Алексей Бессонов

Достижения цивилизации

Я много раз утверждал, что приличному человеку, да еще обремененному серьезными делами с военным ведомством, вовсе незачем лезть в Миры Апокалипсиса. В конце концов, мы, уроженцы старых метрополий, совершенно не виноваты в случившейся с ними трагедии. Да, они приняли на себя основной удар проклятых Кочевников, но, во-первых, это было давно, а во-вторых, это отнюдь не повод для тех ужасных обвинений, которые их жители с таким наслаждением обрушивают на наши головы. Чем, спрашивается, мы перед ними провинились?

Перси Пиккерт, конечно, тоже знал, что нас, а уж особенно тех, кто родился на матушке-Земле, в этих чертовых Мирах совсем не привечают. Не рады они нам, даже тогда, когда мы тащим для них совершенно необходимые вещи вроде невидимого мыла и патентованного средства от диареи, попутно усиливающего потенцию. Но алчность Перси пределов не имела никогда, еще хуже — по мере того как наши дела постепенно шли в гору, он стал все больше стенать по поводу собственной нищеты и ужасных перспектив голодной старости в ободранном приюте на берегу Женевского озера. Другой бы на его месте спокойно трудился, постепенно наращивая капитал и расширяя бизнес, — другой, говорю я, но сэра Персиваля отчаянно мучила идея заработать хорошие деньги одним—двумя рейсами, не выходя при этом за рамки закона. Задача, как вы понимаете, почти невыполнимая.

Буквально в каждом порту, едва сойдя с борта «Гермеса», он тотчас же мчался в самый сомнительный из всех имеющихся баров, чтобы, сидя в углу с парой пива, жадно прислушиваться к пьяной болтовне шкиперов и контрабандистов, коими неизбежно кишат подобные заведения. Я был на все сто уверен, что все его «идеи» не стоят и ломаного гроша, но однажды Перси все же повезло.

Дело было на Катарине. Пока я разбирался с документами, а наш третий член экипажа, гранг по имени Тхор, занимавший должность вахтенного навигатора и по совместительству — судового повара, приводил в порядок кухню и служебные помещения перед явлением на борт санитарной комиссии, Перси, как обычно, смылся. Я знал, что вернется он не раньше полуночи — так и случилось.

— Есть потрясающее предложение! — горячо зашептал Пиккерт, едва войдя в каморку, именуемую на «Гермесе» «капитанской каютой», где я надрывался за клавиатурой, в сотый уже раз сверяя ведомости на топливный акциз.

— Чего ты шепотом? — вздохнул я, поворачиваясь к нему вместе с креслом. — Секретная информация?

— А? Что? — не понял он. — Да ну тебя! Я говорю, нам сделали потрясающее предложение!

— Немыслимо, — засмеялся я. — И что оно собой представляет, это твое предложение?

— Восемьдесят тысяч кредов за чепуховый рейс! — возопил Перси, протягивая руку к моему стакану с джин-тоником.

— Мило, — согласился я, вовремя перехватывая свою выпивку. — А почему от таких деньжищ отказались другие шкипера? Или им просто не повезло?

— Сэ-эм, — Перси назидательно воздел палец, — или ты все-таки считаешь меня идиотом? Документы в полном порядке. В полнейшем! Мы все проверили прямо через нотариуса: более того, груз принадлежит предприятию с государственным капиталом.

— Мы — эго кто?

— Ну, я и агент. Кто еще? Нет, с грузом все в полном порядке. К тому же груз частично гуманитарный: медикаменты и врачебное оборудование, удобрения, ну и двести тонн всякой «коммерции», но у владельцев товара — контракты непосредственно с агентом, и все лицензии, сертификаты — все просто отлично. Полный ажур! Я уже все просчитал: туда идем в грузе, а обратно прямо на Милею, где, как ты помнишь, нам нужно быть для очередного военного фрахта. Еще и время экономим, так что на Милее сможем отдохнуть в военном профилактории — помнишь, нам причитается?

Я уже начал понимать, в чем подвох, но виду пока не подавал.

— Перси, — сладенько поинтересовался я. — А туда — это, собственно, куда? Не в Приграничье ли часом?

— Не-ет, о чем речь, Сэм! Эта планета называется, э-ээ, Флегмона. Что-то я про нее слышал: кажись, это ее в честь какого-то цветка назвали. Красивое название, правда? Боже, восемьдесят кусков, Сэм! Можно будет купить наконец приличный навигационный комп, а то перед парнями уже стыдно. А?

— Эта планета, мой дорогой, называется не Флегмона — чтоб ты был сто лет здоров! — а Фиммона, и это МА. Ты понял теперь, почему твой агент сулит за этот фрахт такие деньги? Ты собрался лететь в МА? Идиот, у тебя ж даже нет семьи, чтобы получить твою страховку!

Перси сник, как продырявленный воздушный шарик. Да уж, лететь в один из Миров Апокалипсиса ему не хотелось. Но в то же время я видел, что проклятая цифра 80 уж очень овладела его сознанием. А если Перси увидел деньги, то, клянусь вам, он воробья в поле до инфаркта загоняет — так уж он устроен.

— Но ведь груз-то правительственный! — возопил он, найдя, как ему показалось, лазейку. — Гуманитарный! Сэм! Ну подумай, кто нас тронет с гуманитарным грузом?

— Сэр Персиваль, я остаюсь непреклонным. Если ты хочешь лететь на эту чертову Фиммону, то — сколько угодно. Только не со мной и не на нашем корабле.

Бормоча проклятья по поводу моей нерешительности и — вы только подумайте! — любви к нищете, он ушел в свою конуру. На душе у меня было неспокойно. Я чувствовал, что этим дело не кончится, и, как всегда, не ошибся. Следующим утром, едва я разделался с санитарной комиссией — пришлось-таки пожертвовать бутылку приличного коньяку, но здесь, на Катарине, это совершенно неизбежно, — Перси появился на борту в компании благообразного типа в неприметном сером костюмчике.

— Вот, Сэм, познакомься, — заворковал он, сияя самой зубастой из своих улыбок, — это мистер Вицки, агент на государственном контракте, о котором я говорил тебе вчера вечером.

— Капитан Колоброд, — мрачно представился я, оглядывая гостя. Похоже, он и в самом деле являлся самым что ни на есть государственным агентом — солидным и без подвоха. Это открытие меня немного успокоило.

— Очень рад, капитан, — скупо улыбнулся Вицки. — Ваш уважаемый компаньон сказал мне, что вы сомневаетесь по поводу безопасности предполагаемого фрахта, а так как кораблем вы владеете на равных паях, то без вашей подписи исполнение контракта невозможно. Что ж, мистер Колоброд, я хорошо понимаю ваши опасения. Фиммона и в самом деле относится к так называемым Мирам Апокалипсиса.

— Да в том-то и дело, сэр. Не скрою, деньги нам очень нужны, — а кому они не нужны в наши времена? — но очень уж много крепких парней сложили головы в погоне за такими деньгами, вам не кажется?

— Я полностью с вами согласен. Но хочу сказать еще вот что: Фиммона, мистер Колоброд, отличается необычайно высоким уровнем социальной организации, преступности там нет в принципе, так что вам не следует опасаться ни гангстеров, ни даже коррумпированных портовых чиновников. Это я могу гарантировать твердо. Более того, капитан, — в данных случаях, когда речь идет о государственном грузе значительной важности, я уполномочен предлагать перевозчику весьма широкие страховые бонусы, включающие в себя такие страховые случаи, как задержка по вине местных властей, нанесение ими либо по их попустительству любого ущерба судну, и многое другое. Страховые ставки, мистер Колоброд, самые высокие. Поверьте, я, как агент на государственном контракте, уже сталкивался с подобными случаями — и не помню, чтобы полученный ущерб не был оплачен в соответствии со страховым полисом.

— Почему же, интересно, государственные службы не отправят туда, скажем, обычный военный грузовик?

— А почему, мистер Колоброд, к вашим услугам прибегает то же военное ведомство? — умело парировал агент. — Потому что мелкие партии груза гораздо выгоднее отправлять при помощи именно таких, как вы, частных перевозчиков. Так же и здесь…

— Сэм, — вмешался Перси. — В конце концов, это нелепо. Мало того, что мистер Вицки тратит на нас свое время, хотя желающих, заметь, — сколько угодно, так ты еще и…

Я вздохнул. Восемьдесят тысяч. Проклятье, нам нужно как минимум два, а то и три месяца, чтобы выкрутить такую сумму! А ведь есть еще и накладные расходы, да и отдыхать хотя бы раз в три рейса необходимо, иначе протянешь лапы. Вот и получается, что скопить столько кредов для нас практически нереально — вроде бы они и зарабатываются, но в то же время так же и уходят с каждодневными тратами.

— Хорошо, мистер Вицки. Но учтите — я не первый день в космосе и контракт всегда читаю чрезвычайно въедливо. Идемте в кают-компанию.

Контракт оказался составлен грамотно и без тех заковырок, которые иногда подносят частные менеджеры, специализирующиеся на отлове салаг. Лет пятнадцать назад, помнится, я уже оказался в ситуации, когда, доставив честно груз и сдав его получателю, я вдруг остался должен кругленькую сумму… Пока я изучал бумаги, Вицки спокойно ждал, не делая никаких замечаний и не встревая с разъяснениями. Видимо, он и впрямь был уверен, что никаких проблем с таким грузом у нас не будет.

В конечном итоге мы ударили по рукам, и уже через час на орбитальном терминале началась загрузка нашего «хвоста» Перси был вне себя от счастья.

— Хватит не только на комп, а еще и на триггеры! — вопил он, размахивая початой бутылкой виски из неприкосновенного запаса. — Заживем наконец как люди! А потом, когда сможем ходить в дальних конвоях, подзаработаем, да и возьмем второй тягач. Чего нам? «Хвост» всегда можно арендовать, а когда у тебя уже два корабля, это — компания, а значит, любой банк в любом порту даст тебе вкусненький кредит на развитие бизнеса. Главное ведь что? Главное — кредитная история. А так как мы работаем на военных, она у нас, сам знаешь, самая что ни на есть…

— Эх, хорошо бы быть, — вздохнул Тхор, задумчиво шевеля своими верхними лапами — у них, то есть у грангов, верхние конечности довольно мелкие и слабенькие, да зато их две пары — а так вообще Тхор похож на полосатого кролика, обутого в ласты. — Тягач бы побольше, а то в рейсе друг у друга на ушах сидим…

Уши у Тхора не то чтобы значительные, но внимание все же привлекают, особенно когда он, волнуясь, начинает выписывать ими загадочные кренделя. Ощущение такое, словно на башке у нашего штурмана вертятся два небольших пропеллера, причем каждый на свой лад. Ничего не поделаешь, анатомия такая.

В общем, выпили мы слегка виски, и я отправился готовить документы к вылету — на Катарине это тоже целая процедура. Следующим утром мы благополучно зацепили «хвост» и легли на рассчитанный Тхором курс к Фиммоне. По поводу удачного контракта он расстарался и приготовил на обед превосходный борщ с зажаркой на сале, так что чувствовали мы себя просто превосходно, да и вообще, как это часто бывает, решительно ничто не предвещало беды.

Перелет прошел нормально, если не считать забарахлившего на полпути навигационного компа, но к его выкрутасам мы уже так привыкли, что перестали обращать внимание, тем более что болячки у него, как правило, случались одни и те же, и Тхор давно выучился лечить их на месте. В общем, через двенадцать суток мы вытормозились у этой чертовой Фиммоны и подали кодовый сигнал диспетчерской службе ее единственного орбитального терминала. Тхор в это время как раз готовил ужин.

Диспетчерская ответила нам не сразу, и мы уж начали переживать, есть ли там хоть одна живая душа, — терминал-то был девственно пуст, чего никогда не увидишь на орбите сколько-нибудь обжитого мира. В конце концов, после каких-то странных размышлений, мастер-диспетчер приказал нам причаливать и оставаться на корабле в ожидании представителей местных таможенных служб. Такое обращение, в общем-то, несколько нервировало, но я хорошо отдавал себе отчет в том, что здесь, в МА, возможны решительно любые сюрпризы, так что лучше всего — это спокойно сидеть и поменьше волноваться. Случись что, за все ответит страховая компания. Таможенников пришлось ждать еще четверть часа, а готовый ужин все это время скучал в кухне, что никак не повышало мой тонус.

В конце концов они появились — аж четверо, все в каких-то черных гладких костюмах с капюшонами, сильно смахивавших на скафандры. Первое, что удивило меня, едва я разглядел эту компанию в коридоре шлюзового узла, — это странная одинаковость их физиономий. Они выглядели как четверо родных братьев, не иначе. Или, вдруг подумал я с ужасом, как четыре клона. Впрочем, меня это мало касалось. Я провел таможенников в ходовую рубку — за все это время они не произнесли ни единого слова, даже не поздоровались! — и раскрыл файлы с судовыми документами. Двое «братцев» тут же склонились над компом, а вторая парочка застыла у переборки, тупо глядя себе под ноги.

— Груз по государственному контракту, — не выдержал тишины Перси. — Часть — коммерческая партия, часть — гуманитарная. У вас какие-то претензии к нам, господа?

Ему никто не ответил. Двое у компа все так же бесстрастно перелистывали файл за файлом, их коллеги все так же подпирали переборку. В конце концов документы были изучены, и один из братцев, вперившись в меня жутковатым неживым взглядом, потребовал:

— Предъявите к осмотру жилые помещения тягача.

— Вы — и санитарная комиссия тоже? — забеспокоился Перси. — Но обычно это делается после посадки…

— Предъявите… — повторил свою фразу таможенник.

— Роботы они, что ли, — прошипел Пиккерт и сделал приглашающий жест: — Что ж, прошу вас. Жилые помещения в вашем распоряжении. Только на кухне, боюсь, может быть не очень убрано, мы еще не ужинали, и поэтому там… ну, не убрано, в общем.

Вся четверка резво обшарила наши крохотные каютки, не постеснявшись заглянуть в шкафы и тумбочки, потом обследовала санузел — я даже удивился, что никто из них не стал совать башку в унитаз, и ринулась в кухню. Перси, как положено радушному хозяину, везде пропускал их вперед, хотя я уверен, что они это никак не оценили.

В кухне неожиданно раздался короткий многоголосый вопль, и Перси оказался зажат между телом замыкающего и переборкой. Я попытался протиснуться вперед, но удалось мне это не сразу: лишь услышав удивленный и жалобный голос Тхора, твердящий «Я не… что вы себе позволяете, господа?.. я не есть животныйконтарабанда…», я все же оттеснил, точнее, отшвырнул замыкающего таможенника в коридор и прорвался в нашу милую кухоньку. То, что я там увидел, возмутило меня до глубины души.

Тхор лежал на полу, вяло подергивая ногами, а в это время двое парней в черном затягивали какими-то тросами его верхние конечности. У третьего, стоявшего рядом, в руке находился здоровенный пистолет. Признаться, я растерялся.

— Что вы делаете?! — заорал я во всю глотку. — Немедленно отпустите моего штурмана!

— У вас на борту чужак! Чужак!!! — проревел тот, что был с пистолетом. — Вы привезли чужака!!!

— Это мой штурман! Он записан в судовой роли как полноценный член экипажа, у меня с ним контракт по всей форме, сейчас я вам покажу документы, и вы сами все поймете!

— Никаких документов! Вы привезли чужака! На Фиммону! Сейчас вы спуститесь вниз, на планету, и вами займутся представители Комитета. До этого момента корабль не покидать. Любые агрессивные действия приведут к немедленному уничтожению корабля.

— Что они… со мной? — простонал несчастный Тхор, которого, схватив, как тюк, уже волокли к выходу.

— Тхор, старина! — крикнул я ему вслед, — Не дергайся и не сопротивляйся! Мы тебя вытащим, это просто какое-то недоразумение! Не бойся, дружище, все будет нормально, мы тебя не бро-осим!

— Господи, что же это за чертовщина? — Перси был в полной прострации. — За что они его? У нас же все в полном порядке?

— Ты лучше думай, куда мы из-за тебя попали, сукин ты сын! — рявкнул я. — И готовься к спуску. Посмотрим, что нам расскажет этот их Комитет. Как бы и нас с тобой не потащили таким же точно образом.

Садились мы, естественно, по приводу. Когда старик «Гермес» пробил своим острым носом полог низкой облачности, я успел заметить довольно странный городок, прилепившийся к небольшому, давно не ремонтировавшемуся космопорту, — около сотни совершенно одинаковых строений с рифлеными крышами, более всего походивших на бетонные ангары. Но тем не менее это все же был город — меж ангарами были проложены дорожки, на которых там и сям виднелись фигурки обывателей. Посадочное поле оказалось девственно пустынным. Ни единого корабля! Я такого не видел еще никогда в жизни. От пустоты, серости и небольшого дождика, накрапывающего за бортом, мне сделалось как-то не по себе.

— Прилетели, — с непонятным облегчением заметил Перси.

— Вопрос — куда мы прилетели, — вздохнул в ответ я. — Дай бог выбраться отсюда живьем да при своих. Бедный Тхор, что они там с ним сейчас делают?

Перси передернуло от ужаса, но выразить свое мнение на этот счет он не успел: над головами заорал динамик радиоприемника базовой связи.

— Экипажу грузового судна «Гермес» оставаться на борту до прибытия представителей Комитета Расследований!

И так три раза подряд. Наверное, подумал я, они тут с первого захода плохо соображают — и уверены, что все вокруг такие же точно.

— О, боже, — застонал Перси. — Еще и полиция… да за что?!

— А ты думал, что парни с терминала имели в виду Комитет-По-Торжественной-Встрече?

Сэр Персиваль погрузился в горестные размышления по поводу ожидающих нас бедствий и невзгод, а я, как человек более конструктивный, больше думал о Тхоре и перебирал в голове варианты будущих обвинений. Идиотизм был, конечно, совершеннейший: незаконный арест официально оформленного члена экипажа — а с правом на работу и соответствующими лицензиями у бедняги все было в порядке — есть грубейшее нарушение федерального законодательства. За такие шутки полицейских по головке не погладят! Или им тут плевать на законы? То, что мы попали на планету, погрязшую в пучине махрового тоталитаризма и ксенофобии, я понял сразу же. Именно она, ксенофобия, и послужила причиной задержания Тхора. В принципе и это объяснимо — Фиммона крепко получила от проклятых Кочевников, и теперь здесь боятся любого нечеловека, как адова пламени. Оставалось лишь надеяться, что люди из этого их Комитета, разобравшись в документах, все же поймут, что Федеральный закон един для всех, независимо от того, нравится он вам или нет.

Таким образом мы грустили минут сорок, как вдруг из приемника прозвучал приказ отпереть шлюз и встречать гостей. Перси тут же помчался искать бумажные копии контрактов с Тхором, а я двинул в сторону шлюзокамеры. Когда раскрылись внутренние «ворота», в коридорчик сперва проникли двое парней с какими-то бластерами на шеях, а следом за ними — молодая коротко стриженная девушка в строгом темно-синем брючном костюме. В руках она держала официального вида папку с двумя магнитными застежками.

— Вы владелец судна? — железным голосом поинтересовалась гостья.

— Совладелец, — уточнил я, — Семен Колоброд, к вашим услугам, мэм. Пройдемте в рубку, там вам будет удобнее…

Кивнув своим спутникам, молодая особа проследовала за мной. Деловито усевшись в кресло бортинженера, она расстегнула свою папку и соизволила наконец представиться:

— Старший инспектор Зонального Комитета Расследований Эдна Линник. Итак, мистер Колоброд, меня интересует: с какой целью и по чьему наущению вами был доставлен на Фиммону этот чужак? Учтите, мистер Колоброд, все, что вы скажете, может быть использовано следствием против вас. Я слушаю, мистер Колоброд.

— Здесь, мэм, имеет место глупейшее недоразумение, — как можно более непринужденным тоном заявил я. — Подданный Грангона Тхор Мзендарлалик имеет все необходимые документы, позволяющие ему осуществлять любую трудовую деятельность в Мирах Человека, а также все соответствующие лицензии на право исполнения обязанностей навигатора и судового повара. Разумеется, он оформлен в экипаж по всем правилам, с соблюдением всех формальностей… Вот пришел мой компаньон, он как раз принес вам все документы мистера Мзендарлалика. Извольте взглянуть, мэм, и убедитесь, что…

На бумаги суровая инспектриса даже не взглянула.

— Все эти вещи, — отрезала она, — на Фиммоне недействительны. У себя, там, — она непринужденно взмахнула ручкой с неряшливо обгрызенными ногтями, — вы можете забавляться с чужаками сколько угодно. Для нас же появление чужака не может быть расценено иначе, как попытка диверсии либо же акт шпионажа.

Тут мое терпение лопнуло. Терпеть не могу тупиц, а уж тупиц высокомерных — тем более. Таких, я думаю, надо убивать еще в детстве, чтобы они, выросши, не морочили голову приличным налогоплательщикам.

— Так что же, федеральные законы на Фиммону не распространяются? — поинтересовался я. — И ближайший федеральный прокурор практикует в десятке парсек отсюда?

— Подобными ссылками вы нас не проймете, — насмешливо парировала Линник. — Отвечайте, мистер Колоброд, — с какой целью вы доставили к нам монстра?

— Да какой он, к чертям, монстр! Тхор, повторяю, — член экипажа, с ним оформлен соответствующий контракт и все такое прочее. Ответьте лучше мне вы — каким образом ваш Комитет собирается объяснять незаконный арест подданного союзной расы? Или вы думаете, что мы не доберемся до грангонского консула?

— На Фиммоне мы никаких консулов не держим, — скривила дама свои тонкие серые губы. — И ареста пока еще не было… но если вы приметесь упорствовать в своем молчании, то арест может и состояться. Тогда, уверяю вас, вы лет двадцать не сможете добраться ни до какого консула.

— Но это чистейшей воды произвол! Я немедленно… я требую адвоката!

— Если будет нужно, мы вызовем вам адвоката. Пока я не вижу в этом необходимости. Итак, мистер Колоброд, я в третий раз повторяю свой вопрос. Хочу заметить вам, что мое время довольно ограничено.

— Но ведь я уже ответил вам, мэм!!! Тхор — член нашего экипажа. Почему вы не хотите ознакомиться с его документами? Почему вы не объясняете нам, на каком основании он был задержан, да еще в такой скотской форме?

— Скотство, мистер Колоброд, якшаться с чужаками! Ну что ж, — мэм инспектриса поджала губы и с треском захлопнула свою папку, — раз вы не хотите отвечать на наши вопросы, то делать мне здесь нечего. Как только вас разгрузят, вы покинете Фиммону. Но впредь вы к нам уже не попадете, это я могу вам обещать.

— Да уж очень надо! Отдайте нам нашего штурмана, и мы немедленно улетим.

— Это невозможно: монстр останется у нас. Его судьбу будет решать Совет.

— Мы без него никуда не полетим! — заорал я, но меня уже никто не слушал.

С минуту, наверное, я стоял перед закрывшейся внутренней дверью, тупо глядя на серый пластик. Оставить здесь беднягу Тхора, нашего верного товарища и, без преувеличения скажу, — друга было попросту немыслимо. В эти моменты я вдруг по-настоящему понял, насколько он стал нам дорог за все время совместных скитаний. Нет. Об этом не могло быть и речи…

— Что же делать? — задумчиво приветствовал меня Перси, когда я вернулся в рубку. — А знаешь, кстати, пойду-ка я, пожалуй, прошвырнусь по окрестностям…

— Не думаю, что здесь есть хоть один приличный бар, — вздохнул я. — И вообще, кто тебя выпустит?

Перси явно размышлял над какой-то каверзой. Впрочем, я не очень-то доверял его хитрованским способностям, ибо гораздо чаше сэр Персиваль попадал во всякие малоприглядные истории, а вытаскивать его приходилось, разумеется, мне.

— А я попробую, — сообщил он и пошел переодеваться.

Я пожал плечами, уверенный, что он не выдвинется дальше ворот. Перси тем временем благополучно выбрался из корабля и зашагал по полю. Махнув на упрямца рукой, я отключил экран и погрузился в судовые документы — во-первых, для меня это лучший способ хоть как-то отвлечься от горьких мыслей, а во-вторых, я с минуты на минуту ждал появления местной санитарной комиссии.

Через два часа чей-то железный голос — видно, они тут действительно все одинаковые — потребовал, чтобы я отправил на терминал все документы на груз и копию контракта. Я машинально выполнил все это и тогда только вспомнил, что мы так и не поужинали. Жрать, честно говоря, у меня не было сил, но я понимал, что голод мне ума не прибавит, поэтому я все же поднялся и пошлепал на кухню.

Когда я поставил греться превосходное грибное рагу со свининой, у меня из глаз сами собой потекли слезы. Господи, бедняга Тхор! Что ж ему так не везет-то, в самом деле? И чем его там эти гады кормят?.. Если кормят вообще — а ведь с его гастритом голодать нельзя никак, того и гляди, дело до язвы дойдет. Жрал на военной службе всякое дерьмо, вот и доигрался…

— Расисты сучьи, — пробормотал я и, чтобы успокоиться, достал из кладовки бутылочку пива.

«Вот тебе и восемьдесят тысяч, — горько думал я, с трудом прожевывая тушеные грибы, — вот тебе и быстрые денежки. Слетали, — называется. Что, если это вообще последнее блюдо Тхора? О боже, только не это!»

В общем, с двумя несчастными бутылками пива я — просидел часа три… а может, и все четыре. По корабельному времени уже наступила ночь, но уснуть я, конечно, не смог бы при всем желании. К тому же меня начало беспокоить долгое отсутствие Пиккерта. Еще не хватало, чтобы местные полицейские приняли и этого охламона. Впрочем, надо отдать ему должное — из лап полиции он как раз выворачивался довольно безболезненно.

Когда я начал задумываться о том, что в качестве снотворного следует все же поглядеть на бутылочку водки, в шлюзе зашумел насос. Он у нас вообще разболтан до предела, но давление пока держит, и поэтому мы его не трогаем, ограничиваясь периодической заменой осевых вкладышей. Я встрепенулся, высунулся в коридор: клянусь, я ожидал уже чего угодно, вплоть до появления группы захвата, но то был всего лишь Перси, причем, что интересно, не один — а он никогда не водит на корабль случайных собутыльников. Вслед за моим достопочтенным компаньоном в коридоре показался высокий, основательно заплывший тип во вполне цивилизованном костюме и даже, о чудеса, с галстуком на шее. Перси был немного взбудоражен. В руке у него я заметил бутылку виски незнакомой мне марки.

— Проходите, проходите, мистер Бин, — услышал я. — Вот сюда, в камбуз, хе-хе… мой Сэм — прекрасный парень, вы наверняка подружитесь.

Вблизи наш новый гость оказался вполне добродушного вида дядькой лет пятидесяти с располагающей улыбкой и хитрыми веселыми глазами. Он по-хозяйски расположился за столом и протянул мне пухлую волосатую ладошку:

— Александр.

— Семен, — отрекомендовался я, уже понимая, что мистер Бин здесь не просто так, и полез в наш бар за подобающими случаю стаканами.

— Ты мне не поверишь, Сэм, — тарахтел тем временем Перси, распечатывая бутылку — на ней, как я заметил, красовалось не менее полудюжины разнообразных акцизных марок, — но наш друг Александр — самый настоящий адвокат! Невероятно, не правда ли? А, Сэм?

— Действительно, — согласился я, мигом трезвея от восторга, — я уж было начал думать, что на этой планете адвокатами и не пахнет. По какому праву вы специализируетесь, Александр?

— Я, в некотором роде, универсал, — ответил тот, — благо набор лицензий позволяет. Я занимаюсь обслуживанием жителей нашего небольшого цивилизованного сеттльмента — здесь, неподалеку, у нас свой довольно милый поселок.

— Это тот… с ангарами? — удивился я.

— Нет, — засмеялся Бин. — В бараках живут местные, фиммонаки. Я говорю о наших, то есть о людях с цивилизованных миров, которым приходится ломать здесь спину по государственным контрактам. Федеральная администрация довольно далеко, в столице, да и вообще фиммонаки на нее почти не обращают внимания, так что без здешних юристов нашим не прожить. Фиммонаки такой народ, что без федерального адвоката с ними лучше вообще не разговаривать.

— Ну, за встречу, мистер Бин, — жизнерадостно вмешался Перси, успевший уже наполнить стаканы.

Адвокат чокнулся с нами, в два глотка потребил свою порцию и деловито вытер губы:

— Ну, за дело. Выпить мы всегда успеем. Тащите-ка, Семен, документы вашего несчастного штурманяги, только в бумажном виде. А потом я расскажу вам, что тут можно придумать.

Некоторое время он внимательно изучал все лицензии и контракты Тхора, потом вздохнул и отложил файлы в сторону. Лицо его стало задумчивым.

— Плохи, парни, ваши дела. То есть вытащить мы его, конечно, вытащим, да только хорошо, если живого. Фиммонаки просто помешаны на инопланетянах, так что могут угробить его в тюряге, а концов потом в жизни не сыщешь.

— Угробить?' Да как же это, мистер Бин… Он ведь совершенно безобидный!

— Для них что обидный, что безобидный — все едино. Они так потерпели от Кочевников, что любым инопланетянам сюда дорога навсегда заказана. Здесь нет ни одного консульства, ничего такого… и администрация уже даже не пытается эту ситуацию изменить. Ксенофобия, джентльмены, причем в острейшей, патологической форме.

— А если попытаться… — Я пошевелил пальцами.

— Увы, — помотал головой адвокат, — на Фиммоне много чего есть, но вот коррупция отсутствует как явление природы. Да и вообще им ваши деньги до одного места. У них тут такой строй… с ума сойти можно. У них даже взаимоотношения полов не поощряются. То есть, прямо скажем, я ни разу не видел, чтобы парень ухаживал за девушкой. Никакого секса, упаси боже!

— А как же они тогда размножаются?

— Принудительным порядком, по распределению. Матери своих детей никогда не видят, их сразу отбирают и увозят в специальные ясли, а воспитывают потом в лагерях. Там же, в яслях, присваивают имя и фамилию.

— То есть отношения между мужчиной и женщиной вообще запрещены?

— Не то чтобы запрещены — о прямом запрете, насколько я знаю, речи не идет, но, я бы сказал, не приняты в обществе. Хотя, я знаю, бывали исключения, но это, в общем-то, редкость. Поэтому очень плохо, что ваше дело ведет молодая баба. Был бы мужик, было бы проще. А так… в общем, гарантировать я ничего не могу, но попытаться, конечно, возьмусь. Не вешайте носы, парни! Что-нибудь да придумаем. Сегодня же я отправлю протест в федеральную администрацию и нажму на все кнопки, чтобы его рассмотрели как можно быстрее. Но там так любят тормозить… Короче! Я пока пошел, а как только что-то прояснится — сразу сообщу.

— Где ты его нашел? — спросил я Перси, размышляя, налить себе еще порцию или все же не стоит.

— Места знать надо, — неопределенно ответил он. — Паршивые дела с этой чертовой администрацией.

И вообще, вся эта дерьмовая планета… наверное, Сэм, ты был прав — не надо нам было сюда лететь.

— Еще не вечер, — мрачно буркнул я и все-таки налил себе виски.

Признаться, мне очень хотелось отвесить ему по шее.

Спали мы больше двенадцати часов. Астронавт-дальнобойщик типа нас, случись ему такая невиданная роскошь, как возможность выспаться как следует, будет дрыхнуть до упора, невзирая ни на какие жизненные неурядицы. Согласен, может быть, кое-кому наш сон покажется кощунством, но вот попробуйте систематически не высыпаться в течение хотя бы пары месяцев, я потом я на вас посмотрю. Когда мы наконец проснулись — а это произошло почти одновременно, — по местному времени наступило раннее утро. Я проверил, не пришло ли нам уведомление об окончании разгрузки «хвоста», но служащие терминала, похоже, не отличались особым трудолюбием.

— Кажется, такими темпами эти олухи будут разгружать нас трое суток, — заметил я за завтраком. — Вручную они, что ли, контейнеры таскают?

Мой компаньон пожал плечами, и в этот момент запищал коммуникатор. Перси равнодушно протянул руку к дублирующей панели над обеденным столом и бесцветно произнес:

— «Гермес», старший помощник Пиккерт.

— Это Бин, — услышали мы.

— Ну?!

— Есть новости. Вашу чертову Эдну не очень греет перспектива получить по ушам от федеральной администрации, и она согласилась предоставить вам свидание с задержанным. Давайте, собирайтесь по быстрому, пока эта зараза не передумала. Через десять минут я жду вас с тачкой возле южных ворот порта.

— А что ему можно передать?

— Ну, вы даете… — рассмеялся адвокат. — Что, никогда не?.. А, ладно. Белье, кружку, туалетные принадлежности — пока все. И жратвы захватите, консервов побольше, а то черт его знает, чем они его там кормят.

Следующие пять минут мы носились по кораблю как ошпаренные, складывая в мешок вещи Тхора вперемешку с его любимыми бычками в томате. Наконец, собрав арестантскую дачку, мы с солдатской скоростью впрыгнули в комбинезоны и вылетели наружу. Бин ждал нас возле большого, по самую крышу заляпанного грязью джипа.

— Будем надеяться, что этой стерве и в самом деле не нужны неприятности, — сказал он, когда мы все погрузились на переднее сиденье. — Знать бы еще, как ее, гадину, дожать?

— А что, вопрос зависит от этой, как ее, Эдны? — удивился Перси.

— Да, — кивнул адвокат. — Прокуроров у них тут тоже нет, а она — старший следователь Зоны. Раз она приняла ваше дело, она все и решает.

— А суд?

— Да какой тут у них суд… не дай бог, дело дойдет до Совета — тогда все уже ясно. Пока он у Эдны, можно попытаться. Только как ее доломать, вот вопрос…

Наш джип промчался по длинной асфальтированной улице между рядом совершенно одинаковых бараков — я, кстати, не заметил ни одного аборигена, — свернул направо и скоро остановился возле серого пятиэтажного здания с облупившейся штукатуркой. Бин выключил двигатель и, морщась, приказал нам выгружаться. Внутри нам пришлось остановиться возле большой стеклянной будки, в которой сидели двое охранников с неизменными бластерами на шеях. На нас они старались не смотреть. Впрочем, мы на них — тем более. Адвокат долго разговаривал с кем-то по древнему телефону, потом раздраженно выключил трубку, положил в окошко будки и махнул рукой:

— Пошли, парни.

На площадке второго этажа нас встретила уже знакомая следовательница. Увидев нас, она скорчила недовольную рожу и поманила пальчиком, после чего тщательно осмотрела содержимое мешка с передачей.

— У вас десять минут.

Стоявший в коридоре охранник распахнул перед нами какую-то грязную дверь со множеством допотопных замков. Честно признаться, я еще ни разу не бывал в камере, разве что видел ее интерьер в сериалах про грязных следователей, которых в конце концов препровождали на каторгу: в своих мыслях я представлял жуткий темный каземат с кучей крыс и соломенным матрасом, брошенным на бетонный пол.

Однако я ошибся. Перешагнув порог, мы оказались в ярко освещенном помещении без окон. Напротив двери находилась койка, намертво приваренная к металлической стене, и низкий столик. На койке, тихо постанывая, лежал Тхор. Он не был ни избит, ни искалечен — он просто лежал и выпевал свою бесконечно длинную, заунывную молитву. Я услышал, как шумно сглотнул Перси.

— У нас всего десять минут, — напомнил я — не столько ему, сколько себе, но первым очнулся мой компаньон.

— Тхо! — завопил он, бросясь к нашему навигатору. — Старина!

Тхор умолк и медленно раскрыл глаза.

— О, это вы есть… — тихо прошептал он.

Через секунду он уже пытался вырваться из наших рук. Кажется, мы с Перси едва не задушили друг друга, пытаясь выразить свое сострадание нашему несчастному штурману… Впрочем, это не слишком важно. Тхор и в самом деле выглядел плохо.

— Они тебя били? — спросил Перси, выбрасывая на койку консервы вперемешку с простынями — хотя, надо сказать, бельем арестанта обеспечили полностью.

— Нет, — уже спокойно ответил Тхор. — Они меня сюда просто сунули… и кормить раз в день. Какой-то говно дают, а что — не знаю…

— Раз в день? — поразился я. — Ну это уже вообще…

— Не будем о конвенциях, — резко перебил меня Перси. — Так, Тхо: здесь твои любимые бычки, вот две буханки хлеба, сало… Ты, главное, не бойся: мы уже нашли адвоката, он подал протест, так что скоро мы все отсюда умотаем. Ты не бойся ничего, понял? Ничего они с тобой не сделают! Мы здесь и без тебя никуда не улетим. Понял? Понял, Тхо?

— Да, и вот, — вмешался я, доставая из кармана катушку тонкой проволоки, — нож, понятно, нельзя, но я вот когда-то читал, что раньше в тюрьмах, ну, на Земле, сало резали ниткой. Вот, держи. Разберешься…

— Свидание окончено! — рявкнул охранник за дверью.

— Так ведь десять минут! — пискляво возмутился Перси, но тот лишь повторил свои слова — так же безразлично, словно робот. Впрочем, я уже понял, что чертовы фиммонаки действительно строятся по одному, раз и навсегда утвержденному стандарту, так что удивляться тут было нечему.

— Мы без тебя не улетим! — выкрикнул напоследок Перси. — Твердо!

Эдна сочла необходимым проводить нас до выхода.

— Вы не имеете претензий, господа? — спросила она, не переставая морщиться.

Перси неожиданно устремил на нее довольно странный взгляд.

— Я могу подать частное заявление по существу дела? — спросил он.

— Конечно, — следовательница откровенно опешила. — А… что вы имеете в виду, мистер Пиккерт?

— Пока ничего. Мне нужно подумать и проконсультироваться со своим адвокатом.

— Вы можете пройти ко мне в кабинет…

— Нет-нет, мэм. Повторяю: мне нужно подумать. Я смогу найти вас в течение сегодняшнего дня?

Мэм следовательница замялась, и я совершенно отчетливо увидел, что — да, лишние неприятности ей почему-то действительно не в кайф.

— Сегодня я буду здесь до самого вечера. Если вы считаете нужным, то сможете найти меня через пост охраны внизу. Но все же, что вы имеете в виду?

— Я поразмыслю над этим, — загадочно улыбнулся Перси, и мы погрузились в джип.

— Что ты опять задумал? — спросил я, удивленный этой довольно странной беседой.

Однако Перси лишь помахал мне лапкой и ухмыльнулся.

— Не спеши…

Адвокат довез нас до ворот порта — очевидно, дальше его машину не пускали — и тогда лишь поинтересовался:

— Ну, как он там?

— Да ничего, — устало ответил я. — Мы боялись, что будет хуже. С кормежкой только совсем плохо, а у него желудок… Ну, будем надеяться, что они выпустят его раньше, чем разыграется язва.

Бин покачал головой.

— Кстати, ребята, нужно поговорить еще вот о чем. Если вы хотите, за очень скромные деньги я могу заверить все ваши проблемы для страховой компании. Ведь как я помню, государственный агент положил вам целую кучу подписанных полисов на все случаи жизни?

— Идемте на борт, Александр, — вздохнул я: в общем-то, сейчас мне было не до полисов, но дело есть дело, — там и поговорим. Да и выпьем заодно, а то у меня после вчерашнего что-то голова совсем ту-ту-у…

Пока мы с мистером Бином приканчивали остатки вчерашнего виски и готовили бумаги, Перси выволок из шкафа свой парадный костюм и снова куда-то умчался. Будучи в сильном расстройстве мыслей, я даже не обратил на это внимания. Мы допили виски, я проводил милейшего адвоката до ворот и вернулся на корабль. Жрать было практически нечего, а мысль о том, чтобы приготовить что-либо без Тхора, казалась мне жутким кощунством. Поэтому я завалился на койку, но сон не шел.

Я вертелся и крутился минут, наверное, сорок, потом все же поднялся, отправился на кухню и достал с горя сигару, предназначавшуюся, в общем-то, для совершенно иных случаев. И тут меня осенила идея.

Следующие полчаса я потратил на то, чтобы найти коды местного военного представителя. Надо сказать, это была нелегкая задача, но я справился.

— Полковник Кузакин, — ответил мне густой прокуренный бас. — Что вы хотели, борт «Гермес»?

Я назвал свой номер и номер контракта по реестру вспомогательных кораблей и принялся излагать проблему. Слушая меня, Кузакин постепенно начал сопеть. В конце концов его сопение перешло в горловой рык.

— Как они мне здесь осточертели со своей ксенофобией и прочим идиотизмом! — рявкнул он. — Опять начнется дипломатический скандал! Ну, нет, хватит с меня! Сегодня же подаю протест, и пусть только эти кретины попробуют не отреагировать.

— А сколько времени это может занять? — осторожно поинтересовался я.

— Времени? Времени, думаю, немного, месяц, может, два. Не беспокойтесь, ничего с вашим штурманом не случится. После протеста они не посмеют его закопать, побоятся. Это я вам могу гарантировать. Все-1аки убийство инопланетянина — не шутки, особенно когда мы успеем подать протест по всей форме, как положено.

— За месяц он умрет без всякого воздействия с их стороны, — вздохнул я. — У него предъязвенное состояние.

— Ох ты дьявол, совсем плохо дело! — заволновался Кузакин. — Это ж получится, что мы, земляне, ни за что ни про что замучили в тюрьме неповинного гранга! Я немедленно должен уведомить гражданскую администрацию, пусть они заранее готовят что-нибудь, ноту там какую-то, что ли…

— А Тхор?! С ним что будет?

— Я немедленно напишу протест! — заверил меня бравый вояка. — Немедленно!

Я со стоном выключил связь и решил, что самым лучшим решением будет выпить еще виски. За этим занятием меня и застал Перси. От него немного попахивал о вином, при этом вид он имел довольно загадочный.

— Разгрузкой интересовался? — спросил он, усаживаясь за стол.

— Да какое там… — горько замотал я башкой. — Я тут уже военпреду звонил… так эта сволочь говорит, что Тхора продержат месяц минимум. Что толку со страховых премий, если они его там заморят голодом? Надо будет завтра найти этого Бина и попросить, может, он договорится еще о свиданке, а?

— Посмотрим, — кивнул Перси. — Идем, глянем, что там с разгрузкой делается.

Разгрузка, к моему удивлению, подходила к концу. Проверив, все ли в порядке с документацией, Перси наскоро отобедал консервированным рассольником, тщательно вычистил костюм и снова удрал. Я проводил его с некоторым изумлением — что, и здесь, на этой чертовой Фиммоне, он нашел портовый бар со старыми трепачами, умеющими отвесить пару историй про старые добрые времена? Невероятно.

Ближе к вечеру — по местному времени, разумеется, — Перси вернулся окончательно, причем на этот раз он был не то чтобы пьян, но все же несколько подшофе, а брюки его оказались заляпаны какой-то желтоватой грязью.

— Где тебя носило? — подозрительно поинтересовался я, подозревая, как всегда, перспективу очередных полицейских неприятностей.

— Гулял по окрестностям, — невинно признался мой компаньон. — А хороших дорог у них маловато. Зато природа, о-оо! Нетронутый, дикий мир…

Я пожал плечами и отправился спать: признаться, вся эта ситуация да плюс виски здорово подействовали мне на нервы.

С утра, ковыряясь вилкой в банке с перловой кашей, сэр Персиваль неожиданно заявил мне:

— Тщательно проверь всю документацию, отметься в портовой службе и вообще вылижи все документы, как если бы мы собирались вылетать.

— Какого ты мне об этом напоминаешь? — взорвался я. — Ежу ясно, что уж здесь-то я не допущу никаких нарушений, хватит с нас Тхора. Когда ты думаешь отыскать Бина? Он бывает живым до обеда?

Перси неопределенно помахал рукой.

— Бин, я думаю, всегда в порядке. Если я договорюсь о свиданке, то или приеду, или свяжусь с тобой. У нас бычки в томате еще остались?

— Полно, — буркнул я. — Только лучше ты поторопись.

— Да хорошо, хорошо! — ответил Перси с неожиданным раздражением и выскользнул из кухни.

Разгрузку нашего «хвоста» закончили еще на рассвете. Я распечатал копии всех документов для сверки и пошел в портовую канцелярию. Там я позабыл и о Перси, и даже о Тхоре — потому что таких тупых и ленивых клерков мне видеть еще не приходилось. По-моему, они специально гоняли меня из кабинета в кабинет, чтобы позабавиться. Впрочем, неудивительно, если учитывать высочайшую загруженность порта торговыми судами и колоссальный грузооборот, который этим олухам приходилось обслуживать. Странно даже, зачем их там держали в таком количестве: не иначе, как для престижу.

В общем, все необходимые печати я получил в глубоко послеобеденное время — точнее, время уже шло к ужину. Я вернулся на «Гермес» нечеловечески уставший и голодный, сунул в кухонный комбайн банку с минерализованной копченой уткой и раскупорил пиво. За бортом начало темнеть. Ну вот, подумал я, сукин сын Перси, конечно же, так и не нашел адвоката, следовательно, бедняге Тхору придется опять сидеть голодным. В это время заработал шлюз.

Когда я увидел Тхора, то сперва решил, что у меня начались галлюцинации, хотя ни алкоголя, ни тем более грибочков я не потреблял. Вместе с Тхором в коридоре появился Перси — смеющийся и ужасно довольный собой.

— Поехали на взлет, Сэм! — заорал он. — Все в порядке, так что давай дави на газ!

— Ты его что, украл? — Кажется, я слегка остекленел.

— Да нет. Его выпустили. Сказал же, все в порядке, поехали!

О том, каким образом удалось вызволить нашего штурмана, Перси рассказал уже после того, как мы зацепили наш верный «хвост» и легли на курс.

— Женщины, — сказал он, — существа, как вы знаете, двоякие. В некотором смысле они более подвержены инстинктам, нежели мы, мужчины, да это и понятно, а все же и дары цивилизации для них значат даже больше, чем для нас. А уж такое достижение, как процесс ухаживания с проявлением восторга и нежными вздохами, у них нельзя отнимать категорически. Стоит отнять, как это придумали сумасшедшие фиммонаки, и все, греха не оберешься. Это я понял, заглянув в глаза нашей дорогой Эдне. В первый же день я осмотрел окрестности на предмет поиска какой-нибудь идиллической рощицы, и тогда же, только уже вечером, предложил ей небольшую приватную беседу, только подальше от служебной территории. Ну, как добиться успеха у женщин, я знаю с младенчества, — при этом Перси выпятил грудь и подлил себе виски, — а все остальное было уже делом техники. Честно признаться, я не думал, что вытащить ее из офиса будет так легко. Да, боюсь, что скоро на Фиммоне случится восстание.

— Ну вот, — засмеялся я, — а девочка теперь ждет…

— Да ничего она не ждет, — хмыкнул Перси. — Я просто продемонстрировал ей одно из наиважнейших достижений цивилизации, вот и все. А дальше они там сами разберугся. Без инструкторов.

Харьков, 2003—2004.