Бессонов Алексей

Змеи Эскулапа

Алексей Бессонов

Змеи Эскулапа

Фантастический роман

Пролог

Недвижимая и бессмертная тьма пространства переходила здесь в некий странно подсвеченный сумрак - это призрачно светилось водородное облако, скрывавшее в себе несколько сотен тусклых звездочек. В пустоте, разбавленной лишь редкими скоплениями чуть мерцающей пыли, недвижно висели четыре огромных звездолета, одинаково черных, с одинаковыми черно-золотыми крестами на бортах.

Вот только изувечены они были каждый по-своему.

Лидер-линкор "Райнхард Шеер", недавно еще бывший флагманом гигантской армады в три тысячи вымпелов, выглядел так, словно его долго и яростно терзали все псы Преисподней; толстенные плиты внешней брони там и сям висели оплавленными лохмотьями, один из четырех эволюционных двигателей был выбит из креплений и болтался на двух уцелевших силовых фермах. Находившийся рядом с ним ударный линкор типа "Саксон" выглядел значительно лучше, но и ему не удалось избежать множества попаданий. Впрочем, "Саксы" славились своей живучестью, поэтому его главный инженер ручался, что все неисправности могут быть ликвидированы силами экипажа.

Фрегат дальнего наведения класса "Надир" умудрился получить всего две пробоины и, в общем-то, в серьезном ремонте не нуждался - а вот висевшей поодаль тяжелой туше, по виду напоминавшей давно снятый с вооружения линкор серии "Эскобар Медина", повезло меньше. Это было госпитально-спасательное корыто "Парацельс", волею судеб вдруг оказавшееся в самой гуще безжалостного сражения, после того как строй кораблей Конфедерации распался и линейный бой превратился в свалку. Большая часть экипажа летающего госпиталя отправилась прямиком в Валгаллу, поэтому из боя его выводили в основном врачи, каждый из которых имел и какую-то бортовую специальность.

Именно здесь, в просторном командирском салоне "Парацельса", собрались сейчас уцелевшие командиры и старшие офицеры четырех кораблей. Командующего среди них не было - львиное сердце маршала Руперта Келли, поднявшего свое соединение навстречу многотысячной армаде Эсис, остановилось в ту секунду, когда прямое попадание разворотило нижний штурманский пост "Шеера", где он имел неосторожность находиться.

Четыре корабля - все, что осталось от трех тысяч боевых звездолетов, пытавшихся остановить страшный клин Эсис, двигавшийся к одной из колоний человечества, к системе Альдаран. Уцелевшие отступили, но их еще долго преследовали. Четыре корабля уходили все дальше и дальше, надеясь пройти Южную Петлю и соединиться с XXXVII резервным корпусом вице-маршала Бринского, занявшим позицию неподалеку от Беллами. Когда преследователи отстали, "Надир" поймал страшную новость - Бринский разбит, Беллами почти обложена и готовится поднимать свои флоты... Прорыв становился невозможным.

- Не хочу вас пугать, господа, но для нас, похоже, эта война кончилась... На некоторое время, я надеюсь.

В салоне висела тишина, где-то под потолком медленно кружились пылинки, влекомые сонными струями вентиляторов. Уцелевшие прекрасно понимали, что легион-генерал Волльмер прав. Командир флагмана, он был старшим среди них, и на его долю выпала ответственность принимать решение.

- Подать голос мы не можем, - продолжал он. - Вся окрестная зона полна рейдеров противника, и нас немедленно обнаружат. Возвращение на базу также исключено... Единственное, что в наших силах, - это найти планету, на которой экипажи смогут произвести доступный вне доков ремонт, и ждать до тех пор, пока мы сумеем вступить в бой. Я надеюсь, что все вы, - он обвел салон твердым, как клинок, взглядом яростно черных глаз, - понимаете: победа так или иначе будет на стороне Конфедерации... Возможно, мои слова звучат чересчур громко... но ничего другого я сказать не могу. Да, они это знали... Внешние колонии приняли первый удар, но до Авроры - всего лишь сорок суток крейсерского хода, а там богатые, многолюдные миры с невообразимым людским и промышленным потенциалом, там гигантские флоты, способные перемолоть любого противника, тогда как базы Эсис далеко, и чем сильнее растягивают враги свои коммуникации, тем меньше их шансы. Но пока - пока придется затаиться и ждать. Может быть, год, может быть, два... Они должны выжить: хотя бы для того, чтобы дожить до победы.

- Беллами неприступна в принципе, и за нее мы можем не опасаться. Волльмер неожиданно осекся на полуслове: под потолком салона раздался резкий писк вызова, и дежурный офицер "Парацельса" заговорил, не спрашивая разрешения.

- Начальник связи "Надира", срочно...

Щелчок переключения - и хрипловатый, почти

сорванный голос:

- Четыре тяжелых крейсера-носителя, дистанция три и семь миллиарда, скорость 0,3 L, строй уступа...

- Они нас еще не видят? - резко спросил Волльмер.

- Разумеется, нет, генерал. Их вижу только я. Кажется, пока нам везет иксовое перекрытие у них почти двадцать градусов. Скоро они начнут удаляться...

- Если, конечно, не сманеврируют, - тихо сказал кто-то.

Волльмер посмотрел на говорившего: это был командир "Саксона".

- Если, Питер, если... в любом случае, у нас есть пара часов. Я предлагаю: перебросить людей с "Шеера" на остальные корабли, оставить его в качестве автофорта и нырять в облако. Да-да-да, я знаю, что там - практически неисследованная область, числящаяся в лоциях как район рискованного звездоплавания, но у нас довольно мощные корабли, и к тому же... в облаке они нас точно не найдут. А "Шеер"... что ж, "Шеер" все равно не осилит сложный маневр.

Кто-то усмехнулся. Лидер-линкор в качестве автофорта - это было здорово. У "Шеера" уцелело почти двадцать процентов батарей, и на большинстве еще оставался кое-какой боезапас. Автофорт - то есть пустой корабль без экипажа, будет "гасить" всех, кто не отвечает на запрос "свой - чужой", и, разумеется, попортит немало крови тем Эсис, которые осмелятся войти в простреливаемую им зону.

Глава 1

1

Святое утро... Снегоход остановился, не дойдя всего несколько метров до плоской вершины ледяной горы. В борту приплюснутой грязновато-белой машины распахнулся люк, и из кабины тотчас выпорхнуло небольшое облачко пара - такой был мороз. На плотный, после недавнего потепления смерзшийся в корку снег выпрыгнул высокий юноша в толстом кожаном комбинезоне. На поясе болтались отстегнутые шнуры системы электроподогрева. Надевая на ходу шлем с очками, он бросился к сверкавшему на солнце ледяному гребню, который венчал собой край естественной площадки на вершине. Подбежал, глянул вниз - и замер.

- Святое утро...

Казалось, побледнела даже ритуальная татуировка Светлого, украшавшая его скулы: внизу, под подошвой горы работали люди. Далеким гулом доносился сюда рев мощной строительной техники, заканчивавшей расчистку гигантского, не менее сотни лонов в поперечнике, котлована; а в нем, уже почти освобожденный из векового ледяного плена, слабо поблескивал серебристый, местами белый треугольный корпус корабля...

Юноша скатился вниз по склону и запрыгнул в кабину своего снегохода.

- Сигнал - сейчас же! - прокричал он. - Пока они нас не заметили!..

Один из двоих его спутников обреченно вздохнул и потянулся к панели мощного радиопередатчика, занимавшего почти половину и без того тесной кабины. Он знал: они выполнили свой долг, но жить им теперь осталось совсем немного. Кодовый сигнал пронзит небеса, и через несколько минут над удирающей машиной повиснет рычащий коптер тех, кто работает там, под горой.

Так и случилось, только коптеров было сразу два. Юноша успел закончить прощальную молитву, благословил своих спутников на путь, из которого нет возврата, и вывалился из полыхающего снегохода - последним.

Неуклюжие, выкрашенные яркой оранжевой краской машины уже почти перевалили через вершину горы. Несколько секунд он стоял на коленях, тупо таращась на изуродованные тела тех, кто пришел сюда вместе с ним, а потом до него вдруг дошло, что теперь он имеет шанс на жизнь. И тогда юноша засмеялся, потому что мало кому удалось бы одолеть проделанный им путь даже на такой, как была у него, мощной и надежной машине. О том же, чтобы пройти сотни тысяч лонов пешком по ледяной пустыне, не стоило и думать. До них по этой дороге прошли уже десятки отчаянных. Множество вездеходов, несколько тяжелых воздушных кораблей - все они сгинули среди сверкающих просторов, так и не найдя ответа на всем им заданный вопрос.

Ответ нашел он...

Откатившись в сторону от горящей машины, юноша встал на ноги, отряхнул: с себя налет сухого, как порошок, снега и с задумчивостью поглядел вниз - туда, откуда он пришел. Разум говорил ему, что единственно верным решением была бы пуля в висок, но могучий инстинкт, живущий в его молодом и сильном теле, заставлял его включиться в совершенно безнадежную борьбу. Он быстро и почти машинально проверил, что еще осталось в его многочисленных карманах и кобурах. Помимо мощного и скорострельного автомата в набедренной петле, у него был крупнокалиберный пистолет в наколенном кармане, стандартный спасательный набор, несколько пакетов с питательной смесью и десятка два бульонных кубиков. Еще был шоколад и плоская фляга с нетронутым запасом сладкой, адски крепкой арры, способной, хоть и ненадолго, вернуть силы и надежду в самой безнадежной ситуации. Одежда - кожаный комбинезон на пушистом меху, высокие мягкие сапоги и теплый шлем - позволяла не бояться мороза, по крайней мере днем.

Он понимал, что двигаться по следу вездехода нельзя. Если он хочет выжить, идти нужно в другую сторону. Расстояние возрастало, но на пути к югу у него был шанс добраться до населенных мест.

Юноша шел до наступления сумерек. Каменно-крепкий наст легко держал его тело, он лишь раз провалился в глубокий, почти по пояс, снег, а миниатюрный компас помогал держать направление. Он шел на юго-восток.

Когда солнце скрылось за алым льдом горизонта и вокруг повисло характерное, ни на что не похожее синее марево, юноша остановился, присел на корточки и вытащил из-под комбинезона плоскую коробку спасательного пакета. Потянув за кольцо, он разорвал тонкий металл крышки и высыпал на снег содержимое: коробка должна была послужить котелком. В топливе он не нуждался в комплект пакета входила широкая плоская свеча с тремя фитилями, на которой можно было вскипятить воду. Юноша вытащил из кармана широкий длинный нож с потемневшей от старости костяной рукоятью, порылся в кучке рассыпанных на снегу предметов и подбросил на ладони миниатюрное огниво из легкого серого сплава. Держа огниво над свечой, он резко провел по нему лезвием ножа. Сноп искр, ярко вспыхнув в надвигающейся тьме, с первой попытки воспламенил один из фитилей. Остальные юноша разжег крохотным клочком бумаги. Затем он пробил ножом наст и набрал полную коробку снега. Поставив ее на железные борта свечи, юноша вздохнул и отрешенно подумал о том, что в ближайшие дни ему следует держаться на одном бульоне - его должно хватить надолго. Свеча, как он помнил, горит десять часов, а полная коробка от спаспакета закипает за пятнадцать минут...

Свой третий рассвет он встретил с последним кубиком бульона. Свеча почти выгорела, лишь на самом донышке виднелся тонкий слой искусственного жира. Щеки молодого человека, покрытые густой многодневной порослью, запали, в глазах появился лихорадочный блеск загнанного зверя, но он продолжал двигаться почти машинально, как сомнамбула. Он знал: если не врет компас, то к концу светового дня на горизонте появится бескрайний лес, который обеспечит его топливом. По мере движения к югу мороз слабел, и если в первую ночь он почти не спал, отчаянно пытаясь согреться в своем тонком полимерном мешке, полностью исключающем рассеивание тепла его тела, то теперь уже можно было не бояться замерзнуть.

И все же нагрузка - а юноша шагал все в том же выматывающем темпе, что и в первый день, - и истощение уже дали о себе знать. Все чаще он стал погружаться в странное, полубессознательное состояние, напоминающее грезы зеленого дыма. В эти минуты (а может быть, часы?) перед ним вставали картины давно забытого детства, и он, смеясь от счастья, вспоминал аромат тысяч цветов в отцовском саду. Несколько раз ему привиделась девушка, которую он любил когда-то, еще совсем мальчишкой. Тогда она казалась ему недостижимо прекрасной и, увы, такой взрослой; разница в возрасте не позволила ему побороть смущение, и он только провожал ее жарким взглядом пылающего юнца. Теперь она шагала рядом с ним, ее переливчатый смех звенел в его ушах, и он начинал идти еще быстрее.

Отрезвляла его лишь усталость да тупая, сводящая с ума боль в желудке.

За несколько часов до заката юноша разжевал первый из трех пакетов, наполненных приторно-сладкой смесью из молока и перетертых орехов. Запив скудный обед глотком арры, он достал компас и тревожно поглядел вперед. Горизонт, изрезанный туманными контурами холмов, оставался все таким же белым, как три дня назад.

Арра взбодрила его. Юноша набрал полную пригоршню снега, с силой растер им лицо, слизал с ладони остатки и вновь двинулся на юго-восток.

Через час, торжествуя, он вышел к берегу неширокого ручья - впереди, в начавшей мутнеть дали, черно-серой стекой высились очертания могучих деревьев; он преодолел смертельную ледяную пустыню, и теперь его ждал путь через тайгу. Юноша почти бегом спустился к затянутой льдом речке и, спеша и не пробуя перед собой лед, двинулся к манившему его призраку леса. Впереди было топливо, а может быть, еще и пища. Царство ветров, белая пустота остались за спиной, теперь ему казалось, что с усталых плеч свалилась тяжкая ноша. Рифленые подошвы сапог заскользили по слегка подтаявшему льду, но путник не обратил на это внимания, близкий призрак спасения придал ему сил.

Покатый берег ручья, кое-где поросший еще редким кустарником, был близко, совсем, близко: в это мгновение правая нога юноши за что-то зацепилась, он почувствовал, что теряет равновесие, и лед под ним, скрежеща и протестуя, разошелся... нога по бедро ушла в ледяную воду. Юноша закричал. Его крик был слабым, как стон умирающего. Он лег на лед и принялся, извиваясь, вытаскивать начавшую неметь ногу. Он напряг все свои силы, рванулся и с ужасом увидел, как ныряет в полынью выпавший из кармана компас...

Задыхаясь, падая и поднимаясь вновь, бежал он к лесу. Когда его грудь с треском взломала кустарник опушки, юноша медленно повалился на землю. Он лежал, пытаясь хоть как-то восстановить сбитое дыхание и понимая, что, если сейчас - вот прямо сейчас он не поднимется и не разведет огонь, встать ему уже не суждено, С протяжным стоном юноша поднялся на ноги и принялся ломать сучья для костра. Острым клинком он срубил несколько тонких веток, кое-как поломал их об колено, но тут силы вновь оставили его. Он опустился на мягкий влажный снег. Из его груди с хрипом вырывались прозрачные облачка пара.

Кресало воспламенило бумагу, но влажное дерево долго не хотело разгораться - измученный беглец решил уже, что развести спасительный костер ему так и не удастся. Все же, изведя несколько драгоценных клочков бумаги, он добился того, что над самыми тонкими веточками появились сперва робкие, затем все более густые струйки дыма. Он был спасен.

2

- Мы так толком и не познакомились, майор. Я знаю о вас только то, что ваша фамилия, кажется, Огоневский и вы - из отделения общей хирургии.

- Огоновский, можно просто Андрей. Да-да, именно так, в славянской транскрипции. Так меня нарек почтеннейший папаша, а я вот мучаюсь: всяк норовит поименовать меня Эндрю, а я обижаюсь.

В не очень-то просторном отсеке управления шестым грантауэром левого борта их было двое: кадровый флотский капитан-артиллерист и майор с жезлами Эскулапа в петлицах, поставленный сюда после того, как в сражении погибла добрая половина комендоров. Большинство из тех, кто уцелел, старший офицер направил на более важные посты - кого в моторный, кого в жизнеобеспечение, а в отсеки башен уселись врачи, способные управлять аппаратурой наведения.

Кэпу Харперу, по идее, следовало бы находиться в другом месте, но он изрядно обгорел в "лунке" возле кормы, плохо двигался, страшно матерился, поэтому его сунули сюда, а напарником выделили мрачноватого черноглазого хирурга с несколькими загадочными шрамами на физиономии. В процессе бегства, когда их башня едва не раскалилась от сотен залпов, хирург показал себя если не слишком умелым, то по крайней мере упорным канониром, но, конечно, поговорить им толком не удалось. Почти десять часов "Парацельс", прикрываемый истерически-яростным огнем "Шеера" и "Сакса", уходил от проклятых Эсис, и все это время в отсеке звучали лишь короткие отрывистые команды Сола Харпера. Огоновский так и не произнес ни слова.

- А я - Соломон, - не очень решительно произнес Харпер.

Хирург был старше его лет на десять и почему-то внушал канониру странное, чуть ли не сыновнее почтение.

- Я знаю, Сол, - отозвался Огоновский, вдруг осветив лицо короткой белозубой улыбкой. - Вентиляция вроде дует, не так ли? Попробую-ка я поддать ей чертей - что-то курить смертельно хочется. Вы, кстати, курите?

Огоновский выбрался из своего кресла, с видимым наслаждением размял измученную за много часов спину и потянулся к пульту фильтро-вентиляционной системы. Шипение под потолком усилилось, и своими обожженными легкими Харпер сразу ощутил, как потек по отсеку приятный холодок прошедшего через фильтры воздуха. Сложный металло-пластиковый аромат, давно уже ставший ему привычным, окрасился новыми тонами - откуда-то слабо запахло гарью. Вспомнив про ноги, Харпер тихо выругался.

- Болит? - сочувственно поинтересовался Огоновский. - Могу кольнуть, тут что-то есть в аптечке. Будете курить?

- Я не курю, - улыбнулся Харпер. - У нас на Кас-сандане не очень-то принято. А ноги, в общем-то, не болят, спасибо... так, просто вспомнил, черт бы их взял.

- Не переживайте, вы будете ходить, как новенький. Дней пять, я думаю, и все придет в порядок.

- Хотелось бы... Вы, кстати, кадровый? Я пришел на эту посудину уже после начала всей этой катавасии и не успел, конечно, познакомиться со всеми.

- Да нет, Сол. Я, кажется, пришел даже позже вас. Призвали-то меня в первые дни, но сперва я ходил на "Моргане-8", потом его спалили, я кое-как выкарабкался, нас сняли с Ламина, я отлежался в санатории для тех, кто слегка чокнулся, и получил, наконец, направление сюда.

- В санатории?! - ужаснулся Харпер. - Что вы имеете в виду?

- Да так, - хохотнул в ответ Огоновский, - заведение такое - специально для резервистов, переживших боевой стресс. Обычно там отдыхают недели две, но некоторые, знаете ли, остаются навсегда: тишь, птички поют. Но у меня нервы крепкие, и меня турнули почти сразу, даже отоспаться толком не дали. Поглядели в досье - и все, пошел, пошел... крестик в погон сунули, по резерву-то я был капитаном.

- Но как же вы в резерве дослужились до капитана?

- А-а, это долгая история. Впрочем, делать нам пока нечего, так что могу и рассказать. Понимаете, после орегонского медкорпуса у меня не очень заладилась карьера. То есть предложения, конечно, были, но ни одно меня не устраивало работать ординатором и скучно, и не особо прибыльно. Полгода я поболтался туда-сюда, а тут меня вызвали и предложили поступить во флот на трехгодичный контракт. К тому моменту у меня почти закончились деньги, ну, я подумал - а почему бы и нет, потом льготы всякие и тому подобное, да и согласился. Ну, оттарахтел это я контракт, надумал увольняться. Зовет меня кадровик и начинает, как положено, предлагать: и то, и се... вроде и клиники неплохие, да что-то опять мне скучно. В конце концов он уж взопрел - знаете, ведь по закону он должен устроить меня на приличное местечко - и предлагает: ну, тогда вступайте в государственный корпус здравоохранения развивающихся миров. Жалованье там бешеное, страховки по высшему разряду, и главное - четыре пятилетних контракта - и пожалуйста, пожизненный пенсион. Я, конечно, не знал тогда, что там мало кто выдерживает до второго контракта...

- У-уу, - восхитился Харпер, - так это, значит, все эти дикие планеты, да?

- Дикие - это мягко сказано. Я попал на Оксдэм. Это старая планета, ее заселили сразу после Распада, и всю дорогу там происходили всяческие чудеса. Цивилизацией практически не пахнет, нравы веселые, да еще и бактериологическая обстановка не самая благоприятная. А уж на болотах жить - а там половина суши это сплошные болота - и вовсе славно. В общем, закинули меня в эту мокрень... меня и напарника. Аксель Кренц его звали, железный был парень, бывший врач десанта. Уволился из-за драки, ха-ха... Нам, правда, повезло, другим бывало и хуже. В нашем районе обитал уникальный старик, доктор милостью божьей, который на этом Оксе всю свою жизнь просидел. Он нас и надоумил. Если б не его советы, загнулись бы мы с Акселем через месяц. Или, как большинство коллег, удрали к чертям. С оружием там расставаться нельзя - ни днем, ни ночью. Представляете себе, что такое край рудокопов и скотоводов? И ближайший прокурор - на другой стороне планеты. И связи практически нет... хо-хо-хо! За дешевенький бластер можно купить молодую девчонку - хочешь на мясо, хочешь, еще для чего.

Харпер не поверил своим ушам.

- Как это - на мясо?! - переспросил он.

- А вот так, дружище. Были там любители, были... троих Аксель извел, он мечом крутил, как воздухом дышал. И стрелял - дай бог каждому. В общем-то, врачи, как государственные служащие приличного ранга, могут там чувствовать себя неплохо - если с умом подойти к делу, конечно. Мы заказывали себе целые контейнеры оружия, приличной жратвы и энергопатронов - и жили, в общем-то. На второй год нас уже так уважали, что никто и не трогал. А уж после того, как мы вытащили из лихорадки одного болотного царька, местные кошкодралы в нашу сторону и дышать зареклись. Аксель завел себе огромный гарем, слуг и все такое прочее... В общем, все было почти нормально, но тут болотные друзья что-то не поделили между собой, и началась резня. Три месяца мы, как глисты, бегали по заброшенным шахтам, таская с собой навьюченных жратвой и боеприпасами девок! Вот там я и насмотрелся на все чудеса света...

Огоновский замолчал, тщательно притушил о подошву ботинка окурок. Кэп Харпер смотрел на него круглыми от изумления глазами, ожидая продолжения рассказа. Он много слышал о жизни на диких планетах, но еще ни разу не сталкивался с человеком, который сам жил этой жизнью.

- В общем, лазили мы там, лазили, и кончились у нас харчи. Думали поесть девок, да жалко стало: решили выбираться. Выбрались... Бледные, понятно, как спирохеты, отощали - а на по верхи ости-то, ха-ха, десантный зондеркорпус стоит. Утихомиривать, видите ли, прилетели. Тут бы нас и порешили, да, слава богу, Аксель вдруг знакомого встретил. А то, конечно, ну очень мы были на врачей похожи! Шучу. Выжгли они там все, что только можно, все женское население под корень перепортили, навели, понимаешь, порядок. Да только ненадолго это все. Едва они улетели, жизнь снова пошла по наезженной колее. И нам пришлось начинать все заново, потому как вожди поменялись, какие-то новые люди понаехали, в общем, все по новой. Я уж думал, нервы у меня не выдержат. Но нет, справились: лихорадка ударила. Там, в этом болотистом плоскогорье, раз в пять-шесть лет случается форменный мор, народ, особенно подземный, дохнет пачками Никто никого даже не хоронит, бросают в болота, да и всего делов. Месяц мы с Акселем почти не спали. Вытащили. Всех, кого могли. Уже и уезжать не то что не хотелось, а вообще даже в голову не приходило, до того привыкли... пятнадцать лет я там проторчал. Если б не эта война, будь она проклята, до пенсии четыре с мелочью оставалось.

- После войны вы хотите вернуться туда, дотягивать контракт? - тихо спросил Харпер.

- А кто его знает, куда и когда мы теперь вернемся? __ мрачно хмыкнул Огоновский и полез в карман за новой сигаретой. - Черт, как жрать хочется! Интересно, когда нас снимут, забыли про нас, что ли? Куда мы вернемся, кэп? Мы, насколько я врубаюсь, еле унесли белы ноженьки, а назад нам теперь ходу нет: обложили. Теперь только вперед, а вперед - это, собственно, куда? Где-то будем отсиживаться, наверное. Хрен его знает, что там начальство выдумает.

У Харпера неприятно похолодело в животе, причем совсем не от голода. В принципе, он догадывался, что все так и обстоит на самом деле - фактически док Огоновский лишь озвучил его мрачные мысли, да вот только признаваться в этом ему совсем не хотелось. Огоновский был прав, самым паскудным образом прав, а далеко-далеко, на Бифорте, Харпера ждала прелестная жена, которую он завоевал с отнюдь не малыми усилиями, крохотная дочка и в придачу - уютный, тихий банк тестя, в котором он мечтал осесть, заработав себе хотя бы майорский пенсион.

Огоновский сплюнул на рифленый черный пол. Кэп дернулся в кресле и задумчиво спросил:

- Док, а как вы считаете, мы успеем отремонтироваться до конца войны?

Майор раздраженно фыркнул.

- Фу, черт, Сол, вы же не похожи на дурака! Тем более что вам-то основы стратегии читали гораздо круче, чем мне! Конец войны, славно вы загнули! Нет, я понимаю, что для Эсис эта война была проиграна изначально, но мы-то, мы, а? Наши военные традиции... Мы взяли от давно почившей Империи все худшее, что только могли. Наша военная доктрина, основанная на магическом слове "атака", наше преклонение перед воинственными предками, наша невозможность решиться на отступление... Вы знаете, я считаю, что Келли погубил флот. Да, этот сучий фанатик погубил нас всех! Нет, я нисколько не отрицаю того, что его мужество не знало себе равных. Я, упаси меня, грешного, господи, ни на миг не усомнился в фантастической отваге наших экипажей, нет... Но чего ради они погибли, все эти люди? Келли шел в атаку так, как будто за его спиной стояла судьба расы. Он орал, он рычал, он гробил тысячи людей только для того, чтобы не упал, упаси боже, флаг его флота!.. Флаг упал, что же дальше? "Парацельс" до отказа забит ранеными, мы бежим куда глаза глядят. Где, интересно, флаг маршала Келли? Где, я вас спрашиваю? Вот смотрите, Сол, у вас всего-навсего болят ноги. А что вы скажете о пилотах, у которых уцелели только две вещи: башка и позвоночник? Да, мы их вытянем. Но что же вы думаете, что им не было больно? А ведь они тоже люди... они такие же офицеры, как вы, - может быть, даже более доблестные, черт возьми!

- Док, - вдруг вскинулся канонир, - это война. Вам это неясно? Или вы думаете, что сопли помогут вам воевать?

Огоновский захохотал. Это было настолько неожиданно, что капитан Харпер, отвесив челюсть, уставился на своего случайного коллегу с искренним недоумением.

- Э-ээ, док... я где-то слышал рассуждения о том, что война похожа на оргазм - для кого-то там... но вы...

- Да идите вы, мальчишка!.. Война! Оргазм! Да что вы знаете о войне?.. Или об оргазме?..

- Майор!

- Да-да, конечно!.. Сол, ради бога... Сол, поймите же меня: одно дело, когда человек умирает где-то рядом с вами, и за дело, и такова его служба, и все знают, за что им платят бабло... а совсем другое дело, когда человек, живой человек, умирает фактически у вас на руках, и вы ничего, ну ничего не можете сделать, чтобы спасти его... а?! А когда вдобавок ко всему этому вы еще давали клятву, которой тысячи и тысячи лет? Был такой типоша, Гиппократ его звали. Был, был, Сол... И нет ничего страшнее, чем эту клятву нарушить! Вы знаете, Сол, я стреляю намного лучше вас. Я даже из пушки этой хреновой стреляю лучше. Мне б дня два - и черта б вы меня перестреляли. Я, Сол, убил очень много людей, очень. Некоторых - мечом. Вы знаете, что такое убивать мечом, а? Это когда вы с ног до головы в чужой крови, Сол...

3

Сгустившаяся в углах тьма была им судьей.

Светильники горели вполнакала: мощности генераторов здесь не хватало. В густом, словно патока, воздухе подземелья тускло тлели желтые электрические лампы, и это было пределом того, на что были способны они, еще недавно могущественные хозяева целого континента. Еще недавно они владели половиной суши. Еще вчера их власть простиралсь с запада до востока; сейчас все изменилось. Двадцать лет назад они властвовали над спутниками планеты. Они запускали свои корабли к ближайшим мирам, они вели тайные, но грандиозные исследования. Сегодня они понимали, что всему этому пришел конец.

Нет, внешне все было в порядке. Массивные машины убирали урожай, гигантские заводы плавили сталь, миллионы и миллионы людей вставали рано утром, чтобы лечь поздно вечером. Корабли, изящные и одновременно функциональные, поднимали сети с уловом, сети, полные столь нужными дарами гигантских морей... жизнь продолжалась.

Над ними возвышался Храм.

Они молчали: долго, долго...

Но говорить было необходимо. И хотя ни один из них не хотел брать на себя ответственность первого слова, сказать его все же пришлось.

- Спасения нет.

Так сказал старший из них, высокий седобородый первосвященник с витой серебряной митрой на голове. В его глазах стоял не ужас, нет, всего только печаль - но ее было достаточно для того, чтобы остальные, те, кто сидел вокруг него священным шестиугольником, смогли проникнуться ужасом происходящего.

- Веры нет.

Голос старца возвысился, отозвавшись в темных углах помещения, и им показалось, что в унисон с ним жалобно вздохнули ажурные ритуальные подсвечники на стенах помещения.

- Отцы должны узнать, что мы остаемся верны им, ушедшим, даже в смерти.

Сказав это, первосвященник резко поднялся на ноги, размашисто, словно солдат в строю, прошел через круг своих братьев и исчез в черном провале выхода. Он сказал все, что должен был, теперь говорить будут другие. Первым Аиф, старший из Сыновей, он сидел во главе святого круга, чуть особняком от остальных. И он заговорил:

- Последняя попытка сорвалась. Как вы знаете, для подготовки этой миссии мы привлекли наших лучших сыновей из числа Светлых: они смогли задействовать немалые ресурсы. Теперь у нас остается только один путь - мы должны выйти к звездам и, если это будет возможным, уведомить забывших о нас Отцов, что мы, умирая, по-прежнему храним верность их заветам.

Ответом ему было негромкое гудение. Впрочем, ни один из присутствующих не нашел в себе сил возразить. Тогда Аиф продолжил речь:

- Наши шансы, конечно, практически равны нулю. Прошло слишком, слишком много лет. Но мы знаем, теперь уже точно: пророчество сбудется. Значит, у нас нет другого выхода... с завтрашнего дня Светлый бен Харра начнет готовить экипаж.

У них оставался один звездолет. Один-единственный, да и тот был построен проклятыми еретиками, долго правившими на несчастной планете. Когда-то, давным-давно, таких кораблей было много, они бороздили пространство, за долгие годы достигая ближайших звезд, но так и не нашли никаких следов присутствия Отцов. Не нашли - потому что не искали, так считали они, наказывая скверных в дни Великого Солнцеворота. Не нашли - потому что Верность, завещанная тысячелетия назад, была погребена под слоем гордыни и тлена.

После Солнцеворота (да восславится утро его!) строительство дорогих игрушек было прекращено - во-первых, потому, что задачи борьбы со скверной представлялись Сыновьям намного более важными, а во-вторых, потому, что слишком мало осталось людей, помнящих, как сплавить воедино тысячи и тысячи сложнейших механизмов звездолета.

Впрочем, и среди Сыновей нашлись прозорливые. Три корабля удалось спасти и спрятать от ретивых глаз далеко в горах Трандара. Там же оказались и те немногие, кто был причастен к сложной индустрии звездоплавания - те, разумеется, кто сумел выжить после Солнцеворота. Два корабля ушли к звездам; их цели были туманны, и они не вернулись. Для последнего корабля умирающие старики подготовили полный экипаж - четырнадцать человек, они готовили его не из страха, так как бояться им уже просто надоело, а из надежды. Да, они надеялись, что экспериментальный, сверхдальний "Кронг", предназначавшийся когда-то для очень долгого путешествия, сможет донести свою команду до обитаемых миров - а они, эти старики, знали, что где-то там, за границами ненавистного им водородного облака, в глубине которого плыло их желтое солнце, находятся обитаемые миры. Иногда они принимали непонятные далекие передачи, иногда им удавалось наблюдать странные далекие вспышки, непохожие на активность молодых звезд. Они верили, что кто-нибудь придет и к ним, но годы текли, и надежды обращались в прах... и они молчали, молчали перед лицом безмозглых фанатиков, уверенных в том, что их мифическая Верность еще имеет какую-то ценность в таком старом и дряхлом Мироздании.

- "Кронг" уйдет в то утро, когда бен Харра доложит нам о готовности. А мы, - голос Аифа стал твердым, как желтый драконий клык, украшавший верхушку его митры, - а мы встретим пророчество во всей силе своей Верности!

Сыновья молча склонили головы. И ни в одном из них не проснулись страх или жалость к самому себе.

Глава 2

1

Мокрая метель, наотмашь бьющая по лицу, едва не валила его с ног. Близились сумерки, и он знал, что должен дойти до лесного массива, синевшего на юге - впрочем, через проклятые стрелы влажного снега юноша плохо различал его контуры, и уж тем более он не был уверен, что лес находится именно к югу. Временами ему начинало казаться, что он вообще бредет по кругу, и дьявольское плоскогорье так никогда и не закончится.

Он не ел уже двое суток. Пару ночей назад он израсходовал последний патрон на то, чтобы пристрелить небольшого серого в белых пятнах зверька; мясо было жестким, противно отдавало чем-то нехорошим, но тем не менее он съел его сырым, съел быстрее, чем успел пожалеть об этом. С тех пор он не встретил ни единого живого существа. Его некогда крепкий костюм превратился в мокрые кожаные лохмотья, сапоги были полны влаги, и он давно уже не чувствовал своих ног. Впрочем, ему было все равно. Днем он кое-как ориентировался по солнцу и шел, шел, шел... впереди были еще тысячи лонов.

Надежда на спасение, согревшая его в тот миг, когда он вырвался из белой хватки ледяных полей и вошел в тот первый, редкий еще лес, давно уже угасла, уступив место тупому, полубессознательному упрямству.

Он брел, спотыкаясь и падая, практически не осознавая того, что где-то здесь, среди невысоких холмов заснеженной зимней степи, уже лежат дороги-зимники тех, кто предпочитает жить подальше от Сыновей, Свободных Солдат и всех прочих, претендующих на власть над телами и душами. Он не знал, что самым лучшим выбором был бы поиск такой дороги - а потом ожидание спасения. Ему было все равно.

Ветер вдруг усилился - резко, словно ударом. Сделав несколько шагов каждый шаг он сопровождал долгим, протяжным стоном, - путник повалился на снег.

Он не открывал глаз. Липкие, отвратительно холодные струи хлестали его по лицу, крупные снежинки быстро таяли, но на место им немедленно приходили новые. Несколько минут спустя он почувствовал, что лицо покрылось слоем снега. Тогда юноша зашевелился, машинально провел по нему рукой и попытался сесть.

В это мгновение небольшой холмик, на который он упал, начал шевелиться.

Сперва юноша не осознавал происходящего под ним. Он забеспокоился лишь тогда, когда ощутил, что скатывается куда-то вниз... он открыл глаза и поднялся на четвереньки. То, что он увидел, показалось ему кошмаром, на какое-то мгновение в разом прояснившемся мозгу возникла уверенность, что он уже умер и теперь, на пороге вечности, его встречает один из демонов Бесконечных Путей.

Но это было не так. Он понял свою ошибку, с воплем подпрыгнул и выхватил из-за пазухи нож.

Кошмарная змеиная голова, слабо светившаяся двумя парами узких жемчужных глаз, резко качнулась вслед за ним. Юноша ударил ее ножом - раз, другой, потом яростно замолотил, плохо разбирая, куда и как он попадает. Метельное плоскогорье разорвал тонкий, полный боли и ужаса визг. Тело юноши взлетело в воздух, теперь снежный червь целиком выпростался из своей засады, его кольца принялись мять и ломать тело непокорной добычи. В унисон с червем закричал и юноша...

Ранним утром, когда кроваво-красный диск далекого солнца еще не успел целиком выбраться из-за холмов, возле огромной лужи желтой крови остановилась машина. "Чаф-чаф-чаф! - пробормотал ее двигатель. - Чаф-ф... чаф-ф..." Обороты упали до минимума, теперь из высокой трубы тянулась лишь тоненькая струйка черного угольного дыма.

В прямоугольной, грубо сваренной кабине распахнулась дверь, явно снятая с какого-то более сложного аппарата.

- Червяк, - уверенно произнес хриплый фальцет. - Вылазь, Канда, смотри-ка - червь! Я думал, их уже всех у нас извели, а тут вот, пожалуйста. Дела-а... кто ж это его? Неужто опять фурканы проснулись, а?

- Какие, к Орму, фурканы! - возразил ему другой. - А ну-ка...

Над изуродованной головой снежного червя склонились две фигуры, закутанные в плотные меховые куртки.

- Вот его кто угандошил, - задумчиво объявил Канда. - Откуда он тут, интересно, взялся? Явно не из наших. И не Солдат. А ну, Лопе, переверни-ка его на спину.

Хриплый Лопе наклонился над погибшим. Наполовину занесенный снегом, он лежал меж свернутых в смертельной агонии колец гигантского червя. Правая рука неизвестного смельчака сжимала рукоять странного кинжала, который был до упора вбит в один из глаз червя - в последний. Казалось, умирая, человек зацепился за своего врага, чтобы не провалиться в одному ему видимую пропасть.

Лопе бесцеремонно извлек до странности легкое тело из застывших объятий хищника, перевернул его на спину и внимательно вгляделся в осунувшееся лицо молодого парня.

- Да это Светлый! - воскликнул он. - О-орм, да он жив!

- Жив?! - поразился его спутник

- Да, дышит. Давай занесем его в кабину. Если парняга умудрился одним ножом завалить червяка, значит, закалка у него что надо. Может, и довезем до поселка. Старому Бурку понравится такой подарок. Если парень выживет, Бурк, может, выдаст за него свою внучку

Канда поглядел на Лопе нехорошим взглядом, но возражать не стал. Мужчины легко забросили раненого в уютное меховое нутро своего снегохода, вновь зачихал паровой движок, скрипнули, разворачивая машину, бортовые редукторы, и через мгновение мокрый снег, вылетевший из-под широких гусениц, почти скрыл следы недавней битвы.

В дороге Лопе кое-как осмотрел раненого и с облегчением убедился в том, что большинство костей целы. Истощение юноши, говорившее о том, что он проделал огромный и нелегкий путь, изумило охотника.

- Откуда ж он тут, к Орму, взялся-то? - удивленно просипел он. - Разве что с самолета разбившегося... но разве у этих хреновых Сыночков остались самолеты? Рули, Канда, поживее: чую, Бурк сегодня отсыплет нам грибов по самые уши...

Час спустя снегоход уже мчался по извилистым улочкам небольшого селения, стоявшего на берегу реки. Лопе глазел по сторонам, нетерпеливо созерцая добротные каменные строения, над которыми сизо курились утренние дымки печей, и все подгонял своего приятеля. Наконец Канда свернул в какой-то тупик, убавил обороты.

- Я сейчас, - пробормотал Лопе, выскакивая на улицу. - Эй, Бурк! замолотил он в ворота чьей-то зажиточной усадьбы - из-за ворот виднелся ладный белый фасад высокого кирпичного дома, - Эй, почтенный Бурк, отворите, это я, Лопе Красус, эй!

В ответ ему пронзительно залаяли собаки.

Калитка наконец распахнулась.

- Красус? - На Лопе неодобрительно - спросонья - смотрели круглые глаза высоченного старика в домашней жилетке мехом вовнутрь, под которой виднелась белая железная цепь с синим камнем. - Ты что, отмерз, парень? С утра грибов захотел, что ли...

- А и грибочков можно, - весело подмигнул старцу Лопе. - Подарок у меня для вас, почтенный, первый класс подарочек, ага. Извольте уж глянуть, а потом и о грибках поговорим.

- Да что за подарок такой на рассвете? - возмутился Бурк. - Что ты, болван грибной, мелешь-то, а?

- Да вы гляньте только, гляньте, - заскулил Лопе, вытаскивая старика за ворота. - Гляньте, говорю!

Забравшись в кабину снегохода, почтенный Бурк наконец проснулся.

Сразу.

Быстрыми, но осторожными движениями он ощупал все тело юноши, зачем-то поднял ему правое веко и внимательно всмотрелся в серый безжизненный глаз.

- Ладно, - сказал он, - давайте, заносите его в дом. А за грибами к обеду заедете, а то знаю я вас...

2

- Справа по курсу находится звезда класса Сол. Расстояние до нее - менее года. Астрономы насчитали семь планет, и, по их мнению, две из них вполне могут оказаться подходящими для нас. К сожалению, на "Надире" погибли все специалисты, а люди с "Шеера" и "Саксона" не обладают достаточной квалификацией, чтобы точно сказать, каковы биофизические условия этих миров...

В кают-компании начался хаос.

Презрев погоны и мундиры, офицеры вскакивали со своих мест, кричали, перебивая друг друга, и Волльмеру понадобилось несколько минут, чтобы заставить людей прийти в себя. Он понимал, он очень хорошо понимал их. Они шли в неизвестность уже несколько месяцев. Радиотелескопы "Надира" обшаривали окрестности в поисках хоть сколько-нибудь приемлемого места для стоянки, но все тщетно, а тут - такая редкая, почти невероятная удача!

Они готовились к долгой робинзонаде на дикой, абсолютно непригодной для жизни планете, готовились к невыносимому заточению в бронированных скорлупах своих зведолетов, сознавая, что в лучшем случае им посчастливится найти планету с не слишком высоким тяготением и приемлемым уровнем излучения. Они знали, что их ждет изнурительная работа в тяжелых защитных скафандрах, само пребывание в которых мучительно, - и вот теперь появилась надежда, что вместо скафандров их ждут лишь легкие дыхательные маски и неизбежные бактериологические фильтры... Людям казалось, что прямо сейчас с них свалилась многомесячная тяжесть бронированных наплечников - тяжесть, которую они еще не успели ощутить, но зато уже успели ею пропитаться.

- Да, это все так, - продолжил Волльмер, когда в помещении наступила наконец тишина. - Мы уже завершили поворот и теперь двигаемся прямо туда. Через пару суток мы уже будем знать, что нас ждет... но у меня есть еще одна новость, далеко не такая добрая. Сегодня "Надир" поймал обрывки дальних переговоров: вокруг Беллами идет сражение, господа...

- О, ч-черт! - громко проронил кто-то.

- ... Удивляюсь я вам, доктор. Поспали бы, что ли... только с вахты, а все туда же!

- Да устал я отсыпаться, Мэри-Бин. Только и делаю, что сплю и читаю.

Крупнотелая, приятно округлая девушка с игривыми черными глазками жеманно отстранила руку Огоновского, улегшуюся на ее правом бедре, и рассмеялась:

- Признаться, мне и самой бывает одиноко... но нельзя же так! Мы с вами и незнакомы почти! Ах-ах-ах, скажите еще: "Вот и познакомимся", а?

- Несерьезная ты, Мэри-Бин. Я старый, больной человек, да ты гордиться должна, особенно при твоем-то одиночестве!

За спиной Огоновского с шипением раскрылась дверь отсека, и в белом свете потолочных ламп появилась молодая остроносая физиономия, обрамленная буйными черными локонами.

- Андрей, - заговорщическим тоном прошипел волосатик, - я тут такое узнал!

- Что там еще? - недовольно обернулся майор, оторванный от дела на самом интересном месте.

- А-аа, идем. Мы там в ординаторской собрались, все это дело вспрыснуть надо. Либих свой коньяк достал. Пошли-пошли, новость - закачаешься!

Огоновский недовольно фыркнул, подмигнул несколько обескураженной сестре и вышел вслед за молодым чернявым капитаном, на котором был не совсем уместный для врача синий бортовой комбинезон с кобурой.

- Что это ты вырядился-то? - удивленно поинтересовался он у своего коллеги. - Парад, что ли?

- У-УУУ - с восторгом завыл тот. - Надо бы, надо бы... но, ладно, и так справимся.

Пройдя коротким, слабо освещенным коридором, они уперлись в двери ординаторской. Капитан коснулся сенсора, и на Огоновского обрушился целый шквал восторженных воплей, перемежаемых многоголосым смехом. Видимо, в тесный отсек набилось все отделение общей хирургии, включая вахтенных, раненых и даже отдыхавших после вахты докторов.

- А-аа, это вы, майор! - заревел, бросаясь с объятиями, старший врач отделения подполковник Либих, давно известный своей занудливостью.

Огоновский недоуменно отпрянул и обвел присутствующих ничего не понимающим взглядом.

- Это даже не день рождения, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - А что же?

- Он еще ничего не знает! - выкрикнул кто-то.

- А что я должен знать? - поинтересовался Огоновский, понимая, что произошло нечто воистину экстраординарное. Уж если Либих выкатил свой собственный коньяк... - Что, мы уже победили? Так вроде еще рано...

- Вторая планета, - загомонили несколько докторов разом, - вторая планета, господи помилуй, при-год-на для жизни! При-год-на, Андрей! И мы будем там через неделю максимум! Прощайте, скафандры! Будем жить, как в раю, устроим, наконец, себе отпуска. Пока ребята будут ремонтироваться, мы будем купаться в тамошних морях!

Огоновский присел на стол и взял в руки стопку коньяку.

- Это здорово, - признался он. - А вы уверены, что там нас не встретят как незваных гостей.

- Че-его?

Доктор Либих едва не потерял дар речи.

- Вы не переутомились, Андрей? - заботливо поинтересовался он. - Помнится, вы так долго тащили вахту в этом, как его, грантауэре...

- Не-а. Я так, просто пришло в голову.

Огоновский меланхолично проглотил коньяк, закусил его кусочком шоколада и добавил, глядя себе под ноги:

- А то будет нам сафари.

- А вдруг в самом деле... - нерешительно сказал кто-то. - Все-таки такая редкость...

- А пошли бы вы все к черту! - выкрикнула лейтенант Анжелина Деж, сорокалетняя резервистка, полжизни просидевшая в роскошной косметологической клинике. - Не хочу я в это верить. Не буду, и все! А вы, старый бука, не смейте портить нам праздник.

- Да я - то что, - нисколько не обиделся Огоновский. - Я ж так, просто...

Поглядев на Анджелину, которая укоротила форменную юбку в первый же день призыва, Огоновский подумал, что он, бука, пожалуй, чуть помоложе этой бойкой девчонки.

"Стало быть, планета земного типа, - размышлял он. - Что ж, мои цыплятки, я посмотрю, какой отпуск вы там себе устроите. Дичайший мир, почти наверняка кишащий всякими добрыми тварями, которым и днем и ночью хочется кушать... Купаться они будут, как же. Ну-ну, я хотел бы на это посмотреть. Впрочем, что это я в самом деле? Не стоит портить людям настроение".

В углу завели умнейший разговор о перспективах ремонта кораблей. Огоновский посмотрел на говоривших: это были двое молодых резервистов, милейшие, в общем-то, ребята, главный недостаток которых заключался в том, что, едва напялив на себя синие мундиры, они сразу же возомнили себя выдающимися знатоками космической техники. "Этак, - решил он, - парни договорятся и до стратегии".

- Прекрасный коньяк, - сообщил он Либиху.

- Вы пейте, пейте, у меня этого добра полно, - обрадовался тот. - А вот скажите-ка, - старший врач доверительно понизил голос, - правда, наверное, что на... ну, на не очень освоенных планетах могут произойти всякие неожиданности?

Огоновский призвал на помощь все свое самообладание.

- Самой мелкой неожиданностью может быть неблагоприятная бакобстановка, ответил он, поражаясь идиотизму кадрового флотского доктора: услышав такое от Анджелины, он бы и не удивился, но ведь Либих, по идее, болтается в космосе лет так сорок, неужели же он не понимает элементарного?

- Надеюсь, нам помогут фильтры, - заметил Либих, вдруг переходя от возбуждения к полнейшей растерянности

Огоновский пожал плечами и подумал о том, что самое лучшее решение сейчас - незаметно испариться и найти, пока она не легла спать, веселуху Мэри-Бин. Все же превосходный коньяк заставил его задержаться - еще на пару рюмок. Он покрутил в руках высокую зеленую бутылку с яркой, сине-золотой этикеткой и прицелился накапать себе новую порцию.

В эту секунду под потолком, перекрывая общий гул, неистово заревела сирена.

- Экипажу занять места согласно боевому расписанию! - возопил трубный глас старшего вахтенного офицера.

- По местам, по местам! - бледно засуетился Ли-бих, первым отреагировавший на тревогу.

- Это все вы, Огоновский! - пискляво выкрикнул чей-то голос.

Андрей не отвечал. Он быстро опрокинул в рот рюмку и рванулся к двери.

Его ждал шестой грантауэр левого борта.

3

- Шестой левый заряжен, исправен, к бою готов! - проорал Харпер, едва перед его глазами замигали зеленые огоньки тест-системы.

Андрей удобно устроился в глубоком кресле, защелкнул на груди ремни и потянул из-под низкого потолка прицельную маску. Пружиня на витых спагеттинах проводов, маска упруго облегла его физиономию. На несколько секунд он ослеп.

- Огня не открывать, - мрачно буркнул за его спиной голос вахтенного канонира. - Пока я не дам полное совмещение нулей, даже не дергайтесь.

- О, черт, - услышал Андрей недоуменный голос кэпа Харпера. - Что бы это значило?

Огоновский наконец установил ориентировку визира на внутренний режим. Это было смешно: Харпер выглядел зеленовато, будто после недельного запоя.

- Я не понимаю, - продолжал он, задумчиво дергая свою маску, висевшую возле его правого плеча, - если они нас опять догнали, то почему тогда не стрелять?

- Ну давайте в конце концов посмотрим, что у нас там, - предложил Андрей. - Врубайте местный обзорник. Если сволочь заходит по левому борту, то, может быть, и увидим...

- Вряд ли, вряд ли... - с сомнением зашевелился Харпер. - Наверное, их увидел "Надир" - но я все равно ни черта не понимаю.

В это же время в ходовой рубке "Саксона" кипела горячая дискуссия. Довольно просторное помещение было до отказа забито старшими офицерами крохотной эскадры, которые бурно обсуждали увиденное.

По приказу Волльмера все системы дальнего предупреждения, коими был плотно нафарширован фрегат "Надир", постоянно смотрели назад, туда, откуда осторожный генерал по-прежнему ожидал нападения. Главной задачей было заметить преследователей с максимально возможной дистанции, позволявшей совершить форсированный маневр уклонения. Вперед не смотрели, ибо уж там-то противника быть не могло. Оглядывающаяся эскадра медленно подползала к небольшой желтой звездочке, вокруг которой вращалась пригодная для жизни планета, навигаторы уже начали расчет тормозного маневра - и тут началось. Первый штурман "Сакса", решив поточнее сориентироваться в условиях незнакомой системы, врубил радары передней полусферы. Буквально на второй секунде обзора по линкору полетел тягучий рев сирены.

Начался переполох, вполне обычный для военного корабля. Ситуация не предусматривалась уставами и боевыми уложениями, и мало кто на борту представлял себе, что делать.

Из системы, медленно и вяло разгоняясь, выходил крохотный - метров семьсот в длину, не больше - сигарообразный кораблик. Мозг "Сакса" не смог его идентифицировать: выходило, что эскадра встретилась с чужаком. Приучавшийся в ходовую рубку Волльмер немедленно объявил большой военный совет. На всех трех кораблях экипажи занимали посты согласно боевому расписанию.

Главный инженер "Сакса" полковник Варнезе нетерпеливо гонял по малому навигационному экрану изображение загадочного кораблика, прокручивая его в разных ракурсах.

- Это субсветовик, - уверенно заявил он. - Идет на реактивной тяге, и, клянусь бычьими яйцами, идет прямо на нас.

- Это слепому видно, - возмущенно фыркнул первый штурман. - С такой динамикой разгона ему потребуется около сорока суток... Интересно, они нас что, не видят?

- А вы бы увидели? - возразил Варнезе. - Возможно, у них обычная антикварная радиооптика. Как тут нас разглядишь? На нашей-то скорости и с нашей защитой мы для них просто не существуем. Смотрите, у них реактивные движки, скорее всего, там в качестве рабочего тела какая-то антиматерия, и никаких волновых усилителей, ничего, такого: просто давят на среду и все. Как это... эйнштейнова физика.

- Так, может, - предложил Волльмер только для того, чтобы не молчать, врубим ходовые огни?

Штурман задумчиво пожал плечами. Для определения курса субсветового звездолетика ему потребовалось несколько минут - чужак явно шел от второй планеты. Следовало понять, кто это: корабль хозяев или какие-то залетные исследователи?

- Черт побери, неужели на "Надире" не осталось ни одного спеца, умеющего перепрограммировать обзорные мозги? - раздраженно спросил он.

Полковник Варнезе покачал головой.

- Я с трудом добился от них данных по биофизике этой планеты. Ничего умнее они мне не расскажут. По крайней мере, до тех пор, пока мы не войдем в систему.

- Командир, - бабахнуло под потолком, - мы его доставили.

- А, - радостно зашевелился Волльмер. - Давайте там поживее.

Пять минут спустя в рубку втолкнули антигравитационное кресло. В кресле восседал щуплый мужчина лет сорока в больничной пижаме, имевший вид одновременно горестный и потрепанный. Это был доктор ксенологии майор Мелеш, случайно обнаружившийся в одной из послеоперационных палат "Парацельса". Когда-то Мелеш служил в штабе крупного аврорского соединения в качестве ведущего офицера-ксенолога, но в конце концов его феерическое, неправдоподобное пьянство довело командование до истерики, и майора закинули на борт какого-то линкора энергетиком. Линкор погиб, а Мелеш был в бессознательном состоянии госпитализирован на "Парацельсе". Теперь о нем вспомнил расторопный старший офицер "Сакса", который спешно просматривал материалы по личному составу в поисках редкого специалиста.

- День добрый, - кисло отрекомендовался Мелеш, обводя рубку взглядом своих небольших острых глаз.

- Дайте ему коньяку, - распорядился Волльмер, сразу понявший, с кем имеет дело. - Не видите, что ли, человек ранен...

Мелеш оживился. Кто-то из пилотов протянул ему гнутую хромированную фляжку с неприкосновенным запасом; вцепившись в нее забинтованной правой рукой, ксенолог резво подъехал поближе к пульту и уставился на картинку. Несколько минут он молча глядел на экран, затем открыл флягу, блаженно глотнул - по рубке поплыл характерный аромат дешевого бренди - и наконец причмокнул губами:

- Поздравляю вас, джентльмены. Мы открыли так называемый Седьмой Айоранский мир. Историю все помнят?

- С чего это вы взяли? - недоверчиво спросил главный инженер.

Мелеш пожал плечами.

- Это человеческий корабль. Уровень развития примерно соответствует эпохе Ру у корварцев. Субсветовая реактивная техника, скорость около 0,8 L, радиус действия - до двадцати световых лет. Плюс-минус, я бы сказал... Вооружение не устанавливается, так как раса еще не вступала в Большой Контакт и представляет собой замкнутую социосистему. Учитывая, что мы имеем дело с не слишком типичным случаем, социум у них наверняка странноватый и не совсем соответствует теоретическим выкладкам, применимым в данной ситуации. Если кто-то захочет писать диссертацию, могу помочь. Материала у вас будет предостаточно.

- Вы во всем этом уверены, доктор? - тихо спросил Волльмер.

- Как бог свят. Я этой херней занимаюсь всю жизнь.

- Хорошо. - Волльмер выпрямился в кресле и обвел присутствующих вопросительным взглядом - но все молчали. - Тормозим до нуля, все вместе и включить стояночные огни. Может, они все-таки увидят нас...

Глава 3

1

Сперва внутри него возник свет. Он был невыносимо ярок, и потребовалось несколько секунд на то, чтобы осознать - все-таки свет идет снаружи. Тогда он нерешительно раскрыл глаза. И ему стало больно.

Но глаза он теперь уже не закрывал - ворочая зрачками, медленно осматривал все вокруг, туманно удивляясь этой солнечной яркости, заполнившей окружавший его мир. Через некоторое время свет почти перестал его слепить, и он смог различить контуры предметов.

- Как тебя зовут? - басовито прогудел над ним чей-то голос.

- Меня? Меня?.. - В голове вертелись, нанизываясь друг на дружку, такие знакомые слова, но он никак не мог собрать их воедино, чтобы выговорить. Наконец эти слова (или, может быть, все-таки звуки?) слились в прочную цепь. Я Халеф бен Ледда, второй сын Светлого Ледды из Кусумма.

Сейчас он смог разглядеть лицо говорившего - это был старик с кустистыми седыми бровями, из-под которых требовательно поблескивали большущие, словно у морского змея, круглые глаза. Желтые, круглые глаза.

- Меня зовут Бурк, - тонкие губы недовольно вывернулись, обнажив превосходные, будто у гоноши, зубы, - я судья этой деревни. Сейчас к тебе начнет возвращаться память, и тогда, быть может, к вечеру ты сможешь встать на ноги.

- Деревня? - Он мучительно пытался вспомнить что-то чрезвычайно важное. Я в деревне? Действительно, ничего не помню. Я шел, вы понимаете, я долго шел по снегу, мне было так холодно... А потом... потом я шел по лесам.

Он попытался приподняться на локтях, но крепкая рука старца решительно надавила на впалую грудь. Халеф заглянул в глаза Бурка и понял, что сопротивляться не стоит - ему желали добра.

- Пока лежи. Ты лежал больше двух месяцев. Все это время я лечил тебя грибами и не знал, останешься ли ты человеком. Червь сильно ударил тебя головой о какой-то камень, но дело не только в камне. Ты знал, что, умирая, снежный червь может лишить человека разума?

- Червь? О святое утро, кажется, я начинаю вспоминать... да, там был червь! Была метель, я страшно устал и присел на что-то. Да, точно, и на меня набросился червь.

"Откуда я шел? - спросил он сам себя. - Как я вообще тут оказался? Я... кажется, я вылетел из Самерна на воздушном корабле, который должен был доставить нас... куда? зачем?" Старик немного задвинул шторы на окне, под которым стояла кушетка Халефа. В комнате стало немного темнее, поэтому он, уже почти не щурясь, принялся разглядывать интерьер жилища своего загадочного спасителя.

Здесь было чисто и даже, пожалуй, богато: по крайней мере, далеко не каждый из его соотечественников мог похвалиться таким жильем. Стены просторной квадратной комнаты были обтянуты светло-коричневой тканью, пол, выложенный из полированных фигурных дощечек, сверкал свежим лаком. Кое-где на стенах Халеф увидел какие-то украшения, но пока еще не мог рассмотреть их как следует. Напротив его кушетки почти всю стену занимал темный шкаф с несколькими книжными полками и множеством небольших дверок.

- Мне следует вознести благодарение Отцам, - твердо сказал Халеф.

- Успеешь, - иронически скривился старый Бурк. - Ты не делал этого десять недель, так что теперь лишний час ничего не изменит. Ты должен поесть, твой желудок слишком отвык от нормальной человеческой пищи. Фактически, у тебя его почти нет - но это поправимо.

Старик ободряюще кивнул и вышел. В этот момент в мозгу больного что-то отчетливо щелкнуло, и он вдруг понял, что может ощущать запахи. Это было удивительно, но не совсем приятно. Из распахнутой поверх оконной рамы форточки в комнату врывался сладковатый ветер цветущей весны, но даже он не мог перебороть застоявшийся запах человеческого тела, въевшийся в постель Халефа.

Юноша поморщился. Наверное, окно следовало бы распахнуть настежь, но он чувствовал, что пока это ему не по силам. Халеф повернулся к окну. Под стеной дома, наполняя воздух приторным ароматом, цвело какое-то незнакомое ему дерево - он видел, как ветер колышет ветви с удлиненными, будто стручки, листьями, между которыми там и сям ало горели крупные цветки. Значит, здесь уже весна? А здесь - это, собственно, где? Он в который раз принялся восстанавливать в памяти последние события, но безуспешно, вспомнить, как он сюда попал, Халеф бен Ледда не мог.

Тихонько скрипнула дверь. Юноша повернулся и увидел, как в комнату входит рослая молодая девушка с подносом. Когда она приблизилась, Халеф подумал, что вряд ли кто решился бы назвать ее красавицей: у девушки были крупные, мужиковатые черты лица, сильные загорелые руки, под застиранной синей рубашкой едва угадывались бугорки груди. Правда, в больших черных глазах незнакомки Халефу почудился какой-то тайный огонь, способный привлечь к себе сильнее любой красоты, но он отнес видение на счет своего состояния.

- Привет тебе, - просто сказала девушка. - Мое имя Вири. Дедушка сказал, что теперь ты будешь есть сам.

Халеф едва не застонал от стыда. Значит, это она кормила его все эти десять недель. Кормила, убирала... ему стало ужасно неудобно. Сильная рука девушки приподняла его плечи, и Халеф, напрягшись, сумел сесть на постели.

- Меня зовут Халеф, - сказал он как можно приветливее. - Наверное, я скоро буду ходить. Может быть, уже сегодня.

- Может быть, - улыбаясь, согласилась Вири.

Она говорила на его языке с мягким, незнакомым Халефу акцентом.

К вечеру он действительно встал. Шатаясь, цепляясь почти бессильными пальцами за стены, Халеф добрался до туалета в дальнем углу на удивление обширного дома, а потом, отказавшись от помощи Вири, выполз на улицу. Дурк что-то делал у двери угольного сарая. Завидев белого как мел, но счастливого Халефа, он одобрительно хмыкнул и усадил юношу на скамью под деревом с красными цветками.

- Все будет нормально.

- Когда я... вспомню? - щурясь от обилия закатного солнца, спросил Халеф.

- Этого я не знаю, - развел руками Бурк. - Ты остался человеком, а это сейчас главное. Некоторые куски твоей памяти все еще закрыты от тебя червем, и может потребоваться довольно много времени, чтобы ты вновь обрел над ними контроль. Я видел случаи и похуже.

- Какая это страна, судья Бурк? Это Саарел?

- Да, северная область. Солдаты нас не трогают, а ваши так далеко, что мы уже и забыли про них.

- Здесь все так хорошо говорят на языке Сыновей?

- Некоторые. - Бурк нахмурился и, достав из кармана куртки костяную трубочку, принялся набивать ее каким-то белым порошком, который он хранил в мешочке на шее. - Здесь есть несколько семей беженцев... родители Вири когда-то жили у вас.

- И она тоже?

- Она родилась здесь. Я обучил ее нескольким языкам, тут это может пригодиться. К тому же несколько ее сверстников по-прежнему говорят на языке своих предков.

- Я должен вернуться в Страну Верлых, - устало произнес Халеф, понимая, что это почти невозможно. - Мне нужно встретиться с представителями местных властей. Может быть, они помогут мне связаться...

Бурк покачал головой.

- Ничего не выйдет. Уж не думаешь ли ты, что кто-то станет помогать тебе перейти через тщательно охраняемые границы? К тому же отсюда ты можешь добраться только до Солдат, и никуда больше - а уж они-то, как ты понимаешь, не станут возиться со Светлым. И вообще, местная власть - это, в сущности, я.

Здесь, на севере, нет ни наместников, ни военных. Только выборные судьи да окружной мытарь, вот и вся власть. Наш люд не очень-то позволяет руководить собой.

Халеф кивнул.

"Мог бы забрести и к Солдатам, - подумал он, наблюдая, как старик тщательно раскуривает свою загадочную трубочку. - Тогда - конец, причем, наверное, сразу. А может, помучился бы... Но вот что странно... если представить себе карту, то получается, что я брел с севера. Что, интересно, я мог там делать? Мы вылетели из Саммерна. Кто мы? Куда мы летели? Нет... нет, ничего не помню".

Зрачки старика сузились, и он посмотрел на своего гостя странным, долгим взглядом.

- Ты можешь помолиться, - сказал он. - Циновку тебе даст Вири.

Утром он проснулся, уже не чувствуя ни вчерашней ломоты в теле, ни неприятной рези в глазах. За окном сияло радостное весеннее солнце. Бен Ледда соскочил с кровати, сделал несколько дыхательных упражнений и решительно отправился на поиски Вири: ему отчаянно хотелось есть, а в этом доме, как он понял, завтракали и обедали без намека на какой-либо распорядок.

Девушку он застал на кухне. Вири топила углем большую белую плиту и одновременно помешивала вкусно пахнущее варево в кастрюле.

- Голоден? - просто спросила она. - Иди пока умойся, грибы будут минут через двадцать.

Ополоснув под горячим металлическим цилиндром лицо, Халеф вышел во двор. Из конуры рядом с воротами на него дружелюбно глянул огромный серый пес. Юноша позвал его, и собака, потягиваясь всем телом, не спеша выбралась на свет.

- Ну, старина, - пробормотал Халеф, почесывая густую шерсть на шее животного, - как у нас дела?

Псина зевнула, лениво помахала хвостом и улеглась возле скамьи. Где-то в глубине дома раздалось низкое гудение. Халеф прислушался: он готов был поклясться, что это электрогенератор. Вчера, все еще чумной после многодневного пребывания в коме, он не обратил внимания на то, чем и как старый судья освещал свое жилище.

- Ого, так у них тут есть даже и энергия? - удивленно пробормотал Халеф, прислушиваясь к знакомому гулу.

Оставив собаку дремать на солнышке, бен Ледда прошел в дом. В длинном полутемном коридоре первого этажа он увидел Вири, которая, открыв стенной шкаф, сосредоточенно возилась в его глубине, подсвечивая себе маленьким ацетиленовым фонариком.

- Что случилось? - спросил Халеф, подходя ближе.

- Насос... - проворчала Вири. - Не хочет, подлый, качать, и все тут.

- Какой насос? - не понял юноша.

- Да водяной, какой еще! Тут почти у всех свои скважины...

- Давай я гляну, - предложил он.

- Чего? - поразилась Вири, оборачиваясь к нему. - Ты, Светлый, разбираешься в технике?

- Меня кое-чему учили. - Халеф решительно отстранил ее и заглянул в шкаф.

Насос имел совершенно незнакомую ему конструкцию. Надписи были сделаны, кажется, на языке мариш, принятом у Солдат. Повозившись с насосом несколько минут, Халеф нашел причину отказа: в маленьком распределительном щитке с предохранителями, вынесенном для удобства обслуживания из корпуса, обгорела клемма. Подогнув ее так, чтобы обеспечить приемлемый контакт, Халеф вылез из шкафа и улыбнулся:

- Включай. По-моему, это оно. Вири с недоверчивой ухмылкой нажала кнопку пуска, и насос, мокро чавкнув, завыл.

- Даже странно, - подняла брови девушка.

Я думала, что вы там уже и забыли, что такое техника. Только своим Папашам молитесь и людей вешаете.

- Не совсем так, - примиряюще покачал головой Халеф. - Хотя кое в чем ты, наверное, права. Я и сам думаю, что ничем хорошим это не кончится.

- Кончится тем, что к вам придут Солдаты, вот увидишь. И поделом. Нечего на ровном месте с ума сходить. Идем, пора завтракать.

Завтрак, состоявший из жареной рыбы в густом грибном вареве, Халеф проглотил одним махом. Облизав ложку, юноша сложил на животе ладони и поднял на Вири умоляющие глаза.

- Нет, - сказала она. - Никакой добавки. Мне не жалко, тут на всех хватит, но тебе еще нельзя. Дед сказал, что у тебя почти атрофировался желудок. Если сразу натрескаться до отвала, можешь ноги откинуть. Иди лучше, посиди на солнышке.

- А погулять можно? - поинтересовался Халеф.

- Тоже нет. Гуляй себе в саду, но к реке не спускайся.

Халеф церемонно поклонился и вышел.

Ближе к полудню появился судья. Сидя среди цветущих фруктовых деревьев, Халеф услышал, как возле ворот остановился фырчащий автомобиль, скрипнула калитка, и до его слуха донесся негромкий голос Бурка - очевидно, тот приехал не один. Вскоре за спиной юноши хлопнуло, раскрываясь, окно. Он обернулся, чтобы через неплотные шторы различить смутный силуэт судьи и его гостя, очевидно, высокого сухого мужчины с неестественно прямой спиной. Не видя Халефа, они негромко заговорили на мариш. Бен Ледда, невольно прислушиваясь к разговору, так и не сумел ничего понять: мариш был для него совершенно чужим.

И все же несколько слов врезались ему в подсознание настолько крепко, что он еще долго размышлял о том, что бы они могли значить: Бу Бруни и "пророчество", произнесенное на его языке, причем собеседник

Бурка повторил это слово несколько раз. Халеф не помнил, что такое Бу Бруни - имя? место? - но мог спорить, что совсем недавно он знал это очень хорошо.

2

В центральном посту управления ярко светились неприятно-белые потолочные плафоны, где-то за пластиком переборки едва слышно гудел какой-то механизм. Тон гудения то и дело менялся, свидетельствуя о неисправности, но сейчас никому из присутствующих и в голову не пришло бы разбираться, что там случилось. Все были заняты собственными мыслями, по большей части весьма и весьма тягостными.

Здесь собрались все пятнадцать человек экипажа, за исключением главного механика Блаза, находившегося сейчас в двигателях. Они ждали, когда Блаз, заканчивавший ревизию главного триггера, вынесет свой приговор.

Тягостное молчание решился прервать командир - рыжеволосый мужчина лет сорока по имени Рукка.

- Я высчитал, что за неполный год мы сможем развернуться и взять курс на возвращение, - медленно сообщил он, поднимая голову от панели главного навигационного вычислителя. - Топлива должно хватить. Я, конечно, не уверен...

Здесь никто и ни в чем не был уверен.

Не они строили этот звездолет, не они рассчитывали и испытывали эту сложнейшую конструкцию, способную донести человека до далеких звезд, - их лишь научили ею пользоваться, да и то кое-как, наскоро, не особенно заботясь о результате. Да и учили их всех не вчера. За прошедшие годы что-то успело подзабыться, а что-то и намертво выветриться из памяти. Поднимаясь на борт своего корабля, бен Рукка испытывал сложные чувства. С одной стороны, он был охвачен гордостью, ведь именно ему Сыновья доверили святую миссию поиска Великих Отцов, давно ушедших к звездам и завещавшим своим непутевым сыновьям вечную Верность, не знающую ни срока, ни сомнений. С другой стороны, провинциальный проповедник бен Рукка довольно смутно помнил то, чему его когда-то учили еретики, упрятанные в снегах Трандарских гор.

Остальные члены экипажа были ничуть не лучше. Уже стартовав (как им это удалось, они и сами не понимали), специалисты принялись практически заново осваивать свои профессии. Все они так или иначе ошибались, но мудрая техника исправляла ошибки, часто думая вместо них. Так было до тех пор, пока не ошибся навигатор, молодой приближенный Сыновей Казне. Именно он, путаясь в море информации старинных справочников, прокладывал курс выхода из их солнечной системы. Именно он, Казне, допустил ошибку, которую машина не смогла исправить: их старый "Кронг", презрев законы гравитационного склонения, слишком круто пошел на обгон громадной внешней планеты. Двигатели пришлось перегрузить - совсем ненадолго, на несколько секунд, но этого, видимо, было достаточно для того, чтобы вышел из строя главный триггерный стабилизатор. Потоки плазмы, плещущие в керамических кавернах маршевого двигателя, оказались во власти хаоса, грозящего превратить звездолет в короткую беззвучную вспышку. Тогда бен Рукка приказал снизить нагрузку, и им стало ясно, что до звезд уже не дойти.

Теперь оставалось только одно: несколько недель корабль будет тормозить, чтобы сбросить скорость до величин, допустимых при маневре, а затем многомесячный разворот, скорее всего - в обход системы. Через год "Кронг" сможет вернуться домой. Как будут они смотреть в глаза Сыновей, пославших их с этой священной миссией?

В центральный пост вернулся Блаз.

- Нам следует совершить обряд очищения, братья, - глухо проговорил он, пряча глаза. - Вторая стабилизирующая ступень полностью вышла из строя. Мы никогда не сможем разогнаться до расчетных скоростей.

Бен Рукка покачал головой.

- Тогда тормозить следует прямо сейчас, пока "Кронг" еще подвержен влиянию тяготения нашей системы. Надеюсь, что Светлый Казне, - он бросил на навигатора полный ненависти взгляд, - сумеет рассчитать наши действия. Я же пока начну подготовку к обряду. Займите свои места, братья. Когда я буду готов, я вызову вас.

Угрюмо переглядываясь, члены экипажа расползлись по своим рабочим местам. Бен Рукка, запершись в своей тесной каютке, распахнул стенной шкаф и извлек толстый, окованный по краям переплета том в потрескавшейся от старости коже. С благоговением провел он по нему кончиками пальцев. Эта книга помнила долгие столетия, в течение которых Память о Верности сохранялась лишь некоторыми, неспособными забыть. В те дикие времена его соплеменники предпочитали думать не о духе, но о теле, обрастая ненужными предметами и машинами, которые год от года становились все более сложными и - с точки зрения Рукки - бессмысленными. Разве машины помогут слабому человеку, против которого стоит весь окружающий его мир, сохранить завещанную Верность Отцам? Отцам, которые привели человека в этот мир, дабы испытать его Дух и завещать ему Службу, исполнение которой так же неотвратимо, как восход солнца?

Нет и еще раз нет.

Отцы ушли; и человек обязан сам найти их, дабы доказать свою нетленную Верность и исполнить наконец завещанную Службу. Именно для этого они были посланы сюда.

"Что ж, - вздохнул Рукка, - человек слаб. Нам не удалось исполнить великую Волю - на наше место придут другие".

И он раскрыл книгу.

Несколько часов его пальцы трепетно перебирали ломкие, гармошкой сложенные страницы. Несколько часов бен Рукка вчитывался в волнистую вязь Завещания, снова и снова, как в юности, отыскивая в нем свою силу. Снова смотрел он на искусные копии древних миниатюр, что изображали Отцов во всем их величии. Наконец, ощутив, как мелко пульсирует в жилах разогревшаяся кровь, до глубины души проникшийся возвышенным экстазом бен Рукка спрятал фолиант и приготовился созывать своих подчиненных на древний обряд.

В этот момент интерком включился сигналом экстренного вызова. Бен Рукку вызывал астроном.

Задыхаясь неожиданной яростью, командир ответил на вызов, но не успел произнести и слова.

- Там!.. там!!! Я вижу Отцов, они двигаются к нам на помощь! - хрипло, сорванно визжал астроном. - О Святое утро, как прекрасны они! Их корабли огромны, как целый город! Они светятся, как десятки звезд!

Не помня себя, бен Рукка выскочил из каюты и бросился по узкому коридору. В его голове мешались, наползая одна на другую, десятки мыслей. Добравшись до астрономической рубки, он застал корабельного астронома Гоуза в состоянии полнейшего экстаза. Тот, как зачарованный, вглядывался в небольшой экран универсального вычислителя, на котором, слегка подрагивая - Гоуз вывел усиление на предел, - сверкали множеством огоньков три объекта, отдаленно напоминающие по форме их собственный корабль. Два, увенчанные какими-то сложными конструкциями, похожими на небольшие крылышки, были очень велики. Рукка понимал, что на таком расстоянии данные радара весьма и весьма относительны, но при любой погрешности эти цифры потрясли его: длина объектов исчислялась тысячами лонов. Третий, несколько отличающийся от них по виду, был значительно меньше, но все равно по размерам в десять раз превосходил "Кронг".

Рукка замер перед экраном, не произнося ни слова.

Корабли Отцов, некогда доставившие его народ в их нынешний мир, выглядели совершенно иначе. Если дошедшие из глубины тысячелетий рисунки были верны - а в этом никто не сомневался, - то, во-первых, Ковчеги были намного меньше, и формой они почти всегда напоминали сплюснутый гриб на тонкой, сужающейся вниз ножке, а во-вторых, они никогда не были такими пугающе-черными...

Отцы ли это?

Рукка почувствовал, как холодные пальцы ужаса перехватывают ему горло. Если это не Отцы, то... В глубине своей довольно лукавой души бен Рукка не очень верил в то, что ему выпадет честь встретить Ушедших. Со времени их ухода пролетело много времени, много тысячелетий. Уцелели ли они сами, ведь, согласно преданиям, Отцы ушли, чтобы сражаться? А если уцелели, почему не вспомнили о своих приемышах, заброшенных ими в такой враждебный мир?

И с кем-то же они воевали там, среди бесконечных звездных дорог. Почему же не допустить, что во вселенной существуют и другие разумы, также способные на покорение далеких путей? Завещание умалчивало об этом, а что не сказано в Книге - то неважно...

- О, Святое утро... - вдруг застонал астроном. - Что же это?

Один из кораблей - а Рукка уже нисколько не сомневался в том, что перед ним именно корабли, - вдруг резко двинулся вперед, множество сверкающих на его теле огоньков слились в тонюсенькие белые полоски. Рукке показалось, что корабль движется прямо на них. Астроном склонился над клавиатурой своего вычислителя, пытаясь определить скорость объекта, но не мог: черный гигант разгонялся слишком быстро. Как зачарованный, наблюдал Рукка за движением теряющего контуры черного пятна. Менее чем через три минуты оно превратилось в какую-то тусклую сероватую кляксу, а потом - исчезло!

- О, - прошептал астроном, - я не могу в это поверить... он разогнался до сверхсветовой скорости. Как такое возможно?

- Может быть, ошибка в исчислении? - тоже шепотом спросил бен Рукка.

- Может быть, но почему остальные два мы видим, а третьего - нет?.. Он... он словно размазался...

Мгновение спустя мозг командира пронзила фантастическая догадка.

- Мы видим их... давно! - прокричал он, вскакивая. - Несколько минут назад!!! Передайте в пост: экстренное торможение!

Он несся в центральный пост управления так, как не бегал никогда в жизни.

3

Старший штурман оторвался от висевшей перед ним клавиатуры и зачем-то потрогал тонкий обруч системы внутренней связи, который диадемой венчал его начавшую седеть голову.

- Динамика неблагоприятная, - сообщил он невидимому командиру. - Они резко снизили темп разгона. Если эта кривая сохранится на протяжении еще трех часов, то для того, чтобы уйти из системного поля, им понадобится как минимум месяц.

- Что это может значить? - поинтересовался Волльмер у главного инженера, застывшего перед стойкой боевых сканерных систем.

- Только то, о чем я уже говорил, - ответил тот с нескрываемым раздражением. - У них авария. Вот, видите, - ткнул он пальцем в небольшой экран, на котором мерно бились три жилки: две были насыщенно-красными, а третья - розовой. - Насколько я понимаю, это нечто вроде триггерного стабилизатора потока. Средняя ступень - вот, полюбуйтесь - едва дышит. Я уже стал кое-что соображать в этой допотопной машинерии... они сняли нагрузку с главного двигателя - он у них один, - потому что теряют контроль над плазмой, или что там у них еще... Поток вышел из-под контроля, понимаете?

Волльмер поморщился. В потоках плазмы он разбирался плохо. Когда-то, еще в Академии, ему читали курс по истории звездоплавания, в который входили базовые познания в области истории техники, но зачетов по курсу не было, слушали его, соответственно, вполуха, а уж сейчас, по прошествии пятидесяти лет, вспомнить не удавалось вообще ничего.

- И что с ними будет? - спросил он.

Варнезе пожал плечами. Сонная нерешительность командира начинала раздражать его. Сам он готов был уже сейчас начать маневр сближения с загадочным субсветовиком, дабы познакомиться с его командой, но, разумеется, командовал здесь он, генерал Волльмер, а полковнику Варнезе оставалось одно подчиняться.

- Наверное, - вдруг задумался первый пилот майор Гоше, - они попробуют обойти систему, оттолкнувшись от поля внешней планеты, и вернуться назад. Понятно ведь, что с такой скоростью они далеко не уйдут. Никакой жизни не хватит...

- Это вы бы так сделали, - едко отозвался Варнезе. - А они, с их-то энерговооруженностью?

- Тихо, тихо! - махнул рукой Волльмер. - Что вы на все это скажете, Мелеш? А? Может, у вас есть особое мнение?

У ксенолога особого мнения не имелось. Он высосал уже всю фляжку, чуточку порозовел и прислушивался к дискуссии без особого интереса.

- Да что тут думать, - фыркнул он, - подойдите на минимальную дистанцию, затормозите эту рухлядь отбоем носовых двигателей и засуньте ее в свободный трюм. Это же "Саксон", верно? Насколько я помню, с базы мы все поднимались пустые, как барабан, - наверное, у вас есть пустой трюм длиной в полкилометра?

- Как-то невежливо, - вздохнул Волльмер.

Может быть воспринято как агрессивные действия. Вот если бы как-нибудь с ними связаться...

- Да мы битых полдня только это и делаем! - взорвался Варнезе. - И при этом даже не знаем, видят они нас или нет!

- А давайте, когда подойдем, просигналим им "галактический общий" с требованием остановиться, - предложил Мелеш. - Раз уж вас так волнуют формальности. В конце концов, возможно, мы спасем им жизнь!

- Дайте ему еще коньяку, - приказал Волльмер, - и скажите остальным, что мы слегка прогуляемся. Огней не гасить, готовимся к эволюционному разгону. Штурман, сколько нам потребуется времени?

- Я уже посчитал, командир: два сорок плюс-минус...

- Отлично. Гоше, будьте предельно внимательны. Вы должны остановиться на безопасной дистанции, и не забывайте, что объект крохотный, смотрите, чтобы вашим усердием его не сдуло. Поехали.

"Саксон" вздрогнул. Для Бернара Гоше подобный маневр не представлял ни малейшего труда, он управлял линкором уже почти десять лет и преуспел в этом искусстве настолько, что в его руках многокилометровое чудище могло выделывать самые невероятные кренделя. Собственно, именно искусство майора Гоше искусство уклоняться от залпов противника - и спасло корабль в последней битве. Мельком проглядев выкладки штурмана, уже введенные во вспомогательный вычислитель, он прикинул градус подхода. Гоше не любил лишней возни с причаливанием, пожевав губами, он отправил линкор в странный для неподготовленного разума прыжок.

Разгон длился две минуты сорок четыре секунды. Проглядев данные на вычислителе, Гоше решил не форсировать события.

- Придем на базу, - сказал он про себя, - нужно будет "прострелить" волноводы. Не тянут движки.

Через тридцать секунд после выхода на треть крейсерской скорости "Саксон" распахнул носовые щели тормозных моторов. Теперь начиналось самое интересное.

- Вы не спешите, - хладнокровно порекомендовал пилоту Волльмер, подходите спокойно, а то парней там кондрашка хватит. У нас, кажется, и так достаточно сердечников... Варнезе, вам ближе: приготовьтесь отстучать им сигнал оптикой.

- Ба, - хмыкнул вдруг Гоше, - да они и сами начали тормозить.

- Наверное, они нас все-таки увидели, - отозвался Мелеш.

- Они не могли увидеть нас на сверхсвете. Если бы у этих ребят были субволновые сканеры, они не ходили бы на таком фуфле, - возразил Варнезе. Ничего, сейчас они нас увидят.

Гоше промолчал: он был занят. "Саксон" медленно подходил к плетущемуся в пространстве сигарообразному звездолету чужаков, и майор мог отлично разглядеть его конструкцию, но ему было не до того. Носовые двигатели линкора пронзили пустоту невидимыми струями энергии, которые должны были помочь чужаку остановиться до нуля. На две секунды Гоше задумался о тех чувствах, которые испытывают сейчас его коллеги в неведомой ходовой рубке субсветовика, и испытал к ним сочувствие. По его прикидкам, чужак не должен был рассыпаться от перегрузки: майор действовал предельно осторожно, понимая, что там, где выдержит сталь, может не выдержать плоть. Впрочем, в резерве он имел достаточно надежное средство.

- Перекрути мозги СВБ, - приказал он второму пилоту, - на минус, на самый большой минус. Нам потребуется очень узкий луч, метров двести, не шире. Давай...

Корабельная система внешней безопасности служила для предотвращения случайных столкновений с мелкими небесными телами при движении на высоких скоростях: она создавала впереди корабля широкий конус энергии, нечто вроде зоны сверхвысокой гравитации, в котором мгновенно аннигилировались любые метеориты или пылевые элементы, способные причинить линкору какой-либо вред. В случае необходимости, например, при проведении аналогичной спасательной операции, систему можно было переключить с "горячо" на "холодно".

- Э, - замычал Мелеш, наиболее остро почувствовавший некоторую легкость в членах, - вы уже СВБ перевернули?

Он подбросил врученную ему полную флягу и поглядел, как медленно она летит к потолку и так же неторопливо возвращается обратно: расположенные в носу генераторы поля давали наводки на рубку.

Ему никто не ответил, все смотрели на экраны.

- Подготовить шестой трюм правого борта, - отрывисто приказал командир. Отправьте туда врача, пусть он проведет соответствующие мероприятия. Мелеш, вы сможете влезть в скафандр?

- А то, - скривился ксенолог. - А на хрена, собственно? Я не думаю, что они болеют чем-то таким...

- Может, пусть лучше врачи проведут бакразведку? - предложил Варнезе. - Я тоже против скафандров, это может вызвать у наших гостей некий шок.

- Хорошо, распоряжайтесь. И поднимите трюмных операторов, им предстоит серьезная работа.

Глава 4

1

Халеф сидел в саду и сквозь ветви деревьев наблюдал, как теплый ветер гонит по небу облака,

В его родном Кусумме небо было гораздо ярче, оно словно светилось изнутри, а в такое время года сады уже давно распрощались с цветами. Здесь, на севере, все выглядело по-другому: небо казалось ему непривычно тусклым, сады низкорослыми и редкими, и даже люди, как он успел заметить, отличались сдержанным немногословием, таким нехарактерным для жителей его родных субтропических равнин.

Юноша скучал. Бурк сказал ему, что скоро почти все мужчины поселка отправятся на большую рыбную ловлю в верховья реки, где из океана заходит на нерест тьма рыбы - ее бывает так много, что рыбаки просто вычерпывают добычу из реки сачками. Но он, Халеф, останется здесь под присмотром Вири. Бурк до сих пор не выпускал его за пределы собственной усадьбы без конвоя в виде девушки. Халеф не думал, что старый судья боится его побега - куда ему было бежать? - и потому не понимал, с какой целью тот ограничивает его свободу. За пару недель, прошедших с того дня, когда он встал с постели, Халеф имел возможность убедиться в том, что Бурк в деревне не просто судья. Люди приходили к дом, чтобы уединиться с ним в просторном полутемном кабинете и долго, иногда часами, беседовать о чем-то вполголоса.

Часто судья исчезал на несколько дней. Насколько знал Халеф, он был непревзойденным мастером по части сбора наркотических грибов, трав и целебных глин, из которых варил разнообразные мази и притирки, но в то же время Халеф готов был поклясться, что некоторые экспедиции старика никак не были связаны с грибами.

Несколько раз Халеф слышал упоминания о каком-то пророчестве, которое якобы должно сбыться вот-вот, в ближайшее же время, а если сбудется, то все Живое в его мире ждет ужасный конец. Иногда ему начинало казаться, что когда-то, в прежней своей жизни, он уже слыхал о чем-то подобном - но память упорно не желала к нему возвращаться.

Халеф посмотрел на небо и подумал, что если ему не суждено вспомнить, кем он был раньше, то мир, в сущности, не слишком обеднеет. Ему, по крайней мере, хорошо и здесь. Пока. Что будет дальше, не ведает никто. Но, раз уж судьба привела его в эти глухие дебри, то она же, вероятно, и выведет его назад.

- Эй, парень! - услышал он голос Бурка.

Юноша обернулся. Судья стоял возле тыльной стены своего дома, со странной задумчивостью рассматривая Халефа - так, словно хотел сказать ему нечто важное.

- Присядь со мной, - предложил старик, указывая на низенькую скамеечку.

Халеф послушно опустился на гладкое, отполированное за много лет дерево и приготовился слушать.

- У Солдат опять заваруха, - сказал судья, глядя куда-то вдаль. - Причем на этот раз, наверное, серьезная, и, что хуже всего, совсем рядом с нами. Я не знаю, нарушат ли они границу... Люди отправляются на Большой Лов, им нужно кормить семьи, ты же знаешь, что тут, на отшибе, мы живем на полном самообеспечении. Без меня они не пойдут, вот так вот...

- Возьмите меня с собой, - попросил Халеф.

- Нет, - помотал головой старик. - Ты слишком... слишком ценен для меня. Перед тем, как мы уйдем, я скажу тебе кое-что, но ты должен обещать, что выполнишь все мои указания в точности.

- Я обещаю, - удивленно согласился юноша. - Это так важно?

- Да, парень. Это очень важно. Бурк встал и добавил, уже повернувшись к Халефу спиной:

- Если хочешь, можешь посмотреть, как люди готовят лодки.

Бен Ледда постоял, глядя вслед старому судье, потом решительно двинулся через сад к небольшой калитке, выводившей к берегу реки. Миновав небольшой овраг, он двинулся по тропе к причалу, вокруг которого суетились деревенские мужчины. На мелкой речной волне подрагивали три довольно больших баркаса с паровыми движками; рыбаки осматривали механизмы, грузили на свои суденышки просмоленные бочки и мешки с солью. Халеф остановился неподалеку от причала и втянул носом прохладный влажный ветер. С реки немного тянуло тиной: берег ниже деревни был почти сплошным болотом, густо заросшим остролистным кустарником.

Кто-то из рыбаков заметил его появление. До слуха Халефа донеслись короткие реплики, но он не понял говоривших, так как их язык был ему незнаком. Впрочем, этими репликами дело и ограничилось: поглазев на пришельца, рыбаки как ни в чем не бывало занялись своим делом.

Халеф простоял на берегу около часа, пока не почувствовал, что прохладный ветер стал пробирать его до костей. Тогда он бросил прощальный взгляд на широкую реку и побрел обратно. Река вызвала у него нечто вроде ностальгии: когда-то, в детстве, он побывал с отцом на похожей, такой же холодной реке правда, находилась она в другом полушарии. Тогда он едва не утонул на рыбалке... Халеф усмехнулся. Это ведь было так давно, сказал он себе. Вроде бы и лет прошло не так уж много, а кажется - целая жизнь...

Во дворе он увидел Зири. Подойдя к девушке, Халеф широко распахнул глаза: на коленях у нее лежал... пулемет! Эта модель была ему совершенно незнакома, она была гораздо изящнее привычных конструкций, созданных в его стране, и выглядела значительно более сложной. Вири, распахнув приемную рамку, сосредоточенно протирала ее детали смоченной в бензине тряпочкой. Халеф уважительно покосился на длинные, тускло блестевшие крупнокалиберные патроны и осторожно проговорил:

- Хорошая вещь. Откуда это у вас?

- В столице это можно купить в любом магазине, - пожала плечами Вири. Иногда приходится подготавливать его... так, на всякий случай.

- Дед сказал, будто бы у Солдат началась какая-то заваруха.

- Да. - Вири с глухим стуком захлопнула рамку и подняла глаза на юношу. С ними что-то происходит. А мы остаемся здесь.

- Я умею пользоваться оружием, - заявил Халеф, чувствуя некую неловкость. - У тебя есть что-нибудь еще?

- Оружием? - На лице девушки мелькнуло презрение. - Есть... кое-что... погоди.

Положив черное тело пулемета на лавку, она скрылась в доме. Пользуясь ее отсутствием, Халеф попытался внимательно осмотреть новую для него конструкцию. На металле рукоятки он прочитал надпись на языке Саарела - вероятно, название производителя. "О Святое утро, - подумал он, - неужели правы те, кто говорит, что все наши соседи давно обогнали нас во всем, что касается машинерии?" Совершенные, влекущие его линии пулемета недвусмысленно намекали на то, что это, по всей видимости, правда.

Вири возвратилась во двор, неся на плече старый автомат с деревянным прикладом и толстым кожухом водяного охлаждения вокруг ствола.

- Держи-ка, - предложила она. - С этим хламом ты, может быть, справишься.

Халеф узнал его: это была модель, выпущенная в одной из южных стран, павшей в дни Солнцеворота, чтобы стать одной из провинций под властью Сыновей. Ему не раз приходилось иметь дело с этим оружием, и сейчас он держал автомат в руках, как старого знакомого.

- Для вас, наверное, это предел совершенства, - язвительно хмыкнула Вири. - Не сталь, а дерьмо, все время перегревается, а до сменных стволов тогда еще не додумались. Но для тебя сойдет.

- Ты всерьез считаешь, что нам может понадобиться оружие? - тихо спросил Халеф.

- Я ничего не считаю, я слаба в арифметике, - отрезала девушка, отбирая у него автомат.

Поздно вечером, когда Халеф сидел в своей комнате и бездумно разглядывал звезды, к нему пришел Бурк.

- Мы отплываем в полночь, - сказал он. - Но я ухожу уже сейчас, потому что у меня есть еще дела. Слушай меня внимательно: если со мной что-то случится или если тебе придется бежать и скрываться, ты должен раскрыть железную дверку на камине в моем кабинете. Там, в нише за дымоходом, лежит толстый пакет, запаянный в клеенку. Возьми его. Это касается пророчества и твоей роли во всем том, что должно произойти... и постарайся позаботиться о Вири.

- Пророчества? - удивленно переспросил Халеф.

- Ты все узнаешь. Раньше, позже - неважно... но помни: ты давал мне слово.

Мрачно покачивая головой, Бурк удалился. Халеф долго смотрел ему в спину, напряженно думая о том, что в конце концов должно с ним произойти, а потом решил забыть все это. Сон казался ему делом куда более важным.

Следующие два дня прошли как обычно, если не считать того, что к воротам судьи приходили деревенские женщины и тревожно, почти шепотом, разговаривали о чем-то с Вири. Она, впрочем, держалась, как всегда, спокойно. На исходе второго дня после отъезда мужчин от реки потянуло туманом, и вскоре он поглотил селение, растекся по улочкам, словно густой неподвижный дым. Вири вышла к садовой калитке и долго вслушивалась в синий сумрак. Халеф попытался сделать то же самое, но, сколько он ни напрягал слух, ничего, кроме далекого плеска волны, услышать не смог. Пожав плечами, Халеф вернулся в дом.

- Завтра они должны вернуться, - сказала ему Вири, подавая ужин. Халеф молча кивнул. В туманный вечер человеком легко овладевает дрема. Повинуясь ей, Халеф прикрыл окно, разделся и лег под одеяло, мечтая поскорее согреть своим телом влажноватые простыни. Во тьме закрытых век Халефу неожиданно причудилась бескрайняя ледяная пустыня, какие-то далекие, подернутые серебристой дымкой торосы, узкий ручей с черным провалом полыньи... он вздохнул, потянулся и задул лампу.

Где-то далеко, наверное на противоположном от реки конце поселка, визгливо залаяла собака. Через ее лай Халеф услышал тихие, едва слышные шаги в коридоре. На мгновение он напрягся. Скрипнула дверь.

На пороге, держа в руке зажженную лампу, стояла Вири в наброшенном на плечи тяжелом и пушистом халате.

- Что-то случилось? - подскочил, сбрасывая одеяло, Халеф.

- Молчи, - прошептала она.

Прежде чем погасить свою лампу, девушка сбросила на пол халат, и Халеф, холодея, успел разглядеть ее стройное, крепкое тело с небольшими полушариями грудей, на которых темнели, как два вечерних цветка, агрессивно торчащие соски. Через секунду он ощутил, как девушка прижимается к нему - горячая, бархатистая, наполненная странным, одновременно и горьким, и сладким запахом.

Ее рука скользнула вдоль его живота, одним рыв ком размотала ткань набедренной повязки и коснулась давно вздыбившегося дракона. Халеф застонал сквозь зубы, чувствуя, что сейчас взорвется. Сильные и одно временно ласковые пальцы почти мгновенно подняли его в темные небеса, и он освободился от того, что обычно давит на мужчину его лет.

- О-хх... - промычал он. - А-аа...

Его тело едва не вздыбилось дугой, но рука Вири тотчас же успокоила юношу. Ее пальцы продолжали двигаться, только теперь они стали гораздо нежнее, и

Халеф, повинуясь ее власти, непроизвольно начал извиваться на постели, словно придавленный червь.

- Вы там, кажется, с женщинами не очень-то? - услышал он насмешливый голос девушки.

- У нас это... не поощряется, - простонал он.

- Ну-ну... вот теперь ты готов.

Вири сбросила с себя горячее одеяло, выпрямилась и села на него верхом. Секунду спустя Халеф испытал страстное желание закричать. Ему никогда не приходило в голову, что то, о чем ему твердили как о грязном и недостойном, может дарить такое наслаждение.

Невероятное, ни с чем не сравнимое наслаждение!

Тело Вири, гибкое и сильное, вздымалось над ним, как молот. Когда в тяжелом дыхании Халефа прорезались хриплые нотки, оно застывало, и тогда он на какое-то время приходил в себя. Потом все начиналось сначала. Он положил ладони на ее бедра, испытывая страстное желание посильнее сдавить их, и откинул голову, чтобы не глядеть, как на фоне слабо светящегося ночного неба колышется тяжелая масса ее волос.

Ее движения постепенно убыстрялись. Халеф, полностью отдавшись влекущему его зову, следовал за своей партнершей - и вот, почему-то вскрикнув, выгнулся, едва не сбрасывая ее с себя, - и в ответ забилась, застонала, медленно опустилась ему на грудь и она.

- Останься со мной, - неловко гладя ее по голове, попросил Халеф.

- Хорошо, - прошептала она. - Пока ты не уснешь.

И он впервые уснул рядом с женщиной, уснул, наполненный незнакомым ему покоем, уснул, уткнувшись, как щенок, в ее теплое и нежное плечо...

Когда он проснулся, вокруг него был дым.

Одеваясь на ходу, Халеф выскочил в коридор, истошно замотал головой и тут только услышал выстрелы, гремевшие вдалеке

- Вири! - закричал он, надсаживая горло. - Ви-ири!

Схватив висевший в прихожей автомат, Халеф вы во двор. Дом старого судьи Бурка горел. Он горел с тыльной, обращенной к реке стороны, и потушить его не было ни малейшей возможности. Рвущееся в предрассветную мглу пламя ярко освещало отцветающий сад, и казалось, что среди деревьев мечутся злые черные тени.

- Вири! - отчаянно, жалобно крикнул Халеф.

Она лежала в саду, в одном халате, сжимая в руках свой красивый черный пулемет. Поперек груди косо шла алая кровавая черта - чья-то очередь едва не перерезала девушку пополам. Халеф упал на колени, чувствуя, как слезы рвут ему горло, - упал, чтобы через мгновение подняться и, воздев к небу сжатые кулаки, сотрясти его самой страшной хулой из всех ему известных.

После этого он поцеловал девушку во влажный от утренней мороси лоб и осторожно, словно у спящей, забрал у нее пулемет, за которым волочилась длинная лента с двумя сотнями блестящих недетских погремушек.

Обернувшись к дому, Халеф понял, что не сможет выполнить то, о чем его просил судья: кабине! горел так, что добраться до камина он не смог бы при всем своем желании. Халеф тенью метнулся во двор, вбежал в задымленную прихожую, ругаясь и кашляя, нащупал там старые болотные сапоги Бурка, всунул в них ноги и выбежал во двор.

Стрельба в дальнем конце поселка стихала. Прислушавшись, Халеф понял, почему Вири умерла в саду. Утренний ветер нес с реки едва слышное тарахтенье двигателя. Это не был сопящий паровик рыбаков: Халеф понял, что нападавшие прошли через сад и, возможно, вверх по улочке и двинулись дальше, стремясь как можно скорее подавить сопротивление вооруженных женщин. Стреляли далеко. "Значит, они дошли до холма, - решил юноша, - там я уже никому не помогу. А здесь, наверное, смогу отомстить".

Подгоняемый этой мыслью, он бесшумно спустился к причалу и замер в густом кустарнике, отделявшем его от берега.

Прямо перед ним ровно и мощно светились три фары металлического военного катера - приземистого, узкого, словно кинжал, и оснащенного скорострельной спаренной пушкой на носу. В окнах рубки Халеф разглядел две темные человеческие фигуры.

У него было сильнейшее желание срезать их одной короткой очередью, но он понимал, что этим проблемы не решить. Ему следовало занять позицию, которая позволила бы перебить как можно больше негодяев, возвращающихся из деревни. В эти мгновения Халеф не ломал себе голову над тем, кто эти люди и зачем они пришли в мирный спящий поселок. Его сознание было поглощено одной-единственной мыслью: покарать. Покарать хотя бы за Вири, не говоря уже обо всех остальных...

Осторожно, стараясь быть бесшумным - когда-то его учили этому, - Халеф двинулся сквозь заросли вдоль берега. Сейчас черный пулемет был ему дороже, чем отец и братья... Когда темная масса причала заслонила ему катер, он пригнулся и бегом бросился к спасительному болотцу, которое могло послужить отличным укрытием. Через пару минут он смог устроиться среди шуршащего на ветру речного остролиста и перевести дух.

Улочка, по которой должны были возвращаться нападавшие, открывалась перед ним под наивыгоднейшим углом. Справа от него дотлевал домик соседа Бурка, сухощавого Гохена: он прекрасно мог видеть двигающихся к причалу людей, тогда как им наверняка потребуется время, чтобы сообразить, откуда ведется огонь. Время, которого у них не будет.

Выстрелов он уже не слышал. Проверив, легко ли Двигается в патроннике лента, Халеф превратился в камень.

Он умел ждать.

На востоке, в верховьях реки, начало светлеть небо. Халеф бесшумно сплюнул в воду, которая доходила ему почти до колен, и теперь только почувствовал, насколько он замерз, битый час сидя в этой трясине.

И тут он увидел их. Сперва, разглядев катер, Халеф с ужасом подумал, что началась война и по реке поднялись регулярные подразделения Свободных Солдат. Но люди, которые брели, нагруженные какими-то тюками, по улице, никак не походили на солдат или матросов. Разношерстная компания, кто в кожаных куртках, кто в теплых комбинезонах, все с разномастным, большей частью старым оружием, они более всего напоминали обычных бандитов. Их было много, человек сорок; Халеф еще раз сплюнул и поднял ствол пулемета.

В первые мгновения он не понял, что происходит, и едва не отвлекся, чтобы проверить, стреляет ли его оружие. Пулемет в его руках заговорил почти бесшумно, словно шлепал по воде ребенок: не было ни пламени, ни привычной Халефу отдачи тяжелого оружия.

Но люди, шедшие вдоль улочки, повалились наземь один за другим, забились в страшных судорогах, побежали, бросая свою добычу, в поисках укрытия. Рыча, Халеф бил короткими очередями и видел, как крупнокалиберные пули вырывают целые клочья из тел незваных пришельцев, видел, как влажная почва смешивается с их горячей кровью, и забывал про холод сам.

Он не почувствовал, как его коротко ударили по шее.

- Вот гад, - зло произнес над ним чей-то хриплый голос. - Человек десять уложил.

- Десять? - спросил другой. - Да, кажется, больше. Что ж, парень крепкий. Раз десять - теперь ему придется сражаться за десятерых.

- Ты что же, хочешь взять его с собой?

- У тебя есть другие предложения? У нас и так мало людей. Кто будет волочить все наше дерьмо, когда мы потащимся по горам? Бери его, пошли...

2

Бен Рукка ошарашенно молчал, не сводя расширившихся от восторга глаз с темного овала главного экрана. Оптика давала приближение: почти прямо по курсу медленно плыла черная, заостренная махина чужого корабля. Его размеры потрясали воображение, он был в сотни раз больше "Кронга", еще недавно казавшегося Рукке громадным. Корабль чужаков подавлял своим величием.

- Невозможно, - шептал, кусая в отчаянии губы, навигатор, - мы теряем скорость так быстро, что в это невозможно поверить. При таком торможении мы все уже давно должны были погибнуть... что же происходит? Что все это значит?

- Они тормозят нас, - ответил командир, по-прежнему глядя на экран. - Не знаю как, но они нас тормозят.

В центральном посту управления собрался почти весь экипаж корабля, за исключением моториста, по-прежнему находившегося в двигателях. Бледные, неспособные поверить в то, что видят, астронавты стояли, до боли вцепившись пальцами в спинки кресел. Их била дрожь.

"Кронг" уже почти остановился. Где-то сверху тихонько щелкала установка искусственной гравитации. Навигатор все еще продолжал какие-то расчеты, теперь уже явно ненужные. Корабль чужаков приближался, бен Рукка отчетливо видел узкие, слабо светящиеся щели, распахнутые в нижней части его немного приплюснутого носа. Обшивка гиганта выглядела совершенно гладкой, на ней не было никаких следов люков или надстроек. Если она и имела какие-либо отверстия, то их крышки пригонялись настолько плотно, что различить их на расстоянии было невозможно.

- О Святое утро!.. - слабо промычал бен Рукка. - Что это?

В носу черного чужака вспыхнули три ряда ослепительно ярких белых огней. Моргнув, они вдруг замигали, словно выплясывая некий сложный танец. Опять вспыхнули все разом... опять замигали!

- Это какой-то сигнал, - догадался навигатор Казис. - Но какой?

- Попробуй пропустить его через главный вычислитель, - подсказал кто-то.

- Ты думаешь?.. - удивился Казис. - На это наверняка потребуется много времени...

- Которого у нас нет, - глухо перебил его бен Рукка. - Смотрите.

Нос черного корабля проплыл совсем рядом с "Кронгом" - казалось, до него можно дотянуться рукой, - и теперь мимо них, заняв собой весь экран, двигалась глухая черная стена, на которой Рукка с изумлением заметил несколько вмятин и даже проломов, имевших странные, словно оплавленные края.

- Мне кажется, они побывали в настоящем бою, - вполголоса произнес Рукка. - Но что же за оружие могло нанести им такие раны?

Черная стена борта все так же неторопливо ползла по экрану. Теперь все видели не только вмятины. Промелькнула и исчезла, уйдя из поля зрения оптики, перекрученная и обгорелая решетчатая конструкция, торчащая из полуоткрытой ниши в стене, затем проползла удлиненная, похожая на глаз, надстройка, на которой мигали два красных огонька.

- Неужели они уходят? - вырвалось у Казиса.

- Нет, - помотал головой Рукка.

Он оказался прав.

Менее чем через минуту чужак остановился. Прямо напротив "Кронга" в его корпусе возникла ярко светящаяся щель. Она быстро расширялась, и вот все увидели залитое бело-голубым светом помещение, настолько громадное, что в нем запросто мог поместиться весь их звездолет.

Бен Рукка замер, холодея. В глубине этой странной ниши зашевелились какие-то механизмы. Не веря своим глазам, он увидел, как медленно движутся к его кораблю две огромные механические клешни.

Кто-то испуганно вскрикнул.

"Может, они - гиганты? - с запоздалым ужасом подумал Рукка. - А мы для них - не крупнее насекомого?"

"Кронг" мягко качнулся.

- Они затягивают нас! - истерически заорал Казис.

Клешни осторожно, словно живые, внесли "Кронг" в светлый зал и замерли, держа его на весу. Ломая пальцы, Рукка успел выпустить посадочные опоры. Манипуляторы качнулись, и "Кронг" мягко опустился на палубу. Двери трюма начали закрываться.

- Все механизмы стоп! - приказал Рукка, трясущейся рукой вытирая со лба холодный пот. - Наверное, они сейчас накачают сюда свой воздух. Лалле, приготовьте скафандры, а вы, Огин, возьмите анализы забортной атмосферы.

Люди засуетились. Рукка тем временем переключил оптику на круговой обзор и принялся осматриваться. Любопытство все еще смешивалось в нем с ужасом.

"Кронг" стоял в длинном узком зале. Прямо перед его носом в сероватой стене Рукка разглядел какие-то двери, по размерам вполне подходящие для человека среднего роста. У командира слегка отлегло от сердца, и он даже рассмеялся, вспомнив свою нелепую мысль о гигантах. Над дверями мерно вспыхивало табло с какой-то красной надписью. Пока никакого движения не наблюдалось. Влияния корабельного поля тяготения Рукка тоже не ощущал, и это было странно - выходило, что чужаки поддерживают на своем корабле такой же уровень, что и установки "Кронга"?

- У меня готово, - услышал он удивленный голос биохимика Огина, - но это очень странно...

- Что - странно? - рывком повернулся к нему бен Рукка.

- Они дышат таким же воздухом, как мы. Состав совпадает до мелочей... может быть, они как-то узнали...

- Если это Отцы, - начал кто-то, но Рукка остановил его нетерпеливым взмахом ладони.

- Молчите. Лалле, скафандры готовы?

- Да, Светлый. Мы можем выходить. Рукка покачал головой. "Наверное, они именно этого и ждут", - мелькнула мысль.

- Готовьте шлюз, - распорядился он.

Десять минут спустя, облаченный в неудобный полужесткий скафандр, бен Рукка стоял на рифленом сером материале, покрывавшем пол, и с удивлением оглядывал зал, в котором они очутились. Странное дело, сейчас ему стало казаться, что тяготение усилилось, прибавив ему веса.

По своим размерам зал почти идеально подходил для "Кронга". Механические манипуляторы, затащившие сюда их корабль, скрылись в стене. Здесь было светло (свет шел прямо из потолка, не имевшего каких-либо отдельных ламп) и, как показывал датчик внешней температуры, довольно тепло для человека. Давление также было в норме, и Рукка испытывал огромное желание стянуть с головы свой дурацкий шлем, сильно сдавивший ему виски.

Рядом с ним, такие же ошарашенные, Казне и Огин переминались с ноги на ногу.

- Я думаю, что мы сможем здесь жить, - тихо заметил биохимик. - Если у них...

Он не договорил. Одна из дверей, находившаяся буквально в нескольких метрах от заостренного носа "Кронга", неожиданно раскрылась, впуская в зал четыре фигуры в странном черном облачении.

Бен Рукка не удержался от короткого вскрика.

Несомненно, это были люди! Довольно низкорослые, словно облитые каким-то черным материалом, они держали в руках оружие - массивное, такое же черное, как и они сами. Лица их были скрыты глухими непрозрачными шлемами. Они встали возле двери, угрожающе направив в сторону "Кронга" свои стволы, а в помещение медленно вплыло удобное высокое кресло, в котором сидел плюгавого вида мужичонка, одетый в темно-синий наряд со множеством золотых побрякушек

- Ага, - сказал майор Мелеш, с удоволетворением разглядывая высокие и тонкие фигуры гостей, - вы выбрали мир с низкой гравитацией.

3

- Ну, я так и думал. - Огоновский выпустил из ноздрей две синие дымные струйки и победно зыркнул глазами в Либиха. - Там уже живут. Последний Айоранский мир, надо же. Сколько столетий его искали, и вот вам, пожалуйста. Жаль, что мы не можем прямо сейчас сообщить эту новость на Бифорт и Аврору.

Помимо Огоновского и Либиха, в ординаторской сектора общей хирургии находились майор Остен из ожогового центра и второй штурман "Парацельса" Мороз. Все, за исключением Андрея, были изрядно шокированы последними новостями - "Сакс" затормозил и принял на борт субсветовик с этой, будь она неладна, планеты, населенной людьми, которых восемь тысяч лет назад вытащили с древней Земли загадочные Айорс. Основной темой разговора были, как и следовало ожидать, ближайшие перспективы, уже, конечно, успевшие потерять былую радужность.

- Как вы считаете, док, они сильно отличаются от нас? - спросил Мороз, ерзая в своем кресле.

- А хрен его знает, - флегматично отозвался Андрей. - Все зависит от условий - гравитация, излучение светила... Восемь тысячелетий - срок для мутаций вроде бы небольшой, но это смотря в каких условиях. В любом случае, они люди, и с ними можно хоть как-то, но договориться, Не исключено, конечно, что у них там такой бардак, что черт ногу сломит... Вы не бывали на Альдарене?

- Нет, не приходилось. Так, слышал кое-что. Они там, кажется, совсем дикие?

- Совсем, Марк, совсем... Сколько веков пытаются их хоть как-то цивилизовать - а все без толку. И каждые десять лет - карательные операции. Лучше бы уж их оставили в покое, пусть живут себе как хотят. Если б не чертовы рудники, наверное, так бы и было. Но!..

- Интересно будет узнать, о чем они там, на "Саксе", с ними толкуют, произнес Остен. - А представляете себе реакцию этих несчастных? Летели себе куда-то, а тут бах - мы! Бедные парни, у них, должно быть, глубочайший шок.

- Я слышал, у них произошла какая-то авария, - возразил Мороз. - Что-то там такое с движком, в общем, они не могли лететь дальше. Именно поэтому Волльмер и распорядился притормозить их корыто.

- Ну, по-любому, - мрачно подытожил Либих, - отпуск на берегу океана накрылся с громом и музыкой. Теперь будем сидеть в своем собственном корыте, словно в одиночной камере. Знаю я эти порядки...

- Вот теперь как раз шансы на отпуск возрастают, - усмехнулся в ответ Огоновский, - все-таки цивилизованная планета. Наверняка там есть где покупаться или полазить по горам. Без риска быть съеденным, а? Наверное, у них имеются чудные маленькие мотели где-нибудь на побережье: я и сам с удовольствием позагорал бы у моря, мне порядком поднадоели оксдэмские болота.

- Вы не знаете Волльмера, - фыркнул Либих, - а я знаю. Раз там имеется аборигенская, будь она неладна, цивилизация, он ни одной живой души с борта не выпустит, перестраховщик. Волльмер даже в сортир ходит строго по уставу, а что там, в уставе, сказано про контакты с представителями инопланетных цивилизаций? Контактами должны заниматься специальные комиссии. Где у нас такая комиссия? Нет комиссии. Раз нет, значит, все" - сидим и делаем вид, что нас не видно и не слышно.

- Ну, мне все-таки кажется, что у нас с вами случай беспрецедентный, пожал плечами Андрей. - Как мы можем вызвать сюда такую комиссию? Что же, Волльмер упрется рогом и ограничит перемещения по планете, основываясь на совершенно неприменимой в данном случае статье устава ВКС? Это же абсурд!

Либих едко скривился и обменялся с Остеном понимающими взглядами.

- Сразу видно резервиста, - заявил он. - А вы знаете, юноша, что половина флотских с детства молится на этот, как вы говорите, абсурд? Причем в жизни они приятные, милые люди. Но стоит подняться на борт, как такой миляга превращается в рычащего демона - для тех, кто не понимает.

Огоновский с усмешкой вспомнил свою давнюю службу во флоте. Таких милых людей он навидался по уши. Особенно запомнился ему старший офицер его корабля майор Галушко, редкостный "уставник" и потрясающий идиот. Кончил Галушко плохо - получив под командование свой собственный фрегат, он четко выполнил все требования устава и угробился вместе со всем экипажем в довольно безобидной ситуации.

- Устав также предполагает наличие определенной инициативы, - заметил он, - особенно тогда, когда дело касается откровенно внештатных ситуаций.

- Это не к Волльмеру, - отрезал Либих. - Даже не знаю, как он будет налаживать контакты с местным населением. В конце концов, нам придется где-то садиться, верно?.. Значит, на чьей-то территории. А что в данном случае гласит устав?

- Что без разрешения аборигенов садиться нельзя.

- Верно, Андрей. Вот и думайте, что он там предпримет. Я, честно говоря, предпочел бы, чтобы всеми этими контактами занимался кто-нибудь из наших. По-моему, в регенерационном секторе есть кто-то из Дипкорпуса - возможно, навыки этого специалиста могли бы нам помочь. Да и вы сами, насколько мне известно, имеете некоторый опыт по налаживанию отношений...

Огоновский мрачно покачал головой. Если честно, он не имел ни малейшего желания налаживать отношения с представителями местной цивилизации. У этих "вроде бы людей" могли обнаружиться заскоки, напрочь отбивающие всякую тягу к общению. Он представлял себе, как может развиваться из колыбельного состояния достаточно узкий человеческий социум, заброшенный в совершенно чужой и весьма враждебный мир. С другой стороны, раз они смогли дорасти до такого уровня развития... ни на одной из открытых Айоранских планет люди не дошли до звездолетов. Даже самый вроде бы цивилизованный Рогнар, на момент его открытия, только-только начинал экспериментировать с опасными атомными преобразователями энергии. С другой стороны, открыли-то его давно, и кто знает, до чего бы они там добрались к сегодняшнему дню?

- Ладно, - хлопнул по столу Андрей, - что нам попусту гадать? Там видно будет, сперва надо еще сесть. Пойду я, пожалуй, к себе, мне перед вахтой не помешает выспаться.

Бен Рукка ощущал себя подавленным. Нет-нет, со стороны хозяев не было и намека на какую-либо агрессию, и все же шок был слишком ощутим. Все, начиная с широких светлых коридоров, по которым их вели, и заканчивая непостижимым аппаратом-переводчиком, который транслировал прямо в мозг, заставляло его сжиматься, как перед поркой в родительском доме.

Первым делом весь экипаж был доставлен в медицинский центр корабля, где, кстати, Рукка, окончательно убедился в том, что его догадки были верны - когда они шли мимо приоткрытых дверей отдельных помещений центра, Рукка видел множество людей, лежащих в подвесных койках. Некоторые из них были забинтованы, многие висели на каких-то сложных растяжках. В медицинском центре экипаж разместили в просторном белом отсеке, который тотчас же оказался намертво отделен от внешнего мира. Потом все тот же механический, свербящий виски голос попросил снять скафандры.

- Они отравят нас! - вскрикнул Казне, сжимая руками голову.

- Прекратить панику! - приказал Рукка. - Неужели вам непонятно, что они просто хотят обследовать нас на предмет наличия болезней? Подчиняйтесь без пререканий. Я уверен, что они не причинят нам зла.

Обследование - впрочем, совершенно невидимое и даже никак не ощущаемое заняло у хозяев приблизительно полчаса, после чего гостям было заявлено, что скафандры больше не нужны.

Из медицинского сектора их забирал все тот же мужчина в антигравитационном кресле, представившийся как Мелеш. Каким-то странным образом он сразу же признал в Рукке старшего и обращался только к нему, совершенно игнорируя всех остальных.

- Вас ждет беседа с командиром нашей эскадры, - заявил он. - Я думаю, нам удастся договориться.

Пока уютная многоместная капсула скользила в необозримых дебрях чужого корабля, бен Рукка ломал голову, о чем хочет договариваться с ними неведомый командир. Какую помощь они могли оказать этим людям, подавляющим своей мощью и совершенством? Рукка прекрасно понимал, что низкорослые крепыши, хозяева этих невероятных звездолетов, обогнали их в своем развитии на много столетий. Об этом говорили и размеры кораблей, и их невероятные скоростные характеристики, и, наконец, та уверенная легкость, с которой звездолетчики провели свою неправдоподобную операцию по захвату "Кронга".

Капсула наконец остановилась. Мелеш нажал клавишу на потолке, и широкие двери раздвинулись, открывая выход в ярко освещенный коридор.

- Идемте, нас ждут, - проговорил он, выплывая из капсулы вместе со своим креслом.

Долговязые, одинаково тонкие в кости астронавты нерешительно выбрались из уютного полумрака и теперь неловко топтались, щурясь от яркого света и разглядывая кремовую обивку стен.

- Сюда, - пригласил Мелеш и подплыл к высоким дверям кают-компании.

Бен Рукка первым шагнул через высокий порог и замер, удивленно разглядывая интерьер просторного помещения, в котором оказался. Стены были отделаны панелями из полированного дерева, на полу лежало какое-то ворсистое покрытие, напоминавшее звериную шкуру, с потолка лился мягкий золотистый свет: В глубоких креслах сидели три человека в похожих темно-синих нарядах, украшенных, как и одежда Мелеша, множеством блестящих деталей. Два десятка таких же кресел были расставлены в центре этого мрачноватого зала.

- Мы ждем вас, - услышал Рукка.

Он инстинктивно поискал глазами говорившего: им оказался крупный мужчина с длинными волнистыми волосами, в черном блеске которых просвечивала седина.

- Садитесь же. Мелеш, они что, до сих пор боятся?

- Да вроде нет, генерал, они вполне адекватны. Я думаю, все будет нормально.

В течение следующего получаса бену Рукке пришлось отвечать на великое множество вопросов, большей частью довольно конкретных и не допускающих каких-либо вывертов. Лгать ему и в голову не приходило - если у них есть аппараты, способные переводить с незнакомого языка и наоборот, то где гарантия, что тот же аппарат не настроен на фильтрацию его лжи? Наконец Волльмер, Варнезе и Соич - так представились те трое, что вели эту похожую на допрос беседу, умолкли. Они узнали уже почти все, что хотели узнать о его планете, которую бен Рукка привык называть Тройтеллар. Он готов был поклясться, что они ничего не поняли, когда он говорил о цели их полета, но, по-видимому, эта тема их не слишком волновала, так как никаких уточняющих вопросов не последовало.

Незаметным движением полковник Варнезе отключил общий транслинг и с улыбкой повернулся к Волльмеру:

- Вам не кажется, что религиозная истерия не слишком сочетается с постройкой звездолетов?

- Тут что-то не так, - задумчиво вставил Мелеш. - Если их на полном серьезе послали искать Айорс, и это через столько-то лет... мне это не нравится.

- Может быть, вам удастся расспросить их более подробно, - предположил Волльмер. - Я и в самом деле мало что понял из объяснений этого типа. Никогда еще не видел, чтобы епископы командовали разведывательными звездолетами.

- Он обычный священник, генерал.

- Вообще бред. Как священника могли допустить к пульту управления звездолетом?

- Мне понадобится время. Может быть, несколько часов...

- И, конечно, бочка коньяка? Ладно, давайте перейдем к более конкретным вещам.

Волльмер вновь включил транслинг и повернулся к Рукке. Тот неловко улыбнулся, ожидая очередного вопроса, но генерал заговорил спокойным, вежливым тоном, каким говорят с равными:

- Видите ли, любезный Рукка, с нами произошло несчастье. Военная фортуна весьма переменчива, и случилось так, что сейчас нам придется выступить в роли просителей...

Лицо командира "Кронга" начало вытягиваться в гримасе недоумения. Слушая Волльмера, он беспрестанно ловил себя на мысли о том, что этот черноволосый воин либо лукавит, либо откровенно врет ему. Их корабли повреждены настолько, что им требуется немедленный ремонт, для которого желательно опуститься на его планету? У них госпиталь, до отказа набитый ранеными? Но чем же сможет помочь им его родной Трайтеллар?! И почему, в конце концов, они не могут вернуться домой?

На последний вопрос Волльмеру отвечать не хотелось.

- Все, что нам нужно, - какая-нибудь пустыня с твердыми, желательно каменистыми грунтами, - говорил он, продолжая вежливо улыбаться. - Времени нам понадобится немного, что-то около двух-трех месяцев.

"А потом, - думал в ответ бен Рукка, - вслед за вами прилетят ваши собратья, и кто знает, хорошо это или плохо? Как отреагируют на это Сыновья, не очень-то благоволящие к тем, кто не разделяет их Верность? Хотя, конечно, о какой верности можно говорить в данной ситуации!" Рукка почувствовал, что у него кружится голова. Он уже почти забыл, с какой целью его послали в эти безграничные дали, забыл о неминуемом, о том, что было сказано в древнем и туманном пророчестве о конце его мира. Слушая мягкий, даже вкрадчивый голос Волльмера, он, как завороженный, соглашался со всем тем, что ему говорили, совершенно забыв о том, что помощь сейчас требуется ему и его миру.

- Ну, ладно, пока хватит, - решил Волльмер, вырубая транслинг, - передайте на "Надир" и "Парацельс": начинаем вход в систему, готовимся к посадке. "Надир" останется на орбите для выполнения задач по наблюдению.

- Прямо сейчас? - осведомился старший офицер Соич.

- Да, зачем нам терять время? Начинайте разгон. Нам еще предстоит обследовать эту чертову планету, чтобы выяснить, где удастся посадить наши гробы. Не забывайте, посадка линкора вне оборудованных космодромов - дело нешуточное. От пилотов потребуется все их мастерство.

Экипаж "Кронга" разместили в пустых офицерских каютах по двое Мелеш получил приказ неотлучно находиться рядом с ними. Ксенолога все происходящее волновало мало: если сперва в нем и проснулся какой-то научный интерес, то в скором времени усталость взяла свое, и он уединился с Руккой и Огином - в их каюте обнаружились необозримые запасы алкоголя, оставшиеся в наследство от погибшего артиллерийского офицера "Саксона".

Бен Рукка, успевший прийти в себя, решил развлечься беседой с этим странным типом, который назвал себя "специалистом по иным культурам". Рукка плохо понимал, о каких культурах может идти речь.

- Ха, - сказал Мелеш, наливая себе в бокал коньяк из высокой матовой бутылки, - да разве вы знаете, что вокруг вас существует бесконечное множество цивилизаций? Или вы, может быть, слышали о теории спиралей?

Рукка смутился. Ему было непонятно - смеются над ним или нет.

- Мы делаем только первые шаги в освоении пространства, - робко заметил он

Аромат коньяка неприятно щекотал ему ноздри. Было совершенно непонятно, как можно пить эту темную жидкость, обладающую таким отталкивающим запахом.

- Из теории спиралей есть только два исключения, - заявил Мелеш, уже изрядно подогретый, - это Айорс, которая доставила ваших предков на Трайтеллар, и ее вечный враг Дэф. Они угробили друг друга, так и не успев подняться на сколько-нибудь заметный Уровень культурно-технического развития.

- Айорс? - выпучив глаза, повторил новое слово Рукка. - Отцы?'

- А, у вас их называют отцами? - улыбнулся Мелещ - Хотя... стоп...

Неистовый восторг, плескавшийся в глазах Рукки, породил в его голове любопытную мысль. Несколько мгновений Мелеш словно бы катал ее во рту, обсасывая так и сяк, а потом спросил - совершенно трезво и серьезно:

- Отцы готовили вас к войне? Как долго это продолжалось?

- Да, - радостно закивал головой Рукка, - они учили нас всему, что умели сами. Это продолжалось несколько столетий, и многие из наших предков успели уйти с ними на последнюю битву. Но, как гласит Завещание, никто так и не вернулся - ни Отцы, ни Сыновья. И все эти годы мы ждем, когда они вновь призовут нас...

- И после их ухода вам удалось не опуститься до каменного века, задумчиво произнес Мелеш. - Да, все сходится. Трайтеллар - тот самый Седьмой Мир... Видишь ли, друг Рукка, Отцы заселили людьми целых семь планет, но потом поняли, что на всех у них не хватит ни времени, ни ресурсов, и сосредоточились именно на вашей колонии. Остальных они просто бросили на произвол судьбы. Выжить удалось не всем... Но даже и на вас у них не хватило сил. Они ушли, вероятно, тогда, когда все было решено, и ваша помощь уже не играла никакой роли. Да, любопытная получается коллизия. Будет очень интересно побывать у вас, порыться в библиотеках. У вас, я надеюсь, сохранились старинные хроники?

- Очень мало, - пожал плечами Рукка. - Хотя говорят, что в Туманных городах...

Его перебил отчаянный стук в дверь каюты.

- Вот черт, - удивился Мелеш, - что там за дурак-то ломится?

Выбравшись из кресла, он подошел к двери и нажал на клавишу открытия. Едва не сбив его с ног, в каюту влетел моторист Блаз. Он был бледен, как человек, увидевший свою смерть.

- Я понял! - захрипел Блаз, брызгая слюной.

Я только сейчас донял, о Светлый! Даже заглушив двигатель, мы не смогли остановить процесс активного перерождения плазмы! Сейчас, наверное, электромагнитные ловушки вышли из строя, и в двигателях активно формируется антиматерия!

- Что? - не понял его Рукка. - Что вы там говорите?

- Я говорю, что "Кронг" вот-вот взорвется! Нужно сообщить, скорее сообщить, нужно вызвать инженеров, может быть, они успеют выбросить его за борт! Иначе он разнесет половину этого корабля!

- Ч-что? - поперхнулся Мелещ. - Что вы там такое городите? И где, интересно, вы были раньше?

- Я не понимал! - почти плача, простонал Блаз. - Я понял это только сейчас! Сейчас!

- У тебя все такие тупые? - спросил у Руккн Мелеш. - Где тут интерком? Скорее!

Мелещ ни черта не понимал ни в плазме, ни в антиматерии, как не знал он и того, что двумя палубами выше начавшего вдруг светиться "Криига" находится секция с гроздью мощнейших орудийных генераторов. Мелещ не знал, что до выхода на сверхсвет оставалось меньше минуты, он не мог знать, что в переходном режиме антимат способен сформировать вокруг себя слабо изученную "сумеречную зону", в которой любая материя непредсказуемо меняет свою сущность, - он просто почуял опасность.

- Главного инженера, срочно, - попросил он вахтенного связиста. - Найдите его мне, быстрее!..

Хвостовая часть "Кронга", в которой располагался главный двигатель звездолета, испускала странное, призрачно-зеленое свечение. Это был свет, который ничего не освещал в темном трюме. Казалось, броня обшивки звездолета светится изнутри...

- Что он там у вас мелет? - не понял Варнезе, когда его наконец нашли и соединили с встревоженным ксенологом. - Какой антимат? Что такое перерождение плазмы? Подождите, у нас, кажется, где-то должен быть резервист-физик, я найду его через несколько минут. Я соединюсь с вами сразу же... Блаз продолжал стенать и носиться по каюте.

- Скорее же, - просил он. - Скорее, неужели вы ничего не можете сделать?

- Да прекратите вы истерику! - заорал на него Рукка. - Говорите толком, чем это может нам грозить?

Мелеш устало опустился в кресло. Он отхлебнул коньяку, и в эту минуту ему показалось, что впереди, где-то там, за орущей мордой этого Рукки и дальше, за темным пластиком переборки, висит какая-то бесконечная, всепоглощающая тьма...

Его поврежденный позвоночник дал понять, что "Саксон" перешел сверхсветовой рубеж.

Свечение запертого в трюме "Кронга" вдруг сменило тон, став насыщенно-красным. Теперь он светился так ярко, что в самом дальнем углу трюма можно было спокойно читать, не подвергая опасности зрение.

- О Святое утро, - причитал моторист, заламывая руки в молитвенном жесте, - о Святое утро, я должен был остаться там, в мотоотсеке! Тогда я смог бы понять раньше...

Рядом с ним настырно завыл интерком. Чертыхаясь, Мелещ коснулся нужного сенсора - в каюте загрохотал незнакомый ему голос:

- Ну, быстрее, что там происходит с этим вашим драндулетом?

- Кто это? - не понял Мелеш.

- Подполковник Хальский, физик. Что там несет ваш моторист?

- Он говорит... погодите. А! Он утверждает, что в каких-то там чашках начался процесс активного перерождения плазмы... он говорит, что электромагнитные ловушки, удерживавшие ее в фокусе, вышли из строя, и теперь она перерождается в антиматерию...

- Что?! - В голосе физика Хальского зазвенел такой ужас, что Мелешу вдруг стало не по себе.

- Да... он говорит, что понял это только что и что теперь...

Хальский уже не слушал его.

- Полковник Варнезе! - завопил он. - Немедленно, вы слышите, немедленно вышвырните за борт это чудовище!!! Сейчас мы взорвемся ко всем чертям! Процесс грозит аннигиляцией целого сектора!

- Объясните толком, - потребовал инженер. - Что там такого страшного?

- Их звездолет может самоаннигилироваться!

- О боже!

Варнезе почувствовал, как выступает на лбу пот. Генераторы, проклятые генераторы! Он прекрасно знал устройство своего корабля и лучше всех понимал, что аннигиляцией сектора тут дело не закончится.

- Командир! - заревел он, вызывая ходовую рубку. - Срочно сбросьте чужака! Открывайте трюм, скорее, прошу вас!

- О чем вы говорите? - на удивление спокойно отозвался Волльмер. - На разгоне? Это категорически запрещено инструкциями. Мы можем сместить центр поляризации волноводов, и нас снесет с курса. Вы что, не читали наставлений? Я рекомендовал бы вам проявить немного терпения. Что у вас там такого страшного? Пожар? Пошлите туда аварийные команды.

- Он сейчас взорвется, а вместе с ним мы все!

Для Волльмера угроза взрыва на борту была достаточно иллюзорна.

- Я запрещаю вам даже думать о том, чтобы открывать трюмы, Варнезе. Вы слышите меня? Это категорически запрещено, за такие вещи можно угодить под трибунал!

Главный инженер понял, что это конец. Со своего места он никак не мог раскрыть "ворота" ставшего смертельно опасным трюма, а Волльмер, это он знал твердо, от инструкций и наставлений не отступит никогда. Не потому, что туп, а потому, что привык верить них, как в бога.

Варнезе раскрыл свою кобуру, медленно вытянул из ее ворсистого нутра тяжелый наградной бластер с золотой табличкой на рукояти и так же медленно, словно бы сомневаясь, передернул затвор.

В это мгновение хвостовой отсек "Кронга" превратился в сверкающее ничто. Кроваво-алый, сверкающий поток экзовещества ударил в потолок трюма, мгновенно прошил все переборки и добрался до генераторов.

Никто из находившихся на тяжелом линкоре "Саксон-44" не успел понять, что с ним произошло...

Глава 5

1

Халеф очнулся от сильного удара по ребрам. Застонав, он откатился в сторону и раскрыл глаза. Над ним нависала загорелая физиономия молодого мужчины с короткими темными волосами.

- Давай вставай, - спокойно, даже, как показалось Халефу, немного иронично проговорил тот. - У тебя полно работы.

Сказав это, мужчина выпрямился, резко прищелкнул пальцами и отошел в сторону, наблюдая за ним. Халеф неуклюже сел, протер глаза и огляделся. Он находился на корме старого военного катера, который стоял, уткнувшись острым носом в заболоченный берег какой-то заводи. Кругом был лес, густой, казавшийся непроходимым, - а на востоке, как понял Халеф по солнцу, над голубоватыми верхушками деревьев величественно белели вершины каких-то гор.

Халеф втянул носом свежий утренний ветер и подумал, что за то время, пока он находился без сознания, быстроходный катер прошел огромное расстояние. Наверное, сказал он себе, они накачали меня каким-то дерьмом, иначе как бы я провалялся целые сутки. Или, может быть, даже больше?

- Я хочу есть, - сказал он. - Очень.

- Поработаешь - покормлю, - усмехнулся мужчина. - Пока грызни вот это.

Порывшись в набедренном кармане своего кожаного комбинезона, он бросил Халефу небольшой плоский предмет. Бен Ледда внимательно оглядел обертку, но не понял ни слова - все надписи были на мариш. Он разорвал хрустящую фольгу и понял, что мужчина угостил его редким в его краях лакомством - сладкой плиткой из санны.

- Мне кажется, ты летал на воздушных кораблях, - сказал он ему, запуская зубы в вязкую сладость.

- Не без того, - согласно кивнул незнакомец. - А ты хорошо управляешься с пулеметом. Как тебя зовут, Светлый?

- Халеф.

- Меня можешь звать Ингром. Впрочем, мне все равно. Будешь хорошо себя вести - выживешь, нет - убью. Если хочешь, можешь попытаться бежать.

Халеф мрачно хмыкнул. Бежать, ха! Для того чтобы бежать, надо сначала знать, куда...

- Ладно. - Он встал на ноги и спрятал остатки плитки в карман своей куртки. - Чего делать?

- Хватай вот это, - Ингр указал на груду разнокалиберных серо-голубых ящиков с трафаретными надписями на мариш, - и таскай во-он туда, под то дерево, видишь?

Халеф неловко взвалил на себя средних размеров ящик - внутри что-то глухо звякнуло - и зашагал по хлипким сходням к берегу. Его крайне удивило отсутствие людей на катере. Куда они все подевались? Спят в трюме? Маловероятно, дело уже идет к полудню, да и работы, судя по всему, полно. Или... или, может быть, этому странному Ингру нужно было остаться в одиночестве, и все они плавают сейчас на дне реки?

Под указанным деревом Халеф обнаружил некоторое количество тюков и ящиков, а также темноволосую девушку в таком же, как у Ингра, летном комбинезоне. Девушка была совсем молода, наверное, лет на пять младше Халефа, но, присмотревшись, он с изумлением заметил на ней погоны офицера Свободных Солдат. Сперва он решил, что девица просто напялила чужой комбинезон, но вскоре понял, что ошибается - комбез шился явно на нее.

- Сюда клади, - мрачно буркнула девушка, поднимаясь на ноги. - Вот сюда, давай, давай!

- Откуда ты знаешь мой язык? - не выдержал Халеф.

- А оно тебе надо? - резонно вопросила та.

Юноша пожал плечами и пошел обратно к катеру.

С ящиками он провозился больше часа - неутомимый Ингр все таскал и таскал их из трюма. В конце концов поддеревом оказалась порядочная груда разнообразных контейнеров и мягких тюков. Все они имели явно армейское происхождение и надписи на мариш - Халефу оставалось лишь гадать, что же находится там внутри. Если Ингр запасся таким количеством оружия, можно предположить, что он готовит восстание среди местных племен. От последней мысли Халефу стало смешно. Кто тут, собственно, живет? Его познания в области географии ограничивались в основном родной страной, занимавшей целый континент, протянувшийся с севера на юг почти по самого полюса. Что было в другом полушарии, его интересовало мало, и сейчас он смутно представлял себе, где находится. Про эти горы ходило множество всяких слухов, один невероятнее другого...

- Ну, на завтрак ты заработал, - решил Ингр, когда с грузом наконец было покончено. - Сейчас принесу.

Он нырнул в рубку, порылся там и вскоре вернулся, неся в руке ломоть довольно свежего хлеба и плоскую металлическую банку.

- Сперва потянешь за вот этот язычок, - объяснил он, - подождешь, пока разогреется, а потом за кольцо, вот так, видишь? Все, жуй. У нас сегодня еще много дел.

Саморазогревающиеся консервы Халеф видел впервые. "Вот так штука, подумал он, - и как проклятые еретики до этого додумались? Все верно, они живут куда лучше нас. Живут и, должно быть, посмеиваются над нами..."

В плоской банке оказались тушенное со специями мясо и, что особенно поразило Халефа, - крохотная вилочка в герметичной упаковке. Он жадно ел горячую, сытную пищу и внимательно оглядывал окрестности. Катер, по всей видимости, поднялся к самым истокам реки. Дальше начиналось узкое болотце, теряющееся в глубине девственного леса.

"Да, - подумал юноша, - скорость у него ого-го. И как, интересно, нам хватило горючего?"

Ополоснув банку в забортной воде, он нагнулся, чтобы зачерпнуть подальше от берега, и увидел, как мимо него по сходням легко пробежал Ингр. Халеф обернулся Ингр подошел к все так же сидевшей под деревом девушке и о чем-то заговорил на мариш - быстро, эмоционально, даже, наверное, раздраженно. Девушка ответила ему так же. Сплюнув, Ингр махнул рукой и подошел к Халефу.

- Наелся, Светлый? - спросил он.

- Да... спасибо, это было очень вкусно.

- Рад за тебя. Надеюсь, за время перехода ты хорошо отоспался. Голова не трещит?

- Уже нет.

- Вот и ладно. Нам предстоит долгая дорога, и тебе придется немного поднапрячься. Свалишься - застрелю, понял? С виду ты вроде крепкий... ну ладно, сиди пока. Скоро начнем собираться.

Через час из леса появились люди, в которых Халеф с содроганием опознал разбойников, напавших на спящий поселок. Некоторые бросали на него откровенно ненавидящие взгляды, но тем не менее никто не произнес ни слова в его адрес. Переговорив с двумя из пришедших, Ингр отдал какое-то распоряжение и вновь подошел к Халефу.

- Идем, - сказал он.

Халеф покорно прошагал за ним к дереву, где было свалено снаряжение, и встал, ожидая приказаний.

- Бери вот это, - Ингр указал на увесистый тюк с лямками, - на плечи, давай я помогу, и этот ящик. Пока тебе хватит. Касси покажет дорогу.

За плечами девушки уже висел плоский рюкзак, а на шее болтался компактный автомат неизвестной конструкции.

- Пошли, - коротко приказала она.

- Мы пойдем одни? - не понял Халеф. - Нас догонят.

И они углубились в лес.

Уже через полчаса Халеф принялся тихо мечтать о том, чтобы поскорее настала ночь. Лямки тюка буквально отрывали ему плечи, а ящик, который он нес то на одном, то на другом плече, заставлял неметь придерживающую его руку. Касси же, несмотря на явно немалый вес своего рюкзака, совершенно спокойно перебиралась через завалы из сухих веток, обходила ямы и рытвины и вообще шагала, как на прогулке.

"Интересно, - думал Халеф, - где ее готовили? Что-то она слишком крепкая для простого летуна. Как жаль, что я не разбираюсь в их дурацких военных эмблемах! Крылатый змей у нее на рукаве - что это значит? Эмблема подразделения? Или, наоборот, рода войск?" Ему хотелось спросить, но он был уверен, что не получит ответа. От Касси веяло почти осязаемым презрением, и он предпочитал молча тащиться вслед за ней по этому дикому и темному лесу.

Его удивляло то, что сзади не было слышно остальных. Он понимал, что Ингр вряд ли послал бы его вдвоем с девушкой - тайга таила в своем зеленом сумраке множество опасностей, и недоумевал, почему разбойники не догоняют их.

Часа через два, когда солнце уже давно перевалило зенит, Касси вышла на небольшую поляну и рывком сбросила на землю свой рюкзак.

- Можешь пока отдохнуть, - сказала она Халефу, даже не поворачиваясь в его сторону.

Юноша устало сел на траву. Касси тем временем довольно уверенно двинулась к росшему на краю поляны громадному дереву, рядом с корнями которого Халеф с удивлением разглядел какие-то ровно отесанные камни очень древнего вида. Подойдя к этим камням, Касси раздвинула кустарник. Халефу показалось, что там, в кустах, скрывалось нечто вроде треугольного лаза, уходящего под углом в землю. Это было очень странно - еще и потому, что все это выглядело так, как будто находилось здесь не одно тысячелетие. Камень был выщерблен и отшлифован снегами и бурями.

Касси вернулась из кустов и вытащила из кармана небольшую черную коробочку радиостанции. Выдвинув тонкий проводок антенны, девушка произнесла несколько слов, тряхнула волосами и улыбнулась.

- Можем посидеть несколько минут

- Куда мы идем? - спросил Халеф, облизывая сухие губы.

- А тебе зачем? - Порывшись в своих необъятных карманах, Касси швырнула ему плоскую флягу с водой. - Твое дело идти, а об остальном позаботится Ингр.

- Мне кажется, мы идем в горы.

- Ты догадлив.

- Еще мне кажется, что Ингр пристрелит меня, когда я стану ему не нужен.

Касси бросила на него короткий испытующий взгляд.

- Ты не думай об этом, - посоветовала она. - На самом деле все может быть иначе... тут уж все зависит от тебя самого. Пошли. Мы идем правильно, и они догонят нас к закату...

2

В боевых рубках "Парацельса" царила паника.

В первые секунды после того, как нормально разогнавшийся "Саксон" превратился в ослепительную бело-голубую вспышку, все, кто находился у обзорных экранов и мог видеть этот ужас, издали многоголосый вопль, полный потрясения и ярости. Они не могли в это поверить. Впрочем, у астронавтов любой шок проходит довольно быстро, и вот уже в эфир понеслись нервные вопли командира госпиталя полковника Вальтера Даля:

- "Надир", "Надир", система под прицелом! Немедленно определитесь с параметрами целей и переместитесь в охранный ордер "Парацельса"!

Госпиталь мгновенно развернул все свои орудийные системы и приготовился пятиться, прячась за недалекую от него громадину последней, внешней планеты. "Надир" тем временем неистово - иначе не скажешь - шарил миллионами своих щупалец, пытаясь отыскать скрытого где-то рядом противника. К тому моменту, когда последний комендор "Парацельса" занял свой боевой пост, с "Надира" передали, что система пуста.

Абсолютно.

- У второй планеты болтается пара спутников. Еще один, по-моему давно брошенный, у третьей. И все. Больше ничего нет.

- Тогда кто мог стрелять? - резонно поинтересовался Даль, уже распорядившийся, чтобы ему в рубку немедленно принесли коньяк и шоколад.

- Вальтер, вы подумайте сами: из чего нужно было садануть, чтобы в одну секунду аннигилировать линкор?

Даль нервно потер рукой лоб.

- Да, да, Ник, вы правы, я не припоминаю ничего подобного. Но... тогда что же это было?

- Мой главный инженер считает, что взорвался тот чужак, которого они приняли на борт. Хотя, конечно, это тоже очень странно. Что там могло так грохнуть?

- У меня возникло ощущение, что он напоролся на пороговую стену из антимата. Как будто влетел в черную звезду...

- Здесь нет никаких черных звезд, Вальтер. Гравитация... в конце концов, "чернуха" всегда здорово сворачивает пространство, и мы почувствовали бы это на очень большой дистанции.

- Разумеется, я и сам понимаю, что порю чушь. Но все же, что же там могло сработать? Откуда на этой дешевой рухляди мог взяться антимат?

- Наверное, Вальтер, мы этого уже никогда не узнаем. Вы предлагаете созвать совещание?

- Я думаю, Ник, для этого нам необязательно слетаться. Мы можем поговорить и так.

- Вы старший, Вальтер.

- Вы снова правы, Ник, хотя я предпочел бы, чтобы все было наоборот.

- Увольте, полковник. Вы гораздо опытнее меня. Решение принимать вам.

- Я считаю, что "Парацельс" все равно нужно сажать. У меня здорово потекли обводы, несколько отсеков полностью разгерметизированы, один из двигателей еле дышит. В пространстве мои парни с таким ремонтом не справятся, об этом нечего и думать. Я думаю, что мы сделаем витков пять, внимательно присмотримся, что там творится внизу, и потом уже будем принимать окончательное решение. Вряд ли в нас шарахнут с поверхности, как вы считаете?

- Я согласен. Значит, вы хотите оставить меня на орбите в охранении?

- Вы же сами понимаете, что мое корыто можно спрятать только на поверхности. В конце концов, я Могу уйти в океан или принять какие-то меры по маскировке. На орбите я обречен. А вы сможете отремонтироваться и там.

- Хорошо. И все же я предлагаю начинать заход по боевой тревоге. Это будет разумно.

Даль согласился. Коньяк несколько взбодрил его, и он приказал штурманам пересчитывать курсы захода. Через несколько минут "Парацельс" лег в эволюционный разгон.

Шестьдесят два часа спустя громоздкая туша летающего госпиталя вышла на орбиту второй планеты системы.

Огоновский и Харпер, совершенно озверевшие от долгого пребывания в тесной "банке" своего поста, несколько взбодрились.

- Ну, давайте посмотрим, что у нас там, - зевая, предложил Андрей. Включайте оптику, Сол. Я люблю новые впечатления.

- Интересно, - проворчал Харпер, - когда они нас наконец снимут отсюда? Трое суток, считай, тут сидим, скоро гальюн местный забьется на хрен. И дернул же Даля черт гнать корабль через всю систему в готовности один!

- Знать бы, что там случилось с "Саксом", - вздохнул Огоновский. - Даль, кстати, прав: а вдруг его и в самом деле атаковали?

Харпер скептически фыркнул.

- Пока вы дрыхли, я поговорил с третьим навигатором, он мой давний кореш. Аннигилировался "Сакс". Сам аннигилировался, своим, так сказать, ходом. Такое ощущение, что взорвалось корыто, которое они взяли на борт. Вот только чему там было взрываться, да еще так, чтобы испепелить целый линкор? Боюсь, правда, что этого мы никогда не узнаем.

- Н-да-ауж...

Огоновский со стоном потянулся и перевел свое кресло в рабочее положение.

- Будем надеяться, что шарик у нас по левому борту, - сказал он Харперу, опуская на лицо обзорно-прицельную маску.

С левого борта был виден не весь диск планеты, а только край, да к тому же еще и ночная сторона. Но и там было немало интересного.

- Ого, - восхитился Харпер, настраивая оптику, - да это, кажется, города!

До поверхности было не более тысячи километров. Снижаться и дальше было нежелательно, так как немаленькая туша "Парацельса" могла повлиять на океаны И атмосферные возмущения вплоть до возникновения солидного урагана. При быстром спуске этого можно было избежать, прибегнув к помощи гравитационных компенсаторов корабля, но низкие орбиты были ему против о показаны.

Огоновский с восхищением окинул взглядом темный серп, на котором яркими созвездиями светились несколько городов - в основном на побережье огромного, слабо поблескивавшего в лунном свете океана. Луна у планеты была одна, довольно большая, и даже наделенная собственной, очень разреженной атмосферой. Впрочем, спутник никого не интересовал. Взгляды десятков людей на борту летающего госпиталя были прикованы к поверхности незнакомой планеты.

Пилоты "Парацельса" изменили орбиту, и бледный диск планеты неожиданно открылся Андрею целиком: корабль вышел на дневную сторону. По короткой дрожи моторов он понял, что командир решил занять геосинхронную позицию и внимательнее оглядеть сверкающий мир, висевший подними.

- Ух-х ты... - протянул Харпер, пристукнув от восторга по подлокотнику, вот здорово!

Огоновский молчал. Бледно-голубая, богатая океанами и, разумеется, жизнью планета была еще очень молода, разительно отличаясь от привычного ему призрачно-седого Оксдэма, расцвет которого миновал миллиарды лет назад. Там тоже жили люди - но здесь наверняка жить было несравненно лучше.

Андрей отчетливо видел цепочку довольно крупных городов, выстроенных в основном вдоль ломаных линий побережья или же среди бирюзы плодородных низин. Здесь были очень высокие горы: майор готов был поклясться, что северное полушарие нередко страдает от активной вулканической деятельности. Там, среди бурого царства безграничных лесов, рвались в небо снежные клыки величественных горных цепей. В целом этот мир выглядел так, словно его колонизировали совсем недавно и еще не успели изгадить. Это было довольно странно, учитывая то, что люди жили здесь без малого восемь тысячелетий. Андрей видел мало посевных площадей, ему практически не попадались характерные проплешины вырубленных лесов или мрачные пятна высохших морей.

- Здесь совсем немного народу, - задумчиво произнес он. - Интересно, почему так получилось? Следов большой войны тоже не видно...

- Поглядите на четыре часа, - вдруг произнес Харпер, - туда, видите, там залив такой глубокий? По-моему, там был огромный город... очень давно. Видите, его уже окружили джунгли.

Огоновский крутнул трэкболл настройки. Оптика паршиво брала при таком ярком светоотражении, но тем не менее он отлично разглядел серые, словно бы затертые кварталы, давным-давно обрушенные мосты, квадратики каких-то производственных площадей. В лесах, почти поглотивших город, тонюсенькими ниточками вились заброшенные дороги.

- Черт, - удивился он, - но разве люди бросают такие крупные города? Это же целый мегаполис, даже по нашим понятиям! А ушли из него уже давно, лет двести, это минимум...

- А вон, по-моему, еще один. В горах, на севере, смотрите!

- Ни хрена не понимаю, - признался Андрей, с изумлением всматриваясь в вытянутый вдоль огромной долины, такой же покинутый и забытый город, посреди которого упиралась в небо желтоватая игла странно уцелевшего небоскреба. - У меня нет ощущения, что его бомбили или что-то еще... знаете, я это видел. Тут ничего подобного. Глядите-ка, большинство зданий почти целы! Дороги, проспекты какие-то - планировка вполне разумная. Оттуда ушли, просто ушли - но почему?

- Я вижу самолет! - воскликнул Харпер. - Сейчас покажу вам.

Картинка сместилась, и Андрей увидел довольно странную пузатую конструкцию с короткими крылышками, которую тянули четыре огромных пропеллера, поднятые высоко над фюзеляжем.

- Ну и хреновина, - удивился он. - И как такое может летать?

- Возможно, антиграв? - предположил Харпер.

- И воздушные винты? Нет, скорее, его держит в воздухе какой-то легкий газ. Но зачем тогда крылья? Да, странная у них техника.

- Экипажу готовность два! - проревело у него над ухом. - Всем, кроме вахты, - отдыхать.

Андрей содрал с лица маску и улыбнулся, глядя на бледного от недосыпа Харпера:

- Ну вот, на самом интересном месте. Надеюсь, скоро мы поближе познакомимся со всеми этими чудесами. А?

- Да, это будет любопытно. Ну что ж, до встречи, док...

3

Халефа растолкали в рассветных сумерках.

- Грей воду, - вполголоса произнес Ингр, покосившись на своих бандитов, которые, сбившись в кучу, слали возле давно погасшего костра, - завтракай и уходи. Тебе не стоит общаться с этой сволочью.

В его голосе Халефу почудились новые, совершенно незнакомые нотки: с одной стороны, явное презрение к своим людям, а с другой - почти уважение по отношению к нему. Немного удивленный, юноша протер глаза и пробежался к недалекому ручейку. Набрав котелок ледяной воды, он вернулся к стоянке. Касси уже разожгла пирамидку из серых бездымных таблеток и водрузила поверх нее проволочную подставку.

Вскоре, напившись сладкого отвара горных трав, Халеф вновь взвалил на спину свой тюк, а на плечо - загадочный ящик. Касси молча махнула рукой, поправила рюкзак и, обменявшись с Ингром короткими взглядами, шагнула в темноту векового леса.

Халеф еще никогда не видел такой чащобы. По мере того как он и Касси, удаляясь от реки, поднимались все выше и выше, лес превращался в сказочную тайгу, до колен заросшую мхами и странным голубоватым лишайником. Идти по мхам было легко, они пружинили под ногой и нередко спасали от падения, когда Халеф ступал в невидимую яму, - по мху, как ни странно, подошвы его тяжелых сапог не скользили вовсе.

Касси по-прежнему молчала. Халеф без конца ломал голову: каким же образом она угадывает направление в этих дебрях, не имея компаса? Сам он ни за что не разобрался бы, где юг, а где север, особенно сейчас, когда солнце только готовилось проглянуть сквозь узловатое переплетение ветвей. Несколько раз им случилось вспугнуть зверя - Халеф, замирая от ужаса, слышал тяжкое хрипение где-то в стороне, а потом - слабый хруст ломающихся веток. Касси не останавливалась, можно было подумать, что любой зверь, чуя ее на расстоянии, тотчас спешит освободить дорогу. Это тоже наводило Халефа на странные размышления. Почему здесь, в совершенно глухом краю, зверье так боится людей? Халеф слышал, как далеко от них испуганно взмывают в воздух еще сонные птицы будто бы двое людей, затерявшихся посреди бескрайнего моря деревьев, распространяли вокруг себя какие-то волны ужаса.

Ближе к полудню они вышли на берег мелководной речушки.

- Может, отдохнем? - предложил Халеф, уже сжевавший последнюю галету из тех, что выдал ему утром Ингр.

Касси молча покачала головой и шагнула в воду. Лицо ее исказилось. Шипя, она выскочила на берег и, присев, принялась расстегивать свой высокий ботинок.

- Промочила? - спросил Халеф. - Это плохо.

- Немного... тут вода ледяная до ужаса. Надо поискать какие-нибудь бревна. С мокрыми ногами я не ходок.

Халеф окинул взглядом совершенно голый бережок и пожал плечами:

- Бревен тут нет. Там, сзади, может, и найдем, но ведь нам нужно длинное, а такое я, наверное, и не дотащу. Давай лучше я перенесу тебя. Мои сапоги не протекают.

- Перенесешь? - Касси подозрительно нахмурилась. - Не очень-то мне это нравится.

- Ты окончательно вымокнешь. Здесь зверское течение, видишь? Если намочишь ноги, придется разводить костер, сушиться...

Последний аргумент, очевидно, убедил девушку. Касси молча сбросила с плеч свой рюкзак и поднялась на ноги. Она была не выше Халефа, но, пожалуй, несколько шире в кости - со стороны могло показаться, что он вряд ли пронесет ее с десяток метров по скользким камням. Наверное, о том же подумала и девушка, с некоторым сомнением разглядывая своего спутника.

Халефу было наплевать на ее сомнения. Он легко подхватил Касси, взвалил ее, как тюк, на плечо и шагнул в речушку. Девушка висела на нем молча и с философским равнодушием рассматривала камни на дне. Течение и в самом деле было зверским. Халеф, так и не сбросивший свой заплечный мешок, едва дошагал до противоположного берега, густо заросшего каким-то кустарником. Опустив девушку на землю, он наконец избавился и от мешка.

- Фу-ф...

- Посиди, - предложила Касси. - Ты же устал.

- Лучше приготовь для меня пару галет. Хочется есть.

Когда Халеф вернулся с ее рюкзаком и своим ящиком, девушка протянула ему две сладкие плитки и миниатюрную темную бутылочку.

- Побудем здесь несколько минут, - сказала она. - Здесь безопасно, хотя и не настолько, как хотелось бы.

- Что ты имеешь в виду? - удивился Халеф, отворачивая пробку.

Касси молча махнула рукой и вдруг застыла, прислушиваясь к чему-то. Халеф тоже вслушался, однако не смог услышать ничего, кроме веселого журчания речушки да бесконечного ветра, гулявшего в густых кронах деревьев.

В бутылочке оказалась арра, причем превосходная, явно не фабричной работы. Глядя, как он ест, Касси незаметно улыбнулась. Халеф оставил одну плитку на дорогу, вновь закинул на себя неподъемный тюк, который уже стал для него чем-то привычным, и посмотрел на девушку.

- Ну, я готов. Она усмехнулась.

- Что ж, идем. До привала еще далеко.

И вновь начался дикий, темный лес. Некоторое время Халеф пытался отмечать пройденное расстояние, но потом оставил эту затею: они то и дело обходили всякие овраги и холмы, иногда выписывая крутые зигзаги, и юноша путался не то что в лонах, а даже в фаркогах своего пути. Одно он знал точно - Касси четко выдерживает направление. Они шли к горам.

Девушка остановилась совершенно неожиданно в каком-то довольно глубоком овраге с покатыми, замшелыми склонами.

- Здесь, - сказала она. - Разведи костер.

Собирая сухие ветки, Халеф помимо воли наблюдал за ее действиями. Отдыхать Касси и не думала; отойдя в сторону склона, по которому они спустились, она отцепила от своего рюкзака остро заточенную лопатку и принялась методично рубить кусты. Вскоре ей удалось очистить довольно приличный участок. Когда девушка наконец выпрямилась и смахнула со лба выступивший пот, Халеф с изумлением увидел, что под зарослями находился треугольный каменный портал, вход в преисподнюю, почти такой же, как тот, что он уже видел вчера на поляне. Касси в задумчивости стояла над древними потрескавшимися камнями и словно не знала, что ей делать дальше.

- Завал... - услышал Халеф ее тихий голос.

На этот раз она не стала пользоваться радиостанцией - аккуратно отряхнув с лопаты прилипшие комочки влажной земли, Касси опустилась на свой рюкзак и принялась наблюдать за попытками Халефа развести костер.

- Что это за камни? - спросил он, когда первый робкий огонек охватил наконец сыроватые ветки. - Это какой-то вход? Но... куда?

- Это двери, - непонятно ответила Касси. - Но они слишком старые.

Посмотрев на ее равнодушное лицо, Халеф понял, что исчерпывающего ответа на свой вопрос ему не добиться.

Треугольный портал удивил и взволновал его. Он никогда не слышал о том, чтобы здесь, в диких северных горах, жили люди. Выходило, что так. Возможно, под бескрайними лесами существовали какие-то загадочные подземелья, выстроенные во времена Хаоса, о котором смутно упоминали хроники. И коли так, то Касси с Ингром, по всей вероятности, пытаются найти тут нечто важное и ценное для них? Но для чего тогда вся эта орава бандитов, которую они тащат с собой? В конце концов, до гор можно было добраться и на воздушном корабле.

- Вечером мы должны выйти к перевалам, - сказала Касси. - Придется карабкаться по скалам.

- Я не устану, - заверил ее Халеф, отстегивая от пояса объемистую флягу с водой, которую он наполнил в ручье.

После похлебки с копченым мясом и какими-то концентратами из пакета они продолжили путь. Халеф скоро понял, что дорога по лесу была всего лишь легкой прогулкой: местность теперь круто поднималась вверх. Несколько часов они брели по начавшей редеть тайге, пока наконец не вышли на каменистую равнину, представлявшую собой резкий контраст с предгорьями. Впереди были высокие, кое-где поросшие кустарником холмы, за которыми начиналось нагромождение белесых скал, там и сям украшенных странными, словно бы гнутыми деревьями. А дальше... у Халефа захватил о дух.

"Надеюсь, она знает дорогу, - подумал он. - Иначе..."

На горизонте подпирали небеса белые вершины.

Глава 6

1

- "Пaрацельс" был перестроен из отслужившего первый ресурс линкора типа "Эскобар Медина", спроектированного в ту далекую эпоху, когда главными качествами линейного корабля считались его огневая мощь и возможность выдерживать немыслимое количество попаданий, способное развалить любой другой звездолет. Достигалось это благодаря огромным, трудновообразимым размерам конструкции. Линкоры Конфедерации, несущие по тысяче и более человек экипажа, были настолько велики, что, приблизившись с неисправными или отключенными гравитационными компенсаторами к какой-либо планете, способны были вызвать цунами. Время этих практически неуязвимых махин прошло в тот день, когда появилось оружие нового поколения, от которого не спасала известная на тот момент броня. Большинство древних линкоров, отслужив свой срок, благополучно пошли в утиль, и лишь некоторые из них были использованы в другом качестве. Одним из таких долгожителей оказался и "Эскобар" с серийным номером 32, считавшийся на момент постройки исключительно миниатюрным, или, как тогда говорили, "карманным", - его длина составляла "всего лишь" восемнадцать тысяч метров. Позже, когда началась новая гонка брони, Конфедерация вернулась к строительству гигантских конструкций. "Шеер", к примеру, был почти вдвое крупнее летающего госпиталя, но, несмотря на это, "Парацельс" был все же очень громоздок и чрезвычайно труден в управлении при прохождении атмосферы.

К счастью для Вальтера Даля и всех остальных обитателей дредноута, его вел опытный пилот, имеющий огромный опыт посадок сверхтяжелых кораблей. Полковник Марк Мороз провел в космосе более пятидесяти лет, пережил несколько крупных сражений и бесчисленное количество мелких приграничных стычек и хорошо представлял себе, как непросто опустить черного титана на поверхность, мало похожую на подготовленный космодром.

Для посадки он выбрал совершенно безлюдный остров в высоких широтах северного полушария, на котором находилось каменистое плато размером шестьдесят на двадцать километров. Геологическая бомба, сброшенная с корабля, подтвердила наличие мощных гранитных пластов, способных выдержать вес посадочных опор линкора.

- Не провалимся, - заверил он довольно нервного Даля. - К тому же, смотрите, в океане кругом хорошие глубины, до десяти километров, а чуть дальше - вообще щель... в случае опасности нырнем в водичку, и всех делов.

- Да, - рассеянно согласился Даль, - это очень неровная планета. Кажется, там есть высокие горы? И такая же высокая сейсмоактивность? А вы не подумали о том, что этот островок может трясти?

- Ни боже мой, - возразил ему Мороз. - Он покоится на такой скале, какую в жизни с места не стронуть, это я вам точно говорю.

- Ну, тогда начинайте, - решил Даль. - Только не забывайте, что у нас по койкам парятся десять тысяч человек...

Мороз поморщился: этого Даль мог бы и не говорить, по крайней мере, ему.

Стронувшись с орбиты, "Парацельс" косо вошел в верхние слои атмосферы и стремительно помчался вниз, как бы скользя по невидимой пологой горке. Мороз планировал посадку в начале второго витка.

Все прошло практически идеально, если не считать жуткого шторма, разыгравшегося вокруг выбранного им острова. Гигантские валы обрушивались на серые скалы, сметая тоннами белой пены птичьи гнезда и лежки морского зверя, выбравшегося в преддверии лета на брачные игры. Над ревом волн, перепуганные идущим с неба металлическим хриплым рыком, в отчаянии кружили крылатые родители, навсегда потерявшие в этом аду своих чад.

Двигатели опорной тяги, несколько секунд державшие замерший в воздухе линкор, напрочь выжгли редкую растительность плато, и корабль опустился посреди дикой каменной пустыни, в густых облаках белесого пара, поднимавшегося от разметанной почвы.

Когда все опоры корабля заняли устойчивое положение, а их хитрая гравимеханика выправила небольшой крен на правый борт, Даль наконец вытер вспотевшую залысину, тянувшуюся до самой макушки, и вытащил из кармана кителя толстенную сигару.

- Всем спасибо, - проронил он в рубку. - Готовить специалистов, старшего офицера - ко мне. И сообщите на "Надир", что у нас все в порядке.

Распалив сигару, полковник устало прошествовал к капсуле, которая унесла его в командирский салон летающего госпиталя. Теперь он чувствовал себя в относительной безопасности.

- А каких, собственно, специалистов? - спросил у него старший офицер, ступив в прохладу роскошного салона. - Вы что, думаете, у нас кто-то остался? Штатный геофизик лежит с переломанным позвоночником, оба биолога давно прошли через крематорий, и вообще... я не знаю, что делать. Наверное, придется выпускать народ за борт в биологических скафандрах. Я, что ли, буду бакпробы брать? Да я их в глаза не видел. - Погодите вы, - опешил Даль. - Что это вы такое говорите? Ну хоть с составом атмосферы определиться можно?

- С ним любой дурак определится, - ответил старший, недоумевая, отчего командир вдруг поглупел на сто лет жизни. - А бактериология? Какую людям ставить штамм-защиту, кто мне скажет? Или вы хотите, чтобы инфекционисты потом свернули нам обоим шеи? Я не хочу.

- Н-да, - горько поморщился Даль. - Но погодите, у нас ведь полно резервистов! Наверное, среди пятисот человек найдутся какие-нибудь там вирусологи... или эти, как вы сказали - бактериологи? А ну-ка... - Он дотянулся до, интеркома и коснулся сенсора вызова: - Старшего врача ко мне.

- Полковник Марш пал на боевом посту в четвертом двигателе, - металлически отчеканил вахтенный офицер.

Глаза Даля вылезли на лоб.

- А какая скотина додумалась поставить его в моторы?!

- Это я, - быстро вставил старший. - У нас же там все... вы сами знаете... а Марш - инженер-моторист, второй класс как-никак...

- Молодчина, - едко хмыкнул командир. - Вы угробили мне старшего врача - и это на госпитале, который переполнен ранеными! Считайте, что я уже списал вас с борта. Найдите мне хоть кого-нибудь, - попросил он вахтенного. - Кого-нибудь из стариков, по возможности. Только из свободных. Кто спит - пускай спят... понятно? Врачи колотятся сутками, - рыкнул он, поворачиваясь к старшему, сидят в постах, а потом мчатся в отделения, к раненым, а вы мне что? Вот уж послал бог...

Десять минут спустя (Даль молчал, сопел сигарой и бросал на съежившегося старшего совершенно убийственные взгляды) в салон вошел высокий, сильно поседевший человек в полетном комбинезоне с погонами подполковника. Его лицо было весьма знакомо Далю.

- О, доктор Либих! - обрадовался он. - Садитесь, док. Хотите сигару?

- Хочу. Я-то сяду, а с нами что? Кажется, сидим?

- Мороз - мастер своего дела. Послушайте, док, у нас тут такое дело... я даже и не знаю, как это вам объяснить...

- Да вы попроще, командир. - Либих вольготно устроился в глубоком кресле и раскурил предложенную Далем сигару. - Что гам у нас опять? У кого геморрой?

- Да геморрой тут известный... у нас погибли все штатные спецы, и дошло до того, что всякими там пробами и прочей бактериологией заниматься совершенно некому. Что делать, док? Подскажите, а то мне придется одевать ремонтные команды в скафандры. Тут же вроде люди живут, так, наверное, и мы сможем... а?

Либих потер лоб. Он вполне представлял задачу, которую требовалось решить, но вот как за нее взяться, он не знал. Разумеется, когда-то, в юношеские академические годы он проходил полный курс бактериологической подготовки* зубрил теорию и практику штамм-защиты и всего прочего, но сейчас от всех этих знаний осталась лишь легкая ностальгия по веселой молодости.

- Вряд ли я смогу дать вам дельный совет, - пожаловался он. - Наверное, надо поговорить с людьми или, например, поднять досье...

В это мгновение его осенила неожиданная мысль.

- А вообще, погодите! - Он поднял палец и радостно помахал им в воздухе. Кажется, я знаю, кто нам нужен.

- Ну-ну, - подбодрил его Даль.

- Есть у меня замечательный мужик, майор Огоновский его фамилия.

- Кадровый?

- Нет, резервист. Просто он служил по контракту, дослужился до кэпа, а майора ему кинули недавно. Он числится хирургом, но на самом деле мастер на все руки. Он работал на Оксдэме по программе здравоохранения развивающихся миров целых пятнадцать лет, а это, скажу я вам, опыт. Только он сейчас, кажется, спит: он трое суток в посту просидел.

- Будите, - приказал Даль. - Боевая необходимость. Я извинюсь, ничего страшного...

Огоновского подняли чуть ли не по тревоге - вахтенный его сектора не мог сообразить, что может быть нужно командиру от простого врача отделения общей хирургии, а потому действовал довольно нервно. Андрей наскоро умылся, влез в синий комбинезон и, держа в ладони смятую пилотку, ринулся к капсуле внутренних перемещений.

- Майор Огоновский! - рявкнул он, входя в святая святых корабля. - По вашему приказанию...

- Присаживайтесь, - взмахнул рукой Даль, разглядывая высокого, сухощавого мужчину с острыми чертами загорелого лица. Ему понравились дьявольски темные, обрамленные ранними морщинками глаза офицера. Отечески улыбнувшись, Даль протянул Андрею сигару. - Мне кажется, вы курите?

- Так точно, - отозвался Огоновский, недоумевая, за каким чертом его вытряхнули из койки.

Командира "Парацельса" он видел второй или третий раз в жизни.

- Видите ли, - начал Даль с несколько чрезмерной любезностью, - у нас на борту сложилась не совсем штатная ситуация. Корабль приземлился на планете, теоретически пригодной для жизни, но мы... но у нас совсем не осталось штатных специалистов, способных провести полный комплекс разведмероприятий, предписанных в данном случае. Полковник Либих сообщил мне, что вы, майор, имеете огромный опыт работы в одном из диких миров и можете помочь нам в этом деле.

- А, - понимающе хмыкнул Андрей, - я вас понял. На корабле были биохимики, но они... да?

- Увы. Они погибли на постах.

- Ага...

Он моментально сообразил, какие выгоды можно извлечь из сложившегося положения. Это было недурно. Даль наверняка ни черта не соображает в бакразведке и всех прочих "предписанных мероприятиях". В инструкции он тоже не полезет. Замечательно!

- Мне понадобится специальный разведкатер, - заявил Андрей, - катер, оборудованный для экспресс-разведки: мне придется поработать в разных слоях атмосферы. Надеюсь, у вас уцелел хоть один?

- Сейчас я узнаю, - заверил его Даль.

Минуту спустя он выслушал доклад инженера, отвечающего за внешние транспортные системы, и повернулся к Огоновскому с просветленным лицом.

- У нас их два, майор. Уцелели оба. Когда вы сможете приступить?

- Я почти выспался, командир, так что могу хоть сейчас.

- Прекрасно! Я очень надеюсь на вас. Трюмный лейтенант, точно так же поднятый с кровати, встретил Огоновского весьма кислой миной.

- На самом деле они вообще никогда не использовались, - сообщил он, колдуя перед замком двери небольшого дека, где стояли катера типа "Д". - Как загрузили их двадцать лет назад, так никто их и не трогал.

- То есть они на консервации? - понял Андрей.

- Да нет, какая там, к черту, консервация, - отчаянно зевнул лейтенант. Стоят заряженные и вполне готовые. Я уже вызвал пару наших унтеров, сейчас они проведут диагностику, и можете отправляться. Летать-то хоть умеете или вам нужен пилот?

- Кажется, эта штука базируется на старом шасси "Хастлера"?

- Истинно так, майор. Другой такой рухляди у нас нет. А где это вы с "Хастлером" познакомились?

- А все флотское старье обычно отправляется в дикие миры. Там такое встречается, что не во всяком музее увидишь. На "Хастлере" я по уши налетался, ночью за ногу дерни - и вперед. У вас есть документация по спецаппаратуре?

- Где-то есть, конечно... сейчас я гляну.

Дверь открылась, впуская их в слабо освещенный дек, посреди которого сиротливо жались друг к другу два серых холма пыли.

- О черт! - ругнулся лейтенант и запустил принудительную вентиляцию. - С них сто лет чехлов не снимали. Ну, сейчас... вам какой - правый или левый? Они одинаковые.

- Правый, - указал рукой Огоновский.

Спустившаяся с потолка "рука" подняла полужесткий чехол, и Андрей увидел знакомые очертания довольно громоздкой конструкции. Атмосферный катер "Хастлер" он и в самом деле знал. Такая машина была у его приятеля Кренца хорошо бронированный, приятный в управлении аппарат, рассчитанный на применение в качестве тактического разведчика десантных корпусов или носителя разнообразного специального оборудования. Этот, как показалось Андрею, в прошлой жизни был ретранслятором дальней связи и имел навигационное оборудование для межпланетных перелетов.

- Так он не новый, что ли? - спросил он у лейтенанта.

- Нет, конечно, - лениво ответил тот. - Первый ресурс выходил. Но вы же знаете, они живучие были, эти "Хастлеры". Ну что, идемте в "офис", что ли? Посмотрим, какие к нему прилагаются инструкции.

Огоновский прошел в небольшое помещение, где лейтенант врубил местный инфор и принялся копаться в томах своей "библиотеки". Сквозь распахнутую дверь Андрей видел, как в трюм вошли двое молодых унтер-офицеров и принялись ковыряться с катером: один опустил с потолка какой-то блестящий цилиндр, подвешенный на упругом витом проводе, а второй распахнул несколько сервисных люков и начал что-то переставлять внутри машины.

- Ну, вот, смотрите, - сказал лейтенант, найдя нужный Андрею том. - А я пока пойду поколдую там. За двадцать лет, сами понимаете...

Майор погрузился в изучение инструкций по бакразведке с применением размещенной на катере экспресс-аппаратуры. Ему понравилось то, что все полученные катером данные после обработки автоматически транслировались на корабль-носитель, не отвлекая на передачу внимание экипажа.

"Полетаю, - подумал он. - Интересно..."

Вообще-то говоря, ту же самую задачу можно было выполнить с помощью специального беспилотного зонда, но Андрей прекрасно понимал, что ни Даль, ни даже, скорее всего, Либих в бакразведке ровным счетом ничего не смыслили, и решил воспользоваться выгодами своего положения. Ему хотелось оказаться первым человеком на этой планете.

"Ерунда, - сказал он себе, закончив изучение инструкций. - Дурак справится, ничего тут сложного Пробы берутся автоматически, потом их нужно только расшифровать и подтвердить - и вся работа. Две почвенные, три водной среды и семь воздушных. Все предельно примитивно, основную работу выполняет мощный мозг, натасканный на анализ и сравнение огромных массивов информации. Излучение светила - вообще проводится автоматически, без расшифровки и подтверждения. Можно ехать".

Огоновский проверил наличие полной пачки сигарет в кармане и вышел в трюм.

- Ну что, - сказал он лейтенанту, задумчиво стоявшему возле спущенного трапика катера, - я могу одеваться?

- Скафандр брать будете? - спросил его тот.

- А на кой он мне черт? Я не собираюсь выходить наружу.

- Ну, тогда идемте. Комплект у вас получается, кажется, А-седьмой, размер четвертый...

- Четвертый, - подтвердил Андрей.

- Вот и хорошо, четвертый у меня есть...

Трюмный выдал ему пухлый темно-синий кофр, украшенный трафаретными жезлами Эскулапа, и посоветовал:

- Сапоги до конца не застегивайте, они все узкие, охренеть можно. Я пробовал как-то, так у меня колени посинели.

Андрей натянул теплое шерстяное белье, потом тончайший защитный комбинезон, моментально обтянувший его тело, как мягкая, неназойливая перчатка, и приступил к процедуре вползания в сложного вида черный комбез из натуральной аврорской драконьей кожи, подбитый изнутри золотистым мехом ларга - такой мех прекрасно грел в самый лютый мороз и охлаждал в жару. Для того, чтобы заработать на ларговую шубку для жены или любовницы, среднеоплачиваемому штатному врачу пришлось бы вкалывать лет пять, не меньше

- Не простудитесь, - одобрительно проронил лейтенант. - Давайте-ка помогу... вот так. Теперь сапоги. Одевшись, Андрей вложил в кобуру плоский черный бластер, проверил наличие десантного тесака в ножнах на левом бедре, распихал, согласно инструкции, по карманам пакеты самоспасения и неуклюже подпрыгнул.

- Не тяжело? - поинтересовался трюмный.

- Да нет, отлично, - махнул рукой Андрей. - Все взял?

- Вроде все. Ну, давайте. Когда будете готовы, скажете, я начну шлюзование.

- Э, а катер-то как?

- В порядке, я уже расписался за выпуск. Хотите проверить?

- Нет, ну что вы...

Помахав на прощание рукой, Андрей захлопнул за собой тяжелый люк атмосферного створа и сквозь узкий лаз проник в ходовую рубку. Левое кресло, мягко урча, подстроилось под его пухлую из-за комбеза задницу. Подняв к потолку руку, Андрей привычно вдавил "аккорд" из нескольких сенсоров. Перед ним вспыхнули обзорные экраны, тускло засветился экранчик малого мозга машины.

- К шлюзованию готов, - доложил он, проглядев показания приборов.

- Готовность десять секунд, - отозвался лейтенант. - Счастливого пути, майор.

В трюме погас свет, и у Андрея мелькнуло желание врубить прожекторы. Он даже не поинтересовался, который за бортом час. Планета имела идеальные для человека двадцатичетырехчасовые сутки, остров находился в довольно высоких широтах северного полушария - это было все, что знал Андрей.

Катер стоял носом к толстенным многослойным дверям трюма. Когда насосы выкачали из помещения весь воздух, в стене перед Огоновским появилась быстро растущая щель.

Через нее в трюм били золотые, веселые лучи утреннего солнца!

- Ага! - восторженно выкрикнул Андрей и потянулся к рукояти пуска моторов.

- Что там у вас такое? - встревожился лейтенант.

- Да там за бортом утречко, солнышко так и лупит! Вы видите?

- Да как я могу это видеть? - огорчился трюмный. - Завидую вам... Давайте, возвращайтесь с хорошими новостями.

- Я постараюсь!

"Хастлер" выскочил из чрева корабля сразу же, едва гигантские двери скрылись в своих норах-пазах. Андрей крутнул резкий вираж, затем еще один, посмотрел на лежащую под ним чудовищную черную махину и полез в набор высоты.

- Майор Огоновский - борту, - прочистил он связь. - Кто меня ведет?

- Вахтенный радарной смены первый лейтенант Бакхэм, - ответил ему молодой девичий голос. - Вижу вас хорошо, телеметрия в норме. Удачного полета, майор.

- Если б вы знали, до чего здесь красиво и здорово...

Под ним мерно катились густо-синие волны океана. Где-то далеко на горизонте виднелась цепочка гор. Снизившись, Андрей выбросил заборный зонд и активировал систему анализа. Пока "мозг" разбирался с местной фауной, он распахнул аптечку и решительно поднес к шее ярко-оранжевый инъектор.

"Уништамм, - сказал он себе, - никогда не повредит. Может, и не спасет, но помешать не помешает, это точно".

Легкий зуд в позвоночнике подтвердил, что универсальная бакзащита принята организмом. Это еще не означало, что Огоновскому нечего бояться местных заболеваний, но позволяло надеяться на то, что большинство из них он все же не подхватит.

Анализатор звякнул, сообщая, что первая проба окончена. Андрей, не глядя, вписал подтверждение, поднял зонд и рванул вперед, целясь к далеким горам.

Ему хотелось посмотреть на сушу. Вскоре впереди показался белый скалистый берег какого-то острова. Над ним мрачными серыми клыками возвышались вершины горной цепи. Огоновский потянул штурвал на себя, и катер, послушно взвыв двигателем, пошел вверх. На экранах появилась картинка вытянутого, как сосиска, острова, почти целиком покрытого девственными лесами - в самом узком месте его пересекали горы, там и сям изрезанные линиями рек. Сделав круг и не заметив никаких следов человека, Андрей набрал три тысячи метров и двинулся на северо-восток. Для выполнения почвенных проб следовало достичь континента.

Примерно через четверть часа, пролетев несколько тысяч километров, он начал снижение. Перед ним лежали лесистые берега неведомой земли, уже одевшиеся в зеленый весенний наряд. Чуть севернее радар показывал наличие невероятно мощных горных образований, которые тянулись чуть ли не до полюса.

Андрей опустился над бескрайним морем лиственного леса, зависнув над самыми верхушками деревьев, и спустил вниз почвенный зонд. Следующую пробу он взял посреди широкой темной реки, лениво катившей свои воды на запад. Пока зонд делал свою работу, Андрей смотрел, как на стремнине плещется крупная рыба Ему вдруг страстно захотелось порыбачить где-нибудь здесь, вдали от людей и неизменно сопровождавшего их шума. На Оксдэме он частенько отправлялся в такие же дикие места с целым ворохом удочек и снаряжения - правда, там, где он жил, редкие леса представляли собой душные и влажные джунгли, сплошь заросшие отвратительно вонючей губкой и до того насыщенные насекомыми, что казалось, будто ты находишься в каком-то зудящем и кусающемся бульоне. И уж конечно, его желтые, мутные реки ничем не напоминали эту, величественно-черную, окруженную склонившимися к ней великанами-деревьями, прохладную и зовущую за собой.

Тест закончился. Андрей поглядел на датчик внешней температуры и подумал, что вполне мог бы подышать воздухом. Он просмотрел данные уже готового баканализа - все было почти в норме, по крайней мере, на основании имеющегося материала он смело мог рекомендовать уништамм для поголовного использования экипажем. Активность местных маленьких мерзавцев не выходила за пределы нормы, это, кажется, была весьма здоровая планета, грамотно выбранная Айорс для поселения на ней рода homo.

Радарная система показывала, что на северо-востоке находится величественный горный хребет. Подумав, Андрей дал газ и снова пошел в набор высоты - некоторые пробы хотелось бы взять именно там.

- У вас впереди гроза, - раздался в наушниках голос девушки с "Парацельса".

- Я вижу, - усмехнулся Огоновский, - не переживайте, я обойду ее сбоку. Хочу подняться к горам, провести там кое-какие тесты.

На самом деле помимо тестов ему хотелось полюбоваться заснеженными вершинами могучих великанов. Горы и в самом деле выглядели сурово: как показывали приборы, некоторые из них достигали высоты в двенадцать километров. Катер стремительно скользил над лесистыми предгорьями, где в узких долинках там и сям поблескивали веселые серебристые ручейки и речушки. Добавив оборотов, Андрей нетерпеливо поглядел вперед, ища способ обойти темный грозовой фронт, сверкающий молниями среди белого сияния снегов. Наконец он решился, вывернул штурвал влево и быстро прикинул, сколько времени понадобится на то, чтобы оказаться там, где ему хотелось быть - среди острых, как пики, южных отрогов хребта. Можно было набрать высоту и сделать круг, но от полета над горами Андрей получал странное, мало с чем сравнимое удовольствие - ему казалось, что под ним разворачивается какая-то нереальная, постоянно меняющаяся живая картина, - и он решил идти напрямик.

Он вывесил машину в пяти метрах от небольшой площадки, что карнизом нависала над темной пропастью, таившей в себе изломанный хаос припорошенных снегом скал. Здесь было холодно. Пока катер работал с тестом, Андрей решительно распахнул люк атмосферного створа и подставил лицо ворвавшемуся в рубку чужому ветру.

- Майор Огоновский! - услышал он требовательный голос с корабля.

- Да?..

- Немедленно возвращайтесь. У вас ошибка в системе самодиагностики радиобуя. Я только что проверяла его, и он почему-то не реагирует на мои вызовы.

- Ну и что? - фыркнул Андрей. - Да зачем он мне нужен? Впрочем, я скоро заканчиваю.

Полюбовавшись белыми, забитыми сухим снегом линиями скальных разломов, Андрей спустился в долину и приготовился брать последнюю пробу почвы. Он-продул кабину сжатым воздухом со специальным антибактериальным газом, задраил створ и на всякий случай еще раз проглядел материалы исследований. В этот момент лейтенант Бакхэм встревоженно заерзала на своем кресле в посту наблюдения "Парацельса":

- Майор, к вам идет гроза. Я настоятельно рекомендую вам прервать полет и возвращаться на корабль. Мне кажется, там возможны значительные электромагнитные возмущения...

- Хорошо, - согласился Андрей, поглядев на приборы, - я готов.

Он поднялся на пятьсот метров, готовясь выскользнуть из-под стреляющих неподалеку молний, и поплыл вдоль серо-коричневой стены, глядя, как поднявшийся ветер закручивает белыми струйками сухой, как порошок, снег. Ему стало неуютно. Уйдя, как он думал, от опасности, Андрей потянул на себя сектор газа, движок глухо взвыл, и в этот миг что-то коротко, трескуче ударило в катер, плеснуло белым по экрану, ослепив и его, и приборы.

- Бакхэм, "Парацельс", - выкрикнул Огоновский, еще ничего не видя, - что со мной?

Ответом ему был скрежет в наушниках. Экраны ожили - Андрей, не веря своим глазам, видел, как стремительно приближается к нему еще далекая темно-зеленая масса лесов. Он почти падал!

Не думая, Огоновский поджал ноги и ударил ладонью по рычагу катапульты, но вместо грохота отстреливающегося сегмента корпуса и свиста ветра услышал лишь слабый щелчок какого-то реле.

- Бакхэм, Бакхэм! - орал он. - Вы меня слышите?! Бакхэм, "Парацельс"!!! Бакхэм!

Почти машинально, не очень-то отдавая себе отчет в том, что он делает, Андрей попробовал вновь запустить умолкший двигатель. Фыркнув, мотор неожиданно заревел на полной нагрузке. Огоновский рванул штурвал, и катер послушно, хотя и не очень уверенно, выровнял нос.

Андрей никогда не был асом, но сейчас, кувыркаясь над засыпанными снегом ущельями, он вдруг вспомнил слова Акселя Кренца, который летал так же естественно, как дышал: "Сосредоточенность, полная сосредоточенность. В бою или в экстремальной ситуации ты должен думать значительно быстрее, чем за обедом у тещи..."

Двигатель хоть и сдыхал на глазах, но все же был способен продержать его в воздухе хоть какое-то время, может быть, достаточное для того, чтобы найти место, где можно будет сесть. Андрей отчаянно вращал шарик настройки, осматривая окрестности, но везде видел одно и то же - рвущиеся в серое небо скалы, кружащиеся в воздухе белые струйки снега и провалы глубоких ущелий. Он понимал, что двигатель долго не протянет - очевидно, молния поразила один из главных узлов управления. Постепенно снижаясь, он наконец решил идти вниз со скольжением, чтобы попытаться достичь лесистого предгорья, где можно было, в конце концов, упасть прямо на деревья.

Двигатель вдруг забился в мелкой дрожи. Андрей почувствовал вибрацию всем своим телом и с ужасом подумал, что это уже, наверное, все. Нос катера почему-то стал разворачиваться. Совсем рядом плыли скалы... Боковым зрением, в самом углу экрана, Андрей неожиданно увидел небольшой карниз, покато переходивший в не очень крутой склон горы, и, действуя почти рефлекторно, направил нос камера туда. Прежде чем машина приблизилась к спасительной площадке, он распахнул люк.

Едва плоское днище катера коснулось снежного покрова, майор Огоновский выпрыгнул из кресла и покинул кабину.

- Ух-х... у-уу... ах-хх! - зашипел он, барахтаясь в высоком, едва не по пояс, снегу.

Замерший было на месте катер медленно заскользил вниз, прямо в разъятую черную пасть бездонной расселины. Вместе с ним уползали в пропасть смонтированный в отказавшей катапульте радиомаяк, запас пищи и воды, оружие и многое другое...

2

К тому моменту, когда на разведенном Касси костре почти вскипела вода для вечерней похлебки, из редкого леса появились люди - те самые бандитского вида парни, которые сопровождали Ингра. Каждый из них нес тюк или ящик с трафаретными надписями на мариш. Вскоре на небольшую полянку выбрался и сам Ингр. Ни на кого не глядя, он сразу подошел к девушке и отвел ее в сторону. О чем они говорили, Халеф не слышал, так как мертвая тишина предгорья была безнадежно испорчена усталыми стонами и руганью бандитов, которые, побросав как попало свою поклажу, без сил валились на толстый мох.

- Эй, ты, жратва скоро будет? - спросил один из них у Халефа.

- Минут пятнадцать, - ответил тот, удивляясь странному, резкому акценту незнакомца.

- Брось-ка в котел вот это, - предложил мужчина, вытаскивая из своего мешка здоровенный окорок. - Порежь на всех, понял?

- Конечно...

Лежащий рядом с ним сухой белокожий парень с тонкими висячими усами с ненавистью посмотрел на Халефа и злобно проговорил что-то, обращаясь к мужчине с окороком. Тот пожал плечами и ответил короткой односложной фразой. Халеф, косясь на усатого, поспешил разрезать окорок на множество частей и побросать их в дымящийся котел.

К костру подошел Ингр.

- Утром вы пойдете через перевалы, - негромко произнес он, в упор глядя на Халефа - костер загадочно поблескивал в его глазах.

- Да, - так же тихо ответил юноша. - Я знаю.

- Ты должен быть осторожен. И... смотри за Касси. Она знает дорогу, но иногда слишком рискует. Ты понял меня?

Халеф кивнул.

Пока люди Ингра, сгрудившись вокруг костра, жадно насыщались мясным варевом, он со своей миской отошел в сторонку, присел под деревом и задумался. Ему адски хотелось спать, ныла спина, но все же в голове неотступно вертелась одна и та же мысль: что там, в горах? И почему, интересно, Ингр каждое утро посылает их с девушкой вперед, невзирая на риск, сопутствующий столь маленькому отряду? Ведь ясно же, что если на них вдруг нападет зверь, то отбиться одним автоматом Касси они не смогут. Что же заставляет его так поступать?

Ингр выглядел задумчивым. Он сидел рядом со своими бандитами, так же устало глотая горячую похлебку, и не произносил ни слова. Халефу показалось, что их вожак очень озабочен чем-то. Но чем, он, разумеется, сказать не мог.

Они вышли на рассвете. Касси двигалась в привычном уже темпе - легко, пружинисто, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Халеф, еще полусонный, мерно шагал за ней. У него было достаточно времени, чтобы изучить каждую складочку на мелькающем перед его глазами рюкзаке, ему даже стало казаться, что этот рюкзак он видит всю свою жизнь... Под ногами шуршали мелкие камешки.

Местность повышалась с каждым шагом, но юноша почти не замечал этого. Он понял, что они уже в горах, лишь тогда, когда Касси вдруг остановилась на гребне красноватого холма, там и сям поросшего зеленоватыми кляксами мхов. Халеф поднял голову и увидел древнюю тропинку, словно прорубленную вдоль скалы, к которой примыкал красный холм.

- Да, - тихо, но в то же время торжественно произнесла Касси. - Да!

Достав радиостанцию, она что-то коротко сказала и обернулась к Халефу.

- Теперь начинается самое трудное. Тропа очень, очень старая. Кое-где она, наверное, обрывается. Ты должен смотреть на меня и одновременно себе под ноги. Мы будем подниматься... перевал - впереди.

Следующий час прошел в мучительном балансировании на узкой каменной тропке, которое могло довести человека долин до паники. Иногда слева или справа от Халефа оказывалась пропасть глубиной в добрую сотню лонов. Пару раз он решился глянуть вниз и едва не потерял сознание. Не то чтобы он так уж боялся высоты, нет, но одно дело - лететь в воздухе на прочном металлическом аппарате, и совсем другое - смотреть в глаза собственной смерти.

Касси осторожно, но довольно быстро продвигалась среди скал, и Халефу не оставалось ничего другого, как молча следовать за ней. Он даже забыл про свою ношу, еще недавно казавшуюся ему неподъемной. Он просто шел, мягко ступая по мшистой скале и замирая всякий раз, когда из-под подошвы его сапога вниз срывалась струйка предательских мелких камешков.

Он забыл про время и не вспоминал о нем до тех пор, пока дорога не пошла неожиданно вниз, а впереди, в туманной дымке отгремевшей недавно бури не появилась темная масса лесов.

- Там мы будем ждать Ингра, - сказала Касси, указывая рукой вниз. Недавно была гроза, ты чувствуешь?

- Нет, - честно признался Халеф. - Небо темное, это я вижу, но что я должен при этом чувствовать?

- Втяни носом воздух. Чувствуешь, какой он свежий?

- По-моему, просто холодно.

Касси весело рассмеялась и махнула рукой.

- Пошли... мне хочется поесть.

- Мы уже прошли перевалы? - поинтересовался Халеф.

- Только первый. Мы вышли на дорогу, это самое главное. Если мы найдем ее и вечером, можно считать, что все в порядке.

Халеф не совсем понял последнюю фразу, но переспрашивать не решился. Спускаться к лесу было значительно легче, чем подниматься на гору. Когда скалы остались позади, Касси устало опустилась на сухое бревно и скомандовала:

- Разводи костер. Хочешь немного арры?

- Хочу, - буркнул Халеф, сбрасывая с плеч вновь потяжелевший тюк.

Отряд, возглавляемый Ингром, появился лишь через два часа. Люди выглядели предельно измученными, и, к своему удивлению, Халеф вдруг понял, что в отряде стало на двоих бандитов меньше. Исчезли усатый парень, споривший вчера с человеком, который отдал в общий котел свое мясо, и самый крупный мужчина в банде, раздражительный бритоголовый громила, часто оравший на своих товарищей, упрекая их в чем-то. Раньше он тащил на себе отобранный у Халефа пулемет теперь его оружие перешло к другому человеку.

Ингр молча хлопнул Касси по плечу и коротко улыбнулся Халефу - юноше на секунду показалось, что в его глазах мелькнуло странное торжество.

Похоже, перевал настолько вымотал его людей, что у них даже не было сил на приготовленную Касси и Халефом еду - они попадали возле костра и некоторое время молча лежали, дыша тяжело и прерывисто, как загнанные кони. Ингр же сидел в стороне ото всех, со странным прищуром глядя на только что пройденные скалы. Неожиданно он встрепенулся.

В пяти лонах от костра зашуршали ветки, и из леса выбрался очень странный человек, выглядевший, наверное, даже более уставшим, чем они все.

Халеф никогда не видел таких людей.

Ростом он едва достал бы ему до плеча, но был широк в плечах и вообще, по всей видимости, превосходно развит физически, более того - глядя, как он двигается, Халеф подумал, что загадочный пришелец несет свое массивное тело с необычайной легкостью, будто бы танцуя. У незнакомца было узкое белокожее лицо с большими темными глазами, подведенными кругами давней усталости, густые почти черные волосы свободно падали на плечи. Он был одет в лоснящийся черный комбинезон и совершенно удивительные сапоги, доходившие ему едва не до паха, на широком поясе справа висела какая-то треугольная сумка, а слева - ножны, из которых торчала рукоять широкого тесака.

Обведя замерших от изумления людей острым взглядом, мужчина остановился, коротко улыбнулся и повернулся к Ингру, после чего произнес длинную непонятную фразу.

- Что? - не понял тот.

Незнакомец виновато заулыбался, махнул рукой и принялся шарить у себя на груди. Рука Ингра потянулась к висевшему на ремне автомату. Тогда человек в черном повторил свою фразу - и все увидели, как Ингр, выпучив от ужаса глаза, присел на трухлявый пень.

3

- Как это пропал? - недоуменно переспросил Даль. - Что значит пропал? Не вернулся из вылета?

- Похоже на то, что он попал в грозу, полковник...

- Ну и что? Вы хотите сказать, что катер не перенес дождика?

- В него ударила молния, полковник. Причем, как мы подозреваем, ударила она в единственное уязвимое место - главный процессор управления. То есть на ручном он, пожалуй, мог бы посадить свою машину, но, во-первых, доктор Огоновский не был профессиональным пилотом, а во-вторых, сажать ее в горах, по сути, некуда...

- Но вы хотя бы определили его координаты?

- Нет. - Офицер наведения горестно вздохнул. - Еще в полете выяснилось, что у него не отвечает радиобуй...

- А резервный маяк? Черт возьми, там ведь все системы продублированы!

- Пока ничего, полковник. Мы попытаемся определиться, исходя из его последних координат, то есть той точки, откуда последний раз шла телеметрия, и немедленно начать поиски, но...

- Что у вас все время одни "но", майор? Говорите толком! Как вы угробили мне парня?

- Там горы, полковник, понимаете? И, как я понимаю, горы очень высокие. Ущелья, долины... его трудно будет найти.

- Я поверю в его смерть только тогда, когда вы доставите мне труп. А пока - ищите! Можете приступать, майор. О результатах доложите утром.

Вальтер Даль проводил печальную спину офицера Долгим раздраженным взглядом и, морщась, откинулся на спинку кресла. Ему нравился этот спокойный и деловой док, который вызвался лететь на разведку и успел-таки провести все необходимые тесты - ремкоманды уже проходили положенную им вакцинацию уништаммом, чтобы начать ремонтные работы снаружи корабля. Даже если парень и загнулся - жаль, черт возьми, но чего на свете не бывает, - надо постараться его найти, теперь это - дело чести, в таких ситуациях Флот, как правило, не отступает... тем более что внутренний голос, которому Вальтер Даль давно привык доверять больше, чем иным людям, упрямо твердил, что майор Огоновский жив и где-то бродит: замерзший, голодный и, наверное, чертовски злой.

Глава 7

1

К тому моменту, когда майор Огоновский спустился к вожделенному лесу, он немного замерз от пронзительного горного ветра, изрядно проголодался и почти перестал материть проклятую грозу, чертову старую технику, медицинскую службу Флота и себя, несчастного и неуклюжего. В сложившейся ситуации плюсом было одно лишь обстоятельство, а именно то, что гравитация, по его субъективным ощущениям, была здесь процентов на пять-семь меньше привычного ему "единичного" уровня, и это здорово облегчало жизнь.

Сам не зная почему, Андрей не стал углубляться в лес, а пошел вдоль его края, поглядывая на мелькавшие меж ветвей близкие серые скалы. Он надеялся, что дальше начнется спуск в долину, где его будет легче обнаружить с воздуха. Он шел с полчаса, потом решился - остановившись, Андрей порылся в карманах и достал сигареты.

Но прикуривать не стал.

Налетевший ветер вдруг принес с собой совершенно отчетливый задах дыма. Удивленно закусив губу, Огоновский сориентировался по ветру и шустро двинулся вперед. Через десять минут он замер, глядя сквозь кустарник на достаточно странную группу людей в разнородной одежде, развалившуюся у костра, на котором что-то варилось в большом черном котелке.

Рядом с ними в полнейшем беспорядке валялись какие-то серые баулы и ящики, а также оружие. Огоновский рассматривал чужаков, раздумывая над тем, кто может возглавлять эту странную банду. Выделялись трое: высокий худощавый мужчина в плотном комбинезоне и коротких ботинках, точно так же одетая симпатичная девушка и молодой паренек, на котором красовались не совсем уместные здесь рыбацкие сапоги выше колен. Пораскинув мозгами, майор решил, что предводителем, скорее всего, является тот задумчивый парень в комбезе. Андрей покрутил в пальцах сигарету, вернул ее обратно в пачку, взвел на всякий случай свой бластер и решительно вынырнул из кустов.

- Я был бы рад, если бы вы разрешили мне погреться у костра, - вежливо улыбаясь, произнес он.

- Ойе? - не понял парень в комбинезоне.

"Ах ты черт, - подумал Андрей, - где же у меня включается этот чертов транслинг? Хоть бы он был исправен..."

Махнув рукой, он распахнул нагрудный клапан и принялся нашаривать нужный сенсор на аппарате. Мужик в комбинезоне погладил висевшую на бедре короткую черную пушку, но - машинка уже заработала.

- Я страшно устал, - начал Огоновский, - и был бы вам очень благодарен, если бы вы позволили мне погреться у вашего костра.

Парень, на которого он смотрел, выкатил глаза так, что они едва не вылезли из орбит, и молча сел на оказавшийся за его спиной пенек.

- Не переживайте, - быстро проговорил Андреи, - с головой у вас все в порядке. Это у меня техника такая. Автоматический переводчик, действует прямо вам в мозги... все нормально, я совершенно не агрессивен и вообще не опасен.

- Да? - очумело поинтересовался Ингр. - А кто вы такой? Я никогда не видел... таких, как вы.

- Ой, это долгая история. Так можно мне присесть? Я не буду просить у вас еды, у меня есть своя, просто я спускаюсь с гор и очень устал...

Видя, что непонятно бледный и почти трясущийся Ингр разговаривает с черным крепышом на мариш, а тот отвечает ему на своем, совершенно незнакомом языке, Халеф испытал странное беспокойство. Остальные, кажется, ничего не поняли, для них вышедший из леса мужчина был просто каким-то путником, и не более. Но Халеф бен Ледда позвоночником ощущал, что здесь что-то не так: это было очень странно, но на него прямо давила некая чужеродность и, главное, неуместность черного пришельца. Он не должен был здесь оказаться! Халефу казалось, что где-то там, очень далеко отсюда, лопнула и поползла давно сотканная ткань мироздания, и он, этот загадочный тип, выбрался из мглы образовавшегося разрыва.

Тем временем незнакомец присел к костру, протянул к огню руки в тугих черных перчатках и довольно улыбнулся.

- Вы... издалека? - спросил Ингр, успевший немного прийти в себя.

- Ага, - спокойно ответил Андрей и ткнул большим пальцем в серое небо, оттуда.

- С гор? - уточнил Ингр.

- Что? - не сразу понял Огоновский. - С каких гор? А, да нет, в горах упал мой самолет. А вообще я оттуда... приблизительно восемьдесят пять световых лет, если брать по прямой. Майор медицинской службы Военно-Космических Сил Андрей Трегарт Огоновский, Бифортская Конфедерация Человечества. Можно просто Андрей. А вы, простите?

Транслинг перевел его речь на мариш довольно своеобразно - у аппарата было слишком мало времени, чтобы "считать" в голове Ингра все семантические выверты, которыми был столь богат его язык, поэтому он плохо понял, что значат слова "майор", а также "Бифортская Конфедерация". А вот упоминание о Военно-Космических Силах заставило его содрогнуться и внутренне похолодеть.

В первые минуты, когда внутри его головы вдруг заговорил вполне понятный голос (точнее, не так - слова, которые он слышал, были ему совершенно незнакомы, и в то же время он как бы напрямую воспринимал их смысл: выглядело это абсурдно и даже ужасно, но все же реально), Ингр решил, что перед ним один из тех, кто когда-то владел этими обширными хребтами и ущельями. "Возможно, подумал он, - они и до сих пор?.."

Но когда странный мужчина в явно кожаном комбинезоне сказал, что он принадлежит неким Военно-Космическим Силам, Ингр затрепетал. Он знал, что рано или поздно это должно было случиться, но чтобы вот так?! Интересно, он что, специально принял облик, делающий его похожим на людей? Или это... это просто скафандр? Ингр машинально вытер со лба пот и внимательно вгляделся в лицо того, кто назвал себя Андреем. Человек в черном комбинезоне поймал его взгляд и дружелюбно подмигнул. Кожа на его лице двигалась совершенно так же, как и у любого другого.

"Если это скафандр, - подумал Ингр, - то это слишком хороший скафандр. А вообще, с чего, собственно, я взял, что передо мной инопланетянин? Может, он... шутит? Или, малук его разорви, это просто местный шаман, обожравшийся грибов и воспользовавшийся телепатией?"

- Меня зовут Ингр, - выдавил он, сам плохо соображая, что говорит, раньше я был летчиком. А вы?

- Ну я же сказал, я врач. Просто меня отправили на бактериологическую разведку, а мой аппарат попал в грозу и нарвался на молнию. Пришлось садиться.

Катер при этом упал в какое-то ущелье, а я три часа спускался с гор сюда.

Андрей не педалировал беседу, прекрасно понимая, что бывший пилот по имени Ингр все еще пребывает в легком шоке и не очень-то желает верить в его инопланетное происхождение. Отогревшись у костра, он достал из кармана пакет с питательной смесью, вскрыл его и принялся пережевывать сладковатые кубики.

- Я предложил бы вам разделить со мной трапезу, - сказал он наблюдавшему за ним Ингру, - но, честно говоря, это не слишком вкусно. Хотя метаболизм у нас совершенно одинаковый. Мы вообще одинаковые. Наши предки вышли из одного и того же мира.

- Ч-что?!

Андрей быстро пожалел о последней фразе. Его собеседник схватился за грудь и, глядя Андрею прямо в глаза, прохрипел:

- То есть все то, что несут проклятые Сынки, - правда? И это все действительно было: и Святое утро, и эти Папаши, которые притащили нас сюда с другой планеты для того, чтобы мы воевали за них, и все это проклятое дерьмо... и, значит, правы те, кто говорит, что мы чужие, совсем чужие на этой планете? И, значит, Бу Бруни - это действительно... и Пророчество сбудется?

- Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, - Андрей наклонился к Ингру и доверительно положил ему на плечо руку, - очевидно, речь идет о каких-то сугубо местных моментах. Но могу сказать точно: да, вас приволокли сюда почти восемь тысяч лет назад и у нас были общие предки. Материнская планета погибла, а человечество давно шляется по космосу: туда-сюда... впрочем, вас мы нашли совершенно случайно. Как, кстати, вы называете эту планету?

- Трайтеллар, - обессиленно выдавил Ингр.

От инопланетянина пахло какой-то очень приятной, немного терпковатой химией вперемешку со сладким дымом.

- Так вот, Трайтеллар мы нашли совершенно случайно. У нас вообще не исследовательский корабль, а боевой звездолет. Если точнее - летающий госпиталь, до отказа забитый ранеными.

2

Для того чтобы прийти в себя, Ингру потребовалось несколько минут. Весело шуруя ложкой в жестяной тарелке с каким-то подозрительным варевом, он набросился на Андрея с целой лавиной вопросов. Беседуя с ним, Огоновский с профессиональным интересом разглядывал аборигенов. Все они, без сомнения, относились к европеоидному типу, но все же отличались друг от друга: Андрей увидел несколько чернявых, по глаза заросших лиц с крючковатыми носами, и в то же время Ингр и еще пара других походили, скорее, на отощавших скандинавов. Впрочем, в привычном Андрею мире все типы перемешались настолько, что, не будь он врачом, он не нашел бы в облике местных жителей ничего примечательного. Гравитация, однако, сказывалась на них весьма заметно: Огоновский готов был поклясться, что мышечная масса у этих людей ниже, чем у среднего homo, живущего в мире с "нормальной" тяжестью. Они были высокими и хрупкими в кости, и даже рядом с довольно крупным Ингром Андрей казался пусть приземистым, но атлетом.

Пока Ингр и его разношерстная бригада налегали на еду, молоденькая девушка в летном комбинезоне подхватила того паренька, что мешал в котелке ложкой, и они незаметно исчезли. Андрей проводил задумчивым взглядом рыбацкие сапоги парня и подумал, что бы это значило.

- Вы вообще далеко собрались? - спросил он у Ингра.

- Уже скоро придем... - Парень неопределенно махнул рукой и посмотрел куда-то в сторону.

Андрей понял, что тот не хочет уточнять цель своего похода, и решил не настаивать. В то же время у него появилась одна идея.

- Слушай, ты не станешь возражать, если я пойду вместе с вами? Если у вас там какая-то тайна, так мне на нее, как ты понимаешь, плевать, я человек со стороны и никому ничего не расскажу.

Несколько секунд Ингр размышлял над его предложением.

- Я, конечно, не против, - задумчиво улыбнулся он, - действительно, что тебе до наших дел? Но тебе-то мы зачем?

- Понимаешь, группа людей с воздуха гораздо заметнее, чем одиночная фигура. Меня уже наверняка ищут и, наверное, скоро найдут. Да и сам я, может быть, смогу быть тебе чем-то полезен.

- Мне очень интересно с тобой поговорить, - признался Ингр. - У меня вообще немного кружится голова. Наверное, скоро сюда прилетят ваши? И после этого у нас все изменится?

- Не очень скоро, - покачал головой Андрей. - Там, у нас над головами, идет война, и, пока она не закончится, никому до вас не будет дела. Да и мы не можем подать голос... Я не знаю, сколько времени наши корабли проторчат у вас в гостях. Наверное, до тех пор, пока мы не сможем благополучно добраться до ближайшей базы или пока наших врагов не выметут из окрестного сектора пространства. С двумя кораблями мы в бою не выстоим, к тому же у меня на корабле полно раненых.

Ингр встал, дружелюбно тронул Огоновского за локоть и крикнул своим людям:

- Подъем, пошли! И не расслабляться, нас ждет еще один перевал! К вечеру мы должны его пройти!.. А у тебя хорошая обувь, - сказал он Андрею, глядя на рифленую подошву его сапог. - Легкие, наверное?

- Да, они удобные. Теплые, и в то же время в них не сопреешь даже в жару. Это полетный комплект, он предназначен для выживания в различных условиях.

- А оружие? Покажешь?

Андрей выщелкнул из бластера обойму и протянул его Ингру. Тот уважительно взвесил на ладони довольно массивный матово-черный пистолет, внимательно осмотрел сплющенный на конце ствол и спросил, возвращая его Андрею:

- Это что-то... лучевое? Я читал, у нас тоже делали такое - раньше, давно. До того, как эти ублюдки Сынки устроили свой Солнцеворот и закоптили полпланеты.

- Ну, вот это дерево одним выстрелом свалит... Слушай, расскажи-ка мне про этих ваших Сыновей. Что они из себя представляют?

- Это ты лучше у Халефа спроси, - скривился Ингр. - У того, что с Касси вперед ушел. А вообще ублюдки они, и все тут. Скажи, а у вас тоже так было то вверх, то вниз, то хорошо, to плохо? То развитие науки, техники, всякие изобретения, а потом - опять назад, к жрецам, шаманам и топорам из деревяшек?

- Я не совсем тебя понял, - прищурился Андрей. - Но, насколько я помню, цикличность не очень свойственна человеческим цивилизациям. А что? Ты хочешь сказать, что вы возвращались к каменным топорам?

- Если верить хроникам, то несколько раз. И каждый раз половина населения вымирала. Я, знаешь, в школе учился плохо, это ты лучше с Касси поговори, но, если мне не изменяет память, расцвет моей цивилизации начался всего лет семьсот назад. То есть шестьсот лет назад мы снова начали плавить сталь, потом, лет триста тому, появились первые машины, такие, знаешь, здоровенные, на дровах или угле, потом дирижабли... но дело в том, что все это уже было раньше, до нас. И не один раз.

- Я ни черта не понимаю. Ты хочешь сказать, что от паровозов вы опускались до бронзовых топоров? Или, как ты сказал, вообще деревянных?

- Ну, почти так. Ну и люди, конечно, дохнуть начинали. Не сразу, но потом...

Андрей надолго задумался. Он очень плохо помнил основы общей истории цивилизаций, которую изучал когда-то в корпусе. В принципе, врачам давали довольно обширный гуманитарный курс, но со временем в его голове все так перемешалось, что он не мог вспомнить большинство деталей. Одно он помнил точно: приливы и отливы депопуляции в общем-то не характерны для Айоранских миров. Там, где древним колониям суждено было выжить, они довольно быстро осваивали пригодные для жизни земли и плотно заселяли планету. Здесь же происходило нечто совсем другое.

- А почему все это... так? - спросил Андрей. Шагавший рядом с ним Ингр оглянулся, поглядел на шедших поодаль людей и пожал плечами:

- Несколько раз все заканчивалось очень большой войной. Потом люди уходили из городов и начинали жить сначала, потому что не хватало рабочих рук. По-моему, все это происходило из-за веры, Заветов и всего такого... Один учитель говорил нам, что Отцы готовили нас воевать, - вот мы и воевали.

- Между собой?

- Говорю же тебе, все это из-за веры. Разные народы понимали ее по-разному, ну и начиналось. В последние столетия о Верности почти позабыли, все уже было в порядке, но потом, лет тридцать назад, в Саммерали началось движение фанатиков, их становилось все больше и больше, и в один прекрасный день они устроили жуткую резню... убивали всех, кто хоть как-то соображал, что к чему. Мои родители были военными - мать погибла почти сразу, а отец, прихватив меня и брата, бежал на север, к Свободным Солдатам. Я учился уже там - сперва военная школа, потом летный корпус. Теперь и у нас заваруха.

- Тоже из-за религии? - испугался Андрей.

- А, нет... на религию нам плевать. Две группировки не могут поделить власть. У нас у власти давно уже военные, но старые генералы совсем выжили из ума, и несколько сильных людей решили отправить их в отставку. Но не все у них получилось. Я... в общем, я решил, что лучше будет прогуляться на свежем воздухе и подождать, пока у нас что-то прояснится. А вы... с кем вы воюете, Андрей?

- Наши противники - старая раса, которая пошла не по тому пути. Они намного старше нас, но не намного сильнее, к тому же они далеко, и у них ничего не выйдет, эта авантюра была обречена с самого начала. Тебе это трудновато понять, Ингр. Они воюют не за контроль над нашими ресурсами, а за контроль над человеческой расой в целом: для них это важно, потому что они вроде как впали в маразм и хотят таким образом укрепить свой дух.

- Они похожи на нас?

- Внешне - да, очень. А вот внутренне... у них странная психология. Знаешь, я в этом не очень разбираюсь. Меня призвали на Флот на время войны, а вообще я работал врачом в одной из колоний.

- Колоний?

- Да. Мы заселили множество пригодных для жизни планет, на которых не было разумных аборигенов.

Ингр понимающе кивнул.

- Да, потрясающе...

Лес закончился. Впереди сверкали снежными шапками горы.

- Там, за перевалом, огромное плато, - глухо проговорил Ингр, щурясь от яркого солнечного света. - Мы должны дойти до него раньше, чем сядет солнце. Если ночь застанет нас на тропе перевала, до рассвета мы не доживем. Там, наверху, холодно: ты не замерзнешь?

- Вряд ли, - поежился Андрей. - Надо бы идти побыстрее...

- Я уже измучился подгонять этих скотов, - ответил Ингр. - Одного я уже пристрелил, когда он отказался идти. Еще один сорвался в пропасть, так что теперь их надо беречь, иначе некому будет тащить снаряжение. Когда мы придем в Туманный город, я брошу их на съедение зверям...

- Но ведь это твои люди! - поразился Андрей.

- Это ублюдки, а не люди. Это рвань, дезертировавшая из разных частей, они пошли со мной только потому, что каждый из них уже приговорен. Они заставили меня причалить на реке, чтобы разграбить мирный поселок охотников: я не хотел, но у меня не было другого выхода. Что, ты думаешь, я буду с ними нянчиться и дальше?

3

Под ногой скрипнул камешек, Халеф покачнулся и судорожно ухватился рукой за выступ на скале. Переводя сбившееся дыхание, он посмотрел вверх. Солнце уже давно катилось к закату, а спуск вниз еще даже не просматривался.

- Я все время думаю, кто тот странный тип в черном комбинезоне, признался он стоявшей рядом с ним Касси, - ты не знаешь, на каком языке он говорил?

- Ингр, наверное, знает, - пожала плечами девушка. - Ведь он как-то разговаривал с ним?

- Но откуда он мог здесь взяться? С неба, что ли, свалился?

Касси загадочно прищурилась и ничего ему не ответила.

- Скоро пойдем вниз, - сказала она, глядя вперед. - В долину...

- А что там, впереди? - поинтересовался Халеф.

- Там Туманный город, - ответила девушка.

Халеф широко раскрыл глаза. Туманный город! Он неоднократно слышал легенды о заброшенных городах, полных удивительных чудес и ужасных опасностей. В его стране их не было, он знал, что люди редко селятся вблизи Туманных городов, так как большая их часть находится в диких, труднодоступных местах. Дошедшие до его времени хроники смутно упоминали об исчезнувших цивилизациях могущественных магов и королей, которые и возвели эти загадочные поселения. Правда, он никогда не слышал о Туманном городе здесь, в самом сердце северных гор.

Касси оказалась права - вскоре тропа круто пошла вниз. В просветах среди изломов серых скал Халефу мерещилась внизу бескрайняя зелень каких-то зарослей.

Через два часа они спустились в узкую долину, густо поросшую высокой травой, - впереди их ждали странные врата из трех скал. За ними, по словам Касси, и начинались джунгли, посреди которых стоял город.

- Мы заночуем здесь - объявила она. - Утром я пойду искать ловушки...

Халеф не понял, о каких ловушках идет речь, но спрашивать, как и раньше, ничего не стал. Достав из ее рюкзака небольшой топорик, он принялся рубить кривое старое деревце, росшее в овражке. Рядом из камней бил родник с чистой и ледяной водой.

Неожиданно его внимание привлек странный шум, доносившийся откуда-то сверху. Подняв голову, Халеф заметил, как над скалами, которые они только что прошли, кружит странный черный треугольник. Халеф присмотрелся внимательнее он никогда не видел воздушных машин, похожих на эту. Треугольный аппарат двигался на небольшой высоте, позволявшей хорошо рассмотреть детали: юноша отчетливо видел вытянутый корпус с крохотными крылышками, пару высоких килей в хвосте и даже непонятные черно-золотые кресты на них. Сделав круг, загадочная машина сорвалась с места и на огромной, просто шокирующей скорости ушла в небо, буквально за секунду превратившись в едва заметную точку, а потом совсем пропала из вида.

- Это ваши? - спросил Халеф у Касси, которая также смотрела в небо.

Девушка нахмурилась и махнула рукой.

- Нет... ты что, с такой-то скоростью пилота по креслу размажет. Не понимаю, ничего не понимаю...

Она зачем-то сняла с себя автомат, передернула затвор и несколько секунд с глубочайшей озабоченностью оглядывала травяное озерцо долинки, в которой они оказались.

- Это очень странно... - тихо проговорила она, не глядя на Халефа. - Тип этот в черном... неужели они еще здесь?

- Да кто - здесь? - почти выкрикнул Халеф, чувствуя, как по спине ползет холодок какого-то мистического ужаса.

- Хозяева города. - Касси коротко посмотрела на него и снова отвернулась. - Но это невозможно, они ведь ушли, они давно ушли в другой мир... неужели они могут возвращаться?

- Разве кому-то удавалось вернуться после смерти? - с ужасом спросил Халеф.

- Да при чем тут смерть! Они не вымерли, они все ушли. Кто-то открыл им путь... путь в какой-то другой мир, который лежит рядом с нашим и иногда даже с ним пересекается. По крайней мере, так было написано...

- Написано - где?

- Займись костром, - словно очнувшись, резко приказала ему Касси. - Ты слишком много болтаешь. Не бойся, никаких оживших мертвецов тут нет и быть не может.

Глава 8

1

- Хасси должна знать дорогу, - произнес Ингр, задумчиво глядя, как мимо острой белой иглы, вознесенной в небо, быстро скользит облако.

- Она уже бывала здесь? - поинтересовался Андрей.

- Нет... Но по этой дороге прошел один из ее дедов. Давно, очень давно... он рассказывал всякие странные вещи. Видишь ли, мы не знаем, кто построил этот город. Наверное, это произошло почти тысячу лет назад, потому что до нашего времени дошло очень мало документов, да и те не всегда удается расшифровать. Мы потеряли память, понимаешь? Мы даже не знаем, наши ли предки строили эти города. А где-то далеко, говорят, есть еще более старые...

Андрей раскурил сигарету и покачал головой.

- Когда мы крутились вокруг вашей планеты, я сидел на боевом посту в орудийной башне с левого борта, и от нечего делать мы с напарником глазели вниз через прицельную систему. Так вот мы, кажется, видели два заброшенных города. Они произвели на меня очень странное впечатление - огромные, высоченные здания, развалины каких-то заводов. Такие города может построить только промышленная цивилизация. И, действительно, они выглядели очень и очень старыми - знаешь, словно бы стершимися от времени.

- Касси летала здесь. Но она не говорила мне, что видела большие здания. Скорее, там были какие-то пещеры... а впрочем, кто его знает? Я же говорю тебе: мы не знаем, кто их строил и куда эти люди потом делись. Это было задолго до нас, задолго до того, как появилась у нас своя письменность, - а почти все их знания были утеряны, лишь кое-где, в монастырях, еще оставались грамотеи, которые стали советниками новых вождей.

"Да, странная у них тут цивилизация, - подумал Андрей. - Периоды расцвета сменяются периодами упадка - в принципе, нормально, и мы через это проходили, но не до такой же степени, чтобы полностью растерять свою культуру! Тот же Рогнар, к примеру, - тоже Айоранский мир, да еще и заброшенный сразу после переселения, - тянулся, воевал, отвоевывал себе место под солнцем и в конце концов, когда его нашли, поднялся на достаточно высокий уровень, как культурный, так и технический. А что здесь?"

- Мы все время воевали, - грустно сказал Ингр. - Может быть, причина именно в этом... ведь после таких войн целые народы навсегда уходили к предкам. У вас такое тоже было?

- Почти, - кивнул Андрей. - Очень давно, больше тысячи лет назад.

Тропа, по которой двигался их маленький отряд, кое-где имела явно искусственное происхождение. Андрей явственно различал ступени, вырубленные чьей-то рукой в седом камне скал, отполированные за столетия ветром гладкие глыбы, уложенные в тех местах, где узкие бездонные щели преграждали путникам дорогу. Наверное, когда-то этот путь связывал таинственное горное поселение с миром долин. "Непонятно, - думал Андрей, - зачем кому-то стукнуло в голову селиться на такой высоте, да еще и в таком труднодоступном месте?"

- Стой, - вдруг сказал Ингр и, обойдя Андрея, быстро пошел назад, на ходу взводя свой короткий автомат.

Огоновский обернулся. Цепочка людей, медленно двигавшаяся по каменной дороге, тоже остановилась. Приблизившись к своим людям, Ингр угрожающе вскинул голову - на него смотрел высокий, сухой мужчина в теплой куртке с остатками каких-то эмблем на рукавах. Его тюк лежал на камне, а в руке тускло поблескивал серо-серебристый пистолет

- Я иду назад, - услышал Андрей его голос. - Дай мне мою долю жратвы. Я не хочу сдохнуть среди этих камней!

На всякий случай Андрей расстегнул кобуру своего бластера. Кое-кто из бандитов уже смотрел на него - хмуро, словно оценивая противника. На миг Огоновскому стало не по себе. Бластер был оружием гораздо более мощным, чем их дурацкие пулевики, но в данной ситуации проку от его мощи было мало. Если эти ублюдки захотят избавиться от нежданного попутчика, они сделают это быстро и достаточно легко.

- Мы уже у цели, - примирительно сообщил Ингр. - Какой тебе смысл одному тащиться сотни лонов по горам? Тебя сожрут фурканы... или ты свалишься в пропасть. Что, я не прав? Я знаю, что перевал - не самая легкая прогулка, но повторяю тебе: мы уже почти пришли. Зачем же ты хочешь отказаться от своей доли?

- Это все слова! - буркнул высокий. - Мы идем, идем, и нет этой дороге конца!

- Если ты уйдешь, твою ношу придется нести кому-то другому. Ты думаешь, тебя отпустят так легко?

В ответ Огоновский услышал недовольное ворчание. Теперь на него уже не смотрели - взгляды людей, тяжелые, как свинец, буравили отказника. Все понимали: тяжелый тюк, который он, несомненно, бросит посреди дороги, придется волочить другим, а они уже и так устали до смерти и с трудом переставляют ноги.

- Разве это справедливо? - спросил Ингр В ответ его собеседник молча поднял свою ношу и взвалил ее на плечо. Ингр коротко улыбнулся ему, махнул рукой, давая команду двигаться, и вернулся к Андрею.

- Жалкие твари, - сказал он, сплевывая в сторону. - Они бежали из армии, жалуясь на то, что служить, дескать, стало совсем невыносимо, а теперь они не хотят идти - просто идти, не опасаясь того, что в них сейчас выстрелят... трусы, здесь же нет врагов!

Огоновский незаметно усмехнулся. Ингр выглядел храбрым парнем и, несомненно, обладал авантюрной жилкой. Андрея мало волновала цель предпринятого им похода, хотя, конечно, упоминание о заброшенном древнем городе, полном всяческих "чудес", не могло не заинтересовать его - в других условиях он не отказался бы от удовольствия побродить среди загадочных, чужих развалин Но сейчас, увы, его интересовало только одно: как можно скорее вернуться на борт "Парацельса", и он то и дело поглядывал на небо, ожидая увидеть там характерный черный силуэт спасательного катера, но пока не видел ничего, кроме сгущающихся туч.

... Перевал они прошли уже в сумерках. Внизу, в тесной травянистой лощине, радостно плескался огонек костра. Втянув носом холодный воздух, Андрей учуял запах похлебки и только сейчас вспомнил о том, что ничего не ел с самого утра.

Он был мрачен. То ли его не нашли, то ли искали не там, где следовало, но катер с корабля так и не появился.

- Не могли же они меня бросить! - с раздражением сказал он Ингру. - У нас такого просто не бывает... Тот сочувственно покачал головой.

- Ты можешь идти с нами. Сколько твой корабль простоит на Трайтелларе?

- Ой, долго. Я не инженер, но спецы говорили мне, что ремонта нам месяца на два, это в самом лучшем случае. У нас потекли внешние обводы корпуса, их придется латать, да еще и один из двигателей, обеспечивающих поворот, висит на соплях. Так что это надолго.

- Тогда, может быть, после того, как мы вернемся, ты найдешь способ добраться до своих.

- Не хочется мне об этом думать...

Андрей тяжело упал возле костра и с наслаждением вытянул измученные переходом ноги. Работая на Оксдэме, он частенько совершал многокилометровые пешие прогулки, но то было давно - за время флотской службы он наел некое подобие жирка и отвык от трудных маршрутов.

- Халеф, покорми нас! - отрывисто распорядился Ингр. - Андрей, ты будешь?

- Ну, попробую, - вяло улыбнулся тот. - Если отравлюсь, приму лекарство...

Черноволосый юноша со странной красно-голубой татуировкой на скулах плюхнул ему в жестяную тарелочку своего варева и отошел, несколько раз подозрительно оглянувшись. Ингр ел отдельно от своих людей - увидев, что Андрей расположился у самого огня, он поманил его в сторону.

- Не надо тебе с ними, - сказал он. - А то подумают, что ты такой же.

Огоновский печально кивнул. Похлебка была заправлена какой-то крупой и, судя по вкусу, копченым салом. Тщательно понюхав ее, Андрей решил, что особого вреда его организму харч не принесет. Пока они с Ингром ели, из темноты вынырнула давешняя девчонка в летном комбинезоне.

- Я искала ловушки, - негромко сказала она Ингру. - Пока ничего нет. Завтра мы с Халефом отправимся на рассвете - а вы лучше не двигайтесь до тех пор, пока я не выйду на связь. Я могла где-то ошибиться, понимаешь?

- Понимаю, - мрачно отозвался Ингр. - Ты смотрела карту?

- Да толку от нее... Дед выбирался отсюда в лихорадке и плохо помнил особенности этой дороги. Он писал, что где-то здесь на ловушках погибли трое из его отряда, - но я не имею понятия, одноразовые они или нет.

- О каких ловушках она говорит? - спросил Андрей, когда девушка исчезла в туманном мраке.

- Если бы я знал, - поморщился Ингр. - Да и сама она не знает. Понимаешь, ее дед летал на одном из первых воздушных кораблей, и во время какой-то небольшой войны его занесло сюда - ветром, как я понял: у них сгорел один из двигателей, а тут еще и ураган начался, в общем, они смогли приземлиться только где-то в самом городе. Выбирались, понятное дело, пешком, через все эти горы. Много лет старый хрыч молчал, как покойник, а когда почуял, что скоро сдохнет, сел писать мемуары - для потомства. Вот на них Касси и наткнулась. А потом уже и сама сюда слетала, на одноместном разведчике. Но вот карта у нее бестолковая...

Андрей отставил в сторону вылизанную тарелку и поднял глаза к темному небу. Сгустившийся к вечеру туман скрыл от него звезды, не давая разглядеть незнакомый рисунок созвездий; вытащив сигарету, Огоновский тяжело вздохнул и пожалел о том, что согласился лететь на эту проклятую разведку.

- У меня есть запасной мешок, - сказал Ингр, протирая красные от усталости глаза. - Я дам тебе...

- Не надо, - отмахнулся Андрей. - У меня все свое, с индивидуальной энергоустановкой, так что я не замерзну.

- На всякий случай вытащи свою пушку и держи ее под рукой. Я не знаю, что взбредет в голову моим ублюдкам. Может, они решат избавиться от нас - кто знает?

2

Опасения Ингра оказались беспочвенными - ночь прошла совершенно спокойно. Измученный Андрей заснул сразу же, как только завернулся в тонкий термоизолирующий мешок из пакета самоспасения. Одноразовый энергопатрон, рассчитанный на семь часов, исправно грел его, не давая окоченеть в сыром горном холоде. Утром Огоновский выглядел гораздо лучше остальных, которые немало намучились в своих громоздких и холодных спальных мешках, набитых чем-то вроде ваты. Тепла они давали мало: проснувшись, люди выскакивали под лучи холодного еще солнца и энергично начинали делать что-то вроде утренней зарядки.

- Как тебе удалось в этом не замерзнуть? - поразился Ингр, глядя, как Андрей аккуратно сворачивает тончайший хрустящий пластик. - Разве эта чепуха греет?

- Вот что греет. - Андрей подбросил на ладони тонкий черный цилиндрик и зашвырнул его далеко в траву. - А в ткань вшита сеть, которая поддерживает заданную температуру. Замерзнуть невозможно. Плюс комбинезон, конечно. Мех и кожа, все настоящее, никаких пластиков, причем мех с совершенно удивительными свойствами - в жару не жарко, в мороз не холодно. Вот и все. Ну что, выступаем?

- Сперва доедим то, что осталось от ужина. Я должен дождаться сигнала от Касси - тогда и пойдем.

Тронуться удалось лишь через час. Ингр уже начал нервничать, он мрачно бродил среди травы и то и дело всматривался в тесную щель меж скал, за которыми, как понял Андрей, и начиналось плато с таинственным городом. Наконец в кармане его комбинезона заголосила миниатюрная радиостанция. Коротко ответив на вызов, Ингр повернулся к лежащим среди травы людям и рявкнул, приказывая подниматься. Кряхтя и недовольно ворча, его маленький отряд принялся навьючиваться мешками и ящиками.

- У них все в порядке, - произнес Ингр, обращаясь к Андрею. - Они уже там...

Огоновский кивнул и встал на ноги. Не оглядываясь на остальных, они зашагали по усеянному камнями травяному полю. Приблизившись к проходу меж трех замшелых валунов, Ингр остановился.

- Тебе не кажется, что они здесь тоже не просто так? - почему-то вполголоса спросил его Андрей.

- Ты имеешь в виду, что их кто-то сюда поставил? Да, похоже на то. Ну что, идем?

Ингр шагнул вперед и исчез в лучах невысокого еще солнца, бьющих сквозь треугольное отверстие. Андрей последовал за ним.

- О черт! - вырвалось у него.

Прямо под его ногами, метрах так в тридцати, расстилался густо-зеленый ковер леса, тянувшийся до самого горизонта. Казалось, что они стоят на некоем волшебном карнизе, под которым вольно раскинулась целая страна. Онемевший от изумления Андрей все смотрел и смотрел вперед, даже не замечая, как озабоченный Ингр внимательно изучает ведущую вниз тропу.

- Спускайся первым, - сказал он наконец. - Я помогу сойти своим. И вытащи оружие, тут может быть все, что угодно. Надеюсь, ты умеешь им пользоваться.

Андрей пожал плечами и двинулся вниз. Тропа была достаточно полога для того, чтобы по ней мог передвигаться человек с грузом, но множество мелких камешков, то и дело выскакивавших из-под сапог, изрядно затрудняли движение, так что несколько раз Андрею приходилось хвататься руками за росшие на склоне кусты. Наконец он спрыгнул в небольшой овражек, вылез из него на ровное место и, достав по совету Ингра свой бластер, принялся осматриваться.

Никакой живностью, способной причинить ему неприятности, здесь пока не пахло. Лес как лес: невысокие, узловатые деревья, то и дело сплетающиеся ветвями до образования совершенно непроходимого лабиринта. Где-то посвистывала птица, легкий ветер шевелил листвой... лишь потом Андрей обратил внимание на то, что этот лес кажется ему непривычно тихим. Ни единого насекомого, никаких, кроме вызванных ветром, шумов и шорохов - только далекое попискивание, которое он сперва принял за птичье. Он не двигался с места до тех пор, пока Ингр не спустил последнего человека.

- Странный лес, - сказал он ему. - Прислушайся - почему так тихо?

Ингр внимательно, с деловым прищуром оглядел окрестности, но ничего подозрительного не заметил.

- Тихо и тихо, - ответил он. - Нам-то что? Пошли... Теперь мы должны догнать Касси. Они с мальчишкой Халефом недалеко, может быть, в полутысяче донов.

- Кстати, я все время хотел спросить тебя - кто такой этот Халеф? Он не похож на вас, да еще и татуировка на физиономии...

Ингр поморщился.

- Он Светлый... один из тех ублюдочных фанатиков, что захватили всю власть в моей стране и уже двадцать лет тянут народ в пропасть.

- Но он так молод!

- Конечно, ведь он просто отпрыск какого-нибудь Сыночка, проповедующего эту их бредовую Верность Отцам. С ним, в общем-то, странная история: я подобрал его в той деревне, которую разнесли мои головорезы, и он совершенно не помнит, как туда попал. У парня что-то с головой: один раз я слышал, как во сне он бормочет непонятную ахинею о белых треугольниках и какой-то Истине, которая должна сбыться со дня на день... возможно, он попал в аварию и крепко получил по черепу, не знаю. Я оставил его потому, что он может оказаться полезным, если мои ублюдки решат взбунтоваться.

Вскоре лес стал заметно редеть. На одной из небольших полянок, густо заросшей высокой, по пояс, травой, Андрей с изумлением увидел странный треугольный портал в рост человека, косо уходящий под землю. Сооружение было очень старым, меж растрескавшихся от времени серых камней зияли щели - но больше всего его удивило то, что этот удивительный треугольник был совсем недавно раскопан и тщательно очищен от корней трав. Вокруг него лежали кучки еще влажной, черной земли.

- Что это такое? - спросил он у Ингра.

- Это то, что ищет Касси. По-моему, это ловушки, о которых она говорила. Эта, как видишь, наверняка рассыпалась от старости - а может, и нет, я в этом не разбираюсь, а она не любит делиться со мной своими секретами.

Андрей покачал головой и внимательно осмотрел старые камни на предмет обнаружения какой-либо взрывающейся или стреляющей ерунды, но ничего интересного не нашел. Вообще, эта древность выглядела так, будто кому-то взбрело в голову построить такой странный и неудобный вход в самый обычный погреб для овощей, который, конечно, давно уже обрушился под весом прошедших столетий.

Догнав Ингра, он усмехнулся:

- Даже не знаю, какие ловушки сохранились бы так долго. Мне кажется, и эти странные каменюки стоят тут больше тысячи лет.

- Так и городу примерно столько же, - пожал плечами тот.

Касси и Халефа они нашли на большой поляне, сплошь покрытой большими желтыми цветами. Парень бездумно валялся на спине, подложив под голову свой тюк, а девушка возилась с каким-то небольшим черным прибором, то и дело нацеливая его на солнечный диск и заглядывая в маленький визир.

- Если я не ошиблась, теперь мы должны взять правее, - сказала она подошедшему Ингру. - Мы уже рядом.

Андрей задумчиво огладил подбородок, на котором успела прорасти колючая черная щетина. В принципе, ему следовало остаться в горах, где у спасателей было гораздо больше шансов обнаружить его, но его пугала мысль остаться там, в царстве скал и снегов, одному - а вдруг его уже прекратили искать, и что тогда? С отрядом этих странных гробокопателей он имеет хороший шанс добраться когда-нибудь до населенных мест, раздобыть какой-либо транспорт и вернуться на "Парацельс" своим ходом, тогда как в горах ему долго не продержаться.

Следуя за уверенно идущей Касси, отряд двинулся через лес. Они шли еще около получаса - все это время девушка вполголоса беседовала с Ингром, и однажды Андрей поймал на себе ее взгляд, полный одновременно ужаса и восхищения: очевидно, парень рассказал ей о его происхождении. Огоновский порадовался ее нервам - другая, скажи ей, что в отряде идет инопланетянин, могла бы хлопнуться в обморок, упасть от ксенофобического шока, - а эта хоть и побледнела, но ничего, обошлось... "Хотя, - подумал, Андрей, - в их менталитет заложено очень древнее понимание того, что человек не одинок в этом бескрайнем мире, который мы называем Вселенной. А в основе нашей, еще более древней, ксенофобии лежит подсознательное ощущение собственной избранности и родства с каждой песчинкой материнского мира. Поэтому мы и шарахаемся от всего, что не схоже с нами на клеточном уровне... и нужны были столетия, чтобы хоть как-то пригасить в себе этот, такой глубокий, ужас..."

Ингр вдруг остановился, поднял руку, приказывая своим людям стоять на месте, и поманил за собой Андрея. Путаясь в высоченных травах, майор приблизился к нему. Рядом, завороженно глядя вперед, стояла Касси.

Она смотрела вниз.

А там, внизу, под осыпающимся песчаным склоном, расстилалась долина, кое-где украшенная зелеными пятнами деревьев - и тем, что называлось Туманным городом.

- Бу Бруни... - тихо проговорила девушка. - Это Бу Бруни, Город Ушедших...

Постройки, то напоминавшие собой приземистые цилиндрические башни, то похожие на сложные, усеянные каким-то решетчатыми наростами пирамиды, были рассеяны по площади долины в полнейшем, как показалось Андрею, беспорядке - по крайней мере, он не мог бы сказать, где тут находились улицы или какие-либо проезды. Кое-где среди кустарника и трав виднелись глубокие черные провалы, ведущие, очевидно, в таинственные подземелья, в которых побывал дед Касси.

- Бу Бруни? - неожиданно встрепенулся стоявший рядом с ними Халеф. - Ты сказала, это - Бу Бруни? Я уже слышал это название...

Касси не обратила на парня никакого внимания.

- Мы спустимся, - приказным тоном обратилась она к Ингру. - И пускай твои бандиты останутся здесь.

- Мне идти с вами? - спросил Андрей, ощупывая зачем-то свою кобуру.

Касси повернулась к нему. Теперь только Андрей заметил, насколько глубоки ее черные, как бездна, глаза. Несколько мгновений она придирчиво осматривала его, словно сравнивая с обычным человеком. Огоновский улыбнулся; но ее лицо оставалось таким же серьезным и даже немного мрачным, как раньше.

- Ингр сказал, что вы врач? - спросила она, выговаривая каждое слово неестественно медленно и внятно, как будто разговаривала с глухим.

- Да, - пожал плечами Андрей. - Но это не значит, что у меня много лекарств...

Не отвечая ему, Касси снова повернулась к Ингру.

- Доставайте тросы. Скажи своим, чтобы они готовили обед и ждали нас.

Андрей не стал дожидаться, пока они разберутся с тросами. Чертыхаясь и скользя, он спустился вниз своим ходом. Его увлек какой-то непонятный порыв, совершенно не свойственный его терпеливой и уравновешенной натуре. Оказавшись наконец внизу, майор отряхнул перчатки и достал бластер... вокруг таилась опасность, он чувствовал ее подсознательно, как когда-то на Оксдэме во время той дикой разбойничьей войны, что заставила его надолго погрузиться в ужасы подземного мира.

И еще - он осознал это не сразу - в отличие от молчаливых лесов здесь были звуки.

Майор Огоновский стоял на желтой песчаной кочке, рядом с которой рос низкий куст с довольно странными листьями коричневого цвета, от которых почему-то здорово пахло лежалым покойником, и вслушивался в окружавший его шум. Да, именно так, это был шум, пусть тихий, но вполне ощутимый после тишины, которая осталась наверху. Он слышал негромкое пение насекомых, какое-то приглушенное кряхтение, доносившееся из заросшего кустарником овражка в десятке метров от него, и, наконец, - слабый, едва ощутимый гул, идущий, как ему показалось, прямо из-под ног. Все это здорово попахивало чертовщиной.

"Почему, - спросил он себя, - за все время наших странствий по лесам я не встретил ни одного зверя, ни одной птицы?.."

- Держи! - услышал он сверху и инстинктивно дернулся от неожиданности.

В нескольких метрах от его головы по песчаному склону скользил длинный серо-зеленый ящик, крепко обвязанный желтым тросом. Дождавшись, когда Ингр с Халефом опустят ящик ниже, Андрей перехватил его и аккуратно уложил рядом с собой. Разомкнув нехитрые пряжки, он дернул за трос и крикнул:

- Поднимайте!..

3

- И с чего мы начнем?

Словно поддерживая вопрос Андрея, Ингр внимательно посмотрел на Касси, но девушка молчала, сосредоточенно подтягивая ремень ручного пулемета, извлеченного из длинного ящика, который был спущен в первую очередь. За спинами у Ингра и Халефа были плоские рюкзаки с провизией, а Касси повесила на себя пластмассовый чехол какого-то загадочного прибора. Она выглядела довольно озабоченной.

- Здесь какие-то странные растения, - произнес Андрей для того, чтобы прервать затянувшееся молчание. - Ингр, ты встречал такие?

- Н-да...

Ингр без всякого интереса поглядел на противно пахнущего мухолова, который рос наподалеку от него, и поморщился:

- Воняет-то как! Нет, я такой дряни нигде не видел, не знаю даже, как она называется. А что тебя удивляет?

- А то, что он, по-моему, должен расти в более теплых краях. И вообще смотри, какие деревья странные: почему у них листва коричневатая? Везде зеленая, а тут - пожалуйста... такое ощущение, что они вообще нездешние...

- Что ты хочешь этим сказать? - сверкнула глазами Касси.

- Я? Ничего... я просто говорю, что мне все это кажется странным, вот и все. Но ты, наверное, знаешь об этом больше меня?

- Ничего я не знаю. Я знаю только то, что мы должны быть очень осторожны. Здесь погиб весь экипаж моего деда. Я не хотела бы к ним присоединяться.

- Может быть, ты все-таки расскажешь нам, что ты здесь ищешь?

- Всему свое время... Мы должны начать спуск в той пирамиде, - произнесла девушка, тронув Ингра за рукав.

Андрей поглядел в сторону указанного ею строения. Это и в самом деле была правильная пирамида высотой метров в десять, выстроенная из гладкого серого камня и напрочь лишенная каких-либо окон - впрочем, за это Андрей поручиться не мог, так как ее частично перекрывало плоское строение с проваленной конусообразной крышей. Андрей хорошо видел просевшие от времени темные стропила и уцелевшие клочья то ли металла, то ли пластика, висящие между ними.

При мысли о подземельях его передернуло. Воспоминания об оксдэмских шахтах были еще слишком сильны: сразу вспомнились осклизлые норы, со стен которых сочилась отвратительная светящаяся жижа, сырой полумрак подземных залов, в которых им пришлось скрываться от озверевших на поверхности мародеров.

"Надеюсь, - сказал он себе, - здесь хотя бы сухо..."

- Смотри под ноги, - посоветовал он Ингру. - Не нравится мне это место... и пахнет как-то странно, чувствуешь?

- Кажется, гнилью, - нерешительно отозвался тот.

- Нет, не гнилью. В этом я разбираюсь будь здоров. Это не гниль... это скорее тлен, как будто тут высохла большая куча дерьма.

Туманный город начался для них с невысокой, почти начисто разрушенной каменной изгороди, через которую Андрей перебрался без малейшего труда. Под ногами были растрескавшиеся каменные плиты, сквозь которые всюду пробивалась упрямая трава. Касси уверенно шла вперед, время от времени останавливаясь для того, чтобы внимательно оглядеться по сторонам. Тогда останавливались и остальные. Немного успокоившись, Андрей вернул бластер в кобуру, но застегивать ее не стал: ему казалось, что опасность таится на каждом шагу. К тому же его нервировала слабая вибрация под ногами, то исчезавшая, то появлявшаяся вновь.

- У меня такое ощущение, что под нами вулкан, - сказал он.

Ингр хмыкнул и опасливо оглянулся на Халефа, который замыкал процессию с автоматом в руках. Юноша выглядел самым напряженным из всех, он то и дело вытирал со лба пот и озирался по сторонам.

- Не знаю насчет вулкана, но то, что мы идем по кладбищу, - это точно. Ингр поудобнее перехватил ремень автомата и сплюнул под ноги. - Было бы хорошо выпить арры. Она пьянит. У вас есть подобные напитки?

- Сколько хочешь, - усмехнулся Огоновский. - Если я отсюда выберусь, притащу тебя к нам на корабль и угощу коньяком.

- Да, это было бы здорово. Наверное, у вас там много интересного. Может быть, я даже смогу побывать на ваших планетах? Как ты считаешь? Вы будете пускать нас к себе?

- Яду... ч-черт!!!

- Что?!

- Смотри!

Из-за почти разрушенной стены небольшого светлого строения, находившегося в пяти-шести метрах от Андрея, неторопливо высовывалась треугольная морда размером с солидный письменный стол, за которой виднелось и тело - змеиное, сухо шуршащее по камню и разукрашенное яркими оранжево-алыми узорами. Для Ингра эта картина выглядела настолько сюрреалистично, что он не сразу понял, что вообще происходит. Он очухался только тогда, когда в руке Андрея глухо залаял бластер, и физиономия любопытного змея разлетелась тысячей фиолетовых брызг.

- Ох, проклятье... Касси, что это за мерзость? Ты такое уже видела? Что это за тварь?

- Я не знаю... не знаю... у нас такие не водятся. - Бледная девушка вцепилась пальцами в рукоятку пулемета и подняла на Андрея полные ужаса глаза.

- Халеф, ты таких видел? Что это за зверюга?

Юноша в отчаянии замотал головой и вдруг присел на какой-то камень. Андрей увидел, что сейчас его вырвет.

- Идем, посмотрим на эту дрянь, - позвал он Ингра. - А вы будьте здесь и постарайтесь не зевать. Не знаю, о каких ловушках ты говорила, но, по-моему, нам тут и без ловушек будет весело.

Они опасливо, словно пестрое чудище имело не одну, а две головы, приблизились к развалинам, густо заляпанным фиолетовой кровью, и Андрей заглянул за стенку.

- Мать моя, - хмыкнул он. - Башка, как бочка, а тушка-то, что у кролика. Смотри сюда - ты когда-нибудь такое видел?

- Я не биолог, но, кажется, в школе мы такого не проходили...

То, что показалось перепуганному Андрею огромным змеиным телом, на самом деле выглядело всего лишь жалким двухметровым обрубком, на котором судорожно шевелились три пары коротких лапок с острыми, как сабли, когтями. Яркая расцветка, так поразившая Огоновского в первый момент, стремительно тускнела, на глазах превращаясь в желтовато-коричневую.

- Погоди-ка, - со странной дрожью в голосе произнес Андрей, - у ваших, ну, местных зверей кровь что - тоже фиолетовая?

- Нет, - тихо ответил Ингр. - Красная. У всех, кроме рыб... а что?

- А то, что, когда эта мразь высунулась, я пережил ксенофобический шок. Она нездешняя, ты понял меня? Ей тут не место... но, помилуй боже, откуда же она взялась?

- Что ты несешь? - снова бледнея, спросил Ингр. - Как это - нездешняя?

- Да вот если бы я знал... и вообще, как эта уродина передвигалась? Ты хочешь сказать, что эти крохотные лапки могут таскать на себе такую голову? Да ты посмотри на нее?.. А-аа... хм, ну да...

- Что?

Ингр отодвинул склонившегося над останками животного Андрея и недоуменно отвесил челюсть.

- Слушай, тебе не кажется, что голова у нее была... пустая?

- Вот и я тебе о том.

- О, пять фурканов мне на плечи... а мозги тогда где?

- Мозги-то тоже были там, вон они, кажется, видишь, клякса? А все остальное - это был какой-то газ. Так она и летала.

- Летала?!

- Как дирижабль, Ингр. А может, и нет...

Ингр согнулся, и его затрясло в приступе неудержимой рвоты. Отойдя от него, Андрей раскрыл набедренный карман и вытащил плоскую индивидуальную аптечку.

- Проглоти-ка это, - сказал он, протягивая Ингру крохотный белый шарик.

Ингр с виноватым видом вытер пучком травы губы, глубоко вздохнул и поинтересовался:

- А хуже не станет?

- Я думаю, нет. Ох, и не нравится мне все это дело!.. Ты хоть понимаешь, во что мы с тобой влипли?

- О чем ты?..

Андрей махнул рукой и вернулся к Халефу и Касси. В его голове крутились совершенно бредовые мысли. В другой ситуации он поспешил бы отнести их на счет стресса и переутомления, но сейчас от них было не отмахнуться. Откуда, черт побери, здесь появилась тварь, вызвавшая у него ксеношок? Он был на сто процентов уверен в том, что ни одно животное, рожденное на этом, будь он неладен, Трайтелларе, не заставило бы его потерять самообладание, как мерзко бы оно ни выглядело. Да и кровь, фиолетовая кровь... что за вещество, способное быть носителем кислорода, может иметь такой странный цвет? Что ж за биохимия у этого желтого урода, а?

- Пошли... к твоей пирамиде, - сказал он Касси. - И умоляю вас, повнимательней смотрите под ноги! У меня такое ощущение, что, кроме этой мерзости, нас поджидает куча других, мелких... и кусачих, - добавил он, глядя на Халефа, побледневшего до такой степени, что даже татуировки на его физиономии стали тусклыми, словно рисунок на выцветшей ткани.

Андрей задержался возле обвалившегося входа в круглое строение, которое бросилось ему в глаза уже в начале пути. Наверное, когда-то здесь стояли массивные двери в два человеческих роста, но сейчас, по прошествии множества веков, от них остались лишь толстенные ржавые петли, всаженные в камень дверного проема. Не решаясь шагнуть вовнутрь, Андрей поглядел, как бьют сквозь проваленную крышу пыльные золотые лучи солнца: он видел какие-то низкие, словно в лабиринте, перегородки и непонятные массивные конструкции, окруженные ржавым кружевом металла. Входить туда было опасно еще и потому, что все железные детали здания прогнили до состояния трухи, и малейший толчок мог вызвать совершенно непредсказуемые последствия. Посмотрев на все это, Андрей неожиданно поежился. Ему подумалось, что Ингр, наверное, что-то перепутал с возрастом города. За тысячу лет здесь не осталось бы и намека на металл. Субъективно Андрей давал этим развалинам лет триста, может быть, четыреста но никак не больше, иначе выходило, что все это строилось с какими-то непонятными нормами прочности и долговечности: какой смысл воздвигать промышленные здания с расчетом на многие века?

- Андрей! - тревожно позвал его Ингр. - Ты где?

- Здесь, здесь я. - Огоновский обогнул круглое здание и вышел на мощенную шестиугольными плитами площадку перед загадочной пирамидой.

Пирамида и в самом деле не имела ни окон, ни каких-либо вентиляционных отверстий - только вход, в точности повторявший очертания увиденных им в лесу порталов. Посмотрев в чернильно-темный треугольник, отделанный гладкими, хорошо пригнанными серыми плитами, Андрей ощутил глубочайшее нежелание погружаться в этот зловещий мрак. Но отступать было поздно - в глазах Касси горел огонек фанатичной решимости.

"Может, лучше покараулить здесь? - подумал Андрей. - Нет, смешно... эти мальчишки не боятся, а я, боевой офицер, трясусь, как нежная лицеистка..."

Его пальцы сами собой вывернули из кармана миниатюрный фонарик. Пронзительный белый луч рассеял тьму, обнажив присыпанные песком ступени, которые уходили круто вниз. Покосившись на его фонарь, Касси решительно перехватила пулемет и первой шагнула по лестнице. Андрей пошел следом за ней, через плечо подсвечивая девушке дорогу.

- У тебя отличный светляк, - сказала она, не оборачиваясь. - Знаешь, до твоего выстрела я не очень-то

верила...

- Не верила, что я с другой планеты? - усмехнулся Андрей.

- Да. Но такого оружия у нас, конечно, не делают. Что у тебя еще есть в запасе?

- По крайней мере, карманных звездолетов я с собой не захватил. У меня даже нет средств связи - все осталось в катере. Катапульта не сработала, будь она проклята!..

- Ты попал в аварию?

- Я попал в грозу, и молния саданула прямиком в блок, отвечающий за управление двигателем. Такое, наверное, бывает - раз в тысячу лет... а потом почему-то не захотела работать антигравитационная катапульта, и мне пришлось сажать катер на каком-то карнизике, почти прямо на склоне горы. Выскочить-то я успел, но катер сорвался в пропасть.

Андрей вывел яркость на максимум, в белой струе света заплясали пылинки далеко внизу лестница упиралась в наполовину раскрытые двери. Очевидно, когда-то они были автоматическими, но теперь, когда все строение было обесточено, их легко можно было раздвинуть до конца.

- Давай-ка я, - предложил Андрей, выходя вперед. - Я сильнее.

Он резво скатился вниз по лестнице, уперся плечом и отодвинул правую створку настолько, что в образовавшееся отверстие мог пройти человек. За его спиной замелькали желтые лучики электрических фонарей Касси и Ингра.

- Можно идти, - сказал Огоновский, протискиваясь в щель. - О, тут какой-то зал... Ничего себе размеры!

Воздух подземелья был сухим, но без намека на затхлость. Андрей предположил, что система подземных помещений связана с поверхностью какими-то вентиляционными системами. И еще - там было тепло, ощутимо теплее, чем наверху. Дожидаясь, пока к нему присоединятся остальные, Огоновский медленно водил фонарем взад-вперед, оглядывая огромное пространство зала, в котором он очутился. Пол был выложен все теми же ровными, немного шершавыми плитами, покрытыми тонким слоем песка, возможно занесенного ветром с поверхности. Вдоль стен Андрей с удивлением разглядел какие-то темные прямоугольные конструкции, напоминавшие собой высоченные, в три человеческих роста, гробы. Он решительно двинулся к одному из этих "гробов", но был остановлен выкриком Касси:

- Не трогай! Здесь ничего нельзя трогать! Мы должны найти лестницу, ведущую на следующий уровень.

- Да вон она. - Андрей стрельнул лучом в дальний угол зала, где давно уже заметил темный прямоугольный провал. - Слушай, ты можешь все-таки объяснить, что именно мы тут ищем?

- Для тебя это не имеет никакого значения, - отрезала Касси и, обойдя его, устремилась к лестнице.

- Любая вещь из Туманного города может стоить у нас бешеных денег, - тихо произнес у него над ухом голос Ингра. - Именно из-за этого я и решился на подобное безумие. Про этот город, насколько мне известно, не знает вообще никто...

- Тогда вы странные люди - не знаете, что находится у вас под самым носом.

- Нужно быть очень большим смельчаком, чтобы отправиться в один из Туманных городов, - глухо произнес за их спинами Халеф.

- Чушь какая! - фыркнул Ингр. - Просто мало кто знает, где искать. Кого, объясни мне, понесет в эти горы? Тут нужны или такие, как мы, такие, которым нечего терять, или же дорогостоящая экспедиция с воздушными кораблями и охраной. Но кто станет тратить деньги на бессмысленные поиски? Теперь фыркнул Халеф.

- Ты мало слышал об ужасах, которые подстерегают грабителей заброшенных городов.

Касси скрылась в темном провале. Андрей задержался, озабоченно светя вниз своим фонарем:

- Мне это все не нравилось с самого начала, а я привык доверять своим ощущениям.

Лестница вывела их в бесконечно длинный коридор, тесный настолько, что идти приходилось почти боком. Широкоплечий Андрей ощутил нечто вроде приступа клаустрофобии.

- Знаешь, - пожаловался он Ингру, - я всю жизнь боялся стесненных пространств. Когда-то мне уже приходилось лазить под землей, причем довольно долго, - так я должен тебе сказать, это были самые жуткие месяцы моей жизни...

- Замолчите! - вдруг выкрикнула Касси и остановилась.

Навострив уши, Андрей с ужасом понял, что его предчувствия насчет "неправильности" происходящего подтверждаются - далеко впереди, в самом конце коридора, медленно разливалось жутковатое алое свечение, сопровождавшееся каким-то завораживающим, нечеловеческим пением: казалось, хор демонов преисподней упрямо тянет и тянет одну и ту же ноту, подчиняясь жесту невидимого кантора.

- Что это? - шепотом спросил Ингр.

- По-моему, нам лучше выбираться отсюда, - ответил Андрей, чувствуя, как лоб покрывается испариной. - Кажется, на нас сейчас воздействуют каким-то излучением...

- Вперед! - срывающимся голосом приказала Касси. - Перед нами Зал Пророчества.

- Чего?! - вытаращил глаза Ингр.

Но Касси не отвечала. Через несколько секунд алый туман достиг их, и Андрей ощутил легкое покалывание во всем теле.

"О боже, - подумал он, - куда я попал? Похоже на электромагнитное поле сверхвысокой частоты... Дьявол, да мы же сейчас поджаримся, как цыплята в гриле!"

Но коридор уже кончился. Протиснувшись вслед за Касси в узкий треугольный лаз, Андрей очутился в круглом помещении, наполненном мягким красноватым светом, очень похожим на туман, из которого они только что вышли. Покалывания, так испугавшие Огоновского, разом прекратились. Не веря своим глазам, он увидел, как из пола медленно поднимается серебристая, подсвеченная изнутри колонна, вдоль которой тянутся извилистые узоры каких-то значков.

- Господи! - выдохнул он. - Невероятно! Откуда это здесь?

- Ты знаешь, что это? - кольнула его острым взглядом девушка.

Он не успел ответить - за его спиной с шумом рухнуло на пол тело Халефа. Андрей стремительно обернулся, присел на корточки и приложил пальцы к шее юноши, щупая пульс.

- Не пойму, что с ним: - сказал он. - Сейчас...

В аптечке имелся универсальный кибердок, способный поднять почти стопроцентного покойника. Огоновский перевернул парня на живот, задрал на его спине одежду и приложил к позвоночнику гибкую черную коробочку прибора. Мгновенно внедрившись в спинной мозг, кибердоктор возмущенно запищал, в воздухе над ним повисла небольшая голубоватая гало-грамма.

- Ого... - удивился Андрей. - Да у него что-то вроде стресс-шока! Но почему? Впрочем, сейчас он встанет.

Не обращая внимания на происходящее с Халефом, Касси быстро раскрыла чехол, который она несла с собой, и достала матово-серый предмет с черным раструбом, в глубине которого виднелась линза. Огоневский все еще сидел возле вырубившегося юноши - изумленный возглас Ингра заставил его поднять голову.

Полупрозрачная колонна с надписями засветилась нежно-голубым светом, и через несколько мгновений перед ними появилась галографическая картинка...

По всей видимости, съемка велась с большой высоты через мощную оптику. Сперва в кадре появилась далекая изрезанная линия какого-то побережья, потом быстро пронеслись темные массивы диких лесов, и перед удивленным Андреем возник огромный город, снимаемый все так же сверху. Изображение приблизилось: теперь были хорошо различимы широкие площади, украшенные высокими, чаще всего резными колоннами, рваный лабиринт улиц, зеленая лента широкой реки, разрезающая город на две неравные части. Оператор сосредоточился на одной из площадей города: тысячи и тысячи людей, горящие, воздетые к небу глаза, молитвенно поднятые руки... и несколько фигур в белом, недвижно замершие на каменном возвышении под какими-то темными флагами.

- Пять фурканов! - ошарашенно произнес Ингр. - Да это ж Саммерали с их Сыночками ненормальными! Это что, вчера, что ли, снималось?

Кадр резко сменился. Теперь красноватый полумрак резали волны океана. Пенные валы накатывались на них с такой реалистичностью, что Ингр машинально отстранился, словно иллюзорные волны могли вымочить его до нитки. И вот в кадре появилась темная точка - далекая, она стремительно приближалась, чтобы превратиться в серое приземистое судно с острым, словно кинжал, носом и невысокими цилиндрическими надстройками.

- Так это же наш славный "Таркан", - проговорил Ингр, недоуменно потирая нос. - Его ж только год как спустили на воду.

С борта корабля вдруг пулей сорвался небольшой короткокрылый самолет, исчез в низких тучах - и тут появилась совершенно новая картинка. Теперь неведомый оператор снимал бесконечную снежную пустыню. На зрителей летели десятки километров сверкающего на солнце снега, и вдруг это режущее глаз великолепие сменилось громадных размеров котлованом, на дне которого возвышалось серебристо-белое треугольное тело...

- Да! - вдруг выкрикнул Халеф. - Да-а!!!

- Что?! - повернулся к нему Андрей. - Что с тобой?

- Я знаю... - застонал Халеф. - Я все вспомнил, я все-все вспомнил... я знаю, что это такое.

Ооновский не слушал его. Прикусив губу, он смотрел, как по огромному белому треугольнику ползают какие-то крохотные на его фоне машины, как раскрываются в его блестящем теле едва заметные люки и из них выбираются черные фигурки людей.

И - фонтан огня.

Феерия, смерч, черно-алый танец смерти, пожирающий сверкающие снега, стремительно уходящий в небо и растекающийся во все стороны. Пыль, черные облака пыли, в которую превратился грунт на много километров вокруг. Тьма.

Снова смена кадра - горящие леса. Еще - и черные облака до самого горизонта, мрачные темные тучи, из которых косо сыплет таким же черным дождем. Снова огонь - снятые с огромной высоты, сменяющие друг друга города - почти одинаковые в огне сплошных пожаров, пожирающих все на своем пути.

Изображение исчезло так же неожиданно, как и появилось.

- Я знаю, - всхлипывая, простонал Халеф. - Я видел это...

- Что ты видел? - хладнокровно поинтересовался Андрей, наблюдая, как Касси, закончившая видеосъемку, заботливо прячет в чехол свою камеру.

- Я видел это. Я был там.

- Где - там? Что? Ты видел этот корабль? Ты знаешь, что это такое?

- Нет... это - Пророчество. О нем говорят уже. Давно, и никто не знает точно, когда оно пришло в наш мир.

У Андрея вдруг зашумело в голове. Достав сигарету, в пачке оставалось всего пять штук, - он прислонился к стене и закурил. Колонна-проектор продолжала источать голубое свечение.

- Я знаю, что все это значит.

Глава 9

1

По слухам, эксперименты со временем часто приводят к очень странным вещам. Мы совсем мало знаем о связи времени и пространства, у нас, насколько мне не изменяет память, подобными вещами пытались заниматься перед Большой войной, еще в имперские времена, - было там что-то такое. Потом эта тема закрылась сама собой, и о ней мало кто вспоминал. Но ведь мы, люди, далеко не самая старая раса во Вселенной... На этой колонне, которая работает как автоматический проектор, - надписи на языке глокхов, очень древней и не слишком общительной расы, которая редко вступает в контакт с более молодыми. Глокхи шляются по космосу, преодолевая порой огромные расстояния, и никто не знает, в чем заключается смысл тех или иных путешествий. Но здесь, кажется, все понятно...

- Что - понятно? - спросил Ингр.

На его лице - особенно сейчас, в мрачноватом красном свете - проступала маска такой отчаянной усталости, что Андрею стало жаль парня, получившего за один день годовую порцию потрясений. Но он знал, что главное потрясение еще впереди.

- Ну, я не физик, - сигарета в пальцах Огоновского чуть качнулась, на гладкий каменный пол упала горстка пепла, - я в этом вообще не разбираюсь, но я знаю, что перемещение в прошлое теоретически возможно. Но чтобы кому-то удавалось переместиться в будущее - о таком я не слышал. Насколько я помню, это выглядит полным бредом и отрицается, так сказать, в зародыше. Но, как видите, глокхам это удалось... Я уж не знаю, что они тут понастроили и где брали такое количество энергии, тем более что город этот действительно человеческий... у меня есть кое-какие догадки, но они настолько кошмарны, что я даже не хочу о них говорить. Это очень дурное место: нам нужно выбираться отсюда как можно скорее... и еще: тот корабль, белый треугольник, он не дает мне покоя. Будь я проклят, у меня разваливается башка. Просто не знаю, что делать... если бы я знал, сколько у нас времени...

- Время у нас есть, - тихо произнес Ингр.

- Что? О чем ты говоришь?

- Я понял, что ты хочешь сказать, Андрей. Так вот, время у нас, может быть, есть. Броненосец "Таркан", вступивший в строй полгода назад, еще не успели дооборудовать катапультами. А разведчик стартовал именно с катапульты, уж в этом-то я разбираюсь.

- Что ты говорил об этом... белом корабле? - резко спросила Касси.

- Объясню на поверхности - нам нужно выбираться, по-моему, тут не все в порядке с лучевой обстановкой. Если мы проторчим тут еще час, то серьезные болезни я вам всем гарантирую. Халеф, ты можешь идти?

- У меня немного кружится голова... понимаешь, я вдруг вспомнил все то, что забыл тогда, в степи, когда на меня напал проклятый червь. Ползучая гадина треснула меня головой об камень, и я...

- Сейчас это неважно. Пойдемте отсюда, ну!

Забросив чехол камеры за спину, Касси подняла с пола пулемет и двинулась по уже не светящемуся коридору. Глядя, как скачут желтые лучики фонарей, Огоновский в очередной раз ощутил давний ужас, всегда сопровождавший его в темных подземельях, но сейчас он был настолько потрясен увиденным, что слабо реагировал на все происходящее вокруг него. В его голове крутилась одна и та же мысль: неужели... неужели будущее, подсмотренное когда-то загадочными экспериментаторами-глокхами, может быть в какой-то степени изменено? Он совершенно не разбирался в высокой физике, занимавшейся исследованием пространства-времени, и никогда не интересовался вопросами вероятности тех или иных аномалий, вызываемых воздействием на все еще малопонятные для человечества силы, - но в то же время понимал, что таинственное Пророчество, заключенное в проекторе-автомате, несет в себе некий глубокий смысл, безусловно просчитанный теми, кто установил здесь эту колонну.

Заходящее солнце оглушило его. Несколько мгновений майор Огоновский стоял у выхода из зловещей пирамиды, отчаянно щурясь и протирая глаза. Его подтолкнул Ингр:

- Тебе стало плохо?

- Нет... просто я ослеп. Вообще, если честно, я нахожусь на грани сумасшествия... ты просто не представляешь себе, что именно мы сейчас видели.

- Мы видели, что эта штука должна взорваться. Кругом будут пожары, бури... это похоже на большую атомную бомбу, верно ведь?

- Я думаю, что это хуже, чем атомная бомба.

- Что может быть хуже?

- Ооо, парень... на свете много вещей, которые намного хуже, чем тысяча атомных бомб. Что ты скажешь о заряде, предназначенном для уничтожения целой планеты? Не все так просто, как ты думаешь. Проклятая железяка, которую сейчас кто-то где-то раскапывает, - это, кажется, грузовик, упавший сюда лет так пятьсот назад во время последней Большой войны.

- Это ваш корабль? - поразился Ингр.

- Если бы наш... это средний военный транспорт леггах, расы, почти целиком уничтоженной в той войне. Раз он так красиво взрывается - значит, несет какой-то очень опасный груз.

- Я знаю, где он находится, - вмешался молчаливый Халеф. - И теперь, увидев само Пророчество, я все понял от начала и до конца. Я был послан именно для того, чтобы подтвердить слухи о том, что Ковчег Проклятия найден и Пророчество неминуемо сбудется. Я был единственным, кому удалось добраться до Ковчега, потому что все остальные, те, что были посланы раньше меня, пропали в пустыне, так и не подав сигнала. Я видел это: я видел огромную яму, вокруг которой работают экскаваторы, я видел сам Ковчег - и я знаю, где он находится. Но какое теперь это имеет значение?

Прежде чем ответить, Андрей с силой провел рукой по лицу. Когда он повернулся к юноше, на его лице залегли глубокие складки смертельной усталости:

- Я должен вернуться на свой корабль. Если мне это удастся, считайте, что мы перехитрили ваших Пророков.

- Это нелепо. - Халеф сморщился и отвернулся. - Пророчество сбудется так или иначе. Что ты сможешь противопоставить мудрости тех, кто видел?

Андрей не ответил. Он хорошо знал, что можно сделать - если, конечно, хватит времени и если он сможет вернуться на борт родного "Парацельса". Теперь этот вопрос становился для него не только вопросом личного выживания...

... Первый труп они увидели буквально через минуту, за углом покосившегося желтого строения в пять этажей. Заросший бородой мужчина в вытертом пятнистом комбинезоне лежал на пыльных плитах, крепко обняв тяжелый пулемет, - вокруг него в беспорядке валялись десятки красноватых цилиндриков гильз.

- Это Фарфурт. - Ингр стремительно присел на корточки, пощупал пульс и покачал головой. - И он мертв. Что это значит? Неужели они спустились вниз? И что могло его убить?

- Я не знаю. - Мельком осмотрев покойника, Андрей настороженно поглядел по сторонам и вытащил из кобуры бластер. - На его теле нет ран... Уходим отсюда, живее! Здесь могло произойти все, что угодно! Эксперименты со временем редко заканчиваются благополучно: у меня такое ощущение, что вокруг нас происходит что-то необычное... давайте быстрее сматываться отсюда. Ингр, иди замыкающим и не выпускай из рук автомат. Если увидишь что-нибудь странное - сперва стреляй, а потом уже все остальное...

Теперь, когда за спиной остался труп крепкого, до зубов вооруженного мужчины, который погиб непонятно от чего, всем им стало по-настоящему страшно. Отряд продвигался по заброшенному городу почти бегом; следующий мертвец попался на глаза напротив полуразрушенной стены, из-за которой на них нападало желтое чудище с несуразно большой головой. И опять - вооруженный мужчина без признаков насильственной смерти, рядом куча гильз и ни намека на какие-либо следы: выглядело это так, словно оба умерли от старости...

Перемахнув через развалины ограды, которая стояла уже рядом со склоном оврага, Андрей вдруг обратил внимание на то, что растение-мухолов, так удивившее его сразу после спуска, поникло, обратив свои вонючие цветки к самой земле, и даже листья выглядят совершенно неживыми, свернувшимися и едва ли не подсохшими. В животе у Огоновского почему-то похолодело. Не обращая внимания на свисающий трос, он быстро взобрался наверх и застыл, как статуя, будучи не в силах двинуться с места.

Прямо перед ним, среди разбросанного оружия и снаряжения, переломанными, едва ли не раздавленными куклами лежали люди Ингра. Они действительно выглядели как сломанные куклы - ужасные, огромные куклы, там и сям пересыпанные сотнями стреляных гильз. Сперва Андрею показалось, что среди мертвецов трудно найти хоть одного, не изуродованного какой-то чудовищной силой: Огоновский смотрел на вывернутые из суставов руки, на свернутые шеи и выпученные глаза чувствовал, что близок к потере самоконтроля. От истерики его отделял всего один шаг.

И нигде: ни на земле, ни на оружии, ни на самих людях не было ни единого пятнышка крови!

Появление Касси, которая взобралась наверх следом за ним, немного отрезвило его, заставив взять себя в руки. Видя, что девушка готова рухнуть ему на руки, Андрей поспешно зашарил в аптечке, ища успокаивающее.

- Не смотри! - прикрикнул он, почти силой запихивая ей в рот маленькую капсулку. - Не смотри на них!

- Что... здесь... было?! - услышал он прерывистый голос Ингра.

- Не знаю! - В ответе Огоновского помимо его воли прозвучали истерические нотки. - Я не знаю, ты слышишь меня? Собирайте провизию, палатки, и бежим отсюда, бежим! Я не могу объяснить, что здесь происходит, но чувствую, что это настолько кошмарно, что простая смерть сможет показаться нам большой удачей!

- Халеф! - сипло рявкнул Ингр, отворачиваясь от трупов своих компаньонов. - Ты помнишь, где лежит основная часть жратвы? А?..

Халеф не отвечал: он стоял на коленях, закрыв ладонями лицо, и тихо, едва слышно шептал молитву. Чувствуя, что его желудок готов полностью освободиться от того, что в нем еще задержалось, Ингр с размаху ударил юношу ногой в бок, но тот не отреагировал, только молча завалился набок и забормотал с новой силой. Разъяренный Ингр схватил его за шиворот, сильно встряхнул и проорал прямо в лицо:

- Ты хочешь так же... как эти? Собирай провизию, живее!

Успокаивающее подействовало на Касси сильнее, чем Андрей мог надеяться. Буквально через минуту после того, как он угостил ее зеленой капсулой, глаза девушки захолодели, она спокойно оглядела валявшиеся кругом тюки и ящики и скомандовала:

- Аппаратура и большие палатки не понадобятся. Ингр, бери два тюка! Ты, Халеф, вот этот и вот эти сумки. Вы, Андрей, хватайтесь за вот тот серый чехол, там палатка. Быстрее, чего вы на меня вытаращились?

2

Потом, много дней спустя, Андрей вспоминал, что заговорили они только тогда, когда за их спинами растворился в сумерках загадочный "портал" из трех камней, ведущий в полную ужаса долину. Страх был настолько велик, что, не споря, все решили идти наверх, в горы, невзирая на огромную опасность ночного перехода. Ужас придавал им сил: они брели, подсвечивая себе фонариками, скользя на камнях и поддерживая друг друга. Огоновский плохо помнил детали этого перехода, потому что по-настоящему он пришел в себя только утром, когда сквозь листву деревьев вдруг ударили гордые золотые лучи и все, происшедшее вчера, стало казаться уже не таким реальным.

Первой заговорила Касси.

- Точно так же погиб экипаж моего деда, - спокойно, словно речь шла о вчерашнем ужине, сообщила она.

Андрей поглядел на ее лицо, отметив про себя, что девушка, похоже, перенесла ночное бегство через перевал легче, чем мужчины, и спросил, помешивая варево в котелке:

- Кто или что их уничтожило?

- Никто не знает... дед вышел из заброшенного храма на южной окраине города и увидел, что все остальные - те, кто остался на поверхности, - лежат со сломанными шеями, уже мертвые. Он остался один: перед этим еще несколько человек погибли на ловушках.

- И твой дед выбрался отсюда в одиночку?

- Да. Он блуждал в горах почти месяц, прежде чем смог спуститься к реке, по которой мы сюда приплыли.

Огоновский представил себе ужас человека, пережившего потрясение Пророчества, таинственную гибель своих товарищей и вынужденного в полном одиночестве искать путь среди гибельных скал и ущелий. Дед Касси, по всей видимости, был весьма незаурядной личностью - мало кто из знакомых майора мог бы пройти такую дорогу и удержаться от соблазна выстрелить себе в висок: годы назад, во время памятной оксдэмской эпопеи только невероятный дух Акселя Кренца помог ему сохранить рассудок и не покончить со всеми мучениями разом.

- У меня есть кое-какие догадки, - заявил Андрей, - но я не хочу о них говорить. Вы все равно не поймете и половины... Скажи-ка, Халеф, а ты знаешь, на территории какой... страны находится этот проклятый корабль?

Бен Ледда помедлил с ответом.

- Это небольшое государство, не признающее власти Сыновей и враждующее с Солдатами. Когда-то это была одна страна, но после Солнцеворота, когда многое в этом мире сорвалось с привычных мест, власть в Хабуране была захвачена человеком, провозгласившим себя прямым потомком Экзигарра, давно объединившего северные земли...

- Хабуран, - скривился Ингр. - Как всегда.

- Что - как всегда? - не понял его Огоновский.

- Все неприятности происходят от Хабурана. Я слышал, что это его агенты подстрекали молодых полковников на смуту, из-за которой в моей стране отец сражается с сыном.

- Больше года назад, - продолжал Халеф, не обращая внимания на реплику Ингра, - наши люди в Хабуране сообщили, что на севере страны найден Ковчег Проклятия. Множество самых отважных Сыновей пытались пробиться в Пустыню Белых Грез, чтобы подтвердить или опровергнуть этот слух, но только мне удалось пройти весь путь до конца. Потом я шел до северных границ Саарела, где меня и свалил снежный червь...

- Мой корабль стоит на большом безлюдном острове посреди океана, к западу отсюда. Я даже не знаю, насколько это далеко, но, если вы покажете мне карту планеты, я смогу ткнуть в нее пальцем. Давайте думать, как мне туда добраться... через какую страну нам лучше идти?

- А выбора у нас нет, - неожиданно подала голос Касси. - Мы можем идти только через страну Солдат, потому что в Саареле нас почти наверняка ищут. Мы должны спуститься по реке Лар и ночью проскочить границу. На реке нас вряд ли заметят, места там в основном безлюдные, а вот потом может быть хуже. За то время, что нас не было, в стране могло произойти все, что угодно.

- Я, конечно, предпочел бы затеряться в Саареле, - горестно плюнул в костер Ингр, - но там вряд ли можно будет посадить Андрея на пароход.

- Интересно, на какие деньги ты собрался его зафрахтовать? поинтересовался Огоновский.

Ингр не ответил, лишь загадочно усмехнулся - и принялся разливать похлебку по тарелкам.

- Но послушай, - произнесла вдруг Касси, обращаясь к Андрею, - а разве твое начальство не начнет переговоры с нашими владыками? Что, они так и будут сидеть в своем корабле до тех пор, пока не закончат ремонт? Неужели они будут прятаться ото всех - разве им не интересно познакомиться с нами?..

- Наивные рассуждения, - хмыкнул Огоновский. - Видишь ли, действия военных подчинены требованиям уставов и всяческих инструкций, а в инструкциях четко записано - контактами с представителями иных рас должны заниматься только специальные комиссии, и никто другой. Вы, конечно, не относитесь к иной расе, но с вами в этом отношении ситуация еще хуже. Когда закончится наша война, сюда налетит целая толпа ученых - а потом пожалуют торговцы, и я совершенно не знаю, хорошо это или плохо...

- Что ж тут плохого? - удивилась Касси.

- Перед вами откроется огромный, безграничный мир, в котором очень многое совершенно не похоже на привычные вам вещи. Многим из вас придется привыкать к мысли о том, что на свете существует великое множество истин, выглядящих для вас совершенно дико, вам придется привыкать к тому, что чужие обычаи, какими бы странными они вам ни казались, ничуть не хуже тех, которые вы впитали с молоком матери. Наконец, вам придется привыкать к главному - к пониманию того, что остальные человеческие миры живут гораздо свободнее, чем вы можете себе вообразить. У нас нельзя наказывать человека за то, что он молится не тому богу, или за то, что он думает не так, как тебе хочется... Плохо то, что эту свободу мы, скорее всего, будем насаждать, - если понадобится, даже с дубиной.

- Но ты же противоречишь сам себе! - возмутилась Касси,

- Да, - кивнул Андрей. - Да, я противоречу, и в этом парадокс всей нашей культуры: в течение долгих столетий мы шли к мысли о том, что свобода является, так сказать, самодостаточной ценностью, этаким высшим Добром, внедрять которое - наш святой долг и наше бремя. Я как-то раз беседовал с одним очень умным человеком, и он сказал мне: это происходит оттого, что мы давно поняли, дьявол живет в каждом из нас. И когда он рвется на волю, мы, чтобы преградить ему путь, начинаем творить Добро, да так, что пыль столбом...

- Что такое дьявол? - спросил его Ингр. - Ты часто произносишь это слово, и я уже много раз хотел тебя спросить - что это такое?

- О-оо, о дьяволе я расскажу тебе немного позже, потому что это долгий разговор, а сейчас я устал и хочу спать. Боюсь, что вам, увы, незнакомо его имя, и оттого вы не всегда способны различить добро и зло. Проклятье, я начинаю вещать, как миссионер!.. Не хватало мне еще заняться обращением язычников! Давайте лучше завтракать, а потом кинем жребий, кому караулить первым.

3

Трое суток спустя, оборванные, злые и донельзя измученные, они выбрались в верховья реки, где Ингр оставил свой катер. Последний день они почти ничего не ели, из провизии оставался лишь НЗ Огоновского, и даже теплая палатка была брошена на месте последней стоянки, потому что ни у кого не было сил тащить ее на себе.

Фактически, из всего груза на них осталось лишь оружие да бесценная видеокамера Касси. Ингр избавился от своих фляжек, остро заточенной лопатки и даже аптечки. Андрей, конечно, с медикаментами не расстался, так как прекрасно понимал, что равноценной замены им тут не найти. Впрочем, он выглядел лучше всех: его сверхпрочный комбинезон легко выдержал все перипетии броска через горы, ни разу не порвавшись.

За время, проведенное на Трайтелларе, Андрей привык к пониженной гравитации и чувствовал, что двигаться ему значительно легче, чем его тонкокостным спутникам, не очень отягощенным мускульной массой. Там, где они начинали задыхаться, он помогал им, зная, что теперь они связаны общей судьбой и никто не сможет предсказать, как сложится обстановка в дальнейшем.

Выйдя к реке, он устало потянулся, хрустнул костями и заулыбался: перед ним, глубоко вонзившись острым носом в песок, стояла серо-зеленая металлическая посудина с задранной в небо крупнокалиберной спаркой на носу. Катер был довольно велик для реки, и

Огоновский решил, что строили его, по всей видимости, из расчета на морскую службу. Узкий, вытянутый корпус внушал доверие. Андрей взбежал по мокрым сходням, внимательно осмотрел пулеметы на поворотной турели и вошел в небольшую рубку. Вместо привычного штурвала он увидел два длинных изогнутых рычага, размещенных перед высоким мягким креслом, и наклонную приборную доску, на которой слабо поблескивали какие-то разноцветные трубочки с делениями.

"Странное у них оборудование, - подумал он. - Рычаги, наверное, напрямую связаны со штуртросами: вправо-влево... как-то неудобно. Хотя им, конечно, виднее".

По железной палубе гулко забухали шаги Ингра.

- Ну, я рад, что все в порядке, - произнес он, деловито подходя к настенному щиту со множеством каких-то рычажков. - Можем отправляться прямо сейчас. Касси! - Распахнув прямоугольный иллюминатор, Ингр высунулся наружу. Касси, пусть Халеф приготовит нам что-нибудь горячее. Начинаем отход!

- Помощь нужна? - поинтересовался Андрей.

- Да! Выйди наверх и командуй мне, чтобы я не зацепился за корни...

Огоновский послушно забрался на огражденную леерами крышу рубки и приготовился корректировать разворот. Ингр послал его туда не зря: катер стоял в миниатюрной бухточке, над которой нависали толстые ветви растущих над самой водой деревьев - их мощные корни уходили чуть ли не на середину узкой в этом месте реки.

В корме фыркнули двигатели, над сразу забурлившей водой поплыл едкий черный выхлоп. Катер медленно двинулся с места.

- Так держать! - гаркнул Андрей, всматриваясь в темную воду реки. Левее!.. Еще левее! Держи!.. Можешь разворачиваться!

Когда Ингр, вывернув катер кормой на восток, переложил реверс и, прибавив обороты, их суденышко заскользило по реке, уходя прочь от упрятанного в горах Туманного города, Андрей спустился вниз в рубку. На небольшом металлическом столике его ждала тарелка с горячими бутербродами и две пузатые высокогорлые бутылки со смешными, словно ушки, ручками. Восседавший в кресле Ингр шуровал рычагами управления.

- Через час река станет шире, - сказал он, - тогда можно будет передохнуть. Бери арру, пробуй.

- А ты?

Вместо ответа Ингр молча протянул руку. Усмехнувшись, Андрей вложил в нее бутерброд и бутылку. За последнее время он стал ощущать бывшего летчика если не другом, то по крайней мере верным, немногословным партнером, на которого можно положиться в любой ситуации. Они и в самом деле мало разговаривали, как правило, на разговоры просто не было сил. Замкнутый, какой-то подозрительный Халеф был целиком погружен в молитвы, которые он беспрестанно повторял, едва заметно шевеля губами, а Касси вообще казалась Андрею совершенно отстраненной от окружающего мира. Он терялся в догадках, что же могло так повлиять на девушку? Пророчество?.. Жуткая и таинственная гибель их людей? Или, может быть, не до конца выполненная задача? Как-то раз Ингр обмолвился ему, что добрая половина ящиков, которые они бросили там, на лугу перед обрывом, принадлежала Касси - в них, по его словам, находилась какая-то непонятная аппаратура. Ингр не знал, что именно собиралась обследовать девушка, но клялся, что Пророчество было не самой главной целью ее путешествия.

- А что было в остальных? - спросил его Андрей. Ингр махнул рукой.

- Я собирался уходить через юг Саарела, - непонятно объяснил он. - Там можно пройти через горы. Я не очень-то хочу возвращаться к своим...

Катер стремительно резал носом черную воду. Прислушиваясь к незнакомому для него шуму волны, обтекающей острые скулы судна, Андрей рассеянно глотнул из бутылки. Хрра оказалась сладковатой, сильно отдающей ароматом каких-то трав. Готовили ее явно на ячменном спирту. Крякнув, Огоновский закусил бутербродом и поймал на себе заинтересованный взгляд Ингра.

- Отлично, - сказал Андрей, показав парню сложенные колечком пальцы. Будешь у меня, выпьем коньяку. Он тоже крепкий...

- Если Халеф не спит, скажи ему, чтобы он занялся обедом. Продовольствие в кухне, на корме. Ты найдешь.

- Есть, шкип, - иронично отозвался Андрей и выбрался на палубу.

После блуждания по лесам и горам свежий, лишь чуть отдающий тиной речной ветерок показался ему сладким, как материнский пирог. За рубкой Андрей спустился в глубину корабля и почти сразу же обнаружил Халефа - сидя на койке в небольшом кубрике, тот привычно держался за голову и шевелил губами.

- Кончай молитву, - Андрей стукнул ладонью по переборке, - Ингр говорит, чтобы ты занялся обедом.

Халеф поднял на него глаза. На секунду Андрею показалось, что в них мелькнула усмешка, - впрочем, в следующее мгновение Халеф легко встал на ноги и, пройдя мимо него, выбрался на палубу.

Понаблюдав, как парень вскрывает найденные в камбузе консервные банки, Андрей вернулся в рубку. Ингр все так же сидел в кресле рулевого, удерживая рычаги ногами, и меланхолично прихлебывал из бутылки.

- С тобой все в порядке? - спросил его Андрей, садясь на маленький стульчик, приваренный к стенке чуть позади Ингра.

Ингр привычно махнул рукой - этот жест означал у него и сожаление, и безразличие, в зависимости от ситуации.

- Я думаю, что со мной будет, когда я вернусь в свою страну.

- Тебя там ищут?

- Да нет. Все не так плохо. Просто мне там нечего делать. Я уволился из армейской авиации и уже почти начал работать на одну небольшую компанию, когда заварился весь этот бардак. Я должен был летать на маленькой машине, обслуживать городки далеко на юге - хороший климат, хорошие заработки, всегда можно приработать на стороне. Потом началось... Когда в наш город ворвалась банда дезертиров и стала грабить и убивать, я прикончил троих и бежал в сторону столицы провинции. А там уже бои, понимаешь? Армия разбилась на две части, целые толпы солдат резали командиров и разбегались с оружием в руках. Я видел танки, которые носились по городу и давили людей - просто так, для забавы, потому что экипажи надышались зеленым дымом и не понимали, что они делают. Им казалось, что теперь они стали хозяевами страны.

- Ну, порядок рано или поздно наведут, - уверенно возразил Андрей. - Это же не может продолжаться вечно.

- Ну да, - хмыкнул Ингр. - Если не наступит время Хабурана... Я начинаю думать, что переворот в моей стране не только финансировался на их деньги.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Ну, ты ведь не разбираешься в нашей политике... Хабуран давно уже дестабилизирует обстановку в Стране Солдат. Их чрезвычайно раздражает то, что почти вся морская торговля идет через наши порты и их компаниям приходится платить немалые пошлины. Так вот, переворот, похоже, был затеян для того, чтобы, как минимум, добиться от нового правительства снятия пошлин. А как максимум - для создания Большого Хабурана с нами в качестве приморской провинции. Тут-то им и пригодился бы это проклятый Ковчег. Представляешь, как им повезло, что они его нашли не где-нибудь, а на своей территории? Именно поэтому туда, на север, и не могли прорваться агенты Сыночков - еще бы, я представляю себе, какое там охранение вокруг объекта!

Ингр вцепился зубами в бутерброд и продолжил, жуя:

- В связи с этим возникает вопрос: а что сможешь сделать ты? Каким образом ты думаешь прорваться через систему ПВО, через охрану? Ты хоть представляешь себе, сколько там людей?

- Ну, во-первых, прорвался же туда Халеф. Наверное, все не так уж страшно. А во-вторых, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что для вашего спасения следует идти на любые действия, вплоть до привлечения десантной техники и специалистов по таким операциям. Они у нас есть в команде выздоравливающих... Разумеется, тяжелый катер типа "Корсар" в считанные секунды подавит любую вашу ПВО, а взвод "специалистов" рассеет охрану. Но сейчас для меня важно не это. Понимаешь, я все время думаю вот о чем: конечно, взрыв двигателей звездолета - вещь ужасная, но даже взрыв не смог бы причинить такие разрушения, да еще и на большом удалении от него. Нет, тут что-то нe так. Насколько я понял, там, в этих льдах, лежит грузовик. Что у него на борту? Ох-хо-хо, вот где главный вопрос!.. По-моему, вся наша проблема именно в грузе. Там может быть все, что угодно, вплоть до боеприпасов волнового действия. И если эти хабуранские "исследователи" каким-то образом активируют целый склад с боезапасом, то ваша планетка действительно может пойти на взлет. Последствия будут ужасны, это я тебе говорю как знаток.

Ингр не ответил. Продолжая жевать, он смотрел, как мимо катера несутся склонившиеся к самой воде деревья, в густой листве которых испуганно порхали птицы, взбудораженные гулом двигателей. Река постепенно становилась шире, берега расступались, словно покоряясь мощной волне, поднимаемой катером. Впереди было все то же сочетание темной воды и густой, непроходимой зелени леса. Огромные деревья, десятилетиями тянувшиеся к воде, почти смыкались над серединой русла, образуя нечто вроде естественного буро-зеленого туннеля, внутри которого скользило их суденышко.

- Через два дня мы пройдем границу Саарела, - сказал Ингр, справившийся наконец со своим бутербродом. - Там лиманы, и я хорошо знаю, как проскочить наши заставы: в это время года по ночам всегда густой туман, они и носа своего не увидят, не то что нас. Если двигаться на малых оборотах, шум мотора потонет в тумане... Послушай-ка, раскрой штурманский шкафчик, там должен быть атлас дай его сюда.

Андрей послушно поднялся и распахнул металлическую дверку приделанной к палубе тумбы. На верхней полке он заметил толстую, потрепанную книгу довольно крупного формата со множеством надписей на обложке.

- Он?

- Да, давай сюда.

Все так же придерживая рычаги вытянутыми ногами, Ингр принялся листать полупрозрачные страницы. Наконец он остановился и протянул распахнутый атлас Андрею.

- Если ты говоришь, что шел с запада, то здесь должен быть изображен ваш остров. Найдешь?

- Я помню очертания... - пожал плечами Андрей, рассматривая страницу на свет. - Да, кажется, вот он.

Ингр вывернул шею и посмотрел, куда указывает палец Андрея.

- Ну, это просто смешно... формально этот архипелаг принадлежит Хабурану! Там давно никто не живет, но время от времени появляются метеорологи. От нашего побережья до него больше пятидесяти тысяч лонов. Нам понадобится довольно крупный корабль, на пулеметном катере туда не дойти, даже если мы спустимся по реке к океану. Тем более что близится сезон штормов: даже если мы попытаемся, нас опрокинет волной...

- А если попробовать захфрахтовать самолет?

Ингр фыркнул и изменил позу, взявшись за рычаги руками. Андрей еще раз посмотрел в атлас, пытаясь прикинуть пройденное им расстояние, но ничего толком не понял - выходило около десяти тысяч километров: может быть, больше, может быть, меньше, он не мог определить масштаб карты.

- На такое расстояние нужен военный самолет. Где ты его возьмешь? В стране идет война... Или, может быть, ты думаешь обратиться к властям? Тебя или шлепнут, или упрячут к сумасшедшим, где ты будешь осушать болота... Это чепуха. Нам нужен корабль, да вот где его взять. И на какие, спрашивается, деньги?

- Ингр, я не верю в безвыходные ситуации.

- А кто тебе сказал, что ситуация безвыходная? Ха, в стране полный бардак, идет внутренняя война, и сейчас нам это даже на руку - в таком хаосе проще затеряться и попробовать доплыть до Виланского архипелага. Вопрос, сколько это займет у нас времени?

- Мы должны спешить, Ингр. Я и сам не знаю, стоит ли мне верить в то, что я смогу изменить ситуацию, но попытаться, учитывая саму такую возможность, мы должны. Или я не прав?

Ингр снова помедлил с ответом, впрочем, Андрей успел привыкнуть к этой его манере - казалось, каждую свою фразу он обдумывает с тщательностью опытного дипломата.

- Когда-то, очень давно, отец сказал мне: "Многие считают, что суетиться, стремясь к достижению каких-то целей, - дело пустое, потому что сбудется только то, что предначертано. Я тоже думал так, и посмотри, что со мною стало: я еще не стар, но уже измучен - ожиданием... Тебе не стоит ждать, парень, ты должен поворачивать обстоятельства так, как выгодно тебе, и никогда, ни за что не плакать по поводу того, что тебе не повезло. Везет тем, кто этого хочет!" Я не знаю, прав ли был отец, вот в чем дело... я так много суетился, что от этой суеты у меня мельтешит перед глазами. А толку?

- Вопрос философский, - понимающе улыбнулся Андрей. - Ты не очень внятно излагаешь, но я должен тебе сказать, что этот вечный вопрос стоит перед каждым из нас, вне зависимости от того, в каком мире ты живешь. Передо мною - тоже. Тебе легче?

- Тогда подсуетимся. - Ингр потянул какой-то рычаг, и Андрей услышал, как заревели пришпоренные двигатели. - Мы вышли в основное русло.

Глава 10

1

Туман был настолько плотным, что Андрею казалось, будто катер движется в сплошном сером бульоне. Даже чавканье двигателей доносилось до него словно из-под одеяла. По хронометру дело шло к рассвету, но пока на лиманах стояла густая влажная тьма. Где-то справа по борту осталась пограничная застава, отделявшая Саарел от Страны Солдат, - по словам Ингра, они прошли мимо нее почти полчаса назад, но он все еще не решался прибавить оборотов, не без оснований подозревая, что рев движков может привлечь к ним ненужное внимание.

- Как бы не сесть на мель, - нервно произнес Огоновский, всматриваясь в мрак перед катером.

- Здесь нет мелей, - спокойно ответил Ингр. - Правда, можем налететь на островок... но будем надеяться, что я увижу его вовремя. Через час река станет шире, тогда уже можно будет не бояться стражи. Пока - надо терпеть.

Огоновский мучился желанием закурить, но сигарет, увы, у него больше не было. Страдая от этого, он постоянно жевал бутерброды с тушеным мясом, заедая их пучками сладковатой местной травки: ему казалось, что из тумана вот-вот выскочит катер пограничников, и у них начнутся настоящие неприятности. Ингр, правда, уверял его, что на этой границе всю жизнь не было порядка и местные охотники шлялись туда-сюда, не обращая на стражу никакого внимания. Несколько раз ему даже чудилось, что он слышит далекое стрекотание мотора, но Ингр вел себя достаточно уверенно, и Андрею не оставалось ничего другого, как молча терпеть и жевать, жевать, жевать...

Вскоре туман начал редеть. Над рекой поднималось солнце, его первые, далекие еще лучики заставили седой мрак отступить до следующего вечера. Огоновский с силой потер Тлаза и устало опустился на металлический стульчик. Ингр поглядел на него и усмехнулся:

- Пожалуй, пора...

Рыкнув движками, катер слегка присел на корму и понесся по центру реки, стараясь не приближаться к заросшим кустарником берегам. Через несколько минут Андрею показалось, что слева по борту промелкнули несколько темных, островерхих построек с покосившимися деревянными причалами, нависавшими над водой.

- Здесь уже живут люди? - спросил он.

- Люди живут везде, - флегматично ответил Ингр. - Скоро мы увидим поселки рыболовов. К вечеру надо будет продать катер и уходить в глубь страны. Не знаю, что произошло за время нашего отсутствия, но, когда мы отправлялись, эта провинция еще не была задета мятежом.

К полудню Ингр завалился спать. Вместо него за рычаги сел Андрей. Катер ровно бежал по реке, иногда на далеком берегу Огоновский явственно различал небольшие селения, десятки лодок, лежащих вверх дном на берегу, людей, занятых развешиванием сетей, - но на их катер, как ему казалось, никто не обращал внимания. Пологие, местами заболоченные берега сменялись песчаными обрывами, над которыми качались на ветру высоченные ржаво-зеленые деревья, а пару раз он видел рыбацкие лодки, из высоких узких труб которых валил густой черный дым. Монотонность плавания действовала на него расслабляюще.

"Что бы я делал сейчас, если бы не проклятая война? - думал Андрей, постукивая пальцами по набалдашнику правого рычага. - Наверное, играл бы с Акселем в карты или ехал к больному... а может, пил бы с девчонками на веранде коньяк. Черт поймет, который у нас нынче час..."

Он вспоминал жаркие оксдэмские вечера, желтые фонарики, качавшиеся на ветру по углам просторной веранды его дома, запах жаренного на углях мяса, веселое щебетание троих его девушек - то ли служанок, то ли наложниц - и ироничные глаза доктора Кренца, рассматривающего сквозь свет новый, только присланный с Авроры коньяк. О Кренце, мобилизованном в десант в первые же дни войны, он не слышал ничего. При любых раскладах в сумятице первого года боевых действий найти друг друга было практически невозможно: он не знал, в какое соединение попал его приятель, а уж Кренц, конечно, и понятия не имел, на каком корабле сражается Андрей.

Девушки наверняка уже нарожали целую ораву чужих детей, роскошная некогда усадьба пришла в полный упадок, и сейчас там скорее всего обитает какой-нибудь чин из военной администрации... его сержанты бродят по округе, соблазняя фермерских дочек, большая часть шахтеров мобилизована, а те, что остались, все так же мрачно вкалывают и пьют дешевую местную бурду, выгоняемую из плохо растущей пшеницы. Огоновский мрачно сплюнул на металлический пол и долго тщательно растирал плевок подошвой ботфорта.

От воспоминаний его отвлек Халеф, неожиданно всунувшийся в рубку:

- Есть будешь? Огоновский поскреб затылок.

- Буду. Что, опять каша?

Он ужасно тосковал по обычной, старой как мир, жареной картошке с добрым куском свинины, но на Трайтелларе о ней можно было только мечтать - отправляя сюда людей, Айорс не озаботились этим элементом рациона, планета и так была богата всякой съедобной всячиной.

- Лучше дай мне кусок мяса с этой травой... как ее там?

Халеф молча кивнул и исчез. Через минуту он появился с большой походной тарелкой и кружкой, от которой пахло аррой. Андрей внимательно посмотрел на парня: за последние дни тот буквально почернел, под глазами появились темные круги. На Андрея Халеф старался не смотреть.

- Посиди, поболтаем, - предложил Огоновский. Халеф нахмурился.

- О чем?

- Разве тебе не скучно целыми днями сидеть в кубрике и молиться?

- Если человеку скучно молиться, ему лучше умереть. Впрочем, я и так скоро умру...

- С чего это ты взял? - поразился Андрей. - Ты чувствуешь себя больным? Давай я осмотрю тебя. Халеф мрачно усмехнулся и опустил голову.

- Ты думаешь, что я смогу выжить в Стране Солдат?

- А что такое? В чем проблема?

- Там не любят таких, как я. Слишком много еретиков бежало туда в День Солнцеворота. Они ненавидят нас, хранящих Верность Отцам. А моя принадлежность к Светлым Сыновьям написана у меня на лице...

- Халеф... - Андрей глубоко вздохнул и сделал паузу, чтобы голос прозвучал без намека на иронию. - Халеф, ваша Верность совершенно абсурдна. Те, кого вы привыкли называть Отцами, пали в очень давней войне, их нет, ты понимаешь? От них остались только развалины и кое-какие случайно уцелевшие документы. Ты молишься призракам, Халеф. Ты и те, кого ты у называешь Сыновьями. Подумай сам, разве призраки стоят того, чтобы ради них гибли живые люди? Халеф, то, что ты называешь ересью, - на самом деле всего лишь здравый смысл, а твоя вера, прости меня, - это просто жестокая глупость. Я уверен, что после войны, когда сюда прилетят наши комиссары, правителей твоей страны ждут ужасные неприятности: у нас с такими вещами не церемонятся.

- Тогда получается, что мы тоже пострадаем за свою веру, - с мрачной решимостью в глазах отозвался юноша, - так, как другие страдали за свое безверие.

Андрей замолчал. По-своему Халеф был прав... он знал, что будет после того, как за Трайтеллар возьмутся всерьез. Наверняка состоится суд над теми, кто устроил этот гнусный Солнцеворот, отшвырнувший почти всю планету на столетия назад. Большой показательный суд с присутствием обвинителей с других миров: корварцев, россов, возможно, лидданов. И результат известен заранее... преступники будут найдены, изобличены и казнены. Религиозный геноцид - одно из самых тяжких преступлений, на которое Сообщество никогда не смотрит сквозь пальцы. А потом на Трайтелларе останутся прокураторы Конфедерации, и он будет долго и мучительно врастать в содружество человеческих миров, как это уже произошло с Рогнаром, Виолой и Ралторре. Эти планеты так же были заселены жестокими айоранскими "экспериментаторами", которые отрывали тысячи людей от родной планеты и тащили их через бездны в десятки световых лет.

- Я надеюсь, Ингр знает, как защитить тебя.

Халеф угрюмо нахмурился и вышел. "Еще одна проблема, - сказал себе Андрей. - Что, в самом деле, с ним делать, если тут действительно ненавидят этих сумасшедших фанатиков с юга?"

Ингр сменил его у рычагов незадолго до ужина. Кое-как поев, Андрей спустился в кубрик и лег на койку напротив сопящего во сне Халефа. Какое-то время ему не удавалось заснуть, перед глазами крутилось невесть откуда взявшееся лицо Акселя Кренца, но вскоре захрапел и он.

Его разбудила Касси.

- Одевайся, - коротко распорядилась она. - Мы приплыли.

Всунув ноги в ботфорты, Андрей выскочил на палубу. В лучах закатного солнца он увидел плавно поднимающийся берег реки и небольшой городок с длинным каменным причалом, возле которого стояли несколько пароходиков.

- Кажется, там пожар, - сказал он Ингру через иллюминатор рубки.

- Да, - мрачно ответил тот. - И, по-моему, не один...

Андрей смотрел на темные каменные дома с острыми скатами высоких крыш и удивлялся почти полному отсутствию людей на улицах - может быть, наступил час молитвы, а может, здесь принято садиться за еду в строго определенное время? Он видел лишь редкие фигурки, двигавшиеся среди высоких, похожих на свечи хвойных деревьев, в изобилии раскиданных среди строений городка, и чувствовал, как озабоченность Ингра передается и ему. Прищурившись, он вдруг вспомнил, что в пакете самоспаса должно быть оптико-электронное устройство.

Тонкая черная коробочка пружинисто раскрылась в миниатюрное подобие бинокля. Поднеся окуляры к глазам, Андрей прошелся по ступенчато поднимающимся улочкам и остановился на одной фигурке, суетившейся перед воротами высокого темно-красного строения, из-за которого валил густой серый дым. Электроника мгновенно настроила визир на цель - перед ним был коренастый мужчина с бритой головой, завернутый в грязное подобие юбки, на широком поясе Андрей разглядел нечто вроде топора с длинной рукоятью, а в руках бритоголовый держал автомат!

- Посмотри, - сказал он Ингру, просовывая ему бинокль. - Вот туда, где дым...

- Пять фурканов! - выдохнул тот. - Кажется, в городе банда мародеров!

- А жители?

- Наверное, бандиты здесь уже давно... но, по-моему, их тут немного. Я не вижу ни трупов, ни разбитых ворот. Город как будто спит. Что все это может значить?

- Я, собственно, хотел спросить тебя о том же самом.

- Ладно. - Ингр резко двинул правый рычаг, разворачивая катер носом к причалу. - Это рискованно, но плыть дальше мы все равно не можем: горючего осталось меньше чем на час хода. А отсюда идет дорога в столицу провинции. Может быть, нам удастся обменять катер на машину.

- Ты не боишься, что нас просто перестреляют?

- Они трусливы. Впрочем, поглядим...

Очевидно, пилот имел какие-то свои, неизвестные Андрею доводы. Минуту спустя катер подлетел к причалу, и Огоновскому пришлось прыгать с борта на осклизлые доски, чтобы привязать трос к одному из десятка металлических крючков, вделанных в камень опоры. На их появление в городке не отреагировали. Расстегнув кобуру, Андрей быстро оглядел окрестности: каменные ступени, ведущие наверх, к обсаженной кустарником дороге, песчаный пляжик с растянутыми на рамах сетями... кругом было пусто.

- Халеф и Касси, останьтесь здесь, - приказал Ингр. - Зарядите и проверьте пушки. Если что, стреляйте и уходите вниз по реке на десяток лонов. Потом мы догоним... Не бойся, - сказал он Андрею, прыгая на причал. - Я умею разговаривать с этой сволочью.

На плече он держал ручной пулемет, длинная полотняная лента была обмотана вокруг ствола. Андрей зябко потер ладони и первым двинулся вверх по истертым ступеням каменной лестницы.

Белая улочка, над которой нависали чьи-то сады, поворачивая, полого поднималась вверх - через несколько минут оба путника оказались на небольшой площади, посреди которой застыл обгоревший остов некогда серого грузовика с какими-то эмблемами на странно уцелевшей двери кабины.

- Армейский, - хмурясь, определил Ингр.

- Значит, все-таки мятежники?

- Значит...

Площадь была окружена низкорослыми садами, распространявшими вокруг себя сладковатый аромат незнакомых Андрею цветов. Ингр решительно прошагал по растрескавшимся белым плитам и нырнул в естественный коридор, образованный наклоненными ветвями тесно посаженных деревьев. В глубине садика виднелось желтое трехэтажное строение, покрытое давно облупившейся, темной снизу штукатуркой. Дверь косо висела на одной петле, на пороге виднелось успевшее подсохнуть кровавое пятно.

Огоновский вытащил бластер и оттянул большим пальцем собачку предохранителя. Держа оружие в напряженной правой руке, он вошел вслед за Ингром в здание. В большой комнате с красными стенами царил жуткий разгром: несколько письменных столов были опрокинуты, на полу валялись десятки густо исписанных желтоватых листков, в углу лежал серый пластмассовый ящик с лопнувшим стеклянным экраном, красивый наборный пол был изуродован пулями. Оглядевшись, Ингр двинулся в глубь здания. В тесном коридоре они увидели труп молодого мужчины в длинной желтой куртке с какими-то значками на груди, плававшего в луже собственной крови. Стены коридора были обезображены многочисленными пулевыми выбоинками.

- Это полицейский участок, - тихо, почти шепотом проговорил Ингр.

- Будем уходить? - так же тихо спросил Андрей.

- Да. Но бандитов здесь немного. Если вести себя правильно, нам ничто не угрожает. Если бы банда была большая, город уже горел бы по-настоящему.

Они вернулись на площадь. Андрей внимательно осмотрел садики, за которыми виднелись характерные острые крыши, но нигде не было никакого движения. Ингр тем временем пересек площадь и вошел в сад на ее противоположной стороне. Огоновский поспешил за ним. Здесь, среди цветущих деревьев, находилось самое высокое, трехэтажное здание с высокой мансардой, рядом с дверью висела какая-то узкая вертикальная табличка с вырезанной на ней надписью. Вероятно, здесь тоже располагалось какое-то официальное учреждение.

В передней их встретил такой же погром, что и в околотке, но здесь не было ни крови, ни следов стрельбы. Не выпуская из рук оружия, Ингр вошел в одну из боковых комнаток. Перевернутые шкафы, опять сплошь заваленный документами пол, но теперь - здоровенная куча экскрементов в углу, присыпанная изгаженной бумагой с какими-то красными гербами.

Андрей с омерзением плюнул и задержался возле плаката на стене, почему-то помилованного налетчиками. С глянцевой бумаги на него жизнерадостно скалился молодой парнишка в серой мешковатой куртке, широченных шароварах и низеньких ботинках, на голове у него косо сидела блинчатая каска, напоминавшая по форме раздавленный тазик, а в руках он держал пулемет - такой же точно, как у Ингра. Справа и слева от веселого воина ало змеились неровные вертикальные надписи.

- Уроды, - произнес Андрей и собрался было выходить на поиски Ингра, который, судя по звукам, обследовал второй этаж, но вдруг замер на месте.

Он готов был поклясться, что только что слышал, как под его ногами кто-то бормочет - тихо и жалобно.

- Ингр! - крикнул он, высунувшись в коридор. - Сюда! Тут кто-то есть, слышишь!

Вход в подвал, очевидно не замеченный мародерами, они обнаружили в темном коридорчике рядом с сортиром, который, к изумлению Огоновского, сверкал ничуть не хуже, чем аналогичные заведения на "Парацельсе". Дверь была замкнута изнутри. Ингр уже собрался было стрелять по замку, но Андрей, отстранив его, вытащил из ножен свой десантный тесак. Деревянная дверь не устояла, подалась с недовольным скрипом, и Андрей ощутил чье-то дыхание.

- А если будут стрелять? - прошептал Ингр.

Огоновский пожал плечами и достал фонарь.

Прикрывая лицо руками, на каких-то замшелых сундуках сидела пышноволосая женщина в коротком белом платье с прорезными рукавами. Яростный свет фонаря заставил ее отвернуться к стене, она почти сжалась в комок и тоненько завыла.

- Спокойней, - мягко попросил ее Ингр. - Не переживайте, мы не сделаем вам ничего плохого... идемте, идемте отсюда.

Спасенная оказалась перезрелой красоткой с жутко измазанным косметикой лицом. Андрею пришлось скормить ей таблетку успокаивающего - только после этого она немного пришла в себя и стала говорить:

- Я не знаю, сколько их... на площади я видела человек десять, слышала выстрелы, крики, потом загорелась машина, на которой они приехали. Было очень много стрельбы, я спряталась, слышала, как они все здесь крушили, ходили и хохотали... все время хохотали...

- Так сколько их может быть? - перебил ее тираду Ингр. - Двадцать, тридцать... сто?

- Я не видела, - продолжала женщина, - я только слышала, как они... они хохотали...

- Зеленый дым, - определил Ингр. - Это неудивительно... да, это наверняка какая-то маленькая банда, иначе их командиры не допустили бы такого безобразия. Пошли, Андрей. Нам нужно их найти - и, если повезет, мы выменяем какой-нибудь транспорт.

- Где ты собираешься их искать?

- Я знаю, где.

2

Ингр действительно знал, где следует искать - после недолгого блуждания они с Андреем взобрались на холм, на котором располагалась единственная в городке гостиница - старое четырехэтажное здание с нависающей над улочкой крышей. По бокам крыши угнездилась потертая ветрами парочка каменных птиц. Из высоких окон первого этажа неслись пьяные крики и какая-то возня. Андрей поежился и вопросительно глянул на своего провожатого, но в ответ Ингр лишь презрительно махнул рукой.

На первом этаже здания располагался просторный зал, плотно уставленный столами. Под потолком медленно вращался устрашающих размеров вентилятор, гонявший пыль, вметаемую в зал через раскрытые окна заведения. За столами пировали, играли и просто спали два десятка обросших рыл в рваных обносках разнообразных военных мундиров, с ног до головы обвешанные стрелковым оружием. На появление Ингра никто не обратил внимания: все были пьяны да еще и обкурены наркотическим дымом. Окинув развеселую компанию пристальным взглядом, пилот решительно прошествовал в дальний угол зала, где за большим полукруглым столом мрачно поглощали арру трое мужчин, более-менее похожих на нормальных людей. Стиснув зубы, Андрей последовал за ним.

По-видимому, в прошлой жизни эта троица имела отношение к офицерской касте: их мундиры отличались определенной чистотой и значительно большим количеством эмблем, чем у остальных. Физиономии, правда, несколько подкачали. Поглядев на многодневные бороды, Андрей подумал, что, захватив городок, можно было бы и наведаться в цирюльню, но мятежников, очевидно, это волновало в последнюю очередь. Их опухшие морды явственно свидетельствовали о длительном, качественном запое.

Приближение Ингра заставило отцов-командиров оторваться от здоровенной бутыли, наполненной темным напитком. Некоторое время троица молча сверлила его подозрительными взглядами, потом один из головорезов решил нарушить молчание.

- Ты за кого, пилот? - спросил он.

- Я за себя, - спокойно ответил Ингр. - У меня есть серьезное предложение.

- Вот оно как, - тяжело промолвил второй. - А ты не трус.

- Я не трус, - кивнул Ингр. - И мне нужна машина с полным баком.

Трое бандитов переглянулись. По их глазам Андрей понял, что они вовсе не считают Ингра человеком умалишенным или не осознающим, с кем он имеет дело. Они понимали: раз парень с пулеметом спокойно и уверенно пришел в кабак, полный перепившихся ублюдков, значит, он знает, что делает. Наверное, за его спиной стоит кто-то, кто может обеспечить некоторые гарантии в его пользу, - а в их нынешнем положении лишние неприятности душу не грели.

- Говори. - Седовласый дядька с набухшими мешками под глазами облизнулся и плеснул себе полный стакан отдающей сивухой-жидкости.

- У меня есть патрульный катер. Спаренная пушка, полно патронов, но совсем нет топлива. Мне нужна машина.

- Какая?

- Хорошо бы связного "Пса" с полными баками и пулеметом. Если нет "Пса", могу взять легкий грузовик с полным приводом. На катере вы сможете уйти вверх по реке и удрать через Саарел на юг. Катер - гораздо лучше, чем рыбацкий пароход...

Вожди ирокезов снова погрузились в размышления. Наблюдая за их лицами, Огоновский невольно поразился Ингру - он, казалось, заранее прочитал мысли, отражавшиеся сейчас на тяжелых небритых рожах.

- Фуркан с тобой, - решил наконец седой. - Будем надеяться, что твой катер не заминирован...

- Я тоже буду надеяться, что вы не засунете мне под днище "конфету", любезно отозвался Ингр. - Пойдем смотреть?

- Что, прямо сейчас?

- Я очень спешу. А вы нет?

Седой горько вздохнул, сплюнул на пол и поднялся.

- Идем, Лужай. Поглядим, что там у него за посуда. Ты, Сакир, посиди пока здесь... посмотришь за нашими. Лишний шум нам сейчас ни к чему.

Двигаясь замыкающим, Андрей не переставал держать правую руку в непосредственной близости от расстегнутой кобуры, однако Ингр шел без всякого напряжения, так, словно он прогуливался со старыми приятелями, которые приехали к нему в гости на рюмочку арры. Двое бывших офицеров ковыляли посередине, то и дело сплевывая и ругаясь между собой. Речь шла о каких-то женщинах, ни за что ни про что убитых одним из них. Невольно прислушиваясь к их беседе, Андрей морщился и отворачивался в сторону. По разговору выходило, что эта парочка путешествовала по горящей стране далеко не первый день.

Они остановились возле причала: на гостей зловеще смотрела расчехленная спарка, от казенников тянулись маслянисто поблескивающие металлические ленты с сотнями крупнокалиберных игрушек.

- Спокойно, Халеф! - крикнул Ингр. - Все в порядке, это покупатели!

Юноша слез с металлического сиденья наводчика и юркнул в темную нору люка. Ингр приглашающе взмахнул рукой:

- Смотрите.

Молча, даже не оглядываясь на Андрея, головорезы полезли на палубу. Один исчез внизу, в мотоотсеке, а второй вошел в рубку. Ингр щелкнул флажком на приборной доске:

- Горючего, как видите, - сопли. Но в городке наверняка есть, не так ли? А цистерны тут огромные, на три тысячи лонов хватает. Если удирать, то, конечно, меньше...

"Покупатель" молча оттер его плечом и уверенным жестом потянул рукоятку запуска. Оба двигателя послушно фыркнули, тихо зачихали на малых. Прогазовав так, что у Андрея заболела голова, - он вырубил моторы, внимательно осмотрел приборы и выбрался на палубу.

- Все отлично, - тихо сказал он своему седому спутнику, который уже вылез из мотоотсека. Тот согласно кивнул и поднял глаза на Ингра.

- Я оставляю также все хозяйство: лодку, кухонные дела и морское снаряжение. Могу даже оставить часть консервов, нам теперь много не нужно. Ну что, идет?

- К "Псу" дам два колеса, - негромко произнес седой. - Патронов - один ящик. Хватит?

- И полные баки.

- И полные баки. Сам нальешь, если хочешь.

- Я верю.

- Тогда пошли смотреть товар.

Халеф и Касси быстро выгрузили из катера два продолговатых тюка с запасом провизии, автоматы и ящик патронов. Для комплекта Касси прихватила свой неразлучный пулемет - нагрузившись, вся компания медленно зашагала вверх по улицам притихшего городка. Время от времени Андрей видел, как из-за плотных штор верхних этажей высовывается то одна, то другая запуганная обывательская физиономия. Большинство частных домов мародеры почему-то не тронули: разгромив полицейский околоток и представительство местной власти, они успокоились и принялись грабить несчастного хозяина отеля.

Шагая, как и раньше, последним, Андрей иногда ловил на себе удивленные и тревожные взгляды их "партнеров". Он их понимал: во-первых, на нем не было никакого груза, тогда как даже Ингр тащил на спине ящик с боеприпасами, во-вторых, его экстравагантная для здешних мест внешность не вписывалась ни в какие каноны - местные мужчины, как он успел понять, никогда не носили длинных локонов и очень не любили бриться. Огоновский тоже не сверкал подбородком, но все же в нем явственно ощущался некий элегантный лоск, совершенно несвойственный обитателям Трайтеллара. Кожаный комбинезон поблескивал точно так же, как в тот проклятый час, когда он вытащил его из кофра-консерватора, высоченные сапоги были лишь чуть припорошены пылью, и даже массивная кобура висела как-то не так, более ладно, чем у остальных.

Не обращая на бандитов никакого внимания, Андрей легко шагал чуть позади остальных, одним глазом контролируя движения мятежников, а другим - с любопытством разглядывая аккуратные, явно не бедные усадьбы жителей городка, частично укрытые в зелени цветущих садов. Наверное, до мятежа это была довольно богатая страна, населенная трудолюбивыми, знающими себе цену людьми.

"Если у комиссаров по контакту и возникнут проблемы, - думал Андрей, - то уж наверняка не здесь. С этими договориться будет проще простого: они знают, что расширение горизонтов, да еще такое масштабное, может принести им только выгоду. Пусть не им самим, но уж их детям точно... ради такого они сжуют наши законы, как конфету, пусть даже им и не все в них понравится".

Для того, чтобы попасть во двор гостиницы, пришлось пройти через кухню. На лавочке возле изящного кованого фонарика, который освещал кухонную дверь, сидел убитый горем дядя с некогда жизнерадостным круглым лицом и изрядным пузом. Его сильные и, наверное, добрые и трудолюбивые руки то сжимались в кулаки, то вдруг начинали скрести обтянутые серой юбкой колени. При виде троих мятежных вожаков он отвернулся в сторону и стиснул челюсти.

Посреди двора стояли два почти новеньких серых грузовика с тентованными кузовами и то, что Ингр называл "Псом" - среднеразмерный открытый вездеход с тремя мостами и станковым пулеметом в угловатой задней части.

Ингр с Касси принялись осматривать машину, Халеф спрятался в тени дощатого навеса за грузовиками, то и дело косясь на кухонную дверь, а Андрей, решив играть свою роль до конца, с безразличным видом встал возле лавки. Круглолицый дядька, в котором он безошибочно опознал владельца гостиницы, поднял на него покрасневшие глаза, окинул его удивленным взглядом и снова отвернулся. Андрей вздохнул.

- Вы потерпите, хозяин, - тихо, так, чтобы его мог слышать только тот, сказал он. - Скоро все это кончится, а потом, наверное, очень многое изменится...

Хозяин дернулся, словно от удара, и посмотрел на него с неподдельным ужасом. Андрей мягко улыбнулся и прищелкнул пальцами.

- Не бойтесь. Я вам не угрожаю...

В этот момент Халеф, вдруг забывший свой страх, поднялся с места и, словно зомби, пошел прямо в кухонную дверь. Буквально через секунду он вынырнул на улицу, держа в руках какой-то истрепанный сверток зеленой клеенки. Глаза юноши светились, словно у одержимого.

- Спроси его, - горячо заговорил он, обращаясь к Андрею, - спроси его, откуда у него - это?

- Что - это? - не понял тот.

- Это! - почти закричал Халеф, потрясая своим странным пакетом.

Недоуменно пожав плечами, Огоновский выполнил его просьбу. Хозяин, все еще шокированный транслингом, затряс подбородком и не без труда выдавил:

- Его принес один парень... кажется, он приплыл по реке из Саарела.

Путем длительного перекрестного допроса удалось выяснить, что сверток оказался в гостинице благодаря некоему странному отроку, который якобы нашел его в сожженной деревне вверх по реке. На просьбу продать его дядька замахал руками и перепуганно сообщил, что благородные господа могут забрать эту ерунду даром, потому что ее хозяин погиб еще утром, когда пытался стрелять в этих... этих.

Андрей избавил его от необходимости подбирать соответствующий термин, отойдя к Ингру, который уже заканчивал заливать горючее в баки выменянного на катер вездехода.

- Сейчас поедем, - сказал он. - К ночи будем уже далеко, а там...

- Слушай, - тихо перебил его Андрей, - а ты не боишься? Тебе не кажется, что эта милая публика порежет нас автоматами, едва мы попробуем выехать со двора?

- Нет, - ответил Ингр, усердно орудуя рычагом ручного насоса, - они сейчас не в той ситуации... я все понял, когда увидел, что город не разграблен. Они бегут от регулярных войск и полицейских частей, в этой провинции мятеж провалился. Им нужно либо плыть вниз по реке, либо вообще удирать из страны. Эти трое так и сделают - когда их ублюдки насосутся до полной потери сознания, погрузят в катер денежки и дадут чесу в Саарел, а потом, наверное, на юг. Так что шум им не нужен, понял?

- А что будет с нами, когда мы наткнемся на эту самую полицию?

- Ничего не будет. Мы просто не наткнемся. Почему, ты думаешь, я просил именно "Пса"? Он может ходить по грунту. Полиция и армия двигаются по крупным дорогам, а мы поедем через маленькие хутора, там в жизни ни одного полицейского и не видели. К тому же учти - вся эта публика в розыске, на каждого есть формуляры, всякие там документы и прочее, а мы-то что? Я лично ни в чем не замешан, Касси тем более. Разве что ты, если тебя ищут...

- Меня никто не ищет, - горько оценил его юмор Андрей. - Я все еще числюсь в кадрах сорок седьмого ударного крыла, от которого остались одни только славные воспоминания...

Андрей успокоился только тогда, когда занятый бандой городок остался далеко позади. Их шестиколесный "Пес" ходко бежал по вполне приличному двухрядному шоссе, на котором не было видно ни одного автомобиля. Касси спала, клубочком свернувшись на широком заднем сиденье, Халеф, закинув ноги на приборную панель, сосредоточенно рассматривал какие-то листы, вытащенные им из таинственного свертка, а Огоновский устроился на мешке с консервами - поближе к пулемету, который почему-то внушал ему определенную уверенность в завтрашнем дне.

- Что ты там читаешь? - спросил Ингр, скосив глаза на истрепанную бумагу в руках бен Ледды.

- Потом... - зачарованно пропел Халеф. - Все потом...

Ингр махнул рукой, посмотрел на Касси, потом повернулся к Андрею:

- Уже не страшно?

- Нет, - Огоновский передернул плечами и вяло улыбнулся, - ты оказался прав. Я просто не знаю вашей специфики, вот и все! И нечего издеваться над чужими людьми.

- Никто над тобой не издевался, - возразил Ингр. - Я сразу все понял, понимаешь? Очевидно, правительство накопило достаточно сил, чтобы гнать всю эту шваль к восточной границе, и они бегут куда глаза глядят - да только бежать уже некуда. Те трое, офицеры, они это понимают, поэтому я знал, что катер они возьмут без шума и лишних разговоров Стрельба, шум - для них сейчас это лишний риск, проще было молча дать нам то, что мы просили, и исчезнуть, пока остальные ублюдки не протрезвели и не утопили их в собственном дерьме. Ночью они уйдут, а мы в это время будем уже далеко.

- Но ты говорил, что мы не будем ехать по дороге.

- Скоро свернем, просто сейчас так удобнее и быстрее.

Андрей успокоенно кивнул и откинулся на железный борт автомобиля, подложив под голову кулак.

Ингр не соврал: вскоре "Пес" замедлил ход и осторожно свернул с шоссе на едва заметную в траве колею, которая вела куда-то на запад. Тропа петляла меж редких деревьев, то спускаясь в неглубокие овражки, то поднимаясь на холмы, откуда вставший на ноги Андрей мог разглядеть бесконечное редколесье, залитое мягким светом закатного солнца. Одна рощица сменялась другой, иногда вездеход проезжал через лужайки, поросшие некошеной травой, однако какие-либо признаки человеческого жилья отсутствовали напрочь.

Они появились тогда, когда Ингр съехал с тропы и, осторожно преодолев большой овраг, оказался на более-менее наезженной дороге, по обе стороны которой зеленели аккуратные ровные поля, сменившиеся затем садами. Вскоре Андрей увидел большущий прицеп на пневматических шинах, стоящий справа от дороги, и понял, что неподалеку находится какое-то селение. Так и вышло: сперва над низкими деревьями показались лопасти огромного ветряка, потом дорога сделала резкий поворот, бесконечная посадка осталась сзади, а впереди появился большой трехэтажный дом с традиционной в этих краях острой крышей, которая выступала вперед, образуя нечто вроде навеса, прикрывающего от солнца вход, и многочисленные хозяйственные постройки, рядом с которыми Огоновский разглядел какую-то сложную машину со множеством шкивов и замасленных рычагов, пару прицепов и открытый легковой вездеход.

Не доезжая до хутора сотни метров, Ингр остановил машину, выбрался из-за руля и уверенно зашагал по скрипящему гравию. Привстав со своего места, Андрей на всякий случай взвел пулемет и заглянул в прицельное кольцо, прикидывая, как целиться из непривычного ему оружия.

"Вообще, - подумал он, глядя на темные окна старого дома, - с точки зрения любого нормального человека наша странная компания, путешествующая по стране, в которой идет гражданская война, есть банда отъявленных сумасшедших, и место нам не здесь, а в дурдоме. Чем все это закончится? Если вспомнить карту, до западного побережья нам идти и идти - либо нас пристрелят какие-нибудь бандиты, либо надолго упакуют на каторгу. На каторгу... это их - на каторгу, а меня-то как раз в дурдом, где я буду проповедовать Армагеддон тамошним Наполеонам... и это еще если я не попаду в контрразведку, что ничем не лучше".

Ингр остановился неподалеку от каменных ступеней входа и что-то протяжно заорал. Некоторое время никакой реакции на его зов не было, и Огоновский успел подумать, что хутор брошен бежавшими от мятежников обитателями, но через минуту в одном из окон второго этажа мелькнуло чье-то лицо, и вскоре на пороге жилища появился крепкий, непривычно коренастый мужчина с длинным оружием в руках. Окончательно разглядев своего гостя, он вдруг бросил ствол, поднял над головой сцепленные ладони и бросился к нему. Возбужденно переговариваясь, Ингр и хозяин двинулись в сторону машины.

Андрей глубоко вздохнул и снял пулемет с боевого взвода.

- Просыпайся, Касси, - сказал он. - Наверное, сегодня мы будем спать в нормальных постелях.

- Да-а, - сонно простонала она, - а где это мы?

- Познакомьтесь, это мой друг Акжай! - представил хуторянина Ингр. Когда-то я служил в этих краях, и мы с ним выпили немало сладкой арры...

Дом ожил. По первому этажу забегали две молодые девушки, на кухне зашипели сковородки, жена Акжая, который оказался старшим из трех братьев, владевших хутором, такая же, как он, приземистая и немногословная, принялась накрывать огромный деревянный стол, сооруженный, наверное, в тот же далекий год, что и прочный каменный дом. Вымыв руки сильно пахнущим травами жидким мылом, Андрей прошел в холл, где возле гигантского сводчатого очага негромко беседовали Ингр с хозяином, и остановился, не зная, куда себя девать. В кресле, старательно пряча лицо, склонился над своими бумагами Халеф. Не решаясь тревожить Акжая, Андрей подошел к парню и заглянул в желтоватый, испещренный неровными строчками лист.

- Что это такое? - спросил он. - Чего ты тогда так разнервничался? Это что, какая-то реликвия?

- Это больше чем реликвия, - напряженным голосом ответил Халеф. - Это очень многое объясняет... но мне нужно разобраться до конца, и тогда...

- Хорошо, - пожал плечами Андрей, - не стану тебе мешать...

- Они шастали по округе, - донесся до него голос хозяина, - но последние недели я никого не видел. Так ты говоришь, что эта сволочь добралась до Виппура?

- Я думаю, что не сегодня-завтра их сбросят в реку, - отвечал Ингр. - Вид у них был очень уж потрепанный, есть раненые: наверное, они бегут с запада.

- Ты не знаешь новостей. Если они и бегут, то с севера, потому что все побережье охвачено боями, и похоже, что Солдатам там приходится несладко. Говорят, что Западный Берег может все-таки отойти к Хабурану, если до осени Солдаты не соберут такую армию, которая сможет оттеснить всех этих мерзавцев к границе.

Ингр раздраженно дернул рукой. Посмотрев на стоящего возле стены Андрея, он нахмурился и снова обратился к Акжаю:

- Нам нужно именно туда. Я даже не знаю, как мы пройдем через заслоны... что говорят: войска стоят сплошным фронтом или в долинах войны еще нет?

- Если верить новостям, фронта как такового не существует вовсе. Солдаты дерутся за отдельные города, кое-где они уже восстановили гарнизоны, но до серьезного дела пока не доходит: там многие поддерживают Хабуран, ты же знаешь.

- Да, я знаю... пять фурканов, мне неохота подыхать среди этих ублюдков, но у нас нет другого выхода.

- Дела?

- Да... кажется, на этот раз мне не повезло... сейчас я уже не тот, что раньше, помнишь?

Акжай одобрительно захохотал. В зале появилась его жена, что-то негромко проговорила одной из девушек и громко хлопнула в ладоши.

- Будем ужинать, - сказал Акжай, оглаживая свой живот.

... В сером рассветном сумраке, сочившемся в комнату сквозь щель между шторами, Андрей не сразу разглядел фигуру Ингра, приближающуюся к нему. Рывком встав с постели, он дотянулся до валявшегося на стуле комбинезона и нащупал сенсор включения транслинга.

- Что ты так рано? - спросил он, протирая глаза.

- Идем, - прошептал Ингр, - я хочу тебе кое-что показать.

Он провел его по коридору второго этажа, завернул за угол и остановился перед чуть приоткрытой дверью, из-за которой раздавалось тихое, едва различимое бормотание.

- Смотри, - сказал он.

Андрей осторожно заглянул в щель. На ковре перед почерневшей от времени кроватью, в окружении десятка желтых листов раскачивался из стороны в сторону Халеф. Его ладони были сцеплены за головой, и он, как заведенный, монотонно произносил совершенно непонятный набор фраз. Вот он слегка повернул голову, и Огоновский увидел, как по щекам юноши текут слезы...

- И так всю ночь, - объяснил Ингр. - Ты не знаешь, что с ним? Может, он спятил? Ты же врач...

Пораженный, он смотрел на Андрея почти что с испугом, ожидая объяснения происходящему. Огоновский пожевал губами и еще раз поглядел в щелку.

- Я не думаю, что парень болен, - прищурился он. - Похоже, что он пережил глубокое потрясение. Но что послужило причиной этого? Ты не заглядывал в его бумаги?

Ингр поморщился и на секунду прикусил губу.

- Заглядывал... кажется, это какой-то старинный манускрипт, но я никогда не видел шрифта, которым он написан. По-моему, это что-то настолько древнее, что никто из нас не определит даже, в какую эпоху оно создавалось.

- Но Халеф явно читал его! Что же его так добило?

- Давай начнем собираться, - вздохнул Ингр. - Чем раньше мы выедем, тем лучше. Я пойду будить Акжая, а ты одевайся и разбуди Касси.

Глава 11

1

Застава была передвижная - два грузовика на огромных пневматиках и неуклюжий гусеничный транспортер с пушкой во вращающейся башне. Над одним из грузовиков колыхался целый лес гибких антенн. Ингр наскочил на них совершенно неожиданно - быстро идущий "Пес" вывернул из-за леска и встал, словно замерев от неожиданности.

- О господи, - прошептал Андрей. - Это армейцы?

- Несомненно... Что же делать? Ведь они, чего доброго, могут нас перестрелять...

- Ты говорил, что у нас не должно быть проблем с полицией...

- Это не полиция, это армия. А они сейчас знаешь какие озверевшие?

Словно в подтверждение его слов, транспортер

начал медленно разворачивать башню. Негнущимися пальцами Андрей расстегнул кобуру: его бластер в принципе мог пробить легкую броню, но Огоновскому совершенно не хотелось стрелять по лояльным представителям вооруженных сил чужой страны, переходя таким образом непосредственно в разряд тех самых мятежников...

- Сидите в машине, - неожиданно произнесла Касси и перебралась через борт вездехода.

- Что она хочет? - испуганно спросил Андрей.

Ингр не ответил. Глядя в спину удалявшейся девушки, он лишь прищурился и зловеще усмехнулся. Сидевший рядом с ним Халеф побледнел, как перед смертью, его губы сами собой завели очередную беззвучную молитву.

Держа в руке бластер, Андрей наблюдал, как узкая фигурка девушки приблизилась к серой громаде танка и несколько раз взмахнула рукой. В борту машины откинулся люк, появилась круглая усатая физиономия в темном шлеме. После короткого обмена приветствиями (а может, объяснениями?..) офицер спрыгнул на примятую траву. Андрей видел, как Касси зашарила в поясной сумке, что-то отыскивая, а потом протянула офицеру ладонь, на которой лежал маленький черный предмет. Круглая рожа вояки сразу же стала ужасно серьезной, а в жестах появилась некоторая угодливость.

- Поехали, - скомандовал Андрей, пряча бластер в кобуру. - Не знаю как, но они договорились.

Ингр загадочно хмыкнул и запустил двигатель. Бросив на него короткий взгляд, Огоновский понял, что парень знает гораздо больше, чем говорит. Вероятно, его уверенность в том, что особых неприятностей ждать не стоит, базировалась на каких-то общих с Касси секретах, о которых Андрей, разумеется, мог только догадываться. "Пес" остановился под округлой кормой танка, и Ингр выбрался из-за руля.

- Побудьте здесь, - сказал он.

- Оперативная ситуация вокруг Фальманика неблагоприятная, - услышал Андрей негромкий мужской голос, - и я не советовал бы вам... формально город удерживается правительственными войсками, но в округе бродит огромное количество банд, и есть информация, что они готовятся объединиться для прорыва к побережью. Ведь рядом Хабуран...

- Не пугайте меня Хабураном, - отвечала Касси. - У меня есть совершенно определенный приказ, и я должна его выполнить. Чем трепаться, лучше дайте мне последние сводки по провинции. У меня очень мало времени!

"Вот как, - подумал Андрей, - значит, у нас ко всему прочему есть какой-то особый приказ, позволяющий не бояться патрулей в воюющей стране! И чем, интересно, все это закончится? Может, лучше вовремя смыться, а то, глядишь, и в самом деле я финиширую в контрразведке, которая будет старательно вытряхивать из меня тайны, о которых я и не подозреваю?"

Потом он услышал негромкое бурчание Ингра - но тот говорил настолько тихо, что Андрей не разобрал ни слова. Все это время скрючившийся на переднем сиденье Халеф неслышно шептал молитвы. Сверток с желтоватыми листами лежал под ним, и сейчас Андрей испытывал сильнейшее желание схватить этого богомола за шкирку и поинтересоваться, что же так потрясло его в этом древнем манускрипте... Ситуация, это он чувствовал собственной задницей, становилась все более запутанной - Огоновский видел, что вокруг него происходит нечто, плохо укладывающееся в привычную для него событийную логику.

Через пять минут мотор "Пса" снова заурчал, вытягивая машину на хорошо накатанную грунтовку, что тянулась вдоль зеленой полосы деревьев. Ни Ингр, ни тем более Касси не удосужились объяснить Андрею, что именно произошло между ними и офицером армейского патруля, а спрашивать он не стал, здраво рассудив, что все равно ничего не узнает. Его везли иуда-то на юго-запад: Касси по-прежнему хранила суровое молчание, Халеф все так же прятался в глубинах самого себя, а Ингр насвистывал какую-то песенку, с которой он не расставался уже вторые сутки.

Во второй половине дня Андрей увидел в воздухе звено небольших летательных аппаратов с огромными пропеллерами поверх корпуса. Машины шли на восток. Понаблюдав за ними, Ингр понимающе хмыкнул:

- Ну, вот оно и началось... теперь эту заразу будут гнать до самого Саарела. Вовремя мы смылись.

- Все еще впереди, - произнесла Касси. - Весь Фальманик занят бандами. Нам нужно прорваться в город: может быть, попробуем через Курсайскую долину?

- Если я найду тот заброшенный мост, - задумчиво ответил Ингр. - И если его, конечно, не взорвали войска.

Возбуждение, вызванное событиями утра, ближе к вечеру сменилось невыносимой усталостью, и Огоновский, неожиданно для себя самого, задремал на мешках. Он проснулся на закате - видимо, оттого, что привычные броски машины сменились мягкой качкой. Вездеход мчался по широкой песчаной колее, пробитой в густом лиственном лесу.

- Мы уже приехали? - нелепо поинтересовался он, любуясь солнечными лучиками, прыгающими меж ветвей.

- Почти, - пробурчал Ингр.

Андрей уселся поудобнее и предался мечтам о скором ужине. Впрочем, до ужина было еще далеко...

Дорога пошла под уклон, и вскоре "Пес" выскочил из леса. Впереди расстилались уходящие вниз поля, за ними виднелись крыши каких-то строений, над которыми закручивались на ветерке тонкие струйки дыма. Ингр резко затормозил и вопросительно поглядел на Касси. Губы девушки превратились в тонкую упрямую нитку.

- Встанем вон там, - скомандовала она, указывая на небольшую рощицу километром ниже.

Ингр согласно кивнул и включил передачу. Вездеход медленно прополз по полю, въехал под деревья и остановился. Андрей прислушался: ему показалось, что ветер донес до его ушей чей-то протяжный крик.

- Пойдемте все, - решила Касси. - Халеф, не забудь автомат.

Бен Ледда незаметно поморщился и спрятал под одежду свой бесценный сверток.

С парой пулеметов, автоматом и бластером Андрея можно было не бояться напороться на отряд мятежников: лес был рядом, и преследователи не решились бы соваться в него на ночь глядя. Касси шла в авангарде; две минуты спустя маленький отряд вышел из рощи, и Андрей увидел перед собой большой, дворов на десять, хутор. Укрытые колючим кустарником, они смотрели на полусожженные постройки, среди которых не было видно ни одного человека. Халеф бормотал слова молитвы.

- Они были здесь утром, - проронил наконец Ингр.

Касси молча кивнула и поднялась на ноги.

Много позже, вспоминая тот вечер, Огоновский думал, что пережил одно из самых сильных потрясений в своей жизни, потому что ужас, пережитый им, посеял в его душе незнакомое ему ожесточение, он словно высох изнутри, неожиданно поняв, что борьба внешняя всегда является лишь отражением внутренней - и если человек готов бороться с самим собой, он станет бороться и с тем, что происходит вне его. Это было внове; наверное, множество поступков, совершенных им через годы, имели базой именно это яркое и одновременно темное потрясение.

Повинуясь нетерпеливым жестам Касси, они вошли в хутор. Первое, что попалось на глаза Андрею, - это старик, лежащий в луже подсохшей крови с короткоствольным ружьем в руке. Рядом с ним в песок были вдавлены три потемневшие от старости гильзы. Калитка за его спиной была сорвана с петель и прострелена множеством пуль - очевидно, дед умер прямо на пороге своего дома. Огоновский хотел войти вовнутрь, но негромкий оклик Касси заставил его двигаться дальше. Они прошли по улочке, образованной добротными заборами из неровных каменных глыб, и оказались перед воротами большого дома, выстроенного из того же материала. Правая створка ворот висела на одной петле и была закопчена, будто под ней разорвалась граната. Ингр осторожно приоткрыл ее и ступил на залитый кровью песок широкого двора. Андрей слышал, как корчится за спиной Халеф, из горла которого вдруг хлынула рвота, и судорожно сжимал пальцами рукоять своего бластера.

Трупов здесь было много - наверное, десятка полтора. Молодые мужчины, застывшие среди темных озер собственной крови, женщины, наверняка изнасилованные, со вспоротыми животами, но самое страшное - трое детей, привязанные к перилам широкой каменной лестницы, что вела к изрубленным пулями дверям трехэтажного дома.

С них содрали кожу: живьем.

За годы, проведенные на слабо затронутом цивилизацией Оксдэме, Андрей видел всякое. Видел бессмысленные ссоры, которые заканчивались перестрелками, видел налеты бесшабашных лесных удальцов, видел даже то, что осталось после "усмирения" силами особого, специально выдрессированного десантного легиона но такого он не видел никогда.

Он смотрел на залитый кровью двор и пытался ответить на вопрос, который сменил собой первый шок от увиденного: где, в каких глубинах ада блуждали души тех, кто сделал это. Да, говорил он себе, это делали люди. Всего лишь люди, почему-то научившиеся находить удовольствие в причинении неслыханных страданий таким же, как они, - таким же живым и способным испытывать боль. В этот миг Огоновскому почудилось, что он ощущает тяжелый запах крови и смерти, пропитавший мирную усадьбу.

- Ты спрашивал меня, что такое дьявол, - медленно произнес он, глядя на Ингра, - так смотри. Дьявол - это то, что живет внутри нас, и его антитеза всего лишь способность противостоять...

- Это из-за зеленого дыма, - тихо ответил ему Ингр. - Наглотавшись дыма, человек превращается в демона.

- Нет! - выкрикнул Андрей. - Дым тут ни при чем. Вся моя мораль, весь этический опыт моей цивилизации построены на противопоставлении того, что мы привыкли считать добром, и вот этим злом, которое почти всегда абсолютно. Почему этого не поняли вы?!

- Нашел о чем говорить, - оборвала его Касси. - Неужели...

И тут прямо им в лицо ударили выстрелы.

Первая же очередь свалила его с ног. Андрей не чувствовал боли, все его внимание было поглощено углом островерхого каменного дома, из-за которого остервенело бил автомат - к счастью, почти все время мимо. Стрелок упражнялся недолго: длинная очередь Ингра, выбив из камня струю искр, заставила его умолкнуть навсегда. На присыпанный песком двор упало тело грузного мужчины в засаленном сером комбинезоне. Хромая, Андрей добежал до крыльца, скрючился там в мертвой зоне и смог наконец осмотреть себя. Ранений не было, лишь правый набедренный карман висел кожаными лохмотьями.

- Что у нас? - крикнул он, не видя ни Касси, ни Халефа. - Порядок?

- Да! - ответил ему Ингр. - Ты как?

- Нормально! Есть там еще кто?

- Не знаю, прикрой нас с тыла!

Через двор метнулась темная фигура девушки, которая пряталась в канаве неподалеку от забора. Вдвоем с Ингром они забежали за дом, и через несколько секунд Андрей услышал, что его зовут. Держа в руке бластер, он обогнул угол дома и оказался в некоем подобии сарая, громадном, как трюм линкора. Поодаль от него стояли четыре армейских грузовика с изуродованными пулями кузовами. Впрочем, моторные отделения и ходовая часть выглядели нормально, и Огоновский понял, что сюда машины вошли своим ходом. Ингр стоял под широкой кормой ближайшей из них, держа за шиворот стонущего мальчишку лет пятнадцати, одетого в рваную солдатскую форму. Еще один, только что зарезанный Касси, бился на полу в последних конвульсиях, его ботинки с шумом скребли по опилкам на полу.

- Мост! - рычала девушка, вытирая какой-то тряпкой свой кинжал. - Старый мост, он цел?

От ужаса пленный не мог ни говорить, ни даже рыдать, он лишь слабо повизгивал, глядя на длинный блестящий клинок в ее руке.

- Надо уходить отсюда, - угрожающе произнес Ингр, не выпуская, однако, свою добычу. - Кажется, они устроили здесь нечто вроде базы снабжения - а раз так, отряд может вернуться в любую минуту.

- Но если моста нет, мы даром потеряем время.

- Какая разница! Обогнем болота, ничего страшного... к полуночи будем в городе.

Касси махнула рукой, соглашаясь. Ингр, не глядя, ткнул мальчишку лбом в металлический бампер грузовика, раздался глухой удар, и тщедушное тельце замерло рядом со своим уже затихшим приятелем.

2

Этот мост строили очень давно, тогда, когда полноводная река еще не превратилась в желтое, зловонное болото. Дорога, что вела от Фальманика к заброшенным меловым карьерам, быстро пришла в негодность, а мост, с виду довольно прочный, порос мхом и слегка покосился. Когда "Пес" остановился, не доезжая до него десяток метров, Андрей ощутил гнилостную вонь болота и, неожиданно, - запах горючего.

- Что это там, внизу? - спросил он, вытягивая шею.

Ингр выбрался из-за руля, сделал несколько шагов по растрескавшемуся бетону шоссе и присел на корточки. Внизу, под давно уже лишенным ограждения мостом, в лимонного цвета жиже лежал перевернутый танк, вокруг которого радужно поблескивало большое пятно горючего, вытекшее из сорвавшегося с крепления бака.

- Все понятно, - мрачно произнес Ингр. - Кто-то пытался гнать бронетехнику. Ну, уроды...

Хрустя сапогами по белому песку, покрывавшему бетонную конструкцию, Андрей зашагал вперед. Прямо над рухнувшим в болото танком средняя мостовая плита была расколота, образуя рваное отверстие метров восьми в поперечнике. Огоновский нагнулся, потрогал рукой ржавые двутавры арматуры, торчавшие из свежего разлома, и прикинул, можно ли провести их вездеход по одной из уцелевших боковых плит. Правая, также частично обваленная, для этой цели не годилась - очевидно, танк упал именно здесь: чувствуя, что по центру бетон послабее, водитель попытался взять правее, но конструкция не выдержала, и многотонная машина полетела вниз. А вот по левой "Пес" пройти мог - если аккуратно.

- Давай здесь, - предложил Андрей, подзывая Ингра. - Ширины должно хватить.

Пилот с сомнением попрыгал на левой плите, зачем-то прошел еще десяток метров вперед, потом вернулся и тряхнул головой:

- Хорошо, командуй.

"Пес" довольно зафырчал двигателем и осторожно двинулся вперед. Опустившись на корточки, Андрей приготовился отслеживать его траекторию.

- Давай-давай! - крикнул он Ингру, который притормозил в пяти метрах от дыры. - Аккуратненько...

Широкие колеса вездехода осторожно въехали на ненадежную плиту. Повинуясь указаниям Андрея,

Ингр с ювелирной точностью прокатил машину в нескольких сантиметрах от разлома и остановился, вытирая выступивший на лбу пот. Огоновский уже раскрыл было рот, чтобы похвалить его искусство, как вдруг закричал Халеф:

- Смотрите! Вон они!

Он был прав, это были "они". С противоположной стороны болота на мост медленно въезжал большой разболтанный грузовик с открытой кабиной, в которой Андрей отчетливо видел троих оборванцев с оружием. В кузове грузовика, частично закрытом тентом, мелькали рога какого-то крупного животного.

Ни сдать назад, ни тем более развернуться Ингр не мог. Бежать, в принципе, было тоже некуда, разве что прыгать с моста в болото. А грузовик приближался. Стрелять с него пока еще не начали, очевидно приняли их маленький отряд за своих. Удивляясь бездействию Ингра и Касси, Андрей выдернул бластер и недолго думая выстрелил прямо в тупую серую морду грузовика.

Результат превзошел все ожидания. Огоновскому никогда не пришло бы в голову, что бак с жидким легковоспламеняющимся топливом может располагаться между движком и кабиной водителя - пробив двигатель, импульс превратил машину в сплошной черно-оранжевый шар, почти мгновенно остановившийся в двух десятках метров от "Пса". Из кабины не выпрыгнул никто: взрыв был настолько силен, что крохотные щепки и частички сажи еще долго падали с неба, исчезая в пламени. Отвратительно запахло горелым мясом, наверное, это жарилась в кузове туша несчастной рогатой скотины.

- Пять фурканов... - выдавил Ингр, пораженный. - А танк ты тоже можешь?

- Не знаю, - пожал плечами Андрей. - Я не солдат, я врач. Может, мы все-таки уберемся отсюда, или нам все мало? Тебе же говорили, что вокруг города полно бандитов. Чем больше мы стоим на месте, тем выше наши шансы получить пулю в задницу.

- Наверное, они возвращались на хутор, - размышлял вслух Ингр. - И, наверное, здесь бродят остальные. Давайте и в самом деле сматываться...

Преодолев мост, Ингр тотчас же съехал со старой дороги на едва заметную в траве колею и погнал вслед за уходящим солнцем. Андрей нервно пересчитал боеприпасы: у него оставались еще три обоймы, но он начинал бояться, что впереди их ждет еще немало ублюдков, склонных убивать просто из прихоти. Он озирался по сторонам, словно леса вокруг были до отказа нашпигованы врагами рода человеческого, и все чаще поглаживал возвышавшийся в кузове вездехода пулемет. Наличие как минимум десятка длинных снаряженных лент вселяло некоторую уверенность.

Один раз, двигаясь по тропе через густой влажный лес, они услышали невдалеке частую стрельбу. Ингр тотчас же остановил машину и заглушил двигатель. Несколько минут все четверо сидели в гробовой тишине, слушая удаляющийся треск выстрелов и удары собственных сердец. Потом Ингр вопросительно посмотрел на Касси и крутнул флажок стартера. Город был почти рядом: полчаса спустя, уже в сумерках, "Пес" замер напротив стационарного армейского поста. Пока Касси с Ингром разговаривали о чем-то с хмурым офицером в пятнистой серой форме, Андрей разглядывал темный куб с множеством бойниц, обложенный мешками с песком, и несколько разномастных боевых машин, стоявших чуть поодаль. Стволы на башнях были направлены в ту сторону, откуда они приехали.

Офицер подошел к вездеходу, окатил Халефа и Андрея желтым светом фонаря и снова удалился. Очевидно, разговор был долгий.

- Если они нас задержат, - тихо произнес Андрей, - то куда повезут в первую очередь?

- Никуда тебя не повезут, - так же тихо отозвался Халеф. - Разве ты до сих пор не понял? Здесь был мятеж, всех подозрительных расстреливают на месте, а разбираться, кто был прав, а кто виноват, - это все потом.

Андрей ощутил, как по плечам ползет неприятная холодная волна. Его передернуло; стараясь не шуметь, он улегся на мешки и принялся смотреть, как в небе зажигаются первые звезды.

"Если кинутся, - подумал он, - постреляю всех, кого смогу, и дам чесу в леса. Глупо, но что, собственно, остается? Не сидеть же мне, в самом деле, в дурдоме?"

Мысль о том, что его могут расстрелять - вот здесь, прямо на дороге, вот так, просто как подозрительную особу, - была настолько дикой, что "цивилизованные" мозги майора Андрея Трегарта Огоновского в упор не желали ее воспринимать. Так не поступали даже на Оксдэме... а самым противным во всей этой истории было то, что аборигены совершенно не представляли, что творят. Бортовой башни, в которой он просидел полдороги до этого Трайтеллара, будь он неладен, за глаза хватило бы, чтобы спалить всю провинцию.

Лежа на мешках и пытаясь вслушаться в далекую невнятную речь офицера, Андрей фантазировал на тему о мести, которая непременно обрушится на головы тупорылых Солдат после его мученической кончины. В его воображении рисовались сладостные картины жуткой атаки десантного легиона, который сметает на своем пути всех и вся, чтобы навсегда приучить местное население уважать старших... Он очухался лишь тогда, когда услышал, что Ингр и Касси вернулись в машину.

- Что он там сказал, - спрашивал Ингр, - объезжать через Южный Пост?

- Да, - мрачно ответила Касси. - Мосты разрушены.

"Пес" сорвался с места и помчался по узкому шоссе, на котором тут и там зияли черные пятна воронок то ли от мелких бомб, то ли от артиллерийских снарядов. Андрей сел на мешок, ожидая увидеть городские огни, но впереди была все та же тьма, разрезаемая желтыми фарами вездехода.

Они въехали в город совершенно неожиданно. В свете фар мелькнули какие-то высокие темные строения, Ингр резко свернул направо, и мимо машины помчались деревья, за которыми угадывались контуры зданий. Нигде не было никаких огней, город казался вымершим и покинутым. Впрочем, через некоторое время Андрей все же увидел огни - свет фар мощных армейских грузовиков, идущих по противоположной стороне улицы. Он поежился: ему казалось, что солдаты обязательно должны заинтересоваться их автомобилем, однако Ингр продолжал ехать как ни в чем не бывало. Скоро Огоновский разглядел полуразрушенное многоэтажное здание на углу большого перекрестка, несколько сгоревших автомобилей, длинное тело перевернутого автобуса и мешки, множество мешков с рассыпанным вокруг них песком.

- Здесь были бои? - ошарашенно спросил он.

- А ты не видишь? - вздохнула Касси. - Совсем недавно. Фактически город эвакуирован. Население по большей части бежало на север, к столице - там спокойнее. На севере мятеж провалился в первые же дни.

Андрей ошарашенно провел рукой по лицу. "Господи, - подумал он, - огромный город... но ведь кто-то тут все же остался? Без света, без тепла, наверняка без элементарной медицинской помощи... Да сюда нужно срочно отправлять бригаду спасателей с "Парацельса"! А сколько, - оборвал он сам себя, - таких городов по всей стране?"

Еще раз свернув, Ингр выехал на узкую дорогу, шедшую вдоль берега широкой реки, слабо поблескивавшей в свете звезд. Где-то далеко впереди появилось неяркое свечение, вскоре обозначившееся как ряд высоко поднятых на металлических мачтах прожекторов. Дорогу преградил шлагбаум, но здесь Касси даже не выходила из машины: коротко переговорив с подошедшим парнем в сером, она махнула рукой, шлагбаум пополз вверх, и Ингр поехал дальше. Перед ними были развалины.

Наверное, когда-то тут располагался целый комплекс зданий, но теперь почти все они были разрушены, уцелели в основном лишь нижние этажи, глядящие на нежданных гостей черными провалами выбитых окон. Касси закусила губу.

- Давай вот туда, - скомандовала она Ингру, указывая на ярко освещенную площадку перед двухэтажным корпусом, который был разрушен лишь наполовину - в его правом крыле горел яркий электрический свет и сновали темные людские силуэты.

Здесь было целое скопище бронетранспортеров, а перед самым входом тянул в темноту пушечный ствол настоящий танк, широкий, приземистый, увешанный поверх брони какими-то приспособлениями и ящиками. К остановившемуся вездеходу сразу же подошли двое молодых людей с автоматами, в лицо Андрею ударил яркий свет.

Рассмотрев Касси, один из них приветственно поднял руку.

- Где советник Умкар? - спросила она, спрыгивая па землю. - Он не спит?

- Умкар должен быть внизу, - почтительно ответил молодой офицер. - В третьем секторе. Мы уже смогли наладить генераторы, так что...

- Неважно, - перебила его Касси и повернулась к Андрею: - Берите мою камеру, и идемте. Я должна выяснить обстановку - чем скорее, тем лучше. Оружие оставьте здесь.

Двигаясь за уверенно шагающей Касси, Андрей вошел в освещенный квадратный холл, по углам которого высились кучи кое-как подметенной штукатурки. Почти все стекла отсутствовали, все кругом выглядело, как после хорошего артобстрела. Рядом с одной из мусорных куч сонно зевал часовой с автоматом на шее. Не обратив на него никакого внимания, Касси свернула за угол и нажала почти незаметную кнопку на стене. К немалому изумлению Андрея, перед ними разъехались двери довольно просторного лифта. Вся четверка погрузилась в кабину, и лифт быстро пошел вниз.

Еще один короткий коридор - и рука девушки постучала в белую крашеную дверь, из-за которой раздавались чьи-то приглушенные голоса. Дверь распахнулась; через плечо Касси Андрей увидел рослого парня в неизменном сером, большое, слабо освещенное помещение с ворсистым подобием ковра на полу, кресла, стол с напитками и нескольких мужчин в разной, по большей части военной, одежде. Глаза парня неожиданно широко распахнулись, и он обхватил Касси за плечи.

- Ты вернулась, - как большой кот, промурлыкал он. - Я даже не рассчитывал, что тебе удастся. Как вы вернулись?

- Мы дошли, - коротко ответила девушка. - Мы... мы дошли, Виринай.

Впервые за все время их знакомства Андрей услышал в металлическом голосе Касси эмоции, да какие - в одной короткой фразе была безмерная усталость, боль и еще очень, очень многое. Ругая себя за банальность восприятия, Огоновский глубоко вздохнул. Виринай отступил в глубь комнаты, смерил его весьма странным взглядом и сложил руки на груди.

- Умкар не ждал тебя.

Касси коротко улыбнулась. Они наконец просочились в помещение. При виде запыленной Касси все присутствующие разом умолкли, а узкий, весь какой-то вытянутый седоволосый мужчина с острой бородкой вдруг бросился ей навстречу, вращая совершенно безумными глазами.

Не обращая внимания на их быстрый, непонятный ему разговор, Огоновский бесцеремонно опустился в свободное кресло и принялся брезгливо отряхивать с комбинезона желтую пыль - со всей элегантностью, на которую был способен.

- Андрей, - позвала его Касси.

Он поднял глаза и встал навстречу ее собеседнику.

- Советник Умкар, - представился тот, почему-то не зная, куда девать свои руки. Андрей заметил, что в его глазах появился какой-то почти болезненный блеск.

- Я представила тебя, - с улыбкой произнесла Касси. - Умкар знает о прибытии твоего корабля.

- Вот как?! - поразился Андрей. - Что, наши уже здесь? Никогда бы в это не поверил.

- Нет, нет, - мягким баритоном заговорил советник. - Нет, мы просто заметили продвижение и посадку огромного объекта, так что я почти не удивлен. То есть, - он смутился и принялся тереть ладошки одну о другую, словно большая взволнованная муха, - то есть я, конечно, удивлен и крайне польщен, но я... Касси сказала мне, что вы военный? Разве вы не ученый?

- Я врач, - ответил Огоновский, чувствуя невероятную усталость. - Я просто военный врач, попавший в аварию над горами к западу от Саарела... я был отправлен командованием для проведения бактериологической разведки, - он говорил, нисколько не заботясь о тонкостях перевода, но, судя по его лицу, Умкар прекрасно понимал, о чем идет речь, - а мой корабль - летающий госпиталь Военно-Космических Сил, сильно пострадавший в бою и севший на Трайтеллар для проведения неотложного ремонта. Я не имею никаких полномочий, позволяющих мне вступать в какие-либо официальные переговоры с местными властями: я просто офицер, попавший в аварию и мечтающий вернуться на борт своего корабля... Надеюсь, вы не станете обсуждать со мной правовые аспекты нашего присутствия на вашей планете?

- Вы устали? - встревожился Умкар. - Вы голодны?

- Мы все устали. Мы все голодны. Если вы предложите мне хороший обед, я не откажусь. Но отдыхать нам некогда...

- Что вы можете есть без вреда для здоровья? - быстро спросил советник.

- Все, - махнул рукой Андрей. - Только не нужно сложных специй, всяких там пряностей и прочего... что у вас там еще есть. Можно каплю алкоголя.

3

Костлявый Умкар оказался на редкость толковым парнем. По словам Касси, он возглавлял некий секретный институт разведки военно-воздушных сил. Андрей плохо понял, зачем ВВС небольшой страны иметь отдельный институт разведки, но возражать не стал. Институт так институт. Ему уже казалось, что все проблемы решены - утром советник вызовет дальний транспортник, и вскоре он окажется на борту родного "Парацельса". А потом рота десанта блокирует и обезвредит проклятый грузовик, способный и на самом деле стать Ковчегом Проклятия, как называл его Халеф.

Но действительность оказалась намного прозаичнее.

После просмотра снятого девушкой фильма в кабинете наступило долгое молчание. Кроме Умкара, из сотрудников здесь не было никого: только он и четыре человека, сумевшие доставить ему страшные вести. Когда в полумраке комнаты растаял последний кадр, Умкар обхватил руками голову и долго молчал. Первым заговорил Огоновский:

- Всю эту кашу заварили глокхи, древняя звездная раса... сейчас нет времени объяснять вам, что они из себя представляют, но могу сказать точно: я уверен, что они проводил там очень странные эксперименты со временем...

- Я подозревал, - перебил его Умкар. - Жаль, что Касси не смогла провести комплексные исследования полевой среды. Мне кажется, там имеет место искривление пространственно-волновых порталов.

- Я в этом ни черта не понимаю и не знаю, о каких порталах вы говорите, но то, что искривления там есть, - это точно, я их видел собственными глазами. Долина, в которой построен Бу Бруни, кишит какими-то потусторонними тварями. Я не знаю, как это называется - параллельное пространство или что-то там еще, потому что все это голые теории, но поверьте мне, мы все видели такое, что волосы дыбом встают. Дело там нечисто, это я точно говорю. Даже наши ученые не могут сказать, к каким результатам способны привести эксперименты со сдвигами по временной оси. А глокхи сдвинулись вперед! В моем мире это даже теоретически считается невозможным. И если бы не слова Халефа, который видел проклятый грузовик собственными глазами, я мог бы подумать, что в Пророчестве речь идет о каком-то другом мире.

- "Таркан", - лаконично напомнил Ингр.

- Да, "Таркан", - кивнул Андрей. - И "Таркан" тоже.

- Все очень запутано, - тихо произнес Умкар, глядя в пол. - Множество древних документов, вскользь говорящих о Пророчестве и Ковчеге, странные вещи, происходящие в Туманных городах... все очень запутано. Я видел манускрипт, которому три тысячи лет:_ мы смогли перевести его очень приблизительно, потому что вообще плохо представляем, к какой культуре он относится, - и в нем тоже говорится о Ковчеге. Чем все это объяснить? Этого не знаю ни я, ни кто-либо другой на этой планете. Если вы считаете, что Ковчег - это космический корабль...

- Я знаю это, - твердо заявил Андрей. - Я хорошо учил историю и видел кучу материалов о той войне: это была последняя Большая Война, после которой человечество оказалось в тяжелейшей ситуации. Нам понадобилось почти пятьсот лет, чтобы добиться прежней численности. Сейчас, впрочем, это неважно... Итак, я знаю: это грузовой звездолет расы леггах, которая была основным врагом человечества и его союзников. Корабль сел вполне благополучно, это видно по его состоянию, но куда делся экипаж, я не знаю. Главное - его груз, потому что мне кажется, что именно в грузе вся проблема. Я не знаю, что это: боеприпасы или что-то еще, но результат его активации вы видели сами. Пока на экране... Хотите увидеть воочию?

Умкар задумчиво потер ладони. Слишком голодный, чтобы глядеть на него, Андрей шустро орудовал парой маленьких двузубых вилочек, наматывая на них некое подобие макарон, обильно сдобренных травяными эссенциями.

- Итак, Виланский архипелаг... - вдруг произнес Умкар. - Это - Хабуран.

- Сейчас это не имеет никакого значения, - довольно резко возразил Андрей. - Нам нужен самолет с большой дальностью полета: я думаю, опытный пилот сможет посадить его прямо на "спину" моего корабля - места там хватит, а стрелять по нему не будут, это я могу гарантировать.

Умкар заглянул ему в глаза - с отчаянием.

- У меня нет авиации, - сказал он. - Все, что имел институт, в том числе два воздушных корабля большой дальности, сгорело на аэродроме во время боя за город. Единственная эскадрилья больших кораблей, которая осталась в наших руках, находится в столице, и никто ни под каким предлогом ее нам не даст. Вы что, думаете, что нам поверят? Сейчас, когда в стране война, когда Хабуран хочет оторвать от нас огромный кусок территории? Все, что я могу сделать, это дать вам людей и горючее. Прорвавшись на запад, вы можете попытаться раздобыть там корабль. Но... до архипелага несколько суток ходу...

Андрей больно прикусил щеку и замотал головой.

- Черт, но что же нам делать?..

- В принципе, мы обсуждали этот вариант, - заметил Ингр. - Но люди нам не понадобятся, дайте только топливо. У вас есть диспозиция на этот час? Что там вообще на западе?

- По-видимому, там рассеялось около двух корпусов. Они заняты грабежами и пока не имеют координации - это обстоятельство вам поможет. Со временем вся эта публика побежит в Хабуран. Вы должны успеть.

- К ночи мы дойдем до района, занятого мятежниками, - подала голос Касси.

- Это если выйдем утром? - перебил ее Андрей.

- Разумеется. Халеф, я думаю, может остаться здесь...

Юноша поднял голову и негромко рассмеялся.

- А зачем? Нет, теперь я пойду с вами до конца.

- Ты боишься? Но, клянусь, здесь тебя никто не тронет.

- Не-ет, дело уже не в страхе. Я боюсь совсем другого - я боюсь не успеть...

- Я распоряжусь об отдыхе, - пожал плечами Умкар.

Глава 12

1

Дорога была разбита - насколько мог понять далекий от военных дел Андрей, недавно по ней плотно садила артиллерия. Светло-серое покрытие было изуродовано глубокими воронками, кусты по обочинам лежали обгорелые, часто вырванные с корнем. За их спинами поднимался рассвет, сырой, туманный и какой-то робкий. Небо на западе все еще продолжало оставаться темным, обещая дождь.

Андрей сидел на мешках возле пулемета, рядом с ним тревожно, вздрагивая и тихонько постанывая, спала Касси. Она лежала в такой скрюченной позе, что всякому на нее посмотревшему стало бы ясно, что девушке холодно в этом промозглом утре, несмотря на толстое одеяло, которым накрыл ее Огоновский. Сам он чувствовал себя неплохо - волшебный мех прекрасно грел и не позволял сырости распространиться по его измученным костям.

- А ты знаешь, Умкар тебе не поверил, - неожиданно произнес сидевший за рулем Ингр.

- Что? - не сразу понял его Огоновский. - Что ты имеешь в виду?

- То, что он не верит в твой замысел. Ему вообще непонятно, за каким фурканом ты, человек предельно далекий от всех наших проблем, так рвешься спасти совершенно чужих тебе людей. По его логике, ты просто хочешь вернуться на свой корабль - любым способом - и для этого используешь нас.

- Ты тоже так считаешь? - с горечью спросил Андрей.

Ингр помолчал.

- Я слишком хорошо тебя знаю, - сказал он, объезжая очередную яму. - В тебе есть что-то... что-то такое, что отличает тебя от нас. Ты иначе мыслишь, ты вообще живешь в каком-то своем мире, где правят другие понятия. Я не знаю, хорошо ли это - быть таким добрым?

На переднем сиденье тихо засмеялся Халеф. Удивленный, Ингр поглядел на него и поинтересовался:

- Ну, и что здесь смешного?

- Ты не поймешь, - вяло отмахнулся тот. - Он не добрый - так, как ты это понимаешь... Да, у него огромное сердце, но пойми же - они старше нас, они мудрее, им, наверное, нет необходимости быть злыдни и недоверчивыми. Они побеждают не потому, что ненавидят, а, наоборот, потому что поднимают меч с болью в своих больших сердцах. Такой человек не может не победить...

- Очень поэтично, - покачал головой Ингр. - Ну тогда скажи мне, поэт, почему же ты, такой хороший и разумный, носишь на своей роже эту проклятую татуировку? Почему же ты считаешь, что каждый, кто не придерживается твоей веры, должен быть изгнан, унижен, ограблен, убит?.. Почему, Светлый?

- Это не так, - спокойно ответил Халеф. - Ты плохо обо мне думаешь, но опять-таки не потому, что ты ненавидишь меня, а просто потому, что мы с тобой незнакомы. Может быть, когда-то я и думал так, как ты говоришь, но ты знаешь, с тех пор многое изменилось. Я очень хочу посмотреть на мир, в котором живет Андрей: я хотел бы ощутить воздух той страны, в которой можно всегда и везде быть самим собой, не лгать, не притворяться и не скрывать, что у тебя тоже большое сердце. Может быть, мне удастся уговорить его капитана, и он возьмет меня с собой?..

- Это вряд ли, - вздохнул Андрей. - Я же рассказывал: на поверхности стоит военный звездолет, госпитально-спасательная машина, предназначенная для того, чтобы подбирать в бою членов экипажей с пораженных кораблей. На военные корабли чужих не берут, разве что в условиях совершенно уж экстремальных. Я и сам офицер, хотя и не кадровый, а призванный на время войны.

- Я, кстати, так и не понял, в каком ты звании, - вмешался Ингр. - Вот давай прикинем так: каким количеством людей ты мог бы командовать в пехоте?

Андрей прикинул: в десанте майор, как правило, командует дивизионом если, конечно это не какое-нибудь элитное подразделение атмосферных машин или бронетехники.

- Шестьсот человек, - сказал он. - Со всей техникой, разумеется. Только у нас пехоты нет, у нас есть планетарно-десантные войска. Это когда их бросают с орбиты в катерах и специальных капсулах или высаживают прямиком с севшего корабля.

- Ого, - нахмурился Ингр. - Шестьсот человек. Мне больше ста не положено... наверное, ты давно служишь?

- В молодости я три года провел на Флоте и выслужил две ступеньки младшего офицера. Нынешний чин мне дали совсем недавно.

- Слушай, а звездолет водить трудно? - спросил Ингр с азартом в голосе. Вот я, пилот, я смог бы?

- Знаешь, я не смог бы вести твою машину, - засмеялся Андрей, - потому что у нас органы управления гораздо проще, и они по-другому расположены. Руль, например, у нас круглый, а обороты регулируются правой ногой, а не рукояткой, как здесь у тебя. Мне было бы неудобно рулить и все время тянуть на себя эту штуку. Наверное, я не смогу вести и ваш самолет. А ты, когда окажешься в ходовой рубке "Парацельса", просто одуреешь от обилия приборов и органов управления. Для управления большим кораблем нужны три человека одновременно: два пилота и штурман, он работает с навигационными вычислителями. А уж для того, чтобы вести на ходу бой, в моем корабле задействуются более трехсот человек: инженеры, операторы разных систем, стрелки в башнях. К тому же учти: чтобы стать классным пилотом, нужно учиться восемь лет и начинать учебу следует в восемь-девять лет, чтобы добиться нужной выработки рефлексов, - в тот период, когда ты из мальчика превращаешься в мужчину. У пилота звездолета особое зрение, невероятно быстрая реакция и специфически гибкое мышление. В каком-то смысле он похож на вычислительную машину: его ошибка может погубить огромное количество людей. По статистике, пилотом может стать каждый девяностый мальчик и каждая сто сороковая девочка - ну, приблизительно.

- А у вас что, женщины тоже летают? - изумился Халеф.

- Разумеется, На моем "Парацельсе" второй пилот - женщина. И отличный, кстати, пилот. У нас женщины служат везде. Я хорошо знаю одну даму, генерала, она командир элитного легиона бронемашин. И что, ты думаешь, она сама похожа на танк? Ничего подобного - хрупкая светловолосая красавица, никогда не скажешь, что ей уже крепко за пятьдесят.

- Не хватало еще, чтобы женщины служили в армии, - пробурчал Халеф.

- Ну, это ты так считаешь, - осклабился Ингр. - Посмотри вон на Касси, она на разведчике летает. И ничего, и не она одна такая.

- Я все равно останусь при своем.

- Да уж.

- Доболтались! - Остроглазый Андрей привстал и быстро повернул пулемет вправо, загоняя в прицел выскочивший из придорожного леска грузовик. - Кто это? Армейцы?

Ингр резко затормозил, потянулся за автоматом; на несколько секунд все замерли, ожидая, что будет дальше. Однако грузовик спокойно проехал мимо них, из кабины приветственно взмахнула солдатская рука, и "Пес" неторопливо двинулся дальше.

- Наверное, - решил Ингр, - с каким-нибудь донесением помчались. Связи, говорят, нет совершенно.

Андрей молчал. Он совсем не казался себе добрым человеком с большим сердцем. "Возможно, - думал он, - Халеф и прав - для себя. Правда, говорят, всегда одна, да вот только на практике часто оказывается так, что у каждого она своя..." Еще он думал о том, что было бы, окажись на его месте другой, скажем, обычный врач, призванный прямиком из стерильных покоев роскошной косметологической клиники и не привыкший к виду крови и дерьма. Та же Анжелина, к примеру. Что бы она делала? Билась бы в перманентной истерике? Огоновский нежно погладил пулемет, вздохнул и бросил взгляд на Касси. Девушка уже не спала, ее глаза были открыты.

- Умкар и не мог поверить - ни мне, ни тем более тебе, - буднично сказала она. - Потому что для этого нужно было собственными глазами видеть все то, что видели мы.

- Ты все слышала? - поразился Андрей.

- Не обижайся. Я сама долго думала, что ты - хабуранский шпион, который шел по следу за нами. Конечно, твоя машина-переводчик, твое оружие... но я полностью поверила тебе тогда, когда ты стал рассуждать о том, как помочь нам. Я не знаю, как изменить то, что должно произойти, понимаешь? И Умкар не знает...

Халеф тихонько фыркнул и незаметно погладил себя по груди, где он прятал свой сверток с таинственным манускриптом.

Незадолго до заката "Пес" остановился на передвижном посту. Касси быстро переговорила с офицером, и пара солдат, удивленно косясь на Андрея, забросили в машину несколько больших прямоугольных канистр.

- Теперь до побережья хватит, - удовлетворенно заметил Ингр, заводя двигатель.

- Нам еще долго? - спросил Андрей.

- Как Касси решит. До моря уже рукой подать, но она, как я понял, имеет какой-то свой план. Не знаю... как скажет.

Андрей не стал вмешиваться. Касси, рассудил он, лучше всех знает, куда и как ехать. Наверное, она понимает и опасность - тоже лучше других, за исключением, конечно, его самого. Огоновский поморщился; мысль о том, что будет, если он, упаси боже, не успеет, резанула по сердцу, заставила похолодеть грудь. Он, безусловно, погибнет - но разве так важна сейчас его жизнь или смерть? Андрей представил себе спасательные команды с "Парацельса", рыщущие среди развалин в поисках тех, кому еще можно помочь... отчаяние врачей, понимающих, что помогать там, в сущности, уже некому. Он пристально всмотрелся в мрак, разрываемый фарами вездехода. Где-то там, на западе, шумело море. "Несколько суток ходу, - сказал он себе". - Несколько суток - это на чем?.."

Ингр резко свернул с разбитого шоссе. В свете фар замелькали кусты, кривые низкорослые деревья, справа, совсем близко, проскочило какое-то темное строение - не то усадьба, не то большой сарай с традиционно острой крышей.

- Я не рекомендовал бы спать, - произнес он. - Андрей, возьмись за пулемет. Мы вошли в нейтральную зону. Здесь нет войск, нет мятежников, но могут быть обычные бандиты...

Его опасения оказались беспочвенны. Битых три часа простоял Андрей за пулеметом, обшаривая через свою боевую оптику все вокруг, и вот наконец впереди блеснули звезды, отраженные в тихих волнах океана.

- Ты знаешь эту дорогу? - услышал он негромкий голос Касси.

- Плохо, - ответил Ингр и затормозил.

Пока он заливал в баки горючее, Андрей выпрыгнул из машины и подошел к воде. Сильно пахло гниющими водорослями. "Планета геологически молода, вспомнил он, - наверное, здесь часто бывают изрядные штормы. Интересно, как местные приспособились к неизбежным ураганам, смывающим все побережье?"

"Когда-нибудь, - сказал он себе, - я вернусь на этот Трайтеллар и познакомлюсь с ним как следует. Как было бы здорово, если бы мы все уцелели после этой чертовой мясорубки! Жалко, что у девчонки Касси есть парень, как его - Виринай?.. да, что-то вроде того. Жаль". Он украдкой поглядел на тонкую фигурку девушки, иронично улыбнулся самому себе и, увязая в песке, зашагал к автомобилю.

Ингр резко газанул. Забуксовав, "Пес" медленно тронулся с места, обороты покорно упали, и машина покатилась вдоль песчаного пляжа, заваленного пучками осклизлых водорослей.

- Нам надо успеть до утра, - произнесла Касси.

Ингр махнул рукой:

- Не обещаю. Но если надо - попробуем.

Ближе к рассвету вездеход оказался в холмистой местности, поросшей редким, низеньким лесом. Ингр остановил машину меж двух деревьев, вздохнул и молча выбрался на песчаный грунт.

- Приехали, - сказал он. - Берите оружие...

Андрей со свистом выпустил воздух. Не глядя на остальных, он проверил бластер и пошел через лес на запад, туда, где над верхушками деревьев разливалось, неверное, желтое марево. Впереди был город.

Он увидел его с вершины холма - кварталы, растянувшиеся вдоль мерцающего вдали моря, какие-то башни, залитые электрическим светом краны в довольно большом порту. Какое-то кургузое, короткое и высокое судно медленно уходило в океан, оставляя за собой нереальный, светящийся след, на мачте ярко горел светлячок прожектора. От всего этого веяло таким покоем, что вряд ли кто предположил бы, что городок захвачен грабителями и насильниками.

- Нам нужно в порт, - тихо произнес за спиной Андрея Ингр.

- Ты уверен? - спросил Огоновский, не оборачиваясь.

- Касси знает...

Казалось, Касси знала все на свете. Она рассталась со своим любимым пулеметом, теперь на ее шее висел лишь короткий автомат со складным прикладом, а за спиной - чехол с камерой, которая, как выяснил Андрей, могла служить и проектором. Оглядев ярко освещенный городок, девушка вздохнула и двинулась вниз.

2

Дверь заскрипела так громко, что у Андрея похолодело в груди. Флигелек стоял посреди тесного, мощенного камнем двора, со всех сторон окруженный старыми стенами домов, в некоторых окнах еще горел запоздалый свет - очевидно, перепившиеся гуляки завалились спать, не дав себе труда щелкнуть выключателем. Сюда привела их Касси. Город был практически пуст, если не считать нескольких в дым пьяных оборванцев, не обративших ни малейшего внимания на четверку с оружием в руках. Таких здесь хватало и без них.

Из щели брызнул яркий свет электрического фонаря, и надтреснутый старческий голос что-то недовольно прошамкал - и тут же, не отвечая, Касси решительно толкнула дверь вовнутрь. Андрей успел увидеть высокого старика в каком-то длинном одеянии, с изумлением глядящего на свою гостью, и все, дверь захлопнулась.

- Давай отойдем под стену, - предложил Ингр, нервно осматривая двор.

Андрей согласно кивнул и примостился под влажной кирпичной кладкой.

- Она сказала мне, что нарушает приказ, - тихо проговорил Ингр.

- Какой приказ?

- А если бы я знал... я вообще про нее ничего не знаю. Я познакомился с ней довольно давно, потом пару лет мы не виделись, а тут она вдруг нашла меня и предложила это путешествие. По некоторым причинам, - Ингр скривился, - я согласился. Я собирался уйти на юг, понимаешь?.. А теперь, пять фурканов, я совершенно не знаю, что делать дальше.

- Но ты знал, что она из разведки ВВС?

- Клянусь тебе, нет! Я слышал про ее институт, но они всегда были настолько засекречены, что, кроме слухов, до нас ничего и не доходило. Я в общем-то догадываюсь, что они могут гораздо больше, чем мы способны себе представить, но чем это поможет нам в сложившейся ситуации - я не знаю.

- Наверное, она все-таки понимает, что делает.

- У нее сейчас отчаянное лицо, Андрей... Минуту спустя дверь вновь растворилась, теперь уже резко, никого не стесняясь. Из желтого светового пятна выскочила фигурка Касси, а за ней - силуэт высокого горбоносого мужчины с длинной бородой.

- К машине! - коротко скомандовала девушка.

Ингр почему-то стиснул зубы. Из неба уже лился серый утренний свет; обратный путь по узким переулкам, каким-то зловонным пустырям и захламленным дворикам они проделали бегом. Едва вскарабкавшись на холм, Ингр оглянулся, провел рукой по лицу и произнес глухо, ни к кому не обращаясь:

- Сейчас они начнут вылезать из своих нор.

Обогнув городок на безопасном расстоянии, "Пес" помчался по едва заметной песчаной колее, которая вела на юг.

- Скорее, скорее! - подгоняла Касси.

Ее спутник, одетый в длинную серую накидку, молчал, время от времени стреляя глазами в Андрея, который, чтобы не выпасть из машины, держался за пулемет. Пару раз он решился ответить ему спокойной и доброжелательной улыбкой, но бородатый сразу же отвел глаза и принялся демонстративно смотреть в сторону. Вскоре Андрей стал понимать, куда они едут: впереди, еще скрытая кронами высоких, похожих на столбы деревьев, зеленела волной небольшая бухта, в которой стояло какое-то судно. Андрею было трудно оценить его размеры, но он видел, что это явно не рыбацкий пароходик. По мере приближения он понял: перед ним военный корабль - пусть старый, обшарпанный и ржавый, но все же способный преодолеть достаточно большое расстояние.

Корабль стоял возле зеленого от древности бетонного пирса, рядом с которым сверкали в первых рассветных лучах гофрированные жестяные крыши двух каких-то бараков. Не веря своим глазам, Андрей увидел, что практически всю корму корабля занимает странная конструкция, на которой стоит небольшой, частично прикрытый чехлами самолет!

- Тормози! - закричал вдруг бородатый, и Ингр с размаху ударил ногой по педали, но было уже поздно: "Пес" катился под уклон, до бараков оставалось буквально два десятка метров, а из-под пирса прицельно колотил легкий пулемет.

Две пули мягко чавкнули в грудь пилота, и он сразу же упал лицом вниз, закрыв собой руль. "Пес" почти остановился, накренясь, какое-то мгновение еще скользил на заблокированных колесах вниз, а потом, оказавшись на ровной поверхности галечно-песчаного пляжа, встал - и сразу же под пирс ударил огромный пулемет Огоновского. Андрей полосовал обросшие водорослями баки, вздымал пенные фонтанчики воды и песка у самой кромки прибоя, потом, не видя противника, на всякий случай прошелся по баракам. Барабанный грохот, чьи-то крики, фигура в рванье, вываливающаяся из дверей, опустевшая лента, рывок рамки, следующая, затвор - его остановила сильная рука незнакомца с бородой.

- Хватит, - сказал он.

Андрей огляделся - Касси и Халеф лежали под машиной, осторожно всматриваясь в пляж перед бараками, откуда в любую минуту могли появиться остальные бандиты.

- Займись Ингром! - коротко приказала Касси и бросилась бежать по пляжу.

Андрей вытащил пилота из-за руля, свалил его, как куль, в безопасной зоне за капотом автомобиля и хлопнул себя рукой по бедру.

Кибердока не было.

Не веря своим глазам, Андрей глядел на карман, разорванный пулей еще там, на окровавленном хуторе, и нелепо вспоминал, где же он мог потерять свою хитрую машинку.

Ингр захрипел, раскрыл глаза. Одного взгляда на него Огоновскому было достаточно, чтобы понять - без кибера все его хирургическое искусство совершенно бессильно. Если бы он имел хотя бы обычный полевой медкомплект! Одна пуля ударила в подвздошную область, вторая прошила правое легкое - можно было бы прямо здесь, "на коленке", вскрыть грудину, ввести особый состав, на время меняющий состав крови, и зашить сосуды и легочную ткань, чтобы хоть как-то локализовать внутреннее кровотечение, - но ничего, кроме обычной пилотской аптечки, у Андрея не было. Машинально, почти не думая о том, что он делает, Огоновский вскрыл плоскую черную коробочку, два раза приложил к руке Ингра крохотный блестящий пистолет-инъектор и отстранение, в сторону, произнес:

- Больно теперь не будет.

В горле у Ингра заклокотало. Он дернул головой, на миг закрыл глаза, потом сказал - ровно и спокойно, будто за обедом:

- Смешно умирать рано утром.

- Тебе не больно? - спросил Андрей, хотя ответ он знал заранее.

- Нет, мне не больно.

- Скоро начнутся галлюцинации. Тебе будет очень хорошо.

- Это вы здорово придумали... Что там происходит? Андрей высунулся из-за пыльной морды вездехода.

- Касси с этим... типом кого-то еще подстрелили, теперь лезут на корабль.

- Это корабль радарной разведки. Очень старый, но на нем есть самолет. Правда, далеко на нем не улетишь, но все-таки... слушай, Андрей, я все время хотел сказать тебе одну вещь...

- Какую?

- Я рад, что познакомился с тобой. Глупо, а? Потому что прав на самом деле Халеф. Все, что он говорил, - это чистая правда. Вы действительно не такие, как мы, и мне хотелось бы посмотреть, как там у вас. А тебе не нужно бороться со своим дьяволом. В тебе его нет...

Из его рта потекла тонкая струйка крови.

- Знаешь, мне говорили, что, когда человек умирает, ему холодно. А мне почему-то хорошо... солнце какое большое, правда?

- Правда...

- Слушай, а почему так пахнет сладким? Как будто варенье мама варит.

Тонкие смуглые пальцы Ингра вдруг впились в запястье Андрея, и, уже проваливаясь в пропасть "ласковой смерти", в которую человек уходит, испытывая сильнейшее наркотическое наслаждение, он отчетливо произнес:

- Оставьте меня здесь.

- Дьявол живет в каждом, - тихо ответил ему Андрей.

Пальцы Ингра еще раз сжались, потом ладонь умирающего соскользнула на песок.

Андрей поднялся на ноги. Рядом с машиной, сжимая в руках закопченный автомат, сидел на корточках Халеф.

- Он умер? - спросил он.

- Через несколько минут. Но он уже не услышит тебя. Сейчас ему хорошо, как никогда в жизни...

- Откуда ты знаешь; как ему хорошо?

Андрей пожал плечами. На корабле что-то происходило. Из его железных недр раздавались какие-то глухие стуки, потом судно вздрогнуло, под кормой забурлила вода, и на палубу выбралась Касси.

Спрыгнув с пирса, она молча подошла к машине, опустилась перед Ингром на колени. Андрей отвернулся. Ему невыносимо хотелось закурить или хотя бы глотнуть чего-нибудь. В одном из мешков была арра. Он обошел корму "Пса", развязал брезентовые тесемки и вытащил довольно большую, около литра, бутылку.

- Мы отплываем, - услышал он голос Касси. - Берите его.

- Он просил оставить его здесь, - резко произнес Андрей. - Не трогай его!

По словам капитана Каина - так назвался загадочный незнакомец с бородой, бандиты, пришедшие вчера вечером, захватили всю команду и ждали своих приятелей, которые собирались удрать на его судне в Хабуран. Сам он, конечно, не имел об этом ни малейшего понятия: уже неделю его экипаж жил на берегу в ожидании некоего таинственного приказа; очевидно, именно этот приказ и отдала ему Касси.

Посудина называлась "Зоркий". Как сказал Каин, ее построили двадцать лет назад и за все это время ни разу не ремонтировали - но, когда разговор зашел о Виланском архипелаге, капитан угрюмо кивнул головой: дойдем, не переживайте... Стоя на корме под крылом зачехленного самолета, Андрей смотрел, как тает на горизонте полоска галечного пляжа с мертвым Ингром. Он знал, что такое война, более того, за последнее время у Огоновского выработалось нечто вроде профессионального цинизма военного врача - но сейчас, глядя на удаляющийся берег, он испытывал острую боль: боль, порожденную бессилием. Бессилие всегда было его кошмаром.

- Через три дня мы будем на месте, - произнес за его спиной Халеф.

Андрей резко обернулся. Щурясь от яркого солнца, юноша бесстрастно глядел назад, словно отсекая своим взглядом все то, что осталось там, на берегу.

- Я обязан ему жизнью, - вдруг сказал он. - И не смог отдать свой долг.

- Так бывает, - кивнул Андрей. - Увы.

- Там, где я родился, не принято говорить о долгах между людьми. Мы слишком много думаем о долге перед теми, кто привел нас в этот мир. Наверное, это не так уж и важно.

- Теперь - уже нет. Да и никогда, наверное, не было. На самом деле, по принятым в галактике законам, поступок Отцов заслуживает наказания. И вы не должны нести перед ними никакой ответственности. Тем более это было так давно...

- Ты прав, - задумчиво отозвался Халеф. - Глупо только, что вся история моей планеты оказалась изуродована ими.

- Ты не прав, - поморщился Огоновский. - Если бы не они, и истории этой не было бы. Более того, вся история человечества пошла бы по другому пути. Сейчас, через тысячи лет, уже совершенно нельзя сказать, что тут хорошо, а что плохо. Любопытно то, что религия в нашем, традиционном ее понимании у вас так и не возникла. Вера требует подвига, а здесь, на Трайтелларе, идеи противопоставления - веры и неверия в контексте добра и зла - абсурдны. Ваша вера не нуждается в подтверждении, вы знаете, что так оно и было, что Отцы спустились с небес и привели с собой вас. Вы знаете, что они завещали вам верность - но, заметь, не веру. Самопостижение, милосердие - как основные постулаты веры - так же чужды вам, как мне, к примеру, идея служения представителям какой-либо иной расы. Мы, собственно, и воюем-то для того, чтобы не служить чужакам.

- Не служить? Я плохо тебя понял. Враг принуждает вас к служению?

- Этот враг стар. Ста рнастолько, что, несмотря на нашу с ним схожесть, мы тем не менее скорее выглядим полными антиподами. Это парадоксально, но, увы, факт. Войны возникают по разным причинам. Последняя большая война, которая закончилась более пятисот лет назад, велась исключительно за территории и ресурсы - то есть, скажем прямо, на уничтожение. И мы уничтожили наших врагов. Остатки леггах рассеяны по галактике, и восстановить численность им уже никогда не удастся. А в нынешней войне речь идет о подтверждении превосходства старых над молодыми. Они проиграли войну в первый же день, но им этого не понять. Поэтому, я думаю, драться нам придется долго.

Халеф скептически покачал головой.

- Мы, возможно, выбрали бы служение.

- Верно. Я понимаю твои мотивы: идея служения могущественным Отцам, пришедшим со звезд, до того глубоко въелась в ваше сознание, что вы готовы служить каждому, кто непохож на вас и способен доказать свою силу. Я думаю, пройдет немало времени, прежде чем ваши дети ощутят себя свободными от этого замшелого бреда и смогут понять, что они - представители могущественной и многочисленной расы, которая никому не позволяет диктовать себе какие-либо условия.

- Я слышу в твоих словах гордыню...

- Нет. Это гордость, а не гордыня. Смирение нам несвойственно - склонив голову один раз, выпрямиться уже невозможно.

Берег исчез из виду. Теперь их со всех сторон окружало море, и Андрей ощутил нечто вроде легкого беспокойства - выросший на суше, он довольно нервно относился к воде, не видя в ней опоры для уверенности.

- Я плохо плаваю, - признался он Халефу. - В корпусе учили, конечно, но с тех пор я если два раза был в бассейне, то это уже хорошо.

- Я тоже плохо, - пожал плечами бен Ледда. - Но сейчас об этом уже поздно вспоминать, тебе не кажется?

Андрей вздохнул и двинулся в сторону мостика. На его нижнем этаже находилось тесное помещение, что-то вроде буфета, где хозяйничал смуглый низкорослый парень, не расстававшийся с большим кухонным ножом. Перед мостиком Огоновский увидел Касси. Девушка стояла на небольшом возвышении, опершись на какое-то вентиляционное окно в палубе, и смотрела, как острый нос корабля режет мелкую волну.

- Касси, попроси этого нашего... повара, чтобы он сделал пару горячих бутербродов с мясом.

Девушка согласно кивнула - она понимала нежелание Андрея общаться с матросами через транслинг.

Большую часть дня он проспал, расположившись прямо на палубе. Корабль почти не качало, и опасения насчет неизбежной морской болезни остались в прошлом. К вечеру Андрей встал, кое-как ополоснул лицо в туалете за рубкой и устроился на носу, неподалеку от приземистой орудийной башни, накрытой грязно-зеленым брезентовым чехлом. Их "Зоркий" шел довольно быстро, из-под форштевня летели пенные брызги, в корме неутомимо гудели турбины, и он наконец расслабился, позволив себе забыть и ледяные скалы, среди которых рухнул его катер, и кошмары заброшенного города Бу Бруни. Где-то там, далеко за горизонтом, его ждал родной "Парацельс", товарищи и коллеги, с которыми можно будет наконец спокойно нализаться коньяку и позабыть обо всех приключениях, выпавших на его долю.

Ставший холодным ветер заставил его застегнуть комбинезон. Хлебая принесенное Касси пиво, Огоновский вдруг вспомнил Оксдэм, на котором прошли пятнадцать лет его жизни: суровые, почти голые холмы, влажные низины, в которых осенними ночами пронзительно визжит ветер, и бесконечные болота, наполненные мрачными тайнами многих поколений первооткрывателей планеты. Он настолько привык к этому миру, что яркий, залитый солнцем Трайтеллар воспринимался как нечто игрушечное, не имеющее никакого отношения к реальности.

- Касси! - позвал он, увидев, что девушка, выйдя на палубу с пивом в руке, задумчиво озирается, где бы ей присесть. - Может быть, вы окажете мне честь и побеседуете со старым, несчастным доктором, который нигде не может найти себе места?

Очевидно, транслинг облек его фразу в какую-то невероятно витиеватую форму, так как лицо девушки вдруг порозовело от смущения.

"Надо будет выяснить, как тут трактуется слово "честь", - подумал Андрей, - о, сравнительная лингвистика, любовь моя!"

- Ты умеешь летать на этом самолете? - спросил он, когда девушка подошла к нему и присела на торчащий из палубы грибообразный предмет.

- Это морской разведчик, - ответила она. - В принципе, он может взлетать с воды, но здесь его запускают с катапульты, а потом поднимают краном на борт. На таких я не летала, но самолеты, в общем-то, - все одинаковы.

- А у нас, наоборот, большинство атмосферных машин сильно отличаются друг от друга. Я умею управлять легким катером, но не знаю, смог бы я посадить танкодесантный штурмбот: он весит около полумиллиона тонн...

- Смотри, смотри! - перебила его Касси, указывая рукой вперед. - Арраен! Это арраен!

- Что это? - удивился Андрей, разглядев среди волн нечто вроде огромного серого холма. - Это какое-то животное?

- Да, это самый крупный обитатель северных морей. Обычно они поднимаются наверх, чувствуя шторм...

- Скажи, Касси, ты нарушила приказ? - спросил Огоновский, когда спина морского гиганта вновь скрылась под водой.

- Смотря что понимать под приказом, - усмехнулась она. - Из-за того, что я забрала "Зоркий", могут погибнуть люди. Но если бы я не сделала этого, людей погибло бы гораздо больше... погибнет. У нас действительно нет другого способа добраться до архипелага. Побережье захвачено мятежниками, они заняли буквально каждую дыру и выжидают: если Хабуран решится на интервенцию, то у них все в порядке, а если все-таки нет, они будут удирать отсюда.

3

Шторм начался под вечер следующего дня.

Сперва Андрей не понял, почему так посерело лицо капитана, поднимавшегося на мостик из своей каюты в глубине корабля. Небо было чистым, прямо по курсу оранжевый диск солнца уже почти коснулся моря, и ничто не предвещало грядущей бури.

Из недр корабля выбралась крайне озабоченная Касси.

- Надвигается шторм, - сказала она. - Капитан сказал, что мы не успеем обойти его...

Нос "Зоркого" начал поворачивать, оставляя солнце справа по борту. Андрей ощутил, как завибрировали, набирая максимальные обороты, турбины в корме корабля. Ему, далекому от морской службы человеку, все происходящее казалось игрой: о штормах и ураганах он лишь читал, ни разу в жизни не сталкиваясь с ними воочию.

"Наверное, - подумал он, - та зверюга поднялась, ощутив приближение донного землетрясения. Или того хуже - извержения вулкана. Интересно, какая под нами глубина?"

Вскоре он стал понимать, что опасения капитана были небеспочвенны. Едва солнце скрылось в волнах, в лицо Андрею задул пронзительный холодный ветер, заставивший тонко петь тросы антенн, натянутые меж двух невысоких мачт судна. Почти сразу же усилилось волнение. Теперь нос корабля мерно взлетал и опускался, обдавая пушечную башню белыми пенными фонтанами. Андрей поспешил укрыться в кормовой надстройке, забитой всяким корабельным имуществом: бухтами троса, бочками и банками с краской. Оттуда, опасливо прильнув к прямоугольному иллюминатору, Огоновский принялся ждать развития событий. Морская болезнь все еще не давала о себе знать. Ему было не столько страшно, сколько интересно: это продолжалось до тех пор, пока "Зоркий" не начало класть с борта на борт, а через комингс двери не потекли белые струи воды. Турбины завыли совсем уж отчаянно. В призрачном мраке ночи Андрей с ужасом видел, как приближается к нему ревущая масса воды, готовая залить их кораблик. Он цеплялся руками за тяжелые бочки и молил бога, чтобы судно встало наконец на ровный киль - но этого не происходило, "Зоркий" кидало с борта на борт так, что Андрей летал по своей каморке, словно забытый детьми резиновый мячик.

В конце концов капитану Каину удалось развернуть судно носом к ветру, и теперь его уже почти не кренило - нет, их посудина начала взлетать на волне... Андрей слышал, как ревут выскочившие из воды винты, иллюминаторы надстройки тонули в белой пелене водяной пыли, и он понял - конца этому не будет. Никогда. Остается только уцепиться за что-нибудь крепкое и молиться.

Но ничего крепкого на этом корабле уже не оставалось. Ледяная вода залила ему ботфорты, и, несмотря на то что подогрев стелек включился автоматически, Огоновский стал чувствовать, что замерзает.

Иногда ему казалось, что во впадинах между гигантскими волнами он видит дно океана. Всему этому не было конца. Рев, страшный скрип разболтанного старого корабля, вой ветра и глухие, шипящие удары волн - Андрей не мог сказать, сколько времени продолжался этот кошмар.

... Он пришел в себя тогда лишь, когда за мокрыми стеклами иллюминаторов забрезжил рассвет. Сглотнув, Огоновский понял, что шторм неожиданно утих - но он никак не мог понять, когда это произошло. Сейчас? Еще ночью? Он отдраил дверь своей каморки и ступил на мокрую палубу. Первое, что бросилось ему в глаза, - это то, что вода, теперь уже такая спокойная, стала ближе. Не понимая, что происходит, Огоновский подошел к борту и с ужасом понял: корабль сидит в -воде почти по планшир.

Турбины молчали. Над его головой нависало крыло самолета, с которого штормом сорвало чехол, и нигде на палубе не было видно ни одного человека.

В первые секунды Огоновский впал в панику.

Ему показалось, что экипаж либо смыт штормом за борт, либо покинул судно на шлюпках - а он, всеми забытый, остался один на идущем ко дну корабле! Выбравшись из-под гидроплана, он понял, что ошибается. Возле мостика, ожесточенно жестикулируя, разговаривала с капитаном растрепанная Касси. Рядом с ней стоял и Халеф - насупленный, угрюмый и такой же помятый.

- О Святое утро! - закричал он, увидев Андрея. - Какое счастье! Мы были уверены, что тебя смыло за борт!

- Счастья мало, - отозвался Огоновский, на нетвердых ногах подходя к ним. - Я удивляюсь, почему я не выблевал все, что съел за последнюю неделю. Мы что, кстати... тонем?

- Тонем, - морщась, ответила Касси. - В днище расклепалась обшивка, и нас заливает водой. Капитан с командой сядут в катер и дойдут до островов, тут рядом - это наша территория, там живут рыбаки, а о мятежниках они, наверное, даже и не слыхали.

- А мы? - взвился Огоновский. - Мы тоже застрянем на этих проклятых островах?

- Нет, если нам повезет.

- Что ты имеешь в виду?

Вместо ответа Касси махнула рукой в сторону самолета. К немалому изумлению Андрея, летающая лодка нисколько не пострадала во время шторма. Оглядев ее, он даже подумал, что и буря-то на самом деле была не такая уж ужасная, просто у него, человека насквозь сухопутного, от страха сильно разрослись глазные яблоки. Если бы не старость, "Зоркий" вполне мог бы обойтись одними лишь разорванными антеннами - но время и отсутствие должного ухода сделали свое дело.

- И как ты собираешься стартовать? - опасливо поинтересовался он. Катапульта, наверное, уже не сработает?

- Через час корабль уйдет под воду. К тому времени мы освободим самолет из креплений, сядем в кабину и будем надеяться, что двигатель удастся запустить... я смотрела систему питания - вроде все в порядке. Топлива нам хватит: тогда еще час, может быть, полтора, и мы будем над архипелагом.

Андрей вздохнул и отправился к буфетчику в поисках чего-нибудь съестного. Под мостиком кипела работа: двое матросов упаковывали консервы в длинный водонепроницаемый мешок, а третий, тот самый буфетчик, резво таскал из-под палубы прозрачные пластмассовые бутылки с пресной водой.

- Вайрих, - сказал Андрей. - Сорум вайрих, сорум арра.

За время, проведенное на Трайтелларе, он сумел усвоить некоторые простые слова на языке мариш - по крайней мере, его словарного запаса вполне хватало, чтобы попросить выпить и закусить. Расплатиться в ресторане он, конечно, не смог бы, но вот заказать арры - это сколько угодно.

Буфетчик молча вручил ему бутылку пива и пакет с бутербродами, зачем-то показал пальцем на рот и глупо ухмыльнулся.

- Балбес, - мрачно заметил Андрей и ушел, оставив его с раскрытым от ужаса ртом.

... С правого борта матросы спускали на воду большой металлический катер с застекленной рубкой на носу. Андрей посмотрел на них, послушал, как мокро поскрипывает лебедка, и отправился на корму. Посудина уже сидела в воде почти по верхнюю палубу - вода вливалась через шпигаты и быстро, как-то воровато, убегала через вентиляционные люки вниз. Возле самолета суетились Касси и Халеф со здоровенным разводным ключом в руке. Гидроплан был закреплен в четырех точках: два кронштейна держали его лодкообразный корпус и еще два подкрыльные поплавки. Андрей с некоторым сомнением оглядел здоровенный мотор в круглой гондоле, поднятой над крыльями, большой пятилопастный пропеллер и подумал, что на такой рухляди летать ему еще не приходилось.

- Лезь в кабину! - крикнула Касси. - Нас уже заливает!

Халеф тем временем, натужно фыркая, пытался отвернуть здоровенный болт последнего кронштейна. Андрей видел, что болт прирос и юноша вряд ли сможет его отвернуть. Вместо того, чтобы забираться в машину, он быстро обогнул хвост и оттолкнул парня в сторону.

- Дай сюда, - сказал он.

Ржавая железяка, которая помогла самолету справиться с бурей, теперь способна была утащить его на дно морское вместе с кораблем. Уперевшись в ключ, Андрей хоть и не без труда, но сорвал болт с места, дальше он крутил его уже пальцами.

Волна залила палубу и подходила к днищу гидроплана. Андрей закинул болт далеко в море, сполоснул в воде пальцы и поднялся на ноги.

- Ну, ты уверена? - спросил он у Касси.

Девушка закусила губу и полезла вверх по легкой металлической лесенке. Халеф уселся в носу, в открытой всем ветрам лунке стрелка, а Андрей протиснулся вслед за Касси в пилотскую кабину. Через боковые стекла он видел, как над катером взвился сизый дымок выхлопа, но уходить команда не спешила, ожидая, пока не поднимется самолет. Касси перещелкнула несколько тумблеров на усыпанной приборами панели, потом, после короткого вздоха, потянула на себя неприметную серую рукоять. Андрей услышал короткое шипение, звонкий чих и наконец - неровный, дергающийся грохот мотора.

- Все в порядке! - прокричала сквозь грохот Касси. - Сейчас прогреемся - и вперед!

- Компас-то у тебя хоть есть? Она покачала головой и вытащила из чехла с видеокамерой сложенные полупрозрачные карты.

- Сейчас мы вот здесь, - ее палец ткнул в жирную точку посреди океана, - а архипелаг, вот он, в тысяче лонов отсюда. Ты говорил, корабль стоит на этом острове?

- Да, ближе к северной оконечности.

Касси уверенно махнула рукой и потянула изогнутый рычаг, торчавший из пола. Двигатель яростно взревел - теперь он уже звучал ровно, мощно, без малейших перебоев, и в эту секунду Андрей ощутил легкую качку. Гидроплан сел на воду. Касси поняла это раньше его. Добавив оборотов, она принялась вытягивать на себя какие-то рукояти, и машина сперва медленно, а потом все быстрей и быстрей заскользила по воде.

- Надо развернуться носом к ветру!

Горизонт быстро поехал вправо, рев стал совершенно невыносимым, и Андрей увидел, как стремительно убегает вниз катер с размахивающими руками людьми. Они были в воздухе.

Гидроплан быстро набирал высоту. Вскоре серо-синяя поверхность океана стала далекой, и слева по борту показалась неровная цепочка островов, густо покрытых зеленью. На одном из них сонно курилась невысокая сопка - разглядев ее, Андрей подумал, что вряд ли смог бы жить верхом на вулкане.

- Здесь часто бывают землетрясения? - спросил он у Касси.

- Да! - кивнула та. - Но люди привыкли: они строят низкие и очень прочные дома. Камня здесь достаточно... эти острова заселили очень давно, несколько тысяч лет назад - они переходили из рук в руки, пока их не завоевал мой народ. Здесь очень много рыбы, так как рядом мощное теплое течение... Под нами условная граница Хабурана, - добавила она после минутной паузы.

- А, - вяло отреагировал Андрей.

Монотонный рев двигателя напомнил ему, что он почти не спал этой ночью. Вытянув ноги, Андрей устроился в мягком кресле второго пилота и закрыл глаза. Ему казалось, что прошло не более минуты, как его затрясла тонкая рука Касси.

- Что? - встревоженно подскочил он.

- Мне кажется, я ошиблась с курсом... может быть, врет компас. Над нами патрульный разведчик Хабурана,

Чувствуя, как бледнеет, Андрей выскочил из кресла и заглянул назад через обтекаемый пузырь левого бортового блистера. Касси не ошиблась - метрах в двухстах за ними шел реактивный гидроплан с длинными, изломанными, словно у чайки, крыльями.

- У нас есть задняя стрелковая точка? - спросил Огоновский.

- Нет. Есть люк в днище, но он не позволит мне набрать высоту! О, пять фурканов, неужели мы заблудились?

- Почему он не стреляет?

- Он будет нас сажать. Если идти этим курсом, то через два часа мы выйдем к большой базе Хабуранского флота. Наверное, пилоты уверены, что мы мятежники, сбежавшие от наступающих войск. Стрелять он не будет...

Андрей посмотрел вперед - под ними лежала туманная муть облачного слоя.

- Снижайся, - решительно приказал он. - Мы где-то рядом. Убей меня бог, но мне показалось, что в разрывах облаков я увидел что-то знакомое... Давай, пикируй! Заложи элероны, пойдем по дуге - если я не ошибся в своих ощущениях, под нами острова.

Покачав головой, Касси резко толкнула вперед ручку управления. Наблюдая за ее действиями, Андрей поразился тому, насколько техногенное мышление обитателей Трайтеллара походило на то, к которому он привык. Несмотря на явную несхожесть в дизайне, с эргономической точки зрения органы управления самолета практически копировали родные для него штурвалы и рычаги.

Машина пробила облачность... и Андрей закричал от восторга.

- Вот он! - завопил он. - Вот же он, "Парацельс"!

Глаза Касси расширились, в первые мгновения она ощутила непривычную сухость во рту. Чуть правее от них, окруженный белым пенным кольцом прибоя, находился серый, пустынный остров, и на голой равнине, занимавшей большую часть его суженной северной оконечности, лежало гигантское, матово-черное тело, оснащенное в корме двумя парами небольших крыльев, каждое из которых несло на консоле зализанный, остроносый цилиндр. Корабль был настолько велик, что у девушки перехватило дыхание. Гидроплан выровнялся, довернул вправо, и тут же по его фюзеляжу гулко ударила дробь выстрелов.

- Он стреляет! - выкрикнула Касси, с тревогой глядя на приборы.

- Садись! - выкрикнул близкий к экстазу Андрей. - Садись на спину корабля, там ровно!

- Я могу сесть только на воду!

В левом блистере помчалась гладкая матово-черная обшивка родного борта. Судорожно вцепившись руками в кресло, Андрей глядел на нее полными слез глазами и мечтал, чтобы кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь, ну есть же на свете справедливость, увидел его муки и стряхнул с их хвоста этого мерзавца, который, вероятно ошалев не меньше Касси, решил открыть по ним огонь.

Гидроплан снижался. Вот мимо пролетела одна из носовых опор, Андрею даже показалось, что он разглядел очумевшие лица ремонтной команды, ползающей по броне, и заостренный нос старого линкора скрылся из виду. В кабине сильно пахло горячим маслом.

Касси изо всех сил налегала на ручку управления, пытаясь перемахнуть через невысокие скалы, отделявшие от моря огромное плато, на котором стоял "Парацельс". Чихая, вздрагивая своим изуродованным телом, самолет долетел до воды и, словно не желая мучиться дальше, с грохотом плюхнулся днищем на волну. Андрей больно ударился головой о переборку, но сознания не потерял. Когда с лобового остекления схлынула белая пена, он увидел, как из носовой огневой точки вываливается, размахивая руками, Халеф.

- Он же утонет! - заорал Андрей, но Касси никак не отреагировала.

Двигатель уже молчал. Промчавшись почти полсотни метров, гидроплан наконец остановился, и девушка сразу же, ни о чем другом уже не думая, схватила свой бесценный чехол с камерой и распахнула дверь в борту.

- Пошли! - крикнула она Андрею.

Раздумывать было некогда - поврежденный самолет мог загореться в любой миг. Огоновский рухнул в ледяную воду, судорожно заколотил руками и вскоре увидел неподалеку черную голову Халефа, мелькавшую среди волн.

- Халеф! - завопил он. - Ха-а!

Тот взмахнул рукой, давая знать, что справится сам, и погреб к белой линии прибоя. До берега было рукой подать, но Андрей опасался, что сильная волна вон пены-то там сколько - может покалечить кого-то из них о камни.

- Касси, - позвал он. - Мне кажется, там, левее, есть проход. Видишь, там меньше волна?

- Может быть, - задыхаясь, ответила она. - Ты болтай меньше.

Над головой раздался свист. Гидроразведчик Хабурана, набирая высоту, уходил на запад. Андрей проводил его плевком и усиленно заработал руками и ногами. Вскоре волны прибили его к проходу между осклизлыми валунами. Халеф, успевший выбраться раньше их, уже стоял на скальном выступе и выкручивал куртку.

Андрей помог взобраться Касси и поднялся наконец сам.

- У-уу, холод собачий, - произнес он. - Знаешь, я боялся, что у меня транслинг промокнет. Знаю, что вода ему нипочем, но - вот мысль бредовая, как прилипла, так фиг отцепишь. Ну что, пошли?

Касси сидела на камне, опустив голову. С нее стекала вода, но девушка не предпринимала ни малейших попыток выкрутить одежду. Казалось, та яростная жизненная сила, которая вела ее тысячи километров, ушла, словно растворившись в холодных водах океана.

- Что с тобой? - спросил Андрей. - Ты устала?

- Да-а... - тихо ответила девушка. - У тебя есть что-нибудь... чтобы не было так холодно?

После недолгой возни с аптечкой Андрей препоручил девушку заботам Халефа, а сам нетерпеливо полез наверх: с моря он видел черную, уходящую далеко в небо спину своего корабля.

Он лез довольно долго: снизу казалось, что скала совсем невысокая, на самом же деле все оказалось куда сложнее... первые минуты, когда он, выбравшись наконец наверх - от плато его отделяла только цепь невысоких песчаных холмов, - стоял, зачарованно глядя вверх, показались ему самыми радостными мгновениями в жизни. В паре километров от него, упираясь в каменистый грунт плато, возвышалась могучая решетчатая конструкция - правая носовая лапа шасси.

Он повернул голову налево. Приподнятая корма почти терялась за холмистым горизонтом, лишь рвали небо два огромных косых пилона эволюционных двигателей, за них цеплялись низкие облака.

- Да, - задыхаясь после подъема, прохрипел за его спиной Халеф, - теперь я понимаю, что ты говорил о смирении... я не могу понять одного - как это может летать?

- Еще как, - прошептал, шмыгая носом, Андрей. - Еще как, парень...

После инъекции Касси выглядела неестественно бодрой. Неся свой чехол, как пулемет, на плече, она резво зашагала в авангарде их маленького отряда.

- Нам нужно в самый нос? - спросил Халеф, горестно оценивая расстояние. Так тут лонов восемь, не меньше. Полчаса грести будем.

- Нет, - махнул рукой Андрей, - к ноге. Там шлюз.

Перевалив через холмы, они зашагали к гигантской опоре корабля. Далеф, явно подавленный размерами звездолета, старался не поднимать головы: черная туша, нависшая над островом, давила ему на психику. Касси же, подстегнутая возбуждающим средством, была весела и любопытна.

- А это что? - спрашивала она, указывая на далекие пилоны эволюционников.

- Это моторы, которые помогают кораблю ориентироваться в пространстве.

- Ничего себе моторы, каждый, кажется, с авианосец размером! Слушай, а где же такие махины строят? Неужели на заводе?

- Нет, конечно. Их собирают в космосе, на огромных стапелях... сперва закладывают силовой скелет, потом вокруг него - все остальное.

- А эта опора, почему она-не продавливает землю?

- Потому что в ней находится мощная антигравитационная установка, которая как бы компенсирует часть веса корабля.

- А-аа...

- Ну, и где твой шлюз? - спросил Халеф, осторожно прикоснувшись к гладкому металлу опоры.

Андрей задрал голову вверх. Далеко-далеко по черной стене борта медленно передвигались крохотные фигурки ремонтников и алые букашки роботов.

"Да, - подумал он. - Пришли. А дальше что?"

- Хоть камнями кидай - да только не докинешь, - сказал он. - Давайте сядем, что ли, костер разведем,

- Из чего? - скривился Халеф. - Ты видишь тут хоть одно дерево?

- Деревьев тут и в самом деле нет, они сгорели при посадке. Но у меня есть таблетки. А вообще... толку, наверное, не будет, но рискнуть стоит.

Нагнувшись, Андрей сунул руку в сапог и достал оттуда весь свой набор сигнальных ракет.

- Берег сам не знаю для чего, - сказал он. После короткого размышления он решил запустить их все сразу - хоть одна, может, и долетит. Огоновский отошел на сотню метров от "ноги" и, тщательно прицеливаясь, запустил все пять ракет прямиком в рембригаду. Он оказался прав: долетели даже три. Одна из ракет шмякнулась в корпус буквально в двух десятках метров от скопления роботов, а две другие неподалеку от людей, не заметить их было невозможно.

Среди ремонтников тотчас же началось шевеление, В борту раскрылся сервисный люк, и несколько фигурок проворно скрылись в его темном нутре. Остальные постепенно сконцентрировались в одной точке, возле выпущенной системы наведения орудийной башни, и принялись наблюдать, что будет дальше. А потом произошло нечто довольно неожиданное для Андрея. Один из ремонтников неожиданно пошел вниз на тросе, причем на хорошей скорости. Он спускался до того резво, что Андрею пришлось бежать.

"Господи, - думал он, - только бы у олуха не оказалось излучателя. Интересно, он ракеты-то прочитал? "Иду на вынужденную посадку. Дым в кабине. На борту убитые и раненые". Если я не ошибся в последовательности... но ведь я не должен был ошибиться!"

Ремонтник - молодой парень в характерном комбинезоне со множеством силовых поясов, помогающих при работе на вертикали, - повис в двух десятках метров от головы Андрея и что-то заговорил в шлемную рацию.

- Аборигены, - навострив уши, услышал Андрей. - Трое. Кажется, две бабы и мужик. А может, и нет, кой черт их разберет. Да я - то поднимусь, но ракеты у них откуда?

- Я те щас дам баб! - что было мочи заголосил Андрей. - Это я, майор Огоновский из общей хирургии! Эй, ау!

От изумления монтажник умолк.

- Кто-о? - спросил он. - Ты откуда знаешь интер?

- Сейчас тебе будет и интер, и два хрена в задницу!

Давай вызывай вахтенного офицера, здесь майор Огоновский на базу вернулся!

Наверное, монтажник поверил с первого раза - потому что поверить в то, что на совершенно чужой планете может оказаться мужик, знающий язык да еще и называющий себя каким-то там майором из хирургии, - поверить в это может только сумасшедший.

Минут через пять в борту раскрылись "ворота" экипажного шлюза, и на грунт, шипя и раскрываясь, как веер, выехал трап. Первыми по нему спустились свирепого вида десантники в полном боевом снаряжении. Они остановились в пяти метрах от незваных гостей, держа излучатели на изготовку, - а следом за ними по эскалатору съехал заспанный вахтенный начальник. Его лицо Огоновскому было знакомо.

- А-аа! - едко обрадовался он. - И тебя, Рольф, на вахту загнали?

Лейтенант-полковник Кроппер из третьего ожогового отделения уронил челюсть и меланхолично протер правый глаз.

- А мы тебя уже похоронили... - сообщил он.

4

- Вы очень нехорошо поступаете, майор, - с шутливой суровостью заявил Вальтер Даль, пожимая руку Андрея.

- Это почему?

- А потому, что я уже нарисовал вам представление к кресту.

- И слава богу. Вот он я, - нашла, как говорится, награда героя.

- Да, только представление-то посмертное. Черноватый юморок получается, вам не кажется?

- Кажется, командир. Только сейчас мне не до юмора. Я очень хочу спать, но спать мне придется еще не скоро. Будьте так добры, загляните в это очко...

- Это какая-то местная техника?

- Это видеокамера, А потом, просмотрев наш материал, вы выслушаете мой доклад - договорились?

- У вас отвратительно серьезный вид, доктор. Может быть, вы сразу расскажете мне, что у вас там случилось? И кто, кстати, эти люди?

- Вы сперва посмотрите, командир. Все остальное потом.

Слушая Огоновского, а потом Касси и Халефа, Даль то закуривал, то нервно гасил сигару о край пепельницы, чтобы через минуту разжечь ее опять. Андрей хорошо понимал, о чем сейчас думает его командир - Вальтер Даль относился к тому типу честных и прямодушных людей, которые не умеют, да и не стремятся скрывать свои эмоции. Своим появлением Андрей поставил его в чрезвычайно сложную ситуацию, любой выход из которой таил в себе множество неприятностей. Сейчас перед командиром "Парацельса" стояла одна из самых сложных дилемм в его жизни.

- Хорошо, - сказал он, когда Андрей закончил рассказ и в салоне повисла напряженная тишина, - допустим, я вам верю. И что же дальше - что я должен делать?

- Для начала - запустить обзорный зонд, - предложил Андрей. - Это позволит вам убедиться в том, что мы говорим правду, и создать первую часть своей оправдательной базы. Когда вы будете отчитываться перед комиссией, информация с зонда позволит вам объяснить, на каком основании вы приняли свое решение.

- Вы говорите так, словно я уже решил помогать вам...

- Не нам, полковник! Не нам, а этим несчастным людям - и, кстати говоря, себе тоже! Если нам суждено добраться до базы, вы так или иначе, но составите подробный отчет о действиях нашего импровизированного соединения. Когда вы напишете о том, что на ваших глазах произошла катастрофа планетарного масштаба, погубившая обитателей последнего Айоранского мира... разумеется, вас никто ни в чем не обвинит. Но представьте себе, какие пойдут слухи. Представьте себе, как будут склонять наши имена. Подумайте, наконец, о карьере офицеров своего экипажа. Вы понимаете, что после этого любой кадровик будет шарахаться от офицера "с того самого" "Парацельса", как черт от ладана?

Даль попробовал раскурить торчавший у него во рту окурок сигары, обжег губы, с раздражением швырнул его в пепельницу и вытащил из ящика новую сигару. Андрей молча последовал его примеру.

- Там же люди, - сказал он. - Люди, командир! Неужели у вас нет жалости, нет сострадания? Подумайте о них - вы, в конце концов, рискуете всего лишь скандалом. Они - они погибнут, командир! Нас, конечно, спасет наша броня, мы вообще как бы сбоку... но за какой броней спрятаться миллионам людей, которые даже не подозревают о том, что их ждет?

Полковник Даль резко поднялся из кресла и подошел к панели интеркома.

- Старшего радарной смены, - приказал он. - Да! Подготовить к отстрелу атмосферный зонд. Поиск - северное полушарие, объект - средний транспорт леггах скорее всего той серии, которая проходит в архивных спецификациях как "Дэйзи". Введите необходимые данные в мозг зонда. Отстрел - по готовности. Даль нажал другой сенсор. - Поднимите данные по личным делам, мне нужны ходячие специалисты по ксеномашинерии, все, какие только есть. Да, черт возьми Они должны быть. Все, жду.

В это мгновение Андрея вдруг пронзила жуткая мысль: если бы легион-генерал Волльмер остался жив, он никогда, ни при каких условиях не пошел бы на нарушение инструкции, запрещающей какое-либо вмешательство в дела чужой планеты. Хоть тресни она, эта планета, - Волльмер спокойно сидел бы и смотрел, как погибают эти чужие для него люди. Его это не касается. Существует устав, существуют массы инструкций и уложений - в них все записано, а его дело всего лишь исполнять то, что приказано. Прикажут спасать - он будет делать это с блеском и достойной флотской элегантностью. Нет приказа - нет вопроса...

- Вы втягиваете меня в здоровенную з-задницу, - нервно проговорил Даль, возвращаясь в кресло. - Я уже вижу, как меня трахают члены комиссии, расследующей наше с вами поведение. Причем с вас, майор, взятки гладки - мало ли что вам там примерещилось. А меня разотрут в порошок...

Андрей промолчал. Он посмотрел на Касси, взволнованную, не знающую куда девать свои руки: их с Халефом переодели в офицерские комбинезоны без знаков различия, и в синем она казалась ему еще более тонкой, чем была на самом деле. Халеф с деланным равнодушием прихлебывал крепкий чай с лимоном и поглядывал на Даля, который раздраженно сопел толстенной сигарой, наполняя салон ароматным терпким дымом. Андрей видел, что паренек потрясен "Парацельсом", но гордость не позволяет ему выразить свои чувства.

Над входной дверью рявкнул гудок вызова.

- Да! - гаркнул Даль. - Входите!

Сперва в салон въехала антигравитационная коляска, на которой, укрытая пледом, сидела рыжеволосая молодая женщина, а вслед за ней, чуть прихрамывая, вошел седой приземистый мужчина в больничной пижаме, поверх которой был наброшен синий китель с погонами полковника и эмблемами главного энергетика. Даль поднялся навстречу гостям.

- Полковник Неллинг, - отрекомендовался мужчина, - главный инженер линкора "Бетти-28". А это, как я понял, - майор Скляренко, пилот с погибшего "Эвинруда". Нас вызвали как специалистов по ксеномашинерии. Майор, насколько я помню, имеет даже научную степень по этому вопросу.

- Очень приятно. Полковник Даль. Это - майор

Огоновский из общей хирургии и его, э-ээ, друзья. Майор немного попутешествовал по этой планете и привез нам совершенно удивительную историю. Сейчас придут данные с зонда, и нам потребуется ваша консультация. Я, честно говоря, надеялся, что у нас найдется хотя бы один выздоровевший...

- Я готов отправиться хоть к черту в зубы, - возразил Неллинг. - Докторам еще не нравится моя нога, но я чувствую ее так, словно прожил с ней всю жизнь.

- Травматическая ампутация? - покачал головой Огоновский.

- Увы, доктор. По самые яйца. Меня заклинило в главном инженерном посту, и вот...

- Вам не следует много двигаться. Новая конечность еще не успела сформироваться как следует, к тому же вы рискуете нервными окончаниями.

Под потолком пискнуло, и интерком заговорил приятным девичьим голоском:

- Информация с зонда, командир...

- Да! - выкрикнул Даль. - Готов!

Андрей нервно сглотнул. Дотянувшись до Касси, он стиснул ее ладонь. Девушка моргнула, посмотрела на него немного удивленно, а потом ответила, так же сжав его руку своими пальцами.

Посреди салона возникло изображение бесконечной белой равнины. Зонд висел на относительно небольшой высоте, и ему не приходилось форсировать оптику картинка была четкой и ясной. Посреди сияния снегов темнело большое неровное пятно - котлован с частично выбранным грунтом, посреди которого ярко выделялось треугольное серебристо-белое тело. Зонд включил трансфокатор: треугольник приблизился, заполнив собой все поле проекции, - теперь сидящие в салоне хорошо видели рваные раны на броне старого звездолета и какие-то машины, ползающие по его поверхности. Вокруг котлована суетились люди, выбегающие из оранжевых приземистых домиков.

- Они заметили зонд, - сказал Даль. - Наверное, там стоят хорошие радары. Визуально он обнаруживаться не должен, а команду защиты я не давал... все, отзываем. Зонд домой! - приказал он в интерком.

- Ну что я могу сказать, - подал голос Неллинг. - Это "Дэйзи", среднеразмерный транспорт, порядком побитый, но сел он, по-видимому, нормально, в режиме ручного управления, то есть с экипажем на борту. Эта серия могла опускаться автоматически, но с их автоматикой это редко выходило удачно. Вы хотите дополнить меня, коллега?

- Да. - Майор Скляренко машинально провела рукой по волосам и улыбнулась. - Это не "Дэйзи". Это редкая модель специального носителя, в наших каталогах она проходит как "Лина" - транспортникам давали женские имена, крейсерам названия природных явлений, носителям десанта - имена мужские, и так далее... Это - "Лина", их было выпущено всего около тысячи, и почти все они использовались как носители бустер-зарядников. Корабль имеет на борту мощнейший гиперволновой генератор незаглушаемого типа.

- Что-о?! - хором заорали Даль, Неллинг и Ого-новский.

- А в чем, собственно, проблема? - невинно поинтересовалась Скляренко.

- А в том, что эта штука должна взорваться. Что будет, если она взорвется?

- Что значит - должна? - спросил Неллинг.

- Я спрашиваю, господа, что будет, если она взорвется?

- Когда? - поджала губы Скляренко.

- Не сегодня, я думаю.

- Тогда нам лучше заводить моторы заранее. "Лина" придавалась всем крупным истребительным соединениям и всегда шла в мощнейшем охранном ордере - у нас за ее уничтожение сразу давали "Рыцаря". Генератор использовался для приведения бустер-бумерангов в боевое положение. Если он грохнет, половина планеты скроется в пламени.

Даль с яростью раздавил недокуренную сигару и повернулся к интеркому.

- Охранную роту - полное снаряжение, готовность к вылету. Поднять всех десантников, которые вызовутся участвовать в боевой операции. Всех, кого допустят врачи. Приготовить все "Корсары" и четыре "Хантера" для охранения. Готовить оба инженерно-ремонтных катера, поднять специалистов. Старшего унтера-интенданта - в салон командира. Вам, - он посмотрел на Касси и Халефа, - придется участвовать в операции, хотя бы чисто формально. Этим вы прикроете мою задницу. А потом, когда все закончится, я заставлю вас написать большую кучу документов. А вас, майор, - мстительно прошипел Даль, - я назначаю старшим врачом экспедиции. Идите получайте снаряжение.

Эпилог

... И так, наша задача - полностью блокировать отсек с генератором, перерезав все коммуникации, связывающие его с боевыми постами. Если это окажется невозможным - блокировать внутренние помещения с помощью силовых эмиттеров. Если по каким-то причинам нам не удастся и это, мы должны рассредоточить по периметру котлована цепь стационарных эмиттеров долгосрочного действия. Специалисты, оставшиеся на борту, будут поддерживать с нами постоянную связь. Всем все ясно? По машинам!

Андрей тронул за плечо Касси, улыбнулся и поднял вверх большой палец.

- На таком ты еще не летала, - сказал он.

Командир головного "Корсара", молодой розовощекий капитан, приглашающе махнул рукой и скрылся в люке. Андрей ткнул Халефа в спину - тот, ухмыльнувшись, быстро взбежал по трапу, вслед за ним последовала и Касси. Огоновский задержался на верхней ступеньке, еще раз оглядел огромный дек, в котором они находились. В восемь стремительных остроносых "Корсаров" Даль загрузил почти полторы роты тяжеловооруженных десантников, всего около двухсот человек. Андрей не сомневался, что мощи этих отлично натасканных зверей хватит, чтобы разметать охранный гарнизон, размещенный возле котлована, сколько бы их там ни оказалось.

- Я попросил командира, чтобы он разрешил нам занять место в пилотской рубке. Идемте, ребята.

Пригнувшись, Андрей миновал короткий тесный лаз и сдвинул в сторону металлическую дверь. Вошедшая следом за ним Касси изумленно уставилась на огромные стереоскопические экраны, покатый пульт с множеством дисплеев, сенсорных узлов и парой рогатых штурвалов, торчащих из напольной консоли. Командующий операцией десантный флаг-майор Гордон Голлоб подмигнул Андрею и освободил ему место второго пилота.

- Нет, - покачал пальцем тот, - вот ей.

- Прошу, мэм, - поднял брови Голлоб. - Вы уже летали?

- Она была пилотом, здесь, - объяснил Огоновский. - Если бы не ее искусство, я вряд ли смог бы вернуться на борт.

Первый пилот незаметно усмехнулся. Подождав, пока Халеф с Андреем сядут на места резервных операторов, он коснулся клавиши запуска. За их спинами тонко запел двигатель. Через несколько секунд его писк перерос в уверенный сочный рев, и пилот пощупал проводок микрофона, торчащий у него под ухом.

- Лидер готов.

- Есть готов. Начинаю шлюзование.

Насосы мгновенно высосали из дека воздух, и прямо перед носом катера стремительно разъехались громадные ворота, открыв в броне стартовый коридор.

Пилот потянул на себе штурвал, добавил тяги... и катер буквально выстрелил наружу. Изображение на экранах перевернулось вверх ногами. Касси широко распахнула глаза и машинально вцепилась в штурвал.

- Нет-нет, - успокоил ее пилот. - У нас своя гравитационная установка. Все будет в порядке. Он выровнял машину и полез в набор высоты.

- Как, тебе нравится? - спросил Андрей, коснувшись плеча девушки.

- Невероятно! - обернулась она. - Какая у нас сейчас скорость?

- Большая, - ответил пилот. - Шесть с половиной скоростей распространения звука в стандартных условиях.

- Дай мне заднюю полусферу, - попросил Андрей.

Пилот кивнул и коснулся какого-то сенсора на пульте. Часть левого сектора стереоэкрана высветила широкий боевой полумесяц, идущий на некотором отдалении за лидером - семь "Корсаров", два узких, как кинжалы, "Хантера" и неуклюжие туши ремонтных катеров. Под ними стремительно улетали назад ватные покрывала облаков, нестерпимо сверкающие на солнце.

- Вы успеете выкурить сигарету, - сказал пилот, бросив взгляд на дисплей навигационного вычислителя.

Огоновский стянул с головы шлем и полез в наплечный карман. После долгого воздержания сигареты казались ему сладкими, как мед.

Пилот не соврал: через несколько секунд после того, как он погасил окурок, машина резко провалилась вниз. На экранах заклубились облака, вскоре сменившиеся ослепительным сиянием льдов. "Корсар" довернул влево, и Андрей увидел черную дыру котлована. Мгновение спустя на земле возникли крохотные оранжевые огоньки.

- Зенитки, - флегматично заметил пилот. - Чем они стреляют?

- Как чем? - поразилась Касси. - Снарядами!

Наверное, крупнокалиберными! У них высота до двадцати лонов. Сейчас ударят ракетами!

- Ясно, - так же лениво отозвался капитан. - "Хантеры" - подавить противовоздушную оборону противника. Остальные - на круг.

Андрей увидел, как мимо их "Корсара" проскочили две узкие черные тени. Почти вертикально упав вниз, штурмовики непосредственной поддержки прошлись над котлованом - и вокруг него мгновенно вспухли десятки разрывов.

- Оборона подавлена, - доложил приятный женский голос.

- "Хантеры" - в круг, остальные вниз.

"Корсар" пошел на посадку. Вокруг котлована уже бегали, суетились десятки фигурок. Кто-то пытался тушить пожары и вызволять из пламени расчеты, кто-то, - глядя в небо, испуганно размахивал руками, хватался за оружие... Все восемь машин опустились практически одновременно.

- Вы пока оставайтесь здесь, - распорядился Гордон, просунувшись в кабину. - Мы сами разберемся.

- Врубим круговой обзор, - решил пилот. - Кажется, нас ждет небольшое представление.

Из распахнутых десантных деков на снег летели черные фигуры солдат. Едва оказавшись на белом фоне, они сами становились белыми - срабатывал механизм автомимикрии. И сразу же, не утруждая себя построением в боевой порядок, закаленные ветераны вступали в бой. Кругом мелькали вспышки очередей, падали на снег одетые в желтое хабуранские стражники. Беззвучно лопнул, превратившись в огненный шар, гусеничный вездеход с пулеметной спаркой на маленькой башенке. Один из катеров, снова всосав в себя свою группу, взмыл в воздух и перелетел на белую спину леггахского транспортника.

- Все, теперь пошли, - сказал Андрей. - Закройте шлемы, они защитят вас от случайной пули.

- Удачи, - произнес капитан. - Надеюсь, вы развлечетесь на славу!

В первые мгновения Андрей задохнулся от ледяного воздуха, пронзившего его легкие. Через несколько секунд включился автомат подогрева, ему стало тепло оглядевшись, он увидел Халефа и Касси, уже подбежавших к самому краю котлована.

Прямо перед ними, на глубине в полдесятка метров, лежал сверкающий равнобедренный треугольник, не менее пяти километров в длину и трех - в ширину. С первого взгляда становилось ясно, что транспорт выдержал жестокий поединок: во многих местах внешняя броня его спины была надорвана, толстенные многослойные плиты обвисли вовнутрь, кое-как заделанные временными пластырями. Наверное, этот корабль повторил судьбу "Парацельса", отыскал Трайтеллар в качестве пристанища - но подняться в небо уже не смог, навсегда оставшись здесь, среди бесконечной ледяной пустыни. При посадке его двигатели выжгли во льдах и грунте яму, которая со временем стала его могилой. Сейчас, по прошествии пяти столетий, о судьбе его экипажа можно было только догадываться. Скорее всего все они медленно умерли здесь, среди стали и пластика мертвого корабля, так и не докричавшись до своих - те уже отходили, откатываясь под имперскими ударами все дальше и дальше, и судьба одного носителя никого не интересовала.

"Еще одна ужасная тайна давно забытой войны, - подумал Андрей. Интересно, сколько тайн наплодит война теперешняя?"

- Мне нужно туда, - уверенно произнес Халеф.

- Туда? - удивился Андрей. - Зачем? Там нет ничего интересного - просто древний склеп, наполненный мумиями. Десантники справятся без нас.

- Нет, - юноша упрямо боднул головой, настаивая на своем, - мне обязательно нужно туда.

- Ну ладно...

Недоуменно пожав плечами, Андрей вызвал командира ближайшего к ним катера, который уже заканчивал принимать на борт своих десантников. Через минуту рядом с ними завис "Корсар" с выпущенным трапом. Огоновский подсадил Касси последняя ступенька не доставала полметра до земли, - запрыгнул сам и протянул руку Халефу. Катер поднялся чуть выше и плавно опустился на древнюю белую броню.

По кораблю уже бегали десантники. В сотне метров от катера Андрей увидел мощную фигуру флаг-майора Голлоба, вокруг которого толпились молодые офицеры.

- Идемте к ним, - предложил он. - Кажется, там что-то происходит.

Металлокомпозит, хоть и проеденный космической пылью, все еще сохранял свою прежнюю гладкость и неприятно скользил под ногами. Верхняя часть треугольного блина была чуточку покатой - чертыхаясь, Андрей взял Касси за руку и указал ей на далекий край котлована:

- Я не вижу, докопались ли они до конца, но если да, то глубина тут больше километра.

- Не докопались, - усмехнулась Касси. - Я не думаю, что Хабуран роет эту яму целых сто лет. А за меньший срок это маловероятно. Может быть, с вашей техникой такое и возможно, но с нашей - нет.

Андрей оглядел огромные присыпанные снегом горы, которые окружали котлован, - то был грунт, вынутый вокруг звездолета, и понял, что Касси, конечно же, права. До днища они не дорылись, да и какая в том была нужда? По-видимому, в корабль можно проникнуть и сверху, через резервные шлюзы, деки или какие-нибудь сервисные люки. Работа проделана поистине адова - и все для того, чтобы в итоге активировать генератор и разрушить половину планеты.

- Не понимаю одного, - пробормотал он себе под нос, - как им удавалось все эти годы поддерживать режим секретности? При таком-то уровне работ, при таком расходовании ресурсов...

Рядом с огромным Голлобом испуганно щурились трое мужчин, одетых в теплые синтетические парки и высокие, отороченные мехом сапоги. Одного из них держал за шиворот еще более громоздкий, чем Голлоб, майор в совершенно феерическом наряде - черный, стилизованный "под древность" шлем с рогами, алый плащ, под которым виднелись матово-черные доспехи, украшенные красной гравировкой, высоченные, под самую задницу, ботфорты - в последние годы в Конфедерации успешно возродилась старинная имперская мода: известные, заслуженные десантные рубаки заказывали себе нештатное снаряжение, обладавшее всеми характеристиками уставного, но разительно отличавшееся от него внешне. В элитных подразделениях можно было встретить громил, от одного вида которых становилось не по себе со всякими там рогами, крыльями, волчьими головами и прочим. Один из таких бойцов, по-видимому, оказался в госпитале "Парацельса" и сейчас готовился вытрясти душу из несчастного хабуранца.

- Как успехи, Гордон? - поинтересовался Огоновский.

- А, это вы, док... познакомьтесь, господа: майор Огоновский, основной виновник всей этой забавы.

- Наслышан. - Громила в рогатом шлеме элегантно перекинул своего пленника в левую руку и протянул Андрею чешуйчатую металлическую ладонь: - Майор Пампуха. Кажется, док, нам нужна ваша консультация.

- Коллега Пампуха нервничает, - иронично шевеля бровями, объяснил Голлоб. - По словам захваченного офицера, эти трое - главные инженеры, которые занимались непосредственно кораблем. Но они почему-то никак не желают отвечать, как пройти к генератору.

- А они, собственно, знают, что это генератор?

- Отвечай, скотина, ты знаешь, что это генератор? - заревел Пампуха.

- Какой генератор? - простонал несчастный инженер. - О чем вы говорите?

- Вот что, кончайте ломать комедию, - решил Голлоб. - Сейчас я свяжусь с нашими консультантами и поинтересуюсь, что да как. Насколько я понял, эта дама, мэм Скляренко, свое дело знает. Лучше спросите у него, есть ли в корабле люди.

Неожиданно Андрей почувствовал, как кто-то тянет его за рукав куртки. Обернувшись, он увидел Халефа с довольно странным выражением на лице.

- Нам нужно вниз, - едва слышно прошипел тот. - Скорее, пока они не наделали дел.

- Что ты мелешь? - не понял его Андрей. - Вниз? Вот еще, полезу я в этот склеп...

- Верь мне... верь мне, я все объясню. Неизвестно почему, но Огоновский поддался убежденности, звучавшей в голосе парня.

- Эй, - позвал он одного из инженеров. - Где проход... или шлюз - как вы проникаете вовнутрь?

- Там, - испуганно махнул рукой тот. - Вон, видите, где ограждено? Там главный вход. Дальше коридоры, капсулы...

Сверкая глазами, Халеф почти бегом бросился к красной металлической оградке, видневшейся неподалеку от них. Андрей последовал за ним.

В разрыве брони - очевидно, хабуранские "спецы", не найдя шлюза, ухитрились прорубиться через внутренний пластырь - был установлен небольшой стакан подъемника. Спрыгнув вниз, Халеф уверенно положил руку на рычаг и крикнул:

- Ну? Ты со мной?

- Да ты спятил, - пробурчал Андрей, спускаясь к нему. - Ты что, любишь лазить по гробницам? Да ты видел хоть раз инопланетянина, да еще истлевшего? Ты блевать будешь за горизонт, клянусь тебе...

Халеф его не слушал. Проехав десяток метров в толще брони, подъемник остановился. Перед ними был узкий, круглый S-сечения коридор, под потолком которого тянулись провода с яркими электрическими лампами.

- Все дело в электоромагнитных явлениях, - заговорил Халеф, сворачивая направо, в сторону центра корабля. - Молния, ударив в твой катер, разорвала уже сотканную ткань мироздания, по ней пополз разрыв, ты понимаешь? Но пока еще он не очень широк. Если мы еще раз призовем на помощь электромагнитный феномен, то разорвем плащ судьбы напополам.

- Господи, да что ты несешь? - возопил Андрей, еле поспевая за бегущим Халефом.

- В этом корабле нет электричества... то есть оно не использовалось его создателями. Зато есть временная проводка, которую проложили хабуранцы. Она поможет нам.

Халеф остановился перед выпуклой круглой дверью, перекрывающей коридор. Замерев рядом с ним, Андрей услышал слабые голоса, доносящиеся до них через пластик.

- Там люди, - сказал он, взводя свой излучатель.

- Да... - отозвался Халеф, мрачнея. - Слушай... мне дали эту штуку, а как пользоваться, не сказали. Покажи. - И он вытащил из кобуры стандартный десантный "Вальде".

Андрей машинально продернул ушки затвора и вернул оружие юноше.

- У тебя сто выстрелов. Стрелять будешь очередями... а лучше - укройся за моей спиной. Если что, мы успеем дотащить тебя до "Парацельса", но лучше без этого. Но как открыть дверь?

- Очень просто, - буднично хмыкнул Халеф и налег на центральный выступ.

Дверь медленно покатилась вбок. Едва перед Андреем открылась щель шириной в полметра, он вскинул излучатель и придавил собачку спуска.

В просторном, не менее десятка метров в поперечнике, круглом зале находилось трое мужчин и одна женщина, все в одинаковых серых комбинезонах, увешанных какими-то приборчиками. Женщина, успевшая поднять короткий автомат, рухнула первой. Следом за ней, фонтанируя кровью, улетел за временные пульты один из мужчин. Остальные, визгливо вопя, попадали на пол и закрыли руками головы.

- Слава богу, - пробормотал Андрей, входя.

Очевидно, это был какой-то координационный пост. Вдоль синих стен наплывами тянулись неровные, переливчатые узлы управления, рядом с которыми стояли выросшие из пола почти горизонтальные кресла операторов. Сейчас, конечно, все это было мертво - зато светились белые шкафы с аппаратурой, притащенные в корабль хабуранскими учеными.

- Изучали они, - с неожиданной яростью сказал Огоновский. - Вот кто-то и доизучался, с-суки.

Один из мужчин, услышав его голос - транслинг был включен, - попытался встать на ноги, но тотчас же получил удар тяжелого десантного сапога.

- Лежать, мр-разь! Куда нам дальше, Халеф?

- Мы на месте.

Не глядя, чем занят его товарищ, Андрей отшвырнул в сторону два автомата и облокотился на какой-то пульт.

- Прошу ретранслятор, - произнес он, включая рацию. - Майор Огоновский, прошу "маму".

- "Мама" на линии...

- Командир, говорит майор Огоновский. Мне нужна консультация майора Скляренко.

Даль даже не удивился. Через пару секунд в ухе Андрея раздался мелодичный женский голос:

- Да, доктор?

- Я нахожусь на одной из верхних палуб, где точно - сказать не могу. По-видимому, это какой-то важный узел управления. Круглый зал, метров десять-двенадцать, по периметру - пульты...

- Цвет?

- Цвет зала? Да вроде синий...

- Это резервный пост главного энергетика корабля. Постарайтесь ничего там не трогать, это может быть опасно. Как вы там вообще оказались?

- Это неважно... видите ли, тут местные научные работнички понатащили всякой аппаратуры и, кажется, пытались подключиться к бортовой энергосистеме...

- Огоновский, ничего там не трогайте! Этот отсек нужно полностью изолировать, а внешнее электропитание - отсечь... вы меня поняли?

- Разумеется, мэм...

Краем глаза он увидел, как Халеф, надев толстые резиновые перчатки, роется в одном из белых хабуранских шкафов. Вот он сильно дернул за что-то и повернулся к нему с оголенным кабелем в руке.

- Теперь - спокойно, - произнес юноша. Его глаза были белыми от волнения.

- Что ты хочешь сделать? - рванулся к нему Андрей, но было уже поздно бен Ледда с размаху воткнул кабель в ближайший к нему энергопульт, с которого уже была снята верхняя панель.

В глубине пульта здорово бахнуло, Андрей ощутил, как запахло озоном. На секунду свет в зале погас, но тотчас же вспыхнул снова, уже, правда, не так ярко, как раньше.

- Все

Халеф брезгливо бросил на пол кабель и стянул с рук перчатки.

- Что... ты... сделал? - прошептал Андрей, едва шевеля синими от ужаса губами.

Каждая клеточка его тела ждала, что сейчас, вот прямо сейчас, вот в этот миг в генераторе начнется необратимый процесс перерождения энергии и аннигилирующая волна из корабля ударит во все стороны, сметая на своем пути моря, леса, города... но ничего не происходило. Только потрескивало что-то в том Щкафу, из которого Халеф выдрал свой кабель.

- Я воспользовался возможностью создания электромагнитного феномена, кривя в ухмылке губы, ответил Халеф. - Сейчас мы вылезем наверх, и я стану пить арру. У тебя есть арра?

- У меня есть коньяк, - машинально отозвался Андрей, который все еще не мог прийти в себя. - Откуда ты... все это?

Халеф похлопал себя по груди.

- Манускрипт, - сказал он. - О нас с тобой там не сказано ни слова, зато про электромагнитные феномены - очень много. Только мы никому не расскажем, хорошо? А они пускай блокируют, что хотят. Нам ведь все равно никто не поверит...

- Бред, - мрачно вздохнул Андрей.

По дороге наверх их едва не обстреляли десантники, а грозный майор Пампуха, тащивший на своем горбу силовой эмиттер, обматерил Огоновского и пообещал нынче же вечером стребовать с него бутылку виски - чтоб не шлялся, где не надо. Андрею было плевать на ругань майора.

Лишь поднявшись на поверхность, под свет холодного северного солнца, он увидел, что с ног до головы обляпан кровью своих жертв.

- Ты спрашивал меня, на кой черт я все это делал, - задумчиво проговорил он, протягивая Халефу флягу с коньяком, - так вот слушай. Давным-давно на материнской планете поклонялись такому богу - Эскулапу. Богов было много, но этот - особый. Тот, кто служил ему, клялся все свои силы отдать спасению других людей. Этот бог был покровителем врачей, а со временем он превратился в символ. И у него, помимо всего прочего, был свой символ... тотем. Вот он, смотри.

И Андрей коснулся шеврона на своем плече - алого треугольника, в котором свивались две змеи.

- Но об этом, - усмехнулся он, - мы тоже никому не расскажем, идет?..