Ледяной бастион

Пролог

Короткий день зимы шел к концу. Засыпанная сероватым снегом равнина, тянувшаяся на многие километры до самого берега экваториального внутреннего моря, тонула в низкой, словно облизывающей ее метели: казалось, снег летел почти горизонтально. Мертвое, свинцовое небо то и дело ломали неровные алые стрелы электрических разрядов, и в их вспышках зловеще посверкивала медью огромная ступенчатая башня, упиравшаяся своей верхушкой в постоянно движущуюся пелену облаков… Чудовищное в своей мощи темное сооружение выглядело среди застывшей во льдах пустыни каким-то пугающе чужеродным гостем, пришедшим сюда из скрытых облаками бездонных глубин пространства. Внутри, за толстыми черными стенами, царила тишина. Миллионы механизмов, живущие своей, незаметной для глаза электронной жизнью, делали свое дело совершенно бесшумно. Но вот что-то потревожило их размеренный покой: в одном из верхних коридоров сипло взвыл ревун, и из раскрывшейся в стене темной ниши выбрался человек. Почти одновременно с ним из таких же, расположенных по кольцу предпоследнего этажа ниш появились еще одиннадцать его братьев. Спустя минуту они уже входили в осветившийся мягким светом прямоугольный зал, отделанный тускло блестящим золотистым пластиком. Молча, не обременяя себя приветствиями, расселись они в двенадцать появившихся из пола высоких кресел, и положили затянутые в пластиковые перчатки руки на развернувшийся перед ними круглый стол. Они казались если не братьями, то, по крайней мере, близкими родственниками: их длинные, слегка волнистые темные волосы одинаковыми локонами прикрывали плечи, их чуть вытянутые лица были одинаково скуласты и сухи, и в их одинаково прищуренных глазах стояла тщательно выверенная пустота. Они молчали. Из лепестков стола неторопливо выехали двенадцать плоских черных приборов, усеянных множеством помаргивающих сенсоров, и тогда один из пришедших в зал, тот, в чьих густых черных волосах светлели пронзительные нити старческого серебра, заговорил. Он говорил совсем тихо, но, тем не менее, каждое из его ровных, неестественно внятных слов было отчетливо слышно всем.

— Активность противника увеличилась, — сказал он. — Нам стали заметны попытки проникновения в метрополии человечества изнутри. — Информация не может быть доступна, — осторожно заметил его сосед, сидевший через кресло от старца. — Причины известны… — И, тем не менее, поводов для беспокойства более чем достаточно, — произнес тот, не поворачивая в его сторону головы. — Способность противника отойти от привычной линейной тактики заставляет нас посмотреть на него с новой и неожиданной для нас точки зрения. Более светловолосый и, по-видимому, более молодой решительно поднял голову: — Мы должны ускорить уже запущенный процесс! — Вектор опасности известен, — равнодушно сообщил председательствующий, и над столом вдруг замигала объемная карта звездного неба — в глубине ее, причудливо изгибаясь, светился клочок странного зеленоватого тумана. — Последняя разведка, предпринятая экипажем полковника Раттенхубера, по-прежнему не принесла результатов. Наше время не ждет нас. — Старец помолчал и заговорил снова, все так же невозмутимо: — Бифорт полон колебаний; перед нами стоит задача констатации нового вектора атаки противника, который представляется более опасным, нежели уже знакомые нам.

— Но никаких решений мы принимать не будем? — спросил один из заседавших. Старец ответил ему коротким взглядом, и тот удовлетворенно опустил голову. — Итак? — председательствующий позволил себе обвести стол глазами. Одиннадцать «да» были ему ответом. Через минуту ниши закрылись, вновь приняв в себя двенадцать братьев. В тесном чреве башни наступила тишина. Алые молнии продолжали рвать горизонт. Над заснеженной пустыней беззвучно мелькнули двенадцать едва заметных туманных пятен — через секунду их уже не было видно. Закованная в лед планета, не раз бывшая последним бастионом многих поколений хозяев Галактики, планета, скрывшая в своих ледяных недрах мудрость давно сгинувших разумных, лениво плыла по своей орбите вокруг небольшой желтой звезды, когда-то давшей ей жизнь.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КЕНОТАФ

Глава 1

Копайте, копайте, лодыри! — Шериф Клозье раздраженно сплюнул себе под ноги и отошел от полуразрытой могилы. Его подчиненные — четверо крепких констеблей с нелепыми садовыми лопатками в руках — хмуро переглянулись. Такая работенка им не нравилась. Одному дьяволу было ведомо, кто таков этот узколицый джентльмен в роскошнейшем кожаном пальто… но летал он, судя по всему, на немалых высотах, ибо старый боров Клозье стелился перед ним ковриком с самого момента его появления в департаменте. Не торопите людей, — едва заметно поморщился узколицый. — Спешка нам ни к чему. А вы, парни, постарайтесь не раздолбать гроб — клянусь виселицей, он нам еще пригодится. — Серьезное дело, милорд!.. Я хочу сказать -эксгумация, будь оно все проклято! — Клозье закашлялся и потянул из кармана форменной куртки порядком измятую сигаретную пачку. — Сомнения в причине смерти, э? Человек в пальто не удостоил его ответом. Поправив выбившийся из-под воротника хвост искристо-белого шарфа, он повернулся к ветру спиной и закурил сладковатую толстую сигару. Констебли работали быстро. Чья-то лопата глухо стукнула о дерево, и через пару минут потемневший гроб был извлечен из могилы.

— Странно, ваша милость… — Рослый темноволосый сержант выпрямился и с недоумением пристукнул костяшками пальцев по крышке осклизлой домовины.

— Что — странно? — Джентльмен в пальто рывком обернулся, лицо его вдруг опасно заострилось. Сбивайте крышку! — Мне кажется, он слишком уж легкий… Полицейские кинжалы без труда отделили некогда полированную крышку, и склонившийся над гробом шериф недоуменно ахнул.

— Кретины! — Недокуренная сигара, описав в воздухе пологую дугу, упала на дно могилы. — К-кто? — заикнулся окаменевший от ужаса шериф. — Не переживайте, Клозье, — я тоже. Точнее говоря, я в первую очередь… Закопайте это дерьмо, парни, — узколицый поморщился, — и забудьте обо всем, что сегодня было, ясно? — Кто он такой, шериф? — растерянно спросил сержант, глядя, как незнакомец распахивает пассажирскую дверь своего роскошного коптера. — Делайте, что вам говорят, олухи! — Короткая нога Клозье спихнула в разрытую могилу пустой гроб. — И молчите! Молчите!..

— Поместье лорда Арифа, — бросил он пилоту, устраиваясь в широком кожаном кресле. Тонкая рука с украшенным небольшим перстнем средним пальцем скользнула по подлокотнику, нащупывая нужный сенсор, и вокруг головы на секунду моргнула синими звездочками невидимая сфера индивидуального аудиополя. — Я лечу к тебе. Ара… У меня очень веселые новости. «Что ж, — сказал он себе, раскуривая новую сигару, — в нашей игре бывает всякое… Хотя, если уж честно, такого еще не было. А ведь играем мы не первый день!» Он усмехнулся. По большому счету, весь этот покер начался еще в те веселые денечки, когда неукротимый и ужасный викинг лорд Торвард, получивший в наследство от блистательных предков несокрушимый имперский линкор, раскатал бедный Бифорт траками своих танков и объявил себя бароном этого захолустного мира. Меня, правда, тогда еще на свете не было, владетельный папаша изволил зачать его милость лорда-наследника несколько позже, но карты — карты уже лежали на столе, и нам с Арой осталось лишь подхватить их, когда занудливые старики отправились спать… Лорд Торвард Королев имел множество друзей, умеющих дать добрый совет. Друзья сделали его человеком, способным переплавить в звонкую монету любой катаклизм смутного времени, а время тогда было именно что смутное. Человеческие миры, жалкие обломки некогда всемогущей Империи, по самые уши увязли в глубочайшем кризисе, и тлен деградации становился все более заметен. Спесивые лорды Объединенных Миров едва не напали на Орегон — мир, не затронутый страшной Войной и последовавшим за ней Распадом и сумевший сохранить некие крохи имперских технологий: предприимчивость и богатство орегонских магнатов жгли аристократам глаза; бесцеремонные криминальные кланы Авроры уверено гребли под себя все, что плохо лежит… И тут на звездных трассах появился гигантский имперский линкор. Он был страшен в своей мощи. Невероятные по дерзости кровавые налеты сделали свое дело — мир вздрогнул, и когда черный монстр по имени Торвард Королев объявил об оккупации принадлежавшего ОМ Бифорта, ни у кого не хватило духу оспорить свершившийся факт. Мало кому могло прийти в голову, что за спиной кровавого авантюриста стоит все та же мафия — вездесущая и непобедимая… Почтеннейший Лука Кириакис, банкир и магнат, глава могущественнейшей из аврорских «семей», стал фактическим совладельцем захваченной планеты. Его сын Ариф родился в один месяц с лордом Робертом Королевым, сыном его милости лорда-владетеля. Они росли вместе. Когда отец отправил пятилетнего Роббо в Орегонскую Военно-дипломатическую академию, следом за ним вылетел и роскошный лайнер с радостно вопящим Арой — старик Лука, устав от гневного визга любимого потомка, трезво рассудил, что орегонская ВДА — не самый худший, в конце концов, вариант. Учили в академии крепко… Все двенадцать лет кадетам приходилось носить строгие, имперского образца мундиры и жить под неусыпным контролем суровых наставников. Полуказарменный быт, по идее, должен был способствовать развитию твердости характера и стойкости перед лицом всевозможных служебных тягот — но юные охламоны прекрасно знали, что служить кому-либо, кроме самих себя, им вряд ли придется, и отрывались вовсю, очень быстро заработав репутацию чрезвычайно талантливых и, увы, неисправимых раздолбаев.

Несение, как выражался их начальник курса, «гауптической вахты» было для отроков делом привычным, ибо дисциплину, так необходимую в деле воспитания подрастающего поколения, они понимали весьма своеобразно. И если древние стены академии еще как-то могли сдержать пыл неугомонных сорванцов, то уж дома, во время ежегодных каникулярных месяцев, лихая парочка творила что хотела. На седьмом курсе они открыли для себя неоновые огни волшебного мира центрального бифортского космопорта — и, незаметно для самих себя, начали ту самую игру… К пятнадцати годам они переболели всеми мыслимыми и немыслимыми дурными болезнями, перепробовали и единодушно отвергли все известные человечеству наркотики и несколько раз нарушили закон — не очень, правда, серьезно. Их прекрасно знал весь уголовный мир, кормившийся вокруг огромного портового корыта, они запросто присаживались за столики к известным авторитетам и даже помогали оным в

разработке планов очередных махинаций. Их знали все. Никто не знал, кем они были на самом деле! Папаша юного Арифа, почтеннейший Лука, слыл большим интриганом. Его непревзойденный дар в полной мере передался сыну; Роббо не отставал от приятеля: обладая острым умом своей матери, великолепной леди Энджи, он уже в юности продвинулся как специалист по планированию разного рода афер и парадоксальных на вид финансовых махинаций. К моменту окончания академии на счетах родовитых авантюристов — счетах, о которых ни сном ни духом не ведали их родители и наставники — красовался уже не один миллион полновесных бифортских крон. Они не стали ни дипломатами, ни бизнесменами. Специфика пройденного на

Орегоне курса вполне позволяла занимать любые должности в любой спецслужбе мира, и по выпуску великодушный лорд Торвард презентовал деточкам пару полковничьих мундиров бифортской контрразведки. Предполагалось, что пылкие юноши будут

набираться ума и готовиться к грядущим свершениям. Покинув роскошные апартаменты лорда-владетеля, свежеиспеченные полковники долго и заливисто ржали. Жизнь была

прекрасна: молодость, богатство и власть обещали уйму веселых приключений. С тех пор прошло почти десять лет… Старик Лука отбыл в лучший мир, но дела семьи унаследовал не беспутный лорд Ариф, а его старшая сестра, леди Ивонна. Арифу было несколько не до того. Громадная империя Кириакисов не занимала веселого полковника — у него давно уже была своя, фундамент которой он заложил в прокуренных барах и подозрительных складах центрального космопорта. Неразлучные друзья осуществили свои отроческие планы, создав самую странную из всех спецслужб в истории человечества. Незаурядные мозги, блестящее образование и прочные связи во всех слоях криминальной пирамиды сделали свое дело. Для них не было ничего невозможного. Их разведка обладала бюджетом, сравнимым с годовым оборотом крупной межпланетной корпорации, а ее агенты имели, как правило, свой

личный интерес в проводимых ими операциях. Диверсии — излюбленная забава Роббо — готовились с иезуитской тщательностью. Сбоев у них почти не бывало. Роберт мечтал остановить войну. Ту войну, которую почти тридцать лет вел его упрямый отец и которую поддерживали не менее упертые лорды Объединенных Миров. Назвать ее настоящей войной у Роббо не поворачивался язык: то был всего лишь бесконечный, изматывающий конфликт, в котором не могло быть победителей. ОМ не имели ни сил, ни ресурсов для победы — а лорд Торвард, похоже, не собирался всерьез штурмовать оппонентов. Так — пара перестрелок в месяц, не больше, но милитаризация, содержание и постоянное обновление весьма значительного флота изматывала экономику Бифорта. Так считал Роббо. Ему вторил Ариф, и когтистые, ушасто-глазастые щупальца их невидимого, но очень подвижного детища постоянно ласкали Объединенные Миры…

Коптер плавно опустился на лугу перед входом в белый замок Арифа. Здесь уже была ночь, и высокие колонны парадного подъезда плыли в розова том свете невидимых прожекторов, а устланные ков ром широкие ступени лестницы тонули в призрачно струящемся топографическом дыму — Кириакис любил роскошь, умея выжимать из нее драгоценные капли утонченных удовольствий, и не скрывал этого. — Его милость ожидает в алом зале, — дворец кий почтительно склонил украшенную седыми бакенбардами голову. Кивнув, Роберт сбросил ему на руки свое пальто и стремительно прошагал через холл к лифту. Алый зал был круглым. Стены искрились таинственными переливами полупрозрачного красного камня, высокий сводчатый потолок терялся в глубоком красном мраке иллюзорного тумана, а фонтан посреди небольшого бассейна исходил сверкающе-кровавыми струями. Владелец этого мрачноватого великолепия лежал на алом кожаном диване, облаченный в неожиданно золотой халат, его правая рука — тонкая, украшенная витиевато исполненной многоцветной татуировкой — меланхолично ласкала округлое бедро нагой черноволосой девочки, живописно вытянувшейся рядом с ним. Заслышав шаги гостя, она повернула прелестную юную головку, озорные голубые глаза чуть прищурились. Хай! — Роббо скинул на пол черный камзол и схватил с низкого красного столика початую бутылку виски. — Чему смеешься, Рея? Скуластое лицо Арифа расплылось в

лукавой ухмылке: Она все еще не теряет надежды соблазнить тебя. Ну-ка, ну-ка, не топорщи попку! Дядя Роббо Чужого не ест. — Не ем, — согласился Роберт, облизываясь после хорошего глотка, — зато пью. Да, это у тебя еще с академии… — хмыкнул Кириакис. — Не томи, выкладывай. Что у нас на этот раз? Гость задумчиво оглядел граненую бутыль и молча дернул плечами. Столкнувшись с его взглядом, Ариф смахнул с лица улыбку.

—Что, Роббо? — Сегодня у нас суббота, — начал Роберт. — А во вторник ко мне

прилетел Йося Мыльный… Парняга просто рыдал от ужаса, мне было страшно на него

смотреть. Знаешь, что он мне поведал? Ха-ха… Йося клялся, что в понедельник он

видел Райделла. Тот якобы совсем не похож на себя самого, но у Мыльного случился с собой мемеограф. Вот так… — И ты поверил этой костлявой заднице? — удивился Ариф. — Или он показал тебе мемеограмму Райделла?

— Не спеши, Ара. Ясный палец, я решил, что Мыльный спятил!.. И хрен бы с ним, но в четверг, то есть позавчера, меня нашел Сусел. Странная получилась штуковина: Сусел должен Йосе около «лимона», и, честная душа, хотел все отдать в оговоренный день — в среду. Но Йося исчез! Как сквозь землю провалился! В

Йосиных раскладах — а он сейчас работает на расширение капитала в своем казино — он никак не мог все бросить и, к примеру, удариться по девкам. То же самое объяснил мне и Сусел. Я проверил, не покидал ли он планету. Нет, не покидал. Легально, по крайней мере. И тут, знаешь, что-то во мне дернулось… Короче

говоря, сегодня я вскрыл могилу Райделла. Что, ты думаешь, я там увидел? Ничего, Ара. Гроб был пуст. Горбатый нос лорда Арифа зашевелился. — Та-ак… Это мне начинает нравиться! Сражаться с восставшими покойниками нам еще не приходилось. Кто у нас специалист по части серебряных мечей и осиновых кольев? — Вот так вот мы и сели на задницу. — Роббо отхлебнул из бутылки и свалился в тяжелое кожаное кресло — такое же алое, как и все остальное в этом зале. — И кстати: я поинтересовался судьбой того врача, что констатировал смерть Райделла после того, как его выловили, — так вот этот эскулап, доктор Бреннер, изволил отбыть на Грэхем. Отбыл, да. Но — вот беда! — не прибыл. Как так — никто не знает.

Пропал с борта. Может, в космос выпорхнул… — Во все это очень трудно поверить, дядя… Вспомни, Райделл пробыл в воде больше пяти суток, и реанимировать там

уже было нечего. — Откуда ты знаешь, что он пробыл все это время именно в воде — ехидно перебил Роберт. — Откуда мы можем это знать? Так утверждал врач — а где

он теперь? Мы можем найти тех, кто его выловил. Ну и что они нам скажут? Что они вытащили синеватого паренька? Как здорово! Кириакис поднялся с дивана, отбросил на спину блестящую гриву иссиня-черных волос и неторопливо налил себе стакан виски. — Это все слишком странно, старик… Выходит, Райделла все-таки

остановили! Для нас, конечно. Изящно, изящно, ничего не скажешь! Мы, два идиота, и впрямь поверили, что хитрый крыс утоп, а он… кто же это у нас такой утонченный, а? — Утонченная, — поправил друга Роббо. — И не у нас, а у них… Леди Коринна Андерсон оф Покус. Больше некому. Проклятье, Ара, у меня так чешутся руки!…. Познакомиться с ней поближе? — понимающе усмехнулся Ариф. — Знаю, знаю, ты давно в нее влюблен. Но увы… пока не стоит. Что ж, она нас переиграла. Если бы не бедняга Мыльный, мы бы и по сей день пребывали в сладостном неведении. Ну ладно, теперь наш ход! — Кириакис прошелся по краю бассейна, глотнул виски и хищно оскалился: — Все, Роббо, игра пошла на все деньги! Научно выражаясь, мы наконец-то вступили в прямое противодействие со стратегической разведкой противника. И если Райделл еще здесь — клянусь своими костями, мы его найдем! — Но с этой стервой я все-таки познакомлюсь! И мне кажется, что скоро…

— Ладно, Бог с ней, с этой Кори… Давай пока спустимся с небес на землю. По какой цепочке двинемся? — По всем сразу. — Роберт поморщился и принялся раскуривать сигару, которую уже давно крутил в пальцах. — И по Мыльному, и по доку Бреннеру. А Райделла в розыск. В черный. — В черный, — задумчиво повторил Кириакис. — Хорошо… Коптер опустился на тщательно подстриженной лужайке в трехстах метрах от мрачного старинного замка, подаренного Роберту отцом сразу после окончания академии. Когда-то это громоздкое сооружение принадлежало могущественному и воинственному лорду, чей род был задавлен танковой лавиной Черного Барона при завоевании планеты. Воды с тех пор утекло немало. Бифорт превратился в

независимый и шокирующе богатый мир, идеальное место для любых капиталовложений: мир транзитных и прочих складов, мир гудящих бирж и рискованных операций, мир борделей и казино, отелей и шикарных курортов… Здесь крутились деньги крупнейших преступных кланов человечества, и роскошно одетые джентльмены, щупая круглые попки своих дорогостоящих пассий, неизменно

пили здравицы в честь его милости лорда-владетеля, чиновники которого никогда не

интересовались происхождением инвестируемых капиталов. Его милость не беспокоило ничто, кроме налогов, приносимых пыльными и подчас кровавыми деньгами респектабельных предпринимателей, не имеющих прошлого. Да, лишних вопросов тут не задавали, и Бифорт цвел… и пах, разумеется. Пах азартом молниеносного обогащения, пьянил дурманом кажущейся вседозволенности, валил с ног свежим ветром невиданных, немыслимых, давным-давно забытых свобод. Сюда стремились, сюда рвались со всех концов освоенного человечеством пространства. Слова «невозможно» здесь просто не знали, оно отсутствовало в местном диалекте. Желаете ввезти капитал? В ближайший банк. Хотели бы прикупить земли? Обратитесь к ближайшему консультанту. Открыть дело? Вам направо. Мечтаете вступить в ряды вооруженных сил? Вербовщик на восемьдесят четвертом этаже. Вид на жительство?

Третий этаж. Не задерживайте меня, джентльмены, через пять минут новый лайнер…

Рвущиеся сквозь облака, фантастически вычурные башни небоскребов, пульсирующее многоцветье реклам, потоки роскошных каров и коптеров — Бифорт неизменно ошеломлял своих гостей, влюбляя в себя с первого взгляда, и они оставались в этом мире неограниченных возможностей, быстро привыкая к отсутствию сословных ограничений, ленных прав и прочих изобретений постимперского времени. Они счастливы были платить мизерные, как им казалось, налоги и твердо знать, что укрывшийся под крыльями черного с золотым орла мир надежно защищен стальными

клыками гигантского боевого флота, непобедимого и доблестного, и никто не сможет отнять у них вольный дух благословенной свободы. Роберт видел Бифорт другим… Для него он был старым, хорошо изученным игровым полем, каждый крот которого считал своим долгом пожать ему руку и заверить в своем почтении. Роббо с детства отчетливо представлял себе ту сложнейшую паутину, на тонких ниточках которой медленно раскачивался его мир: он родился и

вырос на вершине властной пирамиды и оттого всегда понимал — ему не суждено быть таким, как все, у него своя роль и своя задача. К тому моменту, когда судьба позволила ему встать перед выбором, Роберт не терзался вариантами: все было решено задолго до того. Он игрок, значит, он должен играть. Играть! — и, играя, служить тому делу, которое начал его отец. Он взял фамилию матери. По

согласованной с владетельным отцом легенде Роберт не должен был афишировать свое высочайшее происхождение. Это окончательно развязывало ему руки… кости со стуком упали на стол. Ни отец, ни его чиновное окружение не имели представления о сложной игре лорда-наследника. Кое о чем догадывался шеф секретной службы фельдмаршал Мерсар, иногда Роберту казалось, что о его делах знает и мать, прекрасно ориентировавшаяся в обстановке; впрочем, ему никто не мешал…

Его загадочные и далеко не всегда законные маневры принесли Бифорту немало удач, весьма неожиданных для штатных аналитиков Генерального штаба, Департамента развития и прочих высших учреждений. Рушились, и без видимых на то причин,

финансовые пирамиды крупнейших лордов Объединенных Миров, лавиной валились акции аврорских кораблестроителей, непонятная паника охватывала биржи — и всегда именно в тот момент, когда этого страстно желал его милость лорд Торвард Бифортский. Разведслужба военно-космических сил всегда располагала данными о точном количестве заклепок в переборках кораблей противника. Происхождение информации представлялось аналитикам более чем запутанным, но в ее верности они не сомневались. Лорд-наследник ехидно хихикал в рукав и наслаждался жизнью, попивая виски и тиская молоденьких девочек. Сегодняшний день был потрачен

впустую: свора длинноносых ищеек, запущенная по всем следам сразу, только-только приступила к работе, и докладов следовало ждать не ранее утра. Подобная оперативность не особенно радовала Роберта, но он прекрасно понимал, что

раскопки пластов окаменелого дерьма требуют времени. Он медленно шел по вьющейся меж высоченных старых деревьев песчаной тропинке, слушая, как потрескивают под

толстыми подошвами туфель мелкие камешки, и пытался расслабиться, не думать ни о чем. Задача была не из простых: в голове крутилась мысль о начисто проигранном дебюте и возможной длине хитрых вражеских пальчиков. Тот факт, что они, герои

тайных сражений, оказались оболванены вчистую, Роберта не огорчал. Арифметику он ненавидел с детства, но полученных в академии знаний ему вполне хватало, чтобы понимать: помимо выигрыша, в игре бывает и проигрыш. Фортуна коварна. Роща, отделявшая луг от замка, кончилась, и под ногами Роберта сухо скрипнул шершавый черный мрамор дорожки. Дворецкий Пол, худощавый юноша с ужасно серьезными темными глазами, отделился от стены над парадной лестницей и решительно шагнул ему навстречу. — Добрый вечер, милорд… У нас проблемы, старик? — прищурился Роббо, разглядев тревогу на лице парня. — Что, черти принесли моего владетельного папашу? Нет, милорд. Вас ожидает женщина.

— Твою же мать! Какого дьявола, Пол! Она что, была настолько настойчива? — Простите, милорд. — Пол виновато опустил глаза и нерешительно пожевал губами. — Дело в том, что она — старший офицер департамента по особо важным делам… Роберт скорчил кислую мину. Причина прибытия следователя была ему вполне понятна. — Надо же, крыса, не пожалела воскресенья.

— Это серьезно, милорд?

— Серьезно будет в колумбарии… Проведешь ее в мой кабинет минут через пять. Пройдя через холл, он поднялся по широкой лестнице на второй этаж и распахнул дверь спальных апартаментов. «Сейчас я тебя очень мило встречу, — подумал Роберт. — Очень мило — так, что все твое любопытство улетучится через задницу…» Разбросав по комнате свою одежду, он подошел к высокому угловому шкафу и нетерпеливо выхватил из него длинный белесый пакет. Через несколько минут огромные стенные зеркала блеснули золотом погон. Роберт внимательно осмотрел себя: строгий и одновременно роскошный черный мундир сидел на нем как влитой. Влажно лоснящаяся портупея чуть обвисала, добавляя в портрет штришок этакого вальяжного легкомыслия; довольно хмыкнув, Роббо поправил на бедрах пояс с кобурой и вышел в коридор. Его рабочий кабинет был затянут зеленой кожей и оттого несколько мрачен. В светлых помещениях Роберт не мог сосредоточиться — для пробуждения фантазии ему требовался темновато-тяжеловесный интерьер и

зловещая роскошь натуральных материалов: дерева, кожи, зерненой бронзы. Усевшись в высокое вращающееся кресло, он вытащил из верхнего ящика гигантского письменного стола миниатюрный пульт и слегка раздвинул тяжелые золотисто-коричневые шторы. Ровно настолько, чтобы впустить в кабинет робкую струйку ласкового оранжевого света уходящего дня — ей хватит, а ему он не нужен вовсе… Дверь кабинета вопросительно клацнула, и на пороге возник дворецкий: — Ее

милость госпожа следователь, милорд… Роберт кивнул; его зубы привычно стиснули заранее приготовленную сигару, щелкнула зажигалка. Вошедшая в кабинет женщина застала его окутанным клубами густого ароматного дыма. — Лорд Роберт Вербицкий, если не ошибаюсь? Роббо заметно пошевелился в кресле, дым лениво покинул его ноздри двумя сонными сизыми струйками. Он намеренно медлил с ответом. Следователь выглядела шедевром, достойным самого восторженного любования, — ему хотелось точнее определить для себя угол, при рассмотрении из которого драгоценность заиграет всеми своими красками. Она стояла посреди комнаты, спокойно ожидая приглашения сесть: невысокая,

темноволосая, серое с искрой короткое платье чуть кокетливо обтягивало ее ладную фигуру. В ней был вызов, тот самый вызов, что способен доставить тонкое наслаждение истинному ценителю, — он явственно просматривался сквозь камуфляж притворного внешнего целомудрия, искристыми чертиками приплясывал в глубоких серых глазах, лукавыми обертонами грассировал в ее негромком мелодичном голосе.

— К вашим услугам, миледи, — Роберт улыбнулся уголками рта и с тщательно рассчитанной небрежностью указал на широкий кожаный диван напротив окна: — Прошу. Выпьете? — Увы, на службе я не пью. — А что, Отто Галланд ввел в своем департаменте семидневную рабочую неделю? — едко удивился Роббо. — О-хо-хо, боюсь, мне придется сделать соответствующий запрос по линии Конституционной комиссии… — Вы знакомы с советником Галландом? — поразилась женщина. — Впрочем, я понимаю… На вас мундир Службы Безопасности с эмблемой Управления внутренних расследований — поэтому мой уровень доступа не позволил мне получить сколько-нибудь внятную информацию о вашей почтенной персоне. Я не знала, что вы являетесь офицером УВР… — Мои погоны меняют суть дела? — осведомился Роберт.

— И да и нет, милорд. Впрочем, к делу… Меня зовут Кэтрин Ракш, и в данный момент я исполняю обязанности старшего следователя в столичном департаменте расследования особо важных дел. — Я полагаю, что старина Галланд счастлив иметь в своем распоряжении столь очаровательного следователя… — Мой визит носит сугубо предварительный характер, — реплика Роберта со свистом пролетела мимо хорошеньких ушек женщины, — и не является официальным.

— Я весь внимание, миледи… Серые глаза изучающе скользнули по его лицу: -

Надеюсь, имя лорда Гая Пикфорда знакомо вашей милости? Роббо откинулся на спинку кресла. Пикфорд, один из крупнейших торговцев наркотой, легендарный контрабандист и совершенно непробиваемый мерзавец, был застрелен сразу же после окончания короткой, но весьма содержательной беседы между ним и Арифом; стрелял Роберт. Дело происходило две недели тому назад, и сейчас Роббо волновало одно: кого представляет эта милая дама, столь непринужденно ворвавшаяся в его дом. Если она всего лишь добросовестный и оттого нахальный сыскарь, то дело закончится здесь же. Если же прелестная Кэтрин работает на тайных покровителей покойного негодяя, вопрос придется решать иными средствами, а сейчас это ох как не вовремя! — Вполне, — решился он. — А что? — Лорд Пикфорд был убит. Совсем недавно, милорд. Вам напомнить, когда и кем? Веки Роберта медленно опустились. Ясно… Если выяснится, что девочка недавно получила новую должность, все детали картинки сразу встанут на места. Голос друзей Пузыря Пика прозвучал в ее устах совсем иным тембром. — Мэм, — Роббо

задумчиво куснул сигару и чуть поморщился, — я рекомендовал бы вам держаться как можно дальше от этого дела. Поверьте, это расследование не принесет вам ничего, кроме досадных неприятностей. Мой вам совет: засуньте его поглубже в стол, а куратору доложите о полном отсутствии сколько-нибудь реальных версий

относительно Происшедшего. Если вы этого не сделаете и будете по прежнему совать свой нос в чужие, простите, каки, — вас одернут. Для начала. Случись же вашему

служебному пылу развернуться всерьез — вы просто окажетесь на улице. Кэтрин едва заметно вздрогнула. Она была старше Роббо — вероятно, лет на пять — но тем не менее в могла устоять перед ироничной магией его самоуверенности. Она была старше по годам, но никак не по опыту. Да и годы у них были слишком уж разными. Ее — беззаботно университетские, скучно полицейские; его — полные самых невероятных приключений, до отказа забитые гремучей смесью тяжелейшего академического курса и бесконечных комбинаций Игры… Вербицкий мягко улыбнулся и открыл ногой дверку правой тумбы своего стола:

— Может быть, вы все-таки выпьете? У меня есть превосходный коньяк. Ответная улыбка была вымученной:

— Кажется, ничего другого мне не остается…

— Рассудительность делает вам честь, — Роббо поставил на стол чашеобразные бокалы и скомандовал — А ну-ка пересаживайтесь в кресло и подъезжайте ко мне поближе.

— Мне не хотелось бы злоупотреблять вниманием вашей милости, — в певучем голосе следователя звякнули официальные нотки, и Роберт почти искренне обиделся: — Ну вот еще! Хотя я, честно говоря, собирался ужинать… Ну же, — он скорчил умильную рожицу и с притворной мольбой заглянул в глаза Кэтрин, — решайтесь! Следователей я ем только на завтрак…

— О Господи, — Раш вздохнула и прикусила губу, — сдаюсь. Пожалейте меня,

милостивый владетель, — и дайте слово не заходить в своем гостеприимстве слишком далеко…. Через пару часов, проводив чуть захмелевшую женщину до ее коптера, стоявшего на гостевой площадке, Роберт вернулся в дом и расположился на широком балконе, опоясывавшем предпоследний, четвертый этаж центральной башни. Остекление было снято, и заскорузлые ветви старого круглолиста, мягко шурша в дыхании теплого ветра, с любопытством заглядывали через массивную гранитную ограду. На желтоватом каменном столе его ждал хрустальный графин виски, оправленный в золото бокал и вазочка с солеными орехами. Плюхнувшись в кресло,

Роберт вдруг негромко рассмеялся. — Интересно, какого черта я отпустил ее домой?

— вслух подумал он.

Глава 2

—Валяй, Патти, — развалившийся в кресле Ариф протянул вошедшему в зал мужчине

глиняную кружку с кофе и указал ему на низкий меховой пуф, — валяй. Мы с Роббо — одно сплошное ухо. И, пожалуйста, без комментариев. Для начала факты. Пат Слим, профессиональный скупщик «попутной» контрабанды, вытащенный Робертом с грехемских рудников, куда он имел несчастье загреметь за одно совершенно случайное убийство, страдал склонностью к излишнему фантазированию.

— Воображение Пата было поистине безграничным. Но информацию он собирал грамотно и чертовски въедливо, за что и ценился в невидимой организации Роберта и Арифа. Сегодня он выглядел непривычно взбудораженным, и Роббо с неудовольствием подумал, что от комментариев, похоже, не отделаться

— Странное дело, джентльмены, — сообщил Слим, — я даже скажу — очень странное. Ощущение такое, что Мыльный просто провалился в какую-то задницу. Я провел весьма насыщенные сутки. Кого ж я только не видел — мама моя! И вот: я не нашел ни одной причины… Ни одной причины, которая могла бы заставить потного Йоську завалиться на дно. Дела его шли недурно, даже очень, Никаких неразрешимых проблем не просматривалось. Правда, его люди говорят, что в последние дни босс

выглядел несколько э-ээ… бледновато. Но почему, — хоть убей, никто не знает. Я тоже. Это факты. Желаете выслушать мои домыслы?

—Подожди, — отмахнулся Кириакис, — его последние контакты: что там слышно? — Установлено совершенно точно: последним его видел Симон Манчини, помощник управляющего в его головном казино, «Серебряной Богине». Дело было в среду, в начале одиннадцатого утра по местному времени. Мыльный собирался навестить свою подругу Дору Шимак — ведя исключительно ночной образ жизни, Йоська предпочитал

трахаться по утрам. Он ехал на антигравитационном каре, и все возможные пути его следования — их там всего два — уже перерыты от и до. Дора, как вы сами понимаете, его не дождалась. Она, кстати, и подняла тревогу — в ожидании Йоськиного хера подруга завелась до визга свинячьего и сходила с ума от нетерпения. Если предположить, что…

— С-стоп! — Ариф в ужасе замахал руками. — Предположения — потом. Лучше скажи — когда его начали искать? — Сразу же. — Пат, казалось, сильно удивился такому вопросу. — Сразу, ведь Дора потому и начала звонить в казино, что он не откликался по личной связи. По словам Манчини, с момента отъезда из «Богини» до

первого вызова Доры прошло никак не больше получаса. В эти полчаса он и исчез…

— Я, кажется, хорошо представляю себе эти места, — подал голос Роберт. — Я бывал у этой Доры. К ее вилле ведут две трассы — обе в это время довольно безлюдные.

Дорога петляет среди скал, и есть немало мест, где несущийся на хорошей скорости кар можно сбить в ущелье одним мощным выстрелом. Слим скептически покачал головой. — Милорд, мои парни облазили там каждую кочку… Нет, я уверен, что Мыльный ехал куда угодно, но только не к Доре. Ну убейте меня, я не могу представить себе столь чистую работу средь бела дня на трассе. Остановить летящий кар, выдернуть из него хозяина?.. Нет, нет, нет! Таких чудес еще не бывало. Машина Йоси была оборудована уймой охранных систем, это просто невозможно! Он ехал не к Доре, это я вам точно говорю. Он залег в берлогу — и если дело действительно так серьезно, то он даст о себе знать в ближайшие же дни. Вы, кстати, знаете, что у Мыльного имеется несколько тайных счетов? Имеется, — согласился Ариф, — а толку? Йоська не дурак, и счета эти упрятаны весьма глубоко. Мы не сможем проконтролировать наличие каких-либо перемещений — мы понятия не имеем, что с ними и как. Роберт задумчиво потарабанил пальцами по подлокотнику своего кресла, глотнул кофе и встал. Речь идет о государственной измене первой степени, — сказал он, подходя к огромному, на пол стены, окну, — но тем не менее об уведомлении руководства

Службы Безопасности не может быть и речи… Придется управляться самим. Вот что,

Патти, — он посмотрел на часы, опустил руку и повернулся лицом к собеседникам, — с минуты на минуту сюда приедет Люк Мессерер, и мы вместе послушаем, что он нам расскажет. Наверное, разговор будет серьезный, потому что каша заваривается нешуточная. Мы имеем дело с хорошо подготовленной и весьма активной разведсетью противника… Райделл — это только начало, дальше будет веселей. Вот этого самого «дальше» мы допустить не должны.

— Может, пока перекусим? — предложил Кириакис. — Не откажусь, — облизнулся Роббо. — Ты, Патти?.. — С удовольствием. Я вообще не люблю решать серьезные вопросы с пустым пузом. Ариф связался с дворецким и отдал необходимые распоряжения. Слушая его бубнящий голос, Роберт привычно улыбнулся. Ара всегда смешил его своей занудливой щепетильностью во всем, что касалось еды. С детства разбалованный поварами отцовского дома, он не изменился даже в академии, несмотря на суровый аскетизм кадетского стола. Две полуобнаженные девушки вкатили в залу столик с обедом. Ариф довольно заворчал, приглашая гостей к столу. Кстати, старик, — Роберт расстелил на коленях салфетку и поднял глаза на своего друга, — копы тебя не дергали?.. Меня? — поперхнулся Ариф. — Ты спятил? О чем ты говоришь?

— Ясно, — Роббо покачал головой, — начали с меня. Я хочу тебя поздравить: наш хваленый детектор дал маху. У Пикфорда все-таки был мемеограф. Ко мне приходила

очень милая дама из столичного департамента особо важных расследований. Кириакис вытаращил глаза и перестал жевать. Наверное, я чего-то в жизни не понимаю… Следователь? К тебе?! Ну да. Она просто хотела со мной познакомиться — уровня ее доступа не хватало для получения информации о моей персоне. Мы с ней мило побеседовали и даже поужинали… Ара, я рассказываю это не для того, чтобы удивить тебя, нет. Я просто хочу напомнить тебе наш недавний спор по поводу эмоциональных решений. А?..

— Да, наверное… Наверное, ты был прав. Нам следует поумерить свой пыл — это ты хочешь сказать? Роберт не ответил. Ощущение безнаказанности и едва ли не

непобедимости, вошедшее с годами в кровь, рухнуло в течение нескольких последних дней. «Нас не просто переиграли, — подумал вдруг он, — нас, кажется, вознамерились поставить на место. Гм, посмотрим. У нас еще полные рукава козырных тузов, друзья…» На пороге зала бесшумно выросла фигура дворецкого: — Прибыл господин Мессерер, ваша милость… Нахмуренная физиономия Люка вынырнула из-за его спины, не дожидаясь приглашения хозяина. — Мое почтение,

джентльмены… Мессерер выглядел озабоченным, и Ариф вытянул шею, словно гончая,

учуявшая дичь: по лицу агента было ясно, что новостей у него немало. — Садись… Патти, налей ему виски. Ты сумел что-то найти?

— Сумел… — Люк принял от Слима высокий стакан, задумчиво потер лоб. — Первое, что мне сразу же бросилось в глаза: за три дня до отлета на Грехэм Бреннер

перевел все свои деньги на счет некоей «Тампа Энтерпрайз корпорейшн». Интересная лавочка, никто не может понять, чем она вообще занимается. Деньги елозят туда-сюда, причем деньги хорошие, заключаются какие-то странные контракты на поставку непонятно чего непонятно кому… В общем, классическая «крыша» для почтеннейших джентльменов, не желающих приобрести особую популярность в народе.

Само собой, эти джентльмены тоже под Богом ходят. Но под каким — никто не знает.

— Эта «Тампа», она прописана там же, в Марвиле? — спросил Ариф. — Естественно. Не волнуйтесь, парни Слая Мирона тоже ни хрена не знают. Я успел переговорить с Билли Стерном — он просто пожал плечами. Конечно, если бы у меня было больше времени… — Я свяжусь с самим Сдаем, — быстро произнес Роберт, — не может такого быть, чтобы старый бездельник не знал, что творится на его территории! Что еще. Люк?

— Корабль, на котором Бреннер якобы летел на Грехэм, в данный момент находится в порту. Вольный карго «Даблдэй Санрайз», командир — лицо без подданства, видимо, уроженец какого-нибудь окраинного мира. — Замечательно! — Ариф хлопнул в ладоши

и отставил пустую тарелку. — Двигайте в порт, немедленно. Старайтесь действовать бесшумно. Если вдруг случится нечто непредвиденное, сразу же сообщите. Мы пока попытаемся заблокировать эту рухлядь на Бифорте. Роббо, кто у нас возглавляет профсоюз ремонтников? Кажется, Макс Даниели?.. * * *

— Он не остановится, Тор. Сигара в руке лорда-канцлера качнулась, и мясистая струя голубоватого дыма лениво устремилась к высокому лепному потолку. — Он Королев, — криво усмехнувшись, лорд Торвард Бифортский легко выбрался из глубокого кожаного кресла, вышел на балкон. — Я тоже не мог остановиться, ты помнишь? Ровольт покачал головой и последовал за ним. Отсюда, с висящей над

морем широкой белой галереи, открывался прекрасный вид: дело шло к закату, и уже прохладное осеннее солнце расцвечивало мелкую волну фиорда в призрачный, кровавый с золотом цвет. На замшелых уступах скал дрались, заполняя узкий каменный чулок хриплыми криками, пятнистые морские птицы. Лорд-канцлер на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь многоголосым вихрем звуков, — эхо, перемешивая его в странный, какой-то влажный коктейль, рождало в мозгу тысячецветные, неуловимые ассоциации. — Ты все-таки хочешь, чтобы он вышел на

нас самостоятельно? — спросил он наконец. Торвард устало покачал головой: — Я не знаю, Барт… Конечно, если ему в руки действительно попал конец цепочки, он

вытянет ее всю. Может быть, так будет лучше. — Ты прекрасно знаешь, что мы можем оказаться под ударом в любой момент… Голос Ровольт показался Королеву неожиданно зловещим, и он резко обернулся, силясь заглянуть в непроницаемые глаза лорда-канцлера. — Понимаешь, Барт, от их удара нас не спасет Ничто: ни флот, ни «Торхаммер», ни даже мощь Ахерона.

— Ничто… — эхом отозвался лорд-канцлер. — Но как же его отвести? Торвард Бифортский задумчиво пожал плечами. В его остановившихся глазах отражалась суетливая рябь окрашенной закатом волны. "Бифорт, — криво усмехнулся Ровольт. — Наш с тобой Бифорт… Последняя надежда

вымирающей расы людей. Три десятка лет назад думали ли мы с тобой об этом? О чем мы вообще тогда могли думать. Наши танки рвали замшелые гнезда непокорных аристократов, мы шалели от крови и удачи, мы строили башни своих городов и не понимали, какую игру нам предложила ее милость Судьба. Нам и в голову прийти не могло, что мы, два отмороженных авантюриста, едва ли не случайно захватившие тихий захолустный мир, вскоре ощутим на своих плечах всю тяжесть последнего шанса… Последнего. Потому что другого не будет. Да… и мы сумели возродить былую энергию человечества, сумели раздуть почти угасшую искру традиционной жажды — той самой жажды, что от века гнала наших предков вперед. Жаждущие, мы непобедимы! — и разношерстные толпы викингов, конкистадоров, пройдох и авантюристов всех мастей вновь ринулись на завоевание хоть и утерянного, но по-прежнему безграничного мира. Прошло совсем немного времени, и уже тысячи звездолетов с золотым бифортским орлом бродят в вечной пыли Галактики, покорные жажде своих капитанов". Лорд-канцлер глубоко затянулся и опустил чуть тронутую

сединой голову. Легкий ветерок, несущий в себе частицы грядущей осени, беспокоил его роскошные темные локоны, широкими кольцами рассыпавшиеся по плечам длинного черно-красного камзола. — Мы с тобой не знаем всей его силы, — неожиданно произнес Торвард, — не имеем представления о границах его фантазии. Кто знает?..

— Ты говоришь о… — Я говорю о своем сыне. — Лорд-владетель сплюнул в волны и рывком повернулся: — Идем… Становится прохладно, и ночью будет шторм. * * *

— Черт знает что! Макс вроде бы в порту, но никто не знает, где. И по личному фону не отзывается… Кириакис глотнул виски и вопросительно посмотрел на Роберта. — Ага, — кивнул тот, — я же говорю: черт знает что у них там творится! — Наверное, с бабой развлекается. — Ой, не знаю… Ара, ну его к дьяволу, полетели-ка вдогонку за нашими парнями. Мне все это не нравится. Один хрен: что мы здесь высидим? Ариф молча поднялся. Шестому чувству своего друга он научился доверять еще в академии: Роббо всегда очень точно улавливал тот момент, когда нужно было делать ноги, чтобы не попасть под карающую длань суровых наставников. Через десять минут они уселись в коптер. Отослав пилота, Ариф сам взялся за штурвал. Роберт пристроился рядом с ним, в

правом переднем кресле, предназначенном для охранника. Негромко фыркнув движком, машина взвилась в воздух.

— Я полагаю, что за хвостик этой «Тампы» мы вытянем немало интересного, — заметил Ариф, раскуривая сигару. — Хотелось бы верить, — скептически отозвался

Роберт. — Некоторые люди умеют прятать концы… К тому же, где гарантия, что это не пустышка? Ну подумаешь, передал Бреннер право на управление капиталом — так, может, у него там друзья хорошие! Пообещали ему добрые проценты, вот и все. Планету он покинул легально? Абсолютно. Инцидент с его исчезновением с борта грузовика никого особо не заинтересовал, так как сам он по себе так -

птичка-невеличка, кому может засвербить в очке от того, что некий док не долетел до Грехэма? В самом деле, может, он по дороге спятил и выпрыгнул за борт… Душно человеку стало, что ты тут сделаешь? Не случись несчастному Йоське напороться на покойника Райделла, о нем никто бы и не вспомнил. Ты сам знаешь,

сколько людей у нас исчезает в никуда… Подумаешь. Кириакис усмехнулся и глянул на часы. — Через пять минут войдем в аэроствор порта… Я так понял, что ты жаждешь потолковать с командиром этого рыдвана? — Ты знаешь, мне в самом деле

интересно, каким образом люди выпархивают за борт его лоханки на сверхсвете… А если серьезно — кому он сдал его на Грэхеме. И на Грэхеме ли вообще. -Да, логично… Бреннер мог залететь с ними куда угодно — по предварительной договоренности, само собой. В кармане Роберта раздался назойливый писк. Чертыхнувшись вполголоса, он вытащил миниатюрный аппарат и включил аудиополе. Брови его съехались к переносице, на лице отразилось недоумение, сменившееся затем яростью. Ариф с тревогой следил за его шевелящимися губами.

— Десять минут назад нашли труп Макса, — сообщил он, закончив разговор. — Седьмой док, рядом со складами Минтона Бака. Никто ничего не знает, но из столицы уже вылетела бригада. Я же говорил, что у них там черт знает что творится!.. — А корабль? Вербицкий досадливо скривился и ударил ладонью по мягкому пластику консоли управления: — Как они попадут в транзитный сектор? — Какой хрен транзитный? — поразился Ариф. — Что, он в транзитном секторе? — Ну да!.. Сдается мне, шкип кого-то ждет. И Макс… Седьмой док — это же прямо под транзитной линией! Проклятье, свяжусь-ка я пока с Баком. Как войдем в створ — целься сразу к нему в гости. Изящно спланировав, Ара вошел в нижний аэрокоридор

— пусть самый дорогой, но зато самый удобный. Разумеется, для него, опытнейшего пилота, не составило бы труда зайти в нужный сектор гигантского космопорта с

любой высоты, но, во-первых, лорд Ариф Кириакис никогда в своей жизни не думал о

деньгах, а во-вторых, они спешили. Роберт покусывал губу и щурился. В его голове стремительно крутились десятки вариантов и версий: работа была привычной, но несколько утомительной. — Какого дьявола Макс оказался в двух шагах от транзита?.. — прошептал он, мотая головой в такт своим мыслям.

— Наши там? — спросил Ара. — Естественно, где им еще быть! За гнутым пластиком лобового остекления замигала зелеными огнями аэроприемная площадка складского терминала Минтона Бака. На краю ее сиротливо щурился узкими прорезями воздухозаборников сине-серебряный коптер портовой полиции, какие-то люди в оранжевых комбинезонах доковых операторов суетились у входа в лифты подъемного комплекса. Роббо выпрыгнул из машины раньше, чем опоры шасси коснулись упругого пластика пятки. — Эй, орлы! — крикнул он рабочим. — Где ваш босс? . — Идемте со мной, милорд, — отозвался один из докеров, — он вас ждет. Оглянувшись — на месте ли Ара, — Роберт живо нырнул в прозрачную колбу шахты. Кириакис скользнул следом, оправляя на ходу свой щегольской светлый плащ. Лифт опустил их вниз. В узком светлом коридоре топтался хозяин терминала: мясистый нос Бака грустно смотрел в пол, и вообще вся его квадратная фигура, непонятным образом упакованная в дорогой деловой костюм, выражала бесконечную досаду и усталость.

— Привет, Большая Жопа, — поздоровался Роберт. — Что, у тебя тоже неприятности?

— С минуты на минуту здесь будут «важняки» из столицы, — вздохнул Бак, — а у меня полна задница всякого «левака». Без единой бандероли — вы представляете? — А при чем здесь ты? — А ты думаешь, эти засранцы не полезут на мою территорию? Роберт скрипнул зубами. — Может, нам удастся что-нибудь придумать… Где наши парни, Бакки? — Патти у меня в кабинете, а Мессерер, кажется, околачивается вокруг зоны транзитного контроля. Пошли, я провожу вас. Миновав ярко освещенный коридор, они вышли а небольшую залу с чахлыми деревцами в пластиковых кадках и загаженным мухами портретом лорда-владетеля на стене. Глянув на парадную

папашину улыбку, Роббо незаметно ухмыльнулся: зловредные насекомые превратили ее в кривой ехидный оскал. Бак пнул ногой почти незаметную в панели дверь и грузно шагнул в свои рабочие апартаменты.

—Дела, джентльмены… — Слим с горестным вздохом выбрался из широченного вращающегося кресла и бесцеремонно присел на край стола. — Докладывай, — потребовал Ариф. Патти провел рукой по лицу и поднял на него усталые глаза: — Корабль стоит на стартовой аппарели, срок ее аренды истекает через сорок минут. Командир никого видеть не желает. Люк сейчас торчит в баре около зоны контроля, пытается договориться с «брейкером» Джо Сэнфордом, чтобы тот перетащил его в зону. У Джо все контролеры на мази..

— Это, в общем-то, без толку, — вмешался в разговор Минтон. — Ну пролезет, а что дальше? Парни, вы представляете себе, какой шум поднимет этот шкип, если вы попытаетесь выдернуть его за ухо из корабля, стоящего в транзитной зоне? Это неприятно в принципе, а уж сейчас, когда столичные копы… — В задницу копов! — рявкнул Роберт, беспрестанно щелкая пальцами. — Пат, как зовут этого гребаного шкипа? — Зовут его Хасси Вэй Рабин, подданство — отсутствует как таковое… — Я так и знал, — сказал Роббо, поворачиваясь к Арифу, — точно, уроженец какого-нибудь окраинного мира, причем из числа старых. Клянусь виселицей, его предки были не Рабинами, а Рабиновичами. Все эти горячие пыльные парни, заправляющие свои говнолеты первосортным навозом, прямо обожают сокращать все и вся и глотать окончания фамилий. Иванов у них становится Ивом, Рабинович — Рабином, а бедный Джонсон кастрируется до простого и душевного Джо…

— Я рад за них, ~ поморщился Кириакис, — но что теперь делать? Сейчас этот красавец газанет своими антикварными движками, и все, до свидания! А между тем убийца несчастного Даниели лазит где-то здесь… Или он его и ждет? Но какая связь?.. Ты опять читаешь мои мысли, — хмыкнул в ответ Роберт. — Но, видимо, она была, а может, и нет тут никакой связи. А кстати, Бакки! Кто из местных копов прибыл на место э-ээ… происшествия?

—Лашке, — снова вздохнул Минтон. — Упорный, мерзавец…

—Лашке? Ха-ха, это он с тобой упертый! Пошли, у меня родилась одна гениальная идея. Патти, ты остаешься здесь. Следи за всеми накопителями нашего сектора — если в зону войдет человек, заявленный этим Рабиновичем, немедленно поднимай материалы на его задницу. Если, конечно, тебе удастся. — Не считайте меня идиотом, милорд, — махнул рукой Слим, возвращаясь за стол, на котором лежал личный мобильный инфорбокс, настроенный на частоты портовой сети, — у меня все

на контроле, а мемеограф Люка уже подключен к коммутатору накопителей. Продолжая

горестно вздыхать и морщиться, Минтон Бак повел друзей по нескончаемым коридорам складского комплекса. Пропутешествовав по этому пластиковому муравейнику с десяток минут и сменив пару лифтов, они очутились в районе подземелий злосчастного седьмого дока. Скрипнул очередной лифт — по времени спуска Роббо определил, что они провалились в тартарары самых нижних, коммуникационных уровней — и в глаза ударил розоватый свет прожекторов полицейских экспертов.

— У тебя удостоверение с собой? — тихонько спросил Ариф. — К чертям, — прошептал Роббо, — не стоит… пока. Узкая и неимоверно грязная труба коридора была наполнена неровным гулом полутора десятков голосов, и среди них Роберту на секунду почудилось нечто хорошо знакомое.

— О, черт! — захрипел он, разглядев в розовом сиянии роскошную гриву каштановых волос и хмурые, но все равно милые серые глаза. Исчезать было, пожалуй, поздно. Ариф, поймав его взгляд, оставил друга в полумраке лифтовой ниши и рванулся в

гущу событий в поисках капитана Лашке из портового департамента. Лашке они знали давно и хорошо… в том смысле, что имеющейся у них информации по уши хватило бы, чтобы надолго оторвать бравого блюстителя порядка от любимого и такого хлебного космопорта. Ара вернулся через минуту. Капитан был зол и пытался упираться — не очень, правда, ретиво. — Вы чего, парни, совсем с катушек сорвались? — задушенно просипел он. — Вы видите, кого сюда черти принесли? Столичные борзачи… Да они вас в блин укатают!

— Спокойно, — урезонил его Роберт. — Что слышно, растолкуй. Какого черта Макс залез в эти катакомбы? Или его сюда уже потом приволокли? — Да нет, он сам…

Хрен его поймет, парни, темное это дело. Он сюда пришел с каким-то человеком — и тот его здесь оставил с развороченной башкой. Если бы не техники, которые перлись через эти трубы к обвалившемуся по соседству вентилятору, его бы год искали. Ох, будут у нас крупные непри… Кэп не договорил: заливая все вокруг кровью, он рухнул с расколовшейся, как орех, головой прямо на грудь Роберта. Странно, но свистящий грохот выстрелов

дошел до его сознания позже, чем матерный визг кулем осевшего Ары — и позже, чём он выдернул из-под полы плаща свой древний имперский «хенклер», подаренный когда-то отцом. Стреляли из полутемной глубины бокового коридора; света там почти что не было, и на раздумья у Роберта времени не оставалось: громоздкое

оружие, созданное для безусловного поражения тяжелозащищенного противника, глухо взревело, сбивая розовые полицейские прожекторы, поднятые на высоких телескопических стойках.. Узкий коридор наполнился криками боли и ужаса, хлопками взрывающихся ламп, сладковатым запахом горелого мяса. Перебив все источники яркого света, Роберт развернулся и перенес огонь в глубь коридора — бьющий из двух коротких стволов синий ураган мгновенно обнажил стену, воспламенив старый пластик отделки, поднял в воздух удушливые облака цементной пыли… Только услышав под боком звон вылетевшей из Ариного бластера обоймы, Роббо отпустил курок. Удрал он, удрал… — странно всхлипнул Ариф. Я видел. Знакомая вроде рожа, не пойму только, кто.

—Ты… как? — Я… дрова… — Кириакис оскалил зубы в кривой ухмылке и потерял сознание. Правая нога выше колена была прожжена почти до кости — в сером свете редких потолочных плафонов Роберт хорошо видел обугленное мясо в обрамлении из

кровавой бахромы разодранных брюк. Рядом, в глубине ниши, мелко постукивали зубы белого как мел Минтона.

— Как он мог стрелять с т-такой раной? — просипел Бак. — Руками! — рявкнул

Роберт, срывая с бедер узкий кожаный пояс. — Затяни ему ногу, живо! Окрик привел Бака в чувство — выхватив из рук Вербицкого ремень, он поспешно склонился над Арифом. Роббо выпрямился и вышел из спасительной ниши… В лицо ему смотрел блестящий ствол полицейского бластера. — Вы арестованы, — молодой широкоплечий лейтенант был бледен, но отвратительно уверен в своей полицейской правоте. — Ты даже не стрелял, — прищурился Роберт, не разжимая пальцев, стиснутых на ребристой рукояти «хенклера». — Уссался, червячило? Лейтенант взмахнул ногой, даже не делая попытки приблизиться: ноги у него были невероятной длины, и

окажись на месте Роберта человек неподготовленный, реконструкция тестикул заняла бы немало времени. Но храброму копу не повезло — стоявший перед ним узколицый длинноволосый мужчина удивительным образом изогнулся, лениво двинул ладонью, и лейтенант рухнул на пол с ногой, переломанной как минимум в двух местах. — Служба Безопасности Бифорта, — произнес Роберт, с ненавистью разглядывая отвратительную кучу пережаренного мяса на полу — ясно, сильные хватали слабых в охапку, пытаясь закрыться от летящей из полумрака смерти, — полковник лорд

Вербицкий. Мэм Раш, с вами все в порядке? — М-мм… не знаю, — слабо проговорила женщина — она стояла на коленях перед тремя жутко изуродованными трупами, за ее спиной двое чинов в окровавленной форме перетягивали жгутами перебитые ноги крупного седовласого мужчины с нашивками советника юстиции на воротнике. Кажется, я в вас не ошибся, — констатировал Роберт, разглядывая закопченный ствол бластера, который она по-прежнему сжимала в руках. — Из всей вашей банды… ах, простите, почтеннейшей компании одна только вы открыли огонь. А ведь оружие есть у всех. Лежащий на полу лейтенант просверлил его ненавидящим взглядом. Роберт погонял во рту слюну — и шумно плюнул ему в глаза. Вставайте, мэм! Кажется, вы здесь единственный мужчина из всех, кто носит

полицейский мундир. Она ухватилась за протянутую им руку и поднялась на ноги. Ее трясло. Кто вы такой, полковник?… Роберт не успел ответить — его позвал Бак. Роббо, этот хренов лифт, похоже, сдох… — А ближайший? Он довольно далеко… Я уже связался со своими людьми, нас вытащат. Но знаешь. Ара… он плох. Боюсь, до госпиталя мы его дотянем уже в леталке.

У него крепкая кора, Бакки. Не переживай понапрасну. Знаешь, мне кажется, у тебя будет время решить свои проблемы… А? Минтон ошарашенно блеснул глазами и

неожиданно захохотал. Роберт повернулся к следователю и осторожно провел пальцем по ее щеке. Она недоуменно вскинула голову, встретилась с его взглядом и облизнула пересохшие губы. Это вы стреляли по прожекторам? — В глубине ее глаз медленно разгорались хорошо знакомые Роберту искорки. У меня хорошая подготовка, мэм… В кармане пискнул фон. Вербицкий коснулся У сенсора и напрягся: в уши ударил голос Патти — голос, полный бессильной ярости:

Босс, на борт этого хренова «Санрайза» только что поднялся Райделл! Он предъявил какую-то ксиву жителя окраинного мира, и мемеографы зоны его, понятно, просрали… что делать, босс? Роберт не ответил. Ужасная усталость накрыла его с головой, и он опустился на корточки прямо перед удивленной Кэтрин.

Глава 3

Реанимационная бригада приняла Арифа с устойчивым пульсом — вежливый старенький доктор долго качал головой, поражаясь здоровью своего пациента. Роберт проводил санитаров до ревущего сиреной коптера и созвал свою немногочисленную бригаду на совещание, приказав собраться в крохотном баре на верхушке стеклянной башенки

терминала «Бак Бразерс». Умирающий от любопытства бармен набулькал ему в высокий пивной бокал тройную порцию виски, выставил на стойку ломоть присыпанной специями свинины и отвернулся: если лорду Роберту есть что рассказать, он сделает это сам. Лишние вопросы в портовых заведениях не задавали — бестактно, да и опасно к тому же. Люк и Патти имели совершенно озверелый вид. Райделл ушел прямо из-под носа, уложив кучу народа и элегантно сделав на прощанье ручкой, и достать его не было ну никакой возможности. Роберт, в отличие от них, воспринял происшедшее в туннеле со стоическим равнодушием. Он хорошо знал, в кого целился поганец, и

благодарил судьбу за его неумение стрелять по ровному месту. — Теперь вы знаете, что такое государственная измена первой степени, — сообщил он парням, меланхолично жуя мясо. — Между прочим, мы до сих пор не в курсе, чем занимался

Райделл перед своим э-э-э… исчезновением, — осторожно заметил Мессерер. Роберт прекратил жевать.

— Райделл? Гм. Ублюдок готовил замечательную штуку… Крупный биржевой кризис в Объединенных Мирах: его связи позволяли лихо запускать весьма правдоподобные слухи. Паника, резкое падение курса акций крупнейших магнатов с последующей их скупкой анонимными доброжелателями… и туба. И проект «Торхаммер» незачем запускать в серию, потому что через полгодика ОМ можно было бы брать голыми руками. Они хорошо знали, что такое «Торхаммер». Сверх секретный проект невообразимо гигантского звездолета, созданный лучшими орегонскими гениями на базе последних корварских технологий. Корабль, равного которому не имела даже Империя — целый летающий город, набитый мощнейшим оружием, закованный в удивительную, ничем не пробиваемую броню, стремительный и неуязвимый. Запуск «Торхаммера» в серию заставил бы правительство круто придавить налогами весь Бифорт от мала до велика — а на сегодняшний день Роберт не мог себе вообразить большего зла… — Что нам делать, милорд? — спросил Слим. — Продолжать расковыривать историю с Бреннером? Искать Мыльного? — " — Соблюдать предельную осторожность. Сдается мне, на этой планете живет немало поклонников художественной стрельбы из-за угла. Копайте Бреннера… очень, очень тихо и незаметно. Обо всем докладывайте мне как обычно.

— Вас проводить, милорд? — Мессерер сполз с высокого табурета и вопросительно приподнял брови. — М-ммы, — Роббо отрицательно помотал головой и сунул в рот

последний кусочек свинины. — Отличная поросятина, дружище, — сообщил он бармену, посылая ему по стойке пустую тарелку, — клянусь виселицей, я рад за тебя. — Большое спасибо, милорд, — улыбнулся тот, — вот только виселица… — А что виселица? — философски хмыкнул Роберт. — Виселица — это еще так-сяк… Ты знаешь, что прежний владетель планеты лорд Хэмпфри — тот, чья засушенная башка украшает холл в апартаментах его милости лорда Торварда Бифортского, изводил народ исключительно при помощи кола в заднице?

— Простите, — перебил его мягкий голос за спиной, — могу я попросить рюмку коньяка? Роббо развернулся вместе с табуретом, не веря своим ушам. Перед стойкой, кротко наклонив голову, стояла Кэтрин. На ней был все тот же залитый чьей-то кровью мундир, совершенно дико контрастировавший с изящной дамской сумочкой, которую она держала под мышкой. — «Золотую Королеву», — приказал он бармену, — за мой счет. — Господи, — вздрогнула женщина, — это… опять вы?.. Я вас не узнала со спины. Как-то даже не заметила… — Я вообще незаметный, — сокрушенно махнул рукой Роббо, — ма-аленький такой… Послушайте, какого черта вы не улетели вместе с остальными э-э-э… пострадавшими? Ведь вместо вашей бригады сюда полдепартамента слетелось? — Мне пришлось остаться для объяснения

происшедшего, — устало улыбнулась Кэтрин, — так как я оказалась старшей из числа уцелевших. Теперь я жду, пока они освободятся и подбросят меня в столицу — не лететь же мне в таком виде на рейсовом коптере! Знаете, я хотела зайти в какой-нибудь салон, чтобы купить себе чистую одежду, и… .. и? — И сама себя испугалась! — Пейте коньяк, — предложил Роберт, — и не переживайте. Я вас подвезу. Видели белый с золотом коптер здесь, на площадке? Это машина лорда Арифа, который нынче загорает в госпитале. Транскодер — у меня в кармане… так что все в порядке. Считайте, что вам сегодня опять повезло. — Вы решили стать моим ангелом-хранителем? — Сочту за честь, — хитро прищурился Роббо, — ваш ход?.. Она не ответила. На секунду ему показалось, что губы Кэтрин

тронула едва заметная грустная ус мешка, и он успел разглядеть побежавшие вокруг глаз первые морщинки тридцатилетней женщины. Роберт пригубил свой стакан и опустил голову. Странная волна мягко поднималась к его горлу, стискивала мохнатой лапой грудь, сбивала дыхание — он залпом допил виски, шумно выдохнул и поставил стакан на стойку. Кэтрин мелкими глотками пила баснословно дорогой коньяк, и в глазах ее тускло светилась неведомая Роберту бездна. — Так вы летите? — спросил он, раскуривая сигару.

— Да, — Кэтрин отставила пустую рюмку и по вернулась к нему, — я готова. Стоя в прозрачной капле несущегося вниз лифта, Роббо задумчиво глядел на серые плиты причального сектора номер семь, залитые ярким вечер ним солнцем. Вокруг кипела привычная жизнь огромного порта — везде, всюду. Сотни тысяч людей занимались своими обычными делами: заключали сделки, надирались в барах и ресторанах, двигались через посты контроля, ругались с диспетчерами и операторами. Он стоял в бликующей стеклянной колбе рядом с пахнущей засохшей кровью женщиной, и

толстая сигара в его зубах лениво исходила сладким дымом — такая же равнодушная, как и его застывшие глаза. Лифт остановился. Роберт ступил на пружинистый

пластик площадки и зашарил в карманах, отыскивая взятый у Арифа ключ-транскодер.

— Ваш друг, похоже, предпочитает настоящую роскошь, — произнесла Кэтрин, восхищенно разглядывая сверкающую вязь золотых узоров на боку могучего «Макмартина» — ту, которая стоит не просто дорого, а очень дорого… — Он один из хозяев планеты, — усмехнулся Роберт, любезно указывая ей на раскрывшуюся дверь пассажирского салона. — Знаете, — она чуть смутилась и отступила в

сторону, — я как-то не привыкла летать там, в салоне босса. — Воля ваша, — пожал плечами Роббо, — садитесь рядом со мной. Хотя сзади, конечно, вам было бы гораздо удобнее. Она боится испачкать диван, понял он. О Господи!.. Устроившись в пилотском кресле, он запустил двигатель и привычно потянул штурвал, поднимая тяжелую машину в воздух. Спустя несколько минут бешено несущийся по пустому нижнему коридору коптер миновал границы порта и с едва слышным гудением полез в безоблачную синь тропического неба. Незаметно скосив глаза, Роберт залюбовался точеными икрами своей спутницы, видневшимися из-под синей форменной юбки. Она

вытащила из сумочки тонкую серебряную сигарету, щелкнула зажигалкой и откинулась на спинку анатомического кожаного кресла. — Где вы учились, милорд? Неожиданно прозвучавший вопрос заставил его помедлить с ответом.

— Я закончил военно-дипломатическую академию на Орегоне, мэм. — Вот даже как…

— Она выпустила в сторону струйку дыма и посмотрела на Роберта с искренним любопытством. — Ни за что бы не догадалась. И вы, владетельный лорд, старший офицер контрразведки, играете в странные игры с банальной мафией? Вам больше нечего делать? — А кто вам сказал, что эта самая мафия прямо-таки банальна? — захохотал Роберт. — Странно слышать такое из уст столичного следователя!.. Ну а что касается игр… Знаете, мой круг проблем несколько отличается от вашего. Отличаются, конечно же, и способы их решения. А то, что вы видели сегодня, — он нахмурился и раздраженно щелкнул пальцами, — касается дела о государственной измене первой степени, и в ближайшее же время ваши коллеги будут отстранены от ведения расследования. — Значит, мне не везет, — задумчиво кивнула она, — и то, что еще минуту назад казалось мне шансом, опять уплывает из моих рук. — Черт возьми, вам грозит безработица? — Безусловно, нет. Но, вы знаете, очень трудно примириться с мыслью о том, что делать карьеру уже поздно. — Мне сложно возразить вам, — вздохнул Роббо, — мне вообще сложно прокомментировать это заявление — любой мой ответ будет шагом стратегически неверным… Глаза Кэтрин Раш изумленно распахнулись — несколько секунд она смотрела на него с веселым недоумением, затем вдруг счастливо рассмеялась: — О Боже! Вы выиграли в один ход! Мне начинать раздеваться?

— Вы решили взять инициативу в свои руки, — менторским тоном сообщил ей Роберт,

— я не стал возражать, и для начала вы сыграли в старуху. Я не обратил внимания на эту контратаку, так как подобные вещи на меня не действуют. Затем вы решили разыграть хитрую партию гордячки — хитрую настолько, что любая моя реплика неминуемо возвела бы между нами непробиваемую стену. Скажите, Кэтрин, для чего нужно строить стену между собой и своим желанием? — А вам интересны женщины, не требующие усилий по обольщению? Пас, — хохотнул Роберт, поднося к губам ее тонкую ухоженную ладонь. — Надеюсь, вы довольны моим талантом интригана-аналитика? Кровь Господня, я горд своей зоркостью — вы сразу показались мне явлением из ряда вон. Я ваш, мэм, владейте на здоровье!..

— В таком случае извольте лечь в левый вираж — я живу в Ливенуорте. Под округлым бортом коптера пронеслось неоновое зарево вечерней столицы. Роберт круто вывернул штурвал и слегка отдал его от себя, пуская машину в пологое снижение. За толстыми стеклами поплыли далекие силуэты гигантских небоскребов, тонущие в дымном мареве голографических реклам. Широко раскинувшийся на трех холмах город остался по правому борту — ведомая уверенной рукой Роббо короткокрылая машина

неспешно планировала в сторону одного из тихих недорогих пригородов. — А знаете,

— негромко произнесла Кэтрин, провожая взглядом гаснущее за кормой сияние, — я ведь помню этот город совсем другим… Конечно, я была тогда еще ребенком, но тем не менее я помню — это был сонный захолустный поселок с одним отелем и парой ресторанов. Потом — грохот, страшный грохот летящих катеров и

танки, десятки танков на улицах! Все были жутко перепуганы, мои родители три дня

не выходили из дому. Никто не знал, что происходит… И пожалуйста — сегодня это самый многолюдный, самый деловой и самый шикарный мегаполис в человеческих мирах. "Да, — усмехнулся про себя Роберт, — мой грозный папаша добился своего -

его города как две капли воды похожи на гигантские имперские муравейники. Тот же кич, та же сверкающая помпезность, то же стоэтажное бурление офисов. И бедлам вполне соответствующий. Правда, в Империи, кажется, порядка было побольше…" Следуя указаниям Кэтрин, он опустил коптер на узенькой площадке скромного особнячка, обсаженного фруктовыми деревьями. Мощный прожектор выхватил из сумерек аккуратный красный фасад, тускло сверкнули широкие зашторенные окна-фонари веранды. Роберт заглушил двигатель и вопросительно улыбнулся: — Надеюсь, вас не растрясло? — Вы превосходный пилот, — ответила Кэтрин. — Прошу за мной… Сейчас я подыщу вам какой-нибудь халат… — Вздор, — отмахнулся Роббо, с раздражением разглядывая кровавые пятна на своем плаще и камзоле, — все, что мне нужно, — это гелевая ванна. Все остальное я сейчас закажу. — Тогда идите первым, — предложила она, — я после вас…

Через полчаса, покинув санблок, Кэтрин спустилась в небольшой холл и обомлела: в ее любимом старом кресле у камина сидел неправдоподобно элегантный молодой джентльмен в легкомысленно-изящном вечернем костюме. Состояние его прически говорило о недавнем визите лучшего парикмахера столицы, а плававший в воздухе едва уловимый аромат духов свидетельствовал о работе кого-то из модных специалистов. Кэтрин попыталась прикинуть, в какую сумму мог обойтись срочный вызов подобного рода команды — включая, само собой, прибытие менеджера из какого-то элитарного салона готовой одежды, — и растерялась окончательно. Он поднялся ей навстречу, коснулся сухими теплыми губами ее ладони и приглашающе

улыбнулся: — Ужин от Франкони, мэм. Прошу вас… Невесть откуда взявшийся низкий стеклянный столик был уставлен миниатюрными золотыми тарелочками и высокими резными графинами — под стать им были и оправленные в золото бокалы. Стараясь унять колотящееся сердце, Кэтрин села в кресло и подняла глаза на своего кавалера: — Когда вы… Успели? — В столице немало мастеров своего дела, — отмахнулся Роберт. — Итак: коньяк, виски, марлин, ликеры? Кажется, я ничего не забыл… * * * Небольшая частная клиника, упрятанная от посторонних глаз в горах Северного Норхэма, была окружена железным кольцом охраны, и Роббо не удержал ехидной улыбочки: умница Рея сработала как надо. Ей хватило двух коротких фраз, произнесенных им через минуту после того, как коптер «Скорой помощи» оторвался от площадки Минтона Бака. В портовой реанимации Ариф не задержался — его моментально перевезли в надежное и малоизвестное место, и почти сотня хорошо тренированных и преданных воинов стала на караул вокруг зеленого плато. То были люди их клана: люди, воспитанные ими самими, люди, вытащенные из крутого пике, цель которого — дно; молодые псы, влюбленные в хозяев. Его встретила сама Рея -

отвечая кивками на взлетающие к вискам ладони, Роббо ощутил легкий укол зависти: тыл Арифа находился под надежным прикрытием, совсем юная девочка имела и волю и

самообладание — ему бы так… Нога Арифа покоилась в синей полупрозрачной колбе, наполненной светящимся туманом. Сам больной восседал в удобном антигравитационном кресле — в одной руке он держал дымящуюся сигару, в другой

бокал вина. Кресло стояло на широком балконе предпоследнего этажа, и в блестящих

черных глазах Арифа отражались бурые изломы недалеких скал. Выйдя к другу, Роббо

зажмурился и потянулся за солнцезащитными очками — после серого сумрака коридора горное солнце показалось ему невыносимым.

— Хай! — Услышав знакомый торопливый стук каблуков по шероховатому белому камню, Ариф повернул кресло и приподнялся на здоровой ноге, протягивая Роберту ладонь.

— Как успехи? — У меня пока никак, — улыбнулся Роббо. — А ты? — Вашими

молитвами… — рассмеялся Кириакис. — Надеюсь, здесь я в безопасности. Что там с Копами? Ты переговорил с теми, кто принял расследование? — Расследование ведет моя э-ээ… хорошая знакомая. У нас не будет проблем. — Уже хорошая?.. Х-ха-ха! Ты делаешь успехи. Хочешь вина? Рея привезла превосходный джастин. — Не стоит, меня от него в сон валит. Что говорят врачи — когда ты сможешь ходить? — Роберт уселся в легкое плетеное креслице и потянулся в карман за сигарой. — Дней через пять, может, раньше. Все ничего, но проклятая конечность ужасно чешется — а как ее почесать? Это от бешеной скорости регенерации тканей, мать их… Слушай, Роббо, тут есть одно дело… Роберт встревоженно зашевелился — взгляд друга заострился, сметая в сторону прежний привычно-игривый тон беседы. — Что у тебя, Ара? — Ты знаешь… — Кириакис отхлебнул вина, погонял, смакуя, во рту и поднял голову; взгляды их встретились. — Мне звонил дядя Ярро… Он хочет тебя видеть. Немедленно. Роберт щелкнул пальцами. Поправил очки, чувствуя, как на виске суетливо пульсирует предательская жилка, и протянул руку к круглому столику, на котором стояли графин вина, пара бокалов и ваза с фруктами. Мир медленно пополз

из-под ног, проворачиваясь по нереальной, одной Судьбе ведомой оси. — Пожалуй, я глотну твоего джастина… — сказал он. — Десять лет, Ара… Десять лет нас водили на веревочках. А?.. — Может, больше, может, меньше, — философски отозвался Ариф, наливая маслянистую рубиновую жидкость в подставленный бокал, -

какая разница? Важен день сегодняшний — а что, сегодня нас есть кому остановить? Есть, Роббо? — Ты хочешь сказать, что наша игра в любом случае принадлежит

только нам?.. И никто, кроме нас, не сыграет ее так, как надо? — Хвала Богам, мы всегда понимали друг друга. — Бокал Арифа звонко ударил в бокал Роббо. — Думаю, Ярро хочет нам помочь. Старый прохвост не станет крутить мозги сыновьям своих друзей и покровителей. Он ведь не дурак… Роберт допил вино и встал. — Я лечу… Буду у тебя ближе к вечеру по местному. Плюхнувшись в ароматные кожаные объятия широкого красно-коричневого дивана, он закрыл глаза и откинулся на спину, вытянув ноги. Дядюшка Ярро… Роберт хмыкнул и затянулся — так, чтобы сладкий дым продрал легкие без остатка. Гениальный махинатор, человек выдающегося чутья и широчайших талантов — правая рука покойного Луки Кириакиса,

а уж тот-то знал, с кем работать и кому доверять! При разделе планеты Ярро Блант получил свое, несколько лет активно занимался бизнесом, увеличивая и без того немаленький капитал и в конце концов ушел на покой, оставив дело своим не шибко толковым зятьям. Роберт давно догадывался, что «покой» дядюшки Ярро выглядит весьма своеобразно, но никаких беспокойств с этой стороны друзья не ощущали — и не давали себе труда поинтересоваться, как же на самом деле протекают будни одного их крупнейших авантюристов планеты. "Какие ж мы красавцы, — горько подумал Роббо, — ах, какие!.. Десять лет — десять лет, джентльмены! — мы возились в своей песочнице под отеческими взглядами папаш и мамаш, абсолютно

уверенные в том, что наши невинные шалости совершенно невидимы и вообще, того… прозрачны. Ну да ничего. Ничего. За десять лет можно построить замок даже из песка, особенно если хорошо знать, как это делается. И мы это сделали — наши

башни достаточно крепки, и одним махом их не разломать…" Старик жил в Норхэме, в нескольких минутах полета от спрятавшейся в северных горах клиники — сигара Роберта не успела дотлеть: коптер мягко ухнул вниз, проваливаясь сквозь снежные холмы облаков, и под крылом появилась игрушечная зеленая долина, серебряная змейка реки и крохотные строения уединенного ранчо. Незнакомый ему молодой крепыш в ливрее дворецкого встречал Роберта под бортом коптера. — Его милость ждет вас — прошу… Блант сидел в увитой виноградом беседке, рукотворной террасой нависавшей над крутым песчаным берегом реки. Коротко подстриженные пепельно-седые волосы были уложены гелем, делая мафиозо похожим на состарившегося жиголо — впрочем, выцветшие до неопределенно-прозрачного цвета глаза смотрели цепко и, как показалось Роберту, несколько задумчиво… — Здравствуйте, дядя Ярро. Вы ждали меня? Скуластое лицо старика расплылось в улыбке: привстав, он хлопнул гостя по спине и усадил его в удобное кресло с высокой спинкой. — Я рад, что ты помнишь старого пердуна… Знаешь, мне бывает одиноко, да. Мои дорогие дочурки изо всех сил пытаются забыть своего папашу — и Бог им судья! Что будешь пить, парень? — Сок, если можно. Холодный. Последнее время я вливаю в себя алкоголь практически каждый день — того и гляди печень рассыплется. Ярро коротко хохотнул и взмахнул рукой, подзывая стоявшего сзади слугу. Роббо затянулся, высасывая из сигарного окурка последние, уже горькие соки, швырнул его через ограждение беседки в воду и тотчас потянулся за новой сигарой: он чувствовал себя кадетом, проваливающим ответственный экзамен. — Как дела у Ары? — поинтересовался Блант. — Ты, конечно, уже побывал у него?.. — Ара парень крепкий, — махнул рукой Роббо. — Несколько дней, и будет как новенький.

— Повезло вам, парни, — обоим. Даже не представляете, как повезло. Роберт ощерился и раздраженно крутнул лежащую на столе зажигалку: — Дядя Ярро, давайте не будем! Клянусь дьяволом, мы уже совсем не дети!.. Месяц, ну, пускай, два — и мы разотрем всю эту публику по поверхности Бифорта очень-очень тонким слоем. Мы вполне готовы к решению любых вопросов подобного рода. Да, они обыграли нас в

дебюте, ну и что? Время, время — это всего лишь вопрос времени, а его у нас пока что достаточно. Не думайте, что в стратегической разведке Объединенных Миров гений на гении сидит и титаном мысли погоняет, — я вас уверяю…;1 Блант поднялся из своего кресла, прошелся по беседке — его легкие туфли без задников смешно пришлепывали в такт шагам.; — Вы не понимаете, в какое дерьмо вас угораздило вляпаться на этот раз, — глухо произнес он. — Да! Даже я, старый идиот, не знал, насколько все серьезно… Зато я точно знаю, что теперь — сегодня — мне уже не справиться. А уж вам-то… — Он махнул рукой и вернулся за стол. — Конечно, я не могу; знать истинных границ вашего с Арой влияния, но тем не менее мой вам совет — не лезьте в это дерьмо. Это совсем не то, о чем вы

думаете, это гораздо опаснее… " Старый хрен ни черта не знает! Ни черта, кроме Неизбежных слухов — при его информационном 'Иоле слухи, конечно же, всегда доходят без потерь и 6 минимальными искажениями. Но это только слухи, только рваные клочья вчерашней правды!.. Роббо вдруг вспотел и незаметно ослабил душивший его галстук. Да, он что-то слышал — да, он что-то видел… Но не следил, не копил по песчинкам пухлое досье, не покупал дорогостоящую и не всегда ценную информацию! Я переоценил тебя, добрый седой дядька!.. Но что же тогда ты

знаешь? — Видит Бог, я любил вас как собственных сыновей, — устало сказал Блант,

— сколько раз вы сидели у меня на коленях… Роббо, послушай меня: забудь обо всей этой истории со стрельбой в порту. Что будет, то будет — но своему отцу ты нужен живым и здоровым, у него нет и не будет другого сына! — Что — будет? -

прищурился Роберт. — Что, дядя Ярро?.. О чем вы не хотите говорить? — Не могу… Не могу, Роббо, и единственное, на что мне остается надеяться, — это твое благоразумие. — Я никогда не отличался благоразумием — вам это известно лучше, чем кому-либо. Ни вы, ни отец — никто не сможет призвать меня к благоразумию, у меня его просто нет. Вместо него у меня есть кое-что другое — долг. Старик опустил глаза и медленно наполнил свой стакан буроватым крепким виски. — Даже десятилетия, проведенные на вершине власти, не сделали твоего отца политиком, — сказал он. — Лорд Торвард — великий воин, но этого недостаточно… И он рассчитывает на тебя. Лет через десять ты должен занять его место. Что еще я могу сказать тебе? Что ты — точная копия Торварда Неукротимого? С той лишь разницей, что материнская кровь сотворила тебя большим хитрованом? Да… И не мне пытаться остановить тебя, я слишком стар, чтобы остановить несущийся танк. Не перебивай меня! — прикрикнул Ярро, увидев, что Роберт уже открыл рот, чтобы возразить. — Я не могу сказать тебе того, что ты хочешь от меня услышать: во-первых, я слишком мало знаю сам, во-вторых, твой отец недоволен… — Мной? — Твоим участием в игре. Он считает, что эта игра — его. Да! Но выбросить тебя с

поля он, кажется, уже не в состоянии… Слушай меня внимательно: ты находишься в прорези прицела, мне кажется, что они очень хотели бы спровоцировать лорда

Торварда на истерику. Один дьявол знает, зачем им это надо. Это как-то связано с Ахероном. Не спрашивай меня, что это такое, я вообще не имею права говорить об этом — тем более тебе. Ты все узнаешь сам… Если останешься в живых. Впрочем, вы, Королевы, невероятно живучи: я почти уверен, что тебе повезет. Не был бы

уверен… Ладно, это неважно. Итак: утрой свою осторожность — Аре пока ничего не грозит, и вы успеете сориентироваться. Помни: могут умереть находящиеся рядом с тобой люди, ты Сейчас Ходячая бомба, поэтому не думай обзаводиться какими-либо

привязанностями, у тебя не Должно быть слабых мест! — Где мне искать, дядя Ярро? Одно лишь слово — где?.. — Начнешь с Грехэма — надо полагать, ты уже знаешь,

кого и как… Запомни: бойся лорда-наместника.. -Дитца?! — Нет, он не предатель. Но он верит в твоего отца, как в Бога… И к тому же он не блещет умом. Дитц может натворить чудес. Постарайся сделать так, чтобы он вообще не обратил на

тебя внимания. Ты не сможешь прибыть на Грехэм инкогнито, но тем не менее меньше шума, как можно меньше шума. Никаких официальных визитов: ты — лорд Роберт Вербицкий и точка. Помни — Дитц милый парень, но из-за своей тупости он может быть опасен. Как лорд-наместник он великолепен, как игрок в партии с такими ставками он страшен для своих же. Все, Роббо… Дай я тебя поцелую…

Глава 4

Я не думал, что ты вернешься так рано, удивился Ара. — Ты же говорил — к вечеру… — Мы недолго. — Роббо плюхнулся в кресло и с силой провел рукой по лицу. — Дьявол, Ара, мы, похоже, влипли в какие-то высшие государственные тайны… Мне даже сложно передать тебе суть нашей с Ярро беседы: с одной стороны, он сказал слишком мало, практически ничего, с другой — наговорил слишком много. -А все-таки?.. Роберт налил себе вина, жадно глотнул и потянулся к вазочке с фруктами. Ариф смотрел на него не моргая; за последние дни молодое лицо лорда-наследника осунулось, вокруг глаз залегли мелкие, совершенно неожиданные морщинки. Кириакис знал, что дело не в усталости. Привычный мир, казавшийся таким уютным и незыблемым, рухнул буквально в считанные часы, поставив друзей перед пугающе непонятной стеной вопросов, ответ на которые пока даже не просматривался. — Похоже, все наши маневры были направлены прямиком в задницу, — задумчиво сказал Роберт. — По словам дяди Ярро, нам противостоит не

разведка ОМ и не связанные с ней несознательные граждане. — Чего-чего? — Ариф не поверил своим ушам и поперхнулся дымом. — А кто ж тогда? Аврорские люди?

Орегонские жуки, связанные с Бредхемом и Генеральной биржей Объединенных? Но это же явная ерунда, это ж ни на какую голову не натянешь, Роббо! — Привидения, — буркнул Вербицкий, — ага. Слушай-ка, Ара, ты помнишь, весной позапрошлого года Френци Лангфельд пропал вместе со всем экипажем? А? А теперь постарайся вспомнить всю ту ахинею, которую он нес нам якобы по большому секрету и от которой мы тупо отмахнулись, сочтя ее бредом спятившего от ходовых вахт пилота?

— Куда ты клонишь? — удивился Ариф. — Ну, помню… Френци клялся, что в районе Ламина он собственными глазами видел наш крейсер класса «Шнейдер», который снимал людей с сильно парящего изуродованного чужака, который здорово напоминал имперский линкор. Ты это имел в виду? — Почему Френци пропал? Ты никогда не задумывался — как он вообще мог пропасть с сотней рыл экипажа, не покидая Бифорта? У него ведь все было почти чисто, он никому ничего не торчал, тихо занимался своими делами… Роберт навалился грудью на столешницу и заглянул Арифу в глаза: — По словам дядюшки Ярро, вокруг Бифорта, крутятся какие-то

новые, неизвестные широкой публике силы. И мой папуля ведет с ними свою дару — а карта у него отчего-то шваль, вот так. Если бы мне поведал об этом кто-нибудь другой, я бы, понятно, просто посмеялся — так же, как мы посмеялись над честным Френци, — ага, но дядя Ярро — если не верить ему, то тогда кому вообще? Папе с

мамой? Да лучше архиепископу! — Никогда бы не подумал, что ты так любишь детские страшилки, — недоверчиво усмехнулся Ариф. -Детские… кадетские!.. Ярро сам порядком напуган — ты можешь себе это представить? Ты когда-нибудь видел нервного Ярро Бланта? Вот я видел — полчаса назад. Более того — Ярро считает, что я сейчас нахожусь прямо в чьем-то прицеле — это его собственные слова. — И что ты намерен предпринять?

— Я лечу на Грехэм. Ярро намекнул, что хвостик этого клубка мы найдем именно там. «Валькирия» будет готова к завтрашнему вечеру — мои лоботрясы разобрали один из компрессоров, и раньше этого срока им не успеть. До отлета я укроюсь в Дагсборо, там меня ни одна зараза не найдет. По крайней мере, мне хотелось бы так думать. И вот еще что: если моей скромной персоной вдруг резко заинтересуется его милость лорд-владетель, скажи прямо — улетел на Грэхем. Охотиться и жрать виски. Когда будет, ничего не сказал. Все, Ара… У меня еще немало дел. Я свяжусь с тобой по прилету. И вот еще что. Наша игра — это наша игра, и никакие папы-мамы-тети-дяди нас из нее не вышибут! Пилот Роберта взял курс на столицу: сперва он хотел связаться с Кэтрин по личному фону, но потом вдруг передумал, перестраховался, хотя имел все основания быть уверенным в том, что уж его-то линию прослушать более чем проблематично. Могли слушать ее — а вдруг? Пока еще у него не было ощущения петли вокруг шеи, но где-то глубоко, в самом дальнем уголке загадочного подсознания уже рос неясный образ добротной, хорошо сплетенной паутины. Паутины, предназначенной для него. И ему оставалось одно, лишь одно решение — атаковать незнакомого и невидимого противника, рубить его клейкие нити, не давая им разрастись и окрепнуть. Промедлить — значило опоздать и увязнуть, увязнуть намертво, и, кусая в бессильной ярости губы, наблюдать, как рушится все, созданное им за долгие годы, а сам он неудержимо превращается в послушную марионетку всесильного отца. Мысль об этом была невыносима. Нет! Возможно, лорд Торвард и прав, возможно, с его колокольни открывается вид куда как более широкий, но у его сына всегда был свой путь, изрядно отличающийся от предначертании кого, и вообще — сильный, самоуверенный Роббо предпочитал творить судьбу собственными руками. «Интересно, — подумал вдруг он, — а что такое „Ахерон“? Как сказал Блант: „Это как-то связано с Ахероном“… Дьявольщина, что же это? Какой-то новый проект? Чье-то имя? Или… название места, возможно, звездной системы или планеты?»: Он прищурился и привычно защелкал пальца ми. Охотничий азарт, его единственная и всепоглощающая страсть, запульсировал в сознании миллиардом едва ощутимых иголочных уколов. След был взят, теперь наконец взят на все сто, и Роббо это чувствовал. Коптер

опустился на широкую крышу монументального серого куба департамента особо важных расследований — здесь же, под этой крышей, располагалась и канцелярия лорда генерального судьи, который когда-то с хохотом возил юного Роберта на своих крепких плечах. Пост охраны он миновал без проблем, биоидентифицирующая «ксива»

офицера СБ могла открыть практически любые двери на планете — и поспешно свернул в узкий левый коридор, ведущий в крыло, занимаемое департаментом. При одной только мысли о возможности случайной встречи с гуляющим по коридорам лордом

Эштоном по его спине бежали мурашки. Дружелюбный судья обо жал задавать вопросы, а отвечать на них Роббо не Имел ни малейшего желания, особенно сейчас. Кэтрин Раш находилась в собственном кабине те: ее местонахождение Роберт определил, связавшись в лифте с дежурным диспетчером. Лифт остановился на двадцатом этаже. Выскочив в коридор, Роббо быстро сориентировался в направлении нумерации и двинулся вперед. Кабинет 207 обнаружился за углом. Он решительно рванул на себя дверную ручку и ввалился в комнату.

— Ты?.. — Кэтрин отбросила в сторону лежавший на столе инфорбокс и порывисто поднялась ему навстречу. — Что-то случилось? — К сожалению, Кэт. Одевайся скорее. Мы должны лететь, мой коптер ждет на крыше. — Куда? Что стряслось,

Роббо? — Плохи наши дела, — он присел на край ее рабочего стола и посмотрел ей в глаза, — точнее говоря, плохи мои, но и твои, соответственно — тоже. Собирайся… С Галландом я переговорю сам. Кэтрин бросила на него странный взгляд и сняла с вешалки сумочку и короткий летний плащ. Порылась в столе, вытащила из нижнего ящика тупорылый полицейский бластер, сунула его в карман плаща и выпрямилась: — Я готова. Надеюсь, твои объяснения будут достаточно внятными… Роберт горестно покачал головой и подтолкнул ее к двери. О каких-либо объяснениях думать не приходилось. Тем более что он не мог объяснить происходящее даже самому себе. — Сядешь на площадку «Бифорт Даинэмикс», — приказал Роберт пилоту, плюхаясь в переднюю кабину рядом с ним, — и можешь быть свободен… Коптер пронесся над центром города и опустился на уставленной воздушными машинами крыше гигантского небоскреба финансово-промышленной корпорации «Бифорт Дайнэмикс Груп». Пилот выбрался наружу. Роббо быстро занял его место и рванул штурвал на себя, бросая мощную машину в небо. — Я, честно говоря, и сам не много понимаю, — сказал он Кэтрин, опустив отделявшую салон от кабины перегородку, — прости меня. Мы сильно рискуем, но я не вижу другого выхода.

— Ты втравил меня в какую-то веселую историю? — иронично поинтересовалась женщина. — Не совсем так, Кэт. Ты влипла в нее без моей помощи. Понимаешь, тогда, в порту, стреляли не в капитана Лашке, а в меня. И я хорошо знаю, кто… Это тот же мерзавец, что уделал Макса Даниели. Сейчас у меня нет времени выяснять, каким образом Макс, крупный профсоюзный гангстер, был связан с этим

ублюдком — ситуация слишком накалилась, мне уже не до Макса. Ты тоже под ударом, а мне, поверь, очень не хотелось бы вернуться и обнаружить тебя в могиле. -

Вернуться откуда? — С Грехэма. Кажется, там я смогу получить кое-какие ответы на свои вопросы. Фактически, в данный момент я почти ничего не понимаю… Но сегодня я узнал, что на меня открыли сезон охоты. — Ты собираешься лететь рейсовым? У меня могут быть проблемы с таможней — полицейские чиновники моего ранга не имеют права покидать планету без особого разрешения начальника департамента. — Мы не будем проходить таможню, — отмахнулся Роберт, — у меня собственный корабль… И я хотел бы поглядеть на того идиота, который решится сунуться под огонь его башен и батарей. Мы вылетим завтра вечером. -А сейчас?..

— В департаменте Дагсборо у меня есть хижина. Предгорья Пирс-Рок, места там дикие, и о ней никто не знает. По крайней мере, я так думаю. Да и вообще: по некоторым данным, убивать меня нужно при большом скоплении народа, иначе нет смысла даже завязываться с таким дерьмовым делом. В Дагсборо — глушь, а взять меня живым не так-то просто, особенно там. Кэтрин покачала головой и отвернулась, уставившись в окошко. Коптер мчался на огромной высоте, жадно пожирая километры, — роскошная модель вполне оправдывала свою заоблачную цену, ее глухо ревущие двигатели могли перебросить хозяина на другую сторону планеты буквально за час. Сейчас коптер летел на северо-запад, торопясь увидеть покрытые вечным снегом вершины горной цепи Пирс-Рок. Роберт убрал газ и отдал штурвал от себя. Красноватое солнце высоких широт, равнодушно

горевшее слева по курсу, исчезло — снижаясь, машина провалилась в плотную пелену облаков. За толстыми стеклами кабины клубился серый кисель. Коптер продолжал терять высоту, но до края облачности еще было далеко, приборы показывали его лишь на ста с лишним метрах. Роббо перевел взгляд на курсограф и коротко выругался. Рука крутнула штурвал влево, корректируя курс снижения… Коптер выпал наконец из плена седого марева, и в продолговатом окошке у левой ноги Роберта помчался однообразный буро-зеленый ковер непролазной тайги. — Накинь плащ, — сказал он Кэтрин, — здесь уже осень… и вообще не тропики. Короткие крылья коптера неторопливо спрятались в пазы на днище: замедлив ход, машина огибала высокий, заросший старыми деревьями холм, и Кэтрин увидела наконец то, что Роберт называл «хижиной». Угрюмое островерхое двухэтажное строение прилепилось к склону горы; узенькая площадка, едва достаточная для посадки коптера, заканчивалась глубоким и темным обрывом. Справа от дома угадывались неровные контуры какого-то приземистого сооружения, почти целиком скрывшегося под паутиной цепких ветвей ползуна. Дом выглядел древним. Его стены, сложенные некогда из разнокалиберных каменных глыб, сплошь заросли бурым мхом, темные

провалы высоких стрельчатых окон показались Кэтрин глазами мертвеца. Опоры шасси коснулись дерна, раздраженно фыркающие двигатели смолкли, и Роберт распахнул

дверцу пилотской кабины. В теплое нутро коптера ворвался холодный ветер, несущий с собой целую гамму непривычных Кэтрин запахов: пахло прелой листвой, смолой и чем-то еще, холодным и чужим. Она выбралась из машины, кутаясь в свой нелепый плащ, и двинулась вслед за Робертом, который поднялся по усыпанной листьями серой от времени лестнице и уже колдовал над замками входных дверей. — Боже, какая глухомань, — протянула она, всматриваясь в зловещую громаду леса, начинавшуюся сразу же за недалеким обрывом. Огромная, окаменевшая за столетия дверь противно взвизгнула по камню, сметая в сторону рубиново-красные палые листья, и в глубине дома неожиданно вспыхнул свет. — Добро пожаловать в один из древнейших замков планеты, — улыбнулся Роберт, — сейчас я запущу генератор, и здесь будет тепло и очень мило. Ты пока можешь разжечь камин — дрова в углу за креслом. Кэтрин шагнула через порог и с любопытством огляделась. Огромный холл, похоже, занимал больше половины всего первого этажа. Стены были отделаны полированными деревянными панелями, на окнах висели тяжелые коричневые шторы, пол был застелен мохнатым темным ковром. Камин поразил ее, и не столько своими гигантскими размерами, сколько странной формой и загадочной, совершенно нечеловеческой резьбой: казалось, по синему камню струятся живые, пульсирующие нити, сплетаясь в игриво подмигивающие узоры. Перед камином стояло тяжеловесное глубокое кресло и невысокий круглый стол из потемневшего от времени красного дерева. Второе кресло находилось в углу, и за ним действительно обнаружился небольшой запас аккуратно напиленных смолистых поленец. Уложив их в глубине громадного очага ровным колодцем, Кэтрин взяла с каминной полки баллончик с легко горючим аэрозолем, брызнула на дрова и поднесла к ним зажигалку. Поленья схватились ровным, чуть гудящим в тяге пламенем. Молочного цвета потолочные плафоны на секунду моргнули и вспыхнули неожиданно ярким, неприятным белым светом. Мягко щелкнула внутренняя дверь, и в холл вошел Роберт. — Молодец, -

похвалил он Кэтрин, поднося к камину замерзшие руки, — сейчас уже будет тепло во всем доме: имперские генераторы тянут, как звери. — Имперские генераторы? — поразилась женщина. — Но откуда? — Резерв жизнеобеспечения с какого-то

небольшого корабля. Это бунгало было выстроено очень давно, и вообще — история у него довольно странная. Ну что ж, пора готовить ужин: за бортом уже темнеет. Просторная кухня оказалась набита старинной бытовой техникой — ничего подобного Кэтрин раньше не встречала. На массивной электроплите, высокочастотных печках и посудомоечном автомате красовались выцветшие логотипы неизвестных ей фирм, а низкотемпературный продуктовый шкаф оказался и вовсе непонятного, явно нечеловеческого происхождения. — Интересная у тебя хижина, — заметила она, садясь в глубокое кресло в углу кухни, — кто ее построил?

— Это бунгало возвели лет этак за сто до Войны, — ответил Роберт. — В те светлые времена о Бифорте знали немногие. Галактика кишмя кишела пиратами, контрабандистами и прочими добрыми дядями, и здесь, на Бифорте, была тайная перевалочная база. А этот домик выстроил некий штурман одного крупного пиратского барона, пожелавший удалиться на покой. От него остались кое-какие прелюбопытнейшие документы, да и сам он… Знаешь, таких людей уже давно не встретишь: представляешь, человек проболтался в космосе в общей сложности

восемьдесят лет! Что-то он такое знал, этот чертов старик… Я думаю, что у него были какие-то основания спрятаться подальше: дом набит следящей техникой, при желании отсюда можно засечь даже приближающийся к системе корабль. — И все это железо работает? т— поразилась Кэтрин. — Спустя столетия? — Да, а почему нет? Дом стоял заброшенным с довоенного времени, а имперская техника отличалась невероятной долговечностью, сама по себе она никогда не рассыплется. Это место совершенно случайно нашел один мой друг — его уже давно нет в живых, — а я у

него его выкупил. Дыра любопытная… Там, за домом, находится ангар. В нем стоит довольно большой космокатер какой-то непонятной конструкции. Мы с Арифом долго пытались понять, кем и когда он выпущен, но нам это не удалось. Мы не можем прочесть ни одной надписи, а Клацать кнопками наобум мы не решились — вместо запуска двигателей можно дернуть оружейную панель, сама понимаешь… Ара в свое время честно рылся в закрытых архивах Орегона, пытаясь определить, какой расой создана эта конструкция, но так ничего и не добился. Роберт ловко распечатал разогревшиеся пакеты и вытащил из темного углового шкафа прямоугольные фарфоровые тарелки с изящными золотыми узорами. — Мясо, овощи, — сообщил он, — на десерт — фруктовый салат. Скромно, но питательно… А пойло у меня есть любое: даже могу предложить тебе имперский коньяк, ты такой ни за какие деньги

не купишь. — А ты уверен, что его можно пить? — Абсолютно, — захохотал Роберт. — Или ты считаешь, что я привез тебя в эту глухомань для того, чтобы отравить?

Через пару минут на столе появилась пыльная пузатая бутылка с впаянной в пластик золотой этикеткой и тяжеловесные, оправленные в серебро стеклянные стопки. Роберт долго возился со сложной многоэтажной пробкой — наблюдая за его тонкими

жилистыми руками, Кэтрин улыбнулась. Он был слишком странным, этот длинноволосый молодой офицер, его пронзительные черные глаза никак не сочетались с породистым и таким юным лицом, но… В те моменты, когда ей удавалось поймать его взгляд, Кэтрин забывала все свои сомнения — его глаза были искренними, они не могли ей

лгать, в них светилась нежность, тепло и потаенный страх, так хорошо знакомый ей самой, — страх потерять своего случайного попутчика… — За нас, — серьезно сказал Роберт, поднимая свою рюмку, — да пребудет с нами Фортуна! Коньяк заставил ее задохнуться, на глазах выступили слезы. Роббо мягко рассмеялся и подмигнул: — Ну что, можно его пить? — По-моему, все-таки нет!.. — засмеялась в ответ Кэтрин. — Боюсь, что я окосею, как девчонка на первом свидании. — Ну нет,

— притворно нахмурился Роберт, — а то тебя потом будет мучить многодневное похмелье… Нет уж, ты мне нужна живой и по возможности здоровой. Я не беру с собой никого из своей обычной команды, и нам придется управляться вдвоем. А дел у нас будет немало. — Может быть, ты все-таки решишься рассказать мне?.. Роберт

помотал головой. Плечи его вдруг опали, он закрыл руками глаза и глухо произнес:

— Завтра. Завтра вечером. Ты у меня умница, ты поймешь, почему. Он снова наполнил рюмки, задумчиво посмотрел на свет плафона через шоколадно-коричневую жидкость. — Знаешь, Кэт, я специально притащил тебя сюда, в эти дебри: я хотел побыть вдвоем с тобой, а на корабле это невозможно, даже через переборки и \ палубы я ощущаю присутствие сотен человек. А здесь мы действительно вдвоем — на тысячи километров Кругом нет никого… Я хочу тебе сказать, я благодарен судьбе за то, что она швырнула нас в объятия друг друга, я даже благодарен ей, что это произошло так не вовремя. Гм, какую ерунду я говорю… Давай лучше выпьем. Она выбралась из кресла и неожиданно присела на край стола рядом с ним. Роберт поднял голову, прерывисто вздохнул и залпом выпил свой коньяк. — Ты меня

пугаешь, Роббо, — прошептала женщина. — Я знаю, — ответил он, не глядя на нее. -

Тебе предстоит испугаться по-настоящему… и к этому я не могу тебя подготовить. Но это будет завтра. — Он бросил в рот кусочек мяса, задумчиво пожевал и встал:

— Идемте, моя принцесса. Ночь будет длин ной… Он взял со стола бутылку, рюмки и блюдо с фруктами и неторопливо двинулся наверх. Кэтрин шла следом за ним, слушая, как под крышей завывает холодный ветер, и чувствовала, что жуткий древний коньяк сделал свое дело — по всему телу разливалась сладкая хмельная истома, прогоняя прочь все страхи и сомнения. Войдя в спальню, Роберт поставил коньяк и фрукты на старинную резную тумбочку, включил ночник и сбросил с плеч

камзол. — Ты не представляешь себе, как я хотел этого, — прошептал он, подходя к Кэтрин, — именно здесь, посреди ледяной ночи… — Вчера ты был не таким, — заметила Кэтрин, — ты был… таким светским. — Я разный. — Он прижал ее к себе,

глубоко вдыхая ее теплый запах, целуя ее шею и спускаясь ниже, к скрытой жакетом груди. Она слегка оттолкнула его, несколькими движениями сбросила на пол свою

одежду и присела на кровать, стаскивая чулки. Роберт медленно развязывал галстук и не спускал с нее восхищенных глаз: Кэтрин изящно изогнула ноги, снимая туфли, и он сглотнул, любуясь плавной линией обнаженных бедер подруги. Она встала, стянула с себя почти невидимый треугольник трусиков и шагнула к нему: — Ну же, красивый мальчик… Или ты боишься старой тети?

Глава 5

Завтрак будет готов через несколько минут. О Просыпайся, Кэт. Кэтрин раскрыла глаза и сладко потянулась. — Мне отчего-то казалось, что ты был любителем заниматься сексом по утрам…

— Профессионалом, — возразил Роберт. — Да, вот что такое зрелая женщина! Но помилуй, — тон его сделался умоляющим, — ты так хорошо спала… Она притворно вздохнула и села на кровати. — Иди, я сейчас. Роббо с улыбкой закрыл за собой дверь и спустился в кухню. Ночь, такая страстная и в то же время такая теплая, совершенно не походила на те тысячи ночей, что провел он с тысячами самых разных, женщин: сейчас ему казалось, что он прожил с Кэтрин не один год, давно став с ней единым целым. Удивительно, но еще позавчера, в скромной спальне ее коттеджика, все происходило совершенно " иначе — он был умел и традиционно неутомим, она, пыталась подыгрывать натиску опытного ловеласа, но — не более, того! Вчера же… Он зажмурился и неожиданно с ужасом вспомнил: «Валькирия» готова! Инженеры справились с работой раньше срока, и час назад его разбудил вызов с корабля. Он вздохнул и, пройдя через холл, вышел на крыльцо. Древний

серый камень был покрыт серебристым налетом инея, далекое красноватое солнце еще не успело прогреть звенящее легким морозом. Ежась, Роберт спустился по щербатым ступеням на лужайку и нащупал в кармане камзола портсигар.: "Как же я ей скажу,

— подумал он. — Как — если, я почти однозначно уверен в ее реакции?.. Нет, Только не это, нет. Не знаю, это ли называется любовью… Да и не в терминах

дело — я не хочу с ней расставаться!" Он вспомнил ее доверчиво распахнутые серые глаза, разбросанные по подушке пушистые волосы, вспомнил пьянящий своим теплом запах, и что-то Перехватило ему горло; Роббо закашлялся и едва не перекусил сигару напополам.

— Дьявольщина, — пробормотал он, — неужели же ты не сможешь понять… В доме хлопнула кухонная дверь, и он поспешно поднялся по ступеням, отбросил недокуренную сигару и вошел в холл. — Роббо? — позвал его нежный и веселый голос. — Ты где? — Я здесь. — Он прошел в кухню и наклонился над посудомоечным

автоматом — так, чтобы Кэтрин не увидела его лицо. — Мы вылетаем после завтрака, Кэт. Корабль готов… — Уже? Ты же говорил — к вечеру? — Инженеры закончили работу раньше, чем обещали. — Роберт поставил на стол тарелки с тонкими ломтиками жареной ветчины, свежие булочки и старинный кофейник. — Мы должны покинуть планету как можно скорее, и дело тут не в опасности покушения: я, в конце концов, пока еще способен защитить свою грешную персону. Нет… В данный момент меня тревожит развитие ситуации, — он налил себе кофе и задумчиво пощелкал пальцами, — ситуации, в которой я пока никак не могу разобраться… Спустя четверть часа коптер медленно поднялся с полянки перед старым бунгало и взял курс на юг. Кэтрин дремала в кожаных объятиях дивана; Роберт глянул на часы, машинально соотнес разницу в часовых поясах и вызвал Арифа. — Я вылетаю, старик, — сказал он своему другу, — мои спецы уже справились. У нас пока все по-прежнему? — Парни копают в Марвиле, — ответил Кириакис, — только что со мной говорил Слим и попросил еще немного времени — кажется, у них там наклевывается что-то интересное. Я свяжусь с тобой, как только они представят отчет.

— Будь осторожен, — посоветовал ему Роббо. — Ты… В общем, ты сам понимаешь. — А-аа, ну его к черту!.. — отозвался Ара. — Лучше ты… Ты, кстати, уже не один?

— Да. За меня не беспокойся, мы выкрутимся. Кэтрин проснулась, когда коптер начинал разворот перед заходом на посадку. Выглянув в окно, она изумленно подняла брови: машина парила в бездонном небе приэкваториальной зоны, но под короткими крыльями вырисовывались не знакомые башни и терминалы центрального космопорта, а бескрайние серые плиты какой-то военной базы. Роберт довернул штурвал, и прямо на Кэтрин медленно выплыли гигантские черные каверны маршевых дюз корабля… У нее перехватило дыхание: она все поняла., Роббо усмехнулся. За бортом коптера промчались огромные треугольники мотоконсолей, увенчанные заостренными цилиндрами эволюционных двигателей. Он гнал машину вдоль спины титанически громадного корабля, готовясь к посадке на одной из носовых аэроприемных пяток, и улыбался. Под его ногами сверкала черная броня одного из самых могучих боевых звездолетов Галактики… То была старинная имперская «Валькирия», неукротимый меч его отца, унаследованный им от могущественного предка, легендарного маршала древней Империи, основавшего когда-то владетельный ныне род лордов Королевых. Сегодня, после постройки первого из «Торхаммеров», которого лорд Торвард сделал флагманом своего наводящего ужас флота, черный гигант с золотым имперским крестом на броне принадлежал Роберту. Это была одна

из мощнейших боевых машин, когда-либо созданных человеческими руками. Покинувший стапели незадолго до Войны, многокилометровый линейный корабль, предназначенный для выполнения широчайшего спектра задач одиночным порядком, он способен был преодолеть многие сотни парсек пути, взломать самую изощренную планетарную оборону и выбросить из своих просторных недр шесть тысяч солдат с тяжелой десантной техникой — его укрытое броней чрево скрывало сотни катеров, танконесущих штурмботов и разнообразных инженерных машин. Да, всесокрушающие пушки «Валькирии», мирно спавшие в закрытых бортовых клюзах, хорошо помнили панический ужас, который охватил человеческие миры после грохота их недавних залпов. Черный монстр, словно из ниоткуда вынырнувший на галактические трассы, поверг опешившее человечество в шок: он шутя перемалывал не то что отдельные эскадры — целые флоты, осмелившиеся бросить перчатку яростному лорду Торварду. Он пришел из прошлого человечества, а оно было кровавым, беспощадным и неукротимым. В те времена, когда «Валькирия» и тысячи ее сестер покидали сборочные стапели Империи, лучшим аргументом в любых спорах считалась добрая пушка — и Империя умела создавать для миллионов своих не ведавших страха звездных берсерков настоящее оружие, мощное и безотказное: оружие, позволившее им сперва завоевать, а потом дважды отстоять огромные пространства в глубинах ледяных пыльных бездн. Грозный старинный меч, гордый символ некогда бескрайнего могущества человеческой расы, всегда вызывал у Роберта трепет. Став его полновластным хозяином, он впервые ощутил себя наследником суровой древней славы, впервые по-настоящему понял, какую гигантскую ответственность возлагает на него отцовское имя. Гладкая черная броня под брюхом коптера смела прочь все мучившие его сомнения, и сейчас ему хотелось одного: скорее поднять эту титаническую махину, бросить ее в стремительный полет через бескрайнюю пропасть равнодушной тьмы навстречу новым сражениям и новым победам. Опоры коптера

коснулись ребристого пластика выдвинутой из толщи брони пятки, и Роберт заглушил движки. — Приехали, — весело обернулся он к женщине, вылезай.

, Она ответила ему странным взглядом прищуренных глаз и распахнула боковую дверь салона. Под бортом коптера вытянулись двое мужчин в темно-синих комбинезонах — приглядевшись, Кэтлин узнала эмблемы и знаки различия имперских военно-космических сил. Да, все совпадало — толь ко один корабль Бифорта, имеющий такие размеры, способен был произвести посадку на планету, и только его

экипаж носил мундиры канувшей в веках Империи… Она знала, кому он принадлежал.

— Милорд, «Валькирия» готова к старту, — довольно развязно отрапортовал Роберту

один из офицеров, — разрешите узнать генеральный курс? — Летим на Грехэм, Йивер,

— ответил он, щурясь от нестерпимо яркого тропического солнца, — и поживей,

парни. К старту! — Это твой корабль? — задумчиво поинтересовалась Кэтрин, выходя

из лифта в отделанный деревянными панелями коридор жилой палубы. — Мой, — кивнул Роберт. — Я же говорил, тебе предстоит испугаться по-настоящему… — И чем же ваша милость способна напугать ничтожнейшую из ваших будущих подданных? Роббо рывком обернулся и схватил женщину за плечи. — Кэт… Неужели ты предпочла бы узнать все сразу Узнать то, что я не первый год скрываю почти от всех? Зачем, чего ради? Сейчас мое происхождение уже не так важно — по крайней мере, мне так кажется -

мы успели стать близкими людьми… — Один-один, — мягко произнесла Кэтрин. — Хм, я и не думала, что блистательный лорд-наследник может так переживать из-за своего высочайшего происхождения. Милый мой мальчишка! Такой умный, такой сильный… Почему ты считаешь, что мне так уж интересно, кем приходится тебе твой великолепный папа? Я не собираюсь делить с ним ни ложе, ни судьбу. Роберт обмяк и повернулся к двери командирских апартаментов. — Хорошо сказано, — пробормотал он, роясь в карманах в поисках ключа. — Действительно, один-один… Дурацкая игра. * * *

— Передайте его милости лорду-наместнику, что я не имею желания принимать участие в любого рода приемах и церемониях, — поморщился Роберт, — и вообще в гробу я видел сукина сына… «Валькирия» заходила на посадку, и Норберт фон Дитц, уведомленный своей службой оповещения, спешил рассыпаться в проявлениях верноподданнических чувств. Роббо всегда бесили подобные выверты — а уж сейчас ему и вовсе не хотелось раскланиваться перед толпой скользкоглазых сырьевых баронов, крепко оседлавших чрезвычайно богатый мир. В свое время Грехэм добровольно принял руку лорда Торварда, войдя в состав Бифортского Содружества:

местные князья хорошо понимали, что отсталый, но богатый сырьем окраинный мир не сможет долго сопротивляться алчности правителей Авроры, не раз уже изъявлявшей желание подгрести под себя его руды и угольные промыслы. Торвард Бифортский с радостью принял планету свое покровительство. То была классическая интрига фактического владельца грэхемских недр Луки Кириакиса и бифортского

лорда-канцлера Бартоломью Ровольта — независимый прежде мир нужен был им по двум причинам: во-первых, Ровольт решил заложить фундамент будущего Содружества, во-вторых, Кириакис, одним из первых в Галактике получивший бифортское гражданство, стремился зацементировать гарантии своих интересов намертво. Дело происходило на заре новой эпохи, и стремительная закулисная экспансия «Лука Юниверсал», превратившая и без того гигантскую корпорацию в невиданного доселе

межпланетного монстра, стала событием хрестоматийным. На Грехэме "Да?; мгновенно выросли мощнейшие добывающие комплексы; рабочие поселки стремительно превратились в настоящие города, космопорт расширялся чуть ли не ежегодно, характерный «национальный запах» Бифортского Содружества — запах миллионов — становился все сильнее… А вокруг этого буйного великолепия ни на секунду не умолкал рык тысяч строительных автоматов — они строили ангары и ремонтные доки, противодесантные комплексы и узлы управления будущих баз флота. Отсюда стартовали легионы «железных невидимок», которые в двое суток захватили хорошо

укрепленный Фарнзуорт, отсюда лорд Торвард вел отборных своих викингов на захват Хэмпфри, принадлежавшего семье его заклятого, кровного врага, Светлейшего Хэмпфри — и сюда же они вернулись, овеянные новой славой, разгромив в двенадцатичасовой битве лучшие силы Авроры и Объединенных Миров. Сегодня Грехэм практически полностью принадлежал могущественной леди Ивонне Кириакис, главе бескрайней империи «Лука Юниверсал». Она владела рудниками и шахтами, в

принадлежащих ей кабаках и борделях развлекались все те, кто стремился на Грехэм в поисках лихих заработков, ее коптеры бороздили холодное небо планеты, ее звездолеты неслись во всех направлениях по галактическим трассам. Она держала пай в большинстве независимых концессий, и без ее слова на Грехэме не могла пукнуть ни одна муха; обожая своего брата, она прекрасно знала и Роберта, и сейчас ее люди уже ждали «Валькирию» на затерянном в безграничной снежной степи космодроме резервной базы ВКС. Полковник Йивер Мэрдок, развязно-самоуверенный командир корабля, шел на посадку, не обращая внимания на запросы приводных башен: ему, герою Фарнзуортской Мясорубки и немалого количества иных битв, носящему на плече имперскую нашивку «100 побед экипажа», они были не нужны, он мог посадить линкор хоть в чистом поле — хватило б только места. Роберт сидел в кресле второго пилота, одетый в теплое темно-вишневое пальто с капюшоном. В строгом интерьере просторной ходовой рубки он казался элементом нелепым и совершенно чужеродным. Лорд-наследник был весел и слегка возбужден. Ему нравилось находиться в рубке во время посадки, всем своим существом ощущая тяжкую вибрацию гигантского корабля, проламывающегося через атмосферу. Разумеется, он смог бы посадить «Валькирию» и самостоятельно, но вряд ли ему

удалось бы провести этот непростой маневр с присущим Йиверу небрежным изяществом

— а потому он предпочитал наблюдать. Правый, обращенный к нему сектор стереоэкрана давал сто восемьдесят градусов в реальной панораме, и в лицо Роберту летели крупные хлопья снега: они успевали сверкнуть в лучах носовых прожекторов и исчезали, испаряясь в

раскаленном термополе звездолета. Линкор мчался в призрачно-синем мареве зимнего вечера, стремительно теряя высоту и притормаживая узкими щелями спрятанных под

заостренным носом дюз. До точки финиша оставались считанные сотни километров, на

экранах вот-вот должны были появиться ослепительные огни приводных башен; Роберт выбрался из кресла, потянулся и хлопнул Мэрдока по плечу: — Давай, Йивер… Я пошел. Командир кивнул и воздел над головой руку с поднятым большим пальцем. Роббо довольно хмыкнул. Через несколько минут он был у себя в каюте. Кэтрин уже ждала его: на ней был короткий меховой жакет, оставшийся на корабле от какой-то из его случайных пассий, — глянув на нее, Роберт усмехнулся, вспомнив свои мучительные сомнения. Женщина подняла на него лукавые серые глаза и чуть

прикусила губу: — Что рассмешило вас, мой повелитель? Вместо ответа он прижал ее к себе и зарылся лицом в ароматную гриву каштановых волос. — Идемте, принцесса… Мы прибыли на Грехэм. Едва ощутимый толчок, последняя короткая волна вибрации останавливающихся компрессоров — широко раскинув могучие решетчатые опоры, гигантская туша линкора замерла на горячем сталепласте

космодрома. Дежурная служба открыла пятый носовой шлюз правого борта и выпустила в морозную тьму широкий экипажный эскалатор. Вспыхнули прожекторы: в их безжалостном розоватом свете затанцевали на ветру призрачные струйки пара, клубящиеся над влажными серыми плитами покрытия — казалось, древние духи степи слетелись поглазеть на невиданное железное чудовище, нарушившее их покой своим ревом и светом. Придерживая рукой норовящую улететь широкополую черную шляпу — похожую на ту, что любил носить в молодости его отец, — Роберт встал на верхнюю

ступеньку эскалатора и посмотрел вниз. Под ближайшей к трапу носовой опорой едва слышно гудел мощный двигатель роскошного коптера с эмблемой «Лука Юниверсал» на боку — от него уже бежал невысокий молодой человек в дорогом заказном пальто, его белый шарф, выбившийся из-под воротника, трепетал на ветру. Роббо обнял Кэтрин за талию и ступил на ступеньку ниже. Трап пришел в движение. — Привет, Лем! — крикнул он спешащему от коптера юноше. — Как у вас тут дела? — Хвала Всевышнему, ваша милость… — ответил тот, протягивая освобожденную от перчатки руку. — Как пришли? — А у меня что, бывает плохо? — удивился Роберт. Лемуэль Троил, молодой, но чрезвычайно толковый управляющий грехэмским филиалом компании, всегда встречал Роберта лично, и дело тут было вовсе не в верноподданнических эмоциях — они были давними друзьями. Отец Лема, старый Маркус Троил, был одним из тех, кто начинал освоение диких грехэмских степей, беспрестанно сражаясь с жуткими хищниками и несговорчивыми обитателями этого холодного мира. Ива Кириакис, помня заслуги старика, взяла его сына в офис компании — и менее чем за год «Грандиозный Лем» вихрем промчался по всем

ступенькам служебной лестницы, став главой филиала и одним из главных советников

семьи. — Можешь не «выкать», Лем, — хохотнул Роберт, хлопая приятеля по плечу, — Кэт — свой человек. Кстати, познакомься: Кэтрин Раш, столичный следователь из заведения старого гриба Галланда… А это, Кэт, его милость господин Лемуэль-Грандиозный-Тройл, вторая по величине шишка на этой ровной как стол планете. Я правильно излагаю, ты, крот угольный? — Может быть, может быть, — хитро осклабился Лем. — Идемте в машину. Вас уже ждет номер во «Фриборге», мы как раз на днях закончили новый корпус. Об охране я позаботился, вас никто не потревожит. Коптер плавно поднялся в темное вечернее небо и развернулся носом к востоку, где разгорались огни Саберхила, крупнейшего города планеты. Троил с

довольным видом откинулся на спинку обитого снежно-белой кожей дивана и негромко хлопнул в Ладоши. В стенной консоли бесшумно откинулась полированная деревянная панель, за которой оказался небольшой, но на удивление объемистый бар. — Виски?

— предложил Лем. — Да-а, — кивнул Роберт, доставая сигару, — с вашей, пропади она пропадом, погодой только виски и можно пить. — Погода как погода, — хмыкнул Троил, доставая из бара пузатый графинчик и бокалы. — Вы, мэм, тоже?.. — С удовольствием, — кивнула Кэтрин. — У вас, кажется, уже весна, господин Лем? — Она несколько задерживается в этом году. Я полагаю, что сырость начнется не раньше чем через пару-тройку недель. — Иначе как сыростью, весну здесь не называют, — пояснил Роббо. — Как вообще дела, старина? Чем вы тут дышите? — Давненько ты у нас не был, — вздохнул Троил, — года полтора, а? Дышим… Сложно

сказать, чем мы тут дышим. Банки лопаются, явно прогоревшие заведения неожиданно встают на ноги, его милость лорд-наместник проводит довольно странную политику. Временами происходят вещи, с точки зрения здравого смысла совершенно необъяснимые. Впрочем, это сейчас не только на Грехэме, это везде. — Что ты имеешь в виду? — зашевелился Роберт. — Что тебя так удивляет? Коловращение фиктивных предприятий?.. «Левые» банки? Лем, я не понимаю… Это говоришь ты,

один из столпов делового мира? — Потолкуем в отеле, — отрезал Троил, — тем более что мы уже почти прилетели. На самом верху у нас vip-клуб, посторонних туда не пускают — и кухня у нас отменная… Думаю, мы сможем спокойно побеседовать. Честно говоря, хорошо, что ты прилетел: я сам хотел лететь в метрополию для разговора с вами. Сверкающая сотнями рекламных логотипов острая игла отеля

«Фриборг оф Грехэм» была видна издалека — самый роскошный отель планеты компания возвела на вершине главенствующего холма Саберхила. В тиши его огромных номеров останавливались заезжие финансовые тузы, сырьевые нувориши и всевозможные жуки высокого полета: обслуга гигантского небоскреба готова была выполнить любые, даже самые экзотические требования своих гостей. Правда, стоило это ой как немало. Ивонна Кириакис не пожалела средств — отель строился с расчетом на многие десятилетия эксплуатации, и приносимые им прибыли должны были еще выше поднять золотые флаги «Лука Юниверсал» — флаги, взметнувшиеся над ошарашенным Бифортом три десятилетия назад. Пилот опустил коптер на закрытой служебной площадке, и услужливые руки администраторов сектора поспешили распахнуть дверь пассажирского салона: люди знали, что Грандиозный Троил не прощает халатности. Роберт спрыгнул на пружинистый пластик, элегантно подал руку своей даме и повернулся к хозяину: — Лем, нам нужно будет одеться и привести себя в порядок… — Конечно, — широко улыбнулся Лем, — никаких вопросов… Сэмми!

Займешься гостями. Встретимся… — он вскинул руку с изящными дорогими часами, — через час в клубе, годится? Сэм проводит вас. Затянутый в тесный алый камзол администратор провел их к отделанной кожей кабине лифта и коснулся сенсора

девяносто пятого этажа. Лифт беззвучно рухнул вниз, чтобы через несколько секунд остановиться, доставив гостей в широкий, слабо освещенный коридор. — Ваши апартаменты… — Сэм распахнул тяжелую инкрустированную желтой костью дверь и посторонился, пропуская Роббо и Кэтрин в огромный холл номера. — Прикажете костюмеров, визажистов? Может быть, массаж?

Глава 6

Деловой клуб отеля был расположен на широкой застекленной платформе, вынесенной

на десяток метров вбок от самой верхней аэроприемной площадки — прозрачная капля отдельного лифта скользила вдоль витиеватых узоров литой решетчатой фермы, и от огромной панорамы тонущего в ленивой вечерней метели Саберхила у Кэтрин неожиданно перехватило дыхание. Мягко улыбнувшись, Роберт протянул ей руку и прошептал:

— Тебе нравится сопровождать настоящего принца? — О да, — Кэтрин потерлась носом о рукав его черного с серебром камзола и притворно вздохнула: — Но я совершенно не умею носить вечернее платье… Роберт провел рукой по туго обтянутой синим шелком талии своей подруги и удивился, ощущая невесть откуда налетевший приступ желания; Кэтрин, очевидно, почувствовала его состояние и лукаво усмехнулась. Роббо стиснул зубами сигару, поправил свой легкомысленный вечерний галстук и шутливо пригрозил ей пальцем. У входа в клуб их встретил дородный немолодой распорядитель: — Господин Троил ожидает вас в кабинете… — Н-да, — вполголоса произнес Роббо, следуя за ним через утопающий в цветах и папоротниках холл

клуба, — Лем здесь наворотил. Леди Ивонна не ошиблась в выборе управляющего. Под прозрачным куполом платформы мягко журчали фонтаны. Довольно странноватый

каменно-растительный искусственный ландшафт убаюкивал немногочисленных гостей из сектора «люкс», позволяя отрешиться от всех забот и найти уединение — здесь, в

нагромождении рукотворных скал, ручьев и рощиц оно казалось отнюдь не иллюзорным

— или же побеседовать с нужным человеком в спокойной и непринужденной «природной» обстановке. Кабинет Лема был небольшим уютным помещением с деревянной отделкой и неизбежными папоротниками посреди живописного нагромождения серых и розовых гранитных глыб в дальнем углу. — Немного не

хватает фонтана, — глубокомысленно заметил Роберт, падая в кресло перед овальным столиком, уставленным графинами, судками и золотыми тарелками. — Хотя в целом здорово. Знаешь, старик, мне нравится твой клуб: круто и со вкусом. Особенно сейчас, когда кругом метель. — Летом будет тоже здорово, — улыбнулся Троил, раскупоривая высоченную бутыль вина, — вот увидишь, все наши конкуренты взвоют. Они уже начинают. — Грехэм ждет великое будущее, — согласно хмыкнул Роберт. — Вот за него и выпьем… Итак, Лем, я слушаю тебя. Как я понял, ты очень хотел увидеть нас с Арой? Что — тебя достал Дитц? Троил подцепил вилкой тонкий ломтик тушенного в специях мяса, отправил его в рот и некоторое время задумчиво жевал.

— Ты слышал о скандале, связанном с деятельностью «Эдгар Продакшн Корпорейшн»? — спросил он. — Это было относительно недавно, чуть больше полугода тому. — Краем уха, — пожал плечами Роберт, — моих интересов он не затронул, а просто так я скандалами уже давно не интересуюсь. — Могу напомнить. Эта лавочка занималась разработками одного очень жирного разреза в экваториальной зоне. При таком раскладе довольно тяжко выйти в убыток, но тем не менее руководство фирмы постоянно декларировало полное отсутствие прибыли. И раз за разом хватало кредиты — да не где-нибудь, а в «Бифорт Дайнэмикс». — И что, эти жуки вот так, за здорово живешь, давали деньги каким-то олухам? — Давали… Слушай дальше. По

данным независимой шпионской экспертизы, разрез, принадлежащий «Эдгар Продакшн», с каждым днем становился все интереснее — и нашлись фартовые парни, которым очень сильно захотелось довести заведение до банкротства и быстренько пустить его с молотка вместе со всеми правами и лицензиями. Тем более что подобная

операция была вполне осуществима даже самыми что ни на есть законными методами — поверь мне на слово, дела у фирмы были очень плохи. Кто-то высказал предположение, что значительная часть активов корпорации давно уже принадлежит «Бифорт Дайнэмикс» — тогда разработали план с открытием залогового аукциона. В этот момент ситуация перестала меня забавлять — дело запахло по-настоящему

реальными деньгами, и я решил сказать в нем свое слово. Было готово все; санкция прокурора планеты на ревизию активов и временный арест лицензий, даже утрясен состав контрольной комиссии. И что ты думаешь? В один прекрасный день его милость лорд-наместник так врезал всем нам по соплям, что мы в секунду забыли и про комиссии, и про аресты, и про все на свете. У меня начались такие

неприятности… — Ты говорил об этом леди Ивонне? — Я не решился тревожить Ив по такому поводу… — Троил потер лоб и, снова принялся жевать. — В тот момент ее не было на планете. «Вот как, — подумал Роберт, — она для тебя уже просто Ив!.. Лихо, Лем, лихо!» — Вся штука в том, — произнес он вслух, — что любые беззакония, творимые лордом-наместником, есть продукт мозговой деятельности

моего владетельного папаши и его штаба во главе с его милостью лордом-канцлером.

Дитц — это исполнитель. Исполнитель рьяный, преданный хозяину, как собака, но… За веревочки дергает не он. Н-да… И учти еще вот что: «Бифорт Дайнэмикс Бэнк»

— заведение, чрезвычайно близкое к лорду Торварду, и возглавляет его парочка старых папиных бойцов. — Я все это прекрасно знаю, — отозвался Лем, — но зачем, на кой, позвольте, черт, владетельному Лорду Торварду лезть в такие мелкие глупости? Я даже выразиться иначе не могу — это просто е-рун-да какая-то! — Я думал точно так же… пока меня не обломали. Троил перестал жевать. -Тебя?! — Меня… Точнее, нас с Арой. — Роберт налил себе вина, сделал пару глотков и поставил бокал на стол. — Чего ради, ты думаешь, я сюда приперся?.. Последнее время мне совсем не до путешествий. На Бифорте стали происходить вещи воистину странные, Лем, и именно они и привели меня сюда. Ты, конечно, помнишь подробности наших взаимоотношений с Объединенными Мирами?.. — Ты имеешь в виду ваш странный покер с ди версиями, подкупами и прочим? Слышал, конечно. -Хотя,

клянусь тебе — лучше б я об этом не знал. Не мое это дело, Роббо, нет, не мое. — Не твое, конечно, — усмехнулся Роберт, — да только… Понимаешь, у нас начались

крутые и неожиданные сбои. Не стану утомлять тебя деталями, скажу так: мы с Арой с перепугу решили, что внешняя разведка ОМ взялась за нас всерьез. Исходя из

этой посылки, мы приняли соответствующие меры. В итоге Ара валяется с обгоревшим копытом, а я еле Избежал крупных дырок в голове. Но самое интересное то, что ОМ

здесь ни при чем. — Черт, Роббо, я что-то теряю нить сюжета. Кто мог решиться… решиться лезть в твою пасть? — Умные люди говорят, что вокруг Бифорта крутятся какие-то непонятные, но очень серьезные силы. Настолько серьезные, что караул. Вот я и при мчался сюда — искать хвостики. Ты же сам знаешь: если я впал в азарт, меня не унять… — Мэм, — Троил повернулся к задумчиво жующей Кэтрин и криво улыбнулся. — Мэм, вас не пугает перспектива заполучить лишнее, извините, отверстие в черепе? В обществе доблестного лорда Королева-младшего это не проблема, особенно в данном случае. — Значит, судьба, — ответила женщина. — Хотя, я думаю, пронесет. И вообще, почтенный Лем, отчего вы считаете, что мне самой чужд тот самый азарт? Я стала сыщиком вполне осознанно, а уж интриги такого уровня… мечта! Лем аккуратно положил вилку и вытер губы салфеткой. — Я капитулирую. Завтра с утра я пришлю к тебе парочку красавцев, которые в курсе всех местных дел. Люди давно прикормленные, надежные и без проблем. Можешь на

них опереться. Случись какая беда — я в твоем полном распоряжении. — Согласен… Ну а что касается этой «Эдгар Продакшн» — я сделаю запрос сегодня же. Дотошных парней у нас с Арой пока хватает, будем надеяться, что они раскопают эту загадочную историю.

Троил вышел на связь ранним утром, предупредив, что обещанные им люди появятся в отеле через час. Роббо поспешно растолкал Кэтрин и заказал в номер легкий завтрак. Приведя себя в порядок, он накинул толстый пушистый халат и вышел на широкий балкон, закрытый покатым прозрачным куполом остекления. Холодные краски пронизанного красноватым солнцем зимнего утра восхитили его, наполнили упругой радостной энергией. Лежащий под ногами город был полон золотисто-алого света, сражающегося с гротескными провалами прозрачной голубой тени, что укрылась в глубоких ущельях присыпанных снегом улиц. Тысячи коптеров кружились вокруг плоских крыш небоскребов, и их яркие, украшенные узорами бока посверкивали на солнце словно спинки жуков, с мягким гулом планирующих на граненые стеклянные

цветы. Совсем недавно здесь была бескрайняя желтая степь, подумал Роббо. Только,

степь, и лишь редкие черные цитадели князей, готовые дать защиту пасущимся среди плоских холмов стадам. Сегодня здесь почти забыли, как выглядят жуткие драконы плоскогорья, наводившие священный ужас на поколения пастухов и охотников. Да! Торварда Неукротимого можно любить, можно ненавидеть — по вкусу; но величие его

— вот оно: вот они, сияющие башни ЦЙЙЬ Человеческой воли и могущества, возведенные среди вечных степей и холмов, башни, поднятые в небо разбуженным духом авантюризма и предпринимательства. Они — сыновья и дочери его кровавой ярости, перевернувшей замшелый человеческий Мир и вновь воздевшей к далеким звездам почти угасший пульс гордой энергии хомо. — Любуешься? — мягкий голос Кэтрин заставил Роберта обернуться. — Да… Красивое утро. Тебе нравится? Она сверкнула счастливыми глазами и воркующе рассмеялась. — Меня пугает зима, даже такая красивая. Идем завтракать, все уже на столе. Что ты думаешь сегодня делать? — Нам нужно повидать кое-каких людишек — если они, конечно, сейчас здесь. Впрочем, многое будет зависеть от парней Лема. Посмотрим… Я не могу похвастаться наличием сколько-нибудь конкретных планов, но ведь ты сама знаешь: стоит лишь начать тянуть за ниточку, а уж конец сыщется — не сегодня, так завтра. Пока у меня одна зацепка: тот самый карго, на котором удрал сукин сын Райделл. Понятно, что сейчас он еще болтается где-то в районе Престуса, мы его обогнали

как минимум на трое суток. Ну да ничего, мне хватит одного имени хозяина. Раз на планете творятся нечистые дела, кон чик нитки мы нащупаем в любом случае. Не забывай, на Бифорте работает вся моя машина — а она немаленькая и хорошо натаскана именно на такие случаи. Запив фруктовый салат стаканом прохладного сока, Роберт выбрался из-за стола и отправился в спальню одеваться. На пороге гостиной его остановил визг лежащего в кармане фона. — У тебя там утро, если я не ошибаюсь? — То был Ара, слегка хмельной и оттого хриплый. — Только позавтракали, — ответил Роберт. — У тебя что-то интересное? — У меня, старик, еще одна странность… Похоже, мы начинаем запутываться. «Эдгар Продакшн» никак

не была связана с нашей таинственной «Там пой». Зато мы, кажется, выяснили, куда эти аферисты вдували свои бабки. Ты представляешь себе еже месячные закупки

продовольственного сырья — тут аж семьдесят позиций — на сумму от ста до двухсот тридцати миллиардов крон? Роберт потерял дар речи. — Ара, ты уверен? На эти деньги можно загрузить работой половину перерабатывающих мощностей Грехэма! И в таком случае получить прибыль порядка… — Никого они не загружали, — перебил его Кириакис, — судя по документам, все харчи оседали у них на складах и никуда не девались… Вообще никуда, понимаешь? — А?.. — Во-во. Прожорливые попались

парни — в три горла ели и ни с кем не делились. Это еще не самое интересное. Три месяца тому, уже после упомянуто го тобой скандала, «БД Бэнк оф Норхэм» выделил корпорации «голый», то есть не целевой, кредит в размере ста сорока миллиардов. Ровно через неделю после этого некий загадочный инкогнито приобрел на Авроре

значительную партию необработанного Сплита. Угадай с трех раз, сколько он за нее заплатил? А? Едем дальше: ежегодная контрольно-нормативная комиссия, совсем недавно занимавшаяся проверкой данного предприятия, наложила на его владельцев

штраф за незаконный — в силу отсутствия соответствующей лицензии — карго-транзит небольшой, около десятка тонн, оптовой партии Сплита. Там еще с документами случилась какая-то неразбериха… Мы пока продолжаем рыться в этом деле: у клиентов, кажется, очень странные маршруты следования карго — ты видел когда-нибудь грузовик, который способен преодолеть расстояние от Фарнзуорта до Орегона за неполных двое суток? По-моему, его твоя «Валькирия» хрен догонит…

Да, "а они эти дела в маршрутных документах рисуют. — Если бы влезть в документы «Бифорт Дайнэмикс»… — задумчиво пробормотал Роберт, натягивая камзол. — Н-да.

— Помечтай, — посоветовал Ариф. — Говорят, здорово помогает пищеварению. Я бы лучше попробовал сунуть нос в грехэмские делишки этого само го «Эдгара». Тебе

там ближе, чем мне, займись-ка на досуге. — Займусь немедленно. Что еще? Мыльный

на горизонте не проявился? — Пока нет. Люк продолжает рыться в делах «Тампы», но прогресса все еще не видать. В общем, как только у нас что-то прояснится, я сразу с тобой свяжусь. Кстати, завтра с меня снимают эту чертову колбу. И я тотчас же отправлюсь на танцы. Попрощавшись с другом, Роббо завязал строгий деловой галстук и прошел в гостиную. Кэтрин, уже успевшая надеть заказанный вчера элегантный костюм, заканчивала у большого стенного зеркала дневной макияж. — У тебя какие-то новости? — спросила она. — Да… Впрочем, о них пока рано говорить. Потолкуем сперва с людьми Лема. — По-моему, «рано говорить» — твоя любимая фраза, — вздохнула Кэтрин. — Я слышу ее по сто раз на дню. — Ты преувеличиваешь. — Роббо сел в кресло. — Просто я предпочитаю увязывать информацию с комментариями — во избежание путаницы и лишних вопросов. И вообще я не поклонник опрометчивых выводов: терпеть не могу пустой болтовни, за которую потом приходится отвечать. Его реплику прервал мягкий гудок входной двери. Машинально бросив взгляд на хронометр, Роберт поднялся из кресла и отправился в холл. На пороге номера стояли два довольно крупных молодых парня в пальто с меховой оторочкой, под которыми виднелись респектабельные заказные костюмы. — Лорд Роберт, если не

ошибаюсь? — учтиво осведомился один из них. — Мы присланы господином Троил ом…

— Прошу, господа, — Роббо посторонился, пропуская гостей в холл. — Благодарю за пунктуальность — я ждал вас. — Майк Хаген. — Темноволосый крепыш протянул Роберту широкую короткопалую ладонь и кивнул в сторону своего партнера,

остролицего обладателя густой светлой гривы, свободно рассыпавшейся по накладным плечам его бордового пальто: — Это — Джи Дарич, мы всегда работаем вместе.

— Виски, джентльмены? — предложил Роберт, усадив гостей на широкий диван и

представив им Кэтрин. — Или лучше коньяк? — Кофе, с вашего позволения, — ответил Дарич. — Днем мы предпочитаем не пить. — Сие похвально, — усмехнулся Роббо. — В таком случае берите себе по сигаре и слушайте. Проводимое мною расследование является акцией сугубо конфиденциального характера, и присутствие мэм Раш, как следователя достаточно высокого ранга, не должно вводить вас в заблуждение — официальные институты Бифорта не имеют к моим действиям ни малейшего

касательства. Впрочем, во ярое визы — причем визы любого уровня — будет |Д решен по мере его возникновения. Это я могу гарантировать со всей твердостью. Кэт, — сказал он в &сторону, — там, кажется, портье в двери ломится — забери у него кофе. Да-а… Помимо всего прочего, джентльмены, дело представляется мне весьма опасным — не говорите мне потом, что я не предупреждал вас о возможных неприятностях, кои придется вынести вашим почтеннейшим задницам. — Они у нас крепкие, — ухмыльнулся Хаген, — вам не стоит беспокоиться, милорд: неприятности

— это наша работа. Ц; — Превосходно. — Роберт протянул руку к принесенному Кэтрин подносу и взял крохотную вызолоченную чашечку. — Черт, для кого

предназначена К посуда такого калибра?.. Для клопов? Надо было заказывать по три пайки. Вот что, парни: вопрос но мер раз: концы в порту — в порядке? Конкретизирую: мне необходимо прощупать все возможные контакты некоего вольного шкипа, который, по моим данным, неоднократно посещал Грехэм. — Это не вопрос, — спокойно пожал плечами Дарич. — Имя?

— Хасси Вэй Рабин, лицо без подданства, командир и — или — владелец вольного карго «Даблдэй Санрайз», класс корабля мне неизвестен. Дарич молча достал из кармана миниатюрную коробочку личного фона и набрал на панели какой-то код. — Вопрос следующий… Мне очень хотелось бы поковыряться в делах одной уважаемой фирмы, головной офис которой находится здесь. У меня есть человек, способный помочь. нам, но: у нас могут возникнуть кое-какие проблемы… Офис, все это

дерьмо… понятно, да? — К вашим услугам, — Хаген понимающе улыбнулся и иронично развел руками. — Господин Троил располагает на этой планете немалыми силами — силами самой разной квалификации и уровня. Вся эта команда предоставлена в ваше полное распоряжение. — Лем воистину грандиозен, — хмыкнул Роберт. — Его хозяйке можно позавидовать… Хаген ответил ему лукавой улыбкой и едва заметным взмахом руки. По-видимому, взаимоотношения управляющего компанией со своей обворожительной работодательницей не составляли секрета для специалистов по конфиденциальным вопросам. Джи Дарич закончил свой неслышный для окружающих разговор и спрятал аппарат в карман. — Вас ждут в порту, милорд, — сказал он. — Ждут люди, готовые заняться поисками ответов на ваши вопросы. Вы готовы лететь? Спустя десять минут неприметный белый коптер резво прыгнул в золото солнечного утра, оставив башню отеля за нудно хрипящей дюзами приплюснутой кормой. За штурвал сел Хаген: стремясь уйти от насыщенного движения городских

аэрокоридоров, он набрал большую высоту, и теперь из окон коптера был виден весь Саберхил, кажущийся отсюда игрушечным хаосом блестящих пирамидок я квадратиков, небрежно рассыпанных чьей-то рукой на плоских холмах заснеженной степи. — Как красиво, — восхищенно прошептала Кэтрин, — у нас такого не увидишь…: — Бифорт теплее, — отозвался Роберт, — и к тому же у нас нет городов в высоких широтах — там, где зимой ложатся устойчивые снега.. Майк Хаген опустил машину на окраине огромного порта. Распахнув дверь, Роббо выбрался на прямоугольную площадку, украшенную полустершимся логотипом неизвестной ему фирмы, и с любопытством огляделся. Из расположенных неподалеку от пятки вентиляционных штреков валил поток горячего воздуха: пахло теплым пластиком и тающим снегом. Плоские крыши полуподземного терминала слегка парили, уничтожая последние следы вчерашнего снегопада. Хаген приглашающе взмахнул рукой и нырнул в слабо освещенную каверну бокового коридора. Лишенная дверей пластиковая кишка закончилась под высокими сводами просторного полупустого склада. Обогнув неровные ряды помятых жизнью разноцветных контейнеров, Хаген подвел гостей к почти незаметной двери. — Свои, Арт! — крикнул он. — Отпирай! За дверью послышались быстрые шаги, маслянисто

чавкнул отпираемый замок. — Приветствую вас, милорд… Роббо помедлил, задумчиво рассматривая обрамленное ухоженной черной гривой лицо хозяина. — Здравствуйте, Баркхорн. Неисповедимы пути Господни. Я вижу, вы неплохо устроились — впрочем, от вас я иного и не ждал. Вы позволите нам войти? Прошу, — гибкий невысокий человек в короткой кожаной куртке и узких обтягивающих брюках качнулся, пропуская гостей в помещение. — Присаживайтесь, господа. Роберт уселся в мягкое высокое кресло и молча покачал головой, обозревая апартаменты хозяина, вызывающая роскошь которых откровенно контрастировала с запущенным складом терминала. Довольно просторная комната была отделана светлыми деревянными панелями, пол ее покрывал мохнатый дорогой ковер, висящая на золотых цепях старинная люстра поблескивала разноцветными искристыми каплями редких полупрозрачных камней. Пара тяжеловесных, натуральной драконьей кожи диванов, такие же кресла и антикварный письменный стол с мощным инфорбоксом делали интерьер довольно эклектичным, но его фантастическая дороговизна блестяще компенсировала этот недостаток. — Что будете пить? — поинтересовался хозяин, подходя к вызолоченной дверце скрытого в стене бара. — Благодарю, — кивнул Роберт, — я — ничего. Нам предстоит серьезный разговор, лорд Артур… Мне не хотелось бы опошлять его алкоголем. — Ваша милость не меняется, — усмехнулся Баркхорн. — Я вижу, что годы отнюдь не властны над вами — даже внешне… — Чем сильнее я меняюсь, тем более неизменным я остаюсь, — сухо ответил Роббо. — Ну а я последнее время привык занимать руки стаканом. — Хозяин терминала извлек из бара высокий старинный бокал, неторопливо наполнил его темным дорогим виски и сел на диван. — Что ж, милорд, — я готов служить вам со всей доступной мне

верностью. — Вы ничего не должны мне, лорд Артур, — быстро перебил его Роберт, и сидящей рядом с ним Кэтрин показалось, что глаза его на секунду взорвались темным яростным пламенем. Правая щека Баркхорна заметно дернулась. Отпив из бокала, он поставил его на пол рядом со своими ногами и вытащил из кармана куртки порт сигар. — Тем не менее, милорд, — он окутался горьковатым дымом, взмахом ладони захлопнул крышку; зажигалки и кашлянул, — тем не менее я не собираюсь отказываться от своих слов. Роберт ответил ему коротким поклоном. — Итак, милорд, — некто Хасси Вэй Рабин, командир вольного карго "Даблдэй

Санрайз"… Как вы понимаете, времени у меня было всего ничего, и много вопросов я задать не успел. Но кое-что я уже выяснил. Грехэм он посещает довольно часто. По слухам — пока только по слухам, — ведет торговлю с ОМ, в частности, его видели на Ламине, на Покусе и даже на Кассандре. Парень довольно активный, но торгует явным фуфлом типа тряпья, запчастей к. — непроизводственной технике и так далее. Часто берет попутных пассажиров. Говорят, иногда залетает и на окраинные миры. При всем при этом, что интересно, чувствует себя вроде как недурно и несколько раз отказывался от выгодных фрахтов. Его корабль — старая аврорская лохань типа «Мэри Бо», выпущена лет сорок назад. Когда он ее приобрел

— никто не знает, так как ни в одном галактическом регистре она не числится. Таких грузовиков на Авроре наклепали не одну тысячу, и пойди сейчас раз берись,

где какой. — Очень мило, — Роббо вздохнул и принялся раскуривать сигару, которую он по привычке крутил в пальцах. — Я хорошо понимаю, как этакий оборванец садится на Бифорте — у нас, говорят, свобода, но Объединенные Миры? Без регистрационных процедур? Непонятно. — Наверное, покровители, — Баркхорн покрутил в воздухе дымящейся сигаретой и потянулся за бокалом. — Честно говоря, этот Хасси меня заинтриговал. Дайте мне сутки, и я разузнаю о нем побольше. Вы,

как я понял, весьма заинтересованы в подобной информации? — Чрезвычайно. Знаете, мне отчего-то кажется, что в ближайшее время он появится здесь, на Грехэме, — и

тогда… вы уж не прозевайте этот момент. Роберт встал, одернул на себе пальто и посмотрел на Баркхорна сверху вниз: — У меня к вам есть еще один вопрос, лорд Артур. -Да? — Почему вы покинули флот? Если мне не изменяет память, стремительности вашей карьеры завидовали тысячи офицеров. В каком чине вы уволились? Полковник? Баркхорн отпил виски и несколько секунд крутил бокал в тонких породистых пальцах. Под глазами его залегли тени. — Легион-генерал… — Легион-генерал Баркхорн, — смакуя, произнес Роббо, — сумасшедший аккорд. Черт возьми, вы же были одним из лучших асов! Даже, пожалуй, лучшим из всех живых — что же заставило вас отказаться от блеска эполет? — Я не люблю играть втемную, милорд. — Ах, вот как… Что ж, иного ответа я и не ждал. Завтра я найду вас, Артур. Удачи. Рывком распахнув дверь, Роберт вышел из комнаты и стремительно

зашагал по складу, не дожидаясь Кэтрин и людей Троила. Они догнали его уже перед входом в коридор — яростный стук его высоких каблуков поразил женщину не меньше вдруг заострившегося лица, и она отпрянула, подавив готовый сорваться с губ вопрос. Таким она его еще не видела: с Роберта враз слетела привычная ей неторопливая аристократическая вальяжность, черные глаза были полны бешенства, странным образом перемешанного с горечью. — Куда лететь, милорд? — спросил Хаген, когда они вышли на воздух. — Транстайл, — бросил Роббо, садясь в коптер, живее. Он молчал всю дорогу — молчал, забившись в угол широкого заднего дивана, и задумчиво дымил своей толстой сладковатой сигарой. Кэтрин не решалась потревожить его: устремленный в одну точку хмурый взгляд лорда-наследника безапелляционно пресекал любые попытки задать ему вопрос, и женщина с неслышным вздохом отворачивалась к окну, продолжая любоваться несущейся под крылом сверкающе-белой степью. — Транстайл под нами, — сообщил Хаген. — Садимся на северной окраине, — Роббо вырвался из оцепенения и посмотрел в окно. Машина медленно разворачивалась над небольшим, в сотню строений, степным поселком охотников и бродячих геологов. Таких селений на Грехэме было несколько сотен: они росли как грибы, возводимые неуемным гением тысяч авантюристов, одержимых идеей быстрого богатства. Степь вполне могла прокормить смелого и неизбалованного: да, городки приходилось обносить кольцом решетчатых башен с автоматическими стационарными лазерами для защиты от шальных голодных драконов, да, с ручным оружием здесь не расставались даже в постели, но зато одна шкурка редкого зверька вигги могла принести удачливому охотнику добрых полсотни тысяч, а разведанная степным геологом жила при удачном стечении обстоятельств способна

была обеспечить его до конца дней. Транстайл, построенный в первые годы освоения планеты, уже несколько захирел — сказывалась близость столицы и космопорта. В последнее время здесь обитали не столько охотники и рудознатцы, сколько всякого рода скользкие личности, по тем или иным причинам избегавшие больших скоплений народа. Канул в прошлое и былой аскетизм первопроходцев: старые каменные стены островерхих двух — трехэтажных домов скрывали от постороннего взгляда отнюдь не казарменную простоту интерьеров. Два десятка коптеров, примостившиеся на черном прямоугольнике общественной площадки, также свидетельствовали об определенном достатке сегодняшних хозяев Транстайла. Хаген посадил машину прямо на снег в полусотне метров от ажурного конуса северной башни, увенчанного мощным лазером-автоматом; Роберт вылез из теплого салона, поглубже нахлобучил свою

черную шляпу и обернулся: — Идемте… Нам в третий дом отсюда. Перепрыгнув через пару сугробов, они выбрались на заботливо расчищенную кем-то дорожку, которая

вывела на широкую улицу, с утра раскатанную траками гусеничных вездеходов. Роббо остановился перед влажными ступеньками небольшого ладного домика, сложенного из полированных светлых блоков. Дверь открыла худенькая большеглазая девочка в теплом халате: увидев на пороге мрачного джентльмена в дорогой одежде, она слегка побледнела. — Я хотел бы увидеть господина Руделя, — учтиво произнес

Роберт, — мы договаривались о встрече… — Заходите, пожалуйста! — Впустив гостя

в холл, девушка повернулась и крикнула в глубь дома: — Сет! Сет, к тебе какой-то господин! По неширокой деревянной лестнице поспешно спустился крепкий низкорослый мужчина лет тридцати — увидев стоящего у дверей Роббо, он широко

улыбнулся и блеснул глазами: — Тысяча чертей, ваша милость! Давненько, давненько мы не виделись… Зайдете? — Увы, — развел руками Роберт, — нет времени. Ты мне

нужен, так что одевайся. И прихвати свой легендарный чемоданчик. Как он, кстати, себя чувствует? — Превосходно, милорд. Жиреет не по дням, а по часам. — Следовательно, без работы ты не сидишь? Хозяин добродушно кивнул и сделал

извиняющийся жест: — Одно мгновение, милорд… Через несколько минут он вернулся в холл уже одетым и с массивным пластиковым кофром в руках. Девушка с тоской заглянула ему в глаза и шумно сглотнула. — Все будет в порядке. Нора, — Сет коснулся губами ее пушистого затылка и шагнул к двери: — Я свяжусь с тобой сегодня же вечером. Я подобрал ее в степи, — объяснил он Роберту, выйдя на порог, — какая-то скотина вывезла несчастного ребенка в Каньон Синих Стрел и бросила… Геологи, мрази, тащат с окраинных миров совсем детей, а потом, наигравшись, бросают посреди степи. — Я рад, что ты обзавелся наконец чем-то постоянным, — понимающе улыбнулся Роберт. — Тем более что это «что-то» влюблено в тебя по уши. Позволь представить тебе мой консорт: эти славные парни — Джи Дарич и Майк Хаген, доверенные лица Лема Троила, а мэм Кэтрин Раш — столичный следователь по особо важным делам. Следователь?! — неприятно удивился Сет. — Спокойней, старина!.. Сет Рудель, господа, — парень-на-все-руки, незаменимый человек и авторитетнейший специалист по некоторым э-э… щекотливым, я бы сказал, вопросам. Летим в столицу, Майк. Сейчас пообедаем, поболтаем, а с наступлением темноты примемся за дело.

— 

Глава 7

Головной офис «Эдгар Продакшн» располагался в тесном лабиринте недорогих конторских башен на окраине Саберхила — через пару кварталов отсюда, сразу за серым хаосом старых складов, вплотную к городу подступала заснеженная степь.

Здесь, вдали от гордых небоскребов крупных корпораций, деловая жизнь не затихала ни на секунду. Неприятный белый свет висящих над улочками фонарей лился на мясистые затылки вечно спешащих жуков, деловито выскакивающих из своих машин — время, даже столь позднее, всегда означало для них деньги, и они, казалось, никогда не ложились спать, боясь потерять золотые часы вселенского бедлама, в который превратились миры Бифортского Содружества. Хаген опустил свой коптер на широкой площадке в нескольких десятках метров от угрюмой стале-стеклянной сорокаэтажки, втиснутой строителями между двумя ее островерхими гранитными сестра ми. Неровно освещенная улица была похожа на зло вещее каменное ущелье, полное муравьев, озабоченно снующих меж ломаных теней высоких фасадов. Роберт усмехнулся: картинка живо напомнила ему привычные джунгли небольших городков, прилепившихся к необъятной кормушке центрального космопорта его родной планеты.

Здесь он чувствовал себя как рыба в воде, дымная атмосфера финансовых махинаций, сомнительных сделок и откровенно поспешных развлечений с детства впиталась в его кровь. — Перестрахуемся, — решил Роббо, — давай, Сет. Рудель разомкнул замки своего чемодана и вытащил самый обычный фон. Обычным, правда, он был

только с виду: хитрая начинка аппарата выходила на любую случайную ячейку личной

связи из числа свободных в данный момент — и определитель абонента засекал вызов со стороны совершенно постороннего человека, исключая таким образом возможность вычислить реального пользователя. — Никого, — сообщил Сет через минуту, — терминал опять советует обратиться после девяти утра. — Хорошо, — улыбнулся Роберт, — тогда пошли. Выбравшись из коптера, они прошли вдоль улочки и нырнули под светящийся колпак центрального подъезда нужной башни. Холл здания был практически пуст, лишь пара чем-то озабоченных джентльменов хмуро беседовала возле одного из трех лифтов. Офис «ЭПК» находился почти под крышей, на тридцать

восьмом этаже; глухо подвывающий, лифт не торопясь поднялся вверх и замер, мокро

чавкнув дверями. Здесь было пусто, пыльно и почти темно: хозяева здания, экономя на освещении, оставляли на ночь лишь пару дежурных плафонов на весь этаж. "Роберт прошелся по вытертому ковру коридора и остановился перед высокой дверью с золотистой табличкой «Эдгар Продакшн». — Приехали, — сказал он, доставая из кармана сигару. Рудель был уже рядом: в руках его чуть слышно попискивал небольшой плоский приборчик. — Не мешайте мне, милорд, — попросил он, отстраняя Роберта от двери. Коротко кивнув, Роббо отошел к противоположной стене и щелкнул зажигалкой. — Господи, — выдохнула Кэтрин, — незаконное проникновение… Статья сто пятая, пункт второй. — Спокойно, — ответил Роберт. — Сет — лучший специалист по проникновениям не только бесшумным, но и бесследным. Ему приходилось взламывать

самые навороченные защитные системы и уходить, не оставляя никаких следов своего присутствия. Сейчас он отключит дежурный мемеограф — и, значит, ни одна собака на свете не сможет нас опознать, а в идеале хозяева конторы вообще не заметят,

что мы здесь побывали. Много времени Руделю не понадобилось, замки тяжелой двери глухо клацнули менее чем через две минуты после его появления. — Готово. -

Распахнув дверь, взломщик нырнул в глубь помещения. Роберт молча кивнул Даричу и Хагену и последовал за ним. Рудель уже возился с дверями кабинета босса, расположенными в глубине просторного секретарского зала. — Довольно банально, — заметил он, пряча в кофр кодграббер, — этой системе лет двадцать, я такие в

детстве ломал. — Беспечность безнаказанности, — кивнул Роббо, входя в кабинет. — Я думаю, что у этих ребят хорошая крыша — хорошая настолько, что бояться им

вроде как некого. Поглядим, что у них в терминале, Сет. Меня интересуют закрытые складские материалы. Внутренние, Сет. Соображаешь? Рудель понимающе хмыкнул и уселся за широкий письменный стол. Его тонкие пальцы, затянутые в черную кожу дорогих перчаток, стремительно заплясали на сенсорах информационной панели.

— Сколько у нас времени? — спросил он спустя минуту. Роберт молча пожал плечами.

— Ясно. — Сет вытащил из кофра очередную Электронную отмычку и принялся тыкать в кнопки, Настраивая ее на частоту инфорбокса. — Здесь не самый простой код, — сказал он, — у меня такое ощущение, что за ним действительно что-то есть: для невооруженного глаза этот том архива просто невидим. Ерунду, как вы понимаете,

так не прячут. — С другой стороны, с этой ерундой приходится постоянно работать,

— добавил Роббо, — иначе ее не стали бы вводить в операционную сеть. Сломаешь?..

— Ломать нельзя, милорд. Если сломаю — это будет видно, причем сразу же. Ничего, сейчас мы ее аккуратненько откроем… Так, еще пару минут… Прибор в его руках пискнул, и по иллюзорной плоскости топографического экрана поплыл,

разворачиваясь, желтоватый древний свиток. — Заставка, — объяснил Рудель. — Все,

садитесь, архив открыт. К Роббо поспешно сел на его место, коснулся клавиатуры и поднял голову: взломщик, поймав его взгляд, понимающе кивнул и отошел в угол комнаты. Голодисплей засветился синим светом… руки Роберта замерли, дымящаяся сигара застыла в углу рта. Кэтрин, наблюдавшая за ним с просторного гостевого

дивана у окна, перестала дышать: прищуренные глаза лорда-наследника стремительно бегали по невидимому ей экрану, и лицо его медленно вытягивалось. Он работал с терминалом не больше минуты — свернув архив, Роббо поднялся из-за стола и

посмотрел на Руделя: — Ставь все на место, Сет. И постарайся, ради Бога, срубить наши хвосты начисто. Все гораздо хуже, чем я думал, — вполголоса сказал он Кэтрин, устало садясь на диван рядом с нею. Десятком минут позже белый коптер

вновь поднялся в небо, держа курс на отель. — Завтра вы мне понадобитесь прямо с утра, — сказал Роберт, обращаясь к людям Троила, — как и сегодня, ясно? Ты же, Сет, — повернулся он к Руделю, — постарайся пока не пропадать. У меня такое ощущение, что впереди нас ждет немало сюрпризов. Вытащив из кармана миниатюрный

прямоугольник личного банкомата, он набрал на нем ряд каких-то цифр, выхватил из прорези появившуюся там тонкую карточку и протянул ее взломщику: — Это вместе с

авансом, Сет. — По-моему, это слишком, — проворчал Рудель, разглядев ряд цифр на

чеке, — даже вместе с авансом. Вы же знаете, для вас я готов работать и даром. — Не мели ерунды, — отмахнулся Роббо. — И — не исчезай, хотя бы неделю. * * * Захлопнув тяжелую дверь номера, Роберт упал на стоявший в холле диван и с силой провел руками по лицу. Кэтрин сбросила на пол свое пальто, присела перед ним на корточки, нежно коснулась ладонями его шеи. Роббо вздохнул и открыл глаза. — Знаешь, что я нашел в складском архиве этих красавцев? Полный джентльменский набор — даты, параметры партий и названия неизвестных мне кораблей, которые принимали те самые грузы — всевозможную жратву и сплит. И — общий заголовок отправления: Ахерон. Груз ушел на Ахерон… Что это за корабли? Фрегат «Вестморленд», фрегат «Маршал Брэдли»… Чьи это корабли — я в жизни не слышал таких названий! Он мягко отстранил от себя Кэтрин, поднялся с дивана и принялся раздеваться. -

Заказать ужин? — спросила она. — Да. И виски — самый лучший из светлых. Вот тебе и ответ на один из вопросов, подумал Роберт, умываясь. Ахерон — это какая-то планета… Какой-то мир. Но дьявол, как же все это странно! Вытерев лицо, он

устало скомкал бархатистое бумажное полотенце и швырнул его в пасть утилизатора. Привычно провел щеткой по спутанным волосам и усмехнулся: из подсвеченной глубины стереозеркала на него смотрело измученное лицо с запавшими щеками и острым подбородком. — Да, — произнес он вслух, — безмятежные годы разбаловали вашу милость… Кэтрин ждала его в гостиной за круглым столом, уже уставленным тарелками и судками. Чуть растрепанные кудри и мягкий стеганый халат делали ее теплой и домашней — строгий дневной облик элегантной деловой дамы слетел с женщины вместе с дорогим костюмом и сложным макияжем, и Роберт вдруг почувствовал облегчение: напряжение сегодняшнего дня, почти ощутимо сводившее каждую клетку, схлынуло, оставив после себя лишь легкую и даже приятную усталость. Роббо сел за стол, снял с пузатого высокогорлого графина пробку и придирчиво понюхал янтарный напиток. — «Белая звезда», — определил он. — Годится. Ты будешь? — Я не позволю тебе спиваться в одиночестве, — улыбнулась Кэтрин, протягивая ему свою рюмку. Ел он молча. Глядя на сосредоточенно жующего Роберта, Кэтрин не стала тревожить его вопросами — она знала, что он все расскажет сам. И не ошиблась: отодвинув от себя пустую тарелку, Роббо выпил полстакана сока и, вновь наполнив свою рюмку, потянулся за сигарой. — Я вот думаю… — начал он, крутя в пальцах за жигалку. — Я думаю: на кой черт моему папаше по надобилось строить такую сложную цепочку?.. Если предположить, что Ахерон — это какой-то никому не известный постимперский окраинный мир, со хранивший до нынешнего времени пару уцелевших в Войне боевых фрегатов, то… зачем устраивать все это шоу с прикормкой? Создавать ради этого целую компанию, гонять деньги через «карманный» банк, да еще и крутить все это в глубочайшей тайне? Если его милости нужен еще один окраинный мир, туда можно просто послать оккупационный корпус — и вся недолга. — Попробуй представить себе сложности, которые — вдруг? — заставили его милость отказаться от подобной затеи, -

предложила Кэтрин. — Что могло его остановить? — Вот-вот, — Роберт хлебнул виски и принялся раскуривать сигару. — Остановить Торварда Неукротимого? Ой, не знаю… И еще: я могу понять, за чем нужно сырье для пищевой промышленности — это может быть недружелюбная планета, на которой хрен чего вырастишь, — это

ладно… Но сплит?! Зачем им сплит, эта супердорогая кристаллическая субстанция, используемая в сверхсветовых двигателях кораблей? Что они могут с ним делать? Кораблестроительные комплексы на окраинном мире? Но это же, простите, полная ахинея. — А не может он оказаться одной из имперских колоний?

— Нет, — твердо ответил Роберт, — судьба всех колоний известна точно. Выжили

Покус, Кассандра, Брэдхэм, Аврора и Орегон. Остальные выжжены начисто, там ничто

не могло уцелеть. Более того: уничтожены все крупные базы флота, все до единой — кроме тех, которые находились в уцелевших колониях. Зачем им сплит? Вот чего я не могу понять — и, видимо, в этом сплите и кроется разгадка. И еще… — Он умолк, прищурив глаза и задумчиво попыхивая своей сигарой. — Это только одна сторона проблемы. На кого трудится сукин сын Райделл? Кто стоит за спиной этого странного Хасси Рабина — уж не те ли «темные силы», которые так нервируют почтеннейшего Ярро Бланта? — Послушай, — произнесла Кэтрин после некоторого молчания, — я все время хотела спросить — почему отец не посвящает в свои игры тебя? Почему ты, лорд-наследник, вынужден сам, рискуя при этом головой,

раскапывать запутанную историю, касающуюся одной из высших государственных тайн?

— Хороший вопрос, — усмехнулся Роберт. — Это у нас семейное… Папаня поставил перед собой задачу вырастить из меня человека, способного самостоятельно рубить любые узлы и вообще вытирать задницу без посторонней помощи. А меня такое дело очень даже порадовало: все эти годы мы с Арифом чувствовали себя чертовски

недурственно. И знаешь — слава Богу! — потому что сегодня я твердо уверен в том, что смогу добраться до всего сам. Кэтрин улыбнулась и погладила его по руке.

Отставив в сторону рюмку, Роберт придвинулся к ней, положил голову ей на плечо и лизнул языком шею. — Мне хорошо с тобой, — прошептала женщина, — Но… — В чем причина такого трагизма? — спросил он, заглядывая ей в глаза. — Ты сам должен понимать… — Я ничего не хочу понимать. Впрочем, мы обсудим это попозже. — Рывком встав, Роббо отодвинул свой стул и поднял ее на руки. — Попозже… если сумеем не совсем запутаться в противоречиях. Баркхорн встретил гостей в несколько рассеянном виде, его шикарная берлога была полна следов бурно проведенной ночи. В кресле у письменного стола сидела

невысокая симпатичная девушка: в руках она держала початую бутыль дорогого виски и стакан, не решаясь, очевидно, одним махом поправить явно пошатнувшееся здоровье. — Садитесь на диван, — обреченно махнул рукой лорд Артур. — Боже,

какой бардак!.. Нина, да вмажь ты наконец, что толку сидеть и трястись с пузырем в руке! Роберт ехидно осклабился и присел на подлокотник кресла, опасливо подобрав полы своего пальто — сиденье было залито чем-то блестящим и липким на вид. — Веселитесь, милорд? — поинтересовался он. — Есть повод? — Нервы, — неопределенно ответил Баркхорн. — Еще эта вот, — указал он на бледноватую Нину,

— нашел, понимаете, под забором и не знаю, что с ней дальше делать… -

Представить к награждению Рыцарским Крестом, — порекомендовал Роббо. — Я смотрю, на этом вашем Грехэме постоянно находят кого-то под забором. Нашли вы приятелей Хасси? Баркхорн обвел рукой изгаженную комнату и скривился. — Это они? — понял Роберт. — Замечательно. Выпитое можете внести в мой счет. Как результаты? — Результаты?.. Результаты отличные, Рабина ждут со дня на день. Странный человек этот шкип: ни с кем особенно не дружит, пьет мало и неохотно, о себе ничего не рассказывает. Никто даже не знает, откуда он родом. Есть, правда, такой загадочный экземпляр, как Йо-Йо Джордан — вроде они с ним большие кореша, но выйти на него для меня проблематично. — Почему? — Йо-Йо ходит под Синим Марком, а тот, в свою голову, — в большом авторитете. Вы ж сами знаете, что половина всего фарта с портовых дел отходит блатным баронам. Я и рад бы потолковать с Синим, да не могу, не в той я масти. Роберт задумчиво поскреб подбородок. — Гм… Синий Марк — это, как я понимаю, Вольф Марков, он же Пипс, он же, до женитьбы на Ариане Марковой — Вольфганг Дарий Приллер. Сказать по совести, Пипсом он мне нравился больше. Любопытные связи у нашего пациента, вам не

кажется? А этот, мать его, Джордан — кто таков, чем дышит? Что-то его имя мне ни о чем пока не говорит. Вы не в курсе, как сукиного сына звали раньше? — Увы, — Баркхорн пожал плечами и потянулся к стоящей на столе бутылке виски: Нина, несмотря на явные страдания, так и не решилась хлебнуть спасительной влаги. — Знаю только, что они рубились вместе с Синим по его последнему заходу — Синий откинулся год тому, и вскоре после этого в наших краях появился этот тип Джордан. — Понятно… Залезть, что ли, в полицейские архивы? Впрочем, нет, они мне не нужны, я сам себе архив. Синий оттрубил ровно годичку, он попал по своей подставе, потому что в тот момент братва из Макмиллана была очень недовольна некоторыми деталями его сделок. Проторчав год в шахте, он благополучно вышел и сильно поднялся в авторитете — я слышал, у него появились совершенно бешеные бабки… ха-ха, это уже становится интересным. Что же теперь делать — взять за тестикулы этого самого Джордана и посмотреть, какой он из себя Йо-Йо?

— Синий… — предостерегающе кашлянул Баркхорн. — На Синего мне начхать, дружище, я его разотру между пальцами. Проблема в другом, — Роббо покосился на Нину и недовольно дернул плечом, — речь идет о государственной измене первой

степени, и мне ужасно не хочется спугнуть моих дорогих пациентов, потому что вся

эта бодяга и так уже запутана дальше некуда. Вот черт, а! И ведь времени у меня, если разобраться, почти что ноль. Мы разворошили большую кучу кала, дорогой Артур, и теперь она воняет от всей души. Отставной генерал заметно дернулся и поглядел на Роберта с откровенным недоумением. — Государственная измена? Первой

степени? При чем здесь государственная измена? Рабин, как я понимаю, таскает для Джордана высококлассное зелье, с которого и жиреет Синий, — при чем тут измена?

— А при чем тут зелье? — искренне удивился Роббо. — Вы что же, Артур, всерьез считаете, что я стал бы тратить свое время на такую ерунду? — Та-ак, — Баркхорн встал и прошелся по засыпанному пеплом ковру, меланхолично помахивая бутылкой виски. — Летели — прилетели… Опять! Опять я впутан в государственные тайны! Спасибо, ваша милость, — он повернулся к Роберту и склонился в поклоне, — спасибо! Из-за этого дерьма я бросил флот, зарылся на этой паскудной планете, и

вот — извольте! Что я в конце концов должен сделать — застрелиться? Прыгнуть под дюзы? — Чем вы так испуганы? — опешил Роберт. — О каком дерьме вы говорите? — О таком! — рявкнул Баркхорн. — Куда, скажите мне, делся третий «Торхаммер»? Рик Водарацки был опытнейшим асом, и боссы клялись ему, что «тройку» вообще ничем нельзя пробить. Куда его послали? — Какой «Торхаммер», — изумился Роббо, — какой, вы сказали — «третий»?! Откуда он взялся. Их что — уже три?! Баркхорн дернулся как подстреленный и остановился, глядя на вытаращившего глаза Роберта. Лорд-наследник медленно оторвал задницу от подлокотника и встал в метре от

генерала. — Выпейте виски, — выдавил наконец Артур, протягивая ему бутылку, — вы что же, ни черта не знаете? — Выходит, что так, — кивнул Роберт, поднося ко рту горлышко бутыли, — может, вы меня просветите? Я буду пить ваше виски, а вы

валяйте, старина, не стесняйтесь: сдается мне, стесняться вам уже нечего. — Мы с

Майком выйдем в склад, — сказал Дарич, увлекая своего партнера к двери. Баркхорн рассеянно кивнул и сел на диван. — Я даже не знаю, с чего начать, милорд. Начну с самого начала — возможно, вы что-то знаете, а что-то нет. Как вы помните, первый «Торхаммер» появился чуть больше пяти лет назад — его построили на Орегоне и перегнали на Фарнзуорт, где он какое-то время и болтался. Я тогда

командовал двенадцатой группой охотников на «эскортах»… В один прекрасный день меня освободили от занимаемой должности, отправили на Фарнзуорт и погрузили на борт «Торхаммера» — но это был уже не тот «Торхаммер», это была вторая модель, но мы этого еще не знали. Я говорю «мы», потому что вместе со мной на корабле оказалась приличная куча народу из разных мест — всех их, как и меня, резко сорвали и поволокли неизвестно куда. Через десять суток борт подошел к планете, которая, как мы узнали позже, называлась Лассиг. Это пятая планета довольно большой системы на самом краю облака Тэйс: это далеко отсюда, и наши корабли в тех краях не появляются. Раньше на этой планете была огромная имперская база. Никто не знает, почему, но в Войну она пострадала мало — были снесены только наружные постройки, а все подземные ангары, ремонтные стапели и даже жилые узлы уцелели. К нашему прибытию уже были отстроены башни наведения для планетарных кораблей, кое-какие блоки — узлы связи и прочее. В подземельях нас разбили на экипажи по восемьдесят человек и стали тренировать. Это были довольно странные тренировки: нас натаскивали на одиночные поединки с небольшими, невероятно

маневренными оппонентами; цели летали с жуткой скоростью, ни один наш корабль не способен так вертеться в прицелах. — И что же, — перебил его Роберт, — все это время вам никто ничего не объяснял? — Нет, более того — мы почти не общались друг с другом… Тренировки продолжались чуть больше месяца. Потом к Лассигу подошли еще два «Торхаммера». Эти корабли сильно отличались от первой и второй моделей. Внешне они были точно такие же — все то же сплюснутое яйцо в сто сорок километров длиной, но вот внутри… Я до сих пор не знаю, как работают их двигатели: это совершенно нечеловеческие конструкции. Теоретически, «тор» с таким движком может сесть на планету, даже на достаточно тяжелую. — Инженеры-мотористы, — быстро спросил Роберт, — откуда они взялись? — Не только мотористы, — ответил Баркхорн, — и энергетики, и оружейники — все они были с Ахерона… Глянув на странно скривившееся лицо Роберта, генерал умолк и задумчиво глотнул виски. — Про Ахерон вы тоже ничего не знаете? — спросил он. — Практически ничего. Только название — как ни странно… — Н-да-а… Ахерон, милорд — это старинная имперская база, причем база, полная каких-то древних тайн… Не знаю,

почему, но Война ее не коснулась никак: Ахерон не просто уцелел — он превратился в независимый мир, мир, никому не известный. Они сумели не просто сохранить все свои производственно-ремонтные мощности, но и каким-то неведомым мне образом

значительно их усилить: сегодня Ахерон способен штамповать огромные и невероятно мощные корабли, совершенно непохожие на все то, чем обладала Империя в годы

расцвета ее могущества. У нас ходили слухи, что обитатели Ахерона смогли разрыть какие-то невообразимо старые технологии прежних хозяев Галактики. Тех, что летали здесь тридцать и более тысяч лет назад. — И значит, мой дорогой папа столковался с этими красавцами, так? — спросил Роберт. — Интересно. И, главное, это многое проясняет. Многое, да не все… Кто же тот мифический оппонент, для борьбы с которым натаскивали лучших людей нашего флота? — Об этом я могу только догадываться, — вздохнул Баркхорн. — Я подал заявление сразу после того, как пропал «Торхаммер»-третий с экипажем моего приятеля Водарацки. Нам никто не говорил, куда его послали. Мы вообще не имели права задавать вопросы — за этим

следили люди Бена Николса….. начальника контрразведки флота? Вот даже как!.. И этого я не знал — а ведь неоднократно пил с Беном виски. Черт побери, да что же творится все эти годы? Какой смысл в таком уровне секретности, Артур? Зачем тратить миллионы на создание режима абсолютного молчания?.. — Этого я не знаю, милорд. Я сам до сих пор удивляюсь, почему меня отпустили — я уж не говорю про повышение прямо перед увольнением. — Тут-то все вполне понятно, дружище: даже

начни вы болтать — ну кто б вам поверил? Даже я, человек чрезвычайно любопытный, верю только сейчас, и то потому, что вляпался в это дерьмо по уши. Мои оппоненты, как я это понимаю, играют именно на противоположной стороне, вы понимаете меня? Что она собой представляет, черт ее подери?.. Баркхорн пожал

плечами и приложил к губам горлышко своей бутылки. — Джентльмены, — вдруг устало произнесла Нина, — я могу надеяться, что вы похороните меня по-человечески? Роберт подпрыгнул как ужаленный и недоуменно уставился на побледневшего генерала. — Что это значит, Артур? Вы в своем уме? Я был уверен, что девушка — ваш человек!.. Вы представляете себе, что сейчас слышали эти хорошенькие ушки? Кто она такая, дьявол вас раздери? — Я же говорил — я вчера нашел ее под забором! — простонал Баркхорн. — Я… я не убийца, милорд!.. Что нам теперь делать? — Под каким, к чертям, забором?! — Под самым натуральным! Вчера вечером мы с Алексом Мурановым и еще одним типом… не стану называть его имени, вывалились из бара в южном секторе, у нас была с собой целая куча пойла, всякие там копчености и прочее… В общем, по дороге мне приспичило отлить, и я завернул в крохотную кофейню по пути — сами понимаете, по такому морозу делать это на воздухе нежелательно — и нос к носу столкнулся с Ниной, которую как раз выбрасывали из заведения, потому что у нее не было денег. Ну, я сходил в сортир и предложил ей идти с нами. Она согласилась… Вот и вся история. Кто она, что она — я без понятия. Роббо раскрыл рот для ответа, но сказать ничего не успел: ведущая в склад дверь резко открылась, и в комнату ввалился встревоженный Хаген. — Сюда идут люди, милорд. Вольф Марков с двумя охранниками… Вы знаете этого человека? Он может быть очень опасен… — Укройтесь за контейнерами! — приказал Роберт. — Я разберусь сам. и Решение пришло к нему мгновенно. Тянуть дальше просто некуда, и уж коль Синий сам идет в руки, надо его брать и использовать. Счет пойдет на, секунды, но к этому Роббо был вполне готов — лишь бы ему не стали мешать. Важно было не спугнуть таинственного Хасси, но для этого требовалась информация; что ж, Синий

так Синий! Хаген и Дарич заняли места за рядом помятых пластиковых контейнеров — Роббо же, готовый к атаке, вышел на открытое пространство и остановился в метре от вдруг замершего массивного муж чины в замшевом полушубке. Двое бритоголовых телохранителей, следовавшие на некотором расстоянии от босса, также остановились, недоуменно разглядывая неожиданно возникшее препятствие. — Пипс, ты мне нужен, — отрывисто произнес Роббо. — Сейчас, немедленно! Марков выпятил челюсть и прищурился. — Не лезьте в чужое дело, лорд Роберт. Мне нужен Арт, и вас это дерьмо не касается. — К дьяволу, Пипс! Мне нужен ты!.. Вынуть слишком массивный излучатель ему не позволяло расстояние, и он выстрелил прямо через полу своего роскошного пальто: тонкий шелк врезного кармана легко растянулся, и пальцы уверенно захватили изогнутую рукоять древнего «хенклера», висевшего в специальной петле на правом бедре Роберта. Гулкий залп двух стволов отшвырнул охранников на несколько метров — олухи стояли почти вплотную друг к другу, и промахнуться он не мог. Марков среагировал на удивление быстро: грузное тело ударило Роберта, как молот, заставив его рухнуть на колени. Он рванулся вверх,

плечевой пояс напрягся так, что под камзолом лопнула тонкая кружевная сорочка, — и остался по-прежнему на коленях, тяжелая туша Синего надежно припечатала его к пыльному полу. Тяжкий короткопалый кулак с хрустом впечатался в правую скулу; глухо взревев, Роббо рванул руки из карманов проклятого пальто, но ничего не смог сделать, Марков держал его в жестком захвате, помогая левой руке своим

огромным весом: правая его рука методично превращала лицо Роберта в стремительно оплывающую кровавую маску. Удары прекратились совершенно неожиданно. Сквозь застилавший сознание алый туман боли Роберт почувствовал, что железные объятия Пипса ослабели, а сам он начал медленно подниматься. — Живее, живее, парень! -

требовательно произнес чей-то удивительно знакомый голос. Роберт повернул голову и не сразу поверил своим глазам: вместе с Марковым медленно поднималась Кэтрин,

и ее короткий полицейский бластер как прикленный следовал за его затылком. Роббо не успел удивиться как следует — чьи-то руки поставили его на ноги, и кроваво-пульсирующий звон покинул его многострадальный череп, вернув реальность на свое законное место. — Тысяча извинений, ваша милость, — виновато произнес Хаген, — мы не сразу поняли, что происходит… Мэм Раш отчего-то последовала за вами, и вот… — У меня было предчувствие, — сухо ответила Кэтрин, продолжая держать свое оружие у головы гангстера. — Давайте уматывать отсюда, — приказал Роберт, — и бегом. Вы, парни, обыщите покойников, у них могли быть при себе включенные мемеографы. И смотрите за господином Пипсом, он человек сложнопредсказуемый. Я пока позову Артура… Будь оно все проклято! Не теряя времени на ощупывание изуродованного лица, он почти бегом бросился к берлоге генерала. — Давайте сматываться, Артур. Прямо сейчас!.. Баркхорн понял ситуацию

с ходу. — Кто вас так разделал? — поинтересовался он, деловито вышвыривая на пол

содержимое ящиков своего письменного стола. — Синий, — коротко ответил Роберт. — Пошевеливайтесь, милорд, у нас уже давно нет времени. Кивнув, Баркхорн распихал по карманам куртки какие-то бумаги и поднял с пола небольшой баллон, вылетевший из верхнего ящика стола. — Нина, в склад! Вы, милорд, — тоже. Здесь слишком много всякой дряни, которую не следует оставлять на память грядущим поколениям. Надеюсь, противопожарная система сработает минут этак через сорок, когда здесь уже ничего не останется. Пропустив вперед себя на удивление спокойную девушку, Роберт вышел из комнаты. Вслед ему жарко полыхнуло пламя. — Идемте, -

выпрыгнувший из огня генерал хлопнул Роббо по спине. — Синий… Он жив? — Он нам пригодится, — ответил Роббо. — Вот он, собственной персоной. Могучие ручищи Маркова уже были накрепко спутаны прочнейшей липкой лентой; авторитет стоял рядом с Кэтрин, безучастно глядя, как Хаген с Даричем быстро и профессионально обыскивают трупы его охранников. — Мемеографов у них нет, — объявил Майк. — Милорд, мне кажется, здесь начинается пожар? — Вы абсолютно

правы, дружище. Уходим отсюда! Коптер нашего друга, вероятно, ждет его наверху — и там скорее всего кто-то есть. Баркхорн, извольте занять место в арьергарде! Ты, Кэт, держи Синего… Пошли! Перед выходом на посадочную площадку Роберт

остановил своих людей. Вера в боевые качества парней Лема Троила была подорвана, и он не хотел рисковать. Ребристая рукоять старинного оружия заняла подобающее ей место в его обтянутой перчаткой ладони, и он осторожно высунулся наружу. Пузатый синий с серебром коптер стоял рядом с их белой машиной, и сквозь затемненное остекление в салоне угадывались две неподвижные фигуры. Быстро оглядев окрестности, Роббо убедился в отсутствии иных противников и, криво оскалившись, поднял оребренные стволы. «Хенклер» с легкостью выполнил свой долг

— собственно, для подобных затей его и создавали: длинная ревущая очередь мгновенно превратила синий коптер в полыхающее месиво оплавленного металла и пластика. — Поехали! — крикнул Роберт. — Хаген, живее! — Куда лететь, милорд? — В степь, ко всем чертям, подальше от города! Он заставил пилота опустить машину в сотне километров от порта и распахнул дверь салона. — Выходим… — Что мы здесь забыли? — изумился Баркхорн, поднимая воротник своей куртки. — Вы кого-то

ждете, милорд? Роббо не ответил. Заглянув в пилотскую дверь, он быстро произнес:

— Валите отсюда, парни. Когда понадобитесь, я вас найду. И постарайтесь возвращаться в город окольным путем — так, на всякий случай. Хаген молча пожал плечами и рванул штурвал. Они стояли по пояс в снегу, открытые ледяным порывам предвечернего ветра, и с недоумением смотрели на Роббо. Его приказание казалось необъяснимым — кого можно было ждать здесь, в бескрайней снежной пустыне, тем более — в месте, выбранном явно наугад? Но лорд-наследник хорошо знал, что ему делать. — Катер командира на пеленг, бегом! — сказал он в небольшой черный

прибор, появившийся из бездонных карманов его камзола. — Торопитесь, сучьи дети, а то мы превратимся в сосульки! — Он нагнулся, зачерпнул полную ладонь снега и приложил к своему опухшему лицу: — Ах-хх… ну, Пипс, дал бы я тебе!..

Глава 8

Огромная черная махина командирского «ТР-300» вывалилась из неба буквально через

пять минут. Тренированный экипаж «Валькирии» хорошо понимал суть слова «срочно», и приказы выполнялись со всей мыслимой (а порой и немыслимой) скоростью. Глухо бухнули отстреливаемые опоры шасси, и почти стометровая туша мягко опустилась в вязкую кашу растаявшего под дюзами снега. — Идемте, — позвал Роберт. — Я думаю, Артур, вам знакома эта машина?

— Еще бы, — усмехнулся Баркхорн. — Знакома — это мягко сказано… Из борта катера выпала короткая суставчатая лесенка, свистнул, отворяясь, тяжелый люк, и на снег живо выпрыгнули два офицера в коротких отороченных мехом куртках с золотыми нашивками имперских ВКС. — Приготовь аптечку, Лесли! — крикнул один из них, увидев разбитую физиономию Роберта. — Вздор, — отмахнулся тот, — первый раз, что ли, я по роже получаю? Артур, хватайте свою подругу и нашего приятеля Синего и сторожите их в пассажирском деке. Я займу место в рубке. Кэт, за мной! Пройдя в довольно тесную ходовую рубку катера, Роберт вручил женщине объемистый пластиковый кофр с красным крестом на крышке и устало растянулся в кресле. — У тебя замечательная хватка, — промычал он, морщась под щедро накладываемым пластырем. — А вот я что-то ослаб в последнее время. Если честно, я никак не

ожидал, что Пипс вдруг рухнет на меня всеми своими килограммами. Даже странно… Я хочу сказать, странно, что сукин сын не разнес мне лицевые кости: кулачищи у него что кувалды. — Очень больно? — тихо спросила Кэтрин, закрывая кофр. — Нет, ерунда. Бывало гораздо хуже. Выпить хочется. — Сейчас прилетим, — усмехнулась она. — Выпьешь. — Кэт, я что-то не узнаю тебя, — произнес Роберт и выбрался из кресла. — Я не узнаю тебя, — повторил он в сторону. — Это твоя реакция на ситуацию? — Ты предпочел бы увидеть слезы? Он куснул палец и отвернулся. По экрану летела черная спина его корабля — пилот готовился с ходу загнать катер в родной дек на верхней палубе. «Спасибо тебе, девочка, — подумал Роберт. — Спасибо за то, что ты — такая… неожиданная. Я верю в тебя, и эта вера укрепляет мою порядком ослабшую руку: я сделаю все, что укажет мне судьба. Все до конца — и постараюсь, чтобы ты не стала платой за успех…» «ТР-300» вплыл в ярко освещенную каверну свое-то старт-дека и опустился на белый пластик пола. Мягкий гул двигателей смолк. Роберт молча вышел из рубки, сильно толкнул рукой сдвижную дверь пассажирского отсека: — Артур, я предлагаю вам и вашей даме

разделить со мной стол. Прошу в мои апартаменты. Ты, Пипс, пока что посидишь под замком. Жрать тебе принесут. Следуйте за мной, господа… Кто-то из вахтенных офицеров почел за благо поднять дежурного врача — молодой лейтенант с жезлами Эскулапа в петлицах ждал командира у дверей его каюты. Коротко выругавшись, Роберт приказал ему возвращаться в лазарет и отправился наконец переодеваться. Кое-как приведя себя в порядок, он напялил легкий светлый костюм и вышел в гостиную. Кэтрин уже успела разобраться с обедом, и его встретил круглый стол, щедро уставленный тарелками. — Прошу, — промычал он, приглашая своих гостей

занять места вокруг массивного хрустального графина виски. — Похоже, сегодняшний день трудно назвать самым простым днем моей жизни!.. Впрочем, — Роберт с легким

звоном выдернул из графина пробку и попытался философски ухмыльнуться, — это еще

не повод для огорчения. — А вы здорово изменились, милорд, — заметил Баркхорн, — здорово изменились с тех пор, как мы…

— Ни слова больше, — полушутя воздел палец Роберт, — ни слова, ибо если мы

начнем вспоминать… В конце концов мы можем вдруг вспомнить и обиды, не так ли? Баркхорн едва заметно нахмурился и понюхал налитый в бокал золотистый напиток — на его склоненном лице явственно читалось смущение. — К чертям, к чертям, — Роббо щелкнул пальцами и поднял свой бокал. — За удачу, лорд Артур. Прошу!.. — За удачу, ваша милость, — поспешно согласился генерал. — Видит Бог, она вам

нужна. — Мне? Ха-ха… Уж не считаете ли вы, Артур, что и на сей раз вам удастся отвертеться от непосредственного участия в этой загадочной истории? Смею вас

разочаровать — с сегодняшнего дня все мы намертво завязаны в одну петлю. Одну на всех, Артур, — Роберт проглотил виски и принялся за горячий суп, — и мы ее либо

развяжем, либо… Сами понимаете. Баркхорн коротко вздохнул и ничего не ответил. Его узкие губы тронула горькая усмешка: придвинув к себе тарелку, генерал задумчиво поплескал в ней ложкой и поднял на Роберта усталые глаза: — Что вы

предполагаете делать с Ниной, милорд? Лорд-наследник неопределенно махнул рукой:

— Вы лучше наливайте, Артур. До сегодняшнего вечера вряд ли что-то случится… К десерту он почувствовал себя намного лучше, обжигающе-крепкий напиток несколько сгладил все пережитое за утро, упаковав накопившуюся в душе мерзость в некий туманный кокон, казавшийся далеким и оттого совсем не страшным. Отодвинув опустевшие тарелки, Роберт промокнул салфеткой губы и сунул руку в карман камзола.

— Итак, господа: пришло время разобраться с личностью нашей милой незнакомки.

—Я… — Нина вскинула голову, готовясь к неизбежному, как ей казалось, допросу,

— но резкий взмах руки Роббо остановил ее на полуслове. — Я не вижу необходимости что-либо спрашивать, — заявил он, облизываясь. — Мой мемеограф В состоянии идентифицировать абсолютно любого жителя любой человеческой

метрополии. Если же он окажется не в состоянии выполнить свою задачу — вот тогда мы с вами и побеседуем. — Любого жителя любого мира? — поразилась Кэтрин. — Откуда у тебя такой прибор? — А ты что же, думала, что я пользуюсь техникой полицейского уровня? — хохотнул Роберт. — Нет, Кэт, у меня все гораздо сложнее. В его руке появился небольшой овальный предмет молочного цвета. Наведя его на замершую на стуле Нину, Роббо коснулся почти незаметного белого сенсора и довольно хмыкнул: в воздухе перед ним покорно развернулся объемный голографический дисплей. Несколько секунд он внимательно всматривался в невидимый для остальных текст, потом удивленно дернул плечами и начал читать вслух: — Нина-Мария Новак, урожденная леди Новак оф Эндерби, капитан военно-космических сил Федерации Аврора, коронный рыцарь Лавердан, шестьдесят

два боевых вылета, последняя должность — командир корвета… Осуждена за тройное убийство — укокошила собственного братца и двоих его приятелей, — приговорена к высшей мере наказания — смерти через повешение. Два месяца назад совершила дерзкий побег с транспортного корабля, убив двух надзирательниц и угнав планетарную капсулу. Поиски не принесли результатов; объявлена в розыск, при обнаружении рекомендуется открывать огонь без предупреждения. Давненько я не встречал такого замечательного послужного списка… И за что же, позвольте

узнать, вы уделали своего братика? Лицо Нины дернулось, она нахмурилась и дерзко заглянула Роберту в глаза: — Раз вы такой умный, милорд, не сочтите за труд ознакомиться с материалами моего дела. — А не кажется ли вам, — вкрадчиво заметил тот, — что для всех нас будет лучше, если вы сами, без принуждения и лишних вопросов, изложите нам суть приключившейся с вами беды? Я говорю это

потому, что достаточно хорошо знаком с поспешностью и неразборчивостью аврорской

судебной машины. Может быть, и убийства-то не было? — Да нет, убийство было… — Нина горько улыбнулась и протянула руку к бездонному графину — несколько ошарашенный услышанным Баркхорн поспешно отвел ее ладонь и сам налил ей почти

полный бокал. — Было и убийство, и все его последствия — и суд, и дорога к месту исполнения наказания… И плевать я хотела на ту веревку, которая ждала меня на Авроре! Я рада — вы слышите — рада, что мне удалось сделать то, что не могла сделать моя несчастная сестра! Проклятый Джул разорил нашу семью, и она,

благородия лендледи, оказалась выброшена на улицу с мизерным пособием!.. — Игры?

— понимающе изогнул бровь Роберт. — Если бы… Секта! — Космониты Сайласа? Ясно. Правительство Авроры очень любит этих мерзавцев. А мы любим вешать их залетных проповедников. Ваш брат, очевидно, хорошо подогрел своих наставников! Как я понимаю, после смерти родителей все семейное состояние отошло именно к нему? Славные аврорские законы — незамужняя женщина не может наследовать ни майорат, ни фамильный капитал. — Родители были признаны недееспособными и умерли в приюте… У космонитов ужасно длинные руки, милорд. — Да, вот как раз мелодрамы-то мне и не хватало, — произнес Роберт в сторону. — И что же нам с вами делать? Исполнять приговор аврорского суда мне отчего-то не хочется. Вы только не подумайте, пожалуйста, что перед вами восседает сентиментально-восторженный юноша — я, Роберт Королев Бифортский, давно уже

забыл, что такое угрызения совести, я делаю только то, что мне нужно — в тот или иной момент, разумеется. — Королев Бифортский?! — задохнулась девушка. — И ваши интересы… — У меня не может быть личных интересов, — оборвал ее Роберт. -

Личные интересы могут быть у вас, у лорда Артура… У кого угодно. У меня — нет, я не имею на них права. И запомните, леди Новак, — с этой минуты я лишаю

подобного права и вас. У вас не может быть интереса иного, нежели интерес вашего

сюзерена, и вы должны это понимать. Служба под моей рукой гарантирует вам защиту от любых преследований со стороны Федерации Аврора — это для начала. Дальше будет видно. Роберт раскурил свою сигару, которую по привычке уже четверть часа вертел в пальцах, и откинулся на спинку стула. — Послушайте-ка, Артур, -

обратился он к генералу, — вас не удивляет тот факт, что господин Марков ломился в склад именно по вашу душу? Хороши, как я посмотрю, у вас друзья-приятели!.. — Каких Бог дал, — скрипнул зубами Баркхорн. — Здесь, на Грехэме, все слишком переплетено, и порой бывает трудно понять, где чей интерес. Роббо меланхолично покачал головой и протянул руку к вделанной в стену панели интеркома. — Моего пленника — сюда! — приказал он.

— Хасси Рабин должен прибыть завтра утром, — слегка оплывшее лицо Маркова было бесстрастно — воспитанный на самом дне бифортских трущоб, гангстер хорошо умел владеть собой. Сегодняшний день преподнес ему дьявольски неприятный сюрприз: молодой лорд Роберт, которого он привык считать не более чем рисковым

бездельником-аристократом, оказался на самом деле сыном Торварда Неукротимого… Этого Синий никак не ожидал, и сейчас в его коротко стриженной голове безумной молнией металась одна-единственная мысль — выиграть в этом явном проигрыше, выиграть хотя бы свою жизнь. Уж слишком больно было бы умирать именно сейчас, когда к прежней силе прибавилась наконец и холодная зрелая мудрость опытного зверя; сейчас, когда он научился легко жонглировать практически любыми проблемами и ситуациями, ему не хотелось умирать, и он готов был купить свою жизнь любой ценой, какую бы ни запросил этот лукавый мальчишка, лениво посасывавший хорошую сигару в глубоком кресле у стены. — Завтра утром, — задумчиво повторил Роберт, — да… Ему ужасно хотелось провести рукой по лицу, стряхнуть с себя странно наваливающуюся усталость, но проклятые синяки и припухлости не позволяли этого сделать, и Роббо, злясь, лишь сильнее стискивал зубами свою сигару, усердно наполняя гостиную клубами ароматного синеватого дыма. Случись сейчас Маркову прочесть его мысли, он немало бы удивился. Лорд-наследник был если не растерян, то по крайней мере весьма озабочен. Ехидно хихикающая судьба подвела его к ответам на большую часть стоявших перед ним вопросов — но теперь, видя эти ответы, Роберт начинал замечать и вопросы… Другие и куда как более серьезные. — Сделаем вот как, — решил он. — К завтрашнему утру ты должен поднять всю свою «пехоту». Вы взойдете на борт его

корабля и вытащите его оттуда. Как хотите — хоть за уши! Его и человека по имени

Герхард Райделл — хоть ты и клянешься, что не знаешь такого, но я уверен, что он там, на корабле Хасси. Если Рабин ухитрился долететь до Грехэма за столь

короткое время, значит, он нигде не задерживался, а шпарил сюда во весь дух. Это еще не все. Ты найдешь Джордана и прикажешь ему явиться в одно место. Я скажу тебе, куда… — После этого меня сожрут, — негромко заметил Марков. — Хасси таскает зелье не только для Йо-Йо — у него покупает и Принц. Даже если я попытаюсь навалить ему на уши, что Хасси торчал мне жуткую кучу денег, мне это не поможет. Принц меня сожрет. — Тебя отмажут, — сказал Роббо. — Отмажут

надежно, не сомневайся. Не вы с Принцем держите банк на этой планете — ты же сам понимаешь. — Мне нужно будет повидать кое-каких людей, милорд. — Тебя отвезут в город. И не играй со мной, Пипс. Ты должен понимать… — Я понимаю, милорд.

Когда мне связаться с вами? — Когда все будет готово — но не позже полуночи. — Я могу рассчитывать на какие-то гарантии с вашей стороны? — Все в твоих руках, Пипс, все в твоих руках… Громоздкий буро-зеленый цилиндр старого аврорского грузовика тяжко осел на решетчатые фермы опор, заметно качнулся и замер. Пилоты вырубили надсадно ревущие моторы, и Роберт машинально провел рукой по лбу, смахивая в сторону надоедливый локон. Он сидел в прозрачном полароидном фонаре на верхушке

приводной башни частного комплекса, принадлежавшего Маркову, и ждал. Рядом с ним стояли Нина и Баркхорн, туго затянутые в тяжелое защитное снаряжение имперских

рейнджеров — несмотря на прошедшие столетия, уникальная защита по-прежнему могла

гарантировать неприкосновенность своего хозяина, готовая спасти его даже от огня стационарного оружия. Кэтрин, окутанная дымком своей сигареты и казавшаяся Роберту задумчивой, сидела на краю массивного письменного стола в углу помещения. Они ждали. Из невидимых сверху боксов в основании башни с глухим шумом выпрыгнули сразу три гусеничных вездехода. Роберт щелкнул пальцами и подался вперед. Вездеходы стремительно пронеслись по серым плитам посадочного поля и замерли под округлым бортом «Мэри Бо». В буром металле прорезались контуры люка — Рабин, похоже, радушно встречал неожиданных гостей. — Прошли шлюз, — напряженно выдавил Баркхорн. Роберт молча кивнул. Глубоко затягиваясь дымом, он выбрался из кресла и неторопливо прошелся по комнате. — Ч-черт! — выкрикнул вдруг генерал. — Это Джордан! Роббо стремительно развернулся. Из небольшого коптера, готовившегося опуститься под трапом «Мэри Бо», выпрыгнула тонкая фигурка в коротком полушубке, толстая черная коса скакала по ее спине в

такт быстрым шагам. — Баркхорн, Нина — туда! — рявкнул Роберт. — Проклятье, надо было брать его до, а не после операции! Досадливо прикусив губу, Роббо упал в кресло и сильно ударил рукой по упругому подлокотнику. Генерал и девушка выбежали из башни — Роберт хорошо видел, как они, присев на одно колено, вскинули тяжелые имперские излучатели. Грохнули неровные длинные очереди, и замерший на поле коптер взметнулся в воздух жирным рыжим факелом. — Правильно, Артур, — прошептал Роберт. — Теперь — быстрее… Сунув руку в карман пальто, он вытащил плоский блок боевой связи и коснулся сенсора активации. Призрачные мимикрирующие фигуры Баркхорна и Нины тем временем исчезли в темном провале

шлюзового люка грузовика. — Здесь идет хорошая драка, милорд! — крикнул генерал.

— Кругом дым, и полно трупов! На нижней палубе почему-то никого нет. Вверху

что-то сильно горит, мы идем туда… Роберт повернулся вместе с креслом и ударил ладонью по клавишам настенного интеркома. — Пипс! Пипс, ты еще жив? Ответь мне, с-сукин сын! — Пока еще жив, — утробно отозвался Синий. — Мы уже перебили почти весь экипаж, но сам Хасси заперся в командирском салоне и, кажется, уже сгорел там. От пожара в его салоне вспыхнула вся пятая палуба, мои парни прекратили

ломать двери, потому что к ним невозможно подойти.. — Джордан у тебя? — Да — его сейчас выведут…

— Артур, — быстро выкрикнул Роббо в древний имперский блок связи, настроенный на шлемы Нины и генерала, — Артур, сейчас парни Пипса поведут вниз Джордана, постарайтесь не расстрелять их. — Понял, — ответил Баркхорн. — Нам продолжать подниматься? — Да! Дойдите до горящего салона командира и попытайтесь сломать двери — может быть, снаряжение защитит вас от огня. — Милорд! — загремел в интеркоме голос Маркова. — Я не могу понять из-за чего, но пожар продолжает распространяться, здесь горят уже три палубы! Ни одна система пожаротушения не срабатывает — кажется, они сгнили от времени. Что нам делать? Через четверть часа весь корабль выгорит дотла, здесь уже невозможно дышать! — Кто-нибудь из

экипажа уцелел? — Может быть, один или два человека, милорд, но они все наверху, и мы при всем желании не сможем их вытащить… — Милорд, — вмешался встревоженный голос Баркхорна, — мы на четвертой палубе — здесь с минуты на минуту грохнут генераторы, и тогда никто из нас не уцелеет! Надо сматываться отсюда!.. — Уходить всем! — заорал Роберт. — Выведите Джордана и уматывайте

сами! Нина, как вы считаете — скорлупа не разлетится на куски? — Нет, — уверенно ответила девушка, — бронекорпус выдержит, он очень крепкий. Но внутри будет только пепел. На верхних палубах температура уже достигла чудовищных величин:

если там кто-то и был, все они давно мертвы. — Провал, — прошептал Роберт. Глаза его были белыми от бешенства. — Тебе не кажется, что Рабин был готов к неожиданностям? — спросила Кэтрин. Лорд-наследник мрачно покачал головой. — Будет ужасно смешно, если старая железяка все-таки разлетится на куски и сюда примчится полиция, пожарные службы и, будь она проклята, пресса! Я думаю, Кэт, что эта рожа была не просто готова, нет — в случае нужды Рабин собирался одним махом уничтожить все возможные и

невозможные концы и себя на закуску! Просто так звездолет, даже такой старый, ни при каких обстоятельствах не сможет выгореть за полчаса. Космические корабли горят долго и трудно… Нет. Пять минут спустя в башню ввалились насквозь провонявшие едким синтетическим дымом люди. Потасканный десантный комбинезон Пипса был заляпан чьей-то кровью; злобно вращая покрасневшими от дыма глазами, гангстер тащил за шиворот худощавого смуглолицего мужчину с длинной черной косой. — Йо-Йо Джордан, милорд, — объявил он, — прошу любить и жаловать! — Уберите своих ребят, — распорядился Роберт, — и найдите чего-нибудь выпить. Вы

же, Джордан, присаживайтесь, не стесняйтесь: я очень хочу сказать вам пару слов.

В его руках появился овальный мемеограф. Увидев прибор, Джордан криво усмехнулся и лениво зашарил по карманам в поисках сигарет. — Ничего интересного ваша машинка вам не расскажет, — сообщил он, — потому как мама родила меня у самого черта на рогах, и до прибытия на Грехэм я не числился ни в одном галактическом реестре. — Да, в самом деле, — согласился Роберт, — прибыли, назвались Джозефом Джорданом и вскоре попали в рудники его милости лорда-владетеля. Вполне достойная, надо сказать, биография.

— Вам не нравится? — Нет, отчего же… Скажите-ка, Йо-Йо, вам никогда не говорили, что ваш акцент звучит достаточно странно? Джордан окинул Роберта коротким изучающим взглядом и презрительно усмехнулся. — Я слышал, что так

говорят на Октавии — есть такая планетка, протекторат Объединенных Миров. Что же это получается, старина — родились вы где-то в Окраинах, а выросли, стало быть,

на Октавии? Но коли так, то отчего ж молчит мой любезный друг мемеограф?.. Каким это, интересно, образом вам удалось убрать свой личный код из корневого реестра ОМ? — Роберт принял из рук Маркова рюмку с коньяком и расслабленно откинулся на спинку кресла. — И вообще, для чего же вам понадобилось стать человеком без прошлого? Что у вас там, за спиной? Человек с черной косой не ответил. Стоявшей за креслом Роберта Кэтрин показалось, что в его удлиненных миндалевидных глазах медленно кружится бездна. Ей уже случалось видеть подобное — на допросах тех, кого петля лорда-владетеля ждала при любом раскладе обстоятельств. Они молчали,

и их молчание было непробиваемо — так же, как и молчание Джордана. — Он не будет говорить, — негромко произнесла Кэтрин, — на нем висит нечто такое, о чем говорить не следует… — Да, наверное, — кивнул Роберт, — наверное… Что ж, не

будем терять времени. Упакуйте этого красавца, — поднял он глаза на Баркхорна, -

на борту «Валькирии» я выжгу ему мозги и узнаю все, что мне нужно. Допив коньяк,

он поднялся из кресла. — Я… — робко начал Марков. — Я хотел бы напомнить вашей милости о неких гарантиях, касающихся моей безопасности… — Все будет в порядке, — успокоил его Роберт, — я немедленно свяжусь с Лемуэлем Тройлом -

такая крыша, полагаю, тебя устроит? Но ты, Пипс, пока не исчезай, может статься, ты мне еще понадобишься. Идемте, господа, идемте! У нас, кажется, еще полно дел.

— Я в последний раз предлагаю вам, Джордан, проявить благоразумие и ответить на мои вопросы. — Роберт прикусил сигару и выжидающе заглянул в бездонно-черные глаза гангстера. — В любом случае, через полчаса я буду знать все, что знаете вы, — но вы после этого превратитесь в мычащего идиота… Или для вас так будет лучше? — Попробуйте, — невозмутимо пожал плечами его собеседник. — Поехали, — вздохнул Роберт, разворачиваясь к сидящему перед экраном врачу. Джордан содрогнулся. Широкие ремни, которыми он был привязан к мягкому анатомическому креслу, затрещали под напором его судорожно трепещущих мышц; откинув голову, он издал клокочущий горловой вопль и обмяк, лишившись сознания. Врач недоуменно дернул плечом и стремительно Пробежался пальцами по лениво помаргивающей клавиатуре аппарата. — Странно, милорд, — не оборачиваясь, промычал он, — я не знаю почему, но зонд не идет. Знаете, это выглядит так, будто он натыкается на какой-то экран. — Попробуйте изменить частоту, — напрягся Роберт. — Вы, кстати, уверены, что прибор в норме? — Безусловно, — отозвался врач, — конечно, им давно никто не пользовался, но система здесь самотестирующаяся, так что ошибки

быть не может… Гм. Вы знаете, смена частот ситуацию не меняет!.. Что прикажете делать? — Чем вы можете это объяснить? — Роббо поднялся из своего кресла и подошел к нему. — Как можно было… — Его мозг не отзывается на сигнал зонда, — ответил врач. — Луч не может пробиться к нейронам, несущим в себе сознательную память индивидуума — ощущение такое, что оба полушария прикрыты каким-то невидимым зонтиком. — Прекращайте, — скомандовал Роберт, — проклятье, это уже форменная чертовщина! Вот что, Берестин, я сейчас вызову специалистов несколько иного профиля, а вы, пока этот, с позволения сказать, «индивидуум» будет валяться в отключке, сделайте мне генетический анализ… Возьмите любую ткань, хоть волосину у него из задницы — только поживее, вы меня поняли? — Что искать, милорд? — Отклонения, черт побери! Может статься, это вообще не человек!.. — Мозги его выглядят вполне человеческими, — буркнул врач, выбираясь из кресла. — Обычное дерьмо… корявого вида. Роберт раздраженно махнул рукой и подошел к панели корабельного интеркома. Происшедшее действительно казалось чертовщиной: мощнейший агрегат, созданный в Империи перед самой Войной, способен был

проломиться через любые коды, вплоть до заложенных на генетическом уровне, — эта машина строилась для экстремальных допросов tегга hоmо, и сбоев она не давала в принципе. Роберт понял, почему так презрительно ухмылялся чернявый ублюдок. Теперь требовалось выяснить, есть ли смысл применять к нему пытки — могло случиться так, что Джордан отключится от первого же болевого шока. — Ламберта и Эксли — в двенадцатый сектор лазарета, живо! — приказал Роберт вахтенному

офицеру. — И вызовите сюда моих гостей. & Интерком отключился. Вернувшись в свое кресло, Роббо устало провел рукой по лицу и посмотрел у на Берестина, уже

начавшего колдовать над тканями испытуемого. — Знаете, милорд, — врач выпрямился над своим столом и повернулся к Роберту, — у него все в порядке. Все цепочки на

месте, и, право слово, я не вижу и следа каких-либо вмешательств в их структуру.

— Он будет реагировать на боль? Берестин заметно поморщился. — Естественно — так же, как и любой из нас. Прикажете вводить сыворотку?, — Да. Я не вижу иного способа. В черепе этого: негодяя покоится жуткая тайна. У нас нет выхода.? — док… И, к тому же, у нас нет и времени с ним нянчиться. Приведите его в чувство и приготовьтесь контролировать его состояние — я не хочу, чтобы ублюдок загнулся в этом кресле. Будь я проклят, у нас нет времени на реанимационные мероприятия! Криво усмехнувшись, врач склонился над рас пластанным в кресле Джорданом, и в его руке сверкнул пистолет-инъектор. Йо-Йо мелко задрожал, из приоткрытого рта выбежала тонкая струйка слюны. — Х-хх-ах… — прошипел он, открывая глаза. — Ну что, милорд, много я вам рассказал? — Все еще впереди, — зловеще пообещал ему Роберт. — Ты, красавец, не думай, что меня остановит твоя закодированная башка. Сейчас тобой займутся отменные специалисты, и клянусь виселицей — смерть покажется тебе раем небесным!

— Вы опуститесь до пытки? — искренне удивился Джордан. — А ты что же, оставил мне какие-то иные варианты? Сыворотка боли уже введена, и теперь малейший укол заставит тебя вспомнить все на свете. Не беспокойся, мои мастера знают свое

дело: тебе станет так больно, что перенести это будет практически невозможно, но тебе не дадут ни умереть, ни даже потерять сознание. Тебя будут терзать до тех

пор, пока ты не изъявишь желания говорить… Но врать мы тебе тоже не дадим — ты же понимаешь, этот нехитрый трюк освоен довольно давно, и за моей спиной стоит опыт целых поколений. Джордан мучительно скривился и откинул голову назад. — Убедили… — хрипло прошептал он. — Детектор лжи уже подключен? — Вы решили говорить? — подался вперед Роберт. — Какая разница, как мне подыхать? Вы, может быть, уделаете меня не так болезненно, как это сделали бы мои хозяева… — Я могу спрятать вас — куда хотите. Могу… — Ни хрена вы не можете, — мрачно усмехнулся Джордан. — Это вам так кажется, что вы что-то можете, а на самом деле… Все давно проорано, и какая сейчас разница, кем и когда? Я расскажу вам то, что знаю, — знаю я, к счастью, совсем немного, но и этого вам хватит для того, чтобы застрелиться. Да! — Он вскинулся в ремнях, просверлил Роберта презрительным взглядом. — Потому что ничего другого вам не останется! Мягко щелкнула высокая дверь, и в просторную белую комнату вошел Баркхорн. Следом за ним через комингс упруго шагнули два высоких офицера в синих комбинезонах.

— Где женщины? — поинтересовался Роберт. — Здесь, здесь, — ответила ему Кэтрин, закрывая дверь, — что у тебя случилось?.. Мы как раз расписали партию в тугл, и

у меня были отличные карты. — Доиграете потом. Парни, — Роббо повернулся к своим офицерам и щелкнул пальцами, — извините, вы мне пока не нужны. Я справлюсь сам.

— Он разговорился? — прищурился Баркхорн, глядя на распятого в кресле Джордана.

— Он знает таблицу умножения, — дернул плечом Роберт, — и понимает, что дважды два — это все-таки будет четыре… Садитесь, господа. Вы нужны мне в качестве консультантов. Наш друг будет рассказывать нам всякие страшилки, а вы — комментировать. Ну, Йо-Йо, поехали, я весь внимание. О каких хозяевах ты

говорил? — Они называют себя горган, — медленно произнес Джордан. — Это название ничего мне не говорит. Они не люди? — Нет. — Но — гуманоиды? — Они очень близки к tегга homo. Роберт посмотрел на Баркхорна. Генерал задумчиво прикусил губу и

едва заметно мотнул головой. — Хорошо, — Роббо глубоко затянулся и покрутил свою сигару в пальцах, — поставим вопрос так: они имели контакты с человечеством — я имею в виду, в прошлом? — Ничего определенного я сказать не могу. Они пришли издалека. Мы не летаем на такие расстояния. Имперский звездолет — такой, как ваш, — может достичь занятого ими сектора Галактики. — Вы там были? — Я? Разумеется, нет. Они появились здесь около сорока лет назад и оккупировали мою родную планету.

— Вашу?.. — Она называется Тротиус. Это один из первых окраинных миров, заселенный людьми, бежавшими от лордов сразу после Распада и введения сословных лестниц. Вы вряд ли что-то слышали об этой планете — Тротиус всегда был полудиким, наглухо изолированным миром. Горган не составило труда закрепиться

там. — Зачем им понадобилась эта планета? Сырье? Рабочая сила? — Нет. Форпост. — Форпост? Джордан, прекратите говорить загадками! Они построили там базу? -Они

построили башни. Приводные башни. Их корабли не способны совершать сверхсветовые маневры: для перемещения на большие расстояния им требуются приводные башни. Одна башня на старте, другая на финише — и корабль проходит сотни парсек за считанные минуты. -Искривление пространства, — тихо сказал Баркхорн, — путь, отвергнутый всеми окрестными расами около тысячи лет назад… Странно. — Но кто-то же должен построить башню на финише? — удивился Роберт. — Путь корабля-маркера занимает десятилетия. Он летит толчками: разгон, торможение до субсвета, обход препятствия, опять разгон… На сверхсвете он может идти только по прямой. Потом строится башня. Теоретически ее можно построить где угодно, но они предпочитают теплые кислородные миры, потому что на одном корабле трудно доставить и саму башню, и атмосферный комплекс для персонала. — У них такие маленькие корабли? — Нет, они огромны — но три четверти корабля занимают моторы и горючее. Их сверхсветовые двигатели очень примитивны, но зато обычные, субсветовые моторы боевых кораблей дают им невероятную маневренность. Я не военный, и мне трудно прогнозировать исход поединка между вашим линкором и небольшим крейсером горган, но я думаю, что ваши пилоты имели бы только один шанс: с ходу резануть по нему всей мощью бортового залпа — потому что ни на бегство, ни на второй залп он не оставил бы вам времени. Их пушки обладают огромной разрушительной силой, у нас никогда не было ничего подобного. — Они действительно так опасны? — Поверьте мне, любой корабль горган мог бы разрезать ваш линкор на две части, причем так быстро, что вы не успели бы ничего сообразить. Роббо пружиной вылетел из кресла и заходил по комнате, нервно и коротко затягиваясь сигарой. Его тонкие сухие пальцы щелкали, как взбесившиеся кастаньеты. — Какого дьявола им здесь нужно? — отрывисто спросил он. — Им нужны

территории. Насколько мне известно, первую разведку они предприняли незадолго до Войны, но очень быстро поняли, что с миллионами гигантских тяжеловооруженных кораблей Империи и ее союзников они не справятся. Раса горган весьма многочисленна, но людей, россов и ортов в то время было гораздо больше, к тому же не забывайте — мощь огромных флотов, укомплектованных дисциплинированными и хорошо подготовленными экипажами… Конечно, они не решились. * Сегодня наступило время второго этапа. Они не торопятся, милорд. Они хотят взорвать человечество? изнутри, и я думаю, что это им уже удалось. — Взорвать изнутри…

— повторил Роберт. — Взорвать — такими, как ты?

— Такими, как Хасси и его друзья. Я — пустое место, я меньше, чем ничто. Хасси был одним из главных звеньев в цепи высокопоставленных людей — всем им пообещали, что их положение изменится… Изменится в новом мире. По-моему, они врут всем по-разному. — Каждому — свое? И что же, верят? Джордан хрипло рассмеялся. — Верят… Вам это может показаться странным, но на Октавии верят

просто словам — словам Хасси и его друзей! Верят, в глаза не видев ни горган, ни

каких-либо доказательств их могущества. Захудалому лендлорду достаточно залить в уши сказку о том, что он станет одним из Светлейших, и он уже готов делать все, что душе вашей угодно. — Золотые сны, — устало кивнул Роббо. — Я очень хорошо себе это представляю. Именно они послали тебя на Октавию? — Меня сделали придатком Хасси. Десять лет я торчал там, потом Хасси стер мои коды во всех реестрах и отправил меня сюда, на Грехэм. Кажется, он с хозяевами готовил какую-то операцию, нацеленную против Бифорта. Вы можете не спрашивать меня, в чем заключается ее суть, — поверьте, я ничего об этом не знаю. Я же говорил:

горган не спешат, и эта подготовка может растянуться на годы… Здесь мы с Хасси тихо-мирно торговали зельем и знакомились с людьми. Он все время летал между

Бифортом, Грехэмом и планетами ОМ, возил каких-то людей и, конечно же, зелье — а я по его приказу влезал в блатные сферы. — Ты знаешь кого-нибудь из его бифортских приятелей? — Увы, милорд… Мне понятен ваш интерес, но я ничем не могу вам помочь. Я знаю только одного человека, который мог бы вывести вас на

всю цепочку. Только одного, милорд, — но я думаю, что он стоит десятерых прочих. Я не знаю его имени. Он офицер внешней разведки Объединенных Миров. Хасси называл его Эв, и они много раз встречались на Октавии. Кажется, Эв напрямую связан с горган и даже знает больше, чем знал сам Хасси. — Ты сможешь его

опознать? — Думаю, что смогу. У вас есть материалы по разведке ОМ? — По разведке ОМ у меня есть все. Берестин, развяжите его.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ ЛИЦА

Глава 1

Единственным приемлемым для нас вариантом сможет быть неожиданная атака Тротиуса всеми силами, имеющимися в распоряжении флота. Если верить словам Джордана о

том, что расположенные там башни являются единственным финиш-постом противника в нашем регионе, то мы имеем блестящую возможность остановить его экспансию одним кинжальным ударом!..

— Можешь рассказать это моему владетельному папе, — Роберт медленно прошелся по устилавшему пол залы мохнатому ковру и стиснул ладонями голову. — Я заранее знаю, что он тебе ответит. Ариф Кириакис прерывисто вздохнул. Роберт был прав,

отвратительно прав, и сознание этой его правоты делало Арифа беспомощным, словно младенец.

— Я не знаю, сколько у нас времени, — глухо произнес Роберт, — и это хуже всего. С подобной ситуацией можно было бы как-то бороться, если бы мы четко представляли себе наши с тобой лимиты. Но мы их не представляем, тысяча чертей!

Ариф молчал. Йо-Йо Джордан опознал офицера, который был связан с Хасси, и теперь они должны были принять решение — решение, ради которого Роббо и примчался на

Бифорт… Таинственный Эв оказался майором Эвальдом Меландером, старшим офицером секретного отдела «Йот», работавшего на поиске и вербовке потенциально неблагонадежных граждан Орегона; сам по себе он был птицей незначительной, но

долгие годы Меландер был любовником той самой леди Коринны Андерсон, что во весь рост стояла по ту сторону невидимого фронта в многолетней войне между разведкой

ОМ и кланом Арифа и Роббо! Это была удивительная удача. Удивительная, ибо было у Меландера одно слабое место, неспособное выдержать не то что удар, а даже и самый слабенький укол — огненно-рыжая Кори, которую влюбленный офицер носил на

руках, Кори, которой он восторгался и за которую готов был отдать все на свете и даже сверх того. Лукавые, они это знали. Безжалостные, они всегда били по самым нежным и незащищенным местам. И побеждали. Безумный по дерзости своей план

похищения леди Коринны они составили довольно давно: будучи гангстерами до мозга костей, они и думать не хотели о крови, которую придется пролить, о неизбежном переполохе и весьма возможных военно-политических осложнениях. Она им мешала! План был, но они не спешили — странное чутье, унаследованное Роббо от предков, говорило ему, что час пробьет. И оно его не подвело. Час пробил, и теперь нужно было решиться. Они прекрасно понимали, что захват самого Меландера им ничего не

даст: офицер разведки — не сопливый подзаборник Йо-Йо, и на него можно потратить не один месяц — под самыми жуткими пытками майор будет крутить хвостом, гениально и изощренно врать, причем врать так, что ему охотно поверит любой детектор и скорее всего запутает ситуацию до состояния полной непроницаемости. Это их не устраивало. Они не знали самого главного: они не знали, сколько у них времени; нужно было решаться.

— Мы так и не выяснили, что интересовало сукиных детей на Грехэме, — сказал вдруг Роберт. — Но там работает Пиле, и я уверен, что он будет рыть носом землю до тех пор, пока что-нибудь не выяснит.

— Ты не стал посвящать в дело Лема?

— Нет. Я считаю, что ему это ни к чему. Нет, конечно, я доверяю парняге — настолько, насколько я вообще могу доверять постороннему человеку, но тем не менее. Я убедительно попросил его пригреть Пипса на самой груди, и большего от него в данный момент не требуется. Пипс… Знаешь, он испуган.

— Я тоже.

— Гм. Ты прав, наверное — самое время испугаться… «А вот я не имею права на страх, — вдруг подумал он. — Все имеют, а я — нет. Дискриминация… А что делать? В конце концов, меня с детства готовили к тому моменту, когда будет страшно по-настоящему: вот он наступил — черт побери, а мне почему-то не страшно! Наоборот, даже как-то весело».

— Где она сейчас? — спросил Роберт. Ариф прищурился.

— Мы будем знать к полуночи. Итак: начинаем? Роббо молча кивнул и вышел на

балкон. Крохотный веретенообразный кораблик, практически точная копия имперского стратегического разведчика класса «Пума», легко преодолел мощь гравитационного

поля системы Бифорта и орбиту внешней восьмой планеты миновал уже на сверхсвете. Миниатюрная машина была собрана на стапелях орегонской корпорации «Мэнсон Армз Фэмили» с максимальным приближением к высоким старинным технологиям, и ни один корабль ОМ или Авроры не имел шанса догнать его после разгона. «Пума» строилась

по специальному заказу Арифа Кириакиса, с детства дружившего с Мэнсоном-младшим: вбухав в разработку и постройку корабля огромные деньги, заказчик знал — таких кораблей не имеет ни один флот. Во-первых, древними имперскими технологиями владел один лишь Орегон, находившийся в состоянии невидимой войны со всеми, кроме Бифорта; во-вторых, мало кому на самом Орегоне могло взбрести в голову заняться нудным и трудоемким процессом копирования сверхсложной конструкции — имперские корабли, конечно, копировали (с переменным, правда, успехом), но, как

правило, только средние или транспортные: легкий сверхбыстроходный разведчик был попросту никому не нужен. А Роббо и Арифу он был необходим. Небольшая — всего сто метров длиной — трудно обнаруживаемая машина уже не раз вторгалась в пространства Объединенных Миров, бесстрашно доставляя на их планеты команды

агентов и диверсантов. Сейчас ее острый нос смотрел прямо на Покус: менее чем за двое суток «Пуме» предстояло промчаться около пяти парсек и приземлиться на небольшом, затерянном в океане островке, где располагалось родовое имение леди Коринны Андерсон. Фортуна наконец-то повернулась к друзьям своим прекрасным ликом: леди Коринна находилась в отпуске, и проводила она его отдельно от Меландера, который из-за служебных дел не смог покинуть столичный Бредхэм. Операция выглядела дерзкой, атакующим требовалось с ходу смять недремлющую охрану, которая всюду сопровождала высокопоставленного офицера службы безопасности Объединенных Миров — рыжая Кори пребывала в полковничьем чине — и

разогнаться в планетарной системе Покуса раньше, чем поднятые по тревоге легионы

сумеют обнаружить крохотный корабль. Оперативные тылы прикрывала «Валькирия», на предельной скорости выдвинувшаяся в район Покуса: ее жуткие орудия готовы были отогнать возможных преследователей и обеспечить «Пуме» спокойное возвращение на Бифорт. К тому моменту, когда рейдер приземлится на острове, она уже займет

позицию неподалеку от системы, и сотни мрачных каверн орудийных клюзов уставятся в пространство безразличными жерлами смертоносных имперских «зонтиков», способных перемолотить любого противника, который может встретиться в этом районе. «Пуму» вел Баркхорн: поняв, что из «темной истории» ему уже не выпутаться, прославленный ас сам вызвался сесть за штурвал рейдера. Роберт не возражал, прекрасно понимая, что даже с незнакомым ему типом корабля лорд Артур справится лучше их штатных пилотов. Никто не знал, как ляжет карта, а в возможной «дуэли убегания» искусство Баркхорна могло спасти всех. «Валькирия» несла флаг Арифа Кириакиса. Гигантский линкор стартовал на четыре часа раньше и сейчас летел по пологой дуге генерального курса, огибая тяжелые водородные

облака петли Тартануса, слишком опасные для звездоплавания. «Пума» шла напрямик: невообразимая удельная мощность при очень малом весе вполне позволяла ей проскакивать через гравитационные поля без особого риска.

— Вы позволите, милорд? Появление в тесной каюте Баркхорна вырвало Роберта из пелены раздумий. Встряхнув головой, он улыбнулся и приглашающе повел рукой:

— Присаживайтесь, Артур. Выпить, сами понимаете, не предлагаю — разве что кофе… Как вам корабль?

— Замечательная игрушка, ваша милость! С управлением, кажется, разберется даже ребенок. Скорость, правда, несколько пугает, но ваш штурман знает свое дело и, похоже, вполне доверяет работе своего вычислителя. Ближайший маневр у нас через два часа: честно говоря, я был почти что шокирован, когда увидел расчеты скорости поворота.

— Привыкнете, старина. Ваше мастерство позволяет вам вести любой корабль — и на любых скоростях. Итак: кофе?

— С удовольствием, — Баркхорн опустился в узкое кожаное кресло и расстегнул нагрудный кармашек форменного комбинезона. Золотые орлы легион-генерала тускло блеснули на его погонах; окинув аса коротким взглядом, Роберт незаметно улыбнулся и потянулся через полированный столик за кофейником.

— В мундире вы смотритесь гораздо лучше, заметил он, наливая в чашку густой темно-коричневый напиток, — веселее, что ли…

— Благодарю за комплимент, — усмехнулся генерал, неторопливо раскуривая сигару.

— Знаете, вы правы, и в нашем сегодняшнем мире нелепо прятаться от всякого рода закулисных спектаклей. Моя упертость — я имею в виду этику «честного воина» и все такое — это, вероятно, и в самом деле какой-то комплекс, укоренившийся во мне еще в юношеские годы.

— С эрекцией, надеюсь, у вас все в порядке? деловито поинтересовался Роберт.

— Что? — не понял Баркхорн. — Вы о чем? Или вы хотите сказать, что подсознательные барьеры и страхи, даже страхи подобного типа — формируются разного рода личными неудачами?

— Я просто пошутил, — успокоил его Роббо, но, с другой стороны, привел вас к

некоей здравой мысли… э? Они расхохотались. Роберт последовал примеру пилота и вытащил из камзола толстую сладко пахнущую сигару — могучие вентиляторы моментально уносили любой дым, не давая ему заполнить тесный пенал каюты, и курить в ней можно было без каких-либо проблем.

— Но все равно, — сказал Баркхорн, — если бы не безумная скорость нашей скорлупки, я вряд ли решился бы участвовать в этом рейде. Какие, кстати, силы базируются в данный момент на Покусе?

— Два штурмовых легиона дальнего радиуса действия, дивизион ракетоловов заграждения. — Роберт небрежно махнул рукой и скривился: — Даже если они рванутся в погоню. Ара на «Валькирии» размолотит их в пыль.

— Если только мы успеем оторваться на приличное расстояние…

— Вздор, Артур. Скорость — наш главный козырь, причем я имею в виду не только скорость самого корабля. Если все будет нормально, операция займет считанные минуты. Вам даже не придется глушить двигатели: мои ребята прошли лучшую в мире подготовку, и любую охрану они раздавят моментально. Баркхорн покачал головой. Перед стартом он видел команду лорда-наследника — щуплые невысокие парни мало походили на грозных воинов. Правда, их готовили не где-нибудь, а на Орегоне. Орегонские рейнджеры традиционно наводили страх на враждебные ему миры: невидимые, неуловимые, оснащенные совершенно невообразимой техникой, они были стремительны и смертоносны.

— Будем надеяться… — генерал натянуто улыбнулся и подлил себе кофе.

— Что же до ваших комплексов, Артур… — Роббо прикрыл глаза, задумчиво покатал в зубах сигару и пристукнул пальцами по столешнице, — то они, как мне кажется,

являются следствием элементарного непонимания той чрезвычайно странной ситуации, в которой оказалось человечество — все человечество, Артур! — после завоевания Бифорта и реставрации на нем давно забытых порядков и традиций. Человек рождается свободным. Рабом он становится уже потом, в процессе осознания окружающих его реалий. Мы хотим видеть человека сильным и свободным, как это было раньше. И для этого не может быть средств хороших и средств плохих — я думаю, вы это понимаете. Допив свой кофе, генерал распрощался и покинул каюту. Роберт остался в одиночестве. Следовало поспать, но сон отчего-то не шел, и он продолжал сидеть в узком неудобном кресле, меланхолично пыхтя сигарой. Отца обвиняли в ностальгии по Империи, думал он. По имперским амбициям, имперской милитаризации, при которой каждый пятый носил военный мундир и громадные налоги обдирали бедных несчастных землевладельцев. Нет. Во-первых, все было не так, а во-вторых, отнюдь не ностальгия по былой славе заставила Торварда Неукротимого лить кровь и жечь аристократические замки. Сначала может быть и да, но вот потом! Потом они — его окружение — поняли, что судьба предоставила им удивительный, уникальный шанс возродить из пепла веков былое могущество еще относительно молодой человеческой расы. Странно, подумал он, разгромив всех своих врагов, мы вдруг ввергли самих себя во тьму давно пройденного, едва ли не

феодального этапа, растеряли добрую половину высоких некогда технологий, привели

социум к странной и необъяснимой деградации, усиливавшейся год от года. Да, лорд

Торвард переколошматил немало народа, да, он действовал и продолжает действовать откровенно гангстерскими методами, но если бы не он?.. Лет через двести мы

перестали бы строить звездолеты — а дальше? Назад, в пещеры? Это уже тоже было — в окраинных мирах, растерявших в изоляции последние крохи культуры… В чем же причина этого кошмара? В том, что победа Империи была пирровой, в том, что в Войне пали все лучшие представители человечества, оставив будущему лишь никчемных трусливых бездельников, патологически неспособных ни работать, ни сражаться? Роберт медленно смежил веки и на ощупь погасил в пепельнице свою сигару. До финиша на Покусе оставалось немногим более суток. … Узкое матово-черное тело «Пумы», лишенное каких-либо эмблем и опознавательных знаков, стремительно ворвалось в атмосферу Покуса в полдень по бортовому времени. Там, внизу, в темном мареве ночных облаков, дело шло к рассвету — он должен был начаться через час с минутами. Охранный барраж в

системе они прошли благополучно — ни один из сонаров внешнего наблюдения не смог засечь бешено несущийся корабль. Роберт прекрасно знал, насколько расхлябанна и безалаберна внешняя служба в ВКС Объединенных Миров: уже не первый раз ему приходилось прорываться в пределы населенных систем, и ни разу — ни разу! ни

один из вечно обкуренных раздолбаев-операторов даже и не подумал пошевелиться на короткий непонятный писк оповещателя, наверняка считая сигнал автоматики

ближнего обнаружения сбоем, вызванным шальным метеоритом. Примитивная техника ОМ не могла определить размеры объекта, идущего на явно невозможной скорости, а поднимать тревогу из-за ошибки процессора операторам, понятное дело, не хотелось…

— Хорошо идем, — заметил Баркхорн, напряженно вглядывающийся в синтетическую картинку экрана наведения. — Отсчет пять минут, милорд…

— Я знаю, что делаю, — ответил ему Роберт. — И не глушите моторы, Артур, — я не собираюсь устраивать там затяжное чаепитие: я просто хочу переколотить всю посуду на этой чертовой кухне, и много времени мне для этого не понадобится. Он поднял с пола гладко-черный сферический шлем и выбрался из кресла. Затянутый в боевое снаряжение имперского рейнджера, Роберт выглядел более массивным, нежели был на самом деле, поймав ободряющую улыбку пилота, он ехидно ухмыльнулся в ответ и покинул ходовую рубку. Его команда — пятеро парней в безликих мимикрирующих комбинезонах и высоченных бронесапогах — уже ждала в тесном ярко освещенном коридоре у внутренних дверей единственного на корабле шлюза.

— Две минуты, — сказал Роббо, поглядев на хронометр. — Попрыгали. Порядок? Снайдер, снимай блокировку, открывай шлюз. По палубе побежала зудящая волна вибрации теряя высоту, Баркхорн включил форсаж нижней опорной линии, и теперь

снижающийся корабль поддерживали в воздухе кинжальные струи пламени спрятанных в брюхе небольших дюз. С мягким гудением ушла в сторону внутренняя дверь шлюза, и

рейнджеры плотно набились в тесную пластиковую каверну воздушной камеры, готовые выпрыгнуть из корабля сразу же, как только автоматика позволит открыть внешний люк. Легкое тело «Пумы» заметно качнулось, зуд под ногами прекратился, и через пару секунд двухметровый прямоугольник бронелюка выщелкнулся наружу, бесшумно провернулся на кронштейнах и рухнул в жаркую тьму тропической ночи.

— Атака! — произнес Роберт. Беззвучные черные тени кубарем посыпались вниз — держа в правой руке взведенный четырехствольный имперский «нокк», Роберт оттолкнулся от наружной кромки полутораметрового по толщине комингса внешней брони и нырнул вслед за своими людьми. Рейдер стоял на плоской вершине невысокого холма, полого сбегавшего прямо к парадному подъезду светлого, элегантно-сувенирного двухэтажного особнячка, украшенного резными тонкими башенками. От борта корабля до него было метров сорок, не больше, — но в узких стрельчатых окнах первого этажа уже горел свет, и суматошные лучи фонарей метались перед неширокой белой лестницей подъезда.

— Огня не жалеть! — приказал Роберт, опуская забрало своего шлема. — Пошли! Теперь ему было видно все — услужливая старинная электроника выдавала на

обратной стороне забрала абсолютно нормальную, «дневную» картинку происходящего: испуганную суету полуодетых заспанных охранников, бестолково мечущихся на лестнице, чьи-то искаженные ужасом лица в окнах первого этажа.

— Тра-ля-ля, — сказал он, вскидывая излучатель. — Не ждали? Спустя полминуты высокая золоченая дверь парадного подъезда с грохотом рухнула на толстый ковер, устилавший пол небольшого квадратного холла.

— Парсонс, Металин — охранение! — выкрикнул Роберт, бросаясь вверх по пологой мраморной лестнице. — Снайдер со мной, остальные — первый этаж! Массивный приклад «нокка» влетел в пухлый подбородок бегущего по лестнице евнуха с бластером в руке — хакнули, ломаясь, кости, и Роберт выпрыгнул на светлый ворс коридорного ковра. В лицо ему тотчас плеснули малиновые сгустки пламени нескольких стволов; чуть пошатнувшись, Роббо стиснул пальцами рукоять оружия: ревущий фонтан голубого огня прорезал коридор, взметнул в воздух комки алого кровавого тумана. Дым вспыхнувшего ковра перемешался с пылью вытекающих из внешней стены кирпичей. Противников больше не было, и Роберт рванул на себя золоченую рукоять двери хозяйских апартаментов. Леди Коринна встретила его мужественно: поверх розовой ночной рубашки был спешно наброшен незастегнутый бронежилет, в руках она держала мощный офицерский излучатель. Роббо не стал тратить времени на увещевания ее выстрел отшвырнул его к стене, но второго женщина сделать не успела: закованная в металлизированную перчатку ладонь Роберта влетела в ее шею, и она с коротким стоном осела ему на руки.

— Начинаем отход! — рявкнул он. — Закройте меня, я с товаром! Закройте меня! Прикрытый своими людьми от шального выстрела, он стремительно преодолел расстояние, отделявшее заваленную мертвыми телами лестницу от трапа «Пумы», и влетел в коридор корабля.

— Живее, живее!.. Баркхорн, старт! Прыжок рванувшегося в небо корабля свалил его на пол. Рейдер сильно накренился на корму, кошмарный рев двигателей заставил всех судорожно раскрыть рты. Отключившаяся от удара леди Коринна неожиданно пришла в себя и с яростью вцепилась ногтями в гладкий пластик комбинезона Роберта: катясь по полу, он отшвырнул ее от себя, ударил напоследок сапогом в грудь и попытался встать на четвереньки, но «Пума» задрала нос еще сильнее, и все, кто был в узком коридоре нижней палубы, кувырком полетели вниз, к содрогающейся от грохота переборке генераторного отсека. Внутренние гравистабилизаторы разведчика работали только на верхней жилой палубе — здесь же, внизу, все они зависели от положения корабля в гравитационном поле планеты. Куча мала прекратилась через несколько минут: Баркхорн вывел «Пуму» на орбиту

планеты, и все, кто находился рядом с Робертом возле шлюза, неожиданно всплыли к потолку, словно оглушенные взрывчаткой браконьеров рыбешки. Адский рык моторов смолк, и Роббо с отстраненным удивлением услышал свой голос:

— Миледи, могу я надеяться, что вы изволите оставить мой сапог в покое? Если он

вам так нравится, я могу его подарить вам на память… "Сейчас он начнет разгон!

— Мысль ударила Роберта настолько неожиданно, что в груди перехватило дыхание. — Он же не знает, что мы все до сих пор внизу!.. И если на взлете перегрузка хоть и давила, но не превышала критических величин, то на разгоне она нас просто раскатает в блин!" — Артур! — заорал он, моля Бога, чтобы Баркхорн услышал его голос в интеркоме, настроенном на частоту его шлема. — Артур, нам нужно две минуты! Мы все внизу!!!

— Что?! — Пилот, похоже, едва не вывалился из своего кресла. — Господи помилуй, у меня уже рука лежала на акселераторе! Сколько вам нужно времени?;; -Две минуты, Артур!.. Проблема заключалась в том, что никто из них не умел передвигаться в условиях невесомости. Конечно же, все они проходили когда-то короткий Обязательный курс, но время и полное отсутствие? Практики сделали свое черное дело — те десять метров, что отделяли его от дверей межпалубного лифта, показались Роберту едва ли не самым длинным и мучительным путем в его жизни.

Кабина рванулась вверх, и они сразу же попадали друг на друга. Выбравшись из-под приятно пахнущего и уже кукольно-покорного тела леди Коринны, Роббо несколько пришел в себя и посмотрел на часы. Вся операция заняла меньше пятнадцати минут.

— Отсчет сорок секунд, Артур, — громко сказал он. — Пассажирам занять места

согласно купленным билетам… Ухватив Коринну за талию, Роберт поспешно втолкнул ее в тесное «купе» свободной каюты и выдернул из плечевого кармана заряженный пистолет-инъектор.

— Королев-младший, — задыхаясь от ярости, прошипела женщина, — клянусь, вы достойный сын своего отца-террориста!..

— Благодарю за комплимент, миледи, — коротко рассмеялся Роберт, невольно любуясь бешеным пламенем ее зеленых глаз, — я думаю, у нас будет время обсудить наши отношения, а пока — спите. Спите и не надейтесь, что системный барраж успеет

поднять погоню. Через полчаса мы встретимся с «Валькирией» — и проснетесь вы уже на Бифорте. Приятных сновидений!

Глава 2

—Риск на грани фола? — Ариф урчаще хохотнул и откинулся на спинку высокого кожаного кресла, мелкими глотками смакуя густое красное вино. — Что вы, Артур! Если бы не риск — то какого бы черта мы вообще жили на этом свете?.. Набирали

жир? Легкий ветерок игриво трепал его черные кудри, закрывая ими горбоносое лицо лощеного молодого сибарита, и Баркхорн не без удивления поймал себя на мысли о том, что слова и дела развалившегося в кресле лукавого плейбоя никак не стыкуются с его откровенно скучающим обликом; лорд-наследник всегда казался ему хоть и игривым, но все же — цельным, собранным, тогда как в младшем из Кириакисов нелегко было заподозрить того властного и безукоризненно холодного воина, который вчера еще распоряжался в рубке гигантского линкора. Они все рисковали — рисковали до той последней минуты, когда хрупкая «Пума» смогла наконец набрать свою бешеную крейсерскую скорость и, оставив медленно разгоняющуюся «Валькирию» далеко за кормой, лечь на недосягаемый для любого противника генеральный курс. И только тогда, поняв наконец, что все столь тщательно скрываемые и сдерживаемые страхи уже позади, Артур Баркхорн впервые в жизни ощутил, как трясутся его жилистые руки. Сейчас, сидя на балконе уединенного «гостевого» замка, слушая убаюкивающий шорох близкого прибоя, он исподтишка заглядывал в одинаково темные глаза своих молодых патронов и пытался понять: а им — неужели им ни секунды не было страшно?

— Я думаю, к вечеру — к нашему, конечно, вечеру — можно будет начинать искать Меландера, задумчиво произнес Роберт, привычно крутя меж пальцев незажженную сигару. — Как ты, Ара?

— Наверное, — лениво согласился Кириакис, почти трое суток… Шум успеет порядком срезонировать и несколько приулечься. Мозги Меландера, соответственно, успеют примириться со свершившимся фактом, и с ним можно будет вести деловой разговор без излишних эмоций. За их спинами мягко скрипнула узкая, отделанная темным деревом дверь, и на площадку вышла высокая рыжеволосая женщина в глухом белом халате.

— Меня охраняют мужчины, — раздраженно заметила она, падая в свободное кресло, — какой стыд…

— Увы, миледи, — равнодушно отозвался Роберт, — евнухов на Бифорте не сыскать!.. Ленное право отменено, а за любые шуточки с многоженством — я имею в виду шуточки в привычном вам стиле — мой владетельный папаша вешает быстро и качественно.

— Какое варварство! — фыркнула Коринна, наливая себе вина. — Хотя, конечно, — у вас же все равны…

— По конституции, — уточнил Роберт, — по конституции любой портовый воришка ничем не хуже милорда Арифа, к примеру. Впрочем, вы же понимаете — конституция конституцией, а жизнь жизнью!.. И мне почему-то больше нравится наше веселое и стремительное варварство — в отличие от вашего утонченного и лживого упадка. Не спорьте со мной! — Он поднял палец, заметив знакомый блеск в зеленых глазах пленницы. — Ваши аргументы я знаю, как свою собственную ладонь. Наслаждайтесь игрой — в данном случае, своим конкретным проигрышем в игре. Ведь проигрыш тоже

дарит наслаждение, не правда ли? Ариф и Баркхорн одобрительно засмеялись. Роберт ответил им кивком шутливой благодарности и взял наконец со стола небольшую золотую зажигалку.

— Честно говоря, я рассчитывала на разъяснение происходящего, — произнесла леди Андерсон, упершись в Роберта сверлящим взглядом, — хотя бы… хотя бы из

коллегиальной солидарности. — Она тряхнула своей шикарной золотисто-рыжей гривой и приняла нарочито кокетливую позу, подперев подбородок красивой ухоженной рукой.

— Нам предстоит сложить одну очень сложную мозаику, коллега, — игриво отозвался Роберт, — а также определить степень вашей в нее впутанности. Ваш дорогой Эв заигрался в нечистые игры — поверьте мне, игры эти настолько серьезны, что шутить я не намерен. Речь идет отнюдь не о дружеской распасовке, которую мы с вами вели все эти годы.

— Но дела Эва не касались Бифорта, — с неподдельной растерянностью сказала Коринна, — милорд, прошу поверить мне на слово: вами занималась непосредственно я, а Эв… .. а Эв влез в дерьмо! И разговор сейчас идет не о Бифорте — Бифорт, в конце концов, уже частность! Проклятье, да триста лет вы мне нужны, чтобы я стал вас дергать из-за какой-то агентурной пикировки!

— Вы хотите сказать, что…

— Да, я хочу сказать, что ситуация приняла глобальный характер. Кто выписывал

майору Меландеру служебные командировки в разные протектораты ОМ — вы? Вы знали, за каким дьяволом он носится по всяким Октавиям и иже с ними? Коринна дернулась и потянулась к лежащей на столике коробке с сигаретами. Тренированный ум опытного офицера-аналитика говорил ей, что сейчас бифортский лорд-наследник не шутит и не блефует.

— Вокруг Октавии шла сложная агентурная игра с людьми из орегонского Пятого Бюро, — сообщила она после короткой паузы. — Майор Меландер вел кампанию по дезинформации противника, и его доклады не вызывали у меня и тени подозрения о какой-то фальши.

— Кто курировал игру с орегонской стороны? быстро спросил Ариф. — Имя?

— Полковник Масленников, если мне не изменяет память… Ариф бросил короткий взгляд на часы и взял со стола свой фон.

— Сейчас вы поговорите с ним самим, — пообещал он. — И Масел скорее всего будет страшно удивлен, когда я расскажу, что его орлы вели какую-то игру с майором Меландером… Потому что он о ней вряд ли что-то знает. Знал бы он — знал бы и я. С полковником Масленниковым мы учились на одном курсе, и он нередко получал от меня пару дружеских тумаков. У мужчин такое не забывается слыхали?..

— Мне начинает казаться, что масштабы происходящего куда шире, нежели мы предполагаем, произнес Роберт, ни к кому конкретно не обращаясь. Но проигрыш мы

себе позволить не можем, подумал он. Не можем, потому что не те в игре ставки…

«Это как-то связано с Ахероном», повторил Роберт. Таинственная фраза Ярро Бланта не давала ему покоя, упрямо ворочаясь в голове с того момента, как он ее услышал. Ах, если бы можно было пойти к отцу и задать ему все вопросы напрямик! Но раскрыться, признать существование собственного откровенно гангстерского клана, признать все висящие за своей спиной преступления, все связи со всемогущей галактической мафией!.. Торвард Бифортский не любил вспоминать кровавые повороты тех путей, что привели его некогда на вершину власти — по крайней мере, он не любил делать это прилюдно, и отчетливое понимание того, что благородно плейбойствующий сынок ухитрился кое в чем переплюнуть своего папашу, вряд ли улучшило бы его настроение. У Роберта не было выхода. Он должен был играть — сегодня уже на самой грани своих возможностей, балансировать, стиснув зубы, на лезвии меча той пиковой ситуации, в которой все они оказались. Мы были

слишком безмятежны, подумал он. Мы весело дурачились, не допуская и мысли о том, что наши деревянные сабли вдруг станут стальными, и нам придется идти в самый настоящий бой, в котором вчерашние синяки окажутся настоящими кровавыми ранами. На что мы можем надеяться? Наверное, только на то, что навыки наших деревянных сражений помогут удержать в ладонях тяжкие боевые мечи… Фиолетовые звездочки аудиополя вторично моргнули вокруг плеч Арифа, и он придвинул аппарат к Коринне.

— Говорите, миледи, — полковник Масленников на связи. Вы, кажется, не знакомы с ним лично?.. Губы женщины беззвучно зашевелились — глядя на ее тревожное лицо, Ариф незаметно усмехнулся и поднял свой бокал.

— Масел, само собой, никаких дел с Октавией не вел, — сообщил он Роберту, — вся эта ерунда придумана Меландером для объяснения своих частых путешествий. А парень большой хитрован, да? И, черт, возьми, этот Джордан был прав — мне кажется, он и в самом деле накрепко завязан в нашей истории. Роберт с силой провел руками по лицу и поднял на друга чуть покрасневшие глаза.

— Как и мы, Ара… только — с другой стороны.

— Мне кажется, ты слишком драматичен, — нахмурился Ариф. — Или ты боишься, что мы не справимся?

— Я ничего не боюсь, — усмехнулся Роберт, бояться уже поздно. Нужно крутить ситуацию до тех пор, пока мы не упремся в стену. А упремся — ломать.

— Да, наверное… Из двери в башне появился худощавый молодой человек. Приблизившись к столику, он протянул Роберту включенный фон и что-то прошептал ему на ухо. Взяв аппарат, Роббо несколько минут внимательно слушал. Лицо его неожиданно искривилось.

— С-сука, мразь! — выкрикнул он, отключившись.

— Что? — подпрыгнул Ариф, удивленный срывом всегда непроницаемого друга.

— Звонил Мерсар… Яхта Меландера взорвалась сегодня утром на внешнем рейде Покуса. Старый крыс интересовался, не наших ли это рук дело.

— И Меландер…

— Да, там каша!.. Взрыв генераторной цепи. Кто, кто, Ара?! Кто мог знать — будь я проклят, ведь мы не оставили ни одного живого свидетеля!

— Если Пипс?..

— Брось, мы же не дети!.. Пипс слишком хорошо знает нас с тобой — это во-первых, а во-вторых, он не знал даже путей поставки зелья!.. Черт возьми, да что же, в самом деле, происходит? Коринна, закончившая разговор с орегонским офицером, встревоженно посмотрела на Роберта поймав ее взгляд, он устало вздохнул и налил себе вина.

— Мне очень жаль, миледи, но Эвальд Меландер мертв. Простите нас. Его яхта рванула на внешнем рейде вашей планеты. Женщина закрыла лицо руками и опустила голову.

— Баркхорн, отведите ее в апартаменты, — приказал Роберт.

— Не надо, — с неожиданной твердостью произнесла она. — Лучше объясните мне — почему?..

— Вы, наверное, знаете это лучше нас, — тихо отозвался Ариф. — Я надеюсь, что Масленников убедил вас в том, что никаких игр с Октавией не существовало? С кем был связан Меландер — думайте!.. С кем из высокопоставленных негодяев он имел

дела, о которых предпочитал не распространяться? Вы, его женщина, в любом случае должны были догадываться о его закулисных маневрах! Кто, миледи? Ну же, думайте!

— Мне кажется, — нерешительно проговорила Коринна, — мне кажется, что он был

как-то связан с торговцами зельем. Конечно, никаких конкретных фактов я не имела

— и, следовательно, не могла и говорить ему об этом… Да и не хотела. В начале этого года у него был какой-то финансовый конфликт с лордом Хиллом-младшим — он и навел меня на определенные мысли.

— Мартин Хилл, — ощерился Роббо, — как же, как же. У нас бы его уже сто раз повесили.

— Погоди, — перебил его Ариф, — а что было в лохани Хасси — ну, в тот последний рейс, когда она сгорела? Почему Джордан так резво стремился ему на выручку? Что он тебе рассказал по этому поводу?

— Черт, в самом деле! — воскликнул Роберт, начиная щелкать пальцами. — Йо-Йо сидел одной жопой на двух стульях, и в тот раз он должен был быстро забрать товар для Принца — то есть очень быстро, раньше, чем до Хасси добрался бы Пипс! Он полагал, что Пипс задержится и появится в порту не раньше второй половины дня…

— Большая была партия?

— Около тонны… Джордана ждала грузовая платформа — если бы Пипса в терминале таки не оказалось, он быстро перегрузил бы товар и успел смыться. О готовящемся

налете он не знал — да и, понятно, знать не мог, именно поэтому он и примчался в порт сразу после посадки корабля Хасси. Погоди-ка: уж не хочешь ли ты сказать, что тут завязан Хилл?

— Подумай сам: беспрепятственную посадку Рабину мог обеспечить только Меландер — связей Хилла для этого не хватило бы, это я говорю точно, потому что — ты сам прекрасно знаешь — скорлупа такого оборванца, как Хасси, никогда бы не смогла сесть ни на одной планете ОМ. Меландер мог помочь ему обойти формальности… Теперь выстраивается вполне правдоподобная версия: за погибший на борту «Мэри Бо» товар отвечал именно Меландер!

— Да… И если мы выясним, что это не первый его прокол… Хилл — он, кажется, экземпляр не очень-то уравновешенный?

— Да, у него вполне хватит ума взорвать офицера службы безопасности. Слушай, Роббо, свяжись с Пипсом, спроси — сколько зелья он ждал в тот раз? Если много, то мы, кажется, правы.

— Семь с половиной тонн конечного продукта, — объявил Роберт через три минуты, — и он не был оплачен, ты представляешь? Пипс как раз готовил деньги, чтобы сразу же отдать их Хасси. Обычно он авансировал такие поставки, но на этот раз партия должна была пойти не только на Грехэм, но и куда-то в Окраины, и он не смог заплатить вперед ему нужны были авансы субдилеров. Ариф восторженно присвистнул.

— Семь тонн, ого-го! Я думаю… За такие деньги Хилл мог угрохать мать родную! Да, это выглядит весьма похоже на правду.

— Но пока не приближает нас к цели, — буркнул Роббо. — Правда, проследить жизненный путь лорда Хилла нам будет не очень сложно…

— Послушай, — Ариф глотнул вина, размышляя, покрутил стакан, — а если вообразить себе следующую картинку: большая часть крупных дилеров так или иначе завязана с

нашими… э-ээ, оппонентами — работает в налаженной ими системе и образует собой некую цепочку, тянущуюся от Объединенных Миров ко всем планетам Бифорта и даже, может быть, Орегона? Ведь мы с тобой никогда или почти никогда — не интересовались делами, происходящими в этой деликатной сфере… А мелкие субдилеры, с которыми мы время от времени контачим — тот же Пиле, — в дело не посвящены? А?

— Бред какой-то, — Роберт сжал ладонями голову и со свистом выдохнул воздух. — Ты предлагаешь срочно заняться анализом динамики продаж в этом секторе нелегального рынка?

— Да, и если в результате мы получим резкий рывок кривой потребления — значит, я прав, и мы имеем дело с межпланетным кланом ублюдков. И еще раз потолковать с Джорданом — может быть, он нам чем-то поможет! Роберт взял в руки свой фон и быстро набрал внутренний номер. __ — Привет, малыш, — сказал он Кэтрин. — Ты у себя в офисе? Это замечательно. Сделай вот что: собери-ка мне все самые свежие материалы по наиболее крупным бифортским драг-дилерам, приведи их в компактный вид и вылетай сюда, в Арминвилл. Внешняя охрана тебя пропустит… Да, давай — к твоему появлению мы как раз сядем ужинать. С закатом начался шторм. Высокие водяные валы, глухо ревевшие внизу, несли на веранду соленый запах бушующего моря — к ужину гости уединенного замка вышли в легких летних камзолах, слегка ежась от неожиданной в тропиках прохлады. Баркхорн появился в обществе Нины Новак: чуть покосившись в ее сторону, Ариф понимающе улыбнулся и широким жестом указал генералу на графин виски:

— Налейте своей подруге, Артур, — кажется, она здорово замерзла.

— Знаете, джентльмены, — задумчиво отозвался тот, — а я вот думаю: почему бы нам не захватить этого самого Хилла — точно так же, как мы проделали это с леди Андерсон?

— Что-то вы раздухарились, старина! — заметил в ответ Роберт. — Право слово,

пейте лучше виски. Хилл безвылазно торчит на Бредхэме, а туда нам не прорваться.

Год назад они усовершенствовали систему оповещения, и никакой корабль, даже наша славная маленькая «Пума», не сможет пройти барраж — нас расстреляют батареи. Попасть на планету легально мы тоже не можем. Конечно, в случае острой нужды мы найдем способы расправиться с этим почтеннейшим владетелем, но, знаете, — не

сейчас! В данный момент меня куда больше занимают его деловые связи, а для того, чтобы их выяснить, лететь на Бредхэм вовсе не обязательно.

— Это точно, — поддержал его Ариф. — Сейчас в дело вступает система поиска

информации, а она у нас налажена довольно неплохо. Все, что нам нужно, мы сумеем выяснить в течение нескольких суток.

— Оптимистичный прогноз, — фыркнул Роберт. — Впрочем, посмотрим, Ара, посмотрим… Ариф снял с углей умопомрачительно ароматное мясо и принялся сбрасывать его на тарелки.

— По-моему, ты сегодня в ударе, — определил Роберт, принюхавшись.

— Возможно, — равнодушно кивнул Кириакис, — хотя знаешь, я думал вовсе не об ужине. Ты предупредил Пипса?

— Разумеется. Если к нему обратится какой-либо крупный оптовик, а это произойдет почти наверняка, мы сразу же об этом узнаем.

— Ты не боишься, что опека Лема Троила может привлечь к нему излишнее

внимание… переходящее в подозрения? Роберт обильно посыпал свою порцию шашлыка пряно пахнущей травой и отряхнул пальцы.

— Лем слишком умен, дядя. В данном случае он почувствует ситуацию инстинктивно, позвоночником. Пара взглядов, пара коротких слов — большего от него и не требуется, но зато в этой игре он настоящий дока.

— Игре в негромкие слова? Роберт не ответил — сбоку от башни раздался короткий свистящий рев, в бархатистом мраке голубым факелом мигнули мощные посадочные фары коптера. Ветер донес на веранду негромкие голоса охранников.

— Это Кэтрин, — сказал он. — Надеюсь, она привезла нам интересные сказки!.. Через пару минут женщина поднялась на площадку.

— Привет, котенок, — Роберт поднялся ей навстречу, коротко поцеловал в щеку и усадил в легкое плетеное кресло. — Будешь ужинать?

— А ты как думал? — рассмеялась она. — У меня есть то, что ты просил: займемся сейчас или после еды?

— Умница, — обрадовался Роббо, — но давай, Наверное, после — знаешь, мы целый день шевелили мозгами и ужасно проголодались. Ара, налей-ка мне виски — здесь и в самом деле прохладно!.. … Отодвинув в сторону пустую тарелку, он развернул принесенный одним из охранников портативный терминал и вложил в приемную щель тонкую пластинку кристаллодиска с материалами Кэтрин.

— Сначала здесь краткий обзор ситуации за последние месяцы, — пояснила она, — дальше — анализ более детальный.

— Угу, — буркнул он и развернул аппарат так, чтобы голографический дисплей был виден и Арифу. — Смотри-ка, старик, Пузырь Пик здесь тоже имеется!

— Это ваше дело, — негромко напомнила ему Кэтрин, — оно до сих пор так и не закрыто. Галланд на него, похоже, плюнул…

— Было бы чертовски странно, если бы старый хрыч продолжал его крутить, — осклабился Ариф. — Башка у него еще варит, несмотря на все учащающиеся приступы маразма. Ого, Роббо! Слай Мирон — он что, тоже в этой замечательной компании?

— Выходит, что так. Это становится интересно. Ну-ка, ну-ка, где тут его материалы?.. Пальцы Роберта пробежали по сенсорам, открывая нужный том. Он нахмурился и потянулся за сигарой.

— Смотри-ка ты, да у него шла довольно оживленная торговля с Объединенными Мирами!.. Кто бы мог подумать! Три ревизии товарных партий. Визировал инспектор Санчес!.. — Роббо поднял глаза на Арифа и вопросительно изогнул бровь.

— За хорошие деньги Санчес завизирует все что хочешь, — размышляя, негромко произнес Кириакис. — Смотри дальше… Фирма-отправитель — кто?

— "Бакстер Юнайтед" — раз, «Хилл Энтерпрайз» -два! — почти выкрикнул Роберт. — Черт, Ара, да неужели это та самая бифортская ниточка, которую мы так долго искали? И наверняка здесь впутана та самая «Тампа», следов которой мы так и не

нашли — ведь именно поэтому он так упорно молчал, не желая отвечать на простой и банальный вопрос!

— Касающийся дел, происходящих на его территории, — дополнил Ариф. — Что ж, очень может быть. Простите, Кэт, здесь есть анализ общего потребления в мирах Бифортского Содружества? Наш, к сожалению, будет готов не раньше утра… Спать Роберт отправился только на рассвете. До первых, далеких еще лучей восходящего солнца они с Арифом сидели за столом, рисуя одним им понятные схемы и планы.

Картинка вырисовывалась достаточно пугающая: перекрещиваясь, деловые связи целой группы известных авторитетов уходили с Бифорта в Объединенные Миры и даже на Аврору, неведомым образом соприкасаясь с популярной в ее мирах мрачной сектой космонитов святого Сайласа. Джордан был прав: жутковатая паутина мерзейшего из предательств — предательства территориальных интересов расы — плотным коконом опутала человеческие миры. Таинственные горган поработали на славу, создав на атакуемых территориях мощнейшую «пятую колонну», готовую в нужную минуту прийти на помощь своим покровителям. Им удалось связать воедино многих крупных гангстеров, удалось подобрать невидимый ключик общих интересов, завалив человечество валом тяжелых синтетических наркотиков, взяв, вероятно, на себя самую сложную и опасную операцию — производство; дальнейшее было уже делом техники. Лестница связей, поставленная в новоявленном межпланетном синдикате, исключала прямые контакты производителей и получателей — по всей видимости,

непосредственное общение с горган осуществляли всего несколько человек, одним из которых скорее всего был Меландер. Роль сгоревшего в своем корабле Хасси Рабина стала непонятна: Джордан утверждал, что шкипер являлся одним из основных агентов-контактеров, однако же его действия в качестве связника никак не

укладывались в более-менее ясную схему действий синдиката. Ариф предположил, что Хасси был одним из главных, ключевых звеньев в сложившейся цепочке, но помимо транспортно-курьерских функций нес и еще какую-то не совсем понятную нагрузку: то ли как координатор готовившихся диверсионных операций, то ли как один из «первичных» контакторов, напрямую вхожих в действующие в человеческом секторе эшелоны оккупантов. Бредхэмского лорда Хилла-младшего из числа курьеров-контактеров друзья исключили сразу. Самовлюбленный психопат, привыкший считать себя всемогущим и неуязвимым, он мало подходил на роль человека, способного действовать в условиях глубочайшей секретности. В Объединенных Мирах орудовал скорее всего майор Меландер — офицер разведслужбы обладал необходимой дисциплиной и четко представлял себе уровень опасности того предприятия, в которое ввязался. Покойник был болезненно тщеславен и — это они знали точно-с детства страдал из-за своего плебейского происхождения, перекрывавшего ему

кислород в феодальном обществе ОМ, четко разграниченном сословными лестницами. У

него были причины ненавидеть его — по действовавшим в Объединенных Мирах законам он даже не мог жениться на Коринне Андерсон, не первый год хранившей ему трогательную верность… Гибель Меландера и Хасси Рабина непременно должна была привести к определенным сдвигам в устоявшихся схемах действий горган — и друзья были уверены, что смогут их заметить. Ситуация определенно складывалась в их пользу, картинка начинала шевелиться, готовясь раскрыть опытному глазу свои темные тайны… Но у них оставался Бифорт и здесь, в своей вотчине, они не собирались терять времени.

Глава 3

Открывайте, открывайте! Окружная ревизионная комиссия! В гладкой двери складского терминала прорезался контур невысокой калитки, и из теплой тьмы помещения высунулась заспанная физиономия охранника.

— Какая, мать вашу, комиссия в такую рань?

— Работа такая… — безразлично ответил ему один из троих представительных молодых мужчин, стоявших на пороге.

— Э? — Страж не успел удивиться: чьи-то сильные руки сдавили ему шею, в нос ударил сладковатый запах. Коротко хрюкнув, охранник осел на пол и был тут же затащен в помещение. Дверца захлопнулась, вновь став почти невидимой. В руках одного из вошедших появился миниатюрный плоский прибор; поводив им из стороны в сторону, он удовлетворенно хмыкнул:

— Мемеографов нет, следующий сторож — в задней комнатке. Поехали, ребята.

Они знали, что искать: пройдя в дальний угол склада, мужчины уверенно сдвинули в сторону заваленный толстыми серебристыми тюками гравиподдон, и за ним открылся ряд неприметных обшарпанных контейнеров с полустершимся логотипом «Бакстер Юнайтед».

— Ага, — предводитель широко улыбнулся и взмахнул рукой. Миновав тесный проход между двумя рядами огромных разнокалиберных цистерн, группа бесцеремонно вломилась в крохотную каморку, где сладко сопел носом здоровенный детина в бронежилете с желтой эмблемой своего хозяина на спине. При появлении незваных

гостей он вскочил с потертой тахты и вытаращил свои мутные глаза, судорожно шаря рукой по поясу в поисках отсутствующего табельного оружия.

— Ты ищешь вот это? — усмехнулся предводитель, поднимая ладонь с вытащенным у охранника бластером. — Не суетись. Лучше присядь и набери номер босса.

— К-какого? — просипел перепуганный охранник.

— Старшего. Давай, давай, шевелись. Скажи боссу, что его ждет окружная

ревизионная комиссия и немедленно. Объясни ему, что у него крупные неприятности. Охранник послушно схватил со стола личный аппарат… В ту же минуту нудно верещащий фон разбудил сладко спавшего инспектора Лайона Санчеса, старшего офицера налоговой службы департамента Марвиль. Сонно чертыхаясь, Санчес перекатился через могучее тело своей супруги и схватил миниатюрный аппарат.

— Привет, Лай, — произнес странно знакомый ему голос, — слушай, у Мирона стряслась очередная беда — в восточном складе торчат кретины из округа, я не знаю их фамилий. Он страшно бесится и очень хочет тебя видеть.

— Что, прямо сейчас?

— Ну конечно, а когда же? Сказано ж тебе — в восточном складе!

— О, черт! Слушай. А кто со мной говорит?

— Дурак ты, что ли? — удивился его абонент, отключаясь. Бормоча самые страшные из всех известных ему ругательств, Санчес выбрался из постели и принялся одеваться.

— Что там такое? — спросила его жена.

— У Мирона на складах опять проблемы, чтоб он наконец сдох, паскудная тварь!..

Сев в свой коптер, Санчес попробовал дозвониться до самого Мирона, но это ему не

удалось его аппарат отчего-то молчал, вообще не желая реагировать на набор кода. Инспектор покрыл капризную технику многоэтажным матом и рванул коптер в темное предутреннее небо. В это время трясущийся от ярости Сдай Мирон поднял-таки его супругу с постели, заставив ее спуститься вниз и ответить по сходящему с ума фону.

— Где твой муж? — рявкнул он, не ударяясь в предисловия.

— Только что вылетел к тебе на склад!.. — ответила испуганная матрона.

— Кто ему звонил?

— Наверное, кто-то из твоих людей. Откуда я знаю? Он сразу же вскочил и улетел. К тебе на склад и улетел. Ругался очень. Мирон нажал кнопку сброса. Аппарат

позвонившего ему охранника не отвечал — вероятно, тот был занят с невесть откуда свалившимися на его голову чинами окружной контрольно-ревизионной комиссии. Он же скорее всего и звонил Санчесу. Морщась, словно от зубной боли, Мирон спустился в ангар и распахнул дверцу своего коптера. Вызывать охрану ему было некогда. Распахнув калитку своего склада, он попятился, но ни упасть, ни броситься прочь не успел: прямо в лицо ему гулко ударили очереди тяжелых армейских излучателей, и Мирон, отброшенный ими к стене, сполз прямо на

обугленные останки инспектора Санчеса. В ближайшем к складам полицейском участке ночной дежурный, почесывая зудящую поясницу, лениво протянул руку к сенсору аппарата городской связи.

— Старший констебль Фаулер, — зевнул он. — Слушаю вас…

— Ой, вы знаете, — произнес чей-то неприятно шамкающий голос, — тут на складах господина Мирона такая стрельба — вы знаете, это такая стрельба, что просто караул, я много лет не слышал ничего подобного! Вы, наверное, приезжайте, а то это представление может окончиться без вашего участия…

— Р-рр!!! — ответил ему Фаулер, вскакивая со стула. Небольшой грузовой коптер с

автоуправлением, шедший над безмятежным ночным океаном, вдруг странно накренился и пошел вниз. Через секунду яйцеобразная короткокрылая машина превратилась в короткую ослепительную вспышку — мелкая волна с шипением приняла рухнувший с неба дождь кипящих обломков и побежала дальше, стремясь поскорее достигнуть далекого еще берега.

— Ну, кажется, все, — сказал Ариф, вынимая из прорези мобильного терминала тонкую пластинку кристаллодиска, вынесенного из опустошенного склада невинно убиенного господина Мирона, товар пришел на «Мэри Бо»… замечательно. Теперь

было бы забавно почесать яйца покойнику Даниэли — наверняка он что-то не поделил с Райделлом. Или с Хасси — верно?

— Верно, — согласился Роббо, выворачивая штурвал. Коптер описал над пляжем пологую дугу и опустился на площадке в центре залитого полуденным солнцем арминвиллского поместья.

— Наши дамы, кажется, вовсю веселятся на пляже, — заметил Ариф. — Не желаешь к ним присоединиться?

— Нет, — мрачно буркнул Роберт. — Я буду думать.

— Грехи отмаливать? — ехидно прищурился Кириакис.

— В задницу, — невпопад ответил лорд-наследник и зашагал в сторону главной башни. Поднявшись на давешнюю площадку, он вызвал охранника и потребовал графин виски и легкую холодную закуску, после чего погрузился в раздумья. Спустя полчаса он решительным движением забросил в себя третью по счету рюмку и спустился на пляж.

— Нина! — крикнул он плававшей неподалеку от берега девушке. — Поднимитесь наверх, вы мне нужны!.. Ара, ты тоже вылезай! Остальные могут продолжать — смотрите только не растворитесь…

— Придумал очередное коварство? — осведомился Ариф, выбираясь на узкую полосу гальки у самой воды.

— Придумал… — сумрачно ответил Роберт. — Идемте. Оказавшись за столом, Кириакис бесцеремонно выпил налитую Робертом для себя рюмку виски и с довольным видом откинулся на спинку кресла.

— Какой ты… мокрый, — скривился Роббо, отсядь от меня к чертовой матери — от тебя холодом тянет.

— Ты что, замерз? — хохотнул Ариф.

— Замерзнешь тут с вами… Скажите, Нина, вы хорошо знакомы с высшими функционерами этих хреновых космонитов?

— Лично с ними я не знакома, — удивилась девушка, — но наслышана, конечно, более чем достаточно. Что конкретно вас интересует?

— Если б я конкретно знал, что меня интересует, я бы здесь уже не сидел, — мрачно ответил Роберт. — Но я не знаю — поэтому сижу… Скажите-ка, фамилия Франкитти вам ни о чем не говорит?

— Говорит, конечно: кто же их не знает…

— Они вхожи в секту?

— Да. С космонитами тесно связан один из трех братьев — Джереми. Роббо посмотрел на Арифа. Ариф делал стойку — он уже начал понимать, куда именно клонит его друг. Известная на Авроре гангстерская семья Франкитти имела свой — вполне официальный интерес во всех бифортских мирах, более того, она была единственной из аврорских семей такого масштаба, сумевшей закрепиться в Содружестве. Налоги

Франкитти платили вполне исправно, и их малозаметная нелегальная деятельность не особенно беспокоила его милость лорда-владетеля. Кириакисы же воевали с

Франкитти всегда, война эта началась задолго до появления на свет лорда Арифа, и фамилия кровных врагов звучала в его ушах как призывный рев боевого горна. Роберт налил себе очередную порцию виски и пожевал губами.

— Ты уверен? — спросил Ариф.

— А ты сам пошевели мозговой мышцей, — желчно отозвался Роббо. — Хасси возил

товар для Принца и Пипса, но это фигуры номер два и номер три, а кто возил товар для фигуры номер один — для Мориса? А с кем Морис связан в большей части своих долгосрочных соглашений? Не с Франкитти ли, а? А кто успешно сражается с вами, Кириакисами, на рынке транспортных линий Фарнзуорта? Не Франкитти?

— Значит, эти сукины дети тоже в цепочке!

— Разумеется — через тех же космонитов, которые были в числе гостей покойника Меландера. Теперь мы знаем, куда наносить следующий удар. Это хорошо. В самое ближайшее время — после того как мы выбьем многих крупных оптовиков — «курьеров», на сцене появятся люди до сих пор незаметные — те самые координаторы, о которых мы столько трепались сегодня ночью, — и им придется восстанавливать рухнувшую сеть сбыта и вообще искать себе новых союзников. Вот тут-то мы и схватим их за причинное место… а?

— Ах, если бы спровоцировать войну гангов, мечтательно закатил глаза Кириакис, — настоящую межклановую войну, вроде той, что устроили когда-то наши папеньки!.. Тогда уж, в шуме и гаме, мы бы наделали делов!

— Сейчас не совсем та ситуация, — задумчиво почесал голову Роберт. — Не

настолько она сейчас взрывоопасная. Хотя, конечно, если хорошо подумать, можно и в самом деле повеселиться.

— Вы хотите спровоцировать войну семей? ужаснулась Нина.

— У нас богатый генетический опыт. — Роббо хлебнул виски, сунул в рот тонкий ломтик жареного рыбьего филе и продолжил, сосредоточенно жуя: — Когда-то наши папы уже отмачивали нечто подобное. Правда, тогда это было сделать гораздо проще.

— Но я уверен, — перебил его Ариф, — если хорошо поискать, всегда можно найти какие-то спорные моменты: интересы, территории…

— Не увлекайся, — остудил его Роберт, — это преждевременный разговор. Сейчас

нужно хорошенько подумать: как и что мы будем делать с Франкитти. Только не надо орать: «что угодно и как угодно!» — я понимаю твои эмоции, но сейчас следует мыслить ээ… трезво.

— Мне сложновато трезво мыслить на такую тему, — признался Ариф.

— Попробуй глотнуть виски, — меланхолично порекомендовал Роббо, — глядишь, поможет… Вы можете идти купаться, Нина, — спасибо за информацию, когда вы нам понадобитесь, мы вас позовем. Постарайтесь не размокнуть до ужина. Ариф последовал его совету и налил себе рюмку виски. Роберт подцепил вилкой еще один кусочек филе и задумчиво оглядел его со всех сторон.

— Знаешь, — сказал он, — мне кажется, что прямой удар по семейству Франкитти нам в данный момент не по зубам. Да и не с руки. Давай-ка лучше попробуем сделать вот что: аккуратно завалим Мориса — Франкитти наверняка решат, что это дело рук его оставшихся без товара конкурентов, в первую очередь — Принца.

— Принц ходит под Максаковым, — заметил Ариф.

— Вот-вот. На Максаковых они и накинутся. В результате мы получим довольно шумные разборки, которые сильно облегчат нам жизнь. Это, конечно, еще не война, но уже кое-какие боевые действия они полностью развяжут нам руки, потому что Франкитти некогда будет выяснять, кто же именно снес башку тому или другому члену семьи.

— Экспромт с Мироном стоил нам бессонной ночи, — потянулся Ариф, — о Морисом

дело гораздо хитрее. У себя на Грехэме эта публика вовсе не так безалаберна, как у нас, — ты сам знаешь, как у них обстоит дело с охраной и вообще безопасностью в целом…

— Да, — согласился Роббо, — тут нужно думать всерьез, поэтому давай-ка вот что: вызывай сюда весь наш оперативный отдел. К вечеру мы с тобой выспимся, а ночью

сядем ломать голову. «Валькрия» пришла на Грехэм без каких-либо предупреждений -

миновав кольцо батарей вокруг планеты, линкор опустился на безлюдной заснеженной равнине в тысяче километров от Саберхила. Через полчаса из его спины резво выпрыгнул старенький коптер недорогой модели. Машина обошла город стороной — коптер мчался в Транстайл. К тому моменту, когда он приземлился на окраине

поселка, в степи уже сгустились длинные синие сумерки грехэмской зимы. Захлопнув дверцу машины, Роббо воровато огляделся по сторонам и прошмыгнул к дому своего старого приятеля Сета Руделя — входная дверь была, невзирая на мороз, гостеприимно приоткрыта, и он сразу же вошел в холл, не задерживаясь на пороге.

— Страшное дело, Сет, — сообщил он хозяину, с размаху хлопнув его по спине. — Где мы можем поговорить?

— Нора! — крикнул Рудель в глубь дома. — Принеси ужин наверх! Роберт сбросил свое пальто и поднялся вслед, ним на второй этаж. Пройдя через уютную, отделанную деревом гостиную, Рудель распахнул дверь небольшой полутемной комнаты, в углу которой жарко пылал камин.

— Садитесь, милорд, — приглашающе взмахнул он рукой, — сейчас девочка принесет нам простецкую закуску, и мы с вами побеседуем. Если вы замерзли — не стесняйтесь, придвиньте свое кресло поближе к огню.

— Ваша зима что-то и не думает идти на убыль, пожаловался Роберт, грея над пламенем немного озябшие пальцы, — я уж надеялся, что дело движется к весне…

— К весне и шло, — согласился Рудель, принимая от вошедшей девушки поднос с тарелками, — да вот позавчера опять начался снегопад. Двое суток валило не переставая — а сегодня к утру еще и мороз. Хочу предложить вам кое-что

любопытное, расставив тарелки на низком треугольном столике, Сет подошел к стене и открыл незаметную в полумраке дверцу, — вот, травянка — сам настаивал. Попробуете? Роберт покрутил в руке обычную граненую бутыль из-под дорогого виски, наполненную коричневато-зеленым напитком.

— Наливай. В такую погоду, будь она трижды проклята, без всяческих настоек мне просто не выжить. Травянка, говоришь? А травы кто собирал?

— Ну вы даете, — обиделся Рудель, — стал бы я хвастаться продуктом чужого сбора! Сам, конечно! Летом в свободное время я люблю по степи полазить… Он открутил пробку, и в нос Роберту ударил кисловатый аромат степи — на секунду ему показалось, что он уловил даже жаркий запах вездесущей летней пыли, пропитывавшей всю степь от и до.

— Во герой, — восхитился он, — никогда еще такого не встречал. А настояно на чем?

— На спирту, разумеется, — усмехнулся Рудель, разливая напиток по миниатюрным золотым рюмочкам, — на виски здесь никто не настаивает. У нас это считается форменным идиотизмом…

— Ну, раз на спирту, тогда давай… За удачу! Опрокинув в себя рюмку, Роберт практически сразу почувствовал разливающееся по телу тепло. Он подцепил вилкой скользкий маринованный грибок, отправил его в рот и едва не застонал от наслаждения. Это было куда круче, чем виски с шашлыком. Поняв его состояние, Рудель наполнил рюмки снова.

— Для свежести в голове необходимы две такие пайки — причем быстро, — пояснил он, — да-да, я не шучу. Выпейте. Захмелеть не захмелеете, но о нашем климате забудете враз. Роберт последовал его совету и с удивлением убедился, что Рудель прав — казалось, его тело начисто позабыло ледяной кошмар стремительного перехода от тропической жары к морозу.

— Теперь я понимаю, как вы здесь живете, благодарно улыбнулся он и потянулся за очередным грибком. — Как ты, кстати? В порядке, я надеюсь?

— Грех жаловаться, — осторожно ответил Рудель. — Ау вас — как?..

— А у нас тяжко… Я, Сет, вот зачем к тебе прилетел… Нужно будет открыть один

очень серьезный сейф. Дело опасное, Сет, причем беспокоюсь я не столько за себя, сколько именно за твою грешную персону. Конечно, мы тебя всячески прикроем, но все же… Не испугаешься?

— Ящик находится здесь?

— Да. Это ящик Бертрана Мориса, Сет… Что скажешь? Рудель вновь наполнил рюмки и задумчиво потер лоб.

— Риск жуткий, милорд. Я кое-что знаю про Мориса. Сказать по совести, так в гробу б я его видел вместе со всеми его ящиками. Это человек страшный.

— Он — сам по себе — уже не будет для тебя опасен.

— Вот как? — Сет понимающе изогнул бровь, потарабанил пальцами по столу. — Что ж, милорд, для вас я готов и на это. Когда?

— Завтра-послезавтра. Тебя устраивает?

— Вам решать, милорд. Я готов в любое время. Обеспечение у вас надежное?

— Все продумано до мелочей.

— Хорошо… Тогда давайте еще выпьем — мне кажется, холода закончатся еще не скоро. Вернувшись на корабль, Роберт переоделся в халат и отправился в бассейн.

«Как же меня тошнит от всего этого, — внезапно понял он. — Как тошнит… И никто не знает, что на самом-то деле я совсем не тот человек, каким все привыкли меня видеть. Не-ет… На самом деле я эгоистичен, высокомерен и имею склонность к длительным депрессиям — вот как сейчас…» Он плюхнулся в теплую воду, проплыл несколько метров и перевернулся на спину. Ах, как удобно было бы быть слабым…

— произнес он вслух. Мягкотелым. Беззубым, безмозглым, ленивым — таким, каким и

положено быть сыну могущественного лорда-владетеля!!! Он ударил ладонью по воде,

перевернулся на живот и нырнул в глубь. Растопыренные пальцы коснулись шершавого покрытия дна — изогнувшись дугой, Роберт рванулся вверх, бросил свое легкое тренированное тело к свету и дельфином выпрыгнул из воды. Да, — прошептал он, выбираясь из бассейна, — вот оно… Все просто. Всего лишь удобно неудобно. Система координат примитивна до безобразия. Мы строили жизнь, соответствующую нашим понятиям об удобстве и комфорте, — и вот наша великолепная конструкция вышла из-под контроля, сделав нас заложниками собственной самоуверенности. Мы

казались себе такими сильными — теперь нам предстоит стать сильнее самих себя. И здесь, на пылающей границе собственных сил, из глубин прошлого — того прошлого, что покоится где-то на самом дне сознания, — начинают всплывать темные, давно забытые страхи. Забытые страхи, затоптанная боль… Отчетливое понимание того, что за почти три десятка лет ты ни разу не был нужен кому-нибудь по настоящему. Ужас сверкающей пустоты… Роберт набросил на тело широкое мохнатое полотенце и тяжело опустился в громадное кожаное кресло, стоявшее рядом с бассейном. У его

ног стоял белый мраморный столик с неизменным графином и фруктами в чашеобразной вазе светлого резного камня протянув руку, Роберт наполнил высокий бокал чуть пенящимся красным вином и опорожнил его в два глотка. Ему стало легче. Переступить, подумал он. Переступить через полосу огня — а там будет видно.

Глава 4

Меня начинают давить, — Марков поморщился и глубоко затянулся своей приторной сигарой. — Принц, милорд, шуток не шутит. Они сидели в заплеванном зальчике небольшого бара на северной окраине космопорта — бар принадлежал одному из крупных должников Синего, и чужаки сюда не захаживали. Массивное лицо гангстера выглядело помятым, видно было, что последние дни он слишком интенсивно заглядывал на дно своего стакана.

— Скоро ему будет не до тебя, — пообещал Роберт. Марков сокрушенно покачал головой и поднял узкогорлый глиняный кувшинчик с перцовой.

— Пока меня спасает господин Троил, — сказал он. — Но завтра — завтра все может измениться.

— Ты прав, — спокойно кивнул Роберт, — завтра действительно все изменится. И…

вот что, Пипс: запомни, скоро упадут Франкитти. Думай, как выжать из этого бабки

— думай уже сегодня, иначе завтра за тебя будут думать другие. Синий прищурился и внимательно посмотрел на своего собеседника.

— Вам, милорд, виднее…

— Да. Мне виднее, — Роберт бросил взгляд на часы и поднялся. — И помни — когда к тебе придут новые оптовики… Синий коротко склонил голову в знак понимания и, морщась, влил в себя новую порцию.

— И прекрати пить, — сказал Роберт от дверей заведения. За его спиной коротко дзинькнул колокольчик. Не оборачиваясь, Роббо миновал узкий грязный переулок, образованный серыми стенами складских терминалов, и вышел к прямоугольной посадочной площадке, где его ждал чуть помятый черный коптер.

— Поехали, — приказал он пилоту, захлопнув за собой дверцу. Не зажигая прожекторов, небольшая машина вертикально взмыла в мутное туманное небо. Роберт еще раз посмотрел на часы и стащил с плеч пальто. Под недорогим серым костюмом

на нем был надет имперский бронекомбинезон — сняв обувь и одежду, Роббо не спеша облачился в мимикрирующее обмундирование, затянул на бедрах широкий пояс с кобурой и всунул ноги в высоченные сапоги на сложной ребристой подошве. Затем настал черед толстого защитного наплечника — подсоединив наконец все крохотные

штекеры, связывавшие снаряжение в единую «думающую» цепь, он откинулся на спинку кресла и зашарил по карманам лежащего рядом камзола, отыскивая сигару. Время у него еще было. Коптер мчался над разноцветным морем огней вечер только начинался, и та часть Саберхила, которая будет спать этой ночью, уснет еще не скоро еще долго будут сверкать переливающиеся рекламой фронтоны его

разнокалиберных башен, и праздношатающийся народ не один еще час будет вливаться в гостеприимные двери баров и увеселительных заведений. А утром… Что ж, кое-кто до него просто не доживет. Завтра вездесущие Франкитти с оторопью поймут, что кто-то невидимый и отвратительно наглый осмелился поднять руку на священную особу одной из их главных «шестерок» — и они спешно соберут совет. Завтра скривятся в отчаянии самодовольные прежде рыла мелких уличных дилеров, узнавших, что товар им теперь брать и вовсе неоткуда — и они возопят. Что будет дальше, Роббо знал… Пилот опустил коптер на окраине города. Не глянув в его сторону, Роберт распахнул дверь салона и нырнул в морозную тьму. В нескольких метрах от коптера влажно поблескивала черной гладью бронеборта приплюснутая громадина с золотыми имперскими крестами на косых стрелах атмосферных килей. То был крейсерский ТР-200, один из трех больших универсальных катеров «Валькирии», повидавший на своем недолгом еще боевом веку десятки стремительных высадок и яростных воздушных атак. Роберт запрыгнул в распахнутую темную пасть

двустворчатого люка, и толстенные изогнутые «челюсти» бесшумно сомкнулись за его спиной. В довольно просторной ходовой рубке были заняты почти все откидные кресла рабочих стоек, отчего слабо освещенное полукруглое помещение сразу показалось Роберту тесным и едва ли не душным. Левое пилотское кресло неторопливо развернулось навстречу вошедшему, и меж тонких губ Баркхорна дважды дернулась дымящаяся сигарета:

— Вперед?

— Поехали, — Роббо занял свободное правое и надел на голову тонкий обруч системы связи. — Наблюдатель на месте?

— Все по плану, — отозвался из красноватого полумрака высокий голос капитана рейнджеров Ника Снайдера, — объект прибыл в свой ресторан. Отклонения по хронометражу незначительные. Нервные пальцы Баркхорна едва заметно поиграли предельно «заостренным» в реакциях штурвалом, и многотонная машина почти бесшумно оторвалась от растрескавшегося покрытия площадки. Через несколько секунд на экранах появилась степь. Здесь бесконечные городские туманы были не властны над небом, и ровное покрывало высокого снега, такое золотое в утреннем солнце, летело сейчас по экранам призрачной и манящей синевой бездны: казалось, что идущий без единого огня катер мчится не в воздухе, а в бесконечной глубине загадочного синего океана. Баркхорн хорошо изучил дорогу: менее чем через

десяток минут катер упруго сбросил скорость, накренясь, чуть склонил вперед свою

хищную узколобую голову и начал снижаться. На экранах проступили изломанные тени витых башен крупного поместья. Молча кивнув пилоту, Роберт переключил свой сектор экрана на сонарную графику и выдвинул на себя оружейную панель. Катер завис на месте и чуть накренился на правый борт. В его носу щелкнули, раскрывшись, задвижки орудийных клюзов, и ребристые стволы могучих излучателей плавно выплыли из глубины своих нор. Пальцы Роберта пробежались по пульту управления, и разноцветное стереоскопическое изображение замка увеличилось, заняв собой весь правый сектор. Тревожно вспыхнули крестики маркеров прицелов передней полусферы. Роббо уверенно согнал их в кучу, сосредоточив на вершине одной из боковых башен; его ладонь легла на широкую клавишу залпа, закрыв ее целиком. Катер мягко качнулся, откуда-то из-под мерцающего огоньками пульта донесся мощный, хотя и приглушенный, удар.

— Раз, — прошептал Роберт. Веселая компания крестиков сорвалась с разнесенной в пыль башни, крутнулась по экрану и сосредоточилась на ее «сестре». Катер снова тряхнуло. Опытный Баркхорн рванул штурвал, не дожидаясь команды, — дежурные

помещения охраны поместья были уничтожены, и теперь следовало спешить высадиться в периметре стен раньше, чем последние уцелевшие стражи заметят несущуюся из ледяного мрака невидимую смерть — и, желательно, раньше, чем они успеют связаться с хозяином. Роберт, впрочем, учел и это: на широкой спине катера развернулся ажурный венчик антенны, и мощнейший помехопостановщик намертво блокировал всю стандартную связь в радиусе десяти километров. Катер пружинисто

сел на свободной от машин посадочной площадке поместья, и из двух распахнувшихся в его бортах створов горохом посыпались стремительные черные тени. Баркхорн не выключал двигатели: до тех пор, рока последний из высаживающихся не займет свою первую позицию, до тех пор десантные средства должны стоять в секундной готовности — потому 1 что командир высаживается последним. Но сейчас они не ждали командира: операцию — готовили специалисты, прошедшие хоть и сокращенный — до четырех лет, — но все же тот, имперский курс офицера планетарно-десантных сил, и каждый из высадившихся знал свою роль и свое место.

Двое десантников прикрывали одетого в неизменный комбинезон Руделя, еще один нес его бездонный кофр, остальные короткими перебежками быстро приближались к темному фронтону аляповатого трехэтажного строения посреди очерченного стенами овала поместья. Их не встретил никто — лишь в темном громадном холле несколько раз полыхнули очереди бластеров, моментально подавленных нападавшими. На втором

этаже авангард наткнулся на трясущегося от ужаса громилу под пару метров ростом,

оказавшегося начальником охраны, — его по приказу Роберта отволокли в просторный кабинет хозяина, где и ожидалось главное действо. Рейнджеры рассыпались по зданиям поместья в поисках выживших слуг или стражников, а Сет Рудель принялся за дело.

— Знаете, это не шутки, — озабоченно сказал он Роберту, разглядывая абсолютно

гладкую внешнюю дверь встроенного в стену сейфа. — Одна из самых дорогих систем, черт ее побери…

— Нужно начинать с терминала? — догадался Роббо.

— Да… и я не знаю, сколько времени мне понадобится. Может быть, много.

— Много — это сколько? Сутки? — Что вы, — почти испугался взломщик, — какие сутки! Может, часа два-три…

— Тогда не спеши. Времени у нас — как минимум до утра. Рудель распахнул свой кофр и деловито подтащил его к роскошному письменному столу хозяина. Роберт тем временем бесцеремонно взломал кинжалом хлипкий декоративный замок бара и пошевелил носом, разглядывая его содержимое.

— Сукин сын умеет жить, — буркнул он себе под нос и обернулся к съежившемуся в широком кресле начальнику охраны: — Выпьешь, парень?

— Бу-бу-бу, — ответил тот. — Д-да. С-с удовольствием. Роберт стащил с головы свой черный шлем и вынул из бара граненую бутыль дорогого виски.

— Недурственный продукт, — деловито заметил он после хорошего глотка, — держи, красавец, хлебни из запасов любимого шефа.

— Что вам здесь нужно? — спросил охранник, несколько отойдя от шока. — Босс никогда не держит дома наличные. Все его ценные бумаги — вы же понимаете, они именные… Драгоценностей здесь тоже не очень много.

— Кто его знает? — безразлично ответил Роберт, меряя шагами толстенный ковер на полу кабинета. — Наверное, что-то и нужно. А может, и нет. Тебе-то какое дело? Он хотел добавить «все равно подыхать», но в последний момент сдержался. Начальник охраны очень даже здорово, что громила уцелел — еще пригодится, найдется для него работенка. В кабинет бесшумно вошел Снайдер. Заметив его фигуру периферическим зрением, Роберт рефлекторно развернулся и отступил, успокоенный.

— Вечно ты подкрадываешься… — вздохнул он. — Что у нас?

— Нашли несколько человек, милорд, — доложил офицер. — Никого нужного… все чисто. Роберт поморщился и выудил из бара бутылку с ликером.

— Рассредоточьтесь, — сказал он, садясь в свободное кресло. — Будьте внимательны, поддерживайте связь с наблюдателем. Снайдер коротко кивнул и исчез

— так же беззвучно, как и появился. Из-за стола раздалось довольное кряканье Руделя.

— Распаковали… — пробормотал взломщик. — Это уже лучше, это значит, что к коду мы теперь подберемся в любом случае. Роберт покачал головой и усмехнулся. Рудель, как ему всегда казалось, страдал излишней скромностью — уж если кто и мог быстро и гарантированно справиться со сложнейшей многоступенчатой системой защиты сейфа, так это, конечно же, именно он — Роббо всегда считал его лучшим в ремесле. Со скромностью, впрочем, Руделю жилось куда как более уютно, нежели

без, и Роберт хорошо это понимал… Взломщик трудился над терминалом около часа. Наконец он устало вздохнул и выбрался из-за стола.

— Теперь начинается самое интересное, — объявил он, роясь в недрах своего кофра. Роберт приоткрыл один глаз, криво улыбнулся и снова погрузился в размышления. В его шлеме тем временем пискнул сигнал вызова — протянув руку, Роббо нащупал соответствующий челюстной сенсор и громко откашлялся.

— Слушаю…

— Говорит наблюдатель. Объект стартовал из закрытого дека ресторана,

направляется курсом на центр города… Роберт выругался. Только этого ему сейчас не хватало! Морис нужен был именно здесь, в своем загородном поместье — если сбить его коптер в воздухе, это вряд ли приведет к такому шуму, как откровенный налет с последующим убийством хозяина!.. Нет, черт побери! Труп должен быть

обнаружен именно здесь — и не просто обнаружен, все должно быть чисто — чисто до

последних мелочей. Наглый налет с убийством хозяина: только так и никак иначе, в

противном случае вся эта работа теряет смысл. Роберт куснул губу и поднес шлем к лицу.

— Продолжайте слежку, — приказал он. — Как только он направится в нашу сторону — немедленно докладывайте. Он представил себе командирскую «трехсотку», висящую сейчас на огромной высоте над Саберхилом, и раздраженно потянулся за новой сигарой. В любом случае — как сбивать его над городом? Конечно, катер запросто

может достать коптер Мориса с любой вообразимой дистанции, но — такого, кажется, еще никогда не было. Хреновы копы сразу же начнут рыть всех, кто имеет доступ к тяжелому тактическому оружию, а много ли их таких? Нет, о таком варианте не стоило даже и думать. Мориса следовало убить здесь — и здесь же должны были

найти его труп. У Франкитти не должно возникнуть и тени каких-либо сомнений. Они горячи, они очень и очень самоуверенны — это у них фамильное, — и они должны сыграть так, как было задумано! Они должны броситься на Максаковых, должны подставить свои глупые головы под гильотину задуманного Робертом и Арифом удара… Руд ель выпрямился перед сейфом, достал из наплечного кармана куртки сигарету и задумчиво прикурил.

— Проблемы, Сет? — спросил Роберт.

— Никаких, — помотал головой взломщик, — даже странно. Еще минут десять-пятнадцать, и я его благополучно сделаю, — Рудель потер уставшую шею и снова присел на корточки.

— В общем-то, это объяснимо. Сет, — сказал Роберт. — Документы, лежащие там, — они на первый взгляд вполне законны, и бояться их хозяину вроде как нечего. Мне же они нужны для одной-единственной цели: оправдаться. Оправдаться перед самим

собой… Рудель едва заметно повел плечом и ничего не ответил. Вопросы заказчика его сроду не интересовали, его работой был ящик, все остальное — не его ума

дело. Сету приходилось работать со многими весьма известными людьми, и он хорошо представлял себе, чем мог обернуться его повышенный интерес к тем или иным подробностям дела.

— Готово, — сказал он, вставая. — Открывайте сами. Роберт выбрался из кресла и подошел к гладкой двери. От прикосновения его ладони она чуть дрогнула и начала медленно открываться. За ней обнаружилась еще одна, поменьше размерами и оснащенная уже небольшой круглой ручкой. Роберт нетерпеливо крутнул ее и дернул дверь на себя.

— Снайдер, — позвал он, — возьми пару человек и дуй сюда — тут нужно кое-что выгрести для улучшения общего вида. Верхнее отделение сейфа занимали полтора десятка небольших пластиковых коробок — даже не заглядывая вовнутрь, Роберт понял, что в них находятся драгоценности. Цацки следовало забрать и уничтожить.

Оставлять их на месте не стоило: он не хотел, чтобы будущие следователи обратили

внимание на интерес взломщиков к одним лишь документам, а использовать эксклюзив такого рода не представлялось возможным. О таких уликах мечтают все свежеиспеченные следователи, подумал Роберт, выхватывая из довольно глубокой нижней секции плоские пакеты с кристаллодисками. Вошедшие в комнату десантники быстро распихали коробки по карманам. Снайдер вопросительно глянул на устроившегося за столом Роберта:

— Объект не спешит, милорд…

— Нам пока тоже спешить некуда, — огрызнулся лорд-наследник, стремительно листая каталоги взятых из сейфа томов на экране терминала, — занимайтесь своими делами!.. Проклятый Морис вел документацию весьма неаккуратно, и разного рода поставки то и дело путались — даты цеплялись друг за дружку, в номерах входящих партий отсутствовал и намек на какой либо логический порядок, и Роберт вскользь подумал, что ублюдок специально запутывал всю внутреннюю отчетность — на тот маловероятный случай, если им вдруг заинтересуются серьезные и дотошные следователи. Наконец он нашел то, что требовалось. Вот оно: поставщики — «Бакстер Юнайтед», «Хилл Фэмили»… Что там указано в накладной, никакого

значения не имеет — пусть это будут хоть младенческие подгузники, важно, что все эти партейки прошли через транспортную сеть Франкитти. Вот в подкаталоге и корешки договоров имеются… «Ну вот и все, — сказал себе Роббо. — Все ясно… Нельзя сказать, чтобы я подонка жалел, но сейчас, когда я знаю точно — он там же, в этой гнойной ублюдской кодле, я уделаю его без особого сострадания. Покойники должны быть мертвы!» Он встал из-за стола, аккуратно уложил диски в

толстый гибкий конверт и засунул их в специальный карман внутри голенища правого сапога. В его шлеме снова раздался тревожный писк.

— Объект стартовал из закрытого дека частной виллы в северо-западном центральном квартале, доложил наблюдатель, — держит курс прямо на вас. Собственника виллы выяснять?

— Выясняй, — ответил Роберт, переключая внутренний интерком. — Баркхорн! Убирайся со двора, через десять минут выключай глушилки и жди. Проверь маскировочный комплекс — он не должен тебя увидеть…

— Интересно, — философски хмыкнул в ответ генерал, — как это он ночью заметит мимикрирующий катер?

— Снайдер — внимание, объект на подходе, продолжал командовать Роберт, — занять

места возле площадки… Его прервало треньканье фона на поясе начальника охраны. Здоровяк встрепенулся, схватил аппарат и в полной панике уставился на Роберта.

— Отвечай, — рявкнул тот, — ну же, живо!

— Да, шеф, — заплетающимся языком произнес охранник, и Роберт возблагодарил судьбу за то, что эта примитивная модель не способна работать с аудиополем и он может контролировать разговор. — Да… все… все в порядке. Он умер через секунду после того, как коснулся сенсора отключения. Роббо вернул свой излучатель в петли на поясе и повернулся к взломщику.

— Собирайся, Сет. Операция заканчивается. Рудель молча поднял свой кофр и шагнул к дверям.

— Наблюдатель, — позвал Роберт, — тебе конец операции… Дуй к нам, ты нужен.

— Понял, конец операции, — подтвердил пилот «трехсотки», — буду через пару минут. Из темного окна второго этажа Роббо хорошо видел садящийся коптер. Решетчатые опоры машины коснулись рубчатого пластика площадки, смолк двигатель. Пилот и телохранители Моргана, выскочившие на воздух, умерли мгновенно -

короткие кинжальные очереди, разрезав морозную ночь, швырнули их обожженные тела на ступеньки тоненькой лесенки коптера. Роберт пожевал губами и отошел от окна. Внизу, в неярком свете горящих прожекторов, он увидел рядом с Морисом невысокую молодую женщину и двух детей — мальчика и девочку, испуганно жавшихся к побледневшей матери. Ребристые стволы излучателей, направленные на прилетевших,

показались Роберту черными клыками неистовых демонов степи, о которых на Грехэме слагали легенды. Он на секунду зажмурился, словно отказываясь верить в реальность происходящего, и со свистом втянул в себя холодный воздух. Знаете, милорд, мне отчего-то не хочется попадать на виселицу, — негромко пробурчал голос Руделя рядом с его плечом. Ты туда не попадешь. Сет… — вполголоса ответил Роберт. Вы… их всех? Лицо лорда-наследника показалось ему высеченным из гладкого серого камня.

Глава 5

— Мы имеем около недели, — Ариф потянулся и IV! погасил в массивной хрустальной

пепельнице коротенький окурок своей сигары. — Франкитти никогда не начнут боевых действий без разведки диспозиции. Но не начать они уже не могут.

— Морис… он сыграл нам на руку… как бы паскудно это ни звучало… — Роббо

прошелся по белым плитам площадки, остановился возле невысокой мраморной оградки

и посмотрел в глаза своему другу: — Не поверишь — у меня такое ощущение, будто я совершил самую большую гнусность в своей жизни. Кириакис выдержал его взгляд — лицо его стало жестким.

— Ты плюнь, плюнь и забудь. Все решено давно и не нами…

— Нами, нами… — помотал головой Роберт. — Нами, и в этом-то и заключается весь

ужас нашего с тобой положения. Я об этом думал, когда летел сюда. Валялся в геле и думал…

— Черта с два! — выкрикнул Кириакис, вставая. — Черта с два, старик! О чем ты пытаешься жалеть? О том, что не стал простеньким, добреньким?.. Или… А, понял

— глупеньким! — Ариф выдернул из лежавшего на столе ящичка свежую сигару, поспешно раскурил ее и раздраженно швырнул зажигалку на пол. — Слабеньким, да?

Ах, как хорошо живется тем, кого не мучает совесть! Кто сладко спит по ночам, не

терзаясь кошмарами!.. Но у нас, к сожалению, так не получится, не-ет! Мы рождены

для того, чтобы принимать решения, слышишь? Мы еще мамкиной сиськи не видали, но

— уже были должны — Должны, — почти шепотом повторил Роберт. — Я… — он вздохнул и отошел от перил, — я пойду на пляж. Через полчаса прилетит Кэтрин — отправишь ее ко мне, ладно?.. Боже, подумал он, спускаясь по лестнице, ведь сейчас мне придется смотреть ей в глаза! Взяв в своих апартаментах толстое полотенце, Роберт спустился к узкой полоске ослепительно золотого песка,

начинавшейся в десятке метров от белых стен уединенного замка, и медленно побрел

к разогретым солнцем каменным лежакам, врытым в песок возле самой воды. На одном из них он с удивлением обнаружил чью-то одежду — короткие шорты и желтую сетчатую майку. Привстав на лежак, Роберт с беспокойством оглядел море. Неподалеку от берега в волнах мелькнула мокрая голова Баркхорна — увидев Роббо, генерал приветственно взмахнул рукой и нырнул в глубину. Роберт сбросил с себя одежду и с разбегу бросился в набегавшую волну.

— Не думал, что вы купаетесь в одиночестве, сказал он, вынырнув рядом с пилотом.

— Я могу бултыхаться часами, — ответил тот. — А вы? Хотите, попробуем наперегонки — до отмели? Роберт усмехнулся и прикинул на глаз предложенную

Артуром дистанцию. До видневшегося вдали крохотного каменистого островка было не больше пятисот метров — на таком расстоянии он мог быть почти уверен в победе.

— Идет, лорд Артур. Поехали… Борьбы, однако же, не получилось — Баркхорн с места взял такой невероятный темп, что все попытки Роберта догнать его привели лишь к тому, что на скользкие, поросшие мохоподобной водорослью камни он выбрался с начисто сбитым дыханием и посиневшим лицом.

— Вы отличный пловец, — признал Роббо. — Академия?

— Не совсем так, — улыбнулся генерал, — во-первых, я родился на побережье, а

во-вторых, в Академии я входил в сборную по классическому многоборью, и плавание было моим коньком.

— Это хорошо, — пробормотал Роберт, растирая ноги, — своим предложением вы отвлекли меня от дурных мыслей.

— На вашем месте я бы, пожалуй, порядком надрался, — тихо произнес Баркхорн, — так, чтобы наутро сходить с ума от похмелья…

— Я человек мрачный, а оттого — малопьющий, — печально ответил Роббо, — и

похмелье мне тоже не помогает. Возникает, знаете, этакое чувство вины перед всем миром — и не более того. А чувства вины мне и так хватает по уши…

— Вы фаталист, милорд, — убежденно сказал генерал.

— Я? — удивился Роберт. — Что вы, Артур! Фаталист у нас… — он махнул рукой в сторону игрушечного белого строения над морем, — вон он сидит… Ара — он фаталист. А я — увы, даже этого утешения мне не дано. Папаша мой великий фаталист, на пару с его милостью лордом-канцлером. А я вот не в масть пошел — привык считать, что меру своей ответственности человек определяет сам, без помощи папы и мамы.

— Не стану спорить, — поджал губы Артур. — Поплывем на берег?

— Да, пожалуй. Только знаете, давайте-ка лучше в прогулочном, что ли, темпе — боюсь, моя физическая форма весьма далека от идеала. Выбравшись на берег, Роббо

кое-как обтерся и изнеможенно свалился на горячий камень лежака. Баркхорн присел на песок рядом с ним и вытащил из-под вороха своей одежды высокую узкую бутылку.

— Винца хотите? — предложил он.

— С удовольствием, — Роберт сел и взял сосуд из его рук. Пробка уже была свернута, и пластик, стремительно охлаждаясь в его пальцах, начал покрываться

мелкими капельками влаги. Роббо подождал, пока бутылка заледенеет по-настоящему, и не торопясь сделал несколько глотков. Кисло-сладкий, слабо хмельной напиток неожиданно вернул мыслям потерянную ясность.

— Волшебство, — улыбнулся он, возвращая бутылку Баркхорну.

— Нет-нет, у меня есть еще, — генерал приподнял одежду и достал вторую бутыль. — Хорошо здесь, — мечтательно произнес он, вперив взгляд в далекий горизонт. — Давно я так не отдыхал. Я даже завидую лорду Арифу…

— Лорду Арифу завидовать не надо, — покачал головой Роберт. — Глупо.

— Глупо? — Баркхорн привстал и посмотрел на него с искренним изумлением. — Или вы имеете в виду — вообще?..

— И вообще тоже, — медленно ответил Роббо. — Вся штука в том, что вы видите лишь меру его власти, практически не подозревая о мере его ответственности. Ничто не дается даром, за все нужно платить. По крайней мере, у нас. Лорд Ариф родился с ощущением высокой меры своего долга — да-да, не смотрите на меня с таким удивлением. Это вам он кажется сибаритствующим гулякой; на самом деле вы его просто не знаете, и уж поверьте мне на слово: случись вам оказаться на его месте, вся власть и достаток лорда Арифа показались бы вам слишком малой платой за тот долг, который влечет его вперед. За небольшой рощицей в стороне от замка мягко свистнула, останавливаясь, турбина мощного коптера, и по ее характерному едва заметному хрипу Роберт узнал могучий «Болланд», подаренный им Кэтрин.

— Мне, наверное, пора, — Баркхорн поднялся и перебросил через плечо свои шмотки,

— встретимся за ужином, милорд. Роберт кивнул на прощанье и откинулся на прикрытый полотенцем горбик-изголовье лежака. Не открывая глаз, протянул руку и нашарил в кармане рубашки узенький золотой портсигар и зажигалку. Он медленно, смакуя, раскурил тоненькую сигару, глубоко затянулся ароматным сладким дымом и вдруг сел, открыл глаза: по дорожке, ведущей от замка к морю, мягко клацали каблучки женских туфель. Кэтрин была одета в светлое платье с поясом и крохотными голубыми погончиками офицера полиции. Щурясь от высокого еще солнца, она беззащитно прикрывала глаза ладонью. Роберт наклонился, поднял с песка не успевшую нагреться бутылку, сделал пару глотков и встал ей навстречу.

— Привет, — женщина ласково провела пальцами по его влажным волосам и присела на лежак, как твои дела?

— Ты что же, не читаешь сводки? — усмехнулся Роберт. — Не смотришь головидео?

— Смотрю, — согласилась Кэтрин, доставая из миниатюрной сумочки сигареты. — И читаю. Ужасаясь при этом. Я не думала, что ты решишься…

— Других вариантов я не видел, — сухо объяснил Роберт.

— Наверное… Скажи, ты ждал от меня упреков? Возможно, истерики? Роббо поперхнулся и вновь потянулся за спасительным вином. Кэтрин смотрела на него

совершенно спокойно, и на секунду ему почудилось, что в ее глубоких серых глазах стояла боль — боль сострадания. Он мотнул головой и жадно присосался к горлышку бутылки.

— Я не знаю, — честно ответил он. — Я ждал… непонимания.

— От офицера полиции? Роберт вскочил на ноги и медленно зашагал вокруг лежака, размахивая наполовину опорожненной бутылкой.

— Ты, к сожалению, до сих пор не совсем правильно представляешь себе ту роль, которую нам приходится играть в сложившейся ситуации…

— Представляю, — перебила его Кэтрин, — но не могу сказать, чтобы она мне нравилась. Роббо остановился и внимательно посмотрел на нее.

— Нет, — сказал он, — ты все-таки не представляешь. Да! И не представляешь именно потому, что смотришь на вещи глазами копа. Как ни крути, но в глубине души ты убеждена, что Закон незыблем, что он регулирует все и вся… Так когда-то и было. Надеюсь, что когда-нибудь так оно будет. Но сегодня — сегодня закон во многих случаях бессилен. Нас угораздило родиться в эпоху великой нестабильности, человечество балансирует на грани, и поверь мне — тут уж не до Закона! Мы катимся, мы неудержимо катимся вниз, еще совсем немного, и мы вернемся в пещеры. Но даже и там мы долго не продержимся, потому что не сможем жить на наших — чужих в общем-то — планетах без теплых сортиров и гарантированного куска мяса!

— Мне не совсем понятны твои рассуждения, заметила Кэтрин, — к чему ты это говоришь?

— Сейчас поймешь, — Роберт поморщился и вновь приложился к бутылке. — Я хочу объяснить тебе, чего ради я убиваю детей… Понимаешь, Кэт, сегодня мне уже ясно, что организованные силы Бифорта — я подразумеваю его спецслужбы — в сложившейся ситуации ничего сделать не смогут. Они неповоротливы. У нас нет настоящих специалистов, Мерсар откровенно туповат и пугается собственной тени. Вся недолгая история его лавочки это история сплошных провалов. Да-да-да, провалов! Не надо делать такие удивленные глаза… Все операции бифортской СБ заканчивались черт-те чем, уж я — то это знаю. У них гибнут люди, во многих случаях Мерсар, панически боящийся риска конфликтных ситуаций, попросту бросал своих людей на съедение оппонентам. Так было пять лет назад на Ламине, когда разведка ВКС ОМ захватила фельдмаршала Кемеровского, так было на Фарнзуорте, в этой грязной истории со спятившим аврорским капитаном. Боится Мерсар — боятся все остальные. У них связаны руки, и связаны они миллионом канатов — тут и дурацкая наша дипломатия, и вечные интересы наших промышленников, которые ну очень не хотят какого-либо обострения в отношениях с Авророй, и тот же самый Закон. А нам закон не писан, Кэт! Мы — мафия, мы играем на тонких и звонких струнах противоречий. У нас целый штаб молодых фантазеров сидит и думает, какую пользу можно извлечь из конфликта интересов тех или иных семей. Они, эти парни,

законом не связаны, они на него попросту плевать хотели — и вот мы играем. Плохо ли, хорошо ли — но за пару недель мы сумели раскрутить кончик ниточки, которая

ведет в самый, по-видимому, мрачный из всех сегодняшних клубков: это происходило на твоих глазах. И не просто раскрутили, нет — мы дерзнули перейти в

наступление! Да, мы уделали массу людей, мы сто раз нарушили тот самый Закон. Но представь себе — а если бы мы действовали строго в его рамках? Сколько бы

времени эти действия заняли? Месяц, два, три? Мне кажется, что даже больше. И не

надо, ради Бога, морщиться при слове «мафия»! Ты знаешь, что в Империи, в период самого яркого ее расцвета вне закона находилась одна пятая всей ее экономики? Одна пятая, Кэт, это двадцать процентов, с ума сойти можно! Казалось бы, в Империи, со всеми ее немыслимыми свободами — какой, к черту, был смысл прятаться? Но прятались, создавали свои империи в Империи, свои армии, свои

флоты, укомплектованные самыми отмороженными асами. Весь этот бардак, Кэт, играл свою роль: он давал высокие шансы активным, смелым и талантливым, и в итоге человечество смогло совершить невозможное — выжить в самой жуткой из всех известных нам войн. А дальше… ты сама знаешь. В тех же Объединенных Мирах порядок железный, да? Есть лорд и есть его, лорда, ленные люди. Все известно от

начала и до конца, от рождения и до смерти. Преступности нет как таковой, потому что воровать вроде как бессмысленно, сословная лестница незыблема, и никакое богатство не поможет запрыгнуть на следующую ступеньку. Человеческая активность сведена к нулю, и результат виден невооруженным взглядом все гниет. Гниет! Это Кори может вопить о величии «порядка» и низменности нашего «хаоса», но я — то хорошо знаю, что мы с нашим хаосом под ручку можем раздавить Объединенные Миры за считанные месяцы, просто пока в этом нет необходимости. И вот возникает вопрос — а что же, собственно, дальше?.. Человечеству угрожает внешний враг, о

самой возможности существования которого мы все давно позабыли, враг этот играет с нами в какие-то очень темные игры, но мы — бессильны! Мы закостенели в своей любви к Порядку, нам страшно представить себе всю безжалостность ситуации… и что же, ты предлагаешь мне действовать в рамках наших традиционно идеалистических представлений о Добре и Зле? Что ты молчишь? Отвечай!..

— Это безумие, — вздохнула Кэтрин. — Что будет, если все кругом примут твой способ действий?

— Все — не примут. Все — это все, а я — это я. Я был рожден для того, чтобы нести свой флаг, и я его несу… как могу. Я, наверное, действительно очень

похож на своего отца — я тоже Королев Неукротимый, и меня невозможно остановить. Кэтрин вытащила бутылку из его пальцев, сделала несколько глотков и вопросительно вскинула голову:

— Роббо, но почему твой отец скрывает все это от тебя? Ведь он, насколько я понимаю, узнал о готовящемся вторжении не вчера! Он принимает какие-то меры, что-то делает вместе с этим загадочным Ахероном. Почему?

— Вот этого на сегодняшний день я и сам не понимаю, — криво усмехнулся Роберт. -

Но идти к нему с повинной головой мне еще рано. Знаешь… Мне отчего-то кажется, что папаша озадачен сугубо военной стороной проблемы, и обо всей этой бодяге с наркобаронами и классическим «проникновением с черного хода» он до сих пор — ни

сном ни духом. Но тем не менее, даже если это так, все равно — рано. Мы взломаем построенную ими систему, вытащим за ухо многих мерзавцев, и тогда, я уверен, сможем понять, для чего вообще им нужна была такая неимоверная тщательность в подготовке довольно банальной, в общем-то, операции. Что-то им мешает, Кэт, что-то им мешает… Вот только что?

— Ты считаешь, что вторжение такого масштаба выглядит банально?! Роберт захохотал и уселся на песок. Женщина смотрела на него с тревожным изумлением, явно не понимая причин столь неожиданного веселья.

— Ты слышала, что говорил Джордан? Да-да… Я уверен, что теоретически — теоретически, подчеркиваю, — для них это вторжение весьма и весьма банально. Но вот на практике им что-то сильно мешает. Знать бы, что. Завоевать нас, — Кэт, сегодня очень даже просто. Из всех человеческих флотов лишь наш да орегонский что-то собой представляют. На первый взгляд. Орегонские ВКС на сто процентов зависят от привозного сырья, а нас попросту слишком мало — у Гота нет даже тактического резерва по личному составу, грубо говоря — у нас есть только те экипажи, которые несут действительную службу в рядах военно-космических сил. Кораблей-то мы можем наштамповать сколько угодно, но кто их поведет в бой? А у Орегона ситуация еще смешнее, у них горючего на два дальних рейда. Это будет не война, а анекдот. Но тем не менее они не будут с нами воевать… Роберт вытащил очередную сигару, задумчиво покрутил ее в пальцах и медленно повторил:

— Да, воевать они с нами не будут. Но почему не будут — этого не знает никто. И даже мой дорогой папа. Ты будешь купаться? — неожиданно спросил он.

— Вечером, наверное, — пожала плечами Кэтрин. — А что?

— Ну тогда пошли в дом. Скоро ужин — я, честно говоря, до него не дотяну, надо что-нибудь сгрызть прямо сейчас. Что-то им мешает, повторял про себя Роббо, что-то им мешает… В голове назойливо стучала мысль о том, что он наконец-то попал, и эта случайная догадка — правильна, именно она-то все и объясняет. Как объясняет, он пока не понимал, но с каждой секундой разматывающаяся в голове

цепочка становилась все более логичной. Им надо пролезть вовнутрь нас, накрутить сложнопутаную сеть интересов и тех самых, любимых наших противоречий, а потом они враз дернут за все ниточки, и мы рассыплемся, как карточный домик. Как? Кто знает… Что-то они нехорошее затевают, это не просто глубинная разведка, нет, это что-то другое, значительно более мерзкое и губительное. Наркотики, вал тяжелых наркотиков — кажется, это вовсе не то, о чем мы думали, это не плата за

измену, нет… В качестве платы они могли бы придумать что-нибудь более сладкое! Он остро чувствовал, что ему чего-то не хватает, какой-то мелочи, игравшей роль ключа, вслед за поворотом которого картина должна была приобрести и ясность, и цвет… Пока она была донельзя размытой и совершенно серой — обсасывать ее с Арифом сейчас не имело смысла, все могло запутаться, он знал, как это бывает, знал, что сперва мысль должна дозреть. Роббо яростно скрипнул зубами и дернул дверь своих апартаментов. Ариф догнал его в коридоре. Он выглядел несколько запыхавшимся:

— Старик, у нас интересные новости!.. Я только что разговаривал с Мессерером — по его словам, ведение расследования убийства Мирона и Санчеса передано комиссару Графу.

— Графу? — искренне изумился Роберт. — И что дальше?.. Майкла Графа они знали неплохо. Известный сыщик неоднократно запутывал вполне ясные дела, связанные с криминальной деятельностью аврорских гангстеров, сшивавшихся на Бифорте, -

запутывал лихо и виртуозно, и до суда они, как правило не доходили. Расследовать же деятельность самого Графа было бессмысленно, комиссар знал, что и когда

говорить. Все попытки выйти на его гипотетических покровителей заканчивались там же, где и начинались: никто ничего не знал.

— А дальше, — сказал Ариф, — «Тампа» перечислила на счет его помощника Муравина ни много ни мало полмиллиона. Если бы Мессерер не следил за этой лавочкой, как кот за мышью, никто и никогда ничего б не увидел — потому что деньги уплыли в тот же день. Вроде как их и не было.

— Какой банк? — быстро спросил Роберт.

— "Бифорт Дайнэмикс", дядя… Роббо медленно выпучил глаза и помотал головой — в ужасе:

— Бред!.. Как?.. Что это может значить?"БД" обслуживал и «Тампу» и Муравина? Анонимный счет?

— Угадал. У Муравина счет именно в «БД». У «Тампы», как ты помнишь, — там же. «Тампа» просто работает, никаких кредитных линий, ничего волнующего: даже работает, как ты знаешь, вяло. В данном случае был простой переброс денег со счета на счет.

— "БД", — прошептал Роберт в прострации, карманный банк его милости лорда-владетеля… Что же происходит?

— Нужно срочно выяснять, что хочет раскопать этот хренов Граф, — предложил Ариф,

— в какую сторону он должен повернуть расследование.

— Он тебе расскажет. Что у нас есть по «БД»?

— Ничего. Мы же никогда им не занимались. Мы не знаем, что у них там происходит

— может, Морелла и Казик ведут двойную игру?

— Это исключено. Старики сражались в первом экипаже отца и связаны с ним намертво. Единственное, что мне может прийти в голову, — это «червяк» в высшем эшелоне управления всей корпорацией. Нужно срочно — к утру! — затребовать

анализ. Пускай наши умники поработают для начала на обычных открытых материалах: архивы, слава Богу, общедоступны, и основные тенденции они уловить смогут. Что же касается Графа — я немедленно свяжусь с Клозье, и мы будем знать все, что знает он. Ты переключил Мессерера непосредственно на эту заразу?

— С ним Патти, они разберутся. Ладно, идем пока ужинать. С аналитиками я сейчас переговорю, и к утру, думаю, мы что-нибудь получим. Хотя я сильно сомневаюсь, что поверхностный анализ поможет выявить «червяка».

— Да нет же, Ара! Эта зараза — клянусь! — она там не первый день и наверняка успела накрутить делов. Я слышал, что Морелла с Казиком отдали менеджерам все сферы, кроме крупных кредитных линий. Вопрос с «Эдгар Продакшн» они наверняка решали сами, по указке лорда Торварда, а здесь, раз дело не касалось кредитов,

все рычаги давили управленцы, я в этом даже и не сомневаюсь. Мы, кстати, сваляли редкостного дурня: почему мы еще раньше не выяснили, кто именно из руководства

«БД» вел по жизни всю ту чернуху, которой занималась «Тампа»? Куда у них елозили деньги? Идиоту ведь ясно, что без крепкой «шапки» таких дел не накрутишь. Ревизии идут каждые полгода, и всю грязь нужно прикрывать сразу же, иначе она всплывет. А мы с тобой плюнули на это дело. Результат — вот он… Они вышли на прикрытый тентом балкон, где двое белоснежных официантов сервировали большой мраморный стол, и Роберт, отойдя к парапету, вытащил из кармана свой фон. Из двери в башне тем временем появились остальные гости: Кэт, Баркхорн с Ниной и туго затянутая в глухое вечернее платье леди Коринна. Не обращая внимания на беззвучно беседующего Роберта, Ариф усадил всех за стол и с ходу отмочил какую-то не особенно приличную шутку, заставив подданных Бифорта захохотать, а

леди Андерсон сморщить хорошенький носик. Притертая пробка с мягким звяком вышла из высокого графина, и продолжающий смеяться Ариф щедро наполнил узкие золотые рюмки. Роббо договорил и отключился.

— Присаживайся, старик! — крикнул ему Ариф. — У тебя, кажется, весьма голодный вид — давай, давай!..

— Да, мне так и не удалось после обеда перехватить пару кусков, — меланхолично кивнул Роберт. — Думал… Устроившись в легком соломенном креслице, он выпил рюмку ароматного темного виски, чуть поморщился и принялся за еду.

— Что-то здесь не так, — неожиданно сказал он, отложив вилку. — Что-то не так. Ара, у нас пустые рюмки.

— Рюмки? — не понял Кириакис.

— Да… Но я не о рюмках. Ну-ка вспомни, чьим делом занимался наш друг Граф два месяца назад ну, помнишь, мы еще удивлялись тогда, как можно было затуманить совершенно явную историю с контрабандой аврорских пластикетов? Крупная партия промышленного полуфабриката пролетела мимо таможни, и тут Граф вдруг выяснил, что все акцизы были уплачены авансом? Помнишь?

— Да, но пластикеты… — недоуменно зашевелился Ариф. — История банальная и, я

бы сказал безобидная! Акцизы довольно высоки, а конкуренция в этом секторе рынка

— еще выше. Если прогнать партию в обход таможни, можно добиться очень низкой себестоимости конечного продукта и этим убить всех конкурентов одним махом… Почему тебя это все удивляет?

— Потому что сумма, ушедшая на Графа — ведь ему пришлось платить целой роте чиновников, наверняка была выше, чем все эти вовремя «авансированные» акцизы! Как же мы этого сразу не поняли, а? Кириакис закатил глаза, подсчитывая.

— Да, — не без удивления согласился он. — Сырьевой комитет — это раз, платежный

комиссар это два, ну и вся та шушера, которая оформляла документы задним числом,

— это три. Действительно, гораздо проще было бы заплатить все сразу обычным порядком — в конце концов, не так уж оно и дорого. Странно. Слушай, а ты

помнишь, как вообще вся эта история попала в поле зрения правоохранительных сил? Ведь этот несчастный пластикет, кажется, вполне благополучно добрался до получателя и чуть ли не пошел уже в переработку — и тут…

— Вот! — воскликнул Роберт. — Вот-вот-вот! Кто стукнул? Ариф протянул руку к графину. Роберт смотрел на него, ожидая ответа, но Кириакис молчал. Не очень

давнее дело пролетело мимо него, не успев привлечь особого внимания, и сейчас он сосредоточенно вспоминал детали.

— Аноним, — уверенно сказал он, разливая виски по рюмкам. — Да, я точно помню, это был аноним — по крайней мере, ни в одном из открытых материалов следствия его имя не упоминалось. Для того, чтобы зарыться глубже, требовалось достаточно серьезное расследование, а я в тот момент не видел смысла копаться в такой элементарной ерунде.

— Вот так, — кивнул Роббо, — вот тебе и ерунда. Нынешние работодатели Графа — кто они? Чего они хотят добиться? К каким результатам должно привести его сегодняшнее расследование?

— Логично предположить, что к нулевым?..

— Все, — Роберт сокрушенно махнул рукой и поднял свою рюмку, — запутались. Пошли по кольцу. Давай сначала…

— Нет, подожди! — возразил Ариф. — Ха, это же вполне логично!.. Смотри сам: те, кто нанял Графа, не хотят, чтобы полиция начала ковыряться в прошлом покойника Мирона — это совершенно ясно и объяснимо. Они не знают, кто и из-за чего его уделал, но очень не хотят, чтобы все его дерьмо всплыло на поверхность. Еще — они кого-то боятся! А мы — Господи, мы… .. целились в задницу, а попали в затылок! возбужденно выкрикнул Роббо. — Черт, ну конечно же — здесь, у нас под носом, работают люди, координирующие деятельность того же Мирона! Они связаны с «Тампон», которая выступает в роли

вполне легальной «шапки», они имели дело с Максом Даниэли, и боятся они — а что, если того самого анонима?

— Вот теперь мы точно начинаем запутываться, — вздохнул Ара. — Аноним! Таинственный борец за правду и благолепие! Кому они могли перейти дорогу, старик? Крупным торговцам зельем? Но Пузыря Пика мы ухайдокали своими собственными руками, а кто еще, кроме Мирона? Кто? Джиджи Сакаи? Но он обсирается при виде собственной тени!..

— Да, Сакаи на это не пойдет, его можно исключить — уверенно… Роберт вытер салфеткой губы и поднялся.

— Я кое-куда слетаю. Кэт, ты отправляешься со мной — и не забудь свой служебный терминал. Мы вернемся к утру. Ара. Через полчаса бело-золотой «Болланд» плавно

поднялся в начинавшее темнеть небо и взял курс на запад. Промчавшись над широким проливом, разделявшим континент на две почти равные части, машина заметно отклонилась к югу и пошла над бесконечным зеленым морем экваториальных джунглей.

— В нашем славном порту, — сказал Роберт сидящей сзади Кэтрин, — всегда можно найти ответна самые животрепещущие вопросы. Главное — не получить при этом в лоб. Женщина расправила складки шикарного вечернего платья и понимающе усмехнулась.

— И сегодня ты решил-таки рискнуть?

— У меня есть один интересный приборчик, довольно осклабился Роберт, — подарок Сета Руделя — помнишь этого квадратного джентльмена? Наш грехэмский затворник ухитрился склеить машинку, которая подавляет все мемеографы, работающие в штатных режимах. Тебя не смогут опознать, поэтому самый главный фактор риска сведен к минимуму.

— Твой Рудель мог бы сделать блестящую карьеру в качестве инженера-проектировщика, — вздохнула Кэтрин, — а занимается черт-те чем…

— Поверь мне, Сет зарабатывает намного больше самых известных гениев, — хмыкнул Роббо. — А личная слава ему не нужна. К тому же у парня с детства подмочена биография, и не всем работодателям это нравится. Нет, в официальную науку ему дорога заказана — в любом случае. Он бросил взгляд на курсовой дисплей и отдал штурвал от себя, направляя коптер в пологое снижение. Небо было безоблачным, и на далеком горизонте прорезались мириады крохотных разноцветных огоньков, мигающих средь величественного темного золота тропического заката, — то светились башни порта. Теряя высоту, машина миновала границу непроходимых влажных лесов и неслась теперь над холмистой саванной, укрытой бурым ковром высоких трав; здесь, посреди бескрайней равнины, на многие сотни километров раскинулся главный космопорт Бифорта — самый большой космопорт в человеческих мирах. Где-то далеко за горизонтом едва слышно ухнули могучие двигатели, и в золотое небо ударила сверкающая белая молния: очередной пассажирский лайнер взмыл в темнеющую высь, унося в своем чреве сотни людей. Упругий поток горячего ветра мягко ударил снижающийся коптер, заставив его чуть качнуться. Убрав газ, Роберт

вошел в створ порта и занял одну из свободных линий нижнего аэрокоридора. Теперь машина не нуждалась в управлении: сотни невидимых глазу лучей, что во всех направлениях пронизывали пространство над портом, надежно вели ее к линии

аэроприемных секторов, не давая удалиться в сторону взлетно-посадочных площадей, над которыми не смолкал утробный рык громадных моторов садящихся и взлетающих

звездолетов. Через десяток минут коптер подплыл к одной из замысловатых башен на северной окраине порта. Рвущееся в небо строение было облицовано золотым полароидным пластиком и сейчас, на закате, выглядело совершенно фантастически: башня казалась произведением какого-то чуждого, нечеловечески изощренного архитектурного гения. Роберт слегка потянул на себя штурвал, и машина послушно двинулась вверх, приближаясь к верхнему аэроприемному блоку, семью узкими резными пальцами венчавшему гигантский золотой конус башни.

— Деловой центр «Юниверсал Тауэр», — сказал Роберт. — Собственность семьи Кириакисов… Негласная собственность. Величайший бардак в человеческих мирах. Коптер опустился на вынесенной в воздух широкой черной площадке, по периметру

которой уже помаргивали огни ночной ориентации, и Роббо распахнул дверцу. Кэтрин выбралась из машины, оправила на себе платье и чуть поежилась: здесь, на звенящей высоте двух с лишним сотен метров, ветер был далеко не жарким.

— Идем, — Роберт приглашающе согнул в локте левую руку и улыбнулся. Белый с серебристой искрой летний плащ, небрежно наброшенный поверх роскошного клубного

камзола, надежно скрывал от посторонних глаз висящий на правом бедре «хенклер» и

делал Роббо похожим на элегантного денди, прилетевшего из какого-то департамента высоких широт, где даже летом люди не страдают от жары. Миновав включенный в ночной режим калорифер на входе, Роберт уверенно прошагал в просторный холл, отделанный белым камнем с золотой инкрустацией. Здесь толстенные ковры напрочь глушили шаги посетителей, а хитрый акустически настроенный потолок позволял свободно разговаривать, будучи уверенным в том, что стоящие в трех метрах люди

не услышат ни одного вашего слова. Роббо подвел свою подругу к одному из десятка спрятанных в стене лифтов и нетерпеливо щелкнул пальцами. Золотистая дверь молниеносно прыгнула вверх, открывая путь в кабину, где огромные зеркала перемежались на стенках сверкающей полировкой деревянных панелей. Палец Роберта

коснулся сенсора, и кабина почти неощутимо рухнула вниз, чтобы через пару секунд остановиться на одном из верхних этажей башни. В слабо освещенном стеклянно-золотом зале неслышно журчали фонтаны; шутливо прижав к себе локоть

подруги, Роббо уверенно нырнул в полутемный дальний угол, где в неровной колонне

странного медного света плыл, причудливо изгибаясь, голографический логотип бара «Каверна». Черные стеклянные двери услужливо разъехались в стороны, и Кэтрин с удивлением ступила под низкие, неровные своды странного помещения. Фантазия дизайнера сделала бар похожим на пещеру — потолок украшали вычурные тени поддельных сталактитов, гладкие, облицованные гнутым темным деревом стены выглядели так, словно их действительно миллионы лет точили упорные волны прилива. По полу, скрывая ощущаемые ногами ковры, низко стелился мутный сероватый дым. В не отличающейся особым простором пещерке сидели за полированными деревянными столиками десятка два людей — все они, несомненно, беседовали, но тем не менее голосов их слышно не было, лишь негромкая спокойная мелодия, льющаяся из потолка и стен, заполняла собой помещение. Роберт подвел женщину к свободному столику, помог ей сесть и негромко хлопнул в ладоши. Официант, невесть как услышавший его зов, появился буквально из стены — по крайней мере, Кэтрин, не смогла понять, откуда он вышел, — и склонился в неглубоком корректном поклоне.

— Вина, — приказал Роберт, — чего-нибудь вечернего… и легкое сладкое. Полагаюсь на ваш вкус, старина…

— Благодарю вас, — кивнул официант, исчезая. Глаза Роберта скользнули по залу, цепко оглядывая посетителей. Наблюдая за ним, Кэтрин заметила три коротких, почти незаметных кивка и поняла, что он здоровается со знакомыми ему людьми.

— Тебе здесь нравится? — неожиданно спросил Роберт, поворачиваясь к ней. Он сидел вполоборота к прозрачным — отсюда — дверям заведения, и женщина догадалась, что периферийным зрением он постоянно следит за происходящим во внешнем зале.

— Да, — улыбнулась Кэтрин, — интересный интерьер. Никогда здесь не была.

— Это изнанка жизни, — сказал Роббо, с самым беззаботным видом раскуривая свою сигару. — Тебя сюда никогда бы не пустили, более того, ты не смогла бы прорваться сюда даже во исполнение служебного долга. Здесь собираются очень опасные люди. Очень опасные и очень интересные. Видишь того тощего типа с синей от бритья головой? Нет, не смотри на него… Судовладелец. Его корабли таскают контрабанду с Бифорта в ОМ и окраинные миры. Прибыльный бизнес. Седой

джентльмен, с которым он разговаривает — тебе хорошо видна его красная лысина, — крупный торговец живым товаром.

— Живым товаром?!

— Да. Он покупает у кое-каких лордов ОМ мальчиков и девочек и продает их здесь в секс-салоны. У него также целая сеть борделей. Он давно созрел для виселицы, но оказанные им услуги пока спасают его шею.

— Услуги, оказанные вам?

— Не только, — загадочно усмехнулся Роберт. — Не только нам. Мы… мы, в

принципе, безобидны. У нас своя игра — но мы многое знаем, и это иногда упрощает жизнь.

— Тебя здесь, кажется, тоже многие знают?

— Да. Никто не знает, кто я такой. Ты же сама видела — любой мемеограф опознает меня как лорда Роберта Вербицкого…

— Ариф?

— Арифу проще и сложнее одновременно. Но дело все в том, что его боятся — некоторым людям он показывал, как они могут умереть.

— Умереть, если не согласятся?..

— Не только. Мы играем давно, Кэт. В игре бывают разные повороты, ты сама знаешь

— карта ляжет то так, то вдруг этак. Здесь — сложный мир, гораздо сложнее, чем он видится из окон твоего столичного кабинета. Он умолк — к столу неслышно приблизился официант с широким подносом, на котором стоял объемистый графин с темно-красным вином и небольшие золотые тарелочки с пирожными.

— Здесь, кстати, есть мемеографы? — спросила Кэтрин, когда официант удалился.

— Разумеется, — кивнул Роберт, разливая вино по тонким, оправленным в золото

бокалам. — И поэтому ты — женщина с Окраин… Она понимающе улыбнулась и подняла свой бокал:

— Мне нравится этот вечер. Даже не знаю почему, но… — не договорив, она чокнулась с Робертом и выпила вино одним глотком. Роберт ответил ей коротким благодарным взглядом и глотнул вина. Вернув бокал на стал, он глубоко затянулся и чуть приподнял голову: один из посетителей бара, проводив своего недавнего собеседника до дверей, развернулся и двигался в направлении занятого ими столика.

— Познакомься, крошка, — развязно сказал Роберт, указывая Кэтрин на подошедшего мужчину, мой старый приятель Людвиг Рупп. Как дела, Вигги? Присаживайся!.. Это моя новая девочка — Кэтти Фримэн, и не смей глядеть на нее такими голодными глазами! Рупп ничем не напоминал гангстера. Скорее он был похож на слегка опустившегося университетского профессора: костюм, еще недавно вполне респектабельный, был местами вытерт до блеска, кружево сорочки украшали неприятные желтоватые пятна, а породистое в целом лицо выглядело одутловатым, словно после недельного холостяцкого запоя.

— Весьма польщен, — произнес он неожиданно красивым баритоном, — польщен знакомством с такой прелестной дамой…

— Выпьешь, Вигги? — тихо спросил Роберт.

— Не стоит, — Рупп меланхолично взмахнул пальцем, указывая на покинутый им столик, где в ведерке со льдом стыла нераспечатанная бутылка вина, — у меня сегодня немало встреч.

— Ты по-прежнему весьма активен, — констатировал Роберт, поднося к губам свой бокал. — Валяй, выкладывай новости. Рупп сунул два пальца в нагрудный кармашек своего камзола и не спеша извлек оттуда длинную черную сигарету. Роббо поднес ему огонь; раскурив, Рупп некоторое время сосредоточенно пускал к потолку странно пахнущий синий дымок, потом вдруг заговорил — вполголоса, почти не шевеля губами:

— Даниэли был чист как стекло — по крайней мере, все так думают. Никто не знает, зачем и почему его уделали там, в этом чертовом подземелье. Я разговаривал с десятками людей, и все считают, что старые инциденты с теми, кто давил на его профсоюз, здесь совершенно ни при чем. Но один очень умный человек сказал мне,

что профсоюзные парни Макса иногда совали свой нос не туда, куда надо, и что сам Макс их в этом поощрял. Мне дали имя только одно имя: Мэриэн Беллинг… Ищите.

— Кто это — мужчина? Женщина? Где искать, Вигги? Уголки рта Руппа опустились вниз, и его лицо стало похожим на древнюю театральную маску.

— Ни слова больше, — прошипел он. — Вы просили меня узнать, что случилось с Даниэли, и я раскопал для вас все, что мог.

— Ты чего-то боишься? — спросил Роберт.

— Те, которые ничего не боялись — они давно сгнили, милорд. Я не хочу кормить червей раньше срока… Рупп поднялся из-за стола, учтиво поклонился и вернулся на сбое прежнее место. Роберт задумчиво покрутил своей сигарой, выписывая в воздухе замысловатые дымные петли, и допил остававшееся в бокале вино.

— Он сказал что-то не то? — удивленно спросила Кэтрин.

— Меня пугает его поведение… — неопределенно ответил Роберт. Стеклянные двери заведения неслышно разъехались в стороны, пропустив в зальчик четырех молодых мужчин в дорогих вечерних костюмах. Роберт удивленно приподнял бровь.

— Вот это да… — прошептал он, краем глаза незаметно наблюдая за новыми посетителями. — Ты их не знаешь? — спросил он Кэтрин, не меняя своей расслабленной позы.

— Нет, — прищурилась она. — Никогда их не видела, а память у меня вполне профессиональная. Кто они?

— Двое — ублюдки, связанные с марвильской полицией, штатные стукачи департамента экономических преступлений. У них тоже темные дела, но они работают непосредственно под крышей копов. Остальных я не знаю, но в любом случае, таким людям здесь не место. Кэтрин осторожно скользнула взглядом по залу, но не заметила среди посетителей бара какого-либо беспокойства — казалось, на вновь

прибывших никто не обратил внимания, но тем не менее она чувствовала, что это не

так. Будучи профессионалом, она сразу поняла, что вхожие в «Каверну» джентльмены

относятся к категории «отказных», то есть никогда и ни при каких обстоятельствах не идущих на какое-либо сотрудничество с правоохранительными силами. Такая позиция, с виду не всегда удобная, на самом деле гарантировала им уважение и достаточно мощную поддержку людей, идущих против закона с открытым забралом, а благосклонность «отбитых» авторитетов зачастую стоила куда больше, чем сомнительное покровительство продажных служебных чинов. Система отношений выглядела достаточно жестко: нелегальный бизнес подразумевает весьма ограниченный круг доверия, и любые контакты с теми, кто запятнал себя делами с полицейскими или налоговыми структурами, исключались в принципе, иногда даже в ущерб собственной прибыли.

— Нечисто… — прошептал вдруг Роберт. — Дело нечисто… Двери разъехались вновь, и в полутемный зал буквально влетели люди в темных балахонах с широкими капюшонами, полностью скрывавшими лица. В нос ударил кисловатый запах — теряя сознание, Роберт успел разглядеть под капюшонами округлые шлемы легких биологических скафандров аврорского производства…

Глава 6

—Очнитесь же, милорд!.. — чей-то молодой голос нетерпеливо рвал его из сладостного небытия; Роберт прокашлялся и открыл глаза. Из мягкого оранжевого полумрака выплыло веснушчатое юношеское лицо: напрягшись, Роберт не без труда сфокусировал свой взгляд и понял, что находится в просторном салоне роскошного многоместного коптера, принадлежащего Арифу.

— Дьявол, — выдохнул он, — где моя женщина?

— С ней все в порядке, — заверил его юноша, — она пришла в себя чуть раньше вас, и его, милость посчитал необходимым угостить ее коньяком. Они в кабинете управляющего комплексом — прикажете проводить вас туда?

— Прикажу, — поморщился Роберт, неуклюже сползая с дивана. — Идем… Коптер стоял в закрытом служебном боксе «Юниверсал Тауэр» — выйдя в один из холлов

верхнего этажа, провожатый уверенно миновал силовую «запретку» и вывел Роберта в широкий, отделанный деревом коридор. Массивные полированные двери апартаментов управляющего башней беззвучно ушли в стенные пазы, и навстречу Роберту радостно бросилась Катрин:

— Мы отчего-то испугались, ты никак не хотел приходить в себя, Ара уже думал вызывать токсикологов. Как ты?..

— Мне что-то снилось, — улыбнулся Роберт, протягивая руку Арифу. — Старик, что все это значит?.. Или — значило? Ариф шагнул к необъятному рабочему столу и коснулся какого-то сенсора на пульте. Огромные гнутые окна кабинета стали прозрачными, и Роберт недовольно прищурился — в глаза ему било уже высокое золотое солнце экваториального утра.

— Почти полдень, — усмехнулся он. — Недурно — особенно если учитывать, что травили нас безобидным «Трэком». Правда, концентрация была та еще — это я успел унюхать, прежде чем вырубился.

— Рупп убит, — сказал Кириакис, — Сухарев тоже убит. Остальные обысканы — у всех

изъяты фоны и личные терминалы — у кого были. Тревогу подняли парни Бази Брауна,

которые нашли хозяина через три часа после налета. Знаешь, что интересно? Уходя, налетчики тщательно заперли бар и включили объяву «Извините, мы не работаем». Каково, а?

— Открой окно, — попросил Роберт, падая в широкое кресло, — мне что-то душно. Ты разговаривал с остальными? С Лэмпертом, с Витасом?

— Разговаривал, — кивнул Ариф, — и с Лэмпом, и с остальными. Ты имеешь в виду тот факт, что за пару минут до атаки в заведение зашли Кшись и Урбан? Так они уже покойники, парни из службы безопасности моей дорогой сестрицы обнаружили их уровнем ниже. Точнее, обнаружили то, что от них осталось.

— О, дьявол!.. — невесело усмехнулся Роберт. Выбравшись из кресла, он подошел к открытому окну и высунулся наружу, подставляя голову резвому прохладному ветру, ласкавшему верхушку гигантской башни. Холод встряхнул его, прогнав последние следы муторного наркотического сна, и Роббо тотчас же ощутил возмущенные позывы давно опустевшего брюха.

— Распорядись пожрать, — попросил он, разворачиваясь в комнату. — То ли я устал,

то ли это постстрессовое явление, но сейчас я, кажется, готов съесть собственную задницу, протушенную под хорошим соусом. Кэт, твой терминал эти ублюдки тоже экспроприировали?

— Да, — мрачно кивнула женщина. — Там много интересного… Роббо оперся на бархатистый поручень горизонтальной перегородки, разделявшей окно на две неравные части, сплюнул и задумчиво осклабился, наблюдая, как его плевок стремительно несется вниз, чтобы удариться о рубчатый пластик одной из посадочных площадок.

— Черт знает что, — сказал он ветру. Ариф оттащил от стены низкий, отлитый из дымчато-прозрачного пластика стол и придвинул к нему один из диванов. В кабинет

тем временем вошли вызванные откуда-то официанты с гравитележками. Роберт отошел от окна, принюхался: его рот тотчас же наполнился слюной, и он радостно хлопнул ладонями:

— Шевелитесь, парни, я умираю от голода!.. Кириакис иронично хмыкнул и заправил за кружевной ворот сорочки хрустящую салфетку:

— Давай, налетай, старый проглот. Виски хочешь? Вижу, что хочешь, рожа ты пьянственная…

— Между прочим, это не похоже на Графа, — заметил Роберт, жадно вгрызаясь в цыплячью ножку. — Не его масштаб.

— Кэт уже пересказала мне разговор с Вигги, перебил его Ариф, — и по названному им имени сейчас идет розыск. Результаты мы узнаем с минуты на минуту.

— Этот человек должен быть связан с Даниэли. Вопрос — как?

— А как сам Даниэли был связан с нашими оппонентами? Пока вы загорали в полной

отключке, я попытался установить личность таинственного анонима, настучавшего по делу о пластикете. Так вот, я ничего не нашел — похоже, что это был действительно аноним. Никаких показаний, ничего… даже не агентурный поклеп: просто слово. Чье-то слово, а затем — неожиданная проверка.

— Проверка… — меланхолично повторил Роберт. — Ара, ты успел распорядиться о регистрации обращений в сеть с терминала Кэтрин?

— Да, но это без толку. У них было как минимум шесть-семь часов, за это время можно было скачать из полицейской сети все что угодно. Неплохая находка, не правда ли?

— Терминал столичного следователя? Да, я думаю!.. А интересно, зачем им понадобилось светить этих двух дурачков — Урбана и Кшися? Что, новый способ казни?

— Мы уже пошли по этой ниточке, но… — Ариф скривился, — идиоту ведь ясно, что если их выперли прямо под нос почтеннейшей публике, то все концы там обрублены начисто. Мы, безусловно, можем предположить, что налет — работа Графа. Мы можем

даже предположить, что Кшись и Урбан нужны были ему в качестве этикетки — но тем не менее дальше предположений мы пока не сдвинемся. Я охотно верю, что Руппа уделали именно из-за интереса к Даниэли, я почти уверен в том, что твое присутствие в данном случае никак не связано с происшедшим… Ну и что?

— Стоп! — Роберт едва не подпрыгнул на диване. — Этикетки… для кого? Не для меня же. Ара! Обо мне они ни сном ни духом, это мы знаем теперь точно, потому что в противном случае мы бы сейчас с тобой не завтракали. Значит — для кого? А почему мы до сих пор не предположили, что Даниэли, именно Даниэли и был тем самым стукачом? Ариф перестал жевать.

— Картинка получается логичная, — признал он после короткого размышления, — но

до ужаса дикая. Даниэли играл в свою игру? Теоретически, он мог это делать — его профсоюз весьма влиятелен во всех портовых сферах. Но играть в одиночку он не стал бы, это просто нелепо. Следовательно, ключевая роль человека по имени Мэриэн Беллинг становится все более очевидной…

— Я летел сюда, желая потолковать с Сухаревым, — отстранение заметил Роберт, -

старая перечница всегда в курсе всего на свете, а мне почему-то ударило в голову послушать свежие сплетни. Теперь выясняется, что Сухарев тоже что-то такое услышал. О Руппе, между прочим, я уже начал забывать да что говорить, я вообще позабыл о деле Макса Даниэли, оно у меня зависло где-то на самых задворках памяти. В кармане Арифа требовательно пискнул фон. Встрепенувшись, Кириакис поспешно вытащил аппарат и окутался аудиополем. После первых же слов абонента его брови скорбно сомкнулись на переносице. Глянув на него, Роберт скептически покачал головой и налил себе еще одну рюмку.

— На всем Бифорте имеется только один человек по имени Мэриэн Беллинг, — сообщил Ариф, отключая аппарат. — Женщина…

— Женщина? — Рюмка Роберта остановилась на полпути между столом и ртом. — Ого— -

Да… Женщина, двадцати девяти лет, пять лет назад прибыла с Ламина и без всяких проблем вступила в бифортское подданство. Местопребывание данной особы неизвестно. Сейчас парни выясняют, кто она и что собой представляет, но, боюсь,

пока это пустышка — на нее нет ни полицейских, ни налоговых материалов. Известно лишь, что легальным путем она планету не покидала.

— Мы ходим кругами, — произнес Роберт. — И хотя эти круги мы вроде как сужаем, но тем не менее до сути дела докопаться не можем, более того, с каждым днем ситуация обрастает все новыми и новыми вопросами. Прискорбно, милорд. Что мы будем делать сейчас. Ара? Время идет, а мы увязаем все глубже. Ариф задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.

— Наверное, искать того, кому предназначались Урбан и Кшись?..

— Что неизбежно выведет нас на делишки Макса Даниэли. Тогда — заканчиваем завтрак, и поехали.

— К кому?

— К Арвиду Граберу, который сменил покойника на посту главы профсоюза. Он парень толковый, может, расскажет чего. Спустя полчаса коптер Арифа медленно подплыл к серой громаде административной башни космопорта и опустился на полупустой площадке для транспорта особо важных персон, каковой лорд Ариф Кириакис являлся безусловно. Расторопные служащие распахнули дверцы машины и проводили высоких гостей к одному из центральных лифтов; господин шеф профсоюза ремонтных специалистов ждал их в своем новом, недавно перестроенном в соответствии с его вкусами кабинете. Грабера они знали не первый год: когда-то молодой жучок начинал свою административную карьеру в качестве советника одного из тогдашних криминальных авторитетов. Чуть позже он осознал грозную силу профсоюзного движения и сумел поймать тот момент, когда молодые еще «рабочие» деятели остро нуждались в достаточно беспринципных парнях с университетскими дипломами — и, раз пригрев себе место, быстро стал своим на нечистой кухне профобъединений. Организованные им забастовки испортили немало крови неугодным мафии промышленникам и предпринимателям: вся, до последнего гвоздя, экономика Бифорта в той или иной степени прокручивалась через жернова портовой жизни, и люди, державшие в своих руках профсоюзы, в немалой степени держали за горло всю планету. Бифорт экспортировал все, что производил, и не намного меньше

импортировал — в целом сальдо было положительным; каждый Божий день многие сотни кораблей взрывали огромный порт грохотом своих двигателей, и любое недовольство его персонала тотчас же становилось головной болью бифортских бизнесменов. Приветливый молодой референт провел посетителей через двойную приемную и широко распахнул дверь хозяйского кабинета. Ариф расплылся в ехидной улыбке.

— Проклятье, Грабби, я и не думал, что ты способен так облысеть! Что, некогда заняться реконструкцией? Моложавый пухловатый мужчина с большими залысинами у лба басовито хохотнул и выбрался из-за огромного письменного стола, агрессивно выпятив торчащий из-под расстегнутого камзола животик:

— Дела, дела… Как они обстоят у вашей милости?

— А может, он ждет ребенка? — невинно предположил Роберт, вкручивая указательный палец в рыхлый пресс профсоюзного деятеля.

— Выпьете, господа? — Грабер отстранился и распахнул вделанный в обшитую светлой кожей стену бар.

— Только кофе, — серьезно ответил Ариф. — Ты должен нам немного помочь, Грабби. Возможно, ты разрешишь нам присесть?

— Тысяча извинений, — засуетился хозяин. — Прошу, прошу. Кофе сейчас принесут. Итак?

— Ты интересуешься ходом расследования по делу Даниэли? — спросил Роберт, падая

во вращающееся кресло перед небольшим гостевым столиком. Грабер стиснул пальцами переносицу и прикрыл глаза.

— Оно стоит на месте, — негромко сказал он. — Говоря по совести. Макс тут так все закрутил — вы себе не представляете. Я ведь попал сюда с поста первого секретаря союза полевых рабочих, — сообщил он оправдывающимся тоном, — дело вроде бы и близкое, но с командой Макса я почти что не контачил. И вы знаете, они вообще… До сих пор меня сторонятся.

— Вот как? — удивился Ариф. — Это у них что проявление внутренней корпоративности? Но ведь глупо же, право слово. Ты назначен Секретариатом всего союза непромышленных рабочих, и им с тобой не один год трудиться. Так какого же черта?

— А-аа, — Грабер сокрушенно махнул рукой и открыл дверь кабинета, чтобы впустить секретаршу с подносом. — Они тут все какие-то сдвинутые, объяснил он, когда кукольно-хорошенькая блондинка, тщательно обстреляв гостей своими синими глазками, удалилась восвояси, — я уж и не знаю, сколько еще они будут ко мне принюхиваться!

— Наверное, Макс занимался какими-то темными делами, — предположил Роберт, — и они теперь не знают, как им быть с тобой. Грабер энергично замотал головой.

— Поверьте мне. Макс мухи не обидел! В некоторых случаях он был несколько суров со всякими прохвостами, которые то и дело подкатывались к нему со всякими

неприличными предложениями, но не более. С нашими у него все было в лучшем виде. Роберт внутренне усмехнулся. «Нашими» для Грабера были известные старые авторитеты, контролировавшие, ко всеобщей выгоде, почти весь вал нелегального грузопотока. Раз к Даниэли обращались чужаки, значит, кто-то пытался — или пытается по-прежнему — наладить свой канал. Для чего? Человек в здравом уме, имеющий необходимость ввезти или вывезти что-либо в обход таможенного контроля, неизбежно двинется в сторону одного из крупных «отцов» — и чем же, интересно, нужно заниматься, чтобы искать — с отчаяния, само собой — третий путь, путь «подката» под серьезного профбосса, зарабатывающего деньги именно своей репутацией? Это должна быть уж такая, прости Господи, грязь…

— Грабби, — сказал Роберт, — ты умный человек. Будучи умным человеком, к кому ты двинешься, если и к тебе станут приходить всякие неприличные люди?

— К вам, — коротко усмехнулся Грабер. — Я хозяином планеты не был и не буду… Ариф разлил густой, как патока, кофе по трем чашечкам, поднял голову и лукаво прищурился:

— У тебя большое будущее, дружище, ибо Бифорт нуждается в таких мудрецах.

Расскажи-ка нам вот что: после смерти Макса никто не интересовался его делами? Я хочу сказать — состоянием его дел? Грабер задумался. Произнесенная им фраза являлась в определенном смысле клятвой, и теперь он боялся быть неточным — а потому изо всех сил пытался вспомнить все детали своего вступления в должность.

— Знаете, — решился он наконец, — мне трудно сказать. Но, по-моему, некоторые его записи забрала его подруга — ее звали то ли Марта, то ли Мария, что-то в этом роде. Я с ней не общался — знаю только, что она живет на какой-то ферме в южном Норхэме. Роберт одним глотком допил кофе и поднялся.

— Ты нам здорово помог, Грабби… Спасибо за кофе. Извини, но нам пора. Провожать не надо. Удачи!

— Ты помнишь, что сукин сын всю дорогу страдал плохой памятью на имена? — усмехнулся он, подходя к лифту. ~ Мы еще удивлялись, как с такой башкой можно работать в профсоюзах… Марта или Мария! Конечно же, Мэриэн! Нужно срочно выяснить, какой недвижимостью владел Даниэли — как сам лично, так и через

«мальчиков»: если в числе его собственности окажется норхэмская ферма, мы попали в дырочку.

— Искали одно, нашли другое, — процедил Ариф. — Что ж, посмотрим. Далеко внизу, в разрывах рыхлой пелены облаков, то и дело поблескивали волны. Океан бушевал

весенним штормом, традиционным для южного полушария, и Роберт искренне радовался огромной высоте полета: оказаться ниже границы облачности ему не хотелось бы. Коптер, стремительно пожирая километры, несся в сторону южной оконечности полуострова Норхэм. Даниэли действительно владел довольно большим ранчо, и по завещанию оно отошло именно некоей Мэриэн Беллинг… Заостренный нос машины пробил облака, и Ариф приник к широкому бортовому окну: владения покойного начинались на побережье.

— Правее, Лео, — приказал он пилоту, — похоже, вон те белые строения — это и есть главная усадьба.

— Там, кажется, какие-то люди, — ответил тот, и чей-то коптер… Могучий удар свалил Роберта на пол — сверху на него без единого звука упала Кэтрин; сидевший

на противоположном диване Ариф каким-то чудом удержался на своем месте… Кабина стала наполняться дымом.

— Мы падаем! — завопил пилот. — Сейчас вспыхнет компрессор! Ему никто не

ответил: уцепившаяся за кожаную петлю на потолке Кэтрин не поверила своим глазам

— Роббо и Ариф, скрючившись на полу, судорожно отдирали одну из мохнатых пластиковых панелей борта. Пластик поддался с жалобным хрустом, и Ариф, победно взревев, вытащил из открывшейся ниши три тупорылых коротких излучателя незнакомой ей конструкции. Приподнявшись на колени, Роберт ударил спаренными

стволами оружия в ближайшее к нему окно, но прочный пластик спружинил; тогда он, недолго думая, упер в живот короткий гладкий приклад, рывком продернул затвор и нажал на спуск. В задымленную кабину ворвался хлесткий поток ледяного ветра.

— Лео, тяни! — заорал Ариф, глядя вперед через лобовое остекление коптера. — Тяни, с-сука!

— Я пытаюсь! — крикнул в ответ пилот. — Надеюсь, что амортизаторы выдержат такой

удар! Если, конечно, мы раньше не вспыхнем! Двигатели, несмотря на стремительную

потерю давления в осевых волноводах, еще могли тормозить падение машины — но тем не менее земля приближалась с пугающей быстротой, и было ясно, что удар будет очень сильным.

— Ох, как же мы сейчас хлопнемся, — успел сказать Роберт в последние секунды. У земли пилот дал полный газ, движки взвыли на высокой ноте — к вою примешивалось жалобное металлическое тарахтение одной из поврежденных турбин, — но помочь уже не смогли: тяжелый бронированный коптер упал на выпущенные цилиндры аварийных амортизаторов, неуклюже подпрыгнул и завалился на правый бок.

— Покинуть машину! — визгливо завопил Ариф. — Живее, живее!

— Не ори, — прохрипел в ответ Роберт, отваливая наверх дверцу салона. — Кэт,

скорее!.. В лицо ей ударило гудящее пламя. Расположенный над двигателями главный компрессор горел, как сухая трава, и через минуту — она это хорошо понимала — должен был вспыхнуть и салон. Едва она отскочила от машины, как из распахнутой дверцы вылетел излучатель, шлепнувшийся на траву в метре от ее ног. Нагнувшись,

она схватила его в руки; через секунду из коптера вылез страшно матерящийся Ариф

— и спрыгнул он почему-то с противоположной стороны. Следом за ним появилась

растрепанная голова Роберта, он странно возился в недрах опрокинутого коптера, и Кэтрин неожиданно поняла, что он тянет — за шиворот! — пилота Лео, по-видимому, раненного при посадке. Она бросилась ему на помощь, и тут с обратной стороны машины раздался грохот выстрелов.

— Прикрой! — рявкнул Роберт. — С той стороны!.. Она поняла. Стиснув довольно тяжелое оружие, Кэтрин дернула металлическую загогулину затвора и осторожно приблизилась к смятому, но еще не горящему носу коптера, поймав себя на запоздалой мысли о том, что предохранитель скорее всего уже отключен — на большинстве знакомых ей систем затвор досылал унитар в испаритель только после снятия с предохранителя, — и опасливо заглянула вперед. Ариф лежал под искореженной спиной коптера и ожесточенно полосовал короткими очередями недалекий зеленый пригорок — оттуда, из-за уже дымящихся зарослей кустарника, ему отвечали несколько стволов. Достать Кириакиса было трудно: едва спрыгнув с коптера, он плотно забился в довольно глубокую лощину, и выстрелы оппонентов лишь корежили и без того корчащийся в огне пластик хвостовой части. Открыть огонь по пригорку Кэтрин не успела: появившийся из-за спины Роберт бесцеремонно сбил ее с ног, вдавил ногой во влажный грунт и прохрипел:

— Вон они, суки! Она повернула голову. Левее, в полусотне метров от них, белели толстые колонны парадного подъезда небольшого трехэтажного дома, и вокруг стоящего на ровной лужайке довольно большого желтого коптера суетились какие-то люди. Кэтрин

показалось, что они выносят что-то из дома, — и тут над ее ухом тяжко загрохотал излучатель Роберта. Ариф, разделавшийся со своими противниками — холмик был

изрыт вдоль и поперек, над ним лениво клубился дымок тлеющей травы, — неожиданно перенес огонь на усадьбу, и Кэтрин восхищенно замерла: такой стрельбы ей видеть еще не приходилось. Фигурки людей, бегавшие возле коптера, были сметены в считанные секунды; сам коптер Ариф и Роббо отчего-то не тронули.

— Займись Лео! — крикнул Роберт, выпрыгивая из-за носового обтекателя.

— Какое дерьмо они там таскали? — спросил Ариф, подбегая вместе с ним к пригорку.

— Хрен… знает!.. — выдохнул в ответ Роберт, вскидывая свой излучатель. -

Вон… опять! Древний имперский «нокк» послушно заколотился в его руках, напрочь вынося несколько окон первого этажа, за которыми скрывались таинственные налетчики. Перед фасадом повисло густое облако белой пыли. Ариф присел на одно колено, прищурился:

— Ты слышишь — двигатель? Роберт отреагировал мгновенно: его излучатель вновь дрогнул короткой очередью, и желтый коптер перед домом посыпался ослепительными искрами кипящих осколков металла.

— Идиот, — успел сказать Ариф. Над острой черепичной крышей строения на секунду показалось вытянутое серебристое яйцо с короткими плавниками двойного киля и консолями до отказа задвинутых крыльев — показалось, чтобы в следующий миг со скребущим душу визгом исчезнуть в сером пасмурном небе.

— "Болланд-Виктория", — задумчиво произнес Ариф и повторил: — Идиот.

— Бывает, — огорченно признался Роберт. — Идем?

— Идем, — вздохнул Ара, поднимаясь. Роберт криво усмехнулся и зашагал вслед за другом по высокой, никогда не стриженной траве. Миновав дымящийся остов желтого коптера, они приблизились к широкой каменной лестнице усадьбы, и Ариф, вдруг рванувшись вперед, резво взбежал наверх и наклонился над удлиненным предметом, сильно напоминавшим собой свернутый ковер.

— Что там такое? — удивленно спросил Роберт, стоя внизу.

— Это она, — ответил Ариф. — Она жива, но… иди сюда. Роберт поспешно поднялся по лестнице и присел на корточки рядом с Кириакисом. Продолговатый тюк, брошенный налетчиками, действительно оказался молодой светловолосой женщиной, плотно, под самое горло, упакованной в серый пластиковый мешок. Для надежности ее еще и натуго перетянули прочной липкой лентой, и теперь Ариф, осторожно приподняв бесчувственное тело, со скрипом отдирал ее от мешка. Чтобы облегчить другу работу, Роберт перехватил женщину под поясницу и вгляделся в ее лицо, красивое даже сейчас, несмотря на синюшную бледность и запавшие щеки.

— Ее треснули по голове, — сказал Ариф. — На затылке — видишь? Роберт осторожно повернул светловолосую голову, убрал пальцами мешающие ему пушистые локоны и всмотрелся в покрытую запекшейся кровью припухлость.

— Череп не проломлен, — уверенно определил он, — но удар был хороший. Она не скоро придет в себя. Что будем делать?

— Осмотри пока дом, — предложил Ариф. — Вдруг там еще кто-то сидит? Я уже устал от неожиданностей. Роббо согласно кивнул и поднялся. Широкие резные двери были распахнуты, и он крадучись вошел в усыпанный белой пылью штукатурки холл. Его очередь, выбившая окна первого этажа, разнесла и хлипкое внутреннее перекрытие

противоположной стены. Темно-синий ковер, покрывавший пол помещения, был завален мелким декоративным гравием, напыленным когда-то на поверхности стен. Мебель — несколько высоких старых шкафов, гнутый светильник в углу и пушистый диван под разбитыми окнами — не была повреждена или сдвинута, и Роберт понял, что хозяйку

уединенного ранчо взяли практически без сопротивления. Здесь, в доме, не было ни стрельбы, ни борьбы — обойдя помещения второго и третьего этажей, он нашел лишь небольшое кровавое пятно в одном из санузлов. Ванна была все еще полна теплой, подкрашенной ароматизаторами воды, и он понял, что Мэриэн Беллинг схватили именно здесь — опоздай они с Арифом на несколько минут, и искать таинственную подругу Даниэли уже не имело бы смысла. На балконе второго этажа, обращенном в тыльную сторону дома, обнаружилась кованая металлическая лесенка, ведущая на неровно подстриженный луг; спустившись по ней, Роберт увидел распахнутую дверь

служебной пристройки и понял, что второй коптер налетчики посадили именно здесь. Работа выглядела грамотной: даже в таком достаточно спокойном деле ублюдки предпочли перестраховаться и обеспечить себе пути для возможного отступления. В конечном итоге они и спасли тех, кто успел пробежать через первый этаж и подняться на «Викторию». Мельком оглядев лужайку за домом, Роберт прошел через аккуратную светлую кухню и вернулся в холл. Ариф уже вытащил женщину из мешка и перенес ее на диван. Услышав шаги Роберта, он повернулся к нему:

— Все чисто?

— Угу, — кивнул тот, — боюсь, мы их сильно напугали. «Виктория» стояла там, за

домом: там луг, достаточно большой для коптера, а второй выход ведет вот отсюда, через кухню. Как она?

— Плохо. Слава Богу, мой фон уцелел при падении — хотя ты, гад, заехал-таки мне башкой в живот. Через полчаса здесь будут наши люди.

— Я схожу за Кэт, — сказал Роберт. — У Лео, как я понимаю, сломаны ребра.

— Заживет, — отмахнулся Ариф. — Эта… красавица — вот что плохо. Она пока дышит… — он скрежетнул зубами, — а наша аптечка сгорела! Роберт молча покачал головой и вышел. Обугленные трупы, лежащие вокруг лестницы, заставили его привычно усмехнуться — имперский «нокк» и на большей дистанции однозначно превращал незащищенного человека в хорошо прожаренные лохмотья. Ручное оружие такой мощности на Бифорте производили в весьма ограниченных количествах, уж слишком дорогим оно получалось, но в распоряжении Роббо имелись бездонные арсеналы «Валькирии», и современной ему техникой он не пользовался принципиально. Дьявольский огонь старинного оружия несколько раз спасал ему жизнь в схватках с численно превосходящим противником, и сейчас Роберт в очередной раз возблагодарил судьбу, подарившую ему эту давно забытую человечеством мощь. Он спустился вниз по лестнице и зашагал в сторону все еще дымящегося коптера Арифа. Машина сгорела на удивление быстро, на закопченной траве остался лишь оплавленный бронированный корпус: все его внутренности выгорели дотла за считанные минуты. Обойдя черный, отвратительно пахнущий носовой обтекатель, Роберт увидел Кэтрин — женщина сидела в десятке метров от коптера, баюкая на коленях растрепанную голову скрючившегося от боли пилота.

— Я начала нервничать, — сказала она, увидев Роббо. — Ты что, не мог подойти сразу?..

— Сразу после чего? Кто знал, что там, в доме?

— Мог бы крикнуть, — Кэтрин обиженно поджала губы и приподняла Лео. — У него сломаны три ребра. У нас есть что-нибудь обезболивающее?

— Поищем в доме. — Роберт нагнулся и подхватил пилота за плечи. — Давай, мужик… Кэт, придержи его за ноги.

— Я сам, — застонал пилот. — Я сам, милорд. Вы только помогите мне…

— Ну давай, давай… Вдвоем с Кэтрин они довели раненого до дома там, осторожно перехватив его за тонкую талию, Роберт поднял его по лестнице и внес в холл. Ариф помог ему уложить пилота в одном из кресел и взял со столика чехол с инъектором:

— Я тут порылся на кухне… Лео, мы тебя пока вырубим — не возражаешь?

— Спасибо, милорд… Ариф отчего-то шмыгнул носом и приложил блестящий пневмопистолет к шее юноши.

— Что ты ему вколол? — подозрительно спросил Роберт.

— Да ничего, — грустно махнул рукой Ариф, уснет на пару часов. Идем-ка лучше полюбуемся на наших покойников — мне ужасно интересно с ними познакомиться.

— Без толку, — вздохнул Роберт. — Там — клочья…

— Это она? — спросила Кэтрин, подходя к лежащей на диване женщине.

— Она, — кивнул Ариф. — Похоже на сильное сотрясение мозга. Я уже вызвал людей, не беспокойся… Я думаю, мы ее дотянем. Побудь пока здесь, а? На тот случай, если она вдруг придет в себя — хотя, конечно, это практически нереально… Спустившись по лестнице, он подошел к одному из лежащих на траве трупов и скорбно потрогал его носком некогда дорогого ботинка:

— Дьявол, зачем я так усердно лупил? Роберт оглядел изуродованные тела налетчиков и брезгливо сплюнул:

— Это люди Графа, я уверен. Думаю, морочить голову с экспертизой — пустая трата времени, и так все понятно. Они опережают нас на полшага. Нужно срочно привести в порядок женщину, она наверняка знает все ходы в игре Макса Даниэли…

— Граф стал действовать с непривычным для нас размахом, — задумчиво произнес Кириакис. — Значит, дело серьезное… Но неужели же Макс в одиночку мог доставить им столько неприятностей?

— Скорее всего он думал, что имеет дело с синдикатом новых поставщиков зелья. А что, собственно, еще он мог думать?.. Странно только, почему он не обратился к своим боссам? Это было бы самым логичным решением.

— Это действительно странно, — согласился с ним Ариф. — Но тут — черт его знает!.. Все так запутано! Хотел бы я знать, кто же нанял Графа на этот раз… Ясно, что это те же люди, что и в истории с пластикетами, — но кто? Начинать расследование той, старой уже, ерунды нам сейчас некогда. Надо танцевать от Макса…

.. и мы опять упремся туда же? — иронично ухмыльнулся Роберт. — Будем надеяться, что Мэриэн придет в себя в ближайшее же время.

— Слушай, — встрепенулся Ариф, — а дом не обыскивали?

— Кажется, нет. Ты считаешь, что документы Даниэли могут находиться именно здесь?

— Все возможно. Знать бы, что искать…

— Брось, — махнул рукой Роберт. — Лучше оставим здесь наряд — на случай появления непрошеных гостей — и подождем, пока она очухается и сама нам все расскажет. Сейчас рыться в ее барахле бессмысленно, мы действительно не знаем, что нам искать.

— Ладно, — согласился Ариф. — Пойдем в дом. Кажется, начинается дождь, да и к тому же я порядком проголодался. На кухне я видел какой-то окорок — по-моему, нынче самое время употребить его вовнутрь. Э? Тем более что виски у бедной девочки тоже имеется.

Глава 7

Ариф ощущал смутное беспокойство. Признаваться в нем ему отчего-то не хотелось, но тем не менее он не стал отмахиваться от давно знакомого внутреннего голоса — и развернул комплекс мер безопасности, превративший Арминвиллское поместье в настоящий бастион. Из конических черепичных крыш выехали ажурные кружева антенн ближнего обнаружения воздушных целей, в декоративных башенках высокой ограды усадьбы ожили, готовые к работе, мощные эмиттеры силового поля, способные мгновенно укрыть периметр невидимым защитным колпаком; более сотни до зубов вооруженных людей расположились в многочисленных внутренних постройках. Роберт поддержал решение друга. Неведомый враг достаточно ясно продемонстрировал всю свою решительность, и пренебрегать мерами безопасности было глупо. Роббо прекрасно понимал, что пока лишь гибель Райделла на борту сгоревшей «Мэри Бо» отсекала их с Арифом от поля зрения эмиссаров горган — но кто мог поручиться, что об их реальной роли в происходящем знал один только Райделл? Старший врач «Валькирии» полковник Кольберг, доставленный с корабля на санитарном катере, имевшем на борту все необходимое для проведения реанимационных мероприятий,

пообещал, что Мэриэн Беллинг придет в себя не позже полуночи. Вынужденный ждать, Роберт сидел на балконе и любовался танцующими на мелкой волне красками заходящего солнца. Он чувствовал себя усталым и едва ли не состарившимся. Вечер был душным, и на Роберте был лишь распахнутый алый халат — и ничего под ним; он полулежал в плетеном кресле, потягивая из высокого звенящего стакана ледяной коктейль, и меланхолично дымил сладкой сигарой. Думать ему не хотелось. За спиной мягко щелкнула дверь в башне. Навострив уши, Роберт узнал летящие шаги леди Андерсон и недовольно запахнул на бедрах свой халат. Женщина подошла к столику, уселась в соседнее кресло и протянула руку к высоченной узкогорлой

бутылке с коктейлем. Несколько секунд Роберт рассматривал ее, отказываясь верить

своим глазам: очаровательная Кори неожиданно изменила своим пуританским вкусам и

предстала перед ним в мохнатом белом халате и пляжных туфельках, ее рыжие волосы были влажными после недавнего купания.

— Вы что же, не считаете меня мужчиной? удивленно проворчал он. — Или же… ах, я, кажется, догадываюсь: мой род настолько ничтожен по сравнению с древом вашей милости, что меня можно вообще не воспринимать — никак. Верно? Зеленые глаза леди Коринны на секунду блеснули — но не привычной Роберту яростью, а тихой меланхоличной грустью:

— Пожалуй, я уже насквозь пропиталась вашим веселым варварством, милорд. Кажется, в нем и в самом деле что-то есть. Я стала находить его более естественным, нежели бесконечный лабиринт воздвигаемых нами запретов.

— Хорошо сказано, — восхитился Роберт. — Значит, нашим ежевечерним спорам пришел конец?

— Не обольщайтесь, — усмехнулась женщина, — в любом случае я не способна до

конца принять ваш способ мышления. Мы — люди разных культур и разных взглядов на цивилизацию вообще. Вы родились в атмосфере всеобщего хаоса и вседозволенности,

и вы выросли настоящим сыном этого хаоса. Поэтому и действуете вы вне каких-либо рамок и ограничений — разумеется, ведь вам чужда истинная прерогатива любой власти…

— Вы имеете в виду ваше пресловутое «насаждение высшего порядка»? — едко скривился Роберт. — О, Гос-споди, дай мне терпения!.. Миледи, да неужели же вы, старший офицер разведки, не можете понять, что ваш «порядок» с его жесточайшей лимитированностью индивидуализма и миллионом преград на пути развития общественного сознания органически неспособен на какое-либо движение вперед!

— Мы не нуждаемся в движении, за которое приходится платить хаосом и связанным с ним низвержением морали до животного уровня.

— Далась же вам эта мораль! — рявкнул Роберт, чувствуя, что теряет привычный язвительный тон. — Что толку с этой «морали», если пропитанный ею социум неуклонно катится под откос истории? Я уже не говорю о том, что ваше «моральное и упорядоченное» общество в принципе не способно на самое главное — оно не способно защищаться! Сегодня, сейчас — в той ситуации, в которой все мы находимся, — что, разорви меня дьявол, может быть важнее? Или вы считаете, что битва, на пороге которой мы стоим, обойдет Объединенные Миры стороной? Вы

думаете, что ценой предательства можно купить жизнь?.. Может быть. Вопрос только

— какую? Жизнь кастрированного петушка на чьем-то птичнике?

— Вы предпочитаете смерть? — тихо спросила леди Андерсон, пристально глядя на Роберта.

— Да! — почти выкрикнул он. — Я предпочитаю сражаться — до тех пор, пока дышу! Человек рождается для того, чтобы умереть. Мужчина рождается для того, чтобы

сражаться, — следовательно, смерть в бою есть единственно верный жребий мужчины. Это мое жизненное кредо, и я не собираюсь от него отступать! Леди Коринна отшатнулась, пораженная; глаза ее расширились от ужаса, и она поспешно схватилась за свой бокал, желая скрыть охватившие ее чувства.

— Откуда… — прошептала она, — откуда в вас это воинственное безумие?

— Это не безумие, — холодно ответил Роберт. — Это выбор моей Судьбы. Кто-то рождается пахарем, а становится, к примеру, великим ученым или путешественником… я родился воином, и я стал тем, кто я есть, — мой выбор был абсолютно сознательным, я никогда не мечтал о жребии иного рода. Я пугаю вас, миледи?

— Да… но, кажется, я начинаю верить.

— В таком случае крепите свой дух, миледи. Я очень хотел бы видеть вас своим союзником, но коль ваш выбор именно таков, вам потребуется немало сил. Человечество еще не знало темных войн такого масштаба, никаким спецслужбам не приходилось играть в игру с такими чудовищными ставками. Что ж, подобный вызов может быть большой честью для всех нас — так неужели же мы его не примем? Коринна поднялась из кресла и, продолжая сжимать пальцами бокал, неторопливо отошла к белому парапету. Яростно сопя сигарой, Роберт наблюдал за ней,

поражаясь той неожиданной для него внутренней борьбе, которая явственно читалась

в прекрасных зеленых глазах его пленницы. Он с детства привык считать урожденных лордов ОМ тупорылыми самодовольными ублюдками, начисто лишенными как фантазии, так и способности к принятию адекватных решений. Многолетний опыт борьбы с ними подтверждал это; сейчас же он видел перед собой женщину по-прежнему властную, по-прежнему полную намертво вбитых в нее предрассудков, но тем не менее — начинающую понимать!..

— Я… — начала вдруг она, но договорить не успела: через распахнувшуюся в стене башни дверь на площадку выбежал Ариф:

— Идем, старик. Мэриэн пришла в себя, и Кольберг говорит, что у нас есть время

для беседы. Он дает нам полчаса, не больше. Пошли! Роберт живо вскочил на ноги и побежал вслед за своим другом. Спустившись на лифте, они вышли на посадочную площадку внутреннего двора, на которой стоял один из корабельных санитарных катеров. Ариф легко взбежал по серебристой пластиковой лесенке и прыгнул в темный провал распахнутого атмосферного створа. Роберт вошел вслед за ним. На пороге реанимационного блока вспыхнул неяркий свет, и из полумрака надвинулась сухощавая фигура полковника Кольберга:

— Поспешите, джентльмены. Полученные женщиной травмы достаточно серьезны, и я не рискну беспокоить ее свыше названного мной срока. Сейчас она в сознании… Ариф послушно кивнул и нырнул в зеленоватые сумерки блока. Мэриэн Беллинг лежала на мягкой воздушной кушетке, до шеи прикрытая плотным тканевым покрывалом, верхнюю часть ее головы закрывала рифленая белая шапочка, от которой во все стороны тянулись тонкие пучки проводов и волноводов. Глаза женщины были открыты: увидев гостей, она испытующе прищурилась и чуть поджала уголки красивых полных губ.

— Мы ваши друзья, — мягкий баритон Арифа неожиданно заполнил собой все помещение, — мы были друзьями покойного Макса.

— Лорд Ариф Кириакис и лорд Роберт Королев, наследник Бифортский, — довольно

громко усмехнулась Мэриэн, — благодарю вас, джентльмены, вы, кажется, спасли мне жизнь?.. И что же теперь?

— Нам нужна ваша помощь, — твердо сказал Роберт. — Вы должны помочь нам

отомстить за Макса Даниэли и продолжить то дело, за которое он по неосторожности схватился. Вы должны понимать, о чем я говорю.

— Да, — так же громко ответила женщина, — Макс говорил мне… он говорил, что только вы не можете стать на одну доску с теми, кто проводит всю эту наркодиверсию… только вы, потому что ваши интересы совпадают с интересами

Бифорта в целом. Вы должны обратиться к господину Лейланду, — она умолкла, слабо застонала и продолжила хриплым прерывающимся шепотом: — Потому что Макс работал на Лейланда, и он знает все, что вам нужно…

— Она должна отдохнуть, — тихо, но твердо произнес Кольберг. — Прошу вас оставить больную, джентльмены.

— Да, — коротко кивнул Ариф, поворачиваясь к Роберту. — Вот круг и замкнулся… Лейланд!

— Готовь коптер с охраной, — ответил Роберт. — Нужно лететь… Через минуту он уже одевался в своих апартаментах. В гостиной хлопнула дверь, и в его комнату стремительно вошла Кэтрин в халате, поспешно накинутом на мокрое после купания тело.

— Что случилось? Ты куда-то летишь?

— Мы летим, — ответил Роберт, надевая расшитый золотом черный камзол. — Одевайся. Поспеши… На макияж у нас нет времени.

— Она что-то рассказала вам? — спросила Кэтрин, сбрасывая халат на пол.

— Да, она назвала имя человека, на которого работал Даниэли. Ты что-нибудь слышала о Говарде Лейланде? Кэтрин на секунду замерла и прищурилась.

— Как же я могла о нем не слышать? Человек, который контролирует практически половину всего контрабандного оборота в бифортском порту!.. Только за этот год он трижды привлекался к суду — и все три раза был оправдан за отсутствием состава преступления. Я лично говорила Галланду, что все эти попытки упечь Лейланда на рудники — не более чем дурацкий спектакль. С Такими людьми мы бороться не можем.

— Я рад, что хоть ты это понимаешь. В свое время Говард был тем человеком,

который смог популярно объяснить нам с Арифом, что любые наркотики заканчиваются всегда одинаково. Он предложил нам более интересный способ ловли кайфа.

— Какой же?

— Самый банальный — он познакомил нас с элитными проститутками из своего карманного заведения, и мы тут же решили, что он абсолютно прав. . Лейланд… он правильный человек.

— Правильный? — фыркнула Кэтрин. — Что ты хочешь этим сказать?

— Да, Кэт, именно что правильный. Жесткий, часто бескомпромиссный, но правильный. Он имеет высочайший авторитет, а добиться его не так-то просто: нужно уметь видеть истину там, где она не просматривается даже в принципе.

Лейланд это умеет, он в некотором роде гений… пророк, если хочешь: я ни минуты не сомневаюсь в том, что он обладает мощнейшими паранормальными способностями. Он всегда знает, что делать. Что, как, и когда и почти не ошибается. Раз Говард Лейланд тоже замешан в игре, это значит, что он увидел происходящее куда раньше нас. Возможно, и видит он все шире, чем мы, убогие. Ты готова? Идем, волосы просохнут по дороге. Два мощных бронированных коптера — один с пассажирами, другой с охраной — приземлились на территории уединенного степного ранчо около полуночи по местному времени. Сильный ветер тропической ночи гнул к земле

высокую траву посадочного поля, и встречавшим прибывших гостей людям приходилось держать свои широкополые шляпы руками. Машины медленно опустились в нескольких метрах от встречавших, и их полированные бока мокро заблестели в неистовом розовом свете вознесенных на решетчатых башнях прожекторов. Первыми на землю спрыгнули несколько хорошо вооруженных парней в черных комбинезонах и глухих

сферических шлемах: они полукольцом рассыпались вокруг второй машины и замерли в ожидании. Их командир распахнул тяжелую дверь пассажирского салона и отошел в сторону, застыв под трапом немой черной статуей. Роберт спрыгнул в траву, минуя ажурную лесенку трапа, и упруго зашагал к стоявшим вне кольца охраны людям. Дувший в спину ветер взметнул его черные локоны, почти закрыв лицо, и он

раздраженно отбросил их назад; из группы встречавших выступил высокий узкоплечий мужчина в лоснящихся кожаных штанах с бахромой, заправленных в доходящие до бедер сапоги на высоких каблуках. Ветер рвал богатое кружево его сорочки.

— Рады приветствовать вашу милость, — голова мужчины склонилась в коротком ритуальном поклоне, — ваши верноподданные…

— Не забегайте вперед судьбы, Ланкастер, улыбнулся Роберт. — Еще успеете. Надеюсь, мастер Гордон благосклонно принял наши извинения за столь поздний визит?

— Верноподданнейше, — вторично поклонился Ланкастер. — Хозяин ждет вас — изволите почтить его своим присутствием?

— Отставить субординацию! — неожиданно гаркнул в ответ Роберт — стоявшие поодаль люди невольно вздрогнули и рефлекторно вытянулись в струнку. — Какого дьявола, Ланкастер! Забудьте, Бога ради! Сейчас не до ерунды. Идемте, — он хлопнул по плечу подошедшего Арифа, слегка подтолкнул вперед Кэтрин и двинулся в сторону сверкавшего огнями вытянутого двухэтажного строения в сотне метров от поля. За крайней осветительной башней в траве появилась старинная дорожка, выложенная неровными гладкими булыжниками. Принадлежавшее Говарду Лейланду ранчо было выстроено очень давно, еще в годы освоения планеты, и с тех пор практически не перестраивалось, если не считать ряда косметических модернизаций — консервативный хозяин очень дорожил нетронутым духом старины, которым был пропитан затерянный в бескрайней саванне дом. Лейланд встречал гостей на серой от времени каменной лестнице. Кэтрин посмотрела на него с профессиональным любопытством, ей еще не приходилось лично общаться со знаменитым гангстером. Высокий мужчина с длинными густыми смолисто-черными волосами выглядел намного моложе своих почти семидесяти лет; более того, казалось, что время вообще не властно над ним. И хотя серебро поблескивало средь его лежавших на широких плечах локонов, на всем его крупном скуластом лице с сильно выдающимся вперед подбородком не набралось бы и десятка морщинок.

— Рад вас видеть, джентльмены, — обволакивающий баритон Лейланда довольно резко контрастировал с его почти величественным обликом, — я давненько жду вас. Прошу в дом, ночь нынче не жаркая. В холле горит камин, и вино уже подогрето. Я надеюсь, вы не откажетесь от легкого ужина?

— С огромным удовольствием, — улыбнулся Роберт, — свинина, я полагаю, собственная?

— Я всегда говорил, что у юного Роббо прекрасный нос, — шутливо поклонился в

ответ хозяин. — Разумеется. Разведение свиней — прекрасное занятие для ворчливых стариков, вы не находите?

— Да-да-а уж, — скорчил понимающую рожу Роберт. — Идемте, господин наставник. Тот день, когда вы соизволите целиком и полностью посвятить себя вашим горячо любимым свинкам, я прикажу объявить днем всепланетного траура. В просторном, богато отделанном редкими породами дерева холле действительно пылал камин. Инкрустированный серебряными узорами старинный стол украшали блюда с ломтями горячего мяса, обильно присыпанными разнообразными специями. Посреди стола стояли два узкогорлых серебряных кувшина с ароматным подогретым вином. Роберт первым уселся в высокое деревянное кресло и лукаво пошевелил носом:

— Вы не изменяете старым традициям…

— В моем возрасте поздно менять вообще что-либо. Да и ни к чему, — Лейланд галантно придержал спинку кресла, в которое села Кэтрин, и усмехнулся уголками губ: — А вы, следователь, делаете неплохую карьеру…

— Вы?.. — Кэтрин смущенно покраснела и опустила глаза, умолкнув на полуслове.

— Разумеется, — весело кивнул хозяин, — разумеется, я с вами знаком — заочно. Сегодня же, как видите, мне представилась возможность познакомиться с вами

покороче. Не переживайте, я одобряю ваш выбор и могу за вас только порадоваться. Лорд Роберт, — гангстер удобно устроился в своем кресле и поднял руку, — вы среди нас старший следовательно, вам и принадлежит право налить первый кубок.

Прошу вас. Роббо наполнил старинные, оправленные по имперской предвоенной моде в золото бокалы густым рубиновым напитком:

— За гостеприимство нашего хозяина, господа!..

— Благодарю, милорд, — корректно поклонился Лейланд.

— Превосходный букет, — искренне восхитился Ариф, возвращая на стол опустевший бокал. — Как ты, старик? Я думаю, от такого чуда тебя в сон не потянет!..

— Мне в любом случае не до сна, — вздохнул Роберт. Лейланд улыбнулся и аккуратно отрезал себе кусочек мяса.

— Вы зря убрали Мирона, парни, — негромко сказал он, глядя в тарелку. — Вы развалили тщательно построенную мной композицию. Гибель несчастного Даниэли изрядно подпортила мне здоровье. Теперь еще и комиссар Граф — этот негодяй окончательно запутает все следы, и тот скандал, на который я так рассчитывал, станет невозможным в принципе.

— Скандал? — удивленно переспросил Роберт. — Вы сказали — скандал? Проклятье! О чем вы говорите? Какой может быть скандал, кто на него пойдет при таких-то,

поистине фантастических мерах секретности? Лейланд вилку отложил в сторону. Щеки его неожиданно втянулись, он чуть склонил голову и посмотрел на Роберта и Арифа долгим изучающим взглядом.

— Мы что же, говорим о разных вещах?

— Нет, — медленно покачал головой Роббо, мы говорим об одном и том же деле, но кажется, мы смотрим на него с разных сторон. Признаться, для меня это выглядит довольно неожиданно. Давайте определимся, господин Гордон: вы говорите о тех таинственных делах, которые происходят на Бифорте в связи с резко увеличившимся валом тяжелых синтетиков? Ваше информационное поле касается только Бифорта и ни в коей мере не распространяется на остальные человеческие миры? Я правильно вас понял?

— В данный момент я и не пытался выяснить происхождение этого зелья, — почти растерянно признался Лейланд. — Я всего лишь хотел пресечь наши, местные каналы его распространения, а заодно и вытащить на солнышко пару высокопоставленных покровителей тех мерзавцев, которые занялись вдруг этим дерьмовым делом.

— Разумеется, — невесело рассмеялся Ариф. — Разумеется, старина, вы и не смогли

бы раскопать всю эту паутину, ибо, сидя на Бифорте, этого сделать нельзя, а ваши традиционные интересы, насколько я помню, с Бифорта начинаются и Бифортом же заканчиваются. Ваша консервативность сыграла с вами злую шутку: вы верно учуяли источник опасности, но не смогли вырваться за пределы привычных вам направлений действия. Увы, господин Гордон: выходит, что мы прилетели сюда для того, чтобы раскрыть вам глаза, хотя мы всего лишь хотели получить помощь.

— Так, — гангстер задумчиво потер пальцами виски и облокотился на стол. — Хорошо, тогда я начну первым. Лорд Ариф, будьте так любезны, наполните наши бокалы — и слушайте. Вся эта история началась около года назад, когда до моих развесистых ушей дошли слухи о неких людях с Окраин, предлагающих удивительно дешевое зелье высокого промышленного качества. Причем — что меня больше всего насторожило — в неограниченных количествах. Вам, джентльмены, хорошо известно, как я отношусь к любого рода зелью… и если мелких дилеров я вполне могу терпеть как некую неизбежность, то со всеми крупными я постоянно и довольно успешно воюю. Вы знаете, что меня много раз пытались убить, отправить в рудники лорда-владетеля, но я всякий раз выходил сухим из воды. У меня много друзей, и они не оставляют меня своими милостями…

— Лейланд отпил из бокала и продолжал: — Сперва я решил перекрыть все возможные норки, которыми могли воспользоваться эти наглецы. Для этого я приблизил к себе несколько полицейских чинов полевого уровня, и они действительно изловили целую

стаю мелких уличных бойцов, торговавших гадостью с подачи моих новых оппонентов. Допросы с самым свирепым пристрастием не дали абсолютно ничего — олухи в самом деле не знали, с кем они имеют дело. Тогда я решил двигаться по двум

направлениям сразу: с одной стороны, я продолжал принюхиваться к ситуации носами моих полицейских друзей, с другой — я начал играть на своей собственной территории, то есть в порту. Здесь мне пригодился мой старый должник Макс Даниэли. Буквально через два месяца после нашего с ним разговора он засек достаточно крупную партию синтетиков, ловко упрятанную среди обычных запчастей для сельскохозяйственных машин аврорского производства. Тут уж я не стал теряться и быстро вышел на ее получателя. Получателем оказался убитый вами Пикфорд.

— Ч-черт! — громко сказал Роберт.

— Что? — удивился Лейланд. — Что-то не так, милорд?

— Ничего, — махнул рукой Ариф. — Продолжайте, дружище. Пузырь Пик был убит по совсем другим причинам. Но это — потом. Продолжайте.

— Дело было задолго до его смерти, — пояснил Лейланд. — Разумеется, я сразу же понял, что такой трус, как Пузырь, не станет ввязываться в расширение своего

бизнеса без крепкого прикрытия. Я стал искать его покровителей, но — увы. Долгое время мне ничего не удавалось выяснить.

— Простите, — перебил его Роберт, — в случае с той, первой партией, отправителем была Аврора? Или это был транзит через Аврору?

— Груз был отправлен с Авроры, — твердо сказал Лейланд. — Это я помню точно. Если это имеет какое-то значение, я могу поднять свои записи и уточнить фирму. Это важно?

— Теперь уже нет. Что же дальше?

— Даниэли работал достаточно хорошо. Где-то около полугода назад к нему пришли какие-то странные типы и стали предлагать ему совершенно невероятные деньги за его помощь в организации «окна» для некоего груза. Груз этот выглядел абсолютно легальным, и на первый взгляд было совершенно непонятно, на кой черт в такой

ситуации нужно устраивать игры с обходом таможенных структур. Я-то, конечно, это понимал, потому что к тому времени через таможни без моей визы нельзя было и бочку с дерьмом протянуть. Точнее говоря, в тот момент я был в этом вполне уверен. Оказалось, напрасно — протащили и без Даниэли! Мне уже некогда было выяснять, через кого случился этот казус, я стал искать получателя. На этот раз товар получал Слай Мирон. И вот с ним-то мне повезло: буквально через месяц я взял верный след и вышел на человека, который покровительствовал его большому другу инспектору Санчесу. Его имя навело меня на некоторые размышления, но никаких активных действий я по-прежнему не предпринимал: мне было ясно, что ситуация должна созреть как следует. Время шло, и тут случилась неприятность,

которая начала ломать все мои планы. Младшая сестра Даниэли Женевьева погибла от передозировки того самого синтетика, который мы с ним отслеживали. Макс был вне себя, и, когда к Мирону пришла очередная партия товара, он взял и тупо настучал куда надо. Дальше — проверка. Тут и появился Граф, нанятый тем самым

покровителем Санчеса. Дело закончилось плохо: Даниэли был убит… И тогда в поле моего зрения попали вы, джентльмены. Если смерть Пикфорда я еще отнес на счет каких-то крупных недоразумений, не выходящих за рамки вашей обычной

деятельности, то ваше присутствие при той самой перестрелке, когда лорд Ариф был ранен в ногу, говорило, что называется, само за себя.

— Насчет Пикфорда вы были совершенно правы, — негромко произнес Роберт. — Тогда мы еще ни о чем таком не догадывались. У нас проблемы начались после появления убийцы Даниэли, потому как он в тот момент числился самым обычным покойником.

Когда я вскрыл его могилу и увидел там пустой гроб, мы запустили машину поисков, которая, в свою очередь, и привела нас в тот самый день в порт. Этот человек — его звали Райделл — работал на нас, потом вроде как утоп, причем в самый

интересный момент. Затем мы получили информацию о том, что его видели на Бифорте живым и здоровым… Ну а дальше ситуация стала меняться с каждым днем, и вот мы вышли и на вас. Лейланд допил свой бокал и склонился над тарелкой, отдавая дань несколько остывшей свинине. Его гости к тому времени уже почти расправились со своими кусками, и Ариф вновь наполнил бокалы. Катрин, в течение беседы не проронившая ни слова, неожиданно шумно вздохнула и выпрямилась в кресле:

— Простите, господин Гордон, но мне совершенно непонятно, почему вы не предпринимали никаких попыток остановить зелье еще на пути к потребителям? Пресечь уже действующие каналы Лейланд поднял на нее свои темные глаза, и она вдруг поняла, насколько же он на самом деле стар. Гангстер невесело рассмеялся:

— Ах, мэм, вам, полицейскому чиновнику высокого ранга, все кажется простым и вполне ясным остановить, пресечь. Все бы вам останавливать да пресекать. На самом-то деле все гораздо сложнее. Здесь нужно не пресекать, а вызвать взрыв — да, настоящий взрыв, скандал с мощными разоблачениями. Только тогда, только

после открытия дела на уровне Содружества и появления на сцене таких героев, как лорд главный судья и лорд генеральный прокурор, после получения ряда высочайших санкций — только тогда можно иметь некую уверенность в том, что никакие Графы вместе взятые не помогут мерзавцам отбиться от всех предъявленных обвинений, -

он лукаво хихикнул, — ввиду отсутствия состава преступления. Видите ли, мэм, вы, полицейские люди, предпочитаете действовать, то есть суетиться, тогда как мы, ваши извечные оппоненты, очень любим думать. Мы можем себе позволить долго сидеть на месте и чесать языки — зато потом мы если и действуем, то всегда быстро и точно, не размазывая дерьмо по столу. Слай Мирон, расширяя свою торговлю зельем, застраховался от неожиданностей мощной поддержкой чрезвычайно влиятельных лиц. В итоге он легко отбился от проверок и расследований его деятельности: появился спаситель — комиссар Граф, который быстро и без лишнего

шума избавил его от возможных неприятностей. Кэтрин покачала головой, соглашаясь с логикой старого пройдохи. Время, проведенное рядом с Робертом, расшатало привычные ей понятия и нормы: войдя в высшие эшелоны преступного мира изнутри, она достаточно быстро смогла понять, что в реальной жизни далеко не все так

просто, как виделось ей из окон служебного кабинета. Конечно, сначала был шок, и причиной его было даже не перевоплощение молодого лорда Вербицкого в сына Торварда Неукротимого. Нет, дело было совсем в другом: она долго отказывалась верить, что он, лорд-наследник Бифортский, уже многие годы возглавляет

таинственный и зловещий, едва ли не гангстерский клан, что он близок и дружен со многими известными преступными авторитетами, и что его деятельность при любом рассмотрении выглядит весьма далекой от Закона, которому она, Кэтрин Раш, привыкла служить. И тем не менее ей было хорошо! Впервые за последние годы она смогла ощутить почти забытый в привычной полицейской рутине азарт, чувство охотника, идущего по следу редкого и опасного зверя. Ей казалось, что ее несет свежий, пронзительный ветер — а рядом с ней летит он, ее насмешливый принц,

сумевший вырвать ее из пыли обыденности и одиночества, безжалостно швырнувший ее душу в огонь неистовой Игры, ставки в которой были так пугающе высоки…

— Вы готовы слушать нас? — спросил Роберт, промочив для верности горло бокалом вина. — Рассказ будет долгим… Он говорил почти полчаса — он не упускал ни одной, даже самой мелкой подробности, и Кэтрин неожиданно поразилась его удивительной памяти: все происшедшие за последнее время события представали в изложении Роберта стройной, четко систематизированной цепочкой, каждое звено которой было до блеска отполировано остроумным и профессиональным анализом.

Сидящий рядом с ним Ариф молча потягивал вино, изредка согласно кивая и вставляя в речь Роберта негромкое одобрительное мычание. Лейланд слушал, подперев правую

щеку кулаком, и продольная морщина на его лбу становилась все глубже и глубже. В его темных глазах застыло какое-то мечтательное выражение, он слушал лорда-наследника с увлеченностью подростка, читающего боевик: казалось, он испытывает огромное и давно забытое удовольствие. .. Несколько часов назад Мэриэн Беллинг пришла в сознание, — закончил Роберт, — и, узнав нас с Арифом — кстати, странно, что она узнала меня, назвала нам ваше имя. Малый круг замкнулся: загадочным внутренним союзником оказались именно вы…

— Я и не думал, что Макс посвящал свою подругу в такие подробности, — Лейланд разлепил губы и потянулся за своим бокалом. — Это было небезопасно, но теперь получается, что вы вышли на меня именно благодаря ей. Забавно, не правда ли?

— Раз Граф знает так много, — подал голос Ариф, — то вам, очевидно, следовало бы принять определенные меры по обеспечению собственной безопасности. Не сегодня-завтра негодяй может броситься на вас. Кшись и Урбан — ведь они, «этикетки», были предназначены именно для вас?..

— Старо, — отмахнулся Лейланд, — Граф просто начитался антикварных полицейских отчетов двадцатилетней давности и вспомнил методы предупреждений, которые применялись в то светлое время. Сейчас так никто не делает: глупо, да и вообще, просто смешно. Честно говоря, я был о Графе более высокого мнения, теперь же вижу, что мне не стоит даже думать о какой-то опасности со стороны этой блохи. Для того, чтобы испортить старость господину Гордону Лейланду, нужна — что? — фантазия, а вот ее-то, родимой, у Графа нет. Конечно, чтобы вычислить и прихлопнуть простодушного Макса, ему много ума не потребовалось, но я — то, прости Господи, не Макс, чтобы меня стали топить всякие сапожники! Роберт задумчиво покачал головой. Он знал, что у старика Лейланда имеется мощная и тщательно продуманная система безопасности — но также он знал и то, что противостоящие им силы готовы пойти на все, вплоть до самых шокирующих акций: зловещее предупреждение Ярро Бланта все еще звучало в его ушах… Никто из них, сидящих сейчас за старинным столом в не менее старинном холле, не мог быть

уверен в собственной неуязвимости. Отблески пылавшего в камине огня плясали в их глазах, отражались на их лицах. Роберт знал: сейчас они должны собрать все свои силы, стиснуть их в кулаке железной воли — и атаковать. Смогут ли они из этой атаки вернуться? Возможно… Если им будет куда возвращаться! На секунду им

овладело странное чувство нереальности, едва ли не выдуманности происходящего, и Роберт досадливо боднул головой, отгоняя непонятное наваждение. Генетическая память? — запоздало подумал он и усмехнулся. Если так, то все верно. Почти

четыреста лет назад мир вывернулся наизнанку, и для человека прежних тысячелетий все происходящее сегодня и в самом деле выглядит полным бредом. Мы, мафия!.. сражающаяся с респектабельными подонками, готовыми за тридцать пресловутых сребреников продать вообще все, и самих себя в том числе. Два полюса истины -

мы, плюющие по большому счету и на законы, и на общество, эти законы породившее,

— и они, благополучные, законопослушные и отвратительно добропорядочные. Два полюса истины или два полюса морали? Скорее первое, потому что истина всегда абстрактна, у каждого она своя, и они, черви, тоже правы — для самих себя. Они не просто правы, нет, они святы — как свят лорд в своем ленном праве кастрировать мальчиков для гаремной службы. Роберт скрипнул зубами. Ярость, неудержимая фамильная ярость горячей волной поднималась по его груди, готовясь

накрыть сознание знакомой кровавой пеленой бешенства. В юности он не раз выходил победителем в неизбежных схватках с более взрослыми, более тяжелыми и лучше подготовленными старшекурсниками: в минуты алого боевого экстаза время для него

размазывалось, сознание удивительным образом заострялось на противнике — и очень скоро его стали бояться. Со временем он научился обуздывать и давить в зародыше нередко накатывавшие на него приступы, он научился ими управлять — и сейчас, глубоко вздохнув, Роберт расслабился и протянул руку к наполовину опустошенному кувшину.

— Следует обсудить возможные варианты, — отстраненно произнес Ариф, глядя в огонь. — Или мы будем действовать сейчас же, или мы будем ждать…

— Второй кажется мне более предпочтительным, — заявил Лейланд. — Я же говорил: скандал, планировавшийся мной с помощью покойника Мирона, стал теперь

невозможным. Если бы нам удалось скоординировать свои действия чуть раньше, но — не судьба. Следовательно — ждать. Роберт разлил вино по бокалам.

— Будущее представляется мне в удручающем множестве вариантов, — мрачно сказал он. — Да! И в большинстве своем они отвратительны. Меня не покидает ощущение, что я доигрываю вслед за своим папашей ту часть игры, которая ему попросту

неведома. Не могу сказать, чтобы меня это радовало. Он знает то, чего не знаю я,

— и, соответственно, наоборот: я в курсе событий, о которых ни он, ни его мозговой штаб даже не догадываются. Ариф устало покачал головой. Приподнявшись из кресла, он взял в руку стоявшую у камина кочергу и энергично пошевелил почти прогоревшие дрова. Из глубины очага ударили веселые желтые искры.

— Как было бы здорово, если бы все мы могли действовать, прикрываясь не

идиотской нашей конспирацией, а нормальным государственным гербом, — мечтательно проговорил он. — Но увы…

— Откровенно говоря, я по сей день не до конца понимаю, почему этого не происходит, — заметила Катрин, отчего-то понизив голос. — Почему вопросами

государственной измены первой степени должны заниматься вы — в своей сегодняшней ипостаси частных лиц с преступными наклонностями, — а не соответствующие государственные службы. Ариф каркающе рассмеялся в ответ и, отставив в сторону кочергу, прошел в угол холла, где под полированной панелью стены лежала аккуратная кучка ровно напиленных поленцев.

— Роберт наверняка объяснял тебе это слабостью маршала Мерсара и возглавляемой им лавочки, — сказал он, накладывая чурки на согнутую в локте левую руку, — но на самом деле это не совсем так. Роберт, конечно, это прекрасно понимает, но в некоторых вещах ему не хочется признаваться даже самому себе. Да, Мерсар и слаб и трусоват, но почему в таком случае он сидит в своем кресле, и сидит, позволю себе заметить, далеко не первый год, обрастая постепенно чинами и орденами? Да потому что он проводит политику, угодную его милости лорду-владетелю. Запомни, Кэт: на этой планете любая блоха, находящаяся на государственной службе, проводит только ту политику, которая разработана их милостями леди Энджелой Бифортской, блистательной супругой лорда-владетеля, и славным лордом-канцлером Бартоломью Ровольтом после чего одобрена самим его милостью… и спущена вниз, для почтительного исполнения. У нас не Аврора и не Орегон, и никакой самодеятельности на Бифорте не бывает. Все идет по плану…

— По какому же?..

— По весьма обширному, мэм следователь. Создание на Бифорте по-настоящему мощной

тайной службы неизбежно привело бы к тому, что ее отдельные представители, войдя в этакий патриотический раж, кинулись бы выжигать скверну каленым железом — древнейшее выражение, не слышала? — и всячески наводить порядок. Знаешь, к чему бы это привело? Начался бы стремительный отток денег. Сорок процентов работающего на планете капитала находится вне поля зрения государственных налоговых институтов. Плохо? Говорят, кошмарно. Но этот капитал дает вал услуг, вал того или иного промышленного продукта, абстрактно-бумажный вал банковских и прочих финансовых операций — и, что интересно, так или иначе, но все равно наполняет казну. Я уж не говорю о том пресловутом бифортском дефиците рабочих рук, который оценивается в три миллиона рыл ежегодно. У нас самая эффективная в человеческих мирах экономика, каждый финансовый год мы заканчиваем с большими плюсами — за счет чего? Ответ прост, как все гениальное, — за счет невиданно, невероятно либерального подхода правительства к вопросам незначительных

нарушений наших и без того либеральных законов. Человек, который делает вид, что

занимается всякими-разными махинациями, свято убежден в том, что никаких налогов он не платит а на самом деле это не так, ибо от целого ряда акцизов и сборов уйти просто невозможно: невыгодно. Таких людей у нас довольно много, и правительство смотрит на них сквозь пальцы. Безусловно, политика эта негласна, но попробуй ее изменить?.. В результате Мерсар всячески сдерживает своих песиков, раз за разом укорачивая им поводки, — и мы имеем сложившуюся ситуацию. Роберт глотнул вина и посмотрел на Лейланда. Гангстер меланхолично крутил в руках изящную серебряную вилку, и на его губах играла иронично понимающая усмешка.

— Браво, милорд, — сказал он, поймав взгляд Роберта. — Ни добавить, ни убавить. Думаю, редкий аналитик сумел бы разжевать наше сегодняшнее положение более внятно. Могу лишь добавить, что все это было заложено в бифортскую политику с

самого начала, с первых дней завоевания планеты экипажами Торварда Неукротимого.

Мало кто мог представить себе, к каким результатам эта политика приведет. Но вот Бифорт стал идеальным местом для зарабатывания больших или, по самочувствию,

очень больших денег, и нам с вами выпало занять на нем свои места. Мне мое место нравится, и за него я готов воевать до конца… Кириакис усмехнулся и вновь склонился над очагом, поправляя кочергой занявшиеся пламенем свежие поленца.

— Ждать нам придется недолго, — загадочно пообещал он.

Глава 8

Он был невысок, откровенно пухловат и казался беззащитным. Мягкие карие глаза дружелюбно щурились в лицо собеседнику, и, не зная, кто он таков на самом деле,

в нем никак нельзя было угадать самого остроумного, самого язвительного и самого

непримиримого репортера Бифорта. Его звали Дин Лоренц, и последние пять-семь лет это имя, как правило, произносили вместе с намертво прилипшей к нему кличкой — Дин Разрушитель. Он действительно разрушал. Разрушал карьеры зарвавшихся

чинодралов, излишне громогласных полицейских, давил, как назойливых клопов, тех, кто, по его мнению, хотел от жизни слишком многого. Он был самой совершенной на

Бифорте машиной по формированию общественного мнения, и его услуги стоили дорого

— Дин Разрушитель знал себе цену. И ее платили, платили хотя бы потому, что работа ловкого жонглера могла оказаться более полезной, чем тяжкий труд целой когорты опытнейших адвокатов. Сегодня перо Лоренца требовалось лорду Арифу Кириакису, и он безропотно согласился прибыть в неблизкий для него запыленный Арминвилл, где высокопоставленный работодатель уже млел от жары под полосатым

зонтом уютного летнего ресторанчика. С лордом Арифом Лоренца связывали кое-какие

эпизоды из прошлой жизни. Они не виделись несколько лет — лорд Ариф, разумеется, не раз любовался физиономией Дина во время его разгромных репортажей «с места события», но его Лоренц видеть не мог — и тем не менее он узнал его сразу, едва покрытый слоем белой пыли наемный коптер опустился на веранду уединенного заведения. Он узнал и Кириакиса, и его мрачноватого друга, бифортского лорда-наследника, предпочитавшего существовать на своей собственной планете

инкогнито. Дину, несмотря на его гигантское профессиональное любопытство, вполне хватало мозгов на то, чтобы не задавать ему дурацких вопросов, но тем не менее, поймав короткий взгляд узколицего молодого джентльмена, сидевшего рядом с непринужденно хлебавшим виски лордом Кириакисом, Лоренц внутренне содрогнулся.

— Надеюсь, вы не успели изжариться, старина? — дружелюбно поинтересовался Ариф, протягивая своему гостю руку в тонкой нитяной перчатке. — Проклятая пыль, она забивает даже глаза… Будете виски? У здешнего хозяина недурной выбор.

— Сочту за честь, джентльмены, — мило улыбнулся Лоренц, присаживаясь за столик.

— В самом деле, я и не думал, что здесь может быть такая жара.

— Бывает и хуже, — лениво пошевелился в кресле Роберт. — Это еще терпимо. Как ваши дела, Дин? Я слышал, что несколько последних э-ээ… разоблачений принесли

вам целое состояние? Лоренц не без труда проглотил свой виски и осторожно вернул рюмку на стол. Его последние по времени дела, щедро оплаченные мафией, помогли свалить нескольких крупных чиновников, занимавших ответственные посты на уровне министерств, в один прекрасный день потенциальные работодатели Лоренца пришли к выводу, что его гонорар потребует трат куда меньших, нежели утоление постоянно растущих аппетитов зажиревших чинуш. Суммы, полученные им за столь полезные для некоторых людей услуги, были, понятное дело, тайной за семью печатями — для всех. Но, оказывается, не для лорда Арифа Кириакиса. Валять с ним дурака не следовало.

— Да, моя ситуация выглядит довольно безоблачно, — признал Лоренц, — в целом, я хотел сказать. В деталях все не так гладко. — Сейчас у всех не гладко, — усмехнулся Ариф. — У нас так вообще…

— Вам требуется моя помощь, — утвердительно произнес репортер.

— Вы удивительно догадливы, дружище… Многого мы от вас не потребуем, но то малое, которое нам необходимо, должно быть выполнено быстро и на высочайшем профессиональном уровне. Лоренц презрительно фыркнул.

— Простите, джентльмены, но у меня ведь иначе не бывает…

— Разумеется… Что ж, слушайте. Вам необходимо проникнуть в сектор портовых таможенных терминалов А, Е и Ф. Они ориентированы на грузопоток со стороны Авроры и, в меньшей степени, — Объединенных Миров. В последнее время внутренние

пользователи этих терминалов жалуются на резкое усиление контрольно-ревизионного пресса, комиссии следуют одна за другой, и у некоторых весьма уважаемых людей сложилось такое впечатление, что официальные чины, ответственные за соблюдение ряда таможенных процедур, вступили в преступный сговор с целью совместно оговоренного, так сказать, увеличения аппетитов. Вы меня понимаете, не правда ли? Это безобразие необходимо пресечь самым жестким образом. Страдают очень

серьезные люди, почтенные налогоплательщики. Если так пойдет и дальше, казна его милости лорда-владетеля может потерять достаточно серьезные суммы…

— Конечно, — понимающе улыбнулся Лоренц. — Моя команда приступит к расследованию завтра же. Если все будет нормально, материал пойдет в эфир через пять-шесть дней. Такие сроки вас устраивают?

— Думаю, что да, дружище. Вопрос гонорара обсуждать не будем — вы получите столько, сколько закажете. Эта работа чрезвычайно важна для нас…

— Приятно иметь дело с солидными людьми, коротко поклонился Лоренц, вставая. — Результат заказа вы увидите воочию. Всего наилучшего, джентльмены. Еще раз поклонившись, репортер повернулся и зашагал к ожидавшему его коптеру.

— Все-таки странная штука этот наш благословенный Бифорт, — проговорил Роберт. — Лоренц силен именно тем, что в его материалах нет ни слова лжи… А почему? Да

потому, что куда ни копни, а все одно уткнешься носом в дерьмо. Важно суметь его правильно подать — он вот умеет, молодчина. Класс!..

— Свобода средств массовой информации — одно из самых мощных средств противодействия произволу властей предержащих. Конец цитаты, — усмехнулся Ариф.

— Изобретение твоей матушки, между прочим. До сих пор не могу понять, как на это согласились Ровольт и прочие…

— Их заставили согласиться. В первые годы после Завоевания мой папаша был невероятно либерален… так говорят. На самом же деле он исступленно искал механизмы того самого общественного противодействия, он хотел свой либерализм зацементировать намертво — так, чтобы обратной дороги уже не было. Я полагаю, что он побаивался самого себя. Ты ведь понимаешь, с какими соблазнами ему приходилось сражаться. Я не думаю, что ему было легко. Ариф криво усмехнулся и достал из массивной хрустальной пепельницы забытую там сигару, которая успела дотлеть почти до середины.

— Странно, что мы с тобой заговорили на эту тему именно сейчас. За его спиной негромко скрипнула калитка старинной литой ограды, и в загончик вошла Кэтрин, ожидавшая их в припаркованном неподалеку коптере с затемненными окнами.

— Вы невежливы, — обиженно произнесла она. — Ваш гость давно улетел, а я по-прежнему сижу и кого-то жду.

— Упрек принят, — покачал головой Роберт: — Прости, мы немного заболтались. Я понимаю, что тебе было скучно, но поверь — память у Лоренца профессиональная, а связывать твое имя с нашими мне все-таки не хочется. По крайней мере — пока… Лоренц — это ходячая картотека, и кто знает, что придет ему в голову через пару лет? Ну что. Ара, повернулся он к своему другу, — мы летим?

— Угу, — кивнул тот. — Поехали. Расплатившись по счету, они вернулись в коптер. Ариф опустил деревянную перегородку, отделявшую салон от передней кабины, и приказал пилоту лететь в порт. Роберт скучающе глянул в выпуклое боковое окно и

потянулся за очередной сигарой. Под куцыми крылышками разворачивающегося коптера медленно крутился весь Арминвилл — сонный городок в два десятка кварталов,

усыпанный вездесущей белой пылью. Типичное тропическое захолустье; а впрочем, на Бифорте вообще не было больших городов, все его немногочисленное население обитало либо на уединенных ранчо, либо кто победнее — в сотнях таких аккуратных городишек, во множестве выросших за последние десятилетия. Жить здесь было спокойно и удобно, работы на Бифорте было куда больше, чем рук, и жизнь текла тихо, размеренно — в конце концов, чего еще надо простому человеку? Зевнув, Роберт подумал, что он бы такой жизни не выдержал. А папаша молодец, сказал он себе вдруг. Молодец прежде всего в том, что создал мир нового типа, на котором можно жить как угодно — и ничего тебе за это не будет, ты только не воруй, не убивай и не хами шерифу. И никого не волнует, лорд ты, президент-директор или еще какой жучила: живи сам и не мешай жить другим, а не то община тебя живо к ногтю подгонит. Это здорово, поэтому у нас есть этакие вот Дины Разрушители,

Дины Правдоискатели и Дины Народные Защитники. Кто сказал, что мафия — не народ? А так как всем хочется кушать, значит, с ними всегда можно полюбовно договориться, важно знать — как. Вот и получается, что жить и работать здесь куда проще, чем на какой-нибудь, мать ее, Авроре, причем всем проще. Роберт почувствовал, что засыпает, и, подняв руку к потолку, вывернул рукоять климатизатора до упора, чтобы снизить температуру подаваемого в салон воздуха.

— Последнее время эта жарища стала меня усыплять, — пожаловался он Арифу.

— Ничего, — усмехнулся тот, — на Грехэме не жарко.

— На Грехэме сырость, — поежился Роберт. — Воды по колено, и в Саберхиле — тоже…

— Я с удовольствием слетал бы вместо тебя.

— Упаси Боже!.. Роберт не сумел сдержать ироничной улыбки и, стремясь скрыть ее от ревнивого Арифа, наклонился над полированной консолью, разделявшей задний диван надвое: там скрывался довольно объемистый бар с холодильником. Откинув крышку, он достал дорожный бокал из тонкого серебра и заиндевевшую бутылку легкого игристого вина.

— Мне тоже, — сказала Кэтрин. — Пьяницы…

— Добавь еще «рожи бандитские», — посоветовал Ариф, — для пущего колориту.

— А какие? — удивилась Кэтрин. — Не бандитские?

— Бедлам на борту, — сокрушенно вздохнул Роберт, — а впрочем, я понимаю: она мне

тоже завидует… Ариф насупился и сунул руку в бар, намереваясь достать еще один бокал. Франкитти все-таки ударили — вчера вечером, и сегодня Роберт должен был вылететь на Грехэм для осуществления очередной части задуманной ими операции. В Саберхиле начиналась небольшая война — клан Франкитти громил клан Максаковых, преступный мир встал на уши, и атмосферы, более благоприятной для нанесения очередного удара, вообразить было трудно. Ариф и в самом деле завидовал Роббо, его ручки так и чесались самостоятельно сыпануть перцу под хвост старинным недругам его семьи, но он прекрасно понимал, что в данной ситуации темное инкогнито «лорда Роберта Вербицкого» выглядит куда выгоднее его респектабельной знаменитости. Сейчас он ее проклинал, как проклинал и все те условности, которыми обросло бытие его рода за последние десятилетия. В глубине души Арифа Кириакиса вообще воротило от той показной легальности их бизнеса, которую так любила выставлять на всеобщее обозрение леди Ивонна. Он был прирожденным гангстером, ему нравилось быть гангстером, и он этого никогда не скрывал; он предпочитал идти в бой с открытым забралом. Он прекрасно ощущал и тяжкий груз своего рождения, и связанную с ним меру своей ответственности, но, будучи личностью по меньшей мере двойственной, всегда стремился решать возникающие перед ним проблемы путями, весьма далекими от общепринятых в качестве протокола

— во-первых, на условности ему было плевать, во-вторых, Ариф Кириакис всегда спешил хотя и очень стремился это скрыть.

— Я не завидую, я, наверное, за тебя беспокоюсь, — Кэтрин пригубила вино и откинулась на спинку дивана. — Мне вообще не нравится Грехэм. Тогда, с этим Марковым — ты помнишь?.. — Спасибо, — серьезно ответил Роберт. — Я помню. Но, Кэт, — что суждено…

— Ах, не надо!.. — Она поморщилась и потянулась за сигаретой. — Ты сам в это не веришь. Или уже поверил? Роберт беспомощно пожал плечами и, перегнувшись через консоль, потерся лицом об ее обнаженное плечо. Коптер начал снижаться. Вновь

опустив перегородку, Ариф что-то негромко сказал пилоту, и тот послушно повернул штурвал, целясь в зону крупнейших частных складов, сконцентрированных в южной

части необозримо гигантского космопорта. В нескольких километрах справа по борту стремительно промелькнуло размытое белое пятно — в остекление упруго ударила волна басовитого рыка, и коптер мягко качнулся.

— Лайнер, — поморщился Ариф, — как всем надоели эти дневные рейсы!..

— Ночью не хватает приводных эшелонов, — лениво возразил Роберт, — а расширять

порт уже некуда. Ариф неодобрительно покачал головой. На противоположной стороне планеты уже готовились к строительству нового, второго космопорта, но там, на разбросанных посреди океана вулканических островках, его очень трудно было сделать достаточно большим. Проект выглядел беспрецедентно дорогим и при этом — довольно сомнительным. Изрядную часть расходов взяла на себя корпорация его семьи, и Арифу откровенно не нравился этот выбор леди Ивонны: по таким деньгам риск казался ему чрезмерным. Выполняя команду Арифа, пилот посадил коптер на крыше огромного полуподземного комплекса на самой окраине порта. Отсюда, с

высоты в два десятка метров, уже была видна покрытая густым разнотравьем саванна

— горячий ветер привольно гулял над нею, пригибая гибкие стебли к земле: казалось, по бурому ковру трав гуляют широкие мягкие волны. Роберт вылез из

машины и довольно потянулся. Комплекс принадлежал Гордону Лейланду, и здесь их с Арифом знала каждая блоха. Подбежавший к коптеру служащий в аккуратном комбинезоне указал на двери расположенного неподалеку лифта.

— Господин Гордон в данный момент находится в одном из нижних терминалов, — объяснил он. — Прошу вас, господа. Клерк вывел их на один из нижних уровней. Повинуясь его команде, разъехались громадные двери, и в лицо прибывшим ударил характерный запах большого пыльного склада. Лейланд стоял возле ряда округлых фиолетовых контейнеров, с крайнего из которых двое парней деловито срывали печати таможенного контроля. Увидев гостей, он махнул рабочим рукой и с приветливой улыбкой шагнул навстречу.

— Не ждал вас так рано. Как наши успехи?

— Мы договорились, — усмехнулся Ариф. — На этой планете еще не перевелись дельные парни. С завтрашнего дня здесь будет шнырять Дин Лоренц со своей командой — помогите ему, это в наших интересах. Я думаю, что максимум через неделю мы с вами получим ожидаемый результат.

— Тот самый Лоренц? — поднял брови Лейланд. — Да, он и в самом деле толковый болтун. Наверное, самый толковый из всех, кто взялся бы за такое дело. Вы знали его раньше?

— Конечно. Вы же понимаете, мы принципиально не работаем с посторонними людьми.

— Пойдемте в мою контору, — предложил Лейланд, но Ариф остановил его взмахом руки:

— Не стоит, дружище. Мы буквально на минуту. Вы еще не слышали о том, что на Грехэме люди Франкитти разгромили игровой центр «Саберхил Гейме», принадлежащий Максаковым? Убит Стэн Максаков и все его люди, оказавшиеся рядом. Материал скорее всего будет в сегодняшних новостях на всех каналах — посмотрите. Лейланд нахмурился.

— Я все-таки думал, что они пойдут дипломатическим путем. По крайней мере, я на это надеялся. Сейчас не те времена — ну, вы сами знаете… Что ж, ваш расчет оказался верным. Что теперь? Вы летите на Грехэм?

— Да, Роберт вылетает немедленно. «Валькирия» уже готова к старту: мы считаем, что времени у нас немного. Мы залетели к вам по дороге на военную базу. Итак, Дин Лоренц: постарайтесь обеспечить ему необходимые условия, идет?

— Разумеется. Удачи, ребята! Если что случится, я тотчас же дам вам знать.

— Обоюдно, дружище… «Валькирия» приземлилась на базе ударно-штурмового крыла «Доркастер оф Грехэм» вскоре после полудня по местному времени. Линкор

лорда-наследника прибыл на планету без каких-либо уведомлений, и командир крыла, спешно вызванный на борт корабля, получил строжайшее приказание выдерживать

режим полной секретности на все время пребывания его милости на планете. Его это

не удивило: он уже привык. Через пятнадцать минут после того, как он молодцевато спрыгнул с нижней ступеньки трапа, на гладкой «спине» громадного линкора бесшумно разъехались в стороны бронещиты одного из транспортных деков и в сияющее весенней голубизной небо гудящим жуком взвился мощный коптер. Еще через четверть часа Роберт уже сидел в роскошном рабочем кабинете господина Лемуэля Тройла и, нетерпеливо постукивая по журнальному столику золотым карандашиком, прихлебывал горячий кофе, ожидая вызванного с совещания хозяина. Молодая секретарша, обладательница откровенно отвислого зада и глубокого унтер-офицерского баритона, то и дело всовывалась в двери и интересовалась, не желает ли его милость лорд Роберт еще чего-нибудь. Его милость меланхолично пожимал плечами, и она исчезала, не понимая, чем какой-то там лорд мог так возбудить ее грозного и великолепного шефа, который, едва заслышав имя своего нежданного гостя, приказал провести его в свой кабинет и не отказывать ему ни в чем.

— Я не думал, что у тебя такая красавица секретарша, — сказал ему Роберт, когда Тройл, сбрасывая на ходу пальто, ворвался наконец в свой кабинет.

— Если Ивонна увидит здесь другую… — грустно махнул рукой Лем. — Как ты? Опять дела?

— Да, все те же. Наверное, зря ты так резко сорвался со своего заседания — я вполне мог бы и подождать.

— Там ничего серьезного, — поморщился Тройл. — И вообще — тьфу на них! Весь этот

директорат давно разогнать пора. Им бы все заседать и заседать, а как доходит до дела, у всех находятся тысячи причин для оправдания своего лентяйства. Ты, честно говоря, не совсем вовремя, — сказал он, подходя к бару, — ты знаешь, что у нас творится?

— Смотря что ты имеешь в виду…

— У тебя в чашке кофе? Значит, коньяк… Я имею в виду то, что у нас в Саберхиле началась война кланов. Черт знает что, сто лет такого не было. Местные копы сбились с ног в поисках убийц этого чертова Мориса, лорд-наместник ежедневно

дрючит планетарную прокуратуру, а теперь еще эти красавцы стрельбанину учудили — совсем весело! Тройл сел в кресло перед столиком, разлил коньяк по крохотным

серебряным рюмочкам и с хрустом вскрыл упаковку тонко нарезанного лимона. Роберт молча перелил содержимое своей рюмки в довольно объемистую чашку с остатками кофе и наполнил ее снова.

— Так будет лучше, — сказал он. — На Бифорте почти везде жарища… Лем, каких красавцев ты имеешь в виду? Я хочу сказать, что по этому поводу думает прокуратура?

— По поводу Мориса?

— И по поводу Мориса тоже. Какие у них версии?

— Ну, все обвиняют Максаковых, — Тройл осторожно глотнул коньяку, на секунду

блаженно прикрыл глаза, отправил в рот дольку лимона, — но никаких доказательств нет, да и вообще: я лично склоняюсь к мысли, что дело здесь опять-таки нечисто. Подумай сам: Максаковы в жизни ни с кем не воевали, ну — чудили себе и чудили. Зачем им устраивать такой тарарам? К тому же, заметь еще вот что: все, от рядового копа до его милости лорд-прокурора Чаркаша пришли к выводу, что по

Морису работали очень серьезные профессионалы, которые незаметно пришли и так же

незаметно ушли. Такая работа стоит дорого, очень дорого. Для Максаковых эта игра не стоила бы свеч, тебе не кажется? Роберт чуть прикусил губу. Вот так, сказал он себе. Прав, сукин сын, ах, как же он прав! Нет, мало нас папеньки в детстве пороли! Не хотим мы головой думать, ой как не хотим. Не ровен час, очередная наша привычно «военная» операция приведет к таким результатам, что чертям тошно станет.

— Но обвинили-то все равно их, — возразил он. — И в первую очередь их обвинили Франкитти, а уж они-то, наверное, весьма заинтересованы в поиске истины!

— Франкитти — дебилы, и ты зря им льстишь, уверенно заявил Тройл. — Это я говорю вовсе не из корпоративных чувств, нет, я знаю, о чем толкую, я, наверное, самый

мощный на Грехэме эксперт по этой семейке. Они никогда не думают головой, это их жизненное кредо. Сперва сделай, а потом подумай — это у них девиз, уж ты поверь мне. Вот они и бросились делать. Франкитти допрыгаются, это я тебе серьезно говорю. Если они сейчас начнут настоящую войну, а дело тем и пахнет, они потеряют все, что имеют в мирах Содружества, их отсюда просто-напросто вышибут.

— И ты при этом не упустишь своего?

— Ну я же не дурак, Роббо… У меня достаточно средств, чтобы надавить на Чаркаша, заставить его принять самые жесткие из всех возможных, да что там — вообразимых! — мер, и мы их отсюда вышибем. Назад они уже не вернутся. Ты же понимаешь, по каким законам мы живем.

— Ты хочешь сказать, что на хороший кусок всегда найдутся желающие?

— Я скажу так: то, что не съем я, проглотят другие. Мне даже выгодно будет лишний раз подкормить кое-кого из хороших людей. Роберт вздохнул и задумчиво поболтал в воздухе своей чашкой с кофейно-коньячной смесью. Перспектива разделаться с Франкитти без лишней крови и, конечно же, лишнего риска, пружиной

выскочившая из рассказа Тройла, пришлась ему по вкусу, но принимать решение было рано — и в то же время ему некогда было предаваться раздумьям. Ему требовалась уверенность — или да, или нет, — а дать ее Лем Тройл не мог…

— Послушай-ка, — сказал он, глотнув из чашки, — ты не мог бы посвятить мне остаток сегодняшнего дня? Тройл посмотрел на часы и потер подбородок, размышляя.

— Да, — ответил он. — Ты хочешь кого-то повидать?

— Старшего из Максаковых и прокурора Чаркаша. Ты поможешь?

— Именно в таком порядке?

— Разумеется, Лем: то, что я буду требовать от Чаркаша, напрямую зависит от ответа, который даст мне Максаков.

— Я могу просить тебя раскрыть карты? Роберт вздохнул и прикрыл глаза.

— Можешь. Но тебе самому это не нужно. Все, что я могу тебе сообщить, не

подвергая твою шею лишнему риску, звучит приблизительно так: я очень хочу, чтобы Франкитти убрались с Грехэма. Если этого можно добиться бескровными методами, я за обеими руками…

— Морис — это твоя работа? — спросил Тройл, наливая себе новую порцию коньяку. Роберт поднял веки; Тройл ждал ответа, глядя на него с вымученной улыбкой. Ему очень не хотелось получать ответ на этот вопрос — он и так знал ответ, — но не задать его он не мог…

— Для тебя это важно? — спросил Роберт. Лем опустил плечи и коротким взмахом руки отправил коньяк себе в горло.

— Хорошо, — сказал он, сосредоточенно жуя лимонную дольку, — Чаркаша мы найдем вечером в клубе. С Миком Максаковым сложнее. У них война, и ты сам понимаешь… но я постараюсь его найти. Мне он не сможет отказать. Он рывком выбрался из кресла и пересел за свой письменный стол. Развернув голодисплей универсального интеркома, Тройл набрал сразу несколько местных номеров и принялся ждать ответа абонентов. Через несколько секунд ему кто-то ответил. Лем окутался сферой аудиополя и с минуту говорил по другой линии вышел новый абонент, и он переключился на него.

— Через полчаса Мик будет ждать нас в одном из своих укрытий, — сообщил он,

закончив переговоры. — У нас мало времени, поэтому давай собираться. Выйдя из-за стола, он надел пальто, порылся в карманах и выложил на стол небольшой бластер. Роберт посмотрел на него с искренним изумлением:

— Ты носишь оружие? Но для чего?

— Даже не знаю, Роббо… — пожал плечами Тройл. — Так, для самоуспокоения. Идем, мой коптер ждет на крыше. У тебя, кстати, есть пушка?

— В коптере. Я таскаю с собой старый «нокк», а он слишком громоздкий, чтобы носить его под одеждой, — даже если натянуть на себя лошадиную попону, его все равно будет видно.

— Ты кого-то боишься, Роббо?

— Ну, не так категорично. В последнее время наша с Арой жизнь значительно усложнилась — а жить мне все еще хочется. Тройл вызвал свой персональный лифт и с сомнением покачал головой:

— Мне кажется, вы сами ее себе усложняете раз за разом. Роберт промолчал. Отвечать что-либо не имело смысла, почтеннейший Лемуэль Великолепный смотрел на вещи под совсем другим утлом. Способ бытия, как и меру ответственности за свои поступки, он не просто выбирал сам — он всю жизнь стремился именно к тому, чего смог наконец достичь. У него все было ясно и достаточно просто: по понятиям Роберта, конечно же. Самые сложные интриги, в которых Лему приходилось участвовать, в наихудшем случае могли закончиться незначительными финансовыми потерями для семьи его патронессы; крах любой операции Роберта способен был повлечь за собой провалы общеполитических масштабов. Они вышли на крышу гигантской остекленной башни главного грехэмского офиса компании на самой ее верхней, изящно вынесенной вбок и огражденной гудящими на ветру тросами, площадке. Здесь ждали хозяина сразу два коптера: многоместный представительский «Уиндер» и остроносый скоростной «Болланд», одна из личных машин господина управляющего. К нему он и подошел.

— Ты знаком с Миком? — спросил Тройл, садясь в узкое пилотское кресло.

— Заочно, — ответил Роберт. — Как и он со мной. Он знает, кто я. Тройл запустил двигатель и мягко поднял коптер в воздух. Начало весны выдалось в Саберхиле ярким и непривычно теплым, слепящее золотое солнце уже почти высушило последние остатки недавнего снега, и лишь кое-где, в вечной тени каменных башен, поблескивали отдельные лужицы. Роберт опустил боковое стекло и подставил лицо пьянящим ароматам теплого ветра. Весна Грехэма всегда казалась ему каким-то буйным, хмельным потоком радости, увлекающим за собой и заставляющим забыть обо всем на свете. На более теплом Бифорте все было иначе, там даже в высоких широтах никогда не случалось такого резкого, ошеломляющего перехода от сурового двухцветного холода зимы к неистовому буйству почти летних, живых и зовущих красок. — Останови, — неожиданно сказал он.

— Что? — не понял Тройл, машинально переводя рукоять акселератора в мертвый сектор. — Мы можем опоздать, Роббо!..

— Мы не летим к Максакову, — Роберт раскурил сигару и вдруг улыбнулся — сам не зная, чему. — Извинись и отмени встречу. Скажи ему, что вопрос уже решен.

— Но, Роббо! Так не делается! Я упросил его принять меня — сейчас, в столь сложный для него момент. Ты понимаешь, что это совершенно неприлично?

— Свяжись с ним, Лем… Думаю, он мне не нужен. По крайней мере, сейчас. Сперва я должен переговорить с Чаркашем. Тройл недоуменно пожал плечами и достал из кармана пальто свой аппарат. Наблюдая за ним во время разговора, Роберт ощутил

укол совести: ему не следовало так поступать. Но и рисковать он не имел права!.. Кто мог предсказать, каким будет поведение лорд-прокурора в отношении семьи Франкитти? Да, он имел все возможности для того, чтобы вышибить их за пределы

Содружества одним махом — для ликвидации всего пакета их патентов и лицензий ему не требовались санкции метрополии, тем более в такой-то ситуации. Он мог это сделать, и во всей Галактике не нашлось бы человека, который осмелился бы обвинить прокурора Чаркаша в произволе и беззаконии. Но кто мог дать гарантию, что он так и сделает? Роберт не имел никакой информации о его возможных

взаимоотношениях с Франкитти. Тройл, понятное дело, об этом знать тоже не мог, о подобных вещах вообще не говорят вслух; а визит к главе клана Максаковых однозначно исключал дальнейшую возможность силового решения вопроса, потому что хитрый старый Мик сразу догадался бы, в какую игру сыграл с ним его милость лорд-наследник. Дать ему такое оружие против себя Роберт не мог — ему страшно

было даже подумать о подобной возможности, и поэтому он решил оставить себе хоть

какое-то пространство для маневра. «Если после разговора с Чаркашем я не приду к стопроцентной уверенности в том, что он сомнет Франкитти и заставит их убраться с Грехэма в считанные дни, — решил он, — я ударю. Видит Бог, мне страшно это делать, мне страшно убивать людей, краешком сознания понимая, что я имел шанс избежать этого, — но риск, страшный риск! — и я не могу иначе».

— Куда теперь? — спросил Лем, выключив свой фон.

— Давай в твой отель, в клуб, — ответил Роберт, стараясь не глядеть на него. — Извини меня…

— Ничего, — буркнул Тройл, выворачивая штурвал. — Замяли… Как раз самое время пообедать. Как ты считаешь? Роберт согласно кивнул. "Конечно, — подумал он, -

тебе обидно. Но что я могу сделать, старина? Мы с тобой знаем друг друга едва ли

не с детства, и оба мы прекрасно понимаем, что наши с Арой забавы — не для тебя. Ты умный, упорный парень, ты здорово интригуешь в своем грехэмском деловом бульоне, но смотреть на ситуацию сверху ты не можешь, и какая в том твоя вина? Ты не всегда способен убить даже муху, а мы — мы убиваем людей, Лем, уж ты прости нас…" Через несколько минут коптер подлетел к громадной башне отеля «Саберхил оф Грехэм» и опустился на одной из служебных площадок. Тройл провел

Роберта уже знакомыми ему стеклянными галереями в почти пустой в это время суток v.i.p-клуб и нетерпеливо щелкнул пальцами, подзывая дежурного администратора:

— Меню в мой кабинет…

Глава 9

Его милость лорд-прокурор только что вошел в клуб, — прошептала молоденькая

девчушка в строгом наряде официантки респектабельного заведения, закрыв за собой тяжелую дверь кабинета.

— Кто с ним? — спросил Лем.

— Советник-секретарь Роджерс и какая-то молодая особа, по виду — девушка из

«Пасифика», ответила официантка все тем же заговорщическим шепотком. Тройл слабо пошевелил пальцами, отпуская ее восвояси, и повернулся к Роберту:

— Нам не стоит спешить, верно?

— Да, посидим еще с четверть часа, — согласился тот, — а потом выползем — как бы случайно… Что, Чаркаш любит красавиц из дорогих борделей?

— А почему бы и нет? Доходы ему вполне позволяют. Роберт кисло ухмыльнулся и подлил себе коньяку. Высокие доходы лорд-прокурора департамента Грехэм не доставляли ему ни малейшего удовольствия. На казенное жалованье в «Пасифике» девочку не возьмешь даже на час. Для того, чтобы покупать ее на ночь, нужно брать у всех, кто дает, и не воротить носа от самых непристойных предложений. Для Грехэма это было почти нормально — единственным человеком, не бравшим никогда и ни у кого, был его милость лорд-наместник Норберт фон Дитц, личность пугающе далекая от привычного чиновного сибаритства и достаточно мрачная в целом. Дитц казался человеком не от мира сего: он вполне спокойно смотрел на цветущее в грехэмских канцеляриях мздоимство, но скандалов, даже самых

незначительных, терпеть не мог, вышибал с треском, не гнушаясь самочинно вмазать сапогом под геморройную задницу зарвавшегося чинуши. Его личный престиж основывался частично на страхе, частично на искреннем уважении. Непосредственно к лорду-наместнику обращались тогда, когда все иные способы добиться справедливости были исчерпаны напрочь.

— Чаркашем здесь довольны? — спросил Роберт, вяло ковыряясь вилкой в вазочке с цитрусовым салатом.

— В целом — да. Он дружелюбен. С ним можно договориться, просто нужно знать как. А что, вы им не интересовались? Я привык думать, что у вас лежат самые полные досье на всех, кто хоть что-то значит в Содружестве.

— Ты не ошибся. Но видишь ли, я лично куда больше интересуюсь информацией,

которая поступает ко мне в форме разного рода слухов и басен и касается в первую

очередь биз-гангов или отдельно стоящих фигур такого рода. Официальными лицами я не особо интересуюсь — даже с комментариями. То есть, как ты понимаешь, нашими официальными лицами. В стане моих привычных оппонентов я заочно знаком с каждой блохой.

— Привычных? — многозначительно удивился Тройл. — А что, у тебя уже появились непривычные? Роберт со свистом выдохнул через свернутые трубочкой губы и подпер щеку рукой:

— Лем… это не тот случай, ты меня понимаешь? По крайней мере, не сегодня… э? Тройл понимающе кивнул и потянулся к недопитой бутылке коньяка, ну "Какое

все-таки паскудство, — подумал Роберт с неожиданной усталостью и раздражением, — даже со старым приятелем я должен молчать, юлить, переводить разговор на другую тему, надеясь на его ум и правильное понимание ситуации. Какой, интересно? Какой, к черту, ситуации? Он что, знает, в какой ситуации мы все находимся? Нет!.. И знать, к сожалению, не должен. Ну возьми я, расскажи ему все от и до -

будет нам обоим легче? Ну, будет. Минут на десять, а потом? Потом?" Взяв бутылку из руки Тройла, он налил себе до краев и проглотил вязкий, обволакивающий желудок коньяк одним махом, сразу ощутив разливающееся в животе тепло.

— Пойдем, пожалуй, — Роберт выбрался из кресла, оправил на себе излишне элегантный — для такого клуба — камзол и, нагнувшись к столу, бросил напоследок в рот пару сладких орешков, отбивающих коньячный выхлоп.

— Не спеши, он всегда сидит здесь почти что до полуночи, — поднявшись из-за стола, Тройл подошел к огромному, во всю стену, золотистому зеркалу и взялся за ленты своего развязанного галстука, — или ты собираешься куда-то еще? Лорд-прокурор Чаркаш сидел за небольшим круглым столиком в углу зала, отгороженный от любопытных глаз фонтаном, негромко журчащим среди живописного нагромождения декоративных камней. Рядом с ним мило улыбалась роскошная дама, явно не доросшая до возраста, позволявшего, согласно конституции, профессиональную деятельность деликатного свойства; на нее маслянисто пялился изрядно поддатый советник Роджерс, часто сопровождавший своего обожаемого патрона и после службы. Проходивший мимо отдыхающих гостей Тройл неожиданно отвлекся от громко рассказываемого Роберту анекдота и расплылся в улыбке:

— О-оо, какие у нас сегодня люди! Его милость лорд-прокурор! Рад, ужасно рад…

Чаркаш сверкнул живыми серыми глазками и вывернул свою короткую красноватую шею, стиснутую тугим шелком форменного воротника: ему льстило неожиданное внимание крупнейшего из грехэмских тузов. Пухлые губы разъехались в любезнейшей улыбке:

— Какая неожиданная встреча, господин Тройл! Клянусь, не далее чем десять минут тому мы вспоминали вас, в который раз уже восхищаясь всем этим великолепием, возведенным вашей волей и энергией! Присоединяйтесь, дорогой мой, сегодня превосходный вечер…

— Благодарю, — склонил голову Лем, подходя к столику: от него зверски разило коньяком, и любой человек, не знакомый с ним накоротке, неизбежно пришел бы к выводу, что господин Тройл весело проводит время в своем собственном заведении, решив хоть на один вечер сбросить с плеч непосильное бремя забот. — Разрешите представить вам моего друга, лорда Роберта Вербицкого, прибывшего к нам из метрополии, — указал он на Роббо, мы с ним старые друзья… Чаркаш и Роджерс

встали; лицо Роберта показалось лорд-прокурору смутно знакомым, но он не решился беспокоить молодого аристократа столь бестактным вопросом. Из-за фонтана бесшумно возник официант с добавочной парой стульев, и после долгих рукопожатий и представлений мужчины уселись за столик. Советник Роджерс, стремясь угодить своему боссу, завел восторженный разговор о клубе отеля и отеле в целом. Чаркаш

ласково улыбался и поддакивал, поглаживая колено своей сегодняшней пассии; Тройл дружелюбно скалил зубы и всячески отмахивался от расточаемых в его сторону комплиментов.

— Летом здесь будет просто прелестно, — закончил свою речь Роджерс и потянулся к рюмке с коньяком, желая промочить горло. Чаркаш, не переставая улыбаться, повернулся к молчаливому Роберту:

— А как вам наша весна, милорд? Не правда ли, она замечательна?.. Так и хочется куда-нибудь, это вот… воспарить!.. А?

— Боюсь только, что события в Саберхиле не позволят мне насладиться ее великолепием в полной мере. — Лорд-прокурор был несколько навеселе очевидно, успел принять должную пайку еще до клуба, — и Роберт почуял, что сейчас можно ломиться напрямик. — Я слышал, в городе начинается новая война гангов?

— Ах, оставьте, — капризно отмахнулся Чаркаш, — эти Максаковы стали слишком много себе позволять… Возомнили себя хозяевами. Если они думают, что нанятые на Авроре — или еще где боевики с тяжелым оружием помогут им расправиться с честными и великодушными людьми, так они заблуждаются и скоро сами в этом убедятся. Посмотрев на Роберта, Тройл перестал улыбаться. В бездонных глазах лорда-наследника медленно разгорались едва заметные искорки, его красивые губы неторопливо сложились в некое подобие лукавой усмешки, и он поднес к губам свою рюмку тренированным жестом утомленного плейбоя:

— За ваши успехи, милорд… Надеюсь, ваши люди быстро наведут порядок в Саберхиле. Я полагаю, нам уже пора, — сказал он, ставя рюмку на стол, да, Лем? Благодарю за компанию, господа, искренне рад был познакомиться. Тройл поспешно встал, учтиво раскланялся — и друзья удалились в сторону выхода из заведения. Оказавшись в галерее, Роберт восхищенно покачал головой и несильно ткнул Лема кулаком в бок:

— Чем, интересно, ты собирался давить на этого старого борова, а? Вот это жизнь, я понимаю… Что ни прогнозируй, наделе все будет совсем иначе. Лем сокрушенно махнул рукой и вопросительно прикусил губу. Роберт хмыкнул и подтолкнул его в сторону лифтов:

— Прикажи кому-нибудь принести из твоего кабинета наши пальто. Самое смешное в этой истории то, что этот идиот даже не представляет себе, чего он сейчас наболтал! Ты знаешь, Лем, я, наверное, отстал от жизни: мне почему-то казалось, что такие самонадеянные люди уже повывелись. Оказывается, нет… — Он вынул из кармана камзола свой портативный фон и набрал короткий местный номер, набив

после него какой-то дополнительный код. — Канцелярия лорда-наместника? — спросил он, не включая аудиополя — так, чтобы его мог слышать и Тройл. — Немедленно свяжите меня с его милостью: дело первостепенной важности. Кто говорит?.. Лорд Роберт Королев, наследник Бифортский… Его милость ужинал, и совершенно неожиданное появление лорда-наследника — неожиданное вдвойне, ибо фон Дитцу и в голову не могло прийти, что тот вновь прибудет на Грехэм без всяких предварительных уведомлений, — порядком выбило его из колеи. Соблюдать протокол было некогда, коптер с лордом Робертом приземлился на служебную площадку резиденции буквально через пять минут после короткого разговора, и все, что успел сделать несчастный (о. Господи!..) наместник, — это распорядиться срочно накрыть стол по новой, на сей раз на троих: лорд Роберт предупредил, что явится он не один. Уже слыша приглушенный шум садящегося коптера, старый педант успел накинуть поверх вечернего камзола протокольные символы своего ранга толстую золотую цепь и широкую перевязь с мечом в золоченых ножнах. Появиться перед сыном своего повелителя в затрапезном виде он не мог ни при каких

обстоятельствах: его преклонение пред домом лорда Торварда не знало себе равных. Торопливо всунув свои худые ноги в высоченные остроносые ботфорты, лорд-наместник поспешил вниз. Лорд Роберт ураганом ворвался в просторный холл резиденции, даже не заметив двух отдавших честь гвардейцев в украшенных

бронзовыми крыльями шлемах; вид он имел явно не протокольный. Нос фон Дитца едва не утонул в густом аромате дорогого коньяка.

— Здравствуйте, старина! — Роберт порывисто обнял норовившего поклониться наместника и развернулся в сторону своего спутника: — Надеюсь, мы вправе претендовать на некую толику вашего вечернего гостеприимства? Лорд-наместник

тотчас узнал господина управляющего крупнейшей грехэмской корпорацией, с которым он еженедельно виделся на неизбежных протокольных понедельниках в планетарном Совете, и счел необходимым поклониться вторично.

— Прошу, — Дитц с достоинством звякнул своей цепью и широко взмахнул рукой, указывая на мраморную лестницу, ведущую из холла на второй этаж. — Ваше прибытие, милорд, столь неожиданно… — он скорбно поджал губы, — что я, право, теряюсь…

— Тысяча извинений — обезоруживающе улыбнулся Роберт, — но наше дело действительно не терпит отлагательств. Наместник позволил себе удивленно приподнять бровь: ему трудно было представить неприятность, из которой молодые люди такого ранга не смогли бы выбраться без его помощи. Вежливо пропустив

гостей вперед, он зашагал по лестнице, гадая про себя, какие дела могли привести лорда-наследника к нему, да еще в столь неурочный час. В просторной, отделанной темными деревянными панелями трапезной жизнерадостно пылал огромный камин. Мрачноватое помещение с потолком настолько высоким, что он терялся где-то вверху, в глубокой мгле, освещалось лишь небольшим свисавшим на цепях светильником под бархатным колоколообразным абажуром да пляшущими в очаге языками пламени. Роберту отчего-то сразу стало холодно, и он ощутил глубочайшее нежелание снимать с плеч свое теплое пальто, но сесть за стол со старым другом

отца в верхней одежде было невозможно, и он со вздохом отдал пальто вынырнувшему из тьмы слуге. Низко висящий светильник ярко освещал шикарно сервированный круглый стол, оставляя все остальное пространство во мгле, и Лем Тройл поймал себя на мысли, что лорд-наместник умеет правильно подбирать интерьер: именно в таком полумраке и следовало плести паутины… Они молча уселись на высокие мягкие стулья, и фон Дитц, не произнося ни слова, свернул голову старой пузатой бутылке с коньяком. Тренированный нюх ни разу не подводил его, и лорд-наместник с ходу угадал, что будут пить его неожиданные гости: уж коли они полдня заправлялись именно коньяком, то коньяк же, без сомнения, они станут пить и вечером. Сам он предпочитал разнообразные местные настойки, которые виртуозно

готовили степные бродяги, но сейчас, из корпоративности, он и себе налил немного коньяку.

— Ваше здоровье! — провозгласил Роберт. Дитц молча поклонился в ответ и пригубил из своей рюмки. Лем, ощутивший вдруг приступ невероятного голода, принялся изящнейше ковыряться вилкой в салатах. Посмотрев на него, Роберт сочувственно крякнул и поднял глаза на каменнолицего наместника:

— Нас привела к вам ситуация, сложившаяся в Саберхиле после известного вам убийства господина Бертрана Мориса, гангстера и торговца зельем… Он выдержал многозначительную паузу, и Дитц зашевелил носом, пытаясь понять, что же именно могло заинтересовать в этой истории самого лорда-наследника. Он стремительно перетасовал в уме все известные ему факты, но найти ответа на свой вопрос так и не смог. Дело было сделано на высочайшем уровне, все эксперты пришли к выводу, что в усадьбе покойного Мориса действовали некие посторонние наемники, бесшумно покинувшие планету сразу после окончания операции. Шеф криминальной полиции, докладывая наместнику о ходе расследования, обвинял во всем известный гангстерский клан Максаковых, действительно имевший немало причин для подобного преступления. Дитц слушал его с большим сомнением: во-первых, Максаковы никогда ни с кем не воевали, ведя сугубо мышиный образ жизни, во-вторых, акция такого уровня по любым расчетам получалась слишком, слишком дорогой… Лорд-наместник едва заметно двинул плечом и решил послушать Роберта.

.. а также пресловутая война гангов, развернувшаяся как следствие этого громкого дела, — закончил Роберт ранее начатую фразу и бросил в рот скользкий маринованный грибок, подцепив его вилкой в серебряном судке под самым носом у радостно чавкавшего Тройла. Дитц расслабил мышцы своего впалого живота. Ему по-прежнему было непонятно.

— И вот, — продолжал Роберт, чувствуя неожиданный прилив вдохновения, — возникает вопрос: кто для нас выгоднее — тихие Максаковы или буйные,

непредсказуемые Франкитти? Лорд-наместник начал понимать, почему Роберт прилетел к нему в компании господина Тройла, уплетавшего в данный момент грибной салат.

— Ведь в сложившейся ситуации кто-то из них должен пасть, не так ли? Дитц разжал пересохшие губы:

— Мне кажется, этот вопрос входит в сферу компетентности его милости лорда-прокурора Чаркаша. Я рекомендовал бы вам обратиться непосредственно к нему, джентльмены.

— Лорд-прокурор куплен, — возразил Роберт, протягивая руку к бутылке.

— А кто на этой планете не куплен? — едко усмехнулся фон Дитц. — Наверное, только мы с вами…

— Да нет же! Лорд Норберт, поймите: Чаркаш куплен именно кланом Франкитти,

причем куплен от и до, на корню! Сейчас он кинется наказывать Максаковых, завтра Франкитти потребуют от него еще чего-нибудь, послезавтра процесс приобретет лавинообразный характер и станет необратимым. Грехэм — это планета Содружества, а никак не Федерации Аврора, вы меня понимаете? Наместник проглотил полную рюмку, даже не ощутив вкуса старинного напитка. Услышанное им выходило за рамки вообразимого. Лорд-прокурор Грехэма, находящийся на службе у людей одного из крупнейших аврорских кланов!.. Дитц живо представил себе лицо лорда Торварда, выслушивающего его, лорда-наместника, доклад. Он меланхолично поднял опустевшую рюмку, и Роберт, уловив его темный взгляд, поспешно наполнил ее снова.

— Прошу извинить меня, джентльмены, — сказал наместник, нажимая спрятанную под столешницей кнопку. Где-то в глубине помещения едва слышно скрипнула тяжелая дверь, и в круг света проворно занырнул немолодой слуга.

— Терминал, — приказал ему Дитц одними губами. Его люди не первый день следили

за всеми действиями крупнейших грэхемских чиновников, но последние месяцы ничего из ряда вон выходящего не происходило, и лорд-наместник несколько разленился, перестав утруждать себя ознакомлением с докладами секретных агентов. Сейчас он проклинал себя вместе со своим благодушием: Дитц прекрасно понимал, что в таких

делах наследник не станет приходить к нему с непроверенными фантазиями. И еще он думал о том неизбежном скандале, расхлебывать который придется лично ему. Вновь появившийся слуга протянул хозяину плоскую, обшитую тисненой кожей папку и исчез. Лорд-наместник развернул голографический дисплей и углубился в поиск нужного тома. Спустя минуту его лицо потемнело. Его агент, ответственный за всю

работу по лорду-прокурору Чаркашу, трижды докладывал о вполне открытых, ничем не закамуфлированных контактах со старшими представителями аврорского клана, неоднократно посещавшими Грехэм. То ли сукин сын совсем спятил, мрачно подумал фон Дитц, то ли ему предложили по-настоящему большие деньги. Непонятно, на что он вообще рассчитывал? На то, что я ничего не увижу, а он со временем благополучно смоется на Аврору? Но ведь это идиотизм… Он с треском захлопнул папку и налил очередную порцию коньяку. Пить было нельзя, но нервы Норберта фон Дитца находились не в лучшем состоянии, и он опасался срыва; истерика в присутствии лорда-наследника и его друга, одного из хозяев Грехэма, выглядела куда хуже пьянки, и он предпочел выпить.

— Благодарю вас, милорд, — произнес он через силу и чокнулся с Робертом. — Я просто не знаю, что вам ответить. У меня нет слов для оправдания.

— Не стоит, — отмахнулся Роберт. — Сейчас уже надо не оправдываться, а действовать. Если вы, не откладывая дело ни на один день, возьмете Чаркаша в

оборот, то в глазах лорда-владетеля ваш промах превратится в достижение. Вы меня

понимаете? Дитц кивнул. Он понимал. Завтра же, завтра же ухватить этого ублюдка, подготовить обвинительный материал, его даже не надо будет допрашивать, и так

все ясно. А повесить его можно будет и без санкции метрополии. А Франкитти — что ж, Франкитти придется забыть обо всех тех прибыльных делах, которые они вели в мирах Бифортского Содружества. Кончено!

— Я полагаю, что у почтенного лорда-наместника есть все необходимое, для того чтобы принять единственно правильное решение, — негромко проговорил Тройл, — и

тем самым в очередной раз помочь нашей многострадальной планете. Роберт поднялся со стула. — Думаю, нам пора, милорд. Действуйте.

— Да-да, — задергал головой наместник. — Будьте уверены…

— Кажется, сегодня я недурно поработал, — рассмеялся Роберт, когда коптер Лема набрал высоту и понесся в сторону пылавшего на горизонте ночного зарева Саберхила. — Просто здорово. Как мы провели старика, а? Он решил, что меня

приволок именно ты! Теперь смотри, Лем, не упусти своего: Дитц сделает абсолютно все, что ты от него потребуешь, а ты должен требовать полного и безоговорочного

удаления Франкитти с наших территорий. Полного! Он найдет, в чем их обвинить, не волнуйся…

— Не сомневаюсь, — ухмыльнулся Тройл. — Ну что, куда тебя везти? Хочешь в приличный бордель?

— Нет уж. Вези меня к себе в офис, там стоит мой коптер. Я на «Валькирию» и домой, У меня полно дел. В офисе они не удержались и выпили еще почти две бутылки, и в итоге Роббо, ощущая порядком забытую неверность в конечностях, не без труда загнал свой коптер в гостеприимно распахнутый верхний дек «Валькирии».

— Ба-аэвая тревога, — сообщил он вахтенному офицеру, спустившись по трапику на палубу. — К старту, к гребаной матери! Вахтенный покачнулся. Лорд-наследник был пьян, как последний унтер, и это поразило его до такой степени, что бедняга машинально включил сирену и только потом вспомнил, что командир не успел сообщить ему, куда, собственно, он желал лететь. Этот вопрос пришлось выяснять легион-генералу Баркхорну, прибывшему по тревоге в ходовую рубку и заставшему там его милость, с чрезвычайно озабоченным видом запускавшего стартовую автоматику. Они возвращались на Бифорт — и это устраивало всех…

— Одно из двух: или Роббо начал какую-то совершенно непонятную мне игру, или тут что-то не так. Дурацкий арест прокурора Чаркаша — к чему это? Почему прекратились военные действия в Саберхиле? Ни хрена не могу понять… Ариф откинулся на спинку плетеного кресла и раздраженно запыхтел сигарой. В нем медленно поднималось глухое бешенство, но показывать его сидящей рядом Кэтрин ему не хотелось, и он давил в себе нарастающее желание треснуть кулаком по легкому летнему столику, на котором стояли графин вина и ваза с фруктами; Ариф не понимал, почему Роберт, улетевший на Грехэм для уничтожения ненавистных Франкитти, пробыл в Саберхиле всего один день и рванул домой так, словно за ним гнались черти. Почему он ничего не сделал, и какое отношение к этой истории

имеет странно поспешный, как он знал, арест лорда-прокурора Грехэма, совершенный по приказу наместника Дитца на следующее же после отлета Роберта утро? У Арифа было достаточно причин для дурного настроения. Проклятый балабол Дин Лоренц выполнил свою работу с таким невероятным пылом, вывалив на зрителей огромную кучу разнородного дерьма, что в Палату Общин посыпались запросы от связанных с

портом политиков, увидевших прекрасный повод придавить ненавистных чиновников, и Гордон Лейланд сообщил, что теперь придется, повидимому, ждать официальных комиссий. Вместо того чтобы открыть ожидаемым наркоэмиссарам «зеленую линию», они своими руками возвели на их пути прочную, долговременную стену. Теперь Ариф просто не знал, куда ему ставить уже готовые к употреблению мышеловки; дураку было понятно, что в момент наплыва общественных и — упаси Боже! — официальных комиссий ни одна зараза не рискнет соваться на Бифорт с грузом зелья. А время шло, и полное неведение, в котором он пребывал относительно ближайших планов оппонента, доводило Арифа до белого каления. Что, если сукины дети вздумают дернуть за свои веревочки прямо сейчас, мучительно думал он. К каким последствиям это приведет? Какие, в конце концов, люди задействованы в уже существующих цепочках? Имена, названные Гордоном Леиландом, — имена людей, включенных в дело на Бифорте, — позволяли сделать вывод, что горган повсеместно стремятся подчинить своим интересам тех, кто облечен немалой властью и может реально влиять на происходящие события. Скорее всего неведомые захватчики старались подстраховаться на случай неожиданностей и вовлечь в орбиту измены людей, способных достаточно быстро взломать сложившуюся систему человеческих

миров изнутри. Арифа совершенно не интересовала моральная сторона Дела, ему было глубоко плевать, что именно обещали горган тому или иному из своих наймитов — ему нужны были только имена. Имена! — и в один прекрасный день по всем человеческим планетам прокатится неудержимая волна загадочных убийств, которая унесет с собой темные души многих известных и уважаемых людей. Десять лет он, словно паук, плел огромную, вытянутую в пространстве липкую паутину интриг, перекрестных обязательств и многоликих страхов разоблачения, и сегодня они с Роббо имели все необходимое для совершения самого изящного террористического акта в истории человечества; чтобы одним ударом уничтожить около сотни, как он предполагал, человек на разных планетах, их невидимым агентам требовалось несколько суток. Для этого не нужно было никуда лететь: стоило лишь отдать приказ и обозначить мишени. Ариф ни минуты не сомневался в том, что приказ этот будет отдан. Возможные политические последствия его не волновали: даже если случится невероятное и кто-то глупый, но дотошный догадается связать события воедино и даже указать пальцем на виновника, он лишь пожмет плечами — я, лорд Ариф Кириакис, всего лишь частное лицо, и репутация моя была известна и прежде. Вы хотите что-то к ней прибавить? Не утруждайте себя. Это Роббо предстояло принять в свои руки ни много ни мало власть над всем Бифортским Содружеством, это для него пресловутая репутация гангстера и террориста могла играть какую-то (хотя кто, собственно, сказал, что отрицательную?!) роль, а он, веселый и гостеприимный лорд Ара, был и останется человеком частным: не нравится? а ну, иди сюда! С моря неожиданно ударила волна горячего соленого ветра, под которой захлопал полосатый зонтик, укрепленный в центре стола. Ариф недовольно поморщился и налил себе вина.

— Наверное, ночью будет шторм, — предположил он. — Иногда у меня перед штормом болит голова. Кэтрин недоверчиво улыбнулась. Ей было трудно поверить в то, что лорд Ариф Кириакис может страдать головными болями — даже в шторм. Сегодня должна была прийти «Валькирия» с Робертом, и все эти дни, проведенные в уединенном белом замке, вдруг показались ей днями в заточении. Она удивилась

своей случайной мысли: все ее подруги умерли бы от зависти, узнав, где и как она проводит время: роскошное охраняемое гнездо и компания известнейшего аристократа! Тем не менее ей было тоскливо, и даже обязательные за ужином афористичные остроты Кириакиса стали казаться ей совсем не такими смешными и точными, как прежде. Ара вел себя так, словно они были знакомы по меньшей мере лет десять, ничем не обозначая известной сословной разницы между ними: он воспринимал ее ровно и уважительно, и Кэтрин, все еще терзающаяся своей неспособностью окончательно привыкнуть к окружающей ее компании лордов и генералов, была ему благодарна за это.

— Ты не хочешь искупаться? — предложил Ариф, задумчиво глядя на высокую волну, разбивающуюся о галечную полосу пляжа. Кэтрин мотнула головой. В башне раскрылась белая дверь, и на площадку выбежал юноша-охранник с включенным фоном в руке. Ариф принял от него аппарат и с полминуты говорил что-то.

— "Валькирия" вошла во внешний створ планеты, — сказал он, возвращая фон, — Роберт просит забрать его с базы, где он сядет. Ты полетишь со мной?

— Конечно, — вздрогнула Кэтрин. — Сейчас?

— А когда же? Одевайся… Пару часов спустя коптеры Арифа приземлились на одной из планетарных баз Бифорта, где обычно стояла исключенная из состава флота «Валькирия». Пилотам пришлось поспешить: линкор готовился войти в атмосферу, и

опоздай они на несколько минут, им пришлось бы ждать разрешения на посадку, сидя в степи, — диспетчеры привода уже перекрывали все внешние эшелоны подхода. Бывший «борт номер один» был самым громоздким из всех планетарных кораблей Бифортского Содружества, и для обеспечения его посадки требовалась полная блокада всех аэромобильных линий вокруг базы. Многокилометровая сигара, несущаяся к земле по пологой спирали, могла свалить любой атмосферный аппарат даже дальним отбоем своих тормозных двигателей, поэтому рисковать в данной ситуации не стоило. Здесь уже начался вечер. Стоя с сигарой в зубах под

лаково-черным бортом своего коптера, Ариф наслаждался своеобразным, ни на что не похожим закатом в бескрайней экваториальной саванне: нижний край ослепительно-медного солнечного диска уже скрылся за горизонтом, и чуть

подрагивающее в потоках еще горячего воздуха травяное море казалась окрашенным в

глубокие синие тона. Здесь, почти на экваторе Бифорта, сумерек не бывало никогда светило, скрывшись на западе, разом обрушивало мир в бездну чернильной тьмы, кажущейся еще более ужасной благодаря пугающему простору миллионозвездного

черного неба над головой. Повинуясь услышанному щелчку пальцев патрона, мол одой охранник передал Арифу высокий хрустальный стакан с желтоватым легким вином. Сделав глоток, он посмотрел на стоящую рядом Кэтрин и, вновь стиснув сигару зубами, требовательно поднял над головой два пальца. Из коптера тотчас же появился еще один бокал. Ара глубоко вздохнул и присел на рифленый пластик экипажной лесенки. Глаза его неотрывно смотрели на запад. И вот с запада ударил рев. Сперва он пронесся над засыпающей саванной и пришел на базу лишь далеким басовитым урчанием: казалось, где-то далеко, среди заснеженных гор Норхэмских Цепей в скалах сорвалась каменная лавина. Затем в урчании появился шипящий присвист, он становился все сильнее и сильнее, и менее чем за минуту с момента его появления разговаривать стало невозможно. Задравшие головы люди увидели в темнеющем небе стремительно растущую матово-черную черточку, через несколько секунд она превратилась в чуть сплюснутое яйцо с широко разнесенными в стороны четырьмя пилонами эволюционных двигателей. Корабль интенсивно тормозил и чуть поворачивался, изменяя градус захода: яйцо, приближаясь, стало вытягиваться в

удлиненный овал. В какой-то момент вектор тяги нижних тормозных дюз скользнул по

краю посадочного поля, и тяжкая, как молот, волна горячего воздуха едва не сбила Кэтрин с ног, заставив ее судорожно уцепиться за плечо Арифа. Кириакис раздраженно чихнул, проклиная в душе сапожника Баркхорна и поднятые им облака рыжеватой пыли, и выплеснул из стакана пропавшее вино. «Валькирия» была уже близко. К тому моменту, когда охранник подал ему новый бокал, черный борт ужасающего своими титаническими размерами имперского линкора с адским низким рыком проплыл в паре километров от них. Замерев на месте, раскаленный гигант наконец опустился на решетчатые опоры посадочных «ног», прокатив по всему полю волну мягкой дрожи. Огромная, высоко задранная из-за нижних пилонов эволюционников корма окуталась белыми облаками пара финишной продувки.

— К правому переднему, — приказал Ариф пилоту, всунувшись в коптер. Заставив Кэтрин забраться в салон, сам он так и остался сидеть на лесенке. Пилот мягко поднял машину на три метра, и Ариф полетел — невозмутимый, весь присыпанный рыжей пылью, с сигарой в зубах и бокалом вина в руке. Роберт и Баркхорн, спустившиеся через несколько минут на эскалаторе первого экипажного шлюза правого борта, застали его в той же позе.

— Кажется, я все-таки простудился, — сказал Роберт, недовольно шмыгая носом.

— Сырость? — лениво поинтересовался Ариф.

— Весна, будь она неладна…

— Охране — подъем, возвращение домой, — приказал Ариф, проходя в салон. — Как у вас дела, джентльмены?

— Гораздо лучше, чем можно было надеяться. Ариф поджал губы.

— Ты мог бы нарушить традицию и объяснить мне все еще в полете. Твои действия выглядят слишком неожиданными, ты не находишь? Вместо того, чтобы уделать чертовых Франкитти, ты улетаешь почти сразу же, даже не пошевелив в их сторону пальцем… Как я должен это понимать?

— Я пошевелил языком, — ответил Роберт, — и результаты будут видны со дня на день.

— Какие, интересно? Роберт почувствовал, что Арифа вот-вот прорвет, и примирительно похлопал его по плечу:

— Не горячись… Видишь ли, все дело в том, что я увидел отличный способ убрать Франкитти причем убрать их не просто с Грехэма, а вообще из всех миров Содружества — без лишнего шума и риска, практически законными методами.

— Законными?! — глаза Арифа едва не вылезли из орбит. — Ты явно прихворнул. О чем ты говоришь? О каких, к черту, законных методах можно рассуждать в нашей с тобой ситуации? Ты в своем уме, или весна все-таки высушила тебе мозги?

— Да подожди же! — чуть ли не выкрикнул Роберт. — Что ты сокращаешься, как червь на сковородке? Что тебя корежит? Да, почти законными! Твои обожаемые друзья Франкитти и пукнуть не смогут без покровительства лорда-прокурора Чаркаша. А Чаркаш сейчас сидит под замком в камере смертников, и не сегодня-завтра он станцует на веревке. Лем Тройл об этом позаботится, как и о том, чтобы выпереть эту семейку со своих территорий. Что непонятно? Ариф со вздохом откинулся на спинку дивана и отхлебнул вина.

— Кто распорядился арестовать Чаркаша? спросил он, прикрыв глаза.

— Фон Дитц. Мы с Лемом были у него, и нам удалось раскрыть ему глаза на тот вопиющий факт, что его милость лорд-прокурор Грехэма на корню куплен аврорским гангстерским кланом Франкитти. Подняв свои агентурные дела, Дитц с ужасом убедился в нашей правоте. Ох, видел бы ты его рожу! Оказывается, ему не раз уже докладывали о том, что Чаркаш буквально в открытую встречается с людьми Франкитти, но его милости, понимаешь ли, лень читать секретные доклады. Теперь он из шкуры вон выпрыгнет, чтобы отмазаться перед моим владетельным папашей. Ты понимаешь? И повесит он Чаркаша как можно скорее, потому что концы в воду! Ему это так же выгодно, как и нам. А без Чаркаша Лем выкинет все это семейство за пару дней. Я уверен, что они уже пакуют чемоданы. Ты же сам видишь, что им теперь не до стрельбы.

— Изящно, — признал Ариф. — Ну что ж, будем надеяться, что Лем сделает дело быстро. У нас тут возникли кое-какие неприятности…

— Я, кажется, догадываюсь, — усмехнулся Роббо. — Дружище Лоренц подложил нам со своим усердием добрую свинюку. Ты знаешь, я был изрядно удивлен его выступлением. Неужели там и в самом деле творятся такие вещи? В это же просто трудно поверить! Каждая партия вне зависимости от ее декларационной стоимости или адресата должна быть оплачена отдельным порядком в карман таможенных чинов! Я понимаю, конечно, что всем жрать хочется, но не до такой же степени!

— Это просто анекдот, — сумрачно заметил Ариф. — Это просто анекдот, мать его

так. Рассказать кому — так будут ржать до упаду… Додуматься же надо, а? Вместо того, чтобы упростить жизнь всяким жукам, вместо того, чтобы убедить их в том, что теперь через таможни запросто можно протащить хоть черта с рогами, мы на свою голову устроили самый настоящий скандал! Теперь у нас одна надежда — что старик Гордон сумеет потушить все это дело и проблема закончится парой-тройкой

общественных комиссий. Крикуны, конечно, заработают себе новые дивиденды. Ну а в

итоге все может получиться так, как нам надо. Будем надеяться. Кстати, Гордона я пригласил на ужин. Может, стоит за ним залететь? Как ты… Ариф не договорил. В кармане его легкого белого камзола требовательно завизжал фон, и он поспешно достал его: события последних недель приучили Кириакиса постоянно ждать новостей.

Глава 10

_ Что? — воскликнул Ариф, не включая режим 1 аудиополя. — Йоська? Ты откуда, сукин сын? Поймав изумленный взгляд Роберта, он переключил режим, и теперь нервная скороговорка Мыльного загремела на весь салон:

— Ара, вы мне очень нужны, это очень серьезно. Вы нужны мне прямо сейчас, пожалуйста…

— Где тебя искать? — спросил Роберт.

— Прилетайте в салун Лулу. Я жду вас. Пожалуйста, скорее! Роберт посмотрел на Арифа. Тот кивнул: они поняли, что хотел сказать Мыльный. Только очень интимные друзья знали, что известная в прошлом содержательница секс-салонов Лина Адаме любила, когда они, молодые еще мальчишки, называли ее «мамочкой Лулу». Йося боялся, что кто-то может слушать его линию…

— Разворачиваемся в порт, — сказал Ариф. — Черт, надо предупредить Гордона!..

— Предупреди, — согласился Роберт, снова шмыгнув полным соплей носом. — Кто бы мог подумать — Йоська! Видишь, мы были правы: он все-таки жив, он просто где-то прятался все это время.

— Ты бы высморкался, что ли, — предложил Ариф, набирая номер Лейланда. Роббо грустно кивнул и начал рыться в карманах в поисках платка. База бифортских ВКС, на которую приземлилась «Валькирия», находилась относительно недалеко от центрального космопорта, и вскоре обе машины, миновав светящиеся пограничные вышки, нырнули вниз, занимая нижний коридор. Они мчались к дальнему

юго-восточному углу раскинувшегося на много сотен километров неровного портового восьмиугольника — туда, где в сгустившемся мраке помаргивали огни не особо презентабельных башен с подозрительными конторами и довольно странными увеселительными заведениями. Там, на юго-востоке, находилось все то, чего стыдливо чурались «респектабельные» околопортовые жуки и гангстеры: бордели для любителей нетрадиционных видов утех, подпольные конторы контрабандистов — «брейкеров» и букмекеров, устраивающих гладиаторские поединки, там можно было дешево купить и выгодно продать товар, украденный где-нибудь у черта на куличках, можно было взять в долг любые деньги, заложив при этом свою

собственную шкуру. Если там исчезали люди, то исчезали они навсегда и бесследно. Выбор Мыльного был весьма логичен: для того, чтобы намертво спрятаться от опасных чужаков, юго-восток был почти местом идеальным. Его там знали не первый год, и Йося вполне мог рассчитывать на поддержку кое-каких влиятельных в этом бедламе людей. Черные коптеры приземлились на слабо освещенной частной площадке самой дальней, нависающей над ночной саванной башни. Для Арифа Кириакиса не существовало закрытых дверей, на Бифорте его знали слишком хорошо, чтобы позволить себе роскошь хоть в чем-то отказать. Владелец площадки суетливо выскочил из стеклянной капли своей кабинки, склонился в почтительном поклоне.

Ариф не обратил на него ни малейшего внимания махнув рукой трем своим охранникам в глухих черных шлемах, он уверенно зашагал к ближайшему лифту.

— Давненько я здесь не был, — усмехнулся Роберт, рассматривая облупившийся пластик на стенах коридора.

— А зря, — ответил Ариф. Вшестером они не без труда втиснулись в узкую кабинку лифта. Не тратя времени на размышления, Кириакис уверенно коснулся самого нижнего сенсора панели управления, и лифт, издав короткий жалобный стон,

провалился вниз. Салун Лиины Адамс, служивший фасадом для весьма оригинального и доходного борделя, находился на нижнем, «минус восьмом» этаже башни. Ниже его начинались бездонные лабиринты фундамента, в которых нередко происходили довольно странные вещи: дотошный сыщик, спустившись туда, мог бы обнаружить немалое количество скелетов, накопившихся там за годы, прошедшие с момента строительства порта. За полароидными дверями заведения дорогу Арифу решительно заступили два могучих, почти квадратных парня, под короткими камзолами которых без труда угадывались очертания армейских бластеров. Следом за Кириакисом в салун вошли Роберт и охранники. Окинув взглядом увешанных древним имперским оружием людей, вышибалы опустили глаза и расступились, освобождая дорогу запыленному джентльмену и его людям. Йоськи в зале не было.

— Кэт, сядь за столик и закажи выпить, — негромко распорядился Роберт. — Вы, парни, присядьте пока рядом… Не оборачиваясь на него. Ара прошел в глубь зала и приблизился к освещенной разноцветными трубками стойке. Бармен, существо совершенно неопределенного пола со слегка небритым девичьим лицом и тяжелой волнистой гривой цвета морской волны, вопросительно наклонился к нему.

— Маму надо, — процедил Ариф, глядя в сторону, — скажи, сына Ара привалил. Сына скажи, да? Окинув его коротким оценивающим взглядом, бармен кивнул и исчез в закрытом деревянной бахромой внутреннем выходе. Спустя минуту он вернулся и прошипел, опасливо косясь на подошедшего Роберта:

— Мама здесь. Заходите. Пройдя через раскрывшуюся в стойке дверку, друзья нырнули за хрустящий занавес бахромы и очутились в просторном полутемном

помещении, уставленном какими-то грязными пластиковыми ящиками. Ариф хорошо знал

дорогу: ухватив Роберта за рукав, он быстро поволок его в пыльный темный угол, в котором обнаружился едва заметный светящийся прямоугольник неплотно прикрытой двери. За дверью начинался слабо освещенный коридор, такой же пыльный и запущенный, как и предыдущее помещение. Пройдя сквозь него, Ариф вывел Роббо на узкую грязноватую лестницу, которая вела куда-то вниз. Они спустились на еще один нижний этаж, и здесь Ариф решительно рванул на себя облезлую ручку очередной двери.

— Привет, Лулу, — сказал Роберт. В небольшой комнатке с обтянутыми красной тканью стенами стоял диван, невысокий столик с прорвой бутылок и тарелок с закуской и пара видавших виды кресел. На диване сидела хозяйка заведения -

пронзительно яркая брюнетка в весьма откровенном наряде, не утратившая за долгие

годы и десятой доли своей привлекательности, сводившей когда-то Роберта с ума, а в одном из кресел мрачно крутил в пальцах рюмку с виски Йося Мыльный. Глаза Лины, такие же черные, как и ее мягкие волнистые локоны, весело блеснули:

— Давно ж вы здесь не появлялись, мальчишки! Небось позабыли про старуху мамочку? Только не врите, что дела замучили!..

— Боюсь, что их они и вправду замучили, — отозвался Мыльный, поднимая на вошедших измученные глаза. — Привет, парни. Спасибо, что прилетели…

— Ты мог бы вылезти на свет Божий и раньше, недовольно отозвался Роббо, садясь в свободное кресло.

— Рассказывай, — потребовал Ариф. Мыльный глубоко вздохнул и отправил содержимое рюмки себе в глотку. Роберт тем временем нервно оглядывал стол в поисках свободной посуды — обнаженные ноги Лины, обутые в изящные туфельки на высоком, не по моде, каблуке, вдруг пробудили в нем давно забытое томление, и он, дьявольски стыдясь себя самого, судорожно пытался отвлечься от нараставшего в

нем желания разложить старую бандершу прямо здесь, на ее диване. Ариф уловил его

состояние. Стрельнув в Роббо коротким досадливым взглядом, он вновь поднял глаза на Мыльного: требовательно и жестко.

— Вокруг Райделла крутились нехорошие аврорские парни, — коротко сказал тот. — Те сволочи, что таскают с Авроры зелье. Я сразу понял, чем это для меня пахнет, и залег на дно. Но они меня нашли, они опять здесь, и теперь они до меня точно доберутся.

— Жопу б тебе надрать, — флегматично отреагировал на его речь Ариф. — Где ты

раньше был, чамора укаканная? Мы роем под этих артистов не первый день, а ты? Ты на очко ходить еще не боишься? Смотри, того и гляди кишка на улицу выпрыгнет… Йося печально опустил свою круглую, неопрятно лысеющую голову. Роберт тем временем обнаружил среди бутылок чистый высокий стакан и не церемонясь наполнил его до краев дорогим коньяком из пыльной пузатой бутыли с золотой этикеткой. Махнув в пару глотков почти половину порции, он сразу почуствовал облегчение и смог слушать разговор, не мучаясь воспоминаниями о тех светлых днях, когда мама Лулу обучала его настоящему искусству любви.

— Где сейчас эти красавцы? — спросил Ариф. — Ты что-то знаешь, или ты только и делаешь, что кушаешь мамин виски в ее борделе?

— Он появился здесь недавно, — сочувственно сказала Лина, — после обеда, и сразу завопил, что только вы ему можете помочь.

— Можем, — в голосе Арифа прорезались скрипучие нотки, — если он перестанет ходить под себя и объяснит толком, кого и где нам искать.

— Суперкарго класса «Киссел», — произнес Мыльный, подкрепившись очередным глотком, экипажный модуль стоит в зоне "Ф", а «хвост» с грузами болтается в

терминале внешнего орбитального створа. Они почему-то не спешат его сажать. Люди из экипажа шатаются по порту, я видел их в твоей башне, в «Юниверсале».

— Зона "Ф", — повторил Ариф, — ага. Роббо, надо связаться с Гордоном, пускай он начинает подтягивать туда своих людей — всех, кого только сможет поднять.

Кажется, пришло время действовать, только не так, как тогда, в терминале у Бака. Убей меня Бог, но на этот раз у меня ни одна зараза не утечет из-под носа. Допивай свое сусло. Мыльница, и поехали. Сейчас я кому-то устрою супчик с потрохами…

— Нет-нет-нет, — Йося стремительно замотал головой, и Роберт понял, что тот перепуган по-настоящему. — Я останусь здесь. Я… я никуда не полечу!

— А я не собираюсь тебя спрашивать, полетишь ты или нет, — удивился Ариф, — я тебя просто заберу с собой. Что тебе неясно? Мыльный понял, что сопротивление бесполезно. Его покатые плечи совсем опали, и Роберт неожиданно ощутил острый приступ жалости к этому безобидному и неплохому, в общем-то, парню, который по

чистой случайности оказался замешан в этой истории. Любые боевые действия всегда приводили Йосю в трепет, и Роберт прекрасно понимал, насколько ему должно быть страшно сейчас, но он знал, что другого выхода нет. Оставлять его у Лины было нельзя еще и потому, что аврорские ублюдки, случись им быть столь кровожадными, как он утверждал, могли настигнуть его и здесь. Конечно, любых, даже самых задвинутых красавцев тут похоронят в два счета, но где гарантия, что они все-таки не успеют?..

— Поехали, Мыльный, — требовательно повторил Ариф. — Да, — растерянно отозвался тот. — Поехали… Роберт не стал допивать свой коньяк — давно знакомый внутренний голос говорил ему, что нынешней ночью от него потребуется максимальная собранность. Лулу вышла проводить своих гостей. Кэтрин с охранниками сидела за столиком в углу зала, перед ней стоял пустой бокал и вазочка орехов — махнув людям рукой, Ариф коротко кивнул хозяйке и решительно поволок загрустившего Йосю к выходу. Роберт задержался на пороге.

— Вы влезли в какие-то серьезные дела, — утвердительно произнесла Лулу.

— Так нужно, — мягко ответил Роберт. — Мы должны, мама…

— Будьте осторожны, мальчики, — печально улыбнулась женщина. Роберт сглотнул и повернулся. Глядя в спину шагающей впереди Кэтрин, он вдруг подумал о том, что она, красавица Лулу, была для него матерью в гораздо большей степени, чем величественная и всегда несколько отстраненная леди Энджи, которую он редко видел с того дня, как переступил порог орегонской академии. Матерью, старшей сестрой, любовницей — так бывает. Он вспомнил, как отчаянно хотелось ему скорее дожить до выпускных экзаменов и вернуться на Бифорт взрослым. Дожил. Вернулся. Как давно это было! Оказавшись в коптере, Ариф вновь вызвал Гордона Лейланда.

Старик с ходу понял ситуацию и пообещал немедленно принять все необходимые меры. Через минуту после окончания разговора он сам вышел на Арифа.

— Вся штука в том, — сказал он, — что в зоне "ф" стоят два «Киссела», и оба позавчера пришли с Авроры. Какой из них, ребята? — Тот, который уже две недели болтается у нас на орбите, — пояснил Мыльный. — Они пришли две недели назад, но все чего-то ждали.

— Кажется, я догадываюсь, чего они дожидались, — заметил Роббо. — Мы все-таки не зря заплатили Лоренцу. После его болтовни уроды поверили в то, что уж теперь-то их никто не тронет.

— Возможно, — согласился Ариф. — Хорошо, летим в «Юниверсал». Где ты видел своих друзей, Йося?

— Они шатались вокруг клуба «Дельта».

— Неплохой вкус, — сухо констатировал Кириакис. Бесцеремонно сдвинув с

насиженного места Мыльного, он откинул центральную часть спинки заднего дивана и вытащил из глубокой ниши два имперских «тайлера» в наплечных кобурах.

— Накинь на себя, — сказал он Роберту, протягивая ему оружие. — Кэт, твоя пищалка на месте? Женщина молча похлопала по своей кожаной сумочке. Ариф удовлетворенно кивнул и опустил перегородку, отделявшую салон от экипажной части.

— Уровень "Д", — приказал он пилоту. — После посадки всем оставаться на местах. Роберт затянул ремни кобуры и застегнул свой камзол на нижние пуговицы. Коптер подплывал к одной из верхних площадок величественной золотой башни. В свете многочисленных разноцветных прожекторов она переливалась всеми цветами радуги с преобладанием неживого перламутрового тона, вокруг самых верхних площадок дорогого сектора вились стайки коптеров, несущих в себе ночных гуляк: наступало

их время. Пилот опустил машину на краю посадочной площадки и заглушил двигатели.

За окном мягко свистнули моторы второго коптера: Ариф решительно распахнул дверь салона и спрыгнул вниз, не дожидаясь появления выдвижной лесенки.

— Если начнется буча, — негромко сказал Роберт, обращаясь к Кэтрин, — постарайся произвести как можно меньше шума… И стреляй поточнее. Пошли. Мыльный, сделав над собой сверхчеловеческое усилие, выглядел вполне респектабельно и весело по крайней мере, он изо всех сил улыбался и даже начал рассказывать Арифу какой-то анекдот. Миновав короткий зеркальный коридор, все четверо вошли в уютный зал

дорогого дансинга. Оркестр, гремевший на подиуме над головами вертящихся в танце пар, по углам зала был почти не слышен. Ариф уселся за один из свободных столиков подальше от гулкого грохота и щелкнул пальцами, подзывая официанта.

— Они здесь, — прошептал Мыльный. В моргающем синем свете прожекторов его враз побледневшее лицо стало почти зеленым. — С ними еще какие-то люди… кажется, это наши.

— Покажи, — приказал Ариф, отпустив официанта. Мыльный осторожно стрельнул глазами в сторону полукруглого стола в противоположном углу, за которым сидели

шестеро мужчин в вечерних костюмах. Судя по обилию бутылок и тарелок, они сидели серьезно и уходить пока не собирались, в бутылках оставалось еще немалое количество живительной влаги.

— Смотрят на нас, — заметил Роббо.

— Да, они заметили, — ответил Ариф, не поворачивая головы. — Я не думаю, что мы их спугнем. Посидим чуть-чуть, а? Мне кажется, что они начнут первыми. Официант вернулся с многоэтажным антигравитационным столиком, до такой степени набитым снедью и выпивкой, что Роберт выпучил глаза заказ Арифа он слушал вполуха, и теперь не мог понять — что. Ара решил сидеть тут до утра?

— Я хочу жрать, — ненавязчиво объяснил Кириакис. — А во-вторых, не забывай: на нас смотрят… Йося, выпей чего-нибудь крепкого, — посоветовал он Мыльному, широким жестом обведя целую коллекцию пузатых бутылочек и запотевших графинчиков. — Глядишь, полегчает. Не дожидаясь ответа, он налил ему полную рюмку какой-то одуряюще ароматной настойки и повернулся с графином в руке к Роберту.

— Давай, — согласился тот. — Немножко. Кэтрин он налил полный бокал легкого игристого вина. Глядя на золотое блюдо с запеченной в пряностях рыбой, она ошалело глотнула и произнесла, словно не решаясь взяться за вилку:

— Господи, сколько же это стоит?

— Чуть больше, чем твой месячный оклад, хитро улыбнулся Ариф. — А что, Роббо ни разу не водил тебя в приличное заведение? На Бифорте есть где хорошо покушать.

— Был такой грех, — виновато признался Роберт, начиная входить во вкус игривого ночного ужина. Ариф скорбно пожал плечами и опрокинул в глотку свою рюмку. Полчаса спустя тревожное настроение, мучившее Роберта с самого прибытия, отлетело прочь. Церемонно испросив у него разрешения, Ариф увел Кэтрин танцевать, и он остался вдвоем с упрямо не пьянеющим Йосей, который пытался расслабиться; путем пожирания многочисленных яств, от которых? ломился их стол.

— Боюсь, что мои дела скоро придут в полный упадок, — признался он, чавкая, — Дора, насколько мне известно, пытается там что-то делать, но вот ума у нее… Старуха понимает, что я жив и скоро вернусь, но, боюсь, она сгноит все дело на корню.

— Ты не доверяешь даже ей? — спросил Роберт.

— Я не доверяю никому, — горько вздохнул Мыльный, — а что делать?

— Ничего. У тебя столько должников, что ты выплывешь при любом развитии ситуации. Тебе должны больше, чем банку Содружества. Йося, не рассказывай мне сказки! Мыльный собрался было снова вздохнуть, но вдруг замер, вывесив челюсть. Золотая вилка в его руке мелодично звякнула о тарелку. Роберт стремительно

развернулся, правая рука рванулась за борт камзола — к столику решительно шагали четверо мужчин. Стрелять было рискованно — те двое, что остались за столиком, держали его под прицелом, он отчетливо видел оттопырившиеся стволами карманы их

камзолов. Глаза Роббо заметались по залу, пытаясь отыскать среди танцующих Арифа с Кэтрин, но там, в сине-фиолетовой сумятице дергающихся тел, разглядеть что-либо казалось невозможным. Пока он судорожно искал выход из создавшегося положения, четверка атакующих приблизилась к столику, и один из них, высокий блондин с резким скуластым лицом, неожиданно изогнулся и схватил Мыльного за шиворот:

— Пошли, парень. Лицо Йоси побагровело, его рот распахнулся, как у рыбы, выброшенной на берег, и он судорожно замолотил руками, опрокидывая свою тарелку на пол. Где-то в глубине зала раздался почти неслышный хлопок — лишь парой секунд позже Роберт запоздало удивился, что он услышал только один выстрел, — и оба прикрывающих едва не взлетели в воздух, для того чтобы рухнуть на пол под

своим столом. «Тайлер» вылетел из кобуры, словно смазанный, но раньше, чем Роббо успел спустить курок, еще двое — из числа тех, что окружили его столик — со сдавленными вскриками рухнули на пол с перебитыми ногами. Одному из них ногу оторвало ниже колена, и белая штанина его брюк растеклась по полу кровавыми лохмотьями. Выстрел Роберта отшвырнул прочь еще одного из нападавших — краем глаза он успел заметить, что блондин, схвативший несчастного Йосю, потянул из кармана оружие, — и он, отбросив ногой свой стул, успел обрушиться на него страшным ударом тяжелой стальной рукояти «тайлера». Получив по шее, блондин обмяк и сполз по широкой спине Йоси на пол. В воздухе стоял ощутимый аромат

свежего дерьма. Охрана, влетевшая в зал едва ли не полным своим составом, и Ариф с Кэтрин, выскочившие из толпы танцующих, подбежали к столику почти одновременно.

— Крепко стреляешь, — буднично сказал Роберт Арифу.

— Кэт, между прочим, сняла двоих, — ответил тот, слегка задыхаясь. — Что вы стоите, как в музее? — крикнул он охранникам. — Аптечки, бегом! Они все нужны нам живыми. Этого, — указал он на человека с оторванной ногой, — положить в интенсив. Да быстрее же, олухи! Паркинс, заберите двоих, что валяются под тем

столиком. С управляющим я переговорю по фону. Надо сматываться. Люди Гордона уже в зоне, он связался со мной пару минут назад. Ариф наклонился над столом, деловито налил себе полную рюмку настойки, выпил и недоверчиво пошевелил носом:

— Ребята, а кто усрался? Мыльный, пришедший в себя с подозрительной быстротой, с нейтральным видом проглотил стаканчик виски и принялся отряхиваться от одному ему заметных пылинок.

— Снайдер, — понял ситуацию Ариф, — вы заберете этого господина с собой и поможете ему привести себя в порядок.

* * *

— Да Бога ради, — сказал Лейланд, — я могу устроить тут любой скандал, но скажите мне на милость, кто будет отвечать за последствия нападения на экипаж аврорского корабля, находящегося в транспортной зоне бифортского космопорта?

— А они не станут предъявлять претензии, — поморщился Ариф, — я вас уверяю. Они стояли на тускло освещенной площадке частного терминала Гордона Лейланда, и внизу, над темными рифлеными крышами огромных ангаров, синими шарами светились ограничительные вешки экипажного сектора зоны "Ф". Модуль прибывшего с орбиты аврорского «Киссела» был окружен невидимыми охотниками, готовыми отсечь от корабля каждого, кто ступит на истертый пластик зоны, но пока там ничего не происходило, модуль казался вымершим. В руках Роберта и Арифа одновременно заверещали фоны. То был Кольберг, вызывавший их с борта «Валькирии».

— Они готовы, — сообщил он. — Даже тот, без ноги. Что мне делать?

— Ждать, — ответил Роберт.

— Похоже, сегодня будет нелегкая ночка, решил Ариф. — Гордон, вы полетите с нами

допрашивать этих сволочей? Сегодня многое должно решиться. Лейланд кивнул и снял с пояса овальный брелок внутренней связи.

— Всем оставаться на местах, — приказал он, схема действий прежняя… Роберт шагнул к лифту, чувствуя, как в груди нарастает знакомое напряжение. "Случись папаше узнать о сегодняшних моих похождениях, — подумал он, — его милость

обрадуется до расслабления кишок. Ему так не нравятся скандалы с Авророй! Будь я проклят, а что же нам делать?" Он неожиданно остро почувствовал все те проклятия, которыми Ариф неизменно обкладывал липкие хитросплетения внешней политики, с которыми ему приходилось считаться. Шаг вправо, шаг влево… Кто, какой аналитический гений сможет просчитать последствия сегодняшней, к примеру,

законопослушной нерешительности? Или — напротив, того, что мы должны сделать? Но сейчас — уже все, уже не до политики, и пускай его милость лорд-владетель хоть обделается со злости: обратной дороги нет.

— Да ее и не было, — беззвучно, одними губами прошептал Роберт, залезая в теплое кожаное нутро коптера. Кэтрин свернулась калачиком в углу просторного салона, подобрав ноги под себя, и отгородилась от мира дымом своей сигареты; Роберту очень хотелось последовать ее примеру, но он понимал, что это невозможно — он был в числе тех, на ком висела ответственность за верность принимаемых сегодня решений. Они все молчали, каждый о своем. Мощный вентилятор, шипящий почти на пределе своих сил, упорно пытался высосать из салона плотные клубы си: гарного дыма — у Роберта мелькнула мысль опустить боковые окна, но, вспомнив, что ночь никак нельзя назвать жаркой, а скорость коптера — маленькой, он ее отбросил. Но сигару не погасил, она помогала ему не думать о том, что сейчас он переходит грань, за которой конфликт с отцом становится более чем серьезным. Если скандал все-таки случится… Коптер провалился вниз. Склонив голову к окну, Ариф увидел

белое пламя стояночных огней «Валькирии» и удовлетворенно кивнул. Пилот подогнал машину к оранжевому прямоугольнику, обозначавшему габарит верхнего дека, распахнутого для приема ночных гостей, и коптер осторожно погрузился в глубь «спины» линкора. В лазарете их встречал Берестин.

— Сыворотка введена, — сказал он, и шагнувшая через пороге бокса Кэтрин рывком вернулась в реальность этой страшной ночи. Перед ней стоял врач, бифортский

офицер: его ждала работа палача, и было видно, что его, майора Берестина, она не шокирует и даже не удивляет. В этом было нечто жуткое, пугающее едва ли не сильнее понимания того, что ее лорд Роберт Бифортский — хозяин этого спокойного человека. В просторном белом боксе находилась вся шестерка захваченных: пятеро полулежали в широких креслах, намертво прихваченные к спинкам толстыми пластиковыми лентами, а шестой, лишенный ноги, находился в непрозрачной синей

колбе, из которой торчала лишь крупная, с залысинами голова. В углу, под стойкой с аппаратурой, сидел полковник Кольберг, его породистое лицо казалось измученным.

— Я… — начал он, но Роберт остановил его властным жестом: — Господа офицеры, прошу оставить нас. Мы справимся самостоятельно. Ариф зловеще усмехнулся. Он уселся в одно из свободных кресел под сверкающей переборкой, ив его руке мелькнул знакомый Кэтрин овал мемеографа.

— Лорд Питер Сэнборн оф Эндерби, — считал он с развернувшегося перед ним дисплея

и посмотрел на крупного темноволосого мужчину средних лет, распятого в кресле, — космонит… Джастин Крейг, уроженец Авроры, — глянул он на блондина с уложенной в лубок шеей. — Марк Лабински, уроженец Кассанданы, подданный Федерации Аврора… Лорд Алекс Питкерн, Аврора… Лорд Менделл Скрипка, Аврора, предстоятель секты святого Сайласа на Октавии… И, наконец, господин Блез Белиц, лицо без места рождения и, соответственно, без подданства. Славная компания. Рад вас видеть, джентльмены! Лорд Скрипка, упокоенный в регенерационную колбу, мучительно зашевелил головой и скрипнул зубами. Ариф радушно улыбнулся и, встав из кресла, потрепал его по обвислой щеке. Раненый глухо вскрикнул. Подойдя к одному из белых стенных шкафов, Ариф привычным

движением распахнул дверцу — навстречу ему тотчас выехала прямоугольная кювета с блестящими предметами, похожими на хирургические инструменты. Тонкая, чуть смугловатая рука с изящным перстнем зависла над ними, пошевелила как бы в раздумье пальцами. Поймав взгляд своего друга, Роберт едва заметно кивнул в сторону извивавшихся в ремнях Сэнборна и Лабински. Ариф прикрыл один глаз. Они знали, что им делать, когда-то их этому учили. Двое, уже сейчас проявлявшие признаки отчаяния, не выдержат пытки и скажут все, что знают, но страшнее пытки

может быть ее созерцание… Кириакис выдернул из кюветы странной формы щипчики с заостренными губками и решительно повернулся к лорду Питкерну — могучему, крупнотелому парню с густой черной шевелюрой, сверлившему его презрительным взглядом своих серых глаз. Из всей шестерки он казался самым мощным и, по-видимому, наименее чувствительным. Ариф наклонился. Щипчики мягко сомкнулись на указательном пальце правой руки пытуемого, и он зарычал, извиваясь в ремнях, мускулы притянутой к подлокотнику руки вздулись так, что широкие ленты, казалось, не выдержат его нечеловеческих усилий. Ариф слегка сдвинул щипцы и резко выпрямился, не выпуская их из рук. На белый пол упала крошечная капелька

крови. Питкерна выгнуло дугой, он уже не мог кричать — он просто хрипел, закатив глаза, изо рта лезла кровавая пена.

— Роббо, возьми инъектор, — буднично произнес Ариф, швыряя щипцы на пол, — кажется, он сейчас сдохнет… Еще минута — и у него начнутся конвульсии. Роберт распахнул находившийся рядом с ним шкаф и вытащил сверкающий пистолет. Ствол инъектора прикоснулся к шее слабо хрипящего Питкерна, и он тотчас же обмяк, распластавшись в кресле безвольной куклой. Кэтрин присмотрелась: на его пальце

запекалась каплей крови едва заметная ссадинка, почти не способная вызвать такой крик даже у ребенка. Сыворотка боли сделала свое дело.

— Кто следующий? — Ариф уже стоял посреди бокса с хирургическим зажимом в руке.

— Ноги у вас не болят и болеть не будут — но, кажется, сейчас у вас заболит все

остальное. Посмотрим, кто раньше сдохнет? — Что вам от нас нужно? — Лорд Сэнборн говорил с тем же острым акцентом, что и Нина Новак, и сейчас его речь казалась немного неразборчивой, он запинался и выплевывал согласные. — Что вы хотите знать? Ариф крутнул зажим в пальцах.

— Кто из вас старший эмиссар? Кто наделен правом вещать от имени ваших хозяев, горган? Кто? — Его голос неожиданно взлетел вверх и ударил по гладким стенам бокса, словно хлопок мокрого бича.

— Я… — По щекам Сэнборна потекли слезы. — И лорд Менделл… Мы с ним…

— Это они! — визгливо выкрикнул Лабински, извиваясь в попытке заглянуть в глаза Арифу. — Это они, это все они! Мы здесь случайно. Нам заплатили, нам просто хорошо заплатили!!! Я вам все расскажу, все расскажу!..

— Заткнись, — мрачно оборвал его Роберт. — Продолжайте, Сэнборн. Что находится в том грузе, который сушится на орбите? Очередная крупная партия дерьма? Все тот же горганский синтетик?

— Три тонны, — всхлипнул тот. — Все упрятано среди обычного товара: там всякая мелкая техника… Вычислители, оперативные комплексы для банков и крупных офисов.

— Кто был получателем?

— Корпорация «Бифорт Мекеник». Они просили немного подождать с выгрузкой, у них тут возникли какие-то проблемы.

— Где все это производится? — спросил Ариф. — На Тротиусе?

— Они считают, что связь с Тротиусом может быть опасна, поэтому все цеха мы построили на Эндерби. Оттуда товар перебрасывается на Октавию, а далее — в Объединенные Миры и дальше. Мы шли с Октавии…

— Кому принадлежит производство? Кто прикрывает все это дело?

— Администрация Эндерби не лезет в дела святого Сайласа, — прокашлялся вдруг Менделл Скрипка.

— И, следовательно, крышу держит местный предстоятель? — поинтересовался у него Ариф.

— Святой Сайлас готов принять под свою руку любого, кто хочет помочь его детям в построении справедливого порядка.

— Знаем мы ваши порядки, — не выдержал Роберт. — На скотном дворе порядка больше… Какого черта вам понадобился Герхард Райделл?

— Хозяевам не нужно падение мира… раньше срока, — ответил Сэнборн, приходя постепенно в себя. — Вы можете быть для них слишком опасны, поэтому Райделла нужно было остановить. Сперва мы хотели использовать его в качестве шпиона, но потом поняли, что это невозможно. Бифорт слишком суров, здесь очень трудно работать. Вам нужны имена тех, кто готов сотрудничать с нами уже сегодня?

— Чуть позже, — усмехнулся Роберт. — Вы, конечно же, знаете, с кем сейчас имеете дело?

— Ваш отец для нас страшнее, — скривился Сэнборн. — Мы не знаем, почему, но горган его боятся. Нет, они никогда не говорят об этом напрямик они вообще говорят только намеками, и их всегда трудно понять, но вашего отца они очень боятся. Они боятся его усиления. И поэтому им нужен человеческий мир в том состоянии, в котором он существует сегодня, со всеми его противоречиями и… и вытекающими из них конфликтами.

— Возможно, их пугает Корвар? — предположил Ариф. — Или мощь Орегона за нашей спиной?

— Корвар далеко. Даже если Корвар решится прийти на помощь своим человеческим

союзникам, он не успеет, и ему придется смириться с фактом. Мир изменится… Все мы займем подобающие нам места.

— Да, — охотно согласился Роберт, — и большинство из нас — на том свете. Вам,

вероятно, это нравится? Впрочем, исходя из основных тезисов вашего движения, это даже нормально, не так ли? Ведь вы проповедуете общность и стадность, если мне не изменяет память. Общее имущество и общий труд, так? А кто не согласен — тем лучше умереть. А как же, интересно, индивидуализм в качестве исторически подтвержденной движущей силы человека?

— Милорд, — перебил его Ариф, — сейчас не время для дискуссий. Скажите мне, Сэнборн, и вы, Скрипка: кто еще, кроме известных на Эндерби Отцов вашей веры, находится в непосредственном контакте с горган? Менделл Скрипка вздохнул и закрыл глаза.

— Как мы умрем, милорд? — спросил он.

— Это будет зависеть от вас, — сухо ответил Роберт. — Совершенное вами преступление поистине беспрецедентно и при этом настолько чудовищно, что ни я,

ни кто либо иной из числа людей не вправе предоставить вам прощение. Но выбирать вы можете, и этот выбор за вами — говорите…

Глава 11

Ариф сидел в глубоком кожаном кресле, прикрыв рукой глаза. Роскошный салон командира «Валькирии» был слабо освещен парой коричневатых бра на стене, и по углам помещения залегли глубокие тени. Круглый стол, стоявший в метре от освещенной стены, был плотно заставлен пустыми чашками из-под кофе и рюмками с недопитым коньяком, в одном из свободных кресел валялся инъектор с последней оставшейся в нем дозой стабилизатора. За бортом спящего линкора начинался рассвет. Роберт выбрался из своего кресла, подошел к столу и приподнял огромный неостывающий кофейник.

— Налей и мне тоже, — попросила Кэтрин. Лорд-наследник кивнул и придвинул к себе ее чашку. Ариф потянулся в кресле, болезненно поморщился и вновь сунул в рот сигару.

— Нет, тут ничего иного не получается, — хрипло сказал он, гоняя ее зубами. — Ни-че-го! Только так, и вылетать нам надо немедленно. А вам, Гордон, все-таки придется рискнуть. Модуль «Киссела» нужно отправить с Бифорта немедленно.

— Что делать с командой? — устало спросил Лейланд.

— Это же свидетели, старина. За борт, конечно. Больше, чем мы знаем, нам уже и знать не надо. Теперь их нужно достать, а сделать это на аврорском этапе операции можем только мы сами, потому что ни один из моих аврорских агентов не пойдет на диверсионную акцию в отношении секты космонитов. Это я могу сказать совершенно точно.

— Вы-то хоть представляете себе всю степень риска?

— А никакого риска для нас нет. В своей руке я уверен, не сомневайтесь. Мы снесем к чертям всю их общину и благополучно вернемся домой. Следов мы не оставляем, вы же знаете… Роберт прошелся по салону, глотая на ходу горячий кофе.

— Итак, — сказал он, повернувшись к столу, ты, Кэт, сегодня же, с утра, приходишь к Галланду и заявляешь, что тебе известно…

— Дайте мне фору времени, — взмолился Говард, — это же нешуточное дело! Хотя бы до полудня.

— Ваш полдень — это столичный вечер, — зачесался Роберт. — Но хорошо, пусть так. Кэт, ты поймаешь Галланда под конец рабочего дня и расскажешь ему, что, по имеющимся у тебя данным, в орбитальном терминале болтается грузовой «хвост» удравшего с планеты «Киссела», на котором находится куча свеженького зелья. Галланд, конечно, «хвост» немедленно снимет. Дальше — по полной программе. Не настаивай на том, чтобы дело поручили тебе, пускай его ведут старшие офицеры твоей лавочки. Намекни Галланду о Графе, он поймет, в чем дело. По моим прикидкам, за двое-трое суток они раскрутят получателей, а дальше все пойдет по цепочке, и к тому моменту, когда мы приступим ко второму этапу операции, весь Бифорт уже будет стоять на ушах. Ариф вынул сигару изо рта:

— Хорошо. Нина будет здесь через час. — Он тяжело выбрался из кресла и повертел уставшей шеей. — Я пойду поваляюсь в бассейне. Не могу больше. Проводив улетевшего в порт Лейланда, Роберт и Кэтрин поднялись наверх, где ее ждал коптер, готовый к полету в столицу. Створки дека были распахнуты, и просторное помещение освещалось уже взошедшим солнцем. Кэтрин поежилась от холода и вдруг порывисто бросилась на шею Роберту.

— Помни, — прошептала она, — пожалуйста, помни, что у тебя есть я… Роберт прижал ее к себе, и она вдруг показалась ему хрупкой и миниатюрной. Он погладил ее плечи и раскрыл рот для ответа, но почувствовал, что сказать ничего не может

— да и не надо. Он молчал, вдыхая аромат ее волос, и понимал, что так близки они не будут уже никогда. Отпустив ее, он медленно вошел в тесную кабину лифта и прислонился к гладкому пластику стенки: отчаяние одиночества, ставшее за долгие годы привычным и едва ли не родным, радушно приняло его в свои ледяные объятия. Какой-то важный, возможно, решающий кусок жизни закончился, и он знал, чувствовал, что решение так и не было принято. Виноватых тут не было… Нину он встретил с рюмкой коньяка в руке:

— Мы летим на Эндерби, миледи. Я предоставляю вам шанс на месть. Сколько сахару вы в нее насыплете — решать вам. Ответ нужен немедленно. Скулы девушки заострились:

— Лорд Артур летит вместе с нами?

— Вы будете его вторым пилотом.

— Ответ положительный, милорд. Массивные двери командирского салона разъехались

в стороны, и в помещение вошел Ариф мокрый и уже бодрый. Белый халат был накинут на обнаженное тело и не запахнут; увидев Нину, он без тени смущения на лице завязал на бедрах свисавший до пола пояс и щелкнул пальцами:

— Баркхорн на «Пуме», наш катер под трапом.

— Ты так и полетишь? — поинтересовался Роберт.

— А начхать, — дернул плечами Ариф, — один черт, мои тряпки пропылены насквозь. На «Пуме» есть все, что необходимо для жизни. Вперед, вперед, господа! Клянусь дьяволом, мы покроем свои благородные имена неувядаемой славой. — Ариф хрипло захохотал, и от его громового смеха на одной из бра зазвенели хрустальные подвески. Роберт не стал выдавливать улыбку.

— Идемте, — сухо сказал он, не выпуская из рук почти полную рюмку. Готовая к старту «Пума» находилась в сотне километров от острого носа линкора. Садясь с

Правого борта в командирский катер, Роберт бросил короткий взгляд на исполинский гладко-черный конус, нависавший над плитами космодрома в двухстах метрах от трапа. Назад смотреть было страшно блестящая черная стена казалась бесконечной, и отсюда кормовые мотопилоны были даже не видны, они терялись в холодном утреннем тумане… Пассажирский отсек катера был набит людьми из их боевой команды, и Ариф предложил расположиться в ходовой рубке. Роберт молча пожал плечами, до разведчика было рукой подать, да и вообще — ему было безразлично. Когда катер опустился под распахнутым шлюзом миниатюрного корабля, Роббо первым выбрался из рубки и все так же молча взошел по трапу на борт. Он уснул сразу же после старта и спал почти шесть часов — его разбудил Ариф, бесцеремонно ввалившийся к нему в каюту.

— Старик, нам нужно поговорить, — произнес Ариф, садясь на крохотное подобие диванчика в углу узкого пенала каюты.

— Ты пьян, — констатировал Роберт без тени удивления. Ариф задумчиво покачал головой.

— Мне очень странно, — заметил он, — что ты трезв. Разъяряясь, Роберт привстал на койке и замер, наткнувшись на пустой, как у покойника, взгляд Арифа.

— Лем Тройл, — отчетливо проговорил Кириакис, — Лем Тройл мертв. И виноват в

этом ты. Роберт спустил ноги на пол, всунул их в свои щегольские сапоги и уселся в единственное в каюте кресло. Его рука зашарила по карманам висящего на его спинке камзола, отыскивая портсигар.

— Зачем ты это сделал? — спросил Ариф. Роббо сунул в зубы сигару и сейчас только увидел, что его друг дрожит в своем мешковатом, не по размеру, темно-синем комбинезоне с болтающимися на плечах полковничьими погонами. Столкнувшись с ним взглядом, Кириакис вытащил из набедренного кармана объемистую гнутую флягу и протянул ее Роберту.

— Пей, — сказал он. — Пей, чистоплюй. Мы слишком давно не теряли друзей, да? Ты решил исправить ситуацию, так ведь?

— Прекрати, — выдохнул Роберт, обжегшись крепчайшим виски.

— Прекратить? Я-то запросто. Но вот для бедняги Лема прекратилось уже все. Все на свете, понимаешь?

— Как это произошло?

— Глупый вопрос. — Ариф запустил пальцы в лежавший на столике портсигар. — Я бы сказал идиотский. Ты же его подставил!.. Элементарно подставил. Конечно, Франкитти они с Дитцем выкинули. К чертям. Но мстить-то кому-то надо? А кому?

Ухлопать Дитца — это полный кукан, такое ни одному Франкитти в голову не придет.

А вот Лема, парня беззащитного, — это запросто. И. знаешь, что интересно, — Ариф раскурил сигару и откинулся на подголовник диванчика, прикрыв глаза, — я ведь точно знаю, о чем ты думал, когда принимал свое на редкость изящное решение. Ты думал о том, что если можно решить вопрос без крови и без грязи, то именно так его и следует решать. В который уже раз ты гадишь под себя? Сколько я могу твердить одно и то же — наши дела нужно делать резво и, главное, без негативных последствий. А ты все стремишься остаться с чистыми лапками. Носи, черт тебя возьми, перчатки! Роберт глотнул виски, закусил доброй порцией сладкого сигарного дыма и опустил голову.

— Мне больно, старик, — сказал он. — Не поверишь, — ответил Кириакис, — но я рад.

— Нет, — усмехнулся Роберт, — я не только об этом. Меня терзает ощущение какой-то обреченности, безвариантности всего происходящего. Раньше этого не было, поверь — и намека!.. А сейчас вариантов вроде бы куча, но всегда и везде одно и то же — выбор делаем не мы…

— А ты и есть обреченный, — произнес Ариф без всякого выражения. — Ты обречен своей властью, своей ответственностью, которую ты не хочешь ни понимать, ни видеть. Ты все время пытаешься делать вид, что от тебя ничего не зависит, ты подсознательно хочешь казаться этаким простым парнем. Но ты никуда от себя не денешься! Ты намертво закован в бастион своей власти, своей необходимости принимать решения. Ты хочешь остаться чистеньким? Но ведь так не получится. Любое решение это выбор. Любой выбор — это отказ. В тебе бурлит так называемая мораль, но, принимая решение в ее, будь она проклята, пользу, ты убиваешь! Зато остаешься в сознании того, что ты поступил благородно, как положено, и никто не посмеет тебя упрекнуть в аморальном поведении.

— Ара, прошу тебя, — вздохнул Роберт.

— И не проси! — выкрикнул Кириакис. — Пойми: или ты начнешь менять свое

отношение к жизни прямо сейчас, пока еще не поздно, или все это закончится очень и очень плохо… Что ты делаешь с людьми? Что ты делаешь с женщиной, которая тебя любит?

— Что же?!

— Каждым своим словом, каждым своим жестом ты даешь ей понять, что тебе рано или поздно предстоит стать тем, кем ты должен стать по рождению. Она стремится к тебе, она закрывает тебя собой, а ты возвышаешься над ней словно небоскреб — и наверняка в тебе бурчит все та же мораль — щелк… она мне не пара… щелк… она мне не пара. Ты всегда одинок, у тебя вечно потерянный вид — почему? А все мораль… И действительно, у тебя нет вариантов" ты должен понять и признать единственно верный путь, ведущий к самому себе, — и тогда наконец ты станешь свободным. Ариф замолчал. Роббо тоже не хотелось говорить, он был слишком подавлен и известием о смерти Тройла, и — в не меньшей степени — всем тем, что вывалил на него старый друг. Ариф пожевал губами — видно было, что он хочет

что-то сказать, — но сдержался и, махнув рукой, все так же молча вышел из каюты. Роберт встал вслед за ним, задраил изнутри сдвижную дверь, вернулся в кресло и тяжело опустил голову на сплетенные ладони.

— Господи, почему? — прошептал он.

* * *

Эндерби — вторая планета небольшой желтой звезды, классической представительницы того, что принято было называть «земным классом», не имела и намека на какие-либо сооружения системной защиты. Воевать Авроре было не с кем, и ее правители нисколько не заботились об охране своих колониальных рубежей. «Пума» вошла в систему никем не замеченная и начала торможение уже в непосредственной близости от планеты. Прежде чем она окончательно сбросила скорость, из ее

поджарого брюха выпрыгнула крохотная звездочка — и помчалась, обгоняя корабль, к небольшой зеленой планете. То был разведывательный зонд. Ни на одной из имевшихся в корабельном мозге карт не была обозначена община космонитов святого Сайласа, расположенная на небольшом острове, затерянном среди огромного северного океана планеты. Зонд сделал один виток, передал на борт требовавшуюся хозяевам информацию и нырнул вниз, чтобы благополучно сгореть в верхних слоях атмосферы, не оставив после себя никаких следов. «Пума» приближалась. Увидеть с планеты ее было невозможно — опытный Баркхорн заходил на финиш, прячась за обратной стороной одного из двух небольших спутников Эндерби. В тесной ходовой рубке корабля шел военный совет.

— Только так, — сказал Ариф, — только так, и никак иначе. Нашу железяку мы посадим вот здесь, его палец ткнул в висящую над пультом объемную голографическую карту общины, — на этом пустыре. Башни ближнего боя разнесут окрестности и расчистят дорогу атакующей партии. Цеха, похоже, вот, — он указал на длинные крыши каких-то одноэтажных сооружений, — потому что ничего иного, напоминающего производственные помещения, я здесь не вижу. Пушками мы их не достанем, нам помешают холмы. Но это не страшно, так или иначе, мы до них добежим. Дальше уже дело техники. Фузионный заряд превратит всю эту красоту в порошок. Баркхорн куснул ноготь и опасливо покосился на Роберта, но тот молчал, погруженный в какие-то размышления.

— Если бы можно было шарахнуть прямо с орбиты… — пробормотал пилот.

— Увы, — жестко ответил Ариф. — У нас нет возможности сбросить заряд с требуемой

точностью, у нас дальний разведчик, а не атмосферный бомбовоз. Если мы шарахнем, как вы предлагаете, с орбиты, заряд упадет в океан. Вероятность — почти стопроцентная. А зависнуть над целью мы тоже не можем — сами понимаете. — Надо начинать, — произнес Роберт, бросив взгляд на свой хронометр, — там уже закат.

— Да погоди же, черт возьми! — возмутился Ариф. — У нас еще бездна времени! Надо все обсудить…

— Надо начинать, — повторил Роберт, не глядя на него. — Лорд Артур, начинайте эволюционный разгон. Огибайте эту каменюку и приступайте к спуску в атмосферу. Наше время пошло. Развернувшись, он молча вышел из рубки. Баркхорн бросил на Арифа недоуменный взгляд и пожал плечами.

— Выполняйте приказ, — сказал ему Кириакис. Час спустя, стоя перед дверями шлюза в тесном, плотно забитом людьми коридоре, он вдруг поймал себя на мысли, что Роббо слишком болезненно воспринял его слова о необходимости перемен, и сейчас,

влекомый духом противоречия, ищет способ избавиться от накопившейся горечи. Ариф

вздохнул и глубоко затянулся своей сигарой. Из всех, кто стоял в коридоре, курил он один — его солдаты понимали, что делать этого нельзя, а Роберт, казалось, не замечал вообще ничего вокруг себя. «Пума» коснулась грунта столь мягко, что толчок вышел почти неощутимым. Над головами столпившихся в коридоре людей гулко

загрохотали башни ближнего боя, выдвинутые перед самой посадкой. Грохот сливался с нудным завыванием редукторов поворота, и в этой какофонии можно было сойти с ума: от непереносимого шума не спасали даже задраенные боевые шлемы, он, казалось, пронизывал все тело, норовя разодрать его в клочья. Баркхорн дал команду на прекращение огня тогда, когда Ариф уже хотел вызывать его по

внутреннему каналу. Обе двери шлюза ушли в свои пазы, и Кириакис прыгнул вперед, забыв захлопнуть забрало шлема. В лицо ему ударило пламя. Вокруг корабля горело все, что могло гореть: зеленые прежде холмы, отделявшие пустырь от цехов, полыхали сваленными на них пластиковыми болванками — вывороченная огненным бешенством земля перемешалась с кипящей темной массой, и все это было объято ревущим, тонущим в жирном черном дыму пламенем. Ариф загерметизировал снаряжение, превратив его в подобие боевого скафандра, и бегло огляделся. Люди не нуждались в его командах — в наушниках металась холодная скороговорка Роберта:

— В обход справа, туда, где нет огня! Арьергард, держим прикрытие!.. Их было человек двадцать, и они мчались вслед за Робертом, огибая крайний справа холм, на котором гореть было нечему. Двое самых рослых, несшие в руках продолговатый контейнер заряда, бежали в середине колонны, замкнутые в традиционный четырехугольник охранения. Первые противники встретились на спуске с развороченного холма: над плоскими крышами длинных, стоящих в ряд строений, заговорили решетчатые башни с лазерами. Нападавшие были к этому готовы.

Укрывшись в лощине, Ариф вскинул свой тяжелый четырехствольный «нокк» и выдернул из казенника плоскую рамку прицела. На секунду ему показалось, что вращающаяся на верхней площадке конструкция слишком уж массивна и не похожа на известные стационары, но задумываться над этим было некогда, он загнал сверкающий белый глаз в перекрестье и нажал на спуск. «Нокк», выставленный на стрельбу всеми стволами сразу, исторг гремящий фонтан голубоватого пламени, и лазер на башне

вспух пронзительным шаром взрыва. Ариф развернулся, целясь в следующую башню, но выстрелить не успел — она уже падала, исковерканная ураганным огнем залегших по ямам и лощинам людей.

— Внимание! — выкрикнул Роберт. — Живая сила противника на двух часах! На двух часах! Ариф повернулся, привстал на одно колено, его большой палец скользнул по казеннику, переводя излучатель на последовательную стрельбу, а нижняя челюсть привычно нащупала в шлеме сенсор поиска противника. Электроника тотчас прорисовала алым несколько десятков полуодетых фигурок, бегущих от корпусов. Стволы заговорили по кругу, и они начали исчезать одна за другой, теряясь в шквале возникшего на их пути пламени.

— Ара, прикрой сзади! — крикнул Роберт. Прикрывать сзади было не от кого, скорее уж с флангов. Вместе с Арифом посреди дымящихся ям остались еще два человека, остальные рванулись вперед. Они резво забежали в центральный — насколько можно было понять — корпус, и несколько минут Ариф слышал только изумленные восклицания солдат и неразборчивую ругань Роберта. Он забеспокоился… и тут в уши резанул отчаянный крик:

— Их тут тысячи, милорд! Тысячи!!! — и резкая, беспорядочная стрельба.

— Оставаться здесь! — крикнул Ариф своим людям, срываясь с места. Под высоким

потолком огромного корпуса метались голубые молнии выстрелов. Метрах в сорока от входа начинались какие-то темные, похоже, зачехленные сооружения, и между ними судорожно метались фигурки людей в имперских комбинезонах, совершенно неразличимые невооруженным взглядом из-за мимикрии снаряжения.

— Роббо, что у вас? — спросил Ариф, подбегая к Роберту, укрывшемуся за углом прикрытого тканью агрегата.

— А ты посмотри и послушай, — посоветовал тот. — Я не могу понять, что все это значит… Ариф опасливо высунулся в проход. Сперва он просто ничего не понял:

все их люди уже не метались по корпусу, а стояли или лежали, укрывшись, как и их командир, за странными зачехленными агрегатами, и безостановочно палили в глубь помещения. Присмотревшись — тьма не была ему помехой, — Ариф не поверил своим глазам. Прямо перед ним, буквально в нескольких метрах от его лица, тяжко

шевелилась, плоская белыми огнями выстрелов, какая-то темная неоднородная масса.

Через секунду он понял — то были люди, тысячи обнаженных людей, мужчин и женщин, многие были с оружием. Передние ряды уже давно превратились в омерзительное

пережаренное месиво, и уцелевшие, казалось, плясали на бруствере из трупов своих товарищей — раз за разом выметаемые убийственным огнем залегших по укрытиям солдат.

— Да они все под кайфом! — понял Ариф и почувствовал, как по спине ползет волна липкого пота, вызванного ужасом и отвращением.

— Безусловно, — согласился Роберт с каким-то непонятным равнодушием. — Вся беда в том, что через десять минут у нас выйдут боеприпасы. Проклятье, тут нужен танк, и не один!

— Закладываем бомбу прямо здесь, — решил Ариф, — и давай сматываться. Дальше мы

явно не пройдем, мы и так уже влипли. Тебе не кажется, что эти штуки, — он ткнул прикладом в агрегат, за которым они прятались, — до боли напоминают синтезаторы и молекулярные миксеры высокого давления?

— Я тоже так думаю. Но где мы ее спрячем? Ариф не без труда приподнял тяжелый край плотного чехла и заглянул внутрь. Его взору предстала какая-то глубокая выемка с грязными, в потеках, металлическими стенками. Находившийся в их распоряжении портативный заряд вполне мог там поместиться.

— Давай, наверное, сюда, — сказал он. — И рискнем, поставим небольшое замедление. Даже если эти параноики успеют бомбу Найти, то уж вынести ее они

точно не успеют, это с гарантией. Да и вообще, какая разница, где она грохнет? С

этакой-то мощностью… Роберт молча хлопнул его по плечу и вызвал минеров. Когда люди с зарядом смогли подползти к ним, из всех стрелков продолжали бой лишь три человека — у остальных кончились боеприпасы. Ариф стремительно расстегнул продолговатый кофр и откинул крышку таймера.

— Я ставлю три минуты, — сказал он.

— Все в корабль! — приказал Роберт. — Срочная эвакуация!

— Давай, — хрипло выкрикнул Ариф. Вдвоем они приподняли чехол и, напрягаясь изо всех сил, впихнули тяжеленную сосиску в темную нишу. Оборачиваясь, Ариф увидел, как к воротам спиной вперед — отбегают последние прикрывающие. Думать было некогда. Едва чехол, хлопнув, упал вниз, они с Роббо дернули с места, как на стометровке. Они уже не видели, что происходило в цеху. Спотыкаясь на спекшихся

валунах вывороченной пушками земли, диверсанты стремительно миновали холм и один

за другим начали запрыгивать в распахнутый шлюз звездолета. У них было несколько

раненых — Роберт помогал забрасывать их внутрь; в корабль он влетел последним. В коридоре началась жуткая каша. Это было очень тяжело — что есть духу бежать по тесной пластиковой кишке и на бегу тащить пятерых беспомощных, окровавленных людей. Лифт рванул вверх, и в этот момент «Пума» стартовала. В ту минуту, когда кабина, в которой люди находились вповалку в несколько слоев, наконец остановилась на гравитационно безопасном экипажном уровне, Ариф ощутил какой-то внутренний толчок, словно второй таймер, близнец того, что сидел в бомбе, все это время неслышно тикал в его голове: он понял, что заряд сделал свое дело. Общины космонитов Эндерби больше не существовало, а вместе с ней провалился в преисподнюю и единственный наркокомплекс неведомых горган.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЛЕДЯНОЙ БАСТИОН

Глава 1

Лорд Торвард Бифортский изо всех сил пытался делать вид, что доклад советника

Флетчера, прочитанный им еще позавчера — и не один раз, — его ужасно интересует. Впрочем, людей, собравшихся сегодня в просторном полукруглом зале Дворца Представителей, он интересовал на самом деле. Сотни комфортабельных мягких кресел террасами сходились к черно-золотому овалу президиума, и занимали эти

кресла те, кто управлял Бифортом вместе с лордом-владетелем: крупнейшие банкиры, промышленники, воротилы шоу-бизнеса, сырьевые колониальные бароны — словом, все те, кто привык ощущать Бифорт своей вотчиной, кормушкой. В президиуме сидели лорды-министры и советники ближайшего окружения Торварда Бифортского. С единственной трибуны, лаково-черной, украшенной грозным бифортским орлом, гремел, усиленный электроникой, профессионально поставленный, завораживающий баритон лорда Финеаса Флетчера, старшего советника Национальной Канцелярии. Зал слушал его затаив дыхание: ежегодный доклад правительства, это шикарное шоу во славу бифортской общественной политики, неизменно привлекал внимание всей

планеты. Сидеть здесь, выше лорда-владетеля и его окружения, было немалой честью

для приглашенных, и им было интересно все. Президиум откровенно скучал: ему этот кич надоел до чертиков. Лорд-канцлер Бартоломью Ровольт, открывший заседание стремительной скороговоркой вступительного слова, сидел, согласно процедуре, по правую руку от лорда-владетеля, его долговязая узкоплечая фигура заметно

выделялась среди осанистых и несколько расплывшихся за годы министров. — Сегодня сукин сын недурственно чешет, негромко произнес он, обращаясь к Торварду. — С каждым годом все лучше, — лениво отреагировал тот. — Лет через сто он сможет заговаривать своими докладами грехэмских драконов. Практика — великая штука. Ровольт покачал головой и принялся в сотый раз пересчитывать освещающие зал хрустальные люстры — он точно знал, сколько их: сто двенадцать, но тем не менее это невинное занятие изрядно утешало лорда-канцлера на протяжении многих лет. С каждой люстрой он был знаком едва ли не лично. В левом ухе лорда Торварда пискнула горошина служебной связи. — Вашу милость просит супруга, — вкрадчиво прошептал дежурный референт. — Объясните ей ситуацию, — ответил Королев одними губами. — Вы же знаете, где я нахожусь… … Леди Энджи досадливо мотнула головой и бросила аппарат личной связи на плюшевый диван, стоящий в углу ее огромного кабинета. Отто Галланд, сидевший

перед ней в темно-зеленом кресле с высоченной спинкой, сочувственно поджал губы.

Она поднялась из своего кресла, чтобы дотянуться до забытого на письменном столе

портсигара, и шеф полиции поспешно вздернулся вслед за ней. — Сидите, Бога ради,

— остановила его Вербицкая, прикуривая длинную коричневую сигарету. — Лорд-владетель сейчас тоже сидит. Считает мух на ежегодном докладе перед политиками. Когда уже им это надоест?.. Итак, — она дернула плечами и прищурилась, — вы утверждаете, что эту девочку не раз видели в обществе моего сына? Галланд помедлил с ответом, он не совсем понимал, куда она клонит. В обществе лорда Роберта кого только не видели! Он пришел докладывать о невероятной удаче, выпавшей на долю его департамента, о наконец-то попавшей ему в руки крупнейшей партии тяжелых синтетиков, а блистательную леди Энджи отчего-то чрезвычайно заинтересовал тот факт, что молодая следовательница, доложившая о наличии агентурной информашки по этому совершенно замечательному грузу, шаталась с лордом-наследником. Вся эта ахинея в голове шефа никак не укладывалась, и поэтому он с максимально равнодушным видом пожал плечами: — Да, он сам связывался со мной, просил предоставить ей отпуск в его, как я понял, распоряжение. Чертов осел, подумала леди Энджи. Дураку должно быть понятно, что дело здесь нечисто. Неужели Роббо затеял войну с наркокоролями? Неужели это они с Кириакисом-младшим устроили всю эту возню с бессмысленными на первый взгляд убийствами, которая так взволновала всю полицию? Это же не просто опасно, это -

безумие… — Расследование остановить, — произнесла она, до особого распоряжения

его милости лорда-владетеля. Все имеющиеся материалы закрыть под гриф, круг лиц, связанных с расследованием, профильтровать — негласно, но со всей возможной тщательностью. Идите, Галланд… Проводив полицейского, Энджи уселась за столом и поспешно развернула свой инфор. Через минуту на дисплей выплыл том личного

дела Кэтрин Раш, тридцати трех лет, старшего следователя столичного департамента

особо важных расследований. Леди Энджи внимательно вгляделась в ее лицо. В умных серых глазах она не увидела ни присущей ей самой жесткости, ни традиционной хищности припозднившейся невесты. Глаза были мягкими, и где-то в их влажной

глубине леди Энджи почудилась вещь очень редкая: преданность. Сукин сын закрутил

хорошей девочке башку, поняла она. Сукин сын. Вот это я сказала! Не в бровь, а в глаз. А впрочем, разве за эти годы я могла стать кем-то, кроме той самой суки?

Она развернула материал и минуту спустя откинулась на спинку своего кресла, дымя в растерянности сигаретой. Кэтрин Раш была кристально чиста. Здесь, на Бифорте, так чисты могут быть лишь младенцы, но назвать младенцем тридцатитрехлетнюю женщину, доросшую без всяких минетных протекций до чина старшего офицера в столичном департаменте, было сложно. Парень решил сыграть с полицией в кегли, решила леди Энджи. Но, Господи, почему об этом до сих пор не знает мой муж?.. — Да, он запер нас весьма грамотно, — Баркхорн пожевал губами и повернулся к стоявшему над пультом Роберту. — Надо тормозить, нам некуда деться. Куда мы ни сунемся, он достанет нас везде. Справа и слева — смотрите, планетные системы, причем одна из них громадная, с мощнейшим полем, туда нам дорожка заказана. Та, что левее, вот она — пятнадцать на двадцать два градуса, — тоже не подарок, там

какие-то облака. Напрямик — успеет достать, много ли нам надо? Аврорский тяжелый крейсер класса «Бакстер», принадлежавший, судя по его данным, патрулю Территориальной Стражи, находился в своем праве: «Пума» еще не успела выйти за пределы аврорских протекторатов. Его командир, вероятно, решал сейчас непростую задачку: как ему воспринимать корабль неизвестного типа, не числящийся ни в одном из официальных регистров, да еще и идущий к тому же на совершенно невозможной скорости? Предварительное решение он принял на редкость грамотно: его «Бакстер» встал на курсе разведчика таким образом, что ни свернуть, ни развернуться «Пума» не могла. Оставалось одно — тормозить и действовать по обстоятельствам, надеясь на то, что командир патруля все-таки допустит какую-то ошибку и опытнейший Баркхорн сумеет улизнуть у него из-под носа. — Тормозите, Артур, — сказал Роберт. — Экстренное торможение. Попробуем выиграть расстояние, может быть, нам удастся развернуться овердрайвом. Баркхорн с сомнением покачал головой и положил левую руку на моторную консоль. Нина, бросив на него короткий взгляд, стиснула штурвал, готовясь отработать неизбежное рысканье, способное

доставить немало неприятностей. Генерал убрал нагрузку и переложил реверс. Рубку заколотило, желтоватое звездное поле на экранах начало смещаться в сторону. Под полом начался устрашающе громкий звон перегруженных гравикомпенсаторов: казалось, там лопаются миллионы хрустальных бокалов. Роберт представил себе уровень испытываемой кораблем перегрузки, и на секунду ему стало нехорошо. Случись компенсаторам отказать — и всех, кто находился сейчас на борту «Пумы», расплющило бы в тонкую пленку. Ариф, сидевший в третьем пилотском кресле, болезненно поморщился. Несмотря на торможение, расстояние между патрулем и «Пумой» стремительно сокращалось. — Тормозить надо было раньше, — проорал Ариф

сквозь звон. — Он дает предупредительный залп, вы видите? Роберт не отрывал глаз от экрана, выдававшего «картинку» аврорского крейсера. В носу вытянутой буроватой махины распахнулся батарейный клюз, и пыльную муть пространства пронзила серебряная молния. Еще одна, выше… Клещи. Роберт ударил кулаком по подголовнику Ариного кресла и выматерился, не разжимая стиснутых зубов. — Видит Бог, нам попался опытный истребитель, — заметил Баркхорн, — он упорно не желает ошибаться и считает, что дистанция не позволяет нам играть с ним, как с собственным хвостом. Скажите, джентльмены, нам и в самом деле так нежелательно

попадать к нему в руки? Ариф поглядел на пилота с недоумением. — Вы в своем уме, Артур? Баркхорн лукаво прикусил губу и пробежался пальцами по выдвинутой из пульта панели малого навигационного вычислителя. Коротко глянул на дисплей. — Удельная мощность нашей посудины вполне позволяет сунуться вот в эту систему, — ткнул он пальцем в правый сектор обзорного экрана, — она, как видите, совсем рядом, удаление просто смешное, в радиус поля мы войдем буквально через несколько минут — а он туда не полезет, потому что потом будет полгода разгоняться. Если, конечно, у него хватит горючего. Дистанция пока еще доступна для маневра. Решайтесь, джентльмены. — Так поворачивайте! — рявкнул Роберт. — Чиркнем по краю гравитационного поля, может быть, удастся обогнать внешнюю планету и оттолкнуться от нее — тогда мы выйдем совсем с другой стороны, и нас никто не сможет найти. Сомнительный маневр, подумал Ариф. Там два десятка планет, внешняя, похоже, водородный гигант, с дикой плюсовой константой, он формирует значительный процент внешних завихрений системного поля. Нас может закрутить, как щепку, и тогда мы точно будем выбираться отсюда до конца своих дней. Впрочем, Баркхорн, наверное, знает, что делает… «Пума» развернулась вправо с резвостью, немыслимой даже для «Валькирии» с ее чудовищным энерговооружением, и Ариф почувствовал, что те, кто находился сейчас в рубке аврорского крейсера, просто не поняли смысла предпринятого ею маневра. Лезть в гигантскую планетную систему с ее мощнейшим, убийственным полем тяготения мог только явный сумасшедший. В прежние времена подобные заходы были доступны лишь сверхмощным титанам типа имперских линкоров или же легким, обладавшим огромной удельной мощностью рейдерам, с одного из которых и была скопирована хрупкая «Пума». Командир патруля, похоже, заметался. «Бакстер» начал поворот, явно стремясь достать уходящего нарушителя огнем своих носовых, самых дальнобойных,

пушек. «Аха-ха, — злорадно подумал Роберт, — а ракет, способных поразить цель за „горизонтом“ линейной дальности, у вас, красавцы, нет! Не умеете вы их строить. От „Валькирии“ в такой позиции мы бы в жизни не ушли!» В рубке предупреждающе звякнули колокольчики форсажа. Баркхорн бросил корабль в сторону висевшей на экранах небольшой голубоватой звезды — впрочем, отсюда уже были видны и ее

наиболее крупные планеты. Аврорский крейсер, по-прежнему отслеживаемый автоматом целеуказания, начал тормозить, его слабенькие движки уже ощутили смертельное дуновение нарастающей тяжести. Роберт расстегнул ворот своего комбинезона и пошарил в кармане в поисках портсигара. Эту часть игры они выиграли. Мерное гудение, доносившееся из кормы корабля, смолкло. «Пума» с остановленными двигателями шла на субсветовой скорости, погружаясь в невидимые глазу адские пучины гравитационного поля огромной планетной системы. Баркхорн вел звездолет по касательной, намереваясь обогнать громадную внешнюю планету, оттолкнуться от вихревых потоков, порожденных множеством ее спугников, и сэкономить время последующего разгона. — Странно, — вдруг сказал он, напряженно всматриваясь в пляску цифр навигационного дисплея, — здесь какая-то аномалия. Подключу сканер.

— О чем вы говорите? — зашевелился Ариф. — Одну минуту. Вот] Вокруг планеты вертится объект искусственного происхождения. Довольно небольшой. Подождем: сейчас сканер выдаст анализ. Под низким потолком рубки тревожно звякнуло, и

свободный от обзора левый сектор экрана засветился слабым желтоватым светом — из чуть колеблющейся мути медленно выплыло изображение черного, хищно вытянутого рыбообразного корпуса. — Имперский корвет, одна из предвоенных конструкций, — определил Ариф. — Но и досталось же ему! Кормовая часть, которая должна была нести на себе характерные плавники рулевых двигателей, отсутствовала напрочь, словно отгрызенная неким неведомым великаном: металл обшивки обвис

расплавленными клочьями, из-под разодранных бронеплит виднелись серые полукольца шпангоутов. — Это не авария двигателей, — сказал Баркхорн, — таких чудес на свете не бывает. Кто-то здорово потрудился, чтобы так изуродовать несчастный корабль. Обратите внимание: поражена только корма, все остальное выглядит совершенно нетронутым. Значит, это был один залп, один-единственный. Я даже не представляю себе, с кем они столкнулись. — Мы сможем подойти поближе? — спросил Роберт: — Дистанция у нас сорок миллионов, и мы двигаемся почти навстречу этой рухляди. Я доверну одним импульсом. Но для чего, ведь нам придется тормозить? Ариф перегнулся через спину Нины и коснулся сенсора разрешения. Корабль на экране приблизился, стали видны выпущенные надстройки носовых сонарных систем и распахнутые клюзы батарейных палуб. Под скругленным выступом какого-то агрегата мелькнула золотая надпись. Ариф коротко ругнулся и добавил разрешения. — JC-L

4337 U, — прочитал он. — Артур, вам удобнее — войдите в каталог "В" и затребуйте корневой регистр имперского флота, он переброшен сюда с «Валькирии», и если эта несчастная посудина покинула стапели лет за двадцать до Войны, то мы сможем узнать, к какому подразделению она относилась. — Нина, торможение, — коротко приказал Баркхорн и углубился в работу с главным корабельным «мозгом». — JC -

это ударный легион «Иисус Христос», базировавшийся на том самом Лассиге-пятом, — сообщил он, — но борт номер 4337 почему-то загрифован. Вот приписка: «Переподчинен стратегическому командованию военно-космическими силами имперской Службы Безопасности». Дата переподчинения отсутствует, номер приказа — тоже. — Пролистайте дальше, — нетерпеливо сказал Роберт, — там есть том с грифом «ДСП», но он был взломан еще до нас с вами. Посмотрите там. Баркхорн подчинился. Несколько секунд он озадаченно молчал, и Ариф, не выдержав напряжения, выбрался из кресла: — Да что там у вас? — Очень мило, — ответил Роберт, — корвет «Эридан-37», командир — флаг-майор Валентайн Венцель, покинул стапели… Это неинтересно, вот: стартовал с базы… Миссия закрытого характера… Финиш прибытия — точка «Беллами»… Отсутствие связи через сто часов после старта… Спустя полгода исключен из состава ВКС как без вести пропавший при выполнении миссии закрытого характера". — Беллами! — выкрикнул Ариф. — Проклятье, так вот почему название «Ахерон» все время казалось мне смутно знакомым! Ты помнишь, я рылся в материалах старика штурмана, который выстроил твое убежище в Дагсборо? Ахерон — это засекреченный объект имперской СБ, который был выстроен лет за шестьдесят до Войны на таинственной планете Беллами, на той самой базе каких-то древних цивилизаций, сражавшихся за обладание Южным Звеном. Проклятая память, я все вспомнил. Незадолго до Войны вокруг Ахерона происходили какие-то странные вещи, и старикан писал, что тайны Беллами были одной из причин гибели его капитана, крупного пиратского барона… — Артур, поворачивайте к нему, — приказал Роберт. — Если корабль шел на Беллами, то не исключено, что на борту могли уцелеть материалы невероятной важности. У нас есть два тяжелых боевых скафандра — Ара, ты пойдешь со мной? — Думаю, мне необходимо выпить, — поежился Ариф, — потому что с трезвых глаз мне страшно даже вообразить себе то, что мы увидим в потрохах этой древней гробницы. Заледеневшие трупы на палубах и все такое прочее. Нет, без пайки виски я туда не сунусь. — Мне кажется, что большая часть экипажа могла покинуть корабль, — заметил Баркхорн, — и забрать с собой все секретные документы… — Проснитесь, Артур! — перебил его Роберт. — Корвет числится без вести пропавшим! Если бы из экипажа уцелел хоть один человек, его подобрал бы ближайший патруль, и в регистре была бы совсем другая отметка. Нет, здесь дело нечисто. Подгоните «Пуму» прямиком к его корме и встаньте на коррекцию, много энергии нам не понадобится. … Бронированная внешняя дверь шлюза уплыла в сторону, и Роберт непроизвольно вздрогнул: в метре от его тяжелых металлизированных башмаков начиналась бездна. Ариф хлопнул его по плечу и решительно переступил через порог. — Красота, — раздался в шлеме его голос, простор-то какой, мамочка! Вылазь, стрик, подышим свежим воздухом. Роберт привычно усмехнулся идиотской шутке друга и спрыгнул в пропасть. Фигура Арифа, обтянутая черной чешуей боевого скафандра, болталась в нескольких метрах от прямоугольного отверстия шлюза. Роббо неуклюже повернулся: над гладким бортом «Пумы» нависали изогнутые профилированные ребра, державшие некогда корму изуродованного корвета. Бронелисты обшивки, перекрученные чудовищной энергией в уродливые стекшие ленты, были отогнуты наружу, открывая взору измятые, сорванные с места перекрытия боевых палуб и проваленные в глубь

корпуса массивные многотонные цилиндры уцелевших генераторов. Баркхорн был прав,

авария двигателей, даже в самом фатальном из всех возможных сценариев, не смогла бы причинить «Эридану» такие чудовищные разрушения. Это был удар, пришедшийся скорее всего прямо с кормы, — но Роберт хорошо понимал, что даже самые могучие имперские пушки не были способны на такое… Для того, чтобы так чисто снести корму немаленькому эскортному корвету, нужно было долго и упорно класть попадания в одну и ту \ же точку. В маневренном бою так не бывает: как правило, если хорошо защищенный корабль все же получает поражения, не допускающие дальнейшего сопротивления противнику, то выглядят они приблизительно одинаково во всех случаях — корпус, измочаленный сотнями попаданий до неузнаваемости и

разодранный изнутри неизбежными взрывами энергоцепей. Нет, это был действительно

один удар… Но какой же мощности? — Начнем с шестой палубы, — предложил Роберт,

— по-моему, она здесь главная экипажная. — Ты хочешь пробраться в рубку командира? понял Ариф. — Хорошо, поехали… На его спине беззвучно заработал плоский компактный ранец, и Ара медленно взмыл вверх, приближаясь к жутковатому металлическому месиву шестой палубы корвета. В месте разлома — или, скорее, разрыва! — она провалилась на пару метров вниз, и, приблизившись к неровному краю многослойного металлического перекрытия, Ариф, не выключая двигателя, уцепился когтистыми перчатками за обвисший лоскут верхнего листа и поднялся выше, на относительно ровный участок. — Шуруй сюда, — позвал он Роберта, — переборки, кажется, целы, и это очень странно!.. В слабом желтом свете висевшей над головой гигантской планеты замерзший металл корабельного скелета казался бронзоватым. В глубине разрушенного корвета, там, куда свет не попадал, лежала глубочайшая, непроницаемая тьма — тьма, увидеть и почувствовать которую можно только в космосе. Ариф осторожно двинулся по перекошенному палубному покрытию и неожиданно исчез в этом мраке. Роберт подплыл к тому месту, где Кириакису удалось взобраться по краю оплавленной палубы, поднялся чуть выше и заметил

белый луч света, мелькавший в глубине черной каверны. Хрипловатое дыхание друга, не смолкавшее в его шлеме, придало ему сил: подтянувшись, он поднялся вовнутрь корабля. — Знаешь, — сказал Ариф, — здесь все почти цело… Пять метров — и уже не заметно структурных разрушений. Почему, черт меня возьми? Не ножом же его резали, в самом деле! Тут все должно быть смято и перекошено… Роббо, где ты, скотина? — Ты стал пугаться темноты? — спросил Роберт, зажигая фонарь на шлеме.

— Да иди ты!.. — облегченно вздохнул Кириакис, увидев фигуру своего друга. — Пойдем. Лифты наверняка заклинены, но мы сможем пробраться через аварийные трубы. — Рубка должна быть на этой палубе, — сказал Роберт, удивляясь своей необъяснимой убежденности. — Будет хуже, если дальше заблокированы межсекторные диафрагмы. Ара, ты не смотрел аварийное освещение? — Смотрел — щит у тебя под носом, — отозвался Ариф. — Корабль полностью лишен энергии, ни одна цепь не откликается. — Это тоже странно. За четыреста лет аварийные системы не должны были сдохнуть — кто мог сосать энергию из мертвого корабля? Они медленно двинулись вперед — частично шли, частично плыли, потому что каждый привычно

размашистый шаг отрывал их от пола… Тьма за их спинами стала непроницаемой. То желтое пятнышко, которое виднелось до первого поворота коридора, пропало, и теперь они двигались, запертые в стальной колбе, наполненной этой адской тьмой. Мощные прожекторы на шлемах пытались рвать ее, но она, словно липкая паутина, с каждым шагом смыкалась вновь. — Что-то я не вижу покойников, — насмешливо произнес Роберт, — наверное, зря ты заряжался своим пойлом, У тебя шлем от выхлопа не потеет? — Иди к черту, — ответил Ариф. — Смотри, впереди, похоже, диафрагма. Роберт задрал голову. Кольца шейного сочленения мягко чавкнули, и белое сияние фонаря прыгнуло вверх, осветив сводчатый белый потолок и

разделявшую коридор межсекторную диафрагму. Она была раскрыта. Дальше, в глубине тоннеля, виднелись закрытые двери каких-то помещений. — Ты был прав, — сказал Ариф, — это экипажная палуба. Впереди офицерские каюты. Он переступил через выступающее из пола толстое кольцо диафрагмы и вдруг исступленно заматерился -

свет его прожектора бросило в сторону, и Роберт встревоженно спросил: — Ара, что там — труп? — Кое-что похуже, — мрачно отозвался Ариф. — Иди сюда… Роберт медленно подплыл к нему и остановился, уцепившись рукой за раскрытую кем-то дверку операционного щитка. Под самым потолком, в полуметре от его носа, сонно кружилась мумифицированная человеческая рука, оторванная по локоть. Высохшие

пальцы с длинными и — это потрясло Роберта — покрытыми алым лаком ногтями истово сжимали рукоять массивного двухствольного излучателя незнакомой Роберту конструкции. — И где, интересно, ее хозяйка? — прошептал он. Ариф обвел коридор лучом света. — Никаких следов боя, — констатировал он. — Хм. Что скажешь? — Что ты, кажется, не зря надирался. Идем дальше. Двери, одинаково овальные, тянулись вперед нескончаемой цепочкой. Роберт попытался прикинуть численность экипажа корабля такого класса и пришел к выводу, что она должна была составлять не меньше сотни офицеров и рядовых. Все каюты шли по одной стороне коридора — они двигались по левому борту корабля, и за противоположной переборкой должны были находиться верхние батарейные гнезда и их унитарные ямы с эскалаторным хозяйством. — Еще одна диафрагма, — сказал Ариф. — Скоро мы выйдем в нос. Может быть, есть смысл пошарить в ходовой и штурманской рубках? — Мы туда будем до завтра шлепать, — возразил Роберт. — Это во-первых, а во-вторых, бортжурнал всегда хранится в апартаментах командира — забыл, олух? В трех метрах за диафрагмой обнаружилась новая дверь — шире и чуть выше предыдущих. Роберт остановился и вновь задрал голову. Под самым потолком на сером пластике переборки зловеще щурился двуглавый имперский орел, ниже шла золотая надпись на древнем, практически забытом английском: «Имперские военно-космические силы. Эридан-37». Верхнюю часть двери украшало объемное черное распятие и непонятная черно-золотая надпись странным, похожим на острые крючки шрифтом: «Ad majorem dei gioriam». — Это что, — удивился Ариф, — каюта бортового капеллана? — Это блок апартаментов командира, — уверенно заявил Роберт. — Раз в сетях нет энергии, мы, наверное, сможем отжать дверь. Давай попробуем. Ариф засопел и зашарил на поясе, отыскивая сенсор управления скрытым в ранце гравитором. Увеличив напряжение персонального поля, друзья приложились к гладкому пластику. Как ни странно, массивная дверь довольно легко ушла в сторону, открывая вход в

темное внутреннее помещение. Роберт вошел первым. Фонарь, взрезав, словно ножом, вязкую тьму, осветил просторный холл с боковым диваном, парой кресел в углу и распахнутыми створками стенных шкафов. Мебель была прикреплена к полу и оттого оставалась на своих прежних местах, а под невысоким потолком в живописном беспорядке висели предметы синего офицерского мундира вперемежку с бокалом и

парой пустых бутылок. — Убей меня Бог, — вдруг глухо сказал Ариф, глядя вверх, — одна из рубашек перемазана кровью. Протянув руку, он осторожно подцепил смерзшуюся в комок белую офицерскую сорочку и поднес ее к шлему. Роберт вздрогнул: комок был белым только с одной стороны, большая же его часть была смятым, навеки заледеневшим бурым камнем… — Брось ее, — сказал он, — идем лучше дальше. Роберт уверенно — теперь уже не плавая — прошел к противоположной переборке, где в свете прожектора темнел проем наполовину открытой двери. Ариф последовал за ним. — Рубка — здесь, — махнул Роберт рукой, указывая на одну из

двух ведущих в глубь корабля дверей. — Там — хибернатор командира. — Я не пойму, какого черта они все приоткрыты, — заметил Ариф. — Смотри, здесь тоже кровь… Роббо присмотрелся. Ариф был прав — высокое, мягкое когда-то плюшевое кресло было густо окрашено теми же бурыми потеками, что и рубашка. Такие же потеки, бывшие, вероятно, когда-то лужами, виднелись и на ворсистом ковре пола. — Здесь творилось что-то непонятное, — буркнул Ара. — Вот тебе и виски. Что ты по этому поводу думаешь? Роберт не ответил. Ему казалось, что его вот-вот пробьет озноб, и он боялся, что страх в голосе не прибавит мужества им обоим. Дьявольски, нестерпимо хотелось курить. Повернувшись, он молча шагнул через дверь, которая вела в боевую рубку командира. Здесь было пусто. Взламывая ударами «когтей» боковые шкафы, Роберт принялся набивать объемистые карманы скафандра миниатюрными плоскими коробочками с кристаллодисками. Опустошив последнюю, третью секцию, он повернулся к мертвому, покрытому непонятной пылью пульту и замер на месте, услышав судорожный вздох Арифа. — Ара, ты в порядке?! Ара?! — В порядке, — ответил тот каким-то неживым, металлическим голосом, — иди сюда, ты ищешь не там, где надо.

Глава 2

Ариф стоял нагнувшись, и Роберт не сразу понял, что он почти упирается лбом в прозрачный колпак капсулы индивидуального хибернатора. Несмотря на белый свет своего фонаря, он сразу заметил, что аппаратурная стоика справа от капсулы едва

заметно светится парой тусклых, рыжеватых глазков. — Все, что нам нужно — здесь,

— сказал Ариф, выпрямляясь. — Где? — не понял Роберт. — Здесь, — повторил Ариф с непереносимой горечью. Роберт подошел к колпаку, наклонился… и отпрянул. На белом пористом материале капсулы, повторявшем очертания человеческого тела, лежала совсем молоденькая светловолосая девушка в синем боевом комбинезоне имперских ВКС с узенькими лейтенантскими погонами. — Это… командир? — спросил Роберт, понимая, что командиром этот ребенок быть никак не может. — На ней эмблемы бортврача, — ответил Ариф. — Ты что, ослеп? Это она, хозяйка той самой руки Роберт оправился от шока. Ариф был прав. Правая рука лейтенанта была оторвана чуть ниже локтя, и тоненькая культя, высовывавшаяся из разодранного и окровавленного рукава, была наспех замотана толстым слоем бинта. Девушка выглядела так, словно вчера легла в капсулу, но Роберт прекрасно понимал, что это иллюзия и несчастная давным-давно мертва. Лицо девушки казалось спокойным и умиротворенным, и лишь потеки туши на бледных щеках говорили о том, что в ее последние часы несчастной выпало пролить немало слез. На груди, наполовину прикрытая левой ладонью с по-прежнему алым лаком на ногтях, лежала прозрачная коробочка с кристаллодиском, из которой торчал белый клочок бумаги. Роббо поднялся и развернулся к стойке, намереваясь поднять купол, но Ариф остановил его, перехватив руку: — Подожди! А вдруг она жива? — Ты спятил, — устало отмахнулся Роберт. — Если бы ее нашли лет -триста назад. Теперь ты понимаешь, куда делась вся энергия? Ее высосал хибернатор. Потом э когда поляризация в

сетях совсем упала раскрылись диафрагмы и встал аварийный гравитор. Воздух сразу же улетучился, а системы жизнеобеспечения к тому времени уже давно сдохли. — Но

стойка показывает, что хибернатор еще дышит! — Приди в себя! — выкрикнул Роберт.

— Даже если бы он был в норме, что бы мы могли сделать? Как, чем мы накачали бы сюда воздух?! У нас что, спасательно-госпитальное судно? Или мы успели бы натянуть на нее скафандр? В такой температуре?! И потом, — добавил он примирительно, — в морозильнике четыреста лет не протянешь, даже в исправном…

— Когда я сюда вошел, мне показалось, что индикатор поляризации показывает норму, — отрешенно сказал Ариф, — и я подумал, что она жива. Иди в рубку, — добавил он, — там должен быть флаг. — На кой черт? — Иди в рубку! — рявкнул Кириакис. — Флаг должен храниться в боевой рубке командира корабля. Я сам ее вытащу. Роберт не стал возражать. Нервы были натянуты до предела, и он хорошо понимал, что сейчас не время и не место для истерик и выяснения отношений: окровавленная и стиснутая металлом тьма вполне могла стать и их гробницей. Он

знал, где на имперских кораблях хранился флаг. Лишенный энергии сейф открылся от первого же рывка «когтя», и он вытащил оттуда все, что обнаружил: пару герметично запечатанных пакетов и длинную черную колбу со свернутым флагом. Рассовав пакеты по карманам, Роберт вернулся к хибернатору. Ариф уже открыл колбу, и сейчас миниатюрное тело девушки, заледеневшее в камень, а потому не гнущееся, лежало у него на руках — казалось, Ариф баюкает большую поблекшую куклу в синем комбинезоне. Вот только даже волосы ее напоминали собой твердую пластиковую отливку. — «Ингрид Сташек», — прочитал Роберт надпись на правом нагрудном кармане девушки. — Лейтенант Ингрид Сташек… — Давай флаг, — буркнул Ариф. Черно-золотой имперский стяг был изготовлен из сверхстойкого мягкого пластика, над которым не были властны ни время, ни адский холод пространства. Роберт развернул широкий свиток, и в белом огне прожекторов зловеще блеснул черный в золотой рамке крест и ниже, под ним, — четырехугольная звезда ВКС. Отстранив Роберта, Ариф уложил тело вдоль флага и осторожно, словно имел дело с живым человеком, замотал его в податливую ткань. — Пошли, — сказал он. — Больше тут ловить нечего. — Ты потащишь ее с собой? — Роббо, — в голосе Арифа плеснула ярость, это имперский офицер, павший в бою!.. Роберт не ответил. Он вышел в

коридор и двинулся в сторону оборванной кормы, не дожидаясь идущего сзади Арифа. В секторе, где по-прежнему плавала рука мертвой девушки, он увидел большое, неровное кровавое пятно, не замеченное им раньше. "Во мне что-то сломалось, — думал он, шагая по черному коридору. — Буквально на днях во мне что-то

сломалось. Я убил Лема… Кого я убью еще? Интересно, а если бы… А если бы она была жива? Она была бы жива, но на груди у нее лежал необходимый мне документ, что я стал бы делать? Искать способы втиснуть ее в скафандр раньше, чем она

окочурится? Бегать туда-сюда, ломать всем экипажем голову — и все это в ожидании аврорского патруля на более мощном корабле, который сможет нас достать? Я убил бы ее, — понял он, — я убил бы ее, не терзаясь раздумьями". Роберт остановился. Ему стало страшно, но страх этот был какой-то отстраненный, почти чужой, запоздалый. Три, четыре дня назад он сошел бы с ума, перевернул вверх дном свой корабль, но нашел способ вытащить девчушку с того света. Сегодня — нет… Он выбрался на уровень разрыва, остановился на самом краю изуродованной палубы и задрал вверх голову, глядя на пятнистый, желто-коричневый гигант, висящий над головой. Ужас ледяного мрака все еще плескался в нем; он смотрел на желтую планету, стараясь не замечать бездны космоса под ногами, и дивился той пустоте, которая властно заполнила собой его душу. Постояв, он неслышно вздохнул и запустил движок своего ранца. В распахнутый шлюз «Пумы» он попал со второго захода. Ощутив ногами твердый металл и искусственное тяготение живого, населенного людьми корабля, он расслабленно опустил плечи и вернулся к порогу. На краю оборванной палубы появился Ариф с длинным свертком на плече: вытянув свою ношу на руках, он толкнул ее, и она медленно поплыла прочь, удаляясь в бездонные глубины космоса. Правая рука Арифа поднялась к шлему в прощальном салюте. Удивляясь самому себе, Роберт вытащил из поясной петли свой излучатель, сбросил пальцем собачку предохранителя и выстрелил вверх.

* * *

Лорд Торвард Бифортский выбрался из роскошного длинного коптера и устало зашагал по белой мраморной дорожке, ведущей через огромный старый сад к темным башням его резиденции. В окнах правого крыла горел свет — его супруга, леди Энджи, не спала, хотя время перевалило за полночь. Он не удивился: отчасти от того, что бессонница жены была делом не столь уж редким, отчасти от невыносимой, ломавшей все его массивное тело усталости. На какие-то эмоции у него уже просто не было сил, хотелось войти в спальню, кое-как содрать с себя одежду и рухнуть в постель, забывшись хотя бы до утра. Он не думал, что сегодняшний день будет так тяжел — слишком долгое заседание с бесконечными докладами, да еще и вечерняя, переходящая в ночную, встреча с «королями информации». Он устал отвечать на бесконечные вопросы, устал извиваться в поисках обтекаемых ответов — этому

искусству он так и не научился за все годы, проведенные им на вершине власти. Он даже не чувствовал вкуса тлевшей в углу рта сигары. Дворецкий встречал его на верхней ступеньке широченной белой лестницы; коротко кивнув, лорд Торвард прошагал мимо него и повернул в холле направо, двигаясь в спальные апартаменты супруги. Он вовсе не собирался проводить эту ночь в ее постели, но тон, которым блистательная леди Энджи просила мужа навестить ее по прибытию домой, не оставлял ему выбора. Она ждала его в просторном угловом кабинете на третьем этаже здания. Войдя, лорд Торвард устало коснулся губами сухой ладони своей супруги и вопросительно поднял глаза. — Сядь, — мягко приказала она, — сейчас я закажу ужин. Нам нужно поговорить. — Боюсь, у меня нет сил, — выдохнул Торвард, но раз ты настаиваешь… Он отцепил от пояса меч и тяжело рухнул в ближайшее кресло. Энджи протянула ему пару тонких листков с каким-то текстом. — Прочитай пока вот это. Лорд-владетель потер виски и впился глазами в бумагу. В первом прочтении смысл доклада не совсем дошел до него, и он, досадливо морщась,

поспешил закурить новую сигару. Проглядев текст вторично, лорд Торвард отшвырнул

документ в сторону и тяжело вздохнул: — Ты считаешь, что это связано с Робертом?

— Я не считаю, я знаю, — улыбнулась леди Энджи. — Эта следователь, Кэтрин Раш, — его новое увлечение. — Случай беспрецедентный, — произнес Торвард. — Такие партии зелья нам в руки еще не попадали. Галланд, вероятно, на седьмом небе от счастья?.. — Я приказала остановить расследование. Ты должен понимать — Роббо подбросил нам этот материал специально. Мы должны выяснить, что он хочет этим сказать. Лорд Торвард задумался. Игры его сына, не всегда невинные, но достаточно остроумные, вдруг приняли в его глазах несколько иной оборот. Если охламон в самом деле подбросил ему это дерьмо, то для чего? Или… или игра перестала быть игрой, и парень всерьез схватился за что-то такое, о чем ни он, лорд-владетель, ни его посвященное окружение не имеют пока представления? — Роббо влип в дела с теми ублюдками, что толклись на Бифорте, — решился он. — Я имею в виду сволочей, которые были как-то связаны с горган. Я же говорил тебе, что публика с Тротиуса шляется у нас под носом, но пока еще ни разу нам не удавалось прихватить кого-либо из них. — Роббо с Кириакисом вполне могли оказаться проворнее, — кивнула Энджи. — Что ты предлагаешь? — криво улыбнулся лорд-владетель, провожая взглядом молоденькую служанку, которая принесла в кабинет хозяйки заказанный ужин. — Что, вызвать его милость лорда-наследника на ковер? Х-гм… он должен прийти сам. — Это слишком рискованно, — взволнованно

дернула плечами леди Энджи. — Ты слишком много ему позволяешь… — Прости, а что я могу ему запретить? — удивился Торвард. — Что, Энджи? Он делает то, что не могут сделать все мои разведки вместе взятые — и никогда не смогут. Так что же, я должен призвать его к порядку? Но тогда его нужно гнать на рудники, предварительно обвешав орденами. — Но из-под контроля он вышел далеко не вчера!

Лорд Торвард устало вздохнул и поковырялся вилкой в своей тарелке. — Да дело все в том, дорогая, что он и не был под контролем. Никогда, понимаешь? Роббо — это не тот человек, которому можно что-либо разрешать или запрещать. В любом случае он найдет возможность наплевать на все запреты и жить по-своему. — Торвард, мы говорим о нашем сыне! — Энджи выскочила из кресла и заходила по комнате. — О сыне, который вмешивается в тайную политику государства. Чем это для него

кончится? — Я подозреваю, что в нашей политике он разбирается куда лучше меня, — усмехнулся лорд-владетель, — тем более что она находится в крайне запущенном

состоянии. Роберт — прирожденный фокусник, понимаешь? Он крутит этот мир в своих пальцах и ничего не боится — и слава Богу! И вообще, — он отложил вилку в сторону и поднял глаза на жену, застывшую посреди комнаты, — могу ли я, воин, запретить своему сыну вести собственную войну? — Какое у вас всех идиотское мышление! — воскликнула леди Энджи. — «Я — воин». Ты глава государства! Ты монарх, он твой единственный наследник — на проблему нужно смотреть только так, и никак иначе! Хорош принц, который с детства шляется в компании воров и сутенеров!.. — Сейчас не двадцатый век, — привычно усмехнулся Торвард, — несмотря на все твои старания его воспроизвести в натуре. Лорд, не державший в руках оружия, никогда не сможет повести за собой людей. Мне казалось, что за тридцать лет ты могла это понять. Или тебе было мало этого срока? — Ты должен принять какие-то меры, — упрямо повторила Энджи, не глядя на него. — Хорошо, -

успокаивающе произнес лорд-владетель. — Мы подумаем об этом… "Думать надо было раньше, — размышлял он, лежа в своей постели. — Но что я мог придумать? Связать парня жестким родительским контролем? И кем бы он вырос?.. Сегодня я имею сына, вполне способного на самостоятельное решение самых сложных вопросов, и я искренне рад, что он вырос именно таким. Сопляк и плейбой, прыгающий из постели в постель, никогда не смог бы принять на себя этот убивающий пресс

ответственности, ответственности за каждое слово и за каждый жест. Ему предстоит еще раз перевернуть все с ног на голову, ибо другого пути у нас нет: либо мы станем не просто сильны, а сильны все вместе, либо, не найдя способов объединения, навсегда растаем в пыли равнодушных бездн. Сегодня мало кто отдает себе отчет в безжалостной неизбежности новых сражений, но он, лорд Роберт,

справится — его рука не задрожит, принимая тяжкий отцовский меч"." Сон отчего-то не шел: то ли беседа с Энджи слишком растормошила его, то ли усталость была сильна настолько, что не оставляла сил даже уснуть. Торвард выбрался из-под одеяла, плотно закутался в теплый халат и вышел на широкий балкон своей башни.

Он частенько сидел здесь по ночам — неспешно попивал виски, курил и думал, глядя в бездонное бифортское небо, давно ставшее для него родным. Небо, право на которое он завоевал незадолго до рождения сына. "Тогда мы все были пьяны, — подумал он, опускаясь в глубокое кожаное кресло. — Пьяны от крови и небывалых, невозможных удач — сегодня мы совсем другие. Власть затянула нас в свои сети, задушила необходимостью ежедневных решений, и я, лорд Торвард Бифортский, едва ли могу назвать себя счастливым человеком. Я добился всего, чего хотел от меня таинственный предок, затеявший всю эту игру с наследством в виде несокрушимого

имперского линкора и проснувшимися во мне родовыми амбициями — а в итоге зачем?"

Торвард налил себе рюмку темного ароматного виски, привычно пригубил и достал из лежавшей на столе коробки толстую аврорскую сигару. Нам так не хочется думать о висящей над нашими головами опасности, подумал он, прикуривая. Мы стараемся не вспоминать — ни о ней, ни об Ахероне с его немыслимыми представлениями о грядущей судьбе человеческих миров. Что же нам делать? Играть друг с дружкой в прятки, просыпаясь по ночам от ужаса ожидания чужого десанта? Решение примет только Ахерон — но когда? Лорд Торвард залпом выпил свою рюмку и глубоко затянулся, глуша маслянистым сладким дымом горечь во рту. Он жил так не первый год, жил, теряясь в бессилии собственного неведения. Он понимал, что никто из солдат его немногочисленного «черного войска» не принесет ему решение этого вопроса — хотя бы потому, что тайна, с которой они столкнулись, была чернее их щеголеватых мундиров… «Кажется, Роббо действительно что-то знает, вдруг подумал он. — И, следовательно, он придет ко мне сам, но придет только тогда, когда будет иметь перед глазами ясную и вполне сложившуюся картину. Хорошо бы ему успеть…»

* * *

— Мы начали нервничать, — хмуро признался Баркхорн, — и если бы не ваш приказ соблюдать молчание, я начал бы вас звать. Что за сосиску вы вынесли из корабля?

— Потом, — отмахнулся Роберт. — Завершайте маневр, лорд Артур. Прочь от этой гробницы, и поживее! Того и гляди, сюда примчатся еще какие-нибудь аврорские

красавцы. Баркхорн кивнул и повернулся к пульту. «Пума» вздрогнула заработавшими двигателями и начала отходить от висящего в желтой бездне корвета. Ариф мрачно

дернул головой, указывая на выход из рубки, и Роберт согласно кивнул. — Мы будем

в кают-компании, — сказал он пилоту. — Когда ляжете на генеральный курс — будьте любезны доложить.. Ариф вышел первым. Они спустились на палубу ниже, миновали короткий экипажный коридор и остановились перед дверью небольшой кают-компании разведчика. Роберт набрал код на панели и шагнул в полукруглое помещение,

освещенное несколькими потолочными плафонами. Ариф, войдя, сразу же устремился к бару, где за полированными деревянными панелями скрывался немалый запас алкоголя. — Начни с этого, — сказал он Роберту, пустив по стойке кристаллодиск, найденный на груди у мертвой девушки. — Мне кажется, здесь самое интересное. Ты

выпьешь? — А ты как считаешь? — усмехнулся в ответ Роббо, оживляя проектор. Ариф понимающе кивнул и наполнил высокие бокалы. Из-под стойки появились несколько пакетов с бутербродами и коробка сигар; свалив все это на поднос, Ара подошел к столику, за которым сидел Роберт, опустил на него снедь и плюхнулся в кресло. — Почитай, — Роберт повернулся и протянул ему клочок бумаги, зажатый между пальцами. — Это было в коробке. — «Вэл, я тебя люблю, — прочитал Ариф, — прости меня за все». Господи, что это? — Ниже, по-видимому, адрес, — добавил Роберт. -

Что же, она и не рассчитывала выбраться из хибернатора живой? Роберт молча пожал плечами и всунул миниатюрный диск в приемную прорезь аппарата. Сперва раздался

громкий щелчок, потом короткая возня, и наконец перед глазами друзей неторопливо развернулась голографическая картинка. Лейтенант Ингрид Сташек сидела в кресле перед пультом в полутемной командирской рубке. Культя правой руки уже была натуго затянута повязкой, рядом с девушкой лежал хромированный аппарат для постановки временных полевых швов и несколько рассыпанных в спешке скобок. Лицо

врача было смертельно бледным, и Роберт поймал себя на мысли, что именно так она выглядела и в капсуле хибернатор, не сумев сохранить ей жизнь, сумел сохранить

ее тело в точности таким, как в ту минуту, когда она легла под колпак и включила

запуск. Она слабо кашлянула и неестественно четко произнесла, глядя прямо в иглу записывающей головки: — Я, лейтенант медицинской службы имперских военно-космических сил Ингрид Мария Сташек, единственный уцелевший член экипажа корвета «Эридан-37», докладываю о событиях, свидетелем которых я стала… — Голос изменил ей, она закашлялась и продолжила уже слабо, вполголоса, явно

стараясь сохранить спокойствие хотя бы на время своего рассказа: — На сто втором часу после старта с базы Лассиг-пятый корвет приблизился к объекту исполнения миссии. Командир флаг-майор Венцель объявил по кораблю боевую тревогу, и тут появились они. — Девушка вновь замолчала, и Роберт увидел, что у нее трясутся губы; она шмыгнула носом, провела уцелевшей рукой по лицу и заговорила: — Я находилась в лазарете до того момента, пока на корабль не напала абордажная партия. Сперва мы получили очень мощный удар со стороны кормы. Удар был настолько сильным, что на палубах выбило с места все, что не было закреплено

намертво. Сразу же после этого по кораблю была объявлена абордажная тревога. Они

двигались с кормы и через нижние шлюзы. Все, кто пытался остановить их на нижних палубах, были убиты. Я встретилась с противником в районе верхней экипажной палубы, там, где находятся каюты офицерского состава… — Ингрид всхлипнула и закрыла рукой глаза. Голос ее зазвучал глухо, словно через слой ваты: — Мне оторвало руку. Я потеряла сознание, но благодаря подключенной к комбинезону системе жизнеобеспечения мне удалось выжить. Они забрали всех, кто был еще жив,

— я спаслась только потому, что они сочли меня мертвой…. Я пришла в сознание где-то через час после того, как абордажная партия противника покинула корабль. Я видела их! — неожиданно выкрикнула девушка, и Роберт вздрогнул. — Они похожи на нас, но… Это не люди, и я не знаю, к какой расе они относятся… Она замолчала. Записывающая головка исправно несла через века ее тяжелое, неровное

дыхание, и Роберту стало не по себе. Повернувшись к Арифу, он увидел, что тот не отрываясь смотрит в измученные глаза давно мертвой девушки, стиснув пальцами свой бокал так, что хрусталь мог вот-вот лопнуть. Роберт хлопнул друга по плечу и ободряюще улыбнулся. Ариф вздрогнул, с недоумением посмотрел на бокал в своей руке и неожиданно влил его содержимое в рот. Его губы мелко дрожали. — Я осталась одна, — вновь заговорила девушка. — Корабль пуст, ни один боевой пост не отзывается. Я не умею пользоваться средствами связи и не могу связаться ни с базой, ни с ближайшим патрулем. Я приняла решение… — Она вновь вздохнула и выпалила, опустив почему-то глаза: — Я лягу в хибернатор командира, переключив аварийное питание на приоритетную линию. Может быть, меня найдут. В хибернаторе я буду жить еще очень долго. Прощайте. Может быть, вы сможете отомстить за нас… Изображение померкло. Роберт отпил из своего бокала и вытащил диск из проектора. Ариф сидел неподвижно, словно статуя. — Попробуем посмотреть бортжурнал… — пробормотал Роберт, перебирая диски, найденные им в рубке командира. — Как он мог сюда попасть?. — глухо спросил Ариф. — Тротиус далеко отсюда, и к тому же на Тротиусе они появились совсем недавно. — Почему ты уверен, что речь идет о горган? обернулся Роберт. — А о ком еще? Ты же помнишь, что говорил Джордан. Все сходится: оружие огромной мощности — теперь понятно, кто мог так аккуратно срезать корму «Эридана». И ее слова: «Они похожи на людей». Горган похожи на нас… Но где это произошло? Откуда принесло мертвый корвет? — Здесь десятки течений, — пожал плечами Роберт. — Он мог столетиями лететь по инерции, пока его не занесло сюда, к этому мощнейшему полю тяготения. Таких кораблей полно, особенно после Войны. Подожди — бортжурнал ответит на все наши вопросы. — Это какая-то чертовщина, — поежился Ариф. — Чертовщина имперского времени. Я думаю, мне стоит выпить еще порцию — меня морозит. Тебе подлить? — Да. У тебя что, сдали нервы? — Я что, астронавт? — мрачно спросил Ариф, подойдя к стойке. — Я не привык болтаться в космосе и лазить по древним полусгоревшим гробницам, да еще и выслушивать такие истории. Бедный ребенок. Скажи, ты представляешь, что ей пришлось пережить? И, извини меня, о каких нервах можно после этого говорить? — Она была солдатом, — спокойно ответил

Роберт. — Солдаты, как правило, умирают среди своих… Но так — в одиночестве, в

пустом железном ящике, за десятки парсек от дома? Ариф вернулся в кресло с двумя полными бокалами в руках. Его сигара, забытая в пепельнице, дотлела до конца; чертыхаясь, Кириакис раздавил ее на дне массивной хрустальной чаши и вытащил из коробки новую. — Ты нашел журнал? — спросил он. — По-видимому, вот это… — Роберт засунул диск в проектор и включил запуск. Перед ним развернулась черно-золотая заставка с имперским орлом, под которым часто моргала красная надпись: «Требование кода С». — Проклятье! Это не армейский код!.. — Роберт раздраженно щелкнул пальцами и на всякий случай повторил запуск. Результат был

тем же самым. — Это код СБ, — определил Ариф. — Все они есть на «Валькирии», так что нам придется отложить просмотр. Если под код заложен даже бортжурнал, то курс-карты и полетное задание — тем более. Можешь не пытаться, Роббо: чего доброго, материал окажется под защитой, и попытка запуска без кодов приведет к автоматическому стиранию всей записи. — Хорошо, — согласился Роберт. — Мы прокрутим все это через «мозг» «Валькирии», а он найдет нужные коды без нас с тобой. Нам повезло — корвет старше нашей железяки, и, следовательно, все материалы того периода «зашиты» в ее памяти. Ариф вздохнул и приложился к бокалу. Его лицо, обычно матово-смуглое, было сейчас пепельным, почти таким же, как у найденной на корвете девушки. Он не спал уже больше суток, и бешеное

напряжение всех этих часов заставило посереть и заостриться и без того скуластую

физиономию. Роберт знал, что и сам он выглядит не лучше, но спать у него не было

сил. — Может быть, связаться с «Валькирией»? предложил он. — Конечно! У нас что, есть штрих-кодер? Нас услышат все посты бифортских ВКС, работающие в дежурном режиме! — фыркнул в ответ Ариф. — Потерпи — часов через сорок мы будем дома и

сможем понять смысл увиденного. — Через сорок — это ты погорячился. Нам придется сделать немаленький крюк, он добавит еще как минимум сутки. Если верить моим кишкам, мы уже вышли за пределы этой системы и легли в разгон. Что же до смысла увиденного, по-моему, кое-какие выводы мы можем сделать уже сейчас. Ариф потянулся в кресле и поднял глаза к потолку, любуясь струйками дыма своей сигары. — Да. «Эридан» шел навстречу этим ублюдкам горган, и где-то он с ними столкнулся… те штабные умники, что клеили эту миссию, ошиблись, решив, что у

одного несчастного корвета хватит силенок отбиться от такого противника. — Может быть, они не знали, с кем ему придется столкнуться? — Но, черт возьми, они же знали, где это может произойти! — Дьявол! — Роберт ударил кулаком по подлокотнику своего кресла и прищурился. — Точно! Они знали, где! Но давай-ка прикинем: по нашим данным, автономная дальность боевых кораблей горган относительно невелика, они так или иначе привязаны к своим башням мгновенного перемещения, и, следовательно, где-то здесь, неподалеку, должна находиться их база!.. .. заложенная еще в имперские времена? Логично. Вспомни, Джордан говорил тебе, что они пришли в наш район Большой Галактики еще тогда… Но где? — Бортжурнал, Ара! Если нам повезет и мы сможем его запустить, то мы узнаем координаты второй базы, старой!.. — Вспоминай, — возбужденно потребовал Ариф, где, по словам Лангфельда, он видел тот самый линкор, возле которого вертелся наш «Шнеидер»? Убей меня Бог, это было где-то возле Рахери. — Да, на самом краю облака… Если мне не изменяет память, в полудесятке парсек отсюда. Так это же рядом! Черт, если бы мы были на «Валькирии»… — На «Валькирии» мы не смогли бы подойти к Эндерби, — мрачно усмехнулся Ариф, — и увязли в нелепом и никому не нужном сражении с Территориальной Стражей Федерации Аврора. Спровоцировали бы, чего доброго, конфликт с дружелюбными соседями. Не суетись. Ты думаешь, мне не

хочется поскорее попасть домой? Да меня уже дергает от пребывания в этом железе! Если бы не виски, он помахал в воздухе своим бокалом и саркастически скривился,

— ты уже имел бы на борту милого свежеиспеченного идиота. Роберт не улыбнулся. — Я пойду спать, — сказал он. — Завтра мы покажем материалы Артуру, а пока — будь

добр, запри все это в сейф командира. Мне почему-то не хочется держать их у себя в каюте. Кажется, встал бояться привидений.

Глава 3

«Пума» приземлилась на Бифорте глубокой ночью по местному времени. Выполняя просьбу Роберта, Баркхорн опустил корабль под правым бортом «Валькирии», и к тому моменту, когда хрупкая черная стрелка замерла возле передней опоры спящего гиганта, разбуженные вахтенные уже спустили вниз эскалатор. Заспанный Мэрдок лично выбрался на воздух, чтобы встретить своего патрона; отмахнувшись от его доклада, Роберт потребовал поднять любого из штурманов для настройки режима корабельного «мозга»: заниматься этим из командирской рубки ему было бы неудобно. Через пять минут вахтенный штурман доложил, что аппаратура готова к работе. Баркхорн, обжигающийся крепчайшим кофе, отставил в сторону свою чашку и уселся в свободное кресло перед пультом. Роберт откинул прозрачный колпак приемной щели и вставил в нее старинный диск. — Ну, поехали! — возбужденно произнес Ариф. Заставка померкла, не успев развернуться до конца. По голубоватому прямоугольнику иллюзорного голографического дисплея побежали короткие разноцветные искорки: «мозг» корабля принялся за работу. — Будем надеяться… — начал Роберт. Договорить он не успел. Искры сменились алой вспышкой, и перед его глазами повис текст. — Гриф «Совершенно секретно», — заметил Ариф, — хм, тут одного кода было мало, нашей железной голове пришлось хорошо потрудиться. — "Военно-космический состав имперской Службы Безопасности,

— начал читать Роберт, — линейное подчинение — ударный легион «Иисус Христос» Генерального Стратегического командования ВКС… миссия номер 101 J, старт… это неинтересно… о, вот: цель миссии — стратегическая разведка вероятной базы противника, гриф А, сроки исполнения… пункт прибытия — особый объект «Ахерон» линейного подчинения имперской СБ". — Листай дальше, — нетерпеливо сказал Ариф,

— ищи главу «Исполнение». — Запустите хронометраж, — подсказал Баркхорн, — и мы узнаем все, что происходило с кораблем. "101.32. Точка пребывания — 375 rj + 11954 fwt склонение 78 секунд. Скорость корабля — 0, 12 L, дистанция до цели — ориентировочно 0. Сканерами передней полусферы обнаружены два искусственных объекта вероятного противника, гриф А, двигающиеся навстречу кораблю с

перекрытием соответственно 14"7 и 14" 12. Скорость объектов — 0, 62 L, дистанция в момент обнаружения — 1, 42 млн. км. Время объявления команды «Боевая тревога»

— 101.33. Особые отметки — командир флаг-майор Валентайн Венцель, гриф «Лично», запись голосовая: Точка базирования объектов противника — без сомнения, вторая планета системы, склонение 2 секунды от точки пребывания борта. 101. 35. Команда «Разворот; овердрайв; боевой разгон». 101. 36 «12. Перекрытие 24, поражение: задняя полусфера, двигательные системы, группа 0. Прим. — том „Поражения борта“, том „Потери в экипаже“. 101. 37. Команда „Правый борт, беглый огонь; особая опасность; борьба за выживание борта“. Перекрытие 7, поражение: линейные системы связи, группа 1. 101. 40. Скорость противника — О, 08L, дистанция 0, 05 млн. км. Перекрытие 6, задняя полусфера. Команда „Ракетные системы, беглый огонь; абордажная тревога“. Особые отметки — старший штурман борта майор Питер Сорока, гриф „Лично“, запись голосовая: аварийные системы связи не запускаются ввиду полного разрушения линейных генераторов и вызванных этим вихревых явлениях в сетях. 101. 44. Первая партия противника на борту. 101. 46. Команда по сети борта „Сохранение информации; код; высший служебный гриф; таймер выключения — одна минута“. Особые отметки — командир борта флаг-майор Валентайн Венцель, гриф „Лично“, запись голосовая: Это конец». — Где это было, Артур? — хрипло спросил Роберт. Баркхорн закатил глаза, напряженно размышляя. Ариф, не отрываясь, смотрел на дисплей, отображавший кошмарную картину последних минут жизни старинного корвета, в десятый раз перечитывая аккуратные строчки на полузабытом языке, который им преподавали когда-то в Академии; ему было жутко и холодно. — Это облако Рахери, — сообщил наконец Баркхорн, — причем это где-то в глубине облака — в районе, который тщательно обходят все корабли. Пыль сбивает датчики курсового счисления, и, углубившись в нее, можно залететь черт-те куда. Мне кажется, что после того, как горган опустошили корвет, они дали ему хороший импульс, и он пошел по инерции…

Вероятно, он им чем-то мешал даже мертвый. Но, господа, какая лихость! За восемь минут затормозиться, подрулить к уже разрушенному кораблю и успеть выбросить абордажную партию — это надо уметь!.. — Я проверю, насколько лихи они сегодня, неожиданно произнес Роберт. — Посмотрим… — Что ты имеешь в виду? — вздернул брови Ариф. — Я лечу туда — сейчас же… — Да ты свихнулся! — Кириакис пружиной вылетел из кресла и встал напротив своего друга, подняв над головой сжатые кулаки. — Ты спятил! Куда лететь? Восстанавливать справедливость четырехсотлетней давности? А если они по-прежнему там? — А они действительно

там, — спокойно кивнул Роберт. — Я в этом совершенно уверен. И не спорь со мной, это глупо и бесполезно. В бифортских ВКС есть только один корабль, напрямую предназначенный для прорыва и дальнейшей штурмовки укрепленных планетарных объектов: это «Валькирия». Она именно для этого и строилась — прорваться через

внешние оборонительные эшелоны и размазать все, что находится на поверхности той или иной планеты. Даже без десанта: если я начну бить всем бортовым оружием, то никакие укрепления, даже врытые глубоко в землю, уцелеть не смогут. «Торхаммер»

с этой задачей не справится — хотя бы потому, что он не может войти в атмосферу.

— Это паранойя, — констатировал Ариф. — Ты погибнешь сам, ты погубишь людей — а толку? Что с тобой происходит, черт возьми? — Ты же сам говорил — я должен научиться принимать решения, — мрачно ответил Роберт. — И я их принимаю. Ты останешься здесь. Мы не в курсе, что сейчас творится на Бифорте, и мне будет проще жить, зная, что дело в твоих руках. Заткнись, твою мать! — крикнул он, видя, что Ариф уже раскрыл рот для возражений. — Какого черта! Ты перестал мне верить? Или ты не видишь, что все начинает складываться в весьма логичную

цепочку? Корабли Ахерона сражаются с горган, болтающимися вокруг Рахери, Тротиус довольно далек, а потому не очень опасен, но местоположение этой, старой базы по-прежнему не известно никому! Кроме нас с тобой. Что, идти к папаше? И опять

ждать, пока провернется его машина — на сей раз военная? — Невероятный бред… -

хрипло прошептал Ариф. — На что ты надеешься? — Я не надеюсь — я знаю! Ты открыл

мне глаза. Спасибо. Ты был прав, хватит ходить под себя, хватит этих бесконечных

выжидательных решений с оглядкой на политическую ситуацию! Мы вступили в ту фазу

боя, когда промедление с нанесением удара может оказаться фатальным. Ариф понял. Разрушение ключевого звена в построенной агрессорами цепочке в самом деле могло

привести к непредсказуемым последствиям. Даже если они еще не поняли, что тайное

давно стало явным, то неизбежно поймут в ближайшее же время: посыплются головы в Объединенных Мирах, к этому уже все готово; полностью рухнет вся бифортская сеть, и под пытками взятые из постелей ублюдки расскажут все, что знают, и даже больше того. Где гарантия, что они не решатся наконец идти в бой с открытым забралом? — Лорд Артур, — задумчиво произнес он, — вы блестящий профессионал — как вы оцениваете наши шансы? Баркхорн опустил плечи. — Мне трудно выжать из себя ответ, — признался он. — Слишком мало информации. Конечно, разрушить «Валькирию» совсем не так легко, как корвет — тут нужно поработать всерьез, но тем не менее я считаю, что шансы наши минимальны. Противник дьвольски опасен. С такими истребителями люди еще не сталкивались. Если навстречу нам выйдут

один-два корабля, я могу гарантировать, что сумею отправить их к предкам раньше, чем они приблизятся на дистанцию уверенного поражения насколько я могу судить, они предпочитают открывать огонь с минимальных дистанций. Это обстоятельство

вселяет некоторую надежду. Ракеты «Валькирии» без проблем разнесут противника на расстоянии в двести миллионов. Если мы успеем их вовремя заметить, у нас есть шанс просто не подпустить ублюдков к себе. Что же касается штурма планеты тут я не могу ничего сказать. Ариф опустошенно покачал головой. Чувство вины, вдруг проснувшееся в Роберте, стремительно разрушало его изнутри, и Кириакис понимал, что одно только время способно вернуть друга к его обычному трезвому,

расчетливому состоянию. — Я не вправе возражать, — сухо сказал он. — Я могу лишь надеяться, что ты придешь в себя раньше, чем умрешь. Если ты считаешь возможным для себя подвергать смертельному риску три сотни людей, которые доверили тебе свои судьбы — и, черт тебя побери, сделать это исключительно в силу минутного порыва, — действуй. Сейчас я тебе не советчик. Роберт стиснул челюсти и отвернулся. — Мэрдок, — вызвал он командира корабля, постройте экипаж на сорок шестой палубе. Немедленно.

* * *

— В Арминвилл, — приказал Ариф пилоту коптера, который ждал его под экипажным эскалатором линкора. Черная птица мягко поднялась в предрассветную муть. Пилот полукругом обошел заостренный нос линкора, и под выдвинувшимся из борта крылом

мелькнуло, исчезая внизу, розоватое пятно света бортовых прожекторов, освещавших

раскрытый шлюз и эскалатор. На секунду вспыхнули алые стояночные огни — и линкор пропал, растворившись во мгле: коптер быстро набирал высоту, удаляясь от спящей базы бифортских ВКС. Ариф коснулся расположенного на стойке сенсора, и салон осветился мягким зеленым светом потолочных плафонов. Нагнувшись, он выдвинул из-под широкого кожаного дивана контейнер минибара, не спеша распечатал

высокогорлую бутылку легкого красного вина, отшвырнул в угол пробку и начал пить прямо из горлышка, далеко запрокинув голову. Выпив почти полбутылки, Ариф вытер рукавом камзола губы, достал из бара коробку сигар, откинулся на спинку дивана, медленно раскурил сигару… В душе стояла ночь. Впервые за многие годы им овладело ощущение тупой бесполезности усилий, нелепости всего происходящего вокруг него, и он даже не пытался искать путь, ведущий к выходу из той звенящей пустоты, во власти которой оказался. Горечь одиночества и собственной ненужности, давно уже мучившая Роберта, неожиданно передалась и ему: Ариф чувствовал себя песчинкой, несущейся по воле ветра и неспособной сопротивляться его могучему ледяному дыханию. События, в центр которых его забросила судьба, вдруг предстали перед ним длинной цепью дурацких, мальчишеских ошибок — его ошибок. Ему захотелось спрятаться от самого себя, но Ариф знал, что это невозможно, и все способы, издавна предлагавшиеся в качестве внутреннего убежища, приносят не облегчение, а разрушение, разрушение самого себя; он вновь приложился к бутылке и пожалел, что не в силах опьянеть по-настоящему. Утреннее солнце Арминвилла ослепило его и помогло вернуться в норму. Ариф выпрыгнул из опустившегося в замке коптера, потребовал на ходу завтрак и почти бегом направился в бассейн, торопясь смыть с себя все кошмары, обрушившиеся на него в

космосе. Несмотря на прошедшее время, лицо мертвой девушки в капсуле хибернатора все еще стояло перед его глазами в немом укоре прошедших столетий. Ариф гнал ее от себя, пытаясь забыть металлический мрак летающего склепа, но она неминуемо возвращалась вновь, и ему казалось, что только живое золото солнца способно наконец вырвать его сердце из этого ледяного ужаса. Поболтавшись в теплой воде, он принял ароматный горячий душ, набросил на плечи приятно прохладный белый халат и вышел на площадку, где слуги по его приказу заканчивали сворачивать полосатый тент, прикрывавший ее от солнца, — сегодня Арифу Кириакису страстно хотелось света, как можно больше света. За единственным столиком сидела леди Андерсон, еще не высохшая после утреннего душа. Ее зеленые глаза блеснули веселой дерзостью: — Я не помешаю вам, милорд? — Отнюдь, — улыбнулся Ариф с привычным добродушием гостеприимного хозяина, — буду рад. Как ваши дела? Я

надеюсь, пребывание на курорте вам еще не осточертело? Коринна мягко усмехнулась и поиграла золотисто-рыжим локоном, ниспадавшим ей на плечо: — Я никогда не проводила время в таком великолепии… — Варварском великолепии, — понимающе кивнул Ариф. — Ну так наслаждайтесь, миледи! Сегодняшний завтрак обещает нам немало удовольствий а, собственно, вот и он… Ослепительно белый стюард придвинул к столу антигравитационную тележку, и Ариф довольно зашевелил носом. Бутылка вина, появившаяся на столе в ледяном ведерке, была немедленно

распечатана и разлита по высоким, оправленным в золото бокалам: Коринна невольно

залюбовалась той выверенной ловкостью, с которой порхали над столом смугловатые, покрытые сложной многоцветной татуировкой руки Арифа. Постоянная, хоть и скрываемая напряженность, так присущая лорду Роберту-' ту, в Арифе Кириакисе отсутствовала начисто, он умел казаться свободным и всегда расслабленным человеком. Леди Коринне было невдомек, что бури, издавна рвущие на части душу Роберта, бури, порой вырывавшиеся наружу пугающей убежденностью его страстей, в не меньшей мере присущи и ему, но Ариф всегда знал, что его дорога и глаже и светлее, а потому и в самом деле был свободен. — Надеюсь, ваша миссия была успешной? — произнесла леди Андерсон, задумчиво вращая бокал в пальцах. — Вполне, — Ариф слегка нахмурился, — правда, назвать ее легкой у меня язык не поворачивается. Кажется, я еще никогда не был настолько шокирован увиденным и пережитым. Коринна глотнула вина и принялась за еду. — Лорд Роберт задерживается? — спросила она. — Он будет не скоро, — буркнул в ответ Ариф. — А

вот нам с вами придется немного поработать. Как вы на это смотрите? — Смотря что вы мне предложите… — Расследование дела о вашем исчезновении зашло в тупик, — серьезно сказал Ариф, — и, понятно, из тупика оно уже не выберется. Самое время вернуться домой, как вы считаете? Не беспокойтесь, мы снабдим вас достаточно

правдоподобной легендой и переправим на Покус или на Бредхэм через какой-либо из аврорских миров. Если вы сочтете, что этого мало, мои специалисты запугают ваш транзит так, что сам черт не разберется. — И что вы от меня потребуете? — Пару

услуг, миледи… — Ариф закончил жевать и подлил в бокалы вина. — Пару услуг, не более того. Вы предъявите обвинения — вполне, кстати, похожие на правду — в отношении ряда высокопоставленных лиц. Вы обвините их в преступном сговоре с представителями аврорской секты космонитов св. Сайласа. Сговор с целью подрыва основ и так далее — обвинение вполне стандартное, и наказание в таких случаях следует быстро. Все, что необходимо для обоснования подобного заявления, у вас будет. Это мы пока еще умеем, не разучились. Вам, как высокопоставленному офицеру спецслужб, поверят. После того, как названные вами люди благополучно сядут на кол, вы получите — на выбор либо энную сумму денег в любом орегонском или бифортском банке, либо же, по вашему желанию, красивенький бифортский паспорт. — Я могу дать ответ… чуть позже? — Безусловно, миледи. Желательно

только поскорее. Я должен решить, что с вами делать. Обвинить мне вас не в чем — это с одной стороны. Отпустить домой, не связав вас обязательствами и, само собой, некими гарантиями, — безумие. Конечно, вы можете загорать здесь сколь угодно долго, но я все ж таки не собираюсь учреждать вам пенсион имени самого себя. Коринна коротко улыбнулась, допила вино и встала. — Я склоняюсь к мысли, что вы получите требуемый вами ответ. — Мне всегда было приятно работать с профессионалами, — поклонился в ответ Ариф. Оставшись в одиночестве, Ариф

неторопливо закончил завтрак, закурил сигару и с бокалом в руке подошел к белому каменному ограждению площадки. Внизу негромко шипели волны, лизавшие галечную полосу пляжа. Из калитки в стене замка появилась фигура леди Андерсон: женщина была в белом купальном халате, с полотенцем через плечо. Ариф улыбнулся — вряд ли у себя на Покусе она имела возможность вот так спокойно бултыхаться в теплом океане, не боясь вызвать в обществе толки о нарушении бесконечных аристократических «приличий». Ему вдруг стало ее жаль. Живя в мире, натуго оплетенном паутиной идиотских условностей, прелестная женщина не имела возможности наслаждаться совершенно элементарными вещами, негласный запрет которых показался бы любому бифортскому подданному вопиющим нарушением его прав

и, мало того, — оскорблением. Неслышно появившийся юноша с неизбежной кобурой на поясе протянул ему включенный фон. То была его сестра, леди Ивонна. Закончив

короткий разговор, Ариф опустился в плетеное кресло и закрыл лицо руками. Сестра уведомляла его о своем визите. Он хорошо знал, что она ему скажет. Это было невыносимо. Ариф потянулся за бутылкой, обнаружил, что она пуста, и раздраженно хлопнул в ладоши, вызывая официанта. Роскошный коптер леди Ивонны Кириакис

опустился в замке незадолго до полудня по местному времени. Ариф встречал сестру под трапом: на нем был легкий белый камзол, из-под которого высовывалась шитая золотом черная кобура. Он был прям и суров; глаза блестели от алкоголя. Леди

Ивонна мало напоминала своего младшего брата — высокая, с шикарной гривой мягких

каштановых волос, с кожей скорее загорелой, нежели смуглой, — и лишь черные, как смоль, большие влажные глаза говорили о том, что у них был один отец. Она была одета в строгий деловой костюм. Весь ее облик представлял собой разительный контраст с вальяжной развязностью брата, привыкшего к закрытой роскоши своих окруженных охраной замков: Ивонна Кириакис принадлежала к числу тех, кто формировал внешний облик Бифортского Содружества; Ариф же копался внутри, и вся эта респектабельная, тщательно демонстрируемая сестрой деловитость изрядно раздражала его. — Я ненадолго, — холодно произнесла Ивонна вместо приветствия. Ариф молча склонил голову. Сестра косо скользнула взглядом по массивной рукояти бластера, торчавшей из его роскошной кобуры, и решительно дернула плечами: Ариф хорошо знал этот жест нетерпения. — Прошу, — сказал он, указывая на лестницу. Они поднялись на площадку. Тент был установлен снова, и высокое полуденное солнце не могло растопить мозги даже северянину. Ариф подождал, пока сестра усядется в кресло, сел сам и приготовился слушать. — Я вынуждена заявить, что ваши безобразия перешли ту черту, на которой заканчивается мое терпение, — лицо Ивонны было бесстрастным. Ариф узнал с детства знакомый ему высокопарный слог и позволил себе шевельнуть уголками губ. Теперь он хорошо представлял себе, что может сказать сестра. — Поэтому, — продолжала Ивонна, — я считаю своим долгом сообщить тебе, что с завтрашнего дня я накладываю временный арест на все твои фонды, входящие в финансовое поле семейной корпорации. Ариф равнодушно налил себе вина и протянул бутылку сестре. Та посмотрела на него с искренним недоумением и отодвинула его руку. Ариф пожал плечами. — Мне, безусловно, плевать, наложишь ты кудалибо арест или же наложишь себе в штанишки, сообщил он ей, попивая вино. — Однако следует учитывать один факт — факт, тебе, вероятно, неизвестный. На Бифорте зарегистрированы все основные филиалы и дочерние предприятия нашей семейной лавочки, а сама корпорация «Лука Юниверсал Груп» числится где? — на Авроре. Из всей нашей милой компании один я имею двойное, то есть и аврорское, и бифортское, подданство — это раз; по аврорским законам незамужняя дочь, пусть даже старшая, никаких прав на наследство не имеет, а в случае наличия наследника мужского пола не сможет на них претендовать до его

смерти, либо же — после, кстати говоря, смерти — только в замужнем, так сказать,

состоянии. Это тебе расскажет любой юрист. Поэтому, повторяю, наложить ты можешь только туда, куда я сказал. Это, как я говорил, раз. Есть еще два… Если ты потребуешь от своих гениальных бухгалтеров детальный отчет по такому скользкому вопросу, как перемещение акций ряда ведущих предприятий, входящих в состав нашего заведения, то они расскажут тебе, что и кому принадлежит на самом деле. Еще они расскажут тебе, что я, лорд Ариф Кириакис, в любой момент могу пустить вас, миледи, по миру — более того, они подробно объяснят, как я смогу это сделать. Ивонна была потрясена. Она прекрасно понимала, что блефовать в такой ситуации ее брат не будет, но картина, которую он ей нарисовал, никак не

укладывалась в ее голове. Это было невозможно! — Откуда у тебя взялись деньги? — спросила она, понимая, что сохранить лицо ей уже не удастся. — С неба упали, -

спокойно ответил Ариф. — Знаешь, такое бывает — с теми, кто умеет их ловить. — И что ты хочешь этим сказать? — Я? — удивился Ариф. — Я — ничего. Это ведь не я прилетел к своей сестрице, чтобы объявить ей о том, что она теперь нищая. Это ты, наш ласковый хищник, решила швырнуть мне в лицо этакое символическое отречение от семьи. Я-то что? Я живу себе тихо-спокойно, никогда никого не оскорбляю, чинно присутствую на всех семейных праздниках и не считаю для себя возможным управлять чьей-то судьбой. А ты? Знаешь, я ждал чего угодно — истерики, обвинений во всевозможных паскудствах. Вместо этого ты сама совершила

худшее из паскудств. Знаешь, Ив, — Ариф подлил себе вина и посмотрел на сестру с хитрой улыбкой, — мне кажется, что ты слишком уж закрутилась в своих высших сферах. Вы там почему-то думаете, что ваше слово стоит куда больше любой пушки. Это не так, сестрица. Зря вы там обольщаетесь. Падать будет больно. — Я действительно в ужасе, — тихо сказала Ивонна, поднимая бутылку, чтобы наполнить

свой бокал. — Ведь Лема убили из-за вас. Неужели вы не могли поступить… Как-то иначе? — Лорд Роберт Королев, наследник Бифортский, — голос Арифа обрел несвойственную ему жесткость, — принял решение, казавшееся ему наиболее мягким из всех возможных. Не нам с тобой его обсуждать — тем более что, поверь мне, Роббо уже наказал себя сам. Или ты думаешь, что ему легче, чем тебе? Ивонна

опустила голову. — Но я, — почти простонала она, — что я должна бьша думать?.. — Все, что угодно, — ответил Ариф. — И в первую очередь ты должна понимать, что несчастный Лем будет отомщен. Так или иначе. Это не только твой вопрос, и я клянусь тебе, что я не успокоюсь до тех пор, пока не разберусь с ублюдками Франкитги. Не сомневайся, они получат свое. Она улетела от него сломленная, совсем не похожая на ту гордую леди Ив, которую привыкли видеть ее люди. Ариф яростно дымил сигарой и думал о том, что события, случившиеся на протяжении нескольких последних суток, болезненно изменили какую-то частичку его души. Он гнал от себя эти мысли, он ходил взад-вперед по площадке, но ничего не мог с собой сделать. Выпив еще один бокал вина, Ариф неожиданно вспомнил, что не сделал того, что нужно было сделать сразу по прибытии, и, вытащив из кармана свой фон, Кириакис поспешно вызвал Кэтрин. Она откликнулась сразу же. — Вы прилетели? Слава Богу! А где Роббо? — Роббо ушел на «Валькирии», но об этом позже, — ответил Ариф, мучительно содрогаясь при мысли о еще одном раунде нелегких объяснений. — Как идут наши дела? — Расследование остановлено, — сообщила Кэтрин со вздохом. — Ара, я, кажется, уже ничего не понимаю. Похоже на то, что я попала под «колпак» Управления Внутренних Расследований. — Что-о?! — Ариф не поверил своим ушам. — Какой бред! Давай сделаем вот что: немедленно слышишь, немедленно вылетай ко мне в Арминвилл. Нам нужно поговорить. — Хорошо, я скоро буду. Отключившись, Ариф набрал номер Лейланда. — Кажется, я теряю нить

событий, — признался он. — Послушайте, старина, может быть, вы сумеете объяснить мне, что происходит? Старый гангстер понял его без предисловий. — Я пытаюсь выяснить, кто отдал этот приказ, — сказал он. — Но пока без толку. Если я не ошибаюсь, тут завязаны высочайшие интересы… — То есть наш полицейский друг Граф тут ни при чем? — А вы подумайте сами, — сухо засмеялся Лейланд, — разве у него хватило бы рук остановить расследование такого масштаба? Это же гриф "Б". Если вы не возражаете, я буду у вас завтра утром, и мы сможем спокойно обсудить наши переспективы. Ариф хмыкнул. — Спокойно, наверное, не получится. Но в любом случае — я буду вас ждать, как девчонку на первом свидании. Он рассеянно поглядел на часы и пожалел, что рядом нет Роберта. Можно было бы связаться с

парой людей из окружения лорда-владетеля, хотя бы с советником Бродли, с детства

обожавшим сына своего патрона — может, он что-нибудь знает. Сумрачно чертыхаясь, Ариф покинул площадку и отправился в свои апартаменты, чтобы переодеться. Через

несколько минут он спустился на пляж, помахивая зажатой в пальцах бутылкой вина. В тени веерных деревьев обнаружилась леди Андерсон, незаметная с площадки, и

Ариф остановился, размышляя. — На мне нет плавок, — объявил он, не доходя до нее десятка метров, — а к счастливому сословию евнухов я не отношусь. Возвращаться мне лень. Что делать? — Я это как-нибудь переживу, — хохотнула Коринна,

переворачиваясь с живота на бок. — Тем более что хозяин здесь вы… — Я тоже так

считаю, — кивнул Ариф и, воткнув бутыль в податливый песок, сбросил с себя белый халат. Зеленые глаза скользнули по его смуглой, покрытой густыми черными волосами груди, чуть задержались на впалом животе, опустились ниже и застыли, подернувшись влажной поволокой. Ариф спокойно шагнул в воду и нырнул в набегавшую волну. Коринна слабо вздохнула и зарылась лицом в брошенное на песок полотенце. Он плавал недолго. Прохладная вода освежила мозги, вернула в нормальное, почти расслабленное состояние — немного замерзнув, Ариф выбрался на

пляж и принялся яростно растираться полотенцем. — Сегодня холодновато, — заметил он, стоя к женщине спиной. — Последнее время часто штормит, вы обратили внимание? — Я купаюсь каждый день, — ответила она. — Чем мне еще заниматься? — Ну отчего же, — возразил Ариф, оборачивая полотенцем бедра, — здесь собрана

неплохая библиотека, есть даже древние книги на бумаге. Или вы не любите читать? Повернувшись, он перенес свою бутылку и халат поближе к Коринне, блаженно

плюхнулся на разогретый солнцем песок и приложился к вину. — Хотите? — предложил

он ей. Коринна приняла бутылку из его рук и села, поджав под себя ноги. Искорки, блестевшие в ее глазах, несколько озадачили Арифа, и он незаметно проверил, не

развернулось ли закрывавшее бедра полотенце. Все было на месте. Ара не удержался от мимолетной гримасы удивления. — Если говорить честно, мне совсем не хочется возвращаться домой, — произнесла Коринна с мечтательными нотками в голосе. — Наверное, мне будет там трудно… Знаете, мне хотелось бы побродить по вашим городам — просто побродить и посмотреть, как вы здесь живете. — Я могу гарантировать, что бифортское подданство вы получите в любой момент, — пожал

плечами Ариф. — Это совсем не трудно, по крайней мере для нас с лордом Робертом. Сделайте то, что мы от вас требуем, — и живите себе. Безработица вам не грозит, любая лавочка, занимающаяся внешней торговлей, с удовольствием возьмет вас в качестве консультанта: через год купите себе милый домик, приличную тачку и все прочее. — Да, — печально согласилась Коринна, — но вы будете находиться на недосягаемой для меня высоте. Кем вы будете в кабинете вашего друга -

лордом-канцлером? — Я, безусловно, получу предложение занять этот пост, — кивнул Ариф, — но вот займу ли — это большой вопрос. Открытая политика меня совершенно не привлекает, тем более перспектива вытирать задницу всему Содружеству…

Правда, это будет еще очень не скоро и мое мнение может сто раз измениться. — Вы часто меняете свое мнение? — Иногда — по десять раз на дню. Я человек многоликий: с одной стороны это хорошо, с другой — плохо. Когда как, но всегда сложно. — А мне начинает казаться, что всю свою жизнь я жила совсем не так, как следовало… Рядом с вами я пережила драму, но, странное дело, сейчас она кажется мне страшно далекой. Ариф поднял на нее глаза и мягко улыбнулся. От разъяренной тигрицы, которой она была в первые дни после похищения, не осталось и следа. На него смотрела прелестная молодая женщина, измученная нелегким для нее переосмыслением, сломавшим давно устоявшиеся понятия и традиции, в которых она родилась и выросла. Опытный аналитик, она сумела понять, что мир стоит на пороге новой фазы больших переделов, и сейчас испытывала чисто женскую тревогу,

тоску и болезненное одиночество. "Когда-то мы спорили с Роббо, может ли симпатия мужчины к женщине вырасти из банальной жалости, — подумал Ариф. — Тогда мы, мальчишки, просто не понимали, что жалость — такая жалость может быть совсем не

банальна. Находясь во власти штампованных представлений о природе эмоций вообще, мы не могли представить себе, насколько сложными и запутанными бывают чувства взрослого, многое пережившего мужчины. Насколько странно иногда выглядят события, подтолкнувшие их". — Солгите мне, — тихо произнесла Коринна, пряча глаза, — солгите мне, что я вам нравлюсь. Ну же, прошу вас! — Но мне не нужно лгать, — ответил Ариф, — это действительно так. Я прилетел с Эндерби в совершенно разломанном состоянии — вы пытаетесь собрать меня по кусочкам. Если

вам от этого станет… — он помедлил, улыбаясь, — проще, то я к вашим услугам. — Вы шокирующе откровенны, — прошептала леди Андерсон. Над морем прошумели двигатели снижающегося коптера. Прищурившись от солнца, Ариф узнал белую машину Кэтрин и поднялся. — Встретимся за ужином, — сказал он извиняющимся тоном, — прилетела мэм Раш, мне необходимо с ней побеседовать. Простите…

Глава 4

В проеме полураскрытой двери мелькнула знакомая долговязая фигура, и Торвард поморщился: в последнее время привычка лорда-канцлера просачиваться в его резиденцию без доклада стала его раздражать. Ровольт бесцеремонно прошел через

кабинет и плюхнулся в кресло напротив письменного стола. В его крепких лошадиных

зубах тлела намертво прикушенная сигара. — Доброе утро, — сказал он, прокатив ее в угол рта. — Привет, — усмехнулся лорд-владетель. — Что скажешь? — Нацеди мне стаканчик, — невозмутимо попросил Ровольт, — мерзкая погода, как ты считаешь? Торвард бросил короткий взгляд за окно, где моросил нудный осенний дождь, и наклонился, чтобы вытащить из правой тумбы своего стола дежурную бутылку. — Держи, — он поставил на стол изящную темнокрасную рюмку и наклонился вновь, чтобы налить и себе. — У них опять кончилась жратва, — сообщил лорд-канцлер, не обременяя себя предисловиями, и они опять требуют встречи на Грехэме. — Я не могу сейчас лететь на Грехэм, — возразил Торвард. — Ты же знаешь. — Я знаю, — кивнул Ровольт. — Но на этот раз, как я понял, им хватит и меня. Послушай, Тор, их требования с каждым разом становятся все категоричнее — ты заметил? Этак они договорятся до ультиматума, тебе не кажется? — Барт, этот разговор не совсем уместен. Особенно сейчас. — Нет, Тор, именно сейчас-то он и уместен. Именно сейчас, когда ты еле наскреб денег на запуск второй серии «Торхаммеров» и мы закончили год с невыполненным бюджетом. Следующий год мы просто провалим, ты понимаешь? Мы его провалим! Я не виноват, что весь Бифорт висит на волосине

бесконечных кредитов… Лорд-владетель выбрался из-за стола и подошел к высокому стрельчатому окну. Дворец, выстроенный на окраине столицы, утопал в бесконечных садах, но сейчас, прибитые серым дождем, они казались несчастными и печальными. Торварду было тяжело: очередной спор с лордом-канцлером вызвал у него тягучую головную боль. — Барт, — сказал он, не поворачиваясь от окна, — у нас нет выхода. Рано или поздно, но нам придется принять их требования. Все требования, Барт, в полном объеме, и мы никуда от них не денемся! Ровольт вынул изо рта сигару и глотнул виски. Лицо его оставалось бесстрастным. — Я не хочу об этом

слышать. Да! У нас есть силы, чтобы вести войну, у нас есть силы, чтобы добиться в ней победы. Но сколько лет нам понадобится на то, чтобы вылезти из последующего кризиса? И, скажи мне на милость, старина, — устроит тебя роль комнатной собачки под рукой этих свихнувшихся кретинов, по-прежнему считающих себя частью Империи? — Все будет совсем не так, Барт. Процесс интеграции займет столетия. Но я знаю точно кое-что другое: править будет тот, чья рука первой спустит курок. Ахерон не претендует на ведущие роли, ему нужно другое — пространство, хотя бы на сто лет чистое от внешних оппонентов, и наше понимание необходимости возрождения исконных интересов расы. — Это слова, Тор, — криво ухмыльнулся Ровольт. — Это слова, а я, знаешь ли, хорошо представляю себе дело. Мы без содрогания разнесем Обединенные Миры, но как ты представляешь себе присоединение Авроры, с которой мы завязаны мертвым узлом экономики? Как ты вообще представляешь себе реакцию Авроры на старт твоих легионов? — «Представляешь, представляешь», — перебил его Торвард с неожиданным раздражением, — ни черта я себе не представляю. Я знаю другое: если на нас полезут прямо сейчас, Ахерон благополучно махнет хвостиком и запрется в кольце

своих батарей. А мы, умные-разумные, будем тут подыхать под огнем десанта! — Эта опасность существует не первое десятилетие, — отмахнулся лорд-канцлер, — но что-то пока ее не видно и не слышно. Более того: я уверен в том, что Ахерон специально читает тебе эту страшилку на ночь, чтобы ты поспешил к нему в объятия. Торвард ощутил сильнейшее желание треснуть кулаком по подоконнику, но сдержался и вернулся к столу. Раздражение продолжало давить в груди: он залпом выпил рюмку виски, тяжело опустился в свое кресло. Спор с Ровольтом был нелепостью, лорд-канцлер смотрел на вещи совершенно иначе, и Торвард понимал, что тот по-своему прав. Но он знал и другое — меч, висящий над их головами, может рухнуть в любую секунду. — За этот год мы должны урегулировать все финансовые вопросы, связанные с Авророй, — сказал он. — Как только вторая серия покинет стапели, я спущу всех своих собак. Он вытащил бутылку из тумбы и налил себе вторую рюмку. Ровольт молчал, и это его молчание лорду-владетелю очень не

нравилось. В последние годы их споры стали откровенно напоминать поединки — даже несмотря на то, что они по-прежнему оставались ближайшими друзьями и тет-а-тет разговаривали с той же дружеской развязностью, как и десятилетия назад. — Ты сукин сын, — заговорил наконец Ровольт. — Или ты не видишь, что у меня уже нет духу начинать все сначала? — Ты чего-то боишься? — удивился Торвард. — Я? К чертям! Но пойми наконец, что я уже не тот вояка, что был тридцать лет назад. Сегодня мне уже не так-то легко схватиться за штурвал и повести в бой наши, пропади они пропадом, легионы! Когда я воевал последний раз? В Пангейской Мозготерке? Когда это было? Или ты думаешь, что я брошу тебя, а сам останусь здесь, в тиши своих кабинетов? Не дождешься. Торвард расхохотался и понюхал

содержимое своей рюмки. Напиток пах более чем привлекательно, но ходить с утра с порядочным выхлопом ему не хотелось; повертев рюмку в пальцах, он вернул ее на стол. — У меня, кстати, тоже есть новости, — сообщил он примирительным тоном, — ты ведь наверняка не читал доклад Галланда о крупной партии зелья, попавшей к

нему в руки, а?.. — Ты знаешь, читал. Как ни странно, мой референт сунул мне его под самый нос, и не прочитать я просто не мог. Тор, тебе не кажется, что эта история… Она какая-то темная, ты не думаешь? Торвард снова поднялся. Рюмка виски манила его и мешала думать — а он хорошо знал, что если выпьет ее прямо сейчас, то за ней неминуемо последует еще парочка. — Это подарок моего сыночка,

— сказал он, прокашлявшись, — и в данный момент я ломаю себе голову, что он может значить. — Кто ведет расследование? — оживился Ровольт. — Я не думаю, что у идиота Галланда есть люди, способные раскрутить такое дело. Тут пахнет политическими последствиями, ты понимаешь? — Тебе везде дерьмо чудится, — ухмыльнулся Торвард, — это похоже на манию, нет? Энджи — а Галланд приперся к ней лично — приказала остановить все это дело. Я же, пораскинув любимой мозгой, передал его в УВР. Пускай копают — глядишь, и в самом деле найдут что-нибудь интересное. Понимаешь, мне почему-то кажется, что Роббо расковырял какую-то новую гадость, связанную с теми сволочами, что продались горган. Он что-то про них знает!.. — Учитывая то, что мы не знаем вообще ничего — это уже неплохо. Ага… Ты же помнишь, что в порту в него стрелял тип, удравший на той самой подозрительной лохани… как ее… «Мэри Бо», вот. Кстати, с тех пор этот корабль у нас не появлялся. Я рекомендовал бы тебе предупредить охламонов из УВР, чтобы они сконцентрировали свое внимание именно на этом следе. — Да, может быть, так и следует сделать… — Ладно, — Ровольт встал и оправил на себе роскошный синий с золотом камзол, — я полетел. Завтра я приволоку тебе все документы по новой партии для наших странных друзей. Будь здоров, постарайся не

нажраться хотя бы до обеда. Лорд-владетель проводил взглядом быстро растаявший в седой пелене дождя черный коптер с бифортским орлом на борту, побарабанил пальцами по подоконнику и вернулся за стол. — Маршала Мерсара, срочно, — сказал он в интерком секретарской связи. Пока его соединяли, он залпом выпил вторую рюмку.

* * *

Кэтрин отодвинула налитый ей бокал и оправила свою, слишком теплую для тропиков, форменную юбку. — Я не смогу остаться, мне нужно быть в столице. Вечером будет совещание в департаменте, и я должна там присутствовать. Ариф понимающе кивнул.

Женщина выглядела растерянной, и он терпеливо ждал, когда она соберется с духом, чтобы начать свой рассказ. Торможение расследования такой степени важности представляло собой необъяснимый идиотизм: он терялся в догадках, какие такие причины могли заставить Галланда отказаться от исключительно сладкого куска праздничного торта, обещавшего принести по меньшей мере очередной орден. Тут могло быть одно из двух — либо Лейланд не до конца раскопал всю бифортскую лесенку предательства и пропустил в своих вьпсладках кого-то из высшего

руководства силовых ведомств, либо… О втором варианте Ариф старался не думать, он не лез абсолютно ни в какие ворота. — Мое личное дело пошло в УВР, — сказала

наконец Кэтрин. — Что это может значить? — Ты знаешь, кто именно его затребовал?

— Конечно, нет. Даже о том, что его туда отправили, я узнала совершенно случайно, от одного хорошо осведомленного человека. Запрос пришел вчера после полудня… — Ч-черт!.. — Ариф куснул ноготь и нахмурился. — В этой богадельне достаточно уникальных идиотов, которые могут причинить немало неприятностей. У тебя есть какие-то версии — почему тобой заинтересовалось УВР? Это наверняка связано с расследованием, но как, каким образом? — Расследование полностью

остановлено по личному распоряжению советника Галланда, — сказала Кэтрин. — Как, почему — никто ничего не знает. Конфискат находится на одном из таможенных

складов центрального порта. — На каком, ты знаешь? — Нет. — Значит, и конфиската там уже нет, это ясно. Проклятье, но какая же сука осмелилась влезть в дело такого уровня? Это не Граф, тот бы не смог, это дураку понятно. Значит, есть кто-то покруче Графа, кто-то, до сих пор никак себя не проявлявший. Кэт, — он внимательно посмотрел на сидящую перед ним женщину, — ты что, боишься? — Боюсь,

— призналась она. — У меня профессиональное чувство опасности, и сейчас оно мне просто не дает покоя. — Слушай, останься здесь, — голос Арифа стал требовательным, — скажи, что ты заболела. Что у тебя какие-нибудь проблемы. Это все действительно опасно! Тебя могут прихлопнуть где угодно например, сбить над океаном. Останься, хотя бы на пару дней, пока мы с Лейландом не выясним, что происходит. Кэтрин тяжело вздохнула. — — Я не могу, Ара. У меня будут неприятности, понимаешь? Галланд и так уже смотрит на меня с каким-то подозрением. — Какие неприятности? — взорвался Ариф. — Что ты мелешь, женщина?

Под тебя заложена бомба, ты понимаешь это или нет? Ну что мне, приказать связать тебя, а? Отвечай? — Я очень надеялась, что мне поможет Роббо, тихо сказала она. Ариф шумно вздохнул и потянулся за бокалом. Известие о спешном вылете Роберта ужаснуло Кэтрин, и он прекрасно понимал ее эмоции. Он не мог рассказать ей о чувствах, которые овладели Робертом после сообщения о гибели Лема; он искренне сочувствовал ей, понимал ее неожиданную горечь, но знал, что переломить ее

сегодняшнее женское упрямство ему не удастся. Кэтрин встала. Ариф поднялся вслед за ней и умоляюще заглянул в ее глаза: — Я могу надеяться, что ты по крайней мере не будешь расставаться с оружием? Она устало рассмеялась в ответ: — Ты же знаешь, я с ним даже сплю… — Тогда погоди, не улетай без меня. Проводив ее вниз по лестнице, Ариф взлетел к себе на третий этаж и поспешно распахнул огромный стенной сейф. Нижнее отделение занимала небольшая коллекция редкого старинного оружия: недолго думая, Ара выхватил из самой нижней секции довольно

массивную кобуру из потрескавшейся от времени натуральной кожи и поспешно сбежал во двор. Кэтрин уже сидела в кабине своего коптера, и Ариф всунулся в раскрытую дверцу: — Возьми вот это — когда-то эту пушку выпускали единичными сериями для

рейнджеров, принимающих участие в танковых миссиях. Здесь всего сорок выстрелов, но зато каждый может вдрызг рассадить бронированный коптер. Возьми…

Предохранитель у нее справа, затвор — ушки на себя до щелчка. Женщина сняла руки

со штурвала и вытащила из пропахшей столетиями кобуры сильно потертый пистолет с непривычно длинной, формованной под пальцы рукоятью и коротким навеки закопченным стволом. — Сколько же ему лет? — спросила она, взвешивая оружие в ладони. — Около пятисот. Не бойся, он не откажет: эта техника делалась с таким запасом надежности, какой нам может только присниться. — Спасибо, — благодарная улыбка скрывала в себе горечь и беспомощность, и Ариф опустил голову. Коптер поднялся в воздух. Дождавшись, когда сверкающая точка исчезнет в густо-синем

предвечернем небе, Ариф вернулся на площадку и набрал длинный столичный номер. -

Патти, — сказал он, прижимая аппарат к плечу шеей — руками он раскупоривал новую бутылку вина, — Кэтрин Раш — в клещи. В железные, ты меня понял? Если с ней что-то случится, я утоплю тебя в дерьме. Ее «Болланд» сейчас вдет к столице с моего направления. Приступайте. Какой кошмарный день, — горестно пожаловался он своей рюмке, — это же надо было Роббо запсиховать именно в тот момент, когда он нужен до зарезу! Лежащий возле его руки фон требовательно завизжал вызовом, и

Ариф поспешил ответить. — Я "тут кое-что узнал, — сказал Лейланд. — В общем, все

не так драматично, как можно было подумать. Хотя… есть некоторые странности, и я пока еще не могу связать их воедино. Сделаем так: завтра я буду у вас, и мы подумаем вместе. — Так все-таки — что там? — азартно спросил Ариф. — Ну… не

сейчас, — многозначительно замялся гангстер. — Завтра, все завтра. — А сегодня — никак? — Сегодня у меня серьезное совещание. Вы же должны понимать. — Хорошо. Буду ждать завтра. До скорого, старина. Ариф отложил в сторону аппарат и потер пальцами переносицу. Он чувствовал какое-то неопределенное, туманное беспокойство: иногда оно приходило после благополучно завершенной драки. До

конца этой драки было далеко. Вечер получался пустым, лететь куда-либо на поиски приключений ему не хотелось. Ариф щелкнул пальцами и выкрикнул в сторону башни:

— Пригласите леди Андерсон и приготовьте легкий ужин! Пить с самого утра и

оставаться к вечеру трезвым — это надо уметь. Ариф Кириакис умел, но сегодня ему ужасно хотелось быть пьяным: не расслабленным и чуть хмельным, как обычно, а именно пьяным. Не получалось. Выпитое вино вместо того, чтобы затуманить сознание и окрасить мир в нежно-розовый цвет, наоборот, заострило все чувства и эмоции, доведя их до той невидимой грани, за которой всегда кончаются слова и начинается отчаяние. Ужас Эндерби, пронзительная ледяная горечь пережитого на мертвом корвете все еще бродили в подсознании Арифа, лишая его покоя и требуя выхода: он пил бокал за бокалом, ощущая давление неясных, глухих желаний, которые поднимались в его груди, и терзался вновь возникшим в душе ощущением своей полнейшей, младенческой беспомощности. Он был бы рад сейчас взбеситься, разнести в куски свое соломенное плетеное кресло, может быть, свернуть кому-нибудь шею; но не мог: вокруг стояла горечь, она холодила его сухое полуобнаженное тело, замыкала его в несокрушимую ледяную башню, лишенную дверей… Далекий запад, уже наливающийся тяжеловесной закатной бронзой, равнодушно светился в его пустых остановившихся глазах. — Милорд… Голос

Коринны Андерсон прозвучал мягче, чем обычно. Сейчас в нем волнисто играли нотки призывной женственности. Ариф не сразу понял, кто к нему обращается:

повернувшись в кресле, он посмотрел на свою гостью с секундным изумлением: — Ах,

это наконец вы… Прошу. На Коринне было короткое светлое платье, украшенное, по бифортской моде, тонким тканевым пояском. Сев в кресло, она изящно скрестила свои длинные, успевшие покрыться золотистым загаром ноги и решительно тряхнула рыжей гривой: — Вы не похожи на себя самого. Что-то случилось? — За последнее время случилось столько всего, что я просто теряюсь в поисках разумного ответа.

— Ариф осторожно сжал пальцами ее ладонь, отпустил и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. — Выпейте со мной. А? — С удовольствием. — Коринна ловко распечатала принесенную слугой бутылку вина, разлила пенящуюся алую жидкость по бокалам и сняла со стоявшего на краю стола подноса тарелки с ветчиной, тонко

нарезанным сыром и овощами. — Вы решили ужинать пораньше? — Угу, — ответил Ариф, не открывая глаз, — я хочу есть. К тому же уже, в общем-то, вечер. Меня чтото тревожит, — признался он, кладя руки на стол. — Если бы мы все были сейчас

вместе — Баркхорн, Нина, Роббо с Кэтрин, — мне было бы легче. Атак… — Я успела заметить, что вы плохо переносите одиночество. — А вы? Коринна грустно усмехнулась и подняла свой бокал: — Мне часто приходится бывать в одиночестве. Так уж устроена моя жизнь. Вам здесь гораздо проще — более того, понять реалии нашего быта вы просто не в состоянии. У нас одиночество ощущается физически… Ариф молча чокнулся с ней, выпил весь бокал одним махом и ковырнул вилкой в тарелке. Жуя тонкий ломтик пряного мяса, он незаметно наблюдал за сидящей перед ним женщиной. Она была старше его почти на десять лет, она прожила свои годы в условиях куда менее комфортабельных, чем он, но, как ни странно, сумела не растерять своей почти юной привлекательности. Глядя на нее, Ариф вспоминал о том, что первые морщинки уже побежали вокруг его подвижных глаз и складки, пока еще тонкие и незаметные, прорезали его скуластое лицо, упрямым треугольником сходясь над крыльями горбатого острого носа. Он чувствовал себя по крайней мере ее ровесником, имея для этого немало оснований. Те самые десять лет арифметической разницы были для него стремительным калейдоскопом, вращавшим сознание и обраставшую событиями и чувствами память со скоростью, доступной немногим из людей. Они отточили его мысль до кинжальной остроты, запрессовали в

нее сотни и тысячи мельчайших оттенков пережитых чувств и ощущений — но странное дело, сейчас он даже и не пытался проанализировать шевелящиеся в груди эмоции, ему не хотелось принимать какое-либо решение, он плыл по воле невидимых, поющих в ее голосе волн, и был счастлив от этого. — Мир, рухнувший после Войны, всех нас сделал несчастными, — негромко произнес он. — Возможно, я вещаю прописные истины, но в каждом из нас, в глубине наших генов живет память о былом могуществе и былой свободе. О том далеком теперь времени, когда человек был волен в своих решениях и никто не претендовал на пресловутую монополизацию истины. Эта память неистребима, она бродит на задворках подсознания, заставляя всех нас сомневаться. И мы сомневаемся, даже несмотря на все те меры по

«промывке мозгов», которые были в большом ходу на протяжении последних столетий. Посмотрите на себя: стоило вам очутиться в атмосфере, достаточно близкой к нормальному свежему воздуху, как вы расцвели, и все ваши прежние убеждения, те самые, которые вы еще вчера отстаивали с таким воинственным пылом, слетели с

вас, как шелуха. Они вам больше не нужны, не так ли? — Я поражаюсь вашему умению

образно формулировать мысль, — рассмеялась в ответ Коринна. — Скажите, вас этому научили в Орегонской академии? — Этому невозможно научить. Человек или приходит к правильному пониманию окружающих его вещей, или не приходит — вот и все. Никакие профессора не смогут вложить мозгов законченному кретину, способному лишь на тупое усвоение информации. Видите ли, нас учили анализу, а среди

аналитиков побеждает не самый усидчивый, а самый артистичный: человек, способный распознать корни дерева по его прошлогоднему листу. — Но вы, кажется, тоже иногда ошибаетесь? Ариф подцепил вилкой очередной кусочек ветчины, не спеша отправил его в рот и ответил, жуя: — Если говорить всерьез, то ошибаться по-настоящему мы начали именно в этой, нашей с вами истории. К примеру, вся та работа, что была проведена на Грехэме, в сущности, пустая трата времени и сил. Но что мы знали? Точнее, что мы могли знать? Мы стреляли во все стороны, надеясь, что хоть пара выстрелов попадет в цель. Дело в том, — он отложил вилку и вновь наполнил бокалы, — дело в том, что ответственность, которую мы взвалили себе на шею, оказалась для нас э-ээ… критической. Мы заметались, понимаете? Лорд Роберт в особенности… — Лорд Роберт? — Да. В его душе слишком много противоречий. Видите ли, я — человек частный и таким останусь: деньги позволяют

мне жить как бы вне общества и взирать на мир сверху вниз. Да-да, не улыбайтесь: на Бифорте такое вполне возможно. А лорду Роберту некуда деться от самого себя. Ему некуда бежать. Я ему не завидую. Ариф выбрался из кресла и с бокалом в руке подошел к парапету, ограждавшему площадку. Поставив бокал на белый полированный камень, он достал из кармана халата сигару и зажигалку, прикурил и задумчиво поднял голову к темнеющему небу. Над замком сгустились недолгие тропические сумерки, и по углам площадки уже светились решетчатые красные фонарики. — Сегодня утром мне казалось, что за последние дни я прожил целую жизнь, — негромко сказал Ариф, не глядя на свою собеседницу, — или, по крайней мере, значительный ее кусок. — Сейчас — уже нет? — спросила Коринна. — Уже не так остро… Женщина поднялась из-за стола, подошла к нему и встала радом. Ариф

повернулся. Свет фонарей призывно искрился в ее зеленых глазах, и он, отложив на

парапет сигару, мягко обнял Коринну за плечи, зарывшись носом в ароматных волнах ее волос. — Ну наконец-то, — прошептала она, ища его губы. Ее пальцы ловко распустили узел на поясе его халата, и она прижалась к Арифу всем телом, обхватила его полусогнутой ногой, притягивая к себе. Ариф неслышно усмехнулся; развернув женщину, он прижал ее к теплому камню парапета и одним движением сорвал с нее легкое платье.

Глава 5

«Валькирия» медленно плыла в мутном зеленоватом киселе из бесчисленных микрочастиц звездной пыли, сонно танцевавшей на всех экранах уже не первые сутки. Все средства дальнего обнаружения щупали и слушали пространство вокруг небольшой желтой звезды, имевшей всего четыре планеты три из них были мертвыми, лишенными атмосферы глыбами, и лишь одна, буроватая из-за гудящих в ее кислородной атмосфере вихрей, наверняка имела какую-то, скорее всего примитивную, жизнь. Ее тусклое солнце давно миновало период своей животворной активности, некогда могучий поток его излучения ослаб, и день на второй планете наверняка бьш столь же тускл и мрачен, как и тонкая пелена ее туманной атмосферы. Это была та самая система, где почти четыреста лет назад погиб имперский «Эридан». После торможения прошло уже два часа, но никаких следов противника обнаружить не удалось. Операторы, замершие в величайшем напряжении среди стали и пластика своих тесных боевых рубок, молчали: докладывать им было нечего. — Наверное, стоит решиться, — Баркхорн вздохнул и вопросительно посмотрел на Роберта, сидевшего справа от пульта в кресле офицера-координатора.

— Вы же видите, кругом — тишина. Роберт промолчал. В темных кавернах бортовых шахт спали три десятка разовых обзорно-разведывательных зондов — каждый из них способен был за один виток выдать всю необходимую информацию о планете: обнаружить любые искусственные сооружения, точнейшим образом зафиксировать их

координаты и передать на борт всю собранную информацию. Но он же, этот зонд, мог и демаскировать подкрадывающийся к темной планете линкор. Глаза Роберта застыли на левой секции экрана, где неподвижным равнодушным глазом висел туманный серо-коричневый серп второй планеты, частично закрытый для них массивным красноватым спутником. Ответственность, взятая им на себя, превратилась за

последние дни в сверкающую гильотину, повисшую в подсознании. Тогда, на Бифорте, ни один из членов экипажа не вышел из строя, отказываясь от полета в никуда. Роббо выкликал лишь добровольцев, не суля им ни славы, ни бессмертия, — и добровольцами оказались все триста сорок человек, затянутые в старинные синие

мундиры имперского флота. Он дал команду на старт. Сомнениям не было места в его душе: молчаливая горечь, наполнявшая его, прорвалась наружу безжалостной яростью, и он превратился в сгусток неукротимого холодного пламени. Часы,

проведенные в беззвучной роскоши командирских апартаментов, погасили этот огонь. Роберт знал, что мощь, столетия назад втиснутая в громадное тело «Валькирии», кажется несокрушимой, но он понимал, что неведомый враг, с которым ей придется схватиться, может оказаться куда страшнее того, для борьбы с которым этот корабль создавался. Рывок в неизвестность стал казаться ему безумием, но обратной дороги не было, они должны были или умереть, или выполнить свой долг. Многочасовые беседы с Баркхорном, Мэрдоком и главным инженером линкора

полковником Доу помогли вывести гипотетический облик истребителя горган. Все они единодушно пришли к выводу, что загадочные пришельцы далеко продвинулись в понимании природы сил тяготения — гораздо дальше, чем человечество и его былые друзья и противники. Простейшая логика подсказывала, что достаточно большой корабль, наделенный способностью к невероятным субсветовым маневрам, должен обладать совершенными агрегатами, компенсирующими неизбежные при развороте перегрузки. Двигатели «Валькирии» теоретически могли развить большую мощность в предельно сжатых временных отрезках; выдержал бы, по словам Доу, и корабль, но гравикомпенсаторам не под силу было справиться с чудовищными величинами внутренних вихревых перегрузок, и от экипажа не осталось бы и мокрого места. В моторах Доу был уверен. Опираясь на утверждение Роберта о довольно низкой энерговооруженности кораблей противника, он твердо заявил, что в критической ситуации «Валькирия» сможет прорваться через их строй и уйти, используя свое решающее преимущество в динамике сверхсветового разгона. Скорее всего, предполагал он, в районе, позволяющем вести бой на скоростях, превосходящих световую, линкор был бы непобедим — скорость сводила достоинства кораблей

противника на нет, а огромная дальность нелинейного поражения давала «Валькирии» возможность разнести целую эскадру на безопасных для нее дистанциях. Здесь, в этой вечной и мешающей навигаторам пыли, среди множества взаимно пересекающихся гравитационных полей, сверхсветовой поединок был абсолютно невозможен — могучий разбег корабля привел бы его к неминуемой гибели. Оставалось ждать, надеясь на то, что судьба окажется милостива и враг допустит какие-либо ошибки. — Отстрелите зонд, — негромко приказал Роберт, повернув голову к пилотам. Нина Новак, еще не совсем освоившаяся в рубке «Валькирии», на секунду замерла, вспоминая, где находится нужный ей щиток. Сидевший вторым Мэрдок уверенно качнулся в сторону, его рука метнулась по клавиатуре и нашла требуемую панель.

На пульте коротко мигнул сенсор запуска. Роберт щелкнул пальцами. Нина, занявшая место третьего пилота, давно уже показала себя опытным асом, и он счел, что в опасной ситуации она поведет себя более уверенно, чем молодые и необстрелянные вахтенные пилоты штатного экипажа. Сейчас перед пультом сидели три человека:

Баркхорн, которому приходилось когда-то командовать «Валькирией», опытный Мэрдок

и она. Скорость зонда не уступала скорости противокорабельной ракеты — он достиг темной планеты менее чем за минуту. Чуть правее зловещего краснокоричневого диска ее спутника коротко мигнула пронзительно яркая зведочка мгновенно выгоревших тормозных моторов, и зонд, круто изменив траекторию, понесся в облет своего объекта. Напряжение, властно заполнившее рубку, стало почти осязаемым. Баркхорн пошевелился и оправил рукой ворот своего комбинезона. — Сейчас пойдет информация, — сказал он. Клыки Роберта прокусили тлевшую во рту сигару. Он почувствовал, что его начинает трясти, и чуть съехал вниз по подушке своего кресла, принимая более удобную позу. — Есть! — выкрикнул Мэрдок. — Вот они! Мудрый «мозг» зонда нашел то, что искал: на темном доселе экране вспыхнуло изображение. Мрачная, казавшаяся бескрайней холмистая равнина тонула в кружащемся хороводе низких темных облаков. Что-то черное, скользко лоснящееся, гигантским воздетым в небо пальцем тонуло в этой пляшущей мути. Сканер, чуть

запоздавший с обработкой, модифицировал картинку, сделав ее более приемлемой для

человеческих глаз, краски обрели неестественную яркость и насыщенность, и теперь все увидели, что громадных черных цилиндров было три — они стояли на равнине

чужеродным равносторонним треугольником, уходя в небо на огромную высоту. Рядом, по-видимому, в радиусе пары километров, виднелись темные купола каких-то

построек. Взвизгнув сигналом оповещения, включился еЩе один экран — он показывал спутник планеты. Там, посреди неровных теней клыкастых красных скал, рвалась

вверх еще одна черная башня. — Похоже, отражатель, — заметил Баркхорн. — Спутник сдох, господа. Что будем делать? В системе или действительно никого нет, или же мобильные силы противника упрятаны так хорошо, что мы не можем их обнаружить. -

Мы можем поразить объект с орбиты, — добавил Мэрдок. — Если врезать как следует, мы враз свалим эти столбы и успеем удрать, даже если они прыгнут нам навстречу.

— Атака с орбиты — это безумие! — возразил ему Баркхорн. — Кто знает, какие зенитные средства окружают этот комплекс? На орбите они расстреляю нас, как младенцев. — Согласен, — подал голос Роберт. — Будем заходить с низкой

горизонтали. Передайте по экипажу: удвоить внимание. Идем на поражение. Поехали!

«Валькирия» вздрогнула: заработавшие двигатели прокатили по кораблю мягкую волну вибрации. Баркхорн, хорошо представлявший себе уровень опасности, которой они подвергались после пролета зонда, положил корабль в рискованный боевой разгон. Медлительное продвижение к цели могло стать смертельным — риск сверхсветового броска в условиях неведомых гравитационных полей представлялся ему более предпочтительным. Маршевые двигатели отключились через две минуты. Линкор, разогнавшись до скорости, в несколько раз превышавшей световую, мчался к быстро растущей на экранах бурой планете, в атмосфере которой уже погиб выполнивший свой долг зондразведчик. По мере приближения к ней возрастало влияние местных полей тяготения, и корма корабля зафыркала недовольными ударами эволюционных двигателей, не позволявших линкору отклоняться от курса. Тормозные моторы взревели раньше, чем серокоричневый диск успел заполнить собой экраны передней полусферы. Баркхорн, приняв управление на себя, решительно вывернул штурвал, заставляя вставшую на дыбы «Валькирию» обойти стремительно растущую перед глазами планету и углубиться в ее атмосферу под довольно острым углом. Мэрдок и Нина поняли его без слов: полковник быстро пришпорил штурманов, потребовав от них взять на себя привычную работу по навигационному обеспечению маневра и выходу на цель, а Ниназанялась подготовкой оружейных систем. Много времени им Ц не понадобилось — экипаж, давно уже поднятый по боевой тревоге, был готов к открытию огня в любую секунду и по любым целям. — Я побаивался, что мы развалимся, — прошептал Баркхорн, глядя на светившийся сбоку от него дисплей компенсаторных систем. — Величины были те еще… Роберт затянулся настолько

глубоко, насколько смог — так, чтобы сладковатый дым продрал легкие насквозь. Им овладело какое-то странное оцепенение: где-то внизу, под спудом летящих по экранам облаков, находилась база тех, за кем он охотился в течение последних недель — иногда ему казалось, что эти недели перевернули всю его жизнь, и он понимал, что в чем-то так оно и есть, но сейчас, сидя в высоком кресле за спинами своих пилотов, он словно спал, ужасающая реальность происходящего никак не желала занять свое место в сознании. Он жадно курил, и его глаза,

остановившиеся на центральной секции экранов, не выражали абсолютно ничего. Если бы кто-нибудь из пилотов обернулся в его сторону, то поразился бы той отрешенности, с какой лорд-наследник следил за происходящим. — Семь тысяч до

цели, — зловеще произнес Мэрдок. — Активность в боевом радиусе ноль… — Вижу, — ответил Баркхорн, — продолжаем обзор. Бортовым башням развернуться в ось, приготовиться к открытию огня… В бортах «Валькирии» зашевелились, выползая из распахнутых клюзов, плоские головы орудийных башен — они разворачивались таким образом, чтобы иметь возможность стрелять прямо по курсу корабля. Линкор мчался в атмосфере планеты, плотно объятый трепещущими, вытянутыми к корме языками пламени. Броне корабля, равно как и всем выдвинутым для боя агрегатам, высокие температуры были не страшны, и Баркхорн шел на запредельной скорости, не желая лишний раз подвергаться риску внезапного зенитного удара. Роберт чувствовал, насколько силен страх, владевший сейчас легион-генералом. Он, самый знающий из всех, наиболее полно представлял себе степень опасности, которой они себя подвергали, но Роббо верил, что опыт и железная воля не позволят лорду Артуру отдаться во власть загоняемого в глубь сознания ужаса. — По экипажу, — голос Баркхорна прозвучал несколько хрипло, — прохождение по цели десять секунд. -

Пять триста! — громко сообщил Мэрдок. Нина откинула прозрачную предохранительную панель пульта управления носовой батареей. На экране появился красный крестик визира. Повозившись несколько секунд, девушка включила автомат наведения — теперь батарея сама знала, куда ей стрелять. — Пять… Огонь!!! Роберту показалось, что на корабль обрушилась тяжкая волна гула, стремительно

заполнившего собой все до единого помещения и ниши. Линкор колотило всего десять секунд — десять секунд, в течение которых рявкали, извергая синие и серебряные молнии, почти все пушки огромного корабля, но эти короткие секунды нечеловеческой, металлической ярости насквозь пронзили тела и души всех, кто сидел в постах и рубках, оставив им еще долгую муторную дрожь и привкус железа во рту. Бесстрастная боевая оптика зафиксировала поражение цели и, поворачиваясь, продолжала вести картинку, следуя за ней, несмотря на стремительный атмосферный разгон уходящего прочь линкора. На экране корчилась, сжимаемая несущейся по ней волной белого пламени, та самая холмистая равнина, что дала приют гигантским черным башнам горган. Гладких цилиндров уже не было видно, отсутствовали и округлые купола служебных построек: десятисекундная ярость батарей «Валькирии» напрочь смела все, стерев с лица планеты и башни, и купола, и даже вековечные бурые холмы кипящая равнина была теперь гладкой, как стол. — Цель поражена, — запоздало произнес уставную формулу Мэрдок. — Да,

кажется, нам повезло, — согласился Баркхорн, не отрывавшийся от штурвала. Линкор миновал верхнюю границу атмосферы, и маршевые двигатели заревели вновь, унося его от зловещей планеты. Заходить на спутник не имело смысла, это без слов понимали все находившиеся в рубке: если они действительно уничтожили основной планетарно-приводной комплекс, разрушение отражателя будет пустой тратой боеприпасов и, что гораздо важнее, драгоценного времени. Баркхорн положил корабль на курс выхода из системы и устало откинулся на спинку кресла. Мэрдок, по-прежнему молча, протянул ему зажженную сигарету. До курсового разгона оставалось около получаса. Корабль мчался на опасно высокой скорости, и перегруженные компенсаторы едва справлялись с терзавшими его невидимыми числами вихревых ускорений: люди сейчас явственно ощущали увеличившийся вес. Роберт раскурил новую сигару взамен догоревшей и пошарил рукой в районе правого

подлокотника — там, в узкой глубокой нише, покоилась спрятанная им плоская фляга виски. Он открутил пробку, сделал несколько глотков и вновь, как и недавно, глубоко затянулся, будто смолистый дым сигары мог сбросить с него оковы нечеловеческого напряжения, упорно не желавшего отступать. Атака, происшедшая у

него на глазах, словно бы скользнула мимо его сознания. Он был обращен в себя: в груди холодел стальной стержень неизвестности и какойто незавершенности происходящего. Баркхорн раздавил короткий окурок в расположенной на консоли

пепельнице и слегка потянулся. — Мне кажется, эта база давно законсервирована, — произнес он. — Нет, — холодно ответил Роберт; самому ему на секунду показалось,

что его голосом говорит какой-то другой человек, уже сто раз видевший все это, — база по-прежнему функционирует. — Почему вы так думаете? — удивился генерал. — Потому что Ахерон где-то рядом. И его корабли сражаются с горган именно в этих районах. Сфера радиусом в пятьдесят-шестьдесят световых лет. — Но тогда вы говорите обо всем облаке! Ахерон — тоже здесь, в этой пыли? — Не совсем так. Я имею информацию о том, что столкновения кораблей Ахерона с горган происходили уже за границами всей области Рахери. Вспомните, ведь и мы — сейчас — находимся

довольно близко к границе запьшения. Просто мы шли с противоположной стороны. Вы же сами знаете, что сюда мы шли напрямик: облет Рахери для более выгодного захода отнял бы у нас немало времени. — Но Лассиг не так-то близок! Почему же они выбрали именно его? — Вы имеете в виду — в качестве тренировочной базы для наших секретных экипажей? Я думаю, в первую очередь из-за его сохранности и стратегической выгоды расположения. К тому же, те самые сто крейсерских часов «Эридана» — разве это много? Просторная рубка, наполненная мягким, почти неслышным гудением механизмов, неожиданно взорвалась резким требовательным визгом. На верхней, вытянутой секции экрана, которая отображала работу линейных систем дальнего обнаружения, ало заморгали несколько крестиков. — Вот и они, — сдавленно произнес Баркхорн. — Пять… семь… двенадцать, нет, тринадцать! Почти прямо по курсу, перекрытие у нас практически нулевое. — Чертова дюжина, — заметил Мэрдок в неожиданной меланхолии. — Дистанция триста пятьдесят, их скорость приблизительно О, 8L… мы сможем стрелять через двадцать секунд. — Не тормозить!!! — выкрикнул Роберт, странным образом чувствуя, что окружающий его мир неожиданно приобретает свою привычную остроту и четкость и он словно возвращается в происходящие события; все это ощущалось более чем странно, так, будто он вынырнул наконец из размытой и замедленной реальности какого-то подводного мира: вынырнул в свет, свежий ветер и умопомрачительную яркость. Он представлял себе все, что нужно будет сделать, так, словно сражался с горган не первую сотню лет. — Не тормозить! — повторил он уже спокойнее. — Их строй растянут, и, клянусь дьяволом, мы сможем его прорвать. Артур, вы видите, каковы размеры флагмана? — Самый крупный идет по правому флангу. Длина — семь тысяч метров, ширина в поперечнике — около трех. Бочка какая-то… Но я не знаю… Он хотел сказать «я не знаю, он ли является флагманом», но Роберт понял его без лишних слов. — Разгон, начинайте разгон! — нетерпеливо выкрикнул он. — Мы можем стрелять? — Да… Теперь уже да. — Так стреляйте, кого вы ждете?"Центурионы", веером, два залпа — огонь! Внимание по экипажу! Бортовые батареи — в ось,

баллистические счислители в автомат, по совмещению нулей — беглый огонь. Зарядов не жалеть! Машинально отдав команду на старт ракет дальнего поражения, Баркхорн

пару секунд помедлил, ужасаясь нелепости полученного приказа. Идти сквозь строй? Это было безумием! И тут он понял. Его мозг, натасканный на решении самых неожиданных тактических задач, провернул шестеренки и выдал ответ: да, так и только так! Поступи он иначе — стандартное притормаживание, маневр уклонения и попытка неспешно пройти мимо, прикрываясь огнем одного из бортов и уповая на броню и циклопические размеры корабля, — и он сделает именно то, чего от него ждут. Пользуясь своей невероятной субсветовой маневренностью, корабли горган закружатся вокруг «Валькирии» как стая разъяренных шакалов, и тогда от их коротких клыков не спасет ни мощь батарей, ни судорожный форсаж двигателей. Разгон, неожиданный и безумный на первый взгляд прорыв свозь строй — и тогда преимущества линкора станут фактором подавления. Выдержать лобовую атаку огромного корабля, подкрепленную к тому же наглядной демонстрацией мощи еще с дальних дистанций, немыслимо — никакой супергерой, наделенный индивидуальной гуманоидной психикой, такого напора не выдержит. Может быть, арахноид с его роботизированным общественным мышлением и не стал бы отступать, но далекие еще светлые точки несли на себе экипажи гуманоидов с близкородственной terra homo психикой, и значит, шанс был. Он был! — и легион-генерал Баркхорн, стиснув челюсти, рванул на себя тугую рукоять акселераторов. «Валькирию» буквально швырнуло вперед. Огромные двигатели, скрытые в ее высокой корме и в округлых сигарах эволюционных пилонов, заработали все разом, уверенно и ровно набирая

мощность. Дистанция сокращалась буквально на глазах. Кажется, «Валькирии» еще не выпадало идти на разгон в таких опасных условиях. Натужно ревущим двигателям приходилось сейчас преодолевать довольно мощное системное поле тяготения: они работали на самом пределе своих возможностей, упрямо унося тяжеленный корабль прочь от тусклой желтой звездочки. Строй белых кораблей быстро рос на экранах. Их командиры, озадаченные неожиданным поведением почти обреченной жертвы, прозевали ракетные залпы — то ли они их даже не заметили, то ли просто не имели средств отражения, но обе волны тупорылых, похожих на пузатые сигары

«Центурионов» нашли свои цели. Их скорость была огромна, и они начали лопаться в броне горган через пять секунд после того, как покинули свои темные, обильно смазанные норы. — Или я спятил, — успел произнести Баркхорн, или их защита намного превосходит нашу! Работа «Центурионов» была хорошо заметна даже без

оптики приближения. Первая серия ракет плотно накрыла все тринадцать кораблей, и они засверкали ослепительными искрами попаданий две секунды спустя ударила вторая, и взрывы заискрились вновь. — Залп! — рявкнул Роберт, наблюдая, как белые яйцеобразные конструкции, полыхая огоньками внутренних пожаров, начинают ломать строй, расползаясь в разные стороны. Все сорок восемь крупнокалиберных пеналов уже были перезаряжены: повинуясь команде, они ударили вновь, с той же двухсекундной оттяжкой. — Ноль поражения! — выкрикнул Мэрдок. Комендоры уже видели это и без него. Линкор вышел на дистанцию, позволяющую эффективно использовать линейное бортовое оружие, и батареи взорвались безумным грохотом беглого огня. Сто сорок четыре башни, несущие от двух до шести стволов, и скрытые в носу двенадцать устрашающих фузионных «зонтиков» главного калибра воздвигли перед упрямо набирающим скорость линкором фантастически яркую лавину огня — она катилась, опережая бешено несущийся корабль на считанные доли

секунды, она перемалывала металл и пластик, мгновенно испаряя плоть и кровь тех, кто попадал под сверкающие сине-серебряные молнии. Со стороны горган это выглядело невыносимо жутко: к ним приближалась сама Смерть, неукротимая и неудержимая, ее когти уже начали рвать их корабли, и неведомые командиры дали своим пилотам команду на отворот. И тут «Валькирию» странно рвануло, причем настолько сильно, что гигантский корабль едва не сбился курса — будь скорость чуть меньше световой, его неминуемо унесло бы в сторону. Роберт раскрыл было рот, чтобы спросить у Баркхорна, что случилось, но понял, что вопрос прозвучит

нелепо. Его недостаточно тренированная психика не позволила ему «размазать» свое внутреннее время и понять, что линкор уже промчался сквозь строй врага. Всего около двух секунд корабль находился на дистанции, удобной (а может быть, и единственно доступной) горган для стрельбы, но им этих секунд хватило. Короткая дробь выстрелов ударила в проносящийся мимо черный борт, сметя несколько башен, начисто слизав навигационные надстройки и глубоко взрезав толстую композитную броню, пробить которую, казалось, не могло ничто. — Вышли! — торжествующе

крикнул Мэрдок. — Дьявольщина, мы вышли! — Троим из них уже не летать, — сообщил

Баркхорн по-прежнему напряженным голосом. — Нам нужно еще секунд сто — и тогда я гарантирую, что нас уже никто не догонит. — Если бы мы шли в досветовом диапазоне, мрачно заметил Роберт, встряхивая в руке свою флягу, — от нас остались бы клочья. Йивер, примите доклады с боевых постов. Насколько я могу

судить по дисплею, у нас как минимум тридцать покойников. И еще, что там с левым нижним эволюционником? У меня сложилось такое впечатление, что мы за кого-то зацепились. — Если бы мы зацепились, нас разнесло бы вдрызг, — вздохнул Мэрдок,

включая интерком на общий вызов. — Вы представляете себе, что такое «зацепиться» на нашей-то скорости? Или вас плохо учили физике? Роберт сконфуженно нахмурился и поднес к губам флягу. Линкор относительно благополучно прорвался через развернутый боевой строй горган, но напряжение, сводившее всех с ума в течение последнего часа, еще не успело отступить, пальцы людей все так же исступленно стискивали ручки приборов наведения, все так же, мелко подрагивая, лежали на клавишах пультов управления: они еще не успели поверить в то, что им удалось совершить невозможное. Корабль уходил, сейчас он уже разогнался до своей крейсерской скорости, рев двигателей утих, и наступившая тишина, прерываемая лишь скороговоркой докладов, никак не хотела укладываться в сознании. Роберт готов был поклясться, что недавний грохот и рев стремительного, занявшего всего полминуты боя еще стоят в ушах всех уцелевших членов экипажа. Доклады с постов заставили Мэрдока свести к переносице брови. — Мы получили так, что ремонтироваться будем до скончания века, — объявил он. — В трех секторах разгерметизация: броню взрезало, как ножом. Левый нижний поврежден, и если инженеры не справятся с волноводами, у нас будут проблемы при маневре. Начисто срезаны девять башен. С левого борта унесло кучу антенн, сорваны два меча поисковых сонаров. Пока мы идем в норме, но с правым поворотом можем и не справиться. Потери в экипаже двадцать один труп и шестнадцать раненых. Двадцать один, — добавил он, помолчав, — это навскидку по максимуму: некоторые башенные посты все еще заклинены, и никто не знает, что там происходит. Может, кто-то и уцелел. — Будем надеяться… — вздохнул Роберт. — Что. скажете, Артур? Баркхорн развернулся вместе с креслом. В тускло-малиновом боевом освещении рубки его и без того резкое, с проваленными щеками лицо казалось отлитым из неровной живой бронзы. Вокруг носа залегли глубокие темные складки, глаза запали генерал выглядел постаревшим лет на десять. — Я скажу, что с нами произошло то, что должно было произойти. Вы, милорд, — он слегка поклонился в сторону Роберта, — приняли единственно возможное решение, которое спасло нас от неминуемой гибели. Доу был прав — на сверхсвете, на больших дистанциях мы действительно имеем хорошие шансы. Если бы их было меньше. Пока же я считаю, что мы легко отделались. Заметьте: они едва приложились к нашему борту, но этого «едва» хватило нам по уши. Что, если бы мы не имели резервов скорости и дальности? Я хорошо помню, что случилось с «Эриданом», командир которого не понимал, с кем его свела судьба. С нами было бы то же самое… При всем при этом, — продолжал

он после короткого молчания, — я должен сказать, что броня их кораблей произвела на меня весьма неблагоприятное впечатление. «Центурион», двигающийся на огромной, недостижимой для любого звездолета скорости, представляет собой один из самых разрушительных видов оружия, когда-либо созданных человеком. В наше

время ничего подобного не производят. Удар «Центуриона» должен прошивать корабль насквозь, как лист бумаги; фактически корабль таких размеров, как истребители

нашего оппонента, он должен просто выворачивать наизнанку. Этого, как мы видели, не произошло, хотя ни одна ракета не была отражена. Странно, но огонь фузионных и биполярных батарей показался мне куда более эффективным. Я хорошо видел, как целые отсеки разлетались в клочья от наших попаданий. — Быть может, какой-то неизвестный нам композит? — предположил Роберт. Баркхорн кашлянул и потянулся в карман комбинезона за сигаретой. — Бесспорно, — согласился он, морщась. — Мы, конечно же, не имеем о нем ни малейшего понятия. Еще бы… Но каковы свойства этого композита? Почему он довольно легко держит удар, который, по нашим представлениям, не может удержать почти ничто, и в то же время не способен защитить экипаж от попадания обычного лучевого импульса? Заметьте — наши ракеты без труда влипали в броню корабля, но дальше незначительных внутренних возгорании дело не продвинулось. А ведь там была чудовищная кинетическая энергия, бешеные температуры и давления! Куда это все делось? Мы имеем дело с противником, превосходящим нас до такой степени, что вся привычная, веками складывавшаяся тактика ведения боя в космосе в сражении с ним применена быть не

может. Нам не стоит о ней даже и вспоминать. Пока еще мы не победили, нам просто удалось удрать… — Но мы раскатали в блин их приводной комплекс! — резко возразил Роберт. — Да, — сухо кивнул ему генерал. — Раскатали, милорд.

Подозреваю, что у наших дорогих оппонентов возникнут теперь крупные проблемы. Но меня в данный момент тревожит вовсе не это. Нам придется с ними сражаться, это неизбежно. Но… как? Наш гигантский, мощный и хорошо вооруженный корабль, это чудо военно-технической мысли, с трудом прорвался через строй куда более мелких противников. А что будет в такой ситуации с обычным бифортским крейсером?"Валькирия" создавалась в те времена, когда в оружии не просто знали

толк — оно было божеством, над ним трудились лучшие умы! Сегодня, практически не имея прежней технической культуры, чем мы сможем ответить противнику? — Может, мы перейдем в командирский салон? предложил Роберт. — Да, — тряхнул головой Баркхорн. — Здесь мы уже не нужны. Иивер, вызовите своих пилотов и присоединяйтесь к нам. Переступив порог просторного салона командира корабля,

Роберт включил верхний свет и раскрыл дверцу вмонтированного и боковую переборку бара. — Я думаю, нам стоит выпить, — сказал он, поворачиваясь к генералу с бутылкой и парой бокалов в руках. — Артур… — Роберт неожиданно задохнулся и

почувствовал, как подкашиваются ноги. — Артур… Посмотрите на себя в зеркало… Баркхорн недоуменно поднял бровь и обернулся. — Что-то случилось? В его слегка растрепанной, прежде блестящечерной шевелюре густо змеились серебряные нити седины.

* * *

Роберта разбудил яростный писк сигнала внутреннего вызова. Перегруженный недавним боем мозг еще не успел сбросить трепет возбуждения. Подскочив на постели, Роббо машинально глянул на светящиеся цифры хронометра, отметив, что спал он всего три часа, и хлопнул рукой по сенсору интеркома. — Милорд, — голос Мэрдока тоже был заспанным и почему-то хриплым, — милорд, у нас прямо по курсу полная чертовщина… короче, я затормозил. — Ч-что? — спросил Роберт, холодея при мысли о возможном появлении новой эскадрильи горган. — Что там такое? — Да

понимаете, они требуют владельца корабля. Не командира, а именно владельца. — Да кто — они?! — взорвался Роберт. — Кто? Мэрдок виновато шмыгнул носом. — Внешне эта зараза похожа на имперский линкор класса «Эндевер», вот только короче, и с

двигателями у него что-то не то…. А кресты на нем имперские. Но наш «мозг» его не идентифицирует. — Я понял, — ответил Роберт. — Скажи им, что я спал и что

сейчас я уже буду. Жди меня в рубке. Выбравшись из постели, Роберт быстро умылся

ледяной водой, растер до покраснения слегка опухшее лицо и принялся одеваться. В голове шумело. Натянув на себя брюки и сорочку с кружевным воротником, он вторгся в свой бар и наполнил опустевшую флягу первосортным виски. Из стоявшей

на столе вазочки Роббо выгреб горсть крупных орехов — набив ими карманы брюк, он вышел в коридор. Встреча с кораблем Ахерона его не удивила. Странным выглядел тот факт, что неведомый командир модифицированного «Эндевера» настойчиво требовал именно владельца «Валькирии», невзирая на то, что оный владелец валяется пьяный и с расстроенными нервами; Роберт был уверен, что Мэрдок, раздраженный появлением неожиданного попутчика, внятно объяснил все это его командиру. Выходит, он должен был знать, что линкор принадлежит конкретному частному лицу? Эта мысль наводила на некоторые размышления. Капсула вынесла его к ходовой рубке. Роббо вонзил в щель замка свой универсальный командирский ключ и, пошатнувшись, переступил высокий порог открывшейся двери. В креслах перед

пультом сидели полковник Мэрдок, облаченный в измятую разнокомплектную пижаму, и

вахтенный пилот Доран — оба они с любопытством рассматривали висевшую на экранах картинку вытянутого черного корабля с громадным угловатым крестом в золотой рамке, изображенным на борту в районе носа. Корабль чем-то напоминал саму «Валькирию» — правда, даже на глаз можно было сказать, что он намного меньше ее по размерам. — Что это у тебя за наряд? — спросил Роберт, любуясь пижамой Мэрдока. — Штаны желтые, а пиджак, понимаешь, фиолетовый. Ты еще чепчик натяни… зеленый. Связь у тебя работает? Мэрдок молча встал, уступая ему место в кресле второго пилота. Роберт плюхнулся на узкую анатомическую подушку, поерзал, устраиваясь поудобнее, и протянул руку к пульту. — Какой канал? — спросил он. — Вот этот, что ли, пятый? — Угу, — кивнул Мэрдок. — У них командир

на связи. Роберт перещелкнул рычажок передачи. — «Валькирия» вызывает «Эндевер»,

— сказал он. — Кто хотел меня услышать? Ответом ему был осторожный кашель. — С кем я говорю? — спросил сиплый мужской голос. — С владельцем корабля. Лорд Роберт Королев, наследник Бифортский, к вашим услугам. Его собеседник вновь прочистил горло. — Здесь, — представился он, — полковник имперских военно-космических сил Дуглас-Мария Раттенхубер, командир разведывательного корабля «Бинго-17». — Ваш «Бинго» дьявольски похож на старый «Эндевер», — заметил Роберт. — Как погода на Беллами? Раттенхубер озадаченно замолк. Роберт тем временем решительно скрутил пробку своей фляги, сделал добрый глоток и зашарил рукой в кармане, отыскивая орехи. У Мэрдока жадно блеснули глаза. Роббо

молча протянул ему флягу и захрустел орехом. Командир «Бинго» счел свое молчание невежливым. — Милорд, — начал он, — мне хотелось бы побеседовать с вами с глазу на глаз… Мэрдок, выросший в портовых притонах Бифорта, своеобразно оценил это пожелание, тут же скорчив умильную рожу и выпятив задницу. Роберт недовольно поскреб грудь. — Да вы говорите, господин полковник. Клянусь своей печенью, ну кто нас тут услышит? — Дело в том, — заговорщицким тоном сообщил Раттенхубер, -

что в данный момент вы находитесь в чрезвычайно опасном районе. — Для нас он уже не опасен, — успокоил его Роббо, моментально сориентировавшийся в ситуации. — С

горган мы уже немножко подрались — видите у нас подпалины с левого борта? Да, мы причинили им немало горя. А что? Вы ищете именно их? Ну так я могу вам сказать, где они сейчас болтаются. У них там раньше была база… — Вы нашли их базу в облаке?! — Раттенхубер явно не желал верить своим ушам. — Но как? — Это долгий рассказ… Послушайте, господин полковник, вы никуда не спешите? Может быть, мы встретились бы с вами чуть позже? Часиков через пять-шесть, а? Дело в том, что мы только что вывалились из кошмарного боя, и у меня совершенно не варит башка. Я настолько устал, что на ноги меня не поставят никакие стабилизаторы — поверьте, я еле поднялся для беседы с вами. Вежливый полковник почувствовал угрызения совести. — Как вам будет угодно, милорд, — сказал он. — Мы останемся рядом с вами и будем ждать. Свяжемся через семь часов — вас устроит такой срок?

— Я надеюсь, что устроит. Хорошо — до встречи, господин полковник. Семь часов Роберту не понадобились — он проснулся значительно раньше. Баркхорн, все такой же собранный, цельный и сосредоточенный, словно туго сжатая пружина, терпеливо ждал его пробуждения в кают-компании. Роберт вызвал его в свой салон и принялся завтракать. Генерал неторопливо потягивал чёрный, как ночь, кофе из огромной глиняной чашки. Он молчал. — Ну, не тяните, — не выдержал Роберт. — У вас такой вид, словно вы проглотили таракана. В чем причина ваших печалей, Артур? — Я боюсь, — честно признался пилот. — Ах, вот что!.. — облегченно вздохнул Роберт.

— Хвала Всевышнему. Я решил, что у вас приключилась какая-нибудь беда с

кишечником. Расслабьтесь… Все боятся. — Вы не спросили, чего я боюсь. — И?.. — Я боюсь, что нас законвоируют и отправят на Ахерон. Они непредсказуемы,

милорд… — Ну конечно! На Ахероне вас заспиртуют в здоровой бутылке из-под рома и выставят на всеобщее обозрение. Не обольщайтесь, Артур. Вы не знаете всей правды. По некоторым причинам — кстати, я только сейчас начал до них доходить — люди с Беллами чрезвычайно заинтересованы в расположении моего владетельного

папаши. Следовательно, пока я с вами — вам ничего не грозит. Баркхорн поморщился и поставил свою кружку на стол. — Милорд, поверьте — это очень странные люди. У

них совершенно перевернутые представления о нашем мире. — Ой, бросьте! — перебил его Роберт. — Вы хотите сказать, что у нас мир не перевернутый? Он вытер губы салфеткой, нетерпеливо скомкал ее и поднялся из кресла. — Будьте любезны надеть мундир. Сейчас я свяжусь с командиром этого «Бинго», и мы скорее всего поднимемся к ним на борт. Баркхорн поджал губы. Роберт видел, что он хочет возразить, но не решается. Незаметно хмыкнув, лорд-наследник покинул салон. … Переходный «хобот», выпущенный с «Валькирии», плотно прилип к борту близко подошедшего «Бинго». Шлюзы распахнулись одновременно. Насосы уравняли давление, и внутренняя дверь правого переднего шлюза «Валькирии» уползла в сторону. — Ну,

идемте, — усмехнулся Роберт, поправляя на себе пояс с мечом и кобурой. — Нас уже жцут. Баркхорн с досадой покачал головой и двинулся вслед за ним; Составной трап, проложенный в середине гибкого гофрированного «хобота», неприятно играл под ногами; несмотря на это, Роберт шагал довольно размашисто, словно стремился

попасть на борт ахеронского разведчика как можно скорее. Шлюз «Бинго» открылся в тот момент, когда Роббо вошел в атмосферную камеру корабля. Плотно пригнанная, едва заметная в стене дверь бесшумно уплыла вниз, и навстречу ему порывисто шагнул высокий, очень худой мужчина, перекрещенный портупеями старинного имперского мундира. Его светлые волосы, собранные на затылке в «хвост», были заметно длиннее, чем носили во времена Империи, — войдя, офицер на секунду обернулся в глубь своего корабля, и Роберт не без удивления заметил, что вьющиеся, почти белые пряди доходят ему чуть ли не до пояса. — Лорд Королев, надеюсь? — спросил он знакомо сиплым голосом. — К вашим услугам, полковник, — Роберт коротко поклонился и указал рукой на закаменевшего Баркхорна, — мой спутник, легион-генерал лорд Артур Баркхорн, один из лучших асов нашего флота.

Офицеры обменялись одинаково вялыми уставными приветствиями, и Раттенхубер вновь поднял глаза на Роберта. — Я счастлив приветствовать вас на борту своего корабля, милорд. Если вам будет угодно, — он чуть замялся, сглотнул, — я хотел бы предложить вам продолжить беседу в моем салоне. — С удовольствием, — непринужденно согласился Роберт. Тесный лифт, облицованный гладким бронзоватым пластиком, воздел их куда-то вверх — кабина двигалась с такой скоростью, что Роберт не смог понять, на какой из верхних палуб находится салон командира корабля. Раттенхубер первым вышел в просторный, наполненный странным синтетическим ароматом коридор и приглашающе взмахнул рукой: — Прошу, джентльмены… Салон обнаружился буквально в нескольких метрах от лифта. Это

было странно, такая компоновка на имперских кораблях не встречалась: апартаменты командира всегда старались объединить с его рубкой и салоном и унести их

подальше от уязвимого носа звездолета. Ахеронский полковник тихонько свистнул, и почти незаметная в гладкой бронзовой стене дверь мягко и бесшумно провалилась вниз, открывая вход в помещение. Роберт шагнул через комингс первым. Свет, очевидно, вспыхнул автоматически, и он остановился, удивленный странным интерьером командирского салона. Точнее говоря, не интерьером, а его полным отсутствием. Большое, почти овальное помещение с гладким скругленным потолком было совершенно пустым! Раттенхубер никак не отреагировал на его растерянность. Войдя, он свистнул вновь — уже чуть ниже тоном, — из пола начали стремительно вырастать три кресла и овальный стол. Роберт готов был поклясться, что никаких

люков в полу не открывалось — мебель действительно вырастала из гладкого на вид, монотонно-серого покрытия палубы. Поднявшись почти до середины своего нормального «роста», кресла и стол приобрели мягкий темнокрасный цвет и явно бархатистую фактуру. — Прошу прощения, — непонятно извинился полковник, не обращая на быстро «подрастающую» мебель ни малейшего внимания. Повернувшись к стене, он коротко хлопнул по ней ладонью, и в руки ему из опять-таки гладкого бронзоватого пластика неторопливо выехал поднос с кувшином и тремя узкими, как пробирки, темными бокалами. Странная мебель тем временем достигла вполне приемлемых размеров и прекратила свое загадочное движение вверх и вширь. Раттенхубер непринужденно поставил поднос на стол и улыбнулся: — Ну вот… Присаживайтесь, джентльмены. Если желаете промочить горло — пожалуйста. Роберт

охотно наполнил бокал темной, тяжело струящейся жидкостью, глотнул, чуть погонял напиток во рту и уверенно вскинул брови: — Это синтетика! — Да, — согласился ахеронец с оттенком грусти. — У нас почти все синтетическое. Мы, конечно, этого не ощущаем, но вот, видите — вы, человек, привыкший к натуральной живой пище, тотчас же определили искусственное происхождение продукта. Роберт почувствовал себя неловко. — Разве поставки моего отца столь скудны? Мне казалось, что они должны удовлетворять определенную часть ваших нужд. Уж флот-то можно было снабжать нормальным пойлом? Раттенхубер невесело рассмеялся. Его длинные пальцы с сильно выделявшимися узлами суставов скользнули по подлокотнику кресла — казалось, он не знает, куда деть свои руки. — Нас восемь миллионов, — произнес он с детской виноватой улыбкой. — Мы живем на планете, находящейся в пике мощнейшего оледенения. Кислород в атмосфере — в основном остаточный. На

поверхности планеты мы передвигаемся в термокомбинезонах и дыхательных масках… практически в скафандрах. Наша техника обеспечивает любые потребности населения

— но почти никто из нас не знает, что такое солнце, солнечное тепло, солнечный свет. Мы живем в подземных городах: они уютны, просторны, и в них есть все

необходимое для нормальной жизни. Если, конечно, можно ее назвать нормальной. Вы хорошо понимаете мой интер? неожиданно забеспокоился он. — Ваше лицо… — Простите, задумался, — улыбнулся Роберт. — Если вам удобнее говорить

по-английски — пожалуйста. Правда, тогда нас плохо поймет лорд Артур. — Нет-нет, ничего! Я изучал ваш странный язык! — замахал руками полковник. — Смесь почти всех основных языков Империи. После той проклятой Войны все так трагически перемешалось… Роберт задумчиво покачал головой. — Как я понимаю, ваша техника значительно шагнула вперед по сравнению с имперским уровнем развития. Что же

мешает вам переселиться в более дружелюбный мир? — А куда? — совершенно искренне удивился Раттенхубер. — Все кислородные миры, находящиеся в пределах бывших территорий Союза гуманоидных рас, либо выжжены дотла, либо заняты людьми. Разве

Империя когда-либо посягала на чужие земли? К тому же, — добавил он загадочно, — этот вопрос встал перед нами лишь в последнее столетие. У наших предков, осваивавших Беллами после Войны, были совсем другие заботь!. Роберту стала

надоедать эта светская беседа. — Простите, — он подался вперед и положил руки на стол, — вы, кажется, хотели поговорить с нами о горган? Раттенхубер дернулся, и его печальное лицо с опущенными книзу уголками рта вновь приобрело виноватое

выражение. — Безносые давно стали делом всей моей жизни, — сказал он. — Я ищу их блок переноса уже двадцать лет. Они часто шныряют в этом районе. Я охочусь на этих негодяев, но как, скажите мне, можно обшарить сферу радиусом в пятьдесят световых лет? Тут ста жизней не хватит. И ни разу, ни разу нам не удавалось их догнать: они ходят плотными группами по два десятка крейсеров сразу, и еще ни

одна наша атака не была успешной. — Я знаю о них очень мало, — признался Роберт.

— Вы назвали их безносыми?.. — Их все так называют. Видите ли, мы мало ими интересовались — я хочу сказать, все эти годы… Но сорок лет назад они построили блок переноса на одном из окраинных миров. — На Тротиусе? — Да, аборигены называют его Тротиусом. После этого нам стало ясно, что безносые затевают что-то очень нехорошее. Сегодня уже трудно сказать, почему тогдашний Совет не принял решения об уничтожении этого блока. Насколько я понимаю, Вершителей того времени вообще мало заботили проблемы человечества, рассеявшегося в постимперском пространстве. Они были обращены внутрь себя.

Простите, вы этого не поймете. Двадцать лет спустя, когда в Совет пришли другие, более здравомыслящие люди, проблемой горган было решено заняться всерьез. Начались первые, не очень решительные, контакты с правительством вашего владетельного отца. Мой легион приступил к поискам здешней, старинной базы безносых. Они построили ее еще до Войны, и кое-какие крохи информации поступали в Службу Безопасности довольно регулярно. У нас распространено мнение, что незадолго до Войны имперская СБ получила в свое распоряжение более-менее точные координаты этого блока переноса. Потом это все как-то заглохло, ну а дальше началась Война, и все… Следы потерялись. — Мне непонятны две вещи, — сказал Роберт, первое: почему они тянут резину все эти сорок лет? Ведь они явно имеют

возможность раздавить всех нас одним махом! Я имел несчастье в этом убедиться. И второе: почему вы не разнесли весь этот Тротиус к чертям, ведь вы имеете достаточные для этого силы? Или я не прав? Неужели он вам не по зубам? Раттенхубер негромко рассмеялся и налил себе в бокал напитка. — Ответ первый — они боятся нас. Они вообще всего боятся… Безносые подлы и трусливы, как мыши, они действуют только тогда, когда полностью уверены в успехе. Они давно готовятся к захвату всех человеческих территорий — по нашим данным, этого ждут

около ста миллиардов особей, сосредоточенные на трех планетах. — Сто миллиардов?

— поразился Роберт. — На трех планетах? — Четыреста лет назад они были куда сильнее. Но потом, возгордившись, полезли на могущественную расу гуманоидов эсис, которая контролировала их сферу обитания. Те прихлопнули их, как

надоедливое насекомое, и заперли в пределах одной единственной системы. Двадцать лет назад эсис послали довольно высокомерное сообщение нашему Совету, порекомендовав не пускать безносых на наши территории. Они каким-то образом следят за событиями в нашей сфере… Ну а дальше началась политика. — Простите, полковник, вы забываете, что я совершенно не разбираюсь в реалиях вашего мира.

При чем тут политика? — Политика — это ответ на ваш второй вопрос. Ответ, как вы понимаете, краткий. Развернутую форму вы сможете услышать на Ахероне. — Я не отказался бы от такого предложения. Но если вы не располагаете полномочиями, достаточными для беседы со мной, то каким образом?.. — Все предельно просто — час назад Совет подтвердил свое приглашение. Если вы желаете, то можете последовать за моим кораблем. Я обещаю поддерживать скорость, доступную вашему летающему антиквариату. Мы прибудем на Ахерон через сорок часов. Роберт откинулся на спинку кресла и задумчиво провел рукой по волосам. В конце концов, сказал он себе, они разумные люди. Даже если вообразить, что я оказался вовремя подвернувшейся деталью какой-то большой игры, они не станут держать меня на планете помимо моей воли. Это глупо и не укладывается ни в какую схему… С другой стороны, мы стремительно мчимся к развязке: мой папаша уже наверняка подмахнул приговоры всем тем ублюдкам, которых мы ему сунули под нос. Следовательно, Ара ввел его в курс дела, он знает обо всем и вынужден будет

принять соответствующие меры. Да, Ахерон сейчас может оказаться тем самым нужным местом. — Я принимаю это приглашение, — сказал Роберт, поднимая глаза на

офицера. — С одним условием: я буду жить на своем корабле. — Совет не настаивает

на каких-либо деталях подобного рода. Вы сможете жить там, где вам будет угодно, перемещаться с любой соответствующей вашему рангу свитой… Срок пребывания на планете также будет определен исключительно вашей волей. Роберт поднялся из кресла. — Я готов, полковник. Ахеронец поспешно вскочил и впился в него взволнованными серыми глазами: — Простите меня, милорд… Простите мне мое недоверие, но, пока вы еще здесь… Неужели вы… вы действительно нашли и

разрушили блок переноса? Вы смогли это сделать и уйти от крейсеров-истребителей?

— Настройтесь на имперский диапазон Т2, сказал Роберт, — и я немедленно пошлю вам развернутый отчет, повествующий обо всех событиях последних часов.

Глава 6

Лейланд, как обычно, был преисполнен лукавого добродушия. Церемонно

представившись ожидавшей на веранде Коринне, он уселся за столик и потер ладони, игриво поглядывая на Арифа. Ара нетерпеливо заерзал в кресле. — Говорите, прошу вас, — предложил он, нервно почесываясь. — Я извелся в ожидании новостей. — Х-гм, — прочистил горло его гость, — новости у меня прелюбопытные. Ведение дела передано вашему родному Управлению Внутренних Расследований. Насколько мне известно, приказ об этом пришел с самых заоблачных вершин… — О, черт! — вырвалось у Арифа. — Н-да-да… Я был того же мнения. Расследование проводится неторопливо и чрезвычайно тщательно. Пока дознаватели УВР не торопятся выходить на получателей груза. Любопытно, да? По логике вещей, они должны были сразу же вцепиться зубами во всех, кто так или иначе связан с деятельностью фирмы-получателя и трепать их до тех пор, пока они не выложат все, что знают, и даже сверх того. Этого не происходит. Возникает вопрос: что вообще творится на этом свете? — Это точно. Ну и? — Ответ выглядит странно — чтобы не сказать загадочно. Может быть, я чего-то не понимаю скорее всего так оно и есть.

Возможно, вы сумеете наставить меня на путь истинный, но сперва послушайте. Отто Галланд имел'аудиенцию у ее милости леди Энджелы Вербицкой, супруги

лорда-владетеля и матери лорда Роберта. Мне, к сожалению, совершенно неизвестно,

о чем они могли говорить и чем эта аудиенция была вызвана, но вскоре после этого следователь Кэтрин Раш пошла под «фильтр» УВР. На следующий же день или около того я, увы, не знаю точно, — маршал Мерсар получил высочайшее распоряжение о принятии дознания под свою руку. И, наконец, самое главное: в данный момент под «фильтром» находится его милость лорд-наследник. — О, — сказал Ариф. Для того, чтобы прийти в себя, ему пришлось изо всех сил зажмурить глаза. Осознав суть услышанного, он торопливо, едва не ломая о зажигалку холеные ногти, раскурил сигару из лежавшей на столе коробки и помассировал неожиданно заболевшие виски.

— Сама мысль о подобной дикости пугает меня до дрожи, — признался он. — Как это могло произойти? Да, я знаю, на Бифорте участились совершенно невероятные случаи, но, позвольте, не до такой же степени! Лорд-наследник, проходящий под «фильтром» УВР! Понятно, что без высочайшего указания тут не обошлось, но как, как это можно себе вообразить?! Это что же получается — сегодня под «фильтром» лорд-наследник, завтра под пыткой мы с вами? Так? — Я не стал бы так

драматизировать, — мягко перебил его Лейланд. — Давайте лучше прокрутим ситуацию назад и попробуем разобраться в первопричинах. С чего все началось? Галланд — у леди Энджи, и после этого судьбой Кэтрин начинает интересоваться УВР. Почему? При чем тут Кэтрин? Ариф глубоко затянулся и посмотрел на гангстера с озадаченным прищуром. — Я начинаю понимать, — сообщил он, сосредоточенно ковыряясь в ухе. — Да! Я знаю леди Энджи куда лучше вашего, уж вы мне поверьте… Я знаю, зачем к ней пришел Галланд. Он пришел хвастаться и выпрашивать под это дело очередной орден на пузо. Старик болтун, и наверняка

упомянул имя Кэтрин в прямой связи с Роббо. Дальше все просто — леди Энджи сразу смекнула, что дело тут нечисто, и зелье Галланду подставлено с какой-то

определенной целью. Леди Энджи любопытна настолько же, насколько Галланд — глуп; отпустив старого олуха, она начала копать под Кэтрин. Ничего не поняв, леди наверняка доложила ситуацию своему владетельному супругу. А вот дальше начинаются чистые домыслы. Либо лорд Торвард всерьез заинтересовался игрой своего сына и поручил дознание людям наиболее толковым и аккуратным, либо же… либо же у меня получается какой-то бред: вся та пирамида, под которую мы так

тщательно подкапывались, зачем-то нужна лорду-владетелю. Хотя, ну убей меня Бог, я не могу понять, в какой покер с ней можно сыграть. — То есть лорд-владетель,

не на шутку встревоженный действиями своего сына, приказал расследовать в первую очередь его игру? Так? И только потом уже вести дознание по делу о зелье? Я вас правильно понял, милорд? Ариф извлек из уха свой мизинец, внимательно осмотрел его и с брезгливостью вытер о штанину. — Это все догадки, — заявил он. — Это догадки, основанные на том информационном поле, которым я располагаю в силу своей дружеской близости к семье лорда-наследника. Ведь вы не знакомы с Торвардом Бифортским лично? А я неоднократно жал ему руку… Мотивы, которыми руководствовалась леди Энджи при принятии своего решения, также могут быть ясны лишь человеку, знакомому с ней накоротке. Первую леди трудно упрекнуть в чрезмерном чадолюбии, но тем не менее именно беспокойство за сына могло стать тем фактором, который заставил ее столь тщательно углубиться в наше дело. — Вот как? Хм, такое мне и в голову прийти не могло. Я строил гораздо более сложные

домыслы. — Я, как вы помните, тоже. Но вспышка ужаса, — Ариф криво усмехнулся, — прочистила мне мозги. Х-ха!.. Видите, что у нас получилось: мы ошиблись в самом начале операции, у нас банально не хватило ума учесть некоторые субъективные

факторы. Математически все выглядело идеально, а? Это еще раз говорит о том, что мы с Робертом слишком спешим, не успеваем просчитывать все возможные варианты.

Хотя, конечно, просчитывать модели поведения его мамаши — дело дохлое, тут любой «мозг» загнется. На свете достаточно непредсказуемых женщин, но все они вместе взятые не стоят ее мизинца. Лейланд озабоченно потер затылок. Дела высочайшей семьи отстояли от него весьма далеко, и он, старый опытный лис, не имел и тени желания их касаться. Легкость, с которой Ариф рассуждал о таких вещах, его несколько покоробила: он был убежденно лоялен к правящему дому, а посему не считал для себя возможным обсуждать поступки и решения лорда-владетеля. — И что же нам теперь делать? — спросил он в растерянности. — Просто ждать, — с готовностью ответил Ариф. — Лорд Роберт сейчас очень далеко отсюда -

следовательно, упершись рогами в факт его отсутствия, УВР неизбежно переключится на расследование истории с зельем и молниеносно раскрутит все, что нам нужно. Я тем временем завершу внешнюю часть операции. Леди Андерсон, — кивнул он в сторону молчаливой Коринны, — любезно согласилась взять на себя функции нашего выездного агента. Если все пройдет нормально, мы уложимся в несколько суток. К тому моменту, когда лорд-владетель познакомится с господами, замыслившими государственную измену первой — нет, это уже, наверное, какая-то нулевая, не предусмотренная нашим законодательством, степень, — вся построенная горган цепочка рухнет напрочь. Сектантов св. Сайласа добьет само аврорское правительство, когда узнает, чем эти красавцы занимались у него под носом. Наша

работа на этом будет закончена. Я надеюсь, Роббо выбьет для вас что-нибудь вроде Рыцарского Креста… — Я и без него себя неплохо чувствую, — хмыкнул Лейланд. — Ладно. Я буду продолжать следить за ходом этого дела. Если возникнут какие-то

проблемы, я вам сразу же сообщу. Кивнув на прощанье Коринне, Лейланд поднялся из кресла. Ариф встал. следом. Они спустились по внутренней лестнице во двор, где стоял коптер старого гангстера, и остановились возле распахнутой дверцы. — Я начинаю жалеть, что сунул свой хитрый нос во все эти игры, — сокрушенно признался Лейланд. — Я стар для них. Это в молодости я не боялся никого и ничего, а сейчас… — Он махнул рукой и поморщился. Арифу стало грустно. Человек, бывший для него в юности идеалом, человек безусловно сильный и талантливый, стоял перед ним смертельно усталым и даже беззащитным стариком. В его душе шевельнулась жалость; ощущая ее оскорбительную неуместность, Ариф хлопнул своего бывшего наставника по широкому твердому плечу и добродушно усмехнулся: — Мне бы ваши сегодняшние силы!.. Лейланд понимающе улыбнулся, коротко стиснул его ладонь и нырнул в салон своей машины. Ариф не стал дожидаться взлета. Повернувшись, он не торопясь прошел через двор, поднялся по спиральной лестнице и толкнул белую дверь, ведущую на балкон. С нами стали происходить странные вещи, сказал он себе. Как будто где-то на вершине наших судеб давно копился какой-то ком перемен, и вот теперь его сорвало вниз, он помчался, раскатывая нас по склонам и заставляя судорожно мотать головами в попытках обрести прежнее чувство равновесия… — Ты задумался, — утвердительно произнесла Коринна. Ариф ответил ей мягкой усмешкой. Способность к лаконичным и удивительно точным формулировкам, вдруг проявившаяся у нее в последние дни, усилила симпатию Арифа: иногда он искренне наслаждался беседой со своей

пленницей, открывая в ней все новые, неожиданные черты. — Ты полетишь сегодня, — сказал он. — Документы уроженки одного из окраинных миров уже готовы. Вчера вечером я подготовил самый надежный маршрут: ты полетишь через Фарнзуорт на Аврору, а оттуда пангейский карго, принадлежащий мне через подставных лиц,

перебросит тебя на Октавию, где ты немедленно обратишься к властям. На Авроре ты сдашь свои документы командиру корабля: тот подтвердит, что он подобрал тебя прямо в порту, раненую и без денег. Легенду ты получишь на Авроре. Сразу же после того, как нужные мне люди сдохнут на кольях, ты вылетишь на Пангею: там тебя будет ждать все тот же карго, он доставит тебя либо на Фарнзуорт, либо на

Грехэм. Дальше — бифортский паспорт и обеспеченная старость. На тот случай, если у тебя возникнут какие-либо проблемы у себя дома, я дам тебе координаты одного надежного орегонца, которого никто не посмеет тронуть даже на Бредхэме. Этот человек сможет тебя эвакуировать при любом раскладе. Коринна медленно опустила голову. Ее длинные пальцы рисовали на белой столешнице какие-то фигуры. Ариф смотрел на опавшие плечи сидевшей перед ним женщины и мучительно искал слова,

которые следовало произнести: он чувствовал, что если он не скажет их сейчас, то они так и останутся в его душе холодной, невыговоренной тоской. — Кори, — тихо

позвал он. Она подняла на него глаза. Влага, на секунду сверкнувшая в их зеленой

глубине, придала ему смелости, и Ариф взял ее ладонь, стиснул ее своими пальцами

— она глубоко вздохнула и робко, нерешительно улыбнулась. — Я буду ждать тебя. У

тебя все должно пройти нормально. Ну что ты опустила уши? Ты же профессионал, ты знаешь, с кем и как вести дела. Ты сделаешь все как надо и быстро вернешься сюда: я не допущу, чтобы у тебя случились какие-то неприятности. Ты веришь мне?

— Если бы я тебе не верила, разве я согласилась бы на все то, что ты мне предложил? Повинуясь неодолимому, рвущему его в небо порыву, он выдернул ее из кресла, схватил на руки, быстрым движением перебросил через плечо и сбежал по узкой внешней лесенке на пляж. Почти бросив ее на раскаленный утренним со лнцем

песок, Ариф нетерпеливо, обрывая застежки, распахнул на ней платье, одним рывком

сбросил с себя легкие белые брюки и упал на ее радостно-жаркое тело. Он ворвался в нее с какой-то неистовой, обреченной яростью — так, словно шел в атаку, из которой не возвращаются. Коринна всхлипнула, прижала к себе его плечи и

отвернулась, дыша тяжело и порывисто, как после долгого изматывающего бега. Ариф двигался как молот, скрипя зубами, задыхаясь в горьковатом аромате ее волос — потом, когда ее тело выгнулось под ним дугой, а красивый рот разорвался в длинном протяжном крике, он тяжело выдохнул и упал на нее, весь во власти мелкой, неодолимой дрожи. За плотно стиснутыми веками кружилась бездна. — Ты… должна… вернуться, — услышал он свой голос. Слова толчками выплескивались из подсознания, и он говорил, не задумываясь над их смыслом. Руки Коринны, ставшие вдруг удивительно мягкими и осторожными, обняли его взлохмаченную голову. Он

утонул в запахе ее тела, горьком и сладком одновременно, и навеки проклял все те нити, на которых висела его судьба: долг, честь, гордое имя. Ему захотелось зарычать, но он смог только всхлипнуть и сильнее прижаться щекой к бархату ее груди. Солнце лениво перевалило через зенит.

… Стоя перед стеклянной стеной, за которой испуганно неслись к земле последние капли короткого тропического дождя, он не отрываясь глядел на небольшой серебристый лайнер, медленно уползающий в косую нору стартовой аппарели. Несколько прозрачных сегментов стены были сдвинуты, и теплый влажный ветерок, несущий в себе сложную смесь ароматов синтетики и оживленной ливнем саванны,

нерешительно заглядывал в глубь помещения. Возникший словно из воздуха служащий, озабоченно косясь на его легкий белый камзол, поспешил было к пульту, чтобы закупорить помещение наглухо, но негромкий голос Арифа остановил его: -

Оставьте. — Что, милорд? — Я сказал, оставьте все как есть… Он был один в этом

небольшом служебном зальчике — подтянутый, какой-то неестественно прямой, словно в хребет ему вставили шпагу. Скользнув взглядом по его запавшим щекам, служащий поспешно удалился. Ариф глубоко вдохнул, стараясь запомнить этот редкий запах,

запах политого недолгим дождем порта, и достал из кармана сигару. На поле стихла

посадочная суета, уползли в ангары алые жуки сервисных машин, неторопливо прошли в секторную башню несколько рабочих. Стартовая зона взорвалась ревом последнего

предупреждения. Черный эллипсоидный провал шахты окутался паром, и через секунду над полем коротко мелькнула серебряная молния вырвавшегося на волю корабля. Упругая волна рева толкнула стеклянную стену и растеклась по поверхности поля. Ариф смотрел перед собой невидящими глазами, в которых белое лицо мертвой девушки с «Эридана» накладывалось на улыбающиеся зеленые глаза Коринны, обращенные на него с такой хрупкой и полной веры надеждой. Все так же безразлично, даже без вздоха, лорд Кириакис повернулся и пружинисто шагнул к двери. Проклятия не имели смысла.

* * *

— Артур, вы знаете, в чем заключается мужество? Или пускай конкретнее — ваше мужество? Баркхорн не ответил. Многометровая броня «Валькирии» перестала казаться ему надежной защитой от любых невзгод, особенно здесь, под сводами

гигантской подземной пещеры, способной принять несколько таких кораблей. Рядом с

развороченным эволюционным двигателем, едва дотянувшим до Ахерона, жизнерадостно суетились многоногие паучки ремонтных роботов и крохотные, почти неразличимые фигурки людей: главный инженер Доу быстро нашел общий язык со специалистами базы, которые взялись за ремонт старинного корабля. Роберт раздраженно отключил камеру, и экран погас. — Мужество — это умение скрывать свой страх, каким бы отчаянным он ни был… это способность идти сквозь него, даже если он сжимает

сердце и лишает дыхания. Вы слышите меня, Артур? Боятся все, но не все выпускают свой страх наружу. — Я пойду с вами, — глухо произнес генерал. — Ваши предисловия были излишни. Но, клянусь, очень скоро вы поймете, что я был кое в

чем прав. Те загадки, что ждут вас сегодня, будут посложнее всех прочих. Я давно догадывался, что в непонятной роли Ахерона повинна именно политика. Дерьмовая политика. Роберт скривился. Неистовое желание Баркхорна оставаться вне любых судьбоносных игр и решений, уже вызвавшее однажды кризис в их непростых отношениях, доводило его до безумия. Лорд Артур понимал свой долг отвратительно плоско, упорно не желая осознавать тот факт, что человек, поставленный волей судьбы перед необходимостью принятия на себя той или иной ответственности, не может делать вид, что его ничто не касается. Роберта ждал человек, представляющий интересы Совета. Лорд-наследник знал, что беседа будет долгой и, возможно, единственной: сегодня он должен был узнать и понять все. Идти на встречу в одиночестве он считал ниже своего достоинства — но Баркхорна колотило при одной мысли о беседе с представителем высшей власти мира, считающего себя единственным правопреемником древней Империи. — Я готов, — добавил пилот, не поднимая таз. — Вы, по-видимому, тоже? В таком случае идемте: невежливо заставлять хозяев ожидать неуклюжих гостей. Роббо с удивлением услышал в голосе

Баркхорна присущие ему самому интонации и иронично улыбнулся. Время, проведенное в его обществе, не прошло для генерала даром. — Что ж, вы правы. Идемте, Артур. На черной «спине» линкора их дожидался бронзово-золотой яйцевидный аппарат — похоже, этот цвет любили здесь больше всего. Дверца распахнулась автоматически, едва они подошли к машине. Удивленно дернув плечом, Роберт влез в тесный, лишенный окон салон и устроился в одном из двух глубоких, почти лежачих кресел. Следом за ним в машину протиснулся Баркхорн. Дверь беззвучно встала на свое место, и в салоне вспыхнул тусклый желтый свет. Аппарат плавно качнулся. — Кажется, полетели, — определил Баркхорн, хотя, хм, движение совершенно не ощущается. Полет продолжался недолго — может быть, минуты три. Пару раз Роберту показалось, что он чувствует небольшие боковые ускорения, свидетельствующие об изменении курса аппарата, но он не смог бы поручиться за истинность своих ощущений. Машина замерла так же неожиданно, как и стартовала. В боку вновь открылась дверь. Баркхорн выбрался наружу, и Роберт услышал его нерешительный кашель. Поспешно выскочив из салона, он почти налетел на невысокого мужчину совершенно непонятного — точнее, непонятно среднего — возраста, который с приветливой улыбкой стоял под гладким боком аппарата. Мужчина был одет в синий мундир имперских военно-космических сил, на его плечах играли золотом эполеты с

большими крестами высшего офицера. — Фельдмаршал Дэн Корсак, — представился тот.

— Лорд Роберт Королев, наследник Бифортский, — недовольно пробурчал Роббо, на чем свет кляня себя за неуклюжесть. — Мой советник — легион-генерал лорд Артур Баркхорн. — Прошу за мной, джентльмены, — интер фельдмаршала был безукоризненным, — специально для нашей беседы я подготовил помещение в привычном вам виде. Интерьер небольшого зала, в который привел их Корсак, оказался скорее имперским, то есть вычурно-тяжеловесным: пол комнаты был устлан толстенным мохнатым ковром, стены задрапированы тяжелой гладкой тканью с золотистыми искорками, три кресла и стол с графином, бокалами и пепельницей также относились к имперскому стилю. Красно-коричневая цветовая гамма навевала меланхолию и желание как следует выпить. Фельдмаршал вежливо подождал, пока его гости займут удобные им кресла, непринужденно плюхнулся в свободное и протянул руку к темно-вишневому графину: — Виски, джентльмены? Роберт подумал о том, что выпитая им порция может оказаться вырванной из пересохшего горла какого-нибудь истерзанного синтетикой бедняги, но отвести руку хозяина все же не смог.

Напиток, как он и ожидал, оказался бифортского производства. Раскурив сигару, он

кашлянул и вопросительно поднял глаза на фельдмаршала. Тот дружелюбно рассмеялся и поднял налитый на палец бокал: — За вашу удачу, джентльмены! Я очень рад, что обстоятельства сложились именно таким вот образом, — начал он, с видимым наслаждением выпив свою пайку. — Ситуация сейчас очень сложная, а пути ее решения просматриваются пока с большим трудом. Но для начала я прочту вам небольшую лекцию о том мире, в котором вам выпало оказаться без этой лекции вам трудно будет понять, о чем я говорю вообще. Роберт поудобнее устроился в кресле и приготовился слушать. Корсак ему нравился, он был умен и явно дружелюбен, к тому же шанс узнать наконец ответы на все мучившие вопросы наполнял Роберта этаким сладостным нетерпением. Брюзжание лорда Артура сразу же отошло на задний план: он не видел и тени какой-либо опасности. — Итак, — Корсак пошевелил пальцами, очевидно, подбирая слова, и коротко улыбнулся, извиняясь. — Эта

планета была открыта нами незадолго до первой войны с негуманоидными расами — вы ведь помните, что была Война первая, и была Война вторая?.. Открыли ее, если быть точным, не мы, а лидданы, и это открытие, показавшееся им незначительным, затерялось. Лишь потом, через много лет после окончания Войны, на отчет командира-исследователя наткнулись люди имперской Службы Безопасности. Некий изворотливый ум, сразу понявший ценность находки, пришел к мысли о создании здесь небольшой, но тщательно засекреченной базы, о существовании которой знали бы лишь посвященные лица. Базу построили, и в течение нескольких десятков лет она выполняла свои функции. Потом, когда всем стало ясно, что новая, большая война все-таки неизбежна, началось самое интересное. Уже первое поколение строителей обнаружило на планете развалины чьих-то очень старых, почти нацело разрушенных капитальных сооружений. То была база давно сгинувшей расы Деф,

которая пала в войне с известными айорс около семи тысяч лет назад. Вскоре люди, исследовавшие планету более детально, наткнулись еще на два комплекса развалин, причем возраст одного из них, названного Лабиринтом, специалисты оценили

приблизительно в сто тысяч лет. Попытки проникнуть в глубь Лабиринта закончились трагически, и тогда стало ясно, что без серьезных исследований тут не обойтись. Но, повторяю, на пороге стояла Война. На планете успели собрать лучших специалистов по ксеномашинерии, но на проведение исследований времени уже не было. Служба Безопасности, предвидя весьма сложное развитие Войны, создала на Ахероне грандиозные стратегические запасы, сюда были отправлены сотни тысяч бесценных умов — всего на планете было сосредоточено около миллиона человек. Отсюда стартовали частные корабли, укомплектованные нерегулярными экипажами — попросту говоря, всю диверсионную работу, которая велась с Ахерона, взяли на

себя отчаянные имперские пираты. Ахерон настолько успешно координировал действия своих сил, что за всю Войну его так и не обнаружили. Потом, когда стало ясно, что человечество проиграло… — Проиграло? — перебил Роберт. — Но позвольте, ведь человечество выжило, уцелело как вид! Или мы с вами что — привидения? Корсак помолчал, задумчиво разглядывая свои женственно маленькие ладони, потом заговорил снова, немного печально: — Весь парадокс в том, что человечество должно было пасть, как пали многие наши предшественники, — пасть, так и не достигнув вершин истинного величия. Территориальные битвы погубили великое множество цивилизаций. Лишь немногие, типа глоков или эйзе, смогли перейти на качественно иной этап своего развития. Объективно человечество должно было

исчезнуть, как исчезли наши прежние друзья орти, лидданы и вардийцы. Практически ушли в прошлое россы — сегодня на обожженной планете вновь строят монастыри, и до первого звездолета им еще далеко. Уцелел Корвар, но он и должен был уцелеть… А человечество опровергло все прогнозы и сумело выжить — видимо,

перед самой Войной мы все-таки сумели перешагнуть тот барьер, за которым энергия

расы становится несокрушимой. — Корсак задумался, вновь плеснул немного виски по бокалам и продолжил более решительно: — По замыслу наших предков, Ахерон должен был стать своего рода колбой, способной сохранить человека как вид до наступления лучших времен. Нам долго казалось, что они не наступят никогда — постимперские миры рухнули в бездну индустриального варварства, при котором социальная мораль откатилась на тысячелетия назад. Но после того, как ваш неистовый отец, ставший для нас образцом истинно человеческого духа, вдруг совершил невозможное, у Ахерона появилась робкая надежда. Со временем она переросла в уверенность: феноменальный рывок Бифорта, который буквально за считанные годы сумел построить удивительно эффективную социально-экономическую модель, показал, что кровь человека вновь горяча. У нас именно так и говорят. — Но простите, почему же вы до сих пор находитесь «в тени» человеческой политики? Почему о вас практически никто не знает? В чем причина этой загадочной скрытности? — Среди нас немало людей, которые настаивают на немедленной реанимации Империй путем объединения всех человеческих миров под рукой Бифорта.

До недавнего времени эта точка зрения доминировала. Сейчас, в той явно кризисной ситуации, которая возникла после ваших излишне решительных действий, мы склоняемся к более либеральному варианту. — Излишне решительных? — поразился Роберт. — Вы хотите сказать, что я что-то сделал не так? — Вы сами знаете, что,

— усмехнулся Корсак. — Ваша безрассудно мужественная атака привела к тому, что

теперь никто не может поручиться за спокойствие горган. Где гарантия, что они не бросятся в атаку с Тротиуса? Их амбиции изрядно подкреплены контактами, наработанными среди населения некоторых человеческих метрополий: похоже на то, что у них есть и союзники, причем довольно могущественные… Роберт негромко рассмеялся. Ему стало все понятно… "Ни мой папаша, ни они, его тайные покровители, — никто, кроме нас с Арой, и понятия не имел, какую штуку задумали безносые хитрованы! Боясь Ахерона, они нашли способ ухватить все человеческие миры разом, провернуть операцию с такой скоростью, что спасать и защищать уже было бы некого. Атакуя в лоб, они в любом случае завязли бы на несколько суток, может быть, даже на неделю, давая Ахерону некоторую фору времени на проведение «освободительной» миссии. Как бы они ни спешили, но наши флоты, разбросанные по десяткам кое-как укрепленных баз, так или иначе сумели бы задержать их до

подхода ахеронских легионов". Цепочка туманных догадок, так мучившая его все это время, превратилась в уверенность. Он был прав!"Проникновение с черного хода" было задумано именно для того, чтобы одним ударом нейтрализовать организованное сопротивление человеческих метрополий. Зелье не было платой — оно было способом посадить нужных людей на крючок круговой поруки, связав их страхом куда более понятным и ощутимым, нежели страх разоблачения: единожды войдя в круг

«посвященных», человек уже не мог из него вырваться, его неминуемо ждала кара за зелье. Да, они хорошо изучили массовую психологию homo… — Чему вы смеетесь? — удивился Корсак. — Выслушайте меня, — попросил Роберт. — Все дело в том, что

ушлые негодяи и в самом деле замыслили очень интересную штуку… Ахеронец слушал его с искренним изумлением. На его чуть смуглом лице отражались досада, недоумение и растерянность. Он не понимал, каким образом двое частных лиц, отягощенных связями и влиянием в преступном мире Бифорта, могли столь стремительно и эффективно разнести по кирпичику целую паутину, облепившую

человеческие миры, паутину, об истинных масштабах которой он даже не подозревал! Ему не хотелось верить, но Роберт был убийственно логичен. Корсак ерзал в своем

кресле: рассказ бифортского лорда-наследника менял ситуацию, а принимать решение предстояло именую ему, причем, что было хуже всего, немедленно… — Это

невероятно, — выдохнул он, когда Роберт закончил свою почти получасовую речь и с

довольным видом откинулся на спинку кресла. — И вы считаете, что прямо сейчас, в эту самую минуту, во всех человеческих мирах гибнут последние пособники горган? И что тот план, о котором вы столько говорили, уже никогда не будет проведен в жизнь? — Интересно, кем? — победно хмыкнул Роберт. — Мы мафия, — мы работаем

чисто. Никто, ни одна живая душа не знает и никогда не узнает, в чем заключалась истинная роль тех, кто пал жертвой невидимой нарковойны. Но их уже нет! На повторение этого трюка потребуются годы. Разве они у них есть? — Вы не

понимаете, что происходит, — резко осадил его Корсак. — Логика горган отличается от нашей, они вполне способны на атаку отчаяния, а расположенный на Тротиусе финиш-пост может перебросить тысячу кораблей за несколько часов! Улыбка сползла с лица Роберта. Боже, подумал он, а ведь и в самом деле… Конечно, мы их остановим, но какую цену нам придется за это уплатить? И Объединенные Миры, которые не упустят шанса ударить в спину Бифорта!.. — Давайте поговорим спокойно, — предложил он. — Я вижу, вам есть что сказать… Я жду. — Никто не может знать, куда, в какую точку они нанесут свой первый удар, — сказал Корсак.

— Но скорее всего этой точкой окажется именно Бифортское Содружество. — Ахерон… — Вот мы и подошли к самому главному. Техника Ахерона отличается от вашей приблизительно так же, как бластер от каменного топора. Мы способны подавить Тротиус одним коротким ударом, нам не страшны те несколько десятков истребителей, которые патрулируют эту систему. Но для того, чтобы наши корабли вышли из своих ангаров, необходимо согласие лорда Торварда Бифортского начать

аннексию Объединенных Миров. Ранее к этому плану присоединяли и Аврору — сейчас, как я говорил, требования смягчились. — Это — требования Совета? Корсак поморщился. Решение уже пришло к нему, но теперь, помимо всего прочего, у

фельдмаршала возникло сильнейшее желание заставить лорда Роберта разделить с ним ответственность. В его голове кружились десятки иезуитски хитрых способов

решения этой задачи, но он понимал, что с этим парнем лучше говорить напрямик, а потому чувствовал себя не лучшим образом. — Вершители, — мягко заговорил он, -

не являются направляющей силой Ахерона. Люди, избравшие древний Серебряный Путь, могут лишь давать советы. Решает большинство. В данный момент я являюсь представителем того самого большинства, которое настаивает на немедленном

выступлении Бифорта. Сейчас, в свете тех изменений, которые последовали за вашим э-ээ… подвигом, этот вопрос принял необыкновенную остроту. Если бифортские легионы не выйдут в атаку Объединенных Миров, ни один ахеронский корабль не покинет своей базы. Ни один! — Мой отец, как я понимаю, с этими требованиями не согласен категорически? — Не совсем так. Он понимает неизбежность дальнейшего продвижения Бифорта в сторону Объединенных Миров, но экономические интересы Бифорта и, самое главное, присутствие в списке целей атаки Федерации Аврора

вызывали бурное неприятие наших идей в стане его ближайших сподвижников. — Лорда Ровольта, по-видимому? Корсак наклонил голову. Исключение Авроры из ахеронских требований было чистейшей импровизацией, но он знал: сейчас ему это простят.

Аврора присоединится сама — не завтра, так через год. Сейчас было важно толкнуть немаленькую военную машину Бифорта вперед, заставить его сожрать ненавистные ОМ и раздуться до масштабов своего рода микро-Империи. Для этого годились любые способы. Корсак не сильно блефовал, рисуя перед Робертом картину неожиданного выступления горган из сектора Тротиуса — такая опасность действительно существовала, правда, в виде сугубо гипотетическом. Бифортский наследник выглядел непробиваемо безмятежным, и фельдмаршал с неудовольствием подумал, что

стервец, похоже, и впрямь умеет владеть собой. Но он должен был добиться своего! Судьба давала ему уникальный шанс: еще одно усилие, и Бифорт рванется вперед, сметая на своем пути хлипкие оэмовские легионы. Дальше — лет двадцать-тридцать, и древние имперские орлы вновь самодовольно расправят свои крылья над Галактикой. Он, фельдмаршал Корсак, вполне успеет это увидеть: на Ахероне живут долго. — Прошедшие столетия сильно изменили нас, откровенно признался он. -

Проникнув в невообразимо древние тайны Лабиринта, мы вынесли не только новые для нас нечеловеческие технологии, но и любопытные философские течения, столь же глубокие и совершенные, как и освоенная нами машинерия. Разумеется, их приняли не все, скорее единицы. Но тем не менее наше общественное мышление несколько

отличается от принятого среди вас. — Я это уже понял, — кивнул Роберт, — но хочу сказать вам вот что: модель существования объединенного под одной рукой

человечества, благополучно функционировавшая в течение столетий, в данный момент не может быть перенесена на нашу почву. Людей ждет что-то другое, какой-то иной социум… — Социум разбегания! — уверенно перебил его Корсак. — Внутривидовая

разобщенность неизбежно ведет к конкуренции, пронизывающей все сферы бытия. — Вы считаете, что конкуренция — это плохо? Такое уже было: это называется социально-политическим онанизмом — провозглашение главенствующей роли массы и полное отрицание индивидуальности как ведущего фактора прогресса. — Вы меня неправильно поняли, милорд. Конкуренция двух лавочников или трех производителей пылесосов — это великое благо. Но конкуренция двух, трех или более человеческих цивилизаций, особенно перед лицом врага, — это хуже чем плохо. Это смерть! Это неизбежное разбегание в разные стороны, вызванное целым рядом глубочайших

внутренних противоречий, заложенных в человека самой природой. От них невозможно уйти, но можно разработать такую общественную модель, которая позволит индивидууму процветать, сглаживая острые углы неразрешимых вопросов. — По крайней мере, не сейчас. Мы к этому не готовы. Объединенные Миры — несомненно

язва, выжечь которую просто необходимо, и здесь я с вами согласен на все сто. Но говорить про интеграцию человечества в систему, построенную по гнилым калькам прошлых лет, — нелепо. Этого уже не будет. Мы должны пройти какой-то свой,

собственный путь, сильно отличающийся от всего того, что было раньше. Дэн Корсак почувствовал, что тугая пружина, сдавленная где-то в его животе и мешающая ему думать и говорить, начинает потихоньку расправляться. Лорд-наследник был готов, его оставалось лишь чуть-чуть дожать, и он сам упадет в руки. Он не позволил ликованию отразиться на своем лице. — Может быть, — уклончиво заметил он. — В конце концов, решать будем не мы… "Отчего же, — подумал Роберт. — Как раз я — то и буду решать, с кем и как мне делить ложе братской любви… А сейчас я даже не стану уламывать дорогого папашу. Я просто расскажу ему все, что знаю, и он

запрыгает, как резиновый, припукивая от счастья. Ведь ему так хочется вновь, как

в старые романтические времена, поиграть в солдатиков и кораблики. Ему на фиг не нужны все эти нищие и ободранные планеты ОМ, где среднегодовой доход вилланов составляет ровно половину месячного заработка бифортского бармена в обрыгаловке средней руки. Ему просто хочется поиграть, а злой и желчный дядька Ровольт

заваливает его тоннами цифр, пугает его кошмарными убытками и прочими гадостями. Ничего, папань, мы расскажем ему такую страшилку, что он надолго лишится сна и покоя. А потом мы закидаем его говешками и побежим скакать на палочке. Но при этом — лопни моя печень, если хоть один бифортский корабль выйдет на Тротиус раньше ахеронского!"

Глава 7

Лорд-канцлер шагал от стены к стене — зал был немаленький, и Торвард устал следить за ним глазами, тем более что шаг старого друга был вовсе не так порывист, как раньше… Энджи, окутанная одуряющим ароматом своей сигареты, забилась в дальний угол помещения и казалась лорду-владетелю большой черной кошкой, свернувшейся на мягких подушках широченного кресла. Лорд Торвард был

недоволен, но демонстрировать свое недовольство не собирался. Его и так тошнило.

— Арестованные показали, что распространением наркотиков занимались аврорские

проповедники секты святого Сайласа, — противно бубнил лорд-канцлер, — из их слов также следует, что оные святоши являются несомненными агентами горган, которые, как я понял, уже не первый год копошатся прямо у нас под носом, создавая что-то вроде межпланетной шпионской сети. Аврорцы рассказывали нашим олухам сказки о грядущем якобы изменении мира и неизбежном воцарении всеобщей справедливости — при помощи, конечно же, горган. Они не говорили им, что для этой справедливости придется сделать. Тем не менее говнюки охотно верили в возможность припасть к новой кормушке. Лорд Торвард болезненно поморщился и хватил полную рюмку крепчайшего рому. В животе потеплело, и голос Ровольта стал менее резким. -

Несмотря на все это, — продолжал тот, — нам до сих пор ничего не понятно. Ответы на все вопросы знает его милость лорд-наследник. — Ровольт остановился и посмотрел на Королева в упор. — Но где его носят черти, не знает решительно никто. «Валькирия» ушла, куда она ушла, зачем она ушла никто не знает. Лорд-владетель пошевелил носом. Он прекрасно знал, что дознаватели УВР, поняв, что их «объект номер один» покинул планету, переключились на расследование дела

о наркотиках. Элементарнейшая раскрутка, уложившаяся буквально в несколько дней, принесла такие имена, что для продолжения дознания потребовалась особая санкция

самого Торварда. За решетку полетели помощник лорда генерального прокурора, двое ведущих референтов финансовой империи «Бифорт Дайнэмикс», несколько крупных полицейских чиновников и целая куча разнокалиберных и, что странно, абсолютно «чистых» предпринимателей. Ни один из них никак не был связан с пресловутой, набившей уже оскомину бифортской мафией: все они были людьми достаточно молодыми, умными и демонстративно респектабельными, все они выдвинулись в

последние годы, и все они имели одну объединяющую черту болезненное, переходящее местами в патологию, личное тщеславие. Допросы, проведенные безжалостными специалистами УВР, выявили картину жуткую и на первый взгляд просто

неправдоподобную: милейшие джентльмены лихо торговали зельем, которое поставляли

им люди, напрямую связанные с горган. Но это еще было не все. Разомлев от пыток, красавцы показали, что основными бифортскими потребителями товара были все-таки гангстеры. Правда, с ними возникала проблема: все имена, которые прозвучали на допросах, уже не первый день украшали собой могильные обелиски — и, что было любопытнее всего, к их смерти, по-видимому, был причастен шалунишка-наследник. Как веревочка ни вейся, а завьешься ты в петлю… Алкогольная депрессия, терзавшая душу лорда-владетеля, не помешала ему смекнуть, что круг замкнулся. Хвост аврорского карго — кстати, возникал еще один попутный вопрос: как случилось, что сам карго вдруг, за здорово живешь, сорвался с Бифорта в неизвестном направлении, бросив весь свой груз на орбите? — хвост карго несомненно был подарком от Роберта. Получалось интересно. С Роберта все началось, Робертом же и заканчивается. Где Роберт? Никто не знает… — Есть еще один человек, — продолжил свою мысль лорд-канцлер, — и он в данный момент

находится, к счастью, на Бифорте. Я говорю про Арифа Кириакиса, который крутится во всех делах вместе с Робертом… — У!.. — недовольно сказал Королев. Он прекрасно знал это и без Ровольта. Где Роббо — там и Ара, это все знают. Но Ара Кириакис не простой шалопай, которого можно взять за шкирку и приволочь на цугундер. Ара — один из реальных хозяев планеты, крупнейший налогоплательщик, крупнейший землевладелец — и прочая, и прочая… Хватанешь его за ухо, как же! Ару, безусловно, можно было бы любезно попросить поделиться парочкой секретов, но лорд-владетель был почти на сто процентов уверен, что он заговорит только тогда, когда сочтет нужным. И наверняка вместе с Роббо. Раз они молчат, раз Роббо продолжает где-то шататься, значит, они еще не настолько уверены в своей готовности раскрыть карты. — Барт, это слишком, — подала голос леди Энджи. — Кириакис тебя просто пошлет куда подальше, да и все. Не станешь же ты его хватать силой! — Не стану, — согласился Ровольт. — Но, ребята, заметьте еще вот что: на Эндерби кто-то в пыль разнес целую коммуну космонитов, из которой, насколько мы смогли понять, шла значительная часть зелья. Случайный патруль, болтавшийся в тех краях, докладывал о том, что у него прямо из-под носа удрал какой-то странный ничейный якобы корабль, ужасно похожий на имперский рейдер.

Дальше: вы помните, что на Покусе видели тот-же самый корабль — на нем прилетели террористы, похитившие какую-то офицершу внешней разведки. Ублюдки во всем обвинили нас. Вы знаете, у кого есть такой корабль? Или мне вам напомнить? — Не надо, — усмехнулась Энджи. — Это «Пума», которую Мэнсон-младший три года клеил для Арифа. Единственный в Галактике корабль, способный удрать от «Торхаммера». Что странного в том, что он ушел от аврорской рухляди? — Да при чем тут аврорская рухлядь! — возмутился Ровольт. — Я еще могу как-то понять, зачем им понадобилась эта оэмовская стерва: мешала, ну, бывает. Но Эндерби?! Как они на нее вышли? Почему они уже давно знали все то, о чем мы лишь сейчас начинаем догадываться? Что они вообще знают? — Вероятно, они знают все. — Торвард налил себе новую рюмку. — Но расскажут нам только тогда, когда поймут, что дело закончено. Барт, давай не будем орлам мешать. Они справятся и без нас. — Ну уж нет! Не знаю, как ты, а я не желаю чувствовать себя конченым идиотом! Я должен

разобраться в этом дерьме, и немедленно. — Смотри не утони в нем. Пловец из тебя никудышный. — Но, Тор! Бога ради! Сегодня они взорвали коммуну говнюков космонитов, а что они взорвут завтра? Конгресс Федерации Аврора? Сенат Орегона?

— Ты бы меньше думал об Авроре, Барт. Аврора — вопрос пятый. Она меня вообще не интересует, пускай они взорвут там хоть все на свете. Я не хочу торопить

события: клянусь тебе, если мы не будем лезть без мыла в жопу, то все произойдет само собой. Ровольт подошел к окну и раздвинул рукой тяжелую штору. В льющемся из окна сером свете его лицо показалось Торварду плоской вытянутой маской с резко выдающимся вперед острым подбородком. Как же мы постарели, подумал он. Причем даже не внешне, это уже дело десятое. Мы стали тяжелыми, наши свинцовые задницы так и тянут нас к земле. Любой вопрос нам непременно нужно обсосать со

всех сторон, посоветоваться с референтами, протянуть его через пару комиссий и в итоге отложить на месяцок. Интересно, а прежде чем идти в сортир, Барт консультируется с референтами? А то ведь — страшное дело! — можно сесть на унитаз лицом к стене!.. Торварду стало совсем муторно. Последнее время ему начало казаться, что все эти годы, проведенные в кресле лорда-владетеля, прошли мимо него: фактически у него не было ни семьи, ни тех простых незамысловатых

радостей, что дает обычная, самая банальная жизнь рядового среднеобеспеченного и

среднестатистического обывателя. Он не видел своего сына, он привык воспринимать свою жену не как хозяйку в доме, а как самого мудрого и довольно жесткого советника на Бифорте. Ему было слегка за пятьдесят: старость еще даже не просматривалась на горизонте, но он чувствовал, что с таким положением дел состарится куда раньше срока, — Я найду выход из этого идиотского положения, -

угрожающе произнес Ровольт. — Ищи, — ответил Торвард. — Делай что хочешь, только не морочь мне больше голову, ладно? Дверь кабинета распахнулась почти бесшумно, и Кэтрин не сразу подняла голову от терминала. На пороге стоял младший детектив Янсен — вихрастый стеснительный мальчишка, буквально на днях окончивший полицейскую академию. — Вас просят, мэм, — пролепетал он, шалея от тайного восторга: Раш казалась ему женщиной, вышедшей из его влажных подростковых снов, и он не раз провожал ее влюбленными взглядами. — Кто, Янсен? — раздраженно спросила Кэтрин. — Пускай зайдут сюда. — Они ждут вас в коридоре… Кэтрин недовольно вздохнула и поднялась из-за стола. Под дверью кабинета стояли двое молодых мужчин в неброских деловых костюмах. — Следователь Кэтрин Раш? — безразлично спросил один из них. — Джентльмены, пройдемте лучше ко мне в кабинет… Она не успела договорить — ее руки оказались заведенными за спину, и

на запястьях сомкнулись кольца наручников. Дальнейшее показалось Кэтрин каким-то дурным сном: ее быстро запихнули в лифт, в нос ударил резкий горьковатый запах… Кэтрин пришла в себя в небольшой полутемной комнате. Она сидела в глубоком кресле, руки были свободны; перед ней стоял высокий, широкоплечий мужчина с оттопыренными ушами и странно узким, вытянутым подбородком — его острое, с вытянутым тонким носом лицо неприятно контрастировало с массивным торсом и короткой бычьей шеей. Бесцветные, чуть прищуренные глаза изучающе скользили по ее лицу. — Скажите, мэм, это ваше? Обернувшись к находившемуся за его спиной письменному столу, мужчина поднял старинный бластер, который она получила от Арифа. — Да… — Интересно было бы узнать, откуда у полицейского чиновника столько денег. Вы в курсе, сколько может стоить такая игрушка? Отвечайте! Кэтрин прокашлялась. В ее голове крутилась одна мысль: кто? Кто эти люди, выдернувшие ее прямо из стен департамента? — Я не желаю отвечать на ваши вопросы, — уверенно произнесла она. — По крайней мере, до тех пор, пока я не увижу санкции прокурора, разрешающей мой арест. — Но вам придется отвечать, — безразлично пожал плечами мужчина. — Догадываюсь. Но вы должны знать, что на этом свете не все так просто, как вам кажется. — Вы угрожаете? — Ни в коем случае. Я лишь напоминаю вам, что любое действие неизбежно вызывает противодействие. — И так по кругу? — Для вас — нет. — Вот как? И что вы хотите

этим сказать? — Только то, что вас сотрут в порошок. Сегодня, завтра — для меня,

наверное, это уже не будет иметь значения. «Если я буду жива, Ариф меня вытащит. А может быть, и Роберт, который должен вернуться со дня на день. Дело вдет к концу, и долго они не продержатся. Интересно, а сколько продержусь я?» Ее

собеседник коротко вздохнул и сунул руку во внутренний карман своего плотного, с утеплителем, камзола. — Прошу вас, — криво улыбнулся он, протягивая Кэтрин

засиявшую в его пальцах биоидентифицирующую карточку с золотым бифортским орлом.

— Флаг-майор Гай Гамбино, — прочитала она, — Управление Внутренних Расследований. Хорошо, а где санкция? Офицер виновато развел руками. Извиняющаяся улыбка была фальшивой — он находился в родных для него стенах и

держался, как казалось Кэтрин, весьма уверенно. Какую, в конце концов, опасность могла представлять собой обычная дамочка-следователь? Он мог сделать с ней все, что угодно, особенно в такой ситуации. — Мне очень жаль, — Гамбино неторопливо обошел свой стол и опустился в высокое кресло-вертушку, — но санкции на ваше задержание у меня нет. Пока нет, — поправился он, поняв, что сморозил глупость,

— пока. — Следовательно, это не арест, а задержание, ощерилась Кэтрин. — А раз так, то никаких обвинений мне можно и не предъявлять?.. Замечательно. Если я

правильно понимаю ситуацию, мне предстоит ответить на ряд щекотливых вопросов? -

Вы весьма разумны, мэм, — усмехнулся Гамбино. — Благодарю. Да, я отвечу на любые вопросы. В одном случае: если здесь, в этом помещении, будет присутствовать его милость лорд-наследник Бифортский и каждый мой ответ будет им одобрен. Все! Офицер недовольно поморщился. Так и есть, его впутали в грязное дело. Чертова баба связана с лордом-наследником, и связана, судя по ее грозному виду, накрепко. Гамбино хорошо знал, что Роберт Бифортский не особенно благоволит к Закону попросту говоря, может свернуть шею любому, даже не заметив этого. Стоит только ему появиться на Бифорте, выслушать доклад своих людей, которые уже наверняка осведомлены о задержании этой наглой сучки, и конец всему: от

бластеров бифортской мафии не спасет никакое служебное положение. Или того лучше

— свора овчарок, которая пасла следовательницу, может проявить личный пыл, не дожидаясь указаний патрона — размажут по стенке и его, и всех его коллег, причастных к этому проклятому инциденту. Единственная надежда — что ее отпустят

раньше, чем наследник вернется из своих странствий. Тогда есть шанс, что поганое дело забудется… Хуже всего было то, что флаг-майор Гамбино и сам не знал, на

кой черт нужно было трогать бабу, которая греет постель самого лорда-наследника, давно прославившегося крутым нравом и дружбой со всемогущими отцами криминального мира. Менее всего на свете он хотел бы попасть в поле его зрения. Получив дурацкий приказ, Гамбино не сильно ломал голову о последствиях его выполнения: слухи о том, что эта Раш очень близка к наследнику и, соответственно, мафии, казались ему сильно преувеличенными. Утром он потолковал

с коллегами, которые занимались довольно странным делом о грузовом «хвосте», под завязку набитом мощнейшим синтетиком. Офицеры, только услышав имя его подопечной, в ужасе замахали руками и посоветовали Гаю держаться от нее подальше: они уже Накопали такого, что им было страшно дышать, и во всех материалах фигурировала она — в теплой компании лорда-наследника, который развлекался убийствами, сложнопутаными аферами и давлением на законопослушных граждан. Гамбино усмехнулся, не поверив. Тень сомнения все же проникла в его

душу — и сейчас, глядя в уверенно-злые глаза задержанной, он проклинал тот день,

когда родился на свет. — Хорошо, — произнес он наивозможно примирительным тоном,

— я не стану мучить вас, мэм. Сейчас вас отведут в камеру, а завтра вас, наверное, уже и отпустят. Неприятности ведь никому не нужны, верно? У меня, к примеру, жена, трое малышей — ну зачем мне все это? Как вы считаете? Кэтрин молча покачала головой. В ее груди пели победные трубы, но она четко понимала, что так просто дело не завершится — ее явно хочет видеть кто-то достаточно

серьезный. То ли лорд-владетель, то ли кто-то из верхушки бифортской спецслужбы. Особой разницы для нее не было, она прекрасно понимала, что до пыток они не дойдут: Роберт в ярости ужасен, и он действительно способен переколотить все

горшки на этой кухне; но тем не менее говорить о деле — сейчас, когда оно еще не закончено, а сам Роббо считает, что торопиться с развернутым докладом рано, — было нельзя. Значит, ее ждала битва. Она встала и оправила на себе форменный жакет: — Я хочу в камеру.

* * *

— Если я правильно вас понял, Ахерон стремится объединить значительную часть

человечества под рукой моего отца? — пристальный взгляд Роберта заставил Корсака встрепенуться. — Нечто в этом роде, — промямлил фельдмаршал, прекрасно понимая, что его попытка облечь истину в гладкую и обтекаемую формулировку не ускользнет от внимания собеседника. — Бифорт должен послужить своего рода прогрессором, который толкнет застарелое болото ОМ в русло наиболее приемлемой социально-экономической модели. — Вопрос в том, выдержит ли такой толчок экономика самого Бифорта. Объединенные Миры далеко не лучший объект для капиталовложений. Практически полное отсутствие квалифицированной рабочей силы,

ужасающая социальная пассивность населения, которое привыкло, что за всех думает тот или иной владетельный лорд. Нам будет невесело осваивать эти территории. Корсаку очень не хотелось переводить так удачно начавшуюся беседу на скользкую тему экономики, но вопрос был поставлен, и на него следовало отвечать. В принципе, он мог дать своему собеседнику любые гарантии — все это было делом второстепенным, важно было главное: заставить Бифорт начать войну. Если лорд Торвард, упорно не желающий разевать пасть на своих соседей, все же решится отдать команду на старт легионов, то ему, Корсаку, легко простят любые, даже

самые невероятные обещания. Выполнять их придется потом… — Я думаю, что Ахерон найдет способы поддержать Бифорт в освоении новоприобретенных планет, — сказал он с радушной улыбкой. — Наши ресурсы весьма велики. Мы сможем поддержать лорда Торварда и технологиями, и квалифицированными кадрами… — Лорд Торвард не нуждается в поддержке, перебил его Роберт. — Его милость, не стремится к

контролю над экономикой своих владений. Он не торгует и не строит, он правит. Но те, кто торгует, строит и считает деньги, они знают, что почем и какие прибыли можно выкачать из того или иного мира. Акции любой планеты ОМ в данном случае чрезвычайно невелики. При этом заметьте: все те миллионы людей, что попадут под нашу руку, ежедневно хотят жрать — но прокормиться самостоятельно они не в силах. Роберт блефовал, и сидящий рядом с ним Баркхорн едва сумел сдержать скептическую улыбку. Ежегодный дефицит рабочих рук на Бифорте достигал огромных величин — не было ни малейшего сомнения в том, что Бифорт легко поглотит всех желающих работать и зарабатывать. Ясно было также и то, что бифортские магнаты

мгновенно найдут деньги для освоения новых пространств. Миллионы новых подданных являлись потенциальными миллионами новых потребителей: коли так, нужно было сделать их потребителями платежеспособными, а этот механизм на Бифорте уже отработали достаточно хорошо. Корсак, само собой, всего этого не знал. Роберт инстинктивно понял, что в бифортских реалиях фельдмаршал разбирается более чем слабо, и уверенно давил в нужном ему направлении. — Мне кажется, что мы сумеем найти общий язык с представителями вашего бизнеса. Ахерон и сам нуждается в помощи человеческих метрополий: на свете есть немало вещей, которые мы не в состоянии производить. К тому же многим из нас порядком надоело жить под толщей камня и пластика. Вы думаете, нам не хочется любоваться солнцем? Наверное, хочется, подумал Роберт. Что ж, попробуйте. Неизвестно, кто кого куда толкнет: связавшись с нами, вы моментально окажетесь замкнуты в оковы биржевых интересов и продадите нам все свои технологии за банальный кусок мяса и возможность

выжаривать задницы на лучших курортах Бифорта и Кассандры. Наша экономика сложна и запутанна, а вы наверняка разучились жить в долг давайте, давайте!.. Через десять лет вы с удивлением поймете, что половина Ахерона не хочет и вспоминать про свои ледяные пещеры, а другая половина уже давно заложила сам Ахерон бифортским и аврорским банкам. Когда-то та же Аврора с недоумением смотрела на всю ту суету, которую развели Бифорт и Орегон, — взаимные кредиты, вексельное

право, биржевые гарантии. Они не могли понять, для чего нужны все эти усложнения простых вещей. Сегодня уже сам черт не разберет, кто кому сколько должен: то ли

Бифорт принадлежит Орегону, то ли Аврора давно заложила самое себя, то ли вообще все наоборот. Вопрос: кому с кем воевать? Ответ: всем с Объединенными Мирами, потому что им никто не должен. Финансы, вашу мать… — Речь не идет о помощи, — усмехнулся Роберт, попыхивая сигарой, — у нас не привыкли помогать даром: увы, но филантропия никак не желает входить в моду. Речь идет о том, что Ахерону придется впрячься в упряжку человеческих метрополий причем впрячься на равных,

без всяких поблажек. Мы все — Аврора, Орегон, Бифорт — связаны настолько крепко,

что друг без друга уже никуда не денемся. И если интерграция с Авророй двигается пока скорее в русле финансово-экономическом, то с Орегоном дело уже давно сложнее: мы слились настолько, что даже летаем друг к другу в гости без всяких виз и разрешительных документов. Достаточно быть бифортским или орегонским подданным — и пожалуйста. Корсак сглотнул. Он не мог понять, куда клонит лорд-наследник, но отчетливо чувствовал, что тот чего-то хочет. Чего же? — Наши финансовые, биржевые и промышленные машины давно срослись в единое целое, — продолжал Роберт, словно читая лекцию перед аудиторией в тиши замшелых стен Орегонского университета, — и, следовательно, любые потери Бифорта неминуемо отразятся на общем состоянии финансовой жизни. Чьи-то акции упадут, чьи-то, напротив, поднимутся. Я даже не стал бы исключать вероятность мощного биржевого кризиса, который может пошатнуть позиции всеми уважаемых столпов человеческой экономики. Следовательно, потери Бифорта должны быть сведены к минимуму. — Это понятно, — согласился Корсак. — Ну, раз так, то я думаю, что Ахерон должен оказать Бифорту всю возможную в данной ситуации военную поддержку. Верно? -

Безусловно, милорд, — радостно заулыбался фельдмаршал, — Ахерон готов поддержать Бифорт всеми имеющимися в его распоряжении силами. Его понесло. Он чувствовал, что его несет, но ничего не мог с собой поделать: вожделенная война была делом почти решенным — теперь Корсак не сомневался, что лорд-наследник сумеет убедить своего хмурого и недоверчивого отца, и у него вырастали крылья. — Я считаю, что Ахерон вполне сможет взять на себя наименее обременительный участок приложения

наших военных сил, — с ответной улыбкой сказал Роберт, — то есть подавить горган на Тротиусе. Десантные операции, вся эта зачистка территорий ОМ — о, это такая нудная работа! Я думаю, что для наших планетарно-десантных сил она будет не так сложна, как для вас.. Корсак понял, что он влип. Тротиус — это уже не смешно, Тротиус потребует выхода в космос по меньшей мере двух легионов, а обрадует это далеко не всех. Но обратного пути не было. Стоило ему вообразить свой доклад, в котором он признает, что имел все возможности для воссоздания Империи (а на захват Бифортом Объединенных Миров на Ахероне смотрели именно так), но этими возможностями не воспользовался, да еще и бросил внешнее человечество под возможный огонь горган — а там неизвестно, успеет Ахерон или нет! — Бо-оже! — фельдмаршалу становилось дурно. Он проклял свою излишнюю разговорчивость, проклял себя за то, что позволил Роберту втянуть себя в не очень-то понятный

разговор о прибылях и убытках, и отчетливо понял: если он сейчас не скажет «да»,

это будет конец. Горган, лишенные и своей тайной базы, и той «пятой колонны», на которую они, похоже, возлагали такие большие надежды, в атаку не пойдут. Они трусливы, они не станут рисковать без прикрытия, они либо уберутся прочь, либо зароются на Тротиусе в нору и еще долгие годы будут сидеть, ничем не проявляя своего присутствия. Лорд Торвард Бифортский, соответственно, в ответ на нетерпеливые призывы Ахерона вновь станет пожимать плечами — так, как он делает это не первый год, — и мечты ахеронцев возродить могучую Империю Человечества навсегда канут в бездну. Нет, только не это!.. — Ахерон не имеет возражений, — произнес он подчеркнуто официальным тоном. — Вот и здорово, — улыбнулся Роберт.

— Давайте за это выпьем и приступим к обсуждению деталей. Корсак щедро наполнил

бокалы почти до половины. Напиток вдруг показался ему горьким, хотя он прекрасно знал, что это иллюзия, и один из самых дорогих бифортских сортов горчить никак не может. Он знал, что влип, но при этом фельдмаршал Корсак еще не понимал, до какой степени… Он не замечал лукавых улыбок Роберта и его советника: ему виделся триумфальный доклад по всем информационным сетям. Что с того, что удача

чуть приперчена известием о том, что и Ахерону придется сражаться в новой войне? Главное — ему удалось, удалось, удалось заставить упрямый Бифорт двинуться на завоевание новых территорий, которые рано или поздно превратят его в Империю! — Мне кажется, что я должен поспешить с возвращением на Бифорт, — начал Роберт, — особенно в свете сложившейся ситуации. «Валькирия» будет готова к старту буквально завтра, но на дорогу ей потребуется немало времени: времени, которого у нас, как мне кажется, нет. Может быть, Ахерон смог бы предоставить в мое

распоряжение какой-нибудь быстроходный корабль? От такой наглости у Корсака едва не перехватило дух. — Э-аэ… — замялся он. — По прибытию домой я предполагаю решить вопрос о нашем выступлении в течение суток, продолжал тараторить Роберт,

— и, соответственно, сразу же смогу сообщить вам о нашей готовности. Ахерон тем временем выведет в космос силы, необходимые для удара по Тротиусу. Что скажете, фельдмаршал? Перспектива доложить о великой удаче буквально через пару дней хряснула Корсака по голове почище целой бочки виски. — Я скажу, что это весьма удачное решение. Если вы считаете необходимым, то я подготовлю быстроходный корабль к сегодняшнему вечеру. Вы доберетесь до Бифорта менее чем за сутки. -

Замечательно. Еще сутки — и мы начнем наступление!"Валькирия" к тому времени уже успеет добраться до района, который укажут ей специалисты генерального штаба ВКС, и принять участие в боевых действиях против Объединенных Миров. Вы же

раздавите сопротивление горган на Тротиусе и подойдете к Бифорту, чтобы защитить его от возможной атаки со стороны вырвавшихся из кольца окружения легионов ОМ. Корсак поднялся из кресла и протянул Роберту руку: — Пусть все именно так и

будет. Держите связь непосредственно со мной. Он хотел добавить красивую фразу о том, что весь Ахерон сейчас надеждой смотрит на него, но сдержался, вовремя

осознав ее дурацкую напыщенность и неуместность. Ему хотелось похвалить себя, но он не знал, как. — Мы с вами сделали великое дело, милорд! — Безусловно, — Роберт уже не считал нужным скрывать ироничную улыбку. — Сегодня великий день. Итак, корабль будет готов к вечеру? — Несомненно. — Хорошо. «Валькирия» отправится по готовности, то есть завтра. Что ж, мы все прекрасно успеваем.

Идемте, лорд Артур, мы сделали свое дело. В салоне транспортной капсулы Баркхорн не смог удержаться от смеха. — Мама моя! — почти стонал он. — Ну, милорд, ну вы даете! Теперь я понимаю, что такое настоящий политик. — Ерунда, — отмахнулся Роберт. — Вы мне льстите. Наш лорд-канцлер сумел бы одолжить у этого олуха весь ахеронский флот, предоставив в качестве гарантий пару волосин из своей задницы.

— Вы считаете, что лорд Торвард с легкостью пойдет на захват Объединенных Миров? Насколько я могу понять, ему не очень-то нравится эта идея. — Пойдет, Артур. Мы

с вами представим ситуацию в таком свете, что у него не будет выбора. Более того

— никто, даже самые яростные противники этой акции не найдут возражений. Мы

объясним всей этой публике, что враг стоит перед нашим порогом, что у нас просто нет другого выхода и все такое прочее. Так как мы прилетим ни много ни мало на ахеронском корабле, никому и в голову не придет сомневаться в истинности наших слов. Может быть, срок атаки растянется на пару суток — но не более того, я вас уверяю… Сколько крестов вы хотите получить, Артур? Запишите мне, сколько и каких — и назовите крыло, которым хотели бы командовать в нашем набеге. «Торхаммер», конечно, я вам вряд ли смогу дать, но вот любое другое — пожалуйста…

Глава 8

Ариф почти не спал уже несколько суток. Молчание «Валькирии», ужасное и необъяснимое, не давало ему покоя: он извелся в ожидании кодового сигнала о возвращении, он ждал его днем и ночью, метался, словно зверь в клетке, по комнатам и залам своего замка. Верить в гибель корабля ему не хотелось. Он прекрасно знал, что «Валькирия» и в самом деле почти несокрушима, он знал, что опытнейший Баркхорн способен выбраться из любой неприятной ситуации, — но сигнала не было. Происходившие на Бифорте события — целый шквал громких ночных арестов — оставили его равнодушным. Он знал, что происходит именно то, что должно было произойти рано или поздно. Все его домыслы, изложенные в Арминвилле перед удивленным Лейландом, оказались, по-видимому, чистейшей правдой. Лорда Торварда и его присных должно было, по идее, обеспокоить отсутствие на планете Роберта, явно завязанного во всей этой истории, но, как ни странно, никто и не подумал пригласить Арифа в высочайшую резиденцию для дачи пояснений. Его никто не трогал. Складывалось впечатление, что происшедшее вообще не волнует ни лорда-владетеля, ни его супругу. Ариф пытался пить — не получалось. Шатался по портовым кабакам и борделям, посетил однажды заведение «мамочки» Лулу, но ничто не могло отвлечь его от постоянной, выворачивающей душу тревоги. В конце концов он вернулся в белый Арминвилльский замок и попытался собрать в кулак остатки своего мужества. Требовалось продумать свои действия на тот случай, если «Валькирия» не вернется из этого отчаянного рейда. Что он мог сказать отцу Роберта, человеку, который качал его на руках почти тридцать лет тому назад? Какие слова он должен был подобрать? Он не знал. Полуденное солнце просвечивало сквозь полосатый тент. Легкий ветер с моря теребил его черные локоны, приятно холодя обнаженную грудь. Ариф задумчиво вертел в пальцах стакан с ромом и вспоминал те дни, когда они сидели здесь вшестером, ломая голову над загадочной головоломкой, в которую оказались впутаны, лениво препираясь с леди Андерсон и попивая виски. Ему очень хотелось верить в то, что скоро они опять соберутся на балконе, Ариф подаст к столу жаренное на углях мясо, и вся компания примется вспоминать события, которые свели их вместе — события уже минувшие… Коринна Андерсон благополучно добралась до Объединенных Миров, и пока с ней все было в

порядке. Ариф не сомневался, что она справится со своей задачей: ее легенда была продумана до мелочей, и спецслужбы ОМ не могли не поверить одному из своих ведущих специалистов. С этой стороны Ара не ждал проблем. Он знал, что Кори

посадит на кол всю сволочь, продавшуюся горган за призрачную надежду возвыситься в своем параноидальном мирке, и спокойно вернется на Бифорт. Ему было трудно

сказать, любит ли он эту женщину, но чехарда событий, прокрутившаяся вокруг него за последнее время, неуловимо изменила его взгляд на вещи. Ариф вдруг почувствовал необходимость иметь возле себя человека, способного понять и поддержать его в критической ситуации, не дать ему свалиться в пьяную муть очередной депрессии, которая могла навалиться на него в любой миг: последние

годы он начал испытывать необъяснимые приступы мрачного, подавленного состояния. Виски, коньяки и ром помогали все хуже и хуже. Коринна, с ее тонким умом, эмоциями и зрелым пониманием жизни подходила ему гораздо больше, чем все юные развратницы, строем прошагавшие через его молодость. Ариф одним глотком допил свой ром, поставил стакан на столик и потянулся за сигарой, дымившейся в пепельнице. В кармане его халата завизжал фон. — Да! — почти выкрикнул он,

поспешно включив аппарат. Это был Патти Слим, и его голос звучал виновато и даже испуганно: — Милорд, Кэтрин Раш арестована… — Ч-что?! — Ариф сперва просто не понял, о чем идет речь. — Кем, когда? — Людьми УВР, сегодня утром. Мы узнали об этом не сразу — они взяли ее прямо из департамента и увезли через верхнюю площадку здания, мы просто не видели их. Потом мы некоторое время выясняли, кто

ее брал. Сейчас мы знаем все, что нам нужно… — Какого черта? Кто отдал приказ?

— Милорд, этого никто не знает. Не можем же мы спросить у маршала Мерсара!.. Но мы вычислили людей, которые с ней работают. — Так возьмите их, черт побери! — Милорд… — Патти явно замялся, подыскивая нужное слово, — это старшие офицеры УВР… Мы не можем решиться на такое дело. Нас же сожрут!.. — А… ладно, — понял Ариф. — Ждите меня, я буду в столице через час. Встретимся у Снупса. Подскочив, он едва не опрокинул свое легкое кресло и, не замечая ничего на свете, бросился в башню. В голове творилось что-то нехорошее. Арест несчастной Кэтрин не укладывался ни в какие логические рамки. Во-первых, он не мог понять, какая зараза могла додуматься схватить подругу лорда-наследника: если бы она понадобилась лорду Торварду или леди Энджи, ее просто пригласили бы вечером в

какую-то из резиденций для беседы, и не более того. Во-вторых, было странно, как этот загадочный инкогнито вообще решился идти на столь явный конфликт с

Робертом, прекрасно зная, что тот может разъяриться не на шутку и нарубить таких

дров, что только держись. Ариф торопливо оделся, набросил на плечи темное пальто и бегом пробежал к расположенному в дальнем углу двора ангару, где стоял его спортивный «Эрроу», способный покрыть расстояние до столицы за час с мелочью. Серая дверь-жалюзи мгновенно прыгнула вверх, открывая взгляду пыльный, давно не убиравшийся бокс. «Эрроу», почти заросший плотным слоем мелкой серой пыли, запустился с пол-оборота. Плавно дав газ, Ариф выплыл из ангара и тотчас же резко рванул штурвал на себя. Правая рука задвинула массивную рукоять акселератора в красный сектор полной нагрузки. Довольно заворчав, мощнейшие движки швырнули легкую машину в небо. У кого же достало ума совершить такую глупость, напряженно думал Ариф, держа курс на Форт-Джастин. Мерсар? Он без санкции и кашлянуть не смеет. Черт, неужели это все-таки лорд Торвард? Но он никогда так не поступал, да и зачем, зачем ему пачкаться? Дьявол… Неужто лорд-канцлер? Ровольт в принципе мог, чувство меры ему в последнее время явно изменило, он возомнил себя слишком большой шишкой, спорит со всеми подряд, доказывает какую-то чушь. Ходят слухи, что он упорно пытается переориентировать вектор бифортской политики с Орегона на Аврору, не считаясь с грядущими убытками. Ариф закурил и нервно глянул на курсометр. Черт, лететь еще больше сорока минут!.. Ровольт, Ровольт. Если так, то вытащить Кэтрин будет проще простого — прилетев, Роббо свяжется с матерью, а та уж найдет способ вкрутить лорду-канцлеру мозги. Он всю жизнь ее побаивается, знает, кому принадлежат все

те идеи, что легли в основу бифортской экономики и за несколько лет привели ее к

процветанию. Если Роббо прилетит. Ариф ударил кулаком в переборку и выматерился. Когда он прилетит? Кэтрин нужно было вытаскивать немедленно, Ровольт вполне способен отдать приказ на зондирование, и тогда они ее погубят. Он мог

освободить Кэтрин по крайней мере двумя способами — или пойти к леди Энджи, или, что быстрее, просто надеть пыльный мундир, вломиться ночью в блок первичного содержания (а где еще ей быть?) и запугать весь наряд до кондрашки. В конце концов, на Бифорте его реальный вес был чуточку выше, чем у лорда-канцлера: его

семье принадлежала если не половина, то по крайней мере треть всего Содружества. «Сколько у меня людей в столице? — подумал он. — Дьявольщина, мало. Слишком мало, даже не напугаешь тех уродов, с которыми сейчас придется разговаривать». Он не хотел впутывать в такое щекотливое дело посторонних — а потому, поразмыслив, решительно набрал номер своего двоюродного брата Джу Артиоли, специализировавшегося на подпольном гладиаторском тотализаторе. Джу держал в столице большую школу гладиаторов и всегда имел неограниченное количество устрашающих ублюдков. Артиоли ответил сразу. — 0-оой! — обрадовался он. — Ара, дорогой! Как дела, как жизнь, почему давно не заезжаешь? — Жизнь — дерьмо, — честно ответил Ариф. — Слушай, братишка, мне нужна твоя помощь. Дело у меня скользкое, а людей сейчас мало, и подтягивать некогда. Надо человек двадцать «солдат». Организуешь? — Скользкое? — хохотнул Джу. — Решил устроить переворот? Сам приеду! Говори, куда. — Давай дуй к Снупсу. Я уже на подходе. И постарайся, чтоб мордовороты были помрачнее. — Понял, Ара, все понял! Сейчас все сделаем!

Джу Артиоли, представитель аврорской ветви семьи, был обязан ему с головы до ног

— на Авроре он крупно вляпался, и Арифу в свое время пришлось немало потрудиться, чтобы вывезти его за пределы Федерации. Если бы не помощь Роберта, Джу уже давно болтался бы в петле. Притащив парня на Бифорт, Ариф ввел его в

семью и отправил в свободное плавание — и не прогадал, Джу очень быстро поднялся

в столичной криминальной среде, зарабатывая хорошие деньги и ничем уже не позоря фамилию: с «залетами» юности было покончено. Ариф был доволен, он никогда не отказывался от перспективы иметь возле себя верных людей, а тем более родственников. Если Кори приживется со мной, ей придется перенести маленький шок, подумал он. Знакомство с нашим славным семейством может довести ее до сердечного приступа: лорды-то мы лорды, да только у нас, куда ни плюнь — то гангстеры, то адвокаты, то финансово-промышленные шишки вроде Ив. Клан, одним словом. На дисплее курсографа заморгала красная линия предупреждения, и Ариф поспешно перешел на ручное управление. Отдав штурвал от себя, он бросил коптер

вниз, снижая одновременно скорость. В серости осеннего вечера прорезались ранние огни Форт-Джастина. Ара вошел в один из верхних аэрокоридоров, промчался над окраинами мегаполиса и снизился над центром, привычно выискивая глазами воздушную пятку самого шикарного столичного ресторана. Заведение господина Снупса было когда-то единственной приличной обжоркой в том захолустном городке, которым был Джастин тридцать лет тому. Деньги, пришедшие сюда вместе с танками Торварда Неукротимого, превратили ресторанчик в ультрароскошный кабак, соперничающий с самыми респектабельными заведениями бифортского космопорта. «Эрроу» мягко опустился на воздушную площадку претенциозного, «а-ля седая старина» четырехэтажного строения с башенками и гранитными, заросшими компостированным мхом стенами фасада. Не обращая внимания на двух служащих,

бросившихся ему навстречу, Ариф почти бегом прошагал к лифту и спустился в общий зал. Слима он увидел сразу — тот сидел за столиком возле самых дверей. Чуть дальше обнаружился и квадратный, по брови заросший легкой небритостью Джи, который, видимо, уже успел подцепить себе пару девушек. Коротко кивнув своему

офицеру, Ариф подошел к брату. Они обнялись. — У тебя порядок? — спросил он. — У меня всегда порядок. Ара, что ты! — Ай, не зарекайся. Надо попугать пару охламонов из УВР — не боишься? — Чего? — засмеялся Артиоли. — Чего нам с тобой

бояться? Здесь все принадлежит нам! — Тоже правильно… Бросай девок, пошли. Где твои красавцы? — Ждут за углом. Забрав с собой Слима, они покинули ресторан. — Ну, рассказывай, — потребовал Ариф, прикуривая новую сигару. Они стояли под каменным «козырьком», нависавшим над светящимся подъездом ресторана, прячась от

мелкого противного дождя, заморосившего к ночи. Слим выглядел очень недовольным.

Он прекрасно знал, что ругать его не за что, но все равно ощущение невыполненной работы заставляло его переживать. — С ней работает флаг-майор Гай Гамбино из четырнадцатого отдела, — сказал Слим. — Он же ее и брал со своими лейтенантами. Его начальник полковник Фредрик Бокман… — Бокмана я знаю, — перебил его Ариф.

— Ну да ладно: сперва поедем к Гамбино. Где твои парни? — Вон, — махнул рукой Слим, указывая на приткнувшийся перед поворотом большой антиграв. — Сейчас выедем мы, а потом ты двинешься вперед, станешь показывать дорогу. Пошли, Джи. Надо браться за дело. За перекрестком Артиоли ждал роскошный лимузин, следом за ним у обочины стоял неприметный автобус с затемненными стеклами и полустершейся эмблемой одной из принадлежащих столичной мафии спортивных школ. Джи с улыбкой распахнул перед братом дверцу машины: — Садись, Ара. Ариф подобрал полы своего пальто и залез в приятно пахнущий салон лимузина. Рядом с ним пристроился

Артиоли. — Вот за той шаландой, — приказал он водителю, махнув сигарой в сторону машины Слима. Непрозрачная стеклянная перегородка степенно поднялась вверх, отделяя салон от водительского отсека, и Артиоли, нагнувшись, выдвинул из-под огромного кожаного дивана серебряный ящичек с ледяным игристым вином. В салоне зазвучала негромкая музыка. Ариф расслабленно вытянул ноги, принял из рук брата наполненный вином бокал и беззвучно усмехнулся. Джи прилетел на Бифорт оборванцем, у него не было даже приличного камзола. За все это время он ни разу не попросил у Арифа ничего, кроме возможности познакомиться с авторитетными в столице людьми. Джи был крепким парнем, и он умел чтить традиции своей семьи. — Жениться не надумал? — спросил его Ариф, прихлебывая вино. — Надо бы, — озабоченно кивнул Джи, — но, сам посуди — на ком? Не могу же я жениться на шлюхе! Что о нас люди подумают? А все «приличные» девахи — это о-оо, просто караул, ну, хоть мама кричи. Я с такой свихнусь в один момент. — Это точно, -

согласно кивнул Ариф. — А что тетя Эдна, она еще не заморила тебя своим подбором

невест? Джи раскатисто заржал. Тетушка Эдна, мать Ивонны, считала, что его давно пора женить — причем в приказном порядке, — и терзала несчастного Джи бесконечными сватаньями и смотринами. Джи терпел этот балаган с достойным стоицизмом, но остановиться на ком-либо не мог, он просто слишком любил женщин вообще. Оптом, как он сам говорил. — Я слышал, что ты поругался с Ив? — осторожно спросил Артиоли. — Не поругался, — боднул головой Ариф. — Просто поставил ее на место. Сестрица стала слишком много о себе думать, мне не может

это нравиться. Джи не решился возражать — Ариф был старшим в семье, да к тому же его давняя дружба с высочайшим семейством изрядно прибавляла ему авторитета в

глазах брата. Лимузин остановился. Артиоли опустил перегородку и посмотрел через лобовое стекло. Машина Патти, шедшая в десятке метров впереди лимузина, встала, и из нее быстро выскочила сутулая из-за дождя фигура офицера. Ариф опустил толстое боковое стекло. Подбежав к двери, Патти всунул голову в салон и быстро произнес: — Вот этот дом. Похоже, он сейчас один. Жена с детьми подъедет через час, не раньше, я навел о них справки: в это время она возит детей на спорткомплекс. — Хорошо, — кивнул Ариф. — Идем, Джи. Ты, Пат, уберись пока за

ближайший перекресток. Он вылез из машины через левую дверь. Джи, что-то коротко приказав водителю, выбрался на тротуар с противоположной стороны и посмотрел на свой автобус: из того уже выпрыгивали жутковатого вида амбалы с оружием под широкими пальто. Ариф коротко осмотрелся — они находились в тихом окраинном районе, застроенном среднедорогими семейными коттеджиками в два-три этажа. Что бы тут ни происходило, звать полицию никто из соседей не станет. Ариф хорошо представлял себе психологию обывателя такого класса. Раз дело с гладиаторами — значит, это отнюдь не хулиганы; а связываться с криминальными кланами не станет ни один идиот… Калитку он вышиб сам. Услышав негромкий треск, флаг-майор Гай Гамбино высунулся в окно и в очередной раз проклял все на свете, чувствуя, как предательски начинают трястись ноги. У него, конечно же, имелось в доме табельное оружие, но через забор деловито лезли по меньшей мере два десятка жутких бандитов из той породы, что зарабатывают на жизнь, сражаясь на арене!

Вели их, судя по всему, двое: хорошо одетый квадратный громила с заросшей черной бородой физиономией и довольно изящный, явно породистый молодой джентльмен с ухоженными черными локонами и тонким, немного смуглым лицом. Его стоило бояться в первую очередь — особенно потому, что он показался Гаю чем-то неуловимо знакомым… Нужно было спасать дверь, и он поспешил распахнуть ее перед незваными гостями, не дожидаясь, пока ее выломают. Смуглолицый джентльмен молча оттеснил его в глубь холла. Гамбино стоял у стены, глядя, как помещение заполняется громилами. — Ты понял, да? — неожиданно спросил его джентльмен. — Д-да, — заикаясь, ответил Гамбино. — Но я ничего не знаю. Бородатый равнодушно воткнул в его живот огромный, как гиря, кулак. Гай сложился надвое и всхлипнул:

— Бокман… сказал мне вечером, что послезавтра к ней приедет очень важная шишка. Я не знаю зачем. Го… Господи… у меня дети… — Кто? — бесстрастно

поинтересовался смуглолицый. — Лорд… лорд-канцлер… — Ты уверен? — Как я могу быть не уверен? Ариф сунул в зубы сигару и повернулся к брату. — Свяжите его — так, чтобы он мог дышать, но не мог орать. Спасибо, Джи. Я не забуду… Проклятый Ровольт, подумал он, неторопливо выходя на улицу. Вот ведь сукин сын. Ладно, завтра мы решим все эти проблемы. С утра я лично наведаюсь к леди Энджи, а потом полюбуюсь на длинную рожу этого ублюдка. На всех хитрецов у нас так или иначе находится болт с левой резьбой… Его разбудили посреди ночи: в спальне стояла молоденькая служанка, которую Ариф под настроение использовал в качестве грелки. Сегодня он лег один, и лишь нечто из ряда вон выходящее могло заставить девушку разбудить хозяина. — Лорд-владетель, — почти шепотом сообщила она, — немедленно требует вашу милость в столичную резиденцию. Не-мед-лен-но… Он прислал машину. Через пять минут Ариф уже садился в огромный черный коптер с бифортскими орлами на борту. В небе над спящим замком парил еще один, такой же

точно — это был эскорт, соответствующий рангу лорда Кириакиса, и, следовательно, срочный вызов не был арестом: то было вежливое приглашение, вызванное некими неординарными обстоятельствами, требующими его присутствия. Час спустя коптеры опустились в вязком предрассветном тумане, окутавшем роскошные парки столичной резиденции лорда-владетеля. К своему удивлению, Ариф не увидел на площадке ни одной машины кого-либо из высших должностных лиц страны. Он был один. Поправляя прицепленный к бедрам меч в золоченых ножнах, он поднялся по широченной лестнице, прошел через холл, где на резной костяной колонне скалилась под прозрачным колпаком забальзамированная голова лорда Хайнца Хэмпфри, бывшего владетеля Бифорта и бывшего кровника Торварда Неукротимого, и остановился перед высоченными черно-золотыми дверями. — Лорд Ариф Аполлон Кириакис оф Бифорт! звучно выкрикнули внутри помещения. Двери медленно распахнулись. Ариф шагнул на толстый ковер совещательного зала и едва не уронил челюсть, увидев Роберта, утомленно сидящего в кресле у стены. Друг не поднялся ему навстречу.

Повернувшись, Ариф подошел к стоящему посреди зала лорду Торварду и приготовился было доложить о себе по соответствующей церемониалу форме, но владетель остановил его мягким взмахом руки: — Привет, Ара. Садись… Хочешь выпить? — Не откажусь, милорд. Роббо, — он с недоумением повернулся к своему другу, — ты не желаешь со мной здороваться? Голос Роберта прозвучал скрипуче, словно несмазанная дверь: — Здравствуй. Теряясь и недоумевая, Ариф взял из рук владетеля высокую рюмку с виски и присел на краешек кресла неподалеку от Роберта. Лорд-наследник выглядел не просто уставшим: он показался Арифу вдруг постаревшим на добрый десяток лет. — Роббо привез нам войну, — неожиданно четко проговорил Торвард. — Что? — не понял Ариф. — Войну? — Ахерон требует немедленной оккупации всех планет и территорий Объединенных Миров, — объяснил лорд-владетель. — Роберт прибыл на Бифорт на ахеронском разведчике. В зале повисла напряженная тишина. Арифу подумалось, что стоит сейчас чиркнуть

зажигалкой и она взорвется. — Мы не можем воевать, — продолжал лорд-владетель, -

но тем не менее мы должны воевать, у нас просто нет иного выхода. Роберт вытащил из кармана своего камзола сигару, неторопливо прикурил и поднял глаза на отца. Они не понимают, подумал он. Они ни черта не понимают, а у меня нет времени им

что-либо доказывать. Я обыграл Ахерон, я вырвал у него банк, "и сейчас нам нужно действовать, а не разводить очередную болтовню. И, черт меня побери, я буду

действовать! — Отец, — негромко, но твердо произнес он, вызывай сюда Канцелярию.

У нас действительно нет времени. Ариф не стал слушать его речь… Он понимал все лучше, чем кто-либо. Он не мог понять одного: что могло так изменить его друга, который вернулся из этого полета другим человеком? Он сидел в смежной с совещательным залом комнате, не обращая внимания на доносящийся оттуда гул, и

курил одну сигару за другой. Жизнь заканчивалась. Вместо нее начиналась какая-то иная эпоха, не похожая на все то, что было раньше, и он не знал, хорошо это или

дурно. Десять лет. Десять лет они вместе с Роббо строили свой, особый, не всегда законный, зато честный мирок, этакий мир в мире, Бифорт внутри Бифорта. Они многого добились: они оказались способны сокрушить самую страшную из всех известных истории тайную «семью», разнести ее по кирпичику, тихо и почти незаметно. Они, мафия! Все было кончено. Серое утро сигарным дымом уносило в раскрытую форточку веселую и беззаботную юность, и вместе с ним улетала в туман какая-то частица души Арифа Кириакиса. Наверное, та, с которой ему не хотелось бы расставаться. Совещание завершилось через два часа. Шум стих. Канцелярия начала выползать в мокрый утренний парк на перекур. За спиной Арифа негромко

хлопнула дверь. Он поднялся из кресла, недоумевая, кто мог нарушить его покой, и дернулся от неожиданности: на него смотрел Роберт. — Идем, — сказал он. Ариф вышел вслед за другом, не совсем понимая, куда тот его тащит. — Роббо, — сказал он на ходу, — у нас тут неприятность. Зараза Ровольт арестовал Кэтрин, ее нужно вытащить, а то в этой кутерьме о ней могут забыть. Она очень ждала тебя… -

Что? — с холодным удивлением спросил Роберт. — Кэтрин, — повторил Ариф. — В УВР, в предвариловке… — Заткнись, — перебил его Роберт. — Ты думаешь, о чем ты мне сейчас говоришь? Ариф посмотрел на него расширенными от ужаса глазами. Он не

хотел верить… Дворецкий распахнул перед ними тяжелые двери парадного подъезда, и они почти одновременно шагнули на широкую мокрую лестницу, под которой толпились, окутанные дымом и скороговоркой вечных дискуссий, министры

Национальной Канцелярии. Ариф машинально поправил опять съехавший на бок меч, но он мог бы этого и не делать: на него никто не смотрел. Все смотрели на Роберта. На человека, который принес войну. Он стоял на мокром мраморе верхней ступени, бледный от усталости. Он стоял, стиснув челюсти так, что на щеках проступили бугры желваков. Он, лорд-наследник Роберт Королев Бифортский, отныне навечно закованный в ледяных бастионах своей власти, недоступный и непобедимый. Для него кончилось все. Потому что на свете нет дорог, имеющих начало, зато каждая дорога имеет конец…

ЭПИЛОГ

Ариф: Ну, мне-то было плевать. Я принял легион, который штурмовал Покус; некоторые умники боялись, что легиона мне не хватит, но я поднял свой флаг — да-да, сперва свой, а потом уж бифортский — менее чем через сутки после начала высадки. Я очень боялся, и не зря, потому что Рыжую я нашел аж через пять дней — страшно обожженная, она умирала в каких-то развалинах на Бредхэме. Мои деньги и руки лучших врачей Орегона быстро сделали свое дело, и уже через месяц она была как новенькая. Сейчас все считают, что она младше меня лет на пять. Объединенные Миры пали за трое суток. Виселиц было столько, что я просто поражался. Торвард Неукротимый, раз сорвавшись с цепи, долго не мог успокоиться и вешал всех без разбору. По-моему, в ОМ не осталось ни одного серьезного владетеля: сперва он вешал Светлейших, потом принялся и за остальных. Правительство переехало на Кассандру, и теперь никто не может понять, отчего мы до сих пор называем себя Бифортским Содружеством. Тротиус прекратил свое существование: сейчас та система плотно забита каменьями, которые еще не скоро определятся со своими траекториями. Ахерон… А впрочем, при чем тут Ахерон? Роберт остался наместником Бифорта, и, насколько мне известно, Кэтрин он больше не видел никогда. Благодаря вмешательству леди Энджи ее перевели на Кассандру, и теперь она возглавляет канцелярию полицай-президента Содружества. Чин генеральский. Я долго думал: почему все случилось именно так? Баркхорн сегодня начальник штаба ВКС, его жена Нина Новак — генерал-инспектор Кассандрских Территориальных Формирований. Все мы вроде как получили свое, но — зачем? Тогда, живя в диком напряжении нашей черной битвы, мы не носили масок, мы были обнажены, как новорожденные младенцы, — сегодня, кажется, мы не любим вспоминать об этом. Я осел на Покусе, после короткого размышления напялил цепь лорда-наместника, которую прислал мне старик Торвард, и занялся своими делами. Кажется, сегодня я богаче, чем кто-либо в Содружестве: через пару лет Покус выйдет на первое место среди бывших ОМ по среднегодовым показателям потребления… Рыжая долго не хотела верить, что мой капитал способен выдержать такую трепку. Но мы, Кириакисы, народ крепкий. Я привез сюда толстого Джи с его друзьями, и он быстро навел порядок там, где это требовалось. Роберта я не видел. Он пришел к тому, к чему незаметно шел все эти годы: к своему выбору. Не способный на половинчатые или компромиссные решения, прямой и твердый, как гранитный обелиск. Он решил свои проблемы. Поэтому я не хочу его видеть.