в партии, собачился с Гитлером по поводу и без повода, а Отто, исключенный из НСДАП за «фракционную деятельность» (знакомо, а?) организовал опять-таки антигитлеровский «Черный фронт».

Во время знаменитой «Ночи длинных ножей» Адольф Алоизович уж оттянулся, так оттянулся! Эрнста Рема, застигнув в постельке с каким-то таинственным арийцем, пристукнули на месте. Грегора Штрассера — тоже. Отто, благоразумно покинувший Германию еще в 1930 г., уцелел. Стеннес... А со Стеннесом и вовсе уж интересно!

После прихода к власти нацисты его быстренько арестовали и принялись было подвешивать за ноги к люстре — а чего, мол, партию раскалывает? — но Геринг его отстоял, выпустил. И уехал Стеннес в Китай, где стал военным советником, а потом начальником личной охраны и разведки генералиссимуса Чан Кай-Ши. На этом посту пребывая, он просто обязан был познакомиться с генералом Власовым, который тогда, под фамилией Волков, тоже был военным советником при генералиссимусе. Ну, а с марта 1939-го по 1952 г. Стеннес вовсю сотрудничал с советской политической разведкой.

Вот вам переплетения. Хотя «левое крыло» НСДАП основательно почистили, наверняка осталось немало скрытых оппозиционеров, которые не просто зубами скрипели по углам, а при первой возможности крутили что-то против Гитлера. Это, между прочим, те самые «левые нацисты», с которыми в свое время поддерживали отношения Троцкий и Радек, а также антисталинская оппозиция в СССР!

Это каста! Со своей специфической психологией, побуждениями и поступками. Бережков, многолетний переводчик Сталина вспоминает, что в апреле сорок первого на приеме в американском посольстве в Берлине к нему подошел «сухощавый офицер в форме ВВС Германии» и по-дружески предупредил: мол, вермахт стягивает свои силы к советским границам, и это весьма подозрительно. А он, майор, симпатизирует Советскому Союзу и не хочет, чтобы между двумя странами что-то произошло...

Один из русских писателей-эмигрантов вспоминал еще более пикантную историю. В оккупированном немцами Париже к нему вдруг пришел немец и показал гестаповский жетон. Эмигрант, понятное дело, перетрусил, но немец, оказалось, совершенно по-русски заглянул поболтать. Интересная у них вышла беседа: гестаповец долго распространялся, как он любит и уважает... Сталина. Ленина он терпеть не мог, а вот Сталина чертовски уважал.

А гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох всерьез разрабатывал перед войной грандиозный план «транснационального трудового государства», равноправно объединившего бы Германию и СССР. В кабинете у него висела карта этой гипотетической державы, лежала масса планов, проектов, расчетов всех будущих выгод. И у него было немало сторонников среди молодых военных и инженеров. Среди других гауляйтеров, кстати, тоже были сторонники подобного объединения. Каста!

Попадались и вовсе уж экзотические организации: например, некий «ферейн», который насчитывал не так уж мало членов и старательно боролся против «торговых олигархов» — устраивая погромы в крупных магазинах, как еврейских, так и вполне арийских. Легко догадаться, что состоял он из мелких лавочников, ненавидевших конкурентов с их супермаркетами. Нацисты и эту братию распустили, придя к власти — но мысли-то, батенька, куда девать прикажете?

В общем, нацистская Германия отнюдь не похожа была на спаянный единомыслием монолит. Это непременно следует учитывать, исследуя процессы вроде власовского движения или заговора Тухачевского.

И, вопреки тем же расхожим представлениям, бардак в рейхе царил порой фантастический. Не выполнить приказ Гитлера или иного главаря рейха — обычное дело. Гитлер в свое время приказал разоружить «восточные батальоны», а весь личный состав отправить в шахты. Выполнили? Ага, сейчас!

Гиммлер однажды всерьез заподозрил, что его подчиненные врут в отчетах и приукрашивают статистику. Отыскал надежного человека, лучшего статистика рейха Рихарда Коргера, и поручил ему выяснить истинное положение дел. В то время Гиммлер занимал три немаленьких поста — рейсфюрер СС, начальник полиции рейха и министр по насаждению германизма. Коргер был его официальным представителем по всем трем ведомствам.

Взявшись за работу, он очень быстро обнаружил, что повсюду, куда ни глянь, высокие начальники манипулируют отчетами, как фокусники. Вскрылось, например, что реальная смертность в детских домах ровно вдвое превышает ту цифирь, которая представляется наверх. И еще немало интересного...

Легко догадаться сколь нежную любовь питали к нему проверяемые. И однажды один такой, обергруппенфюрер Гольденбрандт, должно быть, не стерпел — прямо у себя в кабинете отхлестал Коргера по физиономии.

Попробуйте представить, что случилось бы с каким-нибудь советским начальником управления НКВД, надавай он по физиономии личному ревизору Берии. Ничего приятного. А вот в рейхе Гиммлер так и не смог найти управу на начальника одного из подчиненных ему управлений. Пришлось Коргеру уволиться с высоко поста, от греха подальше, пока и вовсе не пристукнули, и укрыться в провинции, где «под него» основали научный институт статистики.

В подобной обстановке высокопоставленные военные и цивильные чины — да и не особенно высокопоставленные — могли, сколько их душеньке угодно, крутить с Власовым какие-то свои, сугубо кастовые делишки, о которых мы до сих пор мало что знаем. Но в том, что такие делишки существовали, что они прямо-таки выпирали за рамки классической версии «кучки предателей и их гитлеровских хозяев», сомневаться, по-моему, не приходится.

Вернемся в Советский Союз. Исследуем новую проблему...

Предположим, в свое время пара-тройка единомышленников Тухачевского в генеральских чинах избежали общей участи. Кое-кто из них остался на немаленькой должности — в глубине души ненавидя Сталина всеми фибрами. Обозначим такого субъекта, как Икс. К немцам он, подобно Власову, не перебежал — и возможности не оказалось, и храбрости не хватило. Продолжать активную и серьезную заговорщическую работу, опять-таки, опасно. Остается, как легко догадаться, выполнять требующиеся от Икса по занятому им в жизни месту служебные обязанности. Прикидываться своим в доску, верным и преданным, не допускающим никаких идейных шатаний и враждебных мыслей.

И ходит по Москве человек с золотыми генеральскими звездами на петлицах, в глубине души таящий ненависть к тем, кто вокруг, ожидаюший для себя совсем другого будущего. Несет службу вроде бы справно. И в мысли ему не залезешь.

Но все же... А не попробовать ли нам его поискать? Обращая внимание в первую очередь на четко прослеживаемые странности? Ведь не удержится, стервец, ни за что не удержится! Когда-нибудь, да сорвется. Хоть в чем-то себя проявит.

Нет ли таких в окружении Сталина? Странных? Чьи вроде бы случайные, нелепые промахи кажутся обычным головотяпством.

А вы знаете, есть!

8. Самый странный маршал

Тремя серьезнейшими странностями (не считая мелких), совершенно не имеющими внятного объяснения, отмечен жизненный путь Маршала Советского Союза Кирилла Афанасьевича Мерецкова.

Странность первая. Еще до войны Мерецков допустил череду крупных, серьезных, непростительных промахов, за которые кто-то другой мог и понести серьезное наказание. И тем не менее Мерецкову все сошло с рук.

Началось все с финской кампании, «той войны незнаменитой». Лазарь Каганович давным-давно сказал умную вещь: «У каждой аварии есть фамилия, имя и отчество». У промахов и неудач первого, самого тяжелого периода финской войны, в полном соответствии с этим высказыванием, есть имя, отчество и фамилия — Кирилл Афанасьевич Мерецков...

Первоначально план удара по финнам составил маршал Шапошников — план реальный и толковый, требующий значительных сил. Однако Мерецков, в ту пору командующий Ленинградским военным округом, браво пообещал Сталину, что закидает шапками Финляндию, исключительно «малой кровью, могучим ударом» вверенного ему военного округа. Сталин положился на его заверения. Преобразованный в Ленинградский фронт, округ под командованием Мерецкова двинулся вперед, на ходу целя в супостата теми самыми шапками...

Обернулось все это трагедией. О происшедшем лучше всего расскажет маршал Василевский: «Ленинградский фронт начал войну, не подготовившись к ней, с недостаточными силами и средствами, и топтался на Карельском перешейке целый месяц, понес тяжелые потери и, по существу, преодолел только предполье. Лишь через месяц подошел к самой „линии Маннергейма“, но подошел выдохшийся, брать ее было уже нечем».

Спасал Мерецкова начальник Генерального штаба, все тот же Шапошников. Именно благодаря его усилиям войну удалось завершить с тем результатом, который мы имели. Однако последующие события разумного объяснения не имеют, и лично я категорически отказываюсь их понимать. Шапошников был снят с поста начальника Генштаба, а на его место назначен оскандалившийся Мерецков, получивший к тому же звание Героя Советского Союза.

Делу это на пользу, безусловно, не пошло. Уже в сороковом году стало совершенно ясно, что РККА как хлеб, как воздух необходимы, по немецкому примеру, бронетранспортеры, которые доставляют на поле боя пехоту. Вот выступление на совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии (14-17 апреля 1940 г.): «Часто требуется перебрасывать пехоту вперед при наличии у противника в обороне отдельных очагов сопротивления, в этом случае можно применить специальный бронированный транспорт... О перевозке пехоты на поле боя надо подумать и дать решение по этому вопросу».

Кто говорит столь здравые вещи? А начальник Генштаба, товарищ Мерецков. Казалось бы, ему и карты в руки — немалой своей властью пробивай срочную разработку отечественных бронетранспортеров и их незамедлительное внедрение в войска!

Ничего подобного в истории не отмечено. Не осталось ни единого документа, ни единой строчки, свидетельствовавших бы о том, что начальник Генштаба хоть что-то сделал реально.

Зато он составил провальный мобилизационный план, по которому РККА встретила Отечественную с катастрофической нехваткой автотранспорта, дивизионной артиллерии... Вот тут его и взяли!

Странность вторая: необъяснимое, фантасмагорическое освобождение Мерецкова из-под стражи.

Сорок генералов и офицеров дали на него совершенно убойные показания. На многочисленных очных ставках не один человек подтвердил участие Мерецкова в заговоре Тухачевского-Уборевича, антисоветской работе маршала, передаче им «одной из иностранных разведок» совершенно секретных сведений. (Помните, что показал Павлов? Это ему Мерецков по-свойски признавался, что в случае победы Германии «хуже не будет ни мне, ни тебе»). Сам Мерецков виновным себя признал полностью.

Но его выпускают! На постановлении об аресте есть запись красным карандашом: «Мерецков освобожден на основании указаний директивных органов по соображениям особого порядка».

В том, что под «директивными органами» следует понимать Сталина, сомневаться не приходится. Но до сих пор никто так и не прояснил, в чем заключались «соображения особого порядка». Разве что ходит предположение, что Мерецков дал какие-то чрезвычайно важные показания, благодаря которым и получил прощение. Но подробностей — никаких.

На пост начальника Генштаба его уже не вернули. Поставили командовать 4-й армией.

Странность третья. Заслуги Мерецкова в Великой Отечественной более чем скромны, но отчего-то он стал вровень в шеренгу прославленных маршалов, чьи свершения не в пример масштабнее и даже, я бы выразился, грандиознее...

Снова — сплошные промахи. Именно Мерецков загоняет 2-ю ударную армию в немецкий «мешок», где она и погибнет практически целиком. Не наладив ее снабжение, лихо брешет Ставке, что «коммуникации армии восстановлены», хотя ничего подобного и близко нет.

Вслед за тем Мерецков допускает череду провалов в Любаньской операции, которая, по замыслам нашего командования, должна была привести к взятию Луги.

Стратегическое положение Мерецкова самое выгодное — Тихвинская группировка немцев зажата его армиями с трех сторон. Однако вместо того, чтобы спланировать удар, Мерецков равномерно рассредоточивает танки и артиллерию по всему фронту и начинает творить то, что впоследствии назвали «выдавливанием» немцев за Волхов. Хотя Сталин четко и недвусмысленно приказывает ему нанести удар. И отнюдь не переть нахрапом. Запись телефонного разговора Мерецкова со Ставкой сохранилась. Сталин никого не гонит вперед очертя голову, наоборот, он советует не спешить и наступать, лишь подготовив войска в должной степени: «У русских говорится: поспешишь — людей насмешишь. У вас так и вышло, поспешили с наступлением, не подготовив его, и насмешили людей. Если помните, я вам предлагал отложить наступление, если ударная армия Соколова не готова, а теперь пожинаете плоды своей поспешности».

Соколов — командующий 2-й ударной армией. Именно его Мерецков тут же делает козлом отпущения, смещает, назначает Власова — и отправляет 2-ю ударную навстречу гибели...

Мерецков, назначенный уже командующим Волховским фронтом, продолжает готовить новое наступление. Впрочем, «готовить» «сильно сказано. Начальник Особого отдела фронта Мельников (вот костолом бериевский!) прилежно докладывает наверх, что отцы-командиры подчиненных Мерецкову дивизий, вместо того, чтобы сидеть сутки напролет над картами, гулеванят вовсю: командир 378-й стрелковой четыре дня пользует в блиндаже девицу-военфельдшера, носу оттуда не показывая, а невыезд на командный пункт оправдывает тем, что захворал. Потом вызывает к себе начштаба и закатывает гулянку на трое суток. Дивизии, не предпринимая никаких действий, сидят в обороне, но наверх отписывают, будто „активно сковывают противника“ и „ведут боевую разведку“...

Теперь понимаете, за что иные бравые командиры столь люто ненавидели особистов? Да как раз за то, что те сообщали о них нелицеприятную правдочку...

В январе сорок третьего войска Мерецкова все же осуществляют некое подобие прорыва Ленинградской блокады — пробивают сухопутный коридор в Ленинград (узкий, насквозь простреливаемый немцами). Большего они оказались не в состоянии добиться, так как «командиры частей и соединений не заботились о том, чтобы до начала наступления были полностью вскрыты характер обороны противника, ее сильные и слабые места, выявлены группировки, боевой состав и боеспособность противника».

Если точнее, это означает, что командиры Мерецкова целых шестнадцать месяцев торчали в окопах перед немецким плацдармом, занимавшим всего-то 13 километров в ширину и 15 в длину. Но выяснить толком, что у немцев на этом пятачке происходит, так и не смогли. Ну что же, снова виден фирменный стиль Мерецкова — полнейшая неспособность наладить разведку. В финскую мы это уже проходили. Тогда, как вспоминал Шапошников, в распоряжении РККА оказались лишь «отрывочные агентурные данные о бетонных полосах укреплений на Карельском перешейке, это были лишь общие данные, но той глубины обороны которая здесь была обрисована... мы не знали».

Да и финские силы оказались гораздо значительнее тех, которые предполагал встретить Мерецков. Хотя именно он, как командующий округом, обязан был собрать максимум сведений о «вероятном противнике» по ту сторону границы.

В январе сорок четвертого Мерецков начал наступать, превосходя немцев по личному составу и артиллерии втрое, а по танкам даже вшестеро. И все равно, наступал он, как бы это поделикатнее выразиться... не самым талантливым образом.

Лишь одна из подчиненных ему армий действовала дерзко, отчаянно, смело. Сорок вторая. В сжатые сроки она прорвала мощную полосу обороны немцев, щедро насыщенную ДОТами, вырвалась на оперативный простор, преодолела вторую полосу обороны и взяла Ропшу.

Сорок второй командовал генерал Масленников, тот самый человек Берии, отстоявший вместе с ним Кавказ. Ничего удивительного. Служа в Красной Армии с 1919 г., он никогда не был ни комиссаром, ни «лагерным костоломом»: всегда либо командир-кавалерист, либо командир-пограничник. Вот только после 1956 г. об этом человеке высочайше велено было забыть, а если и поминать, то исключительно как о «подручном злодея Берии».

Для сравнения посмотрим, как действовала в той же операции 59-я армия, особо опекаемая Мерецковым. Он, наконец-то, набрался решимости хоть раз в жизни нанести мощный таранный удар.

Сосредоточил в составе 59-й больше половины всех сил Волховского фронта. В воздухе господствует советская авиация, превосходство над немцами в пехоте в 3,3 раза, в артиллерии — в 3,5 раз, в танках и вовсе в одиннадцать раз. У Мерецкова — сто орудий на километр фронта, у немцев — восемнадцать. К тому же часть немецких сил составляют литовские и эстонские подразделения — те еще вояки.

Итак, Мерецков наступает... Большая часть опорных пунктов и артиллерийских батарей врага так и остается неподавленной. Танки вязнут в болотах. За сутки армада продвинулась лишь на километр. Для сравнения: чуть южнее невеликие части генерал-майора Свиклина за день в столь же неблагоприятных природных условиях с налету берут плацдарм шириной 6 километров по фронту и 4 километра в глубину.

В конце концов, блокада Ленинграда была все-таки снята — кроме Мерецкова гораздо более успешно действовали еще и Ленинградский фронт (генерал армии Говоров), и 2-й Прибалтийский (генерал армии Попов).

Мерецков торжествовал и практически в полный голос требовал, чтобы ему поручили возглавить что-нибудь этакое... еще более масштабное. Уж тогда он, мол, себя покажет.

Однако Сталин считал проведенную операцию, в принципе, неудачной. Взлетел — и справедливо — один Говоров. Многих генералов понизили и отправили в резерв, а Мерецкова засунули командовать Карельским фронтом, где он благополучно и кантовался до конца войны, поскольку уж там-то никто от него не требовал особых полководческих талантов. Финляндия просто-напросто, деликатно выражаясь, вышла из войны, то есть, задрала лапки кверху, и Мерецков браво занял своими войсками территории, где сопротивления ему никто не оказывал.

Поймите меня правильно. Я в жизни не употребил бы слово «кантоваться», зайди речь о простых солдатах и обычных офицерах третьестепенных, что уж скрывать, фронтов вроде Карельского. Но вот в отношении командующего таким фронтом это слово, оторвите мне голову, вполне уместно.

Судьба войны решалась не там, а на Западном направлении. Не там шли в наступление миллионные армии, многотысячные танковые армады, не там проводились изящные стратегические решения, брались в кровопролитных боях вражеские столицы.

Мерецков — третьестепенный маршал. Но отчего-то он в массовом сознании (да и в истории) до сих пор стоит наравне с Рокоссовским, Коневым, Василевским, Еременко, Малиновским и другими, чей вклад в Великую Победу во сто раз превышает его скромные труды. Это неправильно. Так не должно быть. Учитывая все, деликатно говоря, промахи и провалы, сопровождавшие деятельность Мерецкова, начиная с финской войны.

В японскую кампанию он, правда, командовал 2-м Дальневосточным фронтом — но планы разрабатывал отнюдь не он. А против Квантунской армии была сконцентрирована такая силища, что тут даже Мерецков не мог бы проиграть.

Примечательно то, что с ним происходило после войны. Как и других маршалов, его отправили командовать всего-навсего военным округом. В чем, кстати, не было никакого такого «сталинского самодурства» — очень уж много после войны в советских вооруженных силах оказалось маршалов и генералов, гораздо больше, чем необходимо армии мирного времени, и эту ораву нужно же было куда-то пристраивать...

Но наш герой и тут поражает странностями. Всего за десять лет он проделывает столь причудливый путь, сигает так, что австралийская кенгура обзавидуется. 1945-1955 гг.: командующий Приморским, Московским, Беломорским и Северным военными округами, начальник курсов «Выстрел». Прыг-скок, прыг-скок! Это даже послужным списком не назовешь, это что-то другое... В пятьдесят пятом Мерецкова (которому всего-то пятьдесят семь, детский возраст для военачальника!) наконец-то задвигают окончательно: помощником министра обороны по высшим военно-учебным заведениям, откуда он девять лет спустя попадет в «Группу генеральных инспекторов» (разновидность яслей для высоких военных начальников)...

Никаких конкретных обвинений у меня нет — по недостатку точной информации. Я просто-напросто прилежно фиксирую все странности, сопровождающие Мерецкова на жизненном пути — необъяснимые, но в глаза бросающиеся; все то, что по недостатку улик будем пока что скромно именовать «промахами» и «бездарностью».

В голову меж тем лезут всякие дурацкие мысли. Вспоминается, например, что Андрей Андреич Власов любил в подпитии сболтнуть, что есть у него надежные единомышленники и сообщники, которые так и пребывают по ту сторону фронта. Проще всего считать, что он цену себе набивал откровенной брехней. Но ведь по теории вероятности какое-то количество заговорщиков в немалых чинах просто обязано было уцелеть, выжить на положении «ни гу-гу».

И еще. Очень похоже, что у немцев и в самом деле наличествовал агент, сумевший пробраться если и не в самые верхи военной пирамиды, то поднявшийся довольно высоко.

4 ноября 1942 г, Сталин провел Главный военный совет с участием двенадцати маршалов и генералов, где были приняты стратегические решения о нескольких наступательных операциях. Уже через несколько дней информация об этих решениях попала к немцам.

Когда осенью сорок четвертого Сталин принял решение не наступать на Варшаву, немцы начали перебрасывать оттуда свои танковые дивизии так уверенно, что, по мнению иных исследователей, точно знали: советские войска на Висле с места не двинутся.

В декабре того же сорок четвертого генерал Гелен (тот самый) что-то очень уж точно предсказал направление главных ударов Красной Армии — на Берлин и в Восточной Пруссии.

Англичане, к слову, отказывались делиться с Советским Союзом данными, полученными с помощью расшифровки кода знаменитой «Энигмы», поскольку... были отчего-то уверены, что немецкие агенты проникли в высшие эшелоны Красной Армии. Быть может, они попросту жмотничали, а может, и говорили правду...

Нет у меня ни конкретных версий, ни конкретных подозреваемых. Я просто-напросто вспоминаю слова Кагановича о том, что каждая авария имеет имя, фамилию и отчество. А еще мне кажется весьма подозрительным, когда странности идут косяком. Большая концентрация странностей в одном месте — уже повод для самых разных мыслей, которые, увы, к делу не подошьешь.

А Мерецков — клубок странностей...

Но оставим его, пожалуй. Перейдем к человеку более крупному, удачливому, яркому. К очередному мифу, дутой фигуре, откровенной бездари и палачу, овеянному незаслуженной славой.

Жил-был на свете маршал Георгий Константинович Жуков...

Глава третья

ЯЗЫЧЕСКИЙ БОГ СМЕРТИ

Почитатели Жукова на эпитеты не скупятся: гениальный полководец... военачальник номер один... человек, разгромивший Гитлера... советский Бонапарт...

Вот только при детальном рассмотрении проступает совсем другой персонаж!

Одна из страшнейших фигур русской истории. Истукан по колено в крови. Сущность этого человека лучше всего передает портрет работы Константина Васильева — настоятельно рекомендую посмотреть. Вполне возможно, Васильев, берясь за кисть, имел совсем другие намерения, но то, что у него получилось...

Изображенное на портрете запредельное существо не имеет ничего общего с миром людей, потому что пришло из какого-то другого. Это и не человек вовсе, это бог войны и смерти, огня и крови, с волчьим оскалом на синем лице упыря. Шинель словно отлита из негнущейся стали, холодным тусклым золотом, болотным ведьминым огнем светятся тарелки орденов, за спиной корчатся багрово-золотистые языки подземного огня, и жутко белеет скелет какого-то здания...

Давайте начнем с подробного жизнеописания настоящего Бонапарта. Коли уж в свое время подхалимы сравнивали с ним и Тухачевского, и Жукова, посмотрим, есть ли что-нибудь общее в послужном списке и военной биографии.

Итак, Наполеон Бонапарт. Родился в 1769 г.

В 1779-1785 гг. обучался сначала в военной школе в Бриенне, потом в военном училище в Париже. Произведен в подпоручики.

1788 г. На Корсике разрабатывает проекты укреплений для обороны Сен-Флорана, Лимортилы и залива Аяччо, составляет доклад об организации корсиканского ополчения и записку о стратегическом значении Маделенских островов.

1791 г. — произведен в штабс-капитаны с переводом в артиллерию.

1793 г. — участвует в военной экспедиции на Сардинию и штурме крепости Аяччо. В качестве командира батареи принимает участие в бою с роялистами в Провансе — кстати, его батарея сыграла немалую роль в победе. Участвует в осаде Тулона, где становится командиром всей осадной артиллерии. После взятия города получает чин бригадного генерала. Далее — инспектор береговых укреплений, автор проекта обороны побережья.

1794 г. — назначен начальником артиллерии Итальянской армии. Но, подчинив своему влиянию комиссаров Конвента, фактически руководил кампанией, закончившейся успешно для французов. Побывал в Генуе с дипломатическо-разведывательной миссией.

1795 г. — во время уличных боев с роялистами в Париже мастерски командует артиллерией, обеспечив победу. Произведен в дивизионные генералы. Формирует Внутреннюю армию.

1796-1797 гг. — успешно действует в Италии, воюя по им же разработанному плану.

1798 г. — Египетский поход, опять-таки успешный.

Таким образом, мы видим, что двадцатидевятилетний генерал уже имеет девятнадцать лет военного обучения и военной службы, прошел все ступени служебной лестницы, командовал пехотными частями, артиллерией полевой и осадной, потом — армией, автор теоретических работ, посвященных как наступлению, так и обороне. Разносторонний профессионал.

Можно ли сравнивать с ним Тухачевского с его двумя годами военного училища, парой месяцев службы в качестве командира взвода и феерическим прыжком в командармы? Не смешите...

Да и Жуков сравнения с Бонапартом не выдерживает. И писаными трудами не обременен, и военный опыт в первые двадцать лет службы исключительно кавалерийский (помнится, у нас принято отзываться о кавалеристах не лучшим образом?).

Но не будем забегать вперед. Сначала выясним, что думали о «гениальном полководце» его коллеги, заслуженные маршалы, те, что «славою покрыты, только не убиты».

И вот тут мы столкнемся с редкостным единодушием — только направлено оно отнюдь не в комплиментарную сторону.

Маршал Еременко: «Жуков, этот узурпатор и грубиян, относился ко мне очень плохо, просто не по-человечески. Он всех топтал на своем пути... Я с товарищем Жуковым уже работал, и знаю его как облупленного. Это человек страшный и недалекий. Высшей марки карьерист... Следует сказать, что жуковское оперативное искусство — это превосходство в силах в 5-6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством, и на крови строит себе карьеру».

Маршал Бирюзов: «С момента прихода товарища Жукова на пост министра обороны в министерстве обороны создались невыносимые условия. У Жукова был метод — подавлять».

Маршал Тимошенко: «Я хорошо знаю Жукова по совместной продолжительной службе, и должен откровенно сказать, что тенденция к неограниченной власти и чувство личной непогрешимости у него как бы в крови».

Главный маршал авиации Новиков: «Касаясь Жукова, я прежде всего хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество перед ним и не может терпеть возражений».

Маршал Голиков: «Жуков — это унтер Пришибеев».

Генерал армии Хетагуров: «Непомерно груб, до оскорбления человеческих чувств».

Генерал-лейтенант Вадис (СМЕРШ): «Жуков груб и высокомерен, выпячивает свои заслуги, на дорогах плакаты „Слава маршалу Жукову“».

Генерал-полковник Байдуков: «Зверюга».

Маршал Голованов: «Старался унизить, раздавить человека».

Подобные свидетельства можно цитировать до бесконечности, но и того, что мы уже узнали, достаточно. Чуть позже мы познакомимся и с нелицеприятной характеристикой, которую Рокоссовский дал своему подчиненному Жукову уже в 1930 году. Еще тогда Рокоссовский подметил те основные свойства жуковского характера, что впоследствии расцветут пышным цветом.

Итак... В Первой мировой войне Жуков успел поучаствовать — закончил ее унтер-офицером с двумя солдатскими Георгиями. Потом оказался в Красной Армии. Я не зря употребил именно это слово — «оказался». Уже в шестидесятые, сочиняя мемуары, Жуков уверял, будто поступил в Красную Армию добровольцем, в августе восемнадцатого. Увы, это опровергается «Автобиографией», написанной в 1938 году самим же Жуковым: не в августе, а с конца сентября, и не добровольцем пошел, а был мобилизован. Врать — в свою пользу, естественно, — Жуков обожал, и примеров тому, как мы увидим впоследствии, множество.

Воевал в Гражданскую, но свой первый орден Боевого Красного Знамени получил не на фронте, а за чисто карательные операции на Тамбовщине — подавлял со своим эскадроном так называемый антоновский мятеж.

В 1923 г. из Красной Армии стали в массовом порядке убирать бывших царских офицеров, что создало для командира эскадрона Жукова неплохие перспективы продвижения. В марте 1923-го он — помощник командира полка, а в июле — уже командир кавполка. К этому времени полученное им образование выглядело следующим образом: закончил три класса церковно-приходской школы в деревне Величкино и пять месяцев учился на вечерних курсах при городской школе в Москве (экзамены за 4-й класс городского училища сдал экстерном в 1920 г.). В 1916 г. — шестимесячная унтер-офицерская школа. В 1920-м — шестимесячные ускоренные кавалерийские курсы. В 1929-м — трехмесячные курсы усовершенствования командного состава.

И это — всё образование Жукова. Больше он никогда не учился где бы то ни было.

Боевой стаж новоиспеченного командира полка выглядел так: Пepвая мировая — чуть больше месяца, фронты Гражданской — три месяца, карательные операции против крестьянских повстанцев — год.

В 1930 г. Рокоссовский дал ему развернутую характеристику — вовсе не отрицательную, отнюдь. В ней говорилось, что Жуков — человек на своем месте, командир волевой и решительный. Но было там и кое-что еще: «По характеру немного суховат и недостаточно чуток. Обладает значительной долей упрямства. Болезненно самолюбив». И в завершение: «На штабную и преподавательскую работу назначен быть не может — органически ее ненавидит».

Другими словами — рядовой, ничем не выдающийся лошадник. Потолок, на данный момент, по мнению Рокоссовского — помощник командира дивизии или командир механизированного соединения, но при условии учебы.

И Жуков еще несколько лет тянет лямку: был помощником Буденного, получил дивизию — кавалерийскую, естественно (между прочим, его бывший начальник Буденный, из которого порой делают ходячее олицетворение невежества, заканчивал не всевозможные «ускоренные курсы», а Академию им. Фрунзе...)

И тут пришел тридцать седьмой год. Как говорится: кому — война, а кому — мать родна... Образовалось немалое количество вакансий — и Жуков взмывает. Становится командиром кавалерийского корпуса. Его предшественники, сначала Вайнер, а потом Сердич, один за другим арестованы и расстреляны.

Большой Террор Георгия Константиновича не задел совершенно — наоборот, дал возможность взлететь повыше. После XX съезда, правда, Жуков, томно закатывая глаза, любил вспоминать, что в 1938 г. злые люди все же привлекали его к партийной ответственности и даже едва не произвели во враги народа. Но поскольку в архивах все бумаги сохранились, посвященные прекрасно знали, что все обстояло несколько иначе: Жукову и в самом деле влепили выговор, но исключительно за грубость и хамство в отношении с сослуживцами.

Всего через четыре месяца он поднимается еще выше — становится заместителем командующего Белорусским военным округом по кавалерии. А через год получает вызов в Москву. На Хал-хин-Голе понадобился «хороший кавалерист», и Шапошников предложил Жукова. Сталин утвердил.

С этого и начинается известность. Жуков — победитель на Хал-хин-Голе! Что ж, это правда. Вот только не вся.

Начнем с того, что план разгрома японцев, проведенный в жизнь и закончившийся успехом, предложил отнюдь не Жуков. Как мы помним из характеристики Рокоссовского, штабную работу (то есть, в первую очередь, составление планов кампании) Жуков «органически ненавидел». За все время своей службы до Халхин-Гола в составлении каких бы то ни было военно-теоретических работ он попросту не замечен. Однажды только, по заданию Уборевича, подготовил доклад о действиях французской кавалерии в Первую мировую на одном из участков фронта — да и то наверняка не сам, штабисты помогали...

Автором плана одни считают Г. М. Штерна, другие — начальника штаба 1-й армейской группы комбрига Богданова. Что интересно, в своих мемуарах Жуков о Богданове не упоминает вовсе, как будто и не было никакого Богданова.

(Может, этот Богданов и тот, что служил у немцев, — одно и то же лицо? Если так, ничего удивительного, что о нем не помнили...)

Жуков как раз здорово напортачил во всем, что касалось планов: вместо того, чтобы свести свои силы в крупные соединения и оперировать ими, он издал приказище в двадцать пять страниц машинописи, где ставил задачи множеству мелких отрядов и отрядиков, на которые дробил свои силы ради каких-то сиюминутных задач. Именно эта тактика в свое время привела к поражению в Русско-японской войне царского генерала Куропаткина — но Жуков «академиев не кончал» и истории Русско-японской войны, подозреваю, попросту не знал.

Потом пришел Штерн, прочитал всю эту галиматью, ужаснулся и составил настоящий план. Однако, поскольку перед Отечественной Штерна расстреляли, поминать его более не полагалось, и автором всех планов как-то незаметно стал Жуков.

Вообще на Халхин-Голе Жуков себя показал несколько специфически. Именно там он впервые продемонстрировал тот метод, что станет впоследствии его «фирменным стилем»: добиваться победы любой ценой, невзирая на жертвы...

К началу Баин-Цаганского сражения пехота отстала — и Жуков принимает решение атаковать одними танками. Сам вспоминал потом: прекрасно знал, что без поддержки пехоты потери будут тяжелыми.

200 танков комбрига Яковлева двинулись не на «окопы», а на прекрасно подготовленную линию японской обороны — с ямами-ловушками и более чем сотней противотанковых орудий. Больше половины этих танков сгорели. Среди тех, кто поддерживал атаку Яковлева, потери были еще больше: подходят 36 машин, и вскоре 24 уже горят на глазах Жукова.

Такой ценой он Баин-Цаганское сражение и выиграл. Ни тени полководческого искусства — тупое движение в лоб, пока противника не завалят трупами.

Ну а недостаток мастерства Жуков щедро компенсировал драконовской жестокостью. За короткий срок успел без суда и следствия приговорить к расстрелу семнадцать командиров. Попросту накладывал резолюцию на рапорт о том, что такой-то не выполнил приказа: «Трибунал. Судить. Расстрелять».

Все закончилось, правда, благополучно. Штерн вовремя успел отослать в Москву, в Президиум Верховного Совета, ходатайство о пересмотре дел. Всем семнадцати расстрельные приговоры не то чтобы отменили — их попросту «помиловали», но и этому они, думается, были рады. Позже, кстати, эти семнадцать прекрасно показали себя в боях, и кое-кто даже получил Звезду Героя...

Сохранилось любопытное свидетельство о том, что впоследствии большая группа штабных офицеров составила подробное описание боев на Халхин-Голе. Боевые действия были подробно описаны и разобраны, недостатки — детально проанализированы. Прямой критики Жукова там не было, но, говорят, всякий специалист и без откровенных нападок на Георгия Константиновича мог понять, чего тот стоит.

Книга была одобрена в Генштабе и готовилась к печати, но тут командующий Киевским военным округом Г. К. Жуков как раз и был назначен начальником Генштаба. После чего книга эта бесследно исчезла, едва попав на стол Жукову... Никто ее пока что не раскопал в пыльной тиши архивов, но учитывая все, что мы о Жукове знаем, история эта весьма похожа на правду.

Лично я плохо представляю, как руководил Генштабом человек, в характеристике которого значилось, что штабную работу он «органически ненавидит». Хорошо еще, что сохранились свидетельства о том, как именно он рулил «мозгом армии»...

Вот Разведывательное управление Генштаба представило Жукову доклад «О франко-немецкой войне 1940 г.», где была подробно проанализирована кампания, причины успеха немцев и проигрыша французов. Информация акутальнейшая. Что же Жуков?

А Жуков возвращает доклад, начертав спесивую резолюцию: «Мне это не нужно». Начальник Генштаба...

Правда, к тому времени он уже считался автором фундаментального доклада «Характер современной наступательной операции», прочитанного на совещании высшего командного состава в присутствии Политбюро. Отличный был доклад, без дураков. И глубина мысли присутствует, и теоретические изыскания...

Вот только впоследствии получился конфуз. Славный маршал Советского Союза Баграмян признался во всеуслышание, что именно он, от первой и до последней странички, написал эту незаурядную работу — поскольку в 1940 г. был обычным, никому не известным полковником, и его начальник, командующий Киевским военным округом Жуков, зная, что подчиненный теоретическим изысканиям не чужд, поручил написать от его имени что-нибудь этакое... Чтобы было умно и красиво. Ну кто ж тогда знал, что скромный полковник взлетит настолько высоко?

И с такими подробностями Баграмян эту историю рассказывал, так убедительно, что товарищ Жуков сквозь зубы вынужден был признать: тьфу ты, запамятовал, это в самом деле не я писал. Занят был чертовски, вот и попросил Баграмяна...

Такой вот военный теоретик и мыслитель.

К тому времени уже во всем мире прекрасно понимали, как важна для войск радиосвязь — не полевые телефоны с катушками проводов, а радиостанции. Как же обстояло тогда дело с управлением войсками, с радиосвязью?

У нас есть надежный свидетель, который дал развернутую картину.

«При изучении весной 1941 г. положения дел выяснилось, что у Генерального штаба, так же как у Наркомата обороны и командующих видами и родами войск, не подготовлены на случай войны командные пункты, откуда можно было бы осуществлять управление вооруженными силами, быстро передавать в войска директивы Ставки, получать и обрабатывать донесения от войск».

«К началу войны не были решены вопросы об органах Ставки Главного командования: ее структуре, персональном предназначении, размещении, аппарате обеспечения и материально-технических средствах...»

«Радиосвязь Генштаба была обеспечена радиостанциями типа PAT только на 39 %, радиостанциями типа РАФ и заменяющими их П-АК и другими — на 60 %, зарядными агрегатами — на 45 %». «Приграничный Западный военный округ располагал радиостанциями только на 27 % нормы»... Киевский военный округ — на 30 %, Прибалтийский военный округ — на 52 %. Примерно так же обстоят дела и с другими средствами радио— и проводной связи». Кто же этот беспристрастный свидетель? Будущий маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Внезапно обнаруживший, вот незадача, что у Генштаба, которым руководит он сам (пусть и недолго), нет командного пункта на случай войны. Должно быть, сам Сталин должен был, поплевав на ладони, копать во дворе Генштаба котлован под КП...

Умиляет слово «примерно» — вот уж поистине уместное в документе, где все определяется строго в цифрах.

Обратите внимание на число радиостанций и зарядных устройств к ним. Зарядных агрегатов на четверть меньше, чем раций. Чем же занимался Жуков в Генштабе? Обеспеченном радиосвязью только на 39 процентов от потребного?

Проще ответить, чем он не занимался: не в состоянии был собрать точные сведения о германской группировке по ту сторону границы.

А те сведения, что собирала разведка, игнорировал. В том, что именно так и обстоит, убеждают поразительные в своем наивном цинизме строчки из «Воспоминаний и размышлений» самого Жукова: «Ни нарком, ни я, ни мои предшественники, ни руководящий состав Генштаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегических направлениях».

Позвольте!!! Что значит — не рассчитывали! В устах начальника Генштаба такой термин совершенно неуместен. Это командир батальона, полка, дивизии — да, пожалуй, и армии — вправе «не рассчитывать», что с той стороны границы на него, лязгая гусеницами, двинется «такая масса». Потому что за всех за них как раз и обязан думать начальник Генштаба — и уж кто-кто, а он-то обязан не «рассчитывать», а точно знать, сколько именно танковых и мо-торизованнных дивизий вермахта расположилось по ту сторону границы! Это его первейшая обязанность — знать!

Но Жуков, изволите видеть, «не рассчитывал»... А ведь нам долго и обстоятельно, с упорством, достойным лучшего применения, впаривали, будто и военная, и чекистская разведка добывали вороха достовернейшей, подробнейшей, точной информации о немецких силах — вот только простодушный и подозрительный Сталин этой информации не доверял, потому что боялся Гитлера и верил, что тот не нападет... А все, кроме Сталина, — и уж в особенности великий стратег Жуков, давным-давно предвидевший направления немецких ударов, — понимали, что к чему. Но не в силах были переубедить усатого доверчивого параноика, от которого и зависели судьбоносные решения...

Разведслужба РККА как раз и подчинялась Генштабу. И та информация, которой Сталин не верил, предварительно должна была штабелями складироваться на столе Жукова. Как в таких условиях можно лепетать: «Не рассчитывали»?

Читал ли Жуков эти донесения вообще? Или и на них писал: «Мне это не нужно»?

А ведь я привел его резолюцию на отчете о французской кампании вермахта в урезанном виде. Полностью она выглядела так: «Мне это не нужно. Сообщите, сколько израсходовано заправок горючего на одну колесную машину».

Вот кретин! Зачем ему расход горючего для колесного транспорта?! Французский блицкриг — результат действий не колесного автотранспорта, а танков — которых сплошь и рядом вовсе и не сопровождали грузовики с пехотой.

Да, кстати. Как поступил Жуков, обнаружив весной, что у Генштаба нет запасного командного пункта? Приказал срочно его строить? Ничего подобного! Обнаружил, пожал плечами и благоразумно забыл.

По воспоминаниям маршала Василевского, только 22 июня, через 12 часов после начала немецкого вторжения, во дворе Наркомата обороны принялись ковырять землю срочно согнанные стройбатовцы (или как там они тогда назывались)...

Вообще, я перевернул гору книг — большей частью написанных как раз восторженными поклонниками Жукова — но нигде не обнаружил хоть каких-то конкретных примеров его деятельности на посту начальника Генштаба. Скажем, докладной записки Сталину о необходимости срочно развернуть производство бронетранспортеров с учетом немецкого опыта. Или указания военным округам активнее внедрять рации и локаторы. Или напоминания о необходимости изучать опыт действий вермахта за два последних года.

Одни общие фразы: неустанно трудился, провел огромную работу, усилил боеспособность армии... Конкретики — ноль. Как Жуков усилил боеготовность армии, мы уже примерно представляем: изрядно превосходившая немцев по количеству и качеству танков, по числу самолетов, Красная Армия в первую неделю войны понесла страшные потери, потому что Жуков «не рассчитывал», что немцы нападут именно такими силами, да вдобавок по нескольким направлениям.

Управление войсками Генштаб утратил практически мгновенно — потому что раций было гораздо меньше, чем требовалось, а у части тех, что все же нашлись, не оказалось зарядных устройств, провода же образца Первой мировой немецкие диверсанты рубили обычными саперными лопатками. Танки горели в бессмысленных контратаках — потому что так приказывал Жуков...

29 июня Сталин и его ближайшие соратники узнали о падении Минска не из докладов Генштаба, а из передач иностранного радио! Они поехали в Генштаб — Сталин, Берия, Молотов, Маленков, Микоян. Сохранились подробные воспоминания Микояна об этом визите. Сталин в конце концов взорвался и, не особенно выбирая выражения, поставил вопрос ребром: что это, мать вашу, за Генштаб, что это за начальник Генштаба, который так растерялся, что не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует? Что это за Генштаб без связи?

Жуков возрыдал. В самом прямом смысле слова — выскочил в другую комнату, оглашая воздух стенаниями и рыданиями, Вот тут бы и мигнуть Берии, тут бы и вызвать группу захвата из лубянских волкодавов, чтобы дали обосравшемуся «великому стратегу» в ухо, оборвали богатые петлицы и опустили ниже плинтуса...

Обошлось! Сталин оставил нашего героя на свободе.

На мой взгляд, Сталин допустил в своей деятельности всего три крупнейших промаха, совершил три ошибки, которые лично я не в состоянии понять, объяснить и простить: во-первых, проглядел Хрущева, во-вторых, допустил к руководству Генштабом Мерецкова и Жукова, а в-третьих, не оторвал Жукову петлицы вместе с головой 29 июня 1941 года.

Вот и пришлось Сталину срочно создавать Ставку Верховного Главнокомандующего, взвалив на себя всю тяжесть...

Контрнаступление Жукова под Москвой — еще один провал «великого полководца». Хорошо еще, что с руководства Генштабом он был все же снят — Сталин вернул Шапошникова. А Жуков — Жуков не то чтобы советовал Сталину оставить Москву, но, по воспоминаниям и Молотова, и маршала Голованова, такую вероятность допускал.

Вспоминает маршал Голованов: «Он (Жуков. — А. Б.) ставил перед Сталиным вопрос о том, чтобы перенести штаб Западного фронта из Перхушкова за восточную окраину Москвы, в район Арзамаса. Это означало сдачу Москвы противнику. Я был свидетелем разговора Сталина с членом Военного совета ВВС Западного фронта генералом Степановым — тот поставил этот вопрос перед Сталиным по поручению командующего фронтом. Сталин ответил: „Возьмите лопаты и копайте себе могилы. Штаб фронта останется в Перхушково, а я останусь в Москве До свидания“. Кроме Степанова, об этом знают Василевский и Штеменко. Жуков есть Жуков, но факт есть факт. А при встрече скажет, что либо такого не было, либо корреспондент не так написал».

Эвакуироваться из Москвы Сталин отказался категорически. Когда у него, решив найти обходной путь, деликатно поинтересовались: мол, не пора ли грузить в вагоны полк вашей личной охраны, Сталин, по сохранившимся свидетельствам, ответил кратко и недвусмысленно: этот полк он при необходимости лично поведет в атаку.

К зиме сорок первого он сосредоточил под Москвой пять армий, полностью укомплектованных личным составом, с новой техникой. Жуков из кожи вон лез, выклянчивая у Верховного эти армии, — чтобы, по своему обыкновению, погнать в полный рост на немецкую нимало не подавленную оборону. Но Сталин его не слушал. Он бросил в бой эти армии в точно рассчитанный момент — когда немецкое наступление окончательно выдохлось, когда немцы стали, когда грянули холода и у «панцергренадеров» стали с приятным звоном отваливаться обмороженные уши. И побежали немцы из-под Москвы...

Мой отец шел в свой первый бой рядовым красноармейцем одной из этих армий. И всю оставшуюся жизнь был уверен, что уцелел исключительно потому, что армиями этими командовал не Жуков.

Жуков еще до того успел покомандовать Ленинградским фронтом. Где, как это всегда за ним водилось, снова «не рассчитал». К тому времени уже было известно, что Гитлер дал директиву не брать город, ограничившись блокадой, а главные силы высвободить для удара по Москве. Но Жуков вбил себе в голову, что немецкая группа армий «Север» твердо намерена овладеть Ленинградом. И вновь гнал, гнал и гнал части в контратаки. Гнал пехотинцев. Гнал на немецкие пулеметы вооруженных лишь винтовками и гранатами балтийских моряков, которых немцы выкосили вчистую — так полег весь отряд кронштадтцев полковника Ворожилова, 498 человек. Гнал питерских рабочих из народного ополчения. Впереди были немецкие пулеметы, сзади — свои. Жуков лично заставлял пулеметчиков стрелять по отходившим (свидетельство маршала Голованова).

А попутно издал приказ, но сравнению с которым сталинский приказ номер 227 кажется слюнявым лепетом запойного гуманиста. 28 сентября 1941 г., шифрограмма командующего Ленинградским фронтом Жукова № 4976: «Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они сами будут расстреляны». Найдена в архивах не так давно.

Это после войны он будет лицемерно сокрушаться о «нарушениях законности», допущенных в отношении пленных извергами Сталиным и Мехлисом. Полагал, видимо, что его собственные расстрельные инициативы на сей счет навсегда останутся засекреченными...

В сорок втором под Вязьмой Жуков снова «отличился». Мысль, конечно, дикая, но порой я не в состоянии отделаться от впечатления, что он снова и снова приносил тысячи человеческих жизней в жертву какому-то подземному богу войны, вроде сибирского кровавого Эрлика. Был ли это вообще человек? Глядя на картину Васильева, начинаешь сомневаться...

На ржевско-вяземский плацдарм Жуков наступал трижды. И всякий раз кончалось провалом.

Когда в немецкой обороне образовалась брешь шириной около 40 километров, Жуков бросил туда 33-ю армию генерал-лейтенанта Ефремова. Понадеялся на «авось». Немцы отступить отступили, но в полном порядке — и чуть погодя окружили группировку Ефремова, а заодно гвардейский кавалерийский корпус генерала Белова и десантников 4-го корпуса.

У окруженных подошли к концу продовольствие и боеприпасы. Конники Белова съели лошадей. Сохранилась для истории отчаянная радиограмма Ефремова: «Тов. Жукову, Хохлову. Находясь под Вязьмой по вашему приказу, я никак не могу прикрыть тыл, что вы прекрасно понимаете: состав дивизий был вам до выхода под Вязьму известен, известна и растяжка коммуникаций армии. Поймите, мы каждые сутки ведем бой вот уже полтора месяца почти без боеприпасов и уничтожили несколько тысяч немцев. Сами имеем три тысячи раненых. Воюем. Спешите дать боеприпасы, у нас нет боеприпасов».

Он не дождался ни боеприпасов, ни сапог — наступила уже весна, а окруженные одеты были по-зимнему, шлепали по распутице в валенках...

(Что примечательно, часть сведений о вяземском провале взята из книги не какого-то критикана, а одного из самых фанатичных защитников Жукова — бывшего политотдельца Сульянова, дослужившегося у Епишева до генерал-майорских погон. Сначала он объявляет «городу и миру», что «под Москвой родился полководец с мировым именем Георгий Жуков», а страницей позже без тени смущения подробно описывает вязьминскую трагедию.

В конце концов немцы уничтожили окруженных практически полностью. Генерал-лейтенант Ефремов, чтобы не попасть в плен, застрелился. В отличие от Жукова, он имел высшее военное образование (Военная академия им. Фрунзе) и прекрасно понимал, чем может закончиться авантюра, но противоречить Жукову не имел ни права, ни возможности.

Жуков незамедлительно полил мертвого грязью, заявив, что сам Ефремов виноват в том, что попал в окружение. Однако снова эти коварные архивы! В специальном докладе Генерального штаба после гибели ударной группировки Ефремова все характеризуется совершенно иначе: «Силы и средства были почти равномерно распределены по всему огромному фронту. Громкие приказы, которые отдавал командующий Западным фронтом, были невыполнимы. Ни один приказ за всю операцию вовремя не был выполнен войсками. Они оставались голой, ненужной бумагой, которая не отражала действительного положения войск и не представляла собой ценного оперативного документа. А та торопливость, которую проявляло командование Западного фронта, передавалась в войска и приносила большой вред делу. Операции начинались неподготовленными, без тесного взаимодействия родов войск, части вводились в бой пачками, по частям, срывали всякую внезапность, лишь бы скорей начать операцию, без анализа дальнейшей ее судьбы».

Командовал Западным фронтом, как вы, наверное, уже догадались, Жуков...

Вопреки устоявшимся мифам, Сталинград — опять-таки не жу-ковский план и не жуковский триумф. Наш герой просто-напросто в очередной раз, воспользовавшись удобным моментом, приписал себе и чужие заслуги, и умелое руководство войсками.

Он-то как раз провалил выступление, носившее название «Марс». Ударные группировки Западного и Калининского фронтов были окружены и с превеликим трудом вырвались из кольца, потеряв полмиллиона человек и примерно 1850 танков.

О причинах подробно писал американский военный историк Д. Глэнц: «Жуков осуществил операцию Марс» в характерной для него манере. Советские атаки были массированными, он не жалел людских и материальных ресурсов, не учитывал неблагоприятные условия местности и погодные условия. Стремясь к победе, он полагался на нажим по всему фронту и простой маневр мощными танковыми и механизированными корпусами... Умело организованная немецкая тактическая оборона относительно небольшими «боевыми группами», максимально использующими преимущества местности, сдерживала атакующие советские мобильные части, не позволяя им прорваться в оперативный тыл немцев...»

Жуков просто-напросто не умел воевать «по-крупному». У него не было опыта. Много лет командовал конным полком и дивизией, посидел неполный год в кресле командующего военным округом, несколько месяцев провел в Генштабе... Негде было набраться опыта. Случилось так, что в его распоряжении оказались огромные силы — и гораздо более образованные и опытные, но не имевшие права ему противоречить командиры, — и человек-волк с синим лицом тупо бросал их в пламя полными пригоршнями, словно надоевших бумажных солдатиков.

А план успешно завершившегося впоследствии наступления под Сталинградом составил генерал-лейтенант Главного оперативного управления Генерального штаба Потапов, при участии Василевского.

Любил Жуков впоследствии прихвастнуть, будто именно он, Бонапартий отечественного розлива, как раз и отдал смелый приказ, благодаря которому было выиграно сражение на Курской дуге.

Напомню ситуацию. Решение и в самом деле следовало принять ответственнейшее. Планировалось нанести по изготовившемуся к наступлению немецкому ударному кулаку сокрушительный артиллерийский удар: короткий, всего на полчаса, но потребовавший бы огромного количества снарядов, как обычных, так и реактивных. Риск был серьезнейший: если начать артподготовку раньше назначенного немцами для атаки срока, то снаряды ударят по пустому месту. Если промедлить — немцы успеют выдвинуться на передний край, и артподготовка опять-таки придется в пустоту. Срок немецкого наступления известен... но не деза ли это?

Тут появляется великий Жуков и отдает приказ: огонь! И, в прямом и в переносном смысле, попадает в яблочко! По крайней мере, так рассказывал сам Жуков...

На самом деле все обстояло чуточку иначе. Как именно, поведал Рокоссовский, отвечая на недоуменные вопросы участников Курской битвы: почему Жуков приписывает себе чужие заслуги?

Итак: «В своих воспоминаниях он (Жуков. — А. Б) широко описывает проводимую якобы им работу у нас на фронте в подготовительный период и в процессе самой оборонительной операции. Вынужден сообщить с полной ответственностью, и если нужно, с подтверждением живых еще свидетелей, что изложенное Жуковым Г.К. в этой статье не соответствует действительности и им выдумано. Находясь у нас в штабе в ночь перед началом вражеского наступления, когда было получено донесение командующего 13-й армией генерала Пухова о захвате вражеских саперов, сообщавших о предполагаемом начале немецкого наступления, Жуков Г. К. отказался даже санкционировать мое предложение о начале артиллерийской контрподготовки, предоставив решение этого вопроса мне как командующему фронтом. Решиться на это мероприятие необходимо было немедленно, так как на запрос Ставки не оставалось времени».

Представитель Ставки, заместитель Верховного Главнокомандующего товарищ Жуков попросту не захотел брать на себя нешуточную ответственность. Зато Рокоссовский не испугался — и отдал приказ. А Жуков преспокойно уехал на другой фронт. Курскую битву выиграли Рокоссовский и Ватутин...

1943 год — снова череда провалов. При форсировании Днепра по приказу Жукова (справедливости ради отметим, согласованного с Ватутиным) был выброшен парашютный десант — ночью, для пущей надежности. Однако летчики по неопытности потеряли ориентировку, личный состав двух воздушно-десантных бригад частью приводнился в Днепр, частью оказался на своих же позициях, частью — россыпью! — приземлился в немецких боевых порядках. Последним не повезло больше всего: были уничтожены практически все. «Невежественный» в военных делах Сталин распек Жукова и Ватутина в весьма толковом приказе.

Киев Жуков вообще-то взял — но в ноябре, а до того провалил октябрьское наступление на «матерь городов русских». Есть приказ Сталина с критикой Жукова за обычные грехи: «Недоучет условий местности и плохая организация наступления»...

По тем же абсолютно причинам Жуков не сумел ликвидировать Демянский котел зимой 1942/43 гг. и выпустил из окружения немецкую 1-ю танковую армию весной сорок четвертого.

Да и полное уничтожение окруженной корсунь-шевченковской группировки немцев сорвалось оттого, что координировавший действия двух фронтов Жуков, по своему всегдашнему обыкновению, «не сумел организовать четкого взаимодействия войск» (свидетельствует маршал Захаров).

Осенью сорок четвертого под Варшавой Жуков вновь из-за своего тупого упрямства кладет десятки тысяч человек — совершенно напрасно...

Был там так называемый «Модлинский треугольник» — район, расположенный в низине, которую немцы прекрасно просматривали (и простреливали!) с примыкающих высот. Жуков повелел выбить оттуда противника. Как ни доказывал Рокоссовский, что наступление совершенно ни к чему («если противник уйдет с этого треугольника, то мы все равно занимать его не будем, так как он нас будет расстреливать своим огнем с весьма выгодных позиций»), Жуков твердил свое: он, видите ли, «не может уехать в Москву с сознанием того, что противник удерживает плацдарм». И войска два месяца ходили в бессмысленные атаки.

Под Берлином Жуков, конечно же, не мог не отметиться очередной порцией самодурства и дурацких решений. Для начала он решил ослепить немцев прожекторами, словно зайчиков — светом фар. После артподготовки сотни мощных прожекторов вспыхнули одновременно...

Вот только, как вспоминал маршал артиллерии Казаков, не получилось никакого «ослепления противника»: «Даже очень сильные лучи прожекторов не могли пробить предрассветный туман и плотные облака пыли и дыма, поднятые разрывами многих десятков тысяч снарядов и мин».

Прожекторы, правда, осветили путь пехоте и танкам — тем самым показав цели немецким артиллеристам.

Потом Жуков на три дня увяз в кровопролитных боях на Зее-ловских высотах. Штурмовать их в лоб опять-таки не имело никакого смысла — войска Конева уже обошли их с юга, и немцы все равно должны были вскоре оттуда отступить. Но в данном случае перед Жуковым стояла весьма даже «стратегическая» задача: он боялся, что в случае, если промедлит, к Берлину раньше, чем его собственный фронт, выйдут войска Конева. А нашему герою страстно хотелось взять Берлин самому и ни с кем не делиться славой. Звоня в Москву Сталину, он измышлял всевозможные поводы, чтобы «придержать» конкурента. Когда в Берлин все же ворвались танковые части Конева, Жуков орал на их командира Рыбалко: «Вы зачем тут?»

Просто очаровательно! Как будто речь идет не о своих же товарищах по оружию, а о некоей вражьей силе, намеренной мешать и противодействовать! «Вы зачем тут?»

В конце концов Коневу, «слишком глубоко» продвинувшемуся по Берлину, из Москвы приказали остановиться — чтобы к Рейхстагу, символу немецкого государства, мог торжественно подъехать на белом танке великий полководец Жуков, единолично взявший на шпагу вражью столицу, без всяких путавшихся под ногами пигмеев...

К слову, Жуков (а впрочем, и Конев тоже) бездарнейшим образом ввел немереное количество танков на берлинские улицы, где они погибли без всякой пользы. Хотя уже тогда было прекрасно известно, что уличный бой — не для танка. Кстати, американский главнокомандующий Эйзенхауэр и танки на городские улицы не бросал, и предпочитал не губить своих солдат бессмысленными «лобовыми штурмами» — умело маневрировал войсками, продвигался вперед, а окруженные группы немцев попросту блокировал, чтобы потом с ними разделались не спеша и без лишних жертв. Но Жуков так не умел. У него принцип был другой: бей в лоб, пока руку не вывихнешь!

Кстати, Берлин вообще можно было не штурмовать. Об этом писал не какой-то современный злопыхатель, а знаменитый генерал Горбатов, в чьем воинском мастерстве не сомневается никто (и сам Жуков не сомневался): «Я держусь того мнения, что с военной точки зрения Берлин не надо было штурмовать. Конечно, были и политические соображения, соперничество с союзниками, да и торопились салютовать. Но город достаточно было взять в кольцо, и он сам сдался бы через неделю-другую... А на штурме, в самый канун победы, в уличных боях мы положили не меньше ста тысяч солдат».

Между прочим, Горбатов вывел великолепную формулу, которой как раз и обязан руководствоваться настоящий военачальник: «Умение воевать не в том, чтобы больше убить, а в том, чтобы с наименьшими жертвами выиграть войну».

Жуков руководствовался противоположным тезисом. Который гораздо позже не самый бесталанный бард Окуджава озвучил в талантливой, что самое печальное, песне: «Мы за ценой не постоим...»

К этой строчке и сводится всё жуковское «военное мастерство», вся его «стратегия»: мы за ценой не постоим... Как выразился его духовный предшественник, кто-то из генералов царской армии: «Бабы еще нарожают».

Свой «творческий метод» Жуков без малейшего стеснения однажды высказал тому самому генералу Эйзенхауэру, о чем американец написал подробно: «Меня очень поразил русский метод преодоления минных полей, о котором рассказывал Жуков. Немецкие минные поля, прикрытые огнем, были серьезным тактическим препятствием и вызывали значительные потери и задержку в продвижении. Прорваться через них было делом трудным, хотя наши специалисты использовали различные механические приспособления для их безопасного подрыва. Маршал Жуков рассказал мне о своей практике, которая, грубо говоря, сводилась к следующему: „Когда мы подходим к минному полю, наша пехота проводит атаку так, как будто этого поля нет. Потери, которые войска несут от противопехотных мин, считаются всего лишь равными тем, которые мы понесли бы от артиллерийского и пулеметного огня, если бы немцы прикрыли данный район не одними только минными полями, а значительным количеством войск. Атакующая пехота не подрывает противотанковые мины. Когда она достигает дальнего конца поля, образуется проход, по которому идут саперы и снимают противотанковые мины, чтобы можно было пустить технику“.

Техника дороже человека. Что до солдат — бабы новых нарожают. Можно представить, что творилось в голове у американца, когда он писал: «Я живо вообразил себе, что было бы, если бы какой-нибудь американский или британский командир придерживался подобной тактики, и еще ярче представил, что сказали бы люди в любой из наших дивизий, если бы мы попытались сделать практику такого рода частью своей военной доктрины».

Подозреваю, американцы не «говорили бы», а на штыки подняли отца-командира, услышав, что он посылает их маршировать по минному полю. Вот письмо немецкого солдата, своими глазами видевшего «метод Жукова» в действии: «Большие плотные массы людей маршировали плечом к плечу по минным полям, которые мы только что выставили. Люди в гражданском и бойцы штрафных батальонов двигались вперед, как автоматы. Бреши в их рядах появлялись только тогда, когда кого-нибудь убивало или ранило взрывом мины. Казалось, эти люди не испытывают страха или замешательства. Мы заметили, что те, кто упал, пристреливались небольшой волной комиссаров или офицеров, которая следовала сзади, очень близко от жертв наказания. Неизвестно, что свершили эти люди, чтобы подвергнуться такому обращению, но среди пленных оказались офицеры, не сумевшие выполнить поставленной задачи, старшины, потерявшие в бою пулемет, и солдат, чье преступление состояло в том, что он оставил строй на марше».

«Люди в гражданском» — это, конечно же, мобилизованные в освобожденных от немцев районах. Их сплошь и рядом посылали в бой, не выдав не только оружия, но и формы (впрочем, данное обстоятельство я вовсе не собираюсь ставить в виду одному Жукову, это была общая практика).

Итак... Конечно же, военачальник — это профессия, изначально чуждая прекраснодушному гуманизму. Полководец не должен «беречь» солдат. Более того, он просто обязан посылать их на смерть.

Однако толковый полководец всегда стремится избежать напрасных жертв. Он будет стараться выиграть за счет военного искусства. Изящества решений, которым, например, славился Рокоссовский. Воевать не числом, а умением — в полном соответствии с формулой Горбатова.

Между тем вся «полководческая» биография Жукова как раз и демонстрирует полнейшее отсутствии мастерства. Метод один: гнать, гнать и гнать вперед безропотные толпы. Гнать, не умея использовать условий местности. Гнать, не умея наладить взаимодействие войск. Гнать, не умея предварительно сокрушить оборону противника. Гнать просто потому, что он не может спокойно видеть впереди занятое немцами пространство.

Позже, в пятьдесят четвертом, он точно так же погонит десятки тысяч молодых парней в форме по территории, где только что грянул ядерный взрыв, — прямо на огненный гриб, еще поднимающийся в небо, под излучение и радиоактивную пыль...

Был ли это человек? Или что-то другое?

Примечательные воспоминания оставил генерал Чистяков: «Все мы знали, что если маршал Жуков приедет в хорошем настроении, все равно распечет за какое-либо упущение, которое заметит, и уедет сердитый. А если приедет в плохом — распечет, но уедет в хорошем».

Одним словом, каков бы ни прибыл, в любом случае хайло разинет, чтобы подчиненным служба медом не казалась.

Если бы речь шла только о подчиненных! Н. Казьмин, офицер госбезопасности для особых поручений при Жукове, вспоминал: однажды в Москве, когда была объявлена воздушная тревога, орлиный взор Жукова высмотрел в одном из домов незамаскированное окно, где горел свет. Повернулся Жуков к Казьмину и преспокойно указал пальчиком: «ликвидируйте». Казьмин шарахнул по окну автоматной очередью. Свет там, естественно, погасили моментально...

Впрочем, надо отдать Жукову справедливость: в своем рас-стрельном рвении он не делал ровным счетом никаких различий между своими подчиненными и противником. Когда наши войска окружили ту самую немецкую 1-ю танковую армию, о которой уже упоминалось, Жуков передал немцам по радио ультиматум, требуя капитулировать в двухдневный срок, в противном случае он, когда захватит их в плен... прикажет немедленно расстрелять каждого третьего. Впрочем, через два часа Жуков чуточку смилостивился, и следующая радиограмма уточняла: расстреляны будут только те командиры частей, что продолжали бессмысленное сопротивление.

Однако командир означенной армии генерал-полковник Хубе, умело маневрируя своими войсками, переиграл Жукова и успешно вырвался из окружения, по пути распотрошив две дивизии из корпуса жуковского фаворита генерал-лейтенанта Афонина. Как и Жуков, Афонин военачальником был никудышным, зато печально прославился подвигами иного рода, о чем речь будет чуть позже. В общем, немцы Жукову показали фигу, расстрелять он так никого и не смог, чему, должно быть, не на шутку опечалился, и утешился лишь тем, что по привычке изрядно занизил в донесениях число нахально вырвавшихся из верного котла немцев.

Известен один-единственный случай, когда коса нашла на камень и Жуков получил заслуженный отпор. Едва вступив в командование 1-м Украинским фронтом и собрав на совещание его высших командиров, Жуков, по всегдашней привычке обращаясь ко всем на «ты» и пересыпая речь отборным матом, объявил во всеуслышание: одних из присутствующих он моментально снимет с должности, других под трибунал отдаст, а третьих просто шлепнет без суда и следствия. Начальник инженерных войск фронта генерал Б. В. Благославов твердо и настойчиво попросил обращаться к нему без мата и угроз. Оторопевший Жуков, проморгавшись от удивления, выхватил маузер. Благославов вынул парабеллум и хладнокровно заявил: «Жду вашего выстрела». После недолгой паузы Жуков сообразил, очевидно, что не с тем связался, — и, как миленький, маузер спрятал, бормоча под нос нечто в стиле Мишки Квакина: мол, я тебя еще урою, на всех вас ножики запасены, вечером ходи да оглядывайся...

В этом весь Жуков — хам и садист там, где не боялся встретить сопротивление, бьющийся в истерических рыданиях перед Сталиным, трусливо поджавший хвост, едва напоролся на настоящего мужика. Удивительно, что он не воспользовался удобным случаем и не прописал про Благославова в мемуарах какой-нибудь гнуси. Вполне мог. Это еще одна черточка его многостороннего характера: постоянно врать, причем, по странному стечению обстоятельств, исключительно в свою пользу. Примеры я уже приводил. Вот еще парочка. О Сталине Жуков писал, что тот никогда не бывал на фронтах — что действительности не соответствует самым вопиющим образом. В случае с Рокоссовским Георгий Константинович, наоборот, выступал благодетелем: «Рокоссовский был мой близкий старый товарищ, с которым я вместе учился, работал и всегда его уважал, как хорошего командира. Я просил Сталина освободить его из тюрьмы в 1940 г. и направить в мое распоряжение в Киевский Особый военный округ, где он вскоре был мною назначен на 19-й механизированный корпус...»

Благодетель!

Что ж, Рокоссовский и в самом деле был направлен в Киевский округ, где Жуков и вправду назначил его командующим корпусом. Одно немаловажное уточнение: Жуков впервые встретился со Сталиным в мае 1940-го, а Рокоссовский был освобожден в марте... Когда Жуков еще пребывал в Улан-Баторе после Халхин-Гола.

Чтобы никто не подумал, будто я мажу Жукова одной черной краской, позвольте привести совершенно противоположные примеры, характеризующие великого полководца с самой лучшей стороны. Иногда он был прямо-таки олицетворением доброты, человечности и щедрости. И относился к тем, кто был с ним рядом, исключительно тепло, лучше отца родного.

Вот, скажем, многолетний адъютант Жукова Алексей Семоч-кин. На эту должность он попал еще молодым лейтенантом, когда Жуков его заприметил в Киевском округе и приблизил к своей особе. Семочкин прошел с маршалом всю войну, за это время вырос от лейтенанта до подполковника. Орденов не счесть: Красное Знамя, Красная Звезда, Александр Невский, Отечественной войны 2-й степени, целых две медали «За боевые заслуги»... Всего же Георгий Константинович навесил на человека, в жизни не выстрелившего по немцам хотя бы из воздушки, тринадцать боевых орденов и медалей!

Никто не спорит, адъютант — нужная и полезная военная профессия. Но тринадцать боевых наград (побольше, чем у иного заслуженного генерала!) у чистенького офицерика, который только и делал, что носил за маршалом шинель да дверцу машины распахивал... Перебор!

Точно так же целый иконостас наград посверкивал на груди личного шофера Жукова. Сохранились свидетельства, как этот холуек однажды всерьез обиделся на своего маршала. Причина была, с точки зрения шофера, серьезнейшая: при очередной раздаче Жуковым наград своему окружению маршал навесил шоферу «всего лишь» боевую медаль, а тот всерьез рассчитывал на орден Отечественной войны...

Язык не повернется упрекать офицера, который на передовой заводил себе... гм, подругу. Все мы люди, дело житейское. Но Жуков и здесь проявлял редкостную щедрость. Его постоянная любовница Л. Захарова, числившаяся военфельдшером, трудами Жукова получила Красное Знамя, Красную Звезду, пять медалей, а также три иностранных награды. Можно себе представить, какими взглядами провожали эту походно-полевую поблядушку те, кто свои награды получил за дело.

К слову, и у Рокоссовского, например, были... гм, боевые подруги, в том числе и знаменитая артистка Серова. Но ни одной из своих женщин Рокоссовский не вручил даже значка «Отличный повар», хотя по своему положению командующего фронтом имел право не то что представлять к награде, а награждать на месте большинством из советских орденов...

Когда Жукова после войны привлекли к партийной ответственности за всевозможные грязные делишки, в том числе и за раздачу боевых наград горстью кому попало, он письменно оправдывался, что совершенно тут ни при чем: мол, не он награждал Захарову, а вовсе даже командование того фронта, на котором он, Жуков, был представителем Ставки. Такое вот совпадение: как только приедет он с Лидочкой рулить каким-нибудь фронтом, так тут же командование фронта берется Лидочку награждать, совершенно без жуковского ведома, филантропы этакие...

Как бы само собой все происходило, невозможно было Лидочке из блиндажа выйти без того, чтобы ее не наградили. Идет себе командующий фронтом, глядь — дивчина в ладно подогнанной гимнастерке навстречу, и такой бравый у нее вид, что рука сама поднимается и боевую медаль ей вешает. И только потом, опамятовавшись, интересуется командарм у адъютанта: «А кого это я только что наградил?» — «А это Лидочка, личный военфельдшер товарища Жукова, на букву "м" ему чего-то делает, то ли массаж, то ли еще чего». — «Это которого Жукова? Того, что от Ставки прислан за нами надзирать?» — «Того самого». «Надо же, вот штука! — удивляется командарм, — а я и не знал. Ну не отбирать же теперь...»

Очень душевно относился Жуков и к тем генералам, что были у него в фаворитах. Тут уж не то что матом крыть и на «ты» обращаться, наоборот, прикрывал их, что бы ни натворили.

Быть может, это были особо талантливые военачальники, мастера стратегии и тактики, творцы победы?

Увы... Гоп-компания была такая, что не всякий начальник тюрьмы, заботящийся о репутации своего заведения, согласился бы принять их на довольствие.

Давайте присмотримся поближе. Фаворитами Жукова были генерал В. Д. Соколовский, командовавший в 1944 г. Западным фронтом, и его лучший командарм генерал Гордов. А командовали они так...

Соколовскому с пятью его армиями было поручено разгромить на смоленско-минском направлении немецкую группу армий «Центр», освободить Оршу, Могилев и Вильнюс. Рокоссовский, наступавший со своим Белорусским фронтом южнее, должен был взять Минск.

Он-то и провел успешно три фронтовых операции, продвинулся к апрелю сорок четвертого на 200 км, потеряв двести тысяч бойцов.

К тому же сроку войска Соколовского, положившего более полумиллиона человек, продвинулись самое большее на 20 км. Сам Соколовский четыре месяца просидел в ста километрах от выдвинутого к боевым порядкам штаба фронта, с начальником коего виделся раз в месяц. Войсками не руководил — всего лишь передавал поступающие из Ставки директивы. И он, и Гордов действовали по классической жуковской тактике: гнали массами солдат на неподавленные огневые точки (а собственная артиллерия сплошь и рядом била не только по пустому месту, но и по своим). Фронт поставленную задачу провалил самым позорным образом. Присланная Сталиным комиссия составила убийственный доклад...

Ни в одной из операций оборона немцев не прорвана. Артиллерия действовала по шаблону, который противник быстренько разгадал и вовремя убирал живую силу в укрытия. Перегруппировка войск велась без всякой скрытности, и немцы практически всякий раз успевали подготовиться. Разведка не работает — проведены сотни поисковых операций, но не захвачено ни одного языка, зато разведчики сплошь и рядом подрываются на своих же минных полях, о которых никто их не поставил в известность. Генерал Гордов, по заявлению ряда командиров, проявляет «нечеловеческое отношение», одного из командиров, майора Трофимова, расстрелял без суда и следствия ни за что, а остальных задергал так, что они не могут нормально командовать своими частями.

И так далее, и так далее... При Сталине ставили к стенке и лишали погон за меньшее. Но тут случай был особый — Жуков своих в обиду не дал. Гордову дали новую армию, на другом фронте. Уже после войны тихо убрали в запас — отчего он ужасно осерчал и принялся крыть на чем свет стоит и советскую власть, и Сталина лично. Подслушка МГБ зафиксировала примечательные слова обозленного отставника: «Знаешь, что меня переворачивает? (Это он жене жалуется. — А. Б.) Что я перестал быть владыкой».

И расстреляли несостоявшегося владыку, тут уж и Жуков не помог, ему самому тогда приходилось туго...

Ну а Соколовского Жуков пригрел у себя, на 1-м Украинском, сделал начальником штаба, а потом пробил ему Звезду Героя «за умелое руководство боевыми действиями войск в Берлинской операции».

Как «умело» Жуков с Соколовским провели Берлинскую операцию, мы уже знаем, — несмотря на огромное превосходство в живой силе и технике, зря положили многие тысячи солдат, бросили на улицы Берлина танки, где их жгли фаустники почем зря, а ради красивой цифири в отчетности сгребли в Берлине всех попавшихся под руку штатских жителей мужского пола и объявили их «переодевшимися» немецкими вояками...

Вот генерал Захаров, бывший заместитель Жукова на Западном фронте, еще один фаворит. Подобно патрону, хам, матерщинник и любитель коронной фразы: «Всех расстреляю!» Назначенный командовать 2-м Белорусским фронтом, с ходу возомнил себя великим стратегом, объявил, что до него здесь командовали одни дураки и бездари, но теперь-то он, ученик великого Жукова, все махом исправит. И тут же попытался отменить утвержденное Ставкой направление главного удара. Едва сумели втолковать ему представители Генштаба, что проявляет дурацкое усердие не по чину. Итог? Уже через четыре месяца понижен до командарма, никакими достижениями не обрадовал...

Генерал Афонин, тот самый, что не только упустил из «котла» немецкую 1-ю танковую, но и был разбит ею в пух и прах. Будучи командиром 18-го стрелкового корпуса, «самочинно расстрелял», как это деликатно именуется в документах, майора Андреева. Между прочим, майора не простого — начальника разведотдела дивизии. Дело было так: Афонин в классическом жуковском стиле ударил майора по лицу. Тот, будучи не робкого десятка, дал сдачи. Тогда Афонин выхватил табельное оружие и застрелил майора...

Известный генерал Голиков, в то время ведавший кадрами Наркомата обороны, просил Сталина предать Афонина суду. Мотивы выдвигались самые здравые: «Если, вопреки всем уставам, приказам Верховного главнокомандования и принципам Красной Армии, генерал Афонин считает для себя допустимым ударить советского офицера, то едва ли он вправе рассчитывать на то, что каждый офицер Красной Армии (тем более боевой) может остаться после такого физического и морального оскорбления в рамках дисциплины, столь безобразно и легко нарушаемой самим генералом».

Жуков, в свою очередь, просил своего старого сподвижника не судить, а «ограничиться мерами общественного и партийного воздействия». Другими словами, погрозить ему пальчиком, напомнить, что подчиненных убивать из пистолета нехорошо, и отпустить с миром. Очень уж человек хороший, и вояка дельный, по мнению Жукова.

Голиков характеризовал Афонина несколько иначе: «Генерал-полковник Черняховский дал мне на днях на Афонина следующую характеристику (устно): легковесный, высокомерный барин, нетерпимый в обращении с людьми; артиллерии не знает и взаимодействия на поле боя организовать не может, не учится, человек трескучей фразы».

Черняховский высказал Жукову в глаза, что думает о его любимце. Голиков настаивал насчет трибунала. Но Георгий Константинович своего бывшего порученца так и не отдал на суд.

Порученцы у него — молодец к молодцу. Другой, генерал-лейтенант Минюк, прославился отчаянным мародерством, за что и был после войны взят за жабры соответствующими органами. Можно еще понять, что он греб золото и серебро, старинный фарфор и картины, но вот зачем ему понадобились ровным счетом девяносто два велосипедных насоса, лично я объяснить не в состоянии. Патология какая-то...

Вот так и выглядела блестящая свита маршала Жукова: холуй-адъютант Семочкин сверкает тринадцатью боевыми наградами, персональная шлюха тоже увешана регалиями, как новогодняя елка, а следом величаво выступают спесивые генералы, как на подбор бездари, хамье, расстрелыцики и мародеры.

Почему Жуков их терпел и приближал? А ему именно такие и были нужны! Они ведь для себя старались во вторую очередь — а в первую старательно собирали золотишко и прочие ценности для пахана.

И здесь мы переходим к интереснейшей теме — фантастическому, перехлестывающему за любые рамки, порой носящему чисто клинический характер жуковскому мародерству. Имея под рукой столь оборотистую компашку, нетрудно в два счета набить закрома всем, что имеет хоть малейшую ценность. Достаточно лишь намекнуть верным сподвижникам...

А уж те развернулись вволюшку! Даже не дождавшись, когда наши войска вступят в «логово фашистского зверя» и грабиловка худо-бедно приобретет хоть какое-то моральное основание. Еще в Польше, в Лодзи, подчиненные Жукова тренировки ради взломали сейф в ювелирном магазине, пахану принесли немало, но и себя, надо полагать, не обидели.

А уж в Германии... Но давайте по порядку.

Когда Германия подписала капитуляцию и умолкли выстрелы, у Сталина было двенадцать маршалов. На войне они командовали фронтами, но фронтов не стало. Нужно было пристраивать безработных к делу.

Маршал Берия и так был занят серьезными делами, да и к армии отношения не имел. Маршал Буденный по дряхлости и совершеннейшей бесполезности в трудоустройстве не нуждался — работал музейным экспонатом. Василевского, способнейшего военного теоретика и практика, Сталин оставил при себе в Москве. Остальных маршалов пристроили кого куда. Рокоссовского назначили военным министром Польши, чтобы приглядывал за хитрыми и непокорными ляхами (где его тут же взяли под колпак собственные подчиненные из военной контрразведки, довоенные кадры Пилсудского). Ворошилова — в Венгрию, Толбухина — в Болгарию, Конева — в Австрию. Еще четверо отправились командовать военными округами.

А Жуков стал наместником Сталина в Германии. Называлось это, конечно, иначе, но по существу именно-так и выглядело. Главнокомандующий советскими оккупационными войсками и главнокомандующий советской военной администрацией Германии. Это называется — наместник, и нечего тут лукавить. У англичан подобная должность звалась недвусмысленно: лорд такой-то, вице-король Индии. Если считать Сталина императором (а почему его не должно таковым считать?!), то Жуков, таким образом, стал вице-императором Германии.

Разумеется, на всякий случай Сталин своего цепного пса надежно обложил верными, как он полагал, людьми. Заместитель по делам администрации — Андрей Януарьевич Вышинский. Заместитель по партийной линии — генерал-лейтенант Телегин. Заместитель по делам госбезопасности — генерал-полковник Серов. Все вроде бы в порядке.

Но очень быстро стала поступать оперативная информация, от которой в Москве схватились за голову. И поняли, что далеко не все из «присматривающих» исправно выполняют свои обязанности.

Во-первых, Жуков, очень похоже, окончательно слетел с резьбы и возомнил, что он — единственный спаситель Отечества. Организацию и проведение чуть ли не всех мало-мальски значимых военных операций Великой Отечественной он открыто приписывает себе, что с готовностью подхватывает и распространяет дальше прикормившаяся за его столом кучка подхалимов.

Во-вторых, воруют. Воруют так, что уму непостижимо. Самое ценное добросовестно стаскивают Жукову, но и себя не забывают. Мало того, воруют и те, кто обязан по службе присматривать и препятствовать, — Телегин и Серов. Самое страшное — что (пусть пока только в одной, отдельно взятой Германии) рухнула система противовесов: в одной тесной компании — которую уголовный кодекс любой страны отчего-то именует шайкой, бандой, мафией — слились получше, чем в иллюстрациях к «Камасутре», и высшие военные, и высокие партийные чины, и чины госбезопасности. А вот это уже совсем плохо...

СМЕРШ еще существует, и его начальник Абакумов снабжает Сталина убойным компроматом на Жукова и его мафию (потом окажется, что Абакумов и сам заворовался, но это тема отдельного повествования).

Жукова умелым маневром вытягивают в Москву. Обставлено это хитро — маршала назначают главнокомандующим сухопутными войсками. В сложившейся советской военной системе эта должность, собственно говоря, совершенно лишняя. Учреждена она исключительно для того, чтобы выдернуть Жукова из Германии, как карасишку из пруда. И посмотреть, как он себя будет вести, оказавшись под сенью родных осин.

Ведет себя Жуков, как окончательно сошедший с круга зазнавшийся дурак. Продолжает талдычить всем и каждому, что это он чуть ли не в одиночку выиграл Отечественную, хотя под ногами у него и путались разные придурки вроде некоего Сталина и еще дюжины тупиц в маршальских погонах. Вокруг него с превеликой готовностью начинают кучковаться всяческие обиженные и обделенные, которых Жуков привечает. И эта компания критикует решения высшего руководства так, что уже нельзя терпеть.

Жукову давали шанс утихомириться и остыть. Он этим шансом не воспользовался — скорее всего, просто и не понял, что ему дают шанс...

Ну что же. Взяли в оборот. Первого июня сорок шестого года собирается Высший военный совет — те самые высшие военачальники, прекрасно знающие истинное положение дел.

После долгого изучения недавней военной истории совет установил: к плану ликвидации окруженной сталинградской группировки немцев Жуков не имеет никакого отношения, хотя и приписывает себе все заслуги. На самом деле и план ликвидации был разработан, и сама ликвидация проведена, когда Жукова и близко не было ни возле Генштаба, ни возле Сталинграда.

Совет установил: Жуков не имеет никакого отношения и к плану ликвидации крымской группировки немецких войск, и к претворению его в жизнь — хотя треплет всем и каждому, будто один все придумал и осуществил.

Совет установил: Жуков врет как сивый мерин, приписывая себе, любимому, заслуги в ликвидации корсунь-шевченковской группировки немцев. На самом деле план ликвидации составил и осуществил маршал Конев. Киев освобожден не ударом с юга, как предлагал Жуков, а ударом с севера, как предлагал Конев.

И наконец, Берлин. Заслуги Жукова во взятии Берлина никто не отрицает — но, заявляют члены совета, Жуков глубоко неправ, когда приписывает все исключительно себе. Без удара с юга войск маршала Конева и удара с севера маршала Рокоссовского «Берлин не был бы окружен и взят в тот срок, в какой он был взят».

Жуков пробует оправдываться, но ведет себя как мелкая уголовная сявка. Ничего толкового он придумать не в состоянии. Насчет Крыма его, изволите ли видеть, просто неправильно поняли: он приписывал себе вовсе не взятие Крыма, а взятие некой деревушки Крымское...

Его тут же ловят на горячем: да нет, милейший, ты ведь врал исключительно про Крым!

После чего маршал оправдываться более не пробует и, повесив голову, начинает каяться: критику признает, зазнайство признает, просит простить за все, что наболтал сдуру, заверяет, что больше не будет, и просит освободить его с занимаемых постов — отпустите, мол, душеньку на покаяние...

Вот тогда его и отправляют командовать Одесским военным округом — между прочим, благодатнейшие места, курортные. Это вам не дальневосточные дебри, где сидит Малиновский, не захолустные белорусские Барановичи, куда попал Тимошенко, и не дикое Прикарпатье с его бандеровцами (там Конев).

И не нужно сваливать это решение на «самодурство Сталина». Самое активное участие в работе Высшего военного совета принимали Конев, Соколовский, Рыбалко, Хрулев, Голиков, Рокоссовский. Они вовсе не «травили» Георгия Константиновича, а рассматривали дело предельно честно и объективно. Но из песни, как известно, слова не выкинешь. На Жукове висело столько, что простым выговором тут не отделаешься. И, обратите внимание, никто даже не пытался делать из него «заговорщика», «шпиона» или «врага народа». Маршала пропесочивали за реальные прегрешения.

Тут бы и успокоиться...

Ждите! В Одессе Жуков моментально начал самодурствовать на всю катушку...

Принялся бороться с преступностью, Анискин хренов. Разбил город на сектора, и специально выделенные воинские части начали тотальные проверки документов и облавы. Намерение вроде бы самое благое — вот только командующий военным округом не имел права (как и сейчас не имеет) на подобную самодеятельность. Тем более, что среди задержанных, как легко догадаться, оказалась масса мирных, ни в чем не повинных граждан, которые, конечно же, принялись жаловаться куда только можно, от горкома до прокуратуры.

Тогда Жуков взялся решать квартирный вопрос. В округе было много не имевших жилья офицеров. И военные, по приказу Жукова, стали... «выявлять» в городе пустующие квартиры и занимать их. А попутно тех, кто сдавал комнаты, созданная Жуковым комиссия обязала резко сбавить реально сложившиеся цены. Снова откровенное самоуправство. Опять-таки намерения самые благие, но Жуков присваивает себе полномочия, на которые попросту не имеет права.

А вдобавок, по своему всегдашнему обыкновению, он восстановил против себя собственных подчиненных. Все, как обычно — своего заместителя, боевого генерала, выгнал с совещания за двухминутное опоздание, командира полка снял с должности за грязные умывальники в казармах. Тут уж в Москву пошли жалобы не только от городских властей и обывателей, но и от военных...

В Одессу выехала комиссия во главе с недавно назначенным министром Вооруженных Сил Булганиным. Жуков и тут показал норов: встречать комиссию на вокзал он демонстративно не явился.

Безусловно, военачальник и полководец из Булганина, штатского бюрократа, был никакой. Но существует еще такая вещь, как субординация, особенно обязывающая в армии. Каков бы ни был Булганин, он — официальное лицо, министр, прямой начальник Жукова, всего-то командующего одним из множества военных округов. Так что Жуков обязан был его встретить и стоять навытяжку, как миленький...

Вот тогда и стало раскручиваться так называемое «трофейное дело», а проще говоря, подробная история жуковского мародерства. Для начала подмели Семочкина — его Жуков пропихнул после войны не куда-нибудь, а на учебу в Академию им. Фрунзе.

Семочкин сразу рассказал немало интересного: как Жуков, простите за вульгарность, трахал баб прямо в кабинете, а потом награждал боевыми регалиями. Потом, что гораздо любопытнее, показал, что в квартире у маршала имеется чемодан с драгоценностями, который его супружница из рук не выпускает при всех переездах.

На таможне уже задержаны семь железнодорожных вагонов с мебелью, прибывшей из Германии. Сделана по особому заказу на фабрике «Альбин Май», честно оплачена Г. К. Жуковым из своего кармана. Но тут наверняка сразу многие задали себе нехитрый вопрос: это откуда же столько денег в кармане у маршала, чтобы оплатить аж семь вагонов мебели: карельская береза, орех, красное дерево... Родина неплохо содержит своих военачальников, но все равно, что-то очень уж вопиюще не сходится дебет с кредитом...

И вот тут, без всякой политики, занялись исключительно барахлишком...

Сначала провели негласный обыск на московской квартире маршала. Чемодана с драгоценностями, о котором говорил Семочкин, не нашли. Улов оказался бедноват: одна-единственная шкатулка в которой часов — 24 штуки (17 из них золотых, 3 с драгоценными камнями), 15 золотых кулонов (8 из них — с бриллиантами). И еще всевозможная золотая мелочевка — портсигары, браслеты, серьги...

Тогда, столь же потаенным образом, осмотрели дачу Жукова под Москвой. Там находки были гораздо интереснее и не в пример богаче.

Шерстяных тканей, шелка, парчи, панбархата и других — свыше 4000 метров.

Мехов — собольих, обезьяньих, лисьих, котиковых, каракулевых и каракульчевых — 323 шкуры.

Шевро высшего качества — 35 кож.

Дорогостоящих ковров и гобеленов, вывезенных из дворцов Германии, — 44 штуки.

Картин — 55.

Дорогих сервизов, столовых и чайных (фарфор с художественной отделкой, хрусталь) — 7 больших ящиков.

Серебряных столовых и чайных приборов — 2 ящика. Аккордеонов с богатой художественной отделкой — 8 шт.

Уникальных охотничьих ружей известных фирм — 20.

Одна пикантная деталь: обнаружено также «большое количество книг в прекрасных переплетах с золотым тиснением, исключительно на немецком языке». Дело в том, что немецким Жуков не владел. Ему просто нравились золоченые корешки. Так гораздо красивше, да и перед людьми умнее кажешься...

Вдогонку этому идут показания о том, что генерал Серов в Германии передал Жукову миллионы немецких рейхсмарок (они еще какое-то время ходили там и после оккупации). Всплыла история с драгоценной короной супруги германского кайзера, также преподнесенной Жукову. Здесь уж наш маршал повел себя не просто как мародер, а как тупое, самодовольное быдло. Я бы еще мог понять, поставь он эту антикварную вещь в застекленный шкафчик, чтобы показывать гостям. Ничего подобного: с короны ободрали золото и украсили им хлыстик, который Жуков собирался подарить дочке. Остальное, надо полагать, выкинули...

Следом арестовали сладкую парочку — певицу Лидию Русланову и ее мужа, генерал-лейтенанта Крюкова. Очень интересная парочка, даже на фоне жуковского окружения!

Крюков служил под началом Жукова еще в Белоруссии, когда тот командовал кавалерийской дивизией. И маршал таскал потом за собой верного человечка, ценившегося исключительно за преданность, потому что никакими военными талантами Крюков, столь же малограмотный кавалерист, как и Жуков, не блистал. В сорок втором, в бою под Сычевкой, командуя 2-м гвардейским кавалерийским корпусом, Крюков его положил почти до последнего человека. Другого за такое могли и расстрелять. Но жуковским фаворитам прощалось все. Сам Крюков вспоминал об этой истории с очаровательным простодушием: «Наказание за это могло быть самым суровым, но Жуков ограничился лишь внушением». Бабы новых нарожают...

За что Жуков ценил эту парочку? Слово самому Крюкову: «Все мы старались перещеголять друг друга, на все лады восхваляя Жукова, называя его новым Суворовым, Кутузовым, — и Жуков принимал это как должное. Но особенно ему нравилось то, что Русланова прилюдно стала его называть Георгием Победоносцем».

В общем-то, ничего нового — еще в средневековье всякий приличный вельможа держал при себе профессиональных льстецов и распевавших о нем баллады трубадуров. Вот только вместо почти ненадкусанной утиной ножки с баронского стола и самую малость ношенных панталон Жуков своих прихлебателей вознаграждал со всем размахом. Захотелось ему порадовать Крюкова — и выбил ему славный полководческий орден Суворова 1-й степени. А там и Звезду Героя устроил. Сугубо штатскую Русланову наградил орденом Отечественной войны 1-й степени. Крюков вывез из Германии четыре роскошных автомобиля, в СССР не без помощи Жукова обзавелся тремя квартирами, парочка дач. А еще, в придачу к золоту и драгоценностям, — 78 оконных шпингалетов, 44 велосипедных насоса...

Вновь попахивает какой-то непонятной нормальному уму патологией: у Минюка девяносто два велосипедных насоса выгребли при обыске вместе с настоящими ценностями, у Крюкова — сорок четыре. Ну куда им столько? Это даже не грабеж, не скопидомство, клиника какая-то: ткани — километрами, кожи — сотнями, мебель — вагонами. В количествах, заведомо превышающих нормальные потребности. Больные люди...

Пусть мне логично и убедительно объяснит защитник «жертв сталинизма»: зачем Крюкову нужно было 140 кусков мыла, 47 банок гуталина, 50 пар шнурков для обуви (при том, что генералы форменную обувь получают от казны)? И что он собирался делать с велосипедными насосами — на толкучке торговать?

Наглость этой троицы — Крюков, Русланова, Телегин — оборачивалась уже какой-то откровенно жуткой стороной. На встрече Нового, 1947 года Русланова, прилюдно показав эффектным жестом на парочку подстреленных тетеревов, которых кто-то привез в подарок маршалу, ляпнула от всей дури: «Я тебе желаю, Георгий Константинович, чтобы твои враги так лежали».

Дома у Крюкова и Руслановой обнаружились 132 ценных полотна: 4 картины Нестерова, 5 — Кустодиева, 7 — Маковского, 5 — Шишкина, 4 — Репина, по 3 — Поленова, Малявина, Сомова и Айвазовского, по 2 — Серова и Врубеля, по 1 — Верещагина, Васнецова, Сурикова, Мясоедова, Тропинина, Юона, Левитана, Крамского, Брюллова... Откуда дровишки? Большую часть картин «приобрел» в блокадном Ленинграде работавший на «сладкую парочку» известный искусствовед Игорь Грабарь: надо полагать, выменивал у падавших от голода за стакан пшена и буханку хлеба...

А как иначе? Не та это была компания, чтобы платить владельцам нормальные деньги. Шакалы, воронье...

Между прочим, мне попадалось в книге одного из яростных защитников Жукова следующее утверждение: вся история с ценностями на даче была всего-навсего бериевской провокацией. Мол, ночью по приказу Берии завезли на дачу несколько грузовиков добра, а утром явились с честными глазами и «нашли».

Это, конечно, опять-таки клиника, но полезно знать, что есть у нас и такие заступнички...

Русланова на допросах рассказала немало интересного и о нравах, царивших в маршальском «ближнем круге», и о его светлом моральном облике. Именно благодаря ей для истории сохранился рассказ о том, как на одной из великосветских вечеринок Жукову приглянулась молодая жена некоего генерала. Потанцевал он с красоткой, увел куда-то и, не мешкая, поставил в уголок и полез под юбку. Генерал старательно притворялся, будто и не замечает, что его жена исчезла с маршалом, но вот законная супруга Жукова (была и такая) не стерпела, выскочила в коридор и скандал устроила...

А Крюков тем временем признавался, что в подвластном ему военно-полевом госпитале содержал самый настоящий бордель для обслуживания высоких чинов, сотрудниц которого за высокие трудовые показатели награждал боевыми регалиями; что, рук не покладая, сгребал по всей Германии драгоценные камни, меха и картины старых мастеров.

«Камешки, говорите?» — встрепенулись следователи.

Дело в том, что Русланову поначалу спрашивали исключительно об имуществе: «Материалами следствия вы изобличаетесь в том, что во время пребывания в Германии занимались грабежом и присвоением трофейного имущества в больших масштабах, — говорит следователь майор Гришаев. — Признаете вы это?»

Русланова «резко», как отмечено в протоколе, отвечала, что не признает. На вопрос, откуда в таком случае у нее на даче груды ценностей и имущества, ответ дала бесподобный: «Это имущество принадлежит моему мужу. А ему его прислали из Германии в подарок. По всей вероятности, сослуживцы».

Два с половиной месяца ее на допросы не вызывали. А потом майор Гришаев (вот гад бериевский!) огорошил:

«Дополнительным обыском в квартире вашей бывшей няни Егоровой, проживающей на Петровке, 26, в специальном тайнике под плитой были изъяты принадлежащие вам 208 бриллиантов и, кроме того, изумруды, сапфиры, рубины, жемчуг, платиновые, золотые и серебряные изделия...»

И тот же вопрос: «Откуда?»

Русланова начала лепить, будто покупала камешки на самые что ни на есть трудовые сбережения: мол, во время войны, разъезжая с концертами по фронтам, заработала чертову уйму денег. Точности ради: во время войны концерты на передовой были исключительно «шефскими», то есть бесплатными. Ну, разве что, по русскому обычаю, покормят потом артистов командиры, чем богаты...

Подобные объяснения, как говорится, не каналы. И влепили полновесный лагерный срок этой поганой сучке (а как еще прикажете называть существо, за горсть сухарей в блокадном Ленинграде выменивавшее полотна Айвазовского и Брюллова? Так что позвольте уж без церемоний...) И Крюкову влепили. И Телегину.

Генерал Серов, немало обогативший Жукова, однако, отвертелся. Как-то так устроил, что его по этим делам не таскали. Как именно — каждый сам вправе догадываться. Лично я по врожденному цинизму полагаю, что он попросту сунул кому-то наверху самолетик-другой барахла (учитывая, что вывозил он хапаное из Германии именно поездами и самолетами). Потому что есть непроверенная, но заслуживающая доверия информация, что не только генералы пылесосили Германию, но и партийцы в немалых чинах. Если учесть, что материал на Серова к Сталину не попал вообще, тут должен был постараться кто-то весьма высокопоставленный — и не за грошик...

Они все были больные! Генерал Сиднев, подчиненный Серова, сволок к себе в закрома, помимо золотишка и километров полутора тканей, 450 пар женских чулок. А когда следователь у него поинтересовался, на кой черт, собственно, не особенному знатоку искусства Сидневу понадобилось 5 гобеленов фламандских и французских мастеров XVI и XVII веков, тот простодушно ответил; «По совести сказать, я даже не задумывался над тем, что ворую. Подвернулись эти гобелены мне под руку, я их и забрал...» Вот именно. А Крюкову подвернулось полсотни велосипедных насосов, он их и забрал... А чего ж они валяются на обочине?

У меня есть ошеломляющая версия: это выбитые показания! Выбитые, и не спорьте! Это все по испорченности своей придумал изверг рода человеческого Берия! Вы говорите, он в те годы не имел никакого отношения к госбезопасности? Все равно, это Берия выдумал, и точка!

Ведь не может же нормальный человек, украв ведро золота и пригоршню бриллиантов, прихватить вдогонку и девяносто велосипедных насосов? Или четыреста пар женских чулок?

Нормальный — не может. А Жуков со своими орлами и соколицами — запросто...

Жуков, между прочим, оправдываясь, ни словечком не упоминал, что ценности ему «подброшены», а показания его фаворитов «выбиты». Маршал юлил и вилял чрезвычайно неумело, прямо-таки убого: Лидочку Захарову он и в самом деле пользовал, но только на фронте, а после войны — ни-ни! И еще кое-каких баб оприходовал ... но не в служебном кабинете, врет Семочкин! Служебный кабинет — это святое, занесите в протокол!

Картины, ковры, люстры? Жуков их вообще-то привез из Германии, но искренне считал казенным имуществом. Поскольку дача казенная, то и все барахло, что туда свозилось, автоматически становилось казенным... Ах, вы говорите, что казенное имущество должно быть оформлено соответствующими документами? Ну кто же знал! Мы люди военные, бюрократии не учены...

Ружья? Собирался сдать! Когда-нибудь... Нет, не сдал, но собирался ведь, целых полтора года собирался!

Золотые вещи? Подарили! Где ни появишься — начинают наперебой дарить золотишко, в карман силком засовывают...

Сервизы? Купил за 9200 марок! (Откуда марки, не спрашивали, а Жуков благоразумно не уточнял).

Гобелены? Я указывал товарищу из охраны, что их следует сдать государству, а он так и не нашел времени...

Именно так он и отбрехивался... В общем, иные циники считают, что взятые у Руслановой камешки как раз и есть содержимое того самого жуковского чемодана. Но точно уже не установить за давностью лет и запутанностью событий...

И грянуло постановление Политбюро от 20 января 1948 г. о «т. Жукове Г. К., Маршале Советского Союза». Ни единым словом о политике. Исключительно о мародерстве — так это и названо. Там-то и было описано под грифом «совершенно секретно», как подчиненные маршала подломили сейф ювелира в польском городе Лодзь, как шарили по особнякам и дворцам. Количество тканей при ближайшем рассмотрении оказалось чуточку меньше, нежели то, что указали в описи чекисты, — не четыре километра, а 3700 м. Зато поминалось про 70 золотых предметов, 30 килограммов серебра...

И снова — пожалели! Признали, что Жуков заслуживает исключения из партии и предания суду, но решили сделать последнее предупреждение, дать возможность исправиться. И обязали сдать в Госфонд все драгоценные вещички и прочее барахло.

И поехал Жуков командовать Уральским военным округом. На этом посту он опять-таки не обогатил ни военную теорию, ни практику. Разве что сделал изобретение чисто бытового плана. Приказал в своем лимузине прорезать лючок в полу — чтобы можно было заехать на лед и ловить рыбку, большую и маленькую, не вылезая из теплой машины, где и коньяк под рукой, и, надо полагать, фельдшерица...

Я не иронизирую. Эта машина с люком в полу существует до сих пор и находится в частном владении в Екатеринбурге...

Ну, что тут скажешь? Вообще-то на войне трофеи брали всегда. А уж в Германии после краха «тысячелетнего рейха» — тем паче. И не одни советские воины отметились. Грабили все — и чопорные англичане, и темпераментные французы. А уж янки... Американский генерал Лео Хаули оставил по себе такую память касаемо кутежей и мародерства, что его соотечественники даже новое слово в свое время придумали: «хаулиганство».

Рекомендую обратить внимание на английские романы: сплошь и рядом там описывается особнячок или квартира какого-нибудь отставного майора или полковника, уставленная, гм... индийскими или африканскими редкостями. Ну да, вы меня совершенно правильно поняли. Из лесу дровишки, вестимо...

Ну, а что до моего личного мнения, то, положа руку на сердце, скажу откровенно: если бы все от меня зависело, я бы распорядился подчистую вывезти из Германии все, что дороже пяти пфеннигов, а мало-мальски симпатичных немок согнать в одно место, проинвентаризовать и раздать, как обычно пишется в приказах, по «ротам, кораблям, эскадрильям и батальонам». За все, что немчура у нас натворила.

И если совсем честно — я не уверен, что прошел бы, запихав руки в карманы, мимо какого-нибудь трехствольного ружья «Зауэр» или золотой пивной кружки. Война, знаете ли...

И все же, все же... Зовите меня циником, но, по моему глубокому убеждению, есть весьма существенная разница между лейтенантом, сунувшим в карман золотой портсигар, валявшийся на подоконнике бесхозного баронского особняка, и организованной группой таких же лейтенантов, целеустремленно обшаривающих дворцы в поисках всего мало-мальски ценного для любимого маршала. Я не могу представить себе Рокоссовского, пославшего порученцев подломить сейф у ювелира. Я не могу представить себе Конева, Горбатова, Василия Сталина, сколотивших бы из своих офицеров «барахольную команду». Есть, знаете ли, пределы и рамки приличий.

А уж эти велосипедные насосы, шпингалеты и тюки с чулками...

Ну и быдло!

Глава четвертая

ДА ЛЕГЕНДЫ ЗЛЫЕ...

В этой главе не будет ни особенных сенсаций, ни страшных разоблачений. Я просто-напросто рассмотрю, как обстояло дело в реальности с некоторыми устойчивыми мифами, до сих пор сопровождающими сталинскую эпоху. А сначала даже не мифы опровергну, а более-менее подробно расскажу, как Сталин налаживал мирную жизнь страны после Великой Победы. Впрочем, для кого-то это как раз может оказаться нешуточной сенсацией...

Сразу после капитуляции Германии Сталин приказал демобилизовать людей самых, пожалуй, нужных мирных профессий — учителей и агрономов. В кратчайшие сроки бывшее военное производство было перестроено на сугубо гражданскую продукцию — эти планы были детально проработаны еще во время войны. И, когда в мирную жизнь хлынули миллионы людей, еще не успевших отпороть погоны, не возникло и тени массовой безработицы. Все было продумано заранее, всем нашлась работа...

Продуктовые карточки в СССР отменили в 1947 г. — на четыре года раньше, чем в Великобритании. Еще раньше, сразу после Победы, с предприятий пищевой промышленности особым решением убрали суррогаты, «эрзацы» вроде сахарина и прочих заменителей. Была вновь введена довоенная рецептура продуктов.

В декабре сорок седьмого в течение недели провели денежную реформу. Обмен старых денег на новые интересен некоторыми особенностями. Хозяевам денежных вкладов в сберкассах деньги обменивали по несложной системе: вклады до 3000 рублей — один к одному, то есть новый рубль за старый. Если вклад был больше трех тысяч, первые три тысячи обменивались опять-таки один к одному; остальное: сумма до 10 000 — 2 новых рубля за 3 старых, свыше десяти тысяч — рубль новыми за 3 старых.

Наличные деньги обменивали во всех сберкассах и специальных «выплатных пунктах» уже по другой пропорции: за десять старых рублей — рубль новыми. Никаких ограничений не было, можно принести хоть мешок из-под картошки.

Но в том-то и хитрушка, в том-то и потаенный смысл подобной реформы, что большую сумму мог засветить далеко не всякий. Мешок денег мог безбоязненно принести только человек с честным заработком — скажем, чабан из южных мест, не приученный хранить деньги иначе, кроме как под матрасом в юрте. Или высокооплачиваемый профессор, по экстравагантности характера не доверяющий сберкассам. (А профессора тогда получали зарплату не в пример нынешней — на четырехмесячную могли купить «Победу».)

Догадались? Всевозможные теневые дельцы, спекулянты, взяточники и прочий нечестный элемент в массе своей одним махом терял неправильно нажитые капиталы. Отнести мешок с левыми заработками, конечно, можно, деньги обменяют и слова не скажут — но на заметку возьмут непременно. И какому-нибудь продавцу газированной воды с зарплатой рублей в сто пятьдесят, ежели что, придется из кожи вон вывернуться, чтобы объяснить, откуда он взял миллион, который только что поменял на новые...

Конечно, кто-то, подсуетившись и используя темные связи (это и при Сталине было возможно) свои денежки с грехом пополам отмыл. Но на одного такого живчика наверняка приходилась сотня других, которые этой возможности оказались лишены, И вчерашние состояния теперь не годились даже для обклейки стен — опять-таки могут заметить и взять на карандаш...

В общем, точной статистики по вполне понятным причинам не существует, но нет сомнений, что масса тогдашних «граждан Корейко» лишилась астрономических сумм. Сталинский министр финансов Зверев был умнейшим профессионалом. О нем как-то забыли вообще, хотя этот человек заслуживает памятника...

Немного о зарплатах и ценах, чтобы читатель получил некоторое представление о тогдашних реалиях и возможностях.

Рядовой милиционер получал 550 рублей. Квалифицированный рабочий — около тысячи. Думаю, достаточно этого, чтобы получить некий ориентир.

Теперь — цены.

Автомобиль «Москвич-401»(самого первого выпуска) — 8000 руб.

Фотоаппарат «ФЭД» — 1100 руб.

Радиоприемник «Рекорд» (по тем временам роскошный) — 600 руб.

Радиоприемник «Москвич» (гораздо проще) — 250 руб.

Телевизор стоил дорого — полторы тысячи рублей. Не удивляйтесь, именно телевизор. В сороковых годах вещание ограничивалось Москвой, телевизоров было мало, но это была не «закрытая» услуга для избранных, а доступная всякому, у кого есть деньги. Передачи происходили два-три раза в неделю, по единственному каналу, всего на несколько часов. Показывали спектакли, концерты, кинофильмы.

О товарах, гораздо более необходимых, чем откровенная роскошь в виде телевизора (а впрочем, для упомянутого квалифицированного рабочего это всего полторы зарплаты).

Мужской костюм из чистой шерсти — 1500 руб.

Костюм попроще — 450 руб.

Туфли — 250-300 руб.

Патефон — 900 руб.

Наручные часы — 900 руб.

Теперь — продукты.

Килограмм ржаного хлеба (буханка) — 3 руб.

Килограмм пшеничного — 4 руб. 40 коп.

Килограмм гречки — 12 руб.

Килограмм сахара — 15 руб.

Килограмм сливочного масла — 64 руб.

Литр подсолнечного масла — 30 руб.

Килограмм судака — 12 руб.

Литр молока — 3-4 руб. (в зависимости от жирности).

Десяток яиц (яйца делились на три категории) — 12-16 руб.

Бутылка водки — 60 руб.

Бутылка пива «Жигулевское» — 7 руб.

Цены — до снижения. А снижения тогда проводились регулярно. В 1947 г., после денежной реформы, были снижены на десять процентов цены на хлеб, крупу, макароны, рыбу, мясо, яйца. Водка подешевела на 28 процентов, патефоны и часы — на 30.

1950 год — новое снижение. Хлеб и масло подешевели на тридцать процентов, как и пиво, кожаные ботинки — на тридцать пять, десертные вина — на сорок девять.

1951-й и 1952-й — очередные снижения.

Кстати, те пятиэтажные панельные дома, что повелось называть «хрущевками», в соответствии с исторической правдой было бы вернее именовать «сталинками». Потому что появились они по инициативе опять-таки Сталина. Идея, правда, была целиком и полностью заимствована у французов, которые и разработали сразу после войны проект дешевого панельного жилья, возводимого в самые сжатые сроки. Сталин об этом узнал, вызвал профессора Карасева, не последнего человека в строительной промышленности, и поставил перед ним задачу. Через несколько лет были построены специальные комбинаты для производства «панелек». Но когда их начали строить, Сталин умер, и Никита Сергеевич проворно приписал авторство себе...

В перестроечные времена имела хождение жуткая история о том, как беспутный отпрыск «вождя народов» Василий Сталин из-за каких-то личных счетов злодейски оклеветал (обнес — как говаривали в старину) перед отцом честнейших людей, главкома ВВС Новикова и наркома авиапромышленности Шахурина — и бедных страдальцев долго мытарили по тюрьмам. На самом деле все обстояло чуточку иначе. Совершенно иначе обстояло.

Во время войны Шахурин катастрофически не выполнял план выпуска истребителей. А потому приказал... закрыть глаза на качество! Самолеты стали делать по принципу «тяп-ляп». Там, где, к примеру, требовалось по технологии завинчивать шуруп, его вбивали молотком. Истребители выпускали с неисправными бензопроводами. Цифирки выполнения планов моментально стали красивые, и даже перевыполнение обозначилось. Шахурин получил Героя Социалистического Труда.

Но истребители-то бились! В воздухе глохли моторы — из-за бензопроводов; на крутых виражах из-за дефектов конструкции машины разваливались. Сплошь и рядом это происходило еще не на фронте, а на авиазаводах, когда гробились принимавшие самолеты летчики. Естественно, военная приемка моментально подняла шум.

Но главком ВВС, означенный Новиков, будучи родственником Шахурина, это дело по-родственному и замял. Своей немаленькой властью приказал дефектные истребители принимать как ни в чем не бывало (на фронте, мол, технари-волшебники подлатают!), а погибших летчиков из военной приемки списывал в отчетах как погибших на фронте в воздушном бою...

Бракованных истребителей оказалось несколько тысяч!

После войны кто-то доложил об этом безобразии Сталину. Быть может, и Василий — летчик не из последних. Именно доложил. Донос — это совсем другое...

И приехали за Новиковым и Шахуриным неулыбчивые офицеры из МГБ. И начали они выкручиваться, заливаясь слезами и соплями. Новиков, например, защищался крайне оригинально: что принимал истребители с неисправными бензопроводами, признавал, но уверял, что цели у него были самые благие — «приблизить победу над Германией». Почему-то «сталинские костоломы» подобные оправдания не приняли всерьез — и надели оба деятеля тюремные бушлаты...

Еще один перестроечный ужастик — о злобном и невежественном вампире Лысенко, который, шарлатан чертов, погубил великого ученого Вавилова и преследовал прогрессивных генетиков, как терьер — крысу.

Брехня от первого до последнего слова. Во-первых, Лысенко — серьезный ученый-практик, который создал несколько высокопродуктивных сельскохозяйственных сортов пшеницы и хлопчатника и подготовил учеников, добившихся еще более масштабных результатов (например, П. П. Лукьяненко). Во-вторых, как раз Лысенко еще до войны занимался экспериментами по проблемам генетики — о чем всякий желающий может своими глазами прочесть в шестом томе Малой Советской Энциклопедии (1938 г.), вышедшей под редакцией как раз Вавилова. В-третьих, некоторые научные теории Лысенко были подтверждены экспериментальным путем буквально в последние годы. Лысенко утверждал, в частности, что при изменении внешней среды виды могут изменяться, превращаться в новые, неизвестные прежде. Что и доказал энтомолог Г. Шапошников — изменив питание тлей, вывел неизвестный природе вид. То есть, сделал то, что Лысенко предсказывал еще полсотни лет назад, но был осмеян. И это не единственный пример.

И, наконец, Лысенко в жизни ни на кого не писал доносов и не пользовался в научных дискуссиях политическими обвинениями. На него и его сотрудников доносы как раз писали...

Вот примечательный отрывок из группового сигнала в инстанции:

«Он изгнал из Московского университета всемирно известных русских ученых... (следует перечисление имен, которое ради экономии места опускаем. — А. Б.) и заменил их такими неучами еврейской национальности, как... (снова опускаем список. — А. Б.). Эта замена является глубоко вредительским актом. В университете, носящем имя великого русского ученого Ломоносова, нет места настоящим русским ученым, а неучи евреи призваны развивать русскую науку».

Скажете с ходу, что это какое-то антисемитское мурло старается? Злобный черносотенец Лысенко шьет кому-то политику?

А вот и не угадали! Отрывок этот взят из «сигнала» в ЦК партии и Совмин СССР, написанного... кодлой тех самых «гениальных генетиков» из ближайшего окружения Вавилова. «Он», о котором идет речь — правая рука Лысенко, академик ВАСХНИЛ И. И. Презент (чистокровный, кстати, еврей).

Эта же публика, между прочим, еще до войны подавала на Лысенко такую бумагу, что просто удивительно, как его сразу же не загнали на лесоповал...

Кстати, «генетики», с которыми Лысенко дискутировал в сороковые, мало напоминали сегодняшних генетиков. Один штришок: «геном» они именовали некие «шарообразные клетки», которые-де и хранят наследственную информацию. О спиральном строении ДНК они и не подозревали...

А «безвинно изничтоженный» Вавилов, в какой микроскоп его ни рассматривай, не тянет не то что на «великого» ученого, но и на мало-мальски серьезного. Занимался он, главным образом, тем, что десятилетиями пытался отыскать центры происхождения культурных растений: пшеницы, кукурузы и т. д. За государственный счет катался по всему миру, но вот практическими результатами похвастать не мог. Та же история, что с любимыми ракетчиками Тухачевского, которые долгие годы «улучшали» и «изучали», «совершенствовали» и «разрабатывали», но реальных ракет предоставить так и не смогли.

Вавилова, кстати, судили и посадили не за теоретические разногласия с Лысенко, а за связи с зарубежной Трудовой крестьянской партией, о которой читатель уже имеет некоторое представление и которая не злобными чекистами вымышлена, а существовала на самом деле и крови Советскому Союзу попортила немало...

Точно так же принято считать, будто в СССР при Сталине совершенно не развивалась вычислительная техника, из-за чего мы роковым образом отставали от передовых держав. В доказательство приводят советские публикации, клеймившие кибернетику как «буржуазную лженауку».

Все верно. Именно клеймили, именно кибернетику, именно при Сталине, именно как реакционную буржуйскую псевдонауку.

Но при чем тут вычислительные машины?!

Дело в том, что в сороковые «вычислительная техника» и «кибернетика» были совершенно разными понятиями!

Вот с машинами при Сталине все обстояло самым нормальным образом. И не было ни малейшего отставания.

Да, первую ЭВМ, знаменитый ЭНИАК, и в самом деле построили американцы в сорок шестом. Но советские конструкторы отставание ликвидировали ускоренными темпами. Уже в 1948-м в Энергетическом институте АН СССР и в Институте электротехники АН УССР начались работы по созданию ЭВМ — и в начале декабря того же года Брук и Рамеев получили авторское свидетельство на изобретение под названием «Автоматическая цифровая электронная машина». В 1951 г. создана Малая электронная счетная машина (МЭСМ) — первый советский компьютер. В следующем году его уже начали производить серийно и использовать на практике: для решения задач из области термоядерных процессов, по созданию ракетной техники, расчетам дальних линий электропередач.

1953 год — сдана в эксплуатацию Быстродействующая электронносчетная машина (БЭСМ), признанная самой быстродействующей ЭВМ в Европе. А в пятьдесят шестом, уже после смерти Сталина, та самая МЭСМ была признана лучшей европейской ЭВМ.

Как видите — ни тени отставания. А что касаемо кибернетики... На Западе успешная работа тамошних ЭВМ вскружила голову кое-кому из ученых, и они от восторга придумали кучу завлекательных, совершенно утопических теорий: мол, совсем скоро создадут роботов, которые станут работать за людей везде, куда ни глянь, а посему совершенно исчезнут бедность, классовая борьба, национальная рознь, войны между государствами. Наступит всеобщий мир и благоденствие. А единственное, чего следует опасаться, — восстания поумневших роботов, которые однажды захотят править миром.

Именно эти сказочки какое-то время именовались «кибернетикой». Именно их в СССР и назвали лженаукой. Разве несправедливо? Ведь разработчики «кибернетики» угодили пальцем в небо...

Наука при Сталине как раз развивалась поразительными темпами. Именно при нем был сделан тот задел, благодаря которому запустили первый в мире спутник, а потом и корабль с Гагариным на борту...

Любят к месту и не к месту упомянуть, будто Сталин свысока смотрел на простых советских людей, которых пренебрежительно именовал винтиками. Слышали звон...

А полный текст выступления, где Сталин это слово употребил, не хотите?

Извольте. Тост на приеме в Кремле в честь участников парада Победы 25 июня 1945 г. Выступает Сталин:

— Не думайте, что я скажу что-нибудь необычайное. У меня самый простой, обыкновенный тост. Я хотел бы выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают винтиками государственного механизма, но без которых все мы — маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим. Какой-нибудь «винтик» разладился — и кончено. Я поднимаю тост за людей простых, обычных, скромных, за «винтики», которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела. Их очень много, имя им легион, потому что это десятки миллионов людей. Это — скромные люди. Никто о них ничего не пишет, звания у них нет, чинов мало, но это — люди, которые держат нас, как основание держит вершину. Я пью за здоровье этих людей, наших уважаемых товарищей.

Так-то...

Отдельной строкой — байки о пресловутом сталинском антисемитизме.

Начнем с того, что вожди такого полета совершенно лишены каких бы то ни было национальных пристрастии. Сталин всю жизнь был величайшим в истории прагматиком. В его деятельности совершенно не прослеживается каких бы то ни было «анти» и каких бы то ни было «измов». Если человек нужен — его возвышают и осыпают благами. Его прощают, даже если он в душе враг, но необходим для какого-то конкретного дела. Вот философия Сталина. Без всяких «анти».

Скажем, принято списывать на «сталинский антисемитизм» убийство сотрудниками МГБ известнейшего актера Соломона Михоэлса. В том, что его убрали, сомнений нет. Но вот причина... Здесь все гораздо сложнее утробного черносотенства. По некоторым данным, Михоэлс пытался через знакомых собирать разного рода домашнюю информацию о Сталине — для еврейской диаспоры США. Боже упаси, это никакой не шпионаж и не измена родине, американские евреи просто-напросто пытались лучше изучить Сталина, чтобы понять, чего от него ждать, предсказать какие-то его поступки и решения...

Но это смерть! Когда речь идет о диктаторе полета Сталина, любой, еврей или папуас, попытавшийся сунуть нос за окружающий вождя магический круг, заранее обречен. Михоэлс этот круг пересек, оказался в положении того древнего грека из мифологии, что рискнул подглядывать за купающейся богиней.

А Сталин был, мне думается, чертовски похож именно на древнегреческих богов: колоритнейших, насквозь плотских личностей, могущественных, злых, мстительных, метавших молнии...

Михоэлс, в сущности, рискнул подглядывать за богом. И в него ударила молния с Олимпа... И совершенно ни при чем тут пятая графа, сдается мне. В представителей всех прочих наций, попытавшихся точно так же подглядеть за богом, лупили те же самые молнии...

Под это дурацкое понятие, «сталинский антисемитизм», усердно подверстывают самые разные явления и события. Плешь продолбили, расписывая, как по антисемитизму своему Сталин «загнал за колючую проволоку» режиссера Каплера.

Дело опять-таки обстояло совершенно наоборот. Известный бабник, товарищ Каплер попытался всерьез приударить за старшеклассницей по имени Светлана Сталина — ручки жал, комплименты говорил, подсовывал любовные романы, даже успел прижать в уголке и распустить руки. Люди из сталинской охраны его сначала по-доброму предупредили: отвяжись, мужик, не трожь малолетку! Каплер не внял, надо полагать, из спортивного азарта. Вот тут его и взяли. Но не за проволоку кинули, не в шахту отправили с кайлом, а всего-навсего сослали подальше...

Поставьте себя на место Сталина. Вы обладаете неограниченной властью и могуществом. И вам однажды становится известно, что вашу несовершеннолетнюю дочку всерьез обрабатывает чуть ли не пятидесятилетний потаскун, известный всей богемной Москве кобелино. Ваши действия?

Кое-кто из тех, кому я этот вопрос задавал, подумав, отвечали честно: «Да послал бы я парочку майоров, чтобы ноги перебили в темном переулке...»

Сталин оказался гораздо благороднее, и Каплера попросту пожалел.

Нелепо отрицать, что в последние перед смертью Сталина годы наблюдались определенные организованные действия против еврейских организаций и отдельных лиц той самой национальности. Но причины тут опять-таки чисто политические, насквозь прагматичные. Сталин приложил немало усилий для создания государства Израиль — это факт, не требующий доказательств. Но когда Израиль обманул его ожидания, не став сталинским инструментом на Ближнем Востоке, вождь решил закрутить гайки и урезать еврейские вольности, не оправдавшие его надежд. Меркантилизм, если хотите...

Немало написано и про якобы намерение Сталина выселить всех советских евреев то ли за Урал, то ли попросту за колючую проволоку. Леденящих кровь подробностей приводят немало: и списки якобы были не то что составлены, а разосланы по ЖЭКам и райотделам милиции, и эшелоны стояли на путях, и новехонькие лагеря были срочно построены, и отпечатана миллионным тиражом брошюра профессора Чеснокова, объясняющая широким массам зловредную суть выселяемого еврейства...

Вот только все это так и осталось на уровне жутких баек. Ни единого списка не найдено, ни единого достоверного свидетельства нет, ни одной брошюры Чеснокова так и не удалось отыскать. Даже без всякого восторга относящиеся к личности Сталина исследователи — например, Г. Костырченко — решительно опровергают сказку о замышлявшейся Сталиным глобальной депортации всех советских евреев.

У меня есть собственная версия о творцах этого мифа и их мотивах, но об этом — чуточку погодя. А пока что поищем настоящих, можно сказать, патентованных антисемитов — не особенно и скрывающихся, наоборот...

Мы их без всякого труда обнаружим по другую сторону океана, в цитадели демократии под названием Соединенные Штаты Америки.

Давным-давно известно, что автомобильный король Генри Форд евреев, мягко выражаясь, терпеть не мог. Каковое убеждение не только вслух высказывал, но даже сочинил двухтомный труд о злокозненности американского еврейства. Читал я эту бредятину. Половину осилил, далее терпения не хватило, тем более, тут же лежал нераспечатанный свежий «Плейбой»... В общем, мистер Форд за свои взгляды даже удостоился какого-то ордена от рейхсканцлера А. Гитлера.

Но не о нем разговор. Присмотримся поближе к семейке Кеннеди. Той самой, всем известной.

Приятный народ!

Особенно патриарх клана, отец будущего президента Джозеф Кеннеди. Будучи послом США в Германии, осенью 1938 г. предложил собственный план окончательного решения тамошнего еврейского вопроса: переселить 600 тысяч немецких евреев в «отдаленные районы мира». Трудно сказать, что он под этим подразумевал — но вряд ли места с приятным климатом. Опасаюсь, как раз наоборот. Не зря же германский посол в Лондоне Дирксен докладывал в Берлин о весьма любопытных беседах с Кеннеди: тот германского коллегу критиковал не за стремление избавиться от евреев, а за то, что немцы делают это грубо, ненужную шумиху поднимают. Мол, деликатнее надо, ребятки, — и все будет путем. В Штатах, откровенничал Кеннеди, «существуют сильные антисемитские тенденции и большая часть населения страны понимает немецкую политику в отношении евреев». По глубокому убеждению Дирксена, Кеннеди «хорошо поладил бы с фюрером».

В 1949 г. эти отчеты попали в руки к союзникам, и падкая на сенсации буржуазная пресса их цинично опубликовала. Старина Джозеф ничего не отрицал и не подтверждал, попросту цедил с каменным лицом, что он-де «не может припомнить» таких бесед. Но все равно, получилось как-то неудобно...

А в мае 1940-го, выступая перед студентами университета Нотр-Дам в штате Индиана, папаша Джозеф так увлекся, что во всеуслышание назвал Гитлера «величайшим гением столетия». А вы говорите, Сталин...

Теперь перейдем, следуя естественному ходу событий и хронологии, к огромной и мрачной тайне — смерти Иосифа Виссарионовича Сталина и всему, что за этим последовало...

Глава пятая

ВЕСНА БЕЗ ИМПЕРАТОРА

1. Движения в комнатах нет...

Смерть Сталина... Строго говоря, неясности тут сплошные. Нет даже стопроцентной уверенности, что соответствует истине официально объявленная дата сталинской кончины. Нет и стопроцентной уверенности, что он умер на ближней даче в Кунцево — есть версия, что это произошло в Кремле.

Но даже если дата неверна, даже если Сталин все же не был убит, а умер естественной смертью, есть одна деталь, в которой не сомневаются исследователи самых разных политических пристрастий, направлений и ориентаций. Это — предельно странное, совершенно невозможное, нереальное, шизофреническое какое-то поведение охраны...

Я не буду очень уж подробно излагать обстоятельства смерти Сталина: в последние годы вышло немало скрупулезных исследований, написанных опять-таки самыми разными людьми: и Мле-чиным, твердокаменным сторонником классических мифов, и Мухиным, сыскарем от Бога (пока не заклинится на жидомасонах), и Прудниковой, как раз весьма квалифицированно и тонко изничтожившей дурацкие байки о Сталине и Берия.

Краткое описание ситуации выглядит следующим образом: в день (точнее, в ночь), предшествовавшую случившемуся со Сталиными приступу (назовем это так), охрана на даче повела себя совершенно по-идиотски: завалилась спать! Разумеется, это касается не тех, кто стоял на внешних постах, а тех, что находились в помещении.

Охрана завалилась спать! Возглавлявший дежурную смену полковник Хрусталев, по свидетельству его подчиненного Лозгачева, якобы собрал своих орлов и объявил им, что Хозяин-де велит всем ложиться спать, поскольку сегодня они ему больше не понадобятся. Ну, они и легли дрыхнуть...

Все это рассказывалось (позже, гораздо позже, десятилетия спустя!) с самым что ни на сеть серьезным видом, а потом на все лады пересказывалось «исследователями», не усматривавшими тут ровным счетом ничего необычного...

Вот придурки! Подобное поведение охраны и есть — самая темная сторона дела!

Речь ведь идет не о каком-нибудь солдате-первогодке, призванном из муромских лесов или среднеазиатского кишлака. Охрана Сталина состояла из опытных, натасканных, посвященных во все тонкости ремесла офицеров. Тем страннее их поведение. Кто-кто, а они-то прекрасно должны знать, кем выглядят, когда, наивно округлив глазенки, лепечут что-то вроде: «Хозяин приказал спать, мы и завалились дать храпака...»

Охрана не имеет права выполнять подобные приказы охраняемого лица, будь это хоть Сталин, хоть Господь Бог. У охраны есть расписанные по буквам, по запятым правила поведения, предписывающие — охранять, охранять и охранять! Даже если охраняемый открытым текстом даст команду взять пару пузырей водки и отправляться спать с девицами-телефонистками, получивший такой приказ телохранитель, находящийся на дежурстве, обязан отреагировать одним-единственным способом: браво выпучив глаза, он рявкнет: «Так точно! Есть — по девкам!», а сам, выйдя за дверь, тем не менее, зорко несет службу на прежнем посту, положив руку на кобуру и прислушиваясь к каждому мышиному шороху. Это — азы ремесла. Основа профессии.

Но опытные охранники, вышколенные и вымуштрованные не самыми бездарными специалистами своего дела, ведут себя, как последние идиоты...

Продрыхнувшись к десяти часам утра, они обнаруживают, что «движения в комнатах нет». Что Сталин никак не дает о себе знать. Это — необычнейшая ситуация, такого никогда не было прежде, впервые в жизни Сталин нарушил обычное расписание...

Как поступает охрана? Еще ровным счетом двенадцать часов пребывает в совершеннейшем бездействии. Потом только набираются смелости, входят, застают Сталина лежащим на полу — в нательной рубашке, обмочившегося, не способного говорить и двигаться...

И еще только через девять часов появляются первые врачи... А за ними — ближайшие соратники. Дальше, собственно говоря, — одна лишь затянувшаяся агония.

Вот так все это выглядело. В оправдание охрана — нам известны показания двоих: Лозгачева и Старостина — вместо мало-мальски толковых объяснений продолжает с младенческой наивностью лепить глупость на глупость. Сталин велел спать — мы и спали. Почему бездействовали еще двенадцать часов? Боялись сталинского гнева! Почему еще девять часов не было ни врача, ни членов Политбюро? А глава МГБ Игнатьев особо и не обеспокоился, переадресовал охрану к Берии, но того никто не мог найти, в том числе и член Политбюро Маленков. Потом Берия вообще-то приехал (якобы), но велел панику не поднимать, объявил, что Сталин просто «уснул».

В каком-нибудь Парагвае охрану моментально начали бы подвешивать за ноги к потолку. Да и в более демократических немедленно отдали бы под суд всем скопом. В нашем случае ничего подобного не произошло — вышеприведенное дурацкое блеянье профессиональных телохранителей было моментально признано логичными и убедительными объяснениями, на том дело и кончилось.

И только много десятилетий спустя начали распутывать этот поганый клубок...

И стало ясно, например, что никакого такого особого страха перед «сталинской свирепостью» охрана не имела. Тот же Старостин припомнил, как несколькими годами ранее, по прямому приказу начальства, не выпустил ночью из дома крепко выпившего на поминках по Жданову Сталина — чтобы не простудился. Старостин, никакого трепета в организме не испытывая, заклинивает замок и твердо объявляет Сталину, что нипочем его в такую скверную погоду на улицу не выпустит. Сталин грозно ворчит, объявляет, что Старостина уберут из охраны к чертовой матери, но назавтра сам велит ему забыть о ночном инциденте. Никакой особой свирепости...

А вот еще один пример, показывающий, что в моменты «непоняток» охрана реагировала совершенно иначе.

Сталин пошел в баню. Известно было, что обычно он парится час с небольшим и выходит в определенное время, хоть часы по нему проверяй. И вот однажды он в обычное время не вышел.

Уже через двадцать минут шумнуло: тревога! Охрана тут же позвонила полковнику Новику, заместителю начальника Главного управления охраны, тот столь же незамедлительно — Игнатьеву, тот, не мешкая — Маленкову. Весь этот перезвон отнял еще пятнадцать минут. С самого верха поступил приказ: вышибай дверь! Всего тридцать пять минут — и к бане уже несутся со всех сторон офицеры охраны, передние — с ломами, нацеливаются высаживать дверь...

И тут появляется распаренный Сталин в самом прекрасном расположении духа: он попросту увлекся, разнежился, вот и просидел в бане лишних полчаса...

Тридцать пять минут — и тревога уже раскрутилась на всю катушку. А потом те же самые люди почти на сутки оставляют семидесятичетырехлетнего старика умирать на полу...

И не говорите мне, что это случайность или разгильдяйство. В подобных ситуациях ни случайностей, ни разгильдяйства не бывает, а бывает умысел. Проявленный, конечно же, не рядовыми охранниками, а кем-то повыше: охране, надо полагать, просто-напросто сообщили высочайше одобренную версию, которой они отныне обязаны придерживаться, если хотят жить. А впрочем, сколько им было отведено той жизни... Хрусталев как-то очень уж скоропостижно скончался вскоре после событий, два других охранника еще раньше застрелились, остальных разогнали из Москвы кого куда, в Тмутаракань, в глушь...

Вот и обернулось так, что никто теперь практически не сомневается: либо Сталин был убит (подсыпали что-то или подлили), либо человеку, с которым случился инсульт, сутки умышленно не оказывали никакой медицинской помощи — что от прямого убийства не особенно и отличается.

То, что со Сталиным приключился инсульт, мы, в общем, знаем. Зато не знаем, говоря медицинским языком, анамнеза, то есть предшествующего течения болезни. Считается, что после сорок пятого он перенес то ли два инфаркта, то ли два инсульта. Но это — исключительно домыслы. Поскольку история болезни Сталина (а она была!) исчезла бесследно тогда же, в пятьдесят третьем. Одна из легенд гласит, что Сталин якобы врачам не доверял и пользовался исключительно консультациями одного из охранников — то ли фельдшера, то ли вообще ветеринара по прошлой жизни. И лечился йодом, капая его в водичку. Вот только не кто иной, как Хрущев, у которого язык был без костей, проболтался как-то, что у Сталина все же был настоящий врач по фамилии Смирнов, которого-де Сталин приказал однажды арестовать...

Вот только при живом Сталине ни один врач по фамилии Смирнов не арестовывался. Хотя Смирнов — личность реально существовавшая, причем уже при Хрущеве его постарались вычеркнуть их всех официальных документов. И арестовывал его вроде бы уже Берия, после смерти Сталина. За что, интересно?

Уж не за активное ли участие в странностях?

Давайте договоримся исходить в дальнейшем расследовании из того, что Сталин был устранен. Совершенно неважно, в общем, было ли это отравление или умышленное неоказание помощи. Главное — нельзя сомневаться, что он был устранен. В чем практически никто из писавших на эту тему сегодня не сомневается. Другое дело, что в качестве главного виновника привычно называют Берию.

Итак, версия номер один: подозреваемый — Берия. Классика детективного жанра требует, чтобы у реального виновника убийства непременно имелись два обстоятельства: весомый мотив и возможность совершить преступление.

Была ли такая возможность у Берии?

Возможностей у него имелось примерно столько же, сколько у поэта Пастернака, папы римского или тогдашнего премьер-министра Великого герцогства Лихтенштейн. Весной 1953 г. Берия не занимал никакого поста в системе госбезопасности, охрана Сталина подчинялась не ему, а главе МГБ Игнатьеву, и Берия мог влиять на нее не более, чем вышеперечисленные трое. Ни Берия, ни Молотов, ни Буденный, никто иной, кроме Игнатьева, не мог ни влиять на охрану, ни даже попросить ее зажечь уличный фонарь в неположенное время. Утверждения, будто-де Берия неким полумистическим образом все же «воздействовал» и на охрану, и вообще на МГБ, могут принимать за чистую монету только те, кто не знаком с реальным положением дел. Ни Игнатьев, ни Круглов, ни Серов — тогдашняя верхушка МГБ и МВД — никогда не были «людьми Берии», вовсе даже наоборот. Так что возможностей у Берия не было ни малейших — разве что он сам за столом мог подсыпать Сталину в бокал какой-нибудь гадости, но это даже не из области дурной фантастики, а по разряду шизофрении...

Равным образом у Берии нет внятного, убедительного, логически непротиворечивого мотива. Не принимать же всерьез лепет насчет того, что Берия-де был вселенским злодеем, «рвавшимся к власти». Это даже не мультфильм, это опять-таки шизофрения. Нет даже тени достоверных свидетельств о «тяге к власти» Лаврентия Берии. Отличался он как раз другим — редкостной преданностью Сталину и умением квалифицированно и качественно работать на любом посту, куда его Сталин назначал. Сталин поручил ему погасить поганую волну вышедших из-под контроля репрессий — и Берия ее погасил. Сталин поручил защитить Кавказ — Берия защитил. Сталин поручил создать атомную бомбу — и Берия ее создал. Достоверно известно как раз о другом: что Берия еще в конце двадцатых просил об отставке из ЧК, мечтая завершить техническое образование и работать инженером, но не отпустили...

В попытках все же отыскать мотив кое-кто частенько упоминает, что незадолго до смерти Сталина начались аресты людей, работавших в подчинении Берии еще до назначения его главой НКВД. Несколько таких арестов и в самом деле имели место. Но, во-первых, нет убедительных доказательств, что аресты эти инициировал сам Сталин. Во-вторых, для сбора компромата на Берию (точнее, для выбивания нужных показаний, потому что нет и не было на этого человека никакого такого «компромата») целесообразнее и практичнее было бы арестовывать не тех, кто работал под его началом аж пятнадцать лет тому назад за Кавказским хребтом, а тех, кто стал его правой рукой и доверенным лицом уже позже, в Москве! Но как раз те, кто был близок к Берии в московский период его деятельности, оставались на свободе вплоть до самого его убийства! Что-то тут категорически не складывается...

В деле об убийстве Сталина есть другой подозреваемый, с которым все обстоит гораздо проще и убедительнее. Здесь все буквально лежит на поверхности. Здесь не нужно ничего домысливать, притягивать за уши мистику, иррационализм, высасывать что-то из пальца, коленом загонять круглые факты в квадратные отверстия...

Есть другой подозреваемый, который, во-первых, имел серьезнейшие мотивы убрать Сталина, во-вторых, как раз и располагал всеми к тому возможностями.

Имя этому подозреваемому — Партийная Верхушка.

Та самая, которую Сталин всерьез намеревался совершенно лишить прежней власти и превратить в декоративную принадлежность. Партийному аппарату предстояло, по замыслу Сталина, сдать всю власть и остаться чем-то вроде тех гвардейцев в старинных нарядах, что стоят на часах у королевского дворца в Лондоне.

Это не домыслы и не версии. Это доподлинная, суровая реальность, великолепно документированная, подтвержденная фактами и свидетельствами очевидцев (другое дело, что очевидцы не всегда понимали, чему стали свидетелями).

Итак... Величайший прагматик и рационалист, Сталин, едва достигнув настоящей необъятной власти, еще до войны перенес центр управления страной из высших партийных инстанций в другие — хозяйственные. Проще говоря, реальная власть от партийцев перешла к технарям, менеджерам, управленцам. Они носили кто армейские погоны, кто чекистские (а кое-кто погон не носил вообще даже в те времена всеобщей мундиризации), но все до одного были как раз управленцами, а не партийными теоретиками или «идеологическими смотрящими».

Эта тенденция усиливалась с годами, крепла, распространялась вширь и вглубь. С 1939-го по 1952-й Сталин вообще не собирал партийных съездов — что, между прочим, было самым что ни на есть вопиющим нарушением устава партии Ленина — Сталина. (Обратите внимание, что в сталинской Конституции 1936 г. не прописано никакой такой «руководящей и направляющей роли партии» — ни словечка!). Политбюро тоже собиралось от случая к случаю, в 1950 г. — шесть раз, в 1951 г. — пять, в 1952 г. — четыре раза. Это вовсе не означает, будто Сталин «постарел и отошел от дел». Насущными государственными делами он занимался с прежней энергией — вот только в качестве Председателя Совета Министров. И все его ближайшие соратники, реально рулившие промышленностью, народным хозяйством, армией, прикладной наукой, отчитывались в первую очередь перед Советом Министров. И получали задания от Совета Министров. И ответственность несли в первую очередь перед Советом Министров. Партийному аппарату оставались две отдушины — идеология (вещь, в общем-то, неосязаемая в смысле материальных благ и влияния на дела) да кадровые вопросы (но и здесь торжествовали «управленцы», Сталин не допускал ни малейших попыток партийцев влиять на ход хозяйственных процессов).

А потом, в 1952 г., Сталин собрал наконец XIX съезд партии... И нанес удар!

Вслед за съездом (мероприятием сугубо парадным) состоялся Пленум ЦК КПСС. И вот тут-то Сталин произнес полуторачасовую речь, после которой просто не мог уже остаться в живых...

В первую очередь он вообще ликвидировал пост Генерального секретаря ЦК. Отныне в партии было 10 простых секретарей ЦК, среди которых не выделялся ни один, не имелось ни «генерального», ни даже «первого». Во-вторых, вместо старого Политбюро Сталин зачитал список нового органа, Президиума ЦК КПСС, куда вошли совершенно новые люди: и некоторые партийные бонзы, и чистейшей воды управленцы, вроде Малышева (по прозвищу «Князь Танкоградский»), Коротченко, Кузнецова, Первухина, Пономаренко, Сабурова. Если не считать Сталина — двадцать четыре человека. «Чистых» партийцев из них девять. Остальные — сплошь «управленцы», а если кто-то и занимал прежде высокий пост в партии, то непременно параллельно ведал какой-то отраслью промышленности, транспорта, науки...

Но, главное, Сталин объявил во всеуслышание, что намерен уйти с поста секретаря ЦК. Он остается Председателем Совета Министров и членом Президиума ЦК, но с партийного поста уходит...

Все, дальше ехать некуда! Сталин остается на вершине власти, он только уходит из руководства партией, но что такое партия без Сталина во главе?! Да попросту кучка бессильных шаманов при властном вожде, и не более того. В торжественные дни шаманам этим позволяют покрасоваться в пышных нарядах из попугайских перьев и провести красочную церемонию возложения даров к истукану Великого Батуалы, но остальные триста шестьдесят дней в году они смирнехонько сидят в своих хижинах и плетут циновки. А заправляет всем вождь...

Впоследствии, всячески извращая истинное положение дел, партийцы пустили сказочку, будто Сталин предлагал освободить его от всех постов, будто он «собрался на покой». Но это они брешут, как сивые мерины. Пленум ЦК попросту не имел такого права — решать дела Совета Министров. Если бы Сталин намеревался уйти и из Совмина, он в Совмин бы такое предложение и внес — чего никогда не было.

Сохранилось свидетельство Константина Симонова, на том Пленуме присутствовавшего, — воспоминания человека, так и не понявшего, чему он был свидетелем, но подробнейшим образом описавшего происходящее: «На лице Маленкова я увидел ужасное выражение — не то чтоб испуга, нет, не испуга, а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других, или яснее, во всяком случае, многих других осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие... Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе».

«Смертельную опасность» Симонов понимает по-своему: якобы коварный Сталин, подобно Ивану Грозному, разыграл притворно «уход от дел», чтобы уничтожить тех, кто по дурости за его предложение проголосует...

Он так ничего и не понял! Иван Грозный был обладателем одного поста — царского. У него просто-напросто не было других. А Сталин не отказывался ни от трона, ни от императорской короны, он всего-навсего избавлялся от одной из своих многочисленных функций, уже чисто парадной, нисколько ему не помогавшей вести реальные дела. Он-то как раз не то что сохранял власть — а, пожалуй, даже приумножал. А вот партия всякую реальную власть теряла окончательно и бесповоротно. Отсюда и смертельный ужас на лице Маленкова, раньше других осознавшего, что происходит и к чему приведет...

Партийные бонзы, вчера еще всевластные (ну, почти всевластные) на глазах превращались в дерьмо. Если хотите, это был переворот. Антипартийный путч. На вершине власти оставался Красный Монарх, а вокруг него смыкались люди реального дела, проверенные управленцы. Хрущев потом будет, притворяясь дурачком, комментировать список нового Президиума: «Некоторые люди в списке были малоизвестны в партии, и Сталин, без сомнения, не имел представления о том, кто они такие».

Товарищ Хрущев снова дурковал, по своему обыкновению. Это Сталин-то не знает, кого собирается поставить под свое начало, чтобы вместе с ним управляли страной?! Это Сталин-то способен, как попугай, огласить список, продиктованный ему некими интриганами?!

В общем, партия теряла власть.

И вот тут-то Сталин совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Ошибку, стоившую ему самой жизни. Он поддался на уговоры и остался секретарем ЦК. Как-никак, императору было уже семьдесят три года, он был уже не прежний. Возможно, он переоценил пределы своей власти — и недооценил партийных соратников. Не просчитал заранее, как они будут себя вести в момент смертельной опасности.

Сталин остался секретарем ЦК, но партийная верхушка уже прекрасно видела, что у него на уме... И не было никаких гарантий, что Сталин совсем скоро не вернется к своей идее, не уйдет из секретарей.

После этого Пленума Сталин был обречен...

Мотив, таким образом, лежит на поверхности — как грязный кирпич на белоснежной скатерти. Уже не оставалось никаких третьих вариантов: живой Сталин — это смертельная угроза для партийного всевластия. Партийная верхушка при сохранении прежнего положения — это смертельная угроза для Сталина.

Его могло спасти одно — настоять на своем, все же уйти из секретарей ЦК. И немедленно придавить осиротевшую партийную верхушку. Акела промахнулся. Постаревший Сталин остановил занесенную для удара руку на полпути.

И подписал себе смертный приговор.

К тому времени он был полностью в руках партийной верхушки. Охраной ведал тот же Игнатьев, прожженный партаппаратчик, плоть от плоти «руководящей и направляющей». Именно он и раскрутил известное «дело врачей». Именно он раздул дело «еврейских националистов — американских шпионов», членов Еврейского антифашистского комитета. Он, а не Сталин, рулил всеми политическими репрессиями 1951-1952 гг.

Судя по происходящему, Сталина начали умело, тихонечко, на мягких лапках ступая, обкладывать. Сначала от него удалили многолетнего верного помощника Поскребышева — не просто «секретаря», а личность влиятельную, в генеральском чине. Подсунули Сталину умело состряпанный компромат — и Поскребышев слетел...

Потом взялись за многолетнего начальника охраны Сталина, генерала Власика. Благо тот сам дал предостаточно поводов, подставлялся по полной: вовсю крутил со случайными бабами, выдавая им сведения из разряда гостайн (малозначительных, но по меркам того времени...), хапал казенные денежки, казенное добро со сталинских дач. Зажрался, заворовался, выражаясь канцелярским слогом, морально разложился, но Сталину он был предан, как цепной пес. При нем охрана не то что на сутки, а, пожалуй что, и на час не промедлила бы, начнись со Сталиным какие-то непонятки...

А вдобавок скоропостижно скончался, и до сих пор непонятно, отчего, генерал-майор Касаткин, еще один вернейший сталинский служака, комендант Кремля (и пятидесяти не было! Даже по фотографиям легко понять — битюг!).

Одним словом, теперь и безопасность, и сама жизнь Сталина, собственно говоря, зависели от одного-единственного человека — Игнатьева. Партаппаратчика чистейшей воды. Одного из тех, кто вот-вот мог потерять все, если Сталин все же начнет доводить свой замысел до конца.

И Сталин однажды обнаруживается на полу в бессознательном состоянии. И охрана сутки не предпринимает ровным счетом ничего, чтобы помочь вождю. И никого из них не то что не арестовывают — ни единой звездочки не снимают, не лишают значков и юбилейных медалей, хотя в те жестокие времена при любой, самой незначительной аварии, несчастном случае, мелком служебном упущении и промахе могли покарать так, что тамбовский волк в своем лесу три дня будет на Луну выть от страха...

Это тоже прикажете считать случайностью?

Переведем эту ситуацию на язык классического детектива. Живет-поживает в своем поместье миллионер, владелец заводов, газет, пароходов... ну, пусть будет Смит, без изысков. Наследство головокружительное, а миллионер стар. И вот однажды он, собрав чад и домочадцев, объявляет во всеуслышание:

Дамы и господа! Поначалу я хотел оставить все капиталы, движимое и недвижимое, племяннику Джиму, но что-то он мне в последнее время категорически разонравился: кутежи, карты, эта история с мельниковой дочкой... Лишу-ка я тебя, Джим, пожалуй что, наследства... Точно, вот выберу времечко, пошлю за стряпчим — и, точно, лишу...

А через недельку миллионер Смит однажды рушится в каминной с инсультом. Из чад и домочадцев в особняке только Джим — но он ровнехонько сутки не вызывает врачей к болящему, тот так и валяется на ковре, а потом отдает Богу душу...

Попробуйте угадать с первого раза — кого сгребет за жабры в качестве подозреваемого самый тупой сыщик, как только узнает о том самом семейном совете? То-то...

Уже в перестроечные времена при реконструкции Кремля обнаружилось, что под пол кабинета Сталина еще в старые времена был подведен туннель, лаз, в котором, как предполагают, находилась аппаратура подслушивания. Это уже факт: Сталина подслушивали в Кремле. Кто? Ну разумеется, в те дурные годы злоумышленником привычно объявили Берию. Доказательств, конечно, не имелось ни малейших, и в качестве таковых, как обычно, служило восхитительное в своем идиотизме утверждение типа: «А некому больше!»

Некому?! Ну, не скажите! Как видим, были люди, которым гораздо проще, чем Берии, было подвести прослушку к кабинету Сталина, — и мотивы у этих людей были серьезнейшие...

Между прочим, Хрущев в очередном выплеске неконтролируемых эмоций как-то сказанул парочку прелюбопытнейших фраз, из которых прямо следовало: Сталин не своей смертью умер, а «возмездие настигло тирана». Это, кончено, непрямое доказательство, но еще одно к тому вороху косвенных, каких у нас немало.

Рассуждая логически, вся болтовня об «антисемитизме» Сталина и пресловутом «выселении всех евреев в Сибирь» как раз и может оказаться не более чем отвлекающим маневром, дезой, запущенной заговорщиками с понятными и утилитарными целями. Западу подкинули некую наживку: ну да, мы вождя, знаете ли, немножечко придушили, но что ж нам оставалось делать, если он окончательно съехал с катушек и готовил евреям второй Холокост?.. Очень похоже, что Запад эту наживку проглотил, и там не стали утруждать себя логическим анализом всех вариантов кончины Сталина.

А быть может, все еще циничнее и проще. Вполне возможно, к устранившим Сталина заговорщикам — или, по крайней мере, к некоторым из них — ниточки тянулись из-за кордона. Как выражался сам Сталин, хоть и по другому поводу: «Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено».

Пикантность в том, что и у Запада были свои мотивы устранить Сталина — как и у партийной верхушки, речь шла о примитивном выживании.

Потому что Сталин, не исключено, все же готовил большую войну. Ту самую операцию «Гроза», чье существование в сорок первом году представляется весьма и весьма сомнительным, а вот году в пятьдесят четвертом — вполне возможным...

В отличие от Виктора Суворова, я ничего не буду утверждать прямо. Просто-напросто привлеку кое-какие факты...

Международная обстановка в год смерти Сталина представляла наилучшие возможности для внезапного удара по Соединенным Штатам. Если рассмотреть ситуацию без тени эмоций, холодно и цинично, следует признать: так и обстояло...

Британская империя уже не смотрелась серьезным конкурентом. У СССР был единственный по-настоящему опасный и сильный противник — США. После их сокрушения с остальными разобраться будет гораздо проще и легче...

Ядерное оружие уже существует, а вот ракет для его доставки пока что нет, но через пару-тройку лет они могут появиться, и это серьезно осложнит положение СССР. А ядерный удар с самолетов для Советского Союза в 1953 г. не так уж и страшен: огромные территории, тысячекилометровые пространства, основной оборонный потенциал наверняка уцелеет. Атомных бомб у американцев не так уж и много, всего сотни две. А у Советского Союза, заметим на полях, уже есть водородная бомба, которую может доставить к цели бомбардировщик, меж тем у янки ничего подобного нет...

Удобный момент! Противовоздушная оборона СССР — орешек крепкий. Танков предостаточно — как и солдат. Миллионы обстрелянных мужчин, совсем молодых, прошедших Отечественную. И вдобавок — поистине неисчерпаемый людской резерв в лице китайцев: с ними еще дружат на полную катушку, и вряд ли Мао воспротивится сталинскому плану Третьей мировой...

Не исключено, Сталин ее все же планировал... По воспоминаниям генерал-лейтенанта Н. Н. Остроумова, весной 1952-го Сталин приказал срочно сформировать сто дивизий реактивных бомбардировщиков фронтовой авиации. Для обороны столько не нужно. На Чукотке начинают строить аэродромы, концентрировать там пехотные соединения. До Аляски — всего-то шестьдесят километров. Это современный путешественник (Как его? Конюхов или кто другой? Не помню точно...), преодолев это расстояние на своих двоих, считал себя российским подобием покорителя Северного полюса, а чукчи, о чем мало известно, даже при Советской власти ухитрялись частенько ходить к соседям на Аляску за спиртным. Быстренько оборачивались, и никакими покорителями природы себя не считали...

В общем, Аляска — вот она, только руку протянуть. А там и Канада... Давным-давно, еще в шестидесятых, мне попадалось где-то (запамятовал книгу, увы) высказывание кого-то из компетентных британских сановников: в случае большой войны они там, в Канаде, заранее считали, что западные провинции удержать ни за что не удастся. А за Канадой — и Штаты. Последний раз видевшие настоящую войну на своей территории девяносто лет назад...

Павел Судоплатов вспоминал, что однажды Сталин всерьез обсуждал с ним (и другими генералами) вопрос о постановке диверсий в военно-морских портах, где базировался флот НАТО. В мирное время такие забавы чересчур уж чреваты. А вот если планируется настоящая война — вполне понятный и толковый шаг...

Есть информация о решении Президиума ЦК (январь 1953 г.) о строительстве новых лагерей на сто — двести тысяч человек... «для особо опасных иностранных преступников». Если это правда, и такое решение существовало, оно прекрасно укладывается в версию о войне. Сто-двести тысяч человек — пожалуй, примерно такое количество европейской элиты и следовало нейтрализовать.

Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено.

Очень уж благоприятный был момент для броска танковых армад на запад. Германия — в руинах, армии там нет. Во Франции — мощная компартия (это потом, после XX съезда, она увянет, начнется массовый отток). Там же — куча тайных складов оружия, за-хованного коммунистами на всякий случай. РУКОВОДСТВО ФКП ТО и дело изрекает весьма воинственные заявления — антиамериканские, просоветские. Словом, во Франции у Сталина — солидное число добровольных помощников, способных при некоторой оборотистости обеспечить крах родимого правительства и его военной машины (а впрочем, в этом самом правительстве и коммунисты заседают).

Я не уверен, что американские войска в Западной Европе смогли бы сопротивляться сталинской армаде яростно. Они к тому же были далеко не так многочисленны, как в сорок пятом, обширная демобилизация уже прошла...

Какие еще серьезные союзники могли стать плечом к плечу с американцами, отражая советское наступление? Италия? Не смешите... Испания — в стороне. Она-то как раз с американцами на ножах, потому что американская разведка к ним засылает парашютистов-диверсантов ради свержения Франко...

И вот он — Ла-Манш. За Ла-Маншем — англичане, изнуренные войной до предела.

Можно утверждать однозначно: если бы советским войскам удалось занять Британские острова, американцы ни за что не смогли бы создать и удерживать в Европе плацдарм для серьезных контратак. Меж тем, Штаты достали бы с другой стороны — через Аляску и Канаду. Те самые многомиллионные китайские армии половодьем растеклись бы по западным штатам...

Никто еще не отыскал убедительного объяснения, зачем Сталин после войны распорядился разрабатывать проекты могучих линкоров. Но если допустить, что и они предназначались для Третьей мировой...

Сталин мог ее планировать. И у него были реальные шансы эту войну выиграть. Не столь уж зыбкие. «Гроза» образца года пятьдесят четвертого — не такая уж авантюра...

Я ничего не утверждаю прямо. Но очень уж подходящий был момент для «последнего и решительного боя». Совершенно иная ситуация, нежели в сорок первом.

Как должны были вести себя в таком положении облеченные властью люди из Вашингтона? Особенно если учесть, что тогдашняя западная элита была буквально нашпигована советской агентурой, забравшейся в самые верхи?

Мы ведь знаем только о тех, кто провалился. Запоролась «кембриджская пятерка» — и мы узнали, что советские агенты уютно обосновались и в ближайшем окружении английской королевы, и в руководстве Интеллидженс Сервис... А сколько более удачливых, до преклонных лет доживших, так и умерли неразоблаченными? Они обязаны были существовать — учитывая, как массированно внедрялась агентура, как умело, каких высот она достигала. Американцы до сих пор крайне подозрительно относятся к кое-каким персонам из «ближнего круга» Рузвельта, но те давно в могиле, доказательств нет...

Между прочим, уже появлявшийся на страницах этой книги Джозеф Кеннеди, патриарх клана, не только к Гитлеру симпатии высказывал. Небезызвестный профессор Шлезингер, умная голова, так писал о нем: «Не кто иной, как дуайен американских капиталистов Джозеф П. Кеннеди, недавно доказывал, что США не следует сопротивляться распространению коммунизма. Больше того, по его словам, США „должны разрешить коммунизму пройти проверку вне пределов СССР, если в том состоит судьба и воля некоторых народов“. Очень негодовал Шлезингер: по его мнению, принять рекомендации Кеннеди означало бы „снять все нынешние препятствия завоеванию Европы Советами“. А Кеннеди не унимался. В декабре 1950 г. он открытым текстом говорил, что США следует уйти из Берлина. И еще: „Глупо говорить об удержании линии на Эльбе или Рейне. Не лучше ли уйти оттуда сейчас? Дело в том, что если Россия сочтет нужным начать наступление, мы можем удержать ее только на нашей стороне Атлантики. Быть может, Европе на десять лет, если не больше, суждено стать коммунистической“.

Подобные выступления наверняка становились известны в Москве — и могли быть расценены как слабость Америки. В те времена в западных странах левые всех мастей играли огромную роль, и это могло придавать Сталину уверенности...

Ну, а все-таки, что должны были думать — и делать — в Вашингтоне?

Послушаем свидетеля компетентного и заслуживающего всяческого доверия в данном вопросе — Аллена Даллеса.

Наши «патриоты» в кавычках уже всю плешь проели, который год без устали цитируя отрывки из того самого «зловещего плана Даллеса». Ну, вы помните эти ужастики: мы, мол, вытравим из мозгов советских людей патриотизм и мораль, подменим их западными ценностями... Одна беда: «патриотические» борзописцы так ни разу и не привели конкретный источник. Ни разу не уточнили хотя бы, когда это Даллес говорил, где и кому. В качестве «доказательства», я скрупулезно проверял, ссылаются исключительно друг на друга, а это отбивает всякое доверие.

Меж тем я буду цитировать совершенно реального Даллеса. Преинтереснейшие отрывки из его книги «Искусство разведки».

«Специфический характер коммунистического государства иногда дает Западу некоторые возможности получения определенных услуг со стороны лиц, „не желающих сотрудничать“. Преступление, которое добропорядочный коммунист легче всего совершает и которого больше всего боится, — это политическое преступление. Основными же политическими преступлениями среди коммунистов считается неправильный образ мыслей, уклоны различных видов, отступление от линии партии в своих действиях или даже в неосторожных заявлениях. Зачастую подобные отклонения могли иметь место когда-то в прошлом, но объявляются отклонениями и преступлениями позже, когда партия вдруг сочтет необходимым в силу каких-то причин провести чистку в своей среде, пересмотреть программу и толкование ленинизма. Все чистки, проводившиеся за последние 15 лет (книга Даллеса вышла в 1963 г. — А. Б.), являются примерами циничных соображений выгоды: доктрина формулировалась с тем, чтобы найти козлов отпущения или оправдать серьезные изменения в системе управления в политике или в организации правительственного аппарата. Например, в начале 50-х гг. многие преданные и искренние коммунисты с ужасом узнали, что они являлись титоистами и должны понести за это наказание. После смерти и ниспровержения Сталина самым тяжким преступлением, конечно, стал сталинизм. Имеются и другие менее серьезные и более серьезные многочисленные партийные проступки. Западные разведывательные службы, как это хорошо известно коммунистам, пристально наблюдают за этими проявлениями и, кроме того, в течение ряда лет ведут учет факторов, связанных с деятельностью, выступлениями, личной и общественной жизнью коммунистических лидеров, от самой верхушки до самых низших звеньев партийной иерархии. Когда появляются первые признаки новой чистки, западные разведывательные службы зачастую пытаются установить контакт с лицами, которым, по их мнению, угрожают отстранение, позор, а возможно, и более суровые наказания, и убедить их в том, что они будут нуждаться в помощи и получат ее, если согласятся на сотрудничество. Здесь просматривается не столько попытка оказать давление, сколько стремление напугать человека, лишить его самоуверенности и самодовольства и заставить почувствовать, что он нуждается в друзьях и в помощи».

Конец цитаты. Интереснейшее чтение, а? Это уже не коварный масонский план разложить СССР при помощи твиста и «битлов» — это подробный рассказ профессионала о применявшейся на практике методике. Разумеется, хитрая лиса Даллес, как профессионалу и положено, не дал ни единой конкретной привязки, даже географической (упоминания о «титоистах» и «сталинистах» вовсе не обязаны непременно относиться к Югославии и СССР). Но в этом и нет нужды. Главное, детально описана методика. Практика работы.

И если бы я был руководителем серьезной западной разведслужбы, использующим в работе методику Даллеса, ни за что бы не прошел мимо интересной ситуации, сложившейся в СССР после Пленума ЦК, где Сталин, собственно, открытым текстом объяснил партийным бонзам, какое незавидное будущее их ожидает очень скоро. Я бы на полную катушку использовал все прелюбопытнейшие коллизии и возможности, отсюда вытекающие...

А посему к событиям на ближней даче Сталина, к собственным шкурным интересам партийной верхушки вполне мог оказаться припутан и закордонный след — теми же соображениями продиктованный...

2. Легенда о людоеде

Смело можно утверждать, что в качестве объекта для критики Лаврентий Павлович Берия представляет собой явление безусловно уникальное. Во-первых, оттого, что, собственно, даже нельзя назвать «критикой» тот вселенский потоп жутчайших и совершенно бездоказательных обвинений, которые обрушились на него. Во-вторых, в отличие от многих других жертв «проработки» и «смены ориентиров» Берия с завидным (и неослабевающим) постоянством подвергался поношению при всех и всяческих извивах курса: и во времена XX съезда, когда низвергались отдельные личности и бичевались отдельные отступления от генеральной линии партии, но сами основы оставались незыблемыми, и во времена самого что ни на есть антикоммунистического разгула страстей. Личности Троцкого, Ленина, Сталина рассматривались по совершенно другой методике — они несколько раз меняли в глазах «общественного мнения» полярность, знак. Троцкий был вождем революции и создателем Красной Армии — стал «наймитом империализма», а потом вновь вождем и создателем. Ленин из гения превратился в вождя «кучки заговорщиков». Со Сталиным происходили схожие метаморфозы.

С Берией обстоит совершенно иначе. Отношение к нему партийной верхушки, а впоследствии «перестройщиков», сплошь и рядом детишек-внучков той самой партийной номенклатуры, выхлестывает за пределы обычных человеческих чувств, не умещается в категории мышления и эмоции, присущие хомо сапиенс. Скорее уж речь идет о какой-то жгучей, лютой, утробной, животной ненависти. Все аналогии, какие только приходят на ум, связаны исключительно с не наделенной человеческим интеллектом фауной: волк и собака, собака и кошка.

А это странно. Предельно странно. Потому что эту лютую звериную ненависть демонстрирует не кучка умственно ущербных или одержимых кровной местью индивидуумов, а огромное количество вполне вменяемых и неглупых людей...

«Краткая биография злодея и палача Берии» (которой до сих пор верят многие) заключается примерно в следующем:

«Еще в молодости Берия служил в контрразведке мусаватистского правительства независимого буржуазного Азербайджана, что впоследствии скрыл и едва не был покаран, но с помощью интриг и покровителей отвертелся. В двадцатые годы он похитил красавицу Нино Гегечкори и неделю насиловал ее в личном поезде, после чего обесчещенной девушке ничего не оставалось, как выйти за него замуж. Как глава НКВД, несет ответственность за массовые репрессии против „ленинской гвардии“. После войны, будучи шефом госбезопасности, развернул антисемитский террор: „дело врачей“, „дело Еврейского антифашистского комитета“ (а также вычистил из госбезопасности лиц еврейской национальности). Печально прославился жутким развратом — прямо на улице его подручные десятками хватали школьниц и увозили в московский особняк Берии, где злодей их растлевал. После смерти Сталина готовил заговор с целью захвата власти, но был разоблачен здоровыми силами в партии, арестован, на следствии свою вину признал полностью, судим и расстрелян».

Что ни фраза — беззастенчивая брехня. У мусаватистов Берия работал по заданию большевистского подполья, о чем партия прекрасно знала. Нино Гегечкори Берия по всем правилам предложил руку и сердце, и она без всякого принуждения согласилась (а должность в ЧК Берия тогда занимал настолько невысокую, что ему не полагалось не то что личного поезда, а даже личного авто). «Ленинскую гвардию» уничтожил Ежов. Руководить госбезопасностью Берия перестал еще в 1946-м и занимался вплоть до смерти Сталина исключительно ракетно-ядерными программами. «Дело врачей» и «дело ЕАК» затеял Игнатьев, а Берия как раз всех привлеченных по этим делам реабилитировал практически моментально, как только вновь возглавил МВД. Насчет школьниц — очередная ложь, поскольку «гнездом разврата» особняк Берии не мог быть по чисто техническим причинам, о чем позже. Никаких следов «заговора с целью захвата власти» обнаружить не удалось. А о понятиях «арест», «следствие» и «суд» применительно к Берии в присутствии профессиональных юристов лучше не упоминать — засмеют...

Но инерция некогда запущенного хрущевцами процесса такова, что «разоблачения» до сих пор плодятся, как кролики. Передо мной лежит на столе свеженький пример: датированная прошлым годом книга, где «палач и развратник» уличается с помощью столь скрупулезных подробностей, что дух захватывает...

Нам даже поведали, каким именно образом Берия ловил кайф: он имел пристрастие возбуждать себя жаркими поцелуями женского тела с прикусыванием правой груди своей жертвы».

Поразительная осведомленность: именно правую грудь прикусывал, кобель!

Вот Берия учит очередную жертву, пардон, минету. Тут все его высказывания зафиксированы со стенографической точностью:

«Сделай губки буквой "О". Умница. Не дергайся, привыкай. Ты очень прилежная ученица. Ой, как приятно!»

По логике событий, следует сделать вывод, что автор сего труда сидел в шкафу во время забав Берии с очередной жертвой, или, как минимум, знакомился с результатами прослушки. На худой конец, речь, быть может, идет о чисто художественном произведении? Авантюрном романе? Тем более что там и сям наш борзописец еще и мысли Берии цитирует обстоятельно: «Где, где зарыта собака? — спрашивал себя Лаврентий Павлович. — Кто нажаловался вождю народов? Как вернуть былое расположение Сталина к себе? А если припугнуть его новой организацией заговорщиков?»

Увы и ах! Автор сего опуса, генерал-майор Сульянов, заслуживший лампасные штаны не в войсках, а в качестве политработника у незабвенного Епишева, не к ночи будь помянут, то и дело подчеркивает, что не роман тискал, не беллетристику сочинял, а наворотил документальнейшее историческое исследование. Правда, сие «исследование», во-первых, битком набито откровенно смакуемыми сценами постельных подвигов Берии (при знакомстве с коими мой знакомый сексопатолог как-то странно хмыкал и заводил глаза к потолку), а во-вторых, нафаршировано, как я уже говорил, мыслями Берии, доказывающими его злодейскую натуру. К сожалению, наш политгенерал, в жизни с Берией не общавшийся, сохраняет упорное молчание касаемо того, каким чудом он проник в мысли умершего полсотни лет назад человека: то ли с инопланетянами контактирует и получил от них прибор для чтения мыслей покойников, то ли сам ночами в астрал выходит и толкует с духом Берии под развесистой чакрой. Тайна сия велика есть.

А в общем, этот минский отставной политрук, если подумать, не заслуживает ни осуждения, ни квалифицированного диагноза. Потому что представляет собой ничем не примечательное, среднестатистическое, я бы сказал, явление — еще один из множества горлопанов, повторяющих, как заигранная пластинка, превратившиеся в штампы обвинения.

Он не сам все это придумал. Его так учили. Полсотни лет назад партийная верхушка с Хрущевым во главе выплеснула в пространство поток той самой лютой, нечеловеческой, яростной злобы, обладавший такой энергией, что вслед за творцами мифа перепевать его начали и люди, сплошь и рядом не имевшие никакого отношения к КПСС, порой — форменные антикоммунисты.

Накал и лютость этой ненависти, как я уже говорил, — предельно странны. По всем законам логики, здравого рассудка, детективного расследования такая ненависть не рождается просто так. Должен был существовать какой-то весомейший мотив, заставлявший матерых партийцев даже многие годы спустя после смерти Берии, чуть ли не в падучей биться, чуть ли не перила лестничные зубами грызть при упоминании проклятого имени. Подобной беспричинной ненависти в человеческом обществе не бывает.

Должно же быть какое-то объяснение тому, что Берию, по сути, определили на то место, которое в большинстве религий занимает злой дух, демон, Сатана...

За что его могла так ненавидеть партийная верхушка?

За истребление «ленинской гвардии»?

Но уж они-то, красные вельможи, стоявшие в паре шагов от Ледяного Трона, должны были прекрасно знать, что девять десятых, если не больше, «ленинских гвардейцев» вырезал не кто иной, как Ежов?! На счету Берии — считанные имена, да и то главным образом не партийные сановники, а военные либо осколки прошлого, вроде левой эсерки Марии Спиридоновой, к которой люди вроде Хрущева с Молотовым и Микояном сами относились без всякой любви.

А меж тем, как легко убедиться, Ежова всегда ругали откровенно вяло. Дежурно. По ритуальной необходимости. Без малейшего выплеска эмоций. Скороговоркой.

Нет, не в истреблении «ленинской гвардии» дело, определенно не в нем...

Тогда?

Тот самый «заговор с целью захвата власти»?

Вообще-то ничего подобного за Берией не замечено, но ладно уж, примем на минуту как аксиому эту версию: Берия собирался захватить Ледяной Трон, и партийная верхушка на него за это невероятно остервенела...

Увы, и от нее очень быстро придется отказаться. История партийной верхушечной грызни неопровержимо доказывает, что само по себе стремление к перехвату власти смертным грехом, в общем, не считалось, жутких кар не влекло и лютой ненависти к провинившемуся, уж безусловно, не вызывало. Скорее уж к таким попыткам относились, как к делу житейскому. Как к пойманному на горячем великосветскому шулеру: от дома, конечно, отказывали, давали прислуге указание более не принимать, но в полицию не сдавали и заказное убийство не планировали.

Есть великолепные примеры. В 1957-м группа партийных бонз всерьез и открыто пыталась свалить Хрущева, снять с Первых секретарей: Молотов, Маленков, Каганович, Сабуров и, как шутили, человек с самой длинной фамилией «и примкнувший к ним Шепилов». Едва-едва не свалили, и дело провалилось только потому, что маршал Жуков припугнул заговорщиков своей нешуточной военной силой.

И — никого не то что не расстреляли, но даже не посадили. Исключили из партии, сняли со всех постов, но оставили на свободе, да не просто на свободе — сохранили номенклатурную «кормушку» в виде машин из гаража ЦК и продуктовых пайков.

Та же картина наблюдалась в первые годы правления Брежнева, когда его опять-таки всерьез (но уже не явно, а украдкой) начали валить шустрые, зубастые, нетерпеливые, амбициозные комсомольско-чекистские мальчики Семичастный и Шелепин. И по букве, и по духу — самый натуральный заговор, поскольку намеревались эти шустрые ребята спихнуть «стариков» и занять их места.

На сей раз даже из партии не исключали — всего-то навсего задвинули на малозначительные посты, где при всем желании никакого заговора уже не сварганишь.

Как видим, и намерение устроить внутрипартийный путч не влечет за собой особых репрессий и жгучей ненависти безусловно не возбуждает — наоборот, этакое снисходительное презрение к проигравшим.

Что же тогда так завело влиятельных партийцев, что их преисполнило лютой ненависти к Берии?

Его прямая причастность к ликвидации Троцкого?

Уже теплее, вообще-то. По крайней мере, впервые появляется осмысленный и достаточно весомый мотив. Должны были даже после всех чисток остаться в партийном руководстве отделавшиеся испугом сторонники и почитатели Троцкого — притихшие, перекрасившиеся, скрипящие зубами втихомолку. Взять хотя бы Хрущева — очень вовремя перекрасился, сменил флаг и вождя, но многие зубры, взять хотя бы Молотова, до конца дней своих не считали Никиту Сергеевича не то что искренним сторонником Сталина, но даже и «правильным» коммунистом. Далеко не все ясно в этом плане с Никитой Сергеевичем.

Однако... В приступах неконтролируемой ненависти к Берии заходились и те, кого в симпатиях к троцкизму нельзя заподозрить даже спьяну: например, Молотов и Каганович. Вот уж кто были искренними, последовательными, убежденными сталинистами, так это Каганович с Молотовым. И именно они по доброй воле, мало того, по велению души поддержали самые дичайшие обвинения против Берии...

Тогда?

Не буду томить читателя. Лично у меня есть своя версия, в правильности которой позвольте быть убежденным.

Партийная верхушка с Хрущевым во главе свергла и убила Берию, а после объявила его воплощением вселенского зла исключительно потому, что, вопреки устоявшимся мифам, Берия вовсе не потерял доверия Сталина, а, наоборот, был правой рукой Сталина в том самом задуманном Красным Монархом проекте: лишить партию реальной власти и отодвинуть в сторонку, чтобы забавлялась в своей песочнице, идеологические статейки клепала, собственные (и только собственные!) кадры тасовала до посинения, пока пальцы не опухнут...

Версию эту выдвинули еще до меня. И я ее горячий сторонник — потому что она прекрасно все объясняет. Если принять ее за реальность, не остается ни темных мест, ни неясностей, ни прочего сюрреализма. Ясный, осязаемый, шкурный (а потому особенно весомый) мотив: стереть в порошок покусившегося на их власть человека, оболгать его смачно и гнусно... Вполне в стиле партийной верхушки. Классическая борьба за выживание — со всеми вытекающими последствиями, звуковыми и световыми эффектами.

Если верна гипотеза о том, что Сталин на склоне лет замыслил отнять власть у «партийцев» и передать ее «управленцам» (а она, судя по всему, верна, потому что подкреплена конкретной информацией), то у нас остается для вдумчивого исследования одна-единственная тема. Точнее, перед нами должен встать один-единственный вопрос: годится ли Лаврентий Павлович Берия на роль «управленца»? Лидера «управленцев»?

Да он всю свою короткую жизнь таким и был!

Образование классического «технаря»: закончил Бакинское среднее механико-строительное техническое училище по специальности «архитектор-строитель» и проучился два года в политехническом институте. В том, что не закончил, не его вина — выдернули на работу в ЧК, как опытного подпольщика и человека с образованием. Отказываться члену партии в те времена было просто не принято. Он просился потом в отставку, хотел все же стать инженером — но не отпустили...

В ЧК, нужно непременно уточнить, Берия не «шил» липовые дела, а боролся с конкретной опасностью. По Закавказью во множестве разгуливали не «мифические супостаты», а вполне реальные противники существующего строя вроде меньшевиков, стремившихся к реваншу. И реванша они хотели добиться не посредством чинных дискуссий, а с помощью инструментов более практических — вроде тех, которые выдумал головастый немец по имени Пауль Маузер. (Если искать им аналогии в современности, то, пожалуй, лучшей будет светлая личность по имени Звиад Гамса-хурдия — доводилось слышать? Был такой ангел кротости, интеллигент чистой воды, с оппозицией исключительно через танковый прицел переглядывался...) К тому же, гуляли по романтическим горам и чисто уголовные банды в немалом количестве. Ловить их тоже входило в задачу Берии. И справлялся он неплохо.

Потом Берия стал Первым секретарем ЦК Компартии Грузии (между прочим, в тридцать два года) и на этом посту показал себя не просто хорошим хозяйственником — отличным.

В Грузии, в силу ее природных условий, не было никакого смысла создавать колхозы, чтобы растить зерно или пасти скот — мало подходящей земли, не те места. И Берия начал выращивать то, что как раз на Кавказе следовало в первую голову поднимать: чай, цитрусовые, табак, виноград. А параллельно — строил заводы пищевой промышленности (где еще и консервировать фрукты, как не на Кавказе?)

Тут не годятся ни лирика с романтикой, ни любимые вопросы образованщины, вроде: «Так я не понял, все-таки нравится вам Берия или не нравится?» Нравится может блондинка с ногами от ушей или стодолларовая бумажка. А о Берии лучше всего судить не посредством эмоций, а по его делам. Он делал реальные дела — и отлично.

Тридцать пять чайных фабрик (между прочим, чай, что тогда в Грузии выпускали, мало напоминает «солому» брежневских времен, увековеченную в анекдотах). Оборудование для них, кстати, больше не покупают на валюту за границей — построен Батумский машиностроительный завод, снабжающий пищевую промышленность всем необходимым.

Авачальский завод по производству шампанского — мощность четыре миллиона бутылок в год. Батумский консервный комбинат — выпускал ежегодно четыре миллиона банок цитрусовых. Кутаисский шелковый комбинат. Тбилисская обувная фабрика — шесть миллионов пар обуви в год.

Была в Грузии (да и сейчас никуда не делась) Колхидская низменность — необозримые гнилые болота, откуда столетиями стелилась малярия. Берия разработал план их осушения — и на отвоеванных у трясины землях возникли плантации площадью в тысячи гектаров, новые поселки, куда переселились крестьяне с бесплодных гор.

Наконец, именно при Берии были построены те многочисленные курорты, за которые Грузию справедливо прозвали «всесоюзной здравницей». И, вдобавок, образование — созданы новые институты: медицинский, сельскохозяйственный, политехнический. Тысячи юношей по партийным и комсомольским наборам едут учиться в лучшие вузы Союза. К 1938 г. Грузия по уровню образования населения выходит на одно из первых мест в СССР, а по числу студентов на тысячу человек обгоняет Англию и Германию.

Дело не ограничивалось одной Грузией — потому что Берия вскоре стал и первым секретарем Закавказского крайкома партии. Уже в этом качестве занимался промышленностью всего Кавказа: модернизирована угольная промышленность Грузии, механизирована добыча руды на Чиатурских марганцевых рудниках, резко увеличилась добыча нефти в Азербайджане. Именно Берия первым в СССР начал бурение шельфов Каспийского моря. Тогда этого многие не понимали: «Вышки — в море? Вздор и лишняя трата народных денег!» Насколько теперь во всем мире развернулось шельфовое бурение нет нужды растолковывать подробно. А первопроходцем у нас был как раз Берия, о чем стыдливо умалчивают, как и о его роли в осушении Колхиды.

Один немаловажный нюанс: столь масштабные преобразования удались еще и потому, что Берия, потеснив «старых большевиков», умевших лишь пустословить с трибун о мировой революции, расставлял на ключевые посты людей из своей чекистской команды. Отобранных не по принципу личной преданности, а по чисто деловым критериям: Деканозов, Багиров, Меркулов, Гоглидзе. Именно уцелевшие, траченые молью «ленинские гвардейцы» потом и запускали в оборот мифы о «тупых костоломах» и их злокозненном предводителе, который-де только тем и занимался, что крал то девушек, то чужие рукописи... Что это была за публика — читатель уже узнал из первого тома.

И Берия, и его команда по нынешним меркам были возмутительно молодыми — всего-то тридцать с небольшим. Но именно эти толковые, умные и хваткие молодые люди за несколько лет превратили Закавказье в развитой и сытый край. Превратили, работая на износ, а не сами собой выросли заводы и нефтепромыслы, мандариновые сады и чайные плантации, институты и новые поселки, рудники и санатории.

Именно за эту работу Сталин, присмотревшись к Берии и оценив его по заслугам, забрал его на пост наркома внутренних дел, как человека работящего, преданного и надежного. Хотя, как водится, и здесь до сих пор бродит легенда о причинах такого назначения: Берия, дескать, написал (или украл у кого-то) книгу об истории партийных организаций в Закавказье, где раздул до немыслимых пределов заслуги Сталина, и «тиран», падкий на лесть, вознаградил подхалима...

Чушь редкостная. Книгу Берии читайте в приложении. Особых восхвалений Сталина там нет — зато подробно рассказывается, какой бардак развели в Закавказье те самые «национал-уклонисты», о которых шла речь в первом томе. И Берия их поставил на место. Вот этого ему потом не могли простить и уцелевшие, прикинувшиеся невинными овечками, и их отпрыски.

Сталин, кстати, на лесть и подхалимство не только не был падок — резко и недвусмысленно пресекал все попытки кадить перед ним ладаном. Примеров множество, от самых разных людей. Сталину присваивают звание Героя Советского Союза и награждают орденом «Победа» — он отказывается принимать то и другое целых пять лет. Только в пятидесятом согласился, но никогда эти регалии не носил. Сталину приносят эскизы новых денег с его портретом — он молча их рвет и выбрасывает клочки в корзину, оставляя рисунки с Лениным. В ту же корзину отправляются и проекты ордена Сталина, и записка о переименовании Москвы в Сталинодар. Согласитесь, это о многом говорит. Настоящие любители лести как раз поступают наоборот: орденами себя увешивают от кадыка до пупа — что Брежнев, что африканские генералы, гонявшие оппозицию с дерева на дерево, что венценосные особы. Желающим полюбоваться на классические примеры советую поискать парадные снимки императора Бокассы или болгарского правителя князя Фердинанда: из-под регалий кителя не видно...

В общем, Сталин свой пресловутый «культ» поддерживал по-стольку-поскольку. Он прекрасно понимал, что в данных исторических условиях народу необходим некий символ — и не более того.

Да, вот кстати! Все познается в сравнении. Поэтому, безусловно, имеет смысл изучить, что же творилось в соседних с Закавказьем районах, пока Берия поднимал доставшийся ему в безраздельное управление регион.

Не будем растекаться мыслью по всему Советскому Союзу. Присмотримся лишь к соседям — Украине и Казахстану.

И там, и там вся полнота власти оказалась в руках не толковых управленцев, а профессиональных партаппаратчиков, «ленинских гвардейцев». Итог?

Вместо того, чтобы действовать, подобно Берии, с учетом местной специфики, они идут по пути наименьшего сопротивления — подхватывают на лету московские директивы и, заходясь от тупого усердия, доводят их до абсурда, творя то, что Сталин впоследствии назовет «головокружением от успехов». На Украине плетью загоняют в колхозы, обобществляют домашнюю птицу и чуть ли не кошек. В результате — лютый голодомор, на дорогах валяются неубранные трупы, ширится людоедство...

В Казахстане — не лучше. Матерые партийцы с Лениным в башке и с наганом в руке пытаются сбить в колхозы даже не крестьян: скотоводов-одиночек, живущих по заветам тысячелетней давности. Голод, разруха, бандитизм. Те, кто безропотнее, вымирают многими тысячами, те, что пожестче, опять-таки многими тысячами уходят со стадами в соседний Китай. В тридцать седьмом Сталин большинство этих деятелей поставит к стенке, но кровушки они успеют пролить немеряно...

В общем, просто-напросто сравните сделанное Берией со «свершениями» возглавлявших другие регионы «чистых» партийцев — и многое станет ясным...

На посту наркома Берия, в основном, выправлял. Пачками вышвыривал костоломов, мастеров фабриковать липовые дела, реабилитировал и выпускал тех, кто успел до этого дожить. А на ответственные посты ставил новых людей.

Вот вам пример: совершенно забытый ныне Степан Федорович Емельянов, девятьсот второго года рождения. Закончил Азербайджанский нефтяной индустриальный институт, работал инженером-механиком, был начальником подвижной службы Бакинского трамвайного парка, на полгода занял пост секретаря райкома.

А в тридцать девятом его назначают наркомом внутренних дел Азербайджана. То, что для этого поста Емельянов был человеком не случайным, показывает его дальнейшая карьера: до пятьдесят третьего — нарком НКВД, министр госбезопасности, министр внутренних дел. Человек Багирова, определенно, а ни Берия, ни Багиров не доверяли серьезных постов тупым подхалимам, бездарям.

Нужно же было как-то высмотреть в молодом инженере будущего профессионала ГБ, сделать на него ставку — и не ошибиться.

В феврале 1940-го Берия, к слову, неплохо почистил Москву от уголовников.

«1. Арестовать и решением Особого совещания НКВД заключить в исправительно-трудовые лагеря сроком до 8 лет нелегально проживающих в Москве и области 5-7 тысяч человек уголовно-преступного элемента.

2. Решением Военной коллегии Верховного Суда СССР расстрелять 300 человек профессиональных бандитов и грабителей, имеющих неоднократные судимости».

Французы, уточним, когда в шестнадцатом году чистили Париж от своих рецидивистов, даже бумажек не писали — просто брали за шкирку и ставили под пулеметы...

Есть, правда, жуткие свидетельства о том, как Берия с Кобуловым уже в Москве самолично охаживали резиновым дубьем безвинных политических узников. Но поскольку это свидетельство исходит от дипломата Евгения Гнедина, веры ему нет ни малейшей. Оный Гнедин — родной сын того самого Парвуса, что служил посредником меж Лениным и германским генштабом. И, подозреваю, скрывал как истинные причины своего ареста, так и те вопросы, что ему задавали на следствии. А сынишку такого папаши наверняка спрашивали о многих интереснейших вещах...

Давайте лучше о войне. Когда она началась, Берия стал членом Государственного Комитета Обороны. Если кто-то запамятовал, этому Комитету до конца войны принадлежала вся полнота власти в стране. Всего восемь человек: пятеро членов (Сталин, Берия, Ворошилов, Молотов, Маленков) и трое уполномоченных ГКО: Вознесенский, Микоян и Каганович. Берия курировал производство вооружений и боеприпасов (позже занимался еще и танковыми заводами), создавал стратегические запасы топлива.

Тот, кто решит, что с его приходом на этот пост повсеместно грянули репрессии, побрели в ГУЛАГ унылые вереницы безвинных наркомов, конструкторов и мастеров, залязгали пыточными клещами суровые следователи, а палачи стрелять устали — крупно ошибется. Обстояло как раз наоборот. Новиков, бывший в те времена замнаркома вооружений, вспоминал впоследствии, когда Берии уже не было в живых и говорить о нем добрые слова было категорически не принято: как только отрасль оказалась под кураторством Берии, аресты заводских работников прекратились.

Вообще, это был тот участок работы, на котором невозможно — просто физически невозможно! — ни отделаться дутыми цифрами, ни заниматься вместо конкретного дела славословиями любимого Сталина. Результаты, как всегда у Берии, были осязаемыми и предельно конкретными: к сорок четвертому году советская военная промышленность опережала Германию по выпуску танков, орудий, минометов, винтовок. В сорок третьем Сталин присвоил Берии звание Героя Социалистического Труда (а этой наградой вождь не разбрасывался, по пустякам не вручал, его собственная звезда Героя Соцтруда была единственной наградой, которую Сталин носил), а вскоре после войны присвоил воинское звание Маршала Советского Союза. Другими словами, высоко оценил личный вклад Берии в Победу.

Напоминаю, помимо нечеловеческой работы в ГКО, Берия еще все военные годы руководил госбезопасностью — разведкой и контрразведкой. И, как уже говорилось, прекрасно себя проявил при обороне Кавказа. К слову, именно он тогда назначил командирами армий двух молодых толковых генералов. Первым был Леселидзе, впоследствии Герой Советского Союза и генерал-полковник, вторым — будущий министр обороны СССР маршал Гречко. Некий профессор Наумов уже в наше время в два счета разделался с Берией при помощи одной-единственной фразы: «Не трудно быть организатором, имея за спиной все финансы, всю промышленность и необъятные ресурсы».

Я представления не имею, которую из наук осчастливил своим присутствием совершенно неизвестный мне Наумов, но порой по одной-единственной фразе можно многое понять о человеке. Наумовское изречение стопроцентно изобличает в нем очередного трепливого интеллигентишку, в жизни рубля не заработавшего — всю жизнь получавшего из кассы за борзое скрипение перышком. Чтобы сделать такой вывод, мне как раз достаточно этой наумовской фразы.

Только никчемная образованщина может полагать, что, имея за спиной финансы, ресурсы и промышленность, можно автоматически стать отличным организатором. Совсем свежий, хотя уже изрядно провонявший пример: относительно недавно, всего-то двенадцать лет назад, премьер-министром новой России назначили незабвенного Егора Гайдара, который, говорят, умел балакать по-аглицки и делал в слове «индифферентный» всего две ошибки. Так вот, у Гайдара как раз были за спиной все финансы, вся промышленность и необъятные ресурсы. А что получилось? Да исключительно то, что словарь русской площадной брани пополнился еще одним ругательством: «Гайдар». Душевный хозяин сейчас так непослушную собаку не обзовет...

Вот, кстати! Производство танков первоначально курировал Молотов — в общем, не самый глупый и бездарный человек в окружении Сталина. Именно у него и были все финансы, все ресурсы, вся промышленность. А танков не прибавлялось! Неплохой партийный аппаратчик, Молотов оказался никудышным организатором производства. Берия его подвинул, взял танкостроение в свои руки, и вместо бесконечных пустопорожних совещаний, с помощью коих Молотов пытался поправить ситуацию, занялся конкретикой. Итог нетрудно предугадать: производство танков выросло «резко».

После войны Берия уже не руководил ни госбезопасностью, ни «внутренними делами», целиком сосредоточившись на ракетно-ядерной программе. Об этом чуть погодя, а пока на краткий миг перепрыгнем к мирной вроде бы и абсолютно нам не пригодной в данном расследовании науке биологии...

Оказывается, еще как она нам пригодится!

Есть в этой науке такое понятие: импринтинг. За этим ученым словом скрывается нехитрое, в общем-то, явление: птенцы некоторых видов, вылупившись из яйца, считают своей родной мамочкой то, на что упадет их первый взгляд. Это может оказаться кто угодно и что угодно: институтский водопроводчик дядя Вася, случайный спаниель, бутылка газировки, черепаха, плакат о противопожарной безопасности... Родная мамочка будет орать до истерики на своем птичьем языке, но, даже охрипнув и умом тронувшись, она не объяснит родимым чадам, кто она такая — чада будут вереницей шлепать за дядей Васей, куда бы он ни шел, отныне и навсегда полагая именно его родительницей. То, что дядя Вася не ест червяков и не плавает с ними в луже, их никогда не будет смущать...

Примерно таких птенцов, прошу пардону, напоминают иные наши сограждане. Вылупившись из яйца, они увидели жирную корявую надпись: «Берия — зладей и полач!» — и уже не в состоянии ни представить, что может быть иначе, ни рассуждать здраво и логично. Даже те, кто часто и много общался с Берией по делам «атомного проекта», рассказывая о его толковом руководстве, о том, как он сплошь и рядом выручал из беды ученых, тут же ритуальной скороговоркой изрекают нечто вроде: «Но он это делал ради дешевой популярности», «Берия вынужден был так поступать ради укрепления своего авторитета». А то и эдак: «Но он, конечно, был грубиян и хам!»

Вот спаянная компания недоброжелателей взахлеб травит крупного физика Кикоина, требуя вышибить его с треском с поста руководителя одного из комбинатов. Обвинения такие, что заворачивает на нечто покруче простого увольнения...

По совету Курчатова Кикоин напрямую обращается к Берии — но не слезную челобитную сочиняет, а отправляет обширную докладную записку, где подробно объясняет, что именно сделал для проекта, что намеревается делать впредь, в чем суть его методов и научного поиска, из-за чего разногласия с коллегами. Берия изучает эту записку подробнейшим образом, сделав массу пометок. Кикоин остается на месте. «Атмосфера вокруг Кикоина резко изменилась: никто теперь не смел разговаривать с ним грубо, резко и оскорбительно...» (журналист В. Губарев). Добавлю: впоследствии Кикоин стал дважды Героем Соцтруда и академиком.

Где тут импринтинг? Да тот же Губарев спешит закончить вышеприведенный абзац сугубо ритуальной фразочкой: «...Никто, кроме Берии». Хотя доказательств и примеров бериевской грубости не приводит никаких, а сам по молодости лет в проекте не работал и с Берией не общался...

Вспоминает академик Харитон: в начале пятидесятых, на комиссии по проверке кадров, Л. В. Альтшулер наболтал что-то, с точки зрения кадровиков, лишнее, и они распорядились убрать его из проекта.

«Ко мне пришли Зельдович и Сахаров, рассказали о комиссии. Я позвонил Берии, тот сказал: „Он вам очень нужен?“ — „Да“, — ответил я. „Хорошо, пусть остается“, — НЕХОТЯ, КАК МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, сказал Берия. Альтшулера не тронули».

Перед нами строгий, можно сказать, научный факт: Берия защитил талантливого ученого от недалеких партийных бюрократов — и выделенные крупным шрифтом домыслы Харитона. Показалось ему, видите ли... При том, что он даже не видел собеседника, лишь голос его в трубке слышал.

По-научному — импринтинг, а по-простому — дурь. Ритуальные пляски. Моментально приходит на ум диалог милиционера и уп-равдомши из бессмертной кинокомедии: «И что же, все эти годы Семен Семеныч Горбунков пьянствовал и, так сказать, морально разлагался?» — «Нет, все эти годы он искусно притворялся порядочным человеком».

Абсолютно так начали нести дурь на Берию после его убийства: к фактам, против которых не попрешь, непременно пристегивали обрядовые поношения, свои собственные домыслы и корявые «соображения». Не сажал и не расстреливал? Так это он дешевый авторитет зарабатывал! Наводил порядок и разбирался по справедливости? Так это он Сталина боялся! Увеличил производство танков? Из холуйского усердия! Кавказ защитил? С перепугу! Бомбу сделал? К власти стремился! Ракеты успешно испытывал? Хотел стать во главе Политбюро! Хотя пистолет или гранату еще можно пронести в Кремль в кармане, если уж задумал припугнуть членов Политбюро и заставить их назначить тебя главным, но пусть мне кто объяснит, как то же проделать с атомной бомбой или ракетой?! Хорошенькая картинка представляется: сидит Берия, развалясь и зловеще поблескивая пенсне, цедит сквозь зубы оторопевшим собратьям по партии:

— Под Арзамасом, меж-прочим, в бункере дюжина атомных бомб складирована... Шэни дада, сообразили, о чем бишь я?

Вскакивает бледный Маленков и орет:

— Сообразили, милостивец! Кто за то, чтоб назначить Лаврентий Палыча генералиссимусом Галактики?

И поднимается лес трясущихся рук. А под столом у Берии в этот момент-девушка! Нет, две! Похищенные и запуганные школьницы! И обе стараются вовсю...

Утрирую, скажете? А вы Сульянова почитайте, если не вывернет...

Да, вот тут мне подсказывают: а как насчет выселения бедных безвинных коренных народов с Кавказа и из Крыма?

Ну, что ответить... Вопрос первый: а вы хорошо помните, сколько народу из этих коренных шастало с винтовочками в тылу Красной Армии, в спину нашим бойцам стреляло и Гитлеру белых скакунов дарило? Вопрос второй: а в других странах славной антигитлеровской коалиции с такими церемонились? Был один англичанин, который во Вторую мировую сбежал в Германию и долго вел пропагандистские передачи по радио, адресованные, понятно, британцам. Исключительно языком молол, ни разу ни в кого не выстрелил. Но все равно, изловивши его после войны, британцы этого козла без всяких слюнявостей взяли да и повесили. За шею, пока не умер...

Давайте сделаем историко-фантастическое допущение. Представим, что летом сорокового, в аккурат когда разгорелась воздушная «битва за Британию» и решительно неизвестно еще, то ли вторгнется Гитлер на острова, то ли нет, в самом центре доброй старой Англии вдруг вспыхнуло восстание в Уэльсе, и горячие валлийские парни в большом количестве бегают с винтовками по горным тропкам, нападая на полицейские участки, армейские автоколонны и правительственных чиновников. Пользуясь непростой ситуацией, вспомнили вдруг, что они, собственно, к англичанам не имеют отношения, совершенно другой этнос, что они были независимыми, и не так уж давно, во вполне обозримой ретроспективе... Одним словом, даешь независимый Уэльс! Англичане, чемодан-вокзал-Лондон!

И как, по-вашему, реагировал бы Лондон? Вы всерьез полагаете, что начались бы дебаты в стенах старейшего в Европе парламента, что благообразные джентльмены со слезой умиления предлагали бы, памятуя о демократии и прочих «хабеас корпус», отпустить Уэльс восвояси и устроить по этому случаю вечеринку с фейерверком и девочками?

Вы полагаете, дело ограничилось бы «выселениями» валлийцев куда-нибудь на суровые климатом Оркнейские острова (ихнюю Сибирь)?

Если так, вы хреново знаете английскую историю — или совершенно запамятовали, как доблестные британские «красные мундиры» вели себя не только в Индии, но и в соседней Ирландии, населенной, вообще-то, белыми людьми... Напомнить, кто концлагеря придумал? То-то...

Люблю я вот уже сорок лет пылкой и беззаветной любовью великого писателя земли британской Артура Конан Дойля. Одной его книги у меня в библиотеке нет и не будет — той, что носит название «Англо-бурская война». Почитайте, может, и поймете причины...

Вернемся к Берии. Ради исторической объективности следует уточнить, что порой он и в самом деле бывал с людьми невероятно груб. Да что там, расстрелом грозил, открытым текстом, в каторгу упечь грозился...

Вот примеры. Весной сорок второго на одном из Ижевских военных заводов объявился вдруг генерал-лейтенант госбезопасности Ткаченко, с помпой отрекомендовавший себя в качестве личного представителя товарища Берии. И через несколько дней, потоптавшись по заводу, принес уже упоминавшемуся замнаркома Новикову целый манифест: он, дескать, выявил вредителей, которых нужно немедленно репрессировать, а директора завода, как слабого работника, необходимо немедленно от работы освободить. И так далее, и тому подобное, вплоть до «ценных творческих указаний» самому Новикову.

Новиков открытым текстом (а как же страх перед всемогущими бериевцами»?!) объявил: чушь вы лепите, товарищ генерал-лейтенант, уж простите на худом слове...

Ткаченко шуранул свои ценные соображения в столицу, Берии. Берия позвонил Новикову, расспросил, как там на самом деле дела обстоят, а потом потребовал к телефону Ткаченко.

И вот тут-то, точно, рванулись из трубки семиэтажные маты — в адрес «личного представителя». Берия кричал, не выбирая выражений: «Я зачем тебя (многоточие) к Новикову послал — помогать или шпионить? Кляузы разводить (многоточие)? Я тебя за такие бумажки (многоточие) расстреляю!»

И выполз генерал из кабинета, едва живой от ужаса. И смылся с завода тихонечко, как варенье с клеенки, а там и вовсе из Ижевска исчез...

Пример номер два. Берия, в присутствии многочисленных свидетелей, распекает некоего проштрафившегося Н., совершенно недвусмысленным образом:

— Запомните, товарищ Н., у нас в тюрьме места много!

Кто таков Н.? Видный ученый, известный конструктор, директор завода?

Да ничего подобного. Очередной бюрократ, генерал МГБ, который не обеспечил то, что должен был обеспечить... (В тюрьму его, Берия, кстати, так и не посадил).

Все прочие «примеры хамства и палачества» Берии — того же разряда. Либо речь идет о тупых чиновниках, на которых не грех и рявкнуть, либо...

Вот вам очередная леденящая кровь история про то, как Берия едва не изничтожил писателя Фадеева — самим Фадеевым рассказанная. Поссорились они однажды с Берией у последнего на даче, хлопнул дверью Фадеев и побрел домой пешочком по подмосковному лесу. И тут, как в фильме ужасов, увидел машину, явно отправленную с дачи ему вдогонку: «Я понял, что эта машина сейчас собьет меня, а потом Сталину скажут, что я был пьян». Но не так-то прост Фадеев! Спрятался в кустах, дождался, когда проедет зловещая машина, а потом добрался пешочком до автобусной остановки.

Поведавши этот ужастик, наш добрый друг Млечин, к сожалению, не уточняет, какого цвета была машина. Черного, разумеется! Как ночь! А повдоль дверец светящейся краской выведено: «Фадеев, тебе кирдык!» И мертвые с косами из окон...

Ну, что тут скажешь? Отчего-то впоследствии товарищ Берия так и не причинил товарищу Фадееву никаких неприятностей — не то чтобы машиной сбивать вторично, даже выдолбленную тыкву со свечкой внутри под окно не подсовывал. А это позволяет предположить, что машину послали исключительно затем, чтобы отыскать в ночном мраке пьянющего главу всех советских писателей и отвезти домой, пока в болото не зарюхался. «Понял» он, видите ли, что машина его непременно сбивать будет. Слыхивали мы, писатели помоложе, от зубров, как глушил водяру тов. Фадеев, стахановец по этой части, и как чертей потом гонял шваброю...

А вот что сморозил в своих воспоминаниях академик Сахаров: «Он (Берия. — А. Б.) подал мне руку. Она была пухлая, чуть влажная и мертвенно холодная. Только в этот момент я понял, что говорю с глазу на глаз со страшным человеком. До этого мне это не приходило в голову, и я держался совершенно свободно».

Извините, но такое я комментировать отказываюсь решительно — даже матерно...

Между прочим, другой академик, физик, один из создателей атомной бомбы, трижды Герой Социалистического Труда (значит, не особенный дебил?!) Я. Б. Зельдович, когда выпустили после смерти Сталина «врачей-убийц» и посадили на их место их же следователей, сказал Сахарову:

— А ведь это наш Лаврентий Павлович разобрался!

«С гордостью сказал», вспоминал Сахаров. Обратите внимание на слово «наш». Кто-то там чирикал, что все ученые поголовно, светлые прогрессивные умы, Берию боялись и ненавидели? А впрочем, писал же академик Александров (в свое время игравший в «атомном проекте» не более чем девятую-десятую скрипку), что Берия намеревался прислать за новехонькой атомной бомбой своих доверенных генералов, чтобы отвезли ее в Москву и пугали там соперников Берии на пути к власти! Серьезно, я не шучу! Именно так и писал, почитайте Губарева...

Академик Петросьянц оставил вполне объективные воспоминания: «Среди всех членов Политбюро и других высших руководителей страны Берия оказался наиболее подготовленным в вопросах технической политики и техники. Все это я знал не понаслышке, а по личным контактам с ним, по многим техническим вопросам, касавшимся танкостроительной и ядерной тематики. В интересах исторической справедливости нельзя не сказать, что Берия, этот страшный человек, руководитель карательного органа нашей страны, сумел полностью оправдать доверие Сталина, использовав весь научный потенциал ученых ядерной науки и техники, имевшийся в нашей стране. Он придал всем работам по ядерной проблематике необходимые размах, широту действий и динамизм. Он обладал огромной энергией и работоспособностью, был организатором, умевшим доводить всякое начатое им дело до конца. Часто выезжал на объекты, знакомился с ходом и результатами работ, всегда оказывал необходимую помощь и в то же время резко и строго расправлялся с нерадивыми исполнителями, невзирая на их чины и положение. В процессе создания первой советской атомной бомбы его роль в полном смысле была неизмеримой».

Характеристика, как видим, самая положительная. Но насколько же въелись в мозги иные штампы! С одной стороны — в «интересах исторической справедливости». И тут же, ритуальной скороговоркой: «страшный человек», «руководитель карательного органа»... С какой стати тут «карательный орган» приплетен? Не имел к ним Берия уже никакого отношения, сколько можно повторять...

И, наконец, о девушках. О бедных жертвах бериевской похоти. Ну как же, два дюжих полковника ловили их средь бела дня, привозили в особняк, и там Берия, как неопровержимо доказал Сульянов, непременно прикусывал бедняжкам правую грудь... И заставлял складывать губки буквой «О»...

Простите меня, хама и пошляка, за нижеследующий абзац. Ни в коем случае не читайте его несовершеннолетним вслух. Экскьюзми, пардон муа, пшепрашем паньство... Но я уверен, что полит-генералу Сульянову никогда в жизни ни одна фемина не делала минет. Иначе не писал бы таких дуростей. Знал бы, что не в сложенных буквой «О» женских губках тут секрет технологии. Хоть бы разобрался сначала в вопросе, теоретик...

А если без циничных шуток — накиньте пальтецо, если вы москвич, и прогуляйтесь на Малую Никитскую улицу. А если вы иногородний, все равно, при возможности на означенную улицу загляните. Не помню номера, но найти легко: там теперь посольство Туниса.

Когда-то именно это был «особняк Берии», гнездо разврата. Посмотрите сами на этот дом, только непременно учитывайте: кроме самого Берии, там обитали его жена, сын с женой и детьми, а также некоторое количество прислуги и охраны.

Еще раз присмотритесь к небольшому дому.

А теперь представьте, что именно сюда и привозили тех самых «несчастных школьниц». Ага! Хорошенькая картинка: за столом ужинает семья в полном составе, в это время через столовую два зверообразных гиганта, полковники Саркисов и Надорая, волокут мешок. Из мешка торчат брыкающиеся девичьи ножки и слышен отчаянный визг: мол, умру, но ни поцелуя без любви...

— Это что, бабушка? — живо интересуется крохотная внучка Лаврентия Павловича.

— Кушай кашку, маленькая, — бровью не поведя, отвечает ему бабушка, она же законная супруга Лавр. Пав. — Это дедушка опять со школьницами балует...

И все они мирно продолжают орудовать ложками, чинно отставляя мизинчик, а за стеной Берия, аки сатир, пользует очередную пленницу. И ведать не ведает, сатрап, что в этот миг, вдобавок ко всем напастям, его мысли еще и считывает за пару тысяч верст белорусский вьюнош Сульянов...

Кто-нибудь верит?

И вообще, было ли у Берии время при такой загруженности работой еще и часами болтаться по улицам, приглядываясь к правой груди встречных школьниц?

Нина Берия гораздо позже заявила: по ее глубокому убеждению, все перечисленные в «донжуанском списке» женщины были не любовницами Лаврентия, а агентами. Коли уж речь идет о твердом профессионале «невидимого фронта», каким, безусловно, был Берия, это весьма похоже на правду. Использовать в массовом порядке женщин в качестве информаторов разведка начала с тех самых пор, как только появилась на свет. Очень уж эффективный источник и инструмент...

И наконец, вовсе уж пикантный факт. Еще несколько лет назад появилась публикация, в которой утверждалось, что список женщин, в изнасиловании которых якобы признался Берия, почти полностью совпадает со списком фемин, в связях с которыми (правда, без изнасилования) за пару лет до того уличили генерала Власика!

Если это правда, и без того грязное дело становится вовсе уж абсурдистским театром. И позволяет сделать вывод: те, кто устраивал комедию под названием «следствие и суд над Берией» поленились изобретать что-то новое и вытащили список баб из дела Власика, полагая, очевидно, что оба дела останутся засекреченными навсегда...

Собственно, а откуда этот список вообще взялся? А его надиктовали телохранители Берии Саркисов и Надорая, пребывая в тюрьме (отмечу: совершенно непонятно, за что). Их попросили, и они составили список двух сотен «жертв сатрапа»...

Какая-нибудь вера таким показаниям будет? Учитывая ситуацию в стране? Что до меня, то я не сегодня и не вчера сталкивался со свидетельствами людей из МГБ, которых военные, выбивая нужные показания насчет Берии и близких ему людей, пытали электротоком (дело это нехитрое, для него не нужно специальной техники, достаточно обычного полевого телефона)...

Чтобы лучше понять, что же произошло в стране, кто и почему строил заговор против Берии, нам нужно всего-навсего обстоятельно рассмотреть, что же сделал Берия за те 112 дней, когда после смерти Сталина занимал посты заместителя Председателя Совета Министров и министра МВД (куда вошло и МГБ). В этом и ключик...

Начал он с того, что создал следственную группу по пересмотру «дела врачей», дела арестованных сотрудников МГБ, евреев по национальности, которых обвинили в создании подпольной сионистской организации, а также сидящих по «мингрелському делу» и «делу авиа-прома» (насчет последнего — лично я с действиями Берии категорически не согласен. Новикову с Шахуриным за все, что они наворотили, следовало сидеть и дальше, пока плесенью не зарастут...)

Уже через две с лишним недели в газетах появилось постановление Президиума ЦК о фальсификации «дела врачей», реабилитации всех оклеветанных и привлечении к уголовной ответственности следователей. Именно гласность, публикация в газетах крайне рассердила как партийцев, так и чинов МВД. Секретарь ЦК Шалин будет сокрушаться после убийства Берии, на пленуме: «Как выяснилось, их арестовали неправильно. Совершенно ясно, что их надо освободить, реабилитировать, и пусть себе работают. Нет, этот вероломный авантюрист добился опубликования специального коммюнике министерства внутренних дел, этот вопрос на все лады склонялся в нашей печати, и так далее... Ошибка исправлялась методами, принесшими немалый вред интересам нашего государства. Отклики за границей тоже были не в нашу пользу...»

Иными словами, партийный сановник не видел ничего необычного в том, что о мнимых преступлениях «врачей-вредителей» долго и увлеченно трубили по всей стране и партийные газеты, и партийные пропагандисты, но вот выпустить облыжно обвиненных следовало по-тихому, без малейшего шума...

Но это будет позже, а пока что тот самый Президиум ЦК вынужден под давлением Берии принять резолюцию: «Одобрить проводимые товарищем Берией Л.П. меры по вскрытию преступных действий, совершенных на протяжении ряда лет в бывшем Министерстве госбезопасности СССР».

Организовавший убийство Михоэлса Огольцов [1] по приказу Берии арестован и посажен. Арестовывают и увольняют других костоломов, мастеров липовых дел. Берия издает приказ о запрещении применять к арестованным какие бы то ни было меры принуждения, ликвидирует организованные в Лефортово и внутренней тюрьме МГБ пытошные, а все орудия пыток велит уничтожить. Ставит вопрос о ликвидации внесудебного Особого совещания (что пытался сделать уже дважды, в 1938-м и 1945-м). И, главное, Берия оказался настолько неосмотрителен, что к партийцам просочились достоверные сведения: готовится арест бывшего министра госбезопасности, коммунистического функционера Игнатьева. Того самого, что предельно странно вел себя в истории с инсультом Сталина...

Меж тем Берия начинает по крупному разбираться с ГУЛАГом. Немалое количество «строек века» (вроде туннеля на Сахалин под Татарским проливом) замораживается. Особо отмечу: часть этих проектов Хрущев все же распорядился продолжать, но ни один из них не принес реальной выгоды, одни убытки...

Из МВД, из ГУЛАГа убирают все и всяческие хозяйственные предприятия, передавая их гражданским министерствам — по профилю. Металлургию — Министерству металлургической промышленности, прииски — Министерству геологии, и так далее. Сами уголовные лагеря предполагается передать министерству юстиции (что было проделано всего пару лет назад). В ведении МВД, по плану Берии, должны остаться только лагеря для политических. Поскольку настоящие политические преступники все же существуют: иностранные диверсанты (их к нам в сороковые с парашютами скинули немало), военные преступники, бывшие полицаи и прочая отнюдь не безвинная сволочь.

По «бериевской» амнистии на свободу вышли миллион двести тысяч человек — осужденные на малые сроки, за незначительные преступления, женщины, имеющие детей до 10 лет, беременные, пожилые, больные. Профессиональные уголовники и при этом раскладе амнистии не подлежали.

В то время в СССР существовали паспортные ограничения для бывших заключенных — их не могли прописать в так называемых «режимных» местностях. А это — 340 «режимных» городов, регионов, железнодорожных узлов, а также пограничная зона вдоль всей границы страны шириной от 15 до 200 километров, на Дальнем Востоке — до 500 и более километров. «Режимные местности» — это целиком Закарпатская, Калининградская и Сахалинская области, Приморский и Хабаровский края, Камчатка. Берия приводил точные цифры: за последние 10 лет по судимости получили паспортные ограничения 3 миллиона 900 тысяч граждан, которые после отбытия наказания не могут вернуться на прежнее место жительства, к своим семьям.

И предлагал все паспортные ограничения упразднить. 20 мая 1953 г. вышло соответствующее постановление.

(«Я от радости выл и землю грыз», — рассказывал мне лет двадцать назад один из тех, кто благодаря Берии смог вернуться к жене в Калининград. При нем о Берии никто не смел сказать худого слова.)

Да, к вопросу об антисемитизме. Берия не только освободил мнимых «сионистов» и «вредителей» и предал эти дела гласности, но восстановил Еврейский театр и разрешил вновь издавать газеты на идише. Хрущев же (еще при жизни Берии), пользуясь своим положением как секретаря ЦК, разослал в низовые парторганизации закрытое письмо, где категорически требовал не комментировать публично газетные сообщения о реабилитации осужденных, ни при каких условиях не касаться на партийных собраниях темы антисемитизма. Вроде бы ясно, кто есть кто? Но отчего-то Берию до сих пор частенько записывают еще и в «жидоеды»... Ссылаясь на компетентное мнение Хрущева. И забылось как-то, что сразу после убийства Берии Никита Сергеевич погнал грязную волну, о которой подробнее — чуть погодя...

Потом Берия принялся за оборонную промышленность. Была там милая привычка: тратить казенные деньги без счета, без сметы, без расчетов. Просить елико возможно больше, а потом еще и еще. С этой практикой Берия покончил самым решительным образом — что, замечу, моментально восстановило против него иных «капитанов производства», привыкших получать, сколько попросят...

И принялся за партийных функционеров, которых Игнатьев во множестве напихал на Лубянку. Один из изобиженных вспоминал потом, как их, несколько человек, вызвал Берия и грубо заявил: «Ну что, засранцы, вы чекистского дела не знаете. Надо вам подобрать что-нибудь попроще».

Этот бедолага — недавний секретарь Тульского обкома Лялин, вознесенный Игнатьевым в одночасье на пост заместителя начальника главка МГБ. Берия его (вот садист!) отправил в Горький, всего-то замещать начальника областного управления. А следом освободил от должности Миронова, заместителя начальника военной контрразведки. Потому что товарищ Миронов совсем недавно был секретарем Кировоградского обкома и в военной контрразведке понимал не больше, чем Хрущев в сельском хозяйстве. Миронов покатил в Киев заместителем начальника особого отдела тамошнего военного округа. Его коллега, бывший секретарь Херсонского обкома Алидин, попавший под ту же мельницу, слетел с высокого поста в захудалый отдел, занимавшийся ссыльнопоселенцами (которых к тому времени почти что и не осталось). В общем, немало подобных «спецов» лишилось теплых мест и генеральских погон. Впоследствии Берии партийцы и это припомнили — как «избиение надежных партийных кадров, призванных укреплять госбезопасность».

И, наконец, Берия чуть ли не в полный голос повторяет то, о чем говорил Сталин на самом засекреченном Пленуме ЦК — все хозяйственные вопросы следует решать в Совете Министров, а партия должна ведать лишь пропагандой и кадрами (напоминаю, исключительно своими собственными!)

Как и Сталин, Лаврентий Павлович просто не мог после таких заявлении остаться в живых...

Но он продолжал действовать. Занялся Западной Украиной и Прибалтикой, требуя прекратить там огульные репрессии, шире использовать в республиках национальные языки и национальные кадры. Требовал, чтобы в Белоруссии и Молдавии среди руководящих работников появились, наконец, белорусы и молдаване.

Впоследствии эти его действия назовут «потворством националистическим элементам»...

Весьма неплохо показал себя Берия и во внешней политике — хотя раньше ему заниматься этой областью практически не приходилось. Вот только все его новшества в корне отличались от тех методов, что предлагали партийцы...

Для начала он послал своих представителей в Югославию, с которой рассчитывал вновь наладить нормальные отношения, благо Белград охотно шел навстречу.

Потом вплотную занялся ГДР. Там любимец советских партийцев Вальтер Ульбрихт пожарными темпами строил социализм так, что в ЦК слезы роняли от умиления: всех крестьян загнал в колхозы, всех недовольных отправил в концлагеря, производство предметов потребления сократил, насколько мог, а тяжелую промышленность, наоборот, развивал ударными темпами. Не привыкшие к столь глобальным реформам немцы начали бастовать, загремели выстрелы, пролилась кровь...

По инициативе Берии комиссия Совмина СССР (а не ЦК!) вынесла постановление, по которому следовало прекратить все эти большие скачки, ужимки и прыжки — курс на форсированное строительство социализма признать неправильным, распустить те кооперативы (колхозы), что были созданы принудительно или признаны нежизнеспособными, сохранить частный сектор в экономике ГДР, пересмотреть дела репрессированных... КПСС от этих реформ была отстранена, а сторонники Берии в руководстве ГДР начали выправлять положение. После убийства их, как «агентов Берии», снимут со всех постов, к штурвалу вновь вернутся деятели типа Ульбрихта, рабочие забастовки Хрущев окрестит «контрреволюционным путчем» и «фашистской провокацией»...

Берия пошел даже дальше. Он предложил вообще отказаться от превращения ГДР в «бастион социализма», объединить Западную и Восточную Германию в единое государство, демократическое, миролюбивое и нейтральное!

Здесь нет и тени утопии. Потому что именно такой вариант был успешно применен в Австрии. В 1955 г. четыре державы-победительницы вывели оттуда свои оккупационные войска, и Австрия стала нейтральным государством, не присоединившимся ни к Варшавскому договору, ни к НАТО. В каковом качестве и пребывает вот уже пятьдесят лет.

По косвенным данным, Берия успел предпринять даже какие-то действия в этом направлении. Что-то было. Какие-то операции велись под надежной крышей — Главного управления советским имуществом за границей при Совете Министров СССР. Я не в силах отделаться от впечатления, что именно эту контору и использовала как прикрытие та личная разведка Сталина-Берии, в чьем существовании большинство исследователей уже не сомневается.

ГУСИМЗ — интереснейшая организация... А. Сухомлинов, автор большой и обстоятельной книги о странностях «дела Берии», человек осведомленный, бывший военный прокурор, так и пишет: «Чем занималось это управление, понять сложно». И тут же дает перечень тех, кто там засветился: Меркулов, Деканозов, Влодзимирский, Амаяк Кобулов.

Другими словами, ближайшие сотрудники Берии, асы госбезопасности и талантливые управленцы! Что они там делали? Уж безусловно, не карманы золотишком набивали и не станки по репарациям вывозили — не того полета орлы... Более всего это напоминает резидентуру, но не обыкновенную, учитывая «списочный состав», а особо важную, для серьезнейших дел предназначенную...

Подробности, увы, неизвестны. Точно так же, по совершенно непонятным мне причинам, из поля зрения не только историков и журналистов, но и всей нашей страны, такой падкой на сенсации, совершенно изгладилось существование некогда Наркомата (а впоследствии и министерства) государственного контроля. За все перестроечные годы, богатые на мнимые и реальные сенсационные разоблачения, об этой организации не написано практически ни словечка! Как не бывало ее... А меж тем это была могучая, наделенная широчайшими правами надзорная контора с обширными полномочиями, отличавшаяся от МВД только тем, что сама никого не арестовывала. Профильтрована обладателями золотых погон с разнообразнейшими кантами, каждый второй — с воинским званием, а у каждого первого в шкафу, кроме цивильных костюмов, еще и китель в уголке висит.

И — ничего! О наркомате-министерстве госконтроля, повторяю, не написано ни строчки за последние пятнадцать лет, о его существовании забыли вообще, разве что порой поминают в качестве руководителей Мехлиса и Меркулова, но вновь без малейших подробностей. Пару недель назад, перерыв свою немаленькую библиотеку, я вдруг с несказанным удивлением обнаружил, что не могу даже установить, когда это министерство перестало существовать официально, какова дальнейшая судьба его начальства и высшего слоя руководителей. Не могу привести хотя бы крохотного, малозначительного примера из его деятельности. Некая тотальная информационная блокада, дымовая завеса, стена.

Причины мне, повторяю, непонятны. Но я давно подметил тенденцию: если Хрущев и его банда что-то старательно вычеркивали из истории, то под густым слоем черной краски непременно обнаруживалась потом масса интереснейших вещей. Когда-нибудь, выбрав время, непременно займусь историей Госконтроля. Чует мое сердце, что сенсаций там покоится множество...

Вернемся к Берии. К его ста двенадцати дням. Во-первых, совершенно ясно, что все эти реформы, преобразования и новшества никак не могут оказаться результатом пусть талантливой, но импровизации. Чересчур уж они обширны, чересчур серьезны, слишком многое переворачивают в жизни страны, чтобы быть импровизацией. Буквально по каждой из этих тем нельзя принимать решение с бухты-барахты, посредством вдумчивого гляденья в потолок и задумчивого почесыванья подбородка. Каждое из этих дел требует серьезной предварительной подготовки и вороха бумаг — аналитических записок, статистических сводок, написанных специалистами обзоров, словом, бумажного многотомья. Берия, опытнейший управленец, явно озаботился всем этим заранее. Какие-то наметки просто обязаны были появиться еще при жизни Сталина... и Сталин, не упускавший из виду ничего, что происходило в государстве (и, наверняка, располагавший системой личной разведки, хотя и не такой, какой ее изобразил Суворов в «Контроле») не мог не знать, что такая работав ведется. Так, может, правы те, кто считает, что Берия осуществлял то, что было им разработано совместно со Сталиным в последние годы жизни вождя?

И тут возникают недоуменные, трагически-надрывные вопросы: отчего он был так беспечен? Он ведь не мог не понимать, что отстраняемые от всякой власти партийные бонзы будут боротъся! Речь ведь идет о том, кому властвовать на одной шестой части суши!

Я не в состоянии сейчас понять этой загадки. Быть может, Берия попросту всецело верил кому-то, кому никак не следовало верить, а этот Икс его предал? Другого объяснения я не в состоянии придумать. Он вел себя так безмятежно и спокойно, словно уверен был стопроцентно, что его планам никто и ничто не в состоянии помешать, что партия добровольно откажется от необъятной власти...

Трудно гадать, что ждало бы страну, если бы Берия остался на своем месте и проводил реформы в прежнем направлении. Одно ясно: это была бы совершенно другая страна и совершенно другая действительность. Отнюдь не та, которую мы старательно изучали в школе. Слишком многое проходило бы иначе — и оторвите мне голову, но всем от этого стало бы только лучше.

Кроме «ленинской партии», обреченной заниматься лишь пропагандой, то есть писанием газетных статеек и чтением лекций. Без права надзирать, контролировать и распоряжаться это было бы что-то вроде общества «Знание» (люди постарше его помнят). Кучка занудных лекторов, ни на что не способных влиять... Смешная и чудаковатая фирмочка, к которой относились бы наверняка покровительственно и свысока все деловые и думающие люди.

Мне довелось немало общаться в свое время с работниками райкомов КПСС — не болтунами, а теми, кто занимался реальным делом в сельском хозяйстве и промышленности. И я прекрасно помню тенденцию: эти люди (управленцы, пахари, работяги, надо отдать им должное!) даже перед посторонним не особенно-то и скрывали своего пренебрежительного и насмешливого отношения к тем своим собратьям, что занимались исключительно идеологией, пропагандой и агитацией, то есть бесцельным сотрясением воздуха, фабрикацией унылых, идейно выдержанных заклинаний. Именно в этой среде я, сопливый двадцатипятилетний корреспондент обкомовской газеты (попавший на этот пост прямиком из грузчиков аптечного склада) впервые услышал (разумеется, с оглядочкой, чуть ли не на ухо) отзывы о высочайше запрещенном к упоминаниям Берии как о великолепном управленце. Восемьдесят первый год, ага. И я прекрасно помню, как меня тряс за лацкан подвыпивший седой осетин, крича со всем горским темпераментом: «Что ти панимаешь, маладой? Тибе наговорил дури лысый жоп Никита, ва! Лаврэнтий был гениальный строитель, да!»

Он когда-то работал с Багировым — кажется, по нефти. Многое из того, что он рассказывал, не умещалось тогда у меня в голове (импринтинг, господа мои, импринтинг!), но теперь я понимаю, насколько он был прав... И совершенно по-другому отношусь к его вскрику, чуть ли не стону: «Хотя бы помните нас!»

Чтобы вас помнили, генерал, пусть даже не по именам, а как одну бешеную рать, сгоревшую на взлете посреди громадья незаконченных дел, я и написал эту книгу. Из прошлого, сквозь лязг гусениц хрущевских танков, грохот пистолетных выстрелов в кабинете заместителя министра внутренних дел Украины и вой идеологических гиен к нам наконец-то начинает прорываться запоздалый призыв: «Хотя бы помните нас!»

Но это — лирика. Вернемся к суровой реальности, к самой загадочной дате советской истории — 26 июня 1953 г.

В этот день с Лаврентием Павловичем Берией что-то произошло.

По официальной версии, которой нынче веры не больше, чем сказкам барона Мюнхгаузена, злодей Берия, старательно готовивший переворот и взятие полной власти, был арестован в Кремле Хрущевым, маршалом Жуковым и верными им офицерами, отвезен на гауптвахту и посажен на нары. После длившегося несколько месяцев следствия, в ходе которого Берия сознался во всех мыслимых преступлениях против партии, он был судим и расстрелян. А вслед за ним та же заслуженная кара постигла его гнусных сообщников, мало того, что готовивших переворот, но еще и набравшихся наглости шпионить за партийными руководителями...

Легко догадаться, что именно такие намерения и вызвали у партийных товарищей приступ невероятной злости. По сравнению со столь злодейским замыслом вовсе уж безобидно смотрелась идея Берии учредить в республиках свои ордена для награждения особо отличившихся деятелей науки и культуры: в Грузии, например — Шота Руставели, в Узбекистане — Алишера Навои.

В самом деле, что это за поползновения?! Партия имеет право контролировать всех и вся, а ее саму никто не имеет права контролировать! Мало ли, что в Конституции ни словечка не написано насчет права партии не только на тотальный контроль, но вообще на руководство чем бы то ни было! Мало ли, что Сталин говорил перед смертью — в маразме пребывал вождь, ясное дело!

На местах бериевские опричники распоясались несказанно. Вот что потребовал от своих подчиненных министр внутренних дел Украины Мешик (между прочим, вовсе не член «бериевской команды»): начальники управлений должны ему сообщать «о недостатках работы партийных органов в колхозах, на предприятиях, в учебных заведениях, среди интеллигенции и среди молодежи». Это какие такие недостатки могут быть в работе партийных органов?! Если и встречаются отдельные недоработки, их покритикуют в узком партийном кругу, чтобы не ронять перед массами авторитет партии...

Заместитель Мешика Мильштейн не лучше — в открытую говорит своим подчиненным, что партийные органы теперь не будут вмешиваться в работу органов, «назначенцев» своих в органы пихать не будут, вообще ни во что не будут вмешиваться... Сатрап! Вон что у них на уме!

В общем, ГБ злодейски шпионит за неприкасаемыми прежде партийными органами. И нахально доносит в Москву о высосанных из пальца прегрешениях. Вот, скажем, секретарь Львовского обкома партии Сердюк присмотрел для себя и своего семейства уютный особняк в центре города. Там, правда, размещается детский сад МВД, но кого это колышет, если речь идет о том, что секретарю нужно улучшить жилищные условия? Убрались бы из дома по-хорошему, бериевские подручные, но нет — настучали в Москву, что у детишек дом отбирают, и Москва товарищу Сердюку по ушам чувствительно стегнула... Это что ж за произвол в стране начинается, партийцы добрые?!

Вот теперь уже не остается никаких сомнений, что Берия — агент империализма и готовит заговор. Только наймит Антанты и заговорщик может покуситься на святая святых — власть партии. Пора, ребята!

А то ведь вот-вот арестуют Игнатьева вслед за СТОЛБЦОВЫМ, И он такого может наговорить следователям...

И партийные волки бросаются на добычу, целя в горло.

Как ни старались впоследствии критиканы и разоблачители монстра по фамилии Берия, не смогли привести ни единого, самого крошечного фактика, который сошел бы за хлипкое доказательство того, что Берия и в самом деле готовил переворот. Хотя бы показания старшины МТБ, которому поручили кинуть с пятого этажа кирпичом в Хрущева. Хотя бы признания лейтенанта того же ведомства, которому Берия приказал проколоть шины автомобиля Маленкова... Нет ничего!

Зато существуют вороха достовернейших свидетельств другого рода «как выступили армейцы. Москва забита танками и бронетранспортерами, артиллерийские полки выдвигаются, получив задачу обстреливать Москву, приведены в боевую готовность самолеты, на которых установлены прицелы для стрельбы по наземным целям. Сгоряча даже велят командиру соединения фронтовых реактивных бомбардировщиков „Ил-28“ бомбить Кремль в случае чего. Едва ему удается втолковать, что, если его часть поработает, то снесет не только Кремль, но всю столицу...

Разворачивается комедия под названием «арест Берии».

Впрочем, это не комедия, а чистейшей воды беззаконие. Никита Хрущев, пусть он хоть трижды секретарь ЦК, не имеет в этом качестве права арестовать не то что Берию, но слесаря из ЖЭКа. И с какого такого перепугу маршал Жуков, даром что заместитель министра обороны, получил право «арестовать» заместителя председателя Совмина, министра внутренних дел?! И уж вовсе никакого права кого бы то ни было арестовывать (кроме своих непосредственных подчиненных) не имеет та офицерская шобла, которую Жуков притащил с собой в Кремль: генералы и полковники из службы ПВО Московского военного округа. Не говоря уж о том, что депутат Верховного Совета СССР Берия обладает депутатской неприкосновенностью...

Если это арест, то где ордер прокуратуры? А нету... До сих пор не сыскалось (и никогда уже не сыщется) паршивого клочка бумажки, способного сыграть роль ордера на арест...

Короче говоря, употреблять в отношении происшедшего слово «арест» — совершеннейшая глупость. Именовать это нужно иначе: группа военных, незаконно проникшая в Кремль, захватила одного из высших руководителей государства и, угрожая оружием, вывезла оттуда, незаконно удерживая на подземном командном пункте МВО...

Во всем мире такие забавы именуются коротко и недвусмысленно — переворот, путч...

Или его никто не «арестовывал», никуда не вывозил?

Похоже, именно так и обстояло. Существует хорошо аргументированная версия, что Берия был в тот день застигнут врасплох и убит на месте. Не исключено, что вовсе не в Кремле, а в том самом разнесчастном особняке, который впоследствии объявили гнездом разврата. Серго Берия вспоминал, что ему сообщили о перестрелке у особняка — и, приехав туда, он обнаружил бронетранспортеры во дворе, увидел разбитые пулями окна, и охранник успел ему сказать, что на носилках только что вынесли укрытый брезентом труп...

Кто-то может от этого свидетельства откреститься по причине личной заинтересованности сына Берии. Но уже гораздо позже Ю. Мухин, разговаривая с бывшим министром нефтяной промышленности Байбаковым, посреди мирной беседы вдруг спросил в лоб: мол, знали ли вы на Пленуме ЦК того самого 26 июня, что Берия уже мертв? И Байбаков проговорился: знал...

Сразу несколько дотошных исследователей проанализировали рассказы участников «ареста Берии». И пришли к выводу: все врут!

Участники все, как один, в показаниях путаются, полностью противоречат друг другу. Невозможно точно установить, на каком именно заседании был арестован Берия — Совмина или Президиума ЦК? Невозможно точно установить, как происходил «арест» — «участники» рисуют совершенно разные картины. Что до Хрущева, то он один выдвигал в разное время несколько версий происшедшего, противореча сам себе. Это давно подметили и зарубежные авторы, в симпатиях к Берии не замеченные...

Это было убийство, а не «арест». Байбаков вообще-то откровенно вильнул. Мухину он сказал, что знать ничего не знал, но тут же добавил: «Факт в том, что он оказался убитым».

По-моему, это и означает: «знал»...

В самом деле, «арестовывать» Берию было чересчур опасно. Его заместитель по войскам генерал Масленников располагал нешуточной военной силой. Командующий Московским военным округом Артемьев считался «человеком Берии» (как и некоторые другие армейские генералы и даже маршалы). Генеральный прокурор СССР Сафонов — добросовестный служака сталинской школы, вовсе не склонный гнуться перед партийцами и выполнять их противоречащие Конституции и закону «указания». Словом, существует реальная опасность, что Генеральный прокурор переворот ни за что не поддержит, войска МВД вмешаются и наведут порядок, и всем замешанным в заговоре придется отвечать по серьезнейшей статье, где в качестве наказания значится одна-единственная мера — высшая...

Огромная сила, имевшаяся в распоряжении Берии, могла быть нейтрализована одним-единственным возможным способом: убийством на месте. При том, что партийцы прекрасно знали: никакого «заговора Берии» нет...

А потому нет сомнений, что Берию убили сразу. Поведение его ближайших сотрудников после этого как раз и доказывает, что никакого заговора не было. Потому что никто из высокопоставленных чинов МВД так и не предпринял никаких действий.

С нормальными заговорами обстоит совершенно иначе. Сплошь и рядом ликвидация или арест кого-то из организаторов лишь заставляет остальных — по инерции или ради выживания — запускать механизм.

Возьмем декабристов. Северное общество: о заговорщиках известно заранее и срочно приняты контрмеры, диктатор восстания Трубецкой слинял со своего «руководящего поста» — но все равно, замешанные в мятеже второстепенные лица прилежно выполняют намеченный план, и их полки все же выступают...

Южное общество: то же самое. Глава заговора Пестель уже арестован, часть руководителей спраздновали труса и отказались поднимать войска, но несколько офицеров все же выводят Черниговский полк и пытаются действовать по-задуманному...

Заговор против Гитлера в июле сорок четвертого: с самого начала все пошло наперекосяк, бомба фюрера не прикончила — но раскрученную махину уже не остановить, и генералы-заговорщики вводят в Берлин танки, а во Франции армейцы арестовывают гестаповцев и сотрудников СД.

И подобных примеров — множество. Меж тем после убийства Берии абсолютно все высокопоставленные, лица, которых можно назвать «командой», абсолютно ничего не предпринимают! Зато доблестная армия разворачивается, грохоча гусеницами и сапогами.

Вот что творится в министерстве внутренних дел Украины: туда врываются армейцы, устанавливают в коридорах пулеметы, идут по кабинетам и отбирают у офицеров личное оружие...

И раздаются выстрелы! Это генерал Мильштейн садит из своего ТТ по ворвавшимся в его кабинет жуковским путчистам! ТТ — машина убойная, на короткой дистанции только клочки по закоулочкам летят. Я не знаю другого советского пистолета, который бы так удобно лежал в руке. Даже мой любимый «Вектор», стрелять из которого — несказанное удовольствие (не пули в цель кладет, а словно бы гвозди забивает, ствол практически не задирает в отличие от дурацкого «кольта»), в этом смысле не так удобен...

Мильштейна срезают автоматной очередью.

Вообще-то принято считать, что его арестовали, судили и расстреляли. Но существует, как минимум, восемь рассказов не знакомых меж собой бывших сотрудников ГБ. И все сходятся в одном: Мильштейн стрелял. Ни о ком более не рассказывают, что он сопротивлялся аресту — только о Мильштейне. Это неспроста. Как неспроста и то, что вышеописанные меры — пулеметы в коридорах, конфискация пистолетов — были применены только в МВД Украины. И нигде более.

С фотографий Мильштейна на нас смотрит человек, без сомнения обладавший чертовским упрямством и решительностью. Верится, что этот — мог! И по биографии, и по характеру — не та персона, чтобы покорно протянуть руки к браслетам. Мне хочется верить, что информаторы рассказывали правду, и кто-то все же не поднял руки, а палил по жуковским путчистам...

Есть и другие сведения о том, что в иных местах не обошлось без перестрелки: рассказывают, что охрана на дачах Берии и Сталина отстреливалась до последнего патрона, что существует могила офицера МВД с надписью: «Пал в бою с частями Советской армии». Но эти рассказы на уровне смутных слухов, не пересекающихся меж собой, начисто лишенных конкретики. А о Мильштейне самые разные люди говорят: стрелял!

Генерал Масленников, Герой Советского Союза, защищавший некогда Кавказ вместе с Берией, застрелился — он прекрасно понимал, какие показания из него начнут выбивать, и предпочел уйти, как подобает офицеру...

Запомните эти имена!

Комедия меж тем продолжается. Кого-то вроде бы содержат в том самом бункере Московского военного округа — уверяют, что Берию. Кого-то водят на допросы — шляпа нахлобучена на глаза, нижняя часть лица замотана шарфом, никто из тех, кто в щелочку все же исхитрился увидеть эту «железную маску», никогда прежде не видел настоящего Берию...

В следственных делах сподвижников Берии, как полагается, есть фотографии — анфас и в профиль. В деле Берии — ничего подобного. Одна-единственная фотография, скверная, любительская, для идентификации совершенно непригодная.

Ох уж это «следственное дело Берии»... То ли 50 томов в нем, то ли 40, точно так никто и не в состоянии ответить. И если бы только в этом главная несообразность была...

Тот самый Сухомлинов, бывший военный прокурор, это «дело» как раз в руках держал. И подробно рассказал в своей книге, что оно на девяносто процентов состоит из бледненьких машинописных копий, заверенных мелким служащим Главной военной прокуратуры (а оригиналов никто не видел, и где они — неизвестно). Более того: составлены все эти документы и протоколы со столь вопиющими нарушениями уголовно-процессуального кодекса, и столько там этих нарушений, что даже в провинциальной районной прокуратуре никто не слепил бы такую убогость. Ни очных ставок, ни подробного протоколирования показаний...

Подписи «Берии» на некоторых бумагах доверия не вызывают ни малейшего. У меня есть несколько документов с росписью Лаврентия Павловича (оригиналы!) — она имеет мало общего с той, что фигурирует в деле...

Мало того — в протоколах допросов «Берии» содержатся такие идиотства, которых реальный Берия ни за что не мог произнести вслух! Вот «Берия» объясняет, почему не дал достаточно войск НКВД для обороны Кавказа, чем едва не помог немцам прорвать наш фронт — дескать, берег войска для намечавшегося выселения чеченцев с ингушами...

Впервые вопрос о выселении был поставлен только через год после битвы за Кавказ, а выселены эти два народа были еще через год!

Никогда в жизни настоящий Берия не мог бы произнести следующего: «В 1939 г. все руководство иностранного отдела НКВД СССР во главе со Слуцким было разгромлено».

Уж он-то прекрасно должен был знать, что Слуцкий умер еще в 1937-м, и не «громили» его, а отравили ежовские подручные!

А ведь существуют еще «собственноручные записки Берии» партийному руководству — совершенно безграмотные почеркушки. Без заглавных букв, знаков препинания, мягкого знака. Их просто-напросто не мог бы написать человек, окончивший царское реальное училище, получивший инженерное образование, пусть и незаконченное...

Кстати, и оригинала смертного приговора Берии в деле тоже нет. Опять-таки машинописная копия такового без единой подписи «судей», заверенная руководителем группы секретарей Военной коллегии Верховного суда. «С точки зрения судебного делопроизводства все неправильно», — отмечает Сухомлинов.

Акт о расстреле Берии не подписан врачом — хотя на акте о казни шести членов «бериевской банды» подпись врача, как и полагается, присутствует...

И, опять-таки, рассказы о расстреле Берии самые противоречивые...

А что, кстати, значилось в смертном приговоре?

Сплошной бред — «террористические убийства старых большевиков» (к которым Берия не имел никакого отношения, да и не террористические убийства это были, а приведение приговоров в исполнение), тот самый, абсолютно неподтвержденный ни единой уликой «неудавшийся заговор», загадочное «установление контрреволюционной диктатуры», опять-таки ничем не подтвержденные изнасилования и даже... развал сельского хозяйства, к которому Берия после Грузии вообще не имел отношения. Еще служба в мусаватистской контрразведке, связь с мировым империализмом и тому подобные перлы...

Чего ему только ни шили! Например, похищение и убийство жены маршала Кулика Киры Симонич. История интереснейшая: у Кулика была жена Кира, всей Москве известная как записная шлюха, причем была она уже в годах — за сорок. И вот в один прекрасный день Кира бесследно исчезает, а маршал, чуточку погоревав, очень быстро женится на очаровательной юной особе, однокласснице своей дочки. Ну разумеется, это Берия Киру похитил и убил! Зачем? А по своей звериной натуре...

И ведь как подгадал, злодей, — похитил и убил эту пожилую шлюху аккурат в те дни, когда маршал Кулик начал присматриваться к созревшей выпускнице, дочкиной однокласснице... Совпадение, а?

Если вкратце, то вышло уже несколько обстоятельных книг, где Доказывается, что мы имеем дело не более чем со скопищем фальшивок: фальшивые «показания Берии», фальшивые «признания его ближайших сотрудников», фальшивые «письма» Василия Сталина и Нины Берия. Мотив? Да на поверхности! Просто убить — это как бы полдела. Чтобы укрепить положение новоявленного главы партийно-военной хунты Хрущева, следовало еще запустить в обиход чертову уйму фальшивок, в которых «злодеи» подробно признаются во всех своих преступлениях, жена Берии отрекается от мужа, заговорщика, сифилитика и палача, и не кто иной, а сын Сталина полностью поддерживает действия Хрущева и разделяет взгляды партии на происшедшее. Подобные фальшивки в мировой истории — вещь никак не новая, их научились изготовлять еще в средневековье, приспосабливая для самых разных целей, как экономических, так и политических...

Налицо, знаете ли, категорическое несоответствие характеров людей вроде Нино Берия и Василия Сталина и тех составленных в дубоподобном стиле сугубо партийной идеологии текстов, которые им приписываются...

Перед нами — именно партийный переворот, установление диктатуры партийного аппарата, давно отстраненного Сталиным от реального управления страной...

3. Веселое тявканье шакалов

Доказательств не нужно даже искать, они на поверхности. Достаточно перечитать выступления партийцев, от Молотова до Кагановича, опубликованные столько раз, что нет смысла их здесь подробно цитировать (да я и цитировал уже в других книгах). Это даже не человеческая речь — рев раненых динозавров, пораженных в самое уязвимое место. О чем бы ни зашла речь из многочисленных «прегрешений» Берии, дело в конце концов сводится к одному: он посягал на роль партии, мерзавец, наймит империализма, сифилитик, палач, белогвардеец! Он посягал на роль партии! Посягал! Посягал! Посягал!

Вот то-то, что — посягал... Определенно выполняя пусть и не зафиксированную на бумаге, но тем не менее прекрасно ему известную волю Сталина. И как раз этого ему и не простили партийные пустословы и бездари, намеренные и далее, словно феодальные бароны, володеть страной со всеми потрохами... Руководить всем на свете, ни за что на свете не отвечая.

Возникает вопрос: отчего же проиграл Берия, наверняка располагавший немалым числом единомышленников, таких же управленцев, профессионалов реального дела, хозяйственников?

Ответ, думается мне, несложен и легко вычисляется. Партийцы к этому времени уже оформились как каста, как отдельное сословие, прекрасно осознающее свои интересы, которые, быть может, можно назвать и «классовыми». Не зря же партийную номенклатуру многие именовали как раз «новым классом».

А вот люди бериевского направления, сдается мне, как раз вовсе не ощущали себя некоей общностью, спаянной одними интересами, целями, направлением умов. Не чувствовали себя сословием. Они были — каждый по отдельности. И Хрущев оказался выразителем интересов стаи, а вот Берия остался крупнейшим реформатором-одиночкой, а не вождем некоей силы. Примерно так же обстояло дело и в прошлом со светлыми умами, реформаторами и преобразователями — и в России, и в других странах. Большинство гибли как раз потому, что оставались одиночками, не выросшими в вождей конкретной силы. Бывают, конечно, исключения — блестящий кардинал Ришелье, например, но они лишь подтверждают грустное правило. Идея тогда становится реальной силой, когда она овладевает массами, сказал как-то Ленин. Идеи Берии далеко обогнали свое время, но они так и не овладели массами — неважно, о капитанах промышленности идет речь, или о простом народе.

Берия обогнал время, а Время сплошь и рядом терпеть не может, когда его обгоняют...

После убийства реформатора номер один Советского Союза как раз и укрепляется стопроцентная, всеохватывающая, давящая партийная диктатура.

Опять-таки вопреки не только Конституции и законам, но и реальной практике сталинского времени Президиум ЦК КПСС постановляет организовать следствие по делу Берии. Президиум «обязывает» нового Генерального прокурора вести дело. Точная дата установления партийной диктатуры, таким образом, зафиксирована — 29 июня 1953 г., день принятия данного постановления.

И начинается пиршество гиен и шакалов на поле боя...

По вздорным обвинениям арестовывают, судят и расстреливают ближайших сотрудников Берии, вообще всех, кто неугоден: Меркулова, Кобулова Богдана и Кобулова Амаяка, Гоглидзе, Деканозова, Влодзимирского, Мешика, Багирова.

Вот невыдуманная история о суде над Мир-Джафаром Багировым. Багиров — на скамье подсудимых. Входят «судьи». Как положено: «Встать, суд идет!» Судьи занимают места. Их главный командует залу: «Садитесь».

Люди стоят, как стояли. Судья повторяет снова и снова...

Люди стоят.

И лишь когда Багиров со скамьи подсудимых роняет спокойно: «Садитесь», — все садятся...

Все они — оклеветанные, оболганные, убитые одержавшей верх шакальей сворой — были личностями, яркими, сильными. Можно представить, как их боялся лысый, как неуютно было его подельникам, пока эти волкодавы оставались среди живых...

Что интересно, арестованных еще при Сталине по «мингрельскому делу» грузинских чекистов вовсе не собираются реабилитировать. Новая власть приговаривает большинство из них к расстрелу, а меньшую часть — к астрономическим тюремным срокам. Это позволяет смело утверждать, что ни Сталин, ни Берия тут ни при чем — не они этих людей сажали, как о том нам брешут.

С уничтожением Берии и сменой руководства МВД не меняется к лучшему и судьба арестованного еще при Сталине генерала Абакумова, бывшего министра госбезопасности, а в Отечественную — бывшего главы СМЕРШа, военной контрразведки, подчинявшейся Сталину лично. Абакумова после пародии на суд, продолжавшейся всего несколько минут, моментально расстреляют хрущевцы. О мотивах остается только догадываться. А впрочем, это не столь уж головоломный ребус, учитывая, что в перевороте вместе с партийцами на равных участвовали и военные... даже не абстрактные военные, а жуковцы. СМЕРШ не только вылавливал вражескую агентуру, но и присматривал за своими генералами и командирами. Даже по тем скудным отрывкам попавших в печать рассекреченных отчетов СМЕРШа и особых отделов ясно — на товарищей с большими звездами была накоплена масса компромата. Все подробно зафиксировано: от поблядушек в командирских блиндажах и недельных запоев до дикого мародерства (то, что и сам Абакумов неплохо прибарахлился в Германии, никоим образом не реабилитирует тех высокопоставленных грабителей, за которыми он надзирал). Так что и Абакумов не имел права выжить.

Куда-то исчезает, как не бывало, Министерство госконтроля, а возглавлявший его Меркулов, как мы знаем, расстрелян. Где архивы означенного министерства, никто пока что не в состоянии объяснить.

Госбезопасность громят почище, чем вандалы громили Рим. Хрущев вычищает оттуда всех подозрительных — с особой заботой об евреях, чтобы ни следа их не осталось на высоких постах.

Уже в августе пятьдесят третьего были арестованы Свердлов-младший, Эйтингон, Райхман, Литкенс, Бендерский, Бринд. А впрочем, утробный антисемитизм Хрущева — это тема отдельной обширной книги, но вряд ли ее есть смысл писать. Кого теперь, собственно говоря, интересует эта лысая гнида настолько, чтобы посвящать ей отдельную книгу?

Особенно подлую штуку сыграли с Яковом Серебрянским — был такой ас заграничных операций, тот самый, что успешно провел похищение генерала Кутепова. За исключением менее чем годичного пребывания в Секретариате НКВД вся его многолетняя служба была отдана заграничной разведке. И тем не менее его подмели, как... «бериевского костолома». В сорок первом осужденного на расстрел Серебрянского не реабилитировали — его помиловал Верховный Совет. И он продолжал служить до сорок пятого, когда вышел в отставку. А ныне, в пятьдесят третьем, ему, арестовавши, объявили с Циничной ухмылочкой: знаете, товарищ Серебрянский, Президиум Верховного Совета ваше помилование двенадцатилетней давности только что отменил, так что вы, получается, на законных основаниях к вышке назначены, даже нового суда не требуется...

До стенки Серебрянский не дожил, умер в тюрьме. Если со всеми остальными, кого расстреляли и бросили в тюрьмы победившие хрущевцы, все более-менее ясно, то история Серебрянского остается загадкой: почему хрущевцы пылали такой ненавистью к человеку, который уже восемь лет пребывал в отставке и, собственно говоря, не имел отношения к внутренним делам ГБ? Почему его непременно надо было добить? Положительно, за этим скрывается какая-то нешуточная и мрачная тайна...

В качестве версии можно предположить, что Серебрянский в свое время, возможно, исполняя служебные обязанности, крепко прищемил хвост троцкистскому подполью. Троцкизм как идейное течение при Хрущеве реабилитации не дождался, но вот за своих старых дружков по троцкистскому шалману Никита старательно мстил годы и годы спустя. Даже в пятьдесят девятом еще будут снимать с постов, лишать генеральских званий офицеров ГБ, «нарушавших при Сталине социалистическую законность». А точнее говоря, наверняка шлепавших в годы Большого Террора Никитиных единомышленников-приятелей...

А впрочем, были и реабилитированные. Жуков, например, быстренько выпустил своих верных подельников, в первую очередь, Телегина с Руслановой. Правда, опьяневший от вольного воздуха Телегин решил, что ему теперь все дозволено и начал в голос требовать, чтобы вернули исчислявшееся даже не чемоданами, а эшелонами награбленное в Германии. Но его деликатно взяли под локоток, отвели в сторонку и мягко шепнули на ушко: Вань, уймись, мы ж все тут прекрасно знаем, что добро у тебя было хапаное... Тебя выпустили? Выпустили. В генералах восстановили? Вот и будь доволен... Понятливый Телегин о конфискованном эшелоне добра более не вспоминал — и, ухватив текущий момент, принялся орать на всех углах, как страдали от произвола Сталина талантливые генералы (вот его хотя бы взять!) и великие певицы (одна Русланова чего стоит!). Вот эти его вокальные упражнения были встречены как нельзя более благосклонно.

Потому что Хрущев устроил масштабное позорище под названием «Двадцатый съезд», где всю вину за «незаконные репрессии» свалил на Сталина. Партийцев — поголовно заляпанных кровью по самые уши — это как нельзя более устраивало. Все грехи и зверства оказались свалены на мертвого, а они, живые, как бы и ни при чем... Противоречащие этому документы жгли мешками и вагонами. Без сомнения, такая же судьба постигла архивы Сталина и Берии (хотя я все же надеюсь иногда, что они где-то все же запрятаны за семью замками, пусть и почищенные...)

Иные придурки с умным видом твердят, что Хрущев, светоч демократии, изволите ли видеть, «освободил узников ГУЛАГа». Хорошие мои, да ведь ему просто-напросто нужно было вытащить из-за колючки «невинно пострадавших партийцев»! А все остальные пошли довеском. Иначе, ручаться можно, в лагерях замучились бы подавлять бунты зэков, возмутившихся тем, что выпустили только членов победившей партии, а всех остальных оставили в прежнем положении.

Даже в самые неласковые годы сталинского правления не было случая, чтобы войска стреляли в народ на улицах...

А при Хрущеве — вовсю!

За десять лет его неудачливого царствования, по опубликованным данным, десять тысяч человек были привлечены к ответственности как раз по той самой пятьдесят восьмой статье, за которую ругают сталинскую юриспруденцию. Точнее, в случае с Хрущевым речь идет о десятом пункте этой статьи: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания».

А чего стоит история с летающей подводной лодкой? Это не анекдот и не сплетня. В свое время Хрущеву стукнула в голову очередная бредовая придумка: создать вооруженный ракетами боевой корабль, способный и летать по воздуху, и плавать, и при нужде нырять под воду, превращаясь в подводную лодку. Кое-как ему втолковали специалисты, что совместить подводную лодку и самолет невозможно. Но Никита не унялся — и велел сделать хотя бы помесь подводной лодки с судном на подводных крыльях. Чтобы и под водой плавало, и по воде носилось...

Работы вели более двух лет, израсходовали многие миллионы народных денег, построили даже не макет, а настоящий большой корабль, нареченный «Дельфином» — вот только на испытаниях этот уродец, легко догадаться, раз за разом показывал себя с самой худшей стороны. Когда Хрущева сместили, «Дельфина» с превеликим облегчением и без всякого шума отправили на металлолом.

В пятьдесят шестом в Тбилиси молодежь вышла на демонстрацию с антихрущевскими лозунгами. Они вовсе не были «сторонниками тоталитаризма», они просто уважали Сталина и не могли смириться с тем, что великого человека поливают грязью.

На них пустили танки. Их расстреливали из автоматов. И пролилась на тбилисских улицах кровь алая... Кровь чистых сердцем юношей! От нее лысой твари вовек не отмыться.

Как и от крови жителей Новочеркасска — помню, с каким лицом мне об этом скупо рассказывал генерал Лебедь, чудом тогда уцелевший...

Иногда я начинаю сомневаться, что Хрущев — человек. За что ни возьмись, чего ни коснись — перед тобой, полное впечатление, кривляется и приплясывает мелкий бес, одержимый желанием разломать, разрушить, испортить и оплевать все, до чего только может дотянуться...

Он закрыл больше церквей, чем все его предшественники до него — и юродствовал с трибуны, обещая вскорости предъявить народу «последнего попа». Он поссорился с Китаем, лишив нашу страну самого выгодного союзника, какого только можно себе представить (не было в мире силы, способной сопротивляться двум выступавшим в едином союзе державам). Он уничтожил массу современной военной техники — если есть ракеты, то к чему танки, самолеты и корабли? — и уволил тысячи офицеров.

Он развалил сельское хозяйство, отобрав у колхозников огороды и закрыв машинно-тракторные станции. До того, как Никита вломился в управление страной, все трактора принадлежали государству. Они концентрировались на МТС, работали по графику, дисциплина была строжайшей. Хрущев повелел продать трактора колхозам (продать, обратите внимание!), и вскоре техника превратилась в груды металлолома. Он, вместо того, чтобы поднимать российское Нечерноземье, убухал колоссальнейшие ресурсы на безумное предприятие под названием «освоение целины» — и очень быстро ветра сорвали плодородный слой почвы, унеся пылевые облака аж в Западную Европу, а в стране пропал хлеб (именно тогда и посыпались все шишки на академика Лысенко, с самого начала протестовавшего против идиотской затеи с целиной). Он едва не втравил страну и весь мир в ядерную войну — сначала из-за Западного Берлина, потом из-за Кубы. Но главное — он создал и укрепил систему тотальной диктатуры партии, что, в конце концов, привело к распаду СССР. В вине за это, лежащей целиком на КПСС, по-моему, не следует сомневаться...

Зато за десять лет своего провального правления он навесил себе целых четыре Золотых Звезды — одну Героя Советского Союза и три Героя Соцтруда. Первую — в связи с тем, что благополучно дожил до шестидесяти годочков. Вторую, изволите ли знать, за освоение целины. Третью, вот диво, за создание ракетно-космической отрасли и полет Гагарина. Четвертую — исключительно потому, что трех показалось мало... За что он сделал Героем Советского Союза истребителя египетских коммунистов Гамаль Аб-дель Насера, не знал, такое впечатление, даже Насер. За что он возлюбил африканского антикоммуниста Патриса Лумумбу, вряд ли знал сам Лумумба.

А впрочем, в том, что касается золотых побрякушек, Никита шел голова в голову с Жуковым. Это Жуков, не отставая от лысого подельника, навесил себе к юбилею четвертую Золотую Звезду. И при Хрущеве окончательно, полное впечатление, сошел с катушек: в Министерстве обороны взмыла на стену огромная картина с маршалом в облике Георгия Победоносца, при появлении в Большом театре руководителей партии Жуков, ухом не поведя, делает вид, что увлеченно читает программку, не встает, не замечает лысика — а это уже откровенная демонстрация...

А главное, в строжайшей тайне на засекреченной базе начинает тренировки особая воинская часть, триста головорезов, которых учат штурмовать некие объекты. В точности, как в классическом американском романе «Семь дней в мае»...

Нет стопроцентно достоверных данных, что Жуков и в самом деле собирался устроить переворот, чтобы свергнуть царя Никитку. Но если обдумать все, что о нем известно, если вспомнить всю грязь, все дерьмо, густо покрывающее «легендарного маршала», то эта версия не выглядит очень уж фантастической. Этот мог и решить однажды, что пора довести дело до логического конца...

Вот только Никита оказался хитрее. Бездарнейший был индивидуум, но прямо-таки гениальный в одном: в умении держать власть. А потому однажды товарищ Жуков, отправившийся с помпой в Югославию в качестве министра обороны, назад вернулся военным пенсионером. Все дружки, подельники и прихлебатели его моментально продали, а чего же еще от них ожидать? Каков поп, таков и приход...

Никита продержался еще семь лет, нагромождая нелепость на нелепость, провал на провал, глупость на глупость. Чем хуже у него шли дела, тем сильнее он верещал о «тиране Сталине». В чем ему с удовольствием сопутствовали как верные подельники по партии, так и межеумочные интеллигенты — большей своей частью дети и внуки расстрелянной Сталиным партийной сволочи. Люди честные от этого балагана держались в стороне — как маршал Рокоссовский. Никита сдуру пытался уговорить его написать о Сталине нечто разоблачительное — ну как же, Рокоссовский ведь сидел при Сталине, бит следователями!

Вот только оказалось, что Рокоссовский четко отделял тех следователей, что и впрямь били его по зубам, от Иосифа Виссарионовича Сталина. И категорически отказался примкнуть к той ораве бандерлогов, что стаскивала на могилу вождя весь окрестный мусор. На другой день, приехав на службу, он обнаружил в своем кабинете нового хозяина, но чести офицерской не утратил. Настоящий литвин!

Но кувыркнулся в конце концов лысый придурок с Ледяного Трона, как неопытный седок с норовистого скакуна — и долго еще прозябал на роскошной дачке, брюзжа и скуля, кропая потихоньку брехливые «мемуары» и пересылая их на тот самый Запад, который обещал закопать на три аршина вглубь. И помер своей смертью, а его сынок и поныне ошивается в Штатах, выплакав себе местечко в уголке, рядом с живущими на пособие черными. Ах, пардон, афроамериканцами...

А с могилы Сталина, в полном соответствии с его предсказаниями, ветер понемногу уносит мусор, и под солнцем, согласно еврейской пословице, высыхает грязь. Очнувшись, наконец, от перестроечного угара, сознание людей понемногу приобретает логику и учится руководствоваться здравым смыслом, отличать истину от лжи. До сих пор, правда, не реабилитированы Лаврентий Павлович Берия и все прочие, убитые и оклеветанные, но всему свой черед, доживем и до этого.

Вот только я, в самом деле, не знаю, цел ли еще Ледяной Трон...

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

На этом кончается повествование о Сталине и его людях, об их великом времени. Я изо всех сил пытался быть беспристрастным, но это не всегда удавалось. Может быть, этого не получилось вообще. Ну, в конце концов, я тоже живой человек, не чуждый ни любви, ни ненависти.

Честное слово, я не намеревался ни ниспровергать, ни реабилитировать. Тут другое... Совершенно другое.

Сплошь и рядом наше современное ворчанье в адрес Сталина и его сподвижников вызвано тем, что мы неосознанно подходим к прошлому с мерками нашего времени. Судим по современным шаблонам и критериям.

А ведь это было другое время, господа мои! И люди были — другие. Пора бы, наконец, это понять.

Они, эти люди первой половины двадцатого столетия, настолько иные, что порой не укладывается в сознании сей непреложный факт... Они прославились великими свершениями и ужасными преступлениями, причем и то, и другое все время причудливо переплеталось. Пусть так. Одного у них не было: мелочности. Они были — богатыри. Всадники из легенд и былин — на высоких лошадях, в звериных шкурах поверх сверкающей брони. Все у них было богатырским, скроенным по меркам того самого великого времени: и достижения, и злодеяния, и любовь, и вражда. Даже тех, кого мы справедливо ненавидим, — Гитлера и его белокурых бестий с засученными рукавами — никак нельзя упрекнуть в ничтожестве, мелочности. Это тоже были богатыри, пусть и служившие Злу...

Тут я не открываю Америк: просто-напросто вспоминаю рассказ отца. На его роту в конце войны, уже в Германии, однажды пошли в полный рост орлы из «кригсмарине»: черные бушлаты, автоматы за спиной, в руках только ножи и саперные лопатки, перегар на километр, вместо «хайль Гитлер» — семиэтажный немецкий мат... это был ужас! Шли люди, заранее знавшие, что живыми они не вернутся...

Их остановили, конечно. Не буду уточнять детали. Главное, их остановили. Их нужно ненавидеть... но нужно и уважать такого врага.

Потому что наши отцы ему свернули шею в конце концов! Потому что без Сталина была бы невозможна ни эта великая победа, ни вообще страна. Потому что на дворе стояло богатырское время. И таких людей никогда уже не будет. Да и времени такого — тоже.

И нельзя, никак нельзя мерить великанов позаимствованным у карликов крошечным аршинником.

Эти богатыри, эти всадники в тяжелой броне могучей ратью прогрохотали по двадцатому веку и навсегда скрылись в тумане, за которым от нас, живых, скрыта совершеннейшая неизвестность. Они не нуждаются ни в нашем осуждении, ни в нашем одобрении.

Мы просто обязаны их понять — чтобы, быть может, понять что-то в самих себе...

Красноярск, 2004 г.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1

И. СТАЛИН

БЕСЕДА С НЕМЕЦКИМ ПИСАТЕЛЕМ ЭМИЛЕМ ЛЮДВИГОМ

13 декабря 1931 г.

Людвиг. Я Вам чрезвычайно признателен за то, что Вы нашли возможным меня принять. В течение более 20 лет я изучаю жизнь и деятельность выдающихся исторических личностей. Мне кажется, что я хорошо разбираюсь в людях, но зато я ничего не понимаю в социально-экономических условиях.

Сталин. Вы скромничаете.

Людвиг. Нет, это действительно так. И именно поэтому я буду задавать вопросы, которые, быть может, Вам покажутся странными. Сегодня здесь, в Кремле, я видел некоторые реликвии Петра Великого, и первый вопрос, который я хочу Вам задать, следующий: допускаете ли Вы параллель между собой и Петром Великим? Считаете ли Вы себя продолжателем дела Петра Великого?

Сталин. Ни в каком роде. Исторические параллели всегда рискованны. Данная параллель бессмысленна.

Людвиг. Но ведь Петр Великий очень много сделал для развития своей страны, для того, чтобы перенести в Россию западную культуру.

Сталин. Да, конечно, Петр Великий сделал много для возвышения класса помещиков и развития нарождавшегося купеческого класса. Петр сделал очень много для создания и укрепления национального государства помещиков и торговцев. Надо сказать также, что возвышение класса помещиков, содействие нарождавшемуся классу торговцев и укрепление национального государства этих классов происходило за счет крепостного крестьянства, с которого драли три шкуры. Что касается меня, то я только ученик Ленина и моя цель — быть достойным его учеником. Задача, которой я посвящаю свою жизнь, состоит в возвышении другого класса, а именно — рабочего класса. Задачей этой является не укрепление какого-либо национального государства, а укрепление государства социалистического, и значит — интернационального, причем всякое укрепление этого государства содействует укреплению всего международного рабочего класса. Если бы каждый шаг в моей работе по возвышению рабочего класса и укреплению социалистического государства этого класса не был направлен на то, чтобы укреплять и улучшать положение рабочего класса, то я считал бы свою жизнь бесцельной.

Вы видите, что Ваша параллель не подходит.

Что касается Ленина и Петра Великого, то последний был каплей в море, а Ленин — целый океан.

Людвиг. Марксизм отрицает выдающуюся роль личности в истории. Не видите ли Вы противоречия между материалистическим пониманием истории и тем, что Вы все-таки признаете выдающуюся роль исторических личностей?

Сталин. Нет, противоречия здесь нет. Марксизм вовсе не отрицает роли выдающихся личностей или того, что люди делают историю. У Маркса, в его «Нищете филоСофии» и других произведениях, Вы можете найти слова о том, что именно люди делают историю. Но, конечно, люди делают историю не так, как им подсказывает какая-нибудь фантазия, не так, как им придет в голову. Каждое новое поколение встречается с определенными условиями, уже имевшимися в готовом виде в момент, когда это поколение народилось. И великие люди стоят чего-нибудь только постольку, поскольку они умеют правильно понять эти условия, понять, как их изменить. Если они этих условий не понимают и хотят эти условия изменить так, как им подсказывает их фантазия, то они, эти люди, попадают в положение Дон-Кихота. Таким образом, как раз по Марксу вовсе не следует противопоставлять людей условиям. Именно люди, но лишь поскольку они правильно понимают условия, которые они застали в готовом виде, и лишь поскольку они понимают, как эти условия изменить, — делают историю. Так, по крайней мере, понимаем Маркса мы, русские большевики. А мы изучали Маркса не один десяток лет.

Людвиг. Лет 30 тому назад, когда я учился в университете, многочисленные немецкие профессора, считавшие себя сторонниками материалистического понимания истории, внушали нам, что марксизм отрицает роль героев, роль героических личностей в истории.

Сталин. Это были вульгаризаторы марксизма. Марксизм никогда не отрицал роли героев. Наоборот, роль эту он признает значительной, однако с теми оговорками, о которых я только что говорил.

Людвиг. Вокруг стола, за которым мы сидим, 16 стульев. За границей, с одной стороны, знают, что СССР — страна, в которой все должно решаться коллегиально, а с другой стороны, знают, что все решается единолично. Кто же решает?

Сталин. Нет, единолично нельзя решать. Единоличные решения всегда или почти всегда — однобокие решения. Во всякой коллегии, во всяком коллективе имеются люди, с мнением которых надо считаться. Во всякой коллегии, во всяком коллективе имеются люди, могущие высказать и неправильные мнения. На основании опыта трех революций мы знаем, что приблизительно из 100 единоличных решений, не проверенных, не исправленных коллективно, 90 решений — однобокие. В нашем руководящем органе, в Центральном Комитете нашей партии, который руководит всеми нашими советскими и партийными организациями, имеется около 70 членов. Среди этих 70 членов ЦК имеются наши лучшие промышленники, наши лучшие кооператоры, наши лучшие снабженцы, наши лучшие военные, наши лучшие пропагандисты, наши лучшие агитаторы, наши лучшие знатоки совхозов, наши лучшие знатоки колхозов, наши лучшие знатоки индивидуального крестьянского хозяйства, наши лучшие знатоки народностей Советского Союза и национальной политики. В этом ареопаге сосредоточена мудрость нашей партии. Каждый имеет возможность исправить чье-либо единоличное мнение, предложение. Каждый имеет возможность внести свой опыт. Если бы этого не было, если бы решения принимались единолично, мы имели бы в своей работе серьезнейшие ошибки. Поскольку же каждый имеет возможность исправлять ошибки отдельных лиц, и поскольку мы считаемся с этими исправлениями, наши решения получаются более или менее правильными.

Людвиг. За Вами десятки лет подпольной работы. Вам приходилось подпольно перевозить и оружие, и литературу, и т. д. Не считаете ли Вы, что враги Советской власти могут заимствовать Ваш опыт и бороться с Советской властью теми же методами?

Сталин. Это, конечно, вполне возможно.

Людвиг. Не в этом ли причина строгости и беспощадности Вашей власти в борьбе с ее врагами?

Сталин. Нет, главная причина не в этом. Можно привести некоторые исторические примеры. Когда большевики пришли к власти, они сначала проявляли по отношению к своим врагам мягкость. Меньшевики продолжали существовать легально и выпускали свою газету. Даже кадеты продолжали издавать свою газету. Когда генерал Краснов организовал контрреволюционный поход на Ленинград и попал в наши руки, то по условиям военного времени мы могли его по меньшей мере держать в плену, более того, мы должны были бы его расстрелять. А мы его выпустили «на честное слово». И что же? Вскоре выяснилось, что подобная мягкость только подрывает крепость Советской власти. Мы совершили ошибку, проявляя подобную мягкость по отношению к врагам рабочего класса. Если бы мы повторили и дальше эту ошибку, мы совершили бы преступление по отношению к рабочему классу, мы предали бы его интересы. И это вскоре стало совершенно ясно. Очень скоро выяснилось, что чем мягче мы относимся к нашим врагам, тем больше сопротивления эта враги оказывают. Вскоре правые эсэры — Гоц и др. и правые меньшевики организовали в Ленинграде контрреволюционное выступление юнкеров, в результате которого погибло много наших революционных матросов. Тот же Краснов, которого мы выпустили «на честное слово», организовал белогвардейских казаков. Он объединился с Мамонтовым и в течение двух лет вел вооруженную борьбу против Советской власти. Вскоре оказалось, что за спиной этих белых генералов стояли агенты западных капиталистических государств — Франции, Англии, Америки, Японии. Мы убедились в том, как мы ошиблись, проявляя мягкость. Мы поняли из опыта, что с этими врагами можно справиться лишь в том случае, если применять к ним самую беспощадную политику подавления.

Людвиг. Мне кажется, что значительная часть населения Советского Союза испытывает чувство страха, боязни перед Советской властью, и что на этом чувстве страха в определенной мере покоится устойчивость Советской власти. Мне хотелось бы знать, какое душевное состояние создается у Вас лично при сознании, что в интересах укрепления власти надо внушать страх. Ведь в общении с Вашими товарищами, с Вашими друзьями Вы действуете совсем иными методами, а не методами внушения боязни, а населению внушается страх.

Сталин. Вы ошибаетесь. Впрочем, Ваша ошибка — ошибка многих. Неужели Вы думаете, что можно было бы в течение 14 лет удерживать власть и иметь поддержку миллионных масс благодаря методу запугивания, устрашения. Нет, это невозможно. Лучше всех умело запугивать царское правительство. Оно обладало в этой области громадным старым опытом. Европейская, в частности французская буржуазия всячески помогала в этом царизму и учила его устрашать народ. Несмотря на этот опыт, несмотря на помощь европейской буржуазии, политика устрашения привела к разгрому царизма.

Людвиг. Но ведь Романовы продержались 300 лет.

Сталин. Да, но сколько было восстаний и возмущений на протяжении этих 300 лет: восстание Стеньки Разина, восстание Еме-льяна Пугачева, восстание декабристов, революция 1905 г., революция в феврале 1917 г., Октябрьская революция. Я уже не говорю о том, что нынешние условия политической и культурной жизни страны в корне отличаются от условий старого времени, когда темнота, некультурность, покорность и политическая забитость масс давали возможность тогдашним «правителям» оставаться у власти на более или менее продолжительный срок. Что касается народа, что касается рабочих и крестьян СССР, то они вовсе не такие смирные, покорные и запуганные, какими Вы себе их представляете. В Европе многие представляют себе людей в СССР по старинке, думая, что в России живут люди, во-первых, покорные, во-вторых, ленивые. Это устарелое и в корне неправильное представление. Оно создалось в Европе с тех времен, когда стали наезжать в Париж русские помещики, транжирили там награбленные деньги и бездельничали. Это были действительно безвольные и никчемные люди. Отсюда делались выводы о «русской лени». Но это ни в какой мере не может касаться русских рабочих и крестьян, которые добывали и добывают средства к жизни своим собственным трудом. Довольно странно считать покорными и ленивыми русских крестьян и рабочих, проделавших в короткий срок три революции, разгромивших царизм и буржуазию и победоносно строящих ныне социализм.

Вы только что спрашивали меня, решает ли у нас все один человек. Никогда, ни при каких условиях, наши рабочие не потерпели бы теперь власти одного лица. Самые крупные авторитеты сходят у нас на нет, превращаются в ничто, как только им перестают доверять рабочие массы, как только они теряют контакт с рабочими массами. Плеханов пользовался совершенно исключительным авторитетом. И что же? Как только он стал политически хромать, рабочие его забыли, отошли от него и забыли его. Другой пример: Троцкий. Троцкий тоже пользовался большим авторитетом, конечно, далеко не таким, как Плеханов. И что же? Как только он отошел от рабочих, его забыли.

Людвиг. Совсем забыли?

Сталин. Вспоминают иногда — со злобой.

Людвиг. Все со злобой?

Сталин. Что касается наших сознательных рабочих, то они вспоминают о Троцком со злобой, с раздражением, с ненавистью.

Конечно, имеется некоторая небольшая часть населения, которая действительно боится Советской власти и борется с ней. Я имею в виду остатки умирающих, ликвидируемых классов и прежде всего незначительную часть крестьянства — кулачество. Но тут речь идет не только о политике устрашения, которая действительно существует. Всем известно, что мы, большевики, не ограничиваемся здесь устрашением и идем дальше, ведя дело к ликвидации этой буржуазной прослойки.

Но если взять трудящееся население СССР, рабочих и трудящихся крестьян, представляющих не менее 90 % населения, то они стоят за Советскую власть, и подавляющее большинство их активно поддерживает советский режим. А поддерживают они советский строй потому, что этот строй обслуживает коренные интересы рабочих и крестьян. В этом основа прочности Советской власти, а не в политике так называемого устрашения.

Людвиг. Я вам очень благодарен за этот ответ. Прошу Вас извинить меня, если я Вам задам вопрос, могущий Вам показаться странным. В Вашей биографии имеются моменты, так сказать, «разбойных» выступлений. Интересовались ли Вы личностью Степана Разина? Каково Ваше отношение к нему, как «идейному разбойнику»?

Сталин. Мы, большевики, всегда интересовались такими историческими личностями, как Болотников, Разин, Пугачев и др. Мы видели в выступлениях этих людей отражение стихийного возмущения угнетенных классов, стихийного восстания крестьянства против феодального гнета. Для нас всегда представляло интерес изучение истории первых попыток подобных восстаний крестьянства. Но, конечно, какую-нибудь аналогию с большевиками тут нельзя проводить. Отдельные крестьянские восстания даже в том случае, если они не являются такими разбойными и неорганизованными, как у Стеньки Разина, ни к чему серьезному не могут привести. Крестьянские восстания могут приводить к успеху только в том случае, если они сочетаются с рабочими восстаниями, и если рабочие руководят крестьянскими восстаниями. Только комбинированное восстание во главе с рабочим классом может привести к цели. Кроме того, говоря о Разине и Пугачеве, никогда не надо забывать, что они были царистами: они выступали против помещиков, но за «хорошего царя». Ведь таков был их лозунг.

Как видите, аналогия с большевиками никак не подходит.

Людвиг. Разрешите задать Вам несколько вопросов из Вашей биографии. Когда я был у Масарика, то он мне заявил, что осознал себя социалистом уже с 6-летнего возраста. Что и когда сделало Вас социалистом?

Сталин. Я не могу утверждать, что у меня уже с 6 лет была тяга к социализму. И даже не с 10 или с 12 лет. В революционное движение я вступил с 15-летнего возраста, когда я связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье. Эти группы имели на меня большое влияние и привили мне вкус к подпольной марксистской литературе.

Людвиг. Что Вас толкнуло на оппозиционность? Быть может плохое обращение со стороны родителей?

Сталин. Нет. Мои родители были необразованные люди, но обращались они со мной совсем не плохо. Другое дело духовная семинария, где я учился тогда. Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма, как действительно революционного учения.

Людвиг. Но разве Вы не признаете положительных качеств иезуитов?

Сталин. Да, у них есть систематичность, настойчивость в работе. Но основной их метод — это слежка, шпионаж, залезание в душу, издевательство, — что может быть в этом положительного? Например, слежка в пансионате: в 9 часов звонок к чаю, уходим в столовую, а когда возвращаемся к себе в комнаты, оказывается, что уже за это время обыскали и перепотрошили наши вещевые ящики... Что может быть в этом положительного?

Людвиг. Я наблюдаю в Советском Союзе исключительное уважение ко всему американскому, я бы сказал даже преклонение перед всем американским, т. е. перед страной доллара, самой последовательной капиталистической страной. Эти чувства имеются и в Вашем рабочем классе, и относятся они не только к тракторам и автомобилям, но и к американцам вообще. Чем Вы это объясняете?

Сталин. Вы преувеличиваете. У нас нет никакого особого уважения ко всему американскому. Но мы уважаем американскую деловитость во всем — в промышленности, в технике, в литературе, в жизни. Никогда мы не забываем о том, что САСШ — капиталистическая страна. Но среди американцев много здоровых людей в духовном и физическом отношении; здоровых по всему своему подходу к работе, к делу. Этой деловитости, этой простоте мы и сочувствуем. Несмотря на то, что Америка высоко развитая капиталистическая страна, там нравы в промышленности, навыки в производстве содержат нечто от демократизма, чего нельзя сказать о старых европейских капиталистических странах, где все еще живет дух барства феодальной аристократии.

Людвиг. Вы даже не подозреваете, как Вы правы.

Сталин. Как знать, может быть, и подозреваю. Несмотря на то, что феодализм, как общественный порядок, давно уже разбит в Европе, значительные пережитки его продолжают существовать и в быту и в нравах. Феодальная среда продолжает выделять и техников, и специалистов, и ученых, и писателей, которые вносят барские нравы в промышленность, в технику, науку, литературу. Феодальные традиции не разбиты до конца. Этого нельзя сказать об Америке, которая является страной «свободных колонизаторов», без помещиков, без аристократов. Отсюда крепкие и сравнительно простые американские нравы в производстве. Наши рабочие-хозяйственники, побывавшие в Америке, сразу подметили эту черту. Они не без некоторого приятного удивления рассказывали, что в Америке в процессе производства трудно отличить с внешней стороны инженера от рабочих. И это им нравится, конечно. Совсем другое дело в Европе.

Но если уже говорить о наших симпатиях к какой-либо нации, или вернее к большинству какой-либо нации, то, конечно, надо говорить о наших симпатиях к немцам. С этими симпатиями не сравнить наших чувств к американцам!

Людвиг. Почему именно к немецкой нации?

Сталин. Я прежде всего констатирую это, как факт.

Людвиг. За последнее время среди некоторых немецких политиков наблюдаются серьезные опасения, что политика традиционной дружбы СССР и Германии будет оттеснена на задний план.

Эти опасения возникли в связи с переговорами СССР с Польшей. Если бы в результате этих переговоров признание нынешних границ Польши со стороны СССР стало фактом, то это означало бы тяжелое разочарование для всего германского народа, который до сих пор считает, что СССР борется против версальской системы и не собирается ее признавать.

Сталин. Я знаю, что среди некоторых немецких государственных деятелей наблюдается известное недовольство и тревога по поводу того, как бы Советский Союз в своих переговорах или в каком-либо договоре с Польшей не совершил шаг, который означал бы, что Советский Союз дает свою санкцию, гарантию владениям и границам Польши. По моему мнению, эти опасения ошибочны. Мы всегда заявляли о нашей готовности заключить с любым государством пакт о ненападении. С рядом государств мы уже заключили эти пакты. Мы заявляли открыто о своей готовности подписать подобный пакт и с Польшей. Если мы заявляем, что мы готовы подписать пакт о ненападении с Польшей, то мы это делаем не ради фразы, а для того, чтобы действительно такой пакт подписать. Мы политики, если хотите, особого рода. Имеются политики, которые сегодня обещают или заявляют одно, а на следующий день либо забывают, либо отрицают то, о чем они заявляли, и при этом даже не краснеют. Так мы не можем поступать. То, что делается во-вне, неизбежно становится известным и внутри страны, становится известным всем рабочим и крестьянам. Если бы мы говорили одно, а делали другое, то мы потеряли бы наш авторитет. В момент, когда поляки заявили о своей готовности вести с нами переговоры о пакте о ненападении, мы, естественно, согласились и приступили к переговорам.

Что является с точки зрения немцев наиболее опасным из того, что может произойти? Изменение отношений к немцам? их ухудшение? Но для этого нет никаких оснований. Мы, точно так же, как и поляки, должны заявить в пакте, что не будем применять насилия, нападения для того, чтобы изменить границы Польши, СССР или нарушить их независимость. Так же, как мы даем это обещание полякам, точно также и они дают нам такое же обещание. Без такого пункта о том, что мы не собираемся вести войны, чтобы нарушить независимость или целость границ наших государств, без подобного пункта нельзя заключать пакт. Без этого нечего и говорить о пакте. Таков максимум того, что мы можем сделать. Является ли это признанием версальской системы? Нет. Или может быть это является гарантированием границ? Нет. Мы никогда не были гарантами Польши и никогда ими не станем, так же как Польша не была и не будет гарантом наших границ. Наши дружественные отношения к Германии остаются такими же, какими были до сих пор. Таково мое твердое убеждение.

Таким образом, опасения, о которых Вы говорите, совершенно необоснованны. Опасения эти возникли на основании слухов, которые распространялись некоторыми поляками и французами. Эти опасения исчезнут, когда мы опубликуем пакт, если он будет подписан Польшей. Все увидят, что он не содержит ничего против Германии.

Людвиг. Я Вам очень благодарен за это заявление. Разрешите задать Вам следующий вопрос. Вы говорите об «уравниловке», причем это слово имеет определенный иронический оттенок по отношению ко всеобщему уравнению. Но ведь всеобщее уравнение является социалистическим идеалом.

Сталин. Такого социализма, при котором все люди получали бы одну и ту же плату, одинаковое количество мяса, одинаковое количество хлеба, носили бы одни и те же костюмы, получали бы одни и те же продукты в одном и том же количестве, — такого социализма марксизм не знает. Марксизм говорит лишь одно: пока окончательно не уничтожены классы, и пока труд не стал из средства для существования первой потребностью жизни, добровольным трудом на общество, люди будут оплачиваться за свою работу по труду. «От каждого по его способностям, каждому по его труду», — такова марксистская формула социализма, т. е. формула первой стадии коммунизма, первой стадии коммунистического общества. Только на высшей стадии коммунизма, только при высшей фазе коммунизма каждый, трудясь в соответствии со своими способностями, будет получать за свой труд в соответствии со своими потребностями. «От каждого по способностям, каждому по потребностям».

Совершенно ясно, что разные люди имеют и будут иметь при социализме разные потребности. Социализм никогда не отрицал разницу во вкусах, в количестве и качестве потребностей. Прочтите, как Маркс критиковал Штирнера за его тенденции к уравниловке, прочтите марксову критику Готской программы 1875 г., прочтите последующие труды Маркса, Энгельса, Ленина и Вы увидите, с какой резкостью они нападают на уравниловку. Уравниловка имеет своим источником крестьянский образ мышления, психологию дележки всех благ поровну, психологию примитивного крестьянского «коммунизма». Уравниловка не имеет ничего общего с марксистским социализмом. Только люди, не знакомые с марксизмом, могут представлять себе дело так примитивно, будто русские большевики хотят собрать воедино все блага и затем разделить их поровну. Так представляют себе дело люди, не имеющие ничего общего с марксизмом. Так представляли себе коммунизм люди вроде примитивных «коммунистов» времен Кромвеля и французской революции. Но марксизм и русские большевики не имеют ничего общего с подобными уравниловскими «коммунистами».

Людвиг. Вы курите папиросу. Где Ваша легендарная трубка, г-н Сталин? Вы сказали когда-то, что слова и легенды проходят, дела остаются. Но поверьте, что миллионы за границей, не знающие о некоторых Ваших словах и делах, знают о Вашей легендарной трубке.

Сталин. Я забыл трубку дома.

Людвиг. Я задам Вам один вопрос, который Вас может сильно поразить.

Сталин. Мы, русские большевики, давно разучились поражаться.

Людвиг. Да и мы в Германии тоже.

Сталин. Да, Вы скоро перестанете поражаться в Германии.

Людвиг. Мой вопрос следующий: Вы неоднократно подвергались риску и опасности, Вас преследовали. Вы участвовали в боях. Ряд Ваших близких друзей погиб. Вы остались в живых. Чем Вы это объясняете? И верите ли вы в судьбу?

Сталин. Нет, не верю. Большевики, марксисты «в судьбу» не верят. Само понятие судьбы, понятие «шикзаля» — предрассудок, ерунда, пережиток мифологии, вроде мифологии древних греков, у которых богиня судьбы направляла судьбы людей.

Людвиг. Значит тот факт, что Вы не погибли, является случайностью?

Сталин. Имеются внутренние и внешние причины, совокупность которых привела к тому, что я не погиб. Но совершенно независимо от этого на моем месте мог быть другой, ибо кто-то должен был здесь сидеть. «Судьба» — это нечто незакономерное, нечто мистическое. В мистику я не верю. Конечно, были причины того, что опасности прошли мимо меня. Но мог иметь место ряд других случайностей, ряд других причин, которые могли привести к прямо противоположному результату. Так называемая судьба тут не при чем.

Людвиг. Ленин провел долгие годы за границей, в эмиграции. Вам пришлось быть за границей очень недолго. Считаете ли Вы это Вашим недостатком, считаете ли Вы, что больше пользы для революции приносили те, которые, находясь в заграничной эмиграции, имели возможность вплотную изучать Европу, но зато отрывались от непосредственного контакта с народом, или те из революционеров, которые работали здесь, знали настроение народа, но зато мало знали Европу?

Сталин. Ленина из этого сравнения надо исключить. Очень немногие из тех, которые оставались в России, были так тесно связаны с русской действительностью, с рабочим движением внутри страны, как Ленин, хотя он и находился долго за границей. Всегда, когда я к нему приезжал за границу — в 1907, 1908, 1912 гг., я видел у него груды писем от практиков из России, и всегда Ленин знал больше, чем те, которые оставались в России. Он всегда считал свое пребывание за границей бременем для себя.

Тех товарищей, которые оставались в России, которые не уезжали за границу, конечно, гораздо больше в нашей партии и ее руководстве, чем бывших эмигрантов, и они, конечно, имели возможность принести больше пользы для революции, чем находившиеся за границей эмигранты. Ведь у нас в партии осталось мало эмигрантов. На 2 миллиона членов партии их наберется 100-200. Из числа 70 членов ЦК едва ли больше 3-4 жили в эмиграции.

Что касается знакомства с Европой, изучения Европы, то, конечно, те, которые хотели изучать Европу, имели больше возможностей сделать это, находясь в Европе. И в этом смысле те из нас, которые не жили долго за границей, кое-что потеряли. Но пребывание за границей вовсе не имеет решающего значения для изучения европейской экономики, техники, кадров рабочего движения, литературы всякого рода, беллетристической или научной. При прочих равных условиях, конечно, легче изучить Европу, побывав там. Но тот минус, который получается у людей, не бывавших надолго в Европе, не имеет большого значения. Наоборот, я знаю многих товарищей, которые прожили по 20 лет за границей, жили где-нибудь в Шарлоттенбурге или в Латинском квартале, сидели в кафе годами, пили пиво и все же не сумели изучить Европу и не поняли ее.

Людвиг. Не считаете ли Вы, что у немцев, как нации, любовь к порядку развита больше, чем любовь к свободе?

Сталин. Когда-то в Германии действительно очень уважали законы. В 1907 г., когда мне пришлось прожить в Берлине 2-3 месяца, мы, русские большевики, нередко смеялись над некоторыми немецкими друзьями по поводу этого уважения к законам. Ходил, например, анекдот, о том, что когда берлинский социал-демократический форштанд назначил на определенный день и час какую-то манифестацию, на которую должны были прибыть члены организации со всех пригородов, то группа в 200 человек из одного пригорода, хотя и прибыла своевременно в назначенный час в город, но на демонстрацию не попала, ибо в течение двух часов стояла на перроне вокзала и не решалась его покинуть: отсутствовал контролер, отбирающий билеты при выходе, и некому было сдать билеты. Рассказывали шутя, что понадобился русский товарищ, который указал немцам простой выход из положения: выйти с перрона, не сдав билетов...

Но разве теперь в Германии есть что-нибудь похожее? Разве теперь в Германии уважают законы? Разве те самые национал-социалисты, которые, казалось бы, должны больше всех стоять на страже буржуазной законности, не ломают эти законы, не разрушают рабочие клубы и не убивают безнаказанно рабочих? Я уже не говорю о рабочих, которые, как мне кажется, давно уже потеряли уважение к буржуазной законности. Да, немцы значительно изменились за последнее время.

Людвиг. При каких условиях возможно окончательное и полное объединение рабочего класса под руководством одной партии? Почему, как говорят коммунисты, подобное объединение рабочего класса возможно только после пролетарской революции?

Сталин. Подобное объединение рабочего класса вокруг коммунистической партии легче всего может быть осуществлено в результате победоносной пролетарской революции. Но оно несомненно будет осуществлено в основном еще до революции.

Людвиг. Является ли честолюбие стимулом или помехой для деятельности крупной исторической личности?

Сталин. При различных условиях роль честолюбия различна. В зависимости от условий честолюбие может быть стимулом или помехой для деятельности крупной исторической личности. Чаще всего оно бывает помехой.

Людвиг. Является ли Октябрьская революция в каком-либо смысле продолжением и завершением Великой Французской Революции?

Сталин. Октябрьская революция не является ни продолжением, ни завершением Великой Французской Революции. Целью французской революции была ликвидация феодализма для утверждения капитализма. Целью же Октябрьской революции является ликвидация капитализма для утверждения социализма.

«Большевик» № 8 от 30 апреля 1932 г.

Приложение 2

И. СТАЛИН

БЕСЕДА С АНГЛИЙСКИМ ПИСАТЕЛЕМ Г. Д. УЭЛЛСОМ

23 июля 1934 г.

Уэллс. Я Вам очень благодарен, м-р Сталин, за то, что Вы согласились меня принять. Я недавно был в Соединенных Штатах, имел продолжительную беседу с президентом Рузвельтом и пытался выяснить, в чем заключаются его руководящие идеи. Теперь я приехал к Вам, чтобы расспросить Вас, что Вы делаете для того, чтобы изменить мир...

Сталин. Не так уж много...

Уэллс. Я иногда брожу по белу свету и, как простой человек, смотрю, что делается вокруг меня.

Сталин. Крупные деятели, вроде Вас, не являются «простыми людьми». Конечно, только история сможет показать, насколько значителен тот или иной крупный деятель, но, во всяком случае, Вы смотрите на мир не как «простой человек».

Уэллс. Я не собираюсь скромничать. Я имею в виду, что я стремлюсь видеть мир глазами простого человека, а не партийного политика или ответственного государственного деятеля. Моя поездка в Соединенные Штаты произвела на меня потрясающее впечатление. Рушится старый финансовый мир, перестраивается по-новому экономическая жизнь страны. Ленин в свое время сказал, что надо «учиться торговать», учиться этому у капиталистов. Ныне капиталисты должны учиться у вас постигнуть дух социализма. Мне кажется, что в Соединенных Штатах речь идет о глубокой реорганизации, о создании планового, то есть социалистического, хозяйства. Вы и Рузвельт отправляетесь от двух разных исходных точек. Но не имеется ли идейной связи, идейного родства между Вашингтоном и Москвой? Мне, например, бросилось в глаза в Вашингтоне то же, что происходит здесь: расширение управленческого аппарата, создание ряда новых государственных регулирующих органов, организация всеобъемлющей общественной службы. Так же, как и в вашей стране, им не хватает умения руководить.

Сталин. У США другая цель, чем у нас, в СССР. Та цель, которую преследуют американцы, возникла на почве экономической неурядицы, хозяйственного кризиса. Американцы хотят разделаться с кризисом на основе частнокапиталистической деятельности, не меняя экономической базы. Они стремятся свести к минимуму ту разруху, тот ущерб, которые причиняются существующей экономической системой. У нас же, как Вы знаете, на месте разрушенной старой экономической базы создана совершенно другая, новая экономическая база. Даже если те американцы, о которых Вы говорите, частично достигнут своей цели, т. е. сведут к минимуму этот ущерб, то и в этом случае они не уничтожат корней той анархии, которая свойственна существующей капиталистической системе. Они сохраняют тот экономический строй, который обязательно должен приводить, не может не приводить к анархии в производстве. Таким образом, в лучшем случае речь будет идти не о перестройке общества, не об уничтожении старого общественного строя, порождающего анархию и кризисы, а об ограничении отдельных отрицательных его сторон, ограничении отдельных его эксцессов. Субъективно эти американцы, может быть, и думают, что перестраивают общество, но объективно нынешняя база общества сохраняется у них. Поэтому, объективно, никакой перестройки общества не получится.

Не будет и планового хозяйства. Ведь что такое плановое хозяйство, каковы некоторые его признаки? Плановое хозяйство стремится уничтожить безработицу. Допустим, что удастся, сохраняя капиталистический строй, довести безработицу до некоторого минимума. Но ведь ни один капиталист никогда и ни за что не согласится на полную ликвидацию безработицы, на уничтожение резервной армии безработных, назначение которой — давить на рынок труда, обеспечивать дешевле оплачиваемые рабочие руки. Вот Вам уже одна прореха в «плановом хозяйстве» буржуазного общества. Плановое хозяйство предполагает, далее, что усиливается производство в тех отраслях промышленности, продукты которых особенно нужны народным массам. А Вы знаете, что расширение производства при капитализме происходит по совершенно иным мотивам, что капитал устремляется в те отрасли хозяйства, где более значительна норма прибыли. Никогда Вы не заставите капиталиста наносить самому себе ущерб и согласиться на меньшую норму прибыли, во имя удовлетворения народных нужд. Не освободившись от капиталистов, не разделавшись с принципом частной собственности, на средства производства, Вы не создадите планового хозяйства.

Уэллс. Я согласен со многим из того, что Вы сказали. Но я хотел бы подчеркнуть, что если страна в целом приемлет принцип планового хозяйства, если правительство понемногу, шаг за шагом, начинает последовательно проводить этот принцип, то, в конечном счете, будет уничтожена финансовая олигархия и водворится социализм в том смысле, в каком его понимают в англо-саксонском мире. Рузвельтовские лозунги «нового порядка» имеют колоссальный эффект и, по-моему, являются социалистическими лозунгами. Мне кажется, что вместо того, чтобы подчеркивать антагонизм между двумя мирами, надо было бы в современной обстановке стремиться установить общность языка между всеми конструктивными силами.

Сталин. Когда я говорю о невозможности осуществления принципов планового хозяйства при сохранении экономической базы капитализма, я этим ни в какой степени не хочу умалить выдающиеся личные качества Рузвельта — его инициативу, мужество, решительность. Несомненно, из всех капитанов современного капиталистического мира Рузвельт — самая сильная фигура. Я поэтому хотел бы еще раз подчеркнуть, что мое убеждение в невозможности планового хозяйства в условиях капитализма вовсе не означает сомнения в личных способностях, таланте и мужестве президента Рузвельта. Но самый талантливый полководец, если обстановка ему не благоприятствует, не может добиться той цели, о которой Вы говорите. Теоретически, конечно, не исключено, что можно, в условиях капитализма, понемногу, шаг за шагом, идти к той цели, которую Вы называете социализмом в англо-саксонском толковании этого слова. Но что будет означать этот «социализм»? В лучшем случае — некоторое обуздание наиболее необузданных отдельных представителей капиталистического профита, некоторое усиление регулирующего начала в народном хозяйстве. Все это хорошо. Но как только Рузвельт или какой-либо другой капитан современного буржуазного мира захочет предпринять что-нибудь серьезное против основ капитализма, он неизбежно потерпит полную неудачу. Ведь банки не у Рузвельта, ведь промышленность не у него, ведь крупные предприятия, крупные экономии — не у него. Ведь все это является частной собственностью. И железные дороги, и торговый флот — все это в руках частных хозяев. И, наконец, армия квалифицированного труда, инженеры, техники, они ведь тоже не у Рузвельта, а у частных хозяев, они работают на них. Нельзя забывать о функциях государства в буржуазном мире. Это — институт организации обороны страны, организации охраны порядка, аппарат собирания налогов. Хозяйство же в собственном смысле мало касается капиталистического государства, оно не в его руках. Наоборот, государство находится в руках капиталистического хозяйства. Поэтому я боюсь, что Рузвельт, несмотря на всю свою энергию и способности, не добьется той цели, о которой Вы говорите, если вообще у него есть эта цель. Может быть, через несколько поколений можно было бы несколько приблизиться к этой цели, но я лично считаю и это маловероятным.

Уэллс. Я, быть может, сильнее, чем Вы, верю в экономическую интерпретацию политики. Благодаря изобретениям в современной науке приведены в действие громадные силы, ведущие к лучшей организации, к лучшему функционированию человеческого коллектива, т. е. к социализму. Организация и регулирование индивидуальных действий стали механической необходимостью, независимо от социальных теорий. Если начать с государственного контроля над банками, затем перейти к контролю над транспортом, над тяжелой промышленностью, над промышленностью вообще, над торговлей и т. д., то такой всеобъемлющий контроль будет равносилен государственной собственности на все отрасли народного хозяйства. Это и будет процессом социализации. Ведь социализм, с одной стороны, и индивидуализм — с другой, не являются такими же антиподами, как черное и белое. Между ними имеется много промежуточных стадий. Имеется индивидуализм, граничащий с бандитизмом, и имеется дисциплинированность и организованность, равносильная социализму. Осуществление планового хозяйства зависит в значительной степени от организаторов хозяйства, от квалифицированной технической интеллигенции, которую можно, шаг за шагом, завоевать на сторону социалистических принципов организации. А это самое главное. Ибо, — сначала организация, затем социализм. Организация является наиболее важным фактором. Без организации, идея социализма — всего лишь идея.

Сталин. Непримиримого контраста между индивидуумом и коллективом, между интересами отдельной личности и интересами коллектива не имеется, не должно быть. Его не должно быть, так как коллективизм, социализм не отрицает, а совмещает индивидуальные интересы с интересами коллектива. Социализм не может отвлекаться от индивидуальных интересов. Дать наиболее полное удовлетворение этим личным интересам может только социалистическое общество. Более того, — социалистическое общество представляет единственно прочную гарантию охраны интересов личности. В этом смысле непримиримого контраста между «индивидуализмом» и социализмом нет. Но разве можно отрицать контраст между классами, между классом имущих, классом капиталистов, и классом трудящихся, классом пролетариев? С одной стороны, — класс имущих, в руках которых банки, заводы, рудники, транспорт, плантации в колониях. Эти люди не видят ничего, кроме своего интереса, своего стремления к прибыли. Они не подчиняются воле коллектива, они стремятся подчинить любой коллектив своей воле. С другой стороны, — класс бедных, класс эксплуатируемых, у которых нет ни фабрик, ни заводов, ни банков, которые вынуждены жить продажей своей рабочей силы капиталистам и которые лишены возможности удовлетворить свои самые элементарные потребности. Как можно примирить такие противоположные интересы устремления? Насколько я знаю, Рузвельту не удалось найти путь к примирению этих интересов. Да это и невозможно, как говорит опыт. Впрочем, Вы знакомы с положением в Соединенных Штатах лучше, чем я, так как я в США не бывал и слежу за американскими делами преимущественно по литературе. Но у меня есть кое-какой опыт по части борьбы за социализм, и этот опыт говорит мне: если Рузвельт попытается действительно удовлетворить интересы класса пролетариев за счет класса капиталистов, последние заменят его другим президентом. Капиталисты скажут: президенты уходят и приходят, а мы, капиталисты, остаемся; если тот или иной президент не отстаивает наших интересов, найдем другого. Что может противопоставить президент воле класса капиталистов?

Уэллс. Я возражаю против этой упрощенной классификации человечества на бедных и богатых. Конечно, есть категория людей, стремящихся исключительно к наживе. Но разве этих людей не считают точно так же, как и здесь, помехой? Разве на Западе мало людей, для которых нажива не цель, которые обладают известными средствами, хотят их инвестировать, получают от этого прибыль, но совсем не в этом видят цель своей деятельности? Эти люди рассматривают инвестирование средств как неудобную необходимость. Разве мало талантливых и преданных инженеров, организаторов хозяйства, деятельность которых движется стимулами совсем иными, чем нажива? По-моему, имеется многочисленный класс попросту способных людей, сознающих неудовлетворительность нынешней системы и призванных сыграть большую роль в будущем социалистическом обществе. Я много занимался последние годы и много думал о необходимости пропаганды идей социализма и космополитизма в широких кругах инженеров, летчиков, в военно-технических кругах и т. д. Подходить к этим кругам с прямолинейной пропагандой классовой борьбы — бесцельно. Это круги понимающие, в каком состоянии находится мир, превращающийся в кровавое болото, но эти круги считают ваш. примитивный антагонизм классовой борьбы нонсенсом.

Сталин. Вы возражаете против упрощенной классификации людей на богатых и бедных. Конечно, есть средние слои, есть и та техническая интеллигенция, о которой Вы говорите, и в среде которой есть очень хорошие, очень честные люди. Есть в этой среде и нечестные, злые люди. Всякие есть. Но, прежде всего, человеческое общество делится на богатых и бедных, на имущих и эксплуатируемых, и отвлечься от этого основного деления и от противоречия между бедными и богатыми — значит отвлечься от основного факта. Я не отрицаю наличия промежуточных средних слоев, которые либо становятся на сторону одного из этих двух борющихся между собой классов, либо занимают в этой борьбе нейтральную или полунейтральную позицию. Но, повторяю, отвлечься от этого основного деления общества и этой основной борьбы между двумя основными классами — значит игнорировать факты. Эта борьба идет и будет идти. Исход этой борьбы решается классом пролетариев, классом работающих.

Уэллс. Но разве мало не бедных людей, которые работают, и работают продуктивно?

Сталин. Конечно, имеются и мелкие торговцы, но не эти люди определяют судьбы стран, а те трудящиеся массы, которые производят все необходимое для общества.

Уэллс. Но ведь имеются очень различные капиталисты. Имеются такие, которые только думают о профите, о наживе, имеются и такие, которые готовы на жертвы. Например — старый Морган: этот думал только о наживе, он был попросту паразитом на теле общества, он лишь аккумулировал в своих руках богатства. Но вот возьмите Рокфеллера: он блестящий организатор, он дал пример организации сбыта нефти, достойный подражания. Или Форд: конечно, Форд себе на уме, он эгоистичен; но не является ли он страстным организатором рационального производства, у которого и вы учитесь? — Я хотел бы подчеркнуть, что за последнее время в англо-саксонских странах произошел по отношению к СССР серьезный перелом в общественном мнении. Причиной этому является, в первую очередь, позиция Японии и события в Германии. Но есть и другие причины, не вытекающие из одной только международной политики. Есть причина более глубокая: осознание широкими кругами того факта, что система, покоящаяся на частной наживе, рушится. И в этих условиях, мне кажется, что надо не выпячивать антагонизм между двумя мирами, а стремиться сочетать все конструктивные движения, все конструктивные силы в максимально возможной степени. Мне кажется, что я левее Вас, м-р Сталин, что я считаю, что мир уже ближе подошел к изжитию старой системы.

Сталин. Когда я говорю о капиталистах, которые стремятся лишь к профиту, к наживе, я этим вовсе не хочу сказать, что это — последние люди, ни на что иное не способные. У многих из них имеются несомненно крупные организаторские способности, которые я и не думаю отрицать. Мы, советские люди, многому у капиталистов учимся. И Морган, которому Вы даете такую отрицательную характеристику, являлся, безусловно, хорошим, способным организатором. Но если Вы говорите о людях, готовых реконструктировать мир, то их, конечно, нельзя найти в среде тех, которые верой и правдой служат делу наживы. Мы и эти люди находимся на противоположных полюсах. Вы говорите о Форде. Конечно, он способный организатор производства. Но разве Вам неизвестно его отношение к рабочему классу, разве Вы не знаете, сколько рабочих он зря выбрасывает на улицу? Капиталист прикован к профиту, его никакими силами оторвать от него нельзя. И капитализм будет уничтожен не «организаторами» производства, не технической интеллигенцией, а рабочим классом, ибо эта прослойка не играет самостоятельной роли. Ведь инженер, организатор производства работает не так, как он хотел бы, а так, как ему прикажут, как велит интерес хозяина. Есть, конечно, исключения, есть люди из этой прослойки, которые освободились от дурмана капитализма. Техническая интеллигенция может, в определенных условиях, творить «чудеса», приносить человечеству громадную пользу. Но она же может приносить и большой вред. Мы, советские люди, имеем свой немалый опыт общения с технической интеллигенцией. После Октябрьской революции определенная часть технической интеллигенции не захотела участвовать в строительстве нового общества, противилась этому строительству, саботировала его. Мы всячески стремились включить техническую интеллигенцию в это строительство, подходили к ней и так, и этак. Прошло не мало времени, прежде чем наша техническая интеллигенция стала на путь активной помощи новому строю. Ныне лучшая ее часть — в первых рядах строительства социалистического общества. Мы, имея этот опыт, далеки от недооценки как положительных, так и отрицательных сторон технической интеллигенции, и мы знаем, что она может и повредить, и творить «чудеса». Конечно, дело обстояло бы иначе, если можно было бы единым ударом оторвать духовно техническую интеллигенцию от капиталистического мира. Но это утопия. Разве много найдется людей из технической интеллигенции, которые решатся порвать с буржуазным миром и взяться за реконструкцию общества? Как по Вашему, много ли есть таких людей, скажем, в Англии, во Франции? Нет, мало имеется охотников порвать со своими хозяевами и начать реконструкцию мира!

Кроме того, разве можно упускать из виду, что для того, чтобы переделать мир, надо иметь власть! Мне кажется, г-н Уэллс, что Вы сильно недооцениваете вопрос о власти, что он вообще выпадает из Вашей концепции. Ведь что могут сделать люди даже с наилучшими намерениями, если они неспособны поставить вопрос о взятии власти и не имеют в руках власти? Они могут, в лучшем случае, оказать содействие тому новому классу, который возьмет власть, но сами перевернуть мир они не могут. Для этого требуется большой класс, который заменил бы класс капиталистов и стал бы таким же полновластным хозяином, как он. Таким классом является рабочий класс. Конечно, надо принять помощь технической интеллигенции и надо, в свою очередь, оказать ей помощь. Но не надо думать, что она, техническая интеллигенция, может сыграть самостоятельную историческую роль. Переделка мира есть большой, сложный и мучительный процесс. Для этого большого дела требуется большой класс. Большому кораблю — большое плавание.

Уэллс. Да, но для большого плавания требуются капитан и навигатор.

Сталин. Верно, но для большого плавания требуется прежде всего большой корабль. Что такой навигатор без корабля? Человек без дела.

Уэллс. Большой корабль — это человечество, а не класс.

Сталин. Вы, г-н Уэллс, исходите, как видно, из предпосылки, что все люди добры. А я не забываю, что имеется много злых людей. Я не верю в доброту буржуазии.

Уэллс. Я припоминаю, как обстояло дело с технической интеллигенцией несколько десятилетий тому назад. Тогда технической интеллигенции было мало, зато дела было много и каждый инженер, техник, интеллигент находил применение своим знаниям. Поэтому это был наименее революционный класс. Ныне же наблюдается избыток технической интеллигенции, и настроение ее круто изменилось. Квалифицированный интеллигент, который ранее никогда не стал бы даже прислушиваться к революционным разговорам, теперь очень ими интересуется. Недавно я был приглашен на обед Королевского Общества, нашего крупнейшего английского научного общества. Речь председателя была речью в пользу социального планирования и научного управления. Лет тридцать тому назад там не стали бы даже слушать того, что я говорю. А теперь во главе этого общества стоит человек с революционными взглядами, настаивающий на научной реорганизации человеческого общества. Ваша пропаганда классовой борьбы не посчиталась с этими фактами. Настроения меняются.

Сталин. Да, я это знаю, и объясняется это тем, что капиталистическое общество находится теперь в тупике. Капиталисты ищут и не могут найти такого выхода из этого тупика, который был бы совместим с достоинством этого класса, с интересами этого класса. Они могут частично выкарабкаться из кризиса на четвереньках, но такого выхода, через который они могли бы выйти с высоко поднятой головой, который не нарушал бы в корне интересов капитализма, они найти не могут. Это, конечно, чувствуют широкие круги технической интеллигенции. Значительная часть ее начинает осознавать общность интересов с тем классом, который способен указать выход из тупика.

Уэллс. Вы, м-р Сталин, лучше, чем кто-либо иной, знаете, что такое революция, и притом на практике. Восстают ли когда-либо массы сами? Не считаете ли Вы установленной истиной тот факт, что все революции делаются меньшинством?

Сталин. Для революции требуется ведущее революционное меньшинство, но самое талантливое, преданное и энергичное меньшинство будет беспомощно, если не будет опираться на хотя бы пассивную поддержку миллионов людей.

Уэллс. Хотя бы пассивную? Может быть, подсознательную?

Сталин. Частично и на полу-инстинктивную, и на полусознательную поддержку, но без поддержки миллионов самое лучшее меньшинство бессильно.

Уэллс. Я слежу за коммунистической пропагандой на Западе и мне кажется, что эта пропаганда в современных условиях звучит весьма старомодно, ибо она является пропагандой насильственных действий. Эта пропаганда насильственного свержения общественного строя была уместной тогда, когда речь шла о безраздельном господстве той или иной тирании. Но в современных условиях, когда господствующая система все равно рушится и без того разлагается, надо было бы делать ударение не на инсуррекции, а на эффективности, на компетентности, на производительности. Ин-суррекционная нотка кажется мне устаревшей. С точки зрения конструктивно мыслящих людей, коммунистическая пропаганда на Западе представляется помехой.

Сталин. Конечно, старая система рушится, разлагается. Это верно. Но верно и то, что делаются новые потуги иными методами, всеми мерами защитить, спасти эту гибнущую систему. Из правильной констатации Вы делаете неправильный вывод. Вы правильно констатируете, что старый мир рушится. Но Вы не правы, когда думаете, что он рухнет сам собой. Нет, замена одного общественного порядка другим общественным порядком является сложным и длительным революционным процессом. Это не просто стихийный процесс, а это борьба, это процесс, связанный со столкновением классов. Капитализм сгнил, но нельзя его сравнивать просто с деревом, которое настолько сгнило, что оно само должно упасть на землю. Нет, революция, смена одного общественного строя другим, всегда была борьбой, борьбой мучительной и жестокой, борьбой на жизнь и смерть. И всякий раз, когда люди нового мира приходили к власти, им надо было защищаться от попыток старого мира вернуть силой старый порядок, им, людям нового мира, всегда надо было быть настороже, быть готовыми дать отпор покушениям старого мира на новый порядок.

Да, Вы правы, когда говорите, что старый общественный строй рушится, но он не рухнет сам собой. Взять, например, фашизм. Фашизм есть реакционная сила, пытающаяся сохранить старый мир путем насилия. Что Вы будете делать с фашистами? Уговаривать их? Убеждать их? Но ведь это на них никак не подействует. Коммунисты вовсе не идеализируют метод насилия. Но они, коммунисты, не хотят оказаться застигнутыми врасплох, они не могут рассчитывать на то, что старый мир сам уйдет со сцены, они видят, что старый порядок защищается силой, и поэтому коммунисты говорят рабочему классу: готовьтесь ответить силой на силу, сделайте все, чтобы вас не раздавил гибнущий строй, не позволяйте ему наложить кандалы на ваши руки, которыми вы свергнете этот строй. Как видите, процесс смены одного общественного строя другим является для коммунистов процессом не просто стихийным и мирным, а процессом сложным, длительным и насильственным. Коммунисты не могут не считаться с фактами.

Уэллс. Но присмотритесь к тому, что происходит сейчас в капиталистическом мире. Ведь это не просто крушение строя. Это — взрыв реакционного насилия, вырождающегося в прямой гангстеризм. И мне кажется, что, когда речь идет о конфликтах с этими реакционными и неумными насильниками, социалисты должны апеллировать к закону и вместо того, чтобы рассматривать полицию, как врага, поддерживать ее в борьбе с реакционерами. Мне кажется, что нельзя просто действовать методами старого, не гибкого инсуррекционного социализма.

Сталин. Коммунисты исходят из богатого исторического опыта, который учит, что отжившие классы добровольно не уходят с исторической сцены. Вспомните историю Англии XVII века. Разве не говорили многие, что сгнил старый общественный порядок? Но разве, тем не менее, не понадобился Кромвель, чтобы его добить силой?

Уэллс. Кромвель действовал, опираясь на конституцию и от имени конституционного порядка.

Сталин. Во имя конституции он прибегал к насилию, казнил короля, разогнал парламент, арестовывал одних, обезглавливал других!

Но возьмем пример из нашей истории. Разве не ясно было в течение долгого времени, что царский порядок гниет, что он рушится? Сколько крови, однако, понадобилось, чтобы его свалить!

А Октябрьская Революция? Разве мало было людей, которые знали, что только мы, большевики, указываем единственно правильный выход? Разве непонятно было, что сгнил русский капитализм? Но Вы знаете, как велико было сопротивление, сколько крови было пролито, чтобы отстоять Октябрьскую Революцию от всех врагов, внутренних и внешних?

Или возьмем Францию конца XVIII века. Задолго до 1789 г. было ясно многим, насколько прогнили королевская власть, крепостные порядки. Но не обошлось, не могло обойтись без народного восстания, без столкновения классов.

В чем же дело? Дело в том, что классы, которые должны сойти с исторической сцены, последними убеждаются в том, что их роль окончена. Убедить их в этом невозможно. Им кажется, что трещины в прогнившем здании старого строя можно заделать, что можно отремонтировать и спасти рушащееся здание старого порядка. Поэтому гибнущие классы берут в руки оружие и всеми средствами начинают отстаивать свое существование, как господствующего класса.

Уэллс. Но во главе Великой Французской Революции стояло немало адвокатов.

Сталин. Разве Вы отрицаете роль интеллигенции в революционных движениях? Разве Великая Французская Революция была адвокатской революцией, а не революцией народной, которая победила, подняв громадные народные массы против феодализма и отстаивая интересы третьего сословия? И разве адвокаты из числа вождей Великой Французской Революции действовали по законам старого порядка, разве не ввели они новую, буржуазную революционную законность?

Богатый исторический опыт учит, что добровольно до сих пор ни один класс не уступал дорогу другому классу. Нет такого прецедента в мировой истории. И коммунисты усвоили этот исторический опыт. Коммунисты приветствовали бы добровольный уход буржуазии. Но такой оборот дел невероятен, как говорит опыт. Поэтому коммунисты хотят быть готовыми к худшему и призывают рабочий класс к бдительности, к боевой готовности. Кому нужен полководец, усыпляющий бдительность своей армии, полководец, не понимающий, что противник не сдастся, что его надо добить? Быть таким полководцем значит обманывать, предавать рабочий класс. Вот почему я думаю, что то, что кажется Вам старомодным, на самом деле является мерой революционной целесообразности для рабочего класса.

Уэллс. Я вовсе не отрицаю необходимости насилия, но считаю, что формы борьбы должны быть максимально близки к тем возможностям, которые даются существующими законами, которые надо защищать от реакционных покушений. Старый порядок не надо дезорганизовать уже потому, что он в достаточной степени сам дезорганизуется. Именно поэтому мне кажется, что борьба против порядка, против закона, есть нечто устаревшее, старомодное. Впрочем, я нарочно утрирую, чтобы ярче выявить истину. Я могу сформулировать свою точку зрения следующим образом: во-первых, я за порядок; во-вторых, я нападаю на существующую систему, поскольку она не обеспечивает порядка; в-третьих, я считаю, что пропаганда идей классовой борьбы может изолировать от социализма как раз те образованные круги, которые нужны для социализма.

Сталин. Чтобы совершить большое, серьезное общественное дело, нужно, чтобы была налицо главная сила, опора, революционный класс. Нужно, далее, чтобы была организована помощь этой главной силе со стороны вспомогательной силы, которой является в данном случае партия, куда войдут и лучшие силы интеллигенции. Вы только что говорили об «образованных кругах». Но каких образованных людей Вы имели в виду? Разве мало было образованных людей на стороне старого порядка в XVII веке в Англии, и в конце XVIII века во Франции, и в эпоху Октябрьской Революции в России? Старый строй имел на своей стороне, на своей службе много высокообразованных людей, которые защищали старый строй, которые шли против нового строя. Ведь образование — это оружие, эффект которого зависит, от того, кто его держит в своих руках, кого этим оружием хотят ударить. Конечно, пролетариату, социализму нужны высокообразованные люди. Ведь ясно, что не олухи царя небесного могут помогать пролетариату бороться за социализм, строить новое общество. Роль интеллигенции я не недооцениваю, ее роль я, наоборот, подчеркиваю. Дело только в том, о какой интеллигенции идет речь, ибо интеллигенты бывают разные

Уэллс. Не может быть революции без коренного изменения в системе народного образования. Достаточно привести два примера: пример германской республики, не тронувшей старой системы образования и поэтому не ставшей никогда республикой, и пример английской лейбористской партии, у которой не хватает решимости настоять на коренном изменении системы народного просвещения.

Сталин. Это правильное замечание.

Позвольте теперь ответить на Ваши три пункта.

Во-первых, главное для революции — это наличие социальной опоры. Этой опорой для революции является рабочий класс.

Во-вторых, необходима вспомогательная сила, то, что называется у коммунистов партией. Сюда войдут и интеллигентные рабочие и те элементы из технической интеллигенции, которые тесно связаны с рабочим классом. Интеллигенция может быть сильна, только если соединится с рабочим классом. Если она идет против рабочего класса, она превращается в ничто.

В-третьих, нужна власть, как рычаг преобразования. Новая власть создает новую законность, новый порядок, который является революционным порядком.

Я стою не за всякий порядок. Я стою за такой порядок, который соответствует интересам рабочего класса. Если же некоторые законы старого строя могут быть использованы в интересах борьбы за новый порядок, то следует использовать и старую законность. Против Вашего положения о том, что надо нападать на существующую систему, поскольку она не обеспечивает необходимого для народа порядка, я ничего возразить не могу.

И, наконец. Вы неправы, если думаете, что коммунисты влюблены в насилие. Они бы с удовольствием отказались от метода насилия, если бы господствующие классы согласились уступить место рабочему классу. Но опыт истории говорит против такого предположения.

Уэллс. В истории Англии, однако, был пример добровольной передачи власти одним классом другому. В период между 1830 и 1870 гг. произошел, без всякой ожесточенной борьбы, процесс добровольного перехода власти от аристократии, влияние которой к концу XVIII века было еще очень высоко, к буржуазии, которая являлась сантиментальной опорой монархии. Этот переход власти привел в дальнейшем к установлению господства финансовой олигархии.

Сталин. Но Вы незаметно перешли от вопросов революции к вопросам реформы. Это не одно и то же. Не думаете ли Вы, что большую роль в деле реформ в Англии в XIX веке сыграло чартистское движение?

Уэллс. Чартисты мало что сделали и исчезли бесследно.

Сталин. Я с Вами не согласен. Чартисты и организованное ими забастовочное движение сыграли большую роль, заставили господствующие классы пойти на ряд уступок в области избирательной системы, в области ликвидации, так называемых, «гнилых местечек», осуществления некоторых пунктов «хартии». Чартизм сыграл свою не малую историческую роль и побудил одну часть господствующих классов пойти на некоторые уступки, на реформы, во имя избежания больших потрясений. Вообще, надо сказать, что из всех господствующих классов господствующие классы Англии, и аристократия, и буржуазия, оказались наиболее умными, наиболее гибкими, с точки зрения своих классовых интересов, с точки зрения сохранения своей власти. Возьмем пример хотя бы из современной истории: всеобщую забастовку 1926 г. в Англии. Любая буржуазия, перед лицом этих событий, когда генеральный совет тред-юнионов призвал к забастовке, прежде всего арестовала бы лидеров тред-юнионов. Английская буржуазия этого не сделала и поступила умно, с точки зрения своих интересов. Ни в США, ни в Германии, ни во Франции я не мыслю себе подобной гибкой классовой стратегии со стороны буржуазии. В интересах утверждения своего господства господствующие классы Англии никогда не зарекались от мелких уступок, от реформ. Но было бы ошибочно думать, что эти реформы представляют революцию.

Уэллс. Вы более высокого мнения о господствующих классах моей страны, чем я. Но велика ли вообще разница между малой революцией и большой реформой, не являются ли реформы малой революцией?

Сталин. В результате напора снизу, напора масс, буржуазия иногда может идти на те или иные частичные реформы, оставаясь на базе существующего общественно-экономического строя. Поступая так, она считает, что эти уступки необходимы в интересах сохранения своего классового господства. В этом суть реформ. Революция же означает переход власти от одного класса к другому. Поэтому нельзя называть какую бы то ни было реформу революцией, вот почему не приходится рассчитывать на то, чтобы смена общественных строев могла произойти в порядке незаметного перехода от одного строя к другому путем реформ, путем уступок господствующего класса.

Уэллс. Я Вам очень благодарен за эту беседу, имеющую для меня громадное значение. Давая мне Ваши разъяснения, Вы, наверное, вспомнили о том, как в подпольных дореволюционных кружках Вам приходилось объяснять основы социализма. В настоящее время во всем мире имеются только две личности, к мнению, к каждому слову которых прислушиваются миллионы: Вы и Рузвельт. Другие могут проповедовать сколько угодно, их не станут ни печатать, ни слушать. Я еще не могу оценить то, что сделано в Вашей стране, в которую я прибыл лишь вчера. Но я видел уже счастливые лица здоровых людей, и я знаю, что у Вас делается нечто очень значительное. Контраст по сравнению с 1920 г. поразительный.

Сталин. Можно было бы сделать еще больше, если бы мы, большевики, были поумнее.

Уэллс. Нет, если бы вообще умнее были человеческие существа. Не мешало бы выдумать пятилетку по реконструкции человеческого мозга, которому явно не хватает многих частиц, необходимых для совершенного социального порядка. (Смех.)

Сталин. Не собираетесь ли побывать на съезде Союза советских писателей?

Уэллс. К сожалению, у меня имеются разные обязательства, и я смогу остаться в СССР только неделю. Я приехал, чтобы встретиться с Вами, и я глубоко удовлетворен нашей беседой. Но я собираюсь говорить с теми советскими писателями, с которыми я смогу встретиться, о возможности их вступления в Пен-Клуб. Это международная организация писателей, основанная Голсуорси, после смерти которого я стал председателем. Организация эта еще слабая, но все же имеет секции во многих странах и, что еще важнее, выступления ее членов широко освещаются в печати. Эта организация настаивает на праве свободного выражения всех мнений, включая оппозиционных. Я рассчитываю поговорить на эту тему с Максимом Горьким. Однако я не знаю, может ли здесь быть предоставлена такая широкая свобода.

Сталин. Это называется у нас, у большевиков, «самокритикой». Она широко применяется в СССР. Если у Вас имеются какие-либо пожелания, я Вам охотно помогу.

Уэллс. Благодарит.

Сталин. Благодарит за беседу.

Записал К. Уманский.

Приложение 3

Л. БЕРИЯ

К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИИ БОЛЬШЕВИСТСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ В ЗАКАВКАЗЬЕ

(доклад на собрании тбилисского партактива 21-22 июля 1935 г.)

ТОВАРИЩИ!

Изучение и понимание истории нашей партии является важнейшим средством марксистско-ленинского воспитания членов партии и комсомола.

В 1931 г. товарищ Сталин в своей исторической статье «О некоторых вопросах истории большевизма» поставил в центре внимания партийных организаций задачу большевистского изучения истории нашей партии.

Вот что писал тогда товарищ Сталин об этой задаче:

«...Поднять вопросы истории большевизма на должную высоту, поставить дело изучения истории нашей партии на научные, большевистские рельсы и заострить внимание против троцкистских и всяких иных фальсификаторов истории нашей партии, систематически срывая с них маски». [2]

Эта задача требует, чтобы преподавание истории партии, изучение антипартийных группировок в истории нашей партии, их приемов борьбы с линией партии было поставлено на должную высоту.

Эта задача требует, чтобы члены партии были знакомы не только с тем, как партия боролась и преодолевала кадетов, эсэров, меньшевиков, анархистов, но и с тем, как партия боролась и преодолевала троцкистов, «демократических централистов», «рабочую оппозицию», зиновьевцев, правых, право «левацких» уродов и т. п.

Для подъема большевистской бдительности на должную высоту и вооружения коммунистов против всех врагов нашей партии нужно, чтобы член партии знал героический опыт строительства и борьбы ленинско-сталинской партии; нужно, чтобы он знал и осознал не только успехи и победы партии, но и то, как они были одержаны партией в борьбе со всеми врагами ленинизма.

В условиях победы социализма, огромного культурно-политического роста широких трудящихся масс и обострения сопротивления остатков разгромленного классового врага необходимо всемерно поднять уровень марксистско-ленинского образования и, в первую голову, уровень знания большевистской истории нашей партии.

Надо так поставить изучение истории партии, чтобы, не ограничиваясь простым описанием событий и фактов героической истории большевизма, дать знание экономического и политического положения страны, полную картину сложной и многообразной борьбы всех классов дореволюционной России и национально-освободительной борьбы угнетенных народов под руководством рабочего класса и его большевистской партии.

Нужно так излагать историю партии, чтобы дать марксистское объяснение истории борьбы нашей партии с антибольшевистскими течениями и фракциями в партии и рабочем классе, показав величайшее принципиальное значение этой борьбы за ленинизм.

Нам нужно сейчас более серьезное и глубокое изучение членами партии и комсомола истории большевизма, истории борьбы партии со всякими антиленинскими уклонами и течениями, изучение всей конкретной обстановки, в которой протекала работа ленинско-сталинской партии.

Нам нужно такое изучение истории нашей партии, которое обеспечит усвоение героического опыта борьбы большевиков против многочисленных врагов ленинизма и вооружит членов партии и комсомола на борьбу с врагами партии, на борьбу с пережитками идей и взглядов всех разгромленных контрреволюционных, антипартийных групп.

За последние годы партийные организации Закавказья проделали немалую работу в области пропаганды и изучения истории партии. Однако наши достижения на этом участке явно недостаточны. Особенно мы отстали в деле большевистской разработки и изучения истории большевистских организаций Закавказья и Грузии, в деле изучения борьбы закавказских большевиков за дело Ленина — Сталина.

Большевики Закавказья имеют огромный исторический опыт борьбы по строительству ленинской партии, которая десятки лет проходила под непосредственным руководством вождя нашей партии товарища Сталина.

Вся история закавказских большевистских организаций, все революционное движение Закавказья и Грузии с первых дней его зарождения неразрывно связаны с работой и именем товарища Сталина. (Бурные аплодисменты.)

Вопросам разработки и изучения истории коммунистических организаций Закавказья и Грузии уделили особое внимание еще IX съезд КП(б) Грузии и VII съезд коммунистических организаций Закавказья.

На съездах были подвергнуты резкой критике ошибки и извращения, допущенные в работах отдельных историков-коммунистов.

IX съезд компартии большевиков Грузии в своих решениях дал директиву:

«Отмечая факты извращения истории партии революционного движения в Грузии и Закавказье в работах ряда историков-коммунистов, съезд считает необходимым еще больше заострить внимание всех партийных организаций Грузии против попыток фальсификации истории большевизма».

После съезда наши организации лучше взялись за собирание и разработку материалов из истории большевистских организаций и революционного движения Закавказья.

Однако проделано еще очень мало, все еще не собрано многое из материалов и документов.

Тбилисский филиал Института Маркса — Энгельса — Ленина при ЦК ВКП(б) до сих пор не сумел выпустить сборник документов и материалов по истории партийных организаций и революционного движения в Закавказье, а также не издал ни одной оригинальной работы.

Нужно признать, что история партийных организаций Закавказья и Грузии далеко еще не изучена и не разработана.

Что же касается освещения борьбы закавказских большевиков в работах Ф. Махарадзе («История рабочего движения в Грузии», «О 1905 годе в Закавказье», «К 30-летию существования тифлисской организации», «Очерки революционного движения в Закавказье» и др.), то они содержат в себе ряд ошибок принципиального и исторического характера, извращают исторические факты и события и недобросовестно передают отдельные моменты из истории партии.

Тов. Махарадзе до сих пор не позаботился переработать свои труды и исправить допущенные в них ошибки и извращения.

Сознательное извращение, фальсификацию истории Закавказской организации протаскивали в своих книгах разоблаченные ныне враги народа А. Енукидзе и М. Орахелашвили.

Члены партии и члены комсомола, беспартийные рабочие и колхозники проявляют огромный интерес к изучению истории большевистских организаций и революционного движения Закавказья.

Партийные организации настоятельно требуют от нас исторической литературы, правильно освещающей историю наших партийных организаций.

После VII съезда коммунистических организаций Закавказья и IX съезда компартии большевиков Грузии мы уже собрали ряд материалов и документов из истории наших партийных организаций.

Заккрайком ВКП(б) и ЦККП(б) Грузии поручили мне, на основе этих материалов и документов, дать освещение некоторых вопросов (фактов и событий) из истории большевистских организаций Закавказья и Грузии.

К ИСТОРИИ ЗАРОЖДЕНИЯ И ОФОРМЛЕНИЯ БОЛЬШЕВИСТСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ В ЗАКАВКАЗЬЕ

(1897-1904 гг.)

Первые семена марксизма были занесены в Закавказье в первой половине 90-х гг. высланными царским правительством из центральных районов России русскими социал-демократами (Иосиф Коган, Иван Лузин, Г. Франчески и др.), с одной стороны, и легальными марксистами из грузин, побывавшими за границей (Ной Жордания, Карло Чхеидзе и др.), — с другой.

Первой марксистской социал-демократической организацией в Грузии была «Месаме-даси». Основной группой «Месаме-даси», которая проповедывала марксизм в грузинской легальной печати (газеты «Квали» [3], «Моамбе» [4]) в Тифлисе, представлявшем тогда центр всего Закавказья, была группа Ноя Жордания (1893-1898 гг.).

Название «Месамедаси» (что значит в переводе «3-я группа») было дано писателем Г. Церетели {Г. Церетели (1842-1900) вместе с Н. Николадзе и С. Месхи возглавлял «Меоре-даси» (вторую группу) — буржуазно-прогрессивное течение.

«Меоре-даси» издавала на грузинском языке газету «Дроеба» (1866-1886), журналы «Мнатоби» (1869-1872) и «Кребули» (1871-1873) и на русском языке газету «Обзор» (1878-1881).

В своих изданиях группа Церетели — Николадзе знакомит грузинское общество с учением западноевропейских утопистов-социалистов (Фурье, Оуэна, Сен-Симона, Луи Блана, Бабефа) и проповедует идеи буржуазного национализма и республиканизма. Сам Г. Церетели по поводу этой группы писал:

«В развитии общественного строя эта группа (даси) отрицала как дворянство, так и обособление простого народа. Она выставляла идею подлинной нации, в которую с равными правами входят все сословия, признавая при этом, что такой нации соответствует демократический, не выделяющий сословий общественный строй» (Г. Церетели. «Квали», № 46 за 1897 г.).

Эта группа буржуазной интеллигенции стояла за развитие промышленных банков, сельского и городского кредита, торговли, железных дорог и промышленности. В развитии торговли и промышленности она видела средство национального возрождения страны. Она призывала энергично развивать просвещение, науку и следовать по пути капиталистического прогресса.

В 90-х гг. XIX в. эта группа вступила на путь служения крупной буржуазии и поддержки русского царизма. (в своей речи на похоронах писателя Игнатия Ниношвили) И. Ниношвили (Инго-роква) (1859-1907) — один из крупнейших классиков грузинской литературы, являлся идейным вождем национально-освободительного движения интеллигенции второй половины XIX столетия — «Пирвели-даси» (первой группы).

Под руководством И. Чавчавадзе в 1863 г. начинает выходить на грузинском языке журнач «Сакартвелос-Моамбе», а с 1877 г. — газета «Иверия». Под руководством И. Чавчавадзе эта группа ведет борьбу против идеологов старого дворянства, которое продолжало защищать патриархально-крепостнический строй.

И. Чавчавадзе в ряде прекрасных беллетристических произведений мастерски отображает подневольный труд грузинских крестьян, требуя ломки крепостного строя.

В газете «Иверия» группа решительно выступила на защиту грузинского языка, литературы и школы и повела борьбу против русификаторской политики царизма в Грузии.

«Пирвели-даси» стремилась приспособить помещичье хозяйство к капитализму и в этих целях добилась проведения кахетинской железной дороги и открытия дворянского банка.

Группа пропагандировала идеи национального возрождения на почве примирения сословий и мирного их сотрудничества.

В своей программной статье «Жизнь и закон» (1877) И. Чав-чавадзе, выдвигая лозунг примирения сословий, призывал либеральных дворян стать во главе капиталистического развития Грузии.} в Гурии, на которых состоялось публичное программное выступление марксистской молодежи (С. Джибладзе и др.).

Георгий Церетели, называя это нарождающееся социал-демократическое движение «Месаме-даси», считал, что новое поколение — марксистская молодежь — является продолжателем дела двух предыдущих политических направлений грузинской интеллигенции второй половины XIX столетия: национально-освободительного, во главе с писателем И. Чавчавадзе, и либерально-буржуазного, во главе с самим Г. Церетели, и, по его мнению, новое течение должно явиться политическим преемником буржуазно-либерального направления.

Газета «Квали» в своей передовице о «Месаме-даси» писала:

«С 1890-х гг. вновь подул прогрессивный ветерок. В грузинской литературе появились на страницах журнала „Квали“ с 1893 г. одиночки из молодых, с необыкновенным направлением и своеобразной программой. Они являются приверженцами теории экономического материализма. Руководителем этого „даси“ в области художественной литературы следует считать И. Ниношвили, а в публицистике — Н. Жордания. На долю одного из представителей „меоредасистов“ — господина Г. Церетели — выпала честь раньше всех других заметить это новое прогрессивное явление в нашей жизни, и он же окрестил новую группу „Месаме-даси“. Что эта группа должна явиться действительной преемницей „меоредасистов“... это ясно доказывают литературно-публицистические факты прошлого» (см. газету «Квали», 1897, № 46).

Начало зарождения «Месаме-даси» надо отнести к 1893 г. С. Джибладзе, один из основоположников «Месаме-даси», так сформулировал основные идеи «Месаме-даси»:

«Мы говорим, — писал он, —

1) В нашей жизни в эти 25-30 лет началась новая эпоха. Ее характерная черта выражается в особых экономических отношениях, что означает товарообмен, торговлю. Тут старый властелин уступает место новому — деньгам. Деньги разрушают старое, строят новое: они делят народ на две части, в жизни возникают два класса — богатый и бедный. Старое сословное различие — фикция. Обмен вызывается разделением труда, производством товаров. Производство товаров есть тот же капитализм вообще.

2) Развитие капитализма имеет несколько моментов или фаз. Последней стадией капитализма является «крупное производство». На эту ступень мы вступили, но еще не укрепились.

3) Если у нас недостаточно определились пролетариат и буржуазия, это не означает, что не было ни первого, ни второго. Поскольку наши крупные землевладельцы богатеют от доходов земли, они представляют из себя буржуа. К этому прибавьте заводчика, ростовщика, торговца и др. производителей. Наш пролетариат представляет смешанный организм. Большинство его имеет небольшие наделы, которые только дают звание собственника, на самом деле они пролетаризированные элементы (Богано). Это — рабочий народ, судьба которого зависит от рынка как товаров, так и рабочей силы. Они вступили на путь полной пролетаризации.

4) В нашей литературе возникла новая (третья) группа («даси»). Эта группа (даси) представляет собой полную противоположность старой беспочвенной группе (даси). Она прогрессивна, последняя же регрессивна. Буржуазия пока не имеет в нашей литературе своей организации, не имеет в ней группы (даси), которая выражала бы ее интересы, — если не принять во внимание обзоры господина И. Николадзе в «Моамбе». Буржуазия работает в жизни. Поскольку ее действие разрушает старый патриархальный строй — она прогрессивна, поскольку же разоряет народ — регрессивна. На знамени новой группы (даси) написано: «Научное исследование нового течения жизни и борьба не против ее тенденций — это происходит без нас, — а против тех последствий, которые развращают людей. Борьба в этом отношении означает просвещение угнетенных и борьбу за их интересы. Враг этого нового течения в то же время является врагом угнетенных.

Таков наш взгляд на нашу жизнь вообще и на литературу в частности» (газета «Квали» № 14 от 26 марта 1895 г., стр. 15).

Таким образом, «Месаме-даси» признавала прогрессивность капитализма и проводила идею классовой диференциации и борьбы классов, как содержания общественно-политической жизни.

Однако большинство «месамедасистов» никогда не доводило идею классовой борьбы до марксистского понимания классовой борьбы пролетариата.

Идеологом и автором всех программных трудов «Месаме-даси» являлся Ной Жордания.

В своих трудах Ной Жордания отстаивал необходимость и прогрессивность капиталистического развития, идею союза пролетариата с либеральной буржуазией и проповедовал идею национального возрождения Грузии.

Ной Жордания никогда не доходил до марксистского понимания классовой борьбы пролетариата. Ной Жордания с самого начала отстаивал и пропагандировал буржуазно-националистический тезис о том, что экономическая жизнь капитализма, национальная культура и национальный характер соединяют все классы общества в единый национальный организм и в деле возрождения нации одинаково заинтересованы все классы нации. Он писал:

«Вот на этот исторический путь (речь идет о капиталистическом пути развития. — Л. Б.) вступила грузинская нация. Пока что она сделала только первый шаг в этом направлении и тем укрепилась на новой почве. Это дало непоколебимое основание грузинской нации. Нация впряглась в общее ярмо, привыкла к совместной жизни и совместной деятельности. Подготовилась почва для общности сознания» (Н. Жордания, статья «Экономическое развитие и национальность», 1894 г., см. избранные сочинения, изд. «Культура», 1911 г., стр. 27).

Группа «Месаме-даси» не была однородной по своему политическому направлению. Большинство «Месаме-даси», во главе с Жордания, представляло группу «легального марксизма», которая в своих произведениях по целому ряду основных вопросов революционного движения пролетариата искажала учение революционного марксизма, вульгаризировала марксизм и окрашивала его в националистические тона.

Ной Жордания и большинство «Месаме-даси» отрицали идею гегемонии пролетариата в революционном движении и необходимость пролетарской революции и диктатуры пролетариата.

В национальном вопросе группа Жордания с самого начала занимала националистическую позицию.

Ной Жордания выдвигал и защищал теорию общей почвы и общенационального действия буржуазии и пролетариата.

Он писал:

«Нация, объединенная материально, объединена и идейно. Все стремятся развить национальный труд, укрепить нацию... В величии нации заинтересованы как буржуа-торговец, так и крестьянин и рабочий» (Н. Жордания, статья «Экономическое развитие и национальность», 1894 г., см. избранные сочинения, изд. «Культура», 1911 г., стр. 9).

Или:

«Редко можно найти такого грузина, который не желал бы улучшения и развития нашей жизни... Здесь, в этом вопросе, все искренние и честные работники объединяются и, вдохновленные одной целью, мужественно берутся за общественное дело» (Н. Жордания, статья «Наше разногласие», см. избранные сочинения, изд. «Культура», 1911 г., стр. 257).

Большинство «месамедасистов», во главе с Жордания, отстаивая необходимость и неизбежность капиталистического развития Грузии, резко критикуя феодально-дворянское и народническое идейные направления грузинской интеллигенции, видели, главным образом, только положительную и прогрессивную сторону капитализма, восхищались капиталистическим процессом, от которого ждали возрождения грузинского народа, и не ставили вопроса о революционной борьбе с капитализмом и свержении буржуазного строя. Жордания писал:

«Европеизация происходит на грузинской почве, на основе грузинской культуры. Родина и заграница, Грузия и Европа. Быть грузином и европейцем — вот что написано на новом знамени. Понять это явление и перенести его в сознание народа — это исторический вопрос нашего времени» (Н. Жордания, статья «Иверия и национальность», 1897 г., см. избранные сочинения, изд. «Культура», 1911 г., стр. 114).

Большинство «Месаме-даси» и Ной Жордания не шли дальше оппортунистического понимания классовой борьбы пролетариата и выдавали себя за представителей всего грузинского народа.

«Демократическая группа (даси) должна подыскать себе новую почву и тем самым явиться продолжательницей старой прогрессивной группы. „Иверия“ такую почву нашла среди князей и дворян. Мы эту почву ищем в большинстве нации, независимо от сословий» (Н. Жордания, статья «Иверия и национальность», 1897 г., см. избранные сочинения, изд. «Культура», 1911 г., стр. 66).

Ной Жордания, исходя из тезиса общенациональной почвы, отводил классовой борьбе второстепенное место в общенациональном движении, подчиняя классовую борьбу пролетариата интересам буржуазно-национального движения.

Он писал:

«Это течение получает две формы: внутреннюю — классовую и внешнюю — национальную, борьба между классами и нациями. Первая (борьба между классами. — Л. Б.), как бы сильна она ни была, имеет такой предел, где борющиеся становятся вместе, впрягаются в одно культурное и историческое ярмо. Это создает то, что называется нацией, национальной силой. Здесь общая грань, за этим — другая нация, внутри этого — классы, вокруг же — национальная сила, национальная культура, национальное здание» (Н. Жордания, статья «Деятели шестидесятых годов», см. избранные сочинения, изд. «Культура», 1911 г., стр. 165).

Ной Жордания еще в 1898-1899 гг. открыто выступал с апологией западноевропейского империализма, отстаивая идею о цивилизаторской миссии капитализма в колониальных и отсталых странах, утверждая, что отсталые колониальные народы должны признать господство иностранного капитала исторически необходимым, прогрессивным и соответственно оценить заслуги капитализма.

Жордания открыто пропагандировал в связи с англобурской войной социал-империалистический тезис.

Вот что он тогда писал:

«Но симпатия к бурам совсем не требует ненависти к англичанам. Бурам мы сочувствуем потому что они — маленькая нация и защищают свою родину и свою свободу. Англия? Англию нужно любить и сочувствовать ей во многих отношениях. Англия является колыбелью всего того, чем гордится сегодня цивилизованное человечество.

Пускай буры защищают свою маленькую нацию... но вместе с тем пусть Англия остается великой Англией, апостолом новой жизни, носительницей нового знамени. Да будет она руководительницей и знаменосцем цивилизации» (Н. Жордания, статья «Буры», газета «Квали», № 51, 1899 г.).

В период 1893-1897 гг. в состав «Месаме-даси» входили: Ной Жордания, С. Джибладзе, Игнатий Ниношвили, Исидор Рамиш-вили, Миха Цхакая, Филипп Махаразе, А. Цулукидзе, Карло Чхеидзе, Е. Вацадзе, Севериан Джугели, В. Цабадзе, Д. Каландариш-вили, Л. Дарчиашвили, Р. Каладзе, И. Какабадзе, Петр Гелейшви-ли, А. Цитлидзе, И. Квицаридзе и др.

В эту группу в 1897 г. вступил Ладо Кецховели, а в 1898 г. — товарищ И. Сталин, внеся новое, революционное в жизнь группы.

«Месаме-даси» и ее большинство, во главе с Жордания, в период 1893-1898 гг. сыграло известную положительную роль. Оно положило начало распространению марксистских идей в Грузии и Закавказье и при всех своих недостатках все же дало толчок революционной молодежи и передовым рабочим в деле ознакомления и изучения марксизма.

«Месаме-даси» практиковала посылку за границу и центральные районы России марксистской молодежи для изучения марксизма. От «Месаме-даси» были посланы за границу Ной Жордания, Карло Чхеидзе, Акакий Чхенкели и др.

Однако большинство «Месаме-даси», во главе с Н. Жордания, не пошло дальше мирной легальной пропаганды идей марксизма и узко пропагандистской кружковой работы с рабочими. Большинство «Месаме-даси» не признавало необходимости нелегальной революционной прессы, массовой политической агитации и организации политической революционной борьбы рабочего класса против царизма и буржуазии.

Внутри «Месаме-даси» в 1898 г. зародилась и оформилась революционная марксистская группа — А. Цулукидзе, Ладо Кецховели и И. Сталин. Эта группа представляла меньшинство «Месаме-даси», которое по целому ряду основных вопросов расходилось с большинством «Месаме-даси».

Первое острое разногласие возникло по вопросу о нелегальной печати в 1898 г.

Меньшинство «Месаме-даси», придавая огромное значение нелегальной печати в деле пропаганды и распространения революционного марксизма, политической агитации против самодержавия и капитализма, организации политической борьбы рабочего класса и строительства подлинной пролетарской революционной партии, выдвигало задачу создания нелегальной газеты.

Большинство «Месаме-даси», во главе с Н. Жордания, отрицало необходимость нелегальной печати.

Второе острое разногласие возникло летом 1900 г. по вопросу о том, нужно ли ограничиться кружковой работой или назрело время перейти к массовой агитации, к открытой борьбе с самодержавием. Это разногласие особенно обострилось осенью 1900 г. в связи с приездом русского социал-демократа, искровца В. Курнатовского. (Виктор Курнатовский являлся подготовленным, образованным марксистом, крепким и последовательным сторонником ленинской «Искры».

Виктор Курнатовский начал свою революционную деятельность еще в партии «Народная воля». За принадлежность к этой организации он отбыл 3-летнюю ссылку в Архангельской губернии и в октябре 1892 г. выехал за границу. В Цюрихе окончил политехнический институт и получил звание инженера-химика. В 1893 г. он вступил в плехановскую группу «Освобождение труда». В августе 1893 г. В. Курнатовский принимал участие в работах конгресса II Интернационала в Цюрихе. В 1896 г. В. Курнатовский отправился на работу в Россию, но при переходе границы был арестован и выслан в административном порядке на три года в Минусинский уезд. Здесь, в ссылке, В. Курнатовский впервые знакомится с В. И. Лениным, находившимся в ссылке с 20 мая 1897 г. до 11 февраля 1900 г. в селе Шушенском Минусинского уезда В. Курнатовский навсегда становится пролетарским революционером, выдержанным сторонником Ленина. В. Курнатовский был числе 17 социал-демократов, подписавших ленинский «Протест руских социал-демократов», направленный против «Кредо» экономистов. После окончания срока ссылки В. Курнатовский осенью 1900 г. по заданию партии переселился для революционной деятельности в Тифлис.

По приезде в Тифлис В. Курнатовский устанавливает крепкую связь с товарищем Сталиным и становится его ближайшим другом и соратником.)

Тов. В. Курнатовский немалую помощь оказал грузинским социал-демократам в деле проведения ленинско-искровской линии.

Виктора Курнатовского следующим образом вспоминают тифлисские рабочие, знавшие его по работе и сидевшие вместе с ним в Тифлисской тюрьме в 1902 г.:

«Надо сказать, что к Курнатовскому обращались все товарищи во время всяких споров и дискуссий. Его выводы и заключения всегда принимались без возражения. Курнатовский был крепким и непримиримым революционером» (грузинский филиал ИМЭЛ, ф. 34, д. № 175).

Меньшинство требовало перехода от занятий с рабочими в кружках к руководству массовой борьбой рабочего класса и от пропаганды к открытым формам политической борьбы против самодержавия, выдвинув задачи перевода экономических стачек на политические рельсы, организации и проведения демонстраций рабочих, более широкого использования улицы для политической борьбы за свержение самодержавия.

Большинство «Месаме-даси», во главе с Н. Жордания, отрицало необходимость перехода на массовую агитацию и открытую борьбу с самодержавием.

Меньшинству (тт. Сталину, Кецховели, Цулукидзе) в решительной борьбе с большинством «Месаме-даси», расширяя свое влияние в рабочих социал-демократических кружках в 1899-1900 гг., удается перевести тифлисскую социал-демократическую организацию от узкой кружковой пропаганды к массовой агитации и политической борьбе против самодержавия.

Эта группа (меньшинство «Месаме-даси») послужила зародышем революционной социал-демократии.

На огромной революционной работе товарищей из меньшинства «Месаме-даси» нам придется дальше остановиться более подробно.

Разногласия между большинством и меньшинством «Месаме-даси», возникшие в 1898-1900 гг., превратились в общие разногласия по вопросам большевизма и меньшевизма после II съезда партии, главным образом с конца 1904 г. и в начале 1905 г.

Большинство «Месаме-даси», во главе с Н. Жордания, особенно после отхода Плеханова к меньшевикам, определилось на позициях меньшевизма, а меньшинство — ленинско-искровская группа «Месаме-даси» стала на позиции большевизма и в конце 1904 г. под руководством товарища Сталина оформилась как ленинская большевистская организация.

В конце 1904 и в начале 1905 г. в тифлисскую большевистскую организацию входили тт. И. Сталин, А. Цулукидзе, М. Цхакая, А. Джапаридзе, Ст. Шаумян, М. Давиташвили, С. Инцкирвели, С. Спандарян, Ф. Махарадзе и такие передовые рабочие, как М. Бочоридзе, В. Стуруа, Г. Телия, 3. Чодришвили, Я. Кочетков, Г. Азнаурашвили и др.

Таким образом, в решительной и непримиримой борьбе против грузинского «легального марксизма», против большинства «Месаме-даси», возглавляемого Н. Жордания, зародилась, оформилась и выросла под руководством товарища Сталина революционная ленинско-искровская, социал-демократическая большевистская организация в Закавказье. (Аплодисменты.)

Между тем, в ряде своих работ т. Ф. Махарадзе допускает неправильное освещение истории «Месаме-даси» и дает неверную оценку роли и значения «Месаме-даси».

Тов. Махарадзе представляет «Месаме-даси» как однородную, последовательно революционную марксистскую социал-демократическую организацию, умалчивая о тех больших и острых разногласиях и внутренней борьбе, которая там имела место.

Говоря о «Месаме-даси», Ф. Махарадзе пишет:

«Это было совершенно новое направление, новая идеология, которая противопоставлялась идеологии всех господствующих классов и которая объявила беспощадную борьбу, борьбу не на жизнь, а на смерть всем классам-поработителям» (Ф. Махарадзе. К 30-летию существования тифлисской организации. Изд. 1925 г., стр. 25).

«В тогдашних закавказских социал-демократических организациях (у т. Махарадзе речь идет о периоде 1893-1904 гг. — Л. Б.) вообще оппортунистические и ревизионистские тенденции мало встречались, можно даже сказать, что вовсе не имели места» (Ф. Махарадзе. Предисловие к книге А. Цулукидзе, изд. 1927 г.). «У нас марксистскому течению почти не приходилось вести борьбу с каким-нибудь другим течением в рабочем классе, как это произошло в других странах...» (Ф. Махарадзе. К 30-летию существования тифлисской организации. Изд. 1925 г., стр. 42-43).

Тов. Ф. Махарадзе, во-первых, объявляет «Месаме-даси» целиком подлинной революционной марксистской социал-демократической организацией, допуская идеализацию роли и значения «Месаме-даси», и, во-вторых, смазывает борьбу ленинско-искровской группы против большинства «Месаме-даси».

И это в то время, когда еще в 1904 г. даже меньшевистская газета «Искра» (новая «Искра») вынуждена была признать легально-марксистский оппортунистический характер большинства «Месаме-даси» и ее теоретического органа — газеты «Квали».

Вот что писала меньшевистская «Искра» о газете «Квали» периода 90-х гг.:

«Впрочем, склонность к теоретическим схемам, отвлеченность, преобладание общей идеи об „экономическом факторе“, если хотите, некоторая безжизненность, характеризовали „Квали“ еще в эту пору. В этом отношении „Квали“ шла до известной степени по стопам русского легального марксизма первой половины 90-х гг., отражением которого эта газета и являлась» («Искра», № 60, 1904 г.).

В период 1898-1900 гг. сложилась и оформилась руководящая центральная социал-демократическая группа тифлисской организации, в состав которой входили: Сильвестр Джибладзе, А. Цулукидзе, Л. Кецховели [5], И. Сталин, Сев. Джугели и передовые рабочие Тифлиса — М. Бочоридзе, 3. Чодришвили, В. Стуруа и др.

Громадную помощь, как уже было отмечено, в деле пропаганды революционного марксизма и создания социал-демократической организации тт. Сталину, Цулукидзе, Кецховели и др. оказали находившиеся в Тифлисе высланные из России революционные социал-демократы:

Виктор Курнатовский, Иван Лузин, Г. Франчески, И. Коган, Родзевич, М. Калинин, С. Аллилуев, И. Левашкевич, Н. Казаренко, Анна Краснова и др.

В период 1898-1900 гг. тифлисская центральная социал-демократическая группа провела огромную революционно-пропагандистскую и организационную работу по созданию нелегальной социал-демократической партийной организации; члены центральной партийной группы вели интенсивную революционную пропаганду, каждый из них руководил рабочими кружками. Только у одного товарища Сталина было более 8 рабочих социал-демократических кружков. {Товарищ Сталин в 1896-1897 гг. в Тифлисской духовной семинарии руководил двумя революционно-марксистскими кружками учащихся семинаристов.

В первый революционно-марксистский кружок, так называемый «старший», входили семинаристы Тифлисской духовной семинарии Давиташвили (Давидов) Миша, Долидзе Арчил (Ростом), Паркадзе Гуца, Глурджидзе Григорий, Натрошвили Симон, Размадзе Гиго, Ахметелов Ладо, Иремашвили Иосиф.

Во второй кружок, так называемый «младший», входили Ели-сабедашвили Георгий, Сванидзе Александр, Гургенидзе Дмитрий, Сулиашвили Датико, Бердзенишвили Васо, Кецховели Вано, Ониашвили Д. и др.

В начале 1898 г. товарищ Сталин тесно связался с передовыми рабочими, организаторами кружков М. Бочоридзе, 3. Чодришвили, В. Стуруа, С. Джибладзе, Г. Нину а и др. и с января 1898 г. начал руководить социал-демократическими рабочими кружками. Товарищ Сталин говорил:

«...Я вспоминаю 1898 г., когда я впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских. Это было лет 28 тому назад. Я вспоминаю, как я на квартире у тов. Стуруа, в присутствии Сильвестра Джибладзе (он был тогда тоже одним из моих учителей), Закро Чодришвили, Михо Бочоришвили, Нинуа и др. передовых рабочих Тифлиса, получил уроки практической работы» (См. «Заря Востока» от 10 июня 1926 г.).

В один из этих рабочих кружков входили Мачарадзе Николай, Мамаладзе Леонтий, Ртвеладзе Георгий, Телия Г. и др.

В другой кружок (молодых рабочих) входили Торикашвили Егор, Лелашвили Георгий, Джатиев Ф. и др.

В третий кружок входили ГулдедаваД., Хурцилава Петр, Шен-гелия К., Томарадзе Н, Стуруа Р., Мерабишвили Сандро и др.

В четвертый (русский) кружок входили Закомолдин Алексей, Бажанов В., Золотарев Леонтий, Монтин Петр и др.

В пятый (русский) кружок входили Домбровский, Кочетков Я., Скоробогатъко П. и др.

Одновременно в 1898 г. товарищ Сталин руководил социал-демократическими кружками на табачных фабриках Бозарджян-ца, Энфианджианца, на заводе стройматериачов для мостов Ка-рапетянца, на обувной фабрике Адельханова, на ткацкой фабрике Мирзоева, на масляном заводе Тоже, среди рабочих частных мастерских, типографий и др.

На фабрике Бозарджянца в кружок товарища Сталина входили Литанов Артем, Манджавидзе Иван, Баджиашвили Сандро, Микиртумов Грикур, Маилов Шакро, Азнауров Георгий; последний являлся организатором всех рабочих кружков восточной части Тифлиса.

На табачной фабрике Энфианджианца в кружок товарища Сталина входили Меграбянц Аршак, Мамацашвили Васо, Гарибог Габо, Пилосян Логос, Кикнадзе.

На заводе Адельханова в кружок входили Нозадзе Егор (Егор Рыжий), Усинашвили Иосиф, Зоидзе Семен, Чутлашвили Давид Ревазов Шакро.

Среди типографских рабочих в кружок, руководимый товарищем Сталиным, входили Салуквадзе Джамлет, Вадачкория А., Цуладзе В., Челидзе Г., Чантладзе Е.}

Тифлисская центральная партийная группа, наряду с пропагандой идей революционной социал-демократии, руководила забастовками и политической борьбой тифлисского пролетариата.

В 1898 г. впервые в железнодорожных мастерских Тифлиса организуется крупная забастовка, и в дальнейшем до 1900 г. был организован и проведен ряд крупных забастовок на фабрике Бозарджянца, конке, кожевенном заводе Адельханова, в типографиях и т. д., а также ряд маевок и демонстраций тифлисских рабочих. Усилиями, главным образом, тт. Сталина, Кецховели и передовых рабочих организуется нелегальное печатание листовок и прокламаций и их распространение среди рабочих Тифлиса, а также в отдельных районах Закавказья.

В 1900 г. под руководством товарища Сталина 400-500 тифлисских рабочих праздновали первомайский праздник (23 апреля по старому стилю). Они собрались за городом в районе Соленого озера с портретами Маркса, Энгельса и революционными лозунгами.

На митинге с пламенной речью выступил товарищ Сталин и призвал рабочих к борьбе против царя и капиталистов.

С мая по июль 1900 г. проходит волна забастовок на тифлисских предприятиях. В августе 1900 г. рабочие железнодорожных мастерских и депо под руководством товарища Сталина, при активном участии М. И. Калинина, проводят грандиозную забастовку, в которой приняло участие до 4 тыс. рабочих.

В 1901 г. впервые выступили тифлисские рабочие на уличную первомайскую демонстрацию. Руководящая группа тифлисской социал-демократии под руководством товарища Сталина и В. Кур-натовского провела огромную агитационную и организационную работу для подготовки этой демонстрации.

В ночь на 22 марта 1901 г. был арестован Виктор Курнатовский [6]. В эту же ночь был произведен обыск в физической обсерватории, где работал товарищ Сталин. Обыск происходил в отсутствие товарища Сталина. На другой же день после обыска жандармское управление вынесло постановление, в котором говорилось:

«...привлечь названного Иосифа Джугашвили и допросить обвиняемым по производимому мною в порядке положения о государственной охране исследованию степени политической неблагонадежности лиц, составивших социал-демократический кружок интеллигентов в г. Тифлисе» (архив грузинского филиала ИМЭЛ, ф. 31, д. № 23, т. III, л. 2). После обыска товарищ Сталин перешел на нелегальное положение.

Товарищ Сталин вел огромную работу по подготовке первомайской демонстрации тифлисского пролетариата. По его инициативе руководящая партийная группа выпустила ряд прокламаций.

В одной из прокламаций говорилось:

«Рабочие всей России решили праздновать первое мая открыто — на лучших улицах города. Они гордо заявили власти, что они не боятся казацких нагаек и шашек, пыток жандармов и полицейских!

Объединимся же и мы, друзья, с российскими товарищами! Подадим друг другу руки, грузины, русские, армяне, соберемся вместе, подымем красное знамя и отпразднуем единственный наш праздник — Первое Мая!» (Архивное управление МВД ГССР, ф. 158, д. №355, 1901 г., л. 47).

22 апреля 1901 г. на Солдатском базаре, в районе бывш. Александровского сада, в центре города, состоялась демонстрация, в которой приняло участие около двух тысяч рабочих заводов и фабрик Тифлиса. Демонстрантов атаковали полиция и казаки. Во время столкновения было ранено 14 рабочих и арестовано свыше 50 демонстрантов.

Товарищ Сталин участвовал в этой демонстрации и лично руководил ею.

Демонстрация рабочих на улицах Тифлиса — кавказской цитадели русского самодержавия — явилась крупнейшим политическим событием и оказала огромное революционное воздействие на весь Кавказ.

По поводу тифлисской демонстрации ленинская «Искра» в 1901 г. писала:

«Событие, бывшее в воскресенье 22 апреля (ст. стиля) в Тифлисе, является исторически-знаменательным для всего Кавказа: с этого дня на Кавказе начинается открытое революционное движение» («Искра», № 6, июль 1901 г.).

Политическая, организаторская работа центральной тифлисской партийной группы в 1901 г. завершается организацией Тифлисского комитета РСДРП ленинско-искровского направления.

По инициативе товарища Сталина была созвана 11 ноября 1901 г. первая тифлисская конференция социал-демократической организации, на которой были представлены почти все социал-демократические кружки, в составе 25 делегатов.

Конференция избрала первый Тифлисский комитет РСДРП, в который вошли 9 членов и несколько кандидатов к ним. В комитет были избраны — тт. Сталин [7], Васо Цабадзе, Сильвестр Джибладзе, Захарий Чодришвили, Калистрат Гогуа, Севериан Джугели и др. (В этот период Ладо Кецховели находился в Баку на партийной работе, а А. Цулукидзе лечился в Батуме.)

В 1900-1901 гг. Батум оставался вне влияния тифлисской социал-демократической организации.

Батум в 1900 г. представлял собой значительный промышленный центр. В 1883 г. была закончена постройка Закавказской железной дороги, соединившей Батум с Баку. Уже в 1898 г. в Батуме насчитывалось свыше 10 крупных промышленных предприятий: бидонные заводы Ротшильда, Манташева, Нобеля и др., две табачные фабрики, чугунолитейный завод, гвоздильный завод, завод минеральных вод, несколько нефтеналивных станций. В 1900 г. была закончена постройка керосинопровода Баку — Батум. Общее количество рабочих доходило до 11 тыс. человек. Положение рабочих было чрезвычайно тяжелое. Экономическая эксплуатация батумс-кого пролетариата усугублялась жестокой политикой национально-колониального угнетения. Рабочий день на заводах достигал 14 часов, а вместе с обязательными сверхурочными работами — 16-17 часов. Зарплата рабочих колебалась от 60 коп. до 1 руб. в день.

Все это вызывало в среде батумских рабочих вспышки протеста, носившие, однако, стихийный, случайный и неорганизованный характер.

В 1896 г. русскими социал-демократами Лузиным и Франчески в Батуме был организован небольшой социал-демократический кружок, который разгромила и ликвидировала царская полиция в начале 1898 г. В 1899-1900 гг. в Батуме находились Карло Чхеидзе и Исидор Рамишвили — сторонники большинства «Месаме-даси», стоявшие на позиции «легального марксизма» и отрицавшие необходимость нелегальной партийной организации и революционной политической борьбы рабочего класса. Они вели легальную культурно-просветительную и самообразовательную работу среди небольшой группы батумских рабочих, главным образом, читали лекции в общеобразовательной школе рабочих, т. е. проводили на практике линию большинства «Месаме-даси».

Ввиду того, что Батум представлял один из крупнейших промышленных и рабочих центров Закавказья, Тифлисский комитет пытался основать там социал-демократическую организацию, для чего был послан один из членов Тифлисского комитета в Батум. По приезде в Батум он обратился за содействием к Карло Чхеидзе и Исидору Рамишвили, но они отказали ему в содействии под предлогом невозможности нелегальной революционной работы в условиях города Батума. Вот что рассказывают об этом факте:

«До товарища Сталина в Батуме не было никакой рабочей социал-демократической организации. Еще до товарища Сталина в Батум был делегирован член Тифлисского комитета с заданием основать там социал-демократический кружок. Он связался с находившимся тогда в Батуме Карло Чхеидзе и обратился к нему за содействием, но Карло Чхеидзе заявил ему, что в Батуме все видно, как на ладони, и здесь создать какую-нибудь революционную организацию немыслимо, и посоветовал уехать обратно» (грузинский филиал ИМЭЛ, ф. 34, д. № 175).

При таком положении в Батуме товарищ Сталин, по поручению Тифлисского комитета, в конце ноября 1901 г, переезжает в Батум. Немедленно по приезде в Батум товарищ Сталин непосредственно связался с передовыми рабочими, и в конце декабря 1901 г. ему удалось основать социал-демократические кружки на ряде батумских крупных предприятий.

31 декабря 1901 г. на конференции представителей кружков главных предприятий оформляется батумская социал-демократическая организация (в целях конспирации конференция была проведена под видом встречи Нового года на квартире рабочего С. Ломджария).

Товарищ Сталин на этой конференции выступал 4-5 раз с яркими речами о задачах революционной социал-демократии.

Конференция выделила руководящую партийную-группу во главе с товарищем Сталиным, которая фактически сыграла роль Батумского комитета РСДРП ленинско-искровского направления. После избрания комитета работа пошла еще интенсивнее.

В январе и феврале 1902 г. в Батуме под руководством товарища Сталина активно заработали 11 социал-демократических рабочих кружков, которыми были охвачены такие предприятия, как заводы Манташева, Ротшильда, Сидеридиса и др.

В это время в Батумскую социал-демократическую организацию входили такие передовые батумские рабочие, как Сильвестр Ломджария, Илларион Дарахвелидзе, Сильвестр Тодрия, Михаил Габуния, Порфирий Ломджария, Прокофий Гогиберидзе, Дариспан Дарахвелидзе» Варлам Каландадзе, Геронтий Каландадзе, Мосе Пирцхелашвили, Теофил Гогиберидзе, Хачик Казарьян, Порфирий Куридзе, Мириан Хомерики, Коте Калантаров, Осман Гургенидзе, Наталия Киртадзе, Десмине Шапатава и др.

В январе 1902 г. товарищу Сталину удалось организовать небольшую нелегальную типографию. Вначале типография была весьма примитивна, помещалась в квартире, где проживал сам товарищ Сталин, но впоследствии товарищ Сталин расширил и улучшил технику типографии: из Тифлиса были привезены печатный станок, кассы, шрифт.

Уже в январе 1902 г. товарищ Сталин вместе с передовыми рабочими организует первую в Батуме крупную забастовку рабочих завода Манташева, которая закончилась их победой. Администрация вынуждена была пойти на уступки, удовлетворить требования рабочих, а уволенных рабочих вернуть на работу.

27 февраля 1902 г. вспыхнула стачка на заводе Ротшильда. Поводом к стачке послужило увольнение 389 рабочих, заподозренных администрацией и полицией в участии в революционном движении.

Товарищ Сталин лично руководил работой забастовочного комитета, лично вырабатывал требования рабочих для предъявления администрации завода, писал листовки и прокламации, организуя их печатание и распространение.

Рост забастовочного движения, организованность, стойкость и исключительное упорство рабочих встревожили царские власти. В Батум прибыл кутаисский военный губернатор, пытавшийся угрозами прекратить забастовки. Однако эти угрозы не возымели действия.

В ночь на 8 марта полиция арестовала 32 рабочих-забастовщиков.

В ответ на это товарищ Сталин организовал 8 марта массовую манифестацию рабочих, выставивших требование освободить всех арестованных. Полиции удалось арестовать и заключить в пересыльные казармы свыше 300 рабочих-манифестантов. Тогда, на другой день, 9 марта, товарищ Сталин организовал грандиозную демонстрацию батумских рабочих заводов Ротшильда и Манташева, порта, железной дороги и других предприятий, в которой приняло участие около 6 тыс. человек.

Демонстрация с красными знаменами и пением революционных песен направилась к пересыльным казармам, требуя освобождения арестованных. У пересыльных казарм демонстрация была расстреляна войсками. В результате было убито 15 человек рабочих и ранено 54. Около 500 революционных рабочих участников демонстрации были арестованы и высланы из Батума.

Газета «Искра» в № 26 от 15 октября 1902 г. о батумских событиях сообщала:

«Прибывший в Батум кутаисский военный губернатор, собрав стачечников, пригрозил всем тем, которые не пойдут на работу, высылкой этапом на родину, и, когда увещания не возымели действия, полиция „по указанию администрации завода Ротшильда“ арестовала в ночь на 8 марта 32 рабочих для высылки по этапу. 8 марта толпа, человек в 400, явилась в полицейское управление, требуя „освобождения задержанных товарищей“. От полицейского управления толпа направилась к зданию тюрьмы, куда прибывший за ней пом. военного губернатора полк. Дрягин вызвал роту 7 Кавказского стрелкового батальона. Толпа требовала, чтобы или арестованных выпустили или арестовали всех. Полк. Дрягин исполнил последнее и, арестовав 348 человек вместе с 32 заключенными ранее в тюрьме, увез всех в пересыльную тюрьму. На следующее утро, 9 марта, „в девятом часу, к пересыльной части подошла огромная толпа рабочих с вожаками впереди, шествуя правильными рядами с песнями, шумом и свистом“. Вышедшему навстречу полк. Дрягину стоявшие во главе толпы рабочие Мих. Хиримьянц и Теофил Гогиберидзе заявили от имени толпы то же требование — или освободить заключенных или арестовать всех. На этот раз полковник ответил приказом расходиться. Ввиду отказа толпы исполнить это приказание Дрягин вызвал в подкрепление к стоявшей здесь команде крепостного батальона роту 7-го Кавказского стрелкового батальона. На попытку солдат очистить площадь от рабочих последние ответили градом камней. Рабочие пытались отнять ружья у солдат, и слышны были крики: „Бей их, бери ружья, они не могут стрелять“. К рабочим, бывшим на площади, присоединились заключенные в пересыльной части, бросавшие оттуда камни и под конец вырвавшиеся из тюремного двора. В заключение войска стали стрелять и убили 14 рабочих и многих ранили» [8] («Искра», № 26 от 15 октября 1902 г.).

Товарищ Сталин в эти дни проводит огромную политическую работу, пишет прокламации, лозунги, организует их печатание в нелегальной типографии и распространение среди батумских рабочих, а также рассылку в ближайшие районы Грузии (Гурия, Имеретия, Мингрелия).

Особенно широко была распространена прокламация, написанная товарищем Сталиным по поводу батумских событий 9 марта 1902 г., призывавшая рабочих и крестьян к революционной борьбе за свержение царизма.

В день похорон жертв 9 марта товарищ Сталин организовал манифестацию, которая превратилась в грандиозную политическую демонстрацию.

Батумские события явились предвестниками подъема революционной волны во всем Закавказье. Они оказали огромное революционизирующее влияние на грузинскую деревню (Западная Грузия).

Нужно отметить, что в этот период находившиеся в Батуме Карло Чхеидзе и Исидор Рамишвили не только не принимали никакого участия в революционной борьбе батумских рабочих, но неоднократно подсылали людей к товарищу Сталину и сами лично уговаривали его уехать из Батума, мотивируя это тем, что ему, т. е. Сталину, не удастся основать нелегальную социал-демократическую организацию и поднять батумских рабочих на политическую борьбу, а самое главное, они это делали из-за того, чтобы из-за нелегальной работы товарища Сталина не попасть в неприятную историю и не подвергнуться преследованию.

Потерпев неудачу в своих уговорах, И. Рамишвили и К. Чхеидзе перешли к прямым нападкам, провокационным и клеветническим выпадам против товарища Сталина, объявив его «самостийником», «дезорганизатором». Они пытались даже уговаривать отдельных рабочих не слушать товарища Сталина, пугая их тем, что товарищ Сталин подвергает рабочих смертельной опасности.

Попытки будущих меньшевиков сорвать огромную политическую работу товарища Сталина и передовых рабочих Батума потерпели полное поражение.

Таким образом, батумскую социал-демократическую организацию создал товарищ Сталин, и он первый поднял батумских рабочих на революционную борьбу против самодержавия и капитализма. Товарищу Сталину вместе с передовыми рабочими Батума удалось охватить революционным движением широкие массы рабочих Батума.

О работе товарища Сталина в Батуме царская охранка сообщала следующее:

«Осенью 1901 г. Тифлисский комитет РСДРП командировал в гор. Батум для пропаганды между заводскими рабочими одного из своих членов — Иосифа Виссарионовича Джугашвили, бывшего воспитанника 6-го класса Тифлисской духовной семинарии. Благодаря деятельности Джугашвили... стали возникать на всех батумских заводах социал-демократические организации, вначале имевшие главой Тифлисский комитет. Плоды социал-демократической пропаганды уже обнаружились в 1902 г. в продолжительной забастовке в гор. Батуме на заводе Ротшильда и в уличных беспорядках» (Архивное управление МВД ГССР, донесение пом. нач. кут. губ. жанд. управления по Батумской области, дела№ 1011).

В период своей работы в Батуме товарищ Сталин поддерживал тесную связь с тифлисской партийной организацией, часто наезжал в Тифлис и направлял работу тифлисской социал-демократической организации.

Товарищ Сталин 5 (18) апреля 1902 г. был арестован на заседании батумской руководящей партийной группы вместе с рабочими (Д. Дарахвелидзе и другими) и заключен в батумскую тюрьму.

В тюрьме товарищу Сталину удается наладить связь с оставшимися на свободе членами социал-демократической организации и направлять их работу. Одновременно он проводит большую политическую работу среди заключенных.

Товарищ Сталин просидел в батумской тюрьме с 5 апреля 1902 г. до 19 апреля 1903 г., а 19 апреля 1903 г. его перевели в кутаисскую тюрьму.

Товарищ Сталин и в кутаисской тюрьме, так же как в батумской, ведет большую политическую работу среди заключенных, устанавливает связь со всеми камерами политических заключенных, проводит среди них пропаганду ленинско-искровских идей, резко разоблачает оппортунизм большинства «Месаме-даси», газеты «Квали» и Ноя Жордания, пропагандирует идеи гегемонии пролетариата и необходимость пролетарского руководства крестьянским движением.

Товарища Сталина в ноябре 1903 г. переводят обратно в батум-скую тюрьму, откуда его ссылают в Сибирь (Иркутскую губ.) в конце ноября 1903 г.

Выдающуюся роль в деле создания ленинско-искровской социал-демократической организации Закавказья играл т. Александр (Саша) Цулукидзе. Тов. Цулукидзе раньше других товарищей из меньшинства начал работу и вместе с тем борьбу с большинством «Месаме-даси». Тов. Цулукидзе вступил в «Месаме-даси» в 1895 г. и всю свою сознательную жизнь отдал революционной борьбе рабочего класса. Однако т. Цулукидзе не суждено было полностью развернуться ввиду его тяжелой болезни — туберкулеза, что нередко отрывало его от практической революционной работы.

Тов. Цулукидзе был одним из образованных марксистов того времени, талантливым пропагандистом и публицистом, революционером, до конца преданным делу рабочего класса, ближайшим другом товарища Сталина и Л. Кецховели.

Тов. Цулукидзе является автором ряда марксистских работ: «Новый тип в нашей жизни» — 1898 г.; «Беседа с читателями» — 1899 г.; «Из истории экономической науки» — 1899 г.; «Наши разногласия» — 1900 г.; «Мечта и действительность» — 1903 г.; «Отрывки из политической экономии» — 1904 г.; «Маленькое замечание по большому вопросу» — 1905 г.; «Автономия и интересы пролетариата» — 1905 г. и др.

Тов. Цулукидзе с исключительной глубиной и последовательностью развивал в своих работах марксистские взгляды по вопросам классовой борьбы пролетариата, политической экономии, необходимости политической партии для рабочего класса, по национальному вопросу и т. д.

В 1903 г. т. Цулукидзе издал брошюру «Мечта и действительность», в которой подверг уничтожающей критике теорию «общей почвы» лидера грузинских социал-федералистов — Арчила Джорджадзе и лидера грузинских «легальных марксистов» — Ноя Жордания.

Тов. Цулукидзе в своей брошюре камня на камне не оставил от буржуазной теории «общей почвы», вскрыв и доказав с неумолимой логикой ее буржуазно-националистический характер.

Тов. Цулукидзе обосновал, что язык является не почвой для совместного действия классов и партий, как это утверждал Джорджадзе, а орудием классовой борьбы. «Язык легко принять за „общую почву“. Поскольку он употребляется всеми, он представляет „общую почву“, так же как арена борьбы; но поскольку этим духовным оружием выражается скрытое социальное противоречие, постольку он является оружием для взаимного поражения. Нечего говорить, что для всех желательно заострить это оружие, развить его, но это развитие становится не „почвой для совместного действия“, а оружием для уничтожения этой почвы. Пока существуют современные условия жизни, пока не будет вырвано с корнем основное противоречие, до тех пор и язык не может служить „общей почвой“. Только будущее готовит одну большую „почву“ для „совместного действия“, на которой все „основы“ изменятся, ненависть и вражда уничтожатся» (А. Цулукидзе. Собр. соч., 1927 г., см. статью «Мечта и действительность», стр. 157-158).

Далее т. Цулукидзе писал, что развитие капитализма, капиталистической торговли и промышленности создает не почву для совместных действий классов и партий, а пропасть между ними.

«Там, где торговля и промышленность развиты и буржуазия крепнет, неизбежно существует другой общественный класс, и ему как раз в этот первый период больше нужны интеллигентские усилия, чем позже, когда сами условия жизни, объединенная физическая и умственная работа создадут прочную социальную силу, которая в состоянии будет справиться и с сильным. Идеологи буржуазии всегда так затемняли глаза обществу, уверяли рабочий класс: „Ваши интересы требуют усиления, обогащения торговцев и промышленников, так как вы должны быть убеждены, что они и вас не позабудут и общее „национальное“ дело сделают“. Эти песни не раз слышала европейская демократия. Сегодня их повторяет у нас г. Арчил Джорджадзе» (статья «Мечта и действительность», собр. соч., стр. 155).

Тов. Цулукидзе, отстаивая марксистский тезис о классовом расслоении деревни, решительно отвергает идею «общей почвы» как между дворянством и крестьянством, так и внутри крестьянства.

«И в деревне мы замечаем то экономическое расслоение, которое является неизбежным результатом и условием развития промышленности; и в деревне появляются наши Дроидзе, которые каждое новое изобретение, предназначенное для усиления беспомощного соотечественника, используют в своих интересах; и здесь возникло и углубляется то противоречие, которое осветило действительное отношение и тем самым „общую почву“ сделало еще более отдаленной мечтой и окончательно спело ей отходную...»

«Крестьянский банк... не поможет мелкому собственнику деревни, не двинет вперед его хозяйство, не остановит роста экономической нужды крестьянства, не уничтожит экономического противоречия, а значит, и „общей почвой“ тоже не пригодится» (статья «Мечта и действительность», собр. соч., стр. 168).

Тов. Цулукидзе, изобличая Джорджадзе как певца капитализма и буржуазного национализма, указывая на практику развития капитализма на Западе, развивал тезис о невозможности классового мира и сотрудничества классов.

«Ни одна из европейских наций не миновала классовой борьбы и ни одна не сумела удержаться „на почве совместных действий“, хотя у них были проповедники не хуже Джорджадзе. Один только Бастия стоил нескольких Джорджадзе, но даже его гармоническая теория не сумела уничтожить классовой борьбы, и действительность развивалась, минуя его» (статья «Мечта и действительность», собр. соч., стр. 147).

Тов. Цулукидзе обосновывал марксистский тезис обострения противоречий капитализма и классовой борьбы.

«Современное капиталистическое производство построено на прибавочной стоимости, которая представляет собой неоплаченный труд, даром присвоенный труд рабочего. Труд есть единственный источник стоимости, и для умножения и увеличения последней необходимо увеличение первого. Как можно больше труда и как можно меньше оплаты труда — вот к чему стремится собственник орудий производства. Как можно меньше труда и как можно большая оплата труда — вот в чем заключается постоянное стремление производителя. Это взаимоотношение между двумя элементами общества является характерным свойством капиталистического способа производства, необходимым условием его существования, и поэтому развитие торговли и промышленности представляется развитием этого противоречия» (статья «Мечта и действительность», собр. соч., стр. 147).

Тов. Цулукидзе после длительной болезни (туберкулез) скончался 8 июня 1905 г. в возрасте 29 лет. Похороны т. Цулукидзе состоялись в Хони 12 июня 1905 г. Похороны т. Цулукидзе, на которых присутствовало, по рассказу очевидцев, свыше 10 тыс. человек, превратились в грандиозную политическую демонстрацию против самодержавия.

На похоронах т. Цулукидзе товарищ Сталин выступил с блестящей речью, в которой, наряду с оценкой работы Саши Цулукидзе, развернул задачи и картину революционной борьбы рабочих и крестьян против самодержавия. Речь товарища Сталина имела огромное большевистское революционизирующее значение.

Выступление товарища Сталина вызвало резкое недовольство со стороны меньшевиков и подняло на новую, высшую ступень борьбу большевиков с меньшевиками во всей Грузии и Закавказье.

Одним из выдающихся организаторов ленинско-искровской революционной социал-демократии являлся также т. Ладо Кецхове-ли. Как мы раньше указывали, тт. Цулукидзе, Кецховели, Сталин первыми начали борьбу против большинства «Месаме-даси» и издаваемой ими газеты «Квали». Они организуют и направляют социал-демократические кружки, переводят их работу на нелегальные рельсы, переводят социал-демократические организации на массово-политическую агитацию, организуют издание нелегальной прессы и нелегальной газеты «Брдзола» и т. д.

Революционная деятельность т. Ладо Кецховели началась с 1893 г. в Тифлисской духовной семинарии, откуда его исключили за участие в «бунте» учащихся, и он был вынужден в 1894 г. переехать в гор. Киев для продолжения образования.

В 1894-1896 гг. т. Л. Кецховели принимал активное участие в киевских революционных марксистских кружках. В 1896 г. т. Л. Кецховели арестовала полиция и после 3-месячного тюремного заключения выслала на родину (в Грузию) под надзор полиции.

В январе 1900 г., укрываясь от преследования полиции, т. Л. Кецховели по указанию центральной тифлисской партийной группы (тт. Сталин и С. Джибладзе) переезжает для нелегальной партийной работы в Баку. В период 1900-1901 гг. т. Л. Кецховели в Баку развил большую работу по укреплению социал-демократической организации.

Первые социал-демократические кружки в Баку возникли в период 1896-1897 гг. Тов. Кецховели удается оживить и укрепить социал-демократические кружки, наладить политическую агитацию среди рабочих нефтяных промыслов и железной дороги и организовать первый Бакинский комитет ленинско-искровского направления.

В начале 1901 г. т. Кецховели в Баку с помощью руководящей группы тифлисской социал-демократии удается организовать подпольную типографию.

Тифлисская руководящая группа по инициативе товарища Сталина снабдила т. Кецховели шрифтом, оборудованием и деньгами для организации подпольной типографии в Баку.

С переездом т. Кецховели в Баку и организацией там нелегальной типографии Тифлисскому комитету представилась возможность издания своей нелегальной газеты.

Как известно, идею создания нелегальной революционной газеты тт. Сталин и Кецховели выдвинули еще в 1898 г. в целях пропаганды революционного марксизма и борьбы против грузинского большинства «Месаме-даси» и их легальной газеты «Квали».

В сентябре 1901 г. т. Кецховели в Баку выпустил первый номер газеты «Брдзола» («Борьба») — орган тифлисской социал-демократии.

Издание нелегальной литературы потребовало исключительной смелости, энергии, настойчивости и много сил. Ладо Кецховели, живя в типографии, целиком отдался этому делу. Целыми месяцами работал Ладо почти круглые сутки, не разгибая спины. Он систематически получал статьи и другие материалы для газеты «Брдзола» от товарища Сталина и других членов тифлисской руководящей социал-демократической группы. Ряд статей Ладо писал сам, одновременно выполняя роль редактора, корректора, наборщика и печатника, с любовью ведя это сложное и рискованное дело.

Свою напряженную работу в типографии Ладо совмещал с большой организаторской работой. Он руководил Бакинским комитетом РСДРП и всей социал-демократической работой в Баку, воспитывая актив рабочих-революционеров в духе ленинской «Искры», сплачивая их вокруг идей Ленина.

Всю свою многогранную революционную работу в Баку Кецховели проводил по указаниям тифлисской руководящей группы РСДРП и товарища Сталина. Ладо систематически поддерживал с товарищем Сталиным письменную связь, а за указаниями и советами по важнейшим вопросам приезжал к товарищу Сталину в Тифлис и Батум.

В. Цуладзе, работавший наборщиком в бакинской нелегальной типографии, в своих воспоминаниях пишет:

«Товарищ Сталин являлся тогда самым подготовленным и активным в руководящей партийной группе тифлисских социал-демократов. Знаю, что он лично практически руководил рабочими революционными социал-демократическими кружками и во все трудные моменты мы, активисты, обращались к нему за советами и указаниями.

Помню один момент, когда к нам пришел студент-анархист и побил нас в спорах; мы за помощью обратились к товарищу Сталину. Товарищ Сталин пришел к нам и после недолгого спора буквально обратил в бегство этого анархиста.

Помню также, как этот студент-анархист при встрече с нами выражал недовольство и бранился за то, что мы его свели со Сталиным.

По рекомендации т. Кецховели меня, примерно в июне месяце 1901 г., направили для работы в Баку в нелегальную типографию. Когда я приехал туда, то застал небольшую, прилично оборудованную нелегальную типографию...

Кроме т. Кецховели, меня и еще одного наборщика, в типографии никто не работал за все время ее существования.

...В типографии печатались четыре номера газеты «Брдзола» — органа тифлисской революционной социал-демократической организации, несколько номеров газеты «Искра», разные брошюры, как, например, «Четыре брата», «Пауки и мухи», много прокламаций, листовок и т. д.» (из воспоминаний В. Цуладзе).

А. Енукидзе, впоследствии разоблаченный, как заклятый враг народа, в своей авторизованной биографии и брошюре «Наши подпольные типографии на Кавказе» во вражеских целях сознательно проводил фальсификацию истории большевистских организаций Закавказья, цинично и нагло извратил известные исторические факты, приписывая себе мнимые заслуги в создании первой нелегальной Бакинской типографии.

Как известно, А. Енукидзе, ввиду реальной опасности разоблачения его фальсификации и извращений исторических фактов, был вынужден признать эти «ошибки» на страницах «Правды» от 16 января 1935 г.

Газета «Брдзола» — первая нелегальная газета тифлисской социал-демократической организации, ее ленинско-искровской группы, отстаивала теоретические основы революционного марксизма и задачи революционно-классовой борьбы пролетариата.

Газета «Брдзола» обосновывала и развивала необходимость перехода социал-демократических организаций на массовую политическую агитацию, на организацию революционной политической борьбы рабочего класса против самодержавия и ленинскую идею гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции.

Газета «Брдзола» рассматривала себя как местный орган общероссийского социал-демократического движения, отстаивая неразрывную связь революционной борьбы закавказского пролетариата с революционной борьбой всего российского рабочего класса.

Идею газеты «Искра» об организации единой революционной партии, на основе широкой политической агитации и пропаганды идей революционного марксизма, газета «Брдзола» сделала своим руководящим принципом.

Газета «Брдзола» вслед за «Искрой», заявлявшей в статье В. И. Ленина: «Мы, русские социал-демократы, должны сплотиться и направить все усилия на образование крепкой партии, борющейся под единым знаменем революционной социал-демократии...», выдвигала задачу широкого развертывания агитации и пропаганды идей революционной борьбы пролетариата.

Газета «Брдзола» в первом же номере, в передовой статье «От редакции», написанной товарищем Сталиным, провозгласила:

«Само собой разумеется, что для социал-демократического организованного движения главным средством является широкая пропаганда и агитация революционных идей...

Грузинское социал-демократическое движение не представляет собой обособленного, только лишь грузинского рабочего движения с собственной программой, оно идет рука об руку со всем российским движением и, стало быть, подчиняется Российской социал-демократической партии, — отсюда ясно, что грузинская социал-демократическая газета должна представлять собой только местный орган, освещающий преимущественно местные вопросы и отражающий местное движение...

Грузинская газета должна играть одновременно роль общепартийного и районного, местного органа. Так как большинство грузинских рабочих-читателей не может свободно пользоваться русской газетой, руководители грузинской газеты не вправе оставлять без освещения все те вопросы, которые обсуждает и должна обсуждать общепартийная русская газета. Таким образом, грузинская газета обязана знакомить читателя со всеми принципиальными теоретическими и тактическими вопросами. Вместе с тем она обязана возглавлять местное движение и должным образом освещать каждое событие, не оставляя без разъяснений ни одного факта и отвечая на все вопросы, волнующие местных рабочих. Грузинская газета должна связывать и объединять грузинских и русских борющихся рабочих. Газета должна сообщать читателям обо всех интересующих их явлениях из местной, русской и заграничной жизни...

Ясно, что только рабочее движение имеет под собой твердую почву и только оно свободно от всякого рода утопических небылиц. Стало быть, газета как орган социал-демократов должна возглавлять рабочее движение, указывать ему путь, беречь его от ошибок. Словом, первейшая обязанность газеты — стоять возможно ближе к рабочей массе, иметь возможность постоянно влиять на нее, быть сознательным и руководящим ее центром...

Таким образом, грузинская социал-демократическая газета должна давать ясный ответ на все вопросы, связанные с рабочим движением, разъяснять принципиальные вопросы, разъяснять теоретически роль рабочего класса в борьбе и озарять светом научного социализма каждое явление, с которым сталкивается рабочий» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 4, 6-7, 8, 9).

Газета «Искра», резко поставив вопрос об отмежевании от «экономистов» и «легального марксизма», писала:

«Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться» («Искра», № 1, От редакции).

Аналогичные задачи революционной борьбы ставит и газета «Брдзола»:

«Мы только не должны забывать здесь социал-демократических принципов и революционных способов борьбы. Если мы будем измерять каждое движение этой меркой, мы будем свободны от всяких бернштейнианских бредней» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 9).

«Брдзола» с первого же номера, в отличие от газеты «Квали» (орган правого крыла «Месаме-даси»), решительно отстаивает и пропагандирует ленинскую идею гегемонии пролетариата в российском революционном движении.

Вот что писал товарищ Сталин в газете «Брдзола», в статье «Российская социал-демократическая партия и ее ближайшие задачи»:

«Буржуазия находится в постоянном страхе перед „красным призраком“ коммунизма и во всех революциях старается кончить дело там, где оно лишь только начинается. Получив незначительную выгодную ей уступку, она, запуганная рабочими, протягивает власти руку примирения и бесстыдно продает дело свободы...

Только рабочий класс является надежной опорой подлинной демократии. Только он не может пойти на соглашение с самодержавием из-за какой-нибудь уступки и не даст усыпить себя, когда ему начнут сладко петь под звуки конституционной лютни.

Поэтому для демократического дела в России чрезвычайно большое значение имеет то, сумеет ли рабочий класс стать во главе общего демократического движения или же он будет плестись в хвосте движения как вспомогательная сила «интеллигенции», т. е. буржуазии. В первом случае результатом свержения самодержавия будет широкая демократическая конституция, которая предоставит равные права и рабочему, и забитому крестьянину, и капиталисту. Во втором случае мы будем иметь результатом ту «общипанную конституцию», которая не меньше, чем абсолютизм, сумеет растоптать требования рабочих и предоставить народу лишь призрак свободы.

Но для этой руководящей роли рабочий класс должен организоваться в самостоятельную политическую партию. Тогда ему не страшны будут в борьбе с абсолютизмом никакие измены и предательства со стороны его временного союзника — «общества». С того момента, как это «общество» изменит делу демократии, рабочий класс сам, своими собственными силами поведет это дело вперед, — самостоятельная политическая партия даст ему необходимую для этого силу» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 30-31).

Товарищ Ладо Кецховели был верным соратником товарища Сталина на заре зарождения большевизма в Закавказье и Грузии.

Под руководством товарища Сталина он придал ленинско-ис-кровский облик бакинской организации и провел большую работу по созданию нелегальной газеты «Брдзола».

Работа т. Л. Кецховели не могла пройти незамеченной.

Ротмистр Рунич в секретном донесении на имя тифлисского жандармского управления от 10 августа 1903 г. сообщал о работе т. Кецховели:

«Обвиняемый Владимир Кецховели... изобличен в том, что был главным организатором тайной типографии, печатавшей почти все прокламации и другие революционные издания, распространявшиеся до ареста Кецховели, т. е. до сентября 1902 г., в. разное время в районах Тифлисской, Кутаисской и Бакинской губерний. При чем тем же дознанием Кецховели... изобличен в том, что совместно с некоторыми из обвиняемых печатал в своей тайной типографии прокламации к войскам, имеющие целью призвать войска к явному неповиновению и бунту, каковые прокламации к тому же, как установлено, имели самое широкое распространение среди войск.

...Кецховели, благодаря своим обширным революционным связям и знакомствам, под чужими фамилиями, с подложными паспортами... сумел сорганизовать такое сложное и рискованное предприятие, как тайная типография, функционирующая почти в течение двух лет, часть коей к тому же до сих пор так и осталась не обнаруженной» (арх. ф. 36, д. № 467, стр. 59, см. материалы Инст. Шаумяна о Кецховели, стр. 111-112).

Тов. Кецховели был арестован в Баку 2 сентября 1902 г., после чего подпольная типография была временно ликвидирована.

Эта типография была восстановлена по поручению Ленина т. Л. Красиным и др., и до ноября 1903 г. она обслуживала ленинскую «Искру».

После же II съезда и перехода «Искры» и ЦК в руки меньшевиков типография обслуживала по указаниям Л. Красина новую, меньшевистскую «Искру» и меньшевистский ЦК.

В этой типографии с самого начала ее основания и впоследствии работали тт. Вано Стуруа, Сильвестр Тодрия, Караман Джаши и др.

Наряду с центральной партийной типографией в Баку в этот период существовала типография Бакинского комитета, которая обслуживала нужды бакинской организации.

Об этой типографии Бакинского комитета т. Георгий Стуруа сообщает следующее:

«По решению Бакинского комитета мне было предложено перейти на работу по организации нелегальной типографии. Ввиду того, что бакинская нелегальная типография перед этим была провалена и Бакинский комитет решил восстановить ее... организовали небольшую нелегальную типографию, где печатались разные прокламации Бакинского комитета...

Впоследствии, когда эта типография была расширена, из центральной нелегальной типографии, которая находилась тогда в Баку, были прикомандированы к Бакинскому комитету два работника» (см. воспоминания Георгия Стуруа).

Тов. Кецховели около года просидел вначале в бакинской, а затем в тифлисской тюрьме (Метехи).

Тов. Кецховели в тюрьме держал себя стойко, как настоящий пролетарский революционер, выступал в роли обвинителя полицейских палачей и агитировал среди заключенных против царского самодержавия.

Полиция применила самый гнусный метод расправы с этим замечательным пролетарским борцом. Собака тюремной полиции — ротмистр Рунич 10 августа 1903 г., ровно за семь дней до убийства т. Кецховели, писал тифлисскому жандармскому управлению:

«Было бы полезно... ввиду доказанных дознанием серьезности и значения Кецховели для революционного движения, чтобы против Кецховели во время высылки были бы приняты какие-либо особые меры, так как Кецховели, получив свободу, при первой же возможности убежит за границу и в будущем по своим крайним убеждениям, наверное, принесет много зла» (арх. ф. 36, д. 467, стр. 59).

Эти «особые меры» выразились в том, что 17 августа Кецховели был застрелен в тюремной камере.

По поводу гнусного убийства Кецховели Тифлисский комитет РСДРП выпустил следующую прокламацию:

«Товарищи! В воскресенье, в девять с половиной часов утра, выстрелом убили в Метехской тюрьме неустанного борца за свободу и социализм Ладо Кецховели. С молодых лет до последнего вздоха он неустанно защищал священные права человека и протестовал против всяких насилий и своеволий...

Будучи еще юным учащимся, он принял горячее участие в волнениях в семинарии в 1893 г., за что был исключен из училища. Затем он учился в Киевской семинарии, но и там его дважды посадили в тюрьму. С 1897 г. он принимал деятельное участие в рабочем движении на Кавказе. В Тифлисе он организовал первую стачку служащих конки... Ему же принадлежит впервые организация редакции «Брдзола».

Припадем к твоему праху, бесстрашный борец за свободу народа.

Товарищи! Не оставим без протеста это гнусное, жуткое убийство и, как Ладо, мощно крикнем:

Долой самодержавие!

Да здравствует демократическая республика! Долой капитализм! Да здравствует социализм!

Тифлисский комитет!»

Кавказский союзный комитет Российской социал-демократической партии {Кавказский союзный комитет РСДРП — был создан на первом съезде кавказских социал-демократических организаций, состоявшемся в марте 1903 г. в г. Тифлисе. На съезде присутствовало 15 делегатов — представители Тифлисского, Бакинского и Батумского комитетов РСДРП и социал-демократических организаций Кутаиса, Гурии, Чиатуры, Гори и Хашури.

Съезд положил основание интернациональному построению социал-демократических организаций на Кавказе.

Съезд одобрил политическую линию ленинской «Искры», принял для руководства проект программы «Искры» и «Зари», разработал и утвердил организационный устав Союза.

Съезд постановил объединить газеты «Брдзола» (на грузинском языке) и «Пролетариат» (на армянском языке) в один орган — под названием «Пролетариатис брдзола» («Борьба пролетариата»).

Съезд избрал руководящий партийный орган-Кавказский союзный комитет РСДРП, в состав которого был избран заочно товарищ Сталин, находившийся тогда в заключении в Батумской тюрьме.

Под руководством Кавказского союзного комитета в мае 1903 г. в г. Кутаисе были созданы два комитета — Кутаисский и сельских рабочих Имеретии. В это же время был создан комитет сельских рабочих Гурии. В июне Кутаисский комитет и комитет сельских рабочих Имеретии объединились в один комитет под названием Имеретинского комитета. А в июле оформился Имеретшо-Мин-грельский комитет.

В 1904 г., после возвращения из ссылки, товарищ Сталин становится во главе Кавказского союзного комитета и вместе с Миха Цхакая руководит его работой.

В феврале 1906 г., после создания объединенных комитетов большевистской и меньшевистской фракций Кавказский союзный комитет прекращает свое существование.) в 1903 г. выпустил брошюру «О жизни и революционной деятельности Ладо Кецхо-вели», в которой говорится:

«Ладо первый создал грузинскую революционную литературу. Он же первый организовал у нас революционную типографию, он же первый выпустил грузинский революционный периодический орган, он же первый заложил среди бакинских рабочих семена революции... Ясно, что Ладо был опаснейшим врагом самодержавных зверей и всех тиранов. Последние и сами понимали это хорошо, и именно поэтому так бессовестно, так гнусно и вероломно убили они его» (см. брошюру «О жизни и революционной деятельности Ладо Кецховели», 1903 г.).

Вот как характеризовал Кавказский союзный комитет РСДРП т. Кецховели и его роль в революционном движении Закавказья. Таким образом:

1

Первые семена марксизма в Закавказье были занесены в период первой половины 90-х гг. высланными из центральных районов России русскими революционными социал-демократами — с одной стороны, и «легальными марксистами» из грузин, побывавшими за границей, — с другой.

2

«Месаме-даси» является первой грузинской марксистской, социал-демократической организацией, сыгравшей известную положительную роль (в период 1893-1898 гг.) в деле распрост-

ранения идей марксизма, а также в борьбе с откровенными шовинистическими течениями грузинской дворянской и буржуазной интеллигенции.

3

«Месаме-даси», однако, не была однородной организацией, большинство «Месаме-даси», во главе с Н. Жордания, представляло оппортунистическое течение — «легальный марксизм», вульгаризировавшее и искажавшее основы революционного марксизма, отрицавшее идею гегемонии пролетариата в революционном движении, политическую революционную борьбу рабочего класса против самодержавия и идею пролетарской революции и диктатуры пролетариата. Большинство «Месаме-даси» вульгаризировало и приспособляло учение марксизма к интересам буржуазно-капиталистического развития и буржуазного национализма.

4

Меньшинство «Месаме-даси», во главе с товарищами Сталиным, Кецховели и Цулукидзе А., представляло революционно-марксистское интернационалистское крыло «Месаме-даси», которое организовало непримиримую борьбу против большинства «Месаме-даси» во имя принципов ленинской «Искры».

Меньшинство «Месаме-даси», во главе с товарищем Сталиным и др., в борьбе против всяких извращений революционного марксизма, пропагандировало и отстояло основы революционного марксизма, — это меньшинство послужило ядром РСДРП ленинско-искровского направления в Закавказье.

5

Разногласия и борьба между большинством и меньшинством в «Месаме-даси» переросли и превратились в общие разногласия по вопросу большевизма и меньшевизма после II съезда РСДРП, главным образом в конце 1904 г., после того, когда стал известен в Закавказье отход Плеханова к меньшевизму. Большинство «Месаме-даси», во главе с Н. Жордания, целиком стало на позицию меньшевизма, а меньшинство, во главе с товарищем Сталиным, — на позицию Ленина — большевизма. (Бурные аплодисменты.)

К концу 1904 г. в Тифлисе оформилась большевистская организация РСДРП.

6

Основоположником ленинско-искровской социал-демократической организации в Грузии и Закавказье является товарищ Сталин {аплодисменты) вместе с тт. А. Цулукидзе, Ладо Кецховели и русскими социал-демократами, находившимися в Тифлисе (Курнатовский и др.).

Под руководством товарища Сталина в Грузии и Закавказье в непримиримой борьбе с врагами марксизма-ленинизма, в первую голову в борьбе с грузинскими «легальными марксистами» (с большинством «Месаме-даси» во главе с Н. Жордания, С. Джибладзе и др.), зародились и выросли большевистские организации. (Бурные аплодисменты.)

К ИСТОРИИ БОЛЬШЕВИСТСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ ЗАКАВКАЗЬЯ В ПЕРИОД ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

(1905-1907 гг.)

Товарищ Сталин в феврале 1904 г., после побега из ссылки (Сибирь), возвращается в Тифлис и становится во главе большевистских организаций Закавказья, организует и направляет борьбу против меньшевиков, которые после II съезда партии, за время отсутствия товарища Сталина, особенно активизировались.

Товарищ Сталин и остальные закавказские большевики развернули борьбу за созыв III съезда партии, твердо проводя линию на раскол, на разрыв с меньшевиками. При его руководстве Кавказский союзный комитет РСДРП порвал связь с ЦК РСДРП, который перешел в руки меньшевиков после II съезда, и потребовал созыва III съезда партии.

В ноябре 1904 г. в Тифлисе состоялась большевистская конференция кавказских комитетов (в составе 15 делегатов), которая приняла решение об организации широкой агитации и борьбы за созыв III съезда партии.

В решении конференции было сказано:

«Возникший немедленно после II съезда, вследствие нежелания так называемого „меньшинства“ подчиниться партийной дисциплине, партийный кризис в течение всего послесъездовского периода не позволял партии обслуживать сколько-нибудь удовлетворительно интересы российского пролетариата.

Надеяться на то, что наши центральные учреждения одними собственными усилиями вывели бы партию из столь затруднительного положения, по указанным выше причинам нет никакого основания... Если кто и может это сделать, то только сама же партия путем съезда. Только законным путем партийного съезда можно вернуть центрам утраченное доверие, необходимое для их дееспособности.

Необходимый в интересах внутрипартийного мира немедленно созванный экстренный съезд крайне нужен и по условиям данного исторического момента, требующего исключительной согласованности и единства в действиях отдельных частей партии для решительного натиска на царское самодержавие» (из резолюции конференции кавказских комитетов, ноябрь 1904 г.).

Ноябрьская конференция кавказских комитетов избрала бюро для организации борьбы за созыв III съезда.

В период революции (1905-1906 гг.) товарищ Сталин совместно с Миха Цхакая руководил работой Кавказского союзного комитета РСДРП. В это время в состав союзного комитета, кроме товарищей Сталина и Миха Цхакая, разновременно входили: А. Цулукидзе, Ст. Шаумян, А. Джапаридзе, Б. Кнуниянц, Ф. Махарадзе, М. Бочоридзе, М. Давиташвили, Н. Аладжалова и др.

Кавказский союзный комитет РСДРП развернул борьбу с меньшевиками, требуя от всех местных социал-демократических организаций неуклонного проведения в жизнь тактических и организационных принципов большевизма.

В июне 1904 г. Кавказский союзный комитет распустил выступивший против созыва III съезда партии меньшевистский Бакинский комитет и организовал новый, большевистский Бакинский комитет.

По поручению Кавказского союзного комитета РСДРП в июне 1904 г. товарищ Сталин прибыл в Баку.

Товарищ Сталин направляет борьбу бакинских большевиков, выступает на ряде собраний актива бакинской социал-демократической организации, на которых разоблачает меньшевиков и шендриковцев. Шендриковская организация, так называемая «Организация балаханских и биби-эйбатских рабочих», создана была в Баку братьями Шеядриковыми (Илья, Лев и Глеб) летом 1904 г. Организация являлась беспартийной, но с самого начала руководители ее выступили с открытой пропагандой меньшевизма.

Меньшевистское руководство РСДРП в лице совета партии официально признало шендриковскую организацию партийной организацией. Совет партии и меньшевистская «Искра» пытались в 1904 г. противопоставить шендриковцев бакинской большевистской организации.

Шендриковцы, опираясь на рабочую аристократию, пропагандировали отказ от политической борьбы и неприкрытый экономизм. Им присущи были все черты зубатовско-гапоновской организации. Они срывали политические кампании, дезорганизовывали стачечную борьбу. Во время декабрьской стачки 1904 г. шендриковцы занимались вымогательством денег у капиталистов.

В период революции 1905-1907 гг. шендриковцы вступили в блок с капиталистами, являясь агентурой царских властей.

Кавказский союзный и Бакинский комитеты РСДРП под руководством товарища Сталина с самого начала объявили шендри-ковцам беспощадную борьбу. Бакинский комитетом еще летом 1904 г. братья Шендриковы были исключены из партии. В заявлении Кавказского союзного комитета РСДРП, принятом в ноябре 1904 г., в ответ на попытку редакции «Искры» признать шенд-риковцев законной организацией говорилось:

«Редакция „Искры“ слишком поспешила с похвалой по адресу "группы ", именующей себя „сознательные рабочие Балаханского района“, а также „Балаханские и Биби-эйбатскиерабочие“, так как более близкое знакомство с ее взглядами, печатными произведениями и вообще со всею ее деятельностью, несомненно, заставило бы редакцию "Искры " согласиться с Бакинским Комитетом и Союзным Комитетом, справедливо признавшими названную „группу“ непартийной, а деятельность ее — дезорганизующей, вредной» (газета «Вперед» № 3 за 1905 г.).

Окончательно шендриковцы были разгромлены в 1907-1908 гг. после переезда в Баку товарища Сталина.

Тифлисский комитет РСДРП, во главе с С. Джибладзе и Н. Ра-мишвили, уклонился от проведения большевистских директив союзного комитета и 17 января 1905 г. принял решение о выходе из Кавказского союза РСДРП. Тогда Кавказский союзный комитет решил распустить меньшевистский комитет и организовал большевистский Тифлисский комитет партии.

Союзный комитет 4 февраля 1905 г., в связи со своим решением о роспуске Тифлисского комитета, в специальном обращении к членам тифлисской организации РСДРП писал:

«Центральный орган Кавказского союза — союзный комитет по поводу выхода из союза Тифлисского комитета постановил: подобный поступок Тифлисского комитета (выход из союза) нарушает принятые II съездом партийные принципы, союзный устав и этим самым оставляет вне партии теперешних членов Тифлисского комитета; поэтому союзный комитет учреждает новый Тифлисский комитет, который будет подлинным представителем партии в Тифлисе и вместе с другими кавказскими товарищами поведет нас на борьбу против правительства и буржуазии» (из обращения союзного комитета «Объединенным рабочим Тифлиса» от 4 февраля 1905 г.).

В период 1904-1905 гг. закавказские большевики под руководством товарища Сталина проводят борьбу по разоблачению меньшевизма и завоеванию рабочих масс на свою сторону.

В январе 1904 г. началась русско-японская война. Большевики Закавказья во главе с товарищем Сталиным последовательно проводили ленинскую линию «поражения» царского правительства, неустанно призывали рабочих и крестьян использовать военные затруднения царизма и повести борьбу за революционное свержение самодержавия.

Кавказский союзный комитет РСДРП, Тифлисский и Бакинский комитеты РСДРП выпустили ряд прокламаций, разоблачавших империалистический, грабительский характер русско-японской войны со стороны обеих воюющих держав и призывавших к поражению царизма.

В одной из прокламаций Тифлисского комитета Кавказского союза РСДРП говорилось:

«Сколько бы нас ни называли „непатриотами“, „внутренними врагами“, пусть не забывают самодержавие и его пособники, что Российская социал-демократическая рабочая партия является представительницей 99 процентов населения России, потом и кровью которого создана казна, созданы все богатства государства, культура, цивилизация, наука и литература. Их собратьев гонят прямо на смерть, чтобы проливать кровь сыновей братского японского народа. Россия (как и весь мир) — это наша страна, но вы — враги наши, кровопийцы, слуги самодержавия, его столпы и радетели! Трудящийся японец или другого племени, нации — наш брат, который стонет так же, как и мы, под ярмом труда. Но настанет время, — и оно теперь не так далеко — предутренняя заря давно уже раскрыла перед нами свой лучезарный лик, — грянет на всем земном шаре пробудившийся пролетариат и, грозно кликнув боевой девиз своего учения: „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“, свергнет современный буржуазный строй и на его развалинах утвердит социалистический строй, где не будет бойни народов, войны, милитаризма и „полицейского патриотизма“. Так проснемся же и мы, товарищи, проснемся и будем действовать! Время не терпит! Нас не введут в заблуждение и не напугают палач народа Николай Второй, или его министры, или этот наш кавказский изверг — Голицын! Пожелаем, чтобы эта война для российского самодержавия явилась более плачевной, чем Крымская война... Тогда пало крепостное право, теперь же, в результате этой войны, мы похороним родное детище крепостничества — самодержавие с его смрадной тайной полицией и жандармами! Пожелаем этого и будем же действовать, товарищи!

Да здравствует трудовой народ всего мира — пролетариат!

Долой войну — милитаризм!»

(См. прокламацию «Товарищи!» Тифлисского комитета Кавказского союза РСДРП.)

Большевики неустанно призывали солдат к поддержке революционной борьбы народа против царизма.

Воззвания и прокламации большевистских комитетов призывали солдат перейти на сторону рабочих и крестьян, направив оружие против царя и помещиков.

В одной из прокламаций Тифлисского комитета РСДРП говорилось:

«Но чтобы приблизить этот светлый час падения народного врага, все честные, все скованные русским самодержавием обязаны пристать к великой освободительной борьбе пролетариата. И вы, братцы-солдаты, более чем кто-либо другой, обязаны соединиться с рабочими в борьбе с царским самодержавием. Если у вас не хватает смелости теперь же открыто перейти на сторону рабочих и направить ружья против нашего общего врага — кровожадного самодержавия, то, по крайней мере, вы должны отказываться стрелять по вашим братьям рабочим. Ведь вы тоже рабочие, только временно одетые в военные мундиры! Знайте же, братцы, если мы освободимся, будете свободны и вы. На вас только надеется, только вами поддерживается давно пошатнувшееся, народной кровью забрызганное царское самодержавие. И вот, если и вы не станете поддерживать его, оно разлетится в прах» (см. прокламацию Тифлисского комитета Кавказского союза РСДРП «Братья-солдаты»).

Поражение царизма в русско-японской войне вызвало огромное обострение классовых противоречий, рост революционного и оппозиционного движения по всей России.

Под влиянием либерального движения русских земцев либерально-буржуазные и дворянские группы в Закавказье организуют банкетную кампанию.

В конце 1904 г. в Тифлисе, Баку, Кутаисе, Сухуме и других городах проводятся банкеты. На этих банкетах либеральная буржуазия пытается заявить свои требования о конституционных «правах», нисколько не помышляя переступить границу законности.

Либералы выдвинули лозунг: «Все классы, соединяйтесь! Здесь не должно быть партий!»

Закавказские меньшевики предлагали рабочим принять участие в банкетах либералов и там выступать с заявлениями о поддержке конституционных требований либералов.

Закавказские меньшевики в 1905 г. стояли за участие в «Собрании сословных представителей», которое предполагал созвать наместник Кавказа Воронцов-Дашков.

Товарищ Сталин, большевики Закавказья разоблачили меньшевистский план земской кампании, призывая рабочий класс к открытой революционной борьбе против самодержавия.

В прокламации Тифлисского комитета Кавказского союза РСДРП по поводу банкетной кампании тифлисских либералов говорилось:

«Либеральная буржуазия недовольна самодержавием, но самодержавие нужно ей для подавления рабочего класса...

Мы боролись и проливали кровь за политическую свободу, когда трусливые либералы прятались по углам...

Наш девиз: «Долой самодержавие!» — должен стать настоящим нашим требованием. Митингами, демонстрациями и манифестациями должны мы доказать, что и поныне мы на своем (т. е. на передовом. — Л. Б.) месте. Не трусливое слово либералов, а наше прямое и смелое слово должно раздаваться по всей России.

Не либералы, а мы должны давать тон всему революционному движению. Мы должны требовать демократической республики со всеобщим избирательным правом, мы должны бороться и против самодержавия и против буржуазии. Итак — Долой самодержавие!

Да здравствует демократическая республика! Да здравствует всеобщее равное избирательное право!

Долой капитализм!

Да здравствует социализм!»

(См. прокламацию Тифлисского комитета Кавказского союза РСДРП «Общество заговорило!»).

Закавказские большевики во всех промышленных районах Закавказья: Баку, Тифлисе, Кутаисе, Чиатурах, Самтреди, Поти и др., развернули большую идейно-организационную борьбу против меньшевизма; большевики, разоблачая оппортунизм и предательскую роль меньшевиков в революции, строят и укрепляют свои партийные организации.

Кавказский союзный комитет РСДРП под руководством товарища Сталина проводит дискуссию с меньшевиками в ряде городов и районов.

Большая дискуссия проходит в Тифлисе среди социал-демократических рабочих железнодорожных мастерских, депо, завода Адельханова, табачных фабрик и др. На этих дискуссиях товарищ Сталин выступает и разоблачает меньшевистских лидеров — Ноя Жордания, И. Церетели, Н. Рамишвили и др.

Также проходит в Батуме большая дискуссия, на которой товарищ Сталин выступает против Н. Рамишвили, Р. Арсенидзе и других главарей меньшевиков.

Ряд дискуссий проводится разновременно в Чиатурах, почти во всех марганцевых рудниках (Перевиси, Шукурты и др.). От большевиков на этих дискуссиях выступал товарищ Сталин, а также вместе с ним в разное время участвовали тт. А. Цулукидзе, С. Ин-цкирвели и др., а со стороны меньшевиков — меньшевистские главари Г. Лордкипанидзе, Н. Хомерики, К. Нинидзе, 3. Гурули и др.

На чиатурских дискуссиях меньшевики потерпели полное поражение. Подавляющее большинство социал-демократических рабочих примкнуло к большевикам.

Товарищ Сталин в Чиатурах организует большевистский уездный комитет партии, выделяет группу пропагандистов из передовых рабочих-активистов, а также подготавливает специальную группу актива для работы среди крестьян Чиатурского района.

Дискуссии были проведены в Кутаисе, где меньшевики Г. Лордкипанидзе, Н. Хомерики, К. Сулаквелидзе и др. сумели привлечь на свою сторону большинство социал-демократических организаций.

По инициативе товарища Сталина в Кутаисе оформляется новый, большевистский Имеретино-Мингрельский комитет, руководивший партийными организациями бывшей Кутаисской губернии. Товарищ Сталин организует при Кутаисском комитете группу пропагандистов и подготавливает их для партийно-агитационной работы.

Товарищ Сталин совместно с Миха Цхакая, Ф. Махарадзе и др. проводит ряд дискуссий против меньшевиков в Хонском районе (Хони, Кухи). После дискуссии оформляется Хонский большевистский комитет.

Товарищ Сталин проводит также дискуссию в Поти и оформляет потийскую большевистскую организацию.

Меньшевики, во главе с Н. Жордания, Н. Рамишвили и др., прибегали к злостным инсинуациям и демагогии против большевиков, клеветнически обвиняя большевиков, в особенности Ленина и Сталина, в «бланкизме», «якобинстве», «диктаторстве» и т. п.

В ноябре 1904 г. товарищ Сталин направляется в Баку для усиления кампании за созыв III съезда партии и дальнейшего развертывания борьбы против меньшевиков, в частности против представителя меньшевистского ЦК Глебова (Носков), находившегося тогда в Баку.

Товарищ Сталин и закавказские большевики развертывают беспощадную борьбу с националистическими партиями: дашнаками (Дашнаки («Дашнакцутюн») — армянская националистическая партия, возникла в начале 90-х гг. По своей программе (социализация земли, государственная федерация, террор) близко примыкала к русским эсерам).

В начале 90-х гг. под влиянием национально-освободительного движения дашнаки временно полевели и стали в оппозицию к царизму.

В период первой русской революции дашнаки открыто выступили в защиту интересов армянской буржуазии, вели борьбу против революционного движения рабочих и крестьян. Под диктовку царской власти они организовали в Баку, Тифлисе, Елисаветпо-ле (Кировабаде) и других местах Закавказья армяно-татарскую резню.

Наместник Кавказа Воронцов-Дашков в письме к Столыпину так характеризовал деятельность партии «Дашнакцутюн»:

«В этот период организация „Дашнакцутюн“ приобрела особое руководящее влияние в г. Баку после армяно-татарских беспорядков и смутного периода 1905-1906 гг. Это объясняется тем, что в то время наиболее влиятельная и богатая часть армянского населения видела в организации свою вооруженную охрану против мусульман и порожденных революцией анархических организаций и широко поддерживала дашнакцаканов материальными средствами, почему последние были прекрасно вооружены; помимо охраны своей личности, наиболее богатые армяне пользовались дашнакцаканами для охраны своего имущества и имущественных интересов, так, бывало, что на промыслах дашнакца-каны прекращали путем угроз забастовки, и, наоборот, случалось, что, желая отомстить тому или другому из промышленников, не пожелавших удовлетворить их требования об уплате денег, они принуждали рабочих на его промысле бастовать» (журнал «Красный архив», т. 34, стр. 206).

В годы реакции и первой империалистической войны дашнаки выполняли роль боевого авангарда армянской буржуазии, прямых защитников и слуг царизма.

После победы Великой социалистической революции в России дашнаки вместе с грузинскими меньшевиками и муссаватистами организовали контрреволюционный блок и оторвали Закавказье от Советской России.

В 1918-1920 гг. дашнаки стали во главе созданной турецким командованием буржуазной республики Армении и превратили ее в опорный пункт англо-французских интервентов и русских белогвардейцев в борьбе с советской властью.

Дашнаки вместе с меньшевиками и муссаватистами превратили Закавказье в арену кровавых межнациональных столкновений; они и грузинские меньшевики и муссаватисты организовали армяно-грузинскую и армяно-татарскую войны, устраивали резню и погромы азербайджанского населения Армении.

После установления советской власти в Армении партия дашнаков была разгромлена и ликвидирована. Презренные подонки дашнаков по заданию разведывательных органов империалистических государств путем шпионажа и вредительства продолжали вести бешеную борьбу против советской власти.} федералистами {Социал-федералисты — грузинская националистическая партия, состоявшая из буржуазно-дворянской интеллигенции, оформилась на конференции в Женеве в 1904 г. Основателями партии были А. Джорджадзе, К. Абашидзе, Г. Ласхишвили, Г. Зданович-Майашвили и др.

Социал-федералисты основным программным требованием провозгласили национальную автономию Грузии в пределах русского помещичъе-буржуазного государства.

В годы первой русской революции федералисты выступили с пропагандой лозунга национальной автономии, поддерживали либеральную буржуазию и вели бешеную борьбу против большевиков.

В годы реакции они окончательно отказались от борьбы против царизма и во время империалистической войны заняли оборонческую позицию.

После победы Великой пролетарской революции в России федералисты вместе с грузинскими меньшевиками, дашнаками и муссаватистами организовали контрреволюционный блок, который при поддержке германо-турецких, позже — англо-французских интервентов оторвал Закавказье и Грузию от Советской России.

С установлением советской власти в Грузии партия социал-федералистов разложилась.

Жалкие подонки федералистов вели ожесточенную борьбу против советской власти и приняли активное участие в меньшевистской авантюре в 1924 г.

Эмигрировавшие за границу лидеры их вместе с меньшевистко-белогвардейской контрреволюцией находятся на шпионской службе разведок иностранных государств.} и др. Ряд крупных дискуссий был проведен против анархистов, федералистов и др.

Большая дискуссия была проведена в Тифлисе против анархи-стов-кропоткинцев К. Гогелия, М. Церетели, закончившаяся полной победой большевиков. Также большая дискуссия была проведена против Ш. Месхишвили (эсер), С. Мдивани (федералист), а также против лидера анархистов Гогелия и других в Чиатурах. Во всех этих дискуссиях товарищ Сталин играл выдающуюся роль.

Вот как вспоминает об этой дискуссии т. Кекелидзе:

«В мае месяце 1905 г. было созвано собрание, которое превратилось в дискуссионный митинг, на котором присутствовало до двух тысяч рабочих. На митинге выступили: товарищ Коба-Сталин, от меньшевиков — Г. Лордкипанидзе, социал-революционеров — Ш. Месхишвили, федералистов — С. Мдивани, анархистов — К. Гогелия и др. Открывается митинг. Первым выступает Коба. Развернулись большие прения... Тогда как каждый противник ругался и „бесился“, тов. Коба спокойно и непоколебимо разрушал и уничтожал все положения противников. Таким образом, и здесь победили большевики: рабочие единогласно поддержали тов. Коба» (из воспоминаний Кекелидзе Батломе).

В период первой революции (1905-1907 гг.) товарищ Сталин являлся твердым проводником ленинской линии, вождем и руководителем большевиков и революционных рабочих и крестьян Закавказья. (Бурные аплодисменты.)

В Закавказье революция 1905 г., как и все революционное движение, возникла под непосредственным воздействием революционного движения русского пролетариата.

В 1905 г. в Закавказье революционная борьба рабочих и крестьян против самодержавия приняла широкий размах. Под руководством товарища Сталина в декабре 1904 г. проводилась грандиозная стачка бакинских рабочих, которая продолжалась с 13 по 31 декабря и закончилась заключением первого в истории рабочего движения России коллективного договора с нефтепромышленниками.

Бакинская стачка явилась началом революционного подъема в Закавказье.

Бакинская стачка послужила «сигналом славных январско-февральских выступлений по всей России» (Сталин).

Петербургские события 9 января вызвали дальнейшее развитие революционного движения.

Политические стачки и забастовки охватили все Закавказье.

В Тифлисе 18 (31) января состоялась всеобщая забастовка тифлисского пролетариата, открывшая полосу всеобщих стачек и забастовок: в Батуме, Чиатурах, Кутаисе, Самтреди и других городах.

По официальной статистике на каждого рабочего за 1905 г. приходилось стачек: в Баку — 4,56 раза, в Тифлисе — 4,49 раза. Стачки и забастовки обычно перерастали, под руководством большевистских организаций, в вооруженные демонстрации и вооруженные столкновения рабочих с полицией и войсками.

Особенно большой подъем революции мы имели в закавказской деревне.

В ряде районов Грузии (Озургетский, Зугдидский, Сенакский, Горийский, Душетский, Тифлисский и Телавский уезды), в особенности в Гурии (Озургетский уезд), происходили крупные вооруженные восстания крестьян. Крестьянские революционные комитеты — органы вооруженного восстания революционного крестьянства — осуществляли захват помещичьих земель, отмену всяких налогов, бойкот помещиков, духовенства и правительственных учреждений.

Причиной грандиозного развертывания первой русской революции в Закавказье, с самого начала переросшей во всенародное вооруженное восстание против царизма, являлось тягчайшее экономическое и политическое положение рабочих и крестьянских масс, варварское национально-колониальное угнетение народов Закавказья.

В Закавказье накануне революции 1905 г. уже свирепствовал белый террор. Обычным способом царского управления были аресты, высылки, экзекуции, штык и нагайка.

В закавказской деревне больше, чем в центральных районах России, сохранились крепостнические пережитки. Острое малоземелье, дикая эксплуатация со стороны помещиков и дворян, грабительская налоговая политика и произвол царизма, проникновение ростовщического капитала в деревню поставили крестьянство Закавказья в самое бедственное положение и способствовали его революционизированию .

Ведущей, руководящей силой революционного движения рабочих и крестьян в Закавказье являлась большевистская организация, во главе которой стоял самый верный и последовательный сподвижник Ленина — товарищ Сталин.

Большевики Закавказья с самого начала революции сумели изолировать от масс партии меньшевиков, дашнаков и федералистов и повели пролетариат и революционное крестьянство на борьбу против царизма и буржуазии во имя полной победы революции.

Революционная борьба рабочих и крестьян Закавказья, возглавляемая товарищем Сталиным, встречала горячую поддержку, руководство и помощь со стороны Ленина, русского рабочего класса и большевистской партии.

На III съезде нашей партии специально обсуждался вопрос о революции на Кавказе.

По предложению Ленина III съезд РСДРП приветствовал начало вооруженной борьбы масс против царизма и призывал рабочих России к решительной поддержке революции на Кавказе.

В резолюции III съезда партии говорилось:

«III съезд РСДРП от имени сознательного пролетариата России шлет горячий привет геройскому пролетариату и крестьянству Кавказа и поручает Центральному и местным комитетам партии принять самые энергичные меры к наиболее широкому распространению сведений о положении дел на Кавказе путем брошюр, митингов, рабочих собраний, кружковых собеседований и т. д., а также к своевременной поддержке Кавказа всеми имеющимися в их распоряжении средствами» (ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, ч. 1, стр. 49, изд. 6, Госполитиздат, 1940 г.).

По поводу вооруженной борьбы на Кавказе в статье «Современное положение России и тактика рабочей партии» Ленин писал:

«Нас опередили в этом отношении и Кавказ, и Польша, и Прибалтийский край, т. е. именно такие центры, где движение всего дальше ушло от старого террора, где восстание подготовлено всего лучше, где массовый характер пролетарской борьбы всего сильнее и ярче выражен» (В. И. Ленин, Соч., т. 10, изд. 4-е, стр. 99-100).

В период 1904-1907 гг. товарищ Сталин, находясь у руля закавказских большевиков, ведет огромную теоретическую и организационную работу. Он руководит и направляет борьбу всей большевистской печати.

В этот период в Закавказье издавались большевистские газеты: в Тифлисе — «Борьба пролетариата» и «Листок борьбы пролетариата» (обе на грузинском, русском и армянском языках), «Кавказский рабочий листок», «Ахали дроеба» («Новое время»), «Дро» («Время»), «Ахали цховреба» («Новая жизнь»), «Мнатоби» («Светоч»), «Чвени цховреба» («Наша жизнь»), «Кайц» («Искра» — на армянском языке), «Нор-хоск» («Новое слово»-на армянском языке); в Баку — «Бакинский рабочий», «Бакинский пролетарий», «Гудок», «Банвори дзайн» («Голос рабочего» — на армянском языке), «Рядовой», «Коч-Девет» («Призыв» — на азербайджанском и армянском языках) и др.

{«Пролетариатис брдзола» («Борьба пролетариата», «Пролетариата крив» — по-армянски) — орган Кавказского союзного комитета РСДРП, Газета издавалась с апреля 1903 по октябрь 1905 гг. под руководством товарищей Сталина, А. Цулукидзе и С Шаумяна на грузинском, русском и армянском языках. Всего вышло 12 номеров.

В газете помещен ряд руководящих статей товарища Сталина без подписи.

Газета печаталась в нелегальной Авлабарской типографии Кавказского союзного комитета. Нелегальная Авлабарская типография — типография Кавказского союзного комитета РСДРП, организованная на окраине Тифлиса — в Авлабаре в конце 1903 г. и просуществовавшая до апреля 1906 г. Нелегальная Авлабарская типография помещалась в специально устроенном подвале, глубоко под землей. Над конспиративным подвалом был возведен одноэтажный жилой дом.

В нелегальной Авлабарской типографии печатались большим тиражом издания Кавказского союзного комитета на грузинском, русском и армянском языках: здесь были напечатаны брошюры В. И. Ленина «К деревенской бедноте», «Революционная демократическая диктатура пролетариата и крестьянства», «Сообщения о III съезде РСДРП» и др., статьи, прокламации и брошюры И. В. Сталина: «Коротко о партийных разногласиях», «Две схватки».

15 апреля 1906 г. нелегальная Авлабарская типография была обнаружена жандармерией и разгромлена.

«Пролетариатис брдзолис пурцели» («Листок борьбы пролетариата», «Пролетариати крви тертик») — орган Кавказского союзного комитета РСДРП. Газета выходила под руководством товарища Сталина с 1903 по 1905 гг. на грузинском, русском и армянском языках. Всего вышло 14 номеров.

В газете помещен ряд руководящих статей товарища Сталина без подписи.

«Кавказский рабочий листок» — легальный орган Кавказского союзного комитета РСДРП. Газета издавалась под руководством товарища Сталина на русском языке в Тифлисе с 20 ноября по 14 декабря 1905 г. Вышло 17 номеров.

Закрытая по распоряжению тифлисского губернатора за призыв к всеобщей забастовке, газета вышла 16 и 17 декабря под названием «Елисаветпольский вестник». Со второго номера газета снова была закрыта.

В газете помещен ряд руководящих статей товарища Сталина без подписи.

«Ахали дроеба» («Новое время») — еженедельный легальный орган Центрального совета тифлисских профессиональных союзов. Выходил под руководством товарищей Сталина и Миха Цхакая на грузинском языке в Тифлисе с 14 ноября 1906 г. по 8 января 1907 г. Всего вышло 9 номеров. Газета была закрыта по распоряжению тифлисского губернатора.

В газете помещен ряд руководящих статей товарища Сталина (за подписью «Ко...»).

«Дро» («Время») — ежедневная легальная большевистская газета. Издавалась под руководством товарища Сталина на грузинском языке в Тифлисе с 11 марта по 15 апреля 1907 г. Всего вышел 31 номер.

В газете помещен ряд руководящих статей товарища Сталина (за подписью «Ко...» и без подписи).

«Ахали цховреба» («Новая жизнь») — ежедневная легальная большевистская газета. Газета выходила на грузинском языке под руководством товарища Сталина в Тифлисе с 20 июня по 14 июля 1906 г. Всего вышло 20 номеров. Была закрыта по распоряжению тифлисского губернатора.

В газете помещен ряд руководящих статей товарища Сталина (за подписью «Коба»).

«Мнатоби» («Светоч») — ежедневная легальная большевистская газета. Издавалась под руководством товарища Сталина на грузинском языке в Тифлисе с 1 января по 6 января 1906 г. Вышло 5 номеров. Газета была закрыта по распоряжению тифлисского губернатора «за крайне вредное направление».}

Товарищ Сталин в своих трудах и статьях развертывает борьбу против меньшевиков, отстаивает, обосновывает и пропагандирует ленинское учение о пролетарской партии и организационные принципы большевизма.

В брошюре «Коротко о партийных разногласиях», написанной в апреле 1905 г., которая вышла нелегальным изданием в мае 1905 г., и в статье «Ответ „Социал-Демократу“», опубликованной в газете «Пролетариатис брдзола», товарищ Сталин дает уничтожающую критику меньшевистской оппортунистической теории стихийности и обосновывает марксистско-ленинское учение о значении революционной теории и политической партии для рабочего класса. Здесь товарищ Сталин выступает в защиту «Что делать?» Ленина:

«...стихийное рабочее движение, рабочее движение без социализма, неизбежно мельчает и принимает тред-юнионистский характер — оно подчиняется буржуазной идеологии. Можно ли отсюда сделать тот вывод, что социализм — все, а рабочее движение — ничто? Конечно, нет! Так говорят только идеалисты. Когда-нибудь, через очень долгое время, экономическое развитие неизбежно приведет рабочий класс к социальной революции и, следовательно, заставит его порвать всякую связь с буржуазной идеологией. Дело только в том, что этот путь будет очень долгий и болезненный.

С другой стороны, социализм без рабочего движения, на какой бы научной почве он ни возник, все же останется пустой фразой и потеряет свое значение. Можно ли отсюда сделать тот вывод, что движение — все, а социализм — ничто? Конечно, нет! Так рассуждают только горе-марксисты, для которых сознание не имеет никакого значения, поскольку оно рождается самой общественной жизнью».

В газете помещен ряд руководящих статей товарища Сталина без подписи.

«Чвени цховреба» («Наша жизнь») — ежедневная легальная большевистская газета. Издавалась под руководством товарища Сталина на грузинском языке в Тифлисе с 18 февраля по 6 марта 1907 г. Была закрыта по распоряжению тифлисского губернатора «за крайне вредное направление».

В газете помещен ряд руководящих статей товарища Сталина (за подписью «Ко...» и без подписи).

«Кайц» («Искра») — легальная большевистская газета. Издавалась на армянском языке в Тифлисе с 1 апреля по 6 июля 1906 г. Газета выходила через день. Всего вышло 47 номеров.

«Нор-хоск» («Новое слово») — большевистская газета. Выходила в Тифлисе на армянском языке с 18 августа 1906 г. Всего вышло 14 номеров.

«Бакинский рабочий» — большевистская газета, орган Бакинского комитета РСДРП. Газета впервые вышла в апреле 1906 г.

В 1908 г. газета вновь стала издаваться под руководством товарища Сталина. Легально выходила с 6 сентября по 31 октября. Всего вышло 18 номеров. Газета была закрыта «за вредное направление».

Вновь газета «Бакинский рабочий» стала издаваться с 22 апреля 1917 г. и выходила до 10 августа 1918 г. В 1920 г. была возобновлена. В настоящее время «Бакинский рабочий» является органом Центрального и Бакинского комитетов КП(б) Азербайджана.

«Бакинский пролетарий» — большевистская газета. Издавалась нелегально в г. Баку под руководством товарища Сталина. № 1 вышел 20 июня 1907 г., последний — № 7, 27 августа 1909 г.

В газете помещен ряд руководящих статей товарища Сталина (за подписями: «Коба», «Коба Иванович», «К. Ко...», «К», «С»).

«Гудок» — массовая рабочая газета. Еженедельный легальный орган союза нефтепромышленных рабочих Баку. Выходила под руководством товарища Сталина с 12 августа 1907 г. по 1 июня 1908 г. Всего вышло 34 номера. В газете принимали участие А. Джапаридзе, С. Шаумян, Серго Орджоникидзе, С. Спандарян (Тимофей), А. Стопани и др.

В газете помещен ряд руководящих статей товарища Сталина (за подписями: «К. Като», «Ко...» и без подписи).

«Банвори дзайн» («Голос рабочего») — нелегальная большевистская газета. Выходила в Баку на армянском языке с 19 марта 1906 г.

«Рядовой» — нелегальный орган бакинской большевистской военно-боевой организации для пропаганды в армии и флоте.

Газета издавалась на русском языке в 1906-1907 гг.

«Коч-Девет» («Призыв») — большевистская газета. Издавалась в Баку на армянском и азербайджанском языках с 26 мая 1906 г. Всего вышло 19 номеров. Закрыта по постановлению бакинского губернатора «за вредное направление».

Социализм можно соединить с рабочим движением и тем самым превратить его из пустой фразы в острое оружие.

Вывод? Вывод таков: «рабочее движение должно быть соединено с социализмом, практическая деятельность и теоретическая мысль должны слиться воедино и тем самым придать стихийному рабочему движению социал-демократический характер...» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 105).

В этой же брошюре товарищ Сталин обосновывает руководящую роль революционной социал-демократии:

«Наша обязанность, обязанность социал-демократии, — совлечь стихийное движение рабочих с тред-юнионистского пути и поставить его на путь социал-демократический. Наша обязанность — внести в это движение социалистическое сознание [9] и объединить передовые силы рабочего класса в одну централизованную партию. Наша задача — идти всегда во главе движения и неутомимо бороться со всеми — будь то враг или «друг», — кто будет мешать осуществлению этих задач» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 106).

В статье «Начали за здравие, кончили за упокой» товарищ Сталин разоблачает дезорганизаторскую подрывную работу меньшевиков, беспринципность их политиканских выпадов против II съезда партии.

Товарищ Сталин в этой статье в 1905 г. показывает, что меньшевики по существу уже идут по пути к ликвидаторству.

Товарищ Сталин писал:

«Словом, если второй съезд был непартийным и незаконным, то и программа, разработанная им, безусловно должна быть также непартийной и незаконной. Вы же, меньшевики, отрицаете законность съезда, а программу признаете законной? Право, смешно!.. Это смехотворное противоречие, как видно, чувствуют и сами „меньшевики“ и пытаются как-нибудь выкрутиться. Однако как? Они это могут сделать двояко: либо они должны признать съезд законным, либо и программу признать незаконной и отвергнуть ее. Как видно, они избрали второй путь — отрицание программы. Но для того, чтобы отвергнуть программу, за которую они до сих пор так цепко хватались, им необходимо сперва доказать ее маловажность. И вот, „меньшевики“ уже принялись за этот непосильный труд... Сперва они умалили значение программы: обойдемся, мол, и без определенной программы; затем, спустя некоторое время, они заговорили о ее маловажности; пройдет немного времени и они несомненно объявят, что программы вовсе не нужно» («Пролетариатис брдзола» № 11 от 15 (28) августа 1905 г.).

По поводу этой статьи в центральном органе партии «Пролетарий», редактированном Лениным, писалось от редакции:

«Статья „Начали за здравие, кончили за упокой“ разоблачает всю неустойчивость и непринципиальность партийной политики меньшинства со II съезда и поныне» («Пролетарий», № 22, 1905 г.).

Руководимая товарищем Сталиным газета «Пролетариатис брдзола», выходившая на грузинском, русском и армянском языках, являлась боевым органом большевистской партии.

Ленин изданию этой газеты придавал огромное значение.

По поводу выхода первых номеров «Пролетариатис брдзола» редакция ЦО партии «Пролетарий» писала:

«Горячо приветствуем расширение издательской деятельности Кавказского Союза и желаем ему дальнейших успехов в восстановлении партийности на Кавказе» («Пролетарий» № 12, 1905 г.).

В своей статье «Ответ „Социал-Демократу“» (см. газету «Пролетариатис брдзола» № 11 от 15 (28) августа 1905 г.) товарищ Сталин развивает тезис Ленина о внесении социалистического сознания в стихийное рабочее движение, тезис о необходимости соединения революционной теории с массовым рабочим движением.

«Современная общественная жизнь устроена капиталистически. Здесь существуют два больших класса: буржуазия и пролетариат, и между ними идет борьба не на жизнь, а на смерть. Жизненные условия буржуазии вынуждают ее укреплять капиталистические порядки. Жизненные же условия пролетариата вынуждают его подрывать капиталистические порядки, уничтожить их. Соответственно этим двум классам и сознание вырабатывается двоякое: буржуазное и социалистическое...

Но какое значение имеет само по себе социалистическое сознание, если оно не имеет распространения в пролетариате? Оно останется пустой фразой, и только! Совершенно по-другому повернется дело, если это сознание найдет распространение в пролетариате: пролетариат осознает свое положение и ускоренным шагом устремится к социалистической жизни. Вот тут-то и выступает социал-демократия (а не только интеллигенты-социал-демократы), которая вносит социалистическое сознание в рабочее движение» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 161 — 163).

Ленин дал блестящую оценку статьи товарища Сталина «Ответ „Социал-Демократу“».

В ЦО партии «Пролетарий» № 22 за 1905 г. Ленин писал:

«В статье „Ответ „Социал-демократу““ мы отметим прекрасную постановку вопроса о знаменитом „внесении сознания извне“. Автор расчленяет этот вопрос на четыре самостоятельные части: 1) Философский вопрос об отношении сознания к бытию: бытие определяет сознание. Сообразно с существованием двух классов и сознание вырабатывается двоякое: буржуазное и социалистическое. Положению пролетариата соответствует сознание социалистическое. 2) „Кто может и кто вырабатывает это социалистическое сознание (научный социализм)?“ „Современное социалистическое сознание может возникнуть лишь на почве глубокого научного знания“ (Каутский), т. е. выработка его „есть дело нескольких интеллигентов-социал-демократов, обладающих требуемыми к тому средствами и досугом“. 3) Как проникает это сознание в пролетариат? „Тут-то и выступает социал-демократия (а не только интеллигенты-социал-демократы), которая вносит в рабочее движение социалистическое сознание“. 4) Что встречает социал-демократия в самом пролетариате, идя в него с проповедью социализма? Инстинктивное влечение к социализму. „Вместе с пролетариатом с естественной необходимостью зарождается социалистическая тенденция как у самих пролетариев, так и у тех, кто усваивает точку зрения пролетариата; так объясняется зарождение социалистических влечений“ (Каутский). Меньшевик делает отсюда смехотворный вывод: „Отсюда ясно, что социализм не вносится извне в пролетариат, но, наоборот, выходит из пролетариата и входит в головы тех, которые усваивают воззрения пролетариата“!» (В. И. Ленин. Соч., т. 9, стр. 357, 4-е изд.).

Известно, что на втором съезде РСДРП центральным пунктом острых разногласий и борьбы между большевиками и меньшевиками являлся вопрос об организационных принципах партии рабочего класса. На съезде меньшевикам удалось провести предложенную Мартовым оппортунистическую формулировку первого параграфа устава партии (о членстве в партии). Товарищ Сталин в ряде своих статей выступил с обоснованием и защитой ленинской линии на втором съезде партии.

В статье «Класс пролетариев и партия пролетариев (по поводу первого пункта устава партии)», опубликованной в № 8 газеты «Пролетариатис брдзола» 1 января 1905 г., товарищ Сталин писал:

«Партия наша — социал-демократическая. Это значит, что она имеет свою собственную программу (ближайшие и конечные цели движения), свою собственную тактику (способы борьбы) и свой собственный организационный принцип (форму объединения). Единство программных, тактических и организационных взглядов является той почвой, на которой строится наша партия. Лишь единство этих взглядов может объединить членов партии в одну централизованную партию. Рушится единство взглядов — рушится и партия. Следовательно, членом партии можно назвать лишь того, кто полностью принимает партийную программу, тактику и организационный принцип партии. Лишь тот, кто достаточно изучил и полностью принял программные, тактические и организационные взгляды нашей партии, может быть в рядах нашей партии и вместе с тем в рядах руководителей армии пролетариев.

Но достаточно ли для члена партии только принятия партийной программы, тактики и организационных взглядов? Можно ли назвать такого человека подлинным руководителем армии пролетариев? Конечно, нет! Во-первых, всем известно, что на свете существует немало болтунов, которые с удовольствием «примут» партийную программу, тактику и организационные взгляды, но ни на что, кроме болтовни, не способны. Было бы осквернением святая святых партии назвать такого болтуна членом партии (т. е. руководителем армии пролетариев)! Да к тому же, наша партия ведь не философская школа или религиозная секта. Разве наша партия не есть партия борьбы? И если это так, разве не ясно само собой, что нашу партию не удовлетворит платоническое принятие ее программы, тактики и организационных взглядов, что она несомненно потребует от своего члена осуществления принятых взглядов? Значит, кто хочет быть членом нашей партии, тот не может довольствоваться принятием программных, тактических и организационных взглядов нашей партии и должен взяться за осуществление этих взглядов, за проведение их в жизнь.

Но что значит для члена партии осуществление партийных взглядов? Когда он может осуществить эти взгляды? Лишь тогда, когда он борется, когда он вместе со всей партией идет впереди армии пролетариата. Возможна ли борьба в одиночку, вразброд? Конечно, нет! Наоборот, люди сначала объединяются, сначала организуются и потом уже идут в бой. Без этого бесплодна всякая борьба. Ясно, что и члены партии только тогда смогут бороться и, стало быть, осуществлять партийные взгляды, когда они объединятся в сплоченную организацию. Ясно также, что чем в более сплоченную организацию объединятся члены партии, тем лучше они будут бороться, стало быть, тем полнее осуществят программу, тактику и организационные взгляды партии. Недаром говорят, что наша партия есть организация руководителей, а не скопление одиночек. А если наша партия есть организация руководителей, то ясно, что членом этой партии, этой организации можно считать лишь того, кто работает в этой организации, кто, стало быть, считает своей обязанностью слить свои желания с желаниями партии и действовать вместе с партией» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 64-66).

В этой статье товарищ Сталин подверг уничтожающей критике данную Мартовым формулировку первого пункта устава партии и указал на необходимость замены ее формулировкой Ленина. Товарищ Сталин писал:

«Мы считаем результатом недомыслия решение второго партийного съезда, который (съезд) принял формулировку Мартова, и выражаем надежду, что третий партийный съезд несомненно исправит ошибку второго и примет формулировку тов. Ленина» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 72).

Третий съезд партии действительно исправил ошибку второго съезда: меньшевистская формулировка первого параграфа устава партии была заменена формулировкой Ленина.

В статьях «Партия „независимцев“ и задачи социал-демократии» (газета «Гантиади» [10] № 5 от 10 марта 1906 г.) за подписью «И. Бесошвили» и «Реорганизация в Тифлисе» («Ахали цховреба» № 5 от 25 июня 1906 г.) за подписью «Коба» товарищ Сталин развивает дальше вопрос о роли и значении партии. Он доказывает, почему профессиональные интересы, совместная экономическая борьба рабочих вызывают необходимость организации профессиональных союзов, а интересы борьбы за общеклассовые задачи пролетариата требуют создания классовой политической партии.

«Для профессиональных дел — профессиональные... организации, для партийных дел — партийные организации, — вот на какой основе должна быть проведена реорганизация. В первые должны входить все те, кто является сторонником борьбы с хозяевами, независимо от их политического направления, а во вторые должны входить все члены партии, независимо от профессии» (ст. «Реорганизация в Тифлисе», см. газету «Ахали цхов-реба» № 5 от 25 июня 1906 г.).

Товарищ Сталин, в связи с революционным подъемом, создавшим известные возможности легальной работы партии, ставит вопрос о проведении внутрипартийной демократии. Он обосновывает большевистское понимание внутрипартийного демократизма:

«Настоящий демократизм состоит в том, чтобы в партийной организации действовала партийная масса, партийная масса решала как партийные, так и общие практические вопросы, партийная масса выносила свои резолюции и обязывала свои организации проводить в жизнь эти резолюции.

Демократизм не состоит только в демократических выборах. Демократизм выборов еще не может быть назван настоящим демократизмом: Наполеона III избрали всеобщим голосованием, но кто не знает, что этот избранный император был величайшим поработителем народа?

У нас речь идет о демократизме действия, когда партийная масса сама решает вопрос и сама действует. И вот мы говорим, что именно такой демократизм должен лечь в основу нашей социал-демократической организации» (там же).

Товарищ Сталин развертывает борьбу за массовые рабочие организации и подвергает резкой критике позицию дашнаков, требовавших организации партийных, по существу национальных, профессиональных союзов.

В статье «Профессиональные союзы в Тифлисе» товарищ Сталин ставит вопрос:

«Что значит партийные профессиональные союзы? Это, прежде всего, значит, что члены различных партий должны объединиться в различные союзы... федералистам — отдельный профессиональный союз, дашнакцаканам — отдельный, грузинам — отдельный, армянам — отдельный и т. д. Тогда как все фабриканты объединяются, независимо от их политических убеждений, в один союз, дашнакцаканы нам советуют разбиться на отдельные группы и этим подорвать наше единство» (см. газету «Ахали цховреба» № 12 от 5 июля 1906 г.).

Далее он показывает, какой вред может принести лозунг «партийных профсоюзов»:

«Дело в том, — пишет товарищ Сталин, — что партийные профессиональные союзы вырывают яму между сознательными и несознательными рабочими. Все знают, что имеются такие рабочие, которые ни к какой партии не принадлежат... Разве не нужно привлечь их? И вот вместо того, чтобы привлечь и их, дашнакцаканы закрывают им двери профессиональных союзов, отпугивают их, ломают мост между сознательными и несознательными рабочими и тем самым значительно обессиливают рабочее единство» (там же).

В статьях «Партия „независимцев“ и задачи социал-демократии» (газета «Гантиади» № 5 от 10 марта 1906 г., за подписью «И. Бесошвили»), «Классовая борьба» (газета «Ахали дроеба» № 1 от 14 ноября 1906 г.) и др. товарищ Сталин обосновал необходимость крепкого партийного руководства профессиональными союзами.

В условиях Грузии и Закавказья особое значение приобретал национальный вопрос. И это вполне понятно: политика национального гнета и разжигания национальной розни, проводимая царским самодержавием, достигла здесь особой остроты. Пособниками царизма в проведении этой звериной политики выступали различные буржуазные и мелкобуржуазные националистические партии н группы — грузинские федералисты-социал-демократы, «Армянская социал-демократическая рабочая организация» и др. Разоблачению буржуазного национализма этих партий и обоснованию марксистского взгляда на национальный вопрос посвящена статья товарища Сталина «Как понимает социал-демократия национальный вопрос?», опубликованная в газете «Пролетариата брдзола» 1 сентября 1904 г.

Разбив наголову оппортунистический принцип национального размежевания пролетариата, товарищ Сталин обосновывает необходимость единой, централизованной партии рабочего класса. Товарищ Сталин писал:

«...для победы пролетариата необходимо объединение всех рабочих без различия национальности. Ясно, что разрушение национальных перегородок и тесное сплочение русских, грузинских, армянских, польских, еврейских и проч. пролетариев является необходимым условием победы российского пролетариата» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 36). В этой статье товарища Сталина, являющейся образцом творческого применения марксистского диалектического метода в сложном национальном вопросе, в зародыше содержатся основные идеи, развитые позднее в известной его программной работе «Марксизм и национальный вопрос».

Товарищ Сталин неуклонно разоблачал и громил националистическую партию грузинских федералистов. В статье «Политические хамелеоны» он дал следующую убийственную характеристику этой партии:

«...Отличительный признак хамелеона в том, что он вечно меняет свою окраску. Как известно, всякое животное имеет свою определенную окраску; но природа хамелеона не мирится с этим, со львом он воспринимает окраску льва, с волком — волка, с лягушкой — лягушки, в зависимости от того, когда какая окраска ему более выгодна, подобно тому, как это бывает с человеком лицемерным и беспринципным, — со мной он мой, с тобой твой, с реакционером реакционер, с революционером революционер, лишь бы как-нибудь пролезть в щель и достичь своей цели...

Было время, когда партия пролетариата гремела и потрясала страну. Как поступали тогда эти анархисты-федералисты-пустословы? Они с завистью смотрели на эту партию, желали себе ее судьбу и, припрятавшись по углам, — втихомолку аплодировали ей. Почему они так поступали? Потому, что тогда это было им выгоднее, известно, не так легко посметь бранить победителя. Сегодня же, когда повеял ветер реакции и повернул колесо вспять, — эти господа изменили окраску и, очертя голову, поносят партию того же пролетариата. Почему? Потому, наверное, что сегодня им так выгоднее, — они знают, что им «сойдет» эта грязная демагогия. И что же им делать, как не лаять... Конечно, виляющей хвостом буржуазии ничего, кроме хамелеонства, не осталось, вследствие чего она всегда будет пытаться превратить и народ в хамелеона, чтобы прибрать к своим рукам политические бразды. Вот почему наши буржуазные господа полностью усвоили политическое хамелеонство, — родной родному не изменит.

Но это означает лишь то, что пролетариат должен трезво наблюдать за полем битвы, он не должен обманываться внешним блеском и решительно должен бороться как против столпов реакции, так и против хамелеонства буржуазии.

Этого требуют интересы пролетариата» (газета «Элва» [11] № 3 от 15 (28) марта 1906 г.). В годы первой революции каждый шаг революционного движения рабочих и крестьян Закавказья завоевывался большевиками в непримиримой борьбе с меньшевиками.

Закавказские меньшевики, отвергая большевистскую оценку характера, движущих сил и задач революции, выступили против лозунга революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, против перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую.

Меньшевики решительно отвергали необходимость революционного правительства и всеобщего вооруженного восстания и выдвинули требования организации революционного самоуправления, союза с буржуазией, конституционных, демократических средств борьбы с самодержавием, объявив диктатуру пролетариата и крестьянства бланкистской схемой.

Жордания так сформулировал стратегию и тактику закавказских меньшевиков:

«Сломить реакцию, отвоевать и провести конституцию — будет зависеть от сознательного объединения и направления к единой цели сил пролетариата и буржуазии. Поэтому политическая зрелость и организованность этих классов является необходимым условием победы. Правда, в движение будет вовлечено крестьянство, которое придаст ему стихийный характер, но решающую роль все-таки будут иметь эти два класса, и крестьянское движение будет лить воду на их мельницу» (Н. Жордания, ст. «Злободневные вопросы», см. избранные произведения, стр. 533).

Меньшевики с самого начала революции выдвинули и отстаивали требование созыва и поддержки представительного учреждения (Думы).

Н. Жордания в статье «Земский собор и наша тактика» выдвинул требование либерально-конституционной тактики в революции, решительно отказался от тактики подготовки вооруженного восстания и предлагал сделать центром политической борьбы пролетариата проектируемый царским правительством земский собор.

Н. Жордания писал:

«Весь российский пролетариат не настолько еще сознателен и организован, чтобы один только он мог произвести революцию. Да если бы он мог это сделать, он произвел бы не буржуазную, а пролетарскую (социалистическую) революцию. Стало быть, в нашем интересе, чтобы правительство осталось без союзников, не могло разъединить оппозицию, не присоединило бы к себе буржуазию и не оставило бы пролетариат изолированным...

...в противном случае поражение пролетариата и победа правительства неизбежны...

...Положим, мы не обратили никакого внимания на земский собор, а начали сами готовиться к восстанию и в один прекрасный день вышли вооруженными на улицу, на борьбу. И вот здесь, перед нами — не один, а два врага: правительство и земский собор. В то время как мы готовились, они успели сговориться, войти в соглашение между собой, выработать выгодную для них конституцию и поделили между собой власть. Это — прямо выгодная для правительства тактика, и мы должны самым энергичным образом отказаться от нее.

...вторая тактика, наоборот, заключается в том, чтобы поставить земский собор под наш надзор, не дать ему возможности действовать по своей воле и войти в соглашение с правительством...

...Благодаря такой тактике правительство останется постоянно одиноким, оппозиция сильной, и тем облегчится установление демократического строя» (см. газету «Социал-Демократа» [12] № 1 от 7 (20) апреля 1905 г., ст. «Земский собор и наша тактика»).

Ленин в книге «Две тактики социал-демократии в демократической революции» разоблачил и заклеймил откровенный оппортунизм, буржуазный либерализм Н. Жордания и нанес сокрушительный удар закавказским меньшевикам.

Ленин писал:

«Итак, в интересах пролетариата, чтобы царское правительство не могло разъединить буржуазии и пролетариата! Да не по ошибке ли назван грузинский орган „Социал-Демократом“, вместо того, чтобы быть названным „Освобождением“? И заметьте, какая бесподобная философия демократической революции! Разве не видим мы здесь воочию, как бедный тифлисец окончательно сбит с толку резонерски-хвостистским толкованием понятия: „буржуазная революция“? Он обсуждает вопрос о возможной изолированности пролетариата в демократическом перевороте и забывает... забывает о мелочи... о крестьянстве! Из возможных союзников пролетариата он знает и облюбовывает земцев-помещиков и не знает крестьян. И это на Кавказе! Ну, разве не правы мы были, сказав, что новая „Искра“ своими рассуждениями опускается до монархической буржуазии вместо того, чтобы поднимать к себе в союзники революционное крестьянство?» (В. И. Ленин. Соч., т. 9, изд. 4-е, стр. 46).

Первая закавказская меньшевистская конференция 14 апреля 1905 г. отвергла лозунг революционного правительства и высказалась за созыв Государственной думы.

В резолюции этой конференции мы читаем:

«Считая своей задачей использовать революционный момент для углубления социал-демократического сознания пролетариата, конференция (кавказская конференция новоискровцев) в целях обеспечения для партии полнейшей свободы критики нарождающегося буржуазно-государственного строя высказывается против образования социал-демократического временного правительства и вступления в него, а считает наиболее целесообразным оказывать давление извне на буржуазное временное правительство для посильной демократизации государственного строя. Конференция полагает, что образование социал-демократами временного правительства или вступление в него повело бы, с одной стороны, к отпадению от социал-демократической партии широких масс пролетариата, разочаровавшихся в ней, так как социал-демократия, несмотря на захват власти, не сможет удовлетворить насущным нуждам рабочего класса, вплоть до осуществления социализма, с другой, заставит буржуазные классы отшатнуться от дела революции и тем ослабит ее размах» (цитируется по: В. И. Ленин. Соч., т. 9, изд. 4-е, стр. 220).

Как только царское правительство 6 августа 1905 г. декларировало о созыве так называемой Булыгинской думы, меньшевики выступили за участие в Думе.

II закавказская конференция меньшевиков (1905 г., конец августа) решительно высказалась за поддержку Булыгинской думы.

Меньшевики после августовской конференции организовали кампанию за сохранение и поддержку Думы, решительно выступили против подготовки вооруженного восстания рабочих и крестьян и всячески тормозили массовые революционные выступления.

Закавказская большевистская организация являлась единственной пролетарской революционной партией, руководившей революцией в Закавказье.

Большевики с самого начала революции отстаивали и проводили ленинскую стратегию и тактику революции, они боролись за организацию вооруженного восстания рабочих и крестьян, за победу революции, за установление революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.

В январе 1905 г. вышло воззвание «Рабочие Кавказа, пора отомстить!», написанное товарищем Сталиным, в котором Кавказский союзный комитет выдвинул необходимость вооруженного восстания.

«Пора разрушить царское правительство!

И мы разрушим его.

Тщетно стараются гг. либералы спасти обрушивающийся трон царя! Тщетно протягивают царю руку помощи! Они стараются вымолить у него милостыню и склонить его в пользу своего «проекта конституции», чтобы мелкими реформами проложив себе путь к политическому господству, обратить царя в свое оружие, заменить самодержавие царя самодержавием буржуазии и затем систематически душить пролетариат и крестьянство!..

С другой стороны, возмущенные народные массы готовятся к революции, а не к примирению с царем. Они упорно держатся пословицы: «горбатого одна только могила исправит». Да, господа, тщетны ваши старания! Русская революция неизбежна. Она так же неизбежна, как неизбежен восход солнца! Можете ли остановить восходящее солнце? Главной силой этой революции является городской и сельский пролетариат, знаменосцем же ее — социал-демократическая рабочая партия, а не вы, гг. либералы! Почему вы забываете эту очевидную «мелочь»?

Уже подымается буря, предвестница зари. Еще вчера-позавчера кавказский пролетариат от Баку до Батума единодушно выразил свое презрение царскому самодержавию. Нет сомнения, что эта славная попытка кавказских пролетариев не пройдет даром для пролетариев других уголков России. Просмотрите, далее, бесчисленные резолюции рабочих, выражающие глубокое презрение царскому правительству, прислушайтесь к глухому, но сильному ропоту в деревнях — и вы убедитесь, что Россия — заряженное ружье с приподнятым курком, могущее разрядиться от малейшего сотрясения. Да, товарищи, не далеко то время, когда русская революция поднимет паруса и «сотрет с лица земли» гнусный трон презренного царя!

Наша кровная обязанность — быть готовыми к такому моменту. Так будем же готовиться, товарищи! Давайте сеять доброе семя в широких массах пролетариата. Протянем друг другу руки и сплотимся вокруг партийных комитетов! Мы не должны забывать ни на одну минуту, что только партийные-комитеты могут достойным образцом руководить нами, только они осветят нам путь в «обетованную землю», называемую социалистическим миром. Партия, которая открыла нам глаза и указала на врагов, которая организовала нас в грозную армию и повела на борьбу с врагами, которая в радости и горе не покидала нас и шла всегда впереди нас, — это Российская социал-демократическая рабочая партия! Она же будет руководить нами и впредь, только она!

Учредительное собрание, избранное на началах всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, — вот за что мы должны бороться теперь!

Только такое собрание даст нам демократическую республику, крайне нужную нам в нашей борьбе за социализм.

Так вперед же, товарищи! Когда царское самодержавие колеблется, наша обязанность готовиться к решительному натиску! Пора отомстить!» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 77-80).

Кавказский союзный комитет неустанно пропагандировал и звал рабочих и крестьян к вооруженному восстанию.

Кавказский союзный комитет 26 марта 1905 г. выступил с воззванием ко всем кавказским рабочим «Что выяснилось?», написанным товарищем Сталиным, в котором говорилось:

«Товарищи! Всего несколько месяцев прошло с тех пор, как возникли в России „новые веяния“. То было время „откровений свыше“, когда пресловутый Святополк-Мирский объявил о „доверии“ к „обществу“. Этого именно и ждали либералы. У них моментально развязался язык — и пошли разные банкеты, вечера, петиции и т. п. „Мы соль земли — так подайте нам, Христа ради, немножечко свободы“, — просили они царя; кое-где чиркнули револьверы социал-революционеров — и заговорили люди о наступлении „весны“. Царь смотрел на все это и смеялся... Но все имеет конец. Надоела царю „нескончаемая шумиха“ либералов, и он строго прикрикнул: „Цыц! Кончайте шутки, будет вам галдеть!“ И они, бедненькие, притихнув, попрятались по углам. Этим кончилась „революция“ либералов. А пролетариат молчал, как бы в глубоком раздумье. Только „неугомонный“ Баку не „унимался“. Но что значит Баку в сравнении со всей Россией? Его голос придавал еще больше таинственности молчанию пролетариата. В воздухе царила „тяжелая тишина“. Все ждали чего-то... В это именно время грянуло петербургское восстание. Пролетариат восстал. Триста тысяч пролетариев требовали „человеческих прав“. „Свобода или смерть!“ — таков был лозунг восставших петербуржцев. За ними пошли Москва, Рига, Вильно, Варшава, Одесса, Кавказ — и Россия превратилась в арену восстания. Столкнулись царь и пролетариат. Тут-то и отступило царское правительство. На его окрик, на его пули российский пролетариат ответил устрашающим боевым криком — и дрогнуло царское правительство. Оно сразу же понизило тон и начало болтать о каких-то комиссиях: выберите-де людей и пошлите ко мне побеседовать о ваших нуждах, я рад удовлетворить вас и т. д. Оно издало даже „прокламации“, где умоляет, пролетариат сжалиться над ним и не „бунтовать“! Что все это значит? А то, что пролетариат — сила, что в пролетариате царское правительство видит самого страшного, самого беспощадного врага, своего могильщика, что тот самый народ, в которого оно стреляло, будет вершить судьбы русской революции. Пролетариат — вот то ядро, которое сплотит вокруг себя всех недовольных нынешними порядками и поведет их на штурм царизма. Переберите факты последних месяцев, посмотрите, с каким благоговением смотрят на пролетариат волнующиеся крестьяне Южной России, Поволжья, Гурии, Мингрелии, Имеретии, Карталинии, Кахетии, Кизикии, прислушайтесь, с каким увлечением повторяют они лозунги пролетариата — „Долой царское правительство, да здравствует народное правительство!“ — и вы поймете, что знаменосцем революции, ее основным ядром является именно пролетариат.

Да, товарищи, — предводителем революции является пролетариат — вот прежде всего что выяснилось из событий последних трех месяцев.

И что же? Видно ли в пролетариате стремление к революции, жгучее желание ниспровержения царского правительства? Думает ли он использовать всю свою мощь? Обратимся к фактам. Стоило только раздаться сигналу из Петербурга, стоило подняться там революционному знамени, чтобы весь российский пролетариат: русский, поляк, еврей, грузин, армянин, татарин, грек и т. д. — все, как бы условившись, отозвались единодушным братским приветом на призывный клич петербургских рабочих и бросили смелый вызов самодержавию. «Нас не умилостивишь увеличением заработной платы, мы требуем демократической республики!» — говорили они. Что все это значит? А то, что пролетариат не умещается в современных политических пеленках, что он задыхается, со всей страстностью стремится он к революции, что клич «смерть или свобода!» несется из глубины его души.

Да, товарищи, пролетариат рвется к революции — вот что еще выяснилось из последней трехмесячной борьбы с царизмом.

Но одних желаний недостаточно — дело в их осуществлении. Насколько мы были подготовлены к встрече революции, удалось ли нам стать на прямой путь осуществления наших революционных стремлений — вот в чем вопрос. Обратимся опять к фактам. Когда петербургские товарищи проливали кровь и гибли на баррикадах, мы молча продолжали свою будничную работу, а когда после значительного промежутка мы нарушили наше молчание и захотели своим сочувствием поддержать петербургских товарищей, те уже лежали в холодных могилах. Мы не в одно время пошли на врага, революция застала нас разбитыми на мелкие отряды — именно поэтому и удалось правительству сохранить в себе присутствие духа, безнаказанно пролить моря народной крови. Будь мы организованы в прочный союз, имей мы во главе твердую единую партию и сделай мы единовременный и повсеместный натиск на врага, дело обстояло бы совсем иначе. Ничего такого у нас не оказалось, и в этом причина нашей неудачи. А из всего этого вытекает, что для осуществления наших революционных стремлений более, чем воздух, нужна нам единая и нераздельная партия, способная сплотить нас вокруг себя, осветить нам путь и повести на штурм самодержавия.

Да, товарищи, пролетариату нужна крепкая, истинно руководящая партия — вот что еще выяснилось из последней трехмесячной борьбы.

Мы выступили в разное время, и потому удалось правительству рассеять нас. Мы выступили без оружия, с голыми руками, и потому потерпели неудачу. «Оружия, о дайте нам оружия!» — кричал в отчаянии восставший пролетариат. Видя врага, он скрежетал зубами, он геройски рвался в бой, но, не имея оружия, он остался побежденным в борьбе. А из всего этого несомненно вытекает, что нам прежде всего необходимо вооружиться и, вооружившись, единовременно выступить против врага. Организовать восстание — вот в чем наша задача, вот что должна сделать российская пролетарская партия. Представьте себе такую картину. Положим, что в нескольких крупных пунктах дело восстания организовано, т. е. у комитетов имеются отдельные группы для работы среди солдат; существуют «боевые организации»; есть налицо оружие, бомбы и т. д.; заведены связи с батареями, с арсеналами; есть также связи со служащими государственных банков, почтовых, телеграфных учреждений, комитеты связаны с массой рабочих; кризис усиливается и революционизирует рабочих... Положим, что где-нибудь в Петербурге поднято знамя восстания, как это было 9 января. Тут партия дает сигналы — и начинается восстание. Вооруженный пролетариат, взбудораженный всеобщей стачкой, производит нападения на арсеналы, государственные банки, почту, телеграф, железные дороги. Все это происходит по возможности одновременно в названных главных пунктах, дабы у правительства не осталось времени для «мероприятий». За этими передовыми городами следуют остальные города, за ними идут деревни... Это и значит организовать восстание. Если мы до сих пор не старались организовать восстание, то теперь, когда пролетариат рвется к революции, когда классовые интересы пролетариата обязывают его к предводительской роли, — пролетарская партия обязана организовать восстание и тем укрепить почву пролетарского предводительства.

Да, товарищи, организовать восстание — прямой долг нашей партии — вот что еще выяснилось из трехмесячной кровопролитной борьбы» (см. прокламацию Кавказского союзного комитета РСДРП «Что выяснилось?» от 26 марта 1905 г.).

Кавказский союзный комитет в той же прокламации отстаивал ленинскую идею о перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую:

«Только тогда, когда наша партия организует восстание, и, следовательно, пролетариат на деле возьмет в руки роль руководителя революции, только тогда мы сумеем извлечь должную пользу от разрушения старых порядков, только тогда окажется у нас в будущей свободной России твердая почва под ногами и мы сумеем достойным образом проложить путь к „обетованной земле“, называемой социалистическим обществом.

Так будем же укреплять партию, сплотимся вокруг партийных организаций и будем готовиться к общерусскому восстанию. Когда царское правительство разлагается, наша обязанность строиться в ряды и готовиться к организованному штурму царского трона!» (там же).

Товарищ Сталин неустанно пропагандировал и обосновывал задачи партии в деле подготовки и проведения победоносного вооруженного восстания.

В статье «Вооруженное восстание и наша тактика» товарищ Сталин писал:

«Какие же новые вопросы ставит перед нашей партией эта надвигающаяся гроза? Как мы должны, приспособить свою организацию и тактику к новым запросам жизни для более активного и организованного участия в восстании, которое является единственно необходимым началом революции?..

Вот уже несколько месяцев, как эти вопросы стоят перед партией и требуют неотложного разрешения. Для людей, преклоняющихся перед «стихией», принижающих цели партии до простого следования за ходом жизни, плетущихся в хвосте, а не идущих во главе, как это подобает передовому сознательному отряду, таких вопросов не существует. Восстание стихийно, говорят они, организовать и подготовить его невозможно, всякий заранее разработанный план действий является утопией (они против всякого «плана» — это ведь «сознательность», а не «стихийное явление»!), напрасной тратой сил, — у общественной жизни имеются свои неведомые пути, и она разобьет все наши проекты. Поэтому мы, дескать, должны ограничиться лишь пропагандой и агитацией идеи восстания, идеи «самовооружения» масс, мы должны осуществлять только «политическое руководство», а восставшим народом «технически» пусть руководит кто хочет.

Да ведь мы и до сих пор всегда осуществляли такое руководство! — возражают противники «хвостистской политики». Понятно, что широкая агитация и пропаганда, политическое руководство пролетариатом совершенно необходимы. Но ограничиться такими общими задачами означает, что мы либо уклоняемся от ответа на вопрос, прямо поставленный жизнью, либо обнаруживаем полное неумение приспособить нашу тактику к потребностям бурно растущей революционной борьбы. Разумеется, мы должны теперь удесятерить политическую агитацию, должны стараться подчинить своему влиянию не только пролетариат, но и те многочисленные слои «народа», которые постепенно примыкают к революции, мы должны стараться популяризировать во всех классах населения идею необходимости восстания. Но мы не можем ограничиться только этим! Для того чтобы пролетариат мог использовать грядущую революцию в целях своей классовой борьбы, чтобы он мог установить такой демократический строй, который наиболее обеспечил бы последующую борьбу за социализм, — для этого необходимо, чтобы пролетариат, вокруг которого сплачивается оппозиция, оказался не только в центре борьбы, но и стал бы вождем и руководителем восстания. Именно техническое руководство и организационная подготовка всероссийского восстания составляют ту новую задачу, которую жизнь поставила перед пролетариатом. И если наша партия хочет быть действительным политическим руководителем рабочего класса, она не может и не должна отрекаться от выполнения этих новых задач...

Только такая всесторонняя подготовка к восстанию может обеспечить руководящую роль социал-демократии в грядущих боях между народом и самодержавием.

Лишь полная боевая готовность даст возможность пролетариату превратить отдельные стычки с полицией и войсками во всенародное восстание, чтобы взамен царского правительства создать временное революционное правительство.

Организованный пролетариат, вопреки приверженцам «хвостистской политики», приложит все свои усилия к тому, чтобы сосредоточить в своих руках и техническое и политическое руководство восстанием. Это руководство является тем необходимым условием, благодаря которому мы сможем использовать грядущую революцию в интересах нашей классовой борьбы» (И. В. Сталин. Соч., т. 1,стр. 132-133, 137).

Большевистская газета «Кавказский рабочий листок» в передовой статье следующим образом сформулировала революционные задачи пролетариата:

«1) Решительная, отчаянная схватка, о которой мы говорили выше.

2) Революционная армия, организованная в процессе этой «схватки».

3) Демократическая диктатура пролетариата и крестьянства в виде временного революционного правительства, выдвинутого в результате победоносной «схватки», и

4) учредительное собрание...» (см. газету «Кавказский рабочий листок» № 1 за 1905 г.). Меньшевики с августа 1905 г. усердно проводили совместно с либералами кампанию по созыву Государственной думы и введению земства в Закавказье.

Закавказские меньшевики последовательно проводили свою предательскую тактику срыва революции, гнуснейшим образом предавали рвавшихся к революционному восстанию рабочих и крестьян, звали их на путь соглашения с буржуазией, вели их на переговоры с правительством.

Как известно, в результате такой политики меньшевиков 29 августа 1905 г. разыгралось кровавое столкновение безоружных тифлисских рабочих с полицией в стенах городской управы и на бывшей Эриванской площади в Тифлисе.

Товарищ Сталин отстаивает и пропагандирует необходимость всеобщего вооруженного восстания рабочего класса, разоблачает и громит меньшевистских лидеров. 15 (28) октября 1905 г. в статье «Реакция усиливается» товарищ Сталин писал:

«Черные тучи собираются над нами. Дряхлое самодержавие подымает голову и вооружается „огнем и мечом“. Реакция идет! Пусть не говорят нам о царских „реформах“, призванных укрепить гнусное самодержавие: „реформы“ — это маскировка тех самых пуль и нагаек, которыми так щедро угощает нас озверевшее царское правительство.

Было время, когда правительство воздерживалось от кровопролитий внутри страны. Тогда оно вело войну с «внешним врагом» и для него необходимо было «внутреннее спокойствие». Потому оно и допускало некоторые «попустительства» по отношению к «внутренним врагам», «сквозь пальцы» смотря на разгоравшееся движение.

Теперь другие пошли времена. Испуганное призраком революции, царское правительство поторопилось заключить мир с «внешним врагом», с Японией, чтоб собраться с силами и «основательно» расправиться с «внутренним врагом». И вот, началась реакция. Еще раньше в «Московских Ведомостях» раскрыло оно свои «планы». Правительству... «пришлось вести параллельно две войны... — писала эта реакционная газета, — войну внешнюю и войну внутреннюю. Если оно ни той, ни другой не вело с достаточной энергией... то это отчасти может объясниться тем, что одна война мешала другой... Если теперь война на Дальнем Востоке прекратится...», то у правительства «...будут, наконец, развязаны руки, чтобы победоносно прекратить и внутреннюю войну... без всяких переговоров подавить»... «внутренних врагов»... «С прекращением войны все внимание России (читай: правительства) сосредоточится на внутренней ее жизни и главным образом на усмирении смуты» (см. «Московские Ведомости» за 18 августа).

Вот каковы были «планы» царского правительства при заключении мира с Японией.

Затем, по заключении мира, оно повторило те же «планы» устами своего министра: «В крови затопим, — говорил министр, — крайние партии России». Через посредство же своих наместников и генерал-губернаторов оно уже проводит в жизнь упомянутые «планы»: недаром оно превратило Россию в военный лагерь, недаром наводнило оно центры движения казаками и солдатами и пулеметы направило против пролетариата, — можно подумать, что правительство собирается вторично завоевать необъятную Россию!

Как видите, правительство объявляет войну революции и первые удары направляет против ее передового отряда — пролетариата. Так нужно понять его угрозы по адресу «крайних партий». Конечно, оно не «обидит» и крестьянство и щедро будет угощать его нагайками и пулями, — если оно окажется «недостаточно благоразумным» и потребует человеческой жизни, — а пока что правительство старается обмануть его: обещает ему землю и приглашает в Думу, рисуя в будущем «всякие свободы».

Что касается «чистой публики», то с ней, конечно, правительство будет обращаться «поделикатнее» и постарается войти с ней в союз: ведь для этого, собственно, и существует Государственная дума. Нечего и говорить, что гг. либеральные буржуа не откажутся от «соглашений». Еще 5 августа они устами своего вождя заявили, что они восторгаются царскими реформами: «...Надо употребить все усилия, чтобы Россия... не пошла по революционному пути Франции» (см. «Русские Ведомости» от 5 августа, статью Виноградова). Нечего и говорить, что лукавые либералы скорее изменят революции, чем Николаю II. Это достаточно показал их последний съезд...

Одним словом, царское правительство прилагает все усилия, чтобы подавить народную революцию.

Пули для пролетариата, лживые обещания для крестьянства и «права» для крупной буржуазии — вот какими средствами вооружается реакция.

Либо смерть, либо разгром революции — таков сегодня лозунг самодержавия.

С другой стороны, не дремлют и силы революции и продолжают творить свое великое дело. Обострившийся в результате войны кризис и участившиеся политические стачки взбудоражили весь российский пролетариат, поставив его лицом к лицу с царским самодержавием. Военное положение не только не устрашило пролетариат, — а наоборот, оно подлило масла в огонь и еще более ухудшило обстановку. Кто слышал бесчисленные возгласы пролетариев:

«Долой царское правительство, долой царскую Думу!», кто внимательно прислушивался к биению пульса рабочего класса, для того не может быть сомнения, что революционный дух пролетариата, как вождя революции, будет подниматься все выше и выше. Что же касается крестьян, то еще военная мобилизация подняла их против нынешнего строя, та самая мобилизация, которая разрушила их очаги, отняв лучших работников семьи. Если же еще принять во внимание, что к этому прибавился голод» охвативший 26 губерний, то нетрудно будет понять, на какой путь должно стать многострадальное крестьянство. Наконец, начинают роптать и солдаты, и этот ропот с каждым днем принимает для самодержавия все более грозный характер. Опора самодержавия — казаки начинают вызывать ненависть у солдат: недавно в Новой Александрии солдаты перебили триста казаков [13]. Число таких фактов постепенно растет...

Одним словом, жизнь подготовляет новую революционную волну, которая постепенно нарастает и устремляется против реакции. Последние события в Москве и Петербурге — предвестники этой волны.

Как должны мы отнестись ко всем этим событиям, что должны делать мы, социал-демократы?

Если послушать меньшевика Мартова, то мы сегодня же должны избрать Учредительное собрание, чтобы навсегда подорвать основы царского самодержавия. По его мнению, одновременно с легальными выборами в Думу должны еще проводиться нелегальные выборы. Должны быть составлены избирательные комитеты, которые призовут «население избирать своих представителей посредством всеобщей подачи голосов. Эти представители в известный момент должны съехаться в один город и провозгласить себя Учредительным собранием...» Так «должна произойти ликвидация самодержавия» [14]. Другими словами, несмотря на то, что самодержавие еще живет, мы все же можем провести по всей России всеобщие выборы! Несмотря на то, что самодержавие свирепствует, «нелегальные» представители народа все же могут объявить себя Учредительным собранием и установить демократическую республику! Не нужны, оказывается, ни вооружение, ни восстание, ни временное правительство, — демократическая республика придет сама собой, надо только, чтобы «нелегальные» представители назвали себя Учредительным собранием! Добрый Мартов забыл только, что это сказочное «Учредительное собрание» в один прекрасный день очутится в Петропавловской крепости! Женевский Мартов не понимает, что российским практикам недосуг заниматься игрой в буржуазные бирюльки. Нет, мы хотим делать нечто другое.

Черная реакция собирает темные силы и всеми силами стремится объединить их, — наша задача собрать социал-демократические силы и теснее сплотить их.

Черная реакция созывает Думу, она хочет приобрести себе новых союзников и увеличить армию контрреволюции, — наша задача объявить активный бойкот Думе, показать всему миру ее контрреволюционное лицо и умножить ряды сторонников революции.

Черная реакция идет в смертельную атаку на революцию, она хочет внести смятение в наши ряды и вырыть могилу народной революции, — наша задача сомкнуться в ряды, повести повсеместную одновременную атаку против царского самодержавия и навсегда стереть память о нем.

Не карточный домик Мартова, а всеобщее восстание — вот что

нам нужно.

Спасение народа — в победоносном восстании самого народа.

Либо смерть, либо победа революции — таков должен быть наш революционный лозунг сегодня» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 173-178).

Меньшевики с радостью и восторгом встретили октябрьский царский манифест 1905 г., который, по их мнению, открывал эпоху буржуазно-конституционного строя России.

В день объявления царского манифеста на состоявшихся в Тифлисе митингах выступили лидеры кавказских меньшевиков Н. Жор-дания, Н. Рамишвили и др., торжественно возвещая: «Отныне самодержавия нет, самодержавие умерло. Россия входит в ряды конституционных монархических государств».

Меньшевики выдвинули лозунг разоружения рабочего класса. «Мы не хотим оружия, долой оружие!» — говорили они.

Товарищ Сталин неустанно разоблачал предательскую тактику меньшевиков и призывал к всеобщему вооруженному восстанию.

В день объявления манифеста в Надзаладеви (в Тифлисе) на рабочем митинге товарищ Сталин говорил:

«Какая революция может победить без оружия и. кто тот революционер, который говорит: долой оружие? Оратор, который это говорит, наверное толстовец, а не революционер, и кто бы он ни был, он враг революции, свободы народа...

Что нужно нам, чтобы действительно победить? Для этого нужны три вещи: первое — вооружение, второе — вооружение, третье — еще и еще раз вооружение» (грузинский филиал ИМЭЛ, ф. 34, д. № 85).

Вскоре после этого была издана большевистская прокламация — обращение Тифлисского комитета с подписным листом, в котором говорилось:

«Граждане!

Великая российская революция началась! Мы уже пережили первый акт ужасного кровопролития. В будущем нас ожидает еще больше борьбы и жертв. Первая цель, стоящая перед нами, — это вооружение народа. Для поражения самодержавия и победы революции необходимо вооружение, вооружение и вооружение!

Граждане! Необходимо принять все меры, чтобы приобрести оружие. Нужно сломить хулиганов, обуздать царских башибузуков, нужна решительная война с самодержавием, война гражданская и война политическая. А все это без вооружения невозможно.

Граждане! Не уклоняйтесь от вашего долга — не жалейте вашу лепту для вооружения народа.

Да здравствует победоносная революция!

Да здравствует всеобщее вооруженное восстание!

Да здравствует демократическая республика!» (архив грузинского филиала ИМЭЛ, ф. 31, д. № 141, л. 236).

После октябрьского манифеста меньшевики усилили кампанию за созыв Государственной думы, открыто звали рабочих и крестьян к восстановлению порядка, к разоружению и к организации конституционной борьбы за реформы.

Большевики Закавказья после октябрьского манифеста еще более усилили работу по разоблачению предательской тактики меньшевизма и по организации вооруженного восстания рабочих и крестьян против царизма.

Кавказский союзный комитет неустанно разъяснял рабочим и крестьянам задачи революции и звал их на дальнейшую самоотверженную борьбу. Союзный комитет на второй день после издания царского манифеста выступил со следующим воззванием:

«Свергнем царскую Думу и построим всенародное Учредительное собрание — вот что говорят сегодня пролетарии России. Пролетариат не потребует от правительства мелких уступок, он не потребует от него снятия „военного положения“ и „экзекуций“ в некоторых городах и селах, — пролетариат не опустится до таких мелочей. Кто требует от правительства уступок, тот не верит в смерть правительства, — а пролетариат дышит этой верой. Кто ждет от правительства „льгот“, тот не верит в мощь революции, — а пролетариат живет этой верой. Нет! Пролетариат не распылит свою энергию на неразумные требования. К царскому самодержавию у него только одно требование: долой его, смерть ему! И вот на просторах России все смелее и смелее раздается революционный клич рабочих: Долой Государственную думу! Да здравствует всенародное Учредительное собрание! Вот куда стремится сегодня пролетариат России... Только на костях угнетателей может быть воздвигнута народная свобода, только кровью угнетателей может быть удобрена почва для самодержавия народа! Только тогда, когда вооруженный народ выступит во главе с пролетариатом и поднимет знамя всеобщего восстания, — только тогда может быть свергнуто опирающееся на штыки царское правительство...

...Только временное правительство сможет созвать всенародное Учредительное собрание, которое должно установить демократическую республику. Революционная армия и временное революционное правительство — вот куда стремятся сегодня пролетарии России...

Царское самодержавие преграждает путь народной революции, оно хочет своим вчерашним манифестом затормозить это великое движение, — ясно, что волны революции поглотят и отбросят прочь царское самодержавие...» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 189-190, 191).

Под руководством товарища Сталина IV большевистская конференция Кавказского союза РСДРП, на которой были представлены Бакинский, Имеретино-мингрельский, Тифлисский, Батумский комитеты и гурийская группа, в ноябре 1905 г. выносит решение об усилении борьбы за подготовку и проведение вооруженного восстания, за бойкот царской Думы, за развертывание и укрепление революционных организаций рабочих и крестьян — стачечных комитетов, советов рабочих депутатов и революционных крестьянских комитетов.

Конференция еще раз подчеркнула необходимость вооруженного восстания, как единственного средства освобождения народа, и заклеймила Государственную думу, как орудие укрепления реакции.

Конференция учредила Кавказское бюро для руководства бойкотом Думы и подготовки всеобщего вооруженного восстания.

30 ноября 1905 г. Кавказский союзный комитет в газете «Кавказский рабочий листок» об итогах работ конференции сообщал следующее:

«...Подчеркнув приближение момента „решительной схватки“ и высокую роль в этой „схватке“, принадлежащую крестьянам и солдатам, конференция по вопросу о крестьянах, в целях поднятия революционного духа последних и сплочения их вокруг пролетариата, рекомендовала приняться за немедленное осуществление демократически построенных революционных крестьянских комитетов, имеющих своей целью фактическое раскрепощение деревни; по вопросу же о солдатах конференция, указав на необходимость связывать движение солдат с движением пролетариата и оценивать его лишь с точки, зрения этого движения, предложила ввести сознательность и организованность в движение солдат, подчинив его движению авангарда революции — российскому пролетариату. Далее, конференция перешла к вопросу о вооружении и „решительной схватке“. Подчеркнув необходимость „уличной схватки“, как единственного средства освобождения народа, и заклеймив всякие реформы и государственные думы, как средство укрепления старого режима, конференция предложила учредить „Кавказское бюро“ для подготовки к практическому разрешению указанных вопросов» (газета «Кавказский рабочий листок» № 8 за 1905 г.).

Товарищ Сталин в ноябре 1905 г. в прокламации Тифлисского комитета Кавказского союза РСДРП писал:

«Граждане!

Могучий великан — всероссийский пролетариат вновь зашевелился... Россия охвачена широким повсеместным стачечным движением. Как по мановению волшебного жезла, на всем необъятном пространстве России жизнь сразу остановилась. В одном Петербурге с его железными дорогами забастовало более миллиона рабочих. Москва — тихая, недвижная, верная Романовым старая столица — вся охвачена революционным пожаром. Харьков, Киев, Екатеринослав и прочие культурные и промышленные центры, вся средняя и южная Россия, вся Польша и, наконец, весь Кавказ остановились и грозно смотрят в глаза самодержавию.

Что будет? С трепетом и с замиранием сердца ждет вся Россия ответа на этот вопрос. Пролетариат бросает вызов проклятому двуглавому чудовищу. Последует ли за этим вызовом действительная схватка, перейдет ли стачка в открытое вооруженное восстание или, подобно прежним стачкам, «мирно» закончится и «затихнет»?

Граждане! Каков бы ни был ответ на этот вопрос, как бы ни кончилась настоящая стачка, одно должно быть ясно и несомненно для всех: мы находимся накануне всероссийского всенародного восстания — и час этого восстания близок. Небывалая, беспримерная по своей грандиозности не только в истории России, но и всего мира, всеобщая политическая стачка, разыгравшаяся теперь, может, пожалуй, закончиться сегодня, не вылившись во всенародное восстание, но это лишь с тем, чтобы завтра снова и с большей силой потрясти страну и вылиться в то грандиозное вооруженное восстание, которое должно разрешить вековую тяжбу русского народа с царским самодержавием и размозжить голову этому гнусному чудовищу.

Всенародное вооруженное восстание — вот та роковая развязка, к которой с исторической неизбежностью ведет вся совокупность событий политической и общественной жизни нашей страны за последнее время! Всенародное вооруженное восстание — вот та великая задача, которая стоит в настоящее время перед российским пролетариатом и властно требует своего разрешения!

Граждане! В ваших интересах, за исключением горсти финансовой и земельной аристократии, присоединиться к призывному кличу пролетариата и стремиться вместе с ним к этому спасительному всенародному восстанию.

Преступное царское самодержавие привело нашу страну на край гибели. Разорение стомиллионного российского крестьянства, угнетенное и бедственное положение рабочего класса, непомерные государственные долги и тяжелые налоги, бесправие всего населения, бесконечный произвол и насилие, царящие во всех сферах жизни, наконец, полнейшая необеспеченность жизни и имущества граждан — вот та страшная картина, которую представляет теперь Россия. Так долго продолжаться не может! Самодержавие, создавшее все эти мрачные ужасы, должно быть уничтожено! И оно будет уничтожено! Самодержавие сознает это, и чем больше оно это сознает, тем мрачнее становятся эти ужасы, тем страшнее делается та адская пляска, которую оно устраивает вокруг себя. Кроме тех сотен и тысяч мирных граждан — рабочих, которых оно убивало на улицах городов, кроме десятков тысяч рабочих и интеллигентов, лучших сынов народа, изнывающих в тюрьмах и в ссылке, кроме тех непрерывных убийств и насилий, которые производятся царскими башибузуками в деревнях, среди крестьянства, на всем протяжении России, — самодержавие придумало под конец новые ужасы. Оно стало сеять вражду и злобу среди самого народа и поднимать друг против друга отдельные слои населения и целые национальности. Оно вооружило и напустило русских хулиганов на русских рабочих и интеллигентов, темные и голодные массы русских и молдаван в Бессарабии против евреев и, наконец, невежественную и фанатическую татарскую массу на армян. Оно разгромило при помощи татар один из революционных центров России и самый революционный центр Кавказа — Баку и отпугнуло от революции всю армянскую провинцию. Оно превратило весь многоплеменный Кавказ в военный лагерь, где население каждую минуту ждет нападения не только со стороны самодержавия, но и со стороны соседних племен, этих несчастных жертв самодержавия. Так продолжаться не может! И конец всему этому может положить только революция!

Было бы странно и смешно ожидать, что самодержавие, которое создало все эти адские ужасы, само пожелает и сможет прекратить их. Никакие реформы, никакие заплатки на самодержавии — вроде Государственной думы, земств и пр., — которыми хочет ограничиться либеральная партия, не могут положить конец этим ужасам. Наоборот, всякие попытки в этом направлении и противодействие революционным порывам пролетариата будут способствовать усилению этих ужасов.

Граждане! Пролетариат, самый революционный класс нашего общества, на своих плечах, вынесший всю борьбу с самодержавием до настоящего времени, и самый решительный и беззаветный противник его до конца, готовится к открытому вооруженному выступлению. И он призывает вас, все классы общества, к помощи и поддержке. Вооружайтесь, помогайте ему вооружиться и готовьтесь к решительному бою.

Граждане! Час восстания близок! Необходимо, чтобы мы встретили его во всеоружии! Только в таком случае, только при помощи всеобщего, повсеместного и одновременного вооруженного восстания мы сможем победить нашего гнусного врага — проклятое царское самодержавие — и на его развалинах воздвигнуть необходимую нам свободную демократическую республику.

Долой самодержавие!

Да здравствует всеобщее вооруженное восстание!

Да здравствует демократическая республика!

Да здравствует борющийся российский пролетариат!»

(И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 185-188).

После издания царского манифеста усиливается революционная борьба рабочих и крестьян.

В ответ на манифест в Тифлисе и Баку проводятся организованные большевиками массовые революционные демонстрации протеста. Во всем Закавказье в ноябре и декабре месяцах происходят беспрерывно демонстрации, митинги, собрания, вооруженные восстания.

Царское правительство в 1905 г. для отвлечения рабочих и крестьян от революционной борьбы спровоцировало в Баку, Тифлисе и Елисаветполе (Кировабад) кровавую армяно-татарскую резню.

Царизм для прекращения «беспорядков» в Тифлисе использовал грузинских меньшевиков, выдав им через Исидора Рамишви-ли 500 ружей.

По этому поводу наместник Кавказа граф Воронцов-Дашков писал царю Николаю II:

«...Я решил выдать 500 ружей рабочей партии чистых социал-демократов меньшевиков, вызвавшейся, в отступление от своего принципа, не пользоваться оружием при преследовании партийных целей» («Революция 1905 года и самодержавие», стр. 179).

Меньшевики, изменники революции, усердно выполняли задание наместника Кавказа, стараясь отвлечь рабочие массы от вооруженной борьбы против самодержавия.

Московское вооруженное восстание послужило толчком для перехода революционных масс Кавказа в прямое нападение на самодержавие.

Большевики организовали восстание тифлисского пролетариата. В решении совета Тифлисского большевистского комитета от 9 декабря 1905 г. говорилось:

«...Совет высказывается за то, что тифлисский пролетариат должен примкнуть к всероссийской политической забастовке. Пролетариат и все граждане, прибегая к забастовке, должны избегать столкновений с правительством. Но все должны быть готовы к этому столкновению... Население должно вооружиться, должно, сплотиться в боевые дружины» (газета «Кавказский рабочий листок» № 15 от 11(24) декабря 1905 г.).

Стачечный комитет захватил управление Закавказской железной дороги, телеграф и стал регулировать экономическую жизнь города. Нахаловка (Надзаладеви — рабочий район Тифлиса) была в руках восставшего вооруженного пролетариата.

На выступление тифлисского пролетариата царская власть ответила вооруженным разгромом Нахаловки и объявила Тифлисскую губернию на военном положении.

В Тифлисе 22-23 декабря в районе Солдатского базара и Ди-дубе рабочие вступили с царскими войсками в вооруженную схватку.

Под руководством большевистского Имеретино-мингрельского комитета РСДРП велась напряженная вооруженная борьба в Кутаисе, Чиатурах, Квирилах, Зугдидах, Самтреди и других местах. Вся Западная Грузия была охвачена восстанием.

Начальник полиции на Кавказе Ширинкин в донесении директору департамента полиции в Петербург от 10 декабря 1905 г. сообщал:

«Кутаисская губерния в особом положении... жандармов обезоружили, завладели западным участком дороги, и сами продают билеты и наблюдают за порядком... Донесений из Кутаиса не получаю, жандармы с линии сняты и сосредоточены в Тифлисе. Посылаемые нарочные с донесениями обыскиваются революционерами, и бумаги отбираются; положение там невозможное... Наместник болен нервным переутомлением, положение пока небезнадежное. Граф принимает важнейшие доклады, но очень слаб. Подробности сообщу почтой или при невозможности нарочным» (Архивное управление МВД ГССР, ф. 63, д. № 3839, л. 66, 1905 г.).

Поражение московского декабрьского вооруженного восстания, подавление восстания в Тифлисе и других городах Закавказья, предательская тактика меньшевиков и националистических партий (социал-федералистов, дашнаков идругих) приводят к тому, что в начале 1906 г. революционная борьба рабочих и крестьян в Закавказье идет на убыль.

Однако вооруженные отряды рабочих и крестьян продолжали оказывать контрреволюции решительное сопротивление. Красносотенцы Западной Грузии с боем отступали в леса и горы, продолжая оттуда совершать партизанские налеты и нападения на войска.

Товарищ Сталин о причинах поражения декабрьского вооруженного восстания писал:

«Декабрьское выступление доказало, что мы, социал-демократы, помимо всех прочих грехов, повинны перед пролетариатом еще в одном большом грехе. Грех этот заключается в том, что мы не заботились или слишком мало заботились о вооружении рабочих и об организации красных отрядов. Вспомните декабрь. Кто не помнит возбужденный, поднявшийся на борьбу народ в Тифлисе, на западном Кавказе, на юге России, в Сибири, в Москве, в Петербурге, в Баку? Почему этот разъяренный народ удалось самодержавию так легко рассеять? Неужели потому, что народ не был еще уверен в негодности царского правительства? Конечно, нет! Так почему же?

Прежде всего потому, что у народа не было, либо было слишком мало оружия, — как бы вы сознательны ни были, голыми руками против пуль не устоять! Да, справедливо ругали нас, когда говорили: деньги берете, а оружия не видно.

Во-вторых, потому, что не было у нас обученных красных отрядов, которые повели бы за собой остальных, оружием добыли оружие и вооружили бы народ: в уличных боях народ — герой, но если его не ведут вооруженные братья и не показывают примера, то он может превратиться в толпу.

В-третьих, потому, что восстание было разрозненное и неорганизованное. Когда Москва боролась на баррикадах, Петербург безмолвствовал. Тифлис и Кутаис готовились к штурму, когда Москва была уже «покорена». Сибирь тогда взялась за оружие, когда Юг и латыши были уже «побеждены». Это значит, что борющийся пролетариат встретил восстание раздробленным на группы, вследствие чего правительству было сравнительно легко нанести ему «поражение».

В-четвертых, потому, что наше восстание придерживалось политики обороны, а не нападения. Правительство само вызвало декабрьское восстание, правительство само напало на нас, оно имело свой план, в то время как мы встретили это нападение правительства неподготовленными, у нас не было продуманного плана, мы вынуждены были держаться политики самообороны и, таким образом, плестись в хвосте за событиями. Если бы москвичи вначале же избрали политику нападения, они немедленно захватили бы в руки Николаевский вокзал, правительство не сумело бы перебросить войска из Петербурга в Москву, и, таким образом, московское восстание было бы более продолжительным, что оказало бы соответствующее влияние и на другие города. То же самое надо сказать и относительно латышей: если бы они вначале же стали на путь нападения, то в первую голову захватили бы орудия и подорвали бы силы администрации.

Недаром говорил Маркс:

«Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и переходить в наступление. Оборона есть смерть всякого вооруженного восстания... Надо захватить противника врасплох, пока его войска еще разрознены; надо ежедневно добиваться новых, хотя бы и небольших, успехов; надо удерживать моральный перевес, который дало тебе первое успешное движение восстающих; надо привлекать к себе те колеблющиеся элементы, которые всегда идут за более сильным и всегда становятся на более надежную сторону; надо принудить неприятеля к отступлению, раньше чем он мог собрать свои войска против тебя; одним словом, действуй по словам величайшего из известных до сих пор мастера революционной тактики, Дантона: смелость, смелость и еще раз смелость» (см. «Исторические очерки» К. Маркса, стр. 95). {Цитируемое в брошюре товарища Сталина «Современный момент и объединительный съезд рабочей партии» указание о вооруженном восстании принадлежит не Марксу, а Энгельсу. Товарищ Сталин ссылается на Маркса потому, что в то время, когда он писал свою брошюру (1906 г.), работа «Революция и контрреволюция в Германии», из которой приводит цитату товарищ Сталин, считалась сочинением Маркса, а не Энгельса. Лишь впоследствии, из вновь опубликованной переписки Маркса и Энгельса, было установлено, что указанное сочинение принадлежит не Марксу, а Энгельсу (см. Маркс, Избр. сочинения в двух томах, т. II, изд. 1938 г., стр. 26; Ленин, Соч., т. XXI, изд. 1937 г., стр. 518 и 281). Стр. 116.}

Именно этой «смелости» и политики наступления нехватало у декабрьского восстания.

Нам скажут: этим не исчерпываются причины декабрьского «поражения», вы забыли, что в декабре крестьянство не сумело объединиться с пролетариатом, и это тоже одна из главных причин декабрьского отступления. Сущая истина, и мы не собираемся забывать об этом. Но почему крестьянство не сумело объединиться с пролетариатом, в чем была причина? Нам скажут: несознательность. Хорошо, но как же мы должны сделать крестьян сознательными? Распространением брошюр? Конечно, этого недостаточно! Так как же? Борьбой, вовлечением их в борьбу и нашим руководством во время борьбы. Сегодня деревней призван руководить город, крестьянином — рабочий, и если в городах дело восстания не будет организовано, крестьянство никогда в этом деле не пойдет с передовым пролетариатом» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 269-271).

Товарищ Сталин и большевики Закавказья отстаивали ленинский взгляд о временном характере отступления революции.

Товарищ Сталин в брошюре «Две схватки (по поводу 9 января)», изданной Кавказским союзным комитетом РСДРП в январе 1906 г., критикуя пораженческо-предательскую позицию меньшевиков, говорил, что пролетариат не побежден и что вооруженное восстание — единственный путь к победе.

В этой брошюре товарищ Сталин писал:

«...Наша задача — содействовать партии в организации вооруженного восстания, активно вмешаться в это святое дело и без устали работать для него. Наша задача — умножать красные отряды, обучить и спаять их друг с другом, наша задача — оружием добыть оружие, изучить расположение государственных учреждений, подсчитать силы врага, изучить его сильные и слабые стороны и сообразно с этим выработать план восстания. Наша задача — вести систематическую агитацию в армии и в деревнях, особенно в деревнях, расположенных вблизи городов, за восстание, вооружить надежные элементы этих деревень и т. д. и т. д. ...

В-третьих, наша задача — отбросить всякие колебания, осудить всякую неопределенность и решительно проводить политику наступления...

Словом, сплоченная партия, организованное партией восстание и политика наступления — вот что нам нужно сегодня для победы восстания.

И эта задача становится тем острее и настоятельнее, чем больше углубляется и усиливается голод в деревне и промышленный кризис в городе.

Кое у кого, оказывается, вкралось сомнение в правильности этой азбучной истины, и они безнадежно говорят: что может сделать партия, будь даже единой, если она не сумеет сплотить вокруг себя пролетариат, а пролетариат-де разгромлен, он утратил надежду и ему не до инициативы, спасения-де мы должны ждать теперь от деревни и инициатива должна исходить оттуда и т. д. Нельзя не заметить, что товарищи, рассуждающие подобным образом, глубоко заблуждаются. Пролетариат отнюдь не разгромлен, так как разгром пролетариата означает его смерть, наоборот, он по-прежнему живет и усиливается с каждым днем. Он только отступил для того, чтобы, собравшись с силами, вступить в последнюю схватку с царским правительством.

Когда 15 декабря Совет рабочих депутатов Москвы — той самой Москвы, которая фактически руководила декабрьским восстанием, — всенародно объявил: мы временно прекращаем борьбу с целью серьезно подготовиться, чтобы снова поднять знамя восстания, — он выразил заветные думы всего российского пролетариата.

И если некоторые товарищи все-таки отрицают факты, если они уже больше не возлагают надежд на пролетариат и хватаются теперь за сельскую буржуазию, — то спрашивается: с кем мы имеем дело, с социалистами-революционерами или социал-демократами, ибо ни один социал-демократ не станет сомневаться в той истине, что фактическим (а не только идейным) руководителем деревни является городской пролетариат.

Нас уверяли в свое время в том, что самодержавие разгромлено после 17 октября, но мы и этому не поверили, так как разгром самодержавия означает его смерть, а оно не только не умерло, но и собирало новые силы для нового нападения. Мы говорили, что самодержавие только отступило. Оказалось, что мы были правы...

Нет, товарищи! Российский пролетариат не разгромлен, он только отступил и теперь готовится к новым славным боям. Российский пролетариат не опустит обагренного кровью знамени, он никому не уступит руководства восстанием, он будет единственным достойным вождем русской революции» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 203-205).

Товарищ Сталин, обосновывая необходимость вооруженной борьбы пролетариата в революции, указывал, что основным его союзником в этой борьбе является крестьянство. Товарищ Сталин звал крестьян под руководством пролетариата к решительной борьбе против царизма.

В прокламации «Не царская реформа, а народная революция!» товарищ Сталин писал:

«Сегодня исполнилось ровно 45 лет с того времени, как царь объявил народу „отмену“ крепостных порядков.

Это было время, когда разбитое в Крымской войне царское правительство оставило на поле битвы свыше 50 000 сынов народа и, вернувшись к себе домой, встретило там возмущенное крестьянство, требовавшее от него земли и воли. Царь не любил крестьян, он не уважал их требований, но он боялся их возмущения и, не желая лишиться власти, решил уступочками успокоить волновавшееся крестьянство. Недаром говорил царь московским дворянам: «Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, пока крестьяне сами отменят его снизу». А чтоб народ не понял хитрости правительства, либеральные лакеи царя пустились трубить направо и налево об «освобождении народа сверху», о «даровании царской милости», о «царе-батюшке освободителе крестьян» и т. д. и т. п.

С тем большим нетерпением ждали крестьяне объявления царского манифеста.

И вот настало 19 февраля. Объявили манифест, призвав предварительно народ молиться за царя.

И что же? Выяснилось, что все эти обещания о «свободе», все эти крики о «царе-освободителе» — один обман, одни пустые слова и только!

Крестьяне требовали землю, исстари принадлежавшую им и орошенную их собственной кровью. Царь же отобрал у крестьян эту самую землю и передал дворянству, разрешив им выкупить лишь часть своей же земли, и то по самой дорогой цене! Таким образом, у крестьян стало еще меньше земли.

Крестьяне требовали волю, свободу от дворянских оков. Царь же, чуточку только облегчив им тяжесть этих оков, накинул на них более тяжелые оковы — оковы царя-самодержца! Таким образом, крестьянам пришлось работать под двойным ярмом дворян и царя.

Крестьяне требовали отмену дворянских податей. Царь же, уменьшив только эти самые подати, навязал им более крупные — государственные налоги, вконец подорвав, таким образом, основы крестьянского хозяйства!..

А чтобы доведенное до крайности крестьянство не восстало и не разнесло трон царского правительства, царь выдумал солдатчину, у крестьян же отнял он наилучших работников, переодел их в солдатские мундиры и заставил поклясться беспощадно стрелять в крестьян и рабочих, лишь только они осмелятся заговорить о своих человеческих правах!..

Правда, крестьянство добилось у правительства маленькой личной свободы, заставив его тем самым считаться с силой народного возмущения — потому именно и празднуем мы 19 февраля, но что значит для крестьян одна только такая личная свобода без земли и без настоящей воли?..

Вот что называется у них «освобождением народа», вот как они пили кровь народа под фирмой «освобождения народа»!

Разве этого хотело многострадальное крестьянство? И не насмехаются ли над крестьянством, когда фарисейский манифест царского правительства называют «освобождением крестьян», а царя-пригнетателя — «освободителем»?

Нет! Не такое освобождение нужно исстрадавшемуся крестьянству!

У крестьян отняли землю, передав ее дворянам, — надо взять обратно всю эту землю без всяких выкупов и вознаграждений для дворян!

Крестьян заковали в двойные кандалы — дворян и царя-самодержца, — надо уничтожить и те, и другие, предоставив крестьянам всю землю.

Крестьян обложили косвенными государственными налогами, разорив их хозяйство, — надо уничтожить эти самые налоги, обложив прямыми налогами только состоятельных!

Крестьянам навязали солдатчину и ежегодно отнимают у них наилучших работников — надо раз навсегда распустить солдат, провозгласив народное вооружение!

Вот какое освобождение нужно крестьянству!

И все это должен сделать не царь с его жалкими реформами, — а сам народ путем народной революции: ибо опыт прошлого и 19 февраля в особенности наглядно показал, что с чертогов царского правительства даются только оковы, что освобождение крестьян может быть делом лишь самих же крестьян и что, стало быть, насчет крестьян можно было бы сказать то же самое, что говорят насчет пролетариата европейские рабочие:

Никто не даст нам избавленья, Ни бог, ни царь и ни герой — Добьемся мы освобожденья Своею собственной рукой!..

Пусть помнят крестьяне эти дорогие слова рабочих, и пусть они знают, что, только сплотившись вокруг городских рабочих и двинувшись на старые порядки, добьются они настоящего освобождения!..

Крестьяне должны сделать это, и они сделают!

А самодержавным разбойникам, старающимся и теперь обмануть крестьян обещаниями о «выкупных прирезках», не мешало бы помнить, что их бессмысленные планы разлетятся при криках революционных крестьян, руководимых революционным пролетариатом:

Долой остатки крепостных порядков!

Долой царские реформы!

Да здравствует народная революция!

Да здравствует демократическая республика!

Да здравствует революционный пролетариат!

Тифлисский объединенный комитет РСДРП».

Февраль 1906 г.

На первую Всероссийскую большевистскую конференцию в Таммерфорсе (декабрь 1905 г.) товарищ Сталин и передовой рабочий Г. Телия посылаются делегатами от закавказских большевистских организаций.

На этой конференции товарищ Сталин был избран в политическую комиссию по редактированию резолюций конференции.

Здесь товарищ Сталин лично связался с Лениным, которого знал раньше только по переписке.

Вот как вспоминает о переписке товарища Сталина один из участников лейпцигской группы большевиков Д. Сулиашвили:

«От товарища Сталина мы получали вдохновенные письма о Ленине. Письма получал тов. М. Давиташвили [15]. Товарищ Сталин в этих письмах восхищался Лениным, его неуклонной, чисто марксистской тактикой, его решением вопросов партийного строительства и т. д. В одном из писем товарищ Сталин называл Ленина «горным орлом» и восторгался его непримиримой борьбой против меньшевиков. Мы эти письма переслали Ленину и скоро получили от него ответ, в котором он Сталина называл «пламенным колхидцем»» (из воспоминаний Д. Сулиашвили).

Революционная обстановка конца 1905 г., приближение момента всенародного вооруженного восстания, переход буржуазии в лагерь контрреволюции, острая партийная борьба между большевиками и меньшевиками как по всей России, так и в Закавказье породили среди рядовых партийных рабочих тягу к объединению большевиков и меньшевиков.

В целях установления единого фронта с теми рабочими, которые шли за меньшевиками, их отрыва от меньшевиков и завоевания на свою сторону Ленин, большевики решили пойти на формальное объединение с меньшевиками.

Таммерфорсская конференция большевиков в декабре 1905 г. приняла решение о необходимости объединения с меньшевиками.

Закавказские большевики под руководством товарища Сталина вопрос об объединении разрешили в ленинском духе.

IV конференция большевиков еще в конце 1905 г. принципиально высказалась за объединение на основе обязательного признания и проведения в жизнь ленинских организационных принципов.

В решениях IV конференции Кавказского союза РСДРП было сказано:

«Констатируя в нашей Партии все более усиливающееся течение в пользу полного слияния двух половин Партии как явление отрадное и, принимая во внимание, что такое течение только по выяснении общих условий слияния могло бы повести к желаемым результатам, — IV конференция Кавказского Союза РСДР Партии полагает:

а) основным условием слияния, как на местах, так и в «верхах» Партии, должно быть признание § 1 устава, принятого на III съезде Партии, с вытекающим из этого § организационным централизмом;

б) существующие тактические разногласия, могущие быть разрешены съездами объединенной Партии, не могут и не должны мешать слиянию в единую партию;

в) в интересах действительного обеспечения слияния двух половин Партии необходимо немедленно взяться, где только это возможно, за дело слияния на местах на почве вышеупомянутого основного условия, а где это невозможно, пойти на соглашение с меньшевиками на почве единства практических лозунгов при открытом выступлении пролетариата.

Что же касается вопроса о том, путем ли конференций или путем съездов подготовить полное слияние в нашей Партии, — конференция высказывается за план Центрального Комитета о параллельных съездах» (см. газету «Кавказский рабочий листок» № 8 от 3 (16) декабря 1905 г.).

В 1906 г. состоялись «объединительные» тифлисская и бакинская конференции и закавказский съезд большевистских и меньшевистских организаций, на которых проводится формальное объединение — избираются объединенные Тифлисский и Бакинский комитеты и Закавказский областной комитет РСДРП.

На деле, однако, меньшевики продолжали скатываться к открытому оппортунизму, и потому фактически объединению с ними не суждено было осуществиться.

В 1906 г. наряду с «объединенным» Закавказским областным комитетом РСДРП существовал и работал большевистский центр в виде областного бюро большевиков в составе И. Сталина, М. Цхакая, ф. Махарадзе, М. Давиташвили, С. Шаумяна, А. Джапаридзе, В. Нанейшвили и др.

Большевики вынуждены были вести линию на раскол, на разрыв с меньшевиками и бороться за изоляцию меньшевистских лидеров, имея в виду завоевание социал-демократических рабочих на свою сторону.

Большевики на всем протяжении революции 1905-1907 гг. и периода реакции как в России, так и у нас в Закавказье были и оставались самостоятельной организацией.

Товарищ Сталин в борьбе с закавказскими меньшевиками отстаивает, обосновывает и пропагандирует ленинскую теорию революции, большевистский стратегический лозунг демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, идею перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую и тактические задачи пролетариата.

Товарищ Сталин неустанно, повседневно ведет идейно-теоретическую, организационную и политическую борьбу против общероссийских и закавказских меньшевиков.

Товарищ Сталин (Иванович), выступая на IV («Объединительном») съезде РСДРП (Стокгольм, 1906 г.), обосновывает необходимость гегемонии пролетариата в революции:

«...мы накануне нового взрыва, революция подымается, и мы должны довести ее до конца. В этом все сходимся. Но в какой обстановке мы можем и должны сделать это: в обстановке гегемонии пролетариата или в обстановке гегемонии буржуазной демократии? Вот где начинается основное расхождение.

Тов. Мартынов еще в «Двух диктатурах» говорил, что гегемония пролетариата в текущей буржуазной революции — вредная утопия. Во вчерашней его речи сквозит та же мысль. Товарищи, аплодировавшие ему, должно быть, согласны с ним. Если это так, если, по мнению товарищей-меньшевиков, нам нужна не гегемония пролетариата, а гегемония демократической буржуазии, тогда само собой ясно, что ни в организации вооруженного восстания, ни в захвате власти мы не должны принимать непосредственного активного участия. Такова «схема» меньшевиков.

Наоборот, если классовые интересы пролетариата ведут к его гегемонии, если пролетариат должен идти не в хвосте, а во главе текущей революции, то само собой понятно, что пролетариат не может отказаться ни от активного участия в организации вооруженного восстания, ни от захвата власти. Такова «схема» большевиков.

Или гегемония пролетариата, или гегемония демократической буржуазии — вот как стоит вопрос в партии, вот в чем наши разногласия» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 239-240).

Товарищ Сталин в своей брошюре «Современный момент и объединительный съезд рабочей партии» (1906 г.) обосновывает и развивает большевистские взгляды о характере и движущих силах революции, об отношении к Государственной думе и вооруженном восстании и вместе с тем дает развернутую, уничтожающую критику либерально-буржуазных взглядов меньшевиков:

«Теперь уже ясно, что народная революция не погибла, что, несмотря на „декабрьское поражение“, она все же растет и несется к высшей точке. Мы говорим, что это так и должно быть: движущие силы революции продолжают жить и действовать, разразившийся промышленный кризис все больше и больше усиливается, голод, вконец разоряющий деревню, изо дня в день усиливается, — а это означает, что близок час, когда грозным потоком хлынет революционное возмущение народа. Факты говорят, что в общественной жизни России назревает новое выступление, — более решительное и могучее, чем декабрьское наступление. Мы переживаем канун восстания.

С другой стороны, набирается сил и постепенно укрепляется ненавистная народу контрреволюция. Она уже успела организовать камарилью, она зовет под свое знамя все темные силы, она становится во главе «движения» черносотенцев, она готовит новое нападение на народную революцию, она собирает вокруг себя кровожадных помещиков и фабрикантов, — следовательно, она готовится сокрушить народную революцию.

И чем дальше, тем резче страна делится на два враждебных лагеря, лагерь революции и лагерь контрреволюции, тем более грозно противопоставляются друг другу два главаря двух лагерей — пролетариат и царское правительство, и тем более становится ясным, что между ними сожжены все мосты. Одно из двух: либо победа революции и самодержавие народа, либо победа контрреволюции и царское самодержавие. Кто садится меж двух стульев, тот предает революцию. Кто не с нами, тот против нас! Жалкая Дума с ее жалкими кадетами застряла именно между этих двух стульев. Она хочет революцию примирить с контрреволюцией, чтобы волки и овцы вместе паслись, — и таким образом «одним ударом» усмирить революцию. Поэтому-то Дума до сих пор занимается только толчением воды в ступе, потому-то она никакого народа не сумела собрать вокруг себя и, не имея под собой почвы, болтается в воздухе.

Главной ареной борьбы по-прежнему остается улица. Так говорят факты. Факты говорят, что в сегодняшней борьбе, в уличной борьбе, а не в болтливой Думе, силы контрреволюции с каждым днем слабеют и расшатываются, в то время как силы революции растут и мобилизуются, что сплочение и организация революционных сил происходят под главенством передовых рабочих, а не буржуазии. А это означает, что победа нынешней революции и доведение ее до конца вполне возможно. Однако, возможно только в том случае, если ее и в дальнейшем будут возглавлять передовые рабочие, если сознательный пролетариат достойно выполнит дело руководства революцией» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 250-252).

В июле 1906 г., в связи с роспуском I Государственной думы, товарищ Сталин зовет массы к внедумской революционной борьбе:

«Реакция распустила Думу, — следовательно, наш долг не удовлетвориться в будущем лжепарламентом вроде Думы, а еще более самоотверженно бороться за действительный парламент, за демократическую республику» (статья «Реакция ожесточается, теснее объединяйтесь», газета «Ахали цховреба» № 17 от 11 июля 1906 г.).

«...За разогнанной Думой должна притти организованная улица, на развалинах Думы должна быть построена мощь улицы» (статья «Разогнанная Дума и объединенная улица», газета «Ахали цховреба» № 18 от 12 июля 1906 г.).

В предисловии к грузинскому изданию брошюры Каутского «Движущие силы и перспективы русской революции» (февраль

1907 г.) товарищ Сталин вновь обосновывает и развивает взгляды большевиков о характере и движущих силах русской революции, о революционно-демократической диктатуре пролетариата

и крестьянства, о гегемонии пролетариата и контрреволюционной роли буржуазии, об участии во временном революционном правительстве.

«Первый вопрос, который раскалывает на две части российскую социал-демократию, — это вопрос об общем характере нашей революции. Что наша революция буржуазно-демократическая, а не социалистическая, что она должна закончиться разрушением феодализма, а не капитализма, — это ясно для всех. Но, спрашивается, кто будет руководить этой революцией, и кто объединит вокруг себя недовольные элементы народа: буржуазия или пролетариат? Пролетариат ли пойдет в хвосте за буржуазией, как это имело место во Франции, или буржуазия пойдет за пролетариатом? Вот как стоит вопрос.

Меньшевики устами Мартынова говорят, что наша революция буржуазная, что она является повторением французской революции и, так как французской революцией как революцией буржуазной руководила буржуазия, то и нашей революцией должна руководить буржуазия. «Гегемония пролетариата — вредная утопия...» «Пролетариат должен идти за крайней буржуазной оппозицией» (см. «Две диктатуры» Мартынова).

Большевики же говорят: правда, наша революция является буржуазной, но это вовсе не означает, что она является повторением французской революции, что ею непременно должна руководить буржуазия, как это случилось во Франции. Во Франции пролетариат представлял собой малосознательную и неорганизованную силу, вследствие чего гегемония в революции осталась за буржуазией. У нас же пролетариат представляет собой сравнительно более сознательную и организованную силу, вследствие чего он уже не довольствуется ролью придатка буржуазии и как наиболее революционный класс становится во главе современного движения. Гегемония пролетариата — не утопия, она — живой факт, пролетариат на деле объединяет вокруг себя недовольные элементы. И кто ему советует «идти за буржуазной оппозицией», тот лишает пролетариат самостоятельности, тот превращает российский пролетариат в орудие буржуазии (см. «Две тактики» Ленина)...

Второй вопрос наших разногласий: может ли либеральная буржуазия, по крайней мере, быть союзником пролетариата в нынешней революции?

Большевики говорят, что не может. Правда, во французской революции либеральная буржуазия играла революционную роль, но это потому, что классовая борьба там не была так обострена, пролетариат был малосознателен, он довольствовался ролью придатка либералов, тогда как у нас классовая борьба чрезвычайно обострена, пролетариат гораздо более сознателен и не может примириться с ролью придатка либералов. Там, где пролетариат борется сознательно, либеральная буржуазия перестает быть революционной. Потому-то напуганные борьбой пролетариата кадеты-либералы ищут защиты под крылышком реакции. Потому-то они больше борются с революцией, чем с реакцией. Потому-то кадеты скорее заключат союз с реакцией против революции, чем с революцией. Да, наша либеральная буржуазия и ее защитники кадеты являются союзниками реакции, это «просвещенные» враги революции. Совсем иное дело — крестьянская беднота. Большевики говорят, что только беднейшее крестьянство протянет руку революционному пролетариату и только оно может заключить прочный союз с пролетариатом на весь период нынешней революции. Его и должен поддерживать пролетариат против реакции и кадетов. И если эти две главные силы заключат между собой союз, если рабочие и крестьяне будут поддерживать друг друга, тогда и победа революции будет обеспечена. Без этого победа революции невозможна. Потому-то большевики не поддерживают кадетов ни в Думе, ни вне Думы, на первой ступени выборов. Потому-то большевики как на выборах, так и в Думе поддерживают только революционных представителей крестьян против реакции и кадетов. Потому-то большевики объединяют широкие народные массы только вокруг революционной части Думы, а не вокруг всей Думы. Потому-то большевики не поддерживают требования о назначении кадетского министерства (см. «Две тактики» и «Победа кадетов» Ленина).

Совершенно иначе рассуждают меньшевики. Правда, либеральная буржуазия колеблется между реакцией и революцией, но, в конце концов, по их мнению, она все же примкнет к революции, все же сыграет революционную роль. Почему? Потому что либеральная буржуазия во Франции сыграла революционную роль, потому что она стоит в оппозиции к старым порядкам, и, следовательно, она вынуждена будет примкнуть к революции. По мнению меньшевиков, либеральную буржуазию и ее защитников кадетов нельзя назвать изменниками нынешней революции, они являются союзниками революции. Вот почему меньшевики поддерживают их как на выборах, так и в Думе. Меньшевики твердят, что классовая борьба никогда не должна затмевать общей борьбы. Именно поэтому они призывают народные массы объединиться вокруг всей Думы, а не вокруг только ее революционной части, именно поэтому они всеми силами поддерживают требование о назначении кадетского министерства, именно поэтому меньшевики готовы предать забвению программу-максимум, урезать программу-минимум и отвергнуть демократическую республику, лишь бы не отпугнуть от себя кадетов. Быть может, иной читатель все это сочтет за клевету, возводимую на меньшевиков, и потребует фактов. Вот и факты.

Вот что писал недавно известный меньшевистский литератор Малишевский:

«Наша буржуазия не хочет республики, следовательно, республики у нас и быть не может...», так что «...в результате нашей революции должен возникнуть конституционный порядок, но никак не демократическая республика». Поэтому Малишевский советует «товарищам» расстаться с «республиканскими иллюзиями» (см. «Первый сборник», стр. 288, 289).

Это, во-первых.

Накануне выборов вождь меньшевиков Череванин писал:

«Было бы нелепостью и безумием для пролетариата пытаться, как это предлагают некоторые, вместе с крестьянством вступить в борьбу и с правительством и с буржуазией за полновластное и всенародное Учредительное собрание». Мы, говорит он, теперь добиваемся соглашения с кадетами и кадетского министерства (см. «Наше Дело», № 1).

Это, во-вторых.

Но все это только писалось. Другой вождь меньшевиков, Плеханов, уже этим не ограничился и пожелал написанное привести в исполнение. В то время, когда в партии шла ожесточенная дискуссия по вопросу об избирательной тактике, когда все спрашивали: допустимо ли соглашение с кадетами на первой ступени выборов, — Плеханов даже соглашение с кадетами считал недостаточным и начал проповедовать прямой блок, временное слияние с кадетами. Вспомните газету «Товарищ» от 24 ноября (1906 г.), где Плеханов поместил свою маленькую статейку. Один из читателей «Товарища» спрашивает Плеханова: возможна ли общая платформа у социал-демократов с кадетами, и если возможна, то «какова могла бы быть... общая избирательная платформа?» Плеханов отвечает, что общая платформа необходима и такой платформой должна быть «полновластная Дума»... «Нет и не может быть другого ответа» (см. «Товарищ» от 24 ноября 1906 г.). Что означают слова,Плеханова? Они означают только то, что во время выборов партия пролетариев, т. е. социал-демократия, фактически должна присоединиться к партии предпринимателей, т. е. к кадетам, вместе с ними должна издавать агитационные листки к рабочим, фактически должна отказаться от лозунга всенародного Учредительного собрания, от социал-демократической программы-мини-мум и вместо этого должна выставить кадетский лозунг полновластной Думы. В действительности это есть отказ от нашей про-граммы-минимум в угоду кадетам и для поднятия собственной репутации в их глазах...

Как видите, меньшевики до того увлечены «революционностью» либеральной буржуазии, так много надежд возлагают они на ее «революционность», что в угоду ей готовы предать забвению самую социал-демократическую программу...

Третий вопрос наших разногласий: в чем состоит классовая сущность победы нашей революции или, иначе говоря, какие классы должны одержать победу в нашей революции, какие классы должны завоевать власть?

Большевики утверждают, что так как главными силами нынешней революции являются пролетариат и крестьянство, так как победа их без взаимной поддержки невозможна, — то и власть завоюют именно они, поэтому победа революции будет представлять собой диктатуру пролетариата и крестьянства (см. «Две тактики» и «Победа кадетов» Ленина).

Меньшевики же, напротив, отвергают диктатуру пролетариата и крестьянства, они не верят, что власть будет завоевана пролетариатом и крестьянством. По их мнению, власть должна попасть в руки кадетской Думы. Вследствие этого они с необыкновенным увлечением поддерживают кадетский лозунг ответственного министерства. Таким образом, вместо диктатуры пролетариата и крестьянства меньшевики предлагают нам диктатуру кадетов (см. «Две диктатуры» Мартынова, также газеты «Голос Труда», «Наше Дело» и др.)...

Четвертый вопрос наших разногласий: во время революционных бурь, разумеется, само собой возникнет так называемое временное революционное правительство, — допустимо ли участие социал-демократии в революционном правительстве?

Большевики говорят, что участие в таком временном правительстве не только допустимо с точки зрения принципов, но и необходимо будет практически, и это для того, чтобы социал-демократия достойным образом защищала там, во временном революционном правительстве, интересы пролетариата и революции. Если в борьбе на улице пролетариат совместно с крестьянами сокрушит старые порядки, если он вместе с ними будет проливать кровь, естественно, с ними же вместе он должен войти во временное революционное правительство, чтобы довести революцию до желательных результатов (см. «Две тактики» Ленина).

Меньшевики же отвергают участие во временном революционном правительстве — это, мол, для социал-демократии недопустимо, это социал-демократу не подобает, это, якобы, погубит пролетариат (см. «Две диктатуры» Мартынова)...

Итак, кто же согласен с меньшевиками и с кем, наконец, согласны меньшевики?

Вот что повествует об этом история. 27 декабря (1906 г.) в Соляном городке (в Петербурге) состоялось дискуссионное собрание. Во время дебатов вождь кадетов П. Струве заявил: «Все вы будете кадетами... Меньшевиков уже называют полукадетами. Плеханова многие считают кадетом, и, действительно, многое из того, что говорит теперь Плеханов, кадеты могут приветствовать, жаль только, что он этого не сказал тогда, когда кадеты были в одиночестве» (см. «Товарищ» от 28 декабря 1906г.).

Вот кто согласен с меньшевиками. Что же удивительного, если и меньшевики согласятся с ними и станут на путь либерализма?..» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 2-3, 4-8, 9, 10-12, 13). В 1906-1907 гг. товарищ Сталин в связи с наплывом в Закавказье анархистов-кропоткинцев выступает с рядом теоретических статей на тему «Анархизм или социализм?» (см. газету «Ахали цхов-реба» №№ 2, 4, 7, 16 от 21, 24 и 28 июня и 9 июля 1906 г., газету «Ахали дроеба» №№ 5, 6 и 7 от 11, 18 и 25 декабря 1906 г. и № 8 от 1 января 1907 г., газету «Чвени цховреба» №№ 3, 5, 8 и 9 от 21, 23, 27 и 28 февраля 1907 г. и газету «Дро» №№ 21, 22, 23 и 26 от 4, 5, 6 и 10 апреля 1907 г.).

В этих статьях товарищ Сталин развивает марксистское учение об основах диалектического материализма. Он с исключительной глубиной разрабатывает вопрос о неизбежности и неотвратимости социалистической революции и диктатуры пролетариата, вопрос о необходимости боевой пролетарской партии, а также задачи ее стратегии и тактики. Эти работы являются образцом увязки глубоких вопросов теории марксизма-ленинизма с насущными задачами революционной классовой борьбы пролетариата.

Приведем некоторые выдержки из этих работ товарища Сталина.

О реформизме:

«Реформизм (Бернштейн и др.), который считает социализм только отдаленной целью и ничем больше, реформизм, который фактически отрицает социалистическую революцию и пытается установить социализм мирным путем, реформизм, который проповедует не борьбу классов, а их сотрудничество, — этот реформизм изо дня в день разлагается, изо дня в день теряет всякие признаки социализма...» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 294-295).

Об анархизме:

«...марксизм и анархизм построены на совершенно различных принципах, несмотря на то, что оба они выступают на арене борьбы под социалистическим флагом. Краеугольный камень анархизма — личность, освобождение которой, по его мнению, является главным условием освобождения массы, коллектива. По мнению анархизма, освобождение массы невозможно до тех пор, пока не освободится личность, ввиду чего его лозунг: „Все для личности“. Краеугольным же камнем марксизма является масса, освобождение которой, по его мнению, является главным условием освобождения личности. То есть, по мнению марксизма, освобождение личности невозможно до тех пор, пока не освободится масса, ввиду чего его лозунг: „Все для массы“» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 296).

О связи между марксистской философией и научным коммунизмом:

«Марксизм — это не только теория социализма, это — цельное мировоззрение, философская система, из которой само собой вытекает пролетарский социализм Маркса. Эта философская система называется диалектическим материализмом» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 297). О диалектическом методе:

«Что такое диалектический метод?

Говорят, что общественная жизнь находится в состоянии непрестанного движения и развития. И это верно: жизнь нельзя считать чем-то неизменным и застывшим, она никогда не останавливается на одном уровне, она находится в вечном движении, в вечном процессе разрушения и созидания. Поэтому в жизни всегда существует новое и старое, растущее и умирающее, революционное и контрреволюционное.

Диалектический метод говорит, что жизнь нужно рассматривать именно такой, какова она в действительности. Мы видели, что жизнь находится в непрестанном движении, следовательно, мы должны рассматривать жизнь в ее движении и ставить вопрос: куда идет жизнь? Мы видели, что жизнь представляет картину постоянного разрушения и созидания, следовательно, наша обязанность — рассматривать жизнь в ее разрушении и созидании и ставить вопрос: что разрушается и что созидается в жизни?

То, что в жизни рождается и изо дня в день растет, — неодолимо, остановить его движение вперед невозможно. То есть, если, например, в жизни рождается пролетариат как класс и он изо дня в день растет, то как бы слаб и малочислен ни был он сегодня, в конце концов он все же победит. Почему? Потому, что он растет, усиливается и идет вперед. Наоборот, то, что в жизни стареет и идет к могиле, неизбежно должно потерпеть поражение, хотя бы оно сегодня представляло из себя богатырскую силу. То есть, если, например, буржуазия постепенно теряет почву под ногами и с каждым днем идет вспять, то как бы сильна и многочисленна ни была она сегодня, в конце концов она все же потерпит поражение. Почему? Да потому, что она как класс разлагается, слабеет, стареет и становится лишним грузом в жизни.

Отсюда и возникло известное диалектическое положение: все то, что действительно существует, т. е. все то, что изо дня в день растет, — разумно, а все то, что изо дня в день разлагается, — неразумно и, стало быть, не избегнет поражения.

Пример. В восьмидесятых годах прошлого столетия в среде русской революционной интеллигенции возник большой спор. Народники утверждали, что главная сила, которая может взять на себя «освобождение России», — это мелкая буржуазия деревни и города. Почему? — спрашивали их марксисты. Потому, говорили народники, что мелкая буржуазия деревни и города составляет теперь большинство и, кроме того, она бедна и живет в нищете.

Марксисты отвечали: верно, что мелкая буржуазия деревни и города теперь составляет большинство и что она действительно бедна, но разве в этом дело? Мелкая буржуазия уже давно составляет большинство, но до сих пор она без помощи пролетариата никакой инициативы в борьбе за «свободу» не проявляла. А почему? Да потому, что мелкая буржуазия как класс не растет, наоборот, она изо дня в день разлагается и распадается на буржуа и пролетариев. С другой стороны, разумеется, и бедность не имеет тут решающего значения: «босяки» беднее мелкой буржуазии, но никто не скажет, что они могут взять на себя «освобождение России».

Как видите, дело заключается не в том, какой класс сегодня составляет большинство или какой класс беднее, — а в том, какой класс крепнет и какой разлагается.

И так как пролетариат — это единственный класс, который непрерывно растет и крепнет, который двигает вперед общественную жизнь и собирает вокруг себя все революционные элементы, то наша обязанность — признать его главной силой в современном движении, стать в его ряды и сделать его передовые стремления своими стремлениями.

Так отвечали марксисты.

Очевидно, марксисты диалектически смотрели на жизнь, тогда как народники рассуждали метафизически, — они представляли общественную жизнь застывшей на одной точке.

Так смотрит диалектический метод на развитие жизни.

Но есть движение и движение. Было движение в общественной жизни в «декабрьские дни», когда пролетариат, разогнув спину, нападал на склады оружия и шел в атаку на реакцию. Но общественным движением надо назвать и движение предыдущих лет, когда пролетариат в условиях «мирного» развития ограничивался отдельными забастовками и созданием мелких профсоюзов.

Ясно, что движение имеет различные формы.

И вот диалектический метод говорит, что движение имеет двоякую форму: эволюционную и революционную.

Движение эволюционно, когда прогрессивные элементы стихийно продолжают свою повседневную работу и вносят в старые порядки мелкие, количественные, изменения.

Движение революционно, когда те же элементы объединяются, проникаются единой идеей и устремляются против вражеского лагеря, чтобы в корне уничтожить старые порядки и внести в жизнь качественные изменения, установить новые порядки.

Эволюция подготовляет революцию и создает для нее почву, а революция завершает эволюцию и содействует ее дальнейшей работе» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 298-301).

О противоречии между формой и содержанием в процессе диалектического развития:

«...сознание и бытие, идея и материя — это две различные формы одного и того же явления, которое, вообще говоря, называется природой или обществом. Стало быть, они и не отрицают друг друга [16] и в то же время не представляют собой одного и того же явления» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 318). О материалистической теории:

«Что такое материалистическая теория?

Все в мире изменяется, все в жизни развивается, но как происходит это изменение и в каком виде совершается это развитие?..

Некоторые говорят, что «природе» и «общественной жизни» предшествовала мировая идея, которая потом легла в основу их развития, так что развитие явлений «природы» и «общественной жизни» является, так сказать, внешней формой, простым выражением развития мировой идеи.

Таково было, например, учение идеалистов, которые со временем разделились на несколько течений.

Другие же говорят, что в мире изначально существуют две друг друга отрицающие силы — идея и материя, сознание и бытие, и что, в соответствии с этим, явления также делятся на два ряда — идеальный и материальный, которые отрицают друг друга и борются между собой, так что развитие природы и общества — это постоянная борьба между идеальными и материальными явлениями.

Таково было, например, учение дуалистов, которые со временем, подобно идеалистам, разделились на несколько течений.

Материалистическая теория в корне отрицает как дуализм, так и идеализм.

Конечно, в мире существуют идеальные и материальные явления, но это вовсе не означает того, будто они отрицают друг друга. Наоборот, идеальная и материальная стороны суть две различные формы одной и той же природы или общества, их нельзя представить друг без друга, они существуют вместе, развиваются вместе, и, следовательно, у нас нет никакого основания думать, что они отрицают друг друга.

Таким образом, так называемый дуализм оказывается несостоятельным.

Единая и неделимая природа, выраженная в двух различных формах — в материальной и идеальной; единая и неделимая общественная жизнь, выраженная в двух различных формах — в материальной и идеальной, — вот как мы должны смотреть на развитие природы и общественной жизни.

Таков монизм материалистической теории.

В то же время материалистическая теория отрицает и идеализм.

Неправильна та мысль, будто идеальная сторона, и вообще сознание, в своем развитии предшествует развитию материальной стороны...

Выходит, что для развития сознания необходимо то или иное строение организма и развитие его нервной системы.

Выходит, что развитию идеальной стороны, развитию сознания, предшествует развитие материальной стороны, развитие внешних условий: сначала изменяются внешние условия, сначала изменяется материальная сторона, а затем соответственно изменяется сознание, идеальная сторона.

Таким образом, история развития природы в корне подрывает так называемый идеализм.

То же самое надо сказать и об истории развития человеческого общества...

Ясно, что и здесь, в общественной жизни, сначала изменяются внешние условия, сначала изменяется положение людей, а затем соответственно изменяется их сознание...

То же самое надо сказать о классах и об обществе в целом.

В общественной жизни также сначала изменяются внешние условия, сначала изменяются материальные условия, а затем в соответствии с этим изменяются и мышление людей, их нравы, обычаи, их мировоззрение.

Поэтому Маркс говорит:

«Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание».

Если материальную сторону, внешние условия, бытие и другие подобные явления мы назовем содержанием, тогда идеальную сторону, сознание и другие подобные явления мы можем назвать формой. Отсюда возникло известное материалистическое положение: в процессе развития содержание предшествует форме, форма отстает от содержания.

И так как, по мнению Маркса, экономическое развитие является «материальной основой» общественной жизни, ее содержанием, а юридически-политическое и религиозно-философское развитие является «идеологической формой» этого содержания, его «надстройкой», — то Маркс делает вывод: «С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке».

Конечно, это вовсе не означает, будто, по мнению Маркса, возможно содержание без формы, как это померещилось Ш. Г. (см. «Нобати» [17] № 1. «Критика монизма»). Содержание без формы невозможно, но дело в том, что та или иная форма, ввиду ее отставания от своего содержания, никогда полностью не соответствует этому содержанию, и, таким образом, новое содержание «вынуждено» временно облечься в старую форму, что вызывает конфликт между ними. В настоящее время, например, общественному содержанию производства не соответствует форма присвоения продуктов производства, которая имеет частный характер, и именно на этой почве происходит современный социальный «конфликт».

С другой стороны, та мысль, что сознание является формой бытия, вовсе не означает, будто сознание по своей природе есть та же материя. Так думали только вульгарные материалисты (например Бюхнер и Молешотт), теории которых в корне противоречат материализму Маркса и которых справедливо высмеивал Энгельс в своем «Людвиге Фейербахе»»... (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 310, 311-314,315,316-317).

О классовой борьбе и неизбежности пролетарской революции:

«Как должен действовать пролетариат, на какой путь он должен стать для того, чтобы сознательно осуществить свою программу, свергнуть капитализм и построить социализм?

Ответ ясный: пролетариат не сможет достигнуть социализма примирением с буржуазией, — он обязательно должен стать на путь борьбы, и эта борьба должна быть классовой борьбой, борьбой всего пролетариата против всей буржуазии. Либо буржуазия с ее капитализмом, либо пролетариат с его социализмом! Вот на чем должны основываться действия пролетариата, его классовая борьба.

Но классовая борьба пролетариата имеет многообразные формы. Классовой борьбой является, например, стачка — все равно, будет она частичной или всеобщей. Классовой борьбой являются, несомненно, бойкот, саботаж. Классовой борьбой являются также манифестации, демонстрации, участие в представительных учреждениях и пр. — все равно, будут ли это общие парламенты или местные самоуправления. Все это различные формы одной и той же классовой борьбы. Мы не будем здесь выяснять, какая из форм борьбы имеет большее значение для пролетариата в его классовой борьбе, заметим только, что в свое время и на своем месте каждая из них, безусловно, нужна пролетариату, как необходимое средство для развития его самосознания и организованности. А самосознание и организованность необходимы пролетариату, как воздух. Но следует также заметить и то, что для пролетариата все эти формы борьбы являются только подготовительными средствами, что ни одна из этих форм, отдельно взятая, не представляет собой решающего средства, при помощи которого пролетариат сумеет разрушить капитализм. Нельзя разрушить капитализм только всеобщей стачкой: всеобщая стачка может подготовить только некоторые условия для разрушения капитализма. Немыслимо, чтобы пролетариат мог свергнуть капитализм только своим участием в парламенте: при помощи парламентаризма могут быть подготовлены только некоторые условия для свержения капитализма.

В чем же заключается то решающее средство, при помощи которого пролетариат свергнет капиталистический строй?

Таким средством является социалистическая революция.

Забастовки, бойкот, парламентаризм, манифестация, демонстрация — все эти формы борьбы хороши, как средства, подготавливающие и организующие пролетариат. Но ни одно из этих средств не в состоянии уничтожить существующего неравенства. Необходимо, чтобы все эти средства сосредоточились в одном главном и решающем средстве, необходимо пролетариату подняться и повести решительную атаку на буржуазию, чтобы до основания разрушить капитализм. Именно таким главным и решающим средством является социалистическая революция» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 343-345).

О диктатуре пролетариата, о его классовой борьбе и основах тактики пролетарской партии в социалистической революции:

«Социалистическую революцию нельзя рассматривать, как неожиданный и кратковременный удар, это длительная борьба пролетарских масс, которые наносят буржуазии поражение и захватывают ее позиции. И так как победа пролетариата в то же время будет господством над побежденной буржуазией, так как во время столкновения классов поражение одного класса означает господство другого, — то первой ступенью социалистической революции будет политическое господство пролетариата над буржуазией.

Социалистическая диктатура пролетариата, захват власти пролетариатом — вот чем должна начаться социалистическая революция.

А это значит, что пока буржуазия полностью не побеждена, пока богатство у нее не будет конфисковано, пролетариат обязательно должен иметь в своем распоряжении военную силу, у него обязательно должна быть своя «пролетарская гвардия», с помощью которой он отразит контрреволюционные атаки умирающей буржуазии...» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 345-346).

«Из этого общего принципа вытекают и все остальные тактические взгляды. Забастовки, бойкот, демонстрации, парламентаризм только постольку имеют значение, поскольку они способствуют организации пролетариата, укреплению и расширению его организаций для совершения социалистической революции» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 347).

О классовых организациях пролетариата и необходимости пролетарской партии:

«Цель союзов — борьба (главным образом) против промышленного капитала за улучшение положения рабочих в рамках современного капитализма. Цель кооперативов — борьба (главным образом) против торгового капитала за расширение потребления рабочих путем снижения цен на предметы первой необходимости, разумеется, в рамках того же капитализма. Как профсоюзы, так и кооперативы безусловно необходимы пролетариату как средства, организующие пролетарскую массу. Поэтому, с точки зрения пролетарского социализма Маркса и Энгельса, пролетариат должен ухватиться за обе эти формы организации, укрепить и усилить их, — конечно, поскольку это позволяют существующие политические условия.

Но одни только профессиональные союзы и кооперативы не могут удовлетворить организационных нужд борющегося пролетариата. И это потому, что упомянутые организации не могут выйти за рамки капитализма, ибо целью их является улучшение положения рабочих в рамках капитализма. Но рабочие хотят полного освобождения от капиталистического рабства, они хотят разбить эти самые рамки, а не только вращаться в рамках капитализма. Следовательно, нужна еще такая организация, которая соберет вокруг себя сознательные элементы рабочих всех профессий, превратит пролетариат в сознательный класс и поставит своей главнейшей целью разгром капиталистических порядков, подготовку социалистической революции» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 347-348).

О строительстве пролетарской партии нового типа:

«Эта партия должна быть классовой партией, совершенно независимой от других партий, — и это потому, что она есть партия класса пролетариев, освобождение которых может совершиться только их же собственными руками.

Эта партия должна быть революционной партией, — и это потому, что освобождение рабочих возможно только революционным путем, при помощи социалистической революции.

Эта партия должна быть интернациональной партией, двери партии должны быть открыты для каждого сознательного пролетария, — и это потому, что освобождение рабочих — это не национальный, а социальный вопрос, имеющий одинаковое значение как для пролетария-грузина, так и для русского пролетария и для пролетариев других наций.

Отсюда ясно, что чем теснее сплотятся пролетарии различных наций, чем основательнее разрушатся воздвигнутые между ними национальные перегородки, тем сильнее будет партия пролетариата, тем больше будет облегчена организация пролетариата в один нераздельный класс» (И. В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 348-349).

Всю свою теоретическую работу товарищ Сталин проводил с исключительной последовательностью и принципиальностью, беспощадно борясь против оппортунизма в русском и международном движении, против бернштейнианства и русского меньшевизма, против грузинских меньшевиков, этих «бернштейнов в миниатюре» (Сталин), пытавшихся приспособить марксизм к нуждам буржуазии.

Таким образом, закавказские большевики под руководством товарища Сталина, вооруженные ленинской стратегией и тактикой революции, являлись единственной революционной партией на Кавказе, которая возглавила борьбу рабочих и крестьян за доведение революции до победного конца, за свержение самодержавия и установление демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.

Между стратегией и тактикой закавказских большевиков, с одной стороны, и стратегией и тактикой меньшевиков, с другой стороны, лежит пропасть. Они исключают друг друга. Отсюда — непримиримая борьба большевиков Закавказья с меньшевиками.

Ф. Махарадзе в своей книге «Очерки революционного движения в Закавказье» (изд. 1927 г.) допускает грубую ошибку.

Он пишет:

«Здесь же вкратце должен отметить одно обстоятельство, сыгравшее, к сожалению, в достаточной мере задерживающую роль в деле развития революции 1904 г. Я говорю о расколе среди русской социал-демократии, происшедшем на II съезде партии. Большая часть энергии партийных работников тратилась на распри, полемику и внутрипартийную борьбу. Для всех было очевидно, что обстоятельство это чрезвычайно ослабляло и затрудняло руководство партии в целях усиления революционного движения в массах. Действительно, разногласия и раскол в то время, когда нужно было ее руководство ширившимся революционным движением, наносили большой ущерб делу».

У Ф. Махарадзе получается, как излишняя «распря», всемирно-исторического значения борьба между большевизмом и меньшевизмом. Он недооценивает борьбу Ленина (большевиков) с международным оппортунизмом и российским меньшевизмом. Эта борьба определила судьбу марксизма и всего рабочего движения. Ведь надо понять, что только в непримиримой борьбе с оппортунизмом (с «легальным марксизмом», с «экономизмом» и меньшевизмом) большевики строили и построили свою партию.

«Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться» (В. И. Ленин. Соч., т. 4, изд. 4-е, стр. 329).

«Большевизм провел за три года, 1900-1903, старую „Искру“ и вышел на борьбу с меньшевизмом, как цельное направление» (В. И. Ленин. Соч., т. 16, изд. 4-е, стр. 41).

Большевики, начиная с 1900 г., под руководством Ленина строили свою партию в непримиримой борьбе с меньшевиками. И у нас, в Закавказье, большевистские организации выросли и закалились в решительной борьбе с меньшевизмом.

Враг народа Орахелашвили сознательно фальсифицировал историю большевистской партии.

В книжке «Закавказские большевистские организации в 1917 г.» он клеветнически приписал большевикам веру в возможность превращения меньшевиков в преданных слуг пролетариата и всю гигантскую работу Ленина и Сталина по созданию и укреплению большевистской партии объявлял страховкой от возможных колебаний меньшевиков.

Разоблаченный враг народа А. Енукидзе, который набил себе руку на самовосхвалении и саморекламе, сознательно извращая . историю партии, также отрицал, что раскол с меньшевиками был проведен большевиками задолго до 1905 г., т. е. на II съезде партии, что новая «Искра» являлась центральным органом меньшевистской фракции, что Ленин и Сталин вели беспощадную борьбу против Глебова и Красина, сдавших ЦК меньшевикам и пытавшихся сорвать созыв III съезда партии.

Как иначе назвать подобные утверждения, как не фальсификацией истории большевизма?

Известно, что Ленин, Сталин, большевики не только не верили в возможность исправления меньшевиков, превращения их в какой бы то ни было мере в преданных слуг пролетариата, а вели на протяжении всей истории самую непримиримую борьбу по разоблачению и разгрому меньшевиков. Большевики создавали и строили свою партию не для страховки от оппортунизма меньшевиков, а для руководства борьбой пролетариата против царизма и капитализма, за социалистическую революцию и диктатуру пролетариата, для разгрома оппортунизма — меньшевизма в рабочем движении.

Известно, что на II съезде РСДРП появились внутри партии фракции большевиков и меньшевиков, а с 1905 г. (с момента III съезда партии) большевики фактически составляли уже самостоятельную партию. Известно также, что раскол на II съезде был подготовлен всей предшествующей борьбой Ленина с оппортунизмом как в России, так и во всем II Интернационале.

«Большевизм существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 г.» (В. И. Ленин. Соч., т. XXV, стр. 174).

Ленин и большевики боролись на II съезде партии за преодоление оппортунистических групп путем их оттеснения и изоляции.

Борьба большевиков с меныиевистско-оппортунистической группой на II съезде, как и вся история борьбы большевизма с антибольшевистскими течениями и фракциями, была принципиальной борьбой за ленинизм, борьбой за создание пролетарской партии нового типа, «новой партии, партии боевой, партии революционной, достаточно смелой для того, чтобы повести пролетариев на борьбу за власть» (Сталин).

Большевики на II съезде, доведя борьбу с оппортунистами до раскола, тем самым указывали международному пролетариату, что раскол с оппортунистами есть единственный путь строительства подлинно революционной рабочей партии.

Вот что пишет по этому вопросу товарищ Сталин:

«Всякий большевик знает, если он действительно большевик, что Ленин еще задолго до войны, примерно с 1903-1904 гг., когда оформилась в России группа большевиков и когда впервые дали о себе знать левые в германской социал-демократии, — вел линию на разрыв, на раскол с оппортунистами и у нас, в Российской социал-демократической партии, и там, во II Интернационале, в частности в германской социал-демократии. Всякий большевик знает, что именно поэтому большевики уже тогда (1903-1905 гг.) снискали себе в рядах оппортунистов II Интернационала почетную славу „раскольников“ и „дезорганизаторов“» (И. В. Сталин. О некоторых вопросах истории большевизма, «Вопросы ленинизма», стр. 351, изд. 11-е).

В начале 1904 г. внутри ЦК, избранного II съездом, взяли верх примиренцы Красин и Глебов (Носков); они отказались признать меньшевиков оппортунистами, агентами буржуазии в рабочем классе, выступали против ленинского требования созыва III съезда и против осуждения фракционной работы меньшевиков. Беспринципность и примиренчество этих членов ЦК оказали огромную услугу меньшевикам в их антипартийной работе.

По инициативе Красина и Носкова в состав ЦК был кооптирован ряд меньшевиков, и таким образом меньшевики завладели ЦК. Этот ЦК осенью 1904 г. выпустил специальное обращение к партии, в котором заявлял о примирении с меньшевиками и запретил агитацию за созыв III съезда.

Являясь агентом этого меньшевистского ЦК, Глебов предпринял специально объезд кавказских организаций. Вот что пишет об этом т. Стуруа В. в своем письме Ленину и Крупской:

«Объезд ЦК (Глебовым) на Кавказе превратился, как и надо было ожидать, в широкую агитацию против съезда. Агитация эта приняла форму борьбы, и против союзного комитета».

Ленин в 1904 г. уличил Глебова и Красина в систематическом обмане партии, в том, что «они разрушили всякую основу партийной организации и дисциплины» (В. И. Ленин. Соч., т. 7, изд. 4-е, стр. 497).

Против меньшевистского ЦК Ленин призвал партийную массу на борьбу за III съезд и созвал в августе 1904 г. большевистскую конференцию в Женеве.

Эта конференция осудила фракционно-дезорганизаторскую работу меньшевиков и мобилизовала партию для энергичной борьбы за созыв III съезда.

Бюро комитетов большинства и газета «Вперед», под руководством Ленина развернувшие борьбу за съезд, привлекли на свою сторону большинство партийных комитетов.

Под давлением комитетов меныпевистско-примиренческий ЦК вынужден был признать необходимым созыв съезда партии.

III съезд РСДРП является по существу первым чисто большевистским съездом.

Ленин вышел из состава редакции старой «Искры» первого ноября (19 октября) 1903 г. После этого меньшевики завладели «Искрой», превратив ее в центральный орган меньшевистской фракции.

Известно также, что Ленин создал в 1904 г. большевистский ЦО — «Вперед».

Меньшевистская «Искра» в 1904-1905 гг. повела бешеную борьбу против Ленина (большевиков). Меньшевики сами подчеркивали, что между старой и новой «Искрой» лежит пропасть. В то время как старая, ленинская «Искра» вела беспощадную борьбу против российского и международного оппортунизма и подготовляла борьбу за пролетарскую партию нового типа, новая «Искра» повела борьбу за разрушение партии, и не только в вопросах организационных, но и идейных и тактических, и скатилась к экономизму.

Ленин в своей работе «Шаг вперед, два шага назад» дал убийственную оценку новой, меньшевистской «Искре». Сравнивая ее со старой «Искрой», он писал:

«Старая „Искра“ учила истинам революционной борьбы. Новая „Искра“ учит житейской мудрости: уступчивости и уживчивости. Старая „Искра“ была органом воинствующей ортодоксии. Новая „Искра“ преподносит нам отрыжку оппортунизма — главным образом в вопросах организационных. Старая „Искра“ заслужила себе почетную нелюбовь и русских и западноевропейских оппортунистов. Новая „Искра“ „поумнела“ и скоро перестанет стыдиться похвал, расточаемых по ее адресу крайними оппортунистами. Старая „Искра“ неуклонно шла к своей цели, и слово не расходилось у нее с делом. В новой „Искре“ внутренняя фальшь ее позиции неизбежно порождает — независимо даже от чьей бы то ни было воли и сознания — политическое лицемерии. Она кричит против кружковщины, чтобы прикрыть победу кружковщины над партийностью. Она фарисейски осуждает раскол, как будто бы можно было представить себе какое-либо другое средство против раскола в сколько-нибудь организованной сколько-нибудь партии, кроме подчинения меньшинства большинству. Она заявляет о необходимости считаться с революционным общественным мнением и, скрывая похвалы Акимовых, занимается мелким сплетничеством про комитеты революционного крыла партии. Какой позор! Как они осрамили нашу старую „Искру“!» (В. И. Ленин. Соч., т. 7, изд. 4-е, стр. 382).

В борьбе за III съезд партии, в борьбе против меньшевиков и меньшевистского ЦК, как было сказано, крупнейшую роль сыграл товарищ Сталин.

В своей работе «Шаг вперед, два шага назад», которая вышла в 1904 г., Ленин дал уничтожающую характеристику оппортунизма и фракционной борьбы меньшевиков и показал, что раскол на съезде не был случайным.

Товарищ Сталин в своей брошюре «Коротко о партийных разногласиях», блестяще отстаивая взгляды Ленина, по-ленински разоблачил общероссийских и закавказских меньшевиков и их фракционную работу. Таким образом:

1

В первой русской революции (1905-1907 гг.) закавказская большевистская организация, руководимая Кавказским союзным комитетом, была единственной революционной пролетарской организацией, которая возглавляла, организовала и направляла революционную борьбу рабочих и крестьян Закавказья на свержение самодержавия, на борьбу за завоевание революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства и за перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую.

2

Каждый успех массового революционного движения в первой революции (1905-1907 гг.) завоеван большевиками в непримиримой борьбе против меньшевизма и против всех мелкобуржуазных националистических партий.

Закавказские большевики, будучи самостоятельной политической партийной организацией, вооруженные ленинской программой и стратегией революции, беспощадно громили грузинских меньшевиков, эсеров, дашнаков, анархистов и федералистов, и эта борьба явилась решающим условием крупных успехов большевиков в революции, решающим условием подъема и развертывания первой русской революции в Закавказье.

3

Во главе большевиков Закавказья в годы первой революции стоял лучший соратник Ленина, заложивший основы революционного марксизма-ленинизма и первых ленинско-ис-кровских социал-демократических организаций Закавказья — товарищ Сталин. {Бурные аплодисменты.)

К ИСТОРИИ БОЛЬШЕВИСТСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ ЗАКАВКАЗЬЯ В ПЕРИОД РЕАКЦИИ И ПОДЪЕМА РАБОЧЕГО ДВИЖЕНИЯ

(1907-1913 гг.)

Царизму в союзе с буржуазией удалось подавить первую русскую революцию.

Третьеиюньский государственный переворот в 1907 г. закрепил союз царя и черносотенцев-помещиков с крупной торгово-промышленной буржуазией.

Наступила мрачная эпоха столыпинского режима. Товарищ Сталин об эпохе реакции писал:

«Молодые члены партии, конечно, не испытали и не помнят прелестей этого режима. Что касается стариков, то им, должно быть, памятны проклятой памяти карательные экспедиции, разбойничьи набеги на рабочие организации, массовая порка крестьян и, как прикрытие всего этого, — черносотенно-кадетская Дума. Скованность общественной мысли, общая усталость и апатия, нужда и отчаяние среди рабочих, забитость и запуганность крестьян при общем разгуле полицейско-помещичье-капиталистической своры — таковы характерные черты столыпинского „успокоения“...

Торжество кнута и темноты было полное. «Мерзость запустения» — так характеризовалась тогда политическая жизнь России» (И. В. Сталин. Соч., т. 5, стр. 129-130).

Русский царизм жестоко мстил Закавказью как одному из сильнейших очагов революции.

Царский сатрап, наместник Воронцов-Дашков яростно проводил на Кавказе политику столыпинского свирепого террора и разгрома революционных организаций рабочих и крестьян. Ссылка, каторга, смертная казнь обрушиваются в первую очередь на революционный пролетариат и на его передовой отряд — большевистскую организацию Закавказья.

Костями лучших революционных представителей народов Закавказья усеяло царское правительство далекий путь из Кавказа в Сибирь. Число административно высланных в 1907 г. из Тифлисской и Кутаисской губерний, по неполным данным, достигало 3074 человек.

В обстановке террора и кровавых репрессий были проведены в Закавказье выборы в III Государственную думу. На выборах в III Думу от Закавказья прошли верные слуги царизма: черносотенец Тимошкин, князь Шервашидзе, буржуазный националист Хасма-медов и наемные агенты буржуазии — меньшевики-ликвидаторы К. Чхеидзе и Е. Гегечкори.

Русский царизм в годы реакции усиленно проводит колонизацию Кавказа, разжигает межнациональную вражду и преследование национальных культур народов Закавказья. В своей реакционной политике царизм полностью опирается на грузинских князей, дворян, азербайджанских беков и армянскую буржуазию.

Наместник Кавказа Воронцов-Дашков так объяснял в своем отчете царю Николаю II политику колонизации Кавказа русскими кулаками и сектантами:

«...Можно выделить значительное число наиболее обеспеченных и предприимчивых семей, на которые, как доказал опыт, смело может быть возложена великая задача водворения в крае русской государственности и внесения в него культурных начал» («Всеподданнейший отчет» Воронцова-Дашкова, стр. 35, 1910 г., СПб.).

Царизму удалось разжечь национальную вражду между народами Закавказья, Воронцов-Дашков хвастался Николаю II:

«...Я должен отметить, что если нет сепаратизма отдельных национальностей, то нет сепаратизма и общекавказского, так как все национальности Кавказа настроены друг против друга враждебно, мирятся со своим сожительством только под влиянием русской власти и без нее сейчас бы вступили в кровопролитное соперничество» («Всеподданнейший отчет» Воронцова-Дашкова, стр. 14, 1913 г., СПб.).

Русский царизм особое покровительство оказывал армянской буржуазии и армянской националистической партии дашнаков, используя их для разжигания национальной вражды между армяно-азербайджанским населением.

Великодержавная политика царского правительства, политика террора и погромов, дополнялась экономическим наступлением буржуазии против рабочего класса. Тяжелый экономический кризис 1907-1912 гг. обрушился на рабочий класс. У него были отобраны экономические завоевания периода революции.

Товарищ Сталин о положении бакинского пролетариата в период 1908-1909 гг. писал:

«...экономические репрессии не только не ослабевают, а, наоборот, еще более усиливаются. Отбираются „наградные“ и квартирные. Трехсменная работа (8 часов работы) заменяется, двухсменной (12 часов работы), а сверхурочные отрядные работы вводятся в систему. Медицинская помощь и расходы на школы доводятся до минимума (а на полицию тратится нефтепромышленниками свыше 600 тысяч рублей ежегодно!). Столовые и народные дома уже отобраны. Промыслово-заводские комиссии и профессиональные союзы совершенно игнорируются, расчеты сознательных товарищей идут по-старому. Штрафы и побои возобновляются» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 175).

В годы реакции развернулась ожесточенная борьба между большевиками и меньшевиками, которая углубила раскол — разрыв между ними — и позволила рабочим лучше разглядеть меньшевиков как агентов буржуазии.

В период реакции (1907-1912 гг.) закавказские меньшевики, подобно контрреволюционным буржуазным либералам (кадетам), открыто отреклись от революции. Лидеры меньшевиков — Н. Жордания, И. Церетели, К. Чхеидзе и др. — доказывали, что буржуазная революция закончена, и дальнейшее изменение политического строя будет идти путем думских реформ. Меньшевики заявляли, что пролетариат должен отказаться от безнадежной попытки новой революции и направить свои силы на завоевание избирательных прав, права собраний, союзов, стачек и т. п.

Н. Жордания выступал с утверждением о том, что пролетариат должен отказаться от самостоятельной линии в революции, от лозунга демократической республики и бороться вместе с буржуазией и под гегемонией буржуазии за умеренную конституцию. Вот что он писал:

«Борьба одного только пролетариата или одной только буржуазии ни в коем случае не свалит реакции... Увлечение своей самостоятельностью означает изоляцию буржуазии, ослабление движения и укрепление реакции и тем превращение буржуазии в невольное оружие контрреволюции» (Н. Жордания, газета «Дасацкиси» [18],№4, 1908 г.).

«Революция победит только в том случае, если руководителем ее выступит буржуазия, а не пролетариат. Если во главе революции снова станет пролетариат, то она потерпит поражение. Мы теперь должны выработать чисто европейскую тактику... Наша тактика вовсе не должна быть приспособлена к революционным выступлениям. Буржуазия пусть сама ведет собственную революцию, а мы — дело пролетариата» (из речи И. Жордания, см. отчет о V Заксъезде социал-демократических организаций, журнал «Борьба» [19] № 2-4, 1908 г.).

«Положение о руководящей роли пролетариата в буржуазной революции не оправдывается ни теорией Маркса, ни историческими фактами» (Н. Жордания, газета «Азри» [20] № 17, 1908 г.).

Закавказские меньшевики центр своей работы перенесли в Думу, объявив ее «органом общенародного движения». Во II Думе они составляли значительную часть Социал-демократической фракции.

Меньшевистские депутаты Закавказья выбирались в Думу, главным образом, голосами мелкой и средней буржуазии и грузинского дворянства и проводили в Думе открытую оппортунистическую, соглашательскую политику, политику предательства интересов пролетариата.

И. Церетели во II Думе проповедовал, что «за свободу нельзя бороться без того или иного союза с буржуазной демократией», что «водораздел коренных политических делений в нашей революции идет вправо от кадетов, а не влево» и т. д.

В связи с роспуском II Думы меньшевики ограничились пустопорожними декларациями и словесными угрозами по адресу самодержавия и звали рабочих и крестьян к смирению.

Вот как оценивала позицию меньшевиков по поводу разгона Думы царская охранка:

«Бакинские рабочие, находящиеся почти исключительно под влиянием агитации местной революционной организации, под давлением, с одной стороны, своего тяжелого в настоящее время материального положения, не позволяющего открыто реагировать на роспуск Думы без риска лишиться своего заработка, а с другой стороны — благодаря тактике социал-демократов-меньшевиков, отнеслись сдержанно к роспуску Думы» (Архивное управление МВД ГССР, арх. ф. 63, д. № 133, 1906 г., л. 39^15).

Закавказские меньшевики в годы реакции проводили кампанию за ликвидацию подпольной революционной партии, горячо поддерживая идею русских ликвидаторов о создании широкой, открытой, легальной рабочей партии. Они считали, что пролетариату нужна не боевая революционная партия, а мирная парламентская рабочая партия, по типу западноевропейской социал-демократии» которая была бы приспособлена к мирному сотрудничеству с буржуазией.

Закавказские меньшевики последовательно проводили на практике идею союза, сотрудничества с буржуазией, что обеспечило им несколько депутатских мест в Государственной думе.

Н. Жордания и другие лидеры грузинских меньшевиков из кожи лезли для защиты интересов грузинской буржуазии. Известно, что Н. Жордания, Н. Рамишвили и др. в первую голову срывали стачки и забастовки на предприятиях грузинских капиталистов.

Лидеры грузинских меньшевиков (члены Государственной думы) К. Чхеидзе и А. Чхенкели, официально выступая 26 июня 1911 г. от имени демократии на похоронах крупного грузинского капиталиста Д. Сараджишвили, призывали идти на выучку к «культурным капиталистам». Патриарх грузинского меньшевизма Н. Жордания по поводу «светлой памяти» этого «европейски образованного» заводчика разразился сердобольной статьей, в которой писал:

«Неумолимая смерть отняла у нас на днях одного редкого грузина — Д. 3. Сараджишвили... Покойного знали как промышленника, но вряд ли всем известно, что он был первым промышленником европейского типа. Раз как-то он сказал мне: „Трудно у нас материально окрепнуть, достигнуть экономических успехов; как только приобретет кто какую-либо толику состояния, сто голодных потянется за ним и пока его не обглодают — не оставят в покое“. В таких условиях в самом деле недюжинный надо иметь талант и большую практическую сноровку, чтобы выдержать натиск стаи голодных и свое состояние разумно использовать. Если покойный Давид был настоящим грузином-промышленником, давно он и кончил бы по-грузински же — от его состояния ничего бы не осталось. Только европеец мог устроить так, чтобы все были им довольны, и вместе с тем состояние его не было бы растранжирено... Раз мы повстречались на бульваре, и он издалека мне крикнул: „Смотри-ка, какие вещи пишет этот ваш Бернштейн! Приходи, возьми и прочитай“. Книга только что появилась в Германии, и в Тифлисе ее нельзя было достать. На второй день я пришел к Давиду и взял книгу. — Ваше мнение? — спросил я его. — Мое мнение? Это страшная бомба для Германии. В целой книге мне нравится одно место, где сказано: „Движение — все, конечная цель — ничто...“

Раз я застал покойного в конторе очень озабоченным. А он был не из пессимистов. — Что с вами? — спросил я его. — У нас нет будущего, — начал он, — ты говоришь и утверждаешь, что мелкая буржуазия породит крупную, но я этого не замечаю. Для этого требуется наличность гражданственности, культурности, мы же простые сельчане...

Покойный не увлекался революцией, как ветреный юноша, но зато не был и рабом реакции...

И такого исключительного человека мы сегодня предаем земле. Умер он так же, как жил, — широко открытой душой и сердцем.

Прощай, дорогой Давид! Твоя светлая память вечно будет жить среди нас» (Н. Жордания, газета «Кооперация», 10 июля 1911 г.).

Кто же был этот «культурный капиталист», перед которым преклоняется Н. Жордания?

Д. 3. Сараджишвили являлся владельцем ректификационного, ликерного и коньячного заводов в Тифлисе» а также коньячных заводов в Кизляре, Эривани, Калараше (Бессарабия) и Геокчае. 1 января 1902 г. он был награжден царским правительством званием коммерции советника «за полезную деятельность на поприще отечественной промышленности и торговли».

Таким образом, в годы реакции закавказский меньшевизм перерос в ликвидаторство открыто и окончательно, отрекшись от революции, от марксизма, от принципов социал-демократической партии.

Большевики Закавказья повели беспощадную борьбу против ликвидаторства меньшевиков, на каждом шагу срывая с них маски, как с прямых агентов и пособников контрреволюционной, монархической буржуазии.

После V Лондонского съезда партии, в 1907 г., товарищ Сталин приехал в г. Баку.

В годы реакции закавказские большевики, под руководством товарища Сталина, как всегда неуклонно боролись за ленинскую стратегию революции, за свержение царизма, за победу буржуазно-демократической революции и ее перерастание в социалистическую революцию.

Большевики неустанно разъясняли рабочим и крестьянам временный характер поражения революции и неизбежность новой революции. Они разоблачали политику царизма, аграрную реформу Столыпина, империалистическую и национально-угнетательскую политику самодержавия и развертывали борьбу под большевистскими лозунгами: «демократическая республика», «8-часовой рабочий день», «конфискация всех помещичьих земель» и т. д.

Закавказские большевики строили и укрепляли свои организации в глубоком подполье, в то же время успешно проводя в жизнь ленинскую тактику использования всякого рода легальных организаций (Думы, профсоюзы и т. д.) для революционной пропаганды и агитации.

Сталин и большевики Закавказья, отстаивая ленинский взгляд на перспективу русской революции, отстаивая неизбежность новой революции, беспощадно разоблачая кадетов, меньшевиков, эсеров и др., готовили пролетариат к новым революционным боям.

Товарищ Сталин повел острую борьбу против меньшевистской избирательной тактики соглашения с кадетами, которые хотели разделить власть с царем и помещиками и боялись революции больше, чем реакции.

Товарищ Сталин неоднократно подчеркивал громадную опасность влияния контрреволюционной либеральной буржуазии и меньшевистской тактики подчинения рабочего класса политическим интересам буржуазии.

В связи с разгоном II Думы газета «Бакинский пролетарий», руководимая товарищем Сталиным, в передовой статье писала:

«Была первая Дума, была и вторая, но ни та, ни другая не „разрешила“ — да и не могла „разрешить“ — ни одного из вопросов революции. По-старому остаются: крестьяне без земли, рабочие без 8-часового рабочего дня, все граждане без политической свободы. Почему? Да потому, что царская власть еще не умерла, она еще продолжает существовать, разгоняя за первой Думой вторую, организует контрреволюцию и старается расстроить силы революции, оторвать от пролетариев многомиллионное крестьянство... Ясно, что без свержения царской власти и созыва Всенародного Учредительного Собрания невозможно удовлетворить широкие массы рабочих и крестьян. Не менее ясно и то, что только в союзе с крестьянством, против царской власти и либеральной буржуазии можно будет разрешить коренные вопросы революции» (газета «Бакинский пролетарий» № 1 от 20 июня 1907 г.).

В период 1907-1912 гг., под руководством товарища Сталина, выросла, укрепилась и закалилась в борьбе с меньшевиками бакинская большевистская партийная организация, завоевав подавляющее большинство социал-демократических рабочих на свою сторону. Все рабочие районы были в руках большевиков (Балаханы, Сураханы, Романы, Биби-Эйбат, Черный Город, Белый Город, железная дорога и др.).

Баку превратился в оплот закавказских большевистских организаций, в несокрушимую крепость ленинской партии.

Непосредственно работая в Баку, товарищ Сталин приезжал в Тифлис для руководства большевистской организацией Грузии и проведения партийных конференций.

В этот период в руководящий орган бакинской большевистской организации — Бакинский комитет разновременно входили: И. Сталин, А. Джапаридзе, С. Шаумян, П. Сакварелидзе, И. Фиолетов, С. Орджоникидзе, С. Спандарян, Каспаров, Ногин (Макар), Гван-цаладзе (Апостол), Смирнов (Саратовец), Стопани, Вацек, Аллилуев, Вепринцев (Петербуржец) и др.

Бакинский комитет создал вокруг себя крепкий актив большевиков из передовых рабочих, которые работали как при БК, так и в районах на промыслах и предприятиях: Я. Кочетков, И. Исаев, М. Мамедяров, Ханлар, И. Боков, В. Стуруа, Казн Мамедов, Сеид Якубов, Г. Ртвел^дзе, И. Гаришвили, Е. Севрюгин, Г. Георгобиа-ни, Кирочкин, Аршак (с завода Хатисова), Руденко, С. Масхулия, С. Гаришвили, Тронов, И. Медиков, Волошин, Ордзелашвили, Басин, Авакян, Левинсон (Степанов), Мухтадир (Маленький Ма-мед), Н. Губанов, Величко, А. Георков, М. Кучуев, Шитиков (Са-марцев), М. Мордовцев, М. Бакрадзе, Бакрадзе (Железный), Турецкий (Лаврентьев), Г Мазуров, Исай Шендеров, П. Сиуда и др.

В этот же период ряд большевиков — К. Ворошилов, Ногин (Макар), Радус-Зенькович (Егор) и другие русские с.-д. приезжали из России для связи и информации в Баку. Некоторые из них оставались в Баку на продолжительное время, оказывали значительную помощь и входили в состав БК.

В тот же период наряду с большевистским БК РСДРП существовала бакинская меньшевистская организация — руководящий коллектив меньшевиков, — которую разновременно возглавляли С. Девдариани, И. Рамишвили, Ларин, Цедербаум (брат Мартова), Петров, Герус и др.

Для помощи меньшевистской организации в ее борьбе с большевиками в Баку часто приезжали меньшевистские лидеры — Н. Жор-дания, Ю. Мартов, Н. Рамишвили, Гинзбург, А. Чхенкели и др.

Бакинские большевики развенчали и разгромили меньшевиков, отвоевали у них подавляющее большинство рабочих.

О работе большевистской бакинской организации и ее руководителя товарища Сталина в этот период один из тогдашних членов Бакинского комитета П. Сакварелидзе в своих воспоминаниях пишет:

«Руководителем всей работы был Бакинский комитет и его исполнительное бюро во главе с товарищем Сталиным (в бюро входили три товарища). В районах работали районные комитеты... Центр тяжести всей идейной и организационной борьбы по укреплению и сплочению большевистской организации лежал на товарище Сталине. Он во всю работу вкладывал душу. Одновременно он руководил нелегальной газетой „Бакинский рабочий“, издание которой в этот период представляло большую трудность... организовывал работу среди мусульманских рабочих (с помощью организации „Гуммет“), руководил забастовками нефтяников и т. д. Он вел интенсивную борьбу за изгнание меньшевиков и эсеров из рабочих районов. Товарищ Сталин в первую очередь отправлялся в те районы, где меньшевики и эсеры усиливали свою работу. Наконец, он засел в Биби-Эйбате, который представлял цитадель меньшевиков в Баку. Тогда же на Биби-Эйбате было больше всего остатков шендриковщины — своеобразная разновидность полицейского социализма. Под руководством товарища Сталина большевики сломили влияние меньшевиков и эсеров и превратили Биби-Эйбат в большевистский район».

Бакинская большевистская организация руководила всеми классовыми боями бакинского пролетариата против царизма и капитализма. Бакинский пролетариат под руководством большевиков прошел славный путь героической борьбы, находясь в передовых рядах общероссийского революционного рабочего движения.

Первая общая забастовка в Баку, весной 1903 г., открыла собой знаменитые июльские забастовки-демонстрации южных городов России. Вторая общая забастовка в ноябре — декабре месяцах 1904 г. послужила сигналом славных январско-февральских выступлений по всей России. В 1905 г., быстро оправившись от армяно-татарской резни, бакинский пролетариат вновь врывается в бой, заражая своим энтузиазмом «весь Кавказ». Наконец, начиная с 1906 г., уже после отступления революции в России, Баку все еще не «унимается», до настоящего времени пользуется на деле некоторыми свободами и ежегодно, лучше чем где бы то ни было в России, празднует пролетарскую маевку, вызывая в других городах чувство благородной зависти...» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 137).

Большевистский Бакинский комитет во главе с товарищем Сталиным с боем брал каждый участок у меньшевиков. Наряду с большой организационной практической работой товарищ Сталин ведет большую теоретическую и пропагандистскую работу.

В статье «Лондонский съезд Российской социал-демократической рабочей партии» (Записки делегата), напечатанной в газете «Бакинский пролетарий» в 1907 г., товарищ Сталин дает глубокую принципиальную оценку работы и итогов съезда и разоблачает меньшевистскую либерально-буржуазную оценку движущих сил и перспектив революции и тактику меньшевиков.

В своей статье о Лондонском съезде товарищ Сталин работу съезда делит на две части:

«Первая часть: прения по вопросам формальным, вроде порядка дня съезда, отчетов ЦК и отчета Думской фракции, вопросам, имеющим глубокий политический смысл, но связанным или связываемым с „честью“ той или другой фракции, с мыслью о том, „как бы не обидеть“ ту или другую фракцию, „как бы не вызвать раскол“, — и потому называемым вопросами формальными...

Вторая часть: прения по вопросам принципиальным вроде вопроса о непролетарских партиях, рабочем съезде и т. д. Тут уже отсутствовали соображения «морали», группировки происходили определенные, по строго определенным принципиальным течениям, соотношение сил между фракциями выяснялось сразу...» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 52, 53).

Товарищ Сталин, срывая маску с меньшевистского ЦК, показывает его банкротство:

«...меньшевизм, наполнявший тогда ЦК, не способен руководить партией, он окончательно обанкротился, как политическое течение. С этой точки зрения вся история ЦК является историей провала меньшевизма. И когда нас упрекают тов. меньшевики, говоря, что мы „мешали“ ЦК, мы „приставали“ к нему и т. д. и т. д., мы не можем не ответить этим морализирующим товарищам: да, товарищи, мы „мешали“ ЦК нарушать нашу программу, мы „мешали“ ему приспособлять тактику пролетариата ко вкусам либеральной буржуазии и будем мешать впредь, ибо в этом наша священная обязанность...» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 57).

В этой же статье товарищ Сталин дает классическую характеристику меньшевизма, как сброда всех оппортунистических течений.

Он пишет:

«...меньшевизм не представляет цельное течение, меньшевизм — это сброд течений, незаметных во время фракционной борьбы с большевизмом, но сразу же прорывающихся при принципиальной постановке вопросов момента и нашей тактики» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 54).

Далее товарищ Сталин вскрывает известную закономерность объединения всех оппортунистических групп и группочек, начиная от правых меньшевиков-ликвидаторов, кончая троцкистами, и характеризует троцкизм как центризм.

«...формальное деление съезда на 5 фракций (большевики, меньшевики, поляки и т. д.) сохранило известную силу, правда, незначительную, только до обсуждения вопросов принципиального характера (вопрос о непролетарских партиях, о рабочем съезде и т. д.). С обсуждения вопросов принципиальных формальная группировка была фактически отброшена и при голосованиях съезд обыкновенно разделялся на 2 части: большевиков и меньшевиков. Так называемого центра, или болота, не было на съезде. Троцкий оказался „красивой ненужностью“» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 51).

Товарищ Сталин здесь же дает яркую и убийственную характеристику «Бунду» (кстати, игравшему в Баку вместе с меньшевиками заметную роль):

«Бунд, фактически всегда поддерживавший громадным большинством своих делегатов меньшевиков, формально вел в высшей степени двусмысленную политику... Тов. Роза Люксембург художественно-метко охарактеризовала эту политику Бунда, сказав, что политика Бунда не есть политика зрелой политической организации, влияющей на массы, что — это политика торгашей, вечно высматривающих и вечно выжидающих с надеждой: авось завтра сахар подешевеет» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 51-52).

В статье «Лондонский съезд Российской социал-демократической рабочей партии» товарищ Сталин разоблачает и разбивает меньшевистскую либерально-буржуазную «схему» революции и развивает дальше ленинскую теорию буржуазно-демократической революции:

«Что наша революция буржуазна, что она должна окончиться разгромом крепостных, а не капиталистических порядков, что она может увенчаться лишь демократической республикой, — в этом, кажется, все согласны в нашей партии. Далее, что наша революция в общем и целом идет к подъему, а не к убыли, и что нашей задачей является не „ликвидация“ революции, а доведение ее до конца, — в этом тоже, по крайней мере формально, все согласны, ибо меньшевики, как фракция, нигде еще не заявляли о противном. Но каким образом довести до конца нашу революцию? Какова роль пролетариата, крестьянства, либеральной буржуазии в этой революции? При каком сочетании борющихся сил можно было бы довести до конца текущую революцию? С кем идти, кого бить, и т. д. и т. д. Вот где начинаются у нас разногласия.

Мнение меньшевиков. Так как наша революция буржуазна, то единственно буржуазия и может быть вождем революции. Буржуазия была вождем великой революции во Франции, она была вождем революций других государств Европы — она же должна быть вождем и нашей русской революции. Пролетариат — главный борец революции, но он должен итти за буржуазией и толкать ее вперед. Крестьянство тоже революционная сила, но у него слишком много реакционного и потому пролетариату с ним гораздо реже придется выступать совместно, чем с либерально-демократической буржуазией. Буржуазия является более надежным союзником пролетариата, чем крестьянство. Вокруг либерально-демократической буржуазии, как вокруг вождя, должны сплачиваться все борющиеся силы. Поэтому наше отношение к буржуазным партиям должно определяться не революционным положением: вместе с крестьянством против правительства и либеральной буржуазии, во главе с пролетариатом, — а оппортунистическим положением: вместе со всей оппозицией против правительства, во главе с либеральной буржуазией. Отсюда тактика соглашений с либералами.

Таково мнение меньшевиков. (Выделено нами. — Л. Б.) Мнение большевиков. Наша революция в самом деле буржуазна, но это еще не значит, что вождем ее явится наша либеральная буржуазия. В 18-м столетии французская буржуазия была вождем французской революции, но почему? Потому, что французский пролетариат был слаб, он не выступал самостоятельно, он не выставлял своих классовых требований, у него не было ни классового сознания, ни организации, он шел тогда в хвосте у буржуазии, и буржуазия пользовалась им, как оружием для своих буржуазных целей. Как видите, буржуазия не нуждалась тогда в союзнике в лице царской власти против пролетариата — пролетариат сам был ее союзником-слугой — и потому она могла быть тогда революционной, идти даже во главе революции. Совершенно другое замечается у нас, в России. Русский пролетариат далеко нельзя назвать слабым: он уже несколько лет выступает вполне самостоятельно, выставляя свои классовые требования; он достаточно вооружен классовым самосознанием, чтобы понимать свои интересы; он сплочен в свою партию; у него сильнейшая в России партия со своей программой и тактически-организационными принципами; во главе с этой партией он уже одержал ряд блестящих побед над буржуазией... Может ли при этих условиях наш пролетариат довольствоваться ролью хвоста либеральной буржуазии, ролью жалкого оружия в руках этой буржуазии? Может ли, должен ли он идти за этой буржуазией, сделав ее своим вождем? Может ли он не быть вождем революции? А посмотрите, что происходит в лагере нашей либеральной буржуазии: наша буржуазия, запуганная революционностью пролетариата, вместо того, чтобы идти во главе революции, бросается в объятия контрреволюции, вступает с ней в союз против пролетариата. А ее партия, партия кадетов, открыто, пред лицом всего мира вступает в соглашение со Столыпиным, голосует за бюджет и армию в пользу царизма против народной революции. Не ясно ли, что русская либеральная буржуазия представляет из себя силу антиреволюционную, с которой надо вести самую беспощадную войну?..

Итак: русская либеральная буржуазия антиреволюционна; она не может быть ни двигателем, ни, тем более, вождем революции; она является заклятым врагом революции, и с ней надо вести упорную борьбу.

Единственным вождем нашей революции, заинтересованным и могущим повести за собой революционные силы России на штурм царского самодержавия, — является пролетариат. Только пролетариат сплотит вокруг себя революционные элементы страны, только он доведет до конца нашу революцию. Задачей социал-демократии является — сделать все возможное для подготовки пролетариата к роли вождя революции.

В этом гвоздь большевистской точки зрения.

На вопрос: кто же может явиться надежным союзником пролетариата в деле доведения до конца нашей революции — большевики отвечают: единственным сколько-нибудь надежным и сильным союзником пролетариата является революционное крестьянство. Не изменническая либеральная буржуазия, а революционное крестьянство будет биться вместе с пролетариатом против всех устоев крепостных порядков.

Сообразно с этим наше отношение к буржуазным партиям должно определяться положением: вместе с революционным крестьянством против царизма и либеральной буржуазии, во главе с пролетариатом. Отсюда — необходимость борьбы с гегемонией (предводительство) кадетской буржуазии и, стало быть, недопустимость соглашений с кадетами.

Таково мнение большевиков». (Выделено нами. — Л. Б.) (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 59-63). Товарищ Сталин вскрывает социальную базу меньшевизма и разоблачает тактику меньшевиков как тактику полубуржуазных элементов пролетариата:

«...тактика большевиков является тактикой крупно-промышленных пролетариев, тактикой тех районов, где классовые противоречия особенно ясны и классовая борьба особенно резка. Большевизм — это тактика настоящих пролетариев.

С другой стороны, не менее очевидно и то, что тактика меньшевиков является по преимуществу тактикой ремесленных рабочих и крестьянских полупролетариев, тактикой тех районов, где классовые противоречия не совсем ясны и классовая борьба замаскирована. Меньшевизм — это тактика полубуржуазных элементов пролетариата. Так говорят цифры.

И это не трудно понять: нельзя серьезно говорить среди лодзинских, московских или иваново-вознесенских рабочих о блоках с той самой либеральной буржуазией, члены которой ведут с ними ожесточенную борьбу, то и дело «наказывая» их частичными расчетами и массовыми локаутами — там меньшевизм не найдет себе симпатий, там нужен большевизм, тактика непримиримой пролетарской классовой борьбы. И наоборот, крайне трудно привить идею классовой борьбы гурийским крестьянам или каким-нибудь Шкловским ремесленникам, не чувствующим острых систематических ударов классовой борьбы и потому охотно идущим на всякие соглашения против «общего врага»...» (Выделено нами. — Л. Б.) (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 49-50.)

Товарищ Сталин разоблачает ликвидаторство меньшевиков и меньшевистскую идею беспартийного рабочего съезда:

«Идея рабочего съезда, взятая в ее конкретном виде, фальшива в корне: ибо она опирается не на факты, а на неверное положение о том, что „у нас нет партии“. Дело в том, что у нас есть пролетарская партия, она громко говорит о своем существовании, она слишком серьезно дает о себе чувствовать врагам пролетариата — об этом очень хорошо знают сами меньшевики — и именно потому, что у нас есть уже такая партия, именно поэтому идея рабочего съезда является в корне фальшивой» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 74).

Товарищ Сталин доказал, что идея созыва рабочего съезда есть прямая измена рабочему классу со стороны меньшевиков, которые «по приказу» либеральных буржуа пытались ликвидировать революционную партию рабочего класса и тем самым обезглавить рабочее движение.

«Недаром все буржуазные писатели, от синдикалистов и эсеров до кадетов и октябристов, — недаром все они так горячо высказываются за рабочий съезд: ведь все они враги нашей партии, а практическая работа по созыву рабочего съезда могла бы значительно ослабить и дезорганизовать партию. Как же им не приветствовать „идею рабочего съезда“?» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 73).

Товарищ Сталин в тех же статьях, подводя итоги съезда, дает общую оценку характера работ V съезда и определяет его место в истории нашей партии.

Товарищ Сталин пишет:

«...съезд окончился победой „большевизма“, победой революционной социал-демократии над оппортунистическим крылом нашей партии, над „меньшевизмом“» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 46^7).

Съезд подвел итог:

«...фактическим победам партии над оппортунистическим ЦК, победам, наполняющим историю внутреннего развития нашей партии за весь истекший год...

Фактическое объединение передовых рабочих всей России в единую всероссийскую партию под знаменем революционной социал-демократии — таков смысл Лондонского съезда, таков его общий характер» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 47, 48).

Вот какую оценку значения V Лондонского съезда партии давал товарищ Сталин в 1907 г.

А некоторые товарищи в своих работах о Лондонском съезде допускают грубые извращения.

Так, например, Ф. Махарадзе явно недооценивает значение и смысл V Лондонского съезда партии, когда пишет:

«И никакой объединительный съезд не мог их объединить иначе, как если бы одна из этих фракций не отказалась от всех своих основных взглядов, что допустить уж никак нельзя было. А потому и следующий общепартийный Лондонский съезд в 1907 г. и наш последний Кавказский съезд в начале 1908 г. были лишь пустой тратой времени. Эти два съезда были последними совместными съездами. Партия была окончательно и бесповоротно расколота, и все попытки найти общий язык, неоднократно делавшиеся впоследствии, были заранее обречены на неудачу» (Ф. Махарадзе. К истории компартии в Закавказье, сборник «25 лет борьбы за социализм», стр. 205).

У Ф. Махарадзе получается, что, якобы, большевики шли на Лондонский съезд партии в интересах действительного объединения с меньшевиками. А коль скоро такое объединение не состоялось, — Ф. Махарадзе объявляет V Лондонский съезд пустой тратой времени.

Известно, во-первых, что Ленин и большевики шли на V Лондонский съезд, так же как и на IV Стокгольмский объединительный съезд партии, не в целях объединения с меньшевиками, а для того, чтобы разоблачить меньшевиков, показать рабочему классу, что меньшевики являются оппортунистами и предателями дела революции, и объединить большинство рабочего класса вокруг большевиков.

Во-вторых, большевики никогда не рассчитывали найти общий язык с меньшевиками, а вели непримиримую борьбу как против меньшевизма, так и против примиренчества к нему. Тактика «объединения» являлась и послужила важнейшим средством разоблачения, изоляции руководителей-меньшевиков и отрыва от них обманутых ими рабочих. Поэтому V съезд партии не был пустой тратой времени, а являлся крупнейшей победой большевизма над меньшевизмом и двинул вперед дело объединения передовых рабочих в единую революционную Пролетарскую партию под знаменем марксизма-ленинизма.

В годы реакции бакинские большевики, во главе с товарищем Сталиным, руководя классовыми боями бакинского пролетариата, успешно проводят большую кампанию вокруг совещания с нефтепромышленниками (конец 1907 г.).

Нефтепромышленники пытались созвать совещание для того, чтобы окончательно оторвать промысловых рабочих от мастеровых, развратить их вконец, заразить холопским доверием по отношению к нефтепромышленникам, заменить принципы непримиримой борьбы против капитала «принципом» торгашества и лакейского попрошайничества.

В своей статье «Надо бойкотировать совещание!», подписанной Ко..., товарищ Сталин характеризует два периода борьбы бакинских рабочих:

«Первый период — это период борьбы до последнего времени, когда главными действующими лицами выступали мастеровые, когда промысловые просто и доверчиво шли за мастеровыми, как за своими вождями, когда промысловые не сознавали еще своей огромной роли в производстве. Тактика нефтепромышленников в этот период может быть квалифицирована, как тактика заигрывания с мастеровыми, тактика систематических уступок мастеровым и систематического же игнорирования промысловых рабочих.

Второй период открывается пробуждением промысловых, их самостоятельным выступлением на сцену и одновременным оттеснением на задний план мастеровых...

Нефтепромышленники стараются использовать изменившееся положение и меняют свою тактику. Они уже не заигрывают больше с мастеровыми, они уже не стараются задабривать мастеровых — ибо хорошо знают, что теперь промысловые не всегда пойдут за ними — наоборот, нефтепромышленники сами стараются провоцировать мастеровых на забастовку без промысловых, чтобы тем самым демонстрировать относительное бессилие мастеровых и сделать их послушными» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 83).

Бакинские большевики развернули работу по политическому просвещению рабочих масс и перевели борьбу рабочих путем бойкота совещания на рельсы сознательной классовой политической борьбы против царизма и буржуазии.

Товарищ Сталин так обосновал бойкот совещания:

«...идти на совещание» — значит не вытравлять, а укреплять в головах массы «бешкешные» предрассудки. Это значит внедрять в сознание массы не недоверие к нефтепромышленникам, а доверие к ним. Это значит не сплачивать промысловых вокруг мастеровых, не сближать их с мастеровыми, а оставлять на время, отбрасывать их в лапы капиталистов» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 85).

Товарищ Сталин громит меньшевиков, пытавшихся отстоять участие в совещании «во что бы то ни стало», якобы для использования его в целях «организации масс».

«В том-то и дело, что организовать (в нашем смысле, конечно, а не в смысле гапоновском) — это значит, прежде всего, развивать сознание непримиримой противоположности между капиталистами и рабочими» (там же).

Отсюда большевистская тактика бойкота совещания, как единственно правильная тактика, ибо

«Тактика бойкота наилучшим образом развивает сознание непримиримой противоположности между рабочими и нефтепромышленниками .

Тактика бойкота, расшатывая «бешкешные» предрассудки и отбрасывая промысловых рабочих от нефтепромышленников, сплачивает их вокруг мастеровых.

Тактика бойкота, вселяя недоверие по отношению к нефтепромышленникам, наилучшим образом подчеркивает в глазах массы необходимость борьбы, как единственного средства для улучшения жизни...

...мы должны открыть бойкотистскую кампанию: устраивать заводские собрания, вырабатывать требования, выбирать уполномоченных для лучшей формулировки общих требований, печатно распространять требования, разъяснять их, еще раз перенести их в массы для окончательного утверждения и т. д. и т. д., и все это проделать под лозунгом бойкота, с тем чтобы, сделав популярными общие требования, использовав «легальные возможности», — забойкотировать совещание, сделать его посмешищем и, тем самым, подчеркнуть необходимость борьбы за общие требования» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 86).

Большевики провели бойкот совещания под лозунгом — «совещание с гарантиями или никакого совещания».

Бойкотируя старые шендриковские закулисные совещания без рабочих, большевики заявили, что на совещание рабочие должны пойти лишь при условии широкого участия рабочих масс и их союзов во всем ходе совещания. Они выдвинули следующие условия рабочих:

«... 1) свободно обсуждать свои требования, 2) свободно собирать будущий Совет уполномоченных, 3) свободно пользоваться услугами своих союзов, 4) свободно выбирать момент открытия совещания...» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 140).

Эта тактика была проведена большевиками в борьбе против меньшевистской линии на совещание без гарантии, на «совещание во что бы то ни стало» и в борьбе против эсеровской и даш-накской установки на «бойкот во что бы то ни стало».

В результате этой борьбы громадное большинство бакинских рабочих пошло за большевиками. Из 35 тыс. опрошенных рабочих за тактику эсеров и дашнаков (безусловный бойкот) голосовало лишь 8 тыс. человек, за меньшевиков (безусловное совещание) — 8 тыс., а за тактику большевиков (совещание с гарантиями) — 19 тыс. человек.

После этой крупной победы большевиков в конце 1907 г. начались собрания уполномоченных промыслов и заводов, где вырабатывались требования для предъявления нефтепромышленникам. Громадное большинство выборных было на стороне большевиков. Под председательством рабочего-большевика т. Тронова, в период разгула реакции в России, около двух недель заседал в Баку рабочий парламент, где большевики, разрабатывая требования рабочих, широко развернули пропаганду своей про-граммы-минимум.

Испугавшись требований рабочих, царская власть и нефтепромышленники сорвали созыв совещания, выразив тем самым солидарность с тактикой меньшевиков, эсеров и дашнаков. Тактика большевиков, как и всегда, оказалась единственно правильной.

В январе и феврале 1908 г. Бакинский комитет, руководимый товарищем Сталиным, проводит ряд крупных забастовок, в которых красной чертой проходит переход рабочих от мелкобуржуазных требований (наградные и пр.) к требованиям пролетарским. В результате кропотливой и настойчивой работы большевиков пассивность промысловых рабочих отходит в прошлое, забастовки на промыслах Нобеля, Адамовых, Мирзое-ва и др. носят организованный и боевой политический характер. Оборонительные частичные забастовки превращаются в важный фактор сплочения пролетариата.

Товарищ Сталин за время своей работы в Баку неоднократно подвергается арестам и высылкам. Царская охранка упорно преследует товарища Сталина. В марте 1908 г. товарищ Сталин был арестован. Из многочисленных полицейских материалов о работе товарища Сталина приведу несколько выдержек из документов жандармского управления. Первый:

«Вследствие предложения департамента полиции от 30 минувшего сентября за № 136706, Кавказское Районное Охранное Отделение доносит, что, по сообщению Начальника Бакинского охранного отделения, бежавший из Сибири „Сосо“, кличка в организации „Коба“, является по установке жителем гор. Тифлиса Оганесом Вартановым Тотомянцом, на каковое имя он и имеет паспорт, выданный Тифлисским полицмейстером от 12 мая с. г. за № 982 на один год...

Из названных лиц «Тотомянц» — «Коба» (по наблюдению кличка «Молочный») стоит во главе бакинской организации РСДРП, двое других входят членами в Биби-Эйбатский район той же организации. За ними ведется постоянное агентурное наблюдение и иногда наружное, и все они войдут в подготовляемую ликвидацию указанной организации» (из донесения начальника Тифлисского губернского жандармского управления, 24 октября 1909 г., № 13702. Материалы Единого партархива ЦК АКП(б), дело № 430). Второй:

«Джугашвили является членом Бак. Комитета РСДРП, известный в организации под кличкой „Коба“... ввиду упорного его участия, несмотря на все административного характера взыскания, в деятельности революционных партий, в коих он занимал всегда весьма видное положение, и ввиду двукратного его побега из мест административной высылки, благодаря чему он ни одного из принятых в отношении его административных взысканий не отбыл, я полагал бы принять высшую меру взыскания — высылку в самые отдаленные места Сибири на пять лет» (из донесения ротмистра Галимбатовского о взятии под стражу Иосифа Виссарионовича Джугашвили, 24 марта 1910 г. Материалы Единого партархива ЦК АКП(б), дело № 430). Третий:

«24 марта 1910 г. ротмистр Мартынов сообщает, что задержан — известный в организации под кличкой „Коба“ член Бакинского Комитета РСДРП, являвшийся самым деятельным партийным работником, занявшим руководящую роль» (Единый партархив ЦК АКП (б), дело № 430). Четвертый:

17 мая 1912 г. за № 108/С Кавказское районное охранное отделение писало директору департамента полиции в С.-Петербург:

«"Сосо" — партийный псевдоним крестьянина сел. Диди-Лило Тифлисского уезда Иосифа Виссарионова Джугашвили, известного еще под партийной кличкой „Коба“. С 1902 г. он известен как один из деятельнейших социал-демократических работников. В 1902 г. привлекался при Тифлисском губернском жандармском управлении к дознанию в качестве обвиняемого по делу о „тайном кружке РСДРП в Тифлисе“, за что был выслан в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции на три года, но откуда скрылся и разыскивался циркуляром департамента полиции. Позднее Джугашвили разновременно стоял во главе батумской, тифлисской и бакинской социал-демократических организаций; неоднократно подвергался обыскам и арестам, но бежал из-под стражи и скрывался из административной высылки.

В настоящее время он разыскивается циркуляром департамента полиции от 5 апреля 1912 г. за № 89008/189, ст. 23320. По агентурным сведениям района, полученным 6 минувшего апреля, Джугашвили в последнее время находился в гор. Тифлисе. В то же время к начальнику Бакинского охранного отделения поступили негласные сведения, что «Коба» партией назначен членом русского центрального комитета... и 30 марта выбыл в С.-Петербург, о чем подполковником Мартыновым 6 апреля за № 1379 донесено вашему превосходительству и сообщено начальнику С.-Петербургского охранного отделения того же числа за № 1378» (грузинский филиал ИМЭЛ, ф. 31, д. № 80).

Товарищ Сталин с 25 марта по 9 ноября 1908 г. просидел в Бакинской тюрьме. Товарищу Сталину из тюрьмы удается наладить связь с Бакинским комитетом и руководить его работой; из тюрьмы же он руководит газетой «Бакинский рабочий».

П. Сакварелидзе в своих воспоминаниях об этом периоде работы товарища Сталина говорит:

«...Особо должен быть отмечен факт пребывания товарища Сталина в Бакинской (Баиловской) тюрьме. Вокруг него объединились все большевики...

...В политической коммуне перманентно устраивались дискуссии, на которых обсуждались вопросы революции, демократии и социализма. Дискуссионные собрания в большинстве случаев устраивались по инициативе большевиков. Товарищ Сталин часто выступал на этих собраниях от большевистской фракции, иногда докладчиком, иногда оппонентом... Товарищу Сталину и его товарищам приходилось руководить работой организации в тюрьме. Большевистская фракция сумела упорядочить связь с бакинской организацией, откуда получала точную информацию о текущей работе и давала ей свои советы и указания... Здесь же надо отметить, что товарищ Сталин из тюрьмы руководил изданием органа бакинской организации — газеты «Бакинский рабочий». Был случай, когда весь редакционный материал газеты был заготовлен в Баиловской тюрьме — это был второй номер «Бакинского рабочего»» (из воспоминаний П. Сакварелидзе).

Из Баку осенью 1908 г. товарищ Сталин был выслан в Вологодскую губернию, в Сольвычегодск, откуда он бежал летом 1909 г. и, возвратившись в Баку, вновь энергично взялся за дальнейшее укрепление большевистских организаций Закавказья.

Товарищ Сталин систематически выступает на районных и межрайонных партийных собраниях, руководит подготовкой и проведением забастовок. Он развертывает дальше беспощадную борьбу по разоблачению и разгрому меньшевиков, эсеров, дашнаков и других мелкобуржуазных партий.

В октябре 1909 г. товарищ Сталин приезжает в Тифлис, организует и направляет борьбу тифлисской большевистской организации против меньшевиков-ликвидаторов.

Товарищ Сталин подготовляет созыв Тифлисской большевистской партийной конференции и издание большевистской газеты «Тифлисский пролетарий».

Тифлисская большевистская конференция состоялась в ноябре 1909 г. и провела свою работу на основе указаний товарища Сталина под знаком борьбы на два фронта. Конференция решительно осудила меньшевиков-ликвидаторов и отзовистов, осудила мень-шевистско-ликвидаторский областной комитет и приняла решение о созыве Закавказского общепартийного съезда.

В первом номере газеты «Тифлисский пролетарий» [21] появилась передовая статья товарища Сталина, в которой он предсказывает приближение подъема рабочего движения и пропагандирует необходимость укрепления нелегальных организаций партии. Товарищ Сталин писал:

«Великая русская революция не умерла — нет, она жива! — она только отступила и накопляет силы для будущих мощных выступлений.

Ибо двигатели революции, пролетарии и крестьяне, — живы и невредимы, и они не хотят, не могут отказаться от своих кровных требований...

Мы живем накануне новых взрывов, мы стоим перед старой задачей свержения царской власти...

Нашей обязанностью, обязанностью передовых рабочих, является — достойно встретить грядущие славные сражения за республику, за права пролетариата.

Нам, и только нам, передовым рабочим, придется, как и в 1905 г., руководить революцией, направлять ее по пути к полной победе...

Нам, и только нам, передовым рабочим, придется, как и в 1905 г., сплачивать крестьян вокруг революционных требований...

Для всего же этого необходима единая и сильная партия, могущая взять на себя дело подготовки всех живых сил пролетариата к грядущим битвам...

Итак, к делу, товарищ читатель, к дружной работе по подготовке сил тифлисского пролетариата к будущим решительным выступлениям!» («Тифлисский пролетарий» № 1 от 5 января 1910 г.).

В 1909-1910 гг. товарищ Сталин решительно разоблачает либерально-буржуазную земскую тактику меньшевиков-ликвидаторов.

В № 11 газеты «Социал-Демократ» от. 13 февраля 1910 г. напечатана статья товарища Сталина «Письмо с Кавказа», в которой он отмечает, что проектируемое промысловое самоуправление будет представлять из себя «арену резких столкновений между трудом и капиталом» и что Бакинский комитет решил «...использовать проектируемое самоуправление в смысле участия в нем, в целях агитации за общеэкономические нужды рабочих и усиленной организации последних» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 179).

Соглашаясь на участие в промысловых самоуправлениях, большевистская организация требовала

«...равного количества рабочих голосов в самоуправлении, подчеркивая там же, что борьба внутри самоуправления может иметь силу лишь постольку, поскольку она поддерживается борьбой вне самоуправления и служит интересам последней» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 180).

Что означает это подчинение участия в самоуправлении борьбе вне самоуправления, становится предельно ясным, когда товарищ Сталин говорит:

«...указывая на всеобщее, равное, прямое и тайное голосование, как необходимое условие свободного развития местных самоуправлений и свободного проявления существующих классовых противоречий, Бакинский комитет подчеркивает необходимость свержения царской власти и созыва всенародного Учредительного собрания, как предварительного условия для создания последовательно-демократических местных самоуправлений...» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 180).

В том же «Письме с Кавказа», посвященном характеристике положения партийной организации, товарищ Сталин выдвигает вопрос о созыве партийной конференции и об организации издания в России общероссийской партийной газеты.

Товарищ Сталин писал:

«Плохо действует на партийную массу оторванность от партии, полная неосведомленность о делах партийных организаций в России. Общерусский орган, регулярно устраиваемые общепартийные конференции и систематические объезды членов ЦК могли бы помочь делу. Из решений общеорганизационного характера, принятых Бакинским комитетом, наиболее важными являются два: об общепартийной конференции и общерусском органе. По первому вопросу Бакинский комитет считает необходимым возможно скорейший созыв конференции для разрешения назревших, главным образом, организационных вопросов. Наряду с ней Бакинский комитет считает также необходимой конференцию большевиков для ликвидации создавшегося за последние месяцы ненормального положения внутри фракции» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 182).

Как известно, это предложение товарища Сталина нашло живой отклик, и через 9 месяцев после опубликования этой статьи вышел первый номер газеты «Звезда» (16 декабря 1910 г.), организованной сначала в качестве объединенного органа большевиков и меньшевиков-партийцев, а затем, с осени 1911 г., ставшей целиком большевистским органом.

В конце 1909 г. бакинский пролетариат один из первых в России поднимается против жестокого наступления капитала.

Под руководством товарища Сталина проводится подготовка к общей забастовке, организуются собрания актива партийных и беспартийных рабочих, вырабатываются общие требования, издаются и распространяются боевые прокламации и т. д.

Бакинский комитет в прокламации по поводу пятой годовщины декабрьской забастовки 1904 г., написанной товарищем Сталиным, призвал бакинский пролетариат к наступлению против обнаглевших нефтепромышленников.

В прокламации говорилось:

«...долго ли еще мы будем молчать, есть ли предел нашему терпению, и не следует ли нам порвать цепи молчания и поднять знамя общей экономической забастовки за наши кровные требования?..

Социал-демократия повела нас к победе в декабре 1904 г., она же поведет нас к будущим победам через организованную общую забастовку... Да здравствует грядущая общая забастовка! Да здравствует Социал-Демократия!» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 171, 173).

Товарищ Сталин, борясь за укрепление большевистских организаций Закавказья, неустанно вскрывал предательство грузинских меньшевиков и разоблачал на их примере общероссийских ликвидаторов.

В своих исторических статьях — «Письма с Кавказа» (1910 г.) товарищ Сталин наносит сокрушительный удар тифлисским меньшевикам-ликвидаторам, изобличая их в программном и тактическом ликвидаторстве и срывая маску с ликвидатора Н. Жордания, лидера грузинских меньшевиков:

«...программные упражнения нашего автора, принятые тифлисскими меньшевиками за „новый“ фракционный манифест, являются ликвидацией программы-минимум партии, ликвидацией, требующей приспособления нашей программы к программе кадетов» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 192).

И далее товарищ Сталин писал:

«Теперь все ясно. Для торжества революции нужна умеренная кадетская буржуазия с умеренной конституцией. Но одна она не способна победить, ей нужна помощь пролетариата. Пролетариат должен ей помочь, ибо ему не на кого рассчитывать, вплоть до крестьянства, кроме умеренной буржуазии. Но для этого он должен отбросить свою непримиримость и, протянув руку умеренной буржуазии, повести общую борьбу за умеренную кадетскую конституцию. Остальное само собой приложится. Партия, видящая залог торжества революции в борьбе рабочих и крестьян против умеренной буржуазии и крепостников, — заблуждается.

Словом, вместо руководящей роли пролетариата, ведущего за собой крестьян, — руководящая роль кадетской буржуазии, ведущей за нос пролетариат.

Такова «новая» тактика тифлисских меньшевиков.

Разбирать всю эту пошло-либеральную рухлядь, по-нашему, нет необходимости. Необходимо только отметить, что «новая» тактика тифлисских меньшевиков является ликвидацией подтвержденной революцией партийной тактики, ликвидацией, требующей превращения пролетариата в хвостик умеренной кадетской буржуазии» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 195-196).

Некоторые наши товарищи допускают грубую ошибку, когда они вульгаризируют и упрощают вопрос о борьбе с меньшевиками Грузии и наивно преуменьшают роль и удельный вес меньшевиков в Грузии.

Вот, например, Ф. Махарадзе пишет:

«Меньшевизм в Грузии зародился искусственно, и не только во время Советов, но и при самодержавии он не имел прочной почвы. Меньшевистская партия была создана у нас совершенно искусственно» (газета «Рабочая правда» № 130 за 1923 г.).

Это утверждение Ф. Махарадзе находится в полном противоречии с историей и с тем, что писал в свое время товарищ Сталин в «Письмах с Кавказа» об удельном весе меньшевиков в Грузии (Тифлисе).

«В смысле развития промышленности Тифлис представляет прямую противоположность Баку. Если Баку интересен как центр нефтяной промышленности, то Тифлис может быть интересен лишь как административно-торговый и „культурный“ центр Кавказа. Всех промышленных рабочих в Тифлисе около 20 тысяч, т. е. меньше, чем солдат и полицейских. Единственное крупное предприятие — мастерские железных дорог (около 3500 рабочих). В остальных предприятиях по 200, 100 и, большей частью, по 40-20 человек. Зато Тифлис буквально заполняют торговые заведения и связанный с ними „торговый пролетариат“. Слабая зависимость от крупных рынков России, вечно живых и лихорадочных, накладывает на Тифлис отпечаток застойности. Отсутствие же резких классовых столкновений, свойственных лишь крупным промышленным центрам, превращает его в нечто вроде болота, ждущего толчка извне. Этим именно и объясняется, что меньшевизм, настоящий „правый“ меньшевизм, так долго продержался в Тифлисе. То ли дело Баку, где резко классовая позиция большевиков находит живой отклик среди рабочих!

То, что в Баку «само собой ясно», в Тифлисе становится ясным лишь в результате продолжительных дискуссий, — непримиримые речи большевиков перевариваются с большим трудом. Этим именно и объясняется «особая склонность» тифлисских большевиков к дискуссиям и, наоборот, желание меньшевиков по возможности «избавиться» от дискуссий. Но из сказанного вытекает только то, что работа революционных социал-демократов по социалистическому просвещению тифлисского пролетариата очень часто и неизбежно будет выливаться в форме идейной борьбы с меньшевизмом» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 188-189).

Под руководством товарища Сталина большевики Закавказья и Грузии на протяжении всей своей истории вели ожесточенную борьбу с меньшевизмом, как с главным врагом в рабочем движении. Товарищ Сталин на всех этапах истории большевиков Закавказья по-ленински бил и громил «легальных марксистов», «экономистов» и меньшевиков-ликвидаторов. В эпоху глухой реакции, как и в годы революционного подъема, в жесточайшей борьбе против меньшевиков и эсеров он сколачивал и сплачивал большевистские партийные организации.

За время своей работы в Баку, в период реакции, товарищ Сталин превратил Баку в крепость большевизма.

Руководимая товарищем Сталиным партийная организация «без перерыва существовала за время контрреволюции», и, несмотря на репрессии, реакции не удалось нанести ей сокрушительный удар. Под руководством товарищи Сталина бакинская организация «принимала во всех проявлениях рабочего движения самое активное участие, она в Баку была массовой партией в полном смысле этого слова» [22].

Товарищ Сталин был арестован 23 марта 1910 г. и сослан в ссылку в Вологодскую губернию в г. Сольвычегодск.

В годы реакции Ленин и Сталин неуклонно боролись за возрождение и укрепление большевистской партии, за разгром ликвидаторских фракций в российской социал-демократической партии — меньшевиков, троцкистов и отзовистов.

Ленин и Сталин вели твердую линию на собирание всех революционных элементов социал-демократии для возрождения партии и разгрома ликвидаторства.

В середине 1909 г. Ленин выдвинул план блока с меньшевиками-партийцами, выступавшими во главе с Плехановым против ликвидаторов за сохранение нелегальной социал-демократической партии.

Товарищ Сталин в письме из сольвычего декой ссылки (декабрь 1910 г.) о значении блока большевиков с меньшевиками-партийцами писал:

«По моему мнению линия блока (Ленин — Плеханов) единственно правильная: 1) она, и только она, отвечает действительным интересам работы в России, требующим сплочения всех действительно партийных элементов; 2) она, и только она, ускоряет процесс освобождения легальных организаций из-под гнета ликвидаторов, вырывая яму между рабочими-меньшевиками и ликвидаторами, рассеивая и убивая последних. Борьба за влияние в легальных организациях является злобой дня, необходимым этапом на пути к возрождению партии, а блок составляет единственное средство для очищения таких организаций от мусора ликвидаторства.

В плане блока видна рука Ленина, — он мужик, умный и знает, где раки зимуют. Но это еще не значит, что всякий блок хорош. Троцковский блок (он бы сказал — «синтез») — это тухлая беспринципность, маниловская амальгама разнородных принципов, беспомощная тоска беспринципного человека по «хорошему» принципу. Логика вещей строго принципиальна по своей природе и она не потерпит амальгам» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 209-210).

Тактика единого фронта с плехановцами, созданная на принципиальной основе, способствовала завоеванию на сторону большевиков обманутых меньшевиками рабочих.

Большевики Закавказья, под руководством товарища Сталина, в ленинском духе проводили тактику единого фронта с партийными меньшевиками-плехановцами, сохраняя самостоятельность своей организации, не допуская слияния с меньшевиками и не «спутывая двух партий».

Большевики ни на минуту не забывали, что плехановцы остаются меньшевиками и что надо критиковать и разоблачать их оппортунизм.

Товарищ Сталин предупреждал против доверчивости к партийным меньшевикам.

В письме из сольвычегодской ссылки товарищ Сталин писал:

«Очень может быть, что в ходе работы большевики окончательно приручат плехановцев, но это лишь может быть. Спать и надеяться на такой исход, хотя бы и очень вероятный, нам, во всяком случае, не следует. Чем сплоченнее будут действовать большевики, чем организованнее будут выступать, тем больше шансов на возможность приручения. Мы должны поэтому неустанно ковать на всех наковальнях» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 210).

Наиболее успешно блок был оформлен в начале 1911 г. в бакинской организации. По инициативе большевиков был создан «Бакинский исполнительный комитет РСДРП» (из 16 членов, 9 большевиков). В то время во главе большевиков в объединенном комитете стоял т. Степан Шаумян. В августе 1911 г. бакинские партийные меньшевики принимали участие в создании российской организационной комиссии по созыву Пражской конференции. Блок просуществовал недолго. В 1912 г. ушли из Бакинского исполнительного комитета РСДРП меньшевики-партийцы, переметнувшиеся на позиции Августовского ликвидаторского блока меньшевиков, троцкистов и отзовистов.

В условиях нарастания нового подъема рабочего движения в России вопрос об укреплении большевистской партии, о разгроме ликвидаторско-оппортунистических групп является решающим вопросом революционного движения. Ленин на первый план выдвинул вопрос созыва партийной конференции, которая должна была определить в обстановке нового революционного подъема, тактику подготовки второй русской революции и очистить партию от ликвидаторов-меньшевиков и троцкистов.

Ленин и Сталин организовали борьбу за созыв общепартийной конференции.

Находясь уже в ссылке, товарищ Сталин в письме в ЦК партии подчеркивает необходимость воссоздания партийного центра в России:

«По-моему, для нас очередной задачей, не терпящей отлагательства, является организация центральной (русской) группы, объединяющей нелегальную, полулегальную и легальную работу на первых порах в главных центрах (Питер, Москва, Урал, Юг). Назовите ее как хотите — „русской частью Цека“ или вспомогательной группой при Цека — это безразлично. Но такая группа нужна как воздух, как хлеб. Теперь на местах среди работников царит неизвестность, одиночество, оторванность, у всех руки опускаются. Группа же эта могла бы оживить работу, внести ясность. А это расчистило бы путь к действительному использованию легальных возможностей. С этого, по-моему, и пойдет дело возрождения партийности» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 211).

Под руководством Ленина в июне 1911 г. состоялось совещание членов ЦК, которое приняло решение о созыве общепартийной конференции и выделило заграничную организационную комиссию, в состав которой от большевиков были намечены товарищи И. Сталин, С. Спандарян, П. Смидович и др.

По поручению Ленина товарищ Сталин провел огромную работу в России по созыву общепартийной Пражской конференции. В начале осени 1911 г. товарищ Сталин совершил третий побег из ссылки и прибыл в Петербург. Товарищ Сталин в Петербурге организует и направляет борьбу против ликвидаторов-меньшевиков и троцкистов, сплачивает и укрепляет большевистские организации Петербурга.

Борьба товарища Сталина с ликвидаторами в Петербурге получила яркое отражение в его статье «Из лагеря столыпинской „рабочей“ партии (посвящается нашим „примирителям“ и „соглашателям“)», которая получила исключительно высокую оценку Ленина (см. «Социал-Демократ» от 14 (1) сентября 1911 г.).

Ленин от имени редакции «Социал-Демократа» по поводу корреспонденции товарища Сталина писал:

«Корреспонденция тов. К. заслуживает величайшего внимания всех, кто дорожит нашей партией. Лучшее разоблачение „голосовской“ политики (и голосовской дипломатии), лучшее опровержение взглядов и надежд наших „примирителей и соглашателей“ трудно себе представить...

Не всегда эти ликвидаторы попадают к рабочим партийцам, очень редко об их позорных выступлениях партия получает такие точные сообщения, за которые мы должны быть благодарны т-щу К., но всегда и повсюду проповедь группы независимцев-легалистов ведется именно в таком духе» (В. И. Ленин. Соч., т. 17, изд. 4-е, стр. 212). Тифлисские большевики выпустили воззвание, написанное товарищем Сталиным, ярко рисующее картину подъема революционного движения, задачи восстановления нелегальной рабочей партии и разгрома оппортунистических ликвидаторских групп. В прокламации говорилось:

«Товарищи рабочие!

Политическая реакция, наступившая после поражения Великой народной революции 1905 г., страшным гнетом легла на страну. Либеральная буржуазия, напуганная самостоятельностью рабочего класса в борьбе за власть, предала дело народной свободы и изменнически протянула руку царскому самодержавию, чтоб за спиной народа поделиться с ним политической властью.

Царь помещиков со своими слугами-министрами, опираясь на старые, испытанные средства порабощения и безмерной эксплуатации народных масс: шпики, тюрьмы, каторгу и виселицы, с неслыханным цинизмом и наглостью стал отстаивать свое существование. Заводчики и фабриканты, воспользовавшись торжеством реакции, стали отбирать свои уступки рабочим, вырванные у них в дни подъема, и дружно насели на рабочую массу локаутами, черными списками, понижением заработной платы и расценок, удлинением рабочего дня.

И царь, и помещик, и российский купец, ясно сознав, что главный враг их — это рабочий класс, поняли, что историческая роль российского пролетариата — есть низвержение царского самодержавия и установление демократической республики, этого преддверья окончательного торжества рабочего дела, преддверья светлого царства свободного и радостного труда — социализма. И потому прежде всего и раньше всего вся месть, все преследования, все ужасы торжествующей реакции обрушились на рабочий класс и на его классовую партию «Российскую Социал-демократию».

И эта реакция, это торжество контрреволюции многих отвратила от дела революции, многие и очень многие стали в эти годы отказываться от прежних лозунгов, от прежних верований и убеждений. В особенности резко проявился этот процесс «линяния» среди интеллигентских групп.

Но рабочий класс остался верен своему революционному долгу, хотя ему более всех пришлось жертвовать в дни борьбы и более других пришлось и приходится переносить страданий в дни победы черной реакции. И никакая реакция, никакие преследования не могут устрашить, не могут внести «успокоения» в его ряды, так как по своему положению в современном обществе этот класс не может не быть революционным и неизбежно должен бороться, ибо в этой борьбе он «потеряет только свои оковы, но взамен приобретет весь мир».

Временная апатия, усталость и затишье были результатом прежних героических усилий российского пролетариата и того экономического кризиса, который переживала наша страна. В настоящее же время тяжелый период для промышленности проходит, замечается оживление в экономической жизни, рабочие начали выпрямляться, их потянуло к политической жизни, к революционному действию. «Надо бороться» — делается лозунгом дня, необходимость борьбы и неизбежность ее сознают все сознательные и передовые элементы рабочего класса. И перед сознательными рабочими сейчас стоит вопрос о формах и ближайших задачах и целях пролетарской борьбы, ибо рабочие никогда не выступают, не делают практических шагов, заранее не обсудив положение, не определив свою линию поведения, свою тактику.

Рабочие классы передовых стран имеют свою рабочую классовую политическую организацию — социал-демократическую партию, которая ведет классовую политику. И нам, российским рабочим, после пережитой революции стала еще более очевидной необходимость классовой политической организации. Нам, российским рабочим, предстоит великая историческая роль могильщиков царизма. Недавний революционный опыт учит нас, что мы не должны вступать ни в какие сделки с буржуазией, не должны проливать нашу пролетарскую кровь за какие-то «конституционные гарантии», с самого начала должны поднять знамя демократической республики. Должны бороться до полного уничтожения царской власти, чтобы иметь свободный путь к нашей конечной цели — к социализму. А для того, чтобы в грядущей борьбе иметь силу и влияние над народными массами, чтобы руководить ими, нам нужно иметь свою тесно сплоченную, крепкую и прочную пролетарскую организацию. Однако, ясно, что при теперешних политических условиях мы, рабочие, не имеем возможности организовываться в открытую легальную партию, и нам необходима нелегальная, законом воспрещенная, подпольная работа. А потому никакие препятствия не должны останавливать нас в святом деле воссоздания нашей нелегальной рабочей партии. Вместе с тем для расширения и укрепления нашего влияния мы должны использовать в наших революционных целях и все легальные возможности, — открытые формы рабочей организации. Везде, повсюду в России сознательные рабочие неустанно ведут трудную и тяжелую работу по воссозданию и укреплению РСДРП. И к этой дружной совместной работе с сознательными рабочими всей России мы призываем местных товарищей рабочих. К сожалению, передовым рабочим в нашем кровном деле укрепления нашей родной социал-демократической партии, помимо политических рогаток, провокаторов и прочей сволочи, приходится наталкиваться на новое препятствие в наших же рядах, а именно на людей с буржуазной психологией, на людей, которые в нашей пролетарской среде являются проводниками буржуазного влияния на рабочий класс. Они борются против нашей нелегальной партии, они хотят совершенно упразднить ее (ликвидировать); они не хотят самостоятельной рабочей партии, они отвергают нашу программу, они стремятся сделать российский рабочий класс прихвостнем буржуазии, превратить его в пушечное мясо для российской буржуазии.

Эти господа во главе с Потресовым, изменником рабочего дела, не признают, что вождь русской революции — это российский пролетарий, они хотят предать дело народной свободы в руки ее исторического предателя — буржуазии. Вместо нелегальной рабочей социал-демократической партии эти господа предлагают создать открытую «Столыпинскую» рабочую партию; ценой отказа от нашей конечной цели, ценой отказа от нашей программы с нашими экономическими и политическими требованиями. Эти изменники предлагают нашу революционную борьбу заменить ходатайствами, петициями, «слезницами» в Думу «3-го июня», в Думу черносотенно-октябристскую, в Думу господскую, минуя наших с.-д. депутатов. Но сознательные рабочие с презрением отвернулись от этих буржуазных интеллигентов, извнутри пытающихся взорвать рабочую партию, и, следуя велениям пролетарского сознания и революционному духу, опять принялись за строительство нелегальной партии. Итак, товарищи рабочие, настало время, когда с удвоенной энергией мы должны взяться за нашу работу, за подготовку к новым битвам под красным знаменем нашей славной и старой Рос. Социалдем. Рабочей партии.

Мрачные кровавые тучи черной реакции, нависшие над страной, начинают рассеиваться, начинают сменяться грозовыми облаками народного гнева и возмущения. Черный фон нашей жизни прорезывают молнии, и вдали уже вспыхивают зарницы, приближается буря, которая сметет с лица земли вековой оплот насилия и угнетения — трон царя-палача, народного убийцы, российского самодержца Николая-Последыша. Царское правительство, вызвавшее на борьбу с народной революцией и ее вождем, рабочим классом, все темные силы, само оказалось в их руках. Полусумасшедший царицынский инок Илиодор, призывающий к расправе с богачами интеллигентами народные массы, провокатор и охранник Богров, у ног которого валяется труп всесильного временщика П. А. Столыпина, — вот то успокоение, которого достигла контрреволюция, героем которой был павший министр.

Только новая революция выведет Россию из этого положения на свободный путь дальнейшего развития. Освобождение же страны от оков политических и экономических может быть приобретено единственно революционным народом во главе с пролетариатом.

Организуйтесь же, товарищи, тесными нелегальными рядами в единую нелегальную рабочую партию.

Долой ликвидаторство!

Да здравствует РСДРП!

Да здравствует новая народная революция!

Долой самодержавие!

Да здравствует демократическая республика!

Да здравствует социализм!

Руков. круж.. Тифл. группы РСДРП».

Газета «Социал-Демократ» сейчас же отметила выход этой прокламации, поместив на своих страницах ее содержание и дав о ней следующий отзыв:

«Только что вышла печатная прокламация Руков. кружка тифлисской группы РСДРП, посвященная оценке современного положения... Прокламация... ясно и резко выступает против ликвидаторов...

Прокламация далее огораживается и от отзовизма...» («Соци-ал-Демократ» № 24 от 18(31) октября 1911 г.).

Под руководством товарища Сталина закавказские большевики в решительной борьбе с ликвидаторами организовали подготовку к Пражской конференции.

В это же время по заданию Ленина приехал в Закавказье С. Орджоникидзе для подготовки Пражской конференции партии.

Под руководством и с помощью товарища Сталина Серго удалось создать в Баку организационную комиссию по созыву Всероссийской общепартийной конференции.

Бакинская и тифлисская большевистские организации в подготовке созыва Пражской конференции сыграли огромную роль.

Ленин писал, что российская организационная комиссия, обеспечившая созыв Пражской конференции, была «...делом организаций Киевской, Екатеринославской, Тифлисской, Бакинской и Екатеринбургской» (В. И. Ленин, Соч., т. 17, изд. 4-е, стр. 487. (Выделено нами. — Л. Б.).

VI (Пражская) партийная конференция РСДРП закрепила ленинскую стратегическую линию в русской революции, подчеркнув, что ближайшей задачей рабочего класса попрежнему является борьба за революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства, определила очередные политические лозунги партии на выборах в IV Государственную думу, призвала партию и рабочий класс на усиление борьбы против либерально-монархической буржуазии во главе с партией кадетов.

Конференция исключила из партии ликвидаторов-меньшевиков, а также поставила вне рядов партии троцкистов и впередовцев.

В истории большевизма Пражская конференция большевиков является поворотным пунктом, ибо она оформила раскол с меньшевиками, изгнала из партии ликвидаторов-меньшевиков и положила начало существованию большевистской партии.

Пражская конференция избрала ЦК во главе с Лениным. В состав ЦК был заочно избран товарищ Сталин.

Во время Пражской партийной конференции товарищ Сталин находился в ссылке.

9 сентября 1911 г. товарищ Сталин был арестован в С.-Петербурге и сослан в Вологодскую губернию, откуда ему удалось совершить побег в феврале 1912 г.

ЦК РСДРП (большевиков), избранный на Пражской конференции, по предложению Ленина образовал бюро ЦК во главе с товарищем Сталиным для руководства партийной работой в России. В русское бюро ЦК вошли, кроме товарища Сталина, тт. Я. Свердлов, С. Спандарян, С. Орджоникидзе, М. Калинин.

После Пражской конференции товарищ Сталин вновь приезжает в Закавказье (Баку — Тифлис), организует и направляет борьбу закавказских большевиков за реализацию решений Пражской конференции.

Тифлисская большевистская организация в марте 1912 г. заслушала отчет о работе Пражской конференции и одобрила ее решения.

В резолюции Тифлисской большевистской группы было сказано:

«Признавая,

1) что при распылении и дезорганизованности партийных организаций в стране за последние годы, состоявшаяся конференция, насколько было возможно, собрала все дееспособные партийные ячейки и этим самым положила начало объединению и сплочению всех партийных организаций,

2) что созданием Российского Центра (ЦК) конференция стала на правильный путь к объединению партии, так как отсутствие такого практического руководящего центра гибельно отзывалось на с.-д. работе,

3) что все принятые решения конференции, как в отношении политической линии с.-д. пролетариата, так и в отношении организационного строительства, вполне правильно намечают линию поведения пролетариата — Тифлисская группа РСДРП всецело присоединяется к ним и окажет поддержку ЦК в его созидательной работе» («Социал-Демократ» № 26 от 8 мая (25 апреля) 1912 г., стр. 9).

В апреле 1912 г. тифлисская большевистская организация выступила против Закавказского областного комитета РСДРП, руководимого меньшевиками-ликвидаторами, квалифицировала созываемую, по инициативе Областного комитета, Закавказскую конференцию, как ликвидаторскую, и призвала с.-д. организации бойкотировать ее. Как известно, Закавказский областной комитет меньшевиков ставил себе целью срыв решений большевистской Пражской конференции.

В резолюции большевистской группы (апрель 1912 г.) говорилось:

«...Созываемую январским совещанием [23] конференцию мы считаем ликвидаторской и учредительной, так как для участия в ней приглашаются также и инициативные группы, работающие легально и самочинно заявляющие о своей с.-д. Это явно противоречит тем принципам, на основании которых созывались все предыдущие общепартийные съезды и конференции. Работа по созыву этой конференции является дезорганизующей партию, только что начавшую сплачиваться вокруг ЦК, и потому мы решительно отказываемся от участия в этой конференции и призываем все с.-д. организации бойкотировать ее» (Архивное управление МВД ГССР, ф. № 7, д. № 2467, 1913 г., л. 48 об. — 49 «Дело Стасовой и друг.»).

В 1912 г. товарищ Сталин руководил русским бюро ЦК РСДРП (большевиков) и проводил огромную партийную работу в Петербурге.

Товарищ Сталин руководил работой газеты «Звезда», в которой были напечатаны его статьи «Новая полоса», «Жизнь побеждает!», «Как они готовятся к выборам», «Тронулась!», «Выводы» и др.

В этих статьях товарищ Сталин дал анализ наступившей полосы подъема рабочего движения в России и обосновывал очередные задачи большевистской партии.

На основе указаний Ленина под непосредственным руководством товарища Сталина была создана газета «Правда» — славный боевой орган большевистской партии.

Газета «Правда» имела огромное политическое и организационное значение. В период борьбы с ликвидаторами за сохранение подполья и завоевание легальных рабочих организаций газета «Правда» была организующим центром, сплачивающим рабочий класс вокруг нелегальной большевистской партии.

По указаниям Ленина из-за границы и под непосредственным руководством товарища Сталина в России была проведена большевиками избирательная кампания в IV Думу. Большевики одержали полную победу на выборах рабочих депутатов в IV Думу. Сталинский «Наказ петербургских рабочих своему рабочему депутату» обеспечил на выборах сплочение рабочего класса вокруг ленинского знамени.

Товарищ Сталин о «Наказе» писал:

«Наказ говорит прежде всего о задачах пятого года, о том, что задачи эти остались неразрешенными, что экономическое и политическое положение страны делает их разрешение неминуемым. Освобождение страны, по наказу, может быть достигнуто борьбой, борьбой на два фронта: против феодально-бюрократических пережитков, с одной стороны, и против изменнической либеральной буржуазии, с другой. Причем надежным союзником рабочих может быть лишь крестьянство. Но борьба может быть победоносна лишь при условии гегемонии (руководящей роли) пролетариата. Чем больше сознания и организованности у рабочих, тем лучше они выполнят роль вождя народа. А так как думская трибуна является при данных условиях одним из лучших средств организации и просвещения масс, то рабочие и посылают в Думу депутата с. тем, чтобы он, а также вся с.-д. фракция IV Думы защищали коренные задачи пролетариата, полные и не урезанные требования страны...

Таково содержание наказа» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 254).

Ликвидаторы, разгромленные и посрамленные на петербургских выборах рабочих депутатов, подняли вой о недопустимости раскола, якобы проводимого большевиками. Товарищ Сталин разоблачил и заклеймил эти лицемерные крики ликвидаторов об «единстве»:

«Когда буржуазные дипломаты готовят войну, они начинают усиленно кричать о „мире“ и „дружественных отношениях“...

Хорошие слова — маска для прикрытия скверных дел. Искренний дипломат — это сухая вода, деревянное железо.

То же самое следует сказать о ликвидаторах с их фальшивыми криками об единстве... ликвидаторы обманывают рабочих дипломатическими криками об единстве, ибо они, говоря об единстве, творят раскол...

Выборы в Петербурге являются прямым тому доказательством» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 276, 277).

Товарищ Сталин дал замечательное определение марксистского понимания единства рабочего движения:

«Единство — это, прежде всего, единство действий социал-демократически организованных рабочих внутри рабочего класса, еще неорганизованного, еще не просвещенного светом социализма. Социал-демократически организованные рабочие ставят на своих собраниях вопросы, обсуждают их, выносят решения и потом, как единое целое, выступают перед беспартийными с этими решениями, безусловно обязательными для меньшинства. Без этого нет и не может быть единства социал-демократии!..

Далее, единство — это единство действий пролетариата перед лицом всего буржуазного мира. Представители пролетариата выносят решения и проводят их, выступая как единое целое, при условии подчинения меньшинства большинству. Без этого нет и не может быть единства пролетариата!» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 277-278).

Товарищ Сталин в той же статье разоблачил ликвидаторскую сущность «объединительных» лозунгов Иудушки Троцкого, прикрывавшего свое ликвидаторство «революционными» фразами об единстве.

В статье «Выборы в Петербурге» товарищ Сталин писал:

«Говорят, что Троцкий своей „объединительной“ кампанией внес „новую струю“ в старые „дела“ ликвидаторов. Но это неверно. Несмотря на „геройские“ усилия Троцкого и его „ужасные угрозы“, он оказался в конце концов простым шумливым чемпионом с фальшивыми мускулами, ибо он за 5 лет „работы“ никого не сумел объединить, кроме ликвидаторов. Новая шумиха — старые дела!» (И. В. Сталин/ Соч., т. 2, стр. 279).

В статье «К итогам выборов по рабочей курии Петербурга» товарищ Сталин пишет:

«Троцкий... валит в одну кучу всех, как противников партийности, так и ее сторонников. И, разумеется, у него не получается никакого единства...

Практика движения подтверждает план единства «Правды».

Практика движения разбивает ребяческий план Троцкого об объединении необъединимого.

Более того. Из проповедника фантастического единства Троцкий превращается в приказчика ликвидаторов, делающего дело, угодное ликвидаторам.

Троцкий сделал все возможное для того, чтобы у нас были две конкурирующие между собой газеты, две конкурирующие платформы, две друг друга отрицающие конференции, — и теперь этот чемпион с фальшивыми мускулами сам же поет нам об единстве!

Это не единство, а игра, достойная комедианта» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 259-260).

В. И. Ленин горячо поддерживал борьбу, развернутую товарищем Сталиным на страницах «Правды» вокруг избирательной кампании.

По поводу передовой статьи товарища Сталина «Кто победил» в «Правде» № 146 от 31 (18) октября 1912 г., подытоживающей выборы в Петербурге, В. И. Ленин писал в редакцию «Правды»:

«Сегодня прочел в „Правде“... об итоге выборов по рабочей курии в Питере. Не могу не выразить вам по поводу передовой № 146 приветствие: в момент поражения, нанесенного не социал-демократами (из анализа цифры ясно, что ликвидаторов провели не социал-демократы), редакция сразу взяла правильный, твердый, достойный тон указания на значение принципиальной позиции протеста против „принижения“...

Крайне важно не обрывать работу изучения выборов, начатую «Правдой», а продолжать ее...

Только «Правда» может успешно выполнить это важное дело» (В. И. Ленин. Соч., т. XXIX, стр. 76).

В рядах большевиков Закавказья и Грузии в период 1912 и 1913 гг. получили известное распространение примиренчество к меньшевикам-ликвидаторам и оппортунистическая практика объединения и сотрудничества с меньшевиками.

После Пражской конференции, изгнавшей из партии ликвидаторов и навсегда покончившей со всякими остатками формального объединения с меньшевиками, некоторые большевики Закавказья нарушили эту линию и вступили на путь сотрудничества с меньшевиками-ликвидаторами .

Так, например, в 1912-1913 гг. в Кутаисе Элиава, Жгенти, М. Окуджава [24], Г. Кучаидзе работали совместно с меньшевиками, состояли в одной организации с меньшевиками, сотрудничали в меньшевистской газете «Мерцхали» [25] и т. д.

Т. Жгенти, Б. Бибинейшвили [26] и др. в своих статьях и воспоминаниях замалчивают огромного исторического значения борьбу закавказских большевиков против меньшевиков-ликвидаторов, борьбу большевиков Закавказья и, в первую голову, бакинской и тифлисской организаций, под руководством тт. Сталина, Орджоникидзе и Спандаряна, за подготовку Пражской конференции и за реализацию ее решений. Борьбу за окончательный разгром меньшевиков-ликвидаторов они подменяют миром и единым фронтом небольшой группы большевиков-примиренцев (в которую они входили сами) с меньшевиками.

Не ясно ли, что Жгенти и Бибинейшвили возводили клевету на большевиков Грузии и бесцеремонно фальсифицировали и извращали историю нашей партии.

Серьезные ошибки были допущены в 1913 г. и Ф. Махарадзе, который тогда руководил журналом «Чвени цкаро» [27] (журнал выходил в гор. Баку).

До Ф. Махарадзе журнал редактировал Ной Жордания.

В своих статьях Н. Жордания выдвигал и пропагандировал тезис о необходимости синтеза большевизма с меньшевизмом на принципиальных основах меньшевизма, т. е. по существу выдвигал лозунг ликвидации большевизма.

Вот что он тогда писал:

«Несомненно только то, что эти два течения — суть два крыла одного и того же движения, две стороны одного и того же явления. Оба они взаимно дополняют друг друга, являются продолжением друг друга» (см. журн. «Цкаро» [28] № 9, 1913 г., стр. 2).

Ной Жордания в качестве положительного образца партии рабочего класса выставлял социал-демократические партии Запада:

«Мы видим рабочие партии Западной Европы с глубоким расколом и различными течениями. Имеются и такие, которые полностью отрицают основные положения марксизма. Несмотря на это, они в одной партии, вместе идут и борются. У нас же с самого начала, когда разногласия были еще поверхностные, раскол и деление стали целью» (там же, стр. 3).

Жордания нагло и цинично выступал против Маркса. Он писал:

«Когда Маркс из Лондона захотел по-своему устраивать партийные дела и написал своим ученикам Либкнехту и Бебелю не объединяться с лассальянцами, ученики скрыли это письмо, провели объединение и ответили Марксу — мы, мол, на месте лучше видим необходимость объединения. И если гениальный мыслитель, оторванный от местных дел, ошибается, что же сказать о других, которые издалека шлют директивы и, как папа Римский, облекаются в мантию безгрешности» (там же).

С 12-го номера редактором журнала «Цкаро» становится Ф. Ма-харадзе.

Ф. Махарадзе, вместо того, чтобы вытравить меньшевистский дух из журнала и развернуть против Жордания беспощадную борьбу, предоставил ему возможность сотрудничать в журнале и дальше пропагандировать свои меньшевистские взгляды.

Н. Жордания в ряде статей, помещенных в журнале «Чвени цкаро», редактируемом Ф. Махарадзе (статья «Внутреннее недоразумение» и др.), отстаивает и пропагандирует тезис о том, что русский меньшевизм имеет правильную идеологию и тактику, а большевизм лишь крепкую организацию, что большевизм и меньшевизм в России взаимно дополняют друг друга, что закавказский меньшевизм, обладая в отличие от русского меньшевизма обоими, идейно-тактическими и организационными, достоинствами, ликвидировал большевизм.

Ф. Махарадзе не только не дал отпора в своем журнале мены-шевистско-ликвидаторским взглядам Н. Жордания (очевидно, в интересах мира и сотрудничества с меньшевиками), но и в своих статьях сам допустил ряд грубых оппортунистических ошибок.

В статье «Внутреннее разногласие» Ф. Махарадзе писал следующее:

«Российская соц.-демократия не сумела создать крепкую и непоколебимую дисциплину. И вот в этом мы должны искать главную причину существующего в нашей соц.-демократии раскола.

...Если бы дисциплина была у нас крепко установлена, то разве возможно было бы возникновение в партии «большевиков» и «меньшевиков» и, в соответствии с этим, разделение партии на две части?.. Мы твердо уверены и том, что если бы Российская соц.-демократия имела крепкую и прочную дисциплину, то такое бессмысленное деление, каковым являлись тогда большевизм и меньшевизм, было бы, совершенно невозможно. Соц.-демократия являлась бы организационно одной единой партией. Это вовсе не помешало бы существованию в партии различий и даже разногласий, как в технических, так и организационных вопросах. Для примера можем назвать здесь германскую соц.-демократическую партию, которая организационно представляет собой единое целое, хотя внутри ее имеют место различного рода разногласия...

Интересы масс везде одинаковы, здесь могут быть временные разногласия, вытекающие лишь из несознательности. Правда, в некоторых случаях это разногласие внесено сверху, в интересах защиты узких фракционных взглядов, но оно не имеет почвы. Рабочая соц.-демократическая партия может существовать лишь как одна партия, или же совсем не существовать. Невозможно представить себе существование и большевистской и меньшевистской соц.-дем. рабочей партии. Это была бы прямо глупость». (Движение в зале.) (Статья «Внутреннее разногласие», ч. II, журн. «Чвени цкаро» № 7-17, 1913 г., стр. 5-6. За подп. «Дзвели Дасели».)

Нужно ли доказывать, что такое понимание партии находится в вопиющем противоречии с учением Ленина — Сталина о пролетарской партии, что Ф. Махарадзе, борясь за объединение большевиков с меньшевиками, продолжал дело Каутского — Троцкого, стремившихся под флагом примирения большевиков и меньшевиков разгромить большевизм?

Всемирноисторического значения борьбу Ленина за создание, развитие и укрепление большевистской партии Ф. Махарадзе объявлял совершенно излишним делом, наносящим вред революционному рабочему движению, и самое существование большевистской партии считал «прямо глупостью».

Не понимая величайшей задачи разрыва с меньшевизмом и создания подлинно пролетарской большевистской партии, Ф. Махарадзе брал под свою прямую защиту ликвидаторов.

В той же статье Ф. Махарадзе писал:

«Здесь же мы должны заметить, что на Кавказе ликвидаторство и ликвидаторские отклонения всегда были слабы, и вокруг этого здесь не разгорелась ожесточенная борьба, как это имело место в России...

...Ликвидаторы сильны были, прежде всего, в Петербурге, ибо их главные силы как раз там были сосредоточены.

...Эта кампания происходила почти исключительно в Петербурге. Поэтому местные рабочие в большинстве случаев даже не понимали и не понимают ту ожесточенную борьбу против ликвидаторов, которую там проводила «Звезда» и потом «Правда».

...Как мы знаем, рамками ликвидаторов являлась одна группа литераторов, в которую входили и сейчас входят Потресов, Мартов, Дан, Левицкий, Маевский и др. Так как все они раньше были лидерами меньшевиков, то отсюда возникло то недоразумение, что все меньшевики в то же самое время должны были быть и Ликвидаторами. Между прочим, этим объясняется и то, что почти все кавказские организации окрестили ликвидаторами, что само по себе абсурд. Так понимали ликвидаторство у нас и так, наверное, представляют и сейчас. Но, однако, дело было не так» (ст. «Внутреннее разногласие», ч. III, журн. «Чвени цкаро» № 8-18, стр. 7). Таким образом, Ф. Махарадзе в 1913 г., будучи примиренцем, прикрывал закавказских ликвидаторов-меньшевиков и Н. Жордания против большевиков. Ф. Махарадзе видел борьбу ликвидаторов против партии в Петербурге, но он не видел, не понимал и недооценивал борьбу ликвидаторов, борьбу Ноя Жордания против большевизма в закавказских организациях, примиренчески к ней относился и прикрывал ее.

Товарищ Сталин в своем «Письме с Кавказа» еще в 1909 г. разоблачил ликвидаторство Жордания и закавказских меньшевиков. Оценку ликвидаторству Жордания давал и Ленин.

В письме Ольминскому в 1913 г. Ленин писал:

«...Ловкий дипломат АН... [29] ведет очень тонкую игру. Вы не знаете Ана! А я его дипломатию изучил годами и знаю, как он в е с ь Кавказ надувает ею!!.. АН хочет сделать вид, что он против «Луча» [30], и тем спасти «Луч»!! Это ясно для тех, кто хорошо знает историю партии особенно за январь 1910 г. и за август 1912г.!! АН пожурил Дана за мелочи, сдавая Дану главное* (лозунг борьбы за открытую партию), желая показать «своим», что вот-де и мы против ликвидаторов. Нет более гибельной ошибки, как поддаться на эту удочку Ана. Вы не знаете (и это понятно) подоплеки в отношениях Троцкого, Ана, Бунда, Брауна и т. д. к «Лучу», — а я ее знаю. Ничем нельзя так помочь ликвидаторам, как признанием Ана антиликвидатором*. Это факт. А у них АН — единственная «серьезная» опора. Это тоже факт...

Р. S. Говорят, в Питере ходит много слухов, как АН «отнимал» (вместе с Чхеидзе) «Луч» у Дана... и не отнял. Я думаю: отнимал для виду и покончил якобы компромиссом, а на деле сдачей Дану!!

Дан, это — батарея неприятеля, плохо прикрытая. АН — это та же батарея того же неприятеля, но ловко прикрытая» [31] (В. И. Ленин. Соч., т. 19, изд. 4-е, стр. 146, 147). Утверждения т. Ф. Махарадзе об антиликвидаторстве кавказских меньшевиков могли иметь и имели только один смысл. Ф. Махарадзе пытался оправдать свое сотрудничество с Жордания, не понимая того, что «ничем нельзя

так помочь ликвидаторам, как признанием Ана антиликвидатором» (Ленин).

Примиренчество к меньшевизму указанной выше небольшой группы большевиков переросло в 1913 г. в полное организационное объединение и сотрудничество их с меньшевиками-ликвидаторами.

Примиренцы Ш. Элиава, Т. Жгенти, Б. Бибинейшвили и др. приняли участие в Закавказской областной конференции меньшевиков-ликвидаторов осенью 1913 г.

В Областной комитет, избранный данной конференцией, вошли, наряду с ликвидаторами, т. Ф. Махарадзе и Шалва Элиава.

В резолюциях и извещении этой конференции нет ни одного слова о борьбе против ликвидаторов, нет даже упоминания о Пражской Всероссийской конференции большевиков и новом ЦК РСДРП. Наоборот, в «извещении» конференции мы находим призыв сплотиться вокруг меньшевистско-ликвидаторского областного комитета.

«Областной комитет приглашает всех членов партии сплотиться вокруг него и местных руководящих коллективов и под их руководством работать над укреплением с.-д. организаций и усилением их влияния в широкой рабочей и крестьянской среде» (см. «Извещение» и резолюции. Выдержка из протокола Тифл. жанд. упр. Архивное управление МВД ГССР, ф. № 7, д. № 2742, 1914 г., стр. 21-25). В решении конференции о IV Государственной думе социал-демократическая фракция, вернее меньшевистская фракция, признается достойной парламентской представительницей российского пролетариата, а раскол думской с.-д. фракции, борьба большевиков в думской фракции против меньшевиков расценивается как проявление кружковщины:

«Конференция признает, что с.-д. фракция IV Госуд. думы в общем являлась достойной парламентской представительницей российского пролетариата и что ее деятельность соответствовала принципам международной с.-демократии.

Отмечая отдельные промахи, например, голосование по поводу пожелания о восстановлении семичасового рабочего дня по-чтово-телеграфным служащим и недостаточную интенсивность ее деятельности, конференция важнейшую причину этого усматривает в обострении внутрифракционной борьбы и в упадке дисциплины в среде с.-д. фракции» (см. «Извещение» и резолюции. Раздел «О Государственной думе»).

В решениях конференции по крестьянскому вопросу мы находим лишь призыв к апелляции в Государственную думу:

«...Конференция постановляет предложить с.-д. организациям принять все зависящие меры к ограждению законных интересов крестьян. О всех же незакономерных действиях местных властей доводить до сведения с.-д. фракции для внесения соответствующего запроса в Думу.

...Предложить местным организациям усилить организационно-пропагандистскую деятельность и с этой целью распространять в этой среде (среди мелких землевладельцев) социал-демократическую литературу... и втягивать ее представителей в культурно-просветительную деятельность в деревне» (см. «Извещение» и резолюции. Раздел «О работе среди крестьян»).

По докладу Ш. Элиава о кооперации также была принята меньшевистская резолюция:

«Конференция находит настоящий момент оживления рабочего движения особенно благоприятным для организации потребительских кооперативов, являющихся значительным фактором в деле борьбы со все растущим вздорожанием предметов потребления, и постановляет вести широкую агитацию для их насаждения» (см. «Извещение» и резолюции. Раздел «О кооперативах»).

Типично меньшевистским и ликвидаторским является решение конференции о профессиональных союзах:

«Конференция считает необходимым организовать на местах в каждом производстве, в каждой профессии комиссии из сознательных рабочих для распространения профессиональной литературы, выработки проекта устава и созыва предварительных собраний для их обсуждения.

В случае отказа в регистрации союза, выработанного согласно правилам от 4 мая, конференция предлагает незаконный отказ обжаловать в Сенат» (см. «Извещение» и резолюции. Раздел «О профессиональных союзах»).

Таковы решения этой конференции меньшевиков-ликвидаторов.

Характерно, что на конференцию не были допущены представители бакинской и тифлисской большевистских организаций, т. е. как раз тех организаций, которые вели ожесточенную борьбу против ликвидаторов.

По национальному вопросу конференция постановила открыть в печати дискуссию о национально-культурной автономии между сторонниками программы партии и сторонниками лозунга национально-культурной автономии. И это после того, как краковское совещание ЦК РСДРП еще в январе 1913 г. осудило лозунг национально-культурной автономии.

В Ц. О. партии «Социал-Демократ» этой Закавказской областной конференции меньшевиков была дана следующая характеристика:

«На состоявшейся областной конференции присутствовали делегаты от 7 пунктов. Баку не был представлен. От группы тифлисских б-ков также никто не присутствовал...

На конференции присутствовали ликвидаторы чистой воды, но они скрыли свою физиономию...

В новоизбранный О. К. прошел один б-к и еще один сильно колеблющийся между кавказским меньшевизмом и нашей позицией» («Социал-демократ», № 32, 1913 г., 15 (28) декабря, стр. 8-9).

Таким образом, в период 1912-1913 гг. большевики Закавказья вели ожесточенную борьбу не только с меньшевиками-ликвидаторами, меньшевиками-троцкистами, но и с примиренцами среди большевиков, вступившими на путь соглашательства и сотрудничества с меньшевиками по оппортунистическому принципу троцкистского Августовского блока (т. Ф. Махарадзе, а также М. Окуджава, Ш. Элиава, Т. Жгенти, Б. Би-бинейшвили и др.).

Не менее ожесточенную борьбу большевикам Закавказья пришлось провести против примиренцев и оппортунистических объе-динительских тенденций и в период 1917 г. Уже в период Февральской буржуазно-демократической революции в 1917 г. тифлисская группа большевиков, по инициативе т. Ф. Махарадзе, выступила за объединение с меньшевиками. Ф. Махарадзе вплоть до апрельской конференции нашей партии в 1917 г. отстаивал и пропагандировал необходимость объединения с меньшевиками, считая, что большевики и меньшевики стояли на почве единой программы.

Ф. Махарадзе так обосновывал необходимость объединения:

«Но до тех пор, пока все мы, и большевики, и меньшевики, стоим на почве единой программы, одинакового понимания тех великих заданий, выполнение которых история возложила на рабочий класс, мы не должны раскалывать своих сил, а должны соединиться и создать одну мощную организацию.

Само собою разумеется, что и при единой организации не только возможны, но в интересах здорового развития должны существовать идейные расхождения и разногласия. Напротив, эти идейные разногласия должны неустанно оживлять жизнь партии и толкать ее вперед, не давая остановиться на одной точке» (см. статью Ф. Махарадзе в газете «Кавказский рабочий» [32] № 14 от 28 марта 1917 г.). Ленин — Сталин, большевики на протяжении всей истории партии вели непримиримую борьбу не только с оппортунизмом, но и со всякого рода примиренчеством к нему.

Ленин в одном из своих писем следующим образом определил опасность примиренчества:

«Примиренчество и объединенчество есть вреднейшая вещь для рабочей партии в России, не только идиотизм, но и гибель партии. Ибо на деле „объединение“ (или примирение и т. п.) с Чхеидзе и Скобелевым (в них гвоздь, ибо они выдают себя за „интернационалистов“) — есть „единство“ с Окистами, а через него с Потресо-вым и К°, т. е. на деле лакейство перед социал-шовинистами...

Полагаться мы можем только на тех, кто понял весь обман идеи единства и всю необходимость раскола с этой братией (с Чхеидзе и К0) в России» («Ленинский сборник» II, стр. 278).

Поэтому грубейшей фальсификацией истории большевистских организаций Грузии является попытка Ф. Махарадзе, Т. Жгенти и др. объявить примиренчество «законным течением» большевизма и подменить историю борьбы закавказских большевиков против меньшевиков-ликвидаторов и примиренцев историей мира и сотрудничества оппортунистов и примиренцев с меньшевиками-ликвидаторами.

Таким образом:

1

В годы реакции большевики Закавказья, под руководством товарища Сталина, как и вся большевистская партия во главе с Лениным, отступили в наибольшем порядке, с наименьшим ущербом для революционного движения и развернули огромную революционную работу по строительству и укреплению нелегальной партийной организации, героическую борьбу за подготовку победоносного штурма самодержавия, за победу революции.

2

Бакинская большевистская организация, непосредственно руководимая товарищем Сталиным, в тяжелые годы реакции была несокрушимой крепостью ленинской партии. Славные большевистские традиции, привитые самым близким сподвижником великого Ленина — товарищем Сталиным, выдвинули бакинский пролетариат в ряды передовых борцов за победу революции, за диктатуру пролетариата, за победу социализма.

3

Имея у руля товарища Сталина, большевики Закавказья на всех этапах революционного движения вели непримиримую борьбу против всех врагов рабочего класса и, в первую голову, против меньшевиков, буржуазных националистов, «примирителей» и «соглашателей». Исторические «Письма с Кавказа», в которых товарищ Сталин срывает маски с идеологов и строителей столыпинской «рабочей партии», сыграли крупнейшую роль в деле разоблачения и разгрома меньшевиков. (Бурные аплодисменты.)

К ИСТОРИИ БОРЬБЫ С НАЦИОНАЛ-УКЛОНИЗМОМ

(1913-1924 гг.)

Большевики Закавказья и Грузии на протяжении всей своей истории вели в области национального вопроса непримиримую борьбу как против буржуазного национализма меньшевиков и буржуазно-националистических партий — федералистов и дашнаков, так и против всех националистических уклонов в своих собственных рядах.

Товарищ Сталин в области национального вопроса провел с грузинскими меньшевиками борьбу огромного исторического значения. Как известно, против большевистского лозунга «право наций на самоопределение и самостоятельное государственное существование» грузинские меньшевики выставили реакционно-националистическое требование культурно-национальной автономии для национальностей Кавказа. Программа национально-культурной автономии, взятая меньшевиками на прокат у австрийских социал-демократов (меньшевиков) и Бунда, была рассчитана на монархически-либерально-конституционное разрешение национального вопроса в России.

Национально-культурная автономия, не задевая основ буржуазно-помещичьего строя, оставляла всю полноту экономической и политической власти в руках помещиков и буржуазии господствовавшей великорусской национальности и, в случае своего осуществления, превратила бы Закавказье в арену кровавых межнациональных столкновений.

В 1913 г. вышла работа товарища Сталина «Марксизм и национальный вопрос», написанная им за границей.

Величайшее значение теоретических работ товарища Сталина по национальному вопросу было раньше всех оценено Лениным в 1913 г.

В. И. Ленин писал Горькому:

«Насчет национализма вполне с Вами согласен, что надо этим заняться посурьезнее. У нас один чудесный грузин засел и пишет для „Просвещения“ большую статью, собрав все австрийские и пр. материалы» (В. И. Ленин. Соч., т. XVI, изд. 3, стр. 328). Несколько позже Ленин пишет:

«В теоретической марксистской литературе это положение дел и основы национальной программы с.-д. уже были освещены за последнее время (в первую голову здесь выдвигается статья Сталина)» (В. И. Ленин. Соч., т. 19, изд. 4-е, стр. 488).

Товарищ Сталин в своей работе «Марксизм и национальный вопрос» дает следующий исчерпывающий анализ причин, выдвинувших в то время на первый план национальный вопрос:

«Период контрреволюции в России принес не только „гром и молнию“, но и разочарование в движении, неверие в общие силы. Верили в „светлое будущее“, — и люди боролись вместе, независимо от национальности: общие вопросы прежде всего! Закралось в душу сомнение, — и люди начали расходиться по национальным квартирам: пусть каждый рассчитывает только на себя! „Национальная проблема“ прежде всего!

В то же время в стране происходила серьезная ломка экономической жизни. 1905 год не прошел даром: остатки крепостнического уклада в деревне получили еще один удар. Ряд урожаев после голодовок и наступивший потом промышленный подъем двинули вперед капитализм. Диференциация в деревне и рост городов, развитие торговли и путей сообщения сделали крупный шаг вперед. Это особенно верно относительно окраин. Но это не могло не ускорить процесса хозяйственной консолидации национальностей России. Последние должны были придти в движение...

В том же направлении пробуждения национальностей действовал установившийся за это время «конституционный режим». Рост газет и вообще литературы, некоторая свобода печати и культурных учреждений, рост народных театров и т. п., без сомнения, способствовали усилению «национальных чувств». Дума с ее избирательной кампанией и политическими группами дала новые возможности для оживления наций, новую широкую арену для мобилизации последних» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 290-291).

Товарищ Сталин в своей работе «Марксизм и национальный вопрос» обосновал большевистскую теорию национального вопроса, подверг уничтожающей критике и разбил наголову программу национально-культурной автономии меньшевиков:

«...культурно-национальная автономия... замыкает нации в старые скорлупы, закрепляет их на низших ступенях развития культуры, мешает им подняться на высшие ступени культуры... задерживает развитие запоздалых наций, превращает еще областную автономию в арену столкновений наций, организованных в национальные союзы.

Таким образом, непригодная вообще, культурно-национальная автономия превратилась бы на Кавказе в бессмысленную реакционную затею» (И. В. Сталин. Соч., т. 2, стр. 351, 352).

В рядах большевиков Грузии и Закавказья в досоветский период мы имели либерально-примиренческое отношение среди отдельных членов партии к меньшевистской националистической программе в области национального вопроса, с одной стороны, и «левацкое», мелкобуржуазное отрицание лозунга Ленина — Сталина — о праве наций на самоопределение (т. Ф. Махарадзе), с другой стороны. В коммунистических организациях Закавказья особенно острый характер носила борьба с национал-уклонизмом в период советской власти.

Национал-уклонистская оппозиция в рядах коммунистической партии Грузии зародилась и оформилась в 1921 г. Грузинские национал-уклонисты на всем протяжении 1921-1924 гг. вели ожесточенную борьбу против ленинско-сталинской национальной политики нашей партии.

Национал-уклонисты были разбиты, разгромлены и осуждены на II и III съездах коммунистической партии Грузии, на II и III съездах коммунистических организаций Закавказья и на XII съезде РКП(б).

В 1924 г. значительная часть национал-уклонистов примкнула к бывшей троцкистской антипартийной оппозиции.

В руководящую группу грузинских национал-уклонистов входили Ф. Махарадзе и Б. Мдивани, С. Кавтарадзе, М. Окуджава, М. Торошелидзе, К. Цинцадзе [33] и др. Нельзя не вспомнить, что они еще в период подготовки и проведения Октябрьской социалистической революции (апрель 1917-1918 гг.) занимали правооп-портунистическую позицию, проводили предательскую линию правых штрейкбрехеров Великой Октябрьской революции, выступив против ленинского плана перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую.

Они пропагандировали меньшевистский лозунг контроля революционной демократии над буржуазным Временным правительством, давления на Временное правительство и правительства воюющих держав в целях скорейшего достижения мира.

После корниловского восстания они поддерживали лозунг закавказских меньшевиков о переходе власти в руки революционной демократии, служившей прикрытием буржуазной контрреволюции.

В то время товарищ Сталин с исключительной силой и убедительностью нарисовал революционную обстановку, сложившуюся в Закавказье. Товарищ Сталин в «Правде» от 27 (14) марта 1918 г. писал:

«Вернувшиеся с фронта закавказские солдаты разнесли по деревням аграрную революцию. Запылали усадьбы мусульманских и грузинских помещиков. Устои крепостнических остатков подверглись решительному штурму со стороны „оболыпевизирован-ных“ солдат-крестьян. Очевидно, пустые обещания Закавказского комиссариата о передаче земли крестьянам не могли уже удовлетворить охваченных аграрной волной крестьян. От него требовалось дело, но не контрреволюционное, а революционное.

Не отстали и не могли отстать от событий и рабочие. Во-первых, идущая с севера революция и несущая рабочим новые завоевания, естественно, подымала закавказский пролетариат на новую борьбу. Даже рабочие сонного Тифлиса, опоры меньшевистской контрреволюции, стали отходить от Закавказского комиссариата, высказываясь за Советскую власть. Во-вторых, после торжества Советов на Северном Кавказе, снабжавшем хлебом Тифлис при Каледине — Филимонове, продовольственная нужда не могла не обостриться, что, естественно, вызвало ряд продовольственных «беспорядков», — революционный Северный Кавказ решительно отказывается кормить контрреволюционный Тифлис. В-третьих, отсутствие денежных знаков (боны их не могут заменить!) расстраивало хозяйственную жизнь и, прежде всего, железнодорожный транспорт, что несомненно усугубило недовольство городских низов. Наконец, революционный пролетарский Баку, с первых же дней Октябрьской революции признавший Советскую власть и неустанно ведущий борьбу с Закавказским комиссариатом, не давал спать закавказскому пролетариату, служа ему заразительным примером и живым маяком, освещающим путь к социализму.

Все это, вместе взятое, не могло не повести к революционизированию всей политической обстановки в Закавказье. Дело дошло, наконец, до того, что даже «надежнейшие» национальные полки стали «разлагаться», переходя на сторону большевиков» (И. В. Сталин. Соч., т. 4, стр. 59-61).

Бакинские большевики полностью использовали революционную обстановку начала 1918 г.

При руководящей помощи Ленина и Сталина бакинские большевики во главе с С. Шаумяном и А. Джапаридзе завоевали победу пролетарской революции.

В апреле 1918г. бакинский пролетариат вступил в вооруженную борьбу с муссаватско-беко-ханской контрреволюцией и установил советскую власть (Бакинскую коммуну).

Между тем тифлисская руководящая группа оппортунистов — т. Махарадзе и Б. Мдивани, М. Окуджава, М. Торошелидзе и др. — вопреки указаниям Ленина — Сталина решительно отказалась от подготовки и проведения вооруженной борьбы за власть в Грузии и Закавказье, фактически сдала тифлисский арсенал меньшевикам, отказалась от агитации среди солдат за советскую власть и от использования революционных солдат кавказского фронта в борьбе за свержение блока контрреволюционных партий Закавказья (меньшевиков, дашнаков, муссаватистов), {Муссаватис-ты («Муссават») — националистическая тюркская буржуазно-демократическая партия, возникла в 1912 г. под названием Мусульманская демократическая партия — «Муссават» (что значит — равенство). Основателями партии были представители азербайджанской буржуазии и буржуазной интеллигенции: М. Э. Расул-Заде, Г. Р. Шариф-Заде, А. К. Кязим-Заде, К. В. Микаилов. Программа «Муссават» проникнута панисламизмом, идеологией турецких, татарских и прочих ханов, помещиков и мусульманского духовенства, стремившихся к объединению всех народов, исповедывающих мусульманскую религию, в одно целое, и пантюркизмом, стремившимся объединить тюркские мусульманские народности под властью турок.

В период империалистической войны муссаватисты выступали ярыми защитниками царизма. Лидер муссаватпстов М. Э. Расул-Заде писал:

«Переходя к судьбе нашей общей родины России, мы тоже со всеми гражданами прежде всего желаем России успеха и победы...

Проживающие в России все национальности вовремя этой войны оказались вне всяких сомнений и своим искренним отношением показали, что они питают честные цели и чувства пламенного патриотизма» (газета «Ачыг-союз» — «Ясное слово»).

После второй русской революции 1917 г. «Муссават» объединился с тюркской федералистической партией землевладельцев — беков и принял название Тюркской федералистической партии — «Муссават», выдвинув требование автономии Азербайджана и создания российской демократической республики на федеративных началах.

В 1918-1920 гг. «Муссават» являлся главной контрреволюционной силой в Азербайджане, боровшейся против советской власти и большевистской партии.

В мае 1918 г. муссаватисты организовали так называемое «независимое» буржуазно-помещичье правительство с центром в Гяндже и повели ожесточенную, борьбу против Бакинской коммуны, призвав на помощь турок, позже — англичан.

Муссаватисты в 1920 г., следуя указаниям английского империализма, оказали прямую военную помощь отступающим белогвардейским бандам Деникина и вели борьбу против Красной Армии.

Муссаватисты и дашнаки организовали в 1920 г. преступную азербайджано-армянскую войну.

С установлением советской власти в Азербайджане партия «Муссават» была разгромлена и потеряла всякое влияние. Лидеры партии, эмигрировав за границу, ведут шпионскую работу в пользу иностранных государств. Стр. 233.} захвативших власть после Февральской революции. Они после Октябрьской революции выдвинули лозунг мирного перехода власти к Советам и борьбы за признание меньшевиками и эсерами советской власти.

Эта группа в воззвании Кавказского краевого комитета РСДРП(б) так определила свою позицию:

«Уже несколько дней контрреволюционная буржуазия и оборонческие партии меньшевиков и эсеров усиленно муссировали провокационные слухи о якобы готовившемся выступлении большевиков.

Наша партия определенно и решительно заявила, что никаких выступлений большевики в Тифлисе не говорят...

Ни одного выстрела! Ни одна пуля не должна сразить грудь рабочего, грудь солдата.

Мы все время были уверены, что вопрос, из-за которого произошел конфликт, можно было ликвидировать мирным путем.

Мы и сейчас убеждены, что весь вопрос мог быть разрешен без кровавых столкновений...

Мы еще раз заявляем перед лицом солдат, рабочих и граждан, что никаких выступлений большевики не делают в Тифлисе. В них не было никакой необходимости, особенно в тот момент, когда рабоче-крестьянское правительство окрепло, усилилось и признано подавляющим большинством демократии России» (см. воззвание «Кавказского краевого комитета РСДРП». Цитировано по газете «Кавказский рабочий» от 1 декабря 1917 г.).

Из-за предательской тактики этой руководящей группы большевики Грузии в конце 1917 г. не сумели использовать благоприятную революционную ситуацию для захвата власти.

Национал-уклонизм совершил свою первую вылазку против национальной политики нашей партии в 1921 г. в связи с проведением объединения железных дорог Закавказья, объединения Вне-шторгов республик и ликвидацией таможенных и контрольных пунктов между советскими республиками Закавказья.

Победа советской социалистической революции, установление советской власти и необходимость объединения усилий для хозяйственного возрождения и совместного социалистического строительства сразу поставили вопрос о создании прочного национального мира и тесного братского сотрудничества народов Закавказья. Поэтому в 1921 г. было положено начало хозяйственного объединения республик Закавказья. Ленин 9 апреля 1921 г. дал прямую директиву о создании областного хозяйственного органа для республик Закавказья. На информацию т. С. Орджоникидзе о тяжелом экономическом положении республик Закавказья Ленин тогда писал:

«Получил вашу шифровку об отчаянном предположении Закавказья. Мы приняли ряд мер, дали немного золота Армении, подтвердили всяческие поручения Компроду. Но я должен предупредить, что мы здесь сильно нуждаемся и помогать не сможем. Настоятельно требую создать областной хозяйственный орган для всего Закавказья... [34] постараться купить хоть за границей семян и двинуть орошение в Азербайджане при помощи ресурсов Баку, чтобы развить земледелие и скотоводство, а также постараться развить товарообмен с Северным Кавказом. Усвоили ли вы и грузинские товарищи значение нашей новой политики в связи с продналогом? Прочтите это им и извещайте меня чаще...» (В. И. Ленин. Соч., т. XXVI, стр. 188-191).

В течение 1921 г. удалось осуществить лишь объединение Закавказских железных дорог и Внешторгов, так как группа грузинских национал-уклонистов всячески оттягивала и тормозила хозяйственное объединение республик Закавказья.

Основным тормозом братского объединения народов Закавказья являлись пережитки национал-шовинизма, унаследованные, от периода существования контрреволюционных националистических правительств меньшевиков, дашнаков и муссаватистов. Поэтому, в целях объединения усилий республик Закавказья для совместного социалистического строительства, необходима была в первую голову ликвидация элементов национализма и национальной розни, создание атмосферы взаимного доверия и восстановление старых братских интернациональных уз между народами Закавказья.

Вот почему Ленин в своем историческом письме к коммунистам Кавказа (от 14 апреля 1921 г.) придавал исключительное значение установлению национального мира:

«...я позволю себе выразить надежду, — писал в этом письме Ленин, — что их тесный союз (Советских республик Кавказа. — Л. Б.) создаст образец национального мира, невиданного при буржуазии и невозможного в буржуазном строе» («Товарищам-коммунистам Азербайджана, Грузии, Армении, Дагестана, Горской республики». В. И. Ленин. Соч., т. XXVI, стр. 191).

Товарищ Сталин в докладе «Об очередных задачах коммунизма в Грузии и Закавказье» на собрании тифлисской парторганизации 6 июля 1921 г. поставил основной политической задачей коммунистов Закавказья беспощадную борьбу с национализмом. Он говорил:

«Я помню годы 1905-1917, когда среди рабочих и вообще трудящихся национальностей Закавказья наблюдалась полная братская солидарность, когда узы братства связывали армянских, грузинских, азербайджанских и русских рабочих в одну социалистическую семью. Теперь, по приезде в Тифлис, я был поражен отсутствием былой солидарности между рабочими национальностей Закавказья. Среди рабочих и крестьян развился национализм, усилилось чувство недоверия к своим инонациональным товарищам: антиармянского, антитатарского, антигрузинского, антирусского и всякого другого национализма теперь хоть отбавляй. Старые узы братского доверия порваны, или, по крайней мере, сильно ослабли. Очевидно, три года существования националистических правительств в Грузии (меньшевики), в Азербайджане (муссаватисты), в Армении (дашнаки) не прошли даром. Эти националистические правительства, ведя свою националистическую политику, работая среди трудящихся в духе агрессивного национализма, доработались, наконец, до того, что каждая из этих маленьких стран оказалась окруженной кольцом враждебной националистической атмосферы, лишившим Грузию и Армению русского хлеба и азербайджанской нефти, а Азербайджан и Россию — товаров, идущих через Батум. Я уже не говорю о вооруженных столкновениях (грузино-армянская война) и резне (армяно-татарская), как естественных результатах националистической политики. Неудивительно, что в этой ядовитой националистической обстановке старые интернациональные узы порвались, а сознание рабочих оказалось отравленным ядом национализма. И поскольку пережитки этого национализма еще не изжиты среди рабочих, это обстоятельство (национализм) является величайшей помехой делу объединения хозяйственных (и военных) усилий закавказских советских республик... Поэтому очередной задачей коммунистов в Грузии является беспощадная борьба с национализмом, восстановление старых братских интернациональных уз, существовавших до появления националистического меньшевистского правительства, и создание, таким образом, здоровой атмосферы взаимного доверия, необходимой для объединения хозяйственных усилий закавказских советских республик и для хозяйственного возрождения Грузии» (И. В. Сталин. Соч., т. 5, стр. 95-97).

Это указание Ленина и Сталина предопределило создание Закавказской федерации.

Несмотря на объединение железных дорог и Внешторга, советские республики Закавказья продолжали замкнутую жизнь. Каждая из них имела свою денежную систему и была обнесена таможенными барьерами и контрольными пунктами. Национал-уклонисты вопросы установления границ сделали предметом обсуждения специалькой конференции официальных представителей Грузии, Армении и Азербайджана, которую они пытались проводить по всем правилам дипломатического искусства. Будудивани по вопросу о границах на первом съезде компартии Грузии говорил:

«Что же касается размежевания границ, мы говорили армянским коммунистам, что между нами никаких споров нет, но есть неясности, и по тактическим соображениям лучше устроить референдум в спорных областях» (цитируется по стеногр. отчету II съезда ко-морганизаций Закавказья, изд. ЗКК, 1923 г., стр. 60, Тифлис).

Впервые Кавказское бюро ЦК РКП (б) 2 июля 1921 г. осудило националистический уклон группы грузинских товарищей. В протоколе пленума Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 2-3 июля 1921 г. говорится:

«Кавбюро, отмечая факты уклона в сторону национализма, проявившегося при решении вопросов о Внешторге и о территориальном разграничении республик, об упразднении таможен и контрольных пунктов, предлагает ЦК компартий Закреспублик строго внушить всем представителям партии, что надо исходить при разрешении подобных вопросов исключительно из интересов братской связи трудящихся масс этих республик» (архив Истпар-та, дело № 31, лист 3-й. Протокол пленума Кавбюро ЦК РКП (б) от 2-3 июля 1921 г.).

В конце 1921 г. был поставлен вопрос о необходимости федерации республик Закавказья ввиду того, что тесное хозяйственное и политическое сотрудничество Закавказских республик невозможно было без их государственно-политического объединения. 3 ноября 1921 г. Кавказское бюро ЦК РКП(б) на своем пленуме, с участием секретаря ЦК РКП(б) т. Молотова, приняло решение о создании федерации Закавказских республик:

«Обособленное государственное существование Закавказских республик обессиливает их перед лицом капиталистических и буржуазных стран; тесный политический союз послужит прочной гарантией от всяких покушений на них со стороны контрреволюционных сил и укрепит советскую власть на рубеже Ближнего Востока.

Политическое объединение даст возможность республикам на деле установить между собой тесный хозяйственный союз, попытки к заключению которого делались неоднократно. Между тем разобщенность республик усугубляла и без того тяжелое экономическое положение Закавказья, нищету и разорение народных масс и вызвала целый ряд недоразумений между республиками.

Закавказье представляет из себя единое хозяйственное целое, и его экономическое развитие может идти лишь под знаком общекавказского хозяйственного объединения.

Наконец, существование многочисленных наркоматов и учреждений в республиках поглощает много сил и средств, создает ненужный параллелизм в работе многих органов, поэтому администрирование общими усилиями в главных, важнейших отраслях государственной жизни усилит и оздоровит советскую работу. Исходя из этого, Кавбюро считает:

1) Неотложным и необходимым заключение федеративного союза между республиками, прежде всего в области военной, хозяйственной, финансовой работы и иностранной политики.

2) Признать необходимым создание административно-экономического центра Закавказских республик (Союзный Совет)» (Протокол вечернего заседания пленума Кавбюро ЦК РКП(б) 3 ноября 1921 г., архив Истпарта, дело № 31).

Против создания Закавказской федерации открыто выступила группа уклонистов (Буду Мдивани, Котэ Цинцадзе, Ф. Махарадзе, С. Кавтарадзе, М. Окуджава, М. Торошелидзе, Л. Думбадзе и др.). Уклонисты изображали положение вещей таким образом, что якобы федерацию Закавказских республик навязывают Кавбюро и лично т. С. Орджоникидзе и будто бы Ленин и Сталин не поддерживают идею федерации Закавказья.

Как известно, вдохновителями и организаторами Закавказской федерации являются Ленин и Сталин.

В своем докладе на XII партсъезде товарищ Сталин по вопросу об образовании Закавказской федерации говорил:

«28 ноября 1921 г. тов. Ленин присылает мне проект своего предложения об образовании федерации закавказских республик. Там сказано:

" 1) признать федерацию закавказских республик принципиально абсолютно правильной и безусловно подлежащей осуществлению, но в смысле немедленного практического осуществления преждевременной, т. е. требующей нескольких недель для обсуждения, пропаганды и проведения снизу;

2) предложить центральным комитетам Грузии, Армении, Азербайджана провести это решение в жизнь".

Я списываюсь с тов. Лениным и предлагаю не торопиться с этим, подождать, дать некоторый период времени местным работникам для проведения федерации. Я пишу ему:

«Тов. Ленин. Против вашей резолюции я не возражаю, если согласитесь принять следующую поправку: вместо слов: „требующей нескольких недель обсуждения“ в пункте 1 сказать: „требующей известного периода времени для обсуждения“ и т. д., согласно вашей резолюции. Дело в том, что „провести“ федерацию в Грузии „снизу“ в „советском порядке“ в „несколько недель“ нельзя, так как в Грузии Советы только начинают строиться. Они еще не достроены. Месяц назад их не было вовсе, и созвать там съезд Советов в „несколько недель“ немыслимо, — ну, а Закавказская федерация без Грузии будет бумажной федерацией. Думаю, что нужно положить 2-3 месяца на то, чтобы идея федерации одержала победу в широких массах Грузии. Сталин».

Тов. Ленин отвечает: «Я принимаю эту поправку»...

...Это решение было принято Политбюро в конце 1921 г.... единогласно. С этого же времени ведет свое начало борьба группы грузинских коммунистов, во главе с Мдивани, против директивы ЦК о федерации. Вы видите, товарищи, что дело обстояло не так, как тут его изображал Мдивани. Этот документ я привожу против тех неприличных намеков, которые здесь Мдивани пустил в ход» (И. В. Сталин. Соч., т. 5, стр. 228-230).

Грузинские уклонисты неоднократно обращались с протестом против образования Закавказской федерации в ЦК РКП(б).

В ответ на обращения и жалобы грузинских уклонистов ЦК партии, во главе с Лениным и Сталиным, 5 апреля 1922 г. вторично вынес решение о Закавказской федерации, в котором было сказано:

«Борьба за укрепление национального мира и братская солидарность трудящихся масс Закавказья является по-прежнему основной политической задачей коммунистической партии. В частности ЦК, еще раз подтверждая свое решение о федерации Закавказских республик, вменяет в обязанность коммунистической партии Закавказья безусловное и безоговорочное проведение в жизнь этого решения» (цитируется по брошюре «10 лет Закфедерации, стр. 14-15, „Заккнига“», 1932 г., Тифлис).

Закавказские партийные организации, под руководством Кавказского бюро ЦК РКП(б), через партийные, комсомольские и профсоюзные организации популяризировали идею Закавказской федерации в широких массах трудящихся, мобилизовали их вокруг идеи государственного объединения республик Закавказья.

12 марта 1922 г. полномочная конференция ЦИКов Грузии, Азербайджана и Армении установила Федеративный Союз Социалистических Республик Закавказья. На этой конференции был принят союзный договор, которым были созданы Союзный Совет и Высший Экономический Совет при Нем на следующих основаниях:

«I. Высшей властью Союза республик является Полномочная конференция представителей, избираемых в равном числе правительствами Азербайджана, Армении и Грузии.

П. Исполнительным органом Полномочной конференции является «Союзный Совет», члены которого избираются и отзываются конференцией.

III. В ведение «Союзного Совета» переходят: военные дела, финансы, иностранная политика, внешняя торговля, пути сообщения, народная связь, борьба с контрреволюцией и руководство экономической политикой на территории договаривающихся республик...» (архив Истпарта, д. № 31, стр. 12).

Восторженно принятая массами трудящихся, Закавказская федерация встретила бешеное сопротивление со стороны буржуазно-дворянских элементов, шовинистической буржуазной интеллигенции и осколков разгромленных антисоветских партий — меньшевиков, дашнаков и муссаватистов. Отражая эти национал-шовинистические настроения, национал-уклонистская оппозиция повела бешеную атаку против Закавказской федерации и вскоре потребовала ее ликвидации и непосредственного вхождения Грузии в состав Советского Союза. Приведем два документа.

15 сентября 1922 г. ЦК Грузии, руководимый уклонистами, выносит решение о «сохранении атрибутов независимости»:

«Предлагаемое на основании тезисов товарища Сталина объединение в форме автономизации независимых республик считать преждевременным.

Объединение хозяйственных усилий и общей политики считать необходимым, но с сохранением всех атрибутов независимости» (архив ЦК КП(б) Грузии, протокол Пленума ЦК КП(б) Грузии № 13 от 15 сентября 1922 г.).

21 октября 1922 г. ЦК Грузии принимает фальшивое и противоречивое решение по докладу Котэ Цинцадзе о результатах поездки специальной комиссии в Москву — о ликвидации федерации:

«1. Доклад в целом принять к сведению.

2. Постановление Пленума ЦК РКП о федерации Советских республик полностью принять к сведению и неуклонному исполнению.

3. Ходатайствовать перед ЦК РКП о непосредственном вхождении Грузии в Союз Социалистических Советских республик.

4. В случае удовлетворения со стороны ЦК РКП ходатайства ЦК КПГр. о непосредственном вхождении Грузии в Союз Сов. Республик существование Закавказского Союзного Совета считать излишним» (архив ЦК КП(б) Грузии, протокол Пленума ЦК КП(б)Г № 15 от 21 октября 1922 г.).

В Азербайджанской компартии небольшая группа тоже оказала сопротивление образованию федерации под флагом преждевременности ее проведения (Р. Ахундов [35], и др.). В рядах АКП(б) были и более откровенные противники федерации (Кадырли и др.), которые требовали ликвидации Закавказской федерации и непосредственного вхождения Азербайджана в Союз ССР.

Азербайджанская коммунистическая партия, во главе с т. Кировым, быстро разгромила национал-уклонистов.

Бакинский пролетариат, верный интернациональному знамени Ленина — Сталина, выступил в первых рядах борцов за образование и укрепление Закавказской федерации.

Закавказская партийная организация, под руководством т. С. Орджоникидзе, нанесла сокрушительный удар национал-уклонизму и обеспечила проведение федеративного союза республик Закавказья.

В конце 1922 г. был сделан шаг вперед к дальнейшему укреплению хозяйственного и политического союза между республиками Закавказья путем превращения федеративного Союза республик Закавказья в единую федеративную республику (ЗСФСР), при сохранении самостоятельности входящих в нее республик.

ЗСФСР стала мощным орудием национального мира, братского сотрудничества народов Закавказья и органом объединения их усилий в деле социалистического строительства.

Несмотря на решение ЦК РКП(б) и указания Ленина и Сталина, группа грузинских уклонистов (во главе с Буду Мдивани, Ф. Махарадзе, Котэ Цинцадзе, М. Окуджава и др.) не только не прекратила, но еще более обострила антипартийную борьбу против Закавказской федерации. Поэтому ЦК РКП(б) вынужден был вновь вернуться к вопросу о федерации. Приведем два следующих документа:

I. Телеграмма товарища Сталина на имя ЦК КП(б) Грузии от 16 октября 1922 г.:

«Предложение Груз. ЦК о преждевременности объединения и сохранения независимости Пленумом ЦК отвергнуто единогласно. Представитель ЦК Грузии Мдивани ввиду такого единодушия Пленума вынужден был отказаться от предложения Груз. ЦК. Пленумом принято без всяких изменений предложение членов комиссии: Сталина, Орджоникидзе, Мясникова и Молотова — о сохранении Закфедерации и объединении последней с РСФСР, Украиной и Белоруссией в „Союз Социалистических Советских Республик“. Текст резолюции следует с т. Орджоникидзе. ЦК РКП не сомневается, что его директива будет проведена с энтузиазмом» (архив ЦК КП(б) Грузии за 1922 г.).

П. Телеграмма Ленина от 21 октября 1922 г.:

«Удивлен неприличным тоном записки по прямому проводу за подписью Цинцадзе и других, переданной мне Бухариным, а не одним из секретарей ЦК. Я был убежден, что разногласия исчерпаны решением Пленума ЦК при моем косвенном участии, при прямом участии Мдивани. Поэтому я решительно осуждаю брань против Орджоникидзе и настаиваю на передаче вашего конфликта в приличном и лояльном тоне на разрешение Секретариата ЦК, которому и передаю ваше сообщение по прямому проводу. Ленин» (архив Грузинского филиала ИМЭЛ).

Грузинский национал-уклонизм возник в условиях периода нэпа и представлял откровенно-правую оппортунистическую группу, скатившуюся как в национальном вопросе, так и в вопросах общей политики на меньшевистские позиции. Грузинский национал-уклонизм вырос не столько из тенденции борьбы против русского великодержавного национализма, сколько из тенденции грузинского агрессивного национализма, направленного против негрузинских национальностей Закавказья, и прежде всего против армян.

Национал-уклонизм хотел использовать географические и экономические преимущества Грузии вследствие владения ею такими важнейшими узловыми пунктами, как Тифлис и Батум. На этой основе национал-уклонисты, требуя выхода из федерации, хотели создать и развить привилегии для грузин за счет Советского Азербайджана и Армении, и тем более за счет нацменьшинств — абхазцев, аджарцев, осетин, армян и др.

Грузинские уклонисты боролись против предоставления автономии национальным меньшинствам Грузии. Тогдашние ЦК и Ревком Грузии (Б. Мдивани, С. Кавтарадзе, М. Окуджава, К. Цинцадзе и др.) всеми мерами оттягивали предоставление автономии Южной Осетии, Аджаристану и Абхазии. Автономия этих республик была принята и проведена против воли уклонистского большинства ЦК и Ревкома Грузии. Известно, что один из руководителей грузинского уклонизма — Б. Мдивани голосовал против решения о включении гор. Цхинвали в автономную Юго-Осетинскую область, а другой руководитель уклонистов — С. Кавтарадзе отказался послать приветствие Красному Аджаристанскому Меджлису от имени ЦК и Ревкома Грузии. Грузинские уклонисты предлагали центром для Аджаристана не Батум, а Хуло или Кеды. (Смех в зале.)

Таким образом, отрицание Закавказской федерации и борьба против нее, с одной стороны, отрицание автономии для национальных меньшинств Грузии и борьба против автономии Юго-Осетии, Аджарии и Абхазии, с другой — такова националистическая теория и практика грузинского уклонизма.

Национал-уклонизм представлял собой довольно разностороннюю систему националистических меньшевистских взглядов. Известно, что грузинские уклонисты пытались провести декрет «о разгрузке» Тифлиса, осуществление которого означало бы изгнание инонациональных элементов, и в первую очередь армян. Известен также факт «дикого» — по выражению товарища Сталина-декрета о кордонах, которыми Грузия огораживалась от советских республик, а также декрета о подданстве, которым грузинка, вышедшая замуж за инонационала (не грузина), лишалась прав грузинского гражданства. (Смех в зале.) Вот эти документы:

1)31 марта 1922 г., за подписью председателя ЦИК т. Махарадзе и зам. предсовнаркома Окуджава, посылается следующая телеграмма:

«Ростов-Дон, Исполкому, копия Центроэваку; Новороссийск, Исполком, копия Начэваку; Владикавказ, ПредЦИКа Горреспуб-лики, копия Предсовнаркому; Батум, Предсовнаркому Аджарис-тана, копия Предисполкому, ПредЗакЧК, Наркомвнудел Грузии, ПредЧК Грузии, Начальнику желдорог Закреспублики, ПредЦИКа Абхазии, Наркоминдел Грузии:

«От сего числа границы республики Грузии объявляются закрытыми, и дальнейший пропуск беженцев на территорию ССР Грузии прекращен. Просим срочно зависящих распоряжений соответственным органам. Просьба подтвердить получение настоящей телеграммы...»

2) «§ 1. Лица, получающие разрешения на право въезда в пределы Грузии своих родственников, платят за выдаваемые им разрешения 50 000 руб. (Это грузинскими бонами: 1 миллион равняется 10 руб. золотом.)

§ 2. Правительственные учреждения, возбуждающие ходатайства о выдаче разрешения на въезд лицам, кои по своим специальным познаниям необходимы, платят 500 000 руб. ...

§ 5. Лица, после 13 августа 1917 г. прибывшие в пределы Грузии и желающие получить право на постоянное жительство в Грузии, в случае удовлетворения их просьбы, платят за выдаваемые им разрешения 1 милл. рублей.

§ 6. Лица, коим к 13 августа 1922 г. исполнилось 5 лет пребывания в пределах Грузии... за право на дальнейшее пребывание в пределах Грузии платят 1 милл. руб. ...

§ 8. Право на дальнейшее пребывание в пределах Грузии из лиц, прибывающих в ее пределы после 13 августа 1917 г., имеют:

...3. все члены профессиональных союзов, состоящие в союзе 6 месяцев ко дню издания настоящего постановления;

4. граждане, кои связаны с Грузией деловыми отношениями».

«Гражданство Грузии теряют: грузинская гражданка в том случае, если она выйдет замуж за иностранца» (стеногр. отчет XII съезда РКП(б), изд. 1923 г., стр. 159-161).

Таким образом, национал-уклонизм представлял явно выраженный наступательный грузинский шовинизм, могущий превратить Закавказье в арену межнациональных столкновений, могущий воскресить времена меньшевистского господства, когда в припадке шовинистического бешенства люди жгли и резали друг друга.

Товарищ Сталин в своем докладе по национальному вопросу на XII съезде партии дал следующую характеристику грузинского национал-уклонизма:

«Но есть еще третий фактор, тормозящий объединение республик в один союз, — это национализм в отдельных республиках. Нэп действует не только на русское население, но и на нерусское. Нэп развивает частную торговлю и промышленность не только в центре России, но и в отдельных республиках. Вот этот-то самый нэп и связанный с ним частный капитал питают, взращивают национализм грузинский, азербайджанский, узбекский и пр... Если бы этот национализм был только оборонительный, можно было бы еще не поднимать из-за него шума. Можно было бы сосредоточить всю силу своих действий и всю силу своей борьбы на шовинизме великорусском, надеясь, что коль скоро этот сильный враг будет повален, то вместе с тем будет повален и национализм антирусский, ибо он, этот национализм, повторяю, в конечном счете является реакцией на национализм великорусский, ответом на него, известной обороной. Да, это было бы так, если бы на местах национализм антирусский дальше реакции на национализм великорусский не уходил. Но беда в том, что в некоторых республиках этот оборонительный национализм превращается в наступательный.

Возьмем Грузию. Там имеется более 30 % негрузинского населения. Среди них: армяне, абхазцы, аджарцы, осетины, татары. Во главе стоят грузины. Среди части грузинских коммунистов родилась и развивается идея — не очень считаться с этими мелкими национальностями: они менее культурны, менее, мол, развиты, а посему можно и не считаться с ними. Это есть шовинизм, — шовинизм вредный и опасный, ибо он может превратить маленькую Грузинскую республику в арену склоки. Впрочем он уже превратил ее в арену склоки» (И. В. Сталин. Соч., т. 5, стр. 248-250).

Грузинские уклонисты в ряде вопросов общей полигики партии заняли явно оппортунистическую позицию, скатившись к меньшевизму. В аграрно-крестьянском вопросе уклонисты вступили на путь меньшевистской кулацкой земельной политики. Они решительно сопротивлялись проведению большевистской аграрной реформы, ссылаясь на отсутствие в Грузии помещичьего землевладения и опасаясь за судьбы грузинских князей и дворян. ЦК и Ревком Грузии, в которых преобладали национал-уклонисты, тормозили и оттягивали проведение земельной реформы, и, несмотря на двухлетнее существование советской власти, земля оставалась в руках помещиков, князей и дворян.

Тов. Орджоникидзе 25 января 1923 г., подводя итоги кулацкой земельной политики уклонистов, писал:

«Наркомзем за два года своего существования не имел ясного представления, что делается в нашей деревне. Иначе как же произошло, что в уездах самые крупные землевладения до сих пор остались нетронутыми и там продолжают сидеть б. князья-дворяне..., помещики живут в своих старых поместьях — дедовских имениях. Крестьяне же по-прежнему находятся в полной экономической зависимости от своего старого доброго барина-князя... В Бор-чалинском уезде по докладу председателя исполкома тов. Шабанова дело обстоит не лучше. Старые царские генералы, бывшие князья Абхази, Тумановы, графы Кученбахи сидят в своих поместьях и крестьянам даже не разрешают проводить дороги через „свои“ имения. К нашему позору, почти у каждого из этих господ на руках соответствующие грамоты от какого-либо советского чиновника из Наркомзема, охраняющие их неприкосновенность и покой... Такая же безотрадная картина в Сигнахс-ком и Душетском уездах, где сиятельнейшие князья Абхази, Мух-ранские, Андрониковы, Чолокаевы живут припеваючи в своих барских домах, издеваются над крестьянами и советской властью» (С. Орджоникидзе. Существующим безобразиям в деревне надо положить конец со всей решительностью, «Заря Востока» № 182 от 25 января 1923 г.).

Грузинские уклонисты открыто отстаивали правооппортунис-тическую позицию и в вопросах внешней торговли. Известен факт, когда уклонисты требовали денационализации батумских нефтяных резервуаров и сдачи их в концессию империалистическому нефтяному концерну «Стандарт-Ойль».

Известен также факт экономической ориентации национал-уклонистов на Запад, их ориентации на дешевый константинопольский товар.

Национал-уклонисты усиленно добивались открытия в Тифлисе или Батуме частного банка по предложению капиталиста-авантюриста Хоштария. Этот банк должен был явиться отделением Оттоманского банка, фактически филиалом англо-французского капитала.

Вся эта ориентация на капиталистический Запад в случае своего осуществления превратила бы Закавказье, и в особенности Грузию, в придаток иностранного капитала.

Грузинские уклонисты занимали явно либерально-примиренческую позицию по отношению к грузинским меньшевикам.

Как известно, в начале советизации Грузии была объявлена амнистия меньшевикам, которые не замедлили воспользоваться ею в целях организации нелегальной и полулегальной борьбы против советской власти.

Кавказское бюро ЦК РКП(б), во главе с т. Серго Орджоникидзе, поставило задачу беспощадной борьбы с меньшевиками как путем развертывания идейно-политической работы против меньшевистского влияния, так и путем репрессий против меньшевистских контрреволюционеров.

Группа уклонистов решительно воспротивилась тактике беспощадной борьбы с меньшевиками и подменила политику разгрома меньшевиков политикой «мирного преодоления и переработки» меньшевистских контрреволюционеров.

Для того чтобы правильно оценить грехопадение грузинских уклонистов, их либерально-примиренческое отношение к меньшевикам, достаточно только вспомнить, что собой представлял воинствующий грузинский меньшевизм на протяжении всей своей истории.

С самого начала своего зарождения грузинский меньшевизм, во главе с Жордания, фальсифицировал и приспосабливал марксизм к буржуазному национализму и буржуазному демократизму.

В годы первой русской революции (1905-1907 гг.) грузинские меньшевики в союзе с либеральной буржуазией боролись против победы буржуазно-демократической революции, против революционно-демократической диктатуры рабочих и крестьян.

В годы реакции грузинский меньшевизм выступал как крайне правое крыло ликвидаторов. Жордания и грузинские меньшевики отказались от требования демократической республики, чтобы сохранить союз с буржуазией. Грузинские меньшевики были самыми активными «строителями» столыпинской «рабочей партии».

В период империалистической войны грузинские меньшевики были самыми отъявленными оборонцами и оруженосцами царизма и русской буржуазии, они помогали царским сатрапам громить большевистские нелегальные организации.

После Февральской революции грузинские меньшевики выступили «за войну до победного конца», боролись против предоставления независимости Финляндии и Украине, за единую, неделимую буржуазную Россию.

Грузинские меньшевики — самые подлые изменники и предатели грузинского народа. После победы Октябрьской социалистической революции они оторвали Грузию от революционной России, вступили в союз вначале с германским, затем с англофранцузским империализмом и превратили совместно с дашнаками и муссаватистами Закавказье в плацдарм иностранной интервенции и буржуазно-белогвардейской контрреволюции против Советской России (союз меньшевиков с Деникиным, Алексеевым и другими белогвардейскими генералами для борьбы против советской власти).

Грузинские меньшевики — самые гнусные изменники интересам грузинского крестьянства; они спасали грузинских князей и дворян от революционного возмущения крестьян; они громили революционные восстания крестьян в Мингрелии, Гурии, Лечхуме, Кахетии, Юго-Осетии, Душетском и других уездах; они были проводниками столыпинской земельной политики.

Меньшевики — вдохновители и организаторы всех реакционных сил — дворян, князей, духовенства и буржуазии против революционного движения рабочих и крестьян Грузии. Меньшевистская «демократия» явилась последним якорем спасения буржуазно-дворянского строя.

Меньшевики — организаторы политики звериного национал-шовинизма и натравливания народов Закавказья друг против друга. Это они — грузинские пуришкевичи — организовали кровавый поход против национальных меньшинств Грузии — осетин, абхазцев, аджарцев.

Это они и дашнаки организовали кровопролитную братоубийственную грузино-армянскую войну. Грузинские меньшевики вместе с муссаватистами и дашнаками являются погромщиками — организаторами шамхорского погрома революционных солдат.

После победы социалистической революции в Закавказье и Грузии осколки разбитого грузинского меньшевизма ни на один день не прекращали борьбы против пролетарской диктатуры и коммунизма; грузинские меньшевики, во главе с Жордания и Рамишвили, вступили на путь кровавых авантюр в борьбе против советской власти.

Грузинские меньшевики, опираясь на грузинских князей, дворян, лавочников, попов и др., на деньги и средства англо-французских империалистов и их генеральных штабов, организовали бутафорское восстание против советской власти в Грузии в августе 1924 г.

Вот что говорил товарищ Сталин о меньшевистской авантюре 1924 г.:

«В газетах у нас пишут, — говорил товарищ Сталин в октябре 1924 г., — о бутафорских выступлениях в Грузии. Это верно, ибо в общем восстание в Грузии было искусственное, не народное» (И. В. Сталин. Соч., т. 6, стр. 308).

Подонки фашистско-контрреволюционной меньшевистской партии, во главе с Н. Жордания, окончательно продавшись империалистам и интервентам, возлагая все свои надежды на контрреволюционную войну и интервенцию империалистических государств против Советского Союза, превратились в заурядных шпионов и лазутчиков генеральных штабов и контрразведок империалистических государств, в прямых агентов фашизма и империализма.

И с этими извергами пытались грузинские уклонисты установить добрососедские отношения!

Компартия Грузии, вопреки сопротивлению грузинских национал-уклонистов, окончательно разгромила контрреволюционный меньшевизм, оторвала от меньшевиков те обманутые группы рабочих и крестьян, которые еще в прошлом шли за меньшевиками.

Победа социализма в нашей стране, победа социалистической индустриализации и колхозного строя, огромный подъем промышленности, сельского хозяйства и национальной по форме, социалистической по содержанию культуры обеспечили полную ликвидацию меньшевизма в Грузии.

Все это, конечно, не значит, что в нынешних условиях обостренной классовой борьбы и ликвидации классов отдельные осколки меньшевиков не могут ожить и активизироваться на отдельных участках нашего строительства.

Грузинская уклонистская оппозиция встретила полное сочувствие и поддержку со стороны воинствующего грузинского меньшевизма и национал-шовинистической интеллигенции.

Грузинские меньшевики неоднократно звали национал-уклонистов на борьбу с диктатурой пролетариата.

В период 1927-1935 гг. национал-уклонизм, слившись с контрреволюционным троцкизмом, перерос в наемную агентуру фашизма, превратился в беспринципную и безыдейную банду шпионов, вредителей, диверсантов, разведчиков и убийц, в оголтелую банду заклятых врагов рабочего класса.

В 1936 г. был раскрыт троцкистский шпионско-вредительский террористический центр, куда входили Б. Мдивани, М. Окуджава, М. Торошелидзе, С. Чихладзе, Н. Кикнадзе и др.

Грузинский троцкистский центр работал под руководством и по заданиям всесоюзного объединенного троцкистско-зиновьевс-кого центра, филиалом которого являлся.

В состав ныне разоблаченного грузинского троцкистского центра и его актива входили исключительно национал-уклонисты. Часть из них за свои контрреволюционные деяния высылалась, а затем, вернувшись, двурушнически пролезла в партию. Другая часть представляла скрытых троцкистов, в свое время не выявленных и не расшифрованных.

Как известно, бывшие национал-уклонисты упорно отрицали свою прошлую связь с Троцким. Теперь документально установлено, что предательскую работу национал-уклонистов против ЦК ВКП(б), против товарища Сталина, против ленинско-сталинской национальной политики уже с 1923 г. направлял непосредственно обер-бандит Иудушка Троцкий.

Члены грузинского контрреволюционного фашистско-троцки-стского центра и арестованный актив троцкистов, уличенные материалами следствия, сознались в своих преступлениях перед партией, советской властью и грузинским народом.

В своих показаниях они раскрыли гнуснейшую картину своей подлой, изменнической, подрывной шпионско-вредительской работы.

Как и всесоюзный троцкистско-зиновьевский террористический центр, грузинский троцкистский центр ставил своей основной задачей свержение советской власти и реставрацию капиталистического строя.

Рассчитывая на поражение Советского Союза в предстоящей войне с капиталистическими державами, троцкисты делали все, для того чтобы путем шпионажа, диверсии и вредительства подорвать мощь нашей социалистической родины. Они намеревались оторвать Закавказье и в частности Грузию от Советского Союза и создать с помощью всех антисоветских сил «независимое» грузинское государство под протекторатом одной из капиталистических держав.

Для этой цели грузинские троцкисты в лице Буду Мдивани заключили в Грузии блок с представителями разгромленных остатков антисоветских партий грузинских меньшевиков и др., а за границей — с презренным предателем и заклятым врагом грузинского народа, наймитом империалистов Ноем Жордания.

Грузинские троцкисты прибегали к самым подлым и преступным средствам борьбы против партии, советской власти и народа. Они систематически проводили вредительскую, диверсионную и шпионскую работу на разных участках социалистического строительства Грузии.

Грузинские троцкистские контрреволюционеры, эти трижды презренные предатели и убийцы, оптом и в розницу продавали грузинский народ, намеревались отдать Грузию на разграбление и растерзание европейских империалистических хищников, превратить Грузию и Закавказье в колонию империализма, надеть на свободный, счастливый грузинский народ кровавое фашистское ярмо.

И вся эта подлая нечисть, все эти оголтелые, потерявшие человеческий облик шпионы, бандиты и вредители пытались выступать от имени грузинского народа!

Наша партия, советская власть могучей сталинской рукой разгромила и уничтожила этих презренных гадов, наемных агентов фашизма.

Закавказские большевики прошли большую школу в борьбе с национал-уклонизмом и, разгромив националистов и национал-уклонистов, создали и укрепили Закавказскую федерацию — мощный инструмент национального мира, совместного социалистического строительства и хозяйственно-культурного возрождения народов Закавказья.

В 1936 г. с принятием Сталинской Конституции Союза ССР была ликвидирована Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика и республики Закавказья — Грузия, Азербайджан и Армения — непосредственно вступили в состав Союза ССР как полноправные союзные республики.

Ликвидация ЗСФСР прямо вытекала из успехов и побед генеральной линии, в частности национальной политики нашей партии, достигнутых за годы революции в деле социалистического строительства в республиках Закавказья.

ЗСФСР выполнила историческую роль, полностью разрешив поставленные перед ней задачи. Республики Закавказья превратились в индустриально-аграрные республики. Одержана победа колхозного строя в сельском хозяйстве Закавказья. Достигнуты огромные успехи национально-культурного строительства. Выросли в республиках Закавказья большевистские национальные кадры, до конца преданные партии Ленина — Сталина.

Победы социалистического строительства, расширив хозяйственную и культурную связь Грузии, Азербайджана и Армении с другими республиками, краями и областями Советского Союза, подготовили условия для ликвидации Закавказской федерации и вхождения республик Закавказья непосредственно в Советский Союз.

Новая Конституция СССР обеспечивает дальнейшее укрепление сталинской дружбы народов Закавказья и всего Советского Союза, новые великие успехи ленинско-сталинской национальной политики.

Таким образом:

1

Национал-уклонизм в рядах компартии большевиков Грузии представлял собой правооппортунистическое течение, отражавшее давление буржуазно-националистических меньшевистских элементов на отдельные прослойки нашей партийной организации.

Национал-уклонистская оппозиция, вступив на путь борьбы против партии, скатилась на позиции грузинского меньшевизма.

2

Национал-уклонизм представлял собой наступательный шовинизм, отражавший великодержавный буржуазный национализм грузинских меньшевиков и национал-демократов.

Национал-уклонисты, вступив на путь борьбы против ле-нинско-сталинской национальной политики, бешено боролись против Закавказской федерации и автономии Абхазии, Аджа-ристана, Юго-Осетии, за увековечение угнетения национальных меньшинств в Грузии.

3

Национал-уклонисты в аграрно-крестьянском вопросе отражали интересы и требования грузинских дворян и кулаков.

Национал-уклонизм, отстаивая кулацкую аграрную политику, являлся глашатаем и поборником капиталистического пути развития нашей деревни.

4

Национал-уклонисты в вопросах борьбы с контрреволюционным меньшевизмом заняли явно либерально-примиренческую позицию. Беспощадную борьбу партии и советской власти против меньшевистских контрреволюционеров, этих прямых агентов и пособников международного империализма, они подменяли политикой «мирной переработки» и сотрудничества с меньшевиками — со злейшими врагами рабочих и крестьян Грузии.

5

Опасность национал-уклонизма состояла в том, что национал-уклонизм, в случае своей победы, закрепил бы пережитки крепостничества в деревне, укрепил бы позиции кулачества, превратил бы Грузию и Закавказье в арену межнациональных трений и кровавых столкновений, подорвал бы единый интернациональный фронт Советских Республик против империализма, развязал бы реакционные силы меньшевиков, буржуазных националистов и тем самым проложил бы дорогу империалистической интервенции и реставрации капитализма.

6

Национал-уклонисты с самого начала скатились на троц-кистско-меньшевистскую позицию, под знаменем троцкизма бешено боролись против партии Ленина — Сталина и затем в рядах контрреволюционного троцкизма переросли в наемных агентов фашизма, в оголтелую банду шпионов, вредителей, диверсантов, убийц, подлых предателей и врагов народа.

7

Большевики Закавказья, коммунистическая партия (большевиков) Грузии, вооруженные национальной программой Ленина и Сталина, разбили и разгромили национал-уклонистов, воздвигли нерушимое здание братского сотрудничества народов Закавказья, создали и укрепили Закавказскую федерацию — этот «образец национального мира, невиданного при буржуазии и невозможного в буржуазном строе» (Ленин).

8

Большевики Закавказья под руководством партии Ленина — Сталина, создав и укрепив Закавказскую федерацию, сумели достигнуть огромных успехов социалистического строительства, победы социалистического строя в республиках Закавказья, тем самым обеспечив необходимые условия для ликвидации Закавказской федерации и вхождения республик Грузии, Азербайджана и Армении в Союз ССР, установленного великой Сталинской Конституцией.

Бурные, продолжительные аплодисменты.

Все встают, из зала несутся возгласы:

«Да здравствует великий Сталин!

Ура товарищу Сталину!

Да здравствует ЦК Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков)!»

ЛАВРЕНТИИ БЕРИЯ

К ВОПРОСУ О ПРАЖСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

ОТВЕТ ТОВАРИЩАМ

В своем докладе «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» я говорил:

«Как известно, в истории большевизма Пражская конференция большевиков является поворотным пунктом, ибо она оформила раскол с меньшевиками, изгнала из партии ликвидаторов-меньшевиков и положила начало существованию большевистской партии».

Ряд товарищей: Г. Демченко (Москва), И. Юновер (Ленинград), Сахаров (Баку), Лихачев (Кировабад), Мшвениерадзе (Тифлис), Акопов (Иджеван) и др., обратился ко мне с просьбой разъяснить это место моего доклада.

Некоторые из этих товарищей (тт. Юновер, Демченко и др.) пишут, что это место доклада вызывает у них неясность и сомнения. Так, например, т. Юновер пишет:

«Уважаемый товарищ Берия! Находясь в санатории им. 4 марта № 4 в Сухуме, прочел Ваш яркий, насыщенный глубиной доклад. Обращаюсь к Вам именно потому, что одно место в докладе читал с некоторым недоумением. В 3-м разделе доклада „К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье“ можно прочесть следующее: „Как известно, в истории большевизма Пражская конференция большевиков является поворотным пунктом, ибо она оформила раскол с меньшевиками, изгнала из партии ликвидаторов-меньшевиков и положила начало существованию большевистской партии“.

В своей пропагандистской работе я иначе излагал принципиальное существо Пражской конференции. Можно ли утверждать, что «она оформила раскол с меньшевиками»? А самое для меня недоуменное место, что она «положила начало существованию большевистской партии». Не считаете ли Вы возможным уточнить это место, тем более, что в учебниках истории партии не всегда даются четкие выводы о значении Пражской конференции. Вашим разъяснением многим мне поможете в дальнейшей работе».

Другие товарищи (тт. Сахаров, Лихачев, Акопов) считают неправильным высказанное мною положение и находят, что данная формулировка противоречит известному указанию Ленина о том, что «большевизм существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 г.». Так, например, т. Сахаров пишет:

«Говоря о Пражской конференции большевиков, Вы заключаете, что она „положила начало существованию большевистской партии“. Это, кажется, неточно. Совершенно правильно, что Пражская конференция явилась поворотным пунктом в истории большевизма, что в 1912 г. был положен конец тому формальному союзу между большевиками и меньшевиками, который существовал с IV объединительного съезда РСДРП. Но также общеизвестно, что большевизм взял свое начало, как идейнее течение, еще в 90-х гг., в борьбе Ленина против легального марксизма П. Струве, против народничества, экономизма, укрепившись в период старой „Искры“; с II съезда РСДРП большевизм существует уже как политическая партия... Выражение, что Пражская конференция „положила начало существованию большевистской партии“, явилось, очевидно, просто как неточное выражение, а может быть, и техническая неточность, во всяком случае это неопровержимо доказывается самим докладом. И это выражение следовало бы исправить».

Большевизм, как течение политической мысли и как политическая партия, существует со II съезда партии; В борьбе против меньшевиков за ленинскую программу, тактику и организационные принципы большевики с 1903 г., когда оформилась фракция большевиков, вели линию на разрыв, на раскол с оппортунистами-меньшевиками. Эта линия была закреплена как в борьбе за созыв III съезда, так и на самом III съезде партии, где были приняты резолюции «Об отколовшейся части партии», «О подготовке условий слияния с меньшевиками» и «О роспуске комитетов, которые откажутся признать решения III съезда».

Вот что писалось в этих резолюциях:

1) «Об отколовшейся части Партии

Съезд констатирует, что в РСДРП со времени ее борьбы с экономизмом сохраняются до сих пор в различной мере и в различных отношениях родственные ему оттенки, характеризующиеся общей тенденцией принижать значение элементов сознательности в пролетарской борьбе, подчиняя их элементам стихийности. Представители этих оттенков в вопросе организационном теоретически выставляют несоответствующий планомерно оформленной работе партии принцип организации-процесса, на практике же проводят в массе случаев систему уклонений от партийной дисциплины, а в других случаях, обращая к наименее сознательной части партии проповедь широкого, не считающегося с объективными условиями русской действительности, применения выборного начала, пытаются подорвать единственно возможные в данное время основы партийной связи. В вопросах тактических они проявляют себя стремлением сузить размах партийной работы, высказываясь против законченно-независимой партийной тактики по отношению к либерально-буржуазным партиям, против возможности и желательности для нашей партии взять на себя организующую роль в народном восстании, против участия партии при каких бы то ни было условиях во временном демократически-революционном правительстве.

Съезд предлагает всем членам партии вести повсюду энергичную идейную борьбу против подобных частичных уклонений от принципов революционной социал-демократии, но в то же время находит, что участие в партийных организациях лиц, примыкающих в той или иной мере к подобным взглядам, допустимо при том необходимом условии, чтобы они, признавая партийные съезды и партийный устав, всецело подчинялись партийной дисциплине» (выделено мною. — Л. Б).

2) «О подготовке условий слияния с меньшевиками

Третий съезд РСДРП поручает ЦК принять все меры к подго

товке и выработке условий слияния с отколовшейся частью РСДРП,

причем окончательное утверждение таких условий должно быть

предоставлено новому партийному съезду».

3) «О роспуске комитетов, которые откажутся признать решения III съезда

Принимая во внимание возможность того, что некоторые меньшевистские организации откажутся признать решения III съезда, съезд предлагает ЦК распускать такие организации и утверждать параллельные им, подчиняющиеся съезду организации, как комитеты, но лишь после того, как тщательным выяснением будет вполне установлено нежелание меньшевистских организаций и комитетов подчиниться партийной дисциплине». (Выделено мною. — Л. Б.) («ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», ч. I, стр. 47, 53, изд. 6, Госполитиздат, 1940 г.)

Все это свидетельствует о том, что, еще более сплотив большевистскую фракцию и закрепив на III съезде линию на раскол с меньшевиками, большевики в тот период еще не довели этот раскол до полной и окончательной ликвидации формального объединения с меньшевиками, как это имело место позже, на Пражской конференции в 1912 г.

Известно также, что, борясь «самым решительным образом с спутыванием двух частей партии» (Ленин), большевики на Таммерфорсской партийной конференции (1905 г.) приняли резолюцию о слиянии партийных центров, в которой говорилось:

«I) В целях практического объединения и в виде временной меры до объединительного съезда конференция предлагает немедленное и единовременное слияние практических (центров) и литературных центральных органов на началах равенства, причем члены редакции могут быть членами практического центра.

Редакция руководствуется директивами общего центра. По желанию третьей части редакторов редакция всегда обязана напечатать их особое мнение с соответственной редакционной оговоркой.

2) Конференция высказывается за немедленное слияние на местах параллельных организаций.

3) О созыве объединительного съезда. Немедленно слившимися ЦК и ОК или объединенным советом ЦК и ОК, если слияние не произойдет, должно быть объявлено о созыве объединительного съезда РСДРП, с тем чтобы съезд был открыт возможно скорее. Представительство на объединительном съезде должно быть выборное и пропорциональное. В выборах делегатов участвуют все члены организации партии на началах прямого и тайного голосования» («ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов» конференций и пленумов ЦК», ч. I, стр. 57-58, изд. 6, Госполитиздат, 1940 г.).

IV съезд партии (1906 г.) вошел в историю нашей партии, как объединительный съезд. В состав ЦК» избранного этим съездом, вошли 7 меньшевиков и 3 большевика. V (Лондонский) съезд также был объединенным съездом, на съезде был избран ЦК РСДРП, в состав членов которого вошли 5 большевиков, 4 меньшевика, 2 — от СДПиЛ и 1 — от с.-д. Латышского края.

Следует, в связи с этим, вспомнить и решения совещания расширенной редакции «Пролетария» в 3909 г., относящиеся к вопросу о приемах и тактике нашей партии в борьбе с меньшевиками до Пражской конференции. (Известно, что расширенная редакция «Пролетария» фактически была большевистским центром, избранным на фракционном заседании по окончании Лондонского съезда РСДРП.)

В резолюции этого совещания — «Задачи большевиков в партии» говорилось:

«В настоящее время, намечая основные задачи большевиков, расширенная редакция „Пролетария“ констатирует:

1) что в дальнейшей борьбе за партию и за партийность задачей большевистской фракции, которая должна остаться передовым борцом за партийность и революционную социал-демократическую линию в партии, является всесторонняя деятельная поддержка ЦК и ЦО партии. Только общепартийные центральные учреждения могут в настоящий период перегруппировки партийных сил явиться авторитетным и сильным представителем партийной линии, на которой сплотились бы все действительно партийные и действительно с.-д. элементы;

2) что в меньшевистском лагере партии, при полном пленении официального органа фракции, «Голоса Социал-Демократа», меньшевиками-ликвидаторами, меньшинство фракции, испытав до конца путь ликвидаторства, уже поднимает голос протеста против этого пути и ищет вновь партийной почвы для своей деятельности (письмо «выборгских» меньшевиков в Спб., раскол меньшевиков в Москве, раскол в редакции «Голоса Социал-демократа», соответственное разделение в Бунде и т. п.);

3) что при таких обстоятельствах задачей большевиков, которые останутся сплоченным авангардом партии, является не только продолжение борьбы с ликвидаторством и всеми видами ревизионизма, но и сближение с марксистскими и партийными эле^ ментами других фракций, как это диктуется общностью целей в борьбе за сохранение и укрепление РСДРП» («ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», ч. I, стр. 148, изд. 6, Госполитиздат, 1940 г.).

Эта же мысль проводится и в решении совещания «Об агитации за отдельный от партии большевистский съезд или большевистскую конференцию», в котором сказано:

«Принимая во внимание:

что большевистская фракция со времени восстановления партийного единства выделяла и сплачивала сторонников своей политической линии всегда на вопросах, ставших уже предметом общепартийной дискуссии, и всегда путем идейной борьбы за свое решение этих вопросов на арене общепартийной — параллельные платформы и дискуссия в партийных ячейках, на общепартийных съездах;

что лишь такой путь гарантирует и сплочение действительных единомышленников и привлечение к фракций всех элементов, по существу родственных ей;

что и для осуществления основной нашей цели, для воздействия на партию в интересах окончательного торжества в ней линии революционной социал-демократии, выделение большевиков только на общепартийной арене является единственно правильным и единственно целесообразным (выделено мною. — Л. Б.);

что иной путь — путь созыва особых большевистских конференций и съездов — неминуемо привел бы к расколу партии сверху донизу и нанес бы непоправимый удар той фракции, которая взяла бы на себя инициативу такого окончательного раскола РСДРП, — принимая все это во внимание, расширенная редакция «Пролетария» постановляет:

1) Предостеречь всех единомышленников против агитации за специально большевистский съезд, как агитации, объективно ведущей к расколу партии и могущей нанести решительный удар той позиции, которая уже завоевана в партии революционной социал-демократией .

2) Ближайшую конференцию большевиков приурочить к очередной партийной конференции, а верховным собранием фракции в целом явится собрание единомышленников на ближайшем партийном съезде.

3) Ввиду стоящих на очереди важных вопросов, волнующих партию и фракцию, большевикам в ЦК поручено настаивать на возможном ускорении созыва общепартийной конференции (срок 2-3 месяца) и. затем на ускорении созыва партийного съезда» («ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», ч. I, стр. 149-150, изд. 6, Госполитиздат, 1940 г.).

Большевизм, существующий как течение политической мысли и как политическая партия с 1903 г., до Пражской конференции вел борьбу против меньшевизма в рамках формально общей, объединенной с меньшевиками, партии, используя общепартийную арену для разоблачения меньшевиков, для отрыва от них обманутых ими рабочих, Для разгрома меньшевизма.

На всех этапах этой борьбы большевики отстаивали сохраняли фактическую самостоятельность своей партийной организации, не спутываясь с меньшевиками, но формально большевики до 1912 г. находились в объединенной партии.

На Пражской конференции, оформив раскол с меньшевиками, большевики вышли навсегда из организационных рамок объединенной партии с одним общим ЦК во главе. Тем самым эта конференция оформила большевиков в отдельную социал-демократическую партию со своим особым ЦК во главе.

Меньшевики всеми силами пытались расколоть рабочий класс России, ослабить и сделать его послушным оружием в руках либерально-монархической буржуазии. Большевики этой политике раскола рабочего движения противопоставили: линию раскола с меньшевизмом, разоблачение предательства меньшевиков и сплочение рабочего класса под знаменем революционной социал-демократии — под знаменем ленинской партии.

Большевики на Пражской конференции окончательно изгнали из партии ликвидаторов-меньшевиков и навсегда покончили со всякими остатками формального объединения с меньшевиками. Поэтому с Пражской конференции большевизм стал и формально самостоятельной партией. В этом суть вопроса.

Эта не только по существу, но и формальная самостоятельность большевистской партии, достигнутая путем разрыва всякой организационной связи с меньшевиками, имеет большое значение для понимания приемов и тактики нашей партии, обеспечивших разгром меньшевизма. Вот что говорил Ленин о формах и методах борьбы с меньшевиками как до, так и после доведения раскола с ними до конца:

«Раскол есть разрыв всякой организационной связи, переводящий борьбу взглядов с почвы воздействия изнутри организации на почву воздействия извне организации, с почвы исправления и убеждения товарищей на почву истребления их организации, на почву возбуждения рабочей (и вообще народной) массы против отколовшейся организации... Если бы кто-нибудь стал применять мерку допустимой внутри партии борьбы к борьбе на почве раскола, к борьбе, извне направляемой против партии или (при местном расколе) против данной партийной организации, то такого человека пришлось бы счесть либо детски наивным, либо лицемером. С точки зрения организационной, раскол означает разрыв всякой организационной связи, т. е. переход от борьбы, убеждающей товарищей внутри организации, к борьбе, разрушающей враждебную организацию, уничтожающей ее влияние на массы пролетариата. С точки зрения психики совершенно ясно, что разрыв всякой организационной связи между товарищами уже означает крайнюю степень взаимного озлобления и вражды, перешедшей в ненависть» (В. И. Ленин. Соч., т. 12, изд. 4-е, стр. 382, 384). Так ставил вопрос Ленин в связи с расколом в Петербургской организации РСДРП.

Нет нужды доказывать, что эта постановка вопроса тем более должна быть отнесена к борьбе нашей партии против меньшевизма в период Пражской конференции, завершившей раскол с меньшевиками и, значит, давшей формально-организационную базу для отдельного, самостоятельного существования большевистской партии.

Вот почему Пражская конференция явилась поворотным пунктом в истории большевизма.

Вот почему Пражская конференция положила начало самостоятельному существованию большевистской партии.

«Правда» от 26 октября 1935 г.

ХРОНИКА АРЕСТОВ, ССЫЛОК И ПОБЕГОВ ТОВАРИЩА СТАЛИНА

1902 г. 5 апреля

Арест товарища Сталина в Батуме.

1903 г. 19 апреля

Товарища Сталина переводят в Кутаисскую губернскую тюрьму.

1903 г. осень

Товарища Сталина высылают через Батум — Новороссийск в Восточную Сибирь, Иркутскую губернию, на три года.

1904 г. 5 января

Побег товарища Сталина из ссылки (из Балаганска Иркутской губернии) и приезд его сперва в Батум, а затем в Тифлис.

1908 г. 25 марта

Арест товарища Сталина в Баку под именем Гайэза Нижарадзе. Товарища Сталина заключают в Баиловскую тюрьму.

1908 г. 9 ноября

Товарища Сталина высылают на два года в Вологодскую губернию, в гор. Сольвычегодск.

1909 г. 24 июня

Товарищ Сталин бежит из сольвычегодской ссылки.

1910 г. 23 марта

Арест товарища Сталина в Баку.

1910 г. 27 августа

Распоряжением наместника на Кавказе товарищу Сталину воспрещено жительство в пределах Кавказского края сроком на пять лет.

1910 г. 23 сентября

Ссылка товарища Сталина в Вологодскую губернию, в гор. Сольвычегодск.

1911 г. 6 сентября

Товарищ Сталин нелегально выезжает из Вологды в Петербург.

1911 г. 9 сентября Арест товарища Сталина а Петербурге.

1911 г. 14 декабря

Ссылка товарища Сталина в Вологду сроком на три года.

1912 г. 29 февраля

Побег товарища Сталина из ссылки.

1912 г. 22 апреля Арест товарища Сталина в Петербурге.

1912 г. 2 июля

Товарищ Сталин высылается в Нарымский край на три года.

1912 г. 1 сентября

Побег товарища Сталина из ссылки (из Нарыма) в Петербург.

1913 г. 23 февраля

Арест товарища Сталина в Петербурге.

1913 г. 2 июля

Высылка товарища Сталина в Туруханский край под надзор полиции на четыре года.

1913 г. 2 июля — 1917 г. 8 марта

Товарищ Сталин находится в ссылке в Туруханском крае.

Приложение 4

МАТЕРИАЛЫ ИЗ УГОЛОВНОГО ДЕЛА М. Н. ТУХАЧЕВСКОГО (СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ ТУХАЧЕВСКОГО, НАПИСАННЫЕ ИМ ПОСЛЕ АРЕСТА)

1937 г.

План поражения

Центр антисоветского военно-троцкистского заговора тщательно изучал материалы и источники, могущие ответить на вопрос: каковы оперативные планы Гитлера, имеющие целью обеспечение господства германского фашизма в Европе?

Основной для Германии вопрос — это вопрос о получении колоний. Гитлер прямо заявил, что колонии, источники сырья, Германия будет искать за счет России и государств Малой Антанты.

Опыт войны 1914-1918 гг. учит Германию тому, что без обеспечения себя основными видами сырья, в особенности железной рудой, нефтью и хлебом, — ей невозможно участвовать в большой и длительной современной войне. Все эти виды сырья на Украине и в Румынии, частично в Чехословакии.

Если подойти к вопросу о возможных замыслах Гитлера в отношении войны против СССР, то вряд ли можно допустить, чтобы Гитлер мог серьезно надеяться на разгром СССР. Максимум, на что Гитлер может надеяться, это на отторжение от СССР отдельных территорий. И такая задача очень трудна и сколько-нибудь серьезно может мыслиться только в войне СССР на два фронта: на западе и на Дальнем Востоке. При этом успехи социалистической экономики СССР из года в год настолько велики, что и эти ограниченные военные цели Германии и Японии станут скоро вообще неосуществимыми.

Итак, немцы должны будут поставить перед собой ограниченную цель войны — отторгнуть часть территорий от СССР и отстоять обладание этой частью территории до конца войны. Немецкие военные теоретики очень высоко ценят такой метод войны, считая творцом его Фридриха Великого (Семилетняя война). Этот вид войны с ограниченной целью очень обстоятельно рассматривает и Клаузевиц. Само собою понятно, что подобного рода война с ограниченной целью ведет свои операции именно на той территории, которой она должна в конце концов овладеть. Необходимо поэтому проанализировать возможные театры войны гитлеровской Германии против СССР с экономической точки зрения, т. е. с точки зрения удовлетворения колониальных аппетитов Германии.

Немцы, безусловно, без труда могут захватить Эстонию, Латвию и Литву и с занятого плацдарма начать наступательные действия против Ленинграда, а также Ленинградской и Калининской (западной их части) областей. Финляндия, вероятно, пропустит через свою территорию германские войска. Затруднения, которые немцы встретили бы при этой операции, были бы следующие: во-первых, железнодорожная сеть Эстонии, Латвии и Литвы слишком бедна и отличается слишком малой провозоспособностью, чтобы она могла обслужить действия крупных сил. Потребовалось бы либо вложение крупных капиталов в железные дороги этих стран в мирное время, либо развитие этих дорог во время войны, что сильно сковало бы и осложнило действия германских армий. Во-вторых, СССР не позволил бы Германии безнаказанно занять Прибалтийский театр для подготовки в нем базы для дальнейшего наступления в пределах СССР. Однако с военной точки зрения такая задача может быть поставлена, и вопрос заключается в том, является ли захват Ленинграда, Ленинградской и Калининской областей действительным решением политической и экономической задачи по подысканию сырьевой базы. На этот последний вопрос приходится ответить отрицательно. Ничего, кроме дополнительных хозяйственных хлопот, захват всех этих территорий Германии не даст. Многомиллионный город Ленинград с хозяйственной точки зрения является большим потребителем. Единственно, что дал бы Германии подобный территориальный захват, — это владение всем юго-восточным побережьем Балтийского моря и устранение соперничества с СССР в военно-морском флоте. Таким образом, с военной точки зрения результат был бы большой, зато с экономической — ничтожный. Не могут немцы не учитывать и того, что Ленинград, как центр военной промышленности, уже не играет для нас той решающей роли, которую он играл до переноса военной промышленности к востоку.

Второе возможное направление германской интервенции при договоренности с поляками — это белорусское. Совершенно очевидно, что как овладение Белоруссией, так и Западной областью никакого решения сырьевой проблемы не дает и потому для Германии неинтересно. Белорусский театр военных действий только в том случае получает для Германии решающее значение, если Гитлер поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву. Однако я считаю такую задачу совершенно фантастической.

Остается третье, украинское направление. В стратегическом отношении пути борьбы за Украину для Германии те же, что и за Белоруссию, т. е. связано оно с использованием польской территории. В экономическом отношении Украина имеет для Германии исключительное значение. Она решает и металлургическую, и хлебную проблемы. Германский капитал пробивается к Черному морю. Даже одно только овладение Правобережной Украиной и то дало бы Германии и хлеб, и железную руду. Таким образом, Украина является той вожделенной территорией, которая снится Гитлеру германской колонией. В стремлениях к Украине среди германских военных кругов играет немаловажную роль и тот факт, что немцы в 1918 г. оккупировали Украину, но были оттуда выбиты, т. е. стремление к реваншу.

Итак, территорией, за которую Германия, вероятнее всего, будет драться, является Украина. Следовательно, на этом театре войны наиболее вероятно появление главных сил германских армий.

Очень часто имеют предположения, что Германия не захочет значительно удаляться своими армиями от своей территории. Это зависит исключительно от политических задач, которые будут поставлены перед армией. Если этой задачей будет захват советской территории, то германская армия не может не стремиться на эту территорию.

Только в том случае, если политической целью Германии была бы ограниченная задача поддержки Польши в войне с нами, только в этом случае можно допустить, что германские армии не уйдут далеко от своих границ. Но даже и в этом случае надо учитывать принципы германского генерального штаба, доказанные ходом войны 1914-1918 гг., заключающиеся в том, что германский генеральный штаб не занимается политиканством, а бросает свои армии туда, куда потребуют стратегические соображения. Так, например, немцы неоднократно бросали свои войска на территорию Австро-Венгрии для борьбы с Сербией, Румынией и Италией. Поэтому не следует обольщать себя надеждами на то, что немцы не уйдут далеко от своих границ.

Однако вывод, который только что сделан в отношении германских намерений насчет Украины, является относительным. Дело в том, что даже если Германия и поставила бы перед собой задачу вести войну с ограниченной целью, то все же эта война не может не превратиться в большую и длительную войну, причем, как минимум, создались бы два фронта: белорусский и украинский. СССР слишком силен, чтобы согласиться даже на малейшую территориальную уступку. Длительная же война с СССР, несомненно, может вовлечь в войну с Германией и Францию, и Англию. Другими словами, война, цель которой ограничивается захватом одной только Украины, превращается в войну большую, которая требует все того же предварительного решения сырьевой проблемы.

В силу этого мне представляется весьма вероятным, что Германия до войны с нами постарается захватить Чехословакию и Румынию. Не исключена такая обстановка в Европе, когда ни одна из стран не сможет вовремя поддержать Чехословакию против Германии. Если только нападение Германии на Чехословакию будет поддержано с юга ударом венгерской армии, что весьма вероятно, то участь Чехословакии может быть решена очень быстро. Следует еще учесть, что в Чехословакии орудуют германские фашистские организации, которые могут дезорганизовать оборону страны. Имеются разведывательные данные, говорящие о том, что немцы разрабатывают плен захвата Чехословакии в трехдневный срок. Действительно, положение вытянутой с запада на восток Чехословакии, находящейся под ударами с запада, севера, юга и, наконец, изнутри, является чрезвычайно тяжелым. Если даже речь будет идти и не о трехдневном сроке, то во всяком случае о столь же коротком, в который заинтересованные страны могут и не успеть принять какие-либо решительные контрмероприятия.

Что касается войны Германии против Румынии, то со стратегической точки зрения немцы хорошо знают, как можно оккупировать территорию этой страны. Опыт 1916 г. немцами хорошо изучен.

Что же может дать немцам оккупация Чехословакии и Румынии в экономическом отношении? Статистика говорит о том, что Румыния экспортирует ровно столько хлебных злаков, сколько Германия импортирует их в мирное время (до гитлеровских ограничений). Румыния добывает, если память мне не изменяет, 14 миллионов тонн нефти. Румыния и Чехословакия богаты многими металлами. Наконец, утверждение германского капитала в Румынии означало бы его монополию на Балканах, в Турции и выход его опять-таки в Черное море. Только железная руда по-прежнему являлась бы узким местом германского народного хозяйства и требовала бы захвата Криворожья. Не исключена возможность того, что немцы, правильно поставив разведку недр, сумеют найти железную руду и в Румынии. Таким образом, захват Германией Чехословакии и Румынии может обойтись без большой войны, зато для большой войны этот захват значительно упорядочиваем сырьевой вопрос в германском народном хозяйстве, уменьшает зависимость Германии от Польши при войне против СССР, и, наконец, исходный базис для войны против СССР со стратегической точки зрения становится гораздо более выгодным.

В конечном счете можно сделать вывод, что независимо от того, будет ли предшествовать войне против СССР война Германии с Чехословакией и Румынией или не будет, все равно главные интересы гитлеровской Германии направлены в сторону Украины. Из этого должен исходить, это должен учитывать наш оперативный план. Однако наш оперативный план этого не учитывает. Он построен все так же, как если бы война ожидалась с одной только Польшей.

Рассмотрим теперь западные наши границы и западные театры войны, исходя из политической задачи «бить противника на его территории».

На ближайший отрезок времени, пока существует Чехословакия и Румыния, «бить противника на его территории» практически означает бить польско-германские силы на польской территории. Со значительной долей вероятности дело будет обстоять именно так. Вряд ли в Прибалтийские страны немцы пошлют более одного — двух экспедиционных корпусов.

Решающее значение операции должны принять тогда, когда с поражением польско-германских сил должна будет пасть буржуазная Польша. Такое сражение может иметь место в районе Кенигс-Берг — Львов — Краков — Данциг. Каковы же пути движения наших армий для того, чтобы выйти в этот район в наиболее выгодной группировке и с наиболее широкой охватывающей базой?

Стратегически наиболее выгодным путем является быстрый разгром армиями вторжения вооруженных сил Эстонии, Латвии и Литвы с тем, чтобы выход наших главных сил, действующих севернее Полесья, на линию Кенигсберг — Брест-Литовск произошел в условиях, когда эти главные силы будут иметь за собой широкий, охватывающий тыл, обеспечивающий организацию наиболее бесперебойного транспорта и наиболее удобного боевого размещения авиации на аэродромах. Этот вариант, к сожалению, натолкнулся на трудно преодолимые в политическом отношении затруднения, а именно на то, что лимитрофы [36] могут сохранить нейтралитет. Так как повторение «Бельгии» признается недопустимым, то от этого плана пришлось отказаться. Вот почему не прав Корк, когда говорит, что агрессивная роль прибалтов вредительски затушевывалась. Наоборот, агрессивная политика прибалтов позволила бы нам воспользоваться наилучшим вариантом стратегического решения. Не агрессия, а нейтралитет прибалтов сорвал применение наиболее решительного плана, и отмена последовала не ведомственным военным решением, а решением правительства. Я в дальнейшем еще вернусь к этому варианту, так как в связи с вероятным нападением на нас немцев и огромным значением, которое будет играть Восточная Пруссия, при нашем движении в глубь Польши, а также учитывая то, что мы строим на Балтике большой военно-морской флот, — этот вариант будет иметь в будущем еще более решающее значение.

Нейтралитет прибалтов играет для нас очень опасную роль. Если, скажем, он продолжится даже только две недели, то и тогда он сыграет свою вредную для нас роль. В силу сохраняемого нейтралитета мы должны будем отказаться от наиболее выгодного варианта, и через две недели, если нейтралитет будет прибалтами нарушен, исправить дело будет уже невозможно, т. е. невозможно в процессе стратегического сосредоточения. В ходе операций, конечно, многое можно будет выправить.

Однако, считаясь с политическими требованиями в отношении уважения нейтралитета, надо искать другие, хотя бы и менее выгодные в стратегическом отношении пути.

Севернее Полесья остается один путь: между Латвией и Литвой с севера и самим лесисто-болотистым Полесьем с юга. Этот стратегический коридор, и без того узкий, продольно разбивается как бы еще на две части лесисто-болотистым районом верховья Березины, Налибакской пущей, средним течением Немана и Беловежской пущей. Помимо того, он имеет и поперечные преграды: р. Вилия, вернее, течение Немана, Неман и Шора на участке Гродно — Слоним, Нарев, Ясельда, Западный Буг. Однако самым слабым местом «белорусского коридора» являются его выходы на территорию этнографической Польши. Армии, наступающие по этому коридору, будут находиться в этом районе в очень тяжелом положении. Коснусь этих положений.

Напрасно стали бы мы ждать, как это делает у нас Генеральный штаб, что немцы первые нарушат нейтралитет Литвы. Это им невыгодно. В этом случае немцы имели бы в Литве слишком плохо обеспеченный путями сообщения тыл. Между прочим, во время одной из полевых поездок, кажется в 1911 г., Мольтке, как это описывает Форстер в своей книге «За кулисами германского генерального штаба», обсуждал вопрос о возможности направить наступление германских армий из В. Пруссии в направлении на Вильно и пришел к выводу о том, что это исключено ввиду слабости железнодорожной сети на территории Литвы. Характерно и то, что Гитлер сам предложил Литве заключить пакт о ненападении. Таким образом, раз немцы не будут нарушать нейтралитет Литвы, то нашим армиям придется своим правым флангом, двигаясь через Гродно и далее на запад, подвергаться опасности удара с севера, из Восточной Пруссии. Но это еще не все. В том случае, если главные силы Белорусского фронта форсируют Неман у Гродно и южнее, немцы могут нарушить нейтралитет Литвы, имеющей каких-нибудь три дивизии, и накоротке выйти в тыл Белорусского фронта в направлении Ковно — Вильно. Если глубокое вторжение в Белоруссию через Литву для немцев было бы опасно с точки зрения организации тыла, то операция с коротким замахом является вполне закономерной.

В дальнейшем Белорусский фронт должен будет искать взаимодействия с Украинским фронтом в направлении Брест-Ли-товска, стремиться к поражению польско-германских сил на варшавском направлении, обеспечивать свой фланг со стороны В. Пруссии и свой тыл со стороны Ковно — Вильно.

Совершенно очевидно, что решать все эти задачи одновременно невозможно. Командование Белорусским фронтом должно будет наметить определенную последовательность в разрешении этих задач.

Весьма возможно, что прежде всего обстановка заставит приступить к радикальному решению задачи обеспечения своего правого фланга, т. е. к разгрому германских сил в В. Пруссии. В этом случае было бы крайне важно для нас пройти по территории Литвы, что, может быть, можно будет и не считать нарушением нейтралитета, т. к. по договору между Литвой и РСФСР от 1920 г. район Молодечно — Лида — Гродно также входит в состав Литвы и, следовательно. Красная Армия уже ходом вещей будет действовать на литовской территории.

Не исключена возможность, что, организовав прочное обеспечение своего правого фланга и тыла путем выставления сильного заслона для обороны. Белорусский фронт атакует противника на главном направлении совместно с Украинским фронтом. Однако в этом, последнем случае главные силы Белорусского фронта будут, во-первых, значительно ослаблены выделением крупных сил на обеспечение своего фланга и тыла, а во-вторых, все же немцы могут нанести поражение флангу и тылу Белорусского фронта путем организации удара из В. Пруссии как непосредственно на юг, так и через Литву на Ковно — Вильно. Эта угроза особенно реальна потому, что В. Пруссия обладает богато развитой железнодорожной сетью, позволяющей в сутки подвозить не менее шести пехотных дивизий. Столько же можно перебрасывать и по шоссейным путям В. Пруссии на автотранспорте.

Наконец, особенно опасным может стать положение Белорусского фронта, если произойдет разрыв между ним и подходящим к району Брест-Литовска Украинским фронтом. Тогда возможна концентрическая атака главных сил Белорусского фронта. Главное командование должно организованно вывести в этот район внутренние фланги обоих фронтов.

Итак, Белорусский фронт при своем выходе на границу этнографической Польши должен расширять полосу своих действий, в то время как тыл его остается все в том же узком коридоре. До прихода Гитлера к власти В. Пруссия являлась для правого фланга Белорусского фронта надежным прикрытием. Так это было и в 1920 г. Но с установлением гитлеровского режима картина резко изменилась. Задачи Белорусского фронта стали неизмеримо сложнее, силы, которые он встретит в решительном сражении, вырастут, вероятно, вдвое, и в то же самое время цели, которые были поставлены фронту, и силы, ему предоставленные, остались без изменения. В этом несоответствии задач и средств кроются большие опасности, грозящие при стечении неблагоприятных условий серьезным поражением армиям Белорусского фронта.

Получается такое положение, что в самый тяжелый момент армиям Белорусского фронта придется наступать раструбом из узкого стратегического коридора. Все преимущества перегруппировок будут на стороне врагов. Кроме того, немцы и поляки будут иметь по сравнению с Белорусским фронтом огромные преимущества в отношении широкого и глубокого размещения авиации, а также в отношении охватывающего и выгодного рассредоточенного расположения тылов. В самом деле, «белорусский коридор» имеет тесно сжатые железнодорожные коммуникации и столь же тесно сжатые шоссейные пути.

Точно так же и скученное размещение авиации, исключающее широкий маневр по передислокации по фронту авиационных соединений, будет иметь следствием больший урон нашей легкой авиации по сравнению с потерями врагов на их аэродромах. Немцы, имея полную возможность рассредоточивать свою авиацию по Восточной Пруссии и Северной Польше, будут иметь преимущества в авиационном маневре.

Наши стесненные коммуникации будут нести от авиации большие потери, будут давать перебои, будут задерживаться с восстановлением разрушений и т. д.

Рассмотрим теперь стратегический путь между лесисто-болотистым Полесьем с севера и границами Румынии и Чехословакии с юга.: Этот путь также представляет собой стратегический коридор, вполне доступный для наступления крупных сил, хотя и Перерезан поперек целым рядом не слишком крупных речных преград и имеет отдельные районы, неудобные для действий, как, например, Дубненский район.

Нависание над левым флангом Украинского фронта границы Румынии в стратегическом отношении сходно со значением Латвии для Белорусского фронта. Однако дальше идет граница Чехословакии, и в этом отношении удобства глубокого наступления находятся на стороне Украинского фронта. В самом деле, границы Румынии с СССР надежно прикрыты системой укрепленных районов, а северный участок границ Румынии с Польшей горист, неудобен для действий больших войсковых масс и крайне беден железными дорогами. В этом районе сравнительно нетрудно организовать прочную оборону, выставив надежный заслон в сторону Румынии. В 1920 г. Румыния сыграла неприятную роль. Она притягивала к себе встревоженное внимание Главного командования, а это последнее оттягивало к границам Румынии силы из главной группировки Юго-Западного фронта. Во всяком случае организация надежного прикрытия своего фланга и тыла со стороны Румынии является несравнимо более простой задачей, чем прочное обеспечение фланга Белорусского фронта.

При выходе Украинского фронта примерно на линию Брест-Ли-товск — Львов перед его командованием встанет основная задача нанесения главным силам противника удара совместно с главными силами Белорусского фронта. В этом случае левый фланг будет прикрыт чехословацкой территорией, и все внимание войск фронта может быть сосредоточено на главных силах противника. Только в том случае, если по ходу операций к моменту выхода правого фланга Украинского фронта в район Ковель — Люблин образовался бы между ним и Белорусским фронтом разрыв, только в этом случае могла бы создаться угроза удара противника во фланг со стороны Брест-Литовска. Роль Главного командования должна заключаться в том, чтобы не допускать разрыва между фронтами.

Вопрос с размещением авиации и тылов для армий, наступающих в «украинском коридоре», отличается теми же трудностями и неудобствами, с которыми армии встречаются и в «белорусском коридоре». В этом отношении «украинский коридор» имеет только одно преимущество, заключающееся в том, что, когда армии Украинского фронта подойдут в район последнего решающего столкновения, немцы и поляки не будут иметь того охватывающего положения над внешним флангом, какое они имеют со стороны Восточной Пруссии.

Таким образом, театр наступления южнее Полесья является выгодным для наступления к району решающего столкновения в центре Польши. Однако наступление в одном лишь направлении южнее Полесья не может дать решения генеральной операции и генерального сражения. Необходимы согласованные действия обоих фронтов. Вопрос заключается лишь в том, которому из фронтов дать преимущественно решающее значение. При варианте первоочередной ликвидации лимитрофов — все преимущества за белорусским направлением. Эти преимущества сохраняются при условии нейтралитета Германии. Зато при условии нахождения Германии в составе врагов, а с другой стороны, при условии дружественной позиции Чехословакии — все преимущества сосредоточения главных сил переходят к украинскому направлению.

Выгоды украинского направления особенно должны сказаться, если Чехословакия будет участвовать в войне с Германией. Конечно, помощь Чехословакии будет очень небольшой, т. к. ее западная половина будет быстро ликвидирована немцами и венграми. Но тем не менее восточная часть Чехословакии, гористая и неудобная для действий крупных войсковых масс, может упорно обороняться и обеспечивать левый фланг наших армий. Помимо того не исключена возможность наступления чехословаков с самого начала войны на Краков, находящийся очень близко от чешской границы. Если этот крупнейший железнодорожный узел будет хотя бы на время выведен из эксплуатации, то переброски польско-германских сил на украинском направлении будут основательно расстроены и поведут к опозданию окончательного сосредоточения этих сил. При этих условиях, между прочим, не исключена возможность захвата Львова силами армии вторжения. Даже временное овладение этим пунктом и разрушение его крупнейшего железнодорожного узла опять-таки поведут к замедлению сосредоточения главных польско-германских сил.

Надо отметить, что только при условии избрания украинского направления как главного можно в какой-то степени использовать помощь чехословацкой армии. Во всех прочих случаях Чехословакия будет раздавлена совершенно отдельно, не принеся никакой пользы для наступления Красной Армии.

Чтобы сделать анализ стратегического положения более конкретным, необходимо обратиться к рассмотрению возможного соотношения сил сторон.

Польша (цифры привожу по памяти) выставляет по мобилизации 55 пехотных дивизий и еще 6 пехотных дивизий формирует в первые месяцы войны.

Германия утраивает свои 36 пехотных дивизий по мобилизации, т. е. выставляет 108 пехотных дивизий. Помимо того, Германия развернет ландверные [37] дивизии, число и сроки развертывания которых я сейчас не помню. Сверх того, Германия имеет несколько десятков бригад штурмовиков, которые вряд ли годятся для полевой войны, но которые безусловно могут быть использованы для обороны тыла, отдельных участков укреплений и т. п.

Генеральный штаб РККА, исчисляя те силы, которые Германия сможет выдвинуть против СССР, правильно исходит из предпосылок, что Франция может оказаться к началу войны в таком состоянии, что не сможет выполнить своих договорных обязательств и не выступит против Германии.

Предположим также, что Германия не предпринимала агрессии против Чехословакии, хотя на самом деле для нее выгоднее было бы сразу же захватить Чехословакию, чтобы быстро высвободить свои силы и не разбрасывать их на выставление заслонов. Исходя из таких предпосылок, положим, что Германия оставит в полосе своих укрепленных районов на французской границе 30 пехотных дивизий, на границах с Чехословакией 7 пехотных дивизий и в резерве главного командования еще 10 пехотных дивизий, не считая ландверных. Допустим, что Польша на чехословацкой границе оставит 5 пехотных дивизий. Тогда Красная Армия может встретить перед собой на польской территории 61 германскую и 50 польских пехотных дивизий, а всего 111 пехотных дивизий.

В авиации мы имеем превосходство над немцами, но, во-первых, потребности Дальнего Востока всегда могут оттянуть часть авиации с запада, во-вторых, как было показано выше, мы по мере углубления в Западную Белоруссию и в Западную Украину будем находиться в невыгодных аэродромных условиях по сравнению с польско-германской авиацией, и, в-третьих, все же в сухопутных операциях практически расчет должен вестись по числу пехотных дивизий, артиллерии и танков.

Наши механизированные соединения, несомненно, сильнее польско-германских, но при этом следует учесть, что и поляки, и немцы непрерывно развивают свои механизированные соединения, вводя на вооружение пушечные танки, что немцы уже сформировали пять механизированных дивизий, примерно соответствующих нашим механизированным корпусам, что поляки формируют механизированные бригады и, наконец, что немцы, а за ними и поляки вводят на вооружение большое число противотанковых пушек в пехотных дивизиях, что резко повышает их способность вести бой с механизированными частями. Таким образом, наше преимущество в механизированных соединениях над немцами и поляками хотя и имеется, но это преимущество не может служить основанием для самоуспокоения по поводу нехватки у нас достаточного числа стрелковых дивизий.

Точно так же не может изменить этого положения и наше преимущество над врагами в отношении конницы. Конница будет нести очень тяжелые потери от авиации и химии противника.

На изложенных выше соображениях о том громадном значении, которое имеет число пехотных дивизий независимо от преимущества в авиации, механизированных соединениях и коннице, потому приходится так подробно останавливаться, что этими вреднейшими и опаснейшими рассуждениями организационный, отдел Генерального штаба РККА добивался торможения в развитии числа пехотных дивизий, развертываемых по мобилизации.

Каково же было то реальное число стрелковых дивизий, которое по нашему действующему оперативному плану двигалось в глубину территории Польши для того, чтобы бить противника на его территории. Точно я этого числа не знаю, но приблизительно оно должно быть около девяноста стрелковых дивизий, может быть, на несколько дивизий больше. Остальное число стрелковых дивизий из числа 150, развертываемых по мобилизации, идет на обеспечение Дальнего Востока, границ с Финляндией, Эстонией, Латвией и Румынией, на охрану границ Кавказа и Средней Азии.

Получается странная картина. Наши Белорусский и Украинский фронты должны втянуться в глубину территории Польши, втянуться в самых неблагоприятных обрисованных выше условиях и своими 90, пусть даже 100 стрелковыми дивизиями должны разбить 111 пехотных дивизий противника, на стороне которого остаются все преимущества маневра, использования авиации и организации тыла. К этому еще надо добавить, что поляки, как этому учит опыт 1920 г., дерутся у себя дома очень хорошо.

Клаузевиц считает, что для надежного поражения противника над ним надо иметь, по крайней мере, полуторакратное общее превосходство в силах. Этот коэффициент во всяком случае не преувеличен. Однако возьмем меньшее число потребных стрелковых дивизий, например 140, а не 166 (полуторакратное превосходство). В этом случае число дивизий в РККА должно быть значительно большим. Положим, что на Дальнем Востоке надо иметь не менее 35 стрелковых дивизий (во время войны), на границах с Финляндией — 7, на границах Эстонии и Латвии — 7, на границах с Румынией — 8, на Кавказе — 3, в Средней Азии — 2, в резерве Главного командования — 5 стрелковых дивизий. Тогда общее числа потребных для РККА стрелковых дивизий поднимется до 207. На самом деле эта потребность значительно выше. Германия во время войны 1914-1918 гг. подняла число своих пехотных дивизий до 248. Борьба на два фронта требует большого числа войск, и для нас значительно большего, чем для Германии, т. к. наши расстояния и железнодорожные условия не позволяют нам производить те переброски сил с востока на запад и обратно, которые с таким успехом проводили немцы в прошлую империалистическую войну.

Мы же разворачиваем всего только 150 стрелковых дивизий.

К этому нашему недостатку в числе стрелковых дивизий надо еще добавить исключительно слабое развитие артиллерийского и танкового резерва Главного командования для усиления стрелковых, дивизий и корпусов на решающих направлениях. Дело в том, что для подготовки атаки против боеспособного, хорошо вооруженного и прочно укрепившегося противника требуется до 80 орудий на один километр фронта атаки. Участие танков не снижает той артиллерийской нормы. Англичане и французы даже при наличии танков количество артиллерии на один километр фронта доводили до 130 и более орудий.

Между тем по условиям ввода в атаку пехоты главный удар стрелковой дивизии не может быть уже двух километров, т. е. своими артиллерийскими средствами стрелковая дивизия может обеспечить лишь до 40 орудий на километр, откуда следует, что для крупных операций требуется удвоение артиллерии дивизий.

Собственной артиллерии стрелковой дивизии хватит только в условиях очень подвижной войны, когда противник не успевает как следует укрепиться.

Так же точно и собственных танков стрелковой дивизии не хватит при выполнении сложных и ответственных наступательных операций. Для усиления войск, действующих на главных направлениях, организуется артиллерийский и танковый резерв Главного командования. Однако этот резерв организован у нас в совершенно недостаточном размере, что не позволяет создать необходимого качественного усиления на участках решающих сражений. Вовсе нет у нас пулеметного резерва Главного командования для усиления стрелковых дивизий, занимающих оборонительные фронты, французы такой пулеметный резерв имеют.

Как же будут развиваться операции Белорусского и Украинского фронтов в соответствии с ныне действующим планом, если принять во внимание несоответствие между силами и средствами и теми решительными целями, которые ставит этот план?

Положим, что Белорусский фронт получает 55, а Украинский фронт 35 стрелковых дивизий (не считая дивизий, стоящих в укрепленных районах на границе с Румынией). Силы Белорусского фронта закончат свое сосредоточение примерно в 15 дней, а Украинского — в 20 дней.

Значительное наше замедление в перевозках позволяет польско-германским силам упредить нас в сосредоточении и, применяя польскую терминологию, «выпадовыми действиями» дезорганизовать район нашего сосредоточения и заставить нас отнести таковой несколько глубже на нашу территорию. Обратная картина развертывания на наших западных границах большого числа механизированных, кавалерийских и стрелковых соединений в штатах, близких к штатам военного времени, а также размещения в БВО и КВО крупных авиационных сил. Эти мероприятия позволили нам в свою очередь поставить вопрос о том, чтобы сразу же после объявления войны вторгнуться в Западную Белоруссию и на Украину и дезорганизовать район сосредоточения противника, отнеся таковой глубоко в тыл, примерно на линию Гродно — Львов.

Если война вспыхнет неожиданно и поляки не будут иметь в своем распоряжении предмобилизационного периода, то действия наших армий вторжения будут носить еще более решительный характер, т. к. по польскому плану мобилизации призываемое в приграничных с нами районах население перебрасывается в тыл для укомплектования расположенных в этнографической Польше частей. Само собой понятно, что быстрые действия армии вторжения, поддержанные сильной авиацией, могут сорвать эти мобилизационные перевозки и поставят мобилизуемую польскую армию в очень тяжелое положение.

Далее, операции вторжения дезорганизуют аэродромную полосу приграничной полосы противника, заставляя его отнести развертывание своей авиации в глубину, сокращая тем самым радиус полезного воздействия его легкой авиации на наши железнодорожные перевозки, осуществляющие стратегическое сосредоточение.

Таким образом, операции вторжения срывают сроки сосредоточения противника, если война началась без предмобилизационного периода, что наносит ощутимый удар по польской мобилизации; наконец, операции вторжения наиболее надежно обеспечивают собственное стратегическое сосредоточение.

Уборевич указывает на то, что вредительством являются операции вторжения, если они имеют разрыв во времени с окончанием сосредоточения главных сил. Это неправильное, ошибочное заключение. Операции вторжения именно потому и предпринимаются, что запаздывает стратегическое сосредоточение и его надо обеспечить заблаговременным вторжением. В зависимости от успехов сосредоточения на том или другом фронте части армий вторжения могут быть поддержаны соединениями из состава главных сил и смогут обеспечить этим последним более удобные рубежи развертывания. Однако же если такое удержание за собой территории противника армиям вторжения и не удастся, то их задачу следует считать выполненной, если они расстроят и оттеснят назад сосредоточение противника и тем самым обеспечат бесперебойность собственного стратегического сосредоточения.

Само собой понятно, что армии вторжения, выполняя свои операции, неизбежно понесут потери. Конница будет быстро таять от воздействия авиации и химии. Вообще конь трудно защитим от авиахимического нападения. Гужевые парки, обозы и пр. будут нести еще большие потери, чем конница. Механизированные соединения будут напряженно расходовать свои моторесурсы. Поэтому ответственнейшей задачей фронтового и Главного командования будет определение того предела использования армий вторжения, который диктуется как интересами окончания сосредоточения, так и состояния войск армии вторжения, т. е. их моральными и физическими силами и материальными ресурсами. Безусловно, неправильный пример использования успеха армии вторжения имел место на стратегической военной игре в январе месяце с. г., когда Белорусский фронт пачками вводил в наступление эшелоны главных сил до окончательного их сосредоточения только для того, чтобы развить частный успех армии вторжения.

Что касается указаний Уборевича на то, что им разрабатывался вредительский план овладения Барановичским укрепленным районом конницей, поддержанной лишь слабовооруженными механизированными бригадами, без всякого участия пехоты, то это служит лишь примером того, как проводилось вредительство в оперативном плане, но никак не служит доказательством вредности операций вторжения.

В результате операций вторжения в соответствии с нашим оперативным планом мне кажется весьма вероятным, что линия польско-германского развертывания будет оттеснена на рубеж Гродно — Слоним — Лунинец — Львов. Вряд ли полякам удастся отстоять Виленский укрепленный район. Строительство Виленского и Барановичского укрепленных районов поляками относится к тому времени, когда у нас не было армий вторжения.

Наше стратегическое развертывание, может быть, с некоторым опозданием, но примерно к тому же сроку закончится вдоль государственной границы. Поэтому первые крупные сражения произойдут на польской территории. Как же будут развиваться оперативные действия к северу и к югу от Полесья?

Положим, что из 111 пехотных польско-германских дивизий 50 будет противопоставлено Белорусскому и 55 Украинскому фронтам, при оставлении б пехотных дивизий в резерве.

Белорусский фронт, нанеся поражение целому ряду польских частей еще в период операций вторжения, имея некоторый общий перевес в силах, значительный перевес в механизированных соединениях и в авиации и, наконец, находясь примерно в одинаковых условиях театра военных действий с поляками и немцами между Литвой и Полесьем, может быть, и имеет кое-какие шансы на наступление с конечным выходом к границам этнографической Польши. Но зато с подходом к этим границам положение Белорусского фронта резко меняется в худшую сторону. Об этом уже говорилось выше. Тыл Белорусского фронта вытягивается в узком и длинном коридоре, стесняющем маневр войск, размещение авиации и работу коммуникаций.

Основное же затруднение встанет перед командованием Белорусского фронта в смысле выбора направления дальнейших действий. Несомненно, немцы будут оборонять район Гродно — Осовец, прикрывая пути в Восточную Пруссию и готовя из этой последней удар во фланг и тыл главным силам Белорусского фронта в случае их движения на Белосток и Брест-Литовск.

Оборона немцев в этом районе будет очень прочна, т. к. августовские леса, целая сеть озер между Неманом и Восточной Пруссией, болотистые берега Нарева и Мазурские озера с крепостью Лет-цен создают исключительные удобства обороны этого района как по фронту, так и на всю его значительную глубину. Если к этим природным условиям, обеспечивающим оборону, добавить еще систему железобетонных укреплений из быстротвердеющего цемента, то прочность германской обороны в этом районе будет исключительно серьезной.

С другой стороны, поляки могут превратить в трудноодолимый оборонительный район систему р. Ясельда с очень широкой и болотистой долиной и Беловежской пущей.

Командующему Белорусским фронтом придется решить вопрос о последовательности действий: преодолеть ли сначала оборону поляков на р. Ясельда и, овладев Брест-Литовском, войти во взаимодействие с армиями Украинского фронта, выставив на это время прочный заслон против Восточной Пруссии, или, наоборот, сначала овладеть хотя бы Мазурскими озерами Восточной Пруссии и лишь после этого обратить главные силы фронта на Брест-Литовск.

Слабым местом первого решения является то, что, удаляясь к Белостоку и Брест-Литовску, Белорусский фронт растягивает свои коммуникации, оставляя их в непосредственной близости от фронта возможного перехода немцев в наступление из Восточной Пруссии. Если только немцы коротким ударом овладеют районом Гродно — Волковыск, то пути отхода и подвоза для Белорусского фронта фактически будут отрезаны. Поэтому такое решение заставило бы выделить в заслон против Восточной Пруссии столь большие силы, что для выполнения задач, стоящих в главном направлении, потребных там сил уже не оказалось бы.

Второе решение, т. е. первоначальный удар в направлении Восточной Пруссии, потребует слишком много времени и войск. Этих войск Белорусский фронт, как и в первом случае, в своем распоряжении не имеет.

Итак, наличных сил Белорусского фронта недостаточно для того, чтобы решить стоящую перед ним задачу поражения польско-германских сил в глубине польской территории. Положение Белорусского фронта, вышедшего на подступы к Белостоку и на рубеж р. Ясельда, легко может стать угрожающим, если немцы бросят свои резервы через Восточную Пруссию в направлении Гродно и Волковыска, а может, и на Вильно через Ковно. Ежедневно, как это уже указывалось выше, железные дороги Восточной Пруссии могут перебрасывать шесть пехотных дивизий и примерно столько же дивизий можно перебросить на автомобилях по шоссейной сети Восточной Пруссии. Использовав это свое колоссальное преимущество, путем ли подачи стратегических резервов или путем временной переброски сил с украинского направления, немцы могут нанести тяжелое поражение Белорусскому фронту.

Останавливаясь на 1-м и 2-м оперативных вариантах, приведенных в показаниях Уборевича, необходимо заметить, что они отличаются один от другого лишь тем рубежом, на котором польско-германские силы переходят в решительное наступление. По первому варианту немцы переходят в наступление на Лида — Барановичи с целью захвата Минска и Слуцка. Этот вариант Уборевича вытекает из хода стратегической военной игры в апреле 1936 г. В этой игре Уборевич увлекся наступлением в Вильно-ковенском направлении, сосредоточив на нем свои главные силы, и получил удар главными польско-германскими силами в свой левый фланг, в минском направлении. Это вполне возможный вариант, однако не основной. Дело в том, что Генеральный штаб РККА в порядке руководства военной игрой предложил германскому командованию нарушить нейтралитет Литвы, что вряд ли будет иметь место на самом деле, и потому Уборевич, ошибочно полагая, что немцы двинут в Литву основную массу своих войск, и сам двинул на Вильно — Ковно свои главные силы и за эту ошибку получил удар во фланг основной группы польско-германских армий.

Что касается указаний Уборевича насчет моих советов о движении главных сил Белорусского фронта севернее или южнее Немана, то должен сказать, что на все случаи оперативной обстановки трудно дать общий совет, надо ли двигать главные силы Белорусского фронта севернее или южнее Немана. Такой вопрос нельзя решать предвзято. Правильным и неправильным может оказаться и то, и другое движение, если оно не будет отвечать конкретно складывающейся обстановке. Решение такого вопроса, между прочим, будет связано и с той задачей, которую поставит перед собой командующий в отношении обеспечения своих действий со стороны Восточной Пруссии. Как правильное руководство действиями фронта, так и вредительское обязательно должно учитывать конкретную обстановку.

Второй оперативный вариант Уборевича предусматривает отход польско-германских сил на Белосток — Пружаны и удар главных германских сил из Восточной Пруссии в общем направлении Гродно. Этот вариант весьма вероятный, и я его изложил выше. В стратегической военной игре в январе текущего года Уборевич, увлекшись наступлением в брест-литовском направлении, подставил свой фланг и тыл в районе Гродно под удар немцев из Восточной Пруссии. Положение было выправлено вмешательством главного руководителя военной игры.

Соображения, приводимые Уборевичем, в отношении преимуществ оперативного размещения германской авиации по сравнению с нашей вполне справедливы, как я выше это отметил.

Соображения о вероятности поражения конницы ипритом вполне правильны. Нельзя забывать, что теперь имеются и несравнимо более мощные накожные отравляющие вещества.

Совершенно правильны замечания Уборевича в отношении превосходства немцев в отношении моторизованных дивизий и автотранспорта. Мы пока не имеем мотодивизий, хотя оперативная потребность в них очень велика. Не следует помимо оперативных требований упускать из виду и то обстоятельство, что мы практически не умеем ни организовать мотодивизию, ни наладить ее обучение, когда подходим к созданию импровизированных мотосоединений. Необходимо иметь постоянные мотодивизии, учиться вводу их в бой, регулировке движения и т. п. моментам, которых не знают общевойсковые командиры. В отношении автотранспорта основное преимущество немцев заключается в том, что они имеют постоянно существующую организацию фашистского автомобильного корпуса. Этот корпус по нескольку раз в год тренируется в массовых перебросках войск и фашистских организаций на далекие расстояния. Мы же хотя и получаем по мобилизации большое количество автотранспорта, но даем ему импровизированную, не сколоченную организацию и не предусматриваем крупных автомобильных соединений. В силу этого мы не имеем опыта в эксплуатации больших автомобильных масс в полевой обстановке.

Обратимся теперь к рассмотрению условий наступления наших армий на Украинском фронте.

Соотношение сил Украинского фронта и действующих против него польско-германских армий, как это показывают приводившиеся выше расчеты, крайне невыгодно для нас. В самом благоприятном для самого Украинского фронта случае против него могут быть выставлены равные ему силы. Это в том случае, если польско-германское командование обратит свои главные силы сначала против Белорусского фронта. Даже в этом, наиболее для него благоприятном случае Украинский фронт вряд ли сможет выполнить поставленную ему задачу войти во взаимодействие с Белорусским фронтом в районе Брест-Литовска, т. к. при равных силах нельзя надеяться на глубокое продвижение по территории противника. В случае же, если польско-германское командование бросит свои главные силы на украинское направление, а этот вариант все равно неизбежен, даже в том случае, если первый удар наносится Белорусскому фронту, положение Украинского фронта становится очень тяжелым. Он не только не сможет выполнить стоящей перед ним задачи войти во взаимодействие с левым флангом Белорусского фронта, но и сам может подвергнуться серьезному поражению.

Из приводившегося выше расчета видно, что против Украинского фронта без труда может быть выставлено 55 польско-германских пехотных дивизий, а если к этому добавить и неприятельские резервы, то всего будет около 60 пехотных дивизий, т. е. почти двойное превосходство по сравнению с силами Украинского фронта.

Решающее сражение может произойти, учитывая результаты операции вторжения, примерно на полпути между линией наших укрепленных районов и Львовом. В результате атаки превосходящих сил неприятеля Украинский фронт должен будет начать отход и достигнет линии своих укрепленных районов примерно к тому сроку, к которому Белорусский фронт в случае своего успеха может достигнуть линии Гродно — Пружаны. В этом расхождении фронтов, разделенных широкой полосой лесисто-болотистого Полесья, кроется благодаря недостатку в силах огромная опасность последовательного поражения обоих фронтов.

Достигнув рубежа наших укрепленных районов на Украине, польско-германское командование может применить два способа действий. Во-первых, начать методическую подготовку к атаке Ле-тичевского и южной части Житомирского укрепленных районов и, возможно, к вспомогательной атаке Новоград-Волынского укрепленного района. Овладение этими отдельными участками укрепленных районов требует некоторого времени и крупных артиллерийских средств. На этот период польско-германское командование могло бы перебросить часть своих сил с юга на север для нанесения частного поражения Белорусскому фронту, о чем уже говорилось выше. Во-вторых, польско-германское командование может форсировать овладение укрепленными районами и сразу же начать наступление по Правобережной Украине.

Второй вариант позволяет польско-германскому командованию быстро развить свои операции в направлении Киева и в направлении Криворожья. Воспрепятствовать этому продвижению нам будет очень трудно, т. к. подавляющее превосходство германских и польских сил может обеспечить нанесение армиям Украинского фронта серьезного поражения. В результате этого поражения польско-германские армии могут начать операции по последовательному занятию территории.

Однако оперативный план немцев и поляков вряд ли ограничится только этим. Следует ожидать развития немцами и поляками успеха в направлении примерно на Мозырь — Жлобин, в глубокий тыл Белорусского фронта. Задача эта нелегкая. Придется преодолеть лесисто-болотистые пространства, овладеть Мозырским укрепленным районом, форсировать Припять и т. д., но тем не менее эта задача оперативно вполне разрешима и стратегически чрезвычайно расширяет возможный масштаб поражения наших армий.

Как я показывал уже в первом разделе, во время этой стратегической военной игры в апреле 1936 г. я по вопросам оперативного положения наших армий обменивался мнениями с Якиром и Уборевичем. Учитывая директиву Троцкого о подготовке поражения того фронта, где будут действовать немцы, а также указание генерала Рундштедта, что подготовку поражения надо организовать на Украинском фронте, я предложил Якиру облегчить немцам задачу путем диверсионно-вредительской сдачи Летичевского укрепленного района, комендантом которого был участник заговора Саблин. В случае сдачи Летичевского района немцы легко могли обойти Новоград-Волынский и Житомирский укрепленные районы с юга и, таким образом, опрокинуть всю систему пограничных с Польшей укрепленных районов КВО. Вместе с тем я считал, что если подготовить подрыв железнодорожных мостов на Березине и Днепре, в тылу Белорусского фронта в тот момент, когда немцы начнут обходить фланг Белорусского фронта, то задача поражения будет выполнена еще более решительно. Уборевич и Аппога получили задание иметь на время войны в своих железнодорожных частях диверсионные группы подрывников. Самые объекты подрывов не уточнялись.

Само собой понятно, что подрыв железнодорожных мостов в тылу Белорусского фронта неизбежно повлечет зашивку и без того перегруженных и сжатых в тесном коридоре коммуникаций, которые благодаря своему положению будут непрерывно находиться под воздействием авиации противника. Учитывая, что подрыв железнодорожных мостов во время напряженных операций может быть осуществлен не только диверсиями, но и воздушной бомбардировкой, а также выброской парашютистов-подрывников, необходимо принять ряд радикальных мер для того, чтобы обеспечить непрерывность работы железнодорожных мостов во все периоды операции. Одним из существенных мероприятий является отрывка еще в мирное время подъездных путей на уровень летних вод реки, заготовка ряжевых или бетонных устоев для наводки простейшими способами двутавровых балок (возможны, кажется, 22-метровые пролеты при двутавровых балках метрового сечения; пока их у нас не изготовляют, но производство их необходимо наладить). Таких запасных мостов на пониженном уровне должно быть, по крайней мере, два около каждого наиболее ответственного моста. Подъездные пути должны быть отлогого профиля во избежание слишком замедленного движения поезда. У крупных мостов с каждой стороны у начала подъездных путей к временным мостам должны быть организованы разъезды, что позволит избежать излишних задержек в движении. Мосты на пониженном уровне, даже в случае их подрыва, очень быстро восстанавливаются. Помимо того, при наличии у моста зенитных средств противник будет менее настойчив в атаках моста, т. к. он будет видеть резервные возможности в железнодорожной переправе, а сам будет подвергаться напрасным потерям.

У крупных железнодорожных мостов придется постоянно держать плотничьи с механизированным инструментом команды, а также запас заготовленных ряжей как для восстановления мостов на пониженном уровне, так и для укрепления каменных устоев в случае, если они дадут трещины от попадания авиабомб в воду. Эти исправления можно будет производить очень быстро.

Помимо того, с обеих сторон крупных железнодорожных мостов необходимо подготовить сильно развитые станции с тем, чтобы можно было перебрасывать войска и грузы на автомобилях от станции до станции в случае повреждения моста. В случае повреждения ряда мостов такие переброски придется делать иногда на значительные расстояния. Отсюда приходится сделать вывод, что вдоль основных железнодорожных путей следует прокладывать шоссейные дороги и иметь в важнейших узлах резерв автомобильного транспорта.

Помимо мостов на пониженном уровне в некоторых пунктах необходимо построить железнодорожные участки, позволяющие в случае капитального разрушения моста передачу составов на другое направление. Так, например, к Полоцку подходят три железные дороги, а от Полоцка по направлению к фронту идет лишь одна, пересекая у самого города Западную Двину на очень высоком уровне. Подрыв железнодорожного моста и систематическое его бомбардирование могут поставить армии, базирующиеся на Полоцк, в очень тяжелое положение. Поэтому совершенно необходимо проложить двухпутный участок Полоцк — Витебск по южному берегу Западной Двины. Конечно, этот участок надо соединить с Лепелем и далее вести на м. Березино — Минск — Слуцк — Новоград-Волынский — Жмеринка. При наличии такой железной дороги вывод из строя железнодорожной переправы, например, через Березину у Борисова не мог бы воспрепятствовать подаче эшелонов из Орши в Минск через Лепель, конечно, при условии развития необходимой пропускной и провозной способности этой железной дороги и т. д. Для Белорусского фронта чрезвычайно важна железнодорожная переправа через Днепр у Жлобина. Поэтому весьма важно до предела развить основную рокаду фронта: Витебск — Орша — Жлобин — Мозырь — Жмеринка. Само собою разумеется, что такие же мероприятия надо провести по линии Украинского фронта. В частности, железные дороги, идущие от Днепропетровска и Запорожья на Казатин и Жмеринку, должны быть развиты, т. к. днепровские железнодорожные мосты этих дорог наиболее удалены от противника и наименее подвергаются опасности ежедневных налетов.

Итак, рассмотрение плана действий Белорусского фронта, построенного на задаче разгромить польско-германские силы на варшавском направлении, говорит о том, что план этот не обеспечен необходимыми силами и средствами. Вследствие этого поражение не исключено даже без наличия какого бы то ни было вредительства. Само собою понятно, что проявление вредительства даже в отдельных звеньях фронтового и армейского управления резко повышает шансы на поражение. Из области реально осуществленной вредительской работы, непосредственно отражающейся на оперативном плане, необходимо отметить в первую очередь ту задержку, которую организационный отдел Генерального штаба РККА (Алафузо) осуществил в вопросе увеличения числа стрелковых дивизий, задержку, которая создает основную оперативную опасность для наших армий на Белорусском и Украинском фронтах. Такая же опасная задержка проведена в вопросе широкого развертывания артиллерийского и танкового резерва Главного командования.

Каковы же те силы, которые нужны Белорусскому фронту для того, чтобы он мог выполнить поставленную ему задачу ведущего, решающего значения? Здесь можно сделать прикидку следующего порядка. Если бы польско-германское командование по ходу обстановки решило главные силы сосредоточить против Белорусского фронта, то против Украинского ему было бы достаточно оставить 30-35 пехотных дивизий, т. е. на белорусском направлении могло бы сосредоточиться до 76-81 пехотных дивизий (из всех 111). Отсюда ясно, что только для того, чтобы не потерпеть отдельного поражения при настойчивом продвижении в глубь Польши, Белорусский фронт должен иметь, по крайней мере, столько же стрелковых дивизий, а для того, чтобы получить возможность нанести противнику поражение, число дивизий, входящих в его состав, должно значительно вырасти.

Конечно, использовать столь большое число стрелковых дивизий в полосе до Гродно — Кобрин Белорусскому фронту нелегко. Слишком узок «белорусский коридор», и слишком беден он даже грунтовыми путями. Однако к западу от меридиана. Гродно возможности и необходимость использования этих сил значительно возрастают. Наилучшие оперативные условия для использования этих масс создались бы при упомянутом выше варианте первоочередного и стремительного разгрома лимитрофов. При этом варианте и более крупные силы можно было бы концентрически подвести к фронту Тильзит — Гродно — Брест-Литовск. Если же пользоваться только «белорусским коридором», то, по всей вероятности, придется применить оперативное эшелонирование с тем, чтобы в нужную минуту подвести к фронту все эшелоны. Но тыл при этом варианте был бы перенапряжен до крайности и потребовалась бы организация массового автомобильного транспорта и широкой постройки автомобильных дорог.

Каковы же должны быть те силы, которые необходимо предоставить Украинскому фронту для выполнения последним поставленной ему задачи? Как видно было из сделанных выше подсчетов, польско-германское командование может выставить против Украинского фронта около 60 пехотных дивизий. Надо оговориться, что эти расчеты могут касаться лишь 1937 г., не позже, т. к., несомненно, в 1938 г. германская армия, выставляемая по мобилизации, значительно вырастет, даже в 1937 г. за счет ландверных дивизий германская армия будет несколько сильнее, чем это выше взято в расчет. Очевидно, что, имея против себя около 60 пехотных дивизий. Украинский фронт также должен их иметь не меньше 60. На самом деле, учитывая активные задачи, стоящие перед фронтом, его силы должны быть значительно большими.

Итак, из сравнительного рассмотрения возможных группировок противника и потребных нашим фронтам сил выяснилось, что без пересмотра основных установок ныне действующего оперативного плана Белорусскому фронту требуется около 80 дивизий, а Украинскому — около 60, а всего 140 стрелковых дивизий. Рассмотрим, как могли бы развиваться при наличии таких сил совместные действия Белорусского и Украинского фронтов. При производстве подсчетов предполагалось, что если главный удар немцы будут наносить на Украине, то они выставят на этом направлении до 60 пехотных дивизий. Очевидно, что при наличии в составе Украинского фронта также 60 стрелковых дивизий можно предположить бои с переменным успехом на территории противника между Полесьем и румынской границей. Может быть, даже Украинский фронт будет иметь преимущественный успех, т. к., вероятно, он будет сильнее германо-поляков в отношении механизированных соединений. В этом случае на белорусском направлении германо-поляки смогут выставить около 50 пехотных дивизий. Совершенно очевидно, что Белорусский фронт при наличии 80 стрелковых дивизий может нанести польско-германским армиям поражение и постепенно установит оперативное взаимодействие с Украинским фронтом в районе Брест-Литовска.

Возьмем другой вариант, когда польско-германское командование бросает против Белорусского фронта до 80 пехотных дивизий, оставляя на украинском направлении до 30-35 пехотных дивизий. Совершенно очевидно, что Украинский фронт своими 60 дивизиями нанесет польско-германским армиям поражение и, содействуя Белорусскому фронту в общем направлении на Брест-Литовск, в конце концов оттянет на себя часть неприятельских сил, обеспечит наступление своего северного соседа, и в дальнейшем оба фронта, находясь во взаимодействии и имея общее превосходство в силах над противником, нанесут ему общее поражение.

Итак, расчеты, безусловно, доказывают, что Белорусский и Украинский фронты, имеющие в своем составе около 90 стрелковых дивизий, подвергаются опасности последовательного поражения при выполнении ими активных задач, которые ставятся им оперативным планом. Эти задачи посильны будут этим фронтам только в том случае, если Лермания не выступит на стороне Польши. При войне против нас Германии и Польши и при наличии в составе Белорусского и Украинского фронтов около 90 стрелковых дивизий активные наступательные задачи по поражению противника на его территории для этих фронтов заведомо непосильны.

С другой стороны, расчеты показывают, что эти задачи могут быть выполнены при условии увеличения состава обоих фронтов до 140 стрелковых дивизий.

Трудности в выполнении этого необходимейшего условия нашего боевого успеха заключаются в двух направлениях: в формировании кадров и накапливании материальной части для новых 50 стрелковых дивизий, разворачиваемых по мобилизации, и в развитии железнодорожных и шоссейных путей для своевременного сосредоточения дополнительных сил к границам. Однако, несмотря на запущенность того и другого вопроса, они являются вполне разрешимыми, и за их разрешение необходимо взяться немедленно и с величайшей энергией.

Необходимо, чтобы все стрелковые дивизии были одинаково вооружены. Опыт войны 1914-1918 гг. показал, что в ходе войны все равно дивизии разделяются как бы на два класса: на наступательные и оборонительные. Наступательные дивизии сильнее вооружены артиллерией и имеют более мощные тыловые службы, способные обеспечить маневр дивизии. Оборонительные дивизии сильно оснащаются пулеметами, зато в артиллерийском отношении слабее и тылы имеют в сокращенном составе. Очевидно, часть новых дивизий можно будет сформировать как оборонительные дивизии. Это облегчит формирование с точки зрения потребности в материальной части артиллерии.

В отношении количественных показателей нашего командного состава запаса эти формирования особых трудностей не встретят. В качественном отношении уровень командиров запаса очень низок, но, будучи призваны в армию, эти командиры быстро повысят уровень своей подготовки.

Ускорение сосредоточения достижимо путем внеочередной автоблокировки железнодорожных линий, осуществляющих стратегические перевозки. Проводя автоблокировку и развивая соответствующим образом разъезды, можно добиться почти удвоения провозной способности железной дороги.

Это мероприятие можно провести очень быстро. Помимо того, необходимо, конечно, строить и новые железные дороги.

Ускорения сосредоточения можно достигнуть и путем расположения парков, обозов и прочего тылового имущества частей, подлежащих переброске в тех укрепленных районах, в направлении которых они направляются по плану оперативных перевозок. При тщательной организации хозяйства и при условии разрешения командирам дивизий инспектировать имущество, принадлежащее их дивизиям, необходимый порядок может быть соблюден.

Мне кажется, что даже эти два мероприятия помогут уложить стратегические перевозки в нужные сроки. Если к этому прибавить постройку новых железных дорог, то, быть может, сроки сосредоточения удастся даже сократить, что крайне желательно и даже, более того, совершенно необходимо.

Начавшееся строительство автострад на Минск и Киев также должно быть использовано для ускорения сосредоточения путем применения автотранспорта.

После всего вышеизложенного, где было обосновано положение, что мы не имеем на сегодняшний день достаточных сил, чтобы выполнить задачи, поставленные оперативным планом, встает, естественно, следующий вопрос: каковы же должны быть те задачи, которые оперативно следует поставить Белорусскому и Украинскому фронтам, учитывая те силы, которые они реально могут получить в 1937 г.?

Должен прямо сказать, что этот вопрос мною ни разу не прорабатывался. Опять-таки повторяю, что если в войне будет участвовать одна Польша, то действующий оперативный план соответствует наличным силам и средствам. Потребуется только принять действительные меры обеспечения фронта со стороны Восточной Пруссии. Что же касается плана действий против соединенных польско-германских сил, то на этот вопрос ответить гораздо труднее. Я думаю, что надо серьезно проработать этот вопрос, однако сейчас постараюсь высказать общие соображения на эту тему.

Операции вторжения должны остаться в силе. Они обеспечивают выигрыш времени, дезорганизуя районы намечаемого противником сосредоточения. Помимо того, операции вторжения сразу же переносят военные действия на территорию врага. Наконец, в случае вынужденного отхода войска армии вторжения, усиленные необходимыми техническими средствами, будут капитально разрушать за собой железные дороги и шоссе, что будет влиять на расстройство тыла противника. Более того, армии вторжения могут захватить значительную часть пограничной территории противника, например, для белорусского направления вполне возможен захват района Вильно — Лида — Барановичи. Эти действия армии вторжения должны быть поддержаны войсками главных сил с тем, чтобы неприятель не мог без серьезных боев возвращать свою территорию. В упорных боях противник будет углубляться по двум описанным выше коридорам: белорусскому и украинскому со всеми проистекающими отсюда трудностями и неудобствами, т. е. ослаблением своих сил на обеспечение флангов в сторону соседних государств, сужением площади размещения авиации, затруднениями в организации маневра войсковых соединений, в перенапряжении работы коммуникаций и пр. Наши армии, наоборот, приближаясь к своим базам, будут получать преимущества в маневрировании, в использовании авиации и в работе тылов. Помимо того. Белорусский и Украинский фронты, отходя к основным железнодорожным заходам на нашей территории, получают возможность как взаимной поддержки, так и поддержки со стороны Главного командования, в то время как фронты польско-германских армий, все более разделяемые Полесьем и отрывающиеся от своей хорошо налаженной железнодорожной сети, все более и более лишаются возможности поддерживать друг друга, и потому, в конце концов, может наступить момент, когда Главное командование сможет принять решение о нанесении одному из фронтов противника (южнее или севернее Полесья) отдельного поражения. Для этого потребуется накопить крупный резерв Главного командования. Полагаю, что такой вариант возможен, т. к. польско-германские силы в свою очередь не обладают достаточным превосходством над силами Белорусского и Украинского фронтов для совершения глубокого наступления (111 дивизий против 30-100 дивизий) и будут, конечно, ослаблены и истощены этим глубоким наступлением. В такой обстановке при наличии достаточного резерва Главного командования, поданного в нужный момент на один из контрфронтов и направленного в наиболее ослабленный фронт противника, может оказаться возможным последовательное поражение противника сначала на одном направлении, а далее на другом.

Повторяю, что этот вариант мною совершенно не проработан, и я здесь пока высказываю лишь самые предварительные соображения.

Вновь возвращаясь к варианту первоочередного разгрома прибалтов, хочу сказать, что именно этот вариант особенно благоприятствует вести активную оборону на территории врага. Захват территории Эстонии, Латвии и Литвы и захват армией вторжения Белорусского фронта территории Западной Белоруссии до линии Гродно — Слоним позволил бы нашим армиям, опираясь на свою охватывающую базу, упорно обороняться, а в случае наступления противника — ставить его в труднейшее положение, когда ему придется развивать свои действия по эксцентрическим направлениям.

Между прочим, этот вариант станет совершенно необходимым, когда нами будет построен на Балтике большой линейный флот. Такой флот во время войны не может базироваться ни в Кронштадте, ни на Лужской губе. Ему потребуются базы в открытом море, и эти базы имеются на территории Эстонии и Латвии: Ревель, Рига, Виндада, Либава. Вопроса о Финляндии я в разрезе анализа плана первоочередного поражения лимитрофов касаться не буду, т. к. война с Финляндией представляет для нас совершенно самостоятельную проблему, в достаточной степени сложную.

Ожидая с наибольшей вероятностью наступления главных германских сил на украинском направлении, ни в каком случае не следует считать исключенным наступление немецких армий как на белорусском направлении, так и на территории прибалтов. Оперативный план должен предусматривать и отдельные, частные варианты.

Что касается нашего стратегического положения, в случае если Германия еще до войны с нами захватит Чехословакию и Румынию, то этот вопрос требует специального изучения, и в первую очередь требует такой постановки агентурной работы, чтобы мы действительно знали о всех конкретных мероприятиях германского генерального штаба, направленных к подготовке этого захвата.

Система укрепленных районов, построенная от Карельского перешейка через Полоцк до Летичева и Тирасполя включительно, а общем и целом вполне отвечает интересам развертывания армии.

В связи с увеличением германской угрозы я думаю, что следовало бы построить Слуцкий укрепленный район в Белоруссии, а на Украине крайне важно было бы развить Летичевский укрепленный район в глубину и закрыть промежуток между ним и Житомирским укрепленным районом. Летичевское направление является наиболее решительным для немцев. С проломом на этом направлении дальнейшие действия немцев и поляков но развитию успеха на Правобережье становятся значительно более легкими. В связи с возможностью решительных действий германских армий необходимо возвратить Киевскому и Мозырскому укрепленным районам их прежнее крупное значение и внимание, которое за последние годы понемногу забыли.

Каковы же были основные вредительские мероприятия, разработанные центром антисоветского военно-троцкистского заговора, которые должны были использовать наши затруднения на фронтах сражений с германскими и польскими армиями в целях поражения наших красных армий.

Я уже показывал, что, изучив условия возможного развертывания операций немцев и поляков против БВО и КВО во время апрельской военно-стратегической игры 1936 г. и получив незадолго до этого установку от германского генерального штаба через генерала Рундштедта на подготовку поражения на Украинском театре военных действий, я обсудил все эти вопросы сейчас же после игры с Якиром и Уборевичем, а в общих чертах и с прочими членами центра. Было решено оставить в силе действующий оперативный план, который заведомо не был обеспечен необходимыми силами. Наступление Белорусского фронта с приближением, а тем более с переходом этнографической границы Польши должно было стать критическим и с большой долей вероятности опрокидывалось ударом немцев или из Восточной Пруссии в направлении Гродно или через Слоним на Минск.

Украинский фронт в первую очередь или после нанесения удара немцами на севере также, по всей вероятности, потерпит неудачу в столкновении со значительно превосходными силами польских и германских армий.

В связи с такой обстановкой на Уборевича была возложена задача так разрабатывать оперативные планы Белорусского фронта, чтобы расстройством железнодорожных перевозок, перегрузкой тыла и группировкой войск еще более перенапрячь уязвимые места действующего оперативного плана.

На Якира были возложены те же задачи, что и на Уборевича, но, кроме того, через Саблина он должен был организовать дивер-сионно-вредительскую сдачу Летичевского укрепленного района.

И Уборевич, и Якир должны были в течение лета разработать через штабы БВО и КВО практические мероприятия, вытекающие из этих вредительских установок. Что успели сделать штабы БВО и КВО во исполнение этого задания, мне неизвестно, так как (о чем я уже показывал раньше) в связи с арестом ряда видных участников заговора летом 1936 г. центром заговора решено было временно прекратить всякую практическую работу. Об отдельных вопросах вредительских разработок, известных мне, я покажу дальше. В связи с временным прекращением работ заговора я не согласовывал с генералом Кестрингом намеченных центром заговора оперативных мероприятий по подготовке поражения наших армий, это согласование я должен был сделать по окончании практических оперативных разработок в БВО и КВО.

Каменев С. С. должен был разработать по своей линии мероприятия, направленные к тому, чтобы дезорганизовать противовоздушную оборону железных дорог в БВО и КВО и тем внести расстройство как в стратегическое сосредоточение армий, так и в работу последующих снабженческих и оперативных перевозок.

Из отдельных вредительских мероприятий, подготовлявшихся в штабах БВО и КВО, мне известны нижеследующие: разработка плана снабжения с таким расчетом, чтобы не подвозить для конных армий объемистого фуража со ссылкой на то, что фураж есть на месте, в то время как такового заведомо на месте не хватает, а отступающий противник уничтожает и остатки. Засылка горючего для авиации и механизированных соединений не туда, где это горючее требуется. Слабая забота об организации оперативной связи по тяжелым проводам, что неизбежно вызовет излишнюю работу раций и раскрытие мест стоянки штабов. Недостаточно тщательная разработка и подготовка вопросов организации станций снабжения и грунтовых участков военной дороги. Размещение ремонтных организаций с таким расчетом, чтобы кругооборот ремонта затягивался. Плохая организация службы ВНОС, что будет затруднять своевременный вылет и прибытие к месту боя истребительной авиации.

Что касается Дальнего Востока, то оперативный план последнего центром военного заговора не обсуждался в целом. Даль: ним Востоком специально занимался Гамарник. Он почти ежегодно ездил в ОКДВА и непосредственно на месте давал указания и решал многие вопросы.

Мне известно, что Путна и Горбачев в их бытность на Дальнем Востоке стремились дезорганизовать систему управления в ОКДВА. В дальнейшем эту работу проводил Лапин. Эти работники стремились расшатать субординацию в ОКДВА путем дискредитации командования.

Лапин усиленно пропагандировал в ОКДВА теорию о том, что действия крупноорганизованными массами, состоящими из разных родов войск, для ОКДВА не годятся. На Дальнем Востоке нужна, мол, особая горно-таежная тактика, которая тянула боевую подготовку армии в сторону тактических форм малой войны. Лапину удалось в этом отношении кое-что протащить в жизнь.

Лапин не обеспечит непрерывную боевую готовность авиации ОКДВА на аэродромах, что было бы очень просто сделать, если бы он добивался введения сменных экипажей на самолеты.

Дальневосточный театр войны крайне слабо обеспечен от воздействия японцев через КНР в направлении Читы и кругобай-кальской железной дороги. В этом отношении ни ОКДВА, ни Гамарник не ставили вопросов о необходимости прокладки железнодорожного пути от Байкала, хотя бы до Улан-Батора. В случае нападения на нас японцев наше положение в направлении КНР будет чрезвычайно тяжелым.

С точки зрения организационной Гамарником было проведено на Дальнем Востоке решение о расформировании строительных частей после объявления мобилизации для целей пополнения кадровых частей. Это, конечно, неправильно, т. к. строительные части выгоднее развернуть как второочередные дивизии, а кадровые части содержать в штатах, более близких к военному времени, чтобы до минимума сократить потребность в подвозе пополнений. Наши силы на Дальнем Востоке крайне слабы, и надо использовать всякую дополнительную возможность к увеличению числа войсковых соединений.

Показания о вредительской работе будут изложены мною дополнительно.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Широкорад А. Б. Чудо-оружие СССР. М.: Вече, 2004.

2. Губарев В. Белый архипелаг Сталина. М: МГ. 2004.

3. Дрожжин Г. Асы и пропаганда. Мифы подводной войны. М.: Яуза ЭКСМО, 2004.

4. Минаков С. Сталин и его маршал. М.: Яуза Эксмо, 2004.

5. Исаев А. Антисуворов. Десять мифов второй мировой. М.: Яуза Эксмо, 2004.

6. Черушев Н. Невиновных не бывает... М: Вече, 2004.

7. Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина. М.: Международные отношения, 2003.

8. Катынь. Документы. М.: Международный фонд «Демократия», 1999.

9. Сульянов А. Берия. Арестовать в Кремле. Минск: Харвест, 2004.

10. Деко А. Великие загадки XX века. М.: Вече, 2004. Операция «Искра». Л.: Лениздат, 1973.

11. Минутко И. А. Юрий Андропов. М.: Аст-пресс-книга, 2004.

12. Гинцберг Л.И. Ранняя история нацизма. М.: Вече, 2004.

13. Млечин Л. КГБ. Председатели органов госбезопасности. М.: Центр-полиграф, 2003.

14. Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1920-1930-е. М.: МГ, 2003.

15. Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930-1940-е. М.: МГ, 2003.

16. Л. де Ионг. Пятая колонна в Западной Европе. М.: Вече, 2004.

17. Сироткин В. Сталин. Как заставить людей работать? М.: Алгоритм, 2004.

18. Верт А. Франция в 1940-3950 гг. М.: 1959.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

1939 г. 2-й съезд колхозников-ударников. Сталин и крестьянка Попурашвили

Еще до войны. Ворошилов и Каганович на аэродроме

1938 г. Парашютисты Пращикин и Кареева. Обратите внимание на их унылые лица. Классические «рабы советской системы», угнетенные бушующим террором НКВД...

Польша, Вышнув. Немецкие военные полицейские расстреливают польских партизан. Автор снимка кончил плохо — неосмотрительно с его стороны было попадать в плен с подобными фотокарточками в бумажнике...

Генерал Павлов, виновник страшных поражений Красной Армии в начале войны. Кто-нибудь верит, что этот субъект с чугунной рожей Терминатора трепетно «боялся» Сталина, как гимназистка — пьяного дворника?

Вот оно, неоспоримое доказательство готовившихся в 1937 году выборов в советской парламент на альтернативной основе — с несколькими кандидатами. Разумеется, данный бюллетень всего лишь образец. Только потому в нем и название округа, и фамилии кандидатов, и еще не установленная дата самих выборов условны. Безусловно главное указание: «Оставьте в избирательном бюллетене фамилию ОДНОГО кандидата, за которого Вы голосуете, остальные вычеркните». К сожалению, таких выборов пришлось ждать полвека...

Вот оно, неоспоримое доказательство готовившихся в 1937 г. выборов в советский парламент на альтернативной основе — с несколькими кандидатами. Разумеется, данный бюллетень всего лишь образец. Только потому в нем и название округа, и фамилии кандидатов, и еще не установленная дата самих выборов условны. Безусловно главное указание: «Оставьте в избирательном бюллетене фамилию ОДНОГО кандидата, за которого Вы голосуете, остальные вычеркните».

К сожалению, таких выборов пришлось ждать полвека...

Март 1941 г. Командир аэростата «СССР ВР-73» Б. Невернов вместе с С. Гайгеровым совершил полет Москва — Новосибирская область

Герр Гитлер с ребенком (ребенок, конечно, истинный ариец — другого с фюрером фотографироваться вряд ли поставили бы)

Германия, аппаратчики НСДАП. Судя по знакам различия, функционеры уровня гау (примерно соответствует работникам обкома КПСС). Интересно, есть ли среди них затаившиеся «левые» нацисты? Не исключено...

Немецкая открытка

Маньчжурия, Мукден. Японская дружина гражданской обороны. Оборонялась хреново — в плен попали всем составом

Андриан Макарович Стерлев (справа), колхозник, почетный гвардии красноармеец, награжден орденом Боевого Красного Знамени. Полтора года во время оккупации хранил знамя 43-го гвардейского полка

1943 г. Мелитопольское направление. Минометная батарея поддерживает огнем наступающую пехоту

Писатель Фалькович. Попал в плен к немцам, организовал побег, в ходе которого бойцы не только вырвались на волю, но захватили и привели к своим 36 немцев. Фалькович отчего-то, вопреки штампам, не только не пострадал от злодеев-особистов, но был награжден орденом Ленина — а в сорок втором наградами не разбрасывались

Василий Исаакович Талаш, легендарный «дед Талаш» (Белоруссия). Партизанил в Гражданскую. В Отечественную, будучи 91 года от роду, вновь ушел в партизанский отряд

Плакат, приглашающий всех «щирых украинцев» вступать в дивизию СС «Галичина»

Немецкие листовки, они же пропуска в плен

Советские летчики. 3-й Белорусский фронт

Немецкий офицер со своей фрау: вскарабкался, паршивец, на постамент сброшенного памятника в каком-то русском городе и строит из себя. Рано радовался. Все подобные фотографии в этой книге — трофейные, а это кое о чем говорит

Но победили все-таки мы. Советские матросы поднимают знамя над гаванью Порт-Артура

Власовцы «культурно отдыхают». А морды, обратите внимание, все же не лучатся бездумным весельем, напряжены. Должно быть, на дворе — конец войны, и пора задуматься...

1945, Потсдамская конференция. Сталин на заседании во дворце Цецилиенхофф

Японский генерал, вторая мировая. У японцев не принято было награждать во время идущей войны — только после ее окончания. Так что все награды — с прошлых войн. Матерый вояка

Главарь венгерских фашистов Салаши — пока улыбается...

Были и такие экземпляры. Русская бабенка веселится с немецкими офицерами. После войны срок получила полновесный

Украинские националисты из УПА, «командиры» и «политруки». Пока что смотрят соколами

Примечательный документ. Некоему Альфреду Тильгре, своему прибалтийскому холую, немцы выдали по всей форме документ на пару гектаров земли «в советских территориях». Помещика из него не получилось — а вот лес валил долго под присмотром вологодского конвоя...

Один из тех, кто успешно мешал таким вот резидентурам создать полноценную агентурную сеть. Офицер СМЕРШа, «волкодав». Черт знает, до чего прост, мил и обаятелен! У такого не забалуешь...

Офицер СМЕРШа

Выдвиженцы Берия: Леселидзе (1) и Гречко (2)

Немецкие солдаты и матросы в Одессе. Совсем мальчишки, пижоны, простые человеческие лица, не похожие на плакатное «рыло фашистского зверя». Но они пришли к нам с мечом, и их нужно было убивать, прежде чем они убьют наших мальчишек

Один из оккупированных русских городов. Резидентура СД в полном составе

А вот так иные «соколы» заканчивали. Кличка — «Лысый». Убит в сентябре 1944 г. в расположении 2-й танковой армии. Как тогда водилось, выставлен для опознания и наглядной агитации

Бандеровская новогодняя открытка

Сибирские крестьяне послевоенной поры. Как нам твердят, «рабы колхозной системы». Похожи?

Самый загадочный Маршал Советского Союза т. Мерецков

Арсений Григорьевич Зверев, министр финансов СССР, забытый профессионал

Нина Теймуразовна Гегечкори-Берия, пятидесятые годы

Гагарин с Титовым в автобусе на стартовой площадке. До взлета первого космонавта — три часа